Отдых, который чуть не испортили
advertisement
Отдых, который чуть не испортили По-английски это совершенно справедливо называется «partner». Partner – это больше, чем любовница, partnership подразумевает отношения. В минуты, когда ничего не давило, не звонил телефон, самому не надо было звонить, который почти никогда нельзя было отключить, разве что в самолете, в эти минуты он любовался Маней и понимал, что нашел идеального партнера. Этим летом было три года их знакомству и, конечно, за три года случались всякие приключения, но чем глубже они уходили в свои отношения, там более Александр понимал, что нашел почти идеального партнера. Александр вошел в нищее начало девяностых студентом университета и единственным сыном родителей, большую часть сознательной жизни проживших и проработавших за границей. Причем, ни в какой-нибудь сраной Анголе, а в основном в Швейцарии, так что сквозь нищету и пустые прилавки пробивавшиеся в Россию авангардные отряды потребления были для него делом привычным, а родительская квартира, воспринимавшаяся гостями как выставка достижений западной цивилизации, была такой неотвратимой приманкой для девушек, что даже и пожелай он вдруг тогда смолоду жениться, то ничего бы не вышло, поскольку любая из подруг потенциальной невесты тут же переключила бы его на себя, а чтобы с гарантией, так на себя и на еще одну подругу сразу. За два года подобной жизни Саша потерял всякую веру в девичьи добродетели и постепенно стал переключаться на жесткое порно, после которого не было необходимости обсуждать творчество Набокова и Солженицына. Потому, что не было желания обсуждать. Период жесткого порно, никогда, впрочем, не исчезавшего до нулевой отметки, завершился в своей острой фазе с приездом родителей. Саша восхищался отцом и считал его человеком уникальным. Когда в стране нечего было делить, отец за казенные деньги жил там, где делить тоже было нечего, но, по крайней мере, уровень жизни был соответствующим. Как только в стране началась дележка, он тут же и вернулся, чтобы на основе многолетнего западного опыта предложить свои услуги в управлении поделенным за небольшую его часть. Почти двадцатилетняя служба в ООНовских богадельнях типа ВОЗ1 подарила бесценный аппаратный опыт, который оказался удивительно востребованным в тот момент, когда старый партийный уже не всегда срабатывал, а новый демократический в принципе никогда сработать не мог. Благодаря этому опыту, отец выскальзывал из любых жестких и недолговечных конструкций, и вскоре оказался вице-президентом одной из бюджетообразующих 1 естественных Всемирная Организация Здравоохранения монополий, в которой при всех начальниках 2 благополучно доработал до того возраста, когда решил уйти на заслуженный отдых и вернуться в тихую и спокойную Швейцарию. При таком отце, доброй чудесной маме, поклоннице Генделя и Малера, при хорошем образовании и правильно устроенной голове только какое-нибудь героиновое несчастье способно было столкнуть Сашу с магистральной скоростной трассы на глухую проселочную дорогу. Но этого, к счастью, не случилось. Избежав большинства свойственных его кругу губительных соблазнов, Саша с магистрального пути не свернул. То есть, окончив Университет, проработал год в известной иностранной компании, затем отправился через океан в престижную бизнес-школу, чтобы получить МВА, еще год проработал в Америке и вернулся в послекризисную Россию, как будто специально созданную для таких вот талантливых молодых людей. Год в инвестиционном фонде, два в инвестиционном банке уже на вполне приличной должности и дальше прямиком в другую естественную монополию, конечно, не в ту, где папа дорабатывал последние годы, это как-то неприлично бы было, хотя кто в наше время о приличиях думает, но вот папа, например, думал: «Ты уже на позиции заметной, поэтому, когда уйду, тебя это по-любому затронет, да и не правильно отцу с сыном на одних совещаниях сидеть, так ведь?» Александр в таких делах с отцом не спорил, да и все равно ему было в какой монополии работать или не в монополии, или вообще не работать. И дело не в отцовских деньгах – Александр не тот момент папино состояние оценивал миллионов в шестьсот в долларах, просто к этому моменту уже свои бизнесы были с правильными партнерами, но отец настоятельно советовал быть при должности на правильном месте, кстати, партнеры-то все при должностях были. А работа – что эта, что другая – по сути, подразумевала одно и то же – разруливать сложные ситуации и решать вопросы. Постепенно втянулся, с великими познакомился, к сокровенным знаниям прикоснулся. И все, назад уже пути не было, вход – рубль, а выход – два. За весь этот российский период жизни Саша, в отличие от большинства знакомых, так и не женился и пребывал в статусе завидного жениха, которым его периодически наделяли разные гламурные издания, обычно помещая в первую московскую десятку. Это было забавно, но возвращало, пусть и на другом уровне, на десять лет назад, когда студентвторокурсник водил девушек в родительскую квартиру. То есть не просто возвращало, а переводило на куда более прагматический уровень отношений. Потому что Саша за эти годы повзрослел и поумнел, а девушки, напротив, остались примерно в том же возрасте и поглупели. Или может это ему так казалось, но выплескивающееся из глаз желание заполучить завидного жениха обдавало не жаром, а холодом, что пока еще никак не сказывалось на Сашиной потенции, но со временем могло и сказаться. Одно время, следуя 3 модным веяниям, он переключился на провинциальных красавиц со всяких там конкурсов, но результат был еще хуже. Пресловутую провинциальную наивность и неиспорченность надо было уже, наверное, в детском саду искать. Мама по этому поводу расстраивалась и говорила, что не дождется внуков. Отец посмеивался, но в целом позицию сына разделял. Вдвоем они говорили маме, что если она так хочет внуков, то Саша готов усыновить и дать ей на воспитание любого ребенка на ее выбор. Такой вариант маме не очень нравился, но она иногда грозила, что, в конце концов, и на него согласится. Куда больше ей нравилась идея познакомить сына с какой-нибудь хорошей девушкой из старой европейской семьи, не обязательно аристократической, это совсем не обязательно, но с другой стороны, титулы никому еще не мешали. Хотя, главное, конечно, чтобы девушка была хорошая. Большинство знакомых и друзей успели уже не только пережениться, но и некоторые развестись. «Ну и какой в этом всем был смыл? – задавал вопрос Саша себе и друзьям, – в чем, собственно, прикол? Нравится тебе девушка – встречайся с ней, живи даже, хотя и непонятно зачем, но жениться? Для этого нужны очень серьезные причины». – «Какие?» – спрашивали друзья, посмеиваясь. – «Не знаю, отвечал Саша, – как узнаю, тут же всем расскажу, а может, и женюсь сразу. Есть, конечно, одна причина – маму порадовать, но достаточно ли она серьезная, чтобы так прямо и жениться?» Мама очень обрадовалась, когда он привез к ней с отцом Маню где-то на третийчетвертый месяц знакомства. Из всех встреченных по жизни многочисленных девушек Маня больше всего подходила на мамино представление о будущей невестке. Затем и привез. Но была и еще одна причина. Они так хорошо прожили, не напрягая друг друга, эти три-четыре месяца, что Саше очень хотелось узнать, изменится ли что-нибудь после знакомства с родителями. Где-то он слышал, что девушки считают это важным рубежом на пути к намеченной цели. Мама была очарована, хотя видно это было только Саше и отцу, отец просто поплыл и со второго часа знакомства только Машенькой ее называл, а Маня, надо отдать должное, вела себя безукоризненно, ни разу не задев многочисленные невидимые глазу инфракрасные лучи, беспорядочно прочерченные Сашиной семьей, и не вызвав, таким образом, ни одного тревожного сигнала. Дело