Раздел I - Israelinfo

Россия
в истории
мировой цивилизации
IX–XX вв.
2
Раздел I
МИР К КОНЦУ I ТЫСЯЧЕЛЕТИЯ Н. Э.
Глава 1
МИРОВЫЕ ЦИВИЛИЗАЦИИ
В КОНЦЕ I ТЫСЯЧЕЛЕТИЯ Н. Э.
В IX - Х веке на сцену мировой истории впервые выходят племена, объединение
которых соседи стали называть “Русь”.
Цивилизации некоторых народов к этому времени успели пройти уже очень
долгий путь.
АМЕРИКА
АФРИКА
АЗИЯ
Америка.
Никто в Евразии тогда еще не знал, что за океаном лежит огромный материк. А между тем, люди, перебравшиеся на него с Чукотки во время последнего оледенения, за четыреста веков заселили его весь - от Аляски до Огненной Земли
- и, ничего не зная об остальном человечестве, создали там высокие и очень своеобразные цивилизации.
Мы и сейчас очень мало о них знаем. Но известно, что они не смогли самостоятельно сделать великих евразийских изобретений - колеса, гончарного круга, технологии обработки железа. Но при этом они сумели стать лучшими астрономами своего
времени (их календарь был самым точным в тогдашнем мире), прекрасными математиками (например, они ввели в свои расчеты “ноль” на несколько веков раньше, чем где
бы то ни было), изобрели и довели до совершенства оригинальные технологии земледелия. У американцев был свой огромный мир. Возвышались и рушились могущественные империи, строились, расцветали, а затем приходили в упадок и затягивались
джунглями города...
К концу I (христианского) тысячелетия достигло наивысшей силы государство
майя (уже имевшее за плечами, по меньшей мере, пятнадцать веков) в Центральной
Америке1. Начался его закат, а на смену ему уже шла новая цивилизация - ацтеков. Уже
половину своей тысячелетней истории просуществовала цивилизация чибча2. В высокогорье Анд находился центр огромной южноамериканской империи инков3.
1
на территории современной Мексики.
2
на территории современной Колумбии.
3
Она занимала территории современных Боливии, Перу, Эквадора, частью - Колумбии, Чили и
Аргентины.
3
Гана.
В III веке к югу от Сахары возникло величайшее государство
средневековой Африки - Империя Гана. Основой ее богатства были залежи золота и то,
что в те времена ценилось так же дорого - соль. История этой державы насчитывает
тысячу лет. Вершины богатства и могущества Гана достигла к Х веку - арабский летописец, описывая сказочную роскошь ее правителей и вельмож, воскликнул: “Правитель Ганы - самый богатый человек на земле!” Войско империи достигало 200 тыс. чел.
Китай.
Если бы в эти времена нашу планету посетил какой-нибудь разумный гость из космоса, то в своем донесении разведчик непременно поместил бы
центр земной цивилизации в долину Желтой реки (Хуанхэ). Уверены в этом были и сами жители этой страны - с незапамятной древности они называли ее “Срединным государством”, а всех иноплеменников считали дикарями.
Высочайшее плодородие речных долин обеспечивалось огромными и сложными оросительными системами. Поддерживать их в порядке каждый год после каждого
разлива - десятилетия, столетия, тысячелетия - труд неимоверный, но и отдача от него
была чрезвычайно обильна. Рис - фундамент городов с их дивным, изощренным ремеслом, основа высокой, утонченной культуры (от кулинарии до литературы), он краеугольный камень могущества государства, главный источник всех его богатств.
Такой производительности мог достигать только совместный, четко организованый труд миллионов людей - отдельный человек, семья были лишь мельчайшими
клеточками этого сложившегося (и воспитавшегося) за века хозяйственного организма.
Костяк его - государство. Недаром главным персонажем своих сказок китайцы сделали
не богатыря или “ванушку-дурачка”, а - чиновника4.
Ни одна цивилизация мира не была столь отгорожена от окружающего мира: на
севере - необозримые степи с враждебными кочевниками; на западе - неприступные
кручи Тибета; на юге - горные джунгли Индокитая; к побережью могут подходить корабли лишь тех народов, у которых китайцам практически нечему было учиться. Через
тысячи километров пустынь и гор до Китая лишь изредка доходили смутные слухи о
событиях на другом конце Евразии. Ни одна мировая цивилизация не была в такой
степени замкнута, “непробиваема” для любых идей и новшеств из окружающего мира.
Если большинству других цивилизаций, чтобы выжить, нужно было все время
внутренне меняться, то для Китая все было наоборот, - этот народ выживал, сохраняя в
неизменности, консервируя свои традиции, привычки, верования. И когда жизнь менялась к худшему, рецепт у китайцев всегда был один и тот же - возвращение к старым
порядкам.
Политическая история Китая изобилует дворцовыми переворотами, гражданскими войнами, нашествиями племен, но проходили века и выяснялось, что все эти бури волновали лишь поверхность над глубинами “китайского океана”. Часто бывало,
что во времена смут военные силы государства дробились и слабели, и в такие перио-
4
Разумный и распорядительный уездный начальник после своей смерти даже становился духом-
покровителем подведомственной ему при жизни территории.
4
ды соседи-кочевники вторгались в страну и захватывали трон Поднебесной империи. И
скоро захватчики обнаруживали, что они в этой многолюдной стране - лишь горсть
песка, и нет сил устоять перед обаянием ее культуры. Китай, как сильнейшая кислота,
“растворял” любых пришельцев, подчинял своей жизни любых правителей.
А в VII веке после смут и раздоров на три столетия устанавливается внутренний
порядок (императорская династия Тан). Для культуры это был поистине “золотой век”.
“ОСЕННЕЕ”
Стоит на террасе. Холодный ветр
Платье колышет едва.
Стражу вновь возвестил барабан.
Водяные каплют часы.
Небесную Реку луна перешла,
Свет - словно россыпь росы.
Сороки в осенних листьях шуршат,
Ливнем летит листва.
Из танской поэзии - Ван Вэй, VII в.
Была предпринята попытка раздвинуть границы империи: китайская армия дошла до Средней Азии, были взяты Фергана и Ташкент, но это наступление на запад
остановили войска арабского Халифата.
Япония.
Под сильным влиянием китайской культуры всегда были племена
ямато, заселившие Японские острова. Но создавать здесь “всем миром” грандиозные
оросительные системы смысла не имело - японские общины жили и работали порознь,
а потому и человек в Японии не был такой крохотной печинкой целостного общества,
как в Поднебесной империи. Поэтому самостоятельность, личное достоинство в японском обществе ценились издавна. Наверное поэтому и единое государство на островах
сложилось довольно поздно - в VIII веке (да и не было оно столь жестким, как на континенте). Профессиональные воины в Японии не были простыми наемниками, а больше походили на западноевропейских рыцарей - рыцари и самураи появились в противоположных концах Евразии почти одновременно и руководствовались очень схожими
кодексами чести.
На берегах южных морей. В VII веке в Индонезии начало свою полутысячелетнюю историю сильная и богатая морская империя “Солнечная Победа” (Шривиджайя). Она контролировала и охраняла важный торговый путь из Китая в Индию.
Влияние Китая здесь не очень чувствовалось, - империя придерживалась скорее индийских традиций.
Камбоджа - почти ровестница Древней Руси: племена кхмеров объединились в
IX веке в долине Меконга. Река в разливе затапливала всю страну, и население, удерживая плотинами воду, в год собирало по три урожая риса. Камбоджа жила так же, как
5
Египет и Китай, очень похоже было организовано и государство, а власть верховного
правителя (“Владыки Вселенной”) была такой же неограниченной, как у фараонов и
китайских императоров.
Индия.
Разноплеменная Индия была раздроблена на множество княжеств,
которые постоянно конфликтовали между собой. Ослабленная страна была долго защищена от иноземных нашествий самой природой - горами и климатом (попытавшиеся было здесь закрепиться арабы не смогли долго выдержать влажной индийской жары
и вскоре покинули Индостан). Но на исходе I тысячелетия началось постепенное покорение северной Индии мусульманами-афганцами.
Большое влияние Индии на культуру народов Южной Азии, которое она оказывала в древности, в средние века постепенно сходит на нет. Среди индийцев укрепилось представление, будто общение с чужеземцами непоправимо осквеняет человека из
высших каст. Дело дошло даже до религиозного запрета на морские путешествия. Индийцы и раньше не любили моря, а ко II тысячелетию окончательно замкнулись для
внешнего мира.
Степь.
От Великой Китайской стены до современной Венгрии широкой
полосой почти через всю Евразию протянулась Великая Степь. Единственно возможным занятием здесь было скотоводство. Конские табуны и овечьи отары, объедая траву, постепенно переходили на нетронутые еще пастбища, а вместе с ними шли и пастушеские племена5. В вечной их дороге нельзя было тащить за собой ничего лишнего,
кочевая жизнь до совершенства “обкатывала” их быт, привычки, характеры. В суровом
и скудном быту кочевых родов ничего не менялось целыми столетиями. И в то же время Степь была самой беспокойной частью континента - племена, их союзы, их государства были в постоянном движении, - ситуация менялась здесь буквально с каждым
поколением.
Оседлый земледелец живет и трудится, переделывая вокруг себя природу; кочевник-скотовод зависит от природы всецело, - его гонит на новые места любое изменение климата. Несколько благодатных лет - и стада умножаются так, что прежние
пасбища не в состоянии больше прокормить такое количество скота6 - надо расширять
район выпаса. Засуха, пересыхание родников тоже гонят племена на новые места. Но
степи только кажутся бескрайними и малолюдными - все пастбища, как правило уже
заняты. Пастушьи племена все время сталкиваются, конфликтуют, - каждый род должен быть в любой момент готов защищать свою территорию от пришельцев или вытеснять исконных хозяев. Каждый мужчина-кочевник - воин.
Земледельческие народы предпочитали передоверять военное дело профессионалам,
снабжая защищавщие их дружины всем необходимым (и лишь в самых критических ситуациях
5
Мы очень мало о них знаем - большинство из них не оставило за собой ни городов, ни летопи-
сей. Их описывали для потомков лишь соседи - оседлые земледельцы, для которых кочевники всегда
были опасными чужаками, и вечной угрозой их устоявшейся, размеренной жизни.
6
овцы съедают лишь треть подножной травы, остальную - вытаптывают.
6
помогали им, собираясь в ополчения). Поэтому военная сила даже сравнительно небольших
кочевых племен была многочисленна, опытна в боях и грозна даже для больших оседлых
народов. Пользуясь этим военным преимуществом, кочевники часто предпочитали не торговать с земледельцами, а брать все им необходимое силой.
Засуха в одних районах или обильные осадки в других областях Центральной
Азии приводили в движение все степные племена, которые, сдвигая друг друга, наталкивали “крайних” на оседлые цивилизации. Многочисленным набегам подвергался
Китай, с трудом отбивались от окружающих кочевников оазисы Средней Азии. Волна
за волной все новые переселенцы накатывались на Европу, тесня на Рим германцев,
готов, гуннов, которые в конце концов заполонили всю империю. Некогда могущественая Римская империя стала полем битвы, на котором мерились силами полудикие
пришельцы. В V веке все было кончено - великая античная цивилизация в западной
Европе погибла.
ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ
1. Какие цивилизации развились
a) в “доколумбовой” Америке?
b) в Африке?
1. в Азии?
Покажите их очаги на современной политической и физической карте.
2. Что было основой цивилизации в Китае?
3. Чем японская цивилизация отличалась от китайской?
4. Как жили кочевники Великой Степи? Чем можно объяснить их катастрофические для земледельческих культур нашествия?
5. Как и когда погибла античная цивилизация в Западной Римской империи?
ЕВРОПА И СРЕДИЗЕМНОМОРЬЕ
“Варварские” королевства.
Никто больше не собирал с бывших подданых Западной Римской империи непосильных налогов (от которых они скрывались,
даже “записываясь” в рабы), но одновременно исчезла и безопасность - никто уже не
был застрахован от того, что любой варвар или шайка вчерашних рабов не ворвется в
жилище крестьянина или в мастерскую ремесленника и не заберет урожай, все имущество и не зарежет хозяев. Перевозить товары стало смертельно опасно, замерла торговля. Голодные города опустели. В самом Риме осталось не более 20 тыс. жителей, и они
вспахивали огороды посреди мраморных колонад некогда пышных форумов. Забывалась некогда поголовная грамотность, население “дичало”. Бесцеремонное “право силы”, кровь, распад всех общественных связей - в таких условиях трудно было жить и
старожилам западной Европы, и пришельцам.
Героические времена завоеваний уходили в прошлое, грабить больше было нечего, варвары обживались на новых местах, оседали и начинали кормиться “от земли”.
7
Нужен был всеобщий мир и порядок. Разноязыкому и разобщенному населению необходимо было новое единство.
Племенные вожди постепенно обуздывали вольницу своих дружинников, закрепляли свою власть и пытались создавать собственные государства - одно за другим
на территориях Западной Римской империи стали появляться так называемые “варварские королевства”.
Объединить франков, италийцев, баваров, саксов, лангобардов могла единая вера, всем предписывающая единые моральные нормы и правила поведения. Таким духовным объединителем стало христианство. Римская церковь во главе с папами сумела
устоять во всеобщем разгроме старой культуры. В союзе с племенными вождями она
начала активно выстраивать новый европейский порядок.
Проповедь христианства среди варваров имела успех, но многие языческие
племена упорно сохраняли верность своим прежним, жаждавшим крови богам. Для
всеобщего крещения нужен был не только духовный авторитет, но и военная сила.
Крещеные вожди становились поэтому естественными союзниками папской церкви.
Идеальным обществом для Европы церковь считала всеобъемлющую империю
с обязательной для всех государственной религией - христианством. Поэтому папы активно поддерживали наиболее удачливых в завоеваниях королей и пытались возложить на их головы императорскую корону7.
Первым императором новой Европы был объявлен король франков Карл (Карл
Великий), сумевший к началу IX века объединить в своем государстве территории десятков племен от Пиренейских гор до равнин Паннонии8 и (где убеждением, где огнем
и мечом) насадить там христианство. Но после смерти Карла его довольно рыхлая империя была поделена между его сыновьями и распалась - ее крупные осколки дали
начало нескольким средневековым государствам.
Политическая карта западной Европы стала с этого времени уже отдаленно походить
на современную (отдельные государства - Италия, Германия, Франция, Англия).
Новые государства оказались гораздо более жизнеспособными, чем империя - в
них жили племена, говорившие на близких наречиях и лучше друг друга понимавшие,
они были меньше по территории - ими было легче управлять.
Но после распада новоявленной империи процесс дробления государств продолжился. Наследники Карла Великого постоянно делили и не могли поделить доставшиеся им земли, ходили друг на друга походами, плели друг против друга интриги.
А пока каролинги (потомки Карла Великого) занимались “выяснением отношений”,
герцоги, графы и епископы начинали чувствовать себя в своих владениях полностью
независимыми хозяевами, ничем не обязанными постоянно меняющимся на троне слабым королям. Раздробились и военные силы - собрать большую армию короли уже были не в состоянии. И именно в это время (с IX века) в Европу начали вторгаться новые
варвары.
7
император по рангу был выше короля.
8
совр. Венгрия
8
Последние нашествия.
С Урала прикочевала орда мадьяр (венгров) - прирожденных конных воинов. Почти весь Х век они терзали Европу, как нож сквозь масло проходя через графские и герцогские владения (население разбегалось по лесам, а
немногочисленные дружинники отсиживались за стенами редких пока замков). Два
поколения в Германии, Италии, Франции прожили в ужасе перед набегами венгров,
пока германский король не сумел собрать достаточно сильное войско и нанести им
первое серьезное поражение. В конце Х века венгры, наконец, облюбовали себе обширную равнину (Паннонию) и осели там на тысячу лет, став хлебопашцами и виноградарями. Они стали частью новой Европы, когда приняли крещение.
Не было защиты и от арабских пиратов, терроризировавших в это время Италию (однажды они даже ворвались в Рим и дочиста ограбили главный центр западного
христианства - собор. св. Петра).
Поистине “бичом Божьим” стали для всех прибрежных областей Европы “морские кочевники” из Скандинавии - норманны (викинги, варяги). Их десанты не только
разоряли города и селения по берегам северных морей, - их ладьи поднимались по рекам и дружины викингов штурмовали города, стоявшие в десятках километров от моря. Они заходили и в Средиземное море и захватывали целые области в Италии.
Не желавшие возвращаться на родину норманны оседали на завоеванных территориях, принимали христианство, “встраивались” в европейские общества и уже сами
обороняли побережья от своих бывших соотечественников, снаряжавших новые экспедиции. Так, завоевавшие север Франции, норманны стали считаться поддаными французского короля (а сама область была названа Нормандией).
Византия. С падением Рима в V веке рухнула только западная часть Римской
империи. Восточная же ее половина тогда сумела отбиться9 и простоять еще тысячу
лет посреди нашествий новых варваров и цивилизаций, а ее жители продолжали гордо
называть себя “ромеями” (“римлянами”).
Византия10 действительно хранила и продолжала традиции Древнего Рима, но
не раннего - республиканского и языческого, а позднего - императорского и уже христианского. Если варваризованная западная Европа представляла собой к концу I тысячелетия “большую деревню”, то Византия была “страной городов” - и каких: Афины,
Коринф, Эфес и сам Новый Рим на Босфоре (Константинополь, Царьград)! Здесь сохранилась почти всеобщая грамотность, остались и продолжали развиваться римские
навыки ремесел и искусств. Грозной силой оставались по-римски организованные легионы, византийский флот не имел соперников в Средиземноморье, не было равным
ромеям в искусстве тонкой дипломатической интриги. Голос восточных богословов”златоустов” был самым авторитетным в тогдашнем христианском мире. Для небога-
9
Восточноримские императоры сумели выставить сильные заслоны на севере Балканского по-
луострова, и варварские орды, двигавшиеся на закат солнца по причерноморским степям, проходили
мимо и обрушивались на Западную империю.
10
Название “Византия” придумали историки XVIII века, а современники называли это государ-
ство Ромейской империей, т. е. - Римской (в греческом произношении)
9
той и “опростившейся” Европы Восточный Рим был чужаком, вызывавшим недоброжелательное уважение и восхищенную зависть.
“Темные века” западноевропейской анархии Ромейскую империю миновали - на
троне по-прежнему сидели абсолютные владыки - императоры, по их повелениям
страной управлял многочисленный и разветвленный аппарат образованных чиновников, продолжали действовать римские законы. Византия, без сомнения, была самой богатой и сильной державой на западе Евразии. В лучшие ее годы (до VII века) в ее границах были не только Греция, но и весь Балканский полуостров, Малая Азия, Сирия,
Палестина, Египет, побережье Северной Африки и южной Испании, временами она
восстанавливала свою власть и над Италией.
Но напряженное противостояние персам (на востоке), арабам (на юге), славянам
(на севере) подрывало военные силы Византии. И тут стало выясняться, что безопасность империи - не только в мощи легионов, но и в культурном влиянии на соседние
народы (в особенности на варварские)11.
Фантастическая роскошь императорского двора, необыкновенно пышный ритуал восточного христианского богослужения производили на воинственных и неукротимых болгар, сербов, русов (в особенности на их вождей) неизгладимое впечатление.
Любомудрие и истовая вера византийского духовенства склоняла сердца язычников к
христианству. Варварские племена, подходившие к границам империи, вскоре становились единоверцами и союзниками ромеев.
Иная обстановка складывалась для империи в Азии - здесь она постоянно враждовала с древним и мощным Ираном. К началу VII века длительные войны истощили
силы давних противников. И в это время произошло неожиданное, - из аравийской пустыни на арену мировой истории ворвался немногочисленный, но энергичный и полный религиозного пыла народ.
Мусульманские завоевания.
Бедуины - кочевые скотоводы - освоили
скудные пастбища Аравийского полуострова в незапамятные времена. Единого государства они не создали - племена и роды ожесточенно соперничали друг с другом за
редкие источники воды и за прибыльный контроль над караванными путями. Не было
и общей религии. Но раз в году бедуины осознавали себя одним народом, собираясь в
Мекке поклониться общей святыне - Черному камню, Каабе.
Все изменилось в Аравии, когда купец и караванщик Мухаммед ощутил себя
посланцем единого Бога - Аллаха и сумел убедить соплеменников, что их задача - принести другим народам истинную веру и правила земной жизни, и тем спасти человечество от адских мук по ту сторону смерти. Заветы пророка были просты и близки суровым воинам пустыни. И вскоре после смерти объединителя Аравии Мухаммеда объ-
11
Греки со времен Александра Македонского имели многовековой опыт культурного влияния на
азиатские народы, перед обаянием греческой культуры не смогли устоять и суровые воины Рима. Теперь
христианская Греция, ставшая центром Византии, раздавала свою культурную “закваску” молодым
народам восточной Европы.
10
единенное конное войско арабов (аравов) понесло свет новой истины - ислам - соседним народам.
Поразительно быстро и легко были завоеваны Сирия и Египет, население которых было радо избавиться от тяжелой руки византийских императоров, требовавших
для своих бесконечных войн все новых и новых налогов (и хорошо умевших их собирать). Следующий удар был нанесен по Ирану, истощенному многолетней войной с
Византией. Победа в одном сражении - и богатая Персия стала легкой добычей арабов.
Их дальнейшее движение на восток - в Среднюю Азию - было остановлено встречным
вторжением в этот район китайской армии.
Арабы замахнулись даже на “сверхдержаву” тогдашнего мира, попытавшись сокрушить государство ромеев, но осада Константинополя окончилась разгромом нападавших. (Вернуть Сирию и Египет, однако, византийцам так больше никогда и не удалось.)
Убедившись, что пути на север им закрыты, арабы двинулись на запад по африканскому побережью Средиземного моря. Аравийские бедуины быстро нашли общий
язык с североафриканскими кочевниками-берберами, обратили их в свою веру и приняли их воинов в свои отряды. Вместе они вышли к Атлантическому океану, а затем
через узкий пролив переправились на европейский берег - в Испанию. Слабое германское королевство не выдержало удара и в начале VIII века весь Пиренейский полуостров был в руках мавров12. Начались их набеги на государство франков (империи Карла
Великого пока не существовало), но дальнейшие завоевания “воинов Аллаха” в Европе
были остановлены франкским ополчением в битве при Пуатье (732г.).
Менее чем за столетие под властью арабских халифов13 оказалась огромная разноплеменная территория. Сохранить единство халифата не удалось, и уже в середине
VIII века мусульманская империя стала распадаться на самостоятельные государства.
Почти все восточные народы, с которыми на протяжении веков воевали, торговали, жили бок о бок европейцы (греки, римляне и их культурные наследники) с VII
века обрели единство. Арабы составляли в своей империи абсолютное меньшинство,
но они дали более древним и культурным народам новое чувство общности - все они
стали единоверцами; арабский язык стал для них общим языком культуры - на нем велось обучение в мусульманских школах и университетах от Испании до Средней
Азии14.
12
Так христиане называли мусульман Северной Африки.
13
“халифами” (“заместителями пророка”) называли избираемых арабской общиной руководите-
лей мусульман, а их государство получило название “Халифат”.
14
Важно, что мусульмане долгое время были веротерпимы, редко когда навязывали ислам силой
(обращению в новую веру главным образом способствовал специальный дополнительный налог на “неверных”).
11
И как бы потом не перекраивались властителями государственные границы, египтянин,
воспитанный на заветах ислама, выучившийся в школе арабскому письму и счету, не чувствовал себя чужаком, приехав с купеческим караваном в Багдад или Йемен, он мог учиться врачеванию в Средней Азии, и тоже чувствовать себя там своим среди своих, а в кордовском университете (Испания) он мог слушать лекции на арабском языке вместе со студентами изо всех
уголков обширного исламского мира.
Конец I тысячелетия - время культурного расцвета исламского мира - народы
Халифата интенсивно обменивались знаниями и опытом, сплавляя их в единую культуру (условно ее называют “арабской”). Особенно заметны были успехи в математике,
в основу которой была положена новая - индийская - система счета: цифры от 1 до 9 и
(важнейшее нововведение!) - 0. Именно здесь родилась новая отрасль математики - алгебра. Знания об устройстве Вселенной постоянно расширяли астрономы, работавшие
в крупных и прекрасно оборудованных обсерваториях, - они заново, более точно вычислили диаметр земного шара и впервые определили толщину земной атмосферы15.
Поразительны были и достижения в медицине - настольными книгами европейских
врачей все Средневековье были переводы с арабского. Именно в Халифате сохранились рукописи великих ученых греко-римской античности, которые были переведены
на арабский (европейцы осваивали утраченное ими античное наследие, переводя обратно Аристотеля, Гиппократа, Птолемея, Эвклида, Пифагора на греческий и латынь с
арабского). Многие христиане (даже некоторые будущие папы) получали философское,
историческое и естественнонаучное образование в мусульманских университетах.
ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ
1. Как изменилась ситуация в западной Европе после падения Западной Римской империи?
2. Какие народы вошли в западную Европу на одной из последних волн Великого переселения?
3. Какая держава тогдашней Европы была самой сильной, богатой и культурной?
Глава 2
ЧЕЛОВЕК И НАРОД - В РЕЛИГИЯХ МИРА
Судьбы народов во многом зависят от того, каким люди представляют себе мир
и определяют в нем свое место, в чем они видят смысл своего существования и что для
них есть добро и зло.
15
Лишь в XII веке научные исследования затормозились - ревнителям Корана стало казаться,
что они дурно влияют на веру: “Из увлекшихся математикой лишь немногие не стали вероотступниками”.
12
Мировые религии.
Вопросы определения добра и зла, смысла человеческого существования не просто очень сложны, - получить ответы на них путем логических доказательств оказалось невозможным в принципе. Ни один из возможных ответов не может быть проверен на опыте, - они вообще не поддаются практической проверке. Ответ - после долгих поисков, напряженных усилий души - появляется вдруг,
как внезапное озарение.
Поиск ответов на самые большие и важные вопросы жизни - интимное дело
каждого человека. Но в разных уголках земли, в разное время появляются люди, которым удается понять мир, человека, себя, настолько глубоко и интересно, что идеи их
распространяются быстро и широко, поражая воображение, овладевая сознанием целых народов. Это происходит нечасто - тогда, когда проповедь Учителей сплавляет воедино, превращает в целостную и законченную систему неясные дотоле мысли и ощущения, давно уже не дававшие покоя людям.
Став общепринятым, учение начинает определять национальную психологию,
образ жизни, моральные ценности народов и государственную политику правителей.
БУДДИЗМ
Буддизм - самое древнее религиозное учение, вышедшее за пределы одного
народа и оказавшее влияние на сотни миллионов людей16. В его основе лежит понимание мира, к которому пришел живший в северной Индии в VI веке до н. э. легендарный
мыслитель Гаутама (Шакья-Муни - “отшельник из рода Шакьев”).
Царевич, выросший в роскоши и удовольствиях, внезапно осознал, что участь
его и всех людей - мучительные болезни, угасание и старость, и неизбежный конец смерть, что за каждую радость человеку приходится дорого расплачиваться тяжкими
разочарованиями, страданиями и что нет живого существа, которое сумело бы избегнуть общей судьбы. Это так его поразило, что он не мог больше наслаждаться сегодняшним своим счастьем и однажды ночью тихо ушел из дворца - навсегда. Он стал
лесным отшельником, и теперь ничто не мешало ему в поисках выхода из круга страданий подвергать себя любым испытаниям. Вначале он разделял общее убеждение, что
источник страданий человека - его тело. Гаутама специальными упражнениями укреплял свой дух и голодом, холодом, жарой изнурял плоть. Он сумел подчинить себе свое
тело полностью, абсолютно, и понял, что источник страданий не в нем, а в душе человеческой - в самом желании жить. Мысли, к которым пришел Гаутама, идеи с которыми он выступил в своих проповедях, были необычны и безжалостны, но обладали
странной притягательностью.
Все живое и неживое, вся природа и боги, которые ею управляют, и сам человек - лишь обманчивая видимость, иллюзия. Бесконечная и вечная вселенная на самом
деле представляет собой совокупность мельчайших частичек - дхарм, которые находятся в постоянном возбужденном движении. Ненадолго слипаясь в случайные сгуст16
в современном мире буддистами называют себя 700 млн. чел.
13
ки, они образуют все формы живой и неживой, божественной и человеческой природы.
То, что в видимом мире представляется прекращением существования, смертью, есть
не что иное, как распад этого конкретного сочетания дхарм, которые тут же принимают участие в новых сообществах, образуя новые тела и души.
Но если дхармы составляли ранее живое существо, то их следующее сочетание
уже не случайно - эти частички оказываются заряжены той энергией, которую они получили в предыдущем образе и поэтому в следующий раз они слипаются между собой
уже совершенно определенным образом. (Эту зависимость нового существа от деятельности предыдущего буддисты называют кармой, а череду неисчислимых превращений всего живого они называют сансарой.)
От рождения до смерти жизнь человека наполнена неудовлетворением и страданиями. Высшее благо для него, его заветная цель - прекратить жить, оборвать цепь
перерождений, покинуть мир страданий - сансару. Самоубийство здесь - бесполезно и
бессмысленно. Нужно уничтожить саму глубинную причину продолжения жизни - желание жить. Человеку для этого нужно прожить так, чтобы успокоить, “утишить” свои
дхармы, изжить все свои страсти, желания, чтобы дхармы не “подзаряжались” от них
новой энергией, чтобы этой энергии (кармы) не хватило на новое рождение. Тот, кому
это удалось, становится буддой (Совершенным, Просветленным) и впадает в блаженное небытие - нирванну.17
У буддийского мира нет ни начала, ни конца, в него не заложено изначально какого бы то ни было смысла, цели. Человек со своей тяжкой и почти неосуществимой
задачей там один в холодной, неодушевленной вселенной.
Жизненными правилами для миллионов буддистов становились пассивная созерцательность, отказ от таких действий, которые выходят за рамки повседневного автоматизма и требуют активных целенаправленных усилий, минимальные потребности
и равнодушие к материальным благам, мягкость и бесконфликтность в общении, ненанесение вреда окружающему миру, внутреннее равновесие и сосредоточенность.
Учение Шакья-Муни породило бесчисленное множество толкований, течений,
сект. Эта внутренняя свобода внутри буддизма, отсутствие жесткого канона помогала
приспосабливать учение к особенностям различных народов. Буддисты терпимо относились к их традиционным верованиям (боги их не слишком интересовали), их мироощущение и проповедь могли мирно уживаться почти с любыми традиционными
(“языческими”) верованиями. Поэтому господствующей, государственной религией он
стал далеко не во всех странах, на народы которых он оказал по сути огромное психологическое влияние.
К концу II тысячелетия буддийское мироощущение в той или иной степени характерно для населения Японии, Китая, почти всех стран южной Азии, Монголии, Тибета; в России буддизм исповедуют калмыки, буряты, тувинцы. С возникновением
17
Буддизм разработал подробные и очень сложные технологии, с помощью которых человек
может приучиться не только не испытывать никаких желаний и не страдать от их неудовлетворенности,
но и перестать ощущать себя личностью, “потерять”, забыть самого себя.
14
единого информационного пространства в сегодняшнем мире буддийские идеи, которым уже скоро две с половиной тысячи лет, все шире распространяются во многих развитых странах (Европа, Сев. Америка).
”Все горит! Все объято пламенем. Взор наш горит; видимые вещи горят; горят
впечатления от видимого; соприкосновение взгляда с видимыми вещами - приятные или
неприятными, безразлично - тоже горение. Но каким же огнем пылает все это? Поистине все горит огнем похоти, огнем гнева, горит терзаниями рождения, увядания, смерти,
скорби, стенаний, страдания, печали и отчаяния. И ухо горит, и звуки горят. И вкус, и
обоняние - горение. Тело наше в огне; осязаемые предметы горят, и самый дух наш
объят огнем, пылают мысли наши.
И вот, постигнув все это, человек переполняется утомлением ко взору, и к вещам видимым; утомляется он и слышимым, и ощущаемым, и мыслью. И, равнодушный
ко всему, он свергает с себя одежду страстей, становится свободным от них. Освободившись же от от всего этого, он ощущает совершенность своей святости - дальнейший
возврат его в этот мир невозможен.”
Шакья-Муни
КИТАЙ: ЛАО-ЦЗЫ И КОНФУЦИЙ
Даосизм.
Примерно в то же время, когда в Индии проповедовал ШакьяМуни, в Китае над теми же проклятыми вопросами бился человек, настоящего имени
которого, современники не запомнили - осталось только его прозвище: Лао-цзы (“Старое дитя”). Говорят, что был он чиновником, заведовал императорским архивом, а потом во времена политической смуты решил удалиться от мира. Последним, кто его видел, был начальник заставы на западной границе - проезжавший на буйволе старик подарил ему свою книгу “О пути и добродетели” и один отправился дальше. Больше о
нем никто не слышал...
Это была книга стихов.
Идущий истинным путем
не найдет отпечатков колес.
Лучшее правило в жизни это не строить планов.
Лучший запор тот,
что не имеет замка, и его невозможно
взломать
Лучшие узы те,
что не удерживаются ничем, и их нельзя
разрубить.
...
И потому
тот, кто стремится улучшить жизнь людей,
не может быть им хорошим наставником;
15
а тот, кто не стремится оказать благодеяние
людям
тем легче может помочь им.
Не цени высоко свои наставления,
не дорожи тем, что имеешь,
ведь знание - это великое заблуждение.
И это воистину глубокая мысль.
Это не только прекрасная поэзия, но особый взгляд на устройство мира и на место в нем человека. Простые и мудрые мысли этой рукописи, не старея, живут уже почти двадцать пять веков.
У Лао-цзы была редчайшая способность - всем существом, во всей полноте чувствовать огромность и целостность вселенной, ощущать царящую в ней великую гармонию. Везде, во всем видел он неведомую животворную силу, которая пронизывает
своими токами все мироздание. Ему не хватало слов, чтобы объяснить другим, описать
эту спокойную мощь естественного хода Природы: “Оно недвижимо, бестелесно, оно
само по себе... Оно идет, совершая бесконечный круг, и не знает предела... Я не знаю
его имени, но люди называют его Дао.”
Понять Дао разумом, исследовать, изучить его невозможно - это сверх слабых
человеческих сил. Ход мироздания можно только почувствовать. Слиться с Дао, доверчиво отдаться его естественной животворной мощи - в этом для человека единственный способ обрести счастье, внутренний покой и гармонию. Но это трудный путь
- удается это только тем, кто сумел освободиться от присущих человеку страстей, кто
перестал гоняться за суетными выгодами и безбоязненно раскрыл себя миру, подобно
новорожденному.
Растворение в Дао - путь в бессмертие:
“Дао - это и есть я, и по этой причине все существующее является мной. Дао
неисчерпаемо и безгранично, оно не рождается и не умирает, поэтому я также неисчерпаем и безграничен, не рождаюсь и не умираю. Перед смертью я существую, и после
смерти я также существую. Скажете, что я умер? Ведь я не умираю. И огонь не сжигает
меня, и в воде я не тону. Я превращаюсь в пепел, и все же я существую. Я превращаюсь в лапку бабочки, в печенку мыши, но все же я существую.” (Чжуан-цзы, философдаос)
Когда-то человек был естественно и нерасторжимо связан с Дао, умел его чувствовать, был частью его и жил одной жизнью со всем мирозданием. Но потом он принялся выстраивать для одного себя собственный мир, цивилизацию, и постепенно утерял эту непосредственную, чувственную связь с Природой, - именно в этом и заключается причина всех его страданий, “неуютства” человека в мире. Он пытается заменить
былую слитность с Дао придумками собственного разума, установить гармоничные
порядки в своем обществе, но никогда не сумеет обрести на этом пути счастья, душевного покоя, ощущения бессмертия.
16
Непринужденно следовать естественному ходу вещей,
оставаясь незаметным, словно впадина на горе вот к чему стремится мудрый
и тем достигает великих возможностей.
Потому что великий порядок свободен от
распорядка.
Лао-цзы
Целенаправленные действия человека только отдаляют его от истины - Лао-цзы
превозносил “благо недеяния” (у-вей). Так же он относился и к попыткам исправить
общество: по его мнению, людей надо попросту оставить в покое, предоставить их самим себе, и сама Природа в конце концов приведет их к благоденствию.
В мире Лао-цзы переворачиваются привычные представления о человеческой
силе, славе, успехе. Ничего, кроме горечи, не вызывает у него возвеличивание победоносного полководца: “Прославлять себя победой - это значит радоваться убийству людей... Победу следует отмечать похоронной церемонией”.
Человек, рождаясь на свет, мягок и податлив, а когда умирает - негибок и тверд.
Все живые твари, когда рождаются, слабы и нежны, а когда умирают становятся
сухими и ломкими. И потому тот, кто мягок и податлив, идет дорогой жизни, а тот, кто негибок и тверд, идет дорогой смерти.
Лао-Цзы
Конечно, учение Лао-цзы (даосизм) не стало массовым. Китайцы в своей жизни
предпочитали следовать практическому здравому смыслу, но они приняли даосский
идеал Покоя, мировой Гармонии и Красоты - даосы всегда пользовались у них глубоким уважением. Даосское отношение к миру воплотилось прежде всего в китайском
искусстве. В поэзии и живописи Китая почти нет сюжетов, в которых действуют и
сталкиваются люди (если там и присутствует человек, то он всегда - созерцатель). Зато
художники и поэты очень пристально, как-то особенно любовно, даже благоговейно
изображают природу во всех ее проявлениях - в утреннем тумане, в побегах бамбука, в
сосновой ветке или в золотых рыбках они видят красоту и гармонию всего мироздания.
Конфуцианство. Согласно легенде, однажды к Лао-цзы пришел молодой
ученый со своими планами усовершенствования общества и государства. Его заботы о
земном благополучии народа старику показались мелкими. суетными, не стоящими
внимания: “Гуманность и справедливость, о которой вы говорите, совершенно излишни. Небо и земля естественно соблюдают постоянство, солнце и луна естественно све-
17
тят, звезды имеют свой естественный порядок, дикие птицы и звери живут естественным стыдом, деревья естественно растут. Вам тоже следовало бы соблюдать Дао”.
Вряд ли собеседники могли тогда предположить, что об их разговоре будут писать в учебниках и через много веков, а спор их затянется на тысячелетия.
Ученого звали Кун, ученики называли его Кун-Фу-цзы (“мудрый учитель Кун”),
а узнавшие о нем европейцы позже переиначили его имя в Конфуций. Через двести лет
после своей смерти Конфуций будет официально объявлен величайшим мудрецом Китая, и императоры будут возносить молитвы и совершать жертвоприношения у его могилы, а его учение (конфуцианство) будет государственной идеологией (и даже своеобразной религией) Китайской империи вплоть до ХХ века.
Устройство мироздания, взаимоотношения человека с Небом Конфуция мало
интересовали18, - причину людских страданий он увидел в дурном устройстве общества. Конфуций был убежден, что можно постепенно выстроить общество и государство так, чтобы никто, ни один человек не чувствовал бы себя в нем обиженным, неудовлетворенным своим положением. И он был уверен, что ему удалось найти путь к
созданию такого общества, и путь этот вел не вперед, а назад, в прошлое.
Конфуций говорил, что идеальное, с его точки зрения, общество в Китае уже
существовало - в древности. Из старинных легенд следовало, что “золотой век” продолжался до тех пор, пока весь народ жил в государстве по законам большой дружной
семьи. Мир и порядок в этом народе-семье держался не на жестоких законах, а на привычках, обычаях, традициях, которые не были кем-то придуманы, а впитывались каждым буквально с молоком матери: уважать старших и беспрекословно им повиноваться, не злоупотреблять своей естественной властью по отношению к младшим и быть к
ним милостивым, удовлетворяться любым своим местом в семье, поскольку ты занимаешь его не за какие-то свои качества, а по праву рождения и т. д. Равенства между
людьми не было, да и быть не могло, но это вовсе не считалось несправедливостью ведь неравенство было естественным, “семейным” (разве несправедливо неравенство
отца и сына?). В этом обществе каждый был на своем месте и выполнял свой долг.
Но постепенно становилось все больше людей, которые претендовали на большую долю власти и богатства, чем та, которая им полагалась - на том только основании, что они умнее или сильнее. Наследники неправедно захваченных власти и богатства требовали от остальных уважения и подчинения - на том только основании, что
отцы их сами достигли власти и богатства. О долге, об общем порядке уже никто не
думал - новые сильные и умные, сметая все на своем пути, бросались делить и переделивать все заново. “Золотой век” кончился - наступили времена смут и всеобщего хаоса. Алчность, жестокость, предательство пролили реки крови, наполнили жизнь всех
людей страданием и страхом.
Конфуций призвал вернуть “золотой век” - восстановить былые ценности. Свое
идеальное государство китайский мудрец описал во всех подробностях, сверяясь с
древними рукописями.
18
“Небо безмолствует”, - говорил он.
18
В “правильно” выстроенном государстве каждый должен был знать свое место и
не претендовать на большее - в этом Конфуций видел залог благополучия каждого и
всех:
“Когда человек узнает место, где он должен остаться навсегда, то определится
настроение его души. Когда настроение его души определится, то прекратится всякое
душевное волнение”.
Младший должен неукоснительно, в любых обстоятельствах подчиняться старшему, а подчиненный - начальнику; старший должен быть милостив к младшему, а
властитель - к подчиненному. Никакие, пусть даже выдающиеся, способности личности не являются основанием для нарушения этого незыблемого распорядка.
Человеком, идеально подходящим для “правильного” общества, по Конфуцию
был человек “золотой середины” - благовоспитанный, знающий все правила поведения, уравновешеный, сдерживающий не только низменные, но даже и благородные порывы души. При этом он должен быть гуманным, т. е. относиться к другим людям так,
как он бы хотел, чтобы они относились к нему.
Но как подвести к такому идеальному Порядку раздираемое распрями общество?
Властители пытались навести в стране порядок, вводя все более жестокие законы, но Конфуций видел, что этот путь ведет в тупик: “Если руководить народом посредством законов и поддерживать порядок посредством наказаний, то хотя народ и
будет стараться избегать их, но у него не будет чувства стыда”.
Конфуций предложил путь постепенного перевоспитания народа и правителей.
В первую очередь необходимо, по его мысли, всем внушить старые простые - “семейные” - правила. Приучить всех к неукоснительному соблюдению этих правил можно
через обряды и ритуалы, которые должны войти в привычку, “в плоть и кровь”. Для
каждого подданого в зависимости от его должности существуют правила поведения в
любой ситуации - как идти по улице, как ехать в повозке, как входить во дворец, как
поклониться, с каким выражением на лице выслушивать подчиненного или начальника
и т. д., и т. д., и т. д. Человек, который приучит себя к соблюдению всех этих повседневных сложных ритуалов, по мысли Конфуция, должен перемениться и внутренне.
Европейцы с иронией называли такое поведение “китайскими церемониями”, однако
для китайцев, воспитанных в конфуцианстве, эти четкие и обязательные ритуалы стали настоящими символами единства народа и внутреннего мира в стране.
Немногим народам Древности и Средневековья так жизненно необходимы были
единство, сплоченность, внутренний порядок, как китайскому19. Но, одновременно,
мало какой из народов так кроваво страдал от междоусобных распрей, кончавшихся
иноземными нашествиями и расстройством всей сложной системы поливного сельского хозяйства, крупного (почти промышленного) ремесленного производства и развитой
19
Стоило властям из-за собственных неурядиц один раз не организовать расчистку магистраль-
ного оросительного канала, как голод грозил сотням тысяч семей, - в таких условиях жили, пожалуй, еще
только египтяне.
19
внутренней торговли. Поэтому китайцы с таким энтузиазмом приняли конфуцианский
идеал всех-усредняющего государства.
Конечно, мечта Конфуция о “золотом веке” в государстве-семье в полностью
законченном виде не осуществилась. Но многие его предложения были использованы в
налаживании государственной жизни; на правилах Конфуция воспиталось за два тысячелетия по крайней мере сотня поколений китайцев.
ХРИСТИАНСТВО
Сегодня христианами называют себя более двух миллиардов человек. Основы
этого самого влиятельного сегодня в мире вероучения были созданы более трех тысяч
лет тому назад на Ближнем Востоке небольшим полукочевым народом - евреями.
Ветхий Завет.
Каждый народ, племя, род считал своими покровителями
своих богов, которых было несколько. Между богами были, как правило, сложные взаимоотношения, которые люди могли использовать в своих интересах. Вселенная в этих
религиях возникала стихийно из первозданного Хаоса, из которого вместе с миром
рождались и боги-покровители. Она имела начало, но окончательного завершения ее
не предусматривалось, а потому существование мира не могло иметь конечной цели, а
существование человека - смысла.
У евреев впервые возникло осознание того, что есть только один Бог. Это означало, что и нравственные законы, различение добра и зла едины для всех народов. Бог
сотворил Вселенную по своему замыслу с какой-то определенной целью. Время ее существования конечно. Частью этой временной Вселенной стало человечество. В каждом человеке есть отсвет вечной божественной сущности. Но его желания, мысли, поступки, весь ход его жизни во многом зависят от него самого - личность автономна от
Своего Творца, она имеет и свою собственную волю, способна к самостоятельному выбору. Человечеству в истории и судьбе мира отведена важная роль - конец его связан со
Страшным судом, где будет окончательно оценена земная жизнь каждого человека.
Замысел Творца человек познать не в силах, но Бог дает ему нравственные ориентиры,
руководствуясь которыми человек способствует осуществлению Его общего замысла.
С течением времени, со сменами поколений образ единого Творца в человеческой памяти искажается и дробится, забываются его наставления в земной жизни. Чтобы память о Нем и Его требования постоянно присутствовали в человечестве, Он заключил договор (Завет) с человеком, чья жизнь наиболее соответствовала замыслу
Творца - с Авраамом: его умножившееся потомство стало народом, через который, на
примере которого Бог говорит со всем человечеством. “Избранный” таким образом еврейский народ попал не только под покровительство и опеку Творца, но и под Его
непосредственный и очень жесткий, часто беспощадный контроль. История этого
народа, описанная им самим в Библии, - непрерывная череда поощрений и наказаний
свыше, размышляя над которыми можно понять суть требований Творца к человеческому роду в целом.
20
Требования Творца чрезмерны - соблюсти их под силу лишь немногим, а для
всего многочисленного народа это практически невозможно. Очевидные политические
выгоды, практические людские интересы, неистребимые слабости человеческие противоречили нравственному закону веры. Более того, даже праведная жизнь не гарантировала верующему земного благополучия. Принцип языческой сделки (я Тебе - жертвоприношения и покорность, а Ты мне - земное процветание) здесь не срабатывал - человек в своих взаимоотношениях с Богом никак не мог постичь чего-то очень важного.
Эти противоречия веками держали народ Израиля в постоянном духовном дискомфорте и напряжении, наполняли жизнь постоянным поиском: как в любых ситуациях соответствовать неисповедимому идеалу.
Облегчая народу его нелегкую задачу, Бог дал ему определенно сформулированные правила жизни - десять заповедей и в дополнение к ним еще несколько сотен
предписаний и запретов. Однако даже самое строгое их соблюдение для жизни “в Боге” было недостаточным, - истинным праведником оказывался тот, в ком естественное
выполнение ритуальных правил сочеталась с глубокой, простодушно-искренней доверчивостью и любовью к Творцу.
“И люби Господа, Бога твоего, всем сердцем твоим, и всею душою твоею, и всеми силами твоими. И да будут слова сии, которые Я заповедаю тебе сегодня, в сердце
твоем; и внушай их детям твоим, и говори о них, сидя в доме твоем и идя дорогою, и
ложась, и вставая”
Ветхий Завет
Появилась и крепла вера в приход Божьего посланца - Мессии20, который вьявь
установит на земле Божественную справедливость, и в этом новом мире сам Творец
откроется людям со всей полнотой и ясностью. Все более напряженное ожидание Мессии охватывало народ Израиля, когда со своей проповедью выступил Иисус из Назарета.
Новый Завет.
Подавляющее большинство еврейского народа не признало
в Иисусе Спасителя мира, - во многом потому, что столь страстно ожидавшегося Царства Божия на земле не наступило21. Однако уверовавшая в Него часть народа со временем откололась от иудаизма и вместе с Ветхим Заветом разнесла весть о Нем по всему Средиземноморью - так начинала завоевывать мир новая религия - христианство.
Иисус не раскрывал тайн устройства мироздания. Он оставлял в стороне и проблемы земного обустройства народа, общества. Его проповедь была - о человеке, о его
постижении Творца, о его жизни “в Боге”.
Иисус не отменял прежних заповедей - Он призвал людей превратить их из ритуальных правил поведения в глубокие внутренние принципы человеческой жизни. Он
20
Мессия (“помазанник”) - поставленный, благословленный на царство или на сященство. В ев-
ропейской традиции общепринятым стал греческий перевод этого слова - Христос.
21
Иисус и не обещал его, говоря “Царство Мое не от мира сего”.
21
почти ничего не говорил об “избранном” народе и его миссии в мире, но обращался
прежде всего к каждому отдельному человеку, взывал к его совести и помыслам.
Старательного и точного выполнения всех законов для Спасения недостаточно,
- эта “правильная” жизнь может быть высоко оценена окружающими людьми, но Бог
смотрит в самую глубину человеческой души и отвергает тех, кто следует этим правилам просто по привычке или из желания выглядеть праведником и законником. Иисус
доводит следование Закону до самой крайней, почти невозможной для человека степени:
Вы слышали, что сказано: “око за око, и зуб за зуб”. А Я говорю вам: не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую. И кто захочет
судиться с тобою и взять у тебя рубашку, отдай и верхнюю одежду;..
Вы слышали, что сказано: “люби ближнего твоего и ненавидь врага твоего”. А Я
говорю вам: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите
ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас.
Да будете сынами Отца вашего Небесного; ибо Он повелевает солнцу Своему
восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных...
Итак будьте совершенны, как совершенен Отец ваш Небесный.
Нагорная проповедь. Евангелие от Матфея
Люди, слушавшие Иисуса, ждали от него каких-то новых правил, а Он говорил
совсем о другом, - о том, что Божьи заповеди пишутся не в книгах или на каменных
плитах, а в душе человеческой, что человек должен почувствовать Бога в себе самом,
вместить Его в себя и прожить на грешной земле, как Его маленькая, но так же совершенная частичка. Но под силу ли такое слабому человеку, окруженному соблазнами
земной жизни?!
Ученики ужаснулись от слов Его... и говорили между собою: кто же может спастись? Иисус, воззрев на них, говорит: человекам это невозможно, но не Богу; ибо все
возможно Богу.
Евангелие от Марка
Бог может помочь человеку, внутренне готовому к такой жизни, - Он Сам может
снизойти на него, осенить его своей благодатью. Такое состояние души дает человеку
невероятную свободу - думать, чувствовать, поступать совершенно естественно, по совести, потому что голос его совести становится голосом Бога.
“Полюби Бога и делай, что хочешь”.
блаженный Августин
Понять Бога разумом, логикой человеку не под силу. Путь души к своему Создателю - не через мудрость. Заслужить близость к Нему невозможно никакими зем-
22
ными подвигами и жертвами - даже во Имя Его. Открывается Он лишь простым, подетски наивным и чистым душам, которые только и способны на безоглядную и доверчивую любовь к Нему. Бог есть Любовь.
“Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я медь звенящая, или кимвал звучащий.
Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю
веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, - то я ничто.
И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не
имею, - нет мне в том никакой пользы.
Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла,
не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит. Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и
языки умолкнут, и знание упразднится”.
апостол Павел
Человеческий идеал, совершенный человек, о котором говорил Иисус, воплотился в нем самом. Христианину приблизиться к этому идеалу можно лишь неустанно
совершенствуясь, испытывая и закаляя свою душу и - напряженно, страстно ожидая
Благодати, Божественного откровения.
“Просите и дано будет вам; ищите и найдете, стучите о отворят вам. Ибо всякий просящий получает, и ищущий находит, и стучащему отворят”.
Евангелие от Матфея
ИСЛАМ
Идеи Книги распространялись не только в Средиземноморье, они проникали и
на восток. Под их обаяние попали и аравийские племена пустынных кочевников. На
этой “закваске” здесь поднялась религия, которой оказалась суждена долгая жизнь и
огромное влияние на все мировые дела.
Ее основатель - торговец, караванщик Мухаммед был неграмотен, но обладал
всеми качествами пророка, духовного вождя. Он начал свою проповедь в сорок лет,
поразившись бывшему ему видению: архангел читал ему отрывки из божественного
свитка, в котором начертан был истинный Закон. Видения эти повторялись, Мухаммед
воспроизводил священные тексты перед грамотными друзьями, которые записывали
их. Собранные вместе, эти отрывки составили Коран. Объединение арабских племен
23
под знаменем ислама было результатом не только проповеднического дара пророка, но
и его незаурядных талантов политика и военачальника.
Мухаммед не считал, что он создает совершенно новое верование. Он чтил библейских патриархов, Моисея, израильских пророков, Иисуса, но считал, что Бог их
устами доносил до людей лишь отдельные кусочки Закона (которые к тому же дошли
через века в искаженном виде). Ему же божественное Откровение было открыто
наиболее полно и в своем изначальном виде.
Во имя Аллаха милостивого, милосердного!
Хвала - Аллаху, Господу миров,
милостивому, милосердному,
царю в день суда!
Тебе мы поклоняемся и просим помочь!
Веди нас по дороге прямой,
по дороге тех, которых ты облагодетельствовал,
не тех, которые находятся под гневом, не заблудшим.
Коран
В основных своих чертах устройство мира в исламе и его движение были очень
похожи на иудейские и христианские представления о вселенной и ее судьбе: этот мир
рождался в божественном Творении и должен был кончится Страшным судом; человек
должен был прожить свой век на земле, выполняя Божью волю; следование вышним
требованиям приводило каждого отдельного человека в рай, а нарушение их - в ад. Но,
несмотря на эту внешнюю похожесть, роль человека в исламе, его предназначение были существенно иными, чем для других “народов Книги” - иудея и, тем более, христианина.
Мусульманин отвечает перед Богом не за грехи всего народа в целом (как в
иудаизме), а только за свои собственнные. Он находится под гораздо более жестким
контролем свыше: по сравнению с христианином у мусульманина гораздо меньше свободы воли, он ограничен в выборе - как поступить в том или ином случае, ибо считается, что его поступки просчитываются и предопределяются Аллахом заранее.
Единый Бог ислама доступнее для понимания простого человека: Он - господин,
а человек - раб Его воли. Аллах - повелевает, а не ставит человека всякий раз перед
трудным нравственным выбором. Евангелия определяют общие принципы жизни христианина, предоставляя ему самому определять, что есть добро или зло в каждом конкретном случае. В тексте же Корана, по убеждению мусульманина, даны полные и исчерпывающие ответы на все случаи прошлой, нынешней и будущей жизни (“извлечь”
их оттуда - обязанность богословов, знатоков Корана).
Требования Аллаха к земному поведению человека строги, но просты, подробно
расписаны и вполне выполнимы. Мусульманин может быть уверен в будущем райском
блаженстве, если: как можно чаще будет произносить главную формулу веры (“Нет
никакого божества, кроме Аллаха, а Мухаммед посланник Аллаха”); пять раз в день
24
будет молиться, точно соблюдая все ритуальные позы и движения; поститься в определенные периоды; выплачивать небольшой, но обязательный налог в пользу бедных;
совершить паломничество в Мекку и исполнить там определенную череду ритуалов; не
есть свинину и мясо животных, убитых “не по правилам”; не пить вина и т. д. Многочисленные ритуалы и запреты играют в исламе огромную роль, ежедневно и ежечасно
напоминая мусульманину о его неразрывной связи с Аллахом.
Христианин часто противостоит обществу и государству, в котором он живет земные обычаи и законы не могут совпадать с нравственным законом Евангелия. Мусульмане же в своей стране живут в очень цельном мире, в душевном комфорте. Для
них не может быть ситуации, когда государство требует от них одно, а нравственный
закон веры предписывает им другое, - ведь абсолютно все законы государства напрямую выведены из текста Корана, а каждый спорный жизненный случай изучается и
решается не выборными законодателями, а учеными богословами22.
Ислам заботится прежде всего об устройстве земной жизни человека и общества
в соответствии с предписаниями Корана. Он обращен к человеку, он делает для него
мир мусульманской общины справедливым, удобным и понятным. Даже райское блаженство здесь очень привлекательно именно по земным меркам: много воды, вполне
плотские любовные утехи с прекрасными девами-гуриями, запрещенное в земной жизни вино...
Особенностью ислама является его отношение в окружающему мусульманскую
общину миру “неверных”. Он делится на две части: “область мирного договора” страны, подчинившиеся мусульманам, где “неверные” платят специальные налоги и
находятся под покровительством ислама, и “область войны” - страны, неподчинившиеся мусульманам, с которыми ведется вечная война (отсутствие военных действий считается лишь временным затишьем). Мусульманин, убитый в ходе официально объявленной священной войны с “неверными”, попадает в рай автоматически, какие бы грехи за ним не числились. Эти принципы, с одной стороны, делали мусульман непримиримыми и самоотверженными воинами, а с другой, - способствовали их веротерпимости и обеспечивали религиозный мир на завоеванных территориях.
_________
Все, что сказано здесь о мировых религиях относится к их первоначальным вариантам - это те идеи, которые легли в основу вероисповеданий народов. Но в течение
сотен и тысяч лет идеи эти претерпевали значительные изменения.
Более поздние религиозные мыслители не просто осмысливали заветы основоположников - они их додумывали, “разворачивали”, делали из них выводы созвучные
потребностям своего времени. Каждый из них делал это по-своему, они спорили, часто
не соглашаясь друг с другом, а разногласия учителей у их учеников перерастали в открытую вражду - вначале единое религиозное движение разделялось на соперничаю-
22
Предписание Иисуса “Отдавайте кесарю кесарево, а Богу Богово” для мусульманина звучит
странно - в его стране “кесарево” и есть “Богово”.
25
щие течения и школы. Еще дальше этот процесс дробления заходил тогда, когда религиозная идея из узкого круга богословов проникала в самую толщу народа, когда
осмысливать ее, примерять на себя начинали массы “простых” людей.
Для того, чтобы как можно шире распространить новое вероучение, создавались
религиозные организации (церкви), которые со временем превращались в мощные политические силы. Их руководители начинали претендовать на руководящую роль в чисто земных делах, им требовалось увеличивать свое мирское влияние. По этим причинам первоначальную идею несколько “подтасовывали”, приспосабливая ее к нуждам
религиозной организации. Гениальные озарения Учителей превращались в тяжеловесные, сложные и пышные культы, их стали обрамлять множеством обрядов и позднейших предписаний и правил.
Но, когда жизнь и душа ставят перед людьми все новые и новые вопросы, они
расчищают позднейшие наслоения и ищут ответов у истоков своей веры.
ЯЗЫЧЕСТВО
Несмотря на широкое распространение мировых религиозных учений большинство населения тогдашнего мира было языческим23. И даже тогда, когда формально
народ принимал одну из мировых религий, в толще населения многие столетия сохранялись по существу языческие представления о мире, лишь внешне едва закамуфлированные обрядами нового вероисповедания.
Язычник - это тот, кто полагает, что нет и не может быть единственного Создателя и Вседержителя Вселенной, а в мире сосуществует бесчисленное количество сверхестественных существ (богов, духов, демонов и т. д.), каждый из которых “заведует”
своей сферой (землей, водой, солнцем, урожаем и т. д.), причем каждая группа их
“привязана” к определенной территории, племени или роду.
Язычники ощущают свою слитность с земным миром, свою неотделимость и
полную зависимость от окружающей их природы. Для язычника одухотворена каждая
местность: любой ручей, колодец, роща, дерево, дом, даже предмет, изготовленный им
самим - во всем живет дух, божок (добрый или злой, простоватый или лукавый, мстительный или добродушный). Умирая, человек из этого реального мира не уходит, а
просто перемещается в другое его измерение, существование в котором лишь немногим отличается от земного. Умерший остается рядом с живущими, и, будучи невидимым, помогает или вредит их делам. Поэтому у языческих народов обычно очень развит культ предков - их задабривают жертвами, у них просят покровительства, защиты,
советов.
Мир реальный и загробный, мир живых людей и обиталище духов для язычника
нераздельны, они как бы “вдвинуты” один в другой. Потусторонние силы активно влияют на жизнь земную, подают свои сигналы (через сновидения или посредством других знамений - солнечных затмений, черной кошки, перебежавшей дорогу, через расположение звезд на небе и т. д.) Связь с потусторонними силами вполне осуществима 23
В старом своем значении слово“язык” было синонимом понятия “народ”, так что “язычество”
буквально означает “народные” верования.
26
нужно только научиться понимать их тайные знаки. Поэтому язычники проявляют
особый интерес к различным приметам (к тому, что христиане называют суевериями), к
гаданиям, вызыванию духов, к гороскопам и т. п. Некоторые из живых уверены, что
владеют способами общаться с душами умерших и богами (колдуны, шаманы, ведуны,
волхвы и пр.) и являются “мостиками”, связывающими воедино этот и “тот” свет.
В языческих верованиях, как правило, очень слабо выражена идея о загробном
воздаянии за земные прегрешения. Человеку не дано существенно повлиять на свою
будущую посмертную судьбу. Интересы язычника сосредоточены прежде всего на реальном, земном существовании - на избавлении от бедствий, на материальном благополучии, на удаче его начинаний. Именно для осуществления этих желаний он зовет в
помощники потусторонние силы.
Уходя в другие места, язычник оставляет одних и встречается с другими божествами, с которыми тоже нужно поладить, ужиться. Воюя с другими племенами, язычники уверены, что одновременно идет война и между племенными богамипокровителями, и от исхода небесных битв зависит земная военная удача.
Если племя оказывалось побежденным врагами, то это означало, что победили чужие
боги, и придется не только подчиняться противникам, но начинать почитать и их богов. Потеря своих небесных покровителей очень быстро вела к полному растворению побежденных в
среде победителей.
Согласно языческим представлениям, добро - это то, что идет на пользу твоему
роду, племени, народу, а злые дела - это те, что вредят их благополучию и удаче. Честность, милосердие, запреты насилия, убийства действуют для язычника только по отношению к “своим”, но моральных запретов по отношению к “чужакам” не существует24.
24
У многих языческих народов их самоназвание означает в переводе “люди”, - тем самым под-
разумевается, что инородцы людьми в полном смысле не являются.
27
Раздел II
“ОТКУДА ЕСТЬ ПОШЛА РУССКАЯ ЗЕМЛЯ...”
Глава 1
СЛАВЯНСТВО
Первые упоминания о племенах, в которых можно уже определенно узнать славян, появляются в VI веке н. э. Тогда они жили в центральной Европе (на территориях
нынешних Чехии, Словакии, Венгрии, Польши). Кто были их предки, как они здесь
оказались, откуда и когда пришли они сюда - до сих пор неясно (можно считать доказанным лишь то, что славяне не пришли, подобно гуннам и другим кочевникам, в Европу из глубин Азии).
Славяне были земледельцы, однако назвать их в полном смысле оседлыми
трудно. Они распахивали участки земли и сеяли там пшеницу, просо, ячмень, а через
несколько лет, когда почва истощалась, переходили на новые места25. Это медленное
продвижение постепенно расширяло зону обитания славян.
На юге - в балканских долинах - условия для жизни были весьма благоприятны,
но это была территория Империи ромеев (Византии), которая охранялась линией крепостей. С VII века славяне вместе с тюрками начали прорывать византийскую оборону
и массами расселяться на севере Балканского полуострова (на территориях современных Болгарии, Хорватии, Словении, Сербии, Боснии и Герцеговины). Проникновение
славян на восток (на земли будущей Древней Руси) было более долгим, но мирным.
На восточной окраине Европы, в это время жили финские, балтские и ираноязычные племена - такие же примитивные земледельцы, как и славянские пришельцы.
Один из медленных потоков славянского переселения шел от Дуная через Карпаты к
берегам Днепра. Славянские племена, которые в будущем создадут Великий Новгород,
двигались с северного побережья Балтики.
В таежных лесах и лесостепях места хватало всем, и, судя по всему, ославянивание этих краев прошло не завоеванием, а постепенной “диффузией”. За несколько
веков земледельческие племена восточной Европы слились (“сплавились”) в народ, который мы ныне называем “древнерусским”. Славянское большинство дало своим
“внутренним” соседям язык (а затем и письменность), обычаи, и одновременно переняло у них многие трудовые и боевые приемы, а также их верования и богов (балтского
Перуна, иранского Хорса, которых веками почитали жители Киевской Руси наравне с
“исконно” славянским Родом).
В среднем течении Днепра - там, где лесные чащобы постепенно переходят в
ковыльную степь - долгое время не возникало городов или устойчивых племенных союзов (зародышей государств). Это и неудивительно, - причерноморские степи вот уже
25
Степные травы восстанавливали плодородие почвы только через 2 -4 года, а на заброшенных
лесных расчистках можно было надеяться на урожай лишь через 10 - 15 лет.
28
много веков были торной дорогой воинственных азиатских кочевников, волна за волной накатывавшихся на Европу. Кочевые орды сметали на своем пути племена, имевшие неосторожность поселиться на степных плодородных черноземах, или увлекали
их с собой - на запад. Но, начиная с VII века этот “сквозняк” в причерноморских степях
несколько утих.
Распался Тюркский каганат - огромное объединение азиатских кочевых орд.
Большинство из них сгинуло после этого без следа, но две орды сыграли большую роль
в ранней истории славянства - болгары и хазары.
Тюркский народ - болгары, обитавшие около Азовского моря, под ударами соседей раздробились и роды их разошлись в разные стороны. Укрывшиеся в отрогах
Кавказа дали начало современным балкарцам. Часть болгар откочевала на западный
берег Черного моря, завоевала там оседлых славян и очень быстро растворилась в них,
оставив новому народу свое имя. Еще один осколок болгарской орды продвинулся на
тысячу километров к северу, осел на слиянии Камы и Волги и со временем создал там
богатое, развитое государство - Волжкую Булгарию. В отличие от Дунайской Болгарии,
где победили славянский язык и культура, здесь стали господствующими тюркские
язык и традиции. (Волжские булгары приняли ислам еще до крещения Руси, позже были завоеваны монголами и их потомки составили основу нового народа - казанских татар).
А хазары сумели создать мощное государство с центром в низовьях Волги (Хазарский каганат) и надолго - почти на три столетия - перекрыть путь в Европу ордам
азиатских кочевников и обеспечить относительно спокойную обстановку для восточноевропейского славянства. Именно в этот период они начинают создавать крупные
устойчивые поселения - “градки”, названия которых пройдут через всю их историю. IX
век стал временем образования славянских государств в восточной и центральной Европе.
Первым крупным славянским государством стала Великая Моравия (на территории современной Чехии). Чехи и моравы приняли крещение по римскому обряду. Из
Византии были приглашены греческие монахи - содатели славянской письменности,
христианские просветители братья Кирилл и Мефодий. Великая Моравия стала очагом
распространения “кириллицы” среди других славянских народов. Примерно в это же
время на востоке начинает складываться обширное государство, получившее название
Киевская Русь.
В конце IX века из Приуралья на запад стала откочевывать многочисленная орда венгров (она шла, гонимая другими кочевниками - печенегами). Венгры встали было
близ Киева, но город сумел от них откупиться. Главный их удар пришелся по Великой
Моравии, от которого она распалась. Венгры расположились вокруг озера Балатон, вытеснили и частично уничтожили тамошнее славянское население26, и оттуда весь X век
совершали опустошительные набеги на Европу (доходя даже до Испании). Со временем европейцы научились давать отпор воинственным конникам и к концу Х века вен-
26
ков.
Славяне, сумевшие уцелеть под венгерским господством, стали предками современных слова-
29
гры уже не решались на дальние рейды - они постепенно осели, занялись хлебопашеством и виноградарством, крестились и в 1001 г. венгерский предводитель получил от
римского папы королевский титул и корону.
Венгерское королевство глубоко вклинилось в славянский мир и отделило южных славян от их северных и восточных сородичей. Позже религиозная рознь между
Римом и Константинополем, между католицизмом и православием оттолкнула друг от
друга западных и восточных славян, принимавших крещение от противостоящих христианских центров.
В конце Х века из осколков Великоморавской державы сложилось два христианских (католических) славянских государства - Чехия и Польша.
Процесс образования и внутреннего укрепления государств в центральной и восточной Европе шел, как правило медленнее, чем в западных ее частях. Объясняется
это тем, что германские племена осели на территориях с давними традициями античного высокоорганизованного государственного управления, где жила память о государстве, где у большинства населения сохранилась привычка к подчинению государству (многие варвары сами много десятилетий были поддаными Римской империи).
Большинству же славянских племен и их ближайшим соседям приходилось налаживать свою государственность вполне самостоятельно.
ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ
1. Когда на исторической арене появляются славяне?
2. Почему хозяйственный уклад славянских племен иногда называют “кочевым земледелием”?
3. Почему с VII века создаются благоприятные условия для жизни славян, для создания городов и государств?
4. Кто такие болгары? Какую роль сыграла дунайская Болгария в культурной жизни Древней
Руси?
5. Когда на карте Европы появились первые славянские государства?
6. Какую роль сыграла в истории славянства Великая Моравия?
7. Какие государства образовались на месте распавшейся Великоморавской державы? Когда
это произошло?
8. Как и когда славянство разделилось на южную, западную и восточную “ветви”?
Глава 2
КИЕВСКАЯ РУСЬ
Первый росток российской государственности появился на севере - на берегах
озера Ильмень. Сюда никогда не заходили кочевые орды - им было не пробиться через
30
сотни километров лесов и болот. Далеко были и сильные державы того времени, могущие претендовать на господство над этими землями. Опасность подстерегала со стороны Балтийского моря (в разгаре была воинская активность викингов), но центр края
жители предусмотрительно выбрали в отдалении от Финского залива - незаметно и
неожиданно подобраться сюда морским конунгам было трудно. Здесь возник город, в
Х веке получивший название Новгород27.
Климат и окрестные почвы продуктивному земледелию не способствовали. Богатство края составили экспортные продукты промыслов, высоко ценимые в те времена повсюду - меха (бобровые, лисьи, соболиные, горностаевые), мед28 и воск29 диких
пчел. Главными новгородскими угодьями были не пашни, а лесные и лесотундровые
территории Севера.
Племенной состав Приильменья был, судя по всему, еще весьма разнороден славяне, чудь, меря, весь. Хорошо были знакомы местным жителям и скандинавы30 (о
каких-либо набегах викингов на эти районы ничего не известно, можно лишь предположить, что от своих беспокойных соседей приильменцы предпочитали откупаться
умеренной данью).
Мы практически ничего не знаем об обстановке, сложившейся здесь в IX веке и
можем лишь на слово верить позднейшей летописи, которая говорит о нередких межплеменных раздорах. В этих условиях приглашение князя “со стороны” было решением весьма практичным и выгодным во многих отношениях.
Торговля, особенно дальняя - дело в те времена опасное. Отправиться без сильной охраны в ладье, груженой дорогим товаром, по рекам и волокам, через леса и степи
значило обречь себя на верное разорение. Купеческие экспедиции больше напоминали
небольшие армии, всегда готовые к бою. Они уходили все дальше, и одних “добрых
молодцев” для охраны отдельных караванов становилось уже недостаточно - требовалось взять под постоянный контроль и охрану главные торговые пути на всем их протяжении. Нужен был князь с сильной дружиной.
Но признать князем кого-то из “своих” - из соперничающих племен и родов было трудно. Легче оказалось согласиться пригласить чужака31 - человека без “корней”, без опоры, от которого в случае чего можно было избавиться. На эту роль вполне
подошел бродячий морской конунг Рюрик (Рорик). Согласно древнейшей отечествен-
27
Новгород строится на своем привычном месте только с Х века, но торговый центр в Прииль-
менье существовал задолго до этого (где располагался “старый” город - об этом ученые спорят до сих
пор).
28
Мед тогда был главным сладким продуктом (выделять сахар в чистом виде из растений пока
не умели).
29
Восковые свечи были основным источником высококачественного освещения; в огромных
количествах они требовались во всем христианском мире для церковных служб (зажечь в храме не восковую, а сальную свечу считалось святотатством - церковь после такой оплошности освящали заново).
30
их здесь называли варягами.
31
Новгородцы поступали так на протяжении почти всей своей самостоятельной истории.
31
ной летописи, случилось это в 862 г., - и с этого года традиционно начинают отсчитывать время российской государственности.
Согласно той же летописи сам Рюрик прокняжил в Приильменье до своей смерти, а его преемник Олег (Хельг) вместе с сыном Рюрика Игорем (Ингваром) и варяжской дружиной предпочли искать более удобного места и народа для княжения.
Что произошло у варягов с приильмецами, летописец не сообщает, но об этом
нетрудно догадаться, зная всегдашний активный, самостоятельный и строптивый нрав
новгородцев, - не один князь в дальнейшем будет изгнан за самовластье этой торговой
республикой.
Волжский путь был плотно прикрыт булгарами и хазарами, а в Поднепровье
еще было просторно, - туда и направили свои ладьи варяги. Остановились они у
приглянувшегося им “градка” под название Киев, убили тамошних правителей (по легенде - тоже варягов, пришедших туда раньше) и решились прочно обосноваться
именно здесь.
Как показало будущее, решение Олега оказалось удачным. Земледельческое
население окрестных лесостепей жило на границе с Диким Полем, в постоянном страхе, что какая-нибудь невесть откуда взявшаяся кочевая орда в одночасье превратит в
пепел труды нескольких поколений - оно очень нуждалось в защите и отношение их к
“дружинному” князю было гораздо более благожелательным, чем на севере. Само расположение Киева сулило князю немалые выгоды: город стоял на скрещении двух
крупных торговых путей - Днепровского (из северной Европы в Византию) и северной
ветви “Великого шелкового пути”, по которому шли товары из восточной Азии (прежде всего из Китая) в Европу. И непокорный Новгород крепко привязывался к Киевскому княжеству, поскольку нуждался в надежно охраняемом пути “из варяг в греки” и,
кроме того, он не мог прокормить себя без южного хлеба.
Обосновавшись в Киеве, варяги начали брать под контроль соседние племена.
Это не было “покорением” в привычном значении этого слова. Князь не становился
для племен хозяином и господином - они брали на содержание его дружину в обмен на
гарантию постоянной военной защиты, оставаясь при этом вполне самостоятельными в
своей внутренней жизни: предводителями их оставались прежние племенные вожди, а
споры решались не волей или законами чужака-князя, а в соответствии со стародавними, привычными традициями и обычаями. Не увеличились для них и материальные
условия, поскольку точно такую же не слишком обременительную “плату за мир” некоторые племена выплачивали раньше хазарам (по серебряной монете и по беличьей
шкурке “с дыма”). Добровольно платили дань и те, кто был заинтересован в безопасности торной торговой дороги в Византию, - новгородцы ежегодно посылали киевскому
князю 60 кг серебра (прибыльной была торговля, богатым был город). Принуждать силой к выплате дани варягам пришлось (более века) только племена, обитавшие в отдалении от Дикого Поля и незаинтересованными в дальней торглвле.
Подавляющее большинство населения складывавшейся “империи Рюриковичей” видели князя максимум раз в году, когда он зимой вместе с дружиной объезжал
контролируемую и защищаемую им территорию - собирать дань. Размеры ее вряд ли
были слишком обременительны, а попытки князя самовластно взять “лишнее” могли
32
кончиться для него плачевно (Ингвара-Игоря древляне за это разорвали между двумя
березами).
Каждую весну к Киеву собирались лодки и ладьи со всех рек днепровского бассейна и здесь формировался большой торговый караван, который под варяжским конвоем отправлялся в Царьград-Константинополь. По обоим берегам Днепра караван
стерегли кочевники, они преследовали его и по берегу Черного моря вплоть до Болгарии, - без сильного варяжского конвоя пробиться к Византии было невозможно.
Если бы за караванами не стояла вооруженная сила нового Русского государства, то нелегко приходилось бы купцам и в самой Византии. Киевские князья время от
времени отправлялись в Империю сами, во главе всей дружины и дополнительно наняв
варяжские отряды и вооружив охотников из местного населения. Овладеть великим
городом такому войску, конечно, было не по силам, но пришельцы жгли и грабили
окрестности, поэтому греки предпочитали откупаться от северных варваров богатыми
подарками. Князьям, однако, важнее было получить от императоров гарантии безопасности и удобств торговли для своих купцов, - каждый такой набег завершался торговым договором.
Прибыльнейшей статьей экспорта с Руси в Константинополь были рабы - захваченные в военных походах пленники. Назад из Царьграда везли обмененные на рабов,
меха, мед и воск - качественные ткани, вино, золото, украшения, которые либо оседали
на Руси, либо продавались в прибрежных торговых городах Балтики, откуда они развозились по всей северной Европе.
Расширение контролируемой территории, дальние военные походы за добычей
и “полоном” были главным делом киевских князей вплоть до конца Х века.
Последним знаменитым завоевателем был Святослав, пытавшийся расширить
пределы своей земли далеко на юг и на восток. Ему удалось добить ослабевшую Хазарию, но выгоды от разгрома давнего соперника были весьма сомнительны - в образовавшуюся на нижней Волге “брешь” беспрепятственно хлынули гораздо более опасные
Руси кочевники-печенеги. Южное наступление Святослава за Дунай очень обеспокоило Империю (он даже собирался перенести свою столицу из Киева на Дунай) и ромеи
взялись за воинственного князя всерьез - русы были вытеснены из Болгарии, а с самим
Святославом византийцы расправились, выдав печенегам путь его возвращения через
степь в Киев - князь был убит и печенежский хан, надеясь наследовать его храбрость,
пил вино из его черепа.
Территория, контролируемая варяжскими князьями, к концу Х века в основном
определилась, племена ее населявшие начинали постепенно сознавать свою общность
в рамках единой власти. Князья укоренялись, избавлялись от психологии “находников”, появлялось чувство ответственности за страну, - на первый план для них выходит
стремление объединить и внутренне обустроить свое разноплеменное государство. Дав
стране свое имя - “Русь” - варяги довольно быстро ославянились - уже внук Рюрика
(Святослав) получил славянское имя.
Новые отряды скандинавов, приходивших в поисках военной удачи на Русь, встречали
здесь у своих бывших единоплеменников-князей все более прохладный прием, - те смотрели
на них только как на беспокойных наемников и старались как можно скорее от них избавиться.
33
Решительный и вполне осознанный поворот князей к внутреннему укреплению
своего государства начался с сына Святослава - Владимира.
ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ
1. Откуда по территории будущей Древней Руси стала распротраняться княжеская власть? Почему?
2. Какие племена обитали на территории быдущей Древней Руси?
3. Чем отличался северный центр Русского государства от южного?
4. Почему на столь обширной территории и при разноплеменном населении удалось создать
единое государство?
5. Почему древнерусское государство образовалось именно в бассейне Днепра?
6. Почему столицей Древней Руси стал Киев?
Глава 3
ЕДИНЕНИЕ СТРАНЫ И РАЗДРОБЛЕНИЕ ВЛАСТИ
Крещение Руси.
Верования племен, оказавшихся в границах Киевской Руси,
были обычны для народов, выживание которых целиком зависит от благоприятных
или неблагоприятных природных условий, которые еще не противостоят природе, а
“встраиваются” в нее. Обожествлялись солнце и влага, леса; реки и озера, леса и поля,
жилища и хлевы были густо “заселены” сверхестественными существами - большими и
малыми. Защиты от них искали у умерших предков, непосредственно общающимися с
духами природы. Жизнь после смерти очень походила на земное существование. Благополучие племени, рода зависело от жертв природным богам (до конца тысячелетия
сохранялись и человеческие жертвоприношения - по жребию). В каждом племени почитались свои боги, в каждом роду - свои предки.
Сначала Владимир попытался создать в своей столице общегосударственное
святилище языческих богов - “сплавить” местные верования в единую религию, поставив во главе племенных богов покровителя княжеской власти “громового” бога Перуна. Вскоре, однако, Владимир переменил свои намерения - он решил в качестве единой
государственной религии ввести на Руси христианство.
Киевская Русь оставалась к тому времени в Европе единственным государством,
не принявшим крещения. Это ставило ее князей в неравноправное положение в отношениях с правителями христианских государств. Крещение вводило страну из варварства в европейский мир, открывало путь к культуре (на первых порах хотя бы к обычной письменной грамотности). Крещение ставило киевского князя на равную ногу даже с самим византийским императором.
В отличие от более западных государств у Руси не могло быть колебаний, от какого из двух христианских центров принять новую веру - из Рима или из Константинополя. Как на западе Европы “все дороги вели в Рим”, так на восточноевропейской равнине “все реки текли в Царьград”.
34
Христиан в Киеве было уже немало (нам известны только христиане-варяги),
крещение в Константинополе приняла бабка Владимира - княгиня Ольга. Созревшее
решение Владимир сумел провести с максимальной для себя политической выгодой он заключил при этом очень престижный брак с сестрой византийских императоров. В
988 году он в ультимативной форме потребовал от киевлян пройти всеобщий обряд
крещения в воде Днепра - столичные жители подчинились. Вслед за этим массовые
крещения прошли и в других областях Русского государства.
“Труба апостольская и гром евангельский огласили все города, и вся земля
наша в одно время стала славить Христа”.
Митрополит Илларион (XII в.).
Крещение Руси проходило, как правило, мирно. Судя по всему, вряд ли население проникалось тогда его глубоким внутренним смыслом и воспринимало его как
княжеское мероприятие.
Сопротивление княжьему диктату оказали, как всегда, лишь новгородцы. После того,
как посланный киевским князем епископ “требища (жертвенники) раззори, идолы сокруши и
Перуна посече”, возмущенные новгородцы устроили бунт. Княжеская рать под командованием
Путяты вступила с ними в бой, а дядя Владимира Добрыня32 поджег городские дома. Тысячу
лет после этого эпизода в народе бытовала поговорка “Путята крестит мечом, а Добрыня огнем”.
Сопротивление новой религии вряд ли могло быть долгим и упорным, поскольку у племен не сложилось какой-либо организации профессиональных жрецов,
которые могли бы непримиримо отстаивать традиционные верования. Да и вряд ли в
массовом сознании крещение воспринималось именно как перемена веры - язычники
попросту добавили христианского Бога к традиционному набору своих природных божеств. Со временем христианский Бог вытеснял из их верований верховных языческих
богов, но еще и тысячелетие спустя Он мирно “уживался” в их сознании с бесчисленными божками-покровителями. Старые боги не умирали, но оставались жить рядом с
христианской Троицей, Богоматерью и святыми (или перевоплощались в новые - христианские - облики). Языческие33 обычаи, обряды и суеверия на века сохранились не
только в деревнях, но и в городах. Христианские церковные службы воспринимались
скорее как полуколдовские магические обряды поклонения верховному небесному покровителю - но уже не отдельного племени, а страны в целом.
(В этом отношении древние русичи ничем не отличались от других новообращенных народов - в западноевропейских странах похожая ситуация сохранялась
вплоть до эпохи Реформации.)
32
Похоже, что именно он является реальным прототипом былинного Добрыни Никитича, сра-
жавшегося со Змеем.
33
языческие - то есть народные (слово “язык” имело в древности значение “народ” )
35
Лишь немногим на этой заре русского христианства открывался истинный
смысл нового учения, и лишь единицы понимали, что в это время страна выбрала свою
будущую судьбу.
После крещения под княжеским покровительством на территории Киевской Руси создается церковная организация. Русская церковь родилась как составная часть византийской - подчинялась решениям ее соборов, своим верховным главой и арбитром
во всех спорах считала константинопольского патриарха. Патриарх назначал главу
русской церкви - киевского митрополита (как правило, присылался ученый монахгрек). Митрополит назначал в города епископов, а те в свою очередь, благословляли на
служение приходских священников.
Повсеместно стоятся храмы, в которых начинаются регулярные богослужения.
Большинство первых храмов - домашние церкви в хоромах княжеских приближенных,
но со временем появлялось все больше приходских церквей для жителей городских
кварталов. Ощущалась острая нехватка христианской литературы, богослужебных книг
и особенно - грамотных людей, которых можно было бы поставить на священство.
Владимир приказал отдать в книжное учение несколько сот киевских мальчиков (их
матери при этом плакали по своим чадам, как по мертвым).
Неоценимую помощь в деле христианизации Руси оказала Болгария. Она была крещена
от Византии веком раньше и там уже существовала обширная христианская литература в переводе на понятный киевлянам церковнославянский язык. Болгария стала “посредницей” в просвещении Руси византийской христианской культурой, в становлении древнерусского литературного языка.
Грамотность, просвещение аккумулировали первые на Руси монастыри. Люди,
осознававшие греховность своей мирской жизни и жаждавшие небесного спасения
уходили в монахи, и их жизнь становилась для окружающих первым зримым примером соблюдения новых моральных норм.
Первый свод законов.
Поведение людей, способы разрешения конфликтов
между ними диктовались так называемым “обычным правом” - неписанными племенными традиционными обычаями. Применением этих правил ведала сельская община.
Однако к XI веку появилось много людей, с общиной уже не связанных - горожан, “княжих” людей. Их стал защищать первый государственный закон - Русская
Правда. Начатая сыном Владимира Ярославом Мудрым и продолженная его сыновьями, Русская Правда в своем окончательном варианте не только не предусматривала
смертной казни за любое преступление (даже за убийство), но и запретила родовой
обычай кровной мести, предусмотрев за все виды преступлений лишь штрафы и церковные покаяния.
Раздробление Киевской Руси.
Потомки Рюрика, умножавшиеся с
каждым поколением, смотрели на Киевскую Русь как на свое коллективное владение единое и недробимое. Старший в роде занимал киевский “стол”. Все остальные земли
со своими главными городами подразделялись по степени богатства и престижности, и
князьями там сидели рюриковичи по степени родового “старейшинства”. Ни в одной
36
из земель княжение не было наследственным. После смерти князя на его место из другой земли приезжал со своей дружиной следующий по старшинству член единого княжеского рода, а на его прежнее место также вставал следующий младший князь и т. д.
Когда умирал великий князь киевский, перемещение князей из города в город становилось всеобщим.
Система эта была сложна, а со временем запутывалась все больше. Бесконечные
споры князей - кому куда “садиться” - все чаще выливались в кровавые столкновения
их дружин. Кроме того, какой князь куда “сядет” - зависело и от горожан, от их предводителей (часто города изгоняли своего “законного” князя и приглашали того, кто им
подходил больше, не считаясь с их семейными правилами). История Киевской Руси
начиная с XI века предстает в летописях непрекращающейся и бесконечной чередой
распрей, княжеских походов друг на друга, братоубийств, ослеплений, насильного пострижения в монахи, приводов на Русь военной подмоги и с запада (поляков, венгров),
и степняков (половцев).
Каждый князь чувствовал себя в городе и земле, с которых кормился и которыми управлял, временным “находником” и не чувствовал необходимости быть рачительным хозяином вверенной ему области. Население страдало и от междоусобных
войн, и от самовластья князей-временщиков - единство Руси стоило дорого.
Тем временем Русская земля за два века стала богаче, призводительней. Земледельцы осваивали железные орудия труда, переходили от подсечно-огневого и целинного (полукочевого) хозяйства к к двух- и трехполью - растущие урожаи могли уже
прокормить большее число людей (и самих крестьян, и ремесленников, и воинов, и
управителей). Развивалось и совершенствовалось ремесло34 - многое из того, за чем
раньше надо было с войском ехать за тридевять земель, изготовлялось местными мастерами. Забота о процветании города и прилегающей к нему земли становилась выгодней дальних походов - и в Византию, и на Киев.
Первыми стали “оседать” дружинники - все меньше среди них находилось желающих отправляться за своими предводителями на новые места. Они добивались от
князя передачи им во владение земельных угодий и укоренялись на них, передавая их
по наследству (речь шла прежде всего о праве собирать подати с крестьянского населения, жившего в их вотчинах). Они служили любому приходящему князю, так же, как
и остававшиеся в городе служители княжеского дома, сборщики налогов и т. д. И сами
князья переставали “ловить журавлей в небе”, предпочитая все прочнее закреплять за
собой доставшиеся им города с прилегающими земельными угодьями.
К концу XI века расплодившиеся рюриковичи почувствовали необходимость
сменить всю систему управления страной. В 1097 г. они собрались на княжеский съезд
в городе Любеч и постановили: “...кождо да держит отчину свою”. Единству “семейной” власти надо всей территорией Руси пришел конец. Государство распалось на “отчины” - наследственные владения отдельных ветвей княжеского рода.
34
В это время в городах можно насчитать более пятидесяти специализированных ремесленных
профессий.
37
Раздробление власти не привело к упадку страны. Скорее наоборот - особенно
интенсивно пошло городское строительство, успешнее развивались ремесла, богаче и
разнообразнее становилась культура Руси.
Люди по-прежнему чувствовали себя жителями одной страны - их связывали
единая религия и общий язык, во всех княжествах продолжали действовать законы
Русской Правды.
Не ослабла при этом и совокупная вооруженная сила страны - профессиональных воинов, вероятно, в целом стало даже больше. Но организовывать единое командование ими при возможном нападении извне стало гораздо труднее - отдельным дружинам соперничавших между собой князей слиться в единую общерусскую рать стало
практически невозможно. Впрочем, реальной опасности извне более столетия не замечалось: кочевникам южных степей - половцам - киевский князь Владимир Мономах
(начало XII в.) дал такой сокрушительный отпор, что они надолго прекратили свои
набеги35; соседи на западе не были столь сильны, чтобы всерьез угрожать независимости даже пограничных западнорусских княжеств.
Решение любечского съезда вовсе не прекратило княжеских столкновений, но
теперь князья воевали между собой не столько за великокняжеский киевский престол,
сколько за расширение территорий собственных владений или за усиление своего влияния и установление контроля над соседними княжествами.
ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ
1. Какие религиозные культы были распространены на Руси до крещения?
2. Когда началось крещение населения Киевской Руси?
3. Что изменилось на Руси после христианского крещения?
4. Что такое Русская Правда?
5. Когда было закреплено политическое раздробление Киевской Руси?
Глава 4
РУСЬ НАКАНУНЕ МОНГОЛЬСКОГО НАШЕСТВИЯ
Обособление. К XIII веку на территории Древней Руси можно было насчитать до
двух с половиной сотен самостоятельных княжеств. Становились все более заметными
различия между ними. Постепенно выявились три области, отличающиеся друг от друга и традициями внутренней жизни, и внешней ориентацией - Север (Новгородские
земли), Юго-Восток (Галицко-Волынские княжества) и Северо-Восток (ВладимироСуздальское “залесье”).
35
Половецкие отряды осмеливались разорять русские земли, лишь будучи приглашаемы самими
князьями для подмоги в междоусобных войнах.
38
С дроблением Руси перестали снаряжаться грандиозные военно-торговые экспедиции в Византию, все опаснее становился путь “из варяг в греки”, упало значение
днепровского центра Киева. Но слава и богатства “Господина великого Новгорода” не
оскудели. Начался хозяйственный подъем в Европе, все оживленнее становилось на
торговых трассах в северных морях. Десятки европейских городов, отвоевав у своих
сеньоров независимость и получив от королей и германского императора вольности и
привилегии, вступили в пору расцвета. Росло ремесленное производство, скупались
продукты и изделия окрестных областей и все это с выгодой перепродавалось на отдаленных ярмарках. На Балтике сложился мощный торговый союз городов - Ганза, - который сумел ко взаимной выгоде обеспечить купцам в этом районе безопасность и защиту. В эту широкомасштабную торглвлю на севере Европы активно включился и
Новгород. Жизнь Руси к югу от их обширных владений все меньше занимает новгородцев - их материальные интересы находятся в Европе, их представления об общественной жизни складываются на основе западного опыта.
Внутренние новгородские порядки всегда сильно отличались от общерусских, и
с течением времени Новгород все больше становился похож на современные ему западноевропейские города. Во многих древнерусских городах было вече и устойчивая
система местного самоуправления, но нигде сила и влияние их не были столь велики,
как в Новгороде. Князь-рюрикович никогда не был для новгородцев авторитетом, они
не позволяли ему вмешиваться в их внутренние дела, его даже не всегда пускали жить
в город, предоставляя ему резиденцию за крепостными стенами. Князь здесь был лишь
военным специалистом и командующим городским ополчением - не более того. Также
и местные боярские роды не имели в Новгороде такого влияния, как в других русских
землях. Всеми делами фактически заправляло богатое купечество, которое, опасаясь
бунтов, учитывало интересы и городских ремесленных кварталов. Новгород с его выборным руководством был фактически городом-республикой и обладал всеми правами
и вольностями западноевропейских городских коммун.
После политического дробления Руси становится заметным отток населения из киевского, приднепровского центра на южные и северо-восточные окраины страны. Осмелели кочевники-половцы, все чаще прорывавшие южные оборонительные рубежи и разорявшие русские степные поселения, - их жители предпочитали отселяться в более спокойные лесистые
районы. Богатые Киевские земли притягивали и русских князей, которые после своих походов
на столицу захватывали в плен крестьян и ремесленников и переселяли их в свои “отчины”.
Очень осторожно вынуждены были себя вести и князья, которые оказывались
на “столах” в юго-западных княжествах - в Галицко-Волынских землях. Здешнее боярские роды были многочисленны, богаты, авторитетны и своевольны, многие бояре
содержали даже свои собственные боевые дружины. Не раз бывало, что князь, который
“думы не любил с мужами своими”, вынужден был от “своих мужей” спасаться бегством в соседние Венгрию и Польшу; бывало, что князья, пытавшиеся силой истребить
непокорных бояр, кончали жизнь в петле; был даже случай, что в князья был избран не
природный рюрикович, а местный боярин. Неудивительно, что западнорусские князья
всячески заботились о развитии городов - своих (как и в Европе) естественных союзниках в борьбе с местными “сеньорами”. В XII-XIII вв. В Галиции и на Волыни было
39
основано множество новых городов, в которые устремились ремесленники и купцы не
только из Поднепровья, но и из Германии и Польши.
Несколько иной уклад политической жизни складывался на северо - восточной
окраине страны - во Владимиро-Суздальских землях. В пору расцвета Киева район
этот считался “медвежьим углом” Руси. От благодатного юга его непроходимой стеной
отделяли дремучие леса, населенные непокорными племенами вятичей. Но, начиная с
Юрия Долгорукого, этот край становится все многолюднее, начинается активная распашка “залесских” полей, появляются новые “городки” (именно в это время в летописях начинает мелькать имя Москвы). Князь Юрий еще чтил заветы старины, еще ценил
Киевское Великое княжение, усиленно добивался его и, сев на киевский престол, посадил управлять его пригородом своего сына Андрея.
Андрею же южные порядки (князь среди бояр и “старшей” дружины - лишь
первый среди равных) пришлись не по нраву и он сбежал на свою родину, в РостовоСуздальскую земля. Когда же, в свой черед, он пришел под стены Киева за титулом
Великого князя, то безжалостно разорил “мать городов русских” и награбленное вместе с огромным “полоном” вывез в свою “отчину”. Там Андрей (прозванный Боголюбским) устроил все в соответствии со своим самовластным характером: столицу своего
княжества перенес подальше от суздальского и ростовского боярства и веча в маленький городок Владимир-на-Клязьме, изгнал своих родственников-соправителей, окружил себя многочисленным двором и поручил управление всеми делами своим слугам,
целиком от него зависимым и беспрекословно повинующимся княжьей воле36.
Но первая попытка самодежавства дорого обошлась князю - его убили заговорщики-бояре, а когда весть о его смерти распространилась в городе, владимирцы устроили погром назначенным им слугам управителям (“домы пограбиша, а самех избиша”).
Однако и его брат, известный в истории как Всеволод Большое гнездо, не уступал Андрею во властолюбии, превосходя своего предшественника на княжеском престоле
талантами правителя. Его тяжелую руку скоро почувствовали на себе почти все русские княжества и даже Новгород. Казалось, что вновь наступили времена единства рюриковичей под властью “старейшего” князя.
Но после смерти Всеволода его наследники не сумели удержать в своих руках
бразды правления огромной страной, их дружины были разгромлены соседями, и они
уже не могли претендовать на руководство всей Русью. Мощные князья, которым удавалось распространить свое влияние на обширные территории, появлялись и на югозападе, но и здесь дело этих объединителей пресекалось после их смерти.
Власть в Древней Руси.
Периодическое появление на политической
арене Древней Руси в конце XII - начале XIII века сильных князей, подчинявших себе
соседей, могло в будущем привести к образованию на ее территории единого государства (или государств). Но для этого будущие объединители Руси должны были обладать не только военной силой, но и государственной мудростью - терпением и вы-
36
таких зависимых от князя слуг называли служебниками.
40
держкой, способностью смирять свои самовластные порывы, умением учитывать и
примирять самые разные интересы.
Влияние этих сильных князей за пределами своего княжества не было безраздельным господством - местные правители со своими дружинами ходили вместе с ними в походы на их противников, но были достаточно самостоятельны в своих собственных уделах. “Младшие” князья вынуждены были считаться с более сильным
партнером, но одновременно были уверены в своих правах на собственное княжение
Не были всевластны князья (как великие, так и местные) и внутри своих уделов.
Силой, сдерживавшей самовластье князя, была его дружина и в особенности самая
влиятельная ее часть - “старшая дружина”. Для старших дружинников, становящихся
уже богатыми землвладельцами, князь был лишь “первым среди равных”. Без их ведома и согласия князь серьезного решения (например, о военном походе) принять не
мог, - бывало, что дружинники отказывались идти в поход, который не был с ними заранее согласован37.
“Старшие” дружинники и местные бояре добивались от князей наделения их
обширными земельными участками, а для ее обработки заселяли их доставшимися им
в походах пленными или превращали в несвободных холопов должников из местного
населения. Князь остерегался затрагивать права своих соратников-землевладельцев
распоряжаться в пожалованных им вотчинах, и они постепенно становились их
наследственной собственностью. Тем самым дружинники, бояре, окружавшие князя,
становилось материально от него независимыми.
Эти боярские вотчины с каждым новым поколением все больше дробились (также, как
и княжества рюриковичей), поскольку делились между всеми сыновьями, которые все считалисьявлялись наследниками.
“Младшие” дружинники были гораздо зависимей от князя, жили в основном его
милостями. В этом отношении они были похожи на его домовых холопов - рабов или
полурабов, - которым он доверял ведение собственного хозяйства - “двора”. Это ближайшее, целиком зависимое от него окружение было на положении “слуг”, “дворян”.
Другой силой, с которой вынужден был считаться даже самый сильный князь,
был город. В самые критические моменты горожане выставляли на подмогу дружине
свое ополчение (“тысячу”). Города в решении своих внутренних дел были довольно
самостоятельны, они имели не только права, которые остерегался затронуть князь, но и
реальную силу, идти против которой было опасно - неугодный или неспособный князь
мог быть изгнан из города и лишен престола. Мощный князь мог на время подавить
самостоятельность городской общины, но сразу же после его смерти созданная им система самовластного управления была обречена на разрушение.
ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ
1. Почему принято делить Русь периода политической раздробленности на три больших региона?
2. Чем отличались друг от друга Юго-Запад, Северо-Восток Руси и Новгородская земля?
37
“А собе еси, княже, замыслил, а не едем по тобе, мы того не ведали”.
41
3. Как сложилась система власти в Древней Руси?
Глава 4
ЕВРАЗИЯ В X - XIII вв.
ИМПЕРИЯ РОМЕЕВ И РАСКОЛ ХРИСТИАНСКОЙ ЦЕРКВИ
Византия. В первые два века нового тысячелетия Империя ромеев попрежнему оставалась самой могущественной, самой богатой, самой культурной державой в западной Евразии.
Расположенный на стыке Азии и Европы, на перекрестке всех мировых торговых путей, Константинополь был колоссальным центром продаж и перепродаж всего,
что производилось во всех странах света. Оборотистые византийские купцы в огромных количествах скупали массы товаров и торговали ими во всех известных уголках
Европы, Азии, Африки. Византийские ремесленники были непревзойденными мастерами своих дел - и их шедевры, и массовая продукция тут же находили самый широкий
спрос.
Современники говорили, что двемя третями мирового богатства владеют ромеи, а
оставшаяся треть рассеяна среди остальных народов.
Это были “золотые века” и для духовной культуры. Самые знаменитые ученые
преподавали съезжавшимся со всех сторон студентам в Константинопольском университете. Писатели, поэты, историки, философы, проповедники, художники, архитекторы Византии сохраняли, возрождали и распространяли греческие античные традиции.
Глубокое постижение христианских ценностей дошло до нас в иконах, мозаиках, фресках, церковной архитектуре, литературно-богословских сочинениях византийцев, сохранившихся на Балканах и Аппенинах, в Закавказье и на Восточноевропейской равнине.
Свои огромные доходы Империя тратила прежде всего на свои вооруженные
силы. Византия постоянно держала многочисленную и хорошо обученную сухопутную
армию (которая - единственная из всех - сумела сдержать мусульманское нашествие).
Византийский флот был самым многочисленным и боеспособным во всем тогдашнем
мире.
Несколько веков никакие враги не могли противостоять самому эффективному (и секретному) оружию того времени - метательному “греческому огню”, сжигавшему неприятельские корабли, едва они приближались к военным судам византийцев.
Но не только военная мощь была основой внешней политики Империи. Византийские дипломаты были непревзойденными мастерами тонких, коварных и далеко
просчитанных интриг, никто не мог так искусно расстраивать союзы враждебных государств и племен, так ловко и щедро подкупать возможных противников.
Внешние успехи и внутренняя прочность державы во многом объяснялись прекрасной организацией централизованной власти. Все население, все его дела и занятия
42
плотно контролировались многочисленным и дисциплинированным чиновничьим аппаратом. И в сельской местности, и в городах (в том числе и в столице) вся полнота
власти безраздельно принадлежала поставленному императором должностному лицу,
который управлял вверенной ему территорией при помощи подчиненных ему грамотных чиновников. Ни о каком самоуправлении населения и речи быть не могло - Византия управлялась посредством хорошо отлаженой машины бюрократии.
Единственным человеком в государстве, имевшим право принимать самостоятельные решения, был император (по гречески - басилевс). Во всей империи не было
никого, кто имел бы законную возможность противодействовать желанию и воле самодержавного государя. Отношения между поддаными регулировались обязательными
для всех законами38, но решение императора были выше любого закона. Басилевс был
хозяином жизни и смерти любого подданого его государства - от крестьянина до высшего военачальника. Он одновременно был главой правительства, единственным законодателем, высшим судьей и верховным главнокомандующим.
Вместе с античным язычеством ушли времена официального прижизненного
обожествления императора, но каждый новый басилевс получал от константинопольского патриарха благословение на власть и считался после этого избранником Божьим,
Его полномочным наместником на земле39.
Но в Византии не было четкого закона или устойчивой традиции наследования императорской власти. По смерти прежнего басилевса кандидатура нового властителя обсуждалась
наиболее влиятельными людьми империи и утверждалась церковью в торжественном обряде
миропомазания на царство. В принципе право на трон имел каждый, и путь к власти открывала
смерть императора (были императоры греки, сирийцы, славяне, армяне; сыновья аристократов,
конюхов, солдат и т. д.). Поэтому из 109 басилевсов, правивших Византией за тысячелетие ее
истории, умерло своей смертью в императорском сане лишь 34, - остальные были убиты или
насильно пострижены в монахи заговорщиками.
К концу XI века Византия, однако, начала слабеть из-за внутренних неурядиц.
Императоры попытались использовать военную мощь Империи для грандиозных завоеваний в Европе и Азии, но эти войны оказались слишком разорительными для страны
- силы ее истощились: население было задавлено непосильными налогами, замерла
торговля, казна стала пустеть. На этом фоне всеобщей подавленности и недовольства
подняли голову крупные провинциальные землевладельцы, объявлявшие о независимости своих областей. Появившиеся с востока турки-сельджуки, разгромив Халифат,
захватили большинство азиатских провинций Византии, - остановить их удалось только на самых подступах к Константинополю. С запада усилились морские набеги викингов. Надорвавшая свои силы богатейшая Империя стояла на грани распада.
38
это были в основном законы Римской империи, - они были унаследованы и доработаны визан-
тийскими юристами.
39
Он как бы сам становился земной частицей божества, - его изображали с нимбом - небесным
сиянием - вокруг головы; его статуям воздавались те же почести, что и иконам.
43
Раскол христианской церкви.
Еще в те времена, когда Римская империя разделилась на Западную и Восточную, в единой христианской церкви появилось два соперничающих “придворных” епископства - римское и константинопольское. Епископ Рима стал именоваться папой римским, а епископ столицы Восточной
империи - патриархом константинопольским.
И на востоке, и на западе богословы пытались осмыслить учение Христа, понять
устройство христианского мироздания, применить заповеди Иисуса к реальной, земной
жизни людей, разработать правила богослужений. Их выводы и построения несколько
отличались друг от друга, и эти различия с течением веков становились все заметнее.
Богословские дискуссии того времени довольно сложны, запутанны и трудны даже для
религиозного человека ХХ века. Здесь достаточно сказать, что в восточном христианстве особое значение придавалось интуитивному, даже мистическому пути познания Бога, оно сложнее, тоньше, изощреннее; западное восприятие - логичнее, “телеснее”, в нем отчетливее просматривается стремление богословия приблизить вероучение к земному человеку, приспособить его для массового понимания. Разница эта в целом не выходит за рамки Священного писания, и уловить ее можно лишь при самом общем взгляде на двухтысячелетнюю эволюцию
той и другой церкви.
Для рядового христианина, далекого от богословских споров, существенней была разница в
обрядах. Богослужения в западных храмах велись только на латыни, и лишь в своих проповедях священники обращались к прихожанам на их родном языке. Службы в восточных церквях
звучали на местных, понятных всей пастве языках40.
На западе церковные службы сопровождались органом, а восточные христиане посчитали орган инструментом языческим и в их храмах звучало дивное хоровое многоголосие. И т.
д. ...
Растущее непонимание между Римом и Константинополем не было чисто богословским, - к нему примешивались и политические мотивы.
Византийская церковь изначально была подчинена императору. Он ей покровительствовал, но и активно вмешивался во все ее дела - не только в организационные,
финансовые, но и в богословские. Для римских первосвященников признать главенство константинопольских патриархов означало подпасть под сильное влияние басилевсов, стать проводниками их экспансии в западную Европу. Такая роль папство не
устраивала.
Римская церковь после развала Западной империи стала играть в Европе “варварских королевств” вполне независимую, самостоятельную и очень важную роль. Авторитет римского папы в Европе стоял на недосягаемой высоте, и это позволяло строить далеко идущие планы создания всеобщей христианской империи под управлением
наместника св. Петра.
Усиливающееся соперничество церквей Рима и Константинополя сильнейшим
образом повлияло на исторические судьбы народов, принимавших христианство в эту
Эта разница, кстати, порождала множество проблем перевода Библии на языки, в которых изначально не было многих необходимых понятий.
40
44
эпоху. Ареной этого соперничества стал в особенности славянский мир, оказавшийся
расколотым между двумя церквями.
Богословские и политические пути римской и константинопольской церквей
окончательно разошлись к середине XI века, - по внешне незначительному поводу папа
и патриарх прокляли друг друга41 и разорвали официальные отношения. Разорванными
оказались и связи государств, крещенных от “греков” и “латинян”, взаимное отчуждение их народов ощущается до сих пор.
ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ
1. Почему Византия была самой богатой и культурной страной западной Евразии?
2. Как в Империи ромеев была организована власть?
3. С чем связано ослабление Империи в конце XI века?
4. Когда произошел раскол христианской церкви?
ЗАПАДНОЕВРОПЕЙСКОЕ СРЕДНЕВЕКОВОЕ ОБЩЕСТВО
Христианство и общество.
Западноевропейское общество почти с самого начала формировалось как общество христианское. Более того, - государства в западной и центральной Европе создавались, как государства христианские.
Римская церковь еще во времена “варварских королевств” нужны были германским вождям, создававшим свои государства. Их соплеменники не привыкли подчиняться писаным законам, - они признавали только личные отношения со своими предводителями. Именно на этих личных отношениях и выстраивались новые государства.
Каждый свободный должен был найти себе господина, которому он согласился бы
подчиняться, и поклясться ему в верности. Господин, со своей строны, обязывался защищать отдавшегося под его покровительство. В свою очередь он приносил клятву
верности вышестоящему господину, а тот - королю. Вся эта сложная система подчинения была прочной только при условии абсолютной моральной обязательности, святости личной клятвы. “Предписания” племенных языческих богов действовали только
между сородичами и не годились для больших, разноплеменных государств. Понастоящему нерушимой была клятва Христовым именем. Гарантом этой клятвы выступал римский первосвященник.
Опора на авторитет церкви обязывала и государей вести себя подобающим образом, папа имел право отлучить любого христианина, какое бы положение он ни занимал, от церкви.
Это была срашная кара для любого графа, герцога, короля, поскольку освобождало от клятвы
верности всех присягнувших ему. Кроме того, в наказание за антихристианские действия правителя папа имел право запретить священникам проводить в его владениях все церковные
41
Эти взаимные проклятия были официально сняты обеими церквями только в 1965 г.
45
службы и обряды, необходимые для христианского спасения - такой запрет повергал население в ужас.
Политическая и языковая карты Западной Европы в средние века походили на
лоскутные одеяла, сшитые из десятков, сотен, тысяч кусочков самых разнообразных
цветов и оттенков. Но все народы и государства, все группы населения внутри них
объединяло католическое христианство и папский Святой престол. Именно религия и
церковь создали в Западной и Центральной Европе особый и очень своеобразный мир.
Здесь все люди были единоверцами вне зависимости от национальности или положения в обществе, и все они были обязаны подчиняться одним и тем же моральным законам, а контроль за их соблюдением осуществлялся единой, одной для всех церковью.
