Три сыночка и лапочка дочка.

ТРИ СЫНОЧКА И ЛАПОЧКА-ДОЧКА
Мысль об усыновлении была у меня всегда, еще в школе. Усыновление казалось мне нормальным и
естественным способом появления детей в семье. И на разных этапах в своей жизни я так или иначе
сталкивалась с детскими домами, усыновленными детьми, их родителями. Я рано и счастливо вышла замуж,
через полтора года родился первый сын. Мы работали, учились, растили сына. Когда нашему первенцу
исполнилось три года, знакомые удочерили дальнюю родственницу, малышку полутора лет. Ближайшее
окружение активно обсуждало это событие. Мнения были очень разные: от явного осуждения – до принятия и
восхищения. Мой муж восторгов не поддерживал и негатива не выражал: Ну, удочерили и удочерили – их
жизнь, их решение. Родители были явно против. Ну может не явно, но не поддерживали - это точно. Время от
времени я увозила в детский дом игрушки и вещи, остающиеся от взрослеющего сына. И иногда говорила
мужу: «А может и мы… и у нас… придет время…» Муж отвечал уклончиво и энтузиазма не проявлял. Но не
возражал и против не был. Сын подрастал и радовал, мы зарабатывали на квартиру, строили свое дело.
Второго малыша мы планировали, но построение «светлого будущего» заняло немало времени. Поэтому
разница в возрасте между первым и вторым сыном составила девять лет. Наши сыновья очень разные и
очень похожие одновременно: умные красивые, любимые. Когда младшему исполнилось полтора года, я
пришла в ближайший дом ребенка и предложила посильную помощь. «Памперсов не хватает всегда», сказала заведующая. Так мы стали регулярно возить памперсы в дом ребенка. Прошло еще два года, и мы
уже ждали нашего третьего малыша. УЗИ показало, что у нас будет девочка. При двух красавцах-сыновьях
еще такое счастье. Я продолжала работать и раз в месяц регулярно отправляла памперсы в дом ребенка.
Когда до родов осталось уже полтора месяца, в нашу жизнь вошел Егор. Я его увидела в доме ребенка,
приехав очередной раз, и просто не смогла забыть. Дома рассказала все мужу, восторгов (понятное дело) не
было – ведь скоро рожать. Договорились, что после родов к разговору вернемся. На мое предложение
собрать все документы на усыновление, чтобы потом не мотаться, некогда же будет с малышней, муж
согласился без проблем. Очень мы изумили специалистов органов опеки: пара с двумя детьми, а мама еще и
с огромным животом, собирающие документы на усыновление. Родилась дочурка. Прошло три месяца, мы
взяли направление и поехали с мужем к Егору. Пока ехали до дома ребенка, муж старался найти доводы в
пользу того, что торопимся мы, не время сейчас, вот хотя бы полгода еще подождать. Приехали, приводят
нам Егорку… я в ожидании смотрю на нашего папу… «Ну, что там нужно еще сделать, чтобы его забрать?»
Теперь уже я спрашиваю: «Ты точно не сомневаешься, подумал?» - «А что тут думать – надо забирать», ответил муж и теперь уже четырежды отец. Поехали домой обсуждать с сыновьями. Надо сказать, что
беседы на эту тему с детьми я уже вела и на словах всегда мальчишки были «за». Для старшего это «за»
было решением взрослого тринадцатилетнего парня, для младшего «за»– это перспектива появления друга
и товарища по играм. Подписано согласие на усыновление, навещаем Егора каждый день и торопим
медицинское обследование малыша. При каждом посещении Егорка очень рад нам, не слезает с рук,
смеется, играет. Когда заканчивается время нашего визита – плачет очень сильно; уводят малыша от нас,
как отрывают. Такое впечатление, что он все понял, что мы уже его, родные, но когда уводят, он боится, что
это насовсем и мы не придем. Егору ровно два, но он почти не говорит, пока только повторяет отдельные
звуки. Навещаем уже вместе с сыновьями. Мальчишки играют, у Егорки с Олегом (нашим средним сыном)
разница два года. Общие интересы есть, только Олег очень расстроен, что Егорыч еще не умеет
разговаривать: общаться пока трудно! Погоди, говорим Олегу, скоро заговорит – не остановишь!
