Выпуск 5 - На главную - Санкт-Петербургский государственный

САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ
ПОЛИТИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ
Доклады
Центра эмпирических политических
исследований СПбГУ
Издаются с 2000 года
Выпуск 5
Под редакцией д-ра филос. наук Г.П. Артёмова
ИЗДАТЕЛЬСТВО С.-ПЕТЕРБУРГСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
2004
ББК 66.0
П 50
Политический анализ: Доклады Центра эмпирических
П 50 политических исследований СПбГУ. Вып. 5 / Под ред.
Г.П. Артёмова. – СПб.: Издательство С.-Петербургского
университета, 2004. – 108 с.
Сборник основан на материалах заседаний проблемного семинара Центра эмпирических политических исследований (ЦЭПИ) философского факультета СанктПетербургского государственного университета. В нем
рассматриваются результаты теоретического и эмпирического анализа различных аспектов политической жизни
современного общества.
ББК 66.0
The political analysis: the reports of the Center for
empirical political investigations (CEPI). Number 5 / Edited by George Artyomov. – St.-Petersburg: St. Petersburg
University Press, 2004. – 108 с.
The collection is made on the basis of the reports made by
the authors at sessions of a problem seminar of the Center for
empirical political investigations of philosophical faculty of
the St.-Petersburg State University. The results of the theoretical and empirical analysis of various aspects of political life of
a modern society are considered in it.
© Издательство
С.-Петербургского
университета, 2004
2
ПРЕДИСЛОВИЕ
Пятый выпуск ежегодника Центра эмпирических политических
исследований Санкт-Петербургского государственного университета
включает в себя доклады, сделанные на проблемных семинарах ЦЭПИ
в течение 2004 г. В нем рассматриваются проблемы, связанные с изучением абсентеизма, эффективности политического лидерства, влияния корпоративных групп на принятие законов, политической идентификации, ценностных расколов, политического прогнозирования.
Сборник состоит из четырех разделов: «Политическое поведение»,
«Политический процесс», «Политическое сознание», «Политическое
прогнозирование».
Мы с признательностью примем отзывы о докладах, вошедших в
этот и предыдущие выпуски сборника, и просим направлять их по
адресу: 199034, Санкт-Петербург, В.О., Менделеевская линия, д. 5, к.
152, а также: E-mail: applied@philosophy.pu.ru с пометкой (ЦЭПИ, Артёмову). Кроме того, все коллеги, заинтересованные в сотрудничестве
с авторами докладов, могут обратиться к ним по электронным адресам,
указанным в конце сборника.
3
ПОЛИТИЧЕСКОЕ ПОВЕДЕНИЕ
___________________________________________________________
Г.П. Артёмов
СОЦИАЛЬНЫЙ СОСТАВ И ЦЕННОСТНЫЕ
ОРИЕНТАЦИИ ПЕТЕРБУРГСКИХ АБСЕНТЕИСТОВ
Уклонение от участия в голосовании на выборах становится все
более распространенным явлением политической жизни современной
России. Особое значение оно приобретает на уровне региональных и
муниципальных выборов, которые приходится признавать несостоявшимися из-за низкой явки избирателей. Анализ данных 1 опросов петербургских избирателей, проведенных в период с 1998 по 2004 гг.
ЦЭПИ СПбГУ, позволяет сделать следующее обобщение. Главной
причиной абсентеизма (если не учитывать случайное стечение обстоятельств, отсутствие интереса к выборам и политике вообще) можно
считать ощущение бессмысленности личного участия в голосовании
(Артёмова, 151). Если избиратель уверен в том, что его «голос ничего
не изменит» (Представительная демократия…, 163), то он не примет
участия в голосовании, несмотря на положительное отношение к кандидатам, участвующим в конкретной избирательной кампании. Такой
абсентеизм можно считать проявлением скорее пассивной, чем активной политической позиции.
Но даже активные избиратели могут уклоняться от участия в голосовании из-за недоверия кандидатам, претендующим на выборные
должности. Обычно такие избиратели, мотивируя свой отказ от участия в выборах, ссылаются на то, что среди кандидатов «нет достойных». Недоверие кандидатам является второй по значению причиной
абсентеизма. В том случае, если избиратели видят достойных среди
кандидатов, они могут уклоняться от участия в голосовании из-за
предопределенности его итогов. Даже при наличии множества канди1
Имеются в виду ответы на открытый вопрос о причинах отказа от участия в голосовании на выборах, а также высказывания избирателей, прозвучавшие в ходе проведенных сотрудниками ЦЭПИ неформализованных интервью.

© Г.П. Артёмов, 2004
4
датов причиной нежелания участвовать в голосовании может служить
ощущение, что основному претенденту на тот или иной пост «нет реальных альтернатив», что «на самом деле нет выбора как такового». В
таком случае люди не идут на избирательные участки не только из
чувства протеста против абсолютного превосходства одного кандидата
над всеми остальными, но и потому (даже при положительном отношении к нему), что твердо уверены в победе фаворита предвыборной
гонки.
Следующей причиной неучастия активных избирателей в голосовании является отсутствие информации, необходимой для принятия
решения в пользу одного из кандидатов. Большое количество кандидатов и безадресный, обезличенный характер проведения рекламных
предвыборных кампаний (наружная и телевизионная реклама, распространение листовок в местах концентрации людей) не позволяют значительной части избирателей получать необходимые сведения о личной жизни, общественной и профессиональной деятельности кандидатов, их убеждениях и гражданской позиции. В связи с этим избиратели
обычно говорят, что для них важно, чтобы «листовки разносили по
квартирам». В таком случае они могут получить от представителей
конкретных кандидатов дополнительную информацию по интересующим их вопросам. Несмотря на дополнительные расходы, личное обращение к избирателям обеспечивает стопроцентное распространение
информации, помогает людям составить более полное представление о
кандидатах и понять, кто из них заслуживает наибольшего доверия.
Многочисленность и частота проведения избирательных кампаний в последний период российской истории породили еще одну причину абсентеизма, которую можно назвать «электоральной усталостью». Представители различных слоев населения в неформальных
беседах часто говорят, что им «надоели выборы». Этот электоральный
негативизм формируется на фоне уверенности большинства граждан
России в том, что выборность органов власти является важным элементом современной демократии (Горшков, Петухов, 24). Причем, как
ни парадоксально, в современной России люди, выигравшие от реформ, склонны к абсентеизму в большей степени, чем проигравшие,
поскольку они полагаются в решении своих проблем на самих себя и
считают, что их жизнь не зависит от результатов выборов. В ходе последующего изложения содержания доклада мы постараемся подтвердить приведенные выше качественные данные, результатами статисти-
5
ческого анализа материалов массовых опросов, проведенных ЦЭПИ
СПбГУ на протяжении последних пяти лет.
Прежде всего, необходимо выявить социально-демографический
состав петербургских абсентеистов на примере парламентских (1999 г.) и
губернаторских (2000 г.) выборов.2 Для решения этой задачи мы будем
использовать различные статистические методы, главным образом
микроанализ таблиц сопряженности и кластерный анализ.
Изучение таблиц сопряженности переменных, характеризующих
социально-демографические признаки опрошенных, и переменной,
фиксирующей участие в голосовании на упомянутых выше выборах,
позволило установить следующие зависимости.
На выборах 1999 г. среди абсентеистов мужчины и женщины были представлены пропорционально их доле в выборке. Значимых величин стандартизованных остатков (>± 1,65) в данном случае не обнаружено. На этой основе можно сделать вывод о том, что во время парламентских выборов 1999 г. зависимость между полом избирателей и
абсентеизмом не наблюдалась. Ни мужчины, ни женщины не проявляли особой склонности к абсентеизму. Такую ситуацию можно считать
нетипичной, поскольку, как свидетельствуют материалы опросов, во
время всех следующих выборов женщины активнее мужчин участвовали в голосовании. Так, например, на выборах губернатора СанктПетербурга в 2000 г. к абсентеизму в большей степени были склонны
мужчины, чем женщины (стандартизованные остатки равны соответственно +1,8 и –1,6).
Удельный вес абсентеистов был выше у людей в возрасте от 18 до
40 лет (их доля среди всех абсентеистов на выборах 1999 и 2000 гг.
составляла около 66%). У этих возрастных групп (18–24; 25–29; 30–40)
зафиксированы значимые положительные величины стандартизованных остатков, в то время как у других групп (41–50; 51–60; 61 и старше) – отрицательные величины (рис. 1). На основе этих данных можно
сделать вывод о том, что в период рассматриваемых нами выборов
1999 и 2000 гг. люди в возрасте от 18 до 40 лет были более склонны к
абсентеизму, чем люди старше 40 лет.3
2
Источник данных: ЦЭПИ СПбГУ (опрос избирателей Санкт-Петербурга 13–15
декабря 2000 г., 2350 чел.).
3
Исследования российских социологов свидетельствуют о том, что возрастной рубеж 40 лет делит население почти поровну – как по численности, так и по установкам
(см.: Левада Ю.А. От мнений к пониманию. Социологические очерки 1993–2000. М.,
2000. С. 540).
6
12
10
8
6
4
2
0
-2
-4
-6
-8
-10
9,5
10
2
1,7
1,9
1,8
–1,1
–2
–3,5
–3,7
–7,9
18-24
25-29
30-40
41-50
Не голосовали в 1999 г.
–7,1
61 и старше
51-60
Не голосовали в 2000 г.
Рис. 1. Зависимость абсентеизма от возраста
(парламентские выборы 1999 г. и губернаторские выборы 2000 г.).
Указаны величины стандартизованных остатков. Стандартизованные остатки значимы на уровне 0,000.
И с т о ч н и к: ЦЭПИ СПбГУ (опрос «Петербуржец-2000». Ноябрь 2000 г. 2350 чел.).
Как на парламентских выборах 1999 г., так и на губернаторских
выборах 2000 г. доля абсентеистов была выше среди людей с полным
средним образованием (табл. 1).
Таблица 1. Зависимость абсентеизма от образования
Образование
Величины
Начальное
и неполное
среднее
Наблюдаемая частота (чел.)
%
Стандартизованный остаток
Наблюдаемая частота (чел.)
%
Стандартизованный остаток
Среднее
полное
Среднее
профессиональное
Наблюдаемая частота (чел.)
%
Стандартизованный остаток
Среднее
Наблюдаемая частота (чел.)
специальное
%
Стандартизованный остаток
Незакончен- Наблюдаемая частота (чел.)
ное высшее
%
Стандартизованный остаток
Высшее
Наблюдаемая частота (чел.)
%
Стандартизованный остаток
Участие в парламентУчастие в губернаторских
ских выборах 1999 г. Всего
Выборах 2000 г.
Всего
голосовал
не
голосовал
не
голосовал
голосовал
93
31
128
100
24
128
72,7%
24,2%
100,0%
78,1%
18,8%
100,0%
1,0
–1,1
1,1
–1,8
247
205
481
274
186
478
51,4%
42,6%
100,0%
57,3%
38,9%
100,0%
–3,9
5,2
–3,4
5,0
171
61,5%
–,8
403
66,1%
,2
76
59,8%
–,8
532
75,7%
3,3
89
32,0%
,7
186
30,5%
,4
44
34,6%
1,0
139
19,8%
–4,8
278
100,0%
610
100,0%
127
100,0%
703
100,0%
182
65,7%
–,9
448
74,0%
1,1
79
62,7%
–1,0
532
77,0%
2,1
87
31,4%
1,4
147
24,3%
–1,3
40
31,7%
1,0
144
20,8%
–3,2
277
100,0%
605
100,0%
126
100,0%
691
100,0%
И с т о ч н и к: ЦЭПИ СПбГУ (опрос «Петербуржец-2000». Ноябрь 2000 г. 2350 чел.).
7
Из данных табл. 1 видно, что абсентеисты в той или иной степени
представлены среди всех образовательных категорий. В то же время
анализ стандартизованных остатков позволяет утверждать, что во время обеих избирательных кампаний люди с полным средним образованием больше других категорий были склонны уклоняться от участия в
голосовании. У людей с высшим образованием наблюдается обратная
картина.
Какие социальные группы доминировали среди абсентеистов? На
рис. 2 видно, что и в 1999 г., и в 2000 г. абсентеистов было больше
среди студентов, рабочих и домохозяек (их суммарная доля среди абсентеистов 1999 и 2000 гг. составляла 56%, в то время как в выборке
их было 35%). Меньше (в сравнении с другими группами) абсентеистов было среди пенсионеров и технической интеллигенции. У них
зафиксированы значимые отрицательные величины стандартизованных остатков. В остальных группах (46% всех абсентеистов и 65%
всех опрошенных) доля абсентеистов была почти такой же, как в выборке в целом: 30% на парламентских выборах 1999 г. и 27% на губернаторских выборах 2000 г. (во всех случаях величина стандартизованных остатков меньше 1,65).
2
Домохозяйки
Не голосовали в 2000 г.
3,6
8,9
Студенты
Не голосовали в 1999 г.
8,1
–7,8
Пенсионеры
–8,3
–1,5
Предприниматели
–0,7
4,3
3,8
Р абочие
–0,9
Управленцы
–1
0,3
Гум.интеллигенция
–2,1
–2,6
Тех.интеллигенция
-10
–1,7
-5
0
5
10
Рис. 2. Состав абсентеистов по роду занятий.
Указаны величины стандартизованных остатков.
И с т о ч н и к: ЦЭПИ СПбГУ (опрос «Петербуржец-2000». Ноябрь 2000 г. 2350 чел.).
На основе проведенного анализа можно сделать вывод о том, что
на выборах 1999 и 2000 гг. абсентеисты в той или иной степени были
представлены во всех социально-демографических группах, но муж-
8
чины, младшие и средние возрастные группы, а также рабочие и студенты были склонны к нему в большей мере, чем женщины, старшие
возрастные группы, а также пенсионеры, специалисты технического и
гуманитарного профиля, управленцы и предприниматели.
Каковы ценностные ориентации абсентеистов?
Для выявления этих ориентаций мы воспользуемся результатами
общегородского опроса, проведенного ЦЭПИ СПбГУ в апреле 2002 г. 4
Ценностные ориентации изучались с помощью вопроса «Что для Вас
важнее?»: 1. «права человека или справедливость?» (альтернативы
ответов: «права человека», «справедливость», «и то, и другое»); 2.
«свобода или порядок?» (альтернативы ответов: «свобода», «порядок»,
«и то, и другое»). Кластерный анализ переменных, характеризующих
эти ориентации и участие в парламентских выборах 1999 г., позволил
установить следующую картину (рис.3).
П ра в а
че л ов е ка
С в обода
30-40
25-29
А бсе нт е ист ы
18-24
П ра в а
и
спра в е д л ив .
С в обода
и
поря д ок
41-50
С пра в е д л ив ост ь
П оря д ок
51-60
А кт ив ист ы
61 и
ст а рш е
0,2
0,4
0,6
0,8
1,0
1,2
1,4
1,6
1,8
2,0
2,2
Рис. 3. Возраст и ценностные ориентации абсентеистов и активистов
на парламентских выборах 1999 г.
На дендрограмме альтернативы: «права и справедливость», «свобода и порядок»
соответствуют альтернативе «и то, и другое».
Анализ выполнен по методу Уорда (Ward’s method) с помощью пакета Statistica,
версия 5.0. «Обрезка» дендрограммы предусмотрена на уровне 1,8.
И с т о ч н и к: ЦЭПИ СПбГУ (опрос «Политический Петербург-2002». Апрель
2002 г. 1200 чел.).
4
Репрезентативный телефонный опрос избирателей Санкт-Петербурга проведен
17–22 апреля 2002 г. Всего было опрошено 1200 чел. на основе случайного отбора из
телефонной базы города с контролем квот по полу, возрасту, образованию и типу занятости.
9
Мы видим, что в кластер абсентеистов попали не только избиратели в возрасте от 18 до 40 лет (как и в упомянутом выше опросе 2000 г.),
придерживающиеся либеральной ориентации (верхний подкластер
верхнего кластера), но и избиратели в возрасте от 41 года до 50 лет,
придерживающиеся смешанной ориентации (нижний подкластер верхнего кластера). В кластер активистов включены не только избиратели
в возрасте старше 61 года (нижний подкластер нижнего кластера), но и
избиратели в возрасте от 51 года до 60 лет, придерживающиеся консервативной ориентации (верхний подкластер нижнего кластера).
Следует отметить, что во всех возрастных группах, как показывает анализ стандартизованных остатков, в той или иной мере представлены как абсентеисты, так и активисты. То же самое можно сказать и о
выделенных нами типах ценностной ориентации. Это значит, что реально среди обеих категорий избирателей могут встречаться люди всех
возрастных групп и типов ориентации. Кластерный анализ выявляет
группы признаков, которые чаще всего появляются вместе в ответах
избирателей-абсентеистов и избирателей-активистов. Уклонение от
участия в голосовании избирателей с либеральной и смешанной ценностной ориентацией приводит к преобладанию среди голосующих
людей с консервативной ценностной ориентацией и способствует победе на выборах представителей консервативно настроенной части
политической элиты.
Степень устойчивости абсентеизма можно определить, сравнив
ответы на вопрос об участии в парламентских выборах 1999 г. с ответами на вопрос о намерении участвовать в выборах депутатов Законодательного Собрания Санкт-Петербурга в 2002 г. (рис. 4).
8
не голосовал в 1999 г.
голосовал в 1999 г.
6
4
2
0
-2
-4
-6
точно, да
скорее, да
скорее, нет
точно, нет
Рис. 4. Участие в голосовании на парламентских выборах 1999 г.
и намерение участвовать в выборах депутатов Законодательного Собрания
Санкт-Петербурга в 2002 г.
Указаны величины стандартизованных остатков.
И с т о ч н и к: ЦЭПИ СПбГУ (опрос «Политический Петербург-2002». Апрель 2002 г.
1200 чел.).
10
На основе проведенного анализа можно сделать вывод о том, что
не у всех социально-демографических групп избирателей СанктПетербурга абсентеистские и активистские установки реализуются в
их реальном поведении во время выборов. Кроме того, социальный
состав абсентеистов и активистов меняется в зависимости от уровня
выборов. Не все потенциальные абсентеисты и активисты становятся
реальными, однако у большинства реальных абсентеистов 1999 г. существовала негативная, а у большинства реальных активистов 1999 г.
– позитивная установка по отношению к выборам. Так, например, согласно данным табл. 2 половина реальных абсентеистов 1999 г. были
потенциальными абсентеистами в 2002 г. (среди активистов 1999 г.
доля потенциальных абсентеистов 2002 г. составляла всего 19%). В то
же время среди реальных активистов 1999 г. доля потенциальных активистов составляла 69%, а среди реальных абсентеистов – 36%.
Остальные и в том, и в другом случае затруднились ответить на вопрос
о намерении участвовать в выборах депутатов ЗакС 2002 г. (табл. 2).
Таблица 2. Участие в голосовании на парламентских выборах 1999 г.
и намерение участвовать в выборах депутатов
Законодательного Собрания Санкт-Петербурга в 2002 г.
Не помню
Всего
270
38,9%
4,5
64
15,8%
–5,1
21
21,0%
–1,6
355
29,6%
208
30,0%
1,8
79
19,5%
–2,8
31
31,0%
,9
318
26,5%
Скорее, нет
75
10,8%
–2,8
93
22,9%
4,2
11
11,0%
–1,0
179
14,9%
Затр. ответить
Нет
Наблюдаемая частота (чел.)
%
Стандартизованный остаток
Наблюдаемая частота (чел.)
%
Стандартизованный остаток
Наблюдаемая частота (чел.)
%
Стандартизованный остаток
Наблюдаемая частота (чел.)
%
Точно, нет
Да
Величины
Скорее, да
Участие в
выборах
в Госдуму
1999 г.
Точно, да
Намерение участвовать в выборах в ЗакС
53
7,6%
–4,7
109
26,8%
6,5
12
12,0%
–,7
174
14,5%
88
12,7%
–1,3
61
15,0%
,3
25
25,0%
2,8
174
14,5%
Всего
694
100,0%
406
100,0%
100
100,0%
1200
100,0%
Стандартизованные остатки значимы на уровне 0,000.
И с т о ч н и к: ЦЭПИ СПбГУ (опрос «Политический Петербург-2002». Апрель 2002 г.
1200 чел.).
11
Изучение материалов опроса «Политический Петербург-2004»,
проведенного ЦЭПИ СПбГУ в марте 2004 г., позволяет сделать вывод
о том, что на парламентских выборах 2003 г. социальный состав и
ценностные ориентации петербургских абсентеистов и активистов в
целом не претерпели существенных изменений. Вместе с тем данный
опрос помог обнаружить некоторые частичные изменения и дополнительные характеристики обеих категорий избирателей5 (рис. 5).
V4_1
V38_11
V36_5
V18_1
V1_3
V30_1
V37_1
V28_2
V29_2
V18_2
V37_3
V38_1
V37_4
V18_4
V38_3
V18_5
V38_2
V36_4
V38_4
V37_6
V28_3
V29_3
V4_2
V37_2
V18_3
V1_1
V31_1
V38_6
V28_1
V29_1
V38_10
V36_1
V37_5
V36_2
V36_3
0,0
0,5
1,0
1,5
2,0
2,5
3,0
Рис. 5. Социальный состав, ценностные ориентации и идеологическая идентификация абсентеистов и активистов на парламентских выборах 2003 г.
Анализ выполнен по методу Уорда с помощью пакета Statistica, версия 5.0. «Обрезка» дендрограммы предусмотрена на уровне 2,0.
И с т о ч н и к: ЦЭПИ СПбГУ (опрос «Политический Петербург-2004». Март 2004 г.
1130 чел.).
5
В кластерный анализ данных помимо перечисленных выше переменных были
включены переменные, характеризующие идеологическую идентификацию респондентов, а также их позицию по вопросу о том, кто должен обеспечивать людям достойный
уровень жизни: государство или они сами.
12
Описание кластеров
Верхний кластер
(от v 4_1 до v 29_3):
V4_1 - Участвовали в голосовании
V38_11 - Пенсионеры
V36_5 - 61 год и старше
V18_1 - Коммунистические взгляды
V1_3 - Жизнь ухудшилась
V30_1 - «Государство должно обеспечивать
всем людям достойный уровень жизни»
V37_1 - Начальное и среднее неполное образование
V28_2 - Справедливость
V29_2 - Порядок
V18_2 - Социал-демократические взгляды
V37_3 - Среднее профессиональное образование
V38_1 - Рабочие
V37_4 - Среднее специальное образование
V18_4 - Консервативные взгляды
V38_3 - Работники управленческого аппарата
V18_5 - Смешанные взгляды
V38_2 - Инженеры и технические специалисты
V36_4 - 51–60 лет
V38_4 - Работники культуры, образования,
науки, здравоохранения
V37_6 - Высшее образование
V28_3 - Права человека и справедливость
V29_3 - Свобода и порядок
Нижний кластер
(от v 4_2 до v 36_3):
V4_2 - Не участвовали в голосовании
V37_2 - Среднее полное образование
V18_3 - Либеральные взгляды
V1_1 - Жизнь улучшилась
V31_1 - «Люди должны сами
обеспечивать себе досстойный уровень жизни»
V38_6 - Предприниматели
V28_1 - Права человека
V29_1 - Свобода
V38_10 - Студенты и учащиеся
V36_1 - 18–29 лет
V37_5 - Незаконченное высшее
образование
V36_2 - 30–40 лет
V36_3 - 41–50 лет
На парламентских выборах 2003 г. среди абсентеистов чаще всего
встречались люди в возрасте от 18 до 50 лет, ориентирующиеся на либеральные взгляды и ценности (см.: нижний кластер на рис. 5). В
сравнении с выборами 1999 г. в эту категорию избирателей попали
люди с незаконченным высшим образованием.
Активисты отличаются неоднородным составом. Среди них можно выделить две группы избирателей. В первую входят люди с начальным и неполным средним, средним профессиональным и средним специальным образованием, придерживающиеся либо коммунистических,
либо социал-демократических взглядов и ориентирующиеся на поддержку государства, порядок и справедливость (см.: верхний подкластер верхнего кластера). В основном это пенсионеры и рабочие.
13
Во вторую группу входят люди с высшим образованием, придерживающиеся либо консервативных (управленцы), либо смешанных
(техническая и гуманитарная интеллигенция) взглядов, ориентирующиеся одновременно на права человека и справедливость, свободу и
порядок (см.: нижний подкластер верхнего кластера). В основном это
люди в возрасте от 51 года и старше.
Важно отметить еще и то, что результаты статистического анализа
данных исследования 2004 г. подтвердили обоснованность высказанного в начале доклада суждения о том, что в настоящее время в России
к абсентеизму более склонны люди, у которых условия жизни за последние пять лет улучшились (см.: нижний кластер). Получается, что в
голосовании на парламентских выборах 2003 г. участвовали главным
образом те избиратели, которые считают, что за последние пять лет их
жизнь ухудшилась. Они поддержали в основном «Единую Россию»,
поскольку именно с ее программой связывают надежды на успешное
решение своих проблем. Кроме того, как показывает анализ ответов на
открытый вопрос о мотивах голосования за эту партию, чаще всего
избиратели голосовали за кандидатов от «Единой России» потому, что
«там Путин». Очевидно, что таким образом они проинтерпретировали
призыв: «Вместе с Президентом голосуй за “Единую Россию”!».
Избиратели, считающие, что их жизнь за последние пять лет
улучшилась и что «люди должны сами обеспечивать себе достойный
уровень жизни», а также предпочитающие права человека справедливости, а свободу – порядку, т.е. придерживающиеся либеральных
взглядов, в основном не участвовали в голосовании 6 на выборах 2003 г. и
тем самым способствовали поражению либеральных партий (СПС и
«Яблоко»). Отчасти такая позиция либерально настроенных избирателей связана не только с их аполитичностью и занятостью, но и с их
уверенностью в успехе упомянутых партий. Вероятно, многие из них
полагали, что и без их участия либералы смогут пройти в парламент.
Очевидно, что обе партии не смогли мобилизовать своих сторонников
на участие в голосовании, не предвидели сами и не объяснили своим
избирателям возможность сдвига политических настроений россиян в
сторону консерватизма и государственного патернализма.
6
Сразу после оглашения предварительных итогов парламентских выборов 2003 г.
один из лидеров Союза Правых Сил, И.М. Хакамада, на вопрос журналиста: «К кому
перешли сторонники СПС?» очень точно ответила: «Они ни к кому не перешли, они
остались дома».
