Распространение Православной Российской церкви как фактор

УДК 322.”17.20”(47+57)
В.И. Быстрова
РАСПРОСТРАНЕНИЕ ПРАВОСЛАВНОЙ РОССИЙСКОЙ ЦЕРКВИ КАК ФАКТОР
ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКИ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ (КОНЕЦ XVII – НАЧАЛО XX в.)
Дипломатическая деятельность Православной Российской церкви всегда была частью российской внешней политики, направленной на усиление влияния Российской империи в зоне ее геополитических интересов. Распространение Православной Российской
церкви и в Турции, и в Персии было инициировано государством, проходило под его непосредственным патронажем и при содействии светского дипломатического корпуса. Приобретение земельных владений для церковных нужд и строительства храмов
имело огромное значение для расширения русского присутствия и налаживания контактов с местным населением.
Распространение Православной Российской церкви
(ПРЦ) за рубежом активизировалось в конце XVIII –
начале XIX в. Усложнение международного положения
Российской Империи в XVIII–XIX вв. выдвинуло в
число первоочередных задачу адаптации внешней политики русского государства к переменам международной обстановки. В.И. Ключевский выделяет следующие факторы, потребовавшие корректировки общей концепции внешней политики.
1. Россия в основном завершает свое давнее стремление стать в свои так называемые «естественные этнографические и географические границы» [3. C. 400]. Используемый ранее метод расширения собственной территории за счет «территориального урезывания враждебного соседа с целью округления собственных границ» [3. C. 403] исчерпал себя. Насильственное присоединение новых земель становится либо невозможным,
либо затруднительным, империя достигает «либо до
могущественных естественных преград, либо до преград
политических» [3. C. 402]. Помимо внешнеполитических
причин существовали проблемы внутренние, связанные
с размерами присоединенных ранее земель, и их нельзя
было не учитывать. Б.Н. Чичерин отмечал, что «искать
новых завоеваний было бы безрассудно. Обширность
русской земли и без того уже делает управление ею затруднительным» [1. C. 310].
2. В ряде стран на территории Европы в этот период
наряду с крупными, политически сложившимися национальными государствами (например, Испанией),
существовали страны, в которых процесс объединения
еще не был завершен (Австрия, Германия). В него вовлекались многочисленные малые народы, жизненное
пространство которых, как правило, поглощалось более
сильным соседом (например, славяне, проживавшие на
Балканском полуострове). Территориальное укрупнение европейских государств сопровождалось обострением межнациональных и в особенности межрелигиозных отношений внутри стран, неоднородных по конфессиональному и этническому составу. Эта тенденция
особенно ярко проявлялась в странах Европы, Ближнего Востока и Центральной Азии, на территории которых проживали мусульмане, иудеи, а также принадлежавшие к разным конфессиям христиане. Новое направление внешней политики России состояло в использовании стремления небольших по численности
православных народов к независимости в качестве противовеса наметившейся тенденции к национальнополитическому объединению крупных государств.
С середины XIX в. активизируется эмиграционный
процесс [4], в результате которого за период с 1861 по
1915 г. Россию покинуло 4200,5 тыс. чел. Несмотря на
то что среди выходцев из России этнические русские
были немногочисленны (40,5 тыс. чел, т.е. не более 1%)
[4], это тоже создавало определенные перспективы для
распространения православия, поскольку русские, как
правило, не хотели вливаться в местные христианские
общины, даже православные, убежденные в том, что
«более истинной» является только русская православная церковь (этот тезис до сих пор используется РПЦ в
качестве аргумента в межцерковных спорах) [6. C. 19–
20]. Они создавали свои, русские, православные приходы как символ верности «настоящей Христовой
церкви» и исторической родине. Их связь с ПРЦ не
прерывалась. Российское государство энергично поддерживало распространение первичных православных
общин ПРЦ, так как это создавало определенные предпосылки для расширения русского религиозно-политического влияния и мониторинга.
Распространение приходов и других учреждений
ПРЦ в странах Ближнего Востока и Центральной Азии
осуществлялось преимущественно как государственная
инициатива и было обусловлено, в первую очередь,
геополитическими интересами Российской империи.
