Феномен святости в католической традиции (на примере
реклама
Феномен святости в католической традиции (на примере религиозного опыта франциска ассизского). Кудина Оксана Михайловна, Владивостокский государственный университет экономики и сервиса Аннотация. Исследования религиозного опыта сталкивает нас с понятием человеческой души, человеческой психики. Открытия в области аналитической психологии позволили расширить границы понимания священного. В западной традиции святые последовательно проживали архетипические события жизни Христа. К. Г. Юнг, основоположник аналитической психологии, выделил Христа как архетип и считал, что все святые, так или иначе, проживают события жизни Христа. Мы предполагаем, что в католической традиции святость - это процесс индивидуации, проходящий в рамках христианского архетипа. В западной традиции божественное – священное являет себя посредством личностей. Ключевые слова: феномен святости в католической традиции, св. Франциск Ассизский, нищенствующие ордены, святой как тип личности, индивидуальный тип святости. В предыдущей статье «Феномен святости как процесс легитимации власти в Древней Руси», опубликованной в июньском номере ж. «Аналитика культурологии», мы рассматривали феномен святости в православной традиции. Цель этой статьи провести исследования феномена святости в католической традиции. В понимании природы святого внутренний опыт нам не доступен, поэтому мы пойдем от внешнего к внутреннему. Такая интерпретация была основана Ф. Шлейермахером, у него герменевтика мыслилась как искусство понимания «Другого». Именно идеи религиозной герменевтики позволяют описать специфику объекта исследования и пределы, в которых возможна интерпретация в данном случае феномена святого. В «Монологах» Ф. Шлейермахер пишет, что Другого я могу познать лишь по его действиям т.к. внутренняя жизнь его не доступна для меня. Но чтобы понять чувства другого, понять, что руководит другим человеком, нужно познать себя. У Ф. Шлейермахера ясно прослеживается утверждение: познай себя сам. Чувство, о котором пишет Ф. Шлейермахер, представляет собой процесс становления самосознания, который он связывает с осознанием личного Бога. Христология чувства Шлейермахера христоцентрична, быть религиозным человеком значит соотносить себя, прежде всего с личностью Христа. Ф. Шлейермахер видит христианство как форму индивидуализации религии: Отца не знает никто, кроме Сына, и кому Сын хочет открыть (Мф.11:27). Он выводит новое понимание о представлении и значении Иисуса Христа: это осознание уникальности своей религиозности, осознание того, что человек воплощает в себе посредничество и божественность [2, 287]. В Христе восприятие Бога служит принципом, образующим личность. В западной традиции божественное – священное являет себя посредством личностей. Исследования религиозного опыта сталкивает нас с понятием человеческой души, человеческой психики. Открытия в области аналитической психологии позволили расширить границы понимания священного. В западной традиции святые последовательно проживали архетипические события жизни Христа. К. Г. Юнг, основоположник аналитической психологии, выделил Христа как архетип и считал, что все святые, так или иначе, проживают события жизни Христа. Мы предполагаем, что в католической традиции святость - это процесс индивидуации, проходящий в рамках христианского архетипа. Индивидуация – это процесс становления личности, её созревания в результате ассимиляции сознанием содержания личного и коллективного бессознательного [1]. Мы предлагаем описать феномен святости в католической традиции используя работу Э. Эдингера «Христианский архетип» и работу К. Леви-Стросса «Структурная антропология» применительно к жизни одного из самых известных католических святых Франциска Ассизского. В своей жизни он стремился подражать Христу, в «Цветочках » говориться, что Франциск был сообразен Христу, и во всем стремился на него походить. В начале своего служения он избрал двенадцать учеников, один из которых повесился, как и один из двенадцати апостолов Христа. Процесс индивидуации Франциска мы будем рассматривать в соответствии с вехами жизни Иисуса Христа. Эдвард Эдингер в своей книге "Христианский архетип" выделил четырнадцать таких событий: o o o o o o o o o o o o o Благовещение Рождество Бегство в Египет Крещение Триумфальный въезд в Иерусалим Тайная вечеря Гефсимания Арест и допрос Бичевание и издевательства Распятие Оплакивание и положение во гроб Пятидесятница Воскресение и вознесение Конечно, в контексте жизни святого Франциска некоторые события сократились, так как мы имеем дело с судьбой реально существовавшего человека и поэтому она в принципе не может совпадать с судьбой Христа. В связи с этим возникает вопрос о том, сколько событий должно быть воспроизведено, чтобы миф воспринимался как миф? Если следовать рассуждениям К. ЛевиСтросса в его исследовании структуры мифов, то мифы имеют смысл лишь в том случае, если сам смысл определен не отдельными элементами, входящими в его состав, а тем способом, которым эти элементы комбинируются. Миф можно считать «воспроизведенным» или функционирующим, если в