14
В связи с этим заслуживает внимания заявление И.М. Хакамады
по поводу причин поражения СПС на выборах: «Мы слишком много
доверяли политтехнологам и слишком мало работали с избирателями».
Результаты проведенного нами анализа социального состава и ценностных ориентаций абсентеистов свидетельствуют о правомерности
такого суждения.
Вместе с тем, нельзя все сводить к недоработкам либеральных
партий. Наличие у значительной части избирателей (главным образом
у представителей технической и гуманитарной интеллигенции среднего возраста) смешанных ориентаций (консервативных и либеральных,
правых и левых одновременно) в случае отсутствия ощутимого улучшения условий жизни всегда может привести к крену в ту или иную
сторону. В данном случае такой крен произошел в сознании «массовой
интеллигенции» (по классификации Т.И. Заславской), на поддержку
которой (в первую очередь в Санкт-Петербурге) рассчитывали либеральные партии. Следует отметить, что если у этой категории избирателей условия жизни в ближайшие годы не улучшатся, то на парламентских выборах 2007 г., «маятник» их настроений может качнуться
в другую сторону. Они могут отказать в доверии представителям
«Единой России», которая называет себя «партией власти», располагает необходимым большинством мест в Государственной Думе и
несет ответственность перед избирателями за последствия нынешнего
политического курса страны.
Избиратели России, как и избиратели других стран, не являются
пожизненными приверженцами определенных политических партий,
прирожденными активистами или абсентеистами. Многие из них «выбирают между партиями»,7 переходят из активистов в абсентеисты (и
наоборот). Поэтому европейские партии постоянно, а не только во
время предвыборных кампаний работают с населением. И эта работа
не ограничивается пропагандой взглядов и программ, а сосредотачивается на решении проблем повседневной жизни избирателей. Таким
же образом должны действовать и российские политические партии,
особенно партии либеральной ориентации, проигравшие на парламентских выборах 2003 г. Переход части либерально настроенных избирателей из абсентеистов в активисты не приведет к их автоматиче-
7
По данным Т.В. Шмачковой, в странах Западной Европы доля таких избирателей
составляет 40% (См.: Шмачкова Т.В. Мир политических партий // Полис. 1992. № 1-2. С.
228).
15
скому присоединению к числу сторонников СПС и «Яблока» на парламентских выборах 2007 г.
В этом плане заслуживает внимания заявление одного из лидеров
«Единой России» Ф.А. Клинцевича. Отвечая на вопрос о том, не смущает ли его отсутствие правого крыла в российском парламенте, он
сказал, что «не видит принципиальной разницы» между тем, «чего
требуют правые и чего добивается “Единая Россия”», что эта партия
тоже выступает «за частную собственность, за рынок, за многопартийность, за соблюдение прав человека, за развитие демократии» и что
среди представителей этой партии «найдутся депутаты», которые
«займут эту нишу». Действительно, и среди политиков, и среди рядовых граждан всегда найдутся люди, способные занять не только правую, но и все другие политические ниши, в том случае, если они окажутся свободными.
Анализ социального состава петербургских сторонников различных партий на выборах депутатов Государственной Думы в 2003 г.
показывает, что представители всех групп в той или иной степени голосуют за все партии (рис. 6).
35
30
25
20
15
10
5
0
рабочие
тех.интеллигения
управленцы
<<Единая Россия>>
КПРФ
гум.интеллигенция предприниматели
ЛДПР
<<Родина>>
студенты
<<Яблоко>>
пенсионеры
СПС
Рис. 6. Доля сторонников политических партий в различных
социальных группах (в % от числа опрошенных)/
И с т о ч н и к: ЦЭПИ СПбГУ (опрос «Политический Петербург-2004». Март 2004 г.
1130 чел.).
Следует обратить внимание на то, что, согласно нашим данным,
предприниматели в 2003 г. голосовали не только за СПС и «Яблоко»,
но и за ЛДПР (почти в такой же степени, как за «Яблоко»). Студенты
почти в равной степени проголосовали за «Яблоко» и «Единую Россию». При этом многие из них поддержали ЛДПР. В то же время на
16
рис 6. видно, что значительная часть управленцев проголосовала за
СПС и «Яблоко». Есть сторонники этих партий среди рабочих и пенсионеров, не говоря уже о технической и гуманитарной интеллигенции.
Анализ социального состава и ценностных ориентаций петербургских абсентеистов позволяет сделать вывод о том, что абсентеистами в той или иной степени могут стать представители различных
общественных групп, а также лица, придерживающиеся различных
идеологических ориентаций и являющиеся приверженцами разных
политических партий. Увеличение и уменьшение доли абсентеистов
зависит от множества факторов, главными из которых следует признать характер взаимодействия власти и населения, а также характер
проведения конкретных избирательных кампаний.
Литература
Артёмова А.Г. Факторы электорального поведения: Канд. дис. СПб., 2001.
Горшков М.Н., Петухов В.В. Перспективы демократии в России: угрозы реальные и
мнимые // Социологические исследования. 2004. № 8.
Представительная демократия и электорально-правовая культура / Под ред. Ю.А.
Веденеева, В.В. Смирнова. М., 1997.
Д.П. Гавра, К.С. Силантьев
АБСЕНТЕИЗМ КАК СОЦИОЛОГИЧЕСКАЯ ПРОБЛЕМА:
СТРУКТУРНАЯ ГИПОТЕЗА И ДЕТЕРМИНИРУЮЩИЕ
ФАКТОРЫ
Начать рассмотрение абсентеизма как социологической проблемы
следует с определения этого понятия. Абсентеизм – неучастие избирателей в голосовании при выборах депутатов и должностных лиц, а
также в голосовании на референдумах, т.е. неявка в помещение для
голосования. Абсентеизм – это своеобразная оборотная сторона права
© Д.П. Гавра, К.С. Силантьев, 2004
17
избирателя на добровольное участие в выборах. Проблемам мотивации
участия в голосовании и его оборотной стороны, абсентеизма, посвящены классические работы (Лебон, Московичи), являющиеся своеобразной точкой отсчета современной политической психологии. Отечественная школа политической психологии серьезно занималась проблемами формирования политических установок личности (Дилигенский, Гозман, Шестопал, Юрьев, Ковлер). Классикой стали работы
ряда иностранных исследователей, начиная с Э. Даунса и его «экономической теории демократии» и М. Фиорины, который ставил под сомнение данную теорию, и заканчивая современными исследователями
“case study” (Rosenbloom; Benney, Gray, Pear).
Современные российские исследователи также занимались изучением политического сознания избирателей и различных форм электорального поведения (Гавра, Соколов, Головин, Сибирев, Артёмов, Авдиенко, Попова, Чазов, Холмская, Страхов).
Проблема абсентеизма особенно ярко проявила себя в конце 90-х
– начале 2000-х годов при проведении выборов в крупных городах.
Санкт-Петербург не стал исключением. Более того, рассматриваемый
феномен приобрел здесь особо интенсивные характеристики. Вспомним хотя бы печально знаменитый 209-й избирательный округ, в котором повторные выборы депутата Госдумы (они проводились в связи с
тем, что прежний депутат от этого округа Сергей Степашин стал председателем Счетной палаты РФ) дважды не состоялись по причине низкой явки избирателей. На первых повторных выборах 15 октября 2000 г.
явка составила менее 19%, на вторых дополнительных – 14 октября
2001 г. – 22,7% (при необходимых 25%). В результате на основании
закона о выборах 209-й округ на два года остался без своего представителя в Госдуме. Другой пример: в мае 2000 г. выборы в 31-м округе
не состоялись по причине того, что избиратели проголосовали против
всех кандидатов. Ситуация на выборах в мае осложнялась тем, что
наиболее рейтинговый кандидат был исключен из списка буквально за
день до выборов.
Обращаясь к социально-политической оценке абсентеизма, отметим, что сам факт неучастия в выборах все большего числа граждан,
обладающих правом голоса, нельзя признать положительной тенденцией, обеспечивающей нормативное качество демократического процесса. С другой стороны, нельзя не понимать, что уклонение от выборов также является выбором и показывает общее настроение избирателей. Однако то, что число абсентеистов на выборах местного само18
управления и на уровне законодательной власти городов остается
крайне высоким, заставило многих специалистов-политологов рассматривать абсентеизм как социальную проблему и искать причины,
которые обуславливают это явление.
Опираясь на сложившуюся в современной социологии выборов
традицию, условно разделим факторы, детерминирующие абсентеистский тип социального поведения на два уровня – микро и макро. Но
прежде, чем обратиться к описанию этих уровней, отметим дискуссионность самого вопроса о том, можно ли считать абсентеизм формой
поведения политического человека. Мы полагаем, что этот вопрос не
имеет однозначного ответа. Неучастие в выборах может быть активным, реактивным и пассивным. Во всех трех случаях мы имеем дело с
абсентеизмом. Но это разные его виды. Обозначим их как «абсентеизм
– А», «абсентеизм – R» и «абсентеизм – P».
Активный абсентеизм – «абсентеизм – А» – это продукт когнитивной, аффективно модулированной рефлексии субъекта на систему
стимулов, исходящих из мира политики и воспринимаемых сознанием
субъекта. Принципиально важной характеристикой активного абсентеизма является сознательное принятие решения об отказе от участия в
данных выборах (или выборах вообще), обоснованное в целерациональном или ценностно-рациональном модусе. Опираясь на веберовские конструкты, «абсентеизм – А» можно обозначить как классическое социальное действие. И соответственно, субъект такого действия
реализует политическое поведение. При данном типе абсентеизма обязательно задействуется рациональный контур сознания субъекта. Это
не означает исключения из процессов формирования абсентеистской
установки аффективного фактора. Однако последний не занимает в
данном типе доминирующего положения. Можно предположить, что
основными социальными резервуарами рекрутирования «Аабсентеистов» являются мотивированные участники электорального
процесса, испытавшие некоторый кризис во взаимодействии с миром
политики.
Пассивный абсентеизм – «абсентеизм – Р» – это не отказ от какойлибо формы поведения в пользу новой, а, напротив, воспроизведение
сложившегося привычного поведения. Для реализации «Рабсентеизма» субъекту нет необходимости проявлять какие-либо формы ментальной активности, ему не нужно осваивать новые стимулы,
лежащие в чуждом для него мире политики. Он функционирует в некотором «параллельном мире» обыденной жизни, сам уклад которой
19
постулирует неучастие в выборах как традиционную норму. Эта норма
носит по отношению к индивиду внешний предписывающий характер.
Но индивидуальным сознанием она не осознается в качестве таковой.
Ее место – среди других привычных норм обыденного мира, задающих
традиционное поведение. Данный тип действия – это традиционное
действие, которое, как мы полагаем, не может считаться политическим
поведением. Социальные лакуны, из которых рекрутируются «Рабсентеисты», не носят однородного характера. С одной стороны, это
область воспроизводящегося от поколения к поколению отчуждения
от политической жизни. В эту область попадают, скажем, семьи с
устойчивой, отчасти сектантской религиозностью. В рассматриваемой
социальной зоне воспроизводство абсентеистского стереотипа обеспечивается посредством механизмов социализации. С другой стороны,
«Р-абсентеистов» поставляют те социальные группы и слои, система
жизненных практик которых на длительных временных горизонтах
никаким образом не пересекается с миром политики и никак от него не
зависит. Такие группы могут находиться на разных полюсах социального успеха. В них могут входить как депривированные сообщества,
по существу оказавшиеся на обочине социальной жизни, так и успешные, а подчас и сверхуспешные микросообщества, функционирование
которых осознается как независящее от текущей политической конъюнктуры.
Реактивный абсентеизм – «абсентеизм – R» – это отказ от участия
в голосовании, детерминированный ситуативными факторами чаще
всего аффективной природы. Он возникает как реакция индивида на
непосредственные, как правило, когнитивно простые, но эмоционально нагруженные стимулы. Такие стимулы могут поставляться по каналам, как массовой коммуникации, так и межличностного взаимодействия с референтным окружением. Этот тип абсентеизма является
наименее устойчивым. С другой стороны, именно «R-абсентеисты»
наиболее мобильны в своем абсентеистском/электоральном поведении
и именно на них, как правило, направляют свои усилия политтехнологи, зарабатывающие деньги на срыве выборов. Данный тип поведения
ближе всего к аффективному действию и так же, как и рассмотренный
выше тип, не может быть отнесен к политическому поведению. Социальным резервуаром для этой группы являются такие группы потенциальных избирателей, которые обычно принимают участие в выборах,
либо те, у кого наблюдается паритет фактов участия/неучастия. В
электоральных опросах они, как правило, неуверенно подтверждают
20
установку на участие в предстоящем голосовании. Мотивация к участию у них неустойчива, носит лидерский или проблемный характер и
замкнута чаще всего на контур обыденного сознания. Когда носитель
такой мотивации получает эмоционально насыщенную информацию,
создающую в его сознании диссонансный эффект, он отказывается от
участия в выборах.
Возвращаясь к социальной детерминации абсентеизма, еще раз
отметим, что системы факторов, его порождающих условно можно
разделить на два уровня: микроуровень, базирующийся на социальнопсихологической доминанте личности, и макроуровень, включающий
в себя внешнюю среду избирательного процесса.
К числу наиболее важных социальных макрофакторов, влияющих
на отказ от участия в голосовании, отнесем общее состояние социально-политического климата, существующего в обществе в период проведения избирательной кампании, и параметры функционирования
медиасистемы.
Под социально-политическим климатом мы понимаем здесь комплексную характеристику «температуры массового сознания» и уровня социальной напряженности в социуме в целом и в отдельных значимых его сегментах. Чем более спокойным, умиротворенным, ненапряженным является социально-политический климат, тем выше шанс,
что потенциальные абсентеисты, принадлежащие ко всем трем, согласно нашей классификации, группам воспроизведут абсентеистский
поведенческий паттерн. В особенности это относится к «А» и «P» абсентеистам. И напротив, ухудшение политической погоды, рост
напряженности, страха, враждебности способны изменить базовые
структурные соотношения между участвующими и не участвующими
в выборах. Прежде всего, это скажется на «R-абсентеистах», но и характеристики других двух групп изменятся. Изменение социальнополитического климата можно считать ситуативно детерминированным. Конфликты, кризисные ситуации и т.п. могут выступать в качестве спусковых механизмов, кардинально меняющих социальнополитический климат в сторону ухудшения.
К стимулам политической активности или пассивности можно отнести, например, такие политические события, как террористический
акт, стихийное бедствие и т.п. Или, наоборот, позитивное событие,
скажем победу национальной сборной в важном спортивном соревновании. Именно эти события заставляют потенциального избирателя
действовать иным образом, чем в обычной, спокойной ситуации.
21
Например, убийство Г. Старовойтовой в ноябре 1998 г. объединило
демократические силы Санкт-Петербурга и позволило им привести на
избирательные участки тех «A-абсентеистов» из своего электората,
которые в спокойной ситуации сознательно проигнорировали бы выборы. С другой стороны, победа национальной сборной внушает оптимизм, патриотический дух граждан поднимается, появляется надежда на светлое будущее – это наиболее подходящее время для участия в
голосовании, это стимул для электоральной активности граждан.
Таким образом, управляя социально-политическим климатом,
можно управлять и уровнем явки, увеличивая или уменьшая число
абсентеистов, в зависимости от поставленной политической задачи.
Этим и пользуются многие политтехнологи, взявшие на вооружение
рецепт: не создавай никаких условий для участия в выборах, не акцентируй на них внимания, завуалировано скажи, что «лучше иди на работу или поезжай на дачу», чтобы появились ситуационные предпосылки для неявки. Зато на фоне войны, страха утраты независимости
люди политически активны. Неудовлетворенная потребность в безопасности заставляет их искать защиты в политической сфере. И тогда
в активный электорат рекрутируются и «R» и «P»-абсентеисты.
Обращаясь к медиасистеме, как макрофактору, влияющему на политическое участие и абсентеизм, отметим, что проведенные нами в
2002 – 2003 гг. исследования с применением качественных методов 1
показали, что СМИ действительно способны изменить исходную позицию потенциального избирателя по поводу участия/неучастия в голосовании. Вот некоторые типичные примеры высказываний информантов: «Посмотрел я эти теледебаты и рекламные ролики и понял:
меня считают за дурака. И не пошел на выборы». 2 Еще одно заявление:
«Лучше бы телевизионной рекламы депутатов не было вообще. Посмотришь – все кругом хорошо. А выйдешь на улицу – все наоборот.
На выборы теперь точно не пойду». 3 Но даже те респонденты, которые
не ходят на выборы, заявили, что информацию о политической жизни
они получают из телевизионных программ и газет.
Анализируя характеристики влияния медиасистемы на характеристики абсентеизма, обратимся к американским исследованиям 90-х
годов ХХ в., показывающим тенденции в передаче политической информации через каналы СМИ. Рассмотрим основные подходы америДетальное описание методики исследования приводится ниже.
Мужчина, 53 года, преподаватель вуза. На выборы не ходил.
3
Женщина, 39 лет, социальный работник. На выборы не ходила.
1
2
22
канских исследователей, имея при этом в виду заметную разницу в
параметрах функционирования медиасистем в современных России и
США.
На ранних стадиях исследования этой проблемы была выведена
«модель минимальных эффектов» (Klapper). Клаппер показал, что
убеждающее воздействие СМИ относительно невелико из-за низкого
уровня внимания граждан к политической информации и выборочного
запоминания, из-за противоречивости и отрывочности сообщений и,
наконец, из-за «фильтров» социального и коммуникативного характера, через которые индивид пропускает всю информацию. Таким образом, политическая информация, попадая в определенную социальную
среду (сплоченную социальную группу), теряет эффективность, становясь внешней для данной среды. Такая ситуация стала возможной благодаря сознательно выработанной информационной политике американских СМИ, понимавших свою задачу как политически беспристрастное и объективное освещение политических событий. Понятно,
что информацию без ярко выраженной политической позиции трудно
использовать для принятия политических решений, что также не очень
хорошо для граждан, потребности которых в получении определенной
уже «готовой» политической позиции остались неудовлетворенными.
Иначе говоря, критическая позиция СМИ по отношению ко всем партиям на политической арене, является «пищей» для индивида, но не
ориентиром при политическом выборе. Отсюда и вывод исследователей, что индивид не рассматривает сообщения в СМИ как источник
политической информации, поэтому беспристрастные СМИ являются
для индивида менее полезными и менее влиятельными. В России «модель минимальных эффектов» и снижение воздействия политической
информации также связано с коммуникационными фильтрами и противоречивостью сообщений в СМИ, но самая главная причина коренится в низкой потребности людей получать политическую информацию и в отсутствии у них твердой политической позиции.
Второй аспект американских исследований связан с тем, как оповещают людей о тех или иных событиях. Это модель фильтра или
«управляемого молчания». Из нее следует, что реальный объективный
политический процесс люди воспринимают только так, как видит его
пресса, только через те события, которые она освещает. Так была создана «специфическая микромодель молчания» (Erbing, Goldenberg,
Miller), которая показывает, как полнота и многообразие информации
зависит от социально-культурного состава аудитории, от ее потребно23
стей и местных условий. Запросы и предпочтения аудитории играют
роль фильтра, который отсеивает неприемлемую для данной группы
политическую информацию либо изменяет ее до неузнаваемости. Зачастую доходит даже до враждебного отношения к СМИ, когда прессе
приписывается искажение политической информации. Исследования
С. Айенгара и Д. Киндера 4 показали, насколько важен «эффект первичности» при формировании политических установок индивида. Этот
«эффект» основан на том, что люди, обладая ограниченной информацией, трактуют те или иные политические решения без учета многих
аспектов. Те четкие критерии принятия политических решений, набор
которых традиционно присутствует в повседневной жизни индивида,
обсуждаются в прессе, на них делается акцент, остальные же грани
политический жизни замалчиваются. Таким образом, СМИ «грунтует»,
готовит восприятие населением новых шагов политических партий
или государства. Повседневность давно уже стала одной из главных
тем избирательных кампаний в России, отодвинув на второй план политику и экономику. Личная безопасность, защита собственных детей
от террора, личная свобода – именно на эти темы будет делаться акцент в предстоящих кампаниях, и именно эта информация будет определять внешние условия для возникновения различных групп абсентеистов в современной России.
Микроуровень, детерминирующий участие/неучастие в голосовании, объединяет в себе индивидуальные и социально-групповые характеристики потенциального избирателя: культурный и образовательный уровень, статусные параметры, характеристики социализации,
в том числе и политической, повседневные практики. Обратимся более
детально к факторам микроуровня.
Во-первых, как показывают многие исследования, в том числе и
проведенные авторами в рамках избирательного цикла 2002–2004 гг., к
абсентеизму приводит доминирование у личности норм субкультуры
или почти полное вытеснение общепринятых норм культуры. Такая
личность воспринимает окружающий мир как чуждый и иллюзорный.
Если говорить о данной причине политической пассивности, то следует отметить определенные слои общества, наиболее склонные к абсентеизму: молодежь, представители различных сектантских субкультур.
Отметим, что относить молодежь к представителям этой группы
можно с известными оговорками: молодежь, как правило, в плане по4
Irengar S., Kinder D. News that matter. Chicago: University of Chicago Press, 1987.
24
вседневных практик является одним из наиболее активных слоев населения. Но вопрос в том, на что эта активность направлена. Собирая
целые стадионы на концерты популярных рок-музыкантов, «Союз
Правых Сил» очень точно «целил» в свой электорат, что позволило на
эмоциональном уровне добиться известного успеха у молодежи. Однако эмоциональная вовлеченность, не подкрепленная когнитивно, не
результировалась далее в поведенческих практиках. Кроме того, в силу
своих социально-психологических особенностей, молодежь более других возрастных когорт склонна совершать поступки, руководствуясь
групповым влиянием. Эта особенность довольно часто используется
при политической мобилизации молодежного электората, когда создаются общественные организации, иногда даже партии, под эгидой
(и чутким руководством) авторитетной «взрослой» организации. Фактически, во время выборов члены таких организаций отдают свой голос «заодно» с авторитетными лидерами. Примером такого типа технологий направленной политической социализации можно назвать
«Слет молодых политиков» в Санкт-Петербурге в октябре 2004 г., который был организован правительствами Ленобласти и СанктПетербурга, Лигой молодых депутатов, партиями «Единая Россия» и
«Народная воля».
Другим немаловажным микрофактором абсентеизма является
распад групповых норм, утрата чувства принадлежности к какой-либо
социальной группе. Сейчас в России явно заметен процесс распада
социальных связей. У такого типа людей отсутствует политическая
солидарность, которая обычно проявляется в идентификации себя с
определенной партией, группой, нацией. Политическая солидарность
как внутренняя норма – это интернализованное субъектом осознание
линии демаркации «свои–чужие», детерминирующее устойчивую мотивацию к политическому действию вместе со «своими». На эксплицитном уровне это участие в акциях поддержки или протеста, забастовках, общественном движении, членство в партии. Если человек
утерял/не приобрел этого политико-психологического состояния, чувствует себя оторванным от проявления политической активности, то
он утрачивает интерес к выборам. По данным ряда исследований, от 34
до 46% взрослого населения различных регионов страны не доверяют
25
ни одному из общественных институтов, кроме Президента РФ, и считают, что ни один из них не выражает их интересов.5
Значимость социализационно-мотивационных факторов показало
и исследование, проведенное авторами в декабре 2002 – январе 2003 гг. В
качестве эмпирического объекта выступили взрослые жители СанктПетербурга, как принимавшие, так и не принимавшие участие в выборах депутатов Законодательного собрания Санкт-Петербурга в декабре
2002 г. При этом были использованы следующие методы: глубинное
интервьюирование в режиме «face-to-face» по полуструктурированному вопроснику в качестве основного и стандартизированный телефонный опрос, примененный для отбора респондентов, в качестве вспомогательного. Телефонные опросы с выборкой в 1500 респондентов (ноябрь 2002 г. и декабрь 2002 г.) позволили отобрать телефонные номера
тех респондентов, которые не собирались участвовать в выборах (ноябрь) и не участвовали в выборах (декабрь). Далее исследователи обратились к этим респондентам с просьбой выступить в роли информантов для качественного исследования. Таким образом удалось
сформировать эмпирический объект, соответствующий поставленным
задачам. Выбор качественных методов для анализа факторов абсентеизма обусловлен тем, что этот феномен требует углубленного анализа
мотиваций информанта, его переживаний, социализационного опыта,
повседневных практик. В дальнейшем, при изложении материала мы
будем обращаться к данным этого исследования.
Вернемся к механизмам принятия индивидуального решения о
том, идти или не идти на выборы. Отвечая на вопрос: «Сами Вы принимаете решение или оно рождается в процессе обсуждения с близкими людьми, друзьями?», информанты склонны были скорее отдавать
предпочтение второму варианту. Чаще всего политические решения
созревали в семейном кругу, активно там обсуждались. Были варианты, когда семейный круг заменялся кругом друзей, знакомых, коллег.
«Мы принимаем решение в кругу семьи. Иногда я могу проголосовать
и сам, но чаще всего мы обсуждаем кандидатуру».6 В любом случае,
такие респонденты ходили на выборы охотнее, чем те, кто ни с кем не
5
Телефонные опросы населения Санкт-Петербурга (Рук. Д.П. Гавра): Сентябрь
2002 г. 1200 чел. Ноябрь 2002 г. 1500 чел. Телефонные опросы населения Ленинградской
области (Рук. Д.П. Гавра): Март 2003 г. 1200 чел. Август 2003 г. 1500 чел. Опрос населения Саратовской области (Рук. Д.П. Гавра). Август 2004 г. 1200 чел.
6
Мужчина, 48 лет, представитель технической интеллигенции. Обычно ходит на
выборы. На выборы в декабре 2002 г. ходил.
26
советовался и не обсуждал свое решение. При этом окончательное решение в большинстве случаев принадлежало респонденту лично. Один
респондент заметил: «Любое мнение формируется под давлением общества. Я смотрю телевизор, новости, программу Шендеровича, “Намедни”. Все оказывает влияние. И круг общения тоже. Но решение
принимаю самостоятельно».7
Как показало исследование, групповое взаимодействие сильно
влияет на принятие решения об отказе от участия в выборах. Референтное мнение является важным ориентиром для членов группы. Это
то самое мнение, которое так важно найти и «прощупать» политтехнологу при подготовке предвыборной стратегии.
