ГРЕХИ ЗАКОНОДАТЕЛЕЙ

4. Спенсер Г. Социальная статистика. СПб., 1906. С. 105.
5. Спенсер Г. Основания социологии. СПб., 1898. С. 376.
6. Спенсер Г. Основания психологии. СПб., 1897. С. 322.
7. Спенсер Г. Основания социологии. С. 350.
8. Duncan D. Life and Letters of Herbert Spencer. London, 1908. P. 449.
9. Spencer H. The Man Versus the State. London, 1969. P. 333.
10. Цит. по: Гаупп О. Герберт Спенсер. СПб., 1898. С. 181.
11. Спенсер Г. Личность и государство. СПб., 1908. С. 84.
12. Спенсер Г. Автобиография, Т. 2. С. 156—157.
13. Duncan D. Life and Letters of Herbert Spencer. P. 238.
14. Там же. Р. 241.
Г. СПЕНСЕР
ГРЕХИ ЗАКОНОДАТЕЛЕЙ
Говорят, что человек состоит из беззаконий и зачат в грехе. Правда это или нет, сказать
трудно, но несомненно, что правительстао создано для насилия и с помошью насилия.
...В настоящей статье я не намерен перечислять ни нарушения законов, ни совершенные жестокости, составляющие большую часть истории человечества. Я также не собираюсь говорить о том, что беззакония внутри страны всегда сопровождались беззакониями вне ее. Я не имею намерения составлять перечень преступлений правителей начиная
с царя Куфу, основание гробницы которого обильно полито кровью и потом десятков тысяч
рабов, строивших ее многие годы, продолжая этот перечень преступлениями египетских,
ассирийских, персидских и прочих правителей и заканчивая Наполеоном, чьи личные
амбиции покорения цивилизованного мира стоили по меньшей мере двух миллионов
жизней . Я не б у д у т ак ж е перечислять грехи зако но дат елей, избранных н ар о д о м и со о т ветственно обязанных отвечать перед народом, которые приняли множество законов в интересах господствующих классов. Список подобных законов начинается с тех, которые
долгое время в нашей собственной стране защищали рабство и работорговлю. В соответствии с ними большинство из 4 0 т ыс. вывозимых из Африки негров ежего д но погибали ,
не выдержав у жасных условий, в т р ю мах к о р аб лей и о т т р о п и ч еско й жары. Список мо жно
закончить х леб ными зако нами , со гласно к о т о р ым устанавливалась высокая плата за землю ,
ч т о приводило к голоду значит ельно го ко личест ва люд ей.
Конечно, описание злодеяний правителей и законодателей было бы полезно по многим
причинам. Оно показало бы, например, что тождественность этики правительства с этикой
войны, неизбежно существующая в первобытных обществах, когда армия — мобилизованное общество, а общество — армия на отдыхе, влияет и на нашу повседневную жизнь.
...П о д о б н ые примеры мо гли б ы о х лад и т ь пыл т ех , к т о ст р емит ся расширить правительственный контроль. Убедившись в том, что продолжают существовать не только внешние
ч ер т ы, но и принципы примитивного политического ст р о я, со зд анно го милит ар и змо м,
реформатор и филантроп должны умерить свой оптимизм в ожидании добра от повсеместного вмешательства правительства и склониться больше к доверию неправительственным организациям.
Однако, не касаясь большей части крупной проблемы, поставленной в заглавии данной
статьи, я предлагаю рассмотреть лишь грехи законодателей, являющиеся результатом
не их личных амбиций или классовых интересов, а следствием отсутствия тех знаний, без
которых законодатель не имеет морального права приступать к работе.
Совершенно очевидно, что, если ученик аптекаря, выслушав жалобы больного, ошибочно
пропишет лекарство, которое станет причиной смерти пациента, его без колебаний признают
виновным в убийстве по неосторожности. Он не сможет оправдаться тем, что хотел помочь
больному, но ошибся в диагнозе. Ему ответят, что он не имел права подвергать опасности
человеческую жизнь, не обладая достаточными знаниями. Тот факт, что он даже не подозревал
о ст епени сво ей неко мпет ент но ст и , т ак ж е не послужит оправданием.
