Социологические исследования , РЕНЕССАНС" КОНЦА XX в.

Социологические исследования, № 6, Июнь 2009, C. 121-131
ВОСПРИЯТИЕ РАБОТ М. ВЕБЕРА В РОССИИ НАЧАЛА XX в. И "ВЕБЕРОВСКИЙ
РЕНЕССАНС" КОНЦА XX в.
Автор: С. КОДЗИМА
КОДЗИМА Садаму - профессор кафедры социальных наук и наук об управлении Университета
Фукусима (Япония).
Аннотация. Анализируется влияние работ Вебера на российскую интеллектуальную
традицию, а также ход их рецепции в России начала XX века, советского и постсоветского
периода*.
Ключевые слова: парламентаризм • либеральные реформы • псевдоконституционализм •
протестантская этика • капитализм
Россия оказалась в числе стран, к которым Вебер проявлял особый интерес. По завершении первой
части "Протестантской этики и духа капитализма" он в течение четырех месяцев находится в
США для сбора материалов по протестантским сектам, а по возвращению в Германию работал над
второй ее частью. Однако, узнав о революции 1905 г. в России, он забыл на время о своих
начинаниях и напряженно следил за ее ходом по русским газетам [1]. Итогом изучения материалов
по России стала публикация в журнале "Архив социальной науки и социальной политики" статей
"К положению буржуазной демократии в России" (февраль 1906 г.) и "Переход России к псевдоконституционизму" (август 1906 г.). Следуя общепринятому правилу, эти две работы будут
упоминаться как одна - "О русской революции".
Вебер, безусловно, считал Россию "опасным соседом" Германии с точки зрения мировой
геополитической ситуации. Очевидно также, что на его творчество в определенной мере оказали
влияние идеи Л. Н. Толстого и Ф. М. Достоевского, что можно видеть на примере формирования
таких веберовских понятий, как "этика ответственности" и "этика убеждений". Следует также
отметить и иной вектор взаимоотношений Вебера и России - влияние идей Вебера на русских
интеллектуалов, получившее название "Макс Вебер в России". Первые переводы его трудов были
опубликованы в Российской империи в первом десятилетии XX века, значительно раньше, чем гделибо еще. Их появление положило начало первому периоду истории "русского веберианства".
"Протестантская этика и дух капитализма" увидела свет в России в 1908- 1909 годы, а в самом
начале советского периода появились русские переводы еще трех работ Вебера: "Город" (1923),
"История хозяйства" (1923) и "Аграрная история Древнего мира" (1925). Они привлекли внимание
в первую очередь академических ученых, занимавшихся античной историей и историей
средневековой Европы, которые высоко оценили возможности использования понятия идеальных
типов как инструмента исторического анализа. Так 1920-е годы стали вторым периодом истории
российского веберианства. Ключевым его представителем был известный русский историкмедиевист Александр Иосифович Неусыхин (1898 - 1969). К концу 1928 г. разви-
* S. Kojima. Reception of Max Weber's works in early 20 century Russia in relation to the "Max WeberRenaissance in Russia" at the close of the 20 century // Heinz Reiter, Leonid D. Sirokorad Joachim
Zweynert (Hg.) Deutsche und russische Okonomen in Dialog. Wissenstransfer in historischer Perspektive.
"Geschichte der deut-schsprachigen Okonomie". Band 21. Marburg: Metropolis Verlag, 2006.
стр. 121
тие веберианства в России прекратилось на полвека под давлением марксистских историков из
школы М. Н. Покровского. Только в 1970-е годы российские ученые (первоначально диссиденты)
возобновили исследования работ Вебера, и начался третий период в истории российского
веберианства. Первоначально тонкий поток публикаций по социологии Вебера в годы горбачевской
перестройки стал стремительно разрастаться. Четвертый период, или "ренессанс Макса Вебера в
России" начался после распада СССР и продолжается до сих пор [2 (1 - 5)].
Хронологическое выделение четырех "волн" российского веберианства открывает интересную и
драматическую перспективу в истории российской социальной мысли. К сожалению, вследствие
семидесятилетней культурной изоляции России от стран Запада на протяжении XX века история
открытий Вебера, его забвения, а затем его ренессанса в России оставалась вне фокуса внимания
западных и японских исследователей его творчества. В статье проанализировано воздействие работ
Вебера на российскую интеллектуальную традицию в начале XX века. Рецепция его работ в России
в начале и в конце XX века имеет ряд сходных черт. Общим для этих двух временных периодов
было то, что российских ученых в идеях Вебера привлекла возможность и желание
сконструировать "гражданское общество" с учетом российской специфики. Доминантные идеи
российского веберианства в обозначенных временных рамках имеют, вместе с тем, отличительные
особенности.