действительности воспроизводятся те или иные события данного мифа. Проводя разбор мифа об Эдипе, Леви-Стросс указывает на то, что в разных редакциях мифа появлялись дополнительные мотивы. Но при этом сама структура мифа при введении этих мотивов не нарушается. Поэтому он предлагает определять миф как совокупность всех его вариантов. При этом независимо от количества событий миф может все таки воспринимается как миф. Здесь возникает вопрос о необходимости и достаточности условий (событий) при которых миф работает. Мы объединили события Благовещения и Пятидесятницы, а также событиz Триумфального въезда в Иерусалим с событиями Допроса у Каиафы и Допроса у Пилата. Но это не меняет общую картину в последовательном воспроизведении событий мифа. Цикл индивидуации по Юнгу. 1. Благовещение и Пятидесятница и Рождение в духе уФранциска. Можно провести параллель между Благовещением и пятидесятницей Христа и появлением идеи «нищего жития» и образовании нищенствующих орденов. Этот аспект – христианский. Своим учением Франциск принес "Благую Весть" так же, как когда-то Святой Дух принес Благую Весть о рождении Иисуса, а потом о рождении его церкви. Благовещением в жизни Франциска можно считать появление в 12 веке идеи «бедного жития» как подражания Иисусу Христу. Особенное сходство с Франциском представляет старший его современник, Валдес из Лиона, от проповеди которого получила начало отпавшая впоследствии от католицизма секта валденцев. Благовещение и Пятидесятницу в жизни Франциска можно объединить: в первом житии рассказывается о видении Франциска, в котором он, прося наставления у Господа для дальнейшей жизни его и всех обращенных, видел множество людей, присоединившихся к его братству. Он видел, как все дороги заполняются толпами народа, принявшего одежду и устав их братства. Это были французы, англичане, испанцы и огромное множество людей всех национальностей. 2.2 Рождество и отрицание Франциском отцовства. У Иисуса двойственный аспект рождения был обоснованным: у него была реально существовавшая мать и действительно был отец, хоть и божественный, поэтому его двойственная природа вполне объяснима: с одной стороны человеческая от матери и с другой стороны божественная от отца. У Франциска этот аспект реализует иначе, у него была настоящая мать и отец. Двойственный аспект в его судьбе проявляется с того момента, когда ему начинают сниться сны, значения которых он первое время понять не мог. Любые содержания бессознательного должны быть усвоены и реализованы в культуре. Как пишет К. Леви-Стросс, если личный опыт останется сознательно неоформленным и эмоционально неприемлемым, то он не впишется в ту или иную схему, присущую культуре данной группы. Только ассимиляция таких схем может позволить объективировать субъективные состояния, сформулировать неоформленные впечатления и включить личный опыт каждого в единую систему [3]. Церковь представляет собой выработанную и легитимированную систему символов, которая утверждает схемы проживания религиозного опыта и отсекает неприемлемые с ее точки зрения мистические откровения. В западной традиции главным в освоении нового религиозного откровения становится задача легализации откровения, не вписывающегося в официальную схему. К. Леви-Стросс описывает легализацию личного опыта, не получившего законного статуса в контексте своей культурной группы, на примере архаичного общества. Этой реализации соответствуют три вида опыта: во-первых, опыта самого шамана, который, если он действительно шаман по призванию (и даже если это не так, то в силу самой его практики), испытывает специфические состояния психосоматического свойства; во-вторых, больного, который действительно чувствует улучшение или не чувствует его; в-третьих, зрителей, которые участвуют во врачевании, испытывают при этом воодушевление и получают интеллектуальное и эмоциональное удовлетворение, служащее основой коллективного согласия с верностью лечения, что, в свою очередь, ведет к следующей его фазе [3]. Другими словами личные переживания должны получить коллективные одобрения. Но так как мы анализируем феномен святости в контексте христианства, то вышеизложенная схема может быть реализована следующим образом. В жизни Франциска эти три вида опыта реализуются следующим образом. Текст первого жития говорит о том, что с самого рождения ничего не предвещало его избранности. Франциск был единственным сыном богатого купца, и родители ожидали от него блестящего будущего. Сам Франциск мечтал о рыцарских подвигах и был страстным поклонником трубадуров. Но сон, приснившийся ему во время болезни, меняет его душевное состояние. Первый тип опыта указывает на то, что в данном случае сон должен быть лично интерпретирован, т.