Новый подход к исследованию авторитарности в России Е.Б

Новый подход к исследованию авторитарности в России
Е.Б. Григорьева, аспирант НИУ ВШЭ
Обустраивая новое общество, российская власть обычно не задумывается над вопросом,
что кроме новых или обновленных институтов, кроме моделируемых процессов и
конструируемой виртуальной реальности, есть еще одна составляющая – это политикокультурная
составляющая.
Все
взаимодействия,
с
одной
стороны,
детерминированы
социокультурной системой, с другой, оказывают влияние на нее.
Современным социальным и политическим исследованиям повестку дня зачастую задают
ненаучные запросы и требования. Изучение социально-политических трансформаций – это как
раз пример работы исследователей и ученых, движимой запросами практики. Запросы практики
способствовали тому, что в авангард научных исследований вышла проблематика, связанная с
изучением взаимовлияния и взаимообусловленности политической культуры и политических
институтов в процессе демократического транзита и социетальной трансформации общества в
целом [Ш. Эйзенштадт, Г. Экстайн, У. Вильсон, Т. Парсонс, П. Бурдье, А. Ахиезер, Э. Баталов,
Б. Поляков, Ю. Пивоваров].
М. Урнов обратил внимание на недооценку культурного фактора демократизации, на
отсутствие системных исследований посвященных роли и проблемам культуры в транзитологии
[Урнов, 2012, С.6].
В данной статье речь пойдет, по преимуществу, о важной проблеме взаимодействия между
культурой и политикой в процессе политической (и социетальной) трансформации – об
актуализации и угрозе авторитарного синдрома в результате культурной травмы, порождаемой
переходом.
Прежде всего, следует уточнить используемые ключевые понятия: политическая
трансформация, культура, авторитарный синдром.
Под политической трансформацией я имею в виду переход общества от одной социальноэкономической и политико-культурной системы к другой.
Под культурой буду понимать множество личных культур, каждая из которых является
непосредственным регулятором поведения и представляет собой созвездие субъективных
смыслов, ценностей, установок, стереотипов, ролей, вкусов и стилей поведения [Урнов, 2012,
С.7].
Анализ политических процессов в современной России указывает на тенденцию
нарастания
в
общественном
сознании
авторитарности.
Основными
компонентами
авторитарного синдрома являются - желание жесткого политического управления, иерархизация
социального пространства, патерналистское восприятие государства, склонность к ксенофобии
и национализму, специфическое представление о величии страны и недоверии к другим. Об
этом свидетельствует анализ результатов социологических исследований, проведенных за
последнее десятилетие [Левада-Центр, Фонд «Общественное мнение», ВЦИОМ, ФАП
«Экспертиза»].
В современной науке имеется целый ряд ставших классическими работ, посвященных
содержанию авторитарного синдрома и условиям его возникновения, предлагающих шкалы
измерения степени авторитарности в обществе [Т. Адорно, Э. Фромм, Б. Альтемейер,
Дж. Даккит, В. Райх, К. Стеннер, Дж. Рэй]. Существует и эмпирические исследования
раскрывающие сущность авторитарности или ее отдельных компонентов в некоторых странах, в
том числе и в России [Г.Г. Дилигенский, В.Л. Иноземцев, Ю.А. Левада, М.Ю. Урнов,
М.А. Абалакина, В.С. Агеев, А.С. Дмитриев, Н.А. Дьяконова, А.И. Розов, В.А. Самойлова,
В.В. Юртайкин].
Cегодня в восприятии политического мира гражданами наблюдаются противоречия и
расхождения между когнитивным и поведенческим уровнями установок в отношении
политических процессов. В связи с этим имеет смысл поставить вопрос о поиске причин таких
рассогласований для анализа современных политических практик и прогнозирования
политического поведения граждан. Остается без ответа вопрос: почему в одном политикокультурном пространстве одни граждане более восприимчивы к демократическим установкам и
практикам, в то время как другие оказываются резистентными по отношению к ним,
демонстрируя авторитарность сознания, одни адаптируются к изменениям, другие нет. Что
именно - структура характера индивида, социально-экономические факторы или политикокультурный фон - связаны с восприимчивостью к авторитарным антидемократическим
ценностям, установкам и поведенческим практикам.
Интенсивность, распространенность и устойчивость авторитарного синдрома зависит от
степени выраженности культурной травмы в результате политической и социетальной
трансформации. Данное предположение нуждается в некоторых пояснениях и уточнениях.
Польский социолог Петр Штомпка предложил теоретико-концептуальное объяснение
посткоммунистических трансформаций [Штомпка 2001]. П. Штомпка назвал свою концепцию
теорией культурной травмы.
