Крюков В.А., Павлов Е.О.

Крюков В.А., Павлов Е.О.
Интегральная оценка систем недропользования
(опыт сравнительной оценки)
(в порядке постановки проблемы)
О том, что недропользование - от изучения до разработки и завершения
процесса освоения источников полезных ископаемых - процесс комплексный
- написано уже немало. Ранее одним из авторов настоящей статьи (Крюков,
2005) детально рассматривались проблемы формирования систем
недропользования, как феномена, объединяющего в себе права, нормы,
правила и процедуры. В частности, с позиций современной
неоинституциональной теории было показано, что система прав, норм,
правил и процедур, определяющих процессы недропользования, только в том
случае является непротиворечивой (а, значит, направленной на обеспечение
роста социально-экономической эффективности), если она является
комплементарной (т.е. тесно взаимосвязанной и взаимообусловленной). Это
означает, что ни одно изолированное изменение в системе прав, норм, правил
и процедур не может дать необходимого социально-экономического эффекта,
если оно не связано с изменениями в других элементах данной подсистемы.
Системный характер - точнее, тесно связанный и обусловленный характер
процесса недропользования - не раз обсуждался в академических кругах.
Однако практика идет своим путем - путем частичных и несистемных
поправок и дополнений. Например, в России в качестве основного
направления улучшения близкой к кризисной динамики почти всех без
исключения составляющих процесса недропользования - от разведки до
перехода к завершающей стадии разработки месторождений углеводородов рассматриваются меры, шаги и различные преференции налогового
характера по отдельным проектам и их группам. При этом данные изменения
не затрагивают сами нормы и правила. В то же время, опыт показывает, что
за выработанными месторождениями наступает черед других - более мелких
и менее продуктивных, далее следуют объекты баженовской свиты и
ачимовских толщ и т.д. и т.п.
В июле 2013 года премьер-министром Д. Медведевым было дано поручение
о подготовке "формулы налоговых вычетов на геологоразведочные работы с
суммы налога на добычу полезных ископаемых (НДПИ)" (Кезик, Стеркин,
2013). В качестве системной меры реализации поручения было предложено
"разработать механизм контроля расходов" на данные цели.
Другим шагом в аналогичном направлении является "Закон о льготном
налогообложении трудноизвлекаемой нефти". Закон предусматривает
дифференциацию ставки НДПИ в зависимости от показателя проницаемости
коллектора, степени выработанности месторождения и размера
нефтенасыщенного пласта (вводятся понижающие коэффициенты) и т.д. (О
льготном налогообложении, 2013 года).
Льготы и преференции, а также учет особенностей освоения месторождений
со специфическими характеристиками добываемых углеводородов - в целом,
1
шаги в правильном направлении. Однако, достижение требуемой отдачи для
общества от данных мер и шагов - не только в виде увеличения объема
добытых углеводородов и роста суммарных налоговых поступлений, но
также и в форме роста объема заказов для других секторов экономики,
сдерживания темпа роста издержек, формирования долгосрочного
устойчивого тренда динамики добычи. Все эти результаты одними лишь
налоговыми льготами и преференциями не решаются и не обеспечиваются.
Скорее, наоборот, полученные льготы, в определенном смысле,
легитимизиурют издержки компаний (большие, по их мнению, в силу
сложности вовлекаемых в освоение и разработку новых запасов), которые
служат затем отправной точкой для дальнейшего роста издержек. Далее,
вновь необходимы новые льготы и новые преференции и т.д. В конечном
счете, отдача от нефтегазового сектора резко падает - не столько для
компаний, сколько для государства и общества.
Как разорвать этот "порочный круг"? Очевидно, надо обеспечить снижение
темпов роста издержек на всех стадиях освоения и разработки
углеводородов. Как известно, есть два пути - административный и
экономический. Отмеченные в указанных выше постановлениях и
нормативных актах меры контроля - начиная от круга учитываемых расходов
и до идентификации параметров месторождений - чисто административного
характера. Увы, как показывает и мировая и российская практика, никогда и
нигде данные меры в их чистом виде желаемого эффекта не обеспечивают.
Более действенны экономические меры - заинтересованность в снижении
темпов роста издержек (по крайней мере). Снижение удельных издержек
вообще в нефтегазовом секторе в России, как правило, расценивается как
фантастическая
гипотеза.
