На правах рукописи Хасан Хунар Амеен Хасан ПРЕСТУПЛЕНИЕ
реклама
1 На правах рукописи Хасан Хунар Амеен Хасан ПРЕСТУПЛЕНИЕ ГЕНОЦИДА В ИРАКЕ: проблемы уголовной ответственности Специальность 12.00.08 – уголовное право и криминология; уголовно-исполнительное право АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата юридических наук 2 Работа выполнена в федеральном государственном бюджетном образовательном учреждении высшего профессионального образования «Московский государственный юридический университет имени О. Е. Кутафина (МГЮА)». Научный руководитель Кочои Самвел Мамадович, заслуженный работник высшей школы РФ, доктор юридических наук, профессор Официальные оппоненты Наумов Анатолий Валентинович, заслуженный деятель науки РФ, доктор юридических наук, профессор (ФГБОУ ВПО «Российская правовая Академия Министерства юстиции Российской Федерации»); Кубанцев Сергей Павлович, кандидат юридических наук, старший научный сотрудник (ФГБОУ ВПО «Институт законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации») Ведущая организация ФАГОУ ВПО «Московский государственный институт международных отношений (университет) Министерства иностранных дел Российской Федерации». Защита состоится 25 июня 2015 года в 12.00 на заседании диссертационного совета Д.212.123.01, созданного на базе Московского государственного юридического университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА), г. Москва, ул. Садовая-Кудринская, 9, зал заседаний диссертационного совета. С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Московского государственного юридического университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА). Ссылка на сайт Университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА), на котором соискателем ученой степени размещен полный текст диссертации, а также отзыв научного руководителя соискателя ученой степени и автореферат диссертации: http://msal.ru/common/upload/Avtoreferat_ Автореферат разослан: «____»______________ 2015 года. Ученый секретарь диссертационного совета кандидат юридических наук, доцент ______________________________/Орлов Владислав Николаевич/ 3 ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ Актуальность темы исследования. Преступления против мира и безопасности человечества занимают особое место в системе преступлений, предусмотренных как международным, так и национальным уголовным правом. Не случайно одно из них – геноцид – считается «преступлением преступлений». Массовые убийства людей по национальному, религиозному или расовому признаку были распространенным явлением в истории человечества. Однако только в ХХ веке человечество решило противостоять уничтожению людей по указанным признакам. Учеными было сформулировано понятие преступления, суть которого составляют действия, преследующие цель уничтожения групп населения по национальному, расовому или религиозному признаку. Наибольший вклад в разработку понятия данного происхождения, преступления будущий внес американский польский прокурор ученый на еврейского Нюрнбергском процессе Рафаэль Лемкин. Именно он в 1944 г. дал название этому преступлению – геноцид, соединив греческое слово «genos» (раса, племя) и латинское слово «cide» (убийство). Однако даже через два года, в 1946 г., в документах Нюрнбергского трибунала этого термина не было (хотя преступление, которому дали название геноцид, безусловно имело место), поскольку не было самого легального определения преступления геноцида. В конце 1946 г. Генеральная Ассамблея ООН приняла резолюцию, указав, что «геноцид означает отказ в признании права на существование целых человеческих групп подобно тому, как человекоубийство означает отказ в признании права на жизнь отдельных человеческих существ». Через два года, 9 декабря 1948 г., Генеральная Ассамблея ООН резолюцией 260 (III) приняла Конвенцию о предупреждении преступления геноцида и наказании за него (далее – Конвенция 1948 г.), в которой геноцид был 4 определен как преступление, нарушающее нормы международного права и противоречащее духу и целям Организации Объединенных Наций. Конвенция вступила в силу в 1951 г. и, поскольку обладает статусом международного обычного права, является обязательной для всех государств. Однако ни принятие Конвенции, ни ее вступление в силу, к сожалению, не смогли в последующем предотвратить совершение преступлений, направленных против национальных, расовых и религиозных групп. И только в 1990-е годы государства, прежде всего наиболее влиятельные, смогли объединить свои усилия по противодействию преступлению геноцида. Итогам их совместной работы стало создание законодательства, в соответствии с которым были учреждены Международный уголовный суд ООН (далее – МУС) и международные специальные трибуналы по расследованию и рассмотрению данного преступления, а также наказанию виновных в его совершении. Особенно интересной, с точки зрения исследования и обобщения, представляется практика применения уголовноправовых норм о геноциде в деятельности специальных уголовных трибуналов – Международного трибунала по бывшей Югославии (далее – МТБЮ), Международного трибунала по Руанде (далее – МТР) и Чрезвычайных палат в судах Камбоджи (далее – ЧПСК). Преступление геноцида в последние годы стало предметом рассмотрения не только в международных специальных трибуналах, но также в национальных судах. которых рассматривались К государствам, в национальных судах дела о данном преступлении, относится Республика Ирак. 10 декабря 2003г. для рассмотрения дел о преступлениях против человечности, совершенных режимом партии Арабского социалистического возрождения (БААС) Саддама Хусейна, был учрежден Иракский уголовный суд по преступлениям против человечности или Иракский специальный трибунал (ИСТ). В 2005г. Иракский Специальный Трибунал был 5 переименован в Высший иракский уголовный трибунал (ВИУТ). Принятая в 2005г. всенародным голосованием Конституция Ирака (ст. 134) гарантирует, что ВИУТ будет осуществлять свою деятельность до завершения своей миссии и может быть распущен только на основании решения Парламента Ирака. Деятельность ВИУТ осуществляется на основании норм международного и национального права: Конвенции о геноциде 1948г.; Статута о Высшем иракском уголовном трибунале (Закон №10 от 2005г.); Уголовного кодекса Ирака (Закон № 111 от 1969г.); Уголовно-процессуального кодекса Ирака (Закон № 23 от 1971г.). Данное законодательство, как и решения ВИУТ о его применении, представляют значительный