Он выделил шесть стадий травматического состояния, с помощью которых можно описать
постсоветские изменения в России, и в качественно ином свете взглянуть на проблему
исследования авторитарности.
I стадия: благоприятные структурные и культурные предпосылки.
Общество теряет гомогенность, согласованность и стабильность, в нем быстро возникают
и распространяются конфликты и противоречия на всех структурных и культурных уровнях
организации. В России это состояние стагнации советской экономики, явное экономическое и
технологическое отставание от Запада, огромный государственный долг, угроза утраты статуса
великой державы, обесценивание промышленного и военного потенциала. Коренной перелом во
всех сферах жизни: работа, отдых, потребление, образование, участие в политике,
религиозность.
II стадия: травматическое событие или ситуация. В России это крах империи и
исчезновение накоплений, обнищание населения, приостановка предприятий, стремительный
рост безработицы, статусная деградация, рост преступности, кризис систем здравоохранения и
образования.
III стадия: травматическое состояние общества. Травматическая ситуация может реально
существовать, но не проявляться до тех пор пока на нее не наклеят ярлык общественной
проблемы. Травматические ситуации перерастают в травматическое состояние благодаря
интерпретативным действиям людей-агентов или СМИ. Люди-агенты способствуют активации
либо
нейтрализации
травматической
ситуации.
Одними
травматические
события
воспринимаются разрушительно, а для других они полезны и желательны. Разную
чувствительность и восприимчивость к травмам П. Штомпка объяснил через дифференциацию
доступа к фонду культурных паттернов и интерпретации. Одни группы обладают более высокой
способностью восприятия и интерпретации травмы, тогда как другие не располагают реальными
средствами преодоления кризисной ситуации или борьбы с ней. Решающим фактором
преодоления травмы является наличие у личности социального, культурного и образовательного
капиталов.
IV стадия: формирование новой культурной системы. Появление новых демократических
институтов в ситуации нехватки или скорее отсутствия людей, готовых действовать в новых
политических, организационных и культурных контекстах и столкновение несовместимых
культур спровоцировало активацию авторитарного синдрома в постсоветской России. У тех, кто
оказался несовместимым с новой средой наблюдается высокий уровень фрустрации с
доминирующей установкой на подозрительность ко всему.
V стадия: посттравматическая адаптация. Посттравматическая адаптация предполагает
использование либо активной стратегии преодоления трудностей, либо, напротив, стратегии
примирения с ними. Р. Мертон предложил модели адаптации индивидов к реалиям общества, к
активной адаптации относятся инновация (креативный класс) и бунт (лидеры экстремистских
группировок), к пассивной – ритуализм и ретретизм (бомжи, пофигисты). Пассивные стратегии
адаптации, оказавшиеся доминирующими в российском обществе, усугубляют последствия
травматических событий и способствуют устойчивости проявления авторитарного синдрома.
Другой аспект, на который следует обратить внимание - у российского правящего класса
не оказалось ресурсов, опыта и достаточного уровня знаний позитивной интерпретации
последствий
распада
страны,
рационализации
травмирующих
событий,
элита
лишь
интерпретировала перемены в лозунгах «Голосуй или проиграешь», «Да-Да-Нет-Да», «Партия,
дай порулить».
VI стадия: преодоление травмы. Завершающая фаза преодоления травмы, по сути,
совпадает с окончанием переходного периода. П. Штомпка отмечает, что средствами
преодоления культурной травмы, наряду с наличием высокого уровня образования, являются
уровень толерантности, релятивистские взгляды и наличие больших социальных связей,
которые служат амортизаторами травм.
Что считать преодолением травмы или завершением «переходного» периода? Какие
политико-экономические и социокультурные изменения можно было бы определить фазой
преодоления культурной травмы? Проблема определения остается нерешенной из-за отсутствия
надежного критерия оценки.
В данной статье использован Legatum Prosperity Index1. Уникальный в своем роде общий
индекс оценки национального благосостояния, включающий 8 суб-индексов и данные 79
переменных по 110 странам с 2008 года. Выбор стран обусловлен тем, что в данной статье
иллюстрируется
концепция
культурной
травмы
П. Штомпки
на
примере
России,
а
посткоммунистические процессы в Польше проанализированы П. Штомпкой в его статье.
Путь каждой страны от преодоления травмы к процветанию и благосостоянию является
уникальным. С разумной степенью условности следует интерпретировать данные индекса.
Индекс не определяет конечные шансы стран на приумножение благосостояния или распад
страны, но некоторые его данные позволяют сделать вывод о препятствиях мешающих
процветанию, например, таких как авторитарный синдром.
