На правах рукописи РОМАНОВА Ирина Викторовна ПОЭТИКА ИОСИФА БРОДСКОГО:
advertisement
На правах рукописи РОМАНОВА Ирина Викторовна ПОЭТИКА ИОСИФА БРОДСКОГО: ЛИРИКА С КОММУНИКАТИВНОЙ ТОЧКИ ЗРЕНИЯ Специальность 10.01.01 – русская литература АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук Смоленск – 2007 Работа выполнена на кафедре истории и теории литературы ГОУ ВПО «Смоленский государственный университет» Официальные оппоненты: доктор филологических наук, ведущий научный сотрудник Института русского языка им. В.В. Виноградова РАН Наталья Александровна Фатеева доктор филологических наук, профессор Юрий Борисович Орлицкий доктор филологических наук, доцент Андрей Михайлович Ранчин Ведущая организация: Тверской государственный университет Защита состоится « 12 » октября 2007 года в 14 часов в зале Ученого совета на заседании диссертационного совета Д 212.254.01 при ГОУ ВПО «Смоленский государственный университет» по адресу: 214000, г. Смоленск, ул. Пржевальского, д. 4. С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке СмолГУ по адресу: 214000, г. Смоленск, ул. Пржевальского, д. 2 Б. Автореферат разослан «____» ______________ 2007 года Ученый секретарь диссертационного совета доктор филологических наук, профессор 2 Н.А. Максимчук ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ Творчество И. Бродского получило глубокое освещение в работах отечественных и зарубежных исследователей, таких как В. Полухина, Л. Лосев, Д. Бетеа, М. Крепс, Б. Шерр, К. Проффер, Т. Венцлова, Дж. Смит, В. Куллэ, А. Ранчин, П. Вайль, А. Генис, Е. Петрушанская, Д. Ахапкин, Д. Лакербай, Н. Медведева, И. Плеханова и многих других. За последние сорок лет появилось около тысячи публикаций. Вместе с тем нельзя сказать, что творчество Бродского охарактеризовано исчерпывающе. Актуальность темы нашего диссертационного исследования – коммуникативный аспект лирики Бродского – объясняется следующими причинами. Во-первых, сам Бродский высказывался в эссе и стихах о характере художественного в целом и лирического в частности текста, затрагивая коммуникативный аспект. Во-вторых, в литературе о Бродском сталкиваются весьма противоречивые мнения о направленности его поэзии. Распространено представление о Бродском как о поэте отчуждения. Вместе с тем еще А. Ахматова отмечала в стихах Бродского «божественное слияние с природой». Втретьих, сама по себе проблема коммуникации в лирике разработана недостаточно и требует дальнейшего изучения. Научная новизна нашей диссертации определяется как темой, так и методикой исследования. Она заключается в разработке оригинальной методики анализа коммуникативной организации стихотворений, рассмотрении коммуникативной структуры лирики того или иного поэта в синхронии и диахронии и проецировании полученных выводов на поэтику конкретного автора и лирики в целом. В тесном сочетании предмет исследования – поэтика и объект исследования – коммуникативная структура лирики исследованы недостаточно. На этом основании наш подход является вполне оригинальным. Материалом нашего исследования стала вся лирика Бродского 1957 – 1996 годов (общее количество стихотворений – 558), взятая по первому изданию сочинений, напечатанному «Пушкинским фондом» и издательством 3 «Третья волна»: Бродский И.А. Сочинения: в 4 т. / И.А. Бродский; сост. Г.Ф. Комаров. СПб.; Париж; М.; Нью-Йорк, 1992-1995. Цель предпринятого нами исследования – выяснить, каков характер коммуникативной направленности стихотворений Бродского, как коммуникативный аспект лирики влияет на представление о поэтическом мире автора, дополняет ли анализ коммуникативной структуры лирики поэта традиционное представление о лирике как литературном роде. Для достижения этой цели были поставлены следующие задачи: 1) разработать механизм выявления и описания основных коммуникативных типов стихотворений, а также способов их взаимодействия; 2) определить особенности проявления субъектно-объектных отношений в поэтических текстах разной жанровой ориентации; 3) рассмотреть средство связи – язык, речь – в плане содержания (как основу творческого мировоззрения Бродского) и в плане выражения (приемы создания коммуникативной стратегии). Методологическая основа. Работа основана на сочетании формального, структурного, описательного, историко-типологического подходов. Теоретической базой диссертации послужили труды М.М. Бахтина, Р.О. Якобсона, Ю.Н. Тынянова, Б.М. Эйхенбаума, Л.Я. Гинзбург, Ю.М. Лотмана, Б.О. Кормана, М.Л. Гаспарова, В.С. Баевского, Ю.И. Левина, Н.В. Павлович и ряда других исследователей истории и теории литературы. Методы исследования. В работе применены сравнительно- исторический и структурный методы исследования. Разработанной автором методике анализа коммуникативной структуры лирики подчиняются и другие применяемые методики: анализ парадигм образов, мифопоэтический, стилистический, стиховедческий, жанровый, композиционный, сравнительный, корреляционный анализы. Теоретическое значение диссертационного исследования заключается в открытии новых аспектов в коммуникативной функции лирики. Практическая ценность состоит в том, что положения и выводы диссертации могут использоваться в трудах, посвященных поэзии не только 4 Бродского, но и других авторов, что откроет перспективу сравнительных исследований. Материалы диссертации могут быть полезны при чтении лекций по истории и теории литературы и спецкурсов. Положения, выносимые на защиту: 1. Лирика Бродского направлена на установление коммуникации. 2. К средствам создания коммуникативной стратегии в лирике Бродского относятся: а) отведение языку и речи как средствам коммуникации особого места в поэтическом мире; б) создание образа лирического собеседника и подчинение ему образа лирического субъекта; в) жанровая ориентация и преобладание жанров письма (послания), элегии и отрывка; г) взаимодействие в пределах одного лирического произведения разных типов коммуникации; д) использование, кроме экспрессивной, еще и в коммуникативной функции ряда синтаксических фигур, в частности, таких как синтаксический перенос, синтаксическое развертывание и синтаксическое свертывание. 3. Количественное соотношение различных коммуникативных типов стихотворений в творчестве автора – это индивидуальная черта каждого поэта. 4. Взаимодействие коммуникативных типов стихотворений указывает на существенные особенности поэтического мира поэта. 5. Картина коммуникативной структуры лирики меняется на разных этапах творчества поэта в тесной взаимосвязи с эволюцией стиха и других поэтических форм. Апробация работы. Основные положения диссертации опубликованы в монографии (20,75 п. л.) и 53 статьях. Общий объем публикаций 64 п. л. По проблемам, освещенным в диссертации, были сделаны доклады на межвузовских, всероссийских и международных конференциях в Москве, СанктПетербурге, Екатеринбурге, Смоленске, Гродно (1998 – 2007 гг.). По материалам диссертации читались спецкурсы и проводились спецсеминары в Смоленском государственном университете. 5 Структура и объем диссертации. Работа состоит из введения, восьми глав, заключения, а также примечаний, списка источников и списка использованной научной литературы. Основная часть диссертации изложена на 369 страницах компьютерной распечатки. 31 страницу занимают примечания, 48 страниц – список источников и список использованной литературы, включающий в себя 495 наименований. ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ Во Введении (с. 4–22) поставлена проблема, выявлена актуальность темы, произведен обзор существующих в литературоведении взглядов на проблему коммуникации и обоснован собственный подход, определена цель исследования, описана методологическая основа, охарактеризован материал исследования. Мы исходим из того, что в лирике коммуникативная модель текста выглядит следующим образом. Автор создает лирическое произведение с характерными чертами поэтики, адресуя его некоему идеальному в его представлении читателю – абстрактному читателю. Автор, лирическое произведение и абстрактный читатель образуют авторско-читательскую коммуникацию. Данный тип коммуникации не является специальным предметом нашего исследования и привлекается по мере необходимости. В центре нашего внимания находится внутритекстовая коммуникация и ее составляющие: лирический субъект, так или иначе изображенный в произведении, сообщаемое и лирический адресат, который тоже может быть выражен по-разному. Глава 1 «…кому поведаем, как жизнь проводим?»: Особенности коммуникативной структуры лирики Бродского (с. 23–133). В § 1. Основные участники внутритекстовой коммуникации (с. 23– 47) в центре внимания находятся способы выражения лирического субъекта и лирического адресата в лирике Бродского. 