Власть правителей в глазах подданых исходила из одного и того же небесного источника и была священной, поскольку корону для себя и своих наследников короли (или
их предки) получили из рук папы римского - наместника Бога на земле. В этом мире
все богословы, ученые книгочеи были выше языковых барьеров, поскольку они писали, говорили и думали на богослужебном языке католичества, на языке погибшей Римской империи - латыни, а то, что практически все они были посвященными в церковный сан, то это стирало между ними и государственные границы.
Это был обширный, но в то же время замкнутый мир: иноверцам места в нем не было,
на них смотрели как на опасных чужаков, каждый шаг которых по земле ведет их прямиком в
ад; правитель, не получивший благословения от Рима, не считался священной особой, и подчиняться его власти не было долгом для христианина; церковные общины, не подчинявшиеся
Святому престолу, переставали считаться истинно христианскими; человек, не знавший латыни, воспринимался как неграмотный.
Политическая раздробленность: вассалы и сюзерены. Во всех странах католического мира установился единый общественный порядок, который известен как
вассалитет. Суть его в том, что король предоставлял в распоряжение герцогов, графов
и других аристократов высших рангов земли с работающими на них крестьянами на
условиях принесения ими клятвы верности и обязательства оказывать ему военную
помощь (тем самым они становились его вассалами), а король (сюзерен) давал клятву
защищать своего вассала; в свою очередь, крупные землевладельцы полученные от короля земли передавали в распоряжение менее родовитым, но также “благородным” баронам, рыцарям на тех же - вассальных - условиях.
Такая “пирамида” вырастала в основном из военной необходимости. Она окончательно
сформировалась во времена последних набегов на Европу (мусульмане, норманны, венгры),
когда стало ясно, что разгромить этих врагов могут только крупные отряды конных тяжеловооруженных профессиональных воинов. А поскольку нападения с суши и с моря были неожиданными, стало необходимым во множестве строить защитные укрепления, которых в Европе
раньше почти не было - каменные замки в сельских округах и мощные оборонительные стены
вокруг городских поселений.
Землевладельцы были профессиональными воинами и редко когда занимались собственным хозяйством. Поэтому земельное пожалование означало, как правило, право собирать
46
с крестьян налоги в свою пользу и содержать на эти средства боевого коня, оруженосцев, приобретать оружие и доспехи и т. д.
Одним из самых важных законов внутри этой “пирамиды” являлась формула:
“Вассал моего вассала - не мой вассал”. Из нее следовало, что король был не властен
над бароном, сюзереном которого был герцог - вассал короля; рыцарь же, который
принес вассальную присягу барону и получил от него земельное владение (феод42) ничем не был непосредственно обязан герцогу - сюзерену своего сюзерена-барона. Простые рыцари являлись в королевскую армию по зову своего барона, бароны - выполняя
вассальную клятву герцогу, а герцог - в соответствии с вассальной присягой королю.
Укрепление таких порядков в европейском средневековом обществе в XII веке
привело ко многим важным для его будущего последствиям.
Воины-землевладельцы стали и материально, и политически независимыми. Засев в своем сильно укрепленном замке, сеньор не только контролировал крестьянскую
округу, но и мог сколь угодно долго обороняться даже от крупных королевских отрядов. Вассальная клятва не всегда была непреодолимым препятствием для полной самостоятельности рыцарей и аристократии. В результате европейские королевства раздробились на великое множество фактически самостоятельных герцогств, графств, баронств, епископств, марок и т. д.
В рыцарской среде особо стали цениться такие качества как честь и собственное
достоинство.
Единственной надежной опорой королей оставались его слуги-управители (которые зачастую даже не были свободными людьми и жили при королевском дворе на положении домашних рабов). У королей была область, которая принадлежала им по наследству (домен), управителями в этих землях ставились эти зависимые от своего хозяина-монарха слуги43.
Поместье рыцаря должно было быть достаточно большим, чтобы обеспечить
рыцаря всем необходимым. Поэтому наследственные владения дробить было запрещено, - все имение по смерти отца целиком переходило в распоряжение старшего сына
(такая система наследования называлась майорат). А младшие были обречены либо на
бедность, либо на уход от мира. Если старшего сына родители воспитывали и обучали
как рыцаря, то младший готовился к менее престижной в военной среде духовной карьере - прежде всего, учился читать и писать. Майорат давал церкви постоянный приток грамотных людей, готовых продолжать свое образование.
Младшие сыновья знатных фамилий постепенно образовали тот “культурный
слой”, ту среду, в которой выше всего ценились знания, интеллект, образованность.
Города.
Крестьянская жизнь почти целиком зависела от природы; редкие,
отдаленные друг от друга сельские поселения до предела суживали круг общения их
42
Феодом называлось земельное владение, которое давалось вассалу на условиях несения воен-
ной службы. Феод можно было передавать по наследству старшему сыну, который при этом также должен был приносить вассальную присягу.
43
Их называли министериалами.
47
жителей, вести доходили сюда медленно и порой искажались до неузнаваемости; тяжкий труд земледельца не оставлял ни сил, ни времени ни на какие иные занятия, кроме
добывания хлеба насущного, - сменялись поколения, а жизнь в деревне оставалась
неизменной. Именно в крещеной деревне на много веков сохранились языческие верования и бесчисленные суеверия, едва прикрытые христианской обрядностью.
Горожане создавали свою среду обитания по собственному разумению и своими руками. Внутри городских стен становилось все теснее, но жизнь здесь была активной, разнообразной, насыщенной событиями. С купеческими караванами приходили
отовсюду новости, будоражили умы речи странствующих проповедников, здесь на ярмарочной площади люди слушали и обсуждали папские буллы и королевские указы.
В отличие от деревни, которая со своим натуральным хозяйством могла прожить совершенно автономно от остального мира, городские ремесленники работали на
продажу, на рынок. Богатство города, благополучие его жителей в сильнейшей степени
зависели от той обстановки, которая складывалась за его стенами.
Нигде в тогдашней Европе не было сильного государства, способного защитить
интересы городов и торговли, пресечь произвол сеньоров и епископов, некому было
организовывать и регулировать ремесленное производство и определять правила торговли, - все это надо было делать самим. Здесь, в городах, как нигде, проявлялась способность людей к самоорганизации, к согласованным коллективным действиям.
Ремесленники объединились в цеха, выработали сложные и жесткие правила
производства и реализации готовой продукции44. Профессиональные цехи - основа городской жизни, и на этой основе организовывалась вся система городского самоуправления. Выборы цехового руководства, выборы руководителей города, выборы судей
стали нормой для городских жителей Западной Европы.
Х век для Европы был полон военных тревог и опасностей. Нападения норманнов и венгров, слабость королей вынудили города искать защиты у местных сеньороврыцарей. Но век XI-й выдался относительно спокойным и мирным, а потому горожане
не видели больше смысла дорого платить за свою оборону и мириться с произволом
своих графов, герцогов и епископов. А те, в свою очередь, не собирались отказываться
от возможностей “стричь” быстро богатеющие центры торговли и ремесла. Поэтому в
XI - XII веках по Западной Европе прошли волны кровавых столкновений городов с их
сеньорами, получившие название “коммунальных революций”.
Горожане сумели организовать и вооружить городское ополчение, отстроить и
укрепить оборонительные сооружения вокруг жилых кварталов. Это позволило им
противопоставить силе - силу, и не только отбиться от неугодных сеньоров, но и во
многих случаях заставить их признать бывший “его” город самостоятельной самоуправляющейся коммуной. Города-комуны стали надежной опорой королей, которые
со своей стороны также пытались обуздывать своеволие знатных сеньоров. Города
поддерживали стремление королей противопоставить рыцарской вольнице единый для
44
Обращает на себя внимание, что уставы ремесленных цехов особенно строго регламентирова-
ли качество изделий, поддерживая его на высочайшем уровне.
48
всех общегосударственный закон, который гарантировал горожанам их с бою добытые
права.
В XII - XIII веках в дотоле деревенской полуварварской Европе начинается подлинный расцвет вольных городов.
Университеты.
Растущим городам во все большем количестве требовались
юристы-законоведы, медики, учителя по всем отраслям знаний. Если в XI веке образованные люди выходили в основном из монастырских и епископских школ, то в дальнейшем главными центрами образования и культуры стали города. Школы, которые
были практически в каждом городе, начинают расширяться, для преподавания в них
приглашаются известные ученые. Постепенно такая школа превращалась в автономную самоуправляющуюся корпорацию, еще одним своеобразным городским “цехом”
образования, объединяющим преподавателей и студентов - университетом.
Среди университетов была своя специализация: первый европейский университет, Болонский (в Италии) готовил высококвалифицированных юристов, учившихся законоведению
на основе римского права; испанские университеты хранили и развивали арабские традиции в
медицине, математике, астрономии; парижская Сорбонна славилась своим богословским факультетом.
Одним из самых важны предметов на любом факультете университета была логика - наука о противоречиях и о способах их разрешения, а распространенным методом обучения были диспуты, ученые споры. Логика широко использовалась и на богословских факультетах, пристальному логическому анализу подвергались священные
тексты, - не только юрист, но и образованный богослов обязан был научиться сомневаться в, казалось бы, очевидном, искать и находить противоречия в религиозных вопросах, разрешать их и аргументированно отстаивать свою точку зрения.
Университет, в котором бурлили ученые споры, стал неотъемлемой частью городской жизни, а его выпускники селившиеся в городах, образовали со временем слой
людей умственного труда и широких интеллектуальных интересов.
ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ
1. Что такое система вассалитета?
2. Когда и почему она укрепилась в Западной Европе?
3. К каким последствиям это привело?
4. Чем жизнь горожанина отличалась от крестьянской жизни?
5. Как была организована городская жизнь?
6. Что такое “коммунальные революции”?
7. Когда стали появляться первые университеты, чему и как они обучали?
49
XI - XIII ВЕКА В ИСТОРИИ ЕВРОПЫ
Раздробленность и объединение. Долгое время папам казалось, что церковные
“скрепы”, объединявшие Европу столь сильны, что возможно воссоздание единого
всеевропейского государства под верховным, направляющим руководством Святого
престола. Мечта о новой империи - наследнице и продолжательнице Римской - не давала покоя и королям. После развала империи Карла Великого императорская корона
долгое время не находила достойного обладателя. В Х веке папа возложил ее на голову
победителя венгров германского короля Оттона. Было провозглашено возрождение европейской империи под названием “Священная Римская империя” 45, в состав которой
вошли Германия и Италия.
Германия состояла из множества самостоятельных княжеств. Такая раздробленность для других государств была временной, но для Германии она стала хроническим состоянием46.
Дело в том, что германские князья изначально получили очень большие права они своего императора избирали, оговаривая при этом сохранение своей самостоятельности. Императоров интересовало больше не объединение своей страны, а соединение
в одной империи германских и итальянских областей (задача, которая оказалась невыполнимой). Поэтому императоры на протяжении веков вели бесконечные и бесперспективные войны с городами и герцогами Италии, ссорились с папами - кто из них
будет главнее в империи, и в погоне за блестящим миражом не занимались тем реальным делом, которое занимало других европейских королей - созданием единых национальных государств.
Французские короли понимали свои интересы более практически. Франция
также оказалась раздробленной на самостоятельные герцогства, графства, баронства дошло до того, что власть королей ограничивалась лишь окрестностями Парижа. Принудить привыкших к независимости вассалов у центральной власти сил пока не хватало, и короли вначале пошли другим путем - начиная с XI века они начали постепенно
расширять собственную территорию. Где покупкой, где удачной женитьбой, а где и
обманом они постепенно очень значительно “округлили” свои владения и из рыцарей,
живущих на их территории, могли уже собрать сильную армию для войны с непокорными поддаными. На стороне королей были города, помогавшие им воевать с местными сеньорами, и церковь, готовившая для королевства грамотных управителей.
Централизация Англии пришла с континента. Норманны захватили северную
область Франции (она с тех пор так и называется - Нормандия), довольно скоро
“офранцузились”, а затем их вождь - Вильгельм - вмешался в распри враждовавших
английских графств. Норманнская армия форсировала в 1066 г. Ла-Манш, разбила в
решающей битве англичан и Вильгельм был объявлен королем Англии. С Вильгельма
45
В XV веке к этому названию прибавились слова “...германского народа”
46
Объединение Германии произощло только в середине XIX века! А создание единого итальян-
ского государства произошло еще позже.
50
Завоевателя началась новая династия английских королей, а языком английской аристократии на много десятилетий стал французский.
Пользуясь своим преимуществом победителя он заставил всех английских рыцырей и аристократов присягнуть себе на верность, сильно ограничил их права судить
подвластное им население (подавляющее большинство судебных дел разбиралось королевскими судьями), заново, по своему усмотрению переделил земли между аристократией. Единство государства получило прочную основу. Поэтому, когда в Англии
вспыхнуло возмущение неудачной политикой одного из потомков Завоевателя - Иоанна Безземельного - речь шла не о разделении страны, а о более разумном управлении
единым государством.
В 1215 году восставшие бароны и города принудили короля подписать обязательства, которые во многом определили дальнейший исторический путь не только
Британии, но и всей Европы - “Великую хартию вольностей” (Magna Charta). Самодержавный произвол короля ограничивался коллективным органом знати, без согласия
которого государь не мог вводить ни одного важного закона, а в случае неподчинения
короля специальный Комитет из аристократов получил законное право призвать народ
к восстанию. В центре Хартии стояла статья, согласно которой свободный человек мог
быть арестован, лишен имущества, наказан только по приговору суда, состящему из
таких же свободных и равных ему людей.
Через пятьдесят лет новое массовое восстание ограничило не только права короля, но и власть аристократической верхушки - главным законодательным органом
государства стал парламент. В парламенте решения принимались не только назначенными королем аристократами, но и выборными депутатами (по два горожанина и рыцаря от каждого графства, избираемыми свободными налогоплательщиками). Так
впервые был провозглашен принцип: “Что касается всех, должно быть всеми одобрено”.
Много веков потребовалось для того, чтобы эти новые государственные принципы воплотились в жизнь государства в полном объеме. Но первый шаг к этому был
сделан в Англии в XIII веке.
Испания несколько веков находилась в состоянии постоянной военной мобилизации и поэтому сразу организовывалась как централизованное государство под
сильной королевской властью.
На Пиренейском полуострове - там, где свое привычное место ныне занимают
христианские Испания и Португалия, - в начале тысячелетия продолжал существовать
осколок исламского мира. Эпоха повсеместного государственного дробления не миновала и его - к середине XI века дотоле единый Кордовский халифат распался на отдельные самостоятельные эмирства, постоянно враждовавшие между собой. Объединенные христианской идеей небольшие испанские королевства начали Реконкисту (отвоевание), вытесняя с территории полуострова арабов и североафриканских мавров. К
концу XIII века лишь на крайнем юге продолжала держать оборону мусульманская
Гранада.
51
Крестовые походы. В последние годы XI века в Западной Европе разворачивается грандиозное движение “паломничества за море”, “странствования по стезе Господней”, “пути в Святую Землю”47. Оставшееся “не у дел” у себя дома рыцарство двинулось в трехтысячекилометровый путь - освобождать от “неверных” (мусульмантурок) Иерусалим.
Их тяжеловооруженным колоннам пришлось пройти через Византию. Басилевс поспешил избавиться от опасных паломников и пообещал им помощь в грядущих боях, взяв с них
слово, что завоеванные ими земли на Востоке вернутся в состав Империи. Клятвы своей вожди
крестоносцев не сдержали (православные византийцы для них были уже не вполне единоверцами), а ромеи отозвали свои войска из похода на Палестину - отношения, и прежде натянутые, испортились окончательно.
Неожиданно первый крестовый поход окончился удачно. Турки, ослабленные
междоусобицами, не выдержали напора неожиданного противника. Были взяты их
сильнейшие крепости. Рыцари заняли все восточное побережье Средиземного моря, и
разделили эти территории между собой на несколько государств. И, наконец, в 1099г.
штурмом был взят Иерусалим. После погромов и резни его жителей - мусульман и
иудеев - покрытые кровью, но благочестиво босые “воины Христовы” плакали от счастья у Гроба Господня.
Вскоре после победоносного похода большинство рыцарей возвратилось в Европу. Многие из оставшихся защищать Святую землю крестоносцев, не выпуская из
рук оружия, приняли монашество и организовали несколько своеобразных общин (орденов) монахов-воинов с очень строгими уставами (бедность, безбрачие, по 5 часов
ежедневно - молитва, 120 дней в году - пост, исключающий употребление даже молока
и яиц, унизительные наказания за малейшие проступки).
Один из этих орденов - Тевтонский - по просьбе польского короля с 1230г.
начал перебазироваться из Палестины в Прибалтику. Там крестоносцы должны были
помочь католической Польше справиться с воинственным языческим племенем пруссов и обратить его в христианство48. Германский император и польский король отказались от своих притязаний на прибалтийские земли, населенные язычниками и предоставили эти области Тевтонскому ордену.
Через несколько лет военных действий и проповедей среди прибалтийских
язычников территория Ордена расширилась, и рыцари-монахи надолго закрепились в
Пруссии.
Крестоносные ордена пользовались в Европе большим авторитетом, в них видели самоотверженный идеал земного христианского служения. На этой волне популярности крестоносного движения на западных границах Новгородской земли, в Ливонии
(на территории современных Латвии и Эстонии) католический епископ-миссионер организовал местный орден, получивший название Ливонского. Он был слабее Тевтон-
47
“Крестовыми походами” историки назвали это движение гораздо позже - веков через шесть.
48
Два века до этого все попытки окрестить пруссов кончались для проповедников трагически -
язычники не только убивали священников, но и поголовно вырезали христианское население в Поморье
и Северной Польше.
52
ского, территории этих орденов разделяла языческая Литва, но крестоносцы Пруссии
помогали ливонцам, особенно в трудные для них моменты поражений от литовцев и
новгородцев.
ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ
1. Что такое Священная римская империя германского народа?
2. Что происходило в XI - XIII вв. в Германии? в Италии? во Франции? в Англии? на Пиренейском п-ве?
3. Что такое Великая хартия вольностей?
4. Как и с какими целями крестоносцы оказались соседями Руси?
53
Раздел III
РУСЬ И ОРДА
Глава 1
ГИБЕЛЬ ДРЕВНЕРУССКОГО ГОСУДАРСТВА
Монголы.
На крайнем востоке Великой степи, там, где она с севера и запада
примыкает к Китаю, всегда было неспокойно. Здесь жили скотоводческие народы. В
своем извечном “броуновском” движении со своими стадами племена сталкивались
между собой, теснили, уничтожали или поглощали друг друга, сливались, а затем снова
раскалывались, расходясь в необъятных просторах Центральной Азии. Иногда они
объединялись вокруг наиболее сильных родов и племен, и их военные союзы становились грозной силой для всех соседей - прежде всего для богатого земледельческого
Китая. Китайские царства во времена внутреннего мира были способны успешно противостоять натиску Степи, но как только в Поднебесной начинались раздоры и смуты,
страна подвергалась опустошительным набегам кочевников.
В начале XIII века в центральноазиатских степях сформировался сравнительно
немногочисленный, но сплоченный и воинственный народ - монголы. Объединил и
возглавил его талантливый, жестокий и удачливый вождь - Темучин (будучи избран
монголами верховным правителем, он получил имя Чингиз-хан).
К монголам Чингиза примкнули многие соседние племена, мужчины которых
составили массовую армию, жаждавшую завоеваний. Северный Китай, ослабленный
междоусобицами, оказался легкой добычей кочевников. Перейти Хуанхэ и вторгнуться
в единый и сильный в то время Южный Китай монголы не решились, и Чингиз-хан
развернул свою армию на запад, в Среднюю Азию. Пополняясь на ходу все новыми
кочевыми родами, войско Чингиза вторглось во владения обширной Хорезмской державы.
Понадеявшись на то, что кочевники по-прежнему не умеют брать штурмом сильные
крепости, хорезмшах избрал тактику “глухой” обороны, разместив свои войска в приграничных городах. Это была роковая ошибка - монголы успели перенять в Китае тактику штурма
мощных укреплений, в их армии была специальная техника и китайские специалисты по проламыванию крепостных стен и поджогам городов. В результате хорезмийский оборонительный пояс был взломан и городские гарнизоны были уничтожены поодиночке. Путь к богатствам среднеазиатских оазисов был открыт, а впереди чингизова войска, парализуя волю к сопротивлению, летел ужас - пришельцы истребляли городское население поголовно (вне зависимости от того, защищался ли город или сдавался без боя).
В эти походах закалилась, набралась боевого опыта армия, сражаться с которой
на равных в тогдашней Евразии не мог никто. Чингиз-хан, его наследники и воена-
54
чальники воспользовались своей силой в полной мере. Империя, созданная ими в XIII
веке, стала самым большим по площади государством в мировой истории.
Западный поход.
Преследуя остатки хорезмийских войск, армия Чингиза
вторглась в Индию, опустошила Иран. Один из ее крупных отрядов прорвался через
кавказские ущелья и вышел в половецкие степи. Здесь дорогу ему заступили объединенные силы половцев и нескольких русских князей, но в битве на р. Калке они были
разбиты (1223г.). Победители повели наступление вверх по Волге, но натолкнулись на
стойкое сопротивление булгар, после чего остатки монгольского отряда повернули коней на восток. Тринадцать лет после этих событий о невесть откуда взявшихся “татарах”49 в этих краях ничего слышно не было.
За эти годы завоевания монгольких ханов в южной Азии продолжались, и после
смерти Чингиз-хана (1227г.) его сыновья распределили между собой управление уже
огромной империей. В 1236 году после тщательной подготовки начался запланированный еще Чингизом грандиозный поход в Европу. Руководил им внук великого завоевателя Бату50.
В первый год был разгромлен Булгар, покорены поволжские и северокавказские
народы, из причерноморских степей вытеснены половцы. В следующем, 1237 году был
нанесен сокрушительный удар по Северо-Восточной Руси. После падения Рязани, Владимира, Суздаля, Ростова татарская конница двинулась на Новгород, но по не вполне
понятным причинам повернула назад в ста километрах от города.
Через год войско Бату-хана огнем и мечом прошло по Южной Руси. Разрушив и
спалив Киев в декабре 1240г., татары прошли через Волынско-Галицкие земли, перевалили карпатские перевалы и разгромили объединенную рать поляков, венгров и тевтонских крестоносцев. Затем они стремительно, обходя города, двинулись на запад,
сбивая немногочисленные рыцарские заслоны. Они были уже на адриатическом побережье, когда гонец привез Бату весть о смерти в Монголии великого хана. Сразу же
после этого татарская конная армада ушла из Центральной Европы - так же стремительно и неожиданно, как и появилась.
Бату спешил в Монголию, где в главной ставке - столице империи Каракоруме решалось, кто будет следующим великим ханом. Завоеванные территории были распределены там между прямыми потомками Чингиза. Бату-хану достался в управление
северо-запад империи (от Оби через причерноморские степи до Дуная). Он обосновал-
49
Татарами на Руси называли разноплеменные войска Чингиз-хана и его наследников, ведомые,
как правило, монгольскими ханами и военачальниками. Происхождение этого названия неясно. Племя
татар в Центральной Азии кочевало по соседству с монголами, но еще до чингизовых завоеваний было
монголами либо истреблено, либо растворилось среди других кочевников. Современные татары - потомки волжских булгар, половцев и угро-финских племен - к своим центральноазиатским “тезкам” прямого
отношения не имеют. После этой оговорки в дальнейшем тексте имя “татары” будет употребляться, так
как именно так называют завоевателей русские летописи.
50
На Руси его называли Батыем.
55
ся в низовьях Волги и поставил там свою столицу - Сарай, откуда собирался контролировать территории, по которым недавно прошли его тумены51.
Потери Руси.
Нашествие 1237-1240гг. было поистине опустошительным.
Вряд ли сильно пострадали разбросанные на большой территории сельские поселения,
но для русских городов “батыево нашествие” стало катастрофой. Было сожжено более
семидесяти городов, многие из которых позже так и не возродились. После взятия города татары по заведенному обычаю устраивали их насеселению поголовную бойню.
Уцелевшие в этой кровавой мясорубке ремесленники угонялись в плен во внутренние
районы кочевнической империи. В полевых столкновениях и при обороне городов полегли старые княжеские дружины, погибло древнерусское боярство. Пали в боях и те
князья, которые не побежали перед татарами, а попытались дать им отпор.
Погибли все те, кто ограничивал власть князя - дружины, бояре, самоуправлявшиеся города. Выжившие князья набирали, вооружали и обучали новые дружины, но
это были уже не прежние соратники, русские рыцари домонгольских времен, а военные “служебники”, подданые князя, всецело от него зависимые, с мнением которых
князь мог уже не считаться. Место погибших бояр заняли новые землевладельцы, но
это были уже не прежние самостоятельные и гордые аристократы, полноправные
наследственные хозяева своих вотчин, а приближенные князя, получавшие земли по
милости князя и лишавшиеся их по его произволу. Обескровленные города были уже
не в силах перечить княжьей воле, и вечевые привычки, традиции самоуправления постепенно сходили на нет.
Князья начали чувствовать себя полными самовластцами, а всех живших в их
уделах - своими поддаными. Но одновременно в лихую годину нашествия они полной
мерой ощутили свою беспомощность перед превосходящей силой Степи. Они знали,
что, хоть татары и схлынули с Руси, но они рядом, и нападение может повториться в
любой момент. Батыево нашествие сломило гордые души большинства русских князей,
и они, все больше подчиняя своих подданых, сами проникались покорностью перед
всевластным ханом.
ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ
1. Когда и как создавалась монгольская империя?
2. Что изменилось на Руси после Батыева нашествия?
Глава 2
ДВЕ РУСИ
51
Тумен - конный отряд в монгольской армии численностью в 10 тыс. бойцов.
56
Татары, ураганом пронесшиеся по Руси, промчались дальше на запад, а затем
вернулись в степи и больше десяти лет на Руси их не видели. Первый шок от небывалых поражений начал проходить, оставшиеся в живых похоронили в братских могилах
мертвых, вновь отстраивались разрушенные городские укрепления, выгоревшие храмы
- жизнь, казалось, постепенно входила в привычную колею.
Очень скоро, не успев оправиться от поражения, русские князья возобновили
прежние распри, вновь ходили друг на друга походами, пытались овладеть разоренным
Киевом и т. д. Но все понимали, что былой самостоятельности русских княжеств пришел конец - совсем близко, в считанных конных переходах от границ обосновался казавшийся непобедимым хан, пристально следивший за событиями на Руси.
Первым в ставку Бату поехал с подарками великий князь владимирский. Хан
встретил его милостиво и, как пишет летопись, отпустил со словами: “Ярославе, буди
ты стареи всем князем в Русском языце”. Так в 1243г. великокняжеское звание было
получено не по обычаям Руси, а пожаловано монгольским ханом. Вскоре и другие князья потянулись с дарами в Сарай - испрашивать, выкупать разрешения оставаться владетелями своих “отчин”.
Повелитель Орды не давал в обиду своих ставленников. Как только лидер ЮгоВостока князь Даниил Галицкий разбил дружину владимирского великого князя и овладел отцовскими уделами, он был тут же вызван в волжскую ставку для “вразумления”. Впрочем, на
первый раз излишняя самостоятельность сошла ему с рук, - заставив признать над собой ханскую власть, его оставили князем. Бату, не прибегая пока к силе, старался приучить русских
князей к их новому положению: “Привыкай, князь, - теперь ты один из нас”, - приговаривал
хан, потчуя Даниила кумысом. Вскоре, однако, монголы продемонстрировали, что своих слугкнязей они вольны не только миловать, но и казнить: тот же владимирский князь Ярослав по
подозрению в непокорстве был вызван сначала в Сарай, преправлен затем в Каракорум и там
отравлен.
Об открытом сопротивлении ордынцам не могло быть и речи - сил отдельных
князей было для этого явно недостаточно. Из этой тяжелой и поначалу унизительной
ситуации было два выхода: либо искать союзников для отпора, либо окончательно забыть о былой самостоятельности и “встроиться” в монгольскую империю.
Оказавшиеся на этом перекрестке истории русские князья Даниил Галицкий и
Александр Невский избрали разные дороги и тем самым во многом предопределили
разные судьбы Северо-Востока и Юго-Запада Руси.
ВЕЛИКОЕ КНЯЖЕСТВО ЛИТОВСКОЕ И РУССКОЕ.
“Злее зла честь татарская”, - так отозвался о сравнительно благополучном своем
визите в Орду князь Даниил. За помощью он обратился к римскому папе, убеждая его
поднять европейских рыцарей на крестовый поход против монгольской империи. За
это он готов был дать дорогую цену - перевести свои владения из православия в “латинство”. Но князя ждало разочарование - в католической Европе желающих сразиться
с монгольской армией не нашлось (присланная папой королевская корона была Дании-
57
лу слабым утешением). Он попытался было действовать самостоятельно и овладел Киевом, но в его земли вторгся крупный карательный отряд ордынцев, который ушел в
степь только после того, как волынцы и галичане сами разобрали стены своих крепостей и городов.
После такого урока Даниил начал действовать более осторожно, но в том же
направлении, налаживая отношения со своими западными соседями. В конце своего
долгого правления он был, пожалуй, самым авторитетным и влиятельным правителем в
Центральной Европе. Сыновья его и внуки продолжали ту же политику - всячески отгораживаться от Орды и активно - где силой, где дипломатией, где династическими
браками - действовать на западе.
Через несколько десятилетий после Батыева нашествия междоусобицы внутри
Орды стали подтачивать ее силы, и ханы были уже не в состоянии держать под контолем события на окраинах своей державы. Власть их в западной части бывшей Киевской Руси к началу XIV века стала чисто номинальной. В то же время и западнорусские
князья-объединители не сумели одолеть традиционно сильных и влиятельных бояр, и
политическая карта этого района снова стала похожей на “лоскутное одеяло” феодальной раздробленности предмонгольской поры.
Западнорусские земли с севера граничили с территорией литовских племен. Литовцы были язычниками, навязывать веру своих отцов другим народам они не собирались, их вожди были воинственны и закалены в битвах с крестоносцами, а потому их
охотно приглашали княжить православные западнорусские города и боярство. Вскоре
литовская династия заняла большинство княжеских “столов” Западной и ЮгоЗападной Руси. Государство, возникшее из союза литовцев и русских, получило имя
“Великое княжество Литовское и Русское”. Военные походы русско-литовских ратей в
южные пределы бывшей Киевской Руси превратили Великое княжество в крупнейшее
государство тогдашней Европы.
Литовские великие князья не покушались на родовые владения боярства и городские вольности. Лозунгом новой династии стало: “Старого мы не меняем, нового не
навязываем”. Да и вряд ли литовские князья были в состоянии навязать свои порядки, православные русские составляли 9/10 населения государства. Язык большинства
населения стал и официальным, государственным языком Великого княжества. Многие
литовские князья принимали православие или крестили по восточному обряду своих
сыновей. Но вопрос об окончательном выборе веры для литовской княжеской династии долгое время оставался открытым.
Литовско-русское государство претендовало на то, чтобы стать прямым наследником Киевской Руси, объединить в своих границах все русские княжества и города.
Продвигаясь на юг, в Киевское Приднепровье, русско-литовские рати столкнулись с
ордынцами. В 1362г. в большой битве у Синих Вод татарские силы были разгромлены,
после чего границы Великого княжества простерлись до черноморского побережья.
Борьба на севере с крестоносцами также была успешной. В 1410г. объединенная польско-литовско-русская рать в знаменитой Грюнвальдской битве уничтожила цвет тевтонского рыцарства - от такого поражения Ордену уже не удалось оправиться.
58
Движение на восток, в русские княжества, признававшие власть Орды, поначалу
также было успешным. Однако, придвинув свои границы почти к самой Москве (граница долгое время проходила около Можайска), Великое княжество как будто натолкнулось на невидимую стену, и оказалось не в силах продвинуться дальше - здесь, вокруг московских князей уже успело сложиться ядро нового жизнеспособного государства.
МОСКОВИЯ.
Самым знаменитым князем Северо-Восточной Руси в первые десятилетия после
нашествия стал один из сыновей великого князя Владимирского Александр Ярославич.
В молодости он, командуя новгородскими полками, разгромил отряд скандинавов
(шведы, норвежцы) высадившийся на берегу Невы, а через два года (в 1242г.) одержал
победу над ливонскими рыцарями на льду Чудского озера. Авторитет Александра в
Новгороде после этого сильно и надолго укрепился.
Когда пришло извести о смерти великого князя Ярослава в Монголии, началась
борьба за власть, в результате которой на престол взошел (“не в очередь”) младший
брат Александра - Андрей. Подобные “замятни” были нередки и в прошлом, однако
раньше они были внутренними проблемами княжеской династии, дружины и городов.
Теперь же у обойденных при дележе власти появился в “семейных” распрях новый арбитр - татары. Братья отправились в дальний путь в Каракорум, и там захват власти
Андреем был признан законным. Однако через какое-то время отношения между монгольским великим ханом и Бату испортились. Александр поспешил использовать эту
благоприятную для него ситуацию: он поехал “погостить” к сарайскому хану, после
чего во владимирскую землю ворвался татарский карательный отряд (“Неврюева
рать”). Дружина Андрея была разбита (сам он бежал в Швецию), татары разорили и
разграбили княжество и, уведя большой “полон”, вернулись в степь, а Александр уже
великим князем торжественно въехал во Владимир. Это был первый случай использования ордынских войск в русских междоусобицах.
Александр активно и последовательно “встраивал” подвластные ему земли в
государственную систему монгольской империи. На этом пути ему приходилось круто
ломать вольнолюбивые привычки своих подданых. Через десять лет после Ледового
побоища победитель рыцарей и защитник Новгорода вновь пришел в город - на этот
раз его дружина охраняла татарских чиновников, проводивших перепись населения
для организации сбора ханских даней. Такая перепись прошла и во ВладимироСуздальском княжестве: все население было разделено на десятки, сотни, тысячи, и во
главе каждой такой группы был поставлен ответственный за исправность всех платежей и исполнение повинностей. Самым ненавистным был “налог кровью” - обязанность поставлять русских воинов в ханские войска, продолжавшие завоевания и усмирения по всей Азии (русские дружины участвовали в татарских карательных экспедициях на Северном Кавказе, и даже в разгроме Южного Китая).
59
Превращение Северо-Восточной Руси в ордынский улус было очень болезненным. В 1262г. произошла стихийная вспышка протеста против ордынских сборщиков
дани, все они были убиты. Александр спешно выехал в Сарай, чтобы там “отмолить
люди своя”. Авторитет его в Орде был высок, и ханских репрессий не последовало. На
обратном пути на родину Александр Ярославич умер. Когда весть о его смерти дошла
до Владимира, митрополит во всеуслышанье воскликнул: “Закатилось солнце земли
Суздальской!”
Александр Невский посвятил свою жизнь обеспечению безопасности и хотя бы
относительного благополучия своей страны в очень сложных, порой невыносимых
условиях. Ради этого он сознательно принес в жертву независимость своих земель (и
свою собственную). Но то, что началось после смерти Александра в конце XIII века, по
масштабам народного разорения можно сравнить только с Батыевом нашествием. В
борьбе за великокняжеский престол схватились два его старших сына. У них не было
ни отцовской самоотверженности, ни его незаурядных талантов, зато была неуемная
жажда власти, которая вытеснила в них всякую заботу о своей стране. То, что отец
позволил себе однажды, сыновья ввели в систему: во время долгой междоусобицы они
ходили друг на друга во главе выпрошенных у ханов татарских ратей пять раз. Когда
же победитель окончательно утвердился на отцовском престоле, он для подчинения
одного из младших князей вызвал татар в шестой раз.
В борьбе за власть ханские войска охотно начали использовать и другие князья.
За последние 25 лет XIII века таких русско-татарских карательных экспедиций историки насчитали пятнадцать. Эти княжеские походы друг на друга во главе татарских туменов, в отличие от усобиц прежних лет, были разорительны прежде всего для мирного населения княжеств: ордынцы приходили в чужую им землю и в награду за помощь
получали свободу грабить княжества соперников и уводить в степь огромные “полоны”
для продажи на невольничьих рынках. Снова и снова опустошались, безлюдели и горели города: Владимир - дважды, Рязань, Суздаль, Муром - трижды, ПереяславльЗалесский - четырежды.
Тем временем подрастал младший сын Александра Ярославича - Даниил, которому отец выделил в удел небольшой городок - Москву. Его братья гонялись за великокняжеским званием и надеялись при этом главным образом на ханское благоволение, но при этом мало заботились об укреплении основы собственной силы - о своем
наследственном владении, уделе-“отчине”. Даниил первым из наследников Александра
Невского понял, что в конечном итоге прочной победы добьется тот князь, который
сумеет расширить, укрепить, сплотить и передать детям те земли, на владение которыми не нужно испрашивать разрешения в Орде.
Московская “отчина”(вотчина) Даниила была мала и небогата, но этот князь не
соблазнялся призрачными титулами, целиком зависевшими от ханов, а начал методично и упорно наращивать силу собственной вотчины: укреплял небольшую свою столицу и окрестные городки, понемногу приращивал к ней по кусочкам соседние территории, сплачивал вокруг себя верных и зависимых только от него бояр, привлекал на
свою сторону влиятельных иерархов православной церкви. Наследники Даниила продолжили его дело.
60
Особенно преуспел в расширении своей московской вотчины внук Александра Иван Данилович, прозванный Калитой52. Владения верных ему бояр появляются далеко за пределами Московского княжества, скупаются земли и даже города. Калита активно использует Орду для достижения своих целей: восстал против татар Ростов - Калита испрашивает мятежный город себе, ставит управителями своих воевод, изгоняет
местных бояр и раздает их вотчины своим московским приближенным; отказывается
повиноваться ордынцам Тверь - Калита вместе с московской дружиной идет вместе с
татарским войском карать ослушников (награда - титул великого князя); прощает хан
тверских соперников, - Калита едет в Орду с доносом, в результате которого тверского
князя с сыном казнят в Сарае лютой смертью (“розоимаша” по частям), а великий
князь по возвращении собирает с Руси и отправляет в Орду двойную дань. В результате
такой политики многократно возросла территория, богатство и влияние княжества
Московского.
Пока был жив Иван I Калита, а сарайские ханы - сильны, Орда могла быть уверена в своей власти над своим “русским улусом”. Но внук Калиты, Дмитрий 53 воспользовался дедовским “капиталом” для того, чтобы впервые попробовать избавиться от
ордынской зависимости. Действуя решительно и жестко, Дмитрий подчинил себе
большинство русских князей, сломил последних соперников Москвы - теперь у него
“под рукой” были силы всей страны. К этому времени “батыева” Орда раскололась
надвое, - граница прошла по Волге. В западном ее осколке началась “великая замятня”
- убийства ханов и перевороты следовали один за другим, и Сараю долгое время было
не до Руси.
Дмитрий - первый из русских князей, который решился на открытое столкновение со всей ордынской силой. Это было трудное решение не только потому, что военное счастье могло изменить московскому великому князю. Смущало то, что в грядущем столкновении подданый поднимал руку на своего государя (хана на Руси называли “царь”) - для средневекового человека это было большим преступлением. Но, в конце концов, у Дмитрия нашлись оправдания. Во-первых, ордынские правители вместе с
большинством своих кочевых подданых приняли ислам (начало XIVв.), а потому борьба с ними приобретала уже религиозный оттенок. А во вторых, ханом в Орде объявил
себя военачальник Мамай, который по монгольским обычаям прав на это не имел (он
не был чингизидом - потомком Чингиз-хана). Для Дмитрия это оказалось хорошим
предлогом, чтобы отказаться признать над собой власть Мамая и прекратить выплату
ордынской дани. Однако десятки тысяч русских воинов, которые со всей Руси сошлись
на Куликово поле, вряд ли серьезно задумывались над этими тонкостями, - здесь был
народ, осознавший свое единство и не желавший более быть окраиной чужой державы.
Именно это национальное и религиозное чувство будил в своей проповеди духовный
наставник великого князя Сергий Радонежский.
Куликовская победа (1380г.) не привела к независимости Московии. Добивший
Мамая и пришедший к власти в Орде чингизид Тохтамыш в своем послании Дмитрию
52
Калита (тюркск.) - денежный кошель.
53
После Куликовской битвы (невдалеке от Дона) Дмитрий получил почетное прозвище Донской.
61
Донскому сделал вид, что законный хан благодарен своему вассалу за помощь против
самозванца54, и во взаимоотношениях Орды и Руси все остается по прежнему. Но, чтобы заставить Московскую Русь возобновить уплату дани “по старине”, новому хану
пришлось вторгнуться в ее пределы со всеми своими силами и сжечь ее столицу. После этого Русь вновь признала себя ордынским улусом, но в Москве уже понимали, что
после Куликовской битвы обретение независимости от Орды - дело лишь времени и
обстоятельств.
Не случайно, что через несколько лет после Куликовской битвы литовские князья после долгих колебаний приняли решение о крещении язычников литовцев в христианство по католическому обряду. Литовский великий князь Ягайло женился на
юной польской королеве Ядвиге и в результате Польское королевство и Великое княжество Литовское и Русское образовали унию во главе с общим королем. Тем самым
литовские князья признали бесперспективность своих усилий объединить все земли
бывшей Киевской Руси55 и решили влиться в европейский мир. Московская же Русь
осталась пока в сфере влияния и в составе азиатской Орды
РОЖДЕНИЕ МОСКОВСКОГО ЦАРСТВА
Через несколько лет после усмирения своего “русского улуса” Орда подверглась
иноземному нашествию, сравнимому по масштабам разорения с тем, которое Русь испытала от Бату. В ее пределы вторгся с огромным войском новый знаменитый завоеватель - среднеазиатский правитель Тимур (Тамерлан - “Железный хромец”). Четыре года подряд разноплеменные полчища самаркандского эмира вдоль и поперек кромсали
Орду и однажды направились на север. Они вышли уже на подступы к Москве, но внезапно повернули коней и ушли обратно в степи, а затем и вообще ушли из Поволжья
далеко на восток - завоевывать Китай. Многочисленные богатые торговые города Орды лежали в развалинах (они так никогда больше и не возродились), ранее подвластные сарайским ханам кочевые орды стали создавать собственные государства56. Но
Дмитрий Донской не воспользовался удобным случаем освободиться от зависимости, и
еще долго для русских князей сарайский хан продолжал оставаться “царем” и верховным сюзереном.
Сто лет после Куликовской битвы до официального обретения Московской
Русью государственной независимости были до предела насыщены бурными событиями: московские князья всеми правдами и неправдами присоединяли к себе все новые
территории и княжества, ликвидировали там местных правителей, органы городского
самоуправления и ставили своих воевод-наместников; неоднократные походы объединенных княжеских ратей на Новгород все больше и больше ставили вольный город в
54
Тохтамышевы послы, тепло принятые в Кремле, официально сообщили москвичам, что хан
победил “супротивника своего и их врага Мамая”.
55
Соперничество Литвы и Московии продолжалось еще долгое время, но это уже была борьба
только за приграничные земли.
56
осколки сарайской Орды - Крымское, Казанское, Астраханское, Сибирское ханства.
62
положение московского вассала; самовластный характер правления великих князей
Московских продолжал нарастать, принимая зачастую характер грубого произвола.
Серьезнейшим испытанием жизнеспособности созданного Москвой государственного организма стала феодальная война, сотрясавшая страну в 40-е гг. XV века.
Слабый и неудачливый внук Дмитрия Донского Василий Темный испытал и татарский
плен после проигранной битвы, и предательство ближайших советников, и свержение
с престола соперниками, и ослепление...57 Но в трудные минуты правителю “подставляли плечо” и сплоченное московское боярство, и “подручные” князья, и церковь. В
результате слепой Василий вновь занял отцовский престол и передал его своему сыну
Ивану.
Именно при Иване III Великое княжество Московское окончательно подмяло
под себя всю ту Русь, которая признавала себя данницей монгольских ханов. Использовать при этом татарские силы нужды уже не было - при необходимости Москва могла собрать более чем стотысячное войско. Посылаемые великим князем рати раз за разом дотла разоряли земли самого строптивого русского города - Новгорода, до тех пор,
пока новгородцы не капитулировали. Колокол, веками сзывавший горожан на вече,
был выдан ими Ивану III, и повешен на кремлевскую колокольню (“И вознесли его на
колокольницу с прочими колоколы звонити”). Тысячи новгородцев были ограблены в
пользу великого князя58 и переселены в другие земли (их места в Новгородчине заняли
москвичи). Было отнято имущество и у иностранных купцов, торговавших в Новгороде
(что надолго отбило у них охоту поддерживать с Русью традиционные торговые отношения).
Тем временем последний более или менее влиятельный сарайский хан Ахмат, собрав
остатки сил своего “расползающегося” государства, решил в очередной раз привести к покорности свой северный улус и отучить Московию отделываться добровольными “подарками”
вместо положенной дани. Иван - человек невеликой храбрости - послал навстречу татарам войско, но сам попытался отсидеться в столице. В столице, увидевшей своего князя вдали от войска, поднялся сильный ропот (“Ты, государь, княжишь над нами так, что пока тихо и спокойно, то обираешь нас понапрасну, а как придет беда, так ты в беде покидаешь нас”). Когда воеводы и даже собственный сын осмелились не выполнять его приказаний, Иван решился присоединиться к войску. Русские полки выстроились вдоль берега Угры, долгое время пресекая
попытки татар переправиться, а тем временем Иван с Ахматом вели переговоры через послов.
К смелости призывал великого князя в своем знаменитом послании на Угру архиепискои Вассиан (“Не только за наше согрешение, но и за нашу трусость... попустил Бог на твоих прародителей и на всю землю Русскую окаянного Батыя”). На реке встал лед, но сражения так и не
произошло - обе рати со своими нерешительными вождями начали одновременное отступление. Непобежденный Иван с торжеством вернулся в Москву, с зависимостью от татар было
покончено.
57
При этом он и сам предавал, клятвопреступничал, отнимал владения, и тоже ослепил соперни-
58
После похода 1478 года Иван III вывез с собой в столицу триста возов конфискованного иму-
ка...
щества новгородцев.
63
Незадолго до “стояния на Угре” Иван III женился на племяннице последнего византийского императора Софье. После этого брака великий князь Московский решил,
что он имеет право называть себя “царем” (титул “царь” выше великокняжеского и королевского и равен императорскому). Почувствовав себя наследником ромейских владык, Иван присвоил их герб (двуглавого орла) и ввел при московском дворе обычай
целования своей руки.
Киевская Русь и Московия.
Древнерусское государство было западноевропейцам хорошо знакомо, но после монгольского нашествия Русь на два с половиной
века как бы выпала из их поля зрения, частью растворившись в Литве, а восточнее, слившись с обширной азиатской “Татарией”. И вот в конце XV века на европейской
политической карте появилось новое самостоятельное государство. Но оно было мало
похоже на свою предшественницу - Киевскую Русь.
Домонгольская Русь была “коллективным” владением большого княжеского
рода. В этом роду была своя система старшинства, и многие из князей могли претендовать на первенство или в своем регионе, или даже в стране в целом. Князья называли
друг друга “братьями”, хотя и признавали себя “старейшими” или “молодшими” (самая
большая разница, которую допускали между собой князья выражалась в обращении “я
отец - ты сын”). Стольные города, как правило, имели веча и активно участвовали в
управлении. Местные бояре были полноправными хозяевами своих вотчин и холопов и
вместе с дружиной оказывали большое влияние на все дела своего княжества. Каждая
земля сохраняла свои особенности, местные традиции. Писаные законы и неписанные
обычаи закрепляли за каждой категорией населения их права, нарушать которые было
не принято (и часто смертельно опасно).
В Московском государстве никаких “старших” и “младших братьев” быть не
могло - все князья признавали себя “слугами” великого князя; их наследственные уделы переходили в его распоряжение, а взамен они получали новые вотчины за службу.
Исчезло древнее право бояр самим выбирать, какому князю служить - любые попытки
“отъезда” из Москвы начинают расцениваться как измена. Единственное право, которое сохранялось у боярина - это право не подчиняться людям менее родовитым, чем он
сам. В специальных родословных и разрядных книгах велся строгий учет боярских родов "по старшинству", и каждый род внимательно следил за тем, чтобы ни один из его
членов не нанес урона общей чести, приняв неподобающе низкое место на царской
службе или за царским столом. Эти постоянные счеты местами - местничество сильно затрудняли управление государством, но пресечь их до самого конца XVII в.
московским самодержцам не удавалось. Только в местнических спорах случалось открытое неповиновение бояр государевой воле: царь мог отобрать у спорщика все его
вотчины, отправить самого его в далекую ссылку, но заставить принять "невместную"
должность не мог.
Былое самоуправление старинных городов и княжеств вызывало в новой столице сильное раздражение. Единство Московского государства укреплялось распространением на все подвластные территории московских порядков. В состав его вошли зем-
64
ли, сильно отличавшиеся по своим традициям, обычаям, приемам управления и пр., но,
чем дальше, тем больше уходили в прошлое местные самобытности, “особости”, заменяясь московским единообразием.
ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ
1. Как разные области Киевской Руси обеспечивали свою безопасность после Батыева нашествия?
2. Как образовалось Великое княжество Литовское и Русское? что оно из себя представляло
(состав населения, традиции, организация государства и власти)?
3. Как Северо-Восточная Русь стала улусом Орды?
4. Какими путями шли к своему возвышению московские князья?
5. Почему после Куликовской победы исторические пути Западной и Восточной Руси разошлись на несколько веков?
6. Как и когда произошло окончательное отделение Московской Руси от Орды?
7. Чем отличалась Московская Русь от Киевской?
8. Почему Московское государство стали называть “третьим Римом”?
9. Какие территории были первыми присоединены к Московскому государству после обретения независимости?
Глава 3
ЕВРАЗИЯ В XIII - XV вв.
АЗИЯ
Монголы после похода в Европу продолжили свои зывоевания в Азии. Они
нанесли сокрушительный удар по восточной части исламского мира (Иран, Ирак, Сирия) и были остановлены только на границе Египта59. Повторный натиск в долине Хуанхэ сокрушил Южный Китай, захвачена была Корея. Дважды монгольский десант пытался высадиться в Японии, но каждый раз тайфуны отгоняли их суда обратно на континент. Великий хан повелел построить свою новую столицу на территории Китая 60 и
объявил себя Сыном Неба (императором). Довольно скоро монгольские правители
Поднебесной окитаились. В середине XIV века (за 12 лет до Куликовской битвы) всеобщее восстание смело монгольскую династию.
Колоссальная монгольская империя распалась уже при внуках Чингиз-хана.
Монголы в завоеванных странах оказались в ничтожном меньшинстве и спустя век
растворились среди местного населения. В самой Монголии началась кровавая трехве-
59
Французский король-крестоносец Людовик XI направил в Каракорум своего посла в надежде
(неосуществившейся) заключить союз с язычникаи-монголами против мусульман.
60
Позже этот город стал называться Пекином.
65
ковая распря между кочевыми родами, до предела истощившая силы страны61, и в конечном итоге она стала легкой добычей вновь усилившегося Китая.
В междоусобице погиб последний хан орды, владевшей Средней Азией. Власть
захватил глава одного из местных родов, ставший новым великим завоевателем - Тимур по прозвищу Тамерлан. Полководческий талант этого самаркандского эмира был
сравним только с его неимоверной жестокостью. Армии Тамерлана огнем и мечом
прошли по Индии, Ирану, Ираку, Сирии, Кавказу, причерноморским степям; его передовые отряды вторглись на Русь и сожгли уже приграничный Елец, но повернули на
восток за более ценной добычей. Как обычно, империя очередного завоевателя полумира развалилась почти сразу же после его смерти.
В Китае XIII века были сделаны три изобретения, которые со временем изменили картину мира - книгопечатание, компас и порох. Но в китайском обществе переворота они не произвели, - они сыграли свою роль позже и на другом конце Евразии (европейцы, до которых доходили лишь смутные слухи о делах в Поднебесной империи,
аналогичные изобретения сделали сами). Затем - 80 лет монгольского правления, восстание, возведение на престол буддийского монаха, преемники которой правили страной следующие три века, - вплоть до нового, на этот раз маньчжурского, завоевания в
XVII веке.
Монгольский набег на Ближний Восток “разбудил” жившие в Малой Азии
тюркские племена. Их вождь Осман сумел собрать их под свое знамя, сформировать
многочисленную армию и бросить ее на завоевание Византии (новых завоевателей стали называть турками-османами). Константинополь казался неприступным, поэтому
османы переправились на Балканский полуостров, заняли византийские провинции и
покорили славянские государства - Болгарию и Сербию. Константинополь оставался
последним островком посреди новой - Османской - империи.
Византия оказалась в безвыходной ситуации, и император запросил западной
помощи. Платой стало согласие на объединение восточных и римской церквей при
главенстве римского папы при сохранении богослужебной обрядности православия.
На объединительный собор во Флоренцию выехала делегация патриархов всех православных церквей. В ее составе был и московский митрополит грек Исидор (он был только что
назначен на этот пост константинопольским патриархом и еще не ездил на Русь). На соборе
было принято решение об объединении церквей (“Флорентийская уния”). Но реального и полномасштабного объединения так и не получилось - постановление Флорентийского собора отказался выполнять новый собор восточных церквей, а Исидора, приехавшего из Италии в
Москву с решением об объединении с католиками, Василий Темный выслал обратно на родину.
Западная помощь не пришла. В 1453 году турки штурмом овладели Константинополем. Император погиб в бою62. Империя навсегда исчезла с карты мира.
61
Очевидец трагического финала этой междоусобицы, русский казак написал в своем донесе-
нии: “А по той-де степи мунгальские жилища развоеваны... Люди бродят голодные меж камней и по степям и друг друга едят”.
62
При штурме погиб и несостоявшийся московский митрополит Исидор.
66
В первой половине следующего, XVI в. при султане Селиме Грозном османы
создали огромную и довольно стабильную империю, охватившую весь Передний Восток, восточные районы Средиземноморья, Балканы, поставили под свой контроль
Крым. Вновь объединенный мусульманский Восток встал на пороге христианской Европы. Одно время даже казалось, что христианскому миру грозит новое глобальное
нашествие, - османы вторглись в Венгрию, их войска осаждали Вену. Но сил у турок
хватило только на покорение юго-восточных - православных - христианских государств. Началось четырехвековое напряженное противостояние исламского полумесяца католическому Западу и православной Руси-России.
ЕВРОПА
В Европе не было великих завоевателей, сравнимых с Чингизом или Тимуром,
здесь никто не сумел создать столь же грандиозных империй, миновали ее и азиатские
нашествия, разорявшие и безлюдившие Восток. Это вовсе не значит, что жизнь в Европе была спокойной и безмятежной. Войны - столкновения государств или внутренние распри - и здесь были явлением повсеместным и постоянным. Но ни один король
не был в состоянии собрать и бросить на соседей огромных армий, сравнимых по численности с армиями азиатских завоевателей. Военные действия велись, как правило,
сравнительно немногочисленными рыцарскими отрядами. И опустошения, производимые их походами, не были столь катастрофическими, как при азиатских нашествиях, рыцари воевали главным образом “из чести”, без излишней жестокости и алчности.
Рыцари предпочитали сражаться друг с другом в чистом поле и не любили “неблагородных” и гибельных штурмов крепостных укреплений - окруженные высокими стенами города в европейских войнах были по большей части избавлены от разрушений и
разорений.
Самой крупной и разорительной средневековой войной была Столетняя война
(1337 - 1453 гг.). Английские короли имели наследственные права на французский престол и на этом основании считали возможным слить Англию и Францию в единое государство под своей короной. Пока они вели войну с французскими королями, их дела
шли успешно и был момент, когда они были буквально в шаге от своей заветной цели
(в битвах погиб весь цвет французского рыцарства). Но сделать этот последний шаг
оказалось невозможным. В королевские распри впервые в европейской истории активно вмешался народ. За десятилетия войны во Франции возникло и укрепилось сознание того, что все слои населения являются не просто поддаными или вассалами короля,
что объединяет их не только феодальная “пирамида” власти, но еще и то, что все они французы; что жить они хотят не просто в своей стране, но в своем национальном, суверенном государстве. Символом Франции, народной героиней стала Жанна д ,Арк крестьянская девушка-воин, пробудившая в истерзанной стране гордый национальный
дух.
Массовое осознание национальной общности французов способствовало успехам централизаторской деятельности первого после Столетней войны короля Людови-
67
ка XI. Для “собирания” французских земель под своей властью он избрал ту же стратегию и применял те же приемы, что и московские князья на Руси. Где деньгами, где
насилием, где коварством63 Людовик стал присоединять к своему личному владению
(домену) земли своих вассалов. В конце его долгого правления территория королевского домена распространилась почти на всю страну. Именно с Людовика XI берут свое
начало традиции сильной королевской власти во Франции. Сила королевской власти,
однако, не подавила городские вольности, - города были важными союзниками королей в борьбе за подчинение крупных вассалов и за помощь требовали от королей сохранения своих свобод и даже добивались новых привилегий.
Проиграв Столетнюю войну, рыцарская знать Англии возвратилась на родину и страну захлестнула тридцатилетняя смута, известная в истории как война Алой и Белой розы. В яростной борьбе за королевскую корону два могущественных клана буквально истребили друг друга, в междоусобице почти полностью погибла древняя английская аристократия.
К концу XV века Испания уже вошла в те границы, которые она занимает и по
сию пору. Для этого понадобилось четыре столетия Реконкисты - отвоевания Пиренейского полуострова у мусульман (мавров). Новая страна формировалась как прифронтовое государство. Организаторами многочисленных военных походов под знаменем веры были кастильские и арагонские короли, и поэтому в среде испанского рыцарства и
знатных сеньоров (грандов) укрепились традиции повиновения своим сюзеренам. Короли Испании в тогдашней Европе обладали наибольшей властью над своей страной.
Священная Римская империя, чем дальше, тем больше превращалась в фикцию. Германские князья окончательно превратились в совершенно самостоятельных и
мало зависящих от своего выборного сюзерена-императора государей64. У империи не
было ни общей казны, ни армии. Князья, добившиеся пышного императорского титула,
использовали его в основном для приращения собственных доменов (вотчин). Большинство германских городов добились почти полной самостоятельности и развернули
бурную хозяйственную и политическую деятельность. В середине XIV века 80 имперских городов заключили союз и превратились как бы в “государство в государстве”.
Этот союз - Ганза - вел обширную торговлю и войны, определял цены на всех североевропейских рынках, защищал своих членов от произвола властей, охранял торговые
пути от пиратов.
Италия вышла из-под влияния Империи, после чего здесь не осталось даже тени государственного единства. Она была самой “городской” из всех западноевропейских стран, североитальянские города были самыми богатыми и культурными в Европе. Местные сеньоры-аристократы были слишком слабы, чтобы противостоять многочисленным городским ополчениям, так что борьбы между феодаламиземлевладельцами и городскими коммунами в Италии не получилось - итальянская
знать перебралась в города и связала свои интересы с интересами городов-республик.
63
Современники называли его “всемирным пауком”.
64
Но они не были неограниченными хозяевами в своих княжествах, - традиционно влиятельным
в Германии были избираемые всеми сословиями населения земельные собрания (ландтаги).
68
За три века в католической Европе сильно упало влияние и духовный авторитет
римских пап. Во многом это было связано с тем, что для государств становились ненужными те вассальные “пирамиды”, с которых начиналась новая европейская государственность и которые скреплялись личными клятвами именем Христовым. Постепенно короли налаживали собственный чиновничий аппарат управления, заводили
наемные войска и уже могли заставить своих подданых повиноваться более “земными”
средствами. Государства становились национальными (и даже в тех странах, где они не
возникли, явственно ощущался подъем национального патриотизма). У европейцев,
начавших обустраивать свои “национальные квартиры”, слабела нужда во вселенской
церкви.
Нарастали и изменения в духовной жизни людей западнохристианского мира.
Католическая церковь сохраняла роль духовного руководителя общества во
многом благодаря утверждению своей роли посредницы между Богом и человеком, соединительницы человека с Творцом, - считалось, что человек, стоящий вне Церкви, самостоятельно спасти свою душу не в состоянии. На заре Средневековья она вводила
людей в христианство, приучая их неукоснительно исполнять церковную обрядность.
Одновременно богословы напряженно искали пути к постижению замысла Творца по
отношению к человеку и миру. Католические и “еретические” проповедники страстно
боролись за души людей, донося до них истины Откровения. Все это дало свои плоды:
через полтора тысячелетия после рождества Христова Его заветы стали глубоко проникать в массовое сознание. Приходило понимание того, что вера, Спасение не может
быть коллективным, а есть интимное дело каждого отдельного человека; что никакие
посредники не могут помочь человеку соединиться душой с Творцом; что церковные
обряды, - это не главное, а важно глубокое внутреннее единение с Христом одинокой
человеческой души.
С середины XIV века люди начинают пристально вглядываться в самих себя. Но
увидели они там разное.
Одни ужаснулись своему несовершенству, греховности, несоответствию состояния своих душ христианскому идеалу. По всей Европе широко распространяется движение “нового благочестия”. Организуются общины, где люди самого разного общественного положения объединяли свои имущества, трудились сообща, занимались делами милосердия, благотворительности. Они еще были “добрыми католиками” и выполняли все предписанные церковью обряды, но путь к спасению уже видели не в
этом, а в искренней, самоуглубленной молитве и в добрых мирских делах.
Других (их называли гуманистами - “изучающими человеческое”) поразило не
замечаемое прежде богатство и яркость человеческой личности. Они “открыли” человека, как путешественник открывает, исследует и описывает новый, огромный, неизведанный континент - и пришли к самым оптимистическим выводам.
69
“Какое чудо природы человек. Как благородно рассуждает! С какими безграничными
способностями! Как точен и поразителен по складу и движеньям! Поступками как близок к ангелам! Почти равен Богу - разумением! Краса Вселенной! Венец всего живущего!”65
Гуманисты продолжали считать себя правоверными католиками, но их интересовали не небеса, а путь и возможности человека на земле; заботило их не вечное блаженство души человеческой, а волновала земная слава. Их идеалом стал свободный, не
стесненный прошлыми запретами человек-герой, перед которым открыт весь мир, который своими талантами и мужеством может добиться всего, чего он хочет.
В средневековой культуре места такому человеку не было, поэтому гуманисты
обратились к прошлому - к Античности с ее культом человека, совершенного телом и
земной доблестью. Гуманисты увлеклись мечтой возродить этот античный идеал. С их
легкой руки все древнегреческое и древнеримское (дохристианское) стало пользоваться огромной популярностью66. Конец XIV - начало XV века тогда же назвали “эпохой
Возрождения” (Ренессансом). Римские первосвященники и князья церкви не только не
противодействовали этим настроениям, но всерьез увлеклись ими и сами.
Гуманисты верили в человека, в его изначально добродетельную, богоподобную
“природу”. Они не видели опасности в его безграничной свободе, их раздражали моральные, религиозные “предрассудки”, которые эту свободу сковывали. Борьба с такими “предрассудками” была весьма успешной. Во многом поэтому в десятилетия Возрождения сумели в полной мере реализоваться выдающиеся таланты художников,
скульпторов, архитекторов, поэтов. Но людей творческого художественного труда было немного - десятки, сотни... Когда же внутренние, моральные запреты исчезли у тысяч, десятков тысяч людей, когда главной жизненной ценностью был объявлен успех,
земная слава, наслаждения, настало время безудержного разгула страстей, “войны всех
против всех”, в которой все средства были хороши - лишь бы они приводили к личному успеху. “Эпоха Возрождения” длилась менее века, - и это были десятилетия самой
разнузданной, циничной, часто извращенной жестокости в европейской истории.
Наивысшего накала эта всеобщая междоусобица достигала в Италии. Здесь дорвавшиеся до власти “ренессансные” правители сами уничтожили для всех остальных ту свободу, которая позволила им - самым жестоким, коварным, развратным - достигнуть
славы, власти и богатства.
ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ
1. Какие события произошли в Азии в период с Батыева нашествия до обретения Московской
Русью государственной самостоятельности?
2. Когда и как закончила свое существование Византийская империя?
3. Чем средневековая история Зап. Европы отличалась от истории стран Азии?
65
Шекспир “Гамлет”.
66
Это увлечение коснулось прежде всего Италии, где города в буквальном смысле стояли на ан-
тичных руинах.
70
4. Какие изменения произошли во Франции? в Англии? в Священной Римской империи? в Италии? в Испании?
5. Какие изменения происходили в XIII - XV вв. в духовной жизни западнохристианского мира?
6. Что такое “эпоха Возрождения”?
71
Раздел IV
МОСКОВСКОЕ ГОСУДАРСТВО
в XVI - XVII вв.
Глава 1
РОЖДЕНИЕ НОВОЙ ЕВРОПЫ
В XVI-XVII вв. европейская христианская цивилизация совершила в своем развитии рывок, резко изменивший весь ход истории человечества. До этого она была
лишь одной из существовавших на планете цивилизаций и больше подвергалась внешним влияниям, чем сама влияла на другие культуры. Но с этого рубежа она превращается в центр евразийской и мировой цивилизации. В XVI-XVII веках призошел не просто расцвет европейской культуры (сколько таких расцветов знали земные цивилизации - от которых потом не оставалось и следа!), - европейские народы первыми вышли
из Средневековья и начали Новое - наше! - время.
“Информационный взрыв” книгопечатания. Пожалуй, ни одно изобретение
предшествующих эпох не повлекло за такой короткий срок таких огромных последствий, как построенный в 1445 г. Иоганном Гуттенбергом печатный станок67.
Типографии распространились по всей Европе; их продукция пользовалась массовым спросом, - за первые полвека книгопечатания (к 1500г.) в свет вышло около 40
тысяч (!) изданий. Скорость распространения новых идей и сила их воздействия на
общество резко возросли - а новых идей тогда как раз было очень много. В типографиях печатались и расходились по Европе, например, сочинения итальянских гуманистов,
находя восторженных почитателей и последователей среди образованных людей всех
стран. Но переворот в массовом сознании вызвали не идеи гуманистов - элитарные, доступные немногим, да и обращенные лишь к избранным.
Первой книгой, которую напечатал Гуттенберг, была Библия. Хотя она и почиталась святыней всего христианского мира, но могла быть прочитана к тому времени
лишь учеными “профессионалами”. В средние века католическая церковь готова была
мириться с языческими суевериями европейских христиан, но очень подозрительно
относилась к тем из них, кто уж слишком истово погружался в христианскую веру.
Утверждалось, что мирянам вообще не следует читать Библию - это не только не поможет им в спасении души, но может погубить ее окончательно. Буквально каждая
67
Из этого не следует, что он всему причина: в Китае книгопечатание (как и бумага) было изоб-
ретено гораздо раньше - и не вызвало особо драматических последствий.
72
фраза Книги преподносилась мирянам в аккуратной “упаковке” официальных толкований и “правильных” практических выводов.
В XVI столетии Библия стала в Европе самой читаемой книгой, ее перевели на
все национальные языки, а из-за споров о ее толковании больше столетия чуть ли не
вся Европа была охвачена войнами.
РЕФОРМАЦИЯ И РЕЛИГИОЗНЫЙ РАСКОЛ ЕВРОПЫ.
Мартин Лютер и начало Реформации. Человек, положивший начало религиозному расколу Европы - немецкий монах из саксонского городка Виттенберга Мартин
Лютер - впервые прочел Библию, когда ему было 20 лет, и через несколько лет знал ее
почти наизусть. Пропасть между Священным Писанием и порядками в католической
церкви оказалась для него - глубоко верующего человека с чуткой совестью - непереносимой: Лютер почувствовал, что эта церковь, погрязшая в грехе, никак не может помочь христианину в спасении его души. Хуже того, в этом ему не поможет никто - нет
посредников между человеком и Богом. Нет никакого толку в усердном исполнении
церковных обрядов, в постах, паломничествах, монашеских обетах... Только верой
спасется человек, и внушать ему, что кто-то может искупить его грехи - значит злонамеренно губить чужие души, то есть служить дьяволу. Но ведь именно этим занимались римские папы, продавая “отпущения грехов” - индульгенции!
“95 тезисов” против индульгенций, прикрепленные Лютером 31 октября 1517 г.
к дверям собора в Виттенберге, за год стали известны всей Германии и нашли горячий
отклик - папы уже давно не пользовались авторитетом; люди, совершившие паломничество в Рим, рассказывали ужасные вещи о царивших там распущенных нравах, да и
местные католические священники и монахи не могли служить образцами добродетели. Первоначальная надежда Лютера, что в Риме прислушаются к его справедливой
критике, не сбылась - папа обвинил его в ереси и пригрозил отлучением от церкви. В
1520г. Лютер при большом стечении восхищенных зрителей сжег папскую буллу и
объявил самого папу “антихристом”.
В этот год германские типографии напечатали втрое больше книг, чем за несколько
предыдущих лет - в основном это были брошюры Лютера и его сторонников. Католической
церкви была объявлена открытая война:
“Римская церковь, которая в старые времена была образцом святости, превратилась
ныне в застенок из застенков, притон из притонов, в царство всех смертных грехов и проклятия;
трудно себе представить, чтобы оно стало еще страшнее, если бы там появился сам Антихрист.”
Многие германские князья поддержали Реформацию - не только из-за согласия
с идеями Лютера, но соблазненные возможностью перехода в их казну церковных земель. Император Карл V поддержал папу и объявил, что новоявленная “ересь” должна
искореняться всеми средствами, имеющимися в распоряжении светской власти. Страна
раскололась на два бескомпромиссно враждебных лагеря.
Лютер меньше всего хотел, чтобы из-за его учения разгорелись смуты и войны:
”Я не хотел бы, чтобы Евангелие отстаивалось насилием и пролитием крови. Слово
73
победило мир, благодаря слову сохранилась церковь, словом же она и возродится”. Он
прекрасно понимал, какие неуправляемые силы он развязывает, насколько опасно разрушать авторитет церкви, державший в узде средневекового человека. Но - “неправомерно и неправедно делать что-либо против совести. На том стою и не могу иначе.
Помоги мне Бог!”
Католическая церковь не зря старалась прятать Библию от “профанов” - умные
практики прекрасно знали, какое впечатление она может произвести! А Лютер утверждал: “Всем и каждому христианину подобает знать и обсуждать учение; подобает, и
пусть будет проклят тот, кто на йоту суживает это право”. Он заново перевел Библию
на народный немецкий язык, чтобы ее мог прочесть - и по-своему истолковать - каждый грамотный. Впрочем, толкователи (и Библии, и лютеровских идей) появились еще
до того, как он закончил свой труд - и как раз такие, каких больше всего опасался Лютер.
Радикальные секты и крестьянская война в Германии. В обстановке всеобщего брожения умов начала быстро набирать популярность радикальная секта анабаптистов (“перекрещенцев” - название связано с их идеей о том, что крещение должно
быть сознательным и, совершенное над младенцами, недействительно). Анабаптисты
учили, что близок Страшный суд, и пора установить на земле “царство Божие”, избавленное от всякого неравенства и несправедливости. Их проповедники утверждали, что
они получили откровение непосредственно от Бога, и многие слушали их как пророков, готовые по их призыву громить церкви, крушить иконы, выгонять монахов из монастырей, убивать противящихся им “безбожников”. Особенно страшную силу представляли проповеди радикальных “реформаторов”, когда они обращались к измученным низам общества - крестьянам и городской бедноте, придавая их ненависти к “верхам” убедительное религиозное обоснование. В 1524-25 гг. по Германии прокатилась
волна страшных крестьянских восстаний, вдохновленных “пророками убийства” (так
назвал подобных проповедников Лютер).
Лютеранская церковь. Лютер отрицал любое насилие во имя религии и сделал
все, что мог, чтобы ввести в какие-то рамки абсолютную свободу, которая открывалась
перед его последователями. Он подчеркивал, что царство Божие “не от мира сего”, а на
земле верующим следует повиноваться земным властям, не пытаясь самостоятельно
судить, насколько праведны или греховны их распоряжения. Человек слаб и грешен, и
лишь глубокое раскаяние и надежда на милость Бога могут привести его к спасению.
Порвав с католической церковью, Лютер чувствовал, что нельзя оставить массу верующих совсем без церковной поддержки, в страшном одиночестве перед Богом - но как
будет организована эта церковь, кто будет назначать священников, обеспечивать ее
единство? Единственный выход Лютер увидел в том, чтобы передать церковь под покровительство светских властей.
Лютеранская церковь избавилась от всех отягощавших ее богатств, стала простой и строгой. Эта церковь не позволяла ждать от нее чудес. Пасторы, в отличие от
католических священников, не претендовали на обладание особой божественной бла-
74
годатью, которой они могли бы через таинства поделиться с прихожанами. Их роль
была скромнее: выслушать исповедь, растолковать непонятные места в Священном писании, помочь избавиться от тяжких сомнений, обнадежить, дать добрый совет. Лютеранство, сохранив дух своего основателя, стало самым умеренным течением протестантизма68.
Реформация очень скоро вышла за пределы Германии. Ее распространению, в
числе прочего, очень способствовали религиозные преследования, заставлявшие протестантов искать убежища в чужих странах. Вторая половина XVI и первая половина
XVII в. стали временем массовых переселений “инаковерующих” из одних европейских стран в другие, а иногда и за пределы Старого Света.
Одним из таких беглецов был французский протестант Жан Кальвин, нашедший
убежище в Швейцарии - в Женеве.
Кальвинизм. Кальвин гораздо последовательнее и неумолимее Лютера развил
общую и исходную для всех протестантов мысль об отсутствии посредников между
человеком и Богом. Он не только не пытался как-то смягчить, облегчить тяжесть этой
мысли, но стремился полностью развеять иллюзии своих слушателей относительно
возможностей спасения души. Не только выполнение религиозных обрядов, но и молитвы, и сколь угодно искренние покаяния в грехах, и любые “добрые дела” ничем не
могут помочь верующему - судьба каждой бессмертной души изначально предопределена Богом. Спасется лишь меньшинство избранных, большинству же уготованы адские муки, и изменить свою посмертную судьбу человеку не дано.
Казалось бы, отсюда неизбежно следует вывод, что человек может махнуть на
все рукой - но как жить в ожидании вечных мук, не зная, проклят ты или спасен? Кальвин объяснял, что узнать это можно. Если человек одарен глубокой и сильной верой,
если он готов отдать всю свою жизнь служению Богу, если он сам себя ощущает орудием в Божьих руках, то он, скорее всего, избран и спасен. Если же он, напротив, чувствует непреодолимую тягу к греху, не ощущает божественного призвания и благодати, не способен сосредоточить свои мысли и дела на служении Богу, то он погиб. Таким образом, требования предъявлялись уже не к отдельным поступкам, а ко всему
укладу жизни, к самому строю человеческой души. Любое отклонение от религиозного
служения расценивалось не как единичный “грех”, который можно загладить покаянием, а как грозный признак божественного проклятия.
Проповеди Кальвина так потрясли женевцев, что заставили их полностью изменить привычный образ жизни - веселый, легкомысленный и шумный город превратился в монастырь со строгим уставом. Будние дни были отданы труду, воскресенья - Богу.
Впрочем, труд тоже посвящался Богу (“не для утех плоти и грешных радостей, но для
Бога следует вам трудиться и богатеть”). Слова апостола Павла: ”Кто не работает, да не
ест” (малоизвестные в средневековье) стали обязательным требованием для всех - и
68
Такое название получило христианское движение, сначала протестовавшее против диктата ка-
толической церкви, а затем отколовшееся от нее.
75
бедных, и богатых. Нежелание работать служило симптомом отсутствия благодати, а
успех в делах рассматривался как дополнительный признак избранности.
Кальвинова проповедь не была благовидным прикрытием страсти к наживе.
“Богатеть для Бога” - это стало девизом “непреклонных купцов героической эпохи капитализма”. По их твердым убеждениям, богатство можно было наживать только безупречно честными способами - такие пути, как, скажем, использование личных связей
в правительстве (не говоря уж о любых видах мошенничества) решительно отвергались. “Богатеющий для Бога” не мог остановиться и сказать: “Довольно, у меня уже
есть все, чего я хочу,” - даже если накопленного с лихвой хватало, чтобы обеспечить
детей и внуков. Он не мог тратить свои богатства на роскошную жизнь и, чем богаче
он становился, тем сильнее был соблазн удовольствий, с которым он обязан был бороться - и тем тяжелее становилась лежащая на нем ответственность перед Богом за
правильное распоряжение “вверенными” ему капиталами.
“Природа богатства - в том, чтоб служить, а не господствовать.”
Климент Александрийский, раннехристианский философ
Кальвинисты во всех странах отличались не только строгим, набожным образом
жизни и прилежным трудом, но и непримиримостью к мирскому злу. В отличие от радикальных сектантов, они не считали возможным построение “Царства Божия на земле”, но были уверены, что Богу угодна деятельность людей, направленная на усовершенствование общественных порядков. Поэтому сопротивление несправедливости и
беззаконию, как и упорный труд, было не просто правом человека, но его религиозным
долгом. Воодушевленные сознанием этого долга, кальвинисты проявляли стойкость и
непреклонность в борьбе против любых злоупотреблений не только церковных, но и
светских властей. Их трудно было сломить силой и практически невозможно подкупить; они питали мало почтения к королям, знати и вообще власть имущим (“Если ты
увидишь человека дельного в выполнении своего призвания, то поставь его превыше
королей”) и были уверены в своем праве (и даже обязанности) не подчиняться несправедливым распоряжениям власти.
Из-за таких взглядов кальвинистов, наряду с другими “крайними” сектами в
протестантизме, поначалу преследовали правительства всех европейских стран, хотя
придраться к ним было трудно - они не проповедовали никаких насильственных действий, перераспределения и уравнения имуществ, неподчинения властям или немедленного “внедрения в жизнь” евангельских законов; вели очень добропорядочную
жизнь и пользовались уважением и абсолютным доверием окружающих.
Религиозный плюрализм. Кальвинизм распространился почти по всей Европе69.
Вместо единой церкви, подчиняющейся высшему руководству, кальвинисты создавали
общины верующих с выборными священниками, и поэтому на основе учения Кальвина
вырастали разные религиозные течения и секты - обязательных общих догматов и об69
наиболее благоприятные условия для распространения кальвинизма были в странах с грамот-
ным населением, развитыми городами и относительной политической свободой.
76
рядов не было, каждая община могла вносить что-то свое. Протестантское требование
всеобщей религиозной свободы плохо сочеталось с самим понятием “ереси”. Реформация породила множество разнообразных духовных течений и сект в христианстве.
Сначала многие из этих сект подвергались гонениям, но к концу XVII века в западном
христианском мире окончательно восторжествовал принцип свободы совести и утвердился религиозный плюрализм.
Однако путь к нему был долгим и кровавым - ненависть к инаковерующим,
прежде чем стихнуть, достигла в Европе невиданного накала. Именно в XVI-XVII веках особенно часто пылали костры, на которых сжигали книги и их авторов, прокатилась страшная эпидемия “охоты на ведьм” - все это воспринималось как ужасное варварство и дикость уже людьми следующего столетия.
Запоздавшая реформа (Контрреформация). Лучшие умы католической
церкви, столкнувшись с новой “ересью”, распространявшейся по Европе со скоростью
лесного пожара, принуждены были срочно искать выход из сложившейся ситуации. Им
пришлось признать, что католическая церковь действительно страдает многими пороками и нуждается в реформах. Чтобы выжить, нужно было искоренить вопиющие злоупотребления священнослужителей, поднять их образовательный уровень, привлечь на
службу церкви людей, не менее глубоко верующих и убежденных, чем были в стане
“врага”.
В 1540 г. папа утвердил создание нового монашеского ордена, названного “Воинство Иисуса Христа” (иначе - орден иезуитов).
Основал его сын испанского дворянина Игнатий Лойола - человек незаурядной судьбы и характера.
Воспитанный на рыцарских романах, он первую половину жизни отдал военной службе, но под
впечатлением прочитанной книги сказаний о святых решил посвятить себя служению деве Марии и отправился в паломничество в Палестину. Оказавшись там, Лойола к стыду своему убедился в своем полном богословском невежестве, и вернулся домой - учиться. В сорокалетнем возрасте он “с азов” учил
латынь и греческий, и в конце концов преодолел курс богословия в двух испанских университетах и в
Париже. После этого можно было приступать к подвигам во имя веры.
Лойола и несколько его единомышленников мечтали стать проповедниками Евангелия среди
язычников - именно для миссионерской деятельности они и создали свой орден. Однако папа нуждался в
их работе прежде всего в Европе.
Каждый вступавший в орден иезуитов должен был, кроме традиционных монашеских обетов (бедности, безбрачия), принести еще один - беспрекословного и абсолютного повиновения папе. Кроме папы, любой член братства обязан был так же беспрекословно и абсолютно повиноваться всему орденскому начальству. Основатели ордена понимали, что обеспечить такое повиновение невозможно, если не научиться
управлять душами подчиненных. “Работа с душами” и стала главной сферой деятельности ордена, пополнявшегося главным образом за счет его собственных воспитанников и учеников.
Иезуиты не только учли и позаимствовали сильные стороны протестантизма
(яркие проповеди, внимание к образованию), но и сумели создать ему привлекатель-
77
ную альтернативу. Их проповедь была обращена к тем, кому не по плечу оказывалась
ноша личной ответственности перед Богом, кому трудно было расставаться с милыми
сердцу торжественными и пышными богослужениями, иконами, святыми заступниками, кого отпугивали суровость протестантов и их непримиримость к маленьким человеческим слабостям. Они производили впечатление более гуманных и милосердных
пастырей, чем их противники, и, несомненно, были более тонкими психологами.
Иезуиты создали собственную стратегию спасения католической церкви от
окончательного распада, более действенную, чем инквизиция и уже никого не пугавшие папские проклятия. Заботясь об “уловлении душ”, они создали целую сеть блестящих учебных заведений (коллегий) - не только духовных, но и светских. Собственно, почти весь орден стал гигантской школой - около 80% его членов составляли преподаватели и студенты. Иезуиты изменили весь облик и стиль деятельности католической церкви: постепенно ушел в прошлое излюбленный объект средневековой сатиры пьяница, обжора и невежда в монашеской рясе, не способный внушать ни малейшего
уважения прихожанам; его заменил “святой отец”, не менее набожный, строгий и
начитанный, чем протестантский пастор.70
Протестанты проповедовали перед толпами, иезуиты же сделали основную
ставку на воспитание монархов, проникая в королевские дворцы, становясь духовниками царствующих особ и воспитателями их детей. При этом августейшим воспитанникам внушалось, что они “помазанники Божьи”, чью власть и ответственность за души подданных не может разделить никто, и их главный долг - охранять свое “божественное право” от любых посягательств.
Развернув бурную деятельность во всей Европе, орден смог вернуть в лоно католической церкви множество “отпавших” - в том числе и целые государства (Польша,
Венгрия, княжества южной и юго-восточной Германии); триумфальное шествие протестантизма сменилось контрнаступлением католической церкви - Контрреформацией.
Религиозные войны и их последствия.
С середины XVI до середины
XVII века почти все страны западной Европы так или иначе испытали на себе последствия раскола католической церкви. Религиозное противоборство обострило все другие
конфликты (политические, национальные, социальные), усилило непримиримость, готовность сражаться “до победного конца”. Если раньше войны велись в основном из-за
спорных прав на тот или иной престол, то теперь - во имя истинной веры; раньше они
были делом королей, теперь касались целых народов. Самыми активными, последовательными и стойкими в борьбе всюду были кальвинисты.
На родине Реформации - в Германии - войны между протестантами и католиками длились с перерывами около ста лет. Первая их “серия” закончилась победой союза
протестантских князей и заключением в 1555 г. Аугсбургского религиозного мира, со-
70
Правда, отношение к пастве у них было противоположным: протестант обращался к самостоя-
тельной и свободной личности, иезуит - к слабой, нуждающейся в руководстве и утешении; причем, проявляя терпимость к человеческим слабостям, он их мастерски использовал в своих целях “к вящей славе
Господа”.
78
гласно которому каждый князь мог свободно выбирать, какая церковь будет в его землях (“чья власть, того и вера”). Конфискованные церковные земли оставались в собственности новых владельцев, но на будущее католические иерархи лишались права,
переходя в протестантство, “забирать с собой” церковные владения. Власть императора Священной Римской империи, невеликая и прежде, стала почти номинальной.
Тридцатилетняя война. Условия Аугсбургского мира в основном соблюдались до тех пор, пока в конце XVI в. не набрала силу Контрреформация. Католические
князья и епископы повели наступление на протестантские земли, пытаясь вернуть потерянное ранее. В возникший конфликт в XVII в. оказались втянутыми все крупные
европейские государства (одни на стороне католиков, другие - протестантов). Война
“всех против всех” на германской территории длилась 30 лет - с 1618 по 1648 г. (под
именем Тридцатилетней войны она и вошла в историю) и сопровождалась чудовищными зверствами и опустошениями. Религиозные мотивы ее постепенно отошли на
второй план; наемные армии готовы были служить тому, кто больше заплатит; больше
всех страдало мирное население, подвергавшееся грабежам и насилиям от обеих враждующих сторон71. Население многих германских земель сократилось вдвое, а некоторых - и в десять раз.
Во Франции борьба между католиками и местными протестантами (гугенотами) тоже была упорной и затяжной. Самый знаменитый ее эпизод - “Варфоломеевская
ночь” (24 августа 1572 г.), когда в Париже было вырезано около двух тысяч гугенотов.
Здесь, однако, накал религиозных чувств был слабее, чем в Германии, и борьба подогревалась не столько ими, сколько политическими амбициями разных группировок
аристократии: гугеноты пытались добиться автономии от королевской власти. В XVII
веке большинство дворян-гугенотов вернулись в католичество, хотя им была предоставлена свобода вероисповедания.
Короли Франции пытались в разгар “гугенотских” войн найти способы примирения враждующих сторон. При короле Генрихе IV был принят Нантский эдикт, в котором впервые провозглашался принцип веротерпимости. Франция осталась официально католической страной, но ее правительства добивались от гугенотов не возврата
к “истинной вере”, а лишь подчинения общим для всех законам государства. Сначала
такая позиция власти подвергалась яростным нападкам с обеих сторон (и стоила жизни
двум королям - Генриху III и Генриху IV, погибшим от руки фанатичных католиков),
но в XVII в. уставшее от кровопролитий общество согласилось с ней и стало смотреть
на королевскую власть как на гарантию сохранения порядка и стабильности в стране.
Это способствовало укреплению во Франции абсолютной монархии.
Нидерланды были страной с идеальными условиями для распространения идей
Реформации: уже в XVI в. большинство населения здесь жило в городах, каждая провинция имела выборное самоуправление; это была, наряду с Швейцарией, самая свободная, грамотная и богатая страна тогдашней Европы. Протестанты из соседних
71
поскольку средств на оплату наемников правительствам не хватало, был “изобретен” способ
содержать армии за счет населения занятых ими территорий.
79
стран, подвергавшиеся гонениям у себя на родине, - и лютеране, и кальвинисты, и анабаптисты - находили здесь убежище и многочисленных последователей. Но, еще в
1477 г. доставшись в приданое императору Священной Римской империи Максимилиану Габсбургу, Нидерланды в середине XVI в. оказались под властью испанского короля Филиппа II - самого ревностного и фанатичного католика из всех европейских монархов. И хотя Нидерланды приносили в его казну больше денег, чем все заморские
владения, Филипп ненавидел это “гнездо еретиков” и готов был любой ценой привести
его к повиновению. Однако карательная экспедиция под началом герцога Альбы, посланная в Нидерланды, имела результатом не искоренение “ересей”, а долгую - полувековую - войну, которую Испания проиграла, хотя и имела лучшую в Европе армию.
Северные - протестантские - провинции Нидерландов72 вышли из-под власти испанской короны; южные католические провинции73 сохранили испанское подданство, но
отстояли все свои традиционные свободы и права.
РЕФОРМАЦИЯ И “ПУРИТАНСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ” В АНГЛИИ.
“Королевская реформация”. Начало религиозному расколу в Англии положил
король Генрих VIII, который в 1534г. порвал с папой римским74 и потребовал присяги
себе как главе национальной - англиканской - церкви.
Этот шаг короля, однако, не означал, что он признал правоту протестантов: равнодушный к религии, Генрих рассматривал церковь лишь как необходимое орудие
управления подданными и просто решил полностью взять это орудие в свои руки.
Разогнав монахов и отобрав монастырские земли в казну (не менее трети всех земель в
королевстве), король получил полную финансовую независимость от парламента; никаких иных реформ церкви он не хотел и “держал меч с двумя остриями” : одно против
католиков, другое против протестантов. “Ни одна голова в Англии не была тверда на
плечах: католиков казнили как ослушников, протестантов как еретиков.” Ни те, ни
другие не могли принять англиканскую церковь. Первые стремились вернуть ее в лоно
католичества, вторые (кальвинисты-пуритане) - окончательно очистить от “идолопоклонства”: убрать из церквей иконы и дорогую утварь, отменить культ святых, вести
службы на английском языке, разрешить свободное чтение и обсуждение Священного
писания и сделать священнослужителей выборными, а не назначаемыми “сверху”.
При преемниках Генриха VIII реформа англиканской церкви продолжилась, но
не настолько, чтобы это могло удовлетворить пуритан. К тому же судьба церкви и степень религиозной свободы в стране слишком зависели от случайностей престолонаследия: когда в 1553 г. на английском престоле оказалась истовая католичка Мария (“кровавая Мэри”), все реформы были отменены, Англия была провозглашена католической
страной, а пуритане подверглись гонениям и казням. В следующее царствование (Ели72
нынешнее Королевство Нидерланды (Голландия)
73
нынешняя Бельгия
74
поводом к разрыву послужил отказ папы разрешить Генриху развод с надоевшей первой же-
ной; став главой англиканской церкви, он женился еще пять раз.
80
заветы I) ситуация изменилась в обратную сторону - но лишь благодаря личным качествам и убеждениям самой Елизаветы. Став во главе церкви, английские монархи приобрели слишком большое значение для своего народа.
“Пуританская революция”.
Правивший после королевы Елизаветы Карл
I, был воспитан в духе иезуитских идей о “божественном праве королей” и своим демонстративным пренебрежением к английским законам и традициям довел долго копившееся недовольство до точки кипения. Последовательнее и смелее всех в борьбе с
королевскими злоупотреблениями были пуритане. Именно они составляли активное
меньшинство в парламенте и в стране, требовавшее “поставить короля на место”, показать ему, что он может быть хозяином в стране лишь постольку, поскольку народ Англии признает его таковым.
“Глас народа” звучал в стенах парламентской палаты общин, и король мог не
утомлять себя его выслушиванием, если его расходы не превышали ранее установленных налогов. Созвать парламент и выслушать дерзкие речи съехавшихся после одиннадцатилетнего перерыва народных представителей Карла заставила нужда - срочно
нужны были деньги для подавления восстания шотландцев, разъяренных попыткой английского архиепископа ввести в их стране книгу обязательных для всех стандартных
молитв. Однако парламент, добиваясь от короля все новых и новых уступок, в конце
концов поставил Карла перед выбором: или отказаться от своего “божественного права”, или силой заставить мятежников покориться. Король выбрал второе и уехал из непокорного Лондона собирать войска.
Однако начавшаяся в 1642 году гражданская война окончилась его поражением:
цвет английского рыцарства оказался не в состоянии сломить “армию святых”, созданную и обученную депутатом палаты общин пуританином Оливером Кромвелем. Сила
этой армии заключалась в ее уникальных для того времени моральных качествах и железной дисциплине. После разгрома королевских сил в 1646 г. победоносная “армия
святых” стала главной политической силой в стране, и эта сила не собиралась успокаиваться на достигнутом, пока в Англии не будет установлено истинно справедливое
устройство государства и церкви.
“Религия теперь стала темой всеобщих разговоров и застольных бесед в тавернах и
пивных, где едва ли можно найти пять человек, придерживающихся одного мнения, и тем не
менее каждый считает, что он прав. Один желает избавиться от молитвенника, считая его ложным, другой нападает на одежды и обычаи клира; один не желает коленопреклоняться, другой
не желает стоять, третий желает сидеть. Один не желает бить поклоны, другой не желает снимать шляпу, третий считает папизмом все хорошие обряды... Один считает, что спастись можно
с помощью добрых дел, другой желает спастись только голой верой и вовсе не желает совершать какие-либо дела. И так вера колеблется туда и обратно при каждом новом веянии”, -
так
описывал очевидец обстановку того времени в Англии.
В 1649 году в Лондоне состоялся неслыханный доселе судебный процесс. Подсудимый Карл I Стюарт был признан виновным в государственной измене и развязывании войны против собственного народа и приговорен к смерти “путем отсечения головы от тела”. Королей убивали и до этого (во Франции, например, в 1589 и в 1610 гг.
два подряд законных монарха пали жертвой “идейных” убийц), но никогда в истории
81
это еще не делалось вот так - от имени народа и в доказательство того, что Закон выше
любой, даже коронованной, особы.
Казнь короля не принесла стране умиротворения. Англичане первыми на земле
узнали, что революцию гораздо легче начать, чем закончить. Вчерашние союзники,
лишившись общего врага, становились непримиримыми противниками, пуританские
проповедники (с которыми еще недавно никто не мог сравниться в смелости) уже казались трусливыми консерваторами по сравнению с размножившимися в огромных количествах радикальными сектантами, требовавшими немедленного установления “царства Божьего” на земле:
“Поступите следующим образом: отнимите у богатых излишек имущества и распределите его среди бедных. ... После этого посмотрите: не стали ли бедные богаче, а богатые беднее.
Если у одного окажется столько же, сколько у другого, тогда дело сделано. Если же нет - тогда
проведите второй, третий разделы, до тех пор, пока все не станут одинаково богатыми. Однако
и этого еще недостаточно: вы должны раз в год или чаще обследовать имущество каждого человека, чтобы убедиться, не возникло ли неравенство между одним и другим, и если оно возникло, вы должны уравнять его снова... Если каждый будет любить ближнего как самого себя ...
и если все магистраты в каждом селении сделают все, что в их силах, чтобы издать и поддерживать такой закон и ежегодно уравнивать людей... - тогда все было бы очень просто” (отрывок
из листовки, ходившей по рукам в годы революции)
Начавший революцию парламент заседал рекордный срок - 13 лет. Депутаты
возомнили, что теперь они станут несменяемыми (раз нет короля, который один был
вправе созывать и распускать парламент). Парламентское правление разочаровало
страну еще быстрее, чем королевское.
Единственным выходом из воцарившегося хаоса стала диктатура. Роль диктатора (“лорда-протектора”, т.е. “защитника” страны) взял на себя Кромвель.
В английской революции многое было впервые - и повторилось потом в других революциях.
Единственное, что так и осталось неповторимым, - это удивительная личность Оливера Кромвеля: благочестивого дворянина, талантливого полководца и политика, железного диктатора, который - при такой
судьбе! - до конца жизни сохранил беспокойную совесть христианина и нес свою необъятную власть как
тяжелый крест, как страшную обязанность перед Богом и народом Англии. Может быть, поэтому его
диктатура - в отличие от всех последующих революционных диктатур - не сопровождалась кровавым
террором и полным удушением всех свобод, во имя которых начиналась революция. Англия под его
протекторатом стала сильнейшей европейской державой, признанным лидером протестантского мира.
Однако лорд-протектор чувствовал сильную неудовлетворенность многим из того, что ему приходилось
делать. Перед смертью Кромвель спросил у священника-кальвиниста, возможно ли однажды избранному потерять благодать? - и, услышав отрицательный ответ, успокоился: в том, что он был “Божьим орудием” в начале своего пути, сомнений у него не было.
После смерти Кромвеля (1658 г.) в стране началась анархия, закончившаяся восстановлением свергнутой королевской династии Стюартов - королем стал сын казненного Карл II. Но эта династия так и не смогла прочно утвердиться на английском престоле: в 1688 г. последний Стюарт - католик Яков II - вынужден был бежать из страны,
даже не попытавшись оказать сопротивление войску приглашенного парламентом из
Голландии принца Вильгельма Оранского.
82
Этот бескровный переворот англичане назвали “Славной революцией”. Только
после нее в Англии прекратились религиозные и политические распри, установилась
относительная веротерпимость75 и законность, было установлено строгое разделение
властей между королем и палатами парламента. Англия стала образцом мудрого государственного устройства для соседних европейских народов.76
НОВЫЕ ОСНОВЫ ЕВРОПЕЙСКОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ.
За 200 лет мир европейского человека неузнаваемо изменился.
Реформация совершила переворот в массовом сознании, дала людям распадающегося средневекового мира новую опору - внутри себя, в индивидуальной совести.
Второй раз в истории со времен распада родоплеменного строя человек “повзрослел” и
стал жить на свой страх и риск - не имея над собой никакой опеки, кроме Бога. Вся
последующая духовная культура Европы - в том числе и католическая - несла на себе
отпечаток Реформации.
Наступление городской культуры. Средневековое “мирное сосуществование”
христианской формы и языческого содержания в эпоху Реформации, Контрреформации и религиозных войн пришло к концу: и протестантские проповедники, и католическвая церковь (обвиненная реформаторами в пренебрежении к духу христианской веры) начали бороться за души верующих не только друг с другом, но и против общего
врага - глубоко укорененных в народе языческих взглядов, т.е. против самой простонародной крестьянской культуры. “В народ” отправились тысячи протестантских пасторов (как правило, с университетским образованием) и специально подготовленных католических священников - разъяснять смысл священного писания, бороться с “дикими
суевериями”, учить. Фактически в Европе развернулась такая же миссионерская деятельность, как среди “дикарей” недавно открытых стран - и проповедники нередко сетовали, что их тысячелетие назад крещенная паства проявляла не меньшее невежество
в вопросах веры, чем американские индейцы77.
Через 100 лет после выступления Лютера уже около 50% жителей Германии
были грамотными, быстрый рост грамотности происходил и в других странах, особенно протестантских. Научившись читать, сельский житель выходил из замкнутого, “заколдованного” круговорота своей жизни, построенной на преданиях, незыблемых традициях и обрядах, в открытый мир городской, книжной культуры. Авторитет этих
традиций, “старины”, их власть над массами стремительно ослабевали - а значит, все75
пока только для разных протестантских течений; католики и евреи получили равные с проте-
стантами права лишь в XIX веке.
76
Монтескье сказал об англичанах, что они “превосходят все остальные народы мира в трех
весьма существенных отношениях: в набожности, торговле и свободе.”
77
многие добропорядочные прихожане не имели понятия не только о том, что такое святая Тро-
ица, но даже кто такой Христос; нередко попадались и вовсе некрещеные.
83
мозможные новшества уже не встречали такого ожесточенного отпора, как в средние
века; слово “новшество” потеряло свой осуждающий смысл. Человек нового времени
готов был учиться, менять свои взгляды и свою жизнь.
Религиозная терпимость. Эпоха религиозных войн, кроме перекройки европейских границ, опустошений и разрухи, имела и еще один - очень важный - результат.
Европейцы на своем горьком опыте убедились, что вопросы совести нельзя решать
оружием, и единственный способ избежать “войны всех против всех” заключается в
признании за каждым права молиться Богу так, как он считает нужным. На монархов
перестали смотреть как на “спасителей душ” подданных, первейший долг которых заключается в защите “истинной веры” и искоренении “ересей”. Их обязанности стали
более земными и прозаическими - обеспечить мир и безопасность подвластных территорий.
"Третье сословие". Купцы, банкиры, предприниматели были в средневековом
обществе “презренными торгашами”, их деятельность была сопряжена с большим
риском: любой вельможа почитал за доблесть не платить долгов, а со слишком надоедливым кредитором мог расправиться.
В протестантских странах Европы “третье сословие” стало почтенным и уважаемым. Оно выработало свой собственный кодекс чести, и если аристократы еще позволяли себе смотреть на “торгашей” свысока, то в ответ получали не меньшее презрение - за праздность, расточительность, суетное тщеславие. Власти в протестантских
государствах не позволяли себе решать свои финансовые проблемы так, как это делал
испанский король Филипп II, который мог заплатить жалованье войску в Мексике
фальшивой монетой или отказаться платить долги - разрешив своим кредиторам “в качестве компенсации” также не платить своих частных долгов. Такие чисто средневековые методы финансовой политики оставались в прошлом - европейские монархи начинали осознавать, что нельзя пополнять свою казну за счет ограбления подданных, и все
активнее защищали экономические интересы “своих” торговцев и предпринимателей.
Частная собственность становилась священной и неприкосновенной. Прежде, чем экономика стала полностью рыночной, повсеместно распространились нормы честной
рыночной конкуренции и то, что сейчас называется деловой этикой. Тогда это называлось по-другому: “Одухотворенная торговля”, “Христианское мореплавание”, “Одухотворенный сельский хозяин” - названия пуританских брошюр XVII в. говорят сами за
себя.
Обеспечив себе признание общества и твердую защиту закона, “третье сословие” получило возможность не просто накапливать деньги, а постоянно держать их “в
работе”: богатство превратилось в капитал. Кальвинисты были уверены, что держать
деньги “в чулке” не просто глупо, но грешно - ведь богатство не цель, а средство. Не
удивительно, что они смогли стать самыми успешными и процветающими предпринимателями в Европе. Современники замечали, что чем больше в стране кальвинистов,
тем она богаче. Экономический, политический и культурный центр Европы переме-
84
стился на север, ее новое лицо стали определять протестантские страны - Нидерланды,
Англия, Дания, Швеция, Швейцария.
И наоборот, государства, ставшие оплотом Контрреформации (Испания, Италия), к XVII в. превратились в европейские “задворки”. Испании не пошли впрок сотни тонн золота и серебра, вывезенные из заморских колоний: эти богатства непомерно
повысили “аппетит” испанских монархов, отучили их ограничивать свои расходы.
Казна хронически пустовала, налоги росли, многолюдные и цветущие еще в середине
XVI в. испанские города постепенно хирели, население страны сокращалось.78
Европа выходит в мир.
Прежде такая же замкнутая, как все земные цивилизации, в эпоху Великих географических открытий Европа "вышла из берегов" и начала
распространяться по всему земному шару, о реальных масштабах которого она наконец
получила представление. Европейские торговцы, заручившись поддержкой своих правительств, “открывали” все новые страны в Азии и Африке79, основывали на побережьях постоянные поселения-колонии. Заморская торговля приносила гигантские барыши, и уже в XVI веке развернулось ожесточенное морское соперничество между европейскими странами. В XVII в. голландцы сильно потеснили недавних монополистов
в торговле пряностями - португальцев, а вскоре сами вынуждены были уступить первенство англичанам.
Но не только погоня за прибылью гнала европейцев в дальние страны. Рука об
руку с купцами шли миссионеры, чаще всего иезуиты. Чтобы донести до “дикарей”
свет “истинной веры”, они не только проповедовали, но и открывали школы, и даже
типографии (первая типография в Мехико появилась раньше, чем в Москве). Иногда
миссионеры платили жизнью за слишком бесцеремонное вторжение в жизнь людей
иной культуры, оскорбление их святынь и традиций. Но в испанских владениях в Америке иезуиты успешно обращали индейцев в христианство и протестовали против жестокого обращения с ними.
В Парагвае иезуитам даже удалось создать из индейских племен стабильное и благополучное
государство с очень мягкими законами, коллективной собственностью на землю и продукты, общественным воспитанием детей. Это государство распалось лишь в XVIII в., когда ордену запретили деятельность в Южной Америке. Индейцы же и через многие десятилетия с благодарностью вспоминали “святых отцов” и надеялись, что они когда-нибудь вернутся.
В XVII в. возникли первые английские колонии в Северной Америке. Основателями многих из них были пуритане и сектанты, приехавшие туда не в поисках богатств, которых там не было, а спасаясь от гонений у себя на родине. Они мечтали о
“земле обетованной” где можно будет жить своим трудом по евангельским законам.
Первые такие пилигримы, прибывшие в Новый Свет в 1620 году, еще на корабле составили и
подписали договор о создании “гражданского общества”, в котором “торжественно и взаимно” обязались
объединиться в “гражданский и политический организм для поддержания среди нас лучшего порядка и
сию.
78
В XIX в. население Испании еще было меньше, чем в XVI.
79
Английская экспедиция, отправившаяся на поиски сухопутного пути в Индию, “открыла” Рос-
85
безопасности, ...а в силу этого мы создадим и введем такие справедливые и одинаковые для всех законы..., которые будут считаться наиболее подходящими и соответствующими всеобщему благу колонии и
которым мы обещаем следовать и подчиняться.” Это был первый в истории договор об образовании государства, и он стал одним из важных первоисточников будущей американской конституции.
Стойкость, несгибаемость и пламенная вера первых поселенцев нередко оборачивалась нетерпимостью, фанатизмом и ханжеством - в колониях, как и в Европе, расправлялись с инакомыслящими и казнили “ведьм”; однако свободомыслие и уважение
к личной свободе постепенно брали верх. Английские колонии в Северной Америке
стали “лабораторией демократии”, в которой путем проб и ошибок оттачивались и совершенствовались идеи и механизмы народовластия.
Столкновение цивилизаций. “Выход в мир” дал мощный толчок развитию Европы, но на других цивилизациях это событие отразилось по-разному.
Для американских индейцев и жителей Западной Африки знакомство с европейцами обернулось трагедией: их древние культуры были полностью разрушены.
Народы Азии в XVI-XVII вв. еще не испытывали сильного влияния пришельцев, которые пока мало что могли предложить в обмен на шелка, пряности и драгоценности.
Китайские власти, неприятно пораженные невоспитанностью португальцев, в XVI в.
закрыли для всех европейцев въезд в страну, разрешив им торговать только в отдельных портах и под строгим надзором китайских чиновников. В Японии на протяжении
столетия доброжелательно принимали иностранцев и не препятствовали ни торговле с
ними, ни миссионерской деятельности. Однако, обеспокоенное вмешательством иезуитов во внутренние дела государства, правительство в начале XVII в. запретило японцам
исповедовать христианство80 и общаться с иностранцами. Из страны изгнали всех европейцев (кроме голландцев, которым в специально построенной фактории в
г.Нагасаки создали почти тюремный режим). Япония оставалась “закрытой” до середины XIX века.
ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ
1. Почему Реформацию называют вторым крещением Европы?
2. Есть ли что-то общее в идеях Лютера и гуманистов? Что их различает? Как, по-вашему, гуманисты должны были относиться к Реформации?
3. Лютер был далеко не первым, кто требовал реформы католической церкви. Почему папа, доселе успешно справлявшийся с подобными “ересями”, на этот раз оказался бессилен?
4. Добились ли протестанты реформы католической церкви?
5. Сможете ли вы по внешнему виду отличить католическую церковь от протестантской?
6. Попробуйте назвать три важнейших последствия Реформации.
7. Что, по-вашему, это такое - Новое время?
80
К этому времени крестились уже 700 тысяч японцев (из 2,6 млн)
86
Глава 2
МОСКОВСКОЕ ЦАРСТВО
Россия в XVI-XVII вв. была далекой окраиной христианского мира, и бури, сотрясавшие Европу, отдавались здесь лишь слабым эхом. Московское государство жило
в основном своими собственными проблемами и понятиями и представляло собой особый мир, во многом странный и непонятный для других христиан - даже для православных из соседних Литвы и Польши.
Территория, подвластная московским государям, за эти два столетия расширилась до невиданных по европейским меркам размеров - подобное бывало в истории
лишь при мощных завоевательных движениях Рима и кочевых племен (арабов, монголов, турок). Но Московское царство было не более воинственным, чем любое европейское государство той эпохи, - приращения территории доставались ему скорее из-за
слабости соседей, нежели благодаря его собственной военной мощи. Возникнув как
независимое государство в своеобразном “вакууме силы”, образовавшемся после развала Орды, Московия втягивалась в этот “вакуум” почти поневоле, присоединяя одну
за другой бывшие ордынские территории: Казанское (1552), Астраханское (1556), а затем и Сибирское ханства. Подчинение и присоединение земель на востоке было единственным надежным способом обезопасить себя от набегов, во время которых сотни и
тысячи русских людей угонялись в рабство: работорговля еще процветала и была для
татар важным источником доходов. После того, как Казанское, Астраханское и Сибирское ханства пали, восточные границы Московского государства стали совершенно
размытыми: власть царя простиралась до тех географических пределов, до каких были
в состоянии дойти русские землепроходцы-колонисты.
На юге твердой границы также не было. В XVI в. земли южнее Тулы и Рязани
были малопригодны для оседлых и мирных земледельцев - слишком велика была
опасность набегов крымских татар. Крымские ханы начиная с XVв. находились под
защитой могущественного турецкого султана, поэтому покончить с ними так, как с
Казанью и Астраханью, было сложно. Плодородные степные черноземы оставались
почти невозделанными; осваивать эти территории могли только вольные, не обремененные семьей и капитальным хозяйством вооруженные люди - казаки. Лишь с конца
XVI в. началось методичное продвижение русских границ на юг - одна за другой, все
южнее и южнее возводились оборонительные засечные линии, строились новые города-крепости.
Только на западе граница Московского государства была определенно очерченной - и именно за этой границей в XVI-XVII вв. оставалась большая часть территории
бывшей Киевской Руси, вошедшая тремя веками раньше в Великое княжество Литовское (и затем в состав объединенного польско-литовского государства). Там жило не
меньше православного и говорившего по-русски населения, чем в самой Московии.
87
Однако московские цари носили титул государей “всея Руси” и считали своими
“отчинами” все территории, входившие когда-то в состав древнерусского государства.
В 1514 году Василию III удалось в первый раз отвоевать у Литвы пограничный Смоленск, но продолжить “собирание отчин” ни он, ни его потомки не смогли: войны с
западными соседями были долгими, тяжелыми, изнурительными и до второй половины
XVII века - бесплодными.
В XVI веке “под высокую руку” московских царей попали многочисленные
народы разных вероисповеданий - Россия стала многонациональным и многоконфессиональным государством. Знатных “инородцев” охотно принимали на царскую службу - но лишь при условии, что они примут православие.