1
Legatum Prosperity Index. Доступ свободный: http://www.prosperity.com/default.aspx
Диаграмма показывает суб-индексы и место страны (1-110)
Суб-индекс
экономика
включает:
показатели
макроэкономической
политики,
экономическое удовлетворение и ожидания, наличие оснований для экономического роста и
эффективного финансового сектора.
Суб-индекс предпринимательство и возможности включает: существующие условия
инновационной деятельности, уровень развития инфраструктуры для организации и ведения
бизнеса, наличие широкого доступа к возможностям коммерческой деятельности. Условия для
предпринимательства в России в сравнении с Польшей хорошие, развита коммуникационная
инфраструктура для ведения бизнеса, тем не менее, интернет безопасность и бизнес правила
обеспечиваются и соблюдаются слабо.
Суб-индекс управление включает: наличие эффективных и ответственных институтов
власти, проведение честных и справедливых выборов, широкое политическое участие общества
и верховенство закона.
Суб-индекс образование включает: доступ к образованию, качество образования, оценка
человеческого капитала.
Суб-индекс здоровье включает: деятельность и результаты по охране здоровья, уровень
развития инфраструктуры здравоохранения и профилактической помощи, удовлетворение
охраной физического и психического здоровья.
Суб-индекс безопасность включает: оценку угроз национальной и личной безопасности,
меры защиты и обеспечения национальной и личной безопасности.
Суб-индекс личная свобода включает: наличие и гарантированная защита прав и свобод
личности, уровень социальной и политической толерантности.
Суб-индекс социальный капитал включает: уровень доверия в обществе, социальной
сплоченности и взаимодействия, благотворительность, добровольческие и волонтерские
организации, оценка институтов семьи и брака, распространенность религиозных сетей.
При взгляде на общей рейтинг Россия2на 59 месте, а Польша 3 занимает 28, обе страны
характеризуются
средним
темпом
экономического
роста
и
средним
уровнем
удовлетворенностью жизнью населения, 5.4 и 5.8 (0>10) соответственно. Позиция Росси
улучшилась с 2009 годом, повышение с 62 места на 59. Доступ к образованию и качество
образования сравнительно одинаковы в России и Польше. Несмотря на экономические успехи в
России по-прежнему низкий уровень политической конкуренции, высокий уровень коррупции в
государственном секторе, неэффективная реализация политики. 76% россиян доверяют армии, в
то время как только 35% судебной системе, и 29% россиян считают, что избирательны процесс
честный. Польша до некоторой степени опережает Россию по уровню демократического
управления, занимая 36 место, в то время как Россия только 96. Польское правительство
является демократическим и эффективным в реализации государственной политики. Высокий
уровень сдержек и противовесов, конкуренция между исполнительной и законодательной
ветвями власти. Успех Польши частично связан с имевшимся потенциалом национальной
культуры и влиянием Запада, которые обеспечили преодоление культурной травмы в результате
посткоммунистической трансформации и создали благоприятные условия для институтов
демократии.
Перед Россией стоит ряд серьезных национальных проблем: внутренняя миграция,
перемещение беженцев, эмиграция интеллигенции и представителей среднего класса, также
существует умеренный риск личной безопасности для граждан в выражении своих
политических взглядов публично, существуют проявления государственного политического
насилия и политических репрессий. Для Польши также серьезной проблемой является
эмиграция специалистов и представителей среднего класса, тем не менее, 68.2% поляков
чувствуют личную безопасность.
Россияне доверяют друг другу, ограничиваясь узким семейным кругом, активное
взаимодействие с другими слабое, общественные и религиозные сети слабые. Низкий уровень
благотворительности и добровольчества. Польское общество характеризуют крепкие семейные
отношения, развитые религиозные сети, 39% населения за 2010 год потратили деньги на
благотворительность и 13% поляк были волонтерами и добровольцами в различных
организациях за последний год.
2
3
Legatum Prosperity Index. Russia. Доступ свободный: http://www.prosperity.com/pdf/Russia.pdf
Legatum Prosperity Index. Poland. Доступ свободный: http://www.prosperity.com/pdf/Poland.pdf
Index of comparisons
Russia Poland
Legatum Prosperity Index (110 countries)
59
28
Average Life Satisfaction Ranking (110 countries)
64
52
Per Capita GDP Ranking (110 countries)
39
34
WEF Global Competitiveness Index (139 countries)
63
39
UN Human Development Index (169 countries)
65
41
Heritage/WSJ Economic Freedom Index (179 countries)
143
68
TI Corruption Perceptions Index (178 countries)
154
41
Vision of Humanity Global Peace Index (153 countries)
147
22
Таблица показывает сравнения стран по Индексам (место / общее число стран) 4
На основе сравнительного анализа стран по Legatum Prosperity Index, можно
предположить, что Польшей культурная травма преодолена и в польском обществе
сформирована новая культурная система, а в России культурная травма оказалась намного
значительней по силе, характеру проявления и глубине травматических событий, и которая
способствует устойчивости и распространенности авторитарного синдрома в российском
обществе.
