РОЖДЕНИЕ ТАКТИКИ РЕВОЛЮЦИОННОГО БУНТАРСТВА: К СОБЫТИЯХ 1842 Г.
advertisement
РОЖДЕНИЕ ТАКТИКИ РЕВОЛЮЦИОННОГО БУНТАРСТВА: К ВОПРОСУ ОБ УЧАСТИИ Г.С. РАКОВСКОГО В БРАИЛЬСКИХ СОБЫТИЯХ 1842 Г. Л.А. Уманская FORMATION OF REVОLUTIОNARY REBELLIOUSNESS TACTICS AND PARTICIPATION OF G.S. RAKOVSKY IN EVENTS TAKEN PLACE IN BRAIL (1842) L.A. Umansky Статья посвящена участию одной из крупнейших фигур национально-освободительной борьбы болгарского народа Г.С. Раковского в антитурецком восстании 1842г. в г. Браиле. Автор показал разностороннюю организационную деятельность болгарского патриота, осветил интересную фактическую основу анализируемых событий. The article is devoted to G.S. Rakovsky, who was one of the most famous persons of the national liberation struggle of Bulgarian people against the Turks in 1842. The author pointed to the versatile organizational activity of Bulgarian patriot. He also elucidated an interesting factual base of analyzed events. Ключевые слова: болгарское общество, вооруженная борьба, заговор, национальноосвободительное движение, патриот, приговор, суд, чета, чорбаджийство. Keywords: Bulgarian society, armed fight, plot, national liberation movement, patriot, sentence, court, cheta, chorbadjeystvo. Общественно-политическая деятельность болгарского патриота и революционера Саввы Стойкова, известного под именем Георгия Стойкова Раковского (1821―1867), занимает особое место в истории национальноосвободительного движения в Болгарии. Болгарские патриоты в первой половине XIX в. активно искали действенные методы в процессе борьбы в решении важнейшего вопроса ― обретения независимости и национальной государственности. Будучи совсем молодым человеком, он с энтузиазмом оценил историко-этнографический труд о болгарах и Болгарии русского ученого-слависта Ю.И. Венелина, горячо приветствовал инициативы болгарпатриотов и благотворителей В. Е. Априлова и Н.С. Палаузова в организации в 1835г. первого в Болгарии светского училища взаимного обучения в г. Габрово[1]. В его семье и по отцовской, и материнской линиям царил патриотический дух свободы и непокорности, который генетически передался молодому болгарину. Благодаря успехам в торговле и обретенным связям, его отец, Стойко Попович, вошел в привилегированное сословие болгарских чорбаджиев, которое вовсе не пользовалось симпатиями простых городских ремесленников и крестьян. Стойко Попович решительно противопоставил себя большинству чорбаджийского сословия его родного селения Котел, встав на сторону местных эснафов, т.е. ремесленных цехов. По свидетельству Саввы Стойкова, его отец «был болгарским Катоном» и «…имел железную волю и пламенный патриотизм» [2]. По материнской линии его родной дядя Георгий Мамарчев участвовал в 1835г. Многие исследователи считают, что именно Г. Мамарчев стал главным руководителем готовившегося восстания [3]. Заговор был раскрыт, пятеро руководителей заговора были арестованы и после скорого суда приговорены к смертной казни. Что касается Г. Мамарчева, то он был в ссылке на острове Самос, где умер в 1846г. в возрасте 60 лет. Самоотверженность и героизм близкого родственника были предметом особой гордости Саввы Стойкова, который ко времени браильских событий 1841г. в честь дяди стал называть себя Георгием Македоном. 21-летним юношей Георгий Македон прибыл в румынский город Браилу, где обосновалась многочисленная болгарская диаспора, о которой сложилось обоснованное мнение, как о центре стекавшихся с разных мест оппозиционных сил, готовых к антитурецкому выступлению. В связи с этим следует подчеркнуть, что фактология браильских событий 1841―1842 гг. представлена достаточно детально, о чем свидетельствуют опубликованные в разное время документы и конкретные исследования [4]. Антитурецкое возмущение в румынском городе Браила намечалось на 13 июля 1841г., и многими историками квалифицируется как болгаросербское. Из местной среды здесь выдвинулись энергичные руководители болгарин Васил Хаджи-Вылков и серб Милош Станиславов, известный под псевдонимом Владислав Татич. В. Татич, капитан сербской армии, организовал болгарских, сербских и греческих эмигрантов, предпринял попытку создания вооруженной четы, покупая по различным каналам оружие и боеприпасы. Смысл плана заключался в том, чтобы переправиться в Северо-Западную Болгарию и своими четническими действиями поднять народное восстание в самих болгарских землях Следует особо сказать о третьем элементе в браильском движении ― греческом. В августе 1841г. в Браилу из Афин прибыл Таврос Георгиу, представитель эпиро-фесалийского «дружества», который, по свидетельству самого Г.