Семиометрия ценности в сравнительном
реклама
С.А.Хахалова, С.В.Туманова Семиометрия ценности в сравнительном лингвокультурологическом аспекте анализа Анализ понятия «ценность» всегда являлся объектом интереса разных ученых. Наиболее интересной представляется классификация Д.А. Леонтьева [Леонтьев 1996:39] как попытка разведения представлений о ценности по основаниям, представляющим собой различные стороны данного многомерного явления. Принимая за отправную точку атрибутивное определение ценности, то есть, признавая, что существует всегда ценность чего-либо, (что дает возможность для существования оценивающего субъекта), рассмотрим оппозицию «конкретные, значимые для данного субъекта и удовлетворяющие его потребности предметы, его окружающие особая, абстрактная сущность». Первой трактовки ценностей придерживается большинство социологов, исследующих ценностную проблематику. Во-первых, ценность мыслится как значимость вообще или как положительная, иногда и отрицательная значимость чего-либо для человека. «Здесь ценность отождествляется со значимостью, либо низводится до обыденно-литературного понятия ценности, употребляемого для обозначения всех форм человеческой значимости». Вторая трактовка ценностей в отечественной социологии наиболее распространена и находится на стыке позитивистской трактовки ценностей и марксистского понятия компоненты стоимости и полезности. Здесь ценностные включены побудительные мотивы в мотивационную человеческой структуру деятельности личности, где выстраиваются в своеобразную цепочку: потребности, преобразованные в интересы, в свою очередь, "превращаются" в ценности. Каждое из этих преобразований содержит в себе определенные качественные изменения. При преобразовании потребностей в интересы на первый план выходят те характеристики деятельности, в которых проявляется отношение к социальным институтам. При преобразовании интересов в ценности также меняется предмет отношения. Ценностные представления затрагивают личность, структуру самосознания, личностные потребности. Здесь на первый план выходит то, что соответствует представлению о назначении человека и его достоинстве, те моменты в мотивации поведения, в которых проявляются самоутверждение и свобода личности. Следовательно, ценностное восприятие действительности - это такое еѐ видение, которое опосредствуется социальными чувствами и развитыми формами духовного творчества и которое возвышается над миром непосредственных потребностей и интересов. Ценность как особая абстрактная сущность представлена в большинстве философских, значительной части психологических и в некоторых социологических подходах. Несмотря на то, что различны понимания ценности в рамках подобной трактовки - «...от личностно осмысленной социальной нормы до осознанного и принятого смысла жизни» [Смирногв 1985:121], ценность здесь не вторична, она имеет особый статус среди других явлений. Именно признание специфики ценности и может сделать еѐ полноценным объектом анализа. Следующие дихотомии, предложенные Д.А. Леонтьевым, касаются вопроса природы ценностных представлений – « результат индивидуального сознания - имеющий надындивидуальную природу». Когда мы говорим о надындивидуальном характере ценностей в социологии, мы имеем в виду коллективного, группового субъекта подобных ценностных представлений, «ценности существуют как бы вне субъекта» [Леонтьев 1996:79]. То есть ценность вещи оценивается, и всегда оценивалась только по отношению к какому-то идеалу, но идеалы - это идеи в которых изображается и обобщается социальная жизнь в том виде, в каком она существует в кульминационных периодах своего развития. Таким образом, ценности образуют объективную реальность, что и вещи, они принудительные и в то же время желанны; но каждая ценность предполагает оценку, осуществляемую индивидом в связи с определенным состоянием чувств. «Социальная природа человека выступает по отношению к индивиду как бы в такой внешней форме - в виде внешних ему предметов или же в виде совокупности представлений, с которыми он должен согласовать свою деятельность и свое видение мира. В общественных идеалах, в понятиях зла и добра, справедливости и несправедливости массовое сознание выражает свое отношение к существующей социальной действительности и противопоставляет ей некое общественное сознание, которое должно быть установлено» [Радугин 1997:141]. Следовательно, социальные ценности выступают первичными по отношению к индивидуально-психологическим ценностным образованиям, не являясь при этом абсолютными и объективными в строгом смысле этого слова. Вместе с тем ценности как цели, идеалы, интересы и оценки, имеющие нормативно-оценочную форму, позволяют описать механизм воспроизведения общественно-принятых образцов поведения, осмысленных и воспринятых индивидом. «Благодаря принципиальному сходству ценностных представлений и норм поведения, в некотором смысле их родству, состоящему в том, что те и другие выступают не только в качестве ориентиров поведения, но и в качестве средства, обеспечивающего самоуважение и самоутверждение, ценностный аспект сознания можно называть ценностно-нормативным» [Смирнов 1985:93]. Ахманова О.С. определяет ценность как семиологические свойства языковых элементов (единиц), создаваемые (конструируемые) упорядоченным (системным) отношением между означающим и означаемым. Ценность потенциальная – свойство языкового знака, сообщаемое ему языковой системой и способное проявиться (актуализироваться) в речи. Ценность символическая – внутренняя форма слова – семантическая структура слова, то есть морфонологические свойства, которые символизируют связь данного звучания с данным значением или с данными стилистическими коннотациями. Ценность - термин, широко используемый в философской и социологической литературе для указания на человеческое, социальное и культурное значение определѐнных явлений действительности. По существу, всѐ многообразие предметов человеческой деятельности, общественных отношений и включенных в их круг природных явлений может выступать в качестве «предметных ценностей» или объектов ценностного отношения, т. е. оцениваться в плане добра или зла, истины или неистины, красоты или безобразия, допустимого или запретного, справедливого или несправедливого и т.