“Москва - третий Рим”. Сложившийся в новом государстве образ правления
и строй жизни в начале XVI века получил соответствующее теоретическое, религиозное обоснование, придавшее ему высший смысл и целенаправленность.
Пять веков Византия была для Руси наставницей в христианстве, в Константинополе находился центр восточного христианства и православной государственности.
Но в 1453 году турки штурмом овладели великим городом, всегда бывшим для русских
Царь-градом, и водрузили над храмом св. Софии зеленое знамя ислама. Событие это
как громом поразило всю Европу, но сильнее всего отозвалось в восточной Руси, все
еще бывшей частью мусульманской Орды. После того, как Московия обрела независимость, она оказалась единственным суверенным православным государством.
Руководители русской церкви прониклись сознанием своей ответственности за
судьбу “греческой веры”, главным оплотом которой стала Московская Русь. Церковные книжники внушали московским государям, что на них возложена высокая миссия сохранять в первозданной чистоте истинную православную веру, которой во всех других странах грозила страшная опасность если не уничтожения от “неверных”мусульман, то загрязнения от еретиков. Еретиками же (и даже вовсе не христианами) в
Москве считали и католиков, и протестантов, и униатов (православных, признавших
религиозное верховенство римского папы). Даже недавние учителя в вопросах веры греки - вызывали сильное подозрение в “нечистоте” православия (как, впрочем, и все
остальные православные христиане, не являвшиеся подданными Москвы).
Так родилась официальная теория, объясняющая сокровенное значение прошлого и настоящего Московской Руси, смысл московской государственности и ее цель
в будущем. Эта национально-государственно-религиозная идея окончательно оформилась в период правления сына Ивана III Василия и выразилась в краткой, но емкой
формуле: “Москва - третий Рим”.
Современный церковный иерарх81 раскрывает эту формулу следующим образом:
1. Богу угодно вверять сохранение истин Откровения, необходимым для спасения людей, отдельным народам и царствам, избранным Им Самим по неведомым человеческому разуму причинам. В ветхозаветные времена такое служение было вверено Израилю. В новозаветной истории оно последовательно вверялось трем царствам. Первоначально служение принял
Рим - столица мира времен первохристианства. Отпав в ересь латинства, он был отстранен от
81
Иоанн, митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский.
88
служения, преемственно дарованному православному Константинополю - “второму Риму” средних веков. Покусившись из-за корыстных политических расчетов на чистоту хранимой веры, согласившись на унию с еретиками-католиками (на Флорентийском соборе 1439 года), Византия
утратила дар служения, перешедший к “третьему Риму” последних времен - к Москве, столице
Русского Православного царства. Русскому народу определено хранить истины православия “до
скончания века” - второго и славного Пришествия Господа нашего Иисуса Христа. В этом смысл
его существования, этому должны быть подчинены все его устремления и силы.
2. Принятое на себя русским народом служение требует соответственной организации
Церкви, общества и государства. Богоучрежденной формой существования православного
народа является самодержавие. Царь - Помазанник Божий. Он не ограничен в своей самодержавной власти ничем, кроме выполнения обязанностей общего всем служения. Евангелие есть
“конституция” самодержавия”.
Вначале взгляд на Русь, как на “третий Рим” утвердился в церкви и при дворе, а
затем проник и в массовое сознание населения Московской Руси.
Самым ревностным сторонником этого взгляда был царь Иван Васильевич
(ИванIV), прозванный Грозным. Он попытался на практике осуществить идеал государства избранного народа, “нового Израиля”. Во времена его царствования очень
сильны были ожидания “конца света”, Страшного суда, и царь чувствовал себя призванным подготовить свой народ к наступлению “последних времен”. Созданное им
“опричное” войско представляло собой по сути военно-монашеский орден, целиком и
абсолютно подчиненный государю - единственному ответчику перед Богом за все дела
его людей.
Он продолжал политику своих предшественников: добивал традиции самостоятельности князей и бояр (вместе с их носителями), затаптывал уже едва заметные
остатки городских вольностей (последний и самый жуткий погром Новгорода). Но делал он это с невиданными прежде размахом и жестокостью.
При этом царь глубоко страдал оттого, что его называют “кровопийцей”, что им пугают детей и никто не понимает, что он выполняет свой тяжкий долг царя избранного народа очищает свой народ от греховной скверны накануне Страшного суда и устраивает свое государство в соответствии с Божьим замыслом (как он его понимал). После кровавых погромов и
массовых казней царь Иван истово молился вместе со своими верными опричниками и рассылал по монастырям длинные списки загубленных им людей - для молитв о прощении грехов
своих ослушников.
При Иване IV Московское царство - бывший ордынский улус - победило и поглотило осколки Батыевой Орды82 - Казанское, Астраханское и Сибирское ханства83.
Политическая карта восточной Европы и южной Сибири после Грозного очень напоминала карту двухвековой давности времен первых сарайских ханов, - но центр обширной державы был уже не в волжской степи, а в Москве!
82
И только с этого времени бывшую госпожу стали на Руси называть “Золотой” ордой.
83
Но один из осколков Орды, Крымское ханство еще на целых два века осталось проблемой для
Московской Руси (как и для польско-литовского государства). Неожиданные, непредсказуемые набеги
крымчаков были настоящим бедствием не только для южных рубежей, - под угрозой была даже столица.
89
Церковь. Вера в эту эпоху не связывала Русь с остальным христианским миром,
а, наоборот, отделяла чем дальше, тем больше она воспринималась как религия одной
нации, одного государства, - ее так и называли: “русская вера”. Само собой разумеется,
что католиков и протестантов христианами не считали84 - всякое общение с ними, даже
бытовое соприкосновение запрещалось (официально считалось, что православный русский осквернится даже тогда, когда сядет за один стол с армянином, хотя Армения
восприняла христианство из той же Византии задолго до Руси). Уже с XVв. московские
митрополиты назначались без оглядки на константинопольских патриархов - Москва
отказалась признавать их авторитет после Флорентийской унии и падения Константинополя. В конце XVI в. Борис Годунов добился от приехавшего в Москву константинопольского патриарха учреждения в России патриаршества, т.е. формальной независимости, самостоятельности отечественной церкви. Русская церковь стремилась окончательно замкнуться в национальных, государственных границах.
Однако полностью осуществить это стремление мешали насущные нужды самой
церкви. Христианство и образование, “ученость книжная”, были неотделимы друг от
друга, а с ученостью как раз у русского духовенства той эпохи были большие проблемы. Богословия в Московском государстве практически не существовало, проповеди
прихожанам не только не читались, но и вообще считались вредными. Священники вели предписанные службы наизусть, не вдаваясь в смысл произносимых слов и вообще
не придавая им значения до такой степени, что часто для экономии времени несколько
служб читались одновременно - так что прихожане, даже если бы и захотели, не смогли бы разобрать смысла произносимого.
“Истинность” и “чистота” христианской веры для большинства даже высших
священнослужителей сводилась к точному исполнению обрядов, которым фактически
придавалось значение магического ритуала. Однако и в этой области церковь столкнулась с серьезными трудностями при первых же попытках ввести во вновь объединенном государстве единые обряды. Еще в XV веке выяснилось, что разноречивые традиции и богослужебные книги не дают ни малейшей возможности определенно ответить,
например, на такие животрепещущие вопросы: следует ли проводить крестный ход с
востока на запад (“посолонь”) или наоборот? Сколько раз в конце службы возглашать
“аллилуйя” - два или три?85 Следует ли креститься двумя или сложенными в щепоть
тремя пальцами? От окончательного, обязательного для всех разрешения этих вопросов тогда пришлось отказаться; когда же к этому вернулись спустя два века, результатом стал раскол русской православной церкви.
84
Их долгое время даже не различали. Вот как, например, характеризовали жену Лжедмитрия
Марину Мнишек: “латынской веры девка, луторка и кальвинка”.
85
И сторонники двоекратной (“сугубой”), и троекратной (“трегубой”) аллилуйи обвиняли друг
друга в “латинстве” и в конце концов даже послали справиться у католиков, чтобы узнать, “сугубят” они
аллилуйю или “трегубят”, и принять противоположное правило. Однако ответ был получен обескураживающий - что католикам это безразлично.
90
“Нестяжатели” и “иосифляне”. “Рецепты” праведной жизни, которые давала
верующим русская церковь, были несложными и понятными. Идеальным способом
спасения души считалось полное отречение от мира и пострижение в монахи, хотя бы
в последние минуты перед смертью. Те же, кто оставался “в миру”, должны были прилежно соблюдать установленные обряды и щедро жертвовать на церковные нужды.
Монастыри владели гигантскими земельными угодьями, которые постоянно увеличивались в силу распространенного среди бояр обычая завещать свои вотчины “на помин
души” - в надежде, что облагодетельствованные монахи смогут замолить любые грехи
умершего и обеспечить его душе райское блаженство.
В конце XV - начале XVI вв. такое чисто внешнее благочестие стало подвергаться критике со стороны так называемых “нестяжателей” - последователей преподобного Нила Сорского. В его проповеди самое сильное впечатление на современников
произвели возражения против накопления (“стяжания”) земель монастырями.86 Идея
получила широкий общественный резонанс и встретила сплоченный отпор со стороны
большинства духовенства. Наиболее активно и аргументированно против “нестяжательства” возражал основатель и игумен Волоколамского монастыря Иосиф Волоцкий
- по его имени это направление церковной мысли получило название “иосифлян”.
Нил Сорский и Иосиф Волоцкий по-человечески были натурами противоположного склада, и
хотя оба они еще молодыми постриглись в монахи, оба не нашли того, чего искали, в существовавших
монастырях и вынуждены были прокладывать собственный путь в монашестве, но поиски их пошли в
разных направлениях. Неукротимый и неутомимый Иосиф построил собственный монастырь, ввел там
строгий “общежительный” устав, стал рачительным хозяином притекавших богатств и суровым начальником над братией. Иосифов Волоколамский монастырь прославился дисциплиной, отличавшей его от
большинства тогдашних обителей, не блиставших чистотой и строгостью нравов. Иосиф чтил “букву”
писания, не претендуя на самостоятельное истолкование его духа, а его ученики довели это отношение
до крайнего “буквопочитания” и были в числе ярых противников исправления древних книг. (“Всем
страстям мати - мнение. Мнение - второе падение.”)
Нил же совершил паломничество на Афон и был поражен святостью тамошних старцев, которая
выражалась не в типичных для средневековья монашеских “подвигах” самоистязания, а в ясности духа,
отрешенности от мирской суеты, христианских взаимоотношениях. Вернувшись домой, Нил стал проповедовать и вести именно такой образ монашеской жизни - в уединенном месте, в бедности, добывая необходимое пропитание трудом рук своих и не принимая от мира ничего, кроме минимального подаяния.
Он учил последовавших за ним монахов искать спасения души не в усердном “телесном делании” - битье
поклонов, строгих постах и т.п., а в освобождении от дурных помыслов, внутреннем очищении. Не чувствуя себя пророком, призванным к обличению и исправлению мирских неправд, Нил Сорский лишь
заботился о спасении души - своей и тех, кто желал его слушать. Однако его “внутреннее благочестие”
исключало сделки с совестью, и его последователи - “нестяжатели”, (“заволжские старцы”, как их называли) и их духовные ученики - стали теми немногими, кто осмеливался в России говорить правду царям.
Василий III вначале был очень расположен к “нестяжателям”: они внушали к
себе почтение безупречной жизнью, начитанностью и, кроме того, проповедовали при-
86
другие, более глубокие мысли Нила Сорского, слишком сложные для тогдашнего массового
сознания, были по-настоящему услышаны и высоко оценены в России гораздо позже - в XIX веке.
91
влекательную для власти теорию о пагубности церковного землевладения. Однако,
столкнувшись с неуступчивостью и принципиальностью митрополитов из “заволжских
старцев”, Василий склонился на сторону “иосифлян”, которые развивали теорию божественной природы царской власти и твердо придерживались в отношениях с царями
политики “чего изволите”.
Подавляющее большинство духовенства в XVI в. с готовностью подчинялись
царской власти во всем - царь назначал и отстранял от должности митрополитов, при
желании мог активно вмешиваться во внутрицерковные дела, не терпел ни малейшего
неодобрения своих действий со стороны духовной власти. Единственное право, которое дружно и сплоченно отстаивало большинство духовенства от посягательств светской власти, было право владеть накопленными церковью земельными и иными богатствами.
“Иосифлянское” направление в русской церкви победило, хотя взгляды Нила
Сорского и в последующие века находили последователей среди духовенства и мирян. Близок по духу к “нестяжателям” был знаменитый протопоп Сильвестр, оказавший такое сильное влияние на политику молодого Ивана IV. Он пытался внушить Ивану, что христианское поведение монарха заключается не в поездках по святым местам,
а в обуздании собственных дурных страстей и служении вверенному ему Богом народу.
Однако в тогдашней общественной атмосфере подобная проповедь была обречена на
провал - слишком много было желающих нашептывать Ивану более приятные для царя
вещи. Избавившись от Сильвестра, он всю свою жизнь посвятил укреплению собственной власти и искоренению любых потенциальных источников крамолы (истинной или мнимой - о том до сих пор спорят историки).
Московское самодержавие. “Жаловать есмы своих холопов вольны, а и казнить вольны же” - эту несложную политическую идею Грозный доказал, пролив реки
крови и ни разу не столкнувшись со сколько-нибудь организованным сопротивлением
общества. Русские люди были уверены, что сопротивление власти законного царя тягчайший грех перед Богом. Но далеко не только религиозными убеждениями объяснялось поражавшее заезжих иностранцев долготерпение.
Присоединяя новые “землицы”, московские государи обеспечивали прочность
своих приобретений отлаженным еще при Иване III методом. Знатные, богатые и влиятельные люди из каждого города вывозились в Москву, вместо отобранных у них имений царь жаловал их новыми землями, а на их место сажал своих служилых людей.
При необходимости это могли проделывать не один раз (например, с Новгородом) так, чтобы окончательно разрушить сложившиеся местные структуры самоорганизации
населения и предотвратить возможные сговоры и бунты.
В 1510 году умолк последний в России вечевой колокол (во Пскове). Через 13
лет Василий III обманом выманил последнего удельного князя Василия Шемячича из
его Северского княжества в Москву и засадил в темницу. Вся власть надежно сосредоточилась в руках московского великого князя, и даже знатнейшие бояре стали называть
себя всего лишь его холопами.
92
Русские бояре, в отличие от крупных западноевропейских феодалов, не обладали экономическим могуществом - никто из них не мог и помыслить тягаться богатством с царем.87 В руках московских государей сконцентрировалась гигантская земельная собственность, и материальное благополучие знатных родов все больше зависело от царских пожалований. Попыток бояр играть самостоятельную политическую
роль в государстве, затевать заговоры и мятежи против царской власти история не сохранила - у них не было для этого ни сил, ни авторитета в обществе. Московские великие князья еще при присоединении Новгорода и Пскова умело натравливали “меньших” людей на “сильных”; их наследники проводили ту же “демократическую” политику, укрепляя свою власть и пополняя казну.
Из записок английского посла в Москве, пуританина Дж.Флетчера, (1588 г.): "О мерах к
обогащению царской казны имуществом подданных. Не препятствовать поборам и всякого рода
взяткам, которым князья, дьяки и другие должностные лица подвергают простой народ в областях, но дозволять им все это до окончания срока их службы, пока они совершенно насытятся;
потом выставить их на правеж (или под кнут) за их действия и вымучить из них всю или большую часть добычи (как мед высасывается пчелой), награбленной ими у простого народа, и обратить ее в царскую казну, никогда, впрочем, не возвращая ничего настоящему владельцу, как
бы ни была велика или очевидна нанесенная ему обида. ...
Показывать иногда публичный пример строгости над должностными лицами (грабившими народ),... дабы могли думать, что царь негодует на притеснения, делаемые народу, и таким
образом сваливать всю вину на дурные свойства его чиновников. Так, между прочим, поступил
покойный царь Иван Васильевич с дьяком одной из своих областей, который (кроме многих других поборов и взяток) принял жареного гуся, начиненного деньгами. Его вывели на торговую
площадь в Москве, где царь, находясь лично, сам сказал речь: "Вот, добрые люди, те, которые
готовы съесть вас, как хлеб", потом спросил у палачей своих, кто из них умеет разрезать гуся, и
приказал одному из них сначала отрубить у дьяка ноги наполовину икр, потом руки выше локтя
(все спрашивая его, вкусно ли гусиное мясо), и, наконец, отсечь голову, дабы он совершенно
походил на жареного гуся. Поступок этот мог бы служить достаточным примером правосудия
(как понимают правосудие в России), если бы не имел в виду хитрую цель прикрыть притеснения, делаемые самим царем”.
Так создавался в России миф о “добром царе”, единственной защите всех слабых и убогих от притеснителей - бояр, дворян, воевод, дьяков и прочая, и прочая.
“Государевы сироты” (так называли себя в челобитных все, кроме состоящих на царской службе - “государевых холопов”) искали у царя управы на “изменников-бояр.”
Бояре же могли рассчитывать только на царскую милость и свою незаменимость в деле
управления государством.
То, что увидели в Москве первые послы западноевропейских монархов, вызывало у них удивление. Их поражала прежде всего абсолютность, безграничность власти
великого князя над имуществом, жизнью и честью любого из его подданых. Такую
степень господства государя, такую силу его власти европейские путешественники
87
Это объясняют быстрым дроблением и измельчанием наследственных вотчин при отсутствии
майората, распространенным на Руси обычаем дарить и завещать вотчины монастырям и рядом других
причин.
93
могли наблюдать только в восточных, нехристианских державах. И ближний боярин, и
простой крестьянин обращались в своих челобитных к великому князю одинаково: “Яз
холоп твой”. Но что поражало их еще больше, так это то, что почти неограниченная,
ничем не сдерживаемая власть московского монарха держалась не на грубом насилии,
но на сознательной покорности подавляющего большинства самих подданых, на их
убеждении, что только тем и может держаться государство, только так и может быть
устроена жизнь.
В Московском государстве по отношению к государю все были равны, - равны
в бес-правии. Если в западнохристианском мире различные слои населения (крестьяне,
горожане, рыцари, аристократы) отличались друг от друга прежде всего тем, что обладали разными правами, то в Московской Руси они различались обязанностями перед
самодержавным правителем. Конечно, крестьяне, посадские люди (ремесленники, торговцы), служилые люди, бояре различных степеней имели неодинаковые права, но это
проявлялось только в их взаимоотношениях и столкновениях друг с другом, а перед
лицом государя они были одинаково незащищенными от его воли88.
“Государевы холопы” и “государевы сироты”.
Боярская дума, по древней традиции принимавшая участие в обсуждении всех государственных дел, не ограничивала царской власти: ее права не были закреплены никаким законом, и царь мог
принять любое решение, не советуясь с боярами. Вообще в Московском государстве не
существовало законов, защищающих чьи бы то ни было права, как не было и самого
понятия прав - разные группы населения различались лишь своими обязанностями 89.
Все землевладельцы обязаны были нести военную и иную государственную службу, и
за провинности царь мог отобрать как поместье, так и наследственную боярскую вотчину. Прочие оседлые городские и сельские жители "тянули тягло", т.е. платили государственные налоги. Вне государственной службы оставались только духовенство, холопы, разного рода "гулящие люди" и население тех земель, на которые их владельцам удавалось получить от царя льготы (т.н. "белых", в противоположность обложенным тяглом "черным" землям).90
Государственная служба была тяжела для всех. И в XVI, и в XVII в. издавались
указы, запрещающие дворянам поступать в холопы (!) и тем самым уклоняться от своего сословного долга - военной службы. Однако искоренить подобное явление не удавалось - видимо, боярским холопам жить порой было легче, чем государевым.
Сбор государственных повинностей с тяглого населения представлял для центральной власти нелегкую задачу. Подати повсеместно собирались посредством т.н.
правежа - неплательщиков каждое утро по нескольку часов били на площади палками
по ногам. Способность человека выстоять на правеже в течение установленного срока
88
Гарантией имущества, жизни и чести подданых были только издавна сложившиеся традиции
(“старина”), но постепенно многие из них московскими князьями все чаще нарушались, ломались и в
итоге сходили на нет.
89
Поэтому историки обычно не называют социальные группы Московского государства сосло-
виями (по определению сословия - это группы, различающиеся своими правами).
90
Больше всего “белых” земель было сосредоточено в руках монастырей.
94
(в зависимости от суммы долга) считалась доказательством того, что денег у него действительно нет.
Из “Путешествия по России голландца Стрюйса: “Как нет народа более жестокого,
нежели Москвитяне, так нет страны, где суд был бы строже... За самые малые проступки наказывают батогами. ... Климат ли ожесточает нрав, или Москвитяне отличаются телосложением
от других людей, но не заметно, чтобы они больше были растроганы при окончании наказания,
нежели в начале.... В 1669 году я видел человека, который еще не выздоровел, а уже, как прежде, не платил пошлины. Так как я жил у него, то и напомнил ему о том, что необходимо беречь
себя и повиноваться указам его величества. Вместо того, чтобы послушать меня, он сказал с
гордостью: “Э, люди, подобные вам, не должны давать советов; вы принадлежите к народу
трусливому, изнеженному и слабодушному, которого пугает даже тень опасности, который ищет
доходов только приятным образом и легко достающихся. Наш же народ мужественнее, способнее на великие подвиги и считает за честь покупать самую малую прибыль ценою мучений, о
которых вы не посмели бы и подумать”.
Закрепощение крестьян. Историк С.М.Соловьев называл население России
XVI века “жидким телом” - под давлением сверху оно “растекалось” из центра государства к окраинам, благо территория была огромная. О том же писал и
В.О.Ключевский:
Люди Московского государства ... как будто чувствовали себя пришельцами в своем государстве, случайными, временными обывателями в чужом доме; когда им становилось тяжело,
они считали возможным бежать от неудобного домовладельца, но не могли освоиться с мыслью о возможности восставать против него или заводить другие порядки в его доме”.
В огромном редконаселенном государстве человек - работник, плательщик податей, воин - был в постоянном дефиците. И не случайно челобитные, в которых
тяглые люди просили царя о льготах, очень часто кончались одинаковой скрытой угрозой: “а не то придется нам всем разбрестись розно”91.
Поместья, даваемые из казны дворянам за военную службу, часто не могли их
прокормить - земли было много, но крестьян, готовых ее обрабатывать, всегда не хватало, особенно после бедствий, которые с середины XVI до середины XVII в. следовали одно за другим. Опричнина, затяжная Ливонская война, голод, эпидемии, опять голод, анархия и всеобщее разорение Смутного времени - все это вызывало резкую убыль
населения, запустение целых областей, “цепную реакцию” всеобщего оскудения. Из-за
крестьян часто разыгрывались настоящие баталии - землевладельцы насильно “свозили” их друг у друга, монастыри и “сильные люди” переманивали работников на свои
земли льготами и ссудами. Преимущество в этой борьбе за рабочие руки было у церкви
и тех бояр, чьи земли были освобождены, “обелены” от государственных повинностей.
Принимая меры по жалобам служилых-помещиков (и, кроме того, блюдя свой финансовый интерес) правительство во второй половине XVI - начале XVII вв. постепенно
запретило любые переходы крестьян; было запрещено также обращение крестьян в
холопство - ведь холопы были свободны от государственного тягла. Так крепостное
91
Недаром в те времена сложилась поговорка: “Кабалка лежит, а Ивашка бежит”.
95
право стало “краеугольным камнем” государства, обеспечивая его и войском, и налогами.
Русские города.
В XVI-XVII вв. городское население росло очень
медленно. Они редко насчитывали больше нескольких тысяч жителей и, в большинстве своем, были скорее военно-административными, нежели торгово-ремесленными и
культурными центрами92.
Посадские люди, обязанные тянуть государственное тягло, занимались, кроме
ремесла и торговли, также и сельским хозяйством. По образу жизни и кругозору они
мало чем отличались от крестьян. Грамотные люди в посадской среде были редки.
Посадские, как и крестьяне, были объединены в общины - “миры”, связанные
круговой порукой в уплате податей. Сумма повинностей зависела от числа тяглых дворов, определенного при последней переписи, и если кто-то с посада уходил, то за него
должны были платить оставшиеся. Московские приказы XVII в. были завалены жалобами посадских на такую несправедливость. Правительство реагировало просто - велело сыскивать и водворять на место беглых посадских людей, чтобы “тянули” вместе с
миром. Так горожане “сами себя закрепостили”. Соборное уложение 1649 г., составленное под сильным влиянием городских бунтов и с учетом многих требований горожан, грозило строгими карами за самовольный уход с посада.93
Цехов в русских городах не было, ростки (а вернее - остатки) выборного самоуправления были слабыми. У изучавших документы того времени историков складывалось впечатление, что в выборных органах самоуправления была больше заинтересована верховная власть, нежели сами жители городов. “Сверху” рассылались распоряжения мирам избирать “лучших людей” на судебные и административные должности,
но работа этих выборных не оплачивалась, и ответственны они были больше перед
московскими властями, чем перед своими “избирателями”94. Поэтому горожане не видели большой разницы между назначенным царем воеводой и своими выборными старостами. Самоуправление - важнейшая привилегия западноевропейских горожан - для
русских людей XVI-XVII вв. было скорее обузой: оно не защищало от произвола властей, а нередко лишь добавляло к нему произвол и злоупотребления выборных начальников. Поэтому, как и закрепощение посадских, устранение выборных из судов и администрации произошло в XVII веке по инициативе самих горожан.
“Бессильная деспотия”. Еще в начале XVI в. посол императора Священной
Римской империи Герберштейн, посещавший Москву при Василии III, писал, что властью над своими подданными московский государь превосходит всех монархов на све-
92
исключение составляли северные города (Псков, Новгород, Вологда, Кострома, Ярославль) -
только там основную часть населения составляли не служивые, а посадские, т.е. ремесленники и торговцы.
93
А по указу 1658 г. за это полагалась смертная казнь. Жестокое наказание, как всегда в таких
случаях, говорит об одном - о неспособности правительства пресечь уходы посадских.
94
примерно так, как выбранный по настоянию учителя староста класса.
96
те. Иван Грозный оставил отца в этом отношении далеко позади. Все иностранцы, посещавшие Россию в XVI-XVIIвв., единодушно называли власть царя деспотической,
тиранской, ужасались общему бесправию всех его подданных - простых и знатных в
равной мере - и крайней жестокости русских законов.
Дж.Флетчер (1588 г.): "Правление у них чисто тираническое: все действия клонятся к
пользе и выгодам одного царя и, сверх того, самым явным и варварским образом."
Юрий Крижанич (XVIIв.): “Если бы в Турецком и Персидском королевствах не было
сыноубийств и не вошло в обычай удушение властителей, то во всех остальных тяготах там
меньше жестокости и меньше тиранства, нежели здесь. Из-за этого русский народ снискал себе
дурную славу у иных народов, кои пишут, что у русских, де, скотский и ослиный нрав и что они
не сделают ничего хорошего, если их не принудить палками и батогами, как ослов. ... Но ведь
это сущая ложь. ...А то, что в нынешнее время многие русские люди ничего не делают из уважения, а все лишь под страхом наказания, то причина этому - крутое правление, из-за которого
им и сама жизнь опротивела, а честь и подавно”.
Но это "крутое правление" происходило не от силы, а скорее от слабости государственной власти. Огромное государство с редким, “текучим” и слабо организованным населением было почти неуправляемым - царь мог срубить любое количество голов, но не мог заставить подданных мало-мальски выполнять свои распоряжения.
“Опираться можно лишь на то, что оказывает сопротивление”; сопротивление всех
общественных сил, которые могли его оказывать, в XVI веке было полностью сломлено. Русским царям не приходилось бороться ни с сильной, экономически не зависимой
от Москвы знатью, ни с моральным авторитетом церкви, ни с вольными городами никто не оказывал им открытого неповиновения, но и опираться власти было не на что.
Население чувствовало себя придавленным гнетом государства, но и правители отнюдь
не наслаждались всемогуществом. И особенно остро это бессилие власти начало ощущаться в XVII веке - по мере того, как стоящие перед ней задачи начали все более и
более усложняться.
ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ
1. Какие политические выводы делались из идеи о том, что “Москва - третий Рим”?
2. Есть ли что-то общее во взглядах нестяжателей и протестантов?
3. Почему русские люди XVI-XVII вв. не считали католиков и протестантов христианами? Как
они понимали христианство?
4. Что позволило русским государям настолько усилить свою власть?
5. Чем ограничивалась в России царская власть?
6. Как влияло постоянное расширение территории на развитие России?
7. Почему для русских самодержцев с неограниченной властью конфискация в казну гигантских монастырских земельных угодий оставалась лишь недостижимой мечтой, тогда как обладавшие гораздо меньшей властью европейские монархи в эпоху Реформации проделывали
это с легкостью?
8. Принадлежала ли Россия в XVI веке к европейской цивилизации?
9. Ощущаете ли вы какие-то “наследственные” черты Московского государства в современной
России?
97
Глава 3
XVII ВЕК: ВОЗВРАЩЕНИЕ В ЕВРОПУ
Смута: война “всех против всех” в России. В 1598 году пресеклась династия
Рюриковичей на российском престоле: сын Ивана Грозного Федор умер, не оставив
наследников. Царем был избран влиятельный боярин, фактически уже более десяти лет
державший в своих руках бразды государственного правления - Борис Годунов. Он
очень надеялся, что сможет основать новую династию русских царей и своего сына
воспитывал и обучал как наследника престола. Однако смена правящей династии в
России не могла произойти так гладко.
Для русских людей того времени законным царем был царь “природный”, получивший государство по наследству от своих предков. Главная сила его заключалась в
том, что никто не мог оспаривать его права повелевать своими “холопами”. Когда
Грозный доказывал это свое право кровавыми расправами, только единицы осмеливались ему возражать - подавляющее же большинство готово было претерпеть от законного монарха любые муки.
Совсем другим было положение Годунова. Он был разумным политиком, старался заслужить любовь подданных, но положение его на троне было шатким. Соборное избрание, целование креста на верность новому царю - все это не имело такой силы, как природное право. Для московской знати он оставался всего лишь боярином таким же, как они все, и далеко не самым знатным. Годунов был царем “по должности”, но не по праву, и когда появился человек, заявивший свои права на московский
престол, дни его были сочтены.
Борис умер при неясных обстоятельствах, когда войско самозванца, пополнявшееся с каждым
днем, уже вошло в пределы Московского царства. В 1605 г. Москва присягнула новому царю. Личность
его до сих пор загадочна. Большинство современных историков согласны с тогдашней официальной
версией, что чудесно спасшимся царевичем Димитрием назвался беглый монах Гришка Отрепьев, но эта
версия не объясняет, откуда у самозванца взялись естественность, бесстрашие и полная уверенность в
своем праве на престол, сквозившая в каждом его жесте (что резко отличало его от Бориса Годунова).
Лжедмитрий позволял себе одеваться, жить и поступать совершенно не по-московски и не по-царски:
брил бороду, носил европейскую одежду, не ходил в баню, не спал после обеда, вскакивал на коня без
помощи слуг, рисковал жизнью на медвежьей охоте, со всеми разговаривал запросто, как с равными - и
пользовался среди москвичей большой популярностью.
Однако боярам он был нужен лишь для того, чтобы избавиться от Годунова. Вскоре после торжественного венчания Лжедмитрия на царство Василий Шуйский начал распространять слухи, что на
троне сидит самозванец. Лжедмитрий осмелился до такой степени пренебрегать московской “технологией власти”, что оставил Шуйского в живых и на свободе, более того - в Москве! Через год, предупрежденный о новом заговоре, он презрительно заявил, что не слушает доносов - и поплатился за это жизнью. Его убийство ввергло страну в полную анархию.
98
“...Когда династия пресеклась и, следовательно, государство оказалось ничьим,
люди растерялись, перестали понимать, что они такое и где находятся, пришли в брожение, в
состояние
анархии....
Некому
стало
повиноваться
-
стало
быть,
надо
бунтовать.
(В.О.Ключевский)
Шесть лет настоящей гражданской войны, войны “всех против всех” были вызваны отсутствием легитимного царя! Ни “боярский царь” Василий Шуйский, ни
наспех подобранный в Польше “вторично чудесно спасшийся Дмитрий” (вошедший в
историю как “Тушинский вор”) не могли получить признания хотя бы относительного
большинства населения. В стремлении найти “природного” государя на московский
престол выдвигали две кандитатуры иностранных принцев - польского и шведского,
однако тут непреодолимым препятствием стали вопросы веры.
Распались все общественные связи, рухнули все законы, знать перебегала от одного “царя” к другому, получая от обоих в награду почетные должности и звания,
бывшие холопы грабили и убивали своих и чужих господ, все подряд грабили крестьян
и посадских людей. Во время Смуты на авансцену русской истории выдвинулись
вольные казаки, которые уже давно накапливались на окраинах государства - и оказалось, что общество, лишенное верховной власти, ничего не может противопоставить
их организованным вооруженным шайкам. Единственной общественной группой, способной к самоорганизации и жертвам во имя общих интересов, оказались торговые
люди, которые сумели в тех условиях без всякого правежа собрать “пятую деньгу” (т.е.
20% налог на имущество) и снарядить ополчение для освобождения Москвы от засевших там поляков.
Земский собор 1613 г. (под сильным нажимом продолжавших хозяйничать в
Москве казаков) избрал на престол более или менее “природного” царя - 16-летнего
Михаила Романова95. Смута окончилась, но возврата к прежнему спокойствию не было.
Государство на вулкане. XVII век получил название “бунташного” и в этом
отношении составлял резкий контраст с предыдущим столетием. Первые Романовы
чувствовали себя на престоле гораздо менее уверенно, чем последние Рюриковичи.
Алексею Михайловичу регулярно на протяжении всего его царствования приходилось
сталкиваться с мятежами, самым страшным и крупным из которых был Разинский бунт
1670-71 гг. В 1648 и 1662 гг., во время “соляного” и “медного” бунтов, царю пришлось
лично уговаривать разъяренные толпы, выполнять их требования, отдавать на растерзание своих приближенных - неслыханное дело! Священный трепет перед особой государя был утрачен, подданные не выказывали “ни тени не то что благоговения, а и
простой вежливости, и не только к правительству, но и к самому носителю верховной
власти.” (В.О.Ключевский).
Изменилось само положение царя: он теперь сам признавал, что на нем лежит
долг перед подданными обеспечивать “правду” в государстве. Однако у правительства
не было средств для борьбы хотя бы с самыми вопиющими злоупотреблениями “силь95
вичу.
его отец Федор приходился двоюродным братом последнему Рюриковичу - Федору Иоанно-
99
ных” людей и собственной администрации. Городами в XVII в. управляли воеводы, не
получавшие жалованья из казны - кормить и обеспечивать их всем необходимым
должно было местное население. Дьяки и подьячие, заправлявшие делами в московских приказах, жалованье получали, но основным источником доходов для них были
взятки - ни один вопрос не решался без соответствующей мзды (“Рыба рыбой сыта бывает, а человек человеком” - характерная пословица XVII века).
Кроме того, для “жидкого тела” - населения России - в XVII веке резко сузились возможности “растекаться”, уходить за пределы досягаемости властей, господ,
кредиторов. К середине столетия крестьяне стали пожизненно и наследственно крепостными, посадские налогоплательщики под страхом смерти не могли сменить место
жительства. Сроки давности для розыска беглых были отменены - теперь законным
владельцам обязаны были возвращать и их, и их детей хоть через сто лет. Возможность
ускользать из-под государственного тягла, поступая в личную зависимость к “сильным” людям, также была перекрыта серией законов.
Конечно, эти законы было гораздо легче написать, чем добиться их исполнения - бегство посадских, крепостных, холопов было массовым и повседневным явлением. У
правительства явно недоставало сил бороться с этим повальным нарушением закона,
тем более что при повсеместном недостатке рабочих рук укрывательство беглых - даже
под угрозой суровых кар - было делом выгодным. И тем не менее, подавляющее большинство населения остро ощущало потерю законной возможности искать более легкой
жизни.
Казаки.
Последней возможностью для сильного, самостоятельного, но задавленного обстоятельствами человека в тогдашней России было “сбрести в степь, в
казаки” и зажить опасной, но вольной жизнью полуохотника-полуразбойника гденибудь на Дону, на Днепре96 или на Яике97, “промышляя рыбой, пчелой и татарином”.
У правительства “руки были коротки”, чтобы возвращать беглых из казачьих районов
(“с Дону выдачи нет!”). Но чем дальше к степям продвигались границы обоих сопредельных государств (России и Речи Посполитой), тем меньше оставалось простора для
вольного “казакования”, тем настойчивее власти стремились поставить казаков на
службу своим интересам и положить предел их анархическим “промыслам”.
Казаки, “стиснутые” со всех сторон, лишенные возможности свободно промышлять, охотно принимали государево жалованье за сторожевую пограничную службу, но все желающие его получить не могли - приток беглецов из центральных областей был слишком велик.
Польское правительство в первой половине XVII в. вынуждено было постоянно
подавлять казачьи бунты, но так и не смогло справиться с запорожской вольницей поднятое Богданом Хмельницким в 1648 году восстание было поддержано всеми православными “низами” общества и окончилось переходом левобережной Украины и
Киева под власть Москвы.
96
Днепр до 1654 г. находился на территории Речи Посполитой, но туда бежали и из России.
97
После Пугачевского бунта реку Яик переименовали в Урал.
100
Московские власти старались до последней возможности избегать открытых
конфликтов с казаками, предпочитая вести с ними не очень честную игру: казакам посылали жалованье и провизию, а турецкое правительство уведомляли, что “если государь ваш велит в один час всех этих воров казаков побить, то царскому величеству это
не будет досадно.” Слабость государства вынуждала его смотреть сквозь пальцы на казачьи беззакония и “милостиво прощать” даже разбойные нападения на волжских купцов, если будет “принесена повинная”. Разинский бунт показал, что мирно “ассимилировать” казаков государство не в состоянии.
Военные проблемы. Из 70 лет царствования трех первых Романовых около 30ти заняли войны с Речью Посполитой и Швецией. Все они, особенно последняя тринадцатилетняя война с Польшей, давались государству очень тяжело. Во-первых, их невозможно было вести только силами дворянско-татарско-казацкого войска, которым
пользовались прежде. XVII век в Европе - время профессиональных армий, дисциплинированных и хорошо владеющих огнестрельным оружием. Ни российские дворяне,
ни казаки, ни татары не были настоящими военными профессионалами, не знали строя
и дисциплины. Поэтому еще в XVI в. начали создавать стрелецкие полки и полки иноземного строя, для обучения и командования которыми нанимали иностранцев. Однако
содержать профессиональную армию государству было не по карману. На стрельцах
экономили - денежное жалование им платили маленькое и с запозданиями, зато позволяли вести свое хозяйство в городах и заниматься торговлей и промыслами. Дешевизна
стрелецкого войска оборачивалась его низкой боеспособностью - стрелецкие полки
ненамного превосходили по уровню подготовки и дисциплины дворянское ополчение.
Кроме того, размещение в городах вооруженных организованных людей, всегда имевших серьезные претензии к правительству, никак не способствовало спокойствию в
государстве (серия стрелецких бунтов в конце XVII в.).
Полки иноземного строя были гораздо надежнее и эффективнее, но они были
дороги. Необходимость сотнями нанимать высокооплачиваемых иностранных офицеров ложилась на бюджет тяжелым бременем. Кроме того, русские солдаты этих полков
тоже стоили гораздо дороже, чем старинное дворянское войско - солдаты жили на денежное жалованье, а не на доходы от собственного хозяйства, как дворяне и стрельцы;
оружие и походный провиант они также получали из казны. Полки иноземного строя в
XVII в. уже составляли основу русского войска, но на них тоже экономили в ущерб их
профессионализму - обученных солдат в мирное время распускали по домам.
Финансовые проблемы. С 1631 по 1682 г. стоимость содержания армии утроилась. Доходов, поступавших в казну, хронически не хватало. Московским финансистам
приходилось изобретать все новые способы ее пополнения, но изобретения в основном
оказывались неудачными. В 1646 году прямые налоги, сбор которых шел с огромными
трудностями, частично заменили косвенным - налогом на соль. Соль в то время для
большинства населения была единственным товаром, покупаемым за деньги и к тому
же абсолютно незаменимым. Поэтому правительство рассчитывало без правежа и
недоимок существенно пополнить казну. Однако население оказалось слишком бед-
101
ным, чтобы покупать вздорожавшую в несколько раз соль, и вместо денег власти получили голод98 и бунты. Соляной налог пришлось отменить.
Не более успешной была и предпринятая в 1656 г. попытка выпустить в обращение медные деньги по цене серебряных. Поначалу это дало большую экономию серебра (которое в Московском государстве не добывалось и шло только из-за границы),
но новые деньги начали чеканить в таких количествах, что они резко обесценилось.
Дело кончилось опять-таки бунтами и выводом медной монеты из обращения.
Главная финансовая проблема Российского государства заключалась в том, что
оно на протяжении двух столетий обогащалось, разоряя подданных и подрывая развитие торговли и промышленности в стране. И при провозе, и при продаже товаров внутри страны взимались таможенные пошлины, многие промыслы отдавались на откуп
(т.е. монопольное право заниматься ими получали те, кто внес установленную сумму в
казну), купцов нередко заставляли продавать прибыльные товары только правительственным агентам по “указной” цене. Российское купечество (“гостишки, торговые
людишки”, как они сами себя называли в челобитных начальству) было бедно, задавлено государственными поборами и, вдобавок, малограмотно и совершенно неспособно выдерживать усилившуюся в XVII в. конкуренцию со стороны иностранных торговцев.
Таким образом, основания для недовольства положением дел в государстве были практически у всех, включая правительство. И это недовольство еще усиливалось
благодаря появившимся возможностям сравнивать свое государство с другими.
Контакты с Западом.
За все предыдущее столетие русские люди не общались с таким количеством иностранцев, как за несколько лет Смуты. Это были в основном подданые из Речи Посполитой, приходившие на Русь в свитах самозванцев, в
отрядах своих магнатов, - всех их москвичи называли “поляками”. Но большую их
часть составляли жители восточных районов соседнего государства (которые составляли Великое княжество Литовское и Русское) - это были люди в основном правосланые
и говорящие по-русски. Однако для жителей Московии это были уже чужаки - другая
одежда и манеры не позволяли признать их “своими” - в тогдашнее русское представление о православии входила и одежда, и манеры, и соблюдение всех не только церковных, но и бытовых ритуалов.
Традиционная для московской культуры подозрительность к иностранцам под
впечатлением этого общения только усилилась. Однако в бурном XVII веке, когда европейцы уже начали проникать во все уголки земного шара, Россия также становилась
объектом все большего внимания и интереса с их стороны.
Посольства из европейских стран приезжали в Москву все чаще и стали в конце
концов повседневным явлением; вслед за английскими купцами домогались права беспошлинной торговли в России голландцы, немцы. Такое право обычно предоставлялось в обмен на добрые отношения с правительствами этих стран и обязательства купцов продавать нужные товары в казну “без наценки”.
98
в тогдашнем рационе очень важную роль играла соленая рыба.
102
В 1632 г. голландцам братьям Виниусам было разрешено построить под Тулой заводы
“для отливания чугунных вещей и для выделки железа по иностранному способу из чугуна”.
Через 12 лет подобное же разрешение получили еще два иностранца - Петр Марселис и Филимон Акема. И тем, и другим было разрешено заниматься своим делом “беспошлинно и безоброчно”, но с условием - продавать всю продукцию в казну по установленным ценам и обучать
хитростям ремесла русских людей.99
Поначалу московские власти прибегали к услугам иностранцев только там, где
это было необходимо для успешного ведения войн или обогащения царской казны. В
массовых масштабах приглашались профессиональные офицеры. При этом забота о
спасении души отнюдь не отступала на второй план - вербовщику, посланному за границу, давалась инструкция: “Нанимать солдат шведского государства и иных государств, кроме французских людей, а францужан и иных, которые римской веры, никак
не нанимать”.
Численность живущих в Москве иностранцев постоянно росла. По свидетельству современника, в Москве при Михаиле уже жило до 1000 протестантских семей “немцев” из Голландии, Швеции, Англии, Швейцарии... Для поселения иностранцев
отвели особую территорию на реке Яузе - там и выросла Немецкая слобода, которой
вскоре предстояло сыграть огромную роль в нашей истории.
Среди московской знати, особенно с середины XVII века, появлялось все больше любителей иноземных новшеств. Сам царь Алексей Михайлович с удовольствием
не только принимал в подарок от послов, но и покупал для себя всяческие “диковинки” вроде удобных экипажей, часов, картин. Не видел он греха и в театральных представлениях, которые начали показывать во дворце “немцы” по просьбе его второй жены Натальи Кирилловны Нарышкиной.100 Сама Наталья Кирилловна - мать Петра I воспитывалась в семье влиятельного боярина (и ярого “западника”) Артамона Сергеевича Матвеева, дом которого был полностью обставлен в европейском стиле, полон
книг, картин и всяческих иноземных новшеств. К концу XVII века такие дома в Москве
уже не были в диковинку, и самым важным новшеством их была “мода” давать детям
как можно лучшее образование, обязательно включавшее и знание иностранных языков.
Учителями старались нанимать православных и одновременно ученых людей - а
таких можно было найти среди западнорусских и украинских монахов, во множестве
появившихся в Москве после Переяславской рады. Эти учителя преподавали и языки латынь, греческий и польский, и начатки истории, географии, риторики; расширяли
кругозор, воспитывали хорошие манеры. Старших детей царя Алексея Михайловича
Федора и Софью воспитывал и обучал белорусский монах Симеон Полоцкий, давший
им прекрасное по тем временам образование.
99
Так появились в России первые мануфактуры. До конца XVII в. их открылось еще немало, но
все они работали на казну, выпуская стекло, бархат и т.п.
100
Кстати, театральное училище появилось в Москве раньше, чем первое серьезное учебное за-
ведение - Славяно-греко-латинская академия.
103
“У других лучше...”. Повседневное общение с европейцами, знакомство с их
бытом и нравами разрушало уверенность русских людей в собственном превосходстве
над всем миром, - а ведь именно на этой уверенности строился тогдашний патриотизм.
Ревнители древнего благочестия опасались, что весь уклад жизни “немцев” представляет для русского человека сильнейший соблазн. Как писал князь Иван Голицын, “русским людям служить вместе с королевскими людьми нельзя ради их прелести: одно
лето побывают с ними на службе, и у нас на другое лето не останется и половины русских лучших людей, не только что боярских людей, останется кто стар или служить не
захочет, а бедных людей не останется ни один человек”.
Эти опасения имели под собой серьезную почву. Из 18-ти молодых людей, посланных
на учебу за границу Борисом Годуновым, на родину не вернулся ни один.101 Много общавшийся с поляками во время Смуты князь Иван Хворостинин “в вере пошатнулся и православную
веру хулил”, жаловался, что “в Москве людей нет, все люд глупый, жить не с кем, сеют землю
рожью, а живут все ложью”, а царя называл “деспотом русским”. Не лучше отзывался о своем
отечестве и бежавший в Швецию и написавший там целую книгу о России подьячий Посольского приказа Григорий Котошихин. По его словам, русские “для науки и обычая в иные государства детей своих не посылают, страшась того: узнав тамошних государств веры и обычаи и
вольность благую, начали б свою веру отменять и приставать к иным...”
Реакция “охранителей”. Опасения религиозного “осквернения” и государственной измены сливались воедино и вызывали дружные усилия церкви и правительства не допустить расшатывания основ государства. Духовенство, да и все набожные
приверженцы старины, сохраняли непоколебимую уверенность в том, что любые перемены грозят “третьему Риму” такой же печальной судьбой, какая постигла первые два и эта опасность уже на пороге. Для ее отвращения необходимо было удвоить бдительность, не допустить ни малейшего искажения истинной веры.
В середине XVII в. интерес к вопросам веры в русском обществе заметно усилился. Свидетельства этого - появление в разных городах популярных проповедников,
собиравших толпы народа; повышенное внимание к беспорядкам в церкви и стремление искоренить массовые отступления от норм христианского благочестия. По традиции главным защитником благочестия выступал царь, предписавший, например, воеводам силой заставлять ратных людей исповедоваться: “...Дьякам, подьячим, детям боярским и всякого чина людям говеть на Страстной неделе, списки неговеющих присылать в Монастырский приказ, и им будет опала без всякой пощады” (из указов 1659-60
гг.).
“Тишайший” Алексей Михайлович, любивший мирные развлечения - музыку,
игру в шахматы, театр - строжайше запрещал все это своим подданным:
“ В воскресные, господские праздники и великих святых приходить в церковь и стоять
смирно, скоморохов и ворожей в дома к себе не призывать, в первый день луны не смотреть, в
гром на реках и озерах не купаться, с серебра не умываться, олова и воску не лить, зернью,
101
хотя некоторые преуспели в учении - попавший в Англию юноше, например, сумел даже
стать англиканским священником.
104
картами, шахматами и лодыгами не играть, медведей не водить и с сучками не плясать, на браках песен бесовских не петь и никаких срамных слов не говорить, кулачных боев не делать, на
качелях не качаться, на досках не скакать, личин на себя не надевать, кобылок бесовских не
наряжать. Если не послушаются, бить батогами; домры, сурны, гудки, гусли и хари искать и
жечь.”
Эта государственная борьба за благочестие, видимо, приносила некоторые плоды; по крайней мере, патриарх Иоаким позднее говорил, что, например, “гнусный обычай брадобрития во дни царя Алексея Михайловича был всесовершенно искоренен.”
Однако решающая роль в борьбе за души все-таки принадлежала русской православной церкви.
Раскол православной церкви и гибель идеологии “Третьего Рима”. C XV в.
свободная от подчинения Константинополю, но полностью зависимая от светских властей русская православная церковь билась над решением труднейшей проблемы: как
навести порядок в церковных обрядах и в богослужебных текстах, не сотрудничая с
иностранными - греческими - специалистами. Без них не было никакой возможности
привести в порядок, сверить с оригиналами и выправить богослужебные книги, сильно
различавшиеся между собой из-за накопившихся веками ошибок переписчиков. Особенно остро эта проблема встала после того, как в Москве началось книгопечатание
(середина XVI в.). В первое столетие после появления печатного станка книг издавалось очень мало - не в последнюю очередь из-за того, что предварительная работа по
сверке и исправлению образцов требовала очень длительного времени и была неимоверно трудной. 102
Одним из первых иностранных учителей, приглашенных в Москву в начале XVI в. для помощи в
переводе книг, был разносторонне образованный и много путешествовавший по миру монах с Афона
Максим Грек. Учившийся в университетах Италии эпохи Возрождения, работавший вместе с гуманистами над переводами античных авторов, близко знакомый с порядками и нравами папского окружения в
годы накануне Реформации, он постепенно проникся убеждением, что только в православии еще сохраняется искренность и глубина христианской веры, и с энтузиазмом вызвался ехать в Москву.
Закончив порученную ему работу, Максим Грек попросил, чтобы его отпустили обратно на
Афон, однако выбраться из Москвы иностранцу было гораздо труднее, чем въехать в нее. Книг, нуждающихся в исправлении, было великое множество, и Максим нажил себе немало врагов, занимаясь этой
работой. К тому же, выучив русский язык и познакомившись поближе с московскими порядками, он счел
своим христианским долгом обличать суеверия и всякого рода “дикости”, с которыми сталкивался в России - начиная с распространенных в народе представлений о том, что погребение утопленников вызывает
неурожай, и кончая нравами духовенства и светских властей.
Финал был по тем временам вполне закономерным: первоначально принятый с распростертыми
объятиями и обласканный Василием III, Максим через 7 лет своей жизни в России был обвинен в ереси,
намеренной порче святых книг, даже в волшебстве - и всю оставшуюся жизнь - тридцать лет! - провел в
заточении.
102
а подчас и опасной для правщиков - заказчики, возмущенные слишком серьезными отклоне-
ниями исправленных книг от привычных образцов, могли обвинить их в ереси и преднамеренной порче
священных текстов.
105
Похожая судьба постигла и других правщиков. Книг катастрофически не хватало. Из-за яростной подозрительности к любым новшествам русская православная церковь к середине XVII в. так и не смогла решить ни одной из тех проблем, которые которые перед ней стояли уже не одно столетие. Школ для подготовки священников, о
необходимости которых говорили с XV века, так и не было, единства в богослужебных
книгах - тоже; в церквах царили те же беспорядки, которые осуждались еще Стоглавым собором сто лет назад. Церковь должна была наставлять верующих на путь истинный, а толком объяснить, чем он отличается от “неистинных”, в чем преимущества
православия, могли очень немногие из священнослужителей. Вдобавок, чураясь общения с заграничными единоверцами, отказываясь выполнять рекомендации своих бывших учителей - греков, русская церковь все больше расходилась в богослужебной
практике с остальными православными и навлекала на себя упреки в неправославии!
Насущные проблемы невозможно было все время откладывать “в долгий ящик”.
В 1652 г. новый патриарх Никон, пользуясь полным доверием и поддержкой царя
Алексея Михайловича, решил одним ударом разрубить узел, к которому не решался
подступиться никто из его предшественников. С помощью ученых греков и киевлян и
при поддержке всех восточных патриархов были исправлены наиболее употребительные богослужебные книги. Вынесли наконец обязательные для всех решения по вопросам, вызывавшим ожесточенные споры еще за двести лет до того: креститься следует тремя перстами, а не двумя, аллилуйю возглашать троекратно (“трегубо”), а не
двухкратно (“сугубо”), крестные ходы проводить против солнца, а не “посолонь”. Старые книги, как и иконы “неправильного” письма, предписано было уничтожить.
Никонова реформа была воспринята обществом очень болезненно. Речь шла не
о формальных мелочах, а о важнейшем убеждении русского православного человека,
на котором строилось все его мировоззрение, - убеждении, что он является хранителем
истинной, чистой от всяких искажений христианской веры. Если целые поколения вели церковные службы по “испорченным” книгам, неправильно крестились, неправильно молились и освящали храмы - значит, Москва не была “третьим Римом”? Для многих легче было думать, что Никоновы нововведения - это дьявольские козни, еще одно
испытание, посланное Богом православным, чтобы испытать крепость их веры и готовность пострадать за нее. “Третий Рим” рухнул, грядет Антихрист, и спасутся только
те, кто не поддался его искушению, кто готов любой ценой защищать старую веру.
Убежденность в этом заставляла староверов идти не только против церковного руководства, но и против воли самого царя.
Собравшийся в 1666-1667 гг. церковный собор предал анафеме всех, кто отказывался принять реформу. Русская православная церковь раскололась на два непримиримых направления, одно из которых готово было на открытый бунт против властей.
Раскольники больше не признавали царя главным хранителем православной веры: характерно, что монахи Соловецкого монастыря, отказавшись принять новые богослужебные книги, одновременно отказались молиться за здравие Алексея Михайловича и
восемь лет сопротивлялись осаждавшим монастырь правительственным войскам.
106
Так погибла официальная идеология Московского государства, объединявшая и
скреплявшая его религиозная идея, которая была одновременно и самой серьезной
преградой на пути любых заимствований и нововведений.
Конец самоизоляции. Резкая критика московских порядков стала к концу XVII
века делом обычным. Не все “западники” готовы были, как боярин Матвеев или сам
царь Алексей Михайлович, довольствоваться европеизацией своего собственного быта
- появляются проекты и государственных реформ. Самый всесторонний и аргументированный проект такого рода был написан Юрием Крижаничем.
Крижанич был хорват, родившийся подданным турецкого султана. Он был католиком по вероисповеданию, но это не мешало быть горячим славянским патриотом. Он первый выдвинул идею объединения всех славянских народов под эгидой России и приехал с этой идеей в Москву. Тут он, однако,
увидел, что единственное независимое славянское государство не сможет справиться с ролью защитника
и объединителя всех славян, что оно само сильно нуждается в помощи. Крижанич сокрушался о бедственном состоянии Российского государства и предлагал свои рецепты его укрепления. Главными из
этих рецептов были немедленное распространение просвещения с помощью заграничных учителей,
предоставление гражданам - в первую очередь горожанам - “слободин”, т.е. свобод, покровительство
торговле и промышленности, без которых государство не может стать богатым, и заимствование всего
полезного и разумного, что есть в Европе. Характерно, что, возмущаясь “крутым правлением” в России,
Крижанич одновременно верил, что неограниченная царская власть очень полезна, т.к. она позволит
быстро устранить все пороки и ввести все необходимые государству усовершенствования - например,
так: закрыть все лавки купцов, которые не знают арифметики, и не разрешать им торговать, пока не выучатся.
Воспитанный Симеоном Полоцким сын Алексея Михайловича Федор, занявший трон в 1676 г., говорил по-польски, знал латынь, приближал к себе европейски
образованных люей и читал проекты Крижанича. Война с Турцией вынудила его заняться реформой армии, и в связи с этим в 1682 г. было, наконец, отменено местничество. При нем же был, наконец, принят проект организации так называемой “Славяногреко-латинской академии”, которая задумывалась не только как центр православного
образования, но и как своего рода инквизиционный орган, который получал полномочия определять, насколько православны те или иные воззрения. Преподавать в академии должны были ученые греки и украинцы - русской церкви пришлось признать их
авторитет в вопросах веры.
Все это означало определенный сдвиг с “мертвой точки”, но подозрительное
отношение к иноземным влияниям сохранялось и при Федоре, и в годы регентства его
сестры царевны Софьи. Приверженность к западной науке еще могла стать поводом
для обвинения в чернокнижии, а во взглядах украинских богословов напряженно искали ересей.
Обстановка в государстве после смерти Федора в 1682 г. стала очень неспокойной: московские стрельцы, бунт которых использовала в своих целях Софья, стали играть слишком большую роль в политической жизни. Младший сын Алексея Михайловича Петр был единственным препятствием на пути Софьи к самодержавной власти, и
ему могла грозить участь царевича Димитрия.
107
С десяти лет предоставленный самому себе, Петр с юных лет чувствовал себя в
Немецкой слободе гораздо лучше, чем дома. Обстоятельства его детства и юности
сложились так, что он возненавидел всю московскую “старину”. Он был так любознателен и деятелен, как будто двести лет подавлявшаяся тяга к знаниям и свободной деятельности всего русского народа воплотилась в одном этом человеке.
Когда юноша “вошел в возраст” и начал царствовать, оказалось, что он воспитан совсем не в московском духе. Петр был убежден в своей избранности для великого
дела и готов был сокрушить все и всех, кто этому делу мешает, презирал любые “формальности”, ненавидел праздность, лень, обман, был безразличен к знатности и чинам
(включая свой собственный) - все это роднило его скорее с кальвинистами, нежели с
православными. Правда, с этими качествами соединялась небывалая даже для русского
самодержца распущенность и вседозволенность. Традиция была единственным, что
ограничивало произвол московских царей. Петр разорвал это последнее ограничение.
Пока была жива его мать (до 1694 г.), он не делал никаких попыток заняться
государственными делами, предпочитая продолжать свои “игры” с потешными полками и кораблями. Затем эти “игры” естественным образом перешли в сеьезное дело - в
1695 и 1696 гг. Петр предпринял два военных похода против Турции. Второй поход
увенчался победой103 - была взята сильная турецкая крепость Азов. На следующий же
год царь затеял дело, по московским понятиям совершенно немыслимое и из ряда вон
выходящее - в составе беспрецедентно многочисленного посольства он отправился путешествовать по Европе.
После этого вопрос, допустимо ли учиться у неправославных, был закрыт - самодержавный монарх ответил на него за всю страну.
ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ
1. Было ли что-то общее в событиях российской Смуты и гражданской войны в Англии?
2. Имела ли Смута серьезные последствия для русского государства?
3. Почему русские купцы в XVII веке не возили свои товары за границу?
4. Какую опасность видели русские люди XVII в. в общении с иностранцами? Почему протестантов считали менее опасными, чем католиков?
5. Почему войны, которые вела Россия в XVII в. были малоуспешными?
6. Из-за чего произошел раскол православной церкви? Есть ли в этом событии что-то общее с
расколом католической церкви в XVI в.?
7. Какие события XVII века были, на ваш взгляд, самыми важными для будущего России?
8. Был ли резкий поворот Петра I “на запад” обусловлен случайностями его воспитания? его
пониманием нужд страны? давлением внешних обстоятельств?
Раздел V
“ВЕК РАЗУМА”
103
Войны с Турцией велись и при обоих предшественниках Петра, но побед не приносили.
108
В ЕВРОПЕ И В РОССИИ
Глава 1
ИДЕИ ПРОСВЕЩЕНИЯ
В XVII веке разрушились те незыблемые устои, на которых держался относительный мир и порядок в средневековой Европе.
Реформация освободила совесть верующих от авторитета Церкви; английская
революция сломала традицию повиновения монарху. Единственным безусловным авторитетом над людьми оставался Бог, но его веления истолковывались верующими уж
слишком по-разному. Никогда, наверное, в Европе не было столько людей, уверенных,
что они “получили Божественное откровение”, - и ощущавших на этом основании полное право диктовать свою волю другим. Кто может рассудить и примирить двух фанатиков, равно убежденных в противоположных истинах? Философы XVII века решили,
что таким общепримиряющим судьей может - и должен - стать человеческий разум.
На смену “веку святых”, как называли первую половину XVII в., шел “век философов”
или “век ученых”.
Верит каждый человек по-своему, а разум у всех одинаковый, разумные люди всегда
могут договориться друг с другом. Никому не придет в голову оспаривать, что сумма углов в
треугольнике равна 180 градусам, точно так же всем ясно, что жить в мире лучше, чем в войне,
иметь друзей лучше, чем врагов, быть богатым и здоровым лучше, чем бедным и больным.
Однако человек - существо эгоистическое и подверженное разрушительным страстям - часто
ведет себя неразумно, чем наносит вред себе и другим. Чтобы уменьшить этот вред, нужно
научить или заставить людей подчиняться законам разума.
“Нужно заниматься только такими предметами, о которых наш ум кажется способным
достичь достоверных и несомненных познаний” (Рене Декарт)
Достичь “достоверных и несомненных познаний” о Боге и судьбе бессмертной
души, о способах обретения благодати и прочих подобных предметах человеческий ум
явно не мог, и мыслители-рационалисты104 “спустились с небес на землю”. Они отложили в сторону вечные и неразрешимые тайны человеческого бытия и занялись проблемами насущными и современными.
Впервые была поставлена амбициозная и увлекательная задача: изучить природу человека и на основании этого построить разумную мораль, разумную педагогику,
разумную политику и экономику, которые будут взяты на вооружение разумными правительствами. Главную причину человеческих несчастий увидели в неумении или нежелании руководствоваться разумом, а главное лекарство от них - в распространении
просвещения. Разум должен был стать опорой общественного устройства, заменив собой и потерявшие безусловный авторитет традиции, и ставшую слишком индивиду-
104
от латинского “ratio” - “разум”.
109
альной, уже не столько объединяющую, сколько разделяющую людей религиозную веру.
Переустройство всех сторон человеческой жизни на разумных началах стало
целью и девизом новой эпохи в истории европейской цивилизации. Современники тогда же назвали ее “эпохой Просвещения”. Считается, что началась она в конце XVII
века105 и длилась примерно сто лет - до тех пор, пока ее идеи не вылились в практику
Великой французской революции.
Впервые сформулированные и облеченные в форму стройных теорий в Англии,
идеи Просвещения были подхвачены французскими литераторами и философами, которые внесли в них много своего и распространили практически по всему свету. В конце XVIII в. все образованные люди Европы и обеих Америк знали книги Вольтера,
Монтескье, Руссо и чтили их авторов как духовных отцов нового просвещенного человечества. Труды английских просветителей не имели столь громкой и массовой славы за пределами Англии, но именно они дали общее направление для многих последующих теорий.
АНГЛИЙСКОЕ ПРОСВЕЩЕНИЕ
Английское Просвещение фактически продолжало и развивало линию, начатую
Реформацией. Разуму здесь не приходилось преодолевать религиозного запрета на
свободное исследование - этот запрет уже был снят Лютером. Поэтому даже сомнение
в христианских догматах не толкало английских философов к активной борьбе против
религии и церкви.
Никто из них не претендовал на роль пророка, духовного учителя человечества эта роль сохранялась за прежними учителями, христианскими пастырями. Свою же задачу они видели достаточно скромной - дать простые и универсальные, приемлемые
для всех разумных существ практические жизненные правила, позволяющие людям - и
в обществе, и в государстве - уживаться друг с другом, невзирая на все различия и противоречия в интересах, взглядах, верованиях и вкусах.
Английские просветители были тесно связаны с рождавшимися как раз тогда
политическими партиями, участвовали в практическом управлении государством и
стремились, чтобы эта деятельность основывалась на знании законов политики - таких
же точных, как аксиомы геометрии. Их размышления вытекали из только что пережитого опыта гражданской войны - они стремились найти надежные пути к гражданскому
миру.
Томас Гоббс. Особенно сильно потрясение ужасами гражданской войны отразилось в политической теории Гоббса, бежавшего из Англии в начале революции и
проведшего в эмиграции десять лет. Вот ход его рассуждений и выводы, к которым он
пришел:
105
за условную “точку начала” принимают 1688 год, когда в Англии “Славная революция” по-
ложила конец почти полувековым междоусобным распрям.
110
Несомненно и очевидно, что все люди по природе своей равны и обладают одинаковыми естественными правами. Если предоставить людей самим себе, то никто из
них добровольно не уступит и не подчинится другому. Самостоятельное отстаивание
каждым человеком своих прав неизбежно ведет к “войне всех против всех”. Единственный способ ее избежать - заключить общественный договор об образовании государства.
Чтобы успешно выполнять свою главную задачу - защиту жизни подданных власть государства должна быть сильной, неразделенной и неограниченной. Для поддержания мира и согласия в стране оно имеет право на любые ограничения свобод, в
том числе и на цензуру. Любые попытки контроля над властью (например, со стороны
парламента) - абсурд, поскольку они лишь ослабляют ее, не принося никакой пользы.
Подданные, раз они добровольно, под угрозой всеобщей гибели отказались от своих
естественных прав в пользу государства, обязаны беспрекословно ему повиноваться до тех пор, пока оно их защищает. Идеальная форма государственного устройства - абсолютная монархия, в которой монарх “имеет право на все, с тем лишь ограничением,
что, являясь сам подданным Бога, он обязан в силу этого соблюдать естественные законы”.
Естественные законы - это “найденные разумом общие правила”, подсказанные
инстинктом самосохранения ради прекращения “войны всех против всех”. Они очевидны для каждого человека, обладающего здравым рассудком, они неизменны, универсальны и вечны: “Государи и судьи сменяют друг друга, мало того, небо и земля могут исчезнуть, но ни один пункт естественного закона не исчезнет, ибо это вечный божественный закон”. Первый естественный закон гласит: “Должно искать мира и следовать ему”. Все другие законы (например, принципы равенства прав, соблюдения договоров) указывают путь к достижению и сохранению этого мира.
Если издаваемые государством законы будут противоречить законам естественным, то это вредно и опасно для него самого. Однако судить об этом вправе только сама высшая власть, но никак не подданные.
Правовое государство Джона Локка.
Локк, как и Гоббс, побывал в
политической эмиграции - но не во время революции, а после нее, спасаясь от преследований восстановленой королевской власти. Соответственно и его идеал государства
был другим.
Люди - существа хотя и эгоистичные, но разумные, и вполне способны уживаться друг с другом без всякого государства. Опасность “войны всех против всех” появляется только тогда, когда простого человеческого чувства справедливости становится
недостаточно, чтобы разрешить имущественные споры. Поэтому общественный договор диктуется не угрозой физической гибели, а всего лишь стремлением безопасно
владеть своим имуществом, и условия его не такие жесткие и беспощадные: люди сохраняют неотчуждаемые естественные права, главные из которых - собственность и
свобода мнений.
Заключая общественный договор, люди создают гражданское общество: это
еще не государство, но его необходимое предварительное условие, потому что только
111
оно вправе определить конкретные формы правления. Главная проблема при этом - создать такой механизм, который бы удерживал государство в рамках его полномочий,
т.е. не давал ему становиться деспотическим. Хорошим “противоядием” от злоупотреблений может стать разделение власти на законодательную и исполнительную. Законы может принимать лишь законодательный орган, сформированный народом и собирающийся только на непродолжительное время (чтобы депутаты, ведя жизнь обычных граждан, сами подвергались действию изданных ими законов). Законодатели не
должны нарушать законов природы (тех самых “естественных законов”, значение которых подчеркивал и Гоббс) и не имеют права издавать такие законы, действие которых распространялось бы не на всех граждан: “Ни для одного человека, находящегося
в гражданском обществе, не может быть сделано исключение из законов этого общества”.
Мысли Локка не остались только на бумаге - большинство их воплотилось в
государственной практике после “Славной революции”. Государство гарантировало
гражданам Англии свободу, но тем самым оно сняло с себя ответственность за то, как
они этой свободой воспользуются. Общество раннего капитализма ничуть не напоминало рай на земле: жестокая борьба корыстных интересов, обогащение меньшинства и
нищета большинства, страшные условия жизни в городских трущобах - все это могло
бы заставить усомниться в ценности с таким трудом завоеванных свобод.
Однако никто из мыслящих людей Британии не призвал к ограничению свободы во имя более справедливого и равномерного распределения общественных благ.
“..Историки и здравый смысл могут просветить нас относительно того, что, какими бы
благовидными ни казались ..идеи полного равенства, реально в сущности они неосуществимы.
И если бы это было не так, то это было бы чрезвычайно пагубно для человеческого общества.
Сделайте когда-либо имущество равным, и люди, будучи различными по мастерству, прилежанию и трудолюбию, немедленно разрушат это равенство. А если вы воспрепятствуете этим
добродетелям, вы доведете общество до величайшей бедности и, вместо того, чтобы предупредить нужду и нищету, сделаете ее неизбежной для всего общества в целом”
(Дэвид Юм).
“Человек общественный” Английские просветители XVII-XVIII вв. были
убеждены, что не государство, а само общество должно научиться решать свои проблемы. При этом общество не должно взывать к христианской совести, поскольку вера
- личное и интимное дело каждого. Поэтому просветители обращались не к вере, а к
разуму людей, доказывая, что христианское отношение к ближнему - необходимое
условие сохранения прочного мира в обществе. Под влиянием их идей в стране становилось все больше благотворительных школ, больниц, приютов для бедных. Благотворительная деятельность стала одним из обязательных правил хорошего тона, вошла в
“кодекс джентльмена” наряду с прочими “социальными добродетелями” - благожелательностью, терпимостью, способностью к компромиссу, сотрудничеству и взаимопомощи. И наоборот, фанатизм и нетерпимость любых оттенков стали “дурным тоном”,
нарушением общественного приличия. Правила цивилизованного общежития, выработанные и распространенные в массовом сознании усилиями английских просветителей,
легли в основу современной демократической культуры.
112
ФРАНЦУЗСКОЕ ПРОСВЕЩЕНИЕ
Во Франции XVIII века власть короля была абсолютной и не ограничивалась
никакими законами, католические монастыри еще владели внушительными богатствами, орден иезуитов был очень силен и влиятелен, а о свободе мысли и слова пока
только мечтали. С конца XVII в. возобновились преследования французских протестантов - гугенотов. Книги ученых и филосов-вольнодумцев, которые в Голландии и
Англии свободно лежали на прилавках, во Франции запрещались и даже сжигались как
“еретические”.
Разум воинствующий. Французские просветители старшего поколения - Вольтер и Монтескье - восхищались английским политическим устройством и научными
достижениями, разделяли многие идеи Гоббса и Локка и познакомили с ними читающую Францию. Однако не только политические идеи, но даже и открытия естественных наук (например, открытый Ньютоном закон всемирного тяготения) приобретали в
глазах французов совершенно новую, воинственную окраску: во всем этом содержался
вызов властям - королю и католической церкви. Английская революция, о которой сами англичане старались не вспоминать, для французских просветителей была достойным примером для подражания:
“Английская нация - единственная на земле - сумела упорядочить власть королей, сопротивляясь ей. В конце концов после многих усилий было образовано такое мудрое правительство, при котором монарх, всесильный делать добро, был бессилен совершать зло”
(Воль-
тер).
Во Франции, как и в Англии, взывали к Разуму - но не ради мира, а ради борьбы
с существующим положением вещей. Буквально все вокруг - традиции, устройство государства, действующие законы, система воспитания, общепринятые понятия - виделось
никчемным, прогнившим хламом, годным только на свалку. “Поступайте противно
обычаю, и вы почти всегда будете поступать хорошо”, - писал Руссо. “Старое” и “плохое” стали практически синонимами.
“Если вам нужны хорошие законы, сожгите старые и создайте новые”, - писал “патриарх” французского Просвещения Франсуа Мари Аруэ (Вольтер). По роду занятий и по складу
ума он был скорее поэтом, литератором, чем философом. Наделенный острым и насмешливым
умом, он “на лету” схватывал идеи своего времени и излагал их живым, изящным, доступным
широкому читателю языком в своих стихах, пьесах и повестях. Вольтер обладал даром сатирика и видел свою главную задачу в том, чтобы высмеивать глупости, нелепости и пороки, где
бы он их ни замечал - в обычаях соотечественников или в управлении государством. За свои
“вольные” высказывания он еще в молодости сидел в Бастилии, и потом при возникающих
угрозах почитал за лучшее уезжать из Франции. Впрочем, мировая слава Вольтера защищала
его от слишком больших неприятностей со стороны правительства.
Просветители видели в истории человечества сплошную иллюстрацию бедствий, к которым приводят невежество и предрассудки. Насколько счастливее стали бы
люди, если бы руководствовались в жизни разумными мнениями! А выработать разум-
113
ные мнения обо всем - начиная с устройства Вселенной, свойств материи и природы
человека, и заканчивая правильным воспитанием детей - вполне по силам любому человеку, обладающему здравым рассудком, если он стряхнет с себя власть ложных авторитетов и даст себе труд пользоваться собственным разумом. Опираться при этом
нужно только на опыт - пять органов чувств позволяют составить правильное представление о мире. Все то, что не согласуется с таким представлением и доводами
“здравого смысла”, должно быть отвергнуто.
“Раздавите гадину!”106. Церковь внушала верующим, что человеческий разум
слаб, и самые важные тайны бытия ему никогда не разгадать. Просветители создали во
Франции настоящий культ науки, в которой видели доказательство неограниченных
возможностей Разума. Не удивительно, что католическая церковь (а для многих и религия вообще) стала для них “врагом номер один”.
К той критике католической церкви, которая стала общераспространенной еще
со времен Лютера, добавились новые обвинения - в порабощении человеческого разума и отвлечении его от насущных жизненных проблем.
“Здравомыслящие люди спрашивают, как это собрание басен, которые так
пошло оскорбляют разум, и богохульств, приписывающих божеству столько мерзостей, могло быть встречено с доверием?” - писал Вольтер о Библии. Он не был атеистом, верил в существование некоего Творца вселенной, но видел, что догматы и священные тексты христианской религии (как, впрочем, и всех других) не выдерживают
никакой критики с позиций “здравого смысла”. Будучи уверенным, что для народа какая-то религия необходима, потому что ничто больше не может держать его в узде
(“Если бы Бога не было, то его следовало бы выдумать”), Вольтер хотел “разумной”
религии, освобожденной от “басен”. О “естественной”, не навязанной человеку извне
религии мечтал и Жан-Жак Руссо.
Другие просветители (например, Дени Дидро, Поль Гольбах, Клод Гельвеций)
считали Бога порождением “разнузданного воображения” и доказывали, что ничего,
кроме зла, религия человеческому роду не принесла.
“Жалкие смертные! До каких же пор ваше столь деятельное и падкое до чудесного воображение будет стремиться за грани чувственного мира, вредя этим вам самим и существам, с
которыми вы живете на земле? Почему вы не следуете мирно по легкому и простому пути,
начертанному вам вашей природой? ...Забудьте же о том, чего не в состоянии понять человеческий ум; оставьте свои призраки: занимайтесь исследованием истины; научитесь искусству жить
счастливо; улучшайте свои нравы, свои правительства, свои законы; думайте о воспитании, о
возделывании земли, об истинно полезных науках; работайте усердно; заставьте своим трудом
природу быть полезной вам, и тогда боги не сумеют сделать вам ничего”. (П.Гольбах)
Чем больше преследовались и запрещались подобные сочинения, чем суровее
наказывались их авторы, тем популярнее они становились в образованном французском обществе. Мода на вольномыслие захватила даже высшие придворные круги, где
у гонимых философов было немало заступников, и особенно заступниц. Настоящий
106
этот призыв Вольтера относился к католической церкви.
114
ажиотаж во Франции вызвало начало издания “Энциклопедии”, в которой предполагалось “собрать воедино знания, рассеянные по земле”, чтобы люди стали “образованнее,
добрее и счастливее”; читательский интерес особенно подогревался объявленным составом авторов, большинство из которых были известны своими конфликтами с церковью107.
“Долой деспотизм!”
Вторым врагом французских просветителей был
деспотизм, т.е. власть, не считающаяся с тем, что “цари созданы для народов, а не
народы для царей”, и попирающая “естественные права” подданных. Большинство европейских стран в ту эпоху были, как и Франция, абсолютными монархиями, и короли
везде стремились усилить свою власть, удушая остатки средневекового местного самоуправления и сословных вольностей. Поэтому проблема “деспотизма” была животрепещущей для всех, исключая редкие “островки свободы” вроде Англии или Голландии.
Просветители доказывали, что абсолютная власть в первую очередь развращает
самого монарха, а влед за ним и всю страну. В поисках “лекарства” от деспотизма они
обращались все к тому же разуму - и самих властителей, и их подданных. В трудах
Вольтера, Монтескье, Гольбаха и многих других был создан идеальный образ “просвещенного монарха”, хорошо понимающего свои и государственные выгоды, и потому создающего разумные и справедливые законы. “Хорошие” законы, по общему
убеждению, способны были буквально творить чудеса: облагораживать нравы, обеспечивать расцвет наук, искусств и ремесел, всеобщее богатство и счастье.
В числе прочего разумные законы должны были и создать гарантии от возможных злоупотреблений королевской властью. Вслед за Локком Шарль Монтескье увидел
лучшее “лекарство от деспотизма” в разделении властей. К двум независимым друг от
друга ветвям власти - законодательной и исполнительной - он, опираясь на давнюю
французскую традицию независимых судов, прибавил третью - судебную власть.108
Большинство французских просветителей, таким образом, видели свой государственный идеал в “просвещенной” и ограниченной законом монархии и надеялись на
“здравый смысл” королей в деле утверждения такого строя. Однако при этом многие из
них подчеркивали, что, если эти надежды не оправдываются, то народы - исходя из
собственного “здравого смысла” - должны брать дело в собственные руки.
“Всякая власть - от Бога, я это признаю; но и всякая болезнь от него же: значит ли это,
что запрещено звать врача?” (Руссо)
По мере развития идей Просвещения и распространения их во французском обществе все слабее становился в них дух свободы и терпимости, все громче звучала воинственная и нетерпеливая жажда радикальных перемен. Ученики и почитатели Вольтера и Монтескье пошли гораздо дальше своих учителей, додумали их идеи и довели
107
Редактором был Дидро, среди авторов статей - Вольтер, Руссо, Гельвеций и др. За 29 лет
(1751-80) вышло 35 томов “Энциклопедии”.
108
В этом законченном виде система разделения властей и стала осуществляться на практике. По
сей день она существует во всех государствах, считающих себя демократическими.
115
многие из них до “логического конца”.Особенно яркой в этом смысле фигурой позднего Просвещения был антипод Вольтера - страстно серьезный, начисто лишенный иронии, глубоко и самостоятельно мыслящий Жан-Жак Руссо.
Идеи Руссо. С юных лет впитавший идеи Просвещения, Жан-Жак Руссо так
осмыслил многие из них, что пришел фактически к их отрицанию.
Совсем не в духе века он усомнился, что человечество, постепенно просвещаясь
и обогащаясь знаниями, идет по пути прогресса к всеобщему счастью. Наоборот, “цивилизованный человек”, оторвавшись от природы, забывает свое истинное предназначение и погрязает в пороках. Люди, считающие себя образованными и “просвещенными”, как правило, гораздо дальше от правильной, добродетельной жизни, чем простые
неграмотные труженики. Поэтому истинное просвещение заключается не столько в
книгах, сколько в гармоничной трудовой жизни на лоне природы, и обитатели парижских салонов нуждаются в нем больше, чем “серые” крестьяне, имеющие гораздо
больше возможностей мыслить непредвзято, опираясь не на авторитеты, а на свой собственный опыт.
Так излюбленная просветителями мысль о необходимости опытного познания
была доведена до совершенно новых выводов. То же самое произошло у Руссо и с другой популярной идеей его времени - идеей природного равенства людей.
Раз люди по природе равны, то не может считаться разумным и справедливым
такое общественное устройство, при котором этого равенства нет и в помине. К тому
же и слишком богатые, и слишком бедные не могут быть надежной опорой свободы в
государстве - “одни ее покупают, другие продают”. Поэтому Руссо считал, что государство обязано заботиться об уравнении состояний, не допуская ни крайней нищеты, ни
чрезмерного богатства.
Наделив свое идеальное государство такими серьезными полномочиями, Руссо
стремился сделать его и гораздо более спаянным, монолитным, чем “правовое государство” Локка. Борьбе эгоистических интересов в нем места не было, граждане должны
были охотно и сознательно подчиняться “общей воле”. Чтобы добиться такого уровня
сознательности, государство должно целенаправленно воспитывать своих граждан с
раннего детства.
“Чем лучше устроено Государство, тем больше в умах граждан заботы общественные
дают ему перевес над заботами личными...Как только кто-либо говорит о делах Государства:
”Что мне до этого?” - следует считать, что Государство погибло”.
Идеальное государство Руссо напоминало отнюдь не современную ему Англию,
а скорее государство-общину Древней Греции или республиканского Рима. Он категорически отвергал выборную демократию и был убежден, что каждый гражданин обязан
лично участвовать в народных законодательных собраниях. Предлагать законы этим
гигантским сборищам должен был некий просвещенный, свободный от личной корысти и наделенный способностью выражать “общую волю” Законодатель. Все не согласные с “общей волей” из государства изгонялись - и в этом Руссо видел подлинную
гражданскую свободу, “ибо поступать лишь под воздействием своего желания есть
рабство, а подчиняться закону, который ты сам для себя установил, есть свобода”.
116
__________
Так Просвещение внесло новый, радикальный дух и смысл в идеи философоврационалистов. Доказательство необходимости критического отношения к традициям
было доведено до отвращения ко всему “старому хламу”, утверждение прав человеческого разума - до настоящего культа Разума и Науки, которым стали приписываться
неограниченные возможности. Требование веротерпимости и борьба с суевериями вылились в воинствующий атеизм. Идея природного равенства людей обернулась их искусственным уравнением; правовое государство, защищающее неотчуждаемые права и
свободы граждан, превратилось в нечто высшее по отношению к ним, воспитателя и
выразителя мистической “общей воли”.
Разум, первоначально призванный как миротворец, стал к концу XVIII века воинственным ниспровергателем устоев и начал грозить народам Европы новыми потрясениями. Дух Просвещения легко проникал сквозь государственные границы, завоевывая умы и души повсюду.
“Существующий порядок вещей, - говорит один немецкий писатель, современник и
сторонник старого порядка, - стал, кажется, оскорбительным для всех, а иногда даже вызывает презрение. Странно видеть, как немилостиво судят сегодня обо всем, что имеет древнее
происхождение. Новые впечатления проникают даже в недра наших семей и смущают их покой.
Даже наши домохозяйки не желают более терпеть старую мебель”.
Но кто слушал тогда подобных старых ворчунов! Гораздо заразительнее был безграничный оптимизм сторонников нового:
“Быстрый прогресс истинной науки иногда вызывает у меня сожаление, что я родился
так рано. Невозможно представить себе той высоты, которой достигнет власть человека над
материей через тысячу лет. Мы, возможно, научимся лишать огромные массы их тяжести и
придавать им абсолютную легкость для более удобной перевозки. Уменьшатся затраты труда в
сельском хозяйстве и удвоится его продукция; всякие болезни благодаря надежным средствам
будут либо предотвращаться, либо излечиваться, не исключая даже болезни старости, а наша
жизнь будет по желанию продлена даже за пределы глубокой старости. Наука нравственности
пойдет по верному пути усовершенствования, так что уже не будет, как теперь, человек человеку волк и люди, наконец, узнают то, что они сейчас неверно называют человеколюбием”
(Бен-
джамен Франклин, американский “просветитель” - из частного письма).
ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ
1. Как понимали в XVIII в. смысл слова “просвещение”? Изменился ли он с тех пор?
2. Почему так различался дух Просвещения в Англии и во Франции?
3. Живы ли идеи Просвещения в наши дни?
117
Глава 2
ПЕТР ВЕЛИКИЙ: “ВОЙНЫ ЗА ПРОСВЕЩЕНИЕ”
Во время своей поездки по Европе “Петр Михайлов” произвел там сенсацию.
Сила, энергия и целеустремленность царя, его страстное любопытство ко всем достижениям западной цивилизации заставляли “просвещенных” европейцев оптимистично
оценивать перспективы Российского государства. По тогдашним понятиям, разумный
монарх с благими намерениями и абсолютной властью вполне мог привести свой
народ к процветанию.
Петру нравилось в Европе все, начиная от корабельных верфей (его главной
слабости) и кончая свободным, независимым поведением людей любого общественного положения. Послушав прения в палате лордов английского парламента, царь сказал
своим спутникам: “Весело слушать, когда подданные открыто говорят своему государю правду; вот чему надо учиться у англичан”. Видимо, самодержец был уверен, что
прения в парламенте возможны только потому, что английские лорды превосходят
храбростью его московских приближенных. Общение с европейцами укрепило его отвращение к русским обычаям и уверенность в том, что его народ нуждается в радикальном “перевоспитании”.
Начало “просвещения”. “Перевоспитание” началось сразу по возвращении царя в Москву. Знаменитое бритье бород и указ о ношении всеми дворянами европейского платья были символическими актами, рассчитанными на психологический эффект:
все должны были понять, что царь намерен полностью порвать со стариной, что традиции ему не указ. Смена летосчисления и даты празднования нового года также подчеркивали: с 1 января 1700 года для России начинается новая жизнь.
Все, кто хотел быть в милости у царя, должны были отныне выглядеть и вести
себя так, как хочет он: брить бороды, носить парики и венгерские кафтаны (установленной длины!), курить табак, устраивать празднества с участием жен и дочерей - недавних теремных затворниц. Быт знатных московских семей переворачивался вверх
дном, то, что еще вчера было верхом недопустимого “срама”, становилось не просто
можно, но обязательно. Тех, кто не мог или не хотел так ломать устои своей жизни,
ожидала опала. Невозбранно сохранять бороды и старые обычаи могли только крестьяне и духовенство.
Эти крутые меры сразу вызвали ропот и ненависть к молодому царю, но он
меньше всего собирался считаться с мнением поборников старины. Петр был убежден,
что он ведет борьбу не с людьми, а с дикими предрассудками, темнотой и невежеством, во имя разума и общей пользы. О необходимости такой борьбы даже в просвещенной по российским меркам Европе толковали умнейшие люди той эпохи, и Петр в
своей стране воплощал на практике передовые идеи своего времени.
Борьба со “стариной” продолжалась до конца петровского царствования. Кроме
бород и русского платья, гонениям подверглись и множество других старинных обыча-
118
ев - русский способ выделки кожи, традиционные конструкции кораблей, застройка
городов деревянными зданиями, и даже обычай хоронить покойников в дубовых гробах. Всюду, где царь видел какое-либо превосходство иноземного над русским, он
стремился немедленно заменить одно другим. Из-за границы тысячами выписывались
мастера самых разных ремесел, которые должны были учить русских своим приемам
мастерства. Вместе с ними в роли учителя выступал и сам царь109, который, управляя
огромной страной, самолично написал сотни указов о том, как подданным надлежит
строить дома, класть печи, печатать книги, делать бочки, убирать хлеб и даже отдыхать.
“Педагогика” Петра стояла на двух “китах” - личном примере и насилии. Сам он
вел себя как образцовый подданный своего идеального государства: учился всем ремеслам, с которыми ему приходилось сталкиваться, не терпел праздности и постоянно
трудился, по службе продвигался с самых низов и чины получал по заслугам (а если
устраивал пьяные оргии, так и для других это не возбранялось). Этот пример, однако,
был заразителен лишь для очень немногих, и Петр проникся твердым убеждением, что
ничего хорошего и полезного русские люди, как дети малые, по доброй воле не сделают - надо заставлять (“потом сами же будут благодарны”). Поэтому все “хорошее и полезное” вводилось угрозами, штрафами, кнутом - особенно в тяжелые годы Северной
войны.
Война и реформы. В 1701 г. Петр, заключив союз с Польшей и Данией, начал
свое главное дело, направленное к “общему благу” - войну со Швецией за побережье
Балтийского моря. Объявить войну государству, чья армия считалась тогда сильнейшей в Европе, - это был шаг не менее отчаянный, чем ополчиться против вековых традиций свой страны.
Война началась позорным поражением под Нарвой, после которого Петра спасло только то, что
Карл XII не принял его как противника всерьез и двинулся не на Москву, а на более опасного по его
представлениям польского короля. Полученную передышку можно было использовать для реформирования русской армии и постепенного завоевания оставшейся без шведской помощи Прибалтики. К тому
времени, как Карл вывел из войны Польшу, значительная часть восточного балтийского побережья уже
была завоевана Россией. Однако эти приобретения (включая заложенный в 1703 г. новый город СанктПитербурх) пока ничем не были защищены.
В 1708 году ситуация вновь стала угрожающей - шведская армия наступала, а сил остановить ее
у Петра еще не было. Русские города, включая Москву, спешно готовились к обороне. Но Карл, желая
дать передышку уставшему и оголодавшему войску, повернул на Украину. Там положение его армии
стало еще хуже, и наконец решившийся на генеральное сражение Петр в 1709 г. наголову разбил ранее
непобедимых шведов под Полтавой. Карл с горсткой уцелевших соратников бежал в Турцию, а русская
армия, в одночасье ставшая сильнейшей в Европе, получила возможность беспрепятственно закончить
завоевание Прибалтики. Однако до заключения мира было еще далеко - мечтавший о славе великого
109
ми.
кстати, мастерски владевший не только корабельным делом, но и многими другими ремесла-
119
полководца Карл не желал сдаваться и надеялся еще переломить ситуацию в свою пользу, уговорив турецкого султана начать войну с Россией.
Зная об этой опасности, Петр решил упредить нападение, но начатый им в 1711 г. поход чуть
было не окончился катастрофой: все российское войско во главе с царем было окружено многократно
превосходящей его по численности турецкой армией. Высвободиться из этого “капкана” Петру удалось
только с помощью большой взятки турецкому главнокомандующему. Царь пообещал также не препятствовать возвращению шведского короля на родину110.
Мирный договор со Швецией (Ништадтский мир) удалось подписать только через десять лет,
“уступив” ей специально для этой цели занятую Финляндию. Все восточное побережье Балтики, которое
по первоначальным союзническим договорам предполагалось поделить с Польшей, досталось России.
Война поглощала почти всю кипучую энергию Петра, оставляя ему мало времени думать о внутренних делах; но, с другой стороны, она создавала для государства такие новые проблемы, которые невозможно было решить старыми, привычными способами.
Когда армия Карла XII наголову разбила вчетверо большее по численности войско Петра под Нарвой, была начата срочная военная реформа: вместо кормящихся “с
земли” дешевых полков “иноземного строя” создали дорогую регулярную профессиональную армию, которая не только в военное, но и в мирное время полностью находилась на содержании казны и комплектовалась не из “охочих людей”, а путем принудительных рекрутских наборов. Формирование, вооружение, снабжение этой армии (и
одновременно строившегося флота) продовольствием и обмундированием требовало
небывалых государственных расходов и небывалого же насилия над населением.
Какими бы бесправными ни были подданные московских государей, их бесправие уравновешивалось слабостью государственного аппарата. Государство в XVII веке
было не в состоянии осуществлять прямое насилие над подданными и пасовало перед
мало-мальски сплоченными группами (стрельцы, казаки). Однако, когда стрелецкие
полки в 1698 году попробовали взбунтоваться в очередной раз, Петр расправился с мятежниками самым жесточайшим образом, - он продемонстрировал всем, что отныне
государство будет подавлять организованное непокорство подданых любыми средствами.
Почти до самого конца войны террор оставался главным средством, находившимся в распоряжении Петра. Борьба за исправное поступление денег в казну вылилась в настоящую войну царя против всей страны. Специальные “прибыльщики” изобретали все новые налоги и казенные монополии, так что обыватели к концу Северной
войны должны были платить чуть ли не за каждый свой шаг - и за рыбную ловлю, и за
собственные бани, и за право носить бороду и исповедовать “старую” веру. Однако реально собирать эти деньги было куда труднее, чем издавать указы: недоимки по всем
сборам росли с каждым годом. За неисполнение царских указов подданным грозили
страшными карами (едва ли не самой мягкой из них была каторга с вырыванием нозд-
110
Карл просидел в Турции еще пять лет, стыдясь возвращаться домой с позором, а вернувшись,
начал войну с Норвегией, на которой и был убит в 1718 г.
120
рей); население в ответ разбегалось (нередко скрывались и помещики, обязанные платить по недоимкам своих крестьян).
Для того, чтобы заставить страну “слушаться руля”, самодержцу нужны были
гораздо более жесткие и надежные механизмы власти, чем были в распоряжении московских царей. В поисках таких механизмов он обратился опять-таки к опыту европейских стран. Собрав и изучив целый ворох документов о работе тамошних государственных учреждений, царь “принял на вооружение” некоторые образцы (разделение
страны на губернии, система коллегий в центре), надеясь, что это позволит создать и в
России слаженный государственный механизм, четко и бесперебойно обеспечивающий
передачу команд сверху вниз и контролирующий их выполнение. Особое внимание
уделялось уточнению и разграничению полномочий вновь создаваемых учреждений,
каждое из которых впервые в русской истории получило подробный регламент, перечислявший его обязанности и полномочия. Регламенты были составлены и для всех
государственных должностей - от обер-прокурора Сената до последнего коллежского
служащего, обязанного следить за чистотой в уборных.
Обеспечивать исправную работу всех государственных учреждений должны
были специальные контролеры - прокуроры и фискалы. Прокуроры обязаны были следить за соблюдением регламентов на заседаниях Сената и коллегий и тут же пресекать
замеченные нарушения, тогда как фискалы были своего рода тайной полицией, обязанной по своим каналам выведывать о различных преступлениях чиновников и доносить о них “вышестоящим”. Петр надеялся с помощью доносов искоренить ненавистное ему казнокрадство и взяточничество и без снисхождения казнил и наказывал даже
самых высокопоставленных чиновников, уличенных фискалами - но совершенно безрезультатно.
“В царствование Петра всякий, кому по служебной обязанности предоставлялось брать
что-нибудь в казну с обывателей, полагал, по выражению современника, что он теперь и для
себя может высасывать бедных людей до костей и на их разорении устраивать себе выгоды.
Замечали современники, что из 100 рублей, собранных с обывательских дворов, не более 30
рублей шло действительно в казну; остальное беззаконно собиралось и доставалось чиновникам. Какой-нибудь писец, существовавший на 5-6 рублей жалованья в год, получивши от своего
ближайшего начальника задание собирать казенные налоги, в четыре или пять лет разживался
так, что строил себе каменные палаты”
(Н.И.Костомаров).
Мобилизация во имя “общего блага”.
Петр, “не щадивший живота своего”
ради государственной пользы, стремился добиться такой же максимальной отдачи и от
всех своих подданных. В “регулярном” государстве, о котором он мечтал, все без исключения должны были служить государственному интересу.
В устройстве Московского государства уже заложена была идея всеобщей службы подданных царю. Однако эта идея проводилась в жизнь не очень последовательно:
в общественной структуре было множество “щелей”, позволявших отлынивать и от военной службы, и от налогового и работного тягла. Практически никакой службы не
несли монахи, которых в России было больше, чем в любой другой христианской
стране. В изобилии водились по всей стране так называемые “вольные гулящие люди”,
не приписанные ни к какому тяглу и перебивавшиеся разными случайными заработка-
121
ми (в том числе, работой по вольному найму на мануфактурах). Ничем не были обязаны государству холопы, считавшиеся полной собственностью своих владельцев. И,
наконец, Россия представляла собой настоящий рай для всякого рода нищих, юродивых, странников, потому что для благочестивого русского человека милостыня считалась вернейшим средством спасения души.
На все эти “непорядки” при Петре было начато решительное наступление.
“Вольных гулящих людей” методично искореняли “как класс”, забирая на государственные работы, возвращая бывшим владельцам и т.п., так что к концу царствования
Петра уже практически никто не мог быть вольным на законном основании. Искоренить нищенство Петр не мог, но прилагал к тому большие усилия: в новой северной
столице, например, полиция обязана была арестовывать нищих и отправлять их работать на местные мануфактуры, а за подачу милостыни грозил штраф 5 рублей в пользу
госпиталей (позже такая политика распространилась на всю страну). С монахами, которых Петр за праздность сильно недолюбливал, так просто разобраться было невозможно, но кое-что предпринималось и тут: было запрещено постригаться в монахи потенциально полезным для государства или связанным какими-то обязательствами людям (например, женщинам до сорока лет, женам от живых мужей и мужьям от жен).
Монастыри обязаны были служить интересам общества: лечить раненых, содержать
отставных солдат, воспитывать и обучать сирот, заводить школы.
Государственные повинности массы тяглого населения также резко увеличились. Помимо рекрутских наборов и втрое возросших налогов, с него еще регулярно
требовали исполнения неимоверно разросшихся трудовых повинностей - своего рода
государственной барщины. И строительство Петербурга, и сооружение крепостей в пограничных областях, и рытье каналов111, и рубка леса для постройки кораблей - все это
в основном осуществлялось даровым принудительным трудом оторванных от своего
хозяйства работников, которые гибли десятками тысяч от болезней и ужасных условий
труда112.
Венцом государственных усилий по мобилизации “человеческих ресурсов” стала начатая в 1718 г. перепись тяглого населения. До этого налоги и рекруты брались по
числу дворов, а не людей - считать дворы было намного проще, но их количество даже
при росте населения год от года уменьшалось, - взрослые сыновья во избежание лишних повинностей жили вместе с родителями. Петр решил эту проблему, приказав обложить налогом “души” мужского пола от младенцев до стариков, т.е. введя вместо
подворной подушную подать. В процессе переписи этих “душ” были окончательно
ликвидированы все категории населения, до тех пор ускользавшие от несения регулярных повинностей в пользу государства: в тягло наравне с крестьянами были записаны
холопы, родственники священников, жившие и кормившиеся при церквах и прочие до
тех пор не выявленные “тунеядцы”.
111
112
еще один масштабный замысел Петра - улучшить систему водных сообщений.
Только с 1717-18 гг., убедившись в неэффективности такого труда, начали переходить к
вольному найму рабочих, собирая на их оплату дополнительные налоги.
122
Новая роль дворянства.
Если уж государству заставляли служить тех, кто
раньше никогда ему не служил, то главное служилое сословие - дворянство - владея
землей и крепостными, должно было нести свою службу гораздо исправнее, чем раньше. Вместо эпизодических явок в дворянское ополчение, от которых несложно было
при желании уклониться (или выставить себе замену) представителям всех дворянских
фамилий теперь предстояло нести постоянную службу в армии или на флоте, причем
начинать ее простыми солдатами, наравне со своими бывшими крепостными. Еще не
служащие дворяне вместе с подрастающими детьми должны были регулярно являться
на смотры, чтобы царь мог всех определить к какому-нибудь делу - кого учиться (в
местные школы или за границу), кого служить. Выходить в отставку имели право только по старости, болезни или увечью. За неявку на службу или на смотры петровские
указы грозили отнятием имения, публичным шельмованием и даже смертью.
Отдавать детей в учебу, в том числе, если потребуется, и за границу, стало необходимой составной частью дворянской службы. Двести лет до Петра в России безрезультатно обсуждали необходимость завести какую-то систему образования для нужд
церкви. При Петре речь пошла уже об обязательном светском образовании: все дворянские дети с 10 до 15 лет должны были обучаться в “цифирных” школах, где, кроме
грамоты, преподавали и элементарную математику - предмет для России совершенно
новый и трудный. В ответ на массовое уклонение от “учебной повинности” в 1714 году был издан указ, запрещающий священникам венчать дворянских отпрысков, не
представивших справки от учителя об успешном окончании курса113.
Как дополнительное средство увеличения “полезной отдачи” от дворянства был
задуман изданный в 1714 г. указ о единонаследии. Этот указ вводил в России еще одно
новшество западноевропейского образца: передачу всей земельной собственности
только одному из дворянских сыновей. Предполагалось, что остальные, не имея возможности праздно жить за счет своих крестьян, вынуждены будут заняться чем-нибудь
полезным.
Мобилизация дворян на государственную службу, однако, шла со скрипом многие по-прежнему старались отсидеться в своих поместьях. В конце концов проблема была решена по-другому. “Табель о рангах”, принятая в 1724 г., утвердила, что отныне “ранг” каждого человека в государстве, его “благородство” должны определяться
исключительно его служебными заслугами. Никакой князь не мог получить сразу высшего ранга - он должен был до него дослужиться, пройти всю лестницу чинов, 14 ступеней которой отделяли простолюдина от вершин государственной власти и знатности.
Зато поднявшись с 14-го ранга до восьмого, любой “подлый” человек становился
потомственным дворянином - “высокоблагородием”.
Так в России впервые со времен Василия III появился слой людей, считавшихся
благородными. Правда, любое “высокоблагородие” при Петре можно было публично
высечь кнутом, но именовался он уже не “государевым холопом”, как в прежние времена.
113
для других сословий путь к образованию тоже был открыт - в школы брали молодежь “всех
чинов”; но только для дворянства это было обязательной повинностью.
123
Церковь в “регулярном” государстве.
Петр мечтал поставить на
службу обществу (то есть государству - этих понятий он не различал) и православную
церковь. Знаменитый эпизод с перелитыми на пушки церковными колоколами был
такой же демонстрацией, как бритье бород. С началом Северной войны церковь должна была поступиться в пользу государства своими богатствами. Земли у нее не отобрали, но лишили права распоряжаться получаемыми с них доходами. Духовенство, к тому времени “обезглавленное” (нового патриарха после смерти Адриана в 1700 г. Петр
решил не избирать), покорилось царской воле.
Но простой покорности Петру было недостаточно - надо было, чтобы духовенство понимало и одобряло смысл его политики, а главное, вело соответствующую пропаганду в народе. Петр умудрился найти среди духовенства человека, вполне ему сочувствующего и готового делать все, что нужно царю. Воспитанник Киевской духовной академии Феофан Прокопович был, правда, человеком не вполне православным
(он увлекался протестантскими идеями), но зато очень способным, образованным,
красноречивым и близким Петру по духу. В своих проповедях он восхвалял петровские
преобразования и доказывал, что духовенство так же обязано подчиняться царю и служить общегосударственным интересам, как и другие сословия.
Именно Прокопович подготовил и провел реформу, уже окончательно и юридически подчинившую русскую православную церковь государству: патриаршество было
ликвидировано, во главе церкви становился подчиненный царю Святейший Синод,
действующий, как и все государственные учреждения, на основе специального регламента. Священники отныне, как и все чиновники, обязаны были приносить присягу на
верность государству, которая, в числе прочего, обязывала их доносить о любых противоправительственных умыслах, сообщенных им на исповеди. Исповедоваться же
православные, согласно изданному еще в 1716 г. указу Сената, обязаны были не реже
раза в год под угрозой штрафов.
Петр не выносил повсеместно распространенной в России веры в чудеса, знамения, порчу и сглаз, пророчества кликуш и юродивых, не придавал значения столь дорогому для православных внешнему, обрядовому благочестию. Вмешиваться в эту сферу
по своему обыкновению грубо он не решался, но при случае старался в меру своих сил
искоренять суеверия и подталкивать церковь к некоторому “исправлению” веры. В
1724 году он велел Синоду написать для чтения в церквах простому народу доступную
книжицу, в которой бы объяснялась разница между “истинным законом Божиим” и
тем, что составляют “предания отеческие”, т.е. церковными обрядами. За распространие слухов о ложных чудесах царский указ грозил ссылкой на вечные каторжные работы.
Насаждение “капитализма”.
Петр первым из русских царей начал догадываться, что государство не может быть богатым, если беден народ. Многократно увеличивая бремя налогов и повинностей, отбирая в казенную монополию торговлю самыми доходными товарами, он в то же время мечтал о хозяйственном расцвете страны,
124
о развитии промышленности, о том, чтобы русское купечество стало таким же богатым
и предприимчивым, как западноевропейское.
Всем желающим завести какое-либо производство давались щедрые государственные льготы и даже право покупать населенные крепостными земли - тем самым
деятельность промышленника уравнивалась по государственной значимости со службой дворянина114; в окружении Петра все знали, что устройство какой-нибудь полотняной или суконной мануфактуры - лучший способ заслужить любовь и признательность
монарха. Успехи были достигнуты немалые - за четверть века в России появилось более 200 мануфактур; армия и флот полностью вооружились отечественным оружием.
Некоторые особо одаренные предприниматели сумели повести дело очень прибыльно
и основать первые династии русских фабрикантов (ярчайший пример - тульский оружейный мастер Демидов). Но в целом дело шло очень туго. В массе свой подданные
Петра, не внимая его увещеваниям о почетности предпринимательства и не соблазняясь самыми внушительными льготами, отказывались становиться капиталистами.
Петр, видимо, полагал, что бедность большинства русских людей объясняется
факторами психологическими: боязнью новизны, непривычностью к предпринимательству и ленью. Историки увидели и более объективную причину упорного нежелания подданных Петра заниматься предпринимательством. В.О.Ключевский назвал ее
“запуганностью капиталов”:
“При общем бесправии внизу и произволе наверху робкие люди не пускали в оборот
своих сбережений: крестьяне и рядовые промышленные люди прятали их в землю от помещиков, от податных и таможенных сборщиков, а дворяне по ходячему тогда между ними правилу
стричь своих крестьян догола, как овец, не желая колоть глаза другим столь благоприобретенными избытками, запирали свое золото в ларцы или, кто поумнее, отправляли его в лондонские,
венецианские и амстердамские банки”.
Это “бегство капиталов” правительство пыталось искоренить своими обычными
методами. Спрятанным, изъятым из оборота деньгам грозила конфискация, причем одна треть шла тому, кто донес, где они лежат (так, правда, поступали только с тяглыми
сословиями, а не с дворянами).
Чтобы заставить производительно “работать” лежавшие в виде праздных сокровищ дворянские богатства, приходилось изобретать более изощренные методы - способствовать этому должен был, например, указ о единонаследии дворянских имений
(сыновья, не получившие от отца недвижимости, а получившие лишь деньги, поощрялись к тому, чтобы заводить “разные полезные промыслы”).
Однако результаты всех этих усилий были пренебрежимо малы - и промышленность создавалась в основном не частными капиталами, а за счет казны. Построенные
на казенный счет предприятия сдавались (а нередко насильно навязывались) торговым
людям, но бдительная государственная опека над ними сохранялась. Правительство
оберегало их от иностранной конкуренции, “питало” казенными заказами и не отягощало налогами, зато диктовало цены и щедро снабжало инструкциями и указаниями.
Выращенные таким образом “капиталисты поневоле”, пользовавшиеся крепостным
114
В 1722 году был даже издан потрясающий указ, в котором запрещалось возвращать прежним
владельцам беглых крепостных, если они стали фабричными рабочими.
125
трудом, могли обеспечить военные нужды государства, но так же не способны были
обеспечить расцвет российской экономики, как не способен взлететь сделанный из
картона самолет.
При Петре Россия стала обладательницей сильнейшей в Европе армии.
“Регулярный порядок” получили не только войска, но и разбойничьи шайки, формировавшиеся в значительной части из беглых рекрутов, “правильным” европейским строем
штурмовавшие города и опустошавшие целые области государства.
Осуществились юношеские мечты Петра - страна имела несколько первоклассных портов на Балтике и сильный флот.
Население России за четверть века сократилось примерно на 20% - часть из них погибла, часть убежала в Польшу и Турцию.
Голос России на международной арене стал весом, как никогда - с ней вынуждены были считаться все, от Англии до Испании.
Расходы на армию, составлявшие в XVII веке меньше половины бюджета, выросли до
80% - при том, что налоги выросли втрое.
Россия вошла в Европу на равных и стала быстро наверстывать упущенное за
предыдущие столетия.
Любого русского, включая сенаторов и губернаторов, можно было публично высечь
кнутом.
...
Россия - империя.
В 1721 году во время торжеств по случаю заключения
Ништадтского мира Сенат поднес Петру титул императора и повелел отныне именовать его Петр Великий, Отец Отечества.
В своей ответной речи новоиспеченный император убеждал подданных, чтобы
они и в мирное время “роскошми и сладостию покоя себя усыпить бы не допустили”,
оружие и армию “всегда в добром порядке содержали и в том не ослабевали, смотря на
примеры других государств, которые через такое нерачительство весьма разорились,
между которыми приклад [пример] Греческого государства115 ... перед очами имели,
которое государство оттого и под турецкое иго пришло”.
Русские слушатели Петра хорошо поняли неявный смысл его слов. Петр и в
этой торжественной речи спорил со “стариной” - ведь каждому с детства было известно, что Византия - “второй Рим” - пала потому, что не сберегла истинную православную веру, и эта миссия перешла по наследству к Москве... Петр, по-иному объясняя
причины гибели Византии, указывал своей стране новый путь и новую национальную
идею, которая выражалась в новом названии государства: Российская Империя.
ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ
1. Как Петр I понимал “общее благо” России? Как понимали “общее благо” его подданные?
2. Почему Петр, без пощады казня взяточников и казнокрадов, так и не смог искоренить этого
зла?