Можно выделить несколько симптомов культурной травмы, проявляющихся в российском
обществе, которые, в сущности, являются компонентами авторитарного синдрома:
Распространенность ксенофобии и национализма. Наиболее острая проблема роста
национализма в молодежной среде. Распространение национализма происходит через блоги и
социальные сети. Растущее влияние социальных сетей («vk.com», «twitter») способствует росту
националистических настроение среди молодежи. Некоторые националистские группы,
размещенные на сайте «vk.com», насчитывают в среднем от 3 до 110 тысяч человек.5
Отношение к другим странам. 47% россиян считают, что Россия является в настоящее
время Великой державой и играет довольно важную роль в решении международных проблем.6
39% россиян считают что России во внешнеполитическом курсе следует соблюдать большую
дистанцию в отношениях с США, которых 76% россиян воспринимают как агрессора,
стремящегося взять под контроль все страны мира. 7 Каждый второй россиянин относится к
НАТО отрицательно (50%). Негативное отношение растет с возрастом - от 40% среди молодежи
Legatum Prosperity Index. Доступ свободный: http://www.prosperity.com/pdf/Russia.pdf ;
http://www.prosperity.com/pdf/Poland.pdf
5
Левада центр. Доступ свободный: http://www.levada.ru/19-12-2011/natsionalizm-online
6
Левада центр. Доступ свободный: http://www.levada.ru/01-12-2011/strana-v-sisteme-mezhdunarodnykh-otnoshenii
7
Левада центр. Доступ свободный: http://www.levada.ru/21-02-2012/vneshnyaya-politika-rossii-otnoshenie-k-drugimstranam
4
до
55%
среди
людей
предпенсионного
возраста.
Позитивное
отношение
к
НАТО
демонстрируют лишь 13% россиян, прежде всего высокообеспеченные и молодежь (по 21%).8
Роль государства. По данным Левада центра, в течение 1990-2009 гг., в ответах на вопрос
«какой принцип отношений между государством и его гражданами вы бы лично поддержали»,
доля утверждающих, что «государство должно больше заботиться о людях» возросла с 57 до
79%, а удельный вес считающих «люди должны проявить инициативу» снизился с 25 до 12%. В
2009 доля полагающих, что «большинство людей в России не сможет прожить без постоянной
опеки
со
стоны
государства»
составляла
80%,
против
15%,
придерживающихся
противоположного мнения. В 2008 году 78% респондентов утверждали, что «государство,
которое проявляет всестороннюю заботу о своих гражданах, обеспечивает им широкие гарантии
и контролирует экономику» обеспечивает больше свободы своим гражданам, чем государство,
«которое по большей части не вмешивается в экономические дела и обеспечивает своим
гражданам
только
минимальные
социальные
гарантии»,
противоположного
мнения
придерживались 14% [Вестник 2010].
Заживление травм, смена общественных тенденций восприятия, и, в конечном итоге,
преодоление авторитарного синдрома могут произойти в результате того, что травматические
ситуации теряют значимость, по причине политических достижений, экономических успехов,
развития
гражданского
общества,
формирования
полноценного
среднего
класса
и
благоприятных внешних обстоятельств или в результате трансформации авторитарной
политической культуры в демократическую.
Также о необходимости целенаправленных усилий по преобразованию культуры писал
К. Левин [Левин 2000. С.160-196]. Изменения «культурного климата» включают: формирование
новых культурных паттернов на когнитивном и поведенческом уровнях человека, борьбу с
мифами, привычками, символами и социальными иллюзиями, переобучение граждан и
представителей власти на всех уровнях. К. Левин подчеркивал значимость личного опыта.
Человек должен основываться на собственном опыте – детском, подростковом или опыте
повседневности, чтобы прочувствовать и принять новые практики мышления и поведения.
Непосредственный опыт не заменит ни одна лекция. Должна быть высокая степень
вовлеченности человек в проблему, в противном случае, поведение не отразится и
соответственно не закрепится в сознании гражданина. Для эффективного культурного
изменения следует использовать индивидуальный подход к гражданам с учетом возрастной
8
ВЦИОМ. Доступ свободный: http://wciom.ru/index.php?id=459&uid=112359
категории, всю существующую в государстве образовательную иерархию, полностью заменить
правящий класс и формировать общественное мнение.
