СВЯЩЕННЫЙ ДОЛГ ИЛИ ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЛОЯЛЬНОСТЬ?: ИСТОРИЧЕСКИЙ ОПЫТ УЧАСТИЯ СВЯЩЕННОСЛУЖИТЕЛЕЙ В ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЖИЗНИ СТРАНЫ Петрищева Н.С. преподаватель кафедры истории и СКС КурскГТУ В последнее десятилетие отношения РПЦ и общества строятся на новой основе, отраженной в законодательстве о свободе совести и религиозных организациях. К жизни возвращаются забытые в советский период принципы взаимодействия религиозных объединений и государственных структур. Демократизация религиозной сферы сказалась на отношениях церкви и разнообразных государственных, общественных институтов (церкви и школы, церкви и армии, церкви и общественных организаций, политических партий и движений и т.д.). Коренные изменения актуализировали исторический багаж государственно-церковных отношений, в том числе и страницу «гонений» на церковь в первое десятилетие советской власти. Она рассматривается с научнотеоретическим и практическим интересом, так как опыт «холодных» лет вполне позволяет учесть ошибки прошлого и корректировать модель «власть -церковь». Действительно, 1920-е гг. – одни из драматичных периодов отношений власти и церкви. Победа коммунистической идеологии послужила началом непримиримой борьбы с идеологией православной. Религия рассматривалась новой властью, как основное препятствие на пути установления монополии в области «убеждений». Православие, бывшее много веков оплотом российской монархии и составляющей частью теории официальной народности, представлялась частью той государственности, которую разрушили большевики. Все, связанное с церковью, подверглось уничтожению наряду с другими остатками прежнего строя. Политика правящей партии по отношению к церкви выразилась в словах В.И.Ленина: «Мы должны бороться с религией. Это - азбука всего материализма, и, следовательно, марксизма» [1]. Одним из средств антицерковной борьбы стала политика лишения избирательных прав священнослужителей. В июле 1918 г. пятый съезд Советов принял первую Конституцию РСФСР, отнимавшую избирательные права у монахов и духовных служителей церквей и религиозных культов (п. «г» ст. 65) [2]. «Поражение» в политических правах, последовавшее за принятием декрета об отделении церкви от государства, сделало священнослужителей незащищенными и зависимыми от решений местных властей. Они «угнетались» даже в бытовых вопросах: праве на жилье, обслуживание в общественных магазинах, увеличении налогов и т.д. Закрытие церквей и дискриминация духовного сословия привели практически к прекращению цер- ковных служб, вытеснению православных ценностей. Священник становился «гонимым», лишенным всех гражданских прав. У него не было права не только выказывать критическое отношение к власти, но и одобрять ее действия. Власть стремилась заполнить образовавшийся духовный вакуум новыми идеями и традициями. Однако большая часть населения «прохладно» отнеслась к проводимой большевиками политике. Зримым проявлением тому было бойкотирование выборов 1921-1923 гг. Народ на выборы не пошел: явка избирателей не превышала 35, 8%. Были выявлены многочисленные нарушения при проведении голосования, особенно в самые низовые органы советской власти - сельские советы. [3]. Непрочность позиций коммунистической партии в деревне обусловила изменения законодательства. Проводя политику расширения социальной базы в духе лозунгов «Лицом к деревне» и «Оживления Советов», режим принимает решения о снятии ограничений для участия в выборах некоторых групп, в том числе духовенства, по мотивам их прежней «антисоветской» деятельности. Новации, последовавшие в 1924 г., поначалу были восприняты как либерализация избирательного законодательства. В своем докладе «Об очередных задачах партии в деревне» от 22 октября 1924 г. Сталин подчеркивал: «Некоторые товарищи рассматривают крестьян как философов-материалистов, полагая, что стоит прочесть лекцию по естествознанию, чтобы убедить мужика в не существовании бога. Они не понимают часто, что мужик смотрит на бога по-хозяйски, т. е. мужик иногда не прочь бы отвернуться от бога, но его часто раздирают сомнения: «а кто его знает, может, бог и в самом деле существует; не лучше ли будет ублаготворить и коммуниста, и бога, чтобы надежнее было для хозяйства». Кто не учитывает эту особенность психологии крестьянина, тот не понял того, что в вопросах антирелигиозной пропаганды требуется осторожное отношение даже к предрассудкам крестьянина»[4]. Таким образом, были сделаны некоторые послабления в избирательных правах священства. Это было закреплено в инструкции Центрального Исполнительного Комитета (ЦИК) союза СССР о перевыборах в советы от 16 января 1925 г и Конституциях Союзных Республик. Избирательных прав лишались теперь только монахи и служители религиозных культов, в том случае, если это являлось их основной профессией. Певчим, псаломщикам, церковным сторожам, органистам, членам приходских советов и другим служителям при храмах