День независимости

День независимости
-- Ну, давай… Ну, быстрее… Ну, пожалуйста… -- трясся от нетерпения
Сайлас Смит, то и дело поглядывая на настенные часы.
-- Сайлас, да шёл бы ты лучше спать, -- покачала головой жена. -- Потом
утром встанешь -- и ждать не придётся.
-- Ой, Дебби, да что ты понимаешь? -- отмахнулся от супруги Сайлас. – Да
как вообще можно спать в такую ночь?
Впрочем, сидеть на диване он тоже уже не мог. Вскочив на ноги, Сайлас
принялся расхаживать взад-вперёд, по-прежнему бросая взгляд на часы каждые
две-три секунды. Согласно циферблату, до полуночи оставалось всего пять минут.
-- Но это же не Новый Год… -- пожала плечами Дебби.
-- Это куда важнее! -- воскликнул Сайлас, с трудом подавляя в себе желание
перевести на часах стрелки. Впрочем, часы всё равно были электронными.
-- Ладно, ты как хочешь, -- решительно заявила жена, -- а я пойду спать.
-- Спокойной ночи, -- равнодушно ответил Сайлас.
А через несколько минут он понял, что вполне мог бы обойтись и без часов.
Ибо ровно в двенадцать снаружи раздался шум, треск и грохот. Как и
положено по американской традиции, десятки местных пироманов-любителей
оглушили весь Чарльстон своим фейерверком.
-- Ура! -- завопил Сайлас, ничуть не опасаясь разбудить жену и сына.
После этого он понёсся вниз по ступенькам в подвал. Не прошло и
пятнадцати секунд, как он промчался по тем же ступенькам вверх, открыл входную
дверь и выбежал на улицу. В руках Смит бережно держал палку с привязанным к
ней куском материи.
Подбежав к собственному гаражу, Сайлас просунул принесённую палку в
заранее приготовленное отверстие, после чего достал из кармана фонарик, включил
его -- и с законной гордостью полюбовался содеянным. Теперь над его гаражом,
как и подобало в такой знаменательный день, развевался звёздно-полосатый флаг
Соединённых Штатов Америки.
Наступило четвёртое июля -- день независимости.
* * *
Открыв дверь собственной спальни, Сайлас бесцеремонно зажёг свет.
-- Сайлас! -- укоризненно произнесла Дебби. -- Час ночи же!
-- Да ну, ерунда, -- махнул рукой Смит. -- Ты ж всё равно не спишь.
-- Конечно, не сплю! -- возмущённо ответила жена. -- Заснёшь тут, когда ты
без конца шумишь под окном! Неужели так трудно было поднять этот несчастный
флаг?
-- Флаг -- это мало, -- важным тоном произнёс Сайлас. -- В такой день надо
весь фасад дома как следует украсить, верно? А в темноте, ясное дело, работать не
так-то просто. Вот и копался так долго. Ну, и шум, конечно, был -- а как же без
этого? Я ж и гвозди молотком заколачивал, и споткнулся о корягу пару раз, и один
раз с лестницы навернулся…
1
-- …И ругался, как сапожник, -- добавила Дебби, недовольно поджав губы.
-- И ругался, да, -- вздохнул Смит, -- особенно когда саданул со всей силы
молотком по указательному пальцу. Ну да это ничего, дорогая -- теперь-то уж ты
сможешь спокойно поспать.
-- А ты? -- удивилась Дебби, только сейчас сообразив, что ночное бдение её
мужа ещё не подошло к концу.
-- А я вот переоденусь -- и в "Мэрфи’с".
-- В бар? Среди ночи? Да разве ж так можно, Сайлас?
-- Вот именно что можно! -- хитро усмехнулся Смит. – Вчера было нельзя,
завтра тоже будет нельзя, а сегодня -- очень даже можно. Я бы сказал, даже нужно.
-- Сайлас, -- всплеснула руками жена, -- ну почему ты всегда делаешь
глупости только потому, что это разрешено? Вот если, скажем, будет разрешено
прыгать под машину -- так ты непременно побежишь бросаться под "роллс-ройс"?
-- Нет, не побегу, -- раздражённо ответил Сайлас, снимая грязную майку и
доставая из шкафа чистую жёлтую рубашку. -- Но вот если выйдет закон,
позволяющий мужьям надевать намордники на слишком ворчливых жён -- я
немедленно помчусь в зоомагазин.
В ответ Дебби лишь безнадёжно махнула рукой и отвернулась к стене.
* * *
Вернувшись под утро из "Мэрфи’с", Сайлас увидел, что Дебби уже
проснулась -- и ожидает его на кухне.
-- Привет, дорогая, -- улыбнулся Смит.
-- Привет, привет, -- вздохнула жена, поправляя один из рукавов на своём
малиновом халате. -- Никогда не понимала, как можно провести в баре целых пять
часов. Сколько же ты выпил?
-- Да немного, -- пожал плечами Сайлас. -- Кружек пять-шесть "Гиннесса",
не больше. Мы там вообще-то особенно и не пили. Всё больше пели.
-- И что же вы пели? – недоверчиво поинтересовалась Дебби. – Небось
всякую похабщину…
-- Да нет, ты что? – оскорбился в лучших чувствах Смит. – Мы гимн пели, а
потом всякие другие патриотические песни. Ну и базарили, конечно. Ещё я там
Бена Хантера видел, мужа твоей подружки.
-- Ах, вот как? – уже менее недовольным тоном протянула жена. – Так они с
Линдой вечером придут?
-- Да-да, конечно, -- кивнул Сайлас. – Чтоб Хантеры не пришли к нам на
вечеринку – да где ж это видано? Ух, повеселимся! Ты всё купила? -- обеспокоенно
спросил он.
