Ухов А.Е.

11
«В самом деле, о том, что возможны причины, которые изменяют состояние вещей, т. е. определяют их к состоянию, которое противоположно данному состоянию,
рассудок не дает нам a priori никакого указания не только потому, что он вообще не
усматривает возможности этого (ведь такого усмотрения у нас нет во многих априорных знаниях), но и потому, что изменчивость касается лишь тех или иных определений явлений, которые могут быть указаны только опытом, между тем как причина
их должна находиться в неизменяемом». Там же. – С. 142.
А. Е. Ухов
ПРЕДСТАВЛЕНИЕ ИСТИНЫ КАК САМООРГАНИЗУЮЩЕЙСЯ
СИСТЕМЫ ЗНАНИЯ
Предпринята попытка интерпретации знания как нелинейной неравновесной
системы, стремящейся к состоянию стабильности. При этом под состоянием
стабильности понимается максимальное приближение к истине, а роль аттрактора отводится ценностно-целевому аспекту познания.
Ключевые слова: синергетика, истина, знание, познание.
Современная наука рассматривает синергетику в качестве междисциплинарной методологической парадигмы, в рамках которой могут быть решены проблемы
весьма широкого круга научных дисциплин. Можно отметить развитие социосинергетики и эволюционной экономики, синергетические идеи используются в медицине
и психологии, педагогике, лингвистике, истории и искусствознании. Успешно реализуется проект создания синергетической антропологии. Во всех этих случаях концептуальный аппарат синергетики помогает решению частнонаучных проблем. Однако синергетические подходы могут представлять интерес не только для представителей частного научного знания.
Как отмечал Г. Хакен, «методы синергетики позволяют, помимо прочего, найти и новый подход к проблемам, относящимся к взаимосвязи между материей и духом или, иными словами, между телом и душой»1. В частности, синергетическое видение позволяет по-новому представить классическую проблему взаимосвязи относительной и абсолютной истины. Хотя теория познания диалектического материализма признавала феномен научной революции, в ней господствовал прогрессистский взгляд на познание как на линейный процесс накопления истины. Считалось,
что этот процесс совершается под определяющим воздействием практических, то
есть внешних для познания, факторов и представляет собой единство попеременно
сменяющих друг друга постепенного и резкого этапов движения к более полному
знанию. Моменты заблуждения, концептуальные тупики, боковые варианты и связи,
нереализованные гносеологические возможности и т. п. – все это оставалось «за бортом» философского анализа. Синергетическая парадигма позволяет преодолеть эту
упрощающую метафизическую идеализацию и интерпретировать истину как нелинейный процесс самоорганизации неравновесной системы эволюционирующего знания. Подобная интерпретация истины, на наш взгляд, может объяснить многие «белые пятна», связанные с проблематикой познания.
Думается, что такое понимание можно согласовать с получившим распространение когнитивным подходом и постпозитивистскими концепциями К. Поппера и Т.
137
Куна, эволюционной эпистемологией К. Лоренца и Г. Фоллмера, а также с концепцией аутопоэзиса У. Матураны и Ф. Варелы. Синергетический взгляд открывает
перспективу синтеза гносеологического понятия истины с физическим принципом
системы и биологическим принципом эволюции, чем достигается естественнонаучное обоснование синергетического понимания истины. Таким образом, цель работы
состоит в попытке представить истину как неравновесную структурированную систему, которая эволюционирует к стабильному состоянию, обеспечивая тем самым
объективность знания, в том числе научного.
Один из первых шагов в данном направлении был сделан И. Кантом. Примечательная особенность его учения заключалась, как известно, в отказе от созерцательной трактовки познания. В кантовской гносеологии познание зависит от сознания
субъекта, в котором, соответственно, различались идеи a priori и идеи a posteriori.
Однако, по Канту, содержание человеческого сознания не исчерпывается идеями.
«Человеческий разум содержит в себе не только идеи, но и идеалы, которые, правда,
не имеют в отличие от платоновских творческой силы, но все же обладают практической силой (как регулятивные принципы) и лежат в основе возможности совершенства определенных поступков»2. В качестве таких идеалов, влияющих на познание, по Канту, прежде всего, выступают ценности морали. Новизна подхода И. Канта
заключается в том, что нравственные ценности, составляющие самостоятельный предмет исследования в «Критике практического разума», являются не только важнейшей
категорией этики, но связываются непосредственно с процессом познания. В философии Канта моральные идеалы представляют собой своеобразный регулятор движения
чистого разума по критическому пути совершенствования знания и приближения его к
истине. В этом качестве они образуют самостоятельный ценностно-целевой аспект познания, влияющий на результат познавательной деятельности, истину.
