Попов Схемы, Количество миров (с ПГ)
реклама
1 Сначала строится проект и программа игры, которые соответствуют методологической ориентации и отвечают на вопрос о типе деятельности и типе Еланцы, 13.07.89 содержания. При этом не указывается конкретное содержательное наполнение. А схема, которая О построении схем организует в дальнейшем работу, получается любопытным образом, – она получается за счет того, О количестве миров что категориальное поле протаскивается через этот метод (путь, методологическую ориентацию), который С.В.: … Я стал думать, как же получается выбран. И схема задает способ сборки категорий и схема? Когда я это стал думать, я вспомнил конец понятий, которыми мы будем пользоваться, задавая вчерашней дискуссии. Он состоял в том, что Петр способ переработки смыслового материала задал мне правильный вопрос на мою попытку (возникающего в этом способе активности) – в разделить позиции на "объясняющую" и содержание. "действующую": "что обладает порождающей И вот эти две полярные вещи задают не мышление и деятельность функцией?" – и заявил, что активность (в прямом смысле), а собственно способ категории сами по себе (например, "естественное" и деятельности, который мы можем описывать как "искусственное") задают разделение позиций и процесс, как тот или иной рабочий процесс. обладают, как он сказал, порождающей функцией. Т.е. Проект и программа игры задают фактически порождают способы мышления и деятельности. общий обвод, или общий путь, тип метода, в котором Первое, что я понял, раздумывая над тем, что же это будет все осуществляться. А превращение этой же порождает деятельность, – это то, что категории методологической ориентации в схему, где задается деятельность не порождают. Они в ней используются. способ регуляции и соотношения категорий, – оно И когда Петр сказал, что "существует мир идей", я задает то содержание, которое (при правильном сначала не сообразил, а потом понял, что это – соединении этих двух вещей) и создает тот эффект, слишком грубое представление мира Логоса. Само это при котором мы и можем сказать: этот процесс пространство идей или знаний нужно разделить, чтобы деятельности или коллективного мышления вот так отвечать на этот вопрос: что именно и как вот осуществлялся и осуществился. Здесь просто два конституирует деятельность и ее создает? разных пути нужно различить, за счет которых это И у меня получилась следующая вещь. В мире идет. Логоса нужно выделить две полярных, прямо А поэтому я еще раз бы утверждал, что противостоящих друг другу точки. Одна будет категории не задают и не конституируют называться "фокус метода", а другая – "фокус деятельность. Тот или иной их тип характеризует тип категорий". И гипотеза состоит в следующем (и мне сборки смысловых полей в содержание. И только кажется, что я так схему и делаю). Пространство потом мы можем это рефлектировать как деятельности конституирует в первую очередь та или деятельность. А если это укоренено и закреплено в иная методологическая ориентация, или метод (в методологической ориентации, то мы можем говорить каком бы виде он ни был выражен). И она задает про деятельностный подход и его онтологию. границы деятельности и направления активности. А трюки могут быть разные; например, А категории задают совсем другое: они задают категориальная схематизация метода. Разные могут тот тип содержания, которое в этой деятельности быть трюки – друг через друга. Но главное, что эти две вещи должны быть разделены как совсем Метафизика разные. Головняк: А что такое "активность"? Мир Логоса Ка Ме С.В.: Это направленное движение человека. Когда он вдруг начинает двигаться, осмысленно действовать или что-то другое. Головняк: А что же "жизнь" такое? граница С.В.: Она может оказаться "жизнью" если не активности метафизик произведена эта процедура. Головняк: Т.е. "активность" есть правильно, схема пкт * категориально организованная "жизнь"? пгм С.В.: Нет. Когда "правильно организуется", тогда у нас активность –1) осмысленная, 2) со содержание знанием дела, 3) мы ее можем характеризовать в активность разных категориях, типа "деятельности", "мышления" и т.