Диалог психиатра и художника (EQO 4(13) 2008)
advertisement
person Диалог психиатра и фотохудожника Или страх стать личностью Медицинская общественность, многочисленные ученики героя нашего очерка, сотрудники кафедры психиатрии выступили с предложением установить мемориальную доску на стене дома, где жил А. Султанов. Редакция присоединяется к благородной инициативе. В опубликованном в третьем за 2007 год номере журнала EQO интервью московского фотографа Рауфа Мамедова прозвучал вопрос: «Чем заинтересовали бы работы Рауфа Мамедова психиатра Агабека Султанова?» К сожалению, уважаемого медика и ученого уже нет с нами, и я задал этот вопрос ряду его учеников. Общее мнение таково: проблемой нормы. Агабек Султанов ответил на вопросы, задаваемые фотографу. Во время одного из за- Ширин Манафов столий в гостеприимном доме А.Султанова на вопрос – Почему люди отвергают художника с нестандартным видением, Агабек Ашумович отреагировал блестящей филиппикой: «Так называемые нормальные, обычные люди не способны изучать аномалии. Мир вне штампов вызывает ужас. Есть и те, кто не видя для себя выгод от восприятия неординарного, выработали невосприимчивость из страха стать… личностью. Последние крайне опасны. Мир посредственностей по определению отличается Рауф Мамедов. Пьета. 2005 год 114 115 person крайним убожеством. Общение с ними и их искусство – деградирует. Психиатры – единственная каста, способная извлекать из мира ординарных вопросы, загадки, ребусы и шарады, теории и озарения, превращая будни в предмет научного изучения. Общайтесь с теми, кто из наблюдений над бытовыми конфликтами, поведением посредственностей создает богатейшее поле для исследований. Восприимчивость психиатров многократно выше и тоньше, чем у драматургов, художников, создателей сетевых игр и членов мозговых команд всех президентов мира». Аплодисменты гостеймедиков. «Мы лучше всех знаем, какое это перспективное богатство (А.Султанов подразделял богатство на перспективное и бесперспективное) – так называемые аномалии и отклонения. Развивается созидательный потенциал кризисных личностей 116 и ситуаций. Более чем ненормальным, мы нужны нормальным. Но серая масса обладает громадным весом, у них связи, влияние и такое мощное оружие, как диктатура нормы. Всем кажется, что они знают что такое норма. Хотя это самое расплывчатое понятие и в философии, и в медицине, и в искусстве. Никакие ушу, карате и кунфу не помогут нам отбиться от трусов, которые боятся нового искусства. Только мы, психиатры изобрели метод нейтрализации прессинга громадного большинства. Мы не всегда вылечиваем больных, но и не даем сойти с ума остальным». А теперь по теме, затронутой в интервью с фотохудожником Рауфом Мамедовым: Неприятие новых направлений в творчестве. Проблема нормы С позиции психиатрии само понятие «норма» непрерывно переосмысливается. В разных обществах, ментальных системах поощряются те или иные психические смещения. Легкий сдвиг по фазе, например, в творческой среде приветствуется. Штамп «безумно интересно» (свежо, ярко, и даже перспективно) – уже воспринимается как норма, даже как необходимое условие. Например, в шоу-бизнесе, моделировании одежды, архитектуре. «Полярные» личности поощряются: Бобби Фишер прочно входит в сотню общепризнанных гениев. Насколько Дали разрешено было быть дали (по азерб. – безумный, сумасшедший) – вопрос не к художнику, а к эпохе. При этом в отношении тех, кого общество признает сумасшедшими, по-прежнему осуществляются меры отчуждения, больше похожие на наказание, чем на лечение. Бобби Фишер, Сальвадор Дали вне их славы были бы признаны заурядными безумцами. В.