е. содержание бессознательного должно быть усвоено и таким образом, приобрести субъективный смысл. О содержании сна не говорится, упоминается лишь о том, что Франциск «испытал телесное утеснение, удручающее душу и призывающее к обращению заблуждающееся сердце»[7,14]. Второй тип опыта: сон должен быть рассказан. В этой ситуации необходимо установить связь между личными переживаниями, которые имеют вид беспорядочных эмоциональных состояний, в данном случае снов и внешним опытом. Из – за своей прерывистости сознание воспринимает их как некий опыт, который не может быть получен извне[3]. Еще один сон приснился Франциску накануне его военного похода. Этот сон Франциска был более осмыслен и переведен в образы: дом был полон воинского оружия, щитов, мечей, на которых стоял знак креста. Во сне он услышал голос, говоривший, что все это оружие принадлежит ему и его воинству. В свете крестовых походов такой сон мог быть истолкован как удачный знак. Рыцарские ордены в основе своей наследуют архаические традиции, посвященные инициации юношей и полны священного смысла. В контексте средневековой христианской культуры рыцарский орден соединял в себе монашеский и рыцарские идеалы. Но по легенде, уже на первом же ночлеге он снова видел сон и слышал голос: «Ты не понял видения, вернись в Ассизи». Свое призвание Франциск осознал не сразу, первые три года он восстанавливал разрушенные церкви. Именно так он понял слова, услышанные им во время молитвы в заброшенной церкви св. Дамиана: “Франциск, разве ты не видишь, что дом Мой рушится? Иди, почини его для Меня”. Первый его опыт по восстановлению церквей привел к разрыву с отцом. Франциск продает лошадь и дорогие ткани, а вырученные деньги отдает одному бедному священнику. В итоге отец потребовал суда перед епископом, чтобы Франциск отказался от всех притязаний на наследство и имущество. На суде перед всеми Франциск отказывается от отца и прежней жизни: «Я звал отцом Петра Бернардоне, теперь я слуга Господень. Я верну отцу и деньги, и все, что он считает своим, даже платье, которое он дал мне».[7, 374] Он уходит, отвергая в духе христианства семейнородственные связи: «Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня; и кто любит сына или дочь более, нежели Меня, не достоин Меня; и кто не берет креста своего и следует за Мною, тот не достоин Меня». Крещение и принятие Франциском своей участи как последователя Христа. Что же это, в конце концов, такое, заставляющее человека идти своим путем, поднявшись над бессознательной идентичностью с массой?.. Это то, что обычно называется призванием... Каждый, кто имеет такое призвание, слышит внутренний голос: он призван. Jung, "The Development of the Personality" "Крещение Христа может рассматриваться как испытание инициации, драма смерти и возрождения, в которой эго встречается с надличностной судьбой и подчиняет себя ей"[5]. Иисус принимает свое призвание и судьбу в качестве агнеца Божия, Франциск как последователь Иисуса Христа. Итак, первые три года Франциск восстанавливает разрушенные церкви, и все это время у него еще не было последователей. Однажды, когда он восстанавливал церковь Порциункулы, в один из дней здесь читалось то место в Евангелии, когда Христос отсылает своих учеников проповедовать. После мессы он попросил священника разъяснить ему наставления Христа, и узнал, что ученики Христа не должны иметь ни золота, ни серебра, ни меди, ни сумы, ни мешка; с собой не брать ни хлеба, ни посоха в дорогу, ни обуви, ни двух одежд, но проповедовать Царствие Божие и покаяние, увеселяясь постоянно духом Святым. «Вот этого, - сказал он, - я и хочу, этого я ищу, это всеми силами души желаю совершить»[7, 31]. И тогда Франциск тут же снял обувь со своих ног, отложил посох, и сменил пояс на веревку. Третий пит опыта: коллективное одобрение. Именно с этого момента, когда Франциск стал проповедовать евангелие, он изменился. Проповедуя в образе странствующего бедняка Христова, он стал подражать Христу. При этом его личный опыт остался бы нереализованным и сам Франциск оказался бы в положении изгоя или сумасшедшего, если бы его образ и сама идея «нищего жития» не получили бы «коллективного одобрения». Таким «коллективным одобрением» становится реконструкция или воспроизведение религиозной парадигмы, которая определяет выбор его учеников и появление нищенствующего ордена. В основе этой парадигмы лежат структурные единицы на уровне форм высказываний, т.е. на уровне фраз, которые несут в себе функциональную значимость. Этими структурными единицами будут те фразы из Нового Завета, которые определят выбор последователей Франциска. Одним из первых учеников Франциска стал богатый купец из Ассизи, мессер Бернард. Он поступил, как было сказано в Евангелии, где Иисус отвечал юноше, спрашивавшего его о пути совершенной жизни: «Если хочешь совершенен быть, пойди и продай все имение твое, и раздай нищим, и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи и следуй за мною» (Мф 19:21). Вторым учеником Франциска стал священник соседней церкви – Пьетро. Третьим был бедный ремесленник Эгидий. Обращение Бернарда и других последователей Франциска указывает на то, что были воспроизведены определенные структуры христианского мифа. Последователи Франциска воспроизвели религиозную парадигму в соответствии с идеями «нищего жития», найдя паттерны поведения в Новом Завете. Это были наставления Христа своим ученикам и последователям. Триумфальный въезд в Иерусалим – "Кульминация драмы в жизни Христа начинается с «этого странного события триумфального въезда в Иерусалим». Иисус принимает на себя архетипическую