На правах рукописи Миронов Роман Борисович СОЦИАЛЬНЫЕ
реклама
На правах рукописи Миронов Роман Борисович СОЦИАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ КОЛХОЗНОГО КРЕСТЬЯНСТВА БАЙКАЛЬСКОГО РЕГИОНА (1945-1956 гг.) АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук Иркутск, 2012 Работа выполнена на кафедре истории, экономических и политических учений ФГБОУ ВПО «Байкальский государственный университет экономики и права» Научный руководитель: доктор исторических наук, профессор Шалак Александр Васильевич Официальные оппоненты: доктор исторических наук, профессор Занданова Лариса Викторовна (ФГБОУ ВПО «Восточно-Сибирская государственная академия образования»); кандидат исторических наук, доцент Делегеоз Елена Геннадьевна (ФГБОУ ВПО «Иркутский государственный университет путей сообщения») Ведущая организация: ФГБОУ ВПО «Бурятская государственная сельскохозяйственная академия» Защита состоится 26 апреля 2012 г. в 10.00 часов на заседании диссертационного совета Д 212.074.05 при Иркутском государственном университете (664003, г. Иркутск, ул. К. Маркса, 1). С диссертацией можно ознакомиться в региональной научной библиотеке Иркутского государственного университета (г. Иркутск, б. Гагарина, 24). Автореферат разослан «___» марта 2012 г. Ученый секретарь диссертационного совета кандидат исторических наук, доцент Логунова Г.В. Общая характеристика работы Актуальность исследования. Интерес к изучению социальных проблем людей – одно из наиболее актуальных направлений современной науки. «Первые послевоенные годы – один из наиболее тяжелых, противоречивых и все еще недостаточно изученных периодов в жизни многострадальной советской деревни»1. Наша страна испокон веков была аграрной, а крестьянство являлось самым многочисленным слоем ее населения. Таким образом, понимание сути российского феномена лежит в изучении крестьянства и сельской жизни. Исследование этого аспекта особенно актуально в наши дни, когда страна в очередной (уже в который!) раз столкнулась с острым кризисом в аграрной сфере. Для того, чтобы найти эффективный путь выхода из него, необходимо понимание настоящего в жизни российской деревни, которое, в свою очередь, невозможно без знания ее прошлого. После победы в Великой Отечественной войне перед Советским Союзом в целом и Байкальским регионом в частности встали важнейшие задачи послевоенного восстановления и дальнейшего развития разрушенной экономики, перевода ее на рельсы мирного развития. Колхозной деревне отводилась ключевая роль в данном процессе. В ней государство видело безотказный источник пополнения всевозможных ресурсов (материальных, людских, финансовых) для всех остальных отраслей народного хозяйства. Собственные интересы советской деревни учитывались при этом далеко не в первую очередь. Вновь был взят курс на приоритетное развитие тяжелой индустрии за счет других отраслей и, прежде всего, за счет сельского хозяйства, что во многом объяснялось сложным международным положением СССР в условиях начала «холодной войны», обострением противостояния двух мировых общественных систем (социализма и капитализма), а также необходимостью укрепления военно-промышленного комплекса страны. Успешное восстановление и развитие экономики страны, достигнутое во многом за счет деревни и связанное с длительным перенапряжением всех ее сил, привело к постепенному обезлюдению села, упадку престижа сельскохозяйственного труда, отставанию сельского хозяйства от других секторов экономики, что отрицательно сказалось на развитии всей экономики страны в целом. Предпринятые после смерти Сталина в 1953 г. аграрные реформы, направленные на долгожданное облегчение социальноэкономической жизни колхозной деревни, носили непоследовательный и противоречивый характер, что в конечном итоге вновь лишило ее шансов на экономический расцвет в обозримом будущем. Таким образом, сегодня особенно важно внести существенный вклад в раскрытие картины ее жизни, в понимание сути российского феномена. Тема Волков И.М. Деревня СССР в 1945-1953 годах в новейших исследованиях историков (конец 1980-х – 1990-е годы)//Отечественная история. – 1999. – №6. – С. 115 1 настоящего исследования позволяет не только понять прошлое, замыслы и методы осуществления задуманного властями того периода, увидеть направления, по которым могло бы пойти развитие российского крестьянства, но и объективно оценить то, что в конечном счете случилось с советской, а затем и с российской деревней. Последнее обстоятельство – не без помощи уже современных «реформаторов». Историография. Проведенный автором историографический анализ позволил разделить исследования по указанной теме на два периода: 1) конец 1940-х – середина 1980-х гг.; 2) конец 1980-х гг. – настоящее время. В первый период были определены основные направления исследования аграрных проблем, которые впоследствии получили освещение в исторической литературе. Однако следует признать, что в этот период историческая наука, хотя и была заключена в определенные идеологические рамки, все же не стояла на месте. Появляется значительное количество работ, которые условно можно разделить на три направления. Во-первых, это исследования общесоюзного характера, во-вторых, работы, касающиеся истории Сибири в целом, в-третьих, исследования ученых по истории Восточной Сибири. Изучение российского крестьянства послевоенного периода началось сразу же после окончания Великой Отечественной войны. Самым первым трудом в этом отношении следует считать работу Н. Анисимова1, вышедшую в 1945 г., а также труд «Советский народ в годы восстановления и дальнейшего развития народного хозяйства СССР в послевоенный период»2. В названных работах рисуется образ советского народа как народапобедителя, а советское крестьянство представлено исключительно как главный союзник рабочего класса, благодаря чему и была достигнута Великая победа над врагом. Реальная же социальная жизнь крестьянства там не отражается, поскольку главным в то время считалось освещение героизма на фронте. Да и сами работы вышли только в начале послевоенного периода. В 1950-е гг. (после 1953 г.) активизируется процесс изучения истории села. В этот период выходит ряд работ по истории сельского хозяйства страны, крестьянства3. Особое внимание следует обратить на монографию Арутюняна Ю.В., вышедшую в начале 1960-х гг.4 Здесь впервые на широкой источниковой базе раскрыты различные аспекты жизни крестьянства. Правда, монография исследователя охватывает только военный период – первую половину 1940-х гг. Более того, географически монография Ю.В. Арутюняна охватывает масштабы всей страны, поэтому немало внимания Анисимов Н.И. Советское крестьянство. – М., 1945 Советский народ в борьбе за восстановление и дальнейшее развитие народного хозяйства СССР в послевоенный период. – М., 1951 3 Карев М.А. Победа колхозного строя в СССР. – М., 1954; Селунская В.М. Борьба Коммунистической партии Советского Союза за социалистическое преобразование сельского хозяйства. – М., 1961 4 Арутюнян Ю.В. Советское крестьянство в годы Великой Отечественной войны. – М., 1963 1 2 здесь уделяется временно оккупированным районам, а не тыловым. Не случайно исследователь в этом отношении отмечает, что историки советского крестьянства в то время находились в большом долгу перед читателями: «Вряд ли можно спорить о том, что, признавая на словах важнейшую роль тыла, мы на деле изучаем его гораздо хуже, чем историю военных действий…»1. Еще большее внимание историков привлекла аграрная сфера в 60 – 80-е годы XX столетия. Было написано множество работ, посвященных либо отдельным периодам истории российской деревни, либо отдельным проблемам в разные исторические периоды. Достижения в этом направлении неоднократно обобщались исследователями2. Отметим коллективную монографию «Советская деревня в первые послевоенные годы», работы И.М. Волкова, Р.П. Толмачева3. Важным событием научной жизни второй половины 1960-х гг. стал выход в свет сборника статей «Экономика, культура и быт колхозного крестьянства». Среди работ сборника следует назвать статью Беликова М.С., посвященную исследованию общественного сектора колхозов4. Последний рассматривается в работе как не только главная сфера трудовой деятельности колхозников, но и основной, решающий источник повышения их благосостояния5. Другая статья сборника, автором которой является Полищук В.Д., наоборот, посвящена исследованию роли личного подсобного хозяйства в экономике колхозной семьи6. Представляют также интерес статья Христина Б.М., опубликованная в выше названном сборнике, посвященная вопросам колхозного производства7, а также статья Островского В.Б., посвященная вопросам сельского быта8. Последний дает следующее определение быта, носящего весьма комплексный характер: «Быт – понятие очень емкое. В него входят жилищные условия и питание, личная гигиена и одежда, бытовое Арутюнян Ю.В. Советское крестьянство в годы Великой Отечественной войны. – М., 1963. – С. 22 2 Данилов В.П., Зеленин И.Е. Критика и библиография//Отечественная история. – 1992. – №3. – С. 172 3 Советская деревня в первые послевоенные годы (1946-1950 гг.). – М., 1978; Волков И.М. Трудовой подвиг советского крестьянства в послевоенные годы: (колхозы СССР в 19461950 годах). – М., 1972; Толмачев Р.П. Колхозы Урала в первые послевоенные годы. – Томск, 1979 4 Беликов М.С. Главный источник повышения благосостояния колхозного крестьянства//Экономика, культура и быт колхозного крестьянства. – Саратов, 1966 5 Там же, с. 21 6 Полищук В.Д. Личное подсобное хозяйство и его роль в экономике колхозной семьи//Экономика, культура и быт колхозного крестьянства. – Саратов, 1966 7 Христин Б.М. Развитие колхозного производства – решающий фактор изменений в жизни колхозного села//Экономика, культура и быт колхозного крестьянства. – Саратов, 1966 8 Островский В.Б. Черты нового в сельском быте//Экономика, культура и быт колхозного крестьянства. – Саратов, 1966 1 обслуживание и удовлетворение культурных запросов. Быт – это отношение людей в жизни, их досуг, нравы и обычаи, обряды и традиции»1. Нельзя не обратить внимание на почти одновременно вышедшую в свет с выше названным сборником монографию Островского В.