И.Харвей. Черкесы и черкешенки (Глава из книги "Турецкие

Перевод с английского
Н.А. Нефляшевой
И.Харвей. Черкесы и черкешенки
(Глава из книги "Турецкие гаремы
и черкесские дома". Лондон, 1871)
Характерной тенденцией современного источниковедения является расширение круга
историко-этнологических источников как за счет обращения к ранее невостребованным
документам, так и путем введения в научный оборот их новых типов. Это позволяет выйти
за рамки традиционных тем, значительно расширить хронологические и территориальные
границы исследования.
Проблема источника продолжает оставаться актуаль
ной и для отечественного
адыговедения. Публикации европейских источников В. В. Латышевым, В. К. Гардановым,
издательством «Эльфа» в Нальчике стали хрестоматийными. Каждое поколение
исследователей будет открывать в этих документах все новые и новые пласты информации.
Тем не менее существует ряд источников, несправедливо обойденных вниманием
историков и этнологов. Информация в них не лежит на поверхности, через строки обычного
повествования исследователь может увидеть то, что формирует контекст исторического
времени, сделав нетрадиционные выводы о трансформации адыгейского менталитета, о
восприятии адыгской культуры в рамках оппозиции «свой-чужой».
Описание И. Харвей, путешествовавшей по Северному Причерноморью, опубликованное в
Лондоне в 1871 г., относится именно к таким источникам. Особый интерес представляет
тот факт, что книга вышла в свет через несколько лет после окончания военных действий на
Кавказе, на волне интереса европейцев к этому региону. Многочисленные замечания автора
«между строк» существенно повышают информативную отдачу источника. Именно
извлечение из данной работы в переводе, сделанном Н.А.Нефляшевой, предлагается вашему
вниманию.
Наша жизнь здесь полна
странных
контрастов
—
забавная смесь дикости и
цивилизации. Дни проводятся
в диких прогулках среди
холмов
и
гор,
примесь
опасности,
которая
сопутствует этому, добавляет
пикантность
к
интересу
обозрения
пейзажа,
восхитительного
в
величественности
своего
дикого
великолепия
и
изысканно
прекрасного
в
нежной красоте его уединенных равнин и папоротниковых лесов.
В восемь часов сцена меняется, и мы находим себя среди очень сердечного и приятного маленького общества, где музыка, и танцы, и веселая
беседа заставляют часы лететь слишком быстро. Маленький мир Сухума
является, конечно, очень ограниченным, но он вмещает так много обаятельных и умных людей, что нельзя не сожалеть, что некоторые из них
должны, подобно цветам в пустыне, расцветать далеко отсюда, от более
часто посещаемых людьми мест.
Генерал Б., губернатор, не женат, но юная жена адмирала, мадам Г,
которой помогает ее прелестная сестра, мадемуазель Ольга Ж., весьма
изобретательна в том, чтобы сделать свой грубый черкесский дом таким же
привлекательным, как если бы он был в Париже или Санкт-Петербурге.
Мистер Д. — блестящий музыкант, и мазурки, и вальсы графа С. столь ярки,
что танцевальный дух неизменно приходит ко всем, кто их слышит. Затем
здесь есть доктор,
самый веселый из людей, который играет душераздирающие мелодии на флейте. Неудачно, однако, что в середине жалобных смертельных напевов Эдгардо и Дездемоны мы поймали взгляд ярчайшей
пары маленьких темных татарских глаз, сверкающих с таким чудесным
выражением от музыки, что вместо плача мы все начинаем смеяться, что,
следует признать, портит эффект, который музыкант намеревался произвести.
Последней, но не последней среди наших сердечных и обаятельных
друзей, является княжна — жена князя Константина С., юная русская из
Москвы, которая недавно вышла замуж за брата правящего князя Абазии.
Очень молодая, очень прелестная и знакомая с роскошью и развлечениями
столицы, она приняла трудности своей жизни здесь с добродушием и мягкостью характера, которые уже сделали чудеса в ее черкесском жилище.
