МОДЕЛЬ ДРЕВОВИДНОГО ФРАКТАЛА КАК СРЕДСТВО

113
Модель древовидного фрактала...
неповторимой спецификой, которая детерминируется характером творческой активности
«коллективных» субъектов, протекающей в
сложной системе национально-специфичных
социальных условий и определяющей способы организации мысли с помощью языковых
средств.
Двухчастная структура представленной
функционально-ориентированной исследовательской модели включает социально-интерактивный параметр, предполагающий анализ
языковых явлений в контексте, и когнитивноинтерпретационный параметр, который раскрывает, какие кластеры человеческого опыта
отражаются в рекламном дискурсе, что именно
и по какой причине должно привлекать внимание потенциального покупателя.
Теория миромоделирования, применяемая
к рекламной коммуникации, нацелена на изучение того, как обработка информации, актуализируемой в дискурсе, детерминируется
взаимодействием собственно лингвистических характеристик текста, когнитивных
характеристик участников и свойств окружающего мира, представленного в тексте.
Решение подобных задач перспективно, как
кажется, и в исследованиях других типов
дискурса. В этом случае представление результатов когнитивного миромоделирования
может претендовать на место одного из интереснейших направлений дискурс-анализа в
целом.
Список литературы
1. Карасик, В. И. Языковой круг: личность,
концепты, дискурс. М., , 2004. 390 с.
2. Кашкин, В. Б. Сопоставительные исследования дискурса // Концептуальное пространство языка / под ред. Е. С. Кубряковой. Тамбов,
2005. С. 337−353.
3. Кушнерук, С. Л. Макроструктуры дискурсивных миров русскоязычной и англоязычной рекламы // Политическая лингвистика.
2011. Вып. 3 (37). С. 226−235.
4. Fauconnier, G. Mental Spaces: Aspects of
Meaning Construction in Natural Language. Cambridge, 1994. 240 p.
5. Fillmore, C. J. Frame Semantics // The Linguistic Society of Korea (ed.) Linguistics in the
Morning Calm, Seoul, 1981. P. 11−38.
6. Gavins, J. (Re)thinking modality: a textworld perspective // Journal of Literary Semantics.
2005. № 34 (2). P. 79−93.
7. Gavins, J. The Text World Theory: An Introduction. Edinburgh University Press, 2007. 193 p.
8. Hidalgo Downing, L. Negation, Text
Worlds, and Discourse: the Pragmatics of Fiction.
Stamford, CA, 2000. 225 p.
9. Semino, E. Text worlds // Cognitive Poetics: Goals, Gains and Gaps / G. Brône and J. Vandaele (eds.). Berlin, 2009. P. 33−71.
10.Stockwell, P. Cognitive Poetics: An Introduction. London, 2002. 193 p.
11.Werth, P. Text Worlds: Representing Conceptual Space in Discourse. London, 1999. 390 p.
Вестник Челябинского государственного университета. 2013. № 24 (315).
Филология. Искусствоведение. Вып. 82. С. 113–118.
Н. В. Мамонова МОДЕЛЬ ДРЕВОВИДНОГО ФРАКТАЛА КАК СРЕДСТВО
ОРГАНИЗАЦИИ БРИТАНСКОГО СКАЗОЧНОГО ДИСКУРСА
Анализируется структура фрактальной модели древа как средства организации дискурсивной
системы на примере английской народной сказки «The rose tree».
Ключевые слова: британский сказочный дискурс, модель древа, фрактал, самоорганизация,
дискурсивная система, креативный аттрактор.
В начале ХХI в. стремительно развивается
новая область в языкознании – лингвосинергетика. Так, Н. В. Дрожащих отмечает, что
«теоретический и практический материал интегративного и синергетического характера,
накопленный отечественной лингвистикой,
получает новое теоретическое осмысление»
[4. C. 229]. Лингвосинергетика неразрывно
связана с процессами самоорганизации дискурса. Исследователи рассматривают дискурс
114
как сложную, открытую, нелинейную систему
[1; 3; 6; 9].