Важнейшее
условие
результативности
экономических мер - конкурентная среда на всех этапах и во всех сферах и
видах деятельности, связанных с недропользованием, а также прозрачность
всех сделок и трансакций. В дополнение к данным мерам необходимы и
целенаправленные меры и процедуры также и административного контроля и
регулирования. Поскольку все возможные вариации подходов к освоению
месторождений предусмотреть невозможно, большую роль играют (в
дополнение к правилам технического регулирования) процедуры разрешения
конфликтных ситуаций - как в отношениях между недропользователями и
подрядчиками, так и недпропользователями и органами исполнительной
власти, осуществляющими регулирование.
Соотношение всех отмеченных элементов и составляет, как было отмечено
нами ранее (Крюков, Токарев, 2007) "ресурсный режим". "Ресурсный
режим" ориентирован не столько на решение таких узких задач, как,
например, рост добычи, сколько на рост т.н. "социально-экономической
отдачи" от освоения ресурсного потенциала, которым располагает та или
иная страна в определенный исторический промежуток времени. Из такого
определения, например, следует, что может иметь место и ситуация, в рамках
которой при снижении добычи углеводородов их социально-экономическая
отдача .... растет (это, например, случай современной Норвегии, где
2
сервисный сегмент НГС уже "генерирует" свыше 40 млд долл валового
дохода).
В случае же, если "ресурсный режим" не сбалансирован (нет тесной
взаимосвязи и взаимообусловленности различных его элементов) появляется
значительно число дополняющих его новых частных элементов ( в рамках
прежнего качества "ресурсного режима"), которые еще больше усложняют
ситуацию. В России в современных условиях можно, скорее, говорить о
фрагментах ресурсного режима, но никак о целостной и сбалансированной
системе. Те дискуссии, о развитии горного права, законодательстве о недрах
и т.д., которые имели место в конце 80-ых первой половине 90-ых, увы,
"сошли на нет". Есть робкие дискуссии по поводу отдельных поправок (в
основном, несущественного свойства), в то же время ситуация в сфере
недропользования все больше и дальше, по выражению, В.П.Орлова
переходит в системный ... но уже кризис.
Примером подобных несистемных изменений в законодательство о
недропользовании является появление статья 23.1 в ФЗ "О недрах" (Статья
23.1 Геолого-экономическая и стоимостная оценки месторождений полезных
ископаемых и участков недр), которая принята Федеральным законом от 30
декабря 2008 г. N 309-ФЗ. (Поправка, 2008).
Данная поправка свидетельствует о том, что тот, кто предложил и настаивал
на такой поправке, по меньшей мере:
 не совсем хорошо владеет понятийным аппаратом современной
экономики природных ресурсов;
 очень плохо представляет саму суть и исторические корни самого
понятия "геолого - экономическая оценка запасов";
 не совсем отчетливо представляет себе, кто, как и для чего использует
(или может использовать) данную категорию в практической
деятельности.
Не будем вдаваться в детали отмеченных выше проблемных моментов,
отметим лишь:
 появление в советской горной науке понятия "геолого-экономическая
оценка" запасов было попыткой частичного учета противоречия между
нацеленностью геологоразведочных организаций на "вал" физических
результатов (метры проходки и подсчет "физического" потенциала
недр) и необходимостью оценивать экономическую эффективность
расходов на эти цели;
 понятие "запасы" в современной ресурсной экономике и в современной
хозяйственной практике означает, что эта часть ресурсного потенциала
участка недр (или более обширной территории), которая может быть не
только физически извлечена на поверхность, но извлечена с
приемлемыми экономическими результатами; поэтому в понятие
"запаса" уже входит его экономическая "составляющая" (отсюда "геолого-экономическая оценка" - дань истории и слабое знакомство с
современной экономикой);
3
 никакой роли показатель "геолого-экономическая оценка" запасов в
современной экономике не играет и играть не может; как только
изменились цены, налоги или издержки "автоматически" меняется и
данный показатель...
Важнейшую роль играет понятийная категория "запасы", которая отражает в
концентрированной форме действие всего ресурсного режима в целом.
Уровень запасов и их динамика свидетельствуют о целесообразности
инвестирования тот или иной проект по освоению и разработке
определенного участка недр. Динамика запасов указывает на то, в какой мере
"ресурсный
режим"
стимулирует/способствует
принятию
недрпользователями повышенных рисков при реализации проектов. Запасы
минерально-сырьевых ресурсов тождественны понятию экономического
актива (т.е. материально-вещественным факторам, способным обеспечивать
экономическую отдачу). В том случае, если запасы не растут или очень
быстро истощаются - в этом случае можно говорить о "дестимулирующем"
характере "ресурсного режима". Среди причин - несбалансированность прав,
норм, правил и процедур.
