Крылова - Детская городская клиническая больница №13 им

И. В. КРЫЛОВА
МОСКОВСКАЯ
ДЕТСКАЯ БОЛЬНИЦА
имени
Н. Ф. ФИЛАТОВА
исторический очерк
МОСКВА "МЕДИЦИНА" 2004
1
УДК 614.2:616-053.2]:93 ББК 5г К85
Крылова И.В.
К85
Московская детская больница имени Н.Ф. Филатова (исторический очерк). — М.:
Медицина, 2004. — 352 с.: ил. I8ВN 5-225-04817-Х
Данная книга — своего рода продолжение изданного в 1897 г. «Исторического очерка
Московской детской больницы. 1842—1897». Дополненная документальным и иллюстративным
материалом из архивов и музеев и воспоминаниями современников, она является наиболее полной
историко-медицинской и краеведческой книгой о первой в Москве детской больнице и об одной
из интереснейших усадеб города, принадлежавшей известной благотворительнице княгине Софии
Степановне Щербатовой.
Для специалистов и широкого круга читателей, интересующихся отечественной
медициной и культурой, жизнью замечательных врачей, внесших заметный вклад'в мировую и
русскую науку.
Krylova I.V.
The N.F. Filatov Moscow childrens hospital: an outline of its history. – Moscow: Meditsina
Publishers, 2004. – 352
The book is a continuation of the «Historie essay of the Moscow childrens hospital: 1842 –
1897» in its kind, published in 1897.Supplemened by documentary and illustive materials from archives
and by contemporaries memoirs? It is fullest historie, medical, and regional study book on the first
Moscow children,shospital and on one of the most interesting Moscow city manor places? Which
belonged to the well-knon prilanthropist princess Sofia Sterpanovna Shcherbatova.
Readership: specialists and a wide audience interested in Russian medicine and culture, and
culture, and the life of outstanding physicians who made a major contribution to world and Russian
science.
© И.В. Крылова, 2004
Все права автора защищены. Ни одна часть этого издания не может быть занесена в память
компьютера либо воспроизведена любым способом без предвари тельного письменного
разрешения издателя.
2
Памяти моих родителей — врачей
Шустова Виктора Матвеевича
и Аванесовой Марии Ивановны посвящаю...
Автор
3
Оглавление
Предисловие…………………………………………………………………………………..…………5
I.
Первая в Москве детская больница.
Малая Бронная улица, 15 (1842—1883)………………………………………………………10
II.
Московская Софийская детская больница.
Садовая-Кудринская улица, 15 (1897—1922)…………………………………………….…114
III.
Детская городская клиническая больница
им. Н.Ф.Филатова (1922-2003).…………………………………………………………..…..247
4
Список сокращений
ГАПО
— Государственный архив Пензенской области
ДЗ
— Департамент здравоохранения
НКЗ
— Народный комиссариат здравоохранения
ОПИ ГИМ — Отдел письменных источников Государственного исторического музея
РГАДА — Российский государственный архив древних актов
С.е.и.в.к
— Собственная ее императорского величества канцелярия
УГК ОИП — Управление государственного контроля и охраны исторических памятников
ЦАНТДМ — Центральный архив научно-технической документации Москвы
ЦГАМО — Центральный государственный архив Московской области
РГИА
— Российский государственный исторический архив
ЦИАМ
— Центральный исторический архив Москвы
ЦМАМ
— Центральный муниципальный архив Москвы
5
Замечательные люди исчезают у нас,
не оставляя по себе следов.
Мы ленивы и нелюбопытны...
А. С. Пушкин
Предисловие
В предлагаемой вниманию читателей книге раскрывается история создания первой в
Москве детской больницы, открытой более 160 лет назад —6(19) декабря 1842 г. на Малой
Бронной, 15. Документальные материалы архивов, музеев и библиотек помогли больше узнать об
усадьбах, вошедших в ее владение, о жизни и деятельности замечательных врачей прошлого,
восстановить подлинную историю больницы и одного из интереснейших мест столицы, исправить
ошибки, допущенные в ряде изданий.
В книге, являющейся своего рода продолжением «Исторического очерка Московской
детской больницы», опубликованного в 1897 г., отражены следующие темы:
• создание больницы по многочисленным и настойчивым ходатайствам московских
врачей и благодаря помощи генера-лгубернатора Москвы Светлейшего князя Д.В. Голицына;
• обустройство больницы в усадьбе известной благотворительницы княгини С.С.
Щербатовой, переданной ее наследниками навечно в дар городу специально для детской
больницы, закрытой к тому времени на Малой Бронной (106 лет прошло с того дня, как больница
обосновалась на Садовой-Кудринской 12 (25) ноября 1897 г.);
• деятельность замечательных врачей, прославивших отечественную педиатрию,
главных докторов А.С. Кроненберга, Н.А. Тольского, Е.А. Покровского, Д.Е. Горохова, С.А.
Васильева, одного из основоположников русской педиатрии Нила Федоровича Филатова, имя
которого больница носит с 1922 г. (в 2002 г. отмечалось 155 лет со дня рождения и 100 лет со дня
смерти Н.Ф. Филатова);
• больница в годы революций 1905 и 1917 гг. (в ней были развернуты лазареты для
раненых) и в годы Великой Отечественной войны 1941 — 1945 гг. (на базе больницы действовал
эвакогоспиталь № 5006); • усадьбы, вошедшие во владение больницы по решению Московской
городской управы и Ведомства Императрицы Марии 1896 г.;
• рассказы о владельцах усадеб: Урусовых, Бредихиных, Гагариных— Лопухиных,
Небольсиных, Ростопчиных, Щербатовых, Коншиных, оставивших заметный след в истории
культуры и благотворительности Москвы и России;
6
• памятники истории и архитектуры на территории современной больницы,
охраняемые государством — главный дом усадьбы (середина XVIII в.), ампирный особняк (2-я
половина XVIII в.) и церковь 1897 г. архитектора А.С. Каминского.
В книге публикуются планы усадеб, купчие, дарственные, постановления об открытии
больницы; родословные врачей и владельцев усадеб, воспоминания их потомков; не
публиковавшиеся ранее фотографии из семейных архивов.
Автор благодарит архивы ОПИ ГИМ (М.В. Карагощину), ЦАНТДМ, ЦГАДА (М.П.
Лукичева), ЦГАМ, ЦГАМО, Центр использования Мосгорархива (Л.Н. Селиверстову); библиотеки
РГИБ (И.А. Гузееву), ЦГНТМБ (Е.Ю. Жаворонкову), ЦНТБСиА (Т.А. Таранович), МГУ (В.В.
Сорокина) ОР РГБ (А.И. Серкова); музеи ММА им. И.М. Сеченова (З.И. Бахтину), А.С. Пушкина
(О.В. Рыкову), Л.Н. Толстого (О.А. Голиненко и Н.А. Калинину), Андрея Рублева (И.В. Лебедеву),
Меценатства и благотворительности (Л.Н. Краснопевцева), Красной Пресни (Т.А. Петрову), МВД
(Л.Д. Безрукову), Архитектуры (М.Г. Рогозину), Биологического им. К.А. Тимирязева (Н.М.
Иванникову), Истории Москвы (Т.П. Горбачеву), Политехнический (Л.Н. Огурееву),
Звенигородский деревянный (Е.В. Захарьину); Театральный им. А.А. Бахрушина (И.А.
Преображенскую); редакции «Исторического вестника ММА им. И.М. Сеченова (А.М. Сточика и
С.Н. Затравкина), «Московского журнала» (А.Ф. Грушину и Н.А. Копылову), журналов «Детская
больница» (Н.Н. Ваганова и Н.С. Сметанину), «Детская хирургия» (Ю.Ф. Исакова и В.В.
Шафранова), сборников «Краеведы Москвы» (М.Д. Афанасьева и Н.М. Пашаеву) и
«Прохоровские чтения» (Н.М. Прохорову-Линд), публиковавшие статьи об истории и
деятельности нашей больницы.
Отклики на отдельные главы книги и воспоминания были получены и благодаря
обсуждениям в Историко-архивном институте (А.И. Комиссаренко), на кафедре истории
медицины и куртурологии ММА им. И.М. Сеченова (Н.Б. Коростелев), в отделе истории
медицины и здравоохранения НИИ социальной гигиены, экономики и управления
здравоохранением им. Н.А. Семашко РАМН (М.Б. Мирский и Ю.В. Архангельский) и в Комиссии
«Старая Москва» (В.Б. Муравьев), в УГК по охране и использованию памятников истории и
архитектуры Москвы (Р.И. Попова) и Моспроекте-2 (В.А. Киприн и О.А. Архипова), Дворце
молодежи на Воробьевых горах (М.Ю. Крючков и Ю.Н. Тимофеев); выступлениям в
радиопередаче «Вечера на улице Качалова» (М.Д. Журавлева), на ТВЦ (Д.Н. Горбачева). Все
полезные замечания были учтены автором и убедили в полезности данной публикации.
Особенно теплой благодарности заслуживают потомки упоминающихся в книге фамилий:
Пушкиных (Наталия Сергеевна Шепелева, урожденная Мезенцова), Голицыных (Андрей
Кириллович Голицын), Небольсиных (Аркадий Ростиславович и Василий Васильевич
Небольсины), Коншиных (Александр Дмитриевич Коншин и Алексей Алексеевич Бармин),
Филатовых (Наталия Ивановна Попова, Галина Борисовна и Нил Константинович Сараджевы,
Анна Сергеевна Каплан), Крыловых-Капица (Андрей Петрович Капица), Ляпуновых (Наталия
Алексеевна Ляпунова), Кисляковых (Надежда Владимировна и Ольга Игоревна Кисляковы),
Веревкиных (Сергей Владимирович Рачинский), Рукавишниковых (Екатерина Федоровна
Гиппиус), Терновских (Екатерина Леонидовна Ворохобова), Лютовых
7
(Михаил Михайлович Лютов), Лунц (Светлана Леоновна Топ татова).
Нельзя не сказать добрых слов фотокорреспондентам, запечатлевшим сегодняшний день
больницы и повторивших казалось бы давно ушедшее время... (А.Я. Лугавцову, В.Х. Мариньо,
А.В. Стрель никову, П.Н. Носову).
Низкий поклон моему Учителю по Историко-архивному институту Сигурту Оттовичу
Шмидту, сумевшему привить такую любовь к предмету, что даже спустя почти полстолетия его
ученики возвраща ются к родным истокам...
Книга подготовлена при непосредственном содействии руководства больницы,
академиков РАМН Ю.Ф. Исакова и В.А. Таболина, заведующих отделениями, работников кафедр
детской хирургии и терапии, рядовых врачей, медсестер и санитарок, с готовностью
откликнувшихся на просьбу поделиться воспоминаниями о работе и принять участие в создании
будущего музея истории родной больницы.
…
Как замечательно, что юбилей столицы всколыхнул всеобщий интерес к истории Москвы,
сделал нас, говоря словами А.С. Пушкина, менее «ленивыми и нелюбопытными», пробудил в нас
желание оглянуться на свое прошлое и узнать о нем больше.
«Живу в Кудрине на Садовой — место тихое, чистое и отовсюду близкое...», — писал
А.П. Чехов, проживавший с конца августа 1886 по 1890 г. на Садовой-Кудринской, 6, в доме
доктора Якова Алексеевича Корнеева.
А еще, с 1859 по 1872 г. невдалеке, на Большой Грузинской, жил Владимир Иванович
Даль. Чудом сохранился в пожаре 1812 г. «Дом Даля», построенный еще в 1780 г. историком
князем М.М. Щербатовым. Даль очень любил свой дом, подсказанный ему для покупки А.Ф.
Писемским, его окрестности, панораму Пресненских прудов, парк за домом, тянувшийся до самой
Садовой-Кудринской. Здесь он закончил подготовку к изданию «Толкового словаря живого
великорусского языка». Бывали здесь у Даля М.П. Погодин, А.Ф. Вельтман, П.М. Третьяков, по
заказу которого для галереи В.Г. Перов рисовал хозяина дома в начале 1872 г.
«Весна приходит на Кудринскую Садовую первой зеленью распустившихся лип,
цветением подснежников за забором сада, светлыми вечерами и долгими сумерками»1. Такой была
наша улица и во времена, когда на ней жил в доме № 7, так называемом Найденовском доме,
принадлежавшем Александре Герасимовне Найденовой, Василий Дмитриевич Поленов (1844—
1927). Липы, к сожалению, даже посаженные недавно, погибли от выхлопных газов и соли, нет и
карасей в нижнем Пресненском пруду, которых мирно удили старые священники в белых
подрясниках (пруд принадлежал Александровскому приюту престарелых священнослужителей).
Нет и обширных садов Четвертой женской гимназии и Вдовьего дома, откуда на Кудринскую
площадь тянуло запахом свежего сена. Обо всем этом можно прочитать в документальных
рассказах Ф.Д. Поленова о жизни деда здесь в 1904—1918 гг.
1
Поленов Ф.Д. У подножия радуги. Документальные рассказы. – М.: Современник, 1984. – С. 49.
8
И все-таки, если приглядеться повнимательнее, то можно в грохоте машин, в потоке
троллейбусов и автобусов увидеть чудо. Да, именно чудо! Это чудо — маленький ампирный
особнячок, выходящий фасадом на Садовую-Кудринскую.
Чем же знаменит этот дом? Вот уже более 100 лет он принадлежит детской больнице,
Софийской детской, а ныне Детской город ской клинической больнице № 13 им. Н.Ф. Филатова,
как и территория и постройки в глубине двора. Вообще редким является тот факт, что на
сравнительно небольшой площади, почти в 5 га, в та ком современном городе, как Москва,
сохранилось три памятника истории и архитектуры XVIII—XIX столетий:
1. Дом XVIII в. — большой двухэтажный каменный в глубине двора, так называемый дом
Небольсиной.
2. Дом XVIII в. — одноэтажный деревянный по линии СадовойКудринской улицы, так
называемый дом Протковой.
3. Церковь 1897 г. Святых мучениц Татианы и Софии (архитектор А.С. Каминский)— в
глубине двора.
Два первых объекта приняты на охрану Постановлением СМ РСФСР № 1327 от
30.08.1960 г. и Указом Президента РФ № 176 от 20.02.95 г.; границы охранной зоны и зоны
регулирования застройки определены постановлением Правительства Москвы от 07.07.98 № 545
«Об утверждении зон охраны Центральной части г. Москвы (в пределах Камер-Коллежского
вала)» / охранный документ № 427/ и находятся на балансе ДГКБ № 13 —охранное обязательство
от 20.12.1985 г1.
История создания больницы чрезвычайно интересная и заслуживает самого
внимательного изучения. Она-то и стала предметом наших изысканий в архивах, библиотеках,
музеях.
Без огромной помощи сотрудников архивов РИМ, РГАДА, ЦИАМ, ЦГАМО, ЦМАМ,
ЦАНТДМ, Заповедника «Дмитровский кремль», музеев Л.Н. Толстого и А.П. Чехова в Москве,
библиотек Исторической, Медицинской, РГБ, ЦНТБ по строительству и архитектуре, Комиссии
«Старая Москва», без воспоминаний очевидцев и потомков упоминаемых в тексте лиц не удалось
бы подготовить предлагаемые очерки по истории больницы и интереснейшей усадьбы Москвы.
Помогало и сознание долга перед памятью врачей, медицинских сестер, санитарок, беззаветно
отдававших свой труд, свое сердце для спасения и выхаживания больных детей, а когда
становилось необходимым — и взрослых...
1
УГК ОИП, № 255, 427 (953/2-00).
9
I
ПЕРВАЯ В МОСКВЕ ДЕТСКАЯ БОЛЬНИЦА.
МАЛАЯ БРОННАЯ УЛИЦА, 15
(1842-1883)
Больница — заведение для
приема и пользования больных:
лечебница, лазарет, недужница,
скорбный дом, госпиталь.
В.И. Даль
Педиатрия исторически развивалась как раздел акушерства. Однако лишь в конце XIX в.
педиатрические клиники отделились от акушерских и стали самостоятельными. Большая роль в
постановке вопросов охраны здоровья детей и в борьбе с детской смертностью принадлежит М.В.
Ломоносову. Великий ученый придавал огромное значение охране народного здравия, при этом
особое внимание он уделял детям и борьбе с детской смертностью. В своем письме меценату,
покровителю наук и искусств И.И. Шувалову в день его рождения 1 ноября 1766 г. Ломоносов
изложил свой взгляд на решение важнейших государственных задач — улучшение земледелия,
торговли, обороны страны. Но «самым главным делом» он считал «сохранение и размножение
Российского народа, в чем состоит могущество и богатство всего государства...» Среди
предлагаемых средств достижения этих целей выдвигал: 1) меры к увеличению количества
рождающихся и 2) меры к сохранению рождающихся1.
Наша больница была первой в Москве и второй в России детской больницей (первое
специальное учреждение для призрения больных детей было построено в Петербурге в 1834 г. —
Николаевская детская больница, ныне детская инфекционная больница № 13 им. Н.Ф. Филатова).
Первая попытка устроить в Москве детскую больницу относится к концу 1830-х годов. За
открытие детской больницы ратовал Петр Петрович Эйнбродт (1809—1840). Он, сын аптекаря, в
1819 г. поступил на медицинский факультет Московского
1
Письмо покойного М. В. Ломоносова к И. И. Шувалову // Древняя и новая словесность. – СПб., 1819. – С.
8.
10
университета, где особенно увлекся анатомией. П.П. Эйнбродт попеременно с Х.И. Лодером читал
лекции и руководил практическими занятиями студентов. В 1826 г. получил степень доктора
медицины. Как преподаватель, отличался ясностью, строгой точностью при изложении предмета.
Состоял членом редакции «Ученых записок Московского университета», Записок Императорского
Общества испытателей природы. В 1828 г. был назначен штаб-лекарем при Московском
Воспитательном доме. Петр Петрович самоотверженно боролся с эпидемией холеры 1830— 1831
гг. в Москве, ухаживая днем и ночью за больными, за что был награжден орденом. После смерти
Х.И. Лодера в 1832 г. занял кафедру анатомии, в 1835 г. стал ординарным профессором. В 1837 г.
он прочел специальный курс лекций для наследника престола Александра Николаевича,
посетившего Москву1.
Именно П.П. Эйнбродт разработал проект устройства первой в Москве детской больницы.
Ведь до устройства нашей больницы дети лечились в Москве в больницах для взрослых. Русский
биографический словарь свидетельствует, что представленный Эйнбродтом проект был утвержден
и его осуществление было поручено автору проекта, но смерть помешала ему выполнить свое
намерение2. Это не так, однако вклад П.П. Эйнбродта в учреждение больницы огромен.
На кладбище «Введенские горы» находится захоронение П.П. Эйнбродта и всей его
семьи.
С середины 30-х годов XIX в. активизируется деятельность Московского Общества
испытателей природы, основанного в 1805 г. На обсуждение выносятся доклады медицинской
тематики. Так, в 1832 г. доктор Ястребов сделал сообщение «Об умственном воспитании детского
возраста», доктор Ловецкий — «Нечто о рождении, возрождении и перерождении»3.
Председатель московского Опекунского Совета князь Сергей Михайлович Голицын
представил на Высочайшее утверждение предложение об учреждении за счет Воспитательного
дома детской больницы, для которой им было собрано 17582 руб. 61 коп. Основанием для
представления было то, что в ноябре 1840 г. известный в Москве доктор Андрей Станиславович
Кроненберг подал московскому генерал-губернатору докладную записку, в которой обращал
внимание на недопустимо высокую смертность детей в Москве: в 1832 г. родилось 4594 мальчика,
из них умерло 108"1, т.е. 1/44- Кроненберг
Петро в Ф. А. Немецкие профессора в Московском университете. - М.: МУ, 1997.-С. 140.
Русский биографический словарь. — СПб., 1912.— Щ—Ю. — С. 197.
3
Гращенко в Н.И. Русская медицина и физиология в работах Московского общества испытателей природы.
— М., 1946.— С. 29.
4
Власов П. В. Обитель милосердия. — М.: Московский рабочий, 1991.-С. 48.
1
2
11
просил позволить ему обратиться к благотворительности жителей Московской губернии и на
собранные средства устроить детскую больницу по образцу санкт-петербургской, при этом он
прилагал ведомость расходов и проект больницы.
Интересны данные даже одного района Москвы. Так, Храм Преподобного Пимена
Великого, служивший духовным центром Нововоротниковской слободы в Сушеве, аккуратно вел
записи в метрических книгах. За 1845 г. подведен итог: «В течение всего 1845 года рожденных
было мужеска пола пятьдесят один 51, женска пола пятьдесят девять 59, а обоего пола сто десять
ПО, в том числе незаконнорожденных мужеска пола семь 7, женска пола четыре 4, обоего пола
последних одиннадцать 11»... И далее об умерших: в 1845 г. их было 77. В основном умирали дети
— 56, это были большей частью младенцы до одного года, скончавшиеся от поноса, кори,
скарлатины, «колотья» или «от неизвестной болезни»1.
В фонде Опекунского совета Московского Воспитательного дома хранится изложение
истории о том, как в 1840 г. на обращение Совета, пошедшего навстречу многолетним и
настойчивым ходатайствам московских врачей и представившего на утверждение
Воспитательного дома проекты Устава и штата больницы, «Государь Император отозваться
соизволил, что подобное заведение, без сомнения, очень полезно, но что теперь положение
оборотов Воспитательного дома не таково, чтобы обременять оный новыми расходами, а надобно
учреждение Детской больницы отложить до благоприятнейшего времени. В начале 1843 г., судя
по оборотам Опекунского Совета, к приведению в исполнение упомянутого предписания
представлялась бы возможность, но в учреждении Детской больницы нет более надобности: она
уже основана на пожертвованный капитал. Впрочем, по неимению свободных кроватей,
отказывают каждогодно в принятии почти до 2000 больных»2. Вот так, кратко и холодно, описал
эти события бюрократ. Пожертвованный в 1840 г. капитал, с согласия жертвователей, был передан
другой, Павловской больнице, открытой еще в 1763 г. близ Данилова монастыря; ныне это 4-я
городская клиническая больница (ул. Павловская, 25).
Дело взял в свои руки московский военный генералгубернатор, светлейший князь Д.В.
Голицын, который направил министру внутренних дел 25.12.1840 г. отношение, поддержавшее
ходатайство московских врачей. И хотя 23 апреля 1841 г. статс-секретарь Императрицы Марии
Федоровны Григорий Иванович Вилламов (1773—1842) по Высочайшему повелению уведомил
его о том, что «учреждение в Москве детской
Голубцо в С. А. Протодиакон. Храм Преподобного Пимена Великого в Москве. — М, 1997. — С. 22—23.
ЦИАМ. Ф. 127 (Московское присутствие Опекунского учреждения императрицы Марии). — Оп. 2.—Д.
1414.—Л. 94об.
1
2
12
больницы на счет Московского Воспитательного Дома отлагается до удобного времени»,
разрешение на устройство больницы было получено.
По настоянию Д.В. Голицына дело об учреждении в Москве детской больницы
обсуждалось в Медицинском департаменте Министерства внутренних дел 30.05.1841 г. В
протоколе заседания под № 311 записано, что «Московский Военный генерал-губернатор,
озабочиваясь учреждением столь полезного и необходимого заведения в Москве на капитал,
имеющий составиться по средствам добровольных приношений, и имея в виду особ, готовых
содействовать ему в этом деле человеколюбия », направил в Министерство проекты устава и
штата больницы. Замечания Медицинского департамента по этим документам были учтены.
Правда, был получен один отрицательный отзыв — Попечителя старейшей в Москве
Екатерининской больницы (основана Екатериной II, ныне Московский областной научноисследовательский клинический институт им. М.Ф. Владимирского) коллежского советника князя
Мещерского, «с сожалением отказавшегося от сего полезного предприятия, не находя возможным
устроить Детскую Больницу в Москве без предоставления членам Комитета Больницы прав
Государственной службы». Однако Д.В. Голицын, убежденный «в необходимости иметь в Москве
особое заведение для подания помощи больным детям», уведомил Министерство, что «по
возвращении в Москву он не только надеется убедить князя Мещерского не отказываться от
учреждения в Москве Детской Больницы, но и склонить его к усердному содействию по сему
делу, и что если членам Комитета больницы нельзя испросить преимуществ Государственной
службы, то и в таком случае не останавливать дальнейшего хода дела об учреждении в Москве
Детской Больницы»1.
В заключении Министра внутренних дел (с 1839 по 1841 г.) графа Александра
Григорьевича Строганова читаем:
«Убедясь ходатайством Московского Военного
генералгубернатора о пользе и необходимости в Москве заведения для лечения больных детей, и
применяясь к вышеприведенным узаконениям, я полагал бы: 1) Дозволить в Москве учредить
Детскую больницу на счет добровольных приношений; 2) Проекты Устава и штата больницы,
исправленные согласно замечаниям Медицинского совета и при сем прилагаемые, утвердить »2.
17 июня 1841 г. дело заслушивал Комитет Министров. В особом журнале по десяти делам, «по
коим заключения Комитета положено привесть в исполнение, не испрашивая
1
2
РГИА. Ф. 1263 (МВД. Медицинский департамент). — Оп. Д. 1418.-Л. 549-553об.
Там же.
13
Высочайшего утверждения», под № 1125 значится представление Управляющего Министерством
Внутренних Дел от 30.05.1841 г. № 311 (по Медицинскому департаменту). Решение было принято,
о чем 24.06.1841 г. сообщено Попечительному Совету Общественного Призрения в Москве, в
ведение которого поступала больница (№ 1333 постановления), и Управляющему Министерством
Внутренних Дел (№ 1334 постановления)1.
25 июля 1841 г. были Высочайше утверждены Устав и Штат Московской детской
больницы.
Перед нами «Устав и Штат Московской детской больницы », Высочайше утвержденные
25 июля 1841 г. и отпечатанные в том же году в губернской типографии. В разделе первом Устава
определена «Цель заведения»: «подавать помощь детям, страждущим болезнями, возрасту их
свойственными, исключая сумасшествия и совершенной неизлечимости /§1/...Приходящие и
приносимые дети пользуются ежедневно, в назначенные часы, врачебными советами и
лекарствами безденежно /§3/...На полное содержание в больницу поступают дети от 3 лет до 14,
обоего пола, с платою по четыре рубли серебром в месяц /§4/...Для пользования на полном
содержании безденежно, Начальство больницы собирает справки о бедном состоянии родителей и
родственников больного, не отказывая в помещении, по неимению удостоверения в бедности, но
взыскивая чрез местное Начальство надлежащую плату с кого следует, если бы оказалось
противное /§5/...Число детей, принимаемых на полное содержание, предполагается сто, но оно
может быть более или менее, смотря по средствам, доставляемым щедротами благотворительных
лиц, ибо заведение сие устраивается на счет добровольных приношений /§6/...»2.
Средства больницы складывались из платы за лечение, рассчитываемой на основании
положения для больниц Приказом Общественного Призрения, в ведение которого входила
больница, а также из «добровольных ежегодных приношений и процентов с капитала, так же
добровольно составляемого». Часть этого капитала использовалась на устройство и обзаведение
больницы, остальная же часть должна была находиться в Сохранной казне Московского
Опекунского Совета. Капитал больницы, как и имущество, движимое и недвижимое, признавалось
неотъемлемой собственностью «сего человеколюбивого учреждения» и не могло быть
употреблено для иных целей.
Устав определял отчетность больницы перед Попечительным Советом Общественного
Призрения в Москве, а по
1
2
РГИА РФ. Ф. 1263.-Оп. 1.-Д. 1414.-Л. 504об.
ЦИАМ. Ф 127.-Оп. 2.-Д. 1414.-Л. 27-34об. 14
14
истечении каждого года обязывал Комитет больницы представлять Московскому Военному
генерал-губернатору краткий отчет для Всеподданнейшего доклада Императору через
Министерство Внутренних Дел, «как о действиях и успехах заведения, так и приходе и расходе
сумм». Сверх того> сокращенный отчет печатался в Московских Ведомостях «для всеобщего
сведения».