было сразу после Нового года, из Швейцарии на неделю ехали во Францию кататься на лыжах, и мама при расставании Маню обняла, а сыну прошептала: «Не будь дураком, не потеряй ее». То есть у нее зародилась надежда. – Ты их очаровала, – сказа ей Саша в самолете. – Они меня тоже, – ответила Маня. Он ожидал продолжения разговора, но его не последовало. С тех пор с родителями виделись раза три, Саша отшучивался: «Мамуля, это очень постепенный процесс. Видишь, я 4 уже не меняю девушек, живу с одной, потерпи еще немножко», отец, уже переехавший в Швейцарию постоянно и чрезвычайно этим обстоятельством довольный, тоже решил один раз вмешаться: «Саня, мать правильно говорит – прислушайся». Он когда-то сталкивался с Маниным отцом, который уже лет семь как жил в Англии и в России не появлялся, но предпочитал это обстоятельство никак не комментировать. «Ага, – ответил ему Саша, – давай лучше на рыбалку». Это что же получается, первая встреча с родителями была года два с половиной назад, то есть всего знакомы почти три года? И – немыслимое дело – Саше вообще нечего было ей по-крупному предъявить за весь этот немалый при нашей бурной жизни период времени. Плюсов было великое множество – Маня была вполне хороша собой, может быть чуть меньше ростом, чем требовали нынешние стандарты, но так ведь и по другим статьям она не очень под эти стандарты подходила. Им было очень хорошо в постели, может быть, Саша предпочел бы иногда больше активности, но головой понимал, что иногда не бывает, бывает либо больше, либо меньше, она была хорошо воспитана, образована, имела свое дело, которым занималась с удовольствием – владела с подругой картинной галереей – и, самое главное, за все эти почти три года не только ни разу не упомянула о формализации отношений, но и не настаивала, например, чтобы в Сашиной квартире были ее вещи, так и жили большую часть недели порознь, соединяясь в основном по week-end’ам. Друзья не верили Саше и говорили, что такого не бывает. Он и сам не очень верил и проверял иногда подругу вопросами, например: «Ты вообще о будущем своем думаешь?» – «Иногда, а что?» – И что ты в этом будущем видишь? – В смысле? – В смысле семьи, например? – Не знаю, наверное, как все, мужчину вижу, детей. – И кто этот мужчина? – Пока только тебя вижу и дети тоже от тебя. – И никогда меня не спрашиваешь об этом? – О чем? – Почему я тебе предложение не делаю, например? – А чего мне спрашивать, я и так знаю ответ. – И? – Потому что ты не хочешь жениться. Не готов. – Ну и ты что? – А я-то что, я тоже не уверена, что хочу замуж. Так что мы в этом смысле где-то на равных. С учетом разницы в возрасте, может одновременно и созреем. 5 Вот такие разговоры с небольшими вариациями проходили у них иногда. Расскажи – не поверят, но ведь Саша был из тех, кому пирожки по двадцать за тридцать не продашь, а Маня, получается, что ничего и не пыталась продать. Жила и получала от жизни удовольствие. Что мало кому удается. Крепость, выстроенная много лет назад и способная устоять хоть против длительной осады, хоть против наглых лихих набегов и требовавшая, как любая крепость, постоянной заботы, внимания и поддержания в состоянии боевой готовности, вдруг оказалась невостребованной. Раз проверили сторожевые посты на бдительность, другой – ложная тревога. Так этими проверками и себя и Маню можно замучить. А ближе к этому лету Саша вдруг пришел к неожиданной для себя мысли – случись что-то завтра с его подругой, в смысле не будет ее больше рядом, даже не в том дело, что мужчина другой появится, то есть не в ревности дело, а просто не будет рядом, и жизнь представлялась куда как менее красочной. Жизнь без Мани представлялась куда как менее радостной, чем теперешняя с Маней. Мысль эта сначала насторожила, а потом даже и обрадовала – может, пришло к нему то, чего раньше не испытывал и во что уже давно не верил. Но пока это было так, первое ощущение, не повод торопиться с выводами, однако повод не сделать, например, какую-нибудь глупость, которая Маню оттолкнуть сможет, а наоборот, повод делать для нее совсем необременительные, но приятные вещи, без фанатизма, конечно, чтобы не почувствовала резкой разницы. Так они оказались в этом году на Бали. Долгое время Саша придерживался теории, что зимой надо отдыхать далеко, то есть в основном на Карибах, Маврикии или Сейшелах, а летом нет необходимости лететь по пятнадцать часов и вполне можно чудесно провести время в Европе, совмещая приятное с полезным, то есть, совмещая часть отдыха с теми вечеринками, которые имело смысл посещать. Но в этом году совпали по времени два события. Одно из них было уже упомянутое осознание какого-то нового качества отношений с Маней, а другое – то, что впервые за много лет он остался без работы. Нелепая эта авария на далекой сибирской реке, где он сроду и не был, вовлекла в свой водоворот столько людей и событий, дала повод умелым игрокам такие разводить комбинации, что даже опытные люди вроде отца только плечами пожимали. Одно слово – force major и никуда от него не денешься. Хорошо, что не близко оказался, а на периферии, не событий даже, кого это интересует, а интересов противоборствующих групп, а то и под более жесткую раздачу можно было попасть. А так просто остался без работы, подумаешь – большое дело. Непривычно просто. Поначалу просто бытовые неудобства. Водитель теперь за свой счет, из всего аппарата одного только помощника оставил, ну и так далее. В места некоторые, куда 6 раньше регулярно заезжал, не попадешь уже, но оно, может, и к лучшему, сейчас надо пересидеть спокойно, все уляжется, только тогда можно решать, что дальше делать. И вот так все сложилось вместе – и Манина просьба поехать на Бали и собственное желание сделать ей приятное и вполне здравая мысль о том, что какое-то время лучше побыть в отдалении от московской суетливой жизни, выплескивающейся на всю Европу. Поехали аж на три недели, чего раньше Саша позволить себе не мог. Маня смеялась и говорила, что ему там так понравится, что наверняка захочет остаться подольше. Или навсегда. Будет такой классический downshifting, который он себе еще и полгода назад вообразить не мог. Впрочем, сейчас тоже не мог. Маня была на Бали несколько раз в своей предыдущей жизни до него, что не вызывало у Саши никаких отрицательных эмоций. Была же у нее эта другая жизнь, значит, должна была куда-то ездить. Поэтому первый раз все заботы по поиску и логистике она взяла на себя. Саша хотел снять виллу в гостинице, чтобы иметь гарантированный уровень сервиса и инфраструктуры, но гостиничные хорошие варианты оказались на удивление дорогими, не менее тысяч евро в день, к тому же расписанные на все лето вперед. Маня была сторонницей дикого отдыха – снять просто виллу с обслугой, поваром, охраной и автомобилем с водителем, что бы было в три раза дешевле и предоставляло больше гибкости в выборе места. Она произносила незнакомые слова: «Санур, Кута, Убуд», еще что-то и пыталась объяснить, чем одно отличается от другого. Она была очень воодушевлена своей новой миссией открытия и освоения новых земель. Саша смеялся, думая с нежностью: «Какая же она все-таки еще девчонка», и говорил вслух: «Дорогая, мне по хрену. Ты выбираешь – ты отвечаешь за базар. Если что не так – ты платишь неустойку». – «Хорошо», – легко соглашалась Маня, будто не понимая, что он шутит. В результате она представила ему на выбор три варианта (оказалось, что хорошие виллы тоже уже все расписаны) и торжественно закричала «yes», когда он выбрал из трех тот же, что и она. Да и трудно было выбрать другой. На фотографиях на сайте самой виллы это был рай. В «Trip adviser» отзывов было немного, но все положительные. Тогда Сашу по привычке взяло сомнение, почему она свободна, если такая крутая, но у Мани был ответ: «Ты видишь, здесь четыре спальни, она