Хохлов А. А.

Вестник Челябинского государственного университета. 2009. № 6 (144).
История. Вып. 30. С. 8 –11.
А. А. Хохлов
К ВОПРОСУ О МОНГОЛОИДНЫХ ЧЕРЕПАХ
ЭПОХИ БРОНЗЫ ВОЛГО-УРАЛЬЯ
Работа выполнена при поддержке гранта РФФИ   08-06-00136а, гранта РГНФ   08-01-00359а
В эпоху бронзы в Волго-Уралье существовали и контактировали народы европеоидного
и уралоидного облика. В отдельном случае была отмечена вероятность присутствия среди
носителей срубной культуры в Среднем Заволжье монголоидного брахикранного типа. Новые
антропологические материалы, правда, в разрозненных и единичных случаях, также представляют монголоидный комплекс. Вероятно, что в эпоху бронзы были единичные проникновения населения с востока, в частности из районов Западной Сибири. Видимо, они какимлибо образом оказывали влияние на местный культурогенез. Вместе с тем это практически
не повлияло на преобразование физического типа волго-уральского населения, в частности
европеоидного.
Ключевые слова: палеоантропологический материал, брахикранный монголоидный тип,
особая урало-лапоноидная группа, уралоидность, западно-сибирское происхождение, восточные генокомплексы.
Начало масштабного распространения
монголоидов на территории степей Восточной
Европы обычно связывается с периодом конца РЖВ – начала средних веков, и это ни у
кого не вызывает сомнения.
Чрезвычайно острая дискуссия была развернута среди антропологов в середине XX в.
относительно появления монголоидных черт
среди мезо-энеолитического населения северной половины Европы1. Речь шла о целом ряде находок, происходящих из таких
могильников, как Южный Олений Остров,
Караваиха, Модлона, погребений культуры
ямочно-гребенчатой керамики, шигирских
торфяников Урала и т. д. В определенной
мере, в русле этой проблематики рассматривалось происхождение древнейших вариантов
уральской расы, сочетавших в себе признаки
как европеоидности, так и монголоидности.
В качестве основного аргумента сторонники
гипотез В. П. Якимова2 и В. В. Бунака3 о том,
что некие «восточные» черты, в частности,
умеренная горизонтальная профилировка
лица, среди древних северных восточно-европейских популяций формировались независимо от монголоидов, приводят соображение об отсутствии черепов со всем набором
свойственных монголоидным комплексам
черт. Тем не менее, некоторые исследователи,
как будто, все же находили такие черепа, к
примеру, на материалах могильника Южный
Олений Остров4 и сахтышских погребений5
и продолжали утверждать о влиянии именно
монголоидов.
Черты монголоидности фиксировались исследователями и на более поздних краниологических материалах, в частности, эпохи поздней бронзы. Г. Ф. Дебец6, изучив черепа срубной культуры из могильников у сел Ягодное и
Хрящёвка Среднего Заволжья, отметил присутствие в них, правда, в малой степени, умеренно брахикранного монголоидного типа. Этот
случай, пожалуй, можно назвать единичным.
На протяжении последних десятилетий
последовали массовые палеоантропологические материалы эпохи бронзы с территорий
Поволжья и Приуралья. В сериях разных культур, их хронологически-территориальных вариантов были обнаружены черепа с признаками, тяготеющими в сторону северных или
северо-восточных групп населения. Такие
черепа чаще встречались в лесных сериях
(культура балановская и абашевская), менее
в лесостепных (культура срубная Среднего
Поволжья, потаповская), еще реже в степных
(полтавкинская). К таким черепам редко применялся термин «монголоидный», за исключением работ М. С. Акимовой7. Большинство
авторов предпочитали говорить о проявлении
особых черт, связанных своим происхождением с коренным, неолитическим населением
северо-востока Европы, Приуралья, подразумевая особый, урало-лапоноидный в широком смысле, краниологический комплекс8.