проекцию Бога и в данном случае это опасно, так как происходит полное отождествление себя с другим образом. Теневым аспектом здесь выступают деньги: И ВОШЕЛ ИИСУС В ХРАМ БОЖИЙ И ВЫГНАЛ ВСЕХ ПРОДАЮЩИХ И ПОКУПАЮЩИХ В ХРАМЕ, И ОПРОКИНУЛ СТОЛЫ МЕНОВЩИКОВ И СКАМЬИ ПРОДАЮЩИХ ГОЛУБЕЙ, И ГОВОРИЛ ИМ: НАПИСАНО "ДОМ МОЙ ДОМОМ МОЛИТВЫ НАРЕЧЕТСЯ": А ВЫ СДЕЛАЛИ ЕГО ВЕРТЕПОМ РАЗБОЙНИКОВ. В мире грубого материализма утверждение духовной власти неизбежно должно было столкнуться с властью имперской. Этот аспект в жизни Франциска проявляется как последствие существования его ордена. Это событие мы предлагаем объединить с событиями Допрос у Каиафы и допрос у Пилата. После того, как Франциск получил официальное разрешение проповедовать Евангелие, следуя идее нищего жития, Церковь очень быстро структурировала свободное братство и превратила его в оседлый монашеский орден. Это повлекло за собой изменения не только в уставе общины, но и в самой идее нищего жития. Так Франциску срочно пришлось оставить свое миссионерство и вернуться в Италию, потому что в его отсутствие братья поселились в собственных домах, что никак не укладывалось в образ бездомного, странствующего Христа. Сильно возмущенный, Франциск, придя в Болонью, потребовал разорения дома, но находившийся здесь кардинал Уголино возразил ему, что дом не составляет собственности братьев, а принадлежит римской церкви. То же испытал Франциск в самом Ассизи; здесь он даже влез на крышу и стал скидывать черепицы, но городская стража его остановила, объявив, что дом этот составляет городскую собственность. Франциск поспешил в Рим, настоял на отмене новшеств, введенных в его отсутствии, и помешал возведению нескольких братьев на высокие церковные должности. «Потому они и называются миноритами, — сказал Франциск, — чтобы никогда не возноситься». Допрос у Каиафы и появление нового типа орденов - нищенствующие ордены миноритов. Христос был предателем коллективной веры, он был еретиком. Его обвинили в том, что он угрожал разрушить храм Божий, местопребывание Яхве. "Таким образом, Иисус оказался предателем старых традиций, устоявшегося коллективного хранилища религиозных ценностей. Для религиозной общины ересь считалась преступлением наравне с государственной изменой и даже более опасной, чем измена собственно государству". (христианский архетип). Чтобы не стать еретиком, зная судьбу своих предшественников, Франциск решает узаконить свое учение и отправляется в Рим к папе. Судя по характеру самого Франциска, при встрече с папой им руководило истинное смирение. При этом Франциск не требовал изменений догматов католической церкви, в этом смысле он никогда не был реформатором. Устав ордена, составленный Франциском не сохранился но, вероятно, это было простое наставление братьям, составленное на основании подходящих евангельских текстов: «…жить в послушании, и без собственности, следовать учению господа нашего Иисуса Христа, который говорит: «Если хочешь быть совершенным, пойди (Мт.19,21) и продай все (ср. Лк.18,22) имение твое, и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи и следуй за мною (Тф.19,21). И: «Если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною (Мт.16,24). И еще: «всякий, кто оставит отца и мать, братьев и сестер, дома или земли ради Меня, получит во сто крат и наследует жизнь вечную» (ср. Мф.19,29; Мк.10,29; Лк.18,29). Предыдущие попытки последователей «нищего жития» потерпели неудачу, так как шли вразрез с католическими догматами. Но смирение Франциска глубоко поразило папу. С одной стороны, францисканские легенды повествуют о том, с каким пренебрежением папа отнесся к нищему и как потом в сновидениях познал его великое значение для церкви: то из-под ног папы вырастает пальма до небес, то папа видит, как монах подпирает плечом наклонившийся Латеранский собор. Иннокентий III не хотел повторить ошибки своего предшественника, прогнавшего от себя Валдеса и «лионских бедных». Поэтому он признал за Франциском и его товарищами право проповеди бедного житья. В то же время он принял их на службу церкви, взяв с Франциска клятву послушания папе и дав его спутникам тонзуру, сделавшую их клириками [6, 147]. 2.9 Допрос у Пилата и политические последствия, как трансформация идей Франциска в культуре. Образ "допроса у Каиафы" – представляет собой решение религиозных последствий, касающихся учения Франциска, в таком случае "допрос у Пилата"- это политическая версия того же вопроса. Мы можем предположить, что процесс индивидуации указывает на способность западного сознания усваивать структуры поведения, заданные в данном случае, религиозным сознанием. Это объясняет многие теории о западном мышлении. Так М. Поснов, историк церкви, пишет о том, что римский гений всегда был силен корпоративным духом. «Если греку был свойственен философский гений, то римлянину юридический. Римляне были недалеки в области умозрения и всегда в нем ценили лишь практическое приложение. Они были очень сильны административным, организаторским талантом. Благодаря этому, они всюду вносили порядок, создавали систему» [4, 287] Свободное братство Франциска было очень быстро структурировано и поставлено на