Пользуясь кантовским разделением вещей на феномены и ноумены, можно рассматривать систему истины в трех аспектах (или компонентах). Онтологический аспект
истины (объективный) – истина сущности вещи, вещи-в-себе; гносеологический аспект
истины (субъективный), или истина как «вещь для нас», выраженный понятиями языка;
ценностно-целевой, истина как не вербализованное знание, существующее в сознании
субъекта в виде представлений, прежде всего ценностей и целей, как идеалов научного
познания. Рассматривая структуру истины подробнее, можно обнаружить, что онтологический аспект не предполагает никакой зависимости истины от субъекта познания.
Напротив, гносеологический аспект подразумевает зависимость от средств и методов
познания, в частности, от структуры языка и его связи с контекстом. Ценностно-целевой
аспект подчеркивает влияние на истину качеств и свойств субъекта, его мировоззрения
и ценностей, субъективного и иррационального способов познания (интуиции). Выделение этих аспектов понятия истины обусловлено историческими условиями развития
научного познания от античности до наших дней.
Рассмотрение истины как системы делает возможным его более глубокое философское осмысление. Однако постоянно изменяющиеся условия познания требуют
новых подходов к пониманию истины. Так в истории философии известны корреспондентская, когерентная, конвенциональная, прагматическая, семантическая концепции истины, сменявшие друг друга в процессе эволюции подходов к познанию.
Соотношение структурных компонентов истинного знания также претерпевало изменение. Поэтому наряду с системным взглядом необходим эволюционный подход к
рассмотрению истины. Эволюционистская репрезентация понятия истины позволяет
проследить изменения, происходящие в его структуре в результате смены парадигм
и идеалов научного познания.
138
Чилийские биологи У. Матурана и Ф. Варела предложили вариант эволюционного
подхода, связывающий биологические и социальные явления и объясняющий научное
познание как обусловленное естественными потребностями организма. В рамках концепции аутопоэзиса У. Матурана и Ф. Варела сделали вывод, что «познание есть действие, направленное на нахождение того, что упущено, и восполнение недостающего с
точки зрения когнитивного акта»3. Что касается человеческого опыта, частью которого
является познание, то он, согласно чилийским исследователям, «теснейшим образом
связан с нашей биологической структурой»4. Соответственно, степень объективности
знания в концепции аутопоэзиса имеет изменчивый характер, который зависит от биологических особенностей организма субъекта познания, его познавательного аппарата.
Это подтверждается и идеями телесности познания М. Мерло-Понти.
Кроме того, опыт формирует цели, стоящие перед субъектом познания, то есть познание и истина в этом отношении зависят еще от ценностно-целевого аспекта истины.
Цели познания при этом отождествляются с биологическими интересами субъекта в
физическом выживании и комфортном существовании. Обнаружив универсальный характер закономерностей принципа аутопоэзиса, чилийские исследователи перенесли его
на сферу познания. В этом отношении концепция аутопоэзиса демонстрирует целеполагающий характер научной истины. А идея биологических корней познания, как и в концепции эволюционной эпистемологии, подтверждает большое значение ценностноцелевого аспекта в системе истинного знания в естественных науках.
По мнению Н. Винера, сложные системы с обратной связью телеологичны, то есть
имеют цель существования5. В качестве таких систем могут выступать и человеческий
организм, и биосфера, и научное знание. Например, в эволюционной эпистемологии
конкретной целью эволюции познавательного аппарата, как типичной системы с обратной связью, является цель биологического выживания. Это обусловлено тем, что субъективные познавательные структуры «образовались в ходе приспособления к этому миру», так как только «такое согласование делает возможным выживание»6.
Представляется, что система истины как сложная (рассматриваемая в единстве аспектов) также является системой с обратной связью. Соответственно, система истинного знания должна быть телеологичной, следовать определенной цели на пути эволюции.
В рамках универсального эволюционизма как основы современной научной картины мира конкретным примером ценностно-целевого компонента в системе научного
знания может являться, например, принцип коэволюции общества и биосферы Н. Н.
Моисеева7, который выступает как модель и, соответственно, цель рационального
взаимодействия субъекта и объекта в процессе достижения истинного знания.
Таким образом, из рассмотренных примеров видно, что ценностно-целевой
компонент познания выполняет не только системообразующую, но и целерациональную функцию, определяя конкретные пути эволюции системы научного знания.
От него зависит, достигнет ли система знания состояния истины или заблуждения.
Сочетание системного и эволюционного принципов, на наш взгляд, лучше всего представлено в синергетической модели познания. Примером подобного осмысления истины может служить модель познания Е. В. Князевой, С. П. Курдюмова, которые представляли познание как процесс самоорганизации, «самодостраивания
структур познания (визуальных и мысленных образов, идей, представлений) на поле
мозга и сознания»8. Сам процесс познания является, таким образом, эволюцией, прохождением системой знания ряда ступеней от состояния неупорядоченности, несогласованности внутренних компонентов системы к состоянию стабильности и равновесия. Причем необходимо, на наш взгляд отметить, что при подобном понимании
истины значительная роль отводится ценностно-целевому аспекту истины. Это обу139
словлено двойственной природой самого понятия истины, являющегося и критерием
для оценки объективности знания, и целью процесса познания, связанной с ценностными характеристиками.
