62 Не так давно — это для нас, старшего поколения, пел какие песни, какому Богу молился? Эта очевидная народность

62
ГУМАНИТАРН ЫЕ
НАУКИ
УДК 82.09:821.1·61.1+821.511.151
И. П. Карпов
I. P. Karpov
Марийский государственный университет, Йошкар-Ола
Mari State University, Yoshkar-Ola
НАРОДНОСТЬ ЛИТЕРАТУРЫ (РУССКО-МАРИЙСКИЕ СОПОСТАВЛЕНИЯ)
THE NATIONAL ROOTS OF LITERATURE (RUSSIAN–MARI CONTRASTING)
Проблема народности литературы — это проблема любого творчества, проблема человека как человека творящего, это проблема и политическая, и нравственная. Сопоставление марийской и русской литератур в аспекте проблемы народности даёт нам возможность увидеть некоторые особенности исторического пути и национального своеобразия наших литератур.
The issues of national roots of literature are the issues of any creative work, man as a creative person, politics and morality. The comparison of Mari and Russian literatures in the aspects of their national roots makes it
possible to see some peculiar features of historical development and national originality of both literatures.
Ключевые слова: народность литературы, русская литература, марийская литература.
Key words: national roots of literature, Russian literature, Mari literature.
Не так давно — это для нас, старшего поколения,
«не так давно» — народность рассматривалась как
одно из важнейших свойств литературы. Конечно,
в художественном произведении важен и авторский
индивидуальный взгляд на мир. Но какой взгляд
и на какой мир? Мир не только частных внутренних
переживаний или отдельных слоев и классов, но и мир
всего народа. Не так давно мы постоянно слышали
о человеке труда, — будь то рабочий, крестьянин или
представитель, как говорилось, народной интеллигенции. В особой чести были писатели, лучшим из которых
присваивалось почетное звание «Народный».
Разве может быть иначе: «Народный глас — он
Божий глас», — писал в середине XIX века русский
поэт Николай Языков [19, с. 351]. Народ выдвигает
из своих рядов писателей, поэтов, драматургов —
и эти народные писатели отражают чаяния народа,
они становятся голосом народа — гласом народным
перед Богом, перед властителями мира сего. Писательство — не привилегия, но служение — служение
своему народу, родине.
Одно дело, если видеть человека в его индивидуальности, в его семейных связях, но другое дело, если
понимать, что всем собою, всем своим творчеством
ты выражаешь многовековую историю своего народа,
его мировосприятие. Народ сохраняет себя в устном
творчестве, а ты, писатель, призван запечатлеть через
себя свой народ в слове письменном. И от этого никуда
не деться.
Я — это мои мама и папа, это моя бабушка Поля,
дожившая до ста лет. Она мне рассказывала о своем
деде Ионе, который родился в 1830-е годы. Они со
своим дедом разговаривали на одном языке, они пели
одни песни, они молились одному Богу. А мой прадед
Иона со своим дедом разговаривал на каком языке,
пел какие песни, какому Богу молился? Эта очевидная
связь поколений охватывает около трехсот лет. Каждый из нас генетически и культурно также перспективен еще на триста лет вперед. Представим, что через
триста лет наши пра-пра-правнуки будут говорить на
одном с нами языке, петь песни, которые и мы поем,
молиться Богу, которому и мы молимся. А это уже
в сумме шестьсот лет. Каждый из нас является центром шестисотлетнего развития своего народа. Для
писателя это тем более важно, ведь он способен к перевоплощению, часто наделён обостренным чувством
прошлого. От него народ ждёт — слова, защиты,
пророчества.
Сколько бы писатель ни модернистничал или
авангардистничал, всё равно он — часть огромного
целого, которое есть народ. И слово народа: его легенды, сказания, песни — это не наше прошлое, это
мы есмь сейчас.
«Кто сильнее всех?» — известная марийская сказка. Человек — сильнее всех, но не просто один человек, а человек в его людности, народности. Но́нчыкпа́тыр — удивительный образ человека, сделанного
из теста, сила его — от хлеба, от крестьянского труда.