5 Социологические исследования, N 2
129
Все, и он в том числе, знают, что даже опытные врачи, не говоря уже о неопытных, ошибаются в постановке диагноза и выборе способа лечения. А раз он этого не учел, то обязан
отвечать за последствия.
Ответственность же законодателей за зло, которое они могут причинить, мы определяем с большим снисхождением. Нам обычно и в голову не приходит осуждать их за зло,
причиненное принятыми ими законами.
Принято считать, что общеизвестные факты должны были послужить уроком ученику
аптекаря не соваться туда, где он ничего не смыслит. Однако мало кто думает, что те же
факты должны были научить законодателя не принимать законов, не имея для этого достаточных знаний. Ему хорошо известно множество законов, принятых как в его собственной
стране, так и за рубежом и послуживших причиной неисчислимых бедствий. Но несмотря
на это, его никто не осуждает, когда он принимается за составление новых законов, не сделав
никаких выводов из опыта своих предшественников. Наоборот, ему ставят в заслугу, что
он или недавно закончил колледж, или имеет свору собак, прославившую его на всю округу,
или, будучи известным адвокатом, вступает в парламент и тотчас же, с легким сердцем,
начинает способствовать или препятствовать принятию того или иного закона, влияющего
на жизнь целого государства. Публика, как правило, убеждена, что законодателю совсем
необязательно знать больше, чем он сможет узнать в ходе парламентских дебатов. Следовательно, его нельзя упрекнуть даже в том, что он и не подозревает о своем собственном невежестве.
А между тем, достаточно лишь одного взгляда на историю, чтобы убедиться, насколько
бедствия, причиненные невежественными законодателями, многочисленнее тех, что произошли из-за невежественных врачей. Надеюсь, читатель простит меня за несколько известных примеров. Век за веком издавались законы против ростовщичества, ухудшавшие
положение должника, тогда как имели целью его улучшить. К тому же, косвенно, они причиняли множество непредвиденных зол. Так, например, препятствовали эффективному использованию свободного капитала и накладывали на мелких собственников бесчисленное
количество обязанностей. Точно также попытки не допустить монополии на определенные
виды товаров, продолжавшиеся в Англии на протяжении 500 лет, а во Франции не допускавшие покупки кем-либо на рынке более двух бушелей пшеницы, из поколения в поколение увеличивали нищету и смертность, являясь как раз причиной отсутствия товаров.
Сейчас вce знают, что задача торговца, которого прежде считали «притеснителем бедняков»,
заключается в том, чтобы способствовать равномерному поступлению товаров на рынок
и не допустить быстрого и нерационального их потребления. Такого рода попытка установить
цены на продукты с целью не допустить голода,предпринятая еще в 1315 г., была вскоре
отменена из-за того, что в результате многие виды продовольствия полностью исчезли
с рынка.
Дольше просуществовали законы, дававшие право представительному органу определять
«разумные доходы» торговцев. Подобные по духу и последствиям попытки устанавливать
заработную плату, начатые в «Статуте о рабочих» при Эдуарде Ш1, мешали развитию
промышленности и увеличивали страдания населения до тех пор, пока наконец 60 лет назад
парламент не отменил право чиновников устанавливать зарплату.
Я предвижу, что здееь читатель меня остановит словами: «это все давным-давно известно.
Бедствиями, происходящими из-за вмешательства в торговлю, нам все уши прожужжали,
И нет необходимости еще раз напомнить, об этом». Первое возражение на это состоит,
по моему мнению, в том, что подавляющее большинство людей этого не знает, а многие
из тех, кто знали, вероятно, забыли. Разве не те же благие пожелания, как и раньше, лежат,
в основе принимаемых сегодня законов? В 35 статуте Эдуарда III, предполагавшем понижение цены на селедку (этот статут вскоре был отменен из-за того, что повысил ее), выражается недовольство тем, что люди, торгующие на рынке, из злобы и зависти поднимают
цену: если один запрашивает 40 шиллингов, другой — на 10 шиллингов больше, а третий —
60 шиллингов и т.д. И сегодня стихия рынка, как и раньше, осуждается и приписывается
"злобе и зависти".
