Обзор следственных дел

Обзор следственного дела насельников
подпольного монастыря в Брянской области. 1952 год
19 декабря 1952 года в Клинцах и Новозыбкове Брянской области были
арестованы архимандрит Антоний (Первов), иеродиакон Федор (Первов),
игуменья Мария (Родина), трое монашествующих1, четверо членов нелегальной
общины, а также Сергеев Иван Алексеевич2. Во время следствия обнаружилось,
что Иван Сергеев является епископом Сергием (Кудрявцевым), и при обыске у
него было изъято много церковной утвари3. После допросов свидетелей и
обвиняемых 13 января и 27 февраля 1953 года задержали также монахинь
Евлампию (Сафонову), Анастасию (Мирошкину) и еще пять человек.
На следствии епископ Сергий показал кратко о своей нелегальной
деятельности с конца 1920-х годов вплоть до дня ареста. В конце 1929 года он
был арестован «за антисоветскую агитацию против колхозов», но ему удалось
бежать из-под ареста. Выехав во Фрунзе к своей крестной матери, владыка
Сергий скрывался там до марта 1930 года, когда вновь был задержан и вывезен в
Аткарск Саратовской области. По окончании следствия был приговорен к 10 годам
лагерей, но с пересыльного пункта в Петровске вновь скрылся и перешел на
нелегальное положение. В 1931 году епископ Сергий получил у знакомого паспорт
на имя Козина Федора Федоровича и по нему прожил до 1946 года4, сначала у
своих единомышленников в Саратовской области, с 1932 года в Шумерле у
единоверца Алексея Буянова, работавшего в леспромхозе. В 1936 году верующие
построили маленький дом-времянку, в нем была оборудована подпольная
церковь с необходимой утварью и принадлежностями церковного обихода. Здесь
собирались на тайные богослужения, которые проводил владыка Сергий, его
помощниками стали постриженные владыкой монахи Анатолий (Буянов) и
Антоний (Первов).
В середине 1930-х годов владыка Сергий ездил в Баку, чтобы посетить
могилу своего брата Петра Кубрина. Там он отслужил молебен на квартире
Марины Дорониной, затем посетил дома других верующих и рассказал им о том,
что является настоятелем подпольного монастыря в Шумерле, и что там
постоянно проходят тайные богослужения последователей патриарха Тихона5.
Затем на средства нелегальной общины был построен большой пятистенный дом,
оформленный на Антония (Первова), где проживали насельники тайного
монастыря. Позднее общиной был куплен еще один дом с надворными
постройками, где разместились насельницы женской общины монастыря. Таким
образом, под руководством владыки Сергия был создан нелегальный смешанный
монастырь, в нем было около тридцати человек. Насельники обители проживали в
двух домах и вели общее хозяйство: имелось два земельных участка, где сеяли
просо, два огорода, три коровы, бык, рабочая лошадь, четыре-пять овец, птицу и
тринадцать семей пчел. Ежегодно члены общины, по договоренности с
Монах Прохор (Сандин); монахини Руфь (Ивушкина) и Евтихия (Россошанская).
Помимо паспорта на Сергеева И. А. он имел документы и на другие фамилии.
3 Из церковной утвари изъято: «подсвечников (5 шт.), разных чаш (4 шт.), дискос,
ковшичек, кресты (4 шт.), кадило, рюмки малые (2 шт.), ложки для причастия (4 шт.), копие,
кресты большие и малые (6 шт.), звездница, крестики (31 шт.), четки разные (3 шт.), печать
храмовая, плащаница, а также облачения (9 комплектов), камилавки (2 шт.), хоругвь,
антиминсы (3 шт.), парчевые салфетки (5 комплектов) и много свечей (1,5 кг)».
4 Помимо этого паспорта, он имел паспорта на Канаева Т. С., Козина Ф. Ф., Сергеева И. А.,
Федорова В. Ф. и Шейнова Н. П.
5 Связной епископа Сергия стала Дарья Сафонова, она постоянно ездила в Баку к
единомышленникам и привозила продукты и деньги для нелегального монастыря.