Дестимулирующий характер "ресурсного режима" в России и приводит к
таким "изолированным" нормам, как обязательное проведение "геологоэкономической оценки запасов" "по единой методике, утвержденной
Министерством природных ресурсов", а также к широкому использованию
таких терминов, как "активные запасы" и др. Именно дестимулирующий
характер "ресурсного режима" в нефтегазовом секторе экономики России
является основной причиной длительных "мук рождения" новой
классификации запасов. Нет особой нужды в данной классификации, когда
основная часть распределенного фонда недр находится "в руках" или
частных компаний или компаний с доминирующим государственным
участием. Привлечение внешних прямых инвестиций в нефтегазовый сектор
России - скорее, исключение, чем правило (основные источники - заемные
средства или собственные источники компаний). Поэтому возвращение
понятию "запасы" смыслового и реального содержания - не является для
большинства участников процесса освоения нефтегазовых ресурсов скольнибудь важным. Привлечение прямых инвестиций в форме участия новых
партнеров требует открытости и прозрачности. Результатом открытости и
прозрачности становится очевидность повышенных издержек и
неэффективность в различных сегментах бизнеса, что сразу ведет к
уменьшению запасов (что повсеместно и наблюдается при аудитах запасов
зарубежными фирмами).
В рамках "ресурсного режима" его основные составляющие весьма сложным
образом взаимодействуют. Экономические права, нормы, правила и
процедуры находят отражение в правовых актах и в соответствующих
решениях законодательных органов власти, которые составляют систему
права. Вопрос целостности ресурсного режима, - это, по сути, вопрос
формирования основ современной кодификации законодательства 4
объединения апробированных временем действующих установлений в их
взаимосвязанном и взаимообусловленном виде.
В профессиональный оборот понятие «ресурсный режим» при анализе и
рассмотрении институциональной среды в природно-эксплуатирующих
секторах экономики ввел американский исследователь Оран Янг (Young,
1982).
"Полнота" или "неполнота" "ресурсного режима" - скорее, очень общие
характеристики, которые трудно разграничить и которыми трудно
оперировать в законодательной и исследовательской практике.
Вместе с тем, возникает вполне практическая задача - как количественно
оценить степень "полноты"/"неполноты" "ресурсного режима" и как оценить
направленность его изменений?
Несмотря на общность характеристик ресурсных режимов в сфере
недропользования, определенные виды минерально-сырьевых ресурсов
имеют свои существенные особенности (Крюков, 2006). Как было отмечено
(Севастьянова, 2010), в случае нефтегазовой отрасли «каждому объекту
анализа и управления свойственна определенная специфика, обусловленная
рядом факторов, в частности:
 ограниченностью и невоспроизводимым характером нефтегазовых
ресурсов;
 эволюционным характером освоения ресурсов и соответственно
изменчивостью во времени величины рентного дохода от добычи
нефти и газа, уровня издержек и рентабельности производства;
 зависимостью
социально-экономического
развития
(сырьевых
регионов) от положения в нефтегазовом секторе;
 сложностью и противоречивым (а порой — конфликтным) характером
взаимоотношений между регионом и федеральным центром».
Учитывая эти и многие другие особенности нефтегазового сектора, любое
общество, участвующее в процессе недропользования, должно стремиться на
практике обеспечить максимальную (при складывающихся внутренних и
внешних условиях) реализацию общественной отдачи от освоения и
использования тех или иных природных ресурсов.
При этом, как мы отмечали ранее (Крюков, Токарев, 2007), общественная
отдача, например, от деятельности нефтегазового сектора экономики может
быть измерена при помощи системы показателей, отражающих социальноэкономических выгоды (СЭВ).
Конечно, чем больше различных характеристик, отражающих процесс
освоения участков недр и получения эффектов на различным стадиях
использования добытого полезного ископаемого - тем лучше. Однако,
основное препятствие (особенно в России) - наличие и доступность
непротиворечивых (полученных на основе единой методологии учета)
показателей. Также, вполне очевидно, что степень полноты показателей
может (и, добавим, должна) быть разной на различных этапах анализа и
оценки ресурсного режима: более детальной — на стадии проектирования
5
отдельных составляющих, более агрегированной — на стадии обобщенной
оценки направлений развития ресурсного режима в целом.
Следует отметить, что в практике законопроектной работы (в том числе и по
вопросам недропользования) важный этап - экономическое обоснование
предлагаемого установления, нормы или закона. Разработка подобного
подхода к измерению особенностей различных "ресурсных режимов" , как
нам представляется, позволяет дело обоснования экономической стороны
предлагаемых изменений сделать более прозрачным и менее
конъюнктурным.