6 Носитель речи – лирический субъект – у Бродского на протяжении всего творчества сохраняет постоянные личностные черты: это поэт, родившийся и выросший на севере, изгнанник, бедный, стареющий, лысеющий, картавый, одинокий, порой от одиночества теряющий рассудок, разлученный с возлюбленной, ироничный и самоироничный, ценящий свободу, доверяющий только языку. Можно с уверенностью говорить о наличии образа лирического героя Бродского. Этот образ проявляется фрагментарно и сочетается с темой разрушения. В его основе лежит метонимический принцип изображения человека, при котором «я» представлено отдельными духовными и телесными составляющими. Бродский чаще всего обращается к образам, входящим в тематические группы «мышление» и «речевой аппарат». Если образ лирического героя устойчив, то предпочтение форм выражения лирического «я» в разные периоды творчества меняется. Прослеживается эволюция от «мы» – к «я» – и к замещению 1-го лица субъектными формами «ты» и «вы», а также формой 3-го лица. Такое отстранение и остранение образа лирического субъекта, сочетающееся с уничижительными и обезличивающими самохарактеристиками, оказывается в русле традиции Баратынского, для которого характерен беспощадный суд «я» над самим собой. Тенденция к отказу от 1-го лица как предмета описания компенсируется у Бродского «я»-точкой зрения, которая распространяется на все тематические сферы. «Я» повествующее предпочитает письменную форму речи. Лирический герой и шире – лирический субъект Бродского – это, прежде всего, Homo scribens. В преобладающем количестве текстов лирическое «я» выступает в качестве наблюдателя – в противовес действующему лицу. В центре большинства ролевых стихотворений находится один и тот же психологический склад, тип личности, помещенный в сходные обстоятельства, но в разные времена и культурные слои. Поэт не стремится отчетливо индивидуализировать речевую манеру ролевого персонажа, но уделяет вни7 мание особенностям национально-исторического колорита. В результате у ролевых персонажей Бродского, будь то люди или животные, больше общего, чем различного. Их объединяют общие темы и мотивы – одиночества, разлученности с близким существом, странствия, писания, империи, в двух случаях – Рождественский подтекст. Ролевая лирика не является у Бродского ролевой в полном смысле слова: сохраняются проблематика и общий угол зрения с лирическим героем, общие с ним свойства стиля. Его персонажи – это «реинкарнации» лирического героя. К собственно ролевым ближе всего оказываются «женские» стихотворения. Хотя лирический герой Бродского и одинок, но творческий акт должен быть направленным, это оправдывает существование художника: я / тогда лишь есмь, когда есть собеседник! Собеседник – необходимый элемент в поэтической системе Бродского. Другими словами, есть собеседник, следовательно, я существую, реализовываясь в речи. Отсюда так важна, вопервых, тема «языка» как средства общения с кем-либо, во-вторых, с оглядкой на собеседника осуществляется выбор языковых, жанровых, композиционных форм и средств. На протяжении всего творчества Бродский тяготеет к установлению коммуникации – либо рамочной, которая оформляет текст, либо внутритекстовой. В ранней лирике обращенность преобладает над прямым обращением, а устная форма речи – над письменной. В зрелой лирике ситуация меняется на противоположную, в которой господствуют прямые обращения и письменная форма речи. В качестве адресата преобладают образы возлюбленной и других поэтов. В лирике Бродского устойчиво господствует дистантная коммуникация, при которой адресат заведомо не может непосредственно воспринять обращенную к нему речь. Этот факт подчеркивает одиночество лирического субъекта Бродского и объясняет частое обращение к форме письма, послания. Вместе с тем обращение к лирическому адресату в поэзии Бродского – это в большей степени путешествие во времени, чем в пространстве. Власть 8 воспоминаний оказывается сильнее отчаянной попытки возвеличить момент соединения в реальной жизни. Этим обстоятельством во многом объясняется и заведомое молчание адресата, чей адрес – память. Наличие лирического адресата позволяет наиболее полно раскрыться лирическому субъекту, который, будучи представлен сам по себе, чаще всего бездействен и выступает в качестве наблюдателя, а с появлением собеседника становится в буквальном смысле действующим лицом. В отличие от обычного коммуникативного акта, смысл которого обусловлен прежде всего актуальностью и ценностью передаваемой информации, в поэзии Бродского акцент переносится с передаваемого на субъект, и это спровоцировано именно наличием объекта. Коммуникативная направленность лирического субъекта Бродского настолько сильна, что даже имплицитный лирический адресат начинает проявлять себя активно, чего нельзя сказать об эксплицитном адресате, который, как правило, не отвечает. § 2. Коммуникативные типы стихотворений: классификация и эволюция (с. 47–74). На основе вариантов сочетания субъекта речи и объекта мы выделили следующие коммуникативные типы стихотворений: 1. Безлично-безадресный тип. К нему относятся тексты, в которых автор и лирический субъект максимально скрыты. На первом месте в них – какоето событие, явление, ситуация, описываемые, как правило, от третьего лица. При отсутствии четко выраженного субъекта речи отсутствует и выраженный адресат в лице читателя или кого-либо другого. Очень условно такой тип стихотворений выражает тематическую направленность на окружающий мир. 2. Эготивный тип. Это стихотворения с лирическим субъектом в центре и без адресата. Они выявляют в поэтическом сознании сосредоточенность на «я». 9 3. Апеллятивный тип. Такие стихотворения организованы как единое обращение к тому или иному эксплицитному адресату и выражают направленность поэтического сознания и лирического субъекта на «ты», другого. 4. Эготивно-апеллятивный тип. В нем эготивный текст осложнен элементами апеллятивного типа; либо происходит построение части текста по эготивному принципу, а другой части – по апеллятивному. В области тематики наблюдается относительная уравновешенность сфер «я» и «ты». 5. Смешанный тип. В таких текстах безлично-безадресное изложение сочетается с элементами текстов эготивного типа (эксплицитным лирическим субъектом) и/или апеллятивного типа (содержит обращения, императивы и т.п.). В этих стихотворениях условно уравновешиваются тематические сферы «мир», «я» и «ты» (другой). Типы сочетаний могут быть различными. Можно выделить безлично-безадресно-эготивный, безлично-безадресно- апеллятивный типы. Самая сложная форма сочетает в себе все три элемента – безлично-безадресный, эготивный и апеллятивный. Такой смешанный тип может иметь лиро-эпический характер. В особых случаях перечисленные типы текстов могут быть формальными, функционально выражая другой тип. По степени убывания своего удельного веса в лирике Бродского коммуникативные типы текстов распределились следующим образом: 1) апеллятивный тип, 2) смешанный (внутри смешанного типа лидирует безлично-безадресно-апеллятивный, за ним по степени убывания следует безлично-безадресно-эготивный и, наконец, собственно смешанный тип, сочетающий в себе одновременно три элемента), 3) безлично-безадресный, 4) эготивно-апеллятивный, 5) эготивный. 2% составили тексты под условным обозначением «Прочее», не вошедшие в основную классификацию, поскольку они содержат элемент драматизации. Ведущие позиции заняли тексты, содержащие апеллятивный элемент, затем – тексты, содержащие безличнобезадресный элемент. Тексты эготивного характера значительно уступают. 10 У Бродского абсолютно все основные коммуникативные типы стихотворений обнаруживают положительную зависимость друг от друга. Мы вправе уверенно говорить о наличии корреляции между всеми коммуникативными типами стихотворений. Иными словами, существуют общие тенденции в развитии разных коммуникативных типов в творчестве Бродского. Наиболее высокая корреляция имеет место между апеллятивным и безличнобезадресным; апеллятивным и эготивно-апеллятивным типами, а также между безлично-безадресным и эготивным; эготивным и смешанным типами. Наличие высокой зависимости между апеллятивным и безличнобезадресным и между эготивным и безлично-безадресным типами оказалось неожиданным. Это значит, что в большинстве отдельно взятых отрезков времени тенденции к росту или снижению показателей апеллятивного и эготивного типов будут соответствовать тенденции, характерной для безличнобезадресного типа. Учитывая то обстоятельство, что каждый коммуникативный тип закреплен за определенной тематикой, мы должны признать, что в поэтическом сознании Бродского тематическая ориентация на внешний мир тесным образом зависит от тематической ориентации на собеседника и от тематического сосредоточения на лирическом «я». При рассмотрении коммуникативной структуры лирики Бродского в диахронии три периода в его творчестве оказываются систематически отмеченными: это (с некоторыми погрешностями) 1963–1964 годы, 1972–1976 годы и 1993 год. Первый и третий периоды оказались в целом наиболее плодотворными. Для 1963 года характерны взлет количественных показателей стихотворений безлично-безадресного, эготивного типов, а также нетрадиционных стихотворных форм, составивших группу «Прочее», и спад количественных показателей стихотворений апеллятивного, эготивно-апеллятивного, безлично-безадресно-эготивного и смешанного типов. 11 Для 1964 года характерны взлеты апеллятивных, безлично- безадресных, эготивно-апеллятивных, эготивных текстов и спад безличнобезадресно-апеллятивных и смешанных. 1972–1976 годы отмечены точно противоположной тенденцией: спад показателей текстов разных типов с апеллятивным элементом (апеллятивных, эготивно-апеллятивных, безлично-безадресноапеллятивных), низкий показатель текстов безлично-безадресно-эготивного типа, нулевой – текстов из раздела «Прочее» и рост безлично-безадресного, эготивного и смешанного типов стихотворений. Для 1993 года характерны высокие показатели текстов апеллятивного, безлично-безадресного, безлично-безадресно-апеллятивного, эготивно- апеллятивного типов и стихотворений из раздела «Прочее», низкие показатели эготивных и безлично-безадресно-эготивных стихотворений, а также отсутствие смешанного типа текстов. Бродский был категорически против того, чтобы события суда, травли, ссылки и высылки рассматривались как определяющие в его судьбе. Наши наблюдения позволяют скорректировать его суждения. Может, эти события и не стали определяющими в судьбе Бродского, но только не в творчестве. По крайней мере, на основе анализа коммуникативной структуры лирики поэта эти вехи, включая еще любовную драму 1964 года, а также широкое общественное признание и рождение дочери в 1993 году, оказываются выделенными. Мы не задавались целью соотносить изменения в творческой манере с биографией поэта. Гораздо важнее было на основе анализа коммуникативной структуры лирики выделить переломные этапы с тем, чтобы потом их можно было учесть при составлении периодизации творчества Бродского, основанной на объективных показателях, учитывающих эволюцию лирики как эволюцию стиховых форм. Выделенные нами вехи вполне соответствуют периодизации творчества Бродского, которую предложил В. Семенов на основе анализа эволюции сти12 ха1. Близость сопоставленных результатов дает