1 Эдуард III (1312-1377)— английский король. В 1327 г. издал первые статуты о рабочих
130
Зло конкуренции постоянно подвергается критике со стороны социалистов, а совет
демократической федерации осуждает обмены, совершаемые из личной выгоды и жадности.
Мой второй аргумент заключается в том, что вмешательство в закон спроса и предложения, давным-давно признанное вредным, сегодня осуществляется в новых сферах.
Но опять, как и раньше, подобное вмешательство только увеличивает зло и вызывает
новые бедствия.
Возвращаясь к прежней теме, хочу пояснить, что выше были названы неудачные законы
для того, чтобы напомнить читателю, что некомпетентный законодатель постоянно увеличивает человеческие страдания, пытаясь их уменьшить. Чтобы составить более полное
представление о законотворчестве, не подкрепленном знанием социальной науки, следует
названные выше злодеяния, порожденные или увеличенные законами, умножить как
минимум на десять. В докладе, прочитанном в статистическом обществе в мае 1873 г., вицепрезидент законодательного общества Дженсон заявил, что со времени статута Мертона,
принятого в годы правления Генриха III2, до конца 1872 г. принято 18110 законодательных
актов, из которых, по его расчетам, 4/5 были отменены полностью или частично. Он утверждает также, что только за последние три года (1870—1872) было исправлено 3532 законодательных акта, из которых 2 759 отменены полностью.
Чтобы уточнить пропорцию отменяемых законов, я просмотрел сборник законодательных
актов последних трех сессий парламента. В результате выяснилось, что, не говоря уже об
исправленных законах, полностью или частично отменено 650 законодательных актов.
Это относится к законам, принятым уже нынешним парламентом, что несколько превышает
обычную норму, т.к. в последнее время свод законов весьма подправлен. Но даже в этом
случае мы обязаны признать, что отменены тысячи принятых уже в наше время законов.
Понятно, что некоторые из них устарели, другие отменены в силу изменившихся условий
(эту причину нельзя назвать основной, поскольку мы видим, сколько из совсем недавно
принятых актов уже отменено), третьи просто потому, что не были нужны, и, наконец,
некоторые были объединены в один. Однако несомненно, что большинство из них было
отменено вследствие их несправедливости. Мы удивительно спокойно относимся к подобным изменениям в законодательстве, забывая, что прежде, чем эти законы были отменены,
они причинили много более или менее серьезного вреда: одни из них просуществовали
несколько лет, другие десятки лет, а некоторые и века. Измените представление о плохом
законе как о чем-то абстрактном. А посмотрите на него, как на средство влияния на человеческие жизни, и вы увидите, сколько страданий, болезней и даже смертей он принес.
...Я уже упоминал, что все попытки регулировать соотношение между спросом и предложением неизбежно заканчивались провалом. Но, несмотря на это, они предпринимаются
снова и снова. Вера людей в справедливость закона спроса и предложения настолько ничтожна, что он признается лишь там, где нарушение его уже доставило массу неприятностей.
А везде, где только возможно, его стараются обойти в надежде на благоприятный исход.
Чтобы лишний раз убедиться в том, какие страшные бедствия, вызывающие недовольство
многих, причинены исключительно законодательством, стоит посмотреть, как осуществляется забота о домах для бедных.
Не один год уже обсуждается вопрос о непригодности и негигиеничности домов, где
живут рабочие. Я имел возможность заняться этим вопросом.
...Давайте посмотрим, что сделали законодатели?
Слишком высокими налогами они подняли цены на кирпич и строевой лес, что привело
к подорожанию жилья и вынудило в целях экономии использовать дешевые материалы.
