Родной край. Произведения русских писателей о

Annotation
Вэтойнебольшойкнигепредставленыживописныекартинынашейродины,созданные
в произведениях русских писателей XIX века. Читая эти произведения, ребенок сможет
хорошоподготовитьсякурокамчтенияилитературыипознакомитьсясостихамиипрозой,
которыеневключенывтрадиционныехрестоматиииучебники.
СоставительС.Ф.Дмитренко
Родителям,учителямилюбознательнымшкольникам
ИванНикитин
ВладимирБенедиктов
АлексейХомяков
ПётрВяземский
СтепанШевырёв
ПоликсенаСоловьёва
ЛукьянЯкубович
СергейМаксимов
ДмитрийМамин-Сибиряк
ВласДорошевич
СоставительС.Ф.Дмитренко
Роднойкрай.Произведениярусскихписателейо
Родине
Родителям,учителямилюбознательным
школьникам
Эта книга не заменяет, а существенно дополняет традиционные хрестоматии и
сборники по литературному чтению. Поэтому вы не найдёте здесь многих знаменитых
произведений, постоянно перепечатывающихся и включённых в названные книги. К
счастью, русская литература неисчерпаемо богата, и расширять свой круг чтения можно
бесконечно,былобыувлечение.
Вэтойнебольшойкнигепредставленыживописныекартинынашейродины–отКиева,
колыбели восточнославянской цивилизации, до Тихого океана, от Белого моря до Кавказа.
По сути, вы получаете удивительную возможность совершить захватывающее путешествие
вовременииувидетьмногиекраяиместанашейродинытакими,какимионибылиоколо
полутора столетий назад. Вашими надёжными проводниками будут русские писатели и
поэты–подлинныеталанты,мастераслова.
ВэпохувсеобщегораспространенияИнтернетаилёгкостиполученияпосредствомего
любой справки и пояснения мы решили обойтись без систематических комментариев к
текстамиподробныхбиографическихсправокописателях.Кому-тоизчитателейонимогут
понадобиться, кому-то – нет, но во всяком случае каждый школьник получает прекрасную
возможность убедиться, что самостоятельный поиск толкований непонятных слов и
выражений в Интернете не менее увлекателен, чем знаменитые «стрелялки» и тому
подобныеаттракционы.
Почтивсепрозаическиепроизведениямыпопонятнымпричинамвынужденыдаватьв
небольших отрывках, впрочем увлекательных, так что хочется надеяться: у школьников
появится возможность прочитать их полностью, а творчество выдающегося русского
писателя и этнографа, автора знаменитой книги-словаря «Крылатые слова» Сергея
Васильевича Максимова (1831–1901) станет для них радостным открытием и чтением на
всюжизнь!
ИванНикитин
Русь
Подбольшимшатром
Голубыхнебес—
Вижу–дальстепей
Зеленеется.
Инаграняхих,
Вышетёмныхтуч,
Цепигорстоят
Великанами.
Постепямвморя
Рекикатятся,
Илежатпути
Вовсестороны.
Посмотрюнаюг—
Нивызрелые,
Чтокамышгустой,
Тиходвижутся;
Муравалугов
Ковромстелется,
Виноградвсадах
Наливается.
Глянуксеверу—
Там,вглушипустынь,
Снег,чтобелыйпух,
Быстрокружится;
Подымаетгрудь
Моресинее,
Игорамилёд
Ходитпоморю;
Ипожарнебес
Яркимзаревом
Освещаетмглу
Непроглядную…
Этоты,моя
Русьдержавная,
Мояродина
Православная!
Широкоты,Русь,
Полицуземли
Вкрасецарственной
Развернулася!
Утебялинет
Полячистого,
Гдебразгулнашла
Волясмелая?
Утебялинет
Прозапасказны,
Длядрузей–стола,
Меча–недругу?
Утебялинет
Богатырскихсил,
Старинысвятой,
Громкихподвигов?
Передкемсебя
Тыунизила?
Комувчёрныйдень
Низкокланялась?
Наполяхсвоих,
Подкурганами,
Положилаты
Татарполчища.
Тынажизньисмерть
ВеласпорсЛитвой
Идалаурок
Ляхугордому.
Идавнольбыло,
КогдасЗапада
Облеглатебя
Тучатёмная?
Подгрозойеё
Лесападали,
Матьсыраземля
Колебалася,
Изловещийдым
Отгоревшихсел
Высоковставал
Чёрнымоблаком!
Нолишькликнулцарь
Свойнароднабрань—
Вдругсовсехконцов
ПодняласяРусь.
Собраладетей,
Стариковижён,
Принялагостей
Накровавыйпир.
Ивглухихстепях,
Подсугробами,
Улеглисяспать
Гостинaвеки.
Хоронилиих
Вьюгиснежные,
Бурисевера
Онихплакали!..
Итеперьсреди
Городовтвоих
Муравьёмкишит
Православныйлюд.
Поседымморям
Издалёкихстран
Напоклонктебе
Кораблиидут.
Иполяцветут,
Илесашумят,
Илежатвземле
Грудызолота.
Ивовсехконцах
Светабелого
Протебяидёт
Славагромкая.
Ужиестьзачто,
Русьмогучая,
Полюбитьтебя,
Назватьматерью,
Статьзачестьтвою
Противнедруга,
Затебявнужде
Сложитьголову!
1851
ВладимирБенедиктов
Москва
Близко…Сердцевстрепенулось;
Ближе…ближе…Вотвидна!
Вотраскрылась,развернулась,—
Храмыблещут:вотона!
Хотьстарушка,хотьседая,
Ивсяпламенная,
Светозарная,святая,
Златоглавая,родная
Белокаменная!
Вот–она!–давнольизпепла?
Авзгляните:какова!
Встала,выросла,окрепла,
Ипо-прежнемужива!
Ипожаромтемжестоким
Сладкопамятьшевеля,
Вьётсяпоясомшироким
ВкругвысокогоКремля.
Испокойный,величавый,
Бодрыйсторожрусскойславы—
Кремль–икрасенивелик,
Где,лишьбожийчасвозник,
Яркимкуполомвенчанна
КолокольняИоанна
Движетмедныйсвойязык;
Гдекрестыцерквейдалече
Повоздушнымступеням
Идут,взолоте,навстречу
Ксветлым,божьимнебесам;
Гдезагранямитвердыни,
Защитомкрутойстены,
Живытаинствасвятыни
Исвятынястарины.
Градстаринный,градупорный,
Град,повитыйкрасотой,
Градцерковный,градсоборный
Идержавный,исвятой!
Онсвесёлымрусскимнравом,
Тяжкойстройностиуставам
Непокорный,вольнолёг
Ираскинулся,какмог.
Старымнавыкампослушный,
Онсулыбкоюрадушной
Сквозьрастворсвоихворот
Всехвобъятиязовёт.
Многопрожилоннасвете.
Помнитпредковвремена,
Ивживомегопривете
НараспашкуРусьвидна.
Русь…Блестящийвчинномстрое
ЕйПетрополь–голова,
Тыей–сердцеретивое,
ПравославнаяМосква!
Чинный,строгий,многодумной
Он,суровыйградПетра,
Полнзаботоюразумной
Истяжаниемдобра.
Чадохладнойполуночи—
Гордокморюонпроник:
УнегоРоссииочи,
Инеёсудьбыязык.
Аона–Москвародная—
ВгрудьРоссиизалегла,
Углубилась,вековая.
Внедрахкладызаперла.
Ивскипаярусскойкровью
Имогучеюлюбовью
Кславецарскойгоряча,
Исполиновкоронует
Извонититоржествует;
Нокогдаейугрожает
Силывражескойнапор,
Длясебясамаслагает
Славныйжертвенныйкостёр
И,враговзавидязнамя,
Кдревнейблизкоестене,
Повергаетсявопламя
Икрасуетсявогне!