Он сильнее богатырей, сотворенных из железа и дуба.
(Но́́нчык — испеченный из теста, па́́тыр — богатырь).
[Подробнее см.: 5, с. 10–17.]
Такой образ — человек-тесто — есть и в русской
литературе. В повести Николая Лескова «Железная
воля» говорится о немце, который обладает железной
волей, и о русском, который якобы так себе — тесто,
мягкотелый, безвольный. В начале произведения высказывается предположение: а не завязнет ли немецкий топор в русском тесте? И всем ходом повествования Лесков говорит читателю: завязнет.
«Ну, железные они, так и железные, а мы тесто
простое, мягкое, сырое, непропеченное тесто, — ну,
И . П. К А Р П О В
а вы бы вспомнили, что и тесто в массе топором
не разрубишь, а, пожалуй, ещё и топор там потеряешь»
[9, с. 361].
Герои марийских сказок и легенд — люди из народа,
и они совершают свои подвиги во имя народа. Это
и простой человек Кана́й, и воин Айда́р, и песенник
Гусляр.
В древних русских песнях и письменных произведениях древнерусского периода есть словосочетание
«русская земля», т. е. не государство, а именно земля.
«Из земли вышли, в землю и уйдём», — говорит
русская пословица.
Народ неотделим от места своего обитания, от земли, от природы. В марийском народном слове (ка́лык
мут): «У любящего труд и петухи рано поют».
(Ка́лык — народ, народный, люди; мут — слово).
Русская пословица: «Кто рано встаёт, тому Бог даёт».
Народ, природа, труд, любовь к членам семьи, забота о детях — всё это начала народной философии
мира, народной нравственности. «О Руская земле!
уже за шеломянемъ еси!» [10, с. 125] («О русская земля, Ты уже за холмом!») — восклицал автор «Слова
о полку Игореве», а марийская письменная литература начинается со стихотворения С. Г. Чавайна «Роща»
(1905).
При всём различии и изображенных эпох, и времени создания произведений, и жанровой их специфики, и там и там главное — ощущение родины, своей земли, своей природы и необходимость ее защиты.
Поэтому стихотворение С. Г. Чавайна заканчивается
словами «Я люблю эту рощу, / Я негодую против тех,
кто рубит ее деревья» (один из вариантов перевода)
[см. другой перевод: 18, с. 8]). «Певец народа» — так
по праву называют С. Г. Чавайна [см.:12; 2].
Таким образом, проблема народности литературы — это проблема любого творчества, проблема
человека как человека творящего, это проблема и политическая (отношения государства к народу), это
проблема и нравственная (чувствует ли писатель себя частью народа, его философии, его нравственных
норм).
Сопоставления марийской и русской литератур
в аспекте проблемы народности дают нам возможность увидеть некоторые особенности исторического
пути и национального своеобразия наших литератур.
***
Письменная русская литература формировалась
как литература правящего образованного класса. Авторами сначала были монахи и князья, потом —
в XVIII веке — дворяне, занимающие высокие служебные посты. Внимание к народу было обусловлено
его крепостной долей. Мощный толчок негодованию
дала книга «Путешествие из Петербурга в Москву»
А. Н. Радищева. Но собственно о народности как выражении интересов не одного правящего класса,
но и широких трудовых слоев народа, заговорили
только в 1830-е годы. А. С. Пушкин призвал писателей
прислушиваться к речи просвирен. Славянофилы —
63
К. С. и И. С. Аксаковы, А. В. и П. В. Киреевские,
С. П. Шевырёв, А. С. Хомяков, Н. М. Языков — устремились к постижению русской души, русского исторического пути, стали собирать русский фольклор.
Русское дворянство открывало для себя целый неизведанный материк народной культуры. Конечно, тема
народа проникала в творчество русских писателей —
А. В. Кольцов, Н. А. Некрасов, А. Н. Островский.
Но всё это было опосредованное представительство
народа в литературе — через тех же дворян или
разночинцев.