д.; подобные оценки иногда могут быть отмечающими различные уровни соответствующего качества. Способы и критерии, на основании которых производятся сами процедуры оценивания соответствующих явлений, закрепляются в общественном сознании и культуре как «субъектные ценности» (установки и оценки, императивы и запреты, цели и проекты, выраженные в форме нормативных представлений), выступая ориентирами «субъектные» ценности деятельности являются, человека. таким образом «Предметные» двумя и полюсами ценностного отношения человека к миру. В структуре человеческой деятельности ценностные аспекты взаимосвязаны с познавательными и волевыми; в самих ценностных категориях выражены ориентации знаний, интересов и предпочтений различных общественных групп и личностей. Развитие рационального познания общества, в том числе исследование природы и генезиса ценностей, воздействует освобождению на всю еѐ от сферу ценностных метафизической отношений, абсолютизации. способствуя Отвергая идеалистические представления о внеисторической и надсоциальной природе ценностей, марксизм подчѐркивает общественно-практическую сущность, историчность и познаваемость ценостей, идеалов, норм человеческой жизни. Каждая исторически конкретная общественная форма может характеризоваться специфическим набором и иерархией ценностей, система которых выступает в качестве наиболее высокого уровня социальной регуляции. В ней зафиксированы те критерии социально признанного (данным обществом развѐртываются и более социальной конкретные группой), и на основе которых специализированные системы нормативного контроля, соответствующие общественные институты и сами целенаправленные действия людей - как индивидуальные, так и коллективные. Усвоение этих критериев на уровне структуры личности составляет необходимую основу формирования личности и поддержания нормативного порядка противоречивость и в обществе. динамизм Интеграция, общественных систем внутренняя находят своѐ выражение в структуре соответствующих им ценностных систем и способах их воздействия на различные общественные группы. Важный элемент ценностных отношений в обществе - системы ценностных ориентаций личности, представляющих собой устойчивые, не полностью осознаваемые отношения человека к различным элементам общественной структуры и самим ценностям; непосредственно соответствующих субъективно с окрашенные общественно ценностей. оценки значимыми Ценностные не совпадают характеристиками системы формируются и трансформируются в историческом развитии общества; поскольку эти процессы связаны с изменениями в различных сферах человеческой жизни, их временные масштабы не совпадают с масштабами социально- экономических, политических и др. изменений. Так, эстетические ценности античности сохранили своѐ значение, и после гибели породившей их цивилизации, известна длительность воздействия гуманистических и демократических идеалов, европейского Просвещения, истоки которых берут начало в античных и эллинистических культурах. Воззрения на историю общества как реализацию системы «вечных ценностей» или как последовательную смену одного типа ценностей другим равно неприемлемы для материалистического понимания истории. В то же время конкретноисторический анализ генезиса и развития ценностных систем составляет важную сторону всякого научного исследования истории общества и культуры. Теория ценностей, аксиология, представляет собой философское учение о природе ценностей, их месте в реальности и о структуре ценностного мира, т. е. о связи различных ценностей между собой, социальными и культурными факторами и структурой личности. Аксиология как самостоятельная область философского исследования возникает тогда, когда понятие бытия расщепляется на два элемента: реальность и ценность как объект разнообразных человеческих желаний и устремлений. Главная задача аксиологии — показать, как возможна ценность в общей структуре бытия, и каково еѐ отношение к «фактам» реальности. Паремиологический фонд отдельного языка ―инвентаризует‖ набор моделей ситуаций и отношений, возникающих в сообществе его носителей. Представление о каждой такой модели опирается на отдельный концепт, демонстрирующий существование в конкретной этнической культуре определѐнной ценности. Именно в способности паремий указывать на ценность, значимость той или иной реалии и состоит возможность использования их в речи. Поэтому для выявления исторически сложившихся ценностных приоритетов русского и немецкого народов важно установить, какие ценности чаще остальных привлекают их внимание и фиксируются в паремиологическом фонде. Наряду с тем, что каждая паремия обладает собственным значением, можно обнаружить ряды пословиц и поговорок, которые по логико-семантической структуре могут быть сведены к одной и той же логеме. Именно в совокупности логем, соотносимых с различными ценностями, и заключена специфика паремиологического пространства языка. Анализируя немецкие толковые словари таких авторов как Duden, E. Agrikola, Brock Haus, W. Pfeifer и русские толковые словари под редакцией Ожегова, Даля и др. в обобщенном виде понятие ценность (Wert), может быть сформулировано следующим образом: 1. покупная или продажная цена (Kaufpreis), стоимость, размер суммы (Wertbetrag); 2. числовое значение (Zahlenwert), величина, характеризующая технические показания (in Zahlen oder Zeichen ausgedrücktes Ergebnis einer Messung oder Untersuchung); 3. ценный предмет (Wertgegenstand), материальная ценность; 4. важность, измеряемая в этическом масштабе (личная, общественная, воспитательная, культурная ценность), позитивное значение для кого-то или чего-то (positive Bedeutung, die j-m, einer Sache zukommt). При анализе паремий и метафор были выделены следующие группы ценностей: 1) бытийных (благо, человек, индивидуальность, воля, жизнь, молодость, время, судьба, счастье, надежда, обычай), 2) экономических (деньги, имущество, своѐ, пища), 3) утилитарно-практических (природа, труд, ремесло, толк, здоровье, опыт, рассудительность, память, языковое общение, помощь, прочность, сила, сноровка, ловкость, качество, порядок, дом), 4) познавательных (ум, образование, знание, истина), 5) психологических (радость, активность, смелость, лидерство, покой), 6) морально-нравственных (добро, благодарность, щедрость, терпение, правда, честность, совесть, ответственность, твѐрдость духа, мужество, смирение, сострадание, милосердие, согласие, любовь, дружба, семья, Родина, гостеприимство, безгрешность, уважение, закон), 7) общественно- политических (иерархия, мир), 8) религиозных (Бог, вера), 9) эстетических (красота). В русской системе паремий, сформировавшейся к наиболее значимым блокам ценностей относятся морально-нравственный, в котором на первом месте стоят семья и правда; утилитарно-практический, где главными предстают такие ценности, как практическая полезность (толк) и то, что в целом оценивается как хорошее; бытийный, в котором остальным ценностям предпочитается благо как таковое, время и жизнь. Количественное преобладание пословиц и поговорок, касающихся осмысления морально-нравственных ценностей, свидетельствует об их приоритетности в русском этническом сознании. Опираясь на исследования паремий русского языка Л.