СТРОИТЕЛЬСТВО И СТРОИТЕЛЬНЫЕ ТЕХНОЛОГИИ В.В. Федоров, А.Ж. Овчарова УДК 291.11

СТРОИТЕЛЬСТВО И СТРОИТЕЛЬНЫЕ ТЕХНОЛОГИИ
УДК 291.11
АРХИТЕКТУРНЫЙ ТЕКСТ И ДИСКУРС
В.В. Федоров, А.Ж. Овчарова
Сложность определения понятия «архитектурный текст» обуславливается тем,
что он «вплетен во множество разных деятельностей и существует как текст лишь
благодаря тому, что имеет определенные функции в этих деятельностях» [1].
Действительно, функции архитектурной среды (текста) выступают в качестве продукта
определенной эпохи; отражения материальной стороны жизни индивида, социальной
группы, социума в целом; материально воплощенного способа хранения и передачи
информации; способа коммуникации и формы существования культуры.
Принимая архитектурный текст как организованный на основе функциональных
взаимосвязей и отношений фрагмент среды предметно-пространственного окружения,
содержательно объединяющий здания и сооружения в некое целое, отметим, что он
состоит из архитектурных и модернизированных техническими средствами природных
объектов и обладает связностью и цельностью.
Признаки связности архитектурного текста многообразны. Это и визуальное
единство (следствие стилевого родства, схожести свето-цветового решения фасадов,
сомасштабности объемных решений и пр.), и очевидная взаимосвязь функциональных
и инфраструктурных решений, и следствие функционального зонирование территории
населенного места. Как правило, они не задаются интенцией зодчих за пределами
микрорайона или квартала, а возникают как следствие цельности архитектурного
текста. (В этом смысле районы массовой застройки изначально не являются
архитектурным текстом. Скорее это множественное повторение одного «абзаца» −
группы зданий. Однако с годами и этот «псевдотекст» наполняется ценностносмысловым содержанием.)
Цельность (смысловое единство, иерархия объектов восприятия) определяется,
как правило, на достаточно крупных фрагментах большого города или на всем тексте
(применительно к малым населенным местам).
Внешние признаки цельности
архитектурного текста облегчают восприятие, поскольку выступают для реципиента
как сигналы, позволяющие ему уже на начальном этапе прогнозировать возможные
границы, объем и функционально-содержательную структуру текста.
Специфика восприятия, понимания и присвоения значений архитектурных
текстов позволяет построить типологию, в основу которой может быть положена
совокупность абстрактных, мифологизированных, конкретно-ассоциативных и
эмоционально-оценочных представлений об особенностях их воздействия на индивида
и коллективного субъекта восприятия [2]. Такой подход к анализу архитектурных
текстов (анализ организации пространства и динамичной системы взаимосвязей,
«интимных» отношений ка нему субъекта восприятия) позволяет выделить
1)
салюберогенные
(интегрально
благоприятные),
2)
драматические,
3) принудительные, 4) депрессивные и 5) патологические варианты архитектурной
среды. Их особенность – преобладающий характер воздействия с самым широким
кругом последствий: от умиления и восхищения старой застройкой до способствования
росту социальной напряженности.
Салюберогенные архитектурные пространства
Для среды этого типа характерно многообразие стилистических решений не
только зданий и сооружений, присутствующих в ней, но и ландшафтного компонента.
Очевидны (читаемы) символико-тектонический и пластико-декоративный аспекты
72
СТРОИТЕЛЬСТВО И СТРОИТЕЛЬНЫЕ ТЕХНОЛОГИИ
всего спектра пространственных решений, которые, как правило, композиционно
завершены. Цветовой климат спокойный. Звуковой фон близок к природному (шум
листьев, текущей воды и т.п.).
Драматические архитектурные пространства
Тривиальный процесс восприятия человеком окружения приобретает
драматическую окраску. Ритмические построения пространства сверхактивны,
подчеркнуты светотеневыми контрастами и цветовыми решениями. (Иногда − в
монументально-декоративных элементах и т.п. − наличествует драматический
музыкальный фон). Часто восприятие драматических архитектурных пространств в
решающей мере обусловлено динамикой перемещения субъекта восприятия или,
напротив, нарочитой статикой точки наблюдения. В первом случае структура
пространства не успевает раскрыться, во втором − полнота восприятия исключена в
силу суженности поля восприятия. Доминируют спектральные цвета, присутствие
ахроматических − ограничено. Исключительно велика роль ярко выраженного
природного (или модифицированного техническими средствами) рельефа. Если откосы,
то крутые, с осыпями; если водотоки, то бурные.