115
т.е. Византии
126
3. Какие черты русского национального характера должны были усилиться и закрепиться в
петровскую эпоху?
4. Какие западноевропейские образцы вдохновляли Петра в его политике по отношению к
церкви?
5. Какой смысл заключался в смене титула Петра - какая разница, царь или император?
6. Какова была бы судьба петровских преобразований, если бы Россия проиграла Северную
войну?
Послесловие. “Войны за просвещение” окончились со смертью Отца Отечества.
Сотрудники Петра “не столько поддерживали реформу, сколько сами за нее держались, потому что она давала им выгодное положение. ...Это были истые дети воспитавшего их
фискально-полицейского государства с его произволом, его презрением к законности и человеческой личности, с притуплением нравственного чувства. ... Дело Петра эти люди не имели ни
сил, ни охоты ни продолжать, ни разрушить; они могли его только портить. При Петре, привыкнув ходить по его жестокой указке, они казались крупными величинами, а теперь, оставшись
(В.О.Ключевский).
Флот разваливался, недоимки накапливались, управление страной сводилось к
постоянному затыканию зияющих “дыр” в бюджете и законодательстве - но уже не
требовалось палки, чтобы дворяне учили своих детей, и дворянство постепенно превращалось в сплоченную политическую силу, и Россия активно участвовала в европейской политике, и русская армия продолжала побеждать даже при самых неблагоприятных условиях...
одни, оказались простыми нулями, потеряв свою передовую единицу”
ГЛАВА 3
“ПРОСВЕЩЕННЫЙ АБСОЛЮТИЗМ”
Французский философ-“просветитель” Дидро был приглашен императрицей в
Россию. Он пытался давать советы высшим сановникам государства, но преуспел в том
немного. Он пожаловался Екатерине, что его идей никто не слушает. Екатерина ответила: “М-сье Дидро! Я с большим удовольствием выслушала все, что вам внушает ваш
блестящий ум. Но вашими высокими идеями хорошо наполнять книги, действовать же
по ним плохо. Составляя планы разных преобразований, вы забываете разность наших
положений. Вы трудитесь на бумаге, которая все терпит. Она гладка, мягка и не представляет затруднений ни воображению, ни перу вашему. Между тем как я, несчастная
императрица, тружусь для простых смертных, которые чрезвычайно чувствительны и
щекотливы”.
127
Мода на идеи Вольтера, Монтескье, Дидро и других просветителей быстро распространилась в придворных кругах и великосветских салонах европейских столиц. В
старинное мистическое “божественное право” королей уже мало кто верил; власть их
обосновывалась теперь новой, рациональной теорией общественного договора. Светлый образ “Просвещенного Монарха”, заботливо пекущегося о благе подданных и
мудро направляющего свое государство к процветанию, стал идеалом и для многих королей. Несколько десятилетий перед Великой французской революцией вошли в историю Европы как эпоха “просвещенного абсолютизма”.
“Просвещенные монархи” Европы состязались друг с другом в покровительстве
гонимым французским философам и насмешливо относились к “отсталым” французским Бурбонам, не ценившим Вольтера и Дидро. Они приближали к себе ученых и философов, заботились о распространении образования, о развитии торговли и промышленности, укрепляли и совершенствовали государственное управление и судебную систему в своих странах. Ослабил личную зависимость крестьян от помещиков прусский
король Фридрих II, совсем отменил ее в Австрии, Чехии и Венгрии император Иосиф
II.
К плеяде европейских “просвещенных монархов” принадлежала и русская императрица Екатерина II, правившая страной тридцать четыре года (1762-96 гг.).
Юную принцессу из крохотного германского княжества привезли в Россию в 1744 году, чтобы выдать замуж за назначенного наследником престола племянника Елизаветы Петра
III. В безрадостной жизни с глупым, всеми презираемым и безразличным к ней мужем, под
строгим надзором “тетушки” Елизаветы, среди грубости и интриг, царивших при дворе, ее
единственным утешением стали книги - и мечта о российской короне. Честолюбивая, умная,
прилежная Екатерина за шестнадцать лет хорошо изучила язык, обычаи и историю страны,
которой она собиралась управлять, и сумела завоевать симпатии к себе в той гвардейскопридворной среде, которая после смерти Петра I распоряжалась судьбой русского престола. В
1762 году ее час, наконец, настал. Недолгое правление Петра III закончилось очередным дворцовым переворотом, и Екатерина взошла на престол Российской империи.
Для новой императрицы, в отличие от ее предшественниц, власть не была лишь средством вести приятную жизнь, не зная ни в чем отказа. Честолюбие Екатерины простиралось
гораздо дальше: она собиралась облагодетельствовать страну, ставшую ее второй родиной, и
сделать для нее то, чего не успел - и не сумел - Петр I. У нее были все основания надеяться на
успех: читая и перечитывая Вольтера, Монтескье, Руссо, Екатерина находила в себе все качества настоящей “просвещенной монархини”.
“Философ на троне”.
Екатерина состояла в переписке с известнейшими
философами своего времени - Вольтером, издателями “Энциклопедии” Дидро и Даламбером. Ее настольной книгой было сочинение Монтескье “О духе законов”, которое она называла “молитвенником государей, имеющих здравый смысл”. Свое царствование императрица начала в точном соответствии с рецептами Монтескье.
Во-первых, она предприняла поездку по стране, чтобы лучше познакомиться с
условиями жизни народа. Увиденное вдохновило ее: прекрасная природа, удобно и выгодно расположенные города, люди, встречавшие ее с искренним восторгом и любо-
128
вью - все условия для плодотворной и славной деятельности! Не хватало только благоустроенности, порядка в управлении - но ведь в том, чтобы поправить эту беду, и состояла ее задача. В отличие от “деспота” Петра I, Екатерина не собиралась насаждать
добро каторгой и кнутом. Императрица была убеждена, что подобные средства обречены на провал, и главные орудия просвещенного монарха - не принуждение и наказания, а дозволение и поощрение, твердые и справедливые законы, дающие подданным
чувство безопасности и развязывающие их предприимчивость.
Законодательный проект. Российские законы к тому времени находились в
таком страшном беспорядке, что пользоваться ими было практически невозможно. Соборное Уложение 1649 г. давно устарело, тысячи петровских и послепетровских указов
противоречили и ему, и друг другу. Неоднократные попытки свести их в какую-нибудь
систему не увенчались успехом - во многом потому, что сильной практической надобности в этом не было. Все дела в стране вершились не по закону, а личным произволом
чиновников, даже высшие государственные учреждения работали, никак не соотносясь
с сочиненными для них Петром “регламентами”.
Екатерина решила, что продолжать попытки составления свода старых законов
бессмысленно - проще и разумнее написать новые. К этому ответственному делу императрица подошла строго “по науке”: новые законы впервые в истории России предстояло создать специальному законодательному собранию, состоящему из выборных
народных представителей116. Сама же императрица, обложившись книгами Монтескье
и других западных ученых, на два года засела за сочинение “Наказа” для будущих законодателей.
В 1767 г. Наказ, на 80% состоящий из пересказа просветительских идей, был
опубликован. Содержание его было для России весьма нетрадиционным: там говорилось в основном не о долге подданных по отношению к государству, а об обязанностях
государства перед подданными. Императрица объясняла, что законы должны давать
гражданам чувство безопасности и защищенности, и все должны быть перед законом
равны, что жестокость законов не улучшает, но портит нравы, поэтому пытки, на которых до сих пор держалось российское правосудие, должны быть запрещены. Особо
подчеркивалась порочность давней российской практики подвергать жестоким пыткам
и казням всех виновных в противоправительственных высказываниях.
Законодателям предлагалось, учтя высказанные императрицей пожелания, составить “книгу добрых законов”, написанных простым и всем понятным языком, - так,
чтобы их можно было изучать в школах вместе со Священным писанием.
“Уложенная комиссия”. В 1767 году 564 депутата от дворянства, городов и
государственных крестьян прибыли в Москву для работы в специальной комиссии над
116
их.
Земские соборы XVII в. только участвовали в обсуждении и принятии законов, но не писали
129
новыми законами.117 С собой они привезли, как и было предписано, наказы от своих
избирателей. “Наказ” императрицы был прочитан общему собранию депутатов с разъяснением, что будущие законы не должны идти вразрез с его смыслом. Составленная
для Комиссии инструкция велела депутатам высказываться на заседаниях со всей смелостью и откровенностью - и первый российский “опрос общественного мнения”
начался.
Полуторагодичные прения депутатов показали, что они не в состоянии придти к
согласию ни по одному вопросу и не мыслят себе никакого “общего блага”. Представители каждого сословия отстаивали только свои сословные интересы и, к тому же, стремились расширить свои привилегии за счет других. Так, купцы желали, чтобы право
заводить промышленные предприятия и торговать было их монополией, а всем остальным - и дворянам, и крестьянам - торгово-промышленная деятельность была запрещена. При этом они требовали, чтобы им наравне с дворянами разрешили покупать крепостных. Дворянские же депутаты, яростно отстаивая свою монополию на владение
крепостными душами, в то же время не желали отказываться от промышленной деятельности (к которой их подтолкнул еще Петр). Единственное предложение законодательно ограничить повинности крепостных было отвергнуто подавляющим большинством голосов. Зато некоторые дворянские депутаты просили закрепить за ними право
владения людьми навечно. Вообще, иметь крепостных хотели все - даже государственные крестьяне и духовенство.
Разгоревшиеся в комиссии баталии из-за права владения крепостными “рабами”
возмущали Екатерину, которая однажды даже заметила, что все, предлагаемое депутатами относительно крепостных, “совершенно для скотины и скотиною делано”. Убедившись, что никаких “добрых законов” от комиссии ждать не приходится, императрица распустила ее под предлогом военной необходимости (в 1768 году началась война с Турцией). Обещанный повторный созыв комиссии так никогда и не состоялся.
Работа комиссии, по словам Екатерины, прояснила для нее, “с кем дело имеем и
о ком пещися должно”. Осторожная и практичная, вовсе не склонная к отвлеченным
мечтаниям императрица исходила из того, что политика - это искусство возможного, и
никогда, в отличие от Петра, не пыталась “прошибить лбом стенку”. Поэтому она
больше не предпринимала попыток ставить вопрос не только об отмене крепостного
права, но даже о его законодательных ограничениях.
Апогей крепостничества.
Именно в царствование Екатерины власть
помещиков над крепостными крестьянами стала полной, безраздельной. Господа получили закрепленное законом право по своему усмотрению распоряжаться трудом и
имуществом крепостных, самостоятельно судить и наказывать их вплоть до ссылки в
Сибирь. Возможности побегов в XVIII в. резко сократились, потому что усилившееся
государство теперь могло гораздо эффективнее с ними бороться, разыскивать беглых в
117
Характерная примета времени - от духовенства депутатов не избирали; церковь была пред-
ставлена только одним членом Синода. От крепостных крестьян депутатов также не было.
130
любых уголках империи. У дворян, все больше входивших во вкус жизни “на европейский манер”, появилось множество новых потребностей - и повинности крестьян начали постоянно увеличиваться. За счет их труда строились роскошные усадьбы, покупались французские наряды, нанимались учителя-иностранцы к детям - и многое, многое
другое. Впервые повинности в пользу барина стали существенно превосходить по тяжести государственное тягло (еще при Петре I было наоборот).
Между господами и их “рабами” образовалась настоящая культурная и психологическая пропасть - и те, и другие все больше ощущали, что они “слеплены из разного теста”. Разница в образе жизни давала дворянам повод считать себя существами
иной, высшей породы. Во многом поэтому “век Екатерины” стал временем самых отвратительных помещичьих злоупотреблений и жестокости по отношению к крепостным. Правительство окончательно отказалось от роли арбитра между помещиками и
крестьянами, запретив крепостным подавать жалобы на их хозяев. Сохраняя отвращение к рабству, “просвещенная монархиня” решила оставить отношения между помещиками и крепостными на совести самих дворян.
Свою собственную совесть Екатерина при этом успокаивала различными соображениями. Главное из них заключалось в том, что крестьяне еще “не доросли” до свободы, что они гораздо худшие варвары, чем их господа. В этом мнении она особенно
укрепилась после пугачевского бунта, показавшего, насколько страшна и “неразумна”
крестьянская стихия.
Собственно, крестьянские волнения начались с самого начала екатерининского царствования. Сначала начались беспорядки среди бывших церковных крестьян - слухи о том, что
вотчины у церкви отобраны, подтолкнули их к расхищению накопленных в этих вотчинах богатств. Манифест о вольности дворянства вызвал возмущение крепостных, а после свержения
Петра III среди них поползли упорные слухи о скорой отмене крепостного права. То там, то
тут появлялись подложные “царские манифесты” антидворянского содержания. Постоянно
находились на грани бунта крепостные рабочие уральских заводов.
Поэтому, начавшись, как и все российские “смуты”, с окраинного казацкого бунта, пугачевское восстание быстро нашло себе “питательную среду” в доведенном до крайности крепостном крестьянстве и вылилось в настоящую крестьянскую войну. Донской казак Емельян
Пугачев, объявив себя в 1773 г. спасшимся от убийц мужем Екатерины Петром III, нашел на
Урале множество сторонников, в числе которых, помимо казаков, староверов, башкир, калмыков, уральских крепостных рабочих, оказались и солдаты нескольких посланных против него
отрядов правительственных войск. Пугачевская армия поголовно истребляла дворян и всех,
кто отказывался присягнуть на верность “императору Петру III”. Трижды наголову разбитый,
Пугачев трижды в короткий срок набирал новую многотысячную армию, но после четвертого
поражения его выдали правительству сами казаки. Два месяца его допрашивали (вполне “по
старине”, с применением пыток), а затем казнили.
Императрица рассудила, что ключ к улучшению положения крепостных заключается не в предоставлении им свободы, а в просвещении их господ - так, чтобы те сами осознали необходимость гуманного обращения со своими крестьянами. Таким об-
131
разом, главным “лекарством” от всех болезней российского общества должно было
стать распространение просвещения.
Цель просвещения стала пониматься не так, как при Петре: “не токмо науки и
художества умножить в народе, но и вкоренить в нежные сердца добронравие и любовь к трудам - словом, новым воспитанием новое бытие нам даровать и новый род
подданных произвести”.
“Воспитание новых подданных” стало чуть ли не важнейшим направлением
деятельности Екатерины на протяжении всего ее царствования. Первоначальные замыслы в этой области, как и в законодательстве, отличались грандиозным размахом.
На основе изучения европейского опыта было составлено “Генеральное учреждение о воспитании обоего пола юношества”, ставшее законом Российской империи.
Предполагалось, что в соответствии с этим законом в России будет создана целая сеть
“воспитательных училищ” - учебных заведений совершенно небывалого типа. Там под
руководством чутких и терпеливых педагогов должны были формироваться “новые
люди” - добрые, честные и трудолюбивые, не знающие ни грубости, ни, тем более,
палки и розги. Ребенок должен был жить в таком училище-”оранжерее” с 5-6 до 20 лет
в полной изоляции от “дурно влияющего” внешнего мира (включая и родственников),
имея перед глазами только “подаваемые ему примеры и образцы добродетелей”.
В соответствии с этими замыслами в 60-е годы было открыто училище при Академии художеств, Смольный институт благородных девиц, воспитательные дома для
сирот в Москве и Петербурге. Новые уставы, написанные в духе гуманной педагогики,
получили шляхетские корпуса (военные училища для дворянских детей). Однако найти
для всех этих заведений педагогов, соответствующих таким высоким требованиям, было невозможно - и “оранжереями” они (особенно сиротские воспитательные дома)
стать не смогли. Распространить же сеть подобных училищ на всю страну тем более не
было никакой возможности. “Новый род подданных” так быстро, как хотелось бы императрице, создать не удалось, но распространение в обществе гуманных идей благотворно влияло на тогдашние методы воспитания и обучения.
Единая всероссийская сеть учебных заведений, хоть и гораздо более скромных,
в 80-е годы все-таки была создана. Каждый губернский город получил по четырехклассному народному училищу, каждый уездный - по двухклассному. Все горожане
получили возможность дать своим детям хотя бы начальное образование.118
Объектом целенаправленных педагогических усилий правительства были не
только дети, но и все грамотное общество - прежде всего, дворянство. После провала
затеи с Уложенной комиссией императрица начала выпускать сатирический журнал
“Всякая всячина” и пригласила всех желающих последовать ее примеру свободно высказываться по любым острым общественным вопросам. В ответ на приглашение образовалось еще несколько сатирических журналов, занявшихся разоблачением пороков
общества.
118
К моменту начала этой реформы на всю Россию в подобных всесословных школах учились
518 детей, а к концу века - более 22 тысяч.
132
Фактически это была попытка организовать общественное мнение и создать
воспитательное средство более действенное, нежели кнут. Характерно, что излюбленным персонажем сатириков был внешне “европеизированный”, но грубый и невежественный дворянин, лишенный понятия чести и общественного долга и обращающийся
со своими крепостными, как со скотом.
Литература в эпоху “просвещенного абсолютизма” стала поистине государственным делом и ценилась как важная служба отечеству. Сама императрица написала
целый ряд сатирических и нравоучительных сочинений. Постепенно начал складываться и расширяться круг серьезных читателей, ищущих в книгах не только развлечения, впервые в России создавалась и расширялась сеть частных издательств и типографий, появились первые книготорговцы.
Верховная власть, провозгласив свободу слова, пока не опасалась сама подвергнуться критике со стороны общества - Екатерина была уверена, что ее цели не могут не встретить сочувствия. И действительно, серьезного раскола между властью и
просвещенным обществом еще не было.
Дворянство: первое сословие в России. Заставив дворян учиться и бессрочно
служить, Петр I буквально за волосы вытащил это сословие на авансцену российской
истории. К концу царствования Елизаветы дворянство ощущало себя уже не бесправной массой “государевых холопов”, а реальной силой, с которой должен считаться любой самодержец.
В сознании дворян окончательно утвердилось представление о необходимости
учения. В середине XVIII главными предметами в дворянском обучении были иностранные языки и правила этикета, освоение которых внешне выделяло дворянина из
массы “подлого” люда.
Канули в прошлое те времена, когда русскому дворянину нужно было царским
указом запрещать поступать в холопы - в конце XVIII века такая мысль просто не могла придти ему в голову. Дворяне начали называться благородными при Петре I - при
Екатерине II они стали чувствовать себя таковыми. И “просвещенная императрица”
немало сделала для ускорения и закрепления этого сдвига.
В самом начале царствования Екатерина подтвердила особое положение дворян
в государстве - в отличие от всех прочих сословий, они освобождались от обязательной
государственной службы.119 Это не означало, что государство собиралось обойтись без
дворян - просто теперь ожидалось, что они будут служить и учить детей не из-под палки, а сознательно, из чести и чувства долга перед отечеством. К неслужащим дворянам
предполагалось принимать меры общественного воздействия - не пускать их в “приличное общество”.
При проведении губернской реформы (1775 г.) дворянам были отданы все ключевые должности в местных органах управления. Они получили право выбирать себе
уездных и губернских предводителей, выборными стали и судьи, разбиравшие “дела”
119
Это право было предоставлено Манифестом о вольности дворянства, изданным в краткое
царствование мужа Екатерины Петра III.
133
дворян. Наконец, изданная в 1785 г. Жалованная грамота дворянству окончательно закрепила все его сословные права и привилегии: дворянин был свободен от всех принудительных повинностей и от телесных наказаний, имел право полной собственности на
землю и крестьян, причем его имение не могло быть конфисковано в казну ни за какие
преступления120; дворянское звание не могло быть отобрано иначе, как по суду и только за оговоренные в законе преступления; приговор суда о преступлении дворянина не
мог вступить в силу без утверждения верховной власти. Выборные представители дворянства имели право ходатайствовать перед верховной властью о нуждах и пожеланиях своего сословия.
Так в России впервые появились охраняемые законом “права человека” - но не
всякого человека, а дворянина. Тем самым была окончательно разрушена древняя “социальная справедливость”, заключавшаяся в равном бесправии всех слоев общества
перед лицом верховной власти.
Создание “третьего сословия”. Еще в своем “Наказе” молодая императрица
подчеркивала, что для экономического процветания страны необходимо сильное и богатое “третье сословие”. Ничего похожего в России не было, поэтому верховная власть
решила недостающее сословие создать.
В праве покупать крепостных, которого больше всего добивались депутаты из
купцов и заводчиков, им было окончательно отказано. Не получили они и желаемой
монополии на торгово-промышленную деятельность - наоборот, указом 1775 года промышленные предприятия разрешено было свободно заводить всем желающим, включая даже крепостных крестьян. Любое вмешательство государства в предпринимательскую деятельность Екатерина считала вредным. Исходя из убеждения в благотворности свободной конкуренции, правительство отменило все казенные монополии и откупа, которые душили торговлю и взвинчивали цены на внутреннем рынке.
Условия для развития свободного предпринимательства таким образом были
созданы, и первые независимые от государственной опеки и крепостного труда промышленники появились именно в эту эпоху. Однако “третье сословие” в условиях крепостного права расти не желало - к концу XVIII века в городах жило немногим более
4% российского податного населения. Тем не менее, города, как и дворянство, пользовались повышенным вниманием и заботой правительства. Близкие к дворянским права
получили купцы первых двух гильдий, освобожденные от подушной подати и рекрутских наборов. Частная собственность горожан, как и дворянская, была объявлена
неприкосновенной - какие-либо конфискации допускались не иначе как при условии
полного возмещения ущерба владельцу. В 1775 году города в очередной раз получили
выборное самоуправление, система которого была еще раз усовершенствована через 10
лет Жалованной грамотой городам. Однако городское самоуправление, в отличие от
дворянского, так и оставалось хилым и недейственным, защищать вновь образованное
сословие мещан (городских жителей) от чиновничьих злоупотреблений оно не могло.
120
Если имение и конфисковывалось, то в пользу наследников (или кредиторов).
134
В 1786 году всем подданным Российской империи было запрещено, обращаясь
к верховной власти, именовать себя “рабами”. Однако подавляющее большинство
населения страны - крестьяне - так и не получили каких-либо законодательно закрепленных прав. Проект Жалованной грамоты государственным крестьянам (написанный
одновременно с грамотами дворянству и городам) не был издан из-за активных возражений дворянства.121
Современники высоко оценивали труды императрицы. Следующие же поколения русских людей относились к Екатерине гораздо более критично и признавали за
ней только одну несомненную заслугу - новые военные победы, прославившие Российскую империю.
Империя в зените славы. Екатерина II успешно довершила начатое Петром
дело превращения России в великую державу, играющую ведущую роль в европейской
и мировой политике. “Петр удивил Европу своими победами - Екатерина приучила ее к
нашим победам”. (Н.М.Карамзин). Основные направления внешней политики были
созвучны традиционным, сложившимся еще в допетровскую эпоху мечтам о “Москве третьем Риме” и объединении “всея Руси” под скипетром российских самодержцев.
После первой победоносной войны с Турцией (1768-1774 гг.) Россия смогла закрепиться на черноморском побережье (чего не удалось Петру I) и получить контроль
над извечно враждебным Крымом122; но честолюбивые планы императрицы шли гораздо дальше этих скромных практических результатов. Второй ее внук, родившийся в
1779 году, получил греческое имя Константин недаром - бабушка мечтала со временем
сделать его императором освобожденной от турецкого владычества Византии. Вторая
русско-турецкая война (1787-1791 гг.) также закончилась победой России, и хотя Константинополь остался Стамбулом, зато Россия окончательно присоединила Крым и все
Причерноморье до Днестра.
В екатерининское царствование надолго решилась судьба давней соперницы
Московии - Польши.
Положение этой страны в XVIII веке резко изменилось к худшему: окруженная резко
усилившимися соседями123, она из-за своего почти анархического государственного устройства
ничего не могла им противопоставить. Власть выборных польских королей была чисто номинальной; любой шляхтич на сейме имел право единолично наложить запрет на принятие любого решения (право “вето”) и мог не только не подчиниться решениям большинства, но и выступить против них с оружием в руках. В XVII веке польские короли нередко вынуждены были воевать за собственный счет и на свой страх и риск, а военное поражение грозило им низ-
121
Если бы государственные крестьяне получили какие-то законные права, то тем самым был бы
положен конец широко практиковавшимся пожалованиям государственных населенных земель дворянам.
122
Еще в XVII веке Москва вынуждена была откупаться от крымских ханов регулярными “по-
минками”, напоминавшими дань.
123
В XVII веке Польша в военном отношении была не слабее России, а Пруссия находилась от
нее в вассальной зависимости.
135
ложением с трона. Каждый раз выборы нового короля превращались в борьбу соседних государств за право посадить на польский трон своего претендента. Россия начала активно вмешиваться в польские дела при Петре I; Екатерина же, взойдя на престол, сразу решила стать там
полной хозяйкой. Она договорилась с прусским королем Фридрихом II поддерживать “счастливую польскую анархию” и не допускать замены ее более централизованным государственным устройством; в 1764 году на польский престол был посажен бывший фаворит Екатерины
Станислав Понятовский. В страну были введены русские войска; Россия объявила себя гарантом сохранения польской конституции.
В 1772 году состоялся первый раздел польских территорий между ее соседями.
Россия получила земли с преобладающим православным населением. Прусский король
Фридрих II осуществил давнюю мечту своих предков, присоединив прибалтийские
польские земли, разделявшие надвое прусские владения. Австрии досталась Галиция, и
в общей сложности территория Польши уменьшилась примерно на треть, а население с
10 до 6 млн. В 1793 году в ответ на предпринятое польским сеймом изменение конституции124 страну подвергли второму разделу, после которого ее население сократилось
до 3 млн. человек; поднятое через год Тадеушем Костюшко патриотическое восстание
было жестоко подавлено русскими войсками, и в 1795 г. Польша как независимое государство исчезла с карты Европы.
В начале своего царствования Екатерина вполне искренне заявляла, что Россия
не нуждается в расширении своей и так слишком обширной территории. Однако логика имперской политики заставила ее почти половину своего царствования вести тяжелые и кровопролитные войны, приобрести 7 млн. новых подданных и новые нуждающиеся в заселении территории. Усиление России вызывало тревогу всех ее европейских соседей - наращивание силы государства не увеличивало его безопасность, скорее
наоборот, создавало ему новых врагов. Российская империя, утвердившись в роли великой державы, участвовала во всех европейских конфликтах и продолжала расширять
свои границы на протяжении всего следующего столетия.
ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ
1. Что было самым важным в екатерининском царствовании?
2. Какие идеи Просвещения пыталась практически осуществить Екатерина II? Какие из них реализовать не удалось и почему - из-за непоследовательности императрицы или из-за неосуществимости самих идей?
3. Можно ли считать Екатерину II продолжательницей дела Петра I?
Глава 4
“ПЛОДЫ ПРОСВЕЩЕНИЯ”
124
вводилась наследственная королевская власть, шляхетское право “вето” отменялось.
136
XVIII век был временем разрушения традиций не в одной России. Наиболее решительно повернули свою судьбу английские колонии в Новом свете и Франция.
АМЕРИКАНСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ
Массовое заселение Северной Америки превратило английские владения в ее
восточной части в довольно населенный край, - к концу XVIII века там уже жило не
менее 2-х млн. человек125. За океан переселялись, как правило, члены протестантских
сект, гонимые у себя на родине (среди них были выходцы из разных европейских
стран, но больше всего - из Англии). За возможность жить на новой земле им нередко
приходилось сражаться с ее коренными хозяевами - индейцами, и на много десятилетий оружие в руках поселенца стало таким же необходимым и привычным инструментом освоения Америки, как топор и мотыга. Начав “с нуля”, свой новый мир поселенцы создали своими руками - раскорчевали леса, распахали поля, построили поселки и
города.
Жизнь колонистов была полна трудов, лишений, а часто и опасностей. Но в их
душах “бродила” суровая протестантская “закваска” и никто здесь не мог помешать им
жить так, как они считали правильным и праведным. Здесь не было ни единой церкви,
ни родовой аристократии. Здесь не было тех богатств, которые так ценились в те времена в Старом Свете (драгоценных металлов, пряностей и пр.). Поэтому несколько поколений в американских колониях выросли без пристального (и корыстного) “пригляда” заокеанского государства-метрополии.
“Я обосновался на этой богоизбранной и свободной земле два с половиной года назад и
с тех пор ни разу не платил за удовольствие жить на белом свете. Да и шапка моя за это время
(из письма английского крестьянина-переселенца своим родным в Англию, середина XVIII в.).
ни разу не ломалась для поклона перед каким бы то ни было “господином”
В таких условиях люди привыкли решать все свои дела самостоятельно, без
оглядки на далекую родину, - самой авторитетной властью были выборные органы самоуправления. В каждую из тринадцати североамериканских колоний английский король назначал своего губернатора, но жалованье ему определяли и выплачивали местные выборные ассамблеи (некоторые колонии даже добились выборности губернатора). Законы, принимаемые этими ассамблеями были для колонистов гораздо менее
стеснительными, чем английские законы для жителей Британских островов. Места для
депутатов от колоний в британском парламенте не было, но до поры до времени это
американцев не волновало.
Упорный, одухотворенный протестантскими идеями труд, ничем не стесняемое
свободное, инициативное предпринимательство, отсутствие тяжелого налогового пресса приносили свои плоды, - американские земледельцы и горожане к середине XVIII
были уже зажиточнее англичан.
В 60-е гг. английский король, сильно издержавшийся в последней европейской
войне, решил, что колонии достаточно “созрели” для того, чтобы содержать государ125
Население метрополии - Англии - составляло к этому времени 10 млн. чел.
137
ство наравне с коренными британцами. Английский парламент утвердил новые налоги,
которые теперь должны были платить в казну и американцы. Были введены таможенные пошлины на товары, ввозимые в американские колонии; королевским чиновникам
было предписано обыскивать любые помещения колонистов в поисках контрабандных
товаров; королевские солдаты теперь могли квартировать в домах американцев по решению английских чиновников; для пресечения недовольства печатные издания в колониях стали подвергаться жесткой цензуре; губернаторы переходили на жалованье из
королевской казны.
Североамериканские колонии были очень разными. Южные заселялись, как
правило, католиками - здесь господствовали обширные табачные и хлопковые плантации, работавшие преимущественно на экспорт, а основной рабочей силой были чернокожие рабы, в большом числе вывозимые из Африки. Фермерские северные колонии
контролировались протестантскими сектами, враждебно относившимися друг к другу
(и все вместе - к католикам). Однако попытка Англии покончить с привычными уже
американцам свободами заставила колонии забыть о взаимной неприязни и сплотила
их для отпора.
Повсеместно начали создаваться комитеты “защиты прав колонистов”, которые
организовали бойкот английских товаров. Корабль с чаем, пришедший летом 1773 года
в порт Бостона, был атакован группой горожан, и его груз полетел в воду. Это было открытое и демонстративное неповиновение не только королю, но и парламенту. В Англии “бостонское чаепитие” восприняли как объявление войны, - призвать колонии “к
порядку” было решено с помощью военной силы. Начались боевые столкновения королевских войск с вооруженными добровольцами-колонистами. Они становились все
ожесточеннее, кровопролитнее, и вскоре ни о каком компромиссе не могло быть и речи.
Англичане могли контролировать только ту территорию, через которую проходили их полки. Реальная власть была в руках выборных органов местного самоуправления. В 1775 году представители от законодательных собраний всех колоний собрались на Континентальный конгресс, объявили себя объединенным правительством
приняли решение об организации собственной армии. Ее командующим был назначен
южный плантатор Джордж Вашингтон. По решению Конгресса во всех колониях были
смещены королевские губернаторы, учреждены собственные правительства и приняты
конституции, которые объявляли эти бывшие колонии независимыми штатами (государствами). Было также принято решении об образовании общего для всех бывших колоний государства - Соединенных Штатов Америки.
Лидерам нового народа необходимо было определить, на каком фундаменте будет строится его государство, на каких принципах будет устроена вся его жизнь. Здесь,
за океаном, не было тех многовековых традиций власти, которые так трудно поддавались изменениям в Старом Свете. Новорожденное государство получило уникальную
возможность начать все с “чистого листа”. В основание Соединенных Штатов Америки были положены идеи английских “просветителей” (прежде всего Джона Локка).
Томас Джефферсон и Джон Адамс составили “Декларацию независимости”, под которой, очевидно, подписались бы почти все европейские “властители дум” века Разума:
138
“...Все люди сотворены равными и наделены от Создателя неотчуждаемыми правами, к
числу которых относятся - жизнь, свобода и стремление к счастью. Для обеспечения этих прав
учреждены среди людей правительства, получающие свою власть от управляемых. Если данная форма правительства становится вредной для этой цели, народ может ее исправить и даже
вовсе уничтожить и заменить новой...”.
Началась изнурительная, растянувшаяся на пять лет война немногочисленной,
плохо обученной армии Когресса с английскими регулярными войсками.
В составе английских частей служило множество наемников, навербованных по всей
Европе. Но и на стороне американцев сражались добровольцы из Старого Света: здесь приобрел боевой опыт Тадеуш Костюшко (вернувшись на родину, он возглавил восстание за независимость Польши и был разбит только Суворовым), знаменитым вернулся во Францию герой
войны за независимость США генерал Лафайет - в недалеком будущем один из лидеров французской революции.
После череды неудач армии Вашингтона удалось переломить ход войны. Союзниками американцев выступили европейские соперники Англии - Франция, Испания,
Голландия. Дружественную позицию по отношению к США заняла и русская императрица Екатерина II. Оказавшаяся в одиночестве Англия после нескольких чувствительных поражений своих заокеанских войск вынуждена была признать независимость
США (1783г.).
В 1787 году Была принята Конституция США. В ней реализовалась идея французского “просветителя” Шарля Монтескье о необходимости разделения властей. Законодательные, исполнительные и судебные органы стали независимы друг от друга,
они взаимно друг друга контролировали и ограничивали, поддерживая этим политическое равновесие в государстве, внутреннюю стабильность в стране и препятствуя угрозе любой диктатуры. Через четыре года в текст Конституции были внесены поправки,
которые были названы Биллем о правах. В них были перечислены те права и свободы
граждан, которые обязалось защищать государство: свобода совести, печати союзов,
собраний, неприкосновенность частного жилища, право ношения оружия. При этом
оговаривалось, что этот перечень прав и свобод неполон, и граждане имеют право на
все те свободы, которые не запрещены специальными законами, - т. е. был провозглашен принцип: разрешено все то, что не запрещено.
В конце XVIII века США были далекой окраиной европейской цивилизации,
малолюдной и небогатой провинцией. Через полтора века они стали безоговорочными
лидерами западной христианской цивилизации.
ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ
1. Найдите на современной карте США английские колонии в северной Америке XVIII века.
2. Какие черты отличали североамериканских колонистов?
3. Чем жизнь в североамериканских колониях отличалась от жизни в государствах Старого
Света?
4. Когда и почему у североамериканских колоний начались конфликты с метрополией (Англией)?
139
5. На каких принципах было с самого начала построено американское государство?
6. Почему борьбу за независимость североамериканских колоний назвали революцией?
ВЕЛИКАЯ ФРАНЦУЗСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ
“Просветительский” дух пересмотра устоявшихся традиций нашел благодатную
почву во Франции. Во второй половине XVIII века подспудное напряжение недовольства во французском обществе постоянно росло и к 90-м гг. достигло опасного накала.
Грядущих перемен одни ожидали с нетерпением, другие - со страхом, но неизбежность
их видели люди всех слоев общества.
Глухо и грозно роптала деревня. Большая часть крестьян сумела выкупить свои
земли в собственность и освободиться от крепостной зависимости, но, тем не менее, за
ними сохранялось множество старых повинностей по отношению к бывшим сеньорам
(обработка принадлежавших им полей, плата за проезд по мосту, за рытье колодца, за
ловлю рыбы, за право передать землю наследникам). Королевские чиновники окончательно оттеснили дворян от дел управления и войны, и те превратились в паразитическое сословие, присосавшееся к крестьянству (и люто им ненавидимое).
После религиозных войн католическая церковь во Франции сохранила свои позиции и по-прежнему оставалась крупнейшим землевладельцем. Обширные и многочисленные монастырские угодья обрабатывались, как и встарь, окрестными крестьянами. Религиозный пыл в их душах несколько угас и уже не мешал страстному крестьянскому вожделению церковной земли.
Немало горючего материала скопилось и в городах, - прежде всего, в столице.
Бурный рост промышленных мануфактур стянул в Париж массы деревенской бедноты.
Этими неимущими пролетариями оказались заселены целые кварталы города. Тяжкий,
изматывающий труд ради полуголодного существования рабочих семей превратил эти
кварталы в “пороховые погреба”, готовые взорваться от малейшей искры.
Более состоятельные городские буржуа, предприниматели и торговцы, которые
налогами наполняли государственную казну, возмущались тем, что их деньги бездарно
растрачивались на разорительную роскошь королевского двора, субсидии аристократам и дорогие, но малоудачные войны.
Французская монархия жила явно не по средствам, не справлялась с управлением страной. Было стемление спастись от надвигающегося государственного разорения,
- во главе правительства ставились крупные экономисты-реформаторы. Они пытались
отменить многочисленные привилегии двух высших сословий страны - дворянства и
духовенства - и заставить их наравне с “третьим сословием” платить налоги, соответствующие их немалому богатству. Для этого реформаторам требовалась решительная
поддержка короля, но у Людовика XVI не достало политической воли ущемить интересы своего окружения. Надежды привилегированных классов, что “все как-нибудь “са-
140
мо” образуется”, рухнули в конце 80-х гг. - государство фактически обанкротилось126.
Для того, чтобы хотя бы выплатить проценты по королевским займам, нужны были
уже меры и решения чрезвычайные. Принять такие решения, заставить все сословия
подчиться им было по плечу только чрезвычайному127, избранному всей страной органу.
В мае 1789 года в королевской резиденции - Версале - собрались избранные от
всех провинций и городов депутаты (Генеральные Штаты). Довольно быстро представители “третьего сословия” (основного налогоплательщика) сломили сопротивление
аристократов и высшего духовенства, перетянули на свою сторону депутатов из “рядовых” дворян и провинциальных священников и объявили себя Национальным собранием128, решения которого не вправе отменить и сам король.
Королевское окружение готово было перейти в контратаку против непокорных
народных избранников, в столицу стали стягиваться войска, офицеры пытались силой
разгонять “сборища” горожан, был уволен единственный в правительстве реформатор министр финансов. Жители столицы напряжено следили за разворачивающимися событиями, восторженно подбадривая “своих” депутатов, и опасность их поражения
накалила страсти до предела. В этой ситуации стоило одному из завсегдатаев кафе
вскочить на стул и громко крикнуть: “К оружию!”, как цепная реакция бунта охватила
весь город. Спешно вооружившиеся толпы парижан пошли на приступ Бастилии главной королевской тюрьмы, возвышавшейся в центре столицы - и взяли ее штурмом.
После этого король вынужден был признать верховную власть Национального собрания.
Национальное собрание (названное Учредительным) приступило к решительному переустройству французского общества. Была принята “Декларацию прав человека и гражданина”, составленная в лучших традициях английских просветителей:
”Источник всей верховной власти всегда находится в нации”.
“Люди рождаются свободными и равными в правах”.
“Права эти суть: свобода, собственность, безопасность и сопротивление угнетению”.
“Свобода состоит в праве делать все, что не вредит другому”.
Учредительное собрание отменило традиционные привилегии сословий и уравняло в правах всех граждан; единственным источником власти была признана нация;
новое государство обязалось защищать основные права граждан. Церковные земли были объявлены “национальным имуществом” и пущены в продажу для погашения государственных долгов. Монархию решено было сохранить, но короля лишили большинства его прежних прав.
Два года после штурма Бастилии прошли относительно спокойно. Но это хрупкое равновесие нарушила неловкая и неудачная попытка королевской семьи тайно
126
Долг государства чуть ли не вдвое превысил сумму всех денег, находившихся в обращении.
127
Чрезвычайному - для Франции, (в Англии такой орган - парламент - работал уже несколько
128
Так и по сию пору называется французский парламент.
веков).
141
сбежать из страны. Короля вернули в столицу, но с этого момента монархия была обречена.
Первые выборы в Законодательное собрание дали большинство умеренным политикам (жирондистам), которые стремились сохранить гражданский мир в стране. Но
экономическое положение в столице ухудшалось с каждой неделей. Финансы пришли
в полное расстройство, печатанье все новых бумажных денег для нужд государства
привело к инфляции и росту цен. Не желая обменивать свою продукцию на стремительно дешевеющие банкноты, крестьяне прекратили подвоз продовольствия в города
- в рабочих кварталах начался жестокий голод.
Не в силах справиться с внутренними проблемами, жирондисты решили сплотить нацию перед лицом внешней угрозы: они объявили войну Австрии. Но на ее стороне выступила Пруссия, а Англия начала широкое финансирование всех противников
революционной Франции. Перешедшие восточную границу французские войска были
выбиты обратно на свою территорию, и в наступление перешли уже войска антифранцузской коалиции. Военные действия складывались крайне неудачно для французов.
Солдаты не понимали, за что им нужно умирать, а офицеры-дворяне зачастую были
душой на стороне противников.
Рискованная игра на патриотических чувствах народа обернулась для умеренных катастрофой. Озлобленные голодом и военными неудачами армии обитатели рабочих кварталов вновь взялись за оружие и штурмом взяли королевский дворец
Тюильри. Дворец был пуст - король с семьей кинулся под защиту Законодательного
собрания. Но быстро теряющий авторитет парламент уже сам опасался за свою судьбу
- под давлением “снизу” он объявил Францию республикой и арестовал Людовика XVI
(“гражданина Капета”), как изменника. Вскоре депутатам пришлось проголосовать за
казнь короля (январь 1793г.). Через полгода наступил и их черед - окруженные отрядами вооруженных парижан, под жерлами пушек законодатели129 вынуждены были выдать вождей “партии умеренных”. Запуганный Конвент образовал “Комитет общественного спасения” с диктаторскими полномочиями из крайне “левых” депутатов во
главе с адвокатом М.Робеспьером.
В стране установилось прямое народовластие. Решения Комитета общественного спасения принимались под непосредственным воздействием требований и настроений трудящихся масс столицы. Законодатели, депутаты Конвента безропотно голосовали за любое решение Комитета (правительства), в руках исполнительной власти сосредоточилась и судебная власть - скорые и абсолютно беспощадные трибуналы с приданными им стационарными и походными гильотинами (специальными машинами для
отрубания голов).
Робеспьер был обуреваем мечтой создать на обломках старой Франции идеальное общество добродетельных людей. Он был уверен, что это возможно. И теперь, сосредоточив в своих руках практически неограниченную власть, он рьяно взялся за
осуществление своего грандиозного замысла.
129
После перевыборов высший законодательный орган стал называться Конвентом.
142
Робеспьеру чужда была мысль, что в обществе имеют право жить люди разного
происхождения, воспитания, образа мыслей, разного богатства; что каждый из них
имеет право руководствоваться в своей жизни своими собственными интересами. Он
представлял себе “светлое будущее” Франции в виде единого, жестко централизованного государства, которое подавляет всех тех, чьи интересы отличны от интересов
“простого” народа. Создать разумное и справедливое общество представлялось задачей
очень тяжелой, но в сущности простой: “просвещенная” диктатура должна “накормить
народ” и физически уничтожить всех тех, кто новому обществу “не подходит”.
Эти идеи и привели якобинцев к власти, - они полностью совпали с настроениями многочисленных и вооруженных “низов” общества.
Правительство установило максимум цен на товары первой необходимости
(прежде всего, на продовольствие) и по доносам граждан жестоко карало торговцев, не
желавших продавать свой товар по принудительной дешевой цене. Крестьяне стали
придерживать у себя урожай, считая для себя невыгодным отдавать его за столь мизерную плату, да еще в обмен на ничего уже не стоящие бумажные деньги, - и никакие
трибуналы ничего с этим поделать были не в состоянии. В результате последние товары исчезли из торговли (купить их стало можно только на “черном рынке” и по сверхвысоким ценам), голод в городах только усилился.
Получившее от республиканской власти всю землю крестьянство не могло воспользоваться плодами победы над дворянством. В крестьянских провинциях Франции
запылали восстания под лозунгами восстановления монархии. Восставшие приступом
брали города и безжалостно вырезали всех, кто был хотя бы заподозрен в сочувствии
новым порядкам. Карательные отряды Конвента с неимоверной жестокостью сотнями
и тысячами убивали всех, кто мог быть недовольным новой властью. Этой кровавай
бойне в стране, казалось, не будет конца.
Борьба на уничтожение началась и в стане республиканцев. Вместе с монархистами пошли под нож гильотины сначала сторонники первой конституции, прав человека, правового государства, затем - “бешеные”, призывавшие к полной и насильственной уравнительности имуществ граждан, затем - “умеренные”, требовавшие ослабления террора. Право определять, кто “добродетелен” и достоин “царства разума и справедливости”, а кто уклоняется от “истинного пути”и подлежит смерти, присвоил себе
всесильный диктатор - Робеспьер. С удивлением и горечью он обнаруживал, что даже
самые близкие его соратники далеко не столь “идейны”, как он сам (у него было прозвище “Неподкупный”), что многие из них не прочь попользоваться своей бесконтрольной властью для собственных выгод, - и они тоже, один за другим, шли на
эшафот, и их головы скатывались в окровавленную корзинку гильотины. В конце концов вокруг диктатора образовался вакуум - одни его сторонники были убиты врагамимонархистами, других он казнил сам, остальные же дрожали от ужаса перед завтрашним днем. После тринадцати месяцев якобинской диктатуры наступила развязка: преодолевая страх, депутаты Конвента арестовали Робеспьера и отправили на эшафот его
самого.
“Термидор” (под таким названием остался в истории антиякобинский переворот
1794 года) привел к господству в государстве “новых французов” - тех, кто тайно, но
143
фантастически нажился на конфискациях дворянских и церковных богатств, на госзаказах по снабжению армии, на спекуляциях продовольствием и т. п. Их правительство
(Директория) перестало контролировать цены. ”Черный рынок” в результате исчез, товары появились на прилавках, но они были слишком дороги для беднейших слоев городского населения, поэтому термидорианское правительство сохранило для них карточную систему распределения продовольствия по низким ценам. Остановить инфляцию, однако, не удалось, - слишком много средств шло на обеспечение армии (продолжалась война с европейскими монархиями и мятежи в провинциях).
Директория оказалась между двух огней: дважды пришлось подавлять восстания рабочих кварталов Парижа, а однажды республиканская власть чуть было не была
сметена мятежом монархистов. Отстоять и закрепить происшедшие в стране перемены
могла только сильная власть, пользующаяся массовой поддержкой диктатура; нужен
был популярный лидер, вождь, который после стольких лет внутренних распрей сумел
бы сплотить нацию130.
“Сильная личность” не замедлила выдвинуться - генерал Наполеон Бонапарт.
Штыками своих гренадеров при поддержке ведущих политиков он сумел заставить
парламент передать ему всю полноту власти в стране (1799г.). Необычайно талантливый полководец, он оказался и прекрасным государственным деятелем - законодателем, экономистом, администратором. Ему оказалось по плечу подавить монархические
восстания, установить гражданский мир на всей территории страны, навести порядок в
финансах, заставить уважать законы, надежно защитить собственность, выстроить
крепкое централизованное государство. С установлением режима личной власти Наполеона развеялись надежды одних на демократическую республику (выборность власти,
свободу слова, печати, собраний, союзов и т. д.), других - на общество всеобщего “равенства и братства”. Но зато у большинства французов появилось чувство уверенности
в завтрашнем дне, а у многих - перспектива карьеры в новом государстве, зависевшая
теперь не от знатности происхождения, а от личных способностей.
“Мы довели до конца роман революции. Теперь надо посмотреть, что в нем есть реального” (Наполеон
Бонапарт).
Все это не замедлило сказаться на экономике, на хозяйственной активности
населения: обновленная, “замиренная” и уверенная в себе страна значительно - в полтора раза - превзошла дореволюционный уровень промышленного производства.
Когда Наполеон принял титул императора и вынудил самого папу римского
поднести себе корону (1804г.), французами это было воспринято с гордостью за свою
возрожденную державу, и мало кто в стране с сожалением вспомнил об утраченной
свободе.
130
“Если Франция выйдет из нынешних бед [писано в 1794 г.], то она будет сильнее, чем когда-
либо, а в то же время будет послушна и кротка, как ягненок. Но необходим необычайный человек, и стоящий над своими современниками, пожалуй и над всем своим временем. Родился ли он уже, или нет?
Придет ли он? Все зависит от этого” - Екатерина II.
144
Успехи динамичной послереволюционной Франции были особенно заметны в
сравнении с остальными европейскими странами, застывшими в старых феодальных
порядках. Попытки соседних монархов восстановить династию Бурбонов во Франции
силой штыков своих армий потерпели неудачу еще при якобинцах, при Директории
эти планы провалились окончательно, а при Наполеоне роли в европейской политике и
вовсе переменились - теперь французские войска свергали монархии по всей Европе.
Реальной власти в своем государстве у Наполеона было гораздо больше, чем у любого
европейского короля, крестьянство охотно отдавало своих сыновей в победоносную
армию национального кумира, а в полководческом таланте Бонапарту не было равных131. В военном отношении Франция была значительно сильнее всех своих противников, и Наполеон воспользовался этой благоприятной ситуаций в полной мере.
После десятилетия почти непрерывных и неизменно удачных войн Европа была
покорена. Французский император перекраивал ее политическую карту по собственному усмотрению. В завоеванных странах на освободившиеся троны Наполеон сажал
своих полководцев или родственников, ликвидировал там феодальные порядки и устанавливал законы, рожденные французской революцией. Монархи, которым удалось
сохранить свои троны, не осмеливались перечить Бонапарту, убедившись на горьком
опыте в плачевном исходе любого сопротивления. Французский император заставил
признать свое господство в Европе даже Россию - Александр I после нескольких поражений русской армии предпочел “худой мир”, не надеясь победить в “доброй ссоре”
(Тильзитский мир, 1807г.).
Единственным непримиримым противником Наполеона осталась Англия. В нескольких морских сражениях англичанам удалось почти полностью истребить французский флот и тем самым обезопасить себя от вторжения с континента. Но малочисленных сухопутных сил Британии хватало только на незначительные десантные операции. Война давних соперников - Англии и Франции - была похожа на бесперспективную схватку кита со слоном. Наполеон, будучи не в силах добраться до своего врага,
принял решение разорить его. Он повелел подвластной ему Европе закрыть порты перед английскими товарами - началась “континентальная блокада”. Англичане терпели
огромные убытки, но ни на какой компромисс не шли.
Единственной страной, с которой всерьез считался французский император,
оставалась Российская империя. Европа была фактически поделена между двумя этими
“сверхдержавами”. Несколько лет (с 1807 г.) между ними сохранялись почти союзнические отношения, но постепенно они стали заметно охлаждаться, сменяясь взаимной
враждебностью и недоверием. Россия, включилась в континентальную блокаду (ее отношения с Англией были весьма натянутыми), однако затем предоставила своим торговцам возможность закупать английские товары (после чего они через “российской
окно” распространялись по всему континенту); русская армия начала готовиться к но-
131
Мнение профессионала: “О, как шагает этот юный Бонапарт! Он герой, он чудо-богатырь, он
колдун!.. Не заботясь о числе, он везде нападает на неприятеля и разбивает его начисто. Ему ведома
неодолимая сила натиска - более не надобно... В действиях свободен он как воздух, которым он дышит;
он движет полки свои, бьется и побеждает по воле своей!” (А.В.Суворов - из частного письма).
145
вому западному походу с целью присоединения к империи всей территории Польши;
Россия спешила воспользоваться ослаблением своей давней соперницы - Австрийской
империи, - чтобы продвинуться на Балканах вплоть до Константинополя-Стамбула, но
встретила решительное противодействие Наполеона (у него также были планы продвижения на Восток). Столкновение становилось неизбежным.
Французский император принял решение “поставить Россию на место” и вторгся в ее пределы с огромной, набраной по всей Европе армией. Высшее российское руководство было готово к такому повороту событий и в военной кампании 1812 года
последовательно и неуклонно навязало Наполеону свою стратегию войны. Бонапарту
не удалось заставить русское командование дать генеральное сражение (после победы
в котором он надеялся продиктовать Александру I свои условия мира); в погоне за русской армией он глубоко втянулся в российские просторы, а, когда настал долгожданный час генерального сражения, былого численного преимущества французов уже не
было - Наполеон не сумел разгромить русских на Бородинском поле под Москвой, потерял контроль над своими многочисленными и разноплеменными войсками и, оставив
свою погибающую армию, бросился во Францию - набирать и обучать новую французскую армию для новой европейской войны.
Против ослабленного “русской катастрофой” императора французов поднялись
все разгромленные и подчиненные им европейские страны. Больше года Наполеон отбивался от их объединившийся армий, но силы были слишком неравны - в 1814 году
войска антифранцузской коалиции во главе с Александром I заняли Париж. Отрекшийся от трона Наполеон был сослан на небольшой остров близ итальянского побережья,
Эльбу. Однако вернувшиеся на родину дворяне-эмигранты во главе с королем из старой династии попытались править так, как будто в стране после 1789 года ничего не
изменилось. Этим они так быстро озлобили большинство населения, что, когда Наполеон через год с горсткой солдат высадился на французском побережье, он был повсеместно встречен с восторгом и на короткое время вернул себе трон. Но силы Франции,
истощенной многолетними войнами против всей Европы, были уже на исходе - через
три месяца спешно собранная армия новобранцев была разбита в битве при Ватерлоо
англичанами и пруссаками. Наполеон отрекся вторично и вновь был сослан европейскими монархами - теперь уже подальше от родины, на островок, затеряный посреди
Атлантического океана (о. св. Елены). Он умер там через несколько лет.
Французская революция в течение четверти века на практике опробовала почти
все идеи и рецепты, провозглашавшиеся духовными вождями “эпохи Просвещения”.
Для европейцев настала пора осмыслить ее итоги, усомниться в некоторых полюбившихся истинах минувшего века.
ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ
1. Попробуйте сами разбить период Великой французской революции на этапы и объяснить,
почему вы сделали это так, а не иначе.
146
2. Вернитесь к главе 1 данного раздела и попробуй те определить, какими “просветительскими”
идеями руководствовались деятели разных этапов французской революции.
Глава 5
АЛЕКСАНДР I
Екатерина II, оглядываясь на пройденный путь, склонна была преувеличивать
достигнутые успехи. Россия за годы ее царствования вовсе не стала процветающей и
свободной страной, какой ее хотелось бы видеть императрице. И тем не менее, “плоды
просвещения” были очень заметны.
Начатое Петром I дело перевоспитания российского дворянства на европейский
лад при Екатерине, казалось, было доведено до конца. Потеряла, наконец, свою актуальность переведенная по приказу Петра книга для дворянских отпрысков “Юности
честное зерцало”, из которой можно было узнать, что в порядочном обществе не принято сморкаться пальцами, вытирать руки о скатерть и плеваться. Правящее сословие
впитало не только формы, но и дух европейской культуры; в нем образовался довольно
широкий круг людей читающих, думающих и, главное, наделенных чувством чести и
человеческого достоинства. Для них общение на равных и с высшими, и с низшими
было нормой, и позором - пресмыкательство и угодничество (как тогда говорили, “ласкательство”).
После Екатерины цари уже не были “батюшками” и “матушками” для образованного российского сословия - “чада” повзрослели и начали ощущать себя свободными личностями. Подрастало первое в России “непоротое поколение” дворян, которое
уже не умилялось человеческому с собой обращению, а требовало его. Они выросли с
сознанием своих прав, они владели “священной и неприкосновенной” частной собственностью и видели в монархе не всесильного повелителя, а скорее “первого среди
равных”.
Между тем никаких законных гарантий вновь обретенных прав не существовало, и со смертью Екатерины дворянство ощутило свою незащищенность перед троном.
Павел I вступил на престол с намерением решительно бороться с “беспорядками” и
“распущенностью”, которым, как он считал, потакала его мать. За четыре года и три месяца
своего царствования он разрушил многие из созданных Екатериной учреждений, урезал дворянское и городское самоуправление и заметно ограничил “вольность дворянства” - опять появилась принудительная запись на военную службу, расправы без суда и даже телесные наказания дворян. Запрещено было ввозить в Россию иностранные книги, закрыты частные типографии, введена жесткая цензура; как во времена Петра I, правительство начало издавать указы о том, что можно и чего нельзя носить подданным (были запрещены, например, круглые
шляпы и туфли с бантами вместо пряжек); почему-то запретили танцевать вальс... В соответствии с идеалом Павла все должны были дисциплинированно служить царю, но не “по-
147
московски” - как “государевы холопы”, а по средневековому западноевропейскому образцу как рыцари своему сюзерену.
Подобные притязания царя в конце XVIII века воспринимались как признак его
умопомешательства. Участь Павла была предрешена - заговоры против него начали
составляться с самого начала его царствования.
“Он хотел быть Иоанном IV; но россияне уже имели Екатерину II, знали, что государь не
менее подданных должен исполнять свои святые обязанности, коих нарушение уничтожает
древний завет власти с повиновением и низвергает народ со степени гражданственности в хаос
частного естественного права”
(Н.М.Карамзин).
В ночь на 11 марта 1801 г. совершился последний в русской истории дворцовый
переворот: Павел I был задушен в своей спальне группой вельмож-заговорщиков, а на
престол взошел его 23-летний сын Александр.
Республиканец на троне.
Любимый внук Екатерины Александр стараниями бабушки воспитывался в духе самых благородных и передовых идей своего
времени. Усилия его наставника, швейцарского республиканца и либерала Лагарпа,
увенчались полным успехом: наследник российского престола пылал ненавистью к
крепостному рабству и самодержавному деспотизму и испытывал жгучий стыд оттого,
что оба этих несчастья существуют в стране, которой он должен управлять. Вступая на
престол, он мечтал избавить Россию и от крепостного права, и от самодержавия. Этих
двух реформ, по его убеждению, требовал “дух времени”, проведение их завершило бы
начатую Петром европеизацию России и включило бы ее окончательно в ряды “цивилизованных государств”.
Начав свое царствование с обещания править “по законам и по сердцу в бозе
почивающей августейшей бабки нашей государыни Екатерины Великой”, Александр I
в первый же месяц восстановил все урезанные Павлом “вольности”. Эти действия вызывали радостное одобрение всего дворянского общества; популярность молодого царя
была очень высока. Однако он понимал, что совсем не так будут встречены его собственные заветные планы.
Во всей России тогда было не более нескольких сотен людей, разделяющих
мысли и чувства либерального самодержца, большинство же даже самого “просвещенного” дворянства не склонно было ради воплощения сколь угодно прекрасных идеалов
жертвовать своим земным благополучием. Император не мог не считаться с этим. Своими планами и мечтами он делился только с самыми близкими людьми - и все они советовали действовать очень осторожно и скрытно. Александр и сам опасался раздражать и пугать общество - судьба отца была наглядным предостережением. Поэтому с
самого начала царствования, на протяжении двадцати лет, все проекты преобразований
составлялись в глубокой тайне, а обсуждать намерения правительства в печати было
запрещено.
Как освободить крестьян?
Теоретически мыслимые способы уничтожения крепостного права придумывала в молодости еще Екатерина, но только перед ее
148
внуком - первым из русских царей - этот вопрос встал в практической плоскости. Бывший наставник Александра Лагарп132 убеждал его, что уничтожать крепостное право
нужно “постепенно, без шума и тревоги, а главное - без малейшего посягательства на
права собственности”, вообще избегая употреблять слова “воля”, “свобода”, “освобождение” и выдавая реформы за только лишь “улучшение или упрощение экономического быта”. Умудренный опытом практик предупреждал, что вопрос этот - из тех, которые “очень легко решают в кабинете, но с величайшим трудом - в практической жизни”.
Вступив на престол, Александр I сразу прекратил широко практиковавшуюся
прежними монархами раздачу дворянам населенных земель133, положив предел дальнейшему расширению крепостного права. В кружке “молодых друзей” активно обсуждались меры, которые могли бы улучшить положение крепостных. В 1801 г. недворяне
получили право приобретать ненаселенные земли в частную собственность, однако
предложение разрешить им покупать и населенные земли - с тем, чтобы население таких земель становилось свободным - не прошло. Не получил поддержки и предложенный по инициативе Александра законопроект, запрещающий продавать крестьян “в
розницу” (с разъединением семей) и без земли. Любое намерение правительства вмешаться в отношения между помещиком и его крепостными наталкивалось на решительный отпор.
Действовать вопреки воле сплоченного большинства дворянства царь не мог и
поначалу надеялся, как и его бабка, на то, что помещики поймут, насколько вредно и
опасно крепостничество для них самих. В 1803 г. был принят указ о “вольных хлебопашцах”, подталкивающий помещиков добровольно освобождать крестьян, наделяя их
при этом землей134. На протяжении всего своего царствования Александр следил,
насколько прибавляется в стране число “вольных хлебопашцев” - сначала с надеждой,
потом все больше разочаровываясь: цифры были мизерными...
В 1816 году в правительство наконец поступило первое пожелание дворянства
отменить крепостное право. Исходило оно из Эстляндии, где отношения между помещиками и крестьянами сильно отличались от российских: там существовала прослойка
крестьян-землевладельцев, а остальные находились в положении прикрепленных к
земле арендаторов, и их повинности в пользу землевладельцев уже были строго регламентированы законом. Теперь землевладельцы изъявляли готовность дать этим крепостным личную свободу, сохранив при этом за собой право собственности на землю.
Предложение эстляндских дворян было немедленно исполнено. В последующие
годы аналогичные реформы были проведены во всей Прибалтике, а среди русского
132
Лагарп, покинув Россию, два года возглавлял Швейцарскую республику и провел там важные
реформы, ликвидировав все остатки феодальной зависимости крестьян. В 1802 г. он вновь приехал в
Россию повидаться со своим бывшим учеником.
133
Екатерина раздала за 34 года около 800 тыс. душ, Павел за 4 года - около 600 тыс.
134
До этого указа и закона 1801 г. в России вообще не было предусмотрено существование со-
словия свободных крестьян - собственников земли.
149
дворянства ползли упорные слухи, что император намеревается покончить с крепостным правом во всей стране.
В России проблема ликвидации крепостного права была намного сложнее. Вся земля
юридически была “священной и неприкосновенной” частной собственностью помещиков - но
само понятие частной собственности закрепилось лишь при Екатерине и только в умах европеизированной верхушки общества. Крестьяне же жили еще понятиями допетровской Руси, в
которой вся земля считалась “Божьей да государевой” и могла находиться только во владении,
но не в полной собственности. Ту землю, которую крестьянин обрабатывал, он считал своей и
без нее своего существования не мыслил. Освобождение крестьян по прибалтийскому образцу,
т.е. без земли, в России было немыслимо, и такой вариант сотрудниками Александра I даже не
обсуждался.
Опасения, что царь решится упразднить помещичью власть над крепостными
“душами” тревожили дворянство, провоцировали публичные выступления в защиту
крепостного права, в которых доказывалось, что крестьяне, в отличие от дворян, еще
не достигли гражданского “совершеннолетия” и нуждаются в “отеческой” опеке своих
помещиков.
Такие опасения имели под собой почву: правительство запрещало любые публичные дискуссии о крепостном праве, а тем временем по поручению Александра в
глубочайшей тайне одновременно готовились несколько проектов решения крестьянского вопроса... Но ни один из них так и не был принят. Найти такой способ освобождения крепостных, который бы не ущемлял интересов помещиков, не удалось.
Как самодержцу не удалось ограничить собственную власть.
Примерно
то же, что и с планами освобождения крестьян, случилось и с конституционными
намерениями Александра. “Молодые друзья”, как и Лагарп, отговаривали его от затеи
связывать себя какими-то конституционными ограничениями: в тогдашней России мало было людей с такими же либеральными взглядами, как у императора, и его самоограничение могло только осложнить любые реформы. В первые годы царствования
проводилось лишь упорядочение и реорганизация органов высшей государственной
власти, однако своих конституционных мечтаний Александр не оставил.
В 1809 году царь поручил разработать проект нового государственного устройства М.М.Сперанскому. Предполагалось создать в России разделение властей и “учредить державную власть на законе не словами, но самим делом”.
Сперанский был выходцем “из низов” и своей головокружительной карьерой был обязан исключительно выдающемуся таланту и трудолюбию. Александр I приблизил его к себе,
потому что нуждался в умном и работоспособном практике, способном придать конкретную
форму его отвлеченным идеям. В отличие от молодого царя, Сперанский понимал, что одного
только “духа времени” для обоснования коренной реформы государственного строя недостаточно, и пытался мотивировать ее необходимость состоянием самого российского общества.
Аргументами в пользу конституционной реформы он считал замеченное им в обществе “выражение пресыщения и скуки от настоящего положения вещей”, а также падение престижа
государственной службы, исчезновение уважения к чинам и титулам.
150
Поручение Александра I Сперанский выполнил в рекордные сроки, и в 1810 г. был
сделан первый шаг к реализации его проекта - открыт Государственный совет, верхняя палата
предполагаемого российского парламента. Однако положение реформатора было очень непрочным. В среде тогдашней высшей бюрократии он был “белой вороной”; ни связей, ни поддержки в высшем обществе у него не было; как влиятельный “временщик” он возбуждал к себе ненависть аристократии. В конце концов это и предопределило отставку и ссылку Сперанского в 1812 г.
В конце своего царствования Александр вернул его из ссылки и вновь привлек к работе, хотя и далеко не такой масштабной. При Николае I Сперанский проделал гигантскую работу и наконец осуществил столетнюю мечту русских правительств - собрал воедино и упорядочил законы Российской империи.
Война с Наполеоном отвлекла царя от внутренних преобразований, но после ее
победоносного окончания он вновь вернулся к своим конституционным планам.
Еще во время Венского конгресса Александр, вопреки возражениям союзников
по антинаполеоновской коалиции, объявил о своем твердом намерении дать конституцию Польше, которая теперь почти полностью вошла в состав Российской империи.
Замысел императора состоял в том, чтобы на примере Польши убедиться самому и доказать всем противникам ограничения самодержавия, что конституция вовсе не угрожает спокойствию государства. В 1818 году, выступая на открытии первого польского
сейма (парламента), император впервые открыто заявил о своем намерении распространить польский “опыт” на всю страну. Подготовкой нового проекта российской
конституции занялся Н.Н.Новосильцов, входивший раньше в кружок “молодых друзей” царя.
Составленный в варшавской канцелярии Новосильцова документ назывался “Государственная уставная грамота Российской империи” - слово “конституция” в нем ни разу не упоминалось. Тем не менее, по сути это была именно конституция, хоть и самая ограниченная из
всех конституций, существовавших в то время (авторы сохраняли за императором огромные
полномочия, включая даже право окончательного отбора депутатов из числа избранных народом кандидатов). Ни одна из статей “Уставной грамоты” прямо не говорила об ограничении
царской власти, однако в полной компетенции царя оставалась только исполнительная власть,
а законодательная и судебная получали хотя и не полную независимость, но существенную
автономию. В целом документ, будь он принят к исполнению, серьезно изменил бы российскую политическую систему, приблизив ее к конституционной монархии.
Однако, как и все остальные проекты серьезных реформ, этот план так и остался
на бумаге. До сих пор историки не могут удовлетворительно объяснить, почему Александр в начале двадцатых годов окончательно отказался от всех своих прежних планов: царь больше ни с кем не делился своими сокровенными мыслями и так и остался
загадкой даже для близко знавших его людей.
В последние четыре года своего царствования император удалился от дел и
полностью передал управление страной в руки преданного ему служаки А.А.Аракчеева, быстро снискавшего всеобщую ненависть. В 1822 г. Александр впервые позволил себе утвердить предложенный Государственным советом крепостнический законопроект “Об отсылке крепостных людей за дурные поступки в Сибирь на
151
поселение” (тогда как тринадцатью годами раньше он сам запретил ссылать крестьян
по воле помещиков).
Столь резкий поворот в политике верховной власти вызвал сильнейшее разочарование у патриотически и либерально настроенного “образованного меньшинства”,
которое к этому времени сложилось в России.
Тайные общества. Война 1812 года сплотила все слои русского общества
чувством общей беды и общей славы; заставила образованных людей сокрушаться,
что “французов мы клянем французскими словами” и впервые всерьез задуматься о
судьбах своей страны. Во время заграничного похода тысячи молодых офицеров имели
возможность сравнить условия жизни народа в западной Европе и в России - и к гордости победителей примешался стыд и боль... Многие из них по возвращении домой отказались от прежнего светского образа жизни, стали больше заботиться о своих солдатах, запрещали в своих частях телесные наказания; вместо балов ходили на лекции и в
библиотеки, внимательно следили за политикой, жадно ловя слухи о задуманных царем реформах. В 1816 году, когда Александр I тайно приступал к подготовке новых
проектов конституции и освобождения крестьян, в России появилась первая организация в поддержку таких проектов - тоже тайная.
Несколько молодых офицеров из “высшего круга” объединились для содействия
либеральным начинаниям правительства в строго законспирированный “Союз спасения”; затем он был преобразован в более открытый и доступный для приема единомышленников “Союз благоденствия”. Каждый вступающий в тайное общество давал
торжественную клятву посвятить всего себя пользе России, распространять в обществе
либеральные идеи и усердно заниматься самообразованием. Поначалу главные надежды возлагались на царя, но упорное нежелание Александра I допускать какое-либо общественное обсуждение своих планов заставляло подозревать его в неискренности:
“Сомнение, что он ищет более своей личной славы, нежели блага подданных, уже
вкралось в сердце членов общества”, - вспоминал один из лидеров Союза благоденствия С.П.Трубецкой. (Кстати, Александр был хорошо осведомлен о деятельности тайных обществ, но ограничился лишь их официальным запрещением в 1822 году; никаких попыток пресечь деятельность “заговорщиков” сделано не было.)
Когда в начале 20-х годов стало ясно, что царь оставил любые мысли о реформах, просветительский Союз благоденствия был распущен - он потерял смысл. Теперь
уже не могло идти речи о поддержке “мер правительства, от которых возможно ожидать хороших для благосостояния государства последствий”135, и организаторы тайных
обществ решили действовать самостоятельно. Вдохновляющим примером для них
служили успешные революции в Италии, Испании и Португалии - там военные при
поддержке народа смогли добиться от монархов принятия конституций. В Северном и
Южном обществах (созданных из наиболее надежных и решительных членов Союза
благоденствия) были составлены проекты конституции для России.
135
именно такая цель была записана в уставе Союза благоденствия.
152
Автор первого из них, Никита Муравьев, видел Россию конституционной монархией с федеративным устройством, в которой император является “верховным чиновником Российского государства” и контролирует только исполнительную власть. В
целом “Конституция” Муравьева была похожа на действующие западноевропейские.
Написанная руководителем Южного общества Павлом Пестелем “Русская правда” была гораздо радикальнее; ни одно государство на земле подобной конституции
еще не имело. Россия должна была стать республикой со всеобщим избирательным
правом; половина земель в государстве изымалась из частной собственности и должна
была использоваться для наделения всех желающих; крупные имения подлежали конфискации. Оба конституционных проекта предусматривали немедленную ликвидацию
крепостного права, но Пестель, предвидя сопротивление дворянства, заранее определил, что делать с этими “извергами” - “таковых злодеев безызъятно немедленно брать
под стражу и подвергать строжайшему наказанию, яко врага отечества и изменника
противу первоначального коренного права гражданского”. Предусмотрел он и трудность немедленного перехода от самодержавно-крепостнического государства к самой
демократической на свете республике - поэтому предлагалось сначала установить на
“переходный период” жесткую военную диктатуру, которая могла бы искоренить всех
“врагов свободы”.
Пестель стремился сделать Южное общество строго законспирированной и
дисциплинированной организацией, способной осуществить военный переворот в России. Его диктаторские замашки претили многим членам более либерального Северного
общества, которых Пестель, в свою очередь, упрекал в бездеятельности и расплывчатости. К реальным политическим действиям, впрочем, не было готово ни одно из тайных
обществ. Но обстоятельства сложились так, что они были вынуждены выступить.
Восстание на Сенатской площади 19 ноября 1825 г. неожиданно умер 48летний Александр I, так и оставшийся бездетным. Престол должен был перейти к третьему из сыновей Павла I Николаю, поскольку второй - Константин - еще за несколько
лет до того отказался царствовать. Однако ни этот отказ, ни завещание Александра о
передаче власти Николаю не имели юридической силы; строго соблюдая букву закона
о престолонаследии136, Николай, и вслед за ним вся страна, принесли присягу заведомо
не желавшему править Константину.
Более трех недель тянулось междуцарствие и неопределенность. В гвардии Николая не любили; было известно, что солдаты не захотят присягать ему, не услышав об
отречении от самого “законного государя” Константина. Но тот, уже присягнув Николаю, наотрез отказался не только ехать в Петербург, но и прислать подобающий манифест. Когда Николай наконец решился сам объявить народу об отречении брата и
назначить на 14 декабря новую присягу, гвардейские офицеры - члены Северного общества - решили, что второго такого случая для осуществления их планов никогда не
представится.
136
изданного Павлом I
153
Было решено выступить - без четкого плана действий, практически без надежды
на успех, жертвенно и обреченно.(Многие, и в том числе назначенный “диктатором”
Сергей Трубецкой, отказались участвовать в заведомой авантюре). Солдатам было
сказано, что их ведут защищать права “законного императора” Константина. Утром 14
декабря участники заговора вывели около 3000 своих солдат на Сенатскую площадь и
построили их в каре; что делать дальше - никто не знал. Войска так и простояли до тех
пор, пока опомнившийся и собравшийся с силами Николай не приказал открыть по
ним артиллерийский огонь...
Узнав о провале выступления в Петербурге, члены Южного общества не пожелали покорно ждать неминуемого ареста - Сергей Муравьев-Апостол и Михаил Бестужев-Рюмин подняли восстание Черниговского полка. Окончилось оно так же, как восстание на Сенатской площади.
Полгода назначенная Николаем I следственная комиссия распутывала паутину
“страшного заговора”. К следствию оказались привлечены более 500 человек, более ста
были признаны виновными, из них пятеро137 приговорены к смертной казни. Во время
следствия декабристы откровенно объясняли, что толкнуло их в тайные общества, не
скрывали своих взглядов и убеждений - но правительство так и не пожелало увидеть в
них людей, искренне и самоотверженно преданных благу России, а не просто опасных
бунтовщиков. Сергей Трубецкой впоследствии писал, что их судили не столько за действия, сколько за образ мыслей - но в таком случае, добавлял он, первым обвиняемым
должен был быть сам император Александр I...
Казнь пятерых декабристов - первая смертная казнь в стране после Пугачева потрясла Россию. За такие преступления таких людей в стране еще никогда не казнили. Со времен Петра I власть стояла во главе российского просвещения, и европеизированная, образованная элита была ее главной опорой. Теперь этот союз был разрушен.
По единодушному ощущению многих людей того времени, “цивилизаторская эпоха” в
России кончилась - правительство отказалось от своей роли “двигателя прогресса”, и
эту роль взяла на себя интеллигенция.
Российская интеллигенция.
Интеллигентом мог считаться каждый, кто
страдал от окружающей его “гнусной действительности”, ненавидел и презирал правительство и готов был жертвовать жизненным благополучием ради своих убеждений и
идеалов. Слой таких людей был поначалу чрезвычайно тонок, но их моральный авторитет в стране и влияние на общественное мнение были исключительно велики: именно они формировали тот “кодекс чести”, несоблюдение которого влекло исключение
любого - сколь угодно авторитетного и талантливого - человека из числа “порядочных
людей”. И едва ли не первым пунктом в этом “кодексе чести” было бескомпромиссное
отношение к правительству.
“Не существовало двух мнений о петербургском правительстве. Все люди, имевшие независимые убеждения, одинаково расценивали его. ...Бывали в литературе единичные проявления холопства и клиентизма, но они всегда вызывали всеобщее негодование. Даже слава
137
Павел Пестель, Кондратий Рылеев, Сергей Муравьев-Апостол, Михаил Бестужев-Рюмин и
Петр Каховский, убивший на Сенатской площади генерала Милорадовича.
154
Пушкина не спасла его от общего порицания, вызванного письмом, с которым он обратился к
императору Николаю. Гоголь потерял всю свою популярность из-за нескольких писем, в которых
он становился на сторону власти. Одному поэту, шедшему своим путем, вздумалось как-то воодушевиться коляской и громадной, воинственной фигурой Николая; это стихотворение вызвало такое негодование, что несчастный поэт, считая себя погибшим, со слезами на глазах стал
просить за свое увлечение прощения у друзей и клялся, что никогда более не позволит себе
унизиться подобным образом” (А.И.Герцен).
Раскол российского общества XVIII века на “образованные классы” и “народ” в
XIX веке усугубился отчуждением между интеллигенцией и властью.
ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ
1. Как изменилось российское дворянство к началу XIX века?
2. Кем и как был подготовлен к царствованию Александр Павлович?
3. Что Александр I собирался изменить в России?
4. Почему все александровские проекты переустройства России обсуждались в самом узком
кругу и в строжайшей тайне?
5. Что из себя представляли офицерские тайные общества? Их цели, программы?
6. Что означала для российского общества расправа над “декабристами”?
7. Как возникла российская интеллигенция? Какие чувства и настроения господствовали в ее
среде?
Раздел VI
XIX ВЕК.
НА ПУТИ К ИНДУСТРИАЛЬНОМУ ОБЩЕСТВУ
Глава 1
ЕВРОПА В ЭПОХУ ПРОМЫШЛЕННОЙ РЕВОЛЮЦИИ
Со времен неолита подавляющее большинство людей на Земле занималось
непосредственным добыванием хлеба насущного - земледелием и скотоводством. Даже
в “городской” Европе в середине XVIII века сельское хозяйство было основным источником средств к существованию более чем для трех четвертей населения. Способы обработки земли на протяжении столетий хоть и совершенствовались, но очень медленно, и крестьянское благосостояние зависело гораздо больше от погоды, чем от любых
правительств или рыночных цен. Главным богатством была земля, и крупные землевладельцы-аристократы повсеместно господствовали в политической и общественной
жизни.
Бурные события Реформации, религиозных войн, Просвещения касались в основном жизни духовной и политической - и лишь в конце XVIII века начался переворот,
опрокинувший все устои повседневной, бытовой жизни основной массы населения,
причем не только в Европе, но, со временем, и во всем мире.
155
ИНДУСТРИАЛЬНОЕ ОБЩЕСТВО : НОВЫЕ ПРОБЛЕМЫ
Промышленный переворот и его последствия.
В середине XVIII века в
Англии начался промышленный переворот, т.е. переход от ручного труда в промышленности к машинному. Путь от изобретения первой механической прялки до внедрения в производство прядильных машин, приводимых в движение паровыми двигателями, был проделан очень быстро - к двадцатым годам XIX века ручное прядение в
Англии было полностью вытеснено машинным.
“Бум” в текстильной промышленности сопровождался быстрым ростом и усовершенствованием технологий в металлургии, резко выросший спрос на топливо подтолкнул к переходу с древесного угля на каменный, и т. д. - изобретения и усовершенствования следовали одно за другим, преображая старые и порождая новые промышленные отрасли.
Домашнее ремесло и труд сельских надомников были вытеснены фабричным
производством. Фабрики, с изобретением парового двигателя больше не “привязанные” к рекам и ручьям, переместились в города - поближе к рынкам сбыта. За несколько десятилетий тихие немноголюдные городки вырастали в крупные промышленные
центры138. В середине XIX века в городах уже жило больше англичан, чем в сельской
местности, а общая протяженность железных дорог на небольшом острове превысила
10 тыс.км.
Такой рост городов был бы невозможен, если бы одновременно с промышленным переворотом не происходило быстрое увеличение производства продуктов питания и технических культур. В Англии сельское хозяйство оказалось подготовленным к
рывку промышленности - уже в XVIII веке средневековое общинное землепользование
и натуральное хозяйство практически сошло на нет, - вся земля перешла в частную
собственность и стала использоваться гораздо рациональнее, чем прежде. Фермерыарендаторы, в отличие от крестьян, работали на рынок и, в условиях жесткой конкуренции, старались постоянно усовершенствовать свое производство. Промышленный
выпуск улучшенных сельскохозяйственных орудий давал им для этого новые возможности.
В результате промышленного переворота впервые в истории человечества разделение труда достигло такого уровня, когда практически все люди стали зависеть от
рынка: теперь покупалось уже не просто нужное и приятное, но насущно необходимое.
Список этого насущно необходимого для широких масс населения резко расширился: в
каких бы тяжелых условиях ни жили рабочие на заре индустриальной цивилизации,
они потребляли больше, чем крестьяне. Растущий спрос был необходимым условием
быстрого развития промышленности.
138
Именно между двумя новыми промышленными центрами - Ливерпулем и Манчестером - бы-
ла проложена в 1830 г. первая железная дорога.
156
Промышленная революция сопровождалась настоящим демографическим взрывом. Население Европы с 1800 до 1900 г. удвоилось - и это при том, что за это столетие
из нее эмигрировали (в основном в США) десятки миллионов человек. Быстрее всего
росло население тех стран, в которых были выше всего темпы роста промышленности;
лидером была Англия - в XIX веке ее население выросло почти вчетверо.
Промышленная революция в разных странах развивалась далеко не одновременно. Лидерами ее в Европе были Англия и Бельгия; Францию и Германию она затронула позже, Австрию и Италию - еще позже; в скандинавских странах индустриализация развернулась только в начале XX века. Экономические различия между европейскими странами усилились, но Европа стала, несмотря на это, гораздо более единой,
чем прежде. Этому способствовали быстрое развитие транспорта и средств связи, а
также многократное увеличение объемов торговли между промышленными и сельскохозяйственными районами.
Распад традиционного общества. Индустриализация резко ускорила и довела
до конца начавшийся за несколько веков до этого распад традиционного общества.
В традиционном обществе каждый человек жил в коллективе, в сложной системе личных отношений и связей. Эти отношения были в основном принудительными,
человек не сам их строил, а получал при рождении. Почти так же, как невозможно выбрать родителей, он не мог выбирать и соседей, и работодателей (или работников). Вся
жизнь его протекала на виду, каждый его шаг был под контролем, но зато он всегда
мог рассчитывать на помощь “своих”.
В эпоху промышленной революции население Европы стало гораздо более подвижным, чем прежде. Миллионы людей добровольно или вынужденно срывались с
насиженных мест и ехали в города, в другие страны и даже на другие континенты в
поисках лучшей жизни - возможности стали гораздо шире, человек уже не чувствовал,
что его место в жизни определено при рождении. Отрываясь от своих корней, от устоявшегося жизненного уклада, люди пускались в свободное и рискованное плавание по
волнам капризной рыночной стихии, в котором можно было рассчитывать только на
собственные силы.
Контроль и опека оставались позади, на смену личным связям приходили формальные, договорные; лишившись защиты и помощи “своих”, человек мог положиться
только на закон и власть. Роль государства в его повседневной жизни возрастала многократно.
Поэтому XIX век стал временем, когда появился массовый интерес к политике,
к разнообразным вариантам организации общества и государства. Идеи о разумном
государственном устройстве, полученные в наследство от Просвещения, подверглись
критическому переосмыслению и из отвлеченных теорий превратились в практические
идеологии зарождавшихся политических партий.
Консерватизм: реакция на Просвещение.
Французская революция ужаснула многих в Европе: зрелище завоеванной народом свободы, быстро переросшей в
кровавый и бессмысленный террор, заставило усомниться в том, что человеческий ра-
157
зум способен заменить “старый хлам” чем-то лучшим. По сравнению с якобинской
диктатурой, да и с наполеоновской империей, “старый порядок” во Франции выглядел
не таким уж гнусным; его безоглядное разрушение обернулось непредвиденными бедствиями для всей Европы.
Этот опыт наводил на мысль (давно известную, но прочно забытую в век разума), что, какими бы неразумными, противоречащими здравому смыслу ни казались
сложившиеся порядки и законы, к их изменению следует подходить с величайшей
осторожностью и решаться на перемены лишь в том случае, если без этого уж совсем
никак нельзя обойтись. Приверженцы этой идеи стали называться консерваторами, т.е.
“охранителями”.
В разных европейских странах конкретные политические программы консерваторов были разными - настолько же, насколько были различны сложившиеся там государственные системы: английский консерватор в начале XIX века был приверженцем
гражданских свобод и парламентской монархии, немецкий - сторонником абсолютизма
и жесткой государственной дисциплины.
Отсутствие абстрактных политических и общественных идеалов было их принципиальной позицией: лишь “органичное”, естественно выросшее, подтвержденное
практикой, а не придуманное беспокойным человеческим умом имеет право на существование.
Консерваторы призывали действовать “в духе национальных привычек и традиций”, а не “абстрактных принципов и общих доктрин”. Быстрый распад традиций в
эпоху промышленного переворота вызывал их глубокую тревогу, а побеждающий в
обществе “дух торгашества и рационализма” внушал отвращение.
Все консерваторы сходились на том, что высшей ценностью для государства
должно быть сохранение порядка, и вся политика должна быть подчинена прежде всего этой цели. Поэтому политики консервативного направления призывали имущих не
пренебрегать своей “традиционной ролью естественных покровителей бедняков”. Консервативные политики нередко были склонны прислушиваться к рабочим массам и законодательно ограничивать произвол предпринимателей, чтобы не доводить недовольство до “точки кипения”.
Социализм: конструирование “идеального общества”. Между тем в годы
промышленного переворота массовое недовольство условиями жизни было очень велико - и не только среди наемных промышленных рабочих, но и среди мелких лавочников, ремесленников, крестьян. Резкое усиление конкуренции лишало их привычных,
“своих” клиентов и покупателей, снижало цены, разоряло вполне добросовестных тружеников. Не удивительно, что жестокая и неуправляемая рыночная стихия в глазах
многих была страшной напастью, от которой необходимо как можно скорее избавиться. Ведь в конкурентной борьбе побеждали только немногие сильнейшие, остальных
же ждало разорение!
На волне этого негодования в первой половине XIX века выросли и стремительно распространились по Европе социалистические учения.
158
В своих книгах и статьях социалисты доказывали, что чудесный прогресс техники позволяет уже вскоре создать идеальное, счастливое общество - надо только избавиться от анархии, порождаемой конкуренцией частных собственников, и заменить
ее разумной организацией производства, построенной на общности имуществ:
“Эта система общности... положит конец раздорам, порокам, преступлениям и установит
самый совершенный общественный порядок, спокойствие и счастье для всех граждан... При
общности не может быть ни воров, ни пьяниц, ни лентяев..., тяжбы и банкротства станут при
ней неизвестны,... суды, наказания, тюрьмы, жандармы и прочее будут бесполезны” (Э.Кабе,
один из первых коммунистов).
Социалисты думали, что человек по самой своей природе добр и хорош, и только дурная организация общества уродует и искажает его природные свойства. И самым
страшным пороком общественного устройства является “неравенство, порождающее
эгоизм и безразличие, зависть и ненависть”. Достаточно обеспечить всеобщее равенство, и “все пороки исчезли бы, уступив место братству, любви и самоотверженности”.
Что же касается путей к этому всеобщему равенству, то поначалу большинство
социалистов предлагали начать организовывать общественные мастерские и сельскохозяйственные коммуны, в которых все имущество находилось бы в общей собственности работающих и все доходы распределялись бы поровну.
На возражения, что в таких коллективах у человека не будет никаких стимулов
к труду, отвечали так:
“В общественных мастерских личный интерес ничем не ущемляется, поскольку каждый
работник участвует в прибылях. Единственный ограничитель заключается в том, что доля отдельного работника не может увеличиться без соответственного увеличения доли всех остальных. Таким образом, дух соревновательности не подавляется, а становится чище, личный интерес из повода для вражды превращается в средство достижения согласия и подготовляет
братство” (Луи Блан, известный французский социалист).
Ранние социалисты - Роберт Оуэн, Шарль Фурье, Этьен Кабе и др. - не призывали к революциям, они надеялись достичь воплощения своих идеалов силой убеждения - так же, как действовали первые христиане.
Их идеи действительно привлекали к себе многоисленных сторонников, в том
числе и богатых, готовых жертвовать свои капиталы на организацию экспериментальных коммун139. Однако все эти опыты оканчивались полной неудачей - подобные
предприятия не выдерживали конкуренции с частными и обычно могли существовать
лишь на пожертвования энтузиастов. Как только поток пожертвований иссякал, коммуны разорялись - и это несмотря на то, что их организаторы, как правило, стремились
набирать туда только достаточно трудолюбивых и квалифицированных работников.
Первоначальная идея о том, что в коммунистической атмосфере общественных предприятий легко перевоспитаются самые порочные и ленивые, была быстро опровергнута самой жизнью.
139
Оуэн, преуспевающий шотландский предприниматель, потратил все свои накопленные капи-
талы на организацию коммунистического поселения “Новая Гармония” в США.
159
Неудачи “социальных изобретателей” не убили саму социалистическую идею,
но заставили новых ее приверженцев провозгласить, что переход к социализму возможен только в масштабах всего общества - а значит, социалисты должны завоевать политическую власть.
В вышедшем в 1848 г. “Коммунистическом манифесте” К.Маркс и Ф. Энгельс
призвали пролетариев (т.е. неимущих) всех стран к социалистическому общественному
перевороту.
Призрак бродит по Европе - призрак коммунизма...
Коммунисты считают презренным делом скрывать свои взгляды и намерения. Они открыто заявляют, что их цели могут быть достигнуты лишь путем насильственного ниспровержения всего существующего общественного строя. Пусть господствующие классы содрогаются
перед Коммунистической Революцией. Пролетариям нечего в ней терять кроме своих цепей.
Приобретут же они весь мир.
ПРОЛЕТАРИИ ВСЕХ СТРАН, СОЕДИНЯЙТЕСЬ!
Из “Манифеста Коммунистической партии”
Так из мирного учения социализм стал революционной теорией.
Марксизм. Маркс был убежден, что ему удалось открыть законы, по которым развивается человечество с древнейших времен - такие же непреложные и общеобязательные, как законы физики. Согласно его теории, все народы, хотя и с разной скоростью, проходят в своем
развитии одни и те же стадии - первобытно-общинный строй, рабовладельческий, феодализм,
капитализм - и каждая из этих ступеней основывается на более совершенных орудиях труда,
приносит людям больше богатства и свободы, чем предыдущая (крепостной свободнее, чем
раб, наемный рабочий - чем крепостной). И в рабовладельческом, и в феодальном, и в капиталистическом обществе богатства, создаваемые трудом большинства населения, сосредоточены
в руках абсолютного меньшинства. Но если до наступления капитализма такая концентрация
богатств (еще относительно скудных) в руках немногих была необходима для развития общества, то капиталистический строй, многократно ускоряя экономический рост и технический
прогресс, впервые создает условия для материального процветания всех людей - и лишь
неуемная жадность собственников-капиталистов этому препятствует.
Маркс утверждал, что от капитализма остается всего лишь один шаг до "царства свободы", в котором люди забудут, что такое материальная нужда и будут трудиться не из-под
палки (как раб и крепостной), но и не под страхом голодной смерти (как наемный рабочий) - а
лишь ради реализации своих творческих способностей. Естественно, при этом отпадет надобность в государственном аппарате насилия - постепенно исчезнут тюрьмы, полиция, армия,
свободные люди будут сами собой управлять. А путь к этому "царству свободы" - коммунизму
- лежит через социалистическую революцию (точно так же, как переход от феодализма к более
прогрессивному капитализму осуществлялся через буржуазные революции).
Осуществить такой общественный переворот, по мнению марксистов, способен только
пролетариат - не имея никакой собственности, он борется не за свои только материальные выгоды, а за справедливое общество для всех: "Пролетариату нечего терять, кроме своих цепей,
приобретет же он весь мир!".
Ради подготовки мировой пролетарской революции К.Маркс и Ф.Энгельс взялись за организацию международного социалистического движения и создали его руководящее ядро - Интернационал. К концу XIX века во многих европейских странах
сформировались многочисленные и авторитетные марксистские партии (они называли
160
себя социал-демократическими). По-настоящему влиятельной общественной силой
социал-демократы стали, однако, лишь в следующем столетии.
Либерализм: идеология индустриального общества. И консерваторы, и социалисты первой половины XIX в. сходились в своем неприятии “дикого капитализма”.
Защитниками строя, основанного на свободе и конкуренции, выступали только либералы.
Еще на заре промышленного переворота шотландский философ Адам Смит доказывал, что свободная, ничем не ограничиваемая и не направляемая частная инициатива способна лучше всего обеспечить рост общественного богатства. “Невидимая рука
рынка” гораздо эффективнее заставляет эгоистические частные интересы служить обществу, чем любое государственное регулирование.
Следующие десятилетия блестяще подтвердили эти выводы - английская промышленная революция целиком и полностью создавалась и направлялась частными
предпринимателями без малейших усилий и затрат со стороны государства. Свобода
личности оказалась не только “неотчуждаемым естественным правом” человека, но и
залогом прогресса всего общества.
Вслед за Адамом Смитом либеральные писатели, экономисты и политики XIX
140
века доказывали, что общество свободных людей, как и конкурентный рынок, способно к саморегуляции и само решает свои проблемы гораздо лучше, чем это может
сделать любое правительство. Некоторые из них (как, например, Герберт Спенсер) были убеждены, что любое вмешательство государства, ограничивающее свободу личности (даже такое, как введение обязательного образования или страхования) приносит
только вред, ибо притупляет чувство личной ответственности и ослабляет благотворную борьбу за существование141. Другие не доходили до таких крайностей, но все были
согласны в том, что государство не должно играть роль опекуна своих граждан и препятствовать конкурентной борьбе.
Важной проблемой для либералов первой половины XIX в. был вопрос о демократии.
Мыслители Просвещения под демократией понимали правление большинства
народа. Однако опыт французской революции показал, что такое правление на практике ущемляет права и свободы граждан гораздо более жестоко, чем абсолютизм; идея
демократии оказалась скомпрометирована. Консерваторы объявили ее “опасным мифом”, социалисты - бесполезной. Отношение либералов к демократии было более
сложным.
Либеральные мыслителей признавали, что общественные дела должны решаться в соответствии с волей большинства и что право участвовать в управлении государством входит в число неотъемлемых прав человека. Однако они подчеркивали, что да-
140
англичане Иеремия Бентам, Джон Стюарт Милль, Герберт Спенсер, француз Бенжамен Кон-
стан и др.
141
Идею о том, что борьба за существование является главным стимулом развития, Сперсер вы-
двинул за десять лет до появления дарвиновской теории естественного отбора.
161
же власть большинства (как и любая другая) не имеет права вторгаться в частную
жизнь человека.
Бенжамен Констан первым высказал мысль, что “современная свобода” - это
прежде всего свобода человека от государства, что право игнорировать государство не
менее и даже более важно, чем право участвовать в управлении им. Даже весь народ
должен быть признан “мятежником” и “узурпатором”, если он стесняет свободу одного-единственного гражданина.
Либерализм в XIX веке широко распространился по всей Европе и за ее пределами; лозунги свободы и демократии повсеместно подрывали устои старых политических режимов. Лишь немногие европейские страны прошли через XIX век без кровавых политических потрясений.
162
БИТВЫ ЗА СВОБОДУ
Становление либеральной демократии. Наиболее яркий пример стабильности
и мирного разрешения общественных проблем представляла собой Англия.
Несмотря на свое господство на мировом промышленном рынке и самый высокий в Европе средний уровень жизни, Англия раннеиндустриальной эпохи вовсе не
была страной всеобщего процветания: все “болезни”, сопровождавшие распад традиционного общества, проявились здесь раньше и острее, чем в других странах.
Путешественников из более “отсталых” стран поражала нищета перенаселенных
городских трущоб, кошмарные условия детского и женского труда на фабриках и шахтах, грязь и копоть индустриальных центров, бессердечие фабрикантов по отношению
к рабочим142.
Однако при всем при том таких вспышек насилия, как страны континентальной
Европы, Англия не знала.
Страна вошла в индустриальную эпоху с почти такой же архаичной политической системой, как и остальные - в начале XIX века правом голоса обладали только
землевладельцы; выборы проводились по избирательным округам, соответствующим
средневековому административному делению страны, открытым голосованием с многочисленными злоупотреблениями вроде подкупа и угроз. Политика оставалась “спортом для аристократии”.
Но в то же время гражданские права (свобода слова, неприкосновенность личности и собственности) были в Англии защищены лучше, чем где бы то ни было. Несовершенства правительства ощущались не так болезненно, поскольку его возможности влиять на частную жизнь граждан были эффективно ограничены законом.
Кроме того, работоспособность английского парламентаризма во многом определялась
рано сложившейся здесь устойчивой двухпартийной системой. Победившая на выборах партия
(консерваторы или либералы) формировала правительство, которому при такой системе была
обеспечена поддержка парламента до следующих выборов: конфликт между законодательной
и исполнительной властями был исключен, обе ветви власти несли равную ответственность за
проводимую политику. И либералы, и консерваторы были профессиональными политиками и
по мере расширения избирательного права стремились привлечь к себе новые слои избирателей, выражая их интересы - поэтому принципиальных различий между партиями постепенно
становилось все меньше; консервативные правительства проводили не менее важные реформы, чем либеральные.
В реформах нуждался прежде всего новый и быстро растущий класс английского общества - наемные промышленные рабочие143.
Еще на заре индустриализации, в конце XVIII века английские промышленные рабочие
стали объединяться в союзы (тред-юнионы) для совместной борьбы за улучшение условий
труда. Тогда правительство запретило их, но в 1820-х гг. отменило этот запрет и даже, хотя и
со многими ограничениями, разрешило забастовки. (Окончательно и безоговорочно тредюнионы получили право на забастовку через 50 лет - раньше всех в Европе).
142
А.С.Пушкин, узнававший обо всем этом из газет, даже пришел к выводу, что жизнь русских
крепостных крестьян несравненно счастливее, чем жизнь английских рабочих.
143
К концу XIX века наемные рабочие составляли уже две трети населения Англии.
163
Начиная с 30-х гг. XIX в. английский парламент начал заниматься рабочим законодательством - первым был принят закон, ограничивающий эксплуатацию детского труда. В 1838
году ассоциация рабочих собрала более миллиона подписей под “Народной хартией”, содержащей требования всеобщего избирательного права для мужчин, тайного голосования и оплаты труда депутатов парламента. Хартия предъявлялась парламенту трижды (в последний раз, в
1848 г. под ней стояло уже более 6 млн. подписей) - и хотя парламент трижды ее отклонял, но
не считаться со столь массовым и организованным движением депутаты не могли.
Постепенно была проведена серия избирательных реформ, предоставивших
большинству рабочих право голоса; в 1872 г. открытое голосование было заменено
тайным. Параллельно с расширением избирательного права проводились реформы системы образования; всеобщее обязательное начальное образование было введено в
1870 году. К началу XX века практически все взрослые мужчины в Англии обладали
политическими правами.
В том же направлении, но гораздо менее мирно развивались и все остальные европейские страны.
Век революций.
На Венском конгрессе 1814-15 гг., завершившем эпоху
наполеоновских войн, лидеры победивших держав торжественно восстановили “законный порядок” в Европе, вновь посадив на троны представителей свергнутых династий. Заключив “Священный союз”, монархи России, Австрии, Пруссии, Англии договорились совместно поддерживать этот “законный порядок” и не допускать более его
насильственных изменений.
Однако с таким же успехом можно было организовать “священный союз” против смены времен года: Европа вступала в самый бурный век своей политической истории, и установленный порядок начал рушиться уже через пять лет после Венского
конгресса.
В 1820 г. подготовленные тайными обществами революции в Испании, Португалии и Италии вынудили монархов согласиться на восстановление конституций, в
свое время данных этим странам Наполеоном. “Священный союз” помог подавить эти
революции и восстановить на юге Европы абсолютизм, но придать ему прочность в
той обстановке, которая складывалась в Европе, не могли никакие силы.
В июле 1830 года восстание парижан заставило бежать из Франции последнего
короля “законной” династии Бурбонов - Карла X. Но и сменившего его на троне Луи
Филиппа Орлеанского через 18 лет постигла та же судьба. В 1848 году Франция во
второй раз в своей истории была провозглашена демократической республикой, и
опять отвоеванное народом всеобщее избирательное право вскоре привело к установлению диктатуры. На состоявшихся в 1848 году президентских выборах с триумфом
(75% голосов) победил племянник Наполеона Бонапарта Луи Наполеон, обещавший
своим избирателям восстановление порядка и сильную власть. В 1851 г. он при почти
всенародном одобрении разогнал Национальное собрание (парламент) и вскоре провозгласил себя императором Наполеоном III. Вторая республика во Франции, таким
образом, не прожила и четырех лет.
Революционные потрясения во Франции каждый раз отзывались эхом по всей
Европе.
164
Революционная борьба в первой половине XIX века была окружена романтическим
ореолом; ее герои-мученики пользовались общеевропейской популярностью, служили образцом для подражания молодежи всех стран; антимонархические, республиканские идеи распространялись все шире. В тщетных попытках воспрепятствовать проникновению этой “революционной заразы” монархи ограничивали свободу слова, запрещали радикальные политические
организации, распускали парламенты, и этим только подогревали революционные настроения.
Эпоха абсолютизма кончилась, власть монархов повсюду ограничивалась конституциями и парламентами. Однако и это не приносило политической стабильности:
революционное воодушевление масс быстро уступало место разочарованию в парламентской “говорильне” и стремлению к сильной власти. В некоторых европейских
странах абсолютистские режимы сменялись конституционными, монархии - республиками и обратно по нескольку раз. (Франция окончательно стала республикой лишь с
третьей попытки, в 1870 году.)
К началу XX века абсолютных монархий в Западной Европе не осталось, но и
либеральная демократия утвердилась лишь в немногих странах144.
Национализм. Борьба за свободу в XIX веке нередко переплеталась с борьбой за
национальное единство и независимость.
В начале XIX века границы государств на карте Европы имели мало общего с
границами расселения народов. Национальные государства занимали меньшую часть
европейской территории; большинство народов жили в тех государствах, которые
определила им столетия назад их историческая судьба.
Единственным славянским народом, имевшим собственное независимое государство, были русские. Остальные славяне входили в состав Австрийской, Османской
(турецкой) и Российской империй.
Немцы и итальянцы, напротив, имели “слишком много” собственных государств - осколков средневековой Священной Римской империи германского народа.
Эта империя в свои лучшие времена объединяла (хотя только “на бумаге”) чуть ли не
всю Европу. То, что осталось от ее наследства к ХIХ веку, сохраняла империя Габсбургов - Австрия, в которой австрийские немцы составляли абсолютное меньшинство
населения, удерживая под своей властью венгров, чехов, словаков, хорватов, словенцев и др.
Самым крупным из собственно германских государств была Пруссия; остальные
немцы жили в мелких и мельчайших независимых королевствах, княжествах, герцогствах, курфюршествах и т.п. Итальянских государств на карте Европы было восемь,
причем два из них - Венеция и Ломбардия - находились под властью Австрии.
Настоящий “этнический кошмар” представляла собой Османская империя, объединявшая под властью турок греков, румын, болгар, сербов, албанцев, македонцев
(“наследство” Византийской империи) и целый ряд арабских государств.
Для современного человека такое положение кажется заведомо противоестественным и
взрывоопасным, однако еще в ХVIII веке в этом не видели ничего ненормального. Само понятие “нация” относительно новое. На протяжении многих веков люди осознавали себя жителями определенной местности, подданными своего государя, но не представителями нации. Ко-
144
из крупных государств только в Великобритании и Франции
165
гда в средние века тот или иной монарх предъявлял свои права на какие-то земли, он доказывал их не тем, что там живут люди, говорящие на одном с ним языке, а тем, что эти земли когда-то принадлежали его предкам. На Венском конгрессе в 1815 году границы европейских
государств определялись еще “по-старому”, без учета наций: каждый монарх получал то, что
имел до наполеоновских войн.
В ХIХ веке ситуация резко изменилась; именно принадлежность к нации стала
определять самосознание европейца.
Нация в сознании людей стала представляться как некая “сверхличность”, наделенная собственным сознанием, разумом и волей.
Появилась идея суверенитета нации, т.е. ее права самостоятельно определять
свою судьбу. Отсутствие суверенитета, как и раздробленность нации, начали ощущаться как кровоточащая рана, требующая срочного “лечения”: стремления к национальной
независимости, национальному единству резко усилились.
Возобладало мнение, что каждая нация должна иметь свою государственность, а
каждое государство должно строиться на национальной основе
Национализм стал основным источником военных конфликтов ХIХ века. Все
войны, которые велись в Европе за столетие между Венским конгрессом 1815 года и I
Мировой войной, были так или иначе связаны с процессом национального “размежевания”. И обретение независимости, и объединение раздробленных наций требовали
вооруженной борьбы.
Объединение Италии и Германии. Подъем национальных чувств в политически
раздробленных Германии и Италии начался в эпоху наполеоновских войн. На протяжении нескольких десятилетий либеральные националисты-романтики пытались добиться объединения своих государств революционным путем, через головы многочисленных монархов.
В 1848-49 гг., когда революционная волна прокатилась по всей Европе, депутаты от
многочисленных германских государств пытались договориться о добровольном объединении,
но так и не смогли примирить разнообразные амбиции. Итальянские патриоты также подняли
в эти годы восстания почти на всем Аппенинском полуострове, но безуспешно. Лозунг “через
свободу к единству” осуществить не удалось.
Во второй половине XIX века дело объединения перешло от революционеров к
политикам и в конце концов увенчалось успехом. В объединении Италии ведущую
роль сыграл либеральный премьер-министр одного из итальянских королевств (Пьемонта) Камилло Кавур, Германии - “железный канцлер” Пруссии Отто фон Бисмарк.
“Не речами и постановлениями большинства решаются великие вопросы современности - это было большой ошибкой 1848 и 1849 годов, - а железом и кровью” (Бисмарк)
Пруссия, победив свою немецкую соперницу Австрию, сумела объединить в
конце 60-х гг. Х1Х века множество германских княжеств в единое государство, в 1870
г. разгромила попытавшуюся противодействовать этому Францию и отняла у нее две
богатые углем и железной рудой провинции (Эльзас и Лотарингию). В 1871 г. прусский король Вильгельм был торжественно провозглашен императором объединенной
Германской империи. В Европе возникло новое могущественное государство.
Чуть позже после нескольких войн завершился и процесс объединения Италии.
166
Национализм разрушает “старые” империи. Под властью Габсбургов в старейшей в Европе Австрийской империи многие века бок о бок с австрийскими немцами жили венгры, чехи, словаки, словенцы, хорваты и другие народы. Это сосуществование не всегда было мирным и идиллическим, однако государство в целом было достаточно сильным и устойчивым. В XV - XVII вв. оно успешно отражало натиск на Европу турок-османов, которому объединенные империей народы не могли бы противостоять поодиночке.
К Х1Х веку турецкая Османская империя уже не могла представлять угрозы для
европейских государств, а главным врагом империи Габсбургов стал набирающий силу
национализм этнических меньшинств, в сумме составлявших большинство ее населения.
В 1848 году, когда революционная волна прокатилась почти по всей Европе, чехи и
венгры восстали и потребовали национальной независимости. Чешское восстание Габсбургам
удалось подавить самостоятельно, а против венгров пришлось просить военной помощи у русского царя Николая I.
В 1867 году империя была преобразована в двуединую монархию АвстроВенгрию, но полученное венграми равноправие подхлестнуло национальные чувства
славянских народов империи - чехи и галицийские поляки потребовали от Австрии
предоставить им такие же права; хорваты добились автономии от Венгрии. Сохранение целостности государства требовало от Габсбургов все больших усилий.
Еще сложнее было положение в турецкой Османской империи. В ее состав
входили настолько разные народы, что удержать их под одной “крышей” в эпоху
национального пробуждения было бы чрезвычайно трудно даже сильному и могущественному государству. Могущество же Османской империи осталось в прошлом; после двух проигранных войн с Россией в конце XVIII в. она сохраняла большую часть
своих территорий только благодаря взаимной “ревности” соседних европейских держав.
На протяжении XIX-начала XX вв. независимости от Турции добились Греция,
Румыния, Сербия, Черногория, Болгария.
По мере достижения национального суверенитета националистические чувства не
только не ослабевали, но зачастую еще усиливались. Во второй половине XIX столетия национальные интересы, национальное могущество (или наоборот, национальное
унижение) стали занимать огромное место в сознании миллионов европейцев.
Национализм повсеместно вырождался в шовинизм - убежденность в превосходстве своей нации над всеми остальными; игра на национальных чувствах стала самым
надежным и дешевым способом обретения популярности для политиков.
“Политические партии распустились в национальные - это не только шаг за революцию,
но шаг за христианство. Общечеловеческие стремления католицизма и революций уступили
место языческому патриотизму, и честь знамени осталась единственной неприкосновенной честью народов” (А.Герцен, 1862).
Разрушая старые империи, национализм способствовал быстрому росту новых колониальных империй.
167
Империализм: “второе дыхание”.
В XIX веке Европу охватила настоящая лихорадка территориальных захватов по всему миру.
Проникновение
европейских торговцев во все уголки мира постепенно шло еще со времен великих географических открытий, однако в XIX веке речь шла уже не просто о выгодной торговле.
Бурно растущая промышленность нуждалась в новых источниках сырья, дешевой рабочей силе и рынках сбыта готовой продукции. Степень вмешательства европейцев во
внутренние дела других народов резко усилилась: ведь теперь они нуждались не просто в торговых связях, но в надежных гарантиях безопасности предпринимательства, а
значит, в соответствующей администрации и законах. Поэтому “освоение” мира, лежащего за пределами Европы, стало делом государственным и постепенно превратилось в главное содержание внешней политики всех промышленно развитых держав.