Б.2 Ее по праву можно считать первым капитальным трудом, в комплексе описывающим историю колхозного крестьянства за прошедшие 50 лет советской эпохи, а также раскрывающим социально-экономические результаты политики партии в деревне. Правда, монография написана на материалах всей страны. Региональный же аспект, особенно сибирский, в ней представлен довольно слабо. То же самое касается и хронологии: поскольку здесь охватывается все 50-летие советского времени (1917-1967 гг.), то первое послевоенное десятилетие в нем существенно растворяется. Большим событием научной жизни рубежа 1970-х – 1980-х гг. стал также выход в свет сборника, касающегося методики системного изучения советской деревни3. В нем дается целый ряд ценных советов, касающихся изучения истории жизни сельского населения. Например, здесь подчеркивается, что проблематика образа жизни [сельского населения – Р.М.] непосредственно связана с процессами урбанизации деревни, индустриализации сельского хозяйства, агропромышленной интеграции и, следовательно, с политикой, проводимой в области расселения, сельской школы, бытового и транспортного обслуживания, культуры, жилищного строительства и т.п.4. Итоги исследования советской деревни за первый период историографии темы (доперестроечное время) были подведены в 4-м томе «Истории советского крестьянства» – «Крестьянство в годы упрочения и развития социалистического общества. 1945 – конец 50-х гг.»5. В труде основное внимание уделялось исключительно колхозному производству, его материально-технической базе. Такие же острые проблемы, как налоговая политика государства, оплата труда, уровень жизни колхозников, наконец, голод в деревне и др. подавались в довольно осторожной, уклончивой форме. Социальные проблемы колхозного крестьянства в качестве самостоятельного аспекта исследования не рассматривались и в работах прежних лет не нашли должного отражения. Оценки социальных устремлений крестьян, содержащиеся в немногочисленных работах о Островский В.Б. Черты нового в сельском быте//Экономика, культура и быт колхозного крестьянства. – Саратов, 1966. – С. 38 2 Островский В.Б. Колхозное крестьянство СССР: Политика партии в деревне и ее социально-экономические результаты. – Саратов, 1967 3 Методология и методика системного изучения советской деревни. – Новосибирск, 1979 4 Там же, с. 248 5 История крестьянства СССР. История советского крестьянства. Т. 4: Крестьянство в годы упрочения и развития социалистического общества (1945 – конец 50-х годов). – М., 1988 1 духовно-нравственном строе русской деревни, скорее выдавали желаемое за действительное1. В конце 1980-х гг. начинается второй период исследования темы настоящей работы, продолжающийся вплоть до настоящего времени. Стали появляться монографии, сборники документов, статьи по советской аграрной истории послевоенного времени, в которых оригинальные авторские трактовки подкреплялись ранее неизвестными архивными документами. Важной чертой монографий, сборников, статей, работ диссертационного характера стало заметное расширение диапазона изучаемых проблем. С позиций новых подходов в монографиях О.М. Вербицкой и Е.Ю. Зубковой излагается послевоенная история российского крестьянства2. Введение в научный оборот новых архивных документов позволило этим авторам выявить различные аспекты в развитии крестьянства, показать сдвиги в его социально-экономическом статусе, изменения в социально-психологическом состоянии и, в целом, создать правдивую картину послевоенного положения российского крестьянства. Беззакония сталинской власти и бесправность колхозного населения показали в своих работах В.Н. Земсков, В.Ф. Зима, В.П. Попов и И.Е. Зеленин3. Таков перечень главных работ по сельскому хозяйству и социальной жизни крестьянства изучаемого нами периода, написанных на общероссийских материалах. Что же касается работ, написанных на основе исследования региональных материалов (за исключением Сибири), то здесь представляют интерес статья М.А. Безнина и Т.М. Димони – историков крестьянства российского Нечерноземья в конце 1940-х – начале 1960-х гг.4, а также монография Милохина Д.В. и Сметанина А.Ф., посвященная крестьянству Республики Коми исследуемого периода5. Уровень жизни колхозников российского Нечерноземья изучен М.А. Безниным6. При этом в большинстве работ историков центр тяжести сместился с производственной тематики на Зотова О.И., Новиков В.В., Шорохова Е.В. Особенности психологии крестьянства: (прошлое и настоящее). – М., 1983; Кабытов П.С., Козлов В.А., Литвак Б.Г. Русское крестьянство: этапы духовного освобождения. – М., 1988 2 Вербицкая О.М. Российское крестьянство: от Сталина к Хрущеву (середина 40-х – середина 60-х гг.). – М., 1992; Зубкова Е.Ю. Общество и реформы 1945-1964 гг. – М., 1993; Зубкова Е.Ю. Послевоенное советское общество: политика и повседневность. 19451953 гг. – М., 2000 3 Попов В.П. Российская деревня после войны (июнь 1945 – май 1953 гг.): Сб. документов. – М.: Прометей, 1993; Попов В.П. Тирания после войны: состояние русской деревни (июнь 1945 – март 1953 гг.)//Слово. – 1991. – №11; Зима В.Ф. «Второе раскулачивание» (Аграрная политика конца 40-х – начала 50-х годов)//Отечественная история. – 1994. – №3; Зима В.Ф. Послевоенное общество: голод и преступность (1946-1947 гг.)//Отечественная история. – 1995. – №5 4 Безнин М.А., Димони Т.М. Социальный протест колхозного крестьянства (вторая половина 1940-х – 1960-е гг.)//Отечественная история. – 1999. – №3 5 Милохин Д.В., Сметанин А.Ф. Коми колхозная деревня в первые послевоенные годы (1946-1958 гг.). – М., 2006 6 Безнин М.А. Крестьянский двор в Российском Нечерноземье в 1950-1965 годах. – М., Вологда, 1991 1 человека, его индивидуальный мир и быт. В этом отношении особенно примечательна монография В.А. Бердинских, основанная на использовании устных источников, а также исследование В.Б. Безнина по истории повседневности1. Изучение социальных проблем колхозного крестьянства с учетом региональной специфики оставляет желать лучшего. Большая часть работ по аграрной истории представлена материалами исследователей из Западной Сибири2. Группа восточносибирских аграрных историков остается немногочисленной, в нее входят и краеведы3, а историография этой проблемы в основном представлена отдельными статьями в научных сборниках, диссертационными исследованиями4. Некоторые аспекты региональной истории крестьянства Восточной Сибири указанного периода рассматривались в монографиях Цыкунова Г.А., Шалака А.В., Костылева В.А., Казарина В.Н.5 Доступность закрытых ранее архивных материалов позволила наметить новые подходы в изучении актуальных проблем прошлого советской Бердинских В.А. Крестьянская цивилизация в России. – М., 2001; Безнин В.Б. Крестьянская повседневность (традиции конца XIX – начала XX века). – Тамбов, 2004 2 Пудяков Г.А. Всеобщее обязательное обучение в Западной Сибири (1946-1950 гг.)//Вопросы истории социально-экономической и культурной жизни Сибири и Дальнего Востока. Вып. 2. – Новосибирск, 1968; Поломошнова Г.Б. Сельское жилищное строительство в Новосибирской области в первый послевоенный год (1946)//Проблемы социального развития деревни советской Сибири. – Новосибирск, 1979; Рождественский Е.В. Идейно-политическое воспитание сельских тружеников Западной Сибири (1951-1958 гг.)//Культурное развитие советской сибирской деревни. – Новосибирск, 1980; Ульянов Л.Н. Трудовой подвиг рабочего класса и крестьянства Сибири (1945-1953 гг.). – Томск, 1979; Шадрина Л.В. Союз рабочего класса и крестьянства Западной Сибири послевоенного периода (к историографии вопроса)//60 лет Великого Октября и Сибирь. – Томск, 1979; Юмашев А.С. Укрепление материальной базы сельских культурных учреждений Западной Сибири (1951-1958 гг.)//Культурное развитие советской сибирской деревни. – Новосибирск, 1980 3 Бубнов А.С. Илимская пашня. Время перемен: Ч. 1. – Братск, 2000; Плющенков С.К. Откуда есть, пошла она, земля таежная Чуна. – Иркутск, 2003 4 Кожевникова Л.М. Социальная политика партии в деревне в первое послевоенное пятилетие (на материалах Восточной Сибири). Дисс. … канд. ист. наук: 07.00.01. – Красноярск, 1990; Занданова Л.В. Сельскохозяйственное переселение в Сибирь (конец 40х – середина 60-х гг. XX века). Дисс. … докт. ист. наук: 07.00.02. – Москва, 1998; Башкуев В.Ю. Литовские спецпоселенцы в Бурят-Монголии (1948-1958 гг.). Автореф. дисс. … канд. ист. наук: 07.00.02. – Иркутск, 2002; Ковригина С.В. Повседневная жизнь крестьянства Восточной Сибири в 1945-1953 гг. (на материалах Приангарья). Дисс. … канд. ист. наук: 07.00.02. – Иркутск, 2009 5 Казарин В.Н. Образование, наука и интеллигенция в Восточной Сибири (вторая половина 40-х – середина 60-х гг. XX в.). – Иркутск, 1998; Костылев В.А. Идет село сквозь тернии: История развития колхозов и совхозов в Братском районе, а также их работа в современных условиях//Ангарида. – М., 1996; Цыкунов Г.А. Демографические последствия войны в Иркутской области//Отечественная война 1941-1945 годов: Неизвестное об известном. – Иркутск, 1995; Шалак А.В. О последствиях войны 1941-1945 гг. в Восточной Сибири//Историко-экономический научный журнал. – 1998. – №5 1 деревни. В связи с этим появились ранее мало или совсем не рассматривавшиеся аспекты. Из них необходимо отметить следующие – крестьянский двор, социальный феномен 1950-х гг. – раскрестьянивание деревни, социальный протест советского крестьянства, роль личного подсобного хозяйства в жизни колхозной семьи, негативные последствия менявшегося внутриполитического курса в отношении села и др. В то же время, несмотря на определенные успехи в изучении аграрной истории в целом, история социальных проблем колхозного крестьянства Байкальского региона нуждается в специальном комплексном рассмотрении на основе самого широкого круга источников и анализа всей научной литературы, затрагивающей указанную тематику, критическом осмысливании многих положений, выводов и оценок, данных в исследованиях предшествующего периода. Объектом настоящего исследования являются социальные проблемы колхозного крестьянства Байкальского региона в период первого послевоенного десятилетия (1945-1956 гг.). Предмет данного исследования – факторы, определяющие социальное положение и условия жизни колхозного крестьянства байкальской деревни. К ним отнесены последствия Великой Отечественной войны, уровень материальных предпосылок для улучшения условий труда и повышения жизненного уровня, характер распределительной системы, состояние жилищно-коммунального хозяйства, торгового и культурно-бытового обслуживания сельского населения. Цель исследования: выявление сути, динамики и обусловленности социальных проблем колхозного крестьянства Байкальского региона в 19451956 гг. Достижение поставленной цели требует комплексного решения следующих задач: - выявление специфики социально-экономического положения крестьян Байкальского региона в 1945-1956 гг. в контексте демографического развития