Долгождаля…грудьтоскою—
Думойнынеголова;
Наконецтыпредомною,
НенагляднаяМосква!
Духтобоюразволнован,
Взорккрасамтвоимприкован.
Чу!Зовутвобратныйпуть!
Торопливогопривета
Вотмойголос:многилета
Иживаиздравабудь!
Дахраняттвоираскаты
Русскойдоблестиследы!
Даблестяттвоипалаты!
Дацветуттвоисады!
Иодетаблагодатью
Илюбвиитишины
Иозначенапечатью
Незабвеннойстарины,
Безпятна,безукоризны,
Поднаитиемчудес,
Будиславоюотчизны,
Будирадостьюнебес.
Начало1838
АлексейХомяков
Киев
Высокопередомною
СтарыйКиевнадДнепром,
Днепрсверкаетподгорою
Переливнымсеребром.
Слава,Киевмноговечный,
Русскойславыколыбель!
Слава,Днепрнашбыстротечный,
Русичистаякупель!
Сладкопеснираздалися,
Внебетихвечернийзвон:
«Выоткудасобралися,
Богомольцы,напоклон?»
–«Яоттуда,гдеструится
ТихийДон–красастепей».
–«Яоттуда,гдеклубится
БеспредельныйЕнисей!»
–«Краймой–теплыйбрегЕвксина!»
–«Краймой–брегтехдальнихстран,
Гдеоднасплошнаяльдина
Оковалаокеан».
–«ЯотматушкиМосквы».
–«ДикистрашенверхАлтая,
Веченблескегоснегов,
Тамстранамояродная!»
–«Мнеотчизна–старыйПсков».
–«ЯотЛадогихолодной».
–«ЯотсинихволнНевы».
–«ЯотКамымноговодной».
–«ЯотматушкиМосквы».
Слава,Днепр,седыеволны!
Слава,Киев,чудныйград!
Мракпещертвоихбезмолвный
Крашецарственныхпалат.
Знаеммы,ввекабылые,
Вдревнюночьимракглубок,
НадтобойблеснулРоссии
Солнцевечноговосток.
Итеперьизстрандалеких,
Изневедомыхстепей,
Отполночныхрекглубоких—
Полкмолящихсядетей—
Мывокругсвоейсвятыни
Всеслюбовьюсобраны…
Братцы,гдежсыныВолыни?
Галич,гдетвоисыны?
Горе,горе!ихспалили
Польшидикиекостры;
Ихсманили,ихпленили
Польшишумныепиры.
Мечилесть,обманипламя
Ихпохитилиунас;
Ихведётчужоезнамя,
Имиправитчуждыйглас.
Пробудися,Киев,снова!
Падшихчадсвоихзови!
Сладокгласотцародного,
Зовмоленьяилюбви.
Иотторженныедети,
Лишьуслышаттвойпризыв,
Разорвавковарствасети,
Знамячуждоезабыв,
Снова,каквовремяоно,
Успокоитьсяпридут
Натвоёсвятоелоно,
Втвойродительскийприют.
Ивокругзнамёнотчизны
Потекутонитолпой,
Кжизнидуха,кдухужизни,
Возрождённыетобой!
<Ноябрь1839>
ПётрВяземский
Степь
БесконечнаяРоссия
Словновечностьназемле!
Едешь,едешь,едешь,едешь,
Дниивёрстынипочём!
Тонутвремяипространство
Внеобъятноститвоей.
Степьшироконапросторе
Поперёкивдольлежит,
Словноогненноеморе
Зноемпышетипалит.
Цепенеетвоздухсжатый,
Непахнётнадушныйдень
Снебаветероккрылатый,
Нипрохладнойтучкитень.
Небеса,каккуполмедный,
Раскалились.Степьгола;
Кое-гдепредхатойбедной
Сохнетбеднаяветла.
Скровлиаистдолгоногой
Смотрит,верныйдомосед;
Добрыйдругсемьиубогой,
Онхранитеёотбед.
Шагом,сважностьюспокойной
Тащуттяжестиволы;
Пыльметётметельюзнойной,
Вьюгойогненнойзолы.
Какразбитыепалатки
Нараспутииплемён—
Воткурганы,вотзагадки
Неразгаданныхвремён.
Пустовсё,однообразно,
Словнозамержизнидух;
Мысльичувстводремлютпраздно,
Голодаютвзорислух.
Грустно!Нотыгрустиэтой
Непорочьинезлословь:
Отнеёвдушесогретой
Святотеплитсялюбовь.
Степиголые,немые,
Всёжевамипеснь,ичесть!
Всёвы–матушка-Россия,
Каковаонаниесть!
Июнь1849
СтепанШевырёв
Ока
Многоректечётпрекрасных
ВцарствеРусимолодой,
Голубых,златыхиясных,
Снебомспорящихкрасой.
Нотеперьхвалупростую
Прооднусложуреку:
Голубую,разливную,
МноговоднуюОку.
Внраверусскогораздолья
Изгибаетсяона:
Городамдаритприволья
Непоспешнаяволна.
Леньючуднойтешитвзоры;
Щедроводыразлила;
Даромкинулаозёры—
Будтонебузеркала.
Рыбакамготовитловли,
Мчиттяжёлыесуда;
Цепьюзолотойторговли
ВяжетРусигорода:
Муром,Нижнийсталибратья!
НодоВолгидотекла;
Скромноволныповела,—
Иупалакнейвобъятья,
Чтобдоморядонесла.
1840
ПоликсенаСоловьёва
Петербург
Городтумановиснов
Встаётпредомною
Сгромадойнеясною
Тяжкихдомов,
Сцепьюдворцов,
ОтражённыххолоднойНевою.
Жизньторопливобредёт
Здеськцелинезримой…
Яузнаютебяспрежнейтоской,
Городбольной,
Неласковыйгородлюбимый!
Тыменямучишь,каксон,
Вопросомнесмелым…
Ночь,номерцаетзарёйнебосклон…
Тывесьпобеждён
Сумракомбелым.
1901
ЛукьянЯкубович
УралиКавказ
ЗаспорилигорыУралиКавказ.
ИмолвилУрал:«Мирведаетнас!
Богатяизлатом,богатсеребром,
Алмазом,ияшмой,ивсякимдобром;
Изнедрмоихмногосокровищдобыто
Имногосокровищпокудавнихскрыто!
Богатуюподатьялюдямплачу:
Яжизньихлелею,сребрю,золочу!
Кавказульдосталосьравнятьсясомной:
Оннищийикроетотнищихразбой!»
–Молчиты,презренный!–воскликнул
Кавказ.—
Яврач,правоверный;мирведаетнас!
Богатстварождаютболезни,пороки,
ЛюдейисцеляютКавказскиетоки;
Яжителейдольних,недужныхцелю;
Яжителейгорных,могучихлюблю:
Однимяздоровьеижизньобновляю,
Другим–ихпривольеимирсохраняю;
ЯвдревностипервыйдалНоюприют:
Затоменязнают,илюбят,ичтут!