Высоцкому поставили диагноз – шизофрения, лечили в психиатрической больнице, а поэт поставил диагноз эпохе, и он был точен: А кое-кто поверил второпях – Поверил без оглядки, бестолково, – Но разве это жизнь – когда в цепях, Но разве это выбор – если скован. Второй пример размытости понятия «норма». Один классик изрек «Человек – есть мера всех вещей». Другой классик, философ Гуссерль возразил: «Так могут думать только в сумасшедшем доме». Но так думал почти весь советский народ. Сейчас сама трансформация понятия нормы – стала предметом исследования. Как развивался бы диалог художника и психиатра? Агабек Султанов объяснил бы, почему фотографии Р.Мамедова в Гааге были в центре внимания, а у нас – отторгаются. Ситуация типичная. Ученик психиатра Валид Миркасимов: На выставке художника Абаса Мехти мы обсуждали не сами картины, а причину их неприятия местной публикой. Те же картины годом раньше выставлялись в Норвегии и – отличная реакция, прекрасные рецензии. А на родине художника – неприятие, холод, отчужденность. Агабек тогда сказал огорченному художнику: «Мы страстно желаем жить в мире, объясненным штампами и описанным стереотипами. А ты отвергаешь штампы. Тогда, как мы не хотим жить в нестандартном мире, где к человеку относятся с интересом и уважением, даже если он человек дождя». Художник облегченно рассмеялся: «За границей успех имели именно те картины, которые не принимались здесь». Другой ученик Агабека Султанова Араз Манучери-Лалеи: В Мадриде первым делом он повел меня в музей и долго стоял перед картинами Босха. Он изучал стиль мастера. «Прежде я не принимал Босха – говорил Агабек мне, – И заинтересовался, почему я его не принимаю. Я стал изучать мотивы отторжения Босха. Это могло бы стать темой диссертации». «Исследование нелюбви к Босху». Вывод: Босха невозможно оценить пока вы не преодолеете свое желание запретить мастеру видеть мир не так, как все. Надо осмелиться быть не тривиальным. Такие мастера, как Босх честны с вами: единственный способ преодолеть страх – говорят их картины – изучить свой страх. Босх был интересен ему тем, как он переиграл обыденное. Как великий игрок победил эпоху, агрессивную и оттого трусливую. Агабек всегда был сторонником прорывных теорий в психиатрии, социологии, культурологии и литературе. «Страх нестандартного – один из типичных комплексов хомо советикуса – говорил А. Султанов на своих лекциях – Сейчас ситуация кардинально изменилась. Изучайте то, что вами и вашей ментальностью отторгается. Теперь актуально искусство, вызывающее тревогу, раздражение, отторжение. Такое искусство дает вам шанс состояться и как психиатр, и как личность. Иначе я задам вам вопрос: Почему мы, психиатры можем из запутанных, смутных, патологичных проявлений психики создавать науку и помогать людям, а вы не желаете заставить себя найти актуальное и новое, стать поисковиком. Вы боитесь им стать». Агабек Султанов сыграл огромную роль в становлении тысяч творческих людей, которые не могли бы состояться, если бы он не научил их расправляться с вирусом провинциализма. Не научил бы исследовать свое неприятие непривычного, не близкого и закодированного. Настолько преуспел, что пробудил во многих то, что сделало из Шерлока Холмса образец стильного человека: ни в чем не уподобляться сыщикам. Этому символу банального. Начинать с детства. Главная заповедь – не читать то, что доступно массовому читателю. Оттого Агабек Султанов и был многие годы авторитетом в мире медицины, искусства, архитектуры, модельного бизнеса, шоу-бизнеса, кино и театра. Он был необходим тысячам: мало осмелиться стать нетривиальным. Надо научить этих смельчаков овладеть мастерством быть востребованным именно как человек нестандартный и стильный. «Возможно, произойдет чудо – говорил он – у вас появятся трибуна или ученики, а в идеале и то и другое. Для этого надо быть М.