Протокол № 17 (9

Протокол № 17 (09.07.09 г.)
Обсуждение § 18
- Если начинать с вопросов и неясностей, то для меня осталось тёмным понятие открытости, разомкнутости...
- Или даже предоткрытости...
- Разомкнутость и открытость – это синонимы? Ещё есть «опережающее размыкание».
- Тут этот абзац следует сразу после введения понятия априори, которое связано как раз с
этим пред-. Может, не стоит выяснять, что такое для автора открытость как таковая. Это
уведёт в совершенно абстрактный разговор и собьёт с пути книги. Поэтому надо подключить ближайший контекст. Можно заметить, как автор избегает такого слова, как познание. Здесь, в этом параграфе, употребляются термины понимание, понятливость. Но вообще-то для Хайдеггера важно в конце концов добраться до феномена МИР. А это не то,
что конструирует субъект, а то, что уже заранее распахнуто «ДО». Другое слово здесь
трудно подобрать, чтобы выразить эту первую, исходную характеристику феномена мира.
- Это и позволяет оттолкнуть субъективизм. Тут на полях появляется даже выражение
«яческое деяние субъекта».
- Вряд ли эта распахнутость мира фиксируется строго терминологически.
- Скорее это метафора, целый их ряд.
- Важно ещё, что автор, кажется имеет в виду целостность того, что предоткрыто. Мы
имеем дело с сразу со всем миром. Он не складывается из каких-то кусков. Любой сегмент
реальности мы понимаем и видим на фоне [на горизонте] целого. И ещё, мы в любой момент повязаны с миром...
- Мы в нём, он не перед нами.
- В установке гносеологической мы начинаем всегда с части, а целое остаётся где-то в недостижимой, неохватной дали. Автор начинает с противоположного. Мир в целом открыт
нам как раз с самого начала, ещё до того, как мы собираемся его познавать. Мы с самого
начала имеем дело с миром в его целом.
- Надо ещё не потерять из виду саму логику рассуждений Хайдеггера. Как, идя от присутствия (dasein), можно прийти к феномену мира? Для этого надо вспомнить предыдущие
параграфы, где обсуждалась первичная структура присутствия, его бытие в мире; где
«встречное» сущее определяется как подручность, которая, в свою очередь, понимается
через контекст ситуации имения дела с чем-то. Существо этой ситуации заключается в
единстве взаимных отсылок целей и средств. Так и вырисовывается посредством улавливания этого единства феномен той целостности мира [о которой только что говорил Юра].
А это и приводит нас к вопросу, который в начале Андрей задавал: первое, что мы вообще
можем сказать о мире, – это как раз его распахнутость, разомкнутость.
- Ну этот путь от подручного к миру – путь уже аналитический, а вообще-то мир как целое
дан нам изначально [до аналитики dasein].
- Конечно.
- Тут у автора множество местоимений с предлогами: для чего, ради чего, к чему, посредством чего. Как будто он хочет уйти от описания субстанций к описанию отношений.
- А предлоги как раз для этого.
- Всё это вместе называется «совокупность обстоятельств присутствия». Контекст орудования, или контекст имения дела как раз складывается из этих «обстоятельств», которые
здесь дифференцируются. Анализ «взаимосвязи самоотсылания присутствия» – «назначения» (87): ради-чего → с-тем-чтобы → для-этого → в-чём дела → с-чем имения-дела
→ (взаимосвязь целей и средств). Эта исходная «целость» – значимость, составляющая
структуру озабоченности.
- У меня, признаться, наибольшую трудность вызвали два выражения: «отпущено» (83) и
«допущение быть» (84). Что это такое?
- Кто отпускает? Кто (что) допускает быть?
- А тут нет попытки уйти от субъектно-объектного формата, от некоего активизма? Не
субъект атакует мир в таком случае, а мир и всё, что нас встречает, есть само.
- Допустить быть – не пытаться построить бытие в каком-то порядке. Иначе говоря, это
особая установка видения. Отпустить мир и вещи означает отстать от них, предоставить
им быть как они есть, так что ли? Дать им слово.
- Да.
- Если «отпустить», то кто-то их держит.
- Да, тут момент освобождения.
- Значит, что-то (кто-то) держит внутримирное сущее. Кто берёт их в расчёт, он и держит. Он и должен отпустить. Да, Андрей прав. То же и с «допущением быть».
- Тут момент свободы подчёркивается.
- А чьей? Самого присутствия или того, что ему встречается в мире?
- Тут в одном месте подразумевается свобода встречного сущего, а в другом – самого
dasein. Так что это взаимосвязано. [Это взаимная открытость мира присутствию и присутствия миру]. Речь о противостоянии каким-то насилующим установкам познания и бытия.
- Поворачивающим к себе нужным боком, манипулирующим. Получается, что такое псевдоактивное отношение как раз не допускает миру и тому, что в мире, просто быть. Оно не
опрашивает, а выпытывает.