Исследование еще раз подтвердило тезис о важности деталей политической социализации населения для формирования абсентеистских/активистских установок. Информанты отмечали, что большое
значение при принятии решения об участии в голосовании играли те
политические убеждения и гражданские ценности, которые они получили в детстве и юности. В нашем исследовании, та часть молодежи,
которая обсуждала кандидатов в семейном кругу (с родителями, как
главными хранителями традиционных политических установок), шла
на выборы чаще, чем та, которая «консультировалась» с «молодым»
референтным окружением.
Традиционное поведение «возрастного электората» ориентировано на участие в избирательном процессе. Именно поэтому основной
вектор агитационной работы в кампании 2002 г. был обращен именно
к нему. Скамейки во дворах «от кандидата» естественно предназначались для пожилых людей. Для аналогичной целевой аудитории работники ЖЭКов носили «спецовки» от действующего кандидата. Кандидаты, имевшие в своем распоряжении административный ресурс, в том
числе и многие из действующих депутатов, в основном и ориентировали свою кампанию на такого рода «традиционалистов».
Исследование еще раз позволило обозначить социальные параметры тех групп населения, которые стабильно и более или менее осознанно проявляют активное электоральное участие и имеют сформированные политические ориентации. «Активисты» – это люди, как
правило, старшего поколения, которые выражают своим активным
участием не только социально-экономические интересы, но и ценностные конструкты, доставшиеся им в наследство от социалистической
7
Мужчина, 34 года, врач. На выборы не ходил.
27
молодости, а также преимущественно ностальгические эмоциональные
настроения, имеющие консервативный, антиреформистский характер.
К активистам также относятся работники ряда отраслей материального
производства, которые часто проявляют и иные, помимо электорального, формы политического участия, работники бюджетной сферы и
представители силовых структур. Особой группой голосующих являются жители регионов, которые оказались в тяжелом материальном
положении. Они голосуют за противников тех политиков, которые
проводили неэффективные реформы. Таким образом, существует
устойчивая группа населения, имеющая в сознании нечто, приближающееся к осознанным политическим установкам, активно принимающая участие в выборах.
В то же время значительная масса населения – прежде всего люди молодого и среднего возраста, представители студенчества, рабочие
крупных предприятий, инженерно-технические работники, представители малого и среднего бизнеса и т.п. – практически самоустраняется
от участия в электоральном процессе. Их главный аргумент – участие
в выборах «ничего не дает».
Также к социальным микрофакторам мы отнесли так называемый
«фактор повседневности». Он объединяет в себе переживание повседневных обыденных практик индивида. Здесь представлены как материальное положение индивида, «бытовая» сторона его существования,
так и его личная эмоциональная жизнь. Данный фактор вполне способен детерминировать абсентеизм. Скажем, высокая степень удовлетворения личных интересов может привести к утрате интереса к политике. «У меня все в порядке. Эти депутаты никак не могут повлиять на
жизнь моей семьи и на дело, которое я делаю. Так зачем мне тратить
на них свой выходной?»8 Здесь можно подчеркнуть одну особенность,
касающуюся политической пассивности данной категории избирателей. С точки зрения позиции рационального выбора, люди будут идти
на выборы в том случае, если им это будет выгодно, если это принесет
им ощутимую выгоду (или иллюзию выгоды). Соответственно, если их
потребности удовлетворены и их интересы вне опасности, то эти люди
не будут принимать участие в политическом процессе.
Эту гипотезу подтвердило исследование. Среди опрашиваемых
было немало людей с высоким уровнем достатка, имеющих постоян8
Женщина, 36 лет. Предприниматель в сфере телекоммуникаций. В выборах не
участвовала.
28
ную, стабильную работу и высокий уровень оплаты труда. Были среди
респондентов и студенты, чей материальный уровень был ниже среднего. Также были опрошены люди, доходы которых едва превышали
прожиточный минимум. В результате мы выяснили, что политически
более пассивными людьми оказались респонденты с высоким уровнем
достатка. Основное условие хождения на выборы таких людей – «чтобы выборы не мешали работе»,9 так как более важным они считают
исполнение своих трудовых обязанностей, а не исполнение своего,
довольно «спорного», по их мнению, гражданского долга. «Основной
приоритет для меня – работа, – заявил нам респондент с высоким
уровнем достатка, – я не нашел времени, чтобы посвятить себя выборам. Я был занят. У меня не было желания уделять время голосованию, потому что подходящего кандидата не было. Даже если он и был,
то я о нем ничего не знал. Информации не было. Я листовкам, как рекламной информации, не доверяю».10 А на вопрос о том, считает ли он
выборы своим гражданским долгом, респондент заметил: «Выборы –
это выбор каждого лично. Не идя на выборы, человек тем самым показывает свое отношение к этому». Прозвучали мнения о том, что выборы – это важно, и что хождение на выборы – обязательная «процедура» при демократическом мироощущении, но сейчас общество не
очень-то готово к выборам «по-настоящему», схема избирательной
кампании в понимании электората сходна с выборами «чайника года».11
Кроме того, необходимо заметить, что выборы кандидатов на более ответственные посты привлекают большее число избирателей, чем
выборы в менее значимые органы власти, что опять же увязано с рациональностью рассматриваемой категории потенциальных избирателей.
«Удовлетворенность личных интересов» понимается ими как финансовая независимость (надежный заработок или доход), стабильная работа, семейное благополучие. Как показывают ответы информантов,
подобная категория граждан в качестве приоритетной составляющей
своей жизни выберут скорее работу и семью, которая обеспечивает
стабильность их существования, чем политику и выборы, прямо не
замкнутые на решение значимых для них проблем. Здесь рациональность плотно переплетена с категорией комфорта. Однако такую часть
населения можно привлечь к участию в голосовании рационально. Это
Женщина, 31 год, бухгалтер. В выборах не участвовала.
Мужчина, 43 года. Руководитель коммерческой фирмы. В выборах не участвовал.
11
Мужчина, 29 лет. Программист. В выборах не участвовал.
9
10
29
произойдет, когда они осознают или почувствуют, что их комфорту
что-либо угрожает.
С другой стороны, есть группы, испытывающие чувство собственной беспомощности перед лицом сложных проблем, недоверие к
политическим институтам, невозможность повлиять на процесс выработки и принятия решений. Это те, кого называют «loosers», проигравшие от реформ или в материально-статусном или в психологическом измерении. Эти группы пополняют ряды абсентеистов. Если в
России более 40% населения, согласно официальной статистике, имеют уровень дохода ниже прожиточного минимума, то становится понятным, почему этих людей не интересует в жизни практически ничего, кроме проблем собственно физического выживания. Доведённых
до отчаяния людей можно привлечь на выборы, купив их голоса, но
считать их поведение участием в демократических выборах нельзя.
Потребность в политическом участии относится к категории социальных потребностей, удовлетворение которых возможно лишь при условии удовлетворения потребностей базовых: в еде, в безопасности и т.п.
Большая часть информантов с невысоким уровнем дохода считает
участие в выборах своим гражданским долгом: «Люди должны голосовать, выбираем для себя, на что-то надеемся. Мы должны голосовать.
Тем более, что выборы реально влияют на ситуацию в стране», 12
«Иногда мне стыдно сказать, что я не была на выборах». 13
Исследование еще раз продемонстрировало, что бытовые проблемы занимают в жизни российского человека гораздо больше места,
чем общественно-политические: избиратель нередко использует
предоставленный под выборы выходной для занятия хозяйством, для
поездок на дачу и т.п. Люди в большинстве своем не видят в процессе
политического участия непосредственной необходимости, исходя из
чисто бытовых потребностей. Здесь на первый план выступают такие
черты характера как консерватизм, эгоизм, склонность к ограничению
частной жизни от постороннего вторжения.
Подводя итог сказанному выше, можно утверждать, что абсентеизм как форма электорального поведения зависит от удовлетворенности или неудовлетворенности потребностей индивида. Следуя логике
«пирамиды потребностей» Маслоу, можно выделить следующие виды
потребностей: потребность в информации (когда люди просто не ин12
13
Женщина, 42 года, работник торговли. В выборах участвовала.
Женщина, 34 года, учитель. В выборах не участвовала.
30
формированы о выборах или кандидатах, не имеют доступа к СМИ, не
доверяют им); потребность в безопасности (когда люди не уверены в
завтрашнем дне и считают выборы предвестником перемен к худшему); потребность в самореализации (когда люди не идут на выборы,
потому что никак не связывают себя с последними). Мотивы вытекают
из потребностей и ведут к действиям. Исследование еще раз подтвердило, что существует ряд элементарных базовых мотивов, которые
побуждают индивида к абсентеизму и вызывают чувство бесперспективности участия в голосовании. К числу этих мотивов можно отнести: 1. Бессмысленность личного участия («мой голос ничего не изменит»); 2. Отсутствие подходящего кандидата («не за кого голосовать»);
3. Уверенность в неправомерности конкретных выборов («выборы несправедливы»); 4. Чувство протеста («я против всех»); 4. Осознанная
аполитичность («я всегда не участвую»).
Литература
Артёмов Г.П., Авдиенко Д.А., Попова О.В., Чазов А.В. Электорат политических
объединений России: опыт проведения exit-poll в Санкт-Петербурге // Полис. 2000. № 2.
Гавра Д.П., Соколов Н.В. Исследование политических ориентаций // Социологические исследования. 1999. № 1.
Гозман Л.Я., Шестопал Е.Б. Политическая психология. Ростов-на-Дону, 1996.
Головин Н.А., Сибирев В.А. Дети и выборы в Государственную Думу: формирование базовых политических установок // Журнал социологии и социальной антропологии.
2001. № 4.
Дилигенский Г.Г. Социально-политическая психология. М., 1994.
Ковлер А.И. Избирательные технологии: российский и зарубежный опыт. М.,
1995.
Лебон Г. Психология народов и масс. СПб., 1995.
Московичи С. Век толп. М., 1996.
Страхов А.П. Изучение электорального поведения россиян: социокультурный
подход // Полис. 2000. № 3.
Холмская М.Р. Политическое участие как объект исследования (Обзор отечественной литературы) // Полис. 1999. № 5.
Юрьев А.И. Введение в политическую психологию. СПб., 1992.
Benney M., Gray E.P., Pear R.H. How People Vote: A Study of Electoral Behavior in
Greenwich. L., 1998.
Erbing L., Goldenberg E., Miller A. Front Page News and Real World Quest // American
Journal of Political Science. 1998. Vol. 24.
Klapper G.T. The Effect of Mass Communication. N.Y., 1960.
Rosenbloom D.L. The Election Men. Professional Campaign Managers and American
Democracy. N.Y., 1973.
31
А.В. Орлова
ЛИЧНОСТНЫЕ И КОММУНИКАТИВНЫЕ ФАКТОРЫ
ЭФФЕКТИВНОСТИ ПОЛИТИЧЕСКОГО ЛИДЕРСТВА
В различных исследованиях рассматриваются факторы политического лидерства, которые закладывают основу для его эффективности:
окружающая среда; институциональная структура, организация, ресурсы; личностные черты лидера, его характер, исполнение им определенной роли, цели, задачи; ценности его конституентов (приверженцев, избирателей и всех политических субъектов, взаимодействующих
с данным лидером); взаимодействие лидера со средой; стиль лидерства. Основываясь на теоретическом анализе данных факторов, представляется возможным разделить их на три группы: личностные,
«внешние», коммуникативные. К личностным факторам относятся
психологические характеристики лидера, его характер, цели, задачи,
ценности, мотивы, стиль лидерства, его деятельность, включающая
формулирование проблемы, анализ ситуации, решения, действия, результаты. Среди внешних факторов можно обозначить те ресурсы, которыми располагает лидер (властные, материальные, человеческие и
т.д.): политическую систему, в которой осуществляется лидерство,
институциональный статус, окружающую среду, конкретную политическую ситуацию. Под коммуникативными факторами подразумеваются взаимодействие лидера с последователями (конституентами),
создание и трансляция своего образа.
В основе эффективности политического лидера, прежде всего, лежат его личностные характеристики и способности. Существуют различные подходы к исследованию личности лидера. Г.Г. Дилигенский
предлагает такую модель личности, где взаимодействуют когнитивные, мотивационные, аффективные, коммуникационные и конативные
(поведенческие) компоненты (Дилигенский, 220). Эта модель личности
позволяет более детально и полно рассмотреть личностные факторы
эффективности политического лидера и его коммуникацию. Личностные черты лидеров, по определению Ж.-П. Блонделя, представляют
собой сумму характеристик, которые «описывают» лидеров в конкретный момент (Блондель, 29). Исследователи разрабатывают перечни
© А.В. Орлова, 2004
32
необходимых качеств политического лидера, адаптируя классические
теории лидерства к современным условиям, а также дополняя их результатами собственных исследований. Так, в рамках обсуждения теоретико-методологических проблем изучения лидерства в МГУ был
предложен следующий набор характеристик: лидер «наделен какойлибо великой миссией (необязательно религиозной), обладает чувством уверенности в себе, видением будущего и формулирует некоторые цели, захватывающие массы» (Харизма…,127). При анализе конкретных примеров политического лидерства этот перечень дополняется следующими качествами: «умение преподнести себя в СМИ, выступать в качестве символа политической идентификации индивидов»
(Харизма…,127). Список личностных характеристик политического
лидера, которые могут стать основой его эффективности, достаточно
обширен. Но говорить о качествах политического лидера имеет смысл
только применительно к конкретным политикам, поскольку определенный набор этих характеристик, предопределяющих эффективность
лидерства, индивидуален. Выяснить, что личностные черты сами по
себе являются значимым фактором, можно при помощи системного
анализа воздействия личности на эффективность лидерства, предложенного Ж.-П.Блонделем: «следует попытаться увидеть, в какой степени значение лидеров определяется их личными качествами, а в какой – структурными условиями и институциональными механизмами»
(Блондель, 69). Качества политического лидера являются приобретенными в ходе развития его личности, поэтому в рамках психоаналитического подхода исследуют не просто личностные черты политиков, а
их становление, начиная с детского возраста1(Lasswell).
К группе личностных факторов эффективности политического лидерства относятся цели лидера: «личность – это важный фактор, но
этот фактор приобретает смысл и значение настолько, насколько значимы цели и политические принципы лидеров» (Блондель, 34). Под
целями понимаются общие ориентиры лидера, которые связаны с его
намерениями. При этом цели могут быть декларируемыми и недекларируемыми (но подразумеваемыми). Поскольку осуществление лидерства подразумевает движение к его целям, значимость данного фактора не оставляет сомнений.
Бесспорное влияние на эффективность политического лидера оказывает его стиль. Данный фактор рассматривается в исследованиях
1
Для этой цели используют биографии лидеров.
33
ряда российских и зарубежных авторов (Жмыриков, Шляхтин,
Barber). Под стилем политика подразумевается обычный способ исполнения лидером своих функций, в частности, осуществления конкретных действий, взаимоотношений с последователями. Стиль является постоянной характеристикой лидерства и от того, как он соотносится с ситуативными факторами, зависит эффективность политического лидерства.
Оценить роль личностных факторов в эффективном осуществлении политического лидерства позволяют конкретные примеры. Одним
из таких примеров, подходящим для данной задачи, является политическое лидерство на региональном уровне, где достаточно четко прослеживается разграничение между внешними (институциональными и
ситуативными) и личностными факторами эффективности. Такое разграничение существовало в период выборности глав регионов. «Для
победы на выборах требовались определенные качества и, прежде всего, способность устанавливать деловые контакты с политиками и
предпринимателями самого разного уровня и профиля, способность
собирать вокруг себя людей, нетривиально мыслящих» (Гржейщак,
137). Далеко не всем главам регионов удалось сохранить свои посты в
ситуации выборов, несмотря на административные ресурсы, находившиеся в их распоряжении. Эффективность политических лидеров в
регионах зависит от их опыта и знания региона, а также профессионализма. Кроме того, значимую роль здесь играют и коммуникативные
факторы, поскольку задачей региональных лидеров является непосредственное решение проблем региона. «Фактически лидеры регионов черпают свой политический капитал из ресурса партнерских и
управленческих отношений» (Гржейщак, 137).
Проблема политического лидерства и его эффективности включает в себя два аспекта: «действия самих лидеров и реакция со стороны
общества» (Блондель, 13). Поэтому для изучения личностных факторов
эффективности политического лидерства, помимо исследования лидерства как такового, необходимо также проанализировать реакцию со
стороны общества.
В этой связи необходимо также говорить о ценностях, как о факторе эффективности политического лидерства. При анализе отношения
населения к политическим лидерам важно рассматривать те ценности,
которые политик коммуницирует. В отношениях лидер – последователи ценности выступают одним из главных связующих звеньев, поскольку последователи ориентируются именно на те базовые ценно34
сти, которые «проповедует» лидер, которые зафиксированы в его образе. В определенных ситуациях некоторые ценности могут приобретать особенную значимость, привлекая внимание к поддерживающим
их политикам. Поэтому, пытаясь привлечь новых сторонников, приобрести популярность у населения в целом, политики декларируют актуальные ценности. Подобная тактика может принести определенные
результаты: «коммуницируемая схема ценностного диссонанса активного политического субъекта может носить мобилизационный характер для определенной части электората с диссонирующей ценностной
структурой политического сознания» (Авдиенко, Чазов, Маслова, 115).
Но при этом политический лидер может потерять часть своих сторонников, для которых подобные изменения в ценностной структуре неприемлемы.
Ценности особенно значимы для коммуникации политического
лидера в американском обществе. «Внешнеполитические воззрения
претендентов на высший государственный пост во многом отражают
фундаментальные для американского общества ценностные установки,
которые по сути сводятся к нескольким базовым принципам, таким как
свобода, равенство возможностей граждан, поддержка либеральной
демократии и рыночной экономики» (Рогов, 149).
Таким образом, ценности как фактор эффективности политического лидерства являются промежуточными между личностной и коммуникативной группами факторов, так как ценности не просто детерминируют действия политических лидеров, но и представляют собой
основу их эффективной коммуникации.
Для обоснования перечисленных выше личностных факторов эффективности политического лидерства целесообразно использовать
автобиографию бывшего президента России Б. Ельцина (Ельцин), на
основе анализа которой могут быть выделены следующие факторы
эффективности его лидерства: сильная и властная личность, бескомпромиссность, профессионализм. В качестве цели выступают реформы
во всех сферах. Для данного лидера характерна подчеркнутая ориентация на либеральные ценности, которую ему удается совместить с ориентацией на сильную президентскую власть. В данном примере перечисленные качества составляют основу эффективного лидерства.
Изучая коммуникативные факторы, необходимо, прежде всего,
исследовать влияние, которое лидеры оказывают на общество. Важно
определить, вызвано ли это влияние некоторыми личностными факторами, или теми институциональными полномочиями, которыми они
35
обладают. Таким образом, необходимо выявить источники влияния
лидеров.
Рассматривая коммуникативные факторы, исследователи отмечают «значимость лидера в качестве своеобразного послания, сообщения
масс, символа политического направления» (Харизма…,128).
Одним из коммуникативных факторов эффективности политического лидерства являются взаимоотношения лидера с последователями. В этом отношении интересны исследования, дающие представления о реакции населения на конкретные действия политических лидеров, поскольку они позволяют говорить об эффективности коммуникации политического лидерства. Так, россияне по-разному реагируют
на действия президента В. Путина в экономической, внешнеполитической, социальной и других сферах, что отражается на их отношении к
данному политическому лидеру (Башкирова, Лайдинен, 29). В частности, на изменение отношения к президенту, как в положительную, так
и в отрицательную сторону, повлияли его деятельность по наведению
порядка в стране; усилия, направленные на реализацию экономических
реформ; внешнеполитическая активность; борьба с коррупцией; поездки по регионам.
При изучении взаимоотношений между политическим лидером и
конституентами (последователями), восприятия политического деятеля его сторонниками обычно используют понятие политической идентификации. О.В. Попова выделяет пять моделей идентификации избирателей с политическим лидером: готовность голосовать за него как за
личность, ощущение избирателями близости своей политической позиции с взглядами лидера, ориентация на его статус, вера в эффективность его действий, неприятие конкурентов политика (негативная
идентификация) или сочетание данных мотивов (Попова, 39).
На коммуникацию политических лидеров оказывает влияние ряд
факторов. Прежде всего – это образ политика, формируемый СМИ, а
также частота появления в них, поскольку в современных условиях
политическая коммуникация осуществляется в основном с помощью
различных средств массовой информации. Кроме того, важен сам характер политической коммуникации, то, как политический лидер строит отношения со своими последователями.
Представляется необходимым рассмотреть восприятие конкретного политического лидера населением с точки зрения определяющих
факторов его эффективности. В исследованиях восприятия политиков
важная роль отводится личности лидера, а не его программе, взглядам
36
и т.д. Это объясняется тем, что в сознании граждан находит отражение, прежде всего, образ, наблюдаемое поведение политического лидера: «По опыту зарубежных и особенно отечественных избирательных кампаний, а также по проведенному мониторинговому анализу
ряда электоральных ситуаций, для многих избирателей важнее облик,
личностные качества кандидата, чем его программа. Так проявляется, с
одной стороны, право электората ожидать от лидера выполнения им
заявленной социальной роли, с другой – обязанность политика вести
себя соответственно ожиданиям других людей» (Пищулин,148). Для
описания восприятия политических лидеров в литературе используют
понятие аттитюдов, которые, в отличие от таких устойчивых элементов личности, как ценности и убеждения, более подвижны. Обычно
выделяют три компонента аттитюда: когнитивный, аффективный и
конативный. Е.Б. Шестопал в своих исследованиях учитывает только
рациональные и эмоциональные элементы и выделяет три измерения
личности политика: привлекательность (аттрактивность), силу и активность. При этом рациональные (когнитивные) компоненты являются вербализованными и, как правило, осознаваемыми личностью, а
эмоциональные (аффективные) компоненты – неосознаваемые, они
выявляются при помощи ассоциативного метода (Шестопал, 59).
В большинстве эмпирических исследований анализируются личностные факторы эффективности восприятия политических лидеров.
Общий набор личностных характеристик эффективного политика в
разных исследованиях следующий: внешность, возраст, темперамент,
физическая привлекательность, отсутствие вредных привычек, характер, психологические и морально-этические особенности, политические, профессиональные и деловые качества (опыт, политические
взгляды, лидерские способности, навыки политической деятельности,
компетентность). Е.Б. Шестопал отмечает, что по результатам опросов,
проведенных в 1996–1997 гг., для характеристики большинства политиков, например, Лебедя, Зюганова, Лужкова и Чубайса, наиболее значимыми оказались морально-психологические качества (Шестопал,
61). Политические, профессиональные, деловые качества, по данным
этого исследования, оказались на втором по значимости месте в представлениях респондентов, а внешность оказалась третьей по важности
составляющей привлекательности лидера. Такой параметр, как активность, является неотъемлемой частью образа эффективного политика,
отмечает Е.Б. Шестопал. Данный параметр выявляется в ходе коммуникации политического лидера: активность проявляется не только в
37
выполнении намеченных планов, в количестве и качестве сделанного,
но и в частоте появления на экране телевизора, в энергичности жестов,
манере двигаться и в других признаках.
Что думают рядовые граждане о факторах, определяющих успех
лидера на политической арене? Материалы исследования, проведенного в 1995 г. под руководством В.С. Комаровского в Тульской, Владимирской, Нижегородской и Самарской областях, позволяют ответить
на этот вопрос. В рамках данного исследования проводился также
опрос экспертов, в качестве которых выступали представители региональной политической элиты. Среди приоритетных факторов успеха
были выделены интеллект и знания. При этом мнение людей с улицы
было близко к суждениям экспертов. На втором месте по значимости
называлась конструктивность программы лидера по выводу России из
кризиса. Далее отмечались профессионализм, воля, целеустремленность, а также поддержка лидера простыми людьми, средствами массовой информации и финансовыми структурами. В общих чертах в
1995 г. рисовался следующий образ эффективного политического лидера: умный и волевой (еще лучше с харизмой), способный показать
«свет в конце тоннеля». Среди профессиональных качеств респонденты выделяли умение анализировать события, ответственность, заботу о
благе граждан, умение организовать работу своей команды. Другими
важными качествами признавались: умение заряжать других своей
верой, справедливость, умение находить компромиссные решения,
патриотизм. Также была отмечена важность высоких нравственных
качеств, конструктивности предложений, новаторства (Региональные
элиты…, 57).
В восприятии гражданами политического лидера, как показывают и
более ранние исследования (1990 г.), важную роль играют внешние
характеристики. «В случае, когда конкретный народный депутат (или
кандидат в депутаты) еще не известен избирателю, наиболее важными
(информативными) для последнего являются “внешние” характеристики депутата, такие как “личное обаяние”, “коммуникативные свойства”, “понятность” (“простота”), определенная (небольшая) “оригинальность”» (Назаров, 127).
Если же политический лидер уже известен гражданам, то главную
роль в его восприятии играют морально-нравственный фактор, объединяющий такие личностные качества, как критичность, принципиальность, ответственность, властность (которая чаще выступает как
негативный признак), и профессионально-деловой фактор, включаю38
щий конструктивность, рациональность, новаторство, профессиональные знания. При этом профессионально-деловые качества несколько
уступают по значимости качествам морально-нравственного порядка.
Опрос жителей Москвы, проведенный в 1993 г., дает представление об образе эффективного политика: возраст до 50 лет, предпочтительная профессия – юрист, со средним или высоким материальным
достатком. Наиболее значимыми характеристиками оказались: честность – неподкупность, чистая совесть, «чистые руки», бескорыстие
(49%); интеллигентность – культурность, порядочность, «не наглость»,
сдержанность (30%); компетентность – профессионализм, опыт в делах, «не словоблудие» (22%); человечность – гуманизм, любовь к людям, способность к состраданию, сочувствие (17%); интеллект – ум,
образованность, знания (17%); энергичность – напористость, решительность, деловая хватка (11%); принципиальность – умение отстаивать свою точку зрения, твердость, последовательность, верность своим убеждениям (8%); верность своим избирателям (8%); справедливость (5%); патриотизм (4%); предсказуемость – старательность, исполнительность, дисциплинированность (4%); рациональность – рассудительность, взвешенность, здравый смысл (4%); коммуникабельность (2%).
Набор этих качеств с течением времени принципиально не меняется. По данным 1995 г., важными качествами для эффективного политического лидера москвичи считают следующие: честность (57,6%),
образование (35,2%), политические ориентации (24,6%), опыт работы
во властных структурах (17,9%), возраст (16,4%), национальность
(13,5%), широкая известность (8,5%) (Назаров, 132).