-- Почти всё, -- успокоила его Дебби. -- Сегодня ещё зайду в пекарню.
Вернусь -- буду готовить. А ты, Сайлас, иди спать. Времени до вечера ещё много -как раз и успеешь отоспаться.
-- Ну уж нет! -- замотал головой Смит. – Уж что-то, а спать я сегодня не
собираюсь!
-- Сайлас! Неужели ты не понимаешь, что так делать нельзя?
-- В такой день -- можно!
2
-- Да ведь твоё тело не знает, какой сегодня день. Ему нужен отдых.
Недоверчиво покосившись на жену, Сайлас задумался. Хотя Дебби и была
не доктором медицины, а всего лишь учительницей географии, её познания во
всевозможных науках значительно превосходили таковые познания самого
Сайласа. В конце концов, он был всего лишь электриком -- и университетов, в
отличие от жены, не кончал.
-- В таком случае, -- нарушил наконец тишину Смит, -- моему телу придётся
обойтись вот этим.
И потянулся за кофейником.
-- Неужели ты не понимаешь, как это вредно? -- укоризненно посмотрела на
него жена. -- Чтобы побороть сон, тебе придётся выпить очень много. Хочешь
заработать сердечный приступ?
-- Что, так вот сразу и приступ? -- недоверчиво хмыкнул Сайлас, наливая
себе кофе в самую большую чашку.
-- Ну, может, не сразу, -- пожала плечами Дебби, -- но через какое-то
время…
-- Тогда это меня не пугает, -- усмехнулся Смит, поднимая чашку. -- Если,
скажем, завтра я попаду в кому -- плевать, ничего страшного. Лишь бы к
следующему четвёртому июля оклематься.
И немедленно выпил.
* * *
Выйдя наружу и улыбнувшись утреннему солнцу, Сайлас с
удовлетворением отметил, что на его улице есть и другие патриоты. Повертев
головой налево-направо, Смит насчитал целых пять флагов, включая его
собственный.
А потом Сайлас залюбовался разукрашенным фасадом своего дома.
Конечно, транспарант "США -- НАВСЕГДА!!!" был повешен над крыльцом
немного криво, а закрывающий окно кухни плакат "ГОРЖУСЬ, ЧТО Я -АМЕРИКАНЕЦ" еле держался на одном гвозде. Да и свисающие с крыши краснобело-синие гирлянды так спутались, что немного напоминали пресловутый гордиев
узел. Но в целом художественная композиция была просто безупречной – что ни
говори, а недостаток аккуратности домовладельца-декоратора с лихвой
компенсировался избытком его патриотизма. Особенно Сайласу удался коллаж из
портретов американских президентов -- всех сорока, начиная с Джона Адамса.
-- Красиво-то как, а? -- в умилении прошептал Смит. -- Лучше во всём
Чарльстоне не найдёшь, это уж точно. А может, и во всей Южной Каролине. А
может…
-- Доброе утро, мистер Смит, -- прервал тщеславные рассуждения Сайласа
знакомый ему неприятный голос.
-- Здорово, -- буркнул Смит, поворачивая голову.
Впрочем, он и так знал, кто помешал ему любоваться собственным
творчеством. Перед Сайласом стоял Алан Дженкинс -- бодрый старичок в очках из
дома номер пятнадцать, переехавший в Чарльстон из Торонто в позапрошлом году.
3
-- Так вот почему я не выспался! -- ехидно проскрипел мистер Дженкинс. -Сперва фейерверк этот жуткий, а потом целый час кто-то шумел. Теперь понятно,
кто.
-- Так ведь не зря шумел, -- примирительно улыбнулся Сайлас. -- Смотрите,
как красиво получилось, а?
Несмотря на всю неприязнь к мистеру Дженкинсу, ссориться с ним в такой
день Смиту совсем не хотелось.
-- Да, да, любопытно… -- закивал головой канадец. -- Сами рисовали?
И он указал на висящую на двери гаража картину, на которой были
изображены люди в париках и старомодной одежде. Эти люди отдалённо
напоминали Отцов-Основателей, подписывающих Декларацию Независимости.
-- Жена помогла… немного, -- не стал кривить душой Сайлас.
-- Что ж, интересно, интересно… -- протянул мистер Дженкинс, поправляя
очки и внимательно щурясь. -- В каком-то смысле, мистер Смит, это напоминает
мне… некое произведение искусства…
-- Правда? -- воскликнул Смит, невольно начиная испытывать к соседу
некоторое подобие симпатии.
-- Да-да, мистер Смит, именно так. Впрочем, я имею в виду не живопись, о
нет. Уж скорее литературу. А именно… Уильяма Шекспира.
-- Вот как? -- озадаченно почесал в затылке Сайлас.
Шекспира, признаться, он на дух не переносил -- но всё-таки понимал, что
сравнение с самим Бардом -- это скорее похвала, нежели наоборот.
-- Да, мистер Смит, я имею в виду Шекспира, а точнее -- одну из его пьес.
Как бишь это она называлась, всё никак не припомню… Ах да! "Много шума из
ничего".
Кровь ударила Сайласу в голову.
-- Ах ты, канюк вонючий! -- завопил он во всё горло. -- Да как ты смеешь,
скотина, надо мной издеваться! Да ведь и не только надо мной…
-- Простите, мистер Смит, -- ошарашенно произнёс мистер Дженкинс, -- но я
не понимаю…
-- Вот именно! -- заорал Сайлас ещё громче. -- Вот именно что не
понимаешь! Все вы, канюки, такие! Хуже, чем янки -- они хоть тоже американцы,
пусть и недоделанные! А вы? Куда вам, ублюдкам, что-то понять -- у вас-то,
мерзавцев, и вовсе никакой независимости нет! Вы, канюки, всю жизнь только и
делаете, что целуете задницу британским лимонникам и гнёте спину перед этим
уродом в Букингемском дворце!
