ФЕДЕРАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ АВТОНОМНОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ ВЫСШЕГО ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ
advertisement
ФЕДЕРАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ АВТОНОМНОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ ВЫСШЕГО ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ «ЮЖНЫЙ ФЕДЕРАЛЬНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ» На правах рукописи Бухарова Ирина Викторовна ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ ТЕОРИЯ ПРАВОВОГО ВОЗДЕЙСТВИЯ Л.И. ПЕТРАЖИЦКОГО: ТЕОРЕТИКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ 12.00.01 – теория и история права и государства; история учений о праве и государстве ДИССЕРТАЦИЯ на соискание ученой степени кандидата юридических наук Научный руководитель: доктор юридических наук, доцент Г.Г. Небратенко Ростов-на-Дону – 2014 ОГЛАВЛЕНИЕ Введение ............................................................................................................ 3 ГЛАВА 1. СТАНОВЛЕНИЕ ТЕОРИИ ПРАВОВОГО ВОЗДЕЙСТВИЯ В ИСТОРИИ ПРАВОВОЙ МЫСЛИ ........................................................... 15 § 1. Понятие правового воздействия в истории учений о праве и государстве ..................................................................................................... 15 § 2. Методологический кризис правоведения конца XIX начала XX вв. и решение задачи правового синтеза .............................................................. 39 § 3. Исторические и теоретико-методологические предпосылки становления взглядов Л. И. Петражицкого на предмет и задачи правовой теории в контексте проблемы правового воздействия ................................. 53 § 4. Теоретические особенности изучения природы правового воздействия Л. И. Петражицким ........................................................................................... 73 ГЛАВА 2. ТЕОРИЯ ПРАВА Л.И. ПЕТРАЖИЦКОГО КАК УЧЕНИЕ О ПСИХОЛОГИЧЕСКИХ ЗАКОНОМЕРНОСТЯХ ПРАВОВОГО ВОЗДЕЙСТВИЯ .............................................................................................. 97 § 1. «Интуитивное» и позитивное право. Система и структура правового воздействия ....................................................................................................... 97 § 2. Убеждение и принуждение в структуре правового воздействия .......... 120 § 3. Правовые ценности и нормы права в структуре правового воздействия ........................................................................................................ 137 § 4. Правовое воспитание в структуре правового воздействия .................... 158 Заключение ....................................................................................................... 173 Список литературы ........................................................................................... 180 2 ВВЕДЕНИЕ Актуальность темы диссертационного исследования. Довольно длительный переход России к современному обществу, сопряженный с модернизацией всех сфер общественной жизни, существенным образом отражается и на находящемся в кризисном состоянии социально-гуманитарном знании, по сей день испытывающем значительное влияние марксистской догматики. Российское правоведение не является исключением. Так, сформировавшееся в горниле советской идеологии 1930-х гг. нормативистское правопонимание остается доминирующим и сегодня, что, как представляется, существенно сужает эвристический потенциал правовой науки, негативно сказывается на формировании правовой доктрины, отвечающей реалиям современного общества, на правовой идеологии, средствах ее юридической имплементации в контексте государственной правовой политики. В конечном счете, методологический арсенал теории государства и права не всегда способен к адекватному отражению правовых явлений, что негативно отражается и на правоприменении, правообразовании, правореализации и правотворчестве. В такой ситуации вполне закономерно внимание к западной правовой мысли, где современные исследователи стремятся найти ответы на многие вопросы юридической теории и практики. Между тем, по нашему мнению, представляют немалый интерес и исследования русских правоведов, работавших в ситуации становления правовой науки на рубеже XIX–XX вв. и внесших немалый вклад в теоретическое обоснование многих проблем, однозначное решение которых не найдено до сих пор. Одно из первых мест в числе таких теоретиков права занимает Лев Иосифович Петражицкий, создавший оригинальную психологическую теорию права, предложивший концептуально обоснованный взгляд на перспективы интеграции социальногуманитарного знания. Его доктрина психологического правопонимания часто интерпретируется как субъективистская, что дает иногда основание для отнесения его тео3 рии к серии музейных редкостей или курьезов, являющихся скорее свидетельством трудностей становления теоретико-правового знания той эпохи, чем его развитием. Первым из таких курьезов усматривается учение Л. Петражицкого о психологическом воздействии права на индивида, отрицающее классическую правовую догматику и интерпретирующую право как психологический феномен, обусловливающий поведение индивида. В современной юридической литературе давно идет дискуссия о том, какова природа механизма воздействия права на общественные отношения, которая фактически обозначает пробелы правовой теории в этом вопросе. Ведь сторонники институциональных форм воздействия, культивирующие доминанту принуждения в праве, не могут объяснить достаточно широкий спектр неправовых поступков, начиная с самого феномена правонарушения и заканчивая правовым нигилизмом. При этом признается, что правовой механизм как институциональная форма воздействия на правоотношения не выражает сущность правового воздействия, которое с необходимостью включает и такие неинституционные образования, как правосознание, правовые ценности, правовая культура и др. Таким образом, психологическая теория права Л.И. Петражицкого приобретает особое звучание сегодня в контексте многих теоретических проблем, одной из которых является проблема механизма правового воздействия, актуализирующаяся, с одной стороны, в связи необходимостью повышения эффективности действия норм права, с другой – в связи с наличием множественных теоретических пробелов в современной теории механизма правового регулирования и правового воздействия. Степень научной разработанности проблемы. Необходимо сказать, что специального изучения учения Л.И. Петражицкого о правовом воздействии еще не предпринималось. В то же время, учитывая, что данное учение является квинтэссенцией его теории понимания права, следует признать, что целый ряд сопряженных с этой темой проблем попадал в сферу исследовательского внимания. Целостное же изучение данной проблемы в контексте 4 формирования теории государства и права как научной дисциплины, сопряженного с выяснением места правовой концепции Л.И. Петражицкого в данном процессе, в историко-правовом дискурсе отсутствует. Основными теоретическими источниками исследования обозначенной диссертационным исследованием проблемы являлся целый ряд работ классической и современной теории государства и права: Н.Н. Алексеева, С.В. Бошно, А.Б. Венгерова, Н.Д. Железновой, С.Ф. Кечекьяна, Б.А. Кистяковского, Г.В. Мальцева, С.А. Муромцева, П.И. Новгородцева, А.В. Полякова, И.В. Поснова, С.А. Пяткиной, М.А. Рейснера, З.А. Станкевича, П.И. Стучки, Н.С. Тимашева, Е.Н. Трубецкого, Б.Н. Чичерина. Так, существенное значение для выяснения теоретико-методологических оснований решения проблемы имели исслледования С.В. Бошно, Н.Н. Вопленко, О.Н. Коростелкина, О.Е. Кутафина, Г.И. Муромцева, рассматривающих круг вопросов, связанных с источниками права, выводы которых следует признать нетрадиционными в контексте современной теории права. В контексте изучения проблемы правового воздействия в трудах Л.И. Петражицкого методологическую роль сыграли монографические исследования С.Н. Бледного и М.А. Волковой, в которых изучался комплекс теоретико-правовых проблем, связанных с механизмом реализации права. Большую эвристическую значимость в плане раскрытия психологического подхода к праву Л.И. Петражицкого имели и работы Э.В. Кузнецова, С.А. Пяткиной, исследующих его теорию в контексте бихевиористской психологии. Для выяснения исторических и теоретико-методологических особенностей формирования теории права Л.И. Петражицкого имеет целый ряд фундаментальных исследований философов и юристов, в которых рассматриваются проблемы типа научной рациональности в контексте классического и постклассического правоопонимания, место психологической теории права Л.И. Петражицкого в формировании нового стиля юридического мышления в контексте рассмотрения проблемы правового воздействия: М. Вебер, 5 Л.Ю. Головина, И.Ф. Матчин, В.В. Попов, В.С. Степин, Е.В. Тимошина, Б.С. Щеглов, а также исследования В.Г. Графского, Г.В. Мальцева, А.В. Полякова, обращавшихся к творчеству Л.И. Петражицкого в контексте изучения проблемы интеграции научного знания. Общетеоретический подход к проблеме диссертационного исследования был сформирован на основе изучения работ таких классиков философскоправовой мысли, как Платон, Аристотель, Фома Аквинский, Т. Гоббс, Дж. Локк, Ж.-Ж. Руссо, И. Кант, Гегель, классиков русского правоведения, таких как Вл. Соловьев, Б. Чичерин, П. Новгородцев, Н. Коркунов, Н. Алексеев и др. Основой авторского подхода к проблеме правового воздействия в современной теории государства и права стали работы современных российских теоретиков права, таких как М.И. Абдулаев, М.И. Байтин, В.В. Диаконов, С.А. Комаров, Н.И. Матузов, А.В. Малько, Л.П. Рассказова и др. В целом необходимо констатировать, что несмотря на слабую разработанность заявленной темы диссертационного исследования, изучение целого ряда аспектов психологической теории Л.И. Петражицкого, предпринятое ранее, создает необходимые теоретико-методологические предпосылки для ее изучения. Объектом диссертационного исследования является психологическая концепция права Л.И. Петражицкого. Предметом диссертационного исследования выступает учение о правовом воздействии в психологической теории права Л.И. Петражицкого. Цель диссертационного исследования – выяснить теоретико- методологические источники, концептуально-теоретическое содержание учения Л.И. Петражицкого о правовом воздействии, его значение для современной теории государства и права. Данная цель подразумевает решение ряда исследовательских задач, к которым можно отнести следующие: 1. Охарактеризовать классическое и постклассическое правопонимание в контексте выяснения концептуального содержания понятия правового воздействия; 6 2. Определить теоретико-методологические источники источники решения проблемы правового синтеза в российском правоведении конца XIX – начала XX вв.; 3. Дать историко-правовую оценку формирования психологической концепции права Л.И. Петражицкого в контексте решения проблемы правового воздействия; 4. Выяснить теоретико-методологическое содержание психологического подхода Л.И. Петражицкого к изучению проблемы правового воздействия; 5. Раскрыть содержание психологической теории права Л.И. Петражицкого в контексте соотношения «интуитивного» и позитивного права; 6. Дать теоретико-методологическую оценку категориям произвола и принуждения, применяемым Л.И. Петражицким в интерпретации механизма правового воздействия; 7. Выяснить структурно-функциональное значение правовых ценностей и норм права в структуре правового воздействия; 8. Определить значение категорий «правовой порядок» и «нормативный факт» в изучении Л.И. Петражицким механизма правового воздействия; 9. Дать оценку роли теоретико-правовой конструкции правового воздействия Л.И. Петражицкого в современной правовой теории. Теоретическая и методологическая основа исследования. Теоретическую основу исследования составили теоретико-правовые, социологические, психологические, философско-правовые, классические и современные исследования по проблемам нормативной регуляции общественных отношений, правовой онтологии и аксиологии, правового сознания и правовой культуры, правового воздействия. Методологическую основу исследования составили общенаучные методы анализа и синтеза, восхождения от абстрактного к конкретному, единства исторического и логического. Основными исследовательскими методами, в соответствии с историко-правовым характером диссертационного исследования, являются исторический метод, метод интерпретации и метод реконструкции. Кроме того, в процессе реализации метода применялись историко-ретроспективный, структурный и компаративистский подходы. 7 Научная новизна исследования раскрывается в следующих пунктах: 1. Уточнено историко-правовое значение решения проблемы механизма правового воздействия в классическом и постклассическом правопниманиии; 2. Доказано, что теоретико-методологическими источниками источниками решения проблемы правового воздействия в российском правоведении конца XIX начала XX вв. являются юридический позитивизм, юридический социологизм, юридический психологизм, феноменология права; 3. Выявлены основные институциональные механизмы межэтнической интеграции на основе взаимодействия языков; 4. Дана характеристика предмету психологической теории права Л.И. Петражицкого, цели и задач, определяющих теоретические особенности его учения; 5. Раскрыто значение ценностно-духовной природы права в учении Л.И. Петражицкого в контексте юснатурализма и юспозитивизма; 6. Выявлено содержание критики Л.И. Петражицким теории принуждения в праве; 7. Обосновано значение категории правовой совести как ценностного феномена в механизме права на поведение индивида; 8. Выяснено концептуально-методологическое значение обоснования нормативного факта и правового порядка в учении Л.И. Петражицкого о правовом воздействии; 9. Определена роль концепции права Л.И. Петражицкого, его учения о правовом воздействии в решении задач правового синтеза современной юриспруденции. Положения, выносимые на защиту: 1. Решение проблемы правового воздействия определяется совокупностью представлений о праве, теориями, концепциями и доктринами, в пределах которых реализуется тот или иной тип правопонимания. Кризис классического правопонимания рубежа XIX–XX вв., выразившийся в абсолютиза8 ции нормоустанавливающей деятельности государства (юспозитивизм), с одной стороны, и в его универсализации (юснатурализм), с другой стороны, негативно сказался на эффективности теоретического отражения правовой действительности, закономерностей воздействия права на общественные отношения. Постклассическое правопонимание следует рассматривать как альтернативный подход к решению проблемы правового воздействия, преодолевающий объективизм и натурализм в понимании права и распространяющий феномен правового воздействия на всю правовую действительность. Для постклассического правопонимания характерна включенность субъекта в право и акт его познания. Здесь право не рассматривается как внешний субъекту объект и вопрос о сущности права, являющийся краеугольным для классических теорий заменяется вопросом о его смысле в контексте социокультурных детерминант, определяющих его изменение и функционирование в обществе. В данном контексте переосмысливаются и получают иную интерпретацию правовые средства, участвующие в правовом воздействии, раскрываются его социальные, эмоционально-психологические и идеолого-воспитательные аспекты. 2. Под теоретико-методологическими источниками решения проблемы правового синтеза конца XIX – начала XX вв. следует рассматривать совокупность теоретических положений, правовых концепций и методологических принципов изучения права, культивируемых в том или ином типе правопонимания. В российской теории и философии права конца XIX – начала XX вв. к таким источникам следует отнести юридический позитивизм Г.Ф. Шершеневича и В.Д. Каткова, развивавших догматическую трактовку права на основе отождествления его с юридическим законом, юридический социологизм Н.М. Коркунова, смыкающийся с юридическим позитивизмом и трактующий право как объективную совокупность социальных норм, юридический психологизм Л.И. Петражицкого, предлагавший психологическую трактовку права как атрибутивно-императивной эмоции, феноменология права Н.Н. Алексеева, предлагавшая рассматривать право как непосредственный феномен, порожденный общественными потребностями. 9 3. Периоды творчества ученого следует подразделять не по географическому принципу его деятельности в тот или иной период жизни, а основываясь на концептуальном содержании работ, в соответствующие отрезки времени отражающих эволюцию его взглядов на проблему правового воздействия: методологический, концептуальный, синтетический. Методологический период связан с критикой позитивистской методологии, которая осуществлялась в контексте переосмысления задач правовой теории, с переоценкой роли правовой онтологии, выяснением значения аксиологических проблем и определением конституирующего правовую теорию значения решения проблемы правового воздействия на основе раскрытия психологических механизмов правомерного поведения. Содержание концептуального периода определяется формированием психологической теории права, реализующей сформированные ранее теоретико-методологические установки и интерпретирующей фундаментальные для классической теории права понятия (право, нормы права, правообразование, правотворчество, источники права и др.) в ином не онтологическом, но в психологическом, эмоционально-волевом, аксиологическом контекстах, опровергающих объективистско-онтологичекую трактовку права, раскрывающих диалектическую субъект-объектную его природу. Синтетический период творчества ученого связан с применением его правовой концепции в решении прикладных задач правового знания, разработкой принципов его синтеза на основе единства социологии права, теории права и политики права, где политика права рассматривается в качестве теоретически обоснованной прикладной науки, задачей которой является трансляция теоретического знания в юридическую практику, в первую очередь – в законотворческий процесс, позволяющий реализовать нравственную перспективу правовой эволюции. 4. Предметом психологической теории права Л.И. Петражицкого является не столько право, его сущность и социальная природа, сколько формы его воздействия на индивида как субъекта, обладающего сознанием, являющегося носителем ценностей и культуры; механизм правового поведения ин10 дивида, его поступков, которые мотивированы внутренним эмоциональнопсихическим побуждением, имеющим социальное содержание и обнаруживаемых в актах сознания. Предметом его концепции права является не правовая догматика, включающая традиционно принятые термины и категории, отражающие объективный ряд явлений, а их отражение в психике индивида, его сознании, следствием чего является акт поступка. 5. Согласно Л.И. Петражицкому, право имеет духовно-ценностную природу, а его содержание определяется культурным контекстом общества. Так, индивид в своем поведении мотивирован внутренним императивным побуждением, имеющим атрибутивное значение, которое соответствует понятию правомочия, не санкционированному государством посредством предписываемой правовой нормы (юспозитивизм) и не являющимся порождением абсолютного разума (юснатурализм), а переживанием должного, обусловленного ценностным контекстом его сознания. При этом не правовая норма как таковая, а переживание ее содержания, отношение к ней в эмоциональной сфере становится определяющим, а правовое воздействие является не столько действием охраняемого государством правопорядка, сколько результатом ценностного отношения к праву, легитимирующего или не легитимируещего тот или иной нормативный строй. Таким образом, правовое воздействие имеет системный характер, и в теории Л.И. Петражицкого рассматривается как эмоционально-психологическое и воспитательное воздействие права на индивида, включая такие элементы, как убеждение и принуждение, правовые ценности и нормативные факты, правовое сознание, правовую мотивацию и правовое воспитание. 6. Концепция права Л.И. Петражицкого находится в оппозиции с теорией принуждения в праве, рассматривающей в качестве основного элемента механизма правового воздействия санкционированные государством правовые нормы, исполнение которых обеспечивается его принуждающей силой. Механизм правового воздействия не сводится к принуждению, имеет более сложный характер и формы. Гарантией исполнения правовой нормы является 11 соответствующее качество правосознания и правовой культуры, порождающее эмоциональное состояние, которое свидетельствует об ущемленности либо личных, либо иных прав. Так, не норма права, а переживание содержания данной нормы – вот, что является гарантией правового поведения. Поэтому центральным элементом механизма правового воздействия является атрибутивное переживание права, обусловленное интуитивным правом, реализующемся в форме нормативно-правового факта. 7. Право, понимаемое как императивно-атрибутивная эмоция в акте правового поведения, реализуется как правовая совесть, которая в учении Л.И. Петражицкого имеет категориальный статус и рассматривается в качестве понятия, обобщающего механизм воздействия права на поведение индивида, на основе осознания им ответственности за реализацию того или иного правомочия, интерпретирующего содержание правовой нормы в контексте представлений о справедливости. Правовая совесть имеет естественноправовую природу и представляет собой основанное на чувстве справедливости признание (или не признание) правомочия индивида в соответствующих актах поведения. 8. Правовое воспитание представляет собой процесс правовой социализации личности, в ходе которого правовое сознание индивида приобретает соответствующее качество, характеризующееся уважительным отношением к правам и обязанностям, законности и правопорядку на основе осознания атрибутивности права как значимой ценности личности и общества, реализация которой в правовой жизни является гарантией прогрессивного развития. Правовое воспитание как целенаправленное воздействие на правовое сознание индивида является важной частью правовой политики и охватывает не только подрастающее поколение, но и все категории населения. Средства правового воспитания не ограничиваются педагогическими приемами и правовым просвещением, но, учитывая психологическую природу права, включают и законотворческую деятельность, законодательную политику, которая должна строиться на принципе законности, развитии системы субъективных 12 прав, незыблемости прав и свобод человека. Правовое воспитание является важным элементом механизма правового воздействия, что определяется мотивационной структурой поведения, в которой в интеллектуально- эмоциональном контексте правомочие выступает значимым фактором мотивации правового действия. Эмоциональное переживание атрибутивности права, играющее ключевую роль в правовом воздействии, получает реализацию в правосознании индивида лишь при условии его осознания как ценности. Поэтому правовое воспитание, создавая необходимые интеллектуальноэмоциональные условия реализации права, включено в механизм правового воздействия, реализуя по отношению к праву познавательные, аксиологические, трансляционные функции. 9. Значение психологической теории правового воздействия Л.И. Петражицкого для современной правовой теории следует рассматривать в контексте задач правового синтеза, реализующих цель создания интегральной юриспруденции как единой науки о праве на основе решения проблемы онтологического и аксиологического статуса права. В данном контексте, очевидно, что Л.И. Петражицкий обогатил представления правовой науки, установив преходящий характер правовых ценностей, их историческую обусловленность культурой, изменив как натуралистические представления о праве, основанные на идее непреходящих естественных правовых ценностей, так и позитивистские, отрицающие правовые ценности как таковые. Изучая механизм правового воздействия на уровне психики индивида, его правосознания, он пришел к выводу о том, что право имеет духовно-ценностную природу, а его содержание определяется культурным контекстом общества. В то же время, модель правового синтеза, предложенная Л. Петражицким, имеет исторические границы, поскольку обусловлена задачами правовой науки той эпохи. Эта попытка представляет собой не чисто правовой, но этико-правовой синтез, что и определяет ее место в современной правовой теории. Теоретическая и практическая значимость исследования. Значение результатов исследования для теории и истории права государства состоит 13 в том, что реконструкция теоретико-методологических оснований учения о правовом воздействии в концепции Л.И. Петражицкого позволяет выявить ряд существенных вопросов в теории права, например, глубоко проанализировать проблему правовых оснований взаимодействия индивида и государства. Большое теоретическое и методологическое значение имеют разработанные Л.И. Петражицким подходы к оценке правовой догматики, роли категорий нормативного факта, правовой совести, правомочия в отражении правовой действительности. Кроме того, материалы и выводы диссертации могут быть использованы в теоретических и практических исследованиях механизмов правового воздействия в рамках юриспруденции, политологии, правоведения, социологии. Результаты исследования могут быть полезны при содержательном развитии курсов истории политических и правовых учений, а также теории государства и права. Материалы диссертации могут использоваться в работе по повышению правосознания и правовой культуры личности. Апробация диссертационного исследования. Основные положения и выводы диссертационного исследования апробировались на научно- практических конференциях и отражены в публикациях автора. Диссертация обсуждена и рекомендована к защите в отделе послевузовской подготовки и социальных, гуманитарных наук Северо-Кавказского научного центра Федерального государственного автономного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Южный федеральный университет». Рекомендации и заключения диссертационного исследования могут быть применены при проведении занятий по отдельным темам общетеоретических дисциплин, а также при разработке учебных и учебно-методических пособий и материалов в учебном процессе юридических факультетов высших учебных заведений России. Структура диссертационной работы. Работа состоит из введения, двух глав, включающих восемь параграфов, заключения и списка литературы. 14 ГЛАВА I. ИСТОРИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ ФОРМИРОВАНИЯ ТЕОРИИ ГОСУДАРСТВА И ПРАВА В РОССИИ КОНЦА XIX НАЧАЛА XX ВВ.: ТЕОРЕТИКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВАНИЯ РЕШЕНИЯ ПРОБЛЕМЫ ПРАВОВОГО ВОЗДЕЙСТВИЯ § 1. Понятие правового воздействия в истории учений о праве и государстве Очевидно, возвращение к истокам российской правовой мысли, столь характерное в современной юридической науке, обусловлено не столько любознательностью ученых юристов, сколько совокупностью проблем в сфере юридической практики и теории, требующих незамедлительного решения. Оказывается, что современная правовая доктрина в силу ее исторических особенностей не всегда готова дать адекватную оценку тем правовым явлениям, с которыми сталкивается юридическая практика. С одной стороны, это обусловлено бурным развитием общественных отношений, за которыми не успевает правовая теория в их научной интерпретации, с другой – особенностями нормативистского правопонимания, сложившимся в годы советской власти и ставшим традиционным для отечественной юриспруденции. В такой ситуации обращение к правовым учениям классиков правовой мысли выглядит не только эвристически значимым, но закономерным, часто весьма плодотворным, поскольку множественные проблемы, рассматриваемые в современной юридической науке, уже нашли свое разрешение в данных учениях в контексте разных, часто альтернативных подходов и типов правопонимания. Учитывая историческую обусловленность творчества и, соответственно, не переоценивая значение правовых учений теоретиков права конца XIX – начала XX вв., необходимо, тем не менее, сказать, что современная правовая доктрина не может игнорировать этот опыт, а обращение к его изучению имеет конкретное практическое значение. 15 По мнению автора, речь должна идти не столько о той наивной установке, согласно которой в учениях классиков можно найти ответы на актуальные для современной правовой теории и практики вопросы, сколько о доктринальных подходах, особенностях юридического мышления той или иной эпохи, той или иной школы правопоонимания, обусловленных как совокупностью теоретико-методологических оснований своего времени, так и совокупностью социокультурных факторов. То есть, данные историкоправовые исследования, несомненно, должны обогащать теоретико-правовое знание, выясняя закономерности его эволюции, объясняющие возникновение тех или иных концепций и теоретических подходов к праву в контексте решения традиционных для фундаментальной правовой теории проблем. Одной из таких проблем является проблема правового воздействия, актуализирующаяся сегодня, с одной стороны, в связи необходимостью повышения эффективности действия норм права, с другой – в связи с наличием множественных теоретических пробелов в современной теории механизма правового регулирования и правового воздействия. Многими отечественными и зарубежными теоретиками современное кризисное состояние правовой теории рассматривается в качестве этапа ее исторической эволюции, аналогичное времени конца XIX – начала XX вв. В это время происходит переход к новому постклассическому типу рациональности, существенным образом захвативший и правоведение, что выразилось, с одной стороны, в кризисе классического правопонимания, представленного юридическим натурализмом и позитивизмом, и в формировании новых постклассических его типов, таких как юридический социологизм, юридический психологизм, в дальнейшем – юридическая феноменология. Так, большинство философов и теоретиков права того времени создавали свои правовые концепции, решая проблему критики классических или постклассических теорий правопонимания, которая была направлена на решение насущных проблем права, формируя современную правовую доктрину. В ходе этих дискуссий формировался концептуальный аппарат современной 16 юриспруденции и совокупность подходов к таким фундаментальным проблемам как нормы права, правовой субъект, правомочие, права и свободы человека, соотношение морали и права, права и государства и многие другие. В философии науки такой переход от классического к постклассическому (неклассическому) правопониманию интерпретируется как переход от классического к неклассическому типу рациональности. По некоторым оценкам, такой переход «…был подготовлен изменением структур духовного производства в европейской культуре второй половины XIX – начала XX века, кризисом мировоззренческих установок классического рационализма, формированием в различных сферах духовной культуры нового понимания рациональности, когда сознание, постигающее действительность, постоянно наталкивается на ситуации своей погруженности в саму эту действительннсоть, ощущая свою зависимость от социальных обстоятельств, которые во многом определяют установки познания, его ценностные и целевые ориентациии»1. Согласно М. Веберу, который не может быть игнорируем в интерпретации данной проблемы, существует четыре типа научной рациональности: рациональность как средство прогрессирующего научного логического мышлениия; рациональность как целесообразность человеческой деятельности; рациональность как соотнесенность деятельности с некоторой системой ценностей; рациональность как нормативно-методологическая модель научного исследования2. Последний тип научной рациональности характеризует классичекую науку вообще, и правовую науку в частности. Согласно этому типу, регуляторы науки «…трактуются как нормы, следование которым делает познание рациональным. При этом, если сам исследователь неправильно выбирает норму, то его деятельность оказывается нерациональной, если же он вообще отказывается от подобных действий, такая деятельность квалифицируется как иррациональная»3. Степин В. С. Теоретическое знание. М., 2000. С. 349. См.: Вебер М. Избранные произведения. М., 1990. 3 Попов В. В., Щеглов Б. С. Теория рациональности: неклассический и постнеклассический подходы. Ростов н/Д, 2006. С. 76. 17 1 2 Однако нормы рациональности сами по себе не сводимы к правилам логического мышления, определяясь широким спектром проблемного поля науки, который историчен. А значит, историчны и нормы, которые изменчивы во времени. Так, возникает ситуация, когда, следуя нормам того или иного типа рациональности, исследователь не может охватить весь спектр проблем, стоящих перед наукой. Именно в такой ситуации возникает борьба с научной догматикой, переосмыслением ее предмета и метода, что означает формирование иных нормативных установок рациональности и выход за пределы старого типа. Данная ситуация характерна для формирующейся теории права конца XIX – начала XX веков. Как вид научной рациональности правовая теория представляет собой систему знаний о праве, дающую целостное представление о закономерностях его возникновения, функционирования и развития как социальной системы, регулирующей общественные отношения. Таким образом, вопрос о правопонимании, о том, что такое право является центральным вопросом правовой теории, не только ее результатом, но и ее началом. Так, если речь идет об изменении научной рациональности, то речь идет об изменении типа правопонимания. В нашем случае перехода от классической к постклассической рациональности речь идет о переходе от классического к постклассическому правопониманию. Необходимо отметить, что вопрос о соотношении классического и постклассического типов правопонимания нельзя свести к вопросу об исторической хронологии поскольку он связан не столько с проблемой периодизации истории правовой мысли, сколько с ее концептуальным рассмотрением. По этой причине классическое и постклассическое правовонимание нельзя рассматривать в качестве исторических периодов, но в качестве типов правопонимания, которые хотя и доминировали в соответствующем историческом периоде, воспроизводимы и в рамках других эпох в качестве типов правопонимания, обусловленных соответствующим типом юридического мышления. 18 По нашему мнению, актуальность этой проблемы не исчерпана и сегодня, определяясь целым рядом факторов, имеющим как теоретическое, так и практически-прикладное значение. В их ряду, в первую очередь, следует назвать изучение закономерностей развития правового знания, которое, как показывает исследование правовых доктрин, не имеет раз навсегда данного концептуального содержания, определяемого, как это имеет место в естествознании, неизменной природой объектов познания. Напротив, поскольку само право имеет ценностную социокультурную природу, являющуюся предпосылкой его исторической изменчивости, данные закономерности могут быть интерпретированы по-разному в разные исторические эпохи, испытывая на себе воздействие мировоззренческой парадигмы, содержание которой выражает ценностные установки и идеалы, являющиеся основой нормативности, культивируемой эпохой. Другим важным фактором является необходимость санкционируемого государством воздействия на общественные отношения, которое не может быть эффективным без четкой доктрины правопонимания, отражающего природу правовых явлений, особенности правосознания, правовых ценностей и идеалов, которые в правовой политике должны не столько предписываться, сколько учитываться в конкретных актах правового воздействия на общество. Так, вопрос о соотношении классического и постклассического типов правопонимания обретает теоретическую и практическую формы. В первом случае речь идет об, остающейся актуальной и по сей день проблеме сущности права, во втором – о его эффективности. Не стоит особо разъяснять то, насколько важно решение этих проблем для современной России, не завершившей процесс модернизации правовой системы, стоящей на пути укрепления правового государства и гражданского общества. В этой связи эвристически значимым представляется обращение к изучению классического правоведения, многие представители которого на рубеже эпох занимались поиском новых форм отражения правовой реальности, в целях сделать более эффективной и прикладной правовую науку. 19 Соглашаясь с Е.В. Тимошиной, под классическим и постклассическим правопониманием мы рассматриваем такие стили правового мышления, которые определяются типом научной рациональности4. При этом, для классического правопонимания, отождествляемого с юснатурализмом и позитивизмом, характерна объективистская интерпретация права, выражающаяся в объективации его идеального бытия, доступности эмпирическому наблюдению в виде эмпирического факта, использовании естественнонаучной методологии в процессе его познания, корреспондентной теории истины, предполагающей ее объективность и независимость содержания от познающего субъекта и др. Для постклассического правопонимания характерна включенность субъекта в право и акт его познания. Здесь право не рассматривается как внешний субъекту объект и вопрос о сущности права, являющийся краеугольным для классических теорий, заменяется вопросом о его смысле в контексте социокультурных детерминант, определяющих его изменение и функционирование в обществе. Соответственно, в рамках постклассического правопонимания и соответствующих правовых теорий кореспондентная теория истины не действует, поскольку не предполагает признание права в качестве объекта, а знания о нем – как неизменное объективное знание, имеющее универсальную природу. На смену ей приходит когерентная теория истины, основанная на идее согласованности знаний о праве. В отличие от классического правопонимания, таким образом, постклассическое культивирует идею незавершенности, процессуальности права, что выражается в апелляции к его социокультурным детерминантам, определяющим содержательные и формальные свойства. Теория же права нужна не в качестве средства познания его объективного содержания, а в качестве средства решения проблемных ситуаций, возникающих в правовой жизни общества. 4 См.: Тимошина Е. В. Теория и социология права Л.И. Петражицкого в контексте классического и постклассического правопонимания: дис… д-ра юрид. наук. СПб., 2013. 20 Очевидно, что в контексте данных типов правопонимания решение тех или иных проблем, связанных с правом, имеет не только разную форму, но и разную интерпретацию. Сказанное относится к проблеме правового воздействия, как доминирующей проблеме в любом типе правопонимания, поскольку именно влияние права на общественные отношения, его механизм и юридическая природа определяют основные задачи правовой теории и ее предмет. Следует отметить, что данная проблема остается не просто актуальной сегодня, но необходимо признать, что она пока не нашла общепризнанного решения. Так, в современной российской теории государства и права правовое воздействие и правовое регулирование часто отождествляются как правовые явления, рассматриваемые в контексте институционной сферы5. Например, Н.И. Матузов, рассматривая механизм правового регулирования в узком и широком смыслах, в первом случае определяет его как жесткое нормирование общественных отношений, а во втором – как всю совокупность правовых явлений, включающую и правосознание, и правовую культуру и другие явления, фактически подразумевая механизм правовой надстройки. С ним солидарен В.В. Диаконов, полагающий, что «Правовое регулирование – это осуществляемое государством при помощи специальных юридических средств целенаправленное воздействие на общественные отношения с целью их организации, упорядочивания, стабилизации»6, по сути дела, не различая механизм правового регулирования и правового воздействия. Между тем обращает на себя внимание существенная разница между юридическим явлением правового регулирования, подразумевающим воздействие на общественные отношения посредством правовых норм и явлени5 См.: Абдулаев М. И., Комаров С. А. Проблемы теории государства и права. СПб., 2003. 6 Диаконов В. В. Теория государства и права: учебное пособие. М., 2004. 21 ем правового воздействия, подразумевающим воздействие на общественные отношения не только посредством правовых норм, но и посредством элементов правосознания, правовой культуры, психологических установок и др. В этом смысле правовой механизм может рассматриваться в качестве компонента правового воздействия, входя в него как частный случай правового воздействия. С таким подходом согласны М.И. Абдулаев и С.А. Комаров, полагающие, что «сам термин «регулирование» можно с полным основанием отнести лишь к праву как системе норм и некоторым другим специфическим правовым средствам (правоотношениям, актам реализации норм права), а термин «воздействие» – как к перечисленным выше, так и ко всем другим правовым явлениям и категориям»7. Однако, отмечая плодотворность такого подхода, состоящего в различении механизма правового регулирования и правового воздействия, следует, тем не менее, отметить, что он не вполне решает проблему, поскольку остается ряд неясностей, требующих дальнейшего прояснения. Указанные авторы рассматривают правовое воздействие как «результативное, нормативноорганизационное влияние на общественные отношения как специальной системы собственно правовых средств (норм права, правоотношений, актов реализации и применения), так и иных правовых явлений (правосознания, правовой культуры, правовых принципов, правотворческого процесса)»8. Тем не менее правовое воздействие фактически рассматривается как идеологическое воздействие, а его механизм отождествляется со всей правовой надстройкой. При этом понятно, что позитивное право остается и началом, и итогом правового воздействия. В этом смысле не имеет значения то обстоятельство, является ли оно нормативно закрепленным и сформулированным в виде нормативно-правового акта или оно существует в виде знания об этом акте. Тогда 7 Абдулаев М. И., Комаров С. А. Указ. соч. С. 224. 8 Там же. 22 индивид, который ничего не знает о законодательстве, не испытывает правового воздействия? Или испытывает его лишь со стороны государства, которое посредством штрафа и иных репрессивных мер разъясняет ему положения законодательства? Данные вопросы, на которые в рамках этих точек зрения трудно найти ответы, могут рассматриваться в качестве итога дискуссии о механизме правового воздействия. В традиционном понимании правовое воздействие представляет собой совокупность способов влияния на субъект правоотношений с целью реализации должного поведения, заложенного в правовой норме. Само понятие воздействия означает не что иное, как целенаправленное влияние, с целью добиться необходимого результата9. В праве же такое влияние имеет институциональный характер в контексте его понимания как совокупности санкционируемых государством норм поведения. То есть, право – это выраженная в закрепленных нормативно-правовыми актами воля государства и правовое воздействие в данном контексте представляет собой не что иное как факт принуждения государственной властью к соответствующему поведению. Поэтому правовое воздействие часто отождествляется с механизмом правового регулирования10 либо включается в него, является его частным случаем11. Иногда же правовое воздействие рассматривается в качестве более широкой категории, включающей механизм правового регулирования12. В юридической литературе давно идет дискуссия о том, какова природа механизма воздействия права на общественные отношения, которая фактически обозначает пробелы правовой теории в этом вопросе. Ведь сторонники институциональных форм воздействия, культивирующие доминанту при9 См.: Ожегов С. И. Словарь русского языка. М., 1990. 10 См.: Абдулаев М. И., Комаров С. А. Проблемы теории государства и права. СПб., 2003. 11 Диаконов В. В. Указ. соч. 2004. 12 Мазутов Н. И., Малько А. В. Теория государства и права. М., 2003. 23 нуждения в праве, не могут объяснить достаточно широкий спектр не правовых поступков, начиная с самого феномена правонарушения и заканчивая правовым нигилизмом. При этом признается, что правовой механизм как институциональная форма воздействия на правоотношения не выражает сущность правового воздействия, которое с необходимостью включает и такие не институционные образования, как правосознание, правовые ценности, правовая культура и др. Сказанное можно проиллюстрировать примером механизма охраны прав и свобод, которой включает не только нормативно-правовые элементы. Согласно Е.А. Лукашевой, «…установление системы гарантий не обеспечивает автоматического осуществления прав и свобод, их реализации. В этом процессе важная роль принадлежит психологическому механизму, выступающему в качестве регулятора поведения субъекта его деятельности»13. Данный принцип иногда распространяется и на такую сферу, как коррупция. Например, В. Танзи справедливо полагает, что психологический фактор играет важнейшую роль в механизме борьбы с коррупцией14. В то же время, значительная часть исследователей придерживается мнения о безальтернативности принуждения в качестве главного фактора правового воздействия. А.