Зависимость присутствия ПРЦ от внешней политики
России хорошо прослеживается на примере Турции и
Ирана. Территории, находящиеся в стратегически важном для России регионе Черноморских проливов и
Восточного Средиземноморья, осваивались ПРЦ чрезвычайно активно. Аналогичная картина в Иране – там
зона распространения ПРЦ практически полностью
совпадает с границами зоны русского влияния, определенными англо-русским соглашением 1907 г. Что же
касается Алжира, Туниса и Марокко, не входивших в
зону геополитических интересов Петербурга, то до революции ПРЦ здесь отсутствовала практически полностью, несмотря на то что эти страны привлекали довольно большое количество русских паломников и исследователей, а в ряде городов (например, в Тунисе)
имелись русские диаспоры.
Русские церковные зарубежные структуры первоначально существовали и развивались как внутренние
подразделения российских дипломатических структур,
священнослужители имели двойное иерархическое
подчинение: МИДу России и Святейшему Синоду, содержались за счет казны и по статусу приравнивались к
госслужащим. Строительство храмов и подворий осуществлялось либо за счет государственных средств,
либо за счет средств общественных и коммерческих
структур, создаваемых и контролируемых правительством.
89
Так, например, на территории Османской империи
укреплению религиозно-политического доминирования
России активно содействовал, кроме министерства
иностранных дел, целый ряд общественных и коммерческих структур: Русская Духовная Миссия, Палестинский комитет, Палестинская комиссия, Императорское
Православное Палестинское Общество и Российское
Общество Пароходства и Торговли. Особое внимание
уделялось проблеме расширения русских церковных
земельных владений и недвижимости в этом регионе,
главной материальной базы русского присутствия в
Палестине. Для ее решения немалые усилия приложили
и светские и церковные дипломаты: консулы и генконсулы, агенты Российского Общества Пароходства и
Торговли и Императорское Православное Палестинское Общество, а также церковные деятели, в разное
время возглавлявшие Русскую Духовную Миссию.
Скупка земель возле Иерусалима началась в 1857 г.,
когда граф Н.А. Кушелев-Безбородько приобрел два
участка земли: один возле Яффских ворот (часть участка
Керм-уш-Шейх), площадью 7 462 кв. м, а другой у пруда
Биркет-Мамилла (площадь составляла 15 565 кв. м)
[7. C. 78, 80, 694]. Через 60 лет Россия стала обладателем
значительной земельной собственности и недвижимостей религиозного назначения в Иерусалиме и Палестине. Размеры владений составили около 1 200 000 кв. м
земли (в Иерусалиме – около 120 000 кв. м; на Елеонской горе – примерно 100 000 кв. м; в деревне Силоам и
Кедронской долине – около 15 000 кв. м; Горненский
монастырь (в Айн-Карем) и его окрестности занимали
территорию 372 000 кв. м; в Вифлееме и Хевроне – около 600 000 кв. м; в Иудейской пустыне и Иерихоне –
свыше 60 000 кв. м; в Галилее – около 140 000 кв. м; в
Хайфе – 31 000 кв. м; в Яффе примерно 35 000) [7.
C. 692–722]. Не учтены 5 спорных участков, покупка
которых не была признана турецкими властями.
За 1861–1914 гг. на этих землях были возведены: комплекс зданий Русской Духовной Миссии, 6 храмов (3 – в
Иерусалиме, в Яффском саду, на горе Кармил и у Дуба
Мамврийского), несколько молитвенных домов, 11 подворий (странноприимных домов), два монастыря (Горненский и Вознесенский) с комплексами построек [8.
C. 119], так называемая «Русская больница» с амбулаторией и инфекционным отделением, около 20 приобретенных или переданных верующими домов и усадеб, каменоломня и пр. Возле храма во имя святой равноапостольной Марии Магдалины (на Елеонской горе) было устроено русское кладбище [7. C. 692–722]. К 1914 г. действовало 113 русских школ, училищ, учительских семинарий в
Палестине, Сирии, Ливане [8. C. 331], в Иерусалиме были
организованы приюты, больницы и богадельни. В Константинополе (Стамбуле) были выстроены 4 русских православных храма [9. C. 137–163]. К этому времени практически вся церковная недвижимость и земельные владения были переданы в ведение Императорского Православного Палестинского Общества.