В то время как в Европе пробудившееся национальное самосознание народов
разрушало “старые” империи и препятствовало экспансии любой, даже самой могущественной державы, остальной мир еще предоставлял огромные возможности для такой
экспансии. В феодальных государствах Востока европейцам противостояли не сплоченные нации, а слабые в военном отношении, остро нуждающиеся в деньгах, часто
враждующие друг с другом и не пользующиеся поддержкой собственного населения
правители. Подчинить их своему влиянию, а потом и полному контролю не составляло
большого труда.
Технологическое (прежде всего, военное) преимущество европейцев делало некогда
великие цивилизации Востока беззащитными. Даже небольшие западные страны сумели установить свой контроль над обширными территориями (например, Бельгия объявила своей добычей бассейн реки Конго в Африке, а Голландия - огромный архипелаг Индонезию).
Время, когда на земном шаре могли независимо друг от друга существовать совершенно разные цивилизации, кончилось. Фактически все неевропейские страны оказались перед дилеммой: либо покориться европейскому владычеству (так случилось с
Индией, Индокитаем, народами черной Африки145) - либо самостоятельно начать модернизацию, перестройку на европейский лад экономики, политической и культурной
жизни (этим путем начиная с 1867 года решительно двинулась Япония).
Даже в тех случаях, когда народ и правительство страны оказывали яростное
сопротивление, технологическое и военное преимущество европейцев решало дело в
их пользу. Ярчайшим примером такого рода является Китай.
Китай: гибель Срединной империи под натиском новых “варваров”. До середины
XIX века правительство Китая строго придерживалось политики самоизоляции. Однако после
сокрушительных поражений в т.н. “опиумных войнах” от относительно малочисленных сухопутных и морских сил англичан и вынужденного открытия страны для европейских торговцев
сохранять наивную уверенность в собственном превосходстве над “варварами” стало для китайских правителей трудно. Управлявшая страной с 1861 года императрица Цы Си признала,
что Китай нуждается в “самоусилении” путем заимствования технических и, прежде всего,
военных достижений европейцев. Предполагалось, что такое заимствование возможно без каких-либо реформ в политической и культурной жизни Китая.
145
В середине XIX века большая часть Африки еще оставалась “белым пятном” на географиче-
ских картах; к концу столетия почти вся она уже была поделена между европейскими государствами.
168
В Китае начали создаваться инженерные, военные, медицинские учебные заведения
западного образца; высокопоставленные сановники заводили судоверфи и заводы, производящие вооружения; началось строительство железных дорог. Но вся политическая система Китая
при этом оставалась в неприкосновенности; претенденты на чиновничьи должности сдавали те
же экзамены, что и столетия назад, никакого “разрушения традиций” и “преклонения перед
Западом” не допускалось.
Насколько мало результативен был “курс на самоусиление”, показала японо-китайская
война 1894-95 гг., окончившаяся сокрушительным поражением Китая. После этого император
Гуансюй попытался начать более серьезные преобразования в стране, но не получил поддержки и был отстранен Цы Си от власти. Реформаторские попытки Гуансюя вызвали очередной
подъем антиевропейских настроений в Китае. Началось массовое движение против “заморских
дьяволов”, сопровождавшееся разрушением всего иностранного - железных дорог, машин,
оружия... Императрица Цы Си поддержала это движение и в 1900 г. позволила многотысячным
толпам восставших разгромить посольский квартал в Пекине, одновременно объявив войну
восьми державам - Англии, Франции, Германии, России, США, Японии, Австро-Венгрии и
Италии. Кончилось это для Китая плачевно - окончательной потерей суверенитета. Вскоре после смерти Цы Си сторонники модернизации Китая подняли революцию и отстранили от власти последнего малолетнего императора Пу И; в стране началась затяжная гражданская война,
продлившаяся до 1949 года.
В XIX столетии подавляющее большинство европейцев не понимали, насколько
драматичен тот конфликт цивилизаций, который вызывала их экспансия во всем мире.
Строя в “диких” странах заводы, железные дороги, прокладывая телеграфные линии,
заводя школы, Европа гордилась своей цивилизаторской миссией и отказывалась понимать протесты “цивилизуемых”. Постепенно в колониальных странах вырастали
тонкие прослойки европейски образованных людей, но они не стали прочной опорой
колонизаторов - наоборот, именно эти европеизированные элиты и возглавили в следующем столетии движения за независимость. Начатому в XIX веке процессу объединения человечества в единую всемирную цивилизацию предстоял долгий и трудный
путь.
ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ
1. Что такое промышленная революция?
2. Чем отличается индустриальная цивилизация от аграрной?
3. Чем отличается фермер от крестьянина?
4. Как по-вашему, от каких условий прежде всего зависела скорость промышленного развития
страны в XIX веке?
5. Почему в XIX веке в Европе широко распространились социалистические теории?
6. Было ли что-то общее в настроениях социалистов и консерваторов? В чем их взгляды были
противоположны друг другу?
7.
8. Почему именно либерализм стал идеологией индустриального общества?
9. Что такое либеральная демократия?
10. Как система либеральной демократии устанавливалась в Англии?
11. Почему в XIX веке в Европе стал развиваться национализм?
12. Почему Герцен назвал национализм “шагом за христианство”?
169
13. К каким результатам приводило проникновение европейской цивилизации в традиционные
общества?
14. Объясните, что такое: индустриализация, абсолютизм, рационализм, анархия, коммуна, пролетарий, эксплуататор, гражданские права, политические права, экспансия, дилемма, элита, миссия.
170
Глава 2
“КТО МЫ? КУДА МЫ ИДЕМ?”
В отличие от стран Западной Европы, Россия прошла через XIX век без сильных
политических потрясений. Незыблемой оставалась самодержавная власть царей. Границы империи продолжали расширяться - были завоеваны Финляндия, Закавказье,
Кавказ, Средняя Азия. Подавляющее большинство населения страны - крестьяне - продолжали жить почти так же, как жили их предки много веков назад.
Бури, бушевавшие на Западе, отзывались лишь в умах образованного меньшинства страны.
Русская интеллигенция окончательно сложилась и осознала себя как особое, не
признаваемое никакими законами “сословие” в 30-50-е годы XIX в. Именно в это бедное событиями и надеждами время началась история самостоятельной русской мысли,
были поставлены “вечные вопросы” и начаты поиски ответов на них. Споры, начавшиеся в ту эпоху, не закончены по сей день, и все мы - их вольные или невольные участники.
Кто мы?
Еще Екатерина II почерпнула у Монтескье и внесла в “Наказ”
мысль о том, что Россия - страна европейская, и это доказывается легкостью, с которой
ее народ воспринимает просвещение. Эта официальная “аксиома” серьезно не ставилась под вопрос до тех пор, как в журнале “Телескоп” в 1836 году появилось “Философическое письмо” Петра Яковлевича Чаадаева.
Чаадаев писал о том, что все достижения современной европейской культуры плод христианства, что только христианское общество способно постоянно самосовершенствоваться и идти вперед, потому что оно “руководимо интересами мысли и
души”. Западные народы “искали истины - нашли свободу и благоденствие”.
Россия же относится к христианскому миру лишь по имени, она не совершила
вместе с Западом всей этой трудной работы, не искала истину, не боролась за осуществление Божьего замысла на земле, и теперь хочет лишь пользоваться готовыми
плодами европейской цивилизации, не умея создать ничего своего.
“...Мы никогда не шли об руку с прочими народами; мы не принадлежим ни к одному из
великих семейств человеческого рода; мы не принадлежим ни к Западу, ни к Востоку, и у нас
нет традиций ни того, ни другого. Стоя как бы вне времени, мы не были затронуты всемирным
воспитанием человеческого рода....
... Придя в мир, подобно незаконным детям, без наследства, без связи с людьми, жившими на земле раньше нас, мы не храним в наших сердцах ничего из тех уроков, которые
предшествовали нашему собственному существованию. Каждому из нас приходится самому
связывать порванную нить родства. Что у других народов превратилось в привычку, в инстинкт,
то нам приходится вбивать в головы ударами молота. Наши воспоминания не идут далее вчерашнего дня; мы, так сказать, чужды самим себе. Мы так странно движемся во времени, что с
171
каждым нашим шагом вперед прошедший миг исчезает для нас безвозвратно. Это - естественный результат культуры, всецело основанной на заимствовании и подражании. У нас совершенно нет внутреннего развития, естественного прогресса; каждая новая идея бесследно вытесняет старые, потому что она не вытекает из них, а является к нам бог весть откуда. ...
... Исторический опыт для нас не существует; поколения и века протекли без пользы для
нас. Глядя на нас, можно было бы сказать, что общий закон человечества отменен по отношению к нам. ... Если бы дикие орды, возмутившие мир, не прошли по стране, в которой мы живем,
прежде чем устремиться на Запад, нам едва ли была бы отведена страница во всемирной истории. Если бы мы не раскинулись от Берингова пролива до Одера, нас и не заметили бы....
... В нашей крови есть нечто, враждебное всякому истинному прогрессу. И в общем мы
жили и продолжаем жить лишь для того, чтобы послужить каким-то важным уроком для отдаленных поколений, которые сумеют его понять; ныне же мы, во всяком случае, составляем пробел в нравственном миропорядке”.
“Диагноз” Чаадаева был воспринят многими его современниками как “свидетельство о смерти”. Правительство в ответ поставило диагноз самому философу - он
был официально объявлен сумасшедшим и посажен под домашний арест. Обществом
же “Философическое письмо” было воспринято как вызов, требующий немедленного
ответа - начался долгий, по сей день не завершившийся спор “западников” со “славянофилами”.
И те, и другие не желали признавать свою страну “пробелом в нравственном
миропорядке” и пытались отыскать место России в мире. Полемика велась, собственно, об одном: является ли Россия особой, самостоятельной цивилизацией в составе человечества, или - при всем своем своеобразии - входит в единую европейскую христианскую цивилизацию.
“Славянофилы” утверждали, что в фундаменте российской цивилизации изначально заложены ценности и понятия, резко отличающиеся от западных.
“Начала просвещения русского совершенно отличны от тех элементов, из которых составилось просвещение народов европейских. ... Англичанин, француз, итальянец, немец никогда не переставал быть европейцем, всегда сохраняя при том свою национальную особенность.
Русскому человеку, напротив того, надобно было почти уничтожить свою народную личность,
чтобы сродниться с образованностью западною, ибо и наружный вид, и внутренний склад
ума...были в нем следствием совсем другой жизни, проистекающей совсем из других источников” (И.В.Киреевский);
“Иные начала Западной Европы, иные наши. Там все возникло на римской почве, затопленной нашествием германских дружин; там все возникло из завоевания и вековой борьбы,
незаметной, но беспрестанной между победителем и побежденным. Беспрестанная война беспрестанно усыплялась временными договорами, и из этого вечного колебания возникла жизнь
вполне условная, жизнь контракта или договора, подчиненная началам логического и, так сказать, вещественного расчета. Правильная алгебраическая формула была действительно тем
идеалом, к которому бессознательно стремилась вся жизнь европейских народов. Иное дело
Россия; в ней не было ни борьбы, ни завоевания, ни вечной войны, ни вечных договоров; она не
172
есть создание условия, но произведение органического живого развития; она не построена, а
выросла.” (А.С.Хомяков);
“Христианство, проникнув в Россию, не встретило в ней тех громадных затруднений, с
какими должно было бороться в Риме и Греции и в европейских землях, пропитанных римскою
образованностью. ...Во многом даже племенные особенности словенского быта помогали
успешному осуществлению христианских начал. ...Учения св. отцов православной церкви перешли в Россию, можно сказать, с первым благовестом христианского колокола.
...Воображая себе русское общество древних времен, не видишь ни замков, ни окружающей их подлой черни, ни благородных рыцарей, ни борющегося с ними короля. Видишь бесчисленное множество маленьких общин, по всему лицу земли русской расселенных, и имеющих
каждая на известных правах своего распорядителя, и составляющих каждая свое особое согласие, или свой маленький мир: эти маленькие миры, или согласия, сливаются в другие, большие
согласия, которые, в свою очередь, составляют согласия областные и, наконец, племенные, из
которых уже слагается одно общее огромное согласие всей русской земли, имеющее над собою
великого князя всея Руси...
Вследствие таких естественных, простых и единодушных отношений и законы...не могли
иметь характер искусственной формальности; ... они должны были в своем духе...носить характер более внутренней, чем внешней правды...
Западный человек искал развитием внешних средств облегчить тяжесть внутренних недостатков. Русский человек стремился внутренним возвышением над внешними потребностями
избегнуть тяжести внешних нужд. ...Он не мог бы согласить с цельностью своего воззрения на
жизнь особой науки о богатстве. Он не мог бы понять, как можно с намерением раздражать чувствительность людей к внешним потребностям только для того, чтобы умножить их усилия к
вещественной производительности. Он знал, что развитие богатства есть одно из второстепенных условий жизни общественной...
Впрочем, если роскошь жизни еще могла, как зараза, проникнуть в Россию, то искусственный комфорт с своею художественною изнеженностью, равно как и всякая умышленная
искусственность жизни...никогда не получили бы в ней право гражданства - как прямое и ясное
противоречие ее господствующему духу.
...Там законы исходят искусственно из господствующего мнения - здесь они рождались
естественно из быта; там улучшения всегда совершались насильственными переменами здесь стройным естественным возрастанием; там волнение духа партий - здесь незыблемость
основного убеждения; там прихоть моды - здесь твердость быта; там шаткость личной самозаконности - здесь крепость семейных и общественных связей; ... там внутренняя тревожность
духа при рассудочной уверенности в своем нравственном совершенстве - у русского глубокая
тишина и спокойствие внутреннего самосознания при постоянной недоверчивости к себе и при
неограниченной требовательности нравственного усовершенствования...” (И.В.Киреевский).
Находя такие драгоценные и самобытные начала в допетровской Руси, “славянофилы” были убеждены в том, что “цивилизаторский” курс петербургских правительств губителен для русской культуры, и призывали вернуться к национальным истокам.
“Из могучей земли, могучей более всего Верой и внутренней жизнью, смирением и тишиной, Петр захотел образовать могущество и славу земную... оторвать Русь от родных источников ее жизни...втолкнуть Русь на путь Запада... путь ложный и опасный. ...Но - благодарение
173
Богу, - не вся Россия, а только часть пошла этим путем. Только часть России оставила путь
смирения и, следовательно, Веры... Слава Богу, и среди этой части, изменившей родной земле,
возникла мысль, что надо воротиться к началам родной земли, что путь Запада ложен, что постыдно подражание ему, что Русским надо быть Русскими, идти путем Русским, путем Веры,
смирения и жизни внутренней...” (К.С.Аксаков)
“Западники” считали, что единственной альтернативой западной цивилизации
является застой, “сонное царство”, не оставляющее по себе никаких воспоминаний
“сотое повторение одной и той же темы с маленькими вариациями” - и именно из такого состояния вырвал Россию Петр I.
“Год для Европы - век для Азии, век для Европы - вечность для Азии. Все великое, благородное, человеческое, духовное взошло, выросло, расцвело пышным цветом и принесло роскошные плоды на европейской почве. Разнообразие жизни, благородные отношения полов,
утонченность нравов, искусство, наука, порабощение бессознательных сил природы, победа
над материею, торжество духа, уважение к человеческой личности, святость человеческого
права, - словом, все, во имя чего гордится человек своим человеческим достоинством, через
что считает он себя владыкою всего мира, возлюбленным сыном и причастником благости Божией, - все это есть результат развития европейской жизни. Все человеческое есть европейское, и все европейское - человеческое...” (В.Г.Белинский);
“Когда вы в Генте останавливаетесь перед ратушей..., вы понимаете, вы чувствуете, что
за муниципальная жизнь кипела тут, и понимаете, что ей были необходимы и этот дом, поражающий величием и поэзией постройки, и эта башня, и эти соборы, и эти рынки с фронтонами и
что даже амбар, где приставали рыбаки, по праву украсился барельефами; такие декорации
шли к внутреннему содержанию. ... Но кому вырабатывал жизнь наш мужичок? Где у нас память
другой жизни? Как жили помещики допетровского времени - кто их знает? Для этого надобно
рыться в архивах, это вопрос антикварский. Господские дома сгнили, как избы, и исчезли вместе с памятью строителей...
...Если что-нибудь осталось прежнего, так это у купцов, они по праву могут назваться
представителями городской жизни допетровских времен, и, пока они сохранят хоть бледную
тень прежних нравов, реформа Петра будет оправдана; лучшего обвинителя старому быту не
нужно.
...С петровского разрыва на две Руси начинается наша настоящая история; при многом
скорбном этого разъединения, отсюда все, что у нас есть, - смелое государственное развитие,
выступление на сцену Руси как политической личности и выступление русских личностей в
народе; русская мысль приучается высказываться, является литература, является разномыслие, тревожат вопросы... Наконец, самое сознание разрыва идет из той же возбужденности
мысли; близость с Европой ободряет, развивает веру в нашу национальность...История этого
народа в будущем; он доказал свою способность тем меньшинством, которое истинно пошло по
указаниям Петра, - он нами это доказал!” (А.И.Герцен);
“Петр явился вовремя: опоздай он на четверть века, и тогда - спасай, или спасайся кто
может!.. Провидение знает, когда послать на землю человека. Вспомните, в каком тогда состоянии были европейские государства... и в каком состоянии была тогда Россия..! Мы так избалованы нашим могуществом, так оглушены громом наших побед, так привыкли видеть стройные
громады наших войск, что забываем, что всему этому только 132 года... Мы как-будто все дума-
174
ем, что это было у нас искони веков, а не с Петра Великого... Правда, и без реформы Петра
Россия, может быть, сблизилась бы с Европою и приняла бы ее цивилизацию, но точно так же,
как Индия с Англиею...” (В.Г.Белинский);
“Наша история представляет постепенное изменение форм, а не повторение их; следовательно, в ней было развитие, не так, как на востоке, где с самого начала до сих пор повторяется почти одно и то же... В этом смысле мы народ европейский, способный к совершенствованию, к развитию, который не любит повторяться и бесчисленное число веков стоять на одной
точке... Исчерпавши все свои исключительно национальные элементы, мы вышли в жизнь общечеловеческую, оставаясь тем же, чем были и прежде, - русскими славянами. ...
Разница только в предыдущих исторических данных, но цель, задача, стремление,
дальнейший путь один.” (К.Д.Кавелин).
Куда мы идем?
Споры о прошлом России и степени ее самобытности естественно перетекали в раздумья о будущем страны. Для славянофилов “русский путь”
лежал через осознание смысла истории России и цели ее существования, которые были
бы поняты и приняты всем народом. Только это могло бы вновь объединить русский
народ и русскую интеллигенцию, восстановить то согласие в стране, которое было разрушено насильственной “европеизацией”.
“Наша такая земля, которая никогда не пристрастится к так называемой практике гражданских учреждений. Она верит высшим началам, она верит человеку и его совести; она не верит и никогда не поверит мудрости человеческих расчетов и человеческих постановлений. ...
Все, что благородно и возвышенно; все, что исполнено любви и сочувствия к ближнему;
все, что основывается на самопожертвовании, - все это заключается в одном слове: Христианство. Для России возможна одна только задача: сделаться самым христианским из человеческих обществ. ...Эта цель ею сознана и высказана..., она высказывалась всегда, даже в самые
дикие эпохи ее исторических смут. ...Отчего же дана нам такая задача? Может быть, вследствие
особого характера нашего племени; но без сомнения от того, что нам, по милости Божией, дано
было Христианство во всей его чистоте, в его братолюбивой сущности...
Задача, издревле нам определенная, не легка: историческая судьба налагает труд по
мере почести. ...Но отрекаться от своей задачи мы не можем, потому что такое отречение не
обошлось бы без наказания. Вздумали бы мы быть самым могучим, самым материальносильным обществом? Испробовано. Или самым богатым, или самым грамотным, или даже самым умственно-развитым обществом? Все равно: успеха бы не было ни в чем. Почему? Тут нет
мистицизма...- просто потому, что никакая низшая задача не получит всенародного сознания и
не привлечет всенародного сочувствия, а без того успех невозможен. Нечего делать; России
надо быть или самым нравственным, т.е. самым христианским из всех человеческих обществ,
или ничем; но ей легче вовсе не быть, чем быть ничем” (А.С.Хомяков).
Так был перекинут “мостик” через пропасть, разделяющую XIX и XVII века теория о “Москве - третьем Риме” обрела новую жизнь в идеях Хомякова.
Взгляды “западников” на будущее России были гораздо более “земными” и прозаическими:
“У России нет особой миссии, как нет ее у любого другого народа; эта иудейская идея
никогда не была нам свойственна” (А.И.Герцен);
175
“Да, в нас есть национальная жизнь, мы призваны сказать миру свое слово, свою мысль;
но какое это слово, какая мысль, - об этом пока еще рано нам хлопотать... То, что для нас, русских, еще важные вопросы, давно уже решено в Европе, давно уже составляет там простые истины жизни, в которых никто не сомневается, о которых никто не спорит, в которых все согласны. ...Но это нисколько не должно отнимать у нас смелости и охоты заниматься решением таких
вопросов, потому что, пока не решим мы их сами собою и для самих себя, нам не будет никакой
пользы в том, что они решены в Европе. Перенесенные на почву нашей жизни, эти вопросы те
же, да не те, и требуют другого решения”.
“Мы уже не хотим быть ни французами, ни англичанами, ни немцами, но хотим быть
русскими в европейском духе” (В.Г.Белинский).
Однако поиски особого “русского пути” находили отклик во многих сердцах, и
это вполне понятно - слишком уж безрадостной была мысль о том, что Россия обречена плестись в хвосте европейской цивилизации.
"Нам незачем бежать за другими; нам следует откровенно оценить себя, понять что мы
такое, выйти из лжи и утвердиться в истине. Тогда мы пойдем вперед и пойдем скорее других,
потому что пришли позднее их, потому что мы имеем весь их опыт и весь труд веков, предшествовавших нам". (П.Я.Чаадаев).
Мысль, что Россия пойдет “скорее других”, что “хорошие ученики часто переводятся через класс” (Герцен), давала надежду и оптимизм. С другой стороны, Запад
при ближайшем знакомстве разочаровывал многих “западников”:
“Великие стихийные ураганы, поднимавшие всю поверхность западного моря, превратились в тихий морской ветерок, - не опасный кораблям, но способствующий их прибрежному
плаванью. Христианство обмелело и успокоилось в покойной и каменистой гавани реформации;
обмелела и революция в покойной и песчаной гавани либерализма. Протестантизм...постиг
тайну примирения - церкви, презирающей блага земные, с владычеством торговли и наживы.
Либерализм... умел сохранить еще хитрее постоянный протест против правительства с постоянной покорностью ему.
С такой снисходительной церковью, с такой ручной революцией... западный мир стал
отстаиваться, уравновешиваться...
Да, любезный друг, пора прийти к покойному и смиренному сознанию, что мещанство
окончательная форма западной цивилизации, ее совершеннолетие - ...им замыкается длинный
ряд ее сновидений... Мещанство - идеал, к которому стремится, подымается Европа со всех
точек дна. ...Американские Штаты представляют одно среднее состояние, у которого нет ничего
внизу и нет ничего вверху, а мещанские нравы остались. Немецкий крестьянин - мещанин хлебопашества, работник всех стран - будущий мещанин. ...
...Почему же народ, самобытно развившийся, при совершенно других условиях, чем западные государства, с иными началами в быте, должен пережить европейские зады, и это,
зная очень хорошо, к чему они ведут?
...Наша невозделанная почва, наш чернозем способнее для посева зерна, собранного с
западных полей” (А.И. Герцен).
Политические выводы.
Спор “западников” и “славянофилов” имел далеко
не только теоретическое значение; из разных позиций в этом споре вырастали разные
политические течения в России.
176
Наиболее последовательные “западники” сохраняли веру в пригодность и необходимость для России ценностей, выработанных европейской цивилизацией - свободы, законности, прав человека - даже если огромная масса русского народа пока их не
понимает. Они были убеждены, что раскрепощение и просвещение всех слоев народа
постепенно принесет свои плоды, не верили в возможность насильственного ускорения
прогресса и возлагали основные надежды на реформаторскую деятельность правительства. Так сформировалось либеральное течение российской политической мысли.
Из людей этого направления вышли известнейшие профессора и политические
деятели, разрабатывавшие и проводившие реформы при всех правительствах - от Николая I до Николая II. Но позиции либералов в России были очень уязвимы: не имея
сколько-нибудь широкой поддержки и опоры в обществе, они слишком зависели от
переменчивого правительственного курса. Основная масса российской интеллигенции
третировала всех, кто шел на сотрудничество и компромиссы с правительством; последовательное западничество и умеренный либерализм оставались “узким путем” для
немногих.
“Широкий путь” для российской политической мысли проложил Герцен, объединивший дух западничества и славянофильства в своей теории русского социализма.
Вместо того, чтобы догонять “сегодняшний день” Запада, России предлагалось сразу
перейти к решению обозначившихся там проблем “завтрашнего дня” - тех, которые
ставили западные социалисты.
Герцен увидел в России ужу готовую “ячейку” социалистического общества крестьянскую общину. Если на Западе перевоспитание людей в духе социалистических
идей представляло нелегкую задачу - частнособственнические настроения пустили
слишком глубокие корни в массовом сознании, - то в России подобной проблемы не
было: 90% населения составляли крестьяне, жившие в общинах и не имевшие понятия
о “священной и неприкосновенной” частной собственности. Главное было не допустить разрушения этой драгоценной общины, освободить ее от гнета дворянского государства - и до социализма рукой подать! Россия, таким образом, в перспективе оказывалась в гораздо более выгодном положении, чем Запад.
Идея социализма как особого “русского пути” в мировую цивилизацию приобрела широчайшую популярность среди молодого поколения российской интеллигенции.
Официальная идеология. Николай I отказался от европеизаторского курса
предыдущих царей и попытался утвердить свою политику на новых основаниях:
“Посреди быстрого падения религиозных и гражданских учреждений в Европе, при повсеместном распространении разрушительных понятий, в виду печальных явлений, окружавших
нас со всех сторон, надлежало укрепить отечество на твердых основаниях, на коих зиждется
благоденствие, сила и жизнь народная; найти начала, составляющие отличительный характер
России и ей исключительно принадлежащие; собрать в одно целое священные останки ее
народности и на них укрепить якорь нашего спасения” (С.С.Уваров, министр народного просвещения николаевской эпохи);
177
Чеканная формулировка С.С.Уварова “оснований, на которых зиждится благоденствие, сила и жизнь народная” - Самодержавие, Православие, Народность - стала
официальной идеологией Империи времен Николая I.
“Не заражайтесь бессмыслием Запада - это гадкая помойная яма, от которой, кроме
смрада, ничего не услышите. Не верьте западным мудрствованиям - они ни вас, и никого другого к добру не приведут... Для нас одна Россия должна быть самобытна, одна Россия должна
существовать...” (Л.В.Дубельт, начальник политической полиции).
Царю нравились многие взгляды славянофилов - особенно их убеждение в том,
что русскому народу чужда “формальная законность” и политическая борьба, зато
свойственно кроткое самоотречение и безграничное доверие к власти.
Все то, в чем славянофилы видели идеал и цель народной жизни, было объявлено уже существующим, на все “проклятые вопросы” даны бодрые ответы:
“Прошлое России изумительно, настоящее более чем превосходно, а будущее не поддается описанию” (Бенкендорф, начальник политической полиции).
Как оптимистично звучат известные славянофильские теории в изложении
близкого к правительству историка М.П.Погодина:
“У нас не было рабства, не было пролетариев, не было ненависти, не было гордости, не
было инквизиции, не было феодального тиранства, зато было отеческое управление, патриархальная свобода, было семейное равенство, было общее владение, была мирская сходка: одним словом, в среднем веке было у нас то, об чем так старался Запад уже в Новом, не успел
еще в Новейшем и едва ли может успеть в Будущем”.
Такой “казенный” оптимизм обосновывал сугубо консервативную политику: зачем же менять то, что и так замечательно? Начиная с Николая I, славянофильская терминология использовалась всеми последующими правительствами для оправдания
консервативной политики, тогда как периоды реформ сопровождались частичным возвратом к западничеству.
ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ
1. Что объединяло западников и славянофилов?
2. Возможны ли были какие-то иные практические выводы из славянофильских теорий, кроме
политического консерватизма?
3. Почему “русский социализм” был гораздо привлекательнее для интеллигенции, чем либерализм?
4. Что роднит “русский социализм” со славянофильством? С западничеством?
5. Отразилось ли влияние европейских идей и умонастроений XIX века в спорах об историческом пути России? Почему подобные споры не могли начаться в России на сто лет раньше?
6. Рассудила ли история западников и славянофилов? Можно ли считать этот спор законченным?
178
Глава 3
ТРУДНЫЙ ПУТЬ ПРЕОБРАЗОВАНИЙ
НИКОЛАЕВСКОЕ ЦАРСТВОВАНИЕ
У третьего сына Павла I, Николая шансов занять российский престол почти не
было. Царствовать “по-европейски” поэтому его не учили, и просветительские идеи
минувшего века, под обаяние которых попали его старшие братья, Николая не коснулись. Казалось, что его будущее определилось, когда великий князь выказал недюжинные способности в качестве военного инженера, но судьба распорядилась иначе - Николай I процарствовал три десятилетия.
Обстоятельства восшествия его на престол были не менее трагичны, чем у брата
Александра, но более опасны для российской короны. Заговорщики 1801 года убили
Павла Петровича, чтобы посадить на престол Александра Павловича; заговорщики же
1825 года покусились на саму монархию. Трон пошатнулся, но устоял.
Молодой146 император сделал из “несчастного происшествия на Сенатской
площади” свои выводы, которые определили характер всего его долгого царствования,
- круто и жестоко расправившись с мятежными офицерами, он положил на свой рабочий стол листы с их планами преобразования России.
Неизбежность будущих преобразований (прежде всего - отмену крепостного состояния крестьян) Николай понимал. Не прошло и полугода после суда над “декабристами”, как он создал секретный комитет для обсуждения вариантов отмены крепостного права. В течение двух последующих десятилетий такие секретные комитеты созывались не раз, но большого толку от этих тайных обсуждений “в узком кругу” не было. Преобразования признавались необходимыми, но - в далеком будущем.
Если у императора и были какие-то планы освобождения от рабства огромного
большинства российского населения, то это должно было быть сделано так, чтобы не
поколебать устоев государства и власти. Первой заботой Николая стало “наведение порядка” в стране. Было сделано все, чтобы отстранить общество от вмешательства в государственные дела. Казнив руководителей заговора, Николай показал всем, что своими
правами самодержца он намерен пользоваться самым решительным образом.
“Просвещенное” общество объял страх - в деревенских поместьях, в городских особняках, на офицерских квартирах жгли письма, дневники, мало-мальски вольнолюбивые сочинения. Екатерининской “прививки” чести и достоинства русскому дворянству хватило ненадолго
- вновь единственной добродетелью стало беспрекословное служение государю и государству.
Самой опасной, разрушительной для страны силой были признаны западные
идеи, которые стали именоваться “заразой”. Новый царь постарался перекрыть все каналы европейского влияния на Россию: его подданым стало так же трудно выехать за
пределы Империи, как и иностранцам - приехать в нее; цензура накладывала запреты
на ввоз в страну европейских книг; та же цензура жестко пресекала появление в российской печати книг и статей, в которых можно было заподозрить хотя бы намеки на
146
Николай принял корону, когда ему еще не было 30 лет.
179
какие бы то ни было общественные проблемы147; затруднена была даже внешняя торговля.
Николай I в стремлении стать подлинным самодержцем, независимым от общества, сделал главной опорой своей власти чиновничий аппарат государства. Ему казалось, что бюрократия, организованная по армейскому образцу, будет послушным и эффективным инструментом его воли. Им владела иллюзия, будто власть самодержавного
государя в стране может быть поистине неограниченной, - нужно только создать отдельный от общества, подконтрольный только царю аппарат власти; любые преобразования после этого становятся лишь “делом техники”.
Все свое царствование Николай выстраивал, расширял, укреплял, школил, “чистил”, “перетряхивал”, перекраивал и упорядочивал свой государственный аппарат. И
после всех своих трудов он мог убедиться на множестве примеров, что неподконтрольное обществу чиновничество не в состоянии контролировать и он сам; что любое его
самое строгое повеление бюрократия совершенно безнаказанно может “утопить” в инструкциях, согласованиях, циркулярах или извратить его до полной неузнаваемости;
что грозный самодержец бессилен перед безликим, раболепным множеством взяточников и расхитителей казны; что никакие, даже самые назревшие и неотложные преобразования с помощью одного только госаппарата провести невозможно.
Система крепостного права.
На российских обширных просторах в николаевскую эпоху действительно воцарились мир и социальная стабильность: ушли в
прошлое не только дворянские заговоры, но и страхи перед возможными новыми “разинщинами” и “пугачевщинами”.
Полтора века российское государство покоилось на, казалось бы, незыблемом
фундаменте - почти абсолютном господстве дворянина-землевладельца над крестьянином. Крепостной работник считался такой же частной собственностью помещика, как
и любой другой хозяйственный инвентарь. Отношения между господином и его “крещеной собственностью” в идеале строились, как отношения заботливого, но строгого
отца и послушных, но лукавых (“себе на уме”) детей.
Их взаимоотношения регулировались, как правило, стародавними традициями
(какую часть имения крестьяне обрабатывают для себя, а какую - для господского амбара, сколько дней в году крестьяне работают непосредственно на барина или какой
оброк выплачивают ему в конце года и т. д.). Крестьянские возмущения (от тайных
поджогов вплоть до открытых бунтов) вспыхивали, как правило, лищь тогда, когда
помещик пытался в нарушение “старины” управлять имением по собственному произволу.
“Воля” всегда была для крестьян манящей мечтой, но подавляющее большинство их со своим крепостным состоянием мирились ради спокойной работы на земле.
То, что юридически вся земля считалась частной собственностью барина, мужики часто не понимали, полагая, что этот “божий дар” принадлежит тому, кто ее обрабатыва-
147
Унизительные аресты, отсидки на гауптвахте, ссылки, грозили не только западникам, но и из-
вестным славянофилам и вообще всем, кто “смел рассуждать”.
180
ет. Воля без земли вызывала у них недоумение, - на попытки “прогрессивных” дворян
освободить их от крепостного состояния они, как правило, отвечали отказом: “Нет,
пусть уж мы по-прежнему будем ваши, а земля - наша”.
Помещик, занимавшийся хозяйством, жил в усадьбе со своей семьей один на
один с деревней. Власть “душевладельца” держалась не только на крестьянской привычке к повиновению или писаном законе, но и на силе стоящего за ним государства.
Деревня могла быть уверена, что любое ее выступление против барина будет наказано
воинскими командами и судьями неотвратимо и жестоко. Прочность, сила государственной власти была залогом безопасности и благополучия десятков тысяч помещичьих семей. Это сознание сплотило вокруг трона основную массу дворян и заставило
их беспрекословно подчиниться тяжелой руке императора Николая.
Цена стабильности. К концу николаевского царствования на фоне бурлящей
Европы Российская империя представлялась самой стабильной, спокойной и мощной
державой. Власть была уверена в своей силе, никакие внутренние смуты ей не грозили.
Более того, русский царь чувствовал себя “жандармом Европы”, охранявшим троны от
посягательств восстававшей “черни”. Император мог быть доволен результатами своих
трудов. Давние планы преобразований были оставлены, - зачем они, если в стране и
так все спокойно, если ты и так самый сильный и тебя все боятся?
Поражение в Крымской войне. Николай Павлович, однако, упустил момент,
когда в Европе его Империю бояться перестали. Он не заметил, что одновременно с
мятежами, политическими переворотами, революциями, драматическими выборами и
яростными дебатами парламентов (политическая “кутерьма”, которую он так презирал)
Европа пережила мучительные роды новой - промышленной - цивилизации. Стремительно рванувшись вперед, ведущие западные страны опередили застывшую Россию в
экономике, технологии и, что было самым болезненным для Империи, в военном деле.
В довершение всего недальновидная и высокомерная внешняя политика лишила Россию ее былых европейских союзников.
Крымская катастрофа грянула, как гром среди ясного неба. Опрометчиво развязав войну со слабой Турцией, Николай I спровоцировал ответную агрессию ее союзниц
- Англии и Франции, действовавших решительно и дерзко. Их войска высадились с кораблей в Крыму и осадили военно-морскую крепость Севастополь. Русская армия дралась отчаянно, однако силы оказались неравны, и Севастополь пал.
Не оказалось ни дорог, по которым можно было подбрасывать подкрепления и
боеприпасы, ни современного вооружения; чиновничья неповоротливость, расхлябанность и воровство в тылу фактически отрезали севастопольцев от остальной России.
Русская армия оказалась не в состоянии защитить собственную территорию страны от
западного десанта, переброшенного за тысячи миль.
Такого унижения император пережить не смог. Со смертью Николая (1955 г.) в
России началась бурная эпоха перемен.
181
ВЕЛИКАЯ РЕФОРМА
Начало нового царствования.
Александр Николаевич, Александр II не был
ни либералом-западником, ни ярым “охранителем”-консерватором, и вряд ли готовился к роли реформатора, но обстоятельства сложились так, что он вынужден был взяться
за это тяжкое и неблагодарное дело.
Если Екатерина Великая и Александр I пытались преобразовывать Россию в западном духе преимущественно из идейных соображений, в расчете на будущее, то для
Александра II возвращение страны в европейскую “колею” диктовалось самыми острыми и неотложными практическими потребностями Империи. Если реформаторские
попытки его предшественников встречали не только сопротивление, но и непонимание, недоумение правящего класса, то после крымского позора неизбежность крупных
перемен была, наконец, осознана. Меньшая - либеральная - часть дворянства приветствовала грядущие перемены как долгожданное “добро”, большая же его часть готова
была смириться с ними, как с неизбежным злом.
Новый император вновь раскрыл занавешенное отцом “окно в Европу”. Он
снял ограничения на внешнеэкономические связи российского купечества с Западом,
напутствовав их “упрочить торговые наши связи с иностранными государствами и заимствовать оттуда сделанные в последнее время в Европе усовершенствования в
науке”; разрешил свободный выезд подданных за границу; возвратил вольности “рассадникам” европейского образования - университетам; освободил от полицейского
надзора 9 тыс. человек, показавшихся его отцу опасными вольнодумцами; амнистировал политических заключенных148; растерянные цензоры пропускали в печать “рассуждения”, за которые еще вчера полагались серьезные кары. Была сокращена армия и
отменены на ближайшие годы новые рекрутские наборы; ликвидированы были военные поселения. В окружении царя появились новые люди, известные своими либеральными взглядами. Именно в эти предреформенные годы впервые появились слова,
повторенные затем в ХХ веке, - «оттепель», «гласность».
Крестьянская реформа. Все понимали, что сердцевиной грядущих перемен
будет отмена крепостного права - помещик должен был быть лишен своей главной
собственности - собственности на человека, работника, крестьянина. Все ждали в
первую очередь разрешения этого вопроса, одни - с нетерпением, другие - со страхом.
Этих “других” было большинство, и они скрытно, но мощно давили на царских приближенных, министров, губернаторов. Казалось, что решение крестьянского вопроса
снова, в который уже раз, увязнет в очередном “секретном комитете”, что высшие сановники-бюрократы на своих закрытых заседаниях “утопят” проекты реформы в бесконечных словопрениях.
Александр II, однако, нашел сильный ход: он рассекретил обсуждение проблемы освобождения крестьян, сделал споры по этому вопросу достоянием широкой гласности. Именно гласнось создала в стране приподнятую атмосферу перемен и тем са148
В столицы вернулись оставшиеся в живых декабристы, мнениями которых интересовались
высшие сановники и даже сам Александр Николаевич.
182
мым резко ускорила их проведение. Консервативные сановники, привыкшие к закулисным интригам, выступить открыто против настойчивых мнений императора не
осмелились. Зато либеральное дворянское меньшинство, наконец-то, получило трибуну и открыто предлагало свои проекты освобождения крестьянства.
Общество забурлило. Во всех губернских центрах дворянством избирались комитеты по разработке крестьянской реформы применительно к местным условиям. Их
заседания были открытыми, протоколы обсуждений становились широко известны 149.
В Петербург летели телеграммы, ехали с проектами посланцы от враждующих дворянских фракций. Образованные классы впервые проходили школу открытой политической борьбы, учились обсуждать и решать государственные вопросы.
Для сведения воедино всех проектов реформы и разработки соответствующих законов
был учрежден уникальный орган - Редакционные комиссии. Признанным лидером его стал
талантливый, энергичный, целеустремленный либеральный деятель Н.А.Милютин, а “сверху”
эти комиссии прикрывали своим авторитетом известные сановники либерального образа мыслей генерал-адьютант Я.И.Ростовцев, министр внутренних дел С.С.Ланской, великий князь
Константин Николаевич; Александр II запретил кому бы то ни было вмешиваться в работу Редакционных комиссий и курировал их лично. Это был рабочий орган Великой реформы, люди
сюда подбирались не по чинам (здесь рядом работали титулованные сановники и только что
вступившие в службу чиновники, богатые помещики и малоимущие, администраторы и ученые), а по талантам, работоспособности, образованности и единству взглядов. Собирались во
дворцах, на квартирах, на дачах, работали с величайшим напряжением, буквально “на износ”.
И очень торопились, понимая, что времени им отпущено считанные месяцы (“Сейчас не время
для разногласий. Хорошо, если успеем бросить семя”, - говорил своим сотрудникам
Н.Милютин). Как только Редакционные комиссии воплотили общий замысел реформы в в
строгие формулировки законов, последовал императорский указ о их роспуске (октябрь 1860
г.).
Перед руководством страны в целом (и либералами, и консерваторами) стояла
задача необыкновенной сложности, а любое непродуманное решение грозило либо новой “пугачевщиной”, либо дворцовыми переворотами (а скорее, и тем и другим одновременно). Необходимо было найти компромисс между интересами крестьян и помещиков.
Пробные попытки освободить часть крестьян без земли потерпели неудачу. Но
государство не могло пойти и на то, чтобы нарушить право частной собственности помещиков на землю. Был найден следующий выход: государство своей властью освобождало крестьян от крепостной зависимости безвозмездно и при этом выкупало 150 у
помещиков ту часть их земли, которую традиционно возделывали для себя крестьяне
(“крестьянскую запашку”). Крестьянство получило эту землю от государства сразу же
после освобождения как бы в кредит и должно было за 49 лет выплатить ее стоимость
с процентами (6 % годовых). Таким образом, в пореформенной России должны были
149
Накал страстей в провинции был не меньшим, чем в столице, а нравы попроще, - споры в
дворянских комитетах иногда перерастали в нецензурную брань и рукопашные схватки, некоторые депутаты даже обзаводились телохранителями.
150
врассрочку с постепенной выплатой в течение ряда лет.
183
сосуществовать и соседствовать два типа хозяйства - мелкое крестьянское и крупное
помещичье.
Освобождение от крепостной зависимости с одновременным наделением 23
миллионов крестьян землей без революционных потрясений стало событием беспримерным в мировой истории.
19 февраля 1861 года Александр II подписал манифест, начавший Великую реформу.
Крестьянская община Для того, чтобы облегчить и обеспечить ежегодный
сбор выкупных платежей за землю и всех податей, государство наделило землей не
каждую крестьянскую семью в отдельности, а передало ее в общее распоряжение всей
деревне - общине. Община была ответственна за своевременную и полную выплату
всех податей и налогов каждым ее членом, и, если какая-то семья оказывалась не в состоянии уплатить за себя, то за нее это обязаны были сделать в складчину односельчане (круговая порука). Каждая семья работала отдельно и на себя, но земля была общим достоянием - общинный сход делил ее между дворами пропорционально количеству мужчин в каждом из них, и делил максимально справедливо - не одним участком,
а "полосками": один кусочек - на пригорке, другой в низине, да чтобы на одной полоске почва была с песочком, а на другой - с глиной и т. д., и т. д. (чересполосица). В связи
с изменениями в составе семей, с появлением новых дворов периодически устраивались переделы общинной земли.
Казалось бы, правительственные реформаторы 60-хх гг. нашли "золотую середину", сумели удовлетворить всех: крестьянство, освобожденное от крепостной неволи, получило в целом земли достаточно, чтобы прокормиться и выплачивать налоги;
помещики - главная опора трона - сохранили свои имения, да еще получили огромную
сумму выкупа за крестьянские земли.
Такое относительное равновесие в пореформенной российской деревне могло
сохраняться и в дальнейшем, но лишь при двух условиях, - если, во-первых, не будет
расти численность крестьянского населения, а, во-вторых, помещики научатся вести
хозяйство без дарового крепостного труда.
Местное самоуправление, судебная и военная реформы.
Около 90% населения России - крестьяне, стали такими же лично свободными людьми, как и остальные сословия, и эта новая ситуация в стране потребовала соответствующих перемен во
многих других сферах.
Раньше забота о местном здравоохранении, начальном образовании, ветеринарии, о состоянии дорог лежала на местных “господах” - помещиках. Теперь же к участию в местных делах получили возможность приобщиться и крестьяне. В Европейской России были созданы новые - выборные - органы местного самоуправления - земства. В них впервые за одним столом начали обсуждать местные нужды бывшие баре
и их бывшие крепостные. Вначале это было непривычно, и те и другие чувствовали себя явно “не в своей тарелке”, но со временем земства прочно вошли в жизнь россий-
184
ской провинции151. По образцу сельских земств выборное самоуправление было введено и в большинстве городов (городские думы).
Все слои населения стали приобщаться к гражданской жизни и в новых судах.
Судебная реформа была разработана на основе лучших образцов европейской юридической науки. Суд, бывший дотоле делом чисто чиновничьим, решавший судьбы людей за закрытыми дверями, превратился в открытую арену состязания между обвинением и защитой перед лицом присяжных заседателей (они - местные жители, неюристы - должны были, выслушав все аргументы прокурора и адвоката, решить, виновен
подсудимый или нет, “по совести”, в соответствии со своим пониманием справедливости). Больше половины из числа присяжных составляли по стране крестьяне.
Коренным образом изменилась и армия.
Раньше мужчина шел в армию по рекрутскому набору (один из определенного
количества годных к службе), если вытягивал “несчастливый” билет на общей жеребьевке; шел в солдатчину фактически на всю жизнь (25 лет); если ветеран дотягивал до
конца срока службы, бывший крепостной считался лично свободным, но возвращаться
свободным в родную деревню ему было воспрещено. Армия, таким образом, была отделена от общества, являлась послушным инструментом в руках государства, но она
была одна - в случае ее военного разгрома взять другую было негде152.
Военная реформа Александра II ввела в стране вместо рекрутчины всеобщую воинскую повинность - срок службы был уменьшен до нескольких лет и резко сокращался в зависимости от уровня образования призывников. Возвращавшиеся на родину
солдаты были обученными резервистами, всегда готовыми пополнить армию в случае
военной необходимости. Возрастала при этом связь армии с населением, что затрудняло ее использование государством во внутренних конфликтах.
“Народники” и террор. В первые годы своего правления Александр II несколько ослабил государственное давление на общество. И тут выяснилось, что николаевский “пресс” сумел задавить только внешние проявления общественной жизни. Ее
центры переместились из дворцов и тайных обществ в университеты. В них выросло
новое поколение образованных людей, которых можно было встретить не только в
столицах, но и в самых отдаленных провинциях Империи.
Наибольшим авторитетом пользовалась либеральная часть университетской
профессуры. В учено-либеральной среде сформировались наиболее талантливые специалисты самых разных направлений - юристы, экономисты, историки, финансисты,
статистики, философы, управленцы, публицисты и т. д. Именно они были привлечены
в пору крутых реформ к делам государственного управления.
151
Результаты их деятельности и сейчас можно видеть во множестве российских првинициаль-
ных городов и сел: посреди обшарпаных сборно-железобетонных “уродцев” ХХ века до сих пор стоят
добротные кирпичные здания характерной архитектуры - бывшие земские больницы, земские школы...
152
Можно вспомнить трагический выбор, перед которым в 1812 году оказался М.И.Кутузов:
“Сохранить армию, но потерять Москву”.
185
Но десятилетия николаевского царствования не прошли даром, - в сознании образованной части общества прочно и надолго укрепилась принципиальная оппозиционность по отношению к власти. К концу 60-х гг. это настроение еще усилилось: период сотрудничества либералов с государством оказался весьма кратковременным, - специалисты, подготовившие и начинавшие практически проводить реформы, быстро и
неожиданно удалялись из государственного аппарата. Неприятие существующей власти, отказ от сотрудничества с ней, взгляд на монархию только как на злейшего врага
стали теми “дрожжами”, на которых взошло радикальное движение молодежи 60 - 70
гг.
Поколения, входившие в эти годы в жизнь из гимназий, семинарий, университетов, ни в грош не ставили те труды и достижения, которыми так гордились их учителя.
Реформы, основанные на компромиссах, на учете интересов всех слоев общества, сохраняющие стабильность государства и внутренний мир в стране, обещающие плоды
через годы и годы - такой путь молодых радикалов не устраивал, они восторженно
мечтали о революции - низвержении всех основ современного общества (не только
российского, но и европейского). Их идеалом была уже не демократия и свобода, а социализм, справедливость и равенство.
Эти революционные демократы вслед за Герценом верили, что Россия ближе к
социализму, чем любая страна Запада - ведь общинная жизнь не дает развиться частнособственническим инстинктам у крестьян, делает их “прирожденными социалистами”.
Нужно только избавить крестьянскую Россию от паразитов-дворян, развалить помещичье самодержавное государство - и по законам общинного социализма заживет вся
страна.
Не желая, как их учителя, потратить жизнь на теории и “болтовню”, новое поколение перешло от слов к делу. Группа столичных литераторов, ставших кумирами
учащейся молодежи, в нелегальных листовках призвала “Русь к топору”.
Они вполне отдавали себе отчет в том, что провоцируемая ими гражданская
война, “пугачевщина”, обернется кровавой резней, физическим истреблением нескольких миллионов человек “высших” (но одновременно и образованных) классов. Цена
эта ради установления в стране справедливости и равенства признавалась ими приемлемой, более того - необходимой.
Что будет потом, - об этом у участников начинавшегося движения представления были весьма разноречивые и смутные. Они полагали, что победивший и вырезавший своих угнетателей народ сумеет сам обустроить в России справедливое “мужицкое
царство”.
Главную свою задачу революционные демократы видели в том, чтобы поднять
народ на бунт. Но скоро выяснилось, что нарисованный их пылким воображением
“мужик-социалист” сильно отличается от реального российского крестьянина. Дважды
организованные массовые “хождения в народ” окончились полным провалом: беседы
пропагандистов в деревнях заканчивались на удивление однообразно - крестьяне звали
полицию.
Осознав отдаленность желанной революции, многие повзрослевшие “пропагаторы” доучивались нужным профессиям, оседали в провинции и всю жизнь свою по-
186
свящали настоящему народу, работая врачами, учителями, лесниками, агрономами,
земцами...
Меньшая же, наиболее нетерпеливая часть “народников” решила свалить самодержавие самостоятельно, “врукопашную” - террором. Их глубоко законспирированная
организация “Народная воля” начала охоту за высшими сановниками государства и за
самим Александром II. Царь стал живой мишенью, чудом сумев уцелеть после семи
покушений стрелков и “динамитчиков”. Власть отвечала казнями попавших в ее руки
народовольцев. К началу 1881 года погибли или были арестованы почти все руководители террористического подполья. В распоряжении оставшейся на свободе Софьи Перовской оставалась лишь маленькая группа совсем “зеленой” молодежи...
Между тем общественная и закулисная борьба вокруг продолжения начатых реформ шла своим чередом. Пока на троне был царь-освободитель, у либералов была
надежда, что реформирование страны и государства может дойти до своего логического завершения - выборов представительных органов, которые контролировали бы действия монарха и государственного аппарата и сами участвовали бы в управлении страной. В конце 70-х гг. слова “конституция”, “конституционная монархия” в России стали выговаривать без былого священного ужаса.
Первый шаг на этом пути должен был сделать сам монарх. И Александр II сделал этот шаг - небольшой, осторожный, опасливый, но вполне реальный: в начале 1881
года он согласился на то, чтобы план дальнейших реформ был бы подготовлен специальным органом, в котором вместе с государственными сановниками его обсуждали бы
делегаты, избранные от земств и городских дум. Проект созыва этого первого представительного органа должен был быть окончательно утвержден советом министров 4
марта.
Но 1 марта 1881 года обескровленная арестами “Народная воля” сумела последним неимоверным усилием провести свой последний террористический акт, - восьмое
покушение на царя достигло цели. “Бомбисты” сумели взорвать его карету, Александр
II с раздробленными динамитом ногами истек кровью.
Александр III.
Новый этап реформ оборвался в самом своем начале. Сын
погибшего императора, Александр III, слушал уже других советников, объявлявших
реформы его отца “преступной ошибкой”. Громко раздавались голоса, призывавшие
пересмотреть не только последние двадцать лет жизни страны, но и предыдущие два ее
века:
“...В Москву, в Москву призывает своего царя вся Россия... Пора домой! Пора покончить с петербургским периодом русской истории...”, -
писал в газетной статье сла-
вянофил И.С.Аксаков) .
Новый царь во всеуслышанье объявил, что главным принципом российской государственности останется самодержавие. В правительство были назначены сановники,
153
153
В древнюю столицу новый царь не вернулся, но в северной столице Империи, посреди евро-
пейского Петербурга на месте гибели царя-реформатора был воздвигнута церковь, демонстративно, с
вызовом подражавшая памятнику Московии времен Ивана Грозного - храму Василия Блаженного.
187
широко известные своей ненавистью к преобразованиям предыдущего царствования,
после чего либеральные деятели один за другим ушли со своих постов. Был возрожден
плотный контроль политической полиции за общественной жизнью, - “охранные”
жандармские отделения получили фактически неограниченные права, они были поставлены выше закона. На привыкшую уже к некоторой свободе прессу вновь была
натравлена цензура - эпоха гласности закончилась. Началась “чистка” публичных библиотек, - из них изымались десятки книг, ранее допущенные цензурой, но ныне признанные “недопустимыми к обращению”. Ограничены были в своих правах органы
местного самоуправления, суды.
Вернуть страну в дореформенное состояние, конечно же, было невозможно. Но
при Александре III были “заморожены” те дальнейшие изменения в российском обществе, которые предусматривались авторами Великих реформ: постепенное упразднение
общины и превращение крестьянина в полноправного хозяина своей жизни, привитие
населению навыков самоуправления через расширение деятельности земств и городских дум, поэтапный переход к участию выборных органов к управлению делами государства и т. д.
Отказавшись поделиться с кем-либо хоть частичкой самодержавной власти,
Александр III взял на себя и всю полноту ответственности за руководство Империей.
Властный, неторопливый, здравомыслящий, он не боялся ставить на высшие посты
людей талантливых, профессионалов своего дела (среди них выделялся министр финансов С.Ю.Витте)154. Успеху его царствования способствовало и то, что к концу века
в полной мере сказался эффект Великих реформ.
Плоды реформ.
При Александре II Россия сумела включиться в бурно развивавшуюся индустриальную цивилизацию. За полвека после начала реформ промышленное производство в России выросло в 7 раз; темпы экономического роста были одни из самых высоких в мире.
Особенно бурно промышленность и торговля стала развиваться с 90-х гг. Развернулось
грандиозное железнодорожное строительство: правительство вложило огромные деньги в
строительство государственных железных дорог, всячески поощряло к этому делу частные
компании, - ежегодно прокладывалось 3, а то и 4 тыс. км рельсовых путей!155
Резко повысился спрос на уголь, нефть, металл, паровозы, вагоны, средства связи и т.
д. При этом высокими таможенными пошлинами был ограничен ввоз этих материалов и изделий из-за границы, и это сделало российское промышленное производство еще более выгодным. Кроме того, правительство, затруднив проникновение в страну иностранных товаров,
всячески привлекало иностранные капиталы, - германские, английские, французские, бельгийские фирмы построили в России множество своих предприятий.
С созданием разветвленной сети сравнительно дешевого железнодорожного
транспорта оживилось производство, торговля, да и сам строй жизни во всех уголках
обширной империи. Россия на мировом рынке стала самым крупным экспортером про-
154
Характерно, что на “идеологические” посты (министерство просвещения, Синод, цензурный
комитет, тайная полиция) Александр III ставил непримиримых ультрареакционеров, а в руководстве финансами, промышленностью, торговлей и т. д. предпочитал профессионалов либерального склада.
155
Это пять таких дорог, как Москва-Петербург!
188
довольствия. Надежной, устойчивой удалось сделать финансовую систему страны рубль свободно обменивался на золото.
Однако это бурное развитие порождало новые проблемы и противоречия, каких
Россия раньше не знала.
Бурное развитие промышленности, как и в Западной Европе, вызвало к жизни
“рабочий вопрос”.
Законом было установлено, что рабочий день не должен превышать 11,5 часов, на деле
же он был, как правило, больше, потому что без сверхурочных заработков прожить было трудно. За брак и нарушения трудовой дисциплины на рабочих налагались денежные штрафы, ежемесячно штрафовалось более 80% рабочих, и это "съедало" до трети их зарплаты.
Половина городских рабочих имела возможность снимать комнаты в частных домах, а
вокруг крупных предприятий стояли рабочие казармы, где в комнатках на 12 кв. метрах ютилось по две семьи с детьми, а в 25-тиметровых помещениях жило по четыре бездетные пары.
Детская смертность в рабочих семьях была выше, чем в крестьянских. На социальные нужды
рабочих (жилье, лечение, пособия, образование и т. д.) предприниматели тратили примерно
пол-процента из общей суммы расходов на производство.
Все промышленно развитые страны проходили через такой период "первоначального накопления капитала" за счет сверхэксплуатации рабочих, и лишь в результате упорной забастовочной борьбы пролетариат добивался улучшения условий жизни. И
Россия не была исключением - к началу века стачки с экономическими требованиями
стали охватывать не только отдельные предприятия, но и крупные промышленные
центры.
Забастовки были действенным оружием, когда бастовали крупные предприятия,
особенно в столицах - а доля именно таких предприятий в России была выше, чем в
любой тогдашней европейской стране. Поэтому относительно малочисленный (около
2% населения к началу XX века) слой фабрично-заводских рабочих мог заметно влиять
на общий политический климат в стране.
Однако гораздо сильнее на нем отражалось самочувствие громадного большинства российского общества - крестьянства.
“Аграрный вопрос”. За 40 пореформенных лет в освобожденной деревне произошел настоящий демографический “взрыв” - численность сельскохозяйственного
населения возросла почти вдвое. Разросшемуся крестьянству стало катастрофически не
хватать земли. К началу ХХ века уже половина крестьян не могла прокормиться с общинных наделов, численность "лишнего", избыточного сельского населения оценивалась в 20 млн. чел. (аграрное перенаселение). Землю (сверх общинного надела) можно
было прикупить или арендовать у помещика, однако под силу это оказалось лишь пятой части крестьянских дворов.
В большинстве крестьянских семей, как правило, хлеб старого урожая кончался,
когда до нового было еще далеко, и часто единственным выходом было брать его в
долг у соседа-помещика, а за неимением денег отдавать долг работой на его полях. Так
что, по сути, крестьянин каждой весной брал в долг у помещика часть того самого хлеба, который сам же вырастил на отработках за прошлые долги. Огромная масса крестьянства попала в заколдованный круг малоземелья и долговой кабалы.
189
Однако, в каком бы тяжелом положении ни находился крестьянин, разориться
окончательно (т.е. лишиться своего земельного надела) он не мог - продажа за долги
общинных земель была запрещена законом. Российское государство к началу XX века
продолжало играть роль опекуна крестьян, ограждая 80% российского населения от
суровых законов рынка. Но тем самым правительство брало на себя ответственность за
их материальное благополучие и должно было как-то решать становившуюся все острее проблему малоземелья.
А рядом почти с каждой жаждущей земли деревней лежало обширное поместье
ее бывшего барина... Впрочем, положение помещиков, лишившихся дарового крепостного труда, тоже было незавидным. Они в подавляющем своем большинстве так и не
сумели превратить свои имения в эффективные, доходные хозяйства.
Именно поэтому в глазах крестьян не было никакого разумного или морального
оправдания существованию крупных имений - они видели, что помещик живет не за
счет своего труда хозяина, а попросту использует свое право собственника земли, и
воспринимали его как паразита, присосавшегося к вечному труженику-земледельцу,
как главного виновника крестьянского малоземелья. Постепенно в мужицких умах все
крепче становилось убеждение, что пекущийся о них “царь-батюшка” должен отобрать
земли у дворян и отдать их крестьянам.
Царское правительство, естественно, не могло так грубо растоптать право землевладельцев на их частную собственность - но при этом не желало и дать “лишнему”
деревенскому населению свободно разоряться и уходить в города (так, как это происходило на Западе). Александр III пытался помочь крестьянам, “для их же блага” еще
более ограничивая их свободу - затрудняя отделение взрослых сыновей от родителей
(чтобы не дробились крупные крепкие хозяйства). Результатов эти отеческополицейские меры дать не могли.
После 13 лет царствования Александр III ушел из жизни (1894 г.) с чувством исполненного долга перед Россией, и мало кто мог предположить тогда, какие потрясения ждут державу в самом недалеком будущем.
Отброшенное от государственных дел образованное общество продолжало
набирать силы, пополнялось людьми из нового - предпринимательского - класса. Оно
мирилось с самодержавным образом правления лишь до тех пор, пока сильный монарх
с помощью своего чиновничьего аппарата справлялся с внутренними и внешними проблемами страны. Но волевого и авторитетного отца сменил его сын, государственными
способностями не блиставший - однако получивший “в наследство” все те проблемы, к
решению которых так и не подступился Александр III.
РАСКОЛОТАЯ СТРАНА
Первые десять лет своего царствования Николай II стремился во всем следовать
политике своего отца, однако удержать страну в том же “подмороженном” состоянии
ему не удалось.
Николай II. Вступивший на престол в 1894 г. самодержец вполне сознавал, какая
тяжкая ноша легла на его плечи в 26 лет. Он не был властолюбцем, но был убежден, что толь-
190
ко наследственная самодержавная власть русских царей способна обеспечить спокойствие и
целостность страны, и поэтому считал своим долгом перед Богом и народом сохранить эту самодержавную власть в неприкосновенности и в свой час передать ее своему наследнику такой
же, какой он сам получил ее от предков.
В первой же своей речи перед представителями земств он назвал "бессмысленными
мечтаниями" любые проекты ограничения царской власти и привлечения к управлению страной выборных представителей от населения. Однако такое ответственное и сложное дело, как
единоличное управление огромной неспокойной империей, вряд ли было по плечу новому самодержцу. Он старался проявлять в своих решениях непоколебимую твердость (подражая отцу), но эта показная "твердость" неуверенного в себе человека никого не могла обмануть, тем
более что в критических ситуациях Николай мог менять свои решения по нескольку раз. Слабость последнего российского самодержца приводила к тому, что в государственную политику
стали активно вмешиваться многочисленные и безответственные царские родственники и даже
втершиеся в доверие к царской семье разного рода шарлатаны, а на важнейшие посты все чаще
назначались умевшие угождать царю ловкие карьеристы.
Зарождение партий.
Несмотря на то, что любая политическая деятельность в первые 10 лет царствования Николая II оставалась под запретом и преследовалась полицией, в начале XX века в России появились политические партии. Они были
гораздо организованнее, многочисленнее и устойчивее, чем непрочные объединения
революционной молодежи прошлого века, и сил полиции для их искоренения было
уже недостаточно. Дабы избежать ареста, лидеры партий в основном жили за границей,
там же проводились съезды, печатались партийные журналы, газеты, брошюры и листовки для распространения в России.
В 1901 г. из разрозненных кружков образовалась партия социалистов-революционеров
(эсеров). Они считали себя защитниками крестьянских интересов, и их политическая программа продолжала старые традиции «русского социализма». Но прославилась партия не этим, а
своей «боевой организацией», которая в первое пятилетие ХХ века развернула настоящую террористическую «охоту» на высших государственных чиновников. В 1903 и 1904 гг. один за
другим были убиты два министра внутренних дел, и цель террористов - дестабилизация обстановки в стране - в целом была достигнута.
В 1903 г. приняла свой устав и программу и еще одна социалистическая и революционная партия - партия социал-демократов. От эсеров их отличало то, что они считали себя последователями Карла Маркса и выразителями интересов пролетариата, крестьянство считали
отжившим классом, индивидуальный террор презирали и собирались «строго научно» готовиться к социалистической революции. Социал-демократическая партия практически сразу, не
успев образоваться, раскололась на два течения, тогда же получившие названия «меньшевиков» и «большевиков». Меньшевики напоминали европейских социал-демократов и, строго
придерживаясь марксистской теории, полагали, что в России до социалистической революции
дело дойдет не скоро - сначала ей предстоит капиталистическое развитие. Большевики же, руководимые почти никому тогда неизвестным В.И. Ульяновым (Лениным) создали партию, подобных которой в тогдашней Европе не было.
Этой партии «нового типа» предстояло в будущем сыграть огромную роль в истории
России, но до 1917 года она не пользовалась широкой известностью и влиянием в стране. Ее
лидер и не стремился привлечь в партию как можно больше новых членов - его цель заключалась в создании строго законспирированной, спаянной железной дисциплиной организации
революционеров. «Говорильне», бесконечным теоретическим спорам тут места не было; все
члены партии должны были подчиняться решениям руководства и вести жизнь «профессиональных революционеров», готовясь в подходящий момент захватить государственную власть.
У Ленина не было сомнений, что, если такой момент представится, будет величайшей глупостью отказаться от власти только на том основании, что Россия «не созрела для социализма».
191
«Марксизм не догма, а руководство к действию,» - заявлял он, отвергая все обвинения в искажении теории со стороны меньшевиков.
Очень тревожным симптомом для властей был тот факт, что нелегальной политической деятельностью занялись уже не только радикально настроенные студенты, но
и вполне респектабельные либеральные профессора, свято чтившие законность и не
желавшие революционных потрясений.
Либералы не призывали народ к оружию - насильственное свержение царской власти
казалось им худшим из возможных путей развития страны. Поэтому они настойчиво, используя любые возможности, пытались убедить самодержавную власть пойти на добровольные
уступки, что сделало бы переход к демократии хоть и более долгим, но зато мирным.
Однако у правительства был, как правило, один ответ на их увещевания - увольнения
со службы, ссылки, тюремные заключения, настоятельные требования "не лезть не в свое дело" и не думать о политике. Вполне "добропорядочных" граждан - адвокатов, профессоров,
инженеров, врачей, земских деятелей - фактически ставили на одну доску с профессиональными революционерами-заговорщиками156. Поэтому к началу ХХ века либеральное движение
сильно "полевело". Лишь меньшинство (в основном земские деятели) сохранило твердое
убеждение в недопустимости насильственного переворота ни при каких обстоятельствах - а
значит, не видело иного пути, кроме компромиссов с исторически сложившейся властью.
Большинство же (прежде всего, городская интеллигенция, да и многие земцы) сочло революцию меньшим из зол и все больше сочувствовало "друзьям слева" - социалистам, отказываясь
осуждать даже террор, раз он направлен против ненавистной власти.
Первая русская революция В 1904 г. Николай II совершил роковую ошибку во
внешней политике, приведшую к катастрофическим последствиям, - по неосмотрительности и самоуверенности он вверг Империю в войну с ее соперницей на Дальнем
Востоке Японией. Война была унизительно и с огромными потерями проиграна.
Когда стали известны масштабы неудач и осознана слабость Империи, общество
с возмущением забурлило. В конце 1904 года либералы организовали всероссийскую
акцию протеста “образованных классов” с главным требованием - поставить монарха
под контроль общества. 9 января 1905 г. рабочие столицы многотысячными колоннами
пошли к царской резиденции фактически с теми же требованиями 157. И тут власть совершила вторую - грубую, непоправимую и трагическую - ошибку: мирное шествие
петербургских рабочих было в упор расстреляно войсками.
Эта зверская расправа произошла не где-то в окраинном "медвежьем углу", а в
самой столице Империи, с ведома и согласия самого царя. Страна была потрясена.
Взрыв всеобщего негодования январской бойней дал народную поддержку оппозиционным партиям, именно после 9 января в России во всех слоях населения стала исчезать привычка покорности, безропотного подчинения властям. Самодержавное госу-
156
Знаменитый профессор-историк, либерал П.Милюков, например, побывал за свое ”вольно-
мыслие” и в ссылках, и в тюрьмах не меньше, чем лидер большевиков Ульянов-Ленин.
157
В их петиции верноподданническим, отчаянно-умоляющим тоном были высказаны совер-
шенно недвусмысленные требования созыва всенародно избранного Учредительного собрания ("это самая главная наша просьба"), немедленного объявления всех гражданских свобод, немедленной амнистии
всех политических заключенных, передачи земли крестьянству, и т. д.
192
дарство начало терять контроль над ситуацией, страна становилась неуправляемой Россия вступила в революцию.
Политические забастовки, как степной пожар, охватывали все новые и новые
города. Массовые митинги становились все более агрессивными, начались схватки демонстрантов с полицией. Осторожные верноподданые прошения и петиции о “даровании” стране народного представительства превратились в резкий и решительный уличный лозунг: "Долой самодержавие!", который стал поднимать на открытую борьбу
сотни тысяч людей.
Забастовочная волна встретила полное сочувствие и поддержку либеральной
общественности (и даже многих владельцев бастующих предприятий). Чувство, что так
дальше жить нельзя, превращалось во всеобщее убеждение. Либералы все больше "левели", отказываясь от любых компромиссов с самодержавием, и, хоть и обращались к
рабочим с просьбами "не бить стекла", но с готовностью оправдывали любое насилие,
направленное против властей.
Случаи неповиновения приказам, бунты, восстания начались в армии - заколебалась незыблемая дотоле опора трона.
Объединенные либералами профсоюзы, взаимодействуя со множеством легальных обществ и подпольными партиями, организовали в октябре 1905 г. всеобщую политическую стачку. С требованиями созыва Учредительного собрания, гражданских
прав, 8-часового рабочего дня забастовало свыше двух миллионов человек. Жизнь российских городов была парализована: встали поезда, отключилась связь, закрылись магазины. Газеты окончательно перестали обращать внимание на цензурные запреты выход их зависел только от желания типографских рабочих. Владельцы частных предприятий оплачивали рабочим забастовочные дни. Повсеместно проходили демонстрации и митинги, уже открыто собирались деньги на оружие, улицы городов вместо разбегавшейся полиции начинали патрулировать добровольные дружины.
Страна окончательно вышла из повиновения, наотрез отказываясь подчиняться
самодержавной власти - и власть сдалась.
17 октября 1905 г. был опубликован подписанный царем знаменитый Манифест,
в котором провозглашались свобода совести, слова, собраний и союзов, было объявлено о созыве всенародно избираемой Государственной Думы, без одобрения которой не
сможет вступить в силу ни один закон. Фактически речь шла о превращении России в
конституционную монархию
Полномочия российского парламента, правда, ограничивались только законодательством и утверждением бюджета. Никакого контроля над исполнительной властью он не получал: премьер-министр назначался императором и нес ответственность только перед ним. Такое
разделение властей могло успешно работать только в том случае, когда и у царя, и у депутатов
было обоюдное стремление к сотрудничеству и взаимным уступкам.
Сразу после выхода царского манифеста волна антиправительственных выступлений стала спадать. На улицах городов царило ликование. Попытки социалистических
партий направить события по пути насилия, организовав вооруженные восстания в ряде городов, были, хотя и с трудом, пресечены верными правительству войсками.
Между тем в деревне постепенно разгоралась настоящая гражданская война.
Видя ослабление власти, крестьяне пытались захватывать помещичьи земли, повсе-
193
местно грабили и жгли усадьбы. Вся ненависть бывших крепостных к "барам", вся крестьянская жажда земли проявилась в этом беспощадном аграрном терроре. В бунтующие уезды посылались карательные экспедиции, и воинские команды "наводили порядок" с неменьшей ответной жестокостью.
Чтобы хоть как-то разрядить обстановку, правительство отменило выкупные
платежи на надельную землю, но для "умиротворения" крестьян этого оказалось недостаточно. Помещичьи семьи в панике бежали из своих имений в города.
В такой обстановке первому российскому парламенту предстояло срочно решать «аграрный вопрос».
Начало российского парламентаризма. Весной 1906 г. состоялись первые в
российской истории всенародные выборы в Государственную Думу, без одобрения которой отныне не мог быть принят ни один закон. В выборах приняли участие наконецто узаконенные политические партии. Большинство мест в I Думе досталось леволиберальной партии конституционных демократов (кадетов), включившей в свою
предвыборную программу требование принудительного выкупа помещичьих земель и
передачи их крестьянам. Это и обеспечило успех партии на выборах -по утвержденному царем избирательному закону около половины депутатов Думы избиралось крестьянами. Однако правительство твердо заявило депутатам, что оно не допустит никакого
покушения на частную собственность землевладельцев. Дума, в свою очередь, объявила о своем недоверии к этому правительству.
Управление страной было парализовано: Дума не могла добиться утверждения
своих законов царем, а царь и правительство не могли провести через депутатов свои
решения. Николай II воспользовался своим правом и через два месяца бесплодных
споров распустил I Думу, назначив новые выборы по действующему избирательному
закону. Но избранная II Государственная Дума оказалась еще более неуступчивой. Стало ясно, что крестьянство через своих думских депутатов упорно будет стоять на своем, добиваясь помещичьей земли.
3 июня 1907 года царь распустил и эту Думу и объявил, что следующие выборы
пройдут уже по новому избирательному закону, по которому крестьяне могли послать
в Думу гораздо меньшее число депутатов. Единолично издать такой закон без согласия
Думы царь права не имел, но правительство, возглавляемое премьер-министром
П.А.Столыпиным, рассчитывало, что "все обойдется". И действительно: выборы в III
Думу прошли спокойно - страна устала от революционных порывов. Новые депутаты в
основном поддерживали правительство.
Царская власть, таким образом, получила возможность беспрепятственно провести такие реформы, которые, ослабив напряжение внутри страны, оставили бы в
неприкосновенности или даже укрепили российскую монархию.
Столыпинские реформы Революционная пора привела к власти людей, которые понимали неизбежность хотя бы частичного переустройства жизни основной массы населения. Тяжкую ношу российского реформатора взвалил на себя премьерминистр Петр Столыпин. Заручившись полным доверием царя, он определил целый
194
комплекс реформ, которые, по его мысли, должны были со временем во многом изменить облик России.
В пепелищах, разоренные крестьянами лежало более 2 тыс. помещичьих имений. За аграрную реформу нужно было браться незамедлительно. Решение именно
“крестьянского вопроса” Столыпин вместе со своими единомышленниками поставил в
центр своей политики.
Реформаторы исходили из того, что главная причина крестьянской бедности не
в недостатке земли, а в плохом отношении к той земле, которой крестьяне пользуются.
Помещичья земля, по планам правительства, должна была остаться в неприкосновенности. Защитники крупного частного землевладения утверждали, что эти имения
выгодны государству тем, что почти весь выращенный в них урожай идет на продажу в города и на экспорт. А если передать помещичьи земли в распоряжение крестьян, то
они по-прежнему будут вести на них традиционное, натуральное хозяйство, довольствуясь лишь тем, что земля кормит их самих - неизбежно уменьшение хлебного экспорта, снижение валютных доходов и, следовательно, замедление развития промышленности и страны в целом. С другой стороны, утверждали они, передача крестьянам
крупных имений все равно не сможет насытить их “земельного голода”: пройдет немного времени, и подрастающие крестьянские дети, обзаводясь своим хозяйством, раздробят отцовские наделы, и земли на всех опять будет не хватать. Крестьяне относятся
к земле только как к собственной кормилице, и, если дать им в пользование весь земной шар, то в конце концов будет мало и его. В России этот процесс нужно остановить
на границе помещичьих имений. Земли разоряющихся помещиков должны доставаться
не крестьянам средневекового образца, а земледельцам-фермерам. Задача, следовательно, заключалась в том, чтобы изменить самого крестьянина и его отношение к
земле.
Столыпин был убежден, что необходимо завершить дело, начатое Великой реформой 1861 года, и полностью уравнять крестьян в правах с остальным населением.
Из временного держателя общинного надела, которым он мог лишь пользоваться, но
не распоряжаться, крестьянин должен был стать полноправным собственником своей
земли. Только тогда ему будет выгодно не просто выжимать из земли то, что она может дать сама, но улучшать почву, не допускать ее истощения, повышать урожайность.
Те крестьяне, которые не смогут наладить эффективного производства и потеряют надежду выбиться из нужды в деревне, свою землю смогут продать Крестьянскому банку и перебраться в город, имея на руках первоначальный капитал для новой
жизни. Если такие крестьяне, страдающие от малоземелья в перенаселенных центральных губерниях, захотят остаться земледельцами, то им должна быть предоставлена
возможность переселиться (с помощью государства) туда, где земли много, а населения
мало - в восточные области империи.
Главным препятствием на пути к новой системе хозяйствования была община,
распоряжавшаяся крестьянской землей. Поэтому первые меры правительства были
направлены на то, чтобы освободить готовых к самостоятельности хозяев от власти
деревенского “мира”.
В начале 1906 г. все выкупные платежи за полученную крестьянством в 1861
году землю были отменены, и свободная от долгов земля стала окончательно соб-
195
ственностью сельских общин. В ноябре того же года постановление правительства
провозгласило право любого домохозяина выйти из общины, и при этом ту часть общинной земли, которой он в это время пользовался (надел), закрепить за собой полностью - в частную собственность - и навсегда - с правом завещать ее своим наследникам.
Окончательно закрепить за собой надел крестьянин мог и без согласия односельчан, с
помощью государственных землемеров.
Ход аграрной реформы.
Год крестьяне присматривались к своим новым правам. Затем в 1908 году полмиллиона хозяев вышли из общин, а в следующем году их
число увеличилось еще больше. Половина из них тут же продавала свою землю Крестьянскому банку и уходила из деревни.
Но - “гладко было на бумаге, да забыли про овраги ...”. Хоть земля у вышедшего из
общины крестьянина превращалась в его собственность, но от этого больше ее не становилось.
Ни удобрения, ни высокоурожайные сорта, ни плуг вместо деревянной сохи не могли появиться вдруг - хозяйствовать приходилось пока по-старому, и земли не хватало по-прежнему. Разбогатеть на “приватизированном” клочке было трудно, а попытка прикупить земли через банк
для многих кончалась плачевно: каждый пятый хозяин, купивший землю в рассрочку, не смог
выплатить кредита и был согнан с земли.
Жить одиночкой в деревне, и, тем более, на хуторе, было нелегко, а порой и невозможно - за общиной оставались общественные пастбища (куда скотину “единоличников” уже не
пускали), хуторянам надо было рыть собственные колодцы, далеко становилось от базара, лавки, от фельдшера, от школы для детей. А кроме того, требовалось охранять свои новые владения, занимая иногда буквально “круговую оборону” от общинников, которые к своим отколовшимся бывшим соседям относились недоброжелательно. Хуторянин для деревни становился чужаком, отступником от “мира”, и уже не считалось большим грехом потравить скотиной
его посевы или исподтишка покалечить его корову или овцу. Нередки были избиения новых
“частников”, поджоги их домов.
За десять лет проведения аграрной реформы из общины выделилось чуть больше 20% хозяев (причем половина из них, распродав землю и имущество, покинула деревню). Даже многие богатые крестьянские семьи предпочитали оставаться в общине,
прикупая дополнительно к своим наделам “частные” куски в ближайших окрестностях.
Подавляющее большиство крестьян продолжали упорно держаться общины, надеясь в
конце концов всем “миром” завладеть помещичьей землей. Число желающих выйти из
общины и стать полностью самостоятельными хозяевами, довольно большое в первые
годы реформы, все более и более сокращалось, пока и вовсе к 1916 году почти не сошло на нет.
Проекты других реформ. Столыпин добивался того, чтобы обещания царского
Манифеста 17 октября превратилсь в действующие законы. Его правительство подготовило целый ряд законопроектов, которые должны были на деле обеспечить свободу
совести и отменить притеснения людей, не принадлежащих к официальной православной церкви; предполагалось ввести всеобщее начальное образование через широкую
сеть светских (нецерковных) школ; намечалось значительно усилить роль и влияние
196
“новых” крестьян-землевладельцев в решении всех местных дел в земствах и т.д. Столыпин попытался облегчить положение городских наемных работников: заставить
раскошелиться предпринимателей на лечение заболевших или получивших производственные травмы рабочих, сократить рабочий день, узаконить право рабочих частных
предприятий на забастовку.
Все эти законопроекты проходили и через Думу, и через все многочисленные
обсуждения и согласования с огромным трудом. Так же трудно и очень медленно они
претворялись в жизнь. У реформаторов оставалась только одна надежда - время. “Дайте государству 20 лет покоя, внутреннего и внешнего, и вы не узнаете нынешней России”, - заклинал премьер-министр. Однако времени на мирную, но столь медленную
эволюцию история России не отпустила...
Оказалось, что сочтены дни жизни и самого Столыпина. В стране установилось
относительное спокойствие, и у Николая II крепло убеждение, что 1905 год был
несчастной случайностью и более не повторится, а потому в продолжении реформ особой надобности нет. Был у него и личный мотив - последний русский царь с трудом
терпел рядом с собой людей умных, с сильным и независимым характером. И хоть
Столыпин прилагал все усилия для укрепления монархии, он скоро стал неугоден царю
и его ближайшему дворцовому окружению. Убийство главы правительства террористом в 1911 г. произошло в предверии его неизбежной отставки и было воспринято
царской семьей с едва скрываемым облегчением158.
Последние мирные годы.. После убийства Столыпина временное политическое
затишье в стране закончилось. Вновь поползли вверх кривые забастовок и крестьянских волнений; стали обостряться отношения между царскими министрами и Думой.
В непримиримую оппозицию к правительству оказалась отброшена даже самая умеренная либеральная партия «Союз 17 октября» («октябристы»), безусловной поддержкой которой пользовался Столыпин. Николай II не разгонял Думу лишь из опасения
испортить свою репутацию за границей.
Между тем экономика страны переживала бурный рост. Невиданные урожаи
1909–1910 годов и рекордный экспорт зерна при повышении именно в это время мировых цен на продовольствие влили в российскую экономику массу валютных доходов.
Усилился и приток иностранных кредитов и инвестиций. Темпы промышленного роста
страны в годы, предшествующие I мировой войне, были самыми высокими в мире. Цены на акции предприятий росли так быстро, что на биржах начался настоящий ажио-
158
Чем больше менялась страна, тем яснее становилось, что ее верховный правитель теряет спо-
собность правильно оценивать обстановку и принимать назревшие решения. Многим порой даже казалось, что он живет в каком-то иллюзорном мире, и принимаемые им решения не всегда зависят от его
разумной воли. Склонность Николая II и, особенно, его жены Александры Федоровны к потусторонней
мистике, их доверчивость к различного рода “провидцам” была известна и раньше, но вряд ли кто мог
себе представить, что «темные силы» могут настолько определять помыслы венценосной семьи. Непоправимый урон ее авторитету наносил появившийся близ трона Григорий Распутин (его влияние во
дворце скандально росло с каждым годом).
197
таж. Современник (один из великих князей) так описывал атмосферу последних предвоенных лет:
«Во время переписи населения Петербурга, устроенной в 1913 году, около 40
000 жителей обоего пола были зарегистрированы в качестве биржевых маклеров. Адвокаты, врачи, педагоги, журналисты и инженеры были недовольны своими профессиями.
Казалось позором трудиться, чтобы зарабатывать копейки, когда открывалась полная
возможность зарабатывать десятки тысяч рублей посредством покупки двухсот акций
Никополь-Мариупольского металлургического общества... Офицеры гвардии, не могшие
отличить до сих пор акций от облигаций, стали с увлечением обсуждать неминуемое
поднятие цен на сталь. Светские денди приводили в полное недоумение книгопродавцев, покупая у них книги, посвященные сокровенным тайнам экономической науки... Отцы церкви подписывались на акции, и обитые бархатом кареты архиепископов виднелись вблизи бирж.
Но деревенская жизнь менялась гораздо медленнее, чем городская, и чем быстрее развивалась страна, тем глубже становилась ужасавшая еще славянофилов культурная пропасть между городским «образованным меньшинством» и народными «низами». Для абсолютного большинства крестьян лозунги политической свободы и прав
человека ничего не значили, а думские оппозиционеры – равно и либералы, и социалдемократы, и эсеры – были не менее (если не более) чужды, чем царь и его чиновники.
Это знали и понимали все, но лишь немногие готовы были сделать из этого факта
практические выводы:
«Каковы мы есть, нам не только нельзя мечтать о слиянии с народом, – бояться его мы
должны пуще всех казней власти и благословлять эту власть, которая одна своими штыками и
тюрьмами еще ограждает нас от ярости народной». (О.Гершензон. Из сборника «Вехи», 1908 г.)
С негодованием отвергнув этот «реакционный» призыв, большинство интеллигенции продолжало непримиримо бороться против самодержавия, методично добивая
авторитет царя в глазах крестьян. Крестьяне же, крепко держась общины, надеялись
при удобном случае избавиться от любых «господ» и завладеть помещичьей землей.
“Что же, теперь умней будем. Зря соваться не станем. Ждем войны. Война беспременно будет, тогда конец вам... . Потому что воевать мы не пойдем, воюйте сами.
Сложим ружья в козлы, и шабаш. Которые дымократы, мужички, значит, начнем бить
белократов - вас, господ... . Всю землю начисто отберем и платить ничего не будем.” (из
разговора “по душам” помещика с крестьянином после I революции)
ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ
1. Почему в России в XIX веке реформы давались самодержцам гораздо труднее, чем в предыдущем столетии?
2. Почему из поражения в Крымской войне правительством был сделан вывод о необходимости
срочной отмены крепостного права?
3. В чем был общий смысл всех реформ, проведенных в царствование Александра II? Можно
ли назвать их либеральными и почему?
198
4. Почему после реформ Александра II промышленность в России стала развиваться гораздо
быстрее?
5. Почему России, в отличие от стран Западной Европы, удалось избежать в XIX веке серьезных внутренних потрясений и революций?
6. Почему в начале ХХ века этой стабильности пришел конец?
7. Можно ли сказать, что Столыпин завершил дело, начатое Александром II?
РАЗДЕЛ VII
МИР И ВОЙНА ИМПЕРИЙ
Двадцатый век - не в календарном, а в историческом смысле - начался с I Мировой войны. Эта война стерла с карты Европы древние империи, окончательно “расселив” многие народы по “отдельным национальным квартирам”, лишила корон трех могущественнейших императоров, взметнула на вершину власти в России никому не ведомую до тех пор политическую силу - и заставила человечество впервые задуматься о
том, как сделать так, чтобы войн больше не было...
ГЛАВА 1
МИР В РУКАХ ИМПЕРИЙ
Европейские “великие державы”. Весь мир к началу ХХ века зависел от Европы. В самой же Европе судьбами мира распоряжались несколько “великих держав”.
“Великая держава” - это не просто сильная в экономическом и военном отношении страна, а страна, стремящаяся эту силу постоянно демонстрировать и доказывать, активно вмешиваясь во все международные дела.
США, например, великой державой не считались: хотя уже в начале ХХ века
они были самой богатой и промышленно развитой страной мира159, но при этом имели
маленькую армию и старались не вмешиваться в большую европейскую политику.
Напротив, Италия не обладала ни экономической, ни особой военной мощью, но исключительно активно действовала на международной арене, добиваясь, чтобы и ее все
считали великой державой.
159
по объему промышленного производства США превосходили Англию, Францию и Германию
вместе взятых
199
Реально европейская и мировая политика находилась в руках пяти держав - Великобритании, Франции, Германской империи, Российской империи и АвстроВенгрии.
Эти государства ревниво следили друг за другом, и если одно из них получало
возможность “слишком” усилить свои позиции, остальные готовы были объединиться,
чтобы помешать этому.
Великобритания была лидером колониальной гонки и во многом эталоном для
других европейских держав. Ее обширные колонии во всех частях света к началу ХХ
века составляли с метрополией единый экономический организм. 80% необходимого
англичанам продовольствия завозилось морем из колоний, и во многм благодаря этому
Англия стала самой “городской” страной мира (в начале ХХ века в городах жило уже
75% ее населения). Британская промышленность всегда была в достатке обеспечена
заморским сырьем, в колониях же находила широкий сбыт значительная доля товаров,
производимых британской промышленностью.
Империя была не только основой экономического могущества Англии, но и составляла предмет ее национальной гордости, именно в ней нашла свое наиболее полное воплощение “британская идея”160. Многие англичане искренне считали, что их
страна, приобретая все новые и новые колонии и “сферы влияния”, выполняет великую
миссию - несет свет цивилизации отсталым народам, причем делает это лучше, чем
любое другое европейское государство. Они были убеждены в том, что чем больше в
мире британских колоний, тем лучше для мира. Англичане гордились тем, что именно
их страна первой в мире запретила работорговлю и вообще рабство, что она не допускает такого произвола своих торговцев и чиновников в подвластных странах, как другие, и меньше прибегает к грубо-насильственным методам расширения империи.
Гигантскую империю нужно было охранять от любых посягательств конкурентов, и с этой целью англичане не жалели средств на свои военно-морские силы. Традиционно Британия считала себя в безопасности только в том случае, если ее военный
флот превосходил по мощи два следующих за ним флота вместе взятых. (это означало,
что даже если две европейские державы, имеющие самые мощные военно-морские силы, объединятся против Англии, она сможет обеспечить не только неприступность самих Британских островов, но и защитить морские коммуникации империи). Ради той
же цели Британия стремилась не выпускать из своих рук контроля над важнейшими
морскими путями (Гибралтар, Суэцкий канал, Аден, Сингапур, Кейптаун).
Охраняли свою империю англичане очень активно, наступательно. Стремясь,
например, оградить от возможных вторжений Индию, Англия расширяла свое влияние
в сопредельных государствах - Афганистане и Персии; чтобы надежно контролировать
160
“Лежи спокойно и думай об Империи!” - так наставляла свою дочь королева Виктория, после
ее свадьбы с наследником германского престола.
200
драгоценный Суэцкий канал, прочно подчинили себе Египет; для того, чтобы защитить
британские интересы в Южной Африке, раздавили бурские республики161 и т.д. и т.д...
Франция переживала на рубеже XIX - XX веков тяжелый период своей истории. Пережив за столетие четыре революции, сменив три династии на королевском
престоле, испытав страшное поражение и оккупацию, страна в 1870 году в третий раз и уже окончательно - стала республикой. В первые десятилетия своего существования
эта “Третья республика” переболела всеми болезнями молодой демократии. Общество
сотрясали следовавшие один за другим громкие политические скандалы: торговля государственными наградами в президентском дворце, откровенная продажность большинства депутатов парламента, разорение сотен тысяч мелких вкладчиков при крушении жульнических компаний, продажа секретных документов Генштаба немцам и
осуждение по этому делу невиновного (“дело Дрейфуса”)... Все это не раз ставило
Францию на грань политического кризиса, раскола общества. Но самой острой болью
для французов оставалось неотмщенное национальное унижение позорно проигранной
франко-прусской войны, потеря былого авторитета страны в мире.
Наголову разгромленная объединившейся Германией в 1870г., Франция потеряла главную базу своей тяжелой промышленности - богатые углем и железной рудой
Эльзас и Лотарингию, вынуждена была выплачивать победителю колоссальную контрибуцию. Страна понесла не только материальный и моральный урон, но и потеряла
ощущение безопасности - на востоке от нее образовалось мощное германское государство, противостоять которому в одиночку Франция была не в состоянии (Германия
могла выставить армию, вдвое более многочисленную, чем французская). Смириться с
этим было очень трудно.
Приобретение колоний стало для Франции в первую очередь способом восстановления национального престижа162. Экономика страны (в отличие от Англии) не
слишком нуждалась в колониях: французской промышленности еще вполне хватало
внутреннего рынка, а банкирам - рынков европейских стран. Военные экспедиции и
содержание колониальной администрации стоили дорого и не окупались прибылями от
торговли с колониями. В целом Франция расширяла свою империю чуть ли не “себе в
убыток” - но национальный престиж перевешивал меркантильные соображения.
За последнюю треть XIX века Франция расширила свои владения более чем в
десять раз.
Германия. Объединитель Германии и ее первый канцлер (глава правительства)
Отто фон Бисмарк понимал, что, разгромив Францию, его страна тоже не может чувствовать себя в безопасности. Сама по себе Франция была не опасна, но она непременно присоединилась бы к любому государству, с которым у Германии испортились бы
отношения. И Бисмарк посвятил всю свою энергию и дипломатическую изобретатель-
161
независимые государства голландских колонистов (буров).
162
Когда в 1881 году Франция установила протекторат над Тунисом, все газеты вынесли на пер-
вые полосы торжествующее восклицание премьер-министра: “Мы снова стали великой державой!”
201
ность именно тому, чтобы лишить Францию возможных союзников. Ради этого во
внешней политике он действовал очень аккуратно, старался не нажить своей стране
врагов в Европе, стремился поддерживать добрые отношения со всеми великими державами.
В это время Европа переживала настоящую лихорадку колониальных захватов.
В Германии также были влиятельные круги, стремившиеся включиться в эту гонку и
требовавшие от правительства поддержать их. Однако Бисмарк готов был уступать подобным требованиям лишь в тех случаях, когда это не обостряло отношений с возможными союзниками Франции: Англией и Россией. Он считал, что погоня за колониями
пока что является для Германии непозволительной роскошью - ведь пока она еще не
обеспечила себе гораздо более необходимого: прочной безопасности в Европе163.
Пока был жив первый кайзер (император) объединенной Германии Вильгельм I,
Бисмарк крепко держал внешнюю политику страны в своих руках. Его усилия приносили плоды: Германии удалось заключить союз с Австро-Венгрией и Италией (“тройственный союз”), а ни одна из великих держав военного союза с Францией не заключила.
Однако в 1888 году Вильгельм I умер. Новому кайзеру - молодому и амбициозному Вильгельму II - политика Бисмарка казалась слишком ограниченной, “старомодной”, лишенной мирового размаха. Он отправил старого канцлера в отставку и взял
бразды правления в собственные руки.
Вильгельм II и его новые министры считали, что стране, имеющей самую сильную сухопутную армию на континенте и самую мощную тяжелую промышленность
(по производству стали Германия к концу XIX века вышла в европейские лидеры), не
пристало, как “бедной родственнице”, стоять в стороне, пока другие делят мир.
Австро-Венгрия была империей старого, средневекового типа. Престарелый
император Франц-Иосиф правил государством, в котором большинство населения составляли не австрийские немцы, а венгры и славяне - чехи, словаки, словенцы, боснийцы, хорваты, украинцы, поляки, сербы. Каждый из этих народов жил компактно на
своей исторической территории и в принципе был способен создать собственное жизнеспособное государство или присоединиться к единоплеменникам, живущим рядом
по другую сторону границы. Из всех народов империи равноправия с австрийцами
смогли добиться только венгры.
В 1867 году Австрийская империя была преобразована в двуединую монархию
Австро-Венгрию с двумя государственными языками, двумя парламентами, двумя правительствами, отдельными австрийской и венгерской армиями (общими для Венгрии и
Австрии, собственно, остались только император и внешняя политика). Полученное
венграми равноправие подхлестнуло национальные чувства славянских народов Австро-Венгрии, однако их попытки обрести самостоятельность тщательно “затаптывались”. Понимая, что рост славянского национализма ставит под угрозу само существо-
163
по словам самого Бисмарка, захватывая колонии, Германия уподобилась бы
шляхтичу, у которого есть соболья шуба, но нет ночной рубашки.
польскому
202
вание империи, и австрийское, и венгерское правительства ограничивали применение
национальных языков не только в госучреждениях, но и в школах, пытаясь таким образом добиться “ассимиляции” славян164.
Борьба со славянским национализмом неизбежно сталкивала Австро-Венгрию с
Россией, которая в XIX веке стремилась играть роль покровительницы славянства.
Националистические чувства, всплеск которых российское общество переживало вместе со всей Европой, выливались в мечту о сильном и независимом славянском мире,
объединенном вокруг России. И авторитет российских самодержцев внутри страны во
многом зависел от того, насколько успешно они могли действовать в этом направлении.
Россия - империя. Гордое звание империи российское государство присвоило
себе еще в начале XVIII века (в 1721г. после победы над Швецией). В то время это было скорее заявкой на будущее, заветом Петра I. Его преемники на троне последовательно и неуклонно продолжали раздвигать границы государства. В XIX веке Россия
отвоевала у Швеции Финляндию, присоединила Закавказье и Кавказ, Среднюю Азию.
Так же, как и остальные великие державы, она активно расширяла свои сферы влияния
даже там, где это не сулило в обозримом будущем каких-либо экономических выгод.
Заморские колонии сухопутную империю не интересовали, но в сферу ее геополитических интересов входили все территории, прилегающие к ее протяженной южной границе.
К XX веку Российская империя занимала уже шестую часть земной суши. Русские составляли около половины населения страны. Поражало многообразие жизненных укладов и вер более чем ста народов, оказавшихся под властью русских царей:
православные русские, украинцы и белорусы, русские старообрядцы; христиане восточного толка Закавказья; католики, униаты и протестанты Польши, Прибалтики и
Финляндии; иудеи, рассеянные в западных губерниях; мусульмане Кавказа, Поволжья
и Средней Азии, буддисты калмыки и буряты; идолопоклонники Сибири и Дальнего
Востока. Горожане давних промышленных центров были такими же поддаными династии Романовых, как и степные кочевники, кавказские горцы, земледельцы среднеазиатских оазисов или охотники и собиратели Сибири (вполне официально именовавшиеся "бродячими инородцами").
До поры до времени многие народы империи сохраняли возможность самостоятельно решать вопросы своей внутренней жизни. Иногда такая автономия была оговорена законами (Финляндия, например, имела свой выборный парламент, свои законы,
и даже чеканила собственную монету), но чаще самоуправление осуществлялось
"явочным порядком" - у царских наместников хватало ума во многих случаях не навя-
164
Но были в империи и более “масштабно” мыслящие политики. Например, молодой наследник
имперского престола эрцгерцог Франц-Фердинанд был убежден, что единственный способ сохранения и
укрепления “лоскутной монархии” - превращение ее из “двуединой” в “триединую”, где третьим будет
славянское государство, наделенное такими же правами, как Австрия и Венгрия.
203
зывать местным жителям чуждых законов, а предоставлять им разбираться с собственными проблемами согласно их традициям и обычаям.
Однако к концу ХIХ века взаимоотношения центральной власти и окраин начали постепенно меняться. Бурно растущая промышленность центральных районов испытывала все большую потребность в сырье и новых рынках сбыта товаров, и поэтому
окраины все больше "привязывались" к центру. Российским капиталам, устремлявшимся на окраины империи, нужны были там гарантии российской же законности и
языковые ”удобства”; волна крестьян-переселенцев из центральных губерний теснила
коренных обитателей восточных и южных областей. Поэтому русский чиновник и полицейский забирали на окраинах все большую силу и активней вмешивались в жизнь
"инородцев". Александр III провозгласил и последовательно проводил принцип "Россия - для русских" (имея в виду при этом всю территорию империи).
Этот же принцип стал все больше распространяться и на развитые западные области государства - Польшу, Прибалтику, Финляндию. После подавления русскими
войсками двух польских восстаний (1830 и 1863 гг.) открытая борьба за национальную
независимость здесь прекратилась, однако стремление к самостоятельности искоренить было невозможно.
Рост национального самосознания в западных областях, а также на Кавказе порождал ответную реакцию российских властей (желание показать, "кто в доме хозяин"): принудительное введение русского языка в местных органах управления, закрытие национальных школ, издательств, последовательное урезание прав местного самоуправления и т. д.
Еще более бесцеремонно политика русификации проводилась по отношению к
гораздо более близким по религии и культуре украинцам и белорусам - официально
они даже не признавались отдельными народами, а их языки считались "испорченным"
русским.
В XX век Российская империя вступила внешне сильным и устойчивым государством. Многочисленная армия и неограниченные ресурсы обеспечивали престиж
России на мировой арене и давали ей право голоса во всех международных делах. Этот
международный престиж государства был важнейшим условием внутриполитической
стабильности. Это был последний аргумент самодержавия, историческое оправдание
его сохранения вопреки демократическим веяниям эпохи. Любая внешнеполитическая
неудача, «национальное унижение» были для российского самодержца опаснее, чем
для любого другого европейского правительства, - и ему труднее было отступать, идти
на компромиссы, чем другим лидерам великих держав.
Во многом именно из-за этого Россия оказалась втянутой в 1904 году в войну с Японией, не имея жизненно важных интересов на Дальнем Востоке - и тем страшнее был удар, нанесенный по престижу царя поражением. Однако империя тогда устояла, и русское правительство вскоре вернулось к активной великодержавной политике.
Имперская политика. Взаимоотношения между государствами в XIX - начале
ХХ века существенно отличались от нынешних. Ни народы, ни их руководители еще
не осознавали, насколько истребительное оружие дала им в руки новая индустриальная
цивилизация. Мало кто задумывался, что пулеметы и тяжелая артиллерия, мины и бое-
204
вые газы, нарождающиеся авиация и бронетехника сделают и победу, и поражение в
современной войне одинаково тяжкими и разрушительными. Поэтому войны не слишком боялись и вполне допускали ее возможность и даже необходимость для решения
международных споров. Более того - никакое правительство в европейских великих
державах не могло быть популярным, если оно готово было сглаживать свои противоречия с соперниками ради сохранения мира. А труднопримиримых противоречий между крупными державами было более чем достаточно.
Каждое из государств стремилось закрепить за собой определенный район мира,
чтобы обеспечить внутри него максимально благоприятные условия для “своих” предпринимателей, не допуская туда конкурентов. Государственной собственностью - колониями объявлялись огромные территории (Африка, Южная Азия), у народов которых не было своей сильной государственности. Те же страны, где издавна существовали собственные государства (Персия, Марокко и др.), объявлялись промышленной
державой ее “сферой влияния”, и по договоренности со слабыми или продажными
местными правителями конкуренты из других развитых стран туда не допускались.
Документом, закрепляющим за страной новую «сферу влияния», мог быть, например,
договор с вождем какого-либо африканского племени о том, что он обязуется не иметь
дипломатических отношений и договоров с другими европейскими государствами. При
этом сам вождь, поставивший крестик под текстом, вовсе не обязательно точно понимал,
что означает подписанный им договор - соблюдение его обеспечивал не он, а другая «высокая договаривающаяся сторона».
Отношения между европейскими государствами никогда не были безоблачными, но из-за дележа мира их междоусобицы особенно обострились. Так, с большим
трудом удалось погасить угрозу англо-французской войны из-за раздела Африки; десятилетиями продолжалась конфронтация между Англией и Россией, которые в своем
встречном расширении в Азии столкнулись “лоб в лоб”. Но самый серьезный общеевропейский конфликт стал назревать тогда, когда на арену мировой борьбы вступила
Германия.
Германская экспансия. С приходом к власти молодого кайзера Вильгельма II
осторожность и расчетливость во внешней политике Германии сменились высокомерной и неосмотрительной ставкой на силу.
Началось строительство большого военного флота. В Англии к этому отнеслись
крайне болезненно. Английское правительство попыталось было договориться об
ограничении морских вооружений, но Вильгельм резко отверг эти предложения как
“наглость, которая граничит с оскорблением германского народа и его императора”.
Отношения с Англией были безнадежно испорчены.
Франция уже давно старалась сблизиться с Россией, и только уговоры и посулы
Бисмарка удерживали русского самодержца от такого союза. Но Вильгельм II довольно
легкомысленно не обратил внимание на сближение царя с республикой. После нескольких лет раздумий Александр III принял принципиальное решение - в 1893 году
205
был заключен франко-русский военный союз165. Теперь Германии пришлось бы в случае новой войны с Францией воевать на два фронта.
Несколько раз Вильгельм пытался вмешиваться в колониальные споры европейских держав, надеясь получить свою “долю”, но не очень успешно. Военные угрозы
и требования к Франции поделиться “добычей” не действовали - та уже чувствовала
себя под защитой союза с Россией в безопасности. Силовое соперничество с Англией
на заморских территориях также было бесперспективным - британский флот был явно
сильнее. И тогда Германия обратила свои взоры на восток, надеясь сухопутным путем
проникнуть на территории Малой Азии, Ближнего и Среднего Востока. Кайзер Вильгельм во всеуслышанье объявил себя “другом и защитником мусульман”.
Пятисотлетняя Османская империя на карте по прежнему выглядела гигантом - под властью турок все еще оставались Ирак, Сирия, Аравия, Ливан, Палестина, Египет. Но
власть султана уже не вызывала былого трепета ни у покоренных в прошлом народов,
ни у самих турок. Некогда грозный повелитель стал игрушкой в руках дворцовых интриганов. Правители провинций все больше чувствовали себя самостоятельными и независимыми от Стамбула.
Одряхлевшая империя уже давно бы развалилась, если бы не поддержка европейских
великих держав (прежде всего, Англии и Франции). Они тоже считали Османскую империю обреченной, но все никак не могли договориться между собой о дележе ее “наследства” - кто будет контролировать оставшиеся без “хозяина” территории.
С начала века Германия особенно активно стала “помогать” Турции сохранить
империю, рассчитывая проникнуть и укрепиться в ее арабских владениях. Кайзеровское правительство предоставляло султану крупные займы, присылало своих советников и инструкторов для обучения армии и постепенно превратило Турцию в своего послушного союзника. Турция разрешила Германии проложить по своей территории
стратегическую Багдадскую железную дорогу (Берлин - Стамбул - Багдад с дальнейшим выходом в Персию и к Персидскому заливу). Эта магистраль открывала широкие
возможности для проникновения немецких товаров и капиталов вглубь Азии, для
быстрой переброски туда германских войск (причем по пути, который трудно было перерезать державам-соперницам).
Германский “Дранг нах Остен” (“натиск на Восток”) всерьез обеспокоил обе
соперничавшие в Азии великие державы - Англию и Россию.
Великобритания не могла допустить нового конкурента к богатствам Персидского залива, да еще в непосредственной близости от ее самых важных колоний. Россия также не хотела иметь еще одного конкурента в Персии, куда она успела уже вложить немалые капиталы. Но самое главное - германский контроль над Турцией грозил
перечеркнуть заветную мечту всех русских правительств последнего столетия - овладение проливами Босфор и Дарданеллы.
«Восточный вопрос», т.е. стремление вытеснить с Балкан Османскую империю
и установить там собственный контроль, со времен Екатерины II занимал центральное
165
По этому договору Россия обязалась начать войну с Германией, если та попытается напасть
на Францию. Франция приняла на себя аналогичное обязательство в случае войны России с Германией
или Австро-Венгрией.
206
место во внешней политике России. Мотивы и обоснования этого стремления менялись: Екатерина мечтала воссоздать православную империю с центром в Константинополе, в середине XIX века речь шла уже о помощи «братьям-славянам»; в начале ХХ
века зазвучали более практические соображения о стратегической важности этого региона.
После присоединения к России северного Причерноморья (ХУIII век) тамошние степные черноземы стали настоящей житницей страны, а со второй половины ХIХ века там развился и один из самых
значительных промышленных районов. Почти все внешнеторговые связи юга России шли через черноморские порты. Значение этого торгового потока многократно возросло, когда после Великой реформы
1861г. стал быстро расти российский хлебный экспорт - главный источник валютной выручки страны. За
пятьдесят лет (1861-1911 гг.) вывоз зерна вырос в 11 раз и составил четверть мирового хлебного экспорта. И почти 90% его шло через черноморские порты! Но для того, чтобы доставить этот хлеб главным
потребителям и покупателям, караваны торговых судов должны были проходить в Средиземное море
через два узких “горла” - проливы Босфор и Дарданеллы, которые в случае необходимости могли
насквозь простреливаться береговой артиллерией. Тот, кто контролировал эти проливы, в буквальном
смысле держал Россию за горло (русские дипломаты называли Босфор и Дарданеллы просто Проливами
- с большой буквы!).
Однако суть дела, независимо от обоснований, оставалась одной и той же: Россия стремилась завладеть черноморскими проливами (Босфором и Дарданеллами) и
расположенной на берегу Босфора столицей Османской импе рии Стамбулом(Константинополем, Царьградом).
Эта мечта о Константинополе и проливах долго оставалась недостижимой из-за
того, что чисто военным путем проблема не решалась. Остальные европейские великие
державы сплоченным фронтом выступали против России каждый раз, как возникала
угроза военного разгрома Турции. Особенно активно и решительно действовала Англия: с давних пор ее внешняя политика в Европе строилась на противодействии самому сильному из континентальных государств. В наполеоновскую эпоху это была Франция, потом сильнейшей на континенте стала Россия – против нее и были направлены
основные усилия английской дипломатии вплоть до самого начала ХХ века.
Однако все изменилось, когда на роль сильнейшего стала претендовать Германия.
Складываются военные блоки. Постепенно, с трудом, но были все же улажены
взаимные претензии России и Англии в Азии: территорию “суверенной” Персии (Ирана) они четко разделили на “сферы влияния”, что исключало конкуренцию их торговых, промышленных компаний и банков в экономическом освоении этой страны; Россия “отдала” Афганистан под влияние Англии; в Тибет обязались "не лезть" обе державы; Англия и Франция склонили Японию к уступкам на переговорах с Россиией, и
на Дальнем Востоке был заключен прочный мир.
Когда англо-русское соперничество было урегулировано, стал возможным военный союз трех великих держав - Англии, Франции и России, направленный против
Германии. Его стали называть “Антанта”(“согласие”).
В свою очередь, Германия склонила к союзу свою былую соперницу - Австрию,
на ее стороне готова была воевать и Турция, свою помощь пообещала Италия. Германский военный блок называли Тройственным союзом или блоком центральных держав.
207
Если суждена еще когда-либо война в Европе, она начнется из-за какого-нибудь ужасно
несуразного случая на Балканах.