Таким образом, можно отметить, что исследователи восприятия
политического лидерства исходят из личностных характеристик политика. В массовом сознании выработался образ эффективного политического лидера, который достаточно устойчив во времени. Этот образ
характеризуется набором качеств, необходимых, по мнению граждан,
для эффективного политика.
Личностные и коммуникативные факторы политического лидерства, рассмотренные выше, имеют несомненное значение для изучения
его эффективности. Эти две группы факторов тесно взаимосвязаны,
поскольку личностные особенности лидера обусловливают характер
его коммуникации. Для того, чтобы понять особенности коммуникации лидера, необходимо изучить ценностные ориентации лидера и его
последователей.
39
Выявить личностные и коммуникативные факторы эффективности политического лидерства можно на основе исследования биографий политиков, а также на базе опросов общественного мнения. Подобные исследования дают представление о взаимосвязи личностных и
коммуникативных факторов эффективности политического лидерства.
Материалы эмпирических исследований дают возможность с помощью многомерных методов проанализировать конфигурацию различных факторов политического лидерства. На основе данных опроса2
ЦЭПИ СПбГУ, проведенного в 1998 г., для анализа этих факторов
можно выделить такие индикаторы как персональная и партийная политическая идентификация (ощущение близости взглядов политика
или программы партии), электоральные предпочтения (намерение голосовать за определенного кандидата), наиболее важные качества политических лидеров, ценностные ориентации. Результаты кластерного
анализа перечисленных переменных свидетельствуют о наличии зависимости эффективности политического лидерства от них (рис.1).
В не ш нос т ь
В з г л я д ы Е л ь ц ина
С в об од а
Е л ь ц ин
В з г л я д ы Ч е рном ы рд ина
Ч е рном ы рд ин
П рогра м м а Д В Р
П рогра м м а Н Д Р
В з г л я д ы Я в л инс к ого
П рогра м м а <<Я б л ок а >>
Я в л инс к ий
П роф е с с иона л из м
Д е л ов а я а к т ив нос т ь
К ом м у ник а б е л ь нос т ь
Ч е с т нос т ь
В з г л я д ы Ж иринов с к ого
П рогра м м а Л Д П Р
Ж иринов с к ий
В з г л я д ы З юг а нов а
П рогра м м а К П Р Ф
З юг а нов
П оря д ок
0,0
0,5
1,0
1,5
2,0
2,5
3,0
Рис.1. Факторы эффективности политического лидерства.
2
Всего на основе целевой выборки методом личного интервью в октябре–ноябре
1998 г. было опрошено 438 чел.
40
Набор переменных, использованных в данном случае, представлен
вопросами в такой формулировке: «Скажите, пожалуйста, в какой степени Вам близки взгляды политических деятелей?»; «В какой степени
Вам близки программы политических партий?»; «Предположим, что
завтра состоятся выборы Президента РФ, за кого Вы проголосуете?»;
«Оцените, пожалуйста, важность следующих качеств для политического лидера: внешность, профессионализм, честность, деловая активность, коммуникабельность»; «Отберите самую значимую для Вас
ценность».
В результате анализа выделены три кластера, каждый из которых
включает переменные, которые наиболее часто вместе упоминались
респондентами. В верхний кластер входят переменные, выражающие
ориентацию на свободу, намерение голосовать за Ельцина, Черномырдина и Явлинского, идентификацию с взглядами Ельцина, Черномырдина и Явлинского, а также – с программами ДВР, НДР и «Яблока».
Здесь также упоминается внешность как важное качество политического лидера. В средний кластер входят остальные качества лидеров:
профессионализм, деловая активность, коммуникабельность и честность. Нижний кластер образуют переменные, выражающие ориентацию на порядок, намерение голосовать за Зюганова и Жириновского,
идентификацию с взглядами Зюганова и Жириновского, а также – с
программами КПРФ и ЛДПР. Верхний и нижний кластеры включают
несколько подкластеров, в каждом из которых переменные сгруппированы вокруг имени определенного политика.
Анализ дендрограммы, представленной на рис. 1, позволяет сделать вывод о том, что основой привлечения последователей служат
главным образом ценности, коммуницируемые политическим лидером. Верхний кластер представляет сторонников либерализма (ориентация на свободу). Нижний кластер представляет сторонников консерватизма (ориентация на порядок). Исходя из этих ценностных ориентаций, избиратели идентифицируют себя с определенными политическими деятелями и партиями, принимают решение о голосовании за
них на выборах. Почти все упомянутые в нашем опросе качества политических лидеров (за исключением внешности, попавшей в подкластер
Ельцина) образовали самостоятельный кластер. Это значит, что они в
одинаковой степени важны для последователей всех перечисленных
политических лидеров. Кроме того, на основе этих данных можно
утверждать, что осенью 1998 г. для последователей этих лидеров в
первую очередь были важны ценностные ориентации, политические
41
взгляды и программы партий, которые их поддерживали. Личные качества (за исключением «внешности» у Ельцина) учитывались ими во
вторую очередь.
Приведенные нами данные подтверждают важность выделения
личностных и коммуникативных характеристик политических лидеров
в качестве взаимосвязанных факторов их эффективности.
Литература
Авдиенко Д.А., Чазов А.В., Маслова И.О. Политическая коммуникация как актуализация ценностей // Выборы-2000: комплексный подход к проблеме маркетинга политического лидера. СПб., 2000.
Башкирова Е.И., Лайдинен Н.В. Президент: феномен общественной поддержки // Социологические исследования. 2001. № 9.
Блондель Ж.-П. Политическое лидерство. Путь к всеобъемлющему анализу. М., 1992.
Гржейщак С.Е. Личностный фактор политического лидерства: региональный аспект
// Социологические исследования. 2000. № 9.
Дилигенский Г.Г. Социально-политическая психология. М., 1996.
Ельцин Б.Н. Президентский марафон. Размышления, воспоминания, впечатления.
М., 2000.
Жмыриков А.Н., Шляхтин Г.С. Психологические проблемы политического лидерства. Нижний Новгород, 1991.
Назаров М.М. Политическая культура Российского общества 1991–1995 гг. Опыт социологического исследования. М., 1998.
Пищулин Н.П. Политическое лидерство и электоральный процесс // Полис. 1998. № 5.
Попова О.В. Идентификации политического лидера // Выборы-2000: комплексный
подход к проблеме маркетинга политического лидера. СПб., 2000.
Региональные элиты и население о политике и политиках. Информационный бюллетень Центра социального обеспечения подготовки государственных служащих. М., 1996.
№ 9.
Рогов С.С. Внешнеполитические аспекты президентской кампании 2000 г. в США (от
конфликта идеологий к стратегическому консенсусу) // Полис. 2000. № 4.
Харизма политического лидерства // Социологические исследования. 2002. № 3.
Шестопал Е.Б. Оценка гражданами личности лидера // Полис. 1997. № 6.
Barber J.D. The Presidential Character: Predicting Performance in the White House. N.Y.,
1972.
Lasswell H.D. Psychopathology and Politics. N.Y., 1960.
42
ПОЛИТИЧЕСКИЙ ПРОЦЕСС
_______________________________________________
О.В. Лагутин
МЕЖФРАКЦИОННЫЕ ДЕПУТАТСКИЕ ОБЪЕДИНЕНИЯ
КАК СУБЪЕКТ ПРИНЯТИЯ КОРПОРАТИВНЫХ
РЕШЕНИЙ В ГОСУДАРСТВЕННОЙ ДУМЕ РОССИИ
Феномен политического корпоративизма с каждым годом приобретает новые черты. На современной стадии становления российского
корпоративизма особую актуальность приобретает изучение факторов
развития различных организаций и объединений; форм и способов
артикуляции интересов мелкого и среднего бизнеса и путей повышения их эффективности; роли крупных российских корпораций в политическом процессе; особенностей формирования групп интересов и их
политического представительства в отдельных регионах, городах и на
отдельных территориях; механизмов согласования интересов, возникающих на общенациональном, отраслевом, региональном и местном
уровнях; сходства и различий между российским и западным корпоративизмом.
Наиболее удачными работами по данной теме являются труды
С.П. Перегудова, Н.Ю. Лапиной, И.С. Семененко. Основная часть разработок этих авторов посвящена анализу представительства групп интересов в современной России. Ими подробно изучены группы интересов, существующие в сфере бизнеса, в социальной сфере, а также сложившиеся на территориальной основе. Детально освещены различные
виды функционального представительства.
Появился также ряд работ, посвященных такой специфической
форме корпоративного воздействия, как лоббизм. Это научные труды
А. Блохина, В. Лепехина, А. Зудина, В. Губернаторова и других ученых.
В политологическом дискурсе корпорация рассматривается как
любое структурированное представительство групп интересов, выходящее на уровень политических институтов. Соответственно, под корпоративизмом понимается такая организация общественной жизни,
© О.В. Лагутин, 2004
43
при которой отношения между группами интересов и политической
системой реализуются главным образом через корпорации.
Структурные изменения, происходящие в российском обществе,
актуализировали явление корпоративизма как одно из основных в социально-политической сфере, сделав его объектом изучения исследователей.
Группы давления, являясь представителями крупных корпораций,
реализуют интересы последних в сугубо политической сфере. Ключевыми для политического процесса России являются группы, сформировавшиеся на основе госбюрократии, имеющей доступ к высшему
руководству государства. Они делятся на два основных типа: «рыночные», мобильные группы, состоящие из представителей политической
элиты и монополистические отраслевые корпорации. Группами давления является также значительная часть государственных организаций,
общественных ассоциаций и союзов, промышленных и финансовых
групп.
К моменту избрания В.В. Путина Президентом России распад
олигархической модели отношений между властью и бизнесом, утвердившейся под конец правления Ельцина, стал необратимым.
Президентом были установлены новые принципы в отношениях
государства и крупного капитала. Это выразилось в политике «равноудаленности» власти от бизнеса (Зудин, 173). Новые правила игры
предполагали ведущую политическую роль государства, прозрачность
бизнеса, выполнение им всех обязательств.
Этот процесс ознаменовался образованием осенью 2000 г. Совета
по предпринимательству, председателем которого стал М.М. Касьянов. Совет из 24-х ведущих предпринимателей страны был наделен
консультативными функциями и должен был главным образом обсуждать проекты правительственных решений. Предпринимателям отвели
роль экспертов, призванных страховать кабинет от ошибок при проектировании экономической политики.
В этот период правление Российского Союза Промышленников и
Предпринимателей (РСПП) образует бюро в составе 27-ми человек, в
число которых вошли 18 крупных предпринимателей. Среди них были
и члены Совета по предпринимательству, и те, кто остался за его пределами, а также совершенно новые фигуры. Этот шаг усилил контроль
над политикой со стороны лидеров отечественного бизнеса.
Потерпев неудачу в попытке выстроить эксклюзивные отношения
с властью, олигархи вспомнили о предпринимательских союзах как
44
«запасном варианте». В данном случае они избрали коллективную
форму представительства интересов по согласованию с Кремлем. Совпадения между составом Совета по предпринимательству и новым
бюро правления РСПП говорили о том, что власть в общих чертах уже
сформировала новый избранный круг предпринимателей. Как утверждает А. Зудин: «После возрождения РСПП можно говорить о движении к “корпоративизации”, то есть подключению союзов предпринимателей к взаимоотношениям между государством и бизнесом» (Зудин, 177). Таким образом, главную роль стал играть не столько экономический вес и наличие автономных политических ресурсов, а иерархический ранг в институционально закрепленной системе отношений с
государством, примат которого положил начало новому переходному
этапу российского корпоративизма.
За все время существования такого рода ассоциаций уровень корпоративной организованности бизнеса повысился. Деловые люди
начали преодолевать фрагментацию и создавать консолидированные
системы представительства своих интересов.
Государственная Дума уже давно, практически с самых первых
дней своего существования, стала тем полем, где сначала отраслевой, а
затем и корпоративный капитал ведет исключительно активную лоббистскую деятельность. В отличие от органов исполнительной власти
здесь наблюдается отчетливая тенденция к непосредственному представительству отдельных корпораций. Это выражается в прямом участии ряда крупнейших корпораций в самом процессе выборов в Думу,
когда они стали фактически выступать в роли своего рода электоральных машин (Перегудов, 250). Результатом такой активности стало, в
частности, создание межфракционного депутатского объединения
(МДО) «Энергия России», численность которого составила 122 человека. По подсчетам некоторых аналитиков, лоббистские группы только
нефтяных компаний в Думе насчитывают от 80 до 90 депутатов. Столь
впечатляющий рост численности «Энергии России» происходил за
счет включения в это объединение депутатов самых различных общественно-политических ориентаций. В рамках объединения функционирует экспертно-аналитический совет, готовящий заключения по обсуждаемым законопроектам.
Это межфракционное депутатское объединение оказывало исключительно серьезное влияние на законотворческий процесс, особенно в
вопросах налогового законодательства, ценового и таможенного регулирования, порядка функционирования предприятий и компаний с
45
участием иностранного капитала. Несмотря на то, что МДО «Энергия
России» состоит из представителей большинства фракций ГД РФ, способность данного объединения голосовать большинством своего состава (122 чел.) по корпоративным вопросам делает ее сильным инструментом лоббизма в парламенте и тем самым дает возможность
оказывать действенное влияние на принятие политических решений.
Важным шагом в том же направлении, что и формирование МДО
«Энергия России», стало создание в конце 2000 – начале 2001 г. МДО
«Деловая Россия», которую возглавил один из совладельцев компании «Майский чай», вице-президент РСПП И. Лисиненко. В него вошло около 50 депутатов. Впоследствии объединение стало выступать
преимущественно как лоббистская группа малого и среднего бизнеса и
своего рода «думское крыло» одноименной предпринимательской ассоциации. По сути дела и создание объединения, и быстрый рост его
влияния символизировали ту же тенденцию к организационному сплочению различных категорий российского бизнеса, начало которому
было положено формированием бюро правления РСПП.
Помимо двух упомянутых межфракционных депутатских объединений, в 2000–2001 гг. конституировался и ряд других объединений подобного рода. В число объединений, имеющих прямое отношение к бизнесу и, прежде всего, к крупному бизнесу, входят «Российские инвестиции», «Товаропроизводители России», «Депутатский
продовольственный совет» (Катренко).
Таким образом, с уверенностью можно заключить, что МДО – это
новая форма лоббистской деятельности, которая приобрела структурные формы. Фактически появился официально выраженный, открытый
и легальный лоббизм российских парламентариев.
Проведем исследование голосовательного поведения депутатов,
представляющих межфракционное депутатское объединение «Энергия
России», при принятии решений по вопросам, затрагивающим его
корпоративные интересы.
Наша гипотеза будет заключаться в том, что МДО «Энергия России», являясь проводником интересов топливно-энергетического комплекса (ТЭК), будет тем субъектом, который оказывает решающее
влияние на процесс принятия решений, связанных с их корпоративными интересами.
Для анализа будет использована информационно-аналитическая
система ИНДЕМ-Статистика 2000, разработанная Центром политических исследований ИНДЕМ под руководством Г. Сатарова и М. За46
хваткина, позволяющая анализировать работу Государственной Думы
РФ. Эта технология представляет обширный инструментарий для расчетов различного рода рейтингов, вычисления всевозможных статистических характеристик.
В результатах поименного голосования фиксируется законодательное поведение депутатов, отражающее особенности их политического сознания. По большой совокупности проблем должны в сходной
форме высказываться все депутаты. Это и служит основой для сравнения позиций законодателей и их дальнейшего анализа (Сатаров, 264).
В качестве объекта эмпирического исследования были выбраны
все решения, принятые нижней палатой парламента в феврале 2003 г.
по ключевым законопроектам, в том числе по целому ряду законопроектов, касающихся реформы электроэнергетики (см.: Приложение). На
первом этапе обработки массива с помощью статистического пакета
«Statistica» произведем кластерный анализ переменных, которые представляют выбранные нами решения (рис. 1).
v8
v9
v7
v13
v14
v15
v16
v10
v4
v5
v1
v12
v6
v11
v2
v3
0,0
0,5
1,0
1,5
2,0
2,5
3,0
3,5
4,0
Рис. 1. Решения по ключевым вопросам в феврале 2003 г.
Описание переменных (сверху вниз)
8 – Изменения в Закон о естественных монополиях; 9 – Изменения в Закон об
энергосбережении; 7 – Закон о регулировании энерготарифов; 13 – Закон об электроэнергетике; 14 – Закон о переходном периоде; 15 – Закон о разграничении полномочий;
16 – Закон о местном самоуправлении; 10 – Закон об учете доходов; 4 – Закон об имуществе железнодорожного транспорта; 5 – Закон о сумме вывозимой валюты; 1 –
Закон о русском языке как государственном; 12 – Предложение депутата Надеждина об
ускорении принятия Закона об отмене «третьего срока»; 6 – Закон о дополнениях в Закон об информации (Интернет); 11 – Закон об изменениях в Закон о гарантиях Президенту; 2 – Закон об особом статусе оффшорных компаний; 3 – Обращение к Правительству (тарифы на электроэнергию).
47
На графике видно, что структура принимаемых решений разбивается на несколько кластеров. Верхний кластер включает в себя решения по основному «пакету» законопроектов по реформе электроэнергетики. В него входят решения относительно законопроектов, направленных на внесение изменений в существующие Федеральные законы
о естественных монополиях и об энергосбережении (данные изменения предусматривают: определение принципов перераспределения
полномочий между Правительством и субъектами РФ с учетом региональных особенностей формирования тарифов на оптовом рынке;
расширение полномочий субъектов РФ в этой сфере), а также относительно законопроекта о регулировании энерготарифов.
Эти законопроекты объединяет то, что они были инициированы
Правительством и направлены на укрепление правовой базы организационно-управленческих функций в сфере электроэнергетики. Все они
были приняты большинством голосов депутатов. Голосование «против» было вызвано в основном несогласием части законодателей с
концепцией всего «пакета» законопроектов по реформе электроэнергетики.
Переменные 13 и 14 в верхней части дендрограммы представляют
собой решения по ключевым законопроектам «пакета» по реформе
электроэнергетики. Это законопроекты «об электроэнергетике» и «об
особенностях функционирования электроэнергетики в переходный
период». Их суть заключается в выработке принципов политики государства в данной сфере. Акцент при этом делается на усиление регулирующих и контрольных полномочий государства. Все они также
были приняты большинством депутатов. Против голосовали те, чья
позиция имеет ярко выраженный «антиприватизационный», «антиправительственный» и «антипрезидентский» характер.
«Антипрезидентский» характер имеют решения, представленные
переменными 15 и 16. А именно, решения по законопроектам «о разграничении полномочий» и «о местном самоуправлении». Их суть в
установлении объемов полномочий и ответственности федерального
центра и субъектов федерации, а также объемов финансирования, закрепленных за каждым уровнем власти.
Характер протестных голосований подтверждается статистическими зависимостями, выявленными с помощью двумерного анализа
таблиц сопряженности всех рассмотренных семи решений верхней
части дендрограммы и каждой фракции в отдельности. В табл. 1 при-
48
водятся средние значения голосований «за» и «против» по рассматриваемым решениям, входящим в верхний кластер.
Таблица 1. Средние значения результатов голосований депутатов фракций Государственной Думы РФ по законопроектам верхнего кластера
Фракции ГД РФ
Голосование
КПРФ
«Единство»
ОВР
«Народный
депутат»
СПС
АПДГ *
против
за
за
за
Результат
Наблюдаемая Стандартизованный
частота (чел.)
остаток
92
+10,5
83
+4,3
48
+2,7
50
+2,6
за
против
34
30
+3,0
+8,6
*Аграрно-промышленная депутатская группа
Из результатов вышеприведенных голосований следует, что за данные законопроекты голосуют представители так называемой «партии
власти», их союзники и правые радикалы в лице СПС. Протестное голосование сильно выражено у представителей левой оппозиции: коммунистов и их традиционных союзников – «аграриев», у которых
наблюдаются значимые величины стандартизованных остатков: +10,5
и +8,6 соответственно. Это дает нам основания утверждать об «антипрезидентском», «антиправительственном» и «антиприватизационном» характере протестных голосований по данным законопроектам.
Нижний кластер включает в себя решения по законопроектам о дополнениях в «Закон об информации (Интернет)», суть которого сводится к попытке внесения юридических ограничений на использование
Интернета; об изменениях в «Закон о гарантиях Президенту», который
являл собой попытку лишить гарантий неприкосновенности бывшего
президента Б.Н. Ельцина; «об особом статусе оффшорных компаний»,
в котором была предпринята попытка юридически пресечь вывоз капитала из страны, уход от уплаты налогов и «отмывание» средств, полученных незаконным путем.
Все эти законопроекты были отклонены большинством голосов депутатов. Что касается последнего, то большинство законодателей поддержало предложение Комитета по экономической политике, который
49
предложил отклонить данный законопроект из-за того, что он противоречит действующему законодательству РФ и нашим международным обязательствам. Данный блок законопроектов был инициирован
представителями левой оппозиции и носит сугубо политизированный
характер.
В табл. 2 приводятся средние значения голосований «за» и «против»
по рассматриваемым решениям, входящим в нижний кластер.
Таблица 2. Средние значения результатов голосований депутатов фракций Государственной Думы РФ по законопроектам нижнего кластера
Фракции ГД РФ
Голосование
КПРФ
«Единство»
ОВР
«Народный
депутат»
СПС
АПДГ
За
Не голосовал
Не голосовал
Не голосовал
Наблюдаемая
частота (чел.)
896
85
52
57
Не голосовал
За
37
30
Результат
Стандартизованный
остаток
+8,6
+4,0
+3,1
+3,4
+3,5
+7,1
Из таблицы мы видим, что депутаты «партии власти» и их союзники просто не проголосовали по этим вопросам, считая их несвоевременными и не актуальными по сравнению с вышерассмотренными
решениями. Этого оказалось достаточно, чтобы заблокировать инициативу коммунистов и «аграриев».
Таким образом, структура ключевых решений по законопроектам за
февраль 2003 г. включает два противоположных блока, как по содержанию, так и по характеру. Первый блок составляют решения, связанные с реформой электроэнергетики. Они были инициированы Правительством и поддержаны депутатами правоцентриского направления.
Левые фракции (КПРФ и АПДГ) голосовали против данных законопроектов. Второй блок инициирован левой оппозицией и носит по существу политизированный характер. Переменные, расположенные в
средней части дендрограммы выражают нейтральную позицию.
Теперь, рассмотрим какой вклад в принятие или отклонение этих
законопроектов внесло МДО «Энергия России». Для начала представим фракционную структуру этого объединения, показанную на рис. 2.
50
36
26
17
13
14
8
5
2
<<Яблоко>>
СПС
ОВР
<<Регионы
России>>
<<Народный
депутат>>
ЛДПР
КПРФ
1
<<Единство>>
АПДГ
40
35
30
25
20
15
10
5
0
Рис. 2. Распределение представителей МДО «Энергия России» по фракциям.
Как видно из графика, основная часть представителей МДО «Энергия России» занимают проправительственную позицию. Для более
полного объяснения наблюдаемых связей между рассматриваемыми
переменными проведем факторный анализ для депутатов, входящих в
МДО «Энергия России». Результаты факторного анализа представлены в табл. 3.
Таблица 3. Значения переменных, входящих в состав основных факторов
Переменные
Закон об особом статусе оффшорных компаний
Закон об информации (Интернет)
Закон о регулировании энерготарифов
Закон о естественных монополиях
Закон об энергосбережении
Закон о гарантиях Президенту
Закон об электроэнергетике
Закон о переходном периоде
Закон о разграничении полномочий
Закон об МСУ
Факторы
1
2
–,112
,718
–2,188E-02
,858
,851
–,163
,890
–5,226E-02
,874
6,964E-03
–,141
,837
,857
8,288E-03
,836
–8,610E-02
,786
–,225
,730
–,238
В результате факторного анализа было получено два фактора с общей суммарной дисперсией 70%. Первый фактор включает в себя переменные, отражающие решения, связанные с реформой электроэнер51
гетики и с установлением объемов полномочий, ответственности, финансирования федерального центра и субъектов РФ. Второй фактор
образуют переменные сугубо политического характера: «Закон об особом статусе оффшорных компаний»; «Закон об изменениях в Закон о
гарантиях Президенту»; «Закон о дополнении в Закон об информации
(Интернет)».
Эти данные можно интерпретировать следующим образом. Основной направленностью голосовательного поведения межфракционного
депутатского объединения «Энергия России» в феврале 2003 г. была
поддержка основного «пакета» законов по реформе в сфере электроэнергетики России. Эти решения, попавшие в первый фактор, имеют
достаточно сильную корреляционную связь и очень сильные значимые
положительные коэффициенты факторной нагрузки. Это в свою очередь говорит о том, что данные решения для МДО «Энергия России»
значимы как корпоративные, и вклад этого объединения в итоговый
результат значителен. Другой составляющей деятельности членов
МДО за рассматриваемый период стало сильно выраженное протестное голосование по законопроектам, инициированным представителями левой оппозиции. Это полностью характеризует «Энергию
России» как структуру, поддерживающую политический курс Правительства и Президента.
Структура обоих факторов представлена на рис. 3.
V6
1,0
V11
V2
0,5
V19
Фактор 2
0,0
V8
V14
V16
V15 V7
-0,5
-1,0
0
-1,0
0,5
-0,5
1,0
Фактор 1
Рис. 3. Конфигурация переменных в факторном пространстве
52
На рисунке заметно смещение факторных нагрузок переменных в
сторону от главных осей и от точки начала отсчета, следовательно,
каждая переменная имеет значительную нагрузку для одного фактора
и незначительную для другого.
Обозначим полученные нами факторы: первый – «Против энергетической реформы – за энергетическую реформу»; второй – «За поддержку политики правительства – против поддержки политики правительства». Для наглядного представления построим две диаграммы,
отражающие позиции депутатов по этим факторам для всех фракций и
отдельно для представителей МДО «Энергия России» (соответственно
рис. 4 и рис. 5).
Рис. 4. Политическое размежевание среди фракций по голосованиям
в феврале 2003 г.
53
Рис. 5. Политическое размежевание среди фракций по голосованиям
в феврале 2003 г. (включая МДО «Энергия России»).
