И з и с... БОЛЕЗНИ РОСТА РОССИЙСКОЙ СОЦИОЛОГИИ С.Ю. Барсукова*
реклама
Из истории социальной мысли БОЛЕЗНИ РОСТА РОССИЙСКОЙ СОЦИОЛОГИИ С.Ю. Барсукова* Москва • Все чаще в различных контекстах встречаются суждения о кризисных явлениях в российской социологии. Сторонники противоположной точки зрения строят свою аргументацию на вполне конкретных фактах: увеличение числа профессиональных социологических журналов, рост числа кафедр социологии в учебных заведениях России; образование новых фондов, финансирующих на конкурсной основе социологические исследования; снятие идеологических запретов с широкого спектра социологических проблем и т.п. Наличие противоположных точек зрения делает актуальным разговор о том, что же действительно происходит с социологией в России 90-х гг. Какие факторы-стимулы и факторыпрепятствия ее развитию молено выделить? Не претендуя на исчерпывающий анализ проблемы, предлагаем обсудить три момента, оказывающих, с нашей точки зрения, существенное влияние на состояние российской социологии: 1) социальный заказ и возможности его выполнения, обусловленные состоянием общества; 2) трансформация механизма финансирования социологии; 3) западные теории в российских реалиях. Важно подчеркнуть, что каждый элемент соответствующей триады имеет как позитивный, так и негативный потенциал для развития социологии. Позиция автора статьи сводится к молчаливому признанию позитива и развернутому обсуждению негатива, что делает статью, возможно, пессимистичной по форме, но, мы надеемся, конструктивной по сути. • 104 Светлана Юрьевна Барсукова, кандидат социологических наук, постоянный автор альманаха. Из истории социальной мысли Социальный заказ и возможности его выполнения Уникальность ситуации в конце 80-х годов с точки зрения возможностей для развития социологии состояла в том, что в пространстве и времени сошлись альтернативность общественного развития и рост вариантности поведения индивида. Дилемма о путях развития страны (макроуровень) дублировалась резким расширением спектра поведенческих моделей индивида (микроуровень). Все предпосылки социального заказа были налицо. Реформа делала ставку на инициативу индивида, соответственно «зеленый свет» загорался для науки, изучающей его поведение, ориентации, намерения и т.п. Кроме того, реформаторы нуждались в достоверном знании о степени толерантности населения к переменам. В общем виде социальный заказ на развитие социологии был обусловлен двумя моментами: во-первых, необходимостью учета социальных факторов в виде воздействия социальной реальности на ход экономической реформы; во-вторых, необходимостью учета социальных последствий реформы в виде взаимодействия экономических преобразований на социум реформируемой России. Соизмерение позитивных и негативных социальных последствий реформы тождественно соизмерению социальных завоеваний и социальной цены, которой общество их оплатило. Признавая необходимость учета социальной эффективности преобразований, политические силы России расходились в принципиальной оценке уровня социальной цены. Оппозиция трактовала цену реформы как свидетельство ее непродуманности и, следовательно, необходимости корректировки целей, тогда как правящие силы выводили экономические и социальные цели из плоскости обсуждения, трактуя социальную цену как свидетельство удаленности дореформенной России от желаемого рыночного образа. Соответственно социальный заказ изучения социума как фактора рыночной реформы конкретизировался в запросах реформаторов, тогда как на необходимость изучения социальных последствий больший акцент делали их политические оппоненты. Однако проблематичность изучения пореформенного российского общества очень быстро стала очевидной. Один из парадоксов состоял в том, что общество хотело иметь знание о себе самом, но происходящие в обществе процессы затрудняли или делали невозможным получение этого знания. Какие изменения состояния общества можно выделить в качестве наиболее значимых препятствий для его изучения социологическими методами? 1) Социальные связи и социальные процессы все более уходят в «тень». В принципе, любая глубокая реформа в социологическом смыс105 Из истории социальной мысли ле означает проявление латентных структур и процессов дореформенного периода при одновременном начале формирования других латентных факторов. При всех негативных проявлениях командноадминистративной системы пропорции так называемых «прозрачных» и «теневых» процессов были несопоставимы с сегодняшним положением дел. Проблема не столько в том, что многие социальные процессы и социальные связи носят «теневой» характер, сколько в том, что чем актуальнее проблематика социологического исследования, тем оно менее реализуемо в силу теневого характера предмета изучения. Примерами подобного рода являются исследования процесса перераспределения собственности, трансформации политической власти в экономическую и т.д. В результате социологи «подбирают» то, что осталось «на свету». В этом заключена причина мелкотемья, которое в определенном смысле является не виной, а бедой российских социологов. 