применение судами общей юрисдикции норм конституции

Богомолов Андрей Борисович
ПРИМЕНЕНИЕ СУДАМИ ОБЩЕЙ ЮРИСДИКЦИИ
НОРМ КОНСТИТУЦИИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
ВВЕДЕНИЕ
Обращение к теме применения норм Конституции обусловлено,
прежде всего, активным нормотворческим процессом, идущим в настоящее
время в Российской Федерации, а также ведущей ролью судов в
правоприменительном процессе.
Большое количество нормативно-правовых актов, их противоречивость, пробельность, нечеткость формулировок обусловили возрастающую
тенденцию обращения к конституционным нормам. В связи с этим особое
значение приобретают проблемы применения
конституционных норм
судами общей юрисдикции, поскольку количество обращений граждан в
суды растет из года в год. Каждый гражданин, будь то истец или ответчик,
обвиняемый или потерпевший, имеет право на доступ к правосудию (ст. 46
Конституции Российской Федерации). Признание, соблюдение и защита прав
и свобод человека и гражданина - обязанность государства (ст. 2
Конституции Российской Федерации).
Вместе с тем правосудное (законное, обоснованное и справедливое)
решение не может быть вынесено без правильного понимания смысла и содержания закона. В установившейся иерархии нормативных правовых актов
Конституция занимает главенствующее место, а конституционные нормы
имеют наивысшую юридическую силу.
Именно конституционные нормы определяют, с одной стороны,
вектор развития законодательства, а с другой, являются своеобразным
эталоном, с которым необходимо сверять уже принятые нормативные
правовые акты. Статья 15 Конституции Российской Федерации закрепила не
только высшую юридическую силу ее норм, но и прямое их действие на всей
территории Российской Федерации.
Суды общей юрисдикции
в настоящее время во многих случаях
напрямую руководствуются статьями Конституции при разрешении конкретных дел, и в этом проявляется сущность деятельности судов как органов государственной власти. Именно прямое действие Конституции, допустимость
непосредственного применения ее норм является подлинной гарантией реальности судебной власти.
Однако в практике российского правоприменения возникли некоторые сложности с реализацией принципа прямого действия Конституции. Так,
Конституционный Суд Российской Федерации занял позицию, основанную
на норме ст. 101 ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Федерации», в
соответствии с которой, суды общей юрисдикции без предварительного
запроса в Конституционный Суд не вправе применять конституционные
нормы вместо не соответствующих Конституции Российской Федерации
отраслевых, по мнению разрешающего дело суда, норм права.
Вместе с тем правовая основа применения норм Конституции судами
в самой общей форме заложена в статье 120 Конституции Российской Федерации. Пункт 2 этой статьи гласит, что «суд, установив при рассмотрении
дела несоответствие акта государственного или иного органа закону, принимает решение в соответствии с законом». Более того, действия суда
совершенно
конкретно
определены
в
ч.
3
ст.
5
Федерального
конституционного закона «О судебной системе Российской Федерации», где
говорится, что суд, установив при рассмотрении дела несоответствие акта
государственного или иного органа, а равно должностного лица Конституции
Российской
федеральному
Федерации,
федеральному
закону,
общепризнанным
конституционному
принципам
и
закону,
нормам
международного права, международному договору Российской Федерации,
конституции (уставу) субъекта Российской Федерации, закону субъекта
Российской Федерации, принимает решение в соответствии с правовыми
положениями, имеющими высшую юридическую силу.
Пленум Верховного Суда Российской Федерации по данному вопросу
высказался вполне однозначно и в своем Постановлении
«О некоторых
вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при
осуществлении правосудия» разъяснил, что суды
закона
Конституции
должны
применять
в случае противоречия
Конституцию
Федерации в качестве акта прямого действия,
неопределенности
обращаться
в
Российской
и лишь в случае
Конституционный
Суд
Российской
Федерации с запросом о конституционности этого закона.