Б. Савенковой можно выделить следующую систему ценностей русского человека: Приоритетными в их кругу оказываются морально-нравственные (более 30 % анализируемого паремий) и утилитарно-практические (около 23 %). Морально-нравственные ценности количественно представлены наиболее широко. При этом на первом месте стоит такая ценность, как семья, а наиболее значимыми являются ―правда‖, ―безгрешность‖, ―честность‖, ―добро‖, ―гостеприимство‖, ―смирение‖, ―кротость‖, ―солидарность‖, ―сострадание‖, ―милосердие‖, ―щедрость‖. В кругу утилитарно-практических ценностей первостепенная важность придается таким концептам, как ―толк‖ (практическая полезность, рациональный результат), ―хорошее‖, ―языковое общение‖, ―труд‖, ―рассудительность‖, ―мера‖, ―дом‖. На третьем месте по общему количеству стоят ценности бытийного плана (18,6 %). Среди них группу наиболее актуальных ценностей составляют ―благо‖, ―время‖, ―жизнь‖, ―человек‖, ―воля‖, ―счастье‖, ―удача‖, ―судьба‖. Четвѐртое место по количеству занимают экономические (около 12,9 %) ценности. Примечательным (и закономерным, обусловленным целью создания паремий) кажется факт, что психологические и эстетические ценности располагаются в пословично-поговорочном фонде на последних местах. В этих группах объединено чуть более 2,8 % и около 1,1 % единиц. Элементы картины мира в обыденном сознании носителей языка можно разделить на два больших класса: то, что реально либо предположительно существует (существовало, или могло бы, должно было бы существовать и т.п.), и то, что из перечисленного относится к ценностям, т.е. таким вещам, которые играют значительную роль в жизни человеческих сообществ (земля, семья, дети, любовь, добро, счастье, смелость и т.п.). Такое деление обеспечивается неоднородностью функций человеческого сознания. Каждая ценность формируется как продукт человеческой заинтересованности в преобразовании окружающей действительности. Паремии по своей сути предназначены для выражения мыслей о ценностях мира. Они должны служить системой ориентиров, помогающих человеку выбрать наиболее рациональный тип поведения в самых жизненных ситуациях, предостеречь его от ошибок, определить правила взаимоотношений с людьми. Поэтому и концепты, вокруг которых возникают пословично-поговорочные объединения, носят именно ценностный характер. Первым шагом в описании картины мира, слагаемой средствами одного языка, оказывается, как правило, анализ культурных концептов в пределах именно этого языка. Однако гораздо рельефнее такая картина становится, когда есть возможность сопоставить еѐ с лингвокультурной информацией, извлекаемой из других языковых систем. Уяснить специфику представления о той или иной ценности в сознании какого-либо народа проще, если сравнивать мысли, выраженные разными этническими коллективами. Паремии являются богатым материалом для изучения культуры и менталитета народа, пословицы и поговорки помогали человеку понять окружающую действительность. Сопоставляя немецкие и русские паремии, можно выявить их культурные особенности и установить некоторые ценностные приоритеты немцев и русских, так как культур лежат разные системы ценностей. в основе различных Так, при исследовании концепта ―труд‖ в русской и немецкой паремиологии можно видеть, что в большинстве единиц он выглядит не только как интенсивная деятельность, которая требует напряжения сил, старания и заботы, но, как и обязательное постоянное условие существования человека, а также как средство завоевания уважения и авторитета в обществе, морального самоудовлетворения. В связи с необходимостью труда пословицы и поговорки отражают и существование различных типов отношения русских людей к нему самому и членов общества друг к другу. Притом что все понимают: достижение материального достатка возможно только через труд, тяжесть труда по-разному воспринимается людьми в соответствии с различием их отношения к самим себе и окружающим. ценностного концепта ―труд‖ Характеристике способствует также наличие концептов- спутников ―безделье‖ и ―лень‖, которые представлены ниже в перечне логем, характеризующих ценность «труд»: Труд требует усилий: Без труда не вытащишь и рыбку из пруда. Вода камень точит. Терпение и труд все перетрут.– Wer zeitig feiern will, muss fleißig arbeiten. Der Mühe gibt Gott Schaf, und Kühe. Ohne Fleiß kein Preis. Mühe und Fleiß bricht alles Eis. Труд не является источником материального достатка: От трудов праведных не наживешь палат каменных. – Ehrlich macht reich, aber langsam geht es her. Кто работает, тот имеет достаток: Волка ноги кормят. Не следует торопиться с выполнением работы: Работа не волк, в лес не убежит. – Arbeit ist kein Hase, leift in den Wald nicht. Сначала работа, а потом отдых: Делу время – потехе час. Кончил дело – гуляй смело. – Erst die Last, dann die Rast. Erst mach dein Sach, dann lach! Nach getaner Arbeit ist gut ruhn. Работа - участь глупого человека: Работа дураков любит. - Wer sich zum Esel macht, dem will jeder seine Säcke auflegen. Wer es nicht im Kopfe hat, hat es in den Beinen. Ленивый человек все откладывает на завтра: Не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня. - Des Faulen Werktag ist immer morgen, sein Ruhetag heute. Was du heute kannst besorgen, das verschiebe nie auf morgen. Лень невозможно преодолеть: Гром не грянет, мужик не перекрестится. Человека оценивают по его делам: Не спеши языком, а торопись делом. – Der Worte sind genug gewechselt, läßt mich endlich auch Taten sehen. В подавляющем большинстве русских паремий труд предстаѐт как положительное начало, т.е. явно осознаѐтся как общечеловеческая утилитарно-практическая ценность. Представление о бездельнике и в русском и в немецком паремиологическом фондах, в общем, позволяет подчеркнуть: отношение к труду определяет значимость человека в социуме, лентяй не заслуживает уважения и не имеет авторитета в обществе. Это также служит косвенным доказательством осмысления труда как несомненной ценности. Таким образом, мы видим, что большое количество немецких и русских паремий о труде построены по одним и тем же семантическим моделям, что приводит нас к выводу о сходстве оценки концепта «труд» и в немецкой и русской культурах. На основании анализа источников русских и немецких паремии, каждой русской пословице и поговорке о труде был найден аналог и в немецком паремиологическом фонде. Однако существуют и расхождения. Так не было найдена аналога русским поговоркам: Люди пахать, а мы руками махать и Семеро с ложкой, а один с плошкой, которые демонстрируют наличие такой ценности русской лингвокультуры, как желание поживиться за чужой счет, что, как выяснилось не характерно для немецкой культуры. Различны и объекты, которые ассоциируются у русских и немцев в понимании трудолюбивого человека: в русской лингвокультуре это муравей, в немецкой пчела Fleiß, wie die Biene. Рассматривая паремиологические единицы немецкого этноса, картина соотношения в них морально-нравственных, утилитарно-практических, бытийных и экономических