А. Васильченко, рассматривая феномен коррупции, полагает, что именно репрессивные меры должны доминировать в антикоррупционной политике, что борьбу с коррупцией «…можно осуществлять только лишь уголовно-правовыми средствами»15. На репрессивном характере борьбы 13 Социальное государство и защита прав личности / под ред. Е. А. Лу- кашева. М., 1994. С. 29. 14 Tanzi V. Corruption. Governmental Activities and Markets. IMF Working Paper. August, 1994. 15 Васильченко А. А. Совершенствование механизма реализации уголов- ной ответственности за преступления коррупционного характера // Коррупция и борьба с ней. М., 2000. С. 163. 24 с преступностью делает акцент П.С. Яни, который считает, что не репрессивная модель борьбы с преступностью в нашей стране не может действовать, а эффективными могут быть признаны лишь методы уголовной юстиции16. Очевидно, что правовое воздействие не может иметь лишь институционный характер. Так, например, традиционно приводимый перечень функций права, имеющих институционный характер (регулятивно-статическая, регулятивно-динамическая, регулятивно-охранительная), с необходимостью дополняется и неинституционной функцией, такой как воспитательная17. Данная функция представляет собой тот способ правового воздействия, который реализуется не юридическими, а общесоциальными средствами, свойственными большинству надстроечных элементов. Речь идет о правовом воспитании, правосознании, правовой культуре, правовых ценностях, нравственных принципах, которые не получили закрепления в позитивном праве, и др. Очевидно, что регулятивная природа права делает вопрос о механизмах правового воздействия основным не только в интерпретации его социальной природы, но и в механизмах правового регулирования общественных отношений. Главным контекстом проблемы становится проблема эффективности правовой политики государства, которая может делать акцент на разные способы воздействия на общественные отношения, исходя из той или иной модели понимания права, ценностей как основы государственной политики. По сути дела, данная проблема коренится в правопонимании, определяющем решение многих проблем правового регулирования. Поэтому данный вопрос есть вопрос не только практический, но и теоретический, так как от теоретического решения во многом зависит практическая имплементация тех или иных моделей регулирования в соответствующем механизме. 16 См.: Яни П. С. В борьбе с коррупцией эффективны только репрессии // Российская юстиция. 2001. № 7. 17 См.: Байтин М. И. Право и правовая система: вопросы соотношения // Право и политика. 2000. № 3. 25 В юридическом дискурсе давно сформировалось устойчивое применение термина «механизм», который на категориально-терминологическом уровне подразумевает либо механизм правового регулирования, правотворчества, формирования правомерного поведения, воспитания, либо механизм осуществления личных конституционных прав и свобод граждан, общий механизм действия права, социальный механизм уважения к праву, действия правовой системы, также как и социально-психологический механизм поступка, перевода экономических фактов в юридические категории, перевода прав и обязанностей личности в реальное поведение, укрепления, обеспечения законности и т.д. В обыденном словоупотреблении термин «механизм» обозначает некую систему, предназначенную для преобразования движения одного или нескольких тел в требуемое движение18. В контексте общественных отношений или деятельности термин означает систему, определяющую «…порядок какого-нибудь вида деятельности»19. Соответственно, когда речь идет о праве, подразумевается та совокупность взаимосвязанных элементов (правовые нормы, институты, правоотношения), которые обеспечивают соответствующий правовой порядок как совокупность урегулированных правом общественных отношений. Вопрос заключается в том, сводится ли содержание данного механизма, его структура, обеспечивающие правовое воздействие лишь к юридическим элементам. Очевидно – нет. Ведь как бы ни был эффективен данный механизм с точки зрения юридической корректности принимаемых законов, всегда главную роль в общественных отношениях играет личность, обладающая соответствующим качеством правовой культуры, правового сознания, правовых ценностей, которые могут и противоречить принятым нормативно-правовым актам, обеспечивая низкий уровень правового воздействия. 18 См.: Новый энциклопедический словарь. М., 2005. 19 Ожегов С. И. Словарь русского языка. М., 1996. С. 352. 26 Взвешенную позицию по этому вопросу продемонстрировал А.В Малько, рассматривающий соотношение механизма правового регулирования и механизма правового воздействия по участию в них юридических средств. Так, в первую очередь, существенным является то обстоятельство, что они отличаются своим предметом. Правовое регулирование отличается тем, что всегда является специально-юридическим воздействием, что означает закрепление соответствующих прав и обязанностей участников правоотношений. В случае с правовым воздействием это не всегда так. Если правовое регулирование предполагает «…осуществление правовых норм через правоотношения, то второе – необязательно. В этом смысле регулирование – лишь одна из форм воздействия права на социальные связи, далеко не охватывающая всех иных форм, к которым относят информационно- психологическую, воспитательную, социальную»20. Суть информационно-психологического аспекта состоит в воздействии информации, содержащейся в правовой норме, на мотивы поведения людей. В нем участвуют такие юридические средства, как правовой стимул, вместе с правовым ограничением. Они и определяют механизм закономерности воздействия на общественные отношения. Важную роль в правовом воздействии играет воспитательный аспект, заключающийся в процессе влияния всей правовой действительности на сознание человека, формирование его ценностей и культуры, итогом чего может рассматриваться поведение индивида. Очевидно, социальный аспект, означающий связь права и других социальных явлений, к которым следует отнести экономику, политику, нравственность, детерминирующих поведение индивида, выступает в качестве цементирующего основания системы правового воздействия. То есть, право действует не в вакууме, но в соответствующей социальной среде, которая накладывает свой отпечаток на его действие. В качестве компонентов соци20 Теория государства и права: курс лекций. М., 2001. С. 274. 27 альной среды В.П. Казимирчук приводит: доведение правовых норм и предписаний до всеобщего сведения, направление поведения субъектов путем постановки в правовых актах социально полезной цели, формулирование правом социально полезной цели; формулирование правом социально полезных образцов поведения, социально-правовой контроль21. Очевидно, именно взаимосвязь всех перечисленных аспектов является гарантией эффективного воздействия права на общественные отношения. Отсюда вполне обоснованно звучит вывод о том, что «…с одной стороны, нельзя полностью отождествлять понятия «правовое регулирование» и «правовое воздействие» (у них объемы не совпадают), а с другой – полностью различать. В самом общем понимании их можно рассматривать как синонимы, ибо подобное разделение условно, оно связано с выделением различных граней общего действия права»22. Таким образом, несмотря на разночтения в интерпретации данной проблемы в современном правовом дискурсе, очевидно, что под правовым воздействием следует рассматривать систему институционных и неинституционных правовых средств влияния на общественные отношения с целью обеспечения правомерного поведения. При этом вопрос о том, каким образом право обеспечивает правомерное поведение является системообразующим в правовой теории, касаясь самой природы права, а значит, является главным вопросом, в ходе ответа на который формируется тот или иной тип правопонимания. В этом смысле проблема правового воздействия в контексте классического и постклассического типов правопонимания является не столько историко-правовой проблемой, сколько концептуально-теоретической, объясняя концептуально-теоретические основы решения данной проблемы в той или иной юридической доктрине. 21 Казимирчук В. П. Социальный механизм действия права // Советское государство и право. 1970. № 10. 22 Теория государства и права: курс лекций. М., 2001. С. 275. 28 В правовом воздействии можно выделить совокупность институционально-правовых и неинституционально-правовых признаков. К первым относятся юридические средства воздействия на общественные отношения – правовые стимулы и ограничения, содержащиеся в правовой норме и воздействующие на сознание индивида, создающие мотивацию соответствующего поведения. Ко второй группе признаков следует отнести правовое воспитание и образование, в контексте которых реализуется идеологическое влияние права на правоотношения, имеющее целью формирование соответствующего содержания правосознания и правовой культуры, в рамках которых распознаются правовые ценности, идеи и идеалы, заложенные в правовых нормах. К этой же неинституциональной группе следует отнести содержащиеся в праве образы социальной реальности в виде социально значимой цели, образца поведения, справедливости, свободы и пр. Сказанное, по нашему мнению, позволяет выделить следующий перечень форм правового воздействия: – юридические формы (закрепленные позитивным правом юридические средства воздействия на общественные отношения посредством их регулирования); – идеологические формы (правовые идеи, принципы, идеалы, правовое сознание, правовая культура, правовое воспитание и образование); – социальные и политические формы (образы цели права, социально значимого образца поведения, социального и политического устройства). Нужно сказать, что в истории правовой мысли проблема механизма правового воздействия присутствовала всегда, в том смысле, что рассматривалась в качестве важнейшей в правовой доктрине. Однако в контексте того или иного правопонимания она рассматривалась по-разному. Говоря о классическом типе правопонимания, следует указать на существенную разницу в ее интерпретации школой естественного права и юридическим позитивизмом. 29 Для школы естественного права характерна абсолютизация идеологического воздействия права. Это объясняется абстрактно-метафизическим обоснованием самого права как идеи, идеала, ценности, в рамках которого оно рассматривалось не столько как юридическая категория, сколько как понятие морали. Констатация универсальности права объяснялась всеобщим (универсальным) началом мира, как в виде Бога, так и в виде Абсолютной идеи, Разума. Рационализм естественного права, культивировавший дедуктивную методологию его познания из общего принципа или понятия, является необходимым и достаточным принципом объяснения всех правовых явлений. При этом право рассматривалось первичным по отношению к государству, которое в контексте учения об общественном договоре должно реализовать его в форме законов, принимаемых на основе реализации идеалов равенства, свободы и справедливости, истолкованных в духе нравственных ценностей. Поскольку, таким образом, естественно-правовая доктрина основывалась не на обобщении юридической практики, но предписывала ей соответствующую правовую модель, можно утверждать, что именно идеологический компонент правового воздействия был доминирующим, фактически лишь опосредованно через гуманного законодателя формируя правовое поле. Такое различение прав и закона, вполне закономерное для эпохи социальных преобразований, имело и свои положительные следствия в виде раскрытия ценностного потенциала права, его социальной цели, сущности. Так, для представителей этой школы, как правило, свобода рассматривается в качестве безусловной ценности, которая должна найти свои социальные и политические импликации в правовой системе. Отсюда вытекает необходимость рационального объяснения и других, сопряженных со свободой ценностей. В первую очередь, это касается равенства. Так, «природа создала людей равными в отношении физических и умственных способно- 30 стей»23. Это означает, что человек обладает естественным правом, которое «…есть свобода всякого человека использовать свои собственные силы по своему усмотрению для сохранения своей собственной природы, т.е. собственной жизни, и, следовательно, свобода делать все то, что по его собственному суждению и решению является наиболее подходящим для этого средством»24. Закономерно в данном контексте естественное право в первую очередь означает права на «свою собственность, т.е. свою жизнь и имущество»25. Однако главное означает то, что выражает то состояние, которое является догосударственным или естественным. По мнению Ж.-Ж. Руссо, оно означает свободу и равенство. Оно представляет собой некий предзаданный порядок, интерпретируемый в контексте общего «закона свободы»26. Однако, так как сама свобода заключается в том, чтобы «…хотеть определенное, но в этой определенности быть у себя и вновь возвращаться во всеобщее»27, свобода должна принять социальную форму. Т. Гоббс полагал, что «…пока люди живут без общей власти, держащей всех их в страхе, они находятся в том состоянии, которое называется войной, а именно в состоянии войны всех против всех»28. А значит сам по себе закон природы (естественный закон) невозможно реализовать, т.е. невозможно реализовать естественное право человека. Для этого необходимо государство и закон. Это приводит мыслителя к классическому для школы естественного права заключения о различении права и закона. Он пишет, что необходимо 23 Гоббс Т. Левиафан. М., 1996. С. 113. 24 Там же. С. 117. 25 Локк Дж. Сочинения. М., 1998. С. 263. 26 Кант И. Сочинения. М., 1965. Т. 4 (ч. 2). С. 40. 27 Гегель Ф. Философия права. М., 1990. С. 75. 28 Гоббс Т. Указ. соч. С. 115. 31 проводить грань «…между ius и lex, между правом и законом, ...ибо право состоит в свободе делать или не делать, между тем как закон определяет и обязывает к тому или другому члену этой альтернативы, так что закон и право различаются между собой так же как обязательство и свобода, которые несовместимы в отношении одной и той же вещи»29. Закон как раз и гарантирует механизм воздействия содержащегося в нем права на общественные отношения. Именно страх людей перед властью обеспечивает реализацию права и, соответственно, общего блага. По мнению Гоббса, власть должна быть единоличной, но переданной в результате свободного акта воли людей (общественный договор): «Tаково рoждeниe тoгo всeмирнoгo Лeвиaфaнa, или, вeрнee (выражаясь более почтительно), того смeртнoгo Бога, которому мы под владычеством бессмертного Бога обязаны своим миром и своей защитой, ибо благодаря полномочиям, данным ему каждым отдельным человеком в государстве, указанный человек или собрание лиц пользуется такой огромной сосредоточенной в нем силой и властью, что внушаемый этой силой и властью страх делает этого человека или это собрание лиц способными направлять волю всех людей к миру внутри и к взаимной помощи против внешнего врага, а в этом человеке или собрании лиц состоит сущность государства, которая может быть определена как единое лицо, которое ответственным за действия каждого сделало себя путем взаимного договора между собой огромное множество людей, с тем, чтобы это лицо могло использовать силу и средства всех их так, как оно сочтет это необходимым для их мира и общей защиты»30. Рационализм школы естественного права очевиден во всех аспектах этой доктрины. Очевиден он и в таком важном пункте, как образование государства в результате общественного договора, который рассматривается не иначе как факт разумности. Однако, соглашаясь с этим, разные представите29 Гоббс Т. Указ. соч. 30 Там же. С. 146–147. 32 ли этой школы по-разному интерпретировали источник прав. Например, согласно Дж. Локку источником прав является именно закон, который гарантирует реализацию свободы, состоящей в удовлетворении желания человека «…во всех случаях, когда этого не запрещает закон, а не быть зависимым от непостоянной, неопределенной, неизвестной самовластной воли другого человека»31. Однако не всякая власть является источником закона, но лишь та, которая разделена на законодательную, исполнительную и федеральную ветви власти. Другой представитель школы естественного права, Ж.-Ж. Руссо, основывая свою доктрину на договорной теории, разработал категорию общей воли, отражающую аксиологический характер государства, возникшего в результате абстрагирования от частных воль: «…отбросьте из этих изъявлений воли взаимно уничтожающиеся крайности, – пишет Руссо, – в результате сложения оставшихся расхождений получится общая воля»32. Государство же представляет собой такую ассоциацию, которая «…защищает и ограждает всею своею силою личность и имущество каждого из членов ассоциации и благодаря которой каждый, соединяясь со всеми, подчиняется, однако, только самому себе и остается столь же свободным, как и прежде»33. Также как и Дж. Локк он рассматривает закон в качестве источника права, поскольку благодаря тому, что «…сила вещей всегда стремится уничтожить равенство, сила законов всегда и должна стремиться сохранить его»34. Тем не менее Ж.-Ж. Руссо не предлагает механизм, который бы обеспечил реализацию закона в качестве источника права. В новое время, 31 Локк Дж. Сочинения. М., 1998. Т. 3. С. 264. 32 Руссо Ж.-Ж. Об общественном договоре, или принципы политиче- ского права // Трактаты. М., 1969. С. 170. 33 Там же. С. 160. 34 Там же. С. 189. 33 как правило, таким механизмом признавался республиканизм. Так, согласно И. Канту «Республиканизм есть государственный принцип отделения исполнительной власти (правительства) от законодательной, деспотизм – принцип самовластного исполнения государственных законов, данных им самим; стало быть публичная воля выступает в качестве частной воли правительства»35. Другой немецкий классик, рассматривавший государство как объективный дух и идею разума, пожалуй, является самым значительным выразителем естественно-правовой традиции. Однако, по его мнению, государство как действительность конкретной свободы, должно в своей наиболее развитой форме выглядеть как конституционная монархия с разделением власти на законодательную, правительственную и власть государя. Очевидно, категорический императив И. Канта, согласно которому необходимо поступать так, чтобы человек рассматривался не как средство, но как цель, является ярким примером рационализма данного типа правопонимания. Однако уже у И. Канта мы видим некоторую брешь в данной традиции, намек на иную основу, ставшую впоследствии основой иного правопонимания. Дело в том, что поступок, по Канту, основой которого является не нравственное чувство долга, а формальная норма (легальный поступок) вполне соответствует критериям разумности, а значит не противоречит общественному благу. По нашему мнению, именно такой оборот мысли стал в дальнейшем основой нормативизма. Так или иначе, но в течение двух столетий школа естественного права оставалась основным видом правопонимания в Европе. Однако уже в первой трети XIX века альтернативой ему выступил юридический позитивизм, который исходил из иных подходов к праву и, в целом не отрицая справедливости естественно-правового подхода, стремился поставить правоведение на строгую научную почву. Пожалуй, характерным отличием школы естественного права является отождествление права и закона. При этом следует учитывать, 35 Кант И. Сочинения. М., 1965. Т. 6. С. 269. 34 что даже при признании в качестве источника права закона за правом оставалось первенство, поскольку предполагалось, что закон должен быть правовым, то есть отражать и выражать право естественное. Такой оценочный подход к праву превращал естественное право в совокупность не юридических, а нравственно-правовых ценностей, которые если и имели нормативное значение, то лишь в сфере морали, либо в качестве ценностей правовой политики, которая могла реализовывать в нормативно-правовых актах данные ценности. Отсюда и проблема правового воздействия, которая, хотя и присутствовала в данной школе правопонимания, имела лишь идеологический, но не юридический аспект, реализовываясь в контексте нравственного, но не правового в строгом смысле воспитания. Юридическая теория как таковая рождается именно в юридическом позитивизме, основной особенностью которого следует назвать неразличение права и закона, а основной задачей разработку основных понятий на основе логики и лингвистики. Очевидно, основателем юридического позитивизма является Джон Остин (1790–1859), который, находясь под влиянием утилитаризма Дж. Бермана, сформулировал основные положения новой теории на основе ограничения ее предметных рамок исключительно позитивным правом. Не отрицая справедливости оценочного отношения к праву, которое как неизбежно, так и полезно в государстве, он полагал, что такой естественно-правовой подход не имеет ничего общего с научным подходом к праву, который должен опираться на объективную эмпирическую основу и строгую методологию, каковой являлась формальная логика. Так, вопросы о сущности права его социальной природе оставались вне поля зрения новой правовой теории, задача которой сводилась к разработке правовых категорий посредством анализа их объема. В числе таких категорий следует привести категории «юридическая обязанность», «санкция», «источник права» и др. Так возникла аналитическая юриспруденция, которая может быть признана наиболее полным выражением позитивистской доктрины права, включающей как саму правовую кон35 цепцию, так и ее методологию. Основополагающим для юридического позитивизма может быть признано положение Дж. Остина о том, что юриспруденция не призвана давать ответ на вопрос о том, хороши законы или плохи, она попросту занимается их изучением. Такой подход к праву, исключающий многие важные для него проблемы, в числе которых проблема цели права, его социального содержания, проблема прав и свобод человека и др. основывался не просто на отождествлении права и закона, хотя это, разумеется, имеет существенное значение, но на рассмотрении его в качестве фрагмента объективной реальности, из чего следует, что получение объективного знания о нем возможно лишь на основе научной методологии в строгом смысле этого понятия. Другой смысловой контекст юридического позитивизма, объясняющий данный подход к праву, основывается на признании того, что государственные законы имманентно являются правовыми, то есть выражают естественное право. А если это так, то нет никакого смысла рассуждать на эту тему в рамках юридической науки, скорее данная проблема относится к сфере морали и философии, чем к юриспруденции. Такой оборот мысли был распространен в Германии благодаря К. Герберу, рассматривавший государство в качестве правовой формы нравственного порядка общества, в рамках которого его население становится личностью, то есть субъектом правоотношений36. Однако такой вариант юридического позитивизма еще содержит в себе остатки ценностного отношения к праву, культивируемого естественноправовой школой, что выражается в самом обращении к акциологическому контексту правовой действительности. В чистом же виде позитивизм исключает такую проблематику, сосредотачиваясь исключительно на вопросах анализа позитивного права. Очевидно, важным теоретическим достижением юридического позити36 См.: Gеrbеr С. F. von. Grundzuge eines Systems des deutschen Staats- rechts. 2 Aufl. Berlin, 1869. 36 визма следует признать разработку юридической онтологии, создание догмы права, что имело существенное значение не только для развития концептуального аппарата правовой теории, но и для юридической практики. Так, формирование категорий законности и правопорядка, других категорий позволяло рассматривать право как системное образование и имело большое значение для систематизации законодательства, которое в девятнадцатом веке развивалось быстрыми темпами. Французские экзегезы, такие, например, как А. Дюрантон, Ш. Тулье, Ш. Демоломб, представлявшие свой вариант юридического позитивизма, сводили свою деятельность к комментариям Кодекса Наполеона, который рассматривался в качестве идеального образца гражданского права и систематизации законодательства не только во Франции, но и во всей Европе. Учитывая то обстоятельство, что рассмотрению концепций юридического позитивизма будет уделено внимание и в последующих разделах работы, в контексте задач настоящего параграфа ограничимся сделанным беглым обзором. Делая предварительный вывод, следует отметить, что контексте сказанного является очевидным то, что проблема правового воздействия в юридическом позитивизме отождествлялась с проблемой правового регулирования общественных отношений и, соответственно, ее интерпретация, которая подспудно присутствовала в данной теории, сводилась к рассмотрению юридических средств, в числе которых, естественно, первое место занимала санкция правовой нормы, а государственное принуждение было основным элементом механизма регулирования. В заключение параграфа необходимо сделать ряд выводов, имеющих значение для решения последующих задач диссертационного исследования: Во-первых, рассматривая особенности правоведения конца XIX – начала XX вв., необходимо учитывать, что она развивалась в контексте критики классических или постклассических теорий правопонимания и была направлена на решение насущных проблем права, формируя современную право37 вую доктрину. Результатом дискуссий по этим проблемам являлось формирование концептуального аппарата современной юриспруденции и совокупности подходов к таким фундаментальным проблемам, как нормы права, правовой субъект, правомочие, права и свободы человека, соотношение морали и права, права и государства и многие другие. Во-вторых, проблему правового воздействия следует рассматривать в качестве одной из важнейших в истории правовых учений, которая в разные исторические периоды развития правоведения получает разную интерпретацию. Несмотря на разночтения в современном правовом дискурсе, можно сказать, что теория права рассматривает это явление правовой действительности как систему институционных и неинституционных правовых средств влияния на общественные отношения с целью обеспечения правомерного поведения. При этом правовое воздействие реализуется в юридических (закрепленные позитивным правом юридические средства воздействия на общественные отношения посредством их регулирования), идеологических (правовые идеи, принципы, идеалы, правовое сознание, правовая культура, правовое воспитание и образование), социальных и политических (образы цели права, социально значимого образца поведения, социального и политического устройства) формах, которые в совокупности образуют его системное действие на индивида и общественные отношения. В-третьих, решение проблемы правового воздействия определяется совокупностью представлений о праве, теориями, концепциями и доктринами, в пределах которых реализуется тот или иной тип правопонимания. Кризис классического правопонимания рубежа XIX–XX вв., выразившийся в абсолютизации нормоустанавливающей деятельности государства (юспозитивизм), с одной стороны, и в его универсализации (юснатурализм), с другой стороны, негативно сказался на эффективности теоретического отражения правовой действительности, закономерностей воздействия права на общественные отношения. Постклассическое правопонимание следует рассматривать как альтернативный подход к решению проблемы правового воздей38 ствия, преодолевающий объективизм и натурализм в понимании права, и распространяющий феномен правового воздействия на всю правовую действительность. Для постклассического правопонимания характерна включенность субъекта в право и акт его познания. Здесь право не рассматривается как внешний субъекту объект и вопрос о сущности права, являющийся краеугольным для классических теорий заменяется вопросом о его смысле в контексте социокультурных детерминант, определяющих его изменение и функционирование в обществе. В данном контексте переосмысливаются и получают иную интерпретацию такие элементы правового воздействия, как нормы права, правомочие, правовые ценности, правовая культура, субъект права и др. В-четвертых, следует констатировать существенную разницу в интерпретации правового воздействия школой естественного права и юридическим позитивизмом. В естественно-правовой теории правовое воздействие имело лишь идеологический, но не юридический аспект, реализовываясь в контексте нравственного, но не правового в строгом смысле воспитания, влияния ценностей естественного права на сознание индивида и обеспечивая критериальную основу оценки действующего права. В юридическом позитивизме правовое воздействие отождествлялось с правовым регулированием и сводилось к рассмотрению юридических средств (правовая норма, санкция, государственное принуждение и др.). § 2. Методологический кризис правоведения конца XIX начала XX вв. и решение задачи правового синтеза Активно развивающаяся в России конца XIX начала XX вв. правовая теория испытала воздействие основных тенденций правовой мысли тех лет. Более того, очевидно, что, несмотря на существенное влияние, под которым находилась российская философия и теория права, русские правоведы оказались в авангарде юридических исследований, посвященных определению он39 тологических, аксиологических, социальных, культурных и иных основ права, выяснению его сущности, соотношению с другими видами нормативного регулирования общественных отношений. В целом необходимо согласиться с точкой зрения, согласно которой идея правового синтеза, обусловленная необходимостью систематизации и определения предметной определенности юриспруденции, интеграции сфер правового знания на основе решения фундаментальных для теории права проблем оказалась доминирующей в те годы, объясняя многие коллизии формирования правовых концепций, их содержание, ориентацию на соответствующий тип юридического мышления и правопонимания37. Остановимся подробнее на этой проблеме, решение которой остается актуальной и сегодня, объясняя тенденции развития как современного правового знания, так и формирование правовой науки в России указанного периода истории государства и права в контексте решения фундаментальных теоретических проблем, и задач прикладного характера. Очевидно, что процесс формирования правовой теории, начавшийся в Средние века и связанный с выделением юридической проблематики в качестве основной для новой отрасли знания, продолжается и по сей день. Речь идет о той ситуации, которая сложилась в современном правоведении в связи с решением проблемы интеграции правового знания в единую систему с однородной методологией и задачами исследования правовой действительности. Проект такого синтеза столь убедительный по своей актуальности и по некоторым оценкам завершившийся неудачей не есть проект лишь современной юриспруденции38. Он столь же стар, сколь стара и сама юриспруденция. Поскольку ее оформление как научной дисциплины и дальнейшее развитие 37 Графский В. Г. Интегральная (синтезированная) юриспруденция: ак- туальные и все еще не завершенный проект // URL: http://rus- lib.ru/book/32/tgp/2/049-064.htm. 38 См.: Головина Л. Ю. Теория понимания права Л.И. Петражицкого: история и современность: дис. … канд. юрид. наук. М., 2009. 40 всегда было связано с такой интеграцией и синтезом. Если говорить о современной актуальности решения этой задачи, то, по нашему мнению, она обусловлена двумя важными обстоятельствами: во-первых, развитием социально-гуманитарного знания, которое сопряжено с увеличением количества дисциплин, предмет которых в той или иной степени совпадает с изучением правовых явлений, что, в свою очередь, делает возможным и необходимым целостный взгляд на эти явления, позволяющий получить более полное и глубокое знание о них; во-вторых, признанием в качестве фундаментального для юриспруденции принципа социальности правовых явлений, их социальной обусловленности, с одной стороны, и влияния на общественные отношения, с другой, когда социальная среда рассматривается в качестве содержательного компонента права, его функционирования как нормативной системы. Следует отметить, что решение этой задачи связано не с выработкой более общего знания по отношению к частным юридическим наукам, а с открытием более фундаментальных компонентов права, позволяющих рассмотреть правовую действительность под углом зрения более общей методологии, выяснить внутренние закономерности формирования и функционирования права. Очевидно, что такую синтезирующую роль не может выполнить теория государства и права именно в силу того, что представляет собой более общее знание по отношению к отраслевым юридическим наукам, не охватывает своим предметом проблематику новых правовых наук. Так, появление в современной российской гуманитарной науке таких новых дисциплин, как юридическая психология, юридическая социология, философия права и др. никак не отражается на ее предмете и задачах. Между тем данные дисциплины вносят немалый вклад в изучение права. Какая же дисциплина может выполнить такую роль? Как справедливо замечает В.Г. Графский, «такую роль в состоянии выполнить дисциплина наподобие старинной энциклопедии права либо некоей новой юриспруденции, которая окажется в состоянии включить в себя осно41 вы знаний о праве (правовой теории с общими принципами, понятиями и с различениями правового и неправового) и правовой практике в их связи с обществознанием и общественным бытием, с индивидуальными и групповыми запросами людей, живущих и работающих в сильно изменившихся (по сравнению с предшествующими историческими эпохами) социальных условиях конца XX – начала XXI в.»39. Однако следует усомниться в предположении этого ученого о том, что такую роль может выполнить наука, напоминающая старую энциклопедию права именно в силу резонного замечания автора о практической направленности данной науки. Энциклопедия права является историческим этапом синтеза правового знания, в рамках которого решались задачи его систематизации посредством выработки основополагающих для правовой теории понятий. При этом исторический контекст, дававший возможность эмпирического обобщения правовых явлений, был главной методологической предпосылкой такого обобщающего анализа. Очевидно, что современная теория государства и права может рассматриваться в качестве закономерного этапа такой эволюции, которая, тем не менее, отметим еще раз, сегодня «…эту роль выполнить не в состоянии, поскольку она стоит в ряду наук теоретических и исторических и ко всем другим наукам – отраслевым (гражданское право, карательное право и др.) или прикладным (правовая статистика, судебная медицина и др.) – имеет лишь самое косвенное отношение»40. По нашему мнению, в этом процессе глобального правового синтеза всегда решались и продолжают решаться две основные проблемы – теоретико-методологическая и практическая. Первая проблема связана с систематизацией развивающегося правового знания, с формированием методологии и 39 Графский В. Г. Интегральная (синтезированная) юриспруденция: ак- туальный и все еще незавершенный lib.ru/book/32/tgp/2/049-064.htm. 40 Там же. 42 проект // URL: http://rus- концептуального аппарата, а вторая – с применением данного знания к решению проблемных ситуаций, связанных с правообразованием, правореализацией, правоприменением. При этом решение первой проблемы сопряжено с ответом на вопрос о том, что такое право, второй – с ответом на вопрос о том, насколько действующее (позитивное) право соответствует идеальному образу, сконструированному теорией. Итогом того и другого является тот или иной тип правопонимания и теоретическая реконструкция воздействия права на индивида. Отсюда и разные способы решения этих проблем, прежде всего, в юснатурализме и позитивизме, советском правовом этатизме, других типах правопонимания. Следует согласиться с А.В. Поляковым, полагающим, что среди основных проблем современного правоведения доминируют две: «1) каков modus vivendi права, его онтологический статус? Определяется ли он государством? 2) имеет ли право аксиологические характеристики и что они собой представляют? Правовой этатизм трактует право как нормативное установление государства, не имеющее самостоятельного ценностного значения. Юснатурализм понимает право как нормативное установление природы, имеющее самостоятельное ценностное значение. Возможен ли диалог разных вариантов правовидения? Возможно ли научное совмещение противостоящих позиций без эклектики и апологетики? Можно ли при этом учесть основные интенции естественно-правового, этатистского, социологического и психологического правопонимания? Положительный ответ означал бы признание возможности такой правовой теории, которая имела бы интегральный (целостный) характер»41. Отмечая важность и плодотворность подходов указанных авторов, следует, тем не менее, отметить, что в целом они ориентированы на решение теоретико-методологических проблем правового синтеза, которое, безуслов41 Поляков А. В. Возможна ли интегральная теория права? // URL: http://bibliofond.ru/view.aspx?id=97806. 43 но, обогащает фундаментальную правовую теорию. Между тем любой синтез научного знания всегда обусловлен и сопряжен с его имплементацией к решению практических задач. Говоря о правовой теории, следует еще раз отметить, что, прежде всего, эти задачи концентрируются в прикладной сфере, связанной с правообразованием, правореализацией, правоприменением. Что же касается решения проблемы сущности права, его онтологического и аксиологического статуса, на которое сориентированы данные подходы, то оно имеет косвенное отношение к указанным задачам. По нашему мнению, в процессе правового синтеза решающую роль должно играть решение проблемы механизма правового воздействия, интерпретированной в контексте того или иного правопонимания, соединяющее решение как теоретико-методологических, так и практических проблем, включающее в оборот не только юридические средства влияния на общественные отношения, но и идеологические, социальные и политические. Очевидно, что такой подход продемонстрирован многими российскими правоведами конца XIX начала XX вв., которые, несмотря на историческую ограниченность их концепций, несомненно, заслуживают внимания именно в контексте решения задач диссертационного исследования. Необходимо отметить, что в указанный исторический период ранее влиятельное направление юриспруденции и тип правопонимания (естественное право) стал менее влиятельным, уступая место правопониманию большей эмпирической ориентации (юридический позитивизм). Вместе с тем очевидно, что уже с момента зарождения последнего возникли его противники, объясняющие свою позицию формальностью позитивизма, игнорированием им сущностных аспектов права, которые коренятся в его универсальных аксиологических характеристиках. В дальнейшем такая позиция получила название возрожденного естественного права, найдя довольно широкий круг сторонников среди российских правоведов. Так или иначе, нужно признать, что в XIX в. именно юридический по44 зитивизм стал господствующим типом правопонимания, которое в отличие от метафизичного естественного права, развивает прикладной, практический аспект, относя к праву лишь писанный, зафиксированный формальной процедурой закон, «…заверенный подписью и печатью законодателя»42. Так, позитивизм в праве начинает вытеснять естественно-правовую теорию, которая хотя и не сошла с историко-правовой сцены полностью, была вынуждена отдать большую часть своего научного авторитета этой новой доктрине, лишь иногда возглавляя правовую идеологию. Вместе с тем очевидная односторонность данных подходов, выражающаяся в абсолютизации ценностноправового и прикладного юридического принципов анализа, породила и попытки их синтеза, которые впервые были предприняты в трудах Аристотеля, Фомы Аквинского, Ф. Бэкона, Г. Спенсера. Такие же попытки мы видим и в трудах российских правоведов рассматриваемого периода. Очевидно, что именно прикладной аспект изучения права, связанный с выяснением закономерностей его влияния на общественные отношения, стал побудительным мотивом обращения к проблеме синтеза правового знания, поскольку закрепленная в законе правовая норма сама по себе не содержит механизма такого влияния или содержит его лишь в виде санкции, что не объясняет весь спектр правовых поступков, которые далеко не всегда мотивированны принуждением и ответственностью, но внутренними побуждениями аксиологического и психологического свойства. С другой стороны, сведение механизма влияния к аксиологическому аспекту или к принципу разумной обоснованности также выглядит необоснованным, так как правовая норма есть основной регулятивный элемент правоотношений, а разделение права и юридического закона, свойственное естественно-правовым установкам правопонимания, не столько решает указанную проблему, сколько ее формулирует. В этом смысле идея синтеза является не просто компромиссом данных 42 Мальцев Г. В. Понимание права: подходы и проблемы. М., 1999. С. 394. 45 подходов, но концептуально-теоретическим осмыслением совокупности институционных и неинституционнох факторов, обеспечивающих правомерное поведение, и означает выход за пределы традиционной для юснатурализма и юспозитивизма онтологии и аксиологии права в рамках альтернативных подходов. Так или иначе, но признание в данном контексте многофакторности права стало неизбежным, «…когда для объяснения феномена права в его понятие вводится столько факторов, сколько того требует «расширение» предмета». Вместе с тем следует признать, что, «…если предмет постоянно расширяется, то понятие права в конечном итоге становится конгломератом, неспособным объяснить его подлинную природу. Оно становится «системой без системного принципа», то есть утрачивает «родовой» критерий построения»43. Так, по некоторым оценкам, решение данной проблемы является источником формирования в российской правовой мысли того времени целого ряда школ и направлений правовой мысли: возрожденное естественное право; юридический позитивизм и нормативизм; социологические концепции правопонимания; правовой натурализм и психологизм; теории «нравственного чувства»; этические и религиозные теории и направления в праве; другие, близкие названным научные направления44. В России теоретическим источником идеи правового синтеза должна быть признана и философия Вл. Соловьева, что обоснованно утверждал русский правовед А.С. Ященко45, создавший свою теорию этико-правового синтеза, находясь по сильным влиянием мировоззрения философа. Основную проблему современной А.С. Ященко юриспруденции он 43 Овчинникова А. В. Проблемы правогенеза и онтологии права в пси- хологической теории права Л. И. Петражицкого: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. СПб., 2006. С. 8. 44 См.: Там же. 45 См.: Ященко А. С. Философия права Владимира Соловьева. Теория федерализма. Опыт синтетической теории права и государства. СПб., 1999. 46 сформулировал в контексте правовой истории и теории. По его мнению, «изучая историю и современное состояние общей юриспруденции и философии права, мы постоянно встречаемся с одним общераспространенным фактом, – именно, всякая юридическая теория обыкновенно стремится очень последовательно провести и обосновать какую-нибудь одну точку зрения; точка зрения эта принимается в большинстве случаев очень односторонне, с исключением всякой другой. Не удивительно, поэтому, что юридические теории расходятся между собою в самых разнообразных и существенных вопросах и, прежде всего, в изначальном и коренном вопросе о природе права»46. Методологически такая ситуация объясняется тем, что частные стороны в процессе исследования могут приниматься за общие, «всеединые», что ведет к односторонности исследования и его выводов, когда в юридических явлениях часть выдается за целое. Итогом является абстрактность и односторонность определений в праве. Примером является правовая норма, которая интерпретируется как выражение частной свободы в индивидуалистической теории права, также как и интерпретация власти в качестве господствующей воли, на чем строится теория политики. Отсюда, по мнению А.С. Яшенко, вытекает положение о том, что право не выражает общего интереса и, соответственно, не имеет охранительной функции, а власть строится лишь на господствующей воле, но не признании ее роли в защите интересов граждан. Так, А.С. Ященко утверждает положение о слабой эффективности господствующих теорий, которые не объясняют механизм влияния права на общественные отношения. Очевидно, что поскольку причиной этого порока является указанная выше односторонность, то его преодоление видится именно посредством ее преодоления и создания некоей синтетической теории, учитывающей все факторы, обеспечивающие влияние права на общественные отношения и, со46 Ященко А. С. Синтетическая теория права в юридических науках // Журнал Министерства юстиции. 1912. № 1. С. 3. 47 ответственно, элементы, включенные в механизм его действия. «Синтетическая теория равновесия» Вл. Соловьева, по мнению А.