Фолкнер Уильям

ФолкнерУильям
ФолкнерУильям
Справедливость
УильямФолкнер
Справедливость
I
Пока не умер дедушка Компсон, мы каждую субботу вечером отправлялись к нему на
ферму.Сейчасжепослеобедамывыезжалившарабане:ясРоскесомнакозлах,адедушкас
Кэндейс (мы ее звали Кэдди) и Джейсоном на заднем сиденье. Дедушка с Роскесом
толковали о разных разностях, а лошади резво бежали, это была лучшая упряжка во всем
округе.Онилегкотащилишарабанипоровномуместу,идажевгору.Былоэтовсеверном
Миссисипи;наподьемахтянулветер,итогдамысРоскесомчувствовализапахдедушкиной
сигары. До фермы было четыре мили. Там, в роще, стоял длинный-длинный дом,
некрашеный,носодержавшийсявполномпорядкеискуснымплотникомизрабочегобарака,
поимениСэмДваОтца.Позадидомабылисараиисушильни,адальшеисамыйбарак,за
которымсмотрелвсетотжеСэм.Другихобязанностейунегонебыло,иговорили,чтоему
неменьшесталет.Онжилсрединегров;негры-тесчиталиегометисом,абелые--негром.
Нооннебылнегром.Обэтом-тояихочурассказать.КогдамыприехалинафермуиКэддис
Джейсоном собрались на ручей ловить рыбу, мистер Стокс, управляющий, послал с ними
негритенка:ведьКэддибыладевочка,аДжейсонсовсеммаленький.Ноянепошелсними,а
пошел к Сэму, под его навес, где он мастерил ярма и фургонные колеса и куда я всегда
приносил ему табаку в подарок. Он бросал работу, набивал трубку -он сам их лепил из
глины, прилаживая тростниковые чубуки,-- и принимался рассказывать мне о том, как все
быловстарину.ГоворилСэм,тоестьвыговаривалслова,какнегр,нослова-тобылидругие.
Иволосыунегокурчавились,какунегра,акожабыласветлее,чемусамогосветлогонегра,
носже,ротиподбородок--совсемненегритянские.Даивсемобликомсвоимонвовсене
походилнанегравстарости.Спинаунегобылапрямая,асамонневысок,коренаст,илицо
все время спокойное, как будто он был вовсе не здесь, и когда работал, и когда с ним
говорили (даже белые), и когда он сам говорил со мной. Казалось, словно он где-то на
крышечтоли,совсемодинприколачиваетдранку.Атовдругброситработу,что-нибудьне
доделав,идолгосидит,покуриваятрубку.ИпридитутхотьмистерСтоксилисамдедушка,
низачтоСэмневскочитинесхватитсязанеоконченноедело.Вотивэтотразяотдалему
табак,ионбросилработу,приселнаскамью,набилтрубкуисталсомнойболтать.
-- Уж эти негры,-- сказал он.-- Они меня зовут дядюшка Помесь, а белые люди -- те
прозвалименяСэмДваОтца.
--Значит,этоненастоящеетвоеимя?--спросиля.
--Нет.Менявстароевремянетакзвали.Япомню,чтомальчишкойтвоихлетявидел
толькоодногобелого--торговцаводкой.Онкаждоелетоприезжалкнамнаплантацию.А
имямнедалсамЧеловек.
--Какойчеловек?
--Атот,чтовладелэтойплантацией,всеминеграмиимоейматушкой.Онвладелтут
всейземлейповсейокруге.Онбылвождемплеменичикасо.Он-тоипродалмоюматушку
твоемупрадедушке.Онсказал,чтоямогунеидтисней,еслинехочу,потомучтовсе-такия
тожеиндеец.Вотон-тоиназвалменяДваОтца.
--Дваотца?--спросиля.--Ведьэтоженеимя!Эторовноничегонезначит.
--Такменяназваликогда-то.Вотпослушай!