теоретический и практический интерес, однако они еще не были предметом монографического исследования в российской уголовно-правовой науке. В целом в российской уголовно-правовой науке нормы Конвенции 1948 г. становились предметом исследований неоднократно. Однако до сих пор остаются дискуссионными вопросы о соотношении этих норм и норм национального уголовного законодательства, об особенностях ответственности за геноцид в уголовном праве отдельных государств, о возможности совершенствования ответственности за геноцид в нормах национального уголовного законодательства и т. д. Изложенное комплексного свидетельствует анализа как о самого необходимости уголовного проведения законодательства (международного и национального) о преступлении геноцида, так и практики международных специальных трибуналов и Высшего иракского уголовного трибунала по его применению. При этом иракским ученым важно 6 использовать научный опыт российских коллег в области исследования проблем ответственности за преступление геноцида. Степень научной разработанности проблемы. Диссертационных работ, специально посвященных исследованию теоретических и практических аспектов уголовной ответственности за преступление геноцида в современной российской науке не так много. В частности, защищены диссертации на соискание ученой степени кандидата юридических наук «Уголовная ответственность за геноцид» (В. М. Вартанян, 2000 г.) и «Уголовно-правовая характеристика геноцида» (Панкратова Е. Д., 2010 г.). Обе работы преимущественно освещают состав геноцида, предусмотренный ст. 357 Уголовного кодекса Российской Федерации (далее – УК РФ), вопросы отграничения геноцида от других преступлений и перспективы изменения редакции ст. 357 УК РФ. Общим их недостатком является то обстоятельство, что ни одно из этих исследований не базируется на материалах конкретных уголовных дел о геноциде. Вопросы ответственности за преступление геноцида в разной степени освещались в трудах таких советских и российских ученых, как В. В. Аванесян, М. Н. Андрюхин, Г. И. Богуш, Л. В. Иногамова-Хегай, И. И. Карпец, А. Г. Кибальник, С. М. Кочои, И. И. Лукашук, А. В. Наумов, В. П. Панов, П. С. Ромашкин, И. Г. Соломоненко, А. Н. Трайнин, Е. Н. Трикоз и др. Достаточно много диссертационных исследований по вопросам ответственности за преступление геноцида проводится в зарубежных университетах и научных центрах. Наиболее известными учеными, внесшими значительный вклад в разработку данной проблемы, являются Анри Доннедье де Вабр (Henri Donnedieu de Vabres), Ария Нейер (Аryeh Neier), Бассиони Шериф (Bassiouni M. Cherif), Бен Кернан (Ben Kiernan), Веспасиан Пелла (Vespasian V. Pella), Ив Тернон (Yves Ternon), Израел Черни (Israel W. Charny), Майкл Келли (Michael J. Kelly), Раул Хилберг (Raul 7 Hilberg), Рафаэль Лемкин (Raphael Lemkin), Роберт Джеллетли (Robert Gellately), Саймон Визентал (Simon Viesenthal), Уильям Шабас (William A. Schabas), Эрвин Стоуб (Ervin Staub) и др. В Ираке, который ратифицировал Конвенцию о геноциде в 1959 г., специальных монографических работ, посвященных проблемам ответственности за преступление геноцида, нет. Причем если в самом Ираке интерес к этим проблемам в науке возник лишь после свержения режима Саддама Хусейна, то на Западе, в связи с доказанными фактами совершения этим режимом преступлений против мира и безопасности человечества, вопросы квалификации таких преступлений и наказания за их совершение неоднократно становились объектом серьезных исследований. В частности, различные аспекты ответственности за преступление геноцида, совершенного в Ираке, исследовались такими учеными, как Блэк Джордж (Black George), Брюс Монтгомери (Bruce P. Montgomery), Дарко Войинович (Darko Vojinovic), Джефри Голдберг (Jeffrey Goldberg), Джон Вебб (John Webb), Йост Хильтерманн (Joost Hiltermann), Мартин ван Бруинессен (Martin van Bruinessen), Николас Патлер (Nicholas Patler) и др. Следует отметить также публикации по данной проблеме иракских ученых: Арифа Курбани, Джамала Мирза Азеза, Зухейра Казима Абуда, Марифа Гулла, Мохаммеда Хусейна Ахмеда Бапира, Мухаммада Рашида Хасана, Хавала Хилана, Шахавана Шореша, Шахразада Моджаба, Фатиха Мухаммада Сулеймана и др. В целом следует признать, что вопросы ответственности за преступление геноцида, совершенного в отдельных государствах, до сих пор не получили должного освещения в российской уголовно-правовой науке. Примечательно, что почти ни один из российских специалистов, так или иначе занимающийся вопросами ответственности за преступления против мира и безопасности человечества, в том числе за геноцид, не приводит в качестве примера общеизвестные факты совершения таких преступлений в 8 Ираке (при этом государственные органы самой РФ, а до этого СССР, не раз характеризовали указанные преступления в своих заявлениях именно как геноцид). Поэтому настоящая работа является первой в России попыткой изучения на монографическом уровне современного уголовного законодательства о геноциде во взаимосвязи с его применением в практике специальных трибуналов, прежде всего Высшего иракского уголовного трибунала. Объектом исследования выступают общественные отношения, возникающие в связи с совершением преступления геноцида. Предметом исследования являются: – нормы международного уголовного права; – нормы уголовного права отдельных государств (Республики Ирак, Российской Федерации, других государств); – научные публикации (российские, иракские и другие) по проблемам ответственности за преступление геноцида; – практика применения норм о преступлении геноцида в деятельности международных специальных трибуналов (МТБЮ, МТР, ЧПСК) и Высшего иракского уголовного трибунала (ВИУТ). Целями исследования являются: – проблемы уголовной ответственности за преступление геноцида в Республике Ирак; – научно обоснованные рекомендации о совершенствовании уголовного законодательства Республики Ирак путем установления в нем самостоятельной ответственности за преступление геноцида. Указанные цели обусловили постановку и решение следующих задач: – исследовать международно-правовые документы о преступлении геноцида (Конвенцию о предупреждении преступления геноцида и наказании 1948г., Римский статут Международного уголовного специальных международных уголовных трибуналов и др.); суда, уставы 9 – изучить нормы уголовного законодательства отдельных государств о преступлении геноцида, провести их сравнительный анализ; – показать соотношение норм о преступлении геноцида в международном