Читать - Зоологический музей МГУ
реклама
Круглый стол "Люди и судьбы Русского Зарубежья". XX -ая Ежегодная Богословская конференция Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета (22 января 2010, МГУ) Т.И. Ульянкина Ректоры Московского университета: М. А. Мензбир и М. М. Новиков. Переписка 1920-1930-х гг. Имя бывшего ректора Московского профессора, относится к тому типу подвижников, благодаря таланту и энергии которых, российская научная интеллигенция, оказавшись в эмиграции, смогла не только достойно выжить, но и объединиться, создав действенную сеть русских общественных и научных (академических) организаций, необходимых для продолжения научной работы и подготовки кадров. Бывший ректор Московского университета профессор зоологии и сравнительной анатомии Михаила Михайловича Новиков (14 (26). 03. 1876, Москва – 12. 05. 1965, Найяк, шт. Нью-Йорк), изгнанный большевиками из России осенью 1922 г. в составе московской группы пассажиров «философского парохода», не потерял связи с родиной и Московским университетом. В эмиграции он продолжал ощущать себя частью великой русской культуры, а свои научные достижения обычно рассматривал, как успех «ради русского имени», ссылаясь на любимое выражение Д.И. Менделеева1. В личной жизни друзья Новикова отмечали в нем «ненасытную пытливость ума и неугасимое прекраснодушие»2 – типичные черты дореволюционного российского ученого – интеллигента. М.М. Новиков постоянно следил за событиями в СССР и судьбой своих коллег, и, по мере возможности, помогал им советами, книгами, журналами, оттисками статей, а также – помощью в организации научных командировок. Ситуация в России перманентно ухудшалась и не оставляла М.М. Новикову надежды на возвращение на родину. Уже после октябрьского переворота стали складываться совершенно новые правила взаимоотношений научного сообщества с властью. Материальные лишения и моральные унижения вызывали у большинства ученых старой (дореволюционной) генерации ощущение полной беззащитности, к которому примешивался инстинктивный страх перед агрессивным поведением большевиков. Кризис во взаимоотношениях власти с учеными и представителями высшей школы"… власть пыталась преодолеть, прежде всего, путем жесточайших репрессий, арестами, расстрелами, голодом, обысками, конфискацией имущества и квартир".3 Особо строгий контроль был установлен над высшей школой: 1 октября 1918 г., в соответствии с декретом Совета народных комиссаров РСФСР, были упразднены ученые степени докторов, магистров и адьюнктов4, 18 ноября вышло постановление Наркомпроса об 1 участии студентов в управлении высшими учебными заведениями; прием в высшие учебные заведения стал осуществляться по классовому принципу. . В июне 1922 года власть установила контроль над доступом ученых к зарубежной научной информации, создав Главное управление литературы и издательств (Главлит), которое вместе с ГПУ (Главное политическое управление, затем переименованное в ОГПУ – Объединенное главное политическое управление) должны были обеспечить надежный заслон на пути проникновения в страну зарубежной литературы. "Родина наша гибнет, – писали "Русские ведомости", – гибнут религия, мораль, наука, искусство и все прочие культурные ценности духа человеческого. Страх за само существование нашей культуры встает во всем своем ужасе".5 Об этом свидетельствовали не только письма из России, но и "внутриэмигрантская" переписка М. М. Новикова с известными деятелями российской науки как: С. И. Метальников (Париж), А. А. Эйхенвальд (Берлин, Милан), Н. С. Тимашев (Франция), В.А. Мякотин ( София), Л. Черносвитов (Великобритания), В. В. Лепешкин (США) и др. Тем не менее, на этом этапе развития страны ученые нужны были большевикам для реализации своей внешней политики, для укрепления имиджа советского правительства. В связи с чем, они считали нужным какое-то время продолжать финансировать поездки ученых за границу и приглашать в страну их иностранных коллег. Кроме того, в рамках проведения социалистической модернизации в 1920 – 1925 гг. (по инициативе ученых КЕПС, АН СССР, наркоматов и ведомств) в стране создавались новые научные учреждения. Как пишет Э.