В частности, например, агрегированная оценка СЭВ — их уровень и
динамика — может служить признаком (указанием) направленности
изменения ресурсного режима. Если СЭВ растут (или превышают темпы
динамики добычи углеводородов), можно говорить о стимулирующем
характере ресурсного режима; если они снижаются — о дестимулирующем
характере и т.д.
Чтобы делать подобные выводы, необходимо выработать подход к выбору и
системы показателей и к проведению агрегированной оценки СЭВ
"ресурсного режима". К сожалению, как показывает российская практика
последних 20 лет, зачастую усиление роли одного элемента ресурсного
режима (как правило, в части изменения налоговой нагрузки) ведет к
ослаблению другого (например, темпов изменения издержек на всех этапах
освоения и добычи минерально-сырьевых ресурсов) - в итоге реально
получаемые обществом выгоды (СЭВ, в нашем контексте) от освоения и
добычи минерально-сырьевых ресурсов снижаются.
Нами была предпринята попытка сравнительной оценки ресурсных режимов
- с позиции их влияния на общественную отдачу ресурсного потенциала
нефтегазового сектора на примере США и России. В основу положена
количественная оценка интегральных значений СЭВ с использованием
эконометрических методов анализа временных рядов.
Недостатком этого подхода выступает его определенная узость: чтобы
получить количественную оценку социально-экономического эффекта,
нужно сосредоточиться (по крайней мере, в первом приближении) на
наиболее значимых, измеримых параметрах (налоги, занятость) и
абстрагироваться от некоторых косвенных и мультипликативных эффектов
(технически это сделать несложно, но гораздо сложнее сформировать
соответствующие временные ряды). Преимуществом данного подхода
выступает
возможность
получить
определенную
обобщенную
количественную оценку - такую, как стоимостная оценка СЭВ, а также ряд
показателей ее характеризующих.
Такой подход позволяет количественно сравнивать различные "ресурсные
режимы" освоения полезных ископаемых (в данном случае — нефтегазовых).
Тем самым, появляется основа для прямого сравнения различных
институциональных систем на основе количественного сопоставления их
плюсов и минусов. Без количественного анализа и понятие «ресурсный
режим» и понятие «система недропользования» остаются в большей степени
6
описательными и, следовательно, весьма расплывчатыми (каждый
исследователь интерпретирует их по-своему).
Сбалансированным и эффективным можно считать, такой "ресурсный
режим", который в наибольшей степени способствует максимально
возможному сближению потенциальных и реально получаемых социальноэкономических эффектов от освоения ресурсов недр. На решение этой задачи
влияют две группы факторов — институциональные (нормы, правила и
организационные структуры, обеспечивающие освоение природных
ресурсов) и неинституциональные (естественное истощение запасов лучших
объектов и усложнение горно-геологических характеристик вовлекаемых
участков недр).
Мы полагаем, что по соотношению влияния двух отмеченных выше групп
факторов, можно охарактеризовать эффективность того или иного
"ресурсного режима" с позиций влияния на динамику СЭВ и сделать
количественно обоснованное заключение о его ("ресурсного режима")
характере (стимулирующий или дестимулирующий).
Анализа направленности действия "ресурсного режима" в США
Ранее нами были выбраны и обсонованы индикаторы для оценки СЭВ
(Крюков, Токарев, 2007). В были включены:
 степень изъятия государством доходов рентного характера;
 уровень обложения обычными налогами;
 степень рациональности освоения ресурсов недр (например,
соотношение технологически возможного и реально достигаемого
коэффициента извлечения нефти, КИНа);
 занятость;
 экологические издержки — степень нейтральности (с точки зрения
негативного воздействия) применяемых технических решений в сфере
добычи и обустройства месторождений;
 трансакционные издержки (ТАИ) — издержки, связанные с
функционированием "ресурсного режима" — от администрирования
недропользования и до спецификации и защиты прав собственности на
недра.
Данные критерии несложно сформулировать. Гораздо сложнее обеспечить их
«наполнение» и непротиворечивую и представительную количественную
интерпретацию - подход к определению ТАИ (Крюков, Токарев, 2007),
степень изъятия государством доходов рентного характера в нефтегазовом
секторе СССР и России (Sagers, Kryukov, Schmat, 1995).
В рамках проведенного исследования мы остановили свой выбор на
нескольких ("очевидных" и относительно легко рассчитываемых показателях
(по причине, отмеченной выше):

налоги рентного характера;

социальные выгоды (занятость);
7

запасы в недрах.
Показатели были выбраны из соображений их статистической ясности и
конкретности (они наблюдаемы количественно), а также потому, что, как
показывает проведенный нами анализ, именно они обеспечивают
значительную часть суммарных СЭВ (Крюков, Токарев, 2007).