Другим фактором, обусловившим актуальность исследуемой темы,
является неопределенность в вопросе о том, какова роль правовых позиций
высших судов страны в процессе правового регулирования. Прежде всего,
этот вопрос возник из деятельности Конституционного Суда Российской
Федерации, который довольно последовательно и категорично стал
утверждать, что содержащиеся в его решениях правовые позиции не только
носят нормативный характер, но и по своей юридической силе равны
положениям Конституции.
Вместе с тем, некоторые Постановления Пленума Верховного Суда
Российской
Федерации
также
интерпретируют
отдельные
нормы
Конституции. А поскольку, в соответствии со ст. 126 Конституции
Российской Федерации, Верховный Суд Российской Федерации является
высшим судебным органом по гражданским, уголовным, административным
и иным делам, подсудным судам общей юрисдикции, и осуществляет
судебный надзор за их деятельностью, давая разъяснения по вопросам
судебной практики, то правовые позиции Верховного Суда Российской
Федерации, изложенные в Постановлениях его Пленума, также носят
праворегулирующий характер.
В практической деятельности, на наш взгляд, судам следует иметь в
виду, что формирующаяся постсоветская парадигма правопонимания
предполагает отношение к праву не как к продукту государства, а как к
продукту социального развития, получающего от государства только
внешнее выражение. Соответственно, все большее внимание следует уделять
реализации Конституции – высшего по юридической силе правового акта,
принятого всенародным голосованием.
Реализация Конституции – это важнейшая задача государства,
направленная на упорядочение правового регулирования общественных
отношений, в котором и выражается основное социальное значение
Конституции как таковой.
В
части
1
ст.
15
Конституции
Российской
Федерации
провозглашается, что Конституция имеет высшую юридическую силу,
прямое действие и применяется на всей территории Российской Федерации.
Именно
прямое
действие
Конституции,
допустимость
непосредственного применения ее норм является подлинной гарантией
реальности судебной власти.
Конституция – это не свод законов и ее предназначением вовсе не
является
подробная
полный
охват
регламентация
возникающих
статуса
в
обществе
субъектов
этих
правоотношений,
правоотношений,
установление в полном объеме их конкретных прав и обязанностей.
Конституция интегрирует общественные отношения и одновременно
«укрупняет» права и обязанности, трансформируя их в обобщенные оценки
поведения применительно к отдельным видам субъектов. Такие предписания
ставят развитие общественных отношений в определенные юридические
рамки и создают руководящие начала этого развития.1
Нормативность Конституции проявляется также и в том, что она
представляет собой кодифицированный правовой регулятор и, поскольку
регулирует широкий круг общественных отношений, носит интегративный
характер.
Конституция
выступает
в
качестве
активного
центра,
осуществляющего управление системой законодательства. Естественно, что
это назначение она может выполнять только при условии признания ее
1
Керимов Д.А. Философские проблемы права. М., 1972. С. 170-171.
нормативно-правовой природы. Конституция – это своего рода «координатор
системы законодательства».2
Суды
надлежащим
образом
оценили
практическую
ценность
конституционного принципа прямого действия Конституции. Многие
судебные решения были основаны на конституционных нормах еще до того,
как эти нормы получили свое развитие в отраслевых нормативных правовых
актах.
Стоит вспомнить, что суды общей юрисдикции стали принимать к
рассмотрению материалы, подтверждающие необходимость ограничения
права гражданина на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых,
телеграфных и иных сообщений, а также материалы, подтверждающие
необходимость проникновения в жилище, на основании ст.ст. 23 и 25
Конституции Российской Федерации еще до того, как законодатель принял
нормативные правовые акты, регулирующие порядок реализации данных
конституционных положений.
А ведь все указанные нормы Конституции, на первый взгляд, носят
декларативный характер, по своей структуре не соответствуют классической
норме права, имеющей гипотезу, диспозицию и санкцию. Однако данные
различия в структуре никоим образом не влияют на нормативность
конституционных положений и на возможность их применения судами при
осуществлении правосудия.
Констатируя
применение
судами
общей
юрисдикции
норм
Конституции при разрешении конкретных дел как явление правовой
действительности, необходимо отметить, что массовый характер оно
приобрело
вследствие
направленной
политики
Верховного
и
Конституционного Судов Российской Федерации.