ценностей останется приблизительно такой же, расхождения просматриваются лишь в процентном соотношении. мнению современных социологов и политиков, россияне По сегодня «по базовым ценностям – европейцы, таким ценностям как демократия, частная собственность, свобода. Хотя мы не можем полностью отрицать ценности, сложившиеся за многовековую историю народа, отличающие нас от других, морально-этические ценности» [И. Хакамада; Программа «Времена» от 04.03.2007]. «Есть очень большая трудность в определении национального типа, народной индивидуальности. Тут невозможно дать строго научного определения. Тайна всякой индивидуальности узнается лишь любовью, и в ней всегда есть что-то непостижимое до конца, до последней глубины» [Радугин 1997:142]. На наш взгляд, вопрос определения национального типа и народной индивидуальности теснейшим образом связан с понятием ценности, призванным выявить «ценностное» состояние человека и общества в целом в один из моментов их существования или в их развитии, опираясь на когнитивные и дискурсивные основания исследования. Поэтому выберем его в качестве основного объекта лингвистического анализа. Ценность в специальном философском лексиконе определяется как значимость чеголибо в отличие от существования объекта или его качественных характеристик и определяется как связующее звено между ценностным сознанием и ценностным отношением. Всякая культура, является отражением и воплощением национального менталитета, в котором вычленяется ядро — ценности социальные, социально-психологические материальные. Будем исходить из методологически значимого для настоящего исследования положения о влиянии на развитие каждой конкретной языковой системы двух противоположных и уравновешивающих его тенденций, которые условно можно назвать центростремительной и центробежной. Первая обусловлена процессом цивилизации, движением человечества по пути прогресса. Цивилизация способствует интеграции человечества, выработке у него неких объединяющих признаков, проявляющихся, в том числе и в лингвистических универсалиях. Вторая тенденция поддерживается существованием феномена этнической культуры. Вряд ли можно найти два этноса, культуры которых тождественны. Различия народов отражаются в том числе и в паремиологическом фонде языка, с определенным объемом культурно значимой информации, по большей части не имеющей точных эквивалентов в системах других языков. Анализ идиом русской и немецкой культур по выделенным нами аксиологическим параметрам позволяет проиллюстрировать отсутствие культурной идентичности: примеры фразеологем немецких понимание фразеологемы с точки зрения немецкой этнолингвокультуры Verkaufe die Aale nicht, bevor Man soll sich keine Pläne du sie gefangen hast machen, ehe man die Man soll die Bärenhaut nicht Voraussetzungen für deren verkaufen, ehe der Bär Erfüllung geschaffen hat gestochen ist Zweimal kann niemand, Was geschehen muss, ist nicht einmal muss jeder sterben zu vermeiden Der Tod hat noch keinen Selbst die größte Gefahr läßt vergesen eine Hoffnung offen Wer wagt, gewinnt! Was auch geschehen mag, wir lassen es drauf ankommen Der Ochse passt nicht zur Ungleiche Leute haben nichts Kutsche miteinander gemeinsam Der Esel und die Nachtigall Verschiedenheiten des haben beide ungleichen Schall Charakters, der sozialen Stellung machen eine Verständigung unmöglich Auch unser Weizen wird Auch wir werden einmal einmal blühen besser haben Der Tag der Abrechnung wird noch kommen Фактор наличия паремий в любом примеры фразеологем русских Не убив медведя, шкуры не делят Двум смертям не бывать, одной не миновать Семь бед – один ответ Где наше не пропадало Гусь свинье не товарищ Волк коню не товарищ Пеший конному не товарищ Будет и на нашей улице праздник языке можно считать универсальным явлением, а структуру паремиологического пространства, еѐ заполненность конкретными единицами– специфическим феноменом. Одной из задач лингвистического анализа, которую мы ставим перед собой, является диагностика и измерение ценностных параметров лингвоэтнокультуры на примере паремий в результате взаимодействия универсального и специфичного. Сложность семантики и формы, одновременное тяготение к кругу языковых и области речевых явлений, форма пословиц и поговорок, минитекстовый формат, близость к произведениям народного творчества, признание в паремиях малого жанра фольклора ставит паремии в ряд тех объектов, которые исследуются фольклористами, литературоведами, лингвистистами и лингвокультурологами. В паремиях, как устойчивых фразах народной психологии и философии, заложен «народный дух» и ―духовная самобытность‖. Пословично-поговорочный фонд рассматривается как своеобразное хранилище сведений о народной жизни, некое зеркало, отражающее не только быт, но и историю, верования, обычаи, обряды народа (И.М. Снегирѐва, А. Леопольдова, П. Рыбникова, Ф.И. Буслаева, П.С. Иващенко, И.Д. Белова и др.). Учитывая, что паремии заключают в себе ―свод народной опытной премудрости‖ [Даль 1984], имеет смысл проанализировать этот свод с точки зрения содержащейся в нѐм информации или, по крайней мере, выявить главные его составляющие и рассмотреть основные отражѐнные в нѐм концепты. Нельзя создать себе полное впечатление о воплощении в языке народного сознания, не изучив подробно реализации логем, связанных с характеристикой ценностей, которые определяют интересы и стремления народа. Среди немецких паремий около 18 процентов не имеют соответствия в русском языке, имеют особое происхождение, связанное с конкретным обычаем, происшествием, событием и иллюстрируют немецкие национальнокультурные ценности. В качестве примера можно назвать следующие: ausgehen wie das Hornberger Schießen – «дело кончится ничем» (буквально: дело кончится как стрельба в г. Горнберге), frech wie Oskar – «нахал из нахалов» (буквально: наглый как Оскар), ein Gesicht machen, wie die Gans, wenn es donnert – «быть в замешательстве» (буквально: иметь физиономию как у гуся, когда гремит гром), auf etwas gespannt sein wie ein Regenschirm – «сгорать от любопытства», sich wie eine Raupe einspinnen –«замкнуться в себе» (буквально: окуклиться как гусеница), er hat Einfälle wie ein altes Haus – «причуды, малоудачные затеи». Паремии ментальности в русском (жалобы на языке, отражают проблемы жития, особенности отсутствие русской богатства, коммуникабельность), национально-культурные ценности: фатализм Чему быть, того не миновать / От сумы да от тюрьмы не зарекайся; боязнь ответственности Человек предполагает, а Бог располагает; коллективизм Ум хорошо, а два лучше; различение социального статуса Из грязи да в князи. Каждый аксиологический объективируется фрагмент фразеологическими национально-культурные особенности той или единицами, иной культуры отражающими этнолингвокультуры. Так, к ценностям бурятской лингвокультуры