По мнению В. Г. Бороботько, дискурс – это
«комплексная единица, состоящая из последовательности предложений, находящихся в
смысловой связи» [3. С. 5]. Н.����������������
���������������
С. Олизько рассматривает дискурс как «речемыслительный
процесс, объективиро­ванный в некотором
множестве текстов, обла­дающих общими для
соответствующего типа текстов когнитивными
стратегиями порожде­ния и понимания, имеющими согласующуюся с этими стратегиями
внутреннюю организа­цию и служащими для
передачи и генерирова­ния смысла, а также для
декодирования других текстов» [6. С. 84].
Малоизученным аспектом лингвосинергетики является фрактальность дискурса. Фракталы дают чрезвычайно компактный способ
описания объектов и процессов. Обращение
к синергетическим понятиям, по мнению
Н.������������������������������������������
�����������������������������������������
С. Олизько, позволяет доказать, что в открытом нелинейном дискурсе процесс формирования дискурсивных структур «строится по
принципу фрактального подобия», обеспечивающего «самоподобную связь частей» дискурса друг с другом [7. С. 13].
Фрактальная структура как основной способ самоорганизации дискурсивной системы
обладает самоподобностью, рекурсивностью,
нерегулярностью, динамичностью, способностью к саморазвитию, дробностью, изоморфизмом. Это можно выявить при сопоставительном анализе крупных единиц и их более
мелких составляющих на микро-, макро-, мегауровнях. По мнению Н.�����������������������
����������������������
Н. Белозеровой, «фрактал представляет собою модель вечноразвивающейся сущности, основанной на образовании
самоподобных структур из каждой точки развития» [2]. Фрактал, отмечает В.������������
�����������
В. Тарасенко, – «великолепная схема, которая объясняет
динамическую рекурсию взаимосопряжения,
непрестанной когнитивной и лингвистической
трансформации» [8. С. 11].
Фрактальные закономерности напрямую
связаны с закономерностями формирования
порядка и хаоса и неотделимы друг от друга.
Особая роль в формировании порядка отводится хаосу, который обеспечивает неопределенность развития дискурсивной системы. В хаосе
динамическое равновесие рождается не самопроизвольно, а вследствие организации упорядоченных условий, которые по отношению
к данному хаосу выступают порядком более
высокого ранга (креативный аттрактор) и за-
Н. В. Мамонова
дают направленную смену событий, заканчивающуюся формированием нового динамического равновесия дискурсивной системы. Это
явление можно назвать детерминированным
хаосом.
В тексте, отмечает Н.�������������������
������������������
Л. Мышкина, наблюдаются как «спонтанные хаотические, так и детерминированно-целевые процессы», слияние
которых «ведет к порождению новых смыслов» [5. С. 35]. В. В. Тарасенко полагает, что
«именно фрактальные структуры указывают
на динамику смыслов» дискурсивной системы
[8. С. 175]. Соответственно, путем фрактального моделирования можно представить взаимоотношения порядка и хаоса в дискурсивном
пространстве. Нелинейная дискурсивная система обладает креативным аттрактором, формирующим фрактальные структуры. То состояние, в котором находится дискурсивная система после некоторого числа итераций, зависит
от ее начального состояния. Поэтому каждое
устойчивое состояние дискурсивной системы
обладает некоторой областью начальных состояний, из которых система обязательно попадет в рассматриваемые конечные состояния.
Таким образом, дискурсивную систему имеет
смысл описывать с использованием фрактального моделирования.
Н.������������������������������������
�����������������������������������
С. Олизько выделяет следующие фрактальные модели самоорганизации дискурса:
концентрические круги, спираль, ризома, древо
[6. С. 89]. В данной статье рассмотрим реализацию фрактальной модели древа в британском
сказочном дискурсе, представляющем собой закодированный источник информации об историческом прошлом народа. На наш взгляд, в
британском сказочном дискурсе фрактал представляет собой совокупность самоподобных нерегулярных изоморфных смысловых элементов,
оформленных в определенную законченную
смысловую структуру, являющуюся оператором (ячейкой) рассматриваемой дискурсивной
системы. Восприятие сказочного произведения
в виде древа помогает распознавать повторяющиеся структуры, наблюдать процесс взаимодействия автора, текста и читателя как единое
целое. Непрерывность «фрактальных блужданий формируют мультимасштабные переходы автора», индуцирующие и формирующие
«сходное блуждание у читателя» [8. С. 167].