1836
СергейМаксимов
(Изкниги«Годнасевере»)
ПоездкавСоловецкиймонастырь
<…>Крепкийветергналнасвсевперёдскороисильно.Сильнонакренившеесянабок
судно отбивало боковые волны и разрезало передние смело и прямо. Выплывет остров и
начнёт мгновенно сокращаться, словно его кто тянет назад; выясняется и отходит взад
другой – решительная груда огромных камней, набросанных в замечательном беспорядке
один на другой, и сказывается глазам вслед за ним третий остров, покрытый мохом и
ельником.Наостровеэтомбродятолени,завезённыесюдаскемскогоберега,изгорода,на
все лето. Олени эти теряют здесь свою шерсть, спасаются от оводов, которые мучат их в
другихместахдокрайнегоистощениясил.Здесьони,пословамгребцов,успеваютодичать
завселетодотакойстепени,чтотруднодаютсявруки.Ловятихтогда,загоняявзагородии
набрасывая петли на рога, которые успевают уже тогда нарости вновь, сбитые животными
летом.Междуоленямивидныещёбараны,тожекемскиеитожесвезённыесюдасберегана
лето.
Едеммыужедвачасаслишком.Прямопротивнашегокарбаса,наясном,безоблачном
небе,изморявыплываетсветлоемаленькоеоблачко,неясноочерченноеипредставляющее
довольностранный,оригинальныйвид.Облачкоэто,помередальнейшеговыходанашегоиз
островов, превращалось уже в простое белое пятно и всё-таки – по-прежнему вонзённое,
словноприбитоекнебу.
Гребцыперекрестились.
–Соловкивидны!–былихответнамойспрос.
–Вёрстещётридцатьбудетдоних,–заметилодин.
–Будет,беспременнобудет,–отвечалдругой.
–Часамкдесятивечера,надобыть,будем!(МывыехалиизКемивтричасапополудни.)
–Апожалуй,чтоибудем!..
– Как не быть, коли всё такая погодка потянет. Берись-ка, братцы, за вёсла, скорей
пойдетдело,скореедоедем.
Гребцы, видимо соскучившиеся бездельным сидением, охотно берутся за вёсла, хотя
ветер, заметно стихая, всё ещё держится в парусах. Вода стоит самая кроткая, то есть
находится в том своём состоянии, когда она отливом своим умела подладиться под
попутный ветер. Острова продолжают сокращаться, судно продолжает качать, и заметно
сильнее по мере того, как мы приближаемся к двадцатипятиверстной салме, отделяющей
монастырьотпоследнихострововизгруппыКузовов.Наконецмывъезжаемивэтусалму.
Ветерходитсильнее;качкастановитсякрепчеимешаетписать,продолжатьзаметки.Несёт
насвперёднеобыкновеннобыстро.Монастырьвыясняетсясплошнойбелоймассой.Гребцы
бросают вёсла, чтобыне дразнитьветер.По-прежнемукрутятсяиотлетаютпрочьспеной
волны, уже нетакиечастыеи мелкие, какте,которыесопровождалинасмежду Кузовами.
Налево,далековзад,осталисьвтуманеГорелыеострова.Наголомяни,вдалиморянаправо,
белеют два паруса, принадлежащие, говорят, мурманским шнякам, везущим в Архангельск
трескуипалтусинупервосолками…
Набежало облако и спрыснуло нас бойким, крупным дождём, заставившим меня
спрятаться в будку. Дождь тотчас же перестал и побежал непроглядным туманом направо,
затянулотнашихглазостроваЗаяцкие,принадлежащиекгруппеСоловецких.
– Там монастырские живут, церковь построена, при церкви монах живёт, дряхлый,
самый немощный: он и за скотом смотрит, он и с аглечкими спор имел, не давал им
скотины.Там-тоикозёлтотживет,чтонедавалсясупостатамвруки…
Такобъяснялимнегребцы.
По морю продолжает бродить взводень, который и раскачивает наше судно гораздо
сильнее,чемпрежде.Ветерстих;едемнавёслах.Парусаболтаютсятоводнусторону,тов
другую,ветеркакбудтохочетустановитьсяснова,нокакой–неизвестно.Ждалиегодолгои
недождалисьникакого.Взводеньмало-помалуукладывается,начинаетменьшераскачивать
карбас,рябитуженекрутымииневысокимиволнами.Волныэтиповременамнет-нет,даи
шибнутвбортнашегокарбаса,перевалятегосодногобокунадругой,ивдругвправыйборт
как будто начало бросать камнями, крупными камнями; стук затеялся сильный. Гребцы
крепче налегли на весла, волны прядали одна через другую в каком-то неопределённом,
неестественномбеспорядке.Мореназначительноепространствовперёдзарябилоширокой
полосой,сталасьнанёмсловнорыбьячешуя,хотявпередиикругомдавноужеулегласьвода
гладкимзеркалом.
– Сувоем едем, на место такое угодили, где обе воды встретились: полая (прилив) с
убылой (отливом). Ингодь так и осилить его не сумеешь, особо на крутых, а то и тонут, –
объясняли мне гребцы, когда, наконец, прекратились эти метанья волн в килевые части
карбаса.Мывыехалинагладкоеморе,накоторомужеуспелнатовремяулечьсянедавний
сильныйвзводень.
Монастырькажетсявсёяснееияснее:отделиласьколокольняотцерквей,выделились
башни от стены, видно ещё что-то многое. Заяцкие острова направо яснеются так же
замечательно подробно. Мы продолжаем идти греблей. Монастырь всецело забелел между
группою деревьев и представлял один из тех видов, которыми можно любоваться и
залюбоваться.Видегобылхорош,насколькоможетбытьхорошагруппакаменныхзданий,и
особенновтакомместеипослетого,когдапреждеглазвстречалтолькоголые,бесплодные
гранитныеостроваиповсюдноебезлюдьеитишь.Вобщем,монастырьбылоченьпохожна
все другие монастыри русские. Разница была только в том, что стена его пестрела
огромными камнями, неотёсанными, беспорядочно вбитыми в стену словно
нечеловеческими руками и силою. Пестрота эта картинностью и – если так можно
выразиться – дикостью своею увлекла меня. Прихвалили монастырскую ограду и гребцы
мои.
В половине десятого часа монастырь был верстах в двух, на которые обещали всего
полчасаходу.РовновдесятьчасовмыужеидёмСоловецкойгубоймеждурядомгранитных
коргснесметныммножествомдеревянныхкрестов.Темижекрестамиуставленыивсетри
берега, развернувшиеся по сторонам. В губе стоят ладьи и мелкие суда; могут, говорят,
подходитьксамоймонастырскойпристанисамыекрупныесуда–дотогоглубокагуба!
<…> По прибрежью бродят лошади с колокольчиками на шее; ходят инвалидные
солдаты; на причалившей ладье шевелится люд православный; из-за ограды белеются
монастырские церкви и несётся звонкий благовест, отдающийся долгим эхом. Правее
архангельской гостиницы зеленеет осиновый лес, левее – берёзки, и видятся низенькие
белые столбики второй ограды. Дальше сверкает неоглядною, бесконечною гладью море.
Чайкипродолжаюткричатьпо-прежнемуневыносимотоскливо,упристанибелеетпарусок
– монахи ловят сельдей на сегодняшнюю трапезу. Солнышко весело светит и разливает
приятную,увлекающуютеплоту.
Явышелизномераипошёлбродитьподлеограды.
Тут, на прибрежье губы, выстроены две часовни: одна Петровская, на память
двукратного посещения монастыря Петром Великим, другая Константиновская, на память
посещения монастыря великим князем Константином Николаевичем. Вблизи их стоит
гранитный обелиск на память и с подробным описанием бомбардирования монастыря
англичанами.<…>
Прямо против монастырских ворот находилась третья часовня, называемая ПросфороЧудовою.
–Наэтомместе,–объяснялимнемонахи,–новгородскиекупцыобронилипросфору,
которуюдалимправедныйотецнашЗосима.Пробегаламимособака,хотелаесть,ноогонь,
исшедшиизпросфоры,попалилеё.
В версте от монастыря четвёртая часовня, Таборская, построена на том месте, где
погребены умершие и убитые из московского войска, осаждавшего монастырь с 1667 по
1677год.