п. категорий, которые задают разворачивается, и характеристики этого содержания. формы организации этой активности. Т.е. – уже И это соображение, вчера возникшее, мне оформленная активность. сказало, как я схему строю. Схема строится Головняк: Но вроде бы категории не активность достаточно любопытным образом. Она вообще не характеризуют, а содержание? имеет отношение к тому, что в деятельности С.В.: Да, конечно, содержание. Вернее так: происходит. Схема есть одна из форм выражения и способ переработки смысловых полей в содержание, предъявления метода. Но – очень специфическая. Попов С.В. 2 которое потом (при следующем рефлексивном витке) может быть названо: категории – суть формы организации или принципы организации. Категории, тем или иным способом организованные через схему, и служат этим "комбайном" по переработке смысловых полей в содержание, знание, понятия и прочее другое. Головняк: Кругленькое заштрихованное у вас – это категориально организованное содержание. На него надет "раструб" – схема. С.В.: Постойте. Не "категориально". Если оно – "содержание", то оно уже переработано и превращено в "содержание". Поскольку содержание есть "логическая" конструкция. Головняк: Конечно. При этом вы выкладываете словесно смыслы. Это как бы в другом пространстве сначала. А потом вы начинаете накладывать графемы друг на друга. При этом у вас за каждой графемой закреплено то или иное слово. С.В.: Я это не понимаю, поскольку точно так же можно сказать и о говорящем, что у него слова друг на друга накладываются, и от этого получаются предложения. И что? Головняк: На мой взгляд, сам тип графем имеет большое значение, особенно – при коллективной работе. С.В.: Имеет, ну и что? Но нужно различать: "графему", "схему", которая за этой графемой стоит, и "содержательное наполнение" схемы. А кроме того, – еще и выражение речи и коммуникации. И это все – вещи разные. И про что вы говорите, я не очень понимаю. А относительно "графемы" я могу сообщить следующее. Графема имеет значение, конечно, но – только для одного: чтобы на материале – носителе рисунка так нарисовать графему, чтобы ее материальные (графические) линии не совпадали с привычными формами сознания и чтобы это отпечаталось бы на сознании как изображение. Поскольку, если бы я это написал в тексте, то было бы совершенно другое. А мне нужно графему так построить, чтобы она давала возможность многоуровневых смысловых стяжек. Схема, которая за графемой стоит, должна обеспечить мне регулятивы сборки категорий, которые я использую при изъяснении содержания. Поэтому для одной и той же схемы можно использовать разные графемы. И это зависит от вкуса. категории и метод. знание схема содерж. графема * Смысловое поле И для меня все эти слои разделяются. А слова здесь вообще не причем. Они идут лишь в самом конце: сначала я все это должен нарисовать и только после этого решить, как сказать, чтобы не очень длинно было. И это идет после. Т.е. сначала есть графема, которая передается зрительно. За ней идет схема, т.е. принцип регулирования. Там дальше стоят категории и методологические ориентации, которые я должен собрать в схеме, изобразить в графеме и еще про это сказать так и таким образом, чтобы передать это содержание. Головняк: Для меня важен переход от содержания, которое привлекается, к знаковой форме и способам регулирования С.В.: Содержание появляется тогда, когда схемы и графемы нарисованы, начинается коммуникация, возникает смысловое поле, и я в рефлексии могу соотнести это и получить знание, где у меня схема и графема будут слеплены в какую-то знаковую форму. Вот там вот появляется содержание (в месте, обозначенном "знание"). А когда я рисую схему и ее изъясняю, я никакого содержания не передаю. Я передаю схему. А содержание получается при таком "выворачивании": идет сложная коммуникация, в результате которой схема "садится", т.