С. Раковского, на одном из организационных собраний был определен «как начальник греков, которые должны выступить вместе с болгарами» [5]. В связи с изложенными фактами, следует отметить следующее обстоятельство, которое связано с формированием идеологии болгарского патриота. Речь идет о тенденции, заключающейся в том, что Георгий Македон стремился придать браильскому движению общебалканский аспект. По оценке болгарского исследователя В. Трайкова, выходит на историческую арену как личность, который не удовольствовался чисто национальными границами, проявлял себя как деятель, стремившийся к объединению усилий и совместному сотрудничеству не только болгар, но и румын, греков, сербов, других балканских народов в борьбе против общего угнетателя [6]. Раковский появился в Браиле в начале августа 1841г. В соответствии с заведенным в Валашском княжестве порядком, он должен был отбыть санитарный карантин, о чем свидетельствует сохранившийся документ, датируемый 7 августа, где он фигурирует уже как Георгий Македон. Как сообщает В. Трайков, молодой болгарин смог довольно быстро решить важные формальности. Через поручительство местного греческого священника Николае Папандопуса и при содействии греческого вицеконсула в Браиле Велизариоса он принял греческое подданство с выдачей ему соответствующего паспорта [7]. Организационная деятельность Георгия Македона в подготовке вооруженного выступления имела своеобразное прикрытие в форме частного учительства. Учительство Георгия Македона оборачивалось вербовкой молодых сторонников в ряды общества, неизбежно обретавшего тайный характер. В статье советского историка В.В. Ниякия рассмотрены ряд важных аспектов пребывания Георгия в Валашском княжестве. На основе выявленных им документов, он показал, что Г.С. Раковский энергично расширял зону своих действий, не ограничиваясь только территорией Валахии, распространяя вербовку своих сторонников В Молдове, Южной Бессарабии вплоть до Одессы [8]. Так в румынском городе Галахе во главе подготовки бунта стоял Георгий Казак, впоследствии известный в истории болгарского Возрождения под псевдонимом Карловский, в Бессарабии — Петр Ганчев. Следует отметить, что далеко не все болгарские эмигранты разделяли взгляды молодых радикалов. Так, когда Георгий Казак обратился за помощью к известному общественному деятелю Василу Априлову, который полагал что Турция может считаться отсталой и гнилой по сравнению с ушедшими вперед европейскими державами, но, в отношении, пусть даже самоотверженных освободительных движений народов, находившихся под османским ярмом, она представляет собой огромную силу. В. Априлов не ограничился возражениями по поводу намерений чересчур горячих голов из Браилы, а известил об их планах и действиях одесского губернатора Воронцова, после чего русская полиция арестовала болгарского эмигранта Петра Ганчева, который организовывал антитурецкое движение болгар на Юге Российской империи [9]. Узнав через В. Априлова о заговоре, русские власти сообщили об этом через дипломатических представителей Турции, Молдовы и Валахии — Михаилу Стурдзе и Александру Гике. Благодаря этим мерам, уже не 1―2 тыс., как планировал Георгий Македон, а только около 100 смельчаков были готовы собраться под знамена руководителей заговора. По сути дела, создалась обстановка, когда обе стороны действовали на опережение. Раковский со своими четниками поспешили к дому начальника местного начальника гарнизона полковника Энгела; румынская сторона направила вооруженную группу во главе с поручиком Петреску. Столкновение стало неизбежным. Взаимная перестрелка закончилась тем, что Петреску был ранен, а повстанцы потеряли убитым четника Киряка Зерваса солдатами. Румыны арестовали 15 человек, трое из которых были ранены [10]. Румынские власти придали самое серьезное значение браильским событиям. В официальном «Государственном вестнике» было опубликовано специальное сообщение. 