Огромное значение в истории русской литературы
имели государственные перевороты и революции. Революция Петра I привела к тому, что место православия как идеологической и нравственной основы литературы стало занимать масонство, т. е. идеология
якобы свободы, равенства, братства, которая в реальной жизни оборачивалась кровавыми революциями.
Всё более и более в русском просвещенном обществе стали распространяться идеи западничества:
хорошо то, что есть в западных странах, а у нас,
в России, ничего нет, — ни истории, ни философии,
ни культуры.
Марийская письменная литература зарождалась
совершенно в других условиях.
Основоположники марийской литературы были выходцы из народа: С. Г. Чавайн, М. Шкетан, Н. В. Игнатьев, Г. Микай, Ш. Осып, М. Иванов-Батрак, Я. Ялкайн — почти все из крестьянских семей. А это значит, что своя марийская земля, свой народ, свой
любимый лес, крестьянский труд — это родное, естественное, это переживалось в жизни и воссоздавалось
в произведениях.
Коль работаешь с охотой,
Труд зазря не пропадёт.
Кто работает до пота,
Тот и жатву соберёт, —
писал С. Г. Чавайн (стихотворение «Заря», 1907)
[18, с. 9].
Вхождение в литературу этих писателей было
и вхождением в революционную борьбу. Марийские
писатели приняли Октябрьскую революцию, ожидая
от неё национального возрождения, восприняли её
как «свободное утро» (одноименное стихотворение
С. Г. Чавайна, 1917):
Солнце светит с небосклона,
Встань, народ мой, поднимись,
Ради счастья и свободы
Горячо за труд возьмись! [18, с. 13].
Марийская поэзия предреволюционных и первых
революционных лет полна восторга, радости жизни,
энергии: «Мы дети труда, и силу лишь труд нам дает, /
Мы — юный, растущий народ», — восклицал
С. Г. Чавайн («Труд», 1910) [18, с. 13].
Принять Октябрьскую революцию означало согласиться с её идеологией, с её взглядом на историческую
царскую Россию. Писатели должны были развернуть
64
ГУМАНИТАРН ЫЕ
критику этой России, показать угнетателей — царей,
капиталистов, «попов», тем самым подтверждая необходимость новой власти, нового строя [см. подборку произведений в антологии марийской прозы: 17].
В концентрированном виде идеологию первых
двух десятилетий после революции выразил С. Г. Чавайн в стихотворении «Я пою о росте новой страны»
(1935): революция — очистительная буря, Россия —
тюрьма народов и т. д.
Буря Октября взыграла,
Царская Россия пала,
Рухнул свод тюрьмы народов,
Люди вышли на свободу!
Эй, народ мари, гляди ты
Лишь вперед, на путь открытый!
Славлю рост страны родной,
Мысли Маркса — светоч мой,
Флаг Октябрьский надо мной,
Слово Ленина со мной,
Страж страны — мой штык стальной! [18, с. 16]
Эта же идеология победившей революции определяет идейное содержание произведений большинства
марийских писателей. Первый марийский сатирический роман «Савик» Н. В. Игнатьева — сатира на дореволюционную Россию. Жизненной основой для
сатиры на «попов» явилось пребывание Н. В. Игнатьева в школе при Михаило-Архангельском монастыре.
Роман был написан в 1931–1933 годах — во время
атеистического погрома, и писатель в полной мере
разделил заблуждения идеологов атеистических пятилеток. Современные исследователи дают высокую
оценку просветительской деятельности Козьмодемьянского Михаило-Архангельского черемисского
(мужского) монастыря: «Будучи первым инородческим монастырем, в котором, помимо черемисов (марийцев), в разное время подвизались и чуваши, он
за короткое время превратился в один из центров религиозно-духовного просвещения народов Поволжья»
[см.: 1; 4; 16].
В центре многих рассказов М. Шкетана 1930-х годов — перемены в жизни марийского народа, марийской деревни — рассказы «Лыжи» («Ерче»), «Парашют» [см. исследования марийского рассказа: 7; 8].
