БАЛКАНСКИЙ КОСМО-ПСИХО-ЛОГОС Балканский менталитет я

БАЛКАНСКИЙ КОСМО-ПСИХО-ЛОГОС
Балканский менталитет я попробую охарактеризовать на материале знакомых мне культур Эллады и Болгарии.
Балканы — регион материка Евразии, представляющий собой диалог горного массива и полуострова (еще и с
островами в море). С одной стороны, с севера — вздутие земли на небо, ее тяжкая гордыня. С другой, с юга —
погружение земли в море, самоумаление тверди перед водой, мужского начала перед женским. (Хотя тут —
амбивалентно: море — Посейдон, а земля — Гея и гора — ее грудь).
Конечно, условно впряжены геополитической классификацией эти два типа бытия: островная Эллада и Болгария,
прежняя Югославия, даже Румыния, эти сугубо материковые и жесткие, монолитные страны, в одну региональную
целостность. Однако если вдуматься — и субстанционально-качественное можно обнаружить единство в этой
общности. Внутри континента Евразии здесь перекресток между Европой и Азией, их диалог: Персидские войны
Эллады, Османское иго над Балканами и т. д. Здесь стык ислама и христианства, динамика между ними: противостояние и взаимопроникновение, взаимопитание — и в обычаях (болгарский «кеф» и семейный уклад), и в
одежде, в архитектуре, в языке (турцизмы и юмор турецкий), в мелосе восточные извивы и ритмы и в Болгарии, и в
Греции — лидийский, миксолидийский, гипофригийский лады, что изгонял Платон из идеального Государства как
разнеживающие. И кухня: ее многообразие, греческой и болгарской, — от стыка разных вкусов и их космизация,
согласование в пестром единстве: острое, сладкое, пряности — это тебе не материковая суровость и простота германорусская, но мелкая дифференцированность, как береговая линия Эллады или насеченность гор и ложбин на Балканах.
Балканы — не плато, плоский монолит, а изрезанность, так что каждое углубление, долина, где оседает человек на
жизнь, являет особый род и народ, стиль и склад — как особый полис на каждом острове Греции. Хребтами
разделены эти микронароды и «островные» общины на материковых Балканах, сохраняющие свой быт и говоры
(архаику в диалектах едут сюда изучать лингвисты), — так же, как морем отделены Родос и Самос, Хиос и Кипр в
Элладе. И как воевали-цапались друг с другом полисы в Элладе, так и ныне в бывшей Югославии народы сцепились
малые. И вот забрезжило сходство космоустроения меж Грецией и материковыми Балканами: остров в Греции =
долина (ложбина) на Балканах: и там, и сям — особый мир, община, полис, стиль. Налицо диалог: остров есть
выпуклость стихии земли в воде. Долина есть вогнутость земли в небе, уступчивость-смирение земли перед небом и,
напротив, выступ Неба в лоно Земли. В сумме этих двух полушарий получается шар. Сферос — главная
моделирующая фигура в эллинском миросозерцании. И Эмпедокл, и Платон, и Архимед, и Плотин — для всех шар
есть образ совершенного Бытия, идеал Космоса. Тут примеров не счесть.
А как с этим на материковых Балканах? Мне они известны в болгарском варианте. Болгарский Космос —
чередование Горы («Балкан» — он) и Долины: Котел, Клисура (ущелье), Широка лъка (широкая лука) — так
обозначаются поселения, по рельефу. В итоге получается волна-синусоида из двух полушарий:
• Чаша вверх и вниз дном. Но и в ценностном отношении
между ними диалог: гора, «балкан» — местообитание гайдуков, свободных духом мужей, тянущихся к небу. Там и
овчары с кавалом и гайдой, люди музыки (ближе к Парнасу). А в долине — «стара майка» и «тежки чорбаджии»,
создатели и хранители быта, очага, богатства и культуры. Там и «чорбаджийската дъщеря» — мечта гайдука.
Соответственны и духовные ориентиры: высота горы по климату соответствует посеверению широты: там холод,
белый снег — свет и ветер вольный; и люди отвлеченного идеала и воз-Духа высокого тянулись из Болгарии на Север,
в Россию, — туда и Каравелов, и Ботев, и Георгий Димитров, и отец мой, Димитр Гачев. А люди более жизненнотелесные, трезвые и прагматические, тянулись на Юг и на Восток, в Цариград: Петко Славейков, Крыстевич,
Богориди...