И. Колчинский, "в годы НЭПа практически всем крупным биологам, независимо от их происхождения и политических взглядов, предоставляли возможность не только продолжать научную деятельность, но и руководить лабораториями, кафедрами, институтами, готовить научные кадры<…> Понимая свою зависимость от государственного финансирования, биологи стремились к сотрудничеству с властями. Они обзаводились покровителями среди партийных лидеров, используя их в решении организационных и административных вопросов. Такими патронами для <… >И.П. Павлова был член ЦК ВКПб Н. И. Бухарин, для Н.К. Кольцова - нарком здравоохранения Н. А. Семашко и нарком просвещения А. В. Луначарский, для Н. И. Вавилова председатель Совнаркома А.И. Рыков и управляющмий делами Совнаркома Н. П. Горбунов, для В. И. Вернадского - секретарь ЦК ВКПб, а с 1930 г. председатель Совнаркома В.М. Молотов "6. В Государственном Архиве Российской Федерации, в фонде бывшего Пражского Архива (Русский Зарубежный Исторический Архив – РЗИА) сохранились письма, адресованные М.М. Новикову от нескольких его коллег, остававшихся работать в СССР. Среди наиболее известных корреспондентов в этой коллекции – письма профессора Мензбира Михаила Александровича (23. 10 (4.11). 1855, Тула – 10. 10. 1935, Москва) – бывшего ректора Московского университета. Мензбир – выдающийся зоолог, зоогеограф, орнитолог, выпускник физико-математического 2 факультета Московского университета (1878), с 1886 г. – экстраординарный профессор, а с 1898 г. – ординарный профессор Московского университета, член - корреспондент Российской академии наук (1896), основатель московской школы орнитологов, зоогеографов и анатомов, многолетний президент Московского общества естествоиспытателей (МОИП, 1915 – 1935), редактор "Трудов" этого Общества, бывший ректор Московского университета. В 1911 году и Мензбир и Новиков в составе большой группы профессоров Московского университета покинули alma mater. В университет Мензбир вернулся только после Февральской революции7 и в первый же послереволюционный год был избран ректором Московского университета (с 30. 04.1917 до 01. 01. 1919 гг.) 8. Однако в конце 1918 г. правительственным декретом были объявлены перевыборы профессоров, ректоров и деканов российских университетов, выслуживших 10-летний срок. С 3 января 1919 г. ректорская должность в Московском университете автоматически (на два месяца) перешла от проф. М.А. Мензбира к проф. кафедры медицинской химии В. С. Гулевичу (1867–1933), как одному из «старших членов Совета и факультетов», не имевшему еще 10-летнего стажа. Весной 1919 г. Наркомпрос назначил новые выборы руководства Московского университета, на которых ректором был выбран М. М. Новиков (с марта 1919 г.9 – до ноября 1920 г.). Уйдя в отставку с поста ректора, Мензбир продолжал работать в университете. Вплоть до 1930 г. он читал курсы по зоогеографии и сравнительной анатомии, руководил работами студентов и аспирантов. Как следует из содержания одного из писем М.А. Мензбира, адресованных М.М. Новикову, от 8 октября 1930 года "….с 29/30 г. сравнит<ельная> анат<омия> волею судьбы заменилась у меня курсом промысловых животных"10. В 1925 – 1927 гг. вышло в свет Полное собрание сочинений Ч. Дарвина, под его редакцией (главный редактор). В 1926 году Михаила Александровича избрали почетным членом Академии наук СССР, а в 1929 году – академиком по Отделению физикоматематических наук (биология) 11. С Мензбиром Новикова связывали длительные годы сотрудничества. В 1901 г., находясь в Гейдельберге, М. М. Новиков услышал о нем от молодого биолога - генетика Н.К. Кольцова – ассистента Мензбира, который и "сосватал" его своему шефу. В 1904 г., завершив образование в Гейдельбергском университете и получив степень доктора натурфилософии, М. М. Новиков вернулся в Москву и стал работать в Институте сравнительной анатомии и Музее сравнительной анатомии Московского университета под руководством М.А. Мензбира. М.М. Новиков сразу же попал под человеческое обаяние М.А. Мензбира. Как вспоминал один из учеников М.