1
2
лесничеством в Шумерли, получали участки пахотных и сенокосных угодий и
обрабатывали их, а снятый урожай поступал в общий фонд монастыря, как и
заработок участников группы, работавших на производстве.
Всеми средствами общины распоряжался епископ Сергий, он выдавал
деньги на продукты, одежду и обувь. Многие члены общины восстановили связь
со своими единомышленниками, проживающими в других городах, и в течение
нескольких лет в Шумерли съезжались их друзья и знакомые. Отдельные группы
единоверцев в других городах направлялись в своей деятельности епископом
Сергием лично или через связников, участников этих групп. "Благодетеля"
поддерживали обитель материально. Община постепенно увеличивалась. С
началом Отечественной войны в общину вступили приезжие из городов Москва,
Вычуга, Баку и Чкалова, так что в 1945 году в обители уже было около
шестидесяти насельников. Чтобы не вызвать подозрений у местных жителей и
всех прокормить, по указанию владыки Сергия часть членов общины пешком
ходили из Шумерли в Вичугу, где благодетели помогали приобрести нитки,
которые другие насельники продавали или меняли на продукты в чувашских
селениях.
С началом первых арестов в 1945 году епископ Сергий вместе с соратниками
сразу же выехали в Горький, через неделю переехали в Балахну Горьковской
области, где на деньги общины был куплен дом, там прописался помощник
владыки Сергия, монах Анатолий (Буянов). Весной 1945 года сюда стали
съезжаться другие насельники монастыря, все они жили здесь без прописки,
некоторые из них выехали в другие города, скрываясь от ареста. В Семеново
Горьковской области также был куплен дом, оформленный на Прасковью Лапаеву,
где проживала нелегально бежавшая из Шумерли Анна Рябова. Именно здесь
епископ Сергий стал проводить тайные богослужения с участием членом общины.
Но аресты верующих продолжились. 15 января 1946 года в Семенове были
арестованы в засаде монах Анатолий (Буянов), монахиня Анастасия (Мирошкина),
Варвара Подгорнова и трое верующих, а 22 января в Балахне была арестована
хозяйка дома Агафья Душутина. 26-28 июня 1946 года на судебном заседании в
Чебоксарах были приговорены: к 8-10 годам лагерей — 3 человека, к 4-6 годам
лагерей — 4 человека. Дома с надворными постройками и имуществом общины в
Балахне и Семенове Горьковской области были конфискованы в доход
государства. Епископ Сергий, узнав об арестах, вместе с другими насельниками,
не заходя в дом и оставив там все имущество, срочно выехали в Хвалынск.
Остановились здесь в доме Анны Анохиной, но оставаться здесь без прописки
было опасно, поэтому епископ Сергий вместе с монахом Антонием (Первовым) и
Ксенией Кильдишевой выехали в Кременчуг. Здесь был куплен дом,
оформленный на Ксению, позднее туда перебрались и остальные члены общины.
С 1948 года здесь начались тайные богослужения, в них принимали участие
старые и новые насельники общины, проживавшие в Кременчуге, а также
приезжавшие из Люботина Харьковской области и Баку.
В конце декабря 1948 года некоторые насельники обители переехали в город
Люботин, в дом к единоверке, проживали там без прописки, а в июне 1949 года
они выехали в Новозыбков, где поселились в новом купленном доме,
оформленным на монаха Антония (Первова). Монах Антоний был большим
специалистом по поддельным паспортам, медицинским справкам и другим
документам, которые позволяли многим насельникам монастыря прописываться и
получать пенсии. В Новозыбкове продолжилась жизнь подпольного монастыря,
тайные богослужения в нем проводились обычно с трех часов ночи и до утра.
Владыка Сергий восстановил связи со своими единомышленниками в Баку,
вскоре некоторые из них прибыли в Новозыбков и стали участвовать в тайных
богослужениях. Возобновилась также переписка с единоверцами из других
регионов, отправка посылок с продуктами, денежных переводов6. Вскоре
зашедший в дом для проверки документов милиционер обнаружил церковную
утварь, монахиня Евтихия (Россошанская) выдала ее за свою.