Первый компонент, например, в явном виде присутствует в базе данных
IPAA (IPAA, 2010) в форме, пригодной для нашего анализа. Второй
компонент - выгоды от занятости - расчитывается по следующей формуле:
Выгоды от занятостиt = EMPLOYt × DELTA_WAGEt × 8 × 250,
где 8 – количество рабочих часов в день, а 250 – количество рабочих дней в
году.
Следует отметить, что в анализе используется относительная ставка
заработной платы delta_wage, а не абсолютная wage_oil. В этом состоит
«гипотеза альтернативности» - соотношение альтернативных, а не
фактических издержек/выгод для участников рынка труда. Если рабочие
находят альтернативные выгоды от работы именно в нефтегазовом секторе
(что выражается в положительном значении delta_wage), то растет и
социально-экономический эффект в виде увеличения потребительского
излишка рабочих. Если же рабочие вынуждены соглашаться на более низкую
ставку оплаты труда, чем в других отраслях промышленности (если
delta_wage < 0), то нефтегазовый сектор является источником социальноэкономических потерь. В частности, если придерживаться такого взгляда, то
СЭВ, обусловленные влиянием данного индикатора, для нефтегазового
сектора США являлись отрицательными на протяжении 1976-1980 гг. ( см.
ниже).
Ранее нами был введен показатель СЭВ под названием «потери в недрах» и
(Крюков, Токарев, 2007), который фактически соответствует объему тех
ресурсов углеводородов, извлечение которых технически возможно, но
экономически нецелесообразно в рамках сложившейся институциональной
среды функционирования нефтегазового сектора (по причине высоких
налоговых платежей и/или повышенных издержек недропользователей на
извлечение углеводородов из недр). Соответственно, индикатор «запасы в
недрах» будет входить в интегральное значение СЭВ с отрицательным
знаком.
Попробуем оценить потери общества от нереализованного до конца
ресурсного потенциала по причине неблагоприятных институциональных
условий. В базе данных мы располагаем показателем «ABAN» - числом
заброшенных нефтяных скважин. По сути, этот показатель и является
искомым, ведь часто скважины забрасываются еще до достижения уровня
технически возможного извлечение ресурсов недр. Однако неясно, какая
доля скважин была оставлена по неинституциональным причинам (например,
8
достижение технически допустимого уровня извлечения), а какая – по
институциональным причинам (в частности, высокие ставки налогов).
Разделим возможные факторы, влияющие на количество «оставлений», на
две группы: неинституциональные и институциональные. В первую группу
включим:

цену сырой нефти - oil_price,

число малодебитных скважин - stripper_wells,

средний дебит скважин - oil_per_well,

ставку заработной платы - wage_oil,

разрыв в рентабельностях нефтяной и других отраслей - delta_profit.
При этом показатели oil_price, wage_oil и delta_profit связаны/влияют с
уровнем рентабельности (оставление происходит из-за сложившейся
ситуации на нефтяном, финансовом рынках и рынке труда), а показатели
oil_per_well и stripper_wells – со степенью истощенности (скважина достигла
технологического предела добычи). Во вторую группу также войдут рентные
налоги taxes. Результаты оценки влияния представленных факторов
представлены ниже (см. ниже Таблицу 1).
Таблица 1. Результаты регрессии для переменной ABAN, очищенные
Зависимая переменная: aban
C
PRICE_OIL
STRIPPER_WELLS
OIL_PER_WELL
WAGE_OIL
TAXES
R-squared
Durbin-Watson stat
Выборка: 1976-2007
11786
-227***
0.0532***
-1104**
368.1*
1041***
89%
1.39
Анализ данной регрессионной модели, в частности, позволяет прийти к
выводам о том, что:
1.
При увеличении цены сырой нефти на 1 $/барр. число заброшенных
скважин снижается на 228.
2.
При увеличении числа малодебитных скважин на 100 единиц число
заброшенных скважин также увеличивается - однако, всего лишь на 5
единиц.
3.
При увеличении среднего дебита скважин на 1 баррель в сутки число
заброшенных скважин снижается на 1105 единиц.
4.
При увеличении оплаты труда в нефтегазовой отрасли на 1 доллар в час
число заброшенных скважин возрастает на 370 единиц.
5.
При увеличении рентных налогов в сумме на 1 миллиард долларов
число заброшенных скважин растет на 1040 единиц.
9
Видно, что свое количественное подтверждение (с позиций значимости
коэффициентов регрессии) нашли как неинституциональная, так и
институциональная группы факторов.
Однако, более интересно наглядное представление о влиянии отмеченных
групп факторов.