Поводом к восстанию соловецких старцев, как известно, послужило исправление
патриархом Никоном церковных книг. В 1656 году вновь исправленные книги присланы
быливмонастырьСоловецкий.Старцы,знаяужеомосковскихбунтахираспрях,аравноио
том, что сам исправитель (некогда монах соловецкий) находится под царским гневом,
присланныхизМосквыкнигнесмотрели,а,запечатавихвсундуки,поставиливоружейной
палате. Церковные службы отправлялись по старым книгам. В 1661 году из Москвы
прислано было множество священников для обращения старцев к раскаянию. Московское
правительстводумалоделатьблаго,носделалоошибку.<…>
Осматривая настоящее состояние монастыря и вникая во все подробности его
внутреннегоивнешнегоустройства,почтинакаждомшагувстречаемимясв.митрополита
Филиппа,бывшегоздесьс1548годапо1566годигуменом.Вэтиосьмнадцатьлетонуспел
сделать многое, что до сих ещё пор имеет всю силу материального своего значения.
Поставленныйвисключительноеположение,любимецгрозногоцаря,щедрогонаподаркии
милостыню,самсынбогатогоотцаизстаринногобоярскогородаКолычевых,св.Филиппне
стеснял себя в материальных средствах для того, чтобы удовлетворять всем своим
стремлениям и помыслам. Он исключительно посвятил деятельность на то, чтобы остров
Соловецкий,дотоговременисильнозапущенный,сделатьвозможноудобнымдляобитания:
прорылканавы,вычистилсенокосныелугаиувеличилихвчисле,провёлчерезлеса,горыи
болота дороги, устроил для больной братии больницу, учредил по возможности лучшую и
здоровую пищу, внутри монастыря, подле сушила, устроил каменную водяную мельницу и
длянеёпровёлводуиз52дальнихозёрглавногоСоловецкогоострова,вбратскойиобщей
кухнеустроилколодезь,вкоторыйпроведенаизСвятогоозераводачерезподземнуютрубу
под крепостною стеною. Помпа колодезя этого зимою подогревается нарочно устроенною
печью. Другая печь приготовляет теперь в один раз до 200 хлебов. При многолюдстве
богомольцев в печь эту ставят две квашни в день, хлеб день отлёживается, на другой день
поедается весь. Остатки едят рабочие, остатки же этих остатков превращаются в сухари.
Прежде было обыкновение давать каждому богомольцу по широкому ломтю на дорогу,
теперьэто,говорят,вывелосьизупотребления.Вкваснойзапасается50бочекпо200ведер
каждая.
Сверх всего этого, св. Филипп умножил домашний рогатый скот и на островах
Муксалмахвыстроилдлянегоособыйкоровийдвор.Онжеразвёлнаостровелапландских
оленей, которые живут там и до настоящего времени; выстроил просторные соборные
церкви и огромную трапезу, вмещающую сверх тысячи человек гостей и братии. Близ
монастыря сделал насыпи и разные машины к облегчению трудов работников, построил
кирпичные заводы, заменил старинные чугунные плиты – клепала, била – колоколами,
правителямпоморскихволостей,тиунам,слугамидоводчикамназначилжалованье,ипр.,и
пр.
Монастырь и в настоящее время находится в таком состоянии, что не нуждается во
многом;толькопшеница,вино,рожьинекотороеколичествосолидлямонастыряпокупное,
а всё почти остальное он имеет своё. При лёгком даже взгляде, монастырь поражает
необъятнымбогатством.Незаглядываявсундукиего,которые,говорят,ломятсяотизбытка
серебра, золота, жемчугов и других драгоценностей, легко видишь, что сверх годичного
расхода на братию у него остаётся ещё огромный залишек, который пускается в рост на
проценты.<…>
Торговля производится всюду, чуть ли не во всех монастырских углах: на паперти
Анзерского скита продают лубочный вид этого скита, на Анзерской горе Голгофе (в скиту
же)продаютвидГолгофскогоскита,ивездекое-какиекниги,ивездестихимонаха.Можно
купить сапоги из нерпичьей кожи, можно купить и широкий монашеский пояс из той же
кожи,довольнохорошовыделаннойвсамоммонастыре.Всамомжемонастырепишутсяи
иконы, шьётся платье не только на монахов, но и на штатных служителей, обязанных
чёрными и более трудными работами. Большая половина рабочих живёт по обету. Обеты
дают они при случае опасностей, которыми так богато негостеприимное Белое море.
Тюлений промысел, называемый выволочным, соблазнительный по богатству добычи,
опасныйпоотправлению,губитмноголюдей.Зверябьютнадальнихльдинах;льдиныэти
часто отрываются ветрами и выволакиваются в море вместе с промышленниками.
СчастливыеизнихприбиваютсякостровуСосновцуиликТерскомуберегу.Они-тоидают,
вблагодарностьзаспасение,обетбесплатноработатьнамонастырьтри–пятьлет.
Большаячастьуноситсявокеаннанеизбежнуюгибель.
В монастыре вылавливается морской зверь, вытапливается его сало, выделывается его
шкура.Естьневодадлябелуг,естьсетидлянерпыибельков.Вмонастырскуюгубуприходит
внесметномчислелучшийсортбеломорскихсельдей,небольших,нежныхмясом,жирных.
Только крайне плохой засол, какая-то запущенность этого дела мешают пускать их в
продажу. Выловленные сельди летом уходят на братскую уху, выловленные осенью частию
потребляются, частию идут впрок на зиму. Полотно для нижнего монашеского белья не
покупное:оносноситсябогомольнымиженщинамисразныхконцовогромнойРоссии;они
же приносят и нитки. Коровы для молока, творогу и масла в монастыре свои; бараны,
живущие на Заяцком острову, дают шерсть для зимних монашеских тулупов и мясо для
трапезы штатных монастырских служителей в скоромные дни. Лошадей монастырь имеет
также своих. Между монахами и штатными служителями есть представители всякого рода
мастерств: серебряники, слесари, медники, оловянишники, портные, сапожники, резчики.
Все другие мастерства, не требующие особенных познаний, разделены на послушания;
таковы:рыбаки,продавцы,пекаря,мельники,маляры.
В этом отношении монастырь представляет целое отдельное общество, независимое,
сильное средствами и притом значительно многолюдное. Ежегодные обильные вклады и
правильноехозяйствообещаютмонастырювперединесчётныегоды.<…>
1890
ДмитрийМамин-Сибиряк
НарекеЧусовой
(всокращении)
По западному склону Уральских гор сбегает много горных рек и речонок, которые
составляютглавныепитательныеветкибассейнамноговоднойрекиКамы.Междуними,без
сомнения,по оригинальности икрасотепервоеместопринадлежитрекеЧусовой,которая
прорыласвоёкаменистоеложесквозьскалыигорынарасстояниинесколькихсотенвёрст.
Эта горная красавица представляет для судоходства почти непреодолимые препятствия, и
поэтому нам особенно интересно познакомиться с тем, как преодолевает это препятствие
простой русский мужик, даже не знающий грамоты. Своё начало Чусовая берёт немного
южнее Екатеринбурга, сначала течёт на север, а потом медленно поворачивает к северозападу,поканевпадётврекуКамувышегородаПермивёрстнадвадцать.
СплавнаячастьЧусовой,тоестьта,покоторойвозможносудоходство,тянетсяна600
вёрст.Средняячастьэтоготечения,занимающаявёрст400,составляетсамуюживописную
полосу Чусовой и кончается как раз в том месте, где проходит через реку Уральская
железнаядорога.ЗдесьЧусоваявыбегаетокончательноиз«камней»,какбурлакиназывают
горы, и дальше уже течёт по низменной равнине, где берега только иногда поднимаются
высокимибуграми,инаних,какисключение,попадаютсятестрашныеприбрежныескалы,
которыебурлакиназываютбойцами.СамаякрасиваячастьЧусовойвместеисамаяопасная
дляплывущихбарок:убойцов«бьются»нетолькобарки,ноилюдигибнутдесятками.
