Баб Женя

На окраине города, между высотками, расположился маленький дворик.
На крыше одного подъезда шла ожесточенная борьба двух голубей за внимание самки.
Голуби страшно нахохлились, распушили хвосты, и громко курлыча расхаживали перед
самочкой. Однако та продолжала скромно клевать семечки.
Во дворе мальчишки играли в футбол. Они гоняли по кругу старый, облезлый мяч. Все
футбольное поле было вытоптано десятками мальчишеских ног. А ребята все равно
бегали, падали в пыль, расшибали коленки, рвали футболки. И все это до тех пор, пока
громкий женский оклик не призовет их домой. Играли они все время. В любое время года.
Одни вырастали, заводили семью, детей. И уже новое поколение новыми кричалками
подгоняет игроков.
Зимой за ними из окна наблюдала баб Женя. Баб Женя была самым старым жителем
двора. Постоянно менялись соседи, во дворе бегали новые ребята. А она все жила в своей
однокомнатной квартире на первом этаже.
Баб Женя родилась в частном доме в центре города. Еще до войны. В школу она так и
попала. Все детство сидела с младшими детьми. Когда баб Жене было 14 лет, началась
война. В это же время она пошла работать. И всю свою жизнь проработала в Алтайской
правде переплетчицей. Переплетала она секретные документы. До сих пор на антресолях
лежала старая полочка, в которую аккуратно, уголок к уголку складывались все листки и
скреплялись. Один раз переплетала она военные
документы. Листки были разных
размеров: документы, чеки, справки. Складывая их в свою полочку, баб Женя
обнаружила, что одного листка не хватает. Что тут с ней случилось. В два дня она
похудела килограмм на десять. А поседела так и вообще за сутки. Весь кабинет свой
пересмотрела вдоль и поперек. Кончилось это тем, что одна небольшая справка склеилась
с другим листком. И баб Женя успокоилась. И снова поправилась.
В своей жизни замужем она была дважды. И детей у нее было двое. Первого мужа она
встретила на работе. С ним она прожила лет пять. Жили они сначала хорошо. Родили
девочку. По тогдашним меркам дом у них был большой. Поэтому комнаты сдавались
переселенцам после войны. Часто даже просто за еду.
В послевоенное время с едой в семье баб Жени была беда. Иногда, в особо тяжелое время,
соседи отдавали картофельные очистки, которые варились и перетирались в кашу. Благо,
соседи были понимающие. И на очистках оставалось много самой картошки.
А когда с едой все уладилось, и зажили вроде нормально, баб Женя заметила, что муж у
нее гулящий. Толку-то от него не много, рассудила она. Да и прогнала из дому. А через
некоторое время сошлась с соседом. Жили они на одной улице. Только вот сосед был из
интеллигентов. А баб Женя даже читать не умела. И сколько они жили вместе, столько
свекровь и писала сыну письма, что зря он с такой женщиной связался. Кончилась эта
семейная жизнь рождением еще одной девочки. Еще лет пять прожили они вместе. А
потом и этот муж ушел. Он был художник, свободная натура. Просто собрался однажды, и
уехал в деревню. Сенокос рисовать. Ходили потом слухи, что там у него разум помутился.
А баб Женя осталась одна. С двумя детьми. Худо-бедно жили. Каждую копейку она несла
в дом. Девочки взрослели. Учились в школе исправно. Потом пошли в институт. Старшая
часто подрабатывала уборщицей. Младшая училась шить. Часто она перешивала старые
вещи в новые платья, платочки, тряпочки. Спокойно, размеренно протекала их жизнь.
Воспитанием своих детей баб Женя особенно не занималась, но за двойки порола. Была
она женщина бесхарактерная. Куда ее направляли, туда она и пойдет.
Кончилось это тем, что в восемнадцать лет младшая дочь забеременела. А баб Женя даже
и сказать толком ничего не могла. Вроде и отца ребенка в армию забирают, и
зарегистрировать отношения не получается. Ходила баб Женя, как в воду опущенная. На
тот момент старшей было почти тридцать. И ни мужа, ни детей она не имела. Да и
уболтала мать, что вырастим, воспитаем. Все рожают, и мы родим. На том и успокоились.
Родилась еще одна девочка в семье. Отец ее был в армии, и о жизни дочки узнавал только
по письмам, да по фотографиям. Поэтому фотографий маленькой Катеньки был полный
альбом. Баб Женя к девочке относилась неоднозначно. С одной стороны – чем ребенок
виноват в этой жизни? Не ей же, малютке, за родителей отвечать. С другой стороны – еще
один рот в доме никак не к месту. У дочери совсем нет времени на шитье, приходится
работать еще больше, пока папаша с армии не вернулся. Баб Женя начала просить
дополнительную работу. И, сидя по вечерам перед печкой, переплетали они всей семьей
старые книги для детей, которые потом отправляли в сады, школы, и сиротские дома.
Сейчас, сидя у окна в своей однокомнатной квартирке, баб Женя иногда вспоминает, как
зять вернулся из армии, и начал жить с ними. Как через полтора года, почти одновременно
родились у нее еще два внука. Девочка – от старшей дочери. И мальчик – от младшей. Как
она безумно любила единственного в семье мальчишку. Тратила на него любые
свободные деньги, таская его по базарам да ларькам с мороженым. Как он читал книжки,
которые она переплетала.
Про своего внука она всегда вспоминала, глядя на мальчишек, гоняющих мяч по
пыльному полю. Часто она вспоминала и о двух своих мужьях. И о дочерях, которые в
итоге остались такими же как и она. Незамужними и с детьми. И оглядываясь на всю свою
прошлую жизнь, баб Женя всегда думала о том, где она ошиблась? В какой момент
повернула не туда, и теперь вынуждена жить в одиночестве. Изредка ее навещал внук с
невесткой. По праздникам приезжали дочери, помогали с уборкой, готовили, бегали
платить за квартиру и по прочим бумажным делам. Самая старшая внучка не приезжала
никогда. И тогда баб Женя закрывала глаза, и маленькие ручки снова тянули ее за юбку,
требуя посидеть на коленках вместо брата. И тогда ее гулящий, но любящий муж снова
вел ее под руку по главному проспекту. И тогда голуби на крыше подъезда курлыкали как
в далеком спокойном детстве.