-- Ну, знаете… -- возмутился и канадец. -- Я попросил бы…
-- Э, нет, голубчик! -- не унимался Смит. -- Это я бы тебя, негодяя,
попросил, чтобы ты убрался отсюда вон! Пошёл-ка ты, канюк, подальше от моего
дома! И вообще убирайся с моей улицы! А заодно из моего города! А также из
моего штата! А лучше всего -- из моей страны!
-- Надо было быть сообразительней… -- пробормотал мистер Дженкинс,
поворачиваясь к Сайласу спиной и отправляясь назад к себе домой. -- В другой раз
уеду третьего июля из города -- а вернусь только пятого…
-- Вот-вот, давай уматывай отсюда! Вали в свою вонючую Канаду! -закричал вслед удаляющемуся соседу Смит. -- Только вот назад не возвращайся, не
4
надо -- ни пятого, ни шестого, ни седьмого! Оставайся в своём паршивом Торонто
навсегда, там тебе, канюку, самое место!
В ответ мистер Дженкинс снова что-то забормотал на ходу -- но Сайлас его
уже не слышал.
-- Похоже, что я его здорово проучил! -- заметил Смит, снова поворачиваясь
лицом к своей патриотической композиции.
И настроение улучшилось.
* * *
-- Сегодня в Филадельфии, -- улыбнулась Сайласу с телеэкрана дикторша
Кейти Корк, -- открылась сессия нового Конгресса, избранного в прошлом году. К
сожалению, два новоизбранных депутата и один сенатор скончались, не дожив до
сегодняшнего дня -- и потому их на сессии заменили новые конгрессмены,
избранные тайным голосованием.
-- Ясное дело, тайным, -- хмыкнул Смит и развалился поудобней на диване.
-- Кто ж будет это делать открыто?
-- Перед собравшимися в "Ритц-Карлтоне" конгрессменами, -- продолжила
Кейти, -- выступил президент Соединённых Штатов Сидней МакЭйбл. Его
традиционное ежегодное обращение к Конгрессу продлилось около пятнадцати
минут.
-- Немало, -- заметил Сайлас. -- В прошлом году ему и десяти хватило.
-- Я пошла в пекарню, -- послышался голос Дебби из прихожей. -- Приду
через час.
-- А, ну давай, -- ответил Смит. -- А что Эф-Джей? Спит ещё?
-- Из комнаты пока не выходил, -- уклончиво ответила жена.
-- Ну да ладно, пусть спит, -- махнул рукой Сайлас. -- Я в его годы вообще
до вечера дрыхнул – если, конечно, в школу идти не надо было.
-- Ты бы лучше сейчас сам поспал. А, Сайлас?
И Дебби появилась в дверях гостиной, после чего посмотрела на Смита
озабоченным и любящим взглядом:
-- Сайлас, милый, ну есть же ещё время до вечера…
-- Нет, дорогая, никак не могу, -- замотал головой Сайлас. -- Вот же, сама
видишь...
И Смит указал на телевизор.
-- Как официально сообщил Конгрессу посол Французского Королевства
герцог Шарль Бургундский, -- как раз зачитывала очередную новость Кейти Корк, - король Людовик Двадцать Пятый и весь французский народ по-прежнему
испытывают самые дружеские чувства по отношению к американскому
президенту, Конгрессу и народу.
-- Молодец король! -- захлопал в ладоши Сайлас. -- Хорошие ребята эти
лягушатники, всегда за нас были!
-- Сайлас! -- воскликнула Дебби. -- Ну как ты выражаешься? Какие ещё
"лягушатники"? Это же непо…
5
-- Знаю, знаю, непочтительно, -- отмахнулся Смит. – Но я же не оскорбляю
французов. Напротив, это я любя. Вот как тебя я называю не "Дебора", а просто
"Дебби".
-- Это совсем другое дело, -- строго покачала головой жена.
-- Ну, Дебби, милая, солнышко, ну что ты ко мне пристала? -- взмолился
Сайлас. -- Я ведь от избытка чувств! Ну неужели ты не видишь, как я сегодня
взволнован? Душа поёт, в кои-то веки! Ну ты только послушай, -- кивнул он в
сторону телеэкрана, -- какие слова-то говорят, а? "Президент", "Конгресс",
"свобода", "демократия", "выборы"… Какие слова, а?
-- Слова как слова, -- пожала плечами Дебби. -- Сами по себе они ничего не
означают.
-- Ох, ну что ж это такое? -- всплеснул руками Смит. -- Ну почему вы, ба…
то есть женщины… почему вы ничего не понимаете? И зачем только вам, дурам,
дали в шестидесятых право голосовать?
-- Велика важность! -- презрительно фыркнула жена.
-- Конечно, велика! -- возмутился Сайлас. -- Да ведь в прошлом году ты
ходила на выборы, верно? И за президента три года назад голосовала, так? А теперь
подумай -- если бы женщины не голосовали, так у нас, глядишь, Конгресс был бы
совсем другим. А то и президент!
-- Ну и что бы от этого изменилось в нашей повседневной жизни? -безразличным тоном спросила Дебби уже из прихожей, открывая входную дверь.
Ответа не последовало.