С. Ященко, позволяет решить эту задачу на основе понимания синтетической природы права. Так, равновесие есть не что иное, как равновесие между интересами личности и общего блага. Исходя из этого, очевидно единство данных конкурирующих теорий, а дуализм теории естественного и позитивного права на самом деле – ложный дуализм47. Дело в том, что теория естественного права ведет речь о сущности права, которая имеет конкретно-историческую форму реализации в соответствующих исторических условиях в контексте особенностей нравственного сознания того или иного общества. Поэтому естественное право в данном смысле ничем не отличается от положительного права. Также как существует лишь одна нравственность, не смотря на ее разделение на естественную и положительную, существует и одно право. В контексте рассмотрения данных вопросов необходимо обратиться и к теории права и государства П.А. Сорокина, который предложил социологический подход к проблеме правового воздействия в контексте решения задачи синтеза юридической теории. Сводя феномен права к нормативности и, выделяя правила поведения в качестве основополагающего компонента права, П.А. Сорокин подразделяет все его проявления на три группы: 1) правила поведения; 2) правовые убеждения; 3) источники права и политическая организация общества. При этом важно то обстоятельство, что ученый правовые убеждения рассматривает как те же правила поведения, но данные в психике индивида, а источники права, в качестве правовых убеждений, закрепленных в законодательстве и политической системе48. 47 См.: Ященко А. С. Теория федерализма: опыт синтетической теории права и государства. М., 1912. 48 Сорокин П. А. Элементарный учебник общей теории права в связи с 48 Данный подход включает в механизм правового воздействия не только нормы и институты власти, подразумевает не только институционные его элементы, не только совокупность объективных факторов, но и неинституционные элементы в виде аксиологически значимого правового убеждения, правосознания, то есть и совокупность факторов, которые мы называем идеологическими. Это является не просто особенностями социологического подхода П.А. Сорокина, но и особенностями многих правовых учений России того времени, стремящихся найти критерии интеграции юридического знания на основе объяснения механизма правового воздействия на общественные отношения. Такой подход в рассматриваемый период уже получил распространение в России и сводился к принципу рассмотрения феномена права на основе сводных и целостных исторических обобщений, основанных на социально-культурных и методологических знаниях о нем. В контексте рассмотрения проблемы нельзя упомянуть и П.И. Новгородцеве, предлагавшем решить указанные задачи на основе возрожденного естественного права. Характерно резко отрицательное отношение мыслителя к позитивистским тенденциям российской правовой мысли тех лет. Правда, необходимо оговориться, что под позитивизмом (позитивитизмом) он понимал всякую правовую концепцию прикладной направленности. В данном случае речь идет о том позитивистском направлении, которое приняло форму юридического социологизма и, по оценкам П.И. Новгородцева, существенно превышало свои возможности в решении задач интеграции научного общественного знания. Такие притязания социологии, нашедшие отклик у российских юристов-правоведов, выражаются в том, что они, «…смешивая обещания с исполнением и надежду с действительностью, говорят так, как будто бы в самом деле они могли быть для нас самыми надежными руководителями в важнейших вопросах жизни. Мне припоминается утверждение одного весьма теорией государства. Ярославль, 1919. 49 почтенного русского ученого…, что юрист найдет для себя надлежащее поучение в вопросе о будущем развитии права в той части социологии, которая называется социальной динамикой49. Это была бы, конечно, величайшая находка для юриста, если бы только социальная динамика существовала; но, к сожалению, ее нет, или, если судить более снисходительно, она, пожалуй, и есть, но вместо твердого базиса представляет зыбкий песок». Очевидно, маститый ученый, о котором упоминает П.И. Новгородцев, был П. Сорокин, который по-своему рассматривал синтез юридического знания, что видно из приведенных выше положений его концепции. Однако социологизм проник гораздо глубже в правовую науку и претендовал не только на социологистскую интерпретацию проблем теории права, но и во многом ратовал за синтез правового знания на основе социологического правопонимания (Н.М. Коркунов). Согласно их подходу, «…социологическая метода есть не только известный прием исследования, равнозначный другим приемам, но и общий фундамент для всяких исследований в области общественных и нравственных явлений. Вследствие этого социологический принцип, вместо того, чтобы быть плодотворным приемом мысли, часто становится догматическим предрассудком, затуманивающим ясный взор исследователя»50. Что же именно можно противопоставить этому догматизму социологизма, который, претендуя на универсальный синтез в рамках своей теории, не может решить целый ряд вопросов, в числе которых основным является вопрос о правообразовании? По мнению П.И. Новгородцева, «в применении к праву задачу выяснения этих идеальных начал правообразования давно уже выполнила школа естественного права, стоявшая в неразрывной связи с моральной философией. Вот почему и теперь для юристов, которые поднимают 49 Новгородцев П. И. О задачах современной философии права // Нов- городцев П.И. Сочинения. М., 1995. 50 Там же. С. 303. 50 важный и необходимый вопрос о творчестве новых правовых форм, представляется необходимым возрождение школы естественного права. Она должна возродиться, освобожденная от старых ошибок, но верная той старой правде, которой она всегда служила»51. В контексте решения указанных задач необходимо обратиться и к феноменологической концепции права Н.Н. Алексеева. В процессе критики юридического позитивизма и социологизма Н.Н. Алексеев пришел созданию оригинально метода исследования правовой действительности – феноменологического – который лег и в основу его правопонимания. По некоторым оценкам, суть феноменологического правопонимания Н.Н. Алексеева заключается «…в выявлении правовой структуры, состоящей из набора универсальных феноменов, различное содержание которых в рамках различных культурных и социально-политических традиций задает различные рамки правовых систем. К основным элементам правовой структуры Н.Н. Алексеев относит субъекта права, ценности, а также несводимые друг к другу понятия правомочности и правообязанности»52. Несмотря на то, что Н.Н. Алексеев не ставит задачу правового синтеза, его правовую концепцию следует рассматривать именно в русле такой тенденции развития теоретико-правового знания, соединяющей признаки многих видов правопонимания, в том числе юридического позитивизма, выражающегося в оценке высокой роли этатизма, играющего в его доктрине школы естественного права, проявляющегося в роли социокультурного контексте правовых норм, социологического подхода, выражающегося в инструментальном подходе к праву и социальном его содержании, его цели в котексте формирования гарантийного государства, а также в политической ориентированности его учения. 51 Новгородцев П. И. Указ. соч. С. 305. 52 Амбарцумян А. С. Концепция права Н.Н. Алексеева: социокультур- ные и политические основания: дис. ... канд. юрид. наук. Краснодар, 2014. 51 Между тем большую роль в данном процессе, по нашему мнению, играет психологическая теория права Л.И. Петражицкого, который в контексте разделения права на интуитивное и позитивное предложил иной подход к его исследованию, выделив в качестве основополагающей проблематики правовой теории влияние права на поведение индивида и общество, что позволило выстроить всю правовую науку на новых основаниях. Однако более специальное изучение теории Л.И. Петражицкого будет предпринято в последующих разделах диссертационной работы. Нужно отметить, что активно развивающаяся правовая мысль России конца XIX начала XX века создала множество образцов теоретико-правового творчества, которые не были упомянуты в данном обзоре. Так, либеральная концепция права П. Чичерина, безусловно, заслуживает пристального внимания, в том числе и в контексте поднятых в данном параграфе проблем. Однако, решая задачу раскрытия основных тенденций развития правовой мысли этого времени, ключевой среди которых является тенденция интеграции правового знания, его синтеза на основе новых подходов и методов решения проблем правовой действительности, новых альтернативных видов и форм правопонимания, нам представляется наиболее значимыми именно данные, рассмотренные выше концепции. Подводя итоги этому обзору, следует сделать некоторые выводы. Во-первых, правовая мысль России конца XIX – начала XX вв. развивалась под влиянием основных школ и направлений правовой науки Европы. Вместе с тем она отличается существенными особенностями, определяемыми задачами синтеза правового знания, которая решалась в контексте ставшего очевидным кризиса методологии теории права, неопределенностью ее предмета. В российском правоведении того времени сложилась совокупность теоретико-методологических источников решения данной проблемы, сформированных в самобытных и оригинальных правовых доктринах. Во-вторых, под теоретико-методологическими источниками решения проблемы правового синтеза следует рассматривать совокупность теоретиче52 ских положений, правовых концепций и методологических принципов изучения права, культивируемых в том или ином типе правопонимания. В российской теории и философии права конца XIX – начала XX вв. к таким источникам следует отнести юридический позитивизм Г.Ф. Шершеневича и В.Д. Каткова, развивавших догматическую трактовку права на основе отождествления его с юридическим законом, юридический социологизм Н.М. Коркунова, смыкающийся с юридическим позитивизмом и трактующий право как объективную совокупность социальных норм, юридический психологизм Л.И. Петражицкого, предлагавший психологическую трактовку права как атрибутивно-императивной эмоции, феноменология права Н.Н. Алексеева, предлагавшая рассматривать право как непосредственный феномен, порожденный общественными потребностями. § 3. Исторические и теоретико-методологические предпосылки становления взглядов Л.И. Петражицкого на предмет и задачи правовой теории в контексте проблемы правового воздействия Несмотря на достаточно пристальное внимание к учению о государстве и праве Льва Иосифовича Петражицкого (1867–1931), его психологическая теория права остается мало изученной, в ней присутствует много белых пятен, отсутствует системное представление о его политико-правовых взглядах, методологии познания права, роли в формировании современной правовой теории, также как и о подходах к решению правовых проблем, имеющих значение и для современной юриспруденции. Благодаря переизданию его трудов, можно решить эти проблемы, опираясь не на интерпретацию исследователей ангажированных советским историко-правовым знанием, а на объективное изучение его правовой концепции, представляющей несомненный интерес для современной науки о праве. Л.И. Петражицкий относится к тому роду исследователей, которые отличаются широкой эрудицией, исследовательской добросовестностью, ищу53 щих нестандартные подходы к решению ставших традиционными для той или иной отрасли науки проблем. Он до конца своих дней оставался преданным делу науки, а его оригинальная психологическая теория права и по сей день вызывает живой интерес не только историков, но и теоретиков права. Жизненный путь Л.И. Петражицкого весьма похож на судьбу многих ученых того переломного времени, отличающуюся, как правило, не только выдающимися достижениями в науке, но и драматичностью жизненных событий. Он закончил Киевский университет, после чего в порядке подготовки к соисканию на профессорское звание отправился в командировку в Германию. Находясь в Германии, Л.И. Петражицкий издал два произведения, посвященные юридическим проблемам, став чрезвычайно известным как юрист-теоретик. Талантливый исследователь, в 1897 году он успешно защитил докторскую диссертацию на тему «Права добросовестного владельца на доходы». Идеи Л.И. Петражицкого в эти годы касаются вопросов управления, необходимости формирования области знания отвечающей за решение этих задач. Такой наукой, по его мнению, может стать политика права, основную задачу которой он видел в формировании механизма воздействия права на индивида. Так, в своей докторской диссертации ученый впервые утверждает, что такой механизм должен иметь психологические основы и создавать условия именно психологического воздействия права. При этом психика индивида рассматривается в качестве главного объекта такого воздействия. Такой подход характеризовался новизной представлений о праве и его воздействии на общество, отличаясь от традиционных подходов того времени, которые, прежде всего, были представлены юснатурализмом и юспозитивизмом. Начиная с этого времени, он получает признание в научных кругах, что позволило ему уже в 1897 году стать профессором Санкт-Петербургского университета, выступая с лекциями по курсам философии и энциклопедии права. Нужно сказать, что сфера юриспруденции в то время не просто имела большое значение, но рассматривалась в качестве важнейшего инструмента 54 решения социально-политических проблем не только в Российской Империи, но и в Европе. В условиях социальной нестабильности и кризисного состояния политической сферы на нее возлагалась роль социальной технологии решения многих проблем. Очевидная связь права с политикой, интерпретацию механизма которой предложил в своей докторской диссертации Л.И. Петражицкий, придавала общественно-политическое звучание научной деятельности юристов того времени. Тем более, сказанное относится к России, острота социального конфликта в которой к концу XIX века достигала высокого уровня, а искомого инструмента решения проблем не было видно. Сказанное объясняет интерес Л.И. Петражицкого к политической жизни страны, с одной стороны, и его востребованность в этой сфере, с другой. Так, будучи профессором Санкт-Петербургского университета, Л.И. Петражицкий занимался и политической, общественной деятельностью. Он был избран депутатом первой Государственной думы. Его политические предпочтения были связаны с конституционно-демократической партией, идеологом которой он и стал. Взгляды Л.И. Петражицкого отличались умеренностью, причудливо совмещая либеральные и консервативные идеи. Так, в своих публицистических статьях он проводил мысль о необходимости преодоления кризиса правосознания и важности воспитания правовой культуры, в основе которой право рассматривалось бы в качестве основополагающей ценности. В контексте периодизации жизни и творчества ученого, которая имеет существенное значение для изучения исторических и теоретико- методологических основ его правовой концепции, важно выделить существенный концептуальный элемент его теории, который может рассматриваться в качестве критерия определения связи отдельных произведений и идей в общей доктрине, позволяя рассматривать ее эволюционно, а не как конгломерат рождающихся в разное время произведений. В качестве такого критерия, как правило, рассматривают не подобную фундаментальную для теории Л.И. Петражицкого идею, а его основное произведение «Теория права 55 и государства в связи с теорией нравственности», которое наиболее полно отражает его концепцию психологического правопонимания. Так, Грищенко Н.П.53 предлагает выделять три периода в его творчестве. Первый период охватывает 1897–1900 годы жизни ученого и характеризуется как творчески насыщенный. На основе своей докторской диссертации Л.И. Петражицкий издает монографию, в которой он впервые определяет свою методологическую позицию в отношении юспозитивизма, резко отрицательно оценивая теорию Р. Иеринга, призывая к формированию в России правового государства. В эти годы формируются его интерес к вопросам о сущности права, о чем свидетельствуют такие публикации, как статья «Что такое право?» (Юридический вестник, 1998) и книга «Очерки философии права» (1900). Следует отметить, что является преувеличением значения роли этих произведений в отражении особенностей правопонимания Л.И. Петражицкого, выраженного в них, еще не отражающих положения и идеи его будущей теории. Их значение заключается в том, что они отражают интерес ученого к вопросам правопонимания, к проблемам фундаментальной правовой теории и ее методологии, также как и интерес к проблеме механизма воздействия права на индивида. Согласно указанному автору, следующий период творчества Л.И. Петражицкого охватывает время с 1900 по 1905 гг. и характеризуется пристальным вниманием ученого к методологическим вопросам юриспруденции. В контексте этого приобретает новые черты и его понимание права, выраженное в такой книге, как «Введение в изучение права и нравственности. Эмоциональная психология». Журнальные статьи, публикуемые в этот период жизни, также затрагивают указанную проблематику. Последний период творчества Л.И. Петржицкого, относящийся к пери53 Грищенко Н. П. Психологическая теория права Л.И. Петражицкого // Юридическая психология. 2010. № 1. 56 оду с 1905 по 1909 гг., связан с формированием концептуального аппарата его теории, применением психологической методологии изучения права, разработанной ранее. Основным творческим результатом этого периода является издание основного произведения ученого, которое сразу привлекло к себе внимание научной общественности не только России, но и Европы. Речь, естественно, идет о его двухтомной монографии «Теория права и государства в связи с теорией нравственности». Следует согласиться с автором в справедливости подхода к периодизации творчества Л.И. Петражицкого, учитывающего как его качественный характер, выражающийся в разработке тех или иных идей, так и в роли методологии, которую использует ученый на том, или ином периоде творчества. Между тем необходимо обратить внимание на то обстоятельство, что такая периодизация не является универсальной, как не является универсальной любая периодизация. Данный подход справедлив в контексте выхода в свет основных работ Л.И. Петражицкого, в которых излагается его правовая концепция. И здесь вполне логично рассматривать периоды творчества в качестве не только предшествующих во времени, но и предшествующих по концептуальности идей, излагаемых в них. Однако, учитывая, что ученый умер в 1931 году, следует задать вопрос о том, как быть с последующими после издания указанной работы годами жизни. Полагает ли автор, что после опубликования данного произведения Л.И. Петражицкий не предложил новых оригинальных идей и лишь развивал свою концепцию, переиздавал свои работы? С другой стороны, закономерно возникает вопрос о том, что, возможно, мы плохо знаем его последующее творчество. Так или иначе, положив в основу периодизации указанный принцип, мы неизбежно получим такой результат. В этой связи необходимо сказать, что правовая концепция ученого не может быть сведена к изданию какой либо книги или статьи, поскольку она представляет собой систему идей и принципов, в единстве с методологией образующих способ теоретического решения важной научной задачи. Поэтому продемонстрированный автором 57 подход, несмотря на его плодотворность в решении соответствующих задач, выглядит довольно схематичным при ответе на вопрос о том, как эволюционировала правовая концепция Л.И. Петражицкого, поскольку в нем не содержится оценки значения тех или иных его идей с точки зрения фундаментальности роли, которую они играют в данной концепции. Между тем такой формальный по своей сути подход довольно распространен в современном теоретико-правовом дискурсе и является едва ли не общепризнанным54. Альтернативой ему может быть признан подход, предлагаемый Е.В. Тимошиной, которая не только вводит в научный оборот исследования Л.И. Петражицкого периода жизни после 1921 года, когда он принял польское гражданство и выехал в Польшу для постоянного проживания, обозначает их проблематику как отличную от предшествующих, но и в контексте задач своего исследования исходит из иного критерия, заключающегося в «…эвристической ценности исследования теории и социологии права Л. И. Петражицкого в контексте классического и посклассического правопонимания»55. Это позволяет автору выделить берлинский, петербургский и варшавский периоды его творчества, которые отличаются особыми задачами. Так, собственно, теоретико-правовая проблематика разрабатывается ученым в петербургский период его творчества. Последующий же, варшавский период, характеризуется разработкой социологии права, 54 См., например: Волкова М. А. Психологическое правопонимание: ис- торико-сравнительный анализ учений Л.И. Петражицкого и Н.М. Коркунова: дис. … канд. юрид. наук. М., 2010; Ралько В. В. Концепция интуитивного права Л.И. Петражицкого: историко-теоретический аспект: дис. … канд. юрид. наук. М., 2011; Головина Л. Ю. Теория понимания права Л.И. Петражицкого: история и современность: дис. … канд. юрид. наук. М., 2009. 55 Тимошина Е. В. Теория и социология права Л.И. Петражицкого в кон- тексте классического и постклассического правопонимания: автореф. дис. … д-ра юрид. наук. СПб., 2013. С. 7. 58 решением проблемы синтеза правового знания и проблемы управления этическим прогрессом. Необходимо отметить эвристическое значение предлагаемого Е.В. Тимошиной подхода не только в контексте решения задачи периодизации, но и в контексте концептуального осмысления творчества ученого. Так, представляет несомненный интерес положение автора о предмете теории права Л.И. Петражицкого, существенным компонентом которого рассматривается правовое воздействие, рассматриваемое автором как вопрос правовой ментальности и мотивационного действия56. В контексте сказанного и опираясь на работы Л.И. Петражицкого, хотелось бы предположить, что проблему правового воздействия следует рассматривать не как частный пример эволюции правовой концепции ученого, но как основную его проблему. Об этом свидетельствует проблемная направленность его работы «Права добросовестного владельца на доходы с точек зрения догмы и политики гражданского права», написанной в первый период его творчества, проблема, которая со всей определенностью поставлена уже в докторской диссертации. Об этом свидетельствуют и работы петербургского периода, сосредоточенные не на вопросах правовой онтологии, но на поиске механизма, раскрывающего правомерное действие индивида. Последний же период его творчества не исключает, но обобщает данную проблематику в контексте синтеза правового знания, целью которого ученый рассматривал создание науки, призванной эффективно воздействовать на поведение индивидов. Исходя из сказанного, мы предлагаем именовать периоды творчества ученого, опираясь не на географический принцип его деятельности, но основываясь на концептуальном содержании работ в соответствующие отрезки времени: берлинский – методологический, петербургский – концептуальный, варшавский – синтетический. 56 См.: Тимошина Е. В. Указ. соч. С. 13. 59 Первый период связан с критикой позитивистской методологии, которая осуществлялась в контексте переосмысления задач правовой теории с переоценкой роли правовой онтологии, выяснением значения аксиологических проблем и определением конституирующего правовую теорию значения решения проблемы правового воздействия на основе раскрытия психологических механизмов правомерного поведения. Содержание второго периода определяется формированием психологической теории права, реализующей сформированные ранее теоретикометодологические установки и интерпретирующей фундаментальные для классической теории права понятия (право, нормы права, правообразование, правотворчество, источники права и др.) в ином не онтологическом, но в психологическом, эмоционально-волевом, аксиологическом контекстах, опровергающих объективистско-онтологичекую трактовку права, раскрывающих диалектическую субъект-объектную его природу. Последний же период творчества ученого связан с применением его правовой концепции в решении прикладных задач правового знания, разработкой принципов его синтеза на основе единства социологии права, теории права и политики права, где политика права рассматривается в качестве теоретически обоснованной прикладной науки, задачей которой является трансляция теоретического знания в юридическую практику, в первую очередь – в законотворческий процесс, позволяющий реализовать нравственную перспективу правовой эволюции. Очевидно, что выяснение теоретико-методологический оснований правовой концепции Л.И. Петражицкого является крайне необходимым в раскрытии концептуального содержания его учения, в изучении закономерностей эволюции его теории. В этой связи необходимо обратиться к обзору той совокупности условий, в которых осуществлялось его творчество, к основным философским и теоретическим концепция права, которые могли оказать теоретико-методологическое влияние на ученого. П.И. Новгородцев, высоко оценивая творчество Л.И. Петражицкого, 60 отмечал существенное отличие его «позитивистической» теории от классических образцов, подчеркивая значение этих отличий, как для отражения своеобразия русской философии права, так и для развития правового знания. По его мнению, та совокупность задач, которая была только сформулирована его предшественниками (Сергеевич, Муромцев, Ковалевский, Гамбаров) была успешно им решена. В этом смысле «…Петражицкий шел впереди всех. То, что другие лишь планировали, он попытался осуществить, и притом очень своеобразно, с элементарной творческой силой и большим диалектическим дарованием. Всю предшествующую теорию прав он объявил лишенной прочной научной базы. Он решился заново построить на основе психологии все здание правоведения, причем подверг критике и ревизии саму эту основу. Он надеялся в результате предпринятой работы придать не только юриспруденции, но и правовой политике характер точной науки так, чтобы в скором времени, при условии успешной разработки его идей, явилась возможность получить от науки точные указания для законодательства и жизненной практики»57. Этот «позитивистический» задор Л.И. Петражицкого, понимаемый П.И. Новгородцевым как задача сделать правовую науку прикладной, на самом деле был антипозитивистским, а его стремление построить заново все правоведение была ни чем иным как программой критики классической теории права, основанной, с одной стороны, на традиции естественного права, а с другой стороны, на юридическом позитивизме. В связи с этим некоторое внимание необходимо уделить вопросу об эволюции сферы изучения права. Первоначально данная сфера (лат. – jurisprudens) имела позитивно-прикладное значение и соответствовала мастерству юридической деятельности, включающей соответствующие навыки и умения. Так, в Древнем Риме юрист-профессионал, профессионализм кото57 Новгородцев П. И. О своеобразных элементах русской философии права // Новгородцев П.И. Сочинения. М., 1995. С. 384. 61 рого определялся совокупностью знаний и умений, назывался юристконсультом, который в своей деятельности руководствовался здравым смыслом и формальной логикой, решая те или иные юридические казусы. Существенное обновление данная сфера претерпевает в эпоху средневековья, когда сосредотачивается на решении проблемы систематизации законодательства и юридической практики, исходя из дедуктивного построения общих понятий в контексте рационалистской методологии. Но лишь в Новое время данная сфера знания обретает черты науки – правоведение – что связано с переходом от рационалистского логико-понятийного восприятия правовой действительности, характерного для Средневековья, в рамках которого была сформирована метафизическая по своей сути естественно-правовая теория к позитивному пониманию права. И. Бентам, по сути дела, сформулировал задачу новой науки о праве, которая, в первую очередь, заключалась в переходе от права «естественного» к праву «разумному». Тогда сформировалась и методология изучения права, которая была исторической. Так, в вопросах толкования правовых норм исследователь должен был опираться на историю права в процессе формирования теории и догматических построений. Так, в свое время Ф.В. Тарановский, отмечая значение новой методологии, писал, что она «…предoстepeгaлa oт прeзритeльнoгo oтнoшeния к фaктaм, кoтoрoe цaрилo в шкoлe eстeствeннoгo права и приучала мыслить эмпирически (с учетом данных накопленного опыта) и индуктивно (путем наведения на обобщения и выводы)»58. Поэтому, так как «…рационализм отправлялся от априорных (доопытных и даже внеопытных) посылок и из них дедуцировал целую систему права, то индуктивное и эмпирическое мышление, напротив, отправлялось от наблюдения фактов и путем наведения отвлекало от них общие положения, в которых выяснялся смысл фактического материала»59. Так формировалась энциклопедия права как новая наука о праве 58 Тарановский Ф. В. Энциклопедия права. Берлин, 1927. С. 27. 59 Там же. 62 со своей методологией, при помощи которой она формулировала основные категории и понятия, юридические конструкции, строила онтологию права и др., что и стало ее предметом и определило совокупность задач. Следует учитывать то, что представляла собой «история» в то время. Она не была теоретической дисциплиной, но ассоциировалась с летописью, набором сведений и эмпирических фактов, связь между которыми устанавливали скорее хронологическим, чем логическим путем. В таком виде она действительно служила позитивной методологии энциклопедии права, ориентируя на рамки достоверных сведений, обобщение которых служило средством доказательства того или иного понятия. В XIX веке энциклопедия права превратилась в учебную дисциплину, место которой сегодня занимает теория государства и права. Так или иначе, при жизни П.И. Петражицкого энциклопедия права еще существовала, которую он, по имеющимся историческим сведениям, преподавал в СанктПетербургском университете. Что же касается теории права, то это было время ее формирования. Она отличалась от энциклопедии права, прежде всего, своими задачами, которые заключались не столько в реализации учебных целей, сколько в познавательных. Методологией же формируемой теории был позитивизм, как образ научности теоретического знания, который неизбежно рассматривал право как объект или вещь с присущими объективными закономерностями и соответствующей универсальной методологией их исследования, присущей всей науке, включающей совокупность эмпирических и теоретических методов. Нормативистское истолкование права, неизбежно присущее юспозитивизму, отождествляло его с законом и соответственно с государством. А действие права (правовое воздействие) сводилось к механизму принуждения. При этом данный ключевой для того времени вопрос стоял не на первом месте. На первом месте правовой теории стояло построение правовой онтологии как отражение существования права. Причем онтология понималась в объективистском смысле, а такие правовые явления, как само право, правовые нормы, закон и пр. рассматривались как материальные объекты. Таким образом, 63 основной задачей данной области знания было описание правовой действительности, но не выяснение внутренних закономерностей права, которые можно применить к формированию общества. В России юридический позитивизм получил широкое распространение, в рамках которого интерпретировались основные проблемы правовой теории. Основным источником позитивистских идей была Германия, а теория К. Гербера стала отправной точкой для многих юристов не только в Европе, но и в России. Как упоминалось в первом параграфе диссертацимонного исследования, согласно учению К. Гербера, государство есть не что иное, как юридическая форма совместного проживания людей в обществе, отражающая его нравственный порядок60. Благодаря государству формируется общая воля и право, которое имеет назначение в ее обеспечении. Поэтому лишь государство является источником права, его субъектом. В России юридический позитивизм имел некоторые особенности, но в целом соответствовал его общему направлению, как в методологии, так и в концептуальных выводах, касающихся вопроса о роли государства в правообразовании, соотношении государства и права. Так, некоторые позитивисты полагали, что реальные связи и отношения в обществе, которые определяют его целостность, могут и не быть юридическими, но социальными. Само государство может рассматриваться и в контексте социальной общности, где право выступает в виде связи с реальным полем жизнедеятельности, наполняясь содержанием. Тем не менее, право остается сугубо государственным феноменом, не имея иных альтернатив, отождествляясь с законом – законноустанавливающей деятельностью государства61. Следствием этого может 60 См.: Gеrbеr С. F. von. Grundzuge eines Systems des deutschen Staats- rechts. 2 Aufl. Berlin, 1869. 61 См., например: Рождественский А. Теория субъективных публичных прав. М., 1913. 64 быть признана социальная и юридическая двойственность государства, которая характерна не только для его изучения, но и для понимания, в основе которого лежит формальность его юридической конструкции. В частности, с этим столкнулся и Л.И. Петражицкий, разрабатывавший свой психологический метод исследования права с целью ее преодоления, так как понимание права в качестве императивно-атрибутивной эмоции соединяет, по мысли Л.И. Петражицкого, позитивное право как установление государства и его реальное функционирование на уровне сознания индивида. Именно формально-догматическая основа государства была главным предметом исследований позитивистов, а изучение правовых норм, их теоретическое отражение и догматизация составляли главную цель правовых исследований, определяющих и соответствующую совокупность задач. При этом следует подчеркнуть формально-логическую методологию юспозитивизма, которая, по сути дела, не имела альтернативы, в рамках которой именно формальная непротиворечивость правовой конструкции рассматривалась в качестве необходимого и достаточного гаранта истинности получаемого вывода. Таким образом, само государство представляло собой некую рациональную модель, ничего не имеющую общего с реально существующими типами государства и функционирующим в них правом. А сами правовые нормы имели подчиненный характер и в совокупности образовывали конструкцию данной модели. То есть, основная задача, решение которой определяло исследовательскую деятельность позитивистов, сводилась к разработке общих юридических понятий, которые в своей совокупности образовывали инструмент анализа юридической практики. Сама же юридическая практика выходила из поля зрения позитивистов, а фундаментальные для современной правовой теории вопросы, касающиеся социальной природы права и правовых норм, правоотношений, могли вызвать лишь недоумение у представителей этой школы правопонимания. 65 Рассматривая теоретико-методологические предпосылки теории права Л.И. Петражицкого, в контексте юридического позитивизма в этом параграфе хотелось бы обратить внимание на учение К. Бергбома, который на рубеже веков наиболее полно и рельефно выразил позитивистскую правовую доктрину в своем труде «Юриспруденция и философия права». По его мнению, единственно реальным может быть признано лишь право, отраженное законом и соответствующей совокупностью норм, которые он закрепляет. Поэтому именно норма является и началом, и концом права и за пределом закона не может быть никакого права. Отсюда вывод о том, что право всегда является логически завершенным, в нем отсутствуют какие-либо пробелы. Задачей же судьи является логическое толкование текста закона и вынесение на основе этого логически же непротиворечивого решения62. Здесь необходимо обратить внимание на несомненные достоинства юридического позитивизма, которые, очевидно, и привлекали на его сторону многих сторонников. А именно, речь идет о формальности его подхода, его методологии, которая, естественно, имея концептуальные границы, тем не менее, позволила достичь совершенства в юридической технике, в толковании правовых норм на основе применения логических, грамматических и систематических приемов. Кроме того, догматизм этого направления следует признать другой положительной стороной, так как именно разработанная позитивизмом догма права способствует осуществлению правоприменительной практики, которая сегодня немыслима без нее. Среди российских представителей юридического позитивизма в первую очередь необходимо назвать Г.Ф. Шершеневича, чья правовая теория отличалась наибольшей последовательностью. По его мнению, именно принуждение является отличительным признаком права и, соответственно, лишь государственная власть способна обеспечить соблюдение его норм, являю62 См.: Бергбом К. Юриспруденция и философия права // Европа. Аме- рика: XVII–XX вв. М., 1999. Т. 3. 66 щихся содержанием законодательного акта. Поэтому закон и есть право, а право есть государство63. Вероятно, именно данное положение стало отправной точкой всей критики юридического позитивизма в России рубежа XIX и XX вв. Основная проблема, которая обсуждалась в ходе этой критики, есть проблема о роли принуждения в праве, которая стала для Л.И. Петражицкого отправной точкой анализа соотношения государства, закона (позитивного права) и реальных правоотношений, участники которых далеко не всегда мотивированы принуждением. Существенную роль в критике юридического позитивизма в России играло и социологическое направление в праве, которое отрицало справедливость положения позитивистов о том, что государство должно рассматриваться в качестве высшей цели эволюции (этатизм). Утверждая, что право как нормативная система имеет социальную природу, поскольку нормы права, регулирующие общественные отношения, социальны в своей сущности, рождаются из социума и в социум же возвращаются. Так, по мнению Н.П. Коркунова, критикующего правовой инструментализм и позитивизм, «соблюдение требований права не ведет к непосредственному осуществлению никакой материальной цели. Право только определяет рамки осуществления разнообразных интересов, составляющих содержание общественной жизни. Вместе с тем соблюдение юридических норм признается обязательным для всех, независимо от желательности для них той или другой отдельной цели. И, наконец, содержание права не есть только логически необходимый вывод из законов природы, что ясно уже из самого факта разнообразия и даже противоречия существующих в разное время и в различных странах юридических норм»64. Социальная же сущность нормативности заключается в том, что реализация интереса личности возможна лишь в контексте отношения с други63 Шершеневич Г. Ф. Общая теория права. Рига, 1924. С. 65. 64 Коркунов Н. М. Лекции по общей теории права. СПб., 1984. С. 35. 67 ми личностями, которые тоже являются носителями своих интересов. А значит «…интересы, определяющие содержание человеческой деятельности, складываются под влиянием не одних только личных условий, а может быть, еще в большей степени под влиянием общественных условий и потому значительная их доля имеет не индивидуальный, а социальный характер. Поэтому человеку по необходимости приходится сообразовываться не только со своими собственными интересами, но и с интересами других людей, без общения с которыми он не может существовать»65. При этом необходим общий эталон оценки взаимодействия интересов, поскольку нравственная оценка здесь не может быть признана эффективной, она субъективна и не в состоянии объективно разграничить интересы. Так, если нравственные нормы предполагают безусловный нравственный долг, то правовые нормы предполагают обусловленные друг другом права и обязанности. Значит «Право есть именно обусловленная соответствующей обязанностью другого лица возможность осуществлять данный интерес в установляемых юридическими нормами пределах. Юридическая обязанность есть обязанность, вытекающая из чужого права требования, соблюдать установляемые юридическими нормами границы сталкивающихся интересов. Поэтому, в отличие от нравственного долга, юридическая обязанность сохраняется только до тех пор, пока существует чужой интерес, ради которого она установлена»66. Такое понимание правовых норм, существенно отличающееся от позитивистского, обусловлено особенностями понимания социальной сущности права и задач правовой теории. Н.М. Коркунов полагает, что «Движение и развитие права имеет свое основание в элементах естественных житейских отношений. Теоретик же из этих отношений и из порождаемого ими практического права извлекает общие понятия. Таким образом, и теория права зависит от реальных отношений, а не наоборот. Деятельность теоретика 65 Коркунов Н. М. Указ. соч. С. 41. 66 Там же. С. 43. 68 должна быть направлена к тому, чтобы понять практическое право и реальные людские отношения как одно связное целое, этот общий организм разложить на его отдельные органы и элементы, определить их соотношение и взаимодействие, нормы и цели их действия, а также назначения как целого, так и частей»67. Н.М. Коркунов подчеркивает то, что теория права еще не сформировалась в качестве самостоятельной научной дисциплины. Такого же мнения придерживался и Л.И. Петражицкий, полагавший, что она должна сформироваться в результате синтеза многих наук, предметом которых в той или иной степени является право. Важно еще и то обстоятельство, что теория права рассматривалась как дисциплина прикладного характера, но не в том смысле, что она должна непосредственно воздействовать на право, а в том смысле, что она должна раскрывать закономерности его возникновения, развития, функционирования и воздействия на общественные отношения. Каждый теоретик права в той или иной мере в те годы был включен в дискуссию основных школ и направлений правопонимания. Задачей такой дискуссии являлась не негативная критика юридического позитивизма, но критика, снимающая его отрицательные стороны при сохранении положительных достижений. Л.И. Петражицкий выступил в качестве умелого ниспровергателя классических идей, еще в Германии разгромив инструменталистскую правовую доктрину Рудольфа Иеринга, трактовавшего право как юридически защищенный практический интерес, в дальнейшем обосновывая несостоятельность позитивистской догматики и методологии изучения права, предлагая психологическую альтернативу в правоведении как молодой развивающейся отрасли знания. В отношении юридического позитивизма следует отметить, что все его 67 Коркунов Н. М.Указ. соч. С. 225. 69 критики были единодушны во мнении о несостоятельности методологии, неверной оценке права как объективного образования и возможности применения к его познанию естественнонаучной методологии. Однако единодушие в оценке методологии разрушалось как только речь заходила о проблеме соотношения государства и права, которое юридический позитивизм трактовал в этатистских традициях. Так, консервативно настроенные правоведы, как правило, разделяли этатизм юспозитивизма, в то время как либерально мыслящие теоретики отвергали его. В связи со взглядами Л.И. Петражицкого следует отметить, что он строил свою критику позитивизма, во многом опираясь на идеи естественного права, в то же время критикуя и эту школу правопонимания. Здесь нет концептуального противоречия, поскольку он противопоставлял формально-нормативистской позитивистской доктрине подход, основанный на введении в правовую действительность не только институционных образований, но и неинституционных, связанных ценностным пониманием правовых норм, о чем подробно будет сказано в последующих разделах диссертационного исследования. Придерживаясь же умеренных политических взглядов, совмещающих элементы консерватизма и либерализма, Л.И. Петражицкий крайне негативно относился не только к этатистскому темпераменту позитивистской доктрины, но и к самой идее отождествления права и закона, рассматривая право в более широком контексте, видя его источник в психологической специфике восприятия социальной действительности, включающей акты сознания и психики. Если Н.М. Коркунов, критикуя юридический позитивизм с позиции своего социологического правопонимания, делал акцент на том, что право является социальным феноменом как способ регулирования (координации) интересов и, соответственно, закрепляет общественный порядок, то Л.И. Петражицкий критиковал его, исходя из убеждения о том, что право является психологическим феноменом, которое коррелирует с обществом благодаря переживанию императивности и атрибутивности нормы, фактически 70 интерпретированных в качестве чувства долга как по отношению к другому, так и по отношению к себе. Он не отрицал связи государства и права. Однако, очевидно, разделяя доктрину договорного происхождения государства, он полагал, что право первично по отношению к государству, которое возникает лишь в ситуации, когда иные средства социальной интеграции не способны урегулировать складывающиеся отношения. В целом критика Л.И. Петражицким юридического позитивизма концентрируется на его издержках в понимании права как некоего объекта, на той «проекционной точке зрения», которая является для него традиционной и заключается в понимании действия права как простого отражения правовой нормы в сознании и акте поведения, обеспеченной силой принуждения государственной власти. Так или иначе, в ходе критики юридического позитивизма сами его критики находились под сильным доктринальным воздействием этого учения, заимствуя многие его идеи. Это относится как к упомянутому выше Н.