ДЕМОН — опера А

http://www.classic-music.ru/demon.html
ДЕМОН — опера А. Рубинштейна
ДЕМОН — фантастическая опера А. Рубинштейна в 3 действиях (7
картинах) с прологом, либретто П. Висковатова при участии А. Майкова по
одноименной поэме М. Лермонтова. Премьера: Петербург, Мариинский
театр, 13 января 1875 г., под управлением Э. Направника; Москва —
Большой театр, 22 октября 1879 г., под управлением Э. Бевиньяни.
На сюжет поэмы Лермонтова написано немало произведений; среди
них опера Б. Фитингофа-Шеля «Тамара», под названием «Демон» —
музыкальные картины П. Бларамберга, симфония Э. Направника (1874),
балет С. Цинцадзе (1961). Опера Рубинштейна — самое популярное
воплощение этой темы. Любовь к творчеству великого поэта проходит через
всю жизнь композитора. Замысел «Демона» возник у Рубинштейна в 1871 г.,
но ему не сразу удалось найти либреттиста: совместная работа с А.
Майковым, а затем Я. Полонским закончилось неудачей. Автором текста
явился исследователь творчества Лермонтова П. Висковатов. Гармонично
начавшееся сотрудничество оборвалось из-за противоположных взглядов
соавторов на драматургию, перейдя в конфликт. Висковатов был лишен
поэтического дара, и сочиненные им стихи чрезвычайно убоги. Переработка
либретто, которую самостоятельно предпринял Рубинштейн, не улучшила
текста.
Хотя опера и не передает мятежный дух гениальной поэмы, музыка
обладает выдающимися достоинствами. Сильнее всего в ней лирическая
струя. Ариозо главного героя («На воздушном океане», «Не плачь, дитя», «Я
тот, которому внимала») принадлежат к лучшим страницам русской
оперной классики и пользуются любовью слушателей. То же относит ся и к
образу Тамары, одухотворенная и чистая лирика которой близка лирике
героинь Чайковского, хотя масштабы талантов Чайковского и автора
«Демона» несопоставимы. .Ярко и проникновенно воссоздал Рубинштейн
1
колорит Кавказа, в частности в прекрасных танцах. Даже враждебные ему
музыканты высоко их ценили. Ц. Кюи писал: «Танцы действительно
прелестны... После Лезгинки в Руслане и Нубийской пляски в Троянцах
[Берлиоза]
я
лучших
восточных
танцев
не
знаю».
Большой
выразительностью отмечены хоры, в том числе «Ходим мы к Арагве
светлой» и особенно «Ноченька». Рубинштейн в «Демоне» мастерски
сопоставил и противопоставил контрастные образы — драматические и
лирические. Умело использован прием контраста и в развитии действия
(начало и конец сцены в горах, веселье в замке Гудала и появление
траурного шествия). Характеры героев даны в развитии. Это относится не
только к Демону и Тамаре, но и к второстепенным персонажам, например
Гудалу или Синодалу. Однако есть в партитуре и малоудачные страницы —
речитативы, финал II д., финал оперы, невыразителен оркестр.
Сначала
«Демон»
встретил
сдержанный
прием.
Критика,
за
некоторыми исключениями (Ларош), была к нему неблагосклонна. Со
временем восторжествовала справедливость. Подтвердились слова Лароша:
«Рубинштейн обращается к массе, говорит языком понятным и простым и
встречает сочувственный отклик». В немалой степени последующему
успеху оперы способствовал талант замечательного русского певца П.
Хохлова. Первые исполнители заглавной партии И. Мельников и Б. Корсов
не смогли найти к ней ключ. В сценической судьбе произведения
Рубинштейна Хохлов сыграл решающую роль. Выдающийся певец,
обладавший голосом редкой красоты, актер-художник, он глубоко понял и
выразил тоску, нежность и скорбь Демона. Образ, им созданный, был полон
высокой, одухотворенной лирики. Внешний облик Хохлова — Демона был
поэтичен. Мельников и Корсов исполняли свою партию с тяжелыми, нелепо
огромными крыльями, затруднявшими движение. Хохлов исходил из
рисунков М. Зичи, для своего времени интересных, и отказался от
бутафорских крыльев.
Театровед С. Дурылин пишет: «Прекрасные, гибкие руки Демона —
Хохлова были обнажены. Широкие, длинные разрезные рукава были
2
подобием крыльев, движения рук его Демона были свободны, исполнены
горестной безнадежности и прекрасны в своем гордом благородстве и
мужестве. Прекрасное лицо Демона не было у Хохлова романтической
маской рокового несчастливца, застарелого приверженца зла. „Печальный
демон, дух йзгнанья" — вот существо образа Хохлова. Артист понимал, что
чем больше искренней печали и вечной скорби изгнанничества будет
отражено на лице Демона, чем человечнее он будет в своей мятежной тоске,
тем ближе он станет к замыслу Лермонтова, к чувству и мысли зрителя
начала 1880-х гг. Вот почему Хохлов не боялся человечности своего
Демона». И «проклятье» и «песнь успокоенья», продолжает С. Дурылин,
«исходят из одного источника — из могучей и прекрасной души, вольной и
высокой. Обещание Тамаре: „К тебе я стану прилетать" — передавалось
Хохло-вым именно так, как того желал Рубинштейн,— с воодушевлением,
властным обещанием новой любви и новой жизни. Ответ Демона Тамаре:
„Я тот, которому внимала" — Хохлов передавал с совершенной
искренностью высокой души, творящей трагический суд над собой, и
наоборот, восторгами любви, упоением страсти звучала у Хохлова
знаменитая Клятва Демона».