На всем своей протяжении Чусовая представляет совершенно пустынную реку, где
прибрежныеселенияявляютсякаким-тоисключением.Правда,наЧусовойстоятнесколько
больших заводов, которые, конечно, оживляют реку, но их слишком мало; затем остаются
пристани,откудаотправляютсябарки;нопристаниоживляютсяедванаодинмесяцвгоду,
навремявесеннегосплава,анавсёостальноевремяточнозасыпают…
АмеждутемЧусоваяимелаиимеетгромадноезначениедляУрала,потомучтопоней
ежегодно сплавляется больше шести миллионов пудов разных грузов, одних бурлаков на
чусовскихпристаняхкаждуювеснусобираетсядодвадцатипятитысяччеловек.
НескольколеттомуназадмнеслучилосьпроплытьбезмалоговсюЧусовуюсвесенним
караваном,очёмяихочувамрассказать.
В последних числах апреля месяца, когда на открытых местах снег уже стаял и
показаласьперваябледнаязелень,яподъезжалпосамойужаснойдорогекоднойизверхних
чусовских пристаней. На Чусовой стоял ещё лёд, рыхлый и ржавый; в лесу лежал
почерневший снег, но в воздухе уже чувствовалась весна, и с неба лились волны тёплого
весеннего света, заставлявшего высыпать из-под прошлогодних листьев зелёные усики
молодой травки и набухать ветви берёз, рябин и черёмухи. Весна на Урале, как и в других
северных или гористых местах, наступает быстро, разом, так, что, собственно, пожалуй, и
неттойвесны,какаябываетнаюге:переходотзимыклетуслишкомрезок,какипереходот
летакзиме.
<…>
ВесьберегЧусовойбылзапруженбурлаками;намыске,гдестоялимагазиныисовсем
готовыебарки,людишевелились,какживаямуравьинаякуча.ОтдомикаЕрмолаяАнтипыча
домыскабылосполверсты,имывсёвремяшлимеждуживымистенами.Навремясплава
на чусовские пристани народ набирается со всех сторон: из ближайших уездов Пермской
губернии,изВятской,УфимскойидажеКазанской.Некоторыебурлакиприходятнасплавза
целую тысячу вёрст. Такой дальний путь в весеннюю распутицу требует недель пять и
крайне тяжело отзывается на бурлаках: испечённые на солнце лица с растрескавшейся
кожей, вместо одежды – какие-то лохмотья, на ногах лапти, за плечами – рваная грязная
котомка, в руках – длинная палка, – по этим признакам вы сразу отличите бурлаков из
дальнихмостотрабочихспристанииближайшихзаводов.
<…>
По реке длинной вереницей плыли льдины всевозможных форм: одни – жёлтые от
весенней наледи, другие точно были источены червями. На заворотах они сталкивались и
лезлиоднанадругую,образуяледяныезаторы;особенносильнонапираллёднамысок,где
стояли барки; льдины, как живые, вылезали на песок и рассыпались здесь сверкающими
ледяными кристаллами и белым снежным порошком. В воздухе потянула струя холода, а
стоявшийнаЧусовойлесглухозашумел.Откуда-товзялисьвороны,которые,сбеспокойным
карканьем,перелеталисльдинынальдину.
–Ну,теперьнамсамаягорячаяработа,толькоуспевайпоправляться,–говорилЕрмолай
Антипыч. – Нужно завтра спустить все барки в воду и в три дня нагрузить. Каждый час
дорог!Ведьнакаждуюбаркунужноположитьгрузутысячпятнадцатьпудов…Нанекоторых
пристанях есть свои гавани, ну, там успевают нагрузиться заблаговременно, а нам
приходитсягрузитьпрямовреке.
<…>
На другой день происходила «спишка» барок. До двух тысяч бурлаков собралось на
мысу. От барок к воде проведены были «склизни», то есть толстые бревна, смазанные
дёгтем; по этим склизням барку и спихивали в воду. Крику и суеты при таком важном
событиибыломного.Баркусоднойсторонысталкивали«чегенями»,тоестьдеревянными
кольями,асдругой–удерживалитолстымиканатами,снастью.Ввоздухевиселастоголосая
«Дубинушка», все лицабылиоживлены,громкоеэхокатилосьдалеко внизпо рекеигулко
отдавалось на противоположном берегу. Ермолай Антипыч с раннего утра был здесь,
потому что необходимо было поспеть везде, все предусмотреть, везде отдать необходимые
приказания. Крик рабочих и дружная бурлацкая песня на спишке – всё это на первый раз
производилооглушающеевпечатление,какнагромадномпожаре,гделюдисовсемпотеряли
головуинапраснонадрываютсебявбесцельнойсуете.
<…>
Спущенную в воду барку сейчас же на канате подвели к магазинам с металлами. С
берега на борт было перекинуто несколько сходней; несколько сот бурлаков уже ждали
очереди начать нагрузку. Я забрался на носовую палубу, чтобы посмотреть, как пойдёт
бурлацкаяработа.
<…>
Кактолькосходнибылиготовы,набаркубесконечнойвереницейдвинулисьбурлакис
тяжёлыми ношами в руках. Барка Ильи, как лучшего сплавщика, грузилась сортовым
железом,тоестьсамымценнымматериалом,которыйможетмногопотерять,еслипопадёт
в воду. Бурлаки, как муравьи, тащили на барку связки всевозможной формы; среди топота
сотен бурлацких ног и резкого лязга нагружаемого железа трудно было расслышать
человеческий голос. Илья едва успевал распоряжаться, куда и как класть принесённое
железо;скорооколобортовипосрединебаркиобразовалисьправильныекладкилистового
железа…Баркамедленносадиласьвсёглубже:Ильяпостоянносправлялсясмеройосадкии
прикидывал опустившуюся часть бортов в воду при помощи деревянной намётки,
разделённойнавершки.
<…>
Пока шла нагрузка, вода на Чусовой спала почти до прежнего уровня, – вал,
выпущенный из Ревдинского пруда, прошёл. Весенние чусовские караваны отправляются
вниз по этому валу, который растягивается по реке вёрст на двести; для этого второго,
самогоглавногопаводкаводаизРевдинскогопрудавыпускаетсяиногдавтечениедвухсуток.
Вода в реке поднимается на несколько аршин; но караваны могут плыть вниз только по
определённой высоте такого паводка: он должен стоять выше летнего уровня воды на
Чусовой от 2 1/ 4до 3 аршин. Если вода стоит ниже, тогда караванам грозит опасность
обмелеть; если выше – барки рискуют разбиться около бойцов. Понятно поэтому, с каким
нетерпениемнапристаняхждутвтороговала:отнегозависитвесьуспехсплава…
–Водаидёт…Вода!..–пронеслосьпоулицераноутром,когдаяещёспал.
Вся пристань собралась на берегу. Выползли самые древние, полуслепые старики и
старухи,чтобыхотьоднимглазомпосмотреть,какбудет«отваливать»караванспристани.
Ледоходиотвалкаравана–двавеликихпраздниканапристанидлястарогоималого.Всё,
что есть живого и имеющего хоть малейшую возможность двигаться, всё до последнего
человека выползает на берег; откуда-то появляются калеки и увечные: у одного ногу
раздавило при нагрузке тяжёлой железной крицей, другому «на хватке» руку перерезало
снастью, третий не владеет ни руками, ни ногами от ревматизма, полученного на съёмке
обмелевших барок. Для этих несчастных инвалидов чусовского сплава каждый ледоход и
отвалтольколишнийразнапоминаетобихнесчастье,ноонивсе-такитолкутсянаберегу:
«Хошьчасокпогалдетьсбурлаками,итонадушелегче».Летодазимадолги,успеютещё
насидетьсяиналежатьсяпоизбам.