убежденность в том, что эволюцию коммуникативных типов стихотворений полезно будет использовать при составлении периодизации творчества любого поэта. § 3. Коммуникативная структура лирики Б. Пастернака в синхронии и диахронии (с. 74–99). Чтобы судить, общая ли перед нами тенденция или характерная только для Бродского, необходимо иметь сравнительный материал по другим поэтам. В качестве сопоставления были привлечены данные по коммуникативной структуре лирики Б. Пастернака. Материалом исследования стали все девять книг его стихов, от «Поверх барьеров» до «Когда разгуляется». В случае с Пастернаком имело смысл рассматривать лирику именно по книгам, а не по годам, поскольку сам поэт сознательно и целенаправленно собирал и выстраивал стихотворения в некое художественное целое и издавал в виде отдельных книг лирики. У Пастернака на первом месте по численности оказывается смешанный коммуникативный тип, если представлять его как объединенный. В сумме входящие в него коммуникативные разновидности составляют 37 %. На втором месте – безлично-безадресный тип. Если рассматривать все разновидности смешанного типа по отдельности, то безлично-безадресный коммуникативный тип выйдет на первое место, а второе с совсем незначительным отрывом займет безлично-безадресно-апеллятивный. Третье место в любом случае за апеллятивным типом, четвертое – за эготивно-апеллятивным. Эготивный тип оказывается одним из самых малочисленных. На протяжении всего творчества Пастернака наблюдается тенденция к преобладанию текстов безлично-безадресного типа. Для них характерны следующие особенности: олицетворение природы, природных объектов; наличие мифопоэтического подтекста, философских, мировоззренческих концепций. Две последние особенности придают текстам двуплановость, универсальный, обобщающий характер, философичность, а следовательно, и скрыСеменов В. Стихосложение Иосифа Бродского: метрика, строфика, ритмика, ритм и синтаксис: магистер. дис. Тарту, 1998. 1 13 тую полемичность, при которой подтекст, второй план как бы полемизирует с внешним планом стихотворения. Обнаружилась совершенно противоположная по сравнению с Бродским картина взаимодействия коммуникативных типов. Если у Бродского положительная корреляция наблюдается практически между всеми коммуникативными типами, то у Пастернака статистически значимым является только один показатель. Обнаруженная у Пастернака положительная зависимость между безлично-безадресным и смешанным коммуникативными типами является показателем доминирования в поэтическом сознании безлично-безадресного элемента (ориентации на третье лицо), который может лишь осложняться эготивными и апеллятивными элементами. Очевидно, что наличие/отсутствие корреляции между теми или иными коммуникативными типами стихотворений – индивидуальная черта каждого поэта. Корреляционный анализ позволяет обнаружить особенность не только стиля, но и поэтического мышления автора. У Бродского изменение одного коммуникативного типа в каждый отдельно взятый момент автоматически влечет за собой изменение других типов. При этом разные коммуникативные типы находятся в тесной положительной зависимости (увеличение показателей одного типа вызывает увеличение показателей других типов и наоборот). На основании этого мы делаем вывод о том, что поэтическое мышление Бродского полифункционально. У Пастернака коммуникативные типы в большинстве своем существуют автономно, изолированно. Увеличение или уменьшение показателей одного коммуникативного типа в каждый отдельно взятый момент не влечет за собой обязательного изменения показателей других типов, что является показателем монофункционального поэтического мышления. В данном случае то, что мы назвали полифункциональностью и монофункциональностью, не носит оценочного характера и не может интерпретироваться по шкале «лучше/хуже». Эти данные предоставляют обширный материал для историко-литературных исследований. 14 Динамика соотнесена с коммуникативного периодизацией фактора лирики творчества Пастернака поэта, была установленной В.С. Баевским2. Книга «Близнец в тучах» резко выделяется на фоне всего поэтического творчества Пастернака в коммуникативном плане: для нее характерен максимальный показатель эготивных и эготивно-апеллятивных текстов, низкий и минимальный – смешанных, а также низкий показатель безлично-безадресных и апеллятивных стихотворений. Эта картина совпадает с I периодом творчества Пастернака, обратившегося от философии к лирике и преодолевавшего в те годы символизм. II период объединяет книги «Поверх барьеров», «Сестра моя жизнь», «Темы и варьяции» и «Стихи разных лет» и отличается авангардизмом, работой над поэмами, ранней прозой. Границы этого периода совпадают со следующим этапом в развитии коммуникативной структуры лирики Пастернака. В коммуникативном плане для этого периода характерно противостояние высоких безлично-безадресного показателей типов и смешанного, низких – апеллятивного эготивного и и эготивно- апеллятивного. При этом наблюдается тенденция к ярко выраженному росту показателей смешанного типа и незначительному снижению всех остальных. III период включает книги «Второе рождение», «На ранних поездах», «Стихотворения Юрия Живаго» и «Когда разгуляется». Это время перехода к простоте стихотворных форм, сочетающейся со смысловой сложностью, время переводов и крупной прозы. В.С. Баевский внутри этого периода различает две фазы, объединяющие попарно книги «Второе рождение» с книгой «На ранних поездах» и «Стихотворения Юрия Живаго» с «Когда разгуляется». В коммуникативном плане относительно однородны первая, вторая и четвертая из названных книг. Их характеризует стабильно высокий показатель стихотворений смешанного коммуникативного типа, выраженный рост безлично-безадресных текстов, заметное снижение доли текстов Баевский В.С. Б. Пастернак–лирик: Основы поэтической системы. Смоленск: ТРАСТ– ИМАКОМ, 1993. С. 72-73. 2 15 апеллятивного типа и существенно менее выраженное снижение и без того невысоких показателей стихотворений эготивного и эготивно-апеллятивного типов. На этом фоне оказываются резко выделенными «Стихотворения Юрия Живаго», тенденции: демонстрирующие резкое компенсируется противоположные снижение взлетом доли текстов показателей для данного смешанного апеллятивного периода типа, и что эготивно- апеллятивного типов. В русле общей тенденции к некоторому снижению оказывается показатель эготивного типа текстов и растущий показатель безлично-безадресного типа. Особое, выделенное, положение «Стихотворений Юрия Живаго» – неожиданный и поразительный результат, поскольку поэтика этой книги стихов традиционно воспринимается в одном ключе с «Когда разгуляется». Изменение картины коммуникативной структуры лирики Пастернака совпадает с границами выделенного В.С. Баевским III периода творчества, но несколько изменяет представление о фазах внутри него. Соотнесение динамики развития коммуникативного аспекта лирики с периодизацией творчества поэта, полученной на основе анализа стиховых форм, снова дало положительные результаты. Границы периодов в обоих случаях совпали. При этом исследование коммуникативного фактора позволило внести некоторые коррективы в общую картину. Лирика Пастернака осталась в известной степени закрыта для первого и второго лица. В стихах он предпочитал обращаться почти исключительно к возлюбленным, в качестве других собеседников выбирая или поэтов (обычно уже умерших), или Бога. В большинстве же случаев апеллятивность Пастернака формальна: его коммуникативность не носит направленного характера, она распылена на весь мир, являясь частью общего эмоционального фона. Но и лирический субъект, представленный крупным планом в эготивных стихотворениях, был остро интересен поэту лишь в самом начале и заметно меньше – уже в последнем периоде творчества. На 16 этом фоне обращает на себя внимание тенденция к преобладанию безличнобезадресного элемента в стихотворениях одноименного и смешанного типов. Такие стихотворения тяготеют к концептуальности и скрыто аппеллятивны, благодаря, как правило, мифопоэтическому подтексту. Не первое, не второе, а третье лицо – жизнь во всех ее проявлениях, окружающий мир, творчество – вот что определяет лирику Пастернака. § 4. Закон внутренней связности в творчестве Пастернака (с. 99– 133). Глубинный характер взаимоотношений первого, второго и третьего лица скрыт в авторской философской концепции, проявившейся во всем творчестве Пастернака в виде закона внутренней связности. В 1910-е годы начинает формироваться идея воплощения субъекта в объект и взаимоперехода субъекта и объекта. Она понимается как основа человеческого творчества и жизни. Творчество есть чудесный момент настраивания на одну волну творца и объекта его вдохновения – до слияния их в некое духовное единство. Это происходит обычно между людьми изначально духовно близкими. Но оказывается, что это чудо единения художника и его героя (а вместе с ним и прототипа героя) есть лишь частное свидетельство тождественности самой жизни, которая уравнивает и объединяет эпохи и их участников. Эта идея на разных временных этапах несколько видоизменяется, принимая новые смысловые оттенки. Однако ее можно считать одной из доминант художественного творчества Пастернака. В романе «Доктор Живаго» идея единства переживает свое возрождение и преображение. Здесь она представлена во всем своем многообразии, причем не только на семантическом, но и на структурном уровнях. Здесь идея единства реализуется в свете русской религиозной философии начала ХХ века. Одна из главных тем религиозной философии, получившая разрешение в православном богословии, – это тема воплощения субъекта и объекта, тема соборности сознания. В стихотворении «Рассвет» из тетради Живаго эти мысли нашли поэтическое воплощение, но к ним присоединился и новый смысл – духовного религиозного 17 возрождения, счастья через самопожертвование, через поглощение своего «я» богоблагословенным окружающим миром, через полное растворение в нем. Идея единства субъекта и объекта