Однако в современной науке истина понимается как познавательная и социальная ценность, относящаяся к «ценностным универсалиям»9. В этом качестве Истина стоит в одном ряду с ценностями Добра, Красоты, Справедливости и т. п.
Как отмечает Е. Н. Князева, «красота, которая является одной из сопутствующих характеристик истинности полученного результата, представляет собой некий
пограничный феномен между хаосом и порядком», «некое состояние детерминированного хаоса»10. Таким образом, истину, которая является частью системы ценностей и стоит в одном ряду с красотой, также можно представить как некий пограничный, относительно стабильный момент процесса познания. Соответственно, целью познания в рамках синергетической парадигмы будет являться достижение подобного относительно стабильного состояния, то есть истины.
Самодостраивание структур познания при решении различного рода научных
проблем происходит в результате выхода этих структур на аттрактор. В качестве аттрактора в рамках идеалов постнеклассической рациональности, как нам представляется, может выступать ценностно-целевой компонент истины. При этом функционирование ценностно-целевого компонента познания в качестве аттрактора в гуманитарном познании и в естествознании имеет некоторые отличия.
В гуманитарном познании ценностно-целевой компонент образует сопутствующие ядру истины моменты: «культурно-исторический контекст, языковые характеристики, психологические, мировоззренческие, жизненные установки автора текста и его исследователя и прочие условия, выбор которых предопределен задачами
конкретного исследования»11.
В естествознании роль ценностно-целевого аспекта в понимании истины проявляется, прежде всего, при теоретическом описании. Язык описания выступает посредником, через которого ценностно-целевой компонент познания воздействует на
объективное знание. Ученый, производящий описание эксперимента, «вынуждает
“действовать” физическую реальность в рамках “сценария” как можно ближе к теоретическому описанию»12. В структуре истины эта функция языка может быть выражена через гносеологический аспект. В этом смысле язык является тем компонентом, посредством которого становится возможным «существование критического
рассуждения и знания в объективном смысле»13.
Рассмотрение механизма получения истины как синергетического по своей
природе согласуется с основными выводами концепции научных революций Т. Куна
и фаллибилизма Ч. С. Пирса и К. Поппера.
В соответствии с философскими идеями Т. Куна смещение равновесия в системе истинного знания можно было бы объяснить наступлением этапа кризиса
«нормальной науки» и научной революции, когда существующая парадигма перестает решать проблемы, встающие перед наукой. «И в политическом и в научном
развитии осознание нарушения функции, которое может привести к кризису, составляет предпосылку революции»14. Таким нарушением функции в познании может являться смещение равновесия в системе знания при накоплении некоторого критического количества необъяснимых старой парадигмой явлений.
Происходящие в результате флуктуаций отклонения системы от равновесия
могут, на наш взгляд, соответствовать этапу постановки проблемы как начальному
этапу процесса научного познания. Дальнейшая эволюция динамической системы
знания от хаотичного состояния к стабильности подтверждает постпозитивистский
140
принцип фаллибилизма как непрерывное исправление погрешностей в бесконечном
приближении знания к истине. В этом отношении «признание погрешимости знания
означает, что, хотя мы можем жаждать истины и даже способны обнаруживать ее, (я
верю, что во многих случаях это нам удается), мы тем не менее никогда не можем
быть уверены до конца, что действительно обладаем истиной»15. Таким образом, понимание истины как эволюционирующей системы вписывается в основные концепции современной философии науки, признающей познание как процесс бесконечного приближения к истине.
Системное представление истины, наличие у понятия истины структуры может
быть обосновано от противного. При исключении, например, ценностно-целевого
компонента познания аутопоэтический механизм теряет цель, а синергетическая
схема – аттрактор познающей системы. Механизм познания в новых познавательных
условиях перестает работать. Соответственно, знание становится негибким, догматизированным, теряет научность и истинность.
Таким образом, в процессе познания истина выполняет двойственную функцию, конституирующую сам процесс познания: она выступает идеалом, к которому
должно стремиться знание, и вместе с тем является критерием для оценки получаемого знания и определения степени совершенства последнего.
Понимание истины как самоорганизации нестабильной системы знания в процессе ее эволюции согласуется с современными концепциями философии науки,
представляет собой их естественнонаучное обоснование и дополнение.