Ростроповичем. Мастер и личность. Есть интересная тема для диссертации или романа: Баку как место встречи мастера с личностью». Ни одному из выдающихся бакинцев не удавалось подвигнуть, соблазнить такое огромное число людей разных профессий, стать стильным человеком, как Агабеку Султанову. Перещеголять Анифу Все, кто любил и знал Баку, воспринимали Агабека как духовного лидера. Середина 1990-х годов, очень трудное время. К психиатру приходит журналист, известный и интересный, говорит: «Больше не могу, уезжаю. Не ценят, не признают, не платят. На руках больные родители и дети. Ни денег, ни кислорода, ни оптимизма». «Деньги и кислород здесь не причем – отвечает А.Султанов – И уезжаешь ты не из-за денег. Ты не умеешь вовлечь в игру, создать команду. Не буду объяснять, как вовлечь талантливого юношу в науку. Приведу пример из вашей профессии…» И приносит фотографию, на ней фасад старинного особняка 1882 года на улице Б.Сафароглу (бывшая улица Щорса), изуродованная газовой трубой. Таких фото в Баку можно сделать сотни. «Мы проходим мимо таких прекрасных особняков каждый день. Сотни людей не замечают уже ни эту красоту, ни это уродство, которое побеждает красоту, которая призвана спасти мир. Мы все живем под этой трубой. А я не хочу». «И я не хочу», – сказал журналист и помчался на бывшую улицу Щорса, увидел эту трубу и колесо завертелось. Типовое уродство стало предметом исследования и выдавливания из коллективного 117 person сознания страха. Не замечать – нельзя. После общения с Агабеком не замечать типовое уродство – уже диагноз. Красота спасет мир. Ну а если мы ее не видим? Журналист посылает одного помощника в архив, второго в союз дворян, третьего в общество охраны памятников…. И засветились глаза молодых. Дело азартное, новое. Создана была отличная поисковая команда. Оказалось, роль здания тщеславного Анифа в истории Баку огромна. Его здание стремились перещеголять. Ряд архитектурных шедевров возникло благодаря стремлению перещеголять Анифу. Владелец дома Анифа, на самом деле Ганифа был человек тщеславный, но со вкусом. К тому же богатый. За большие деньги нанял известного архитектора и долго мучил его этим порталом. Зато потом к дому Анифы ездили все нефтепромышленники и дом человека незаметного в их мире, стал предметом зависти. Именно Анифа был в начале соревнования за самый роскошный особняк, который подарил нам нефтяной бум. Во многом этому фасаду мы обязаны шедеврами М.Нагиева и З.Тагиева. Благодаря стремлению перещеголять Анифу, позднее возникли десятки прекрасных зданий в Баку. Пока все это журналист раскапывал, он забыл о больных родителях и детях. 118 Агабек подсказал ему и развитие темы – привлеки молодых ребят в редакции на поиск старинных особняков с изуродованными фасадами. Журналист принес ему статью. Ждал восторга. – И это все – огорчился Агабек и подсказал третий этап – обращение к мэрии и прессе с требованием составить реестр таких зданий. Создать музей архитектуры Баку. Провести фотовыставку архитектурных шедевров. «По настоящему важная работа», – воскликнул журналист. «И ты уедешь из города, где создал успешную команду? – рассмеялся Агабек. – Которая ставит важные задачи – пробуждение сотен и тысяч спящих, живущих под трубой. Надо обратиться к читателям – присылайте фоторазоблачения того, как наши градоначальники не ценят историю. Ты слышал, чтобы уезжали из города, где создали, как сейчас говорят, креативную команду? К тому же, это важно как документ и при этом – успешный бизнес. Можно создать серию фотоочерков и издать отдельной книжкой «Забытый Баку». В этом весь Агабек: Главное – создать команду. Точность формулировки задачи формирует характер и судьбу не только лидера, но и им созданной группы. Таких историй об А. Султанове можно привести множество. Вообще роль А. Султанова в становлении азербайджанской журналистики – прекрасная тема для исследования. Мнение о том, что Агабек Султанов был только