Сотрудничество Макса Вебера с русскими студентами в Гейдельберге
Первыми работами Вебера, опубликованными на русском языке, стали в 1897 г. два эссе о бирже:
"Биржа и ее значение" и "Биржа и биржевые сделки" [3]. Позже, в 1904 г. в журнале Московского
университета "Научное слово" вышла статья Вебера "Социальные причины падения античной
культуры" (1896) под редакцией историка английского средневековья Д. М. Петрушевского и в
переводе его жены [4]. Трактовку творчества Вебера Петрушевским, научный интерес которого был
сконцентрирован на вопросах европейской истории античности и средневековья, можно считать
самым началом "первого периода" российского веберианства. Этот этап подготавливал "второй
период"1. Следует отметить, что работа Вебера "К положению буржуазной демократии в России"
впервые была переведена и опубликована в Киеве под заголовком: "Исторический очерк
освободительного движения в России и положение буржуазной демократии" в том же 1906 г., что
и немецкий оригинал, увидевший свет в журнале "Архив социальной науки и социальной
политики". Хотя в России к тому моменту были переведены и опубликованы только четыре
упомянутые работы Вебера, примечательно, что это были первые издания его работ за пределами
Германии [2 (1), p. 160 - 168].
Революция 1905 г. стала как бы связующим звеном между Вебером и Россией. Перевод работы
Вебера "О русской революции" был сделан украинским ученым Б. А. Кистяковским (1868 - 1920) и
его женой. В 1901 г. Кистяковский посещал семинары профессора Георга Йеллинека и изучал
право в Гейдельбергском университете. В дальнейшем он совместно с П. Б. Струве участвовал в
создании журнала "Освобождение". Именно Кистяковский стал первым посредником между
Вебером и русскими учеными. Общеизвестен тот факт, что Кистяковский помогал Веберу на
первых этапах создания работы "О русской революции", вводил его в проблематику России того
времени, рассказывал ему о культуре России, о ее интеллектуальной элите. Вебер и Кистяковский
поддерживали дружеские отношения и в последующие годы, о чем
1
Ключевой фигурой русского веберианства 1920-х годов был А. И. Неусыхин, любимый ученик Д.
М. Петрушевского.
стр. 122
свидетельствует сохранившаяся переписка обоих ученых. В письмах Вебер предлагает
Кистяковскому поселиться у него в следующий его приезд в Гейдельберг2 [5].
Что же позволило Веберу осуществить столь обширное и детализированное исследование русской
революции 1905 г., не выезжая из Гейдельберга и находясь достаточно далеко от разыгравшихся в
России событий? Гейдельбергский университет был широко известен своими академическими
свободами, что еще со второй половины XIX века привлекало студентов из России. В нем было
основано Русское общество, которое имело свое помещение, получившее наименование
Библиотеки Пирогова ("Russische Lesehalle")3, где хранились многочисленные выпуски российской
прессы, как официальной, так и нелегальной. В ней можно было также найти запрещенные в
России журналы и брошюры, издававшиеся находившимися в эмиграции активистами российских
революционных партий4. Вебер имел доступ к этим изданиям и непосредственно контактировал с
русскими студентами (большинство из которых были евреями). Макс Вебер, а также Густав
Радбрух и Альфред Вебер были приглашены на празднование пятидесятилетия Библиотеки
Пирогова в декабре 1912 г. для чтения лекций. Лишь спустя несколько десятилетий Пауль
Хонингсхайм опубликовал в своих мемуарах впечатления от той лекции Вебера [9], однако в газете
"Русские ведомости" российские либералы того времени оперативно изложили некоторые детали
его выступления [10]. Только по одному этому факту можно предположить, что уже тогда Вебер в
России считался "известным немецким социологом". Он укрепился в этом статусе после выхода в
1906 г. работы "О русской революции".
Реакция русского общества на работу Вебера " О русской революции"
Как был воспринят в России выход в свет этой книги Вебера? Хотя ее появление является важной
вехой в русском веберианстве, перевод книги, несмотря на представленный в ней анализ
обширного фактического материала, практически не был замечен русским обществом. В русской
литературе того времени нам удалось обнаружить только три кратких упоминания этой работы
Вебера5. К этому следует добавить резко негативную реплику в отношении нее со стороны В. И.
Ленина, прозвучавшую в январе 1917 г. в статье "Доклад о революции 1905 года". Высказывание
Вебера: "ленинская группа и часть эсеров давно уже подготавливала это бессмысленное восстание"
интерпретировано Лениным как наглядный пример "профессорской мудрости трусливой
буржуазии" [11]. Найдена также ссылка на данную публикацию Вебера в книге Н. Бородина,
посвященной рассмотрению деятельности Первой Государственной Думы [12]. Однако в
российской печати не обнаружено ни одной рецензии на эту статью Вебера. Скорее всего, этот факт
объясняется наступлением реакции и усилением цензуры, заметно ослабевшей после выхода
царского манифеста от 17 октября 1905 г. (что позволило опубликовать саму статью), но
возобновившейся с новой силой после роспуска II Государственной Думы в 1907 г.
2
См. письма Вебера к Кистяковскому от 17 и 20 апреля 1910 г. [5].
3
Библиотека была основана в 1862 г. по инициативе Николая Пирогова (1810 - 1881), известного
военного хирурга, активного участника реформирования русского высшего образования. Об
истории этой библиотеки и о русских студентах в Гейдельберге второй половины XIX в. См.: [6; 7;
8, s. 39 - 44].