в самом широком смысле представлена на протяжении всего творческого пути Пастернака во всем многообразии своих проявлений, к которым относятся: единство и тождественность всех проявлений жизни; единство жизненных обстоятельств разных людей; единство творца, творения и предмета творчества; действительности и искусства; древних культур разных народов; поэта и народа, бедноты; слов, тем, образов в поэтическом тексте; человека и природы; человека и времени; любящих мужчины и женщины; генетически связанных людей, повторяющих друг друга в следующих поколениях; человека и его второго «я»; единство персонажей романа, выражающих преимущественно одно, близкое авторскому, сознание; единство воплощений личности («ликов»), существующих в разных мирах-контекстах поэтического текста; прозы и стихов в романе. Все эти проявления единства, за исключением двойничества как воплощения худших сторон личности, являются необходимым условием счастливого, гармоничного земного существования человека и его художественного творчества, залогом бессмертия. Главные средства осуществления единства – память, искусство (творчество) и вера. Осуществление Пастернаком в творчестве и в жизни идеи единства, в первую очередь, понимаемой похристиански, – это шаг на пути реализации человеком божественного начала в эмпирической действительности. Это шаг на пути к теургическому искусству. Глава 2. «Победа воспоминаний над действительностью»: Элегии Бродского (с. 134–170). § 1. Целесообразность жанрового подхода в исследовании (с. 134– 135). Особенности субъектно-объектных отношений наиболее ярко проявляются в определенных жанрах лирики. Для Бродского жанровый принцип оставался чрезвычайно актуальным, а в коммуникативном плане наиболее 18 выразительными оказались элегии, послания и отрывки, которые мы рассматриваем как вторичные жанровые образования. Следование жанровому принципу открывает ряд возможностей, в том числе возможность выбирать русло той или иной литературной традиции, с одной стороны, и искать пути ее обновления и наполнения современным содержанием, с другой. Материалом исследования в этой главе послужили русскоязычные стихотворения Бродского, названные в заглавии элегиями. Элегии Бродского можно условно разделить на две группы: первую составят тринадцать элегий, открыто ориентированных на западноевропейскую традицию, на что указывают их названия – «Большая элегия Джону Донну» и «Римские элегии», вторую – остальные девять элегий. При том, что не исключена возможность европейского влияния, велика вероятность отражения в них черт русской элегической поэзии. В центре нашего внимания – связь субъектно-объектной структуры стихотворений Бродского, названных элегиями, с композицией. § 2. «Западные» элегии (с. 135–150). Элегии, открыто ориентированные на западноевропейскую традицию (творчество римских элегиков, английскую метафизическую поэзию, лирику Гете), строятся на основе семантического варьирования или по принципу «от частного к общему», с некоторым тяготением к трехчастной логической схеме. В фокусе внимания оказывается настоящее время, обстановка, окружающая героя (образы интерьера и города), и его рассуждения о времени, о том, что оно делает с миром и человеком, о творчестве и смерти. Образ самого героя не выстраивается, рассыпаясь на фрагменты. Герой как будто избегает говорить о себе в первом лице и характеризует себя в настоящий момент, а не в историческом развитии. Соответственно не возникает и образ адресата, который в «западных» элегиях преимущественно условный. Обращение к нему носит формальный характер. Это в большей степени дань жанру, чем стремление воссоздать коммуникативную ситуацию (ситуацию диалога). 19 § 3. «Русские» элегии (с. 150–170). Учитывая особенности композиции, мы выделили два типа элегий: 1) «синтетические», в которых варьируется одна тема с разных точек зрения, прежде всего, через смену планов «я – ты» и смену временных планов «настоящее – прошедшее – будущее». Они оказываются структурно близки элегиям-воспоминаниям пушкинского типа. Восстанавливая механизм воспоминания, Бродский использует сложную смену временных планов, а также планов «я» – «ты» – «он»; 2) «аналитические», для которых характерна трехчастная композиционная схема: экспозиция, рисующая исходную ситуацию; ложный ход, намечающий возможное разрешение ситуации; отказ от ложного хода и предпочтение другого хода, истинного, иногда с синтезом в конце. Они тяготеют к структуре элегий Баратынского с их проблемой выбора в центре. «Русские» элегии Бродского эволюционируют от «синтетического» типа к «аналитическому» и затем к их синтезу. При этом две элегии начала 1960-х годов явно «синтетические», два стихотворения конца 1960-х «аналитического» типа, остальные пять текстов конца 1960-х и 1980-х годов представляют собой сложный сплав двух типов. По структуре они повторяют «аналитический» тип элегий, однако Бродский убирает из них принцип выбора, заменяя его принципом воспоминания. В целом «русские» элегии Бродского ориентированы на сложное сплетение времен, отсюда в них преобладает мотив ‘герой вспоминает кого-либо (что-либо)’, отсутствующий в «западных». В «русских» элегиях преобладает первое лицо, с помощью игры времен дана история лирического героя, оснащенная биографическими деталями, а также история его взаимоотношений с другими людьми, включая лирического адресата. Вырисовывается целый образ адресата – возлюбленной, черты портрета, биографии, угадывается история отношений. Кроме того, в качестве адресата может выступать и сам лирический герой, в результате чего обращения приобретают автокоммуникативный характер. 20 Сама по себе ориентация на конкретный жанр указывает на приверженность Бродского к дедуктивной лирике. Признаки дедукции в диффузной форме присутствуют и в текстах стихотворений. Эта традиция восходит, в частности, к творчеству поздних римских элегиков, Жуковского, Баратынского, Мандельштама. В целом в лирике Бродского проявляются признаки индуктивного поэтического мышления, в числе которых конкретность ситуации, единичной и в то же время символически расширяющейся, контекстуальность, пространственно-временная локализация, структурная целостность, при которой частное предстает ракурсом бытия. В этом смысле он выступает как наследник традиций Катулла, Донна, Державина, Пушкина, Ахматовой. Глава 3. «Почта в один конец»: Послания Бродского (с. 171–206). Исследование коммуникативной структуры лирики Бродского показало преобладание апеллятивных стихотворений, построенных в форме обращения к кому(чему)-либо. Преобладание конкретных адресатов стало свидетельством того, что коммуникативность в стихах имеет направленный характер. Эти две особенности поэтики Бродского – апеллятивность и наличие конкретного адресата – являются яркими признаками жанра стихотворного послания. В данной главе мы обратились к исследованию стихотворений Бродского, сохраняющих память этого жанра. В силу того, что к ХХ веку жанровая система в лирике не сохранилась, мы принципиально не различаем жанры письма и стихотворного послания, разграничивавшиеся в XVIII столетии. § 1. К вопросу о признаках жанра послания (с. 171–180). Из-за некоторой размытости жанровых признаков послания мы поставили перед собой задачу на основе эмпирических наблюдений выделить более конкретные структурные признаки послания. К ним относятся: 1) наличие в названии или в самом тексте слова «письмо» или его синонимов; 2) дистантная коммуникация, при которой адресат заведомо не может непосредственно воспринять обращенную к нему речь; 3) указание на письменную форму речи; 4) указание на более или менее конкретного 21 адресата или обращение к нему; в качестве адресата могут выступать человек, группа лиц, литературный или мифологический персонаж, неодушевленный предмет; 5) наличие апелляции к адресату или к другим силам в связи с адресатом; 6) наличие образа адресанта; 7) указания на прямой и/или обратный адрес; 8) указание на повод для написания послания. Тематика послания, случай, в связи с которым оно пишется, определяют тип послания и возможность его корреляции с другими стихотворными жанрами. Среди выделенных признаков 1-й, 2-й, 4-й, 6-й являются структурообразующими, доминантными, остальные – сукцессивными. Наличие или отсутствие в стихотворении большего количества признаков, включая в первую очередь доминантные, позволяет отнести его к ядру жанра либо к периферии. На основании выделенных признаков нами установлено, что 49 стихотворений Бродского сохраняют память жанра стихотворного послания. Стихотворения Бродского, тяготеющие к жанру послания, абсолютно преобладают в 1960-е годы (28 текстов), в 1970-е годы их количество сокращается почти вдвое (15), в 1980-е и 1990-е годы их появление носит эпизодический характер (по 3). На 1964 год приходится самое большое их количество – 10, на второе место можно условно поставить 1962 год (5 текстов), на третье – 1967, 1970, 1972 годы (по 4 текста). Выделенными оказались периоды, связанные, в первую очередь, с арестом, пребыванием в психбольнице и ссылкой (1964), а также со знакомством с М. Басмановой и тесным общением с А. Ахматовой (1962) и кануном вынужденной эмиграции. Эти же периоды совпали со «взрывами» апеллятивности в лирике Бродского. Ядро жанра составляют стихотворения, содержащие от 4 до 8 жанровых признаков. Их в нашем материале 40. Это очень высокий показатель. Периферию жанра составляют тексты, которые характеризуются 1-3 признаками. Их всего 9. 22 § 2. Тематические группы посланий (с. 180–206). Распределив выделенные нами послания по тематическому принципу, при этом, принимая во внимание адресата, получим следующие группы (деление это также очень условно, поскольку большинство стихотворений политематичны, поэтому мы имели в виду корреляцию доминирующей тематики и адресата). 