И тут еще один вектор на перекрестке Балкан проступает: между Югом (цивилизации Средиземноморья) и
Севером (Германский и Русский миры). Балканы — на пути, на оси «из варяг в греки», то есть между германославянским земледельческим Севером и торгово-изнеженным Югом (Финикия, Афины, Венеция...), где живчиком
снует мобильный атом-индивид, у которого принцип «все мое ношу с собой» (как и Данте — «сам себе партия»). На
Севере же Целое первично, а индивид — его функция. «Жила бы только Родина!.. » — поет русский, а южанину «где
хорошо — там и родина».
Но этому вроде противоречит германский протестантизм, где каждый — напрямую с Богом, свободная личность,
«самосделанный человек» англосакс. Но именно «самосделанный» — акцент на труде, а на юге — на обмене (и
обмане, лукавстве: Одиссей хитроумный — герой). Там или пастушество, где еда сама растет (иудеи, арабы), или
обмен готовым — там даже целые торговые народы (финикийцы). Лишь монолит долины Нила, Египет, где тоже
Целое первее индивида. Кстати, питавшийся и египетской мудростью Платон, у которого наиболее богатое
миросозерцание изо всех древних, являет Эллинскую модель мира со склонением именно к материковости. В
«Законах», вычисляя должную пропорцию земли и моря для идеального полиса, он замечает, что для нравственности
народа лучше располагать его подальше от побережья, которое плодит изнеженных и плутоватых людей. Его
привлекают Спарта и Фракия, откуда Орфей и орфические мистерии, где ПЕЩЕРА (в «Государстве», а и городок
такой в Болгарии) и ВПАДИНА, с которой он в «Федоне» сравнивает местообитание нас, землян: как лягушки в
водоеме, так и люди во впадине, наполненной воздухом. А на «островах блаженных» — высушенный Космос. И
болгары-фракийцы, блюдя материковую субстанцию, на побережье Черного моря строили дома спиной к воде, лицом
в земле.
Однако учитывать надо, что мое построение — это взгляд из России, где совсем иной Космос: равнина,
нерасчлененность, монолит и лапидар. А тут — изрезанность, членораздельность осуществлена Бытием. «Разделяй и
(таким образом) властвуй!» — этим принципом Бытие правит здесь своими насеченными членами: атомамииндивидами, городами-государствами, островами-полисами, долинами-«республиками». Все они — не субъекты, но
объекты власти чего-то большего, чем они. Целого. То-то Сократ призывал к САМОпознанию: стать субъектами, но в
уме, а не в бытии. Не к самообладанию, не к самосделыванию, как северянин-германец-трудяга.
И вот противоречие: эти малые социумы автарктичны, являют собой мир, закон и самоуправство. Но они очевидно
марионе- точны — среди огромности мира и моря вокруг, неба и Космополиса. Так что врождено им, балканцам,
чувство Целого Бытия, принадлежности ему. Отсюда Ананке, покорность судьбе, и лица эллинских статуй излучают
не бунт, но смирение. При этом, однако, каждый индивид тут динамичен, подвижен, как животное (оно тут модель,
особенно в Элладе, в ее мифологии). СамоДВИЖЕН, но не самоСДЕЛАН, в отличие от германца, который трудомпроизводством и на одном месте, по модели растения, земледелец и бюргер, цеховой мастер, созидает мир и себя, и
его амбиция — прорыв от Судьбы — к Свободе.
Региональность и местный патриотизм характерны для фиванцев и коринфян, шопов и родопчан, боснийцев и
хорватов... Хотя то же и у шотландцев, и в графствах Англии, в землях Германии... И Померания так же воевала с
Австрией, как Спарта с Афинами. И все же естественная разделенность водой и хребтами сильнее обособляет и
чужеродит, нежели легко преодолимые рубежи на равнине. Здесь же изолированность, относительная замкнутость
внутри Целого, между Небом и Землей, островно-горной. Каждый мир — регион тут — шар. Вертикали во Космосе
соответствует в Психее — гордость. Она — у горцев, черногорцев... А прибрежные — горизонтально ориентированы
на связь, изгибчаты, лукавы. Это подметил и в греках, и в болгарах прямолинейный русский Константин Леонтьев. В
этом смысле Византия — сдвиг Эллады на север, материковый ее оборот и ипостась, тут балканская суть более
проступила, как еще ранее — в Македонии, ее владычестве над Грецией и миром.
Македония — первый синтез Эллинства и Балканства. Тут материк Балкан возобладал над Элладой. Но чем?
Монолитом, силой, не умом. А впрочем — Аристотель не случайно откочевал сюда учить Александра. Да и сам он —
Стагирит, с севера. В нем важный оборот эллинского Логоса. Аристотель — расчленитель и логик в отличие от
умозрителя и диалектика Платона. И недаром он так по душе пришелся германской материковой цивилизации центра
и севера Европы — как отец науки и предтеча Канта. Так что Аристотель, как мост между Афинами и Македонией,
прообразует некий балканский синтез во Логосе: склонность все расчленять, не опьяняться идеями, как Платон, практицизм, трезвость, умение часть понять из части, выработка теории «ад хок», для каждого случая, а не всеобщей.