Князь был, к несчастью для нас, со своим братом в Шамшешерае во
времена нашего пребывания в Сухуме, но дружеское, даже с оттенком обожания гостеприимство, было оказано нам княжной и ее семьей, в то время как
оно увеличивало очарование нашего визита, добавляло много боли, которую
мы почувствовали, когда пришло время сказать жестокое слово «прощай».
Как часто мы думали с тех пор о веселых часах, которые мы провели
вместе в этом амбарообразном доме. Хотя он очарователен снаружи от
вьющихся растений и прекрасных деревьев, которыми он обнесен, трудно
было бы найти что-то менее удобное, чем этот дом внутри. Большие пустые
комнаты,
без потолков, где крысы иногда бегают через балки, общая
неопрятность и часто также недостаток чистоты делают черкесские дома
(хотя владельцы могут быть очень богатыми) чем угодно, но не привлекательными для иностранца. Княжна — жена Константина и ее мать осуществили много улучшений, особенно относительно чистоты и порядка, но, тем не
менее, вид ее дома был в высшей степени унылым.
Салон был огромной, выбеленной комнатой, содержащей стол, пару соф и
несколько кресел, что, казалось, усиливало мрачность длинной стены, у
которой они были расположены; но было хорошее пианино, хотя, к несчастью,
оно изредка служило в качестве буфета и полкой для нескольких книг.
Спальня княжны была отчасти более меблирована, хотя едва ли более
удобна. Деревянные обшивки, из которых были сделаны стены, пропускали
ветер через каждую щель таким образом, что огромные персидские ковры
были натянуты вокруг кровати, чтобы не пропускать назойливый ветер.
Туалетный столик был подобен оазису в пустыне, таким веселым он был,
с тесьмой и муслином; его великолепный золотой туалетный прибор и зеркало,
украшенное рубинами, казались не к месту в таком неуютном жилище.
Стены были увешаны прекрасным оружием и личными доспехами князя.
Несколько высоких абхазских седел были очень пышными, будучи покрыты
малиновым вельветом, расшитым золотом. Оружие вызвало бы зависть мно-
гих парижских денди, столь прекрасной была закалка лезвий мечей и кинжалов, и столь красивыми были украшенные драгоценными камнями рукоятки
и ножны.
Бедная княжна дала полумеланхоличное, полунелепое описание после
приезда из Москвы своего отчаяния от внешнего вида дома,
который
производил впечатление бедности и запустения. Она постепенно преуспела в
наведении несколько большего порядка и уюта в жилище и надеется однажды
обзавестись мебелью; но при настоящем неустроенном состоянии дел
думается, что более осмотрительно избегать чего-то, подобного выставке или
расходам.
Она рассказывает нам, что ее зять, князь Михаил, который, кроме того,
что очень богат, получает также жалованье из России как губернатор Абазии,
владеет значительным состоянием в поместье Шамшешерай.
Женщины семьи, хотя номинально являются христианками, соблюдают,
тем не менее, многие мусульманские обычаи. Они никогда не появляются на
людях без вуали и, хотя им позволено видеть родственников-мужчин, они
ведут очень изолированную жизнь, отдельную от мужчин, проводя свое время
в курении, изготовлении конфет и шитье платьев. Они получают мало или
совсем не получают образования и не говорят ни на русском, ни на любом
другом европейском языке.
Наша подруга рассказывает нам, что, хотя иногда встречаются очень
красивые женщины, однако по ее мнению, черкесские женщины вообще не
особенно привлекательны и абазинки решительно не хороши собой. Определенно, в настоящее время мы не видели ни одной местной женщины с какимилибо намеками на красоту.
Национальный костюм также не усиливает их очарование. Они обычно
носят свободные турецкие шаровары, сделанные из белого хлопка и особенно ужасное верхнее желтое одеяние, сделанное точно наподобие одежд,
носимых высшим церковным духовенством, — плотное, прямое и застегнутое
от шеи до ног. Полосатая шаль иногда вьется вокруг них подобно фартуку.
Голубая газовая вуаль набрасывается на голову и их волосы, длинные и
жирные, заплетаются впереди в две тяжелых косы.