Восторженные стихи о революции и В. И. Ленине
пишут Г. Микай (Михаил Степанович Герасимов), Николай Мухин, Шабдар Осып, Яныш Ялкайн и другие.
Русскими писателями революция была принята
более сложно, одними — также с восторгом, другими —
с ненавистью.
Некоторые марийские писатели получили образование ещё до революции (например, тот же С. Г. Чавайн), окончили сельскую школу, Казанскую учительскую семинарию, учительствовали в марийских
школах. Но свою судьбу и творчество они связали
именно с революционным движением и далее установившейся Советской властью, отказываясь принять
сан (В. М. Васильев) или снимая с себя священно-
НАУКИ
служение (Т. Е. Ефремов) [см. библиографию по
персоналиям: 13].
«Учась на богословском отделении духовной семинарии, — пишет К. Н. Сануков о В. М. Васильеве
(1883–1961), — юноша знакомится со многими
учащимися марийской национальности не только
в своём учебном заведении, но и в учительской семинарии. А среди них были и будущие видные марийские деятели общественной жизни и культуры:
С. Г. Чавайн, В. А. Мухин, С. А. Черняков, С. Г. Эпин,
Д. И. Адаев и др. Это было время нарастания социально-политической напряженности, вызревания первой в России демократической революции. Молодые
писатели пропитывались духом свободы, втягивались в общественно-политические споры о настоящем
и будущем России и родного марийского народа»
[см.: 14, с. 8; 3].
Дело не в том, что плохая царская власть не учила
инородцев, а в том, что положение всего российского
крестьянства в целом оставалось тяжёлым. Просвещение только-только доходило до деревни — и русской, и марийской. Моя бабушка П. Ф. Миндерова
(1887–1986) (деревня Банново Салобелякского района
Кировской области) до революции две зимы училась
в церковно-приходской школе, более — «тятя не пустил», надо было по дому работать, стариков и других
детей «обихаживать». От её времени каким-то чудом
попали в мою библиотеку книга для чтения в церковно-приходских школах и школах грамотности [см.: 6]
и книга для чтения в инородческих школах. Вероятно,
по этим книгах Пелагея Федоровна и научилась коекак читать и кое-как писать. Может быть, эти книги
читали и марийские писатели. В книге для инородческих школ есть краткие описания Волги и народов,
проживающих на её берегах — черемис, чуваш, татар
[11, с. 133–134].
В. И. Ленин для Пелагеи Федоровны — на протяжении всей её жизни — был «плешивым антихристом», который «порушил всю нашу жизнь». А царь
оставался — «Царем-батюшкой».
Говоря так, хотелось бы подчеркнуть классовый,
а не национальный аспект в общей проблеме отношения народа и дореволюционной власти. Эта же проблема (власть и народ) оставалась крайне сложной
и в советское время.
В конце 1920-х и в 1930-е годы писатели, выражающие крестьянское мировосприятие, оказались
опасными людьми для государства. Нужно было развивать промышленность, нужно было «перевоспитать» крестьянство: с одной стороны, подчинить его
государству, с другой, — огромное количество людей
направить в промышленность. Это и было сделано
с помощью раскулачивания и коллективизации.
В русскую литературу в начале XX века пришли
крестьянские поэты и писатели Сергей Есенин, Николай Клюев, Сергей Клычков, далее Павел Васильев
и др. Все они были уничтожены. (Причина смерти
Есенина остается неясной).
65
И . П. К А Р П О В
Та же участь ожидала и выразителей интересов
марийского крестьянства. Сергей Чавайн (1888–1937),
Гурий Эвайн (1882–1938), Сергей Элнет (1903–1938),
Никон Игнатьев (1895–1941) и многие другие были расстреляны или умерли в лагерях. Именно любовь к своему народу оказалась преступлением, если это так,
то «карайте меня», говорил С. Г. Чавайн [см.: 15, с. 3–20].
И карали.
Советская Россия в 1930-е годы выжила, прежде
всего, за счёт крестьянства, так и в послевоенное
время. В городах карточки были отменены вскоре после войны, а деревня ещё два десятилетия работала
за трудодни, за «палочки».