2) Состояние дореформенного общества было стабильно, что облегчало возможности его изучения; современное российское общество высоко динамично, о какой бы сфере жизнедеятельности ни шла речь. Метафорична фраза фотографа: «Не двигайтесь, снимаю!» Социологические обследования предлагают обществу что-то вроде специфического снимка. Снижение интереса общества и его управленческих структур к выводам социологов отчасти объясняется скоростью трансформационного процесса. «Эффект запаздывания» как результат чрезвычайно высокого динамизма любой проблемной области снижает значимость социологии для практики. Попытка минимизировать «эффект запаздывания» приводит к ситуации, когда социологи начинают работать в традициях публицистического жанра. Различие публициста и ученого состоит не в том, что труды одних печатаются преимущественно в газетах, других - в научных журналах. Принципиальное различие заключено, на наш взгляд, в следующем: публицистика акцентирует внимание на наиболее острых общественных проблемах, социология исследует механизм, их порождающий. В условиях высокого динамизма проблемной области до выявления механизма дело, как правило, не доходит. В качестве результата исследования нередко выступает определенным образом упорядоченное и описанное эмпирическое сырье. Но даже при таком подходе социологи еле-еле успевают запрыгнуть в последний вагон уходящего поезда. 3) Криминализация всех сфер жизни общества. Практически отсутствуют предметные области социологических исследований, где нет угрозы столкнуться с криминалом. В результате любое явление изучается методом «от сих до сих». Классический пример - изучение российских предпринимателей. Многочисленные статьи, им посвященные, 106 Из истории социальной мысли представляют фрагментарные знания, не сливающиеся в целостное представление о механизме формирования и развития этого феномена. Тщательно изучены периферийные проблемы предпринимательства (ценностные ориентации, досуг, стиль управления), но практически не исследован стержневой процесс, определяющий специфику российского предпринимательства в режиме «причина - следствие» - криминализация бизнеса. Об этом пишут журналисты, потому что они пишут о проблеме в меру ее актуальности. А социологи молчат, потому что они пишут о проблеме в меру ее изученности. Таким образом, в России середины 90-х гг. создалась уникальная ситуация: российское общество нуждалось в социологическом осмыслении процесса реформ, но специфика состояния пореформенного общества создавала объективные трудности для его изучения социологическими методами. Теневой характер наиболее значимых социальных процессов в сочетании с их высоким динамизмом и значительной криминализацией затрудняют проведение социологических исследований. Финансирование науки Стержневой характер реформирования механизма финансирования науки и, в частности, социологии состоял в увеличении удельного веса грантовых (конкурсных) финансовых потоков при сокращении бюджетного финансирования. Безусловно, эта схема имеет ряд неоспоримых преимуществ: развитие конкурентности научной среды, научных исследований, ужесточение контроля за качеством и сроками выполнения научных проектов. Однако эти преимущества не должны заслонять негативные моменты, привносимые практикой грантового финансирования. Остановимся на наиболее, на наш взгляд, существенных. К неоспоримым достоинствам бюджетного алгоритма финансирования науки «застойного периода» можно отнести его возможности по созданию относительно больших научных коллективов. Безусловно, рождение идеи является таинством, но ее реализация зачастую требует публичного действия коллектива единомышленников. Самые известные социологические проекты 60-80-х гг. делались силами групп, значительных как по квалификации участников, так и по их числу. Нынешняя система грантов едва ли способна предложить в этом смысле достойную альтернативу, поскольку большинство коллективных грантов предполагает от 3 до 5 участников. Целостные структуры распадаются на ряд отдельных исследовательских ячеек. Плюрализм исследовательской 107 Из истории социальной мысли тематики в рамках одного института или отдела, являясь приметой времени, интенсифицирует научную деятельность. Однако не следует забывать, что целостная панорама социальной реальности не является механической суммой ее отдельных фрагментов. Нужны общие парадигмальные договоренности, методические установки, синхронизация во времени усилия исследователей. Работа «в одиночку» снижает скорость работы ученых, обусловливает смещение методологии в сторону качественных методов, замещение репрезентативных исследований пилотажными и иллюстративными. Другим не менее важным следствием новой системы финансирования является рост конъюнктурных соображений при выборе темы. Конъюнктура на рынке научных идей, безусловно, коррелирует с актуальностью тематики, но не тождественна ей. Перечень так называемых приоритетных тем провоцирует ситуацию параллельных усилий разрозненных исследователей, занимающихся одной и той же проблематикой. Кроме того, реестры приоритетных направлений, положенных в основу грантового финансирования, провоцируют процесс «переквалификации» ряда исследователей, что приводит к их депрофессионализации, так как