М. 16/Х тюрьма Родной мой, любимый. Не знаю

М. 16/Х тюрьма
Родной мой, любимый. Не знаю попадет ли это письмо к Тебе, но чувствую что
пишу в последний раз. Ты помнишь мы с тобой говорили что без дела, без вины
у нас не берут, что если берут человека – значит что-то есть. Что-то есть
вероятно и у меня, но вот что – не знаю. Все что я знаю, знаешь и ты ибо наша
жизнь была нераздельна и гармонична. Что бы дальше со мной не случилось – я
буду благославлять день когда мы встретились. Я жила отражением твоего
света и я гордилась этим. За три дня что я здесь, я продумала и прочувствовала
как перед смертью всю мою жизнь. Я не нашла в ней (за исключением того что
отличает человека от «ангела» т.е. недостатков) ничего такого чтобы я себя
могла считать преступной по отношению к человеку, к нашему государству, к
правительству. Ты знаешь, с тех пор как я стала твоей женой я посвятила свою
жизнь тебе, я так любила тебя и так была счастлива все годы с тобой. Я думала
так как ты, а есть ли человек преданнее тебя нашей <л. об.> партии и родине?
Ты имел много случаев убедиться в моих мыслях, поступках, словах. Но факт
что я здесь говорит о том что я какой-то поступок совершила, вероятно есть
что-то я не знаю. Говорю как перед смертью. Чем бы не кончилось – шок
останется на всю жизнь. Чем бы все не кончилось – шок останется на всю
жизнь. Ты знаешь слстояние моего сердца – знаешь какие могут быть
последствия да и не все ли равно – жить на десять лет больше или на десять лет
меньше. Умру я все равно скоро. Так вот продолжаю. Мне невыносима мысль
что Ты можешь мне не поверить. Ты помнишь я плакала перед отъездом, то ли
обидел ты меня назвав ненавистным мне именем Розочка, то ли я представила
что мы больше не увидимся. Я ведь верю в женскую интуицию, но письмо,
которое пришло вслед за этим показывало <л. 2> что ты меня любишь попрежнему и не только как женщину – как человека. Ведь ты осмыслил мою
жизнь и осмысленная я не могла жить иначе чем ты живешь и не можешь ты
меня знать меньше, ты, в течение почти десяти лет, бывший со мной бок о бок в
горести радости. Ты не мог меня не знать, знал больше чем случайные люди
попадавшиеся на моем пути. Клевета как сажа, она вымажет и с трудом
отмоется но ты не можешь мне не верить. Эта мысль что и ты не веришь давит
на мой мозг вот уже 3-й день с тех пор как нахожусь в тюрьме. Она жжет как
огонь и я не нахожу себе места. Я знаю твою неумолимость ко всему лживому и
нечестному. Но можешь ошибиться и ты. Ошибался кажется и Ленин тоже. Так
вот верь мне что я ничего умышленного не совершала. Верь любимый. Мысль
что я не увижу тебя больше, мне так невыносима что жить не хочется.
<л. 2 об.> И вот еще: Валичка переходит в комсомол вероятно этот эпизод ей
помешает это сделать, сейчас по крайней мере. Сердце наполняется большим
горем когда подумаю что она живет с мыслью что ее мать гадина. Весь ужас
моего положения что мне могут не поверить, как же жить, что же делать? Без
тебя не смогу. Я знаю, Твоя жизнь нужна нашей стране, ты еще много сделаешь
в своей жизни. И любить еще сможешь, только не надо меня ненавидеть как ту,
я не виновата. Я вспоминаю эпизод когда я тебя к кому-то приревновала. И вот
ты говорил: “а если это неправда, представь себе на минуту что это неправда,
как же ты должна меня обижать”. А теперь представь себе на одну минуту что
обвинения не заслуживают такой кары, что преступления нет, а есть
неопытность и слепота, так разве можно ретроспекцией наших дней судить
прошлое? Если оно есть.
<л. 3> Хочется просить прощение не только перед тобой, а также перед всеми
близкими за то что причиняю им столько неприятностей и горя и в первую
очередь перед моей старенькой мамой, Эиой, Володей, Ниловыми и другими
кто меня хотя немного любил. Я вспоминаю какой счастливый ты вбежал ко
мне в комнату с известием что Димитров улетел к нам в Союз, что вырвался от
фашис<тов>. Я плакала тогда . Я также не похожа на преступницу как и на
куртизанку. Ты помнишь какой клеветой осыпали меня люди которых я
отвергла по тем или иным причинам. Ты, Володя, ты ли не знаешь меня? Ты не
мог не знать меня. Каждый вздох, каждая слеза была в твоем присутствии.
Какая печальная судьба и моей любви, я буду спокойнее если буду знать что ты
на свободе, что работаешь. <л. 3 об.> Валичка пусть живет с тобой если не
будет мешать, и если сама память обо мне тебе гадка, пусть живет у мамы или
своего отца, через год она уже совершеннолетняя. Шубу забери у портнихи и
дай кому-нибудь из девочек Варе, Вале, или Гале. Целую твои руки и люблю
тебя до последняго вздоха. Прости, солнечный, всю мою жизнь прости мне. Я
не виновата ни в чем. Лес рубят – щепки летят, вероятно я одна из этих щепок.
Зачем я уехала? Почему я не осталась с тобой. Две недели еще. Прости
любимый. О, если бы я знала что ты простил и мне веришь! Твоя Соня
<л. 4> Не хочу разжалобить тебя, ты легко можешь представить себе
обстановку и меня в ней, моя утренняя молитва – слезы недоумения и большой
обиды. И мысли что жизнь прожита, что я так позорно ее завершу, что обо мне
могут думать как о заклейменном позором человеке делает больно. Чья злая
воля хочет меня уничтожить, кому я нужна? Я знаю, Сталин добр и
человеколюбив, сейчас я нахожусь в окружении более чем, так кто же это и
почему, я ничего не понимаю. Кто-то оговорил кому больше верят. Как же жить
и зачем? боже, как я несчастна. Это все беллетристика, а верят фактам, я ничего
не знаю и в ожидании мучаюсь.
Я все же думаю что ты еще ничего не знаешь. Не может быть чтобы ты знал и
молчал и оставил меня одну в таком несчастьи. Ты не такой. В тебя вера моя не
угаснет никогда. Что с вами со всеми, с тобой, Валичкой. Скоро 20 лет нашей
власти, я так хотела попасть к этим торжествам в Москву!
<л. 4 об.> Я сойду с ума от одних мыслей, от неизвестности и тоски по тебе.
Мне так не хватает твоего тепла и ласки, ты так умел меня успокоить. Доходит
ли до тебя крик моего сердца, если бы ты мог хоть раз меня увидеть во сне как я
горюю ты бы ужаснулся. А что Валичка делает. Ее мама уже не будет жить
столько сколько моя т.е. ее бабушка.
18/Х Какая бессмысленная тупая жизнь. Кому нужно опустошать мою волю и
мозг. Еще через пару дней и я разучусь членораздельно разговаривать. Если
этот вопль дойдет до Твоего большого сердца – прости меня.
Кажется ты писал предисловие к Гансу Фаллада: «Кто хоть раз попробовал
тюремной похлебки» отчего он умер ты не помнишь. Я этой похлебки не ем уже
5-й день. Только бы ты слышал. Только бы ты знал. Где взять силы? Знаешь ли
ты что со мной?
<Тут> умирают один за другим.