и национальном уголовном праве; – изучить практику применения норм о преступлении геноцида в деятельности международных специальных трибуналов и судов (по бывшей Югославии, Руанде, Камбодже), а также Европейского Суда по правам человека (далее – ЕСПЧ); – рассмотреть элементы и признаки преступления геноцида; – анализировать совершенные в ходе военной кампании под кодовым названием «Аль-Анфаль» деяния против курдского этнического меньшинства Ирака с точки зрения их соответствия признакам преступления, определяемого международным и иракским уголовным законодательством как геноцид; – исследовать практику применения норм о преступлении геноцида в деятельности Высшего иракского уголовного трибунала; – сформулировать предложения для совершенствования уголовного законодательства Республики Ирак в части ответственности за преступление геноцида. Методологической и методической основой исследования являются диалектический метод познания и системный подход к исследованию вопросов ответственности за преступление геноцида. При этом диалектический метод познания сочетается с использованием формальнологического (догматического), сравнительно-правового, сравнительно- исторического, статистического и социологического методов. Нормативной базой исследования выступают Конвенция о предупреждении преступления геноцида и наказании 1948г., Римский Статут Международного уголовного суда, Устав Международного трибунала по бывшей Югославии, Устав Международного трибунала по Руанде, Закон об 10 учреждении Чрезвычайных палат в судах Камбоджи, соответствующие резолюции Генеральной Ассамблеи и Совета Безопасности ООН, Уголовный кодекс Российской Федерации, Конституция Республики Ирак, Уголовный кодекс Республики Ирак, Статут Высшего Иракского Уголовного Трибунала, уголовное законодательство ряда других государств об ответственности за геноцид и др. Теоретической основой исследования служат труды российских, иракских, западноевропейских, американских и других иностранных ученых и специалистов по вопросам ответственности за преступление геноцида. Эмпирической базой исследования являются решения Международного трибунала по бывшей Югославии, Международного трибунала по Руанде, Чрезвычайных палат в судах Камбоджи, Высшего иракского уголовного трибунала, Европейского Суда по правам человека, вынесенные по вопросам ответственности и наказания за совершение преступления геноцида. Научная новизна исследования заключается в том, что хотя в российской уголовно-правовой науке проблемы ответственности за преступление геноцида ранее уже рассматривались, однако в настоящей работе впервые на монографическом уровне проведено исследование законодательства о геноциде и практики его применения специальными международными и национальными трибуналами и судами, в том числе Высшим иракским уголовным трибуналом. Работа содержит подробный анализ международного и внутреннего уголовного законодательства отдельных государств о преступлении геноцида. Особое внимание уделено исследованию проблем уголовного законодательства Республики Ирак, а также анализу практики применения законодательства о преступлении геноцида в деятельности ВИУТ. Результаты проведенной работы позволили разработать предложения о совершенствовании уголовного законодательства 11 Республики Ирак в части ответственности за совершение преступления геноцида. На защиту выносятся следующие научные положения, выводы и рекомендации: 1. Конвенция 1948г. дает исчерпывающее определение преступления геноцида. Критику определения данного преступления в науке как неоправданно «узкого» (в особенности, из-за невключения в него «культурного геноцида» и геноцида политических групп – «политицида») следует признать малоубедительной. Вопреки имеющимся мнениям, необходимости в расширении его понятия, предлагаемого Конвенцией 1948г., сегодня не имеется. В целом проблемой следует считать расширение не понятия преступления геноцида, а понятия преступлений против человечности. 2. Проблема отсутствия единообразной квалификации преступления геноцида следует из расширительного его определения в уголовном законодательстве отдельных государств. Заслуживающей поддержки представляется позиция тех государств, которые текстуально (полностью) воспроизводят определение преступления геноцида, содержащееся в Конвенции 1948г. Такой способ имплементации имеет принципиальное значение для обеспечения соответствия национальных и международных уголовно-правовых норм о геноциде. Данное обстоятельство позволяет вносить предложение о выборе именно указанного способа для имплементации международно-правовых норм, посвященных преступлению геноцида, в уголовное законодательство Республики Ирак. 3. Уголовная ответственность за геноцид в национальном законодательстве ряда государств является дифференцированной. Такой подход представляется необходимым, в особенности, когда речь идет о разделении ответственности за геноцид, заключающийся в убийстве, и геноцид, не связанный непосредственно с убийством. Иракскому 12 законодателю рекомендуется учитывать зарубежный законодательный опыт и установить повышенную ответственность за преступление геноцида в форме убийства члена соответствующей национальной, этнической, расовой или религиозной группы. 4. Исследованные диссертантом материалы позволяют сделать вывод о том, что в действиях ряда бывших лидеров Ирака в отношении курдского этнического меньшинства имеются все признаки (элементы) преступления геноцида, предусмотренные Конвенцией 1948г. и Римским статутом Международного уголовного суда. При этом главное отличие преступления геноцида, совершенного в Ираке, заключается в том, что при его совершении впервые в истории было использовано оружие массового поражения – запрещенное международным правом химическое оружие. 5. Для решения проблем уголовной ответственности за преступление геноцида в Ираке создано уникальное «гибридное» законодательство, включающее нормы Конвенции 1948 г. и иракского национального законодательства (Багдадский УК, УК Республики Ирак и другие законы). Недостатком данного законодательства является то обстоятельство, что в нем одновременно оказались, наряду с нормами о преступлении геноцида, нормы об общеуголовных преступлениях, не представляющих собой грубое нарушение прав человека и международного гуманитарного права. Кроме того, в названном законодательстве отсутствуют нормы о некоторых преступлениях против человечества и военных преступлениях. 