- Это продолжение темы противоположных установок: к миру как определённому познанием (от cogito – к sum) и как допущенному быть в своей уже распахнутости.
- В конце параграфа высказывается опасение насчёт утери «феноменального содержания»
при «формализации», [то есть при отходе от онтологического взгляда к «системе отношений»: «не выпаривается ли «субстанциальное бытие» внутримирного сущего до некой
системы отношений...?» (87)].
- В финале появляется полемическая интонация.
- Это уже переход к следующему параграфу, содержание которого как раз и составляет
полемика с Декартом.
- Вопрос, с которого мы начали сегодня разговор, так и не снимается с повестки дня. И это
вопрос о свободе (раскрытость, отпущенность, допущение быть...).
- Свобода от каких-то концептуализаций.
- Которыми можно заболтать, например, феномен мира. Сам же познающий загромождает
себе путь к миру своими установками. И поэтому, если использовать другую метафору,
надо замолчать, «дать слово» самому миру...
- Дать ему и вещам быть как они есть.
- Мандельштамовское стихотворение «Звук осторожный и глухой...» очень близко по мироощущению рассуждениям автора. Иначе говоря, от верной либо неверной установки
зависит исход: придём ли мы к феномену мира или нет. Здесь, в параграфе, есть определение мира, но к нему надо идти через такую очищающую работу.
- Само выражение априори предполагает традиционно (у Канта) познавательный опыт. У
Хайдеггера речь идёт вообще о другом опыте – опыте бытия.
- Испытании, а не научном эксперименте [второе основано в первом].
- И такой опыт не приобретается как результат, а как бы имеется уже изначально. Это исходный фундамент нашего существования. Мы уже завязаны в какие-то отношения с миром до того, как мы пытаемся об этом подумать.
- А каков характер этого фундамента? Имеется в виду, по-видимому, не та бытийная
опытность, например, плотника, которая позволяет ему правильно обращаться с фуганком. Подразумевается гораздо более изначальная основа, с которой мы и начали сегодня, открытость мира [и миру]. А это, забегая несколько вперёд, не что иное, как возможность.
- Не случайно такое словосочетание, как свойскость с миром.
- Здесь имеется в виду ни в коем случае не субъективация отношений...
- А Бибихин взял ведь это из русского языка, где открыто, что можно относиться к чемуто (к кому-то) по-свойски, фамильярно (на «ты»), попросту.
- В познании же обязательна дистанция.
- Причём эта проблематика была с самого начала, когда автор объяснял, что такое присутствие, dasein. Это вот-бытие.
- А ещё в слове «размыкание» угадывается шаг в сторону важной для нас категории ПОНИМАНИЕ, о чём специально будет говориться в тридцатых параграфах. Самая простая
характеристика понимания – откровение.
- Но здесь имеется в виду не открытие как результат познавательной деятельности, а изначальная разомкнутость как предпосылка.
- Так понимание для Хайдеггера – это изначально вовсе не вид познания. Это способ бытия, когда оно открывается. Это способ, каким присутствие есть. [Потому оно у Бибихина
и присутствие, то есть находящееся при сути]. Собственно, вся герменевтика ХХ века
вышла из этой книги.
- В контексте этой темы особенности категории понимания у Хайдеггера важна оппозиция
понимания и познания, опрашивания и выпытывания.
- Можно обратить внимание на выражение «материя мира» в кавычках. Мир для автора
как раз не наличная материя.
- Это как раз прослеживается у так называемых постмодернистских философов. И поздний Мерло-Понти отходит от своей феноменологической установки.
- Хайдеггер как раз пытается мыслить как феноменолог. Недаром же он посвящает книгу
Гуссерлю. Мы помним, как автор определяет «феномен»: это то, что само себя показывает. Значит, надо дать ему это сделать, не лезть со своими «обработками», формами, категориями, концептами...
- Понятие на-значения, ведущее к «значимости». Может, о нём подумаем?
- Для меня в этом «на» звучит то, что в другом месте названо «ради чего». Например,
«мне назначена встреча». Это то, что впереди.
- Это верно. Но мне кажется, в этом слове есть попытка уйти от расхожего слова «значение» [как некой семантической единицы].
- Образуется целый ряд: на-значение, значимость. И ещё в записях на полях есть глагол
существует с ударением на «е». Так что к на-значению и значимости добавляется существенность. Что-то может быть в разной степени существенным или несущественным, неважным, неценным.
- Некое небезразличие как что-то исходное. Само дело во многом определяется тем, что
видится существенным, а что нет [сюда же всё (не) уместное и (не) своевременное].
- Значение более вторично по сравнению с на-значением и значимостью.
- «Освоенность со значимостью» пронизывает любую заботу, которая не абстрактна, имеет какое-то направление (ради-чего и т. п.).