А. Мензбира, "…внутреннее его очарование - цельного, принципиального человека, страстно преданного науке ученого, неотразимо действовало на всех, кому выпало счастье с ним встречаться"12. Со своей стороны, М.А. Мензбир видел в Новикове достойного преемника на заведование институтом, хотя этому так и не суждено было осуществиться. Кроме того, они оба принадлежали к одной и той же кадетской партии, что 3 определяло их общую политическую платформу и их личное доверие друг другу. Как известно, уже в конце 1917 года ЦК партии кадетов стал координирующим органом акций сопротивления ученых новой власти. Поразительный факт, но М.А. Мензбир был, по-видимому, единственным из профессоров Московского университета, кто осмелился придти на вокзал проводить М.М. Новикова и других своих коллег, уезжавших осенью 1922 г. под конвоем из Москвы в Петроград, а затем в Германию. Новиков вспоминал: « В Москве нас провожала одинокая фигура М.А. Мензбира, который до самого отхода поезда безбоязненно стоял у окна вагона, беседуя со мной и с А. А. Кизеветтером. Остальные «страха ради иудейска», воздержались от проводов»13. Безусловно, этот поступок свидетельствовал о бесстрашии ученого, бросавшего вызов властям. Письма М. А. Мензбира, о которых пойдет речь ниже, охватывают период в восемь лет: с 1922 по 1930 гг. Их содержание дает возможность составить представление о жизни научного биологического сообщества в СССР в 20 – 30 гг. ХХ века и его взаимодействии с русской эмиграцией. Два первых письма М.А. Мензбира, адресованные Новикову в Прагу, имеют адрес Московского общества испытателей природы, который Мензбир считал наиболее надежным. Первое из писем датировано 12 ноября 1922 г., т.е. написано менее чем через месяц после злополучного отъезда М.М. Новикова в Германию; второе – спустя год – 9 сентября 1923 г. Остальные три письма, датированы ноябрем 1930 г. (8- го, 14-го и 25 ноября, соответственно) и пришли в Прагу, где находился Новиков, из Парижа через берлинский адрес. Накануне от Академии наук СССР Мензбир получил официальную командировку в Париж и Берлин, куда выехал вместе с одной из своих дочерей (оперной певицей, которую он хотел хоть как-то трудоустроить на Западе). Письма Мензбира, адресованные Новикову отличает доверительная интонация. Он тепло отзывается о трудоустройстве Новикова в Гейдельберге, радуется полученной им университетской позиции, и здесь же – с иронией обсуждает московские университетские склоки и интриги, аморальное поведение отдельных коллег, постыдную университетскую реформу. Мензбир сочувствует ухудшающемуся здоровью дочери Новикова - Татьяны в Германии, обсуждает трудности с трудоустройством в Москве своих дочерей, московские цены, налоги. Он подробно описывает свою жилищную проблему и извиняется, что из-за принудительного "уплотнения" он был вынужден занять пустующую университетскую квартиру Новикова и часть его лаборатории14. Его оценка университетской жизни и поведения отдельных коллег чаще имеет негативную оценку: «Все идет по старому, но у<ниверсите>ту, кажется, уже идти некуда. Теперь упразднены и факультеты, а будут только отделения. В основе реформы, кажется, – сократить общеобразовательные курсы, отдав преимущества специальностям. Но при безграмотности современных студентов, какая же теперь может быть специализация. Что касается «этики», то этого слова в унив<ерситетском> обиходе нет»15. В конце письма он с горечью 4 констатирует : " Пока же мне музейная атмосфера так надоела, что я, вероятно, не выдержу и откажусь от заведования лабораторией, если еще останусь в Ун<иверситете> вообще".16 В целом, ситуацию в СССР Мензбир характеризует как "странную жизнь", а жизнь университетского сообщества – лишенной морали ("Должен сознаться, что вся эта масса интриг была для меня весьма неожиданна, хотя я хорошо узнаю наши университетские нравы"17). В целях конспирации, особенно, когда речь заходит о русских эмигрантах, которым он намерен передать через Новикова доверительную информацию, Мензбир полностью опускает их имена: "Я Вам очень благодарен за попытку найти адрес моего друга. Если это Вам удастся, сообщите ему от себя (согласно моей просьбе), во избежание потери времени, что мы все трое живы, находимся втроем и никаких прибавлений в нашем семейном положении не произошло. Очень давно не получал известий и просит написать"18. Долгие годы Мензбир страдал от сердечной недостаточности и приступов бронхиальной астмы. "19. В одном из писем Новикову, 1923 года, директор Севастопольской биологической станции – В.