6. Практика применения норм «гибридного» законодательства Высшим иракским уголовном трибуналом в целом заслуживает поддержки. Недостатком же следует считать то обстоятельство, что юрисдикция Трибунала не распространяется на иностранных граждан, принимавших участие в преступлении геноцида, совершенном на территории Ирака. Кроме того, несмотря на масштабы совершенного преступления, приговоры об осуждении были вынесены в отношении лишь нескольких лиц; по 13 непонятным причинам наказание в отношении части осужденных не было приведено в исполнение; не было принято решение об объявлении преступными организаций, принимавших участие в геноциде (хотя УК Ирака предусматривает уголовную ответственность юридических лиц), и т. д. 7. В Ираке наказание в виде смертной казни было отменено в 2003 году, но в связи с захлестнувшей страну волной террористических актов восстановлено в 2004 году. Обосновывается правомерность введения его для лиц, виновных в совершении преступления геноцида в форме убийства, главным образом из-за уязвимости религиозных меньшинств Ирака (христиан и езидов) перед лицом атак «джихадистов», поставивших своей целью уничтожение или изгнание немусульманского (несуннитского) населения и создание «халифата» – «Исламского государства». 8. В настоящее время в Ираке действует один УК – федеральный. Власти Федерального Района Курдистан (далее – ФРК), субъекта Иракской Федерации, имеют конституционное право разработать и принять Уголовный кодекс, тем более что на территории Курдистана действует своя Конституция и собственный Закон о борьбе с терроризмом (№ 3 от 4 апреля 2006 г.), предусматривающий возможность назначения смертной казни за отдельные террористические преступления. Такой УК должен стать самостоятельным источником уголовного права в Ираке. Вместе с тем уголовная ответственность за преступление геноцида, с целью исключения проблем с ее пониманием и применением, должна быть предусмотрена только в федеральном УК Республики Ирак. 9. Республика Ирак ратифицировала Конвенцию 1948 г. еще в 1959 г., однако самостоятельная ответственность за преступление геноцида в ее законодательстве до сих пор не установлена. Современный Ирак нуждается в принятии нового Уголовного кодекса, в котором должна быть разрешена также проблема уголовной ответственности за преступление геноцида. Мы предлагаем такую редакцию статьи о геноциде: 14 «Преступление геноцида 1. Следующие действия, совершаемые с намерением уничтожить, полностью или частично, какую-либо национальную, этническую, расовую или религиозную группу как таковую: a) причинение серьезных телесных повреждений или умственного расстройства членам такой группы; b) предумышленное создание для какой-либо группы таких жизненных условий, которые рассчитаны на полное или частичное физическое уничтожение ее; c) меры, рассчитанные на предотвращение деторождения в среде такой группы; d) насильственная передача детей из одной человеческой группы в другую, – наказываются пожизненным лишением свободы. 2. Совершаемое с намерением уничтожить, полностью или частично, какую-либо национальную, этническую, расовую или религиозную группу как таковую, убийство, – наказывается пожизненным лишением свободы или смертной казнью. Примечание. Наказуемы также: заговор с целью совершения преступления геноцида; прямое и публичное подстрекательство к совершению преступления геноцида; покушение на совершение преступления геноцида; соучастие в преступлении геноцида». Теоретическая и практическая значимость диссертации заключается в том, что она представляет собой первую монографическую работу, посвященную проблемам уголовной ответственности за 15 преступление геноцида в современном международном и национальном праве, прежде всего Республики Ирак. Выводы и предложения, содержащиеся в работе, могут быть использованы для совершенствования правовых основ борьбы с преступлением геноцида, в частности, в процессе работы над новым проектом Уголовного кодекса Республики Ирак в части регламентации ответственности за совершение преступления геноцида и наказания за него. Результаты проведенного исследования вносят определенный вклад в систему научных характеристику знаний об преступления уголовном геноцида, праве Республики совершенного Ирак, бывшими руководителями Ирака. Полученные результаты могут быть положены в основу дальнейших научных исследований проблем ответственности за совершение преступления геноцида. Теоретические положения и выводы, содержащиеся в диссертационном исследовании, могут быть применены при составлении рабочих программ, учебных пособий и учебников, в процессе проведения учебных занятий по курсу «Уголовное право» по теме «Преступления против мира и безопасности человечества» и спецкурсам «Уголовное право зарубежных государств» и «Международное уголовное право». Практическая значимость диссертации определяется изложенными в ней выводами, способствующими эффективному применению уголовного законодательства о преступлении геноцида. Достоверность и апробация результатов исследования. Работа выполнена на кафедре уголовного права Московского государственного юридического университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА), где проводились ее обсуждение и рецензирование. Основные положения работы, выводы и предложения отражены в трех научных статьях, опубликованных в изданиях, рекомендованных Высшей аттестационной комиссией при Министерстве образования и науки 16 Российской Федерации, а также представлены на VI Международной научнопрактической конференции Кутафинские чтения «Гармонизация российской правовой системы в условиях международной интеграции» (МГЮА имени О. Е. Кутафина, 3-4 апреля 2014г.). Структура диссертационной работы обусловлена объектом, предметом, целями и задачами исследования. Диссертация включает введение, две главы (состоящих, в свою очередь, из четырех параграфов), заключение, список использованной литературы и приложение. ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ Во введении обосновывается актуальность темы исследования и раскрывается степень ее разработанности, определяются объект, предмет, цели и задачи исследования, излагаются его методологическая, методическая нормативная, теоретическая и эмпирическая основы, формулируются основные положения, выносимые на защиту, раскрывается научная новизна, теоретическая и практическая значимость диссертации и приводятся данные об апробации ее результатов. Глава 1 «Преступление геноцида: понятие, признаки, проблемы ответственности» начинается параграфом «Преступление геноцида в международном уголовном законодательстве и практике международных трибуналов». Согласно Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказании за него 1948г., для того чтобы действие было квалифицировано как геноцид, необходимо установление следующих признаков: – потерпевший – член группы населения, идентифицированной как национальная, этническая, расовая или религиозная группа; – действия (убийство; причинения серьезных телесных повреждений или умственного расстройства; умышленное создание таких жизненных 17 условий, которые рассчитаны на полное или частичное физическое уничтожение; принятие деторождения; мер, рассчитанных насильственная передача на предотвращение детей) в отношении вышеназванной группы населения; намерение (умысел) - уничтожить, полностью или частично, вышеназванную группу; виновный – лицо, достигшее 18 лет на момент совершения преступления геноцида. В целом Конвенция 1948 г. содержит более узкое определение преступления геноцида, чем предлагал автор самого термина «геноцид» Р. Лемкин (в частности, из него были исключены этноцид и геноцид политических групп – политицид). Однако необходимости в его расширении не имеется (что не исключает возможности расширения перечня иных преступлений против человечности, в том числе путем отнесения к ним этноцида и политицида). Геноцид и впредь следует определять как преступление исключительно против национальной, этнической, религиозной или расовой группы. Субъектом преступления геноцида могут быть только физические лица, однако на государства возлагается ответственность за непринятие мер по недопущению и предотвращению преступления геноцида. В этой связи особого внимания законодательство заслуживает государств об национальное ответственности за уголовное совершение преступления геноцида, поскольку как само установление подобной ответственности, так и практическое применение соответствующих уголовно-правовых норм являются важным фактором при оценке деятельности государств по предотвращению и недопущению преступления геноцида. Судами, правомочными рассматривать дела о преступлении геноцида являются национальные суды, Международный суд и Международный 18 уголовный суд. Еще одним судом, правомочным рассматривать дела о геноциде, можно считать Европейский Суд по правам человека (ЕСПЧ), куда обращаются лица, оспаривающие решения национальных судов. Однако события последних десятилетий вынудили мировое сообщество создать еще один вид судов (не предусмотренных Конвенцией 1948 г.), которым подсудны дела о преступлении геноцида. Речь идет о специальных международных трибуналах по бывшей Югославии (МТБЮ) и Руанде (МТР). Из всех перечисленных судов именно Международный уголовный суд (МУС), созданный в соответствии с нормами Римского Статута (1998г.), диссертант считает наиболее важным звеном в международной уголовной юстиции. При этом необходимо отметить, что МУС не заменяет, а дополняет национальные системы уголовного правосудия. Решения международных трибуналов создают важные прецеденты в практике применения норм о преступлении геноцида. Так, по делу Жана Поля Акайезу Трибунал по Руанде (1998г.) решил, что систематические изнасилования женщин составляют акт геноцида, «причиняющий серьезные физические или психические повреждения членам группы». Этот же Трибунал, рассмотрев дела ряда владельцев СМИ и журналистов, установил, что ужасающий масштаб геноцида стал возможен благодаря использованию средств массовой информации. Наказания, назначенные виновным в подстрекательстве к геноциду (включая пожизненное лишение свободы) оказались столь же суровыми, что и наказания для лиц, осужденных за совершение геноцида. Документы международных трибуналов свидетельствуют также о том, что степень опасности подстрекательства к совершению геноцида и масштабы самого геноцида увеличиваются, когда субъектами данного преступления выступают лица, наделенные властными полномочиями. В целом следует признать, что в деятельности ООН предупреждение преступления геноцида занимает важное место. Этому служит и 19 приведенная практика международных трибуналов (судов). Однако ООН предпринимает и иные меры. Так, например, в 2004 г., в связи с разгулом насилия, приобретшего характер геноцида в Руанде и бывшей Югославии, Генеральный секретарь ООН ввел должность Специального советника по предупреждению геноцида (с 2007 г. – Специального представителя по предупреждению геноцида и массовых зверств). Наряду с этим, по нашему мнению, представляется необходимым установление со стороны ООН для государств, подписавших Конвенцию 1948 г. и Римский статут МУС, ряда обязательств, направленных на предупреждение совершения преступления геноцида. Среди них – установление в национальном законодательстве самостоятельной уголовной ответственности за пропаганду преступления геноцида. Во втором параграфе («Преступление геноцида в уголовном праве отдельных государств») на основании анализа норм уголовного законодательства различных государств, посвященных понятию геноцида, выделяются две группы государств: а) государства, в законодательстве которых определение преступления геноцида не отличается от его определения в Конвенции 1948 г.; б) государства, которые пошли по пути модификации определения преступления геноцида, чаще всего – его расширительного толкования. Заслуживающей поддержки представляется позиция тех государств, которые текстуально (полностью) воспроизводят определение преступления геноцида, содержащееся в Конвенции 1948 г. Такой способ имплементации имеет принципиальное значение для обеспечения соответствия национальных и международных уголовно-правовых норм о преступлении геноцида, поэтому представляется приемлемым и для иракского законодателя. При этом не имеет значения тот факт, как происходит сама имплементация норм Конвенции о геноциде 1948 г.: в уголовном законе (кодексе), в дополнительном правовом акте или путем ссылки на 20 соответствующие статьи Конвенции 1948 г. Уголовная ответственность за геноцид в национальном законодательстве ряда государств является дифференцированной. Такой подход представляется необходимым, в особенности, когда речь идет о разделении ответственности за преступление геноцида, заключающегося в убийстве, и преступлении геноцида, не связанного непосредственно с убийством. Данное обстоятельство, как полагает диссертант, следует учитывать также иракскому законодателю. Диссертант согласен с мнением ( С. М. Кочои ), высказанным в