1. Дружеские. Количество дружеских посланий едва заметно возрастает от 1960-х к 1970-м годам и резко снижается в 1980-е годы. Среди них абсолютно преобладают послания к людям искусства, прежде всего друзьямстихотворцам, и соответственно доминируют темы творчества и судьбы лирического героя-изгнанника. Это объясняется тем, что обращение к человеку близкому и любимому, собрату по перу, с которым автора связывали прочные узы, провоцирует адресанта каким-то образом сравнивать себя с адресатом и в большей степени, чем в других стихотворениях, раскрываться самому. 2. Любовные. Все они написаны в 1960–1970-е годы. Среди них четыре принадлежат к ролевой лирике. Остальные стихотворения обращены от имени лирического героя к женщине. 3. Политические послания. Они написаны преимущественно в 1970-е годы, лишь первое – в 1966-м, последнее в 1988-м. Три из них написаны в античном колорите, одно – в китайском. Политические послания больше всех других тяготеют к ролевой лирике. 4. К кумирам. Это все ранние стихотворения Бродского начала 1960-х годов, содержащие восхищение поэтическим даром и нравственным обликом поэтов-предшественников, среди которых на первом месте А.А. Ахматова. 5. К неодушевленным предметам – стихотворения середины и второй половины 1960-х годов. Они наиболее разнообразны тематически. «Письма к стене» и «К Северному краю» объединяет некая заклинательность и жажда внутренней свободы, а отличает стремление к неограниченному пространству в первом и стремление укрыться от человеческих лиц, / от собачьего хора, / от двуствольных глазниц во втором. «К стихам» является 23 подражанием посланию Кантемира «К стихам моим». Да и сама по себе речевая форма послания-обращения к реальному или воображаемому предмету или абстрактному понятию восходит к поэтической традиции XVIII века. 6. Сатирически-обличительного характера. Это тексты второй половины 1960-х и начала 1990-х годов. Все они направлены к недругам и построены на противостоянии лирического персонажа и его адресата, их жизненных и творческих позиций, судьбы. 7. Философские. Выделение этой группы предельно условно, поскольку всю лирику Бродского можно считать философской. В этих стихотворениях более обнажен философский характер размышлений на традиционные для Бродского темы времени, жизни и смерти, строения души. 8. Родственные. «Сын! Если я не мертв, то потому…» и «Одиссей Телемаку» могут рассматриваться как дополнения друг к другу, как несобранный цикл, как современный и античный вариант одной и той же инвариантной ситуации, впрочем, разрабатывавшейся Бродским и в других стихотворениях, не имеющих отношения к жанру послания («Итака», «Post aetatem nostram» («Империя – страна для дураков…»)). Одно в ролевой форме, другое в традиционной разрабатывают одни и те же мотивы давней разлученности отца и сына и устремления отца к сыну. 9. К дидактическим посланиям, преобладавшим в литературе классицизма, близки стихотворения Бродского начала 1960-х годов – «Инструкция опечаленным» и «Инструкция заключенному». На дидактический характер указывает название, а лирического персонажа и его неопределенных адресатов объединяет общность судьбы. 10. К читателям. «В следующий век» – последнее послание Бродского и одно из последних его стихотворений вообще. Основная тема – бытие и небытие и то, что останется от поэта. Язык, письменная речь – форма существования после смерти. 24 Послания Бродского являются своеобразной квинтэссенцией его лирики, имеющей по преимуществу апеллятивный характер. Они преобладают в первой половине творчества. Их характер со временем меняется: происходит эволюция от любовных посланий и посланий к кумирам – к дружеским, философским, сатирически-обличительным и политическим. Послания Бродского сочетаются с признаками других жанров, таких как элегия, эпитафия, ода, ноктюрн и т.д., и деловых бумаг: реестр, инструкция. Сквозные темы, образы и мотивы, характерные именно для посланий: человек в изоляции (изгнании); соответственно оппозиция здесь и там (север – юг, Россия – заграница, империя – окраина), герой и адресат. В ранних стихотворениях чаще встречается ситуация, когда героя покидает адресат, уезжая куда-либо, позже – герой удален от адресата; невозможность встречи с любимым человеком и нежелание встречи с оппонентом (обычно имеющим отношение к официальной власти); странствие – центральная тема творчества Бродского предельно обнажается именно в посланиях; язык, письмена (в том числе свои и чужие); творчество; прощание; смерть; память; образ тени (призрака), чаще всего характеризующий лирического персонажа; время написания письма – обычно ночь. Для посланий характерен взгляд лирического героя на себя со стороны, рассказ о себе в 3-м лице, как о другом. Это форма остранения, свидетельствующая об отчуждении лирического героя от себя самого. Глава 4. «…ломоть отрезанный, тихотворение»: «Отрывки» Бродского (с. 207–245). Говоря об отрывке применительно к поэзии второй половины ХХ века, мы имеем в виду вторичное жанровое образование, формальными признаками которого являются: 1) разрушение зачина или концовки стихотворения для создания впечатления лирического фрагмента; 2) наличие пропущенных стихов, графически обозначенных рядами точек или других подобных приемов умолчания; 3) нарушение традиционной сюжетики лирического стихотворения, при котором не проясняется фабула. 25 Рассматривая отрывок в лирике Бродского, мы, в первую очередь, ориентировались на авторские определения. В поэтическом репертуаре Бродского семь стихотворений носят название «Отрывок» и пять – «Неоконченный отрывок». Все они, за исключением одного («Неоконченный отрывок» («Во время ужина он встал из-за стола…»), 1972 г.), были написаны в 1960-е гг. В целом можно выделить три группы стихотворений: 1) названные «Отрывками» и содержащие признаки соответствующего жанра. Их анализу посвящен § 1. «Неоконченные» «отрывки» (с. 209–224); 2) названные «Отрывками» и не содержащие признаков соответствующего жанра; они рассмотрены в § 2. «Оконченные» «отрывки» (с. 225–237); 3) не названные «Отрывками», но содержащие признаки этого жанра (этой формы); им посвящен § 3. Неоконченные «неотрывки» (с. 237–245). Мы выявили у Бродского шесть «неоконченных» «отрывков», шесть «оконченных» «отрывков» и восемь неоконченных «неотрывков». Однако это деление на типы носит условный характер, поскольку сама по себе форма отрывка у Бродского очень условна. У него нет отрывков в чистом виде как намеренно незаконченных произведений. Срабатывает эффект обманутого читательского ожидания. «Отрывок» в заглавии – это шифр, указывающий на более или менее очевидные формальности текста, а на уровне семантики всегда значащий больше, чем его номинативное значение, полисемантичный. Можно говорить о некоторых общих чертах поэтики, характерных для большинства «отрывков» Бродского. 1. Тяготение к пятистопному ямбу. Это один из самых частотных размеров в метрическом репертуаре раннего Бродского. Им написаны большие повествовательные стихотворения и поэмы («Гость», «Зофья», «Петербургский роман», «Исаак и Авраам»). Традиционно в русской и английской поэзии пятистопный ямб – размер не только лирических, но и драматических произведений и поэм. В этом контексте написанные пятистопным ямбом «Отрывки» Бродского воспринимаются как «осколки» больших форм. 26 2. «Отрывок» в заглавии, как правило, сигнализирует о расширении контекста. Это указатель, отсылающий читателя в подтекстовое, затекстовое пространство, в котором приведенный текст начнет восприниматься как фрагмент более обширного целого, часто читателю неизвестного. 3. Апеллятивность тяготеет к незаконченности из-за потенциальной невозможности (затрудненности) диалога в условиях лирического стихотворения. Так, «отрывок» у Бродского часто появляется в ситуации невозможности полноценной коммуникации. 4. Общий инвариант – ситуация расставания, неопределенности и/или пустоты (смерти) впереди вызывает к жизни форму отрывка, который в данном контексте есть синоним обрывка. Характерный для Бродского образ обломка, осколка, соотносимый с образом лирического героя, в ситуации разрыва отношений с тем (кем), кто (что) имеет непреходящую ценность (возлюбленной, родиной, жизнью), на уровне текста в целом заставляет обратиться к жанровому образованию «отрывок». Отрывок у Бродского становится оригинальной формой авторскочитательской коммуникации. В его поэтическом мире любое произведение независимо от степени его внешней завершенности – лишь часть замысла, лишь фрагмент какого-то целого. Это целое рождается в мучительном стремлении автора к читателю (адресату), но достается последнему только в какой-то своей части, всегда недосказанной, – ломтем отрезанным, тихотворением. «Отрывок» у Бродского – это онтологическое свойство любого стихотворения. Глава 5. «Кто издали откликнется?»: Диалог лирического героя с Богом (с. 246–266). В критические моменты жизни лирический герой Бродского обращается к Всевышнему, и это ведет к духовному перерождению. Небожитель, единственный из всех других удаленных адресатов, оказывается способным ответить герою. Так Господь в поэтическом мире Бродского из традиционного адресата превращается в собеседника. Он совершает чудо: наделяет героя спасительным для него поэтическим даром. 27 Тексты, в которых мотив преображения героя является центральным, имеют особенную структуру. В них происходит маятникообразное «качание» текста между разными коммуникативными системами: текст переключается из одной системы коммуникации в другую, при этом в читательском сознании сохраняется связь с обеими системами, в результате чего и возникает эстетический эффект. § 1. «Прощальная ода» (с. 246–257). На первом этапе безымянный герой находится в ситуации отчаянных поисков возлюбленной, взывает к ней, однако все обращения остаются безответными. Герой один, его окружают несмолкающие птичьи крики, подспудно готовящие нас к чудесному превращению героя, ночь, лес, ветер, снег, который в данном контексте воспринимается как знак Божественного присутствия в эмпирическом мире. Общение с Богом оказывается реальнее, чем с любимой. В 4-й строфе происходит переадресация речи Всевышнему. Ситуация поисков возлюбленной и попыток ее вернуть к жизни и к герою путем пробуждения с помощью чудесной песни приводит к желанию героя преобразиться в Певца. На этом втором этапе самоосознания личности он соотносит себя с образами Орфея, Данте, королевича Елисея, пророка, Христа, мирового древа. С этого момента его речь готовится стать не просто монологом, обращенным к Всевышнему (устным или произнесенным внутренне), но текстом бессмертной песни, записанным на бумаге. На третьем этапе свершается чудо: Бог как бы отвечает герою, наделяя его даром песни, превращая в птицу и давая, таким образом, надежду на воссоединение с возлюбленной. Перед нами преображенный герой, поющий уже на птичьем языке. § 2. «Разговор с небожителем» (с. 257–266). На первом этапе – в заглавии – «Разговор с небожителем» заявлен как двусторонне направленный устный диалог сторон. Предполагаемое участие в нем Божества на равных с человеком изначально составляет определенную интригу. 