* * *
-- Сайлас, -- раздался голос жены из кухни, -- я сегодня говорила в пекарне с
мистером Джулиано…
-- Ага, -- без всякого интереса откликнулся Сайлас, наблюдая за
телетрансляцией ежегодного парада.
-- Так вот, -- продолжила Дебби, -- у него жена с детьми уехала в НьюДжерси к родственникам, и ему сейчас тоскливо и одиноко. Нельзя ли…
-- Пригласить его сюда? -- нахмурился Смит. -- Нет. Об этом не может быть
и речи.
-- Но почему же, Сайлас?
-- Да потому, что сегодня -- особый день. И в этот день на нашу вечеринку
мы приглашаем только американцев.
-- Сайлас, ну разве можно быть таким ксенофобом? -- возразила жена. -Ведь мистер Джулиано живёт в Америке уже тридцать лет.
-- Это не имеет значения, -- покачал головой Смит. -- Будь он американским
гражданином -- тогда пожалуйста. А раз нет -- значит, нет.
-- Да какое это вообще имеет значение? -- не собиралась сдаваться Дебби.
-- Огромное, дорогая, огромное! -- важно поднял указательный палец
Сайлас. -- Ведь что мы собираемся сегодня отмечать? Независимость нашей
страны, верно? А откуда этому Джулиано знать, что такое страна? У них,
итальянцев, и страны-то нет.
6
-- Ну, почему же? -- протянула жена. -- Была ведь единая Италия, и не так
уж давно…
-- Да знаю, знаю, -- махнул рукой Смит. -- Это когда ихний Бен Пазолини…
-- Не Бен, а Бенито, -- поправила его Дебби. -- И не Пазолини, а…
-- Да неважно, как его фамилия, -- пожал плечами Сайлас. -- Главное, что
этот Бенито их и впрямь всех объединил -- но чем всё это в итоге кончилось?
Очередной большой войной в Европе…
Но тут Смита от историческего экскурса отвлёк шум на лестнице. Это
спускался вниз Эф-Джей Смит, единственный сын Сайласа и Дебби.
-- Доброе утро, сынок, -- расплылся в улыбке Сайлас. -- То есть уже добрый
день.
-- Привет, пап, -- кивнул Эф-Джей.
-- День-то какой сегодня, знаешь? -- ещё шире улыбнулся Смит.
-- Ну, это… знаю, независимость и всё такое, -- ответил сын, почему-то
направляясь к входной двери.
-- Подожи-ка… ты куда это собрался?
Только сейчас Сайлас заметил, что Эф-Джей одет в спортивную форму.
-- Ну типа как куда, пап? -- недоумённо пожал плечами сын. -- У меня это…
тренировка по футболу и всё такое.
-- Какая ещё тренировка? -- вскочил Смит с дивана и ринулся в прихожую. - Какая в такой день может быть тренировка?
-- Ну, а что делать, пап? -- равнодушно пожал плечами Эф-Джей. -- Тренер
Брэдли сказал, чтобы все приходили, ведь через неделю это... четвертьфинал с
"Огастой"…
-- Меня не волнует, что сказал тренер Брэдли, -- тихо, но твёрдо произнёс
Сайлас. -- Меня не интересует, что там у тебя через неделю -- четвертьфинал,
полуфинал или даже финал. Мне вообще плевать на этот чёртов футбол. Сегодня
ты никуда не пойдёшь, а останешься дома. Сегодня наша семья будет отмечать
самый важный для каждого американца день в году.
-- Да день как день, типа ничего особенного, -- упрямо мотнул головой сын.
-- Что ты сказал??? -- не поверил своим ушам Смит. -- Да как у тебя язык
повернулся! А ну немедленно марш в свою комнату! И сиди там до самой
вечеринки!
-- Но, пап… -- попытался спорить Эф-Джей.
-- Никаких пап! Иди, иди! И как следует подумай над своим поведением!
Футбол ему, видите ли, дороже родной страны!
Убедившись, что сын действительно поднялся в свою комнату и захлопнул
за собой дверь, Сайлас покачал головой и вернулся в гостиную, после чего
бессильно опустился на диван и обхватил голову руками.
-- Сайлас, -- села рядом с ним Дебби и обняла мужа на плечи. -- ну что с
тобою происходит? Ну почему ты накричал на Эф-Джея?
По правде говоря, ей самой хотелось накричать на Сайласа -- но Дебби
понимала, что сейчас этого лучше не делать.
-- Я не понимаю, Дебби, -- грустно сказал Смит. -- Я не понимаю, что мы
сделали не так. Ведь он же не каню… не канадец какой-нибудь. Американец в
десятом поколении, да ещё и с таким именем -- Франклин Джефферсон. И никакого
7
патриотизма, ни единой унции. Чему его только в школе… хотя нет, и так ясно,
чему. Но мы-то, мы? Неужели мы не смогли его правильно воспитать? Что
случилось, Дебби?
-- Ну, не надо так преувеличивать, Сайлас, -- успокаивающим тоном
произнесла Дебби, ласково гладя мужа по голове. -- Он же прекрасно понимает,
какой сегодня день. А то, что он сказал… так это он сделал всего лишь тебе назло.
Ведь и ты не проявил абсолютно никакого уважения к тому, что дорого ему.
-- Это к чему же? -- удивился Смит. -- К футболу, что ли?
-- Вот именно, Сайлас! Он ведь футбол очень любит, и занимается им с
десяти лет. А ты всегда говоришь…
-- И буду говорить! -- упрямо заявил Смит. -- Этот проклятый футбол -богомерзкая британская пустяковая забава. И я никогда не хотел, чтобы этой
ерундой занимался мой единственный сын.