вообще на восемь человек рассчитана, вон на фотографии даже, сейчас покажу, видишь, восемь стульев за столом, вообще, все которые свободны – не меньше четырех спален, а есть и пять даже». – Но нам ведь одна нужна, ну максимум две, если я захочу девушку привести, – продолжал поддразнивать Саша. – Это не Таиланд, милый, там девушек нет. 7 Саша не стал спорить. Картинки ему понравились, и даже если они соответствовали истине только наполовину, все равно плюсов было много: огромная территория, паркзаповедник и музей в одном флаконе, бассейн двадцать пять метров, охрана, два автомобиля с водителями, повар, садовник и так далее. И все удовольствие за две тысячи долларов. Какая разница, сколько там спален. Value for money очевидно. Вилла была свободна как раз на три недели. Единственное, на чем Саша настоял, это заплатить за две. «Может, захотим в другое место поехать, а если остаться захотим, то я уверен, что на одну неделю они никому не сдадут. Ок?» Летели Thai Airways через Бангкок. Стыковка была удобная и несмотря на длинный перелет: девять плюс пять плюс стыковка, особой усталости не чувствовалось. Водитель, встречавший на нормальном совсем новом джипе Тойота, вселял надежду. Он был одет в униформу и говорил на вполне сносном английском. Вместе с ним был представитель управляющей компании из тех маленьких толстых азиатов с бегающими глазками, каких можно встретить в любой стране и в любом бизнесе: от торговли девушками до торговли нефтью. Он поехал следом на своей машине. Через полчаса обычной островной дороги, когда одноэтажные торговые павильоны с броскими и нелепыми названиями по обеим сторонам дороги, обязательным Макдональдсом и многочисленными аптеками прерываются извилистыми участками, стягивающими асфальтовое полотно высокими деревьями и кустарником, подъехали ко входу на виллу. Маня выглядела абсолютно счастливой. Маленьких и больших храмов по дороге было даже больше, чем аптек. Все они были украшены какими-то тряпочками и гирляндами цветов, и Маня крутила головой как ребенок, который попал в сказочный магазин игрушек. Ей очень хотелось поделиться с Сашей своими впечатлениями, но она благоразумно воздерживалась. У ворот выстроился весь многочисленный персонал – человек десять. Самый молодой и самый презентабельный представился как Генри, показав для лучшей усваевамости на бейджик на кармане синей рубашки поло. На бейджике значилось то же имя. «Добро пожаловать», – радостно улыбаясь, натужно выдавил он. «Это, пожалуй, лишнее», – сказал Саша тоже по-русски и повторил по-английски, пожимая ему руку: «Русским можете больше не заниматься». Через открытые ворота они прошли внутрь. «Теннисный корт, – показал направо вовремя подскочивший толстячок, – здешний садовник профессионально занимался теннисом, играл в турнирах, при необходимости будет рад составить вам компанию. Платить не надо». – «Ок», – кивнул Саша и они, не задерживаясь у корта, повернули налево вслед за Генри. Фотографии с сайта не только не врали, но и не передавали и половины того впечатления, которое производило увиденное глазами. Они действительно стояли 8 посередине цветущего парка с огромными деревьями, чудесными цветами и величественной архитектурой. Саша почувствовал, как Маня сжимает его руку, обернулся, встретил глазами ее счастливый взгляд и поцеловал в щеку. «Ну, – повернулся он к Генри, – куда идем? Налево, направо?» – Хотите сначала посмотреть территорию или спальни, сэр, – склонил голову Генри, изображавший в этот момент, по-видимому, дворецкого в английском замке. – Территорию или спальни, мадам? – по-английски же передразнил его Саша. – Территорию, конечно, – радостно сказала счастливая мадам, и это было их первой ошибкой. Осмотр территории со всеми ее достопримечательностями занял минут двадцать и к окончанию осмотра они, наконец, почувствовали последствия перелета. – Все, – решительно сказал Саша, – чемоданы уже в комнате? – Да, сэр, – отрапортовал Генри, – а вот и ваша спальня. Саша к этому моменту уже успел сделать шаг в направлении другого здания двухэтажным маяком нависающем над океаном. Он недоуменно остановился и, ничего не говоря, проследовал за Генри. Комната, мягко сказать, разочаровала. Она была невелика, метров пятьдесят, на которых помещалась спальня, гардеробная, душевая и туалет. У туалета не было двери. Саша удивленно посмотрел на Маню: «Слушай, а там фотографии комнат были?» – «Не помню, – ответила его явно расстроенная подруга, – давай сейчас не будем ничего начинать, примем душ, распакуемся, поплаваем, поедим, может, поспим…» – Может, потрахаемся, – продолжил он, мрачно оглядывая свое временное жилище. – Правда, Саш, тут так красиво, может, все образуется, чего нам здесь, спать только. – Ну да, – согласился он, – и срать. Вот с этим точно возникнут проблемы. Но для этого есть соседняя спальня. Видишь, пригодилась. Может еще, и третья понадобится для чего-нибудь. – С этими словами он вышел за дверь и чуть было не наступил на хвост серой облезлой собаке, с визгом шарахнувшейся от него в сторону. – Это что, – спросил он Генри, потихоньку начиная заводиться. – Собака, сэр, – прямо ответил Генри на поставленный вопрос. – И какого хера она здесь делает? – Живет, сэр. – Так, – он повернулся к Маше, – дорогая, ты, пожалуйста, как-то разберись с этим придурком и собакой, если не хочешь меня видеть в качестве палача животных, потому что если эта сука еще раз попадется мне на глаза, то я ее убью. Ок? – Маня знала, что Саша проявляет максимум толерантности, на какую был способен, особенно после пятнадцати 9 часов полета. – Давай, ты разберись с собакой, расскажи им, чтобы нам еду приготовили, я буду пиво, если кому интересно, а сейчас последую твоему совету и поплаваю. По-моему там, у бассейна на лежаках были полотенца, да? – Да, – сказала Маня, – только не злись. Все будет хорошо. Он кивнул в ответ и пошел открывать чемодан, чтобы достать плавки. По сложившейся уже традиции распаковкой чемоданов и развешиванием вещей занималась Маня. – Только я тоже поплаваю сначала, если не возражаешь. – Конечно, – он обнял ее за плечи, – только, пожалуйста, разберись с собакой и с едой. Бассейн снял часть напряжения. Лежаки и матрацы были удобные. Прилегающая к бассейну территория, как и все вокруг, напоминала музей, по углам бассейна каменные изваяния извергали струи воды. От парковой зоны бассейн отделяло непонятное сооружение метров пятнадцать высотой с лестницами посередине с обеих сторон и многочисленными неподъемными столами и диванами наверху под крышей. – Ты представляешь, там внизу картинная галерея, – сказала Маня, растерев себя и Сашу кремом. – Где? – недоуменно спросил он. – Там, – она показала в сторону сооружения. – Какая галерея? – Современного искусства. – Пиздец, – ответил Саша. – Туда можно сходить. Надо попросить, и они откроют. – Сходим, раз откроют. Ты еду заказала? – Да, салат овощной и спагетти с песто. Нормально? – Конечно, моя дорогая. Ты права, отдохнем, и все будет хорошо. В этот момент откуда-то сбоку раздался собачий визг. – Они ее режут? – с интересом спросил Саша. – Нет, – Маня покачала головой, – они ее привязывают. – Лучше бы зарезали, – и они, обнявшись, пошли через всю территорию к обеденному столу, который суетливо накрывали две маленькие корявые девушки в черных брюках и белых блузках. Они встретили новых хозяев поклонами. В салатнице лежали мокрые листья салата, придавленные сверху нарезанными помидорами, на тарелках остывали слипшиеся макароны, местами испачканные зелеными пятнами соуса. – What the fuck is it? – сказал Саша, не успев еще по-настоящему разозлиться. – Маня, ты чего не объяснила им? – Он посмотрел на Маню, которая готова была заплакать. И не в 10 макаронах было дело, и не в скулившей собаке, и не в дурацком открытом туалете – ни в чем