К вопросу о монголоидных черепах эпохи бронзы Волго-Уралья
В связи с этим приходиться вернуться к
интерпретации Г. Ф. Дебеца9 относительно
брахикранного монголоидного типа в краниологической серии срубной культуры Среднего
Заволжья. Из трех максимально монголоидных черепов, два (Хрящевка, 2/3; Ягодное,
5/9), по словам самого же Г. Ф. Дебеца, сомнительной археологической атрибуции. Еще
четыре, названные автором (Хрящевка 2/1,
8/7, 9/2; Ягодное 4/1), судя по опубликованным размерам, на мой взгляд, вполне можно
было бы отнести к особой урало-лапоноидной группе. Остается один череп (Ягодное,
1/1), относящийся к юношеской возрастной
категории, который по представленным только отдельным краниометрическим данным10
наиболее полно соответствует монголоидному типу.
Пристальное
внимание
к
выводу
Г. Ф. Дебеца о монголоидном компоненте
в составе населения Среднего Поволжья в
эпоху поздней бронзы вызвано, в первую
очередь, тем, что в наши дни в курганных
могильниках срубной культуры нередко обнаруживаются впускные захоронения позднего времени. Иной раз такие захоронения не
удается археологически отчетливо вычленить
из общего контекста могильника. Во-вторых,
для весомой доказательной базы в пользу истинного монголоидного происхождения мало
иметь лишь размеры черепов. Необходимо
привлечение дополнительной информации,
в частности, о конфигурациях и соотношениях отдельных костей, краниоскопических,
одонтологических и других особенностях
морфологии скелета. Важно также иметь надежную культурную привязку, и желательно
подкрепленную радиоуглеродной датой.
К сожалению, нам не удалось вторично
и наглядно изучить черепа, опубликованные
прежде Г. Ф. Дебецем11. В настоящее время
среди имеющихся черепов эпохи бронзы,
происходящих из погребений волго-уральского региона, автор может предложить на
рассмотрение три краниума из фондов самарской палеоантропологической лаборатории,
максимально приближающиеся по комплексу черт к монголоидным.
Череп человека переходного возраста от
подросткового к юношескому из погребения № 8 грунтового могильника Буланово I
(степное Приуралье, Оренбургская область,
вторая половина эпохи средней бронзы).
Характеризуется гипербрахикранией (88,9),
9
низким сводом (123,5 мм), узким и покатым
лбом (90 мм, 64˚), большим затылочно-теменным индексом (98,9), отчетливо уплощенным по горизонтали лицевым отделом (153˚
и 141˚). Носовые кости малые по симотическим размерам (6,3 мм и 2,3 мм), имеют специфическую, крышевидную в сечении форму, в профиль выступают слабо (17˚). Орбиты
высокие (35,1 мм). Подбородок грацильный.
Параллельно фиксируется наличие развитого
заднескулового шва на обеих сторонах черепа
(9–11 мм). Нижние первые моляры трехкорневые. По всем показателям этот череп монголоидный, видимо, представляет вариант западно-сибирского происхождения.
Череп из погребения № 3 кургана № 5
могильника Грачевка II (юг лесостепного
Заволжья, Самарская область, конец среднебронзового века). Череп характеризуется
массивностью, долихокранией (74,4), приземистым сводом (131 мм), наклонным (75˚) и
узким относительно верхней ширины лица
лбом (86,6), в целом более или менее выраженной горизонтальной профилировкой
(137˚ и 130,5˚), малыми симотической высотой (2,7 мм) и симотическим указателем
(32,1), несильно выступающим носом (22˚).
Исключительно по метрическим показателям нельзя диагностировать данный череп
именно как монголоидный. Однако с учетом
дополнительных признаков, таких как крышевидная в сечении форма носовых косточек,
топография надглазничных дуг, расположенных высоко над орбитами, малые сосцевидные отростки, конфигурация и соотношение
отдельных костей, такая мысль напрашивается. Причем о проявлении не столько уралоидности, сколько именно монголоидности.
Следует отметить, что этот череп, как и череп
из булановского могильника, происходит из
погребений, относимых к блоку ярких археологических культур конца средней бронзы,
к периоду существования в Заволжье и на
Южном Урале потаповских и синташтинских
традиций. Этот период в пределах эпохи бронзы характеризуется, пожалуй, максимальным
межрасовым и межэтническим смешением
групп населений, происходящих из самых
разных географических направлений12, не
исключено, что отчасти и восточного. В последнем случае имеется ввиду, прежде всего,
западно-сибирское влияние.