относятся – знания, мудрость, дружба, мир: Эд ехэтэ дошхон, эрдэм ехэтэ номхон (Богач нравом буен, обладатель знаний спокоен) Сээл - далайда, сэсэн – эрдэмтэдэ (Глубина - в море, а мудрость - у учѐного) Эбтэй уладууд эрьсын арханда багтаха (Дружные люди под бараньей шкурой помещаются) Халбагаа хахарха - эбээ таhарха (Ложка сломана - дружба порвана) Сагаанай муу - cahан, агай муу – сэрэг (Худшее из всего белого - снег, а худшее из всех времѐн – война) Альма жэмэс амтан ооогоо hайн, айраг тараг hонин соогоо hайн (Хорошо яблоко, пока в соку, айрак и тарак - пока они свежи) Уханай ойронь hайн, урагай холонь hайн (Хорошо, когда близка вода, когда далека родня). Паремиологический слой языковой картины структурирован фреймовыми вложениями в виде аксиологических концептов, исследование которых позволяет раскрыть особенности импликатур паремиологических единиц, включающих значимую, оценочно-мотивационную и прескрипционную информацию. Маркером выражения понятия ценности в лингвистических исследованиях по немецкой культуре является концепт BEDEUTUNG [Панина 2007]. используемых для вербализации его Одной из групп являются языковых единицы единиц, первичной номинации, которые классифицируются по признаку денотативной основы. Второй группой языковых единиц, используемых для вербализации анализируемого концепта являются единицы вторичной непрямой номинации - идиомы, которые можно стратифицировать по признаку коннотативной основы. По признаку коннотативной основы вокруг концепта BEDEUTUNG группируются идиомы, обозначающие: выгодное-невыгодное расположение в физическом пространстве; выгодное положение в пространстве света - невыгодное положение в пространстве тени; увеличение-уменьшение в размере; расположение в поле – вне поля зрения; обладание большим весом - потеря веса; обладание устойчивостью – потеря устойчивости; объединенность; выполнение ведущей – второстепенной трудовой функции; обладание особым статусом; нахождение в комфортных условиях; письменную фиксацию факта культурного наследия в этнокультуре. С целью выявления общих и различных источников формирования информационных структур, сравним паремиологические фреймовые вложения, образованные вокруг ложно-идентичных концептов «работа/труд» - «work/labour» - «Arbeit». Труд представляет собой универсальное понятие, содержание которого составляет суть определенного вида деятельности. Фреймовая структура концепта «work» подразумевает справедливое вознаграждение, что отсутствует в концепте «труд» и что влияет на его содержательный минимум. Фреймовая структура концепта Arbeit состоит из слотов Stress, Frust, Druck, Angst, Kollegium, Schweiß, Geld, Pflicht, Regel, Verantwortung, Arbeitslosigkeit, Umwelt, Belastung, Krankheiten, Arbeitsunfähigkeit, Arbeitsunfälle, Langeweile, Tragheit, Spaß. Русский, американский и немецкий концепты разнятся по параметрам отношение к труду и характеристика выполняемой работы. О неоднозначном отношении к труду в русской этнолингвокультуре свидетельствуют паремии: Без труда нет добра. / Труд человека кормит, а лень портит. / От трудов праведных не наживешь палат каменных. / От трудов своих сыт будешь, но богат не будешь. / Терпение и труд все перетрут. Труд представлен как важная составная часть жизни россиянина, к которой можно относиться по-разному – и хорошо, и плохо. Можно привести ряд изречений, в которых выражается негативное отношение к труду: От работы кони дохнут. / Работа дураков любит./ Была бы шея, а хомут найдется. В атрибутивный ряд лексемы «труд» входят прилагательные интересный, упорный, добросовестный, приятный, радостный, тяжелый. Нет ограничений в развитии атрибутивных связей. Фраза «награда за честный и добросовестный труд» является маркером русскоязычного языкового сознания периода развитого социализма. Долгие века рабства убедили русского труженика в том, что его труд в конечном итоге будет присвоен другим, а, следовательно, этот результат является причиной недобросовестности, которая идет шаг в шаг c леностью. Лень в русской культуре – лишь недостаток, заслуживающий порицания. В русском языке лень ласково называют матушкой: Лень-матушка заела. А само нежелание трудиться сопоставляется с напастью, болезнью, о которой сочувственно говорят: лень обуяла, лень напала, лень руку поднять. И, как с любым бедствием, с ней нужно бороться: побороть в себе лень. Наряду с концептами РАБОТА, ЛЕНЬ существует и концепт БЕЗДЕЛЬЕ. В русском фразеологическом фонде есть немало единиц, описывающих состояние безделья: бить баклуши, палец о палец не ударишь, руки не дошли, махнуть рукой, а также пословиц, где лень выступает как единица негативного и позитивного толка: У Бога дней много. / Лень одежду бережет, не работая, не обносишься. / Коли б не лень, все бы в бархате ходили. / Лень прежде нас родилась. / Ленивому всегда праздник. / Ленивый сидя спит, лежа работает. Семантика русского слова «неудачник» предполагает отсутствие везения. Русскоязычные грамматические структуры в виде неопределенноличных или безличных конструкций отражают фатальную характеристику данного понятия – не везет, ему посчастливилось, мне повезло. В английском языке в коррелятах «to work», «to labour» обнаруживаются следствия исторического и социально-культурного развития американского этнического сообщества. В его основах, прописанных в конституции, труд преподносится как базовая ценность, без которой невозможно процветание общества в целом и преуспевание каждого ее члена в отдельности. С точки зрения американцев, работа всегда осознается работником и отношение к нем не может быть недобросовестным. американской лингвоэтнокультуре нет места В концепту НЕДОБРОСОВЕСТНЫЙ, равно как и концепту ЛЕНЬ. Лень считается одним из самых серьезных пороков в базирующейся на протестантской морали американской культуре. Слова flop (плюхнуться), failure (неудача) считаются одними из самых оскорбительных среди членов американской лингвоэтнокультуры. Признаковыми для американской культуры можно считать концепты WORK, PERSONAL CONTROL OVER THE ENVIRONMENT и SUCCESS. Слотами этих концептов являются «self-made», «selp-help», «American way» и «American dream»: «We live in a society increasingly obsessed with material success. We are exhorted to «Get on!», «Get ahead!», «Make it to the top». В семантике языковой единицы, являющейся конструктом концепта SUCCESS, заложен активный признак, т.