-- А ведь это не ерунда, Сайлас, -- покачала головой Дебби. -- В футбол
играют во всём мире, а из Эф-Джея вполне может в будущем выйти хороший
атакующий полузащитник. Мне тренер Брэдли так и сказал по телефону...
-- Ты что же, -- недоверчиво посмотрел на жену Смит, -- хочешь, чтобы он
занимался этой чепухой и дальше? Парню уже скоро восемнадцать…
-- То-то и оно, Сайлас. Пора думать о будущем.
-- Какое же это будущее? -- фыркнул Смит. -- Если хочет думать о будущем,
то пусть становится электриком, как его отец. Или учителем, как его мать.
-- Сайлас, ну давай рассуждать реалистично, -- печально улыбнулась Дебби.
-- Какой из него электрик, если он даже лампочку сменить и то как следует не
умеет? А уж учитель… ты хоть раз интересовался, какие у Эф-Джея отметки? А
вот футбол -- другое дело, тут у него и талант есть, и трудолюбие… Глядишь, и
станет наш сын профессиональным футболистом, как уже давно мечтает.
-- Ну просто замечательно, -- полным горького сарказма голосом ответил
Сайлас. – Я просто вне себя от счастья. Шутка ли -- мой сын спит и видит, как бы
уехать в Англию и играть там за какой-нибудь "Ливерпуль" или "Манчестер"…
Он произнёс эти слова так, как если бы речь шла по меньшей мере о Содоме
и Гоморре.
* * *
До прихода гостей оставалось уже совсем немного, и Дебби спешно
примеряла в спальне новое синее платье. Сайлас же по-прежнему сидел в гостиной
на диване и смотрел телевизор.
-- Кроме того, -- продолжила свой рассказ о событиях дня всё та же Кейти
Корк, -- Конгресс решительно осудил военные действия Российского Союза против
грузинских повстанцев, предпринятые на прошлой неделе.
-- Правильно, -- неуверенно отозвался Сайлас. -- Наверное, правильно.
К сожалению, в международной политике Смит разбирался плохо.
Впрочем, в следующее мгновение его всё равно отвлёк звонок в дверь.
-- Посмотрим, кто пришёл первым, -- хмыкнул Сайлас, после чего подошёл
к двери и открыл её.
И увидел на крыльце Пита Тернера, своего лучшего друга.
8
-- О, привет, Пит! -- обрадовался Смит, пожимая другу руку. -- Рад тебя
видеть. Заходи!
-- Привет, Сайлас, привет, -- забормотал в своей манере Пит, почему-то
воровато озираясь, -- а я вот тут пришёл, но не один, со мною тут…
Только сейчас Сайлас заметил, что рядом с его другом стоит какой-то
пожилой джентльмен в старомодной шляпе и с бородкой.
-- Простите, сэр, не имею чести… -- вопросительно повёл бровью Смит.
-- Профессор Чарльз Гудрич, -- снял шляпу незнакомый джентльмен и
учтиво поклонился.
-- Допустим… -- протянул Сайлас, всё ещё не понимая, почему какой-то
профессор Чарльз Гудрич стоит на пороге его дома.
-- Тут дело такое, Сайлас, -- снова забормотал Пит, -- профессор Гудрич, он
к нам в колледж, где я работаю, приехал в командировку из Калифорнии, ну так он
никого в городе не знает, так я и подумал, а почему бы и не… если, конечно,
можно…
-- Из Калифорнии? -- подозрительно переспросил Смит. -- Простите,
профессор, но вообще-то у нас тут вечеринка только для американцев…
-- Так он американец, Сайлас, он гражданин, -- закивал головой Пит. -- Он
хоть и из Калифорнии, но его отец был из Массачусетса.
-- Янки? -- вздохнул Сайлас. -- Ну тогда ладно…
-- Вообще-то, мистер Смит, я не только янки, -- любезно улыбнулся
профессор. -- Моя матушка была родом из Ричмонда, штат Виргиния.
-- Виргиния? -- радостно воскликнул Смит. -- Ну так это совсем другое
дело! Стало быть, профессор, вы тоже южный джентльмен -- а уж таким-то гостям
мы всегда рады! Прошу вас, заходите!
* * *
-- Час назад в Кларк-парке, -- в очередной раз улыбнулась телезрителям
Кейти Корк, -- прошла традиционная натурализационная церемония. Два года
назад соискатели гражданства США подали в Службу Иммиграции и
Натурализации соответствующие прошения, год назад эти прошения были
удовлетворены -- и вот сегодня податели прошений стали американскими
гражданами!
-- Нашего полку прибыло, -- с довольным видом кивнул Сайлас, откусывая
кусок мяса от утиной ножки.
Несмотря на то, что вечеринка была в самом разгаре, гости -- равно как и
хозяева -- по-прежнему не могли оторваться от телеэкрана. Что и говорить, в такой
день телевизионные рейтинги просто не могли не зашкаливать.
-- Как и год назад, -- продолжила Кейти, -- большинство новых граждан
оказались выходцами из Индии. Ещё двадцать пять человек приехали в Америку из
Ирландии, а остальные три являются уроженцами Восточной Африки.
-- Ну ясное дело, понятно, -- с умным видом кивнул сидящий рядом со
Смитом Пит. -- Так им, англичанам, и надо, значит. Будут знать, что есть ещё
люди, которые не очень-то их любят, ага.
9
-- Вы совершенно правы, мистер Тернер, -- согласился с Питом сидящий
напротив него профессор Гудрич. -- Надеюсь, это послужит хорошим уроком для
Букингемского дворца и Даунинг-стрит.
Другие гости лишь одобрительно закивали. Кивнул и Сайлас. И только
Дебби, сидящая напротив мужа, покачала головой -- пусть и едва заметно.