II
Вот как рассказывал об этом Герман Корзина, когда я достаточно подрос, чтобы его
понимать. Он говорил, что когда Дуум возвратился из Нового Орлеана, он привез с собой
женщину. Всего он привез тогда шесть негров, хотя, по словам Германа Корзины, на
плантации и без них негров девать было некуда. Бывало, что негров травили просто ради
забавы, как травят лисиц, кошек или енотов. А тут Дуум привез еще шестерых из Нового
Орлеана.Онсказал,чтовыигралихнапароходеиемуволей-неволейпришлосьвзятьих.Так
онисошелспароходасэтимишестьюнеграми,сбольшимящиком,гдеворочалосьчто-то
живое, и золотой табакеркой с какой-то солью, которую он привез из Нового Орлеана.
ГерманКорзинарассказывал,какДуумвынулизящика,гдечто-токопошилось,маленького
щеночка, скатал катышек хлеба со щепоткой соли из табакерки и скормил его щенку, и
щеноктутжеиздох.ВоткакойчеловекбылДуум.ГерманКорзинарассказывал,что,когда
Дуумсошелвэтотвечерспарохода,одеждаунегобылавсярасшитазолотом,авкарманах
трое золотых часов. Но глаза у него, рассказывал Герман Корзина, не изменились. Они,
говорилГерманКорзина,былитакиеже,какпередотъездом.когдаегоещенезвалиДууми
онвместесмоимотцомиГерманомКорзинойспалинаодномтюфякеивсюночьнапролет
болталиосвоихмальчишечьихделах.ТогдаДуумазвалиИккемотуббе,ипорождениюонне
долженбылстатьвождем,потомучтовождембылбратегоматерииутогобылсвойсын,да
ещеибратвпридачу.Ноитогда,когдаонбылтвоихлет,ужетогдаВождь,бывало,взглянет
наДуумаискажет:
-- О сын сестры моей, у тебя дурной глаз! Как у дурной лошади. И Вождь, по словам
ГерманаКорзины,неопечалился,когдаДуумподросирешилотправитьсявНовыйОрлеан.
Вождьктомувремениужесостарился.Раньшеонодинаковолюбилигратьвсвайкуиметать
подковы,. но теперь он мог развлекаться только свайкой. Так что он не опечалился, когда
Дуумуехал,нонезабывалпронего.ГерманКорзинарассказывал,чтокаждоелето,когдана
плантациюприезжалторговецвиски,ВождьспрашивалегооДууме.
--ОнтеперьназываетсебяДавидомКоленкором,--говорилВождь,--нонастоящееего
имя Иккемотуббе. Так вот, не слышно там, чтобы этот Давид Коленкор утонул в Большой
Рекеили,можетбыть,онпогибвдракебелыхтам,вНовомОрлеане?Но,говорилГерман
Корзина, никто ничего не слыхал о Дууме целых семь лет. Потом Герман Корзина и мой
папаша получили от него бирку с извещением, чтобы его встречать на Большой Реке. По
нашейрекепароходктомувремениуженемогподняться.Пароход-тонанашейрекебыл,но
только он уже не мог двинуться ни вверх, ни вниз. Герман Корзина рассказывал, как
однаждывполнуюводу,годачерезтрипослеотъездаДуума,пришелкнампароход,всполз
брюхом на мель и издох. Герман Корзина рассказывал, как Дуум получил свое второе имя
ещедотого,какегопрозвалиДуумом.Пароходчетыреразавгодподнималсяпореке,ивсе
племясобиралосьнаберегуиждалоегоприбытия,ичеловека,которыйвелпароход,звали
ДавидКоленкор.ИвоткогдаДуумсообщилГермануипапаше,чтоонсобираетсявНовый
Орлеан,онзаявил:
-- А кроме того, скажу вам вот что. Отныне меня больше не зовут Иккемотуббе. Я
теперьДавидКоленкор.Икогда-нибудьуменятожебудетсвойпароход.Воткакойонбыл,
этотДуум.Ачерезсемьлетонприслалнамбиркусизвещением.ТогдаГерманКорзинаи
папаша взяли фургон и отправились встречать Дуума на Большую Реку, и Дуум сошел с
пароходасшестьюнеграми.
--Яихвыигралнапароходе,--сказалДуум.--ТыиРачийХод(прозвищемоегопапаши
былоРачийХод)можетеподелитьихмеждусобой.
--Нехочуяих,--сказалмойпапаша.
--Ну,такпустьихберетГерман.
--Нехочуия,зачемонимне?--сказалГерманКорзина.