е. подразумевается наличие деятеля, тогда как понятие успех объединяет такие безличные характеристики, как «удача», «везение», «счастье». В английских структурах «i succeded», «he failed» указывается конкретный исполнитель I, в отличие от неопределенно-личного в русском языке. В немецкой культуре, имеет место концепт «недобросовестный» по отношению к труду: Arbeit ist kein Hase, läuft in den Wald nicht, / die Arbeit schwänzen, / der Arbeit aus dem Wege gehen. Плохая, небрежная работа обозначается как Pfuscherei, Stümperei, легкий побочный заработок как leichten Nebenverdienst haben, Hudelei, Schund, нелегальная работа как schwarze Arbeit и соответствующий глагол schwarz arbeiten. Привалова указывает на то, что в семантике паремиологического фонда разных этнолингвокультур заложена противоречивость аксиологических характеристик в прескрипциях смысловых компонентов языковых единиц, так называемое «противоречие сквозных мотивов языковой картины мира» [Привалова 2005:227]: первое противоречие - мнимое, отражает разные стороны одного и того же взгляда на предмет, второе – реальное, признает существование разных подсистем как внутри одного языка. Продолжив эту мысль выскажем гипотезу о том, что и в разных языках существует подобное противоречие. В паремиях и идиомах «сквозных мотиваов языковой картины мира», выражаются полярные по смыслу национально-культурные установки, ценности и стереотипы. Так, представленной в русской идее «фатальной предначертанности» представлениями сопутствует блок премий, объединенных о человеке как творце своей судьбы: Всяк кузнец своему счастью. Береженого Бог бережет. Все в наших руках. В разных этнолингвокультурах наблюдается тенденция к фразеологизации отдельно взятой тематической группы, что маркирует фразеологический блок как лакунизированный, не имеющий соответствия в другой этнолингвокультуре. Фразеологические сочетания организованы по принципу парадигмального ряда по одному общему компоненту в структуре и разнообразным языковым единицам, обозначающим флористический объект: to be as cool as a cucumber (быть очень хладнокровным), to be two peas in a pod (быть похожим как две капли воды), to be as American as an apple pie (типично американский) или одна и та же языковая единица, общая для всех идиом: banana, potato, Kohl. С основой «banana» фиксируют такие идиомы, как to go bananas (становиться сумасшедшим), top banana (важная шишка), to slip on banana skin; с основой «beans» to be full of beans (быть полным энергии), to spill the beans (выдать секрет). Понятие «potato» генерировало такие идиомы, как a couch potato (человек, проводящий много времени у телевизора), (противоречивая тема). Образ чего-то неуклюжего a hot potato ассоциируется в американской этнолингвокультуре с мешком картошки like a sack of potatoes. Если в русской этнолингвокультуре объединяются разные родовидовые объекты «лед и пламень», то в американской и немецкой культурах сравниваются одинаковые родовидовые объекты: apples and oranges, Sturm und Drang, Schritt und Tritt. Для немецкой этнолингвокультуры наиболее характерным является употребление в качестве флористического объекта капусты: besser eine Laus im Kohl als gar kein Fleisch (на безрыбье и рак рыба), Butter verdierbt keinen Kohl (Кашу маслом не испортишь), die Ziege ist satt, und der Kohl unberührt (и волки сыты, и овцы целы). Национально-культурная специфика идиоматических и паремиологических сегментов русской, английской и немецкой языковых картин мира проявляется, в том числе и в особенностях представления характеристик этнических сообществ. Ср. пословицу русской этнолингвокультуры Хрен редьки не слаще, немецкий аналог которой выглядит следующим образом Wer der Pfennig nicht ehrt, ist des Talers nicht wert. Контрастивный анализ идиом, пословиц, поговорок, содержащих названия этнических групп позволяет судить об образах, которые бытуют в представлениях одной этнической группы относительно другой. Данные образы, будучи культурно-специфическими и непрогнозируемыми, являются проблемными зонами межкультурной коммуникации: ам. Too many chiefs, and not enough Indians (вождей много, а индейцев мало), / русс.У семи нянек дитя без глазу. / ам. Not to do smth. for all the tea in China (не хотеть делать что-либо ни за какие деньги), нем. Wer den Papst zum Vetter hat, kann leicht Kardinal werden (хорошо тому жить, кому бабушка ворожит), русс. Каков поп, таков и приход, / бур. Сагаанай муу - cahан, aгай муу – сэрэг (Худшее из всего белого - снег, а худшее из всех времѐн – война); Ухэhэн буурын тoлгойхо амиды атан айдаг (Живой верблюд-кастрат боится головы мѐртвого верблюда-пороза) / Cahaн дээрэ салдагаар hyyxa (Сесть на снег голышом). Связь единиц фразеологического фонда с национальной культурой, историей, обычаями прослеживается на примере фразеологем и паремий, содержащих имена собственные и географические названия. Выбор имени собственного часто бывает произвольным, c неясной историко- этимологической интерпретацией, что представляет определенные трудности в воссоздании некой совокупности знаний о некотором объекте или явлении: «to rob Peter to pay Paul» (взять у одного, отдать другому), «every Tom, Dick and Harry» (чернорабочие, сброд), «a Jack of all trades» (мастер на все руки), «to be happy as Larry» (быть счастливым), «a smart Alec» (всезнайка), русс. «Федот, да не тот», «не по Сеньке шапка», «Куда Макар телят не гонял». Эти фразеологизмы являют собой прецедентные высказывания, за которыми стоят прецедентные феномены, обусловливающие употребление этих высказываний в речи. Значение фразеологемы, складывающееся из суммы значений его элементов, не совпадает с семантикой стоящей за ней ментальной структуры. Имя собственное, становящееся производной основой фразеологемы, представляет собой концепт, т.е. информационную структуру, расшифровка которой не представляет труда для носителей языка, но становится препятствием для представителей иной этнолингвокультуры в процессе создания адекватного образа. В полной мере это относится и к географическим названиям, встречающихся во фразеологизмах: русс. В Тулу не ездят со своим самоваром; нем. Man braucht nicht Eulen nach Athen zu tragen; русс. Москва не сразу строилась; нем. Rom ist nicht an einem Tage erbaut worden. нем. In Rom tu, was Rom tut (в чужой монастырь со своим уставом не ходят). Частичная потеря образности и экспрессивности порождают фразеологические синонимы, позволяющие языку сохранять, развивать и совершенствовать свою выразительную силу – «обжегшись на молоке, дуешь на воду»: Gebranntes Kind scheut das Feuer; Wer das Maul verbrannt hat, blaset die Suppe; Durch Schaden wird man klug; Gebrühte Katze scheut das Feuer auch kaltes Wasser, - «собака лает - ветер носит»: Was der dumme Esel spricht, hören meine Ohren nicht; Was kümmert es den Mond, dass ihn die Hunde anbellen. - «правы те, кто в большинстве; правы те, у кого больше силы»: Ехэ нохойн хусахада, багаа нохой хусаха; Олонхинь хэзээш булидаг; Ехэ баабгай ехээр бархирдаг. О специфике аксиологического концепта BEDEUTUNG / ЦЕННОСТЬ/ VALUE в языковой картине мира свидетельствуют единицы паремиологического фонда, в которых квалифицируется знания об окружающем носителя языка реальном мире с его национально-культурными стереотипами, установками и ценностями. К знаниям о лингвокультуре относятся факты исторического прошлого и настоящего этноса: Уур бэеые зобоохо, уула мори зобоохо (Гнев мучит тело, а гора – коня) / Балын байгаа caгта батаганаан олдохо, басаганай байгаа сагта хадам олдохо. (Есть мед будут и мухи, есть девушка - будут и женихи) / Батагана нарин хоолонтоишье haa, xoрон хушуутай (У комара хоть голос тонок, да хоботок востер) / Эсэhэн мориндо газар холо (Усталому коню расстояние далеко). Третьей группой языковых единиц, используемых для вербализации анализируемого концепта являются метафоры, которые можно стратифицировать по признаку денотативной и коннотативной основы. В работе Паниной Т.