сибирской деревни и в связи с начавшейся модернизацией региона; - анализ тенденций развития трудовой деятельности деревенских жителей с точки зрения ее повседневного бытования и региональных особенностей; - анализ взаимоотношений крестьянства с властными структурами, как фактора, определявшего социальный статус колхозников; - определение особенностей и специфики социальных проблем сельского населения Байкальского региона через анализ характера распределительной системы; - анализ состояние жилищно-коммунального хозяйства, а также торгового и культурно-бытового обслуживания. Хронологические рамки темы – 1945-1956 годы, т. е. преимущественно первое послевоенное десятилетие, начинающееся с победы советского народа в Великой Отечественной войне и завершающееся XX съездом КПСС, ознаменовавшим собой начало хрущевской «оттепели». С нашей точки зрения, есть все основания рассматривать социальные проблемы колхозного крестьянства в рамках 1945-1956 гг., поскольку политика в отношении этой группы населения не претерпела принципиальных изменений вплоть до XX съезда КПСС. Территориальные рамки исследования определены объективными обстоятельствами. Байкальский регион представляет особое географоэкономическое и социокультурное пространство, являющееся достаточным объектом для исторического исследования требуемого уровня. Это значительная (по масштабам страны и мира) и в основном однородная в географическом и природно-климатическом смысле территория, компактно расположенная вокруг уникального природного объекта – озера Байкал, на его водосборном и водосвязанном бассейнах. В административнотерриториальном отношении Байкальский регион включает в себя два субъекта Федерации – Иркутскую область (вместе с Усть-Ордынским бурятским автономным округом) и Республику Бурятию. Удаленность от морей и расположенность в центре Азиатского материка придают климату резко континентальный характер с суровой, продолжительной малоснежной зимой и теплым летом с обильными осадками. В аграрном плане это регион рискованного земледелия и экстремального животноводства, что требует от центральной и местной власти особого внимания к оказанию сельскому хозяйству Байкальского региона эффективной помощи и постоянной поддержки. Источники исследования. Комплексный характер темы работы определяет довольно широкий диапазон источников. Все исторические источники являются письменными источниками. Они подразделяются на две категории – опубликованные и неопубликованные. Неопубликованные источники представляют собой архивные материалы. Большинство их почерпнуто из местных архивов – Государственного архива Иркутской области (ГАИО) и Государственного архива новейшей истории Иркутской области (ГАНИИО), а также Национального архива Республики Бурятия (НАРБ). Основная масса материалов содержится в фонде Представителя Совета по делам колхозов при Правительстве СССР по Иркутской области (ГАИО, ф. Р-2816). Именно на их основе можно составить довольно целостное представление о различных аспектах жизни колхозной деревни первых послевоенных лет (1946-1953 гг.). Весьма обширные сведения по исследуемой теме содержатся в фонде Иркутского областного статистического управления (ГАИО, ф. Р-2679). Последний включает в себя множество описей, каждая из которых отражает определенный аспект социальной жизни колхозной деревни Прибайкалья первого послевоенного десятилетия. Документы этого фонда ценны также тем, что именно в них содержится обширный эмпирический материал (таблицы, схемы и т.д.), позволяющий наглядно увидеть цифры и факты без всяких сопутствующих оценок и суждений. Немало сведений, представляющих научный интерес для изучаемой нами темы, можно почерпнуть из фондов Иркутского областного исполнительного комитета (ГАИО, ф. Р-1933) и Иркутского Областного союза потребительских обществ (ГАНИИО, ф. Р-2527). Но особый интерес представляют материалы фонда Иркутского обкома ВКП(б) – КПСС (ГАНИИО, ф. 127), отражающие политику партии того периода и ее результаты на местах, в частности, в колхозной деревне. Это позволяет выявить, сравнить и сопоставить эволюцию и итоги проводимой политики властей в различных районах Иркутской области. Наконец, среди архивных источников регионального характера в работе использованы материалы Национального архива Республики Бурятия (НАРБ). Наибольший интерес представляют материалы фондов: Народного образования (Р-60) и Статистики (Р-196). В первом из них широко представлены социальные проблемы учителей и учащихся в сельской местности республики, а во втором – обширный эмпирический материал (в виде таблиц) по различным аспектам исследуемой нами тематики в пределах Бурятии. Ряд архивных материалов почерпнут автором и из федеральных архивов страны. Прежде всего, большой интерес для нашей темы представляют материалы фонда ЦК КПСС (ф. 17) Российского государственного архива социально-политической истории (РГАСПИ). Они отражают результаты проводимой политики партии в различных регионах страны (в частности, в Прибайкалье) в обобщенном виде, что позволяет сравнивать результаты проводимой политики в Иркутской области с другими регионами РСФСР и СССР в целом. Заслуживают пристального внимания и материалы Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ), содержащие интересные сведения по переселенческой политике государства в отношении колхозного крестьянства в послевоенное десятилетие (ф. А-327). Более того, эти материалы позволяют сопоставить результаты проводимой переселенческой политики в Иркутской области с другими регионами, прежде всего с соседней Бурятией. Преимущество неопубликованных источников заключается в том, что информация в них дается целиком, без всяких извлечений, что нередко наблюдается при работе с опубликованными источниками. Последние – вторая категория письменных источников, использованных в настоящей работе. В свою очередь, они подразделяются на четыре категории: источники официального характера, статистические сборники, периодическая печать (пресса) и мемуарные источники (воспоминания современников). К официальным источникам, прежде всего, следует отнести сборники законов, постановлений, указов и т.д., определявших политику государства рассматриваемого нами периода в отношении сельского населения, в частности, колхозного1. Официальными источниками также являются статьи КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. – М., 1985. – Т. 6, 7; Попов В.П. Тирания после войны: состояние русской деревни (июнь 1945 – март 1953 гг.)//Слово. – 1991. – №11; Преображенский Е.А. Примитивная аккумуляция//Великий незнакомец: крестьяне и фермеры в современном мире. – М., 1992; Резолюции XIX съезда КПСС. – М., 1952; Решения партии и правительства по хозяйственным вопросам (19171967). Т. 3, 4. – М., 1968; Сборник документов и материалов по истории СССР советского периода (1917-1958 гг.). – М., 1966 1 и выступления государственных деятелей того времени: Андреева А.А.1, Сталина И.В.2, Бенедиктова И.А.3 и др. В отличие от законодательных актов, они отражают конкретные настроения представителей власти в проводимой ими политике по отношению к народу, в том числе сельскому населению. Другая категория опубликованных источников, использованных в настоящем исследовании, – статистические сборники. В них содержатся таблицы с цифровыми показателями по различным аспектам социальных проблем колхозного крестьянства (образование, здравоохранение, жилищное строительство и т.д.) в рамках всего исследуемого нами периода. Их можно подразделить на две группы: федеральные, т.е. по республике и стране в целом4 и региональные – сборники по Иркутской области и Бурятии5. Сопоставление этих двух групп статистических сборников позволяет сравнивать состояние социальных проблем в сельской местности и пути их решения как на общегосударственном, так и на региональном уровнях. Немаловажным источником является пресса – федеральная6 и региональная7. Первая из них отражает в повседневности официальную политику партии и государства по стране в целом, вторая же – конкретно на региональном материале. Ценность этого источника заключается в том, что благодаря периодике можно восстанавливать картину социальной жизни сельского населения буквально по дням. Вместе с тем, учитывая наличие только одной официальной прессы в условиях тоталитарного характера советской системы, с такой категорией источников следует работать весьма осторожно, а именно уметь отделить факты от идеологии. Наконец, особая категория источников, использованных в диссертационном исследовании, – мемуары (воспоминания) или источники личного происхождения. Мемуары всегда интересны как живой рассказ об ушедшем времени. Бесчисленное множество непридуманных деталей и примет времени, кроющихся в них, позволяет историку-исследователю оживить сухие документальные изложения, наполнить их ароматом прошедшей эпохи. Сегодня же мемуары востребованы еще и потому, что в них люди получают возможность из первых уст узнать правду о замалчивавшихся или скрывавшихся событиях, происходивших в советское время. Зачастую, освещая события и факты эпохи социализма, авторы Андреев А.А. Речь на XVIII съезде ВКП(б). – М., 1939 Сталин И.В. Вести деревню, насаждая колхозы и совхозы//Великий незнакомец: Крестьяне и фермеры в современном мире. – М., 1992; Сталин И.В. О работе в деревне. – М., 1952; Сталин И.В. Экономические проблемы социализма в СССР. – М., 1952 3 Бенедиктов И.