Управление больницей возлагалось на Комитет Детской больницы, избираемый из
известных лиц дворянства, духовенства и купечества, числом не более двадцати пяти. Из состава
Комитета назначались: Попечитель Больницы (он же Председатель Комитета), Главный врач,
Казначей и Член, «заведывающий письменными делами». Надзор за больницею и управление
текущими делами вверялись Попечителю больницы. Медицинская часть и внутреннее
благоустройство больницы возлагались на ответственность Главного врача как Директора
больницы, хозяйственная и полицейская часть — на Смотрителя. Почетным Попечителем Детской
больницы был, по Уставу, Московский военный генерал-губернатор.
Таким образом, несмотря на «Высочайшее» неодобрение, больница все-таки была открыта
благодаря пожертвованиям москвичей (дворян, купцов и мещан), откликнувшихся на инициативу
московского военного генерал-губернатора, светлейшего князя Дмитрия Владимировича
Голицына (1771— 1844) и в память его супруги, известной благотворительницы. Они
заслуживают нашего особого внимания.
Д.В. Голицын был блестяще образованным человеком: получил вначале домашнее
образование, затем, в течение 6 лет, учился в Страсбургской военной академии; несколько лет
после окончания ее вместе с братом Борисом жил в Париже, откуда перед Французской
революцией вернулся в Россию и поступил на службу в Конную гвардию. Служил под началом
А.В. Суворова. С 1800 г. — генерал-лейтенант. Участник Отечественной войны 1812 г. Военным
генерал-губернатором Москвы был с 1819 по 1843 г.
Москва очень любила своего губернатора. Историк и писатель Алексей Федорович
Малиновский (1762—1840) в своем «Обозрении Москвы» писал о Д.В. Голицыне:
«Беспрекословною попечительностью его Москва не только обновилась, но украсилась, так что
таковою и прежде не была. Возникли новые улицы с великолепными и огромными домами, ...
устроены публичные сады, улучшены бульвары и пр.».1
А бабушка Е.П. Янькова вспоминала, что «...Вся Москва его очень любила и многим ему
обязана. Он первый обратил внимание на плохое освещение улиц, на пожарную команду,
1
Малиновский А. Ф. Обозрение Москвы. – М.: Молодая гвардия, 1992. – С. 158.
15
на недостаток воды и придумал устройство фонтанов, так как прежде возили воду из Москвы-реки
или посылали на край города — на Три-Горы, в Студенец, что было еще возможно для живущих в
более близких частях города, но прошу покор но посылать откуда-нибудь с Басманной или с
Таганки»1.
И далее: «Князь Д.В. был для всех доступен и готов всем помочь, если только мог, а
невозможного для него, кажется, не было. Но что в особенности делает ему великую честь — что
в продолжение своего долгого правления он не сделал ни одного несчастного и очень, очень
многих людей спас от гибели, и таких даже, которые без его помощи давным-давно были бы гденибудь в Иркутске или Камчатке»2.
А.И. Герцен в «Былом и думах» писал: «Разве вы не видели своими глазами голодных
псковских мужиков, переселяемых насильственно в Тобольскую губернию и кочевавших без
корма и ночлегов по Тверской площади в Москве до тех пор, пока князь Д. В. Голицын на свои
деньги велел их призреть?... Голицын был вообще очень порядочный человек»3.
Среди прочих полезных дел, начинателем которых был князь Д.В. Голицын, нужно
отметить основание им в 1819 г. Земледельческого общества, открытие четырех больниц: глазной
(1826), 1-й Градской и Ново-Екатерининской (1833), первой в Москве детской больницы (1842);
трех богаделен: Набилковской (1825), Маросейской (1828) и Мещанской (1840); Дома трудолюбия
(1825) и Городского работного дома (1836); пяти учебно-воспитательных заведений Ведомства
императрицы Марии: Сиротского отделения, Набилковского училища и Александровского
института (1830), ремесленного учебного заведения (1833) и Николаевского сиротского института
(1837); Благотворительного общества 1837 года; Комитета по разбору и призрению просящих
милостыню (1838)4.
О высокой культуре и образованности князя Д.В. Голицына говорит такой факт,
описанный в Дневнике профессора Московского университета Ивана Михайловича Снегирева
(1793—1868) в записи от 16.01.1836 г.: «У Голицына было желание, дабы в Москве издавался
журнал историко-нравственный, который бы имел влияние на нравственность, вкус и язык
русский, искаженный журналистикою, который был бы проводником точных знаний. Любимою
мыслию князя
Благов о Д. Д. Рассказы бабушки, записанные ее внуком Д.Д. Благово. - Л.: Наука. - 1989. - С. 182.
Там же.
3
Герце н А. И. Былое и думы: В 2 т. — М.: Художественная литература, 1969.-Т. 1.-С. 504.
4
Малиновски й А. Ф. Обозрение Москвы. — М.: Молодая гвардия, 1992. — С. 161; Власо в П. В. Обитель
милосердия. — М.: Московский рабочий, 1991. —С. 48. 16
1
2
16
было — основать в Москве Отечественный Музей, в котором было бы сосредоточено все
разнообразие произведений нашего отечества. Для этой цели известный благотворитель грек
Зосима пожертвовал удобное место и дом на трех горах в Москве, которые впоследствии были
употреблены под астрономическую обсерваторию. На этот же предмет другой благотворитель
Рюмин подарил дом на Смоленском рынке, против земледельческого училища, но и это
предложение не осуществилось »1. Интересно, что «Зосима, греческий дворянин» упоминается в
Российском медицинском списке на 1827 г. в числе действительных членов Медицинского совета,
в составе которого были сир баронет Виллие, доктор Арендт, профессор и доктор Кроненберг и
профессор Московского университета М.Я. Мудров2.
В личном фонде Голициных в РГАДА хранится «Реестр ежегодным взносам от лица Его
Светлости Д.В. Голицына в благотворительные и другие заведения» (их восемь), в том числе в
Общество Московской скаковой охоты, в Попечительный о тюрьмах комитет, в пользу детских
приютов, в Комитет просящих милостыню, в Дом трудолюбия, в Общество любителей
садоводства, в Голицынскую школу за 6 постоянных пансионеров и в пользу Детской больницы —
всего 7161 руб., причем наиболее крупное ежегодное перечисление, 1500 руб., было в пользу
Детской больницы3.
Нам особенно интересны отношения Д.В. Голицына с медицинским факультетом
Московского университета. Домашним врачом губернатора и его любимым собеседником был
основоположник отечественной клинической терапии Матвей Яковлевич Мудров (1776—1831).
Каждое лето Мудров проводил у Голицыных в их подмосковном — Вяземах, помогая супруге
губернатора Татьяне Васильевне, которую глубоко уважал, в ее заботах «по распространению
образования среди девиц бедного класса». Друг М.Я. Мудрова Х.И. Лодер рассказывал, что
близость Мудрова с Голицыным была очень полезна для Московского университета и, в
частности, для медицинского факультета. 5 июля 1821 г. из рук Д.В. Голицына диплом врача
вместе с золотой медалью за успехи в науках получил Александр Овер, ученик М.Я. Мудрова. 6
сентября 1827 г. в доме Н.Б. Юсупова на Никитской, по инициативе Д.В. Голицына, Московский
университет праздновал юбилей врачебной деятельности Х.И. Лодера.
Библиографический очерк И.М. Снегирева, составленный по дневнику его воспоминаний и (в извлечении)
читанный 3 мая 1869 г. в Румянцевском заседании Московского Публичного музея. — Т. 1. — С. 9.
2
Российский медицинский список на 1827 год. — СПб.: Издание МВД.-С. 9.
3
РГАДА. Ф. 1263 (Личные фонды. Кн. Голицыны). — Оп. 10.— Д. 2530.
1
17
Особого внимания заслуживают отношения князя Д. В. Голицына со «святым доктором»
Федором Петровичем Гаазом (1780—1853), нашедшим в России вторую родину, беспредельно
честным и благородным человеком. Еще в 1806 г. приказом императрицы Марии Федоровны Ф.П.
Гааз был назначен главным доктором Павловской, первой в Москве благотворительной больницы.
В 1812—1814 гг. он прошел путь от Москвы до Парижа с русской армией. А в 1826 г., по
предложению московского генерал-губернатора, Гааз становится членом Особого комитета по
устройству Глазной больницы в Москве. Благодаря инициативе Гааза через 5 месяцев больница
была открыта. Жил в это время надворный советник, доктор Ф.П. Гааз в собственном доме,
Тверская часть, дом 2661.
В 1829 г., по приглашению Д.В. Голицына, Гааз становится членом Комитета
попечительства о тюрьмах, также возглавляемого Голицыным. 8 апреля 1829 г. Голицын приехал
в Покровские казармы ознакомиться, по ходатайству Гааза, с процедурой заковывания арестантов
на прут, с чем неустанно боролся Гааз (прут тащил закованных 8—12 человек от Москвы до места
ссылки, причем и больных, и умерших — вместе с самостоятельно передвигавшимися
арестантами), убедился в правоте доктора и распорядился заменить прут ножными кандалами.
Этот день Гааз «почитал важнейшим и счастливейшим днем жизни». Голицын называл Гааза
другом своей семьи2.
Домашним врачом князя Д.В. Голицына был друг Ф.П. Гааза Андрей Иванович Поль
(1794—1864), профессор Императорской Медико-хирургической академии (1833—1845) и
Московского университета (1846—1859). После назначения Голицына военным генералгубернатором Москвы выпускник Петербургской академии (1815) и врач Обуховской больницы
А.И. Поль едет вместе с ним в Москву (1820), в том же году защищает диссертацию на степень
доктора медицины и, по предложению Голицына, назначается главным доктором Екатерининской
больницы. Его мы находим в Московском Адрес-календаре на 1842 г. как статского советника,
старшего врача Екатерининской больницы, проживающего при больнице у Петровских ворот3.
Во время холеры 1830 г. Поль заведовал холерными отделениями в Екатерининской и
Мещанской больницах. Он пользовался репутацией искусного хирурга, являлся одним из
Адрес-календари, адресные и справочные книги Москвы («Вся Москва») на 1826 год. — Ч. 2. — С. 188.
Кон и А. Ф. Федор Петрович Гааз. Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона. — Т. 14. С. 742-744; Пучко в С. В. К характеристике доктора Ф.П.Гааза. — М., 1910. — С. 25; Рахмани нов И.М. Ф.П. Гааз.-М.,
1897.-С. 25.
3
Адрес-календари, адресные и справочные книги Москвы («Вся Москва») на 1842 год.— Ч. 2. - С. 310.
1
2
18
инициаторов реформы медицинского образования в Московском университете в 1845—1846 гг.1.
Супруга Д.В. Голицына, княгиня Татьяна Васильевна, урожденная Васильчикова
(1782—1841), была сестрой двух героев Отечественной войны 1812 г. братьев Васильчиковых.
Бабушка Е.П. Янькова вспоминала, что княгиня и смолоду не была красавицей, но трудно себе
представить лицо более приятное и приветливое. Она была небольшого роста, худощавая и
довольно слабого здоровья. Князь, напротив того, был видный мужчина, довольно высокий
ростом, с величественною осанкой, имел прекрасные черты лица и прекрасный цвет, и с первого
взгляда можно было узнать в нем приветливого, доброжелательного вельможу.
Воспитание детей занимало все время княгини (у Голицыных было две дочери — Наталья
и Екатерина, и сыновья — Борис и Владимир). «Женщина умная, благочестивая и высокой
добродетели, княгиня Татьяна Васильевна была рождена для семейной тихой жизни, и она
впоследствии говаривала, что самое счастливое время ее жизни было, когда князь был в отставке и
они подолгу живали в Рождествене до назначения князя в Москву» (Рождествено Дмитровского
уезда2.
Трудно себе представить, что такой уважаемый и достойный человек испытывал
материальные затруднения, а это было именно так. Е.П. Янькова вспоминает, что Д.В. Голицын
«провел всю свою жизнь, почти ничего не имея, а только за 6 или 7 лет до смерти получил
следовавшие ему 16000 душ». Дело в том, что его мать, княгиня Наталья Петровна Голицына,
урожденная Чернышева (1741—1837), — всемирно прославленная А.С. Пушкиным «пиковая
дама», была чрезвычайно строга к сыну. Дочерям при их замужестве она выделила по 2000 душ, а
сыну выдавала ежегодно по 50 тыс. руб. ассигнациями. Будучи генерал-губернатором Москвы, он
получал от казны на приемы и угощения, но этого недоставало, и он вынужден был делать долги.
Узнав об этом, Николай I сказал Наталье Петровне, чтобы она дала что-нибудь сыну. «Тогда она
взмиловалась и прибавила ему еще 50 тыс. ассигнациями, но из имения, кроме 100 душ,
находившихся в Рождествене, до самой кончины ее он ничего не имел».3
Из подмосковных владений Наталья Петровна останавливалась обычно в Больших
Вяземах. Рождествено терпеть не могла, хотя в соседнем Ольгове, у дочери своей Екатерины,
супруги графа С.С. Апраксина, бывала. До чего же интересна
Петров Ф.А. Немецкие профессора в Московском университете.- М.: МУ, 1997.-С. 167.
Благово Д. Д. Рассказы бабушки, записанные ее внуком Д.Д. Благово.-Л., 1989.-С. 186.
3
Там же.
1
2
19
встреча с характером графини! Подъезжая к Москве, она обнаружила бесхозяйственность, о
которой пишет в письме дочери своей Е.В. Апраксиной 9.09.1821 г.: «Удивительно, сколько
урожая под Москвой оставлено на полях», далее порусски: «...после Чернышны все яровые в
снопах, в рядах, а большая часть на корню не скошана», Бог знает, когда они соберут урожай»1.
После смерти старой княгини Голицыны в Рождествене отстроили себе вместо старого и
очень плохого домика «прехорошенькую усадьбу: дом и два флигеля; старинную церковь
поновили и развели прекрасный сад. Княгиня очень любила цветы и занималась садом; построили
оранжереи, но все было небольших размеров. Дом был отделан внутри очень просто: березовая
мебель, покрытая тиком; нигде ни золочения, ни шелковых материй, но множество портретов
семейных в гостиной и прекрасное собрание гравированных портретов всех известных генералов
1812 года»2.
Княгиня Татьяна Васильевна была основательницей Дома трудолюбия (1825), сиротских
училищ, Общества любителей садоводства, учредительницей и первой председательницей Совета
Благотворительного Общества 1837 года «для призрения, воспитания и первоначального
образования детей беднейших классов московского населения, старейшего общества в ряду
других, подобных ему просветительских учреждений не только в Москве, но и в России»3.
Общество открывало частные школы для бедных девочек с числом приходящих учениц 20 в
каждой школе. В школах дети обедали, получали одежду и обувь, но жили у родителей. В
Исторической записке, посвященной 75-летию Общества, приведены: сумма благотворительных
сборов на Общество — 54 000 асе., число выпускников — 6169 воспитанниц, пансионерок и полупансионерок (по 123 в среднем за год)и количество частных школ в различных районах Москвы —
164.
Памятником заботы княгини о крестьянах остался корзиночный промысел в селе Большие
Вяземы. Бабушка Янькова вспоминала, что «После смерти княгини Натальи Петровны княгиня
Татьяна Васильевна была в каком-то году за границей; там она увидела в одном месте, кажется, в
Швейцарии, что целое селение занимается изделием корзин. Это ей очень понравилось, она
выписала оттуда мастера, и так как в Вяземах
Архи в Музея-заповедника «Дмитровский кремль». — Ф. 12/5162 (Апраксиных). — Оп. 1. — Д. 9.
Благов о Д Д Рассказы бабушки, записанные ее внуком Д.Д. Благово.-Л., 1989. - С. 186.
3
Знаменитые россияне XVIII—XIX веков. Биографии и портреты. В кн.: «Русские портреты XVIII—XIX
столетий». — СПб.: Лениздат, 1995.-С. 230-232.
4
К 75-летию Общества 1837 года (1837-1912). - М., 1912.
1
2
20
много ракитника, пригодного для корзиночного производства, велела обучить трех человек делать
корзины; потом выучились и другие, и после того это там распространилось и обратилось в
местное ремесло, очень легкое и выгодное»1.
Думается, что не только мебель домашнюю искусно плели голицынские крестьяне.
Маленькие плетеные лоточки, в которых взвешивали в больнице новорожденных и маленьких
детей, чтобы не мерзли они на металлических весах, тоже привозились из Больших Вязем. По
фотографии из альбома Софийской больницы 1912 г. рабочие Кобяковской фабрики (жива
фабрика на 45-м километре от Москвы) сплели такую корзиночку, и она будет экспонатом музея
больницы. А мебель и изделия голицынских мастеров XIX в. бережно хранятся в Звенигородском
музее (Саввино-Сторожевском монастыре). Даже тяжелобольная (с 30-х годов здоровье ее окон
тщательно расстроилось), Татьяна Васильевна не прекращала заниматься делами
благотворительности. Умерла она в 1841 г.
В послепожарной Москве, очень сильно пострадавшей от Наполеоновского нашествия,
необычайно популярной становится благотворительность, помощь погорельцам в восстановлении
домов, приобретении вещей, призрении сирот, устройстве богаделен и больниц. Пример
благотворительности подавали правители города и, в первую очередь, семьи губернаторов. Князь
Д.В. Голицын, бывший на этом посту 24 года, председательствовал в Московском
Попечительском Совете Общественного Призрения. Ему, в соответствии с утвержденным в 1832 г.
Положением, поручалось управление заведениями общественного призрения в Москве,
состоявшими под «Высочайшим покровительством»: Екатерининской больницей, Сиротским
домом, богадельней, Домом умалишенных, Смирительным домом2. Понятна поэтому забота его о
скорейшем открытии детской больницы, которая также была в ведении Московского
попечительского Совета Общественного Призрения.
Получив Высочайше утвержденный Устав больницы, князь Д.В. Голицын «совместно с
его энергичной и принимавшей сердечное участие в судьбе больницы супругою княгинею
Татьяной Васильевной приступил к сбору пожертвований для задуманного им доброго дела». К
первоначальной сумме 1655 руб. серебром в том же 1841 г. прибавилось пожертвование в 200 тыс.
руб. ассигнациями от известного благотворителя Горихвостова.
Благов о Д. Д. Рассказы бабушки, записанные ее внуком Д.Д. Благово.—Л., 1989. - С. 186; Щербатов а М.
М. Материалы для справочной книги по русским портретам. Вып. 1. (А—М), 1910. — С. 132.
2
История Москвы: В 6 томах. — М.: Изд-во АН СССР, 1952— 1959. - Т. 3. - С. 342.
1
21
Дмитрий Петрович Горихвостов был основателем так называемого Горихвостовского
дома призрения Комитета попечения о бедных вдовах и сиротах духовного звания (ныне
Армянский переулок, Па). Идея такого дома возникла у него в период эпидемии холеры в Москве
1830 г. В апреле 1831 г. Горихвостов купил старинную усадьбу с палатами XVII в. В последующие
2 года здесь была устроена и освящена церковь Димитрия Солунского. А еще в 1818 г. гвардии
капитан Д.П. Горихвостов покупает и возрождает усадьбу Космодамиановское на р. Химке, на
границе с Москвой, и главный храм Бессребренников Космы и Дамиана, строит дом для
священно-церковнослужителей и кладет в сохранную казну 12 тыс. руб.с выплатой процентов
годовых для обеспечения причта. Сохранилась городская усадьба Горихвостова в бывшей
Мясницкой части 5 уч., стоимость которой определялась на 1842 г. в 14285 руб. (Покровский
бульвар, 12)1, а храм Космы и Дамиана ныне возрожден.
Среди первых 40 жертвователей, кроме Горихвостова, были Семен Логгинович Лепешкин
и его сын Дмитрий Семенович, передавшие больнице свыше 8000 руб. Дмитрий Семенович был
купцом 1-й гильдии, потомственным почетным гражданином, статским советником, владельцем
Вознесенской мануфактуры в Дмитровском уезде и Никольской писчебумажной фабрики. Дом
его, очень красивый, сохранился на Пятницкой улице, 48. Владел он и амбарами, и лавками в
Городской и Арбатской частях Москвы. Может быть, эта близость к больнице на Малой Бронной
и привлекла Лепешкиных, вызвала сочувствие к ее нуждам? Все прославившие Дмитрия
Лепешкина благотворительные дела были уже потом: лечебница и ясли на Вознесенской
мануфактуре, лечебница для окрестных жителей в Валуеве и пожертвования в пользу приходской
Троицкой церкви в Вишняках2. В пользу больницы проведены были также благотворительные
маскарад и концерт3.
Получив большой вклад Горихвостова, Д.В. Голицын приступил к устройству больницы.
Попечителем «Бронной» был назначен тайный советник Николай Андреевич Небольсин, а в
состав выборного комитета для управления больницей, согласно Уставу, были приглашены 18
человек, в основном жертвователи, которым больница была обязана составлением
Святыни православной Москвы. Храмы Северного округа. — М.: Старая Басманная, 1997. — С. 232—233,
240; Московский адрескалендарь для жителей Москвы (К. Нистрема). — М., 1842.— Ч. 4.— С. 52.
2
Верховска я Л. А. Доброхотно дающего любит бог // Московский журнал. — 1998,№ 8. — С. 41—43;
Исторический очерк Московской детской больницы. 1842-1897. - М., 1897.-С. 59.
3
Медицинский отчет Софийской детской больницы за 1897— 1905 гг.-М., 1907.-С. 58-59.
1
22
ее первоначального капитала. Из членов этого комитета была избрана строительная комиссия, на
которую возложены «по стройка и переделки, по планам архитектора Быковского, в купленном
для больницы доме»1.
В последние годы жизни Д.В. Голицын сильно болел, а в 1843 г. уехал в Париж на
лечение, где ему сделали несколько операций. Скончался он в 1844 г. Думается, что характерным
для него поступком было написание им в Париже 21 февраля 1844 г. завещательного письма, в
котором он «в награду за отличную службу» позаботился о выдаче денежных наград,
пожизненных пенсий и квартир всем служившим в управлении домовой конторы голицынскими
имениями в Москве и в пределах России (всего около 100 человек) с припиской: «Уверен, что дети
исполнят в точности сие мое желание». О точном исполнении воли покойного родителя дети
отчитались2.
На похороны Д.В. Голицына 16—17 мая 1844 г. были при глашены члены Медицинской
конторы Московского Врачеб ного Управления. Высочайше утвержден был церемониал по
гребения, в соответствии с которым Медицинская контора следовала под № 12; шествие
направлялось от церкви Благо вещения на Тверской близ Глазной больницы до Донского
монастыря3. Князь Дмитрий Владимирович и княгиня Татья на Васильевна похоронены в
усыпальнице Голицыных в Ми хайловском соборе Донского монастыря.
Район, где возникает больница, сам по себе очень интересный. Некогда здесь Иван
Грозный поселил бронников, изготовлявших холодное оружие, кольчуги, панцири. В глубине
обширного квартала Бронной слободы многие века находилось низменное болотистое урочище,
прозванное Козьим болотом, или Козихой. Отсюда вытекали ручей Черторый и притоки реки
Пресни — речки Бубна, образовавшая пруды за Земляным городом, на территории будущего
Зоопарка, и Кабаниха (по линии современной Зоологической улицы). По мере осушения, здесь в
XVII в. образовалась слобода, принадлежавшая Патриарху — Козий двор, в которой разводили коз
(отсюда сохранившиеся названия Патриарших прудов и Козихинских переулков), и житничий
двор. Пруды были устроены Патриархом Иоакимом в 1683—1684 гг. на Козьем болоте, о чем
упоминал И.М. Снегирев, описывая Синодальный, прежний Патриарший дом, в «Памятниках
Московской древности »4.
Исторический очерк Московской детской больницы. 1842—1897. — М., 1897.-С. 10-11.
РГАДА. Ф. 1263.-Оп. 7.-Д. 123.-Л. 73; Д. 126.-Л. 74.
3
ЦИАМ. Ф. 1 (Московское врачебное управление). — Оп. 1.— Д. 5618.-Л. 2, 4, 5.
4
ОПИ ГИМ. Ф. 440 (И.П. Забелин).-Д. 1434.
1
2
23
В «Историческом и топографическом описании города Москвы» 1787 г. в Земляном
городе значатся «прудов — 4, которые именуются: Патриарший, вода в нем бывает от множества
ключей и протекает через обывательские домы в Москву реку, а прочие 3 пруда стоят на Козьем
болоте и называются «Три пруда»1.
После пожара 1812 г. почти все дома на Малой Бронной были уничтожены, так как были
деревянными, кроме дома № 15. По данным Ю.А. Федосюка, здание это впервые встречается на
архивной карте 1803 г., и он предполагает, что оно дошло до нас с конца XVIII в., однако с тех пор
неоднократно перестраивалось2. П.В. Сытин писал о том, что по нечетной стороне М. Бронной
улицы было 11 дворов, по четной — 22. Но только один двор имел каменные здания: это —
современный дом № 15, в котором находилась тогда детская больница Воспитательного дома. В
глубине двора здесь размещался большой сад. Строительство каменных домов на улице началось
во 2-й половине XIX в., а в начале XX в. на улицу не выходило уже ни одного деревянного дома3.
В настоящее время в доме № 15а находится Мосинжстрой. Здание подверглось
внутренней перестройке. Однако нельзя не упомянуть замечательную чугунную лестницу внутри
здания, пережившую все удачные и неудачные перестройки. Она упомянута в Описи дома и
имущества Московской детской больницы 1846 г.: под № 5 значится «Лестница внутренняя,
парадная, ведущая во все этажи, чугунная, крашеная — I»4. Право, жаль, что дом, некогда
единственный каменный дом на Малой Бронной, не взят на охрану государства, что может
позволить «хозяину» делать любые перепланировки.
В соответствии с купчей от 1.02.1842 г. под № 37, совершенной во 2-м департаменте
Московской гражданской палаты, вдова генерал-лейтенанта Сергея Васильевича Неклюдова
(скончался в 1800 г.), Анна Николаевна Неклюдова, урожденная Мамонова, продала за 30 тыс.
руб. серебром Московской детской больнице «для помещения сего Богоугодного заведения
крепостной, свой, свободный от всякого залога и запрещения и освобожденный вечно от постоя
каменный 3-этажный дом с двумя каменными же 2-этажными флигелями, со всяким при нем
жилым и нежилым каменным и деревянным строением и землею, под коим земля досталась ей по
Москва в описаниях XVIII столетия / Под ред. С.С. Илизарова. РАН.-М.: Янус, 1997.-С. 186.
Федосю к Ю.А. Москва в кольце Садовых. Путеводитель: Московский рабочий, 1991. —С. 156.
3
Сыти н П. В. Из истории московских улиц (Очерки). — М.: Московский рабочий, 1958.— С. 411.
4
ЦИАМ. Ф. 127.-Оп. 2.-Д. 1414.-Л. 37-49, п. 5.
1
2
24
трем купчим: по первой, 1813 г., 15 августа, от коллежской советницы Александры Васильевой
дочери Валуевой; по второй, 1814 г., 12 сентября, от священника Спиридоньевской церкви
Андриана Петрова сына Потемкина; и по третьей, 1816 г., 3 июня, от генерал-майора, князя
Михаила Алексеева Горчакова, состоящий в Москве, Арбатской части, четвертого квартала под
номерами бывшими 347,346 и 345, а ныне под номером 364 размером 3,648 '/4 кв. сажен»1.
В алфавитном указателе к Плану столичного города Москвы А. Хотева по этому адресу в
1850 г. уже указана под № 364 Детская Больница Императорского Воспитательного дома в Малом
Бронном переулке. Купчие и планы на землю и здания переданы для хранения в Сохранную казну
при московском Воспитательном доме. От лица больницы купчая подписана тайным советником
Николаем Андреевичем Небольсиным (1785—1846), почетным опекуном больницы со дня ее
основания до своей смерти. Остаются невыясненными обстоятельства, «вовлекшие учредителей
больницы в покупку дома, так мало подходившего в санитарном и гигиеническом отношениях к
требованиям детской больницы»2.
Кто была владелица усадьбы с единственным каменным домом на Бронной? Эту
владелицу очень ярко характеризует бабушка Е.П. Янькова (1768—1861): «Анна Николаевна
Неклюдова была очень умная женщина, но прегорячая и пресвоенравная. Когда ее муж был
губернатором (в Тамбове и во Владимире), она вмешивалась в дела, заставляла все делать, что
хотела, и оттого, говорят, дела не всегда справедливо решались, вследствие чего Сергей
Васильевич и пострадал по службе. Он был человек благонамеренный и добрый, но слабый
характером, и жена держала его в ежовых рукавицах, так что он и пикнуть не смел. Анна
Николаевна была очень скупа и любила денежки, и нельзя не отдать ей справедливость, что она
была мастерица устраивать свои дела»3.