из перечисленного по-отдельности. Просто Маня остро почувствовала, что ее концепции отдыха пришел конец и сейчас непонятно даже, что лучше – продолжать защищать эту концепцию, воюя с поваром, менеджером, этими тупыми корявыми девушками, растрачивая силы на это бессмысленное занятие и одновременно снимая Сашино раздражение, которое будет нарастать с каждым часом, или сдаться сразу. Она уже знала, что сдаваться все равно придется, но правильно было уступить Сашиным претензиям, а не предлагать это прямо сейчас самой. – Генри позови, – сказал Саша одной из девушек и по голосу его стало понятно, что период толерантности длился недолго. – Генри, сэр, – радостно заулыбалась девушка и неторопливо пошла к одному из строений. – Быстрее иди, – крикнул ей вслед Саша, но слова эти результата не принесли. Скорее всего, девушка их просто не знала. – Слушай, я все понимаю, иди поплавай, я сама разберусь. Это моя вина в конце концов, – сказала Маня, взяв себя в руки. – Ты уверена? – Ты здесь криком ничего не добьешься. Пожалуйста, иди, а я справлюсь. Она действительно справилась, приготовив все сама. За едой сидели молча. После привычной еды стало полегче. – Чаю хочешь? – спросила Маня. – Я заварю. – Ты? – Да. – Почему ты? – Я тебе потом объясню. Объяснение было коротким. По Маниным словам, зайдя около часа назад на кухню она застала следующую картину: две девушки сидели на полу и тряпками вытирали вымытую под краном посуду, а через открытую дверь в подсобное помещение было видно, как третья делает массаж неприятной внешности мужику, оказавшимся в результате дальнейшего расследования тем самым поваром, который не смог сварить макароны. «Меня чуть не вырвало, – этими словами она закончила свой рассказ, – Саша, прости, не знаю, что делать дальше». Саша слушал молча. За декоративным забором был слышен шум океана, небо, цветы и деревья разливали перед глазами всю палитру красок, на мягких удобных диванах в тени деревьев совсем не ощущалась жара и совсем не хотелось верить, что вся эта чудесная 11 щедрая природа находится в прямом взаимодействии с этими нелепыми людьми, героями Маниного рассказа. Но он знал, что Маня – девушка не склонная к драматическим эффектам, поэтому слова ее принимал всерьез. – Давай, зови сюда этого придурка Генри, – принял он, наконец, решение. Маня послушно встала и пошла искать Генри. Вернулись они вдвоем. Генри торжественно передал Саше мобильный телефон. – Что это? – спросил Саша. – Телефон для связи со мной, сэр, чтобы мадам не нужно было ходить меня искать. – Хорошая идея, – Саша положил телефон на стол. – Я так понимаю, у вас есть проблемы, – Генри начал изображать из себя менеджера по продажам, но Саша остановил его. – Садись, – сказал он, указывая на диван. – У нас проблемы, конечно, есть, но, главное, чтобы они у тебя не начались. Садись и рассказывай, что за херня здесь творится. Мы где, вообще, на дорогой вилле или в солдатском общежитии. Почему хозяйский дом закрыт, почему грязь на кухне, почему собаки бешеные по территории бегают, почему повар макароны сварить не может? Ну и так далее. Давай рассказывай, почему здесь такой бардак. Только правду говори. У тебя один шанс, рассказать все, как есть. Генри воспользовался своим шансом. Вилла была построена лет двадцать пять назад каким-то известным деятелем шоу-бизнеса и этот недолгий период был периодом ее расцвета. Потом деятель шоу-бизнеса продал ее нынешним владельцам – каким-то очень богатым австралийцам. Первые лет пять они приезжали сюда каждый год, потом все реже, а последний раз были три года назад и с тех пор только сдают. Прямой связи с ними нет, только через помощника. Виллу обычно сдают большим компаниям на короткий срок в трипять дней. Также очень популярным является проведение здесь свадебных церемоний. – Ну да, – первый раз прервал его Саша, – тут красиво, есть, где фотографировать. – Да, сэр, вы правы, но это еще и очень историческое место. – В смысле? – Местные жители считают, что живущие здесь духи очень сильные и влиятельные. Посмотрите, – он показал рукой туда, куда Маня неотрывно смотрела уже не меньше минуты. На дереве, раскинувшем ветви сразу над несколькими божественными изваяниями, был виден какой-то странный знак, напоминающий многоугольник с расходящимися от центра лучами. – Ну, и что это? – спросил Саша, почувствовав какой-то неприятный холодок. – Это для духов, – со знанием дела ответил Генри. – А снять это можно? 12 – Нет, сэр, нельзя. – А кто не разрешит? – Духи. – Пиздец. Попали. – Он посмотрел на Маню, которую, похоже, начинал бить озноб, – Так, с мистикой закончили, рассказывай дальше. Дальше следовала история о том, что какие-то европейцы в прошлом году все-таки клюнули на всю эту музейную роскошь и приехали сюда двумя семьями с детьми на целый месяц. И устроили скандал. В результате с разрешения хозяев поменяли весь персонал и пригласили Генри этим новым персоналом управлять. Но управлять не получалось, потому что поменяли всех, кроме садовника, того самого мужика, которого Маня спутала с поваром и которому делали массаж, а этот садовник и есть самый главный авторитет, людей всех набрали из его деревни, слушаются они только его, а Генри не слушаются, учиться ничему не хотят, потому что, – Генри понизил голос, хотя и до этого говорил тихо, и невольно оглянулся, – садовник говорит, что это их земля и их боги, и их духи, и они их защитят. – От кого? – злость переполняла Сашу настолько, что он готов был уже всерьез воспринимать услышанное. – От нас, – тихо сказала Маня, – и от других. – Да, мадам, – Генри склонил голову так, что глаз его стало не видно. – А нормальные люди у вас тут есть, – Саша собирал всю необходимую информацию прежде, чем составить план действий. – Водитель, – быстро ответил Генри, – он вообще на другую компанию работает. – Хорошо, – сказал Саша, – иди скажи водителю, что мадам сейчас съездит с ним за продуктами. – А ты? – удивленно спросила Маня. – Я пойду спать, чтобы набраться сил к битве с привидениями или кто еще у них тут водится. А ты купи что-нибудь покушать, выпить купи обязательно и узнай, можно ли еду заказывать. Только когда приедешь, не буди, благо у нас вторая спальня есть, – он посмотрел на Маню, – вот уж, блин, точно никогда не знаешь, что тебя ждет. – Прости меня, пожалуйста, – Маня взяла его руку и прижала к своей щеке, – я даже представить себе не могла, что в такую историю вляпаемся. Я боюсь их, – призналась она, наконец. – Может быть, просто уедем? – Куда уедем, Маня, успокойся и не говори глупости. Я уже достаточно херни наслушался за сегодня, чтобы ты еще добавляла. – Не сердись. 13 – Я не сержусь. Я просто хочу спать. И тебе советую, когда приедешь, поспать. Вечером разберемся. Уезжать отсюда по-любому придется. Надо понять, куда и как. Ок? – он поймал в разрезе длинной льняной рубашки ее теплую грудь, освободил от тонкой ткани и поцеловал, потом поцеловал в губы, – ну, не раскисай, все будет хорошо. Вечер вопреки предсказаниям оказался мудренее утра. Саша выспался, принял душ, выпил пива. Маня, несмотря на все страхи, действительно не разбудила его и лежала в соседнем домике за закрытой дверью, накрытая покрывалом с толстым журналом в руках. Похоже, он все-таки разбудил ее, хотя она утверждала, что не спала. Отдохнувшие тела успели соскучиться друг по другу и следующие полчаса никакие духи были не властны под силой их влечения. Потом, постепенно, стала возвращаться реальность. В которой холодильники были полны едой на завтрак, закусками и фруктами. В непосредственной близости обнаружилось целых два места, в которых можно было поесть без отвращения и заказать еду на виллу, один из телевизоров и DVD по просьбе Мани перенесли на улицу, там оказывается рядом с диваном были розетки, так что после ужина можно посмотреть взятые из