российской юридической науке о том, что в августе 2014 г. на подконтрольных джихадистами (террористической организации «Исламское государство») землях Ирака совершено преступление геноцида в отношении одной из древнейших религиозных общин мира – езидов. Но мы также считаем, что под угрозой исчезновения находятся и другие религиозные группы Ирака, прежде всего христиане (халдеи и ассирийцы). Поэтому пока не будет устранена угроза физического уничтожения населяющих Ирак групп – религиозных и национальных, восстановленное в 2004 г. наказание в виде смертной казни в УК РИ должно быть предусмотрено (безальтернативно) для лиц, виновных в совершении преступления геноцида в форме убийства. С учетом федерального устройства Ирака и на основании анализа норм Конституции Ирака обосновывается правомерность и целесообразность принятия Федеральным Районом Курдистан (субъектом Иракской Федерации) собственного Уголовного кодекса. Однако ответственность за преступление геноцида должна предусматриваться только в федеральном законе – УК Республики Ирак. Это необходимо для того, чтобы исключить различия в понимании и применении данной нормы внутри Ирака и в конченом счете обеспечить ее соответствие международно-правовому 21 определению преступления геноцида, которое содержится в Конвенции 1948 г. Предлагаемая диссертантом для введения в УК РИ статья должна иметь такое содержание: «Преступление геноцида 1. Следующие действия, совершаемые с намерением уничтожить, полностью или частично, какую-либо национальную, этническую, расовую или религиозную группу как таковую: a) причинение серьезных телесных повреждений или умственного расстройства членам такой группы; b) предумышленное создание для какой-либо группы таких жизненных условий, которые рассчитаны на полное или частичное физическое уничтожение ее; c) меры, рассчитанные на предотвращение деторождения в среде такой группы; d) насильственная передача детей из одной человеческой группы в другую, – наказываются пожизненным лишением свободы. 2. Совершаемое с намерением уничтожить, полностью или частично, какую-либо национальную, этническую, расовую или религиозную группу как таковую, убийство, – наказывается пожизненным лишением свободы или смертной казнью. Примечание. Наказуемы также: заговор с целью совершения преступления геноцида; прямое и публичное подстрекательство к совершению преступления геноцида; 22 покушение на совершение преступления геноцида; соучастие в преступлении геноцида». Глава 2 «Преступление геноцида в Ираке: проблемы квалификации и наказания» состоит из двух параграфов. В параграфе 1 «Проблемы квалификации деяний, совершенных в ходе кампании «Анфаль», как преступление геноцида» показано, что Саддам Хусейн и лица из его ближайшего окружения, начав военную операцию против иракских курдов под кодовым названием «Анфаль» (или «Аль-Анфаль») (название 8-й суры Корана), приравняли последних к «неверным», санкционировали совершение преступлений и разграблений, завоевания «добычи и трофеев» (так переводится с арабского слово «аль-анфаль») в Курдистане. «Анфаль» - это логическое продолжение политики ассимиляции, уничтожения и депортаций курдов. «Анфаль» - это кульминация политики геноцида в отношении курдского населения Ирака. Результатами кампании стали: – гибель почти 200 000 человек; – помещение 700 000 человек в концентрационные лагеря; – перемещение с мест своего постоянного жительства около 2 000 000 человек; – разрушение 4 000 сел, 1754 школ, 270 больниц, 2450 мечетей и 27 церквей. Главное отличие курдского геноцида состоит именно в том, что он был осуществлен с применением отравляющих газов (химического оружия), производство и накопление которых объявлено вне закона международным правом. Курдов, однако, уничтожали не только отравляющими газами. По отношению к ним проводили политику максимального ограничения территории проживания и в конечном счете умышленного создания условий, рассчитанных на их физическое уничтожение. В частности, осуществляя 23 политику «арабизации» курдонаселенных областей Северного Ирака и поощряя (не только морально, но также материально) арабских жителей юга и центра страны переселиться на север Ирака (особенно интенсивно «арабизации» подвергалась богатая нефтью провинция Киркук). Кроме того, бывшие иракские лидеры создали тридцатипяти километровые так называемые «запретные зоны» на стыке границ Ирака, Ирана, Турции и Сирии. Границы этих зон соответствовали границам тех областей Северного Ирака, в которых проживали исключительно сельские курды. Пребывание в этих зонах наказывалось смертной казнью или помещением в концентрационные лагеря. Изученные диссертантом источники показывают, что иракские высшие руководители имели намерение уничтожить курдское население в целом или частично, совершив, таким образом, преступление геноцида путем: а) убийства курдов, в то числе с применением отравляющих веществ; б) насильственного переселения курдского населения как этнической группы таким образом, который был рассчитан на физическое уничтожение членов этой группы в целом или в части; в) совершения действий, которые имели результатом нанесение серьезного умственного расстройства членам курдской этнической группы; г) умышленного создания для курдов как этнической группы жизненных условий, рассчитанных на физическое уничтожение ее в целом или в части. Следует подчеркнуть, что многие иностранные специалисты и организации (включая ООН) едины в квалификации преступления, совершенного бывшими лидерами Ирака в отношении курдов. По их обоснованному мнению, в действиях виновных лиц присутствуют все признаки (элементы) преступления геноцида, названные Конвенцией 1948 г. и Римским Статутом МУС. В качестве доказательной базы совершения преступления геноцида курдов служат захваченные в ходе восстания против 24 Саддама Хусейна официальные документы правительственных сил – всего 18 тонн документов и материалов, 5,5 миллионов страниц документов, военных карт, аудио- и видеозаписей, фотографий. Следует также согласиться с высказанным в литературе мнением о том, что кампания «Аль-Анфаль» представляет собой не только геноцид, но и гендероцид курдов, поскольку мужчины были главной мишенью действий лиц, руководивших кампанией. В параграфе 2 «Проблемы квалификации преступления геноцида и назначения наказания за него в решениях Высшего Иракского Уголовного Трибунала» обосновывается вывод о том, что универсальная юрисдикция в отношении серьезных нарушений Женевских конвенций, в