-- Нуиладно,--сказалДуум. ПотомГерманКорзинаспросилДуума,носитлионпопрежнему имя Давида Коленкора, но Дуум вместо ответа сказал что-то на языке белых
одному из своих негров, и тот зажег смоляной факел. Тут-то, по словам Германа, Дуум и
вытащил щенка из своего ящика, закатал в мякиш щепотку новоорлеанской соли из
маленькойзолотойтабакерки,апапашавозьмиискажи:
--Значит,мысГерманомКорзинойдолжныподелитьэтихнегров?ТуттолькоГерман
заметил,чтосрединегровестьженщина.
--Выжеобатолькочтоотказалисьотних,--сказалДуум.
-- Я передумал. Я возьму вот этих двоих с женщиной в придачу, а Герман пусть берет
трехостальных.
--Нехочуяих,--сказалГерманКорзина.
--Нуберичетырех,--предложилпапаша.--Явозьмуженщинуиещеодного.
--Нехочуяих,--сказалГерманКорзина.
--Нухорошо.Явозьмутолькоженщину,--настаивалпапаша.
--Нехочуяих,--сказалГерманКорзина.
-- А ты тоже их не хотел,-- сказал Дуум папаше.-- Ты же сам говорил. Тут Герман
Корзинасказал,чтощенок-тоиздох.
--Чтожетынескажешьнамсвоегоновогоимени?--обратилсяонкДууму.
--ТеперьменязовутДуум,--ответилтот.--Мнеэтоимядалфранцуз,вождьизНового
Орлеана.По-французскиэтовыговариваетсяДлоом,апо-нашему--Дуум.
--Ачтоонозначит,твоеимя?--спросилКорзинщик.
--ЭтозначитЧеловек,--сказалДуум.--Вождь.ГерманКорзинарассказывал,каквсеэто
было.Онистоялисредитьмы;остальныещенки,докоторыхнедошлаочередь,фыркалии
скулили в ящике, свет от смоляного факела отражался в белках шестерых негров и на
золотомкафтанеДуумаиосвещализдохшегощенка.
-- А ты не можешь быть вождем,-- сказал наконец Герман Корзина.-- Ты ему родня
толькосженскойстороны,ауВождяестьбратисын.
--Нуда,--сказалДуум.--Ноеслибыясталвождем,яотдалбыРачьемуХодувотэту
парочку негров. Я и Германа не забыл бы. Парочку негров для Рачьего Хода, а Герману -парудобрыхконей.Вотчтоясделалбы,еслибысталвождем.
--РачьемуХодунужнатолькоэтаженщина,--сказалГерманКорзина.
--Ну,какбытонибыло,аГерманполучилбысвоюшестеркулошадей,-сказалДуум.-Или,можетбыть,Вождьужедалемулошадь?
--Нет,--сказалГерманКорзина,--духмойещеходитпешком.Тридняонидобирались
до селения. Ночью они разбивали лагерь, и Герман Корзина рассказывал, что больше они
друг с другом не разговаривали. Наконец они добрались. Вождь был не очень доволен
встречейсДуумом,хотяДуумипривезконфетвподарокегосыну.УДуумабылиприпасены
подарки для всей родни, даже для брата Вождя. Брат Вождя жил один в хижине у ручья.
ЗвалиеговсеИногдаБодрствующий.Изредкакто-нибудьприносилемуеды,авостальное
времяегоиневиднобыло.ГерманКорзинарассказывал,какониспапашейпошливместес
Дуумом навестить Иногда Бодрствующего. Дело было вечером, и Дуум велел Герману
заперетьдверь.ПотомДуумвзялещеодного щенкаупапашиизрук,поставилегонапол,
скаталкатышекизхлебасновоорлеанскойсольюипоказалИногдаБодрствующему,какэто
снадобье действует. Герман Корзина рассказывал, что, когда они уходили, Иногда
Бодрствующий зажег палочку и завернулся с головой в одеяло. Это был первый день
пребывания Дуума в родных местах. На другой день, рассказывал Герман Корзина, Вождь
как-то странно повел себя, перестал есть и умер еще до того, как знахарь пришел и зажег
своипалочки.ТогдаНосительЖезлапошелксынуВождя,чтобыизвеститьего,чтоонстал
Вождем,нототтожевелсебястранноивскореумер.