4
Эти и другие издания позже были переданы из Библиотеки Пирогова в Библиотеку Славянского
Института Гейдельбергского Университета. Автор посетил Гейдельберг в январе 1999 г. и лично
убедился в существовании журнала Союза освобождения -"Освобождение", который издавался
эмигрировавшими членами организации, и на который ссылается Вебер в работе "О русской
революции".
5
Они имеются в журналах: "Русские ведомости" N 42 от 12 (25) февраля 1906 г.; "Былое" за июль
1906 г. (с. 314 - 316); "Критическое обозрение", 1907 г., вып. 1 (с. 14 - 15).
стр. 123
В советский период о существовании этой работы Вебера, казалось, просто забыли. И только в
1990-е годы трактат Вебера "О русской революции" был возвращен российскому читателю. Новый
перевод этой работы был опубликован практически полностью [13], что говорит о том, что
Burgerliche Demokratie для российского общества конца XX века вновь стала актуальной темой,
когда горбачевская перестройка завершилась распадом советской системы.
Ю. Н. Давыдов (1929 - 2007) и А. Н. Медушевский (1960) - два ведущих в России исследователя
творчества Вебера, обратившие внимание на анализ Вебером событий первой русской революций*.
Историк и социолог А. Н. Медушевский [14] изучает российскую конституционную историю в
сравнительной перспективе и акцентирует внимание на понятии "псевдо-конституционализм",
которым Вебер обозначил политический режим, установившийся в России после революции 1905
года. Ю. Н. Давыдов в изучении истории российского общества в XX веке использует
сопоставительный метод для понимания интеллектуальных взаимосвязей между Вебером и
русскими мыслителями. Работы Ю. Н. Давыдова - это лучшее в современном российском
веберианстве. На них я остановлюсь в завершающей части публикации.
Вебер и русские мыслители. В. С. Соловьев
Перейдем к рассмотрению восприятия работ Вебера в России начала XX века. Вебер часто общался
с русскими мыслителями. В одной из публикаций мной рассматривались взаимоотношения Вебера
и Кистяковского [2 (1), р. 170 - 175], который помог Веберу установить контакты с русскими
студентами в Гейдельберге, посещавшими семинары Георга Йеллинека и Вильгельма
Виндельбанда. В нем участвовал С. И. Живаго (1870-?), публикация которого подтолкнула Вебера к
написанию трактата "О русской революции"6. Среди них были также: Ф. А. Степун (1884 - 1964),
представивший в 1910 г. свою диссертацию "Владимир Соловьев" на рассмотрение Виндельбанда, а
также студенты юридического факультета С. И. Гессен (1887 - 1950) и Н. Н. Бубнов (1880- 1962).
По своим политическим взглядам все они были либералами. После возвращения в Россию Степун,
Гессен и Бубнов в течение четырех лет, с 1910 по 1914 год издавали русскую версию
международного неокантианского журнала "Логос". Вебер публиковал свои работы "О категориях
понимающей социологии" (1913) и "Смысл "свободы от оценки" в социологической и экономической
науке" (1917/1918) в немецкой версии "Логоса". В русской версии "Логоса" печатались работы
Генриха Риккерта, Вильгельма Виндельбанда, Георга Зиммеля и ряда других немецких философов.
Русские студенты Гейдельбергского университета считали, что философия и культура должны
иметь международный, совместный характер. Вебер оказал им моральную поддержку в начинании
по изданию русской версии "Логоса". Он рассчитывал написать для этого журнала монографию об
этике Льва Толстого, но, к сожалению, его намерениям не суждено было реализоваться.
Журнал "Логос" был отнесен современниками, в том числе М. Безродным [15, s. 150] к "неозападничеству" и в этом смысле был противопоставлен другой группе русских религиозных
философов и мыслителей - "нео-славянофилам". Эта группа включала в себя так называемое
"Христианское братство борьбы", которое, наряду с другими христианскими социалистами, Вебер
описывает в трактате "О русской рево-
* Автор, к сожалению, не был знаком с работами профессора Р. П. Шлаковой, анализировавшей
"русские" статьи М. Вебера. См.: Шпакова Р. П. Макс Вебер о становлении демократии в России //
Социол. исслед. 2003. N 3. С. 109 - 114. - Примечание редактора.
6
Русский перевод статьи М. Вебера "Исторические очерки освободительного движения в России и
положения буржуазной демократии" предваряет предисловие СИ. Живаго, призванное объяснить
суть и причины появления "Основного закона Российской империи" от 23 апреля 1906 г.
стр. 124
люции" [6]. В 1909 г. это братство издало чрезвычайно популярный в России сборник статей "Вехи".
За "Вехами" стояло Московское религиозно-философское общество памяти В. С. Соловьева,
которое много сделало для возрождения в начале XX века русской религиозной культуры.
Руководителями общества были Е. Н. Трубецкой (1863 - 1920), В. Ф. Эрн (1882 - 1917) и С. Н.
Булгаков (1871 - 1944). Хотя Н. А. Бердяев (1874 - 1948) также входил в это общество, он занимал
обособленную позицию. Читатели работы Вебера " О русской революции" обязательно заметят,
какое большое значение Вебер придавал деятельности Московского религиозно-философского
общества.