том числе преступления геноцида, предусмотрена как Женевским актом 1957 г., так и последующими международными документами. Еще в 1961 г. на процессе по делу Отто Адольфа Эйхмана, бывшего офицера гестапо, окружной суд Иерусалима (а затем и Верховный суд Израиля) пришел к выводу, что отсутствие универсальной юрисдикции не препятствует рассмотрению дела о геноциде в национальном суде, поскольку такая юрисдикция допускается международным обычным правом. Кроме того, следует иметь в виду решение Международного суда ООН по делу «Barcelona Traction» (1970г.), которое гласит, что обязательства, которые вытекают из объявления вне закона, в частности актов геноцида, носят характер erga omnes, то есть являются обязательствами всех государств перед мировым сообществом («по своей природе являются делом всех государств»). Попытки новых иракских властей по привлечению МУС к рассмотрению дела о преступлении геноцида в Ираке или учреждению специального трибунала (по примеру МТБЮ или МТР) были бесполезны по следующим причинам: а) МУС рассматривает дела о преступлениях, совершенных после 1 июля 2002 г. (то есть с момента вступления в силу Римского статута), тогда 25 как преступление геноцида в Ираке (Курдистане) было осуществлено в 1987– 1988 гг.; б) для создания специальных трибуналов требуется одобрение Совета Безопасности ООН, в котором были противники не только суда над Саддамом Хусейном, но даже его свержения силами внутренней оппозиции или международной коалиции. Таким образом, новые иракские власти не могли ждать до бесконечности, поскольку затягивание с судом над лицами, виновными в тяжких преступлениях против собственного народа и народов соседних государств, ставило под угрозу безопасность и порядок в стране. 10 декабря 2003г. для рассмотрения дел о преступлениях против человечности, совершенных в период правления Саддама Хусейна, был учрежден Иракский уголовный суд по преступлениям против человечности или, как его часто называют в литературе, Иракский специальный трибунал (ИСТ). На период деятельности Иракского специального Трибунала (ИСТ) было создано уникальное «гибридное» уголовное законодательство, аккумулирующее нормы как международного, так и национального права. При этом последнее было представлено не только Уголовным кодексом 1969 г., но также Багдадским уголовным кодексом 1919 г. Поскольку учреждение ИСТ предусматривало введение норм о международных преступлениях непосредственно в иракское национальное право, отдельные специалисты ставили под сомнение обоснованность учреждения данного Трибунала. Кроме того, оспаривалась легитимность самого Трибунала, поскольку он был создан оккупационной администрацией. Чтобы снять все сомнения относительно независимости и национального характера Иракского специального трибунала, последний был переименован в Высший иракский уголовный трибунал (ВИУТ), деятельность которого осуществляется на основании норм международного и национального права: – Конвенции о геноциде 1948 г.; 26 – Статута о Высшем иракском уголовном трибунале (№10 от 2005г.); Уголовного кодекса Ирака (Закон № 111 от 1969г.); Уголовно-процессуального кодекса Ирака (Закон № 23 от 1971г.). ВИУТ состоит из двух Судебных камер (палат) и Апелляционной палаты. К его юрисдикции отнесены преступления, предусмотренные как международным правом, так и национальным правом: – преступление геноцида; – преступления против человечности; – военные преступления; – ряд преступлений, предусмотренных иракскими национальными законами. Легальное определение в Законе №10 (ст. 11) преступления геноцида совпадает с определением данного преступления в Конвенции 1948 г. и Римском Статуте Международного уголовного суда. Данное обстоятельство тем самым делает возможным рассмотрение в судебных учреждениях Ирака дел о преступлении геноцида в соответствии с общепризнанным мировым сообществом его юридическим определением. Наряду с этим, отнесение преступлений, предусмотренных национальным уголовным правом, к юрисдикции Трибунала вызывает большие сомнения. Вместо этого иракским властям следовало дополнить Закон о Трибунале следующими понятиями, имеющимися в Римском Статуте о МУС: – «принудительная стерилизация» (как преступление против человечности и военное преступление); – «применение оружия, боеприпасов и техники, а также методов ведения войны … при условии, что такое оружие, боеприпасы и техника, а также методы ведения войны являются предметом всеобъемлющего запрещения» (как военное преступление); 27 «принудительная беременность» как «незаконное лишение свободы женщины, которая стала беременной в принудительном порядке, с целью изменения этнического состава какого-либо населения или совершения иных серьезных нарушений международного права» (как преступление против человечности). Согласно Закону №10 (ст. 24), ВИУТ может назначить только «те наказания, которые предусмотрены Уголовным кодексом Ирака» (согласно ст. 85 УК РИ, основными видами наказания являются: смертная казнь; пожизненное лишение свободы; лишение свободы на определенный срок; каторга; арест; штраф; помещение в учреждение для молодых преступников; помещение в исправительное учреждение). Кроме того, наказания за преступления, которые не имеют аналогов в Уголовном кодексе Ирака (в. т. за геноцид), должны назначаться «с учетом тяжести преступления, а также конкретных обстоятельств, относящихся к осужденному, и соответствующих международных прецедентов». Таким образом, Закон о ВИУТ допускает применение смертной казни за преступление геноцида и он обязывает при назначении наказания учитывать не только нормы национального законодательства, но и международного права. Согласно ст. 27 Закона №10 от 2005 г., осужденные Трибуналом не могут быть помилованы, и назначенное им наказание не может быть смягчено. Однако данное положение противоречит нормам Конституции Ирака, где право помилования или смягчения наказания предоставлено Президенту Ирака. Кроме того, запрет на помилование или смягчение наказания противоречит Международному пакту о гражданских и политических правах (ст. 32). В литературе недостатком Закона №10 от 2005 г. считается то обстоятельство, что Трибунал наделен юрисдикцией только над гражданами или жителями Ирака. С таким мнением следует согласиться, так как в 28 военных нападениях на курдов принимали участие иранцы из организации «Моджахедине Халк», наемники из Судана, Сирии и других государств, причем иностранцы отличались не меньшей жестокостью, чем