Чтобы не допустить некачественного строительства, законодатели, как в средние века
установили нормы, предписывающие качество производимого товара, не понимая, что
требуя высокого качества и, следовательно, увеличивая цену, она ограничивают спрос
и в итоге уменьшают предложение. Дополнительными местными налогами, велична
которых зависела от занимаемой строением площади, еще больше препятствовали строи
тельству невысоких удобных жилищ. И в результате осуществленных мероприятий стали
строить преимущественно плохие дома, а хорошие прекратили, что в свою очередь увеличило
2
Генрих III(1207—1272) — английский король. При нем был создан первый парламент.
131
скученность жильцов. Тогда установили минимальную норму жилой площади. А раз существующий жилой фонд не мог вместить всех нуждающихся, то людей просто выбросили на
улицу.
Так в чем причина нищеты жителей Ист-Энда? Против кого должны быть направлены
отчаянные жалобы лондонских бездомных?
Немецкий антрополог Бастиан3 рассказывал, что, если заболевший житель Гвинеи не выздоравливает, тем он подрывает веру в идола и его убивают. Нетрудно предположить, что в этой
стране любой, кто посмеет усомниться в могуществе идола, будет немедленно казнен. Во
времена авторитарного правления всегда существует подобная опасность в случае неуважительного высказывания о политическом фетише. Как бы то ни было, а в наши дни худшим
наказанием, которое грозит усомнившемуся в его всемогуществе, будет объявление этого
человека реакционером. Можно не сомневаться, что ни один из приводимых им в свое оправдание доводов, подрывающих существующую веру, не будет услышан, ибо мы постоянно
убеждаемся в том, что подобного рода вера не восприимчива ни к каким противоположным
аргументам. Давайте рассмотрим только малую часть той огромной массы доказательств,
которые остаются незамеченными.
Правительственные учреждения напоминают перевернуnый фильтр: вы заливаете чистую
воду, а оттуда бежит грязная. Когда-то я услышал это сравнение из уст человека, который
имел большой опыт работы с административными учреждениями. Это мнение разделяют
многие. Благодаря разоблачениям в прессе и критике в парламенте нет никого, кто бы не знал
о пороках бюрократической рутины. Ее медлительность, постоянно критикуемую, доходившую до того, что задержка в присвоении офицерского звания в армии достигала двух
лет, можно проиллюстрировать свежим примером: первый том подробной переписи населения 1881 г. вышел лишь через два года после того, как был собран материал. Если мы
попытаемся найти объяснение подобных проволочек, то обнаружим, что главная причина
в невероятной путанице. Возвратимся к вопросу о переписи. По мнению «главного регистратора», трудность состоит не столько в огромном множестве различных районов,
которые подлежали переписи, сколько в исключительной сложности установления между
ними границ. На сегодня существуют 39 тыс. единиц административного деления 22-х различных категорий, которые взаимно перекрываются: приходы, города с самоуправлением,
районы города, судебные округа, городские и сельские санитарные округа и проч. Подобная
система приводит к тому, что каждый округ имеет свой собственный штат чиновников,
полномочия которых распространяются и на чужие территории. Кто-нибудь задумывался,
почему каждая новая управленческая структура сопровождается созданием новых округов?
Первое, что приходит в голову: для того, чтобы сохранить последовательность в методе.
Этот беспорядок полностью соответствует тому беспорядку, который ежегодно увеличивает
парламент, добавляя к множеству старых законов сотни новых, им противоречащих.
И, чтобы разобраться в этой законодательной кутерьме, частные лица должны обращаться
к юристам, опять-таки неся материальные издержки. Последовательность в методе покрытия
одной сети областей другой сетью сохраняется в законе о народном здравоохранении 1872 г.
Тот, кто пожелает в нем разобраться, должен обратиться к 26-ти различным законам, вышедшим в разные годы. Отдельно нужно сказать и об инертности администрации. Мы
постоянно сталкиваемся с сопротивлением бюрократии прогрессу. Так, когда адмиралтейству предложили использовать электрический телеграф, оно ответило: «У нас есть очень
хорошая система семафоров», а почтовое ведомство вначале сопротивлялось применению
телеграфа, а потом и телефона.