психиатром, изобличает весьма ограниченных людей. Это гениальный руководитель, редактор, создатель десятков успешных команд в самых разных областях и направлениях. Самая лучшая его команда – кафедра психиатрии. Стиль при ее создании тот же, что и в работе с журналистом. Успех каждого провоцирует успех партнера, команды в целом. Иначе лидер не выполняет своих прямых служебных обязанностей. Торжество принципа антидомино: успех одного приводит к успеху всей цепи. Медики, педагоги, журналисты, актеры обращались за советом к Агабеку Султанову и для каждого у него были свои идеи, которые заряжали уставших людей энергией и оптимизмом. Прошли годы, и больше никогда Агабек не слышал от того журналиста ни слова о больных родителях и безденежье. Значение А.Султанова для города в том, что он учил как вовлекать игроков в общее дело. К нему обращались индивидуальности, ориентированные на достижение личного успеха. А он нацеливал их на создание командных задач. Метод Агабека «раскодировка – интерпретация – актуализация» сделал явлением в науке бакинскую кафедру психиатрии, многие творческие коллективы в медицине, кинематографе, журналистике…. «Мы все живем под той самой трубой, – говорил А. Султанов – Не замечаем или делаем вид, что не замечаем – и это тоже по Фрейду». Наше незамечание уродства сродни знаменитым оговоркам Фрейда. Стиль эпохи, которая продавливает свои ценности, свою логику. Если бы я стал разъяснять людям творческих профессий принцип создания успешных креативных команд на примере своей кафедры психиатрии – это было бы не конкретно. Три года спустя Агабек щедро дарил такие идеи и наблюдения. Главное, вовлечь как можно больше талантливых людей в создание креативных команд. Проходит три года и один фотограф показывает А. Султанову серию своих фото под названием «Забытый город» и жаждет высокой оценки. Уже все забыли, что это идея Агабека. А он и не в претензии. Но фотограф сделал ошибку – он закурил и слегка расслабился. «Маловато для такого мастера», – сказал психиатр. Голос сладкий, вкрадчивый. Все, кто знал Агабека, услышав это нежный голос знали, лев готовится к прыжку. Он все рассчитал и у жертвы нет шансов. – Что еще надо? – насторожился фотограф и поспешно потушил сигарету. – А как вы будете бороться с мэрией? Как вы сделаете людей союзниками? Они ведь привыкли не замечать красоту, потому что смирились и каждый день склоняют голову, чтобы не видеть эту пакость, они живут под ржавой трубой. Выросло уже несколько поколений под трубой. Фотограф понял, что автор идеи, которую кто-то из газетчиков подарил ему как свою, стоит перед ним. – Как вы подчеркнете ужас пребывания людей под трубой? – настаивал Агабек. – Предлагаю вариант – повесить баральеф с надписью «Здесь жил Анифа, он первый создал дом – личность». Сфотографировать и спросить у читателей вашей газеты – может ли быть ржавая труба рядом с бюстом Ньютона или Менделеева? Так почему она до сих пор рядом с барельефом великого Анифы Салманова? Учителя Муса Нагиева и Муртуза Мухтарова. Именно Анифе мы обязаны сотнями архитектурных шедевров. Уверен, Агабек помог бы художнику Рауфу Мамедову единственно эффективным способом – подарив идею, под которую легко соберется креативная команда. Для чего надо каждого из нас разъяснить нам самим. Журналист хотел уехать не из-за отсутствия денег, он не мог создать стратегию и не было идей чтобы «заразить» среду. Каждый из нас жаждет быть интерпретированным. Как повысить потенциал провокационности – вот вопрос. Непровокационное искусство, тем более фотографии – нонсенс. Особенно после той истории с Анифой Салмановым, благодаря которой Агабек Султанов создал еще одну креативную команду из потенциально отъехавших. Если его вспоминают, значит он нужен городу, значит обучение не закончено, и это вселяет надежду. Счастливые