и домах культа избирательные права были возвращены [5]. Следует отметить, что не все местные органы власти поспешили провести в жизнь вышеупомянутую инструкцию. В губерниях уполномоченные органы по-прежнему продолжали причислять к списку лишенных избирательных прав реабилитированные категории. По-видимому, проблема веры, если она в этом случае и присутствовала, отодвигалась на второй план. Главной причиной для отнесения этих групп лиц к лишенным избиратель- ных прав было стремление наложить на них налог, взимаемый взамен исполнения ими обязанностей сельских обывателей. Однако подобная акция «смягчения» не привела к желаемым для власти результатам. Выборы 1925 г. продемонстрировали «отвержение» советской идеологии. В этот раз власть решила действовать по-другому. В 1926 г. избирательное законодательство вернулось к нормам 1918 года, а затем двинулось в направлении его ужесточения. Вновь в список «лишенцев» были внесены все те, кто когда-либо служил при церквах, «вспомогательный и технический персонал» (псаломщики, хористы, пономари и т.п.). Кроме того, поражены в правах были и члены их семей [6]. В 1920-е гг. среди лишенных избирательных прав по пункту «г» статьи 65 Конституции 1918 г. монахи и священнослужители составляли 5–7% от всех «лишенцев». По возрастному и образовательному уровню группа «священнослужителей» неоднородна. Несмотря на преобладание старших возрастов (как правило, сюда относятся священники и церковные старосты), встречались и относительно молодые люди — 1891–1895 гг. рождения. Последние, как правило, служили в церквах псаломщиками, хористами от 1 месяца до 2 лет [7]. Отдельно необходимо сказать о тех, кто, согласно инструкциям, не мог быть причислен к «лишенцам». К ним отнесли верующих, которые не отказались от своих взглядов (чаще всего старообрядцы, тихоновцы, баптисты), выполняющие определенные обязанности в общинах, но священнослужителями не являющиеся. Могли ли надеяться люди, лишенные избирательных прав по религиозным мотивам, на восстановление в правах? Кроме тех, кто непродолжительное время работал в церкви, ссылаясь на безработицу, и ошибочно внесенные в список священнослужителей, в 1920-е гг. почти никто восстановления не добился. В конце 1920-х гг. в связи «с участившимися случаями отречения от сана в значительном количестве» перед местными властями встал вопрос — что делать со священнослужителями, отрекшимися от сана? Участь отрекшихся от сана священнослужителей была незавидной. Поскольку на биржах труда их как «лишенцев» не регистрировали, на работу в учреждения не брали, им приходилось наниматься чернорабочими, браться за тяжелую физическую работу. Только это давало надежду стать со временем полноправными гражданами и стереть из биографии постыдное в советском обществе звание «лишенец». Положение отверженного, притесняемого властью вынуждало служителей культа к отказу от сана. Однако такие «жертвы» советская власть не всегда принимала. Отречение не давало автоматического восстановления в правах, в каждом отдельном случае окончательное решение принимал ВЦИК. Таким образом, дискриминационная политика советской власти, сделала из священника человека «не имеющего лица», его отделили от общества, от государства, его лишили избирательного права, и он перестал быть гражданином. Большевики перечеркнули многовековой опыт взаимоотношений церкви и государства. Выбор между «духовным долгом» или «политической лояльностью» стал испытанием прочности веры, силы духа священства, а выстоявшие перед «искушением» получить лояльность режима, в глазах верующих являли собой образец духовной стойкости и мужества. Примечания: 1.http://vi-lenin.ru/?p=503 2. Конституция (Основной Закон) Российской Социалистической Федеративной Советской Республики (принята V Всероссийским съездом Советов 10.07.1918) / «СУ РСФСР», 1918, № 51, ст. 582. 3. Антонович В. Отчетно-перевыборная кампания: (По материалам печати)// Советское строительство. - 1931. - N1. - С. 8-24. 4. Резолюция пленума ЦК РКП(б) «Об очередных задачах работы в деревне» от 25-27 октября 1924 г.// Коммунистическая партия Советского Союза в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК: (1898-1986). Т. 4: 1926-1929/ Под общ. ред. А.Г. Егорова и К.М. Богомолова; Ин-т марксизмаленинизма при ЦК КПСС. 9-е изд., доп. и испр. - М.: Политиздат, 1984. - С. 36-48. 5. Постановление президиума Центрального Исполнительного комитета «О перевыборах в Советы» от 16 января 1925 г.// Собрание законов и распоряжений Рабоче-крестьянского правительства Союза Советских Социалистических Республик. Отдел I. - 13 февраля 1925. - N6. - Ст. 54. - С. 102-103. 6. Постановление президиума Центрального Исполнительного комитета «Инструкция о выборах в Советы» от 28 сентября 1926 г.// Собрание законов и распоряжений Рабоче-крестьянского правительства Союза Советских Социалистических Республик. Отдел I. - 26 октября 1926. - N66. - Ст. 501. - С. 1209-1217. 7. http://www.zaimka.ru/soviet/krasiln1_p1.shtml