А. О Сталине и Хрущеве//Молодая гвардия. – 1989. – №4 4 Женщины и дети в СССР: Стат. сб. – М., 1969; Народное хозяйство РСФСР за 70 лет: Стат. ежегодник. – М., 1987 5 Иркутская область. Краткий экономико-статистический сборник. – Иркутск, 1958; Народное хозяйство Бурят-Монгольской АССР. Стат. сб. – Улан-Удэ, 1957 6 Правда. – 1945-1956 гг. 7 Восточно-Сибирская правда. – 1945-1956 гг. 1 2 воспоминаний вступают в противоречие с официальной идеологической историей. Среди мемуарных источников большой интерес представляет сборник воспоминаний российского крестьянства1. Хронологически он охватывает весь XX век. В частности, немало материалов содержится и по интересующему нас периоду – первому послевоенному десятилетию. В географическом отношении сборник включает в себя воспоминания крестьян различных регионов России. Правда, отсутствуют материалы конкретно по Байкальскому региону. Тем не менее, сборник воспоминаний российского крестьянства представляет для нас большой интерес. Дело в том, что традиционные подходы к изучению крестьян, их образа жизни и ценностей обычно ограничены массовыми интервью с использованием коротких и простых анкет, как правило, содержащих стандартный набор вопросов о составе семей, структуре денежных бюджетов, о движимом и недвижимом имуществе, распорядке дня, об условиях работы и досуга. Устные же мемуары позволяют бросить многогранный, «панорамный» взгляд не только на каждого из остальных членов семьи, но и на многие аспекты жизни крестьян и их родных сел в целом. Независимые версии одних и тех же важнейших событий обеспечивают надежность и сопоставимость историкосоциологической информации и позволяют частично преодолеть те искажения, которые неизбежно привносит в свои рассказы каждый автобиограф в отдельности. Кроме того, этот метод позволяет услышать голоса людей, находящихся в самом низу социальной пирамиды, голоса, которые редко слышат, и к которым почти никогда не прислушиваются2. Образ крестьянского мира, встающий перед нами в этих рассказах, ни в коем случае нельзя назвать примитивным или скучным. Истории, собранные в этой книге, позволяют прикоснуться к потрясающему миру дешевизны человеческой жизни, насилия и смерти, страданий и лишений, предательства и ненависти, бесчеловечности и коррупции, разбитых семей и потерянных поколений. Эти истории обнаруживают также всю силу простых чувств и человеческого тепла, тягу к выражению индивидуальности, стремление поделиться жизненным опытом, способность к шутке и веселью, надежду на лучшую жизнь, желание любить и быть понятым, готовность отдать последнее3. И, наконец, особый интерес представляют сборники воспоминаний крестьянства Иркутской области4, а также мемуарные очерки иркутских писателей о крестьянской жизни первого послевоенного десятилетия5, самих Голоса крестьян: Сельская Россия XX века в крестьянских мемуарах. – М., 1996 Там же, с. 3 3 Там же, с. 4 4 Воспоминания ленских жителей/Сост. Ю.П. Лыхин. – Иркутск, 2007; Сальников Г. Как мы жили на Лене-реке//Сибирь. – 2006. – №4; Эпоха в сердцах крестьянских: (Сб. очерков о селе). – Иркутск, 1995 5 Распутин В.Г. Мой манифест//Наш современник. – 1997. – №5; Суворов Е.В. Мы вернемся в деревню: (Очерки разных лет). – Иркутск, 2005 1 2 являвшихся родом из деревни. Эти источники также носят непредвзятый характер, раскрывают деревенскую жизнь во всей ее сложности и противоречивости, и, самое главное, позволяют выявить специфику крестьянства Байкальского региона, сравнить ее с общероссийской. Таким образом, диапазон источников по теме исследования достаточно широк. Все они в совокупности позволяют воссоздать более-менее целостную картину проблем социальной жизни колхозного крестьянства Байкальского региона в первое послевоенное десятилетие во всей сложности и противоречивости, а также избегать крайних точек зрения при ее анализе и формулировании конечных выводов. Методы исследования. Выбор предмета изучения предполагал работу в рамках современного антропологически ориентированного исследовательского подхода, позволяющего рассматривать событийный контекст через призму истории социальной жизни, обращенной к исследованию социальных проблем людей и их субъективного жизненного опыта. Исследуемая проблема находится в рамках формирующейся «новой» социальной истории, что предопределяет использование оригинальных методик и совершенствование техники исследования (в частности, применение компьютерных технологий). Главной задачей для автора стало рациональное сочетание познавательных возможностей как конкретноисторического реконструирования, так и новых подходов и методов анализа социокультурной истории. В центре внимания автора – лишь ряд аспектов, позволяющих составить представление о специфике социальных проблем населения байкальской деревни: последствия Великой Отечественной войны, характер распределительной системы, состояние жилищно-коммунального хозяйства, торгового и культурно-бытового обслуживания. Целостное исследование подобной темы невозможно без комплексного осмысления проблем. Поэтому широкое применение находил такой традиционный метод научных исследований, как диахронный, позволяющий выделить качественные изменения изучаемых социальных проблем во времени, устанавливать моменты таких изменений. Как неизбежное дополнение к выше названному методу применялся проблемнохронологический метод, на основе которого собранный эмпирический материал осмысливался по выделенным проблемам, а внутри их по периодам. Использовались и чисто исторические методы. На основе сравнительно-исторического метода изучались и сравнивались социальные проблемы в различных районах региона, выявлялось в них общее и специфическое. Широко применялся также статистический метод, посредством которого эмпирический материал обобщался по определенным проблемам, а также выявлялись количественные изменения, прежде всего в социальной структуре, в развитии социально-бытовой сферы региона. Применение метода периодизации помогло автору обосновать хронологические рамки исследования, проделать анализ историографических источников, определить качественные изменения в событийно-историческом описании социальных проблем. При исследовании вопросов и формулировании выводов автор придерживался методологических принципов историзма, объективности и научности. Опираясь на принцип историзма, он стремился изучать проблемы и формулировать выводы, учитывая конкретно-историческую обстановку, а не с позиций сегодняшнего дня. Другими словами, оценивая, например, социальную политику органов власти, требовалось прежде всего ответить на вопрос, являлись ли те или иные осуществляемые мероприятия шагом вперед в тех условиях или же они не способствовали улучшению социального положения колхозного крестьянства. Принцип научности заключается в том, что при формулировании выводов необходимо исходить только из фактов, выявленные закономерности должны соответствовать действительности, а не той или иной точке зрения, навязываемой определенной идеологией. И, наконец, принцип объективности предполагает, что исследователь в качестве цели преследует познание истины. Однако познать истину в рамках одной работы представляется делом маловероятным. Данная тема носит настолько комплексный характер, что один человек не в состоянии охватить все ее аспекты или, во всяком случае, осветить их в одинаковой степени. Вместе с тем диссертант надеется, что настоящая работа внесет определенный вклад в науку и, в то же время, послужит серьезным толчком для дальнейшего исследования различных сторон изучаемой нами тематики. Научная новизна проведенного исследования состоит в том, что с привлечением нового, впервые вводимого в научный оборот архивного материала автор составляет целостное представление о социальных проблемах крестьян колхозной деревни Байкальского региона в первое послевоенное десятилетие. При этом по теме делаются следующие выводы. Основные направления организационной работы в совершенствовании хозяйственной деятельности колхозов после войны были направлены на ликвидацию так называемых нарушений Устава сельхозартели. Такая работа дала определенные результаты. В передовых артелях успешно решались вопросы организационно-хозяйственного укрепления экономики, имелись серьезные успехи в развитии сельского хозяйства. Однако сосредоточение всей власти в центральных органах и чрезмерная централизация управления и планирования негативно отразились на деятельности местных органов власти. Как и в годы войны, они решали текущие хозяйственные вопросы, вмешивались в деятельность хозяйственных органов и фактически председатели колхозов не играли руководящей роли в своих хозяйствах. Таким образом, перестроить стиль и методы своей работы в соответствии с переходом от войны к миру и поднять свою роль до уровня руководителей решением вопросов сельского хозяйства и культурно-бытовых нужд сельских тружеников местные органы власти не смогли и фактически стали придатком бюрократических органов административно-командной системы. В направлении усиления действенности экономических стимулов были сделаны шаги по внедрению в работу бригад и звеньев индивидуальной и мелкогрупповой сдельщины. Опыт показал, что на селе отдельных районов власти добились в этом успеха и совместно с хозяйственными органами смогли преодолеть деформации в сфере распределения. Однако чаще всего деятельность властей на местах ограничивалась лишь организационными мероприятиями по составлению совместно с правлениями колхозов рабочих планов и распределению материально-технических средств между крестьянами. В результате в большинстве хозяйств существенных сдвигов в установлении оплаты по результатам труда достигнуто не было. Улучшение условий труда было связано с уровнем развития экономики и материально-технической базы страны. В первое послевоенное десятилетие органы власти Байкальского региона обращали внимание на внедрение новой техники и более эффективное использование имевшихся технических средств. Решая проблему ликвидации ручного труда в сельском хозяйстве, они обобщали и распространяли передовой опыт обслуживания средств механизации. Причиной, снижающей экономическую эффективность использования техники, была слабая ремонтная база МТС. Ремонт производился в примитивных мастерских, качество работ в результате недостатка запчастей и необходимых деталей было низким. Особенно отставала механизация трудоемких процессов в животноводстве. В колхозах не хватало даже простейших приспособлений для облегчения труда животновода – кормозапарников, жмыходробилок, не было водопроводов, а также внутрифермерского транспорта. Проблемы развития электрификации на селе Байкальского региона упирались в следующие обстоятельства: 1) повсеместный недостаток рабочей силы в колхозах; 2) тяжелое финансовое состояние колхозов, что отражалось на несвоевременном приобретении колхозами стройматериалов и оборудования; 3) задержка управлением материально-технического снабжения «Главсельэлектро» поставки материалов и оборудования, шедших в централизованном порядке для строившихся колхозных и межколхозных электростанций; 4) ограниченные возможности механизации основных трудоемких процессов работ в результате недостаточного количества строймеханизмов, а также 5) низкая квалификация прорабского персонала. Жизненный уровень сельских тружеников в исследуемый период во многом определялся налоговой политикой государства в отношении деревни. Если сопоставить рост налогов за указанные годы с ростом доходов крестьян и ценами на колхозных рынках на сельскохозяйственную продукцию, которые снижались в послевоенный период под влиянием снижения розничных цен, то нельзя не видеть, что налоговая политика в отношении