– Ноне вода самая мерная, – говорил Илья, осматривая свою совсем готовую барку. –
Авосьсплывёмпомаленьку.
– Не загадывай вперёд, Илья, – останавливал рыжий водолив, отличавшийся вообще
очень«сумнительным»характероминедоверчивостью.
БаркаИльиназывалась«казёнкой»,потомучтонанейплылкараванныйприказчик,и
по этому случаю на палубе была устроена небольшая каюта, около которой поднимался
«глаз», то есть высокая мачта с разноцветным пером наверху, что-то вроде павлиньего
хвоста. На всех пристанях устраиваются такие же казёнки; при них существует особый
разряд бурлаков, известных под именем «косных». Косные выбираются из самых лучших
бурлаковищеголяютвовсевремякараванавкумачныхрубахахившляпахсразноцветными
лентами: по этим лентам и различаются косные разных пристаней. Своё название косные
получили от косной лодки, на которой они разъезжают от барки к барке с разными
приказаниямиприказчика…
Мнетожепредложилипоместитьсянаказёнке,вкаютеприказчика,и,кактольковода
пошланаприбыль,всемоипожиткиизквартирыЕрмолаяАнтипычаперешливкаюту.
<…>
С каждым шагом вперёд перед глазами развёртывалась бесконечной лентой
величественная горнаяпанорама.Горысменялись, выступаяврекугромаднымискаламив
несколько десятков сажен высоты. Обыкновенно такие скалы стояли на крутых поворотах
реки, на её вогнутом берегу, так что водяная струя прямо несла барку на такую скалу, на
боец. Здесь, на этих обнажённых утесах, можно было видеть результаты разрушительного
действия воды. В течение тысячелетий река шаг за шагом размывала каменные горы,
обнажая громадные, каменные стены, точно созданные руками каких-то гигантов, а не
слепойстихийнойсилой.ТакихбоевыхместслишкоммногонаЧусовой,чтобыописывать
каждоевотдельности;самыеопасныебойцыимеютсобственныеназвания,аменееопасные
простоназываютсябоевымиместами…
Кактеперьвижуоднотакоебоевоеместо.Рекакатиласьвсравнительнонизкихберегах,
горы остались назади; барка плыла по вольной струе легко и свободно. На берегу зеленел
густой ельник; отдельные деревья подходили к самой реке и протягивали лапистые,
мохнатыеветвидалеконадводой…
Ядолговсматривалсявперёд,–рекакатиласьвтакихжезелёныхберегах,какраньше,
только впереди слышался глухой шум. «Это, вероятно, „зайчики“ играют», – подумал я,
стараясь разглядеть опасное место. Через минуту всё дело объяснилось: дорогу реке
перегородиланевысокаякаменистаягора,ирекаобразовалаподнейкрутоеколено,чутьне
под прямым углом. Вода здесь страшно бурлилась и пенилась, и вверх по реке далеко
поднималась пенистая грядка больших волн. Скоро барка попала на «зайчики», её
подхватилосильнойструёйибыстропонесловперёд,прямонакаменистуюгорку.Поворот
былтаккрут,чтоянаминутусчиталопасностьнеотвратимой,темболеечтобаркастрелой
летела по «зайчикам» прямо на камни. Задача заключалась в том, чтобы пройти у
противоположного берега; корма мутила воду, задевая за берег, нос был повернут к струе,
которойегоотбивалотожекберегу.Одномгновение,ибаркаптицейпролетелаподкамнем,
оставивигравшие«зайчики»назади.
–Втретьемгодездесьтрибаркиубилось,–говорилИлья,когдабаркаопятьспокойно
плылапоширокомуигладкомуплёсу.
Нужно было видеть, как работали бурлаки около «зайчиков». На барке – ни звука, всё
замерло,иедвауспеваласорватьсякомандаИльи,какпотесиначиналиуженеистовогрести
воду,разгоняяповсейрекепенистуюширокуюволну.
–Славноработаютбурлаки,–заметиляИлье.
– Ничего… Вон погляди на наших пристанских… любо-дорого. В них – вся сила, а
пришлые–тетолькотакмешаются.Погляди,какпристанскиеподбрасываютпоносное-то…
Игрушка,анеработа!
<…>
Мы проплыли мимо деревни Камасино, под железнодорожным мостом, а затем
показаласьскороинебольшаядеревенькаКумыш.Этапоследняядеревнязамечательнатем,
чтопонижееёстоятсамыеопасныебойцынавсейЧусовой–МолоковиРазбойник.Много
барокбьётсяоних,особенноввысокуюводу.Чусоваяидётздесьвнизкихберегах,широким
разливом,далекозаливаяпоемныелуга;МолоковиРазбойникявляютсякакбыпоследними
самым страшным препятствием, которым старик Урал загораживает ещё раз путь горной
красавицеЧусовой.
Под Молоковым Чусовая делает поворот, и в привале этого поворота, куда сносит
струёй барку, стоит страшный боец. Самый камень издали не представляет собой ничего
особеннострашного:этобольшаяскала,котораяповернуласьнавстречуводесвоимотлогим
краем.Вотпоэтой-тоотлогостиводавзбегаетвысоконасамыйбоец,азатемсстрашным
рёвомистономбежитназад,вреку,образуяподбойцомнастоящийадизпенящихсяволн.
Ещеиздалислышно,какревётрекаподМолоковым,аближевывидитетолько,чтовсявода
здесьпревращаетсявсплошнойпотокбелойпены,точноподбойцомкипитмолоко.Отсюда
иназваниесамогобойца–Молоков.
– Шапки долой! – командовал Илья, когда наша барка с гробовым молчанием начала
подходитькбойцу.–Постарайтесь,родимые!..
Конечно, бурлаков нечего просить о работе, они сами сознают всю важность
наступающего момента и не пожалеют силы, чтобы барка птицей пролетела под самым
страшнымбойцом.
Нашубаркуподхватилоструёйисострашнойбыстротойпонеслопрямонабоец.
Рекасуживаетсякбойцу,ичувствуешь,какбаркуподхватываетмогучаястихийнаясила
исувеличивающейсябыстротоймчиткстрашномукаменномувыступу.
Вотужмывполосепенящейсяводы,которая,какбешеная,лезетседымигребнямина
бортынашейбарки…ВотисамгрозныйМолоков…Онточнорастётскаждойсекундойи
быстроприближаетсякнам.Сознаниесобственногодвижениякак-тотеряетсявэтомхаосе
звуков, голова кружится, и кажется, что мимо барки бегут берега, а впереди ждёт
неумолимая, кипящая бездна. Но вот несколько сажен до Молокова… в воздухе стоит
водяная пыль… Ещё одна секунда, и нас измелет в страшном водовороте… В самый
критический момент, когда общая погибель кажется неизбежной, раздаётся команда Ильи,
поносные разом упали в воду, и барка быстро прошла под бойцом, в каких-нибудь двух
аршинахотроковоговыступа.
Мы спасены. Не верится, что опасность миновала так быстро. А впереди ждёт
Разбойник,нотеперьонуженестрашеннам,потомучтобаркаплывётпосуводи.
– Похаживай, молодцы! – весело покрикивает Илья, похлопывая своими кожаными
рукавицами.