иракцы, которые, однако, остаются безнаказанными за совершение преступления геноцида. В августе 2006 г. по обвинению в преступлении геноцида Трибуналу были преданы шесть человек, среди которых был свергнутый Президент и лидер партии БААС Ирака Саддам Хусейн аль-Маджид аль-Тикрити (обвинения в геноциде против него были сняты после его казни 30 декабря 2006 г.). Остальные шестеро подсудимых, в том числе Али Хасан аль Маджиж, «архитектор» и непосредственный руководитель кампании «АльАнфаль», также обвинялись не только в геноциде, но и в совершении военных преступлений и преступлений против человечности. Обвинения в преступлении геноцида включали совершение неоднократных деяний с намерением уничтожить целиком или частично национальную, этническую, расовую или религиозную группу как таковую. Согласно ст. 11 (1) А и С Закона о ВИУТ, подсудимые обвинялись в убийствах членов группы и умышленном создании жизненных условий, рассчитанных на физическое уничтожение группы в целом или частично. «Запрет на уничтожение группы людей, в данном случае иракских курдов, – гласило обвинение, – основанный на их групповой идентичности, является одным из основополагающих норм международного права». ВИУТ признал Али Хасана аль Маджида виновным в умышленном убийстве (ч. 1 ст. 406 УК 1969 г.) и совершении преступления геноцида, в заговоре его совершения, в подстрекательстве к его совершению, предусмотренного ст. 11 Закона №10 от 2005 г. «О Высшем уголовном трибунале Ирака». Меры наказания за содеянное, как того и требует ст. 24 Закона №10 от 2005 г., определены в соответствии с нормами УК Ирака 1969 г. С учетом положений ст. ст. 47, 48 и 49, а также ч. 1 ст. 406 УК, аль 29 Маджид 24 июня 2007 г. единогласно был приговорен Трибуналом к смертной казни через повешение. Его апелляция на приговор была отклонена 4 сентября 2007 г., и он был казнен 25 января 2010 г. В российской науке были высказаны «сомнения в объективности решений» Трибунала по делу о геноциде в Ираке, в частности, из-за назначения на должность судей Трибунала арабов-шиитов и курдов, относящихся «враждебно к правящей в Ираке партии БААС». По нашему мнению, ни национальность, ни вероисповедание не имеют значения для отправления правосудия. В противном случае пришлось бы, например, для снятия «сомнения в объективности» решений Нюрнбергского трибунала судьями назначить членов СС, а из числа прокуроров исключить еврея Р. Лемкина. К кандидатам на должность судей Трибунала в Ираке предъявлялись два основных требования: «ни они, ни члены их семей не должны были пострадать во времена Хусейна, а сами они не должны были входить в партию БААС, являющуюся во времена Хусейна правящей». Представляется, что этих требований (не относящихся к национальной или религиозной принадлежности судей) вполне достаточно для вынесения «объективного решения» Трибунала. О беспристрастности решения Трибунала свидетельствует то обстоятельство, что один из обвиняемых, губернатор провинции Мосул Тахир Тауфик аль-Ани, был оправдан. Остальные пять обвиняемых 24 июня 2007 г. были осуждены (в том числе за преступление геноцида) к различным видам наказания – от пожизненного заключения до смертной казни. Однако смертной казни был подвергнут только Али Хасан аль Маджид. Еще один приговоренный к смертной казни – бывший министр обороны Ирака Султан Хашим Ахмад – так и не был казнен. Приговор Трибунала о преступлении геноцида, совершенного в ходе кампании «Анфаль», нельзя считать полным или лишенным противоречий. 30 Во-первых, к уголовной ответственности было привлечено крайне малое число лиц, виновных в совершении преступления геноцида. Достаточно вспомнить, что в Руанде национальными судами было рассмотрено 100 тыс. дел о преступлении геноцида. Во-вторых, по непонятным причинам наказание за преступление геноцида в отношении части осужденных не было приведено в исполнение. Более того, ряд лиц даже было освобождено от отбывания наказания. В-третьих, не было принято решение об объявлении преступными всех организаций, принимавших участие в геноциде (хотя УК РИ допускает привлечение к уголовной ответственности также юридических лиц). Был введен запрет лишь националистической партии БААС Саддама Хусейна. В-четвертых, не был решен вопрос об ответственности иностранных юридических и физических лиц за участие в совершении преступления геноцида. Наказан был (причем не приговором ВИУТ, а приговором иностранного суда) лишь один гражданин Нидерландов. Кроме дела о преступлении геноцида в ходе кампании «Аль-Анфаль», ВИУТ рассматривал дело о массовых убийствах и депортации курдов – фейлы. По разным оценкам, погибли от 13 до 20 тыс. фейлы, перемещены (с 1969 по 1990 гг.) 1 миллион фейлы. По данному делу обвинения были предъявлены 16 бывшим руководителям БААС и Ирака, в том числе бывшим министрам иностранных и внутренних дел Тарику Азизу и Садоуну Шакиру Махмуду, а также Али Хасану аль Маджиду. 29 ноября 2010г. Трибунал квалифицировал преступление, совершенное в отношении курдов-фейлы, как геноцид. Приговором Трибунала три человека были приговорены к смертной казни за преступление геноцида, в том числе Садоун Шакир Махмуд. Тарик Азиз был приговорен к 10 годам тюремного заключения за преступления против человечности. В заключение излагаются основные результаты проведенного 31 исследования. Основные научные результаты диссертационного исследования отражены в следующих публикациях диссертанта: I. Публикации в журналах и изданиях, рекомендованных Высшей аттестационной комиссией при Министерстве образования и науки Российской Федерации: 1. Хасан, Хунар Амеен Хасан. Уголовный кодекс Республики Ирак: характеристика Общей части/Хасан Хунар Амеен Хасан//Актуальные проблемы российского права. 2014.– № 6(43).– С. 1185–1188. 2. Хасан, Хунар Амеен Хасан. О практике применения Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказании за него/Хасан Хунар Амеен Хасан//Актуальные проблемы российского права. 2014.– № 11.– С. 2427–2430. 3. Хасан, Хунар Амеен Хасан. Преступление геноцида: вопросы подсудности/Хасан Хунар Амеен Хасан//Актуальные проблемы российского права. 2015.– №2.– С. 98–102. II. Публикации в иных научных изданиях: 1. Хасан, Хунар Амеен Хасан. Геноцид в Ираке: кампания «АльАнфаль»/Хасан Хунар Амеен Хасан//Гармонизация российской правовой системы в условиях международной интеграции/Сборник докладов VII Международной научной конференции «Кутафинские чтения». Секция «Уголовное право и криминология». – М.: Проспект, 2014. С. 141–145. 32 33