профессионализм в науке предполагает годы инвестиций в себя. Мы далеки от идеализации ситуации прошлых лет. Однако не будем забывать о тех возможностях, которые давала прежняя практика организации научной деятельности. Если отказ от нее обоснован и неизбежен, то необходимо построение системы компенсаторных мер, блокирующих проявление негативных сторон такого отказа. Изменение условий финансирования науки существенно повлияло на социальный портрет ученого-обществоведа с точки зрения мотивации его пребывания в этой сфере. На наш взгляд, в составе ученыхобществоведов значительно повысилась доля носителей "познавательного энтузиазма". Научная деятельность последовательно была лишена материальной обеспеченности и высокой престижности. Последняя "новация", вымывшая из науки значительную долю прагматиков и рационалистов, состояла в открывшихся возможностях перехода из науки в практику в ходе рыночных реформ. Теоретически такая возможность существовала всегда. Но этот процесс был, во-первых, вялотекущим, вовторых, взаимонаправленным. В ходе перестройки процесс перехода ученых в бизнес и политику стал массовым. Лабиринты рынка вызывали равное чувство беспомощности как у хозяйственников с многолетним опытом работы, так и ученых, знакомых с книжным образом рыночной экономики. Таким образом, шансы практиков и ученых заполнить новые ниши в бизнесе (равно как и в политике) уравнялись. Первые имели опыт, слабо применимый к новым условиям, вторые имели некоторые 108 Из истории социальной мысли знания, слабо применимые к практике. Более того, ученых нельзя было обвинить в приверженности к старым методам хозяйствования, что создавало дополнительные благоприятные условия для массового перехода ученых-обществоведов в бизнес, политику, управление Западные теории в российских реалиях К событиям огромной важности для развития социологии 90-х годов можно отнести отход от единственности марксовой теории в качестве "истинно научной", что привело к ситуации концептуального вакуума, с огромной скоростью заполняемого теориями и концепциями западного производства. Последнее легко объяснимо следующими обстоятельствами: • • • общей ориентацией современной России на образцы западного про изводства в самых разных областях жизни общества; длительностью и, главное, непрерывностью социологической мысли Запада, тогда как российская социология практически весь совет ский период не имела статуса самостоятельной научной дисциплины и была крайне идеологизированной, что не способствовало рожде нию социологической теории; долгим запретом на знакомство с западными социологическими теориями, занимающимися "апологетикой буржуазной действитель ности". Классические работы западной социологической мысли в советский период практически не издавались, однако большими ти ражами выходили книги, посвященные их критике. Изложение лю бой "их" теории было помещено в словесную рамку рассуждений о ее лженаучности и реакционности. Разнообразием объяснений чита телей не баловали, ограничиваясь универсальным положением о расхождении той или иной теории с канонизированными постула тами марксизма. Вместе с тем эти издания все же содержали цитат ный материал и знакомили читателя, хотя и в специфической фор ме, с основными направлениями социологической мысли Запада. К тому же критика придавала этим теориям ореол запретности, что, как известно, провоцирует интерес. Однако существуют и менее очевидные причины тотального интереса к западным теориям. На наш взгляд, финансовая зависимость российской социологии от западных заказчиков неминуемо ведет к их дик109 Из истории социальной мысли тату в области тематики и методологии исследований. Механизм, порождающий данную зависимость, сводится к трем моментам. Первое. Тематика российских исследований определяется западными заказчиками (напрямую или косвенно в виде приоритетных направлений конкурсных отборов) исходя из их собственных представлений о ранжировании по значимости социальных проблем российского общества. За основу берется спектр проблем общества западного типа. Так, значимость гендерной тематики в западной социологии объяснима культурной спецификой и общей композицией социальных проблем. Гендерный пафос в современной российской социологии, на наш взгляд, неадекватен степени остроты этой проблемы на фоне глобальных социальных рецидивов приобщения к рынку и, в значительной мере, обусловлен приоритетностью финансирования западными фондами. Принципиальная схожесть предметной области в силу ее формирования западным заказчиком по образу и подобию болевых точек собственного общества делает логичным и оправданным использование теоретических подходов, выработанных на Западе. Второе. Аксиоматично, что заказчик и исполнитель должны разговаривать на одном языке. Результаты "заказных исследований" должны четко и аккуратно вписываться в традиции западной науки, так как в противном случае потребуются дополнительные усилия для их прочтения и осмысления. В этом смысле рационально и оправдано поведение Запада, "отбраковывающего" в ходе конкурсных отборов проекты тех исследователей, которым не удается продемонстрировать умение мыслить категориями современных