люди чаще смеются заразительным смехом. Агабек заразительно фантазировал, наблюдал, интерпретировал, диагностировал и важно эту очаровательную заразительность продолжать, развивать. Кто возьмет на себя роль Агабека? Эта труба изуродовала дом и наше сознание. Не стало Анифы и стало расти поколение: Да, уродство, зато в доме есть газ. А прекрасный парадный вход? Он нам не нужен, мы скромные и по потребностям, и по способностям – что всегда взаимосвязано. За десятилетия ржавая труба прошла по душам тысяч обитателей дома, умер Анифа и все были рады: ушел из жизни последний, кто замечал уродство. Теперь труба, уничтожившая красоту, – норма. Анифа говорил – труба уродует, закопайте ее, пусть будет дороже, зато дом спасем. Одно дело жить в доме, где вас давит труба, другое – в доме, которым любовались все бакинские знаменитости. Баку сейчас испытывает огромную ненасытную потребность в Агабеке Султанове. В преподавателе, умевшем создавать лидеров креативных команд. «Формирование личности – говорил он – начинается с бесстрашия ею стать. Это от Босха». Фотографии Рауфа Мамедова нужны, мы не можем позволить себе роскошь жить в упрощенном мире, не сметь тревожиться. Усложняя социальный механизм, А.Султанов был равно необходим и тем, кто этого жаждал, и тем, кто этого боялся. Требовал усложнения прежде всего от себя. Усложнение общества следствие возникновения креативных команд, а не на оборот. Его роль в формировании Баку в расцветные 1970-1990 годы многозначна. Это преподаватель эффективных методик формирования личности, диагностирования личностью своих возможностей и формирование задач перед обществом. Журнал поднял интересную тему: учить быть сложным – миссия. А.Султанов сделал потребностью сотен студентов диагностировать самих себя. Сейчас нам срочно нужен диагност потенциала роста отдельной личности и общества в целом. Общество и потенциал роста Городу нужен диагност. Агабек прекрасно выполнял эту роль во многих направлениях, от медицины до социологии, культурологии, истории театра, архитектуры, истории города и защиты Ичери шехер. Ему была известна причина отторжения экспериментального творчества – в традиционном обществе непреодолима жажда стереотипных текстов, речей – лозунгов, общих фраз. Мы жаждем жить в мире, где правят штампы. В молодые годы Агабека и в период расцвета таких ведь много было в Баку – одном из поставщиков союзного значения актеров, художников, музыкантов, ученых. С ним общались с удовольствием, без напряжения, не стремясь произвести впечатление – его невозможно было обмануть. Общество наше агрессивно по отношению к психоаналитикам и просто к аналитикам. Психоанализ в Баку непопулярен, хотя один из самых популярных и авторитетных личностей был психоаналитик А.Султанов. Художник Рауф Мамедов был бы ему понятен и близок. Где–то убивают пересмешников, где-то аналитиков. Диагностов боятся во всех традиционных обществах. Агабек исключение, что обнадеживает: шанс к усложнению социума – есть. Общество не желает быть протестированным иначе, как с позиции обожания. Тоталитаризм обожания – тоже диагноз. Когда все остальные точки зрения – табу. Общество жаждет художников – плакатистов в стиле 19401970 годов: Вы тотально здоровое общество. Легионы розовощеких пионеров несут знамена. Кто–то всегда должен взять на себя смелость и сказать: «Обожаю людей, готовых к встрече с необычным». Агабек был выдающимся полководцем невидимой и постоянно идущей войны – быстродумающих и быстрожующих, яйцеголовых с яйцекладущими, людьми полета с запрограммировано приземленными. «Азербайджанская элита сформировалась большими задачами и сложной историей, – говорил он в одной из телепередач. – Мы не нация, вырванная нефтяным бумом из XVII века и переброшенная в XX век. Проблема в том, что это доказывать обязан каждый». 119