Автор оперы восторженно оценил исполнение П. Хохло-вым
заглавной партии. Трактовка этого артиста наложила властный отпечаток на
последующих исполнителей, хотя и не вытеснила банальных «оперных»
Демонов. Даже после Хохлова талантливый певец и актер И. Тартаков не
отказался от эффектной инфернальной трактовки партии, а во внешнем
облике — от гигантских крыльев и электрических звезд над головой.
Новая страница в сценической истории Демона — исполнение Ф.
Шаляпина, впервые выступившего в этой роли в канун революции 1905 г.
Не лирическое начало, а мятеж, богоборчество, гордый вызов небу,
революционная стихия восстания определяли характер этого исполнения.
Во внешнем облике артист исходил из картин и рисунков Врубеля. Но
Демон Шаляпина не был поверженным, сломленным: гениальный певец
сумел переинтонировать оперную партию, творчески пересоздать ее. Он
3
отразил в своей трактовке поднимающуюся революцию. Так и поняли это
зрители. Оппозиционная их часть горячо приняла исполнение, политически
консервативная — отвергла. А. Тихонов оставил описание этого исполнения
и настроений зрительного зала: «Фантастическое видение... с исступленным
ликом архангела и светящимися глазницами. Смоляные до плеч волосы,
сумасшедший излом бровей и облачная ткань одежд закрепляют его
сходство с Демоном Врубеля... Взмахом несуществующих крыльев... Демон
перебрасывает себя с одной скалы на другую и поднимается там во весь
рост — могучий, крылатый воитель, вождь небесных революций. На груди у
него блестит боевой панцирь... Он готов еще раз сразиться с небесами и
ждет достойного противника». Тихонов приводит раздавшийся в антракте
негодующий возглас одного критика: «Не хватает только, чтобы Демон
разбрасывал прокламации... „Долой самодержавие!"...»
Шаляпин показывал сложный и мучительный путь своего героя к
добру.
При
лирической
трактовке
партии
убийство
Синодала
психологически не оправданно. Великий артист раскрывал борьбу темного,
злого и доброго в душе Демона. Так проводил он сцену в горах Кавказа. У
всех исполнителей фраза «Ночная тьма бедой чревата» звучала как
предостережение; у Шаляпина это угроза, исходящая от Демона, заклятие к
силам ночи, которое обрушится на Синодала. «Все ужасы ночного
злодейства втиснул Шаляпин в это корявое слово: „чре-ва-та", и от него по
всему театру проносится трепет испуга»,— писал Тихонов. С той же силой
и проникновенностью передавал Шаляпин раскаяние при виде трупа
Синодала, жалость к Тамаре, нежность и любовь к ней. Но если другие
исполнители трактовали пробуждение в Демоне любви как победу добра и
человечности, то Шаляпин утверждал, что отказ во имя любви от мятежа и
борьбы — это и есть поражение. «Какое у него измученное лицо,— пишет
А. Тихонов о Демоне — Шаляпине в сцене перед кельей Тамары.— В глазах
— человеческая скорбь, голова опущена... Войти иль нет? Остаться ли
навеки одиноким бунтарем, ненавидящим деспота, или смириться и
раскаяньем, любовью заслужить прощение? Скорбит разорванная душа.
4
Сомнения обессилили гордый ум. В голосе — сдержанные рыданья... Демон
отрекается от бунта. В его руках, протянутых к небу,— мольба, надежда,
смирение».
Смерть Тамары подчеркивает и усугубляет ненужность, гибельность
этого отказа от борьбы. Суммируя впечатления, А. Тихонов писал: «В мире
свершилось
чудовищное
преступление.
Предательски
убит
великий
мятежник». Именно так восприняли современники образ, созданный
Шаляпиным. О том же писали другие, и отвергая трактовку артиста, и
восторженно принимая ее. Трактовка Шаляпина была дерзостно смелой,
новаторской, но она не во всем находила опору в музыке. Только гений
артиста мог вложить в образ рубинштейновского героя тот протест и мятеж,
которым жила новая эпоха. Поэтому шаляпинский Демон и не получил
продолжения.
Из других исполнителей этой партии следует назвать Г. Бакланова
(также стремившегося идти от Врубеля), И. Тар-такова, Н. Шевелева, М.
Бочарова, П. Андреева. Партию Синодала исполнял Л. Собинов. Среди
иностранных исполнителей заглавной партии — М. Баттистини, Т. Руффо,
Ж. Л. Лассаль и др.
«Демон» обошел многие сцены мира; нет почти ни одного
отечественного оперного театра, где бы его не было в репертуаре. Среди
лучших исполнителей заглавной партии — А. Батурин, Г. Отс, А. Иванов, К.
Лаптев, Д. Гнатюк, Б. Штоколов. В 1997 г. состоялась постановка оперы в
Брегенце под управлением В. Федосеева, в 2003 г. — в петербургском
Мариинском театре.
А. Гозенпуд
5