Спецификация полученной модели выглядит следующим образом:
ABANt = 11786 - 227.9×PRICE_OILt + 0.053×STRIPPER_WELLSt 1104.70×OIL_PER_WELLt + 368.14×WAGE_OILt + 1041.0×TAXESt + εt
Видно, что если столбец значений TAXESt умножить на константу 1041, то
мы в итоге получим примерное количество «оставлений» скважин в каждом
году, которое имело место по причине влияния такого институционального
фактора, как рентный налог.
Далее,
полученные
на
предыдущем
шаге
анализа
значения
«институциональных оставлений» умножим на средний дебит малодебитных
(“stripper well”) скважин, который, по данным IPAA, составляет 3 барреля в
сутки для периода 1976-1988 гг и 2 барреля в сутки для периода 1989-2007 гг.
Умножим число на количество дней в году. После этого умножим на среднее
число лет эксплуатации малодебитных скважин.
Применение данного показателя сопряжено с рядом трудностей - разные
источники указывают разные сроки. Канадская нефтегазовая комапния
Encana указывает средний срок службы скважины в 20-30 лет (Encana, 2011),
из которых 5-10 первых лет приходится на период активной добычи (с
дебитами гораздо выше относимых к малодебитным). Соответственно,
вполне можно принять срок службы малодебитной скважины равным 10
годам.
Поэтому каждый полученный в течение этого срока объем добычи нефти мы
должны умножить на цену за соответствующий период, то есть:
Потери в недрахt=0 = «Институц. оставления»t=0 × Средний дебитt=0 × 365 ×
(price_oilt=0 + price_oilt=1 + … + price_oilt=9)
В результате итоговая денежная оценка СЭВ формируется ( в данном
расчете) как сумма рентных налогов, выгод от занятости в нефтегазом
секторе и за вычетом потерь запасов/ресурсов в недрах. В графическом виде
результаты расчетов представлены ниже (см. Рис. 1):
10
Рисунок 1. СЭВ, формируемые под воздействием принятого в США
"ресурсного режима", млрд. долл.
Полученная картина свидетельствует о том, что на протяжении периода с
1976 по 2006 гг. (т.е. до начала "сланцевой революции") основные социальноэкономические эффекты от деятельности НГС в США формировались
преимущественно за счет занятости. При этом потери в недрах вследствие
действия "ресурсного режима" составляли весьма малую величину (т.е.
потенциальные возможности извлечения нефти из недр и реальная добыча
были чрезвычайно близки). Это обстоятельство свидетельствует о
стимулирующем характере "ресурсного режима" в США. Налогообложение
не является ограничивающим фактором для довыработки остаточных запасов
нефти. Именно это обстоятельство, как нам представляется (Крюков, 2013),
послужило основным "драйвером" "сланцевой революции" в последующие
годы.
Мы отдаем себе отчет в том, что модель построена на целом ряде упрощений
и "сильных" гипотез (таких, как средний срок службы малодебитных
скважин, "гипотеза альтернативности" при оценке социальных выгод).
Тем не менее, как нам представляется, даже в целом простая регрессионная
модель позволила прийти к вполне реалистичным и правдоподобным
выводам.
Попробуем теперь, основываясь на подходе апробированном на США,
количественно проанализировать и оценить направленность действия
"ресурсного режима" на примере России.
11
Анализа направленности действия "ресурсного режима" в России
Элементы СЭВ в случае применения "ресурсного режима" - те же (рентные
налоги, выгоды от занятости и потери в недрах). В качестве рентного налога
в данном случае выступает НДПИ. Как и ранее (см. выше) данный рентный
налог "входит" в СЭВ дважды:

первый раз - как собственно налог, поступающий в распоряжение
общества (поэтому полностью входит в СЭВ со знаком «+»);

второй раз - через потери в недрах, вызванные остановкой скважин
(переводом их в разряд нерентабельных) (в этой части входит в СЭВ со
знаком «-»).
С помощью регрессионного анализа можно определить, насколько значимо
влияние данного налога на динамику неиспользуемых скважин (см. ниже
Таблицу 2).
Таблица 2. Результаты регрессии для переменной d (aban)
Зависимая переменная: D(ABAN) t: 2001-2011
C
-5637***
D(PRICE(-1))
-17.73*
YUKOS
11239***
D(DEBIT)
-10260***
NDPI(-1)
2.859***
R-squared
0.94
Prob(F-statistic)
0.0032
Видно, что гипотеза о влиянии рентного налога на динамику приростов
простаивающих скважин оправдывается (коэффициент значим на 1% и
положителен). При этом регрессионное уравнение также в целом значимо,
что означает, что результатам оценки (в терминах совместной значимости)
коэффициентов можно доверять. Заметим также, что в регрессии
использован первый лаг ndpi, так как именно он дает наиболее значимый и
сильный эффект в уравнении регрессии. Интерпретация коэффициента при
ndpi означает, что при прочих равных условиях увеличение налога в году t-1
на 1 миллиард рублей (в реальном выражении) приводит к приросту
нефункционирующих скважин в году t-1 приблизительно на 3 единицы.