М. Коркунову, так естественно, и Л.И. Петражицкому, чьи доктрины часто называют позитивистскими. Что касается Л.И. Петражицкого, то его психологическую правовую теорию часто относят и к варианту возрожденного естественного права, очевидно, в первую очередь, как за внимание к правовой аксиологии, так и за доктринальное обоснование разделения права и закона, в варианте его концепции представленного как отношение интуитивного и позитивного права. Следует подвести итоги рассмотрению места Н.Н. Алексеева в контексте становления теории государства и права в России: во-первых, проблему правового воздействия следует рассматривать не как частный пример эволюции правовой концепции Л.И. Петражицкого, но как основную его проблему, в ходе решения которой происходит эволюция его взглядов. Исходя из этого, периоды творчества ученого следует подразделять не по географическому принципу его деятельности в тот или иной период жизни, а основываясь на концептуальном содержании работ, в соответ71 ствующие отрезки времени отражающих эволюцию его взглядов на основную проблематику теории: методологический, концептуальный, синтетический; во-вторых, методологический период связан с критикой позитивистской методологии, которая осуществлялась в контексте переосмысления задач правовой теории, с переоценкой роли правовой онтологии, выяснением значения аксиологических проблем и определением конституирующего правовую теорию значения решения проблемы правового воздействия на основе раскрытия психологических механизмов правомерного поведения. Содержание концептуального периода определяется формированием психологической теории права, реализующей сформированные ранее теоретикометодологические установки и интерпретирующей фундаментальные для классической теории права понятия (право, нормы права, правообразование, правотворчество, источники права и др.) в ином, не онтологическом, а в психологическом, эмоционально-волевом, аксиологическом контекстах, опровергающих объективистско-онтологичекую трактовку права, раскрывающих диалектическую субъект-объектную его природу. Синтетический период творчества ученого связан с применением его правовой концепции в решении прикладных задач правового знания, разработкой принципов его синтеза на основе единства социологии права, теории права и политики права, где политика права рассматривается в качестве теоретически обоснованной прикладной науки, задачей которой является трансляция теоретического знания в юридическую практику, в первую очередь – в законотворческий процесс, позволяющий реализовать нравственную перспективу правовой эволюции; в-третьих, Л.И. Петражицкий крайне негативно относился не только к этатистскому темпераменту позитивистской доктрины, но и к самой идее отождествления права и закона, рассматривая право в более широком контексте, видя его источник в психологической специфике восприятия социальной действительности, включающей акты сознания и психики; в-четвертых, критика Л.И. Петражицким юридического позитивизма 72 концентрируется на его издержках в понимании права как некоего объекта, на той «проекционной точке зрения», которая является для него традиционной и заключается в понимании действия права как простого отражения правовой нормы в сознании и акте поведения, обеспеченной силой принуждения государственной власти. § 4. Теоретические особенности изучения природы правового воздействия Л.И. Петражицким Для того чтобы выяснить теоретические особенности подхода Л.И. Петражицкого к правовой действительности, необходимо учитывать, что российская философия и теория права рубежа XIX и XX вв. рассматривала право в контексте общезначимых ценностей человечества, опираясь на гуманистическую парадигму, выработанную в Новое время и не имеющую альтернативы в познании явлений общественной жизни. Это определяло идеал общественного устройства, который, как правило, обосновывался ссылкой на соответствующие нравственные ценности и стереотипы поведения, присущие природе человека, а право как социальная регулятивная система, которая в снятом виде содержит эти ценности, имеет нравственное содержание. По нашему мнению, Л.И. Петражицкий исходил именно из такой парадигмы, стремясь раскрыть содержание и сущность права через закономерности этического действия, однако усматривая в качестве механизма этой закономерности эмоционально-психологическую сферу, в разных формах представленную как в нравственности, так и в праве. Так, основополагающее утверждение ученого о том, что право следует рассматривать в качестве психологического фактора жизни общества, следует рассматривать именно в данном контексте общих тенденций правовой мысли того времени с акцентацией на проблеме механизмов его воздействия на общественные отношения, которые имеют психологическую основу. Такая задача накладывает свой отпечаток и на правопонимание учено73 го, которое является психологическим, рассматривающим право не в сфере онтологических построений юридического позитивизма и естественного права как некоторую объективность, а в сфере его субъективного восприятия психикой индивида, не отрицающего его объективное существование, но рассматривающее именно эту сторону правовой реальности. В данном контексте следует согласиться с оценкой концептуальных задач правовой концепции Л.И. Петражицкого, данной Л.Л. Шпаком, который полагает, что квинтэссенция его подхода сводится к определению того класса явлений, к которому относится право и, исходя из этого, выяснить особенности их самостоятельного, то есть, вне зависимости от позитивного права, функционирования68. Исходным пунктом концепции Л.И. Петражицкого, на котором делает акцент автор, является положение о том, что право следует изучать «…не как априорную конструкцию, а как одно из явлений реального бытия, которое может быть двух видов: физическое и психическое»69. Очевидно, что впервые эти идеи правовой концепции Л.И. Петражицкого были сформулированы в получившей широкую известность работе «Права добросовестного владельца на доходы с точек зрения догмы и политики гражданского права». Здесь он впервые обозначил проблему ограниченности классической юриспруденции и наметил перспективу развития правовой теории, сосредоточив внимание на психологии личности, которая рассматривается в качестве основы и движущей силы развития права. Именно психологические переживания, по Л.И. Петражицкому, являются главным фактором, определяющим общественную жизнь. Разделяя всю совокупность переживаний на «пассивные» (познание и чувства) и «активные» (волевые 68 Шпак Л. Л. История отечественной социологии: учебное пособие. Кемерово, 2004. С. 137. 69 Петражицкий Л. И. Теория права и государства в связи с теорией нравственности: цитата по Шпак Л. Л. Указ. соч. С. 138. 74 акты), он полагает, что есть еще и третий класс переживаний, а именно – «эмоционально-волевые», которые и следует рассматривать в качестве фактора, определяющего поведение человека. Такая постановка проблемы права была предпринята впервые, а ее особенностью являлось не стремление дедуктивным способом определить понятие права и из него вывести и объяснить частные правовые явления, как это было принято ранее, но рассмотреть его «изнутри» в контексте внутренних побудительных мотивов правового действия, структуру которых, по убеждению ученого, может раскрыть лишь психология как наука, объясняющая поведение человека на основе закономерностей его психики70. Собственно, новизна постановки проблемы заключалась в том, что Л.И. Петражицкий ведет речь не столько о праве в смысле догматических построений, сколько о его отражении в психике, что и делает главным вопросом его теории вопрос о том, как право влияет на общественные отношения, перемещая правовую теорию в практическую плоскость уже не теории, а политики. Необходимо подчеркнуть, что данное ключевое для правовой концепции Л.И. Петражицкого обстоятельство остается мало изученным и непонятым и сегодня. Тем более, такой подход, суть которого, подчеркнем еще раз, в раскрытии психологического механизма правового воздействия, не был понят при его жизни. Так, П.И. Новгородцев, столь высоко ценивший Л.И. Петражицкого как чрезвычайно одаренного и оригинального ученого, не только не разделял его взглядов, но выступал в радикальной оппозиции к ним. В контексте дискуссии, развернувшейся после опубликования Л.И. Петражицким указанной работы по вопросам понимания права, он обвиняет его в непонимании природы естественного права, на которое ссылается ученый, противопоставляя его юридическому позитивизму. П.И. Новгородцев указывал, что сущность естественного права заключается в дедуктивном формировании 70 См.: Петражицкий Л. И. Права добросовестного владельца на доходы с точек зрения догмы и политики гражданского права. СПб., 1907. 75 некоей универсальной нормы-ценности, имеющей нравственное содержание и в дальнейшем выступающей в качестве критерия оценки реально складывающихся отношений, регулируемых законом. Наибольшую критику вызвало положение Л.И. Петражицкого о цели права, которая, по его мнению, заключается в достижении такого общественного состояния, которое будет основано на любви человека к человеку 71. Его оппонент видел в такой цели издержки утопичности подхода, утверждая, что это по своей сути благое намерение может обернуться реальным злом, как и всякое насильственное насаждение добра. В целом многие его современники выразили недоумение самим намерением Л.И. Петражицкого исследовать право не средствами философского анализа, а при помощи психологии. Ведь мораль то, о чем ведет речь Л.И. Петражицкий, а именно, физическое и психическое в человеке, является не чем иным, как необходимыми предпосылками морали, которая и является объектом философского анализа. Таким образом, еще на первом периоде своего творчества Л.И. Петражицкий сформулировал основные принципы своего подхода к праву, основные задачи, которые он ставил перед правоведением: во-первых, догматические построения в праве не позволяют выяснить реальное его функционирование в обществе; во-вторых, правовая теория должна решать задачу не формирования общих правовых понятий, которые имеют лишь опосредованную связь с правовой действительностью, а выяснения механизмов правового поведения индивидов; в-третьих, способом решения такой задачи является не анализ правовых норм, закрепленных законодательством, а выяснение эмоциональноволевых актов, обусловленных психикой индивида, ценностно- мотивационной структурой его поступков, его сознанием; в-четвертых, задача нравственного прогресса не может быть решена в 71 См.: Петражицкий Л. И. Указ. соч. 76 рамках сложившихся к тому времени философии и теории права, но посредством правовой политики, содержание которой обусловлено целью достижения общественного состояния, основанного на любви человека к человеку. Можно сказать, что сделанные обобщения являются программными для всего творчества Л.И. Петражицкого, посвятившего жизнь их реализации в своей правовой концепции, получившей множество сторонников как в России, так и в Европе. Обратимся к более подробному анализу его правопонимания на примере основного произведения «Теория права и государства в связи с теорией нравственности». Таким образом, можно сказать, что роль Л.И. Петражицкого с его концепцией интуитивного права заключается в том, что он впервые в российском правоведении сформировал подход к праву, в рамках которого оно рассматривается не в качестве внешнего нормативного фактора воздействия, а в качестве внутреннего императивного требования, обусловленного чувством справедливости. Не отрицая позитивного права как такового, он делает акцент на мотивационных механизмах, объясняющих его природу, его действие. При этом не правовая норма как таковая, а переживание ее содержания, отношение к ней в эмоциональной сфере, обусловленное сознанием субъекта правоотношений, что обозначено Петражицким как нормативный факт, становится определяющим, а правовое воздействие является не столько действием охраняемого государством правопорядка, сколько результатом ценностного фактора, легитимирующего или не легитимируещего тот или иной нормативный строй. Во многом такой подход к праву имеет истоки в кризисе классического правопонимания, а Л.И. Петражицкий в контексте кризиса, прежде всего, юридического позитивизма, преодолевая его методологию, формулирует новые принципы, раскрывающие свое содержания в новом типе правопонимания, которое в дальнейшем получит название посклассического. Можно выделить четыре основополагающих аспекта теории права Л.И. Петражицкого, свидетельствующих о том, что его правовая концепция 77 относится к постклассическому типу правопонимания: несоотнесенность субъекта правового суждения с эмпирически существующими объектами; убежденность в том, что принятые юристами правовые понятия не обязательно отражают эмпирические факты, но являются языковыми конвенциями; методологическая установка на то, что методы естествознания не соответствуют духовной природе права; социокультурная и нормативноценностная интерпретация правовой реальности. В данном контексте характерна оценка Л.И. Петражицким предшествующей и современной ему правовой науки, которая в значительной степени оперирует искаженными представлениями о праве. «В прежние века, – пишет ученый, – философы, моралисты и юристы верили в существование всеобщих, вечных и неизменных обязанностей и норм; теперешние в это не верят, они верят лишь в существование временных и местных обязанностей и норм. В частности, новые юристы смотрят на учение прежних философов права о существовании, наряду с временными и местными, меняющимися сообразно с изменениями обычаев и законодательных предписаний, нормами права, еще иного, не зависящего от местных обычаев и местного законодательства, вечного и неизменного права, как на какую-то нелепость, странное заблуждение. По их мнению, существуют только позитивные, местные и временные правовые обязанности и нормы права»72. Такие представления о праве, по его мнению, свидетельствуют о ненаучности этих теорий, что во многом объясняется историческими особенностями классического правоведения, которое либо имплементировало методы естествознания, либо являлось метафизическим построением. По его мнению, ненаучность этих учений заключается в том, «…что оба они исходят из реального существования обязанностей и норм и не знают тех реальных, действительно имеющих место в 72 Петражицкий Л. И. Теория права и государства в связи с теорией нравственности. СПб., 1909. Т. 1. С. 64. 78 их же психике, процессов, под влиянием коих ими эти своеобразные вещи представляются где-то существующими»73. Каковы же резоны в пользу такой оценки классической правовой науки? Л.И. Петражицкий усматривает определенную закономерность в таком состоянии правовой науки, которая исходит из наивной точки зрения на то, что этические (нравственные и правовые) правила поведения имеют объективную природу и коренятся в некоем всеобщем порядке, освещенном авторитетом. Таким образом, принимая фикции за реальные объекты, прежние философы (юснатуралисты) и современные правоведы (позитивисты) существенно упрощают правовую действительность, схематизируют ее либо в соответствии с метафизической традицией, либо в соответствии с естественнонаучной методологией. Так, по мнению Л.И. Петражицкого, природа этических явлений коренится в психологической установке, определяемой неким авторитетом и реализуемой как «голос совести», означающий соотнесенность в акте самосознания своего действия с всеобщим принципом. Поэтому «в верованиях в божественное происхождение голоса совести, a равное выражениях «слушаться», «бояться совести» и т. п. отражается вместе с тем упомянутый выше характер высшей авторитетности, оттенок высшего ореола, свойственный этическим эмоциональным переживаниям»74. Ученый не голословен, ссылаясь на учения Сократа и И. Канта. Он полагает, что такая установка сознания в полной мере обрела форму теории, не подозревающей, что она основана на фикциях. Л.И. Петражицкий убедителен, полагая, что «Такую же роль… играют разные другие метафизические существа: «природа», представляемая как высшее существо, мировой «разум», «объективный дух» и т. п. И позитивистическая, и скептическая психика тех ученых, которые стараются оставаться чуждыми всякого мистицизма, все-таки проявляет в области их учений о праве и нравственности тенденцию 73 Там же. С. 43. 74 Петражицкий Л. И.Указ. соч. С. 47. 79 к разным мистическим олицетворениям; сюда, например, относятся представления исторической школы юристов и разных современных юристов и моралистов о «народном духе», «общей воле», «инстинкте рода» и т. п., причем «род», «общая воля» и т. д. представляются чем-то, наделенным высшим авторитетом и стоящим над индивидом и его индивидуальной волей, и проч.»75. Такая «логика» находит выражение, как в обыденном языке, так и в концептуальном аппарате правовых теорий. По сути дела, этическое понятие долга является центральной категорией, имеет, по Петражицкому, два варианта интерпретации: с одной стороны, оно отождествляется с «законами», «велениями» и «запретами», с другой – с «волей». При этом, «в связи с таким представлением находится, между прочим, большая роль, которую в науке о праве, о государстве и др. играет «воля»: в абстрактной форме сведения права к «воле», усматривания существа права в «воле», или в более конкретных формах разных фикций «общей воли», «воли государства» и т. п.»76. Итогом же является то, что ученые-юристы конструируют нравственные и юридические обязанности как состояния подчиненности повелениям и запретам или той «воле», которая в данном контексте является плодом ненаучного вывода. Так, Л.И. Петражицкий отмечает, что в научной литературе о праве «…нередко это состояние подчиненности конструируется так, что всякие веления или запрещения имеют за собою угрозу невыгодных последствий в случае нарушения, отсюда необходимость подчинения»77. В целом точка зрения предшествующей и современной Л.И. Петражицкому юридической науки основана на обыденном (не научном) представлении о том, что наши этические побуждения действуют именно так, а не иначе и являются проекциями объективно существующих требований к поведению. 75 Петражицкий Л. И. Указ. соч. С. 51. 76 Там же. С. 59. 77 Там же. 80 Однако это лишь следствие привычки нашего сознания опираться на такую «проекционную» точку зрения, которая, между тем, не имеет ничего общего с наукой, раскрывающей действительные механизмы моторных реакций, сущность тех или иных импульсий. Поэтому, «…при обсуждении многих вопросов общей теории этических явлений и специальных вопросов теории права и нравственности удобнее для простоты изложения держаться традиционной, привычной, проекционной, точки зрения, например, так говорить об обязанностях, их содержании, их видах и т. п., как если бы они действительно существовали, помня, при этом, и подразумевая, что дело идет об эмоциональных фантазмах, которым, как реальные факты, соответствуют известные нам эмоциональные и интеллектуальные процессы. Такая точка зрения, условная или критическая, в отличие от обыденной некритической, наивно-проекционной, точки зрения… исходит из заблуждения и… представляет только условную форму изложения»78. Другим источником веры в то, что некие повеления и запреты имеют объективное существование, является универсальный характер наших эмоций по поводу тех или иных поступков, распространение соответствующего образа поведения как на прошлое, так на настоящее, так и на будущее, и, естественно, не ограниченность его в пространстве. Так, например, поступок Каина как соответствующий образ поведения имеет значение в универсальных пространственно-временных параметрах, а его отрицательная оценка справедлива не только вчера, но и сегодня. «В этом, – пишет ученый, – заключается источник и психологическое объяснение распространенной повсеместно y народов веры в объективное, вечное и всеобщее значение соответствующих «законов», веры в настолько всеобщее и абсолютное значение и господство, что и боги подчинены этим законам. Соответствующие воззрения имеют также своих представителей в различных метафизических системах, в философиях морали и права и по- 78 Петражицкий Л. И. Указ. соч. С. 60. 81 лучают здесь разнообразные формы и обоснования»79. Здесь Л.И. Петражицкий приходит к важному выводу, который, по нашему мнению, как разъединяет его с критикуемой точкой зрения, так и соединяет с ней. Речь идет о разделении права на интуитивное и позитивное: «Этические переживания, содержащие в себе представления таких и т. п. нормоустановительных, нормативных фактов, и соответственные обязанности и нормы мы будем называть гетерономными, или позитивными, остальные автономными или интуитивными»80. Признавая, таким образом, позитивное право как освященную авторитетом норму и обосновывая нормативный факт как соответствующую эмоцию по отношению к ней, ученый тем самым признает нормативность в какачестве внешнего объективного фактора императивных эмоций («Я должен поступать так, а не иначе, потому, что так записано в законе (…велит Бог, другой авторитет) и т.п.»). Но в то же время, далеко не все поступки совершаются по такой схеме. Это те поступки, которые совершаются без оглядки на какой-либо авторитет. И это интуитивное право может рассматриваться в качестве генетического источника позитивного. Юснатурализм, таким образом, не только не отрицался Петражицким полностью, но во многом вдохновлял его на решение теоретических проблем права. Не случайно его доктрину психологического правопонимания часто относят к школе возрожденного естественного права. В пользу этого вывода свидетельствуют и слова самого Л.И. Петражицкого о том, что «…прежние учения, в частности учение прежних юристов о существовании двух видов права, более соответствовали действительности, более правильно отражали действительную природу человеческой этики (права и нравственности), чем новые, с их мнимым более критическим отношением к делу»81. 79 Там же. С. 61. 80 Петражицкий Л. И. Указ. соч. С. 61. 81 Там же. С. 65. 82 Между тем очевидно и другое. А именно то, что ученый сознательно противопоставлял свой подход к пониманию права классическому правопониманию, что заставляет нас рассматривать его как теорию ему альтернативную. Очевидно, что Л.И. Петражицкий, поставив проблему о сущности права и правовом воздействии в контексте психологической мотивации, должен рассматриваться как представитель нового постклассического теоретикоправового мышления, для которого характерен иной стиль рациональности. В то же время следует признать и то, что его концепция права содержит и элементы классического стиля. Соглашаясь с Е.В. Тимошиной, следует признать, что это «…отражает ситуацию начала формирования в теории права на рубеже XIX– XX вв. постклассического стиля теоретико-правового мышления и является свидетельством переходного характера его правовой концепции»82. Новое правопонимание, которое демонстрирует Л.И. Петражицкий, объясняет многие особенности его подхода к праву, альтернативного традиционному классическому. Кроме того, это объясняет и то обстоятельство, что он выделяет в качестве доминирующей научной задачи раскрытие внутренних механизмов влияния права на поведение индивида, что необходимо для того, чтобы сделать правовую теорию более приближенной к реальной жизни. Делая предварительные выводы, следует сказать: во-первых, согласно Л.И. Петражицкому, правовые явления не являются объективными в том смысле, что не имеют в качестве предпосылки правового поведения некое нормативное требование. Право – это духовно- психологическое явление, а его онтология, как справедливо отмечает А.В. Овчинникова, заключена не в области властеотношений, а в обществе, его 82 Тимошина Е. В. Теория и социология права Л.И. Петражицкого в контексте классического и постклассического правопонимания: дис. … д-ра юрид. наук. СПб., 2013. С. 12. 83 настроениях, психологии 83; во-вторых, традиционные для классической юриспруденции понятия, такие как правоотношения, субъективные права, правопорядок и др., отражающие объективное право, ученый рассматривает как несостоятельные по той причине, что они не отражают его настоящего бытия, коренящегося в психологических установках, отношении к нему, той духовности, которая имеет психологические истоки и определяет мотивацию индивидов на тот или иной образ действий; в-третьих, обыденное словоупотребление правовых понятий, сформировавшихся в ценностно-культурном контексте, является, по его мнению, тем контекстом, который раскрывает содержание и смысл права и, соответственно, анализ такого словоупотребления, с одной стороны, позволяет раскрыть механизмы правового воздействия, а с другой, выяснить социальный смысл права, не столько отражающего правовую реальность, сколько конструирующую ее; в-четвертых, в отличие от классической социологической школы права, Л.И. Петражицкий в качестве единицы социального измерения права рассматривает не объективную социальную реальность, а мотивированное поведение. В качестве предварительного итога изучения особенностей правовой концепции Л.И. Петражицкого может быть вывод о том, что вопрос о принадлежности психологической концепции права Л.И. Петражицкого к тому или иному типу правопонимания является действительно важным, но его нельзя переоценивать, как это иногда имеет место в литературе84. В целом, относя его методологию и целый ряд концептуальных выводов к посткласси83 Овчинникова А. В. Проблемы правогенеза и онтологии права в психо- логической теории Л.И. Петражицкого: дис. ... канд. юрид. наук. СПб., 2011. 84 Речь идет об исследованиях Е.В. Тимошиной, рассматривающей сущность учения Л.И. Петражицкого сквозь призму этого отношения. 84 ческому типу правопонимания, мы, тем не менее, должны признать, что во многом его теория мотивированна идеями, восходящими к классическому правопониманию, а именно – к школе естественного права. Это, тем не менее, не снижает эвристической значимости его теории, а, возможно, напротив, повышает ее. Так, некоторые проблемы классической теории права Л.И. Петражицкому именно благодаря этому удалось рассмотреть в ином свете и предложить другие, не стандартные решения. В числе этих проблем проблема правовой онтологии и гносеологии, проблема управления и правового воздействия, другие проблемы. Итак, по мнению Л.И. Петражицкого, под правом следует понимать «…те этические переживания, эмоции, которые имеют атрибутивный характер»85. Он считает, что именно атрибутивная сторона права, выражающаяся в сознании правомочия, основанного на чувстве справедливости, в отличие от пассивной мотивированности, обусловленной осознанием долга, должно рассматриваться главным фактором социального поведения и общественных отношений86. То есть, по Петражицкому, право необходимо рассматривать как «императивно-атрибутивное переживание» поведения, поступка, так же как и позитивного права, рассматриваемого в контексте справедливости как основного принципа его оценки. Отсюда, и воздействие права имеет иной механизм, основанный не на защищаемой государством нормативности, а на чувстве справедливости, соотносящем правовое и неправовое действие не в контексте официальной нормы позитивного права, а в контексте сознания правомочия интуитивного права. Естественно, Петражицкий не отрицает воздействия позитивного права на общественные отношения. Однако он полагает, что «государственные нормы» еще не есть право, а, следовательно, механизм правового воздействия на по85 Петражицкий Л. И. Теория права и государства в связи с теорией нравственности. СПб., 2000. С. 85. 86 См.: Там же. 85 ступки лежит не в государственной, а в личностной (психологической) сфере87. Здесь Л.И. Петражицкий сознательно противопоставляет свой подход общепринятому позитивистскому (нормативистскому), главным принципом которого «…является воззрение на право, как на принудительные нормы, пользующиеся признанием и защитой со стороны государства (или исходящие от государства)»88. Такой подход, рассматривающий принуждение в качестве основной формулы правового воздействия, а охраняемые государством нормы в качестве его механизма, был весьма распространен не только в начале прошлого века, но и сегодня. А, например, инструменталистский взгляд на право, как на защиту интересов, критикуемый Петражицким с этих же позиций, нужно признать доминирующим и в современной российской правовой доктрине. Сам Л.И. Петражицкий не использует термин «механизм правового воздействия». Однако содержание его учения свидетельствует о пристальном внимании ученого к этой проблеме, которая может рассматриваться в качестве основополагающей в его теории правопонимания. Поскольку, согласно Петражицкому, интуитивное и позитивное право являются основными разнокачественными, но системными средствами воздействия на поступки человека, их следует признать в качестве основных компонентов механизма, которые связаны органической связью. Так, переживание права, которое рассматривается не как само право, а как его проявление, есть не что иное, как правовое явление. Таким правовым явлением рассматривается интуитивное право. Переживание права имеет два 87 Шутемова Т. В. О критике Л.И. Петражицким теорий права: государ- ственных теорий и теорий принуждения // Вектор науки ТГУ. 2010. № 3 (3). 88 Шутемова Т. В. О критике Л.И. Петражицким теорий права: государ- ственных теорий и теорий принуждения // Вектор науки ТГУ. 2010. № 3 (3). С. 214. 86 аспекта: с одной стороны, при воздействии эмоций другого, человек может переживать чувство долга, с другой стороны, его эмоции могут вызывать чувство долга у другого. То обстоятельство, что данные переживания у всех людей сходны, обусловлено одинаковыми ценностями как основы человеческих отношений и, в конечном счете, определяет появление позитивного права на основе интуитивного. Такое явление, как правопорядок обусловлено той совокупностью переживаний, которые едины в сведении людьми своих прав к авторитетной воле. Поддержание же правопорядка возможно лишь в контексте унификации правовых мнений и убеждений, т.е. формирования того шаблона поведения, который и отождествляется Л. Петражицким с позитивным правом. Однако позитивное право формируется не в результате усредненности различных мнений и суждений о праве, а в результате выработки третьего мнения, как компромиссного способа разрешения противоречия между спорящими сторонами. То есть, тот шаблон, о котором идет речь, есть мнение и суждение суда, на основе интуитивного права, чувства справедливости, авторитет которого и формирует шаблон позитивного права. Тем не менее позитивное право не снимает действие интуитивного права, которое, будучи основанное на чувстве справедливости, равноправно в механизме правового воздействия. Высокая степень развития противоречия между позитивным правом и чувством справедливости обусловливает формирование нового общественного уклада. О связи интуитивного и позитивного права в механизме правового воздействия свидетельствует разработанная Л.И. Петражицким концепция нормативного факта. Нормативные факты представляют собой всю совокупность писанных и неписанных норм, которые, отражаясь в сознании индивида, формируют указанный выше шаблон поведения, в виде совокупности прав и обязанностей участника правоотношений. Так, согласно Петражицкому, решающую роль играют «императивно-атрибутивные переживания, которые 87 содержат в себе представление нормативных фактов как оснований обязательности»89. То есть, он рассматривает их как совокупность императивноатрибутивных эмоций, коренящихся в переживании соответствующего авторитета. При этом, под авторитетом он понимает не только совокупность нормативно-правовых актов, но и все писаные и неписаные нормы, установки религиозного сознания, корпоративные предписания и многое другое. Важно то, что интуитивное право существует без каких-либо ссылок на авторитет, являясь императивно-атрибутивной эмоцией. Вполне предсказуемо в данном контексте Петражицкий отмечает, что «с точки зрения психологической теории права, как императивно-атрибутивных переживаний, круг фактов, которые могут играть роль нормативных в области позитивного права, значительно шире, и видов положительного права значительно больше, чем признает и считает господствующая мысль» 90. Поэтому интуитивное право входит в состав позитивного права, оно признается судами и является существенным компонентом позитивного права, считает Л. Петражицкий. Интуитивное право обнаруживает свое действие в самых разных аспектах общественных отношений. Большое значение оно имеет и для судебной практики. Так, правовые пробелы и правовая неопределенность, часто встречающиеся в правовой системе, особенно на стадии ее модернизации, при условии невозможности использования юридической техники, устраняются и посредством толкования права, которое осуществляется на основе интуитивного права. Кроме того, в уголовном законодательстве, как правило, принято указывать минимальную и максимальную границу наказания. Конкретная же мера наказания определяется являющимся носителем интуитивного права судьей, его совестью. Аналогичная ситуация связана и с судом присяжных, 89 Петражицкий Л. И. Теория права и государства в связи с теорией нравственности. СПб., 2000. С. 516. 90 Петражицкий Л. И. Указ. соч. С. 527–528. 88 которые определяют виновность или невиновность подсудимого, руководствуясь совестью, или интуитивным правом. Исторически же современные суды происходят из судов интуитивного права (суды справедливости), которые первоначально руководствовались совестью и, соответственно, чувством справедливости. Однако в дальнейшем на основе решений этих судов формировался шаблон поведения, ставший основой позитивного права. Такова исторически-генетическая и системно-структурная взаимосвязь интуитивного и позитивного права в механизме правового воздействия. Нормативные же факты играют в этой взаимосвязи цементирующую роль в контексте императивно-атрибутивных переживаний, но не сами по себе в качестве авторитета, санкционированного государственной властью. Сказанное подтверждает концепцию источников права, разработанную Л. Петражицким в связи с рассмотрением сущности права и его форм. Так, правовой факт есть не что иное как форма права. Исходя же из приведенного выше определения права как императивно-атрибутивного переживания, данного Л. Петражицким, очевидно, что понимание им источника права существенно отличается от современного. Впрочем, он не отрицает перечень таких источников, как нормативно-правовой акт, правовой прецедент, правовой обычай и др. Но суть заключается в том, что, исходя из своего определения права, он расширяет количество источников до бесконечности. По сути дела, если правовой факт, по Петражицкому, сводится к норме, а норма в контексте психологического правопонимания не имеет четких позитивно-юридических границ, то к источникам права следует отнести все те явления, которые имеют нормативное значение и вызывают императивно-атрибутивное переживание. Таким образом, следует отметить, что, несмотря на то обстоятельство, что Л.И. Петражицкий не использует в своем концептуальном арсенале понятие механизма правового воздействия, он со своей теорией психологического правопонимания может быть полноправным участником дискуссии по этой 89 проблеме в современном теоретико-правовом дискурсе, внося соответствующий вклад в решение обозначенных ранее проблем. Согласно Петражицкому, основанием механизма правового воздействия является не норма позитивного права, а императивно-атрибутивное переживание, коренящееся в исторически обусловленном чувстве справедливости, являющимся критерием оценки позитивного права. Такой подход объясняет многие явления правовой реальности, в том числе и те негативные явления, которые связаны с эффективностью действия норм права. Сделанные выводы, раскрывающие особенности концепции права Л.И. Петражицкого, находят подтверждение и в его критике доктрины принуждения в праве, которая не имела альтернатив в позитивистской теории. Л. Петражицкий, в рамках своей теории интуитивного права, подвергнул сомнению эвристическую значимость этой доктрины. Дело в том, что норма, которая выражает государственную волю, не может выполнять регулятивную функцию до тех пор, пока она не станет нормативным фактом 91. Нормативный же факт, как показано выше, это не просто норма, но та норма, которая переживается индивидом как должное, как правомочие. При этом властные органы могут принуждать к выполнению соответствующих требований, которые рассматриваются как требования права, «признаются осуществлением требований права, исполнением правовой обязанности»92. Между тем Л. Петражицкий отмечает, что «из атрибутивной природы права вытекает допустимость принудительного исполнения ... лишь в тех случаях ... (когда) …этим доставляется то, что причитается правомочному... в тех областях права, где момент добровольности не входит в предмет притяжания, принудительное исполнение множества обя- 91 См.: Петражицкий Л. И. Теория права и государства в связи с теори- ей нравственности. СПб., 1907. Т. 1. 92 Там же. С. 324–325. 90 занностей невозможно фактически...» 93. По Петражицкому, сказанное не означает, что право исключает всякие насильственные действия. Напротив, рассматривая право как атрибутивную эмоцию, он полагает, что насилие возможно и необходимо там, где возникает ощущение нарушения права, которое, подчеркнем, рассматривается не как нормативная конструкция, закрепленная нормативно-правовым актом, а как эмоциональное переживание долга, рассматриваемое в качестве нарушения права. Поэтому и «... необходимо принуждение, т.е. самоуправство там, где право встречается с произволом. В случае нарушения права правовая психика требует насильственного принуждения к праву»94. То есть, переживаемое индивидом право предполагает и переживание его ущемления, что, согласно Л. Петражицкому, и определяет возможность принуждения к соответствующему действию, устраняющему данный дисбаланс. Необходимо еще раз подчеркнуть, что, по Л. Петражицкому, право должно рассматриваться не как институциональный феномен, включающий правовые нормы, правоотношения, учреждения правореализации и правоприменения, а как правовая эмоция, т.е. та эмоция, которая возникает на основе исторически снятых сознанием представлений об общественном долге, ответственности и пр. – в контексте интуитивного права как некоего ценностного образования, которое в рациональной форме может быть названо, по меткому замечанию М. Рейснера, идеей правды95. Очевидно, прав Н.Н. Алексеев, полагавший, что Л. Петражицкий смог выразить не только основную проблему правовой теории тех лет, состоящую в противоречиях, связанных с интерпретацией феномена правового воздействия, но и теоретически корректно сформулировал «…некоторые неразло93 Там же. 94 Петражицкий Л. И. Указ. соч. С. 157. 95 См.: Рейснер М. Современная юриспруденция и учение Л.И. Петра- жицкого // Русское богатство. 1908. Отдел 2. 91 жимые и первоначальные эмоциональные акты, являющиеся основой всего того, что человеческое мнение называет правом»96. Именно в данном контексте становится понятно значение широкого определения права, по мнению Л. Петражицкого, в рамках которого, право не может быть отождествлено с совокупностью норм, санкционируемых государством, а принуждение не является исключительным механизмом правового воздействия. «Наиболее распространенным является воззрение на право, как на принудительные нормы, пользующиеся признанием и защитой со стороны государства (или исходящие от государства)»97. Такой взгляд на право является ошибочным, поскольку не учитывает целый ряд правовых явлений, которые не вписываются в это правопонимание. Например, международноправовые нормы не обязательно санкционированы государством. Однако их следует отнести к праву. Кроме того, правовые обычаи и традиции, которые рождены не деятельностью государства, а особенностями культуры и исторического развития общества, также необходимо отнести к праву, но они далеко не всегда санкционированы государством. Такой подход, по Петражицкому, сужает понятие права до тех норм, которые имеют отношение к государству, исключая из поля зрения правовые явления, «…которые возникали и возникают вне государства, независимо от него и до появления государства»98. Однако более значительным недостатком такого подхода является абсолютизация принуждения, которая фактически отождествляет с ним право. То есть, право, согласно такому правопониманию, есть сила принуждения, оно включает в себя два компонента – принуждение и нормы. Вместе с тем принуждение как физическое воздействие с целью реализации требований позитивного права далеко не всегда имеет место на прак96 Аллексеев Н. Н. Основы философии права. СПб., 1998. С. 63. 97 Петражицкий Л. И. Указ. соч. С. 214. 98 Там же. С. 217. 92 тике. Чаще всего люди добровольно исполняют правовые нормы. Значит, принуждение не может рассматриваться в качестве определяющего свойства права. Более того, ведь право по своей природе не есть что-то физическое, а, скорее духовно-психическое явление. Иначе каждый акт правового воздействия должен быть сопряжен с прямым физическим действием с целью исполнения правовой нормы. Говоря о правовом воздействии, Л. Петражицкий указывает на то, что оно не может сводиться к институциональным формам, поскольку право само по себе есть не столько институциональное явление, сколько психологическое и связано с переживанием правомочия, есть атрибутивное переживание. Поэтому теория принуждения в контексте данного определения выглядит ущербной. Действительно, если исходить из того, что принуждение является основным свойством права, а само право необходимо рассматривать как имеющее двойственную природу (норма + принуждение), то получается, что исполнение каждой нормы должно быть обеспечено другой нормой (нормой-санкцией). Однако это также означает, что возможно неисполнение и нормы-санкции. Значит, необходима следующая норма, обеспечивающая исполнение данной нормы-санкции и т.д., до бесконечности. Данный механизм правового воздействия, очевидно, является ущербным с точки зрения логики. Однако реальное исполнение права, которое, как правило, не требует принуждения в виде физического или иного (психологического) действия, свидетельствует о том, что указанный механизм имеет другой характер и иные формы. Так, сама по себе норма, как было указано выше, еще не есть право, в том смысле, что ее наличие в позитивном праве не является гарантией ее исполнения. Гарантией же является, говоря современным языком, соответствующее качество правосознания и правовой культуры, которое создает то эмоциональное состояние, которое свидетельствует об ущемленности либо личных, либо иных прав. То есть, не норма как таковая, а переживание содержания данной нормы – вот, что является гарантией пра93 вового поведения. Центральным элементом механизма правового воздействия является, таким образом, атрибутивное переживание права, обусловленное интуитивным правом и реализующееся в форме нормативноправового факта. Таким образом, в заключение можно сказать, что структура правового воздействия в контексте психологического правопонимания Л.И. Петражицкого представляет собой совокупность взаимосвязанных компонентов, обусловливающих правомерное поведение индивида, основными из которых следует признать интуитивное право, атрибутивное переживание права и нормативный факт. Очевидно, что в контексте современной правовой теории, которая в значительной степени базируется на классическом нормативистском правопонимании, такой подход к проблеме правового воздействия может показаться спорным. С другой стороны, очевидно и другое. А именно, что, говоря о правовом воздействии, во-первых, его нельзя сводить к институционально-нормативным формам и, во-вторых, что он с необходимостью включает социально-психологические, аксиологические и иные не институционные компоненты. Так, современное обсуждение роли правового воспитания, направленного на формирование высокого уровня правосознания и правовой культуры, являющееся гарантией реализации в правоотношениях правовых ценностей и идеалов, свидетельствует как раз в пользу теории Петражицкого, который, естественно, не отрицал позитивного права и принуждения в праве, но указывал на важнейшую роль в структуре правового воздействия этих важнейших факторов – правосознания, правовой культуры, правовых ценностей и идеалов. В заключение параграфа следует сделать ряд выводов: во-первых, проблемное поле психологической теории права Л.