службу католической церкви. На западе общинная религиозность обычно связана со средним и мелким бюргерством, это объясняет то, что религиозность носит свободный характер. Понимание святости как процесса становление личности, дает возможность осваивать новые жизненные паттерны поведения. Появляются не только новые религиозные, но и профессиональные структуры, такие например, как университеты. В западной традиции следование парадигме жизни Христа дает возможность каждому состояться как личность. Этот процесс проявляется «снизу», в народной среде, в отличие, например от русской культуры, где основание университетов было делом государства. Идеи апостольства способствовали развитию просвещения: в лице Фомы Аквинского Запад получил обновленную римско-католическую религиозную парадигму. Идея апостола-миссионера, позволявшая странствовать с проповедью, обновила не только церковную структуру, но и саму культуру. Тайная вечеря и истязание Франциском плоти. Если проецируемый конфликт должен быть исцелен, его следует вернуть в психику человека, туда, где у него существовали бессознательные корни. Он должен провести с самим собой Тайную вечерю, поедая свою собственную плоть и запивая своей кровью, что означает: человек должен распознать и принять в себе Другого...[5] По отношении к Франциску подобные действия проявляются в его стремлении подавить свою телесность и впоследствии принять мученичество, тем самым, подражая Христу. В отношении Франциска это проявляется в подавлении своей телесности и стремление к высшему смирению. Оберегая госпожу свою бедность, он не позволял, чтобы у братьев появлялся избыток припасов или вещей. Он утверждал, что даже удовлетворяя необходимую потребность, мы служим своему аппетиту. Крайне редко он соглашался поесть приготовленной пищи, а если и ел какой-нибудь суп, то или приправлял его золой или же до несъедобности разбавлял теплую жижу холодной водой. Он не пил вина и даже воду он пил в том количестве, которого хватало только для утоления жажды. Когда он останавливался в гостях, то не разрешал стелить себе мягкую постель, и ложился нагим телом на голую землю, подстелив себе только свою одежду. Однажды, когда он был тяжело болен, то согласился съесть немного куриного мяса. Но едва он выздоровел, то отправился в Ассизи. Подойдя к воротом города, он приказал брату, следовавшему за ним надеть ему на шею веревку и так протащить его по всему городу, громко крича при этом: «Вот, смотрите на этого чревоугодника, сожравшего втайне от вас куриное мясо и усладившего свою глотку!»[7,60]. Но при этом Франциск не был сторонником крайнего аскетизма. В «Цветочках» рассказывается, как однажды ночью он услышал, что один из братьев стонет, Франциск спросил, что с ним и оказалось, что тот стонет от голода. Тогда Франциск отвел его в виноградник и стал есть виноград, заставляя тем самым поесть и его. Принцип поедания своей плоти реализуется здесь как высшее смирение, желание добровольно переносить муки, обиды, поношения и лишения из любви к Христу. Есть рассказ о том, как однажды зимой, в сильную стужу, страдая от холода, Франциск шел со своим братом Львом из Перуджи к Святой Марии Ангелов и наставлял брата Льва о том, что есть совершенная радость. Поучая брата Льва, Франциск говорит, что совершенная радость – переносить с любовью все лишения и муки ради Христа. Из всех даров Божьих мы не можем похвастаться ничем, потому что все, что у нас есть - даровано Богом. Но крестом мук своих и скорбей мы можем похваляться, потому что они наши, и о том апостол говорит: «Одним только хочу я похваляться – Крестом господа нашего Иисуса Христа» (Гал. 6:14) [7,172]. 2.7 Гефсимания и одиночество Франциска. Распятие — это начало индивидуации. В нем заключается тайный смысл христианского символизма, путь крови и страдании. "В Гефсимании Христос пришел к полному осознанию, что он приговорен судьбой к распятию"[5]. Тогда его покинула не только толпа, но и один из его апостолов. Предательство является важной темой индивидуации. В ситуации конфликта между противоположными ценностями человек нарушает верность тому или иному принципу и открывает ворота врагу. Предателя всегда ненавидят обе стороны, поскольку тот топчет «святое» коллективной психологии, а именно: преданность групповой идентичности". Но преданность и предательство составляют пару противоположностей. Преданность будущему может потребовать предать прошлое, и наоборот. В этом смысле Христос предал свое коллективное иудейское наследие. Он был еретиком и потому получил наказание за предательство. На определенной стадии развития отдельной личности для достижения индивидуации может понадобиться нарушить преданность коллективу. Позже плодами этого «преступления» может воспользоваться тот же коллектив"[8]. Франциск не предает учение христианства, он следует догматам католической церкви, но возводит евангельское учение на другую ступень понимания. И вскоре убеждается, как трудно удержать общину на высоте указанного им идеала. В христианском мифе с арестом Христа его покинула не только переменчивая толпа, чего можно было ожидать, но и один из его апостолов. Практически тоже случается и с