Рассматривая интеллектуальное взаимодействие Вебера со студентами из России, издававшими
русскую версию "Логоса", обратимся к лету 1906 г., когда Вебер настойчиво предлагал своему
другу, писателю Паулю Зибеку, опубликовать работу В. С. Соловьева "Национальный вопрос в
России", переведенную на русский язык Ф. А. Степуном и С. И. Живаго [17]. К сожалению, усилия
Вебера не увенчались успехом. Интерес Вебера к работам Соловьева происходит, в первую
очередь, от его политических пристрастий, а именно от озабоченности национальным вопросом в
России, который наряду с вопросом о земле, реформированием сельского хозяйства и иными
проблемами был в числе основополагающих для развития либеральной демократии в России.
Кроме того, Вебер интересовался религиозной этикой русской православной церкви7, которая
сильно отличалась от западной христианской традиции и оказывала значительное влияние на
организацию жизни всего русского общества. По сути, в работе "О русской революции" мы видим
начало тех размышлений Вебера, которые позже будут формализованы в оппозиции понятий "этика
ответственности" и "этика убеждений". Эти размышления были облечены в форму критики идеи,
проводившейся в политической риторике русской либеральной интеллигенции. Речь идет об идее
"всеобщего избирательного права" как насущной необходимости и непременном условии
становления в России либеральной демократии. Вебер акцентировал внимание на дилемме, перед
которой оказался русский либерализм в сложившейся в тот момент политической ситуации. Он
полагал, что требование немедленной реализации западного либерального идеала спровоцирует
массовое движение, которое окажется на руку политическим противникам российских либералов радикальным социалистам, обеспечив им широкую поддержку рабочих и крестьянских масс.
Определив подобным образом политическую ситуацию в России, Вебер переходит к анализу
уникального отношения русской интеллигенции к политике в целом. Он приводит слова известного
русского демократа, который верил в идею "fiat justia, pereat mundus" ("пусть торжествует
справедливость, даже если погибнет мир"): "Пусть массы угрожают культурному прогрессу, мы
должны думать только о справедливости. Наш долг - предоставить народу избирательное право и,
таким образом, сделать его ответственным за собственные действия" [19]. Вебер утверждает, что
суть того типа действия, которого придерживается русская интеллигенция, состоит в абсолютном
отказе от "этики успеха" (Erfolgsethik) даже в политической сфере. Он считает заблуждением ее
уверенность в том, что в качестве единственного обоснования действия может выступать
безусловный этический императив. Позже он назовет подобную установку "этикой убеждений".
Вебер полагал, что, наряду с принципом "непротивления злу насилием", который выдвигал Лев
Толстой, поведение и характер русской интеллигенции в значительной степени детерминированы
идеями В. С. Соловьева. В частности, речь идет об идее Соловьева, что миссия России в мировой
истории имеет фундаментальный этико-религиозный характер. В качестве эквивалента понятия
"святость" Соловьева Вебер вводит понятие "панморализм". В работе "Наци-
7
Вебер ссылается на работы Соловьева, говоря о "мистическом характере" восточного
христианства и русской православной церкви в своих комментариях к докладу Эрнста Трельча на
второй конференции Немецкого социологического общества в 1910 г. [18, s. 466 - 467].
стр. 125
ональный вопрос в России" (1884) В. С. Соловьев отказывается от выражения "Великая Россия",
заменяет его идеей "национального примирения". Основное содержание этой работы составляет
полемика с теорией культурно-исторических типов Н. Я. Данилевского, предваряемая обсуждением
проблемы противостояния Востока и Запада и споров о законности включения Польши в состав
Российской империи [20]. Вебер проявлял особую заинтересованность в рассмотрении
"еврейского" и "польского" вопросов в Германии, поэтому и делал отсылки на работы Соловьева8.
Введенное Соловьевым понятие "национальное примирение" базируется на его религиозных
воззрениях и на идее "Вселенской церкви", т.е. единства западного и восточного христианства.
Таким образом, творчество Соловьева привлекало внимание Вебера как политическая критика
(проблема статуса наций и "польский вопрос" остро стояли в его отечестве) и как глубокое научное
исследование взаимосвязи политики и религиозной этики. Можно сказать, что В. С. Соловьев был
первым русским мыслителем, чье творчество оказалось на пересечении двух вышеупомянутых
исследовательских вопросов, интересовавших Вебера. Вот почему он настойчиво рекомендовал
Зибеку опубликовать работы Соловьева на немецком языке.
Восприятие "Протестантской этики и духа капитализма" Сергеем Булгаковым (1909 г.)
С. Н. Булгаков (1871 - 1944) - одна из ключевых фигур "Вех" и центральная фигура раннего
российского веберианства. Трактат Вебера "О русской революции" не получил должного резонанса
в России, но работа "Протестантская этика и дух капитализма" была серьезно проанализирована
С. Н. Булгаковым. Его восприятие этой работы мало отличалось от прочих реакций на нее за
пределами Германии. Впервые Булгаков упоминает Вебера в работе "Народное хозяйство и
религиозная личность", опубликованной в 1909 г9. Другая его известная статья "Героизм и
подвижничество" появилась в том же году в "Вехах"10, и в ней также прослеживается влияние
Вебера, хотя тематика отличается от первой публикации. Влияние идей Вебера на Булгакова
отчетливо прослеживается и в его главной работе "Философия хозяйства" (1912), в частности, в
описании "протестантской этики". Также общеизвестен факт переписки Булгакова с Вебером.