Развитие присутствия ПРЦ в Иране также было инспирировано правительством России. Сама идея создания приходов Православной Российской церкви на
территории Персии принадлежала Петру I. Можно
предположить, что это было частью его плана по освоению данного региона. Именно во времена правле90
ния Петра I были предприняты первые попытки получить разрешение персидских шахов на строительство
русского православного храма на территории Персии
[5. C. 103], которые окончились неудачей. В результате
православное духовенство в 1730 г. начало свою
деятельность в Персии через консульские учреждения,
при этом священнослужители также имели двойное
подчинение: МИДу и Синоду.
После смерти Петра Великого в 1725 г. политический курс русского правительства в отношении прикаспийского региона меняется, принимается решение
«из персидских дел выйти». В конце XVIII в. русская
дипломатия снова начинает активно использовать в
этом регионе религиозно-политический лозунг «о помощи православным христианским народам Кавказа и
защиты их от гнета магометан». Этот лозунг Россия
впоследствии использовала в русско-персидских войнах 1804–1813 и 1827–1828 гг.
По мере расширения зоны военно-политического и
экономического влияния России в Персии, расширялась и зона присутствия ПРЦ. Но закрепить здесь присутствие ПРЦ с помощью земельной собственности не
получилось из-за сопротивления персидских властей.
Православное духовенство по-прежнему продолжало
свою деятельность в основном через дипломатические
учреждения, на территории которых обустраивались
походные либо домовые церкви (например, в 1864 г.
указом императора Александра II, по представлению
Азиатского департамента МИДа, в Тегеран был назначен постоянный притч для походной церкви, открытой
при Российской Императорской Миссии в Тегеране; в
том же году при Генеральном консульстве в Тавризе
была построена небольшая домовая церковь). «Первая
настоящая» [2. C. 74] была построена на территории,
отведенной персами для Российской Императорской
Миссии, в ее загородной резиденции, в деревне Загранде. Эта небольшая деревня была передана шахским
правительством русской миссии в полную собственность. И только в 1894 г. был построен еще один храм
непосредственно на территории Российской Императорской Миссии в Тегеране.
В начале XX в. строительство церквей активизируется. В 1904 г. был выстроен храм в г. Казвине, в
1905 г. – в Реште (при Российском консульстве), а в
1908 г. в Тегеране заканчивается строительство еще
одного, уже третьего в персидской столице, православного Свято-Троицкого храма. В 1910 г. в Тавризе была
сооружена надгробная часовня на могиле русских солдат, погибших во время подавления восстания персов,
вспыхнувшего после подписания англо-русского соглашения 1907 г. В 1913 г. состоялось открытие православного храма в г. Энзели, который в то время являлся
центром Гилянской провинции и важнейшим персидским портом на Каспийском море.
Всего накануне Первой мировой войны в Персии
уже имелось 4 православных храма, 4 домовые церкви, походные полковые церкви при русских военных
отрядах в Тавризе и Мешхеде и около 40 храмов,
находящихся в подчинении созданной в 1898 г. Урмийской духовной миссии ПРЦ. (Для сравнения:
число дипломатических структур, помимо Российской Императорской Миссии, в Персии в этот пери-
од составляло – 4 генеральных консульства, 5 консульств и 4 вице-консульства.)
Если сравнить характер проникновения и динамику
расширения присутствия ПРЦ в Турции и Персии, видно, что, несмотря на различия, процессы проходили по
одной и той же схеме. Основой присутствия ПРЦ всегда было экономическое и военно-политическое влияние России на страну пребывания, причем по мере развития дипломатических контактов на межгосударственном уровне зона действия ПРЦ расширялась как
территориально, так и демографически.