е. приобретает содержание – частное, для этой ситуации. А сама по себе схема, кроме формального, схематического, содержания не имеет. Поскольку схема есть способ регулирования и сборки разных категорий и понятий. И ничего больше. Головняк: Схема геометрии тоже собственного содержания не имеет. С.В.: В геометрии очень мало схем. А изображения треугольников и кругов – это не схемы. Схема – это способ регулирования категорий и их сборки. Содержание есть специфическая форма – рефлексивно-логическая. И она фактически фиксируется только в знаниевых структурах. Когда есть процедура "отнесение – замещение" или сама эта идея "замещения" каким-то образом работает. Мар.: Он вроде о предмете говорит. С.В.: А предмет – еще более сложная конструкция. Это – еще там такая серия склеек, в результате которой получается предмет. Предмет – это уже мыслительная машина. Вопрос: Правильно ли, что если просто нарисовать схему-графему и никаких слов не говорить, то у того, кто на нее смотрит, никакого содержания не появится? С.В.: Нет, конечно. Никакого содержания. В лучшем случае у него появятся ассоциации, но – обусловленные устройством именно его сознания. Головняк: А когда я пишу "а х 2 = с"? С.В.: Ты уже делаешь достаточно сложную вещь, которую по определенным правилам можно читать и в определенной теории это имеет содержание. Но ты одновременно делаешь целую серию работ. Она (эта графема) уже у тебя склеена с правилами чтения и логикой, тем содержанием, которое через это выражается. Это – уже упакованная форма. И в ней много-много слоев. 3 П.Г.: У меня вопрос, но совсем о другом. Скажи, сколько существует миров? С.В.: Я тебе интересно отвечу. Количество миров задается (как это ни странно) освоенным количеством методологических ориентаций. Освоенным! А сколько их на самом деле существует, неизвестно. Т.е. осваивается и из "сущего" превращается в "используемое". П.Г.: Значит ты отрицаешь существование интеллигибельных миров? С.В.: Наоборот. П.Г.: Интеллигибельные миры являются неосвоенными, а следовательно, существуют лишь в потенции. С.В.: Они существуют… П.Г.: В потенции? С.В.: Насчет потенции не знаю; они существуют сами по себе. П.Г.: Существуют. Значит, в принципе… С.В.: Здесь ведь трюк возникает. Когда ты говоришь: "существуют интеллигибельные миры", весь вопрос состоит в том, откуда и как мы это говорим. П.Г.: Догматически. С.В.: Во! Но весь вопрос в том: догматы – т.е. метафизические полагания – каким образом строятся? Я говорю: "интеллигибельные миры существуют". А теперь есть два пути. Одни идут к метафизикам и отвечают как господь Бог, т.е. чисто умозрительно, например, "существует три интеллигибельных мира". Или десять. Т.е. фактически строится догматическая метафизика и там работает. Либо (и здесь – все другое) ты говоришь другим образом: "интеллигибельные миры существуют, но я их могут взять лишь в той мере, в какой могу взять". И здесь возникает разрыв… П.Г.: Но это – не проблема существования; это – проблема бытия и осуществления. С.В.: Конечно. А вопрос (действительный вопрос, поскольку метафизик может быть много) в следующем: как и каким образом я их могу освоить? Поскольку знаю, что в существовании они не осваиваемы. А я захватываю определенную часть мира, превращая содержимое в инструментарий. П.Г.: Ты переходишь от вопроса о "существовании" к вопросу "осуществления". С.В.: С моей точки зрения, подлинная проблема состоит в том (и только в том!), как мы существующее превращаем в бытийствующее. Только в этом. А дальше нужно сказать: метафизик и этих полаганий может быть много… П.Г.: Нет. В твоем случае может быть только одна метафизика. И тебе придется в мире Логоса выделить три члена: Ме, Ка и Метафизика. И назвать его следующим уровнем активности, являющимся причиной нижнего. Это аристотелевская проблема. С.В.: Ничего подобного. П.Г.: И у тебя будет один мир всегда, а не много. С.В.: Ничего подобного. Весь вопрос в том, куда ты концентрируешься. Деятельностная парадигма или собственно парадигма активности концентрируется на этом. И тут весь прагматизм и все остальное. Теперь, метафизическая – концентрируется в другую сторону, полагая тот или иной мир бытийствующим. А методологическая проблема состоит в этих переходах. П.