С. Н. Булгаков родился в семье русского православного священника, но не оправдал надежд отца на
принятие духовного сана, серьезно занялся изучением политической экономии и увлекся
марксизмом. В 1900 г. он пишет работу "Капитализм и земледелие", ставшую знаковой для
дискуссий о капиталистическом пути развития России в конце XIX - начале XX века. Как и
Кистяковский, Булгаков прошел путь от легального марксиста до идеалиста в философии и
либерала в политике начала XX века. В 1902 г. он опубликовал статью "Основные проблемы теории
процесса" в сборнике "Проблемы идеализма", главным редактором которого был юрист и философ
права П. И. Новгородцев (1866 - 1924). Эта книга стала предвестником "Вех". После краха ре-
8
Вольфганг Моммзен отмечал, что, ознакомившись с программой русских либералов относительно
национального вопроса и с концепцией конфедеративного устройства М. П. Драгоманова, Вебер
изменил свой взгляд на польскую проблему. Моммзен считает, что довольно несбалансированный,
ограниченный взгляд Вебера представлен в его ранней работе "Национальное государство и
экономическая политика" [21, S. 58 - 64].
9
Впервые статья была представлена на заседании Московского религиозно-философского
общества памяти Вл. С. Соловьева и сразу же опубликована в журнале "Московский еженедельник"
(1909. N 23 - 24), главным редактором которого был Евгений Трубецкой. В тексте даны ссылки на
репринтное издание (Булгаков. 1997).
10
Репринтное издание "Вех" было опубликовано в издательстве "Новое время" в 1990 г. (на него
даются ссылки в тексте).
стр. 126
волюции 1905 г. Булгаков, продолжая читать лекции в Московском коммерческом институте,
начинает изучать религиозную философию и особенно работы В. С. Соловьева. Со временем
обращение к религиозной философии, по собственному выражению Булгакова, вернуло его в
"отчий дом", т.е. в русскую православную веру. Таким образом, если Кистяковский отходил от
легального марксизма, пропагандируя европейскую модель конституционализма и последовательно
двигаясь к западному рационализму, то Булгаков избрал совершенно иной путь. В период смены
своих мировоззренческих приоритетов (1908 - 1909 годы) Булгаков и натолкнулся на
"Протестантскую этику" Вебера.
Работа Булгакова "Неродное хозяйство и религиозная личность" (1909) начинается с критики двух
основных подходов в современной ему политэкономии - утилитаристского, берущего начало от
Иеремии Бентама, и материалистического социализма (марксизма). По мнению Булгакова, оба
подхода базируются на одном и том же понимании человека как homo oeconomicus, согласно
которому люди "выступают только как носители материальных интересов". Однако первоначально
понятие "homo oeconomicus", с которым работает Адам Смит, предполагало, что человеческое
поведение имеет морально-философскую основу в форме "симпатии", что Булгаков и объясняет в
своей "теории моральных чувств". По его мнению, после Адама Смита политэкономия просто
забыла об этом важном факте. Суть марксистского понятия "класс", по его мнению, заключается
просто в расширении "homo oeconomicus" на группу людей. Все это означает, что современные
Булгакову экономические теории совершенно игнорировали роль личности в выборе типов
экономической активности. Булгаков полагает [22, с. 112 - 114], что личность человека
определяется его идеалами и его восприятием окружающего мира - факторами, которые полностью
детерминированы религиозными убеждениями. Так он приходит к выводу, что политэкономия,
претендующая на анализ экономического поведения, должна учитывать лежащие в его основе
религиозные факторы.
Начав с критики политэкономии, Булгаков обратился затем к тому историческому факту, что
понятие "труд" в христианском мире неразрывно связано с религиозно-этическим понятием аскезы.
Соответственно "Протестантскую этику" Вебера он считает одним из "новых исследований"
"религиозных основ" духа "современного капитализма". Булгаков разъясняет веберовские
трактовки понятия "Beruf" (профессиональное призвание), кальвинистскую доктрину
предопределения и ее практические следствия, а также процесса секуляризации - трансформации
пуританской и протестантской религиозной этики "мирского аскетизма" в "дух капитализма".
Булгаков согласен с утверждением Вебера, что современный капитализм, не требуя уже какой-либо
религиозной санкции, включает индивидов в "могущественный космос современного
экономического порядка", в основании которого находится "машина". Поэтому он приводит цитату
из заключительных строк "Протестантской этики": "пуританин хотел быть профессионалом, мы
должны быть таковыми" [23, с. 206]. Вебер пишет: "По мере того, как аскеза перемещалась из
монашеской кельи в профессиональную жизнь и приобретала господство над мирской
нравственностью, она начинала играть определенную роль в создании грандиозного космоса
современного хозяйственного устройства, связанного с техническими и экономическими
предпосылками современного машинного производства..." [23, с. 206]. В итоге хозяйственный
космос современного капитализма уже не нуждается в прежних подпорках, он принудительно
заставляет людей подчиняться социальной дисциплине и разделению труда [22, с. 121].