На основе полученных в регрессии значений коэффициентов, мы можем, как
и в модели для США, восстановить ряд бездействующих, которые были
остановлены по причинам институционального характера. Этот ряд данных,
в свою очередь, послужит основой для расчета СЭВ, связанных с потерями
запасов/ресурсов, оставленных в недрах.
Оценка среднего дебита для малодебитной скважины в России является
более сложной. Так, средний дебит российской скважины составляет 8,4
т/сутки, в то время как в США - 1,4 т/сутки (Ивановский, 2010).
12
В расчетах остановимся на достаточно консервативной оценке в 3 т/сутки,
что эквивалентно 22,2 барреля/сутки. Можно заметить, что уже при таком
значении параметра средний дебит малодебитных скважин РФ превышает
американский аналог на порядок, что позволяет делать догадку о том, что
потери СЭВ России от «запасов в недрах» могут оказаться значительно выше
американских (учитывая сопоставимые размеры НГС рассматриваемых
стран).
Период службы малодебитной скважины примем равным 10 годам. В итоге
формула для определения «потерь в недрах» примет вид:
Lt=1 = Bt=1 ∗ 22,2 ∗ 365 ∗ ∑10
t=1 pricet , где
Lt=1 – потери в недрах в году t=1;
Bt=1 – нефункционирующие по причине высоких налогов скважины в году
t=1,
22,2 – средний дебит малодебитной скважины, баррелей/сутки.
В итоге получим график «потерь в недрах» следующего вида (см. ниже Рис.
2).
1800
1600
1400
y = 116,45t + const
R² = 0,7132
1200
1000
800
600
400
200
0
2002 2003 2004 2005 2006 2007 2008 2009 2010 2011 2012
Рисунок 2. Динамика "потерь в недрах", млрд. руб.
Можно видеть, что общий тренд "потерь в недрах" восходящий (рост
примерно на 120 миллиардов рублей в год). "Провал" в интервале 2008-2010
гг. связан с тем, что действие «неинституциональных» факторов
"забрасывания" скважин в период кризиса усилилось.
Представляет интерес сопоставление динамики «потерь в недрах» и рентного
налога. На первый взгляд, кажется, что «потери в недрах» повторяют
динамику рентного налога с точностью до линейного преобразования.
Однако, это не совсем так. Чтобы показать это, приведем динамику такого
показателя, как ""рентабельность" рентного налога" с позиции влияния на
потери в недрах, который можно представить таким образом:
13
μt =
НДПИt − Потери в недрахt
НДПИt
Данный показатель, по сути, отражает "чистый эффект" от введения рентного
налога. Динамика μt приведена ниже (см. Рис. 3).
70%
60%
50%
40%
y = -0,02t + const
R² = 0,91
30%
20%
10%
0%
2002
2004
2006
2008
2010
2012
Рисунок 3. Расчетная динамика "рентабельности" рентного налога .
Видно, что динамика отмеченного выше показателя является отрицательной "рентабельность" снижается средним темпом 2% в год. Это прямое действие
рентного налога, налоговой базой для которого служит доход, а не
экономический результат. В итоге - негибкость налоговой системы приводит
к тому, что значительная часть скважин постоянно бездействует и с каждым
годом их бездействие обходится все дороже. Положительным является то,
что данная функция имеет выпуклый характер (что означает замедление
темпов падения "рентабельности").
Имея оценку «потерь в недрах», а также доходы от взимания рентного налога
и выгоды от занятости, мы имеем все необходимое для оценки значения
итогового показателя (суммарных СЭВ), характеризующего направленность
действия "ресурсного режима" в нефтегазовом секторе России (см. ниже Рис.
4):
14
3000
2500
2000
1500
1000
500
0
-500
2002
2003
2004
2005
2006
2007
2008
2009
2010
2011
2012
-1000
-1500
-2000
НДПИ
Потери в недрах
Выгоды от занятости
Всего
Рисунок 4. СЭВ, формируемые под воздействием "ресурсного режима" в
России, млрд. руб.