Верить характеристике можно, так как муж Яньковой, Дмитрий Александрович, был
двоюродным братом А.Н. Неклюдовой, урожденной Мамоновой: их матери, родные сестры Анна
и Мария, были дочерьми Ивана Федоровича Татищева (1700—1756). Видимо, такая способность
А.Н. Неклюдовой «устраивать свои дела» и помогла продать свою усадьбу так удачно для нее и
так неудачно для больницы. Одна из дочерей Неклюдовых, Марья Сергеевна, не любимая
матерью, вышла замуж за генерала Владимира Николаевича Шеншина, тайного советника
ЦИАМ. Ф. 127.-Оп. 2.-Д. 1414.-Л. 61-67.
Исторический очерк Московской детской больницы. 1842—1897. — С. 11.
3
Благово Д. Д. Рассказы бабушки, записанные ее внуком Д.Д. Благово.-Л., 1989. - С. 220.
1
2
25
участника Отечественной войны 1812 г., управляющего Инвалидным домом благотворительницы
Шереметевой в Пресненской части, приходе церкви Покрова Богородицы в Кудрине (дом
Савелова), и служившего после выхода на пенсию в Опекунском Совете почетным опекуном. В
1846— 1848 гг. он был почетным опекуном «Бронной» больницы1. К слову сказать, муж второй,
любимой дочери, Варвары, генерал Владимир Георгиевич Глазенап (1784—1862) был участником
подавления польского восстания 1830—1831 гг. и венгерской революции 1848—1849 гг.
Отрицательно характеризует Неклюдову и история, связанная с тем, что после смерти
брата ее, Петра Николаевича Мамонова, и его жены Неклюдова была назначена опекуншей над
детьми брата вместе с мужем Е.П. Яньковой, Дмитрием Александровичем. У племянниц
Неклюдовой — Марии, Анастасии и Елизаветы, девушек на выданье, были прекрасные
бриллиантовые вещи, которые Неклюдова задумала продать безо всякой нужды. Д.А. Яньков, как
второй опекун, закрыл их на ключ, но Неклюдова сумела их достать и продала, не спросив
разрешения Опеки. Яньков заставил ее опять выкупить вещи2.
При продаже участка Неклюдовой под больницу последний находился в таком состоянии:
по улице стоял большой трехэтажный каменный дом с массивными колоннами впереди, при доме
было два каменных флигеля и несколько надворных строений, на незастроенной земле были
большой двор, сад с прудом и огород. В нижнем этаже главного дома помещались кухня и службы
владелицы; во втором — ее помещение, состоявшее из 15 больших, высоких комнат; в третьем
находилась большая, чистая квартира. Флигели разделялись на номера, из коих каждый заключал
в себе одну большую комнату, разделенную перегородками на четыре, с черною посредине
кухней. Правый большой флигель, стоявший ближе к приходской церкви, заключал в себе 15, а
левый 8 таких номеров. Заняты они были мастеровыми, прачками, извозчиками, бедными
чиновниками3.
К нуждам больницы дом и службы были приспособлены по проекту известного
архитектора Михаила Доримедонтовича Быковского (1801—1885), ученика Д.И. Жилярди,
помощника его по работам в Воспитательном Доме. В 1834 г. он был определен чиновником
особых поручений московского генерал
Московский адрес-календарь (К. Нистрема). Путеводитель. — М., 1842.— С. 160; Исторический очерк
Московской детской больницы. 1842-1897.-С. 60.
2
Благово Д.Д. Рассказы бабушки, записанные ее внуком Д.Д. Благово.-Л., 1989.-С. 221.
3
Исторический очерк Московской детской больницы. 1842—1897. — С. 11.
1
26
губернатора. Отцом архитектора был Доримедонт Алексеевич Быковский, иконостасчик.
Основными работами М.Д. Быковского в Москве были: Купеческая биржа на Ильинке
(1835), Дом Голицына на Кузнецком мосту (1839), Земледельческая школа на Смоленском
бульваре, 19 (во дворе), усадьба Марфино (1831 — 1845), колокольни Страстного (1849) и
Никитского (1860) монастырей.
В 1841 г. скончалась от родовой горячки супруга Быковского Эмилия Львовна Минелли,
которой Михаил Доримедонтович поставил на кладбище «Введенские горы» часовню1.
С 8 февраля 1842 г. М.Д. Быковский — старший архитектор заведений Приказа
Общественного призрения в Москве2. По его проекту в верхнем этаже главного дома А.Н.
Неклюдовой, ставшего главным корпусом больницы, была устроена церковь во имя Св. мученицы
Татианы в память Т.В. Голицыной; освящена 5.12.1842 г., накануне открытия больницы,
Филаретом Митрополитом Московским3. В 1870 г. помощник смотрителя и полицмейстера В.
Андреевский рапортовал в Контору Московской детской больницы о проверке больницы и
прилагал к рапорту «опись имуществу, находящемуся при Татианинской в Московской детской
больнице церкви»; среди прочего упомянута икона Св. муч. Татианы4. В перечне работ М.Д.
Быковского 1843 г. значатся летние деревянные палаты для больницы Попечительского Совета
заведений Общественного призрения5. В 2001 г. исполнилось 100-летие со дня рождения
Быковского, основателя и председателя Московского Архитектурного Общества.
Интересно, что 16 июня 1847 г. старший архитектор Воспитательного Дома Александр
Осипович Жилярди (1808— 1871), которого на этом посту с 11 декабря 1847 г. сменил М.Д.
Быковский, докладывал в Опекунский Совет об исполнении данного ему 12 декабря 1846 г.
поручения о составлении планов и чертежей всех зданий, подведомственных Совету. В рапорте
архитектора перечислено 14 зданий, среди которых под № 11 значится Детская
больница.6Рассчитанная на 100 кроватей и амбулаторный прием, так называемая «Бронная»
больница Московского Попечительского Совета Общественного призрения 6 декабря 1842 г.
открыла свои двери как «Дом приюта несчастных, безвинных маленьких страдальцев».
ОПИ ГИМ. Ф. 526 (М.В. Дьяконов). - Д. 128.-Л. 7об.
Там же.-Д. 93-Б.
3
ЦИАМ. Ф. 127.-Оп. 2.-Д. 1414.-Л. 35-36.
4
ОПИ ГИМ. Ф. 170 (Урусовы). - Д. 56.-Л. 60-65.
5
Кириченк о Е. И. Михаил Быковский. — М.: Стройиздат, 1988.-С. 250-251.
6
ЦИАМ. Ф. 127.-Он. 1.—Д. 1416.-Л. 7-12об.
1
2
27
Неизвестно, врачи ли Бронной детской больницы были авторами интересной брошюры
«Советы и наставления родителям к сохранению детей от развития разных болезней», но
22.03.1844 г. за № 66 Московский цензурный комитет направил на рассмотрение Медицинского
факультета рукопись этой брошюры (без указания автора). Декан факультета означенную
рукопись направил на рассмотрение ординарному профессору М.В. Рихтеру1. Поиск
продолжается...
20 декабря 1846 г. Московский цензурный комитет направил на медицинский факультет
рукопись «О кормлении и воспитании новорожденных детей» с просьбой рассмотреть и «по
рассмотрении возвратить оную со своим заключением». Декан, ординарный профессор А.М.
Филомафитский сопроводил рукопись своим заключением: «Честь имею донести Медицинскому
факультету, что в оной ничего не нахожу противного науке»2.
Учитывая
недостаточность
средств,
предоставляемых
Опекунским
Советом
Общественного призрения на содержание больницы, Московский военный генерал-губернатор
князь А. Г. Щербатов обратился 12 мая 1845 г. к статс-секретарю по делам учреждений
Императрицы Марии Федоровны Андрею Логиновичу Гофману с просьбой о присоединении
больницы к «человеколюбивым заведениям» Воспитательного Дома.
По докладу Московского Опекунского Совета от 26.11. 1845 г. за № 7777 и по отчету
больницы от 29.11.1845 г. был принят Высочайший Указ о причислении Московской детской
больницы к Московскому Воспитательному дому с передачей в его ведение принадлежавших
больнице капитала и имущества, Устава и штата3.
Таким образом, с 29 ноября 1845 г. больница была причислена к ведомству
Воспитательного Дома учреждений Императрицы Марии и названа Детской Больницей
Московского Воспитательного Дома4.
В декабре 1845 г. Опекунскому Совету были переданы все документы больницы с
описями ее имущества и капиталом (на 19 декабря капиталы больницы составили 29254 руб. 71
1/4 коп.)
С передачей больницы в Мариинское ведомство положение ее укрепилось. Ведомство
возникло из воспитательных и благотворительных учреждений, бывших с 1796 г. под управлением
императрицы Марии Федоровны и, большею частью, ею основанных. В 1828 г. все эти
учреждения и школы были переданы в управление 4-го отделения С.Е.И.В. Канцелярии.
ЦИАМ. Ф. 418 (Московский университет). — Оп. 35.—Д. 175.— Л. 99.
Там же.-Д. 137.-Л. 1-3.
3
ЦИАМ. Ф. 127.-Оп. 2.-Д. 1414.-Л. 1, 2, 4, 17.
4
Там же.-Л. 16.
1
2
28
В 1854 г. значительно увеличившиеся в числе учебные и благотворительные заведения (до 365)
были объединены под названием «Ведомство учреждений Императрицы Марии». Возглавлял его
Главноуправляющий Канцелярии (он же председатель Опекунского Совета) на правах министра.
Ведомство занимало совершенно особое и самостоятельное положение наряду с другими
государственными учреждениями, имело свой законодательный орган в лице Опекунского Совета,
свой отдельный бюджет, не входивший в состав государственной росписи и не подлежавший
ведению государственного контроля. В состав ведомства входили: Императорский СанктПетербургский повивально-гинекологический институт, родовспомогательные заведения
Петербурга и Москвы, один санаторий и 12 больниц, среди которых была и наша больница.
Фрейлина Высочайшего двора Мария Сергеевна Муханова (1802—1882) так
характеризует императрицу Марию Федоровну в своих воспоминаниях (1878): «Вдовствующая
Императрица, по положению, должна была получать 200 000 руб. карманных денег, но Государь
просил ее принять миллион. Из этого миллиона она тратила на свои прихоти и туалеты только 17
000. Все прочее раздавалось бедным, а прежде всего она составляла капитал на свои заведения.
Великим князьям она имела привычку дарить по 10000 руб. на именины; но в 1812 г. она
приостановила на год свои подарки, представляя на вид, что нужно помогать раненым и сиротам.
Она беспрестанно занималась делами своих заведений, ничто не могло отвлечь ее от этих занятий
— ни путешествия, во время которых она читала и писала в карете, ни сердечные горести... Она
входила в малейшие подробности по своим заведениям... При назначении почетных опекунов
выбор был самый строгий: с каждым из них она переписывалась сама еженедельно »1.
18 января 1847 г. Императором был утвержден новый Устав больницы. В ОПИ ГИМ, в
фонде Урусовых хранится копия этого Устава, в левом верхнем углу которого напечатано: «На
подлинном Соб. ЕИВ рукою написано "Быть посему" в СПБ января 18 дня 1847»2. Управление
больницей перешло от выборного комитета к Почетному опекуну, утверждаемому Московским
Воспитательным домом.
В Адрес-календаре Москвы на 1851 г. К.М. Нистрема находим Детскую больницу.
Управляющий — Чертков, Иван Дмитриевич, титулярный советник, в Леонтьевском переулке,
дом Андреевской; старший врач больницы — Кроненберг, Андрей Станиславович, доктор
медицины, коллежский асессор,
1
2
Тайны царского двора (Из записок фрейлин). — М.: Знание. 1997.-С. 158.
ОПИ ГИМ. Ф. 170.-Д. 56.-Л. 60-65.
29
в доме больницы; ординаторы: Фон-Вендрих, Альфред Федорович, надворный советник, доктор
медицины, хирургия и акушерство, в доме больницы; Высотский, Леонид Григорьевич,
титулярный советник, лекарь 1-го отделения, в доме больницы1.
Несколько слов об этих врачах. Доктор медицины Андрей Станиславович Кроненберг
был главным доктором Бронной с 1842 по 1862 г. Отец его, Станислав Кроненберг, коллежский
советник, кавалер ордена Св. Владимира 4-й степени, был ординарным профессором патологии,
терапии, фармакологии и диететики по ветеринарной части, действительным членом
Медицинского совета при Императорской медико-хирургической академии, членом Иенского
минералогического, Альтенбургского медицинского и Санкт-Петербургского фармацевтического
обществ, о чем упоминается в Российском медицинском списке на 1827 г.2.
Российский медицинский список начал издаваться Министерством Внутренних Дел в
1809 г. В предисловии к нему читаем: «По неоднократно доходившим сведениям к Правительству
о беспорядках, возникших в производстве Врачебной практики такими людьми, кои не имеют на
то никакого законного права, и в отпуске по рецептам их из Аптек медикаментов, Министерство
Внутренних Дел, взяв во уважение, что злоупотребления в сем столь важном предмете, к
сохранению народного здравия относящемся, время от времени увеличиваясь, могут иметь весьма
вредные последствия и, избирая способы, могущие, с одной стороны, отвратить вред,
происходящий от врачевания, производимого вовсе не знающими людьми, не признанными в
России в звании Медицинском, а с другой, сделать известными все Аптеки о тех врачах, кои
имеют право производить лечение, дабы в случае упущения в сем предмете обязанности их,
отнять у них всякое средство к несправедливому себя защищению, положило: составить общий
Медицинский список, в который бы все Медицинские чиновники, как по ведомствам Военному,
Сухопутному, Морскому и Гражданскому, так равно вольнопрактикующие, находящиеся при
Высочайшем Дворе, при Университетах и других ведомствах, были помешены»3.
В Списках на 1841 и 1842 гг. находим Кроненбергов Станислава (отца), доктора, Андрея и
Генриха (сыновей), лекарей, и Ивана (внука), медико-хирурга4. В Списке на 1843 г. упоминаются
только Андрей (доктор) и Иван (медико
Адрес-календарь Москвы на 1851 год. — С. 1. —С. 419.
Российский медицинский список на 1827 год. — СПб.: Издание МВД. - С. 5, 9.
3
Там же па 1809 год. — С. 1.
4
Там же на 1841 год. - С. 181; Там же на 1842 год.-С. 186.
1
2
30
хирург)1- Иван Андреевич, медико-хирург, был младшим лекарем Мариинской больницы, а
второй сын Андрея Станиславовича, Николай, был инженером путей сообщения, который в 1896
г. проживал на Садовой-Каретной в доме Шапошникова. Захоронение Кроненбергов — на
Введенском кладбище. До прихода А.С. Кроненберга в Бронную больницу находим упоминание о
нем в разделе «Лица официальные» в Московском адрес-календаре на 1842 г.: он — доктор
медицины, работает в Екатерининской больнице у Петровских ворот, является консультантом и
проживает на Тверской в доме военного генерал-губернатора2. Может быть, его как консультанта
порекомендовал князю Д.В. Голицыну главный доктор Екатерининской больницы и семейный
доктор Голицыных А.И. Поль? Во всяком случае, это помогло Кроненбергу в подготовке
предложений по созданию детской больницы в ноябре 1840 г.
Став главным доктором Бронной детской больницы, Кроненберг не мог не понимать, как
отрицательно влияет на лечение детей отсутствие клинической базы. Добивался устройства
факультетской клиники Н.А. Тольский. «Однако, — писал В.И. Молчанов, — большинство членов
факультета, хотя и признавало "небесполезным" для полноты преподавания устройство отдельной
клиники детских болезней, долго не могло договориться о том, каким путем это осуществить.
Одни предлагали выделить по 10 коек из терапевтической и хирургической клиники, другие
считали более целесообразным воспользоваться предложением главного врача детской больницы
на Бронной А.С. Кроненберга, который соглашался передать детскую больницу университету в
качестве клинической базы для преподавания детских болезней при условии, что медицинский
факультет поручит ему вести преподавание в качестве профессора, заведующего кафедрой
детских болезней. Вопрос оставался нерешенным в течение нескольких лет, и только Н.А.
Тольскому, его энергии и настойчивости русская педиатрия обязана тем, что в 1866 г.
медицинский факультет постановил, наконец, выделить из факультетской терапевтической
клиники проф. Г.А. Захарьина две небольшие палаты»3.
Видимо, сразу после утверждения устава больницы был определен и главный доктор. Нам
особенно интересна брошюра «Наблюдения и замечания о некоторых важнейших болезнях
детского возраста и их лечении, составленная А. Кроненбергом » (1844). На титульном листе
читаем то же название
Российский медицинский список на 1843 год. — С. 179.
Московский адрес-календарь (К. Нистрема) на 1842 год. — Ч. 2. — С. 63, 187.
3
Молчано в В. И. Н.Ф. Филатов. — М.: Медицина, 1947. — С. 17.
1
2
31
брошюры и об авторе: «Доктор Медицины, директор и главный доктор Московской детской
больницы, член ученых Обществ: Парижского, Венского, Берлинского, Неапольского и
Московского».
Рукопись А.С. Кроненберга была направлена Московским цензурным комитетом
2.10.1844 г. в Министерство народного просвещения на основании Устава о цензуре, а
Министерством _ На Медицинский факультет Университета. Совет фа культета под
председательством ординарного профессора Михаила Вильгельмовича Рихтера определил:
«Означенную рукопись поручить рассмотреть Г. ординарному профессору Сокольскому, с тем,
дабы он о последующем с возвращением рукописи донес факультету»1. Ординарный профессор
медицинского факультета Г.И. Сокольский уже 9 октября дал заключение о рукописи: «Не нахожу
в ней ничего противного к напечатанию»2, что было принято во внимание Советом факультета и
внесено в протокол заседания от 9.11.1844 г.3.
Андрей Станиславович считал своим долгом уже в первый же год деятельности больницы
сделать определенные выводы и выработать рекомендации врачам. Кстати, звание Главного
доктора было официально присвоено Старшему врачу Бронной больницы А.С. Кроненбергу на
основании Высочайшего повеления от 4 августа 1855 г. за № 5819, во изменение штата,
утвержденного в 1847 г.4.
«Известно, — пишет он, — как трудно и не верно субъективное исследование детских
болезней. Поэтому я всегда обращал особое внимание на объективное их состояние, и в историях
болезней подробно излагал их ход и изменения». И далее: «В Детской больнице удобнее
наблюдать течение болезней у приходящих, нежели в других заведениях, как по причине
многократного повторения приносящим детей чаще посещать больницу, так и безденежного
снабжения бедных больных лекарствами»5.
В своей брошюре Кроненберг подробно излагал появления, симптомы, ход течения и
методы лечения воспаления легких, бугорчатой чахотки, органических болезней сердца,
воспалений брюшных органов, болезней полости рта и зева, острых сыпей и коклюша. Автор
приводил статистические данные со дня открытия больницы 6 декабря 1842 г. по 1 января 1843 г.
Из общего числа 1820 пролеченных больных детей 1337 было приходящих, т.е. амбулаторных,
выздоровевших
ЦИАМ. Ф. 418.-Оп. 351.-Д. 175.-Л. 255об.
Там же.-Д. 129.-Л. 1,
3
Там же.-Д. 175.-С. 272.
4
ЦИАМ. Ф. 129.-Оп. 1.-Т. 1.-Д. 792.-Л. 26.
5
Кроненбер г А.С. Наблюдения и замечания о некоторых важнейших болезнях детского возраста и их
лечении. — М., 1845. — С. I.
1
2
32
1250, умерло 47 детей. Основными заболеваниями были золотуха (200), брюшные болезни (190),
коклюш (140), сифилитические болезни (100). Перечислены основные методы лечения: втирание
ртутной мази, шпанские мушки, кровопускание, припарки льняным семенем, пиявки, горчичники
и др.
Ограниченный в приеме в стационар определенным возрастом, Кроненберг пытался
творчески подойти к исполнению Устава больницы: «...в Париже и Санкт-Петербурге дети не
принимаются моложе 2,5—3 лет. Некоторые болезни не вредят пребыванию детей в больнице.
Почему Г. Почетный Попечитель с нынешнего года разрешил по моему усмотрению принимать
детей и моложе 3-х летнего возраста»1.
Альфред Федорович Фон-Веидрих, действительный статский советник, лютеранин,
учился в Петровской лютеранской школе, затем в Московском университете. В 1829 г. получил
звание лекаря-акушера. С 1833 г. работал в штате Московской полиции, с 1835 г. —
сверхштатным ординатором в Екатерининской больнице. В 1842 г. он получил звание доктора
медицины и поступил на работу ординатором Московской детской больницы на Бронной. Из
написанного Фон Вендрихом нужно отметить «Краткое описание холеры» (1831) и «О лечении
сифилитической болезни без применения ртути» (1838)2.
Леонид Григорьевич Высотский, сын статского советника, доктора медицины и
хирургии Григория Яковлевича Высотского (1781 — 1849), врача-писателя, профессора
Московской медико-хирургической академии, участника Отечественной войны 1812 г., видного
московского практика, консультанта Бронной больницы в 1842 г. Его портрет писал В.А.
Тропинин. В разделе «Жительство врачей» в Адресной книге Москвы на 1826 г. находим адрес
надворного советника Г.Я. Высотского — Пресненская часть, 393. Книги квартирные Пресненской
части 1840 г. упоминают чиновника II класса Григория Высоцкого как владельца дома № 365 с 26
покоями, 741 саж. застроенной и 5314 саж. не застроенной земли4.
Окончив в 1843 г. медицинский факультет Московского университета и получив звание
лекаря, Л.Г. Высотский поступил на работу в Московскую детскую больницу. В фонде
Московского университета хранятся интересные свидетельства успехов и неуспехов будущего
главного доктора нашей
1
Кроненбер г А.С. Наблюдения и замечания о некоторых важнейших болезнях детского возраста и их
лечение. — М., 1845. — С. 2.
2
Змее в Л. Ф. Словарь врачей, получивших степень Доктора Медицины и хирургов в Императорском
Московском Университете до 1863 года. Краткие биографии и перечисление трудов и повременный список.-СПб.,
1881.-Т. 1. - С. 9.
3
Адрес-календарь Москвы на 1826 год.— Ч. 2. — С. 188.
4
ЦИАМ. Ф. 14.-Оп. 6.-Д. 597.-Л. 199об.
33
больницы: 15 февраля 1847 г. ректор А. Альфонский просит медицинский факультет допустить
ординатора больницы лекаря Леонида Высотского к экзамену на степень доктора медицины.
Экзамены следующие: Физиология здорового человека («отвечал неудовлетворительно». А.
Филомафитский); Физиология патологическая, Анатомия, Практические испытания, Анатомия
физиологическая, Анатомия патологическая («отвечал удовлетворительно». А. Филомафитский);
Общая терапия, Токсикология, Рецептура («отвечал удовлетворительно». Н. Анке); Частная
терапия («удовлетворительно». Соковский); Теоретическая хирургия, Акушерство, Судебная
медицина и медицинская полиция, Фармакология и фармация, Практическое акушерство
(удовлетворительно); Оперативная хирургия, Хирургическая анатомия (удовлетворительно)1.
Экзамены были прерваны в связи с болезнью экзаменовавшегося. В своем рапорте на имя
декана факультета А.М. Филомафитского он писал: «Имею честь донести Вашему Высокородию,
что по случаю болезни я начатого мною экзамена на степень доктора медицины впредь до
выздоровления продолжать не могу. В удостоверение прилагаю при сем свидетельство Главного
Доктора Московской детской больницы»: «Ординатор Московской детской больницы Лекарь
Леонид Высотский в настоящее время одержим перемежающейся лихорадкою и ревматизмом
грудных мышц. В чем удостоверяю подписом моим с приложением Московской детской
больницы печати. Москва. Апреля 19 дня 1847 г. Главный Доктор Детской больницы А.
Кроненберг».2
Свидетельство об этом дает Директор хирургического отделения Госпитальной клиники
ординарный профессор А. Поль: «Даю сие экзаменующемуся на степень доктора медицины
Московской детской больницы Леониду Высотскому во удостоверение того, что он, на основании
Высочайше утвержденных 18/30 Декабря 1845 года правил испытания медицинских чиновников,
быв допущен мною к испытанию в практической медицине при постели больных в
Хирургическом отделении Госпитальной клиники, учрежденной в Екатерининской больнице,
занимался под моим надзором лечением положенного числа больных; причем Л. Высотский
показал удовлетворительные сведения. Москва. Мая 30 дня 1847 года»3.
В 1862 г. лекарь Л. Высотский защитил диссертацию «De paedocomiis instituendis», она
отпечатана в виде брошюры на латинском языке («По определению медицинского факульте та,
печатать дозволяется. Мая 22-го 1862 года. Декан, д.с.с. и
ЦИАМ. Ф. 418.-Оп. 354.-Д. 13.-Л.
Там же. -Л. 9-10.
3
Там же.-Л. 15, 31-53.
1
2
34
кавалер Н. Анке»), получил степень Доктора Медицины. Он становится главным доктором
больницы. В этой должности и умирает 21 января 1870 г. Некролог о нем написан Е.А.
Покровским. Отец и сын Высотские похоронены на Ваганьковском кладбище.
Интересно просматривать журналы заседаний Медицинского факультета первых лет
деятельности больницы. Так, в журнале за 1844 г. находим ответ профессоров Альфонского,
Страхова, Филомафитского и Эвениуса на замечания Временного медицинского комитета от
19.04.1843 г. в Департамент Народного просвещения «О разделении медицинского учения по
курсам», «Об излишней подробности в преподавании приготовляемых наук», «О
последовательности в изучении некоторых медицинских наук» (не соблюденной в проекте
Медицинского факультета) и «О начале клинического учения»1. Не сочтем за труд и ознакомимся
с коллективным мнением профессоров о постановке обучения студентов в клиниках:
«Клинические занятия студентов, руководимых профессорами, назначаются самими последними
сообразно предположенной цели, и факультет, не имея здесь ничего изменить, почитает нужным
однако ж сказать несколько слов о приготовительной факультетской клинике, в которой
назначаются студенты 3 курса.
Прежде, нежели студент допустится к практическим действиям при постели больного, ему
необходимо приучать себя: вглядываться в болезни и больных, научиться различать болезненные
припадки, наблюдать пульс, дыхание, вообще состояние физиологических отправлений,
приобрести навык в употреблении Перкуссии, Стетоскопа, Микроскопа, словом, ознакомиться со
всеми приемами, которые нужны при экзамене больных и которые он должен уже знать, когда
допустится к практическому упражнению при постели больного. Хотя в факультетской
практической клинике он будет упражняться в тех же занятиях, но он здесь будет уже развивать
более и совершенствовать. Этим облегчатся как собственные его занятия, так и труды
клинических профессоров. Далее, с этим наглядным упражнением полезно будет соединить
практическое преподавание Семиотики и Частной патологии, долженствующей преподаваться в
том же курсе. Это сделается для слушателя удобопонятным и примет более практическое
направление.
По различию в способе изучения больных учащиеся в этой клинике называются
Аускультантами, а самая Клиника — Аускультациею больных и отличается от факультетской
практической тем, что в первой аускультанты приучаются к способу рассматривать болезни
вообще,
а
в
последней
—
к
исследованию,
1
ЦИАМ. Ф. 418.-Оп. 351.-Д. 175.-Л. 13.
35
познанию и лечению отдельных болезней. Это постепенное обучение аускультантов требует со
стороны учащегося всего его внимания и терпения и стоит много времени, посему Факультет
полагает полезным приготовительную клинику поручить особому Преподавателю, устроить ее,
смотря по удобству, в новом Клиническом здании или в старом Университете из приходящих
больных и назначить особые для того часы.
Собственно в факультетской клинике, Практической, студенты должны приучаться
распознавать и определять свойства болезни, предузнавать исход и назначать приличное лечение и
вообще приобретать навык действовать самостоятельно, в Госпитальной: наблюдать различные
видоизменения однородных болезней во многих больных, общие явления и свойства в повальных
болезнях, приучаться употреблять простейшие средства лечения, составлять Медицинскую
статистику и знакомиться с порядком госпитальной службы.