Н. Никитин20 сообщал о Мензбире следующее: "Мих<аил> Александр<ович> пишет мне, что здоровье его совсем стало плохо – при кашле кровь – очень за него боюсь"21 . Ни в одном из писем М.М. Мензбир ни разу не выразил сожаления об отъезде М.М. Новикова за рубеж. Складывается впечатление, что все преимущества эмигрантского существования он обсудил с ним еще в Москве. К октябрю 1930 года, когда Мензбир приехал в Париж, ситуация с зарубежными командировками в АН СССР существенно ухудшилась. Со стороны ОГПУ вводится практика наблюдения за командировочными учеными из СССР. Так, например, 31 марта 1927 года, на заседании Политбюро сотрудникам ОГПУ было поручено "установить строгое наблюдение за поведением ученых, принявших участие в Германии" (имеется в виду "Неделя советской науки" в Берлине)22. Практика слежки за учеными сотрудниками ОГПУ быстро становится системой. Тем не менее, эпистолярная связь эмигрантов с метрополией (в том числе и М. М. Новикова) более или менее интенсивно шла с 1922 года до 1937 года, т.е. до тех пор, когда СССР не вступил в период "большого террора". На февральско- мартовском (1937 г.) Пленуме ЦК ВКП(б) был зафиксирован кульминационный момент шпиономании, хотя настоящая истерия по поводу не вернувшихся их командировок ученых ("невозвращенцев") развернулась годом раньше – на Общем собрании Академии наук СССР 29 декабря 1936 года из состава АН СССР были исключены выдающиеся химики - органики академик В.Н. Ипатьев, основатель Института высоких давлений, и академик А.Е. Чичибабин. "Невозвращенцы" – ученые, снискавшие мировую известность, автоматически объявлялись антисоветчиками и шпионами, исчезали из списков Академии наук. А поскольку деятели науки демонстрировали пассивность в борьбе со "злостными антисоветскими элементами" (как назвал их в 1935 г. 5 председатель СНК СССР В.М. Молотов)23, развернулись репрессии и чистки, направленные на руководство АН СССР. Любая связь с заграницей после 1937 года, а тем более, с русской эмиграцией стала равносильна самоубийству. 8 -го июня 1930 г. в СССР был принят "Закон об измене Родине"; по этой статье вводится смертная казнь и коллективная ответственность членов семьи24. Встречи и переписка с эмигрантами легко попадали под эту статью. Слишком близкие связи с зарубежными учеными "на верху" уже давно выглядели подозрительными, их все чаще трактовали как преступление и измену Родине. "Культурная революция", в свою очередь, привела к резкому свертыванию международных контактов. Возможно, учитывая эти обстоятельства, а также границы разных государств, Мензбир в общении с М. М. Новиковым не стал настаивать на их личной встрече и ограничился перепиской. Тем не менее, в Париже Мензбир не упустил возможности встретиться с общим близким другом и единомышленником – проф. С.И. Метальниковым – сотрудником Института Пастера. Когда в 1930 г. Мензбир с дочерью переезжают в Берлин, он пишет М.М. Новикову: " Очень Вам благодарен за готовность помочь нам, как от себя, так и от Наташи выражаю Вам искреннюю благодарность и прошу передать таковую также Валентине Николаевне. Мы в Чехословакию, конечно, не попадем, пока ей хотелось пробыть некоторое время в Германии, но все-таки приятно знать, что неподалеку есть не чужие люди"25. Мензбир спешит ответить на все вопросы Новикова, касающиеся книг и оборудования бывшей лаборатории М.М. Новикова, а также - жизни университета и судьбам их коллег. Трудности выживания в Московском университете – все те же. "... Очень трудно с практическими занятиями. Вы даже не можете себе представить недостачу необходимого для этого материала. Скорее и легче удается получить новый инструмент, нежели какую-нибудь консервированную тварь. Не хватает и литературы, и из-за нее-то я и решился приехать сюда"26. Что касается личного персонала лаборатории, то он не изменился существенно: кроме В.