Так,
в
соответствии
с
указанным
Постановлением
Пленума
Верховного Суда Российской Федерации № 8 от 31 октября 1995 года, судам
2
Степанов И.М. Конституция и политика. М., 1984. С. 40.
следует во всех необходимых случаях применять Конституцию Российской
Федерации в качестве акта прямого действия.
С другой стороны, в правоприменительную практику судов активно
вторгся Конституционный Суд Российской Федерации, начав формулировать
свои правовые позиции по наиболее важным вопросам правоприменения
практически во всех отраслях права. При этом толкование Конституционным
Судом норм Конституции и отраслевых норм права путем выявления в
последних конституционно-правового смысла носит обязывающий для
правоприменителей характер.
Таким образом, анализ применения норм Конституции в настоящих
условиях невозможен без учета фактора влияния на правоприменительный
процесс решений Конституционного
и Верховного Судов Российской
Федерации.
По мнению Председателя Конституционного Суда Российской
Федерации В.Д. Зорькина, решения Конституционного Суда Российской
Федерации о проверке конституционности законов и иных нормативных
правовых актов высокого уровня имеют, по сути, нормативный характер
(обладают нормативной силой) и как таковые приобретают прецедентное
значение, а юридическая сила итоговых решений Конституционного Суда
Российской Федерации
превышает юридическую силу любого закона, а
соответственно, практически равна юридической силе самой Конституции,
которую
уже
нельзя
применять
в
отрыве
от
итоговых
решений
Конституционного Суда Российской Федерации.3
В основе данного мнения лежит Постановление Конституционного
Суда Российской Федерации от 16 июня 1998 года № 19-П «По делу о
толковании отдельных положений статей 125, 126 и 127 Конституции
Российской Федерации».
Зорькин В.Д. Прецедентный характер решений Конституционного Суда Российской Федерации // Журнал
Российского права. 2004. № 12. С. 3-9.
3
Как уже подчеркивалось, при анализе решений Конституционного
Суда Российской Федерации и необходимости
рассмотрения судами
конкретных дел на основе данных решений приходится, прежде всего,
обращать внимание на то, что Конституционный Суд Российской Федерации
называет правовыми позициями.
Законодательная дефиниция правовой позиции Конституционного
Суда Российской Федерации отсутствует. Теоретики же дали множество
своих определений, каждое из которых отражает ту или иную качественную
характеристику данного явления. Однако для нужд правоприменения эти
определения не совсем применимы.
На наш взгляд, правовые позиции Конституционного Суда
Российской Федерации – это общеобязательные, в соответствии с
Конституцией Российской Федерации, указания Конституционного Суда
Российской Федерации, основанные на толковании Конституции Российской
Федерации и выявлении конституционно-правового смысла отраслевых норм
права, определяющие сферу и направленность действия подлежащих
применению норм права, изложенные в соответствующих определениях и
постановлениях Конституционного Суда Российской Федерации.
Реальная правоприменительная практика показывает, что решения
Конституционного Суда Российской Федерации, принятые в разных отраслях
права, являются фактическими регуляторами общественных отношений,
которые используются судами общей юрисдикции, и которые приводятся в
обоснование тех или иных выводов суда по конкретным делам. Более того,
некоторые решения Конституционного Суда действительно радикально
меняют правоприменительную практику судов общей юрисдикции. К
примеру, постановление Конституционного Суда Российской Федерации от
8 декабря 2003 года № 18-П «По делу о проверке конституционности
положений статей 125, 219, 227, 229, 236, 237, 239, 246, 254, 271, 378, 405 и
408, а также глав 35 и 39 Уголовно-процессуального кодекса РФ в связи с
запросами судов общей юрисдикции и жалобами граждан города Москва»
существенно изменило решение вопроса о том, что может являться
основанием для возвращения уголовного дела прокурору в порядке ст. 237
УПК РФ, хотя сама эта норма законодательным изменениям подверглась
значительно позже и именно в связи с данным решением Конституционного
Суда Российской Федерации.4
Анализ
указанного
Постановления
Конституционного
Суда
Российской Федерации к тому же определяет, что в указанной правовой
ситуации суды должны применять не только нормы статьи 237 УПК РФ, но и
нормы Конституции Российской Федерации – ее статьи 18, 45, 46, 52, 55, 118,
120, 123. Кроме того, статья 237 УПК РФ в данном случае применяется во
взаимосвязи с положениями статей 215, 220, 221, 225, 226 УПК РФ.