ПодРазбойникомбаркапрошлаблагополучно.Увсехотлеглоотсердца.Слышатсясмех
и весёлый говор. Кто-то мурлычет себе под нос песенку. Вон на берегу лес, дальше поля,
изгороди,атамкрошечнаябезыменнаядеревенькаприткнуласьнавысокомберегу,насамом
юруивеселосмотритподгору,гдеподкручейвереницейбегутколоменки.
– А есть на Чусовой ещё такие места, как Молоков с Разбойником? – спрашивал я у
Ильи.
– Таких-то нет, а около того попадаются… Сплавщик с Дружным, Печка с Высоким:
однаунихмузыка-то,пожалуй.Ничего,хорошие,весёлыебойцы!..
Если в горной части Чусовой можно встретить разбитые барки, то ниже Камасина
начали попадаться барки обмелевшие. Кое-где они снимались с огрудков, как и мы у
Камасина,другиесовсемобсохлиистоялинаполовинувводебезвсякихпризнаковжизни.
Рабочиеушли,агрузкараулилиодниводоливы.
<…>
…НачетвёртыйденьмыблагополучнопривалиливПермь.Здесь,напароходе,сидяв
общей каюте второго класса, я долго перебирал впечатление тревожного пути по Чусовой.
Толькоиспытавшивсеопасностисплаванабарке,настоящимобразомоценишьвсеудобства
путешествиядаженасамомскверномпароходе.
1883
ВласДорошевич
Изкниги«Сахалин»
Дулпорывистый,холодный,пронизывающийнорд-вест,пароходкидалосбоканабок.
Я стоял на верхней палубе и всматривался в открывающиеся суровые,
негостеприимные,скалистые,покрытыеещёснегомберега.
Первоевпечатлениебылобезотрадное,тяжёлое,гнетущее.
Словно какое-то чудовище, с покрытой буграми спиной, вытянулось, замерло и
выжидаетдобычи.
–Вонместо,гдепогибла«Кострома»,–указываетмнекапитан.
Яспускаюсьнанижнююпалубу.
Околоиллюминаторовнапалубесменяютсялицаарестантов.
Смотрят,вглядываютсявберегаострова,гдепридётсякончатьсвойвек.
Замечаниякраткие,мрачные:
–Сахалин!
–Зимаещё!
–Дайпоглядеть!
–Неначтоиглядеть.Всёподснегом.
Качкаусиливается.МыидемЛаперузовымпроливом.
Налево – Крильонский маяк. Направо – кипят и пенятся валуны, покрывая «Камень
Опасности».Вперединадвигаетсяполосальда.Льдинызастилаютвесьгоризонт.
Право,этозвучитгорькойнасмешкой.
Провезти людей чуть не кругом света. Показать им мельком уголок земного рая –
пышный, цветущий Цейлон, дать «взглянуть одним глазом» на Сингапур, этот роскошный,
этот дивный, этот сказочный сад, что разросся в полутора градусах от экватора, дать
полюбоватьсяначудные,живописныеберегаЯпонии,привходевНагасаки,–наберега,от
которыхглазнеоторвёшь,длятого,чтобыпривезтипослевсегоэтогокскалистым,суровым
берегам, покрытым снегами в половине апреля, в эту страну пурги, штормов, туманов,
льдин,вьюгисказать:
–Живите!
Сахалин…
– «Кругом – вода, а в середине – беда!» «Кругом – море, а в середине – горе!» – как
зовутегокаторжные.
–Островотчаяния.Островбесправия.Мёртвыйостров!–какназываютегослужащие
наСахалине.
Остров-тюрьма.
Если вы взглянете на карту Азии, то увидите в правом уголке вытянувшееся вдоль
берега, действительно, что-то похожее на чудовище, раскрывшее пасть и словно готовое
проглотитьлежащийнапротивМацмай.
И крутые паденья угольных пластов и зигзагообразные, ломаные линии обнажённых
слоёвугольногосланца,–всёговорит,чтоздесьпроисходилакогда-товеликаяреволюция.
Извивалась спина «чудовища». Гигантскими волнами колебалась земля. Волны шли с
северо-востоканаюго-запад.
Недаром сахалинские горы похожи, действительно, на огромные застывшие волны, а
долины–или«пади»,какихздесьназываютпо-сибирски,–напоминаютсобоюпропасти,
чторазверзаютсямеждуволнамивовремяурагана.
Ураган кончен. Чудовище стихло и лишь по временам слегка вздрагивает – то там, то
здесь.
Это–остров-нелюдим.
Он отделён от земли Татарским проливом, самым вспыльчивым, самым буйным,
своенравным,злобнымпроливомвмире.
Проливом, где зимой зги не видно в снежной пурге, а летом штормы сменяются
густыми туманами, настолько густыми, что среди этой белой пелены еле мерещится
верхушкамачтысобственногопарохода.
Идя этим проливом, штурманскому офицеру приходится спать урывками, по четверти
часа,нераздеваясь.
Здесьштильсменяетсясвирепымштормомвпять,десятьминут.
Полныйштиль,–вдруг засвистело в снастях,–поднимай,атои рубиякоряиуходив
море,еслинехочешьбытьвдребезгиразбитымокамни.
Здесьморе–предатель,аберег–недруг,аврагморяка.Здесьнадобоятьсяиморяи
земли.
Сахалиннелюбит,чтобыостанавливалисьуегокрутых,обрывистыхскалистыхберегов.
Навсемзападномпобережьениодногорейда.Дно–гладкаяировнаяплита,накоторойвас
неудержитвштормниодинякорь.
Исколькопароходовпошлокодну,похороненовэтомпроливе!
Сахалин–суровыйихолодныйостров.
Его скалистый берег лижет холодное северное течение, в незапамятные времена
прорвавшеесяТатарскимпроливом.
Здесь суровая, лютая зима. Здесь неделями продолжается пурга, крутит огромные
снежныесмерчи,покрышузасыпаетдома.
Здесьбезрадостнаявеснапохожанаосень.
Короткое,холодное,туманноелето.
Итолькоосеньещёпохожаначто-нибудь.
20 мая я приехал в Онор – дальнее поселье в самом центре острова, – а 21-го,
проснувшисьутром,увидалясное,свежее,прекрасноезимнееутро.
За ночь выпал снег. Снежная пелена в пол-аршина покрывала всё, – крыши и землю,
тюрьмуипоселье.Снегпродержалсядвадняисошелтолько23мая.Вотто,чтоназывается
наСахалине«климатом».
Извилистая спина «чудовища», словно дыбом вставшими иглами, покрыта густой
хвойнойтайгой.
Высокий, обрывистый, отвесный, неприступный берег, по которому зигзагами идут
жёлтыепластыглины,дымчатые–угольногосланца,белые–песчаника.Кое-гдепроступает
ржавчинажелезнойруды.
Анаверху–тайга.
Елиисосны,оголённые,совсемлишённыеветвейснаветреннойстороны.Онирастутв
однусторону.Вершинысосенвытянулисьповетру,словнодымотпароходнойтрубы.Словно
эти великаны-деревья, вытянув руки, бегут от этого ужасного берега, от этого сурового,
холодногожестокогоморяиветра.
Заберемтесьвглубь.
Мёртваятишина.Тольковалежникхруститподногами.Остановишься–инизвука.Ни
птичьейпесни,ниписка…
Жуткостановится,каквпустойцеркви.
Молчанье сахалинской тайги – это тишина заброшенного, оставленного храма, под
сводамикоторогоникогданераздаётсяшёпотамолитвы.
Глубжевэтустранувечногомолчания.
Вотужисветаневидно.Тьмакругом.
Словноогромныйбаобабстоитнасвоихдесяткахстволов.
Это ветер сбил вершины сосен в одну огромную шапку, сколотил их ветви и иглы.
Образоваласьплотнаякрыша,покоторой,кажется,можноходить!