Дабы учащиеся имели возможность научиться исследовать и пользовать больных, не
только в клиниках находящихся, где они имеют все удобства помещения и лечения, но и при
недостатке сих средств, в их домашнем быту, имеющем важное влияние на осложнение болезней и
затрудняющем нередко их распознавание, течение и исход, а всего более лечение, — профессоры
клиник Терапевтической и Хирургической, из приходящих больных составили Поликлиники, в
которых студентам поверяется пользование больных по домам и тем они приучаются к городской
практике и знакомятся с затруднениями, здесь встречаемыми врачом.
Для полноты медицинского образования Факультет находит необходимою потребностию
устроенную ныне в зданиях бывшей Медико-Хирургической Академии Университетскую
Акушерскую Клинику распространять в сем же смысле: устроить из приходящих больных
Поликлинику для женских болезней и беременных и учредить при ней дежурство из двух
опытных акушеров и нескольких студентов, дать возможность жителям Москвы, при случаях
затруднительных родов, находить скорую помощь, а студентам средство под руководством
знающего акушера подавать приличное рукодеятельное пособие и научиться практическому
повивальному искусству: с сим предложением Факультет сделал дополнение к прежде
составленным штатам Университетских клиник»1.
Отпуская врачам медикаменты, частные («вольные») апте ки докладывали в
Медицинскую контору в течение всего года фамилии этих врачей. Так, 1.01.1845 г. вольная аптека
Якова Шиллинга в Москве сообщала списки «медицинских чиновников
1
ЦИАМ. Ф. 418.-Оп. 351.-Д. 175.-Л. 45об.-48.
36
(докторов, лекарей), по рецептам коих отпускаемы были лекарства с 1 декабря 1844 по 1 января
1845 года». Среди докторов упомянуты неоднократно Альфонский Аркадий, Высотский Григорий,
Гааз Федор, Кроненберг Станислав, Поль Андрей1.
Старостой церкви при больнице в 1852—1865 гг. был Роман Николаевич Внуков (1819—
1887), учредитель и член Общества призрения детей, просящих милостыни в Москве, и
попечитель богадельни имени Р.Н. Внукова на Н. Княжеской улице у Савеловского вокзала
(современная Б. Новодмитровская улица)2.
В Военно-статистическом обозрении Российской Империи за 1853 г. (том VI, часть 1,
Московская губерния) в разделе «Благотворительность» перечислены находящиеся в Москве,
кроме клиник и лазаретов при кадетских корпусах и других учебных заведениях, Военный
гошпиталь — один на 1540 кроватей, Общественных госпиталей — 6 на 1758 кроватей (в том
числе детская больница на 100 кроватей), при частях города было 5 больниц на 50 кроватей и при
фабриках — 6 больниц.
Фактически с самого своего основания больница была в бедственном положении.
Ознакомившись с усадьбой и домами Неклюдовой, архитектор М.Д. Быковский представил
соображения о полной непригодности дома для больницы и указал вредное влияние на больных и
здание низкой и болотистой местности, а также о полной невозможности переустройства
капитальных частей дома. Он предлагал продать владение и построить новое больничное здание
по специальным планам. С его заключением согласился и Опекунский Совет, который предписал
руководству больницы 15 июня 1848 г. найти покупателя или готовый дом, отвечающий
требованиям больницы, или удобное для постройки новое место. Это распоряжение Совета было
Высочайше одобрено, но выполнено не было, так как покупщики требовали немедленно
освободить дом, а для постройки нового здания требовалось 2—3 года. На такое время закрыть
больницу было невозможно: вплоть до 1876 г., когда открылась Детская больница Св. Владимира,
«Бронная» оставалась единственной в Москве детской больницей3.
В таком неопределенном положении, без ремонта, без изоляции заразных больных дело
тянулось до 1851 г., когда, по предложению М.Д. Быковского, здание больницы было решено
отремонтировать на сумму в 35 тыс. руб.и перестроить
1
2
ЦИАМ. Ф. 1.-Оп. 1.-Д. 5754.-Л. 18, 32, 62, 68, 81.
Ульянов а Г. Н. Благотворительность московских предпринимателей. 1860—1914. - М.: Мосгорархив,
1999.
3
Исторический очерк Московской детской больницы. 1842—1897. — С. 24.
37
левый флигель для отделения заразных больных. Ремонт тянулся два года, но коренного
улучшения не принес.
Антисанитарные условия местности характеризуют следующие данные: по распоряжению
Комиссии для строений в Москве в 1829 г. для стока воды из прилегающих к Тверской улице
переулков была устроена канава, пролегавшая по Козицкой и Бронной улицам к Никитским
воротам, где она впадала в общую городскую трубу. Канава эта разливалась весной в низкой части
улицы, как раз перед больницей, затопляя всю ширину улицы. В 1849 г. больница устроила в этом
месте крытый лоток и продолжила канаву через больничный двор и сад, но канава эта шириной и
глубиной в аршин представляла собой заплывшую илом и нечистотами сплошную малопроточную
помойную яму. В летнее время от постоянного застоя воды и нечистот больницу окружало
невыносимое зловоние.
В течение 8 лет больница безуспешно боролась с этим злом. Многочисленные
полицейские протоколы чередовались с постановлениями, обязывавшими владельцев содержать
канаву в исправности, но только в 1862 г., по требованию властей города, открытая канава была
уничтожена. За счет землевладельцев была проложена от закрытого лотка подземная труба по
Бронной до подземной трубы по проезду Тверского бульвара. Кроме того, на территории
больницы был заплыв ший илом стоячий пруд с гнилостным запахом. В 1851 г. пруд был засыпан,
но больничный сад круглое лето не просыхал. В 1868 г. сад засыпали землей на целый аршин, и
только после этого можно было выводить на прогулку выздоравливавших детей1.
Автор книги «Из пережитого в чужих краях. Воспоминания и думы бывшего эмигранта»
врач Б.Н. Александровский вспоминал, что в начале XX в. между Бульварным и Садовым кольцом
можно еще было встретить водовоза. «Здесь почти во всех домах, даже в больницах, не было ни
водопровода, ни канализации. Воду привозили туда в 40-ведерной бочке на тележке, запряженной
одной лошадью — ежедневно, летом и зимой, не исключая праздники, по предварительному
сговору водовоза и клиента»2.
В 1876 г. городским управлением было проведено дренирование и поднятие уровня всей
Бронной улицы, что более или менее оздоровило и территорию больницы.
Об антисанитарных условиях больницы говорит и следующее: чтобы попасть в коревую
палату, надо было пройти
Исторический очерк Московской детской больницы. 1842—1897.— С. 25.2 26.
Александровский Б.Н. Из пережитого в чужих краях. Воспоминания и думы бывшего эмигранта //
Московский журнал. — 1993.-№ 72.-С. 25.
1
2
38
через палаты скарлатинозных и оспенных больных. Вот почему, попав в больницу, дети
переносили, как правило, и другие болезни. Только в 1868 г. палаты были разделены1.
«В Москве — с лишком 600 тыс. жителей. Кроме того, Москва не принадлежит к числу
городов, обильных холостыми людьми, как, например, Петербург, где чуть ли не '/3 населения
составляет войско, состоящее главнейшим образом из людей неженатых. Наоборот, в Москве
семейная жизнь весьма развита, и потому можно считать в Москве детей, от рождения до 12 лет
приблизительно до 150 тыс. человек. В Москве на 1500 детей существует одна кровать (в Париже
— на 500 детей одна кровать, в Вене, где населения почти столько же, сколько в Москве, уже две
больницы со 160 кроватями и третья больница строится на 100 кроватей). В Петербурге — три
больницы (принца Ольденбургского на 250 кроватей, Николаевская — на 103 кровати и
Елизаветинская), что говорит о том, что в Санкт-Петербурге количество кроватей для детей
значительнее, чем в вышеозначенных городах Европы»2. Эти слова принадлежат Е.А.
Покровскому, главному доктору Бронной детской больницы. Сказаны они вскоре после прихода в
больницу, в 1873 г., под впечатлением анализа детской статистики и знакомства с детскими
медицинскими учреждениями России и Европы.
В 1871 г. Московский Опекунский совет Воспитательного дома обсуждал представление
почетного опекуна больницы князя М.А. Урусова о нехватке «назначенных» по смете 1870 г. сумм
на пищу и на ремонт зданий больницы. Принято решение об отпуске 1235 руб.3. В 1875 г. М.А.
Урусов вновь вошел в Опекунский совет с докладом о перемещении больницы на другое, «более
гигиеническое место», и о невозможности «с спокойной совестью относиться к своему делу, — к
заботе о благе поручаемых ему больных детей и поддержанию доброго имени учреждения».
Общая сумма планируемых расходов составляла 345—370 тыс. руб., из которых продажа
«Бренного» владения могла вернуть 200 тыс. руб.; ассигнования Ведомства с выплатой их в
течение нескольких лет должны были составить 145—170 тыс. руб. Срочно требовалось 90 тыс.
руб. Однако Совет отклонил доклад М.А. Урусова, сославшись на отсутствие средств у
Ведомства4.
«Москва громадна по своему пространству, занимаемому ею около 60 кв. верст; Москва
обильна детьми; дети эти, как
Медицинский отчет Софийской детской больницы за 1897—1905, 1907 гг.-С. 5.
Покровски й Е.А. Детские больницы и пожертвование г. ФопДервиза. - М., 1873.-С. 15-16.
3
ЦИАМ. Ф. 129.-Оп. 1.-Т. 1.-Д. 792.-Л. 46-47.
4
Исторический очерк Московской детской больницы. 1842—1897.— С. 26.
1
2
39
и везде, несравненно чаще заболевают, чем взрослые, а между тем, специальная врачебная помощь
для них до сих пор ограничивалась в Москве только одной больницей, устроенной на 101 кровать.
Но и эта маленькая больница, в силу своей программы, имела и имеет целью приносить
посильную помощь свою не только обывателям города, а также и всем вообще детям, являющимся
в нее за советами, откуда бы то ни было... Этому пионеру в деле больничного призрения детей в
Москве не раз угрожала опасность совсем прекратить свое существование, но по неимению на то
средств, приходилось существовать при весьма неблагоприятных условиях, несмотря на
громадную пользу, приносимую ею больным детям и притом, большею частью, совершенно
безвозмездно». Так говорил главный доктор «Бронной» больницы Е.А. Покровский в 1876 г. на
открытии Детской больницы Св. Владимира, приветствуя «юную сестру свою по профессии».
Покровский радовался от имени «Бронной» больницы, что блага так разумно и широко
устроенной больницы — для детей, «обыкновен но пользующихся в деле больничного
благотворения только крохами, падающими со стола взрослых»1.
В 1878 г. в стенах и полах первого этажа главного корпуса больницы появились трещины
из-за производимых на Бронной городских земляных работ. Ведомство убедилось в
справедливости требований больницы. Весной 1879 г. Опекунский Совет вынужден был временно
закрыть больницу, оставив только амбулаторию. Но из-за отсутствия денег у Совета больнице
было предложено обратиться за субсидией в Городскую Думу. Ответа больница не получила:
Дума не заслушивала докладов комиссий по данному вопросу ни в 1879, ни в 1880 г.2
Больница продолжала приискивать места для строительства. Одним из вариантов было
приобретение участка земли за Бутырской заставой (Сущевская часть, 553), владение
Альфонского3 и постройка здесь больницы по барачной системе. Заслуживает внимания личность
Аркадия Алексеевича Альфонского (1796—1869). Он родился в Вологде, был сыном известного
врача. В 1810г. поступил на медицинский факультет Московского университета. В 1812 г. вместе с
профессором Федором Андреевичем (Юстусом Фридрихом Якобом) Гильдебрандтом во
Владимире на Клязьме работал в военном временном госпитале. В 1817г. окончил курс и защитил
диссертацию на степень доктора медицины, был оставлен при университете на кафедре хирургии.
В течение восьми лет был деканом медицинского факультета, четыре года — проректором и
тринадцать лет ректором Московского университета. Состоял членом многих обществ и в
отсутствие попечителя Московского учебного округа несколько раз исполнял его обязанности.
Альфонский был известным хирургом, особенно в области камнесечения. Его врачебная
деятельность была направлена, как отмечал Русский биографический словарь, на бескорыстное
служение бедным. Поступив на службу в московскую больницу для бедных (впоследствии
Мариинскую), он был старшим лекарем при лазаретах, а в 1830 г. занял должность главного
доктора больниц Московского Воспитательного дома, в котором продолжал работать и после
выхода из уни верситета4. При Воспитательном доме он и проживал, Мясницкая часть, 4, на
Солянке5. Он имел обширную акушер скую практику (присутствовал при рождении императора
Александра II), а в 1863 г. ушел в отставку6.
Интересную историю об Альфонском поведал врач-библиограф, приват-доцент Военномедицинской академии Лев Федорович Змеев (1832—1901), главным трудом которого была книга
«Русские врачи-писатели» (СПб, 1888—1889). В книге «Былое врачебной России» (1890),
описывая жизнь студентов Московской хирургической академии на Рождественке, он вспоминает,
что «главным благодетелем студентов был булочник Фирс Иванович Фирсов, который давал
студентам в долг белый хлеб и сдобные булки на книжку в течение всего 5-летнего курса. Почти
ОПИ ГИМ. Ф. 170.-Д. 56.-Л. 60-65.
Исторический очерк Московской детской больницы. 1842—1897. — С. 28.
3
Адрес-календарь Москвы на 1884 год.— Ч. 2. — С. 187.
4
Московский врачебный журнал, издаваемый практическими врачами. - СПб., 1900.-Т. II.-С. 77.
5
Адрес-календарь Москвы на 1830 год. — Ч. 2. — С. 214.
6
Змеев Л. Ф. Словарь врачей, получивших степень Доктора Медицины (ДМ)и хирургов в Императорском
Московском университете До 1863 года. Краткие биографии и перечисление трудов "и повременный список. — СПб.,
1881.—Т. 1. - С. 1.
1
2
40
каждое утро являлся он с двумя коробами, полными хлеба и булок. Студент Альфонский, бывший
в университете, забирал на книжку хлебы у Фирсова и по окончании курса расплатился, спустя
несколько времени. Когда он сделался профессором, Фирсов в день именин явился к нему с
поздравлениями и принес ему крендель. Альфонский, принимая калач, говорит: «Да я ведь тебе,
Фирсов, до сих пор должен за хлебы, которые забирал студентом », и вручил ему 70 рублей»1.
Смета больницы составляла 400 тыс. руб. Покупателю «Бронного» владения
предполагалось уступить ее за 225— 250 тыс. руб. в счет субсидии от города. После провала этого
варианта из-за отсутствия субсидий возник вариант постройки новой больницы с наименьшей
затратой денег за счет использования части владений Вдовьего дома. Но и этот вари ант потерпел
фиаско.
Больница стала просить Ведомство об ассигновании 90 тыс. руб. на полный ремонт
«Бронной» больницы. Но и на текущий ремонт больница денег не получила. Результатом всех
жалоб и представлений было постановление Опекунского Совета, Высочайше утвержденное 3
октября 1883 г., об окончательном закрытии больницы: «...прием больных для пользования в
Московской детской больнице прекратить с оставлением в действии амбулаторного отделения
больницы; недвижимое имущество больницы продать, возложив продажу онаго на московское
присутствие Опекунского Совета, и вырученную от продажи сумму обратить на возведение для
больницы новых зданий». Почетному опекуну поручалось войти с ходатайством в Городскую
Думу об оказании денежной помощи; движимое имущество (церковную утварь, хирургические и
медицинские аппараты и проч.) по описи поручалось сдать на хранение остававшимся на службе
при больнице лицам, под наблюдением конторы. При этом императором был утвержден
временный штат амбулаторного отделения больницы2.
Знакомясь с городскими учреждениями Москвы, основанными на пожертвования в
течение 1863—1904 гг., узнаем, что старые больницы в 50—60-х годах находились в казенном
ведении, но, на основании Положения об общественном управлении Москвы от 20 марта 1862 г. и
Городового положения 1870 г., забота о народном здравии входила уже в круг ведения городских
самоуправлений. «В то время во всей Москве была только одна детская больница на 101 кровать
(на Бронной), находившаяся в ведомстве императрицы Марии; но и эта больница по своему
устройству так мало отвечала своему назначению, что уже в начале 80-х годов она была закрыта»3.
13 октября 1883 г. из 2-й экспедиции С.Е.И.В. Канцелярии по учреждениям Императрицы
Марии было направлено в Московское Присутствие Опекунского Совета извещение о том, что
«Государь Император, согласно положениям СПБ-го Присутствия Опекунского Совета от 11 июня
и 23 сентября сего года Высочайше соизволил: 1) прием больных для пользования в Московскую
детскую больницу прекратить, с оставлением в действии одного амбулаторного отделения
больницы, 2) ввести в действие временный штат, оставив при управлении больницей и
амбулаторным отделением необходимое число врачей и других служащих с назначением по
Змеев Л. Ф. Былое врачебной России. — СПб., 1890. — Кн. 1,— С. 39-40.
Исторический очерк Московской детской больницы. 1842—1897.— С. 29.
3
Городские учреждения Москвы, основанные на пожертвования и капиталы, пожертвованные Московскому
городскому управлению в течение 1863-1904 гг. — М., 1906. - С. 5.
1
2
41
сему штату на расходы по 9256 р. 44 к. из средств Ведомства, прочих же, состоящих на службе
при больнице, оставить за штатом на общих основаниях».
В 1890 г. на территории больницы даже проводилось строительство «с целью расширения
помещений при больнице », о чем информировал Московскую городскую управу главный доктор
больницы Е.А.Покровский1. Но больницы уже не было. Амбулатория официально закрылась в
1892 г. 26 июня 1892 г. главный доктор Покровский, смотритель Раевский и правитель дел
Малиновский подали докладную записку почетному опекуну В.И. Ахшарумову об угрозе,
возникшей в связи с капитальным ремонтом в главном корпусе Бронной больницы, где оставались
Контора и Амбулатория (своды потолка сломаны и угрожают обвалиться в амбулаторное
отделение, вход опасен, так как отваливается штукатурка). Ссылались при этом на заявление
десятника Г. Гирша, видимо, готовившегося к покупке дома у больницы2.
Окончательное закрытие больницы вызвало в городе много толков и газетных
обсуждений, в которых высказывалось удивление, почему город не желает прийти на помощь
больнице, «сорок с лишним лет безвозмездно лечившей больных городских малюток, число
которых за время ее существования составило 400 000 и около 600 000 получивших совет и
лекарства в ея отделении для приходящих»3. А.П. Чехов, всегда очень точный, имел в виду именно
это грустное событие и общественное мнение москвичей, связанное с ним. В первом варианте
рассказа «Мария Ивановна» (впервые напечатан в журнале «Будильник» № 3 за 1884 г.) А.
Чехонте писал: «...Вообразите себе, что мы все, пишущие по смешной части, повержены в скорбь
закрытием, например, в Москве детской лечебницы и тем, что смертные продолжают еще брать
взятки, хоть и читали Гоголя. Скорбь, допустим, великая, проникновенная и за душу рвущая. И
если мы теперь, покорясь нашему "не пиши, ежели...", поддадимся этой скорби и перестанем
писать в ожидании открытия новой лечебницы, то по шапке всю существующую юмористику»4.
Кстати, нельзя, к сожалению, согласиться с утверждением о том, что А.П. Чехов, будучи
студентом-медиком, проходил практику в Детской «Бронной» больнице. Студенческую практику
А.П. Чехов проходил в скромной земской Чикинской больнице в двух верстах от Воскресенска
(ныне г. Истра), возглавляемой доктором Павлом Арсентьевичем Архангельским.
ЦАНТДМ. Ф. 1 (Московская городская управа). — № 477/364.
ЦИАМ. Ф. 129.-Оп. 1.-Т. 1.-Д. 792.-Л. 98.
3
Исторический очерк Московской детской больницы. 1842—1897. — С. 28
4
Чехов А. П.-М.: ОГИЗ, 1946.-С. 587.
1
2
42
Сюда же весной 1884 г., успешно выдержав выпускные экзамены на звание уездного врача, А.П.
Чехов устроился на временную работу. Здесь прошел он главную школу — школу
сострадательного отношения к больному и бескорыстного служения общественному благу,
которой останется верен всю жизнь1.
Исключительный интерес представляет тот факт, что именно в Московской детской
больнице на Малой Бронной впервые стали проводиться практические занятия студентовмедиков
Московского университета. Почетный опекун и заведующий больницей Н.А. Небольсин в своем
представлении в Московский Опекунский Совет Воспитательного дома от 3.02.1846 г. поддержал
ходатайство попечителя Московского Учебного округа и Московского университета графа С.Г.
Строганова от 29.01.1846 г. и просьбу студентов 5-го курса Медицинского факультета
Университета «о доставлении им возможности изучать практически некоторыя из чаще
встречающихся детских болезней, и о позволении для сего посещать Детскую в Москве Больницу
как единственное место, в котором они могут практически изучать многие и различные случаи
детских болезней». Разрешение было дано Московским Опекунским Советом 11.02.1846 г.2 «О
дозволении студентам посещать Детскую больницу в определенные числа, по усмотрению
старшего врача больницы » уведомил факультет 30.03.1846 г. ректор университета А.Альфонский
«для соображения при распределении клинических занятий студентов»3.
Нельзя не помянуть добрым словом графа Сергея Григорьевича Строганова (1794—
1882), годы попечительства которого (1835—1847), по общему отзыву современников, были
блестящей эпохой Московского университета. Генерал от кавалерии, член Государственного
Совета, участник Отечественной войны 1812 г., образованнейший человек, обеспечивший
университету первоклассный состав преподавателей, создатель в университете славянской
кафедры, председатель Московского общества Древностей Российских, под руководством
которого были изданы «Древности Российского Государства», основатель и председатель
Археологической комиссии (содействовал раскопкам на Черноморском побережье и бескорыстной
передаче в Императорский Эрмитаж сокровищ керченского и скифского золота), участник
Севастопольской кампании 1854—1855 гг., военный губернатор Москвы в 1859—1860 гг.,
главный военный воспитатель великих князей Николая, Александра, Владимира и Алексея
Александровичей, основатель
Шуби н Б.М. Доктор А.П. Чехов. — В кн.: Дополнения к портретам. - М.: Знание, 1989.— С. 146-147.
ЦИАМ. Ф. 127.-Оп. 2.-Д. 1414.-Л. 68-69.
3
ЦИАМ. Ф. 418.-Оп. 353.-Д. 138.-Л. 1.
1
2
43
технической школы рисования в Москве (Строгановского художественного училища) — все это
один человек — граф С.Г. Строганов, которого А.И. Герцен называл «одним из самых лучших
магнатов, исполненным личного благородства»...
И еще интересный факт: в 1847 г. медицинским инспектором учреждений Императрицы
Марии был назначен Николай Федорович Арендт (1785—1859), очень популярный медик,
участник Отечественной войны 1812 г., лечивший умирающего А.С. Пушкина.
Основоположником научной педиатрии в России был Степан Фомич Хотовицкий
(1796—1885), адъюнкт Петербургской Военно-медицинской академии с 1822 г., возглавивший с
1847 г. кафедру акушерства, женских и детских болезней. Профессор Хотовицкий не имел
специальной детской клиники, но он был первым преподавателем детских болезней в Академии.
«Этот талантливый педиатр поставил изложение учения о детских болезнях, хотя и теоретическое,
на должную высоту», — читаем в «Кратком историческом очерке Клиники детских болезней
Императорской Военно-Медицинской академии » 1899 г. Он первым начал читать с 1836 г.
отдельный курс детских болезней из 36 лекций, и в 1847 г. издал его в расширенном виде под
названием «Педиятрика». Это было первое в России оригинальное руководство по педиатрии, в
котором детский организм изучался с учетом анатомофизиологических особенностей.
В 1866 г. в Московском университете была создана первая клиника детских болезней. В
терапевтической клинике медицинского факультета на Рождественке, которой заведовал
выдающийся клиницист-терапевт, профессор Григорий Антонович Захарьин (1829—1897),
были выделены специальные детские, гинекологические и пропедевтические койки, что положило
начало педиатрической, гинекологической и терапевтической клиник. Две небольшие палаты
были выделены для больных детей. В одной сделали амбулаторию, в другой разместили 11
кроватей. Первым профессором был Николай Алексеевич Тольский (1832—1891), с 1870 по
1874 г. главный доктор «Бронной» больницы. Преподавание педиатрии он начал в 1861 г. с чтения
курса при кафедре акушерства, женских и детских болезней Университета. Курс этот, «Лекции по
детским болезням», изданный в 1880 г., был, как и лекции С.Ф. Хотовицкого, читанные в Медикохирургической академии в Петербурге в 1831 г., теоретическим курсом частной патологии и
терапии детских болезней. Да и палаты в клинике Захарьина он мог использовать лишь для показа
заболеваний детского возраста. «Это был период начального становления педиатрии как науки о
детских болезнях, период описания детских болезней, их симптоматологии и диагностики, по
схеме тех же заболеваний у взрослых. Все это сообщалось на
44
лекциях; больной, если он имелся в это время в клинике, в лучшем случае служил лишь
иллюстрацией к лекции»1.
С 1873 г. Н.А. Тольский — экстраординарный профессор этой кафедры, а с 1879 г. —
ординарный профессор по кафедре детских болезней. Кроме того, он был деканом медицинского
факультета университета. В течение ряда лет Н.А.Тольский вел борьбу за выделение курса
детских болезней. И действительно, в 1888 г. была создана самостоятельная кафедра детских
болезней. По плану Тольского и благодаря его энергии и организаторским способностям в 1890—
1891 гг. было сооружено специальное здание детской клиники медицинского факультета
университета на Девичьем поле и 4 инфекционных барака при ней для больных корью,
скарлатиной, дифтерией и оспой. Открылись они 22 декабря 1890 г.2. В соответствии с духовным
завещанием Михаила Алексеевича Хлудова (1843—1885) дом стоимостью 40 тыс. руб. и капитал в
350 тыс. руб. предназначались для устройства и содержания детской больницы в память умершего
12-летнего сына Хлудова. Больница была рассчитана на 30 кроватей, являлась клиникой
Московского университета, но владело ею Московское городское общественное управление.
В 1890 г. Н.А. Тольский сделал блестящий доклад «О влиянии школы на здоровье
воспитанников», впервые вплотную поставив вопрос о роли и задачах школьного врача. Для
только что нарождавшейся педиатрии очень важно было поднять интерес врачей к этой новой
специальности. Именно Тольский создал московскую школу педиатров. Из его клиники вышли
Н.А. Гундобин, Н.С. Корсаков, А.А. Полиэвктов, Н.Ф. Филатов, А.Н. Филиппов и многие другие
видные педиатры3.
Сын Тольского, Николай Николаевич, также был врачом, статским советником и
доктором медицины, проживал в 1915 г. на Селезневской улице, 13, кв. 174. После смерти Н.А.
Тольского с 19 февраля 1891 г. кафедрой этой руководил его ученик Н.Ф. Филатов. Интересно, что
Филатов по-гречески означает «несущий охрану». Думается, что это очень правильно отражает
сущность фамилии и самого Нила Федоровича. Невольно вспоминается его замечательный
памятник у детских клиник на Девичьем поле — с ребенком, которого он обнимает, охраняет, со
словами «Другу детей».
Филатов Н.Ф. Семиотика и диагностика детских болезней,— М.: Медгиз, 1949. -С. 3-4.
Сорокина Т.С. История медицины. Учебник. — М., 1994.— С. 289.
3
Страшу н И. Д. Русская общественная медицина в период между двумя революциями (1907—1917). — М.:
Медицина, 1964. — С. 311.
4
Адрес-календарь Москвы на 1915 год. — Ч. 3. — С. 490.
1
2
45
Нил Федорович Филатов. 20 августа 1856 г., по Указу Его Императорского Величества,
в Пензенском дворянском депутатском собрании слушштось прошение ротмистра Федора
Михайловича Филатова о переписи его и его детей из второй части дворянской родословной книги
Пензенской губернии в шестую. В представленных просителем метрических свидетельствах
Пензенской Духовной Консистории, в частности, значится за № 1341, что у отставного ротмистра
Федора Михайлова Филатова и законной жены его Анны Авраамовой 1847 года мая 20 рожен, а 25
крещен Нил, что помогает уточнить данные, приведенные в Большой советской энциклопедии
(изд. 3-е, 1977)-21.5 (2.6) и 4(16)4.