Несмотря на это, в конце советского периода —
в 1970-е – начале 1980-х годов — и русская, и марийская литературы пришли к своему расцвету. Новые
писатели, вышедшие из глубинных народных слоёв,
смогли в послевоенное время получить образование,
творчески окрепнуть и сказать правдивое слово о радости быть русским, о радости быть марийцем —
и о трагедии наших народов, как народов в основе
своей крестьянских.
Как бы мы сегодня ни относились к советской
истории, нужно признать тот неоспоримый факт,
что эта история закончилась расцветом национальных
литератур.
В русской литературе: Василий Белов, Василий
Шукшин, Евгений Носов, Василий Тряпкин, Николай
Рубцов, Валентин Распутин… Творчество этих русских писателей и поэтов — и гимн своему народу,
крестьянству, и вопль боли за него. Мало кто сейчас
жив из этого поколения. Самому молодому из них недавно исполнились 75 лет, Валентину Распутину.
Как было сказано в дни чествования юбиляра, — он
самый читаемый русский писатель заграницей.
В марийской литературе: Никандр Лекайн — первый удостоен почетного звания «Народный писатель
МАССР» (1957), Миклай Казаков — первый удостоен
почетного звания «Народный поэт МАССР» (1960),
Александр Юзыкайн, Юрий Артамонов, Миклай Рыбаков, Геннадий Матюковский, Семён Вишневский,
Иван Горный, Валентин Колумб и целый ряд других
первоклассных писателей, поэтов, драматургов способствовали возрождению марийской литературы.
В 1970–1980-е годы расцветают таланты русских
писателей, родившихся на марийской земле и часто
обращающихся в своих произведениях к марийским
фольклорным и историческим сюжетам. Вспомним,
прежде всего, Аркадия Крупнякова — трилогия «Гусляры», романы «Царев-город», «Есть на Волге утес»,
«Березовый сок».
***
Нынешнюю литературу — русскую и марийскую —
также можно сопоставить по целому ряду сходств
и различий. Перед современными писателями новые
задачи — устоять против натиска элитарной культуры, точнее — бескультурья новых антинародных сил.
Сегодня сложилась необычайная ситуация. С одной стороны, мы не можем отказаться от Пушкина
и Лермонтова, Гоголя и Достоевского, Некрасова
и Маяковского, Чавайна и Шкетана, Игнатьева и Горного… Но ведь вся эта литература — призыв к социальному равенству, гнев против угнетателей народа.
Ещё недавно мы учили в школе: «Ешь ананасы, рябчиков жуй. / День твой последний приходит, буржуй»
(В. Маяковский). И вот оглянуться не успели, как буржуины опять захватили всю власть, все богатства, которые накопил и защищал народ, отдав за это миллионы
жизней. Посмотрим, как в этой ситуации поведут себя
писатели. Это уже — отдельный разговор.
Народ должен быть в центре политики государства, а народность — основа основ литературы. Если
так, тогда всё будет хорошо — и в государстве,
и в народе.
Потому что хотим мы того или не хотим, но писатель должен чувствовать себя выразителем хотя бы
ближайших к нему шести сотен веков. И тогда он
не забудет своего родного «Вечера в деревне». Так называется замечательное стихотворение Ивана Горного
(перевод В. Кострова).
Днем в деревне нашей тихо, сонно,
Но как только солнце накренится
К горизонту,
Словно муравейник, оживают улицы ее.
Люди возвращаются с работы,
Над домами добрый дым струится,
И лучи закатные над нею
Красные, как свежее жнивье.
Молодежь гулянке новой рада,
Дети забрались в свои кровати,
Окна, словно звездочки, горят.
И последняя корова в стаде
На рогах, как будто на ухвате,
Солнышко уносит на закат [18, с. 225].
Формы государственного правления приходят
и проходят: царская Россия, социалистическая, вновь
капиталистическая, — а наш с вами вечер в нашей деревне остаётся с нами. А если его не будет — не будет
и нас.