- «Значение» взято не с потолка, а «отслоилось» в ходе рефлексии над «значимостью».
- В понимании языка между ранним и поздним Хайдеггером фиксируется различие. Поговорим об этом позднее, где о языке пойдёт речь особо.
- В предыдущих параграфах шёл разговор об отсылании, но имелась в виду система взаимных отсылок целей и средств, создающая единый контекст дела. Здесь же впервые затрагивается «самоотсылание присутствия». Причём в связи с проблемой понимания. Что
такое самоотсылание? Подразумевается момент рефлексии? В каком пространстве вообще
возможно отсылание? – В пространстве имения дела. Присутствие – это не что-то автономное, замкнутое. Оно, что принадлежит его существу, всегда в мире. Оно имеет дело.
Поэтому когда говорится о самоотсылании, нельзя игнорировать контекст дела, куда входит не только орудие (подручное), не только орудование (имение с ним дела), но и «кто»
орудования [если обойти опасное слово «субъект»]. И вот здесь-то и засвечивается эта тема самоотсылания присутствия.
- Получается, что дело ведёт так или иначе к тому, кто мы есть.
- Самоотсылание – это помещение себя в тот самый контекст целого дела. Здесь на новом
уровне всплывает вопрос о «кто», который ставился при анализе структуры бытия в мире.
Причём если назвать «кто» субъектом, то мир автоматически превратится в объект, будет
потерян из виду.
- Кстати, неслучайно используется местоимение «мы».
- Когда нам надо сказать о каждом «я», о бытийном «могу», но у каждого, а не у какого-то
отдельно взятого субъекта («он»). И как только появляется «самоотсылание» – сразу же
заходит речь о понятливости и понимании. Опережающая распахнутость бытия означает
то, что не я размыкаю бытие [когда мои глаза распахиваются], а эта распахнутость всегда
до каких-то моих действий уже мне дана как возможность или даже целый спектр возможностей. Кстати, это и есть разомкнутость – альтернативность. Правда, здесь автор это
не затрагивает, но само «могу» это предполагает. «Могу» всегда больше одного. Кстати,
это и есть момент свободы, опережающей распахнутости. Не я изобрёл эти «могу», но они
мне дарованы вместе с самим существованием. Жизнь – «дар» (Пушкин).
- А как понять то, «в видах чего»? Как только мы затеваем разговор о «кто», сразу же появляются «виды», которые всегда чьи-то. Всё не дано само по себе, а в «видах», то есть с
чьей-то точки зрения.
- Бытие не дано абстрактно, аморфно, а всегда в каком-то модусе.
- В понимании бытия мы исходим от dasein, от присутствия.
- Поэтому мы всё «имеем в виду».
- Здесь важен момент неготовости, [неустойчивости]. Ведь видов может быть много.
- Разные горизонты, перспективы.
- Бытие берётся не «висящим в воздухе», а повёрнутым к нам каким-то боком [«вот»]. Нет
какого-то «вааще» бытия.
- Это «в видах чего», вроде бы, ограничивает, а с другой стороны, открывает в бытии многоликость, многомерность. Хотя, возможно, здесь я Хайдеггера чуть-чуть перетолковал на
манер Ортеги-и-Гассета с его перспективизмом. Но ведь любое «ради-чего» возникает в
чьих-то видах, что связано с хронотопической локализацией (где-то и когда-то), с ввергнутостью в обстоятельства.
- Обстоятельства – это то, что переводится как мироокружное.
- Можно обратить внимание на выражение «допустить существовать в его истине» (из записей на полях). Насколько понимание истины автором расходится с традиционным! Истина у него – это не то, что добывается в ходе познания. Истина существует независимо от
познающего. [Сам познающий возможен лишь потому, что есть истина, а не наоборот].
Для Декарта бытие – это бытие, а познание – это познание. «Допустить существовать в его
истине» означает оставить истину «в покое», не забалтывать её своим познавательным активничанием. Здесь есть момент почти религиозный...
- Смирения?
- Послушания. [И прислушивания]. У современников Хайдеггера, таких, как Марсель, это
открытое теологическое убеждение. Хайдеггер же строит свою мысль как мирскую. Так
же делал и Бахтин [наверное, по разным мотивам].
- В названии параграфа имение-дела и значимость разделены с мирностью мира точкой с
запятой. Почему?
- Может, потому, что ко второму можно подобраться только через первое? Но так же назван ведь и предыдущий параграф. Знак понимается через свою основу – отсылание. Поэтому в заголовках дано не просто перечисление, но непременно логическое следование.
- Ещё важен вопрос о владении мира (в записи на полях к с. 88), отличающемся от владения миром. Последнее – в познавательной активности. Даже если речь идёт о чисто мысленных манипуляциях с объектами – всё равно подразумевается не просто познавательная, но бытийная установка: «Человек проходит как хозяин / Необъятной Родины своей».
- При этом нет и обратного – самоуничижения.