И. Петражицкого и методологические принципы анализа правовой действительности впервые сформулированы в работе «Права добросовестного владельца на доходы с точек зрения догмы и политики гражданского права» и сводятся к следующим теоретико-методологическим постулатам: 94 – догматические построения в праве не позволяют выяснить реальное его функционирование в обществе; – правовая теория должна решать задачу не формирования общих правовых понятий, которые имеют лишь опосредованную связь с правовой действительностью, а выяснения механизмов правового поведения индивидов; – способом решения такой задачи является не анализ правовых норм, закрепленных законодательством, а выяснение эмоционально-волевых актов, обусловленных психикой индивида, ценностно-мотивационной структурой его поступков, его сознанием; – задача нравственного прогресса не может быть решена в рамках сложившихся к тому времени философии и теории права, но посредством правовой политики, содержание которой обусловлено целью достижения общественного состояния, основанного на любви человека к человеку; во-вторых, особенности такого подхода к праву объясняются особенностями постклассического типа правопонимания, к которому, с некоторыми оговорками, следует относить психологическую концепцию права Л.И. Петражицкого, о чем свидетельствует следующее: – согласно Л.И. Петражицкому, правовые явления не являются объективными в том смысле, что не имеют в качестве предпосылки правового поведения некое нормативное требование; – традиционные для классической юриспруденции понятия, такие как правоотношения, субъективные права, правопорядок и др., отражающие объективное право, ученый рассматривает как несостоятельные по той причине, что они не отражают его настоящего бытия, коренящегося в психологических установках, отношении к нему, той духовности, которая имеет психологические истоки и определяет мотивацию индивидов на тот или иной образ действий; – обыденное словоупотребление правовых понятий, сформировав95 шихся в ценностно-культурном контексте, является, по его мнению, тем контекстом, который раскрывает содержание и смысл права и, соответственно, анализ такого словоупотребления, с одной стороны, позволяет раскрыть механизмы правового воздействия, а с другой, выяснить социальный смысл права, не столько отражающего правовую реальность, сколько конструирующую ее; – в отличие от классической социологической школы права, Л.И. Петражицкий в качестве единицы социального измерения права рассматривает не объективную социальную реальность, а мотивированное поведение; в-третьих, предметом психологической теории права Л.И. Петражицкого является не столько право, его сущность и социальная природа, сколько формы его воздействия на индивида как субъекта, обладающего сознанием, являющего носителем ценностей и культуры; механизм правового поведения индивида, его поступков, которые мотивированы внутренним эмоциональнопсихическим побуждением, имеющим социальное содержание и обнаруживаемых в актах сознания. Предметом его концепции права является не правовая догматика, включающая традиционно принятые термины и категории, отражающие объективный ряд явлений, а их отражение в психике индивида, его сознании, следствием чего является акт поступка; в-четвертых, теоретические особенности изучения Л.И. Петражицким природы правового воздействия, который представляет собой совокупность взаимосвязанных компонентов, обусловливающих правомерное поведение индивида, объясняются своеобразием его структуры, включающей интуитивное право, атрибутивное переживание права и нормативный факт. 96 ГЛАВА 2. ТЕОРИЯ ПРАВА Л.И. ПЕТРАЖИЦКОГО КАК УЧЕНИЕ О ПСИХОЛОГИЧЕСКИХ ЗАКОНОМЕРНОСТЯХ ПРАВОВОГО ВОЗДЕЙСТВИЯ § 1. «Интуитивное» и позитивное право. Система и структура правового воздействия Модернизация права всегда нуждается в глубоком изучении его концептуальных оснований, особенностей функционирования в соответствующих исторических условиях, социально-правовой сущности отношений, возникающих в контексте социальных, экономических, политических преобразований, закономерностей их правового регулирования и др. В связи со сказанным очевиден интерес фундаментальной правовой теории к исследованию ценностных оснований правовой системы, что позволяет выйти на новый уровень теоретических обобщений о сущности права, осуществить переход от права сконструированного к праву действующему. В этом смысле как никогда очевидна прикладная направленность теоретико-правовой концепции Л.И. Петражицкого, значение которой, прежде всего, видится в создании методологии познания правовых явлений на основе имплементации закономерностей правового воздействия к отдельным правовым явлениям. Психологическую концепцию права Л.И. Петражицкого следует рассматривать в русле именно таких тенденций правовой науки рубежа XIX– XX вв. Несмотря на достаточное количество современных фундаменталь97 ных историко-правовых исследований, посвященных как проблемам правопонимания вообще, так и исследованию соотношения «интуитивного» и позитивного права в теории Л.И. Петражицкого, в целом необходимо признать, что изучение сущности и значения этой теории, которая концентрируется на ценностном потенциале права и его трансформации в позитивном праве, его трансляции в социальную и правовую действительность, в конечном счете имеющем целью управление этическим прогрессом человечества, остается актуальным для научных исследований. Очевидно, главной заслугой ученого является обращение к концептуальному анализу права, позволяющему обосновать его функционирование, как на уровне социума, так и на уровне индивида, его психики, так или иначе подразумевающего анализ соотношения естественного и позитивного права как целостных правовых явлений, что, в свою очередь, и сегодня имеет высокую эвристическую значимость в отношении исследования юридических закономерностей в данной сфере, особенностей функционирования права, развития правоотношений. Прежде всего, следует обратить внимание на ограниченность содержания юридического позитивизма, критикуемого Л.И. Петражицким, который, пожалуй, культивируется частью современного научного дискурса, когда естественное право выносится за рамки правовых явлений, а само право сводится к санкционированной государством системе нормативных предписаний. Как следствие, проблема правообразования и правореализации сводится к юридико-техническим процедурам, исключающим ценностные основания, существенно ограничивая содержание права как социального феномена. По мнению автора, это объясняется тем, что стереотипы позитивного права глубоко внедрились в общественное сознание, став существенным элементом правовой культуры, рассматриваемых как совокупность объективного инструментария правового регулирования. Так, по некоторым оценкам, «…трансформация ценностей естественного права в систему действующего законодательства дает возможность гражданскому обществу инициировать и 98 поощрять процессы постепенной переориентации позитивного права с функций обслуживания сугубо государственно-властных интересов на учет и обеспечение приоритетных жизненных потребностей большинства членов общества»99. Вклад в теорию права такого подхода, предлагающего рассматривать право в качестве базовой ценности и идеала, который должен быть воплощен в позитивном праве, когда она (ценность) оказывает преобразующее воздействие на общество, имеет концептуально-методологическое значение для многих правовых концепций того времени, которые в противоположность юридическому позитивизму концентрировали свое внимание на соотношении естественного и позитивного права, определении структуры данного соотношения, закономерностей правообразования, в целом выходя на проблему определения ценностей государственной политики, приоритетов обеспечения интересов личности, общества и государства. Как правило, вводимый в арсенал исследования «правовой закон» рассматривается в рамках данного подхода как категория, отражающая не только статику системы права, но и ее динамику, включающую определение направления совершенствования общества, на основе формулируемого идеала как результата философско-правовой рационализации ценностей естественного права, выражая ту совокупность идей и принципов правовой политики, на которых она должна строиться в контексте представлений об общественном благе, справедливом обществе и государстве. Исторические особенности становления правовой науки того времени заключались в том, что в контексте необходимости поиска эффективной социальной технологии назревших социальных, экономических, политических проблем российского общества именно право рассматривалось в качестве 99 Тирацуян Р. Х. Соотношение естественного права и правовых зако- нов в условиях развития гражданского общества (теоретические аспекты): дис. … канд. юрид. наук. Волгоград, 2012. С. 66. 99 важнейшего инструмента решения данных задач, поскольку именно содержание прав и свобод явилось главным предметом политических столкновений того времени. Между тем эффективный в условиях стабильности юридический позитивизм, который господствовал в юридическом мировоззрении почти сто лет, оказывался несостоятельным в данных условиях, которые требовали оценочного подхода к правовой действительности, направленного на отыскание критериев осмысления правовых явлений в виде идеаловориентиров социальных трансформаций, где право могло выступать и в качестве смыслового источника такой оценки, и в качестве ее имплементируемого результата. Совершенно объективно в данных исторических условиях юридический позитивизм уступает место иным новым типам правопонимания, которые, с одной стороны, должны преодолеть его указанные недостатки, с другой стороны, решить эти исторические задачи. Так, в первой главе диссертационного исследования указывалось на то, что в российской правовой мысли того времени данные тенденции были представлены юридическим социологизмом и юридическим психологизмом, которые критиковались как представителями школы естественного права, так и школы позитивного права. Причем, любопытным представляется то обстоятельство, что первые критиковали их именно за позитивизм, вторые же – за приверженность естественно-правовым идеям. Последнее обстоятельство объясняется достаточно просто. Дело в том, что данные новые направления правовой мысли, пытаясь остаться на почве научности, отождествляемой в те годы со строгой эмпирической основой исследования, во многом воспроизводили постулаты позитивизма, используя его подходы к правовой действительности. Между тем задачи, которые ими ставились, состоявшие в ответе на вопрос о сущности права, правового воздействия, соотношения права и закона, выходили за его пределы и фактически были близки школе естественного права. Очевидно, права Е.В. Тимошина, полагающая, что такая ситуация вполне закономерна для правоведения того времени, характеризовавшегося 100 переходным состоянием от классического к неклассическому типу рациональности и свидетельствовавшая о формировании новой теории государства и права как научной дисциплины100. Добавим от себя, что данный переход был обусловлен и новыми историческими условиями, в которых функционировало социально-гуманитарное знание, когда социальная потребность в новых формах осмысления правовой действительности не могла быть удовлетворена классическим типом правопонимания. Может показаться, что данный пример свидетельствует о теоретикометодологической несостоятельности данных подходов101. Тем не менее позволим себе не согласиться с такой оценкой. На наш взгляд, такая двухсторонняя критика, в первую очередь, свидетельствует об оригинальности указанных подходов, о том, что они несводимы к известным ранее школам правопонимания. Кроме того, существенным обстоятельством следует признать и то, что данные подходы представляют собой попытку синтеза юридического знания и в этом смысле отражают тенденцию его развития102. Но главным обстоятельством является самостоятельная предметная область данных учений, не эклектически соединяющая подходы классических школ, но направленная на иную проблематику, очевидно, альтернативную им. Так, один из самых последовательных российских позитивистов Г.Ф. Шершеневич в своей полемике с Л.И. Петражицким указывал на неопределенность исходных оснований понимания права последним, на субъективизм 100 См.: Тимошина Е. В. Стандарты научности в теории права: классиче- ская и неклассическая парадимы в социогуманитарном знании // Стандарты научности и homo juridicus в свете философии права: материалы пятых и шестых философско-правовых чтений памяти акад. В. С. Нерсесянца. М., 2011. 101 См., например: Головина Л. Ю. Теория понимания права Л.И. Пет- ражицкого: история и современность: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2007. 102 См.: Макаров Р. Н. Идея этико-правового синтеза в философии пра- ва А.С. Ященко: дис. ... канд. филос. наук. Тула, 2003. 101 его концепции и склонность естественно-правовому, но не научному подходу103. В то же время, сам Л.И. Петражицкий видел главный порок юридического позитивизма в той «наивно-проекционной» точке зрения на право, в рамках которой правовое поведение рассматривается как отражение установленных государством законов. И в этом смысле точка зрения естественного права, основывающаяся на идее первичности права по отношению к закону, является, по его мнению, более обоснованной. Однако основной недостаток (заблуждение) и позитивистов, и моралистов (естественно-правовой школы), по мнению Л.И. Петражицкого, состоит в том, что их представители рассматривают «…юридические обязанности, как состояния подчиненности повелениям и запретам или той «воле», которая по этому поводу придумывается. В литературе о существе права нередко это состояние подчиненности конструируется так, что всякие веления или запрещения имеют за собою угрозу невыгодных последствий в случае нарушения, отсюда необходимость подчинения»104. Именно поэтому, основываясь, по существу, на обыденной точке зрения, при рассмотрении вопросов правова и государства им «…удобнее для простоты изложения держаться традиционной, привычной, проекционной, точки зрения, например, так говорить об обязанностях, их содержании, их видах и т. п., как если бы они действительно существовали, помня при этом и подразумевая, что дело идет об эмоциональных фантазмах, которым, как реальные факты, соответствуют известные нам эмоциональные и интеллектуальные процессы. Такая точка зрения, условная или критическая, в отличие от обыденной некритической, наивно-проекционной точки зрения не заключает в себе ненаучности, но исходит из заблуждения и не вводит других в таковое, a представляет только 103 См.: Шершеневич Г. Ф. Общее учение о праве и государстве: лек- ции. М., 1908. 104 Петражицкий Л. И. Теория права и государства в связи с теорией нравственности. СПб., 1909. Т. 1. С. 31. 102 условную форму изложения»105. В этом контексте, а именно в контексте рассматриваемой позитивистами нормативности в качестве объекта, которую Л.И. Петражицкий именует не иначе как «эмоциональным фантазмом», примечательна оценка значения юридического позитивизма и юридического натурализма, данная Л.И. Петражицким во второй главе цитируемого произведения: «В прежние века философы, моралисты и юристы верили в существование всеобщих, вечных и неизменных обязанностей и норм; теперешние в это не верят, они верят лишь в существование временных и местных обязанностей и норм. В частности, новые юристы смотрят на учение прежних философов права о существовании, наряду с временными и местными, меняющимися сообразно с изменениями обычаев и законодательных предписаний, нормами права, еще иного, не зависящего от местных обычаев и местного законодательства, вечного и неизменного права, как на какую-то нелепость, странное заблуждение. По их мнению, существуют только позитивные, местные и временные, правовые обязанности и нормы права. Оба учения, и старое, и новое, ненаучны, некритичны в том отношении, что оба они исходят из реального существования обязанностей и норм и не знают тех реальных, действительно имеющих место в их же психике, процессов, под влиянием коих ими эти своеобразные вещи представляются где-то существующими; но прежние учения, в частности учение прежних юристов о существовании двух видов права, более соответствовали действительности, более правильно отражали действительную природу человеческой этики (права и нравственности), чем новые с их мнимым более критическим отношением к делу»106. Однако почему Л.И. Петражицкий, указывая на предпочтительность естественно-правового подхода по отношению к юридическому позитивизму, 105 Там же. С. 36. 106 Петражицкий Л.И. Указ. соч. С. 40. 103 тем не менее, не разделяет этот подход полностью? Дело в том, что его не устраивает оценочный характер этого учения, его метафизичность, кроющаяся в обосновании права посредством универсальных факторов разумности, божественности права. Это делает естественно-правовую доктрину, декларирующую ценностно-правовые постулаты в качестве основы правовой жизни, моральной философской доктриной, ничего общего с наукой не имеющей. Л.И. Петражицкий же стремится выработать ту совокупность теоретико-методологических критериев оценки права, которые бы опирались на научную, но не философскую базу. В этой связи следует упомянуть о выдающемся русском правовом мыслителе П.И. Новгородцеве, который представлял в России того времени школу возрожденного естественного права, имевшую множество сторонников и последователей. Собственно, возрождение естественного права он рассматривал как преодоление кризиса правосознания, свидетельством которого, по его мнению, является формальное к нему отношение, оправдывающее в контексте формального равенства пагубные для общества явления. В этой связи он полагал, что в современном ему обществе сформировалось «…одно общее убеждение, не всегда ясно сознаваемое, но легко отгадываемое в общем настроении эпохи: правовое государство не есть венец истории, не есть последний идеал нравственной жизни; это не более как подчиненное средство, входящее как частный элемент в более общий состав нравственных сил. Отсюда недалек и следующий вывод, что право по отношению к полноте нравственных требований есть слишком недостаточное и грубое средство, неспособное воплотить чистоту моральных начал»107. Поэтому «…отрицательное отношение к праву есть характерный признак времени: это учение (учение Л.И. Толстого) о пагубном влиянии права на развитие нравственности отражает… современные сомнения в отношении к правовой идее…». В нем вос107 Новгородцев П. И. Кризис современного правосознания: сочинения. М., 1995. С. 338–339. 104 производится «…основная критическая идея нашего времени о недостаточности правовой культуры с точки зрения повышенных требований нравственного сознания»108. Такая ориентация на нравственные начала права и критика с этой точки зрения современного правового сознания и самого права, убежденность в том, что правовой порядок есть отражение нравственного порядка общества, столь характерное для естественно-правовой доктрины, очевидно, играло и продолжает играть положительную позитивную роль в оценке правовой политики государства. Однако эта критика права с точки зрения нравственного сознания не только вполне возможная, но и необходимая в обществе при ее воплощении в правовую доктрину перестает иметь значение, поскольку превращается в утопию. Ведь нравственные ценности не могут быть иначе обоснованны, как в аксиологическом контексте, в первую очередь религии. Это и превращает учение П.И. Новгородцева в консервативно-религиозную утопию109. В своей опоре на И. Канта, в правовых поучениях которого он искал основания нравственно-правовых ценностей, от которых отходит современное общество, П.И. Новгородцев критиковал современные ему позитивизм и социологизм за то, что они исключают из поля своего внимания такие важные для права и нравственности положения, как перспектива развития общества, смысл происходящих в обществе изменений и многое другое, что и делает их учения бессодержательными и не имеющими смысла. Он писал: «Но если историческая теория, если социологические обобщения оставляют нас без твердых указаний относительно путей будущего, у нас есть один источник, непререкаемый и властный, который дает нам уже не указания только, а категорические веления, не условные советы, а безусловные 108 Там же. С. 339. 109 См.: Жуков В. Н. Философия права П.И. Новгородцева как консер- вативно-религиозная утопия // Государство и право. 2012. № 2. 105 предписания. Этот источник есть нравственное сознание. Мы не можем сомневаться в том, что лучше: свобода или рабство, правда или неправда, равенство или неравенство, право или произвол. На все это у нравственного сознания есть один твердый ответ. Тут не может быть двойственности и колебаний, сомнений и неопределенности. Только здесь мы можем почерпнуть надлежащие начала, для того, чтобы судить историю и говорить о ее желательных результатах. В применении к праву задачу выяснения этих идеальных начал правообразования давно уже выполняла школа естественного права, стоявшая в неразрывной связи с моральной философией. Вот почему и теперь для юристов, которые поднимают важный и необходимый вопрос о творчестве новых правовых форм, представляется необходимым возрождение школы естественного права. Она должна возродиться, освобожденная от старых ошибок, но верная той старой правде, которой она всегда служила»110. В этом коренится теоретико-методологический подход к праву не только П.И. Новгородцева, но и представителей школы возрожденного естественного права того времени, также как и неокантианской философии права111, который, несмотря на его распространенность в России, не устраивал большинство теоретиков права того времени, именно по той причине, что не вписывался в складывающиеся стереотипы новой научной рациональности, значительную роль в формировании которой сыграл позитивизм. Не только обоснованная опытом объективность знания была принципом такой рациональности, но и включенность субъекта познания в познавательный процесс. В этом смысле право не могло рассматриваться как эмпирический факт в виде нормы права, другого правового явления, противостоящего индивиду 110 Новгородцев П. И. О задачах современной философии права: сочи- нения. М., 1995. С. 305. 111 Фролова Е. А. Методологические основы неокантианского учения П.И. Новгородцева // Государство и право. 2012. № 5. 106 в виде объективности, но в качестве свойства самого субъекта. Именно данное обстоятельство объясняет внешнее сходство новых направлений в российском правоведении, как с позитивизмом, так и с натурализмом. Однако это объясняет также и коренное их различие с ними. Очевидно, что психологическая теория права Л.И. Петражицкого как нельзя больше отвечает указанным чертам, а его концепция «интуитивного» и позитивного права как нельзя больше об этом свидетельствует. Согласно Л.И. Петражицкому, право имеет духовно-ценностную природу, а его содержание определяется культурным контекстом общества. Так, индивид в своем поведении мотивирован внутренним императивным побуждением, имеющим атрибутивное значение, которое соответствует понятию правомочия, не санкционированному государством посредством предписываемой правовой нормы (юспозитивизм) и не являющемуся порождением абсолютного разума (юснатурализм), а переживанием должного, обусловленного ценностным контекстом его сознания. При этом не правовая норма как таковая, а переживание ее содержания, отношение к ней в эмоциональной сфере, обусловленное сознанием субъекта правоотношений, становится определяющим, а правовое воздействие является не столько действием охраняемого государством правопорядка, сколько результатом ценностного фактора, легитимирующего или не легитимирующего тот или иной нормативный строй. По сути дела, в контексте обоснования данных положений, Л.И. Петражицкий опирается на давно известную в естественно-правовом дискурсе идею о различении права и закона. Между тем его концепция интуитивного права коренным образом отличается от юридического натурализма. Обратимся к анализу данной проблематики, которая не исчерпала своей актуальности и в современной теории права. По мнению некоторых современных исследователей, естественноправовой подход к праву культивируется в рамках широкого понимания пра107 ва и получил название философского112. Различение права и закона вполне закономерное в данном подходе и основано на соответствующем его понимании. Так, по мнению целого ряда представителей такого подхода, право представляет собой меру свободы, есть ни что иное, как «…исторически определенная и объективно обусловленная форма свободы в реальных отношениях, мера этой свободы, формальная свобода» 113. Основываясь на представлениях о справедливости и формируясь в контексте исторически определенных моральных стандартов поведения, право, так или иначе, может быть сведено к тому масштабу свободы 114, который отражен в правосознании общества. Такое представление о праве имеет глубокие древние истоки, и, очевидно, свидетельствует о формировании как самого права в качестве регулятивной системы, так и критериях его оценки. Изначально представления о естественной природе права, которое в античной Греции и Риме обрели форму вселенского порядка, которому подчинены не только люди, но и Боги, предполагали его отличие от права позитивного, той совокупности общеобязательных норм, которая санкционируется государством. Примечательны слова Платона о том, что государство гибнет там, где «…закон не имеет силы и находится под чьей-либо властью. Там же, где закон – владыка над правителями, а они – его рабы, я усматриваю спасение государства»115. Существенное развитие естественно-правовое учение получает в период французского Просвещения и Нового времени. Однако, как было указано в первой главе диссертационного исследования, именно на рубеже XIX–XX вв. оно получает новый импульс для своего развития, который был обусловлен необ112 См.: Вопленко Н. Н. Очерки общей теории права. Волгоград, 2009. 113 Нерсесянц В. С. Право и закон. М., 1983. С. 343. 114 См.: Червонюк В. И. Теория государства и права: учебник. М., 115 Платон. Государство. Сочинения. М., 1994. Т. 3. С. 189. 2007. 108 ходимостью создания системы критериев оценки права, в контексте социальных трансформаций, происходящих в Европе и в России. Очевидно, необходимость выработки правовой идеологии, альтернативной российскому абсолютизму, стало предпосылкой возрождения естественно-правовой доктрины в Российской Империи. Кроме упомянутого выше П.И. Новгородцева, к этому течению правовой мысли следует отнести целый ряд ярких мыслителей, в той или иной степени воспринявших философские идеи неокантианства, младогегельянства, эмпириокритицизма, таких как В.С. Соловьев, Б.Н. Чичерин, Е.Н. Трубецкой, И.А. Ильин, Н.А. Бердяев, Б.А. Кистяковский, Ф.В. Тарановский, В.М. Гессен и др. Помимо П.И. Новгородцева, наиболее последовательное учение о естественном праве развивал В.С. Соловьев, рассматривая его как ту общую алгебраическую формулу, «…под которую история подставляет различные действительные величины положительного права»116. Поэтому положительное право должно испытывать влияние естественного права, так как оно представляет собой не что иное, как создание необходимых институциональных условий для принудительного осуществления «…определенного минимального добра или такого порядка, который не допускает известных крайних проявлений зла»117. Следует сказать несколько слов и о понимании естественного права Б.Н. Чичериным, который полагал, что сама идея права основывается на признании человека в качестве безусловной ценности, из которой и вытекают его права. Однако, согласно Б.Н. Чичерину, естественное право нельзя отождествлять с совокупностью неотчуждаемых прав человека. Скорее оно представляет собой некую совокупность его интересов, которые и должны находить реализацию в праве. 116 Соловьев В. С. Предварительные замечания о праве вообще // Власть и право. Л., 1990. С. 98. 117 Там же. С. 109. 109 Примечательно, что даже последовательный позитивист, упомянутый выше Г.Ф. Шершеневич, являясь оппонентом естественно-правовой доктрины, тем не менее, апеллировал к природе человека, которая, по его мнению, должна дать разгадку феномена права, поскольку, как он полагал, «…невозможно без понимания природы человека во всех ее проявлениях, без проникновения в потребности человека, его способности, стремления»118. В общем и целом необходимо признать, что, несмотря на длительную эволюцию правопонимания в нашей стране, период которой охватывает более ста лет, в течение которых сменялись политические режимы и идеология, так называемое широкое понимание права, представленное философским подходом или естественно-правовой доктриной, мало изменилось. В его основе лежит идея первичности права по отношению к закону. Абсурдная с точки зрения позитивизма и нормативизма, такая постановка проблемы правопонимания, безусловно, не только заслуживает внимания, но и может быть имплементирована к решению задач правообразования и правотворчества. В современной России дискуссия между представителями этого направления и нормативистами, составляющими абсолютное большинство юристов страны, еще не закончилась. А ее актуальность возникла в 90-х гг. прошлого века именно в связи с формированием правовой идеологии, в условиях которого роль анализа правовых ценностей, на которых должно основываться правовое государство, несоизмеримо возрастала. Главным представителем идеи разграничения права и закона был В.С. Нерсесянц, остававшийся верным этой идее длительное время. По его мнению, «право… не следует, конечно, отождествлять с различными общеобязательными актами, законами, декретами, указами, постановлениями, 118 Шершеневич Г. Ф. Общая теория права: учебное пособие. М., 1995. Т. 1. С. 27. 110 прецедентами, официально санкционированными обычаями и т.д.; словом, с официально установленным так называемым позитивным правом»119, поскольку оно, в первую очередь, характеризуется свободой и равенством. То есть, право представляет собой не что иное, как закрепленную в системе общеобязательных норм справедливость. Соответственно, те нормы, которые не содержат справедливости, не являются правом120. Такой подход во многом подводит к обоснованию идеи прав человека как неотчуждаемых (естественных) прав. Права человека – это «…необходимый, неотъемлемый и неизбежный компонент всякого права, определенный… аспект выражения бытия и осуществления формы свободы и равенства людей. Право без прав человека также невозможно, как и права человека без и вне права. В понимании смысла и значения права существенную роль сыграли представления о прирожденных и неотчуждаемых естественных правах человека, которые должны быть признаны и гарантированы публичными властями и законами в качестве фундаментальной основы общественной и политической жизни»121. То есть, сам по себе закон еще не есть право. Правом он становится лишь тогда, когда выражает право, содержит его в себе и создает механизм его реализации. Выражаясь несколько иначе, можно сказать, что в норме права индивид должен распознать ценности своей жизни, имеющие непосредственное отношение к его интересам. Если этого не происходит, то значит норма, хотя и обязательна для исполнения, однако не является по своему существу правовой нормой. В практике правореализации и правоприменения, приведенный пример означает феномен правового нигилизма: когда в норме права не распознается ценность, есть все основания для ее нарушения. 119 Нерсесянц В. С. Наш путь к праву. М., 1962. С. 11. 120 См.: Лившиц Р. З. Право и закон в социалистическом правовом гос- ударстве // Советское государство и право. 1989. № 3. 121 Нерсесянц В. С. Философия права. М., 1997. С. 376. 111 Критика концепции правопонимания В.С. Нерсесянца, получившей название либертарно-юридической, со стороны российского нормативизма во многом убедительна и касается ее идейных основ и практической ценности. Сосредотачиваясь на главной, по их мнению, проблеме, а именно, различения права и закона, некоторые нормативисты обращают внимание на искусственность этой теоретической конструкции, абстрактность понимания права, которое «…плохо сочетается с реальным характером правовых систем прошлого и настоящего»122. Однако такой подход решает далеко не всю совокупность проблем, связанных с правопониманием и лишь обозначает их актуальность123. С одной стороны, следует согласиться с М.И. Байтиным, полагающим, что «…такой взгляд создает весьма расплывчатое представление о праве, ибо упомянутые высокие, но абстрактные идеалы при всей их значимости сами по себе не могут заменить властного нормативного регулятора отношений между людьми, служить критерием правомерного и неправомерного поведения»124. Однако, с другой стороны, нет сомнения не только в генетическом единстве права и морали, о котором, по сути дела, идет речь, но и в том, что право, являясь формальной нормативной системой, тем не менее, имеет тот ценностный контекст, который только и позволяет осуществлять связь с социумом125, без которого право не имеет социального значения и не может реализовывать свои регулятивные и иные функции. 122 Мартышин О. В. О «либертарно-юридической теории права и госу- дарства» // Государство и право. 2002. № 10. 123 Лапаева В. В. Проблемы правопонимания в свете актуальных задач российской правовой теории и практики // Государство и право. 2012. № 2. 124 Байтин М. И. Сущность права (Современное нормативное понима- ние на грани веков). М., 2005. С. 96. 125 Фролова Е. А. Право и мораль (критическая философия права и со- временность) // Государство и право. 2013. № 1. 112 В этом смысле интересный подход демонстрирует В.А. Толстик, который соглашается с тем, что «есть и должна быть проблема несоответствия права (закона) каким-либо ценностям», что, таким образом, «…можно и нужно говорить о том, что право (закон) соответствует чьим-либо представлениям о справедливости, морали, каким-либо фактическим отношениям и т.п.»126. Однако, как утверждает автор, это не опровергает того очевидного обстоятельства, что право это и есть сам закон. Как утверждает Н.В. Вопленко, «все это наводит на мысль о том, что творческие и особенно практические возможности либертарно-юридической концепции весьма ограничены. Основной же постулат о праве как триединстве идей равенства, свободы и справедливости способствует формированию лишь идеального, далекого от действительности образа правового долженствования и не содержит в себе четкого критерия правомерного и неправомерного поведения, за исключением рекомендации осуждать и не использовать нормативные установления, кажущиеся противоречащими высшим идеалам человеческого разума. Отсюда данная концепция выглядит как своеобразная идеологическая среда для «подпитки» иных теорий так называемого широкого правопонимания»127. По сути дела, такая оценка возвращает нас к идейным истокам юридического позитивизма, который, не отрицая необходимости моральной оценки закона с точки зрения естественного права, выводил ее за пределы юридической теории, которая имеет дело лишь со сложившимся нормативноправовым массивом (законом). Однако поскольку этатизм подвергнут радикальному сомнению и самим нормативизмом, остается лишь догадываться о 126 Толстик В. А. Закономерности правопонимания и проблема обеспе- чения содержания права доминирующим в обществе ценностям // Проблемы понимания права. Саратов, 2007. Вып 3. С. 74. 127 Вопленко Н. Н. Очерки общей теории права. Волгоград, 2009. С. 18–19. 113 том, на каких идеалах формируется право, какие же ценности оно выражает и есть ли в данной сфере некая закономерность, которую следует учитывать, рассматривая право как социальный феномен. Здесь следует упомянуть позицию С.С. Алексеева, которая, на наш взгляд, акцентируя внимание на этой проблеме, свидетельствует о том, что если такие закономерности существуют, то их необходимо включить в компетенцию теории государства и права, а философское правопонимание, соответственно, имеет право на существование в виде не моральной, но юридической доктрины. Отрицательно отвечая на данный вопрос, С.С. Алексеев полагает, что «общая теория права, неизменно опираясь на «выведенные за скобки» материалы отраслевых дисциплин, в конечном счете так или иначе нацелена на решение юридически значимых вопросов жизни общества (законодательства, юридической практики, правовой культуры, правового обучения и просвещения, иных проблем правовой политики). Именно с этими юридикополитическими институтами и явлениями общая теория права и корреспондирует, многообразно взаимодействует»128. Однако то, что делает право наукой, так это твердая эмпирическая основа. То есть, «только при признании того, что предметом юридических знаний являются не сами по себе акты власти, не требования той или иной идеологии, не какие-то иные феномены, а твердая объективная реальность… только при признании этого возможна действительная, истинная наука, имеющая дело с реальными явлениями окружающей нас действительности. То есть, такая же в принципе наука, как все иные отрасли знаний. Да, к тому же, наука, призванная практически и теоретически осваивать такие реальные явления действительности, которые в той или иной мере и виде выражают известные идеальные, гуманитарные начала и ценности»129. 128 Алексеев С. С. Философия права. М., 1998. С. 23. 129 Алекссев С. С. Тайна и сила права. М., 2009. С. 9–10. 114 Эти идеальные и гуманитарные начала права, которые в «снятом виде» в нем присутствуют, не есть естественное право, но требования разума, которое и выражает право в своем основополагающем значении. Ведь «…не случайно правоведы-специалисты, постоянно общающиеся с правом, его глубинными ценностями, не ограничиваясь ссылками на «интеллект» и «рациональное», нередко прямо связывают право с разумом. Причем такую характеристику получают, прежде всего, юридические системы, отличающиеся совершенством юридического инструментария, правовых конструкций, других правовых структур. Такие системы, как римское частное право, за которым уже давно закрепилось наименование «писаного разума» (ratio scripta). Да и сама юридическая деятельность нередко сопрягается в юриспруденции с уяснением «разума законов» (ratio legis)»130. Позиция С.С. Алексеева в контексте нормативистского юридического дискурса отличается оригинальностью. Эта оригинальность, прежде всего, видится в том, что он стремится примирить «хорошее право» и «плохой закон»131 не посредством снятия, но при помощи выведения за скобки аксиологической проблематики права, полагая, что она изначально присутствовала в праве, поскольку оно отождествляется в первую очередь с субъективными правами, то есть со свободой. Однако возникнув, право развивается на своей собственной основе, а его развитие есть не что иное, как развитие тех правовых конструкций и др., которые дают возможность более полно его реализовать. И здесь юридическая логика, а не философское умозрение является основой методологии, поскольку именно она способна воплотить этот принцип разумности, являющийся критерием его оценки в контексте ratio legis132. Как было показано выше, такие попытки примирения различных школ 130 Алексеев С. С. Тайна и сила права. М., 2009. С. 91. 131 См.: Байтин М. И. Сущность права (Современное нормативное по- нимание на грани веков). М., 2005. 132 См.: Алексеев С. С. Указ. соч. 115 правопонимания имели место и ранее. Вместе с тем на рубеже XIX–XX вв. они, как правило, имели целью не эклектическое их соединение, а синтез, в результате которого должно возникнуть новое правопонимание. Как и всякий синтез различных школ правопонимания должен иметь некий руководящий методологический принцип, основу, выражающуюся в решении иного нежели ранее уровня задач, которые решали те или иные концепции права. Здесь вопрос о сущности и природе права является способом ответа на вопрос о том, как оно действует. Следует признать, что классическое правопонимание (юснатурализм, юспозитивизм ставили данную проблему в иной плоскости, рассматривая право в качестве объекта, что неизбежно выводило проблематику познания права как такового на первое место, неизбежно порождая догматизм). Между тем внутренние механизмы его действия оставались либо мало изученными, либо вне поля зрения. Так, можно сказать, что точка зрения современного нормативизма в целом страдает тем же недостатком, рассматривая даже такие феномены, как правосознание, правовая культура, правовые ценности в виде объективных эмпирических фактов. В этой связи необходимо подчеркнуть, что ответ на вопрос о том, что именно обеспечивает правомерное или неправомерное поведение остается без ответа и, как правило, объявляется компетенцией иного отраслевого знания. В данном контексте иные подходы к праву, за которыми хотя и признается эвристическая значимость, рассматриваются как неюридические. Сказанное относится не только к философии права, но и к иным областям знания. Известный правовед И.А. Покровский, несмотря на свою приверженность нормативизму, вынужден признать, что «…право есть некоторая социально-психологическая сила, регулирующая поведение людей; оно есть некоторое состояние общественного сознания и общественной воли, заключающее в себе психическое принуждение индивида к известному поведению. Как явление социальной психологии право является, таким образом, несомненной реальностью, фактом эмпирической действительности, частью из «мира су116 щего»133. Эта апелляция к субъективной стороне права в контексте проблемы его воздействия на индивида действительно заслуживает внимания. Однако именно в таком ракурсе рассматривалась проблема еще Л.И. Петражицким. Однако ее решение было предложено не в контексте «эмпирической действительности», а в контексте интуитивного права. Необходимо подчеркнуть, что идея включения в механизм правового воздействия психики индивида не так нова, как может показаться. Психика в качестве фактора, обусловливающего правовое поведение индивида, рассматривалась и ранее. Так, Платон в «Государстве» устанавливает соответствие между строем общества (тимократия, олигархия демократия, тирания) и типом человека. Большое значение психологический фактор имел у Н. Макиавелли, который полагал необходимым его учитывать в процессе управления государством. В значительной степени договорная теория возникновения государства Т. Гоббса, Б. Спинозы, Ж.-Ж. Руссо зиждилась именно на учете психологического фактора. Очевидно, что Ш. Монтескье положил психологию в качестве основного объяснительного элемента государственноправовых учреждений разных народов. Но как таковое психологическое направление в юриспруденции возникает лишь в конце XIX века в качестве альтернативы юридической догматике, когда юридическая практика рассматривалась в контексте широкого спектра взаимосвязей между социальными и психологическими факторами. Так, с психологических позиций юридические явления рассматривались Г. Тардом, Г. Лебоном, В. Вундтом, З. Фрейдом, К. Юнгом, Э. Фроммом. Однако лишь Л.И. Петражицкий создал системную психологическую теорию права. Примечательно, что школу естественного права он рассматривал в качестве предшественницы своего учения, поскольку естественное право – это и есть интуитивное право, о котором он ведет речь в своей концепции. Нуж133 Покровский И. А. Основные проблемы гражданского права. М., 1998. С. 147. 117 но сказать, что, несмотря на достаточно большое количество работ, посвященных теории права Л.И. Петражицкого, вопрос о том, что такое интуитивное право, в его понимании еще не нашел полного освещения. Так, по некоторым оценкам, «…интуитивное право представляет собой особый класс этических правовых эмоций, который характеризуется сознанием непосредственной, независимой от каких-либо внешних нормативных факторов атрибутивной обязательности соответственного поведения»134. Согласно другой точке зрения, ориентированной на содержательный компонент интуитивного права, оно «…есть психологическая оценка своего поведения, основанная на понимании справедливости»135. Между тем, как правило, интуитивное право отождествляют с совокупностью императивно-атрибутивных переживаний, возникающих у человека вне зависимости от официальных предписаний136. Л.И. Петражицкий различает позитивное и интуитивное право. Если позитивное право определяется восприятием внешних факторов, которые устанавливают однообразный шаблон поведения для многих людей, то интуитивное право характеризуется отсутствием объективации, оно имеет индивидуальный и изменчивый характер. Его содержание определяется условиями жизни индивидов. Оно не стеснено внешними шаблонами. Именно в этом смысле Л.И. Петражицкий всячески приветствует возрождение естественного права, полагая, что психологиче134 Ралько В. В. Концепция интуитивного права Л.И. Петражицкого: ис- торико-теоретический аспект: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2011. С. 9. 135 Головина Л. Ю. Теория понимания права Л.И. Петражицкого: исто- рия и современность: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2007. С. 8. 136 См.: Марчин И. Ф. История политических и правовых учений. М., 2007; Липень С. В. История государственно-правовых учений. М., 2006; Шумаева О. Л. История правовых и политических учений. М., 2010; Овчиннникова А. В. Проблемы правогенеза и онтологии права в психологической теории Л.И. Петражицкого: дис. ... канд. юрид. наук. СПб., 2006. 118 ская теория как нельзя этому способствует. Разъясняя свою позицию, Л.