В октябре 1949 года, опасаясь нового обыска и ареста, епископ Сергий
поручил двум участницам общины, Ксении Кильдишевой и монахине Марии
(Родиной), срочно выехать в Клинцы Брянской области и приобрести там новый
дом. Следует заметить, что этот дом был куплен на деньги Марии (Родиной), она
при пострижении в мантию договорилась о передаче своего имущества
подпольному монастырю и, продав свой дом, передала все деньги за него,
вступив в монастырь. Вскоре насельники монастыря выехали туда, для
проведения богослужений из разных мест была свезена церковная утварь,
оборудован второй домовой храм, и подпольный монастырь продолжил
действовать сразу в двух городах. Епископ Сергий богослужение проводил по
монастырскому уставу, на службах обязательно поминали императора Николая II
и патриарха Тихона. В богослужениях вместе с насельниками монастыря
принимали участие единомышленники, приезжавшие из Баку, Пензы, Вичуги,
Московской области и Мордовии. Во время служб окна в доме тщательно
закрывались и занавешивались, зажигались свечи и лампады7.
За все время, начиная с конца 1930-х годов, епископ Сергий постриг в
мантию пять монахов8 и шесть монахинь9, посвятил в иеромонаха, затем и в
архимандрита Антония (Первова) и в иеродиакона Феодора (Первова), в конце
1950-го рукоположил в сан игуменьи монахиню Марию (Родину). В 1951 году
владыка Сергий провел отпевание в Любытине умершей игуменьи Аркадии, 10
февраля 1952 года в храме Архистратига Михаила в Клинцах рукоположил во
иерея Никиту Бойкова из Токмака (в Киргизии). Помощниками владыки Сергия в
монастыре были архимандрит Антоний (Первов) и домоправительница Ксения
Кильдишева; Мария (Родина), как игуменья, отвечала за женскую общину
монастыря, наблюдала за поведением монахинь и заменяла владыку Сергия во
время его отъездов, управляя церковными службами.
Большинство женщин общины работали уборщицами в школах, весь
заработок передавали епископу Сергию, а он выделял деньги для покупки
насельникам одежды и обуви, передавал также деньги на продукты для общего
котла. Все лица, проживающие в доме, составляли единую общину с общим
хозяйством и котлом, то есть это был настоящий монастырь, и настоятелем его
был владыка Сергий. В Клинцах в распоряжении домоправительницы Ксении
Кильдишевой были все продукты, и она готовила еду на всех. Опасаясь ареста,
принимали все меры предосторожности, старались не допустить посещения дома
посторонними, а специальный звонок на заборе предупреждал о приближении
своих10. Посторонним открывала дверь только Ксения, часто во время службы ее
посылали на улицу, чтобы выяснить, не слышно ли пения.
Например, в сентябре 1952 года были присланы из Баку 6,5 тысяч рублей.
Каждый день служили утреннее правило, утреню, часы, вечерню, вечерние молитвы и
полунощницу.
8 Были пострижены в мантию: Федор Козин — с именем Вениамин, Гавриил Милякин — с
именем Алипий, Игнатий Первов — с именем Антоний, Иван Первов — с именем Феодор, Иван
Сандин — с именем Прохор.
9 Были пострижены в мантию: Агриппина Баланова — с именем Анфиса, Ольга Ивушкина —
с именем Руфь, Елена Мирошкина — с именем Анастасия, Анна Родина — с именем Мария,
Мария Россошанская — с именем Евтихия, Дарья Сафонова — с именем Евлампия.
10 Насельник монастыря знал о звонке и предупреждал определенным звонком, а
посторонние стучали в дверь.