западных теорий. Иной теоретический подход дает результат, нуждающийся в переводе в плоскость ранее накопленных знаний. Результаты же, полученные на базе использования западных теорий, легко вписываются в конструируемый этими теориями образ социального мира. Таким образом, сотрудничество с Западом в режиме "заказчикисполнитель" обусловливает распространение теоретических концепций методологических подходов, апробированных в исследовательской практике стран-заказчиков. Третье. Финансирование российских исследований западными заказчиками нередко приобретает форму включения России в международные проекты, целью которых является сравнение и сопоставление "национальных" результатов. Корректность сравнительного анализа основана на использовании единой методологии. Соответственно исследование, проведенное в России и Гватемале, должно быть идентично с методологической точки зрения. Корректность универсальной методики для изучения социальных проблем принципи110 Из истории социальной мысли ально различающихся обществ может быть поставлена под сомнение в силу колоссальных различий в этнокультурных, политических, экономических .социальных основах этих обществ. Но вопрос о некорректности снимается достаточно просто: Россия и Гватемала в таких проектах выступают не объектом исследования, что актуализировало бы вопрос об адекватных специфике этих стран методологических подходах, а фоном, который необходим для выявления специфики стран-заказчиков. В силу вышеизложенного рост интереса к западным социологическим теориям можно считать вполне оправданным и легко прогнозируемым явлением. Но остается открытым вопрос: каково влияние западного теоретического и методического "займа" на состояние российской социологии и социологического образования. Очевидность позитивных следствий расширения границ научного обмена делает актуальным разговор о негативных моментах, привносимых этой практикой. Остановимся на двух тревожных, на наш взгляд, тенденциях. Все чаще в качестве алгоритма создания научных трудов российских авторов выступает компиляция работ западных ученых. Особенно наглядно эту тенденцию демонстрирует рынок учебных изданий. Авторский взгляд на предмет науки подменятся изложением истории развития данной научной дисциплины. Безусловно, учебники, в основу которых положен принцип "идея-имя", имеют право на существование (хотя бы как приложение к курсу по истории западной социологии), но, вопервых, наряду с работами иной тематической направленности, вовторых, в контексте анализа исследовательского потенциала этих теорий в российских реалиях. Монополизм приема "идея-имя" в условиях, когда адекватность западных теорий российской практики не обсуждается, приводит к смещению целевой доминанты обучения от развития творческого потенциала к усвоению набора ранее выработанных суждений. Существует две точки зрения на соотношение обучения и самостоятельной аналитической деятельности. Первая точка зрения восходит к идее последовательного прохождения этих фаз, вторая апеллирует к целесообразности их параллельного протекания. Учебный процесс, в основу которого положены изданные в виде учебников компиляции западных теорий, свидетельствуют о доминировании в социологическом образовании идеи разрыва периодов обучения и творческого осмысления российской действительности. Резко открывшиеся шлюзы западной научной мысли создали иллюзию исчерпывающей полноты теоретических и методических наработок Запада, что вызвало состояние интеллектуального шока у некоторых российских социологов и блокировало их созидательный потенциал. 111 Из истории социальной мысли Кажущаяся невозможность сделать шаг, не наступив при этом на чьи-то следы, привела к переквалификации ряда социологов из ученых в трансляторов западных теорий в российскую глубинку. Появившаяся возможность интеллектуального займа привела к лихорадочному примериванию западных объяснительных моделей к процессам в России. Лавинообразный поток переводной литературы питал надежду на перспективность такой стратегии. Однако принципиальная ограниченность ее возможностей становилась все более очевидной. Расставание с иллюзией универсализма и безграничных объяснительных возможностей западных теорий, по-видимому, составит болезненный этап развития российской социологии в ближайшем будущем. Вместо заключения На наш взгляд, принципиально некорректны попытки разобраться, прошлому или будущему принадлежит "золотой век" российской социологии. Сравнению подлежат количественные различия, тогда как качественная специфика условий, в которых развивается российская социология, не имеет аналогов в прошлом. Неправомерно ни сокрушаться, ни ликовать по поводу происходящих изменений. Важно осознавать противоречивость их действия. На смену идеологических табу советского периода пришла качественно иная система факторов-препятствий развития социологии. Игнорирование их существования ведет к необоснованной эйфории, тогда как преувеличение их значимости служит самооправданием бездеятельности. Между этими полюсами и простирается диапазон здравого понимания условий развития социологии и адекватной реакции российских социологов на изменившиеся условия. 112