Франциском. Многие минориты поступаются идеями нищего жития, совершенно не заботясь о следовании евангельской простоте и проповеди. Ради куска хлеба они иногда поступали служителями. Но вскоре под этим предлогом они стали устраиваться на службу к знатным лицам папского двора и таким образом становились не ниже, а выше всех прочих. Это конечно никак не оправдывало их названия «минориты», меньшие братья, которые должны были подчиняться всем и во всем. Малопомалу между ними выработался даже особый класс придворных, которые принимали участие в различных интригах, на которые так были падки римские прелаты. Отказ от апостольской жизни и идеи нищего жития и стал предательством со стороны учеников Франциска. Бичевание и издевательство как изменение « идеи нищего жития» и апостольства Франциска Ассизского Франциск, вступив на путь индивидуации, проживает божественный процесс изменений, который для нашего человеческого понимания проявляется как наказание, мука, смерть и преображение. Человеческое и божественное страдания дополняют друг друга, и эта комплиментарность имеет компенсирующий эффект: через символ Христа человек может познать действительное значение собственного страдания, он на пути к осуществлению собственной целостности, причем его Я в результате интеграции бессознательного в сознание вступает в "божественную" сферу"[8]. У каждого начинания есть обратная сторона событий, воплощение теневого аспекта. Ученики Иисуса изменили его учение, так же как и последователи Франциска изменили первоначальный Устав ордена, в частности требования Франциска по сути изменили его идею не иметь никакого имущества и не получать никаких должностей. «Меньшие братья потому и меньшие, - говорил Франциск, - что не должны возвышаться». К бичеваниям и издевательствам можно отнести и тот факт, что произошло с учением Франциска после его смерти. Папство сделало из нищенствующих орденов свою армию, идея крестовых походов уже себя исчерпала, более того удачным оказался только первый поход. В свете этого нищенствующие ордены были более подвижны, не связаны интересами с местной властью и пользовались покровительством папы. Во всей полноте теневой аспект учения Франциска проявился в том, что в 13 в. доминиканцам и частично францисканцам было передано дело инквизиции. С 1231 по 1235 папа Григорий IX рядом постановлений передал функции по преследованию ересей, ранее исполнявшиеся епископами, специальным уполномоченным — инквизиторам (первоначально назначавшимся из числа доминиканцев, а затем и францисканцев). Сам Франциск, проповедовавший птицам и с особенной жалостью относившийся к ручным животным, никак не смог бы предположить, что с его именем будут связаны действия инквизиции. В «Цветочках святого Франциска» есть рассказ, как он приручил горлиц, упросив юношу отдать ему пойманных птиц. Посадив птиц на колени, он начал с нежностью говорить им: «О, сестрицы мои, простые, невинные, чистые горлицы, зачем вы даете обижать себя? Я вот хочу избавить вас от смерти и устроить вам гнезда, чтобы вы плодились и размножались во славу Вашего творца»[7,204]. Распятие и конфликт противоположностей у Франциска. Реальность зла и его несовместимость с добром растаскивает на части противоположности и неизбежно ведет к распятию и подвешиванию в пустоте всего живого. Поскольку душа по своей природе является "христианской", этот результат приходит так же неизбежно, как это было в жизни Иисуса: мы все должны быть "распяты вместе с Христом", то есть подвержены моральным страданиям, сопоставимым с настоящим распятием. Юнг, Психология и алхимия [5]. Распятие — это действительно главный образ в западной психике. В судьбе Франциска распятие проявило себя буквальным образом в появлении стигматов на его теле. Стигматы (греч. stigma — пятно, знак) — это психосоматический феномен (наряду с такими, как внушенный ожог, эффект плацебо, "чудесное исцеление" у верующих, др.), заключающийся в изменении кожно-мышечных покровов тела в форме определенных знаков, наблюдающийся на фоне экзальтированного состояния человека. Можно сделать предположение, что появление стигматов связано с процессом ассимиляции христианского архетипа в западной культуре. Формирование нового архетипа требует определенного времени, образ должен быть усвоен в сознании людей. При этом 1. архетип не появляется ниоткуда. Юнга часто спрашивали, откуда берется архетип, приобретается он или нет. Архетипы, по его мнению, это некоторые факторы и мотивы, упорядочивающие и выстраивающие психические элементы в известные образы, которые мы называем архетипическими. Однако архетипический образ мы можем распознать только по производимому им эффекту, там, где действие архетипа осознается, его отличительной чертой является нуминозность [9]. Архетипические образы наличествуют предсознательно и обладают способностью структурировать сознание. Юнг сравнивает архетип с «pattern of behaviour», наделяющий все живые существа их особыми свойствами. Так Христос как архетип имеет свои первоистоки в образе героя. Наиболее важные события христианского мифа рассказывают о нем именно как о Герое: чудесное рождение, божественный отец, угроза новорожденному, спасение и т.