Булгаков отмечает, что национальная экономика Британской империи, даже начав разлагаться, не
утрачивает духа протестантской аскезы (и результирующего из него накопления богатства)11.
Кроме того, он считает, что в основе современной западно-
11
Здесь он ссылается на написанную под влиянием "Протестантской этики" Вебера книгу ШульцеГеверница "Британский империализм и английская свободная торговля в начале двадцатого
столетия" [24].
стр. 127
европейской культуры лежит не только Реформация, но и более древние устои, заложенные в
средневековых монастырях.
Понятно, почему Булгаков акцентирует внимание на "древних основаниях" западного капитализма.
Его беспокоило состояние российских производительных сил после провала "буржуазной"
революции 1905 г. Он был убежден, что "религиозная личность" должна принимать участие в
воспитании "трудовой этики" и "этоса производительного труда", поэтому формирование такой
личности должно быть признано необходимым условием развития здоровой национальной
экономики. Соответственно, Россия решительно нуждалась в формировании "религиозной
личности" в народе.
В статье в "Вехах" (1909) Булгаков рассматривает ту же проблему посредством иной аргументации,
обращаясь к ментальности русской интеллигенции [25]. Он резко критикует ее "политическую
революционность" и "воинствующий атеизм", считая, что подобные революционные склонности
заставляют интеллигенцию полностью игнорировать задачу индивидуального развития человека и
формирования "религиозной личности". Булгаков противопоставляет "атеистический героизм" и
"революционность" русской интеллигенции "христианскому аскетизму". Рассматривая русские
идеи в контексте западноевропейской истории, он приходит к выводу, что корни русского
"атеизма" и "воинственного материализма" следует искать в эпохе Французского Просвещения
XVII - XVIII веков, которое, в свою очередь, происходит от "нео-языческого индивидуализма,
превозносившего естественного, культурно не преобразованного человека" периода
гуманистического Возрождения. Таким образом, Булгаков, по сути, размещает идеи русской
интеллигенции в историческом мейнстриме западноевропейской мысли и выделяет два типа
западного индивидуализма - "гуманистический индивидуализм" Ренессанса и "религиозный
индивидуализм" Реформации. В эпоху Просвещения первый тип привел к скептицизму и атеизму через деизм - в религиозной сфере, к позитивизму и материализму - через рационализм и эмпиризм
- в философии, к утилитаризму и гедонизму - через "естественную" мораль - в этике [25, с. 39 - 42].
Из "Протестантской этики" Вебера Булгаков заимствовал постулаты о том, что "политическая
свобода, свобода совести и права человека и гражданина были провозглашены Реформацией" и что
Россия нуждается в таком типе "религиозного индивидуализма", который возник в период
Реформации. Соответственно, Россия нуждалась не в "политической революции", а в
"преобразовании сознания" посредством религиозного воспитания людей. Булгаков призывал
русскую интеллигенцию "покаяться" и возродиться, вернуться к первоначальному духу
"христианского подвижничества", или, в терминах традиционной этики русской православной
церкви, - к "смирению" [25, с. 62 - 63].
Конечно, Россия - это не часть Западной Европы. Поэтому Булгаков поставил перед собой задачу
обнаружить в древней этике русской православной церкви то, что соответствовало бы
пуританскому этосу аскезы и могло быть использовано для изменения мышления русского народа.
В "Народном хозяйстве и религиозной личности" Булгаков акцентирует внимание на понятии
"послушание", которое обозначает одновременно и трудолюбие ученика, и физический труд монаха
во искупление грехов, и "хождение перед богом" [22, с. 122]. Хотя данные понятия содержат в себе
определенную долю аскетизма, они не укладываются в этику "мирской аскезы" в веберовском
понимании. Поскольку официальная русская православная церковь была подчинена
государственной власти, по мнению Булгакова, принадлежавшего к группе христианских
реформаторов (христианских социалистов), она утратила свое исконное духовное начало и не могла
взять на себя задачу изменения стиля мышления русского народа.
Именно тогда, когда мирская (политическая) реформация, провозглашенная русской
интеллигенцией, провалилась и усилилась политическая реакция царского режима при
Scheinkonstitutionalismus, Булгаков открыл для себя прочтение "Протестантской этики" Вебера.
Пытаясь найти способ реформирования русской православной церкви, он начал выстраивать
собственную духовную карьеру (в 1917 г. он становится священником). Таким образом, российское
веберианство начала XX века - результат
стр. 128
трудов либерального и религиозного реформатора С. Н.
интеллектуальную эволюцию от легального марксиста к идеалисту.
Булгакова,
осуществившего
Интерпретация работ Вебера Булгаковым отражает его попытку выбраться из той политической
"дилеммы" русского либерализма, которую Вебер обозначил в работе "О русской революции". Он
полагал, что политические запросы русского либерализма, "старая базовая политическая идея
"неотчуждаемых прав человека" стала вызывать у нас, западноевропейцев, такую же "тоску", как
вид черного хлеба у сытого человека" [26]. В конечном итоге, все рассуждения Вебера о революции
1905 г. сводятся к данной дилемме русской либеральной мысли. В этом смысле постепенный
переход Булгакова к религиозному мировоззрению отражает агонию русского либерализма в его
мирском аспекте.