Красавицы, которые обладают такой хорошей репутацией в Константинополе и на Западе, почти постоянно прибывают из Грузии и равнин недалеко
от Эльбруса. В этих районах женщины имеют притягательные глаза и белый
цвет лица.
Следует признать, что мы прибыли слишком поздно, в неудачное время
года, чтобы увидеть привлекательных девушек. Короче, они все были проданы.
Ранее в определенное время года торговцы прибывают время от времени,
и ходят слухи, что черкесские родители не возражают от выставления своих
дочерей на обозрение. Говорят также, что сами прекрасные девицы совсем не
ломаки, счастливы удрать от скуки домашней жизни и воспользоваться своим
шансом быть купленной богатым пашой.
Хотя дом князя Константина был так плохо меблирован, таким лишенным
обычного удобства, тем не менее, в нем была все же некая восточная
пышность в многочисленных слугах, приставленных к жилищу.
Земля здесь почти ничего не стоит, ибо природа такая щедрая, что ее
дикие плоды и немного зерна вместе с домашней птицей, которые, кажется,
кормят себя сами, достаточно удовлетворяют потребности жителей.
Огромное богатство человека высокого положения поэтому оценивается
скорее количеством рабов, которым он владеет, чем размерами его владений.
Рабы обязаны снабжать своего господина определенным количеством
дров, домашней птицы и услуг, последняя обязанность обычно оставляется
для одного из членов семьи, становящегося постоянным слугой или работником в жилище своего хозяина. Хозяин, со своей стороны, дарует землю и
защиту своим подданным.
Рабство не является здесь таким раздражающим, как в России, ибо
собственник не имеет власти или, во всяком случае, не существует обычая
продавать своих слуг; он может перемещать их от одной части своего
имущества к другой, но даже такая мера считалась бы тиранической.
Фактически рабство в Черкесии очень сильно напоминает кланство, каким
оно было в старые времена в Шотландии. Каждый человек гордится своей
связью со своим вождем и вновь рассматривает себя самого обязанным
защищать и мстить за обиды, нанесенные его последователям.
Подобно старым шотландским главам кланов, черкесские князья, хотя
владеют многочисленным количеством подданных и часто обширными полосами земли в селениях, лишь скудно снабжаются деньгами и имеют лишь
незначительные средства в своем распоряжении для соответствующего
образования своих сыновей или для того, чтобы позволить им получить
образование, утонченность ума, как и манер, которые могут быть приобретены
при посещении других стран.
Время от времени император призывает некоторых молодых людей в
Санкт-Петербург. Они
здесь
проходят обучение и получают какое-то
образование, но, подобно большинству полуцивилизованных людей, юные
князья здесь, за некоторыми исключениями, так преданы дикой жизни, которую
они привыкли вести среди их родных гор, что поездка в Санкт-Петербург
является отнюдь не популярной.
Возможно, также ее считают еще одной разновидностью ссылки; ибо
время от времени, когда правящая семья приобретает слишком много влияния, быстро находятся предлоги для того, чтобы оставить юных наследников
при русском дворе.
Князь М. и его мать таким образом пробыли в течение ряда лет в России,
несмотря на все их усилия получить разрешение для возвращения в их
родную страну. Они пребывают в некоем почетном плену получающих
огромный пансион, тогда как их имение, дома управляются русским правительством.
Княгиня, как нам было сказано, была женщиной отличительного таланта и
очень просвещенных взглядов. Что касается мер, которыми она произвела
решительные улучшения среди своего народа, то, к несчастью для себя,
подозреваемая и обвиняемая в переписке с Шамилем, несколько лет назад
она была удалена от своих искушений. Ее дворец и сады были известны своей
красотой, но во время завоевания страны турками дворец и сады были
разрушены, хотя Омар-Паша сделал все для того, чтобы их спасти.
Захватническая армия была в целом безвредной по сравнению с беззаконными бандами мародеров, сопровождавших армию. Они, паря на
флангах и в тылу турецких войск, сжигали и разрушали все на своем пути,
особенно когда оказывалось, что больше нечем поживиться.