Модель древа позволяет проследить динамику
развития системы сказочного дискурса с момента его возникновения до полной реализации относительно креативного аттрактора.
Модель древовидного фрактала...
Модель древа привносит идею наличия
сквозной – от корней до кроны – логики развития. Древовидные фракталы являются иерархическими системами. Это одна из фундаментальных структур человеческого бытия. На
наш взгляд, модель древа можно представить
в трех вариантах: надземная часть (разветвление), подземная часть (слияние) и более сложная модель, включающая в себя подземную и
надземную части.
В подземной части данной модели фрактальное движение сюжетных линий идет от периферийных смыслов, собираясь в более крупные ответвления и, в конечном счете, образуя
ствол древа.
В случае надземной части модели древа постоянные и усиливающиеся флуктуации, приводят дискурсивную систему в неравновесное
состояние и приближают ее к точке бифуркации (ветвления). При этом происходит реализация креативного аттрактора британского сказочного дискурса, ветвление новых смыслов и
интерпретаций. В креативном аттракторе заложен доминантный смысл сказочного произведения, который притягивает и структурирует смыслы и интерпретации вокруг себя. При
прохождении точки бифуркации формируются
новые смысловые элементы, а излишки информации подвергаются диссипации.
Относительно поверхности земли в зеркальном отображении строится подземная
часть этой модели. В сказочном произведении
к сюжету примыкают изоморфные и самоподобные смысловые элементы, оформленные в
определенную структуру – фрактал, которые,
соединяясь вместе, формируют более мощную
ветвь (более крупный фрактал), что приводит к
возникновению эмерджентного состояния дискурсивной системы. Рассмотрим упрощенный
случай построения дискурсивной системы, когда изоморфные и самоподобные фрактальные
структуры, объединяясь, продолжают дальнейшее движение под воздействием креативного
аттрактора дискурсивной системы сказочного
произведения. Смысловые элементы, соединяясь в более крупные ветви, достигают определенного уровня, достаточного для реализации
креативного аттрактора (см. Рис. 1).
На этом уровне развития дискурсивной
системы смысловые элементы, оформленные
во фрактальную структуру, являются линией перехода подземной части модели древа в
надземную. Надземная часть в данном случае
представляет развитие сюжетных линий, при
115
этом от основного ствола отходят фрактальные
ответвления более мелких смысловых элементов, которые также могут делиться и, в конечном счете, подвергаться диссипации. Вершину
древа завершает реализация креативного аттрактора, которым и заканчивается сказочное
произведение.
Более детально проиллюстрируем модель
фрактального древа на примере английской народной сказки «The rose tree». У одного человека
двое детей, дочь от первой жены и сын от второй.
Дочь очень красива, и брат любит ее, а вторая
жена мужчины ненавидит девочку. Однажды мачеха посылает ее к бакалейщику, чтобы купить
свечи. Падчерица покупает свечи, но на обратном пути ей преграждает путь изгородь. Девочка
кладет связку, чтобы перебраться на другую сторону. Появляется собака и уносит свечи.
«She gave her the money; and the little girl
went, bought the candles, and started on her return. There was a stile to cross. She put down the
candles whilst she got over the stile. Up came a
dog and ran off with the candles» [10. С. 16].
Рис. 1. Надземная и подземная части древовидного фрактала.
Эта совокупность смысловых элементов
(покупка свечей, изгородь, собака), оформленных в законченную смысловую структуру, с
нашей точки зрения, является фракталом подземной части модели древа.
Снова девочка покупает свечи, но, как и в
первый раз, события повторяются (собака уносит вторую связку свечей).
116
Смысловые элементы повторяются (покупка свечей, изгородь, собака). Они изоморфны
предыдущему эпизоду и образуют оформленную смысловую структуру модели древа
(ветвь), при этом к основной сюжетной линии
присоединяются смысловые элементы, представляющие собой изоморфные фракталы
(первый и второй эпизоды покупки свечей).