Г. проведен анализ и классификация метафор, группирующихся вокруг концепта BEDEUTUNG, по признаку коннотативной основы. К таковым относятся: метафора «потери физической субстанции»; метафора «отставания»; метафора «пустоты»; метафора «лишней вещи» (бесполезной деятельности); метафора «первенства» («величины»). По признаку денотативной основы выделены следующие виды метафор, группирующихся вокруг концепта BEDEUTUNG: техническая метафора строительная метафора транспортная метафора гастрономическая метафора метафора «карточной игры» метафора «бумаги» астрономическая метафора анатомическая метафора зоометафора метафора прецендентных имен метафора родства социально-ролевая метафора К метафорам, отличающимся наибольшей производительностью, относятся Bär (медведь), Vieh (скотина), Sau (свинья), Ziege (коза), Hund (собака), Igel продуктивности (еж). Проследим за спецификой метафорической на примере слов Hamster / хомяк, - зверек-зерноед с защечными сумками. В русском языке, говоря о человеке «хомяк», подразумевается лентяй, соня. Метафорическое значение немецкого слова основывается на обобщении других свойств зверька и обозначает «скупец». Производные от этого слова подчеркивают именно это качество: Hamsterer (укрыватель, спекулянт), Hamsterei (укрывании продуктов), Hamsterkauf (скупка по спекулятивной цене), «er ist gierig, raffsüchtig wie ein Hamster» (буквально: жадный, алчный как хомяк), er hat Backen wie ein Hamster (у него щеки как у хомяка). Фразеологические единицы самобытны и неповторимы, особенности национального менталитета детерминируют выбор объекта для фразеологизации. Полные параллели (около 40% общего количества немецких единиц фразеологического фонда) падают на те единицы, которые возникают в силу общих представлений и ассоциаций у всех народов, обусловленных общностью предметов окружающей действительности. Это, прежде всего паремии, возникающие на основе обобщений явлений природы, представителей растительного и животного мира. Так, для выражения внезапности, стремительности в русском и немецком языке употребляется ряд фразеологических единиц одинаковой образности, равнозначных в семантическом и стилистическом отношении: er stand wie vom Donner gerührt - он стоял как громом пораженный; er rannte wie ein Verrückter - он мчался как сумасшедший. Таким образом, концепт BEDEUTUNG в немецком языковом сознании ЦЕННОСТЬ в русскоязычном языковом сознании, концепт VALUЕ в американском языковом сознании концепты РИНЧИН/БАЙЛИГ/ОЛЗОООМОГ в бурятском языковом сознании являются аксиологическими, и генетически и когнитивно связаны с национальной аксиологической системой. Они являются по отношению к ней производным образованием, моральный конструкт которого выступает квинтэссенцией оценок, норм, эталонов и представлений, а лингвистический конструкт представлен совокупностью языковых единиц первичной и вторичной номинации. Диалектическое единство аксиологических концептов образует систему представлений об устройстве мира разных этнолингвокультур. Рассмотрим англоязычную этнолингвокультуру. В текстовом отрезке «But my new job brought instant success and celebrity,and my ego swelled» обычный перевод единиц «success», «celebrity» из одного семиотического кода в другой не может быть признан коммуникативно-удачным в процессе межкультурной коммуникации. Контекстуальный анализ помогает выбрать подходящий вариант - «избранный, не такой как все». Широта семантического объема языковой единицы encouraging проявляется в особенности ее сочетаемости: «Wow empowers kids in wheelchairs by encouraging personal achievement through creative learning and expanded life experiences». Импликации, стоящие за словом «encouraging», образуют сложный эмоционально-оценочный комплекс, куда входят такие значения, как «обнадеживать», «поддерживать», «давать уверенность», «воодушевлять», «побуждать». Концепт, вербализуемый единицей «creative», в отличие от русского аналога, помимо значения «творческий», обозначает «мыслящий по-новому», «прогрессивный», «востребованный», «идущий в ногу со временем». Несопоставимость объема понятий спровоцировала возникновение в русском языке лексемы «креативный», которая получает все большее распространение. Она возникла в языке как восполнение лакунарности в экспликации определенного понятия: «креативный директор», «креативный дизайн», «креативная идея». Факторы, предопределившие особенности формирования русской аксиологической системы, в основном имеют природно-географическую и религиозную национальные основу. Поэтому ценности применительно трактуются не как к русской набор культуре оценочных и координирующих механизмов, а особенности этнического и национального характера. Отечественные философы Н.А. Бердяев, И.А. Ильин, В.С. Соловьев утверждали, что национальность складывается в единении людей в их обращении к Богу, в соборности - «единстве во множественности», на основе духовной общности. И.А. Ильин считал, что национальность человека определяется его инстинктом, т.е. укладом бессознательной духовности, которая отличает представителей одного этнического сообщества от других [Радугин 1997:140]. Истоки соборности, считает он, следует искать в древнерусских понятиях «лад» и «община». Позже соборность стала толковаться как церковное единение христиан в любви, вере и жизни, а со временем стало светским понятием. В русской национальной когнитивной базе понятие «соборность» оформляет идею этнического и духовного единения. «Соборность» являет собой яркий пример лакунизированного аксиологического концепта, что подтверждает отсутствие этого конструкта в двуязычных словарях. Русская соборность противостоит католической авторитарности и протестантскому индивидуализму. Вероятно, поэтому такие американские ценности как «privacy», «individualism» характеризуются представителями русской этнолингвокультуры как отрицательные и не могут прижиться на русской ментально-духовной почве. С другой стороны, русский историк В.