Допускается регионализм во Логосе. Так и стали все науки работать: каждая свою теорию сочиняет: физика,
минералогия, лингвистика.
Итак, РЕГИОНАЛИЗМ — и во Космосе, и в Логосе. Ну и в Психее: что ни община — то свой характер у ее
человечка. То-то ученик Аристотеля Феофраст характеры описывал, тогда как великие трагики Афин — судьбы и
идеи, перипетии, игру обстоятельств Бытия. Из характеров трагедия не получится, а лишь комедия нравов. И, кстати,
вот это хорошо умеют балканские писатели: Нушич, Радичков. Балканский юмор — бытовой, телесный, домашний,
региональный тоже: описывает случаи со знакомыми, про родню, свояка; нужно знать контекст, чтобы засмеяться.
«Самозадоволяване» (самоудовлетворение, болг. ) и тут. Потому в принципе трудно возникнуть здесь универсально
понятному мировому автору, ибо какая-то региональная складка на нем, для домашнего употребления. И не
провинциализм это, а микрокосмичность. «Провинция» — от того, что где-то центр есть. А тут —
самоцентрированность и самопонятность — своим, эзотеричность как бы. Посвященность в данный круг жизни и
быта. Балканы — полицентированный Космос. За пределами свое очевидное — непонятное, не смешно. Внутри же
все — на высшем уровне. Вот где разница Цивилизации и Культуры очевидна! Балканские — культуры: их много,
самородных, оригинальных. Но общечеловечность, как признак и свойство цивилизации, им трудно достается именно
в силу довлеющей оригинальности культуры здесь. Оригинальность = «рожденность», самородность, вблизи Природы
(а не Труда, производства). А в больших цивилизациях налаженное производство идей, понятий, они более
унифицированы, в ходе контактов общий язык полируется. Балканские культуры — мало сообщающиеся сосуды. Тут
каждый мир свой набор архетипов, символов, идей, язык производит —также подобно, как в Элладе каждая местность
имела свой цикл мифов: Фивы, Лакедемон, Крит, Афины, Фракия, Иония... Это потом стали собирать местные культы
в единую мифологию Эллады, но она все равно — искусственное образование, как и всякая цивилизация. Она
обобщает, распространяет, но не рождает.
У Диогена Лаэртского — анекдоты о философах, фрагменты. Малая форма, как и малые полисы и общины. Да и
Аристотель, обобщивший философскую мысль Эллады, передает, что кто говорил по каждому вопросу — как малые
рассказы, слухи о знакомых или предках. Так что фрагменты, оставшиеся нам от культуры Эллады, это не только
внешней волей истории остаток, но и присущее изнутри, свой жанр творчества, изделие регионального Логоса.
Сращенность мысли с человеком: кто что говорил, как и в какой обстановке — об этом Диоген и всякая легенда и
миф. Тезис — как характер. Не без-характерная, отвлеченная, отчужденная мысль, что самодержится своей логикой,
но мысль, прорастающая из характера и ситуации и истории малой с данным человеком. Антропоморфность Идеи —
что Гегель для классической фазы Духа и искусства отмечал. Но и в текстах болгарина Иордана Радичкова — набор
мудрецов-чуда- ков сельских: кто где что сказал, повествует, и все дивуются, хохочут, задумываются...
Из мелкогабаритности космополисов, изделий труда и мысли, из здешнего стиля довольства малым и домашним
кругом бытия — ненужность на Балканах больших стран. И если они возникали, то как искусственные образования
сверху, насаженные не своими, а иноземцами: римлянами, турками, австрийцами, советскими (Югославия и
Балканская Федерация, что замыслили Тито и Димитров). Внутри же там — раздоры, как между сербами и хорватами,
как и между Ахиллом и Агамемноном, и для примирения нужна Афина, уровень олимпийцев, как ныне —
вмешательство ООН, да и то малоуспешное.
Балканы — «пороховой, погреб Европы», но отчего? Оттого, что лезут туда северяне-материкаты присваивать и
володеть, равнинные Германия, Россия... — и мутят там, страсти и гордую вспыльчивость малых там народов
поджигают. Впрыскивают им идею самостоятельности, государственности и величия. И вот уже в ход пошли идеалы:
«Великая Сербия», «Великая Болгария», «Великая Румыния», тогда как их ценность — быть малыми и
самодостаточными, не иметь Эроса к распространению, как он автоматичен у континенталов протяженных и
протягивающихся, у равнинных, кому нет естественных преград, как здесь горы и море. Как моя тетя Руска, приехав в
Москву, говаривала: «У вас тут все БОЛШОЕ: «Болшой театр», «Болшая любовь», а България — мъничка»
(маленькая), «таз шепа земя» («эта горсть земли»), как любовно о ней поэт Георгий Джагаров писал.