6
7
Епископ Сергий вел постоянно переписку со многими городами, все письма и
телеграммы посылались от имени Ксении Кильдишевой, они обязательно
шифровались, при этом владыка обозначался в них "дедушкой". Ксения относила
письма непосредственно к поезду и передавала в почтовый вагон, а приходящие
письма она сразу же передавала владыке. Кроме писем и телеграмм связь
осуществлялась и связниками, их владыка направлял лично с определенным
заданием. По указанию владыки Сергия насельники монастыря постоянно
оказывали материальную помощь заключенным в лагерь и отправленным в
ссылку единомышленникам. В начале 1951 году иеродиакон Феодор (Первов)
организовал побег из ссылки жены и дочери его брата, иеромонаха Антония, и
привез их в Новозыбково, где им сделали поддельные паспорта. Тогда же в
Воркуту епископом Сергием была направлена Ксения Кильдишева, чтобы
организовать побег монаху Анатолию (Буянову). Но осуществить это ей не
удалось, она смогла передать ему лишь посылку. А в сентябре 1952 года
монахиня Руфь (Ивушкина) содействовала побегу из ссылки в Красноярске своей
подруги Варвары Подгорновой.
Когда епископ Сергий с соратниками выезжал в другие города, с собой брали
церковную утварь и облачения. Так, в 1951 году владыка с иеромонахом
Антонием (Первовым) и монахиней Евлампией (Сафоновой) съездил в Баку, где
провел тайные богослужения в домах единомышленников. А в ноябре 1951 года
епископ Сергий с иеромонахом Антонием (Первовым), монахом Феодором
(Первовым) и монахиней Евлампией (Сафоновой) выехал в Караганду к
единомышленнице, приезжавшей ранее в Клинцы на тайные богослужения. Они
прожили там около двух недель, проведя в ее доме несколько богослужений.
Позднее в Караганду ездили помощники владыки для продажи меда, ладана и
крестиков, а оттуда приходили денежные переводы для поддержки подпольного
монастыря. Осенью 1952 года епископ Сергий, уже подозревая, что о монастыре
стало известно в городе, решил купить дом в Караганде, и направил туда
монахинь Анфису (Баланову) и Марию (Сафонову) с большой суммой денег для
покупки там дома, чтобы большая часть общины выехала туда на постоянное
место жительства.
На следствии архимандрит Антоний (Первов) заявил, что «наша религиозная
группа относилась к Единой Апостольской Церкви истинно-православных
христиан», что к советской власти они относятся крайне отрицательно, «как к
власти, данной народу в наказание за то, что люди забыли Бога и не
исполняют Божьи законы». Далее он показал, что к концу 1936 года община
истинно-православных в Шумерли насчитывала всего около десяти человек, к
началу войны группа увеличилась в 2 раза, что в январе 1946 года, после ареста
монаха Аннатолия (Буянова), он стал помощником епископа Сергия, а после
посвящения его в сан архимандрита стал замещать владыку на богослужениях и с
1950 года лично проводил тайные богослужения в подпольных монастырях в
Новозыбково и Клинцах.
Иеродиакон Феодор (Первов) показал на следствии, что в 1939 году приехал
к брату в Шумерли из Владимирской области, до 1945 года использовался в
подпольном монастыре на хозяйственных работах, постоянно участвуя при этом в
тайных богослужениях; затем ездил по разным городах и продавал наши товары,
а с 1950 года стал сопровождать епископа Сергия в поездках в Баку, Люботин,
Москву и область, Караганду, где совершались тайные богослужения. С февраля
1952 года, после возведения его в сан иеродиакона, стал помогать владыке
Сергию при богослужениях. Монах Прохор (Сандин) не скрывал, что относится к
советской власти, «как власти, не признающей Бога и отвергающей всякую
религию», и не отрицал, что «встал на путь борьбы с Советской властью и
готов бороться против нее». Также подтвердил, что его «отношение к
официальной РПЦ во главе с Московским патриархом — самое враждебное,
поскольку свою религиозную деятельность она проводит в контакте с
Соввластью, проводит ее политику, священнослужители ее нарушают все
Божьи законы», и поэтому он убежден, что «в официальных церквях нет Божьей
благодати».