А., это все мои ученики по В<ысшим> Ж<енским> К<урсам>. Мы слились и привыкли работать в современных условиях. Очень тяжела была и неожиданна, смерть П.П. Сушк<ина>27. Он страшно много работал, особенно для постановки Зоол<огического> Музея, где, хотя и не был директором, но, фактически, значил больше директора. Много работал и для себя, кончая свое путешествие в Англию28. Относительно Московского общества испытателей природы М.А. Мензбир пишет:" О<бщест>во существует скромно – скромно, при ничтожных средствах и под постоянной угрозой каких-нибудь реформ. Многие сношения с иностранными о<бщест>вами удалось восстановить и, таким образом, пополнить библиотеку (общими изданиями), но этого мало: нужны средства и на печатание и на приобретение книг. Ваша книга пришла, и я просил бы Вас присылать, что можно, и дальше. Свою работу пришлю, как только получу отдельные оттиски"29. 6 О себе Мензбир пишет: "Что касается моей семьи, то обе дочери не замужем. Одна служит в библиотеке Румянцев<ского> музея, другая (певица) со мной здесь. Ее приглашают в Париже в Русск<ую> оперу, но пока не известно, осуществимо ли это, т.к. своих средств у нее, понятно, нет, а сколько ей предложат, еще не выяснено. В М<оскве> ей не удается прочно устроиться, т.к. там на первом месте выдвиженцы, независимо от того, годны ли они на что-нибудь, или нет. Раньше она была в опере Зимина, а последние 2 –3 года – безработная. Не удивитесь, если встретите гденибудь ее фамилию среди оперных певцов и имейте ввиду, что она здесь с совет<ским> паспортом. Она просит передать Вам ее привет, а я прошу у Вас разрешения дать ей Ваш адрес, чтобы на случай, если она задержится здесь, все-таки она не чувствовала себя здесь вполне одинокой30. Таким образом, Мензбир не исключал возможности эмиграции одной из своих дочерей. Мензбир очень интересовался судьбой "многострадавшей Станцией в Виллафранке" и поскольку М.М. Новиков с 1925 г. возглавил "Русский Попечительский Комитет по поддержанию Русской биологической станции в Виллафранке»31, он хотел получить информацию "из первых рук": "Пока был жив Н.А. Иванц<ов>32, мы получали о ней некоторые сведения, но после его смерти, они прекратились. Беда в том, что эта станция связана с общеполитическими вопросами. Жив ли М.М. Дав<выдов>33?". Уже в последнем письме (из данной коллекции документов) Мензбир сам деликатно ставит перед Новиковым вопрос о приостановке их переписки, как только он пересечет границу. " Из дома трудно будет поддерживать сношения, но не смотрю на это совершенно безнадежно Свое письмо от 25 октября 1930 г., Мензбир заканчивает словами: "Знаю, что и Вам здесь нелегко, но наши условия совершенно различные"34<….>Затем, надо прямо смотреть в глаза настоящему и кончить это письмо словами «прощайте», хотя еще раз скажу, что работы постараюсь присылать"35. Начало 1930 г. в СССР характеризуется чередой судебных процессов над учеными. Так, 12-го января арестован академик С. Ф. Платонов (дело "Всенародного союза борьбы за возрождение свободной России", "дело академика С.Ф. Платонова" или "академическое дело"). По делу С. Ф. Платонова арестованы академики Н. П. Лихачев, Е. В. Тарле и др.36; 7 апреля 1930 г. был принят указ о расширении трудовых лагерей, переданных в ведение ГУЛАГа (Главного управления лагерей, подчиняющегося ОГПУ)37. 12 – 18 апреля 1930 г. проходит процесс над группой инженеров, обвиненных в саботаже38; 11-го марта ОГПУ начинает сбор компрометирующих материалов об академике Н. И. Вавилове39; в ноябредекабре 1930 г. готовится процесс т.н. "Промпартии", обвиненной в подготовке иностранной интервенции совместно с русскими эмигрантами в Париже; объявлено о разоблачении некоей "Трудовой крестьянской партии" во главе с профессорами Н. Кондратьевым и А. Чаяновым, которым приписывается организация саботажа коллективизации. 7 В 1934 г. (т.