крестьянства носила явно экономически неоправданный характер. Подавляющее большинство крестьян не имело излишков продукции. В таком обширном регионе, как Байкальский, учитывая удаленность населенных пунктов от городов, большая часть крестьянства не имела возможности реализовывать свою продукцию по рыночным ценам. Они были вынуждены расплачиваться с государством натуральной продукцией или уступать ее различным перекупщикам-спекулянтам по низким ценам. В области медицинского обслуживания сельского населения Байкальского региона на протяжении всего послевоенного десятилетия ощущалась острая нужда в основных врачебных специалистах: хирургах, терапевтах, педиатрах, санитарных врачах и акушерах-гинекологах, не говоря уже об отоларингологах, окулистах и др. Во многих районах большие расстояния между сельскими населенными пунктами делали обслуживание сельского населения врачебной помощью без наличия автотранспорта совершенно невозможным. Попутный автотранспорт имелся не всегда, и срочные вызовы приходилось обслуживать с большим опозданием, что часто приводило к тяжелым последствиям. В сфере жилищно-коммунального хозяйства в сельской местности Байкальского региона на протяжении всего послевоенного десятилетия задача строительства производственных построек, бытового устройства в колхозах и жилищного строительства в деревне догматически противопоставлялась производственным задачам колхозов и фактически снималась с повестки дня. При этом игнорировалось то положение, что без строительства производственных жилых построек колхозное производство, и в первую очередь производство продуктов животноводства, не могло развиваться. Установка противопоставления производства строительству приводила к роспуску во многих местах строительных бригад в колхозах, к ликвидации колхозных и межколхозных предприятий по производству строительных материалов, а также к пренебрежительному отношению к вопросам благоустройства колхозного села, к строительству и ремонту жилищ в деревне. Это, в свою очередь, являлось одной из причин массового отлива населения из деревни. Что касается торговли, то на протяжении всего исследуемого нами периода в сельской местности Байкальского региона даже на каждый сельский совет не приходилось одного предприятия общественного питания и тем более было очень мало простейших предприятий общественного питания, таких, как чайных, буфетов и закусочных. И хотя для начала 1950-х гг. был характерен существенный рост потребительской кооперации, давшей толчок расширению торговли на селе, росту покупок сельским населением непродовольственных промышленных товаров, все же росший спрос по ряду товаров к середине 1950-х гг. оставался еще далеко не удовлетворенным. Сократился удельный вес продовольственных товаров в сельском товарообороте, прежде всего рыбы, масла животного и колбасных изделий. Особенно медленно расширялась торговля книгами в сельской местности, являвшаяся одним из самых отсталых участков работы потребительской кооперации. Остатки книг неимоверно росли, причем сосредоточены они были в районных центрах, на складах райпотребсоюзов, а в розничную сеть не продвигались. В области образования и школьного строительства на селе за первое послевоенное десятилетие органы власти Байкальского региона так и не смогли решить главную проблему – осуществление всеобуча. Это было вызвано объективными причинами. В колхозах не хватало рабочих рук. Поэтому в ответственные периоды сельскохозяйственных кампаний к работе привлекались все колхозники, и, в первую очередь, молодежь. В зимний период трактористы большую часть находились в МТС, участвуя в ремонте техники. Часть молодежи в послевоенный период перешла на работу в промышленные предприятия и там закончила школы фабрично-заводского обучения. Но другая часть молодежи, оставшаяся в деревне, так и не смогла получить образование. Сельские школы в Иркутской области во многом продолжали зависеть от экономического положения колхозов. Отстающие хозяйства в тот период не могли выделять необходимые средства на проведение строительства и ремонта школ и интернатов, создавать условия для улучшения материально-бытового положения учителей. Исследована такая важная проблема в сельской местности Байкальского региона в первое послевоенное десятилетие, как наличие детских учреждений (садов и яслей). Многие дошкольные учреждения и, прежде всего, колхозные не имели необходимого оборудования, мягкого инвентаря, игрушек, учебно-наглядных пособий, музыкальных инструментов, оборудованных участков для проведения игр на воздухе. В ряде детских садов мало внимания уделялось физическому, музыкальному развитию детей, их творческих способностей, привитию трудовых и культурногигиенических навыков. Неудовлетворительным являлось медицинское обслуживание в большинстве детских садов региона. Многие медработники в дошкольных учреждениях бывали редко, не вели необходимой профилактической работы. Во многих колхозах вследствие нехватки детских яслей и детских площадок в период весеннего сева, прополочных работ и сенокошения большинство женщин, имевших малолетних детей, не работало, тогда как в этих колхозах недоставало рабочей силы, и сельскохозяйственные работы не выполнялись в установленные сроки. Подробно исследовано и состояние культурного обслуживания колхозного крестьянства Байкальского региона первого послевоенного десятилетия. Во многих клубах работали активы, велась агрозоотехническая пропаганда, была организована художественная самодеятельность. В то же время сосредоточение местными властями внимания на привлечении культпросветработников к проведению идеологической работы в ответственные периоды сельскохозяйственных работ приводило к тому, что работа многих клубов и изб-читален явно оставляла желать лучшего. Большинство из них находилось в совершенно неприспособленных помещениях, а также не было обеспечено подготовительными кадрами. В запущенном состоянии находилась подписка колхозников на газеты и журналы. Редко демонстрировались кинокартины. Все это в совокупности позволяет понять, каким образом принцип остаточного финансирования села существенно сдерживал развитие аграрного сектора экономики, а также сделать следующий вывод. Экономический рост эффективен только тогда, когда он обязательно сопровождается решением социальных проблем. Практическая значимость диссертации. Главные выводы, представленные в диссертационном исследовании, могут быть использованы для написания учебников по отечественной истории, составления обобщающих работ по истории Сибири, при проведении спецкурсов по аграрной истории Байкальского региона. Основные положения диссертации могут также оказаться полезными при проведении нынешнего курса аграрной политики, поскольку они убедительно свидетельствуют, что поворот государства «лицом» к деревне – давно назревшая задача, и здесь ни в коем случае не следует пренебрегать «человеческим фактором». Апробация работы. По теме диссертации опубликовано 12 работ, отражающих отдельные проблемы жизни колхозной деревни Байкальского региона в первое послевоенное десятилетие. Большинство из них опубликовано в сборнике «Иркутский историко-экономический ежегодник» и представлено на ежегодной научно-практической конференции «Шерстобоевские чтения». Ряд статей представлен в сборниках других регионов Сибири – Горно-Алтайском («Социально-политические проблемы регионов Сибири») и Бурятском («Исследования молодых ученых»). Имеется также публикация в журнале Совета ректоров «Материальные и интеллектуальные ресурсы Сибири». По теме диссертации опубликованы также статьи в рецензируемых журналах: «Известия ИГЭА» и «Вестник БГУ». Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, подразделяющихся в свою очередь на параграфы, заключения, списка использованных источников и литературы, а также приложения. Основное содержание работы Во введении обосновывается актуальность исследуемой темы, ее хронологические и территориальные рамки, историография проблемы, методология исследования, дается характеристика использованных источников по теме, научная новизна и практическая значимость диссертации. Первая глава «Основные направления повышения жизненного уровня и улучшения условий труда сельского населения Байкальского региона (1946-1956 гг.)» состоит из трех параграфов. В первом параграфе исследуются предпосылки решения социальных проблем села. К числу важнейших из них отнесены государственная политика в области сельского хозяйства, объем капиталовложений в сельскохозяйственное производство, меры, направленные на организационное укрепление колхозов, решение кадровых проблем. Анализ государственного руководства восстановлением и развитием сельскохозяйственного производства в первое послевоенное десятилетие показывает, что основные направления организационной работы в совершенствовании хозяйственной деятельности колхозов были направлены на ликвидацию так называемых нарушений Устава сельхозартели. Такая работа дала определенные результаты. В передовых артелях успешно решались вопросы организационно-хозяйственного укрепления экономики, имелись серьезные успехи в развитии сельского хозяйства. Однако сосредоточение всей власти в центральных органах и чрезмерная централизация управления и планирования негативно отразились на деятельности местных органов власти. Как и в годы войны, они решали текущие хозяйственные вопросы, вмешивались в деятельность хозяйственных органов и фактически председатели колхозов не играли руководящей роли в своих хозяйствах. Эта тенденция была характерна вплоть до конца исследуемого нами периода. Так, по состоянию на июнь 1956 г. многие райисполкомы не проводили регистрацию измененных уставов сельхозартели. В ряде колхозов не были пересмотрены нормы выработки и расценки работ в трудоднях на 1956 г. В частности, не был установлен размер и порядок выдачи дополнительной оплаты за перевыполнение планов урожайности зерна, картофеля, овощей и других культур, а также за перевыполнение плана надоя молока, производства мяса, яиц, шерсти1. Таким образом, перестроить стиль и методы своей работы в соответствии с переходом от войны к миру и поднять свою роль до уровня руководителей решением вопросов сельского хозяйства и культурно-бытовых нужд сельских тружеников местные органы власти не смогли и фактически стали придатком бюрократических органов административно-командной системы. Вполне естественно, что в таких условиях снижалась роль местных органов власти, деятельность которых сводилась в основном к проведению агитации с целью мобилизации тружеников сельского