Чтобы определить насколько сильно воздействие этого объединения на принимаемые решения построим таблицы сопряженности для
выявления статистической зависимости переменной МДО «Энергия
России» и переменных, в качестве которых выступают решения, имеющие корпоративный характер. Это законы: «Об энергосбережении»;
«О регулировании энерготарифов»; «Об электроэнергетике»; «О переходном периоде». Результаты расчетов представлены в таблицах 4, 5,
6, 7 соответственно.
Таблица 4. Голосование МДО «Энергия России»
по закону об энергосбережении
Величины
не голосовали против
за
«Энергия России» Наблюдаемая частота (чел.)
14
23
84
%
3,1%
5,2% 18,8%
Стандартизованный остаток
–,6
–2,7
2,3
Всего
122
27,4%
Другие депутаты
324
72,6%
Всего
Наблюдаемая частота (чел.)
%
Стандартизованный остаток
Наблюдаемая частота (чел.)
%
54
46
10,3%
,4
60
13,5%
123
27,6%
1,6
146
32,7%
155
34,8%
–1,4
239
53,6%
446
100,0%
Таблица 5. Голосование МДО «Энергия России»
по закону о регулировании энерготарифов
«Энергия России»
Другие депутаты
Всего
Величины
Наблюдаемая частота (чел.)
%
Стандартизованный остаток
Наблюдаемая частота (чел.)
%
Стандартизованный остаток.
Наблюдаемая частота (чел.)
%
не голосовали против
за
14
20
88
3,1%
4,5% 19,7%
–1,0
–2,7
2,5
53
11,9%
,6
67
15,0%
112
25,1%
1,6
132
29,6%
159
35,7%
–1,5
247
55,4%
Всего
122
27,4%
324
72,6%
446
100,0%
Таблица 6. Голосование МДО «Энергия России»
по закону об электроэнергетике
Величины
не голосовали против
за
Наблюдаемая частота (чел.)
11
25
84
«Энергия России»
%
2,5%
5,6% 18,8%
Стандартизованный остаток
–1,0
–2,7
2,5
Наблюдаемая частота (чел.)
43
130
151
Другие депутаты
%
9,6%
29,1% 33,9%
Стандартизованный остаток
,6
1,6
–1,5
Всего
Наблюдаемая частота (чел.)
54
155
235
%
12,1%
34,8% 52,7%
Всего
122
27,4%
324
72,6%
446
100,0%
Таблица 7. Голосование МДО «Энергия России»
по закону о переходном периоде
Величины
Наблюдаемая частота (чел.)
«Энергия России»
%
Стандартизованный остаток
Наблюдаемая частота (чел.)
Другие депутаты
%
Стандартизованный остаток
Всего
Наблюдаемая частота (чел.)
%
не голосовали против
за
Всего
12
24
84
122
2,7%
5,4% 18,8% 27,4%
–1,0
–2,8
2,6
47
129
148
324
10,5%
28,9% 33,2% 72,6%
,6
1,7
–1,6
59
153
232
446
13,2%
34,3% 52,0% 100,0%
Из данных таблиц видно, что более 80 из 122 членов «Энергии России» стабильно голосуют за законопроекты, связанные с деятельностью топливно-энергетического комплекса, что обусловлено их корпоративными интересами. Значимые стандартизованные остатки говорят
55
о наличии зависимости между голосовательным поведением данного
межфракционного депутатского объединения и рассматриваемыми
решениями корпоративного характера. Следовательно, подтверждается гипотеза, что МДО «Энергия России» является тем субъектом нижней палаты парламента, который оказывает существенное влияние на
решения, связанные с корпоративными интересами ТЭКа. Создание
МДО как легального вида лоббистской деятельности, несомненно, является положительным фактором, который обеспечивает переход к
цивилизованным формам парламентаризма.
В отсутствие установленных правил деятельность МДО начинает
подменять собой деятельность профильных комитетов Государственной Думы, выполняя их функции. Так, МДО «Энергия России» осуществляло собственное перспективное законотворческое планирование. В рамках этого объединения активно работал экспертно-аналитический совет, готовя заключения по обсуждаемым законопроектам.
Когда депутатское объединение возглавил Владимир Катренко, который одновременно руководил профильным комитетом, возникла проблема разбалансировки всей структуры Государственной Думы. Фактически один из профильных комитетов пополнился 122 голосами депутатов, входящих в МДО. Влияние этого объединения на принятие
политических решений стало определяющим.
На основе проведенного нами анализа можно утверждать, что в
Федеральном Собрании РФ корпорации не только представлены своими сторонниками или «посредниками», но и являются непосредственными участниками законотворческого процесса.
Литература
Губернаторов В. Группы влияния российских деловых кругов // Власть. 1995. №5.
Зудин А.А. Система представительства российского бизнеса: формы коллективного
действия. М., 1997.
Зудин А.А. Неокорпоративизм в России? (Государство и бизнес при Владимире Путине) // Pro et Contra. Внешняя политика России: 1991–2000. Ч. 2. М., 2001.
Катренко В. Думская горизонталь // Независимая газета. 2001. № 202. 31 октября.
Лепехин В. Лоббизм в России. М. 1998;
Нещадин А.А., Блохин А.А., Верещагин В.В. Лоббизм в России: этапы большого пути // Социологические исследования. 1996. № 3-4.
Перегудов С.П. Корпоративный капитал в борьбе за избирателя // Куда идет Россия? М., 2000.
Сатаров Г.А. Анализ политической структуры законодательных органов по результатам поименных голосований // Решение есть всегда. М., 2001.
56
Приложение
1.
2.
3.
4.
5.
6.
7.
8.
9.
10.
11.
12.
13.
14.
15.
16.
Ключевые законы (февраль 2003 г.)
Закон о русском языке как государственном. 2003-02-05 (Принят).
Закон об особом статусе оффшорных компаний: в первом чтении.
2003-02-05 (Отклонен).
Закон об имуществе железнодорожного транспорта: в согласованной редакции. 2003-02-05 (Принят).
Обращение к Правительству (тарифы на электроэнергию). 200302-05 (Принят).
Закон о сумме вывозимой валюты: в согласованной редакции.
2003-02-07 (Принят).
Закон о дополнениях в «Закон об информации (Интернет)»: в первом чтении. 2003-02-12 (Отклонен).
Закон об учете доходов (государственная помощь): во втором чтении. 2003-02-19 (Принят).
Закон об изменениях в «Закон о гарантиях Президенту»: в первом
чтении. 2003-02-19 (Отклонен).
Предложение депутата Надеждина об ускорении принятия закона
об отмене «третьего срока». 2003-02-21 (Отклонено).
Закон об электроэнергетике: в третьем чтении. 2003-02-21 (Принят).
Закон о переходном периоде: в третьем чтении. 2003-02-21 (Принят).
Закон о регулировании энерготарифов: в третьем чтении. 2003-0221 (Принят).
Закон об изменениях в «Закон о естественных монополиях»: в третьем чтении. 2003-02-21 (Принят).
Закон об изменениях в «Закон об энергосбережении»: в третьем
чтении. 2003-02-21 (Принят).
Закон о разграничении полномочий: в первом чтении. 2003-02-21
(Принят).
Закон о местном самоуправлении: в первом чтении. 2003-02-21
(Принят).
57
ПОЛИТИЧЕСКОЕ СОЗНАНИЕ
_____________________________________________
О.В. Попова
ПРОБЛЕМЫ ТРАНСФОРМАЦИИ ПОЛИТИЧЕСКОЙ
ИДЕНТИЧНОСТИ В УСЛОВИЯХ ГЛОБАЛИЗАЦИИ
В наше время все чаще политическая идентификация людей с
традиционными идеологиями оказывается незначимой. «Во многих
странах сейчас ведется борьба за более широкую идентичность… Мировое пространство расширяется, включая в себя космос в качестве
“среды” всеобщей технологической идентичности» (Эриксон, 1996,
328). В конце 1960-х годов, когда обнаружилась эта тенденция, основой формирования идентичности для социальных слоев со средним и
высоким статусом достаточно часто выступал стиль жизни. Тема самоопределения личности в условиях трансформации общества обычно
связывается с посттоталитарными изменениями. Например, процесс
«поиска себя» в постфашистской Германии даже спустя полвека оценивается Э. Ноэль-Нойман как весьма длительный и мучительный
(Ноэль-Нойман, 29). Но применительно к европейским государствам и
США вопрос о политической идентификации ставится в научной литературе обычно в одной плоскости: как достоверно на основе данных
о партийной идентичности и идеологических предпочтениях прогнозировать исход выборов. Гипотеза о расширении оснований политической идентификации, высказанная Э. Эриксоном еще в конце 1960-х
годов, безусловно, находит многочисленные подтверждения в конце
ХХ в. В современных условиях одним из таких критериев может выступать отношение к идее глобализации.
Глобализация – ведущий процесс в общемировом развитии современной политики, экономики и культуры. Как отмечает Э. Гидденс,
глобализация предполагает процесс интенсификации социальных отношений таким образом, что региональные события формируются под
влиянием фактов из жизни очень отдаленных районов. Но процесс
этот двусторонний, и глобальные процессы также в значительной степени определяются локальными изменениями. Глобализация невозможна без усиления роли информационных технологий нового типа,
© О.В. Попова, 2004
58
без создания такого мирового пространства, где практически беспрепятственно перемещаются люди, капиталы, товары, услуги, свободно
распространяются идеи. Идентичность в новом информационном обществе предлагает, по меньшей мере, четыре дилеммы самоопределения (выбор между унификацией и фрагментацией, отсутствием и многообразием возможностей, ориентацией на авторитеты и самоопределение в их отсутствии, индивидуальным опытом или схематизированным унифицированным поведением). Глобализация поощряет самоопределение в отсутствие авторитетов и стандартизированное квазирыночное поведение.
Отечественные исследователи процессов глобализации (А.Д. Богатуров, А.В. Виноградов) считают, что для нее в наибольшей степени
характерны: 1) усиление проницаемости межличностных «перегородок»; 2) резкое возрастание объемов и интенсивности межгосударственных перемещений капиталов, информации, услуг, человеческих
ресурсов; 3) массированное распространение западных стандартов
потребления, быта, самоидентификации и мировосприятия на все другие части планеты; 4) усиление роли вне-, над-, транс- и просто негосударственных регуляторов мировой экономики и международных
отношений; 5) форсированный экспорт в разные страны мира модели
демократического государственного устройства; 6) формирование
виртуального пространства электронного общения, резко увеличивающего возможности для возникновения и культивирования образа индивида, ответственного за чужие судьбы, проблемы, конфликты, состояние окружающей среды, политические и иные события в любых
районах мира; 7) возникновение «идеологии глобализации», призванной обосновать одновременно благо и неизбежность объединения мира под руководством его цивилизованного центра (а именно США и
«группы семи»).
Как бы мы не понимали глобализацию (как влияние международных процессов на внутреннее состояние государства преимущественно
в сфере экономики или как ряд процессов, формирующих единый
мир), необходимо признать все возрастающую взаимозависимость существующих обществ во всех аспектах. Потенциальные последствия
глобализации, согласно взглядам Р. Робертсона, могут быть представлены в четырех возможных сценариях. Первый сценарий предполагает
создание «всемирной деревни» с общепланетарным консенсусом в
вопросах, касающихся ценностей и идей. Второй сценарий предполагает унификацию национальных государств под эгидой некоего миро59
вого правительства. Согласно третьему сценарию мир может представлять собой мозаику взаимно открытых суверенных национальных
государств, включенных в процесс интенсивного экономического, политического и культурного обмена. Наконец, согласно четвертому
сценарию мир может представлять собой мозаику закрытых ограниченных сообществ, равноправных и уникальных в своей институциональной и культурной упорядоченности или иерархических с отдельным ведущим сообществом во главе. При любом варианте развития
событий будет вставать вопрос о национально-государственной идентичности населения стран, и идентичность эта будет носить явно политический характер.
Для европейцев существенным политическим маркером самоопределения в сфере политического является отношение к объединенной Европе. По результатам отчета программы Евробарометр, 1 проведенного в апреле – мае 2000 г., 49% европейцев поддерживали вхождение своих стран в Европейский союз, 47% ощущали реальные выгоды для своего государства в результате этой интеграции. Для 43% Европейский союз имел привлекательный образ. Только 18% опрошенных заявили, что это сообщество для них непривлекательно.
Хотя большинство граждан в девяти из пятнадцати стран–членов
единой Европы заявили, что ощущают себя европейцами, когда их
спрашивали, кем они видят себя в ближайшем будущем, подавляющая
их часть не мыслят себя исключительно европейцами, для них это не
более важно, чем быть «гражданином своей страны». Среднее распределение ответов на вопрос о предпочтительности европейской или
национальной (государственной, а не этнической!) идентичности выглядит по пятнадцати европейским странам следующим образом: 4%
ощущали себя прежде всего европейцами, 8% – и европейцами, и
представителями определенной нации, 45% – представителями определенной нации и европейцами и, наконец, 41% – только жителями
своей страны. Идентичность в данном случае (фактически для 9 человек из 10) оказывается смещенной в сторону «своего» государства. Это
вполне естественно. Ведь если идеи о создании «Соединенных штатов
Европы» высказывались еще во втором десятилетии ХХ в. (причем,
именно российскими социологами), то общественное движение к объединению Европы началось только после второй мировой войны. Реальные формы экономического и политического объединения Европы
1
http://europa.eu.int/comm/dg10/epo/
60
проявляются лишь в течение последних двух десятилетий XX в. Безусловно, это слишком короткий отрезок времени для того, чтобы население Европы стало воспринимать себя по преимуществу в новом качестве. Исключение составляет Люксембург, поскольку среди проживающих там достаточно высока доля выходцев из других европейских
стран. Каждый десятый люксембуржец чувствует себя исключительно
жителем Европы, еще 11% ощущают себя европейцами, а затем уже
представителями определенной национальности.
Во всех других странах подобные чувства испытывает значительно меньшее число людей. Национальная идентичность явно доминирует в Швеции (60%) и Великобритании (64%). Впрочем, хотя традиционные трендовые замеры, проводимые каждые полгода, обычно фиксируют крайне незначительные сдвиги в характере идентификации
себя в качестве гражданина своей страны или европейца, на рубеже
1999–2000 гг. обнаружились определенные изменения, которые нельзя
отнести только к погрешности измерения. Например, в Дании и Германии число людей, идентифицирующих себя исключительно с жителями своего государства, несколько уменьшилось, в Люксембурге число таких людей несколько возросло. Анализ статистической зависимости между предпочтительной формой идентификации, родом деятельности и образованием показал, что менеджеры и люди в возрасте
старше 20 лет, получившие полноценное дневное образование, склонны чувствовать себя в определенной мере европейцами (75% людей,
относящихся к этой категории). Пенсионеры (54% этой группы) и люди, покинувшие школу до достижения ими 15 лет (53% опрошенных
данной категории), более склонны идентифицировать себя со своим
гражданством или национальностью. Также выяснилась устойчивая
взаимозависимость между позитивным отношением людей к вступлению их страны в ЕС (76% случаев) и ощущением себя в определенной
мере европейцами. В то же время 69% людей, оценивающих вступление своей страны в Евросоюз как «плохое дело», идентифицируют
себя исключительно со своей страной. «Национальная гордость» за
возможность быть гражданином своей страны присуща всем европейцам. Среднее значение этого показателя для пятнадцати европейских
стран составило 83% против 12% тех, кто совсем не гордится тем, что
является гражданином своей страны. Впрочем, средний показатель
скрывает весьма существенные расхождения в показателях разных
стран. Наибольшими патриотами являются жители Ирландии (98%
против 1% не испытывающих гордости), Германии (97% против 2%),
61
Финляндии (93% против 6%), Великобритании (91% против 6%). В
меньшей степени испытывают гордость от факта своего гражданства
жители Дании (66% против 25% отнюдь не испытывающих гордость),
Бельгии (77% против 20%) и Франции (81% при 12% тех, кто безразличен к своему гражданству).
Если рассмотреть отношение европейцев к единой Европе в 2004 г.,
результаты покажутся, на первый взгляд, не свидетельствующими о
кардинальных сдвигах. Опросы 2004 г. показали, что для большинства
европейцев «быть европейцем» не более важно, чем быть гражданином своей страны.2 9% опрошенных чувствуют очень сильную принадлежность к Европейскому союзу, 30% довольно сильно ощущают
принадлежность к нему, 35% считают себя не слишком связанными с
жизнью Европейского союза и 21% совсем не чувствуют этой связи.
Однако больше всех заинтересованы в общеевропейском членстве люди среднего возраста от 25 до 54 лет (82%), получавшие образование
20 и более лет назад (86%), с высокими доходами (83%), менеджеры,
«белые воротнички» и студенты (86%, 82% и 82% соответственно).
Более склонны идентифицировать себя со своим гражданством и
национальностью граждане старше 55 лет (74%), лица с продолжительностью образования до 15 лет (73%), с низким заработком (72%),
домохозяйки и пенсионеры (73% и 74% соответственно). Таким образом, люди, наиболее экономически успешные и социализированные в
рамках корпоративных идеологий, позитивно воспринимают процессы
глобализации. Им, как наиболее ярким носителям постматериальных
ценностей, свойственна более высокая развитость, они лучше артикулируют свои позиции, политически более активны — в сравнении с
«материалистами». Следовательно, политическое влияние первых, в
тенденции, способно быть значительнее, чем вторых, о чем подробно
написано в работах Р. Инглхарта.
Как было показано на основе данных опросов общественного
мнения, в сознании европейцев присутствует множество разных моделей идентичности. Европейская интеграция является элементом процесса глобализации, в рамках которой сохраняются (и трепетно поддерживаются) территориальные и культурные границы стран, историческая память отдельных групп. У жителей единой Европы появляется
возможность работать за пределами своей страны, формировать общие
культурные стандарты. Похоже, что издержки этих процессов пока не
2
http://europa.eu.int/comm/public_opinion/archives/ebs/ebs_166_en.htm
62
очень велики, хотя формирование единой Европы весьма неожиданно
сказалось на идеологии партий. Рост популярности «правых» идей в
странах Западной Европы (а последние замеры состояния общественного мнения показали, что идеи ультраправых, фашистская идеология
находят все большее количество приверженцев, например, в Восточной Германии (территория бывшей ГДР)) вынудил ведущие центристские партии при внешней резкой критике своих оппонентов все же
«принять на вооружение» смягченные варианты идей и терминов, связанных с ограничением иммиграции, резкой критикой политики Израиля и т.д.
Объективно конфликт глобальной и противостоящей ей локальной идентичности в открытой и скрытой формах присутствует в «цивилизованном западном» обществе. Например, во Франции под влиянием этнического консолидированного протеста государство принимает программы по защите чистоты национального языка, ограничивает показ американского кино, но вводит запрет на демонстративное
ношение в высших учебных заведениях религиозной символики. В
известном смысле в мире сохраняются двойные стандарты в отношении к иммигрантам. Если в страны Восточной Европы активно продвигается идеология «открытого общества», то Западная Европа откровенно стремится закрыть свои границы для азиатских и восточноевропейских мигрантов.
Изменение роли национального государства, появление транснациональных пространств не лишают людей национальной принадлежности, национальной и локальной культуры. Происходит усиление
первичной идентичности, т.е. тех устойчивых элементов культурных
моделей, которые обычно описываются как традиционалистские. В
частности, это относится к религиозным, местным ценностям, возрождение интереса к которым отражает потребность человека в устойчивых этических и нравственных ориентирах. Религиозные ценности
могут способствовать социальной интеграции в модернизирующихся
обществах, расколотых в том числе и по степени включенности в информационное пространство. Но у истоков обращения к ним — поиск
этически мотивированных критериев индивидуальной идентичности.
Самым простым способом объединения, позволяющим «людям
избежать чувства разобщенности, слабости и беззащитности перед
лицом более мощных исторических сил, бушевавших вокруг, стали
объединения по этническим признакам» (Фукуяма, 161). Именно поэтому этническая идентификация в условиях глобализации не толь63
ко тесно связана с политической идентификацией, но и приобретает
политический характер. Этническая идентичность переплетается с политической, например, в ситуации борьбы за независимость своей
страны (антиколониальное движение). Часто она являет собой пример
«утраченной идентичности», которая понимается как нечто существующее, но не проявленное, «безголосое», что может и должно проявиться при определенных условиях, как нечто, обретаемое заново.
Хотя стиль жизни в современных государствах становится все более
унифицированным, проявляется и противоположная тенденция – к
сохранению собственной культуры и языка, к противодействию инородному влиянию. Чем более явными становятся процессы глобализации, тем больше люди дорожат проявлениями своей этничности. Стоит, очевидно, согласиться с мнением К. Поппера, что мобилизация
этничности является самым дешевым и надежным способом, с помощью которого может продвинуться политик, которому больше нечего
предложить. Об этом безусловно свидетельствуют итоги последних
президентских выборов во Франции и в парламенты стран Северной
Европы. Логика развития транснациональных корпораций (ТНК) привела к чрезмерной эксплуатации в массовом сознании идей политической и экономической наднациональной интеграции, мирового управления и контроля посредством международных организаций, приоритета международного законодательства над национальным. Успех этой
идеологии будет сопряжен с постепенным размыванием гражданской
идентичности «среднего европейца», но цель – формирование единого
европейского сообщества – при этом будет достигаться более легко.
Среди современных исследователей, являющихся сторонниками
постмодернистской методологии, доминирует представление, что политическая идентификация в условиях глобализации постепенно исчезает, поскольку в условиях ускорения информационного обмена человек вынужден «примерять» всё новые и новые идентичности, не имея
реальной возможности выбора, поскольку социальная и политическая
реальность предлагает ему всё новые варианты «масок» - идентичностей.
Глобализация жестко проверяет способность национальных государств адаптироваться к переменам, она способна в очень короткий
отрезок времени дестабилизировать экономику, уничтожить золотовалютные резервы страны, снизить легитимность правительства. В условиях глобализации мировой рынок получает возможность контролировать политическую деятельность государств, трансформировать наци64
онально-государственную идентичность. Кем, например, осознают
себя люди, живущие в Париже и приезжающие на работу в международные организации в Брюссель?
Глобализация постепенно устраняет жесткие границы между политикой и экономикой. Новое мировое сообщество – многообразие
политико-экономических субъектов без единства, причем ключевую
роль играют отнюдь не национальные государства, а транснациональные корпорации. Экономический успех основных проводников глобализации развертывается на фоне стремительного падения на самое
«дно» мирового порядка тех «политических игроков», которые сделали ставку на свою национальную идентичность. Вероятно, не случайно
государства, стремящиеся дистанцироваться от процессов глобализации, нередко становятся ареной внутригосударственных межэтнических конфликтов, сопровождающихся социальной и культурной деградацией и утратой ориентиров развития.
Из трех видов электоральной идентификации (партийной, идеологической и персонифицированной) в условиях глобализации в
наибольшей степени проигрывает партийная. Уже не только классические классовые, но и массовые «всеядные» партии переживают видимый упадок. Групповые формы идентичности (за исключением религиозной, по Ниммо и Юнгсу, и этнической) теряют свою привлекательность. Большинство политиков и политтехнологов делают ставку
на наиболее динамичную и активно поддерживаемую масс-медиа персонифицированную идентичность.
Конечно, в современных условиях не только глобализация, но и
традиции, специфика внутригосударственной социальной стратификации, политическая культура оказывают влияние на политическую
идентификацию. Но именно глобализация с начала 1980-х годов остается одним из наиболее мощных политических процессов.
При этом глобализацию нельзя понимать просто как унификацию
культурного, экономического или политического пространства и достижение гармоничного единства. Формирование единого информационного пространства и универсализация потребительских стандартов
отнюдь не снимают проблемы поддержания «разнообразия», равно как
рост потребностей вовсе не означает возможность их удовлетворения,
а расширение доступа к достижениям культуры не увеличивает рост
потребности в них населения. В новых условиях восприятие социального времени приобретает образ последовательно сменяющих друг
друга краткосрочных жизненных «проектов», каждый последующий
65
из которых может принципиально отличаться от предыдущего или
даже «перечеркивать» его. В соответствии с этими «проектами» меняются и модели идентификации.
Глобализация усиливает процессы фрагментации и увеличивает
многообразие форм самоопределения в отсутствии устойчивых идеологических авторитетов. Она способствует унификации, сокращению
возможностей, росту политической и социальной пассивности, ориентации на рыночное поведение и преобладанию индивидуального опыта на уровне становления идентичности индивида.
Вместе с тем основные «двигатели» процесса глобализации – ТНК
– стремятся предложить модель идентификации, заменяющую систему
религиозных верований, «корпоративную мораль» (она принципиально отличается от преданности «своим» фирмам в традиционном обществе). Действительно, местом пребывания современного человека все
чаще становится корпорация, а не страна и общество, в традиционном
понимании. «Корпоративная религия» – это новый термин для описания идеального состояния компании, при котором внутренняя организация, видение, внешнее позиционирование и возрастающие ценности
брэнда находятся в органическом единстве и динамичной гармонии (в
2002 г. вышла книга Дж. Кунде под «говорящим названием» «Корпоративная религия. Создание сильной компании с яркой индивидуальностью и корпоративной душой»). На место религии приходит брэнд
как воплощение стиля жизни, обещающего людям принадлежность к
некоему закрытому элитарному сообществу. Правила работы в корпорациях все чаще используют три основных элемента любой религии —
веру (религиозные чувства), знание (религиозные догмы, учение), ритуал (религиозные традиции, культ). Корпорации создают сети, открытые структуры, которые могут неограниченно расширяться путем
включения новых узлов, если те используют аналогичные коммуникационные коды (М. Кастельс). Такими общими кодами могут быть ценности или производственные задачи. По мнению Кастельса, «в условиях информационной эры историческая тенденция приводит к тому, что
доминирующие функции и процессы все больше оказываются организованными по принципу сетей» (Кастельс, 1999, 505). Внутри корпораций создается стиль, имитирующий «полноценность жизни». Сетевые структуры предстают одновременно и средством, и продуктом
глобализации общества. «Именно сети, составляют новую социальную
морфологию наших обществ, а распространение “сетевой” логики в
значительной мере сказывается на ходе и результате процессов, свя66
занных с производством, повседневной жизнью, культурой и властью»
(Кастельс, 2001, 494).