28 Сам текст односторонний несчастного, стихотворения, дерзкий, вопреки местами разочаровавшегося в названию, превращается кощунственный, монолог справедливости Неба «я» поэта. в – Он произносит этот монолог, не веря, что может быть услышан Богом, и объясняя это ставшей знаменитой формулой: вера есть не более, чем почта / в один конец. На данном втором этапе ситуация приближается к автокоммуникации. В подтверждение этому в тексте возникает «ты» и соответствующие ему формы глагола второго лица, подразумевающие самого героя, его остраненную обращенность к самому себе. Перед нами текст, воспроизводящий самоосмысление личности. В связи с этим возникают аналогии между героем стихотворения Бродского и Иовом, пророком или Христом. Семантика каждого из этих образов заранее известна, предсказуема. Однако в «Разговоре с небожителем» знакомые образы предстают в неожиданном свете, ломая стереотипы. В процессе самоосознания личности героя возникает полемичность интерпретации библейских образов. На третьем этапе – в финале стихотворения – внутренне обновленный герой, переживший духовную драму, приобретает еще и новый статус: из несчастного человека и бесталанного ремесленника он снова превращается в поэта. Важно отметить, что речь героя, до сих пор воспринимаемая нами как устная, получила графическое воплощение. Это результат ответной реакции Небожителя. Вопреки многочисленным утверждениям лирического героя Бродского о невозможности контакта, диалога с Господом; вопреки обусловленным этим обстоятельством исследованиям творчества поэта, связавшим его поэтическое мировоззрение с экзистенциализмом, мы утверждаем, что в «Прощальной оде» и «Разговоре с небожителем» Бог все же отвечает лирическому субъекту неким знаком. В первом случае это наделение героя даром песни, о котором он молил, и чудесным превращением его в птицу. Во втором – чудесное возвращение поэту творческого дара. 29 Глава 6. «Я попытаюсь вас увлечь игрой»: О двух моделях коммуникации в поэме-мистерии «Шествие» (с. 267–288). § 1. Ю.М. Лотман о двух моделях коммуникации в системе культуры (с. 267–269). Методологической основой исследования в данной главе стала работа Ю.М. Лотмана «О двух моделях коммуникации в системе культуры», в которой он развивает идею перенесения моделей и терминов теории коммуникации на сферу культуры. Ю.М. Лотман выделяет два типа коммуникации. Наиболее типичный случай – это направление «Я – ОН», где «Я» – это субъект, адресант передачи информации, а «ОН» – объект, адресат. Другое направление в передаче информации: «Я – Я» – это автокоммуникация. По мысли Лотмана, эстетический эффект возникает в момент, когда текст переключается из одной системы коммуникации в другую. § 2. Постмодернизм как автокоммуникативная система (с. 269–271). Законы построения поэтического текста Лотман перенес на законы построения культуры как целого. Есть культуры (эпохи), в которых доминируют сообщения, передаваемые по общеязыковому каналу «Я – ОН», и культуры (эпохи), ориентированные на автокоммуникацию. Мы рассматриваем постмодернизм как культуру, тяготеющую к автокоммуникации. Одной из самых ярких черт постмодернизма является интертекстуальность. Проецируя это свойство на теорию коммуникации, можно сказать, что литература постмодернизма не ориентирована на сообщение, на новую информацию, а использует уже знакомую информацию для самоосмысления. В постмодернистском тексте автор как таковой (первое «Я» в схеме Лотмана), пытаясь выразить себя, опирается уже на готовый словарь («контекст, сообщение 1» в схеме Лотмана), смешивает различные виды письма, культурные модели, сталкивает их друг с другом, не опираясь всецело ни на одну модель («сдвиг контекста, сообщение 2» в схеме Лотмана). В результате на смену автору приходит скриптор, повествователь («Я′» в схеме Лотмана), который несет в себе уже не страсти, настроения и чувства, а только необъ- 30 ятный словарь, из которого он черпает свое письмо. Кроме того, автор пользуется в тексте взаимными превращениями автора и героя. Для постмодернизма характерна особая манера повествования, при которой возникает иллюзия, будто бы текст создается у нас на глазах. Произведение как бы не отделано до конца. Эти приемы вполне соответствуют описанным Лотманом особенностям языка автокоммуникативной системы. В постмодернистском тексте все подвергается пародированию, выворачиванию наизнанку, снижению, в чем сказывается влияние карнавальной поэтики. Здесь источник «двойного кодирования» постмодернистской поэтики. Поэма-мистерия Бродского «Шествие» – яркий пример постмодернистской поэтики. § 3. Взаимодействие коммуникативных моделей в поэме-мистерии «Шествие» (с. 271–288). «Шествие» Бродского представляется важным произведением с точки зрения реализации в нем двух моделей коммуникации. На уровне фабулы в нем представлена ситуация, тяготеющая к автокоммуникации. В качестве «Я» выступает безымянный герой, названный личным местоимением первого лица. Расставшись с возлюбленной, герой идет по улице. Он смотрит вокруг, на дорогу, дома, окна, дождь и размышляет о том, как дальше жить, думает о смерти. Эта ситуация выполняет роль «контекста, сообщения 1» в схеме Лотмана. Вводится некий добавочный код, который освобожден от семантических значений. В качестве «кода 1» у Бродского выступают созерцание знакомых улиц, домов, звуки шагов, стук дождя. Под воздействием мерных звуков (шагов, капель дождя и, как позже выяснится, пишущей машинки), зрительных уличных впечатлений в воображении героя возникает картина фантастического шествия двадцати условных персонажей, высказывающихся о смысле жизни. На самом деле сам герой размышляет о жизни и смерти, используя хорошо знакомые культурные модели и выбирает среди них то, что ему близко. К этим персонажам относятся всевозможные человеческие типы (Лжец, Честняга, Счастливец, Усталый Человек, Любовники, Поэт, 31 Скрипач, Вор, Торговец, Король), персонажи-маски, воплощающие человеческие состояния (Плач), известнейшие литературные герои из разряда вечных образов (Гамлет, Дон Кихот, Крысолов, Мышкин), персонажи итальянской commedia (Арлекин, dell’arte Коломбина) и такие полигенетичные образы, как Чорт. В каждом случае семантика образа заранее известна любому потенциальному читателю, предсказуема. Именно поэтому романсы персонажей-участников шествия Бродский использует не в качестве сообщения, а в качестве кодов («код 2»). У Бродского тексты произведений или культурные системы, из которых взяты персонажи, становятся моделью переосмысления реальности. Однако в поэме Бродского знакомые персонажи предстают в неожиданном свете, ломая стереотипы. Это происходит под воздействием карнавальной поэтики. Фактически перед нами уже сама изменившаяся личность лирического субъекта поэмы, что соответствует в схеме Лотмана звену «сдвиг контекста, сообщение 2». Финал поэмы утверждает идею о том, что творчество спасает человека и мир от катастрофы. Сам акт творчества и внутреннее возрождение героя, мира и века воплощается в образе Рождества. Внутренне обновленный герой, переживший любовную драму, благодарящий судьбу, приобретает еще и новый статус: из несчастного влюбленного он превращается в поэта. На схеме Лотмана этому этапу соответствует «Я′». Мысленный процесс героя получил вербальное воплощение и даже графическое оформление (поэма отпечатана на пишущей машинке). Поэма Бродского построена на сочетании и взаимной подмене типов коммуникации. По смыслу, на уровне фабулы, имеет место автокоммуникация, модель «Я – Я» (самоопределение героя). По форме основная часть текста поэмы представляет собой произведение героя-поэта, в котором он непрестанно обращается к читателю, беседует и играет с ним. Эта часть существует в рамках коммуникативной модели «Я – ОН». Текст Бродского «качается», как своеобразный маятник, между системами «Я – Я» и «Я – ОН». 32 Глава 7. «Тет-а-тет между тобой и твоим языком»: Образ языка в поэзии Бродского (с. 289–339). Адресант и адресат – это только два компонента коммуникативной ситуации. Но есть еще и третий, важнейший – средство коммуникации, а именно – язык, речь. Эта составляющая в качестве объекта исследования тем более важна, что в поле нашего зрения находится не коммуникация как таковая в широком смысле слова, а коммуникативный аспект лирики. § 1. Обзор лексики тематической группы «Язык» (с. 289–300). Лексика тематической группы «язык» используется в поэзии Бродского активно и очень широко. Она охватывает все основные уровни и аспекты языка. Лексемы слово, речь, строка, язык, точка, звук, фраза являются высокочастотными не только у Бродского, они входят в состав частотной лексики книг лирики русских поэтов XIX–XX веков. А вот лексемы запятая и особенно алфавит и кириллица характеризуют исключительно поэтический словарь Бродского. Темы язык, речь, фраза, скобки, строка, буква, звук, время (грамматическое) являются доминантами поэтического творчества Бродского в целом. Вместе с тем отношение к языку и речи у поэта менялось. В ранний, «российский» период язык воспринимался преимущественно через призму лексики и семантики. В зрелом и позднем, эмигрантском периоде на первое место выходит визуальное и слуховое восприятие речи с четким делением ее на «свою» и «чужую». § 2. «Языковые» тропы (с. 300–321). 