И когда ищут мировые ценности (универсальные) в культуре балканских народов, чтобы уловить их, надо сменить
оптику и шкалу ценностей, присогнуться, тогда оценим эти самобытные, острые, терпкие породы культур. Так ведь и
с возрождением Эллинства произошло: присогнулись европейцы Севера и стали мелочи изучать: «Что ему Гекуба?»
— дивился Гамлет на актера, что рвал и метал в страсти. Что нам наяды, Киприда, Атри- ды? А— много!.. Потому что
мы приникли к ним. Телескоп тут не работает, а вот микроскоп — да!
На Балканах БЫТ — главное Бытие. И под турками, и под австрияками, и под советскими, которые царили
поверху, внизу свой родной многовековой уклад функционировал: семейно-ро- довые обычаи, корчма и кухня,
народный календарь и обряды. «Приземленность» — так для ложбинных сказать, или «восхи- щенность» — для
островитян, кто на пупыре своем как на Олимпе обитают, небожители. А те, «балканджии», — в пещерах, орфические
мистерии своею жизнию справляют и пифийски мыслят, как ведьма Ванга или писатель Радичков, кто замысловатые
вышивки характеров и ситуаций творит, орнаменты причудливые. Узорчат. Ориентален.
Ну, конечно: Балканы есть ОРИЕНТ в Европе. Мусульманская прививка там по душе пришлась: «ислам» —
покорность, недвижность, не бунтарство во свободе и самосделываемости, как это германский Север и Запад настроен
и нацелен ПРОТЕС- Тантизмом, что есть антипод исламу-покорству. А там — революционность.
Тут и симметрия с Пиренеями — Испанией, которые ОРИЕНТ на Западе Европы благодаря вторжению арабов и
мавританскому вспрыску. Ориент с юга обошел Европу и в клещи взял: на востоке — Балканами, на западе —
Пиренеями. Горы — рубеж против равнинных континен-талов-северян. И много сходства в ментальности между
испанцами и балканцами: вертикальность, гордость, само-достаточность, довольство малым (тип идальго- мудреца—
Диогена), внутренняя страстность, огненность, нежелание распространяться вширь и завоевывать. А если и распространилась Испания через Атлантику аж во Америку (Латинскую), то тут более — Португалия, а Испания тут
просто волю континента Евразии к экспансии осуществила. Однако ж и разность есть с Испанством: нет в балканцах
такого острого чувства смерти, мистерии Бытия, трагичности. Все умереннее, округлее: шар — модель, а там —
эллипс, все вытянутее, как у Эль Греко фигуры и лица (в нем, кстати, тоже подтверждение сродства Испанства с
Балканством).
В Психее балканцев — гордость. Она — тоже довольство малым, скудным, но своим. Не производить наружу, на
рынок мира и там получать удостоверение своей ценности и важности (таково тщеславие в отличие от гордости), но
натурально, в своем круге. Психология вольных, не рабов. Вертикальных, а не лежачих. Но оттого, что не нуждаются
в ближнем (народе), не ориентированы на него, — самозамкнутость и узкий круг идей и понятий. Зато — свой,
оригинальный, характерный, доморощенный.
Как большая страна-государство, так и большая форма в искусстве, система в философии — тут не надобны. Не
КАК ЭТО ЕСТЬ тут записывают, а КАК ДУМАЛ ПИФАГОР. Да и у Платона даром, что ли, диалог — форма? Тут
КТО-МЫСЛЬ, а не ЧТО- МЫСЛЬ, о чем, как это интересует безличную науку нового времени, германской
цивилизации. Тут фамильярность с сущностями и идеями — как фамильность их = личностность — характерность,
домашность, дома-рощенность.
Отсюда в Логосе — множество разного, противоречия и несогласия, разнобой. И это было бы какофонией, коли б
не было такой прекрасной пестротой, что согласуется в Космос и гармонию где-то на высшем уровне, в Целом,
демонстрируя изобилие Бытия. А тут, внизу, и не надо согласовывать: так и удобно жить- бытовать разным и в
отдельностях. Как народцам-общинам- полисам на островах или в ложбинах меж гор.
Мой эскиз балканской ментальности в связи с характером природы здесь получился, конечно, субъективен и
грубжакой-то лубок тут намалеван. И все же некоторые свойства, надеюсь, проступили.