Примечательно, что расширение экономической деятельности
ТНК сопровождается и обострением этничности, локализма и культуры альтернативного потребления в ряде стран. Идеи уникальности этничности активно используются для экспансии товаров на мировой
рынок, происходит культивирование этнической масс-культуры.3 Популярным становится образование на родном «историческом» языке,
обеспечивающем модель идентификации, даже если он утратил коммуникативные функции. Широкое распространение получают этническая кухня, этнический стиль в одежде, в оформлении интерьеров, в
архитектуре. Растет популярность альтернативных жизненных стилей
(и движений за альтернативный образ жизни), успешно эксплуатируемых бизнесом и приносящих значительную коммерческую выгоду.
«Возвращение к истокам», возрождение этнической культуры, нередко
скрывает политическую подоплеку. Фактически оно может быть эффективным средством поддержки притязаний региональных элитных
групп, их стремления расширить полномочия властных структур субнационального уровня.
Можно говорить о реальной социальной и политической пассивности современного человека, осознающего беспомощность решения
глобальных проблем сообща, замыкающегося на локальных ценностях.
Следствия могут иметь серьезный политический характер – рост национализма или ксенофобии. Чаще проявляются ситуативные (в понимании постструктуралистов) электоральные идентификации, создается
огромное поле деятельности для манипулятивных технологий. Выборы не ведут к существенным изменениям в составе чиновниковэкспертов, осуществляющих рутинную работу по управлению. Меняются только публичные политики. Отсюда – успех кандидатов, чей
имидж воплощает востребованные обществом (или искусно навязанные обществу) ценности. Именно этому фактору обязаны своей победой большинство избираемых глав государств. СМИ всё больше культивируют иррациональность, что способствует в большей степени
проявлению этнической и локальной идентичности, нежели национальной и гражданской. Однако встречаются и прямо противоположные примеры. По данным многочисленных социологических опросов в
3
Р. Робертсон, учитывая данное обстоятельство, предлагает заменить термин
«глобализация» понятием «глокализация».
67
Польше в 2002–2003 гг. категорически возражали против вступления в
ЕС больше половины респондентов. Однако результат референдума
спустя полтора года был совершенно иным. Против вступления в объединенную Европу проголосовало меньше 19% поляков. Данный пример однозначно подтверждает влияние СМИ на массовое политическое сознание.
Отдельный лидер, не связанный определенной идеологией и партийной программой, может позволить себе роскошь трансформации
своей позиции, изменения ее в зависимости от политической коньюнктуры. СМИ также заинтересованы в персонифицированном изображении политического процесса, политических событий. Ставка на «рассказ о персоне» в СМИ позволяет реализовать потребность зрителя в
линейном восприятии потока информации. Человек усваивает отдельные «словесные метки» («плавающие означающие», как их называет
С. Жижек). Слова, фразы выполняют двойную функцию, они формируют образ политика и становятся смыслообразующим стержнем информационного сообщения. Большинство новостных программ цитируют одну и ту же многократно растиражированную фразу политика,
что взаимовыгодно как для политических персон, так и для СМИ. Политическая коммуникация отчасти сама формирует политический процесс.
В постиндустриальном обществе в условиях глобализации контроль над моделями политической идентификации оказывается в руках
тех, кто владеет гуманитарными технологиями и возможностью стабилизации / дестабилизации политической ситуации. Теоретически информационное общество создает возможность для формирования
огромного количества моделей идентичностей на основе горизонтальных сетей. Возрастает потребность в максимальном упрощении информации, к её персонификации и линейности. Но возникает возможность и возрождения рефлексивного, рационального подхода к политической идентификации на основе общения в Интернете, но только
для жителей высокоразвитых стран.
Ослабление экономической и политической роли некоторых
национальных государств в современном мире влечет за собой ослабление общегосударственной, гражданской идентичности их населения.
В силу экономико-культурных особенностей индивиды стремятся либо
к глобальной идентичности, либо к этнической или локальной (региональной). В научной литературе в последнее время определение территориальной (региональной) идентичности значительно меняется,
68
сейчас это скорее изменяющиеся и динамические категории, нежели
зафиксированные неизменные географические пространства. Строгие
границы в сознании людей исчезают, становятся прозрачными, если не
свободными. Исчезает дилемма Восток / Запад. «Восток» и «Запад»
потеряли своих «других», которые определяли политические и территориальные идентичности и образы внешней угрозы. Впрочем, и в
условиях глобализации дилемма Север / Юг осталась.
Проникновению этнокультурных установок в общества с устойчивыми социальными институтами способствуют глобальные миграционные потоки преимущественно с Юга на Север. При этом иммигранты лишь частично инкорпорируются в правовое поле государств и
наднациональных сообществ. По данным на конец ХХ столетия, в Австралии мигранты первого поколения составляли 23% населения, в
Канаде – 15%, во Франции – 10,4%, в США – около 8%, в ФРГ и Великобритании – по 6,5% (Всемирный доклад…, 467–470). В России в зоне
Сибири и Дальнего Востока наблюдается активная «тихая агрессия»
выходцев из КНР. При этом расселение этнических общин «поверх»
границ государства или компактного проживания наций порождает
новые формы гибридной культурной идентичности, уже не привязанные к определенной территории и структуре управления. Трансграничные культурные ареалы размывают сложившиеся в данной географической зоне местные сообщества. Получается, что в условиях глобализации государственная идентичность терпит поражение, с одной
стороны, от глобальной идентичности, с другой – от локальной и этнической. Этническая идентичность имеет низкорефлексивный характер, устойчива, а потому выступает фактором сплочения групп на основе «естественных природных» характеристик.
Ныне можно говорить о двух направлениях поисков идентичности
– об «единстве в многообразии» и противопоставлении групповых
ценностей остальному миру, которые проявляются в конфликте между
мультикультурализмом и национализмом. Мультикультурализм делает
ставку на поддержание единства этнически неоднородного общества и
предлагает модели социальных действий, ориентированные на свободу
выражения культурного опыта. По версии С. Темплемана, культурное
разнообразие – постоянное (сущностное) и ценное качество демократических сообществ. Параметры соответствующей политики задает
государство, которое реализуется через механизмы управления различного уровня с целью обеспечения сосуществования многообразных
культурных, этнических и иных общностей с помощью социальных и
69
культурных программ на основе форм деиерархизации власти и местных инициатив. Согласно идеям мультикультурализма, согласование
различий, лежащих в основе индивидуальной и групповой идентичности, необходимо на институциональном уровне. Ставка при этом делается на поиск ненасильственных путей решения межгосударственных
(межэтнических, религиозных) споров и конфликтов в едином правовом пространстве. Но просто введение правовых норм не решает проблему повышения политической толерантности в обществе, которому
присуща та или иная политическая культура.
Локализация сознания на уровне региона, доминирование локальной и этнической идентичности возможна не только в «традиционных», но и в развитых постиндустриальных странах среди лиц с высоким уровнем образования, доходов, занятых преимущественно в сфере
интеллектуального труда, менеджеров и сотрудников ТНК, у которых
есть шанс в своей жизненной траектории использовать восходящую
вертикальную мобильность. Хотя следует признать, что этническая
идентичность (если говорить о закономерностях) чаще встречается у
жителей развивающихся стран, лиц с низкими доходами, уровнем образования, занятых преимущественно в сфере среднего и малого бизнеса, а также у лиц, занятых физическим трудом с перспективой нисходящей социальной мобильности.
В моноэтничных странах этническая идентичность существует, но
она скрыта в гражданской идентичности. Синдром глобальной межэтнической дезинтеграции даже получил название «третий цунами» или
феномен этнического возрождения, манифестирующий себя в этнополитических движения, конфликтах. Рост сепаратистских центробежных настроений свидетельствует о том, что люди боятся утратить свое
национальное «я», и что разрушается идентичность больших групп.
Этническая идентичность выходит на первый план, становится наиболее значимой в том случае, когда иные значимые (государственная,
идеологическая, партийная, классовая и т.д.) идентичности утеряны.
Если человек определяет себя исключительно через принадлежность к
какому-либо этносу, это свидетельствует о том, что государственная
идентичность находится в стадии дезинтеграции. Следует специально
подчеркнуть, что с этим феноменом столкнулись не только посткоммунистические страны в первой половине 1990-х годов, но и государства, находящиеся в стадии формирования информационного общества, выступающие форпостами процессов глобализации.
Вопрос этнической идентификации особенно четко обозначается в
70
условиях глобализации. Этническая идентичность приобретает политический характер, наблюдается небывалый взрыв политизированной
этнической идентичности в ответ на глобализацию и ослабление национальной (государственной) идентичности. Происходит превращение
этнической идентичности в основу политической мобилизации масс с
целью выдвижения актуальных для населения политических требований. Итак, наиболее обоснованным представляется вывод, что замещения этнической идентичности национально-государственной на
первом этапе глобализации не происходит и происходить не может.4
Намечается смещение групповой идентичности в сферу глобальной и /
или этнической. Во многом это происходит в результате организации
социального пространства, структурированного корпоративной этикой, лидерством в мировой экономике ТНК, поддержкой «линейной
логики» в информационных сообщениях СМИ.
Литература
Всемирный доклад по культуре – 1998 / Культура, творчество и рынок. М., 2001.
Кастельс М. Информационная эпоха: экономика, общество и культура. М., 2001.
Кастельс М. Становление общества сетевых структур // Новая постиндустриальная волна на Западе. Антология / Под ред. В.Л. Иноземцева. М., 1999.
Ноэль-Нойман Э. Общественное мнение: Открытие спирали молчания. М., 1996.
Фукуяма Ф. Доверие // Новая постиндустриальная волна на Западе. Антология /
Под ред. В. Л. Иноземцева. М., 1999.
Эриксон Э. Идентичность: юность и кризис. М., 1996.
http://europa.eu.int/comm/dg10/epo/
http://europa.eu.int/comm/public_opinion/archives/ebs/ebs_166_en.htm
А.В. Данилов
ВЗАИМОСВЯЗЬ СОЦИАЛЬНО-ДЕМОГРАФИЧЕСКИХ
ПАРАМЕТРОВ И ПОЛОЖЕНИЯ ИНДИВИДА В ЦЕННОСТНОМ
РАСКОЛЕ: МАТЕРИАЛИЗМ/ПОСТМАТЕРИАЛИЗМ
В предыдущем выпуске «Политического анализа» мы затронули
проблему экспликации ценностного раскола материализм/постматериализм в поле политики; были локализованы некоторые сегменты
4
О специфике этнической идентичности в промышленно развитых странах в современных условиях подробно написано в работах В.А. Ачкасова.

© А.В. Данилов, 2004
71
данного поля, в которые материалисты, постматериалисты и носители
смешанной ориентации инвестируют свои голоса в процессе принятия
электорального решения. В связи с данной проблематикой было бы
весьма уместно рассмотреть следующий вопрос: каким образом ценностный раскол материализм/постматериализм накладывается на социальное поле, каким образом он вписан в социальный контекст? Материалисты, постматериалисты – кто они? С какими параметрами социальной позиции связано положение индивида в данном расколе?
Этот доклад представляет собой попытку найти ответ на данные вопросы; мы проанализируем взаимосвязь между положением индивида
в расколе материализм/постматериализм и его основными социальнодемографическими характеристиками, такими как пол, возраст, образование, сфера занятости и доход.
Обратимся к теории Р. Инглхарта. Важнейшее значение, по его
мнению, имеет такой параметр как временной отрезок, на который
пришлись так называемые формативные годы индивида, т.е. соответственно, возраст респондента. В целом, «в среднестатистическом выражении – ибо индивидуальные флуктуации могут быть самыми разнообразными – доминантную роль играют все-таки так называемые
“формативные годы”, т.е. непосредственно предшествующий зрелости
биографический период» (Вардомацкий,49). Именно в данный период
формируется аксиологическая система индивида, которая будет учитываться в социальных действиях в процессе всей его дальнейшей
жизни.
После второй мировой войны, вследствие быстрого экономического роста и развития государства благосостояния коренным образом
начинает меняться опыт личностного формирования в когортах более
поздних годов рождения. Общество, по сути, подошло к исторически
беспрецедентному состоянию: впервые перед индивидом в период его
формативных лет не стояла проблема физического выживания. (Разумеется, речь в данном случае идет лишь об индустриально развитых
странах; в странах третьего мира физическое выживание является более чем актуальной проблемой.) Поскольку «нехватка» структурно
включена в потребность, то удовлетворение материалистических запросов приводит к «постматериалистической нехватке», т.е. появляется, говоря словами Славоя Жижека, «недостаток, который возникает
во всей своей фрустрирующей чистоте именно тогда, когда наши потребности с избытком удовлетворены» (Жижек, 53).
72
Уже первые исследования, проведенные в шести странах Западной Европы в 1970 г., выявили четкую закономерность: младшие
поколения демонстрируют бóльшую ориентацию на постматериалистические ценности, чем старшие. Это подтверждает «гипотезу социализации»: более низкий уровень распроcтраненности постматериалистических ориентаций у старших поколений отражает менее экономически обеспеченные жизненные условия, в которых проходили их
формативные годы.
Подчеркнем, что ориентация на постматериалистические ценности коррелирует не с возрастом респондента как таковым, а отсылает
нас к социально-экономической ситуации его формативных лет. Таким
образом, исходя из «гипотезы социализации», мы можем указать на то,
что зафиксированные в момент опроса социально-демографичес-кие
параметры респондента не будут иметь решающего значения.
Многие исследователи критиковали Инглхарта с позиций гипотезы «эффекта жизненного цикла». Кратко данную гипотезу можно изложить следующим образом: индивид, по мере взросления, как правило, становится все более материалистически ориентированным; так,
появление детей и необходимость их обеспечения все больше подчиняют индивида логике материального производства. Соответственно,
молодые люди, в силу «беззаботности» своего существования, могут
позволить себе быть постматериалистами. Однако подобная критика
убедительно опровергается Инглхартом при анализе эмпирического
материала. Когортный анализ результатов ежегодных опросов, проведенных на репрезентативных выборках в пяти западноевропейских
странах (Бельгия, Великобритания, Западная Германия, Нидерланды,
Франция), показывает неубедительность применения «эффекта жизненного цикла» к «постматериалистическому сдвигу». Отслеживая
одну и ту же когорту в диахроническом измерении, мы не обнаруживаем повышения уровня материалистичности.
Данные, полученные на западноевропейских выборках, успешно
подтверждались как на советских, так и на российских выборках (Вардомацкий, 51). Так, результаты исследования, проведенного на территории Республики Беларусь в 1990 г. по методике Инглхарта, показали, что наиболее высокий уровень постматериалистичности демонстрирует самая младшая возрастная когорта (от 18 до 24 лет).
Уровень образования, согласно теории Инглхарта, также влияет
на позицию индивида в расколе материализм/постматериализм. Данные по Западной Европе, полученные Инглхартом, свидетельствуют о
73
тенденции возрастания уровня постматериалистичности по мере роста
уровня образования. В российских условиях все далеко не так однозначно. Обратимся к уже упоминавшемуся исследованию Вардомацкого, анализ которого также направлен на выявление взаимосвязи между
социально-демографическими параметрами и позицией в ценностном
расколе материализм/постматериализм. Данные его исследования не
показывают наличия прямой зависимости между постматериалистическими ценностными ориентациями и уровнем образования. Здесь, вероятно, мы можем указать на то, что на Западе уровень образования
может служить косвенным индикатором уровня доходов родителей
индивида. Таким образом, он также является показателем «уровня экзистенциальной безопасности» формативных лет индивида. В России,
скорее всего, пока еще не сложилась подобная ситуация; высшее образование все еще не является исключительной привилегией обеспеченных людей. «Те внешние и внутренние детерминации (в частности,
возраст, доход и образование), которые работают одинаковым образом
практически во всем западном мире, в восточнославянской культуре,
прошедшей к тому же большой исторический путь в рамках тоталитарного государства, начинают “играть” несколько иначе» (Вардомацкий, 55).
Осталось рассмотреть влияние такого важного параметра как доход респондента. Ни исследования Инглхарта, проведенные по западноевропейским выборкам, ни отечественные данные не обнаружили
наличия взаимосвязи между положением индивида в ценностном расколе материализм/постматериализм и уровнем его доходов на момент
опроса. Обратимся к эмпирическим данным, полученным Центром
эмпирических политических исследований СПбГУ.
В качестве эмпирической базы в данном докладе мы используем
результаты исследований, проведенных ЦЭПИ СПбГУ в рамках проекта «Политический омнибус». Опросы были проведены осенью 2002 г. и
весной 2004 г. В качестве метода сбора данных использовался анкетный опрос респондентов по месту работы и жительства. Выборка имела целевой характер, в качестве критерия отбора респондентов использовалась сфера их профессиональной занятости. Были опрошены следующие категории респондентов: рабочие (промышленность, строительство, транспорт); инженеры, технические специалисты; работники
управленческого аппарата; работники культуры, образования, науки,
здравоохранения; рядовые работники торговли; предприниматели;
военнослужащие (армия, МВД); студенты вуза и учащиеся техникума;
74
неработающие пенсионеры; священнослужители. В общей сложности
было опрошено 497 человек. Безусловно, мы не претендуем на то, чтобы представить мнение различных социальных групп по каким-либо
вопросам. В данном случае нас интересуют взаимосвязи между переменными.
В качестве метода анализа воспользуемся методом построения
таблиц сопряженности признаков с вычислением стандартизованных
остатков и критерия хи-квадрат. О данном методе не раз шла речь на
страницах «Политического анализа», поэтому я позволю себе не приводить здесь его описание. В качестве значимых мы рассматриваем
стандартизованные остатки, превышающие по модулю 1,65.
Построим таблицы сопряженности признаков для таких социально-демографических параметров как пол, возраст, образование, сфера
занятости, доход и двух ценностных классификаций позиции индивида
в ценностном расколе материализм/постматериализм. Под двумя классификациями мы понимаем здесь классическую классификацию Инглхарта (материалисты/постматериалисты/смешанные) и классификацию по четырем ценностным типам; данная классификация разбивает
«смешанный» ценностный тип на два подтипа (Данилов, 46). Следует
отметить, что в ходе исследования практически полностью воспроизводилась методика Инглхарта.
Сначала скажем о тех социально-демографических параметрах, по
которым не было обнаружено линейной зависимости с позицией индивида в ценностном расколе материализм/постматериализм (отрицательный результат также является значимым). При построении таблиц
сопряженности признаков по полу, образованию, доходу и ценностным классификациям не было обнаружено значимых стандартизованных остатков. Полученные, а точнее, не полученные результаты полностью соответствуют логике теории Инглхарта, а также российской
специфике, о которой упоминалось выше.
Что касается обнаруженных взаимозависимостей, то анализ стандартизованных остатков фиксирует взаимосвязь положения респондентов в ценностном расколе материализм/постматериализм с таким
основополагающим
для
теории
Инглхарта
социальнодемографическим параметром как возраст. Представители младшей
возрастной когорты (18–29 лет) чаще, чем в среднем по выборке, оказываются постматериалистами (стандартизованный остаток равен
+2,1). Таким образом, мы видим подтверждение логики Инглхарта:
именно младшие поколения склонны занимать «постматериалистиче75
ские позиции» в данном расколе. Как уже упоминалось, позиция в
ценностном расколе материализм/постматериализм коррелирует не
напрямую с возрастом, а отсылает нас к формативным годам респондента.
Формативные годы данной возрастной когорты в основном пришлись на период «перестройки» и начала распада СССР. В данном
историческом отрезке мы можем выделить несколько «постматериалистических моментов». Во-первых, экономическая составляющая. По
мнению Р. Инглхарта, на момент своего распада СССР по некоторым
экономическим показателям вышел на тот уровень, с которого может
начаться «сдвиг к постмодерну» (Инглхарт). Во-вторых, не будем забывать, что на тот момент происходила своего рода деконструкция
инстанций Власти и Авторитета в политическом, социальном и культурном полях. Подобная деконструкция является составной частью
культурного сдвига к постмодерну. И в-третьих, это либеральная
идеология, масштабно внедрявшаяся на тот период в сознание населения. Позволю себе напомнить, что в предыдущем докладе мы обозначили связь между постматериалистической позицией в ценностном
расколе и приверженностью либеральной идеологии (Данилов,53). Все
вышеперечисленные особенности позволяют нам утверждать, что данный исторический период был весьма благоприятной почвой для культурного «сдвига» к постматериальным ценностям.
Существенное превышение критерием хи-квадрат критического
значения позволяет нам говорить о наличии зависимости между сферой профессиональной занятости индивида и его положением в ценностном расколе материализм/постматериализм. При построении таблиц сопряженности признаков для классической типологии Инглхарта
и сферы профессиональной занятости мы получили значимые стандартизованные остатки по следующим профессиональным группам (все
стандартизованные остатки значимы на уровне 0,001).
Работники культуры, образования, науки, здравоохранения реже,
чем в среднем по выборке, являются материалистами (стандартизованный остаток равен –2,7) и чаще, чем в среднем по выборке, – постматериалистами (стандартизованный остаток равен +4,0) и представителями «смешанного» типа (стандартизованный остаток равен +1,7). Таким образом, мы можем утверждать, что данная профессиональная
группа скорее тяготеет к постматериалистическому ценностному полюсу. Это предположение также подтверждается при построении таблиц сопряженности для четырех ценностных типов и сферы занятости:
76
при этом, представители профессиональной группы работников культуры, образования, науки, здравоохранения чаще, чем в среднем по
выборке, относятся к третьему, преимущественно постматериалистическому типу (стандартизованный остаток равен +2,1). Рядовые работники торговли чаще, чем в среднем по выборке, оказываются носителями «смешанных» ценностных ориентаций (стандартизованный остаток равен +2,1). Причем, анализ таблиц сопряженности для четырех
ценностных типов говорит о том, что в данном случае мы имеем дело с
«преимущественно материалистическим смешанным» ценностным
типом (стандартизованный остаток равен +1,9). Материалистические
ценностные ориентации репрезентирует такая профессиональная
группа как военнослужащие (стандартизованный остаток равен +2,3),
которых весьма сложно представить постматериалистами, так как деконструкция фигур Власти и Авторитета привела бы к эрозии социальных связей внутри данной группы и подорвала бы ее нормальное
функционирование. Они также реже, чем в среднем по выборке, попадают в категорию обладателей «смешанных» ценностных ориентаций
(стандартизованный остаток равен –1,9). Таким образом, в ценностном
континууме материализм/постматериализм военнослужащие противостоят работникам торговли и занятым в сфере культуры, образования,
науки и здравоохранения.
Чем мы можем объяснить подобные взаимосвязи? Логика теории
Инглхарта не позволяет нам понять, почему военнослужащие являются носителями материалистических ценностных ориентаций, а работники культуры, образования, науки, здравоохранения – постматериалистических. В данном случае будет уместно вспомнить о российской
специфике. Речь идет об уже упоминавшейся взаимосвязи между приверженностью либеральной идеологии и постматериалистическими
ценностными ориентациями. Поскольку в предыдущем докладе мы
затронули электоральный срез данного феномена, обратимся здесь к
его идеологическому измерению.
Предрасположенность к восприятию постматериалистических
ценностей в интересующих нас профессиональных группах обусловлена в российском контексте либеральными политическими убеждениями респондентов и их приверженностью либеральным ценностям.
Ориентация на материалистические ценности, в свою очередь, связана
с приверженностью консервативной идеологии и ценностям консерватизма. Построим таблицы сопряженности признаков для рода занятий,
77
политических взглядов и ряда ценностных суждений, отражающих
приверженность либеральным/консервативным ценностям (табл.1).
Прежде чем перейти к более детальному анализу, отметим, что
по всем таблицам сопряженности признаков значение хи-квадрат превышает критическое. Это позволяет нам говорить о наличии взаимосвязи между исследуемыми переменными. Все стандартизованные
остатки значимы на уровне 0,001.
Таблица 1. Сфера занятости, ценностные ориентации и идеологическая
идентификация *
Переменные
Либеральные взгляды
Консервативные взгляды
Права человека
Справедливость
Свобода
Порядок
Полностью согласен**
Скорее, согласен**
Скорее не согласен**
Работники культуры,
образования, науки,
здравоохранения
+3,9
Рядовые
работники
торговли
Военнослужащие
(армия, МВД)
+2,5
+2,9
+1,8
+2,7
+4,1
–2,2
–2,9
+2,3
+2,8
+2,0
+2,8
* Указаны только значимые величины стандартизованных остатков.
** Здесь приводятся альтернативы ответа на вопрос: «В какой мере Вы согласны с
суждением: “Государство должно обеспечивать всем людям достойный уровень жизни”?»
Рассмотрим взаимосвязь между политическими убеждениями респондентов и их сферой занятости. Так, в ходе исследования респондентам задавался вопрос: «К каким политическим взглядам ваши
убеждения наиболее близки?» Работники культуры, образования,
науки, здравоохранения скорее склонны определять свои политические взгляды как либеральные (стандартизованный остаток равен
+3,9). В свою очередь, военнослужащие чаще, чем в среднем по выборке, определяют свои убеждения как консервативные (стандартизованный остаток равен +2,5).
Поскольку идеология является ценностным конструктом, логично
будет рассмотреть отношение интересующих нас профессиональных
групп к ценностям, являющимся своего рода «означающими» либерализма/консерватизма. Респондентам в ходе опроса был предложен ряд
78
ценностных дилемм. Вопрос звучал следующим образом: «Что для вас
важнее?» В первой дилемме речь шла о выборе между правами человека и справедливостью, во второй – между свободой и порядком.
Смешанные ориентации в обеих дилеммах представляла позиция «и
то, и другое». В данном ценностном пространстве интересующие нас
профессиональные группы распределились следующим образом. Работники культуры, образования, науки, здравоохранения склонны ориентироваться на такие ценности как права человека (стандартизованный остаток равен +2,9), свобода (стандартизованный остаток равен
+4,1) и не склонны ориентироваться на такую «консервативную» ценность как порядок (стандартизованный остаток равен –2,2). Что касается ценностного суждения, то данная профессиональная группа скорее не согласна с тем, что государство должно обеспечивать всем людям достойный уровень жизни (стандартизованный остаток равен
+2,8). Гораздо реже, чем в среднем по выборке, она выбирает позицию
«полностью согласен» (стандартизованный остаток равен –2,9). Рядовые работники торговли, как и в ценностном континууме материализм/постматериализм, выказывают ориентацию как на либеральные,
так и на консервативные ценности. Они склонны ориентироваться на
права человека (стандартизованный остаток равен +1,8), но скорее согласны с предложенным ценностным суждением (стандартизованный
остаток равен +2,0). Военнослужащие, напротив, занимают четко консервативную позицию. Они ориентируются на справедливость (стандартизованный остаток равен +2,7), порядок (стандартизованный остаток равен +2,3) и полностью согласны с тем, что государство должно
обеспечивать всем людям достойный уровень жизни (стандартизованный остаток равен +2,8). Таким образом, позиции профессиональных
групп в ценностном расколе материализм/постматериализм соответствуют их позициям в поле идеологического противостояния либерализм/консерватизм.