Динамика СЭВ демонстрирует фискальную направленность "ресурсного
режима" в нефтегазовом секторе России - динамика формируется под
решающим воздействием поступления рентных налогов и устойчиво
высоким уровнем "потерь в недрах".
Теперь мы можем сопоставить направленность действия "ресурсных
режимов" в США и в России. Сравнивая Рис. 1 и Рис. 4, можно видеть
принципиальное различие в их структуре формируемых СЭВ . Если основной
компонент СЭВ России – это рентные налоги , то в США - это выгоды от
занятости. Как и предполагалось ранее, «потери в недрах» для России
являются более серьезной проблемой, чем для США.
Об этом же свидетельствует и сопоставление "чистых"/нетто СЭВ,
характеризующих действие ресурсных режимов в США и России (см. ниже
Рис. 5):
15
РФ
США
3000
2500
2000
1500
1000
500
0
2000
2001
2002
2003
2004
2005
2006
2007
2008
2009
2010
2011
2012
Рисунок 5. "Нетто" СЭВ США (синяя линия) и России (красная линия), млрд.
руб. 2012
Потенциал роста СЭВ от применения "ресурсного режима" в России связан с
такими направлениями, как:

снижение «потерь в недрах»; переход к гибкому налогообложению,
основанному на экономических результатах;

рост выгод от занятости; основное направление - развитие малых и
средних компаний, осваивающих малые и средние месторождения (в США
доля таких компаний в добыче нефти превышает 60 %, в России - менее 10
%);

усиление степени взаимосвязи и взаимообусловленности различных
составляющих "ресурсного режима" (переход к налогообложению
экономических результатов невозможен без формирования эффективной
системы технического регулирования и развития реальной конкурентной
среды в сервисном и научно-техническом сегментах).
Основной вывод состоит, пожалуй, в том, что нефтегазовый сектор России
нуждается в переходе к стимулирующему "ресурсному режиму".
Несмотря на все ограничения и предпосылки представленного нами подхода
к интегральной оценке направленности действия того или иного "ресурсного
режима" представленные результаты, тем не менее, позволяют говорить не
только о целесообразности, но и о возможности подобного анализа. Мы
также отдаем себе отчет в значительной условности данных, которые нами
использовались, а также в очень приближенно представленном перечне
индикаторов, характеризующих СЭВ.
Однако, такие исследования остро необходимы и авторы будут признательны
читателям за высказанные критику, замечания и соображения по
направленности проведения дальнейших исследований в данном русле.
16
Литература
Ивановский В.Н. (2010). «Вопросы эксплуатации малодебитных скважин
механизированным способом», ссылка
Кезик И., Стеркин Ф. (2013) "Нефтяники получат льготы на разведку"//
Ведомости от 12.07.2013.
Крюков
В.А.
(2005)
"Особенности
формирования
системы
недропользования в России – взгляд на проблему с позиций
институциональной теории"// Минеральные ресурсы России: экономика и
управление, № 5, 2005, с. 29-36.
Крюков В.А., Токарев А.Н. (2007) «Нефтегазовые ресурсы в
трансформируемой экономике». – Новосибирск: Наука-Центр. – 588 с.
Крюков В.А., Павлов Е.О. (2012) «Подход к социально-экономической
оценке ресурсного режима в нефтегазовом секторе» // Вопросы экономики,
№ 10, 2012, с. 103-116.
Крюков В.А. (2013) "Добыче углеводородов - современные знания и
технологии"// журнал "ЭКО", № 8, 2013. с. 4-15.
О льготном налогообложении - URL http://www.oilandgaseurasia.com/ от 25
июля 2013 года - Владимир Путин подписал закон о льготном
налогообложении трудноизвлекаемой нефти.
Орлов В.П. (2008) "Системный кризис геологоразведки"// Нефтегазовая
Вертикаль, №9, 2008, с. 29-31.
Поправка
в
закон
"О
недрах".(2008).
URL:
http://www.gosthelp.ru/text/Zakon23951Onedrax.html
Севастьянова А.Е. (2010) «Стратегическое управление нефтегазовым
потенциалом региона» // Регион: экономика и социология, 2010, №4, с. 225245.
Encana Corporation, www.encana.com
IPAA (2010), “Economic Reports & Industry Statistics”, The Independent
Petroleum Association of America.
Sagers M.J., Kryukov V.A., Shmat V.V. (1995). “The Extraction and
Distribution of Resource Rent From Oil And Gas Sector in the Russian Economy”
// Post-Soviet Geography. Vol. 36, №6, P.389-425.
Young O. (1982). “Resource Regimes. Natural Resource and Social Institutions”.
– Berkeley; Los Angeles; London: University Of California Press, - 280 pages.
17