Принудительные архитектурные пространства
Для них характерно:
а) подчеркнутое стремление к упорядоченности (прежде всего в мелочах);
б) исключение визуальной напряженности;
в) соподчиненность частей в целом, организующая внимание и
предотвращающая его колебания. По мере перемещения наблюдателя различные зоны
архитектурного пространства становятся главными в поле восприятия (их иерархия
выявляется без каких-либо затруднений). Основным объектам зрительного восприятия
свойственно легко читаемое равновесие вокруг пространственных осей
(главенствующую роль играет, как правило, вертикаль). Исключены высотные
доминанты единичного характера. Отсутствуют места для отдыха сидя и пешеходные
пути произвольного направления. Ландшафт носит чрезмерно организованный,
плоскостной характер. Возможно присутствие звукового (маршевого, бравурного) фона
выше общепринятого уровня, для которого обязателен четко выраженный ритм.
Депрессивные архитектурные пространства
Порождают у субъекта восприятия тревожные опасения по поводу своей
безопасности, нарастающее чувство безнадежности, пониженное настроение. Как
правило, депрессивные архитектурные пространства организованы из подчеркнуто
однородных (по одному или совокупности признаков) объектов, возведенных
практически одновременно. При этом исторический контекст маскируется или
исключается со всей очевидностью. Пример − спальные районы, возведенные в первые
годы применения крупнопанельных 5-этажных зданий (Черемушки и т.п.). Рельеф,
чаще всего, не выражен. Определение своего местонахождения для человека,
воспринимающего
подобные
пространства,
затруднено.
Типично
обилие
ахроматических цветов. Большую роль в восприятии депрессивных архитектурных
пространств играют погодные условия и время (суток, года), в решающей мере
определяющие светоцветовой климат среды. Озеленение выполнено примитивно. Не
решена задача организации визуального контакта с водной поверхностью.
Патологические архитектурные пространства
Пребывание в них сопровождается умственным и физическим напряжением,
связанным с психическими воздействиями (например, опасной для жизни ситуации).
Это, прежде всего, пространства пенитенциарных учреждений, специфических
храмовых сооружений, городских руин после военных действий или природных
катаклизмов. В этом же ряду находятся разнообразные виртуальные пространственные
73
СТРОИТЕЛЬСТВО И СТРОИТЕЛЬНЫЕ ТЕХНОЛОГИИ
ситуации (замки с привидениями, деформирующиеся и разрушающиеся объекты,
противоестественные сочетания природных и антропогенных объектов). Фактуры и
цвета поверхностей патологического архитектурного пространства воспринимаются
как бессистемные. Возможно обилие спектрально чистого красного цвета. Звуковой
вон носит неясный, какофонический характер (определение природы звуков
затруднено). Наличие растительности не является характерным для патологических
архитектурных пространств.
Подобный взгляд на архитектурный текст в предельно заостренной форме
представляет среду окружения (в рамках субъект-субъектной парадигмы) как фактор
обусловленности психики и поведения индивида и социального субъекта, а потому
совсем не бесполезен для понимания динамики взаимодействия элементов
анализируемой системы ( человека в архитектурном пространстве). Последнее при этом
выступает в роли «целостнообразующего» (по Вундту) средства организации сознания
субъекта восприятия как апперцептивной системы, способной рекомбинировать
компоненты сознания. Отметим также переменчивость принципов, в соответствии с
которыми архитектурный текст (и шире – реальность)
классифицируется и
репрезентируется в различные исторические периоды.
Очень важно подчеркнуть, что анализ взаимодействия субъекта восприятия с
архитектурной средой (текстом) приближает нас к архитектурному дискурсу как
сложному коммуникативному явлению, сложной иерархии знаний, включающей
помимо архитектурного текста еще и такие факторы, как знания о мире, мнения,
установки, цели субъекта восприятия и пр., необходимые для понимания разных типов
архитектурных пространств. Несмотря на все разночтения в понимании терминов
«архитектурный текст» и «архитектурный дискурс», общим является представление,
что «текст – это результат деятельности, а дискурс – текст плюс деятельность» [3] (по
опредмечиванию
и
распредмечиванию
среды
предметно-пространственного
окружения). Итак, мы понимаем архитектурный текст не просто как объект, а объект,
воспринимаемый и интерпретируемый, объект за которым можно увидеть протекание
архитектурного дискурса [4]. Его системообразующими признаками (как вербализации
определенной ментальности) следует считать [5] такие особенности взаимодействия
субъекта и архитектурного текста, как цель конструирования и реализации дискурса,
участников и способы.