Тактика ПРЦ по работе с местным населением хорошо просматривается на примере Персии. Первоначально число прихожан, «окормляемых» ПРЦ, было
небольшим. В основном это были сотрудники русских
дипломатических структур и купечество, прибывшее в
Персию по торговым делам. Постепенно, по мере роста
российского военного и финансово-экономического
влияния и расширения контролируемой русскими зоны
на Севере Персии, росла численность русской колонии.
К концу XIX в. в ее состав входили уже не только дипломаты и купцы, но и военные инструкторы, русские
чины Персидской казачьей бригады, строители шоссейной дороги Энзели – Решт – Казвин – Тегеран, а
также сотрудники Учетно-Ссудного банка. Кроме того,
в Персии проживали беглецы из России – солдаты, казаки, революционеры и другие, общее число которых
доходило до 20 000 человек. По мере усиления российского военного и финансово-экономического влияния и
расширения контролируемой русскими зоны на Севере
Персии расширялись и контакты духовенства с местными жителями. Среди них были христиане, принадлежащие к так называемым Древне-Восточным Церквям: Армянской апостольской церкви и Сиро-Персидской церкви. В конце 50-х гг. XIX в. начался переход персидских христиан в ПРЦ. В 1898 г. в г. Урмия
была открыта Русская Духовная Миссия. По данным,
приводимым Заркешевым, «за начальный период своего пребывания в Урмии Миссия присоединила к Православию приблизительно 15 тысяч ассирийцев, включая духовенство. Была налажена сеть церковноприходских школ в ассирийских селениях. От шаха
персидского был получен в дар участок земли в городе» [2. C. 83], где позднее построили храм.
Таким образом, первым этапом, как правило, было
«окормление» сотрудников дипломатических миссий,
затем деятельность духовенства распространялась на
русскую диаспору, которая неизбежно формировалась
в результате притока временно проживающих торговцев, военных специалистов, служащих русских кампаний, беглых крестьян и представителей других слоев
населения, длительно либо постоянно проживающих
на территории страны.
Следующим этапом было включение в сферу религиозного влияния местного населения. Для этого создавалась духовная миссия, росло число храмов, уже
вне территории посольств и консульств, при них открывались церковно-приходские школы для новокрещенных взрослых и детей, т.е. начиналась активная
миссионерская деятельность, целью которой было не
только «духовное просвещение язычников и защита
единоверцев», но и формирование у местного населения позитивного образа России как великой державы и
Православной Российской церкви как защитницы всего
православного христианства.
Исходя из вышесказанного, можно сделать вывод,
что внешнеполитическая деятельность ПРЦ на Ближнем и Среднем Востоке всегда была интегрирована в
общую внешнеполитическую концепцию Российской
империи, подчинена ей и нацелена на выполнение конкретной задачи по формированию толерантного отношения к России как к дружественному государству,
закреплению и усилению русского присутствия в регионе.
ЛИТЕРАТУРА
1. Записка Б.Н. Чичерина «Об общих началах европейской политики и в особенности о внешней политике России» // Архивы России. Российский фонд культуры, студия «Тритэ» Н. Михалкова. М.: Российский архив, 2004.
2. Заркешев А. Русская Православная: В 5 т. М., 2001. Т. 2.
3. Попов А.В. Русское зарубежье и архивы. Документы Российской эмиграции в архивах Москвы: проблемы выявления, комплектования, описания, использования. Сер. Материалы к истории русской политической эмиграции. М.: ИАИ РГГУ, 1998. Вып. 4.
4. Посольство Артемия Волынского в Иране в 1715–1718 гг. // Арабески Истории. Вып. 5–6: Каспийский транзит. М., 1996. Т. 2. С. 103.
5. Православие и экуменизм. Материалы и документы 1902–1988 гг. М.: Отдел внешних церковных сношений Московского Патриархата, 1999.
6. Россия в Святой Земле. Т. 1.
7. Там же. Т. 2.
8. Тальберг Н. Православное храмоздание Императорской России в Европе (Исторический очерк) // Православный путь. Церковно-богословско-философский ежегодник. Приложение к журналу Православная Русь. 1958.
Статья представлена кафедрой отечественной истории Томского государственного университета, поступила в научную редакцию «Исторические науки» 6 июня 2006 г., принята к печати 13 июня 2006 г.
91