-- За новых американцев! -- поднял Сайлас бокал, покосившись на жену и
решив переменить тему.
-- За новых американцев! -- откликнулись и гости.
Осушив бокалы до дна, собравшиеся снова уставились на экран телевизора.
-- Впрочем, сегодняшяя церемония, -- уточнила Кейти Корк, -- была не
единственной натурализационной новостью дня. Полчаса назад Конгресс
рассмотрел вопрос о предоставлении автоматического гражданства
североамериканцам африканского происхождения.
Услышав это, Сайлас непроизвольно нахмурился. Его примеру последовала
добрая половина гостей.
-- После долгих прений, продолжавшихся двадцать минут, -- продолжила
Кейти, -- Конгресс поставил вопрос на голосование, после чего обе палаты
проголосовали за компромиссное решение -- предоставить американское
гражданство всем пожелавшим того афросевероамериканцам, чьи предки
проживали на территории Соединённых Штатов Америки в 1776 году. После чего
президент МакЭйбл заявил, что "вето" на данный закон он налагать не намерен.
Таким образом, решение Конгресса вступило в законную силу.
-- Да, вот это новость, надо же, вот так да, -- нарушил наступившую тишину
Пит.
-- Вы как хотите, а я не согласен, -- решительно заявил Сайлас. -- Нет уж,
ничего предоставлять автоматически им не надо. Пусть подают прошение в
индивидуальном порядке, вон как те, что сегодня в Кларк-парке.
-- Верно, да, правильно, так и надо было делать, а не как сделали, -- кивнул
Пит.
Также закивали и несколько других гостей. Но профессор Гудрич, напротив,
покачал головой.
-- Мне кажется, мистер Смит, что вы не вполне правы, -- мягко возразил он.
-- Ведь эти люди -- не иммигранты, приехавшие в Америку по доброй воле. Они
здесь не только родились, они живут в Америке уже на протяжении десятка
поколений. Почему же они недостойны быть американцами?
-- Да потому, профессор, -- сказал Сайлас, -- что настоящий американец -это прежде всего патриот США. А больно ли патриотичны эти чернома… в
смысле, эти негры?
-- Не очень патриотичны, ох, не очень, -- покачал головой Пит. -- Совсем не
патриотичны, совсем.
И снова закивали гости, разделяющие точку зрения Сайласа и Пита.
-- Простите, мистер Смит, -- всё так же мягко, но непреклонно сказал
профессор Гудрич, -- но можно ли их в этом обвинять? Когда наш Конгресс
объявил о формальном освобождении негров из рабства?
-- Ну… лет сто назад, -- наморщив лоб и покопавшись в памяти, ответил
Сайлас.
10
-- Правильно, мистер Смит. А когда освободили чёрных рабов англичане?
-- Кажется… -- снова задумался Сайлас, -- лет сто семьдесят назад или
около того.
-- Вот именно, мистер Смит! Согласитесь, что в отсутствии у наших негров
американского патриотизма во многом виноваты мы сами.
-- Ах, вот как? -- обиженным тоном ответил Сайлас. -- Ну, раз они больше
любят англичан, так пусть и убираются в свою грёбаную Англию!
-- Сайлас! -- гневно сверкнула глазами Дебби.
-- Да что такое? -- пожал плечами Смит. -- Я ведь сказал "грёбаную", а не…
-- Всё равно не за столом! -- в голосе жены зазвенел металл.
-- В таком случае, -- с трудом сохраняя спокойствие, ответил Сайлас, -- я,
пожалуй, пойду подышу свежим воздухом.
После чего встал из-за стола и с достоинством направился к выходу.
Через пять секунд Пит вздохнул, вытер салфеткой губы и последовал за
лучшим другом.
Виновато улыбнувшись, через десять секунд то же сделал и профессор
Гудрич.
* * *
-- Как и ожидалось, президент Сидней МакЭйбл напоследок заявил, -- уже с
некоторым трудом произнесла подуставшая за день Кейти Корк, -- что он
выдвигает свою кандидатуру на следующих президентских выборах -- которые, как
известно, состоятся в следующем году. Также выдвинули свои кандидатуры
сенатор Барри Данхем и депутат Конгресса Роберт Барр.
-- А кто это вообще такие? -- задумчиво произнёс Сайлас, открывая
очередную банку пива.
-- Вот и я не знаю, почти совсем не знаю, -- ответил Пит, откидываясь на
спику кресла, -- ну, про Данхема я ещё что-то слышал, да, а вот кто такой этот
Барр, понятия не имею, нет.
-- Да, это действительно серьёзная проблема, -- кивнул профессор Гудрич,
сидящий рядом со Смитом на небольшом диванчике. -- В самом деле, у
избирателей просто не хватает времени, чтобы как следует ознакомиться с
кандидатами.
Вот уже целый час трое друзей находились в подвале Сайласа. Скучать им
не приходилось -- здесь тоже был телевизор, а заодно и небольшой холодильник с
пивом и бутербродами.
-- И в завершение нашей сегодняшней программы, -- в голосе Кейти явно
слышалось облегчение, -- новости спорта. Сегодня в Нью-Йорке на "Дуорфс
Стэдиум" состоялся товарищеский футбольный матч между сборными США и
Бразилии.
Услышав слово "футбольный", Смит помрачнел. За весь вечер Эф-Джей из
своей комнаты так и не вышел, от участия в вечеринке отказавшись. Разумеется,
Сайлас прекрасно понимал, что наказывать уже наказанного сына за отказ от
вкусной еды и спиртных напитков смысла не имеет.