Москвы фильмы, только: «Не оставляй меня больше одну, пожалуйста, я так боялась эти два часа, пока лежала здесь». – Маня, дурочка, ты почему не пришла, неужели ты не понимаешь, что я пошутил? – Понимаю, но мне так стыдно, что я тебя сюда притащила… – Ты хотела себя немножко наказать? Ты хочешь поговорить об этом? Давай поговорим, – он прижался к ней и снова почувствовал возбуждение. – Я хочу есть, – сказала Маня. – Ок. что у нас на ужин? – Давай по-простому. Закажем пиццу. А я салат сделаю. И белого вина выпьем, я купила какой-то Savignion Blanc австралийский. – Представляю себе, – засмеялся Саша, – представляю, как ты стояла и выбирала. – Так не из чего было особенно выбирать. Взяла самое дорогое. – Это сколько же, дорого, долларов за десять? – За двадцать. Может, хорошее будет. – На кухню не страшно будет заходить? – Я Генри с собой возьму. До позднего вечера обошлось без происшествий. Пицца была похожа на пиццу, салат на салат и вино на вино. На десерт съели мороженое с фруктами, взявшись за руки прошлись по парку, постояли около бассейна, но решили больше не плавать и пошли смотреть кино. Предусмотрительный Генри включил сразу два фумитокса от комаров, Маня заварила душистый чай, наломала в тарелку горького шоколада, орехов, изюма, инжира, открыли 14 купленную в duty-free бутылку коньяка, поставили фильм братьев Коэн – только-только чтото похожее на ожидания стало вырисовываться. – Я узнала все про пляжи, поедем завтра в Куту, там и пообедаем, там хорошо, похоже на Nikki-Beach, – они лежали на большом широком диване, обнявшись и постепенно погружаясь в то сладкое состояние, когда в одинаковой степени хочется еще крепче обнять, найти губами губы, услышать сдавленный вздох или вовсе не шевелиться и через несколько минут погрузиться в сладкий сон, не выпуская друг друга из объятий. – Ну, ты уже не боишься так сильно? – спросил Саша. Она ничего не ответила, только прижалась покрепче, делая, таким образом, попытку решить дилемму сна и не сна в пользу второго. В многочисленных водоемах вовсю развлекались лягушки, забивая иногда даже звук телевизора, было слышно как в парке черными молниями проносятся летучие мыши и на этом в общем-то благополучном фоне по направлению к забору прошла тень с фонариком. – Кто это? – Маня отвлеклась от того, чем только что занималась и приподнялась на локте. – Саша, кто это? Он повернул голову: «Охранник, наверное, охраняет территорию, как и полагается, точно не дух, духи по-другому ходят». – А это? – она встала на колени и показывала рукой в сторону второй тени с фонариком метрах в двадцать от первой. – Хер его знает? – Саша взял бокал и плеснул еще коньяку. От второй тени что-то отделилось и устремилось по направлению к ним. Маня не успела даже испугаться – это была та самая облезлая собака, которую Саша пообещал утром прибить. – Так, – протянул он, вставая с дивана, – значит, они тут в игры с нами играют: кто кого, хорошо, поиграем в игры, – он посмотрел по сторонам в поисках предмета, которым можно было запустить в собаку, замершую в полуметре от дивана и повиливающую обрубленным хвостом. Не найдя ничего лучше, он взял с дивана тяжелую подушку и одним резким движением запустил ее собаке в удобно подставленный бок. Собака с визгом отскочила и умчалась в пустоту. – Генри, – он нашел между чашек, бокалов и тарелок заветный телефон, – Генри, ты где? – Еду домой, сэр, – последовал ответ. – Как домой? А ты разве не здесь должен быть? – Нет, сэр, я работаю до десяти вечера и с восьми утра. Что-то случилось, сэр? – Ничего, – Саша швырнул телефон на стол, – ну, сказка быстро закончилась? 15 – Но ведь это всего лишь собака, Саша… – Да, и всего лишь духи. Дело не в собаке, дело в том, что как совершенно справедливо сказал этот придурок Генри, они считают себя здесь хозяевами. А это точно не то, за что я платил. Ладно, пошли спать. Нельзя отдыхать во враждебном окружении. Примерно так он сформулировал свои мысли, лежа уже в постели и переключая телевизионные каналы в поисках деловых новостей. Что делать? Ничего не делать – сейчас спать, а завтра с утра закажем завтрак и будем разбираться с управляющей компанией. найдем нормальную гостиницу, переедем туда и забудем всю эту красоту по-балинезийски как страшный сон. При выключенном телевизоре сквозь закрытые окна и двери проникали непривычные звуки доставшегося им на время пользования ботанического сада, к которым добавлялся нездоровый гул включенного кондиционера. Но они все равно заснули, обнявшись и согревая друг друга. Утро началось с бассейна, завтрака, испуганного лица Генри и долгих переговоров по телефону с неприятным хитрым китайцем, который улизнул вчера до начала всех неприятностей. Позиции сторон были диаметрально противоположны. Саша говорил, что готов заплатить за фактическое время проживание плюс, например, еще неустойку за два дня. Китаец говорил, что при всем глубочайшем уважении к господину Александру не может принять этих условий, поскольку на кухне порядок можно навести в течение полудня, и он вместе с Генри лично за этим проследит, собака беспокоить больше не будет, а никаких других претензий он не услышал. Качество приготовления пищи – вопрос спорный, но, конечно же, он понимает, что это качество отличается, наверное, от ресторанов Four Seasons, хотя сам он человек неприхотливый и ничего в этом не понимает. Тему с духами Саша решил не поднимать, чтобы не выглядеть полным идиотом. Ключевым местом в монологе китайца было то, что деньги переведены хозяевам, связи с ними нет, поэтому даже при наличии более серьезных претензий деньги назад получить не удастся. – Понятно, сказал Саша мрачно и вдруг сорвался на прислуживавшей за столом девчонке, – ты чего, сука, уставилась, пошла вон отсюда, – он махнул рукой, показывая, как по его мнению надо идти вон. Девчонка ничего не поняла, но на всякий случай попятилась назад. Тогда Саша схватил со стола салфетку, скомкал ее и кинул в направлении девушки. Она повернулась и побежала в сторону кухни. – Саша, прекрати, – тихо сказала Маня, – успокойся. Она-то тут при чем. – Все, блядь, не при чем, – выкрикнул он в лицо Мане, – один я при чем. Она знала, что в такие минуты, хоть и нечасто они случались, лучше было оставить его наедине со своим гневом. Другая девушка, может быть, заплакала бы, изображая обиду, 16 чтобы потом поторговаться за прощение, но Маня просто встала и вышла из-за стола. Он знал, что нужно просто успокоиться и принять разумное решение. Маня не была проблемой, она все поймет и просто будет благодарна, если не напоминать, что она его сюда затащила. Дело было не в двадцати потерянных тысячах долларов, хоть и не малые это деньги. Дело было в принципе. Потеряв первый раз работу, то есть в результате нелепого стечения обстоятельств став жертвой чужих раскладов, Саша рассматривал это обстоятельство, как чистой воды force major и не то, чтобы готов был смириться, но понимал: непреодолимая сила она и есть непреодолимая сила независимо от персонификации в виде цунами или конкретных хорошо одетых людей, разыгрывающих свои многоходовые комбинации, частью которых через некоторое время он снова может стать уже с другим знаком. Но тем более унизительно после этого выглядели тупые разводки косоглазого толстяка, с которыми он совершенно не готов был смириться. – Это их территория, Саша, – сказала, успокаивая его Маня, когда он извинился и предложил поплавать в бассейне. – Как ты собираешься с ними на их территории бороться? И зачем вообще бороться? Мы отдыхать приехали и уже почти два дня потеряли. Я сейчас, может, глупость скажу, но давай я тебе отдам половину… – он приложил палец к ее губам, и она поняла, что продолжать не следует, – хорошо, давай я все так устрою, что ты вообще ни с чем здесь сталкиваться не будешь, двенадцать дней быстро пройдут, а на последнюю неделю найдем хорошую виллу в хорошей гостинице, чтобы тебя там облизывали, как ты любишь. Но это же хороший вариант, Саш, я не хочу воевать, не хочу портить отдых, не хочу, чтобы ты злился, ты посмотри какая красота вокруг, а ведь мы еще и не ездили никуда, я тебе такие места покажу, это все ерундой покажется. – Хорошо, улыбнулся он, – давай компромиссное решение. Ты мне даешь два дня: завтра и послезавтра. Если этот ублюдок Джим деньги не возвращает, то мы или остаемся здесь, как ты говоришь, или переезжаем в хорошую гостиницу и забываем про деньги. Ты поинтересуйся насчет гостиниц, а я сделю все остальное. – Остальное что? – настороженно спросила Маня. – То, что считаю нужным. Никакой крови, никаких бандитов, – он засмеялся. – Я же понимаю, что мы на чужой территории, – передразнил он. – Какой там у тебя план был на сегодня? – Я хотела после обеда shopping небольшой сделать. Здесь такие отличные местных дизайнеров вещи и очень дешевые. Поедешь? – Нет. Ты езжай, а я немножко над планом поработаю. Маня, – увидев ее недовольный взгляд, погладил по мокрой голове, – я обещаю. – Точно обещаешь? 