Бисмарк
Балканский узел В германских планах проникновения на Восток было слабое
звено - славянские государства на Балканах, через которые проходил путь из Германии
в Азию. Немецкой дипломатии довольно быстро удалось подчинить своему влиянию
Болгарию, но Сербия продолжала упорно держаться за союз с Россией, оставаясь "камнем преткновения" для Германии и одновременно последним плацдармом России в
борьбе за район Припроливья. Поэтому именно небольшая Сербия оказалась “в фокусе” большой игры великих держав за преобладание в мире.
Настоящей “занозой” Сербия была для Австро-Венгрии. После изгнания с Балкан давних завоевателей - турок - среди южнославянских народов очень популярной
стала идея возрождения общего государства. Сербское правительство и особенно
националистические организации вели активную борьбу (явную и тайную) за присоединение к Сербии южнославянских областей Австро-Венгрии. При этом они опирались на поддержку России, заинтересованной в сильном союзнике на Балканах. Австро-Венгрия же старалась подавить этот очаг национальной борьбы, грозивший развалом империи.
Отношения между Австро-Венгрией и Сербией все больше накалялись, конфликты следовали один за другим. За спиной сербов стояла Россия, а германский кайзер подталкивал к решительным действиям австрийское правительство. Первое же открытое столкновение между Сербией и Австро-Венгрией неизбежно должно было привести к общеевропейской войне - Россия, вступившись за свою балканскую союзницу,
должна была воевать не только с Австро-Венгрией, но и с гораздо более сильной Германией, а в этом случае, согласно договору, войну Германии объявляла Франция, которая в свою очередь могла рассчитывать на помощь Англии. Весь этот сложный механизм взаимных договоров европейских стран уже несколько лет перед 1914 годом стоял “на боевом взводе”.
Российское правительство, пытаясь выиграть время для внутренних реформ и
перевооружения армии, во внешней политике действовало очень осторожно: уговаривало Сербию не обострять конфликты с Австро-Венгрией, старалось внешне поддерживать подчеркнуто дружественные отношения с Германией, шло на уступки во время
многочисленных кризисов в кипящем “балканском котле”. Но наступал момент, когда
нужно было либо решиться воевать, либо надолго оставить надежду овладеть Проливами.
В последних числах 1913 года турецкий султан назначил германского генерала”советника” командовать константинопольским армейским корпусом, прикрывающим
подступы к черноморским проливам, а затем в состав турецкой военной эскадры, контролировавшей морской путь из Черного моря в Средиземное, были включены два
германских броненосца новейшей постройки - это делало Германию, по существу, хозяйкой этого стратегического прохода. В Европе явственно запахло порохом.
208
Повод к войне не заставил себя ждать - убийство сербскими террористами
наследника австрийского престола привело в действие “адскую машину” взаимных
обязательств европейских империй.
Германский кайзер Вильгельм II активно призывал своего австрийского союзника довести дело до разгрома Сербии. Россия пригрозила Австро-Венгрии войной и
начала всеобщую мобилизацию. В ответ на это 1 августа 1914 года войну Росиийской
империи объявила Германия. Через день германская армия вошла в нейтральную Бельгию, стремясь перейти французскую границу в наименее защищенном месте - и в этот
момент войну Германии объявила Англия. Первая мировая война началась.
ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ
1. Почему в начале века Соединенные Штаты Америки не считались “великой державой”?
2. Чем отличались Османская, Австро-Венгерская “старые” империи от “новых” Французской
и Британской? К какому типу вы бы отнесли Россию?
3. В чем внешняя политика Германии и Австро-Венгрии непримиримо противоречили интересам России?
4. Почему оказался возможным союз России с Францией?
5. Почему весьма холодные и часто напряженные отношения между Россией и Англией сменились фактически военным союзом?
6. Какие страны составили костяк Антанты?
7. Какие страны входили накануне войны в блок центральных держав?
8. Объясните, почему с таким напряженным вниманием европейские правительства следили за
обстановкой на Балканах?
9. Какие цели преследовала Россия, вступая в I мировую войну?
10. Объясните, что такое: империя, метрополия, колония, протекторат, сфера влияния, экспансия, конфронтация, коммуникации, эталон, кайзер
Глава 3
ВОЙНА ИМПЕРИЙ
Эту войну встречали не слезами, а криками “ура” - все страны готовились к ней
много лет, и все были уверены в своей скорой победе.
Вступив в войну с Германией, Николай II, пожалуй, впервые в жизни ощутил
единодушную поддержку своей страны - толпы демонстрантов в столице с воодушевлением распевали “Боже, царя храни!” (вместо привычных уже революционных маршей); Петербург, срочно переименованный в Петроград, пылал патриотической ненавистью к немцам (были разграблены и сожжены их лавки, магазины и даже пустое посольство); призывники дружно явились на мобилизационные пункты; вечно враждебная Дума почти единогласно утвердила военные кредиты правительству (а голосовавших “против” - горстку большевиков - лишила депутатской неприкосновенности и
“сдала” полиции).
209
Такая же картина была и в других странах. Англия вступила в войну, не имея
всеобщей воинской повинности, но за короткий срок смогла создать 900-тысячную армию из добровольцев. Все самые непримиримые оппозиционеры и в Германии, и во
Франции, и в Австро-Венгрии дружно поддержали свои правительства.
Незадолго до начала войны европейские социал–демократы договорились пресечь ее в
самом начале всеобщей рабочей забастовкой. Однако когда война стала реальностью, каждая
из рабочих партий поддержала свое правительство – государственные, национальные интересы оказались для них (как и для подавляющего большинства их избирателей) важнее социалистической мечты. Второй социалистический Интернационал прекратил свое существование.
Единственной организованной партией, которая во всеуслышание заявила, что желает своему
правительству военного поражения и будет стремиться «превратить войну империалистическую в войну гражданскую», были российские большевики.
Общая стратегия I мировой войны. Несмотря на примерное равенство военных сил, стратегическое положение центральных держав было менее выгодным, чем у
стран Антанты: они были вынуждены воевать в окружении противников на нескольких
фронтах одновременно, многих видов стратегических материалов было недостаточно
или не было вовсе, и во время войны можно было рассчитывать только на заранее
накопленные запасы (это касалось продовольствия, нефти, хлопка, каучука, броневых
добавок к стали и др.). В распоряжении же Антанты находились огромные, почти
неисчерпаемые людские и сырьевые ресурсы Британской и Российской империй (хотя
из-за обширности их территорий ввести эти резервы в дело за короткий срок было довольно трудно). Кроме того, странам центрального блока было явно не по силам ставить задачу полного разгрома и захвата такого гиганта, как Россия, а также островной
Англии, защищенной сильнейшим в мире флотом.
Поэтому главной задачей Германии в начавшейся войне было первым же мощным ударом наголову разгромить Францию и оккупировать ее территорию, пока Англия не успела перебросить на континент свою сухопутную армию и раньше, чем Россия подтянет к фронту миллионы своих мобилизованных солдат. Если бы это удалось,
то Англия лишилась бы возможности вести войну на западном фронте, и силы всех
государств германского блока можно было сосредоточить против России, принудив ее
подписать мир на их условиях.
1914 - 1916 гг. Все варианты будущей войны были в германском генштабе просчитаны заранее - объявив первой войну России, военные действия Германия начала на
Западном фронте, всей своей мощью обрушившись на Францию. В приграничном сражении французская армия и немногочисленные пока английские войска потерпели поражение, и германские части, не имея уже перед собой сплошной линии обороны,
стремительным маршем двинулись к Парижу. Французское правительство спешно эвакуировалось на юг страны, на подступах к городу вдоль реки Марна создавалась новая
линия обороны из тыловых частей. Германские войска подошли так близко к французской столице, что немецкие офицеры уже видели в бинокли Эйфелеву башню.
И именно в эти критические дни произошло нечто совершенно неожиданное
для германского командования:
210
1914
две русские армии, не дожидаясь подхода
из глубины страны мобилизованных резервистов, нанесли удар по германским войскам, прикрывавшим Восточную Пруссию,
разгромили их и продолжили наступление
вглубь германской территории. Для того,
чтобы заткнуть образовавшиеся бреши на
восточном фронте, часть немецких войск
пришлось перебросить сюда с западного
направления - русские ар-мии были окружены и погибли в ожесточенных боях;
но и немецкое наступление во Франции
потеряло первоначальную силу и было
остановлено.
“Чудо на Марне”, как называли успешную оборону Парижа, было оплачено не
только французской и английской, но и русской кровью.
Западный фронт стабилизировался, солдаты зарылись в окопы - германский
стратегический план победы в войне был сорван.
В августе-сентябре 1914г. успешно насту-
Неудачно
окончилась
попытка
Австро-
павшие русские войска отбросили к Карпа-
Венгрии захватить Сербию - имперские вой-
там армию Австро-Венгрии и заняли Гали-
ска, дважды бравшие Белград, были вытес-
цию (Западную Украину). Попытки герман-
нены сербской армией с территории страны.
ских войск потеснить русскую группировку
в Польше окончились безрезультатно.
Япония объявила войну Германии и захватила ее владения на китайском побережье и
принадлежавшие ей острова в Тихом океане.
На стороне Германии в войну вступила Оттоманская (турецкая) империя, начав воен-
Англичане высадили десант на берегу Пер-
ные действия против России в Закавказье,
сидского залива (Месопотамский фронт).
но всю войну русско-турецкий фронт проходил по турецкой территории.
Английский десант прикрыл от турок подступы к Суэцкому каналу, образовав там
Палестинский фронт.
211
Боевые действия приняли затяжной, вязкий, позиционный характер. Вскоре
стало ясно, что в этой войне оборона сильнее наступления и в начавшейся “окопной
войне” ни одна из сторон не в состоянии нанести противнику решающего поражения.
Теперь исход мировой схватки зависел от того, какой из противостоящих блоков
окажется выносливее, упорнее, какой из народов будет готов перетерпеть все бедствия и лишения войны ради целей своего государства.
В 1915 году центральные державы решили разгромить и вывести из войны Россию.
1915
Весной германские и австро-венгерские
Посчитав, что германский блок одержи-
армии взломали Восточный фронт на
вает победу в войну на его стороне всту-
большом протяжении и заняли Галицию,
пила Болгария (с ее помощью австрий-
Польшу и Литву. Русской армии было
цам удалось, наконец, разгромить и ок-
нанесено тяжелое поражение, но выбить
купировать Сербию). Но и Антанта по-
Россию из войны не удалось.
полнилась новым союзником - на посулы
послевоенного приращения территории
склонилась Италия, открывшая в Альпах
фронт против Австро-Венгрии.
Стратегически важный успех сопутствовал французам, сумевшим высадить десант и укрепить свой плацдарм на побережье Греции.
Посчитав, что Россия после неудач прошлого года на активные действия более
не способна, в начале 1916 года германское командование основные силы бросило на
прорыв Западного фронта. Но там за год передышки союзники сумели накопить силы
не только для обороны, но и для наступления.
1916
Германские войска начали наступление во
Франции (“Верденская мясорубка”), но за
несколько
месяцев
кровопролитнейших
боев они сумели продвинуться лишь на...7
км.
Когда наступательный порыв германской
армии под Верденом иссяк, впервые в этой
войне в наступление пошли крупные
англо-французские силы (сражение на
212
Сом-ме), но и они не сумели прорвать
оборону противника.
Летом австрийская армия растерзала итальянскую оборону - от окончательного
поражения Италию спасло наступление
Летом русские войска прорвали на широ-
русских войск на Восточном фронте.
ком протяжении австрийский фронт на Зап.
Украине, поставив Австро-Венгрию на
грань катастрофы (Брусиловский прорыв).
Остановить это наступление удалось лишь
срочной переброской на Восточный фронт
австрийских дивизий из Италии и германских войск из-под Вердена.
Русские дивизии соединились с английским
десантом в Месопотамии, образовав общий
Заключено секретное соглашение о после-
фронт против турок от Черного моря до
военном разделе Оттоманской империи
Персидского залива.
(России доставался Стамбул и часть Закавказья).
Посчитав, что военное счастье склоняется
на сторону Антанты, в войну на ее стороне
вступила Румыния, но была тут же наголову разгромлена.
Российской армии пришлось растянуть
свой и без того огромный фронт, защищая
Румынию.
Недалеко от датского побережья произошло крупнейшее в истории морское сражение (Ютландский бой) английского и
германского флотов. Бой не дал победы ни
одной стороне, но германский надводный
флот оказался окончательно запертым в
Балтийском море.
В Германии начался голод.
213
В войне наметился перелом в пользу Антанты, но до окончательной победы
надо было пролить еще немало крови, пота и слез.
Державы Антанты сумели поставить на службу фронту все свои ресурсы и на
третий год войны добились значительного преимущества над странами германского
блока по всем показателям166. Поэтому союзное командование запланировало на начало 1917 года общее наступление, чтобы уже в этом году добиться окончательной победы.
Но исход войны определялся не только соотношением военной и экономической мощи противоборствующих держав. Не менее важным «ресурсом» было доверие
населения к своему правительству и его готовность терпеть лишения. Именно этот «ресурс» раньше всего исчерпался в Российской империи.
ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ
1. В чем состоял германский план победы в войне?
2. От чего, в конечном итоге, стала зависеть победа или поражение державы в I мировой
войне?
3. На каком фронте должна была решиться судьба мировой войны?
4. На каком фронте разворачивались главные события 1914г.? 1915г.? 1916г.?
5. Какую роль в I мировой войне играл Восточный фронт?
6. Население каких великих держав испытывало в годы войны наибольшие трудности? в каких
из воюющих держав уровень жизни понизился меньше всего?
7. Чем, кроме масштаба, I Мировая война отличалась от всех предшествующих войн в истории
человечества?
166
достаточно сказать, что вооружения, произведенного Россией в 1916 году, хв атило и
“красным”, и “белым”, чтобы провоевать впоследствии всю гражданскую войну.
214
Глава 4
ГИБЕЛЬ ИМПЕРИЙ
На третьем году мировой войны всем ее участникам казалось, что этой бойне не
будет конца. Счет убитых и искалеченных шел на миллионы; промышленность выпускала все больше оружия и все меньше необходимых людям товаров; продукты везде
распределялись по карточкам. В Германии и Австрии население голодало, все ближе
подходя к грани физического истощения. И все эти жертвы не приносили никаких видимых результатов – линии основных фронтов практически не двигались.
К 1917 году усталость населения от войны стала главной внутриполитической
проблемой для всех правительств великих держав. Все громче раздавались голоса, требующие мира и проклинающие те «грабительские» цели, ради которых была развязана
мировая бойня, обвиняющие власть имущих в военных неудачах.
Конец российской монархии. Патриотическое воодушевление и единение вокруг правительства продержалось в России недолго. Первые же серьезные поражения
на фронте в 1915 г. снова сделали царскую власть мишенью всеобщего недовольства.
За победы и поражения на фронтах кровью платили миллионы, десятки миллионов работали на войну по всей стране, но Николай и императрица пытались править воюющей державой так, как если бы эта война была только их личным делом. Даже в самое
тяжелое для страны время царь упрямо не подпускал народных избранников к управлению государством. Он отказывался поставить министров под контроль Думы и даже
запрещал им общаться с думскими деятелями.
”В Думе все дураки; в Ставке сплошь идиоты; в Синоде одни только животные;
министры - мерзавцы. Дипломатов наших надо перевешать; разгони всех... Думу надо
прихлопнуть; заставь их дрожать перед тобой... Тебя должны бояться. Покажи, что ты
хозяин... Россия, слава Богу, не конституционная страна, хотя эти твари пытаются играть роль и вмешиваются в дела, которых не смеют касаться” (императрица
Алек-
сандра Федоровна - Николаю II).
Думские лидеры не желали мириться с подобным отношением - ведь именно
они сумели мобилизовать российский частный капитал на помощь воююющей армии и
фактически руководили частной промышленностью, работающей на нужды фронта.
Они начали борьбу за власть, активно привлекая к ней общественное мнение. Сообщения о любой ошибке правительства, о любом неловком движении царского двора тут
же разносились по стране газетами самых разных политических партий и расцвечивались при этом самыми безжалостными комментариями.
«Бездарное правительство» обвиняли и в устрашающих цифрах фронтовых потерь (8 млн. человек убитых и раненых), и в росте цен, и в перебоях с продовольствием. Партийные лидеры все яростнее критиковали его действия с трибуны Государственной Думы, окончательно парализуя волю и инициативу министров.
Повсеместно велись разговоры о том, что государством на самом деле правит
царица-немка и вечно пьяный развратный мужик - Гришка Распутин, что во дворце
215
гнездится шпионаж и измена... Слухи о намерении царицы заключить мир с немцами
не имели никаких оснований, но опровергнуть стоустую молву было невозможно, а
гордое стремление царской четы не обращать внимания, «быть выше этого» лишь подливало масла в огонь. Монархисты в конце 1916 года убили Распутина, но было уже
поздно - «распутинщина» успела развеять былое благоговение народа перед царствующим домом.
«Неудачливый» в глазах народа царь, его непопулярное правительство оказались к концу 1916 года в изоляции от российского общества. В этой ситуации лидеры
либеральных и монархических партий, некоторые генералы и даже родственники императора начали плести заговоры с целью отстранения Николая II от власти и замены
его на более подходящего преемника. Только стихийное восстание в столице помешало осуществиться планам дворцового переворота.
Февральская революция. Начавшись 23 февраля с обычной забастовки, беспорядки в Петрограде всего за одну неделю переросли во всеобщее восстание. Город,
включая военный гарнизон, полностью вышел из повиновения; царские министры были арестованы, полиция разбежалась. Николай, находившийся в это время в прифронтовой Ставке, не сразу узнал о событиях в Петрограде, а когда узнал, было уже поздно
- ни послать карательную войсковую экспедицию, ни прорваться в столицу сам он не
смог. Царю больше не повиновался никто.
Убедившись в том, что его не поддерживает даже высший генералитет, Николай
II 2 марта подписал манифест об отречении от престола в пользу брата Михаила - но
тот благоразумно отказался принять власть без санкции всенародно избранного Учредительного Собрания.
Провести выборы в Учредительное Собрание и обеспечить порядок в стране в
переходный период должно было Временное правительство, список министров которого был заблаговременно на этот случай обсужден и подготовлен думскими лидерами.
Российская республика и мировая война. После отречения царя в стране
наступила всеобщая эйфория. Почти всем казалось, что уж теперь-то, наконец, они получат то, о чем мечтали: крестьяне - барскую землю, рабочие - хорошую зарплату и 8часовой рабочий день, солдаты - возможностьь вернуться домой... Министры же Временного правительства, как и все интеллигенты-либералы, верили, что, избавившись от
ненавистного царя, страна с подъемом и воодушевлением выиграет войну, изберет
Учредительное собрание и дружными усилиями установит самую демократическую и
справедливую в мире форму правления.
«В первое время была какая-то странная вера, что все как-то само собою образуется и пойдет правильным, организованным путем. Подобно тому, как идеализировали революцию («великая», «бескровная»), идеализировали и население. Имели, напр.,
наивность думать, что огромная столица, со своими подонками, со всегда готовыми к
выступлению порочными и преступными элементами, может существовать без полиции
или же с такими безобразными и нелепыми суррогатами, как импровизированная, щедро оплачиваемая милиция, в которую записывались профессиональные воры и беглые
арестанты. Всероссийский поход против городовых и жандармов очень быстро привел к
своему естественному последствию» (Марк Алданов)
216
Пост премьер-министра занял известный и авторитетный в стране земский деятель князь Г.Е.Львов - человек, который скорее согласился бы сам подвергнуться экзекуции, чем применить насилие к народу. Правительство поначалу рассчитывало на
всенародную поддержку и искренне стремилось не допускать ни малейшего ограничения безбрежных демократических прав и свобод. Полной свободой и в столице, и на
фронте пользовались любые агитаторы, в том числе большевики, призывавшие солдат
немедленно «превратить войну империалистическую в войну гражданскую», обратив
штыки против правительства и всех «эксплуататорских классов». Впрочем, если бы
министры и захотели как-то ограничить этот «разгул демократии», сил для этого в их
распоряжении все равно не было..
Реальной властью в столице был петроградский гарнизон, еще в начале марта
добившийся от правительства гарантии своего неразоружения и неотправки на фронт.
Министры не могли издать ни одного распоряжения, не договорившись предварительно с руководством Петросовета167, которое, в свою очередь, полностью зависело от
настроений митингующей «улицы».
Новые лидеры (и Временного правительства, и Совета), не имевшие никакого
опыта управления государством, должны были действовать в самых тяжелых, какие
только можно себе представить, условиях: при 2-тысячекилометровом фронте, нависавшем над европейской частью страны (который, помимо всего прочего, требовал до
3 тысяч вагонов продовольствия и боеприпасов ежедневно); при разбежавшейся полиции и неподчиняющихся гарнизонах; без органов управления (часть чиновников бросила работу, а оставшиеся не знали, кого им слушаться); при разваливающемся транспорте; при бешеной агитации самых крайних, экстремистских партий и групп (большевиков, левых эсеров, анархистов). И очень скоро они убедились, что свержение
ненавистной монархии не только не облегчило путь к победе, но неимоверно его
осложнило.
В июне в войска поступил приказ начать заранее согласованное с союзниками
крупное наступление. Но через несколько дней, не выдержав немецкого контрудара,
армия побежала. Идти на смерть, проливать кровь за непонятные им цели солдаты
больше не желали. Фронт с трудом удалось стабилизировать, однако всем стало понятно, что эта армия - забывшая о дисциплине, ненавидящая своих офицеров, обсуждающая приказы своих генералом на митингах - всерьез воевать неспособна. Но даже
окончательно вставший в пассивную оборону Восточный фронт оттягивал на себя из
Западной Европы почти половину войск центральных держав.
Новый расклад сил в войне. В апреле 1917 года надежды держав Антанты на скорую
окончательную победу укрепились - в войну на их стороне вступили Соединенные Штаты
Америки.
Германия бросила в бой флотилии своих подводных лодок, которые стали топить без
разбора все суда (даже нейтральных стран), которые приближались к английским и француз167
Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов был организован в дни февральского
восстания представителями социалистических партий (в основном меньшевиков и эсеров). Руководство
Совета претендовало на «контроль» за деятельностью Временного правительства.
217
ским портам. Гибель американских граждан в европейских морях стала решающим аргументом сторонников вмешательства США в мировую войну. Начало года сняло еще одну трудность, мешавшую США вступить в европейскую войну на стороне Антанты - общественное
мнение (и, соответственно, депутаты Конгресса) крайне отрицательно относились к российскому царизму и не представляли себе его в качестве военного союзника, но Февраль устранил
это препятствие на пути американцев в Старый Свет.
Страна с огромными продовольственными, промышленными и человеческими ресурсами - США бросили решающую “гирю” на колеблющиеся чаши весов мировой войны. Поражение Германии тем самым было предрешено, но переброска американских солдат в Европу
требовала времени. Пока же положение на Западном фронте оставалось прежним: кровопролитные сражения, единственным результатом которых были сотни тысяч жертв.
Россия на пороге гражданской войны. Весна радужных надежд и иллюзий, когда министры Временного правительства ездили в открытых автомобилях с красными
бантами на лацканах и раскланивались перед приветствующими их толпами, скоро
миновала. Как только министр иностранных дел Милюков заявил, что Россия будет
воевать вместе с союзниками до победного конца, многотысячные антивоенные демонстрации вынудили его (вместе с военным министром А.Гучковым) подать в отставку. В
июле 1917 г. после неудачного наступления на фронте подали в отставку и остальные
либералы, и большинство постов во Временном правительстве заняли представители
социалистических партий - меньшевики и эсеры. Премьер-министром стал эсер Александр Федорович Керенский.
Керенский верил, что сможет твердой рукой пресечь поощряемую большевиками анархию и направить революционную стихию в мирное русло, не допустив при этом установления
военной диктатуры. Он рассчитывал на свою популярность и авторитет революционного вождя, который, как он надеялся, позволит ему повести массы за собой. Однако и популярность,
и авторитет очень быстро иссякли - вождь из Керенского не получился, и ему, как и его предшественникам, выпала роль щепки, тщетно пытающейся выплыть против течения.
В июле 1917 г. по распоряжению Керенского были арестованы все лидеры большевиков, Ленин вынужден был скрываться от обвинения в шпионаже на территории Финляндии.
Но все арестованные были выпущены из тюрем спустя полтора месяца, когда генерал Корнилов предпринял попытку с помощью фронтовых частей прекратить анархию в Петрограде. В
этот момент Керенский не пожелал «предать революцию» и распорядился для борьбы с Корниловым выдать оружие Петроградскому Совету. Этим оружием и было свергнуто Временное
правительство в ночь на 26 октября 1917 года.
Керенский дожил в эмиграции до преклонного возраста. Всю эту долгую жизнь он
оправдывался и доказывал, что он не виноват в победе большевиков. Умер в 1972 году в нищете и забвении.
Умеренные социалисты, как и «министры-капиталисты», оттягивали проведение
выборов в Учредительное собрание, считая их неуместными в условиях войны. Большая часть правительственных усилий с весны до осени 1917 г. была направлена на то,
чтобы сохранить фронт хотя бы в пассивной обороне, не дать солдатам окончательно
разбежаться, остановить растущую в стране анархию и «дотянуть» до победы Антанты.
Однако эти усилия были тщетны.
К сентябрю 1917 г. стало окончательно ясно, что попытка демократии в России
провалилась. «Цивилизованное» меньшинство не нашло ни общего языка, ни общих
ценностей с освобожденным народом. Никакое общее чувство, никакая общая цель не
218
могли их сплотить, и взаимная ненависть росла с каждым днем. «Господа» смотрели с
ужасом и омерзением на взбунтовавшуюся чернь, заплевавшую Петроград семечками и
готовую избить (а то и убить) любого, кто рискнет говорить им о долге, о патриотизме,
о законности. «Чернь», в свою очередь, все больше ненавидела «господ» и навязываемые ими правила и понятия, не желая больше не только подчиняться, но и просто слушать их.
Большевики.
Эти настроения российских «низов» тщательно разжигали
и поощряли большевистские агитаторы. Ленинская партия «нового типа», повинуясь
своему лидеру, с весны 1917 года последовательно вела курс на гражданскую войну. В
отличие от всех остальных партийных лидеров, Ленин презирал «парламентскую говорильню», ни в грош не ставил законность и права человека, не боялся кровопролития и
насилия. С самого начала мировой войны он надеялся, что ее бедствия в конце концов
спровоцируют «мировой пожар» социалистической революции, – и теперь больше всего боялся упустить представившийся шанс.
Лозунги большевиков были просты и понятны даже самому темному мужику:
«Хлеб – голодным, мир – народам, земля – крестьянам, фабрики – рабочим!». В казармах, на улицах, в цехах, на деревенских сходках агитаторы кричали о том, что все
обещания министров – ложь, что каждый, кто уговаривает народ еще немного потерпеть, – враг и предатель его интересов. И эта агитация пользовалась все большим успехом. В сентябре 1917 года большевики получили большинство мест в городских Советах рабочих и солдатских депутатов. Председателем Петроградского Совета был избран Троцкий. Пытавшееся всех примирить правительство Керенского оказалось в
полной изоляции – его ненавидели обе враждующие стороны. Под руководством Троцкого формировались отряды вооруженных рабочих («красная гвардия») – подготовка к
перевороту шла практически на глазах у правительства, бессильного как–то этому помешать.
Большевистский переворот. Утром 25 октября по всему Петрограду были расклеены листовки, объявлявшие, что отныне вся власть в России перешла к Советам рабочих и солдатских депутатов. Отряды «красной гвардии» заняли все ключевые пункты в городе, а в ночь на 26 октября арестовали никем не защищавшихся министров
Временного правительства. Керенский бежал на фронт собирать верные ему войска.
Переворот был приурочен к открытию в Петрограде II Всероссийского съезда
Советов. Депутатов поставили перед свершившимся фактом и предложили принять
всю полноту власти в России на себя.168 В полном соответствии с ленинским замыслом, почти вся небольшевистская часть съезда с негодованием отвергла насильственный захват власти и покинула зал заседаний. Большевики остались полновластными
168
Правда, выдвигая лозунг «вся власть Советам», большевики в то же время обещали в крат-
чайшие сроки провести выборы в Учредительное собрание. Это был тактический ход: соблюдалась видимость законности, а Учредительному собранию в будущем предстояло либо узаконить большевистский переворот, либо быть разогнанным.
219
хозяевами съезда и сформировали новое правительство - Совет Народных Комиссаров
(Совнарком, СНК). Председателем Совнаркома стал Ленин, ответственность за иностранные дела взял на себя Троцкий.
Советский переворот привел к окончательному распаду централизованного
управления огромной страной. Практически все служащие отказались выполнять распоряжения самозванной власти, которая, не имея в своем распоряжении никакого аппарата принуждения, принимала на первых порах исключительно популярные меры.
Совнарком принял «Декларацию прав народов России», где провозгласил право народов бывшей империи на образование собственных независимых государств. Декреты о
мире и о земле, принятые II съездом Советов, фактически санкционировали окончательный развал армии – солдаты беспорядочным потоком ринулись по домам в родные
деревни – делить землю. Оставаться в состоянии войны с Германией стало невозможно.
Россия выходит из войны. «Декрет о мире» призывал народы всех воюющих
стран немедленно свергнуть свои правительства и заключить справедливый мир «без
аннексий и контрибуций». Этот призыв к мировой революции, однако, не избавил
большевистское правительство от неприятной необходимости начать мирные переговоры с «империалистическими» правительствами Германии и Австро–Венгрии и в
конце концов принять все продиктованные ими условия.
3 марта 1918 года в пограничном городке Брест–Литовске был подписан мирный договор, фактически равнозначный капитуляции России. Под давлением центральных держав советское правительство признало отделение и независимость Финляндии, Украины, Грузии, отказалось от претензий на оккупированные в ходе войны
немцами Польшу, Литву, Латвию и Эстонию. Началась отправка в Германию золота в
счет наложенной на Россию огромной контрибуции. Правда, Ленин был убежден, что
долго соблюдать этот договор не придется – Германия была истощена до крайности и
стояла на пороге если уж не пролетарской революции, то военного поражения от стран
Антанты.
Однако весной 1918 года именно Брестский мир позволил Германии и Австрии
избежать массового вымирания населения от голода, перебросить во Францию около
миллиона солдат и пять тысяч артиллерийских стволов и предпринять последнюю отчаянную попытку добиться победы.
Конец мировой войны. Собрав во Франции почти все свои вооруженные силы,
весной 1918 года германское командование бросило их в последнее наступление. Прорвав фронт, немецкие дивизии вновь вышли на подступы к Парижу - и снова, как и в
самом начале войны, были остановлены на берегах Марны. Силы Германии на этом
иссякли - под ответными ударами союзников немецкие войска стали почти безостановочно отступать. К лету 1918 года на Западном фронте измотанным, голодным немцам
противостояли, кроме англичан и французов, 2 миллиона свежих, прекрасно снабженных американских солдат.
220
В сентябре коалиция центральных держав распалась. Одновременно с решительным наступлением во Франции Антанта провела удачную операцию по окружению
турецких армий в Палестине, после чего англичане и французы оккупировали Ливан и
Сирию. Османская империя прекратила сопротивление.
В том же сентябре войска Антанты нанесли мощный удар с греческого
плацдарма по Болгарии и вывели ее из войны. После этого началось стремительное
наступление на север. Имперское правительство Австро-Венгрии запросило мира.
Еще за день до начала переговоров о перемирии срочно созданный в Праге
Национальный совет объявил о независимости Чехословакии. На следующий день в
Вену поступили такие же решения национальных организаций сербов, словенцев и
хорватов (они намеревались создать собственное объединенное королевство). Через
несколько дней о своей независимости заявила Венгрия. А еще через неделю монархия
пала и в самой Автрии - новое (социал-демократическое) правительство провозгласило
страну демократической республикой и объявило, что дальнейшую судьбу страны
определит всенародно избранное Учредительное собрание.
Последней сдалась Германия. По требованию американского президента Вудро Вильсона (через него велись переговоры о перемирии) войска стали отводиться с
оккупированных территорий обратно в Германию, правительство было подчинено
рейхстагу (парламенту), который тут же начал обсуждать вопрос об отречении императора Вильгельма II. А в первых числах ноября с требованиями мира восстала армия.
Восставшие создали (по образцу России) Советы, большинство в которых завоевали
социал-демократы. После этого рейхстаг передал власть правительству, состоявшему
из одних социал-демократов и опиравшемуся на Советы. Вильгельм II сбежал в Голландию, страна была объявлена республикой. 11 ноября 1918 года социалдемократическое правительство подписало перемирие со странами Антанты (Компьенское перемирие).
Мировая война кончилась.
Послевоенная обстановка. Перед державами-победительницами по окончании
войны встала непростая задача - образовать новую систему государств в Европе169.
Обстановка была тяжелая. Сотни тысяч вооруженных, привыкших к насилию
разноязыких солдат; стихийное самопровозглашение новых государств на территориях, где старые границы были уже стерты, а новые еще не проведены; разрушенная экономика, миллионы беженцев, послевоенный разор и неразбериха - такое положение
сложилось в Центральной, Южной и Восточной Европе к концу 1918 года. Кроме того,
из России возвращались десятки тысяч бывших военнопленных, несших на родину великий соблазн решить все проблемы “по-большевистски”. На территории бывшей Российской империи уже полыхала война гражданская, гораздо более жестокая, чем толь-
169
По настоянию США прежние тайные договоры о разделе “добычи” стали считаться утратив-
шими силу.
221
ко что закончившаяся мировая - и в этот новый кровавый хаос могли быть вовлечены и
другие народы.
Развалилось сразу несколько многонациональных империй (Российская, Австро-Венгерская, Османская), распались скрепы, объединявшие многие народы в границах единых государств, исчезла сила, подавлявшая, сдерживавшее свободное и естественное национальное развитие этих народов. Но стало понятным, что та же имперская сила одновременно обеспечивала и межнациональный мир, не давая взаимным
обидам народов разрастаться до открытых вооруженных столкновений. Погасить очаги
новых кровавых конфликтов, провести новое государственное размежевание необходимо было как можно скорее.
Мирная конференция в Версале (пригороде Парижа) должна была узаконить создание таких новых государств, провести в Европе и в Передней Азии такие новые
границы, которые бы в обозримом будущем не вызывали новых столкновений между
народами, чреватых новой большой войной.
После страшной войны для большинства европейцев мир стал главной ценностью. Желание избежать в дальнейшем новой бойни народов было искренним и сильным. Было много разговоров о том, что первая мировая война будет и последней. Но
дальновидные политики уже тогда предугадывали неизбежные конфликты в “обновленной” Европе.
ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ
1. Как повлияло на ход мировой войны свержение монархии в России?
2. Как мировая война повлияла на развитие событий в России в 1917 году?
3. Как повлиял на ход мировой войны Октябрьский переворот?
4. Почему европейские империи не выдержали длительной войны на истощение?
5. Как и почему изменилось место России (РСФСР, СССР) в системе международных отношений в период создания новой, послевоенной Европы?
6. Какие самостоятельные государства возникли на территории бывшей Российской империи
после ее распада?
7. Какие части бывшей империи были в ходе гражданской войны вновь фактически присоединены к России (РСФСР, СССР)?
Раздел VIII
КРИЗИС ЕВРОПЕЙСКОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ
(1919–1939 )
Передышка между двумя мировыми войнами оказалась недолгой. Но и эти два
сравнительно мирных десятилетия были временем, полным общественных катастроф –
экономических, полититических, международных кризисов. Многим казалось, что западная христианская цивилизация одряхлела и стоит на пороге гибели.
222
Миллионы людей разочаровывались в либеральной демократии, в свободе. Они
искали новых идей и с интересом и надеждой смотрели на революционные эксперименты коммунистов в России, фашистов в Италии, а потом – и на «новый порядок» в
национал-социалистической Германии. Не только в Азии, Латинской Америке, но и в
самой Европе возникали и укреплялись все новые диктаторские режимы.
Люди все больше доверяли лидерам, готовым «железной рукой загнать человечество в счастье». Не успев оправиться от одной ужасной войны, Европа начала сползать в пропасть новой войны – еще более чудовищной.
Глава 1
КОММУНИСТИЧЕСКИЙ ЭКСПЕРИМЕНТ В РОССИИ
I Мировая война закончилась для России низвержением не только монархии, но
и всего «образованного класса». Власть оказалась в руках радикальных революционеров, которые от имени всех неимущих объявили всему «старому миру» и всем «господам» войну на уничтожение.
Большевистские вожди верили, что они не просто захватывают власть в России,
но начинают мировую социалистическую революцию, которая покончит с властью денег и установит новый строй всеобщего процветания, равенства, справедливости и
братства. Эта грандиозная цель оправдывала в их глазах любые средства ее достижения.
«Вся власть – Советам!»
Все старые органы государственной власти и
местного самоуправления (суды, земства, городские думы и пр.) ликвидировались;
единственной властью в стране были объявлены советы рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. Эти органы «прямого народовластия» весьма отличались от традиционных демократических выборных органов:
– депутаты избирались на заводских собраниях, митингах в казармах, деревенских крестьянских сходах без всяких «формальностей»: кандидаты выдвигались тут же
любым желающим и утверждались не тайным, а открытым голосованием;
– выборы в советы не были всеобщими: право избирать своих представителей
могли только рабочие, солдаты и крестьяне
– в руках Совета сосредоточивалась вся власть – и законодательная, и исполнительная, и судебная, ему же принадлежало право контролировать исполнение собственных решений, – принцип разделения властей отвергался.
Поначалу каждый Совет на своей территории имел полную свободу рук и действовал, руководствуясь только «революционным правосознанием».
«Это – революционная диктатура, т. е. власть, опирающаяся прямо на революционный захват, на непосредственный почин народных масс снизу, не на закон, изданный централизованной государственной властью. Это – власть совсем не того рода, какого бывает вообще власть в парламентарной буржуазно-демократической республике
обычного до сих пор, господствующего в передовых странах Европы и Америки, типа…
223
Выше, лучше такого типа правительства, как Советы Рабочих, Батрацких, Крестьянских, Солдатских Депутатов, человечество не выработало и мы до сих пор не знаем» (В.И. Ленин,лидер большевиков 1917 г.)
«…Власть Советов превратилась в безответственную, бесконтрольную, несправедливую, тираническую и дорогостоящую власть комиссаров, комитетов, штабов и вооруженных банд» (Ю.О. Мартов, меньшевик, апрель 1918 г.)
Война против «господ». Первые несколько месяцев после захвата власти
большевистское руководство держалось тем, что изо всех сил разжигало «классовую
ненависть», гражданскую войну. Рабочих и крестьян призывали избавиться от угнетателей и самим наладить свою жизнь. «Господа», к которым относилось все образованное меньшинство населения, были фактически поставлены вне закона.
Уже на второй день после октябрьского переворота были закрыты все оппозиционные новой власти («буржуазные») газеты. Вскоре были запрещены и все несоциалистические («буржуазные») политические партии.
Первые декреты (указы, распоряжения) советской власти были, по существу, не
законами, а революционными прокламациями, призывавшими к насильственной «экспроприации экспроприаторов» (по-русски – «грабь награбленное!»). Проведение важнейших для России и таких долгожданных реформ было пущено фактически на «самотек», в котором десятки миллионов людей в ожесточенных схватках между собой, часто с оружием в руках, боролись за свои личные, классовые, национальные интересы.
Сложнейший узел аграрных проблем был разрублен одним ударом: крестьянские общины получили право захватывать и делить по своему усмотрению не только
помещичьи имения, но и владения «столыпинских» хуторян (крестьян, владевших землей на правах частной собственности). Купля-продажа земли запрещалась, вся она
объявлялась общественной собственностью. Скот, инвентарь, домашнюю утварь крестьяне делили «по справедливости» и растаскивали по домам; то, что дележке не поддавалось, – ломали и жгли.
В городах тем же целям служил декрет о рабочем контроле, который обязывал
всех владельцев фабрик и заводов полностью отчитываться в своей деятельности перед
рабочими комитетами («фабзавкомами») и действовать только с их согласия. Фактически хозяева теряли право распоряжаться своей собственностью и оказывались на положении наемных управляющих у собственных рабочих. Предпринимателей, желающих продолжать дело в таких условиях, оказалось немного: «буржуи» бросали фабрики
и бежали (нередко предварительно договорившись с фабзавкомом о «полюбовном»
разделе остававшихся на счетах предприятия денежных средств). Оставшиеся без хозяина предприятия по требованиям рабочих объявлялись государственными, национализированными – и к весне 1918 г. в государственной собственности оказалось уже абсолютное большинство не только крупных, но и средних и даже мелких промышленных предприятий.
«Неповторимое и опьяняющее зрелище – разрушение определенного общества.
Ныне исполняется реченное в четвертом псалме вечерней воскресной службы..: властители будут низвергнуты с трона, а бедняки поднимутся из грязи. Домовладельцы вынуждены довольствоваться одной комнатой, а в тех, что они занимали прежде, поселено
224
по семье. Нет больше богатых – только бедные и беднейшие. Знания не добавляют ни
привилегий, ни уважения. Бывший рабочий, ставший директором, командует инженерами. Размер заработной платы почти не различается. Частная собственность ограничивается одеждой» (из дневника Пьера Паскаля, французского социалиста, вступившего
в РКП(б), 1919 г.)
Разруха.
Первые три месяца новой власти нанесли экономике России
больший урон, чем все годы мировой войны и месяцы после февральской революции
вместе взятые.
Действия большевистского правительства казались чудовищными, безумными,
противоречащими элементарному здравому смыслу. Перед лицом надвигающегося на
города голода они отдали на растерзание и разграбление деревенским общинам главных продавцов хлеба – крупных землевладельцев и зажиточных хуторян. Вместо того,
чтобы попытаться остановить падение промышленного производства, его окончательно «добили», выгнав хозяев и управляющих.
Изгоняя владельцев и добиваясь национализации предприятий, рабочие требовали от «своего» государства выплаты им зарплаты и ее увеличения, – большевики вынуждены были на полную мощность запустить «печатый станок» Госбанка, отправляя
на останавливающиеся заводы мешки новеньких денежных купюр. Деньги стремительно обесценивались, что окончательно расстроило торговлю.
Промышленность оказалась в параличе, городу нечего было дать деревне в обмен на продовольствие. Поэтому при хорошем урожае в городах начался настоящий
голод.
Изгнание домовладельцев быстро привело к разрушению всех коммунальных
систем – электрического освещения, отопления, водопровода, канализации. Города
умирали.
К весне 1918 года «эксплуататоров» ни в городах, ни в деревнях практически не
осталось, и популярность новой власти начала угрожающе падать. На свободных перевыборах в советы депутатов-большевиков стали все чаще отзывать, заменяя их представителями других социалистических партий. «Революционное творчество масс» стало угрожать самой большевистской власти, и от целенаправленного поощрения анархии Ленин перешел к ее обузданию.
Становление однопартийной диктатуры. Со своими политическими соперниками большевики вели переговоры лишь до тех пор, пока были недостаточно сильны, чтобы ликвидировать их. К лету 1918 г. они уже имели в своем распоряжении достаточную вооруженную силу, чтобы запретить почти все политические партии, а избранных от них депутатов изгнать из Советов. Совнарком170 присвоил себе право отменять любые решения местных Советов, идущие вразрез с намерениями большевиков. Перевыборы в Советы стали проходить под жестким контролем исполнительных
органов; вольница «прямого народовластия» закончилась. Советы превратились в послушных исполнителей воли единственной оставшейся в стране партии.
170
«Совет народных комиссаров» – так называлось советское правительство.
225
Быстро набрал силу созданный еще в декабре 1917 г. карательный орган новой
власти – Всероссийская Чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией и саботажем (ВЧК). Чекисты выявляли тех, кто, по их мнению, был (или мог быть) активным
противником «диктатуры пролетариата», сами вели следствие, сами же их судили и сами приводили приговоры в исполнение. Доказывать вину было необязательно: для
приговора часто было достаточно «чуждого» социального происхождения обвиняемого.
Начавшийся после октябрьского переворота «красный террор» усиливался с
каждым месяцем, а летом 1918г. (после покушения на Ленина) был провозглашен официальной политикой. Применявшиеся методы были для России неслыханными: в городах из представителей «имущих классов» брались заложники, и в случае покушения
на кого-либо из большевистского руководства они расстреливались – десятками и сотнями!
Летом 1918 года закончился недолгий «мужицкий рай» – не дождавшись от крестьян «сознательности» в деле снабжения городов, хлеб у них начали отнимать силой.
На предприятиях формировались, вооружались и направлялись в сельские районы
продовольственные отряды из рабочих (продотряды) – заводы кормились силой оружия. Местные крестьянские Советы противились реквизициям зерна, поэтому продотряды повсеместно заменяли их новыми органами власти – комитетами бедноты (комбедами). Назначаемые туда батраки и беднейшие крестьяне помогали продотрядам искать хлеб в зажиточных дворах (часть найденного становилась вознаграждением доносчикам).
К лету 1918 г. советская власть установилась на большей части страны. Но при
этом советы превратились в бессильные придатки однажды избранного ими центрального правительства, которое они уже не имели возможности сменить и на политику
которого не могли никаким образом повлиять. Советы быстро теряли былую популярность и авторитет, лишались активной массовой поддержки.
Распад страны и гражданская война.
«Советское» объединение России,
как «государства рабочих и крестьян» оказалось непрочным. Достаточно было 40 тыс.
бывших военнопленных (чехам и словакам) оказать вооруженное сопротивление советским комиссарам, попытавшимся их разоружить, как советская власть была мгновенно сметена на огромных территориях (от Волги до Владивостока). На месте легко
разогнаных Советов стали возникать самостоятельные «республики», руководимые небольшевистскими социалистическими партиями (меньшевиками, эсерами, анархистами). Однако и эти «демократические республики» оказались непрочными. Для обороны
от большевистского «центра» провинциальные правительства вынуждены были привлечь офицерство и вскоре были сметены военными переворотами.
К 1919 году страна полностью распалась. Европейский Центр контролировала
большевистская диктатура. От Волги до Дальнего Востока установилась военная диктатура во главе с адмиралом Колчаком. На юге европейской части страны закрепилась
«белая» армия генерала Деникина. Из Прибалтики угрожала Петрограду армия генерала Юденича. На европейском Севере при опоре на небольшой английский десант уста-
226
новилась антибольшевистская власть. Целый ряд новых самостоятельных государств
возник на национальных окраинах бывшей Российской империи. Между осколками
некогда великой державы разгорелась ожесточенная война.
Два с половиной года кровавой гражданской войны принесли России неизмеримо больше жертв, разрушений и горя, чем мировая война.
Исход гражданской войны решило крестьянское большинство страны. И «красные», и «белые», и националистические движения окраин, ведя беспощадную войну
друг с другом, применяли насильственные реквизиции продовольствия и мобилизации
мужиков в свои армии. Деревня отвечала на это восстаниями, саботажем и дезертирством. Но в конечном итоге сопротивление крестьянства «красным» оказалось менее
яростным и решительным, чем «белым». «Белые» отказывались признавать законность
общинных самозахватов частных земель, поэтому крестьяне боялись, что с победой
антибольшевистских сил в деревню вернется помещик. Кроме того, генералы не скрывали своего желания восстановить «единую и неделимую» Россию в прежних имперских границах, чем нажили себе непримиримых врагов на всех национальных окраинах.
Единого фронта всех антибольшевистских сил создать так и не удалось. К концу 1920 года главные силы «белых» армий были разгромлены, и московское правительство установило контроль над большей частью территории бывшей Российской
империи.
«Военный коммунизм». Сражаясь с «белыми» на фронтах, большевистское
правительство одновременно вело не менее ожесточенную войну у себя в тылу. Главным врагом здесь была «экономическая контрреволюция» – так, по сути, определялось
неистребимое стремление подавляющей массы населения поступать сообразно своей
непосредственной выгоде. Началась борьба с частным интересом ради полного господства государства в хозяйственной жизни. Эта борьба получила тогда название политики «военного коммунизма».
Выгнать предпринимателей («заводчиков» и «фабрикантов») было легко, но вот
заставить работать оставшиеся без хозяев заводы и фабрики оказалось намного труднее. Упала производственная дисциплина, оборвались все связи предприятий друг с
другом, перестала действовать система финансирования производства, с разрушением
торговли невозможен стал сбыт произведенной продукции. Строители нового общества вырвали из экономики ее старый «мотор» – частный интерес и погоню за прибылью. Теперь им предстояло наладить хозяйственную жизнь на каких-то других основаниях. Надежды на «самодеятельность трудящихся масс», на то, что «сознательные рабочие» смогут сами управлять производством, не оправдались. Было решено, что единственным и полновластным хозяином всей экономики должно стать государство.
В короткий срок был создан гигантский чиновничий аппарат для управления
промышленностью. Появилось великое множество учреждений, которые «ведали» всеми отраслями: Главрыба, Главсахар, Главсоль, Главспичка, Главснаб, Главсбыт, Глав...
и т. д., и т. п. Управлять производством и распределением стали государственные чиновники, а единственным способом управления стали приказы.
227
В городе государственным стало почти все: промышленность (вплоть до самых
мелких мастерских), транспорт, жилье, торговля. Любая частная производственная или
торговая деятельность населения была запрещена. Деньги потеряли какое бы то ни было значение в повседневной жизни. На предприятиях одинаковая для всех зарплата
выдавалась натурой (часто изделиями того же завода или продуктами, которые в это
время оказались на государственных складах). Была отменена плата за жилье и транспорт. Все отбираемое у деревни продовольствие городские власти распределяли среди
населения по карточкам.
Чтобы кормить города, армию и растущий как на дрожжах государственный аппарат, требовалось выкачивать из деревни все больше продовольствия. Вооруженные
налеты на деревни продотрядов сменились более организованным и систематическим
изъятием запасов продовольствия из крестьянских амбаров. Крестьяне обязаны были
сдавать государству все свои «излишки» урожая (сверх собственных потребностей).
Ссыпку зерна в государственные хранилища контролировали вооруженные отряды. На
тех, кто пытался утаенную от государства еду продавать, регулярно устраивались облавы. Города и железнодорожные станции оцеплялись вооруженными «заградотрядами»
– они отбирали товар у крестьян и мелких торговцев («мешочников»); чекисты регулярно разгоняли стихийно возникавшие городские рынки, арестовывали и даже расстреливали торговцев.
Но несмотря ни на что, города манили деревенских жителей с непреодолимой
силой: за мешок муки, с риском для жизни довезенный до столицы, можно было получить от голодающих горожан много такого добра, о каком до революции крестьянин и
мечтать не мог. Именно это спасло от голодной смерти миллионы городских жителей.
Государство не справилось со снабжением городов продовольствием – гос. пайки были
мизерны, и большую часть продуктов питания горожане выменивали у крестьян«мешочников» на нелегальных «толкучках».
Госучреждения не справились и с управлением промышленностью – запустить
производство на принципах «военного коммунизма» им так и не удалось. Зато полный
контроль «советских» чиновников над материальными запасами в условиях всеобщей
неразберихи породил такие хищения и всеобщую коррупцию, какой страна, пожалуй,
еще не знала.
«Строится новый завод или ремонтируется старый, и на постройку получается,
при известной энергии, такое количество всяких станков, машин, материалов, ремней,
которого хватит на десяток заводов..; завод строится годы, а материалы переходят с казенных складов на нелегальный черный рынок…
Независимо от… непосредственного присвоения и расхищения казенного имущества процветает и взяточничество в собственном смысле. …Взятки дают не только
частные лица, но и учреждения…
Немудрено, что молва приписывает отдельным лицам… состояния во много десятков миллионов, что многие заводы, по нелегальным сделкам, перешли из рук прежних владельцев в собственность нынешних фактических хозяев…
Берут и совершают злоупотребления целыми организованными товариществами, берут и в одиночку. Все отлично понимают друг друга с полуслова и даже без слов;
атмосфера взяточничества всецело царит в учреждениях…» (И. Раппопорт, экономист, из статьи «Полтора года в советском главке», 1919 – 1920 гг.)
Однако, несмотря на отчаянное положение в промышленности, социалистическая республика имела возможность снабжать свою армию всем необходимым для
228
успешного ведения боевых действий на фронтах гражданской войны. На территории,
контролируемой большевистским правительством, размещались основные мощности
российского военного производства, которые продолжали работать несмотря на общий
кризис экономики. В распоряжении «красных» оказались и стратегические запасы
оружия, боеприпасов и другого военного снаряжения, накопленные царской Россией
для ведения мировой войны. «Белым» армиям так и не удалось захватить промышленно развитые районы, и генералам приходилось рассчитывать в основном на западную
военную помощь (которой оказалось явно недостаточно для победы).
Разгромив армии своих основных противников на фронтах, большевики были
полны решимости окончательно «добить» и частное предпринимательство. К концу
гражданской войны политика «военного коммунизма» ужесточилась до предела, –
принудительное распределение было дополнено системой принудительного труда. После ликвидации фронтов массовые армии не демобилизовывались, а становились армиями трудовыми, превращаясь в гигантские «стройбаты». Был военизирован и труд
промышленных рабочих – государственные органы получили право без ограничений
перебрасывать их куда угодно и использовать на любой работе. Власть пошла «в последний и решительный бой» на мелкую торговлю – «толкучки» в городах, на которые
раньше часто смотрели «сквозь пальцы», стали разгоняться более активно, а самодельные прилавки демонстративно разламывались и отправлялись на дрова. Были уже готовы проекты полной и окончательной отмены денег.
Когда на изъятие «излишков» хлеба крестьяне стали отвечать сокращением посевов, государство начало вмешиваться и во внутреннюю жизнь семейных хозяйств:
повсеместно созданные «посевкомы» пытались диктовать крестьянам, что, сколько и
когда им сеять. Кроме того, для крестьян вводилась обязательная трудовая повинность
(заготовка дров, перевозка грузов и другие бесплатные работы на государство).
«Война не кончена, она продолжается на бескровном фронте... Нужно, чтобы
вся... пролетарская масса подготовилась к новым жертвам, новым лишениям и бедствиям не меньше, чем на войне», – писал в 1920 г. Ленин.
Но большинство населения не желало терпеть «военный коммунизм» после того, как угроза возвращения старых «господ» миновала. По стране покатилась мощная
волна крестьянских восстаний.
В конце 1920 – в начале 1921 года многочисленным партизанам, чем могла, помогала
каждая деревня. Сотни местных «банд» парализовали работу государственных органов в провинции. Крестьянская армия Махно хозяйничала на территории нескольких украинских губерний. Армия тамбовских крестьян в 50 тыс. чел. ликвидировала большевистскую власть в своей
губернии и заняла круговую оборону в боях с Красной армией («антоновщина»). Только что
громившие колчаковцев сибирские партизаны повернули оружие против пришедших им на
смену коммунистов – объединив свои силы, повстанцы поставили под свой контроль Западную Сибирь и Приуралье, перерезали Транссибирскую магистраль.
Против крестьян были брошены войска под командованием лучших «красных» военачальников. По своей жестокости карательные экспедиции против восставших не имели себе
равных даже по меркам гражданской войны – выжигались целые деревни, «в дело» пошли и
отравляющие газы из запасов царской армии.
Самым опасным восстанием под лозунгами «Вся власть – Советам!» и «Свобода торговли!» стал мятеж матросов Кронштадтской морской крепости. Пятимиллионная, в основном
229
крестьянская армия заколебалась, на грани всеобщей антибольшевистской забастовки был изголодавшийся рабочий Петроград.
Эти грозные события вынудили Ленина отказаться от программы «новых лишений и бедствий» и признать, что страна нуждается в передышке.
Цена, которую пришлось заплатить за разрушение старого строя, оказалась
огромной: население России за время гражданской войны сократилось на 10 млн. человек (из них два миллиона, не желая оставаться в «совдепии», покинули страну), в 7 раз
упало промышленное производство (обуви, например, изготовлялось — одна пара на
50 человек в год), на треть сократилось производство продуктов питания. В 1921 году
крестьяне сократили посевы до минимума и в засуху не смогли собрать хлеба даже для
собственного пропитания – в Поволжье от невиданного голода умерло не менее миллиона человек. По стране бродило более 7 млн. беспризорных, лишившихся родителей
детей.
ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ
1) Какие идеи Карла Маркса пытались осуществить на практике большевики?
2) Почему большинство политических противников большевиков в первые месяцы
после Октябрьского переворота были уверены, что эта власть долго не продержится?
3) Какие ценности западной цивилизации были отвергнуты новыми властителями
России? Что предлагалось взамен?
4) Как вышло, что вместо «прямого народовластия» в России сложилась однопартийная диктатура? Могли ли Советы остаться реальной властью в стране?
5) В чем заключалась сила большевиков по сравнению с их политическими противниками?
НЭП: ПОИСК МИРНОГО ПУТИ К СОЦИАЛИЗМУ
Конец гражданской войны В начале 1921 г. съезд большевистской партии
принял решение об отказе от «военного коммунизма». Ненавистную крестьянам продразверстку отменили, заменив вдвое меньшим продуктовым налогом. Оставшуюся после сдачи налога часть урожая крестьяне получили право свободно продавать (или горожанам на базарах, или государству по ценам ненамного ниже рыночных). Государство разрешило частное производство товаров повседневного спроса, стало отдавать
мелкие и средние предприятия, магазины и лавки в частную собственность желающим
стать новыми хозяевами (они получили прозвище «нэпманы»). «Частники» и кооператоры взяли в свои руки почти всю розничную торговлю, часть пищевой и легкой промышленности.
Этих уступок оказалость достаточно, чтобы сбить волну массовых крестьянских
восстаний – непримиримые партизаны перестали получать в деревнях былую помощь
и поддержку и были в конце концов разгромлены. Красная армия была демобилизована, около пяти миллионов солдат вернулись к мирным занятиям.
Торговый обмен между городом и деревней, восстановление всех связей в экономике стали возможны благодаря тому, что в результате финансовой реформы в
230
стране вновь появились «настоящие», «твердые» деньги. Прилавки магазинов начали
постепенно наполняться товарами.
Восстановление хозяйства.
Разрешение частной инициативы и восстановление твердого рубля очень скоро дало впечатляющие результаты. Уже к 1925 г.
земледелие превзошло довоенный уровень и по общим сборам, и по урожайности, а
еще два года спустя полностью восстановилось и поголовье скота в животноводстве.
Вновь обеспеченные сырьем и получившие хозяйственную свободу быстро выросли
легкая и пищевая промышленность. И хотя в отраслях тяжелой индустрии успехи были
скромнее, национальный доход страны к 1928 году сравнялся с довоенным.
Крупные заводы, отрасли тяжелой промышленности, машиностроение, энергетика, транспорт, оптовая торговля остались государственными, но перестали получать
от государства даровые деньги и ресурсы – их перевели на самоокупаемость.
Былая уравнительность в оплате труда была заменена материальным поощрением рабочих за более интенсивный труд. Стала расти производительность труда и зарплата (реальные доходы рабочих при 7-часовом рабочем дне приближались к дореволюционным).
В памяти большинства населения годы НЭПа остались светлой полосой относительной сытости – между голодухой «военного коммунизма» и нелегкими временами
коллективизации и индустриализации.
Многие считали нэп доказательством того, что большевики отказались от своих
«завиральных теорий» и возвратились к здравому смыслу. Однако Ленин утверждал,
что нэп – это только временное отступление на пути к всё той же цели – к победе социализма в мировом масштабе. «Перемирие» давало коммунистам возможность в спокойной обстановке укрепить свою власть. «Частников» же со временем должна была
вытеснить с рынка более эффективная (как полагали вожди большевизма) крупная государственная промышленность.
Условия конкуренции были заведомо неравными: своих «пасынков» – частных
предпринимателей и торговцев – власть поставила в максимально стесненные условия,
при которых возрождение крупного капитала было заведомо исключено.
«Капитализм в клетке». Закон ограничил число работников, которых мог
нанять частный предприниматель; прогрессивный налог на его фирму с ростом ее доходов повышался так круто, что делал невыгодным дальнейшее расширение дела. В
деревне богатеющим крестьянам ограничивали возможности арендовать землю в дополнение к выделенным им наделам. Каждый, кто использовал в своем производстве
наемный труд, символически как бы исключался из общества – он лишался избирательных прав, становился гражданином «второго сорта».
В этих условиях, при такой власти ни о каком серьезном развороте дела в частном секторе не могло быть и речи – повсеместной была тактика: урвать побыстрее куш
и «прикрыть лавочку» (средний срок существования частной фирмы в годы нэпа не
превышал трех месяцев).
231
Вкладывать капиталы в развитие производства было невыгодно и опасно. Именно этим
во многом объяснялась разница в поведении, образе жизни европейского скопидома-буржуа,
каждую лишнюю копейку несущего в дело, и разгульного, жуликоватого советского «нэпмана», транжирившего свои деньги в дорогих ресторанах и игорных домах так, как будто живет
он последний день.
Однако даже с таким придушенным «частником» гигантские государственные
тресты конкурировали с трудом, и от банкротства их спасала лишь возможность диктовать рынку свои завышенные цены171. Численность управленцев в промышленности
к концу 20–х годов почти сравнялась с численностью рабочих, а прибыльность промышленности и транспорта в целом оставалась вдвое ниже довоенной – накоплений
для расширения и технического переоборудования производства государственная промышленность не создавала. Высокие темпы промышленного роста могли сохраняться
лишь до тех пор, пока шло восстановление дореволюционного производства – новых
инвестиций ждать было неоткуда172.
Экономическое соревнование между «капитализмом» и «социализмом» дало результаты, обратные ожидавшимся. Организовать эффективное, конкурентоспособное,
прибыльное производство государство оказалось не в состоянии. Но зато сам режим за
несколько мирных лет обрел прочную государственную форму и стабильность, укрепил свое влияние в стране и в мире.
От империи к СССР. Одним из первых документов большевистского правительства была «Декларация прав народов России», в которой провозглашалось право
населявших Российскую империю народов на самостоятельность. Тем самым был узаконен начавшийся сразу после отречения Николая II распад «единой и неделимой» империи. Однако коммунисты вовсе не собирались мириться с потерей Польши, Финляндии, Украины, Прибалтики, Закавказья и Средней Азии – закрепившись у власти в
центре, они приступили к поглощению, «советизации» соседних государств.
Технология «советизации» во всех случаях была одинакова: официальное признание
независимости при одновременной тайной подготовке вооруженных восстаний против новой
национальной власти и вторжение Красной армии при первых же успехах мятежников.
Такая тактика увенчалась успехом при вторичном присоединении Украины, Азербайджана, Армении, Грузии. Подобным же образом было образовано союзное государство в Монголии (1921г.). Неудачно для Советской России окончился мятеж финской «красной гвардии»
(1918г.), быстро и жестоко подавленный только что cформированным правительством Финляндии при поддержке германских войск. Давление Антанты вынудило советское правительство смириться с независимостью прибалтийских государств.
171
«Ножницы цен» – постоянная экономическая проблема времен нэпа: цены на промышленные
товары госпредприятий были непропорционально высоки по сравнению с ценами на продовольствие,
производимого частным сельским хозяйством.
Были попытки привлечь в Россию иностранные компании, но среди них
нашлось не много желающих вкладывать свои деньги в такой стране, правящая партия
которой провозгласила борьбу с мировым капиталом.
172
232
В декабре 1922г. формально независимые советские республики, созданные на
территории бывшей Российской империи (РСФСР, Украина, Белоруссия и Закавказская федерация), были объединены в Союз Советских Социалистических Республик
(СССР). В 20-е гг. в результате походов частей Красной армии в Среднюю Азию там
были образованы новые союзные республики – Узбекистан, Туркмения и Таджикистан,
а место Закавказской федерации заняли Азербайджан, Армения и Грузия. Вместо дореволюционной политики русификации в республиках стали на первых порах всячески
культивировать национальную культуру и языки, привлекать к управлению национальные кадры (одновременно «выкорчевывая» исторически сложившуюся местную
интеллигенцию).
При абсолютной власти единой для всех коммунистической партии национальная независимость «советских» республик была чисто декоративной.
Считалось, что в состав СССР в будущем должны войти новые республики, а
после победы мировой революции в этом Союзе объединятся народы всего земного
шара.
Штаб мировой революции. Для разжигания классовой борьбы «в мировом
масштабе» в 1919 году была создана международная организация – Коминтерн (Коммунистический Интернационал). Коминтерн поставил своей задачей организовать в
каждой стране революционную партию по точному образцу большевистской и направлять ее работу по подготовке революции и захвата власти. Не прошло и нескольких
лет, как компартии возникли в десятках стран на всех континентах.
Эти партии создавались не для победы на выборах, а для вооруженного захвата власти. Их главными врагами были социал-демократы, стремившиеся ввести рабочее движение в мирные, законные
рамки. Коммунисты должны были действовать противоположным образом – пользуясь каждым удобным
случаем, разжигать недовольство масс, провоцировать открытые столкновения с властями. Большевистское руководство снабжало компартии немалыми деньгами и опытными кадрами, а взамен требовало
полного подчинения всем своим требованиям. В СССР обучались иностранные партработники, которые
затем направлялись на нелегальную работу в те страны, где, по мнению Коминтерна, в них была особая
нужда.
Агентурную сеть Коминтерна с самого начала активно использовала советская внешняя разведка, так что часто трудно было различить, где кончалось революционное подполье, и начиналась шпионская сеть. Шпионаж в пользу СССР иностранные коммунисты воспринимали не как измену своей родине, а как благородное дело помощи «первому в мире государству рабочих и крестьян», как свой вклад
в создание будущей «Всемирной Республики Советов».
В 1923г. в разгар экономического кризиса в Германии была сделана попытка поднять
на восстание немецких рабочих. На нелегальную работу в Германскую компартию были посланы опытные организаторы из России, закупка оружия для коммунистических боевиков шла
через советское посольство (постпредство) в Берлине. Средства на германскую революцию
были, судя по всему, затрачены немалые но к успеху не привели – баррикадные бои в Руре,
Саксонии и в Гамбурге закончились поражением коммунистических отрядов.
Неудачно закончилась и коминтерновская акция в Болгарии – поднятое там в том же
1923 году восстание было подавлено.
Но основное внимание в 20-е годы Коминтерн уделял «южному» и «восточному»
направлению – перед ним была поставлена задача «разбудить Азию». Колониальные и полуко-
233
лониальные народы считались главными союзниками коммунистического движения в борьбе с
великими державами. «Нелегалы» Коминтерна появились на Ближнем Востоке, в Иране, Афганистане, в Индии.
Особые надежды связывали с Китаем, охваченным гражданской войной. В националистическую армию генерала Чан Кайши влились отряды китайских коммунистов, в нее было
направлено несколько тысяч военных советников из СССР. С их помощью Чан Кайши разбил
в кровопролитных боях своих соперников в борьбе за власть и подчинил своему контролю почти всю страну. Но в разгар этих успехов в руки генерала попали советские документы, из которых он узнал о намерениях своих союзников совершить коммунистический переворот и арестовать его самого. Чан Кайши успел нанести упреждающий удар – в резне 1927 года с коммунистами расправились быстро и жестоко. Остатки коммунистических отрядов были блокированы в горных районах, где с трудом отражали натиск националистов. А Чан Кайши стал получать всестороннюю помощь от западных держав.
Несмотря на безуспешность всех попыток «раздуть мировой пожар», большевики не отказывались от своей стратегической цели. Пока же они считали свою страну
«осажденной крепостью», со всех сторон окруженной непримиримыми врагами. Этим
оправдывалось все большее ужесточение диктатуры, продолжавшееся в годы нэпа.
Укрепление диктатуры. Сразу после окончания гражданской войны коммунистическое правительство занялось выкорчевыванием последних остатков организованной политической оппозиции своему режиму. Разгрому и репрессиям подверглись уцелевшие организации меньшевиков и эсеров; органы политической полиции (ОГПУ173)
наладили разветвленную систему выслеживания «неблагонадежных» и открыли для их
«перевоспитания» первый концлагерь на Соловецких островах в Белом море. Подчиненные исполнительной власти суды руководствовались не столько законами, сколько
«классовым чутьем», «революционным правосознанием» и указаниями партийных органов.
Проявляя подчеркнутую заботу о некоторых наиболее знаменитых ученыхестественниках, руководители новой России поспешили избавиться от самых известных ученых-гуманитариев. В 1922 году специальным рейсом парохода в изгнание за
границу были вывезены 160 крупнейших русских философов, историков, экономистов,
социологов, писателей, ректоров университетов – «золотой фонд» российской интеллигенции174.
Все образование, культура, пресса, книгоиздание, кино были поставлены под
контроль правящей партии, развернувшей бурную деятельность по перевоспитанию
народа, искоренению в умах и душах людей «буржуазных пережитков». Уничтожив
тонкий культурный слой, большевики стремились в короткие сроки создать новую,
«пролетарскую» культуру и приобщить к ней все население страны.
Масштабная программа ликвидации неграмотности и массового образования
примирила с новой властью многих из оставшихся в России «старых» интеллигентов.
Их силами налаживалась работа государственных издательств, вузов, школ, библиотек.
Однако «классово чуждых» специалистов терпели (как «нэпманов» в экономике) лишь
173
174
Бывшая ВЧК
«Это не интеллигенция, а г…» (В.И.Ульянов-Ленин).
234
до тех пор, пока без них невозможно было обойтись, и держали под бдительным контролем коммунистов.
В каждой деревне, на каждом заводе, в каждой конторе создавался коммунистический «актив». Тысячи агитаторов и лекторов рассказывали собранным в добровольно-принудительном порядке слушателям о мировой революции, о светлом будущем и
классовых врагах, готовых в любую минуту растерзать первое в мире государство рабочих и крестьян.
Вслед за частной собственностью власти начали искоренять частную жизнь.
Семья была объявлена «буржуазным пережитком», забота о своем доме – «мещанством», стремление к уединению вызывало подозрение в «контрреволюционности».
Официальным идеалом стал не отделяющий себя от массы простой, открытый, абсолютно понятный человек, для которого все так же просто и понятно в окружающем
мире. По всей стране закрывались храмы и молитвенные дома всех вероисповеданий,
развернулась широкая и очень агрессивная антирелигиозная пропаганда. Были казнены
или отправились в концлагерь многие иерархи православной церкви и рядовые священники. Место церкви в жизни народа стремилась занять партия.
Правящая партия. Коммунисты изо всех сил перевоспитывали страну, но и
страна «перевоспитывала» их – и трудно сказать, чье влияние оказывалось сильнее. По
крайней мере, за десять лет советской власти правящая партия изменилась до неузнаваемости.
До захвата власти большевистская партия представляла собой немногочисленный отряд идейных фанатиков-единомышленников, живших в нищете под угрозой
тюрьмы и ссылки. Но теперь партия превратилась в массовую организацию, в хребет
нового государства. Именно через нее происходил отбор кадров для государственной
службы, именно коммунисты контролировали служебные карьеры многочисленных
новых «советских» чиновников.
Горстка революционеров, готовых претерпевать любые лишения ради осуществления своих идеалов, растворилась в массе людей, движимых не столько абстрактными идеями, сколько гораздо более практическими соображениями.
«У нас большая полнейшая безработица, так что поступить чрезвычайно трудно.
Один исход найти можно – стоит только сделаться партийцем. Как поступил в партию,
тебе без затруднения служба будет. Я тебе посоветую – постарайся всеми силами поступить в партию» (одно из характерных высказываний, сохранившихся в архивах ГПУ,
1924 г.)
В 20-е гг. в партию влились сотни тысяч новых членов. 90% партийцев имели
лишь начальное образование или вовсе не имели никакого, членов РКП(б) с высшим
образованием насчитывалось менее 1%. Поколение фанатиков сменилось поколением
прагматиков. Их мало волновало, насколько то, что они делают, соответствует теории
Маркса. На собраниях и съездах они всегда голосовали вместе с большинством, а слово «оппозиция» считали ругательным.
В жестокой внутрипартийной борьбе, продолжавшейся несколько лет, определился новый лидер этой новой партии – Иосиф Сталин.
235
Этот человек мало проявил себя в драматические моменты истории большевиков. Он
никогда не претендовал на роль партийного теоретика, был плохим оратором; в стране его
знали гораздо меньше, чем его политических соперников – Троцкого, Зиновьева, Бухарина.
Ему и работу в ЦК поручили самую скучную, «бумажную» – вести учет партийных кадров,
инструктировать парторганизации «на местах»… Но он первым понял, какие возможности дает ему эта «бумажная» работа в изменившихся условиях.
Из всего состава послеленинского Политбюро только Сталин готов был ради власти на
все – на провокацию, на убийство, на предательство. Остальные наивно полагали, что партия
вручит высшую власть тому, кто сумеет убедить ее в своей правоте. Только Сталин знал, что
именно в его руки попали рычаги реальной власти. Остальное было делом техники175.
Он постепенно и методично внедрял «своих» людей в руководство местных парторганизаций; те подбирали на партийные съезды таких делегатов, которые уже заранее знали за
кого им следует голосовать. И, наконец, Сталин понял, что неважно, как голосуют – важно,
кто подсчитывает голоса.
К 1928 году правящая партия оформилась в жесткую централизованную структуру, беспрекословно подчиняющуюся воле своего нового вождя. Механизм коммунистической диктатуры приобрел законченность и могущество.
Коммунистический режим, несмотря на все надежды его противниов, опасения
сторонников и «научно обоснованные» прогнозы интеллектуалов, так и не вернулся к
общеевропейской «норме» – и при этом не рухнул. Система, построенная вопреки всем
«законам разума», оказалась вполне жизнеспособной. Более того, российский коммунизм имел миллионы сочувствующих и даже горячих приверженцев во всем мире. А
основы «цивилизованного» жизнеустройства, на которых держался западный мир, стали казались многим все более сомнительными...
ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ
1) Чем отличался нэп от «военного коммунизма»? что в них было общего?
2) Где были более благоприятные условия для индустриализации – в дореволюционной или в нэповской России? Почему?
3) Чем отличался СССР как многонациональное государство от Российской империи?
4) Чем отличалась внешняя политика СССР от внешней политики Российской империи?
5) Чем отличались объединенные в Коминтерн коммунистические партии от социал–демократических?
6) Попробуйте подвести главные, на ваш взгляд, итоги коммунистического эксперимента в России.
175
Прежде второстепенная, техническая должность Генерального секретаря ЦК стала на долгие
годы главной должностью в партии.
236
Глава 2
ЕВРОПА В ПОИСКАХ НОВОГО ПОРЯДКА
«Версальская система». Новая система мирных договоров после заключения
перемирия создавалась мучительно и долго – их подписание растянулось на несколько
лет; дело не раз доходило даже до вооруженных столкновений между заинтересованными сторонами, и это не удивительно: перекраивалась почти вся карта Европы.
После страшной войны для большинства европейцев главной ценностью стал
мир – мир любой ценой. Но представления о том, как обеспечить прочный мир, у
участников переговоров были порой диаметрально противоположными.
Президент США Вудро Вильсон был убежден, что единственный путь к миру –
организовать международные отношения на основе христианских, демократических
ценностей и правил. Как цивилизованный человек решает свои разногласия с соседями
без помощи кулаков, так и цивилизованные народы должны добровольно отказаться от
применения силы, научиться обуздывать свой национальный эгоизм и уважать интересы более слабых. Для мирного, правового разрешения международных споров по
настоянию Вильсона была создана Лига Наций, в которую со временем планировалось
включить все государства мира. Американский президент верил, что Лига Наций сможет обеспечить выработку и соблюдение честных и справедливых «правил игры» в
международных отношениях.
Условия мирных договоров Вильсон также стремился сделать справедливыми,
приемлемыми не только для победителей, но и для побежденных. По настоянию США
прежние тайные соглашения о разделе военной «добычи» стали считаться утратившими силу. Европейские народы должны были получить право на самоопределение – так,
чтобы каждый народ мог образовать свое национальное государство, а население
«спорных» территорий – само, голосованием на референдумах решить, к какому государству присоединяться. Другими словами, новые границы в Европе должны были
определяться свободным волеизъявлением народов, а не насилием победителей.
Однако европейские партнеры Вильсона не разделяли его «утопических мечтаний» и были категорически против таких «церемоний» с побежденными врагами.
Представители Франции доказывали, что может быть только одна гарантия прочного
мира в Европе – полное и окончательное уничтожение военной и экономической мощи
Германии (а в идеале – ее расчленение на несколько слабых государств). Выражая общественное мнение своей страны, французская делегация настаивала на максимально
тяжелых условиях мира для поверженных врагов: «Проигравший платит за все!»
Остальные участники переговоров тоже с трудом поддавались призывам обуздать свой национальный эгоизм. Они проявляли мало интереса к Лиге Наций и выработке общих норм международного права, зато готовы были биться до последнего за
каждый спорный клочок территории, за получение того, что было обещано их странам
«утратившими силу» тайными договорами. Не поддержали Вильсона и на родине: очередные выборы в Конгресс принесли победу его политическим противникам – республиканцам, которые резко критиковали президента за попытки втянуть США в европейские «свары».
237
Получившаяся в итоге система послевоенного устройства Европы («Версальская система»176) была плодом множества компромиссов. Крайние требования французов не прошли, но условия мира для всех проигравших (Германии, Австрии, Венгрии, Турции) оказались очень тяжелыми. Право наций на самоопределение на них
не распространялось: Эльзас и Лотарингия отошли к Франции без всяких референдумов; Австрии особым пунктом мирного договора запрещалось объединяться с Германией; миллионы немцев оказались гражданами других государств; треть всех венгров также остались за пределами своего сильно урезанного государства.
Условия мирных договоров были навязаны проигравшим в ультимативной
форме. В Венгрии они вызвали такое возмущение, что в стране разразился политический кризис: разочаровавшись в Западе, социал-демократы пошли на союз с коммунистами, провозгласили советскую власть и объявили войну Антанте. Большевистская Россия помочь Венгерской советской республике не смогла и та была без труда
ликвидирована войсками Антанты (в основном румынскими частями).
Условия мирного договора для Турции вызвали там восстание патриотически
настроенных офицеров. Военную помощь им оказала Советская Россия. Их лидер генерал Кемаль сумел в тяжелых боях вытеснить из страны греческие войска Антанты,
и в конце концов, добился пересмотра мирного соглашения.
Представителей России на мирной конференции не было – гражданская война
еще продолжалась и международно признанного правительства в стране не имелось.
Большевистское правительство не признало ни одного из послевоенных «империалистических» договоров. Границы нового Советского государства определились в ходе
вооруженной борьбы и были закреплены в двусторонних договорах с соседними
странами.
Для поддержания международного порядка в «версальской» Европе нужна
была сила. В первые послевоенные годы такой силой были державыпобедительницы, но их единства и сплоченности хватило ненадолго. А создать эффективную и авторитетную международную организацию, которая бы отстаивала
обязательные для всех нормы международноой жизни, так и не удалось (Лига Наций
с этой ролью не справилась).
Европа вышла из войны гораздо более разобщенной и раздробленной, чем
прежде. Довоенная свобода передвижения по Европе и «прозрачность» государственных границ так и не вернулась. С распадом империй нарушились традиционные экономические связи, и это больно ударило по миллионам людей. За национальный суверенитет молодым государствам приходилось платить дорого.
На развалинах империй. Революционный лозунг прошедшего столетия –
«право наций на самоопределение» – получил после войны международное признание.
Версальская мирная конференция утвердила образование новых независимых национальных государств: на карте Европы появились Польша, Чехословакия, Венгрия, Ав-
176
Мирные переговоры проходили в пригороде Парижа Версале.
238
стрия, Королевство сербов, хорватов и словенцев (с 1929 г. – Югославия), Финляндия,
Эстония, Латвия, Литва.
«Тюрем народов» на континенте не осталось, но принцип «одно государство –
одна нация» осуществить не удалось, – и не только из-за непоследовательности победителей. На большей части Центральной и Южной Европы разные народы были
настолько перемешаны, что развести их по отдельным «национальным квартирам» не
удалось бы и самым справедливым и искусным политикам. Перекройка границ сопровождалась массовым исходом беженцев – миллионы людей покидали обжитые места,
переселяясь в «свои» новые государства, но и после этого более 16 миллионов человек
в послевоенной Европе оказались гражданами «чужих» национальных государств. В
новых условиях они чувствовали себя обделенными вдвойне.
«Национальный вопрос» особенно остро ощущался в Королевстве сербов, хорватов и
словенцев, образованного путем присоединения к Сербии бывших территорий АвстроВенгрии, – создания собственного государства упорно добивались хорваты.
Компактные национальные меньшинства были в Чехословакии (словаки, венгры, судетские немцы, поляки), в Румынии (венгры). В Польше поляки составляли лишь немногим
более половины населения (остальные – украинцы, белорусы, немцы).
Почти все государства оказались в той или иной мере «обиженными» условиями
национального размежевания; почти все они имели территориальные претензии к соседям. Национализм в послевоенной Европе не угас – наоборот, национальные самолюбия разгорелись еще пуще, чем до войны.
«Век масс». Победители активно способствовали насаждению на континенте
демократии. Конституции вновь образуемых государств включались в тексты мирных
договоров и получали международное признание. Роль монархов, там, где они сохранились, была сведена к минимуму; вместе с ними отодвинулись в тень и аристократические элиты. Осуществилась цель революционеров XIX века: демократия стала в Европе общепризнанной нормой политического устройства.
Женщины постепенно получили гражданское и политическое равноправие с
мужчинами; избирательное право стало всеобщим и равным; кабинеты министров стали формироваться победившими на выборах партиями. Настроения масс, требования
«улицы» стали оказывать решающее влияние на политические решения. Резко возросла
популярность левых (социал-демократических, лейбористских177) партий. В Великобритании лейбористы вытеснили старую «традиционную» партию либералов на обочину политической жизни, заняв их место в двухпартийной системе. В Германии, Италии и других странах социал-демократы регулярно набирали на выборах больше голосов, чем любая другая партия. Политика перестала быть «спортом для аристократии», в
нее повсеместно оказались втянуты широкие массы, больше не желающие пассивно
подчиняться обеспеченным и образованным «высшим классам».
В 20-е годы более демократичными стали и общественные порядки, быт, нравы,
культура. Уже нельзя было, как прежде, с первого взгляда определить, к какому слою
общества принадлежит тот или иной человек. Городские толпы стали на вид почти од177
Т.е. «рабочих»
239
нородными, гораздо более дешевыми и демократичными стали и одежда, и развлечения. Во многих странах после войны рабочие добились существенного повышения
зарплат и законодательно закрепленного 8-часового рабочего дня; постепенно удлинялась продолжительность обязательного для всех детей бесплатного образования. Книгоиздатели, газетчики, владельцы кинотеатров стали работать на широкий, многомиллионный рынок и зависеть от вкусов и предпочтений простых людей – в Европе заговорили о возникновении «массовой культуры».
Случилось то, что так пугало консерваторов прошлого века: «толпы», «массы»,
«чернь» стали господствовать во всех областях жизни. Последствия такой ситуации
обычно рисовались самыми мрачными красками: хаос, анархия, торжество посредственности и пошлости, конец высокой культуры, гибель свободы.
Противники массовой демократии доказывали, что она неизбежно выродится в
жесточайшую диктатуру, потому что «чернь» не ценит свободу и охотно пожертвует
ею ради сытости и спокойствия. В 20–е годы нашего столетия эти мрачные прогнозы,
казалось, начали сбываться с пугающей точностью.
Разочарование в демократии. Как только все, до последнего бездомного бродяги, получили равные политические права, и демократия утвердилась в качестве
единственного законного способа управлять государством, привлекательность ее в глазах масс стала быстро падать. Оказалась, что «власть народа» сама по себе народу ничего дать не может – и, более того, предъявляет к нему высокие требования: всеобщая
свобода требует от всего населения готовности уважать чужие интересы и решать все
разногласия мирно, не прибегая к насилию.
Эта «традиция не убивать друг друга» была довольно прочной в Англии и в государствах Северной Европы. На большей же части континента борьба разных общественных групп за свои интересы и идеалы то и дело выходила далеко за рамки закона.
Правительства, зависимые от настроений избирателей, не решались этому препятствовать, – оказавшись под сильным давлением противоположных требований, они буквально шагу не могли ступить, не вызвав чьего-либо недовольства, и поэтому предпочитали уклоняться от решительных действий.
Беспомощные правительства-однодневки, раздираемые партийными разногласиями и при малейших трудностях уходящие в отставку; бесплодные парламентские
дебаты; проводимые иногда по нескольку раз в год выборы, от которых ничего не меняется, – так выглядела демократия в большинстве европейских стран. С главным государственным делом – обеспечивать гражданский мир, безопасность жизни и собственности – молодые демократии во многих странах справлялись хуже, чем это делали до них свергнутые короли и императоры. Европейцы 20-х годов винили в этом не
себя, а своих избранников и парламентскую систему в целом.
«Сегодня даже трудно себе представить, какую ненависть вызывала в то время
фигура депутата, в которой видели концентрированное выражение всей фальши буржуазной политики: он и символ олигархии, прячущейся под маской демократии; и символ
подавления под маской закона; и символ коррупции под маской республиканской добродетели. Он являет собой противоположность того, чем должен был бы быть: он не
240
представитель народа, а человек, с помощью которого деньги… подчиняют себе волю
народа» (Ф.Фюре, французский историк).
Демократия подвергалась все более жестоким нападкам со всех сторон, а стойких защитников у нее оставалось все меньше. Сохранить к ней уважение могли лишь
люди, твердо убежденные в том, что любая иная форма общественного устройства еще
хуже демократии, что не существует ничего важнее свободы. Но таких было немного.
Первоначальный триумф демократии в послевоенной Европе очень скоро обернулся «эпидемией» диктатур. Во многих странах стали появляться «сильные личности», готовые «навести порядок» и «водворить спокойствие». Их лозунги, их силовые
методы правления, их готовность брать всю ответственность за страну на себя нравились очень многим…
После государственных переворотов диктаторские режимы разной степени
жесткости утвердились в 20-е годы в Польше, Югославии, Болгарии, Греции, Венгрии,
Испании, Португалии. Парламенты в этих государствах были распущены или урезаны
в правах; свобода политических партий – уничтожена или ограничена; вводилась цензура и ограничения избирательных прав; запрещались забастовки. Диктаторами становились обычно выходцы из прошлого – генералы или монархи, которые провозглашали лишь одну цель – наведение порядка, и достигали ее традиционными способами
прошлого века. Они питали отвращение к любым «революционным» идеям, не вторгались в частное предпринимательство и в личную жизнь людей, не претендовали на
всеобщую любовь и преданность сограждан. Ограничения свобод объявлялись «временными мерами».
От этих консервативных диктатур резко отличался режим, установившийся в
1922 г. в Италии.
Рождение фашизма.
Усилия Италии в мировой войне были оценены
очень низко, и при заключении мирных договоров она не получила обещаного ей приращения территории (по этой причине Италию называли «побежденной среди победителей»). Такое «вероломное» поведение союзников по Антанте вызвало в стране бурю
возмущения – национальное самолюбие было глубоко уязвлено. Одновременно в свое
классовое наступление во главе пролетариата пошли левые радикальные партии (коммунисты, социалисты, анархисты). 1920-1921 годы вошли в итальянскую историю как
«красное двухлетие» – забастовки, сопровождавшиеся захватами сотен предприятий,
парализовали нормальную жизнь в стране. Обещания «сделать, как в России» становились все более угрожающими, а власти проявляли полную беспомощность.
В этой обстановке стали быстро завоевывать сочувствие населения дисциплинированные отряды вооруженных парней, одетых в черные рубашки, которые объявили себя защитниками мирных граждан от «красной угрозы». В эти отряды охотно вступали бывшие фронтовики, им попустительствовала полиция, на них возлагали свои
надежды предприниматели, отчаявшиеся справиться с собственными рабочими. Вождь
чернорубашечников («дуче») Бенито Муссолини быстро превращался из заурядного
редактора газеты во влиятельного политика.
241
До 1914 года Муссолини был яростным социалистом, но война обратила его в не менее
яростного националиста. За агитацию в пользу вступления Италии в войну он был исключен из
рядов социал-демократии и в 1919 г. создал новую партию, назвав ее «фашио ди комбаттименто» («союз борьбы»). На первых выборах она с треском провалилась, но «красное двухлетие»
открыло Муссолини путь к власти. Фашисты объявили войну «красным» – убивали их, громили и жгли их помещения, редакции газет, изгоняли социалистов из городских советов – и эти
действия сделали их в глазах многих итальянцев единственной силой, способной навести в
стране порядок.
После того, как фашистам удалось силой и угрозами сорвать начатую социалистами общенациональную забастовку, Муссолини решил, что настал подходящий момент для захвата власти. В октябре 1922 г. колонны чернорубашечников начали «марш
на Рим» – и шантаж удался: король не решился направить против них армию; вместо
этого он пригласил «дуче» на пост премьер-министра.
Став во главе правительства, Муссолини за несколько лет покончил с демократической «анархией»: разогнал и запретил все политические партии (кроме своей собственной), заменил парламент Большим фашистским советом, создал карательные органы, преследовавшие всех несогласных с фашистскими порядками; цензура заткнула
рот средствам массовой информации. Единожды дорвавшихся до власти фашистов отстранить от нее оказалось невозможным – они не только раздавили организованную
оппозицию, но и ликвидировали сам механизм смены власти. Профсоюзы были поставлены под контроль фашистской партии, и с забастовками было покончено. Но амбиции Муссолини этим не ограничивались: он считал себя не тираном, а революционером, и намеревался не просто подчинить, но и перевоспитать свою страну. Разъезжая
по Италии, он обращался к населению с пламенными речами; фашистские газеты доносили каждое слово «великого дуче» до всей страны; школьные программы переделывались так, чтобы молодое поколение «с младых ногтей» усваивало новые, фашистские идеалы.
Новый идеал: тоталитарное государство.
Фашисты провозгласили, что
корень всех общественных зол – либеральные идеи, которые ставят человеческую личность выше общества, а государству отводят лишь ограниченную, техническую роль
«наемного сторожа», охраняющего права и свободы личности. На самом деле все
должно быть наоборот: «не общество для человека, а человек для общества». Права человека – фальшивая выдумка; ценность каждого определяется его вкладом в величие
нации, и все частные интересы должны быть подчинены интересам нации и государства. Каждый человек от рождения до могилы должен служить государству, а оно, в
свою очередь, должно решать все его проблемы. Любая конкуренция, любая политическая борьба – зло, ведь она подрывает единство нации, ослабляет ее в борьбе с внешними врагами; поэтому возглавлять государство должны не «представители народа», а
один сильный и волевой вождь. «Все для государства, ничего против государства, никого вне государства» – таков был новый политический идеал; фашисты назвали его
тоталитарным (т.е. «абсолютным», «всеобъемлющим») государством.
На практике фашистская Италия этого идеала не достигла: помешали традиции
народа и относительная человечность самого «дуче», который, в отличие от Гитлера и
242
Сталина, искренне любил свой народ и желал ему добра. В свою очередь, большинство
итальянцев, включая и многих идейных антифашистов, симпатизировали своему
«дуче». Поэтому фашистский режим в Италии пользовался охотнее «пряником», нежели «кнутом»: не было создано истребительных концлагерей – зато организовывались
летние оздоровительные лагеря для детей; политическим противникам затыкали рот,
но старались их без нужды не убивать; сохранила свое влияние и независимость католическая церковь (хотя идеи фашизма были явно враждебны христианству). Муссолини пытался возбудить в итальянцах чувство национального величия, уверяя их в том,
что они – прямые потомки победоносных римлян, завоевателей полумира; однако
вражду и ненависть к другим, «низшим» народам и расам в Италии целенаправленно не
разжигали. В других странах у Муссолини было гораздо больше поклонников, чем врагов: даже многие убежденные либералы в США и Англии считали дуче великим человеком. К фашизму в мире относились без страха, скорее – с благожелательным любопытством.
Горячим поклонником Муссолини в Германии был почти никому тогда неизвестный Адольф Гитлер.
Национал-социализм в Германии.
После проигранной войны в Германии во
множестве расплодились мелкие политические группы и движения, которые пополнялись
людьми, не смирившимися с поражением и крушением империи. Объединял их национализм,
стремление возродить национальную гордость и величие нации. В одну из таких крошечных
«партий» армейская контрразведка в 1919 г. в Мюнхене направила своего агента, бывшего ефрейтора Адольфа Гитлера. Вскоре, однако, из осведомителя он превратился в руководителя
этой организации, принявшей звучное название – Национал-социалистическая рабочая партия
Германии (НСДАП).
Несколько десятков членов за несколько лет сумели привлечь в свои ряды несколько
тысяч, после чего их вождь («фюрер») решился на первое серьезное дело. В 1923 г. Гитлер попытался возглавить государственный переворот в Мюнхене, но вышедшие на улицу члены
НСДАП были разогнаны полицией178, а сам «фюрер» на год угодил в тюрьму.
Вынужденным досугом Гитлер воспользовался для того, чтобы привести в порядок
обуревавшие его идеи и дать своему движению более или менее законченную идеологию и
программу действий, – здесь, в тюремной камере он надиктовал книгу, ставшую нацистским
«евангелием» – «Майн кампф» («Моя борьба»).
Нацистское мировоззрение во многом совпадало со взглядами итальянских фашистов: та же главная ценность – нация, тот же тоталитарный идеал государства, то же
пренебрежение к личности, преклонение перед силой и презрение к любой «слабости».
Но Гитлер в своей «революционности» пошел гораздо дальше, чем Муссолини: фальшивой выдумкой он объявил не только свободу, но и саму человеческую совесть, – а
значит, всю христианскую культуру и всю европейскую цивилизацию.
Смысл истории, согласно «Майн Кампф», заключается в жестокой борьбе за
существование различных человеческих «видов» – рас; и «высшая раса» – арийцы (потомки германских племен) должна подчинить и обратить в рабство все остальные –
178
События этого неудавшегося мюнхенского «пивного путча» происходили в те же дни, когда
германские коммунисты подняли восстания в других городах страны.
243
«низшие», «неполноценные» расы. Главные признаки «высшей расы» – ее жизненная
сила и воля к власти, готовность сплоченно и беспощадно сражаться за «жизненное
пространство» и истреблять врагов. Жизненная сила расы – не в ее культуре, а в «крови», поэтому необходимо строго охранять «чистоту крови», биологическую «породу»:
не допускать смешанных браков (их нацисты называли «расовым преступлением») и
«выбраковывать» всех больных, увечных и «неполноценных». Главным внутренним
врагом, коварно подрывающим жизненную силу германской расы, Гитлер объявил евреев, которые, по его понятиям, были повинны во всех грехах: это они навязали арийцам и расслабляющее «волю к власти» христианство, и «власть денег» – капитализм, и
отрицающий нации коммунизм.
В тогдашней Европе такого рода идеи буквально «витали в воздухе» – ничего
оригинального в теориях Гитлера не было. «Майн Кампф» до поры до времени оставалась почти никому не известной, да и НСДАП в 20-е годы не имела успехов на выборах. Коммунисты в Германии были не так сильны, чтобы нацисты могли сыграть на
«красной угрозе», как это сделали фашисты в Италии. Однако ситуация в послевоенной
Германии позволяла Гитлеру не терять надежд.
«Веймарская» Германия. С анархией, наступившей после военного поражения и отречения императора, удалось относительно быстро покончить. Немецкие социал-демократы, в отличие от русских меньшевиков, решительно объединили усилия с
военными и подавили попытки коммунистов установить в Германии «власть Советов».
В тихом городке Веймаре, подальше от охваченных беспорядками крупных городов,
начал свою работу новый германский парламент179, признанный большинством немцев
законной властью. На эту новую власть и легла ответственность за подписание тяжелого и унизительного для Германии Версальского мирного договора.
Германия была объявлена главной виновницей войны и, в качестве таковой, ее обязали
возместить победителям нанесенные войной убытки. Большая часть платежей (репараций)
предназначалась Франции; сумма же их была абсолютно неподъемной для разоренной не
меньше других германской экономики – в обозримом будущем все плоды труда нации должны
были служить хозяйственному подъему стран-победительниц. Новая германская республика
была ограничена и в своих внутренних делах: ей запрещено было иметь армию свыше 100 тыс.
чел., запрещено было вооружать ее современными видами боевой техники, запрещено было
держать войска в приграничном с Францией районе (в Рейнской области). Территория страны
была надвое разрезана «польским коридором»; довоенные колонии перешли к новым хозяевам.
Германия перестала быть великой державой, что было оскорбительно для многих немцев. Эти многие готовы были верить в то что они по-прежнему (как их учили
раньше) выше других народов, а войну проиграли не на фронте, а после «удара в спину» (Ноябрьская революция 1918г.), что Германия пала жертвой некоего тайного заговора других народов, которым выгодно держать немцев в бедности и ничтожестве.
Ни один вражеский солдат в течение всей войны не ступил на коренные немецкие
земли, немецкое население так и не прочувствовало до конца всей горечи военной
179
Отсюда и название – «веймарская республика».
244
катастрофы, не убедилось в ней воочию, – и в массовом сознании «человек с ружьем»
по прежнему оставался героем.
Республика, установленная при содействии победителей в послевоенной Германии, страдала всеми «болезнями» молодой демократии. Самая популярная в стране
партия – социал-демократы – в 20-е годы набирала больше всех голосов на выборах, но
упорно уклонялась от участия в исполнительной власти, боясь связанной с этим ответственности. Правительства, не имея надежной опоры в парламенте, были слабыми и
неустойчивыми. Главной опорой государства оставалось довоенное чиновничество,
презиравшее парламентскую «расхлябанность» и мечтавшее о восстановлении «порядка». Эти чувства разделяли многие немцы, в сознании которых демократия ассоциировалась с нестабильностью и национальным унижением.
«Веймарские» политики упорно и небезуспешно добивались постепенного
смягчения наиболее тяжелых условий Версальского договора, но опасались открыто
нарушать его. Эта миролюбивая и осторожная политика не прибавляла им популярности в своей стране, но гарантировала спокойствие всему миру.
Пять лет мира и процветания После того, как удалось справиться с послевоенными экономическими и политическими неурядицами (примерно к 1924 г.), в Европе воцарилось относительное спокойствие. Американские банки выдавали Германии
большие кредиты, из которых она выплачивала репарации (возмещение соседям, пострадавшим от войны). Дипломаты прилагали все усилия, чтобы превратить Европу в
зону прочного мира, – европейские страны обязывались уважать границы друг друга и
отказывались решать международные споры путем войны. С Германией переставали
говорить языком ультиматумов, она постепенно становилась равноправной участницей
во всех европейских делах; для нее было значительно облегчено бремя репараций.
Налаживались дипломатические отношения с изолированным от Европы СССР, и
«красная опасность» казалась надежно заблокированной.
Противоречия и неутоленные обиды послевоенного мира до поры до времени
сглаживались тем, что в индустриальных странах начались годы бурного экономического подъема и роста уровня жизни населения. К концу 20-х гг. удалось не только
восстановить довоенный уровень производства, но и в полтора раза превзойти его.
Причем, этот рост сопровождался обновлением техники и технологии во всех отраслях
промышленности. Появились, пошли в продажу и стали широко доступными многие
новые товары (радиоприемники, телефоны, пылесосы, изделия из пластмасс и т. д., и т.
д.). Росли доходы компаний и зарплаты работников. Именно рост внутреннего спроса,
появление массового потребителя стали главным стимулом послевоенного экономического роста. Колониальные рынки сбыта потеряли свое былое значение.
США и Европа.
«Локомотивом» этого массового производства и потребления выступали США (здесь товаром массового спроса уже в 20–е годы стал автомобиль). Роль этой страны в мире по сравнению с довоенными временами резко возросла, хотя сами американцы, как и прежде, не стремились играть роль великой державы.
245
Президент США Вудро Вильсон очень активно способствовал послевоенному
обустройству Европы, но не получил за это признательности своих соотечественников.
После того, как в Советской России были опубликованы тайные договоры Антанты, и
американцы узнали, что «их парни» сражались не столько во имя свободы и демократии, сколько за имперские интересы великих держав, общественное мнение в США потребовало прекратить вмешательство в европейские дела.
Большинству американцев европейские дрязги и проблемы были непонятны. Они гордились своей страной, своим разумным и стабильным государственным устройством и своей
свободой. Здесь не пользовались ни малейшей популярностью не только коммунисты, но и
вообще социалистические идеи, и не только из-за относительно более высокого уровня жизни:
мысль о том, что человек может перекладывать свои заботы на государство, не имела шансов
на успех на этой земле.
Возможности и финансовые ресурсы, которыми пользовалось федеральное правительство, были жестко ограничены; в строгом соответствии с либеральной доктриной. Государство-«ночной сторож» занималось лишь внешней политикой и поддержанием равных для всех
«правил игры». Поэтому здесь раньше всего появились антимонопольные законы, зато социальное законодательство по европейским меркам было очень слабым: в сферу отношений
между предпринимателем и наемным работником государство старалось вторгаться как можно
меньше.
По американским понятиям, такие общепринятые в Европе вещи, как воинская повинность в мирное время или законодательное определение минимума зарплаты, были недопустимым посягательством на свободу и прямой дорожкой к диктатуре. Верховный суд бдительно следил за тем, чтобы ни федеральные, ни местные власти не переступали строго очерченных конституцией границ их полномочий. США были бастионом либерализма в том самом
виде, как он сложился в прошлом веке.
Богатейшая страна мира, производившая в 1918 году больше промышленной
продукции, чем все остальные страны, вместе взятые, попыталась вернуться к своему
традиционному «изоляционизму». США отказались ратифицировать Версальский договор, не вступили в Лигу наций, однако, как бы ни стремились они удалиться от европейских проблем, ни один из кризисов и конфликтов 20-х годов не решался без их
(прежде всего финансового) участия. Вся цепочка выплат репараций и военных долгов
начиналась и заканчивалась в американских банках. Именно на щедрых американских
кредитах держалось недолгое европейское благополучие. И когда в США разразился
невиданный по силе экономический кризис, благополучию пришел конец.
ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ
1. Почему Франция настояла на тяжелых условиях мирного договора для Германии?
2. Почему в послевоенной Европе усилились националистические настроения?
3. Почему Лига Наций не смогла стать сильной и авторитетной?
4. За что в 20-е годы критиковали демократию?
5. Чем фашистский режим отличается от «традиционной» диктатуры?
6. Что было общего у итальянского фашизма и немецкого национал-социализма? Чем они различались?
246
Глава 3
«ВЕЛИКИЙ КРИЗИС» В ЭКОНОМИКЕ И ПОЛИТИКЕ
«Великий кризис». Послевоенный экономический «бум» закончился в 1929
году самым страшным, самым глубоким и самым длительным за всю историю рыночной экономики кризисом.
29 октября 1929 г. вошло в историю как «черный вторник» – в этот день на
Нью-Йоркской бирже рухнули курсы акций и Соединенные Штаты сорвались в пропасть национального банкротства и разорения, увлекая за собой и другие страны – своих должников и деловых партнеров.
Разорилось множество банков, – разорились все, кто брал кредиты, и те, кто их
давал, разорились и те, кто хранил свои деньги в «лопнувших» банках, проигравших в
азартной биржевой игре деньги своих вкладчиков. Вместе со сбережениями и работой
лишились своего благосостояния миллионы семей, многие оказались без крова, не сумев выплатить очередные взносы за купленные в рассрочку дома.
За три года после «черного вторника» выпуск промышленной продукции в
США снизился на треть, вклады капиталов в производство сократились в 8 раз. Крах
американской экономики породил хаос и панику во всем мире. В индустриальных
странах работы лишились 40 миллионов человек – чуть ли не каждый третий работник-кормилец семьи. Недавнему благополучию пришел конец.
Чем больше обедневшие люди экономили и «затягивали пояса», тем труднее
продавались товары, ниже падали цены; это разоряло производителей, они увольняли
работников, доходы падали еще сильнее – и порочный круг замыкался. Раньше подобные кризисы довольно быстро заканчивались: неэффективные, малоприбыльные производства погибали, но те, кто сумел «выплыть» при упавших ценах, получали возможности для быстрого рывка вперед. В 1929–1932 гг. ждали, что так будет и на этот
раз180, но «порочный круг», охвативший всю мировую экономику, никак не размыкался: одни разорения влекли за собой другие, цены падали все ниже и ниже, доходы снижались еще быстрее – и конца этому не было видно.
Особенно тяжело приходилось фермерам: они, в отличие от крупных промышленных фирм, не могли договориться и остановить падение цен, а чтобы поддержать
свои доходы, увеличивали производство – и цены опускались еще ниже. Для борьбы с
этим во многих странах просто уничтожали «лишнюю» продукцию – забивали скот,
жгли зерно. На фоне всеобщего недоедания это выглядело чудовищным варварством.
Политические последствия кризиса. Падение было таким глубоким, и продолжалось так долго, что традиционная либеральная политика невмешательства государства в дела рынка стала выглядеть циничным и бесчеловечным надувательством.
Миллионы разоренных, все потерявших людей не могли ждать, пока свободная конкуренция «сама» все исправит и отрегулирует, и требовали от политиков помощи в без-
180
Американский президент Гувер первые три года кризиса все время повторял, что «процвета-
ние ждет за углом».
247
выходной ситуации. Но те, в соответствии с классическими рецептами либеральной
экономической науки, лишь урезали государственные расходы, пополняя армии безработных еще и уволенными чиновниками.
Многие увидели в происходящем доказательство того, что коммунисты правы –
капитализм действительно обречен, и все его хваленые права и свободы, парламенты и
либеральные принципы дают простому человеку только возможность умереть с голоду.
Журналисты привозили из сталинского СССР потрясающие новости – что никакого
кризиса там нет, вместо безработицы – нехватка рабочих рук, производство стремительно растет, строятся новые фабрики и заводы. Поэтому многие «левые» избиратели
в Европе начали отворачиваться от умеренных социал-демократов и отдавать свои голоса коммунистам.
В ответ на возобновление «красной угрозы» стала расти и популярность фашизма. Фашистские партии, группы и группочки начали плодиться и расти по всей Европе и кое-где добивались некоторых успехов на выборах. Диктаторские режимы ужесточались, и число их стало быстро расти. Те молодые демократии, которые еще уцелели к этому времени, не пережили кризиса. В числе их оказалась и Веймарская республика в Германии.
Победа нацизма в Германии. «Великий кризис» особенно сильно ударил по
экономике Германии: в «прогорающих» фирмах лишилась заработка половина наемных работников (8 млн. безработных), разорились миллионы мелких предпринимателей, торговцев, ремесленников. Началась правительственная чехарда: кабинеты министров сменялись каждые несколько месяцев, перебрасывая друг другу власть, как горячую картофелину. Выборы проводились все чаще, и все больше голосов на них получали коммунисты и НСДАП – партии, противоположные по идеалам, но одинаково
враждебные либеральной демократии. Те и другие стремились представить себя «единственными спасителями»: нацисты – от «красной», а коммунисты – от «коричневой181»
угрозы. Обе партии организовали и активно использовали в митинговых схватках свои
«охранные отряды». Власти, полиция оказались не в состоянии обеспечить общественный порядок – фактически хозяевами городских кварталов становились боевики соперничающих партий.
В 1932 г. НСДАП стала крупнейшей партией в парламенте.
Результаты парламентских выборов: весна 1928г. (накануне экономического краха) –
800 тыс. голосов подано за нацистов; 1930г. – 6 400 тыс.; лето 1932г. – 13 700 тыс.
Гитлер, ссылаясь на поддержку избирателей, требовал себе всей полноты власти, но на осенних выборах в парламент НСДАП потеряла по сравнению с летом того
же года 2 млн. голосов, а следом, на выборах в местные органы власти от нацистов
ушли 40% их прежних избирателей. Коммунисты же еще больше увеличили свое представительство во всех выборных органах (6 млн. голосов на парламентских выборах).
В этот момент Гитлер выдвинул перед ведущими политиками и промышленниками
181
Нацистские штурмовики обнаружили на армейских складах большое количество неиспользо-
ванных рубашек коричневого цвета и сделали их деталью своей форменной одежды. Поэтому членов
НСДАП стали называть «коричневыми».
248
сильный аргумент: «Если национал-социалистическая партия распадется, в Германии
увеличится на 10 млн. число коммунистов». Расчет оказался верным: 5 января 1933
престарелый президент Гинденбург назначил нацистского фюрера главой правительства (канцлером)182.
Этого оказалось достаточным для того, чтобы нацисты в кратчайшие сроки сосредоточили в своих руках всю полноту власти в стране.
Схема ликвидации демократии, вкратце, была такова:
– Гитлер ставит «своих людей» руководить полицией, а те подключают к охране порядка партийных штурмовиков;
– «вдруг» в центре столицы факелом вспыхивает здание рейхстага (парламента), в
поджоге обвиняют коммунистов и тут же по всей стране арестовывают более 10 тыс. активных
антифашистов из всех партий;
– правительство принимает чрезвычайные законы, отменяющие основные права и свободы граждан; согласно этим законам запрещаются сначала коммунистическая, а затем и социал-демократическая партии, а их депутаты изгоняются из парламента;
– теперь у нацистов – подавляющее большинство в парламенте, и они изменяют конституцию так, что их партийный вождь становится полновластным (и пожизненным) диктатором Германии;
– тем же большинством в парламенте принимается «Закон против образования новых
партий»: «В Германии существует лишь одна единственная политическая партия – националсоциалистическая рабочая партия».
Фашизация страны.
Принятый в декабре 1933 г. «Закон о единстве партии и государства» поставил все государственные органы Германии под прямой контроль НСДАП. После смерти президента Гинденбурга (август 1934 г.) Гитлер был
объявлен пожизненным фюрером Германии. Выборные местные органы власти были
ликвидированы и провинциями стали руководить чиновники, назначаемые правительством; суды были названы «народными» и поставлены под полный контроль партии
нацистов; для изоляции противников режима (на неопределенный срок) по всей стране
построены концентрационные лагеря.