В архивной выписке Московского архива Министерства Юстиции свидетельствовалось,
что «первоначальному предку рода Филатовых дьяку пятому Фалееву сыну Филатову по
Государевой грамоте 1626 года отделено поместье боярина князя Димитрия Трубецкого деревня
Новосилки... и имение поелику пожалованное предку Филатовых постепенно переходило по
нисходящему потомству до настоящего времени, следовательно, дворянское достоинство рода гг.
Филатовых по владению имениями восходит за сто лет до составления грамоты о дворянстве,
законное же происхождение от Федора Иванова Филатова сына его Михаила доказывается
метрическими свидетельствами, а потому ротмистра Федора Михайлова Филатова с детьми
Михаилом, Нилом, Авраамом и Петром, согласно прошению его, г. Филатова, переписать из
второй части родословной книги в шестую, сыновьям его, г. Филатова, выдать копии сего
определения и документов». Выписка эта бережно хранится у потомков Филатовых — Нила
Константиновича Сараджева (скончался в 1998 г.) и его супруги Галины Борисовны Завадовской.
Об этом предке, что славился в 20-х годах XVII в. своими театрализованными площадными
постановками, дьяке Пятом Филатове, том самом, что жил на своем дворе «в Златоустом переулке
на белых землях» около Чистых, а тогда Поганого пруда, писала Н.М. Молева1.
Дед, Михаил Федорович, родился в 1764 г. Был богатым помещиком Симбирской и
Пензенской губерний. В 36 лет был уволен из гвардии, по семейному преданию, самим
Императором Павлом I, заставшим его спящим во время ночного дежурства в Инженерном замке
(собственноручно приписав в приказе: «...в отставку, в халате, без пенсии»!). Вскоре Михаил
Федорович женился на дочери екатерининского генерала Елизавете Ниловне Ермоловой, когда ей
было 15 лет. С тех пор жизнь его была связана с Теплым Станом, родовым имением Ермоловых,
здесь же он был и похоронен в 1857 г.2.
1
2
Молев а Н. М. Кафтаны для халдеев // Знание—сила. — 1970. — № 9.- С. 38.
Крыло в А.Н. Воспоминания. — М., 1946. — С. 93—96.
46
Михаил Федорович был родоначальником многочислен ного семейства, девяти ветвей
Филатовского рода, давших русской и мировой науке плеяду блестящих ученых. В боль шой
родне Филатовых, расселившейся в Пензенской, Сим бирской и Нижегородской губерниях, было в
обычае летом отправляться в объезды родных. Но главным пунктом для всех, родовым гнездом,
всегда оставалось имение деда Ми хаила Федоровича Теплый Стан, Курмышского уезда, Сим
бирской губернии. Говорили, что это большое село было названо «Теплый Стан» Иваном Грозным
во время похода его на покорение Казани. В имении был старый 2-этажный дом с огромным, в 12
десятин, садом и прудами. Дворня была многочисленной. Об этом вспоминал брат Нила Фе
доровича Петр в журнале «Псовая и ружейная охота» за 1905 г.
В свидетельстве, выданном Нижегородским губернским предводителем дворянства 20
февраля 1890 г. дочери титулярного советника Бориса Федоровича Филатова Зое Борисовне
Филатовой о внесении ее во вторую часть дворянской родословной книги Нижегородской
губернии, указывается: «Родъ Г.г. Филатовых въ дворянском достоинстве утвержденъ указом
Правительствующаго Сената по Департаменту Герольдии от 29-го Ноября 1854 года за № 9543,
последовавшимъ Пензенскому Дворянскому Депутатскому Собранию» (подлинник —
собственность Сараджевых).
В Пензенском областном архиве хранится изложение документа о разделе владений
Филатовых в соответствии с раздельным актом, совершенным в палате гражданского суда 14
августа 1858 г. после смерти надворной советницы Елизаветы Ниловой Филатовой. «В
собственном владении Филатова состоит Саранского уезда при деревне Михайловке земли, как
видно из имеющегося в Саранском уездном суде плана, выданного из Межевой канцелярии, и
полюбовной сказки, хранящейся в оном суде, пашенной 917 десятин 723 '/2 саж, дровяного леса,
между коего — сенной покос, 418 дес. 300 саж., чистого сенного покоса 55 дес. 273 саж., под
поселением, огородами, гуменниками и коноплянниками 31 дес. 347 саж., под выгоном 16 дес. 743
саж., под проселочными дорогами 4 дес. 750 саж., под половиною речки и течением оврагов 2 дес.
378 саж., а всего во всей окруженной менее удобной и неудобной земли тысяча четыреста сорок
четыре десятины 1117 саж.с половиною... что в общем владении подполковником Петром, штабскапитаном Николаем и девицею Натальей Михайловыми Филатовыми, женою умершего тит.
советника Нила Михайловича Филатова Александрой Александровою, вдовою полковника Анною
Михайловою Житковою и колл. секр. Прасковьею Михайловой Тюлукиной, при имении сем
фабрик, заводов и др. заведений нет.
47
Имение это находится в залоге С-Петербурге кого опекунского совета»1.
Родился Нил Федорович в селе Михайловка, Протасовской волости, Саранского уезда,
Пензенской губернии в 200 верстах от Симбирска и в 25 верстах от Саранска.
Отец Нила Федоровича, отставной ротмистр Федор Михайлович, служил в гвардейском
пехотном полку. Выйдя в отставку, женился на Анне Абрамовне Шаховой и получил в свое
владение сельцо Михайловку, имение отца, и верхний этаж дома в Теплом Стане. Этот этаж он по
частям перевез в Михайловку; здесь его поставили на фундамент и превратили в дом — типичный
барский дом помещика среднего достатка с длинным коридором, столовой, гостиной, комнатой
для отца и матери, детскими, комнатами для нянь, ключницы и пр. Из столовой был выход через
террасу в огромный сад (несколько десятин) с плодовыми деревьями и длинными липовыми и
березовыми аллеями. Главой семьи была Анна Абрамовна, дама независимого и сурового нрава,
«женщина строгая и с сильным характером», как ее характеризовала племянница Нила
Федоровича Зоя Борисовна. Сам же Федор Михайлович приглядывал за садом и конным заводом,
любил охоту с ружьем и борзыми, слыл хлебосолом. Южная половина села Теплый Стан,
принадлежавшая Филатовым, ныне село Сеченово, районный центр Нижегородской области.
Почему Сеченово? Дело в том, что 1(13) августа 1829 г. в селе Теплый Стан у отставного
секунд-майора Преображенского гвардейского полка Михаила Алексеевича Сеченова (1769—
1839) и его крепостной крестьянки Анисьи Егоровны Осиповой (1796—1865) родился Иван
Михайлович Сеченов (1829—1905) — основоположник русской физиологической школы. В
родном селе он прожил первые 14 лет.
Проследить родственные связи Филатовых—СеченовыхЛяпуновых— Одоевских—М
арин ых-Ш и п иловых—Крыловых— Капица—Зайцевых—Наметкиных—Завадовских, других
знаменитых и просто известных отечественных ученых и деятелей культуры читателю предстоит
по специальным таблицам. Здесь же — только отдельные примеры.
Тетка Нила Федоровича Мария Михайловна Филатова (умерла в 1892 г.) была супругой
помещика Симбирской губернии Александра Алексеевича Крылова (умер в 1842 г.), матерью
Николая Александровича Крылова (1830—1911), бабушкой знаменитого кораблестроителя
Алексея Николаевича Крылова (1863—1945), прабабушкой Анны Алексеевны Крыловой (1903—
1997), бывшей замужем за знаменитым русским физиком, Нобелевским лауреатом Петром
Леонидовичем Капицей (1894—1984). Алексей Николаевич Крылов, родившийся
1
ГАПО. Ф. 24.-Оп. 1.—Д. 2413.-Л. 63-65об. 4-3017
48
в Висяге, Симбирской губернии, в своих воспоминаниях подробно описывает жизнь в родных
местах. Дед его, Александр Алексеевич Крылов, начал военную службу при Екатерине II, провел
все походы с армией А.В. Суворова, участвовал в войне с Наполеоном, был ранен при Бородине и
несколько раз контужен. После отставки в 1815 г. поселился в Симбирской губернии, где
заведовал удельными имениями. Там породнился с генералом В.П. Ивашевым, отцом декабриста,
с семьями поэта Н.М. Языкова, философа-поэта А.С. Хомякова, Ермоловыми, Филатовыми и
Ляпуновыми. Во время холеры 1830 г. был окружным комиссаром (в его округ входило Болдино).
У своей тетки Топорниной в селе Черновском встречался с А.С. Пушкиным.
Супругой Николая Александровича Крылова была София Викторовна Ляпунова (умерла в
1912 г.), племянница Михаила Васильевича Ляпунова (1820—1868), профессора астрономии,
математика (ученика Н.И. Лобачевского по Казанскому университету), директора Ярославского
лицея.
Для нас особенно ценно то, что Филатовы, Крыловы, Ляпуновы, Сеченовы и Капица — в
родстве и в свойстве. 12 мая 2000 г. Нижегородское телеграфное агентство (проект Инфонет)
сообщало о том, что в Нижегородском НИИ измерительных систем члену-корреспонденту АН
России профессору А.П. Капице благодаря помощи сотрудников Нижегородского областного
архива был возвращен считавшийся безвозвратно утраченным архив семьи: 680 частных писем его
предков по материнской линии. Послания, охватывающие 1822—1916 гг. (три поколения членов
родственных друг другу семей Крыловых, Филатовых, Ляпуновых, Сеченовых, Капиц и других
известных российских династий), были взяты для работы над книгой о семье П.Л. Капицы
журналисткой Татьяной Кашпиль, которая вскоре скончалась. Квартиру заняли люди, которые, не
поняв исторической ценности переписки, просто выбросили ее в мусорный контейнер. Как тут не
вспомнить благодарностью инженера НИИ Станислава Дудкина, имеющего историческое
образование, который, увидев документы с грифом Академии Наук, в течение трех лет искал
возможность вернуть переписку потомкам адресатов. Вспоминаются слова Валентина Распутина:
«...прошлое не уходит бесследно, в каждом из нас оно оставляет следы и протягивается дальше...»
Внучатый племянник Нила Федоровича Филатова Нил Константинович Сараджев (1919—
1998) был супругом Галины Борисовны Завадовской (родилась в 1921 г.), правнучки родного
брата Нила Федоровича — Михаила Федоровича (родился в 1843 г.).
Н.Ф. Филатов много сделал для открытия больницы в родном Теплом Стане. В 1888 г. в
эту больницу прибыл первый врач — Дмитрий Дмитриевич Беклемишев. Ныне на месте
49
старой Теплостановской больницы в селе Сеченове построена современная больница с
высококвалифицированным персоналом1.
У Ф.М. Филатова было семь сыновей, причем трех известных врачей дало одно поколение
семьи: основоположника русской педиатрии Нила Федоровича, хирурга Симбирской губернской
больницы Петра Федоровича и главного врача Московско-Казанской железной дороги Федора
Федоровича Филатовых. В следующем поколении прославил фамилию племянник Н.Ф. Филатова
— академик, офтальмолог и хирург В.П. Филатов.
Владимир Петрович Филатов (1875—1956) был крупнейшим специалистом в вопросах
общей, особенно пластической хирургии. Широчайшую известность ученому принесли
произведенные им с большим успехом многочисленные операции по пересадке роговицы и
развитие проблемы тканевой терапии. Большой вклад внес В.П. Филатов и в дело лечения
глаукомы и борьбы с трахомой. А начиналось с одержимости, с типичной для Филатовых
целеустремленности.
14 мая 1907 г. отец В.П. Филатова Петр Федорович пишет из Фуляэли (КВЖД) Николаю
Александровичу Крылову: «...Володя хотел было приехать на лето, но на днях получил от него
депешу, что не может бросить диссертацию, не приедет. Несчастный человек, дельный, умный, но
все боится сам себя. Затеял работу крупную и все лезет глубже и глубже, боится, чтобы плохо не
вышло и приходит в отчаяние, что не доделает. Я жду, что из него выйдет выдающийся окулист,
но эта работа отнимает массу времени и сил».
В 1894 г. вся семья Филатовых переехала в Симбирск. Родные жили в имениях
Ромоданове, Сырятине, Степановке и в более отдаленных имениях: Теплом Стане, Висяге,
Полянах.
Михаил Федорович владел имением Анастасьевка в Луганском уезде Екатеринославской
губернии, был директором соляных копей Летуновского и был женат на Анастасии Васильевне,
ур. Депрерадович. Интересно, что сербская фамилия Депрерадович встречается в русской истории
XIX в.: Николай Николаевич Депрерадович (1802—1884), корнет кавалергардского полка, член
петербургской ячейки Южного общества, отбывал наказание за участие в декабристском
восстании в Нижегородском драгунском полку, впоследствии генералмайор. Может быть, у
сербской фамилии Прерадович появилась приставка «де» при Екатерине II, когда утверждалась в
дворянстве? Поиск продолжается...
Первоначальное образование Нил Федорович получил дома. Его первым учителем
русского языка и математики был талантливый крепостной человек Н.А. Морозов. В 1859 г.
1
Крылов А. Н. Воспоминания. — М., 1946. — С. 93—96.
50
Нил поступает во второй класс Пензенского дворянского института, где одновременно обучались
еще три брата. На каникулы в родную Михайловку из Пензы их увозил камердинер отца Иван
Максимов. «Мы не входили, мы врывались в дом, и не знаешь, кого целовать — отца или мать.
Мать, кажется, хочет всех своих мальчиков вместе прижать к груди... а отец радостно улыбается
со своей неизменной трубкой в руке...», — писал в своих неопубликованных воспоминаниях брат
Нила Федоровича Абрам.
Закончив институт в 1864 г. с серебряной медалью, Нил в том же году поступает на
медицинский факультет Московского университета, который блестяще оканчивает в 1869 г. В
1866— 1868 гг. одновременно в Москве учились шесть родных братьев и два двоюродных брата
Филатовых. Брат Абрам, ставший студентом физико-математического факультета, вспоминал, что
братья поначалу снимали комнату у портного; было холодно, питались хлебом и чаем. А через год
переехали к семье Запольских, один из членов которой, врач-гинеколог, был страстным
любителем театра и первым актером на любительской сцене. Этой любовью к искусству он
заразил и Нила1.
О студенческих годах Н.Ф. Филатова рассказывал его товарищ по университету,
впоследствии главный доктор Софийской детской больницы Николай Викентьевич Яблоков,
который был на курс старше Филатова: «В антрактах между лекциями в курильной и в коридорах
старых клиник на Рождественке я встречал сумрачного на вид высокого смуглого брюнета с
шапкой курчавых волос на голове, придававших ему нерусский тип, всегда торопящегося,
несловоохотливого, мало общительного юношу Филатова. Как же был я удивлен, когда встретил
его в семейном кружке одного молодого врача веселым собеседником и остряком, добродушным,
заразительно смеющимся тем чисто детским непринужденным смехом, которым могут смеяться
люди с открытой душой и спокойной совестью, с его выразительными большими черными
глазами, светившимися бесконечной добротой, отзывчивостью и сердечной теплотой. Весь он
произвел на меня тогда чарующее впечатление»2.
Запольские жили, видимо, в Антипьевском переулке (тре бует уточнения). Братья
Филатовы жили на паевых началах в квартире из 4—5 комнат. Хозяйство вела их добрейшая те
тушка Наталья Михайловна Филатова, так и оставшаяся неза мужней. Каждый из братьев имел
долю самостоятельности и
Коваленк о Н. Н. Некоторые материалы о жизнедеятельности Н.Ф. Филатова (К 60-летию со дня смерти) //
Педиатрия. — 1962. — № 6.-С. 76-81.
2
Памяти проф. Н.Ф. Филатова. Речи, читанные 13-го марта 1902 г. в Заседании Общества детских врачей,
состоящего при Московском университете. — М., 1902. — С. 45.
1
51
своего права, являл собой образец воспитанности и порядоч ности. Всех братьев связывала
крепкая дружба. Примером их усердной работы заражались и их товарищи. Эта обстановка
студенческой жизни воспитывала в Ниле Федоровиче умение работать, которое так ярко
выявилось в его дальнейшей дея тельности. А свободное от занятий время использовалось
братьями и их товарищами для совместного чтения любимых писателей и страстных споров по
поводу прочитанного. У Нила была ярко выражена любовь к живописи и музыке. Он не пропускал
ни одной выставки, ни одного крупного симфонического концерта или новой оперы; он был
страст ным любителем театра, особенно Малого, где у него было об ширное и тесное знакомство с
артистами.
Сердечность взаимных отношений отражалась на дальней шем развитии характеров и
нравственных устоев молодых Филатовых... Письма от родных, коллективные или на имя каждого
из братьев, читались всеми вместе. Получая гостин цы из дома, братья приглашали по этому
случаю друзей на «торжественный чай». Радовались приезду кого-либо из род ных мест. А самым
большим удовольствием были поездки до мой на каникулы: необыкновенно сильным было
чувство любви к своему гнезду.
Отличительными чертами студента Филатова были любовь к труду, способность много и
продуктивно работать. Он был одним из самых способных и трудолюбивых студентов; его
конспекты лекций считались лучшими, отличаясь точностью передачи лекций и простотой
изложения. В музее Московской медицинской академии им. И.М. Сеченова хранится огромная
книга с записями историй болезней, составленными студентами-медиками, и среди них — история
болезни полу торагодовалой девочки, заполненная в 1868 г. студентом Н.Ф. Филатовым. В связи с
этим вспоминается рассказ о том, что у М.Я. Мудрова была особая книжка, содержавшая более
1000 подробных записей о лечении им больных. «Сие сокровище для меня дороже всей моей
библиотеки, — говорил великий русский врач. — Печатные книги везде можно найти, а историй
болезни нигде. В 1812 году все книги, составлявшие мое богатство и ученую роскошь, оставались
здесь на расхищение неприятеля (Мудров жил в собственном доме в Филипповском переулке, а с
1821 г. — на Пресне), но сей архив везде был со мной, ибо от больных приобретаются книги и
целые библиотеки; от больных богаты врачи; на пользу больных должны они взаимно посвящать
все избытки и труды свои»1. Эти слова, безусловно, были известны Н.Ф. Филатову и восприняты
им.
1
Смотро в В. Н. Мудров (1776—1831). — М.: Медгиз, 1947 — С. 54.
52
Уже в студенческие годы выявились две черты в характере Филатова: любовь к труду,
способность работать много и продуктивно; упорство и настойчивость в достижении намеченной
цели. Учась у Г.А. Захарьина, автора собственного, анамнестического, метода исследования
больного (строго индивидуальный подход к каждому случаю; тщательно проводимый распрос,
доведенный до высоты искусства; умение выделить из массы симптомов самые главные; тонкая
диагностика и лечение не просто болезни, а данного больного с учетом бытовых условий его
жизни), Филатов больше всего увлекся лекциями и работой Захарьина в клинике и пошел по пути
клинической медицины.
Нил Федорович вспоминал о лекциях Захарьина: «...Какие дивные лекции мы слышали:
все было взвешено, мысль излагалась ясно, глубоко обдуманно; его своеобразная дикция и слог
лаконично врезывались в память. Он говорил о данном случае, и вместе с тем мы черпали
познания общие по этой болезни... Обладая необычайной памятью, он приводил нам уже бывшие
перед нами подобные же случаи и группировал их так, что они стояли перед нашими глазами.
Диагноз он ставил так логично, что никаких сомнений у нас не проявлялось... Его лекции бывали
переполнены студентами, жаждавшими услышать новое слово науки»1.
Клиника Захарьина, по словам Яблокова, была «путеводной звездою и, несомненно,
указала Н.Ф. Филатову выбрать для своих способностей клинические занятия»2.
Г.А. Захарьин писал: «...истинный, действительный, а не кажущийся только врачебный
совет есть лишь тот, который основывается на полном осведомлении об образе жизни, а также
настоящем и прошлом состоянии больного, и который заключает в себе не только план лечения,
но и ознакомление больного с причинами, поддерживающими его болезни и коренящимися в его
образе жизни, — разъяснение больному, что лечение лишь облегчает выход к здоровью, а прочное
установление и сохранение последнего невозможно без избежания названных причин, — словом,
разъяснение больному его индивидуальной гигиены»3.
Благотворно было влияние на будущего педиатра и А.Я. Кожевникова, последователя
И.М. Сеченова и С.П. Боткина, правильно понимавшего роль коры головного мозга в
физиологических и патологических проявлениях организма.
Сдавая выпускные экзамены, Н.Ф. Филатов пишет своему другу, молодому врачу Н.В.
Яблокову: «Посылаю Вам свои
Памяти Н.Ф. Филатова. Речи, читанные 13-го марта 1902 г. в Заседании общества детских врачей,
состоящего при Московском университете. - М., 1902.-С. 140.
2
Там же.-С. 45.
3
Бетюцкая А. В. Н.А. Тольский. — М., 1953. — С. 152.
1
53
мечты. Я думаю, если меня выберут в земские врачи, год про жить в деревне, а может быть, и два,
скопить малую толику денег и отправиться в Москву держать экзамены на доктора; для этого
понадобится, вероятно, целый год. После удачного исхода предприятия я с оставшимися
аржанчиками (их должно быть не менее двух тысяч) еду в Германию (для чего в деревне изучу
немецкий язык), пробуду там два года и возвращусь в Москву с диссертацией и с кличкой
«заграничный»... А что после будет, неизвестно: если удастся устроиться в Москве, так и будет, а
нет, пусть будет, что будет»1.
Место земского врача Н.Ф. Филатов получает в своем род ном Саранском уезде, явившись
первым и единственным 1в земским врачом уезде. «Вообразите, я один на весь уезд, — пишет он
Н.В. Яблокову. — По географии на моих руках находится 58 тысяч человек, не считая женщин и
детей, а последние-то главным образом и находятся на моих руках. За здоровье этого легиона я
получаю 100 рублей в месяц; остается ли в выгоде от этого легион, не знаю; я же откладываю
деньги на заграничную поездку, которая непременно должна совершиться. Служебные мои
обязанности следующие: я должен раз в неделю выехать на пункт за 30 верст, пробыть там до
вечера и давать советы больным, точь-в-точь как то делается в клинической амбулатории, с той
разницей, что вместо рецептов даю лекарства, изготовленные имеющимся на пункте фельдшером.
Я должен еще ездить в места эпидемий и даже эпизоотии. Мне не запрещается лечить и дворян, но
они что-то вовсе почти ко мне не обращаются; я лечил всего только одну соседку, после ряда
визитов она выздоровела — и конец. Само собой разумеется, дома ко мне также приходят
больные, примерно человек 100—150 в месяц, так что работы по должности у меня не бог весть
сколько»2. Из этого перечисления обязанностей земского врача видно, какую нагрузку вел земский
врач и как расценивал ее Филатов.
А ведь земский врач в те годы был, по словам Н.В. Склифосовского, «основной фигурой»
медицины в России. Земская медицина начинает развиваться после земской реформы 1864 г.
Земское хозяйственное самоуправление было введено в 34 из 89 губерний страны. До этого
времени медицинская помощь сельскому населению практически не оказывалась. Больницы были
только в губернских и уездных городах, причем уровень медицинской помощи в них —
чрезвычайно низким, а смертность — весьма высокой. «Положение о народном здравии» не
включалось в Положение о земских учреждениях как обязательная повинность земства. Но
уездные
Памяти проф. Н.Ф. Филатова. Речи, читанные 13-го марта 1902 г. в Заседании общества детских врачей,
состоящего при Московском университете. — М., 1902. — С.52.
2
Там же.
1
54
земства стали приглашать врачей, и врачи были исполнены желания служить своему народу.
Земский врач сочетал в себе лучшие традиции общественной медицины.
Ф.Ф. Эрисман называл земскую медицину «нашим сокровищем, которому нет ничего
подобного в Западной Европе». И.М. Рахманинов в статье, посвященной 25-летию журнала
«Медицинское обозрение», говорил о значении земской медицины. И приводя слова Эрисмана,
писал: «Вот почему журнал выступил в 1877 году против идеи о необходимости регламентировать
земскую медицину (передать управление ею в руки особого центрального правительственного
учреждения — Санитарного совета, состоящего из врачей, ничем с земствами не связанных)»1.
Высоко оценивал роль земской медицины и главный доктор Софийской детской
больницы Н.В. Яблоков. На годичном собрании Общества детских врачей в Москве 17 февраля
1897 г. он сделал сообщение «Исторический очерк оспопрививания в России». Привел интересные
данные о первом привитом питомце Воспитательного дома в Москве в 1801 г. — питомце Антоне,
названном в связи с этим Антоном Вакциновым, гуманизированная оспенная лимфа которого
стала передаваться «с ручки на ручку по всему государству в течение 60 лет...» Самому Яблокову
приходилось видеть, как «старик-оспенник с золотой медалью на груди (за труды по
оспопрививанию) вытаскивал из кармана своего засаленного кафтана оспопрививательный лангет
и традиционные два стеклышка с засохшей лимфой, поплевав на которую, он старался своим
сомнительной чистоты инструментом ввести поглубже в кожу плеча ребенка свою
предохранительную материю. "У ребенка разнесло даже всю ручку", — простодушно хвастался
этот оспенник, думая, что произошло это благодаря его умению и хорошему качеству лимфы».
Распространению оспопрививания, по словам Н.В. Яблокова, способствовало: 1) замена
гуманизированной лимфы, употребляемой с 1868 г., животной вакциной; 2) в еще большей
степени, введение в 1864 г. земских учреждений: «с этих пор начинает постепенно сокращаться
деятельность "оспенников"»2.
Вначале система медицинской помощи в земствах была разъездной: живя в уездном
городе, земский врач в определенные дни разъезжал по селениям. Затем была введена более
прогрессивная, стационарная система: уезды делились на несколько медицинских участков, в
центральном из которых строилась лечебница на 15—20 коек с отделением для рожениц и
амбулаторией. Врач ежедневно, в определенные часы
1
2
Двадцатипятилетие журнала «Медицинское обозрение». — М., Г 1 П 1899.-С. 2, 17.
Труды Общества детских врачей в Москве. 1897-98.-М., 1899.-С. 35.
55
принимал в земском участке, а по необходимости выезжал к больному по вызову. Передовые
земские врачи вели неустанную борьбу за введение бесплатного, за счет земства,
медикосанитарного обслуживания населения. Однако это удалось осуществить только в
некоторых губерниях.
Характерное для Н.Ф. Филатова отсутствие самомнения сказалось в следующем: он
поделился с товарищем судьбой одного студента, вынужденного прервать учебу на медицинском
факультете в связи с семейными затруднениями: «Жаль, очень жаль бедного: такой дельный
человек и так несчастлив; ей Богу, готов бы был отдать ему мое положение, а сам встать в его: из
него бы дельнее вышел врач, чем из меня выйдет; а я бы тогда продолжать не стал, поселился бы в
деревне»1.
Согласно намеченному плану, Н.Ф. Филатов через год с небольшим едет в Москву и сдает
экзамены на доктора медицины. В 1872 г. он, по совету Н.А. Тольского, едет в Вену для
специального изучения детских болезней. Дело в том, что во второй половине XIX в. вторым
после Парижа, где вторая в мире детская больница была открыта в 1802 г. (первая — в Лондоне в
1769 г.), центром изучения детских болезней становится Австрия, особенно ее крупные города
Вена и Прага.
В Вене Филатов посещает лекции профессоров \У1с1еггюГег, Мот! и Р1е18сптапп, у
которого некоторое время был ассистентом. Одновременно слушает лекции и других знаменитых
венских профессоров: НегЬа (кожные болезни), 51ет (диагностика) и РоМГгег (болезни гортани,
ларингоскопия). Проработав в Вене I I мес, он едет на лето 1873 г. в родную Михайловку для того,
чтобы привести в систему все приобретенные за границей знания.
Осенью он вторично едет за границу, теперь в Прагу. В Праге в течение 8 мес он изучает
педиатрию, терапию, дерматологию, отоларингологию, патологическую анатомию и
гистологическую технику: на правах ординатора занимается в детской больнице Франца Иосифа,
где под руководством профессора 5(етег изучает детские болезни; слушает лекции профессора
К1иег-Уоп-Рч1иег$пат в Пражском воспитательном доме, а также известного патологоанатома
профессора К1еЪ$. Необходимость вести переговоры с пациентами-чехами заставила его изучить
чешский язык.