Хотя
Конституционный Суд Российской Федерации сам и не
конструирует совершенно новые правовые нормы, надо отметить, что своими
решениями – как итоговыми в виде постановлений, так и определениями
меняет направленность уже существующих норм права.
Так, своим постановлением от 29 июня 2004 года № 13-П
Конституционный Суд Российской Федерации зафиксировал приоритет
Уголовно-процессуального кодекса перед иными федеральными законами в
области регулирования уголовно-процессуальных отношений.
Не
менее
реальным
феноменом
российской
правовой
действительности являются и правовые позиции Верховного Суда
Российской Федерации, которые, по мнению автора, представляют собой
обязательные
для
всех
правоприменителей,
в
соответствии
с
Конституцией Российской Федерации, основанные на анализе судебной
практики и толковании конституционных и отраслевых норм прав,
сформулированные в Постановлениях Пленума указания Верховного Суда
Российской Федерации, определяющие сферу и направленность действия
подлежащих применению норм права.
4
Российская газета. 2003. 23 декабря.
Праворегулирующая
функция
Верховного
Суда
Российской
Федерации, то на сегодняшний день она мало у кого вызывает реальные
сомнения.5 Конституционная норма, закрепляющая за Верховным Судом
Российской Федерации право дачи всем судам общей юрисдикции
разъяснений по вопросам судебной практики, совершенно однозначно
предполагает обязательность этих разъяснений для всех правоприменителей
и, соответственно, для всех остальных субъектов права. Данные разъяснения
Верховный Суд Российской Федерации формулирует также в виде правовых
позиций, содержащихся в Постановлениях Пленума, которые публикуются в
печати. Эти правовые позиции обладают регулятивной функцией, поскольку
определяют правила разрешения тех или иных категорий уголовных,
гражданских и административных дел. Они неперсонифицированы и имеют
общий
характер.
Они
общеобязательны,
поскольку
их
действие
распространяется на всех субъектов права – государство, юридические и
физические лица. Они изданы высшим органом одной из ветвей
государственной
определенность,
власти.
Они
выраженную
имеют
не
только
специфическую
в
формальную
формулировании
правил
поведения, но и в их мотивировке. Они системны – взаимосвязаны друг с
другом и с другими нормами права. Таким образом, правовые позиции
Верховного Суда Российской Федерации обладают всеми признаками
нормативности.
Отсутствие в ст. 126 Конституции Российской Федерации указания
на обязательный характер разъяснений Верховного Суда ни о чем не говорит,
поскольку давать необязательные разъяснения может кто угодно и кому
угодно, и упоминать об этом в Конституции было бы совершенно излишне.
Такое упоминание как раз и означает, что данные разъяснения обязательны.
Из того, что в данной статье речь идет только о разъяснениях по вопросам
Необходимо отметить, что и на этот счет существуют и противоположные точки зрения. См., напр.:
Зивс С.Л. Источники права. М., 1981. С. 176; Венгеров А.Б. Роль судебной практики в развитии советского
права: автореф. дисс. … к.ю.н.- М., 1966. С. 5; Зайганова С.К. Судебный прецедент: проблемы
правоприменения. М., 2002. С. 152, Врещагин А.Н. Судебное правотворчество в России. Сравнительноправовые аспекты. М., 2004. – С. 141.
5
судебной практики,
вовсе не следует вывод о том, что эти разъяснения
обязательны только для судов. Поскольку в настоящее время, когда доступ к
правосудию имеет каждый, любой спор о праве может закончиться в суде, и,
соответственно, обязательность для судов означает обязательность для всех.