Субъект восприятия архитектурного текста отделяется от объективности и
сознает себя как «субъективную целостность». В силу этого перцептивное отношение
субъективно и обеспечивает представительство субъекта как целого. Но такое
отражение, связанное с субъектом сознания, не обязательно определяется его
личностью и индивидуальностью. Оно может стать таким в связи со становлением и
развитием его личности и индивидуальности, испытывая организующее и
регулирующее влияние с этой стороны. Образ восприятия в структуре сознания может
иметь разную меру осмысленности. Целостный, сознательный и осмысленный образ
восприятия является результатом взаимодействия между непосредственным
чувственным восприятием и понятийным мышлением в структуре сознания, благодаря
чему воспринимаемое пространство открывается и через «смысловое поле» (А.Н.
Леонтьев).
Образ восприятия формируется из непосредственного чувственного впечатления
и выражающего опыт конкретного субъекта некоего субъективного дополнения (в
значительной степени преобразовывающего это впечатление, активно участвующего в
формировании, построении образа предмета, субъективно «проявляя» воспринятый
образ, осмысливая и домысливая его). Бесспорно и наличие в этом процессе
избирательности своего рода «структуры ожидания и диспозициональной готовности»,
74
СТРОИТЕЛЬСТВО И СТРОИТЕЛЬНЫЕ ТЕХНОЛОГИИ
некоторого «перцептивного ядра», определяющих (в соответствии со своим строением)
активный, подчас неожиданный выбор конкретной, значимой для субъекта, предметнообразной информации.
В представлении субъекта восприятия так называемые аналоговые образы
действительности (архитектурного текста) являются исключительно значимыми. Не
случайно Леонардо да Винчи предлагал своим ученикам рассматривать пятна от
сырости, выступавшие на стенах церкви, интерпретируя их как изображения пейзажей,
живых существ и т.д. Восприятие архитектурных пространств является сложнейшим
ассоциативно-системным механизмом, образующимся в результате взаимодействия как
различных анализаторов в чувственном познании, так и на основе функциональной
взаимосвязи различных уровней и компонентов психики (таблица).
Таблица. Наиболее распространенные типы взаимодействия компонентов сознания
субъекта, воспринимающего архитектурный текст
Тип
Тип 1:
«фигура –
фон»
Тип 2:
«интерфер
енция»
Тип 3:
«нагруженность»
Соотношение компонентов
Эквидистантность компонентов.
Восприятие проходит на фоне
интенсивных мыслительных
процессов («вижу одно − думаю о
другом»)
Наложение компонентов:
эмоциональное состояние субъекта
«окрашивает» образ пространства
Восприятие нагружено элементами
мышления, эмоций, памяти, воли,
осуществляется средствами и в
формах системного взаимодействия
Комментарии
Наиболее распространенные
типы взаимодействия
компонентов сознания при
нахождении индивида в
освоенном, привычном
архитектурном пространстве
Эффект нагруженности и
интегративного воздействия
готовит субъекта к
развертыванию сознательной
деятельности по решению
Тип 4:
Один из компонентов «задает тон»,
задач практики, познания,
«интеграинтегрируя потенции и ресурсы
общения. Свойственно
тивное возостальных компонентов сознания
профессиональной
действие»
субъекта восприятия
деятельности архитектора,
дизайнера, эколога и др.
Тип 5:
Действенность и оперативность
Возникает при ознакомлении с
«обеспечен
перестройки сознания в
новыми архитектурными
ие»
значительной мере поддерживается пространствами, обладающими
за счет внутренних резервов
(по предварительным
каждого из компонентов. Например,
сведениям) особыми
память и воля обеспечивают
свойствами: эстетические
восприятие, мышление, эмоции
достоинства, исторический или
экологический аспект
Тип 6:
«вытеснеЭмоции на время вытесняют
Речь идет о клаустрофобии или
ние-1»
восприятие, мышление, память,
агарофобии, возникающих в
волю
экстремальных ситуациях
(космонавты, полярники,
спелеологи и др.)