Летом 1874 г. Н.Ф. Филатов переезжает в Гейдельберг, где в течение нескольких месяцев
изучает патологическую анатомию и гистологию у профессора Фридриха Арнольда (РгМпсН
АгпоШ, 1803—1890). Сам изготовляет коллекции микроскопических препаратов, о которых
рассказывал доктор
Памяти проф. Н.Ф. Филатова. Речи, читанные 13-го марта 1902 г. в Заседании общества детских врачей,
состоящего при Московском университете. — М., 1902. — С. 54.
1
56
И.М. Рахманинов, видевший их в патологоанатомическом ин ституте Московского университета1.
За два года занятий за границей Филатов приобретает большой запас знаний в различных
областях медицины, получает солидную подготовку, теоретическую и практическую. Однако не
пассивным учеником западных светил был Н.Ф. Филатов и не их последователем во всем.
Определенный метод клинического мышления, выработанный под влиянием Захарьина, Тольского
и других профессоров московской школы, природный ум, здоровый скептицизм, критическое
отношение к чужим мнениям, независимость, самостоятельность в суждениях помогли ему идти
своим путем.
Поражаешься высочайшему самосознанию и гордости за родную землю наших ученых.
Василий Маркович Флоринский (1834—1899), выпускник Петербургской военной акаде мии,
предшественник Н.Ф. Филатова по стажировке в Австрии, писал в 1861 г. из Праги в Россию: «Я
здесь с небольшим два месяца, но уже на многое смотрю другими глаза ми..., а главное, перестал
благоговеть перед заграничными авторитетами. Слава богу, я вижу теперь, что наша Академия
ничем не хуже здешних университетов, что ее напрасно некоторые упрекали в незрелости, в
недостатке средств к образованию. Не зная дела, мы, молодые врачи, бывало, верили на слово
заморским рассказам и считали себя чуть не пигмеями, но теперь я уверен, что наступит время и
наша Академия опередит многие из здешних университетов. Скоро не мы, а к нам будут ездить —
если не учиться (по незнанию русского языка), то, по крайней мере, познакомиться с русскими
учреждениями»2.
В.М. Флоринский родился во Владимирской губернии в 1834 г. Еще будучи лекарем, был
допущен к чтению лекций по гинекологии студентам академии в 1860/61 учебном году на правах
частного доцента. Лекции были оценены высоко, и талантливый доцент был послан за границу для
усовершенствования в избранной специальности, преимущественно педиатрии. В его отчетах
содержатся отзывы о детских клиниках Франции и Германии, Праги и Вены. По возвращении в
Петербург Флоринский был назначен преподавателем теоретического курса акушерства,
гинекологии и детских болезней. Из написанного Флоринским упоминаются «Отчет о состоянии
акушерской, женской и детской клиник и госпитального отделения за 1858—1859 гг.» в Военномедицинском журнале за
Труды акушерско-гинекологического общества. — М., 1924. — Т. XXIX.- С. 264.
Каневский Л. О., Лотова Е. И., Идельчик X. И. Основные черты развития медицины в России в период
капитализма (1861-1917). - М.: Медгиз, 1956. - С. 172.
1
2
57
1860 г. и «Дифтерит» в Протоколах Общества русских врачей за 1863 и 1864 гг.
Хотя, по его собственному признанию, В.М. Флоринский занимался педиатрикой «без
желания», по неволе, таковы уж были свойства этого ученого, что все, за что он брался, он
исполнял добросовестно и хорошо. В 1865 г., кроме теоретического преподавания, ему было
поручено и ведение детской клиники (фактически одной палаты, в которой размещались при
взрослых иногда и дети). Он добился открытия детской клиники на десять кроватей в двух
комнатах женского госпитального отделения академии. В своем кабинете профессор принимал и
амбулаторных больных со всеми, в том числе и заразными, болезнями. Труднейшие условия, в
которой находилась детская клиника, заставили В.М. Флоринского заняться выработкой плана
устройства новой детской клиники. 1 января 1874 г. в Михайловской клинической больнице
баронета Виллье была открыта детская клиника на 20 кроватей. Она имела массу отступлений от
проекта Флоринского, главным из них было отсутствие отдельных помещений для заразных
больных; все преподавание студентам приходилось вести на амбулаторных больных.
Замечательна общественная деятельность В.М. Флоринского и его вклад в создание в 1888 г.
Сибирского (Томского) университета, который стал его дорогим детищем.
Н.В. Яблоков вспоминал: «Двухлетнее пребывание в Вене, Праге и Гейдельберге дало
Нилу Федоровичу возможность основательно подготовиться для практической деятельности,
которую он начал на скромном месте сверхштатного врача в детской больнице, и первый в Москве
написал на своей двери: "Принимает только по детским болезням" (специального детского врача в
то время еще мало было в обращении)»1.
В начале 1875 г. Филатов вернулся в Москву и поступил сначала экстерном, а вскоре стал
ординатором детской больницы на Бронной и начал, согласно давно намеченному плану, работать
над диссертацией. Одновременно выпускает монографии «Диспепсия и грипп у детей» (1873) и «О
некоторых предрассудках при воспитании детей» (1876). 31 мая 1876 г. он блестяще защищает
диссертацию на степень доктора медицины на тему «К вопросу об отношении бронхита к острой
катарральной пневмонии». В эксперименте и на трупном материале он впервые установил, что
ателектаз легкого ведет к развитию пневмонии.
В 1877 г. при содействии Н.А. Тольского Филатов принят в число приват-доцентов по
кафедре акушерства, женских и детских болезней и получает, с согласия Тольского, разрешение
Памяти проф. Н.Ф. Филатова. Речи, читанные 13-го марта 1902 г. в Заседании общества детских врачей,
состоящего при Московском университете. — М., 1902. — С. 54.
1
58
читать лекции в детской больнице. Он читает студентам необязательный курс детских болезней.
«Демонстрация большого количества больных с тщательным непосредственным разбором их,
ясное, простое изложение вопроса привлекали массу слушателей, несмотря на очень плохие, с
современной точки зрения, условия в больнице, несмотря на то, что курс этот был необязательным
и читался раз в неделю по воскресеньям в виде одночасовой лекции», — писали В.И. Молчанов и
Г.Н. Сперанский в предисловии к книге Н.Ф. Филатова «Семиотика и диагностика детских
болезней»1. В 1881 г. он публикует «Клинические лекции о распознавании и лечении катаров
кишок у детей» (еше при жизни Н.Ф. Филатова они были переизданы 4 раза и переведены на
немецкий и польский языки). В этом первом руководстве для врачейпедиатров Н.Ф. Филатов
уделял особое внимание вопросам дифференциальной диагностики и рациональному лечению,
пропагандируя грудное молоко в качестве лечебного средства при диспепсии у искусственно
вскармливаемых детей. С этого времени начинается широкая научная, преподавательская и
практическая деятельность Н.Ф. Филатова как педиатра.
«Его исключительная, до максимума обострившаяся наблюдательность, умение из массы
симптомов выделить наиболее важные, характеризующие то или иное заболевание, отбрасывая
все лишнее или затушевывающее диагноз, и в то же время иногда используя ничтожные, едва
уловимые симптомы, — все это являлось отличительной чертой клинического метода и
медицинского мышления Нила Федоровича»2.
По наблюдениям именно в «Бронной» больнице в течение 16 лет работы в ней Н.Ф.
Филатов написал свои наиболее крупные труды: «Катарры кишок у детей» (4 издания с 1881 по
1902 г.); «Лекции об острых инфекционных болезнях» (4 издания с 1885 по 1889 г.), внесшие
много нового в разработку таких инфекционных заболеваний, как корь, скарлатина, дифтерия;
«Семиотика и диагностика детских болезней» (6 изданий с 1890 по 1902 г.), впервые включившая
описание новых заболеваний и новых форм проявления ранее известных болезней: скарлатинозная
краснуха, инфекционный мононуклеоз, маскированная малярия грудных детей, затяжные и
безлихорадочные формы гриппа, ветряная оспа как самостоятельное заболевание. Н.Ф.
Филатовым разработан совершенно новый раздел детской патологии — невралгия детского
возраста.
Н.Ф. Филатов напечатал более 30 работ по различным вопросам патологии детского
возраста. Этими трудами Н.Ф. Филатов заложил прочную научную основу русской
1
2
Филато в Н.Ф. Семиотика и диагностика детских болезней. М.: Медгиз, 1949. — С. 4.
Там же.
59
педиатрии и еще до назначения на кафедру детских болезней приобрел широкую известность не
только в России, но и за границей.
Издатель журнала «Медицинское обозрение» В.Ф. Спримон писал: «В течение 20-ти
последних лет одни его учебники по диагностике, семиотике, терапии детских болезней, по
инфекционным болезням вышли каждый в количестве 4—6 изданий: все они переведены на
многие иностранные языки и общим хором иностранных ученых признаны за образцовые. Честь
такого общего признания иностранцами компетентности русского ученого выпадала до этих пор
на долю весьма немногих из наших соотечественников»1.
В предисловии к «Лекциям об острых инфекционных болезнях » Н.Ф. Филатов писал:
«Имея в своем распоряжении богатый материал Московской детской больницы, я располагаю для
своих лекций всего лишь одним воскресным часом в неделю и потому, чтобы показать студентам
по возможности больше случаев, я стараюсь быть короче на словах. Вот причина, почему читатель
не найдет в моих лекциях, часть которых я решился выпустить в свет, никаких теоретических
рассуждений и разбора спорных вопросов». Этот необязательный курс лекций Н.Ф. Филатова
посещали по 50 и более студентов2.
Нужно не забывать при этом, что Н.Ф. Филатов в Брон ной больнице наблюдал
стационарных больных только в тече ние 8 лет, а после закрытия больницы в 1883 г. — только ам
булаторных больных.
А.А. Кисель говорил, что в «Лекциях об инфекционных болезнях» особенно ценно то, что
они представляют собою сводку собственных наблюдений автора, сделанных в Детской больнице
на Бронной, причем наблюдения эти освещены с точки зрения современных научных взглядов, что
«Семиоти ка» Н.Ф. Филатова полна самыми блестящими краткими ха рактеристиками отдельных
страданий детского возраста, и в этом отношении трудно назвать другую книгу, которая могла бы
с ней сравниться, в особенности для начинающего вра ча»3. Стремясь помочь молодым врачам и
студентам высших курсов, которые, по меткому выражению автора, «из-за де ревьев не видят
леса», используя свой 16-летний опыт работы в Бронной больнице и 12-летний опыт занятий со
студента ми, Н.Ф. Филатов считал «Семиотику» «кратким руководст вом, при помощи которого
они легче могли бы разобраться в
Медицинское обозрение. — 1902. — Т. 57. — № 3. — С. 263.
ЦМАМ. Ф. Р-134.-Д. 14.-Л. 5.
3
Памяти проф. Н.Ф. Филатова. Речи, читанные 13-го марта 1902 г. в Заседании общества детских врачей,
состоящего при Московском университете. — М., 1902. — С. 14.
1
2
60
различных симптомах данного заболевания и поставить диагностику, не увлекаясь в сторону
мелочами»1. Так, в разделе о сборе анамнеза Н.Ф. Филатов дает образчики необходимых вопросов
и намечает вкратце мотивы подобных вопросов, а также семиотическое значение возможных
ответов, что чрезвычайно облегчало работу начинающего врача. Девять разделов книги
завершались терапевтическим указателем «с наиболее употребительными и простыми рецептными
формулами», причем, зная, что этот раздел терапии вызывает наибольшие затруднения у
студентов и молодых врачей, автор обращал особое внимание на дозировку лекарств по возрастам
и предлагал для запоминания ряд мнемонических приемов.
Важное значение Н.Ф. Филатов придавал собиранию анамнеза: «Исследование начинается
с анамнеза, но предварительно следует дать матери высказать все, что она желает, так как без
соблюдения этого она постоянно будет прерывать дальнейший расспрос и отклонять его в
сторону. Спрашивают, что с ребенком, давно ли началась болезнь, что замечено было прежде
всего и что присоединилось потом»2.
Расчет самого автора на то, что «Семиотика» явится справочником для врача-педиатра,
особенно молодого, полностью оправдался: в течение очень многих лет эта книга служила в
полном смысле слова настольной книгой не только для начинающих, но и для опытных педиатров,
а также для врачей других специальностей. С 1890 по 1896 г. книга разошлась в 5 изданиях.
Хвалебные отзывы публиковались в Италии, Франции, Чехии, Венгрии. Крупнейший берлинский
педиатр профессор Гейбнер в своем отзыве о книге писал: «Разбросанные в разных отделах книги
тонкие замечания доставляют и поучение, и наслаждение даже знатоку дела... Книгу хорошо
известного в Германии Филатова мы можем вполне рекомендовать немецким врачам. Из нее
можно научиться многому и притом с удовольствием»3.
Ассистент Н.Ф. Филатова в детской клинике на Девичьем поле А.А. Полиевктов
вспоминал, что «даром передачи своих знаний другим Нил Федорович обладат в совершенстве, и
в этом отношении не имел соперников. Будучи еще приватдоцентом, он пользовался уже славой
наилучшего преподавателя, и на увлекательные лекции его в детскую больницу на Бронной
стекались толпы учащейся молодежи»4. И из этой молодежи он воспитывал будущих ученых.
Работая в заразных
Филато в Н.Ф. — М.: Медгиз, 1949.— С. Семиотика и диагностика детских болезней
Там же. — С. 9.
3
Памяти проф. Н.Ф. Филатова. Речи, читанные 13-го марта 1902 г. в Заседании общества детских врачей,
состоящего при Московском университете. — М., 1902.— С. 7.
4
Там же. — С. 26.
1
2
61
бараках клиники, А.А. Полиевктов был командирован Н.Ф. Филатовым летом 1895 г. в Париж для
изучения техники интубации при оперативном лечении дифтерийного крупа, и на основе
материала первых 100 случаев интубации в дифтерийном бараке написал диссертацию на степень
доктора медицины1.
Отличительной чертой его лекций был их практический уклон. Важнейшая обязанность
клинициста-преподавателя, как понимал ее Н.Ф. Филатов, состоит в том, чтобы студенты на
лекциях научились самостоятельно читать и правильно понимать живую книгу природы, т.е.
больного человека. Поэтому практические сведения по диагностике и лечению он сообщал путем
демонстраций возможно большего количества больных и клинического разбора случаев, взятых
непосредственно из жизни, из богатого больничного материала. Для Н.Ф. Филатова главным были
больной ребенок и студент, готовящийся к врачебной деятельности. Студентов он учил понимать
организм ребенка как нечто качественно отличное от организма взрослого человека, всегда
подчеркивал анатомо-физиологические особенности детей. И причины болезней связывал с
неблагоприятными условиями внешней среды, отводя решающее место социальной среде,
жилищно-гигиенической обстановке, в которой находится ребенок.
Популярность Н.Ф. Филатова как преподавателя, клинициста, автора монографий растет
день ото дня. Интересные факты биографии Н.Ф. Филатова сообщила в журнале «Педиатрия »
Т.С. Гальчук из Луганского медицинского института, работавшая в 1967 г. в ЦГИА в Ленинграде.
В 1887 г. Министерство народного просвещения разрешило Киевскому университету Св.
Владимира открыть самостоятельную кафедру детских болезней и обратилось к известному врачу
и ученому К.А. Раухфусу с просьбой рекомендовать врача, достойного возглавить кафедру. К.А.
Раухфус (1835—1915), крупный педиатр, в течение 10 лет работавший прозектором в
Петербургском Воспитательном доме и 40 лет главным врачом Детской больницы им. принца
Ольденбургского, предложил кандидатуры трех врачей, «...известных своими учеными трудами в
области детских болезней и достаточно активных в клиническом отношении», исходя из их
реальных возможностей переезда в Киев: доктора медицины, старшего врача Елизаветинской
детской больницы в Петербурге Ф.К. Арнгейма, доктора медицины, главного врача детской
больницы в Москве В.Е. Чернова и доктора медицины, приват-доцента Московского университета
Н.Ф. Филатова. Министр остановил свой выбор на Н.Ф. Филатове и направил конфиденциальное
1
Молчано в В. И. Н.Ф. Филатов как профессор // Педиатрия.— 1912.-№ 2.-С. 45.
62
письмо заведующему кафедрой детских болезней Московского университета Н.А. Тольскому с
просьбой сообщить свои соображения о научных и преподавательских способностях Н.Ф.
Филатова.
Ответ Н.А. Тольского заслуживает внимания: «...Вам угодно знать мое мнение о научных
и преподавательских способностях доктора Филатова. Имею честь уведомить Ваше
превосходительство, что многочисленная работа доктора Филатова, помещенная им в
отечественных, так и в иностранных периодических изданиях, отдельно изданные им ученые тру
ды, сообщения, сделанные в различных медицинских обществах, привело меня к тому
заключению, что доктор Филатов в своей научной деятельности представляет счастливое
сочетание прочного общемедицинского образования с обширными сведениями в избранной им
специальности, необыкновенного трудолюбия в собирании научных фактов с основательною
критическою оценкою этих фактов, большой личной опытностью с беспристрастным суждением
об опыте других. Все эти качества дают доктору Филатову возможность не только стойко
держаться на высоте современных требований науки, но позволяют ему открывать и новые точки
зрения на сущность болезненных явлений у детей.
Громкая известность, которой он пользуется как детский врач не только в Москве, но и за
пределами ее, свидетельствует о том, что он обладает в равной мере и высшей способностью
врача, умением применять свои теоретические знания к конечным целям врачебной науки. Что
касается, наконец, до преподавательских способностей доктора Филатова, то, пользуясь
изданными им лекциями об острых инфекционных заболеваниях у детей, я мог бы привести
несколько примеров тому, как ясно и вразумительно передает он своим слушателям самые
сложные и запутанные медицинские вопросы, но я считаю более уместным по этому поводу
упомянуть о том, что доктор Филатов, как приват-доцент Московского университета, успехами
своего преподавания обращал на себя внимание медицинского факультета, который вследствие
того не однократно ходатайствовал о вознаграждении его за эти тру ды по преподаванию.
По всем этим соображениям позволяю себе высказать убеждение, что университет св.
Владимира приобретет в докторе Филатове вполне достойного представителя кафедры детских
болезней. Н. Тольский. 28 августа 1887 г.»1.
Кандидатура Н.Ф. Филатова была одобрена Киевским учебным округом и университетом.
Был подготовлен приказ о его назначении экстраординарным профессором Университета Св.
Владимира с 1.07.1898 г. Однако по ряду семейных
1
Педиатрия. - 1967.-№ 5. - С. 82-85
63
причин Нил Федорович был вынужден отказаться «от столь лестного назначения». В Киеве были
опечалены и университет, и клиника (началось уже строительство детской больницы), а в
Петербурге — Министерство народного просвещения (предварительно согласованная кандидатура
не прошла). Московский же университет, напротив, считавший крайне нежелательным увольнение
Филатова («студенты медицинского факультета лишились бы даровитого, хорошо знающего свой
предмет и ревностного преподавателя...»), просил «не отказать в оставлении приват-доцента
Филатова в Москве». Результатом всей этой истории было назначение руководителем первой на
Украине кафедры детских болезней осенью 1889 г. доктора медицины В.Е. Чернова.
2 февраля 1891 г. неожиданно скончался Н.А. Тольский. На его место в клинике, на
кафедре, в Хлудовской детской больнице и в «заразных» бараках на Девичьем поле назначается
его ученик Н.Ф. Филатов. А в первой детской больнице, которой всегда был благодарен, статский
советник, доктор медицины Н.Ф. Филатов продолжал работать врачом консультантом с 12.11.1897
г. по 26.01.1902 г.1
Ординатор Хлудовской больницы Б.А. Остроградский вспоминал о том, как после смерти
Н.А. Тольского в больницу пришел Н.Ф. Филатов: «Говорили, что назначен доцент Филатов, что
он талантливый, ученый человек, хороший лектор, но суров и резок; говорили, что все теперь
пойдет по-новому, и, Бог весть, будет ли это новое лучше старого. И вот, наконец, в один
прекрасный день по коночке из Кудрина на Девичье поле, в каком-то довольно потертом сюртуке
явился к нам новый профессор. Без всякой помпы, тихо и скромно, как будто сконфуженный чемто, как будто оробевший, предстал он перед нами, и трудно сказать, кто был более смущен: мы ли,
встречавшие его, или он, вошедший. Вот тут-то Нил Федорович и сказал свою знаменитую фразу:
«Господа, мы будем вместе работать! Никаких программ я давать не буду; дело само укажет, как
его делать, а вас я попрошу помнить, что я первый среди равных и только»2.
В 1896 г. в своей клинике Н.Ф. Филатов начал применять поясничный прокол при
менингитах и головной водянке, предложенный Квинке в 1890 г. и не находивший широкого
применения в России (ни в хирургических клиниках, ни в клинике нервных болезней на Девичьем
поле спинномозговой пункции еще не делали). И вот на общеклинической конференции ассистент
детской клиники Б.А. Остроградский
Исторический очерк Московской детской больницы. 1842—1897. — С. 31.
Памяти проф. Н.Ф. Филатова. Речи, читанные 13-го марта 1902 г. в Заседании общества детских врачей,
состоящего при Московском университете. — С. 34.
1
2
64
сделал сообщение о первых случаях поясничного прокола по Квинке. В.И. Молчанов вспоминал,
как хирург И.К. Спижарный и невропатолог В.К. Рот, бывшие в то время ассистента ми,
удивлялись смелости педиатров, которые не боялись вводить иглу в спинномозговой канал
ребенка1.
Н.Ф. Филатов получает профессуру и кафедру в университете, имея 22-летний врачебный
стаж и почти 15-летний опыт преподавательской деятельности, и уже — мировое имя крупного
педиатра. Однако верный своему правилу учиться, где и у кого только можно, он изучает нервные
болезни у Владимира Карловича Рота (1848—1916) и Лазаря Соломоновича Минора (1855—1944),
которые помогали ему разбираться в трудных вопросах физиологии и патологии нервной систе
мы; микробиологию детских инфекций — у приват-доцента Г.Н. Габричевского.
Георгий Норбертович Габричевский (1860—1917) возглавлял московскую школу
микробиологов и эпидемиологов. Он первым в России вместе с Н.Ф. Филатовым применил
сыворотку при лечении дифтерии и первый изготовил ее в Москве. Г.Н. Габричевский вспоминал,
что познакомились они в 1894 г. на съезде гигиенистов и бактериологов в Будапеште, где
французский бактериолог Габриель Ру (СаЬпе! Коих, 1853—1914) докладывал о первых 300
случаях дифтерии, леченных сывороткой. По приезде в Москву Георгий Норбертович впервые
применил привезенную им из Парижа противодифтерийную сыворотку: «Я согласился провести
лечение у дифтерийного мальчика только в клинике под наблюдением Н.Ф. Филатова. Мальчик
выздоровел, и несколько случаев успешного применения сыворотки последовали за первым
случаем». Н.Ф. Филатов первый в России применил сыворотку в дифтерийном бараке детской
клиники. Полученные результаты оказались настолько успешными, что Н.Ф. Филатов стал
убежденным сторонником и энтузиастом лечения дифтерии сывороткой. «Мне достаточно и
одного такого случая, — говорил Нил Федорович, — чтобы убедиться в действии сыворотки; мне
не нужны статистические цифры, так как за двадцать лет практики я знаю, что подобные случаи
обыкновенно кончаются смертью»2. Такая вера Н.Ф. Филатова помогла распространить
сывороточное лечение.
Габричевским была приготовлена и вакцина, которая успешно применялась для лечения и
профилактики скарлатины. Но первую, пробную, прививку приготовленной им скарлатинной
вакцины ученый сделал себе. Одним из первых он начал читать курс бактериологии в Московском
университете.
Молчано в В. И. Н.Ф. Филатов. — М: Медицина, 1947. — С. 47.
Памяти проф. Н.Ф. Филатова. Речи, читанные 13-го марта 1902 г. в Заседании общества детских врачей,
состоящего при Московском университете. — М., 1902. — С. 19—20.
1
2
65
Ему принадлежит «Руководство к клинической бактериологии для врачей и студентов» (1893)1.
Н.Ф. Филатов способствовал внедрению достижений новой в то время науки —
бактериологии: устроил в бараках детской клиники бактериологический кабинет и организовал
курс медицинской микробиологии для своих сотрудников врачей. Собранный и
проанализированный материал кабинета позволил ассистентам клиники С.Н. Калмыкову и В.Г.
Григорьеву сделать в Обществе детских врачей два доклада о бактериологическом методе
распознавания дифтерии и о продолжительности пребывания палочек в зеве дифтерийного
больного. Н.Ф. Филатов оказал огромную помощь в организации в Москве бактериологического
института и первых городских станций для бактериологической диагностики дифтерии через
Общество детских врачей и своим личным обращением в Городскую думу.
При открытии в Москве Бактериологического института Н.Ф. Филатов произнес речь, в
которой выступил уже убежденным сторонником серотерапии, и сказал, в частности: «Без
бактериологических институтов в настоящее время не могут обходиться научные центры, если
они желают по праву носить это название». В короткое время он собрал более 4,5 тыс. руб. на
устройство института, а после открытия его вошел в члены попечительского совета. Общество
детских врачей под его председательством возбудило ходатайство перед Городской думой об
учреждении станций для бесплатных бактериологических исследований случаев, подозрительных
относительно дифтерии, затем, перед Думой же, — об увеличении числа коек для дифтерийных
больных в городских больницах.
Габричевский вспоминал также, что еще до открытия дифтерийной бациллы и сыворотки
Нил Федорович производил крупные исследования по эпидемиологии дифтерии в наших южных
губерниях. И что Филатов застал счастливое время, когда в России и ее городах относительная и
абсолютная смертность от дифтерии уменьшилась.
«Деятельность Филатова, — говорил Габричевский, — составляет украшение нашего
врачебного сословия, гордость нашего русского врачебного сословия... Мне суждено было
сблизиться с Нилом Федоровичем на рубеже научной и практической медицины, нас познакомила
друг с другом — педиатра и бактериолога — дифтерия»2.
В музее ММА им. И.М. Сеченова хранится письмо Н.Ф. Филатова к невропатологу Л.С.
Минору от 28 ноября
Бетюцкая А. В. Н.А. Тольский. - М., 1953. — С. 22.
Памяти проф. Н.Ф. Филатова. Речи, читанные 13-го марта 1902 г. в Заседании общества детских врачей,
состоящего при Московском университете. — М., 1902. — С. 21.
1
2
66
1893 г. Создатель научной школы невропатологов статский советник Лазарь Соломонович Минор
родился в 1855 г. В 1879 г. он окончил медицинский факультет Московского университета, был
учеником Алексея Яковлевича Кожевникова (1836—1893). В 1905 г. работал консультантом
Яузской и Басманной отделений больницы для чернорабочих. Был профессором клиники нервных
болезней Московских высших женских курсов (впоследствии 2-й Московский государственный
медицинский институт) с 1910 по 1932 г. В своем письме Филатов сетует на патологоанатома М.Н.
Никифорова в связи с проведенной в спешке аутопсией умершей девочки и неучастием анатомов в
анализе причин заболевания: «...Все это меня очень расстроило и я сильно занят мыслею, как бы
эмансипироваться от начальства патологоанатомического института, чтоб быть новым хозяином и
иметь возможность удовлетворять Вашу любознательность, так как иначе интерес к нашей
больнице с Вашей стороны ослабнет и Вы бросите нас, а в таком случае ослабнет интерес и у меня
к нервным болезням вашей больницы, словом, пострадает дело... Преданный Вам Филатов»1.
Заявление, прямо скажем, резкое. В интересах дела Филатов бывал требовательным и жестким.
16 января 1892 г. Н.Ф. Филатов пишет доктору и переводчику А.Э. Гиппиусу, автору
книги «Детский врач как воспитатель. Практическое руководство для родителей, врачей и
педагогов »: «Многоуважаемый товарищ, очень благодарю Вас за Ваше письмо и за книгу.