Монахиня Руфь (Ивушкина) показала на следствии, что в двух домах
монастыря в Шумерли было предусмотрено, чтобы в случае обыска или ареста
можно было бы незаметно скрыться из дома: в первом доме «был сооружен
подземный ход, по которому можно было из дома проникнуть в сад и незаметно
скрыться, а во втором доме была прорублена дополнительная дверь, через
которую можно было в случае опасности выбраться в огород и скрыться».
Екатерина Козина подтвердила эти слова, показав на следствии, что,
действительно, в первом доме был подземный ход: «в доме было сделано в полу
отверстие в подвал с выходом по подземному ходу в сад», и, когда в дом пришла
милиция с обыском, она «воспользовалась подземным ходом и скрылась через
сад, избежав ареста».
Ксения Кильдишева на следствии подтвердила, что в 1950 году она ездила к
сестре в село Старые Верхиссы, где «один верущий старик из села Старый Усад
Рузаевского района (Мордовия) передал мне чемодан, где было несколько риз,
антиминс и церковная утварь, позднее мне были переданы сосуды и другие
предметы церковной утвари», и что все это она передала епископу Сергию.
Варвара Подгорнова показала на допросе, что весной 1942 года она выехала из
Малаховки в Шумерли и встретилась там с епископом Сергием, и в личной беседе
он предупредил, что ее примут в общину при условии, — «я никогда не буду
бояться трудностей и возможных страданий, которые придется переносить
после вступления в подпольный монастырь».
В "Обвинительном заключении" подробно излагалась нелегальная
деятельность епископа Сергия, приведем выдержки из него: «С 1936 года в
Шумерли
нелегалом-епископом
Сергием
была
создана
глубоко
законспирированная и широко разветвленная а/с организация последователей
ИПЦ тихоновского течения. Был организован подпольный монастырь до 45
участников»; «На протяжении ряда лет скрывался от преследования
Соввласти по фиктивным документам»;
9-13 апреля 1953 года на судебном заседании были приговорены: к 25 годам
— епископ Сергий (Кудрявцев), архимандрит Антоний (Первов), иеродиакон
Феодор (Первов), монах Прохор (Сандин), монахини Руфь (Ивушкина), Евтихия
(Россошанская), Евлампия (Сафонова) и еще шесть насельников; к 10 годам
лагерей — игуменья Мария (Родина), монахиня Анастасия (Мирошкина) и еще три
насельника. Все осужденные были отправлены в особые лагеря.
17 апреля 1954 года епископ Сергий (Кудрявцев), отправленный в Дубравный
лагерь, обратился с письмом в Президиум Верховного Совета СССР, сообщив,
что во время следствия к ним применялись «различные "методы" воздействия,
не допускаемые советской юстицией и в корне нарушающие советскую
Конституцию». Далее он сообщал, что по ходу следствия заставляли одного
арестованного давать показания на другого, «доводя "систематически" до
полного морального и физического угнетения, при котором человек подписывал
"что угодно"», лишь бы избавиться от кошмарных допросов», так что в
протоколах допросов «писалось "все" — кроме правды». В завершении письма
епископ Сергий сообщал, что на его жалобу прокурору на следователя он
«получил при всей камере ответ: "Вас давно надо было уже удавить"». 10
ноября 1954 года он обратился с такой же жалобой к Генеральному прокурору
СССР, а 19 ноября — к Хрущеву. 16 апреля 1955 года владыка Сергий скончался
в Дубравлаге11.
Осипова И. И.
Следут заметить, что утверждение митрополита Мануила (Лемешевского) о том, что
епископ Сергий покаялся в непризнании Московской Патриархии не соответствует
действительности. На самом деле в Дубралаге в одном лаготделении до последнего часа с
владыкой Сергием находились архимандрит Антоний (Первов) и монах Прохор (Сандин), которые
после освобождения рассказывали своим единоверцам о его стойкости в вере, а архимандрит
Антоний, находящийся с ним в соседней палате, не сомневался, что владыка не скончался, а был
убит в больнице, и у него для этого были основания.
11