67% всей лексики тематической группы «язык» используется в переносном значении, в составе тропов. Причем в равной степени употребляются в прямом и переносном значении следующие слова: слово, смысл, речь, строка, точка, звук. Преимущественно в переносном значении употребляются слова: запятая, алфавит, время, скобки, фраза, язык, буква. Исключительно в составе тропов выступают слова: кириллица, многоточие, иероглиф, метафора, словарь, азбука Морзе, петит, письменность, клинопись. 33 На первом месте из всех тропов по количеству употребления стоит метафора (46 %). Второе и третье с незначительным разрывом между ними занимают сравнение (19%) и метонимия (17%). Четвертое и пятое – соответственно олицетворение (9%) и эпитет (7%). Примем традиционную схему тропа х → у, где х – основание сопоставления, у – образ сопоставления, а значок «стрелка» ( → ) указывает направление, в котором происходит сопоставление, а порой и критерий, по которому сопоставление делается. Язык, речь в поэзии Бродского в абсолютном большинстве случаев находятся в правой части тропа, в образе сопоставления, используются как средство восприятия мира. § 3. Список парадигм, содержащих образ языка, речи (с. 321–339). Мы выделили 419 образов, входящих в тематическую группу «язык, речь». Из них 90 образов имеют сложную структуру, преимущественно «пучок» (случай, когда одному основанию сопоставления соответствует несколько образов сопоставления или одному образу сопоставления соответствует несколько оснований) или «цепочка» (случай, когда образ сопоставления одного тропа является основанием сопоставления другого тропа). Возможны и более сложные сочетания. У Бродского каждый четвертый образ имеет сложную структуру. При этом поэт предпочитает сложный образ типа «цепочка». Большинство парадигм, выделенных нами, оказались обратимыми, что говорит об их высокой значимости для поэтического мира автора и о высокой продуктивности. В словаре образов русской поэзии Н.В. Павлович отмечены самые продуктивные парадигмы и самые частые понятия3. «Язык» не вошел в их число ни в составе оснований сопоставлений, ни в составе образов сопоставлений. Остальные выделенные нами понятия в большинстве своем встречаются среди частотных понятий самых продуктивных парадигм русской поэзии, но распределение их по степени частотности в поэзии Павлович Н.В. Словарь поэтических образов: на материале русской художественной литературы XVIII–XX: в 2 т. М.: Эдиториал УРСС, 1999. 3 34 Бродского иное. В русской поэзии абсолютным лидером по частоте употребления в образах является «существо». У Бродского «существо» в сопоставлении с «языком» занимает второе место. На третьем месте у Бродского «звук», тогда как для русской поэзии его позиция во втором десятке по рангу. Места понятий «природа» и «ментальное» у нашего автора и в русской поэзии примерно совпадают. А вот предметы «вещного мира» для образной системы Бродского имеют заметно большее значение, чем для общепоэтической ситуации. В русской поэзии самыми частотными являются именные парадигмы, а в нашем материале на первом месте по частотности оказалась парадигма типа ‘ситуация → ситуация’: ситуация жизненная ↔ ситуация речевая, языковая. При этом половина образов данной парадигмы имеет сложную структуру. Это свидетельствует не только об оригинальности, но и о сложности поэтического мира Бродского. Можно предположить, что полученный нами фрагмент образной системы поэта поэтического отражает мира основные Бродского, в закономерности котором вечный всей и картины бесконечно многообразный язык, диктующий свои законы всей вселенной, является формой ее существования. Человек оказывается способен перевести язык в звучащую или письменную речь и сам становится формой существования речи. Глава 8. «Это – чтоб ты не заметил, когда я умолкну»: Синтаксический перенос и синтаксическое развертывание (с. 340–358). Поэтическую интонацию Бродского характеризует тенденция к дисгармонии. § 1. Синтаксический перенос (с. 340–354). Синтаксический перенос (enjambement) – одно из средств выражения этой дисгармонии. Бродский вдвое чаще прибегает к использованию enjambement по сравнению со средним показателем по русской и европейской поэзии от Шекспира до наших дней. Самая простая и распространенная форма – контрреже – оказывается у 35 него самой редкой, самая сложная и редкая – реже-контрреже – самой распространенной. Любую форму он разными средствами стремится усложнить. В результате синтаксический перенос становится не только мощным средством поэтической экспрессии, но начинает выполнять и коммуникативную функцию: слова, их части или сочетания слов, оказавшиеся на стыке первого и второго стихов, сильно остраняются, дополнительно семантизируются и рематизируются. Кроме того, enjambement по своей природе обнаруживает некоторое родство с явлением парцелляции, которое тоже является средством речевой экспрессии и выполняет коммуникативную функцию. § 2. Синтаксическое развертывание (с. 354–358). Следуя тенденции к дисгармонии, стилистической Бродский фигуры избегает ориентированной синтаксическое развертывание на гармонию и использует редчайшую обратную ей фигуру – синтаксическое свертывание. В Заключении (с. 359–371) подведены итоги исследования и сформулированы основные выводы. В ходе нашего исследования была подтверждена первоначальная гипотеза об устремленности поэзии Бродского к собеседнику. Это помогло вскрыть новые, малоизученные аспекты лирики как литературного рода, рассматриваемого обычно с точки зрения субъектной организации или автокоммуникации. Бродский писал: «<…> поэзия есть искусство императивное, навязывающее читателю свою реальность»4. Наше исследование показало, что он создал мощные средства, помогающие поэзии стать императивным искусством: это выдвижение на первый план образа собеседника и построение коммуникативной стратегии. В результате сопоставления коммуникативной структуры стихотворений разных поэтов – Пастернака и Бродского – мы смогли перейти от выводов, непосредственно касающихся поэтики Бродского, к выводам более общего характера, позволяющим судить о свойствах лирики в целом. 4 Бродский И. Сочинения. В 8 т. Т. 7. СПб.: Пушкинский фонд, 1997-2001. С. 122. 36 1. Взаимодействие коммуникативных типов стихотворений указывает на существенные особенности поэтического мира. Оказалось, что в творчестве разных поэтов коммуникативные типы взаимодействуют по-разному, отражая индивидуальный тип поэтического мышления. Они определяют содержание произведений и стиль того или иного автора. Так, например, у Пастернака коммуникативные типы стихотворений в большинстве своем существуют автономно, что является показателем монофункционального поэтического мышления. У Бродского разные коммуникативные типы находятся в тесной положительной зависимости, что свидетельствует о полифункциональном поэтическом мышлении. 2. Количественное соотношение различных коммуникативных типов стихотворений в творчестве автора – это также индивидуальная черта каждого поэта. В лирике Пастернака преобладает безлично-безадресный элемент, что делает ее направленной на третье лицо. Поглощение первого и второго лица третьим объясняется представлением Пастернака о единстве субъекта и объекта. Этот закон внутренней связности характеризует все творчество и испытывает влияние философии всеединства. Вместе с тем доминирование третьего лица в лирике Пастернака указывает на ориентацию на эпос. Такая ориентация может быть не вполне сознательной. Однако в случае с Пастернаком достоверность нашего предположения подтверждают его собственные признания, что стихи – это только подготовка к главной книге его жизни – роману. В лирике Бродского абсолютно преобладает апеллятивный элемент, что делает ее направленной на второе лицо. С одной стороны, это обнаруживает близость с акмеистами, в поэтике которых на первом плане находятся синтагматика, коммуникативная направленность речи и диалогическая установка. С другой стороны, доминирование второго лица свидетельствует об ориентации на драму. В отличие от Пастернака Бродский не обращался к художественной прозе, предпочитая жанр эссе, но обращался к драматургии. Фи37 лософски обосновать ориентацию на второе лицо позволяет «лингводицея» Бродского. Язык – центр и творец поэтической вселенной Бродского – существует только в своей направленности к адресату. 3. Картина коммуникативной структуры лирики меняется на разных этапах творчества поэта. Это обстоятельство можно использовать при составлении периодизации творческого пути. Нами установлена положительная корреляция между тем, как меняется коммуникативная стратегия, и тем, как эволюционирует метрико-ритмическая организация стиха. Научная достоверность периодизации возрастает при увеличении объема объективных данных о стихе и его эволюции. По теме диссертации опубликованы следующие работы: I. Книги 1. Поэтика Иосифа Бродского: Лирика с коммуникативной точки зрения: монография. Смоленск: СмолГУ, 2007. 328 с. II. Статьи и тезисы 2. Тематические парадигмы русской лирики XIX–XX веков // Известия АН. Серия литературы и языка. 2000. Т. 59. № 6. С. 19-30 (совместно с В.С. Баевским, Т.А. Самойловой). 3. «Существованья ткань сквозная»: идея и образ единства в творчестве Пастернака // Филологические науки. 2003. № 5. С. 3-14. 4. Диалог лирического героя И. Бродского с Богом // Филологические науки. 2006. № 3. С. 13-21. 5. О некоторых особенностях поэтического синтаксиса И. Бродского // Вестник Оренбургского государственного университета. 2006. № 11. С. 81-87. 6. «Почта в один конец»: Жанр послания в лирике И. Бродского // Вестник МУ. Серия 9. Филология. 2007. № 4. 38 7. Универсальная компьютерная поисково-информационная система ПАСТЕРНАК // Русистика сегодня. 1996. № 4. С. 113-117 (совместно с В.С. Баевским, Л.Л. Горелик, Н.В. Кузиной, Б.С. Шаповаловым). 