Партийные штурмовики свое дело сделали – в распоряжении Гитлера теперь
была вся мощь государства, и он решил избавиться от беспокойных «камрадов». Через
полтора года после прихода к власти фюрер организовал и возглавил массовое убийство руководителей штурмовиков – за одну ночь183 погибли более тысячи слишком самостоятельных соратников вождя.
По всей стране шли аресты всех тех, кто когда-либо выступал против нацистов
или лично против Гитлера (из них более 4 тыс. было убито и полмиллиона арестовано).
Гитлер строил свое тоталитарное государство гораздо жестче и последовательнее, чем Муссолини. Уже через год его правления в Германии не осталось ни одной
независимой организации – зато были созданы нацистские профсоюзы, нацистские
союзы художников, писателей, композиторов, единственная (и практически обязатель182
«Мы как-нибудь справимся с этими симпатичными парнями», – уверял президента, фельд-
маршала Гинденбурга его старинный друг-аристократ.
183
Гитлеровцы назвали это свое мероприятие «ночью длинных ножей».
249
ная для всех юношей) молодежная организация «Гитлерюгенд». Все средства массовой
информации, театры, школы, университеты, творческие союзы были подчинены специально созданному министерству пропаганды. Началось интенсивное, каждодневное
«промывание мозгов» населения в духе «Майн Кампф» – немцы должны были не просто подчиняться фюреру, а всей душой уверовать в новые «идеалы». Католических и
протестантских священников, решавшихся открыто заявить о несовместимости этих
«идеалов» с христианством, бросали в концлагеря.
Борьба за «очищение германской расы» началась сразу после прихода Гитлера к
власти. Антисемитизм, преследование евреев стали официальной государственной политикой. Сначала все евреи были уволены с государственной службы, затем их лишили
германского гражданства, начали конфисковывать имущество, запретили появляться в
общественных местах, обязали носить на одежде видную издалека желтую «звезду Давида».
Смешанные браки были строго запрещены; при поступлении на государственную службу каждый обязан был представить свою родословную, доказывающую
«арийское» происхождение. Тайно начала осуществляться государственная программа
эвтаназии – умерщвления душевнобольных и калек, жертвами которой стали 200 тысяч
человек.
Министерство пропаганды развернуло кампанию за восстановление «истиннонемецкого духа» – составлялись «черные списки» писателей, художников, ученых, чьи
труды подлежали изъятию и уничтожению. Было запрещено исполнять «музыку черных» – джаз, выставлять абстрактную и вообще «нереалистическую» живопись.
Упрочив свое политическое господство, нацисты приступили к «лечению» экономики. Средства применялись простые и сильнодействующие: во-первых, резкое
ограничение экономических свобод; во-вторых – милитаризация, оживление промышленного производства за счет государственных военных заказов.
Не только забастовки, но и вообще неподчинение работодателю стало уголовно
наказуемым. Но предпринимателям это большой радости не принесло – они сами были
включены в общие с рабочими фашистские «Союзы труда» и должны были подчиняться партийным чиновникам. Их частная собственность формально была сохранена, но
распоряжаться ею (что и сколько производить, кому и по какой цене продавать, кого
ставить управляющими и т. д.) они могли теперь только под бдительным контролем
нацистского государства184, – «справиться с этими симпатичными парнями» прежним
хозяевам страны не удалось. Фермеры также потеряли право свободно распоряжаться
своей продукцией – без санкции властей большинству из них нельзя было продать даже курицу.
Свободный рынок фактически перестал действовать, предприниматели превратились в «экономических солдат» государства. Перед ними была поставлена цель – добиться автаркии, т.е. полного самообеспечения страны всем необходимым. В 1936 году
184
До прихода Гитлера к власти за экономикой надзирали примерно 1 тыс. гос. чиновников, то
через несколько лет нацистскому государству для контроля за производством понадобилась полумиллионная чиновничья армия.
250
тучный Геринг – главный «хозяин» нацистской экономики – заявил, что немцы слишком разжирели, и провозгласил лозунг: «Пушки вместо масла!». Львиная доля госбюджета была направлена на производство вооружений.
Денег на военные программы не хватало и государство стало усиленно печатать
новые купюры. Чтобы не допустить явной инфляции, государство «заморозило» цены –
и товары стали исчезать с магазинных полок, так что пришлось некоторые из них распределять по карточкам. Но с безработицей было покончено, и трудностей со сбытом
продукции производители больше не испытывали. Нацистская пропаганда превозносила эти достижения как доказательство превосходства национал-социализма над «еврейской» либеральной демократией и предрекала последней скорую гибель во всем
мире.
Конец либерализма?
Кризис действительно поставил либеральную демократию на грань гибели даже в странах с давними и прочными традициями свободы.
Во Франции ситуация во многом угрожающе напоминала ту, что сложилась в Германии в 1932 году – та же череда правительственных кризисов, тот же быстрый рост популярности коммунистов и крайних националистов… Фактически республика балансировала «между двух огней» до самого конца 30-х годов, и была очень ослаблена постоянной внутренней борьбой.
В Швеции и других скандинавских странах избиратели доверили «лечение»
экономики социал-демократам, которые начали реформировать свои государства в
направлении социализма – выравнивать доходы с помощью прогрессивных налогов,
национализировать некоторые отрасли экономики, создавать систему социальной помощи.Скандинавский опыт был уникален тем, что собственники с пониманием встретили эту политику и добровольно пошли на серьезные материальные жертвы ради сохранения гражданского мира. Социал-демократы с тех пор стали почти бессменной
правящей партией в Швеции до самого конца века.
Твердых и убежденных приверженцев либеральных принципов в мире оставалось с каждым годом экономического спада все меньше – и они чувствовали, что в
неизменном виде либеральное государство сохранить не удастся. Чтобы не быть сметенным «красной» или «коричневой» диктатурой, государство-«ночной сторож» должно было обучиться новым «профессиям»: стать покровителем малоимущих, работодателем для безработных, судьей в конфликтах предпринимателей с рабочими, гарантом
надежности банковских вкладов – в общем, ему предстояло взять на себя ответственность за благополучие всего населения.
Все это требовало резкого усиления исполнительной власти, повышения налогов и умножения госслужащих, а значит, таило в себе угрозу традиционным свободам.
Получалось, что спастись от коммунизма и фашизма можно, только приняв на вооружение некоторые из их идей и методов.
«Поступиться принципами» и признать, что без государственного вмешательства в экономику не обойтись, пришлось в 30-е годы всем, даже американцам.
«Новый курс» президента Рузвельта.
«Если я окажусь плохим президентом, вероятно, я буду последним президентом...»
251
(Франклин Рузвельт, 1933 г.)
Три года американцы пытались выбраться из кризиса, ничего в стране не меняя.
Но время шло, а дела становились все хуже. Наконец, в 1932 году президентом избрали
Франклина Рузвельта, который требовал, чтобы государство активно вмешалось в дела
частного бизнеса для общего блага и спасения демократии.
Испросив у Конгресса чрезвычайные полномочия для борьбы с кризисом, новый президент впервые привлек к управлению государством профессиональных экспертов-экономистов (раньше вполне обходились юристами). Государство взяло под
жесткий контроль денежную систему страны, ликвидировало слабые банки и помогло
сильным, «рассекретило» операции по купле-продаже акций и пресекло тем самым
темные махинации на бирже, стало контролировать выпуск акций компаниями, заставило предпринимателей находить общий язык с профсоюзами, стало платить фермерам премии за сокращение посевов и тем самым предотвращать чрезмерное падение
цен на сельхозпродукцию, в первый же год выплатило помощь 30 млн. малоимущим,
организовало для миллионов безработных общественные работы («за харчи» или за
символическую плату) и систему профессиональной переподготовки и т. д.
Почти все эти меры выходили за рамки полномочий, отведенных президенту
конституцией США, и были опротестованы Верховным судом. Политические противники – республиканцы – клеймили Рузвельта то «красным», то «фашистом», хотя его
«новый курс» в дейстивтельности принципиально отличался от любой диктатуры. Свободы слова, печати, собраний, митингов были не только сохранены, но и расширены –
были сняты ограничения на деятельность профсоюзов. Частная собственность осталась
неприкосновенной. Политические противники президента сохранили полную возможность подвергать его уничтожающей критике – Рузвельт отвечал только словом, разъясняя стране смысл своих действий в еженедельных радиообращениях (их назвали
«беседами у камелька»). И американцы поддержали «новый курс» Рузвельта, повторно
избрав его президентом в 1936 г. – тем самым спор с Верховным судом был автоматически разрешен в пользу президента.
Президентская администрация действовала зачастую методом проб и ошибок,
не всегда удачно, и, хотя ситуация в стране стабилизировалась, добиться серьезного
экономического роста и сокращения безработицы в 30-е годы Рузвельту так и не удалось. Но он смог добиться более важного – общественного согласия в стране, а значит,
упрочения демократии. Постепенно даже его политические противники признали, что
государственное вмешательство в экономику – это еще не коммунизм, сильная президентская власть – еще не диктатура, а право не умереть с голоду так же должно гарантироваться человеку государством, как и право собственности. Так возник «новый либерализм», получивший всеобщее признание на Западе десятилетие спустя.
Кризис и международные отношения.
Экономический кризис похоронил все попытки налаживания системы международного права, предпринимавшиеся
после I Мировой войны. Каждое государство спасалось в одиночку, «огораживая» свою
экономику от конкурентов барьерами высоких таможеных пошлин. Мировая торговля
резко сократилась. Каждый стал «сам за себя» и в политике, преследуя в ней только
свои собственные близкие выгоды. От былого сотрудничества стран-победительниц в
252
Европе не осталось и следа. Лига Наций потеряла свой и без того не слишком высокий
авторитет.
Для руководителей СССР кризис стал симптомом близкого краха всей капиталистической системы. Рост популярности коммунистов в Западной Европе дал московскому руководству Коминтерна возможность активно способствовать наступлению
этого краха. Сталин, в руках которого к концу 20-х годов сосредоточилась полная
власть и над Коминтерном, и над страной, круто изменил внутреннюю политику – все
силы, все ресурсы советского государства отныне были брошены на наращивание военной мощи.
ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ
1. Чем отличался экономический кризис 1929–32 гг. от всех предыдущих кризисов?
2. Можете ли вы предположить, почему он оказался настолько разрушительным?
3. Почему кризис повсеместно способствовал росту популярности коммунистов и фашистов?
4. Можно ли утверждать, что Гитлер пришел к власти в Германии законным, демократическим
путем?
5. Чем отличалось нацистское государство в Германии от фашистской диктатуры в Италии?
6. Почему диктаторы успешнее боролись с экономическим спадом, нежели демократические
правительства?
7. В чем заключался смысл «нового курса» Ф.Д.Рузвельта?
8. От каких прежде незыблемых «аксиом» пришлось отказаться западным либералам под воздействием кризиса?
Глава 4
ТОТАЛИТАРНОЕ ГОСУДАРСТВО В СССР
Надо совершенно сорваться с европейских рельсов и, выбрав совсем другой
путь, - стать, наконец, во главе умственной и социальной жизни человечества. [Для этого нужно перейти ] к организации, которая есть не что иное, как хронический деспотизм,.. постоянная и привычная принудительность всего строя жизни...
К.Леонтьев, русский философ, XIX в.
В 20-е годы СССР экономически еще больше отстал от развитых стран Запада,
чем Российская империя: советская промышленность смогла за годы нэпа лишь восстановить производство в объеме 1913 года, тогда как на Западе довоенный уровень
был к 1928 г. превзойден в 1,5 раза.
Из великой державы, какой была Российская империя, страна превратилась в
изгоя мировой политики, пугающего своей идеологией, но слабого в военном отноше-
253
нии. Внешнеполитические амбиции большевиков, связанные с идеей мировой революции, конечно, не позволяли им примириться с таким положением. Проблема заключалась лишь в одном: где взять средства, необходимые для быстрой индустриализации
страны и наращивания ее военной мощи. Об этом в 20-е годы шли бурные дискуссии
между «правыми» и левыми» в партийном руководстве.
«Левые» (Троцкий и др.) доказывали, что деньги можно только насильственно
«выкачать» из деревни, и делать это нужно как можно быстрее; «правые» (Бухарин,
Рыков) возражали против насилия и полагали, что средства для инвестиций можно
накопить постепенно: сначала увеличить выпуск товаров массового спроса, а получаемые от их продажи прибыли пускать на развитие тяжелой промышленности. Сталин
сначала поддерживал «правых» и с их помощью исключил из партии «троцкистов», а
самого Троцкого выслал из страны. После этого он немедленно приступил к осуществлению грандиозной программы, превосходившей по жестокости и размаху самые смелые планы своих недавних противников. Решено было в кратчайшие сроки превратить
СССР («стратегическую базу мировой революции») в мощную военно-промышленную
державу, не считаясь ни с какими жертвами.
«Раскулачивание»и коллективизация. В 1928 г. снова, как в годы гражданской
войны, крестьян, не желавших продавать государству хлеб по заниженным ценам, стали называть «саботажниками», вновь началось принудительное изъятие хлеба из крестьянских амбаров. Эти меры стали началом новой, невиданной в истории кампании –
массовой «коллективизации» крестьянских хозяйств.
Осенью 1929 года по решению ЦК ВКП(б) по всей стране развернулась гигантская операция «раскулачивания». Местные власти с помощью деревенских «бедняцких
активистов» выгоняли из домов «кулацкие» семьи и ссылали их либо в соседние области, либо в необжитые районы Севера, Сибири, Казахстана. Для каждого района, для
каждой деревни, не исключая и самых бедных, был составлен обязательный план по
«раскулачиванию», поэтому в «кулаки» могли записать любого, кто жил хоть чуть-чуть
лучше соседей. В среднем за годы коллективизации разорению и высылке («навечно»!)
подверглись от 10 до 15% дворов185.
Деревня была не только «очищена» от наиболее самостоятельных и активных
хозяев, но и деморализована: большинство из оставшихся крестьян не заступились за
своих соседей («только бы не меня!»), многие так или иначе содействовали этим расправам и даже участвовали в дележе конфискованного имущества сосланных. В такой
обстановке зимой 1929 - весной 1930г. началась «сплошная коллективизация»: принудительное объединение всех нераскулаченных крестьян в общие хозяйства – колхозы.
Фактически это была та же конфискация главного крестьянского имущества – земли,
скота, орудий труда.
185
если учесть, что в это время насчитывалось 26 млн. единоличных хозяйств и «раскулачива-
ли» в основном большие семьи, то можно ориентировочно подсчитать, сколько людей в общей сложности подверглось этой экзекуции.
254
Технология «великого перелома».
Формально вступление в колхоз было добровольным, но отказываться было небезопасно. Для непокорных было введено новое уголовное
определение – «подкулачник», которое давало властям право выселить строптивца из деревни
и конфисковать его имущество, даже если он всю жизнь перебивался «с хлеба на квас».
Тем не менее отобрать тяжким трудом нажитое имущество у подавляющего большинства (около 80%) населения страны было нелегко. В начале 1930г. в различных районах СССР
вспыхнуло до 2 тыс. вооруженных выступлений. Иногда крестьянские волнения перерастали в
настоящие массовые восстания, для подавления которых приходилось применять не только
пехотные части и конницу, но даже бомбардировочную авиацию.
К весне 1930 г. в колхозы были записаны больше половины семей. Подавляющее
большинство крестьян воспринимали свое вступление в колхоз не как начало новой трудовой
жизни, а как конец жизни вообще – подписав заявление, они резали подлежащих сдаче в общественное стадо своих овец, свиней, коров и даже лошадей («конец света!»). За несколько
месяцев поголовье скота сократилось больше, чем за все годы гражданской войны: лошадей и
коров – на 1/3, свиней – вдвое, овец – в 2,5 раза, сколько было порезано домашней птицы – никто не считал186.
Заставив людей записаться в колхоз, отдать свою землю, государство в этот первый год
не смогло заставить их работать – весенний сев 1930 года на колхозных полях был сорван.
Осознав это, Сталин предпринял «тактическое отступление»: газета «Правда» опубликовала
его статью, в которой осуждались насильственные методы коллективизации и объявлялось,
что все желающие могут из колхозов выйти. К единоличной жизни тут же вернулась половина
«записавшихся» – но оказалось, что возобновить свое хозяйство практически невозможно:
сданный в общее стадо скот возвращать никто не собирался, а условия для «единоличников»
создавались во всех отношениях невыносимые (вплоть до того, что в районы с низким процентом коллективизации переставали завозить какие-либо товары). Уже на следующий год почти
все вышедшие вынуждены были вернуться в колхозы – на этот раз вполне «добровольно».
В 1932 году Советское государство приняло одно из самых своих драконовских постановлений, прозванное в народе «законом о трех колосках», по которому колхозников стали
сажать в концлагеря на 10 лет даже за малейшее хищение колхозного имущества187. Вопрос о
том, кому на самом деле принадлежит колхозная («коллективная») собственность, был окончательно закрыт.
Выгоды от коллективизации для государства проявились очень быстро. Хотя
надой от колхозной коровы в среднем снизился почти до «козьего» уровня (менее 1000
литров в год), а сбор зерна упал на 10%, но зато государственные заготовки увеличились сразу вдвое – выкачивать урожай из «общего» колхозного амбара оказалось гораздо сподручнее. На запад и к морским портам потянулись эшелоны с зерном – в 1931 г.
его экспорт по сравнению с 1929 г. вырос в 17 раз! В эти кризисные годы мировые
рынки были затоварены, и хлеб продавался по бросовым ценам; но чем ниже падали
цены, тем больше хлеба вывозилось из СССР – ведь государству, в отличие от фермеров, он доставался практически даром. А человеческих жизней никто не считал.
186
Восстановить после этого поголовье скота в стране удалось только к концу 50-х гг.
187
Закон этот применялся широко, и поэтому неудивительно, что заготовки экспортной древеси-
ны (лагерный лесоповал!) за первую половину 30-х гг. выросли в 6 раз.
255
«Голодомор». В конце 1932 - первой половине 1933 года разразилась катастрофа. Урожай был собран не слишком большой, но уже не погода определяла судьбу
земледельцев – после обязательной сдачи зерна государству и еще одной, дополнительной реквизиции колхозные амбары самых хлебных губерний (Украина, Поволжье,
Сев. Кавказ, Зап. Сибирь) остались пустыми. Начался голод – голод, сташнее, опустошительнее которого не знала отечественная история, первый голод, который сознательно организовало само государство.
Вымирали целые деревни, из жалости родители убивали собственных детей,
было и людоедство. Толпы обезумевших и обессилевших от голода крестьян брели к
железным дорогам, по которым мимо них под охраной шли составы с экспортным хлебом (3,8 млн. т в 1932 и 1933 гг.), подходили к оцепленным войсками городам и умирали на их окраинах.
Ни едного слова о происходящей трагедии не просочилось в коммунистическую
печать, воспевавшую победы колхозного строя. Никто тогда не считал, сколько населения мучительно вымерло в тот страшный год. По разным сегодняшним оценкам
жертвами этого голода стали от 5 до 10 миллионов человек.
Это был последний удар, окончательно обескровивший деревню, от которого
она уже не смогла оправиться – открытые выступления против «колхозного строя»
прекратились. К середине 30-х годов почти 100% крестьян уже работали в колхозах.
Прикрепление к земле.
Бежать в города крестьяне начали с самого начала
коллективизации (в 30-е гг. из деревни было «выдавлено» 15-20 млн. чел.). В 1933 году,
когда бегство из деревни стало приобретать угрожающие масштабы, в стране была
введена паспортная система. Паспорта со штампом о прописке по месту жительства
получили горожане, обитатели рабочих поселков, но деревенским жителям паспортов
не выдали – они потеряли возможность не только перебраться в город, но даже без
разрешения начальства переселиться в другую деревню.
Российское крестьянство было фактически обращено в сословие государственных рабов, трудившихся под страхом суровых наказаний под постоянным надзором
армии чиновников. Главным источником средств к существованию для них на долгие
годы стали мизерные приусадебные участки. «Общественное» сельское хозяйство на
все последующие десятилетия стало самой малопроизводительной, «лежачей» отраслью советской экономики.
«В освобожденной от помещиков России введено новое крепостное право. Это
была победа, от которой ахнул весь мир. Многие усомнились в праве и способности
русского народа на историческое существование. Более 100 миллионов людей покорно
надели на себя ярмо, отмстив лишь рабским саботажем и падением труда».
Г.Федотов, философ, эмигрант
Мобилизация ресурсов.
Покончив с частным предпринимательством, государство на полную мощность включило все механизмы перекачивания средств из карманов граждан в свой бюджет. Рабочих и служащих принуждали отдавать по месячной зарплате (а то и по две) на облигации государственного «займа индустриализации»
(такие «пожертвования» населения многократно превышали доходы, которые казна
256
получала от госпромышленности). Резко возросло производство водки, и в госбюджет
потекли «пьяные» деньги в невиданном прежде количестве. Поскольку всех этих
средств все равно не хватало на гигантское строительство, государство принялось активно печатать для своих нужд бумажные деньги – покупательная способность рубля
уменьшалась, а вместе с ней «облегчалась» и зарплата у всех работников. С 1928 до
1935 года основные продукты питания выдавались по карточкам (при этом только
каждый десятый имел право на «мясной» талон, а лишь каждый двадцатый – на масло).
Стала хронической нехватка самых необходимых предметов обихода – одежды, обуви
и др. (и по-прежнему, даже еще острее – жилья).
На экспорт пошло всё, что только можно было найти в стране и продать за валюту – вывозились меха и лен, лес и нефть, зерно и шедевры искусства Эрмитажа,
иконы и драгоценности Алмазного фонда. По всей стране шли аресты вчерашних
предпринимателей-«нэпманов», от которых требовали сдачи государству золота и валюты.
Практически вся экспортная выручка шла на закупку новейшей западной техники. В 1931 г. СССР закупил на мировом рынке треть продававшихся там машин и заводского оборудования, а в 1932 г. – половину!
Индустриализация. Параллельно с колхозным «переломом» деревни начало
разворачивачиваться огромное промышленное строительство. Принятый в 1928 году
государственный план развития экономики был объявлен законом, неисполнение которого приравнивалось к уголовному преступлению. Все силы и средства были брошены
на создание тяжелой промышленности.
Одновременно начали строить более полутора тысяч новых крупных предприятий металлургии, машиностроения, химии, энергетики, угольных и рудных шахт и разрезов (и ежегодно количество новых начинающихся строек все увеличивалось). Государство было в состоянии снабдить всем необходимым не больше 60 строек, а бесперебойно и высокими темпами возводились лишь 14 крупнейших. Началась штурмовщина – тогда это называли «битвой железных строек». Газетные сообщения о возведении гигантов индустрии и впрямь напоминали фронтовые сводки.
Плановые сроки в большинстве случаев были невыполнимы, но признаться в
невыполнении государственных заданий для директоров заводов и строек было смертельно опасно – карательные органы и высшие партийные руководители развернули
настоящую охоту за «вредителями». Директора, как могли, скрывали истинное положение дел и слали в «центр» сводки о выполнении планов, а в ответ получали новые,
еще более увеличенные задания.
Главным орудием труда строителей были кирка, лопата да тачка – это было гораздо дешевле для государства, чем закупать за валюту экскаваторы и подъемные краны. Коллективизация дала огромное количество почти даровых рабочих рук – крестьяне, бежавшие от колхозов в города, готовы была работать за любую, даже самую ничтожную плату и жить в любых условиях. Американского образца завод часто возвышался посреди наскоро слепленного барачного рабочего поселка и землянок первостроителей.
257
«...Я работал в Магнитогорске вместе с простыми людьми... Я увидел, как построили великолепный завод. Я увидел много пота, крови и слез.
Четверть миллиона человеческих душ – коммунистов, кулаков, иностранцев, татар, осужденных саботажников и масса голубоглазых русских крестьян – строили самый
большой сталелитейный завод в Европе посреди голой уральской степи. Деньги текли,
как песок сквозь пальцы, люди замерзали, голодали и страдали, но строительство продолжалось в атмосфере равнодушия к отдельной человеческой личности и массового
героизма, аналог которому трудно отыскать в истории...
Начиная с 1931 года Советский Союз тоже вел войну, и люди проливали пот,
кровь и слезы. Людей убивали и ранили, женщины и дети замерзали и погибали, миллионы голодали, тысячи проходили по судебным процессам и были расстреляны во время
кампаний коллективизации и индустриализации. Я мог бы побиться об заклад, что только одна битва русских за создание черной металлургии повлекла за собой больше
жертв, чем битва на Марне. В 30-е годы русские постоянно воевали».
Из воспоминаний американского рабочего, участника строительства Магнитогорского металлургического комбината
Широкое промышленное строительство продолжалось теми же способами и
примерно с той же скоростью до конца 30-х гг.
Стимулы к труду. В промышленности «встретились» новейшая, передовая
техника и в массе своей полуграмотный и бесправный работник, живущий в материальном и бытовом отношении на уровне прошлого века. После отмены карточной системы (в 1935 г.) зарплата в промышленности росла вдвое медленнее реальной стоимости жизни – уровень ее определялся теперь даже не в наркоматах, а непосредственно
решениями Политбюро.
Для того, чтобы вынудить рабочих отдавать производству больше сил и сноровки, не повышая оплаты их труда, разворачивалось «социалистическое соревнование».
Все газеты заполнились славословиями «ударникам», вызывавшим друг друга на соревнование – кто больше перевыполнит отраслевую норму выработки; их усаживали во
все почетные президиумы торжественных собраний. Пропаганда преподносила эту
шумную кампанию, как торжество «человека труда», который только в советской
стране может добиться такого почета и уважения...
Но во всем этом деле была и оборотная – и самая важная – сторона. Перевыполнив план в 10 раз, стахановец получал и в 10 раз больше зарплаты, талоны на покупку
дефицитных вещей (костюм, патефон и т. д.). А для массы остальных рабочих сменные
нормы выработки повышались вдвое-втрое без существенного повышения зарплаты –
государственная цель, таким образом, была достигнута.
Впрочем, «социалистического соревнования» было явно недостаточно, чтобы
заставить трудиться с полной отдачей миллионы людей, лишенных к тому экономических стимулов. Гораздо более важную роль в советской экономике стал играть страх.
258
«Большой террор». Поворот от нэпа к «социалистическому строительству» сопровождался растущим в геометрической прогрессии террором. В отличие от «красного террора» времен гражданской войны и расправ 20-х годов, он был теперь направлен
не против реальных или вероятных политических противников режима, а практически
против всего населения СССР.
Так же, как коллективизация началась с уничтожения лучших хозяйств, начало
промышленного строительства сопровождалось расправами над «буржуазными спецами-вредителями» – самыми квалифицированными инженерами дореволюционной
школы, на которых списывали все просчеты и неудачи начавшейся индустриализации.
Сталин заявил, что с каждым годом строительства социализма враги будут все яростнее бороться против советского государства – и карательные органы не могли не подтвердить этот зловещий «прогноз» растущим числом арестов, расстрелов, лагерных
сроков. После убийства секретаря Ленинградской организации ВКП(б) Кирова (1934 г.)
«врагов народа», «заговорщиков» и «шпионов» стали «выявлять» и в высших эшелонах
самой правящей партии.
В 1937-38 годах началось массовое истребление старой «ленинской гвардии». Дореволюционый партийный стаж стал в не менее опасным, чем дворянское происхождение. Занимать должность секретаря парторганизации, директора завода, председателя колхоза, начальника стройки и т. п. тоже было в эти годы смертельно опасно – только за 1937 год руководство
краевых, областных и республиканских партийных и советских органов сменилось по 4 - 5 раз.
На место «разоблаченных» и казненных «врагов народа» назначались новые люди, которых
очень часто вскоре ждала участь их предшественников. Молниеносные карьеры заканчивались
тюрьмой, лагерем или расстрелом.
Развернулась «чистка» в армии. Она началась с уничтожения верхушки генералитета.
«Красные» герои гражданской войны, на основании заведомых фальшивок были обвинены в
«контрреволюционном заговоре», шпионаже и приговорены к расстрелу. В один день арестовали более 800 человек высшего комсостава армии, после чего «чистка» развивалась по отработанной схеме: из арестованных пытками выбивали показания против их товарищей, еще
находившихся на свободе, – новые аресты и новые «признания» втягивали в этот дьявольский
круг все новые и новые жертвы… В 1937-41 гг. было уничтожено, по разным данным, от 40 до
70 тыс. офицеров.
То же самое методично и планомерно проделывалось по всем ведомствам – от Наркомата путей сообщения до службы внешней разведки и Коминтерна. Не избежали общей участи
и сами грозные «органы» – недавние палачи сами оказывались на месте своих жертв 188.
Органы НКВД, как и все советские ведомства, получали “сверху” плановые разнарядки – сколько «врагов народа» следует разоблачить и уничтожить.
Обвинить в «шпионаже», «измене Родине», «контрреволюционной агитации»,
«организации террористических актов» и т.п. (все подобные преступления были включены в знаменитую 58-ю статью Уголовного кодекса) могли практически любого. Достаточным основанием для этого был донос или знакомство с кем-либо из уже арестованных «врагов народа». Основная масса жертв отправлялась в ГУЛАГ189 или на казнь
без особых юридических «формальностей». Суды обходились не только без адвоката и
188
характерно, что они, прекрасно зная методы работы своей организации, безоговорочно под-
писывали любые показания против себя и кого угодно еще.
189
ГУЛАГ – Государственное Управление лагерей
259
свидетелей, но часто и без присутствия самого обвиняемого – приговор мог быть вынесен заочно и приводился в исполнение без всяких обжалований. Но и при такой повышенной «пропускной способности» репрессивная машина в эти годы была перегружена
и едва справлялась с огромным объемом «работы». Все тюрьмы были переполнены,
часто заключенных набивали в камеры так, что они не могли не только лежать, но и
сидеть, а по ночам в тюремных дворах ревели моторы грузовиков – так глушили звуки
выстрелов и крики жертв при расстрелах.
Часто вслед за арестом главы семьи «брали» и его родных – вплоть до несовершеннолетних детей190. Жены публично отрекались от арестованных мужей, детей на
пионерских и комсомольских собраниях вынуждали клясться в ненависти к родителям,
«оказавшимся» шпионами одновременно нескольких вражьих разведок. Но и это далеко не всегда их спасало – они были заложниками следователей НКВД, и судьба детей
часто зависела от «признаний» арестованного. Заложниками становились и ближайшие
родственники, жены тех высших руководителей, которые продолжали работать и считались «верными соратниками вождя».
Меньше всего шансов выжить в эти страшные годы было у людей неординарных, самобытных, чем-то выделяющихся из общей массы. Зато наступило раздолье для
абсолютно подлых и беспринципных – анонимный донос на начальника, соперника,
соседа стал надежным средством решения самых разнообразных личных проблем – от
ускорения карьеры до расширения жилплощади.
Численность казненных, отправленных в лагеря и ссылки в годы «большого
террора» до сих пор не поддается точному подсчету. Известно лишь, что счет шел на
миллионы191.
Прежде чем погибнуть в лагерях от непосильного труда и голодного истощения,
заключенные успевали внести свой вклад в «строительство социализма», работая на
рудниках, лесоповале, на стройках пятилеток. Целые обширные области на Крайнем
Севере, в Восточной Сибири, на Чукотке осваивались исключительно трудом заключенных. Лагеря получали производственные планы, как и обычные предприятия. Рабский труд заключенных стал одним из необходимых элементов «плановой социалистической экономики».
Изоляция от мира На рубеже 20–30-х гг. советские люди были окончательно
отрезаны от любых неофициальных источников информации об окружающем мире.
Получить разрешение на выезд за рубеж стало невозможно никому, кроме очень узкого
слоя партийных работников. Иностранцы, приезжающие в страну, находились под
бдительным присмотром органов госбезопасности, и неформальное общение с ними
стало смертельно опасным (для обвинения в шпионаже было достаточно и менее серьезного повода). Люди порвали переписку с заграничными родственниками и знакомы-
190
с 1935 года на детей с 12 лет распространялись все виды уголовной ответственности вплоть
до смертной казни.
191
В 50-е годы, когда начали пересматривать приговоры сталинской поры, реабилитированных
оказалось около 20 миллионов (и это при том, что пересмотр судебных дел коснулся тогда далеко не
всех).
260
ми. Все, что полагалось знать гражданину СССР о событиях за пределами страны, ему
сообщали органы партийной пропаганды.
Не меньшие усилия прилагались и для того, чтобы не допустить никакой утечки
«нежелательной» информации об СССР за рубеж. Для иностранных писателей и журналистов устраивались показательные поездки по стране, из которых многие выносили
самые восторженные впечатления; если же гость публиковал дома не самые благоприятные отзывы об СССР, его объявляли «злобным антикоммунистом» и больше в страну
не впускали.
Эта информационная блокада была в 30-е годы очень успешной: на Западе почти ничего не знали ни о Гулаге, ни о нищете большинства советских людей, а просачивающиеся слухи встречали с недоверием как происки врагов комунизма.
«Я проехал всю Украину. Так вот, я подтверждаю вам то, что видел собственными глазами: она похожа на сад, полный спелых плодов. Вы говорите, что эта страна в данный момент
переживает печальные времена? Я не могу говорить о том, чего не видел. Но я побывал в местах, подвергшихся испытаниям. И я увидел только процветание…»
(Э. Эррио, французский политический деятель, 1932 г.)
СССР был в эти годы самым закрытым и загадочным государством на Земле.
Результаты «великого перелома». В годы первых пятилеток (1929 – 1937гг.) в
экономике СССР был ликвидирован частный сектор – отныне человек мог работать
только на государство, а значит, полностью зависел от него материально. Подрастающим поколениям сызмальства внушалось, что только труд на государство дает почет и
уважение, попытки же заработать как-то по-другому – постыдны, если не преступны.
Став монополистом-нанимателем, государство получило возможность диктовать своим наемным работникам практически любые условия труда и платить лишь
минимум, необходимый для физического выживания рабочей силы. Жизненный уровень большинства населения был «заморожен» на долгие десятилетия.
Полное огосударствление экономики, кроме того, сильно облегчало властям задачу поддержания единомыслия:
«В стране, где единственным работодателем является государство, оппозиция означает
медленную голодную смерть. Старый принцип - кто не работает, тот не ест - заменяется новым:
кто не повинуется, тот не ест»
Лев Троцкий
Вся экономика превратилась в одну гигантскую «фабрику». Вместо конкурирующих друг с другом хозяев-капиталистов возник один хозяин-супермонополист, сосредоточивший в своих руках все производство и торговлю. Этот коллективный хозяин, избавленный от конкуренции, был избавлен тем самым и от необходимости производить то, что нужно потребителям. Цели определялись не рыночным спросом населения, а политическим руководством страны – а главной его целью стало усиление военно-промышленной мощи государства. Отрасли, производящие товары для населения,
превратились всего лишь в придаток бурно растущих отраслей тяжелой индустрии.
За две первые пятилетки ценой огромных жертв и лишений всего населения в
стране было построено свыше 9 тыс. новых предприятий – в основном тяжелой промышленности. По добыче угля и руд, по выплавке металла, по производству электро-
261
энергии СССР сравнялся с ведущими европейскими странами (имеется в виду общее,
«валовое» производство – производство же на душу населения отставало от развитых
стран многократно). Практически «с нуля» было создано танко-, самолето-, автомобилестроение, широко развернулось производство артиллерийских систем и боеприпасов,
строительство военно-морского флота192.
В то же время, несмотря на столь грандиозное наращивание производственных
мощностей, с 1928 по 1941 год национальный доход страны (общий объем всей вновь
созданной продукции за вычетом всех затрат) реально вырос всего в полтора раза, а
производительность общественного труда – на треть. Значительно повысилась материалоемкость промышленного производства – для того, чтобы создать готовое изделие, в
конце 30-х гг. тратилось на треть больше сырья и электроэнергии, чем на то же изделие десять лет назад.
Это означало, что продукция советской промышленности не могла быть конкурентоспособной на мировых рынках; но такая задача руководством страны и не ставилась. Напротив, главной целью индустриализации было достижение полной независимости от мировых рынков и самообеспечение страны – автаркия. К концу 30-х годов
СССР вплотную приблизился к этой цели и уже мог обходиться без импорта – заводы
оборудовались станками советского производства; по количеству вооружения Красная
армия уже в середине 30-х гг. стала сильнейшей армией мира.
В 1939 году Сталин торжественно объявил, что цель, ради достижения которой
большевистская партия захватила власть в 1917 году, достигнута – в СССР «в основном построен социализм». Однако созданный в СССР строй имел мало общего с тем
«царством свободы», которое называл социализмом Карл Маркс и ради которого готов
был переступить через все человеческие законы Ленин. Гораздо больше он напоминал
политический идеал вождя итальянских фашистов Муссолини – «тоталитарное» государство, подчиняющее, контролирующее и направляющее жизнь каждого человека от
рождения до смерти.
В конце 30-х годов СССР подошел к осуществлению этого идеала ближе, чем
фашистские Италия и Германия.
«...Наша страна сделала первое и мощное, полное успеха усилие за истинное
равенство людей, первый шаг по пути социализма. Она начала планомерную, упорную и
суровую борьбу за любовь людей друг к другу...»
академик Д.Рождественский, из письма к другу, 1940г.
192
Уже в 1932г. годовой выпуск вооружений по сравнению с 1930-м годом подскочил в не-
сколько раз (артиллерийские орудия – в 4,8; снаряды – в 2,7; пулеметы – в 3,4; самолеты – 3,3; танки – в
20,6 раза)
262
«Есть один элемент христианской культуры, нам всем дорогой, любовно выращенный в петербургский период нашей истории и теперь выкорчеванный без остатка.
Это свобода, которая с таким трудом пробивалась в крепостнически-самодержавном
царстве, но наконец сделалась неотъемлемой частью русской жизни. Эта свобода целиком выросла на почве западной культуры как результат сложного воздействия духовных сил. В византийско-московской традиции у нее не было никаких корней. В этом и
состояла трагедия ... русского национального свободолюбия. Вот почему с такой невероятной легкостью свобода могла быть выкорчевана из сознания русских масс, лишенных общения с внешним миром, принесших в марксистскую школу лишь древние инстинкты Московии. Коммунизм сгинет вместе со своими идеологическими катехизисами.
Но Московия останется. Остантся тоталитарное государство, крепкое не только полицейской силой, но и тысячелетними инстинктами рабства».
Георгий Федотов, философ, эмигрант, 1940г.
ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ
1.
Почему коллективизация и индустриализация разворачивались одновременно?
2.
Почему мировой экономический кризис не затронул СССР?
3.
Стал ли СССР в результате индустриализации промышленно развитой страной?
4.
Попытайтель дать как можно более полное и точное определение ”большого террора”.
5.
Почему именно в XX веке создаются наиболее благоприятные условия для создания тоталитарных режимов?
6.
Чем отличался советский тоталитаризм от российского самодержавия начала века?
7.
Что бы мог сказать Карл Маркс, увидев построенный в СССР ”социализм”?
8.
Сравните тоталитарные государства в СССР, Италии и Германии.
9.
Какие последствия сталинского «великого перелома» ощущаются в России до сих пор?
Глава 5
НА ПОРОГЕ НОВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ
Германская экспансия. В середине 30-х гг. германская армия еще не представляла собой серьезной военной силы. Воинственные и эффектные речи Гитлера до поры
до времени были чистейшей воды блефом - воевать с серьезными противниками нацистам было еще явно не по зубам. Обеспокоены были небольшие государства - соседи
Германии. Крупных вооруженных сил у них не было (да и быть не могло) и они, как
всегда, надеялись на защиту великих держав. Но ни Франция, ни Англия не были готовы воевать за интересы малых стран Европы, к которым предъявлял территориальные
263
претензии Гитлер, - ради сохранения мира в Европе они предпочитали идти на серьезные жертвы (особенно, если эти жертвы будут приносить другие).
Их вооруженные силы все послевоенное время строились в рассчете только на
оборону своей территории. Англия, надеясь на свое островное положение и попрежнему мощный флот, каких-либо значительных сухопутных сил (для войны на континенте) так и не создала193. Франция все силы и средства долгие годы отдавала на
строительство мощнейшей, практически непреодолимой линии укреплений вдоль границы с Германией (“линия Мажино”) и чувствовала себя в безопасности, как за крепостной стеной (“Танки? Зачем нам танки? Танки - оружие наступательное, а мы нападать ни на кого не собираемся!”).
Кроме того, от Франции трудно было ожидать решительного и последовательного курса из-за слабости ее политической системы - непрекращающаяся грызня за
власть множества партий привела к тому, что за двадцать послевоенных лет в стране
сменилось более сорока правительств! Беспринципность, погоня за сиюминутными
выгодами, продажность, коррупция были характерны даже для самых высокопоставленных политиков. Мировой кризис обрушился на Францию позже, чем на остальные
страны (в 1933 году), но зато экономическая депрессия была здесь особенно долгой и
мучительной, - так что, французов больше волновали нелегкие внутренние проблемы.
Английская политическая система была более устойчивой, но “правительство
его величества” во внешней политике вновь вернулось к старым дипломатическим “играм”, т. е. старалось уравновесить силы двух крупнейших континентальных держав,
постоянно поддерживать между ними напряженные отношения, чтобы Англия в такой
ситуации выполняла бы (с выгодой для себя) роль арбитра. Такая внешняя политика
проводилась уже несколько сотен лет и была доведена до совершенства, однако в 30-е
годы она поставила Великобританию на грань катастрофы. Английские лидеры, действуя по традиционному “трафарету”, считали для своей страны неопасным и даже выгодным усиление Германии - и слишком поздно поняли, что имеют дело не с “традиционной” диктатурой, а с гораздо более опасным, вероломным и беспощадным соперником - тоталитарным государством.
Конгресс США в 1935 году принял закон о нейтралитете и самая богатая и индустриально развитая страна мира окончательно замкнулась в своей “американской
крепости”, отказавшись вмешиваться в развитие событий в Старом Свете.
Именно эти причины позволили Гитлеру так нагло и беспрепятственно раз за
разом нарушать условия Версальского мира, договоры, заключенные Германией до него, и свои собственные обязательства и обещания.
В 1935 году в Германии была введена всеобщая воинская повинность и тем самым создана самая многочисленная в Западной Европе армия. Началось сроительство
крупных боевых кораблей и подводных лодок, в производство были запущены танки и
боевые самолеты (что также запрещалось Германии Версальским договором)
193
В 1941 году английские вооруженные силы на Британских островах составляли не более 30
регулярных сухопутных дивизий.
264
Оснащать армию новейшим вооружением нацистская Германия начала с 1936
года. С ростом военной мощи усиливалась и агрессивность гитлеровской внешней политики. Ее официально провозглашенной целью было присоединение всех территорий
соседних государств, на которых живут немцы. Добиться этого можно было только
ломая послевоенные границы силой.
В 1936 году Гитлер ввел войска в приграничную с Францией Рейнскую область.
В 1938 году германские войска заняли территорию Австрии и она была присоединена к гитлеровскому “Рейху германского народа”. Тут же, “не теряя темпа”, Гитлер предъявил претензии к Чехословакии, заявив, что проживающие там немцы угнетаются и что он такой несправедливости терпеть больше не намерен...
Немцы (бывшие подданые Австро-Венгрии) жили в Судетских горах, граничивших с
Германией и Австрией и окаймлявших с трех сторон равнинную Чехию. После мировой войны
здесь была построена мощная линия военных укреплений - утрата ее делала остальную территорию Чехословакии практически незащитимой.
Гитлер потребовал присоединения Судетской области к Германии, пообещав не
покушаться на независимость Чехословакии и заявив, что Судеты - его последнее требование в Европе. В противном случае он грозил войной. На конференции в Мюнхене
английский и французский премьер-министры194, приняв обещания фюрера за чистую
монету, вынудили Чехословакию уступить германскому ультиматуму. Британский
премьер Невилл Чемберлен, вернувшись из Мюнхена заявил, что он привез мир этому
поколению.
“Эта капитуляция носит характер катастрофы; она отнюдь не содействует
укреплению мира и обеспечению безопасности Великобритании и Франции. Наоборот,
она неизбежно приведет обе эти страны к такому состоянию, когда они в конце концов
лишены будут всякой возможности сопротивляться. Мы должны ожидать, что в ближайшее время все страны Центральной и Восточной Европы придут к соглашению с
торжествующей фашистской властью.” - говорил в эти дни Уинстон Черчилль, будущий премьер-министр воюющей Англии.
Не прошло и полугода, как германские войска беспрепятственно оккупировали
территорию Чехословакии, а Гитлер потребовал новых территориальных уступок - теперь уже от Польши...
Безнаказанность агрессора привлекла на его сторону и другие страны, руководители которых также мечтали о захватах - к концу 30-х гг. сложился военный союз
Германии, Италии и Японии. Не видя для себя иного выхода, к сотрудничеству с Гитлером склонились Венгрия, Румыния, Болгария.
Политика “умиротворения” тоталитарного агрессора потерпела крах.
194
тайная полиция предоставила французскому премьер-министру документы, доказывавшие,
что его министр иностранных дел спекулирует на бирже акциями, и успех его махинаций напрямую зависит от успеха Германии во время «судетского» конфликта. Этой информации хода дано не было…
265
В начале 1939 года всем стало ясно, что с фашизмом “поладить миром” не
удастся, что тоталитарный диктатор понимает только язык силы. Англия и Франция
наконец-то поняли, что фашистская экспансия угрожает непосредственно им самим и
решились объявить войну Германии, в том случае, если она нападет на Польшу. В этой
обстановке ход дальнейших событий в Европе и мире во многом стал зависеть от Советского Союза.
СССР перед выбором. Опыт I мировой войны показал, что Германия не в состоянии выдержать длительной войны одновременно на два фронта. На востоке Гитлеру открыто противостояла только Польша - слишком слабый в военном отношении
союзник западных демократий. Польская армия могла по всем расчетам сопротивляться вермахту (гитлеровской армии) не больше месяца, после чего Германия получала
возможность всеми силами обрушиться на своих западных противников.
Но, захватив Польшу, Германия на широком протяжении впервые выходила бы
на советскую границу - начинать европейскую войну, не договорившись предварительно со Сталиным, Гитлер явно не рискнул бы. Понимали это как в Берлине, так и в Париже и Лондоне. Прекрасно понимали это и в Кремле.
С весны 1939 года в Москве велись англо-франко-советские переговоры о военном союзе против Гитлера. У СССР не было с Германией общих границ, и главным
условием заключения такого союза Сталин выдвинул пропуск советских войск к германской границе через территорию Польши и Румынии. Но никто не мог поручиться,
что, войдя в эти страны, Красная армия оттуда когда-нибудь выйдет, и дело не кончится “советизацией” этих государств. И Польша, и Румыния наотрез отказывались поэтому допустить советские войска на свою территорию. Со своей стороны, Сталин
также не доверял своим возможным западноевропейским союзникам, опасаясь, что те,
“стравив” двух диктаторов, переложат главную тяжесть борьбы на СССР, а сами активных боевых действий вести не будут, приберегая силы для решающего удара с запада, который и определит карту послевоенной Европы в их пользу. Переговоры увязли в глубоком взаимном недоверии.
Но даже при незаключении такого союза СССР, не связанный ни с кем никакими обязательствами, был опасен Гитлеру - Сталин мог войти с востока в европейскую
схватку в любой удобный для себя момент195. Гитлеру нужно было во что бы то ни стало “купить” реальный, гарантированный нейтралитет Сталина на ближайшие годы - до
тех пор, пока Германия не разделается со своими противниками на западе196.
Пакт Риббентропа-Молотова. Сделка была заключена молниеносно - после
обмена телеграммами между Гитлером и Сталиным переговоры с французами и англи-
195
общеизвестны были его высказывания, что в будущей войне нужно будет дождаться, пока
противники прочно увязнут во взаимной борьбе, чтобы в решающий момент бросить на чашу весов всю
советскую мощь.
196
Вряд ли случайно в это же самое время – летом 1939 г. – японская армия заняла часть терри-
тории Монголии, явно провоцируя военный конфликт с СССР близ его восточных границ.
266
чанами были прерваны, и через два дня - 23 августа 1939г. - германский министр иностранных дел Риббентроп и глава советского правительства Молотов подписали пакт
(договор) о ненападении между Германией и СССР.
Сталин заранее предупредил Гитлера, что в основе этого пакта должен лежать
дополнительный протокол, который, в отличие от открытого текста самого договора,
будет составлять государственную тайну обеих стран - и такой протокол был подписан
одновременно с пактом о взаимном ненападении.
В этом секретном протоколе были записаны договоренности двух диктаторов о
том, кто из них будет в дальнейшем определять судьбу ряда стран Восточной Европы.
Накануне намеченного разгрома Польши Гитлер брал Сталина “в долю”, отдавая СССР
восточную часть этой страны. Кроме того, “сферой интересов” Советского Союза становились Финляндия, Эстония и Латвия, а у Румынии ему было фактически разрешено
забрать Бессарабию (территорию бывшей Российской империи, присоединенную к себе Румынией в 1918 году). Советский Союз, в свою очередь, признавал право Германии распоряжаться по своему усмотрению западной частью Польши и Литвой.
Япония, прощупывавшая на востоке прочность советских границ, была неприятно поражена неожиданным для нее “ходом” своей стратегической союзницы - Германии, да к тому же 31 августа войска генерала Георгия Жукова наголову разгромили
крупную японскую группировку в Монголии на реке Халхин-Гол. Но у Гитлера были
задачи поважнее - у него, наконец-то, оказались развязаны руки для начала большой
европейской войны.
”...Договор о ненападении между СССР и Германией является поворотнм пунктом в истории Европы, да и не только Европы”.
Вячеслав Молотов
(из выступления на заседании Верховного Совета 1 сентября 1939г.)
ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ
1. Почему Англия и Франция не пресекли гитлеровскую экспансию, когда это еще было им по
силам?
2. Как развивалась гитлеровская экспансия в 30-е гг.?
3. Почему трусливое предательство в международной политике до сих пор называют “Мюнхеном”?
4. Когда, после чего и почему начались англо-франко-советские переговоры?
5. Когда и почему начались германо-советские переговоры?
6. Что предусматривал пакт Молотова-Риббентропа?
РАЗДЕЛ VII
267
ВТОРАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА
Глава 1
НАЧАЛО ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ
(сентябрь 1939 - июнь1941 г.)
Восточная Европа - “между двух огней”.
Через неделю после подписания договора о ненападении с СССР Германия напала на Польшу. С этого дня - 1 сентября 1939г. - начинается отсчет шести лет Второй мировой войны.
Англия и Франция, объявили, что они находятся с Германией в состоянии войны. Военных действий на западном фронте, однако, не последовало. Правительства
западных союзников продолжали возглавлять вчерашние “умиротворители” Гитлера, в
растерянности взиравшие на плачевные результаты своей политики. Время на подготовку своих армий и народов к серьезной войне они упустили и теперь, не веря в
сколь-нибудь долгое сопротивление своего восточного союзника, помышляли лишь о
самообороне.
Когда главные силы польской армии были разбиты и их остатки в беспорядке
отступали на восток, советско-польскую границу перешла и Красная армия. Зажатые с
двух сторон, польские части вскоре прекратили сопротивление. В соответствии с секретными договоренностями с нацистами, советские войска в сентябре заняли восточные территории Польши (Западную Украину и Западную Белоруссию) и вскоре оформили их вхождение в СССР197.
Отдав Германии западную Польшу и пообещав не наносить ей удара в спину во
время войны на западе, Советский Союз получил возможность беспрепятственно распоряжаться судьбами Литвы, Латвии, Эстонии и Финляндии.
В октябре 1939г. СССР потребовал от правительств Литвы, Латвии и Эстонии
допустить на свою территорию советские военные гарнизоны и предоставить на побережье базы для Балтийского флота. Поняв, что у СССР есть на этот счет договоренность с Германией, и сыграть на противоречиях между ними не удастся, прибалтийские государства были вынуждены подчиниться.
Следом настал черед Финляндии. Главным требованием СССР была передача
ему Карельского перешейка (где была построена мощная линия оборонительных
укреплений - "линия Маннергейма") в обмен на малоосвоенные территории на Коль-
197
Литвой.
при этом Сталин обменял часть “причитавшейся” СССР польской территории на контроль за
268
ском полуострове. Финляндия отказалась подчиниться198, и в ноябре 1939г. Советский
Союз начал агрессию. "Зимняя война" в Карелии оказалась тяжелой и кровопролитной.
Лишь через четыре месяца боев "линию Маннергейма" удалось прорвать. Под угрозой
войны с западными державами, Сталин не решился "советизировать" северного соседа
(к чему было все готово) и по мирному договору (март 1940г.) удовлетворился пока
первоначальными требованиями к Финляндии.
Германия, в свою очередь, в апреле 1940г. оккупировала Данию и Норвегию.
“Заклятые друзья”. Два первых года мировой войны были временем самой активной торговли между двумя странами. СССР поставлял Германии в больших количествах продовольствие и горючее, а также дефицитное стратегическое сырье для военной прмышленности (медь, никель, олово, молибден, вольфрам). В обмен Германия
поставляла станки, заводское оборудование и даже образцы новейшей военной техники.
Стратегические партнеры помогали друг другу решать внешнеполитические и
военные проблемы, консультировались по поводу различных европейских проблем и
предупреждали друг друга о предстоящих своих внешнеполитических действиях.
По приказу из Москвы все партии Коминтерна должны были прекратить бороться с фашистами в своих странах и одобрять советско-германское сотрудничество.
Однако, во взаимоотношениях друг с другом каждый из диктаторов готов был
разорвать любые договоренности, как клочок бумаги, и вполне допускал и ожидал такого же вероломства от своего партнера. Германию и СССР вполне справедливо называли в это время "заклятыми друзьями".
Стратегические расчеты. Выгоды Германии от стратегического партнерства с
Советским Союзом были очевидны - пока Сталин "переваривал" доставшиеся в его
распоряжение "сферы интересов" на востоке, Гитлер мог сосредоточить все свои силы
для расправы со своими западными противниками. Но выгоды СССР в этой ситуации
вряд ли исчерпывались лишь приращением своей территории за счет малых соседей.
Опыт I мировой войны и рассчеты штабов показывали, что война на западе
между Германией и англо-французскими армиями скорее всего будет упорной, долгой
и кровопролитной с обеих сторон. Воевать одновременно на два фронта у Германии не
было достаточно сил. Поэтому в этой ситуации СССР оказывался в очень выгодном
стратегическом положении: даже не нападая на Германию с тыла, а только угрожая
войной на востоке, Сталин мог добиваться от Гитлера любых уступок; с другой стороны, на переговорах с западными державами можно было диктовать им свои условия
открытия восточного фронта. Мощь Красной армии позволяла Сталину строить планы
и более активных действий СССР в разгоревшейся европейской войне.
198
Сталин почти в точности повторял тактику Гитлера в отношении Чехословакии, и Финлян-
дия, очевидно, не хотела разделить ее участь.
269
Велика наша страна: самому земному шару нужно вращаться несколько часов,
чтобы вся огромная наша советская страна вступила в новый год своих побед. Будет
время, когда ему потребуется для этого не девять часов, а круглые сутки... . И кто знает,
где придется нам встречать новый год через пять, через десять лет: по какому поясу, на
каком новом советском меридиане?
Газета “Правда”, 1 января 1941 года
Разгром Франции. Однако в мае-июне 1940 года на западе произошли события, неожиданные не только для советского руководства, но и для Франции и Англии
(да и для многих в самой Германии): немецкая армия сумела молниеносно, с минимальными для себя потерями наголову разгромить основные силы англо-французских
войск. Англичане, которым чудом удалось эвакуировать с континента окруженные дивизии, заняли круговую оборону на своих островах.
Франция капитулировала. Ее северная часть (с Парижем) была оккупирована
победителями. Новое французское правительство, признавшее поражение, получило в
управление южную часть страны и французские колонии и в дальнейшем покорно следовало всем указаниям из Берлина199. С последним самолетом в Англию улетел генерал
Шарль де Голль, организовавший там движение Сопротивления оккупантам “Сражающаяся Франция”.
В Европе остались только две военные державы, способные сокрушить друг
друга - Германия и СССР. Германский блицкриг (молниеносная война) во Франции
лишил СССР многих удобных возможностей расширить свое влияние в Европе, но советская военная доктрина "бить врага на его собственной территории" осталась неизменной.
Территориальные приобретения СССР. Сразу после того, как стал известен
исход сражения за Францию, Советский Союз поспешил окончательно закрепить за
собой выделенные ему "сферы интересов". В июне 1940г. советские войска были введены на территории прибалтийских государств. Парламентские выборы, проведенные
под советским контролем привели к власти маловлиятельные до тех пор компартии. В
результате Латвия, Литва и Эстония вошли в состав СССР в качестве новых союзных
республик.
К СССР была присоединена и Бессарабия (а заодно и некоторые другие территории Румынии, в состав бывшей Российской империи никогда не входившие).
”Неописуемую радость испытывали в эти торжественные минуты бойцы за счастье человечества - старые большевики. Да, это хорошо: за короткий период еще 23
миллиона украинцев, белоруссов, эстонцев, молдаван, латышей, литовцев, евреев, русских, поляков вырваны из когтей рабства и темноты. Растет великая семья народов.
Сколько еще услышит этот Кремлевский дворец новых горячих слов больших и малых
199
Это правительство расположилось в новой “столице” - курортном городке Виши, отчего и со-
хранило в истории название “правительство Виши”.
270
народов, жаждущих света!.. Какое счастье и радость победы будут выражать взоры тех,
кто примет последнюю республику в братство народов всего мира! ... На заседании
Верховного Совета будет сидеть, наклонив немного голову, Сталин, внимательно прислушиваясь к горячим словам оратора, благодарящего освободителей угнетенных
народов - бойцов Красной Армии и ее сталинских соколов.” (из статьи в ”Правде” за 18
августа 1940г.)
Делались попытки "советизировать" со второй попытки Финляндию, но этому
намерению воспрепятствовала Германия, - Гитлер уже планировал войну против СССР
и не хотел терять удобного плацдарма для нападения.
“Битва за Англию”.
В день, когда на западных союзников обрушился
сокрушительный удар вермахта, во главе английского правительства встал яростный
борец с коммунизмом и фашизмом, человек с “бульдожьей” хваткой - Уинстон Черчилль. Три дня спустя он выступил в парламенте с просьбой о поддержке своего кабинета:
“Я не могу предложить ничего, кроме крови, тяжкого труда, слез и пота... Перед
нами долгие, очень долгие месяцы борьбы и страданий.
Вы спрашиваете, какова наша политика? Я отвечу: вести войну на море, на суше
и в воздухе, со всей нашей мощью и со всей той силой, которую Бог может даровать
нам; вести войну против чудовищной тирании, равной которой никогда не было в мрачном и скорбном перечне человеческих страданий.
Такова наша политика. Вы спрашиваете, какова наша цель? Я могу ответить одним словом: победа - победа любой ценой, победа несмотря на все ужасы; победа,
независимо от того, насколько долог и тернист может оказаться к ней путь..”.
Осенью 1940г. Гитлер начал подготовку к разгрому своего, как он говорил,
главного противника - Англии. Непременным условием успеха высадки крупного десанта на Британские острова было завоевание господства в воздухе. На Англию обрушилась армада из более, чем 2,5 тыс. самолетов. Несколько недель непрерывных, и
днем и ночью, бомбежек не сумели сломить воли британцев к сопротивлению. Английские летчики, сутками не покидавшие кабин своих машин, сумели уничтожить в
этой грандиозной воздушной битве более 1,7 тыс самолетов противника. Господство в
воздухе осталось за англичанами, - Гитлер вынужден был отказаться от своей заветной
цели сокрушить Великобританию.
“Никогда еще в истории человеческих конфликтов не было случая, когда столь
многие были бы так обязаны столь немногим.”
Уинстон Черчилль
СССР и Германия - перед схваткой.
В декабре 1940г. Гитлер принял решение разгромить СССР в 1941 году (план "Барбаросса"). Документы, которые
бы прояснили планы Сталина, историкам недоступны до сих пор.
271
Подготовка к большой войне велась в СССР очень интенсивно: к 1941 году по
сравнению с 1938г. выпуск военной продукции увеличился в 4 раза, численность Красной армии возросла втрое.
Труд в промышленности был фактически милитаризован - были запрещены
увольнения по собственному желанию, администрация получила право перебрасывать
работников на различные участки по своему усмотрению, опоздания на смену, брак в
работе были приравнены к уголовным преступлениям.
Советский Союз располагал в достаточном количестве всеми необходимыми
природными ресурсами и материальными запасами для большой, длительной войны.
Советский Союз намного превосходил своего противника по количеству работо- и боеспособного населения. В СССР сложилась система всеобъемлющего контроля государства над населением, - к 40-м гг. психология жизни в “осажденной крепости” глубоко
въелась в сознание большинства советских людей. Сталинская система обеспечивала
гораздо большую производственную и боевую отдачу от всех республик Союза, чем
мог получить фашистский режим от своей только что завоеванной “лоскутной” европейской империи. Все это давало возможность СССР вести войну на истощение.
Но соотношение уже имевшихся вооружений позволяло строить перед войной и
более оптимистичные планы хода военной кампании против Германии, - к лету 1941
года Красная армия имела в 4 раза больше танков, в 2,5 раза больше самолетов, в 1,3
раза больше артиллерии.
Уже в ходе европейской войны и германская, и советская армии начали оснащаться боевой техникой нового поколения (средние и тяжелые танки, новейшие типы
самолетов). К лету 1941 года Красная армия не уступала вермахту в количестве самых
современных боевых машин.
Для Гитлера нападение на такого колосса, как СССР, было делом крайне рискованным и по объективным, здравым расчетам сулило очень небольшие шансы на
успех. Даже сосредоточив на советской границе 3/4 собственных вооруженных сил с
прибавкой армий своих союзников, Германия не могла добиться даже равенства сил с
противостоявшей ей Красной армией, особенно в технике.
Стратегических резервов, материалов и боеприпасов для ведения столь большой
войны явно не хватало, и взять их было неоткуда, кроме как на захваченной территории противника. При таком неблагоприятном соотношении сил расчет мог строиться
только на ошеломляющей внезапности нападения и абсолютной неготовности советских войск к обороне собственной территории от неожиданной агрессии.
План операции "Барбаросса" предусматривал именно такой удар всеми имеющимися силами при создании превосходства на узких, решающих участках фронта.
Ставилась задача окружить и истребить главные силы Красной армии в быстротечных
приграничных сражениях. При успехе боев в западных областях СССР немецкая армия
могла быть в состоянии осенью захватить Москву и к зиме выйти на линию Волга Архангельск. Идти дальше не предполагалось (последняя военно-промышленная база
СССР - Урал - должна была быть разрушена массированными бомбардировками с воздуха).
272
“Пакты имеют силу лишь до тех пор, пока они полезны для наших целей... Впрочем, и Россия будет соблюдать пакты, пока они ей полезны.”
Адольф Гитлер
”Мирная политика дело хорошее. Мы до поры до времени проводили линию на
оборону - до тех пор, пока не перевооружили нашу армию, не снабдили армию современными средствами борьбы. А теперь, когда мы нашу армию реконструировали, насытили техникой для современного боя, когда мы стали сильны, - теперь надо перейти от
обороны к наступлению. Проводя оборону нашей страны, мы обязаны действовать
наступательным образом. От обороны перейти к военной политике наступательных
действий. Нам необходимо перестроить наше воспитание, нашу пропаганду, агитацию,
нашу печать в наступательном духе. Красная армия есть современная армия, а современная армия - армия наступательная.”
Иосиф Сталин, май 1941г.
ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ
1. Когда и как началась II мировая война?
2. Как претворялись в жизнь секретные протоколы пакта о ненападении между СССР и Германией?
3. Почему СССР и Германию называли первые два года мировой войны “заклятыми друзьями”?
4. Когда и как была разгромлена Франция?
5. Что такое “битва за Англию”?
6. Каково было соотношение сил СССР и Германии к лету 1941 года?
7. Почему Гитлер принял решение напасть на СССР?
Глава 2
ВТОРАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА - ПЛАНЕТАРНАЯ СХВАТКА
1941 - 1943
САМЫЕ ТРУДНЫЕ ГОДЫ
К лету 1941 года Германия в союзе с Италией захватила или поставила под свой
контроль почти все европейские страны. Несдавшаяся Англия была надежно заблоки-
273
рована и изолирована от завоеванного континента. США к большой войне были не готовы и вступать в европейский конфликт не хотели200.
Реальная, непосредственная угроза фашистской империи исходила с востока,
где над ней “нависала” превосходящая военная мощь СССР. Вторично “купить”
нейтралитет Советского Союза и направить его экспансию к южным морям не удалось,
- Сталин недвусмысленно дал понять, что его в первую очередь интересует Европа.
Стремительная сокрушающая агрессия, уничтожение СССР - иного выбора у Гитлера
не было.
22 июня Германия напала на СССР. В беспощадной схватке столкнулись две
тоталитарные державы, вожди которых открыто претендовали на мировое господство.
Но эта война оказалась совсем не похожа на ту, к которой готовили свои армии и народы немецкий и советский диктаторы. Вермахт впервые не сумел молниеносно и до
конца разбить своего противника, и германский рейх втянулся в изнурительную многолетнюю войну на огромных российских просторах. Оккупация большой части страны показала народам СССР, что нацисты готовы буквально стереть их с лица земли, и
что борьбу в этой войне придется вести не столько за государственные или классовые
выгоды, но за национальное выживание - война стала Отечественной.
Крутой поворот произошел в ходе всей мировой войны - гитлеровская Германия
впервые столкнулась с державой, которая была в состоянии перемолоть на полях сражений ее военную силу и избавить Европу от фашистского “нового порядка”. 22 июня
для европейцев стал поистине “днем надежды”. Но в первые месяцы советскогерманской войны надежда эта едва не погасла...
Катастрофа 1941 года. 22 июня 1941г. германская армия вторглась на территорию СССР на всем протяжении западной границы. Красная армия была застигнута
врасплох и в приграничных сражениях потерпела сокрушительное поражение. Немцы
концентрировали силы (прежде всего, танковые) на узких участках фронта и прорывали наспех организованную оборону советских войск, а когда танковые "клинья" смыкались за спинами обороняющихся, сотни тысяч солдат теряли волю к сопротивлению.
К декабрю 1941 года от довоенной армии СССР, сосредоточенной в европейской части страны, практически ничего не осталось. Ее потери по официальным советским данным составили 4,5 млн. человек убитыми, взятыми в плен, пропавшими без
вести и ранеными201.
Была уничтожена большая часть бронетанковой техники и авиации, враг захватил огромное количество заготовленных к войне боеприпасов и горючего.
200
Против участия войне было настоено общественное мнение страны и, соответственно, Кон-
гресс, - более дальновидный президент Рузвельт смог переубедить страну только после открытого нападения на США гитлеровского союзника - Японии.
201
служащих.
По немецким документам только пленными было захвачено около 4 млн. советских военно-
274
Из 170 дивизий, размещенных перед войной в западных округах, 124 были признаны разбитыми, полностьстью потерявшими боеспособность и расформированы.
Разгром был ошеломляющий и небывалый - таких потерь за столь короткий
срок не несла ни одна армия мира ни в одной войне. Германское командование считало
войну в сущности уже выигранной.
За несколько первых месяцев войны Советский Союз потерял почти все оружие,
накопленное в предвоенные годы за счет благосостояния и самих жизней миллионов
людей. Страна лишилась значительной части индустрии, построенной неимоверно тяжелым трудом своих граждан за последние десять лет. Усилия и жертвы “Великого перелома” пошли прахом - продолжать войну пришлось, имея в тылу промышленный потенциал чуть ли не начала 30-х годов.
Судьба пленных.
Ответом Сталина на небывалое в истории войн количество
военнопленных стал в середине августа приказ Ставки об отношении государства к
попавшим в плен своим солдатам - приказ, который также не имел аналогов ни в одной
армии мира. Приказ требовал от окруженных частей драться до конца, а, если они
“предпочтут сдаться в плен - уничтожать их всеми средствами, как наземными, так и
воздушными”; оказавшиеся в плену объявлялись изменниками; семьи пленных командиров подлежали аресту, а семьи рядовых лишались государственного пособия.
Бежавшие из плена и сумевшие добраться до своих могли не попасть под трибунал лишь по счастливой случайности - один допрос при пленении автоматически
приравнивался к “измене Родине”. Под подозрение в измене попадали и все вышедшие
из окружения. За время войны только военные трибуналы вынесли около миллиона
приговоров, из них более 150 тыс. - смертных (то есть, в тылу был расстрелян личный
состав 15 дивизий). Большинство осужденных - бывшие “пленяги” и “окруженцы”.
СССР не подписал международную конвенцию о правилах обращения с военнопленными и отказал своим пленным солдатам в помощи через Красный Крест (которой всю войну пользовались все другие пленные в немецких лагерях). Это полностью соответствовало гитлеровским планам войны на Востоке - из красноармейцев,
плененных в 1941г., 3/4 умерло уже к февралю следующего года202
Складывание антигитлеровской коалиции. 22 июня 1941 года премьерминистр Великобритании Уинстон Черчилль обратился по радио к английскому народу:
“Нацистскому режиму присущи худшие черты коммунизма... За последние 25
лет никто не был более последовательным противником коммунизма, чем я. Я не возьму обратно ни одного слова, которое я сказал о нем. Но все это бледнеет перед развертывающимся сейчас зрелищем. Прошлое с его преступлениями, безумствами и трагедиями исчезает.... Если Гитлер воображает, будто его нападение на Советскую Россию
вызовет малейшее расхождение в целях или ослабление усилий великих демократий,
которые решили уничтожить его, то он глубоко заблуждается.”
202
Из 235 тыс. английских и американских пленных за все время войны умерло 3,5%.
275
На следующий день правительство США (в войну еще не вступивших) заявило,
что “любая борьба против гитлеризма, независимо от ее происхождения, ускоряет конец нынешних германских руководителей... Гитлеровская армия — сегодня главная
опасность для американского континента.”
12 июля СССР и Англия заключили союз для совместной борьбы с Германией.
В августе на борту военного корабля около канадских берегов Черчилль от имени Англии и Рузвельт от имени США подписали так называемую “Атлантическую
хартию”, в которой провозгласили свой отказ от территориальных захватов в ходе мировой войны, обязались восстановить государства, существовавшие до начала войны, и
предоставить их народам право самим выбрать свою послевоенную судьбу.
В сентябре СССР вместе с эмигрантскими правительствами оккупированных
европейских стран присоединился к Атлантической хартии, приняв на себя те же обязательства203.
Цели Советского Союза во второй мировой войне во многом, а порой и в коренном не совпадали с целями Англии, США и других западных стран, в дальнейшем
присоединившихся к антигитлеровской коалиции. Однако для успешного сотрудничества участников этой коалиции существовала достаточно прочная основа - общая заинтересованность в борьбе против гитлеровской Германии и ее союзников.
Костяк антигитлеровской коалиции окончательно оформился в конце 1941 года,
когда, подвергнувшись агрессии со стороны Японии, в войну с гитлеровским блоком
вступили США.
Японская агрессия. Япония, вступив в союз с европейскими фашистскими
державами, долго колебалась в выборе главного направления своей экспансии.
Ее армия в Китае втянулась в кровопролитную, изматывающую и бесперспективную войну, конца которой было не видно. Миллионная группировка в Маньчжурии
(“Квантунская армия”) угрожала советскому Дальнему Востоку, но всерьез воевать с
Советским Союзом японские руководители так и не решились (вторгнуться в Сибирь
предполагалось только в том случае, если СССР окончательно развалится под ударами
германского рейха). Гораздо более соблазнительными выглядели захваты южных территорий - колоний европейских стран, побежденных Германией или занятых борьбой с
Гитлером (французский Индокитай, голландская Индонезия, английские Малайя, Бирма, Индия, Австралия, многочисленные тихоокеанские острова и архипелаги).
Построив первоклассный океанский флот, располагая прекрасно обученной сухопутной армией и авиацией, Японская империя чувствовала себя в силах захватить
“свою” половину мира. В сентябре вопрос о войне был решен. Главный противник Соединенные Штаты Америки.
Сильный флот США опирался на свою крупнейшую военно-морскую базу в
центре Тихого океана на Гавайских островах - Перл-Харбор. Именно туда взяла курс
203
тым.
Острый вопрос о законности советских захватов в Европе 1939-40 гг. оставался пока откры-
276
вышедшая с Курильских островов японская эскадра. Ранним утром 7 декабря 1941 года
(когда за тысячи миль - под Москвой - советские войска пошли в свое первое крупное
наступление) с японских авианосцев взлетели несколько сотен самолетов, а через два
часа бухта Перл-Харбора превратилась в пылающий ад.
Потеря бдительности и элементарное разгильдяйство дорого обошлись американским морякам - были потоплены или выведены из строя все восемь линкоров тихоокеанского флота, уничтожено более трехсот не успевших подняться в воздух самолетов. В американскую историю разгром в Перл-Харборе вошел как “день позора”.
Путь японским завоеваниям в Южной Азии был открыт. Дальневосточная империя воспользовалась этим в полной мере, в течение нескольких месяцев захватив
Индокитай, Филлипины, Индонезию, Малайю, тихоокеанские архипелаги 204.
Японская агрессия втолкнула США в ряды антигитлеровской коалиции (вместе
с Японией войну США объявили Германия и Италия)205 - мощь самой развитой страны
мира заработала на разгром фашистского блока. Американские вооруженные силы и
военная промышленность были в мирное время сравнительно невелики 206, но с началом войны развернулись в полную силу - уже через полгода США выпускали, например, самолетов больше, чем Германия, Япония и Италия вместе взятые.
Военная помощь союзников СССР. В конце августа 1941 года советские войска с севера и английские - с юга оккупировали Иран и тем самым пробили “коридор”
от Персидского залива к территории СССР, по которому пошли военные поставки. Военная помощь Советскому Союзу предоставлялась в кредит с уплатой после победы.
Кроме южного пути, военные поставки перебрасывались через Аляску (американские
самолеты) и морскими караванами из Англии в Мурманск.
За время войны на вооружении сражавшейся Красной армии находилось 10%
американских и английских самолетов и 12% танков. США поставили советскую армию “на колеса”, передав ей 400 тыс. автомобилей (в основном - грузовиков), во многом обеспечили фронтовую связь войск, снабдив их 420 тыс. полевых телефонов.
Очень существенной была помощь остродефицитным порохом. На обмундирование
красноармейцев пошли 15 млн. пар американской обуви и 70 млн. кв. м шерстяных
тканей. За четыре года войны американцы завезли в СССР 4,3 млн. тонн продовольствия. Этого продовольствия (в пересчете на калории) хватило на питание по армейским нормам 10 миллионам человек в течение всей войны.
Но таких масштабов западная помощь достигла не сразу - в 1941 году Советскому Союзу можно было надеяться почти исключительно на себя.
204
Под контролем Японии оказались богатейшие природными ресурсами территории с населе-
нием около 150 млн. чел. (не считая оккупированных районов Китая).
205
СССР в войну с Японией не вступил - обе страны сохранили договор о взаимном нейтралите-
те, заключенный в апреле 1941 года, но они уже принадлежали к разным противоборствующим союзам.
206
в 1940г. американская армия занимала по численности лишь 19 место в мире.
277
Ленинградская блокада.
Ленинград оказался в полном окружении в
самом начале войны. Немецким войскам сходу взять город не удалось - было решено
взять его в плотную блокаду и выморить голодом.
При первых же немецких бомбардировках сгорели большие склады, в которых
хранились городские запасы продовольствия. Когда кольцо вражеского окружения сомкнулось, были перерезаны практически все пути снабжения Ленинграда продовольствием, топливом, электроэнергией207.
В домах не было тепла, света, не работал водопровод и канализация, дневной
паек доходил до 125 граммов хлеба пополам с опилками, жмыхом и другими “заменителями”. Самое страшное началось зимой - голодные люди десятками тысяч умирали в
своих промороженных квартирах, другие падали от истощения на улицах, и у прохожих часто не было сил, чтобы помочь им подняться - упавших заносило снегом, и с
наступлением весны их разлагающиеся трупы грозили выжившим массовыми эпидемиями. И все это происходило под грохот методичных артобстрелов городских кварталов немецкими крупнокалиберными орудиями и систематических налетов вражеских
бомбардировщиков.
Блокадная жизнь за гранью человеческих возможностей в каждом обнажала его
действительную сущность - здесь было и мужество обреченных, и смертное самопожертвование, и жестокость звериного инстинкта самосохранения. На земле судить об
этом может только тот, кто сам прошел через такое.
Мучительной смертью от голода, холода и болезней в результате 900-дневной
блокады умерло около миллиона ленинградцев.
Только в начале 1944 года был сокрушен гитлеровский "Северный вал" - очень
сильно укрепленный район вокруг Ленинграда, и осада с города была снята.
Битва под Москвой.
Гитлер считал взятие Москвы решающей операцией начатой им войны. В октябре судьба столицы буквально повисла на волоске: все
оборонявшие ее на дальних подступах армии были окружены, а резервов у командования не было. Москву отстояли чудом - и ценой огромных, так никогда и не подсчитанных жертв... Подоспевшие сибирские дивизии сумели переломить ход боевых действий - контрнаступление советских войск (декабрь 1941г.) отбросило немцев от столицы более чем на 200 км.
Неудача под Москвой сорвала стратегический расчет Гитлера наголову разгромить СССР в течение полугода, не дав ему времени на мобилизацию всех ресурсов
страны.
Однако стратегическая инициатива на Восточном фронте и в следующем 1942
году оставалась в руках германского командования. Попытки Сталина перехватить ее,
207
Зимой была налажена автомобильная “дорога жизни” по льду Ладожского озера, но ее про-
пускная способность была недостаточной для такого большого города и обороняющих его дивизий.
278
организовав весной 1942 г. наступления сразу на нескольких участках фронта (в Крыму, под Харьковом и под Ленинградом), привели к новым “котлам”, гибели сотен тысяч солдат и, в конечном счете, лишь облегчили реализацию планов вермахта.
Глобальные планы германского блока. Главный удар на Восточном фронте
планировалось нанести на юге - выйти к нижнему течению Волги и перерезать европейскую часть СССР надвое. При этом Красная армия и оставшиеся промышленные
центры страны лишались бакинской и грозненской нефти и последней продовольственной житницы - Северного Кавказа. После достижения этой цели перед гитлеровцами открывался широкий “веер” возможностей дальнейших действий - предполагалось, что удар на север вдоль Волги отрежет центральные области от основной военнопромышленной базы - Урала, что оставшаяся без танкового и авиационного горючего
советская армия вынуждена будет прекратить сопротивление, и что остатки военной
промышленности можно будет беспрепятственно уничтожить массированными бомбардировками.
Одновременно планировался бросок на юг через Кавказ. При этом перекрывался
поток союзнической помощи СССР через Иран, и к фашистскому блоку должна была
присоединиться до тех пор нейтральная Турция. На Среднем Востоке войск у антигитлеровской коалиции было немного, и Германия даже малыми силами могла овладеть
этим богатейшим нефтеносным районом. Навстречу вермахту с востока через британские колонии пробивались японские дивизии - встреча союзников была намечена в
конце года на берегах Инда...
Составной частью этого глобального плана было установление прочного контроля над Средиземным морем. Европейский его берег был уже завоеван, Алжир находился под управлением разгромленной и покорной Франции, Ливия была давней итальянской колонией. Но фактическим хозяином морских путей был английский флот:
выход в Атлантику сторожила неприступная английская крепость Гибралтар, а вход в
Средиземноморье из азиатских колоний - Суэцкий канал - был под контролем английских войск, оккупировавших Египет. В 1942 году Германия и Италия намеревались захватить Египет и отрезать Англию от ее колониальных владений и источников сырья.
Оказавшись перед лицом столь мощных противников, Германия в 1942 году поставила себе целью не только разгромить СССР и перекрыть поток резервов на Британские острова из колоний, но и сделать невозможной переброску через Атлантику
американских вооруженных сил. В бешеном темпе заработали немецкие верфи, спуская на воду все новые и новые подлодки (две субмарины каждые трое суток!) - они тут
же становились в подводные “завесы” на пути союзнических караванов в Северной
Атлантике, у западных берегов Африки, в северных морях на пути из Англии к Мурманску.
Успех фашистского блока хотя бы на одном из намеченных направлений мог
резко осложнить и без того тяжелейшее положение антигитлеровской коалиции. Поэтому исход войны решался именно в сражениях 1942-43 гг. - под Сталинградом, в Северной Африке, на морских коммуникациях. А конечный итог войны зависел от победы в битве тылов.
279
Сталинградская битва. После весенних неудач советскому командованию было уже нечего противопоставить мощному немецкому наступлению на юге, и дивизии
вермахта, не встречая серьезного сопротивления, начали стремительное продвижение к
Волге и Кавказу. В августе немецкие горные егеря начали штурм кавказских перевалов,
а германский "клин" уперся в Волгу в районе Сталинграда.
Первый же массированный налет германской авиации превратил город в пылающие развалины. Прорывавшиеся в разрушенные кварталы немецкие части попадали
под перекрестный огонь со всех этажей разбитых домов, из канализационных люков,
из-за каждой груды покореженных обломков. Скоро в этой городской битве, не утихавшей ни днем, ни ночью, смешалось все, определить линию обороны было уже невозможно - штурмовые группы дрались самостоятельно, яростно защищая или атакуя
каждый выгоревший дом, каждый этаж, урывками по очереди отсыпаясь в заваленных
подвалах. Горящие на реке нефтеналивные баржи покрывали поле боя черным густым
дымом, через который иногда с трудом пробивалось солнце. Здесь не могли помочь ни
самолеты, ни танки - все решалось мужеством и стойкостью солдата. И такая кровавая
мясорубка крутилась больше двух месяцев!
Все больше немецких частей втягивалось в схватку на Волге, их растянувшиеся
на сотни километров тылы и фланги на многих участках прикрывали части союзников
(румынские, итальянские), особой боеспособностью не отличавшиеся. Правильно оценив ситуацию, Ставка не стала бросать подходившие резервы в пекло сталинградских
боев, а скрытно накапливала свежие войска на флангах к северу и к югу от города,
хладнокровно выжидая, пока противник окончательно выдохнется.
Румынские и итальянские солдаты, не чуя беды, обустраивали свое “хозяйство”, надеясь перезимовать в степи и в редких, полуразрушенных деревнях, когда 19
ноября 1942г. на их позиции внезапно обрушился шквал артиллерийского огня, а затем
в атаку пошла лавина советских танков. Фронт огромного, далеко вытянутого на восток вражеского “клина” был почти одновременно прорван и с севера, и с юга, и
наступавшие навстречу друг другу советские дивизии соединились за спиной 330тысячной сталинградской группировки противника.
“Воздушный мост”, наведенный немецкой авиацией, не мог на таком большом
расстоянии долго снабжать осажденных - голод и обморожения приносили б`ольшие
потери, чем боевые действия. Кольцо окружения сжималось все туже, и через два с половиной месяца все было кончено - оставшиеся в живых 90 тыс. немецких солдат сдались в плен208. По всей Германии был объявлен трехдневный национальный траур.
В Северной Африке. Одновременно с драматическими событиями на Восточном фронте мировой войны шли упорные сражения на другом ее фланге - в Северной
Африке. Масштаб боевых действий здесь был несравним с гигантской битвой в донских и волжских степях, но от их исхода немало зависело в общем стратегическом
“раскладе” войны.
208
Более 40 тыс. раненых было до того вывезено из окружения авиацией.
280
Когда армии вермахта рвались в российских степях к Волге, в ливийской пустыне пошел вперед - к Суэцкому каналу - итало-германский корпус генерала Роммеля.
Английские дивизии после тысячекилометрового отступления сумели с трудом остановить противника в сотне километров от Нила.
Накопив силы в обороне, английская армия в ноябре 1942г. сумела прорвать
оборону противника в районе Эль-Аламейна и принудить “лиса пустыни”209 к отступлению все дальше и дальше на запад.
Сразу же после победы под Эль-Аламейном в Марокко и Алжире высадился
крупный (больше 100 тыс. чел.) англо-американский десант под командованием генерала Эйзенхауэра210. Алжирские французы, несмотря на приказы из Виши, не оказали
серьезного сопротивления и вскоре перешли на сторону союзников. Итало-немецкие
дивизии оказались между двух огней. После ожесточенных боев почти 300 тыс. итальянских и немецких солдат были загнаны на самый край полуострова в Тунисе. В мае
1943 года они капитулировали.
В Атлантике. 1942 год был самым тяжелым временем для союзнических флотов - немцы сумели пустить ко дну более тысячи кораблей (потеряв при этом лишь 85
своих подлодок). Для сопровождения грузовых караванов не хватало военных противолодочных кораблей, морской авиации. Гитлеровские субмарины пиратствовали у самого побережья США, топя американские суда прямо на виду у жителей прибрежных
городов; они проникали даже в Панамский канал и в упор торпедировали скапливавшиеся там суда. Когда на “большую дорогу” в Атлантику и Ледовитый океан близ
Скандинавии прорывались германские линкоры-рейдеры, караваны с продовольствием, военным снаряжением и войсками были обречены. Бывали недели, когда после
особенно тяжелых потерь морская связь между США, Англией и СССР прерывалась
совершенно. Итало-германскому флоту и авиации даже удалось на время завоевать
господство в Средиземном море.
Весь год верфи США и Англии спускали на воду все новые и новые военные
корабли (крейсеры, эсминцы, малые эскортные авианосцы), специально предназначенные для охраны морских караванов. Радиоразведка и авиация искали по всей Атлантике пиратствующие там немецкие рейдеры и наводили на них свои линкоры. Гитлеровскому флоту так и не удалось решить главную задачу - разорвать связи между союзниками, пресечь их взаимопомощь. Их караваны продолжали нести тяжелые потери, но
количество новых судов к концу 1942 года стало превышать число кораблей, потопленных противником.
В 1943 году было потоплено около 250 немецких подлодок (больше, чем за все
предыдущие годы войны вместе взятые). Гитлер признал свое поражение в борьбе на
коммуникациях, отдав приказ вывести подводный флот из Северной Атлантики. Это
открыло дорогу беспрепятственной переброске на европейский театр войны миллионов солдат из Америки и из английских колоний и доминионов.
209
прозвище генерала Роммеля
210
в будущем - в 50-е, 60-е гг. - президента США.
281
На Тихом океане. В начале 1942 года японские войска захватили главную базу
английского флота на Востоке - Сингапур.
Борьбу за огромную Индонезию решила морская битва у берегов острова Ява, в
которой японцы уничтожили объединенную англо-американо-голландскую эскадру.
После этого японские десанты оккупировали крупнейшие острова этой голландской
колонии, высадились на Новой Гвинее и приготовились к захвату Австралии211.
Японская агрессия была столь успешной во многом потому, что в Азии ей противостояли лишь разрозненные гарнизоны европейцев и американцев, местное же
население активного противодействия им не оказывало. Более того - японские лозунги
“Азия для азиатов!”, “освобождение от белых колонизаторов”, привлекали на их сторону многих национальных лидеров и партизан. Именно с их помощью разбив англичан в Бирме, японские войска весной 1942 года вышли к границам Индии.
В мае мощная японская эскадра вновь направилась к Гавайским островам, чтобы добить не успевший восстановиться американский флот. Японская армада, надвигавшаяся на Гавайи, более чем вдвое превосходила по силам американскую эскадру,
оборонявшую этот главный (и последний) форпост США в Тихом океане. Но вторично
застать противника врасплох не удалось - американская разведка расшифровала секретные коды, с помощью которых японские морские штабы отдавали приказы своим
кораблям. Эскадра США встретила японский флот на подступах к Гавайским островам,
у кораллового атолла Мидуэй (июнь 1942г.). Результаты боя оказались для Японии катастрофическими: были потоплены 4 самых крупных авианосца - главная ударная сила
флота. Восполнить эту потерю было нечем. Империя вынуждена была перейти к стратегической обороне.
Мировая фашистская стратегия была сорвана совместными усилиями всех
участников антигитлеровской коалиции. Решающий вклад в это общее дело внес СССР
- даже в дни своих неудач, а тем более в победах, Красная армия перемалывала силы
главного противника в огромных количествах212. Восполнить убыль в солдатах к следующей летней кампании Германия сумела, только бросив на фронт последние свои
резервы живой силы.
Сражение на Волге стало началом перелома в войне. Понял это и Гитлер - в тот
день, когда его солдаты вылезли из сталинградских подвалов с поднятыми руками, он
сказал своим генералам: “Возможность окончания войны на Востоке посредством
наступления более не существует. Это мы должны ясно представлять себе.” Итальянский диктатор Муссолини уговаривал своего германского союзника “закрыть русскую
главу” этой войны, заключить со Сталиным сепаратный мир любой ценой - “Россию
никогда не удасться разбить.” Другие же союзники Германии (Румыния, Венгрия)
начали искать контактов с англичанами и американцами, прощупывая почву для заключения сепаратного мира с западными демократиями.
211
212
как выяснилось позже - с применением бактериологического оружия.
только в наступлении от Харькова до Сталинграда вермахт потерял 1,5 млн. солдат
282
Битва тылов. У первых успехов антигитлеровской коалиции была прочная
основа - каждая из держав-союзниц развернула производство вооружений в таких
масштабах, которое намного превосходило возможности военной промышленности
стран фашистского блока.
В СССР обвальное падение промышленного производства удалось остановить
уже к концу 1941 года, а в следующем году выпуск военной продукции был резко увеличен и достиг довоенного уровня. Это далось ценой больших жертв, лишений и
сверхусилий на пределе человеческих возможностей, - ведь страна потеряла 40% рабочей силы, и среди оставшихся у станков почти 3/4 составляли женщины, допризывники
и пенсионеры213. Оборудование эвакуируемых на восток заводов сгружалось из эшелонов часто на голом месте, над ним строился навес, и рабочие, вывезенные из оккупированных городов, вместе с местными жителями тут же приступали к работе (стены новых цехов возводились уже по ходу дела). И в таких условиях в невероятно короткие
сроки осваивался массовый выпуск новейших видов вооружений, превосходивших по
своим боевым возможностям немецкую технику.
Общий промышленный потенциал Германской империи (Европа вместе с оккупированной частью территории СССР) в 3-4 раза превышал советский, но в течение
войны в вермахт поступило вдвое меньше боевой техники, чем за эти же четыре года
получила Красная армия. Провозглашенный Гитлером принцип “пушки вместо масла”
в СССР всегда проводился с гораздо большей последовательностью и жесткостью, чем
в Германии - из тысячи тонн стали в СССР производилось в 5 раз больше танков и
орудий, на тысячу металлорежущих станков делалось в 8 раз больше самолетов.
Добровольные пожертвования населения в фонд обороны за время войны составили годовой бюджет оборонных наркоматов. Общий уровень личного потребления,
невысокий и до войны, снизился почти вдвое.
Нелегко приходилось и жителям Англии, перешедшим к карточной системе
распределения продуктов, но, конечно же, их лишения не шли ни в какое сравнение с
жизнью на грани голодной смерти населения СССР. Несмотря на потерю некоторых
важных колоний и морскую блокаду, английская промышленность сумела опередить
Германию по производству и самолетов, и танков.
В невиданных масштабах развернули производство вооружений Соединенные
Штаты, далеко обогнав в этом все воюющие страны. Воздушный флот оснащался
крупнейшими в мире бомбардировщиками “летающая крепость”, способными превращать промышленные центры противников в груды пылающих развалин. Каждый месяц
в строй военно-морского флота вставал новый авианосец. 150 тыс ученых, инженеров и
рабочих были брошены на создание ядерной бомбы. Фермерское сельское хозяйство
США обеспечивало страну и ее союзников огромным количеством продовольствия.
Всю государственную казну правительство тратило на военные заказы. На этом “питательном бульоне” американская экономика окончательно оправилась от многолетней
депрессии, жизненный уровень в стране стал быстро расти214.
213
8% работников тыла были заключенными.
214
доходы фермеров, например, за годы войны выросли вчетверо.
283
Нацисты в Германии сумели взять под жесткий контроль всю (преимущественно частную) экономику и поставить ее на службу войне. Но уже к концу 1942 года этот
хорошо отлаженный хозяйственный механизм был не в состоянии снабжать воюющую
армию всем необходимым.
В российских просторах сгинули миллионы немцев, и эту убыль не могли компенсировать ни военнопленные, ни иностранные рабочие, пригоняемые в Германию с
оккупированных территорий. Много сил нужно было тратить на то, чтобы держать
под контролем уже завоеванные территории (партизанское движение и саботаж распространились во всех завоеванных странах Европы). Огромный урон немецким городам наносили непрерывные бомбежки англо-американской авиации, разрушительная
мощь которых усиливалась с каждым месяцем. Через два года многие немецкие города
стали превращаться в груды развалин. Сотни американских тяжелых бомбардировщиков - днем и английских - ночью почти непрерывно бомбили промышленные центры,
транспортные узлы и жилые кварталы. Жизнь в городах превратилась в кошмар, промышленные цеха зарывались в землю, военное производство начало сокращаться.
Уже к началу 1943 года США, СССР и Великобритания выпускали всех видов
вооружений намного больше, чем Германия, Италия и Япония вместе взятые (в 3 раза самолетов, В 5 раз - артиллерии, в 10 раз - танков).
ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ
1. Почему советско-германская война названа Отечественной?
2. Какие потери понес СССР в результате военной катастрофы 1941 года?
3. Какую войну проиграл Сталин в 1941 году?
4. Какую войну проиграл Гитлер в 1941 году?
5. Почему так важна была для судеб мировой войны победа под Москвой?
6. Когда, как и ради чего во II Мировую войну вступила Япония?
7. С какого момента стала открыто складываться антигитлеровская коалиция? Какие страны
составили ее костяк?
8. Какие обязательства принимали на себя страны антигитлеровской коалиции, подписывая Атлантическую хартию?
9. Отличались ли цели антигитлеровской коалиции от целей Антанты в I Мировой войне?
10. Какую помощь сумели оказать Советскому Союзу его западные союзники за время войны?
11. Какие цели ставили на 1942 год державы фашистского блока?
12. Какой период войны стал самым тяжелым, критическим для антигитлеровской коалиции?
13. Почему для советских солдат “за Волгой земли не было”?
14. Что такое “операция “Уран”?
15. Когда и где была остановлена японская экспансия?
16. Что такое “битва за Атлантику” и каково было ее значение?
17. Как была выиграна битва на Курской дуге?
18. Какие важные операции провели в 1943 западные союзники СССР по антигитлеровской коалиции?
284
19. Почему 1943 год считается переломным в ходе мировой войны?
1943 - 1945
РАЗГРОМ ФАШИСТСКОГО БЛОКА
“Новый порядок” в Европе. Вся Европа была поставлена на службу “Третьему
рейху”: железная руда Франции, нефть Румынии, польский уголь, венгерские бокситы,
украинское продовольствие, и особо важный ресурс каждой страны - “живая рабочая
сила”. К концу войны каждый третий рабочий на германских военных заводах был
угнанным с родины иностранцем, а в сельком хозяйстве Германии доля таких батраков
была еще выше.
Обеспечить военные поставки и наладить работу европейцев на завоевателей для этого необходим был хорошо организованный, постоянно действующий и очень
жестокий террор. Населению захваченных территорий нужно было внушить страх перед завоевателями, мистический ужас перед “расой господ”, сознание обреченности
любых попыток сопротивления.
Эффективным средством подавления сопротивления стало заложничество. За
каждого убитого или раненого немецкого солдата, за порчу военного имущества, за
любой саботаж, если не удавалось поймать истинного виновника, жизнями своими
платили заведомо невиновные окрестные жители. Расстрел пятидесяти заложников за
одного раненого немца и казнь ста человек за каждого убитого считалось нормой. В
случае поимки виновного казнь производилась публично на глазах местных жителей.
Политика нацистов на оккупированных территориях СССР отличалась особой
жестокостью: славяне входили в нацистский перечень “неполноценных народов”. За 22,5 года от “хозяйничания” нацистов погибло больше людей, чем красноармейцев на
фронте за все время военных действий (в том числе около 6 млн. женщин).
Все население было заново паспортизировано и приписано к местам проживания, в городах устанавливалась всеобщая трудовая повинность. В западных областях
недавно созданные колхозы распускались, но в районах, где коллективизация прошла в
начале 30-х гг., они были переименованы в “производственные общины” и получили
планы сдачи зерна, мяса, шерсти и т. д. “в закрома” германского государства (сокрытие
продукции, растаскивание ее по дворам, самовольный забой скота строго наказывались).
Свою историческую миссию нацисты видели в поголовном физическом истреблении “неполноценных” народов, которым, по их мнению, не было места на земле. На
первом месте в этом списке стояли евреи.
Технология истребления была разработана весьма тщательно и проводилась с
бюрократически-зверской беспощадностью. Евреи, воевавшие в любой армии, при попадании в немецкий плен расстреливались на месте. Еврейское население ряда городов
сразу вслед за оккупацией организованными колоннами выводилось за городскую черту, и расстреливалось над вырытыми самими жертвами рвами. Еврейские семьи со всей
округи переселялись в города в специально отведенные для них изолированные квар-
285
талы (“гетто”). Там они доводились голодом до состояния полного истощения и партиями по железной дороге транспортировались в трудовые концлагеря (Бухенвальд, Дахау, Освенцим, Заксенхаузен, Равенсбрюк и др.), а также в специально оборудованный
пункт массового умерщвления (Треблинка). Наиболее технологичным видом “конвейера смерти” нацисты признавали газовые камеры в соединении с крематориями “производительностью” до 12 тыс. тел ежедневно. Перед сжиганием у трупов вырывались золотые коронки; женские волосы длиной более трех сантиметров остригались и использовались для набивки матрасов; пепел продавался в качестве удобрений.
Из 8 млн. евреев, живших в Европе, нацисты умертвили 6 миллионов человек215
(около 2,5 млн. - на оккупированных территориях СССР).
Другим народом, который нацисты планировали стереть с лица земли, были цыгане - они также поголовно пошли в печи (500 тыс. жертв).
"Курская дуга"
Соотношение сил на Восточном фронте из месяца в
месяц менялось в пользу СССР. Поэтому для Германии переход к стратегической обороне не сулил в будущем ничего хорошего - уравнять шансы могло только крупное
успешное сражение. Благоприятную возможность для него гитлеровское командование
вновь увидело на юге - там, где советский фронт в районе Курска большой "дугой"
вклинивался в немецкую оборону. Было решено провести здесь классическую операцию на окружение, “срезав” курский выступ двумя сходящимися танковыми ударами.
К северному и южному флангам курской "дуги" начали скрытно подтягиваться войска
из глубины и с других участков обороны. К лету 1943г. здесь было сосредоточено около 3/4 немецких танковых дивизий.
Советские войска, тщательно подготовившись к обороне, выдержали немецкий
танковый удар, измотали противника и сами перешли в контрнаступление, остановить
которое противник оказался не в состоянии. Советские дивизии дошли до Днепра и,
преодолев сильную линию немецких укреплений на его берегах, сходу форсировали
реку.
Поражение фашизма в Италии. После того, как западные союзники овладели
Северной Африкой, ждать англо-американского десанта можно было в любом месте
южной Европы.
В июле 1943г. английские и американские дивизии высадились в Сицилии. Сопротивление им оказали только немногочисленные немецкие части, итальянцы же (в
том числе и военные) встретили союзников как своих освободителей. После сицилийской операции стало ясно, что итальянская армия воевать не будет. Фашистский режим
обанкротился.
Муссолини был арестован и отправлен подальше от Рима - в укромное местечко
в горах на севере страны.
Новое итальянское правительство распустило фашистскую партию и начало
тайные переговоры с западными союзниками. В день высадки английских и американ-
215
Эта трагедия вошла в историю под именем “Холокост” (“всесожжение”).
286
ских войск на Аппенинском полуострове было объявлено о заключении перемирия.
Италия вышла из войны.
Но в Германии такой поворот событий предвидели, к нему готовились: немецкие “командос” выкрали Муссолини из-под ареста; дивизии вермахта оккупировали
Северную и Центральную Италию, где была провозглашена новая “республика” со старым диктатором - Бенито Муссолини. Королевское правительство, бежавшее из Рима к
западным союзникам, объявило Германии войну. На территориях, занятых немцами,
принялись активно партизанить пол-миллиона итальянцев.
В апреле 1945 г., когда началось последнее наступление союзников, партизаны
поймали и казнили пытавшегося бежать Муссолини.
Заговор против Гитлера. Противники Гитлера с самого начала договорились
не вести никаких переговоров с преступным нацистским режимом и воевать до его
полной и безоговорочной капитуляции.
Осознав неизбежность национальной катастрофы, часть высшего офицерства
решилась устранить “фюрера немецкого народа” и открыть тем самым путь к переговорам с побеждающими противниками. Убийство Гитлера взялся осуществить полковник Штауффенберг. Вызванный на заседание в ставку 22 июля 1944 г., он положил
портфель с “адской машиной” у его ног, но взрыв лишь контузил фюрера. Все заговорщики были арестованы и казнены самыми зверскими способами. Казни были засняты на кинопленку, и Гитлер показывал этот “фильм” своим генералам - в назидание.
Убежденный, что германский народ не достоин жизни, если он предаст своего
фюрера и “великую идею национал-социализма”, Гитлер готов был воевать до последнего немца. Поэтому каждый шаг к Победе даже в последние месяцы и дни войны стоил очень дорого...
Западный фронт. В начале июня 1944 года началась самая крупная за всю
историю войн десантная операция под кодовым названием “Оверлорд”.
Высадка во Франции подготавливалась самым тщательным образом и не началась до тех пор, пока не был достигнут подавляющий перевес над противником - удар
должен был быть нанесен наверняка. Весной на Британских островах для высадки на
континент было сосредоточено 3 миллиона американских, английских, канадских,
французских, польских солдат. 7 тыс. судов ждали сигнала в северных портах Англии.
11 тыс. самолетов должны были прикрыть стратегический десант с воздуха.
Германское командование видело неизбежность вторжения, но основательно
подготовиться к обороне побережья сил у рейха не хватило. К тому же немецкая разведка и штабы не сумели раскрыть ни места, ни времени высадки десанта.
Ночью 6 июня две тысячи бомбардировщиков нанесли удар по побережью, загнав немецкие дивизии в подземные убежища; когда их солдаты на рассвете вышли на
поверхность, на них из прибоя уже шли в атаку 300 тыс. американцев, англичан и канадцев, на берег выползали 4 тысячи танков и бронемашин, а с тыла наносили удар дивизии ночного парашютного десанта.
287
Через месяц на захваченном плацдарме воевал уже миллион солдат антигитлеровской коалиции.
Союзные армии успешно расширяли захваченный плацдарм, с бою брали портовые города, через которые на континент переправлялись все новые войска и военное
снаряжение (по дну Ла-Манша был проложен трубопровод, снабжавший Западный
фронт горючим).
15 августа еще одна американская и французская армии высадились на южном
побережье Франции. Под угрозой стратегического окружения германское командование стало отводить свои дивизии к границам рейха. На плечах отступающего противника союзники продвигались к Парижу. В городе вспыхнуло восстание, и французская
танковая дивизия во главе с де Голлем при всеобщем ликовании вступила в уже освобожденную столицу. К концу сентября от оккупантов была очищена почти вся территория Франции.
К лету 1944 года в распоряжении Гитлера оказалось новое “чудо-оружие” - беспилотные самолеты-снаряды дальнего действия и баллистические ракеты (ФАУ). Через
неделю после высадки в Нормандии на Лондон обрушились первые сотни ракет. Защиты от этого “оружия возмездия” практически не было - в британской столице до конца
войны ракетами было разрушено 25 тыс. домов, погибли десятки тысяч лондонцев. Но
существенного влияния на ход борьбы в Европе это не оказало.
Германские дивизии заняли оборону в приграничных укреплениях, и преодолеть ее сходу союзным войскам не удалось. В декабре танковые колонны вермахта
прорвали англо-американские позиции в Арденнских горах 216. Однако в конце войны
попытка такого наступления была уже чистой воды авантюрой - наступление быстро
выдохлось.
В феврале 1945 г. войска западных союзников сумели, наконец, взломать “линию Зигфрида” и форсировать Рейн - дорога в Германию была открыта. После того,
как в “промышленном сердце” Германии - Руре - попала в окружение и сдалась 300тысячная группировка вермахта, воля к сопротивлению немцев перед западными армиями была сломлена. Оказавшись “между молотом и наковальней” и поняв, что капитуляция неизбежна, германские части предпочитали идти в плен к американцам, англичанам, даже к французам, но не к русским.
Конец оккупации. Летом 1944 г. советские армии вышли на государственную
границу СССР почти на всем ее протяжении. Тяжелые годы оккупации для советских
людей закончились.
Но праздник освобождения длился недолго. За наступающими армиями шли части НКВД; “по горячим следам” начинались расследования - кто как вел себя во время
оккупации.
За годы войны на стороне немцев с оружием в руках служили около миллиона
человек; некоторые из них были повинны в тяжелых преступлениях. Но “органы”, как
216
Они нанесли удар там же, где они прорвались во Францию в 1940г. - и их противник вновь
оказался неготовым отразить его!
288
и до войны, руководствовались принципом: лучше посадить сто невинных, чем дать
уйти одному виноватому. А под подозрением - причем на долгие десятилетия - оказались все, кому выпало несчастье оказаться на оккупированных территориях. 217 Иногда
“неблагонадежными” оказывались целые народы.
Депортации народов в СССР218. В самом начале войны ликвидировали Автономную республику немцев Поволжья и в сибирские края выселили миллион ее жителей - потомков немецких и голландских крестьян, приглашенных еще Екатериной II
осваивать эти малолюдные тогда земли.
В 1943 году наступила очередь калмыков, карачаевцев, ингушей, чеченцев.
В 1944 году НКВД провел “очистку” Причерноморья от крымских, болгар, армян, греков. Из Грузии были выселены турки-месхетинцы и курды.
Общая численность сосланных народов составила более 2 миллионов человек.
Выселения проводились дивизиями НКВД самыми варварскими методами - такими же, как расправы с раскулаченными во времена коллективизации, что привело к
массовой гибели людей во время перевозки и "обустройства" в чистом поле в далеких
незнакомых местах. Ссыльным под страхом каторжного срока запрещалось переступать границы их поселений, управлявшихся военными комендатурами.
Красная армия в Восточной Европе. В августе 1944 года в ЯсскоКишиневской операции были окружены и разгромлены немецкая и румынские армии,
прикрывавшие главный источник горючего для Германии - нефтепромыслы Румынии.
В Бухаресте произошел политический переворт, и новое правительство объявило войну своему вчерашнему союзнику. Советские войска, перешедшие после этого болгарскую границу, были встречены там цветами219. Немецкие дивизии под угрозой неминуемого окружения поспешно ретировались из Греции (куда тотчас же высадился английский десант). Югославская коммунистическая партизанская армия еще до подхода
советских войск контролировала большую часть территории своей страны. После ухода немцев хозяевами Албании также стали партизаны компартии. Осенью началось
восстание в Словакии, однако оно было подавлено, и повстанцы отошли в горы. В
начале октября советские дивизии вышли на венгерскую равнину, но тут встретили
ожесточенное сопротивление армии Венгрии и войск вермахта - сломить его удалось
лишь через полгода тяжелейших боев, в самом конце европейской войны ценой полумиллиона жизней советских солдат.
217
В советских анкетах до самого конца СССР сохранялся пункт: “Были ли Вы или Ваши род-
ственники в плену или на оккупированных территориях?”
218
Первый опыт массовой депортации народа был проделан незадолго до войны, когда с Даль-
него Востока в Среднюю Азию были насильно переселены корейцы (все “чохом” обвиненные в шпионаже в пользу Японии).
219
Из сибирских лагерей начали выпускать восточноевропейских коммунистов-коминтерновцев
- с них брали подписку о неразглашении того, что с ними произошло в СССР, и переправляли для партийной работы на родину.
289
Польша. Варшавское восстание. Польское правительство в эмиграции (в Лондоне) было одним из членов антигитлеровской коалиции и руководило подавляющим
большинством партизанских отрядов и городских подпольных групп, действовавших
на оккупированной территории страны. В 1941 году оно установило с СССР дипломатические отношения, но не признало присоединения к нему восточных областей польского государства (Зап. Украины и Зап. Белоруссии). Поляки не забыли сговора Сталина с Гитлером 1939 года, раздела между ними территории своей страны, злораднопрезрительных советских заявлений по поводу их военного поражения и исчезновения
польского государства с политической карты Европы.
Оккупировав Смоленскую область, немцы разрыли в Катынском лесу рвы, в которые были свалены тела тысяч польских офицеров, попавших в плен во время советского “освободительного похода” в сентябре 1939 года, и расстреляных здесь НКВД220.
Информация об этом еще более укрепила многих поляков в убеждении, что врагами
независимой Польши являются, как Германия, так и Советский Союз.
Вступление Красной армии на территорию Польши "ребром" поставило вопрос
- в чьих руках окажется власть в возрожденном польском государстве. Кульминацией
этой борьбы за послевоенную судьбу страны стало Варшавское восстание.
Когда части Красной армии вышли на восточный берег Вислы, на другом ее берегу - в польской столице подняли восстание партизаны, руководимые эмигрантским
правительством. Однако серьезной попытки переправиться на помощь повстанцам
предпринято не было. Через два месяца кровопролитных боев немцы сломили сопротивление повстанцев. Полностью разрушенная Варшава была занята советскими войсками лишь в через три месяца. Организованных вооруженных сил, поддерживавших
“лондонское” правительство, больше не существовало.
Ялтинская конференция. В феврале 1945 г. Сталин принимал Рузвельта и
Черчилля в бывшем царском дворце в Крыму недалеко от Ялты (первая встреча
“большой тройки” произошла за год с небольшим до этого в столице Ирана Тегеране).
Политические лидеры пытались определить ближайшее будущее послевоенной
Европы. Территорию поверженной Германии разделили на зоны оккупации СССР,
США, Англии и Франции. Каждая из этих держав в своей зоне обязалась разоружить
части вермахта и эсесовцев, демонтировать военные заводы, распустить нацистскую
партию, поймать и выдать для международного суда главарей фашистского режима.