хозяйства на выполнение планов развития сельского хозяйства. С большими усилиями созданный в трудные послевоенные годы производственный потенциал не давал нужной отдачи. Сельское хозяйство являлось отстающей отраслью экономики страны, многие колхозы испытывали тяжелое финансовое положение. Даже в середине 1950-х гг. в промышленность было направлено 85% от общего объема капитальных вложений, тогда как в сельское хозяйство – только 5%2. Во втором параграфе анализируются основные направления улучшения условий труда в сельском хозяйстве. Важнейшими направлениями в этой области являлись меры по улучшению организации и механизации сельскохозяйственного труда, электрификации колхозной деревни. В направлении усиления действенности экономических стимулов были сделаны шаги по внедрению в работу бригад и звеньев индивидуальной и мелкогрупповой сдельщины. Опыт показал, что отдельные районные власти добились в этом успеха и совместно с хозяйственными органами смогли преодолеть деформации в сфере распределения. Например, на весеннем севе 1947 г. в колхозах Иркутской области было создано 1500 звеньев, которые ГАНИИО, ф. 127, оп. 50, д. 24, л. 20 Иркутская область. Краткий экономико-статистический сборник. – Иркутск, 1958. – С. 94-95 1 2 обрабатывали 15% всего посева зерновых культур. На закрепленных участках звенья, применяя агротехнику, получали высокий урожай. Например, звено колхозника Макарова из колхоза «Унгинский скотовод» Нукутского района получило на площади 8 га урожай пшеницы по 36 ц с га. Опыт работы звеньев на селе Прибайкалья показал, что такая форма организации труда себя оправдала: она дала возможность каждому труженику проявить свою творческую инициативу и обеспечить применение агротехники на полях1. Высоких показателей добивались звенья и БурятМонгольской АССР. По всей Сибири были известны ефремовское движение и герасимовские звенья2. Однако чаще всего деятельность властей на местах ограничивалась лишь организационными мероприятиями по составлению совместно с правлениями колхозов рабочих планов и распределению материальнотехнических средств между крестьянами. В большинстве хозяйств существенных сдвигов в установлении оплаты по результатам труда достигнуто не было. Положение особенно изменилось, когда в 1950 г. в центральной газете «Правда» была опубликована статья И.В. Сталина «Против извращений в организации труда в колхозах». В ней осуждалось широкое распространение звеньевой системы, рекомендовалось повсеместно осуществить переход к бригадной форме организации труда в соответствии с Уставом сельхозартели. Главным аргументом в предлагаемой реорганизации ставилось повышение технического оснащения сельского хозяйства3. Иркутский обком ВКП(б), обсудив в марте 1950 г. статью И.В. Сталина, направил усилия местных хозяйственных органов принять меры к укреплению производственной бригады. Звенья рекомендовалось организовывать только на производстве технических, овощных и некоторых других пропашных культур, производство которых было недостаточно механизировано4. В результате на местах стали проводиться мероприятия по ликвидации звеньев, хорошо зарекомендовавших себя в применении индивидуальной и мелкогрупповой сдельщины. Трудовые коллективы со сложившимися традициями распускались или вливались в состав производственных бригад. Такая установка руководства страны того времени едва ли была обоснована. Уровень технического оснащения сельского хозяйства не был настолько высок, чтобы обеспечить полностью потребности сельского хозяйства в механизации полеводства и, особенно, животноводства. Универсальное применение одной формы производства на огромной Восточно-Сибирская правда. – 1946. – 3 апреля, 27 апреля; ГАНИИО, ф. 127, оп. 14, д. 474, л. 7 2 Кожевникова Л.М. Социальная политика партии в деревне в первое послевоенное пятилетие (на материалах Восточной Сибири). Дисс. … канд. ист. наук: 07.00.01. – Красноярск, 1990. – С. 93 3 Правда. – 1950. – 19 февраля 4 ГАНИИО, ф. 127, оп. 27, д. 6, л. 116-118 1 территории страны не стало решающим фактором в повышении производственных показателей. Тем не менее, это стало господствовавшей тенденцией вплоть до конца исследуемого нами периода1. Решения центральных органов власти, касающиеся организации и оплаты труда в сельском хозяйстве, не сопровождались созданием условий для развития и совершенствования экономических методов хозяйствования на деле. Перестройка организации и внедрение передовых методов оплаты труда не были осуществлены в рамках административно-командной системы. Средством повышения производительности труда были избраны административные меры. Примером тому может служить Указ Президиума Верховного Совета СССР от 2 июня 1948 г. «О выселении в отдаленные районы страны лиц, злостно уклоняющихся от трудовой деятельности в сельском хозяйстве и ведущих антиобщественный и паразитический образ жизни»2. В связи с решениями центральных органов местные власти направили свою деятельность на укрепление коллективов путем ужесточения дисциплинарных мер воздействия. Улучшение условий труда было связано с уровнем развития экономики и материально-технической базы страны. В первое послевоенное десятилетие органы власти Байкальского региона обращали внимание на внедрение новой техники и более эффективное использование имевшихся технических средств. Решая проблему ликвидации ручного труда в сельском хозяйстве, они обобщали и распространяли передовой опыт обслуживания средств механизации. Причиной, снижающей экономическую эффективность использования техники, была слабая ремонтная база МТС. Ремонт производился в примитивных мастерских, качество работ в результате недостатка запчастей и необходимых деталей было низким. Невысоким являлся и уровень образования и квалификации у работников машиннотракторных станций. На конец 1953 г. в Иркутской области только 17 заведующих ремонтными мастерскими из 71, или 23,9%, имели высшее образование3. Особенно отставала механизация трудоемких процессов в животноводстве. В колхозах не хватало даже простейших приспособлений для облегчения труда животновода – кормозапарников, жмыходробилок, не было водопроводов, а также внутрифермерского транспорта. Низким оставался уровень механизации на производстве кормов. Например, в 1948 г. в Иркутской области удельный вес МТС в уборке естественных сенокосов составил 0,2%4. Огромное значение для улучшения условий труда и жизни тружеников колхозного производства имели меры по электрификации колхозной ГАНИИО, ф. 127, оп. 44, д. 35, л. 95; Там же, д. 59, л. 16; Там же, оп. 50, д. 18, л. 61-62; Там же, д. 24, л. 6; 2 Попов В.П. Неизвестная инициатива Н.С. Хрущева (о подготовке Указа 1948 г. о выселении крестьян)//Отечественные архивы. – 1993. – №2. – С. 37 3 ГАИО, ф. Р-2679, оп. 11, д. 67, л. 31 4 Там же, оп. 8, д. 216, л. 70 1 деревни. Положительным в развитии сельской электрификации в первые послевоенные годы в Байкальском регионе было поощрение строительства малых ГЭС. Мелкие электростанции были экологически чистыми, практичны в применении даже в небольших хозяйствах. Работая автономно, во время аварии они могли отключаться без ущерба для всей сети при единой энергосистеме. Но колхозы не имели средств для их активного строительства. Сооружение только одной гидроэлектростанции обходилось в 150-200 тыс. руб. Финансовые затруднения приводили к тому, что строительство затягивалось, а вложенные капиталы омертвлялись1. Промышленность так и не наладила широкий выпуск оборудования для оснащения малых ГЭС. Низкая уровень механизации труда без материального поощрения вызывали заметную неудовлетворенность сельских тружеников. Появились апатия, безразличие, стремление перейти на другую работу, не связанную с сельским хозяйством. Все это вело к распространению мнения о непрестижности труда полевода, животновода. Недооценка роли социального в деятельности сельского труженика способствовала снижению производительности труда в отрасли. В третьем параграфе исследуется уровень жизни сельского населения. Наибольшее влияние на уровень жизни колхозного крестьянства оказывали налоговая система, характер распределительной системы, меры материального стимулирования и личное подсобное хозяйство. Жизненный уровень сельских тружеников в исследуемый период во многом определялся налоговой политикой государства в отношении деревни. Так, крестьянство облагалось сельскохозяйственным налогом. Если в 1940 г. сумма налогов на средний колхозный двор (одна корова, две овцы, одна свинья, 15 соток под картофель, 5 соток – под овощи) составляла 112 р., то к 1951 г., если не учитывать различных льготников, реальный сбор достигал порой 1,5 тыс. р. со двора2. Другие налоги и сборы увеличились с 12,4 до 25 руб. (самообложение, гарнцевый сбор)3. Наряду с сельскими налогами колхозники выплачивали суммы и по другим налогам. Если сопоставить рост налогов за указанные годы с ростом доходов крестьян и ценами на колхозных рынках на сельскохозяйственную продукцию, которые снижались в послевоенный период под влиянием снижения розничных цен, то нельзя не видеть, что налоговая политика в отношении крестьянства носила явно экономически неоправданный характер. Подавляющее большинство крестьян не имело излишков продукции. В таком обширном регионе, как Байкальский, учитывая удаленность населенных пунктов от городов, большая часть крестьянства не Алексеев В.В. Электрификация Сибири: (Историческое исследование). Ч. I. 1885-1950 гг. – Новосибирск, 1973. – С. 284 2 Шалак А.В. Крестьянство и налоги (1940-1950 годы) (На материалах Восточной Сибири)//Вестник ИГЭА. – 1999. – №2. – С. 113 3 Докучаев Г.