е. за год до смерти М. А. Мензбира) проф. А. А. Эйхенвальд, пишет М. М. Новикову из Милана: "Мензбир уже более года умирает (пишет Цингерам)."40 10 мая 1934 г. Академия наук, совместно с Московским обществом испытателей природы и Московским государственным университетом отметили 50-летний юбилей научной деятельности академика М.А. Мензбира, о чем писала газета "Известия" 10 и 11 мая 1934 года. "Комиссариат народного просвещения СССР закрепил за Мензбиром в пожизненное бесплатное пользование занимаемую им квартиру, с оставлением в том же помещении в пожизненное пользование библиотеки М. А. Мензбира, пожертвованной им государству. Музею при институте сравнительной анатомии при Московском университете было присвоено имя М. А. Мензбира". 41 В день похорон Михаила Александровича в Московском университете был объявлен всеобщий траур и отменены занятия на биологическом факультете. Спустя два года после смерти ученого, буквально "…. вал репрессий накрыл научное сообщество". 42 По мнению Э. И. Колчинского, " список потерь отечественной биологии…вряд ли когда - нибудь будет составлен, но прямые и косвенные цифры по отдельным учреждениям свидетельствуют, что, по крайней мере, более 25% биологов числилось уволенными в 1930-х гг., что в то время практически означало арест, а часто и расстрел"43. В числе жертв "Большого террора" оказались лидеры многих отраслей биологии, в том числе, Н. И. Вавилов, Г.А. Левитский, Г.А. Надсон, Я. О. Парнас, Н. М. Тулайков и др. Новиков М.М. Полстолетия научной деятельности (M.M. Novikoff. 50 years of scientific works), Нью-Йорк: All Slavic Publishing House, 1956.–С. 26. 2 Из письма Ариадны Тырковой Вильямс, адресованного М.М. Новикову, 26 ноября 1957 г. // BAR – Bakhmeteff Archive, Rare Book and Manuscript Library, Columbia University Libraries, New York. Ms. Mikhail Mikhailovich Novikov’s Collection. Papers, ca. 1.000 items (6 boxes). Box 1–6. Correspondence. Box 1. 3 Колчинский Э. И. Биология Германии и России - СССР (в условиях социально- политических кризисов первой половины ХХ века). СПб: Нестор- История, 2007. С. 44. 4 Декрет " СНК РСФСР " О некоторых изменениях в составе и устройстве государственных учебных и высших учебных заведений РСФСР" от 1 октября 1918 г. 5 Цит по В.А. Куманеву "30-е годы в судьбах отечественной интеллигенции (Очерки)" - М. –Наука, 1991. С. 19. 6 Колчинский Э. И. Биология Германии и России - СССР ( в условиях социально- политических кризисов первой половины ХХ века). СПб: Нестор- История, 2007. С. 259, 261. 7 В 1911 - 1917 гг. М.А. Мензбир был профессором на Высших женских курсах в Москве. 8 Михаил Александрович Мензбир [23. Х (4.ХI). 1855 – 10. Х. 1935] //Ректоры Московского университета (Биографический словарь) / Сост. В.В. Ремарчук . Справочно - информационная серия "Московский университет на пороге третьего тысячелетия". Вып. 11. – М., 1996. С. 151. 9 ЦГИАМ, Ф. 418, оп. 487, ед. хр. 487. 10 Мензбир М.А. (Париж)– М.М. Новикову (Прага), от 8 октября 1930 г. 2 листа, с оборотом, от руки. // ГА РФ (РЗИА). Фонд Р – 6767. Новиков Михаил Михайлович. Опись 1. 108 ед. хр., 1914 – 1945. Листы 7 – 8. Обратный адрес в Берлине: Berlin W.50. New Ansbacher Strasse, 10, II. Frau N. Salmanew. 11 О нем см.: Цетлин Л.С. Академик М.А. Мензбир // Бюллетень МОИП. Отдел биологии, 1960, 65, № 6. С. 129 - 140; Михаил Александрович Мензбир [23. Х (4.ХI). 1855 – 10. Х. 1935] //Ректоры Московского университета (Биографический словарь) / Сост. В.В. Ремарчук - Справочно - информационная серия "Московский университет на пороге третьего тысячелетия". Вып. 11. – М., 1996. С. 147 - 152; Мензбир Михаил Александрович //Волков В.А., Куликова М.В. Российская профессура. ХVIII – начало XX вв. Биологические и медико -биологические науки. Биографический словарь. – СПб.: РХГИ, 2003. С. 304 – 305. 1 8 Дементьев Г.П. Михаил Александрович Мензбир. М. , 1950. С. 16. Новиков М.М. От Москвы до Нью-Йорка. Моя жизнь в науке и политике (Отрывки из воспоминаний). Нью-Йорк: Изд-во им. Чехова, 1952. С. 328. 14 Новикову М.М., в бытность его ректорства, была выделены помещения для квартиры и лаборатории в здании Геолого-минералогического института Московского университета. См. Новиков М.