Значение "веберовского ренессанса" для современной России
Работы Булгакова, посвященные Веберу и написанные еще в начале XX века, были "открыты" Ю.
Н. Давыдовым к концу XX века. Ю. Н. Давыдов отмечает крайне критичное восприятие развития
"нового русского" капитализма после горбачевской перестройки. По его мнению, он представляет
собой спекулятивно-торговый капитализм без этики и может породить не "современный" (или, в
веберовской терминологии, "рациональный") тип капитализма с соответствующей "трудовой
этикой" и "хозяйственным этосом", а только ползучий "криминальный" капитализм. В его оценках
современного российского капитализма со всей очевидностью прослеживается влияние Вебера. Мы
согласны с Ю. Н. Давыдовым, что многие идеи Вебера, изложенные в "Протестантской этике" и
в работах о русской революции, имеют большое значение для анализа социально-экономической и
политической ситуации в современной России.
Сказанное выше характеризует только один из аспектов анализа Ю. Н. Давыдовым творчества
Вебера. Без обращения к другим аспектам мы рискуем представить слишком упрощенную картину
современного российского веберианства. Давыдов начинал академическую карьеру в начале 1960-х
годов, т.е. в период "оттепели", с изучения раннего марксизма и теории отчуждения. Во второй
половине 1960-х - начале 1970-х годов, в эпоху Брежнева, когда идеологический контроль над
научной деятельностью вновь ужесточился, он перешел к "критике" социальной философии
Франкфуртской школы и в рамках своих исследований натолкнулся на работы Вебера. Сегодня
можно сказать, что это стало началом "третьего периода" российского веберианства. Интересно,
что тот Вебер, которого Давыдов "открыл", изучая социальную философию Франкфуртской школы,
существенно отличается от того Вебера, который написал "Протестантскую этику" и к которому
апеллировал Булгаков, от "Вебера" в последние годы своей жизни, автора "Wissenschqft ah Beruf.
Работа, в которой Давыдов впервые дискутирует с Вебером, называется "Макс Вебер:
Западноевропейский гуманизм и либерализм перед лицом распада царства истины, добра и
красоты" [27]. Ее основная тема была сформулирована следующим образом:
"Вебер был рационалистом, убежденным в невозможности установления принципа разума (истины)
как высочайшего и фундаментального. Вебер был либералом, в полной мере осознавшим, что в
историческом развитии постоянно повторяются тенденции, угрожающие самым основам
либерализма. Вебер был гуманистом, пережившим трагедию понимания того, что никто не может
научно обосновать собственные идеалы, и одновременно исключившим возможность их
обоснования каким-либо иным образом" [27, с. 223 - 224].
Словом, Вебер был мыслителем, серьезно занимавшимся проблемой взаимоотношений
"рациональности" и "этики". Несмотря на противостояние с Ницше, он разделял его озабоченность
кризисом современного рационализма. Таков образ Вебера, сконструированный Давыдовым к
концу 1970-х годов. Начав работать с текстами Вебера, Давыдов отдалился от Маркса.
стр. 129
А. И. Неусыхин - историк, представляющий "второй период" веберианства в конце 1930-х - начале
1940-х годов (эпоха кульминации фашистского и сталинского режимов), позитивно оценивает
веберовское понятие "Идеальные типы" как эффективный метод исторического анализа. Однако он
был вынужден согласовывать методологию Вебера с марксистскими положениями исторического
материализма. Даже после того, как в конце 1920-х годов веберианство было официально признано
"буржуазной историографией" и на этом основании его изучение в советской академической науке
стало невозможным, Неусыхин продолжал изучать творчество Вебера в частном порядке, хотя и
был лишен возможности публиковать результаты своей работы. Сегодня можно ознакомиться с
содержанием его писем 1929 - начала 1940-х, в одном из них он рекомендует своей ученице (М. И.
Левиной) прочитать работу Вебера "Wissenschaft als Beruf (Неусыхин), а в другом выражает
одобрительное отношение по поводу работы Карла Ясперса "Psychologie der Weltanschauungen"
[28].
После рассмотрения подхода Ю. Н. Давыдова к анализу творчества Вебера становится понятным
то, почему в годы горбачевской перестройки он так серьезно занялся изучением советской
бюрократической системы. Давыдов охарактеризовал ее как "новый тип бюрократии", как
"тоталитарную бюрократию", появления которой Вебер не мог даже предположить, поскольку
допускал существование только двух типов бюрократии: "традиционной" и "рациональной" [29, с.
436 - 455]. С одной стороны Давыдов, ссылаясь на Вебера, утверждает, что данный особый тип
бюрократии существовал в России более 70 лет и в итоге уничтожил не только "трудовую этику"
русской православной церкви, но и общую мораль в сознании россиян. С другой стороны, при
рассмотрении советской бюрократической системы Ю. Н. Давыдов критикует веберовскую
концепцию бюрократии как слишком узкую, ограниченную. В любом случае, нельзя забывать, что
к работам Вебера Ю. Н. Давыдов пришел в конце 1960-х - начале 1970-х годов через изучение
Франкфуртской школы.