«She went back to the grocer’s, and she got a
second bunch. She came to the stile, set down the
candles, and proceeded to climb over. Up came the
dog and ran off with the candles» [10. С. 16].
Падчерица идет к бакалейщику в третий раз
и вновь остается ни с чем.
«She went again to the grocer’s, and she got
a third bunch; and just the same happened»
[10. С. 16].
В этом сказочном произведении изоморфные
действия повторяются трижды. Трижды падчерица покупает, кладет свечи, чтобы перебраться
через изгородь, но собака каждый раз уносит их.
В результате плачущая девочка вынуждена вернуться домой без денег и без свечей.
Смысловые элементы повторяются (покупка свечей, изгородь, собака) в третий раз. Они
изоморфны двум предыдущим эпизодам и,
примыкая к сюжетной линии, соединяясь вместе, образуют оформленную самоподобную
смысловую структуру древовидного фрактала
(более крупную ветвь).
С этого момента дискурсивная система развивается, и к ней примыкают изоморфные и самоподобные смысловые структуры на другом
уровне, формируя сюжетную линию сказочного произведения. Поход девочки к бакалейщику окончательно укрепляет мачеху в решении
избавиться от ненавистной падчерицы.
В данном случае повторяющиеся смысловые элементы (неудачные походы в магазин),
соединяясь в целое, приводят к появлению
эмерджентных свойств дискурсивной системы
(возникновение злого замысла мачехи), что ведет к динамичному развитию сюжета сказочного произведения. Действия мачехи для достижения своей цели также можно представить
в виде трех ассиметричных фракталов.
Развитие дискурсивной системы продолжается по принципу построения модели подземной части древа, то есть идет дальнейшее
слияние сюжетных линий. Мачеха предлагает
расчесать падчерице волосы и просит девочку
принести гребенку.
«She said to the child: “Come, lay your head on
my lap that I may comb your hair”» [10. С. 17].
Н. В. Мамонова
Потом злая женщина просит принести деревянную колодку, чтобы удобно было расчесывать волосы.
«…so she said to her, “I cannot part your hair
on my knee, fetch a billet of wood.” So she fetched
it» [10. С. 17].
В третий раз мачеха предлагает укоротить
ее прекрасные волосы и просит принести топор, которым отрубает падчерице голову.
«Then said the stepmother, “I cannot part your
hair with a comb, fetch me an axe.” So she fetched
it» [10. С. 17].
«“Now,” said the wicked woman, “lay your
head down on the billet whilst I part your hair.”»
[10. С. 17].
Динамика развития дискурсивной системы
подпитывается ассиметричными фракталами
(действия мачехи и девочки), что приводит
к следующему эмерджентному изменению
свойств дискурсивной системы данного сказочного произведения. Мачеха отрубает голову послушной девочке. Происходит значимая
поворотная точка – избавление от падчерицы
(реализация злого замысла мачехи).
Далее идет приток новых смысловых элементов: мачеха вынимает сердце и печень
девочки, варит рагу, которое съедает отец девочки, отмечая его странный вкус, мальчик отказывается от блюда и хоронит сестру под розовым кустом, каждый день приходит к этому
месту и оплакивает смерть своей сестры.
При этом в результате накопления новых
смысловых компонентов дискурсивная система приобретает эмерджентные свойства. Наступает весна, розовый куст зацветает, и появляется белая птица, символизирующая девочку
в новом обличье.
“One day the rose-tree flowered. It was spring,
and there among the flowers was a white bird; and
it sang, and sang, and sang like an angel out of
heaven” [10. С. 17].
Птичка прилетает к сапожнику и поет чудесную песню:
“My wicked mother slew me,
My dear father ate me,
My little brother whom I love
Sits below, and I sing above
Stick, stock, stone dead” [10. С. 17].
Песня представляет собой фрактал, включающий в себя свернутый ретракт всей сказки. В песне птичка поет о горькой доле маленькой девочки и просит помощи для совершения возмездия.
«Моя злая мачеха убила меня,
Модель древовидного фрактала...