А. Рабочий класс Сибири и Дальнего Востока в послевоенные годы (19461950 гг.). – Новосибирск, 1972. – С. 182 1 имела возможности реализовывать свою продукцию по рыночным ценам. Они были вынуждены расплачиваться с государством натуральной продукцией или уступать ее различным перекупщикам-спекулянтам по низким ценам. Только после Сентябрьского (1953 г.) пленума ЦК КПСС был принят новый закон о сельскохозяйственном налоге. Согласно ему, обложение доходов колхозников и другого населения, занимавшегося сельским хозяйством, производилось только по твердым ставкам с одной сотой гектара земельной площади, независимо от того, какими сельскохозяйственными культурами был занят приусадебный участок. Наряду с уменьшением суммы налога в 1953 г. полностью снимались оставшиеся недоимки по сельскохозяйственному налогу за предыдущие годы. Вместе с тем, новый закон по-прежнему исходил из того, что главной силой колхозов должно было являться их общественное хозяйство. На этом основании новый закон о сельскохозяйственном налоге предусматривал, что для хозяйств колхозников, в которых отдельные члены семьи без уважительных причин не вырабатывали установленного минимума трудодней, исчисление налога производилось с повышением на 50%1. Таким образом, в первое послевоенное десятилетие не произошло существенного повышения материального благосостояния сельских тружеников. Обеспечивая выполнение и перевыполнение напряженных планов поставок сельскохозяйственной продукции, они получали от общественного хозяйства плату, отнюдь не эквивалентную вложенному труду. Во второй главе исследуется «Развитие социальной инфраструктуры сельских районов Байкальского региона». В первом параграфе второй главы анализируются наиболее важные составляющие социально-бытовой инфраструктуры сельских районов: здравоохранение, жилищное строительство, торговое обслуживание. Именно они в наибольшей степени обуславливали условия жизни колхозной деревни в Байкальском регионе. Исследование этих составляющих социально-бытовой сферы показало, за годы послевоенного десятилетия показатели социального развития деревни значительно улучшились. В отдельных хозяйствах активно велось жилищное строительство, улучшилось общее санитарное состояние сел. В деле жилищного строительства на селе, а также торгового обслуживания сельского населения были сделаны шаги по развитию производств, выпускавших товары народного потребления и строительные материалы для обеспечения программ жилищного строительства. Для улучшения медицинского обслуживания населения была проведена реорганизация лечебной и амбулаторно-поликлинической сети. Однако в решении важнейших вопросов в сфере жизни крестьян Байкальского региона оставалось много проблем. В рассматриваемый период 1 Восточно-Сибирская правда. – 1953. – 4 сентября социальные вопросы в комплексе были лишь поставлены. Их осуществление на практике осложнялось тем, что органы власти на местах в первую очередь направляли свои усилия на решение производственных вопросов. Так, в области медицинского обслуживания сельского населения Байкальского региона на протяжении всего послевоенного десятилетия в ощущалась острая нужда в основных врачебных специалистах. Во многих районах большие расстояния между сельскими населенными пунктами делали обслуживание сельского населения врачебной помощью без наличия автотранспорта совершенно невозможным. Например, в Братском районе Иркутской области на всем его протяжении (площадь – 28720 кв. км) имелось две районные больницы – Братская и Заярская, две участковые больницы – Кобляковская и Шамановская, а также Подъеланская врачебная амбулатория. Врач же на периферии имелся лишь в Шамановской больнице1. Примерно такая же ситуация была характерна и для Слюдянского района, где даже поселок Култук в 11 км с численностью в 8000 населения обслуживался амбулаторией с одним врачом и тремя фельдшерами, а один из 4-х колхозов находился на далеком расстоянии 150 км при радиусе 40 км 2. Такая большая площадь районов делала обслуживание сельского населения врачебной помощью без наличия автотранспорта совершенно невозможным. Попутный автотранспорт имелся не всегда, и срочные вызовы приходилось обслуживать с большим опозданием, что часто приводило к тяжелым последствиям. Отсутствие автотранспорта крайне затрудняло работу по проведению диспансеризации сельского населения. Врач, имея и без того значительную нагрузку, вынужден был терять несколько дней, чтобы найти попутный транспорт. В области жилищно-коммунального хозяйства задача строительства производственных построек, бытового устройства в колхозах и жилищного строительства в деревне на протяжении всего послевоенного десятилетия догматически противопоставлялась производственным задачам колхозов и фактически снималась с повестки дня. Так, например, за 1949 г. всего было построено в сельской местности Прибайкалья – 469 жилых домов (изб, хат). Причем колхозникам из них принадлежало 182 дома, тогда как рабочим, служащим и некооперированным кустарям – 2863. А по данным на 1953 г. жилые дома не строились колхозниками в Нижне-Илимском районе. Так, из 20 построенных домов 15 находились в Райцентре, и только 5 – в селе Шестаково. Не производилось строительство жилых домов в сельской местности в 1953 г. и по Казачинско-Ленскому району4. И даже к концу исследуемого нами периода (по состоянию на март 1956 г.) многие районы Байкальского региона не занимались работой по благоустройству населенных пунктов, в первую очередь, сельских. Дома многих колхозников ГАИО, ф. Р-1933, оп. 7, д. 1153, л. 15 Там же, л. 9 3 Там же, ф. Р-2679, оп. 12, д. 126, л. 3, 4 4 Там же, д. 139, л. 25, 40, 45, 47 1 2 и надворные постройки длительное время не ремонтировались. Застройка сел велась без плана. Не принималось мер к производству местных строительных материалов1. Противопоставление колхозного производства жилищному строительству приводила к роспуску во многих местах строительных бригад в колхозах, к ликвидации колхозных и межколхозных предприятий по производству строительных материалов, к пренебрежительному отношению к вопросам благоустройства колхозного села, что в свою очередь, являлось одной из причин массового отлива населения из деревни. В вопросах торгового обслуживания сельского населения Байкальского региона значительного улучшения не произошло. Положительным в послевоенный период было поощрение развития кооперации. Но при существующей системе заготовок сельскохозяйственной продукции она оставалась без ресурсов. Развитие кооперацией собственных подсобных хозяйств не получило широкого распространения в результате тяжелого финансового положения. На протяжении всего исследуемого нами периода в сельской местности Байкальского региона даже на каждый сельский совет не приходилось одного предприятия общественного питания2. И хотя для начала 1950-х гг. был характерен существенный рост потребительской кооперации, давшей толчок расширению торговли на селе, росту покупок сельским населением непродовольственных промышленных товаров, все же спрос по ряду товаров к середине 1950-х гг. оставался еще далеко не удовлетворенным. Сократился удельный вес продовольственных товаров в сельском товарообороте. Так, в 1955 г. Иркутский Облпотребсоюз через свою торговую сеть продал сахара и кондитерских изделий меньше, чем в 1954 г., на 15 млн. рублей, крупы – на 0,4 млн. рублей, мяса – на 0,7 млн. рублей, масла растительного – на 0,4 млн. руб.3 Особенно медленно расширялась торговля книгами в сельской местности, являвшаяся одним из самых отсталых участков работы потребительской кооперации. Во втором параграфе второй главы исследуются основные тенденции в развитии социально-культурной сферы. В первое послевоенное десятилетие в области культурного строительства органы власти Байкальского региона направили свои усилия на расширение сети общеобразовательных школ и учреждений культуры. Власти региона в целом достигли в этой работе определенных результатов. В то же время преждевременным было в тот период ставить вопрос о комплексном решении проблемы культурного обслуживания сельских тружеников. Например, в области образования и школьного строительства на селе за первое послевоенное десятилетие органы власти Байкальского региона так и не смогли решить главную проблему – осуществление всеобуча. Это было вызвано объективными причинами. В колхозах не хватало рабочих рук. Поэтому в ответственные периоды ГАНИИО, ф. 127, оп. 50, д. 18, л. 62 ГАИО, ф. Р-2679, оп. 9, д. 83, л. 139 3 Там же, л. 136 1 2 сельскохозяйственных кампаний к работе привлекались все колхозники, и, в первую очередь, молодежь. В зимний период трактористы большую часть находились в МТС, участвуя в ремонте техники. Часть молодежи в послевоенный период перешла на работу в промышленные предприятия и там закончила школы фабрично-заводского обучения. Но другая часть молодежи, оставшаяся в деревне, так и не смогла получить образование1. Сельские школы в Иркутской области во многом продолжали зависеть от экономического положения колхозов. Отстающие хозяйства в тот период не могли выделять необходимые средства на проведение строительства и ремонта школ и интернатов, создавать условия для улучшения материальнобытового положения учителей. В результате, например, в Братском районе по данным на 1950-1954 гг. школы испытывали острую нужду в учебнонаглядных пособиях, пополнении книжного фонда библиотек. Между тем более половины денежных средств, отпущенных на эти цели, израсходовано не было. Оставляли желать лучшего подбор и воспитание руководящих и педагогических кадров. Так, 44 руководящих должности были укомплектованы лицами, не имевшими соответствующего образования и опыта работы. В 5-7 классах средних и семилетних школ работало свыше 40 учителей без необходимого образования. В аппарате районо не было ни одного инспектора2. В Бурят-Монгольской АССР также не было реальных возможностей по созданию благоприятных условий для осуществления семилетнего обучения и принятия мер по дальнейшему расширению среднего образования в сельской местности республики. Так, в 9 аймаках республики имелось только по одной средней школе в аймачных центрах, а фонд школьных помещений при МТС и крупных колхозах не позволял существовавшие семилетние школы, размещенные в зданиях бывших начальных школ, реорганизовать в средние. В школах ряда аймаков БурятМонгольской АССР: Торейского, Мухоршибирского и Прибайкальского – не был организован подвоз детей, живших далеко от школы, а также созданы фонды всеобуча и нормальные условия для интернатов. В результате даже к концу исследуемого нами периода в школах республики успеваемость учащихся была крайне низкой, и насчитывалось множество второгодников. Так, за 1951-1954 гг. успеваемость в школах Бурят-Монгольской АССР колебалась от 80 до 82%. Ежегодно на второй год оставалось 14-15 тыс. учащихся, многие из которых не являлись в школу к началу учебного года3. Другой важной причиной слабого уровня выполнения программы всеобуча был ежегодный большой отсев и недохват учащихся в отдаленных и горных районах: Окинском, Закаменском, Баргузинском, Торейском, Курумканском, Еравнинском и др. В результате многие учащиеся школ названных районов, родители которых работали на дальних животноводческих гуртах и бригадах (в среднем 50-60 км), часто опаздывали на занятия, пропускали уроки или ГАИО, ф. Р-2816, оп. 1, д. 70, л. 162, 163 ГАНИИО, ф. 127, оп. 44, д. 17, л. 13, 14 3 НАРБ, ф. Р-60, оп. 1, д. 1053, л. 4, 5 1 2 просто выбывали из школ ввиду