14 февраля 1842г. в Браилу прибыл брат валашского князя, великий бан Михалаке Гика, занимавший пост министра внутренних дел. От иностранных представителей (генеральных консулов и вицеконсулов) в специальных письмах-предупреждениях было потребовано полного содействия в аресте всех укрывавшихся участников бунта, в том числе и всех соучастников, если такое окажутся среди иностранных подданных. Что касается Георгия Македона, после того, как он окончательно осознал неудачу выступления, а, также узнав, что румынские власти приступили к арестам не причастных к заговору людей, он добровольно принял решение сдаться русским дипломатическим представителям в Браиле, раскрыв мотив своего поступка. «Рыдание и плач их (арестованных участников бунта – Л.У.) жен и детей причинили мне крайнюю скорбь и муки, — писал он, — что после нескольких дней полного уныния я решил добровольно предаться русскому консулу и поэтому прошу Вашей милости». Решение Саввы Македона имело драматические последствия. Он был передан румынским властям, и в ночь с 4 на 5 марта под усиленным конвоем был направлен в Бухарест [11]. 10 марта молодой руководитель бунта был допрошен на заседании специально созданной комиссии. Как отмечает его главный болгарский биограф В. Трайков, молодой бунтовщик признал все то, что стало известно валашским властям. Он особо подчеркнул, что замысел бунтовщиков не был направлен против властей валашского княжества. Задача болгаро-греко-сербской четы заключалась в том, чтобы без кровопролития переправиться через Дунай и при координации с антитурецким движением в Фессалии и Эпире вести совместные действия против общего угнетателя. Решения следственной комиссии оказались куда более тяжелыми, чем представлялось молодому руководителю движения и его соратникам. На основе 300-страничного следственного досье, направленного в Министерство правосудия княжества Валахия, так называемый Наказывающий Диван, который являлся высшей карающей судебной инстанцией в стране, 12 июня 1842г. вынес приговор, содержащий тяжкие обвинения. «Настоящая и первая цель этих смутьянов как главаря, в качестве которого фигурирует указанный учитель (в тексте «даскал» – Л.У.), так и других были ограбления и поджоги города Браилы, уничтожение наиболее богатых, наиболее значительных торговцев», — говорилось в заключении суда. Это крайне субъективное решение начисто даже отрицало намерение Раковского и его соратников бороться за освобождение своей родины. Приговор Дивана осудил Георгия Македона и шесть его соратников («как доказанных разбойников») к смертной казни. Румынский историк К. Велики, досконально изучивший историю браильских бунтов, очень критически проанализировал обвинения суда над Раковским, считая его несостоятельным и несправедливым [12]. Однако приговор остался лишь на бумаге. Болгарский автор Г. Котев (Начович) в «Болгарском народном календаре за 1890г писал, что для спасения Раковского бухарестские болгары решили собрать средства и через посредство некоего М. Кифалова и греческое консульство раздобыли паспорт, которым удостоверялось, что Георгий Македон является греческим подданным. Другой автор, Иван Адженов в своих записках о Раковском придерживался другой версии: Раковский обратился с письмом к браильским болгарам с просьбой узнать, какой иностранный консул мог бы оказать ему помощь и защиту. В ответ ему было сообщено, что греческий консул готов взять его под защиту. Один из первых биографов Г.С. Раковского Б. Пенев допускал, что браильские и бухарестские болгары озаботились освобождением Раковского и собрали достаточно большую сумму для подкупа греческого консула в Бухаресте, который оформил греческий паспорт на его имя. М. Арнаудов также подчеркивал, что Раковскому, «подобно многим другим болгарам, был оформлен временный греческий паспорт» [13]. Обнаруженные в разное время Николаем и Веселином Трайковыми греческие документы дали возможность представить несколько другую картину описываемых событий. 