-- Ну, теперь вождем станет Иногда Бодрствующий. Носитель Жезла пошел к Иногда
Бодрствующему,чтобызватьеговвожди.Носкороонвернулсянисчем.
--ИногдаБодрствующийнехочетбытьвождем,--сказалон.--Онсидитвсвоейхижине,
завернувшисьсголовойводеяло.
-- Тогда вождем должен быть Иккемотуббе,-- сказал папаша. Так Дуум стал вождем.
Герман Корзина рассказывал, что папашин дух не унимался. Герман утверждал, что он
уговаривалпапашудатьДуумукакой-тосрок.
--Смотри,я-товедьхожупешком,--сказалГерманКорзина.
--Ну,уменясовсемдругоедело,--сказалпапаша.ИещенеушливземлюстарыйВождь
иегосын,ещенекончилисьпоминкииконныесостязания,апапашаужезаявилсякДууму.
--Какаятакаяженщина?--спросилтот.
-- А та, что ты обещал мне дать, когда станешь вождем. Герман Корзина рассказывал,
чтоДуумсмотрелнапапашу,атотстаралсянеглядетьнаДуума,
-- Значит, ты не веришь мне,-- сказал Дуум. Герман Корзина рассказывал, что папаша
совсемнегляделнаДуума.
-- Значит, ты полагаешь, что щенок был больной? -- сказал Дуум.-- Ты об этом
хорошенькопоразмысли.ГерманКорзинаговорил,чтопапашакрепкозадумался.
--Нутаккакже?--спросилДуум.ГерманКорзинарассказывал,чтопапашавсе-такине
гляделнаДуума.
--Нет,щенокбылздоровый,--сказалпапаша.
III
Поминки и конные состязания кончились. Старый Вождь и его сын ушли в землю, и
тогдаДуумсказал:
-- Завтра все пойдем за пароходом. Герман Корзина рассказывал, что, став вождем,
Дуумтолькоидумал,чтоопароходе,итвердил,чтодомунегонедостаточновелик.Ивотв
тотвечерДуумсказал:
--Завтрапойдемзапароходом,чтоиздохтам,нареке.ГерманКорзинарассказывал,что
пароходнаходилсязадвенадцатьмильисамнемогплытьповоде.Тольконадругоеутрона
плантациинеосталосьнидуши.кромесамогоДуумаиегонегров.Германрассказывал,что
Дуумупришлосьразыскиватьвесьденьлюдейсвоегоплемени.Дуумпустилпоследусобак
и кое-кого нашел в пещерах у ручья. На ночь он запер всех в своем доме, а собак спустил
сторожить дом. Герман Корзина рассказывал, что он слышал в полной темноте, как Дуум
разговаривалсмоимпапашей.
--Сдается,чтотымненеверишь,--сказалДуум.
--Верю,--сказалпапаша.
--Чтотебеисоветую,--сказалДуум.
-- Посоветуй лучше моему духу,-- сказал папаша. Наутро они отправились к пароходу.
Женщины и негры шли пешком, мужчин усадили в повозки, сзади их провожал Дуум с
собаками.Издохшийпароходлежалнабоку.Нанембылотроебелых.
--Ну,теперьнамможновозвращаться,--сказалпапаша.НоДуумспросилбелых:
--Этовашпароход?
-- Во веяком случае, не твой,-- сказали белые. И хотя они были вооружены, Герману
Корзинепоказалось,чтоонинепохожинахозяев.--Ну,чтож,убиватьихчтоли?--спросил
онДуума.Нототпродолжалбеседоватьсбелыми:
--Чтовызанегохотите?
--Ачтотыдашь?--спросилибелые.
--Онжемертвый,--сказалДуум.--Онничегонестоит.
--Дашьдесятьнегров?--спросилибелые.
-- Ладно,-- сказал Дуум.-- Кто прибыл со мной по Большой Реке -- выходи вперед.
Вышлипятеромужчиниженщина.
--Ещечетыренегравыходи.Ещечетверовышли.
--Теперьвыбудетеестьхлебвотэтихбелыххозяев,--сказалДуум.-Пустьэтовамидет
впрок.