Перевод и издание я нахожу прекрасными ». Далее Нил Федорович, в ответ на просьбу Гиппиуса,
предлагает прислать ему свои лекции об острых инфекционных болезнях, изданные в 1891 г.,
предоставляя ему, как переводчику и редактору, право «выпустить какия-нибудь главы, ну,
например, о тифе, о заушнице и еще что-нибудь» и рассмотреть возможность издания отдельными
выпусками («О дифтерите», «О диагностике лихорадочных болезней в их начале» и т.д.). И, в
конце: «Если Ваши переговоры с издателем доведут Вас до перевода, то я обещаю Вам сделать
нужные изменения, о которых Вы можете упомянуть в предисловии или, если хотите, я сам об
этом отмечу в предисловии к немецкому изданию. Во всяком случае, о результате переговоров с
издателем Вы меня в свое время известите, а пока до свидания. Уважающий Вас Н. Филатов».
Подлинник письма хранится в архиве больницы.
Ученик Н.Ф. Филатова В.И. Молчанов вспоминал, что в профессорской коллегии, на
заседаниях факультета он держался независимо и самостоятельно. Прямой, честный по природе,
Филатов не выносил закулисных интриг. Интересы науки и преподавания он ставил выше всего. А
нагрузка
Архив Музея ММА им. И.М. Сеченова.
1
Архив Музея ММА им. И.М. Сеченова.
67
была, конечно, колоссальная: в клинике на Девичьем поле он вновь пишет «Учебник детских
болезней» и выпускает одно за другим новые переработанные издания своих прежних трудов.
Пишет около 40 журнальных статей. Делает доклад на Международном съезде гигиенистов и
бактериологов в Будапеште 1894 г. на тему «К эпидемиологии дифтерита на юге России». В
феврале 1897 г. руководит детской секцией на ХП Международном съезде врачей в Москве.
Б.А. Остроградский, который с 1891 по 1902 г. был старшим ассистентом Филатова в
Хлудовской больнице, вспоминал, что один пожилой врач, два года посещавший детскую клинику
и всегда присутствовавший на лекциях, говорил: «Удивительное дело, чем больше слушаешь
Филатова, тем больше хочется его слушать: такая ясность и глубина мысли и, вместе с тем, такая
простота и доступность изложения»1.
Н.Ф. Филатов был замечательным диагностом. «Диагноз Филатова не боится
анатомического ножа», — вспоминал патологоанатом, профессор Харьковского университета
Николай Федорович Мельников-Разведенков (1866—1937). После окончания медицинского
факультета Московского университета в 1889 г. со званием лекаря он становится учеником
профессора И.Ф. Клейна, в 1890—1891 гг. начинает самостоятельные вскрытия в клиниках на
Девичьем поле, заведует анатомической библиотекой и музеем в Анатомическом институте. К
Нилу Федоровичу он испытывал и чисто человеческую благодарность. Профессор оказывал
молодому ученому нравственную поддержку. Вскрывая труп девочки, погибшей от черной оспы,
тот заразился этой болезнью. Целый месяц (май 1893 г.) он провел в детской клинике, куда его
поместил главный доктор Филатов2.
«Клинический разбор болезни отличался у Филатова необыкновенной ясностью и
простотой, умением выделять из сложного сочетания явлений болезни существенные: построенная
картина болезни была характерна и ясна, распознавание оттенялось дифференциально,
диагностическими данными и при проверке на анатомическом столе почти всегда оправдывалось.
Но в своих ошибках, в недостатке личного опыта Нил Федорович всегда откровенно сознавался и
любил поделиться критическим анализом сделанной ошибки», — вспоминал председатель
Общества детских врачей в Петербурге К.А. Раухфус3.
Памяти проф. Н.Ф. Филатова. Речи, читанные 13-го марта 1902 г. в Заседании общества детских врачей,
состоящего при Московском университете. — М., 1902. — С. 36.
2
Юбилейный сборник в честь проф. Н.Ф. Мельникова-Разведенкова по поводу 25-летия его научнопреподавательской деятельности. — Харьков, 1916.-С. 15.
3
Больничная газета Боткина. Орган больниц. — СПб., 1902. — С. 605.
1
68
Аудитории при инфекционных бараках на Девичьем поле не было. Заразные больные
демонстрировались в больнице Хлудовской, а после каждой лекции Н.Ф. Филатов приглашал
студентов зайти в бараки и посмотреть больных, которые представляли особый интерес (корь,
дифтерия). Нередко и сам шел в бараки, а за ним по Б. Царицынской (ныне Б. Пироговской)
тянулись вереницы студентов. Большой популярностью пользовались вечерние обходы по
четвергам в инфекционных бараках с очередными группами студентов. Вообще студенты
пользовались особым вниманием Н.Ф. Филатова. И студенты очень любили Н.Ф. Филатова — за
простое, товарищеское отношение, за постоянную готовность учить их правильному подходу к
больному ребенку, правильному клиническому мышлению.
4 апреля 1894 г. детская клиника чествовала Н.Ф. Филатова по случаю 25-летия его
врачебной деятельности очень скромно, по настойчивому желанию самого юбиляра, который не
любил торжественных собраний и речей. В больнице хранятся адреса студентов IV и V курсов,
которые, выражая искреннюю признательность и глубокое уважение к профессору и человеку
Н.Ф. Филатову, подчеркивали счастливое сочетание в нем серьезности ученого, талантливого
профессора, гуманного врача и прекрасного человека: «Вы чужды самонадеянной гордости
ученого. Вы не стыдитесь говорить о своих недоумениях, не стыдитесь сказать "не знаю", на
каждом шагу проверяете себя, всюду вносите свой разумный, строгий, но беспристрастный
критический анализ и этим указываете нам верный путь к истине»1.
Подтверждением этому является история, рассказанная врачом Детской больницы Св.
Владимира в Москве Сергеем Ивановичем Веревкиным. Нил Федорович консультировал больного
ребенка, и их совместная работа нашла отражение в брошюре Веревкина 1886 г. «Случай
интермиттирующей пневмонии с легочным абсцессом». Читая ее, поражаешься тактичности обоих
докторов, умению каждого отстаивать свой диагноз и при этом быть самокритичными. «Я и
доктор Филатов, — пишет Веревкин, — никак не ожидали, что болезнь так затянется...
Затянувшийся ход болезни дал нам повод еще к двум ошибочным предложениям относительно
туберкулеза, либо о присоединившемся плевритическом эксудате... Доктор Филатов смотрит на
этот случай иначе: по его мнению, мы имели дело не с настоящей крупозной пневмониею, а с
пневмониею при гриппе. Хотя у нас и не было катарральных предвестников, однако он все-таки
стоит за грипп, так как кроме этой больной он в течение зимы видел
1
Архив ДГКБ № 13 им. Н.Ф. Филатова.
69
еще два подобных случая интермиттирующей пневмонии у больных несомненно гриппом»1.
Еще в 1887 г. группа московских педиатров организовала «Кружок детских врачей».
Одним из активнейших членов кружка был Н.Ф. Филатов, в то время еще приват-доцент по
кафедре педиатрии. В работе кружка он принимал чрезвычайно живое участие. Под его
руководством в 1891 г. начал вырабатываться проект устава Общества детских врачей в Москве. В
соответствии с Уставом, целью Общества, учрежденного при императорском Московском
университете, была «Научная разработка вопросов, как теоретических, так и практических,
относящихся к области педиатрии». Меры, которыми Общество «стремится к выполнению своих
целей: а) представление докладов и обсуждение вопросов, касающихся специальных детских
болезней; б) образование в среде Общества особых отделов или комиссий для разработки
вопросов педиатрии; в) печатание трудов членов Общества в виде брошюр, монографий или
сборников на основании общих постановлений по делам печати; г) учреждение премий для
решения вопросов, признаваемых Обществом важными; д) устройство публичных лекций по
отделу, относящемуся к кругу деятельности Общества; е) при развитии материальных средств или
при специальных пожертвованиях, устройство яслей, санитарных станций и других лечебных или
гигиенических учреждений по представлении и утверждении для сих целей особых уставов»2.
После утверждения устава 6 февраля 1892 г. Общество собралось на свое первое
организационное заседание 5 марта 1892 г. Нил Федорович, в то время уже профессор, был избран
председателем Общества и в продолжение 10 лет бессменно занимал председательское кресло. О
важности организации Общества детских врачей говорят цифры: только в июне 1888 г. в Москве
умерло 1909 человек, из них мужского пола 1069 и женского 840, в том числе детей до 5-летнего
возраста — 1063. Об этом сообщал журнал «Медицинское обозрение ».
Учредителями Общества было 30 врачей, среди которых Леонтий Петрович Александров,
Сергей Иванович Веревкин, Александр Эдуардович Гиппиус, Николай Сергеевич Корсаков, Егор
Арсеньевич Покровский, Александр Александрович Полиевктов, Владимир Филиппович Томас и
Нил Федорович Филатов. В течение года Общество обсуждало до 36 докладов. Филатов
замечательно умело руководил прениями, проявлял необыкновенную терпимость к чужим
мнениям и предоставлял
3
Медицинское обозрение. — 1886. — № 11. — С. 9—10.
Устав Общества детских врачей в Москве. — М., 1892. — С. 1—2.
3
Медицинское обозрение. — 1888. - Т. XXX, № 24.— С. 89.
1
2
70
полную возможность высказываться всем желающим. Председателем Общества он оставался до
конца своих дней.
Издание «Трудов>> Общества было обеспечено только благодаря Филатову. На заседании
Общества 8 марта 1893 г. секретарь доложил, что вышел из печати первый том «Трудов»
Общества, но что редактор «Медицинского обозрения» В.Ф. Спримон, помещавший в своем
журнале в 1892—1893 гг. громадное большинство сделанных в обществе сообщений, заявляет, что
вперед он уже не будет в состоянии содействовать целям Общества в этой форме. Вследствие
этого печатание «Трудов» в будущем обойдется Обществу значительно дороже и возникнет
вопрос, каким образом можно или увеличить доход Общества, или же уменьшить расходы на
издание «Трудов» (п. 5 протокола). Общество выразило Спримону благодарность за энергичную
помощь. Далее секретарь доложил (п. 6 протокола), что председатель Н.Ф. Филатов, ввиду
стесненного материального положения Общества, изъявил желание дополнить из собственных
средств недостающую в кассе часть суммы, необходимой на покрытие расходов по изданию этого
тома1.
При содействии Филатова Протоколы и «Труды» Общества печатались безвозмездно в
журнале «Библиотека Врача», а когда этот журнал прекратил свое существование, Нил Федорович
снова издал «Труды» на свой счет. Чтобы обеспечить правильное реферирование работ,
докладываемых в Обществе, в иностранной печати, Филатов вошел в личную переписку с
профессором Багинским в Берлине и устроил помещение рефератов о заседаниях Общества в
редактируемом им «Архиве»2.
«Есть много людей, про которых нельзя сказать ничего дурного. Нил Федорович не
принадлежал к этой категории. Он принадлежал к более редкой категории людей, про которых
нельзя не сказать только хорошее, какого бы рода деятельности их ни коснуться», — вспоминал
Председатель Общества детских врачей Москвы, главный врач и директор Детской больницы Св.
Ольги Л.П. Александров3.
Не о Л.П. Александрове ли писал Н.Ф. Филатов 22 февраля 1901 г. в письме княгине М.Н.
Гагариной: «Многоуважаемая Марина Николаевна, в наше время денежные дела между врачом и
публикой очень упростились, и так как всякий хирург назначает за разные операции разные цены,
то всего проще спросить у самого Александрова. Если бы оказалось, что назначить цену он не
желает, ну тогда дело Ваше плохо.
Труды Общества детских врачей. — М., 1893—1894. — С. 25.
Памяти проф. Н.Ф. Филатова. Речи, читанные 13-го марта 1902 г. в Заседании общества детских врачей,
состоящего при Московском университете. — М., 1902. — С. 6.
3
Там же. — С. 4.
1
2
71
Я дал бы ему сто рублей, а ассистенту 25, если будет еще фельдшерица, то ей 5 или 10 рублей.
Желаю успеха. Преданный Вам Н. Филатов»1.
«Он был не из тех профессоров, которых могут изготовлять в любом количестве немецкие
лаборатории и клиники. Это была богато одаренная натура, талант, который, можно думать, в
какую бы сферу деятельности ни попал, всюду оставил бы по себе след. Среди нашей «не
бездарной природы» такие таланты попадаются, но, к сожалению, редко оправдывают ожидания.
Нил Федорович Филатов и в этом отношении составлял исключение: в нем громадный
врожденный талант счастливым образом комбинировался с солидной эрудицией », — вспоминал
доктор И.М. Рахманинов2.
В последние пять лет жизни у Н.Ф. Филатова обнаружились признаки общего
артериосклероза, появились приступы грудной жабы. Однако даже после сильного сердечного
припадка, из-за которого он не смог приехать не заседание Общества детских врачей в 1899 г., он
продолжал работать попрежнему, отдыхая только в каникулярное время и то не полностью.
Поездки на юг России и во Францию на берег моря обычно улучшали общее состояние его
организма, но возобновляемые осенью усиленные занятия и главным образом не лекции, которые
составляли для Филатова любимую сферу деятельности, а разъезды по больным, консилиумы
утомляли его.
Г.Н. Сперанский был свидетелем последней болезни и смерти Н.Ф. Филатова, припадков
грудной жабы: «Помню, как однажды вдруг, в неурочный час приехал Н.Ф. домой взволнованный,
бледный и, севши в глубокое кресло, расстегнул жилет и попросил меня послушать его сердце.
Потом выхватил у меня стетоскоп и стал сам слушать. Через 2— 3 минуты он стал читать номер
"Медицинского обозрения", а через '/2 часа опять уехал по больным».
17 января 1902 г. он вернулся из Нижнего Новгорода, где консультировал больного.
Несмотря на утомление, в тот же день он был в клинике и принимал больных на дому. 19 января
вечером, вернувшись домой после консультации, Нил Федорович внезапно потерял сознание
(паралич левой половины тела вследствие кровоизлияния в мозг или эмболии одной из мозговых
артерий). На другой день ему стало лучше: возвратилось сознание, появились движения в
парализованных конечностях. Но 25 января он стал апатичен, сонлив. 26 января в 4 часа утра Н.Ф.
Филатов скончался от нового кровоизлияния в мозг. Ему было 55 лет. Похоронен Н.Ф. Филатов на
Ваганьковском кладбище (участок № 15). «Не признавая
1
2
ОПИ ГИМ. Ф. 361 (Личные фонды. Кн. Гагарины). — Оп. 1. — Д. 16.-Л. 248.
Медицинское обозрение. - 1923. - Т. XXIX. - М., 1924. - С. 270.
72
важности обрядовой стороны религии, Н.Ф. был глубоко верующим человеком», — вспоминал
Сперанский1.
Хоронила Н.Ф. Филатова вся Москва как человека, который был гордостью и славой
русской медицинской науки, любящим и верным другом детей. Весь обширный зал
университетской церкви был наполнен толпой товарищей, учеников, признательных больных,
знакомых. Это понимаешь, читая воспоминания его соратников. В.Ф. Спримон, еще за сутки до
кончины Н.Ф. Филатова навестивший его, вспоминал, что они беседовали и составляли планы на
будущее: ведь Нил Федорович в течение 10 лет был соредактором «Московского обозрения»,
постоянным сотрудником журнала и заменял редактора во время его частых поездок за границу.
«Своим участием в журнале, — вспоминал Спримон, — он приобрел нашему изданию
значительную долю известности... Никто из современных педиатров во всей России не был так
популярен и известен повсюду и так авторитетен по своей специальности, как Нил Федорович;
никто из русских детских врачей не обогатил педиатрию такими солидными вкладами в нее, как
он»2.
6 февраля 1902 г. Общество детских врачей постановило: 1) Открыть прием
пожертвований для составления капитала, на проценты с которого была бы учреждена при
Обществе премия имени Н.Ф. Филатова; 2) Поместить портрет Н.Ф. Филатова в зале заседаний
Общества; 3) Ежегодное январское заседание Общества именовать Филатовским. Материалы
первого заседания Общества, посвященного памяти Н.Ф. Филатова, с речами Александрова,
Габричевского, Киселя, Полиевктова, Яблокова, Сперанского и других соратников и учеников
Филатова были изданы 13 марта 1902 г. Многое из сказанного здесь почерпнуто из этого издания.
Нил Федорович Филатов пользовался подлинно глубоким уважением и искренней
любовью со стороны всех знавших его, прежде всего благодаря своим знаниям, своему общему
высокому моральному облику, своим исключительным человеческим качествам. «Высокий,
стройный, широкоплечий, с величаво поднятой головой — он сразу привлекал к себе внимание и
на заседаниях, и в театре, и в аудитории. Волосы густые, слегка волнистые, закинутые назад, лоб
высокий, брови густые, глаза большие, темно-карие с прямым, сильным взглядом, нос орлиный,
борода густая, темно-каштановая, слегка курчавая. Седина в ней стала пробиваться только в
последние годы жизни. В наружности Нила Федоровича, а также некоторых его братьев
проглядывали нерусские черты, было в ней что-то цыганское или армянское. По семейным
преданиям,
1
2
Сперанский Г. Н. Московские педиатрические. – М.Мелгиз, 1949. – С. 15.
Медицинское обозрение. – 1902. – Т. 57. - № 3. – С. 263
73
со стороны его матери была, по-видимому, примесь сербской крови», — вспоминал академик В.П.
Филатов1.
«Нам приходилось видеть Филатова и в минуты вспыльчивости и гнева. В таких случаях
глаза его, казалось, становились еще больше. Мы, ординаторы, шутили: "профессор сегодня на
обходе сделал глаза". Нил Федорович мог накричать, даже обругать ординатора, но вспышка
продолжалась очень недолго, даже если причина гнева была основательна. И уже вечером
профессор мог играть в карты с провинившимся ординатором так, как будто между ними ничего
не произошло»2.
Если выяснялось, что Филатов не прав, он тут же сознавался в своей ошибке и просил
извинения. Но минуты вспыльчивости и гнева бывали редко. Вообще же Филатов был к своим
помощникам и подчиненным даже чрезмерно добр и снисходителен. Этим, быть может,
объясняется то обстоятельство, что он был плохим администратором. Он сам сознавал это и
административные обязанности тяготили его.
Особенно его возмущали ложь, лицемерие, низкопоклонничество, с которыми ему
приходилось нередко встречаться как директору клиники. Года за 3—4 до смерти у Филатова
произошел крупный конфликт с попечительским советом Хлудовской больницы, в котором
решающую роль играли душеприказчики хозяина больницы. Филатов тяжело переживал этот
конфликт и отказался от обязанностей директора больницы. Моральной поддержкой для него
было сочувствие всего персонала больницы, который любил Филатова вплоть до обожания. В.П.
Филатов вспоминал, что Нил Федорович с начальством был корректен, но не искал у него никаких
благ.
Характеризуя «самого выдающегося и самого популярного представителя педиатрии в
России», К.А. Раухфус выделял особенно правдивую личность Филатова, которая сказывалась в
его клиническом преподавании и в его печатных трудах. «С начала и до конца он шел своей
дорогой. Изменялись обстоятельства, но не он; он не зависел от них и всегда сохранял ту же
прямоту и искренность, то же стремление к совершенствованию, ту же трудовую
жизнерадостность, ту же работоспособность и ту же любовь у постели»3.
Он не допускал ничего, что могло бы подорвать доверие родителей ребенка к лечащему
врачу, а родителям объяснял: «Мы, врачи, нередко не можем поставить диагноз в начале болезни и
ставим его иногда задним числом, к концу болезни и даже по окончании ее»4.
Молчано в В. И. Н.Ф. Филатов. — М.: Медицина, 1947.— С. 75.
Там же. — С. 76.
3
Больничная газета Боткина. Орган . больниц. — СПб., 1902.. С. 605.
4
Там же. — С.77.
1
2
74
«Нил Федорович шел по стопам таких колоссов медицины, как Н.И. Пирогов и С.П.
Боткин, отлично зная, что правдивое сознание в сделанных ошибках, в нередких колебаниях и
сомнениях у постели больного ничуть не умалит его славы как выдающегося, очень талантливого
диагноста», — говорил А.А. Кисель1.
Н.Ф. Филатова отличало в высшей степени корректное отношение к врачу. На вопрос
знакомых, хорош ли врач такой то, он всегда с улыбкой отвечал: «Врачи все хороши. Плохих нет».
Н.Ф. Филатов отличался редким для знаменитого врача бескорыстием, а нередко и сам
оказывал материальную помощь бедным родителям. Обычно, вспоминал А.Н. Остроградский,
Филатов во время своей утренней прогулки по Девичьему полю шел по направлению к
Пречистенке. Вдруг ассистенты заметили изменение маршрута профессора: он стал ходить к
Арбату. Оказалось, что ребенок небогатого канцелярского чиновника, которого консультировал
Филатов, нуждался, помимо лечения, еще в дополнительном питании, на что денег у родителей не
было. И вот профессор каждое утро заходил в мясную лавку на Смоленском рынке, где ему
завертывали курицу, и с этой курицей под мышкой суровый Филатов шел к каморке больного.
В.И. Молчанов вспоминал, что когда врач, приглашая Нила Федоровича на консультацию,
смущенно, как бы извиняясь, говорил, что родители ребенка небогатые люди, он получал от
Филатова неизменный ответ: «Если вы, врач, находите мою консультацию необходимой, я приеду,
а родители уплатят столько, сколько могут».
Н.Ф. Филатов любил детей, ласково обращался с ними, но, честный и правдивый по своей
природе, не допускал фальши и притворства по отношению к детям. Он не соблазнял их
подарками и неисполнимыми обещаниями, не уверял, что не будет больно при впрыскивании
сыворотки или при операции. Но в то же время в обращении с больными детьми он был терпелив,
ровен и спокоен, а при исследовании, которое производил всегда подробно и всесторонне,
старался избегать всего, что могло бы причинить боль; исследование больного органа он обычно
откладывал на конец.
Н.П. Гундобин, открывая заседание Русского общества народного здравия 20 марта 1902
г., посвященное памяти Н.Ф. Филатова, сказал: «Со смертью Нила Федоровича не только
Московский университет, но вся Россия и даже Западная Европа понесли тяжелую утрату. Нил
Федорович по справедливости может быть назван основателем русской педиатрии
Памяти проф. Н.Ф. Филатова. Речи, читанные 13-го марта 1902 г. в Заседании Общества детских врачей,
состоящего при Московском университете. — С. 13.
1
75
Как клиницист, он создал целую школу, в которой воспитывались десять поколений врачей и в
которой еще долго будут воспитываться подрастающие поколения...»1.
В надгробном слове на похоронах Н.Ф. Филатова студент IV курса Аджемов говорил:
«Мы сами видели не раз его обращение со своими маленькими пациентами. Как он их понимал.
Он читал в их душах, как в открытой книге. А кому неизвестно, как мало доступна нам, взрослым,
детская психология. Поистине надо было обладать такой чистой, как у младенца, душой, чтобы
понимать детей так, как понимал их Нил Федорович»2.
Большое удовольствие доставляет чтение воспоминаний пациентов Н.Ф. Филатова.
Посчастливилось автору познакомиться с воспоминаниями Евдокии Константиновны
Дмитриевой, дочери московского городского головы и мецената Константина Васильевича
Рукавишникова (1848—1915) и Евдокии Николаевны Мамонтовой, двоюродной сестры Саввы
Ивановича Мамонтова. Написанные в 1945 г., хранятся эти воспоминания (их первый экземпляр) в
Рукописном отделе РГБ и (копия) у внучки Е.К. Дмитриевой Екатерины Федоровны Гиппиус.
Высокую оценку этим воспоминаниям дал Г.Н. Сперанский: «Воспоминания Е.К.
Дмитриевой, несмотря на узко личный, семейный характер, достаточно ярко характеризуют
профессора Н.Ф. Филатова как человека и в простой, бесхитростной форме воспроизводят перед
нами образ врача, сурового с виду, но сердечного и отзывчивого по существу, беспокойно
волнующегося за своих маленьких больных и тонко переживающего эти волнения с родителями.
Дмитриева рисует нам Филатова как большого специалиста, и в то же время как образцового
"домашнего врача", переживающего с родителями их радости и горе. Мелкие дефекты и
неправильные высказывания собственных мыслей исчезают, тонут в большом фактическом
материале воспоминаний. Для описания жизни больших людей ценны всякие детали их жизни и
деятельности, тем более ценными являются те, хотя и отрывочные, воспоминания Е.К.
Дмитриевой о Н.Ф. Филатове».
Приведем только два примера. Е.К. Дмитриева вспоминает, что Н.Ф. Филатов наблюдал
больного ребенка до его полного выздоровления, говоря при этом, что сам все время учится и что
эти наблюдения нужны ему для науки. Он не только лечил ребенка, но и помогал наладить
кормление, сон, гуляние. По поводу хорошо работающего сердца Филатов говорил: «Часы».
Филатов был против того, чтобы мать читала медицинские учебники. Как-то в 1897 г., во время
визита к
1
2
Больничная газета Боткина. Орган больниц. — СПб., 1902. — С. 1365-1366.
Архив ДГКБ № 13 им. Н.Ф. Филатова.
76
больному сыну Дмитриевой, Филатов увидел на столе свою книгу «Детские болезни», унес книгу,
а молодой матери ска зал: «Не для тебя, матушка, писал, а для студентов, да еще старших курсов».
Чтобы сгладить сказанное, уже отцу ребенка наедине: «Обидел я ее, да ведь будет читать,
волноваться, во ображать, совсем ей это ни к чему эту книгу читать. Вижу ведь, как обожает
своего Федюшу и как за него боится».
Как-то, наблюдая внучку К.В. Рукавишникова, Нил Федорович не принял от него
профессорского гонорара и оставил ему записку: «Константин Васильевич, если ты хочешь, чтобы
я лечил твою внучку, чего и сам я хочу, то смотри на меня, как раньше, как на своего товарища и
просто врача, если уж тебе так нужно, — я не профессор для тебя». Дело в том, что Рукавишников
и Филатов учились одновременно в Московском университете, только первый на физикоматематическом, а второй на медицинском, и окончили его в 1869 г.
Маргарита Кирилловна Морозова (1873—1958), меценатка, издательница, директор
Музыкального общества, вспоминая свои детские годы, писала: «Нас тогда лечил еще молодой
доктор Нил Федорович Филатов, который был близок к семье Мамонтовых. Когда он в первый раз
приехал к нам и наклонился надо мной, больной тифом, я заплакала и закричала: «Мама, я не хочу
этого арапа!» Это я ясно помню. Он, правда, был очень черный, с вьющимися торчащими
волосами и бородой, смуглый, с выпуклыми черными глазами, очень высокий и худой. Потом мы
к нему привыкли и очень его любили. Это был умный, глубокий, обаятельный человек большого
таланта»1.
Особую страницу во врачебной практике Н.Ф. Филатова составили взаимоотношения его
с семьей Льва Николаевича Толстого. Дело в том, что Нил Федорович был семейным врачом
Толстых. В рукописном отделе Государственного музея Л.Н. Толстого в Москве, в фонде С.А.
Толстой хранится семь писем Н.Ф. Филатова к Софье Андреевне, а также рецепты, прилагавшиеся
к письмам. Вот одно из писем, от 24.02.1895 г.: «Глубокоуважаемая Софья Андреевна. Чтоб
избавить Вас от лишних хлопот, я посылаю Вам свидетельство о кончине бедного Вани. Давая
знать об его болезни во врачебное правление, я написал, чтоб прислали санитарного врача,
который сделает все что нужно для дезинфекции. Преданный Вам Н. Филатов»2.
Смерть Вани так и осталась неизбывным горем для родителей. Ванечка был младшим, 15м ребенком в семье Толстых. В 6 лет Ваня свободно владел английским языком и
1
2
Наше наследие, — 1991. — № 6 (24).
Государственный музей Л.Н. Толстого. ОР АСТ (Отдел рукописей С.А. Толстой). — № 15265.
77
успешно занимался французским, любил музыку и чтение (рассказ Вани Толстого «Спасенный
такс», записанный матерью, был опубликован в журнале «Игрушечка», № 3 за 1895 г.); очень
любил природу, особенно Ясную Поляну, хорошо танцевал. До него у Толстых уже умерло
четверо детей в раннем возрасте.
