Место и время

МЕСТО И ВРЕМЯ
ИСТОРИЯ ИМЕНИ
ГЛЕБ ШУЛЬПЯКОВ
Поэт, прозаик. Ведущий программы
«Достояние республики» на канале «Культура»
98 ЖУРНАЛ БАКУ
В
первый мой приезд лет пять назад это был
продуваемый всеми ветрами, безлюдный
и притихший зимний город. Элегический, неспешный. Теплый днем и холодный ночами. В таком городе хорошо было бесцельно гулять по пустым набережным. Сидеть дома перед газовым камином и пить вино «Семь красавиц».
Разглядывать ковры в музее. Взять такси и съездить
в Атешгях или в сторону Баилова, где старые качалки и заброшенное кладбище. А потом вернуться на
РИСУНКИ: СЕРГЕЙ СНУРНИК
Я дважды бывал в Баку, и оба раза город произвел
на меня довольно сильное и, главное, разное впечатление.
набережную и сидеть за чашкой кофе часами. Смотреть, как медленно свершается вокруг жизнь, по
чайной ложке. Бормотать первые строчки ненаписанного стихотворения, которое потом все же напишется. И будет называться «бакинским», по месту
происхождения. Второй раз я приехал в Баку совсем
недавно, весной. Это был современный, шумный
город. Настоящий мегаполис со всеми сопутствующими признаками. То есть с деловой, в костюмах и
галстуках, толпой на тротуарах, чудовищными пробками на дорогах и дорогими, сверкающими витринами известных марок.
Даже цвет Баку, и тот поменялся. Это городские
власти вычистили облицовочный ракушечник фасадов, и дома Баку стали светлыми, бежевыми, как
будто их совсем недавно построили. Кстати сказать, новые дома на центральных проспектах тоже
появились. И не только в духе новоделов. Многие
из новых сооружений были тщательно стилизованы под старую, советского периода застройку в восточно-имперском стиле, чтобы не нарушать ансамбля.
Мой литературный вечер в этот раз был запланирован в одной из художественных галерей, в Старом
городе. Надо сказать, что после архитектурных перемен, которые произошли в Баку, я спускался в крепость с опаской. По счастью, здесь не многое изменилось. Как и пять лет назад, я снова ощутил ту особенную атмосферу, которая делала Старый город уникальным, сразу узнаваемым. Не знаю, как описать это
ощущение. Просто однажды под вечер нужно самому
свернуть с шумного проспекта в первые попавшиеся
крепостные ворота. И пропасть в переулках – как за
подкладкой старого пальто, которое висит в темном
шкафу. Утонуть в искрящейся тишине и тихом полумраке, которые мнимы, поскольку состоят из тысячи
мелких звуков и отсветов жизни, идущей совсем рядом. В полуметре буквально.
Тот литературный вечер мне запомнился особо.
Он был удачным, какими бывают вечера, где собираются только неслучайные слушатели. О них я и хотел сказать, между прочим. Нигде больше, если
честно, я не встречал среди литературной элиты таких людей. Будучи стопроцентными интеллектуалами, то есть людьми с высочайшей культурой
мышления, которое рассматривает любую локальную культуру только в контексте общемировой,
они оставались абсолютно незаносчивыми и ненадменными. Домашними, я бы сказал. Они – хорошо,
назовите их по-старому «бакинской интеллигенцией» – поражали открытостью в общении, легкостью. Не допуская при этом ни грамма фамильярности, панибратства. Не стесняясь того, что им – в
силу геополитических причин – неизвестно. И не
кичась тем, что им известно лучше, чем кому бы то
ВТАКОМ ГОРОДЕ ХОРОШО БЫЛО
БЕСЦЕЛЬНО ГУЛЯТЬ ПО ПУСТЫМ
НАБЕРЕЖНЫМ.СИДЕТЬ ДОМА
ПЕРЕД ГАЗОВЫМ КАМИНОМ
И ПИТЬ ВИНО «СЕМЬ КРАСАВИЦ».
РАЗГЛЯДЫВАТЬ КОВРЫ В МУЗЕЕ
ни было. Да, в этих людях сочетались ум и такт, порода и простота. И мне было невероятно хорошо,
комфортно с ними.
Мои книги, которые я передавал друзьям в Баку
накануне приезда, были прочитаны, причем по кругу
разными людьми, поскольку на всех книг, разумеется,
не хватало, и по старой традиции роман передавали из
рук в руки. По тому, какие вопросы мне задавали о
стихах или о романах «Книга Синана», «Цунами», я
понимал, что книги не просто прочитаны: материал
изучен невероятно тщательно. О таких читателях –
вдумчивых и внимательных, берущих, если что, на карандаш – нам, писателям, живущим во времена, когда все больше укореняется привычка читать бегло и
мельком, можно только мечтать.
Среди слушателей были прекрасные русскоязычные поэты – Алина Талыбова, например, – и
замечательные литераторы, пишущие на родном,
азербайджанском языке: Ниджат Мамедов, Селим
Бабулла оглу. Оба языка, обе литературы в Баку совершенно не противоречат друг другу, что важно, –
как это часто бывает в других бывших республиках.
Наоборот, и те и эти прекрасно общаются, обогащая собственную поэтику за счет смежной.
Поразительно, но факт: в Баку выходит литературный журнал, где публикуются произведения современных авторов мировой литературы на азербайджанском языке! И наоборот, публикация подборки современных поэтов Азербайджана в переводе на русский в одном авторитетном московском
журнале оказалась целым событием, наделала много шума.
Кстати, именно на том весеннем вечере один из
слушателей рассказал мне версию происхождения
моей фамилии. С его слов выходило, что она происходит от тюркского корня, означающего «голый»,
«нагой». Надо сказать, что к тому времени я накопил
уже несколько версий происхождения собственной
фамилии. Из разных источников, в разных краях. И
знаете что? Эта бакинская версия мне нравится
больше всего. Поскольку полностью соответствует
существу поэта. Его «ситуации».
Ведь перед каждым новым стихотворением ты стоишь, как Адам, голый. q
БАКУ ЖУРНАЛ 99