М. От Москвы до Нью-Йорка. Моя жизнь в науке и политике (Отрывки из воспоминаний). Нью-Йорк: Изд-во им. Чехова, 1952. С.296. 15 М. А. Мензбир – М.М. Новикову, от 9 сентября 1923 г. // Письма М.А. Мензбира М.М. Новикову. Ноябрь 1922 – октябрь 1930 // Архив РЗИА в ГА РФе. Фонд Р - 6767. опись 1. Ед.хр. 51. Листы 3 –4. 16 Там же. 17 М.А. Мензбир – М.М. Новикову, от 12 ноября 1922 г., от руки (выборочно). // ГАРФ. Новиков Михаил Михайлович. Фонд Р.- 6767. Опись 1. Ед.хр. 51. 5 писем. Письма М.А. Мензбира М.М. Новикову. Ноябрь 1922 – октябрь 1930. Лист 1. 18 М.А. Мензбир – М.М. Новикову, от 12 ноября 1922 г., от руки (выборочно). // ГАРФ. Новиков Михаил Михайлович. Фонд Р.- 6767. Опись 1. Ед.хр. 51. 5 писем. Письма М.А. Мензбира М.М. Новикову. Ноябрь 1922 – октябрь 1930. Лист 1. 19 Мензбир М.А. (Париж)– М.М. Новикову (Прага), от 8 октября 1930 г. 2 листа, с оборотом, от руки. Обратный адрес в Берлине: Berlin W.50. New Ansbacher Strasse, 10, II. Frau N. Salmanew //// Архив РЗИА в ГА РФе. Фонд Р - 6767. опись 1. Ед.хр. 51. Листы 7 –8. 20 Никитин Василий Никитич [20.12. 1885 (1.1.1886) Москва –2.2. 1972, Москва]– зоолог и гидробиолог. До 1931 г. занимал должность заведующего Севастопольской биологической станцией АН СССР. 20 В 1931– 1941 гг. на этом посту его сменил академик С. А. Зернов. Судя по сведениям А.А. Эйхенвальда, в 1934 году В.Н. Никитин с женой были переведены на новую зоологическую станцию, – "вблизи Батума"20. Действительно, по данным юбилейной статьи, посвященной сорокалетию научной и педагогической деятельности В.Н. Никитина, в 1931 – 1937 гг. – ученый занимал должность заместителя директора научной и рыбохозяйственной станции в Батуми. В 1935 г. защитил диссертацию на степень доктора биологических наук, а в 1937 г. получил звание профессора. Тогда же перешел на работу в Тбилисский университет, где с 1937 по 1946 гг. заведовал кафедрой и отделом в Институте зоологии Академии наук Грузинской ССР. В 1944 г. получил звание заслуженного деятеля науки Грузинской ССР и был признан основоположником грузинской школы гидробиологов. В 1946 г., когда Президиум Академии наук СССР организовал в Москве новый научно-исследовательский Институт океанологии (на базе существовавшей с 1941 г. Лаборатории океанологии), В. Н. Никитин перешел на работу в ИО РАН (с 1954 г. – ИО РАН им. П.П. Ширшова). С 1946 г. – В.Н. Никитин –заведующий лабораторией бентоса, а затем – морского обрастания и древоточцев института. Основные его научные труды посвящены изучению биологического разнообразия Черного моря и биологии промысловых животных. За свои научные заслуги был награжден орденом Ленина. 21 Никитин В.Н. (Севастополь) – М.М. Новикову (Прага), от 13 апреля 1923 г. 2 л., от руки. Поскольку письмо было послано через А.А. Эйхенвальда 21, жившего тогда в Берлине, оно ошибочно попало в личную коллекцию документов А.А. Эйхенвальда // Фонд 6767. Новиков Михаил Михайлович. Опись 1. ед.хр. 62. Август 1923 – октябрь 1934. Лист 1- 2. 22 Академия наук в решениях Политбюро ЦК РКП (б) – ВКП (б) - КПСС. 1922 - 1952 / Сост. В.Д. Есаков. М. 2000. С. 46; Летопись Российской Академии наук. В 4-х т. Том IV. 1901 - 1934 / Отв. ред. Э.И. Колчинский и Г.И. Смагина. СПб. : Наука, 2007. С. 582. 23 Цит. по Куманеву В.А. "30-е годы в судьбах отечественной интеллигенции (Очерки)" - М. –Наука, 1991. С. 133. 24 Хронология российской истории. Энциклопедический справочник. / Под ред. Ф.Конта. М: Международные отношения, 1994. С. 213. 25 Мензбир М.А. (Берлин)– М.М. Новикову (Прага), от 25. Х. 1930 г. 2 листа, с оборотом, от руки. Листы 11 –12. Обратный адрес в Берлине: Berlin W. 50, Nurnberger Strasse 31, bei Major Weiswange. 26 Мензбир М.А. (Париж)– М.М. Новикову (Прага), от 8 октября 1930 г. 2 листа, с оборотом, от руки. // ГА РФ (РЗИА). Фонд Р – 6767.Новиков Михаил Михайлович. Опись 1. 108 ед. хр., 1914 – 1945. Листы 7 – 8. Обратный адрес в Берлине: Berlin W.50. New Ansbacher Strasse, 10, II. Frau N. Salmanew. 