Автор представил только общие штрихи становления веберианства в России и не претендовал не
полное раскрытие этой темы. Однако представленного материала достаточно для вывода о том, что
тема веберовского наследия в современной России более актуальна, чем в любой иной стране, и что
история российского веберианства в XX веке - одна та интереснейших страниц в драматической
судьбе русской социальной мысли.
Перевод с английского И. Троцук
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Вебер Марианна. Жизнь и творчество Макса Вебера / Пер. с нем. М: РОССПЭН, 2007. С. 286 287.
2. Кодзима С. Макс Вебер и Россия - Макс Вебер в России (на японском языке) // The Journal of
Administration and Social Sciences. Fukushima. 1998, Vol. 10, N 3; 1999, Vol. 11, N 1; 2000, Vol. 12, N
2; 2001, Vol. 13, N 1; 2003, Vol. 14, N 4. Обозначаются по тексту: 2 (1), 2 (2), 2 (3), 2 (4), 2 (5).
3. Вебер М. Биржа и ее значение. СПб.: Международная библиотека, 1897; Вебер М. Биржа и
биржевые сделки. Одесса: Международная библиотека, 1897. Переводчик неизвестен (приведены
только инициалы "С. К.").
4. Вебер М. Социальные причины падения античной культуры / Пер. Е. С. Петрушевской, под ред.
Д. М. Петрушевского // Научное слово. 1904. N 7. С. 108 - 124.
5. MWG II/6, s. 475 - 476.
6. Birkenmaier W. Das russische Heidelberg. Zur Geschichte der deutsch-russischen Beziehungen im 19.
Jahrhundert. Heidelberg: Wunderhorn, 1995.
7. Stepun F. Vergangenes und Unvergangenes. 3 vols. Munchen: Kosel, 1995.
8. Jansenn H. Russische Okonomen in Deutschland (1910 - 1933). Marburg, 2004.
9. Honigsheim P. On Max Weber / transl. by Joan Rytina. N. Y.: Free Press, 1968.
10. Гроссман Г. Т. Редкое творчество // Русские Ведомости. N 290. 16 (29) декабря 1912. С. 6 - 7.
11. Ленин В. И. Доклад о революции 1905 года //Ленин В. И. Сочинения. 4-е изд. Т. 23. С. 243.
12. Бородин Н. Первая Государственная Дума. Вып. 1. СПб, 1907.
13. Вебер М. К состоянию буржуазной демократии в России / Пер. А. Кустарева // Россия: опыт
революций и современность. М.: ИНИОН, 1998. С. 5 - 121.
14. Медушевский А. Н. Демократия и авторитаризм: российский конституционализм в
сравнительной перспективе. М.: РОССПЭН, 1998.
стр. 130
15. Bezrodnyj M. Die russische Ausgabe der intemationalen Zeitschrift fiir Kulturphilosophie, Logos'
(1910 - 1914) // Treiber H. I. Sauerland K. (Hrsg.). Heidelberg im Schnittpunkt intellektueller Kreise.
Opladen: West-deutscher Verlag, 1995. Ss. 150 - 169.
16. MWG 1/10, s. 158, Anm. 40.
17. MWGII/5, Ss. 110, 111, 113, 119, 127, 133, 141 - 142.
18. Weber M. Geschaftsbericht und Diskussionsreden auf den deutschen soziologischen Tagungen (1910,
1912) // Weber M. Gesammelte Aufsatze zur Soziologie und Sozialpolitik. Tubingen, 1924. Ss. 431 - 494.
19. MWGI/10, Ss. 123 - 124.
20. Соловьев В. С. Национальный вопрос в России // Соловьев В. С. Сочинения в двух томах. Т. 1.
Философская публицистика. М.: Издательство "Правда", 1989.
21. Mommsen W. J. Max Weber und die deutsche Politik 1890 - 1920. 2-nd Ed. Tubingen: Mohr, 1974.
22. Булгаков С. Н. Народное хозяйство и религиозная личность // Булгаков С. Н. Два града. СПб:
Издательство Русского Христианского гуманитарного университета. С. 111 - 125.
23. Вебер М. Избранные произведения. М.: "Прогресс", 1990.
24. Schulze-Gaevernitz G. V. Britischer Imperialismus und englischer Freihandel zu Beginn des
zwanzigsten Jahr-hunderts. Leipzig: Duncker & Humboldt, 1906.
25. Булгаков С. Н. Героизм и подвижничество // Вехи. Из глубины. М.: Издательство "Правда",
1991. С. 11 - 31.
26. MWG I/10, s. 269.
27. Давыдов Ю. Н. Макс Вебер: Западноевропейский гуманизм и либерализм перед лицом распада
царства истины, добра и красоты // Судьба искусства и культуры в западноевропейской мысли XX
в. Вып. 1. М.: ИНИОН. С. 218 - 236.
28. Неусыхин Л. И. Письмо к М. Н. Неусыхиной от 14 июня 1929 г. // Милъская Л. Т. Александр
Иосифович Неусыхин. Тернистый путь ученого // Новая и новейшая история. 1992. N 3, с 147 - 173.
29. Давыдов Ю. Н. Макс Вебер и современная теоретическая социология. Актуальные проблемы
веберовского социологического учения. М.: Мартис, 1998.
стр. 131