75
СТРОИТЕЛЬСТВО И СТРОИТЕЛЬНЫЕ ТЕХНОЛОГИИ
Тип 7:
«вытеснение-2»
Сенсорно-перцептивная
составляющая восприятия
доминирует в содержании
модальности «не-Я». Значение
мышления и памяти
минимизировано.
Восприятие пространства в
виртуальной реальности. Или
предельная ясность
восприятия, оно
сверхэффективно, или
затруднено, осуществляется
только с помощью волевых
усилий.
В общем случае между рассмотренными типами находится широкий спектр
возможных соотношений компонентов сознания, учет которых важен для
действительного понимания различных сторон процесса восприятия архитектурного
текста. Здесь сознание выступает как форма психики, обеспечивающая пластические
реакции, то есть вариативное поведение, комбинирующее привычные реакции, и
способность к опережающему целеполаганию, в процессе которого проигрываются
наиболее целесообразные варианты восприятия и поведению
Способность к
психической пластике поддерживается и развитием способности к ассоциативному
мышлению. Обе эти способности тесно связаны с эмоционально-эстетической и
знаково-символической деятельностью субъекта восприятия.
Невозможно существования изолированных переживаний даже в моменты
пассивного созерцания, поскольку всегда имеются не замечаемые психические
обертоны, скрытые психические ряды, спрятавшиеся в тени центрального переживания
и замещаемые им. Каждая модальность восприятия вносит свой вклад в целостное
восприятие: совмещенность модальных ощущений есть онтологическое условие образа
как целого. Модальность и интенсивность входят в состав восприятия пространства и в
образе они принципиально неразделимы. В модальности восприятия архитектурных
текстов отражаются качественные различия внешних стимулов и различия между
воспринимающими анализаторами.
В рамках архитектурного дискурса следует говорить о существовании двух
уровней в восприятии архитектурного текста: 1) непосредственно-чувственного
восприятия (уровень ощущений); 2) ассоциативно-образного восприятия (уровень
восприятия и мышления), который в свою очередь включает эмоциональноэстетический и социально-символический планы. Подобное выделение уровней и
планов восприятия архитектуры достаточно условно. Ведь образы восприятия всегда
более сложны, чем феномены восприятия, и в то же время существует класс
феноменов, обусловленных индивидуальными различиями и различными состояниями
психики субъекта восприятия. Кроме того, эмоционально-эстетический и социальносимволический планы ассоциативно-образного уровня восприятия очень тесно
переплетены, хотя и реализуют свой собственный спектр функций. Предлагаемое
разделение ассоциативно-образного уровня восприятия на два плана может быть
соотнесено с интерпретационным подходом к архитектурной среде как а) предметнопространственного окружения в его чувственно данных компонентах и б) окружение
человека в сугубо социальном плане.
В первом случае мы имеем дело с «натюрмортным» видением городской среды,
воспринимаемой как «пейзаж», и тогда такой текст поддается формальному анализу.
Во втором − речь идет о распредмечивании объекта восприятия (в результате которого
рождается образ пространства) и уже не столько «об изучении», как «о понимании»
архитектурного текста.
76
СТРОИТЕЛЬСТВО И СТРОИТЕЛЬНЫЕ ТЕХНОЛОГИИ
Библиографический список
1. Щедровицкий, Г.П. Как возможна лингвистика текста: две программы исследований
[Текст] / Г.П. Щедровицкий // Лингвистика текста. М., 1974. С. 204.
2. Федоров, В.В. Мифосимволизм архитектуры [Текст] / В.В. Федоров, И.М. Коваль.
М.: КомКнига, 2009. 216 с.
3. Тарасов, Е.Ф. О формах существования текстов [Текст] / Е.Ф. Тарасов, М.Л. Соснова
// Общение: цели, мотивы, средства. М., 1985. С. 24–32.
4. Демьянков, В.З. Текст и дискурс как термины и слова обыденного языка [Текст] /
В.З. Демьянков // Язык. Личность. Текст. Под ред. В.Н. Топорова. М.: Языки
славянских культур. 2005. С. 34–55.
5. Михалева, О.Л. Политический дискурс: Специфика манипулятивного воздействия
[Текст] / О.Л. Михалева. М.: ЛИБРОКОМ, 2009. 256 с.
77