-- Теперь,-- сказал Дуум,-- поднимем нароход и доставим его домой. Герман Корзина
говорил, что они с моим папашей не пошли в воду с остальными. Папаша отозвал его в
сторону потолковать. Предложил папаша, а Герман Корзина уверял, что он отговаривал
убивать белых, но папаша убедил его накормить белых камнями и сбросить их в реку -- и
делуконец.Ивот,рассказывалГерманКорзина,ониподстереглитрехбелыхивернулисьс
десятьюнеграмикпароходу.Передтемкакподойтикнему,папашасказалнеграм:
--ИдитекЧеловеку.Идитеипомогайтевытаскиватьпароход,аяотведуэтуженщину
домой.
--Этаженщинамояжена,--сказалодинизнегров.--Онаостанетсясомной.
--Тычто,хочешьпокушатькамнейилечьвреку?--спросилмойпапашанегра.
-- А может, ты сам хочешь в реку? -- сказал негр папаше.-- Вас двое, а нас девять!
ГерманКорзинарассказывал,чтопапашазадумался.Потомсказал:
-- Пойдем к пароходу. Надо помочь Человеку. И они пошли к пароходу. Но Герман
Корзинаговорил,чтоДуумбудтоинезамечалдесятерыхнегровдотого,какпришловремя
возвращатьсянаплантацию.ТогдаДуумпосмотрелнанегров,потомпосмотрелнапапашу.
--Выходит,белыенезахотелибратьнегров?--сказалон.
--Выходит,чтотак,--сказалпапаша.
--Аэтибелые,оничто,ушли?--спросилДуум.
--Выходит,ушли,--сказалпапаша.ГерманКорзинарассказывал,чтокаждуюночьДуум
запиралмужчиниспускалсобаксторожитьих.Каждыйденьонотвозилвсехкпароходу.В
повозках не хватало мест, и потому со второго дня женщины оставались дома. Но только
черезтридняДуумзаметил,чтопапашатожеостаетсядома.Обэтом,должнобыть,сказал
Дуумумужтойженщины.
-- Он повредил спину, поднимая пароход,-- будто бы сказал негр.-- Он говорит, что
останетсянаплантацииибудет парить ногивгорячемисточнике,чтобыхворьчерезноги
ушлавземлю.
--Чтож,неплохопридумано,--заметилДуум.--Ионужетриднякакпаритноги?Да?
Такхворь,должнобыть,ужеуспелауйтиемувпятки.Вернувшисьвечеромнаплантацию,
Дуум послал за папашей. Он спросил, как далеко ушла его хворь. Но папаша заявил, что
хворьдвижетсяоченьмедленно.
--Нучтож,посидиещевисточнике,--сказалДуум.
--Такяисделаю,--сказалпапаша.
--Аможетбыть,посидишьиночью?
--Нет.Ночнойвоздухмнеповредит.
-- Ну, разведи костер,-- сказал Дуум.-- Я пошлю тебе негра, чтобы он поддерживал
огонь.
--Акогоизнегров?
--Дамужатойженщины,которуюявыигралнапароходе.
--Аспинемоейполегчало,--сказалпапаша.
--Ничего,полечись,--сказалДуум.
--Данет,спинемоейполегчало,--сказалпапаша.
-- А все-таки попробуем, -- сказал Дуум. Когда стало темнеть, Дуум послал четырех
воиновотвестипапашуинегракисточнику.НоГерманКорзинарассказывал,чтотевскоре
вернулись,вернулсяснимиипапаша.
--Хворьсталавыходитьбыстрее,--заявилон.--Ужекобедуонаперешлавноги.
--Тактыдумаешь,чтокутруонасовсемвылезет?--спросилДуум.
--Вылезет!--сказалпапаша.
--Атывсе-такидляверностипосидиещеночьвисточнике,--сказалДуум.
--Даитаккутрувсепройдет,--сказалпапаша.
К лету, рассказывал Герман Корзина, пароход подняли с отмели. Потребовалось пять
месяцев,чтобывытащитьегонаберег,потомучтопришлосьвырубитьмногодеревьев.Но
потомнакаткахделопошлобыстрее.Папашатожетрудился.Унегобылоособоеместоблиз
самогопарохода,изаканатвэтомместеникомубратьсянеразрешалось.Былоонекакраз
подсамымносомпарохода,анаверху,вкресле,сиделДуум,иодинмальчишкадержалнад
нимветкуотсолнца,адругойотгонялветкоймух.СобакитожеехаливместесДуумомна
пароходе. Летом, рассказывал Корзинщик, когда пароход еще двигался, муж негритянки
опятьпришелкДууму.