Череп мужской из погребения № 1 кургана № 1 могильника Степановка III�������
����������
(лесо-
10
степное Заволжье, Самарская область, эпоха
поздней бронзы, срубная культура, имеется
радиоуглеродная дата Le7813: 3380±50BP). К
сожалению, он неполный. В лицевом отделе
отсутствуют носовые кости и правая верхнечелюстная. Но и без них череп в ряду других
и очень многих краниумов срубной культуры
выглядит весьма необычно. Крупный, брахикранный (82,9), высокосводный от порионов (120 мм), со среднешироким (98,5 мм) и
средненаклонным лбом (80є), очень широким
(145,0 мм?) и низким (67,0 мм?), очень сильно
уплощенным по горизонтали (156є? и 154є?) и
ортогнатным по вертикали (85є) лицевым отделом. Нижняя челюсть по основным диаметрам широкая и низкая, имеет широкую ветвь
и слабо очерченный подбородочный выступ.
На всех верхних и нижних молярах фиксируются затеки эмали соответствующих баллам
5 и 6. По имеющимся признакам краниологический комплекс монголоидный. Возможно,
при наличии всех костных структур, можно
было бы увидеть в нем специфическое отражение проявления генотипа, унаследованного
от разнородных родителей, с одной стороны
представителя европеоидной расы и с другой
– уральской. Следует отметить, что автору неизвестны примеры черепов метисного происхождения от названных расовых комплексов,
которые были бы подобны степановскому.
Представленные черепа, имеющие в своем
облике ту или иную степень монголоидности, как следует, единичны, но они все же есть.
В соответствии с этим категорично отрицать
возможность прямого или же опосредованного проникновении в Волго-Уралье какимлибо путем отдельных восточных генокомплексов нельзя. Скорее, нужно даже признать
вероятность таких инфильтраций. С исторической точки зрения это небезынтересно.
Вместе с тем, очевидно, что такие единичные
проникновения не оказали какого-либо существенного влияния на преобразование облика волго-уральского населения, в частности европеоидного.
Примечания
Жиров, Е. В. Заметки о скелетах из неолитического могильника Южного Оленьего
Острова / Е. В. Жиров // Краткие сообщ. ин-та
истории материаль. культуры. – 1940. – № 6.
– С. 51–54; Дебец, Г. Ф. Палеоантропология
1
А.А. Хохлов
СССР / Г. Ф. Дебец // Труды института этнографии. Нов. сер. – 1948. – Т. 4. – С. 389;
Дебец, Г. Ф. О путях заселения северной
полосы Русской равнины и Восточной
Прибалтики / Г. Ф. Дебец // Сов. этнография.
– 1961. – № 6. – С. 52–89; Марк, К. Ю. Новые
палеоантропологические материалы эпохи
неолита в Прибалтике / К. Ю. Марк // Изв. АН
ЭССР. Сер. обществ. наук. – 1956. – Вып. 1. –
С. 71–84; Герасимов, М. М. Восстановление
лица по черепу / М. М. Герасимов // Труды
института этнографии. Нов. сер. – 1955. –
Т. XXVIII. – С. 584; Якимов, В. П. Начальные
этапы заселения Восточной Прибалтики /
В. П. Якимов // Труды института этнографии. Нов. сер. – 1956. – Т. 32. – С. 245–272;
Гохман, И. И. Население Украины в эпоху мезолита и неолита / И. И. Гохман. – М., 1966. –
С. 196; Алексеев, В. П. Происхождение народов Восточной Европы / В. П. Алексеев. – М.,
1969. – С. 322 и др.
2
Якимов, В. П. О древней «монголоидности»
в Европе / В. П. Якимов // Краткие сообщ. инта этнографии. – 1957. – Вып. 28. – С. 221–
359.
3
Бунак, В. В. Человеческие расы и пути их
образования / В. В. Бунак // Сов. этнография.
– 1956. – № 1. – С. 86–105.