Способы решения жилищной проблемы рабочих и других подобных вопросов свидетельствуют о том, что государство одной рукой увеличивает зло, а другой одновременно
пытается его уменьшить. Так, сначала оно назначает пошлину на страхование от пожаров,
а потом, с целью облегчения их тушения, предписывает такие способы строительства,
которые увеличивают опасность их возникновения. Вновь и вновь абсурдность жестких
бюрократических порядков там, где не нужно и мягких в тех случаях, когда они должны
быть жесткими, становится причиной громких скандалов. Так, из-за того, что документ
1 'Бастиан Адольф (1826—1905) — немецкий этнограф, врач. Выдвинул идею единства человеческой
психики, тем самым объяснив единство культуры всех народов — Примеч. переводчика.
132
государственной важности попал в руки плохо оплачиваемого, даже не состоящего на службе
у правительства переписчика, он становится широко известен. Или в то время как способ
изготовления новейшего снаряда тщательно скрывается от высших артиллерийских
офицеров, они узнают его от русских, которым было позволено с ним ознакомиться. Другой
пример: диаграмма, показывающая расстояния, с которых английские и иностранные броненосцы могут быть поражены нашими крупнокалиберными пушками, сообщается предприимчивыми атташе своему правительству и затем становится известной всем европейским
правительствам, тогда как наши собственные офицеры ничего о ней не знают. Та же история
с контролем, осуществляемым государством. Попытка гарантировать качество серебра
нанесением пробы на изделия закончилась тем, что сократилась его продажа. В других
случаях установление определенного стандарта приводит к снижению качества, повышать
которое становится невыгодно.
...Даже тогда, когда бесполезность контроля явно бросается в глаза, этого не замечают.
Напомню о страшной катастрофе, в результате которой пассажирский поезд вместе с мостом
провалился в реку. Бесконечные и беспощадные обвинения были направлены в адрес
инженеров и подрядчиков, но не было упоминания о правительственных чиновниках,
которые приняли этот мост в эксплуатацию.
...Считается, что государство с помощью своих представителей способно решить все
проблемы. Более того, его злодеяния вынуждают людей просить его же о помощи, а значит,
совершать новые злодеяния.
Подобное преклонение перед всемогуществом законодательной власти менее простительно, чем преклонение перед идолом. У дикаря есть хотя бы оправдание, что его идол
безгласен и не может признать свое бессилие. Но трудно понять упорство цивилизованного
человека, который приписывает идолу, сделанному его же собственными руками, могущество, в отсутствии которого тот тем или иным способом сам признается. Я имею в виду
не только то, что законодательные меры причиняют, как правило, вред вместо пользы или
что тысячи законов, принятых парламентом и отменяющих предыдущие, являются молчаливым признанием поражения. Хочу привести лишь одно признание, содержащееся в докладе комиссии закона о бедных, где говорится: «Мы пришли к заключению, что едва ли
найдется хоть одна статья закона, касающаяся управления общественной благотворительностью, которая произвела эффект, предполагаемый законодателями. Напротив,
большинство из них стало причиной новых зол и увеличения тех, которые намеревались
пресечь».
...Удивительно, что несмотря на обширные знания внешние атрибуты так сильно влияют
на воображение людей. Мы убеждаемся в этом на протяжении всей истории, начиная с боевой
окраски, которой дикарь пугает своего противника, кончая религиозными церемониями,
королевскими процессиями, мантией судьи. Я вспоминаю ребенка, который спокойно смотрел
на страшную маску, когда ее держали в руках, и с криком убежал, когда отец надел ее.