д. При этом жизнь Христа расписана и во многом предопределена Ветхим Заветом. Хотя Иисус несет в себе совершенно другой способ существования, новую жизненную практику, которую Ницше описывает как идею сверхчеловека в «Антихристе», мы все таки воспринимаем христианство как целостность Ветхого и Нового завета. 2. Ассимиляция архетипа проявляет себя в социальных и культурных паттернах. Сверхчеловек, как архетип героя, представляет собой наиболее полную реализацию нового человека. Но в жизни каждый отдельный человек может реализовать одно или несколько качеств нового человека, перечисленные в Нагорной проповеди в виде заповедей блаженств. Впервые Христа с точки зрения иудейской культуры описывает апостол Павел. Впоследствии разные виды христианств представляют собой разные схемы реализации архетипа. Культура допускает одни формы христианства и отвергает другие. Наибольшие расхождения в этом были связаны с принятием нового догмата на Халкидонском соборе в 451 г. Христианский Запад сделал все таки акцент на человеческой природе Иисуса Христа, в отличие от Востока, с его «монофизитством». В итоге для Востока стала непознаваема личность Бога, для Запада – его сущность. Именно к этому времени и относятся первые сведения о появлении стигматов. С активизацией мистического аспекта в религиозном опыте Франциска страдания Христа накладываются на собственные страдания Франциска и проявляются в виде стигматов. По легенде стигматы были дарованы Франциску шестикрылым серафимом. Серафим нес образ распятого Христа и Франциск испытал радость и в то же время боль от созерцания явленного ему видения распятого Христа. После этого события на руках и ногах святого Франциска явились знаки гвоздей, подобные тем, что он видел в Теле распятого Христа, явившемуся ему в образе серафима. На правых ребрах появились края копьевой раны, которая впоследствии постоянно кровоточила и кровавила ему одежду. Природа стигматов до конца не выявлена, все попытки вылечить больных до конца не увенчались успехом. Спустя некоторое время после заживления, раны вновь начинали кровоточить. Большинство стигматиков впадают в состояние транса, и это позволяет говорить о том, что стигматы имеют психосоматическую природу. 2.12 Оплакивание и положение во гроб и отношения Франциска с женщинами. Несмотря на то что все Евангелия на этот счет молчат, в христианском искусстве за смертью Христа следует скорбный плач Марии (Пьета) над мертвым телом. У этого образа Скорбящей Матери существует много параллелей в мифологии и древней религии Ближнего Востока, и особенно плач Изиды над Осирисом. Материнская любовь к своему первенцу, возможно, является самой сильной инстинктивной привязанностью, существующей в человеческой психике. Потеря объекта, вызывающего такую сильную любовь, потрясает саму основу для желаний, то есть пласты первобытной психики. Так, архетипический образ Скорбящей Великой Матери по своему мертвому сыну означает, что естественное либидо лишилось своего объекта [5]. В отношении Франциска можно сказать, что святой так или иначе сталкивается с последствиями того, что либидо вынуждено избрать другой объект - Божественную любовь, агапэ, и перевести все плотские желания в духовные, т.е., следуя законам психики, должна произойти сублимация. Телесный аспект здесь проявляется как борьба с искушениями. По одному из преданий, Франциск, борясь с бесом, лепил снежных баб и кричал: «Вот моя жена, вот мои дети». Это же предание рассказывает о том, что он не был огражден от греха, так как однажды сказал, что у него могли бы быть дети [7, 416]. Принцип компенсации проявляет себя в духовной любви. Влияние Франциска на умы того времени было настолько велико, что когда он возвращался в Италию со своими учениками, получив разрешение папы проповедовать, все жители Ассизи, женщины, мужчины и дети – бросили дома, деньги, работу и прямо как были, пошли за братцами, умоляя принять их в орден. Так по преданию, у Франциска родилась мысль о третьем ордене, но вторым был орден кларисс, который возник благодаря дружбе святого Франциска и святой Клары. Семнадцатилетняя Клара была родом из знатной ассизской семьи, но она решила стать монахиней и выбрала ту жизнь, которую захотела, а не ту, которую предлагали ее родители, и которая соответствовала бы ее социальному положению. Так же, как и Франциск, она пренебрегла мнением и желанием родителей. Франциск помог ей бежать из дома в монастырь. Как пишет Честертон, это было похоже на обычный романтический побег – она вышла через дыру в стене, пересекла лес, и в полночь ее встретили с факелами, с той лишь существенной разницей, что побег завершился пострижением: Клара была пострижена в монахини у Святой Марии Ангелов. Она сама выбрала свою судьбу, став основателем женского религиозного движения. 