И. Петражицкий пишет: «Такие нравственные переживания, которые содержат в себе представления нормативных фактов, например, мы должны прощать обиды, потому что «так учил Христос»... «так написано в Евангелии», мы будем называть позитивными, позитивною моралью, прочие, чуждые ссылок на внешние авторитеты, интуитивными, интуитивною моралью. Такие правовые переживания, которые содержат в себе представления нормативных фактов, мы будем называть позитивными, позитивным правом. Такие правовые (в нашем смысле – императивноатрибутивные) переживания, которые чужды ссылок на внешние авторитеты, независимы от них, мы будем называть интуитивными, интуитивным правом. Мы в жизни на каждом шагу приписываем себе и другим разные права и поступаем сообразно с этим вовсе не потому, что так сказано в Своде законов или т. п., а просто потому, что по нашему самостоятельному убеждению так следует; например, законы не признают обязанности платить проигранное в карты – права на выигрыш, но все порядочные люди, в том числе и знающие, что по закону они могут не платить, признают, уважают и аккуратно удовлетворяют соответственные права, действуют по интуитивному праву. Теперешние теоретики права, как увидим ниже, признают существование только позитивного права, иного права они не знают и не признают»137. Право само по себе есть не что иное, как императивно-атрибутивное переживание, но, как видно из приведенной цитаты, эти переживания могут иметь разный характер, в зависимости от того, предполагает ли оно ссылку на авторитет, или нет. Дело в том, что «…в области права, сообразно указанной выше природе правовых, атрибутивно-императивных эмоций, наряду с представлениями, касающимися императивной стороны, обязанных и того, к чему они обязаны, имеются и играют большую роль представления, касаю137 Петражицкий Л. И. Теория права и государства в связи с теорией нравственности. М., 1909. С. 68–69. 119 щиеся атрибутивной стороны дела, управомоченных и того, что им причитается»138. Делая выводы проведенного анализа психологического правопонимания Л.И. Петражицкого и обусловленной им интерпретации правового воздействия, его системных и структурных свойств, необходимо сказать следующее. Во-первых, согласно Л.И. Петражицкому, право имеет духовноценностную природу, а его содержание определяется культурным контекстом общества. Так, индивид в своем поведении мотивирован внутренним императивным побуждением, имеющим атрибутивное значение, которое соответствует понятию правомочия, не санкционированному государством посредством предписываемой правовой нормы (юспозитивизм), и не являющимся порождением абсолютного разума (юснатурализм), а переживанием должного, обусловленного ценностным контекстом его сознания. Во-вторых, не правовая норма, а переживание ее содержания, отношение к ней в эмоциональной сфере становится главным фактором правового поведения, а правовое воздействие является не столько действием охраняемого государством правопорядка, сколько результатом ценностного отношения к праву, легитимирующего или не легитимируещего тот или иной нормативный строй. В-третьих, правовое воздействие имеет системный характер и в теории Л.И. Петражицкого рассматривается как эмоционально-психологическое и воспитательное воздействие права на индивида, включая такие элементы, как убеждение и принуждение, правовые ценности и нормативные факты, правовое сознание, правовую мотивацию и правовое воспитание. § 2. Убеждение и принуждение в структуре правового воздействия 138 Там же. С. 69. 120 Российское общество периода конца XIX начала XX вв., к которому относится основное творчество Л.И. Петражицкого, нуждалось в существенной модернизации всех сфер жизни, реформировании политической, правовой систем, значительных структурных изменениях в экономике, которые к этому моменту, хотя и были значительны, требовали дальнейшего развития. Очевидно, что модернизационный тип развития общества невозможен без постоянного научного осмысления происходящих изменений. При всем этом совершенно понятно, что от уровня и качества научных изысканий, характера и способа их применения в деятельности, направленной на решение проблем социально-экономического обновления и развития зависит успех и эффективность выполнения как модернизационной программы в целом, так и ее важнейших задач, таких как переход к новому типу общества. Именно это самым непосредственным образом обусловливало все более возрастающую роль науки как социального института реформируемой Российской Империи. В этом контексте необходимо также указать на то, что важнейшей составляющей процессов обновления выступали задачи совершенствования общественного управления, развития российской государственности, правовой системы, социального строительства и т.д. Все это обусловливало необходимость постановки и решения целого ряда научно-исследовательских проблем перед комплексом социально-гуманитарных знаний, существенной корректировки предметного поля практически каждой из отраслей знания, преодоления имеющихся недостатков, выхода на прикладной уровень использовании арсенала теоретико-методологических средств. При этом очевидно, что решение многих методологических проблем правовой науки тех лет в качестве своих непременных условий требовало пристального внимания к теоретико-методологической и институционально-организационной составляющих познавательной деятельности. Формой такого самообследования права выступала формирующаяся теория государства и права. Именно арсенал методологических средств и предметно-содержательных наработок теории государства и права позво121 ляет продвинуться не только в решении все более усложняющихся проблем дальнейшего правового развития, но и в плане их осмысления как определенного типа социально-исторической деятельности, а также определенных социальных институтов. Такое рассмотрение самым непосредственным образом открывало возможность изучения социально- правового развития России. Стало очевидно, что именно теоретико-правовой анализ позволял выйти на качественно особый уровень осмысления сущности и природы права, его социокультурного контекста, реконструировать его полнообъемное изображение, в котором наряду с выражением регулирующей роли права относительно социально-исторических отношений и взаимосвязей общества, были бы выявлены социальные и культурно-цивилизационные доминанты развития самой правовой системы, глубинные механизмы социокультурной детерминации функционирования права. Именно такое «объемное» осмысление права позволяло понять его место и роль как регулятора общественной жизни модернизирующейся России, выявить наиболее эффективные пути и способы совершенствования правовых механизмов обновления и реформирования основных сфер социальной жизнедеятельности. Особый акцент теоретико-правовой уровень исследования стал делать на изучении проблем взаимосвязи права с неинституциональными нормативными системами в условиях кризиса источников права, раскрывающего закономерности правового воздействия на индивида и в этом контексте открывающего перспективы совершенствования правовой политики. Именно данная проблема интересовала Л.И. Петражицкго, в учении которого, как показано в предыдущем параграфе, изучается взаимосвязь позитивного и интуитивного права, правовых норм и правового сознания, правовых ценностей, правовой культуры в контексте решения задачи выяснения форм влияния права на индивида, обеспечивающего правомерное поведение. Именно в этой связи становится бесспорным положение, высказанное ученым, о том, что «…словоупотребление юристов и их представления о 122 праве (как и прочей публики) покоятся на наивно-проекционной точке зрения, на принятии за реальные правовые явления эмоциональных фантазм, a именно норм, «велений» и «запретов», обращенных к подчиненным праву, и правоотношений между отдельными лицами, их обязанностей и их прав (что влечет за собою ряд неразрешимых по существу проблем о природе соответственных мнимых реальностей, решаемых путем разных фикций и иных произвольных построений, например, принятия разных не существующих «воль», «общей воли», «единой воли» государства, общего признания и т. н.)»139. На самом деле, сущность права раскрывается в процессе его восприятия индивидом, который мотивирован в своем правомерном поведении контекстом сознания. Поэтому оно имеет психологическую природу и представляет собой особый класс «…сложных, эмоционально- интеллектуальных психических процессов в совсем другой сфере (в сфере психики индивида, совершающего упомянутые проекции)»140. С его точки зрения, нормы самого права, модели правового поведения, типичные для данного общества, формируются именно благодаря определенным ценностным структурам. А нормативная регуляция охраны прав граждан, есть результат длительной исторической эволюции. Такой, опирающийся на концепцию интуитивного права подход, позволяет Л.И. Петражицкому предложить совершенно иную, альтернативную современной юридической доктрине теорию воздействия права на индивида, обеспечивающего правомерное поведение. Наиболее распространенная в то время теоретико-правовая концепция, абсолютизирующая институциональные правовые средства воздействия и опирающаяся, как правило, либо на этатистские, либо на нормативистские, позитивистские интерпретации проблемы, сводя право к его государственно-волевому характеру, его норматив139 Петражицкий Л. И. Теория права и государства в связи с теорией нравственности. М., 1909. Т. 1. С. 79. 140 Там же. 123 ной, властно-регулятивной природе141, абсолютизирует хотя и важнейшую для права, но одну из его сторон, упуская внутренний механизм его воздействия на индивида, который в интерпретации Л.И. Петражицкого имеет психологический характер. Сама концепция интуитивного права, как права, предшествующего его законодательному оформлению (позитивному праву), содержит в себе указанную альтернативу в виде иных мотивационных форм правомерного поведения, которые нельзя свести к юридическим средствам. В целом, предваряя изложение указанной проблемы в настоящем параграфе, необходимо указать в качестве таких средств на содержание правосознания, правовой культуры, правовых ценностей, обеспечивающих соответствующее восприятие права и его оценку, что и является важным условием правомерного поведения. Поэтому, центральным пунктом теории правового воздействия Л.И. Петражицкого становятся принципы и структура мотивационного действия права, опосредованного его переживанием в жизни человека. По его мнению, такие переживания состоят в том, «…что они: 1) действуют в качестве мотивов поведения, побуждают к совершению одних действий, к воздержанию от других (мотивационное действие этических переживаний); 2) производят известные изменения в самой (диспозитивной) психике индивидов и масс, развивают и усиливают одни привычки и склонности, ослабляют и искореняют другие (педагогическое, воспитательное действие этических переживаний)»142. Очевидно, что именно этические переживания, а не правовые нормы, 141 См.: Теория государства и права: курс лекций / под ред. Н.И. Матуз- ова, А.В. Малько. М., 2001. 142 Петражицкий Л. И. Теория права и государства в связи с теорией нравственности. М., 1909. Т. 2. С. 127. 124 рассматриваются в качестве основного элемента правового воздействия, которые имеют социокультурную природу, во многом определяются целенаправленным или стихийным их формированием в обществе. Поэтому, учитывая организационную составляющую правовой мотивации, выражающуюся в педагогическом и воспитательном значении этических переживаний, которые получают устойчивые значения в контексте формирования соответствующих стереотипов правового сознания, следует акцентировать внимание на механизме правового воздействия, который в редакции Л.И. Петражицкого имеет социально психологическую природу. Поэтому не случайно, аргументируя свою точку зрения, ученый уделяет большое внимание критике и опровержению так называемых этатистских (государственных) теорий и теорий принуждения. Основной вопрос, структурно формулирующий проблему, которым задается Л.И. Петражицкий, есть вопрос о структуре мотивационного действия, задающего стандарт правомерного поведения. По мнению Л.И. Петражицкого, основная ошибка таких подходов заключается в том, что мотивационный механизм действия права определяется самой правовой нормой и, соответственно, заложенной в ней санкцией. На самом же деле, в реальной жизни, действуя сообразно своему правовому долгу, человек может ничего не знать о предписаниях гражданского или уголовного кодекса, руководствуясь интуитивным правом: «…да они обыкновенно и не знают вовсе, что на подлежащий случай жизни предписывают статьи гражданского или иного кодекса, и даже не думают о существовании этих статей и кодексов. Лишь в некоторых случаях, главным образом в случаях разногласий и споров, притом особенно серьезных и не поддающихся разрешению без обращения к законам, судам и т. п., люди справляются относительно статей законов и переходят с почвы интуитивного на почву позитивного права, заявляют притязания такого же, как прежде, или несколько иного содержания уже со ссылкою на то, что так 125 полагается по закону и т. д. И вот все те бесчисленные императивноатрибутивные переживания и нормы, обязанности, права, которые чужды позитивному характеру, совпадают ли они или расходятся по своему содержанию с такими или иными позитивными переживаниями, нормами, обязанностями, правами, вполне подходят под понятие права» 143. В отличие нравственных эмоций, имеющих исключительно императивный характер, правовые эмоции имеют императивно-атрибутивный характер и обусловлены сознанием правомочия как по отношению к себе самому, так и по отношению к другому. Как было показано в первом разделе диссертационного исследования, такая совокупность эмоций и есть не что иное, как право (императивноэтическая психика144). Однако в такой интерпретации право выходит далеко за рамки представления о праве, отождествляющего его с совокупностью правовых норм, законов, указов и пр. (позитивное право), поскольку им обобщаются «…императивно-атрибутивные переживания и нормы, обязанности и т. д. (интуитивного и позитивного свойства), которые касаются разных случаев и областей жизни и поведения, находящихся вне сферы ведения и вмешательства со стороны государственных законов, судов и иных официальных учреждений и начальства». Поэтому, полагает Л.И. Петражицкий, формы (источники права) структурируются по тем сферам деятельности, которые: – не имеют «серьезно-делового характера и значения»; – относятся к отношениям дружбы, любви, семейной жизни и пр.; – характеризуют «детские забавы, игры, договоры». Исходя из этого, к праву, по мнению Л.И. Петражицкого, следует отнести и широкий ряд императивно-этических переживаний, прямо противоре- 143 Петражицкий Л.И. Указ. соч. С. 79–80. 144 Петражицкий Л.И. Указ. соч. С. 80. 126 чащих установленному государством праву, даже таких как право преступных организаций, та совокупность правовых обычаев, которая не только не признается государством, но и искореняется им (например, обычай кровной мести), и даже право психически больных людей, которые также могут испытывать подобные императивно-атрибутивные эмоции, право животных, которые могут рассматриваться в качестве субъектов прав и обязанностей, права неодушевленных предметов и явлений, право разнообразных бестелесных духовных сущностей, божественное право. В контексте такого понимания права, очевидно, что принуждение в праве не имеет абсолютного значения, а правовое воздействие имеет более сложную структуру, включая не только юридические средства. Между тем этатистские теории и теории принуждения, которые фактически тождествеенны в своем определении права в качестве «порядка свободы», «защиты интересов», «порядка мира»145, с точки зрения Л.И. Петражицкого, сводят право лишь «…к государственным законам, а претендуют на определение права вообще»146. Поскольку же право не тождественно совокупности законов (правовых норм), производимых государством, то те теории принуждения, которые основаны на признании права со стороны государства, опирающиеся, тем не менее, на теорию принуждения, являются более удачными, ведь признание норм государством в качестве правовых, подразумевает и признание более широкого правопонимания, не ограниченного лишь нормами позитивного права. Тем не менее, и в рамках этих теорий данные нормы становятся правовыми лишь тогда, когда «переходят» в разряд позитивного права. Но такая позиция не вполне логична, является некорректной и противоречивой. Дело в том, что: – во-первых, если право рассматривается только в контексте его при145 Петражицкий Л. И. Теория права и государства в связи с теорией нравственности. СПб., 2000. С. 214. 146 Там же. 127 знания государством, то, например, международное право не может рассматриваться в качестве права; – во-вторых, если право есть признанное государством право, то в контексте правообразования это означает, что уже до момента данного признания должна существовать сложная система юридических норм, что противоречит исходным основаниям концепции; – в-третьих, данная теория не предполагает соответствующие принципы и критерии, на основе которых те или иные нормы могут или должны быть включены в право. Наиболее важным обстоятельством, свидетельствующим о некорректности теории принуждения и ее противоречивости, является то, что она рассматривает право как состоящее из двух элементов, а именно – норм и принуждения. Дело в том, что сам феномен принуждения в интерпретации Л.И. Петражицкого имеет двойственную природу: с одной стороны, это всегда физическое принуждение, осуществляемое посредством применения физической силу, с другой стороны, оно имеет психологический (психический) характер. То есть, неисполнение правовых норм влечет за собой действия соответствующих правоохранительных органов, поэтому индивид должен испытывать страх перед несоблюдением тех или иных правил поведения. Однако право не является материальным феноменом, поэтому его сущность не может быть сведена к физическому воздействию. Единственный резонный смысл данной теории, по мнению Л.И. Петражицкого, состоит в установленной связи между нормами права и соответствующими действиями индивидов, физический характер которых состоит лишь в том, что они предпринимают известные физические усилия147. Решающим же аргументом данной теории является указание на то, что значительная часть реальных правоотношений и реализации правовых норм никак не связана с принуждением и действием соответствующих органов 147 Петражицкий Л. И. Указ. соч. С. 219. 128 власти, обеспечивающих реализацию права. К принуждению же прибегают лишь там, тогда и постольку, где, когда и поскольку не исполняется юридические обязанности. Так, соответствующая норма, в случае ее неисполнения, содержит санкцию, которая также является нормой, которая и позволяет соответствующим органам принуждать индивида, ее нарушившего, к исполнению своих обязанностей. В контексте аргументов критики Л.И. Петражицким теории принуждения в праве необходимо акцентировать внимание на том, что для него эта проблема имеет ключевое значение. Как было показано в первой главе диссертационного исследования, предметообразующим пунктом его правовой концепции является вопрос о способах и формах воздействия права на индивида. Именно исходя их данного основного пункта своей теории, он рассматривает и иные теоретико-правовые проблемы, основной из которых является проблема понимания права. Другими словами, проблема правового воздействия является основной проблемой его теории, а решение иных проблем обусловлено именно пониманием его природы. Так, делая вывод о психологическом характере воздействия права, Л.И. Петражицкий, основываясь на этом, делает и целый ряд иных выводов, основным из которых является вывод о психологической природе права. Если, таким образом, согласно критикуемой теории механизм правового воздействия основывается на принуждении, то, соответственно, возникает вопрос о том, как такой подход решает проблему о том, что такое право. По мнению Л.И. Петражицкого, в решении данного вопроса эта теория впадает в противоречия. Указанное противоречие состоит в том, что такой подход содержит в себе definition per idem одновременно в двух аспектах. Так, исходя из того, что существуют соответствующие органы власти, ответственные за принуждение, необходимо предположить, что существует и право, обеспечивающее их деятельность, что противоречит базовым установкам правопонимания. С другой стороны, неисполнение нормы (х), должно обеспечиваться принужде129 нием, которое, в свою очередь, предполагает соответствующую нормы (х-1). Однако если последняя есть тоже не что иное как норма, то ее гипотетическое неисполнение предполагает существование другой нормы (х-2), а для этой нормы – следующей нормы (х-3) и т.д. Резюмируя данное обстоятельство, Л.И. Петражицкий полагает, что поскольку «…есть и необходимо должны быть нормы права без всяких дальнейших определений правовых невыгодных последствий..., удалить противоречащие неправильные положения, то остается в результате вполне правильное, но не содержащее определения положение: x=x”, т.е. нормы права суть нормы права»148. Подводя предварительные итоги анализа роли принуждения в механизме правового воздействия в интерпретации Л.И. Петражицкого, необходимо сказать, что: – во-первых, он исходил из идеи о том, что поскольку право несводимо к официально закрепленным посредством законов и иных нормативноправовых актов правовым нормам (позитивное право), а содержит значительный пласт не юридических представлений о долге, справедливости, определяющих содержание правомочия, принуждение в праве, которое является прерогативой, государство не может рассматриваться в качестве единственного механизма правового воздействия; – во-вторых, рассматривая право как императивно-атрибутивную эмоцию и подразделяя его на позитивное и императивное, Л.И. Петражицкий полагает, что механизм его действия имеет преимущественно не институционально-юридический, но интуитивно-психологический характер; – в-третьих, очевидно, что в качестве последнего выступает совокупность исторически определенных ценностей, оценок, представлений, идеалов и др., в совокупности образующих правовое сознание, которое и обеспечивает правомерное поведение в контексте соответствующей мотивации, опреде148 Петражицкий Л.И. Указ. соч. С. 232. 130 ляемой правомочием и сознанием долга (обязанности); – в-четвертых, Л.И. Петражицкий не отрицает принуждение в качестве основного признака и свойства права, но рассматривает его в ограниченном контексте действия, вступающего в действие лишь в тех случаях, когда естественные интуитивно-правовые механизмы его воздействия не обеспечивают реализацию соответствующих юридических обязанностей; – в-пятых, вопрос о том, что такое право играет в критике Л.И. Петражицким теорий принуждения в праве вспомогательную роль, раскрывая несостоятельность абсолютизации данных теорий, их логическую противоречивость. Основной задачей его теории является раскрытие механизмов воздействия права на индивида на основе анализа процессов восприятия права и правомерного поведения. В данном контексте необходимо остановиться на анализе распространенной точки зрения, согласно которой основной заслугой психологической теории права Л.И. Петражицкого является обоснование им атрибутивной природы права149. На наш взгляд, такая оценка умаляет значение правовой концепции Л.И. Петражицкого. Дело в том, что атрибутивную сторону права не отрицали и его предшественники, полагавшие, что правомочие как таковое отражает природу самого права. Наиболее древние представители такой точки зрения, Платон и Аристотель, апеллировали к естественному праву как источнику правомочия, 149 См., например: Шутемова Т. В. О критике Л.И. Петражицким теорий права государственных теорий и теорий принуждения // Вектор науки ТГУ. 2010. № 3 (3); Поснов И. В. Соотношение права и нравственности в психологической теории права Л.И. Петражицкого // Вестник МГТУ. 2006. Т. 9. № 1; Машкович К. В. Право и нравственность в эмоциональной теории этических явлений Л.И. Петражицкого: автореф. ... канд. филос. наук. Тула, 2007; Пяткина С. А. Л.И. Петражицкий и его эмоционалистская школа в системе правовых идей отечественной юриспруденции. М., 2000; и др. 131 которое должно быть закреплено действующим законом. Очевидно, что школа естественного права в целом воспроизводила именно такую точку зрения. А Аристотель, указывая на несовпадение интересов общества и государства, ставил данную проблему и в социологическом ракурсе. Однако и юридический позитивизм, очевидно, никогда не отрицал самого феномена правомочия, рассматривая право как систему санкционированных государством норм поведения, поскольку был не только согласен с положением о том, что правовая норма, как правило поведения, содержит в себе совокупность прав и обязанностей. Очевидно, что само появление идеи права невозможно без появления идеи правомочия, которое рассматривается как его активная сторона. По нашему мнению, роль и значение теории Л.И. Петражицкого заключается не в раскрытии содержания правомочия, а в раскрытии его активной роли, которую оно играет в правовом поведении. И здесь решающее значение имеет идея о психологической природе права и об интуитивном праве, которые не просто объясняют правомерное поведение индивида, но раскрывают механизм действия права. Так, возвращаясь к вопросу о роли принуждения в праве, нужно отметить, что, по мнению Л.И. Петражицкого, принуждение возможно и необходимо не столько потому, что норма права санкционирована государством, сколько потому, что реализует указанную атрибутивность на психологическом уровне, то есть, воспринимается именно как реализация данной атрибутивности. Так, рассматривая отношение права и нравственности к принудительному исполнению, Л.И. Петражицкий пишет: «Если, как это часто бывает на низших ступенях правовой культуры, управомоченный сам или в союзе с другими, сородичами или т. п. добывает y обязанного, не желающего добровольно исполнить свой долг, путем насилия то, что ему причитается получить, или если органы власти: судебный пристав, полиция и т. п. насильственно отнимают y обязанного и передают управомоченному предмет его права, то с точки зрения правовой психики это признается осуществлением 132 требований права, исполнением правовой обязанности»150. Однако, по мнению Л.И. Петражицкого, «не следует, впрочем, думать, будто принудительное исполнение возможно во всех областях права. Из аттрибутивной природы права вытекает допустимость принудительного исполнения лишь в тех случаях и постольку, когда и поскольку этим доставляется то, что причитается управомоченному, надлежащее его удовлетворение»151. Точка зрения не только Л.И. Петражицкого, но, очевидно, и социологической школы права заключается в том, что право – это, прежде всего, субъективное право. Разные аспекты этой идеи развивались разными школами правопонимания, существовавшими в те годы в России – от школы возрожденного естественного права П.И. Новгородцева, до феноменологической школы права Н.Н. Алексеева. Так, Е.Н. Трубецкой высоко оценивал взвешенную критику роли принуждения в праве Л.И. Петражицкого. Он полагал, что «…о физическом принуждении в применении к праву не может быть и речи. Человек не есть автомат, а существо, одаренное разумом и способностью свободного выбора: его нельзя заставить посредством физического насилия соблюдать известные правила: его можно только наказать за их несоблюдение. Можно силой отобрать у вора украденный им кошелек, наказать его за преступление, но никакая внешняя сила не может заставить людей вообще не совершать преступлений; можно продать человека в рабство, как это делалось у древних, но нельзя принудить его уплатить долг, если ему уплатить нечем. Ясное дело, стало быть, что физическое принуждение не может быть признаком права»152. Принуждение вообще не является признаком права. По мнению Е.Н. Тру150 Петражицкий Л. И. Теория права и государства в связи с теорией нравственности. М., 1909. Т. 2. С. 140. 151 Петражицкий Л. И. Указ. соч. С. 140. 152 Трубецкой Е. Н. Лекции по энциклопедии права. М., 1909. С. 38. 133 бецкого, который солидарен с психологической теорией права Л.И. Петражицкого, о принуждении как о способе осуществления права можно вести речь только как о психологическом феномене, поскольку «до известной степени закон может принудить людей к исполнению его требований страхом наказания за правонарушения, вообще страхом невыгодных последствий; но этот страх, посредством которого власть вынуждает людей к повиновению, есть воздействие психическое, а не физическое. Хотя такое психическое воздействие и возможно в применении к праву, однако и оно по многим основаниям не должно считаться отличительным признаком права: на самом деле существует немало норм нравственных и условных правил общежития, которые осуществляются при содействии принуждения и, тем не менее, юридического характера не имеют»153. Развивая предложенную Л.И. Петражицким модель критики теорий принуждения в праве, Е.Н. Трубецкой резюмирует, что оно не может рассматриваться в качестве признака права «…во-первых потому, что право может существовать и без принуждения, во-вторых, потому, что в действительности соблюдение правовых норм не всегда может быть вынуждено, и, втретьих, потому, что принуждение нередко сопровождает и такие нормы нравственные и условные правила общежития, которые отнюдь не имеют юридического характера»154. Однако Е.Н. Трубецкой упускает важное для аргументов этой критики обстоятельство, а именно идею атрибутивности права, которую Л.И. Петражицкий положил в основу своей концепции. В этом смысле идея атрибутивности права как его активной стороны, в рамках которой индивид выступает не пассивным созерцателем, а его активным творцом, высказанная Л.И. Петражицким, созвучна и современности в контексте критики теорий принуждения в праве. Поскольку, «если рассматривать право с позиций скажем так «заземленных» на суждение о праве, как компоненте, основанном на госуТрубецкой Е. Н. Лекции по энциклопедии права. М., 1909. С. 38. 154 Там же. С. 39. 134 153 дарственной воли с элементами принудительного характера, то, по нашему мнению, такое представление о праве будет плоским и не сможет охватить всей многомерности данного явления»155. На самом деле, право следует рассматривать в качестве ценности общества156. На этом и должна строиться правовая политика государства 157, обеспечивающая легитимность государственной власти и стабильность общества. А ценностное отношение к праву обеспечивается сознанием его атрибутивности. Другими словами, право лишь тогда может рассматриваться в качестве ценности, когда индивид воспринимает его как собственное правомочие. Нужно сказать, что в современной теории государства и права, которая, как уже отмечалось, формировалась в русле нормативизма, принуждение остается в качестве важнейшего компонента механизма правового воздействия и правового регулирования. Так, принуждение наряду с убеждением, выступает в качестве универсального метода социального управления, прежде всего присущего праву. Если убеждение реализуется через такие правовые средства как субъективные права, законные интересы, льготы и др., то принуждение, суть которого в склонении индивида к определенному действию посредством силового давления, реализуется посредством таких юридических средств, как мера пресечения, приостановление пользования правом, наказание и т.д.158 Современная российская правовая доктрина функционирует на основе принципа оптимального сочетания убеждения и принуждения в Лапшина И. В. Л.И. Петражицкий о проблеме произвола и принуждения в праве и правопонимание российского общества // Теоретический журнал Credo new. 2005. № 4 // ГКД^ www. Credonew/ 156 См.: Жуков В. Н. Право как ценность // Государство и право. 2010. № 1. 155 157 См.: Малько А. В. Правовая политика как категория XXI века // Гос- ударство и право. 2012. № 11. 158 См.: Малько А. В. Теория государства и права. М., 2013. 135 праве. При этом принуждение предполагает и черты убеждения, поскольку в его гуманистической основе лежит не идея наказания, а принцип перевоспитания правонарушителя. В то же время, принуждение выступает в качестве одного из ведущих признаков права. Так, по мнению одного из исследователей, оно выступает в форме государственной обязательности права, которая состоит в том, что «…его нормы – это не совет, не призыв, не некое «благое» пожелание, а безусловный государственный императив, подкрепленный всею мощью возможного государственного принуждения со стороны органов, олицетворяющих собою публичную власть»159. Данный свойственный для нормативистской традиции подход к роли принуждения в механизме правового воздействия свойственен большинству представителей современной отечественной юридической науки. Тем не менее следует отметить вариативность в оценке роли принуждения в праве в разных правовых концепциях. Авторы учебника «Теория государства и права: курс лекций» под редакцией Н.И. Матузова и А.В. Малько, хотя и не отрицают возможности принуждения в праве, основной акцент делают на других признаках права, что видно из определения права, данного в учебнике. По их мнению, «право есть система общеобязательных, формально определенных норм, которые выражают государственную волю общества, ее общечеловеческий и классовый характер; издаются или санкционируются государством и охраняются от нарушений, наряду с мерами воспитания и убеждения, возможностью государственного принуждения; являются властно-официальным регулятором общественных отношений»160. Сказанное свидетельствует не только о важности, но и нерешенности 159 Вопленко Н. Н. Очерки общей теории права. Волгоград, 2009. С. 42. 160 Теория государства и права: курс лекций / под ред. Н. И. Матузова и А. В. Малько. М., 2001. С. 144–145. 136 данной проблемы, об актуальности для современной юридической науки изучения наследия И.Л. Петражицкого, предложившего оригинальную концепцию правопонимания, в рамках которой нашла соответствующее решение проблема принуждения в праве. Подводя итоги анализа, проведенного в настоящем параграфе, необходимо сделать ряд выводов: Во-первых, концепция права Л.И. Петражицкого находится в оппозиции с теорией принуждения в праве, рассматривающей в качестве основного элемента механизма правового воздействия санкционированные государством правовые нормы, исполнение которых обеспечивается его принуждающей силой. Во-вторых, согласно Л.И. Петражицкому, механизм правового воздействия не сводится к принуждению, имеет более сложный характер и формы. Гарантией исполнения правовой нормы является соответствующее качество правосознания и правовой культуры, которое гарантирует то эмоциональное состояние, которое свидетельствует об ущемленности либо личных, либо иных прав. В-третьих, не норма права как таковая, а переживание содержания данной нормы – вот, что является гарантией правового поведения. Поэтому центральным элементом механизма правового воздействия является атрибутивное переживание права, обусловленное интуитивным правом, реализующемся в форме нормативно-правового факта. § 3. Правовые ценности и нормы права в структуре правового воздействия Следует отметить, что проблема правовых ценностей, несмотря на теоретическую изученность многих ее аспектов, остается актуальной не только в силу пробелов, существующих в фундаментальной теории права, но и в силу практической необходимости их совершенствования в соответствии с зада137 чами развития правового государства и гражданского общества, институтов демократии, создания необходимых юридических условий защиты и реализации интересов граждан. Учитывая важность аксиологического компонента права, как в процессе его формирования, так и функционирования, ее актуальность связана также и с тем значением, которое они имеют в контексте правовой политики государства, направленной на развитие гражданского общества и укрепление правового государства161 в соответствии с правовой законностью и принципом верховенства права. Как показывает юридическая практика, решение этих задач предполагает выход на более высокий уровень теоретического обобщения, преодолевающего формально-юридическую нормативистскую интерпретацию права, обращение к ценностному аспекту, который в качестве таких факторов, как правовая культура, правосознание и, соответственно, правовые ценности определяет его содержание и сущность162. Поэтому необходимо согласиться с тем, что «Обобщение и изучение тех особенностей, которые характеризуют правовой порядок общества с ценностно-ориентационных позиций, приводит к тому, что теоретическое значение такого подхода состоит в возможности сопряжения ценностей с правовыми институтами и, следовательно, рассмотрения правового порядка не в абстрактном социальном пространстве, а в реальной связи с действующими правовыми инструментами и структурами»163. Между тем, учитывая важность изучения именно ценностного аспекта 161 См.: Малько А. В. Правовая политика как направление научных ис- следований, область юридической практики и учебная дисциплина // Государство и право. 2012. № 10. 162 См.: Сидорова Е. В. Проблема методологии исследования правовых ценностей // Государство и право. 2012. № 7. 163 Маргушина А. А. Правовой порядок и правовые ценности: институ- ционально-правовой анализ: дис. ... канд. юрид. наук. Ростов н/Д, 2013. С. 4. 138 права, приходится констатировать, что в современной юридической науке достаточно редко появляются фундаментальные работы, предметом которых выступает исследование правовых ценностей в контексте формирования и функционирования права. Поэтому выглядит эвристически значимым обращение к изучению данного аспекта права в психологической теории Л.И. Петражицкого, который в своей критике юридического позитивизма делал акцент именно на аксиологическом контексте интуитивного права, рассматривая мотивацию поведения, обусловленную именно данным исторически изменчивым элементом. Однако в теории Л.И. Петражицкого изучение правовых ценностей не было самоцелью. Эта задача входила в комплекс задач, обусловленных целью выяснения форм и механизмов воздействия права на индивида, обеспечивающих его правомерное поведение. И в данном контексте правовые ценности, наряду с правовыми нормами, выступают в качестве объекта исследования, направленного на выяснение природы правового воздействия. Обращение же к проблеме правовых ценностей было обусловлено теми противоречиями современной ему правовой теории, которые неизбежно возникали в ходе интерпретации правового воздействия посредством теоретического анализа правовых норм, их функциональной роли в данном процессе. Апелляция же к правовым ценностям в контексте критики такого подхода выглядела закономерным теоретико-методологическим шагом на пути разрешения указанных противоречий. Предваряя анализ правовых ценностей и норм права в структуре правового воздействия в контексте психологической теории права Л.И. Петражицкого, с целью выяснения его значения для современной фундаментальной правовой науки, необходимо рассмотреть вопрос о том, какие подходы к данной проблеме существуют в современном теоретикоправовом дискурсе. Нужно сказать, что длительное время проблема правовых ценностей в отечественной правовой науке не рассматривалась. Советская теория госу139 дарства и права исходила из того, что аксиология является проявлением идеализма и не является наукой. Тем не менее, учитывая важность аксиологического контекста правовой действительности, официальная правовая теория исходила из того, что ценности социалистического общества сформулированы в моральном кодексе строителя коммунизма164, а значит, проблема их определения и теоретического исследования не может рассматриваться актуальной задачей правовых и политических исследований. В то же время, правовая аксиология, возникшая как направление правовых исследований во второй половине XIX века, должна быть признана в качестве достаточно зрелой научной дисциплины. В России же она получила распространение на рубеже XIX–XX веков, прежде всего в рамках философско-правовых исследований школы возрожденного естественного права. Однако сама проблематика аксиологических правовых исследований была злободневной для большинства школ правопонимания, сформировавшихся в России того времени. Как уже указывалось, это объяснялось необходимостью оценочного подхода к правовой действительности, как в контексте инструментализма, так и других направлений, включая даже нормативизм и позитивизм, которые не могли игнорировать вопрос о сущности права и приоритетов его развития, связанных с реализацией ценностей и идеалов. Закономерно правовая аксиология становится актуальной в новой России после принятия Конституции 1993 года, основанной на совокупности ценностей либерального толка. А вторая статья Основного закона прямо указывает на то, что именно является основной ценностью российской правовой системы – «человек, его права и свободы». Философия права как научная и учебная дисциплина, которая по сути дела есть не что иное, как правовая идеология, в 90-е гг. прошлого века акценти164 См.: Пономарева Е. П. Правовые ценности как феномен юридиче- ской антропологии // Право: история, теория, практика: сборник статей и материалов. Брянск, 2006. 140 ровала внимание именно на этой слабо разработанной составляющей отечественного теоретико-правового знания, определяя место правовых ценностей в праве, формулируя ценностные приоритеты правового развития, указывая на антиправовой характер ценностей советского правового этатизма. Пожалуй, в данном контексте, в первую очередь, следует упомянуть фундаментальные труды С.С. Алексеева и В.С. Нерсесянца, которые, хотя и культивировали разные подходы к данной проблеме, были солидарны в оценке значения правовой аксиологии в праве, которое несоизмеримо возрастает в период модернизации политической и правовой систем на основах гражданского общества и правового государства. Так, С.С. Алексеев видит значение философии права именно в обосновании его аксиологии. Отождествляя школу естественного права с философией права, он полагает, что «Философское видение правовых явлений – это и есть их рассмотрение под углом зрения естественного права» 165. А этот «угол зрения» в тех или иных интерпретациях обусловлен ценностным отношением к правовой действительности на основе критериев предзаданных позитивному праву разумом, религиозно-этическими нормами, которые так или иначе связаны в идеей свободы как основополагающей ценностью. Поэтому именно свобода выступает в качестве этого основополагающего критерия, а философия гуманистического права становится той интеллектуальной средой, в которой лишь и возможно прогрессивное правовое развитие, перспективой которого является правовое государство. При этом свобода, понимаемая, во-первых, «…как основополагающее определение человеческого бытия, самой его сути; во-вторых,… как источник восходящего развития человечества»166, «может быть отнесена к «замыслу природы»… И с этой точки зрения вполне оправдано утверждение о разумности свободы – о том, 165 Алексеев С. С. Философия права. М., 1998. С. 17. 166 Там же. С. 85. 141 что ее «человеческий смысл» раскрывается в единении с разумом»167. Поэтому феномен советского права, которое в своей основе является антигуманистическим есть не что иное, как антипод права. Это объясняется тем, что «…свобода как таковая по всем данным не может «произрастать из ограничений»; напротив, она отличается качеством абсолютности, ущемление которого неизбежно ведет к ее разрушению. Это помимо всего иного подтверждается практикой советской действительности, где как раз реализовывалась, да притом в обнаженной, в строго классовой интерпретации, идея свободы, построенной на ограничениях (свобода в условиях «дисциплины», свобода для трудящихся, отсутствие свободы для эксплуататоров, угнетателей, спекулянтов и т.д.)»168. Позиция В.С. Нерсесянца во многом совпадает с концепцией С.С. Алексеева, в первую очередь в части оценки значения ценностей в правовой действительности. Однако, в отличие от С.С. Алексеева, В.С. Нерсесянц делает акцент на роли правовой аксиологии в оценке позитивного права, включая эту проблематику в теорию государства и права. Он полагает, что «предметная область и основная проблематика юридической аксиологии – это проблемы понимания и трактовки права как ценности (как цели долженствования, императивного требования и т.д.) и соответсвующие ценностные суждения (и оценки) о правовом значении (т.е. ценностном смысле – с точки зрения права) фактически данного закона (позитивного права) и государства. Юридическая аксиология, как и философия права, и юридическая наука в целом, включает в предмет своего исследования наряду с правом также и государство в качестве именно правового явления – как правовой организации (правовой формы организации) публичной власти свободных членов данного общества»169. В этом смысле, по В.С. Нерсесянцу, так называемый советский легизм, 167 Там же. С. 87. 168 Алексеев С. С. Философия права. М., 1998. С. 89. 169 Нерсесянц В. С. Философия права. М., 1997. С. 53. 