Ценности и цели познания в рамках синергетической парадигмы выполняют не
только структурообразующую, но и целерациональную функцию, ориентирующую
эволюцию системы знания на конкретный путь достижения истины. Достижение
системой состояния стабильности может означать максимальное приближение к истине как результату познания. Ценностно-целевой компонент познания в процессе
эволюции знания к стабильному состоянию конституирует другие компоненты истины, обеспечивая тем самым стабильность системы знания и его истинность.
Примечания
1
Хакен, Г. Тайны природы. Синергетика : наука о взаимодействии / Г. Хакен. – М. :
Ижевск ИКИ, 2003. – 320 с.
2
Кант, И. Критика чистого разума / И. Кант. – М. : Мысль, 1994. – С. 346.
3
Varela, F. J. Patterns of life: intertwining identity and cognition / F. J. Varela // Brain and
Cognition. – 1997. – V. 34. – P. 85.
4
Матурана, У. Древо познания / У. Матурана, Ф. Варела. – М. : Прогресс-Традиция,
2001. – С. 20
5
См.: Винер, Н. Кибернетика, или управление и связь в животном и машине /
Н. Винер. – М. : Наука, 1983. – С. 300
6
Фоллмер, Г. Мезокосмос и объективное познание / Г. Фоллмер // Вестн. Моск. унта. – Сер. 7, Философия. – 1994. – № 6. – С. 40.
7
См.: Моисеев, Н. Н. Современный рационализм / Н. Н. Моисеев. – М. : МГВП
КОКС, 1995. –С. 170.
8
Князева, Е. Н. Интуиция как самодостраивание / Е. Н. Князева, С. П. Курдюмов //
Вопр. философии. – 1994. – № 2. – С. 112.
9
Мотрошилова, Н. В. Наука и ценность. Наука, этика, гуманизм /
Н. В. Мотрошилова // Вопр. философии. – 1973. – № 6. – С. 49.
141
10
Князева, Е. Н. Синергетическая модель эволюции научного знания / Е. Н. Князева
// Эволюционная эпистемология : проблемы, перспективы. – М. : РОССПЭН, 1996. –
С. 112.
11
Поппер, К. Р. Логика и рост научного знания / К. Р. Поппер. – М. : Прогресс, 1983.
– С. 132.
12
Микешина, Л. А. Эпистемология ценностей / Л. А. Микешина. – М. : РОССПЭН,
2007. – С. 91.
13
Поппер, К. Р. Логика и рост научного знания / К. Р. Поппер. – М. : Прогресс, 1983.
– С. 458.
14
Кун, Т. Структура научных революций / Т. Кун. – М. : Прогресс, 1977. – С. 129–
130.
15
Фоллмер, Г. Мезокосмос и объективное познание / Г. Фоллмер // Вестн. Моск. унта. – Сер. 7, Философия. – 1994. – № 6. – С. 388.
Е. А. Шаравьёв
ГЕРМЕНЕВТИКА ОТВЕЧАНИЯ
В статье исследуются лингвистические и психологические аспекты отвечания как одной из двух сторон познания, рассматриваемого как диалогический процесс. Герменевтический подход к данной проблеме позволяет по-иному взглянуть на
познание, выявить закономерности его протекания и сделать определенные философские выводы в рамках таких традиционных разделов как гносеология, онтология
и аксиология.
Ключевые слова: отвечание, лингвистика, психология, познание.
Лингвистический аспект
Если рассматривать познание в его субъект-субъектном аспекте (в том числе,
и как процесс диалога между различными Я-образами или смысловыми структурами
индивида), то неотъемлемой его частью выступает комплексный акт «отвечания» на
вопрошание1, предполагающее как содержание ответа (во многом обусловлено индивидуальной интенцией вопрошающего), так и форму его выражения (главным образом, определяется социальной компонентой познания2). В этом случае, понимание
отвечающего сопоставимо по своей функции с вопрошанием, так как оно тоже полагает базу (и содержательную, и формальную) для последующего ответа, однако при
этом ответ формируется соединением двух индивидуальных интенций.
Прежде, чем приступить к рассмотрению проблемы «отвечающего понимания», необходимо обратить внимание на одно фундаментальное различие в типологии вопросов, которые, по степени известности ответа вопрошаемому, можно разделить на два класса: 1) «закрытые»3 – вопросы, на которые вопрошаемый имеет ответ
ещё до постановки вопроса (наиболее широко, на первый взгляд, распространены в
повседневных ситуациях – напр., Когда вы родились?) и 2) «открытые», т. е. те, ответа на которые ещё нет ни у вопрошаемого, ни у вопрошающего (прежде всего, в
качестве примеров на ум приходят вопросы фундаментальной науки и философии –
напр., Как появилась наша Вселенная?). Кроме того, в отдельную группу можно выделить «пропедевтические» вопросы, посредством которых вопрошаемого постепенно подводят к формулированию ответа, уже известного вопрошающему (четко
142