Берлин подлежал совместной послевоенной оккупации войсками всех четырех держав.
Обсуждалась и судьба тех стран, территории которых в боях с немцами занимались союзными войсками. Каждый из союзников обязался в ближайшее время провести в оккупированных им странах свободные, демократические выборы и референдумы, дав народам право избрать свое новое руководство по собственной воле.
220
Широко опубликованные немцами данные их расследования “катынского дела” были в СССР
объявлены “провокационной фальшивкой”, а сами массовые казни приписаны нацистам (признание, что
это было делом рук сталинских “органов” последовало лишь через пятьдесят лет).
290
Западные союзники в принципе согласились с территориальными приобретениями СССР времен пакта Молотова-Риббентропа и признали желательной передачу
СССР Восточной Пруссии. Сталину удалось также настоять на том, чтобы союзники в
обязательном порядке вернули в СССР не только советских военнопленных и угнанных гитлеровцами в Германию мирных жителей, но и вообще всех беженцевэмигрантов, покинувших Россию и СССР в послереволюционное время и не ставших
гражданами других стран.
Важнейшим решением для всей последующей международной политики стала
договоренность о создании Организации Объединенных Наций 221 с обязательным для
всех стран выполнением единогласных постановлений пяти главных державпобедительниц (СССР, США, Англии, Франции и Китая).
Впрочем, Сталин не очень доверял ялтинским договоренностям (так же, как не
считал себя связанным какими бы то ни было “бумажками”). До последней минуты подозревая союзников в намерении тайно договориться с немцами (и, например, занять
Берлин без боя), он полагался лишь на скорость продвижения своих армий. В последние недели и дни войны советские солдаты продолжали, как и в самые тяжелые времена, гибнуть сотнями тысяч.
Битва за Берлин. Гитлер был обуреваем последней безумной надеждой, что
“чудо под Москвой”, удавшееся в 1941 году Жукову, он сам сможет повторить под
стенами своей столицы. К Берлину были стянуты все боеспособные войска, дравшиеся
с отчаяньем обреченных. “Мы не сдадимся никогда!” - этот лозунг, написанный
огромными буквами на стенах полуразрушенных домов, можно было увидеть на каждой улице. Взять Берлин “малой кровью” нечего было и думать.
Советские армии широким охватом окружили Берлин, встретились на переправах через Эльбу с подошедшими с запада американцами и англичанами и приступили к
последнему штурму. Кольцо окружения сжималось все туже, советское командование
вело войска напролом, не считаясь ни с какими потерями. Пылающий город добивала
подтянутая к окраинам крепостная артиллерия особо крупных калибров (каждый снаряд - полтонны). С боем брался каждый дом, каждый подвал, в центре города дрались
отборные, элитные части СС, но столица гитлеровской империи не смогла стать “вторым Сталинградом” - 30 апреля Гитлер покончил с собой, 2 мая сдались остатки гарнизона.
Последними операциями европейской войны 9 мая стали взятие столицы Чехословакии, куда на помощь восставшим пражанам через горы прорвались советские
танки, и морской советский десант на датский остров Борнхольм, запиравший с запада
проход в Балтийское море.
В ночь с 8 на 9 мая в Берлине командующий разгромленной армии генералфельдмаршал Кейтель подписал Акт окончательной и безоговорочной капитуляции
Германии.
Великая Отечественная война народов СССР завершилась победой.
221
Объединенными Нациями называли себя члены антигитлеровской коалиции.
291
Но поставить “точку” в мировой войне еще предстояло - на Дальнем Востоке
продолжала ожесточенно сопротивляться оставшаяся в одиночестве Япония.
Потсдамская конференция. Через два месяца после капитуляции Германии в
уцелевшем пригороде Берлина Потсдаме собрались руководители державпобедительниц. Но состав западных делегаций уже был иным. Совсем немного не дожил до победы Франклин Рузвельт (выигравший перед этим четвертые подряд президентские выборы!) - его заменил новичок в “большой политике” бывший вицепрезидент Гарри Трумэн. Вначале прибыл премьер-министр Великобритании Черчилль, но, уехав на парламентские выборы, больше он в Потсдам не вернулся - консервативная партия выборы проиграла222, и новым премьером стал лейборист (социалдемократ) Клемент Эттли. Сталин же продолжал пребывать в добром здравии, и никакие “перевыборы” ему не грозили.
На конференции было окончательно закреплено присоединение к территории
СССР Восточной Пруссии (с центром в Кенигсберге, переименованном в Калининград). Польше “прирезали” восточные области Германии, а граница ее с СССР прошла
примерно по линии, обозначенной на картах “секретных протоколов” 1939 года.
В принципе были согласованы размеры репараций с Германии и определена в
них доля СССР и других стран коалиции. Было подтверждено, что четыре державыпобедительницы (СССР, США, Англия и Франция) на неопределенный срок оккупируют своими войсками всю территорию Германии - каждая из них в своей зоне ликвидирует военную промышленность, искореняет все остатки нацизма и готовит население к созданию будущего единого демократического государства, с которым и будет
заключен всеобъемлющий мирный договор. Берлин уже был разделен на четыре сектора, в каждый из которых вошли оккупационные войска держав. Для оперативного решения всех послевоенных европейских проблем учреждался специальный регулярно
собирающийся орган - Совет министров иностранных дел.
Сталин, еще в начале апреля разорвавший советско-японский договор о взаимном нейтралитете, подтвердил, что СССР вступит в войну на Дальнем Востоке в ближайшие недели, и оговорил при этом свою “цену” - к территории СССР должны быть
присоединены южный Сахалин (потерянный Российской империей в 1905г.) и Курильские острова; должна быть восстановлена собственность СССР на Китайскую Восточную железную дорогу (КВЖД) в Маньчжурии, а также аренда военно-морской базы
Порт-Артур.
Ситуация на Дальнем Востоке. Положение Японии стало безнадежным еще в
1944 году. Ей нечего было противопоставить военно-морской армаде США, которая
продолжала пополняться все новыми и новыми боевыми кораблями (особенно авианосцами). Попытка сразиться с американцами на море осенью 1944г. при обороне
222
Черчилль так отреагировал на сообщение о поражении его партии на выборах: “..Избиратели
имеют полное право нас выбросить. Такова демократия. За это мы и сражались... Дайте мне полотенце!”
- сэр Уинстон принимал ванну...
292
Филлипин окончилась полным разгромом главных сил японского флота. Уцелевшие
суда стояли в портах бесполезными грудами металла - горючее в стране кончилось.
США стали полными хозяевами Тихого океана. Началась планомерная ликвидация японских баз и гарнизонов на архипелагах.
Военно-техническая слабость императорской армии компенсировалась, однако,
фанатической стойкостью ее солдат. Они яростно дрались до последней возможности,
даже в самой безнадежной ситуации предпочитая сдаче в плен смерть в бою или самоубийство. Большие потери несла не только американская пехота, но и военные суда,
которых атаковали на самолетах, начиненных взрывчаткой, пилоты-смертники (“камикадзе”223). Иногда клочком суши в океане можно было овладеть только после гибели
всех его жителей. Командование готовило к такой же обороне и население самих
Японских островов - его директива предусматривала “вооружить все живое на императорской земле”.
По оценкам американских штабов, овладение двумя крупнейшими островами
Японии стоило бы жизни 1 миллиону американских солдат. “Летающие крепости”
начали интенсивно бомбить японские города, но опыт европейской войны показал, что
выиграть войну даже самыми разрушительными налетами с воздуха невозможно.
По Японии должен был быть нанесен комбинированный удар, в котором бы соединились мощь американской стратегической авиации, обрушившейся непосредственно на Японские острова, и сокрушительная сила лучшей сухопутной армии мира советской армии - в разгроме миллионной группировки противника в Маньчжурии
(Квантунской армии).
Разгром Японии. На безоговорочную капитуляцию японцы не соглашались,
надеясь на “почетный” мир. Тем временем из Европы на Дальний Восток безостановочно шли эшелоны с советскими войсками и боевой техникой.
В распоряжении американского командования только что появился новый “козырь”, все значение которого еще предстояло осознать - ядерное оружие. К концу лета
успели изготовить две атомные авиационные бомбы. 6 августа одна из них была сброшена на город Хиросима, а вторая — 9 августа на Нагасаки. Общее число жертв ядерных бомбежек достигло 200 тыс. человек.
Одновременно со вторым американским атомным ударом в наступление через
границу ринулись советские войска. Попавшая в Маньчжурии в стратегический “мешок” Квантунская армия была расчленена и разгромлена в считанные дни.
Японский генералитет готов был продолжать военное сопротивление на собственной территории, но император, взяв на себя всю ответственность, принял решение о капитуляции страны. 2 сентября 1945 года в Токийской бухте на борту американского линкора “Миссури” представители государств, воевавших с Японией, приняли от
нее Акт о безоговорочной капитуляции.
223
“Камикадзе”(“божественный ветер”) - так японцы назвали бурю, в средние века отогнавшую
от их островов монгольский флот, шедший из покоренного Китая на завоевание “страны восходящего
солнца”.
293
Длившаяся ровно шесть лет мировая война закончилась.
Жертвы войны. Вторая мировая война была самой кровопролитной войной в
истории человечества. Она унесла жизни более 50 миллионов человек, десятки миллионов были ранены и искалечены. Людские потери в этой войне оказались в пять раз
больше, чем в Первой мировой. Половина всех жертв войны - мирное население (в I
мировой - 5%).
Точной цифры советских потерь в мировой войне нет до сих пор, и вряд ли ее
уже когда-нибудь удастся вычислить. По последним официальным данным число погибших составило 27 миллионов человек - на фронте, на оккупированных территориях
и в немецких концлагерях был убит или уморен голодом каждый седьмой житель
СССР.
Возвращение на родину. Сразу же после капитуляции Германии командующие советскими фронтами получили приказ построить в расположении своих войск
100 лагерей, общей вместимостью на миллион человек - так началось послевоенное
возвращение на родину людей из фашистской неволи.
Ехать домой угнанным на работу в Германию разрешалось только после проверки следователями НКВД их поведения в годы войны. Проверка растягивалась на
месяцы. Условия содержания, по описаниям прошедших через эти “фильтрационные”
лагеря, не многим отличались от концлагерей немецких. С августа всех, проходящих
проверку, распределили по “рабочим батальонам” и отправили практически бесплатно
работать под лагерным надзором на предприятиях наркомата обороны (около полутора
миллионов человек) - этот “рабочий” этап проверки для многих растянулся на годы.
Если при расследовании выяснялось, что человек в Германии не просто трудился в общей массе, а был поваром, санитаром, врачом, (то есть занимал любую должность, связанную с обслуживанием таких же, как он, “остарбайтеров”), он получал лагерный срок или расстрельный приговор. Таким образом в 1944-45 гг. были посажены
или казнены более 100 тыс. гражданских “перемещенных лиц”.
“Освобожденные” военнопленные свою “проверку” годами проходили в каторжных концлагерях по всей стране на положении обычных заключенных 224.
Всего в СССР было возвращено около 5,5 млн. человек225.
ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ
1. Как на оккупированых нацистами территориях осуществлялось “окончательное решение еврейского вопроса”? Какие еще народы подвергались геноциду?
224
Через годы на вопрос - а в чьих лагерях было хуже - выжившие мужики лишь угрюмо пожи-
мали плечами.
225
Из советских граждан, оказавшихся в момент освобождения в западных зонах оккупации, от-
казались вернуться на родину и сумели избежать принудительной отправки около полумиллиона человек
(примерно, каждый пятый).
294
2. Какие политические проблемы возникли с выходом Красной армии на польские территории
и как они решались?
3. Сравните мощь удара союзников в Нормандии с силами вермахта, вторгшимися в 1941 году
в СССР.
4. Какие события 1944 года порождают проблемы для сегодняшней России?
5. Как на Ялтинской конференции было решено поступить с поверженой Германией?
6. Какие обязательства взяли на себя страны “большой тройки” в отношении стран, куда в ходе
войны вступили их войска?
7. Какие новые европейские границы были утверждены на Потсдамской конференции?
8. Когда закончилась II мировая война?
9. Какие жертвы понесло человечество в результате II мировой войны?
10. Сравните потери воевавших стран в I и во II мировых войнах?
11. На какие отступления от Атлантической хартии пошли западные союзники в пользу СССР?
Чем объясняются эти уступки?
Предсмертные письма заключенных, найденные
в камерах гитлеровских тюрем и бараках концлагерей:
”Родные!
В последний час пишу вам. Видно, такая моя судьба, чтобы умереть от пули...
Мама, папа, Валя, Тоня, Лида, Нина, Женя, Володя, Аркадий, Саша, если я был
к кому несправедлив - простите меня. Дорогие, берегите себя, не обижайте друг друга.
Папа, берегите Тоню и Сашу. Привет в предсмертный час всем родным и знакомым.
20-VI-42г.
Бородин Тимофей Степ.”;
”Да здравствует Э[стонская]ССР. Смерть за смерть.
Бойченко Е. 2/5-42г.
Пролетарии всех стран, соединяйтесь! Наше дело правое, враг будет разбит,
победа будет за нами!”;
”Да престанет всякая месть, всякий призыв к наказанию и возмездию. Преступления переполнили чашу, человеческий разум не в силах больше вместить их. Неисчислимы сонмы мучеников...
Поэтому не возлагай их страданий на весы Твоей справедливости, Господи, не
обращай их против мучителей грозным обвинением, чтобы взыскать с них страшную
расплату. Воздай им иначе... Пусть мы останемся в памяти наших врагов не как жертвы,
не как жуткий кошмар, не как неотступно преследующие их призраки, но как помощники
в их борьбе за искоренение разгула их преступных страстей. Ничего больше мы не хотим от них”.
295
РАЗДЕЛ X
ДВУХПОЛЮСНЫЙ МИР
Глава 1
СОЗДАНИЕ “СОЦИАЛИСТИЧЕСКОГО ЛАГЕРЯ”
СССР в послевоенном мире. Война закончилась. Враг был разбит. Победа была
за нами. Исчезла угроза национального порабощения, реально нависавшая над страной.
Настоящий - смертельный и беспощадный - фашистский противник был повержен, а
западные демократии последние четыре года войны были союзниками, товарищами по
оружию. По всему периметру советских границ не было силы, могущей хоть скольконибудь серьезно угрожать их безопасности.
Международное отчуждение, в котором Советский Союз фактически оказался
после революции и последующих событий, исчезло - вырос не только мировой авторитет государства, но и популярность страны - повсеместно возникли симпатии ко всему
“русскому” и благожелательный интерес ко всему “советскому”. СССР вошел в число
самых мощных и влиятельных держав-победительниц, провозгласивших готовность и
дальше действовать сообща и вместе нести ответственность за судьбы мира.
Внешнеполитическая ситуация. Американцы, оставив в западной Германии
немногочисленные оккупационные гарнизоны, уплывали домой и распускали армию,
вполне уверенные, что “дело сделано”. Англии, которая к концу войны была “в долгах
как в шелках”, продолжать содержать большую армию было не по карману. Франции,
чтобы восстановить былую силу, нужны были годы и годы. Началась постепенная демобилизация и в Красной армии, однако с этим особенно не торопились, и ее танковые, авиационные армии, артиллерийские корпуса по-прежнему стояли на пороге Западной Европы, не имея перед собой сколько-нибудь серьезного потенциального противника.
Все страны Восточной Европы оказались под полным советским контролем. Во
Франции и Италии компартии (ведомые старыми коминтерновскими “кадрами”) стали
многочисленными и влиятельными политическими организациями, а их руководители
оказались в министерских правительственных креслах. И та, и другая партия предусмотрительно припрятали в тайниках оружие своих партизанских отрядов времен Сопротивления.
На Балканах вне “сферы влияния” СССР оставалась только Греция, где англичане восстановили власть прежнего, довоенного правительства. Однако часть греческих партизан, находившаяся под контролем компартии, после ухода немцев оружия
не сложила, а подняла восстание, стремясь захватить власть в стране. В Греции началась затяжная и очень кровопролитная гражданская война с реальными шансами на
успех у коммунистов.
296
Советские войска продолжали стоять в северном Иране, в то время как англичане уже ушли с юга страны. Советские дивизии оккупировали в ходе войны с Японией север Корейского полуострова (южную его часть заняли американские войска). После разгрома японской сухопутной армии весь северный Китай фактически вошел в
“сферу влияния” ССС. Рядом действовала большая партизанская армия компартии под
командованием Мао Цзэдуна, готовившаяся к продолжению гражданской войны и
установлению своей власти на всей территории Китая. В старом французском владении
- Индокитае крепло массовое антиколониальное движение под сильным влиянием
местных коммунистов.
Таким образом, создавалась чрезвычайно благоприятная международная ситуация, которая давала поистине уникальные возможности для еще более значительного
расширения влияния СССР и в Европе, и в Азии. И советский вождь решил “выжать”
из нее все, что только возможно.
Попытки глобальной экспансии. Через болгарскую, югославскую и албанскую границы к греческим повстанцам пошел поток вооружений и боеприпасов. Правительство СССР потребовало от Турции (всю войну сохранявшей нейтралитет) беспрепятственного пропуска боевых кораблей Черноморского флота в Средиземное море
и создания советской военной базы в Дарданеллах (опираясь на которую, можно было
бы контролировать не только Проливы, но и Эгейское море). Кроме того, Турции
предложено было отдать два куска ее территории в Закавказье.
На международных конференциях советские представители упорно добивались
участия СССР в управлении Сирией и Ливаном (находившихся под протекторатом
ослабленной Франции), Танжером (небольшой, но стратегически важной территорией
в районе Гибралтарского пролива - прохода из Атлантики в Средиземное море). Были
предъявлены претензии на единоличное управление бывшей итальянской колонией в
Северной Африке - Ливией. Сталин поддержал (в противовес англичанам и местным
арабам) создание в Палестине рядом с Суэцким каналом еврейского государства, надеясь что переселенцы из СССР будут там проводниками его влияния226.
При взгляде на карту создается совершенно определенное впечатление, что
Средиземное море при успехе сталинского давления могло стать внутренним морем
обширной советской “зоны влияния”.
Казалось, близки к осуществлению были и планы присоединения к советскому
Азербайджану северной части Ирана - там уже было провозглашено создание “автономного” правительства. СССР выходил к богатейшим в мире нефтяным полям, питающим всю Западную Европу.
Все вооружение разгромленной в Китае японской Квантунской армии было передано в распоряжение коммунистической армии Мао Цзедуна, сразу получившей военный перевес над правительственными войсками и перешедшей после этого в общее
226
в первой “волне” переселенцев в Израиль было немало советских евреев - членов ВКП(б),
ехавших туда по настоятельным рекомендациям партийных органов.
297
наступление. Самая многолюдная страна мира вскоре должна была оказаться под контролем коммунистического движения.
Восстановление экономики СССР. “Мировые” амбиции высшего руководства
СССР похоронили надежды населения страны на то, что неимоверный и всеобщий
труд по восстановлению порушенного хозяйства будет приводить и к соответствующему улучшению жизни. Именно первые послевоенные годы люди вспоминали позже
как самое тяжкое время - и в материальном, и в психологическом отношении.
Восстановление промышленности велось довольно быстрыми темпами Но это
было в основном восстановление все того же военно-промышленного комплекса - 88%
всех капиталовложений уходило в добычу ископаемых, металлургию, машиностроение, в разработку и производство новых, все более разрушительных (и все более дорогих) видов оружия.
Так и оставшиеся прозябать “на задворках” отрасли легкой и пищевой промышленности не в состоянии были обеспечить даже самые минимальные потребности неприхотливого советского населения.
Основная часть предвоенных “трудовых” законов осталась без изменений (за
самовольный уход с предприятия, за прогулы и опоздания на работу, за невыполнение
обязательной производственной нормы в городе и в деревне суды приговорили к различным уголовным наказаниям за 8 послевоенных лет 6 миллионов человек).
Снабжение городского населения по карточкам держалось на уровне физического выживания. Когда в 1947 году карточки отменили, то оказалось, что магазинные
цены вдвое-втрое превышают их довоенный уровень227.
Как ни трудна была в эти годы жизнь горожан, основную тяжесть “социалистическая” империя взвалила, как всегда, на закрепощенную и бессловесную, но еще многочисленную деревню.
В каждом пятом колхозе работа на “общественных” полях и фермах не оплачивалась вообще, в большинстве остальных за отработанные трудодни платили сущие
гроши228.
Разоренное сельское хозяйство и так давало лишь 60% довоенного объема продовольствия, а тут еще 1946 год принес новое несчастье - недород на Украине, в Молдавии, на Северном Кавказе повлек за собой памятный старшему поколению голод,
воскресивший в деревне страшные картины четырнадцатилетней давности. Но “первая
заповедь” для колхозов - сначала сдать все, что требует государство, а потом уже думать о себе - осталась незыблемой.
ГУЛАГ.
В 1947 году были резко ужесточены наказания за хищения государственного и колхозного имущества - теперь по “закону о трех колосках” суды обязаны были давать виновным 20 лет лагеря, а за хищение заводских материалов - 25
227
в дальнейшем их регулярное снижение с этой начальной отметки каждый раз преподноси-
лось, как проявление “неустанной заботы партии о народе”.
228
Жизненный уровень колхозника был ниже, чем у городского рабочего, вчетверо.
298
лет229. По прежнему исправно лагерные бараки пополнялись осужденные за различные
виды “антисоветской деятельности”.
В 1947-48 гг. заканчивался “стандартный” десятилетний срок у массы “зэков”,
попавших в лагеря в 1937-38 гг. и сумевших там выжить. Возвращать их в общество
сочли опасным. Части из них без лишней волокиты “оформили” новые приговоры (как
правило, уже “четвертаки” - 25 лет), те же, кому повезло больше, отправлялись в отдаленные районы в пожизненную ссылку.
К концу 40-х гг. в распоряжении государства был даровой рабский труд 9 миллионов советских заключенных и 2 миллионов немецких и японских военнопленных230.
Западное противодействие. Реальных сил для успешного противостояния
сталинской экспансии в Европе не было. Оценив всю опасность складывавшейся обстановки, “в бой” ринулся отставной британский премьер Черчилль. С трудом, но он
сумел убедить американского президента и общественное мнение страны начать активно противодействовать коммунистическому наступлению по всему миру.
Позорный опыт “умиротворения” тоталитарного диктатора в 30-е гг. закончился
невиданной в истории человечества трагедией, - и западные лидеры извлекли уроки из
недавней истории. Запоздалое отчаяние, что тогда мировую войну можно было предотвратить, придавало им теперь воли и решительности.
В Европу вернулись американские войска, на их базы стали завозиться атомные
231
бомбы .
Вчера еще единый мир победителей раскололся - началась сорокалетняя эпоха
“холодной войны”, временами прорывавшаяся военными столкновениями в самых различных районах мира.
И еще один исторический урок усвоили демократии: мщение побежденным смертельно опасно для победителей, не надо жалеть сил и средств на то, чтобы они
стали союзниками и друзьями. И победители, и побежденные вместе должны выстроить свои общества так, чтобы все проблемы в них (и между ними) решались бы только
мирными способами.
На Западе возникло понимание того, что противодействовать тоталитаризму
любого типа может только благополучное, демократическое общество с уверенным в
своем будущем населением. Поэтому американцы вложили огромные деньги в послевоенное восстановление западноевропейской экономики - но помощь эта предоставлялась только при условии удаления из правительств министров-коммунистов.
229
тому, кто видел, как его товарищ кладет в карман хотя бы горсть гвоздей, и не донес об этом
начальству, полагалось отсидеть за это 3 года.
230
для сравнения: в период самой острой борьбы самодержавия с революционерами - весной
1906 года - в российских тюрьмах сидело 75 тыс. чел.
231
военные базы разместились и в Турции.
299
Ñòðàøíåå âñåãî ïðîèãðàòü ìèð ïîñëå âñåõ íå÷åëîâå÷åñêèõ óñèëèé è æåðòâ. Ïðîèãðàòü ìèð ïîñëå
ïîáåäû çíà÷èò î÷óòèòüñÿ îïÿòü ëèöîì ê ëèöó ñ õàîñîì, êàê ïîñëå 1918 ãîäà, íå ñïðàâèòüñÿ ñ äåìîíàìè,
ðàçáóæåííûìè âîéíîé, è áåñïîìîùíî - è óæå áåçíàäåæíî - ïîïëûòü ïî òå÷åíèþ ê êîíå÷íîé ãèáåëè.
Георгий Федотов, философ, эмигрант, 1943г.
“Социалистический лагерь”.
Один раз Сталин попробовал выполнить обязательства Советского Союза по проведению свободных демократических выборов в странах, вошедших в послевоенную советскую “зону ответственности”. В 1946
году такие выборы состоялись в Венгрии. Их результат был обескураживающим - абсолютное большинство мест в парламенте завоевала крестьянская партия, коммунисты
набрали лишь 17% голосов. Больше таких “наивных глупостей”, как честные выборы,
Сталин в Восточной Европе не допускал.
Самыми популярными политическими силами здесь были крестьянские партии,
и расправа с ними была решительной. Руководители первого венгерского правительства были обвинены органами госбезопасности в “заговоре” и “национальной измене”
и арестованы. Лидера болгарской крестьянской партии казнили по тому же “обвинению” еще до выборов. Руководитель польской крестьянской партии (и бывший глава
эмигрантского правительства) сбежал из страны в период предвыборной кампании,
ужаснувшись методам ее проведения.
Коммунисты прибирали к рукам власть в разных странах поэтапно и синхронно,
как по мановению палочки умелого “дирижера”, и к 1948 году этот процесс завершился во всех восточноевропейских государствах. Каждая из стран “народной демократии”
становилась постепенно все более похожей на своего “старшего брата”.
“Остановка” в Европе и “наступление” на Дальнем Востоке. Коммунистическое восстание в Греции было подавлено. Готовых к восстанию итальянских коммунистов остановил сам советский вождь, справедливо указав, что их выступление будет
раздавлено уже обосновавшимися в стране американскими войсками. С Ираном, откуда можно было держать “за горло” европейскую индустрию, также ничего не вышло оккупационные советские дивизии под давлением США и Англии вернулись на свою
территорию. Сталинская экспансия в Европе и в Средиземноморье была остановлена и
ограничилась восточноевропейским “соцлагерем”.
Успешнее дела продвигались в Китае, где в 1949 году коммунистический вождь
Мао Цзэдун наконец-то выиграл чуть ли не сорокалетнюю гражданскую войну. На следующий год наступила очередь Кореи, где в наступление пошли армии северокорейского диктатора Ким Ир Сена. Но стоившая моря крови, эта война окончилась практически безрезультатно - коммунистической диктатуре пришлось удовольствоваться
лишь северной частью полуострова232.
232
ки.
в небе этой страны впервые встретились в воздушных боях советские и американские летчи-
300
Уже во время корейской войны некоторые “горячие головы” в американском
военном командовании требовали от президента разрешения остановить наступление
коммунистических дивизий атомным ударом. Но с 1949 года с этим “козырем” надо
было быть крайне осторожным - СССР провел свое первое ядерное испытание. “Бомба” появилась и у Сталина...
Итоги сталинской диктатуры. СССР в начале 50-х гг. представлял собой
мощную военно-промышленную сверхдержаву. По общему объему производства он
уже прочно удерживал второе место в мире, уступая (правда, довольно значительно)
своему главному сопернику - США. Производство же на душу населения по-прежнему
сильно отставало от всех развитых стран Запада.
Военное равенство с объединенными силами государств Запада после ужасающих потерь в недавней войне достигалось за счет невиданной в мире эксплуатации работников и крайне низкого уровня жизни всего населения. Отставание в уровне жизни
советских людей от западноевропейцев нарастало с каждым годом, и никакой трудовой
энтузиазм не мог вывести их из откровенной нищеты.
Фактически сохранялось бессрочное прикрепление работников к предприятиям
и колхозам. Анкеты с вопросами о социальном происхождении, партийности, пребывании в заключении, в ссылке, в плену, в окружении, на оккупированной территории,
за границей и т. д., и т. д. делили все население на “категории доверия” - миллионы
граждан должны были чувствовать собственную неполноценность перед государством
и окружающими (чаще всего, неизвестно за какие грехи).
В лагерях и ссылках сидел чуть ли не каждый пятнадцатый житель страны. Количество заключенных определялось не столько уровнем преступности, сколько потребностями государства в даровом, рабском труде миллионов заключенных - наличием для них фронта работ и посадочных мест в трудовых концлагерях233.
Силы деревни были истощены, каждый урожай давался с огромным трудом.
Никакие понукания чиновников, никакие наказания уже не могли сделать почти бесплатную работу на колхозных полях более продуктивной. Подневольный труд на земле исчерпал все свои возможности - дальше был тупик.
Застопорилась и внешняя экспансия — она была остановлена решительным отказом западных держав “умиротворять” Сталина, идти ему на уступки, поддаваться его
шантажу. Компартии в развитых странах оказались в политической изоляции. Страны
соцлагеря, проводившие у себя коллективизации и индустриализации по советскому
образцу, требовали все большей и большей помощи “старшего брата”.
Сверхцентрализованный и жесткий режим в советской империи скреплялся железной волей, беспощадной жестокостью обожествленного “вождя всех народов” Иосифа Сталина. За четверть века его безраздельной диктатуры выросли поколения, не
233
Председатель Комиссии по реабилитации жертв политических репрессий при Президенте
России А. Яковлев оценивает общее количество убитых в советские времена по политическим мотивам и
умерших в тюрьмах и лагерях в 20 млн. чел.
301
знавшие и даже не представлявшие себе никакой иной жизни, иных ценностей, иного
мира. Они знали, что в Кремле есть негаснущее ночи напролет окно, за которым работает мудрый и грозный, обожаемый и справедливый Хозяин - тот, кто взвалил на себя
всю тяжесть ответственности за все, тот, кто думает и решает за всех, тот, кто никогда
не ошибается и всегда побеждает. Казалось кощунством даже помыслить, что он смертен, что страна сможет жить без его недреманного отеческого пригляда. Но 5 марта
1953 года для всех этих людей кремлевское окно погасло - Сталин умер.
То, что происходило в эти дни, походило на массовый психоз: под траурные
мелодии радио рыдали дети раскулаченных по его указам крестьян, родные и близкие
тех, кого вождь стер в “лагерную пыль”, семьи солдат, брошенных генералиссимусом в
1941-м. В толпе, рвавшейся к его гробу, были задавлены и искалечены сотни людей.
Все они - и живые, и мертвые - тоже были наследием диктатора.
”Понадобилась нам после войны Ливия. Сталин говорит: “Давай, нажимай!”...
Аргументировать было трудно. На одном из заседаний совещания министров иностранных дел я заявил о том, что в Ливии возникло национально-освободительное движение.
Но оно пока еще слабенькое, мы хотим поддержать его и построить там свою военную
базу”...
“Да, Аляску неплохо бы вернуть.., - А мысли такие были? - Были, конечно ...
США - самая удобная страна для социализма. Коммунизм там наступит быстрее, чем в
других странах.”
(из бесед
В.Молотовым).
с
бывшим
советским
министром
иностранных
дел
ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ
1. Какие силы угрожали независимости и территориальной целостности Советского Союза после окончания Второй мировой войны?
2. Какие страны после мировой войны попали под контроль СССР?
3. Какие территории стремился превратить в сферы своего влияния СССР?
4. Как внутренняя политика руководства СССР соответствовала внешним целям государства?
5. В каких странах во второй половине 40-х гг. вспыхнули или продолжились гражданские
войны?
6. Когда СССР провел первое испытание своей атомной бомбы?
7. Как было остановлено расширение сфер влияния СССР в послевоенном мире?
8. Как выглядела бы карта мира к середине 50-х гг., если бы сталинскому руководству удалось
осуществить свои внешнеполитические замыслы?
302
Глава 2
“ХОЛОДНАЯ ВОЙНА”
После разгрома блока фашистских держав во II мировой войне противостояние
тоталитаризма и демократии приняло иную форму и продолжалось еще четыре десятилетия - вплоть до середины 80-х гг. Это долгое и напряженное противостояние было
названо “холодной войной”, поскольку лидеры военно-политических блоков стремились не доводить дело до глобального столкновения с применением всех накопленных
военных сил и средств.
Попытки И.Сталина расширить советские “сферы влияния” в Средиземноморье и на
Дальнем Востоке были пресечены американской угрозой использовать против СССР атомное
оружие. Ядерные боеприпасы стали поступать на вооружение советской армии уже после
смерти диктатора. С монополией США на это сверхоружие было покончено, однако вплоть до
70-х гг. соотношение ядерных боезапасов и средств их доставки до целей было явно в пользу
американцев. Когда же СССР удалось добиться общего равенства военных потенциалов с
США, стало ясно, что взрыв накопленных соперниками ядерных арсеналов приведет к уничтожению на земле рода человеческого, - победа в современной глобальной войне по своим
последствиям стала мало отличаться от поражения.
СССР и США вместе со своими союзниками предпочитали меряться силами в
локальных конфликтах в странах, которые еще не определились - к какому из блоков
примкнуть (как правило, советским и американским оружием сражались друг с другом
соперничающие группировки в странах Азии, Африки и Латинской Америки).
Первоначально в составе советского блока оказались страны Восточной и Центральной Европы, занятые советской армией в ходе разгрома нацистской Германии.
Вокруг США сплотились все остальные государства христианской цивилизации (этот
блок взял под защиту также наиболее “европеизированные” из нехристианских стран Турцию и Японию).
Рождение “третьего мира”.
С конца 40-х гг. начался, наконец, тот процесс, которого так долго ждали коммунисты и которому так долго противились европейские метрополии - распад французской и английской (а также голландской и бельгийской) колониальных империй. За полтора десятка лет на политической карте мира
появилось свыше сотни новых независимых государств.
События, которые повсеместно разворачивались в освобождавшихся странах,
подтверждали худшие опасения их бывших европейских управителей. Не помогли ни
попытки создать по-европейски образованные местные элиты, сформировать политические партии для “цивилизованной” политической борьбы, ни проведение демократических выборов в новые органы власти накануне освобождения, ни территориальное
размежевание враждующих между собой групп населения. Жесткий контроль “белого
человека” на много десятилетий законсервировал внутренние противоречия среди
303
населения подвластных территорий, подавлял вспышки насилия, не давал им разгораться до масштабов всеобщей гражданской войны. Сразу же после получения независимости в новорожденных государствах начиналась (и на десятилетия затягивалась)
жестокая борьба за власть между различными местными кланами, в которой господствовал только один закон - “закон джунглей”, одно право - право силы. В Индокитае
буддисты устраивали погромы соотечественникам-католикам, в Индии индуисты и мусульмане пролили реки крови во взаимной резне, в “черной” Африке враждующие
языческие племена беспощадно расправлялись друг с другом, - и насилие рождало
насилие: счет жертв шел на миллионы, беженцев - на десятки миллионов.
Внутренние распри в “третьем мире” затягивались и обострялись еще и потому,
что молодые государства стали ареной соперничества двух группировок индустриальных держав, - “Запад” и “Восток” боролись за контроль над “Югом”. Займы, которые
давали державы государствам “третьего мира”, обогащали, как правило, лишь коррумпированное местное чиновничество, продовольственная помощь часто не доходила до
голодающих, но вот иностранное оружие всегда попадало в руки желавших воевать...
Как только западные страны начинали помогать какой-либо группировке в Африке ли,
Азии или Южной Америке, советский блок начинал активно поддерживать ее местных
противников - и наоборот.
Государства “третьего мира”, где к власти прорывались просоветские группировки,
назывались в СССР “странами социалистической ориентации”; если же власть там захватывалась с “западной” помощью, то США и их союзники пытались уверить себя в том, что подконтрольный им режим привержен идеалам демократии. Однако, в большинстве случаев идеалы
индустриального мира (и демократические, и тоталитарные) в бедном, неустроенном “третьем
мире” не приживались.
Китай.
Своим безусловным успехом СССР считал присоединение к “соцлагерю” огромного Китая. В изнурительной сорокалетней гражданской войне победу
одержала крестьянская армия, возглавляемая компартией, которой помогал Советский
Союз. Прозападные силы были разгромлены и в 1949 году было провоглашено создание Китайской народной республики - страны, строящей социализм.
При содействии СССР Китай сумел создать собственную промышленность и
мощную армию. “Великая дружба”, однако продолжалась недолго и уже в середине 50х гг. дала заметную трещину. Китайский лидер Мао-Цзедун открыто настаивал на том,
чтобы решить исторический спор между коммунизмом и капитализмом в глобальной
ядерной войне - пусть погибнет половина человечества, зато оставшаяся его часть будет жить в царстве справедливости и изобилия.
Европейских коммунистов такие рассуждения и планы приводили в ужас. Но
среди революционеров “третьего мира” идеи активных силовых методов борьбы, победы “мировой деревни” над “мировым городом” пользовались большим успехом.
Мао-Цзедун подавил внутри страны всех, кто оказался “зараженным” европейскими
ценностями, отправил китайскую интеллигенцию на “перевоспитание” в деревни,
разорвал связи с просоветским “соцлагерем” и создал собственное коммунистическое
движение, приспособив его для доиндустриальных народов.
304
Одна из выпестованных китайцами компартий сумела на несколько лет захватить
власть в своей стране - в Камбодже. Итогом ее господства стало физическое истребление трети
населения. В первую очередь погибли почти все жители городов234.
Лишь после смерти “Председателя Мао” это движение стало сходить на нет, а в
самом Китае начались постепенные, но последовательные экономические реформы либерального характера (возрождение свободного рынка, частной собственности, привлечение иностранного капитала и т. д.).
Вьетнамская война.
В 60-е гг. “горячей точкой” “холодной войны” стала
южная окраина Азии - Индокитай. Вооружаемый Советским Союзом Северный Вьетнам пытался присоединить к себе южную часть страны, где у власти находились проамерикански настроенные военные. Для обороны Южного Вьетнама Соединенные
Штаты перебросили через океан свою полумиллионную армию, оснащенную всеми
видами современного вооружения (кроме ядерного). Американские солдаты ожесточенно сражались в непроходимых джунглях против северных партизан и их южных
помощников, на огромных площадях уничтожали ядохимикатами густую листву,
скрывавшую неуловимого противника, нещадно бомбили партизанские районы, пытались “вбомбить в каменный век” и Северный Вьетнам, - все было напрасно. Вьетнамцы
убили 50 тысяч американцев, американцы убили вьетнамцев во много раз больше война становилась ожесточеннее год от года, а победа оказалась невозможной.
Ценности западной демократии, которые с оружием в руках насаждала здесь
Америка, оказались чуждыми большинству населения, и оно предпочитало помогать
“своим” коммунистам, чем заокеанским пришельцам. Огромная всесторонняя помощь
СССР и Китая придавала силы националистическим и коммунистическим силам Индокитая, которые готовы были идти на любые жертвы и продолжать войну хоть до бесконечности.
С другой стороны, произошел поворот против продолжения войны в общественом мнении США (традиционно авторитетном для руководителей государства). Христианская цивилизация приучила людей относиться к человеческой жизни, как к одной
из высших ценностей. Поэтому возрастающее количество погибающих во Вьетнаме
американских граждан оказывалось для общества чрезмерной платой за торжество западных идей в доиндустриальной стране. Не меньше беспокоили американцев их соотечественники, возвращавшиеся из Вьетнама с душами, искалеченными многочисленными убийствами.
В 1973 г. американская армия покинула Индокитай. В государствах этого региона власть полностью перешла к силам, ориентирующимся на СССР и Китай.
Ближний Восток. В 1948 году по решению ООН было создано государство
Израиль, который предстояло заселить евреям, рассеяным по всем континентам. Но в
Палестине на месте древнего Израильского царства уже более тысячи лет жили ара-
234
Излюбленным орудием их казни была крестьянская мотыга.
305
бы235, так что этим двум народам предстояло научиться жить рядом, бок о бок. Это было нелегко, как для тех, так и для других, - отношения между мусульманами и иудеями
всегда были сложными. Вооруженные столкновения между ними начались в первые же
часы официального существования нового государства. Ситуация сложилась непростая, но не безвыходная, - мир мог быть установлен на пути взаимных компромиссов.
Однако идти на уступки не желала ни та, ни другая сторона - у каждой из них появились могущественные покровители.
Всесторонняя поддержка арабских стран Советским Союзом давала им надежду
на то, что им с помощью советского оружия удасться “сбросить Израиль в море”; Израиль же был уверен, что с помощью западного блока ему удасться продиктовать арабам условия мира силой. Враждебное противостояние сверхдержав привело к тому
ближневосточный конфликт затянулся на полвека, оброс новыми обидами, накопил
тяжелый счет обоюдных жертв и не разрешен до сих пор. Незначительные по военным
меркам столкновения со временем превратились в войны многочисленных, оснащенных новейшим оружием армий, масштаб сражений которых был сравним с битвами II
мировой войны236.
“Соцлагерь”. На Ялтинской конференции (1945 г.) освобождавшие Европу союзники договорились о разделе “зон ответственности” каждого из них за послевоенное
обустройство европейских стран. Со временем советская “зона” превратились в постоянную “сферу влияния” СССР. Ялтинские договоренности сохраняли свою силу вплоть
до развала Советского Союза - его бывшие западные союзники по антигитлеровской
коалиции не вмешивались в действия СССР по отношению к европейским странам
“народной демократии. Сложности, с которыми советское руководство сталкивалось в
контролируемой им Восточной Европе возникали прежде всего из-за недовольства в
этих странах навязаными им тоталитарными порядками. Было ясно, что в “послеялтинской” обстановке открытые выступления против СССР обречены, но, тем не менее,
такие вспышки имели место.
Известие о смерти Сталина вызвало в 1953 г. волну массовых забастовок и антиправительственных демонстраций в Восточной Германии (ГДР). Подавить их удалось только с помощью выведенных на улицы немецких городов советских танков.
Выступлений, подобных этому больше в стране не было - люди предпочитали бежать
на Запад. В ответ границу между Восточной и Западной Германией со стороны ГДР
сделали “самой охраняемой границей в мире”.
Развенчание Сталина в 1956 г. вызвало кризис в мировом коммунистическом
движении: в западных компартиях начался массовый выход из их дотоле сплоченных
рядов, зашаталась власть сталинских ставленников в странах “народной демократии”.
В Польше на первые посты в партии и государстве были избраны коммунисты, только
что вернувшиеся из гулаговских концлагерей, которые на демонстрацию военной мо-
235
Пасестинским арабам также было разрешено создать собственное государство.
236
Танковое сражение в Синайской пустыне 1968 г. стало крупнейшим в мировой истории, пре-
взойдя по числу столкнувшихся боевых машин знаменитое сражение под Прохоровкой на Курской дуге.
306
щи советских гарнизонов ответили раздачей оружия на заводах (эту страну удалось
удержать от выхода из “социалистического содружества”, когда Хрущев пообещал не
настаивать на дальнейшей коллективизации польского крестьянства). В Венгрии известия из СССР привели к восстанию против местных сталинистов, к выходу страны из
союза со “старшим братом”, открытию границ на западе - на усмирение венгров были
брошены советские танковые корпуса, жертвы исчислялись многими тысячами, беженцы на Запад - сотнями тысяч.
Карибский кризис. Настоящим “подарком судьбы” для СССР стала партизанская революция на Кубе, принявшая антиамериканский характер. Ее романтический
лидер Фидель Кастро твердо решил, опираясь на советскую помощь, построить на своем острове социалистическое общество. Куба стала базой для национальных и коммунистических движений (в том числе и партизанских) во всей Латинской Америке прямо “под боком” у США.
Советское руководство не смогло удержаться от соблазна использовать выгоднейшее стратегическое положение “острова Свободы” для достижения военного преимущества над своим главным соперником. В 1962 году на Кубе начали тайное размещение советских ядерных ракет средней дальности, способных за несколько минут после пуска поразить любой город США в восточной части страны. Обнаружение их
стартовых установок вызвало в США переполох - американские боевые корабли блокировали остров и начали досматривать все суда, направлявшиеся в кубинские порты.
Страшно было представить, к каким последствиям могло привести задержание ими советских судов с ядерными ракетами на борту - весь мир замер в смертельной тревоге,
готовясь к атомной катастрофе. Разум с обеих сторон возобладал буквально в последний момент: Хрущев согласился на вывод с Кубы советских ракет, а президент США
Кеннеди дал обязательство не нападать на Кубу и в дальнейшем вывести американские
ракетные базы с территории Турции.
Надежду на дальнейшую разрядку международной напряженности давал и заключенный в следующем году договор о запрещении испытательных ядерных взрывов
в атмосфере, под водой и в космосе.
Мир, заглянувший в дни “карибского кризиса” в пропасть, вздохнул с облегчением
“Доктрина Брежнева”. Страны Восточной Европы, получившие в годы “оттепели” несколько больше автономии от СССР в своих внутренних делах (в частности,
возможность самостоятельно формировать руководство правящих компартий), оставались под бдительным надзором “старшего брата”. Отношения с ними основывались на
так называемой “доктрине Брежнева”: СССР оставляет за собой право применять силу,
если в какой-нибудь из этих стран возникнет угроза “завоеваниям социализма”. На
практике эта доктрина была применена в 1968 году в Чехословакии.
Сменившее ярых сталинистов новое руководство чехословацкой компартии во
главе с Александром Дубчеком провозгласило своей целью “социализм с человеческим
лицом”, отменило в стране цензуру и начало осторожную демократизацию в партии и
307
обществе. Несмотря на то, что чехословацкие лидеры (учитывая печальный опыт венгерских событий 1956 года) настойчиво подчеркивали, что их дружба с СССР останется нерушимой, и не покушались на основу социализма - государственную собственность, советское руководство сразу начало проявлять сильную обеспокоенность их политикой. Резонно рассудив, что “человеческого лица” у социализма быть не может, и
свободная страна рано или поздно выйдет из-под советского контроля (и, кроме того,
опасаясь “заразительности” чехословацкого примера), оно в конце концов решилось
“принять меры”. В августе 1968 года в Прагу вошли советские танки237. Тем самым
всем народам Восточной Европы было наглядно продемонстрировано, где проходит
граница их самостоятельности.
В 1980-81 годах, когда в Польше началось массовое рабочее движение против
коммунистического режима под руководством независимого профсоюза “Солидарность”, только угроза советского военного вмешательства предотвратила его падение.
“Разрядка”. К концу 60-х годов СССР, наконец, достиг ядерного паритета
(равенства сил) с США. Ядерных вооружений было накоплено столько, что можно было взорвать несколько таких планет, как Земля. Общественное мнение на Западе выражало все большую тревогу и требовало от правительств прекратить безумную ядерную
гонку. Усталость американцев от затяжной и безнадежной войны во Вьетнаме сильно
ослабила популярность идеи активного противостояния коммунизму. В США быстро
набирали силу антивоенные движения, требовавшие от правительства снижения военных расходов и чисто оборонительной внешней политики. Вообще идеи ненасилия,
пацифизма, разоружения переживали в конце 60-х годов настоящий “бум”238.
Все это создавало исключительно благоприятную почву для провозглашенной
советским руководством политики “разрядки международной напряженности”, и в отношениях между соперничающими сверхдержавами началось обнадеживающее потепление.
Были начаты переговоры об ограничении гонки ядерных вооружений. В 1972 году в
Москву впервые прибыл с официальным визитом президент США (Ричард Никсон), и были
подписаны договоры об ограничении систем противоракетной обороны и стратегических
наступательных вооружений. Контакты и переговоры между лидерами сверхдержав продолжались и дальше.
Однако в целом переговоры об ограничении гонки вооружений в 70-е годы не увенчались большими успехами. Главным “камнем преткновения” оставался вопрос о практическом
контроле за выполнением соглашений - советская сторона категорически отказывалась допускать на свои военные объекты иностранных контролеров, а верить СССР “на слово” американцы не собирались.
237
В маленькую Чехословакию было введено вдвое больше танков, чем в 1941 году бросил на
СССР Гитлер - 7 тыс. машин (и более полумиллиона солдат).
238
Именно на это время пришелся расцвет молодежного движения хиппи, одним из важнейших
лозунгов которого был обращенный ко “взрослым” призыв: “Make love, not war!” - “Любите, а не воюйте!”
308
Более существенные сдвиги были достигнуты в урегулировании проблем, остававшихся со времен II мировой войны. В 1975 году в Хельсинки состоялось Совещание по безопасности и сотрудничеству в Европе, которое окончательно закрепило взаимный отказ от территориальных претензий - фактически был, наконец, подписан общий послевоенный “мирный договор”. Руководители всех европейских государств, а также США и Канады подписали Заключительный акт, в котором были сформулированы основные принципы международных отношений: взаимное уважение суверенитета, нерушимость границ и территориальная целостность,
невмешательство во внутренние дела друг друга, неприменение силы и мирное урегулирование споров. СССР наряду с остальными обязался уважать права человека и основные гражданские свободы. Однако советские лидеры по-прежнему считали, что военная мощь государства
избавляет их от необходимости строго соблюдать взятые на себя обязательства.
Ослабление напряженности не было использовано советским руководством для
снижения военных расходов, и к концу 70-х годов СССР достиг некоторого превосходства над США в ядерных вооружениях (по ракетам средней дальности - примерно в 2
раза). “Миролюбивой” внешней политике на этом пришел конец.
В 1979 году советские спецслужбы совершили государственный переворот в
Афганистане, а затем “по просьбе” созданного ими марионеточного правительства в
страну ввели советские войска. Подобных внешнеполитических акций не проводилось
со сталинских времен, и это грубое нарушение норм международного права похоронило “разрядку”.
Вдоль всей западной границы СССР, а также на территории ГДР и Чехословакии были размещены советские ядерные ракеты, нацеленные на страны Западной Европы. В ответ на это в Европе были размещены аналогичные американские ракеты,
нацеленные на СССР. Президент США Рейган наложил эмбарго (запрет) на продажу
зерна и высоких технологий в СССР, конгресс США дал “добро” на новые дорогостоящие военные программы... Начался новый виток гонки вооружений.
Возможности СССР в этой гонке ограничивались только состоянием советской
экономики.
ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ
1. Почему сверхдержавы старались избегать прямых военных столкновений между собой?
2. Что такое “третий мир”?
3. Какие конфликты в “третьем мире” обострились и затянулись из-за соперничества сверхдержав?
4. Что такое “доктрина Брежнева”?
5. Как началась и как чем закончилась “разрядка”?
Глава 3
СТРАНЫ ЗАПАДА ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ ХХ ВЕКА
309
По окончании II мировой войны западные союзники выполнили свои обязательства. В европейских странах, освобожденных от нацистской оккупации англоамериканскими войсками, прошли референдумы, в которых население выбрало формы
правления (повсеместно - демократические). Прошли и свободные выборы в органы
власти.
Экономический “бум”.
В годы войны американское оружие, продовольствие, автомобили, станки, ткани и т. д. были остро необходимы во всех воюющих
странах антигитлеровской коалиции, - фирмы США получили для своих товаров почти
неограниченный рынок сбыта. Экономическая депрессия сменилась бурным ростом
производства, уровня жизни и общественного богатства. Большие налоговые поступления в казну позволили государству помочь устроиться в новой жизни десяти миллионам демобилизованный солдат, начать строительство большого количества дешевого
жилья, увеличить все виды пособий нуждающимся. Часть заработанных на войне
средств США предоставили разоренной Европе (“план Маршалла”).
Американские кредиты и огромная потребность населения в самых разнообразных товарах породили в западноевропейских странах невиданную деловую активность,
- за несколько лет довоенный уровень производства был восстановлен. Дальнейший
экономический рост в 50 - 60-х гг. был просто феноменальным - самым быстрым за
всю историю Европы239.
“Государство всеобщего благосостояния”.
Все это очеь напоминало “время процветания” 20-х гг., кончившееся, как все помнили, экономической катастрофой
Великого кризиса, социальными потрясениями, ростом тоталитаризма и мировой войной. Но этот исторический урок был хорошо усвоен и повторения подобного сценария
не допустили.
Великий кризис потряс западное общество до основания, перевернул многие представления о том, как должно быть организовано демократическое общество со свободным рынком.
Вплоть до 20-х гг. частное производство рассматривалось как личное дело предпринимателей и наемных работников и на попытки государства вмешиваться в дела экономики реагировали очень болезненно - бытовало мнение, что такое вмешательство ничего кроме вреда
принести не может. Считалось, что успех и благосостояние человека зависят только от его индивидуальных способностей и усилий, а в жизненном крахе и разорении он может винить
только самого себя.
Но во времена кризиса обанкротились все - и ловкие и неповоротливые, темные дельцы-авантюристы и основательные предприниматели, работу потеряли и малограмотные чернорабочие, и высококвалифицированные специалисты. Оказалось, что судьба каждого зависит
еще и от того, как организовано общество в целом. Наладить перераспределение общественно-
239
В отличие от СССР (также быстро восстановившего свою довоенную промышленность) в за-
падных странах восстанавливались и развивались прежде всего “мирные” отрасли, определявшие качество жизни населения.
310
го богатства, ограничить сильных, помочь слабым и дать уверенность в завтрашнем дне всем, такое под силу только государству.
В США государство начало регулировать объемы производства в различных отраслях,
отношения между предпринимателями и наемными работниками, перераспределять общественное богатство в пользу малоимущих с 30-х гг. (“новый курс” президента Рузвельта). В
послевоенные десятилетия такая политика возобладала во всех западных странах - государство стало активно контролировать частное предпринимательство и обеспечивать
жизненный уровень всех своих граждан (такое государство стали называть “государством всеобщего благосостояния”).
Экономический “бум”, обильные налоговые сборы в казну позволили государствам создать во всех развитых странах системы социального обеспечения. Часть прибылей предпринимателей государство передавало малоимущим - в виде пенсий, пособий, различного рода льгот.
Для миллионов людей уходила в прошлое нищета, страх потерять заработок и
каждодневная, изматывающая душу и нервы, забота о куске хлеба насущного. Мечты о
сытости сменились новыми (и вполне достижимыми) желаниями - автомобиль, хороший дом, сложная и качественная бытовая техника, отдых, обазование... “Реальный социализм” СССР и Восточной Европы переставал манить достигнутой там “социальной
справедливостью” на уровне бедности (по западным стандартам).
Даже потерявший работу человек, продолжал оставаться покупателем, - на товары был устойчивый и платежеспособный спрос. Всеобщие кризисы перепроизводства экономике, казалось, уже не грозили.
Перемены в экономике.
50-60-е гг. - время научно-технической революции
(НТР). И крупные корпорации, и мелкие фирмы буквально гонялись за научными новинками и изобретениями, надеясь с их помощью выжить на рынке и побеждать в конкурентной борьбе. Новые технологии делали производство товаров более экономичным, дешевым, массовым. Они создавали и совершенно новые виды товаров и услуг.
Теле- и радиоаппаратура, сложные бытовые приборы, все новые типы автомобилей и т.
д., и т. д. - все это требовало рекламной “раскрутки”, ремонта, снабжения расходными
материалами и пр. На базе новых товаров росла и система их обслуживания - число работающих в сфере услуг превысило число непосредственных производителей.
Настоящая революция произошла в сельском хозяйстве. Его основой так и остались семейные фермы, но теперь их обслуживало множество небольших фирм, поставлявших технику, удобрения, высокоурожайные семена и корма, закупавших и вывозивших выращенную продукцию и т. д. Европа, до того ввозившая большую часть необходимого ей продовольствия, сумела теперь не только полностью себя им обеспечить, но и стала вывозить свою сельскохозяйственную продукцию на экспорт.
Интеграция. И еще одна особенность послевоенного Запада (чего не было в 20е гг.) - очень тесные хозяйственные связи, взаимопроникновение, даже сращивание
экономик индустриальных стран. Соместное противостояние коммунистическому блоку с самого начала сплачивало их, приучало к совместным, согласованным действиям
311
во всех областях - в том числе и экономической. Никогда еще мировая торговля не была столь масштабной и интенсивной - с каждым годом во всех странах увеличивалась
доля товаров, предназначенных на экспорт, и одновременно ни одна страна не могла
уже прожить без ввоза товаров из-за рубежа. Это переплетение, взаимозависимость
национальных экономик - интеграция- превращала мировую экономику в единый организм (в котором здоровье каждого “органа” было важно для всех остальных). Все это
сказалось, когда для индустриального Запада наступили нелегкие времена.
Кризис 70-х гг.
Настоящим “золотым дном” для индустриальных
стран был район Персидского залива. Четверть века оттуда нескончаемым потоком
шла очень дешевая и качественная нефть, ставшая “энергетической основой” бурного
промышленного роста всего западного мира. Но в 1973 г. на Ближнем Востоке разразилась очередная арабо-израильская война, и после очередного поражения арабские
страны решили наказать поддерживавший Израиль западный мир - начался “нефтяной
шантаж”: сначала нефтедобывающие арабские страны вообще перекрыли нефтяной
“кран”, потом год от года стали взвинчивать цену на нефть (пока она к концу 70-х не
возросла вдесятеро).
“Эра дешевой нефти” кончилась. Энергия дорожала непредсказуемыми скачками, а вместе с ней и себестоимость товаров, росла дороговизна. Для того, чтобы поддержать жизненный уровень населения и его платежеспособный спрос государства вынуждены были печатать новые деньги - началась повсеместная инфляция, при которой
стали невыгодными вложения в производство. Экономический рост застопорился.
Это был первый серьезный экономический кризис после войны. Но в катастрофу ему перерасти не дали. В отличие от 30-х гг. руководители западных стран в панику
не впали, не стали действовать по принципу “спасайся, кто может! каждый - сам за себя!”, а попытались остановить сползание в пропасть совместными усилиями. Внутри
каждой из стран правительства урезали государственные расходы (пособия, пенсии,
многочисленные льготы) - это было для населения весьма болезненно, но инфляция
вскоре была остановлена, а следом стали расти и вложения в производство. Тем временем быстро шла смена технологий на более экономичные, энергосберегающие - зависимость от ближневосточной нефти слабела. На рубеже 80-х гг. начался новый виток
научно-технической революции, связанный с массовым применением компьютеров, возросла экономичность и продуктивность труда. “Нефтяной шантаж” не удался - цены
на энергоносители поползли вниз, а экономика западного мира вновь пошла в рост.
Эволюция демократии.
Возрастание роли государства, усиление его
влияния на дела общества людьми западного мира воспринималось как необходимая,
но очень опасная тенденция. Опасность видели в том, что государственная машина
может “подмять” под себя общество, ограничить права человека. Во многом благодаря
этой общественной настороженности по отношению к государству права граждан не
только не были урезаны, но и расширились. Права гражданские (право на жизнь, личную неприкосновенность и т. д.) и политические (право избирать, быть избраным и т.
д.) дополнились и правами социальными (право на труд, на отдых, на жилье, на пенсии
312
и т. д.). Эти новые права, как правило, не фиксировались в конституциях, но обеспечивались в реальности и вошли в массовое сознание как неотъемлемые права человека.
После войны в массовом сознании окончательно и бесповоротно утвердились
также и те права, которые давно были занесены в конституции, но в жизни оказывались трудноосуществимыми - равенсправие женщин и мужчин, людей разных рас,
национальностей, религиозных убеждений.
Укоренение этих прав произошло в результате многолетней организованной
борьбы профсоюзов и других общественных организаций, отстаивавших интересы
своих членов в рамках законности.
ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ
1. Почему в западноевропейских странах, освободившихся от нацистской оккупации, установились демекратические политические системы?
2. Чем объясняется бурный экономический рост стран западного мира после II мировой войны?
3. С чем был связан экономический кризис 70-х гг.? Как из него выходили индустриальные
страны?
4. Какие изменения произошли в западном мире после II мировой войны?
Глава 4
СССР: ОТ СТАЛИНА ДО ГОРБАЧЕВА
Десталинизация. Тоталитарный строй в СССР создавался Сталиным - “под
Сталина”. Вся построенная им система власти была рассчитана на то, чтобы во главе ее
стоял непререкаемый и грозный “вождь”. Под его тяжелой рукой, как “блоки” единого
механизма, действовали и партийный аппарат, и советы, и экономические министерства, и карательные органы.
Личная диктатура - власть довольно хрупкая и неустойчивая. В СССР она продержалась четверть века потому, что всепроникающая пропаганда до предела наэлектризовала общество поклонением “вождю”, обожанием “корифея всех наук”, “величайшего гения всех времен и народов”, “Отца и Учителя”, “лучшего друга детей, физкультурников, шахтеров...” и т.
д. Любое сомнение, малейшее неповиновение или самостоятельность в такой атмосфере воспринималось как святотатство и беспощадно подавлялось террором при всеобщем одобрении.
Но Сталин умер, и “свято место” осталось пусто. Перед новыми руководителями страны встала сложная задача - сохранить державу и укрепить тоталитарный строй
без “вождя” и без массового террора. Сделать это удалось главе партийного аппарата
Никите Сергеевичу Хрущеву.
Под его руководством партия подчинила себе карательные органы, правительство и армию. Власть партийного аппарата оказалась более прочной, надежной, чем
313
личная диктатура, поэтому стало возможным террор “свернуть” и выпустить из лагерей
миллионы политических заключенных240.
“Как-то не верилось, что больше не станет тюрем. А по запредельным землям с вечной
мерзлотой под ногами распускали лагеря, валили сторожевые вышки, усыпляли конвойных собак за ненадобностью дальнейшего применения.
И появились на станциях и в поездах уцелевшие и отпущенные узники - с лагерной
свинцовой сединой, запавшими, поблеклыми глазами, задышливые, с подшаркивающим шагом,
превратившиеся в стариков. Молчаливо, неразговорчиво пробирались они к своим домам, к таким же постаревшим, померкшим женам, к взрослым, неузнаваемым и неузнающим детям, к
отвыкшей, отчуждившейся семье, вернее, к тому, что от нее осталось, ибо лучшие годы прошли
по разные стороны разлучившей их проволоки. Многие из вернувшихся вскоре умерли: не смогли адаптироваться, не вынесли этого глотка свободы, как не выносят резкого всплытия наверх
водолазы, долго пребывавшие на дне”
(Евгений Носов, писатель)
На ХХ съезде КПСС (1956г.) Хрущев заявил, что в принципе все, что было сделано в стране после 1917 года - правильно, а те кровавые жестокости, которыми сопровождались эти преобразования (“лишние” жертвы) объясняются личными недостатками покойного диктатора.
“Оттепель”.
Хрущев выдвинул идею, которая должна была вновь сплотить и повести за собой общество - построить в СССР коммунизм уже при жизни нынешнего поколения241.
Государственный “пресс”, выдавливавший из населения средства на внешнюю
экспансию был ослаблен: снижены налоги, отменено прикрепление работников к
предприятиям, с выдачей паспортов колхозникам закончилось “второе крепостное
право” деревни.
За слова, за честно высказанные мысли власть перестала стирать человека в “лагерную пыль”. Одного этого оказалось достаточно, чтобы потеплели, стали более доверительными отношения между людьми, чтобы разрядилась и просветлела духовная
атмосфера во всем обществе. Недаром родилось тогда определение наступивших времен - “оттепель”.
Люди (особенно молодое поколение) почувствовали, что они нужны своей стране - уже
не как винтики бездушной государственной машины, а как сознательные, искренние, думаю-
240
Никакие репрессии не грозили ни добровольным “стукачам”, ни следователям, пытавшим
свои жертвы - Хрущев сказал, что если привлекать к ответственности всех, кто прямо или косвенно
участвовал в преступлениях Сталина, то придется отправить в заключение больше людей, чем освободилось при реабилитациях.
241
лу 80-х гг.
Изобилия материальных благ, достаточного для коммунизма, предполагалось достичь к нача-
314
щие строители новой, светлой жизни. Поэтому многие из них так легко (и вполне добровольно) срывались с насиженных мест и по партийным и комсомольским призывам ехали налаживать жизнь в местах, в которые раньше можно было направлять лишь заключенных под конвоем. Молодежными идеалами становились строители Иркутской и Братской ГЭС, с первого колышка начинавшие новые города, геологи в таежных экспедициях и молодые ученые (желательно физики) - вольные в своем поведении ниспровергатели научных авторитетов.
Новая стратегия. Задачи, которые ставил Хрущев перед народным хозяйством, он часто выражал в присущей ему манере:
“Народ говорит нам: - Я верю вам, я воевал за это в гражданскую войну, воевал с
немцами, разгромил фашизм, а все-таки скажите мне: мясо будет или нет? Молоко будет или
нет? Штаны хорошие будут? Это, конечно, не идеология. Но нельзя же, чтобы все имели правильную идеологию, а без штанов ходили”.
Первостепенной целью государства официально провозглашалось не просто
улучшение жизни людей, но и выход на первое место в мире по уровню жизни населения.
Изменилась сама идея о распространении социализма в мире: вместо расширения “зон влияния” советской империи (окончательно вымотавшей силы народа) было
решено сделать СССР привлекательным для всех стран примером зажиточной и справедливой жизни. Было признано (впервые!), что СССР (“социализм”) может мирно
уживаться на одной планете с Западом (“капитализмом”). Противоречия между ними
остаются по-прежнему непримиримыми, но они будут разрешены не в военном столкновении, а в мирном соревновании.
Хрущев свято верил в неограниченные возможности созданного в СССР строя. Раз советская экономика смогла превзойти военное производство всей Европы и обеспечить Победу
- так неужели же ей не по плечу обойти Европу и Америку по производству предметов широкого потребления и продовольствия! Хрущев был убежден, что при разумном руководстве государственное хозяйство сможет сделать это гораздо быстрее и экономнее, чем свободный рынок и частный интерес, погоня за прибылью.
Государственная экономика впервые должна была показать свои возможности
не в чрезвычайных обстоятельствах войны или усиленной подготовки к ней, а в относительно спокойных, мирных условиях.
Первые успехи.
Некоторое общее “раскрепощение” жизни в стране и первые надежды людей своим трудом добиться улучшения благосостояния очень быстро
сказались на экономике - в 50-е гг. начался быстрый рост производства и в промышленности, и в сельском хозяйстве. До продовольственного изобилия было, конечно,
очень далеко, но дети, родившиеся в эти годы, стали первым поколением, не знавшим
голода. В городах началось широкое строительство жилья, - и счастье, хоть и маленькой, но отдельной квартиры впервые становилось реальностью для множества семей.
Промышленность стала выпускать все больше товаров для населения, многие из которых были для советских людей в новинку - стиральные машины, холодильники, пыле-
315
сосы, телевизоры, искусственные меха и ткани и т. д. Жизненный уровень населения
начал расти.
К началу 60-х гг. люди уже выбились из полунищенского состояния, были уверены в будущем дне и... рост производства стал замедляться. Ставка Хрущева на “сознательность строителей коммунизма” себя не оправдывала.
“Научиться управлять!” Коммунистический реформатор был уверен, что созданный в стране общественный строй обладает неограниченными возможностями для
своего развития и улучшения жизни людей, и единственное, что сдерживает его всесторонний рост, это неправильное руководство. Главный вопрос, следовательно, заключался в том, чтобы научиться этим обществом управлять. Государственное хозяйство управляется чиновниками, - значит надо каждому найти в системе управления
“правильное” место и дать для исполнения “правильные” инструкции. Поэтому основной заботой советского лидера был поиск наилучших вариантов организации чиновничьего аппарата партии и государства. Все время правления Хрущева отмечено постоянными реорганизациями системы управления, “перетасовками” и “перетрясками” руководящих кадров242.
Но никакие верхушечные чиновничьи перестановки делу не помогали - в основании советской системы отсутствовали кровно заинтересованные в своем деле хозяева. “Мир наживы и эксплуатации” - капитализм - начал массовое внедрение новейших
технологий, научно-техническую революцию и все дальше уходил вперед в экономическом соревновании. Государственным же предприятиям (и колхозам) в СССР переходить на новые технологии было невыгодно - внедрение их могло проходить только
по прямым указаниям и сильным нажимом “сверху”.
Рывок к изобилию не получился. Идея близкого коммунизма умерла. Правящая
элита больше не желала терпеть слишком “идейного” и беспокойного руковолителя. В
1964г. Хрущев был отправлен на пенсию.
“Развитой социализм”
На место руководителя СССР был поставлен Леонид Ильич Брежнев - партийный чиновник, “высокими идеалами” не обремененный.
Началась долгая, растянувшаяся на два десятилетия “эпоха застоя”.
Хрущевский курс на “развернутое строительство коммунизма” был прекращен.
Брежневское руководство провозгласило, что в СССР уже построен “развитой социализм”, и дальше остается лишь постепенно совершенствовать его, исправляя “отдельные недостатки”. Это теоретическое новшество служило обоснованием сугубо консервативной политики, исключающей какие-либо серьезные реформы и направленной
только на сохранение основных “завоеваний социализма”.
242
новники!
вот уж кто не знал при Хрущеве покоя и не был уверен в своем завтрашнем дне - так это чи-
316
Главным из этих "завоеваний" стало окончательное закрепление власти партийно-чиновничьей элиты страны - номенклатуры243. “Шестеренки” бюрократической
машины, таким образом, добились значительной независимости от самой этой “машины” и фактически подчинили ее своим целям.
Главным девизом застойных лет стала "спокойная жизнь" - своего рода "синица
в руках" вместо прежнего "журавля в небе" - коммунизма. Добившись спокойной жизни для себя, номенклатурная элита обязана была обеспечить ее и остальному народу.
Призывы к жертвам во имя светлого будущего в этой ситуации были уже как-то неуместны, и партия официально провозглашала своей главной целью "удовлетворение
растущих потребностей народа" уже сегодня.
Между населением и властью сложился своего рода негласный договор - население “не
лезет в политику”, а руководство обеспечивают "растущее благосостояние трудящихся".
Правозащитники. Советский режим времен “застоя”, в отличие от сталинского, не был кровожадным и к массовому террору не прибегал. Преследовались лишь
люди, совершившие вполне реальные преступления против тоталитарной системы т.е. осмелившиеся открыто и публично высказываться против нее. Таких людей называли “диссидентами” (инакомыслящими) или правозащитниками.
Правозащитники принципиально действовали только мирными, легальными
способами. Главным их лозунгом было требование к властям: “Соблюдайте ваши собственные законы!” (советская конституция гарантировала гражданам свободу совести,
слова, собраний, демонстраций - однако попытки воспользоваться этими правами сурово карались).
Правозащитники горячо обсуждали судьбы страны и ее народов, пытались
найти выход из тупика, в который завели попытки на практике осуществить коммунистическую мечту. Их идеи, довольно широко распространявшиеся в среде интеллигенции, влияли на сознание сотен тысяч людей.
“Затратная” экономика. Плановая командная экономика может обеспечивать
рост производства только при неисчерпаемых ресурсах (построить еще 20 заводов или
электростанций? прорыть еще тысячу километров каналов? Нет проблем - были бы рабочие руки и сырье)244. Но к концу 60-х гг. стало видно, что трудовые резервы страны и
ее природные богатства небеспредельны.
На протяжении предыдущих десятилетий главным источником дешевых ресурсов (рабочих рук, продовольствия, сырья) была деревня. Но к 70-м гг. ее силы истощились - работоспособная молодежь перебралась в промышленность, и оставшиеся в колхозах сельские жители были не в состоянии накормить города.
243
"Номенклатурой" назывались списки руководящих должностей, назначение на которые кон-
тролировалось руководящими партийными органами разных уровней - была "номенклатура" ЦК, обкомов КПСС и т.д.
244
Такой тип экономического развития называется экстенсивным. Он существовал во всех стра-
нах до тех пор, пока не выяснилось, что даже такой ресурс, как чистый воздух, может скоро кончиться.
317
Когда стала ощущаться нехватка рабочих рук, топлива, электроэнергии, металла, леса и т. д., и т. д., и т.д., стало видно насколько расточительно работает экономика
- как неоправданно много затрачивается (и впустую теряется) труда, энергии и материалов.
Выросли поколения работников, которые привыкли лишь повиноваться приказам
управленцев-чиновников (а те, в свою очередь подчинялись либо приказам "сверху", либо слепо исполняли указания инструкций). Работающие на государственных предприятиях не были
кровно заинтересованы в конечных результатах своего труда - производить изделия высокого
качества, быстро и с наименьшими затратами. Призывы к сознательности не действовали.
Страх голода ушел в прошлое. Государство отказалось от массовых репрессий, и страх перед
жестокими наказаниями стал постепенно забываться. Выход был один - материально заинтересовать работника в результатах его труда.
С 1965г. начались попытки перестроить экономический механизм так, чтобы
каждое государственное предприятие не только выполняло приказы своего министерства, но еще и само было бы заинтересовано работать эффективно и экономно (эти попытки принято называть "косыгинской реформой" - по имени тогдашнего главы правительства).
Директора предприятий получили некоторую свободу действий - могли самостоятельно принимать решения о выпуске некоторых изделий, оставлять у завода часть
прибыли от их продажи, премировать своих работников из этой прибыли. Но при этом
цены на подавляющее большинство товаров по прежнему назначались "сверху", конкуренции между производителями не было, опасности разориться от плохой работы
также никто не чувствовал. Через несколько лет стало ясно, что "играть в рынок" государственной экономике не имеет смысла - догнать западных конкурентов таким способом не удасться.
Вплоть до середины 80-х годов продолжались попытки заставить предприятия
работать лучше. Но и через двадцать лет после начала реформ предприятиям оказывалось более выгодно затрачивать на производство изделий как можно больше труда, материалов и энергии, чем экономить их и выпускать устаревшую продукцию, чем осваивать новую, более современную245. Были перепробованы практически все рекомендации ученых-экономистов, но все оказалось напрасным - темпы экономического роста
снижались год от года (а качество продукции по прежнему оставалось низким).
Последний ресурс. Однако с начала 70-х гг. у Советского Союза появился новый обильный источник экономического благополучия - в Западной Сибири были открыты огромные месторождения нефти. В это же время мировая цена на нефть резко
подскочила - в казну СССР потекли десятки миллиардов "нефтедолларов". Полученные
за десять лет 200 млрд. долларов от нефтяного экспорта, позволили стране прожить это
время относительно благополучно, а руководству - отложить серьезные реформы "до
худших времен".
245
Такая экономика называется "затратной".
318
Финал.
Таким образом, к началу 80-х годов окончательно выяснилось, что
безрыночная государственная экономика несовместима с личной заинтересованностью
и ответственностью работающих - а следовательно, несовместима с экономным расходованием средств, с научно-техническим прогрессом, с повышением качества продукции.
За 20 лет наша страна не только не приблизилась к уровню передовых стран Запада, но и отстала от них еще на одну "технологическую эпоху", так и не сумев перейти к ресурсосберегающим методам производства. СССР тратил на военные расходы
большую долю средств, чем накануне Великой Отечественной войны, и лишь такой
ценой мог поддерживать равенство вооружений с США, расходовавшими на эти цели
гораздо меньшую часть своего национального дохода.
Внешнее относительное "благополучие" страны, основанное на "проедании"
нефтедолларов, не могло длиться вечно, да и ощущалось только в крупных городах,
куда стягивались все потребительские товары. Вся остальная страна ездила за продуктами в столицы - только там можно было, выстояв в очередях, "отоварить" заработанные рубли. Все больше элементарных товаров первой необходимости попадало в разряд "дефицита", все неосуществимее казалась мечта о товарном изобилии...
Тоталитарный путь развития завел страну в тупик. Престарелое руководство
предпочитало не замечать этого, желая лишь дожить свой век "спокойно". Расплата за
"спокойную жизнь" перекладывалась на плечи будущих поколений.
В конце 1982 года умер Брежнев. Его преемником на посту Генерального секретаря ЦК
КПСС стал Ю.В.Андропов (многолетний глава КГБ). Его обещания "навести в стране порядок" остались неосуществленными - он умер в начале 1984г. Следующий Генсек К.У.Черненко - тоже не прожил долго.
Новые торжественные похороны у Кремлевской стены в марте 1985 года оказались и похоронами тоталитарного советского социализма. Новым Генеральным секретарем ЦК КПСС стал Михаил Сергеевич Горбачев.
Пребывать в "застое" СССР дольше уже не мог. Стал иссякать "золотой дождь"
нефтедолларов (мировая цена на нефть снизилась, западносибирские местрождения
истощились). - поддерживать жизненный уровень населения можно было в дальнейшем только за счет налаживания собственной экономики.
США объявили о начале новой военной программы СОИ (стратегической противоракетной обороны). Новый виток гонки вооружений СССР оказался уже не по силам - "холодная война" была проиграна.
Центральный Комитет КПСС во всеуслышанье признал (аперельский пленум
1985г.), что СССР сильно отстает от стран Запада, что экономика страны неблагополучна и нуждается в серьезных реформах. Конкретного плана преобразований принято
не было, но следующий этап развития общества был назван "перестройкой".
ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ
1. Как удалось сохранить в СССР тоталитарный строй без Сталина?
2. Как изменилась страна за годы правления Хрущева?
319
3. Почему Хрущев был отстранен от власти?
4. Почему советскую экономику называли “затратной”?
5. Какое стечение обстоятельств позволило руководству СССР не торопиться с реформами?
Глава 5
“ПЕРЕСТРОЙКА” В СССР. КОНЕЦ “ХОЛОДНОЙ ВОЙНЫ”
ВЕТЕР ПЕРЕМЕН
Жизнь в стране, казалось, спокойно и размеренно катилась по хорошо наезженной колее. Ощущение необходимости и неизбежности перемен мирно уживалось с
ощущением незыблемости существующей системы: если бы тогда проводились социологические опросы на подобные темы, 90% опрошенных наверняка бы сказали, что и
дети их, и внуки будут жить “при социализме” под властью КПСС. Поэтому ту лавину
событий, которая всего за 6 лет разрушила не только тоталитарный “социализм”, но и
СССР, многие до сих пор воспринимают как результат действий одного-единственного
человека - Михаила Горбачева.
54-летний Михаил Горбачев — самый молодой из членов тогдашнего Политбюро - оказался на посту Генерального секретаря ЦК КПСС в результате длительной и
сложной борьбы в “высших сферах” партийного руководства. Причины его стремительного “взлета”, как, впрочем, и всех кадровых перестановок той поры, возможно,
никогда не станут известны до конца. Как бы то ни было, “молодой” генсек на фоне
престарелого Политбюро сразу привлек к себе интерес и симпатию страны. На первых
порах люди были довольны уже тем, что у нового руководителя нет на груди “иконостаса” из орденов, что он может говорить без бумажки, не поощряет ритуальных славословий в свой адрес - в общем, ведет себя как живой человек, а не бронзовый монумент, олицетворяющий величие КПСС.
Лишь немногие специалисты, хорошо знакомые с реальным положением дел в
экономике страны, понимали в то время, насколько мало выбора у этого человека, пост
которого, казалось, давал ему безбрежные возможности
Тоталитаризм в тупике.
Стал иссякать поток “нефтедолларов”, позволявший покупать за границей хлеб и “ширпотреб” для больших городов и обеспечивать за счет этого сначала повышение, а потом просто поддержание стабильного жизненного уровня населения, в начале 80-х годов.
Самую дешевую и качественную западносибирскую нефть высосали почти “до донышка”, и одновременно резко упали мировые цены на нефть (энергетический кризис 70-х годов заставил страны Запада перейти на энергосберегающие технологии). Доходы от продажи
нефти и газа составляли к тому времени более половины всего экспорта СССР, и восполнить
их уменьшение было нечем - надо было либо идти на снижение жизненного уровня населения,
320
либо влезать в долги. Первое было опасно для политического руководства. Второе было невозможно без существенного улучшения отношений с богатыми странами Запада.
Общее технологическое отставание сказалось и военной области: создать такую
же систему космической защиты от ядерного нападения, какую начали разрабатывать
США (“система СОИ”), СССР было не по карману несмотря на то, что львиная доля
государственных средств расходовалась на военные нужды. Гонка вооружений, “холодная война” была проиграна, а с ней и “соревнование двух систем”.
Огромные вложения в промышленность и сельское хозяйство к началу 80-х годов перестали давать хоть какую-то отдачу: рост производства практически прекратился. При этом в стране сложился постоянный и устойчивый дефицит всех необходимых
для производства ресурсов - все острее не хватало рабочих рук, сырья, топлива (“затратная экономика”). Все предыдущие попытки заставить планово-командную экономику работать на современном мировом уровне потерпели крах и лишь доказали, что
эта система нуждается не в “косметическом ремонте”, а в полном, коренном переустройстве.
Но трудно было представить, каким образом может начаться такая ломка
обанкротившейся системы - потому что ломать ее было некому, кроме самой правящей
номенклатуры. Опыт последних тридцати лет воочию показал, что любая попытка покуситься на ее интересы или пресекается, или умело блокируется. Партия, низко кланяясь каждому очередному “вождю”, окружая его неумеренной лестью и почестями, в
то же время зорко следила за каждым его шагом. Никаких оппозиционных к власти организованных общественных сил не было.
Реформа системы была необходимой, но казалась невозможной.
“Новое политическое мышление”.
Реформаторы в партийном руководстве составляли меньшинство. Может быть, именно поэтому первые реальные изменения начались во внешней политике - в сфере, которая, по сложившейся традиции, контролировалась лично Генеральным секретарем. В начале 1986 года Горбачев провозгласил новую концепцию внешней политики СССР, названную им “новое политическое мышление”.
До этого каждому советскому человеку с пеленок внушалось, что мир делится на две
части: “мы” - социалистические страны, воплощение добра и справедливости - и “они” - “мир
капитала”, где жирные капиталисты угнетают рабочих, где все продается и покупается, а справедливости нет и быть не может. От “них” исходит все мировое зло, “они” ненавидят нас, стараются нам всячески навредить, и даже то плохое, что есть в “нас” - это во многом результат
“их” разлагающего влияния. Естественно, что бороться с “ними” - наша святая обязанность, и
во всех международных конфликтах наша страна всегда права. Даже если мы начинаем войну
против суверенного государства (скажем, Афганистана), то это необходимо, чтобы помочь
неким “светлым” силам против “темных”, и всякие протесты “империалистов” против нарушения международного права, прав человека и т.п. насквозь фальшивы и лишь прикрывают их
истинные корыстные интересы. Другими словами, СССР, претендуя на роль защитника всех
“прогрессивных сил” в мире, оставлял за собой право на любые действия, в том числе и выходящие за рамки юридически закрепленных международных норм (хотя подписи наших руко-
321
водителей стояли под всеми основными документами, в которых эти нормы формулировались).
“Новое политическое мышление” фактически означало, что отныне СССР обязывается безусловно соблюдать все нормы международного права. Мир был признан
целостным и неделимым, а не расколотым на две непримиримые системы - т.е. руководство СССР впредь не должно было действовать по принципу “чем хуже для империалистов, тем лучше для нас”. Силовые методы (война или угроза войны) признавались недопустимыми и для “нас”. Провозглашался “приоритет общечеловеческих ценностей над классовыми, национальными, религиозными и т.д.”
Эти далеко не всем тогда (да и сейчас!) понятные слова имели на самом деле
очень важный смысл и фактически означали отказ от главной идеи коммунистов всех
времен и народов. “Приоритет общечеловеческих ценностей” означает, что нельзя
ограничивать права человека (а тем более убивать его) только за то, что он капиталист”эксплуататор”, нельзя посадить человека в тюрьму за то, что он не считает социализм
лучшим в мире общественным строем, нельзя оправдывать преступления “классовыми
интересами трудящихся”... . Наконец, нельзя считать однопартийную диктатуру “высшей формой демократии” на том только основании, что правящая номенклатура
утверждает, что она “выражает интересы трудового народа”.
Всех этих далеко идущих выводов, касающихся внутренней политики, Горбачев, конечно, публично не делал. Поэтому делегаты очередного партийного съезда по
традиции проголосовали за “новое мышление” своего Генсека единогласно. Большинство из них понимали, что стране жизненно необходимо резкое улучшение отношений
с развитыми странами Запада, и “новое мышление” было воспринято ими как уступка
Западу на словах, как привычная демагогия “на экспорт”, но они были уверены, что эти
принципы к внутренней политике отношения не имеют. Впоследствии они осознали
свою ошибку, но было уже поздно...
Горбачев с его “новым мышлением” быстро завоевал на Западе широчайшую
популярность. СССР перестали считать там “империей зла”, угрозой цивилизованному
миру. Появилась возможность резкого расширения экономических связей со странами
Запада, замедления непосильной уже для страны гонки вооружений. Однако это было
лишь начало перемен.
“Гласность”.
В докладе Горбачева на ХХУП съезде КПСС (1986 г.)
впервые прозвучало еще одно слово, впоследствии буквально “взорвавшее” страну и
прогремевшее на весь мир - “гласность”. В это время оно, как и “новое мышление”,
вряд ли было кем-то воспринято всерьез. Все подавалось в привычной и не вызывавшей особых тревог форме: говорилось об “укреплении социализма”, необходимости
для партии “знать мнение народа” - и, естественно, почти никто из аплодирующих
слушателей не думал, что “гласность” имеет хоть что-то общее с настоящей свободой
слова. Тогда не только до свободы слова, но даже до более или менее правдивой информации хотя бы о важнейших событиях было еще очень далеко. Советские газеты,
радио и телевидение находившиеся под полным контролем партийного руководства,
давали только “нужную” информацию и печатали только “правильные” мнения.
322
Само слово “гласность” появилось в стране уже во второй раз, впервые оно прозвучало
в российской истории в эпоху реформ Александра II. Означало оно в обоих случаях одно и то
же - допущение правдивой информации “в интересах дела”, в качестве “лекарства” от всяческих злоупотреблений чиновников. Принцип свободы слова при этом не признавался, и контроль над прессой со стороны правительства сохранялся.
При таком подходе критическую важность приобретал вопрос, кто персонально будет
контролировать прессу и давать указания цензорам. В первое время достаточно было сменить
человека, занимающего пост секретаря ЦК по идеологии, чтобы сразу изменить тон и содержание всех газет, журналов, радио- и телепередач по всей стране. Единомышленник Горбачева
Александр Яковлев, назначенный “ответственным за идеологию”, сделал все возможное для
расширения границ дозволенного, защищал от нападок наиболее острые публикации, поощрял
талантливых и свободомыслящих журналистов.
Политика “гласности” произвела в стране настоящий фурор. Тиражи печатных
изданий выросли многократно, у газетных киосков с раннего утра стояли очереди.
Страна на время перестала читать книги - времени едва хватало на газеты и журналы.
Дело было не только в том, что люди получили возможность узнавать из прессы что-то
новое - поражало изменение тона публикаций, непривычный дух свободы.
Тяжелые времена переживала гигантская армия идеологических работников (от партийных секретарей до школьных учителей), получавших “сверху” вместо четких установок что и как внушать “массам” - странные и непривычные указания поощрять свободу дискуссий
и разномыслие, еще недавно подлежавшие решительному искоренению. Складывалась необычная ситуация: правящая партия должна была своими руками разрушать одну из главных
опор своей власти - монополию на оценку событий, на идеологию.
ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ
1. Когда Генеральным секретарем ЦК КПСС стал М.С.Горбачев?
2. В чем заключалось “новое мышление”?
3. В чем разница между ”гласностью” и свободой слова?
4. Почему партийное чиновничество голосовало за новые принципы внешней и внутренней политики? Неужели они не видели, к чему это может привести?
5. Были ли в 1985 году возможности для сохранения и поддержания в стране существовавших
тогда порядков?
6. Чем горбачевская “перестройка” отличалась от хрущевской “оттепели”?
ПОЛИТИЧЕСКАЯ РЕФОРМА
Х1Х партийная конференция.
Всесоюзная партконференция (июнь 1988 г.)
стала рубежом в развитии “перестройки”: она оказалась последним мероприятием из
той серии хорошо срежиссированных партийных форумов, к которым привыкла наша
страна начиная с 30-х годов. Правда, в ходе этой конференции уже были некоторые
отклонения от “нормы”: ее работа, в соответствии с принципом гласности, полностью
323
транслировалась в прямом эфире, выступавшие ораторы спорили (!) друг с другом
(особенно по самому больному вопросу — о границах гласности). Образ “нерушимого
единства партии” рассыпался на глазах, однако внешние “приличия” - единогласное
голосование за все предложенные из президиума резолюции - пока свято соблюдались.
Самое важное произошло под занавес: уже после своего длинного и умиротворяющего заключительного слова Горбачев внезапно предложил расслабившемуся залу
принять еще одну резолюцию. Уставшие функционеры, не ожидая подвоха, послушно
и единогласно проголосовали “за”... Это было последнее единогласное голосование в
истории нашей страны: резолюция объявляла, что не позднее весны будущего 1989 года в СССР должны состояться первые за 70 лет настоящие (т.е. альтернативные — с
конкуренцией между несколькими кандидатами) выборы на Съезд народных депутатов. Появлялись первые возможности для подрыва партийного единовластия.
Выборы на Съезд народных депутатов СССР, всколыхнули всю страну. Именно
тогда начали создаваться первые массовые независимые от КПСС (и резко оппозиционные ей) общественно-политические движения - “Демократические выборы” в России, “народные фронты” в Прибалтике. С этого времени “перестройка” стала развиваться не только “сверху”, но и под нарастающим давлением “снизу”.
Съезды народных депутатов.
25 апреля 1989 года открылся 1 Съезд народных депутатов СССР. Его заседания в прямом эфире транслировались по телевидению
и радио на всю страну - к экранам и радиоприемникам с напряженным вниманием
приникли десятки миллионов людей.
По новому конституционному закону Съезд являлся высшим органом власти в
стране. Но, конечно, реально управлять государством это гигантское - более 1000 человек - собрание не могло246. Главное значение события заключалось в другом. С этого
момента в стране появилась свободная политическая трибуна, где открыто, на глазах
всего населения, обсуждались любые, самые острые вопросы.
Этот мощный напор “снизу” позволил (заставил? помог?) Горбачеву в марте
1990 года “пробить” в ЦК КПСС следующий важный шаг политической реформы: согласие на отмену 6-й статьи Конституции СССР, юридически закрепляющей однопартийную систему и всевластие КПСС, и на введение в СССР поста президента.
Михаил Горбачев был избран Съездом нарадных депутатов президентом СССР,
оставаясь одновременно генеральным секретарем ЦК КПСС.
Конец “социалистического лагеря”.
1989 год принес перемены не только
нашей стране. В ходе своих визитов в соседние соцстраны Михаил Горбачев рассказывал их руководителям о том, что происходит в СССР, и настоятельно советовал им поскорее демократизироваться самим, пока массовая волна “снизу” не смела их режимы.
При этом он предупреждал своих “коллег”, чтобы они не надеялись на советские танки
в своих отношениях с собственным населением — ни “Будапешт-56”, ни “Прага-68”
246
Поначалу зал заседаний даже не был оборудован системой электронного голосования, и спе-
циальные люди бегали по залу, считая поднятые руки.
324
больше не повторятся. В партийных и правительственных резиденциях советского лидера принимали холодно и настороженно (в некоторых из соцстран к этому времени
была даже запрещена продажа советских газет), но на улицах городов население встречало Горбачева с искренним восторгом.
Держать массу советских войск на рубежах западного мира не имело больше ни
военного, ни политического смысла - с 1989 года начался их постепенный вывод из
Центральной и Восточной Европы. Вскоре после этого произошло неизбежное - коммунистические режимы развалились один за другим. У каждой из бывших “социалистических” стран началась новая - своя собственная - история247.
“Национальный вопрос”. На первом же Съезде народных депутатов СССР
обнаружилось, что “великая дружба братских народов СССР” была не такой прочной,
как об этом твердила официальная пропаганда, что не только “волей народов” создавался “великий, могучий Советский Союз”.
Депутаты от Эстонии, Латвии и Литвы заявили о незаконности их насильственного присоединения к СССР в 1940 году. Представители других республик пока не
ставили вопрос о выходе из СССР, но их выступления показывали, насколько поразному они видят будущее Союза и цели “перестройки”, насколько различаются их
проблемы и потребности.
Судьба Союза и урегулирование межнациональных отношений стало самым
трудным и больным вопросом “перестройки”.
Всплыли на поверхность многочисленные больные вопросы межнациональных
отношений, старые конфликты, искусственно “замороженные” на многие десятилетия
в тоталитарной империи (проявления “буржуазного национализма” карались лагерным
сроком не только в сталинские, но и в брежневские времена). Во многих республиках
первые же веяния свободы обернулись вспышками кровавых межнациональных столкновений; на карте страны появились “горячие точки”: Нагорный Карабах, Сумгаит, Баку, Фергана, Ош, Сухуми... Трудно было понять, почему вдруг начинают убивать друг
друга еще вчера мирно жившие бок о бок соседи, и невозможно было найти простые и
быстрые способы разрешения этих конфликтов. Взрывались старые “мины”: произвольная перекройка границ между республиками, сталинские переселения народов.
Все громче раздавались призывы придать реальный смысл советской декларации “о праве наций на самоопределение вплоть до государственного отделения”. Право
союзных республик на выход из СССР было записано во всех советских конституциях,
но никакого конкретного механизма такого отделения, естественно, не предусматривалось - выйти из Союза законным путем было невозможно. Но даже не эти формально-
247
Когда через несколько лет один из почитателей “великого и могучего Советского Союза”
спросил отставного уже президента: “Как вам, Михаил Сергеевич, спится по ночам после того, как вы
отдали Восточную Европу?”, Горбачев ответил: “Спится нормально. А кому я ее “отдал”: Польшу - полякам, Венгрию - венграм, Германию - немцам?!”
325
сти были главной трудностью начавшегося распада империи - тяжелы и малопредсказуемы были реальные последствия такого распада.
Во-первых, по Конституции СССР состоял из 15-ти суверенных республик, но
во многих из них были автономные республики и автономные области. Народы этих
автономий готовы были потребовать суверенитета на другой же день после провозглашения независимости союзных республик (впоследствии именно это и происходило).
Во-вторых, до 60 млн. человек в СССР жили за пределами “своих” национальных территорий. Аккуратно разделить страну так, чтобы каждый народ жил в собственном государстве, было совершенно невозможно - и, значит, любой раздел мог
лишь подтолкнуть к образованию новых и новых очагов конфликтов, вызвать неуправляемую “цепную реакцию” распада.
И, наконец, экономика СССР, создававшаяся по единым планам из центра,
представляла собой целостный организм. Многие предприятия были полными монополистами, и от их продукции зависела вся страна248. Поэтому распад СССР грозил
экономической катастрофой для всех.
Все мало-мальски реально мыслящие политики прекрасно сознавали, насколько
опасен начавшийся процесс. Однако повернуть его вспять можно было лишь ценой отказа от реформ и возвращения к жесткой диктатуре. Многие - и не только в номенклатурном руководстве страны - готовы были эту цену заплатить. Но победила другая политическая линия: продолжение демократизации, и одновременно - попытки “сгладить”, притормозить процесс распада, насколько это возможно без применения силы.
Это была стратегия “цивилизованного развода”, в идеале рассчитанная на создание нового, действительно добровольного и равноправного объединения республик.
Выборы 1990 г.: новый этап демократизации и распада СССР.
Весной 1990 года прошли выборы в республиканские и местные Советы. В Литве, Латвии, Эстонии, Азербайджане, Армении, Грузии на выборах победили политические движения, главным лозунгом которых была национальная независимость. Тем самым народы этих республик фактически проголосовали за выход из СССР — распад
империи вступил в открытую фазу. О своем государственном суверенитете один за
другим объявили Верховные Советы всех республик, в том числе и России (Декларация о суверенитете принята на Съезде народных депутатов РСФСР 12 июня 1990 г.).
“Расползание” Союза шло на фоне агонии КПСС и быстрого экономического
распада.
ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ
1. Чем выборы на Съезд народных депутатов отличались от прошлых “советских” выборов?
2. Кем и на какой пост был избран Михаил Горбачев в марте 1990г.?
3. Когда и почему начал разваливаться “социалистический лагерь” в Восточной Европе?
4. Какие проблемы стали самыми тяжелыми, острыми, болезненными в ходе “перестройки”?
248
Например, когда встал завод, производивший каустическую соду, весь СССР остался без сти-
рального порошка.
326
5. Какими бедами грозил распад СССР?
РАСПАД СССР
Распад плановой экономики. В первые годы “перестройки” были перепробованы все рецепты советских экономистов по “оживлению” планового государственного хозяйства.
Центральная идея этих рецептов заключалась в том, что предприятия будут работать лучше, если “раскрепостить их творческую инициативу”, избавить их от “мелочной опеки” министерств и плановиков. Популярны были также предложения “вернуться к нэпу”, то есть допустить некоторую экономическую свободу при сохранении
государственного планирования и государственной собственности на крупные предприятия. В этом направлении поначалу и действовали.
Было разрешено мелкое частное - кооперативное и индивидуальное - предпринимательство (1988 г.). В короткое время наступил настоящий “бум” кооперативной торговли: рынки заполнились всякого рода мелким ширпотребом - от одежды и безделушек до книг и цветов, появились “законные” частные услуги. Все это несколько смягчало товарный голод и
оживляло унылые пейзажи наших городов, но для массового сознания было непривычным и
шокирующим. Советские люди за 70 лет прочно прониклись убеждением, что всякое обогащение неправедно, а свободные (выше государственных) цены на кооперативную продукцию
многих приводили просто в ярость.
В государственном секторе реформа заключалась в расширении свободы предприятий и их внутреннего самоуправления (вплоть до выборов директоров всеми работниками). Директора предприятий получили свободу распоряжаться государственными средствами и одновременно стали зависимы от своих коллективов - в итоге деньги шли не столько на развитие производства, сколько на увеличение зарплат.
Правительство, оказавшееся в условиях “разгула демократии” под сильным
нажимом “снизу”, не могло ограничивать бюджетные выплаты и, наоборот, вынуждено
было их наращивать.
Денежные доходы населения росли буквально на глазах, но производство при
этом не росло - и “лишние” деньги оседали на сберкнижках: сумма вкладов за два года
(1987 - 89) выросла вдвое и достигла астрономической по тогдашним масштабам цифры. Все это были “пустые”, ничем не обеспеченные деньги - потратить их в магазинах
было особо не на что (население стало “сметать” с магазинных полок даже те товары,
которых раньше не брали и самые неприхотливые покупатели).
Расходы госбюджета становились все больше, а доходы уменьшались. Правительство начало широко брать в долг за рубежом и печатать новые рубли, которые
стремительно “дешевели”.
Результатом всего этого было страшное обесценение денег и повсеместное опустошение магазинных прилавков. Население страны все больше времени проводило в
327
очередях за самым необходимым. Слово “купить” практически полностью ушло из
разговорного языка - товар можно было только “достать” или “поймать”.
Экономика стала практически неуправляемой. Никакие решения центра предприятиями не выполнялись, товары до магазинов не доходили, при работающем производстве над страной нависла угроза голода...
В мирное время, при стабильно работающем производстве (сколько-нибудь существенного сокращения производства до конца перестройки не было) вся страна постепенно перешла на карточки! Люди теряли человеческий облик в магазинной давке,
возмущались: куда же все вдруг пропало?! И только в этих испытаниях постепенно
пробивали себе дорогу в массовое сознание идеи свободного рынка.
Агония КПСС.
В июле 1990 года состоялся и последний съезд
КПСС. Ни о каких единогласных голосованиях здесь речи уже не было: съезд проходил исключительно бурно. Номенклатура, которая чувствовала себя обманутой и преданой, пыталась привлечь Горбачева к ответу за “развал партии и страны”. Делегаты сторонники демократических реформ заявили о своем выходе из КПСС. Горбачеву,
однако, удалось сохранить высший пост в партии.
Самым серьезным, реальным изменением стала реформа Политбюро: на этом
съезде по предложению Горбачева новое Политбюро составили из первых секретарей
компартий союзных республик, которые бывали в Москве наездами и больше заботились о сохранении своего личного влияния у себя “дома” - высший орган политической
власти после этого потерял свою централизующую силу.
Союзная номенклатура была загнана в угол, но сдаваться не собиралась - последним ее козырем оставался фактический контроль над “силовыми” структурами
(армия, КГБ, МВД), годными уже только для государственного переворота.
“Августовский путч”.
К концу 1990 года ситуация в стране буквально повисла на волоске. В политической борьбе все маски были сброшены - противоборствующие стороны сошлись в открытой схватке. Примиряющий лозунг “гуманного,
демократического социализма” уже никого не мог обмануть, вопрос стоял ребром: либо полное разрушение тоталитарной империи и переход от “демократизации” к полноценной демократии, от “совершенствования плановой экономики” к приватизации госпредприятий и свободному рынку - либо возврат назад и “наведение порядка” диктаторскими методами.
Накал политического противоборства достиг такой остроты, что многие опасались начала гражданской войны. Фактически страна балансировала на краю пропасти.
Утром 19 августа 1991 года включившие радио граждане были буквально ошарашены. По всем программам торжественно-озабоченным тоном зачитывалось сообщение о том, что президент Горбачев серьезно заболел и в ближайшее время не сможет
выполнять своих обязанностей главы государства, что в стране вводится чрезвычайное
положение и вся власть передается органу с труднопроизносимым названием “ГКЧП”
(Государственный комитет по чрезвычайному положению). Успевшие привыкнуть к
“гласности” люди спешили включить телевизор, но там было все то же: знакомые дик-
328
торы с “деревянными” лицами, стараясь не смотреть в камеру, вновь и вновь повторяли
обращение неведомого “ГКЧП”, а в перерывах раз за разом показывали классический
балет “Лебединое озеро” (трижды за этот день!). В Москву с грохотом и вонью втягивались танковые колонны, боевые машины занимали ключевые пункты города.
Это был государственный переворот, но его участники очень надеялись придать
ему законный вид. В состав ГКЧП вошла (или поддержала его) вся “верхушка” союзного правительства: вице-президент, премьер-министр, председатель КГБ, министр
обороны, министр внутренних дел, секретари ЦК КПСС, председатель Верховного Совета СССР, министр иностранных дел. Все было бы совершенно законно - если бы
Горбачев и вправду был болен.
Но Горбачев был в добром здравии. Получив от него категорический отказ возглавить ГКЧП, заговорщики изолировали его на президентской даче в Форосе (Крым),
лишив связи с внешним миром.
Поначалу план ”гекачепистов”, казалось, разыгрывался как по нотам. Никаких
массовых вспышек народного возмущения не было, предприятия работали, повиновались приказам армия и милиция. В поддержку чрезвычайного положения высказались
руководители всех основных союзных министерств. Приказы из центра по налаженным каналам уходили “на места” и выполнялись - создавались местные “комитеты по
чрезвычайному положению”, вводилась цензура, проводились “собрания трудящихся”
в поддержку ГКЧП... Структуры тоталитарной империи, ослабленные и деморализованные “перестройкой”, встряхнулись и заработали в полную силу (то, что по нынешним понятиям пришлось назвать ”чрезвычайным положением”, для них всегда было
нормальным режимом работы).
Однако в августе 1991 года “тихий”, “законный” переворот был уже невозможен. К этому времени в России была полностью сформирована система демократически избранных органов власти “ от местных Советов до Съезда народных депутатов
РСФСР. За два месяца до переворота всенародным голосованием был избран президент России Борис Ельцин. Подчиняться ГКЧП эти новые российские власти не собирались, а насильственная расправа с ними уж никак не вписывалась в рамки хоть какой-нибудь “законности” и вызвала бы очень резкую реакцию как в самой России, так
и за рубежом. На это заговорщики не решились и российское руководство во главе с
Ельциным с первых же часов путча стало центром сопротивления их власти.
Утром 19 августа Ельцин объявил случившееся государственным переворотом и призвал граждан России не подчиняться самозванным “правителям”. Вокруг “Белого дома” (здания правительства РСФСР) собрались тысячи людей, готовых защищать законную власть от
возможных покушений со стороны ГКЧП, улицы вокруг “Белого дома” перегораживались
троллейбусами и грузовиками, строились баррикады, печатались и расклеивались листовки с
обращениями Ельцина...
В этой ситуации утвердить свою власть в стране ”гекачеписты” могли только через
кровопролитие и жестокий террор. К этому они, к счастью, оказались не готовы. Войска, стянутые в Москву, так и не были пущены в ход, а утром 21 августа министр обороны Язов отдал
приказ вывести их из столицы.
329
Попытка переворота провалилась. Все члены ГКЧП были арестованы, “форосского узника” Михаила Горбачева вернули в Москву. Однако это была уже не та
Москва, из которой он уезжал в отпуск три недели назад.
“Перестройка” закончена.
За три августовских дня российское правительство стало реальной верховной властью в России. Союзные органы, скомпрометированные участием в провалившемся перевороте, были полностью парализованы. Борис Ельцин объявил о приостановлении деятельности КПСС и передаче ее имущества
государству. По всей стране закрывались райкомы, горкомы, обкомы, прекратили свое
существование еще недавно могущественные ЦК и Политбюро, Михаил Горбачев сложил с себя полномочия генерального секретаря ЦК КПСС.
“Перестройка” была завершена. Четырьмя месяцами позже, покидая пост президента СССР, Михаил Горбачев так оценил итоги “проделанной работы”:
“Ликвидирована тоталитарная система, лишившая страну возможности давно стать благополучной и процветающей.
Совершен прорыв на пути демократических преобразований. Реальными стали свободные выборы, свобода печати, религиозные свободы, представительные органы власти, многопартийность.
...Узаконена экономическая свобода производителя, и начали набирать силу предпринимательство, акционирование, приватизация.
Покончено с “холодной войной”, остановлена гонка вооружений и безумная милитаризация страны, изуродовавшая нашу экономику, общественное сознание и мораль. Снята угроза
мировой войны...
Народы, нации получили реальную свободу выбора пути своего самоопределения...”.
”Коммунистическая” страница нашей истории - занявшая без малого три четверти века! - была перевернута.
Осень - зима 1990 г.
Вторая половина 1991 года была временем бурных
политических событий и тяжелейшего экономического кризиса. Союзные органы власти формально еще сохранялись, но уже были бессильны хоть как-то повлиять на обстановку. Ставшие фактически самостоятельными республиканские власти срочно
формировали собственные органы управления и пытались навести хотя бы элементарный порядок на своих территориях.
Экономическая система развалилась окончательно. Государственные предприятия и колхозы перестали подчиняться указаниям властей и отказывались отгружать
свою продукцию смежникам и в госторговлю по государственным ценам. Покупательная способность рубля падала с каждым днем - отечественным деньгам уже никто не
верил, и сделки заключались либо на доллары, а чаще бартером (товар на товар без денежных расчетов). Магазины стояли пустые, продукты из государственных запасов
распределялись по карточкам. От голода многие семьи спасала только иностранная гуманитарная помощь. Государственная казна была пуста, в долг больше никто не давал.
330
Приказы уже не действовали, вновь “запустить” народное хозяйство можно было только экономической заинтересованностью. Для этого нужно было сделать предприятия во всех отношениях самостоятельными - какую продукцию им выпускать, у
кого покупать сырье, кому продавать товар и по какой цене. Для этого нужно было
остановить стремительное обесценивание отечественных денег, а значит остановить
“печатный станок” государственного банка, и удерживаться от соблазна пополнять
казну “пустыми” банкнотами.
Это были тяжелые решения. Большинство предприятий не привыкли к жесткой
экономии, не знали реальных цен, потребностей рынка, не имели информации о возможных поставщиках и покупателях, их руководителям еще предстояло освоить сложную и жесткую науку современного конкурентного рыночного хозяйства. Сложность
перехода к свободному рынку состояла еще и в том, что советское государство десятилетиями развивало в основном те отрасли, которые нужны были ему самому, а не населению - потребности в огромном, колоссальном военно-промышленном комплексе и в
обслуживающих его отраслях отпали, и миллионам высоквалифицированных работников грозило теперь оказаться “на улице” (переход же на новые виды продукции не мог
быть делом одного дня). Еще только предстояло наладить новую систему сбора государственных налогов - а ведь без этого невозможно было платить пенсии, зарплаты
врачам, учителям и вообще всем “бюджетникам”. И на все это нужно было время, время и время...
Было еще множество проблем - сложнейших для правительств и болезненных
для населения - которые предстояло решать при переходе к новой системе хозяйствования. Подобного опыта перехода огромной страны после шестидесяти лет тоталитаризма к демократии и свободному рынку в условиях политического хаоса еще не было.
Легко было предсказать только одно - реформаторов на этом пути ждут острейшие социальные и политические конфликты. Решиться встать на него могло себе позволить
только руководство, уверенное в себе и в поддержке большинства населения.
Борис Ельцин был единственным из руководителей союзных республик всенародно избранным президентом - доверие большинства населения дало ему возможность принимать очень непопулярные, но неизбежные решения. На ключевые посты в
российское правительство была приглашена группа молодых экономистов во главе с
Егором Гайдаром, взявшихся перестроить экономическую жизнь страны на рыночный
лад.
Распад СССР. Твердое намерение российского руководства “освободить” цены
и резко сократить выпуск рублей (ходивших на территории всего СССР) неизбежно
втягивало в эту болезненную для населения реформу и остальные республики “рублевой зоны”. Но их лидеры еще не были готовы на такой шаг и надеялись как можно
дольше оттянуть, “сгладить” рыночные реформы в своих республиках - их экономическое и государственное размежевание с Россией стало неизбежным. 8 декабря 1991 года в белорусской Беловежской Пуще руководители Белорусии, Украины и Российской
федерации подписали соглашение о прекращении существования Союза Советских
Социалистических Республик.
331
2 января 1992 года правительство России объявило о своем отказе назначать цены на подавляющее большинство товаров. Экономическая реформа началась...
ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ
1. Почему в конце 80-х - начале 90-х гг. стал стремительно обесцениваться рубль?
2. К каким последствиям привело обесценение рубля?
3. Какое самое разрушительное для тоталитарной партии решение принял в 1990г. ХХVIII
съезд КПСС?
4. Когда и кем была предпринята попытка государственного переворота (“августовский путч”)?
5. Где находился центр сопротивления перевороту и почему?
6. Как и когда прекратил свое существование СССР?
332
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Глава 1
НА ПУТИ К...
ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ
1. Почему вы так думаете?