142 выразившийся в форме советского правового этатизма и нормативизма, в рамках которых право понималось как совокупность «приказов власти», не имел ничего общего с правом, а «…место права могло быть занято только неправовым законодательством»170. Таким образом, подводя итог рассмотрения этих концепций правовой аксиологии, можно сказать, что значение правовых ценностей в структуре правовой действительности очень велико и заключается в возможности оценки действующего законодательства с точки зрения основополагающих для права представлений о должном и необходимом поведении, на основе представлений о справедливости, свободы и равенства, которые они играют в правовой организации жизни общества. Данные выводы являются достаточно очевидными в контексте современного юридического дискурса. К сожалению, они не отвечают на целый ряд важных с точки зрения теории государства и права вопросов: 1. Следует ли отнести правовые ценности к правовой действительности? 2. Являются ли они юридическим явлением или явлением общей культуры, феноменом общественного сознания? 3. Могут ли правовые ценности в соответствие с их природой быть включены в законодательные акты? Ответ на эти вопросы, очевидно, определяется общей позицией правопонимания. Учитывая его неоднородность в отечественном правоведении, следует предположить и неоднозначность ответа на эти вопросы. По нашему мнению, в современной юридической литературе можно выделить несколько подходов к данной проблеме. Согласно одному из них, правовые ценности – это формы позитивного отношения к правовой действительности, определяющие процессы регенерации права. Так, по мнению М.С. Балаянца, они представляют собой 170 Там же. С. 303. 143 «…переживаемые людьми и определяемые культурой формы позитивного отношения к правовой системе общества, которые обуславливают выбор поведения соответствующий этой системе, юридическую оценку событий, и являющиеся принципами регенерации правовой жизни» 171. Правовые ценности «…через сложный механизм мотивации обусловливают правомерность поведения, общие правовые оценки правовой жизни общества и человека»172. В контексте данной позиции, очевидно, возникает вопрос о том, что если отношение к правовой системе имеет отрицательный характер, то может ли в данном случае идти речь о соответствующих правовых ценностях, которые и обуславливают такое отношение или они обуславливают лишь позитивное отношение? Кроме того, не понятно, если правовые ценности представляют собой форму юридической оценки событий, то как она (юридическая оценка), которая по своей сути рациональна, может быть «переживанием формы»? Так или иначе, автор данной точки зрения не включает правовые ценности в сферу права, отводя им место феномена сознания. Согласно другому подходу, правовые ценности являются условием «…вхождения личности в сферу права. Посредством освоения ценностей права человек приобретает черты субъекта права, осознает свои права, свободы и обязанности»173. В данном случае правовые ценности подразумевают позитивное содержание в смысле заложенного в правовые нормы содержания правомочия. В этом, по нашему мнению, основное отличие данного подхода от предыдущего. 171 Балаянц М. С. Указ. соч. С. 12. 172 Балаянц М. С. Фундаментальные правовые ценности современного общества: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2007. С. 84. 173 Бабенко А. М. Правовые ценности и освоение их личностью: дис. ... д-ра юрид. наук. М., 2002. С. 38. 144 Следующий встречающийся в юридической литературе подход отождествляет правовые ценности с достижениями непрерывно развивающейся юридической науки «…как предпосылки формирования на основе познанных принципов права, устойчивого прогрессивного правосознания, объективно необходимого правотворческого процесса, правового законодательства, форм его выражения, систематизации и реализации в соответствии с условиями законности и правопорядка»174. Последний подход, на наш взгляд, представляет наибольший интерес, давая ответ на поставленные выше вопросы. Его представители отождествляют правовые ценности с правовыми явлениями, правовыми средствами и механизмами. Так, С.С. Алексеев полагает, что к правовым ценностям относится «…конкретное выражение собственной ценности права в практической жизни людей – безопасность человека в конфликтных ситуациях, определенность и гарантированность прав, обеспечение истины, правды при решении юридических вопросов, фундаментальные прирожденные права человека, основополагающие демократические правовые принципы; особые правовые средства и юридические механизмы (все то, что называется юридическим инструментарием), обеспечивающие ценность права, гарантированность прав, институты, выражающие оптимальное соотношение нормативного и индивидуального регулирования, и т.д.»175. Таким образом, очевидно, что согласно последнему подходу, правовые ценности следует отождествить с правовой действительностью, с тем лишь отличием, что в данном случае идет речь не просто о правовых явлениях, средствах и механизмах, представляющих ее, но об их значении в праве, отношении к ним с точки зрения их роли в правовой жизни человека и общества. 174 Дробязко С. Г., Козлов В. С. Общая теория права: учебное пособие. Мн., 2010. С. 108. 175 Алексеев С. С. Теория права. М., 1995. С. 112. 145 По нашему мнению, Л.И. Петражицкий вполне может быть участником дискуссии о правовых ценностях по той простой причине, что эта проблема занимает в его психологической теории права важное место, а ее решение играет большую концептуальную роль. Согласно ученому, критерием определения правовых ценностей должно быть их отличие от нравственных ценностей. Так, нравственным ценностям присущ безусловный характер и они всегда имеют личностную окраску. Поэтому нравственные этические переживания имеют императивный характер, представляя собой то или иное требование без ссылки на мотивы, определяющие его содержание. Что же касается правовых ценностей, то они всегда обусловлены, также, как обусловлено правовое поведение, и правовая эмоция, имеющая атрибутивный характер. Правовая ценность, таким образом, есть не просто явление позитивной правовой действительности или позитивной правовой психики, но переживание должного в том или ином правовом явлении, обусловленного чувством правомочия176. То есть, например, закон сам по себе не является ценностью, ценностью он становится лишь тогда, когда индивид распознает в нем правомочие и переживает его в акте исполнения или восприятия данного закона. По сути дела, поскольку фактически в теории Л.И. Петражицкого речь идет именно об отношении к позитивному праву, можно сказать, что его правовая теория есть не что иное, как аксиология права. При этом, учитывая, что доминирующей проблематикой является правовое воздействие, можно предположить и то, что правовые ценности рассматриваются в качестве основных правовых средств, участвующих в его механизме. Так, в предыдущем параграфе, в частности, было выяснено, что в теории Л.И. Петражицкого механизм правового воздействия не может сводиться к принуждению, но имеет более сложный характер и формы, когда гарантией 176 См.: Михайлов С. В. Правовые ценности: теоретико-правовой ас- пект: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Ростов н/Д, 2011. 146 правомерного поведения является соответствующее качество правосознания и правовой культуры, которое включает и правовые ценности, основанные на представлении о должном поведении, составляющем основу правомочия, закрепленного в норме права. Из этого следует, что в структуре правового воздействия не нормы, а правовые ценности играют определяющую роль. Ведь сами по себе, как подчеркивает Л.И. Петражицкий, нормы есть не что иное, как фикция. Лишь в контексте интуитивного права они обретают свою нормативную силу. Так, рассматривая позитивное право как императивно-атрибутивное переживание, имеющее своим источником авторитет в виде положения закона, религиозного предписания, нормы социальных групп, профессиональных коллективов и др., а интуитивное право как императивно-атрибутивное переживание, основанное не на авторитете, Л.И. Петражицкий полагает, что правом в регулятивном смысле указанные источники (формы) становятся лишь благодаря нормативным фактам. Во избежание недоразумений, состоящих в том, что иногда исследователи творчества Л.И. Петражицкого настаивают на том, что он создал теорию нормативных фактов, которая может рассматриваться как способ решения проблемы источников (форм) права177, необходимо подчеркнуть, что в контексте его учения категория нормативного факта не имеет самостоятельного значения и используется в связи с другими категориями, такими, как «релевантный факт», «юридический факт», раскрывающими механизм предоставлений-получений в праве. Все они характеризуют эмоциональные переживания нормативности, т.е. нормы, которая в акте ее переживания вызывает соответствующие моторные возбуждения, в конечном счете, ведущие к правомерному поведению. 177 См.: Пяткин С. А. Эмоционалистская теория Л.И. Петражицкого: со- временное состояние проблемы: дис. ... д-ра юрид. наук. М., 1996. 147 Так, релевантный факт есть не что иное, как гипотеза нормы, диспозиция же нормы – нормативный факт, а юридический факт – факт соответствующего действия, отраженного в гипотезе и диспозиции. Например, «…в правовом переживании: «в случае причинения имущественного вреда преступлением, преступник обязан возместить, потерпевший имеет право на возмещение убытков» первая часть, условие – юридическая гипотеза, вторая часть – юридическая диспозиция, представляемый факт причинения убытков – юридический факт»178. Нормативные факты представляют собой факты, устанавливающие нормы – это нормоустановительные факты, которые имеют место, как в нравственности, так и в праве. Они и разграничивают позитивные и интуитивные нормы: «Такие нравственные переживания, которые содержат в себе представления нормативных фактов, например, мы должны прощать обиды, потому что «так учил Христос»... «так написано в Евангелии», мы будем называть позитивными, позитивною моралью, прочие, чуждые ссылок на внешние авторитеты, интуитивными, интуитивною моралью. Такие правовые переживания, которые содержат в себе представления нормативных фактов, мы будем называть позитивными, позитивным правом. Такие правовые (в нашем смысле – императивно-атрибутивные) переживания, которые чужды ссылок на внешние авторитеты, независимы от них, мы будем называть интуитивными, интуитивным правом»179. В механизме правового поведения, подчеркивает Л.И. Петражицкий, участвуют не столько нормы права, содержащие в себе соответствующий объем прав и обязанностей, сколько представления о них. Он выделяет четыре формы таких представлений: «1. Объектные представления, представления: а. объектов обязанно178 Петражицкий Л. И. Теория государства и права в связи с теорией нравственности. М., 1909. Т. 1. С. 68. 179 Там же. С. 68–69. 148 стей, обязательных действий и b. объектов прав, причитающихся получений. 2. Субъектные представления, представления: а. субъектов обязанностей и b. субъектов прав. 3. Представления релевантных, юридических фактов. 4. Представления нормативных фактов»180. Однако правовые переживания имеют существенные особенности. Выстроив данную схему правовых представлений, Л.И. Петражицкий указывает на то, что она представляет собой интеллектуальный состав правовой жизни. Между тем реальное право имеет эмоциональную природу. Поэтому «Специфическая природа явлений права… коренится не в области интеллектуального, a в области эмоционального, импульсивного в нашем смысле их состава»181. То есть, «в конкретных правовых переживаниях разные из указанных категорий представлений могут отсутствовать. Не говоря уже о представлениях нормативных фактов, которые вообще существуют лишь в области позитивного права и отсутствуют в области интуитивного права, и о представлениях юридических фактов, которые участвуют только в гипотетических и отсутствуют в категорических правовых переживаниях, отнюдь не следует думать и относительно представлений субъектов обязанностей, субъектов прав, объектов обязанностей и объектов прав, будто они имеются во всяком правовом переживании»182. Таким образом, по мнению Л.И. Петражицкого, правом признается то, что приобретает черты нормативности в психике человека. При этом очевидно, что источники нормативности могут быть разными. Так, одним из источников может быть авторитет в указанных формах. В этом случае право выступает в виде нормативных фактов, то есть тех представлений о 180 Там же. С. 70. 181 Петражицкий Л. И. Теория государства и права в связи с теорией нравственности. М., 1909. Т. 1. С. 75. 182 Там же. С. 70. 149 должном поведении, которые основаны на авторитетном мнении, законе, традиции и т.д. Здесь необходимо заметить, что вопреки высказываемой, порой, точке зрения о том, что Л.И. Петражицкий отрицал существование позитивного права, признавая лишь интуитивное, является очевидным обратное. Он полагал, что позитивное право является частью правовой действительности, но оно не сводится к действующему законодательству. Выше уже неоднократно отмечалось, что согласно его концепции право как императивно- атрибутивная эмоция выходит далеко за рамки писаного закона. Об этом свидетельствует и категория нормативного факта, как той нормативности, которая признается психикой индивида. Таким образом, нормативные факты представляют собой как писаные, так и не писаные правила поведения, которые в сознании человека формировали соответствующий шаблон поведения, закрепляя права и обязанности за субъектами правоотношений. В контексте сказанного нельзя согласиться с мнением, высказываемым С.А. Пяткиным, согласно которому следует отождествлять правовую норму и нормативный факт183. Во-первых, если под правовой нормой автор понимает норму, закрепленную законодательством, то, очевидно, что категория нормативного факта охватывает значительно более широкий диапазон норм, которые, по мнению Л.И. Петражицкого, характеризуются императивно-атрибутивным переживанием, а значит, также являются правовыми. Во-вторых, нормативным фактом становится лишь та норма, которая вызывает соответствующие императивно-атрибутивные переживания. Так, можно предположить, что не все нормы могут вызывать подобные переживания, а лишь те, в которых усматривается правомочие. В современном научном дискурсе такое явление рассматривается в контексте легитимности 183 См.: Пяткин С. А. Указ. соч. 150 законодательства, государственной власти и пр. В-третьих, нормативный факт должен рассматриваться в качестве источника массовых переживаний. Так, заявления о неправовом характере закона могут оказывать влияние на правомерность поведения населения. И, наоборот, раскрытие правового содержания закона, его ценностного характера могут оказывать противоположное действие. Очевидно, для прояснения позиции Л.И. Петражицкого в отношении нормативных фактов следует упомянуть и о проводимом им разделении права на официальное и неофициальное. Дело в том, что государство не производит право, а выполняет служебную функцию по отношению к нему. Поэтому не только и не просто подразумевается существование неофициального права, но само официальное право включает также и интуитивно-правовые явления, так как «не только различные виды позитивного права, но и интуитивное право в различных областях, в различных формах и под различными наименованиями имеет официально-обязательное значение в государстве и применяется судами и другими органами государственной власти»184. Речь идет о некоторой совокупности правовых аксиом, которые настолько очевидны, что не требуют ссылки на авторитет для того, чтобы соответствующие правила поведения исполнялись. Такие аксиомы, касаясь юрисдикции официального права, и входят в позитивное право, ими руководствуются суды и органы государственной власти. В совокупности такое интуитивное право является важным компонентом официального права. Кроме того, интуитивное право действует в судебном праве, когда речь идет о применении меры наказания, предусматривающей варианты минимальной и максимальной границ наказания. Как правило, интуитивным правом руководствуется и суд присяжных, который выносит решение о виновности или невиновности подсудимого. 184 Петражицкий Л. И. Теория государства и права в связи с теорией нравственности. СПб., 1910. Т. 2. С. 615. 151 Л.И. Петражицкий приводит и множество других примеров, свидетельствующих о включенности интуитивного права в состав официального. Однако так или иначе, нормативный факт рассматривается Л.И. Петражицким в качестве позитивно-правовых эмоций, предполагающих ссылку на авторитет, в контексте которого он и приобретает форму должного и вызывает соответствующие императивно-атрибутивные эмоции. Учение Л.И. Петражицкого о нормативном факте, играющем важнейшую концептуальную роль в его правовой концепции, позволяет выяснить целый ряд обстоятельств, имеющих существенное значение для выяснения роли, которую играют правовые ценности и нормы права в структуре правового воздействия. Во-первых, очевидно, что, объявляя правовые нормы «фикциями» и «фантазмами», он имеет в виду не то обстоятельство, что они не играют никакой роли в правовой жизни общества, но делает акцент на том, каким образом они обуславливают правомерное поведение индивида. С его точки зрения, не сами нормы как объективные материальные образования, но отношение к ним (к позитивному праву) играет решающую роль в правовом воздействии. Во-вторых, отношение к правовым нормам имеет психологический характер и представляет собой императивно-атрибутивную эмоцию, обусловленную чувством должного посредством ссылки на авторитет и осознание правомочия, что и превращает то или иное правило поведения в нормоустанавливающий принцип поведения (нормативный факт). В-третьих, помимо нормативных фактов императивно-атрибутивные эмоции вызывает и та совокупность правил поведения, которые являются очевидными (интуитивное право) в соответствующем контексте правового сознания. В-четвертых, императивно-атрибутивные эмоции как переживания, выражающие отношение к праву, имеют ценностную основу и определяются содержанием правосознания и правовой культуры. 152 В контексте сделанных выводов следует подробнее обратиться к понятию правового сознания и правовой культуры, которые, как видно из выше приведенных тезисов, играют важную роль в определении роли и значения правовых ценностей и правовых норм в структуре правового воздействия. В связи с этим необходимо обратить внимание на то, что данные категории в произведениях Л.И. Петражицкого не имеют концептуальной нагрузки, не используются в категориальном анализе права. Тем не менее, очевидно, что в контексте произведений правоведа вполне сформировались эти понятия, из чего можно заключить, что он сознательно устанавливает связи и рассматривает отношения между ними и рядом других понятий, используемых им в анализе. В отношении правосознания в научной литературе, посвященной правовой концепции Л.И. Петражицкого, сложилось две точки зрения. Согласно одной из них, правосознание отождествляется им с интуитивным правом185. Другая точка зрения сводится к расширению феномена правосознания до уровня отражения (переживания) всей правовой действительности. Последняя точка зрения, по нашему мнению, наиболее близка к истине. По мнению В.В. Ралько, «…понятие правосознания в его современном определении не тождественно понятию интуитивного права. Это означает, что концепция интуитивного права, вопреки существующему в юридической литературе мнению, не является теорией правосознания. Правосознание, с точки зрения психологической теории права, представляет собой совокупность психологических (чувства, ощущения, эмоции, воля и т.д.) и интеллектуальных (идеи, теории, взгляды и т.д.) процессов, происходящих в сознании ин- 185 См., например: Гримм Д. Д. Рецензия на книгу Л.И. Петражицкого «Права добросовестного владельца на доходы с точки зрения догмы и политики гражданского права». М., 2002; Джоржикия Н. С. Критика психологической теории права Л.И. Петражицкого. Киев, 1915. 153 дивида в отношении права (интуитивного и позитивного)»186. Между тем, соглашаясь с такой оценкой, следует сделать некоторые уточнения, свидетельствующие о более глубоком понимании Л.И. Петражицким этого правового феномена. Прежде всего, следует сказать, что понятие правосознания отождествляется у Л.И. Петражицкого с императивно-атрибутивным сознанием, отражающим содержательные особенности, как индивидуальной, так и коллективной импертивно-атрибутивной психики. Правовед вводит данное понятие в связи с характеристикой правовой психики народов, стоящих на ранних стадиях ее развития, индивидов, сознание которых характеризуется низким уровнем развития187. В этой связи ученый выделяет два уровня (области) правосознания, характеризующиеся разной содержательной и функциональной нагрузкой в отношении правового поведения. Так, «в первой области правосознания, как можно убедиться путем самонаблюдения, дело идет вовсе не о каких-либо внешних проявлениях уважения или благодарности, a именно о самом уважении, о самой благодарности, как таковых, как внутренних состояниях; соответственные представления имеют чисто психологическое содержание без примеси образов каких-либо телодвижений; во второй области, напротив, предметами акционных представлений являются именно определенные внешние действия, телодвижения, как таковые, так что наличности подлинного уважения, действительной благодарности и т. д. не требуется»188. Это очевидно, свидетельствует о справедливости уровнего деления правосознания, первый из которых можно назвать эмоционально-психологическим, вто186 Ралько В. В. Концепция интуитивного права Л.И. Петражицкого: ис- торико-теоретический аспект: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2011. С. 10. 187 См.: Петражицкий Л. И. Теория права и государства в связи с теори- ей нравственности. М., 1909. Т. 1. С. 98. 188 Там же. С. 99. 154 рой – интеллектуально-теоретическим. Однако очевидно, для прояснения представлений Л.И. Петражицкого о правосознании необходимо понимать ту роль, которую играет данное понятие в его теории. По нашему мнению, данное понятие позволяет обобщить теоретические положения психологической теории права, касающиеся проблемы воздействия права на индивида. В этой связи наибольший интерес представляет использование данного термина в контексте раскрытия мотивационных механизмов правомерного поведения. Здесь Л.И. Петражицкий раскрывает не только содержание правосознания, но и механизм его действия, который есть ни что иное как механизм действия права, и сводит правовое сознание к атрибутивному осознанию правового долга, долженствования. Так, по его мнению, «атрибутивная природа сознания правового долга, то специфическое свойство этого сознания, что здесь сознается не простое только, свободное по отношению к другим, долженствование, а, напротив, такое долженствование, по которому то, к чему мы обязаны, вместе с тем причитается другому, как ему должное, придает этому сознанию особую мотивационную силу, создает добавочное давление в пользу соответственного поведения…»189. Делая акцент на содержании правосознания как мотивационном факторе поведения индивида, Л.И. Петражицкий, по сути дела, отождествляет его с правом, а его проблему с проблемой правового воздействия. По его мнению, правосознание «…оказывает специфическое и непосредственное влияние на наше поведение не только в тех случаях, когда мы его переживаем в качестве сознания нашего долженствования – права другого, но и в тех случаях, когда мы его переживаем в качестве сознания долженствования другого по отношению к нам – нашей управомоченности по отношению к другому»190. 189 См.: Петражицкий Л. И. Указ. соч. Т. 2. С. 127. 190 Там же. С. 128. 155 Таким образом, мотивация в механизме правового воздействия возникает на основе осознания как долга перед другими, так и собственного правомочия. Соответственно, это и определяет разные качественные состояния правосознания, одно из которых характеризуется активностью, другое же пассивностью. Например, «мотивацию, исходящую из сознания нашего права – долга другого, мы можем назвать активною правовою мотивацией, в отличие от мотивации, исходящей от сознания нашего правового и нравственного долга, которую можно назвать пассивною этическою, правовою и нравственной мотивацией». Активная правовая мотивация отождествляется у Л.И. Петражицкого с активным правосознанием, а его значение, по его мнению, состоит «…в поощрении и этическом санкционировании спокойного и уверенного (пассивного) пользования соответственными положительными услугами и иными действиями и воздержаниями других, как чем-то нам причитающимся, в отличие, например, от особых милостей и благодеяний, совершаемых по чисто нравственным или иным побуждениям»191. Значение активного правосознания очень велико, как для правовой жизни вообще, так для государства и общества. Особую роль оно играет в воспитании соответствующего ценностного отношения к правовой действительности, формируя правовые идеалы и ценности, обусловливающие правомерное поведение посредством эффективного воздействия права. Итак, можно сказать, что понятие правосознания в теории Л.И. Петражицкого раскрывает структурно-функциональные особенности правовых ценностей и нормативных фактов, которые они играют в процессе правового воздействия, опосредуя информационно-психологическое (мотивационное) и воспитательное воздействие права на индивида. В данном контексте следует также отметить, что взаимосвязь данных аспектов для Л.И. Петражицкого имеет важное концептуально-правовое значение, когда ценности переходят 191 См.: Петражицкий Л. И. Указ. соч. Т. 2. С. 129. 156 из объективной данности в субъективный опыт сознания человека. По нашему мнению, это несколько уточняет представления об интуитивном праве, подчеркивая его непостоянство и изменчивость, ценностный характер. Участие интуитивного права в данном процессе не просто очевидно, но является необходимым, формирует механизм правового воздействия. Речь в данном случае идет о правовой совести (интуитивно-правовой совести), которая, имея ценностно-правовую природу, является самым глубоким мотивационным фактором правомерного действия. Ведь, как правило, индивид действует в соответствии с нормой права не потому, что она ему хорошо известна, но потому, что «…так подсказывает им их интуитивно-правовая совесть»192, так как «…в нашей правовой совести обыкновенно имеется такое или иное императивно-атрибутивное указание относительно того, что в данном случае следует и причитается другим от нас или нам от других, или другим от третьего лица, или что мы имеем право делать, а другие должны терпеть или обратно»193. Не норма права в ее позитивном смысле, не судебная инстанция или иной правоохранительный орган, а внутреннее психологическое побуждение, «…чувство нравственной ответственности за свое поведение перед другими людьми»194 – «…есть суд правовой совести в душе действующего, или того, к кому обращено действие, или третьих присутствующих; он указывает, согласно ли такое поведение с тем, что другой в данном случае заслужил и что ему причитается, или же не согласно, является ли данный упрек основательным и заслуженным, так что упрекнувший имел право его сделать, или же он неосновательный, и потерпевший имел право на то, чтобы его собеседник воздержался от него, a теперь имеет право на то, чтобы он был признан неосновательным и взят назад, и проч.»195. 192 Петражицкий Л. И. Указ. соч. Т. 1. С. 80. 193 Там же. С. 90. 194 Ожегов С. И. Словарь русского языка. М., 1990. С. 739. 195 Там же. С. 93. 157 Делая выводы, следует сказать, что, согласно учению Л.И. Петражицкого, право, понимаемое как императивно-атрибутивная эмоция, в акте правового поведения реализуется как правовая совесть, которая в контексте его психологической теории имеет категориальный статус и рассматривается в качестве понятия, обобщающего механизм воздействия права на поведение индивида, на основе осознания им ответственности за реализацию того или иного правомочия, интерпретирующего содержание правовой нормы в контексте представлений о справедливости. Правовая совесть имеет естественно-правовую природу и представляет собой основанное на чувстве справедливости признание (или не признание) правомочия индивида в соответствующих актах поведения. § 4. Правовое воспитание в структуре правового воздействия Учитывая ту роль, которую играет правовое сознание в правовом воздействии, обеспечивая правомерное поведение, следует указать и на правовое воспитание, которому Л.И. Петражицкий отводил особое место. Правовое воспитание направлено на формирование такого качества сознания индивида, которое отличается не только осведомленностью представлений о позитивном праве, но признанием права в качестве высокой ценности общества. Л.И. Петражицкий рассматривает правовое воспитание в качестве функции активного правового сознания, сущность которого, как показано в предыдущем параграфе, заключается в осознании субъективного права и, по оценке правоведа, сводящееся к этическому санкционированию пользования правом при соблюдении права другого. Рассматривая активную правовую мотивацию в качестве существенного и необходимого фактора социальной и политической организации общества, он указывал, что «при отсутствии этого фактора социальный строй в том виде, как он существует, не мог бы суще158 ствовать»196. Дело в том, что «существующее распределение имуществ и соответственный экономический строй и экономическая жизнь зиждутся не только на том, что члены общества уважают и соблюдают имущественные права других, но и на том, что эти другие приписывают себе соответственные права и поступают сообразно с этим»197. Фактически Л.И. Петражицкий, таким образом, ставит проблему правосознания и правового воспитания в одной плоскости с проблемой правовой социализации личности. Причем, правовое воспитание выступает в качестве важного условия правовой социализации. Нужно сказать, что проблема правового воспитания являлась злободневной не только в годы жизни Л.И. Петражицкого. Сегодня эта проблема стоит в ряду основных проблем юридической и педагогической практики и теории, а подход к этой проблеме Л.И. Петражицкого, несет в себе много полезных идей, которые могут найти как практическое, так и теоретическое применение сегодня. В современной юридической литературе можно выделить несколько точек зрения на содержание правового воспитания и его функции. Очевидно, что данный вид воспитания следует рассматривать как «…планомерный, управляемый, организованный, систематический и целенаправленный процесс воздействия на сознание, психологию граждан… всей совокупности многообразных правовоспитательных форм, средств и методов, имеющихся в арсенале современной правовой деятельности, с целью формирования в их правосознании глубоких и устойчивых знаний, убеждений, потребностей, ценностей, привычек правомерного поведения»198. Однако в таком подходе, делающем акцент на содержании процесса 196 Петражицкий Л.И. Указ. соч. Т. 2. С. 131. 197 Там же. 198 Общая теория права: курс лекций / Под ред. В.К. Бабаева. Н. Новго- род, 1993. С. 88. 159 правового воспитания, отсутствует его структурная характеристика. Поэтому следует согласиться с тем, что правовое воспитание сводится к передаче, накоплению и усвоению «…принципов и норм права, а также в формировании соответствующего отношения к праву и практике его реализации, умении использовать свои права, соблюдать запреты и исполнять обязанности», предполагая «…необходимость в осознанном усвоении основных, нужных положений законодательства, выработке чувства глубокого уважения к праву. Полученные знания должны превратиться в личное убеждение, в прочную установку строго следовать предписаниям, а затем – во внутреннюю потребность соблюдать закон»199. По сути дела, ученые солидарны в том, что правовое воспитание представляет собой «…Правовое воспитание – это целенаправленная деятельность государства, общественных объединений по передаче юридического опыта; систематическое воздействие на сознание и поведение человека в целях формирования определенных позитивных представлений, взглядов, ценностных ориентаций, установок, обеспечивающих соблюдение, исполнение и использование юридических норм»200. Также как и в том, что правовое просвещение следует рассматривать в качестве метода правового воспитания201. В то же время, следует усомниться в справедливости точки зрения В.А. Александрова, утверждающего, что целью правового воспитания долж- 199 Кваша А. А. Правовые установки граждан: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Волгоград, 2002. С. 18. 200 Жинко А. Н. Правовая социализация личности в контексте правово- го воспитания и юридического образования: дис. ... канд. юрид. наук. Ростов н/Д, 2012. С. 87. 201 См.: Зубенко В. М. Роль правового воспитания сотрудников закры- тых воспитательных учреждений в обеспечении и защите прав несовершеннолетних // Адвокат. 2008. № 6. 160 но быть формирование законопослушного гражданина202. Ведь, как показывают исследования, именно ценностное отношение к праву является основным компонентом правового сознания, на формирование которого, в конечном счете, и направлено правовое воспитание203. Именно так понимал правовое воспитание Л.И. Петражицкий, акцентировавший внимание на ценностном характере правосознания, обеспечивавшим эффективное воздействие права на индивида. В целом можно констатировать, что целью правового воспитания является формирование соответствующего содержания правосознания, таких правовых ценностей, установок, правовых идеалов, знаний о праве, которые являются необходимым и достаточным условием правомерного поведения, создавая соответствующую систему мотивации индивида не только на интеллектуальном, но и на психологическом уровне. Человек с развитым правовым сознанием руководствуется в акте поведения не только и не столько интересом, но, согласно Л.И. Петражицкому, правовой совестью, интуитивным правом, развитие которого на индивидуальном уровне правовой психики соответствует идеалам справедливости, культивируемым соответствующим культурноисторическим контекстом. В современном понимании правовое сознание представляет собой особый вид восприятия правовой действительности, основным звеном которой является система формально определенных, государственно-обязательных норм, исполнение которых гарантируется государственным принуждением. Правосознание, согласно философской трактовке этого феномена, является лишь одним из существующих форм общественного сознания, которое структурируется по двум принципам: по сфере отражения действительности и по уровню отражения. Так, 202 См.: Александров В. А. Формирование законопослушного гражда- нина – приоритетное направление правовой политики современной России // Правоведение. 1998. № 1. 203 См.: Теория права и государства / Под ред. В. В. Лазарева. М., 1996. 161 например, политическое сознание определяется особенностями политической жизни общества, которая отражается в сознании в виде соответствующих ее образов, знаний, ценностей и идеалов, а также всевозможных теорий, концепций, доктрин, раскрывающих указанные особенности. В то же время, очевидно, что отражение политической действительности происходит по-разному, зависит от того, насколько глубоко она постигается. Так, в обыденной жизни, человек, опирающийся на свой жизненный опыт, отражает ее поверхностно, в отличие от политолога, который изучает ее, используя соответствующие приемы и методы познания, свойственные политической науке. Общественное сознание формирует соответствующее отношение человека к социальной действительности. Именно отношение, поскольку наряду с достоверным научным знанием о ней (теоретически обоснованные идеи, взгляды, теории и пр.), которое доступно ограниченному кругу людей, общественное сознание включает и чувства, эмоции, настроения и переживания и др. Поэтому, раскрывая сущность правосознания, современная правовая теории делает акцент именно на ценностном отношении к правовой действительности, которое в нем фиксируется в виде оценки действующего права, в виде идеалов, выражающих желаемое право, и рассматривается в качестве важного средства воздействия на правовую систему общества204. В соответствии с глубиной отражения правовой действительности правосознание подразделяется на правовую идеологию и правовую психологию. Если правовая идеология представляет собой систему «…идей, взглядов, теорий о сущности, социальном значении права, о возможностях его использования для решения социальных проблем» 205, то правовая психология есть система «…чувств, эмоций, настроений и переживаний, 204 См., например: Попков В. Д. Правосознание // Теория государства и права / под ред. М. Н. Марченко. М., 1996. 205 Вопленко Н. Н. Очерки общей теории права. Волгоград, 2009. С. 77. 162 возникающих у людей под действием права, по поводу правовой действительности»206. При этом важным обстоятельством является то, что если правовая идеология претендует на теоретическое отражение права и с этой позиции стремится раскрыть закономерности правовой действительности как части общественной жизни, то правовая психология отличается непоследовательностью и неустойчивостью, иррациональностью, во многом – интуитивностью. В целом правовая психология представляет собой эмоциональночувственную реакцию на правовую действительность, в ходе которой и возникают соответствующие настроения, правовые привычки, традиции и пр.207. При этом следует согласиться с точкой зрения Р.С. Байниязова, полагающего, что следует выделять устойчивые характеристики правосознания, его типы и виды, свойственные разным историческим эпохам, обществам и народам. В качестве таких устойчивых характеристик выступает основополагающая идея (эйдос), характеризующая правосознание. Так, можно вести речь о традиционалистском, либеральном, юридизированном правосознании и пр.208. Так или иначе, по нашему мнению, идейной основой правосознания выступает идея справедливости, в качестве основы оценки как всей правовой действительности, так и отдельных нормативно-правовых актов, правовых норм. Поскольку в правосознании в силу его ценностной природы «справедливость» выходит за пределы формально-юридической интерпретации и смысла и значения права для индивида, то он (индивид) в каждой норме права стремится распознать ценностное значение, ценность важную как для се206 Там же. С. 79. 207 См.: Полянский Н. Н. Вопросы теории советского уголовного про- цесса. М., 1956. 208 См.: Байниязов Р. С. Правосознание и правовой менталитет в Рос- сии: автореф… д-ра юрид. наук. Саратов, 2006. 163 бя, так и для общества. А если этого не происходит, то она (правовая норма) не рассматривается в качестве права, являясь условием правового нигилизма. Поскольку же правовые ценности, как и любые ценности, отличаются неустойчивостью, непостоянством, они нуждаются в идеологическом обосновании, на котором базируется правовая политика209, формирующая соответствующий этим ценностям правовой порядок общества и направление его развития. Именно поэтому правовое воспитание, имеющее целью формирование соответствующего содержания правосознания, отношения к правовой действительности, является проблемой правовой политики и элементом механизма правового воздействия. По нашему мнению, в теории правового воздействия Л.И. Петражицкого данные положения получили значительное развитие и являются фундаментальными для его теории психологического правопонимания. Во-первых, как было выяснено в предшествующих разделах диссертационного исследования, его подход к праву базируется на отказе от традиционного классического позитивистского правопонимания, отождествляющего право и правовую норму (закон), на признании в качестве права императивно-атрибутивной эмоции, которая возникает в процессе восприятия нормативного предписания. Во-вторых, в данном контексте, не отрицая позитивного права как такового, Л.И. Петражицкий обращает внимание на ключевое значение отношения к праву, обусловленного правовым сознанием, его ценностным содержанием, в котором в качестве права выступает лишь такое правило поведения, которое не просто характеризуется императивностью и атрибутивностью, но получает признание в сознании, то ли благодаря признаваемому ав209 См.: Малько А. В., Петров М. П. Правовая политика как направление научных исследований, область юридической практики и учебная дисциплина // Государство и право. 2012. № 10; Поленина С. В. Правовая политика – генерализующий фактор правотворчества // Государство и право. 2011. № 1. 164 торитету, то ли благодаря «правовой совести» – интуитивному праву (очевидному, естественно-правовому представлению о справедливости). В-третьих, решающее значение в механизме правового воздействия имеет правовая мотивация, поскольку мотивация как имеющая ценностную основу, отраженная в психике индивида причина действия, по Л.И. Петражицкому, рассматривается в качестве основного механизма этического воздействия (нравственность и право). В-четвертых, правовое воспитание, согласно Л.И. Петражицкому должно быть направлено на формирование такого ценностного отношения к праву, которое основано на уважении к праву, человеческому достоинству, признании собственных прав и обязанностей в качестве важного ценностного условия социализации, может рассматриваться в качестве основы общественного и политического порядка. В-пятых, в силу важности для функционирования права в обществе правового воспитания, которое рассматривается в качестве функционально значимого элемента в механизме правового воздействия, управления этическим прогрессом, оно должно стать предметом правовой политики как интегрированной научной дисциплины и деятельности государственной власти по управлению обществом. Следует отметить, что правовая политика именно в таком понимании ее задач была как начальным, так и конечным пунктом формирования правовой концепции Л.И. Петражицкого. Так, еще в своей докторской диссертации, как было показано в первой главе диссертационного исследования, он рассматривал право именно в контексте политики права. Политика же права является наукой не в традиционно-позитивистском понимании, которое сводит науку права к его догме, но мотивирована, по мнению Л.И. Петражицкого, ценностными приоритетами, выражающимися в определяемом иным (очевидно социокультурным) контекстом общества. В последний варшавский период своего творчества он рассматривает политику права в качестве синтетической дисциплины, интегрировавшей в 165 себе все знание о праве. В качестве таковой она выступает не теоретической, но прикладной наукой. Именно тогда Л.И. Петражицкий и определяет в качестве основной задачи этой наукой управление этическим прогрессом человечества210. Принцип психологической мотивации является ведущим в теории правового воздействия Л.И. Петражицкого, сама же мотивация обусловлена соответствующим качеством правосознания, из чего следует, что основной функцией правового воспитания как элемента механизма правового воздействия является формирование соответствующего ценностного отношения к праву. Исходя из того, что в мотивационном процессе поведения участвуют как эмоциональные, психологические мотивы поведения, так и представления, мнения, установки, знания и др., в своем учении о мотивации Л.И. Петражицкий выделяет два основных вида (уровня) мотивации – чувственноэмоциональный и интеллектуально-эмоциональный. Под первым уровнем он понимает «такие мотивационные процессы, в которых участвуют наслаждения и страдания в качестве возбудителей эмоций, побуждающих к такому или иному поведению…»211. Однако чувственный уровень, хотя и является важным в объяснении поведения, не является универсальным, поскольку значительная часть эмоций возникает не на основе чувственности, но в результате осмысления той или иной ситуации, когда мы формируем соответствующее представление о действительности или объекте, на который направлено наше действие. Такой более сложный интеллектуально-эмоциональный уровень мотивации харак210 См.: Тимошина Е. В. Теория и социология права Л.И. Петражицкого в контексте классического и постклассического правопонимания: дис. ... д-ра юрид. наук. М., 2013. 211 Петражицкий Л. И. Теория права и государства в связи с теорией нравственности. М., 1909. Т. 1. С. 11. 166 теризуется тем, что «…мотивационные процессы, в которых участвуют представления (или иные интеллектуальные процессы: восприятия, мысли и т. д.) в качестве возбудителей эмоций, побуждающих к такому или иному поведению»212. Здесь участвуют познавательные факторы, поскольку соответствующая мотивационная эмоция может возникнуть лишь на основе знания о соответствующем предмете. Этот вид мотивации на указанном уровне он именует объектной или предметной мотивацией. И наконец, по мнению Л.И. Петражицкого, существенную роль в процессе возбуждения мотивационного действия играют представления образов соответствующего действия, что представляет собой уже более абстрактный уровень мотивации. Он пишет: «…такие мотивационные процессы, в которых роль познавательных процессов, возбуждающих эмоциональные процессы, побуждающие к разным положительным и отрицательным действиям (воздержаниям), играют самые образы поступков, представления подлежащих действий – назовем их для краткости акционными представлениями»213. Вместе с тем, указывая на то, что данная мотивационная структура представляет собой лишь формальный срез действия индивида, Л.