Через несколько дней после нашего прибытия разветка нам болезненно
напомнила о небезопасности страны: в красивой равнине, которую мы
пересекли на нашем пути к горам, было найдено тело солдата.
Часть была послана рубить дрова; несчастный человек отстал от своих
товарищей и скучал в ожидании возвращения отряда войск. Его тело с
головой, простреленной черкесской пулей, было найдено сегодня утром. Хотя
номинально Черкесия находится во владении русских, она, тем не менее, в
очень беспокойном состоянии. Горные твердыни удерживаются черкесами и,
пока делаются дороги, осушаются болота; хотя равнины, и долины, которые
лежат между горами и морем, заселяются и обрабатываются, грабительские
отряды могут пересекать страну сколько угодно, делая ее небезопасной для
любого иностранца, отважившегося путешествовать за пределами российских
фортов и блокпостов.
Даже незнакомцы могут сказать, что Черкесия, подобно красивому дикому
животному, должна быть усмирена скорее, чем разбита, а дороги и гавани
скорее приведут к ее полному подчинению, чем пугающее присутствие
контингента армии.
Хотя абазины уже в течение нескольких лет находятся под российским
господством, их симпатии вместе с их горными братьями, и хорошо известно,
что они помогают и поощряют партизанскую войну, которая столь непрерывно
беспокоит этот район. Русские офицеры провозглашают, что это вид скрытой
войны. Это не приносит ни чести, ни выгоды, и ненависть, которую
чувствуют черкесы, возвращается бумерангом их завоевателям.
В Грузии этой враждебности не существует. Народ показал себя намного
более послушным для иностранного правления. Грузины более праздны и
менее воинственны, чем их соседи в Черкесии, и также имеют большую связь
с Россией, будучи членами той же церкви.
Религия черкесов окутана большой тайной. Очевидно, они не знакомы с
высшей сущностью, они не имеют никаких святых, они не соблюдают никаких
священных дней. Иногда они приносят в жертву цыпленка, хотя кому или для
чего,
никто не знает. Некоторые исповедуют, однако, разновидность
магометанства,
хотя они совершенно не признаются благочестивыми
мусульманами. Некоторые считают таких единоверцев позором и называют их
еретиками и язычниками худшего вида. Они — среди нескольких народов в
мире, которые не используют никаких церемоний, даже в случае свадьбы.
Определенный приз учреждается за то, что отец отдает свою дочь в ее
новый дом и здесь покидает ее, получая ружье или лошадь, по отношению к
которым она рассматривается как хороший эквивалент.
Горская женщина ценится, т.к. она является превосходным тягловым
животным и очень трудолюбивым рабом.
Из всего, что мы слышим о горцах, они кажутся высокомерным, сдержанным народом, гордящимся своей бедностью, своей незапятнанной
родословной и своей бесстрашной отвагой. Любящие свою дикую страну со
страстной преданностью, они не знают противоположных чувств. Война
является и их долгом, и их счастьем, и на клич такого лидера, как Шамиль,
они слетаются энергично под его флаг, готовые страдать или умереть, защищая своего любимого князя и дикую свободу, которая им более дорога, чем
жизнь.
Мало персонажей современности исследуется с таким романтичным,
более того, даже в одно и то же время, с таким мистическим интересом, как
личность Шамиля. Хотя он родился в обычные современные дни, его жизнь
представляет собой все атрибуты героя средневековья. Он был наделен
красотой и силою, редкой даже для безрассудного племени, которое он
возглавлял; кроме того, природа даровала ему другой дар, даже более
ценный.
Она дала ему редкий такт,
удивительное обаяние, которое
располагает к нему, что дает возможность мужчинам, а иногда и женщинам,
управлять человечеством с абсолютной властью. Это та любовь, которая
заставляет людей нестись к смерти с героическим восторгом, более энергично
проливать свою кровь по приказу своего любимого вождя. Сами недостатки в
характере Шамиля делали его дорогим для его последователей или, скорее,
он искусно придумал их, чтобы следует быть средствами, притягивающими к
нему народ.