11
-- Хотя американские футболисты боролись до конца, -- бодрым голосом
продолжила Кейти, -- но чемпионы мира, к сожалению, всё-таки вырвали победу.
Финальный счёт таков: Бразилия 10, США 0.
-- Ну вот, опять продули, как и всегда, -- заныл в своём кресле Пит, -- а что
ожидать-то, с другой стороны, когда команда играет так редко?
-- Да, вы совершенно правы, мистер Тернер, -- ответил профессор. -- Кроме
того, у нас в Америке не так уж много хороших футболистов. Собственно, их и
всегда было немного -- но сейчас ещё меньше…
И тут у Сайласа возникла новая мысль. Увы, тоже не очень весёлая.
-- А ведь это, джентльмены, относится не только к футболу, -- заметил он. -Вот давайте-ка посчитаем… сколько у нас сегодня собралось гостей?
-- Ну примерно пятнадцать, или там двадцать, -- забормотал Пит, -- я точно
не считал, в математике я не эксперт, простой лаборант…
-- Семнадцать человек, мистер Смит, -- уточнил профессор, подумав
секунды три. -- Разумеется, если считать вас и миссис Смит.
-- Вот-вот, -- кивнул Сайлас. -- А год назад было сколько? Пит?
-- Да не помню я точно, -- пожал плечами Пит, -- может, чуть больше, я не
считал ведь, когда это было-то…
-- А я помню, -- сказал Смит. -- Человек двадцать, не меньше. А, скажем,
пять лет назад -- точно не скажу, но гостей было тридцать как минимум.
Понимаете, джентльмены, к чему я клоню?
-- Ну, Старый Том умер два года назад, -- ответил Пит, -- а за год до этого
мистер Робертс уехал в Джорджию…
-- Это всё детали, -- покачал головой Сайлас. -- Но суть проблемы налицо -нас, американских патриотов, становится всё меньше и меньше. С каждым годом.
-- Могу я… говорить откровенно? -- немного понизил голос профессор
Гудрич.
-- Да пожалуйста, профессор, -- посмотрел на часы Смит. -- Ещё часа три
вполне можете.
-- Благодарю вас, мистер Смит, -- сказал профессор. -- В таком случае, я
скажу вам, джентльмены, то, что давно уже следует сказать вслух. Да, мы все
стареем -- и в результате этого рано или поздно покидаем этот мир, после чего нас,
разумеется, становится меньше. Конечно, наши ряды пополняют иммигранты,
получающие американское гражданство -- но, как мы видели сегодня по
телевизору, их не так уж много, чтобы можно было всерьёз говорить о какой-то
численной компенсации. И даже сегодняшний закон о предоставлении права на
гражданство неграм дела не поправит -- как вы, джентльмены, ранее заметили,
уровень американского патриотизма у них крайне невысок, так что воспользуются
этим правом совсем немногие. Нет, друзья мои, решение проблемы заключается не
в новых американцах, а в наших собственных детях.
В ответ Пит лишь нервно заёрзал в кресле -- у него детей не было, как,
впрочем, и жены. Промолчал и Сайлас -- правда, по совсем другой причине.
-- К сожалению, -- продолжил Гудрич, -- в эпоху глобализации, сотовых
телефонов, спутникового телевидения и Интервеба, наши дети, живущие в
обществе потребления, комфорта и развлечений, уже смутно себе представляют -если вообще представляют -- что значит быть американцами. Для них это слово
12
давно уже стало чем-то банальным, скучным и неинтересным. И потому нам
следует общаться с ними, разговаривать с ними -- просвещать их, наконец. И не
только в этот знаменательный день. Наши дети должны ощущать себя
американцами не только четвёртого июля, но и во все остальные дни года -начиная с первого января и заканчивая тридцать первым декабря.
-- Но разве так можно, профессор, -- чуть не зашептал Пит, -- ведь это же…
ведь вы же понимаете, что это опасно, да, опасно…
-- Тем не менее это единственный выход, -- твёрдо сказал профессор. -Иначе, джентльмены, лет через сорок-пятьдесят нас не останется вовсе. И наш день
независимости окончательно потеряет какой-либо смысл.
-- Да я не спорю, идея-то хорошая, -- задумчиво произнёс Пит, -- говорить с
детьми, это ведь правильно, побольше общаться, да…
Сайлас же снова ограничился молчанием. Уж что-то, а общаться с ЭфДжеем ему сейчас совсем не хотелось.
* * *
-- Ну, вот и всё, -- грустно вздохнул Сайлас, заходя в столовую. -- Гости
разошлись, вечеринке конец, день тоже скоро закончится…
-- Гости-то разошлись, -- ответила Дебби, -- а вот грязная посуда осталась. И
её довольно много. Поможешь мне её помыть?
-- Не сейчас, -- отмахнулся Смит. -- Не сегодня. Завтра помогу. А сегодня
отстань, ладно?
И тут терпение Дебби подошло к концу.
-- Сайлас Майкл Смит! -- произнесла она самым строгим голосом, на
который была способна. -- Я больше не в силах выносить твоё поведение! Сегодня
-- твой любимый день в году, но как же ты в такой день себя ведёшь? Ты не даёшь
людям спать, ты проводишь ночь в баре, ты грубишь мне и не ставишь в грош моё
мнение, ты кричишь на сына и наказываешь его без всякой вины, ты ругаешься с
соседом -- да, да, я слышала, вся улица слышала -- ты сквернословишь за столом,
ты постоянно говоришь всякие расистские и сексистские глупости… Как тебе не
стыдно, Сайлас Майкл Смит?
Разумеется, отвечать на этот риторический вопрос Сайлас не стал. Как и
полагается в таких случаях, он лишь стоял столбом, понуро опустив голову.