Медицинское заключение готово, ждем суда. И тут нам сообщают, что наше слушание назначено только
через полтора месяца! Какие полтора месяца? С ума сойти! Наш, (уже наш!) ребенок живет в детском доме.
Иду в суд, к судье: рассказываю, объясняю, давлю на жалость, прошу. Обещает перезвонить, и (о чудо!)
перезванивает. Есть, говорит, «окно». Ну, вот и все… завтра суд. Утром мы приехали вместе со старшим
сыном и мужем раньше всех, ждем, волнуемся. Приехал социальный педагог из дома ребенка, руководитель
органа опеки по нашему району. Суд. Начало, как в кино: «Встать, суд идет». Когда судья спрашивала нас,
хорошо ли мы подумали, почему и как мы приняли это решение, я как-то механически отвечала на вопросы и
держалась спокойно. Муж – вообще выше всяких похвал. Соцпедагог и руководитель опеки, которые были
ранее с нами очень сдержанны, даже суровы, вдруг сказали: какая мы
хорошая семья и как срочно надо ребенка нам отдать, прямо сегодня после суда. Вот и все. Решение
гласили: присвоить фамилию, отчество, в свидетельстве о рождении записать отец … мать… Сын наш
теперь уже совсем, по закону. Едем забирать. Все. Домой. Пока сына одевали, собирали, нянечки
рассказали нам, что сегодня Егорка совсем не спал, был очень беспокоен и плакал. Он тоже все
чувствовал, знал. По дороге домой малыш хныкал, ведь он очень редко за всю свою сознательную жизнь
выходил за ворота дома ребенка и ездил на машине. Мы дома, все ново, все необычно. Олег носит
игрушки, показывает все, теребит Егора. Вроде бы началась игра, мы потихоньку вышли, оставив их
одних. Десять минут – крик навесь дом. Прибегаем: рыдает Олег, а ошалевший Егор сидит рядом.
Оказывается, при дележе игрушек, Егор нашел один простой и верный способ победить: укусил Олега за
руку. Хорошо укусил. Разводим по углам, одного успокаиваем, со вторым беседуем: «Так нельзя, Олегу
больно, понимаешь? Если ты будешь кусаться, то и тебя будут кусать. Не будешь больше кусаться?»
Егорка мотает головой – нет. Родственники. Скажу честно, родственников, даже своих мам, в известность
не ставили до последнего. Почему? Мамы были изначально против и доказывать правильность нашего
решения было как-то сложно. Рассудили мы так: взрослые люди, пятнадцать лет в браке, на трех
«самодельных» детей разрешения не спрашивали, на усыновленного, пожалуй, то же не будем. Сюрприз,
так сказать. Сюрприз получился, мамы не ожидали. Но Егора они приняли, а мы в этом даже не
сомневались. Теперь бабушки внука любят, а уж как он их любит! И в гости ждет, и сам рад поехать в
любой момент, как только бабушки позовут. Все остальные родственники живут в других городах, поэтому
узнали все постепенно. Реакция была разной, одно могу сказать точно: равнодушных к обсуждению темы
не было. Мы, слава богу, в дискуссиях не участвовали, но отголоски долетали. После полугода тема
утратила свою актуальность и все уже позабыли. Правда, брат, иногда звоня, в шутку спрашивает: «Ну
что, там у вас детей еще не прибавилось?». Поживем – увидим. Друзья и коллеги по работе. Сначала
многие переспрашивали, не шутим ли - вроде как до первого апреля далеко. Потом постепенно все стали
приходить в гости, почти как на смотрины. Мамы так сочувственно смотрели на нас: отставали мы конечно
в развитии, чего уж там…Прошло время, отставания в развитии нет (или почти нет, свои же всегда самыесамые). Теперь папы шутят по поводу сходства Егорки и папы Сережи. Еда. Это почти у всех ребятишек
из детских домов. Почти каждая приемная мама говорит, что быстро и с жадностью набрасываются
ребятишки на еду. Печенье, если не убрать, можем съесть все, до тошноты. Про конфеты и говорить
нечего. Дозируем. Стараемся где-то даже кормить сами, чтобы не закидывал в себя еду быстро-быстро.