Подытоживая все сказанное выше, мы можем сделать следующие
выводы.
 Важнейшим социально-демографическим параметром, определяющим положение индивида в ценностном расколе материализм/постматериализм, является его возраст, отсылающий нас к формативным годам индивида.
 Результаты исследования выявили наличие взаимосвязи между сферой занятости индивида и его положением в ценностном расколе материализм/постматериализм. Так, военнослужащие являются но79
сителями материалистических ценностных ориентаций; работники
культуры, образования, науки, здравоохранения – носителями постматериалистичеких и смешанных, преимущественно постматериалистических ориентаций. Рядовые работники торговли демонстрируют ориентацию на «смешанные», преимущественно материалистические ценности.
 Данную взаимосвязь мы можем объяснить исходя из позиции
профессиональной группы в идеологическом измерении либерализм/консерватизм. Материалистическим ценностным ориентациям
соответствует приверженность консервативной идеологии и ее ценностям, постматериалистическим ценностям – ориентация на ценности
либеральной идеологии. Респонденты, носители смешанных ценностных ориентаций в континууме материализм/постматериализм, занимают также промежуточное положение и в идеологическом измерении, ориентируясь как на либеральные, так и на консервативные ценности. Безусловно, затрагивая какую-либо проблему, мы всегда сталкиваемся с новыми, еще неразрешенными вопросами. Неким горизонтом данного доклада является вопрос о том, чем обусловлена либеральная/консервативная приверженность выделенных нами профессиональных групп. Данная проблема вполне могла бы стать темой для
отдельного исследования.
Литература
Артемов Г.П., Авдиенко Д.А., Попова О.В., Чазов А.В. Электорат политических
объединений России: опыт проведения exit-poll в Санкт-Петербурге // Полис. 2000. № 2.
Вардомацкий А.П. Сдвиг в ценностном измерении? // Социологические исследования. 1993. № 4.
Данилов А.В. Раскол по линии материализм/постматериализм и политические
предпочтения // Политический анализ. Доклады Центра эмпирических политических
исследований СПбГУ. Вып. 4 / Под ред. Г.П. Артемова. СПб., 2003.
Жижек С. Ирак. История про чайник. М., 2004.
Инглхарт Р. Постмодерн: меняющиеся ценности и изменяющиеся общества //
http://www.politstudies.ru/fulltext/1997/4/2.htm.
Inglehart R. Kultureller Umbruch: Wertwandel in der westlichen Welt. Frankfurt/Main,
1995.
80
ПОЛИТИЧЕСКОЕ ПРОГНОЗИРОВАНИЕ
____________________________________________________
М.А. Тимофеева
ИНСТИТУТЫ ПОЛИТИЧЕСКОГО ПРОГНОЗИРОВАНИЯ
В СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ
В настоящее время в России политическим прогнозированием занимаются, во-первых, аналитические центры, входящие в состав высших органов государственной власти (в систему аналитического обеспечения Президента, Правительства, Федерального Собрания РФ), вовторых, независимые аналитические центры.
При этом становление большинства аналитических центров, как
независимых, так и входящих в состав высших органов государственной власти, приходилось на первую половину 1990-х годов. Именно во
второй половине 1980-х – первой половине 1990-х годов с наибольшей
остротой встал вопрос о необходимости управления, основанного на
планировании, носящем не директивный, а прогностический характер.
Одновременно формировались политические институты, заинтересованные в прогностической информации, и аналитические центры, готовые ее предоставить. При этом традиционным являлось и является
обращение высших органов государственной власти как к собственным, так и к независимым аналитическим центрам. Однако несмотря
на то, что прогностические исследования в той или иной мере проводятся практически всеми аналитическими центрами, уровень их влияния на принятие политических решений, их тематика, во многом определяемая политической ситуацией и, как следствие, спросом на определенные прогностические исследования, место прогностических проектов в общем объеме исследований не одинаковы, что приводит к
необходимости более подробного рассмотрения институтов политического прогнозирования в современной России.
Формирование аналитических центров, входящих в систему аналитического обеспечения Президента РФ, началось с весны 1990 г.,
когда при Ельцине (в то время – председателе Госкомитета по строи
© М.А. Тимофеева, 2004
81
тельству и архитектуре СССР) начали формироваться аналитические
группы, такие как группа Игоря Нита, которая консультировала президента и его команду по экономическим вопросам. Летом 1990 г. при
Ельцине (тогда уже – Председателе ВС РСФСР) начал формироваться
политический экспертный совет (впоследствии – Высший координационно-консультационный совет), который анализировал текущую
политическую информацию, разрабатывал планы противодействия
союзному центру, налаживал связи с регионами. В августе 1991 г. данные аналитические группы вошли в состав Администрации Президента РФ.
С марта 1992 г. по февраль 1993 г. в Администрации Президента
РФ действовал Информационно-аналитический центр – первый аналитический центр Администрации Президента (Мейер, 94). Далее аналитические центры, входящие в систему аналитического обеспечения
Президента РФ, не раз реорганизовывались. С 22 февраля 1993 г. по 7
апреля 1994 г. аналитической деятельностью в Администрации Президента РФ занимались Аналитический центр по общей политике и Аналитический центр по социально-экономической политике; с 7 апреля
1994 г. – Экспертно-аналитический совет, действовавший по 23 мая
1997 г., Аналитический центр при Президенте (впоследствии – Аналитическое управление Президента), действовавший по 29 января 1996
г.1, и Информационно-технический центр аналитических разработок
Администрации Президента (с 25 ноября 1994 г. – в составе Аналитического центра при Президенте), а также с 23 августа 1994 г. по 29 января 1996 г.2 – Управление Администрации Президента РФ по взаимодействию с политическими партиями, общественными объединениями, фракциями и депутатами палат Федерального Собрания РФ (до 23
августа 1994 г. – Отдел по взаимодействию с партиями и общественными объединениями Администрации Президента РФ и Отдел Администрации Президента РФ по взаимодействию с депутатами Совета
Федерации и Государственной Думы Федерального Собрания). С 29
января 1996 г.3 в Администрации Президента РФ действовали Главное
программно-аналитическое управление Президента РФ, образованное
на основе Аналитического управления Президента и вскоре также реорганизованное, и Главное управление Президента РФ по вопросам
1
Реорганизован Указом Президента РФ № 117 от 29 января 1996 г. «Вопросы Администрации Президента Российской Федерации» // Российская газета. 1 февр. 1996.
2
Там же.
3
Там же.
82
внутренней и внешней политики государства, образованное на основе
Управления Администрации Президента по взаимодействию с политическими партиями, общественными объединениями, фракциями и
депутатами палат Федерального Собрания. С 13 августа 1996 г. бóльшая часть функций последнего перешла к Управлению по вопросам
взаимодействия с политическими партиями, общественными объединениями, фракциями и депутатами Федерального Собрания (с 15 октября 1996 г. – Управление по вопросам взаимодействия с политическими партиями, общественными объединениями, фракциями и депутатами Государственной Думы Федерального Собрания, с 18 августа
1997 г. – Управление Президента РФ по вопросам внутренней политики, а с 3 июня 2000 г. – Главное управление внутренней политики Президента РФ). При этом все вышеперечисленные аналитические центры
так или иначе занимались прогностическими исследованиями (см.
табл.). Несмотря на частую реорганизацию и смену названий, затрудняющих исследование данных аналитических центров, наблюдается
явная преемственность в тематике прогностических исследований,
основными из которых являются исследования развития политических
и социально-экономических процессов в РФ и ее субъектах, прогнозирование развития событий, связанных с принятием Президентом тех
или иных решений, и др.
В настоящее время политическим анализом и прогнозированием в
Администрации Президента РФ занимаются Управление Президента
РФ по внутренней политике и Экспертное Управление Президента РФ.
В систему аналитического обеспечения Правительства РФ входят
Рабочий центр экономических реформ при Правительстве РФ и Центр
экономической конъюнктуры при Правительстве РФ (Органы при
Правительстве). Последний был создан постановлением Правительства РФ от 23 февраля 1993 г. на базе Центра экономической конъюктуры при Министерстве экономики Российской Федерации, который, в
свою очередь, был создан на основе Главного вычислительного центра
Госплана СССР, существовавшего с 1959 г. по декабрь 1991 г. (Справочник по аналитическим центрам, 158). Таким образом, Центр экономической конъюнктуры при Правительстве РФ имеет 45-летнюю
историю.
Одной из основных задач Центра является организация и обеспечение работы по систематическому анализу и краткосрочному прогнозированию развития экономики страны на основе конъюнктурных
обследований, проводимых им, а также обобщения статистической,
83
финансовой, банковской, налоговой, таможенной и другой информации (Положение о Центре экономической конъюнктуры…). В своей
деятельности Центр, помимо Правительства РФ, также взаимодействует с подразделениями Администрации Президента РФ, с аппаратами
Совета Федерации и Государственной Думы Федерального Собрания
РФ и др.
В систему аналитического обеспечения Совета Федерации Федерального Собрания РФ входит Аналитическое управление (в Аппарате
Совета Федерации первого созыва (1994 – 1996 гг.) – Аналитический
центр) (Аппарат Совета Федерации…). Постановлением Совета Федерации от 26 февраля 1996 г. Аналитическое управление было объединено с Информационно-техническим, в результате чего возникло
Информационно-аналитическое управление (Федеральное Собрание…,
74).
Штатная численность сотрудников Информационно-аналитического управления составляла 100 человек, 75 из которых занимались
исследовательской работой (Информационно-аналитическое управление…). В Управление входили отдел стратегического анализа и прогнозирования, отдел экономического анализа, отдел национальной
безопасности и политического анализа, отдел социальной политики,
информационно-справочный
отдел,
отдел
информационнокоммуникационных систем, отдел информационных ресурсов и баз
данных, отдел электронных систем обеспечения заседаний Совета Федерации (Информационно-аналитическое управление…). Основной
научно-исследовательской задачей этого Управления является стратегический анализ и прогнозирование в экономической, социальной и
политической сферах, а также в сфере национальной безопасности.
В число потребителей научно-исследовательской информации
Управления, помимо членов, комитетов и комиссий Совета Федерации, входят также исполнительные и законодательные органы власти
субъектов РФ, Администрация Президента РФ, Государственная Дума
Федерального Собрания РФ.
В систему аналитического обеспечения Государственной Думы
Федерального Собрания РФ первого созыва (1994–1995 гг.) входил
Информационно-аналитический центр (Васецкий), второго и третьего
созывов – Аналитическое управление (Федеральное Собрание…, 220;
Аппарат Государственной Думы…).
84
По состоянию на 2001 г., штатная численность сотрудников Аналитического управления составляла 54 человека (Васецкий). В Управление входили отдел аналитических разработок, отдел оперативного
анализа и информационный отдел (Васецкий).
На настоящий момент в число прогностических исследований
Аналитического управления входят: прогноз основных макроэкономических показателей России, США и стран западной Европы до 2015 г.;
прогноз демографических процессов в Российской Федерации (тенденции и прогнозы); макроэкономический прогноз развития экономики Российской Федерации на 2001 г.; макроэкономический прогноз
развития Российской Федерации на период до 2004 г.; прогноз социально-экономического развития России в 2004 г. и на среднесрочную
перспективу.
Помимо аналитических центров, входящих в состав высших органов государственной власти, политическим прогнозированием занимаются и независимые аналитические центры. При этом, если принятие политических решений высшими органами государственной власти осуществляется, как правило, на основе прогнозов ведомственных
аналитических центров, то принятие политических решений другими
акторами, например, политическими партиями, осуществляется на основе прогнозов либо собственных, либо независимых аналитических
центров. Особенно это касается политических решений, принимаемых
в ходе предвыборных кампаний.
В целом независимые аналитические центры, занимающиеся политическим прогнозированием, можно разделить на две группы: на
аналитические центры, занимающиеся прогнозированием исходов выборов, и аналитические центры, занимающиеся другими видами прогнозирования.
В первую группу центров – центров, занимающихся прогнозированием исходов выборов, – входят Всероссийский центр изучения общественного мнения (ВЦИОМ), независимый исследовательский
центр РОМИР, Фонд «Общественное мнение» (ФОМ), Центр социологических исследований МГУ и ряд других социологических центров.
Начало прогнозирования исходов выборов в России относится к
1989 г. При этом в данный период – период перестройки (1989–1991
гг.) прогнозирование результатов голосования не отличалось глубиной
или строгостью технологии проведения (Комаровский, 23). Кроме того, период перестройки и начало первого электорального цикла (1993
г.) характеризуются непродолжительностью избирательных кампаний,
85
с которой связывают неточности прогнозов результатов голосования.
Однако, если в ходе выборов 12 декабря 1993 г. ряд центров (ВЦИОМ,
ФОМ, служба «Мнение» и др.) попытались предсказать исход выборов, но ошиблись в своих прогнозах, то в ходе выборов 1999 г. ведущие аналитические центры абсолютно точно указали, какие избирательные объединения пройдут в Государственную Думу и в каком порядке расположатся КПРФ (Коммунистическая партия Российской
Федерации), «Единство» и ОВР («Отечество – Вся Россия»), хотя позиции следующих по набранным в результате выборов голосам избирательных блоков и объединений были выявлены не так точно. Кроме того, в 1999 г. появилась конкуренция среди центров, проводящих
еженедельный мониторинг политических предпочтений и электорального поведения граждан. До 1999 г. такой мониторинг проводили
только Фонд «Общественное мнение» и с 1998 г. – Агентство региональных политических исследований (АРПИ), а с декабря 1999 г. такой мониторинг начали проводить Всероссийский центр изучения общественного мнения и центр РОМИР (Римский).
При этом особо следует остановиться на технологии прогнозирования политического и голосовательного поведения Государственной
Думы (на примере Государственной Думы третьего созыва), разработанной в рамках программы «Россия предсказуема» Фондом ИНДЕМ,
который выходит за рамки прогнозирования выборов, но пока не может быть отнесен ко второй группе центров (слишком мал опыт такого
рода прогнозирования и не ясно продолжит ли Фонд ИНДЕМ начатый
им проект).
Во вторую группу центров – центров, занимающихся не только
прогнозированием исходов выборов, – входят Фонд «Центр политических технологий», Центр этнополитических и региональных исследований (ЦЭПРИ), Центр оценок политического риска и ряд других аналитических центров, которые прогнозируют развитие политической
ситуации, внутри- и внешнеполитических процессов, политических
отношений. При этом нередко при принятии решений высшие органы
государственной власти учитывают информацию и аналитические разработки экспертов независимых центров. Так, многие решения, принимавшиеся президентом Б. Ельциным и Правительством РФ по кризисным регионам (Закавказье, Таджикистан), учитывали информацию
и аналитические разработки экспертов Центра этнополитических и
региональных исследований. В ряде случаев это касалось также национально-региональных проблем внутри РФ (Справочник по аналити86
ческим центрам, 193). Однако чаще решения высшими органами государственной власти принимаются на основе исследований, проведенных ведомственными аналитическими центрами, так как последние
принимают во внимание более широкий политический контекст, им
известны детали проблем, они имеют доступ к оперативной информации.
В заключение следует отметить, что именно в первой половине
1990-х годов происходит становление большинства аналитических
центров. Возникают аналитические центры, входящие в состав высших органов государственной власти (в систему аналитического обеспечения Президента, Федерального Собрания РФ). Возникают и получают развитие независимые аналитические центры.
При этом центральное, но не единственное место в деятельности
большинства независимых аналитических центров занимает прогнозирование результатов выборов.
Литература
Аппарат Государственной Думы третьего созыва // http://www.cityline.ru/politika/fs/
gd3app.html
Аппарат Совета Федерации первого созыва (1994 – 1996) // http://www.cityline.ru/
politika/fs/sf1app. html
Васецкий Н. Наш критерий – точность, оперативность // Российская Федерация сегодня. 2001. № 11 // http://www.russia-today.ru/2001/no_11/11_federal_power_3.htm
Информационно-аналитическое управление Аппарата Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации // http://www.nns.ru/tsentr/iausf.html
Комаровский В. С. Политический выбор избирателя // Социологические исследования. 1992. № 3.
Мейер М. Аналитические центры в системе российской демократии // Пределы власти. 1994. № 1.
Органы при Правительстве // http://www.government.ru/institutions/commitees/index.
html?he_id=128
Положение о Центре экономической конъюнктуры при Правительстве Российской
Федерации // http://www.government.ru/institutions/ministries/docs.html?he_id=536
Римский В. Опросы общественного мнения на выборах в Государственную Думу
РФ 1999 года // http://www.indem.ru/rimskiy/niv01_02/niv01.htm
Справочник по аналитическим центрам // Пределы власти. 1994. № 1.
Федеральное Собрание: Совет Федерации. Государственная Дума: Справочник (по
состоянию на 5 ноября 1996) / Автор-составитель Г. В. Белонучкин. М., 1996.
87
Приложение
Таблица 1. Политическое прогнозирование в аналитических центрах,
входящих в систему аналитического обеспечения Президента РФ
(1992 – 2004 гг.)
Наименование центра
Время действия / Штатная численность / Отделы
1
2
Информационно21.03. 1992 – 22.02.1993 / 87 человек
аналитический
центр
Администрации
Президента Российской
Федерации
Аналитический центр
Администрации Президента Российской Федерации по общей политике
Аналитический центр
Администрации Президента Российской Федерации по социальноэкономической политике (АЦСЭП)
Главные цели
3
обеспечение Президента РФ и
представителей высшего руководства
России аналитической, прогнозной и
иной специальной информацией, а
также
подготовка
практических
рекомендаций по концептуальным и
стратегическим вопросам социальноэкономического и политического
развития РФ
22.02. 1993 – 7.04.1994 / 18 человек, обеспечение Президента РФ и его
из них 10 экспертов, около 15 аппарата
информационными
и
экспертов привлекалось к постоян- аналитическими материалами
ной работе на контрактной основе /
стратегических
исследований;
системной автоматизации; моделирования и прогнозирования
22.02.1993 – 7.04.1994 / 30 человек. сбор и анализ социально-экономичесКроме того, Центр привлекал экспер- кой информации для аппарата Презитов к работе на контрактной основе / дента
не имел фиксированных отделов,
сотрудники делились по направлениям деятельности: анализ текущего
социально-экономического положения в РФ, сбор информации об
исполнении министерствами решений Президента и Правительства,
подготовка соответствующих экспертных материалов, экспертиза крупных социально-экономических проектов, а также оценка возможных
последствий реализации проектов
решений Президента, Правительства
в области экономики
9 человек
готовила доклады по текущим
политико-экономическим проблемам,
отвечала на адресные запросы
Президента, оценивала предполагаемые решения Президента и Правительства с точки зрения их последствий для экономики
В
составе
АЦСЭП
достаточно автономно
действовала
Группа
экспертов Президента
Российской Федерации
по оперативному анализу и прогнозированию
социально-экономической ситуации в России
(Группа
экспертов
Президента)
Аналитический центр 7.04.1994 – реорганизован Указом
при Президенте Россий- Президента РФ № 117 от 29.01.1996
ской Федерации
г. / 42 человека / регионалистика;
политика; межнациональные отношения; общественное мнение; наука,
культура, образование; экономика
Прогностические задачи
4
разработка сценариев и прогнозов
возможного развития событий в РФ,
связанных с реализацией экономической
и социальной политики Президента РФ и
Правительства РФ, крупных политических акций руководства России; ситуационное компьютерное моделирование и
прогнозирование политических и социально-экономических процессов в РФ
разработка сценариев текущих политических процессов. В частности, Центр
разрабатывал сценарии развития событий на съезде народных депутатов,
возможной реакции оппонентов Президента на его действия
разработка сценариев и прогнозов
развития событий в РФ, связанных с
реализацией
решений
Президента;
изучение и прогнозирование социальноэкономической ситуации в отдельных
регионах РФ; анализ и прогноз развития
межнациональных отношений; изучение
и прогнозирование отношения населения
к инициативам Президента
88
Продолжение табл. 1
1
Главное программно-аналитическое управление
Президента Российской
Федерации
2
образовано Указом Президента
РФ № 117 от 29.01.1996 г. –
ликвидировано Указом Президента РФ № 1101 от 25.07.1996
г.
Отдел по взаимодействию с 21.03.1994 – 23.08.1994 / 15
партиями и общественными человек
объединениями
Администрации Президента Российской Федерации
3
4
программно-аналитическое
и анализировал социально-экономическую и
информационное обеспечение дея- политическую ситуацию в РФ и давал ей
тельности Президента РФ, пропа- оценку, составлял прогнозы ее развития
ганда дея-тельности Президента РФ
обеспечение
всестороннего
и
оперативного
взаимодействия
Президента РФ с политическими
партиями
и
общественными
организациями
Отдел Администрации Президента Российской Федерации по взаимодействию с
депутатами Совета Федерации
и
Государственной
Думы Федерального Собрания РФ
Управление Администрации
Президента
Российской
Федерации по взаимодействию с политическими
парти-ями, общественными
объе-динениями, фракциями
и депутатами палат Федерального Собрания РФ
Главное управление Президента Российской Федерации
по вопросам внутренней и
внешней политики государства
23.05.1994 – 23.08.1994 / 15 обеспечение
взаимодействия
человек
Президента РФ с депутатами Совета
Федерации
и
Государственной
Думы Федерального Собрания и их
объединениями
Управление по вопросам
взаимодействия с политическими партиями, общественными объединениями, фракциями и депутатами Федерального Собрания Российской Федерации4
Управление
Президента
Российской Федерации по
внутренней политике
Экспертное управление Президента Российской Федерации
13.08.1996 – 25.03.2004
анализ деятельности и программных
документов политических партий, общественных объединений, религиозных конфессий; прогнозирование развития политических событий в аспекте взаимодействия Президента РФ с указанными
партиями, общественными объединениями
и религиозными организациями
23.08.1994 – реорганизовано обеспечение
оперативного
и
Указом Президента РФ № 117 всестороннего
взаимодействия
от 29.01.1996 г.
Президента РФ с политическими
партиями, общественными объединениями, с депутатами Совета
Федерации
и
Государственной
Думы Федерального Собрания РФ
анализ деятельности и программных
документов политических партий, общественных объединений, религиозных конфессий; прогнозирование развития политических событий в аспекте взаимодействия Президента РФ с ними
образовано Указом Президента
РФ № 117 от 29.01.1996 г. –
ликвидировано Указом Президента РФ № 1101 от 25.07.1996
г.
осуществление сбора и обработки специальной информации по вопросам финансово - кредитной политики государства,
прогнозирование возможного развития
событий, связанных с принятием Президентом РФ тех или иных решений в этой
области
анализ и прогнозирование развития
политических процессов в РФ и ее субъектах5
образовано Указом Президента
РФ от 25.03.2004
анализ и прогнозирование развития
политических процессов в РФ и ее субъектах
анализ информации, разработка прогнозов
и сценариев развития социально - экономических отношений
образовано Указом Президента
РФ от 25.03.2004
4
С 15.10.1996 по 18.08.1997 – Управление по вопросам взаимодействия с политическими партиями, общественными объединениями, фракциями и депутатами Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации; с 18.08.1997 по
3.06.2000 – Управление Президента Российской Федерации по вопросам внутренней
политики; с 3.06.2000 по 25.03.2004 – Главное управление внутренней политики Президента Российской Федерации.
5
Была официально утверждена в качестве одной из основных задач Управления
Указом Президента РФ № 924 от 8.08.1998 г.
89
А.Ф. Муравьев
ИСПОЛЬЗОВАНИЕ МЕТОДА ПОСТРОЕНИЯ
ИНДИКАТОРА ГОЛОСОВАНИЯ ДЛЯ
ПРОГНОЗИРОВАНИЯ ЭЛЕКТОРАЛЬНОГО
ПОВЕДЕНИЯ
К настоящему времени в области электоральных исследований
накоплен достаточно богатый эмпирический материал по методам
прогнозирования электорального поведения. Общеизвестно, что большинство разработок в данной области являются интеллектуальным
товаром и не подлежат обсуждению научного сообщества. Тем не менее, следует признать, что на сегодняшний день происходит изменение
данной ситуации в сторону большей открытости. Появляется все
больше публикаций на данную тематику. Так, например, Фонд «Общественное Мнение» (ФОМ) опубликовал в Интернете отчет по проведению социологических исследований в ходе выборов в Государственную Думу ФС РФ в 1999 г. с использованием некоторых методов прогнозирования электорального поведения. Накопленный материал позволяет создавать новые методы прогнозирования и комбинировать уже
известные, проверять на пригодность теоретические модели А.Г.
Аганбегяна, И.В. Бестужева-Лады, Л. Клейна, В. Гольдберга.
Рассмотрим рабочие понятия, имеющие значение для раскрытия
темы нашего доклада.
Индикатором голосования назовем набор чисел, выражающих
склонность респондентов голосовать за какую-либо определенную
партию/кандидата/общественно-политическое движение.
Под методами прогнозирования следует понимать «совокупность
приемов и способов мышления, позволяющих на основе анализа ретроспективных данных, экзогенных (внешних) и эндогенных (внутренних) связей объекта прогнозирования, а также их измерений в рамках рассматриваемого явления или процесса вывести суждения определенной достоверности относительно его (объекта) будущего развития» (Бестужев-Лада, Саркисян, 29).
Прогноз определяют как «вероятностное описание желаемого или
возможного» (Бестужев-Лада, 9) или как «научно обоснованное суждение о перспективах, возможных состояниях того или иного явления
© А.Ф. Муравьев, 2004
90
в будущем и (или) об альтернативных путях их осуществления» (там
же).
Электоральное поведение (от лат. eligo – выбирать) можно определить как «систему взаимосвязанных реакций, действий или бездействий граждан, осуществляемых с целью приспособления к условиям
проведения политических выборов» (Куликов).
Переменная – признак, который может принимать различные значения. «Переменные конструируются на основе выявления наблюдаемых и изменяющихся признаков понятия, благодаря этому их можно
обнаруживать в реальном сознании и поведении людей и измерять»
(Артемов, 33).