17 – Точно. Маня почти успокоилась, потому что знала, что он выполняет свои обещания. Только ведь он так и не сформулировал, что собственно, Саша обещал, а ведь он был необычайно сильным переговорщиком и знал цену лишней запятой в контракте. Маше же было достаточно просто его слова. Для нее обещание означало – сделать так, чтобы отдых не был испорчен и им было хорошо. На обед она снова сварила пасту и сделала салат, чтобы не заморачиваться на кухне надолго. Для Саши сделала еще на гриле стейк, но он настоял, чтобы половину она взяла себе. Выпили по две бутылки пива, и ехать уже никуда не хотелось. Яркие краски били в глаза, птицы переговаривались на всех птичьих наречиях, собака странным делом не выла и вообще кругом был рай. Маня забрала телефон и командовала Генри, когда можно забирать грязную посуду, когда приносить мороженое. Вместе с природой они наслаждались перемирием. После обеда Маня, как и собиралась, уехала знакомиться с творениями местных дизайнеров, заказав, предварительно, столик на девять вечера в ресторане какой-то модной гостиницы: «Заодно там и виллу посмотрим». Саша тоже занялся делом, строго наказав Генри, чтобы его не беспокоили. Мобильная связь и интернет действительно изменили мир, к такому банальному выводу он пришел после двухчасового с перерывами общения со своим юристом. В перерывах юрист высылал ему ответы на вопросы, требовавшие формального подтверждения. Сашина идея, созревшая после несостоявшегося компромисса с китайцем, заключалась в том, чтобы китайца наказать. Дальше просто рассматривались варианты того, что может заставить китайца согласиться на возврат денег. В Москве люди занимались проработкой местного законодательства, Саша общался с юристом и пил пиво, а помощница в Москве параллельно смотрела доступные варианты бронирования гостиниц на нужные даты. Маня приехала к семи часам с двумя большими бумажными пакетами, веселая и довольная: «Ты не представляешь, как тут все изменилось за это время, какие они вещи делать стали, я тебе купила рубашку, посмотри, правда, прикольная, да, а это все мне. Вообще ничего не одену, что взяла с собой, только в местном буду ходить, ты только потрогай, какого качества шелк, а кожа на сандалиях, мне так понравилось, я еще поеду обязательно, можно я сегодня в этом сарафане пойду, такой цвет теплый, жопу не сильно обтягивает? А ты, милый, хорошо время провел?» – Да, – сказал Саша, который за годы знакомства почти что научился радоваться вместе с ней ее дурацким женским радостям, потому что Маня знала в этих проявлениях меру и никогда бы, например, не наговорила всей этой ерунды, если бы видела, что у него 18 плохое настроение, – я неплохо провел время. Завтра сделаем еще одну итерацию и начнем полноценный отдых. – А мне кажется, я уже начала полноценный, – засмеялась Маня, разглядывая себя в зеркале уже в другом платье, – жалко только, что зеркала здесь такие дебильные и свет такой дебильный. – Ну вот, – сказал Саша, – какой же отдых с дебильными зеркалами. По дороге в ресторан он рассказал ей, что есть вполне приемлемые варианты размещения. Весь оставшийся срок можно закрыть тремя гостиницами, в одну из которых в Убуде они все равно собирались ехать. Это будет дорого, зато без привидений. – То есть ты уже все решил, – насторожилась Маня его добродушному настроению, столь не характерному, когда дело касалось денег. – Я ничего не решил, мы решаем вместе, просто я не стал тебе ничего показывать, а то мы и к девяти бы в ресторан не попали. И потом, согласно договору, у нас есть еще два дня. Так? – Я люблю тебя, – прошептала ему в ухо Маня. – Ты самый умный и самый лучший. – Завтра узнаем. Самый или не самый, – усмехнулся Саша. – А что будет завтра? – Завтра будет новый день, дорогая. Новый день лишь укрепил Сашину решимость довести дело до конца. Проснувшись первым, он решил пойти поплавать в океане до завтрака, в приготовлении которого он еще накануне за ужином строго настрого запретил Маше принимать участие. «Тогда можно я и есть его не буду?» – вполне благодушно поинтересовалась Маня, которая после Маргариты2 и полбутылки Chateau Margaux чувствовала себя превосходно. «Не ешь, дорогая, я тоже не буду, поедим outside». – «Тогда в чем прикол?» – «Хочу просто проверить некоторые наблюдения». Наблюдения удалось проверить, едва он вышел за дверь. Его глазам предстал чуть ли не крестный ход обслуживающего персонала в полном составе, шествующего от одного каменного изваяния к другому с гирляндами цветов, баночками с рисом и еще какими-то обертками и лепесточками. Так дети украшают своих любимых кукол всем, что попадется под руку. Саша не был религиозным человеком, но он был, безусловно, терпим к тем проявлениям религиозных чувств, которые не нарушали его покой и образ жизни. Данный случай был пограничным: с одной стороны, эти добрые люди ему не мешали, поскольку не пели гимны и не били в колокола, с другой стороны, по контракту предполагалось, что в это Маргарита — это коктейль, содержащий текилу с добавлением сока лайма или лимона, апельсинового ликёра — Куантро (Cointreau) и льда. 2 19 время они будут заниматься, например, исполнением своих обязанностей. Саша все-таки пошел плавать. Охранник у калитки, открывавшейся на пляж, отсутствовал, поскольку принимал участие в процессии. Пляж был совсем диким, но океан – прохладным, добрым и бесконечным. Даже горные лыжи не давали ему такого заряда бодрости, как океан. Проплыв метров сто и повернув назад, он в очередной раз подумал – послать все эти московские терки, купить квартиру в Париже и дом где-нибудь на океане – здесь или на любимых Карибах, здесь, конечно, будет дешевле, пока дешевле, так что очень даже неплохая инвестиция, но это все была стратегия, над которой можно было подумать в оставшиеся дни, а сегодня предстояло решать сугубо практическую задачу. К завтраку подали вместо свежевыжатого сок из бутылки, подгорелые тосты и совершенно несъедобный омлет. Весь его внешний вид наводил на мысль, что внутри свернутой трубочки находится кусок дерьма. Но самое главное было рядом – на свободной части тарелки живописным образом располагался мусор, который обычно оказывается в совке, когда подметают грязный пол, вперемешку с чем-то действительно напоминающим собачье дерьмо. – Эй, – крикнул Саша вслед удаляющейся прислужнице, – эй, ты, Гюльнара, мать твою, это что такое. Девушка обернулась, не понимая, чего от нее хотят. В этот момент из домика вышла отоспавшаяся и довольная жизнью Маня. – Принеси мне телефон, вызови Генри и сиди в доме, – распорядился Саша. – Что случилось? – с тревогой спросила она. – Пожалуйста, сделай то, что я прошу, – жестко сказал. Она