И. Петражицкий полагает, что важным обстоятельством является, во-первых, то, что мотивация, являясь психологическим феноменом, имеет своим результатом соответсвующую эмоциональную среду, в которой происходит действие и, во-вторых, еще ничего не говорит о реальных мотивах поведения индивида, которые могут иметь разную позитивную или негативную направленность. Изложив эти положения в первом параграфе первой главы своего основного произведения «Теория государства и права в связи с теорией нравственности» в качестве основы своего психологического учения о праве как 212 Там же. 213 Петражицкий Л. И. Указ. соч. Т. 1. С. 15–16. 167 императивно-атрибутивной эмоции, он возвращается к данной проблеме в седьмом параграфе второй главы «Мотивационное и воспитательное действие нравственных и правовых переживаний», в контексте проблемы правового воспитания. Очевидно, что правовое воспитание должно учитывать мотивационную природу правового действия. Поэтому, здесь важную роль играют те интеллектуально-эмоциональные состояния, которые и определяют ценностное отношение к праву как к представлению соответствующего образа действия. Рассматривая правовую мотивацию в качестве важного элемента правового воздействия, он пишет, что «Существенное значение этических переживаний и нравственного, и правового типа в человеческой жизни состоит в том, что они: 1) действуют в качестве мотивов поведения, побуждают к совершению одних действий, к воздержанию от других (мотивационное действие этических переживаний); 2) производят известные изменения в самой (диспозитивной) психике индивидов и масс, развивают и усиливают одни привычки и склонности, ослабляют и искореняют другие (педагогическое, воспитательное действие этических переживаний)»214. При этом, Л.И. Петражицкий делает акцент на том, что именно сознание правомочия является активной правовой мотивацией, играющей роль решающего фактора социального развития, поскольку «при отсутствии этого фактора социальный строй в том виде, как он существует, не мог бы существовать»215. Дело в том, что решающее значение имеет не только уважение, например, имущественных прав других людей, но признание за собой тех же самых прав. Данный принцип положен Л.И. Петражицким в основу его учения о правовом воспитании, а именно отражение мотивационного действия права в 214 Петражицкий Л. И. Указ. соч. Т. 2. С. 127. 215 Там же. С. 130. 168 правосознании индивида. Именно осознание своего права ставит человека в особое положение социального субъекта, субъекта правоотношений, вступающего на основе равенства, опосредованного правом, в отношения с другими людьми. «…Эмоционально здоровое и достаточно интенсивное сознание своих прав оказывает на человека то важное воспитательное влияние, что оно делает его «гражданином» по характеру, сообщает ему сознание собственного достоинства и предохраняет его от развития разных недостатков характера и поведения, связанных с отсутствием надлежащего сознания собственного достоинства и уважения к самому себе»216. Поэтому, используя современную терминологию, правовое воспитание является средством правовой социализации личности. А значит, процесс правового воспитания должен начинаться с детского возраста, когда родители должны брать на себя обязанность воспитателей. В ходе правового воспитания ребенок должен усвоить целый ряд важнейших для правовой жизни общества правовых ценностей: «…им следует заботиться о внушении детям не только нравственности, но и права; при том важно развитие, так сказать, обеих сторон права, внушение прав других и их святости, сильного уважения к ним, но точно так же и собственных (воспитываемого) прав и уважения к ним. Надлежащее развитие сознания и уважения чужих прав дает твердую опору для надлежащего, отдающего должное, отношения к ближним (в том числе для надлежащего уважения к личности других); развитие сознания собственных прав сообщает воспитаннику надлежащее личное достоинство и связанные с этим черты характера (открытость, прямоту...). Воспитание «без права» дает в результате отсутствие прочной этической почвы и гарантии против житейских искушений, a что касается специального отношения к человеческий личности, чужой и своей, то естественный продукт такого воспитания – «рабская душа» и вместе с тем неуважение чужой личности, деспо216 Петражицкий Л. И.Указ. соч. Т. 2. С. 131. 169 тизм и самодурство»217. Однако правовое воспитание, по мнению Л.И. Петражицкого, не должно ограничиваться воспитанием подрастающего поколения. Это непрерывный процесс деятельности государственной власти, объектом которой является все государство. А средства воспитания, соответственно, не ограничиваются педагогическими приемами изучения юридических дисциплин и внушения правовых ценностей. Сама правовая действительность во многом обусловливает содержание правосознания, что налагает отпечаток на правовой воспитательный процесс. Таким образом, «сказанное о воспитании детей относится и к воспитанию народа, и к могучему средству этого воспитания – к политике права, к законодательной политике. От структуры права и направления законодательной политики, в частности, и в особенности от проведения принципа законности, от надлежащего развития системы субъективных прав вместо ожидания милостивого усмотрения, от твердости и незыблемости прав, гарантии против произвола и т. д. – в высокой степени зависит развитие типа «гражданина», как особого идеального характера, экономической дельности, энергии и предприимчивости в народных массах и т. д.»218. Следует обратить внимание на тот акцент, который делает автор именно на атрибутивном характере правового сознания, которое должно формироваться в результате правового воспитания и политики права. Не отрицая важности для общества морали и нравственного сознания вообще, Л.И. Петражицкий говорит о том, что именно правовое сознание должно стать условием прогрессивного экономического развития, в основе которого лежит такой характер человека, который, опираясь на сознание своих прав, отличается большей предприимчивостью и деятельностностью. Он полагает, что нравственное сознание в значительной степени может 217 Там же. 218 Петражицкий Л. И. Указ. соч. Т. 2. С. 132–133. 170 иметь противоположные результаты. Так, указания на то, что право возникает из христианской нравственности, по его мнению, которое он высказывал и в пятом параграфе первой главы, неверны. Дело в том, что христианские заповеди как императивные суждения имеют безусловный характер, что и отличает их от права как атрибутивного суждения, обусловленного сознанием правомочия. Поэтому именно обусловленность (не бескорыстность, а корыстность) правового сознания и воспитание в соответствующем ценностном контексте может дать те положительные результаты, о которых ведет речь Л.И. Петражицкий. Так, по его мнению, очевидно, что «чисто моральная, беспритязательная психика – очень высокая и идеальная психика, но она требует для нормального и здорового развития характера еще другой, притязательной, правовой психики. Без такого дополнения или, правильнее, без такого (императивно-атрибутивного) фундамента нет здоровой этики, a существует почва для разных, подчас отвратительных, уродливостей»219. В заключение Л.И. Петражицкий реабилитирует право, полагая что само по себе оно представляет важнейшую для общества ценность: «В обществе принято относиться к праву, как к чему-то низшему по сравнению с нравственностью, менее ценному, менее достойному уважения. A есть учения (например, учение Л. Толстого, разные анархистические учения), которые относятся к праву прямо отрицательно. В основе этих воззрений, как видно из всего выше изложенного, лежит незнание природы и значения той и другой ветви человеческой этики»220. В заключение параграфа следует сделать ряд выводов. Во-первых, правовое воспитание представляет собой процесс правовой социализации личности, в ходе которого правовое сознание индивида приобретает соответствующее качество, характеризующееся уважительным отношением к правам и обязанностям, законности и правопорядку на основе осо219 Петражицкий Л. И. Указ. соч. Т. 2. С. 133. 220 Там же. 171 знания атрибутивности права как значимой ценности личности и общества, реализация которой в правовой жизни является гарантией прогрессивного развития. Во-вторых, правовое воспитание как целенаправленное воздействие на правовое сознание индивида является важной частью правовой политики и охватывает не только подрастающее поколение, но все категории населения. Средства правового воспитания не ограничиваются педагогическими приемами и правовым просвещением, но, учитывая психологическую природу права, включают и законотворческую деятельность, законодательную политику, которая должна строиться на принципе законности, развитии системы субъективных прав, незыблемости прав и свобод человека. В-третьих, правовое воспитание является важным элементом механизма правового воздействия, что определяется мотивационной структурой поведения, в которой в интеллектуально-эмоциональном контексте правомочие выступает значимым фактором мотивации правового действия. Эмоциональное переживание атрибутивности права, играющее ключевую роль в правовом воздействии, получает реализацию в правосознании индивида лишь при условии его осознания как ценности. Поэтому правовое воспитание, создавая необходимые интеллектуально-эмоциональные условия реализации права, включено в механизм правового воздействия, реализуя по отношению к праву познавательные, аксиологические, трансляционные функции. 172 ЗАКЛЮЧЕНИЕ Современное российское правоведение в последние годы обращается к богатейшему наследию отечественных правовых мыслителей дореволюционной эпохи. Необходимо сказать, что российская правовая мыль тех лет не только претерпевала трансформации, связанные с переходом к новому типу рациональности, кризисом классического правопонимания, она находилась в русле общих тенденций развития правового знания, которое, следует подчеркнуть, в Российской Империи получило выдающееся развитие. Российской правовой науке в тех исторических условиях удалось предложить миру целый ряд правовых идей и подходов, которые нашли понимание и сторонников во всем мире. Плеяда выдающихся правоведов, таких как Б. Чичерин, П. Новгородцев, П. Сорокин, Н. Коркунов и др., признана миром в качестве классиков правовой мысли, внесших значительный вклад в развитие теоретико-правового знания. Одним из таких теоретиков права, несомненно, является Лев Иосифович Петражицкий, предложивший одну из самых оригинальных правовых теорий, направленных на практическую имплементацию теоретико- правового знания. Несмотря на свою популярность в начале XX века, теория Л.И. Петражицкого не нашла большого количества последователей. Тем не менее, ее идеи были востребованы в разных регионах мира, в том числе и с советской России. Правда, следует признать, что восторжествовавший в пра173 воведении классовый подход к праву существенно исказил психологическую теорию права Л.И. Петражицкого. Современная России в контексте модернизационных процессов, которые происходят как в самом праве, так и правовой науке, нуждается в осмыслении этого богатого наследия не только в силу отдания долга нашим предкам или исторической любознательности, но и в чисто прагматических целях, поскольку нуждается в обновлении своего правового знания, длительное время формировавшегося в русле советского правового этатизма. В данном контексте обращение к изучению теории Л.И. Петражицкого и такого важного ее аспекта, как теория правового воздействия, выглядит своевременным. В настоящем диссертационном исследовании, опираясь на работы Л.И. Петражицкого, исследования его творчества, предпринимавшиеся ранее, мы стремились показать, что проблема правового воздействия в его правовой концепции занимает большое место и опирается на его психологическое правопонимание, в контексте которого правовые средства, участвующие в правовом воздействии, получают иную интерпретацию, заслуживающую внимания современной науки. Так, в ходе изучения данной проблемы мы приходим к выводу о том, что решение проблемы правового воздействия определяется совокупностью представлений о праве, теориями, концепциями и доктринами, в пределах которых реализуется тот или иной тип правопонимания. Кризис классического правопонимания рубежа XIX–XX вв., выразившийся в абсолютизации нормоустанавливающей деятельности государства (юспозитивизм), с одной стороны, и в его универсализации (юснатурализм), с другой стороны, негативно сказался на эффективности теоретического отражения правовой действительности, закономерностей воздействия права на общественные отношения. Постклассическое правопонимание следует рассматривать как альтернативный подход к решению проблемы правового воздействия, преодолевающий объективизм и натурализм в понимании права и распространяющий феномен правового воздействия на всю правовую действительность. Для 174 постклассического правопонимания характерна включенность субъекта в право и акт его познания. Здесь право не рассматривается как внешний субъекту объект, и вопрос о сущности права, являющийся краеугольным для классических теорий, заменяется вопросом о его смысле в контексте социокультурных детерминант, определяющих его изменение и функционирование в обществе. В данном контексте переосмысливаются и получают иную интерпретацию правовые средства, участвующие в правовом воздействии, раскрываются его социальные, эмоционально-психологические и идеолого-воспитательные аспекты. Решение проблемы правового воздействия на рубеже XIX–XX вв. осуществлялось в соответствующем теоретико-методологическом контексте, имело определенные источниками, под которыми следует рассматривать совокупность теоретических положений, правовых концепций и методологических принципов изучения права, культивируемых в том или ином типе правопонимания. В российской теории и философии права конца XIX – начала XX вв. к таким источникам следует отнести юридический позитивизм Г.Ф. Шершеневича и В.Д. Каткова, развивавших догматическую трактовку права на основе отождествления его с юридическим законом, юридический социологизм Н.М. Коркунова, смыкающийся с юридическим позитивизмом и трактующий право как объективную совокупность социальных норм, юридический психологизм Л.И. Петражицкого, предлагавший психологическую трактовку права как атрибутивно-императивной эмоции, феноменология права Н.Н. Алексеева, предлагавшая рассматривать право как непосредственный феномен, порожденный общественными потребностями. В контексте данных обстоятельств следует акцентировать внимание на том, что теория Л.И. Петражицкого не могла игнорировать решение данной проблемы, которая имела конкретную практическую направленность и непосредственно связывалась с компетенцией теоретико-правового знания. В силу этого его психологическая теория формировалась в контексте решения данной проблемы и все его творчество испытало на себе ее влияние. В связи с этим, периоды творчества ученого следует подразделять не по географиче175 скому принципу его деятельности в тот или иной период жизни, а основываясь на концептуальном содержании работ, в соответствующие отрезки времени отражающих эволюцию его взглядов на проблему правового воздействия: методологический, концептуальный, синтетический. Методологический период связан с критикой позитивистской методологии, которая осуществлялась в контексте переосмысления задач правовой теории, с переоценкой роли правовой онтологии, выяснением значения аксиологических проблем и определением конституирующего правовую теорию значения решения проблемы правового воздействия на основе раскрытия психологических механизмов правомерного поведения. Содержание концептуального периода определяется формированием психологической теории права, реализующей сформированные ранее теоретико-методологические установки и интерпретирующей фундаментальные для классической теории права понятия (право, нормы права, правообразование, правотворчество, источники права и др.) в ином не онтологическом, но в психологическом, эмоционально-волевом, аксиологическом контекстах, опровергающих объективистско-онтологичекую трактовку права, раскрывающих диалектическую субъект-объектную его природу. Синтетический период творчества ученого связан с применением его правовой концепции в решении прикладных задач правового знания, разработкой принципов его синтеза на основе единства социологии права, теории права и политики права, где политика права рассматривается в качестве теоретически обоснованной прикладной науки, задачей которой является трансляция теоретического знания в юридическую практику, в первую очередь – в законотворческий процесс, позволяющий реализовать нравственную перспективу правовой эволюции. Особенно важным обстоятельством является то, что предметом психологической теории права Л.И. Петражицкого является не столько право, его сущность и социальная природа, сколько формы его воздействия на индивида как субъекта, обладающего сознанием, являющего носителем ценностей и культуры; механизм правового поведения индивида, его поступков, которые 176 мотивированы внутренним эмоционально-психическим побуждением, имеющим социальное содержание и обнаруживаемых в актах сознания. Предметом его концепции права является не правовая догматика, включающая традиционно принятые термины и категории, отражающие объективный ряд явлений, а их отражение в психике индивида, его сознании, следствием чего является акт поступка. Согласно Л.И. Петражицкому, право имеет духовно-ценностную природу, а его содержание определяется культурным контекстом общества. Так, индивид в своем поведении мотивирован внутренним императивным побуждением, имеющим атрибутивное значение, которое соответствует понятию правомочия, не санкционированному государством посредством предписываемой правовой нормы (юспозитивизм) и не являющимся порождением абсолютного разума (юснатурализм), а переживанием должного, обусловленного ценностным контекстом его сознания. При этом, не правовая норма как таковая, а переживание ее содержания, отношение к ней в эмоциональной сфере, становится определяющим, а правовое воздействие является не столько действием охраняемого государством правопорядка, сколько результатом ценностного отношения к праву, легитимирующего или не легитимируещего тот или иной нормативный строй. Таким образом, правовое воздействие имеет системный характер и в теории Л.И. Петражицкого рассматривается как эмоционально-психологическое и воспитательное воздействие права на индивида, включая такие элементы, как убеждение и принуждение, правовые ценности и нормативные факты, правовое сознание, правовую мотивацию и правовое воспитание. Теория правового воздействия Л.И. Петражицкого формировалась в оппозиции многим правовым теориям тех лет. Одной из них является теория принуждения в праве, рассматривающая в качестве основного элемента механизма правового воздействия санкционированные государством правовые нормы, исполнение которых обеспечивается его принуждающей силой. Механизм правового воздействия не сводится к принуждению, имеет более 177 сложный характер и формы. Гарантией исполнения правовой нормы является соответствующее качество правосознания и правовой культуры, которое гарантирует то эмоциональное состояние, которое свидетельствует об ущемленности либо личных, либо иных прав. Так, не норма права, а переживание содержания данной нормы – вот, что является гарантией правового поведения. Поэтому центральным элементом механизма правового воздействия является атрибутивное переживание права, обусловленное интуитивным правом, реализующемся в форме нормативно-правового факта. Право, понимаемое как императивно-атрибутивная эмоция, в акте правового поведения реализуется как правовая совесть, которая в учении Л.И. Петражицкого имеет категориальный статус и рассматривается в качестве понятия, обобщающего механизм воздействия права на поведение индивида, на основе осознания им ответственности за реализацию того или иного правомочия, интерпретирующего содержание правовой нормы в контексте представлений о справедливости. Правовая совесть имеет естественноправовую природу и представляет собой основанное на чувстве справедливости признание (или не признание) правомочия индивида в соответствующих актах поведения. Актуальное значение для современной правовой науки имеет учение Л.И. Петражицкого о правовом воспитании как элементе структуры механизма правового воздействия. По его мнению, правовое воспитание представляет собой процесс правовой социализации личности, в ходе которого правовое сознание индивида приобретает соответствующее качество, характеризующееся уважительным отношением к правам и обязанностям, законности и правопорядку на основе осознания атрибутивности права как значимой ценности личности и общества, реализация которой в правовой жизни является гарантией прогрессивного развития. Правовое воспитание как целенаправленное воздействие на правовое сознание индивида является важной частью правовой политики и охватывает не только подрастающее поколение, но все категории населения. Средства правового воспитания не ограничива178 ются педагогическими приемами и правовым просвещением, но учитывая психологическую природу права, включают и законотворческую деятельность, законодательную политику, которая должна строиться на принципе законности, развитии системы субъективных прав, незыблемости прав и свобод человека. Правовое воспитание является важным элементом механизма правового воздействия, что определяется мотивационной структурой поведения, в которой в интеллектуально-эмоциональном контексте правомочие выступает значимым фактором мотивации правового действия. Эмоциональное переживание атрибутивности права, играющее ключевую роль в правовом воздействии, получает реализацию в правосознании индивида лишь при условии его осознания как ценности. Поэтому правовое воспитание, создавая необходимые интеллектуально-эмоциональные условия реализации права, включено в механизм правового воздействия, реализуя по отношению к праву познавательные, аксиологические, трансляционные функции. Значение психологической теории правового воздействия Л.И. Петражицкого для современной правовой теории следует рассматривать в контексте задач правового синтеза, реализующих цель создания интегральной юриспруденции как единой науки о праве на основе решения проблемы онтологического и аксиологического статуса права. В данном контексте очевидно, что Л.И. Петражицкий обогатил представления правовой науки, установив преходящий характер правовых ценностей, их историческую обусловленность культурой, изменив как натуралистические представления о праве, основанные на идее непреходящих естественных правовых ценностей, так позитивистских, отрицающих правовые ценности как таковые. Изучая механизм правового воздействия на уровне психики индивида, его правосознания, он пришел к выводу о том, что право имеет духовно-ценностную природу, а его содержание определяется культурным контекстом общества. В то же время, модель правового синтеза, предложенная Л. Петражицким, имеет исторические границы, поскольку обусловлена задачами правовой науки той эпохи. Эта попытка представляет собой не чисто правовой, а этико-правовой 179 синтез, что и определяет ее место в современной правовой теории. Психологическое учение Л.И. Петражицкого о праве очень многогранно, имеет много неизученных идей, которые могут оказать позитивное эвристическое воздействие на современную правовую науку. В настоящем диссертационном исследовании мы затронули лишь один из аспектов его правовой концепции. Полагаем, что сама постановка проблемы в такой плоскости, как это было сделано в диссертации, заслуживает внимания и определяет новизну положений, выносимых на защиту. СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ 1. Абдулаев М. И., Комаров С. А. Проблемы теории государства и права. СПб., 2003. 2. Адыгезалова Г. Э. Оливер Уэнделл Холмс // Правоведение. 2006. № 5. 3. Александров В. А. Формирование законопослушного гражданина – приоритетное направление правовой политики современной России // Правоведение. 1998. № 1. 4. Алексеев Н. Н. Основные философские предпосылки психологической теории права Л. И. Петражицкого. М., 1913. 5. Аллексеев Н. Н. Основы философии права СПб., 1998. 6. Алексеев С. С. Теория права. М., 1995. 7. Алексеев С. С. Философия права. М., 1998. 8. Алекссев С. С. Тайна и сила права. М., 2009. 9. Байтин М. И. Право и правовая система: вопросы соотношения // Право и политика. 2000. № 3. 10. Байтин М. И. Сущность права (Современное нормативное понимание на грани веков). М., 2005. 11. Бергбом К. Юриспруденция и философия права // Европа. Америка: XVII–XX вв. М., 1999. Т. 3. 12. Бердяев Н. А. Самопознание: сборник. Л., 1991. 13. Бердяев Н. А. Духовный кризис интеллигенции: статьи по обще180 ственной и религиозной психологии. СПб., 1910. 14. Булгаков С. Н. История экономических и социальных учений. М., 2007. 15. Варламова Н. В. Политическая философия утилитаризма и доктрина прав человека // Государство и право. 2012. № 9. 16. Васильченко А. А. Совершенствование механизма реализации уголовной ответственности за преступления коррупционного характера // Коррупция и борьба с ней. М., 2000. 17. Васьковский Е. В. Н.М. Коркунов. Лекции по общей теории права // Журнал Министерства юстиции. 1895. № 8. 18. Вебер М. Избранные произведения. М., 1990. 19. Виленская Э. С. Михайловский Н.К. и его идейная роль в народническом» движении 70-х-начала 80-х годов XIX века. М., 1979. 20. Вопленко Н. Н. Очерки общей теории права. Волгоград, 2009. 21. Вышеславцев Б. П. Кризис индустриальной культуры: Марксизм. Неосоциализм. Неолиберализм. N.Y., 1982. 22. Гегель Ф. Философия права. М., 1990. 23. Гоббс Т. Левиафан. М., 1996. 24. Гольмстен А. X. Учебник русского гражданского производства. СПб., 1894. 25. Градовский А. Д. Сочинения. СПб., 2005. 26. Градовский А. Д. Русское государственное право. СПб., 1880. 27. Градовский А. Д. О действии законов во времени // Журнал гражданского и уголовного права. СПб., 1873. Кн. IV. 28. Графский В. Г. Интегральная (синтезированная) юриспруденция: актуальные и все еще не завершенный проект // URL: http://ruslib.ru/book/32/tgp/2/049-064.htm. 29. Гредескул Н. А. К учению об осуществлении права. Харьков, 1900. 30. Гредскул Н. А. Социологическое изучение права. СПб., 1900. 31. Гримм Д. Д. Рецензия на книгу Л.И. Петражицкого «Права добро181 совестного владельца на доходы с точек зрения догмы и политики гражданского права». М., 2002. 32. Грищенко Н. П. Психологическая теория права Л.И. Петражицкого // Юридическая психология. 2010. №1. 33. Грязнов Т. Е. Политико-правовые взгляды М.М. Ковалевского в контексте теории прогресса // Государство и право. 2010. № 4. 34. Джоржикия Н. С. Критика психологической теории права Л.И. Петражицкого. Киев, 1915. 35. Дембский Д. Философия права и нравственности проф. Л. И. Петражицкого. Харьков, 1909. 36. Демков М. И. Учебник педагогики для учительских семинарий, женских гимназий и для народных учителей. М., 1914–1916. 37. Диаконов В. В. Теория государства и права: учебное пособие. М., 2004. 38. Достоевский Ф. М. Собрание сочинений: в 15-и томах. Л., 1988. 39. Дробышевский С. А. История политических и правовых учений: основные классические идеи: учебное пособие. М., 2007. 40. Дробязко С. Г., Козлов В. С. Общая теория права: учебное пособие. Мн., 2010. 41. Жуков В. Н. Философия права П.И. Новгородцева как консервативно-религиозная утопия // Государство и право. 2012. № 2. 42. Жуков В. Н. Право как ценность // Государство и право. 2010. № 1. 43. Жуков В. Н. Философия и социология права В.С. Соловьева в эпоху «нового русского средневековья» // Государство и право. 2013. № 6. 44. Зеньковский В. В. История русской философии (Философское наследие России ФНР). М., 1991. 45. Зорькин В. Д. Позитивная теория права в России. М., 1978. 46. Зубенко В. М. Роль правового воспитания сотрудников закрытых воспитательных учреждений в обеспечении и защите прав несовершеннолетних // Адвокат. 2008. № 6. 47. Исаев И. А. История государства и права России: учебное пособие. 182 М., 2005. 48. Кавелин К. Д. Собрание сочинений. СПб., 1904. Т. l–4. 49. Казимирчук В. П. Социальный механизм действия права // Советское государство и право. 1970. № 3. 50. Кант И. Критика практического разума: сочинения. М., 1965. Т. 4 (ч. 2). 51. Кистяковский Б. А. Реальность объективного права // Правоведение. 1996. № 4. 52. Коркунов Н. М. Лекции по общей теории права. СПб., 1890. 53. Коркунов Н. М. Лекции по общей теории права. СПб., 1894. 54. Коркунов Н. М. Лекции по общей теории права. СПб., 1907. 55. Коркунов Н. М. Лекции по общей теории права. СПб., 1984. 56. Коркунов Н. М. Общественное значение права: лекции в Императорском Алекандровском лицее. СПб., 1892. 57. Коркунов Н. М. Русское государственное право. СПб.,1908-1909. 58. Коркунов Н. М. История философии права. СПб.,1896. 59. Коркунов Н. М. Сборник статей. СПб., 1898. 60. Котляровский С. А. Конституционное государство. Юридические предпосылки русских основных законов. М., 2004. 61. Кочетков В. В. К вопросу о национальной русской идее: философско-правовой подход // Государство и право. 2013. № 4. 62. Лазарев В. В. Социально-психологические аспекты применения права. Казань, 1982. 63. Лапаева В. В. Проблемы правопонимания в свете актуальных задач российской правовой теории и практики // Государство и право. 2012. № 2. 64. Лапшина И. В. Л.И. Петражицкий о проблеме произвола и принуждения в праве и правопонимание российского общества // Теоретический журнал Credo new. 2005. № 4 // URL: www. Credonew. 65. Лившиц Р. З. Право и закон в социалистическом правовом государстве // Советское государство и право. 1989. № 3. 183 66. Липень С. В. История государственно-правовых учений. М., 2006. 67. Локк Дж. Два трактата о правлении: сочинения. М., 1988. Т. 3. 68. Макаренко А. С. Педагогические сочинения: в 8-ми томах. М., 1984. 69. Макаров И. А. Нижегородские прокуроры: 272 года на страже закона. Н. Новгород, 2003. 70. Мазутов Н. И., Малько А. В. Теория государства и права. М., 2003. 71. Малько А. В. Правовая политика как категория XXI века // Государство и право. 2012. № 11. 72. Малько А. В. Правовая политика как направление научных исследований, область юридической практики и учебная дисциплина // Государство и право. 2012. № 10. 73. Малько А. В. Теория государства и права. М., 2013. 74. Малько А. В., Петров М. П. Правовая политика как направление научных исследований, область юридической практики и учебная дисциплина // Государство и право. 2012. № 10. 75. Мальцев Г. В. Понимание права: подходы и проблемы. М., 1999. 76. Мартышин О. В. О «либертарно-юридической теории права и государства» // Государство и право. 2002. № 10. 77. Марчин И. Ф. История политических и правовых учений. М., 2007. 78. Матузов Н. И. Правовой идеализм как оборотная сторона правового нигилизма // Государство и право. 2013. № 10. 79. Муромцев С. А. Определение и основное разделение права. М., 1879. 80. Мусинов Е. П., Мусинов П. А. Нормы права и нравственности как структурные компоненты нравственно-правовой культуры // Право и образование. 2006. № 1. 81. Нерсесянц В. С. Наш путь к праву. М., 1962. 82. Нерсесянц В. С. Право и закон. М., 1983. 83. Нерсесянц В. С. Философия права. М., 1997. 84. Новгородцев П. И. О своеобразных элементах русской философии 184 права // Новгородцев П. И. Сочинения. М., 1995. 85. Новгородцев П. И. О задачах современной философии права: сочинения. М., 1995. 86. Новгородцев П. И. Кризис современного правосознания // Новгородцев П. И. Сочинения. М., 1995. 87. Новгородцев П. И. Право и нравственность // Сборник по общественно юридическим наукам. М., 1896. 88. Новгородцев П. И. Лекции по истории философии права. Учения Нового времени. XIX–XX вв. М., 1918. 89. Новгородцев П. И. О задачах современной философии права // Новгородцев П. И. Сочинения. М., 1995. 90. Новый энциклопедический словарь. М., 2005. 91. Ожегов С. И. Словарь русского языка. М., 1990. 92. Ожегов С. И. Толковый словарь русского языка. М., 1992. 93. Пахман С. В. История кодификации гражданского права. М., 2004. 94. Петражицкий Л. И. Введение в изучение права и нравственности. Основы эмоциональной психологии. СПб., 1905. 95. Петражицкий Л. И. Права добросовестного владельца на доходы с точек зрения догмы и политики гражданского права. СПб., 1907. 96. Петражицкий Л. И. Теория права и государства в связи с теорией нравственности. СПб., 1907. Т. 1, 2. 97. Петражицкий Л. И. Конспект по энциклопедии права. СПб., 1907. 98. Петражицкий Л. И. О пользе политических прав женщин. Речь проф. Л. И. Петражицкого, депутата 1-й Гос. Думы. Партия народной свободы. По стеногр. отчету. СПб., 1907. 99. Петражицкий Л. И. Введение в изучение права и нравственности // Основы эмоциональной психологии. СПб., 1908. 100. Петражицкий Л. И. Теория права и государства в связи с теорией нравственности. СПб., 1909–1910. Т. 1. 101. Петражицкий Л. И. Объяснения профессору Сергеевичу по поводу 185 его критики // Новое учение о праве и нравственности. СПб., 1910. 102. Петражицкий Л. И. Акции, биржевая игра и теории экономических кризисов. СПб., 1911. 103. Петражицкий Л. И. Теория права и государства в связи с теорией нравственности. СПб., 2000. 104. Петражицкий Л. И. Права добросовестного владельца на доходы с точек зрения догмы и политики гражданского права . М., 2002. 105. Петражицкий Л. И. Право, государство и теория нравственности // Русская философия права: антология. СПб., 1999. 106. Петражицкий Л. И. Предисловие к сочинению «О распределении доходов» и введение в науку права // Киевские университетские известия. Киев,1986. № 10. 107. Петражицкий Л. И. К вопросу о социальном идеале и возрождении естественного права // Юридический вестник. М., 1913. 108. Платон. Государство. Сочинения. М., 1994. Т. 3. 109. Покровский И. А. Основные проблемы гражданского права. М., 1998. 110. Поленина С. В. Правовая политика – генерализующий фактор правотворчества // Государство и право. 2011. № 1. 111. Поляков А. В. Возможна ли интегральная теория права?: http://bibliofond.ru/view.aspx?id=97806. 112. Поляков А. В. Онтологическая концепция права: опыт осмысления // Право и политика. 2000. № 6. 113. Поляков А. В. Петербургская школа философии права и задачи современного правоведения // Правоведение. 2000. № 2. 114. Поляков А. В. Государственно-правовое учение Н. М. Коркунова // Кодекс info. 2002. № 5. 115. Поляков А. В. Может ли право быть неправым? Некоторые аспекты дореволюционного российского правопонимания // Правоведение. 1997. № 4. 186 116. Пономарева Е. П. Правовые ценности как феномен юридической антропологии // Право: история, теория, практика: сборник статей и материалов. Брянск, 2006. 117. Попов В. В., Щеглов Б. С. Теория рациональности: неклассический и постнеклассический подходы. Ростов н/Д, 2006. 118. Поппе В. М. Критика методологических основ теорий права и нравственности профессора Л.И. Петражицкого. СПб.,1912. 119. Поснов И. В. Соотношение права и нравственности в психологической теории права Л.И. Петражицкого // Вестник МГТУ. 2006. Т. 9. № 1. 120. Пяткина С. А. Русская буржуазная правовая идеология: учебное пособие. М., 1980. 121. Пяткина С. А. Л. И. Петражицкий и его эмоционалистическая школа в системе правовых идей отечественной юриспруденции. М., 2000. 122. Реннекампф Н. К. Лекции по общей теории права Н. Коркунова. Киев, 1889. 123. Рождественский А. Теория субъективных публичных прав. М., 1913. 124. Руссо Ж.-Ж. Об общественном договоре, или принципы политического права // Трактаты. М., 1969. 125. Рыбаков О. Ю. Личность. Права и свободы. Правовая политика: монография. М., 2004. 126. Рейснер М. Современная юриспруденция и учение Л.И. Петражицкого // Русское богатство. 1908. От. 2. 127. Сергеевич В. И. Новое учение о праве и нравственности. СПб., 1910. 128. Сидорова Е. В. Проблема методологии исследования правовых ценностей // Государство и право. 2012. № 7. 129. Синайский В. И. Русское гражданское право. М., 2002. 130. Соловьев В. С. Предварительные замечания о праве вообще // 187 Власть и право. Л., 1990. 131. Соловьев В. С. Определение права в его связи с нравственностью // Власть и право. Л., 1990. 132. Сорокин В. В. Совесть как элемент русского православного правосознания // Государство и право. 2011. № 6. 133. Сорокин П. А. Элементарный учебник общей теории права в связи с теорией государства. Ярославль, 1919. 134. Социальное государство и защита прав личности / под ред. Е.А. Лукашева. М., 1994. 135. Спиридонов Л. И., Честнов И. Л. Предисловие к работе Л. И. Петражицкого «Теория права и государства». СПб., 2000. 136. Струве П. Б. Избранные сочинения. М., 1999. 137. Степин В. С. Теоретическое знание. М., 2000. 138. Тарановский Ф. В. Энциклопедия права. Берлин, 1927. 139. Тихомиров М. Н. Пособие для изучения Русской Правды. М., 1953. 140. Теория права и государства / Под ред. В. В. Лазарева. М., 1996. 141. Теория государства и права: курс лекций. М., 2001. 142. Теория государства и права: курс лекций / под ред. Н. И. Матузова, А. В. Малько. М., 2001. 143. Тимошина Е. В. Стандарты научности в теории права: классическая и неклассическая парадимы в социогуманитарном знании // Стандарты научности и homo juridicus в свете философии права: материалы пятых и шестых философско-правовых чтений памяти акад. В. С. Нерсесянца. М., 2011. 144. Тихомиров Ю. А. Общая концепция развития российского законодательства // Журнал российского права. 1999. № 1. 145. Толстик В. А. Закономерности правопонимания и проблема обеспечения содержания права доминирующим в обществе ценностям // Проблемы понимания права. Саратов, 2007. Вып 3. 146. Трубецкой Е. Н. Метафизические предположения-познания. М., 188 1917. 147. Трубецкой Е. Н. Лекции по энциклопедии права. М., 1917. 148. Узнадзе Д. Н. Философские труды. Тбилиси, 1984. 149. Узнадзе Д. Н. Общая психология: пер. с груз. Е. Ш. Чомахидзе; отв. ред. И. В. Имедадзе. М.; СПб., 2004. 150. Франк С. JI. Духовные основы общества // Русское зарубежье: из истории социальной и правовой мысли. Л., 1991. 151. Фролова Е. А. Методологические основы неокантианского учения П. И. Новгородцева // Государство и право. 2012. № 5. 152. Фролова Е. А. Право и мораль (критическая философия права и современность) // Государство и право. 2013. № 1. 153. Фролова Е. А. Этико-правовые проблемы философии права неокантианства // Государство и право. 2013. № 7. 154. Хайрулин В. И. Справедливость как комплексная ценность // Государство и право. 2010. № 3. 155. Хвостов В. М. Общая теория права. Элементарный очерк. 6-е изд. (исправ. и доп.). СПб., 1914. 156. Червонюк В. И. Теория государства и права: учебник. М., 2007. 157. Черкасова Е. В. Роль понимания права в формировании прецедентной практики: теоретико-методологические аспекты: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2007. 158. Чистое учение о праве Ганса Кельзена. К XIII конгрессу Международной ассоциации правовой и социальной философии (Токио, 1987): сборник переводов / Отв. ред. В. Н. Кудрявцев, Н. Н. Разумович. М., 1987. Вып. 1. 159. Чичерин Б. Н. Философия права. М., 1900. 160. Чичерин Б. Н. Психологическая теория права // Вопросы философии и психологии. 1900. № 55. 161. Шершеневич Г. Ф. Рецензия на книгу «Л.И. Петражицкий. Права добросовестного владельца на доходы с точек зрения догмы и политики гражданского права». М., 2002. 189 162. Шершеневич Г. Ф. Общая теория права. М., 1911. 163. Шершеневич Г. Ф. Общее учение о праве и государстве: лекции. М., 1908. 164. Шершеневич Г. Ф. Общая теория права. Рига, 1924. 165. Шутемова Т. В. О критике Л.И. Петражицким теорий права: государственных теорий и теорий принуждения // Вектор науки ТГУ. 2010. № 3 (3). 166. Шпак Л. Л. История отечественной социологии: учебное пособие. Кемерово, 2004. 167. Шумаева О. Л. История правовых и политических учений. М., 2010. 168. Экимов А. И. Коркунов. М., 1893. 169. Юрашевич Н. М. Свойства времени в позитивизме и естественном праве // Государство и право. 2013. № 3. 170. Яни П. С. В борьбе с коррупцией эффективны только репрессии // Российская юстиция. 2001. № 7. 171. Ященко А.С. Философия права Владимира Соловьева. Теория федерализма. Опыт синтетической теории права и государства. СПб., 1999. 172. Ященко А. С. Синтетическая теория права в юридических науках // Журнал Министерства юстиции. 1912. № 1. 173. Ященко А. С. Теория федерализма: опыт синтетической теории права и государства. М., 1912. 174. Andry R. The Social Contract. N. Y., 1977. 175. Books Review. Harvard Law Reviver. N. Y. 1988. № 12. 176. Columbia Law Review. N. Y., 1971. № 3. 177. Elliot E. The Evolutionary Tradition in Jurisprudence // Columbia Law Review. 1985. № 1. 178. Frank F. Courts on Trial. Princeton, 1949. 179. Gеrbеr С. F. von. Grundzuge eines Systems des deutschen Staatsrechts. 2 Aufl. Berlin, 1869. 180. Hart H. L. Between Utility and Rights // Harvard Law Review. l978. № 2. 190 181. Pound R. Social Control thought Law. N.Y., 1944. 182. Rawls J. Theory of Justice// Harvard University Press, 1971; abbreviated TJ. 184. Ross A. On Gilt, Responsibility and Punishment. Slevens, 1975. 185. Rosner R. Decline of Legal Theory// Harvard Law Review. 1987. № 4. 186. Shneider K. Moral Reflections about transformation of Family law// Michigan Law Review. 1985. № 8. 187. Skinner B. F. Beyond Freedom and Dignity. N.Y., 1971. 188. Skinner B. F. Reflections on Beheiviorism and Society. Prentice Hall. 1978. 189. Summer R. S. Fuller Jurisprudence and American Dominants Philosophy of Law. Harvard Law Review, 1978. № 2. 190. Tanzi V. Corruption. Governmental Activities and Markets. IMF Working Paper. August, 1994. 191. Vinogradoff P. Folkland // English Historical Review. January, 1893. 192. Yaliski Andjey. Legal Philosophi of Russian Leberalism. Oxford. Glarendon Press, 1987. Диссертации и авторефераты 193. Амбарцумян А. С. Концепция права Н.Н. Алексеева: социокультурные и политические основания: дис. ... канд. юрид. наук. Краснодар, 2014. 194. Бабенко А. М. Правовые ценности и освоение их личностью: дис. ... д-ра юрид. наук. М., 2002. 195. Байниязов Р. С. Правосознание и правовой менталитет в России: автореф. ... д-ра юрид. наук. Саратов, 2006. 196. Балаянц М. С. Фундаментальные правовые ценности современного общества: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2007. 197. Волкова М. А. Психологическое правопонимание: историкосравнительный анализ учений Л.И. Петражицкого и Н.М. Коркунова: дис. ... 191 канд. юрид. наук. М., 2010. 198. Головина Л. Ю. Теория понимания права Л.И. Петражицкого: история и современность: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2009. 199. Гревцов Ю. И. Использование права субъектами юридических отношений: проблемы теории и практики: автореф. ... д-ра юрид. наук. Л., 1989. 200. Жинко А. Н. Правовая социализация личности в контексте правового воспитания и юридического образования: дис. ... канд. юрид. наук. Ростов н/Д, 2012. 201. Кваша А. А. Правовые установки граждан: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Волгоград, 2002. 202. Макаров Р. Н. Идея этико-правового синтеза в философии права А.С. Ященко: дис. ... канд. филос. наук. Тула, 2003. 203. Маргушина А. А. Правовой порядок и правовые ценности: институционально-правовой анализ: дис. ... канд. юрид. наук. Ростов н/Д, 2013. 204. Машкович К. В. Право и нравственность в эмоциональной теории этических явлений Л.И. Петражицкого: автореф. дис. … канд. филос. наук. Тула, 2007. 205. Михайлов С. В. Правовые ценности: теоретико-правовой аспект: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Ростов н/Д, 2011. 206. Ли Цинн И. Правовое воздействие на общественные отношения: Проблемы теории и практики (на материалах СССР и КНР): автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 1991. 207. Овчинникова А. В. Проблемы правогенеза и онтологии права в психологической теории права Л.И. Петражицкого: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. СПб., 2006. 208. Олефиренко А. В. Социальные факторы реализации права: автореф. дис. … канд. юрид. наук. М., 1989. 209. Пяткин С. А. Эмоционалистская теория Л.И. Петражицкий: современное состояние проблемы: дис. ... д-ра юрид. наук. М., 1996. 192 210. Ралько В. В. Концепция интуитивного права Л.И. Петражицкого: историко-теоретический аспект: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2011. 211. Тарасов Н. Н. Методологические проблемы, юридической науки: автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. Екатеринбург, 2000. 212. Тимошина Е. В. Теория и социология права Л.И. Петражицкого в контексте классического и постклассического правопонимания: дис. ... д-ра юрид. наук. СПб., 2013. 213. Тирацуян Р. Х. Соотношение естественного права и правовых законов в условиях развития гражданского общества (теоретические аспекты): дис. ... канд. юрид. наук. Волгоград, 2012. 193