На сегодняшний день по оценкам отечественных и зарубежных
ученых, насчитывается свыше двадцати методов прогнозирования
электорального поведения. Многие из этих методов представляют собой приемы и процедуры, учитывающие нюансы объекта прогнозирования. На рис. 1 представлена классификационная схема методов прогнозирования.
Рис. 1. Классификационная схема методов прогнозирования
по степени формализации
91
Основой для построения индикатора явки послужили данные, полученные в результате исследования электоральных предпочтений
жителей Кировской области в преддверии выборов в депутаты Государственной Думы РФ 12 декабря 2003 г.
В августе 2003 г. Центром Современных Социальных Технологий
(г. Москва) было проведено базовое социологическое исследование.
Основной целью данного проекта было описание специфики политической культуры, а также выделение мотивационных факторов электорального поведения избирателей, политических настроений. Выборочной совокупностью послужили жители Кировской области, проживающие в территориальных образованиях Кировского избирательного
округа № 93 и обладающие активным избирательным правом. Выборка репрезентативная, квотная. Было опрошено 1000 человек, максимальное отклонение выборки не превышает 2,7%. Ввод и обработка
данных была осуществлена с помощью статистического пакета SPSS v. 12.
Прогноз строится на предположении, что склонность каждого респондента придти на избирательный участок и проголосовать за того
или иного кандидата/политическую партию/общественно-политическое движение можно измерить, т. е. выразить числом. Таким образом,
предполагается, что респондент проголосует за того кандидата/политическую партию/общественно-политическое движение, для
которого это число будет самым большим.
Индикатор явки строился по ответам респондентов на следующие
вопросы анкеты: 1. Принимаете ли Вы обычно участие в выборах?
(условное название переменной «Электоральная практика»). 2. Собираетесь ли Вы принять участие в выборах депутатов ГД РФ в декабре
2003 года? (условное название переменной «Перспектива голосования»). 3. Принимали ли Вы участие в прошлых выборах депутатов ГД
РФ в 1999 г.? (условное название переменной «Ретроспектива голосования»).
Основная проблема при построении индикатора заключалась в
том, чтобы решить, какое сочетание ответов свидетельствует о более
высокой, а какое – о более низкой склонности респондентов придти на
избирательный участок/проголосовать за партию. И соответственно,
присвоить числовое значение каждому из возможных сочетаний ответов на приведенные выше вопросы. Эту проблему удалось решить,
используя статистический пакет SPSS v.12. Таким образом, был получен следующий принцип построения индикатора явки (табл. 1).
92
Таблица 1. Присвоение числового значения каждому из сочетаний
ответов
1
1
1
1
1
2
2
3
2
1
1
2
2
1
2
3
1
2
3
1
2
2
2
2
2
2
3
3
3
3
1
1
1
1
1
2
2
5
1
5
2
3
2
2
2
2
2
3
3
4
1
3
3
2
2
1
2
4
3
3
3
3
2
2
3
3
3
3
3
3
2
3
3
3
1
1
4
3
2
4
4
4
4
4
3
3
4
5
2
2
2
2
Индикатор (балл)
Не помню
Нет, не принимал
1
1
1
1
1
1
1
Да, принимал
Безусловно, нет
Ретроспектива
голосования
Скорее, нет
Еще не решил
Скорее, да
Безусловно, да
Затрудняюсь ответить
Перспектива
голосования
Никогда не принимал
участия в выборах
Крайне редко принимаю
участие в выборах
Обычно принимаю,
но на некоторые не хожу
Всегда принимаю участие
Электоральная
практика
1
2
2
2
2
3
3
3
3
3
3
3
3
3
3
4
4
4
4
4
4
5
5
5
5
5
5
6
6
7
8
8
9
Как видно из представленного ниже распределения, склонность
каждого респондента принимать участие в предстоящих выборах можно измерить по девятибалльной шкале. Таким образом, 1 балл означа93
ет максимальную степень уверенности респондента в том, что он примет участие в предстоящих выборах депутатов Государственной Думы
РФ; 2 балла  несколько меньшую степень уверенности респондента в
том, что он примет участие в предстоящих выборах;. 3 балла  еще
меньшую и так далее. Каждому ответу респондента присвоено определенное число (балл) в рамках установленного интервала.
Для того чтобы выстроить индикатор голосования для каждой политической партии, в матрицу данных была добавлена новая переменная  упоминание той или иной партии для построения прогноза голосования за указанную партию (рис. 2). Используем биноминальную
шкалу, где числовому значению 1 будет соответствовать намерение
респондента проголосовать за эту партию, а значению 2  за любую
другую партию: 1. Назвал партию. 2. Не назвал партию.
Поскольку в индикаторе голосования (табл. 1) мы рассчитывали
явку на предстоящих выборах, то для того, чтобы построить индикатор
голосования для политических партий, необходимо произвести еще
ряд операций. После того, как мы добавили новую переменную
«КПРФ», производится перекодировка значений в переменной
«инд_КПРФ» (индикатор голосования для КПРФ). Производим две
операции: понижение и повышение баллов для каждого из ответов
респондентов. Там, где ответам респондентов присвоен один балл, но
не названа партия, происходит понижение до двух баллов. Там же, где
присвоено два балла, но партия названа, происходит повышение до
одного балла, и так далее (рис. 2).
Рис. 2. Добавление новой переменной «КПРФ». Построение индикатора голосования «инд_КПРФ».
94
После осуществления перекодировки во всех переменныхиндикаторах голосования для выбранных нами политических партий,
стало возможным сделать прогноз голосования.
Таким образом, для построения прогноза голосования за КПРФ,
необходимо поставить в трех переменных («участие», «Госдума»,
«прин1999») фильтры на значениях переменных так, чтобы мы смогли
получить распределение только тех ответов респондентов, которые: 1.
Всегда принимают участие в выборах. 2. Обычно участвуют, но на
некоторые выборы не ходят. 3. Безусловно, собираются принять участие в предстоящих выборах. 4. Скорее всего, собираются участвовать
в предстоящих выборах. 5. Принимали участие в прошлых выборах
(рис.3).
Рис. 3. Установка фильтра на значениях трех переменных.
Установив фильтры на указанных значениях, выстраиваем распределение явки на предстоящих выборах в ГД РФ, представленное в
табл. 2.
Таблица 2. Прогноз явки на выборы
Баллы
Количество опрошенных
%
Нарастающий показатель (%)
1
216
29,0
29,0
2
191
25,7
54,7
3
140
18,8
73,5
4
137
18,4
91,9
5
60
8,1
100
Всего
744*
100
* После установки фильтра в матрице данных осталось 744 случая, таким образом, расчет (%)
ведется от 744 случаев.
95
Как видно из полученного распределения, явка на предстоящих
выборах депутатов ГД РФ составит не менее 29% и в среднем порядка
54,7%. Не менее, а может быть и более важное значение имеет прогноз
голосования за ту или иную политическую партию. При этом все респонденты разделяются на группы по степени намерения проголосовать за конкретную партию.
К первой группе относятся те, кто «всегда принимают участие в
выборах; безусловно, намерены принять участие в предстоящих выборах и принимали участие в прошлых», т. е. степень их намерения максимальна.
Ко второй группе относятся те, кто «обычно принимают участие в
выборах, но на некоторые не ходят; скорее всего, примут участие в
предстоящих выборах и принимали участие в прошлых».
Третью группу составляют те, кто «всегда принимают участие в
выборах; еще не решили, будут ли участвовать в предстоящих выборах
или, скорее всего, примут участие в предстоящих выборах и не помнят, принимали ли участие в прошлых» или «крайне редко принимают
участие в выборах; скорее всего, примут участие в предстоящих выборах и принимали участие в прошлых».
К четвертой группе относятся те, кто «обычно принимают участие
в выборах, но на некоторые не ходят; скорее всего, примут участие в
предстоящих выборах, но не принимали участие в прошлых» или
«обычно принимают участие в выборах, но на некоторые не ходят;
скорее всего, не примут участия в предстоящих выборах, но приняли
участие в прошлых» или «всегда принимают участие в выборах; безусловно, не примут участия в предстоящих выборах и не помнят принимали ли участие в прошлых», т. е. четвертую группу составляют
респонденты, наименее определившиеся в своем намерении голосовать за указанную партию.
И наконец, пятую группу составляют те, кто «обычно крайне редко принимают участие в выборах; скорее всего, примут участие в
предстоящих выборах (либо еще не решили) или, скорее всего, не
примут участия; не принимали участия или не помнят принимали ли
участие в прошлых выборах», т. е. степень их намерения минимальна.
Ответам каждой группы респондентов присваивается 1, 2, 3, 4 и 5
баллов соответственно. И хотя наиболее весомыми при составлении
прогноза являются ответы, которым присвоены 1 и 2 балла, тем не менее, при подсчете необходимо учитывать все полученные баллы. Итак,
96
суммировав ответы респондентов из пяти групп, мы получаем прогноз
голосования для конкретной партии (см. табл. 3, 4, 5 ).
Таблица 3. Прогноз голосования за КПРФ с использованием индикатора
Баллы
Величины
Назвали КПРФ
Чел.
%
Чел.
%
Чел.
%
Чел.
%
Чел.
%
Чел.
%
66
8,9
28
3,8
16
2,2
21
2,8
0
0
131
17,7
1
2
3
4
5
Всего
Из табл. 3 следует, что максимальную степень намерения проголосовать за КПРФ имеют 8, 9% респондентов. 2 балла по степени значимости из девяти балльной системы получили 3, 8% ответов; 3 балла
получили 2, 2% респондентов; 4 балла  2, 8%. Таким образом, прогноз голосования для КПРФ равен 17, 7%.
Таблица 4. Прогноз голосования за «Единую Россию» с использованием
индикатора
Баллы
1
2
3
4
5
Всего
Величины
Назвали «Единую Россию»
Чел.
%
Чел.
%
Чел.
%
Чел.
%
Чел.
%
Чел.
%
98
13,2
19
2,6
14
1,9
0
0
28
3,8
159
21,5
У «Единой России» количество респондентов, ответам которых
присвоен 1 балл, составляет 13, 2%; 2 балла – 2, 6%. Интересен тот
факт, что у «Единой России» процент последовательных сторонников
97
составляет порядка 13%, в то время, как у КПРФ их порядка 9%. Разница заключается в том, что в индикаторе голосования КПРФ ответы
респондентов распределились таким образом, что 5 баллов (наименьшее намерение голосовать за ту или иную партию) не было присвоено
ни одному ответу респондента из числа учитываемых после фильтрации (см. С. 95).
Это означает, что электорат КПРФ наиболее уверен в своих намерениях относительно голосования, в отличие от электората «Единой
России», где 5 баллов получили 3,8% ответов респондентов. Можно
предположить, что, несмотря на то, что по рейтингу голосования
«Единая Россия» занимает лидирующее положение, в числе ее сторонников существует некоторая доля не определившихся. Это те респонденты, которые получили 4 балла при первичной кодировке, когда
рассчитывалась явка, но при вторичной кодировке расчета индикатора
голосования для политических партий получили уже 5 баллов, не
назвав партию. Тем не менее, прогноз голосования для «Единой России» составляет порядка 21, 5%.
Таблица 5. Прогноз голосования за ЛДПР с использованием
индикатора
Балл
1
2
3
4
5
Всего
Величины
Назвали ЛДПР
Чел.
%
Чел.
%
Чел.
%
Чел.
%
Чел.
%
Чел.
%
39
5,2
18
2,4
9
1,2
6
0,8
0
0
72
9,6
Таким образом, максимальную степень намерения проголосовать за ЛДПР имеют 5, 2% респондентов. 2, 4% ответов присвоено 2
балла. При этом несмотря на то, что по рейтингу ЛДПР занимает почетное третье место, в числе ее сторонников практически не существует не определившихся. Только 0,8% респондентов из числа учитываемых после фильтрации (см. С. 95) получили 4 балла при вторичной
кодировке. Итого прогноз голосования для ЛДПР составляет порядка
98
9, 6%. Прогноз голосования на выборах депутатов Государственной
Думы РФ методом построения индикатора голосования строился для
трех партий-лидеров – «Единой России», КПРФ и ЛДПР. Теперь, когда выборы состоялись, мы можем сравнить прогноз явки и прогноз
голосования для каждой из трех указанных партий с результатами голосования в Кировском избирательном округе №93. По данным,
предоставленным избирательной комиссией, явка в Кировском округе
составила 58,8%, что составляет 384230 избирателей из 652717, включенных в списки (http://www.kirov.izbirkom…).
Несколько иная ситуация сложилась с прогнозом голосования для
политических партий. Не секрет, что спрогнозировать результат выборов максимально точно – довольно трудная задача. Сделать прогноз
результатов выборов – первая половина пути, который должен пройти
исследователь, вторая половина пути заключается в попытке найти
причины, которые могли повлиять на исход голосования, если прогноз
неточен. Рассмотрим результаты голосования для трех выбранных
нами партий-лидеров.
Таблица 6. Сопоставление результатов выборов с прогнозом
голосования
Политические
партии
«Единая Россия»
Результаты голосования (%)
Прогноз голосования (%)
36,4
21,5
ЛДПР
16
9,7
КПРФ
10,8
17,6
При сравнении результатов голосования со сделанным нами прогнозом необходимо учитывать несколько факторов. Во-первых, базовое социологическое исследование проводилось за 4 месяца до дня
выборов. Для того, чтобы описать общую электоральную ситуацию,
этого достаточно, но не достаточно для того, чтобы сделать максимально точный прогноз. Необходимо было провести как минимум еще
одно исследование накануне выборов в октябре, и в ходе кампании
проводить еженедельные замеры с целью построения динамических
временных рядов. Во-вторых, появление нового общественно-политического блока (блока «Родина»), «оттянувшего» голоса у КПРФ, СПС,
Аграрной партии России, внесло свои коррективы в исход выборов. Втретьих, как известно, 43-й федеральный округ* (Кировская область)
*
В 43 федеральный избирательный округ входят Кировский избирательный округ
№93 и Советский избирательный округ №94.
99
является «серым поясом» в классификации, принятой в электоральной
географии. Мацузато отмечает, что «серый пояс» состоит из экономически менее развитых, среднего масштаба регионов, окружающих более развитые регионы. Кировская область является периферией Урала.
Местоположение регионов, входящих в «серый пояс» способствует
развитию, как у элит, так и у населения этих регионов чувства собственной незначительности. Как показывает анализ результатов выборов, именно в этих регионах, «спокойных» в 1992–1995 гг., действующие губернаторы потерпели крупные поражения или прошли через
ощутимые трудности во время губернаторских выборов 19961997 гг.
(Мацузато). Не случайно, ЛДПР получила здесь на прошлых выборах
второе место по числу поданных голосов (http://www.kirov.izbirkom…).
Наличие харизматического лидера явилось тем фактором, который
определил мотивы голосования за данную партию. Результаты исследования, проведенного в Кировской области, подтверждают, что для
большинства респондентов (62, 3%) наиболее важны «профессионально-персональные качества кандидата на выборную должность».
То, что «Единая Россия» возглавила список партий, получивших
места в Государственной Думе, было ожидаемо. Почему же тогда возникло такое расхождение с прогнозом голосования? Ответ прост. Вопервых, прогноз строился исходя из ответов респондентов при условии, если бы выборы состоялись в ближайшие выходные. Во-вторых,
учитывая большую долю (38, 8%) респондентов, затруднившихся ответить на вопрос: «Если представить, что выборы в депутаты ГД РФ
состоятся в ближайшие выходные, за какую политическую партию/общественно-политический блок Вы проголосуете?», вполне логично предположить, что за следующие четыре месяца (с момента
проведения опроса до выборов) «Единая Россия» пополнила ряды своих сторонников. Подобным образом получилось и с ЛДПР. В качестве
предсказываемого «сюрприза» выступило появление общественнополитического блока «Родина», которое повлекло за собой ожидаемые
изменения. Часть электората таких партий, как «Яблоко», КПРФ, Аграрная партия России и СПС, перешла к «Родине», что привело к
неминуемому успеху последней и поражению первых на прошедших
выборах.
Таким образом, используя метод построения индикатора голосования, мы смогли спрогнозировать явку избирателей на выборы депутатов Государственной Думы РФ 12 декабря 2003 г. в избирательном
округе № 93, где явка составила 58, 8% против прогноза 54, 7% . Как
100
показало сравнение прогноза голосования для каждой из трех выбранных нами политических партий с результатами голосования, невнимание к рекомендациям исследователей со стороны заказчиков привело к
известным неточностям. Следует отметить, что прогноз голосования
для каждой из политических партий строился на момент проведения
исследования и рассматривался в качестве краткосрочного. Тем не
менее, разработанный нами метод прогнозирования имеет право на
существование и дает успешные результаты при условии соблюдения
техники и методики проведения исследований, ввода и обработки данных, добросовестности исполнителей.
Литература
Артемов Г. П. Политическая социология: Учебное пособие. М., 2002.
Бестужев-Лада И. В., Саркисян С.А. Рабочая книга по прогнозированию. М., 1982.
Бестужев-Лада И.В. Поисковое прогнозирование. М., 1984.
Куликов К. В. Социология в электоральном прогнозировании // www.democracy.ru
Мацузато К. Электоральная география в России – белый, красный, серый и взрывной пояса // Выборы и партии в регионах России: серия «Studia politica». Вып. 2. М.СПб., 2000.
http://www.kirov.izbirkom.ru/elect_071203.html, (Официальный сайт избирательной
комиссии Кировской области)
101
СОДЕРЖАНИЕ
Предисловие……………………………………………….………. 3
ПОЛИТИЧЕСКОЕ ПОВЕДЕНИЕ
Артемов Г.П. Социальный состав и ценностные ориентации
петербургских абсентеистов…….……………………………………... 4
Гавра Д.П., Силантьев К.С. Абсентеизм как социологическая
проблема: структурная гипотеза и детерминирующие факторы……. 17
Орлова А.В. Личностные и коммуникативные факторы эффективности политического лидерства………...…………….…………… 32
ПОЛИТИЧЕСКИЙ ПРОЦЕСС
Лагутин О.В. Межфракционные депутатские объединения
как субъект принятия корпоративных решений в Государственной
Думе России…………………………………………………………….. 43
ПОЛИТИЧЕСКОЕ СОЗНАНИЕ
Попова О.В. Проблемы трансформации политической идентичности в условиях глобализации…………………………………… 58
Данилов А.В. Взаимосвязь социально-демографических параметров и положения индивида в ценностном расколе: материализм
/постматериализм………………………………………………………. 71
ПОЛИТИЧЕСКОЕ ПРОГНОЗИРОВАНИЕ
Тимофеева М.А. Институты политического прогнозирования
в современной России………………………………………………… 81
Муравьев А.Ф. Использование метода построения индикатора голосования для прогнозирования электорального поведения… 90
CONTENTS
Introduction… … … … … … … … … … … … … … … … … … 3
POLITICAL BEHAVIOUR
Artyomov G.P. Social composition and valuable orientations of the
Petersburg’ nonvoters…………………………………….…………….… 4
Gavra D., Silantyev K. Nonvoting/absenteeism as a sociological
problem: structural hypothesis and determinant factors ………… … ….. 17
Orlova A. Personal and communicative factors of the political
leadership effectiveness………………………………………………….. 32
POLITICAL PROCESS
Lagutin O. Inter-fractional deputy associations as the subject of
acceptance of corporate decisions in the Russian State Duma………….. 43
102
POLITICAL CONSCIOUSNESS
Popova O. Political identity transformations’ problem in conditions
of globalization ………………………………………………………… 58
Danilov A. Interrelation social-demographic indicators and positions
of the individual in valuable cleavage: materialism/post-materialism…… 71
POLITICAL PROGNOSTICATION
Timofeyeva M. Institutes of political prognostication in modern
Russia ……………………………………………………………………. 81
Muravyov Aleksey. Method of construction of the indicator of
voting for prognostication of electoral behavior …… … … … ………… 90
103
SUMMARIES
Artyomov George. Social composition and value orientations of the
Petersburg’ nonvoters.
The article deals with analysis of social-demographic structure and
value orientations of nonvoters in Saint Petersburg. On the basis of empirical researches in it is shown, that the greatest propensity to nonvoting is
shown by the voters of younger age guided on the right liberal values. Voters of advanced age guided on the left conservative values most actively
participate in elections. Intermediate position is occupied with the middleaged voters guided on mixed values. Such structure of nonvoters has caused
defeat of the right liberal parties on last parliamentary elections in Russia.
Danilov Alexander. Interrelation social-demographic indicators
and positions of the individual in value cleavage: materialism/postmaterialism.
The central problem touched upon in the article is how the materialism/postmaterialism cleavage is inserted into the social context. An interconnection of individual position in the materialism/postmaterialism cleavage and the principal social-demographic characteristics is analyzed in order
to solve this problem. The main results are: statistical analysis of empirical
data shows that age is the most important social-demographic parameter
which determines the individual position in the materialism/postmaterialism
cleavage. Moreover an interconnection of the occupation and the position in
the cleavage is revealed by means of statistical analysis.
Gavra Dmitry, Silantyev Konstantin. Nonvoting/absenteeism as a
sociological problem: structural hypothesis and determinant factors.
The nonvoting/absenteeism as sociological issue frequently appears in
scientific political discussions. Motivation and reasons of absence in voting
excite a special interest. Authors of the article show different points of view
on this problem and offer three models of nonvoting based on Weber action
theory. Beside in the article authors present a result of electoral behavior
research that has been made in 2002 during St. Petersburg governor elections. Outcomes of this investigation have a practical value, course give a
chance to manage people who do not vote or have doubts, and that is the
strategy target of any electoral company.
104
Lagutin Oleg. Inter-fractional deputy associations as the subject of
corporate decisions’ acceptance in the Russian State Duma.
This article deals with the analysis of corporative lobbyism in State
Duma of Russian Federation. The inter-fractional deputy associations are
considered to be a form of legislative power corporative delegation. The
rule of these associations in the decision-making process is touched upon.
On the basis of the statistical analysis is possible to assert, that corporations
are direct participants of the Russian legislative process.
Muravyov Aleksey. Method of construction of the indicator of voting for prognostication of electoral behavior.
There are more than 20 methods of prognostication of electoral behavior at the moment. Large quantities of sociological researches for prognostication of electoral behavior were leaded since 1989 in elections of various
levels. In august 2003 by the author of this article was made a publicopinion poll before the beginning of the election campaign to the Russian
Parliament in Kirov region. It was the basis for the construction of the indicator of voting for electoral behavior prognostication. The forecast based on
assumption to measure the dispositions of electoral behavior each of the
responses. To set a value each of significance from response was the basic
problem while creating indicator of voting. This problem was solved by
statistical package SPSS. In such a way, was created a table of numbers or
indicator for the construction of the appearance in the election center.
Orlova Alina. Personal and communicative factors of the political
leadership effectiveness.
This article deals with the factors of political leadership effectiveness.
There are three groups of factors, namely: personal, communicative and
external proposed to be the principal. The personal factors are psychological
characteristics, values, motives, style etc. The communicative factor represents interaction of political leader and his followers, image rendering. The
external factor is a combination of institutional status, environment and political situation. Two groups of factors (personal and communicative) are
considered in detail. Some examples illustrate the importance of personal
characteristics and leader’s communication for leadership effectiveness. The
cluster analysis results prove the influence of factors touched upon in this
article on the effective political leadership exercise.
105
Popova Olga. Political identity transformations’ problem in conditions of globalization.
This article is an attempt to approach new different views about political attitudes in transforming societies. In it gives the generalized database
about this problem. The author discusses main modifications of political
identity in postindustrial countries. Unit European consciousness, political
role of social movements, the theory of political network are special objects
of this analyze. The main idea of the article concerns changes of objects and
forms of political identity in new conditions of globalization.
Timofeyeva Marina. Institutes of political prognostication in modern Russia.
The presented article examines institutes of political prognostication in
modern Russia. It examines analytical centers, which are parts of higher
bodies of state power (the system of analytical securing of the President, the
Government, the Federal Assembly of the Russian Federation) and independent analytical centers. The author gives the generalized material about
these centers and analyzes the role of political prognostication in them.
106
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРАХ
Артёмов Георгий Петрович – доктор философских наук, профессор, заведующий кафедрой политических институтов и прикладных политических исследований философского факультета Санкт-Петербургского государственного университета.
E-mail: g_artemov@hotmail.com
Гавра Дмитрий Петрович – доктор социологических наук, профессор, заведующий кафедрой теории коммуникаций факультета журналистики СанктПетербургского государственного университета.
E-mail: dg@dg2557.spb.edu
Данилов Александр Витальевич – ассистент кафедры политических институтов и прикладных политических исследований философского факультета
Санкт-Петербургского государственного университета.
E-mail: a-lex_2001@mail.ru
Лагутин Олег Владимирович – кандидат политических наук, старший
преподаватель кафедры политических институтов и прикладных политических
исследований философского факультета Санкт-Петербургского государственного университета.
E-mail: lagutin_ov@mail.ru
Муравьев Алексей Федорович – аспирант кафедры прикладной и отраслевой социологии факультета социологии Санкт-Петербургского государственного университета.
E-mail: reseacher@narod.ru
Орлова Алина Викторовна – кандидат политических наук, ассистент кафедры политических институтов и прикладных политических исследований
философского факультета Санкт-Петербургского государственного университета.
E-mail: alinavr@mail.ru
Попова Ольга Валентиновна – доктор политических наук, профессор кафедры политических институтов и прикладных политических исследований
философского факультета Санкт-Петербургского государственного университета.
E-mail: olga@op3201.spb.edu
Силантьев Константин Сергеевич – аспирант кафедры прикладной и отраслевой социологии факультета социологии Санкт-Петербургского государственного университета.
E-mail: silantiev_k@mail.ru
Тимофеева Марина Анатольевна – аспирантка кафедры политических институтов и прикладных политических исследований философского факультета
Санкт-Петербургского государственного университета.
E-mail: tma1979@mail.ru
107
Научное издание
ПОЛИТИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ
Доклады Центра эмпирических политических исследований СПбГУ
Вып. 5
Под редакцией Г.П. Артёмова
Редактор Н.В. Григорьева
Лицензия ИД № 05679 от 24.08.2001
Подписано в печать ……….. Формат 60х84 1/16
Печать офсетная. Бумага офсетная.
Усл. печ. л. 6,86. Тираж 100 экз. Заказ № …
Издательство СПбГУ. 199034, Санкт-Петербург, Университетская наб., 7/9
ЦОП типографии Издательства СПбГУ.
199061, С.-Петербург, Средний пр., 41.
108
109