8. О мере близости частотных словарей русских поэтов XIX–XX вв. // Славянский стих: Лингвистическая и прикладная поэтика: материалы международной конференции 23-27 июня 1998 г. М.: Языки славянской культуры, 2001. С. 392-399 (совместно с В.С. Баевским, Т.А. Самойловой, О.А. Смагиной). 9. Универсальная «Пастернак» поисково-информационная (ПИСК ПАСТЕРНАК) компьютерная // Славянский система стих: Лингвистическая и прикладная поэтика: материалы международной конференции 23-27 июня 1998 г. М.: Языки славянской культуры, 2001. С. 400-403 (совместно с В.С. Баевским, Л.Л. Горелик, Н.В. Кузиной, Б.С. Шаповаловым). 10. Образы природы в романе Б. Пастернака «Доктор Живаго» в свете мифопоэтики: «Бабье лето» // Природа: Материальное и духовное: тезисы и доклады Всероссийской научной конференции Института русской литературы (Пушкинский Дом) РАН и Ленинградского государственного областного университета имени А.С. Пушкина «Пушкинские чтения – 2002». 6-7 июня 2002 года. СПб.: ЛГОУ им. А.С. Пушкина, 2002. С. 180-183. 11. Частотный словарь «Стихотворений Юрия Живаго» Б.Л. Пастернака // Русская авторская лексикография XIX–XX веков: антология / Российская академия наук. Ин-т рус. яз. им. В.В. Виноградова / отв. ред. чл.-корр. РАН Ю.Н. Караулов. М.: Азбуковник, 2003. С. 325-327. 12. Поэтика перечислений в ранней лирике Пастернака // Русская литература ХХ века. Типологические аспекты изучения: сборник научных статей, посвященных 90-летию заслуженного деятеля науки Российской Федерации, проф. С.И. Шешукова. М., 2004. Вып. 9. С. 442-448. 39 13. Тематические парадигмы русской лирики XIX–XX вв. // Славянский стих. VII: Лингвистика и структура стиха. М.: Языки славянской культуры, 2004. С. 450-467 (совместно с В.С. Баевским, Т.А. Самойловой). 14. Коммуникативный Современные аспект методы поздней анализа лирики Б. Пастернака художественного // произведения: материалы науч. семинара, 2-4 мая 2003 г. Гродно. Гродно: ГрГУ, 2003. С. 147-160. 15. Б. Пастернак – студент философского отделения Московского университета // Край Смоленский. 1993. № 11-12. С. 28-34. 16. Пять ликов «Гамлета»: роман Б. Пастернака «Доктор Живаго» // Русская филология: ученые записки Смоленского гуманитарного университета. Смоленск: ТРАСТ-ИМАКОМ, 1994. Т.1. С. 279-295. 17. Тематическая функция рифмы в «Стихотворениях Юрия Живаго» Б. Пастернака // Золото и серебро русской литературы. Смоленск: СГПИ, 1995. С. 47-86. 18. Миф о Св. Георгии в «Докторе Живаго» Б. Пастернака // Русская филология: ученые записки Смоленского государственного педагогического института. Смоленск: СГПИ, 1996. С. 38-48. 19. Частотный словарь «Стихотворений Юрия Живаго» Б.Л. Пастернака // Русская филология: ученые записки Смоленского государственного педагогического университета. Смоленск: СГПУ, 1997. С. 28-55. 20. Пушкин и Пастернак: об одном общем мифологическом подтексте // Пока в России Пушкин длится, метелям не задуть свечу: труды семинара «Творчество А.С. Пушкина в историко-культурном контексте» (Смоленск, 10-12 февраля 1998 года). Смоленск: СГПУ, 1998. С. 127141. 21. Компьютерная система «Всё о Пастернаке» // Системы компьютерной математики и лингвистики: материалы международной конференции. 40 Смоленск, 2000. С. 71-73 (совместно с В.С. Баевским, Л.Л. Горелик, Н.В. Кузиной, Б.С. Шаповаловым). 22. Тематические парадигмы в русской поэзии XIX–XX веков. Программа для вычисления корреляций между частотными словарями // Системы компьютерной математики и лингвистики: материалы международной конференции. Смоленск, 2000. С. 75-77 (совместно с В.С. Баевским, Т.А. Самойловой). 23. К исследованию Пушкинско-Пастернаковской культурной парадигмы: о мере близости частотных словарей русских поэтов XIX–XX веков // Пушкинско-Пастернаковская культурная парадигма: Итоги исследования в ХХ веке: материалы научной конференции. Смоленск: СГПУ, 2000. С. 15-26 (совместно с В.С. Баевским, Т.А. Самойловой, О.А. Смагиной). 24. О современном состоянии компьютерной энциклопедии «Пастернак»: Лексика (лирика, «Люди и положения», «Доктор Живаго») // Пушкинско-Пастернаковская культурная парадигма: Итоги исследования в ХХ веке: материалы научной конференции. Смоленск: СГПУ, 2000. С. 3846 (совместно с В.С. Баевским, Л.Л. Горелик, Н.В. Кузиной, Б.С. Шаповаловым). 25. Образное выражение тематической группы «язык» в поэзии И. Бродского // Риторика в свете современной лингвистики. Смоленск, 2001. С. 74-78. 26. «Поэт поклоняется только языку…»: Образное выражение тематической группы язык в поэзии И. Бродского // Риторика ↔ Лингвистика 3: сборник статей. Смоленск: СГПУ, 2001. С. 7-14. 27. Тематические парадигмы в стихе русской лирики XIX–XX веков // Русская филология: ученые записки СГПУ. Смоленск: СГПУ, 2002. Т. 6. С. 29-41 (совместно с В.С. Баевским, Т.А. Самойловой). 41 28. «Тет-а-тет между тобой и твоим языком»: Образ языка в поэзии И. Бродского // Русская филология: ученые записки СГПУ. Смоленск: СГПУ, 2002. Т. 6. С. 142-184. 29. Коммуникативный аспект поэзии И. Бродского // Современные методы анализа художественного произведения: материалы научного семинара. Смоленск: Универсум, 2002. С. 191-205. 30. О двух моделях коммуникации: поэма-мистерия И. Бродского «Шествие» // Двадцатый век – двадцать первому веку: Юрий Михайлович Лотман: материалы международного семинара. Смоленск: Универсум, 2003. С. 69-80. 31. Амплификация в лирике Пастернака // Риторика в свете современной лингвистики. Смоленск, 2003. С. 88-90. 32. Амплификация в лирике Пастернака // Риторика ↔ Лингвистика: сборник статей. Смоленск: СГПУ, 2003. Вып. 4. С. 121-128. 33. Из наблюдений над образами Пастернака 1950-х годов // Культура как текст: сб. научных статей. Смоленск, 2003. Вып. 3. С. 150-156. 34. Проблема коммуникативного статуса лирики (на материале лирики Пастернака и Бродского) // Первые Авраамиевские чтения: материалы научно-практической конференции. Смоленск: Универсум, 2003. С. 108-119. 35. К вопросу о коммуникативном статусе лирики // Смоленские говоры – Литературный язык – Культура: сборник научных трудов. Смоленск: СГПУ, 2003. С. 272-282. 36. Коммуникативный аспект лирики Пастернака // Русская филология: ученые записки СГПУ. Смоленск: СГПУ, 2004. Т. 8. С. 80-93. 37. Закон внутренней связности в творчестве Пастернака // Русская филология: ученые записки СГПУ. Смоленск: СГПУ, 2004. Т. 8. С. 286-309. 38. «Я тогда лишь есмь, когда есть собеседник»: Лирика с коммуникативной точки зрения (методический аспект) // Культура как текст. Смоленск: СГУ, 2004. С. 271-282. 42 39. К вопросу о лирике с коммуникативной точки зрения // Художественный текст и текст в массовых коммуникациях: материалы международной научной конференции. Смоленск: Маджента, 2004. Ч. 2. С. 60-69. 40. «Почта в один конец»: Коммуникативная структура лирики И. Бродского 1957 – 1978 гг. // Русская филология: ученые записки СГПУ. Смоленск: СГПУ, 2004. Т. 9. С. 206-220. 41. Способы выражения лирического субъекта в стихотворениях И. Бродского // Социально-психологические проблемы ментальности: 6 международная научно-практическая конференция. Смоленск: СГПУ, 2004. Ч. 2. С. 119-123. 42. Синтаксический перенос (ENJAMBEMENT) // Филологический вестник Ростовского государственного университета. 2004. № 3. С. 5-11 (совместно с В.С. Баевским, М.С. Новиковой). 43. «У меня всегда есть какое-то ощущение формы»: Синтаксический перенос в поэзии И. Бродского 1970-х гг. // Вторые Авраамиевские чтения: материалы научно-практической конференции. Смоленск: Универсум, 2004. С. 164-169. 44. Диалог Иосифа Бродского с небожителем: когда Бог ответил // Изучение творческой индивидуальности писателя в системе филологического образования: теоретические аспекты; 5-8 классы; 9-11 классы: материалы XI Всероссийской научно-практической конференции «Изучение творческой индивидуальности писателя в системе филологического образования: наука – вуз – школа». Екатеринбург, 24-25 марта 2005 г. Урал. гос. пед. ун-т; Институт филологических исследований и образовательных стратегий «Словесник». Екатеринбург, 2005. С. 200204. 45. Особенности коммуникативной структуры лирики Бродского // Художественный текст и текст в массовых коммуникациях – 2: материалы международной научной конференции. Смоленск: СГПУ, 2005. Ч. 2. С. 104-113. 43 46. «Прощальная ода» И. Бродского в свете моделей коммуникации Ю.М. Лотмана // Язык. Человек. Культура: материалы международной научно-практической конференции 21-23 марта 2005 г. Смоленск. Смоленск: СГПУ, 2005. Ч. 1. С. 290-297. 47. Послания И. Бродского // Русская филология: ученые записки кафедры истории и теории литературы Смоленского государственного университета. Смоленск: СмолГУ, 2006. Т. 10. С. 226-241. 48. Синтаксический перенос и синтаксическое развертывание в поэзии И. Бродского 1970-х гг. // Русская филология: ученые записки кафедры истории и теории литературы Смоленского государственного университета. Смоленск: СмолГУ, 2006. Т. 10. С. 242-251. 49. Элегии И. Бродского // Русская филология: ученые записки кафедры истории и теории литературы Смоленского государственного университета. Смоленск: СмолГУ, 2006. Т. 11. С. 105-129. 50. К вопросу о незавершенности «Отрывков» И. Бродского // Авраамиевские чтения: материалы научно-практической конференции. Смоленск: Универсум, 2007. Вып. IV. С. 86-93. 51. Семантическая структура «Стихотворений Юрия Живаго» в контексте романа и лирики Б. Пастернака // www.osi.ru./webpages/hiedu.nsf. 8 c. 52. Применение VISUAL BASIC в количественных исследованиях частотных словарей поэтических книг // Математическая морфология. Электронный математический и медико-биологический журнал. 1999. Т. 3. Вып. 2. С. 119-131. http: // www.smolensk.ru/user/sgma/mmorph/htm (совместно с В.С. Баевским, Т.А. Самойловой, О.А. Смагиной). 53. Русская лирика XIX–XX веков в диахронии и синхронии // Математическая морфология. биологический Электронный журнал. 2003. математический Т. 5. Вып. и 1. медикоhttp: www.smolensk.ru/user/sgma/mmorph/N-9-html/baevskii/baevsky.htm (совместно с В.С. Баевским, Т.А. Самойловой). 44 //