Каша закончилась – слезы. Каша не просто любимая еда, а пока единственно приемлемая. С супами както не ладится первые недели. Очень мало пьем, просто совсем мало. Поэтому кожа сухая и шершавая.
Теперь варим компоты, соки – учимся пить больше. Купание. Первые две недели просто ополаскивались в
тазике потому что при виде ванны Егор громко кричал и начинал трястись. Поэтому у нас проходило
показательное выступление: Олег садился в ванну с игрушками, купался, смеялся, брызгался – короче
всячески старался выразить свою неуемную радость и показать, как ему хорошо. А мы с Егором стояли
рядом и все подначивали его: ах как хорошо, пойдем с Олежкой покупаемся? Спустя какое-то время (дветри недели) из ванной нас уже было не вытащить. И до сих пор, можем сидеть там с игрушками час, а то и
два. Сон. Месяцев пять при засыпании начинал мотать головой из стороны в сторону. Не навязчиво так,
не долго, но мотал. И засыпал очень быстро, как будто кто- то выключателем щелкнул. Нам, родителям,
было не привычно: у нас дети всегда были «ручными» и не засыпали без сказок и «почеши спинку».
Прошло полгода, и теперь нужна и сказка, и спинку почесать, и на ручках подержать - весь комплект. И
хохочем и скачем перед сном, уже после «последнего китайского предупреждения» только загоняемся в
кровать. Да, заговорили мы через две недели дома. Сразу все слова, правда - половину не все понятно.
Олег нам все «переводил»,
что это Егор хочет сказал. Мы его так и прозвали в то время – переводчик с егорского. Отношения между
детьми. Со старшим Саней – все сразу хорошо и просто. Разница очень большая. Уважал, короче. Сильно
порадовал старший сын. Стал ответственнее, взрослее, умнее. Его помощь и поддержка и начале и
сейчас важна и очень ощутима. Может и помыть и покормить и спасть уложить. Взрослый. Товарищ и
друг, помощник. Одно слово – старший сын. Олег и Егором сначала ссорились, ревность у Олежки была:
мои все игрушки, что он берет? Через две минуты – на Егорка, играй. Теперь, через год с хвостиком:
(пишет письмо деду Морозу) мне рыцарский костюм и Егору, меч мне и Егору и проч. проч. Так во всем.
Когда я за что – то «строжилась» на Егорыча и сказала, что наверное киндер-сюрприз он сегодня не
получит, Олег сказал: а я тогда с ним (с Егором) своим поделюсь, а с тобой разговаривать не буду, потому
что Егор мой брат и ты его не ругай. Теперь, спустя год, вместе везде и всюду, все поровну. Конечно
ногда проскочит искорка, повздорят немного. Но мы видим: друзья, братья. С младшенькой – вообще
«сахар»: поцелуйки - обниманты. Соня маленькая, девочка. Ну, девочка и рада стараться: и игрушку
заберет и в альбоме на новом рисунке мальчишек свой росчерк пера оставит. Терпят, делятся, друг перед
другом ее защищают. Один например, не хочет игрушку отдать, другой: «ты что, ну-ка, не обижай Соню!»
Егору три. Мы хорошо говорим, поем, рассказываем простые стихи, любим обниматься или просто
полежать рядом, обожаем «на ручки», научились гонять на велике. Проезжая мимо детского дома я
спросила: «Помнишь, мы с тобой тут гуляли?» Сын ответил: «нет, я в этом садике никогда не был, я тут не
играл» - ну что ж, ему виднее… Прошел год. Наши слова, манеры, жесты. Все наше. Приехали в дом
отдыха на Алтай. Познакомились с семьей с двумя детьми из Кемерова. Гуляем, играем, наши дети
одного возраста. Наши новые друзья говорят: Все дети у вас поровну на маму и папу похожи, один Егор –
вылитый папа. На кого же ему еще походить? Конечно на нас, своих родителей. На вопросы
непонимающих людей: «Зачем вы все это сделали, у вас своих трое?» - можно не отвечать. Я знаю одно:
никто не останется равнодушным, видя глаза малышей в доме ребенка. Я не хочу говорить всем, что это
легко и просто и обращать всех в «свою веру». Да, есть вопросы, бывают трудности. Но этой все
решаемо. Главное верить, любить, быть вместе.
Светлана Андреева