13 (25) июня 10 осужденные греческие подданные во главе с Раковским подали просьбу греческому генеральному консульству в Бухаресте, в которой сообщали, что отказываются апеллировать приговор румынского суда, и хотят вмешательства греческих властей. Согласно постановлениям капитуляций, иностранные подданные в Османской империи могли быть наказаны только в тех странах, откуда происходили их подданные. Как обладатель греческого паспорта, Раковский должен быть передан вместе с другими греческими подданными греческим консульским властям и препровожден в Грецию. Его вопрос стал предметом оживленной переписки между генеральным греческим консулом в Бухаресте Константином Ризосом, греческим полномочным министром (послом) в Константинополе Александром Маврокордатосом и греческим министром иностранных дел Йоанисом Ризосом. На основе донесения К. Ризоса, А. Маврокордатос счел сделать все возможное для того, чтобы задержанных греческих подданных не судить валашским судилищем, а в силу капитуляций передать их греческим властям, независимо от решений валашского суда [14]. Таким образом, вмешательство греческих властей в дело Раковского и его товарищей позволило перевести его из сферы криминального в область политического… «Надеюсь, что вы одобрите гуманную меру, включая и Георгия Македона», ― доносил К. Ризос своему шефу. Его действия были одобрены министерством иностранных дел. Греческий министр иностранных дел писал по этому поводу: «Генеральный консул в Бухаресте совершил человеколюбивое дело, взяв под защиту, кроме греческих подданных, негреческого “подданника”, называемого Македон» [15]. В рассматриваемом эпизоде, сыгравшем важную роль в жизни Раковского, обращает внимание отношение греческих властей к личности молодого болгарского патриота. В докладе греческого генерального консула в Бухаресте Константина Ризоса полномочному министру (послу – Л.У.) в Константинополе А. Маврокордатосу говорится: «Относительно Георгия Македона, прошу проявить необходимую заботу, с тем, чтобы несчастный не пострадал, оставаясь на произвол судьбы в Турции. Он молод, образован, красноречив…Безрассудность и молодость довели его до несчастья, но вождь обвиненных греков в Браиле не он, а Ставрос Георгиу, как Вам известно». Важно так же и то, что К. Ризос озаботился и будущей судьбой Раковского. Он понимал: пребывание в Греции Георгия Македона может оказаться неугодным правительству и поэтому «было бы хорошо отправить его на некоторое время в какую-либо европейскую страну. Отец его состоятелен, имеются и другие родные, которые могли бы его поддержать. В противном случае, в Турции без покровительства он может быть пойман и подвергнется опасности» [16]. А. Маврокордатосу надо было определить, куда направить молодого патриота. Предосторожность, которую проявляли греческие дипломатические служители, была достаточно необходима. По всей вероятности, в это время имя Раковского через турецкого эмиссара в первый раз стало известно как подстрекателя, опасного для безопасности империи. Далее события пошли одно за другим. Г.С. Раковский инкогнито прибыл в Константинополь 10 августа 1842 г. Стараниями А. Маврокордатоса в турецкой столице была организована его встреча с отцом. В. Трайков и К. Велики подчеркивают, что греческий дипломат проявлял заботу не только в спасении Раковского, но и продолжении его образования. Позднее Г.С. Раковский выразил ему теплую благодарность за «отцовское покровительство» и внимание. Через десять дней Г.С. Раковский на греческом корабле направился в Марсель. Сохранился доклад греческого вице-консула в Константинополе Г. Мадзураниса от 23 августа (4 сентября) 1842г. А. Маврокордатосу: «Господин, — писал он, — с удовольствием Вам сообщаю, что вчера отбыл в Марсель Георгий Македон…Господин Манасис снабдил его небольшими деньгами, так как отпущенная нами сумма едва хватит на путевые расходы» [17]. Сравнение сведений о вышеописанном движении, начавшемся осенью 1841г. и завершившемся смертным приговором Раковскому, позволяет заключить, что это была, несомненно, продуманная акция, далеко выходившая за границы местного движения. Удачно было выбрано время выступления. Силы Османской империи были ослаблены поражениями от войск мятежного египетского паши Мехмеда-Али. Последвательное вмешательство европейских держав дошло до установления фактической опеки над делами Высокой Порты. Повстанческое движение в Нишской области, недовольство в Фессалии и Эпире, кипение в среде болгарской и греческой эмиграции — все эти факторы благоприятствовали организации попытки отвергнуть власть султана. Г.