увидела тарелку и вскрикнула. – Все, – еще раз сказал он, – давай телефоны и закройся в доме. Через два часа все будет закончено. Пришлось, конечно, потратить не два часа, а больше, но к часу дня диспозиция прояснилась. Генри и Маня подтвердили, что, подойдя к столу, они увидели то, что увидел Саша. Полицейский выяснил, кто где находился в момент приготовления и подачи блюд. Представитель комитета по туризму по очереди разговаривал с Генри, Сашей и немедленно объявившемся китайцем Джимом. Девушки плакали, забившись в угол кухни, в этот момент, когда от них не требовались ответы на вопросы. К двенадцати подъехал местный адвокат, который призван был защищать интересы Саши в суде, если бы таковой состоялся. Сейчас же он должен был проследить за правильным оформлением всех протоколов. Появление адвоката быстро склонило чашу весов в Сашину пользу. «Мне нужно поговорить с моим клиентом», – строго сказал адвокат, и они отошли шагов на двадцать от места происшествия. Адвокат представился именем, которое Саша все равно не смог бы выговорить, и протянул визитную карточку. «Это очень странная история, согласитесь, – начал он, – и я никогда не 20 приехал бы сюда, если бы не просьба моего старинного друга господина Дэвида Холмза. Вы знакомы?» – вдруг спросил он. – Нет, – спокойно ответил Саша, – я думаю, кто-то из моих друзей с ним знаком, иначе ведь он вам бы не позвонил, правда? – Правда, – согласился адвокат. – Мне сказали, что здесь должны быть представители прессы. – Да, – подтвердил Саша и посмотрел на часы, – думаю, что с минуты на минуту. – Хорошие часы, – сказал адвокат. – То есть вы хотите большого скандала? – Вовсе нет, – Саша помотал головой, – я понимаю, все было очень быстро и вам ничего не объяснили. Суть вопроса в следующем. – Они присели на диван, и адвокат достал большой блокнот. – В процессе задействованы следующие стороны: я, то есть, потерпевший, полиция, представители туристических властей, представители управляющей компании, вы, мой адвокат и, возможно, пресса. – Позвольте перебить вас, – осторожно начал адвокат, – но, во-первых, еще не доказано, что вы потерепевший, а, во-вторых, есть еще обслуживающий персонал, который в результате окажется либо виновным, либо… – В результате чего окажется, друг мой? – терпеливо спросил Саша. – В результате расследования, последующего судебного процесса, все не так просто, – начал объяснять адвокат, продолжая одновременно делать пометки в своем блокноте. – Стоп, стоп, остановились. Какого расследования? Какого процесса? А, вон, кстати, и репортеры, которых на территорию не пускают, – было видно, как местный охранник вместе с садовником и водителем загораживали вход на территорию каким-то людям. Генри бежал в направлении Саши и адвоката. Полицейские с интересом наблюдали за происходящим, а толстый Джим курил, устроившись в тени и все время разговаривал по телефону. – Покажите мне, кто здесь заинтересован в расследовании? Я – точно нет, полиция – точно нет, этот придурок, – он показал на Джимми, – вряд ли. Тогда кто? Туристические власти заинтересованы в статьях о том, как на этом замечательном острове туристам срут в тарелки? – он слегка привстал и показал, как по его мнению срут в тарелки. В двух шагах от него стоял безмолвный Генри. – Иди, – сказал Саша, обращаясь к Генри, – иди и скажи, что сейчас к ним подойдут и сделают заявление, а потом пропустят на территорию. Да не бегай ты так, – крикнул он ему вдогонку, – ты же менеджер, блин. Так вот, – он повернулся к адвокату, – я не хочу расследования, и я не хочу скандала. Я хочу, чтобы этот гад, – он показал на Джимми, – вернул мне все оплаченные деньги, заплатил вам, а также всем остальным, кому следует заплатить. Сделать он это должен в течение двух часов и наличными долларами в той части, которая касается меня. 21 – И никакой компенсации морального ущерба? – настороженно спросил адвокат. – Нет, поймите, для меня это не вопрос денег. Если мы сейчас не договоримся, я потрачу в десять раз больше денег на то, чтобы в интернете на всех имеющих отношение ресурсах появилась информация о том, какой сервис предоставляет эта сраная компания. Они будут банкротами до конца года. скажите ему, что не надо со мной играть в hard-ball и скажите, что если со мной или моей подругой, не дай Бог, на этом острове что-то случиться, то вот мое заявление о том, кто является виновником, – он протянул адвокату небольшой запечатанный конверт. Второй экземпляр хранится в месте, известном моему московскому адвокату. Вот, собственно, и все. Теперь ваша очередь. Да, сумма вашего гонорара меня не интересует. В том случае, конечно, если платить буду не я. B независимо от того, сколько заплатит он, от меня бонус в три тысячи долларов за быстрое завершение дела. Ок? – Что мне сказать журналистам, – спросил адвокат, вставая с дивана вслед за Сашей. – Что хотите, – сказал Саша, – мы с моей девушкой будем около бассейна, но надеюсь, что дальше все обойдется без нашего участия. Через пять часов, когда солнце уже угасало за горизонтом, операция была завершена, вещи упакованы и размещены в багажнике джипа, деньги получены полностью за вычетом процента за конвертацию, персонал, запершись на кухне, готовился к вечернему общению с духами, неудавшийся менеджер Генри прощался мысленно с работой, на которой так и не сумел проявить своих лучших менеджерских качеств, выпущенная на волю собака радостно носилась по парку, вспоминая помеченные ранее достопримечательности, Маня повернулась к Саше и спросила, не снимая солнцезащитных очков: «И ты думаешь, оно того стоило? Ты мне скажешь, как ты это сделал?» – А ты действительно хочешь знать? – спросил Саша, взяв ее за руку. – Не уверена. – Тогда не расскажу. И все, давай забудем это, как страшный сон. Наш отдых начинается только сейчас. Только сейчас мы прилетели и едем в замечательную гостиницу в горах, где ты так хотела побывать. Там мы будем прочищать легкие и голову, гулять и заниматься любовью, пока у тебя месячные не начались. – Отличный план, – сказала Маня, но он не услышал в ее голосе радости. – Маня, ты знаешь меня, я никогда не нападаю первым. Почти никогда. Если бы хоть кто-то из этих уродов согласился пойти на компромисс, все было бы проще. Но они, видишь, все крутые, духи тут, блядь, за них, боги за них, собаки за них, ну и чего, надо было утереться и уехать? Как сказал недавно один мой знакомый: «Если у всех сосать, то рот будет все время занят - ни тебе пожрать, ни выпить». Очень грубо и цинично, но абсолютно точно. Иногда приходится сосать, но нельзя это делать все время, тем более нельзя сосать у 22 Джимми. Это может войти в привычку. Ты ведь не хочешь, чтобы у меня появилась такая привычка? Ну ладно, все, представь себе Джимми и улыбнись, наконец. – Фу, гадость какая, – отпихнула Маня его руки и наконец, засмеялась. Это получились лучшие две недели за все время их знакомства. Три дня они провели в Four Seasons в Убуде, наслаждаясь чистейшим воздухом, шумом горной реки, тропическими деревьями, нависающими прямо над бассейном небольшой виллы, проникали туда, где, казалось, были настоящие джунгли, массажами, вкусной едой, прекрасным сервисом. Ночью Маня прижималась всем телом и не отпускала, потому что за плотно закрытыми окнами и дверьми хлопали крыльями и кричали неведомые птицы и, может, даже животные, но утром вставало солнце, и было совсем не страшно. Потом они спустились вниз и поселились в другом Four Seasons на вилле с двумя спальнями, хорошим бассейном и баттлером, обеспечивающим адекватный круглосуточный уровень сервиса. В какой-то из дней поехали обедать в Куту и познакомились там с компанией русских ребят, которые по полдня проводили, пытаясь поймать волну на своих досках, будто приклеенных к ступням. У Мани оказались с ними какие-то общие