ЛИТЕРАТУРА
1. Алексеев Игорь. Свидетельства о разорении в 1918–1919 гг.
Козьмодемьянского Михаило-Архангельского черемисского
(мужского) монастыря Казанской епархии. — 10.06.2008 / Интернет-ресурс: «Русская народная линия». Адрес:
http://www.w3.org/TR/xhtml1/DTD/xhtml1-strict.dtd. Обращение:
26 марта 2012.
2. Васин К. Сергей Григорьевич Чавайн: Жизнь и творчество. —
2-е изд., доп. — Йошкар-Ола: Мар. кн. изд-во, 1987. — 48 с.
3. Востриков В. Г. В. М. Васильев — ученый и просветитель. —
Йошкар-Ола: Мар. кн. изд-во, 2007. — 176 с.
4. Елеев В. Л. О храмах Горномарийского района Республики
Марий Эл, отмечающих юбилей в 2011 году // Христианское просвещение и русская культура: материалы XIV науч.-богосл. конф.
(16–17 мая 2011 г.). — Йошкар-Ола, 2011. — 232 с.
5. История марийской литературы / отв. ред.: К. К. Васин,
А. А. Васинкин. — Йошкар-Ола: Мар. кн. изд-во, 1989. — 432 с.
66
ГУМАНИТАРН ЫЕ
6. Книга вторая для чтенiя въ церковно-приходскихъ школахъ
и школахъ грамоты / сост. Н. Ф. Одинцовъ и В. С. Богоявленский. —
6-е изд,. испр. — СПб., 1903. — 252 с.
7. Кудрявцева Р. А. Генезис и динамика поэтика марийского
рассказа в контектсе литератур народов Поволжья: монография /
Мар. гос. ун-т. — Йошкар-Ола, 2011. — 324 с.
8. Кудрявцева Р. А. Марийский рассказ XX века (история и поэтика жанра): монография / Мар. гос. ун-т. — Йошкар-Ола, 2008. —
208 с.
9. Лесков Н. С. Повести и рассказы. — М.: Правда, 1981. —
576 с.
10. Лихачев Д. С. Слово о полку Игореве: историко-литературный очерк. — М.: Просвещение, 1976. — 175 с.
11. Михеевъ И. С. Четвертая книга для чтенiя въ инородческихъ
школахъ. — 3-е изд. — Казань: Центральная типографiя, 1911. —
232 с.
12. Певец народа: Воспоминания и документальные очерки
о С. Г. Чавайне / сост. К. Васин. — Йошкар-Ола: Мар. кн. изд-во,
1988. — 200 с.
13. Писатели Марий Эл: биобиблиогр. справ. / сост.: А. Васинкин,
В. Абукаев и др. — Йошкар-Ола: Мар. кн. изд-во, 2008. — 752 с.
НАУКИ
14. Сануков К. Н. Валерий Михайлович Васильев: Очерк жизни
и деятельности. — Йошкар-Ола: Республиканский науч.-метод. центр
нар. творчества и культурно-досуговой деятельности, 2007. —
172 с.
15. Сануков К. Сергей Чавайн: «Если любовь к своему народу
есть преступление, то карайте меня» // Трагедия народа. —
Йошкар-Ола, 1997. — С. 3–20.
16. Скорик С. С. Михайло-Архангельский Черемисский мужской монастырь / Интернет-ресурс: «Казанская семинария». Адрес:
http://kds.eparhia.ru/bibliot/dipl/skorik. Обращение: 26 марта 2012.
(См.: Глава V. Миссионерско-просветительская деятельность
обители).
17. Солнце над лесами: Антология марийской прозы / сост.:
К. Васин и В. Иванов. — Йошкар-Ола: Мар. кн. изд-во, 1979. —
384 с.
18. Соловьиный родник: Антология марийской поэзии / сост.:
М. Казаков и Г. Матюковский. — Йошкар-Ола: Мар. кн. изд-во,
1979. — 264 с.
19. Языков Н. М. Стихотворения и поэмы. — Л.: Сов. писатель,
1988. — 592 с.