2.13 Воскресение и Вознесение: 2.13.1 Воскресение Франциска в другом теле. Архетип Воскресения проявляется в жизни Франциска как получение «нового» тела. «Воскресшее тело» по Юнгу соответствует «небесному телу» у апостола Павла (1 Кор. 15:40). То, к чему эти понятия имеют отношение, скрыто от наших глаз. Собственная гипотеза Э. Эдингера заключается в том, что они относятся к конечной цели индивидуации: трансформации эго в архетип. Получение стигматов происходит во время сорокадневного поста в честь архангела Михаила. Это событие свидетельствует о «новом теле» – теле Бога. То, что процесс получения стигматов занимает сорок дней, имеет под собой устоявшуюся символику: воскресение Христа отсылает нас к мифу об Осирисе и Изиде. Изида восстановила расчлененное тело Осириса, смазывая части тела, тем самым, возводя в культ процесс египетского бальзамирования, трансформирующий труп в «бессмертное тело». Этот процесс занимал сорок дней (Быт. 50:3). «Сорок дней занимает [алхимическое] деяние», и соответствует времени, прошедшему между воскресением Христа и его вознесением. Смерть и возрождение Христа и Осириса последовательно соответствуют смерти и возрождению в процессе индивидуации. Получение стигматов в юнгианском контексте свидетельствует о завершении процесса трансформации эго в архетип. «Этому предшествует состояние несовершенной трансформации. Это состояние человека, который в блужданиях по лабиринтам психической трансформации находит тайное счастье, которое примиряет его с его явным одиночеством. В общении с самим собой он обретает не смертную скуку и меланхолию, а внутреннего партнера и собеседника. Мистический опыт дает чувство единения с Богом. Можно сказать, что поиски Бога в себе были завершены. Эго совпадает с архетипом, достигая своей самореализации» [5]. Это событие отражено в серафическом видении Христа Франциску: «Знаешь ли, сказал Христос, - что я сделал? Я даровал тебе стигматы, знаменья Моих Страстей, чтобы ты стал моим знаменосцем. И как Я в день смерти Моей сошел в ад и все души, какие были там вывел силою этих Моих язв, так и тебе дозволю каждый год в день твоей смерти входить в Чистилище и все души трех твоих орденов – Меньших братьев, Сестер и Воздержанных, - и даже других, тех, кто просто чтил тебя верно, все эти души выведешь ты силою своих стигматов и приведешь во славу рая. И уподобишься Мне в смерти, как уподобился в жизни» [7, 299]. 2.13.2. Вознесение и канонизация Франциска. Христос — это богочеловек, и потому носитель противоречия. Вопрос: Какова природа освободителя: земная или небесная? — предполагает философский вопрос: Какова природа индивидуации: происходит ли она от эго или от Самости? Эндигер пишет, что Самость, существует априори и известно, что именно из нее и развивается эго. Это - бессознательная предпосылка эго. При анализе жизни святого возникает вопрос, насколько он осознает себя святым и когда происходит это понимание? Как только Церковь теряет свою функцию носителя сакральных ценностей и больше не защищает человека от непосредственного переживания священного, архетипические ценности устремляются вовне и человек может стать носителем непосредственного религиозного переживания. В отношении Франциска происходит активизация христианского архетипа, выполняющая роль в форме новой компенсации – толкования текстов священного писания на родном языке. При этом сам человек никогда не воспринимает святость вполне осознанно, и Франциск не сразу осознал свое призвание, он был захвачен откровением, иными словами следование своей судьбе происходит помимо его воли. Мы предполагаем, что святость в западной традиции – это процесс индивидуации, проходящий в рамках христианского архетипа. И в данном случае святость проявляется как следование идее «нищего жития» и проповеди на родном языке, наделенной высшей ценностью. Распознавание «коллективного запроса» происходит позднее и при этом в западной традиции воплощение архетипа реализует себя в личностном аспекте. Природа индивидуации имеет в себе бессознательные содержания, которые проявляют себя в персонологическом аспекте. «История западного духа должна рассматриваться с точки зрения личности западного человека, формирующейся под влиянием христианского архетипа»[9, 139]. Описывая жизнь Франциска как процесс индивидуации, мы не можем говорить, что он во всем повторяет судьбу и учение Христа, совпадая с ним буквально во всем, но воспроизведение событий мифа сохраняет свою основную последовательность. 1. Индивидуация// http://www.slovopedia.com/2/200/228017.html 2. Кюнг, Ганс.Великие христианские мыслители / Г.Кюнг; Пер. с нем. О.Ю.Бойцовой. - СПб. : Алетейя, 2000. 3. К. Леви-Стросс Структурная антропология// http://culture.niv.ru/doc/anthropology/stross/index.htm 4. М.Э. Поснов История христианской Церкви (до разделения церквей - 1054). [Текст] / М. Э. Поснов ; пер. цитат. материала с древнегреч. и лат. В. Г. Артемьевой ; коммент. Д. Г. Артемьева. - М. : Высш. шк., 2005. 5. Христианский архетип. М., "ИНФРА-М", 2000// http://psiland.narod.ru/psiche/Edinger/index.htm 6. Христианство : Энциклопедический словарь: В 3 томах. Т. 3. : А-К / Гл.ред. С.С. Аверинцев. - М. : Большая Рос. энцикл., 1993. 7. Цветочки святого Франциска Ассизского/ [пер. на рус. яз]. – СПб.: Амфора, 2006. с. 416 8. Э. Эдингер Христианский архетип М., "ИНФРА-М", 2000//psiland.narod.ru/psiche/Edinger/index.htm 9. Юнг, К. Г.Ответ Иову / К.Г.Юнг; Пер. с нем. В. Бакусева, А. Гараджи, Е. Рязановой. - М. : АСТ : Канон+, 1998.