О. Ключевский полагал, что черты национального характера полностью зависят от климата и географических условий, в которых обитают обладатели этого характера: «Народные приметы великоросса своенравны, как своенравна отразившаяся в них природа Великороссии. Она часто смеется над самыми осторожными расчетами великоросса; своенравие климата и почвы обманывает самые скромные его ожидания, и, привыкнув к этим обманам, расчетливый великоросс любит подчас, очертя голову, выбрать самое, что ни на есть безнадежное и нерасчетливое решение, противопоставляя капризу природы каприз собственной отваги» [Привалова 2005:205]. В работах В.О. Ключевского впервые обращено внимание на факт отражения национальных особенностей поведения в языковой картине мира. Отмечены как характерные для русского менталитета концепты, как «авось», «небось», «воля», пословицы, типа «русский человек задним умом крепок», «лбом стены не прошибешь», «только вороны прямо летают». Параметры, маркирующие русский этнический характер, и представляющие собой культурные национальные ценности: терпение, коллективизм, религиозный фундаментализм, диффузное общение, авторитарность. Выявлено, что в образе мира русских важное место занимает понятие «друг», которое обусловливает «другоцентричность» русскоязычного языкового сознания» [Привалова 2005:206]). В качестве базовой характеристики русского этнического портрета, в котором также находит свое отражение национальная аксиологическая система, можно назвать понятие антиномичности: «Два противоположных начала легли в основу формации русской души: природная, языческая дионистическая стихия и открыть противоположные аскетически-монашеское православие. Можно свойства в русском народе: деспотизм, гипертрофия государства и анархизм, вольность; жестокость, склонность к насилию и доброта, человечность, мягкость; обрядоверие и искание правды; индивидуализм, обостренное сознание личности и коллективизм; икание Бога и воинствующее безбожие; смирение и наглость; рабство и бунт» [Привалова 2005: 206]. Несоответствие в системах культурных ценностей разных этнолингвокультур служат источником безэквивалентных паремий, которые классифицируются как абсолютные лингвокультурные лакуны. К этому типу можно отнести: У кого что болит, тот о том и говорит / Was einem weh tut, davon redet er auch; Чем богаты, тем и рады / Woran wir reich sind, daran erfreuen wir uns; Язык до Киева доведет / Die Zunge bringt einen bis nach Kiew. Приведем ряд примеров инвариантов и вариантов во фразеологизмах немецкого и бурятского языков: Инвариант Вариант Erst die Arbeit, dann das 1.Erst das Geschäft, dann das Spiel, (nach der Reise kommt Vergnügen. das Spiel). 2.Erst mach dein Sach, dann lach. Ein guter Freund ist mehr 1.Ein guter Freund ist mehr wert, als hundert Verwandte. wert, als ein Bruder in der Ferne. 2. Ein alter Freund ist zwei neue wert. Arbeit ist kein Hase, läuft Arbeit ist kein Falke, fliegt nicht in den Wald. nicht fort in den Wald. Beser ein Spatz (ein Sperling) 1. Kleiner Fisch auf dem Tisch in der Hand als eine Taube auf ist besser als im Bauch ein dem Dach. großer Fisch. 2. Ein Gewiss ist besser als zehn Ungewiss. 3. Шамарланхаар шанга адха, голонхаар годлыень бари Перевод Сделал дело, гуляй смело. Старый друг лучше новых двух Работа не волк, в лес не убежит Лучше синица в руке, чем журавль в небе Чем быть недовольным тем, что мало дали, лучше крепко держи полученное Verkaufe nicht das Fell, ehe 1.Mann soll die Bärenhaut Не дели шкуру неубитого du den Bären hast. nicht verkaufen, ehe man der медведя Bär geschtochen ist. 2.Verkaufe die Aale nicht. Ehe du sie gefangen hast. 3.Гарта ороhон аад, гаража Было в руках, да сплыло ябашоо Wer A sagt, muss auch B 1. Wer sich zum Lamm macht, Назвался груздем, полезай в sagen. dem jagen die Wölfe. кузов 2. Wer sich zu Honig macht, den benaschen die Fliegen. 3. Wer sich unter die Kleie mischt, den fressen die Schweine 4. Шонын аманhаа гараад Уйдя из пасти волка, барай аманда ороxo попасть в пасть тигра Wer nicht in der Hitze 1. Wer im Heu nicht gabelt, in arbeiten will, muss in der der Ernte nicht zappelt, im Kälte Hunger leiden. Herbst nicht früh aufsteht, seh, zu, wie,s im Winter geht. 2. Wer Rosen nicht im Sommer bricht, der bricht sie auch im Winter nicht , Wer will fahren, zieh auch Wer das Feuer haben will, den Karren. muss den Rauch leiden. Wer den Kern essen will, muss die Nuss knacken. Лето – припасиха, зима подбериха Любишь кататься, люби и саночки возить В паремиях с особой очевидностью проявляется связь языка с культурой этноса, сценариями коммуникативного поведения его языковых личностей и, особенно с его национально-культурными ценностями. Реализуя кумулятивную функцию языка, паремии предстают в виде структур знаний, что позволяет трактовать паремиологическое пространство как вербализованную форму существования пространства концептуального. Сами единицы паремиологического фонда выступают как многомерные образования, с определенной моделью информационной структуры, по отношению к какой либо ситуации. Используя паремии, человек оперирует определенными смыслами, которые отражают содержание результатов деятельности этнолингвокультуры в процессе познания мира. Обращает на себя внимание противоречивость аксиологических характеристик семантики составляющих паремиологического фонда одной отдельно взятой этнолингвокультуры. Прескрипции, закодированные в смысловых компонентах языковых единиц, входящих в идиомы и паремии, значительно разнятся в пределах одного языкового сообщества и представляют собой противоречие сквозных мотивов языковой картины мира. Конфигурация фразеологического сегмента языковой картины мира конгруэнтна конфигурации аксиологической составляющей этнолингвокультуры. Каждый аксиологический фрагмент русской, немецкой, американской и бурятской культуры объективируется соответственно русскими, немецкими, английскими и бурятскими фразеологическими единицами, при этом они не тождественны друг другу, так как в них отражены национально-культурные особенности этнолингвокультуры. Паремии, как часть языковой системы, выступают в качестве хранилища культурных традиций, в них наиболее ярко подмечены и отражены моменты жизнедеятельности представителей определенного языкового социума, их национально-культурные стереотипы, установки, ценности. Анализ паремий позволяет раскрыть специфику аксиологической составляющей языковой картины мира. 1. Даль, В. Толковый словарь живого великорусского языка. – М.: Энциклопедия, 1984. – 875 с. 2. Леонтьев, Д.А. Ценность как междисциплинарное понятие: опыт многомерной реконструкции // Вопросы философии. 1996. № 4. С. 4-36 3. Панина, Т.Г. актуализация Аксиологический в языке концепт современной BEDEUTUNG немецкой и его общественно- политической прессы. Иркутск: ИГЛУ, 2007. – 16 с. 4. Привалова, И. Интеркультура и вербальный знак. – М.: Гнозис, 2005. – 469 с. 5. Радугин, А.А. Философия. – М.: Центр, 1997. – 269 с. 6. Смирнов, С.Д. Общее языкознание. – М.: Высшая школа, 1985. – 231 с.