Мой дорогой папа съел меня,
Мой младший брат, которого я люблю,
Сидит под деревом, и я пою с небес
О, дайте мне орудие возмездия» [перевод
автора].
Сапожник просит ее спеть еще раз, и птичка
получает взамен красные сапожки.
«“Sing again that beautiful song,” asked the
shoemaker. “If you will first give me those little
red shoes you are making.” The cobbler gave the
shoes, and the bird sang the song» [10. С. 17].
Птица поет и получает дар.
Птица прилетает к часовщику и поет прекрасную песню о своей горькой доле. Он�����
����
восхищен и просит спеть для него еще раз.
«“Oh, the beautiful song! sing it again, sweet
bird,” asked the watchmaker. “If you will give
me first that gold watch and chain in your hand”»
[10. С. 18].
Птица поет и получает в дар золотые часы
с цепочкой.
В третий раз птица прилетает к трем мельникам, которые несут тяжелый жернов на
мельницу. Она поет свою чудесную песню:
«My wicked mother slew me,
My dear father ate me,
My little brother whom I love
Sits below, and I sing above
Stick!» [10. С. 18].
Мельники подхватывают ее песню:
«Then one of the men put down his tool and
looked up from his work, “Stock!”. Then the second miller’s man laid aside his tool and looked up,
“Stone!”. Then the third miller’s man laid down
his tool and looked up, “Dead!”» [10. С. 18].
Мельники восхищены прекрасной песнью
птицы и просят повторить ее.
«“Oh, what a beautiful song! Sing it, sweet
bird, again.” “If you will put the millstone round
my neck,” said the bird» [10. С. 18].
Птичка получает все, о чем она просила.
Так, эпизоды сказочного произведения,
когда птичка поет и получает дары, являются
последним структурным элементом в модели
подземной части древа этого сказочного произведения. В этот момент развития сюжета приток смысловых элементов извне прекращается.
Изоморфные смысловые элементы (действия
птички) примыкают к стволу (сюжету произведения) и таким образом завершается формирование фрактальной модели подземной части
древа. Дискурсивная система получает извне
достаточное количество смысловых элементов
для реализации креативного аттрактора в этом
117
сказочном произведении (достижение справедливости). Все притоки новых сюжетных линий
соединяются в одной точке, которая дает развитие дальнейшим итерациям сказочного произведения. С этого момента модель подземной
части древовидного фрактала дискурсивной
системы переходит в надземную. Ствол древа
под действием креативного аттрактора начинает разветвляться на изоморфные и самоподобные фрактальные ветви.
Над домом мачехи гремит гром, и он приносит для героев сказки «плоды» по заслугам.
«It sang the song and then flew home. It rattled
the millstone against the eaves of the house, and
the stepmother said: “It thunders.” Then the little
boy ran out to see the thunder, and down dropped
the red shoes at his feet» [10. С. 18].
В первый раз маленький мальчик выбегает
и с неба падают красные сапожки.
Эта совокупность смысловых элементов
(гремит гром, мальчик выбегает и получает в
дар красные сапожки), оформленных в законченную смысловую структуру, с нашей точки
зрения, является фракталом надземной части
модели древа.
«It rattled the millstone against the eaves of the
house once more, and the stepmother said again:
“It thunders.” Then the father ran out and down
fell the chain about his neck. In ran father and son,
laughing and saying, “See, what fine things the
thunder has brought us!”» [10. С. 18].
Гром гремит во второй раз – выходит отец и
получает золотые часы с цепочкой.
Эти смысловые элементы (гремит гром,
отец выходит и получает в дар золотые часы
с цепью) изоморфны предыдущему эпизоду,
образуют оформленную смысловую структуру
древовидного фрактала, при этом от основной
сюжетной линии (ствол древа) идут фрактальные ответвления.
Сын и отец радуются дарам, которые принес гром.
«Then the bird rattled the millstone against the
eaves of the house a third time; and the stepmother
said: “It thunders again, perhaps the thunder has
brought something for me,” and she ran out; but the
moment she stepped outside the door, down fell the
millstone on her head; and so she died» [10. С. 19].