--Яжетебепомог,чегожетыещехочешь?--сказалДуум.--Почемутынепойдешьк
РачьемуХодуисамнеуладишьснимсвоедело?Негрсказал,чтоонходил,ночтопапаша
предлагает решить все петушиным боем, выставив по петуху с каждой стороны. Кто
выиграет -- получит женщину, а кто откажется от боя -- тот признает себя побежденным.
Негр сказал, что у него нет петуха, а папаша заявил, что в таком случае он своим отказом
призналсебяпобежденнымиженщинапринадлежитему,папаше.
--Чтожемнеделать?--спрашивалнегруДуума.Дуумсталсоображать.Потомпошелк
Герману Корзине и попросил показать лучшего папашиного петуха, а тот сказал, что у
папашивсегонавсегоодинпетух.
--Этотот,черный?--спросилДуум.Германсказал,чтототсамый.
-- А-а, вот оно что! -- сказал Дуум. Герман Корзина рассказывал, как Дуум сидел в
своемкресленаносупароходаинаблюдалзалюдьмисвоегоплемениизанеграми,которые
наканатахтянулипароходпосуху.
-- Поди скажи Рачьему Ходу, что ты выставишь петуха,-- велел Дуум негру.-- Скажи
просто, что петух будет. Бой назначай на завтрашнее утро. А пароход пока пусть посидит,
отдохнет. Негр ушел. Потом, рассказывал Герман, Дуум посмотрел на него, а сам он не
смотрел на Дуума, потому что ведь это он говорил, что во всем селении был только один
петухлучшепапашиного--петухДуума.
-- Сдается мне, что щенок тот был здоровый,-- сказал Дуум.-- А ты как считаешь?
ГерманКорзинарассказывал,чтонесмотрелнаДуума.
--Иятаксчитаю,--сказалон.
--Чтотебеисоветую,--сказалДуум.ГерманКорзинарассказывал,чтонаследующий
день пароход сидел на земле и отдыхал. Петушиный бой устроили в конюшне. Здесь
собралось почти все племя и негры. Папаша выпустил на круг своего петуха. Тут и негр
выпустил на круг петуха. Герман рассказывал, что папаша поглядел на этого петуха, да и
говорит:
--Этопетухнетвой,аИккемотуббе.Алюдиговорятпапаше:
-- Иккемотуббе отдал ему петуха, при свидетелях отдал. Герман Корзина рассказывал,
чтопапашатутжевзялсвоегопетухаобратно.
-- Нехорошо,-- говорит,-- это получается! Как можно, чтобы он рисковал женой из-за
какого-топетуха?
--Так,значит,тыотказываешься?--говоритнегр.
--Дай-каяподумаю,--говоритпапаша.Ионсталдумать.Всезанимнаблюдали.Негр
напомнил папаше об уговоре. Папаша стал утверждать, что он этого не предлагал и что
петуха он драться не выпустит. Тогда люди сказали, что, значит, он проиграл. Герман
Корзинарассказывал,чтопапашатутопятьзадумался.Люниждали.
--Нуладно,--согласилсяпапаша.--Тольконечестноэтополучается.Петухисразились.
Папашин петух упал. Тут папаша его сейчас же подхватил. Герман говорил, что он будто
толькотогоиждал.
-- Стойте,-- сказал он и оглядел всех собравшихся.-- Они ведь сравнились, так? Все
подтвердили,чтотак.
--Значит,ниотчегоянеотказывался.ГерманКорзинарассказывал,чтотутпапашамой
сталпроталкиватьсяизсарая.
--Будешьтыдратьсяилинет?--спросилнегр.
--Ноэтоничегонерешает,--сказалпапаша.--Согласен?ГерманКорзинарассказывал,
как негр поглядел на папашу. Потом отвел глаза и присел на корточки. Все люди племени
смотрели,какнегрсидел,глядясебеподноги,какюнсхватилкомокгрязиисквозьсжатыев
кулакпальцысталапроступатьсераяземля.
--Разветакимобразомможнорешитьнашспор?--сказалпапаша.
--Нет,--прошепталнегр.Германговорил,чтословнегранебылослышно.Нопапаша
егопрекраснослышал.