Подобная же перемена происходит с избирателями после того, как их избранники попадают
в парламент. Пока перед ними лишь кандидаты, избиратели подвергают их насмешкам
и клевете, во всяком случае относятся к ним крайне пренебрежительно. Но стоит им попасть
в Вестминстер, как те, над кем еще недавно насмехались, кого обвиняли в глупости и невежестве, как в прессе, так и на митингах, начинают внушать безграничное доверие. Судя
по просьбам, обращенным к ним, нет ничего выше их мудрости и могущества.
Убежден — на все вышесказанное мне ответят, что не может быть ничего лучше правительства коллективной мудрости, а избранники нации, вооруженные обширнейшими
знаниями, отдают все силы, чтобы исполнить свой долг. «Чего же вам не хватает?» — спросит
большинство читателей. По моему мнению, глубокие лингвистические и филологические
познания, которые имеют многие из них, мало чем будут полезны. Политический опыт
и взгляды, основанные на знании древних обществ и философов, утверждавших, что война —
это нормальное явление, что рабство необходимо и справедливо, что женщина — чуть ли
не собственность мужчины, также едва ли смогут помочь в определении возможных
последствий принимаемых ими законов на судьбы целых народов сегодня. Они могут бесконечно размышлять о деятельности великих людей, могут проводить годы за изучением
описаний войн, интриг и договоров, которыми переполнены книги по истории, не прибли133
жаясь ни к пониманию структуры общества, ни к тому, как оно функционирует. Знания,
приобретенные на фабрике, бирже или в зале суда, также не продвинут его ни на шаг в нужном
направлении.
Постоянное изучение естественной причинно-следственной связи в отношениях между
людьми, соединенными в общество — вот что действительно необходимо. Нетрудно заметить, что глубина понимания причинных связей — отличительная черта интеллектуального развития человека. Дикарь не задумывался даже о простейших, механических связях
между явлениями. Древние греки считали, что полетом копья управляют боги. Вплоть до
наших дней эпидемиям приписывали сверхъестественное происхождение.
Причинная связь между социальными явлениями настолько сложна, что, вероятно, полностью она еще долго останется непризнанной. Тем не менее, в наши дни ее существование
стало достаточно очевидным, чтобы любой, кто способен думать, мог прийти к выводу:
прежде чем вмешиваться в социальные процессы, их надо тщательно изучить. Сейчас хорошо
известно, что существует связь между количеством рождений, смертей и браков и ценой
на хлеб, и что в том же обществе на протяжении жизни одного и того же поколения пропорция
преступлений к численности населения примерно одинакова. Этих фактов должно быть
достаточно для вывода о том, что человеческие желания, используя разум для их удовлетворения, действуют приблизительно одинаково. Можно сделать вывод,что среди различных
факторов, влияющих на общество, те, что вызваны законодательством, действуют постоянно
и поэтому должны изменять не только человеческие поступки, но неизбежно их природу, хотя,
возможно, и не в том направлении, как хотелось.
Важно понять, что в обществе причины порождают значительно больше последствий,
чем где-либо, и что непредвиденные и отдаленные последствия столь же неизбежны, как и
ближайшие. Я не хочу сказать, что это мнение и выводы отрицаются полностью.
...Рассмотрим некоторые из истин, с которыми все мысленно соглашаются, но которые
почему-то недостаточно учитываются при обсуждении законов.
Все знают, что каждый человек до определенных пределов способен изменяться, как
умственно, так и физически. Каждая теория воспитания и каждая наука, начиная от математики и кончая занятиями спортом, всякая награда за добродетель и наказание за порок
исходят из того, что использование или неиспользование какой-либо физической или умственной способности приводит к ее изменению, в зависимости от желания.
Всем известно, что в природе изменения, произведенные тем или иным путем, становятся наследственными. Никто не отрицает, что даже строение человеческого тела, постепенно изменяясь с каждым поколением, приспосабливается к окружающим условиям,
и климат, пагубный для одних народов, совершенно безвреден для других, приспособившихся
к нему.