Здесьдавит.Здесьтяжко.
Здесь тяжко даже деревьям. Здесь больны даже эти гиганты. Их стволы искривлены
огромнымиболезненныминаплывами.
ВотвамкартинаприродысеверногоСахалина.
30леттомуназадздесьбродилимедведидагиляки–жалкие,несчастныедикари,вряд
ли в умственном и нравственном отношении стоящие многим выше своих товарищей по
тайге.
Недаромжегилякиверят,чтоумедведятакаяжеточнодуша,какугиляка,чтодуша
медведяточнотакжеидётпослесмертик«хозяину»,богутайги,жалуетсяемунагиляков,и
хозяин судит их как равных. Что медведь даже «женат на гилячке»! До того эти жалкие
дикариставятзнакидуховногоравенствамеждусобойимедведями.
Теперьвэтойстранемедведейигиляковкое-гдеразбросаныпоселья.
Жалкие,типичныесахалинскиепоселья.
Дома для «правов», построенные только для того, чтобы иметь право получить
крестьянство,брошенные,разорённые,полуразрушившиеся.
Издесьнизвука.Тожевечноемолчание.
–Даестьлиживойчеловек?
Вдвух-трехдомахещёживут.Остальные–пустые.
–Ну,что?Какживёте?
–Какаяужжизнь?Маемся.
–Садите,сеетечто?
–Чтоздесьрастёт!Однакартошка,даитосгрехомпополам.
Живут молча, угрюмо, каждый, уйдя, замкнувшись в себя, тоскливо выжидал, когда
кончитсясрокпоселенья,можнобудетполучитькрестьянствоиуйти«наматерик».
Дальше,дальшеотэтойбезотраднойстороны.
Тараторят,заливаются,стонутзвонкиподдугой.
Тройка низкорослых, приземистых, коренастых, крепких, выносливых, быстрых
сахалинскихлошадейсгоркинагорку,изпадивпадь,несётнасвдольостровакюгу.
– Вот здесь застрелили Казеева (один из убийц Арцимовичей), – показывает вам
ямщик. – Здесь в пургу занесло снегом женщину с ребёнком… Сюда я аномедни возил
доктора – поселенца с дерева снимали… Повесился… Здесь в прошлом году зарезали
поселенцаЛаврова…
Обычнаясахалинскаядорога.
Картинаприродыменяется.
Безотрадная северная сахалинская сосна и ель уступают место весёлой, приветливой
лиственнице,начинающейужепокрыватьсясвоеймягкою,нежною,пахучеюхвоей.Кое-где
попадётсяневысокийкедр.
Забелели местами берёзовые рощицы. Берёзы ещё не собираются распускаться, но их
беленькие стволы так весело, нарядно, чистенько выглядят после суровой тёмно-зелёной
одеждыхвойноголеса.
Ива,гибкаяиплакучая,наклониласьнадречкой,словнохочетрассмотретьчто-товеё
быстрыхструях.
По оврагам ещё лежит снег, а по холмам, где пригревает солнышко, уж пышно
распустилсялопух.
Игорыпошлиболеепологиеипадишире.
Это уж не ущелья, не огромные трещины среди гор, а равнины, от которых веет
простором.
Ипоселеньявстречаютсявсёкрупнееикрупнее.Величинойвхорошееторговоесело.
Ичащенавопрос:«Ну,какживёте?»–слышитсяответ:
–Живёмкое-как.Летотолькобольнокоротенько.
Попутипопадаютсяволы,запряжённыевплуг.
Вкаждомселеньенайдетедвоих,троих,атоибольше,зажиточныххозяев.
ЭтоТымовскийокруг–картинасреднегоСахалина.
Дальшеначинаетсятундра,–«трунда»,какеёзовутсахалинцы.
Колёсавязнут,елеворочаютсявторфяноймассе.
Ямщикслезиидётрядом,чтобылегчебылолошадям.
Двигаемсяеле-еле.Отлошадейвалитпар.
Пахнет вереском. От его удушливого, тяжёлого запаха, похожего на запах кипариса,
начинаетболетьголова.
Всятундрасплошьпокрытаегокраснымикустиками.Словнокровьзапеклась.
Тундраитайга.Иснованизвука.Толькодятелпростучитдакукушкапрокукуетвдали.
Тоска,ноющая,щемящая,забираетсявдушу.Чем-тобезотраднымвееткругом.
Иневеритсядаже,чтогде-тонасветеестьИталия,голубоенебо,горячеесолнце,что
есть на свете и песня и смех… И всё, что приходилось видеть раньше, – всё это кажется
такимдалеким,словнопроисходилогде-тонадругойпланете,–кажетсясном,невероятным,
несбыточным.
Океан тундры и тайги. И в этом океане, как крошечные островки, – кусочки твердой
земли. На этих островках прилепились было поселья. Люди попробовали жить,
побороться,–несмоглииушли.
Унылые,брошенныепоселья.ТакдоОнора.
Адальшеужсовсемидёттопь,трясина,покоторойещёпроезжаютнасобакахзимойи
нетвозможностипробратьсялетом…
ЗаэтойполосойначинаетсяКорсаковскийокруг,–южныйСахалин.
Разнообразиелиственныхдревесныхпород.Климатсравнительномягче.
Здесьвсёжелегчедышится,живётся.
Есливывзглянетенаподобнуюкарту,весьюгСахалинаиспещрёнчёрнымиточками,–
всепоселья.Здесьвсё-такиможностатьногойнатвёрдуюпочву.
Здесьтрудтяжелый–немножкоокупается.
Здесьужранняявесна.
Тянутвереницаминасеверкрасавцы-лебеди.
Белаяполосатянетсяпоморюверстынадвеотберега,словномолочнаярека,–идёт,
трётсявводоросляхимечетикрусельдь.
Птицысвистятиперекликаютсявтайге.
Здесьвсё-такижизнь,всё-такисолнце,всё-такисвет.
ВотвамкартиныСахалина.
Здесь воздух напоён тяжёлыми вздохами. Здесь в ночном крике птицы чудится стон.
Здесьмногопролитокровиэтиминесчастными,которыережутдругдругаиз-загрошей.
Здесьчтониуголок–тострашноевоспоминание.
Здесьвсёдышитстраданьем.Здесьмногобылопреступленьяитруда.
Здесьвсёнужновзятьсбоя.Сахалинскаяпочваничегонеродит,еслинанеёнекапнут
потислеза.
В глубине Сахалина таится много богатств. Могучие пласты каменного угля. Есть
нефть.Должнобытьжелезо.Говорят,естьизолото.
НоСахалинревнивобережётсвоибогатства,крепкозажалихидержит.
Он прекратит ваш путь непроходимой тайгой, он утопит вас в трясине своих тундр.
Железомиогнёмприходитсяздесьпробиватьсебепутьчеловеку,потом,кровьюислезами
сдабриватьпочву,половинужизниотдаватьнато,чтобдругуюполовинупрожитьхотьчутьчутьсносно.
Вотчтотакоеэтотостров-тюрьма.
Природасоздалаеговминутузлобы,когдаейзахотелосьсоздатьименнотюрьму,ане
что-нибудьдругое.
Труднопредставитьсебелучшиетюремныестены,чемТатарскийиЛаперузовпроливы.
Правда,бегаютичерезтотичерездругой.Норазвеестьнасвететакаятюремнаястена,
черезкоторуюнеперешагнулбычеловек,ставящийволювышежизни!
Однакоприродабыласлишкомжестока,создаваяэтотостров-тюрьму.
Идти в ясную погоду по берегу постылого острова и ясно видеть через пролив
противоположный берег, который дразнит и манит, уходя вдаль своими голубоватыми
очертаниями!
1907