Гром гремит в третий раз, мачеха выходит в
надежде получить ценный дар с небес. На нее
падает огромный тяжелый жернов и убивает
злую женщину.
В третий раз повторяются изоморфные
смысловые элементы (гремит гром, мачеха вы-
Т. М. Матвеева
118
ходит и получает в дар тяжелый жернов, который убивает ее). Эта совокупность смысловых
структур подобна двум предыдущим (ситуация
с мальчиком и с отцом) и представляет собой
изоморфный фрактал, рассматриваемый нами
как вершина модели надземной части древа, в
котором происходит наиболее яркая реализация креативного аттрактора данного сказочного произведения.
Таким образом, модель древовидного фрактала можно рассматривать как способ самоорганизации сказочного произведения и как средство организации британского сказочного дискурса. При этом фрактал представляет собой
совокупность самоподобных нерегулярных
изоморфных смысловых элементов, оформленных в определенную законченную смысловую
структуру, являющуюся оператором рассматриваемой дискурсивной системы. Восприятие
сказочного произведения в виде фрактального
древа помогает распознавать повторяющиеся
самоподобные и изоморфные структуры, наблюдать процесс взаимодействия автора, текста и читателя как единое целое.
Список литературы
1. Алефиренко, Н. Ф. Понятие синергетического пространства лингвокультуры // Вестн.
Моск. гос. обл. ун-та. Сер. Русская филология.
2009. № 3. С. 7–12.
2. Белозерова, Н. Н. Стихотворения
О. Мандельштама о Петербурге с точки зрения
категорий линейности, гипертекстуальности,
интертекстуальности, метафоризации и фрактальности [Электронный ресурс]. URL: http://
frgf.utmn.ru/last/No19/text13.htm.
3. Бороботько, В. Г. Принципы формирования дискурса: От психолингвистики к лингвосинергетике. М., 2011. 288 с.
4. Дрожащих, Н. В. Лингвосинергетика:
истоки и перспективы // Вестн. Тюмен. гос. унта. 2009. № 1. С. 227–234.
5. Мышкина, Н. Л. Внутренняя жизнь
текста: механизмы, формы, характеристики.
Пермь, 1998. 152 с.
6. Олизько, Н. С. Семиотико-синергетическая интерпретация особенностей реализации
категорий интертекстуальности и интердискурсивности в постмодернистском художественном дискурсе : дис. … д-ра филол. наук.
Челябинск, 2009. 343 с.
7. Олизько, Н. С. Семиотико-синергетическая интерпретация особенностей реализации
категорий интертекстуальности и интердискурсивности в постмодернистском художественном дискурсе : автореф. дис. … д-ра филол. наук. Челябинск, 2009. 43 с.
8. Тарасенко, В. В. Фрактальная семиотика: «слепые пятна», перипетии и узнавания.
М., 2009. 232 с.
9. Храмченко, Д. С. Ирония в английском
деловом дискурсе : дис. … канд. филол. наук.
Тула, 2010. 209 с.
10.Jacobs, J. English Fairy Tales. The Pennsylvania State University, 2005. 169 p.
Вестник Челябинского государственного университета. 2013. № 24 (315).
Филология. Искусствоведение. Вып. 82. С. 118–122.
Т. М. Матвеева
ПЕРЦЕПТИВНАЯ КАТЕГОРИЯ ЗАПАХА
В ЯЗЫКЕ ПРОФЕССИОНАЛЬНЫХ ДЕГУСТАТОРОВ
(на материале немецкого языка)
Работа выполнена при финансовой поддержке РГНФ, грант 12-04-00045,
проект «Лингвистические аспекты исследования идентичности личности в изменяющемся мире»
Анализируются особенности категоризации и вербализации перцептивной информации в сфере профессиональной дегустации вина. В центре внимания находится специальный язык дегустаторов, выявляются отраженные в нем характеристики профессиональной языковой личности.
Ключевые слова: профессиональный язык дегустаторов, профессиональная языковая личность, вербализация неявного знания, перцептивные категории, одорическая лексика, ольфакторная номинация.