--Ну,самособой,--сказалпапаша.--Стоитлитеберисковатьженой,ставянакакого-то
петуха?ГерманКорзинарассказывал,какнегрподнялглаза,землякрошиласьвегосжатых
пальцах,Глазаеговтемнотезагорелиськраснымогнем,какулисицы.
--Выпустишьтысвоегопетуха?--спросилон.
--Атысогласен,чтоэтимничегонерешается?--спросилпапаша.
--Да,--прохрипелнегр.Папашавыпустилпетуханакруг.ГерманКорзинарассказывал,
что папашин петух окочурился прежде, чем успел сообразить, в чем дело. Другой петух
взгромоздился на него и собирался запеть, но негр смахнул его прочь и стал плясать на
мертвомпетухе,топчаегоногами,идотехпорплясал,покаотпетухатолькомокроеместо
осталось.Пришлаосень,ипароходдобрался,наконец,доселения,остановилсявозледомаи
сновазамер.Германрассказывал,каконицелыхдвамесяцатащилипароходпокаткамужев
виду селения, но теперь он прочно сел возле дома, и дом уже не казался вождю
недостаточнобольшим.Онустроилпир,которыйдлилсяцелуюнеделю.Итолькоэтотпир
кончился, как негр пришел к Дууму в третий раз. Герман рассказывал, что глаза у негра
снова светились красным огнем, словно у лисицы, и дыхание его было слышно по всей
комнате.
--Пойдемвмоюхижину,--сказалонДууму.--Яхочутебекое-чтопоказать.
-- По моим расчетам, теперь как раз время,-- сказал Дуум. Он огляделся кругом, но
Германсказал,чтопапашатолькочтовышел.
-- Вели ему тоже прийти туда,-- сказал Дуум. Подойдя к хижине негра, Дуум послал
двухлюдейсвоегоплеменизапапашей.Потомвошелвхижину.То,чтонегрхотелпоказать
Дууму,былноворожденный.
--Смотри,--сказалнегр.--Тывождь.Тыдолженоберегатьсправедливость.
--Авчемдело?Тебеонненравится?--спросилДуум.
-- Ты погляди, какого он цвета,-- сказал негр. И он начал озираться по всем углам.
Герман Корзина рассказывал, что при этом глаза его то вспыхивали красным огнем, как у
лисицы,топотухали.Ислышнобыло,кактяжелоондышит.
--Ятребуюсправедливости,--сказалнегр.--Тывождь.
-- Ты бы должен был гордиться таким желтокожим мальчишкой,-- сказал Дуум. Он
погляделнаребенка.--Никакаясправедливостьнесделаетегокожутемнее.--Потомоглядел
хижину.--Выходи,РачийХод,--сказалон.--Хозяин--человек,анезмея,онтебянеужалит.
Но папаша не вышел. А глаза негра то вспыхивали красным огнем, то снова гасли, и он
тяжелодышал.--Так!Непочестиполучилось,--сказалДуум.--Каждыйогороднадоберечь
отлесныхкабанов.Нопреждевсегодадимребенкуимя,--ионзадумался.ГерманКорзина
говорил,чтоглазанеграсталитогдаспокойнееидыханиетожеуспокоилось.
--НазовемегоИмеющийДвухОтцов,--сказалДуум.СэмДваОтцасноваразжегтрубку.
Онделалэтонеспеша,угольком,которыйвыхватилпальцамиизкузнечногогорна.Потом
он снова уселся на место. Вечерело. Кэдди и Джейсон вернулись с ручья, и я видел, как
дедушка, стоя у шарабана, разговаривает с мистером Стоксом. Словно почувствовав мой
взгляд,дедушкапозвалменя.
--Нуичтожебылопотомствоимпапашей?--спросиля.
-- Они с Германом Корзиной строили забор, -- ответил Сэм. -- Герман Корзина
рассказывал, как Дуум сначала велел им врыть в землю два столба и набить перекладину.