4
Беневоленская, Ю. Д. Расовый и микроэволюционный аспекты краниологии древнего населения Северо-Восточной Европы /
Ю. Д. Беневоленская // Балты, славяне, прибалтийские финны : Этногенетические процессы. – Рига, 1990. – С. 230–262.
5
Алексеева, Т. И. Неолитическое население
лесной полосы Восточной Европы / Т. И.
Алексеева // Неолит лесной полосы восточной Европы : Антропология сахтышских стоянок. – М., 1997. – С. 18–41; Денисова, Р. Я.
Проблема наличия монголоидного компонента в составе древнего населения Восточной
Европы / Р. Я. Денисова // Неолит лесной полосы восточной Европы : Антропология сахтышских стоянок. – М., 1997. – С. 42–54.
6
Дебец, Г. Ф. Палеоантропологические материалы из погребений срубной культуры
Среднего Заволжья / Г. Ф. Дебец // Материалы
ин-та антропологии. – 1954. – № 42. – С. 485–
499.
7
Акимова, М. С. Палеоантропологические
материалы из Балановского могильника /
М. С. Акимова // Балановский могильник :
(Из истории лесного Поволжья в эпоху бронзы). – М., 1963. – С. 322–362.
К вопросу о монголоидных черепах эпохи бронзы Волго-Уралья
Шевченко, А. В. Антропологическая характеристика населения черкаскульской культуры и вопросы его расогенеза / А. В. Шевченко
// Современные проблемы и новые методы
в антропологии. – Л., 1980. – С. 136–183;
Шевченко, А. В. Антропология населения южно-русских степей в эпоху бронзы
/ А. В. Шевченко // Антропология современного и древнего населения европейской части СССР. – Л., 1986. – С. 121–215;
Герасимова, М. М. Ещё раз о древней монголоидности у населения Восточной Европы
/ М. М. Герасимова // Проблемы эволюционной морфологии человека и его рас.
– М., 1986. – С. 227–233; Хохлов, А. А. Об
абашевском антропологическом компоненте в могильниках западных районов синташтинско-потаповской культурной общности
/ А. А. Хохлов // Урало-Поволжская студенческая конференция. – Уфа, 1996. – С. 42–44;
Хохлов, А. А. Палеоантропология пограничья лесостепи и степи Волго-Уралья в эпохи неолита-бронзы : автореф. дис. ... канд.
ист. наук / А. А. Хохлов. – М., 1998. – С. 26;
Хохлов, А. А. Палеоантропология эпохи
бронзы Самарского Поволжья / А. А. Хохлов
// История Самарского Поволжья с древнейших времен до наших дней. Бронзовый век.
– Самара, 2000. – С. 309–332; Хохлов, А. А.
Краниологические материалы срубной культуры юга Среднего Поволжья / А. А. Хохлов
8
11
// Народы России : от прошлого к настоящему. Антропология. Ч. II. – М., 2000. – С. 217–
242; Хохлов, А. А. Палеоантропологические
реконструкции как источник изучения этногенетических процессов (по материалам
эпохи бронзы Волго-Уралья) / А. А. Хохлов.
– Самара, 2001. – С. 359–362; Хохлов, А. А.
Демографические особенности населения
эпохи бронзы бассейна реки Самары / А. А.
Хохлов // Материальная культура населения
бассейна реки Самары в бронзовом веке.
– Самара, 2003. – С. 112–125; Хохлов, А. А.
Формирование уралоидного антропологического пласта и историческая роль его компонентов в расогенезе древних народов Приуралья
и Поволжья / А. А. Хохлов // Формирование
и взаимодействие уральских народов в изменяющейся этнокультурной среде Евразии:
проблемы изучения и историографии. – Уфа,
2007. – С. 209–216.
9
Дебец, Г. Ф. Палеоантропологические материалы из погребений срубной культуры
Среднего Заволжья / Г. Ф. Дебец // Материалы
института антропологии. – 1954. – № 42. –
С. 485–499.
10
Там же. – С. 487.
11
Там же. – С. 485–499.
12
Хохлов, А. А. Палеоантропологические реконструкции... – С. 359–362; Хохлов, А. А.
Формирование уралоидного антропологического пласта… – С. 209–216.