Г.: Либо ты признаешь существование многих, по сути дела – бесчисленного множества миров, а дальше вводишь различения – "интеллигибельных" и "реальных" (или "осуществляющихся"). В этом случае возникает своя группа проблем: как осуществлять переход от одного к другому? Либо ты попадаешь в этот круг, в который попал Аристотель со своим "активным агентом". Потому что верхние структуры (категории и метод) превращают активность в деятельность. И, следовательно, существует деятельность, а активность – внутри нее. И вернулись к схеме, которую рисовали раньше на игре. С.В.: Для меня неважно, сколько существует миров. Я вполне могу сделать полагание, что их много. Но я всегда существую в мире активности. И для меня их столько, сколько я смогу их освоить и включить. П.Г.: Вовнутрь? С.В.: Что значит "включить"? – это значит осуществить процедуру захвата, т.е. превращения "существующего" в "действующее" в моей структуре. П.Г.: В принципе, я их все потенциально могу освоить. А дальше дело только в моих технических средствах, их характеристиках и грамотности. С.В.: Ничего подобного. Здесь недоразумение. Активный агент всегда и все полагает, в т.ч. и метафизику. Только он сдуру считает, что он – господь Бог. Вот в чем весь трюк. Вопрос – дальше. Если он положил метафизику, то активного агента больше нет? П.Г.: Конечно. С.В.: И он себя выключает. Поэтому с тех пор он ничего освоить он уже не может. П.Г.: Естественно. Я тебе об этом и говорю. "Освоение" есть характеристика твоей сегодняшней оснащенности. И все. С.В.: Конечно. А дальше выход из этой активности может осуществляться двояко. Первый раз – в метафизическую (или космическую) позицию, которая выдумывает эти членения… П.Г.: В этом все и дело, поскольку я должен привнести в твою активность метафизику. С.В.: Нет. Метафизику не привносят. Ее полагают, а потом балдеют. Поскольку активность для полагающего исчезла. А если вторая направленность – то никакой метафизики. У него возникает онтологическое видение. П.Г.: Онтология и метафизика – это одно и то же. Это есть по сути дела фиксация различий этих двух позиций. С.В.: Нет. П.Г.: Вверху у него (метафизика) теперь весь вопрос: как он выйдет оттуда и что в качестве онтологии привлечет? И я задаю один вопрос: он привлекает в качестве онтологии идею бесчисленного количества миров или конечного – связанного с его средствами? 4 С.В.: В зависимости от того, как ему свезло и какая методологическая ориентация на него села. На очень многих людей села онтология одного мира, и они другие осваивать не могут уже. П.Г.: Это – психологизм. Плевал я на людей. Я обсуждаю устройство всего на свете. А ты мне рассказываешь, что некоторые люди – идиоты, а другие – крепостные. Единственное, что ты можешь утверждать при таком подходе, что все есть деятельность, а в деятельности есть типология активных агентов: одни – дебилы, другие – крепостные, поэтому деятельности быть не может. С.В.: Нет. Деятельность иногда случается, когда правильно прошел этот поворот. Но очень часто здесь встречаются самые невероятные рассогласования. П.Г.: Я удовлетворен. Я полностью с тобой не согласен. И считаю эту схему вредной. Хотя как схема активности – это очень интересно. Но ее нужно обсуждать не как схему миров, а как схему соотношения "активности" и "интерактивности". Потому что то, что там с методом, все будет зависеть от того, в какой кооперации он находится. С.В.: Кто? П.Г.: Активный агент. Он один или внутри мира активности появляется второй контрагент? С.В.: Это – да. П.Г.: А про схему миров я утверждаю, что такая концепция является вредной – отзовистской и ликвидаторской одновременно. С.В.: Относительно "вредности" должен сказать, что моя позиция является изначально парадоксальной и тупиковой. Поскольку выхода из нее нет. П.Г.: Это еще Демокрит обсуждал. С.В.: Да. И на истории философии это столько раз прокручено! А ты фактически все смещаешь из методологической позиции в онтологическую. И там все проблемы стоят как они стояли начиная от Пифагора. А дальше об них можно только стучаться.