Никто не отрицает и того, что люди одной национальности, но живущие в разных странах,
где они ведут различный образ жизни, приобретают со временем необходимые способности
я привычки. Никто не станет отрицать, что даже в наше время формируются новые национальные особенности, пример тому — американцы. Но если никто не отрицает, что процесс
адаптации происходит всегда и везде, то из этого следует, что человек может приспособиться к любому изменению в социальных условиях.
Из этого можно сделать несомненный вывод, что каждый закон, направленный на изменение человеческого поведения, принуждая, сдерживая или способствуя ему, постепенно
воздействует таким образом, что происходит изменение самой природы человека. Кроме
любого немедленного эффекта, законы дают и отдаленный результат, большинством игнорируемый, — изменение самой личности человека, желательное или нет. Это наиболее
важный вывод, который всегда надо иметь в виду.
Другая важная истина, которую каждый гражданин, а тем более законодатель обязан
вбить себе в голову, открывается тогда, когда мы задумаемся: каковы побудительные мотивы
человеческих поступков? В результате мы придем к заключению, что социальная деятельность шляется суммарным результатом человеческих потребностей, который каждый
удовлетворяет самостоятельно в соответствии со своим прежним жизненным опытом и знаниями, идя тем путем, который ему кажется наиболее простым, т.е.по линии наименьшего
сопротивления. Истины политической экономии — лишь подтверждение. Нет необходимости
134
доказывать, что социальные структуры и социальное поведение становятся результатом
человеческих эмоций, направляемых идеями или предков, или живущих. И правильное
объяснение социальных явлений можно найти во взаимодействии этих факторов, неизбежно
происходящих во все времена.
Это приведет нас к выводу, что социальному развитию значительно больше способствовала индивидуальная активность людей и их добровольная кооперация, чем работа
под контролем правительства. Именно благодаря стремлению людей удовлетворять свои
потребности обильные хлеба растут сегодня там, где раньше собирали лишь дикие ягоды.
Удобные дома заменили хижины из-за стремления людей к благополучию. Благодаря тем же
причинам возникли и города. Торговля, сегодня столь обширная и многообразная, существующая с тех пор, как люди начали собираться на религиозные праздники, развивалась
исключительно благодаря стремлению первых к личной выгоде. Правительства же постоянно
мешали развитию, вместо того чтобы способствовать ему, хотя и выполняли в определенной степени возложенные на них обязанности и поддерживали общественный порядок.
То же относится к прогрессу наук и использованию их достижений, благодаря которым
изменение структуры общества и повышение общественной активности стало возможным.
Не правительству мы обязаны множеством изобретений, начиная с лопаты и кончая
телефоном; не правительство сделало возможным мореплавание при помощи астрономии;
не правительство совершило открытия в физике, химии и др. науках, которыми пользуются
современные производители; не правительство спроектировало машины, которые производят различные изделия, перевозят людей и предметы с места на место и всеми возможными способами создают нам комфорт. Сделки, заключаемые по всему миру в торговых
офисах, переполненные товарами магазины на наших улицах, система розничной торговли,
доставляющая все, что необходимо, прямо к вашим дверям — все это результаты свободной
деятельности граждан. Более того, как раз этой свободной деятельности правительства
обязаны тому, что имеют возможность исполнять свои обязанности. Отнимите у политического механизма все те приспособления, которые предоставили ему наука и искусство,
и его функционирование тотчас же прекратится. Даже язык, на котором правительство
отдает распоряжения своим чиновникам и на котором издает свои законы, — это инструмент, появлению которого оно обязано отнюдь не законодателю, а развитию процесса
общения людей, преследующих свои личные цели.