Это что касается вопроса о нормативности Постановлений Пленума
Верховного Суда Российской Федерации.
То, что разъяснения Верховного Суда Российской Федерации,
содержащиеся в Постановлениях Пленума, не создают совершенно новые
нормы, а являются нормативным толкованием уже существующих, лишь
подчеркивает органическое единство правовых позиций Верховного Суда с
правовыми нормами. Ведь, в сущности, все издаваемые законы являются
конкретизацией конституционных предписаний, но при этом никто не
считает, что единственным источником права является только Конституция
Российской Федерации.
А с другой стороны, систему права страны невозможно представить
без указаний Пленума Верховного Суда Российской Федерации. Способность
отраслевых норм права регулировать общественные отношения в их
отсутствие резко снижается. К примеру, статьи 108 и 109 УПК РФ не
содержат норм, предусматривающих ознакомление подозреваемого или
обвиняемого с материалами, на основании которых принимается решение о
заключении его под стражу или о продлении срока содержания под стражей.
Однако соответствующее указание с интерпретацией нормы статьи 45
Конституции Российской Федерации содержит пункт 11 Постановления
Пленума Верховного Суда Российской Федерации № 1 от 5 марта 2004 года.
Таким
образом,
районный
суд,
разрешая
ходатайство
конкретного
обвиняемого об ознакомлении его с материалами дела при решении вопроса
о его заключении под стражу, будет применять норму части 1 статьи 45
Конституции Российской Федерации о государственной защите прав и
свобод человека и гражданина в интерпретации, изложенной в правовой
позиции Верховного Суда Российской Федерации. Можно ли считать, что в
этом примере районным судом применяется только норма Конституции? На
наш взгляд, нет. Развертывание содержания конституционной нормы,
преобразование декларативной нормы в двузвенную структуру («если в
отношении обвиняемого решается вопрос об избрании меры пресечения в
виде заключения под стражу, то суд обязан по ходатайству обвиняемого
предоставить ему для ознакомления материалы, на основании которых судом
принимается это решение»), то есть приближение к конкретной правовой
ситуации, характеризует данную правовую позицию Верховного Суда как
устанавливающую новые правила поведения субъектов права. Вместе с тем
суд не может применять эту правовую позицию самостоятельно, без ссылки
на конституционную норму.
Таким образом, выявляется одна из особенностей применения судами
норм Конституции, которая выражается в том, что для определенных
правовых ситуаций норма Конституции может применяться только наряду с
соответствующей правовой позицией Конституционного или Верховного
Суда Российской Федерации, Пленум которого также принял достаточно
постановлений,
регулирующих
вопросы
конституционно-правовых
отношений. Наиболее известные из них – это № 8 от 31 октября 1995 года «О
некоторых
вопросах
применения
судами
Конституции
Российской
Федерации при осуществлении правосудия», № 13 от 24 декабря 1993 года
«О некоторых вопросах, связанных с применением статей 23 и 25
Конституции Российской Федерации», № 48 от 29 ноября 2007 года «О
практике рассмотрения судами дел об оспаривании нормативных правовых
актов полностью или в части».
Назначением правовых позиций высших судов страны является, на
наш взгляд, совершенствование системы правового регулирования в
Российской Федерации с тем, чтобы в любой правовой ситуации был
обеспечен доступ граждан к правосудию.
Таким образом, по мнению автора, нормы Конституции Российской
Федерации судами общей юрисдикции могут быть применены как
самостоятельно, так и в синтезе с правовыми позициями Конституционного
и Верховного Судов Российской Федерации.
Самостоятельно нормы Конституции применяются в тех случаях,
когда они сформулированы предельно конкретно для достаточно узкого
круга правоотношений, а сама правовая ситуация не требует развертывания
содержания конституционной нормы.
Так, норма части 2 статьи 54 Конституции Российской Федерации о
том, что никто не может нести ответственность за деяние, которое в момент
его совершения не признавалось правонарушением, в большинстве случаев
не требует применения в совокупности с более детальными положениями.