Об особой роли политического образования и гражданского воспитания, призванных
противостоять утрате социальной и политической целостности писал Ален Турен в книге
«Возвращение человека действующего» [Турен 1998]. О роли политического образования как
важнейшего средства конструирования и поддержания демократической системы писал Джон
Дьюи в книге «Демократия и образование». Д. Дьюи подчеркивал, что демократия заключается
не в форме управления, это образ жизни человека [Дьюи 2000. С.85-98]. Роль политического
образования в становлении современной демократии заключается в создании в вовлечении в
политический процесс гражданина как гаранта системы: «демократия является постоянным
усилием по созданию сферы гражданского состояния и обеспечению того, чтобы частные
убеждения и групповая принадлежность могли сойтись и соединиться в ней в атмосфере
взаимного уважения» [Турен 1997. С.733]. Известный исследователь в области политического
образования А. Щербинин писал, что по причине схожести политических моделей и истории
Германии и России в XX веке, следует внимательно присмотреться к полувековому опыту
поиска образовательных моделей в посттоталитарной политической дидактике ФРГ. К числу
современных
практических
проблем,
по
его
мнению,
следует
отнести
недооценку
взаимозависимости эффективного политического процесса и уровня политического образования
граждан [Щербинин 2005. С.219-223; 4].
Травматическая ситуация, связанная с крахом государства и прежней экономической
системы, ревизией традиций прошлого, нарушением привычного образа жизни, мышления и
мировосприятия своих/чужых, привела к актуализации авторитарного синдрома, и в
особенности отдельных его компонентов. Серьезная культурная травма и имеющийся
ограниченный культурный фонд (культурная среда располагает ограниченным фондом
структурных и культурных ресурсов и определяет коридор спектра решений, транслирует
паттерны
поведенческих
практик,
также
предопределяет
возможности
производства,
интерпретации и восприятия смыслов и практик) обеспечивают устойчивость и стабильность
воспроизводства широко распространенного в российском обществе авторитарного синдрома.
Безусловно, авторитарный синдром не диагностируется у людей, обладающих существенным
социальным, культурным и образовательным капиталами, которые позволили преодолеть
культурную травму и адаптироваться в новой культурной и социальной ситуациях.
П. Штомпка обратил внимание на то обстоятельство, что от аккумулированного
интеллектуального
потенциала
общества
напрямую
зависят
последствия
радикальных
трансформаций и изменений, затрагивающих культурную ткань, которые либо приведут к
обогащению, либо к уменьшению фонда структурных и культурных ресурсов. В результате
глубинных сдвигов страна либо станет конкурентоспособной и процветающей, либо повязнет в
кризисах и будет неминуем распад.
Ответ на вопрос, преодолела страна авторитарный синдром и в состоянии ли вообще
Россия его преодолеть, во многом зависит от грамотности власти и ее действий.
Литература
1. Вестник общественного мнения. Данные. Анализ. Дискуссии. 1(103). 2010. 120 с.
2. Дьюи Д. (2000) Демократия и образование. М., 2000
3. Левин К. (2000) Разрешение социальных конфликтов. – СПб.: Речь, 2000.
4. Мертон Р. (2006) Социальная теория и социальная структура. – М.: АСТ, 2006
5. Турен А. (1998) Возвращение человека действующего. Очерк социологии. М., 1998
6. Турен А. (1997) Что значит демократия сегодня? // Антология мировой политической
мысли. В 5 тт.Т.II. Зарубежная мысль. XX в. М., 1997. С.733
7. Урнов М. (2012) Роль культуры в демократическом транзите // OMC. 2012. №6. С.5-17.
8. Урнов М.Ю., Касамара В.А. (2005) Современная Россия: Вызовы и ответы. – М.: ФАП
«Экспертиза», 2005
9. Штомпка П. (2001) Социальное изменение как травма // Социологические исследования.
2001. № 1. С. 6-16.
10. Штомпка П. (2001) Культурная травма в посткоммунистическом обществе //
Социологические исследования. 2001. № 2. С. 3-12. (статья вторая)
11. Щербинин А.И. (2005) Политическое образование: Учебное пособие / А. И. Щербинин.
М.: Весь Мир. 2005. 288 с.
12. Adorno T.W. Frenkel–Brunswick K., Levinson D.J. Sanford R.M. (1950) The Authoritarian
Personality. New York., 1950.
13. Altemeyer B. (1981) Right-Wing Authoritarianism, Winnipeg, 1981