отдаленности от них и отсутствия интернатов. Одна из главных социальных проблем колхозного крестьянства первого послевоенного десятилетия касалась наличия детских учреждений (садов и яслей) в колхозах Байкальского региона. В первые послевоенные годы по детским учреждениям в существенном развертывании нуждалась сеть постоянных детских яслей и молочных кухонь. Например, такая картина наблюдалась в Бурят-Монгольской АССР в результате отсутствия помещений в некоторых аймаках (Иволгинский, Бичурский). Средняя работа ясельной койки составляла 227 дней, процент занятости ясельных мест в республике был равен 82,4, из них: в городской местности – 85,5, а в сельской – 78. Из числа детей, посещавших ясли, дети, переросшие ясельный возраст, составляли 17,7%. При этом в городских яслях их насчитывалось 14,7%, а в сельских – 22,4%1. По данным на 1950 г., например, в Тулунском районе Иркутской области в 1950 г. по сезонной ясельной сети было открыто 30 точек колхозных сезонных ясель на 560 мест2. А в Эхирит-Булагатском районе отсутствие большого количества детских яслей в 1950-1951 гг. дало большое количество женщин, не выработавших минимума трудодней. Так, например, в колхозе «Верный путь» 10 женщин в 1951 г. не выработали ни одного трудодня3. Не произошло существенных сдвигов в деле строительства детских учреждений в колхозах Иркутской области и к середине 1950-х гг. Так, за 1952-1955 гг. в колхозах Иркутской области было построено 25 помещений для детских садов. В большинстве районов области: Иркутскосельском, Качугском, Тыретском, Боханском, Нукутском, Черемховском – не было ни одного стационарного детского сада. В результате отсутствия дошкольных учреждений значительная часть женщин-колхозниц почти не участвовала в колхозном производстве. Около 300 детских садов Прибайкалья не имели типовых зданий, были размещены в приспособленных помещениях. План капитальных вложений строительства детских садов из года в год срывался. Так, в 1954 г. не было построено 26 детских садов на 1175 мест, план капитальных вложений оказался выполнен только на 50%; за 4 месяца 1955 г. – на 14,8%4. Многие дошкольные учреждения области и, прежде всего, колхозные не имели необходимого оборудования, мягкого инвентаря, игрушек, учебно-наглядных пособий, музыкальных инструментов, оборудованных участков для проведения игр на воздухе. Что касается деятельности учреждений культуры в сельской местности, то здесь местные власти не смогли преодолеть одностороннего подхода и активизировали их работу только в ответственные периоды сельскохозяйственных работ, не способствовали созданию стабильных активов вокруг клубов и изб-читален, а работники этих учреждений не могли НАРБ, ф. Р-196, оп. 10, д. 9, л. 43 ГАИО, ф. Р-2816, оп. 1, д. 67, л. 13 3 Там же, л. 6 4 ГАНИИО, ф. 127, оп. 44, д. 63, л. 50 1 2 своими силами решить все проблемы, стоявшие перед культурнопросветительными учреждениями. Многие из них имели низкий уровень подготовки. Рост числа учреждений культуры не удовлетворял потребностей сельских тружеников. Далеко не в каждом колхозе была своя библиотека, клуб. Не хватало киноустановок, поэтому в отдельных хозяйствах фильмы не демонстрировались по 2-3 месяца. На рубеже 1940-х –1950-х гг. на культурные нужды по колхозам Иркутской области было отчислено 2901 тыс. руб. или 1,9% ввиду существенного перераспределения средств в пользу города. Многие культурно-просветительные и бытовые учреждения находились в совершенно неприспособленных помещениях. За первое послевоенное десятилетие число библиотек возросло в городах Бурят-Монгольской АССР в 2,2 раза, на селе – в 1,5 раза. Количество книг в них увеличилось, соответственно, в 3,1 и 4,7 раза1. Однако рост книг в библиотеках сельской местности республики в целом еще не означал их увеличение по каждой библиотеке в отдельности. В целом, в 1945 г. по городу на одну библиотеку приходилось в среднем 9,6 тыс. книг, тогда как по селу – 0,9 тыс., а в 1955 г. – 13,7 и 3 тыс. книг2. Кинообслуживанием сельского населения Байкальского региона в исследуемый период осуществлялось с большими перебоями. Часто кинофильмы лежали на складах районных почтовых отделений, в пакгаузах железной дороги. В среднем картина демонстрировалась лишь 6-7 дней в месяц, остальное время она находилась в пути, в ремонте, на складах. Во многих селах региона, особенно отдаленных, кинокартины не демонстрировались целыми месяцами. А такие распространенные по тем временам фильмы, как «Судьба Марины», «Свадьба с приданым», «Калиновая роща» и другие, многие крестьяне вообще не видели3. С начала 1950-х гг. ситуация с кинообслуживанием колхозного крестьянства стала улучшаться. В 1955 г. в Б-М АССР в сельской местности было проведено в 2,5 раза больше киносеансов по сравнению с 1950 г., а число обслуживаемых зрителей выросло в 3,2 раза4. Примерно то же самое было характерно и в отношении телефонизации колхозов Байкальского региона в исследуемый период. Если в 1941 г. в Иркутской области было телефонизировано 100 колхозов из 1373, то в 1958 г. здесь насчитывалось 409 телефонизированных колхозов5. Учитывая, что всего к середине 1950-х гг. в Иркутской области насчитывалось 975 колхозов, получается: свыше половины колхозов области к концу исследуемого нами периода оставалось без телефонной связи. В БМ АССР в Народное хозяйство Бурят-Монгольской АССР. Стат. сб. – Улан-Удэ, 1957. – С. 145 Там же 3 ГАНИИО, ф. 127, оп. 44, д. 27, л. 13 4 Народное хозяйство Бурят-Монгольской АССР. Стат. сб. – Улан-Удэ, 1957. – С. 146 5 Иркутская область. Краткий экономико-статистический сборник. – Иркутск, 1958. – С. 107 1 2 середине 1950-х гг. 81,7% сельских советов имели связь с районными центрами. Таким образом, в результате остаточного финансирования социальной сферы села наметилось существенное отставание последнего в развитии социально-культурной сферы от города. В заключении делается следующий вывод. Передовая практика хозяйствования показывает, что противоречия возникают чаще всего на стыке экономических и социальных целей развития агропромышленного комплекса. Умелый учет и оптимальное сочетание этих целей позволяют успешно решать все вопросы, возникающие в ходе развития и становления АПК. Преувеличение хотя бы одной цели объективно ведет к усилению противоречий. Так, например, выделение приоритета экономических целей перед социальными (остаточный принцип в развитии села) привело к серьезным диспропорциям в социальном развитии деревни, что, в конечном счете, вызвало экономический застой. Экономические и социальные цели находятся в объективной диалектической взаимозависимости и взаимообусловленности. И если эта диалектика не нарушается (как правило, в результате некомпетентного вмешательства человека), то противоречия разрешаются и становятся двигателем развития экономики агропромышленного комплекса. В противном случае, как показывает исторический опыт, все мероприятия на селе оборачиваются хроническим отставанием сельского хозяйства от потребностей общества, угрозой продовольственной зависимости страны от экономики других стран, а также игнорированием ее природно-аграрного потенциала, экологическими нарушениями, резкой социальной дифференциацией и бедностью населения, потерей им собственных корней и перспектив. Одним словом, даже при самых разумных усилиях в сельском хозяйстве невозможно отдельно, в отрыве от остального, решить задачу создания эффективного сельскохозяйственного производства. Решается она только тогда, когда есть ориентация на более высокую цель – превращение российской деревни в благоприятную среду для воспроизводства нации и культуры, в надежную опору российской государственности. Основные положения диссертации выполнены в следующих работах: Статьи в журналах, рекомендованных ВАК РФ: 1. Миронов Р.Б. Административная политика Советского государства в отношении колхозной деревни в первые послевоенные годы (19461948 годы) (на материале Прибайкалья)/Р.Б. Миронов//Известия ИГЭА. – 2006. – №6. – С. 29-31. 2. Миронов Р.Б. Жилищно-коммунальное строительство в сельской местности Прибайкалья (1945-1956 гг.)/Р.Б. Миронов//Вестник Бурятского государственного университета. – 2010. – №7. – С. 34-37. Другие публикации: 3. Миронов Р.Б. Проблемы электрификации сельской местности Иркутской области в середине 1940-х гг./ Р.Б. Миронов//Иркутский историко-экономический ежегодник: 2005. – Иркутск: Изд-во БГУЭП, 2005. – С. 165-168. 4. Миронов Р.Б. Рецензия на монографию: Милохин Д.В., Сметанин А.Ф. Коми колхозная деревня в послевоенные годы (1946-1958 гг.). – М., Наука, 2005/Р.Б. Миронов//Историко-экономические исследования: 2005. 5. Миронов Р.Б. Состояние кинообслуживания сельского населения Иркутской области в конце 1940-х гг. (на примере Зиминского района)/Р.Б. Миронов//Иркутский историко-экономический ежегодник: 2006. – Иркутск: Изд-во БГУЭП, 2006. – С. 247-249. 6. Миронов Р.Б. Динамика текучести колхозных кадров Иркутской области к концу Великой Отечественной войны (на примере Аларского района)/Р.Б. Миронов//Социально-политические проблемы регионов Сибири: сборник научных трудов. – Горно-Алтайск: РИО ГАГУ, 2006. – С. 116-120. 7. Миронов Р.Б. Социально-экономическое и культурное положение тофов и эвенков Тофаларского и Катангского районов Иркутской области в 1940-е гг./Р.Б. Миронов//Иркутский историкоэкономический ежегодник: 2007. – Иркутск: Изд-во БГУЭП, 2007. – С. 272-274. 8. Миронов Р.Б. Состояние переселенческого движения в колхозы Бурятии в середине 1950-х гг./Р.Б. Миронов//Интеллектуальные и материальные ресурсы Сибири: Материалы регион. научно-практ. конф. – Иркутск: Изд-во БГУЭП, 2007. – С. 59-64. 9. Миронов Р.Б. Подготовка руководящих кадров для колхозов Иркутской области (конец 1940-х – начало 1950-х гг.)/Р.Б. Миронов//Исследования молодых ученых: межвуз. сб. Вып. 11. – УланУдэ: Изд.-полигр. комплекс ФГОУ ВПО ВСГАКИ, 2008. – С. 161-164. 10. Миронов Р.Б. Состояние рабочей силы в колхозах Прибайкалья на рубеже 1940-х – 1950-х гг./Р.Б. Миронов//Иркутский историкоэкономический ежегодник: 2008. – Иркутск: Изд-во БГУЭП, 2008. – С. 212-218. 11. Миронов Р.Б. Развитие сети сельских детских учреждений в Приангарье в первой половине 1950-х гг./Р.Б. Миронов//Иркутский историко-экономический ежегодник: 2009. – Иркутск: Изд-во БГУЭП, 2009. – С. 192-194. 12. Миронов Р.Б. Состояние и развитие торговли в сельской местности Приангарья в первой половине 1950-х гг./Р.Б. Миронов//Третьи университетские социально-гуманитарные чтения 2009 года: материалы. В 2 т. Т. 1. – Иркутск: Изд-во Иркут. гос. ун-та, 2009. – С. 49-53.