знакомые, вечером поехали в дурацкий местный клуб, упились там шампанского и танцевали до закрытия, развлекая тех, кто еще остался, но в основном, самих себя. С этими ребятами встретились еще пару раз, Саша встал на борд, а у Мани не получилось, но она не сильно расстраивалась, потому что знала, что он уже раньше пробовал, и вообще, он был очень сильный и пластичный. Каждый следующий день просветлял голову. Саша почти физически ощущал как грязными серыми комками растворяются в океане и воздухе, пропитанном ароматами цветов и деревьев, все его московские тревоги и заботы. «Это потому что здесь место такое, – торжествовала Маня, – я же говорила тебе». А он и не спорил. Место, так место, хотя, по правде сказать, кроме бесконечного числа храмов ничего особенного отличного от других островов не увидел. А в смысле где поужинать – так сразу и не найдешь. За все время в ресторанах трех всего приличных и были, и все в гостиницах. Но Маня так радовалась всему и была так счастлива, и ему было так весело и уютно с ней, что он легко соглашался, что все дело в острове. На последние пять дней переехали во вновь построенную дизайнерскую гостиницу на другом побережье. Купались, загорали, встретили знакомых, поехали на рыбалку. Маня была в первый раз, но ее захватил такой азарт, что он даже удивился, думал, будет ныть, чтобы отпустили рыбку. Под звездным небом, покачиваясь на небольших волнах, продвигались к берегу загорелые, просоленные, усталые, молодые и счастливые. Холодное белое вино совсем не пьянило, а только расцвечивало ощущения прошедшего дня. 23 – Ну что, это и есть downshifting? – спросил он. Маня засмеялась. – Чего ты смеешься, это же твоя мечта – вот я – в мокрых шортах, старой майке, небритый – ни охраны, ни водителя, на помощников… – Какой downshifting, дурачок ты мой, ты с этой лодки куда вернешься, на виллу за три тысячи евро в день, downshifting, насмешил… – Ну-ну, – Саша прижал ее к себе и поцеловал в соленую загорелую шею, – не все же сразу, с чего-то надо начинать. Вечером в баре гостиницы, выпив по три или четыре коктейля, они устроили настоящее шоу, протанцевав минут двадцать в сопровождении гитары, контрабаса, флейты и еле слышного хриплого голоса немолодой певицы. «Теща, наверное, менеджера гостиницы», – высказал Саша свою версию, когда они театрально раскланялись под аплодисменты не очень трезвых зрителей, и Маня собралась пройтись по столам, чтобы собрать денег за выступление. Собирать не потребовалось – бармен торжественно смешал им еще по одному коктейлю – от заведения. – Почему теща, почему не мама? – она была такой красивой в шелковом белом с цветами сарафане на сильном загорелом теле. – Почему теща, почему не мама? – Только ради тещи можно пойти на такое злоупотребление служебным положением. Никакая мама не будет так мозг вынимать. – Банально и глупо, – сказала Маня, давясь от беспричинного смеха. Половину следующего дня она была занята оформлением не меньше сотни купленных картин и скульптур, похожих, с точки зрения Саши, на работы детей на уроке рисования. Он провалялся у бассейна с книжкой и понял, что скучает. Снова пришла мысль о том, что лучше девушки ему не встретить и что, может быть, поехать завтра, в последний день на фабрику этого известного ювелира, куда она собиралась затащить его уже не раз и купить там кольцо, а вечером в Бангкоке, это был самый простой способ добраться до Москвы – через Бангкок, сделать предложение. Мысль была приятна, и ему захотелось ей с кем-нибудь поделиться, лучше всего с отцом, но в Европе было еще рано, и он звонить не стал, но думать все равно было приятно. Он представил себя мужем и отцом. Получалось неплохо. Надо сказать Маше, чтобы переезжала жить к нему, а к Новому году определиться. Вечером снова встретились с новыми друзьями – бордистами, и опять танцевали часов до двух. С утра Маня упросила поехать на дикий пляж, чтобы наспоследок искупаться в настоящем океане, а потом обычные хлопоты – собирать два больших чемодана, багги, носильщики, чаевые всем, кто попадался на глаза, check-out. Оплата не проходила, пришлось звонить в банк и за всем этим он на несколько минут потерял Маню, уверенный, что она сидит где-то в тени, пьет воду или зеленый чай. Она и сидела, держа в одной руке конверт, а 24 в другой листок бумаги. Именно эта поза осталась в памяти, а когда он повернулся снова, чтобы поторопить, увидел, как она нетвердыми шагами направляется навстречу, держа в вытянутой руке этот белый листок. – Прочти, – сказала она не своим голосом. – Что это, – спросил он, – это не может подождать? – Прочти, – повторил она уже на грани истерики. На них начали обращать внимание. В этот момент все кланяются, благодарят и желают счастливого пути. Маня разрушила весь ритуал. Он взял из ее рук листок и почти силой протащил ее до машины, дождавшись, пока водитель захлопнет за ней дверь. Усевшись с другой стороны, он дождался, пока машина тронется с места и еще раз спросил: «Что это?» – Прочти ты, наконец, – почти выкрикнула Маня. На белом листке А4 был напечатан по-английски следующий текст: «Уважаемая мадам Мария! Вам, наверное, надо знать, какие события случились на вилле после вашего с господином отъезда. Мистер Джим очень кричал и говорил всех уволят. Потом уехал. Садовник тоже очень кричал, запер девушку Ноа, вы помните ее, она самая молодая и подавала тарелки, когда все случилось. Садовник напился и ночью взял ее силой. Все его боялись. Он сказал, что из-за Ноа все теперь будут без работы. На следующий день мистер Генри куда-то уехал, а садовник опять напился и опять взял Ноа силой. Потом сказал, что она теперь никому не нужна и пусть едет в деревню, где живут все шлюхи. Все вернулись в свою деревню, кроме Ноа, которая совсем пропала. И ее больше никто не видел. Вам и господину хорошего отдыха». Подписи не было. Саша покрутил листок и посмотрел на Маню, которая тихо плакала, забившись в угол сиденья. – Я прочитал, – сказал он, – Что дальше? – Я думаю, – захлебываясь слезами, как маленькая девочка, Маня сказала, – я думаю, мы ее убили. Он не стал ничего говорить. В этой ситуации не надо ничего говорить. Осадок был неприятный, но он не выбросил листок, а сложил и положил его в нагрудный карман рубашки. До аэропорта доехали быстро. В бизнес-лаунже он заставил Маню выпить виски и потом в самолете еще. Ночевали в Мариотте возле аэропорта, чтобы завтра рано не вставать. – Тебе надо поесть, – сказа он, когда они остались в номере. – Мне тоже. – Иди, я не могу есть. Я не знаю, как ты можешь есть. – Слушай, – он встряхнул ее и рассказал сочиненный в самолете план. – Ты знаешь, я делал это не ради денег. Мы вернемся в Москву, я свяжусь с этим местным адвокатом, – он 25 вытащил и показал для убедительности чудом сохранившуюся в бумажнике визитную карточку местного адвоката, – и мы найдем ее. Я уверен, что с ней ничего не случилось. – Как ты можешь быть уверен? – Не знаю. Уверен. Мы найдем ее и пошлем ей деньги. Или выпишем в Москву, чтобы работала у нас домработницей или будет с нашими детьми сидеть. – Что? – спросила Маня, кулачком вытирая слезы. – Выходи за меня замуж, – сказал Саша, – не говори сейчас ничего, подумай, завтра в самолете скажешь. Хорошо? Только пойдем поедим чего-нибудь острого и выпьем. – Ты мне обещаешь, что сделаешь то, что сказал? – Да, – ответил Саша, чувствуя себя героем фильма «Крестный отец». – Мне кажется, я никогда уже не смогу туда вернуться, – тихо сказала Маня. – Значит, будем отдыхать в другом месте, – сказал Саша, – умойся, у тебя нос похож на помидор. Даже в этой задрипанной гостинице в таком виде ходить не прилично. За ужином они заказали суп Том-Ян-Гун. Суп был не очень вкусный, но очень острый и каждую ложку приходилось заедать рисом. Еще они выпили по три текилы и пошли спать. Конец Январь 2010