Дуум тогда ничего не сказал о заборе ни папаше, ни негру. Герман рассказывал, что вот в
точности так же бывало у них в детстве, когда они с папашей и Дуумом спали на одном
тюфяке. Тогда, бывало, Дуум будил их среди ночи и заставлял идти вместе с ним на охоту
или принимался тузить их кулаками так, что они от него прятались. Вот Дуум позвал
папашуинегракстолбамсперекладинойиговоритнегру:--Этозабор.Можешьтычерез
него перелезть? Герман Корзина рассказывал, что негр схватился рукой за перекладину и
перемахнулчерезнее,словноптица.ТогдаДуумсказалпапаше:
--Перелезайиты.
--Забордляменяслишкомвысок,--сказалпапаша.
--Перелезешь--получишьсвоюженщину,--сказалДуум.Германговорил,чтопапаша
долгогляделназабор.
--Аможномнеподлезтьподнегоснизу?--спросилон.
--Нет.нельзя!--сказалДуум.Папашатутсталоседатьназемлю.
--Тынеподумай,чтоятебеневерю,--сказалон.
--Нувотмыипостроимтакойзабор,--сказалДуум.
--Какойзабор?--спросилГерманКорзина.
--Заборвокругхижиныэтогонегра,--сказалДуум.
--Немогуястроитьзабор,которыймненеодолеть,--сказалпапаша.
--Ничего.Германтебепоможет,--сказалДуум.ГерманКорзинарассказывал,чтоточно
такжебывало,когдаДуумбудилихсрединочиизаставлялидтинаохоту.Онрассказывал,
какнадругойденькобедуихнастиглиссобакамииквечеруониужепринялисьстроить
забор.ГерманКорзинарассказывал,какимпришлосьрубитьстолбыижердивпоймеручья
и таскать их на себе, потому что Дуум не разрешил им пользоваться фургоном, так что
иногданаодинстолбуходилоунихподва-тридняработы.
-- Ничего,-- говорил Дуум.-- Куда вам спешить? А прогулка поможет Рачьему Ходу
крепчеспатьпоночам.ГерманКорзинарассказывал,чтоонивозилисьсэтимзаборомвсю
зиму и все следующее лето, так что продавец водки успел и приехать и уехать восвояси.
Наконец забор был окончен. В тот самый день, когда они вкопали последний столб, негр
вышелизсвоейхижины,положилрукунастолбиперемахнулчереззабор,словноптица.
-- Хороший забор,-- сказал негр.-- Подождите, я вам кое-что покажу. Он перемахнул
череззабор,вошелвхижинуивышелизнеесребенкомнаруках.Онподнялегонадзабором
так.чтобыегобыловидностойстороны,исказал:
--Аэтамастькаквамнравится?Дедушкасновапозвалменя.Наэтотразяподнялсяи
пошелкнемуСолнцеужескрылосьзаперсиковымсадом.Мнебылотогдадвенадцатьлет,и
то,чторассказалСэм,казалосьнеясным,незаконченным.Нонаголосдедушкияотозвался
не потому, что устал от болтовни Сэма, а с непосредственностью ребенка, который
стремитсяотстранитьотсебянавремято,чтоемунесовсемпонятно.Впрочем,быловэтом
и инстинктивное послушание дедушке -- не от страха наказания, но потому, что мы все
верили,чтоонспособенвершитьудивительныеделаивсюсвоюжизньсовершалподвигза
подвигом.Всеужесиделившарабане,дожидаясьменя.Явлез,изастоявшиесявконюшне
лошади сразу же взяли рысью. Кэдди промокла до пояса, но она везла рыбку, хоть и со
щепочку величиной. Лошади бежали бойко Проезжая мимо кухни мистера Стокса, мы
почувствовали запах жареной свинины. Так пахло до самых ворот. Когда мы свернули на
дорогудомой,солнцеужесадилось.Запахсвининыотсталотнас.
-- О чем это ты разговаривал с Сэмом? -- спросил дедушка. Мы ехали в странных,
почему-то зловещих сумерках, сквозь которые мне виделась фигура Сама Два Отца,
сидящего на своем сосновом чурбаке. Сосредоточенный, неподвижный, весь словно из
одногокуска,онказалсякаким-тозаспиртованныммузейнымэкспонатом.Втом-тоидело.
Мнебылотогдадвенадцатьлет,инадобылоещедолгождать,покаяпреодолеюэтомарево
сумерек.Яужетогдазнал,чтокогда-нибудьвсепойму,ноктомувремениСэмавживыхне
будет.
--Так,дедушка,--сказаля,--простомыболтали.