От природы болезненного и меланхоличного вида, он был временами
подвержен взрывам буйной страсти, которая внушала страх и покоряла
всех, кто был свидетелем ужасных взрывов ярости, превращавшей сурового,
спокойного человека в гневного демона. Горе тому, кто пробуждал страшный
дух!
Самые сильные люди пасовали перед
неистовым
взглядом.
Могущественным оружием своего ужасного вождя. Резонно отметить, что эти
взрывы были лишь эффектами безумия, во время одного приступа жестокой
ярости несчастный человек убил свою юную жену и маленького ребенка, к
которым он был нежно привязан. Говорят, что, хотя в последующие годы
многие другие жены наполнили его гарем, никогда снова ни одна женщина не
знала того места в его сердце, занятого юной женщиной, которую он умертвил
своей собственной рукой.
Не только огромная сила и дикое неистовство Шамиля внушают страх,
подчиняющий его власти народ; он так умело привел их к вере, что ему была
дарована мантия Пророка и что духом своим он находится в присутствии
Всемогущего, получая там распоряжения Божественной Воли. Дикий бред,
который слетал с его губ, поэтому высоко ценился его последователями как
знак прямого общения с небесами.
Шамиль, без сомнения, обладал достаточным контролем над собой,
чтобы методично пользоваться своим безумием и умышленно добивался того,
что его фразы несли угрозы, одобрения и приказы, рассчитанные на то,
чтобы усилить свою власть над диким и независимым народом.
Трудно установить из-за многих противоречивых свидетельств, был ли он
мусульманином или нет; вероятно, он находил, что некоторое религиозное
исступление будет весьма полезным при распространении его влияния среди
более удаленных племен, и он преуспел, уверив их, что он вождь,
непосредственно вдохновленный небесами.
Сколь бы иллюзорными ни были претензии Шамиля быть великим пророком, нет сомнения, что его талант солдата и политика были очень высокого
уровня.
По пришествии мрачного часа кто был столь заботлив по отношению к
своему народу, кто столь нежен к своим солдатам, как не этот дикий горец? С
ним связывают тот факт, что он часто сам заботился о раненом и больном. Он
жил среди воинов, разделял их лишения и их опасности и всегда был
первым в битве.
Он устремлялся к бою с самоуверенностью, которая
вдохновляла его последователей безграничной верой, и в течение многих лет
все верили, что всякий раз, когда Шамиль лично возглавлял войско, победа
была предопределена.
Кроме этой бесстрашной отваги, все русские генералы сходятся во
мнении, что он был великим и искусным стратегом. Обладая совершенным
знанием своих родных гор, он выбирал позиции с совершенной продуманностью, и редко он предпринимал атаку до тех пор, пока не был уверен в
хорошем результате.
В течение многих лет он опрокидывал мощную силу и знаменитых генералов, которых Россия посылала против него.
Из своей цитадели в Дарго-Ведено, в Дагестане, он посылал свои указы,
которые выполнялись с несомненной покорностью преданных племен.
В конце концов, начали сказываться время, непрекращающиеся битвы и
ужасающая сила денег и власти. Что могли сделать несколько бедных,
храбрых, теряющих в численности горных племен против могущественной
империи всех русских? Протяженность империи Шамиля сокращалась к бесплодным, суровым горам в сердце Кавказа; но здесь его цитадель казалась
неприступной, и если бы не предательство, возможно, он все же еще правил
бы в своих диких горных гаванях. В недобрый час для него он позволил себе
дружбу с иностранцем, который основательно обманул доверие, оказанное
ему, и через несколько месяцев голода и страданий благородный старый воин
и остатки его отряда были захвачены в плен.
К чести русского правительства, к своим пленникам оно относилось с сердечностью и предупредительностью, и Шамиль обрел друга в царе, а в
русском дворе — дом.
Что касается выгоды для самой страны, желательно, чтобы Россия
быстро получила власть над всей Черкесией и прилегающими областями, но
все романтические прелести природы меркнут рядом с историей нескольких
бедных, храбрых людей, которые сражались до смерти, чтобы сохранить
свою свободу в диких горных домах.
Перевод с английского
Н.А. Нефляшевой