Другая истина, вытекающая из предыдущей, гласит, что части этой самопроизвольно
созданной социальной организации настолько взаимосвязаны, что вы не можете воздействовать ни на одну, не воздействуя в большей или меньшей степени на все другие. Мы не удивляемся, когда неурожай хлопка сначала влиял на производство тканей, затем на торговлю
ими и потом на потребителя, в конце концов воздействуя на производство, торговлю
и потребление других тканей — из шерсти или льна и т.д. То же мы видим, когда повышение
цены на уголь, помимо того, что влияет на жизнь каждой семьи, препятствует в значительной
степени развитию производства, поднимает цены на выпускаемые товары, уменьшает их
потребление и в конечном счете изменяет привычки потребителя. Подобную взаимосвязь
можно проследить и во всех других случаях, однако не всегда она столь очевидна. Понятие,
что законодательные акты относятся к таким факторам, которые кроме прямого эффекта
ведут еще к бесчисленному количеству побочных результатов. Один выдающийся профессор, исследования которого придают достаточный вес его суждениям, сказал: «Если вы
однажды вмешаетесь в естественный порядок природы, то никто не сможет предсказать
конечных результатов». И если это замечание справедливо для порядка в царстве природы,
то оно еще более справедливо по отношению к социальному организму, состоящему из
человеческих существ, соединенных в единое целое.
...Различные виды злодеяний законодателей, о которых мы говорили выше, в значительной степени объяснимы и в какой-то мере могут быть оправданы, если мы доберемся
до их источника. Главная причина — в ошибочном взгляде на общество как на предмет,
искусственно созданный, в то время как общество есть продукт развития. Ни культура
прошлых времен, ни сегодняшняя культура не дали людям сколько-нибудь научную концепцию общества, как имеющего свою естественную структуру, в которой все учреждений:
правительственные, религиозные, промышленные, торговые и т.д. тесно взаимосвязаны;
135
структуру, которая является в известном смысле органической. Однако, даже если подобная
концепция номинально и принимается, она не влияет на поведение. Напротив, человечество весьма единодушно представляет общество как кусок теста, которому повар может
придать какую угодно форму: пирога, лепешки или торта. Коммунист, например, абсолютно
уверен, что государство вполне подходит для того, чтобы лепить из него, что угодно. Многие
члены парламента исходят из предположения, что можно как угодно экспериментировать
над целыми группами людей, а те все равно останутся неизменными.
Следует сказать, что даже безотносительно к ошибочной концепции общества как
пластичной массы, факты, которые встречаются на каждом шагу, должны были бы заставить
любого усомниться в успешности того или иного предлагаемого способа изменения человеческих поступков. Простой гражданин так же, как и законодатель, ежегодно у себя в семье
убеждается в том, что поведение людей трудно поддается прогнозам. Так, например, он намеревался командовать женой, но вынужден был отказаться от этой затеи и позволил ей
командовать собой. Ни один из известных ему методов воспитания детей (наказание,
поощрение, угрозы и уговоры) не дали ему удовлетворительных результатов. Ему даже
не удалось убедить свою собственную жену относиться к нему так, как он считает нужным.
Так же и с прислугой: ругает ли он ее или уговаривает, это редко помогает. И все же, несмотря
на то, что он знает, как трудно иметь дело даже с отдельными людьми, он уверен в своей
способности иметь дело с целыми народами. Законодатель не знает и тысячной части их,
имеет лишь отдаленное представление о привычках и образе мыслей тех классов, к которым
принадлежит большинство из них, однако, несмотря ни на что, убежден, что люди будут
поступать именно так, как он предполагает и добьются той цели, которую он наметил.
Просто удивительное несоответствие между исходными посылками и выводом!
Можно было ожидать, что, проанализировав причины семейных проблем или размышляя
о необыкновенной сложности и противоречивости социальных вопросов за чтением газет,
люди будут вступать на путь законотворчества с огромными колебаниями. Ничуть не бывало,
и это говорит об их необъяснимой самонадеянности. Ни в одном деле нет такого поразительного несоответствия между сложностью задачи и неподготовленностью тех, кто берется
за ее решение. Несомненно, что из всех чудовищных заблуждений людей, самое чудовищное
заключается в том, что для того, чтобы овладеть каким-нибудь несложным ремеслом.
например, ремеслом сапожника, необходимо долго учиться, а единственное дело, которое
не требует никакой подготовки, — это искусство создавать законы для целого народа!
Перевод с английского С.А. МОСКВИНА
136