27 Сушкин Петр Петрович (1868, Тула - 1928, Кисловодск) - зоолог- орнитолог, биогеограф, лепидоптеролог и палеонтолог; ученик М.А. Мензбира. Выпускник естественного отделения физикоматематического факультета Московского университета (1889);оставлен при кафедре зоологии и сравнительной анатомии для приготовления к профессорскому званию. В 1901 избран приват-доцентом Московского ун-та и проф. зоологии Московских женских курсов. В 1903 защитил диссертацию на степень д-ра зоологии. В 1909 избран проф. Харьковского ун-та. В 1919-1920 - проф. Таврического ун-та в Симферополе. С 1921 - зав орнитологическим отделом Зоол. Музея АН СССР в Ленинграде. Академик АН СССР (1923), в 1927 - академик - секретарь отделения физико- математических наук. 28 Мензбир М.А. (Париж)– М.М. Новикову (Прага), от 8 октября 1930 г. 2 листа, с оборотом, от руки. // ГА РФ (РЗИА). Фонд Р – 6767.Новиков Михаил Михайлович. Опись 1. 108 ед. хр., 1914 – 1945. Листы 7 – 8. 12 13 9 Мензбир М.А. (Берлин)– М.М. Новикову (Прага), от 14. Х. 1930 г. 2 листа, с оборотом, от руки. Обратный адрес в Берлине: Berlin W.50, Nurnberger Strasse 31, bei Major Weiswange // ГА РФ (РЗИА). Фонд Р.– 6767.Новиков Михаил Михайлович. Опись 1. 108 ед. хр., 1914 – 1945. Листы 7 –8. 30 Мензбир М.А. (Париж)– М.М. Новикову (Прага), от 25. Х. 1930 г. 2 листа, с оборотом, от руки. // ГА РФ (РЗИА). Фонд Р.– 6767.Новиков Михаил Михайлович. Опись 1. 108 ед. хр., 1914 – 1945. Листы 11 –12. 31 Comite de Patronage et de Direction De la Station Zoologique Russe a Villefranche s /Mer. 32 Иванцов Н.А. (1865 - 1927) - зоолог, ученик проф. М.А. Мензбира. Выпускник естественного отделения физико-математического факультета Московского университета. Работал в сравнительно- анатомической лаборатории Мензбира. Скончался 4 августа 1927 г. во время командировки в Неаполь и похоронен там же на местном английском кладбище. См.: Фокин С.И. Русские ученые в Неаполе. СПб: АЛЕТЕЯ, 2006. С. 219, 326. 33 Давыдов Михаил Михайлович (1896 - 1934)- зоолог, выпускник Московской консерватории (1872), доктор философии Йенского университета (1880), почетный доктор зоологии Юрьевского университета (1902). Работал в Германии ( Гейдельберге и Мюнхене), с 1895 г. работал вместе с А.А. Коротневым на Русской зоологической станцией в Виллафранке (Вильфранш). После смерти А.А.Коротнева был назначен директором и постоянно жил в Виллафранке. О нем см. Фокин С.И.Русские ученые в Неаполе. СПб: АЛЕТЕЯ, 2006. С. 36 - 37, 71 - 73. 34 Письмо Мензбира М.А. (Берлин)– М.М. Новикову (Прага), от 25. Х. 1930 г. 2 листа, с оборотом, от руки. Перед обращением адрес в Берлине: Berlin W. 50, Nurnberger Strasse 31, bei Major Weiswange // Письма М.А. Мензбира М.М. Новикову. Ноябрь 1922 – октябрь 1930 // Архив РЗИА в ГА РФе. Фонд Р - 6767. опись 1. Ед.хр. 51. Листы 11 – 12. 35 Мензбир М.А. (Париж)– М.М. Новикову (Прага), от 25. Х. 1930 г. 2 листа, с оборотом, от руки. // ГА РФ (РЗИА). Фонд Р – 6767.Новиков Михаил Михайлович. Опись 1. 108 ед. хр., 1914 – 1945. Листы 11 –12. Перед обращением указан адрес в Берлине: Berlin W. 50, Nurnberger Strasse 31, bei Major Weiswange. 36 Летопись Российской Академии наук. В 4-х т. Том IV. 1901 - 1934. / Отв. ред. Э.И. Колчинский и Г.И. Смагина. СПб. : Наука, 2007. С. 696 - 697 37 Хронология российской истории. Энциклопедический справочник. / Под ред. Ф.Конта. М: Международные отношения, 1994. С. 212. 38 Там же. С. 212. 39 Летопись Российской Академии наук. В 4-х т. Том IV. 1901 - 1934. / Отв. ред. Э.И. Колчинский и Г.И. Смагина. СПб.: Наука, 2007. С. 702. 40 Эйхенвальд А.А. (Милан) - М.М. Новикову (Прага), от 10. 10. 1934. 1 л. машинописи // Архив РЗИА в ГА РФе. Фонд Р- 6767. Новиков Михаил Михайлович. Опись 1. ед.хр. 62. Письма А. Эйхенвальда - М.М. Новикову. Август 1923 – октябрь 1934. Лист 8. 41 ГА РФ, Архив РЗИА. Фонд Р – 6767. Новиков Михаил Михайлович. Оп. 1. Листы № 5. Вырезка из газетной статьи «Юбилей проф. М.А. Мензбира» // Известия, 1934. 10 и 11 мая. 42 Колчинский Э. И. Биология Германии и России - СССР ( в условиях социально- политических кризисов первой половины ХХ века). СПб: Нестор- История, 2007. С. 392. 43 Там же. 29 10