Однако в тех случаях, когда по рассматриваемому вопросу уже
имеются
сформулированные
Конституционным,
Верховным
Судами
правовые позиции, нормы Конституции подлежат только в системной
взаимосвязи с ними.
Например, при решении вопроса о том, может ли осужденный
самостоятельно, без обращения к органу, осуществляющему контроль за
поведением
условно
осужденного,
напрямую
обратиться
в
суд
с
ходатайством об отмене условного осуждения, конституционно-правовой
смысл норм части 1 статьи 74 УК РФ и части 1 статьи 399 УПК РФ
выявляется с помощью нормы части 3 статьи 50 Конституции Российской
Федерации, а
применяется данная конституционная норма только во
взаимосвязи с правовой позицией Конституционного Суда Российской
Федерации, содержащейся в Определении от 4 ноября 2004 года № 342-О
«По жалобе гражданина Сидорова С.А. на нарушение его конституционных
прав частью 1 статьи 74 УК РФ и частью 1 статьи 399 УПК РФ». Иное
истолкование этой нормы Конституции недопустимо, то есть правовая
ситуация регулируется определенным образом.
Строгость
необходимостью
в
вопросе
предотвращения
толкования
и
Конституции
пресечения
диктуется
волюнтаристского
и
спекулятивного подхода к применению конституционных норм, прямое
действие которых гарантировано самой Конституцией.
Изложенное свидетельствует о принципиальной невозможности
применения
правовых
позиций
высших
судов,
регулирующих
конституционно-правовые отношения в отрыве от самой Конституции.
Поэтому теряет актуальность вопрос о том, следует ли признавать правовые
позиции высших судов самостоятельными и самодостаточными нормами
конституционного права. Правовые позиции высших судов есть элемент
конституционно-правового нормативного комплекса, применяемого в
своем единстве. И их нормативность неразрывно связана с нормативностью
конституционных положений. С этих позиций сложно как отрицать
нормативность правовых позиций высших судов, так и абсолютизировать их
значимость как самодостаточного правового регулятора.
По
нашему мнению, конституционно-правовой нормативный
комплекс – это единица системы права, образованная в результате
выработки
Федерации
Конституционным
правовой
и
позиции,
Верховным
которая,
Судами
Российской
определяя
сферу
и
направленность действия норм Конституции и отраслевых норм права
для конкретной правовой ситуации, придаёт им в совокупности с собой
единый нормативный смысл.
Регулирование
общественных
отношений
не
нормой
или
совокупностью норм права, а более сложной конструкцией в виде
конституционно-правового нормативного комплекса в отечественной теории
и практике явление не совсем новое, поскольку своими корнями уходит в
советский период. Так, в соответствии со ст. 3 Закона СССР «О Верховном
Суде СССР», Верховный Суд СССР изучает и обобщает судебную практику,
анализирует судебную статистику и дает руководящие разъяснения судам по
вопросам применения законодательства, возникающим при рассмотрении
судебных дел; руководящие разъяснения Пленума Верховного Суда СССР
обязательны для судов, других органов и должностных лиц, применяющих
закон, по которому дано разъяснение; Верховный Суд СССР осуществляет
контроль за выполнением судами руководящих разъяснений Пленума
Верховного Суда СССР.6 Однако в советский период Конституция не была
актом прямого действия, а господствовавшая концепция нормативного
правового акта не позволяла судам прямо ссылаться на разъяснения Пленума
Верховного Суда СССР, хоть и руководящие и общеобязательные.
Таким образом, применение конституционных норм судами общей
юрисдикции – это способ разрешения судами уголовных, гражданских и
административных дел путём преодоления правовой неопределённости,
возникшей в результате пробела в праве, коллизии норм права (включая
случаи неконституционности отраслевой нормы права), недостаточной
урегулированности правовой ситуации, на основе норм Конституции, как
имеющих высшую юридическую силу и прямое действие.
6
Ведомости Верховного Совета СССР, 1979. № 49.