-- Вот ты жалуешься, что вокруг слишком мало настоящих патриотов! -- не
унималась жена. -- Ты, мол, весь такой из себя самый патриотичный, а остальные
не следуют твоему примеру. А тебе не кажется, Сайлас Майкл Смит, что ты
виноват в этом сам? Кто же будет следовать твоему примеру, когда ты ведёшь себя,
как последний хам, грубиян и мужлан? Может быть, тебе следует вести себя поиному, а? Быть вежливей, воспитанней, отзывчивей -- неужели это так трудно?
Быть нежным мужем и заботливым отцом -- разве не таким должен быть
настоящий патриот? Что толку в твоей любви к родной стране, если ты не можешь
как следует проявить любовь к собственной семье?
И снова Сайласу ответить было нечего.
Тем более, что Дебби была права.
13
* * *
Сайлас стоял на крыльце своего дома и грустно смотрел на звёзды. Ему
хотелось спать, но он знал, что раньше полуночи бодрствовать не перестанет.
-- Добрый вечер, мистер Смит, -- поздоровался с Сайласом прохожий.
-- Сержант О'Райли? -- узнал прохожего Смит, кое-как разглядев его в
полутьме.
-- Да, мистер Смит, это я, Билл. Вы бы того… -- показал полицейский на
фасад дома, -- убрали всё это, а? А то всего полчаса-то и осталось.
-- Хорошо, сержант, -- вздохнул Сайлас. -- Сейчас вот прямо и займусь.
-- Вот-вот, займитесь, -- кивнул О'Райли. -- А то времени уже мало, а работы
вам предстоит много, как бы, чего доброго, не опоздать.
И полицейский удалился, стыдливо пряча под мышкой раздувшуюся от
содержимого спортивную сумку на молнии. Впрочем, и так было ясно, что в сумке
лежит не арбуз и не баскетбольный мяч, а шлем британского констебля.
-- Да, работы много, -- присвистнул Смит, глядя на развешанные чуть менее
суток назад плакаты, транспаранты и прочую наглядную агитацию. -- Одному
можно и не справиться…
Он уже открыл рот, чтобы заорать во всё горло и позвать таким образом ЭфДжея -- но вовремя передумал.
Вместо этого Сайлас тихо вошёл в дом, осторожно поднялся вверх по
ступенькам и легонько постучал в дверь комнаты сына:
-- Эф-Джей, сынок -- открой, пожалуйста, мне нужна твоя помощь.
-- Открыто, -- раздался голос из-за двери.
Как ни странно, препираться сын не стал.
* * *
-- Ну, вот и всё, сынок, -- удовлетворённо произнёс Сайлас. -- Всё убрали, и
ещё десять минут осталось.
-- А флаг, пап?
-- Ну, флаг убрать -- это дело пяти секунд. Как раз в полночь и уберу.
Спасибо, сынок. Ты здорово мне помог.
-- Да ладно, пап, -- смущённо опустил голову Эф-Джей.
-- Ты… это, сынок, извини меня, -- опустил голову и Сайлас. -- Зря я на тебя
днём наорал. Просто... сам понимаешь, такой уж день сегодня…
-- А я типа понимаю, клёвый сегодня день, -- неожиданно ответил сын. -Вот смотри, пап, что я сегодня это... читал.
И Эф-Джей достал из кармана книжку небольшого формата.
-- "Саратога"? -- посмотрел на обложку Сайлас. -- Хорошая вещь, знаю.
Стив Принс, он писать умеет.
-- Да, пап, ещё как умеет! -- с энтузиазмом согласился сын. -- Это типа про
битву при Саратоге, когда наш генерал Вашингтон продул этому лимоннику
Бургойну. Отстой получился полный, но зато как клёво написано!
-- Это верно, написано хорошо, -- кивнул Сайлас. -- Я когда-то читал.
14
-- Так я чё подумал, пап, -- продолжил Эф-Джей. -- Если б типа Вашингтон
не продул, а выиграл ту битву, так мы бы и войну с лимонниками могли выиграть и
всё такое. Вот было бы круто, а? И мир подписали бы не на отстойных условиях. И
независимость у нас была бы типа настоящая, а не один день в году. И территория
уж точно была бы побольше. И кто его знает -- может, типа рулила бы во всём мире
не Британия, а мы. Классно было бы, да?
-- Да, сынок, это было бы классно, -- улыбнулся отец. -- Молодец, Эф-Джей,
соображаешь.
Такой гордости за сына Сайлас не испытывал уже давно.
-- Ну, типа ладно, пап, -- пожал плечами Эф-Джей, -- я уже спать пойду,
наверное. Мне тренер Брэдли сказал, что раз сегодня я типа пропустил, так пусть
приду завтра и всё такое.
-- Иди, сынок, иди, -- кивнул Сайлас. -- Отдохни как следует перед
тренировкой, это правильно. Глядишь, через несколько лет сыграешь за сборную
США. Может, тогда и не проиграем… с таким счётом.
Пожелав отцу спокойной ночи, Эф-Джей ушёл. А Сайлас остался.
Он знал, что через пять минут часы покажут двенадцать, прогремит
последний фейерверк -- и он, Сайлас, бережно унесёт флаг назад в подвал. И на
этом день независимости закончится.
И он, Сайлас Майкл Смит, снова будет не гражданином Соединённых
Штатов Америки, а подданным Британской Империи.
И он снова будет считать месяцы, недели, дни.
С нетерпением ожидая, когда пройдёт год -- и наступит новое четвёртое
июля.
Новый день независимости.
КОНЕЦ
15