С. Раковский устанавливал связи не только с валашскими и молдавскими колониями, но и с болгарами в Бессарабии и Южной России. Стремление к сотрудничеству на балканской основе имело цель объединить: усилия не только болгар, но и сербов, греков, но предполагало также надежды на революционные настроения среди румын. Слабый пункт, который еще долго не был преодолен в национальноосвободительном движении. Четническая тактика Раковского предполагала, что вторжение вооруженной четы в пределы болгарских земель автоматически должна вызвать цепную реакцию в народных массах и поднять их на всеобщее восстание. Подобная мелкобуржуазная иллюзия была весьма характерна для революционно-демократической Европы первой половины XIX в. Можно усмотреть определенные параллели с другими формами мелкобуржуазной заговорщицкой тактики, встречающейся в Европе ― бабувистской, бланкистской и неякобинистской Франции, карбонарской и мадзинистской Италии, Германии и Венгрии. Несмотря на то, что участие молодого Г.С. Раковского в попытке поднять мощное народное движение к вооруженной борьбе с османской властью окончилось неудачей, молодой борец получил свой первый и суровый исторический и политический опыт, говоривший о том, что этот искренний и энергичный порыв оказался недостаточным. Стала ясна необходимость поиска дальнейших путей для выработки успешной стратегии и тактики освободительной борьбы. ПРИМЕЧАНИЯ: 1. Имеется в виду труд Ю.И. Венелина «Древние и нынешние Болгаре – в политическом, народописном, историческом и религиозном отношении к Россиянам», первая часть которого вышла в1829 г.; Академик Д. Косев пишет, что Васил Априлов успел увидеть плоды своих просветительских трудов: в 1840г. в болгарских землях было открыто 12 училищ. См.: Косев Д. Новая история Болгарии. М., 1952. С. 138. 2. Чорбаджийство ― верхушечный слой болгарских городских и сельских территориальных общин, который за столетия турецкого господства в Болгарии был превращен в опору османской власти на местах, в силу чего чорбаджии воспринимались народом как пособники инонациональных угнетателей; Цит по: Трайков В. Георги Стойков Раковски. София, 1974. С. 60. 3. Косев Д. Новая история Болгарии. М., 1952. С 175. 4. По истории трех браильских бунтов введены в оборот различные дипломатические архивы, в том числе румынские источники, проливающие свет на ряд важных вопросов о характере браильского движения, судеб его участников, роли болгарской эмиграции в Валахии, Молдове и Бессарабии. В связи с эти следует назвать ценные документальные публикации, подготовленные болгарскими, румынскими, югославскими и специалистами: Н. Йоргой, П. Константинеску-Яшем, Й. Филити, Й. Митевым, Т. Хиндаловым, Ст. Романски, Н. Трайковым, советскими историками В. В. Ниякием, М. Дыханом. Наиболее авторитетным исследованием данных событий является монография известного румынского историка Велики К. «Браилските бунтове». София, 1968; его же: «Румъния и българското ртеволюционно движение за национално освобождение (1859–1878 г.)». София, 1982, переведенные на болгарский язык. Данное исследование было критически дополнено критическим обзором турецких документов болгарским историком Б. Недковым «Браилските бунтове 1841—1842 (Турски документи)» // В памет на академик Михаил Димитров. Изследвания върху Българското възраждане. С., 1974. С. 697—734. 5. Данное свидетельство содержится в показаниях самого Г.С. Раковского следственной комиссии, данные им 10 марта 1842г. См.: Раковски: Възгледи, дейност, живот. София, 1969. Т. II. С. 14. 6. Трайков В. Георги Стойков Раковски. София, 1974. С. 70. 7. Трайков В. Раковски и балканските народи. София, 1971. С. 187. 8. Ниякий В.В. Заговор болгар в Дунайских княжествах и на юге России в 1841–1842 годах // Научные доклады высшей школы. Исторические наук. М., 1959. № 2. С. 121–140. 9. О данном эпизоде см: Косев К. Документи в съветските държавни архиви за Браилския бунт от 1842г. // Раковски. Взгледи, дейност, живот. София, 1968. Т. II. 10. Велики К. Браилскте бунтове 1841–1842 г. София, 1968. С. 110–111. 11. Трайков В. Георги Стойков Раковски. София, 1974. С. 73; Трайков В. Указ. соч. С. 74. 12. Велики К. Браилските бунтове… С. 112. 13. Архив на Г.С. Раковски. София, 1957. Т. 2. С. 861–862; Арнаудов М. Георги Стойков Раковски. София, 1969. С. 35. 14. Трайков В. Раковски и балканските народи. София, 1971. С. 221–327. 15. Цит по: Трайков В. Георги Стойков Раковски… С.77. 16. Трайков В. Раковски и балканските народи. С., 1971. С. 321–327. 17. Архив на Г.С. Раковски. София, 1952. Т.1. С. 496; Трайков В. Георги Стойков Раковски… С.78–79.