Когда Ванечке исполнился год, врачи обнаружили у него начальную форму туберкулеза,
от которого умерли два брата Льва Николаевича и которого так опасался сам писатель. Потом
стали повторяться приступы тяжелой и не понятной медикам лихорадки, во время которой
наступало онемение рук и ног. Очередной приступ пришелся на январь 1895 г. Едва приступ
прошел, как мальчика одолела молниеносная форма скарлатины. Филатов был с визитом на
рассвете 21 февраля, возможно, и на следующий день. А 23 февраля Филатов вновь был в
Хамовниках и, по словам С.А. Толстой, обертывал Ванечку в простыни, намоченные в горчичной
воде, сажал его в теплую ванну, но ничего не помогало. Голова ребенка беспомощно сникала в
сторону, потом стали холодеть руки и ноги. Ваня открыл широко глаза, как бы удивился чему-то и
затих. В 11 часов вечера 23 февраля мальчика не стало. Ему было 6 лет 10 месяцев и 22 дня от
роду.
«Много у меня было детей, — скажет Софья Андреевна, — но именно к Ванечке в наших
обоюдных отношениях преобладала духовная любовь»1. Направляясь в Астапово к умирающему
Толстому, Софья Андреевна возьмет с собой портрет Вани.
«Я отлично понимал, что когда бы я ни приехал, в семь ли, в десять ли, все равно помочь я
ничем не могу. С этой стороны моя совесть могла быть вполне спокойна... Но вот уже много лет
прошло с тех пор, а всякий раз вспоминаю Толстого, как он стоит передо мной и просит меня о
помощи — делается тяжело и стыдно за себя, как было тогда». Смерть Вани, по словам Филатова,
была самым тяжелым случаем в его врачебной практике. «Никому не пожелал бы быть на моем
месте»2.
«Природа требует давать лучших и, видя, что мир еще не готов для них, берет их назад.
Но пробовать она должна, чтобы идти вперед. Это запрос. Как ласточки, прилетающие слишком
рано, замерзают. Но им все-таки надо прилетать. Так Ванечка»3. Вот такие горькие и в то же время
сильные слова Л.Н. Толстого пусть хоть немного помогут тем родителям, которые имели
несчастье пережить подобное.
Свадковски й Б. С. Судьба маленького доктора // Семья.— 1990. -№ 49. - С. 14.
Давыдов А. В. Семейное горе // Октябрь. — 1978. — № 8.— С. 221-222.
3
Там же.
1
2
78
А где, по какому адресу в Москве жил Н.Ф. Филатов? Издалека ли ему приходилось
добираться до больного Ванечки Толстого? В 1884 г. доктор медицины, надворный советник Н.Ф.
Филатов жил в Арбатской части, 1 участок, в Кудрине, в доме княгини М.А. Полуэктовой (по
данным Ю.А. Федосюка, это дом № 2 на углу Садовой-Кудринской, в наши дни это здание
занимает банк «Глобэкс») и как практикующий врач принимал ежедневно, кроме воскресенья, от 2
до 3 часов дня1.
«Мы жили у дяди Нила в Кудрине. Я его видел только урывками, но начал мое знакомство
с его семьи, которая состояла тогда из жены Юлии Николаевны, двух сыновей, дочери и тетушки
дяди Нила, Натальи Михайловны Филатовой », — вспоминал Владимир Петрович Филатов.
Из упоминавшихся уже воспоминаний Е.К. Дмитриевой узнаем, что дети городского
головы К.В. Рукавишникова, семья которого проживала в собственном доме по Большой
Никитской, 41, по дороге в гимназию на Садовой часто видели своего домашнего доктора Н.Ф.
Филатова выходящим из подъезда дома или подъезжающим к дому на Кудринской площади в
самом начале Б. Никитской: «...быстро соскочит со ступенек пролетки или санок и устремится к
своей двери... » Отсюда-то и приехал «по конке» в Хлудовскую больницу вновь назначенный
вместо Н.А. Тольского главный доктор...
С 1894 по 1902 г. он живет в здании больницы, причем в Адресной и справочной книге
«Вся Москва» на 1902 г. он значится домовладельцем, проживающим на Малой Царицынской
улице, в здании Хлудовской больницы, и практикующим врачом Поликлиники «Христианская
помощь», Общества детских врачей, Софийской детской больницы, Детской больницы им.
Императора Александра III и Императорского Университета.2
Н.Ф. Филатов старался вести правильный образ жизни, насколько это позволяла его
большая и разносторонняя деятельность и огромная нагрузка. Вставал он в 8 часов и после кофе
шел на прогулку по Девичьему полю... Шел медленно и читал газету. К нему присоединялся
иногда профессор В.Ф. Снегирев, который жил на Девичьем поле. Один из основоположников
отечественной гинекологии Владимир Федорович Снегирев (1847—1916) после окончания
Московского университета в 1870 г. со званием доктора работал в родовспомогательном
заведении при Воспитательном доме, а с 1875 г. — в университете. В 1889 г. он основал
гинекологическую клинику университета. Был семейным врачом С.А. Толстой
1
2
Адрес-календарь Москвы на1884 год. ,„„. - Ч. 2. - С. 274.
Адрес-календарь Москвы на 1902 год. Ч. 1.-С. 687.
79
(интереснейшая переписка врача и пациентки хранится в музее Л.Н. Толстого на Пречистенке). В
Российском медицинском списке на 1905 г. он значится как действительный статский советник,
профессор и консультант Басманного, Яузского и Старо-Екатерининского отделений больницы
для чернорабочих и врачом-консультантом лечебницы князя Долгорукова1. А жил Снегирев в
собственном доме на Плющихе, 62 (на нем имеется мемориальная доска), похоронен на кладбище
Даниловского монастыря. В 9 часов, а иногда и раньше, Филатов начинал обход в Хлудовской
больнице, в лекционные дни читал лекции, а затем шел на обход в заразные бараки. В 1—2 часа
завтракал, после чего уезжал на консультации. В 5 часов он обедал, а вечером, если не было
заседаний, готовился к очередной лекции, читал текущую литературу, писал статьи и книги.
«Говорили, что Филатов был резок и порой даже груб, — вспоминал Б.А. Остроградский.
— Да, я согласен, он и сам это знал, и сам порою мучился этим. Но, М.М. и Г.Г., ведь Филатов
работал слишком 30 лет и, в особенности за последние годы, его приглашали только к трудным,
часто безнадежным больным. 30 лет делить с людьми чужое горе, 30 лет слушать стоны и вопли,
30 лет вести ожесточенную борьбу со смертью — это чего-нибудь стоит! И нельзя винить врача,
поставленного в такие условия жизни и работы, что он в конце концов или закаляется и делается
черствым, или же становится раздражительным. Да и притом еще, какого детского врача не
доведет порою до иступления своими причудами, предрассудками, преувеличенными опасениями
и подозрениями наша чадолюбивая русская мать!»2.
Несмотря на свою чрезвычайную занятость, Н.Ф. Филатов, благодаря строго
соблюдавшемуся порядку дня, находил время не только для научно-литературной работы, но и
для искусства, занятий спортом и других развлечений. В Музее ММА им. И.М. Сеченова хранится
фотография Н.Ф. Филатова с дарственной надписью: «Знаменитому лаунъ-теннисисту от
достойного соперника. 94.13/Х»3. Адресованы эти слова ученику Нила Федоровича Г.Н.
Сперанскому, мужу Елизаветы Петровны Филатовой, дочери брата Нила Федоровича.
Георгий Несторович Сперанский (1873—1969), педиатр, один из организаторов
отечественной системы охраны материнства и детства, член-корреспондент АН СССР (1943),
Российский медицинский список на 1905 год. — СПб.: Издание МВД. - С.335.
Памяти проф. Н.Ф. Филатова. Речи, читанные 13-го марта 1902 г. в Заседании общества детских врачей,
состоящего при Московском университете. — М., 1902. — С. 41—42.
3
Архив Музея ММА им. И.М. Сеченова. 6-3017
1
2
80
академик АМН СССР (1944), Герой Социалистического труда (1951), лауреат Ленинской премии
(1970), был популярнейшим в Москве и стране детским врачом. Им написаны были такие
чудесные книги, как «Азбука материнства» и «Московские педиатрические школы».
Отстаивая воспринятые от учителя своего Н.Ф. Филатова заветы о комплексном подходе
к изучению организмов матери и ребенка, совместной работе врача-акушера и врачапедиатра,
Георгий Несторович вместе с другом и единомышленником Б.А. Архангельским написал книгу
«Мать и дитя». Причем первую часть «Мать» написал акушер-гинеколог Борис Александрович
Архангельский (1890—1954), «Дитя» — педиатр Г.Н. Сперанский. Об этой творческой дружбе и
сотрудничестве автору рассказала жена брата Бориса Александровича Архангельского, Наталия
Дмитриевна АрхангельскаяУшакова. С 1926 по 1960 г. книга выдержала несколько изданий.
После окончания в 1898 г. Московского университета Г.Н. Сперанский становится
ординатором, а затем ассистентом детской клиники университета, возглавляемой Н.Ф.
Филатовым.
Н.Ф. Филатов сразу оценил способности Сперанского и рекомендовал его своим
пациентам как талантливого врача. В письме княгине М.Н. Гагариной он пишет 10 февраля 1901
г.: «Многоуважаемая Марина Николаевна, так как у меня нет оспенной лимфы и я этим дома не
занимаюсь, то позвольте рекомендовать Вам д-ра Георгия Несторовича. Если я не ошибаюсь, то
он уже делал Вашим детям прививку оспы. О своем приезде он известит Вас заранее. Искренне
Вас уважающий Н. Филатов1.
Сперанский был первым педиатром, начавшим работать в 1906 г. в родильном доме, при
котором в следующем году организовал детскую консультацию. В 1910 г. он открыл на
благотворительные средства больницу для самых маленьких, груднышей, на Малой Дмитровке
(она была крохотная, но первая в России). Проживает он в эти годы на Зубовской в доме
Кальмеера и числится в справочнике «Вся Москва» ассистентом Клинической детской больницы
Императорского Московского университета и Медико-фармацевтического попечительства.
А в 1913 г. он открывает вторую больницу, побольше, с амбулаторией, лабораторией и
молочной кухней, на Б. Пресне, 13. Георгия Несторовича постоянно заботило просвещение
родителей, для чего он организовал постоянную выставку о воспитании ребенка. Комплекс
детских учреждений, основанных Г.Н. Сперанским, уже после революции, как
1
ОПИ ГИМ. Ф. 361.-Д. 16.-Л. 246. 82
81
образцово-показательный, стал базой курсов, готовивших работни ков для учреждений охраны
материнства и младенчества.
По инициативе Г.Н. Сперанского в 1919 г. Воспитательный дом был реорганизован в Дом
охраны младенца, а за тем — в НИИ охраны материнства и младенчества, которым он заведовал в
1922—1931 гг. На 1.01.1922 г. домов младенца в Москве было 19, в Московской губернии — 18,
яслей в Москве — 105, в губернии — 91, домов матери и ребенка в Москве — 4, в губернии — 3,
консультаций и молочных кухонь в Москве и губернии — по 19, Дом грудного ребенка — один в
Москве. В 1932 г. Г.Н. Сперанский возглавил кафедру педиатрии Института усовершенствования
врачей.
Детская городская клиническая больница Москвы № 9, работе в которой Георгий
Несторович отдал четверть века, носит теперь его имя. В связи с исполнившимся 20 февраля 1998
г. 125-летием со дня его рождения, в больнице прошла конференция, посвященная огромному
вкладу ученого и практика в различные направления педиатрии. А во Владимире, на его родине,
была проведена конференция врачей пяти областей, организованная учеником Г.Н. Сперанского,
академиком РАМН В.А. Таболиным. Имя Г.Н. Сперанского носит журнал «Педиатрия».
Характерной чертой ума Н.Ф. Филатова была его замечательная способность разбираться
в запутанных вопросах. Он очень любил всякие задачи из области математических софизмов и
решал их быстро, охотно распутывал китайские головоломки из проволоки, прекрасно играл в
шахматы. В карманах его пальто всегда были вырезки из газет с шахматными задачами, которые
он любил решать во время разъездов по Москве. Игре в шахматы он отдавался с увлечением,
азартом.
Однажды задержался Нил Федорович к обеду: был у своих пациентов Прохоровых,
знаменитых мануфактурщиков. На следующий день — та же история. Получил замечание от
жены, которая поддерживала порядок и дисциплину в доме. Когда и на четвертый день произошло
опоздание, пришлось покаяться: «Я уходил уже от Прохоровых, осмотрев больного, и вижу: сидит
гимназист лет 13 и сам с собой партию в шахматы играет. А ну-ка, говорю, поставь фигуры — я с
тобой сыграю. Думаю, обыграю его в несколько минут, да и пойду. А он мне мат закатил. На
другой день — опять мат. Я на третий день уже не мимоходом играю, а нарочно приехал раньше,
играю изо всей силы, а он мне опять шах и мат. И на четвертый день — все шах и мат.» На вопрос,
кто же был этот мальчик, Нил Федорович ответил: «Да это племянник Прохорова, Алехин
фамилия его»1. Глядя на мемориальную доску
1
Молчано в В. И. Н.Ф. Филатов. — М.: Медицина, 1947. — С. 80.
82
на доме, где учился в гимназии знаменитый русский шахматист Александр Александрович
Алехин (1892—1946), всякий раз вспоминается эта история. Да и сам дом (Пречистенка, 32)
заслуживает мемориальной доски как знаменитая Поливановская гимназия, открытая в 1868 г.
Львом Ивановичем Поливановым (1838—1899), педагогом, литератором и общественным
деятелем, возглавлявшим ее в течение 30 лет.
Завзятым картежником Н.Ф. Филатов никогда не был, но, играя редко, и здесь увлекался
тонкостями искусной игры в винт; этой сложной игре он отдавался весь, целиком. Особенно
охотно играл с доктором В.Ф. Томасом, старшим врачом терапевтического отделения Софийской
детской больницы, коллежским советником, и с профессором И.М. Сеченовым, который был
земляком и близким другом, дальним родственником обширной семьи Филатовых. Иван
Михайлович Сеченов (1829—1905) очень любил и уважал Филатова, считал его одним из
лучших профессоров медицины. Почти каждое воскресенье И.М. Сеченов приходил в гости к
Нилу Федоровичу. В дружеских беседах и научных домашних конференциях принимали участие
многочисленные студенты, всегда бывавшие в доме Филатовых.
А Владимира Филипповича Томаса (1843—1902), который отдал практической работе в
нашей больнице свыше 30 лет, пользовался любовью и уважением больных и сослуживцев,
упомянул в 1918 г. в книге «Софийская детская больница в прошлом и настоящем» ее главный
доктор Д.Е. Горохов. Портрет В.Ф. Томаса висел в конференц-зале больницы вместе с портретами
Н.Ф. Филатова и Е.А. Покровского1.
В 90-х годах XIX в. начали входить в моду велосипеды. Филатов подарил своим сыновьям
велосипед, но сам выучиться езде на нем не удосужился. Племянник его, В.П. Филатов,
вспоминал, что весной 1893 г. в Москву приехал царь Александр III и пожелал посетить новые
клиники на Девичьем поле. Ждали с утра... Н.Ф. Филатов томился в фирменном вицмундире, ему
тесном, и смотрел на сыновей, катавшихся во дворе Хлудовской больницы на новеньком
велосипеде. Не выдержал и сам решил покататься. Проехал, вихляя тудасюда, и налетел на березу,
ободрал корой дерева свой великолепный орлиный нос. Спасла находчивость профессора: он
отказался от помощи хирургов и велел съездить за гримером Малого театра, который устранил
следы травмы очень искусно. Правда, царствующие особы внимательнейшим образом
приглядывались к носу... Однако спросить не решились. Все обошлось благополучно2.
1
2
Горохов Д.Е. Московская Софийская детская больница в прошлом и настоящем. — М., 1918. — С. 14.
Молчано в В. И. Н.Ф. Филатов. — М.: Медицина, 1947. — С. 82.
83
Нил Федорович часто называл себя просто «практическим врачом», не причисляя себя к
ученым. «Как мы должны относиться к его словам? — говорил А.А. Кисель. — Прежде всего,
разумеется, не может быть сомнения, что говорил он это вполне искренно, а не побуждаемый
ложной скромностью. Науку он ставил идеально высоко, себя же помещал в ряды самых
скромных работников на поприще педиатрии; однако мы знаем, какие блестящие результаты дала
его деятельность, какой громадный толчок дал он развитию педиатрии в России; пусть кличка эта
останется за ним, постоянно напоминая нам, как высоко следует ставить истинную науку, как
скромно следует оценивать свои заслуги»1. Интересно, что Александр Андреевич Кисель
(1859—1938), создатель научной школы педиатров, выпускник медицинского факультета
Киевского университета им. Св. Владимира (1883), работал в Москве с 1890 г. в Ольгинской
детской больнице, о чем свидетельствует мемориальная доска; в 1892—1910 гг. — приватдоцент
университета. С 1910 г. он — профессор кафедры детских болезней Высших женских курсов (2-й
Московский университет, с 1930 г. 2-й ММИ) и одновременно, с 1927 г., научный руководитель
Центрального института охраны здоровья детей и подростков, ныне НИИ педиатрии и детской
хирургии2.
А что за семья была у Н.Ф. Филатова? Женат он был на Юлии Николаевне Смирновой,
дочери соседнего помещика. У них было пятеро детей: сыновья Лева и Миша умерли в раннем
возрасте от дифтерии, сын Николай (филолог и учитель гимназии), Всеволод (юрист) и дочь
Наталья, окончившая Московскую консерваторию по классу фортепиано, которая вышла замуж за
известного скрипача и дирижера Константина Соломоновича Сараджева.
В.П. Филатов вспоминал, что у Филатовых, живших на Девичьем поле рядом с клиникой
детских болезней, «жизнь била ключом. Молодежь переполняла квартиру. Там можно было и
поспорить, и послушать музыку, и потанцевать. Дети Нила Федоровича — весельчак и юморист
Всеволод («Вова», студент-юрист), брат его Николай (филолог) и сестра их, веселая Наля, их
кузина Вера Михайловна Филатова, и Дмитрий Филатов (профессор ВИЭМ), и К.С. Сараджев
(тогда скрипач, впоследствии дирижер), и Виктор Борисович Филатов, и Георгий Несторович
Сперанский... Все это было молодо, полно сил...»3.
Памяти проф. Н.Ф. Филатова. Речи, читанные 13-го марта 1902 г. в Заседании общества детских врачей,
состоящего при Московском университете. — М., 1902. — С. 18.
2
Коню с Э. М. А.А. Кисель.—М., 1949.
3
Цветаева А. И., Сараджев Н. К. Мастер волшебного звона. - М., 1988.-С. 50.
1
84
В 1900 г. Константин Соломонович Сараджев входит в семью Филатовых. У молодых
Сараджевых было двое детей: сын Константин (1900—1942) и дочь Тамара (1901—1978). После
смерти Нила Федоровича внуков помогает растить бабушка, Юлия Николаевна. Живут теперь
Филатовы и Сараджевы на Остоженке, Штатный пер., д. 1. А достался этот дом Нилу Федоровичу,
видимо, непросто: в его записной книжке, хранимой правнучкой Н.И. Поповой, перечислены
карандашом суммы, откладываемые на покупку дома... Наталия Ивановна вспоминает, что были
при доме и службы (дом снесен в пользу АЗС). Наля умерла в 1904 г., оставив двух ребят на
попечение бабушки и отца. По настоянию тещи К.С. Сараджев женился вторично, на кузине Н.Н.
Филатовой — Зое Борисовне Филатовой, прекрасной женщине, ставшей детям не мачехой, а
доброй волшебницей. Две девочки и мальчик родились у З.Б. и К.С. Сараджевых, и все дети были
дружны между собой.
В Адресной книге «Вся Москва» на 1917 г. находим сына Н.Ф. Филатова, Николая
Ниловича Филатова, надворного советника, преподавателя филологии и литературы 5-й мужской
гимназии и члена Общества вспомоществования нуждающимся ученикам 5-й гимназии,
проживающим вместе с матерью в собственном доме в Штатном переулке, 1, а также Всеволода
Ниловича Филатова, мирового судью Долгоруковского участка, — на Садовой-Кудринской, 7 (т.е.
совсем близко от нашей больницы).
После 1917 г. дом на Остоженке был конфискован, хозяин (сын Нила Федоровича,
Николай Нилович) арестован за свое дворянское происхождение и умер в тюрьме. Вдову Н.Ф.
Филатова поместили в дом престарелых, где она и скончалась.
Всеволод Нилович, которого вспоминает Наталия Ивановна как очень веселого,
прекрасно игравшего на фортепиано, красавца, имевшего массу поклонниц, умер во время войны.
Дочь его Ирина, мать троих дочерей (Ольги, Марины и Натальи) была репрессирована в 1930-е
годы.
Прямыми потомками Н.Ф. Филатова являются дочери Тамары Константиновны
Сараджевой — Наталья Ивановна Попова и Татьяна Ивановна Зарайцева, их дети и внуки. А
прямыми потомками Филатовых по мужской линии являются проживающие на Украине
праправнуки брата Нила Федоровича, Федора Федоровича Филатова, Алексей и Юрий
Михайловичи Филатовы.
Какую замечательную книгу написала Анастасия Ивановна Цветаева в соавторстве с
сыном К.С. Сараджева от второго брака, Нилом Константиновичем Сараджевым, — «Мастер
волшебного звона», которая явилась продолжением и вторым изданием ее повести-воспоминания
«Сказ о звонаре московском » в журнале «Москва», № 7 за 1977 г. Константин Константинович
Сараджев, первый и желанный внук Нила Федоровича,
85
был гениальным музыкантом, звонарем, написавшим книгу «Музыка-Колокол». Он слышал 1701
тон в октаве, знал 374 колокола Москвы и Подмосковья, но был влюблен в колокола церкви Св.
Марона Пустынника в «Бабьем городке» (Якиманка, 32), построенной в 1730 г. и
реконструированной в 1831 г. архитектором В.П. Мельниковым на средства купца В.П.
Лепешкина.
Гуляя с няней по Остоженке и Пречистенской набережной, Котик Сараджев услышал
колокола Св. Марона... А позднее толпы любителей колокольного звона собирались во дворе
церкви послушать его игру. Его знали и ценили музыканты. Прекрасно, что А.М. Горький
настойчиво советовал А.И. Цветаевой написать о нем воспоминания! Историю нужно про
должать!
Правнучка Н.Ф. Филатова Наталья Ивановна Попова, Нил Константинович Сараджев и
его супруга Галина Борисовна Завадовская, внучатая племянница Нила Федоровича Анна
Сергеевна Каштан оказали неоценимую услугу автору в составлении генеалогического древа
Филатовых, как и Андрей Петрович Капица, праправнук тетки Нила Федоровича Филатова Марии
Михайловны Филатовой — все они после продолжительных бесед и воспоминаний становятся
близкими. Нас роднит память о Ниле Федоровиче Филатове. Рассматриваем старые фотографии:
вот Нил Федорович и Юлия Николаевна, их дети, их внуки. Братья Филатовы — красивые,
мощные богатыри. Филатов с учениками. Семья на даче — как всегда, за столом вся семья и
друзья. Любимая няня, воспитавшая детей и Нали, и Зои Борисовны...
Непосредственными учениками Н.Ф. Филатова были Георгий Несторович Сперанский,
Василий Иванович Молчанов, Николай Федорович Альтгаузен, Сергей Александрович Васильев,
Роман Осипович Лунц. Каждый из них достоин отдельного повествования. Мы только
приоткрыли страничку с историей их жизни и деятельности, перелистали воспоминания, и то
далеко не все... Увидели фотографии (какого высочайшего качества!) студентов медицинского
факультета Московского университета — учеников Н.Ф. Филатова. Как многих хотелось бы
узнать в неподписанных фотографиях, мы не знаем их судьбы, мест захоронения! Это ведь нужно
прежде всего нам — для памяти, для наших потомков. Вот почему так интересно и полезно
рассматривать альбомы старой Софийской больницы 1912 г., фотографии врачей и медицинских
сестер прошлых лет, передавших и нам свою любовь и жалость к больному ребенку...
В 1926 г. в предисловии к первому изданию «Основ учения о ребенке» профессор М.С.
Маслов, в течение многих лет возглавлявший кафедру педиатрии Ленинградской
военномедицинской академии, писал: «Русская педиатрия вправе
86
гордиться блестящими руководствами незабвенного Н.Ф. Филатова... Эпоха Н.Ф. Филатова,
талантливого клинициста и неутомимого работника, является эпохой расцвета русской
клинической педиатрии»1.
«В истории нашей отечественной педиатрии роль Н.Ф. Филатова очень велика: он был
первым и самым крупным исследователем и педагогом, основоположником русской научной
клинической педиатрии, создателем основ отечественной педиатрической литературы,
клиницистом, выдвинувшим нашу, совсем еще молодую педиатрию, на одно из первых мест в
мире», — писал Г.Н. Сперанский»2.
После смерти Н.Ф. Филатова на его место был назначен Николай Сергеевич Корсаков
(1852—1925). В 1875 г. он окончил Московский университет и работал ординатором в клинике
НА. Тольского, а затем в Бронной больнице. В 1872 г. в Берлине он начал свои исследования по
рахиту, которые продолжил в Москве. С 1891 г., после назначения Филатова заведующим
кафедры детских болезней, Корсаков руководил амбулаторией в Хлудовской больнице как
сверхштатный профессор по детским болезням, а с 1902 г. — как штатный профессор. В 1923 г. он
был освобожден от заведования кафедрой и обязанностей директора детской клиники. На его
место по конкурсу был избран ученик Н.Ф. Филатова Владимир Иванович Молчанов (1868—
1959). Он окончил медицинский факультет университета в 1894 г., в 1896—1899 гг. был
ординатором, а с 1904 по 1923 г. являлся ассистентом детской клиники университета. Кроме того,
на него было возложено заведование инфекционными бараками на Девичьем поле. В 1915 г. были
впервые изданы «Труды бараков детской клиники Московского университета», в которые вошли
отчеты по коревому, скарлатинозному и дифтерийному баракам. Опыт работы был получен
Молчановым также в клиниках Германии, Австрии и Франции. О своем учителе Н.Ф. Филатове в
1947 г. Молчанов написал книгу. В.И. Молчанов — автор 160 научных работ, в том числе
«Надпочечники и их изменения при дифтерии» (диссертация, 1909), «Расстройства роста и
развития у детей», учебник «Пропедевтика детских болезней» и др. Молчановым разработан
новый раздел педиатрии — детская эндокринология.
В примечаниях к записи в дневнике С.А. Толстой от 25 января 1889 г. («Были доктора»)
читаем: «Был консилиум детских врачей Н.Ф. Филатова и Е.А. Покровского у тяжелобольного
Ванечки Толстого»3. Что мы знаем о Е.А. Покровском?
Маслов М. С. Основы учения о ребенке // Практическая медицина. — 1927. — С. 1.
Сперански й Г.Н. Московские педиатрические школы. — М.: Медгиз, 1949.-С. 18, 22.
3
Дневники С.А. Толстой. М., 1978.-Т. 1.-С. 269.
1
2
87
Егор Арсеньевич Покровский (1834—1895) родился 13 января 1834 г. в семье
священника села Ново-Никитское, Корчевского уезда, Тверской губернии. Очень бедным был
приход, а семья священника большой, и всем приходилось работать, чтобы как-то прокормиться.
Семи лет Егор был отдан в Тверское духовное училище под фамилией дяди своего Суратова. В 14
лет мальчик потерял отца, в 16 лет — мать, и стал как старший в семье заботиться о братьях и
сестре. Многие советовали ему оставить учебу и поступить на службу чиновником. И только один
учитель, видя его прилежание, посоветовал ученику 4-го класса (классы были тогда двухлетними)
заняться менторством (репетиторством). Пользуясь тем, что в каждом из последующих классов
учились его братья, Егор нанял просторную квартиру и стал набирать учеников младших классов с
оплатой по 15 руб. серебром в год. Следить за успехами ребят оказалось не совсем трудным
делом, так как помогали младшие братья.
В последнем, так называемом философском, классе Егор стал мечтать о продолжении
учебы в университете. И в августе 1855 г. он поступает на медицинский факультет Московского
университета. На привезенные с собой 36 руб. серебром он кое-как живет в течение двух месяцев,
дает уроки и, несмотря на трудности материальные, упивается учебой, отношением профессоров к
студентам и товарищей к нему.
Счастливый случай привел студента-репетитора в дом графа Н.С. Толстого, с дочерью
которого Покровский вскоре обвенчался. Любовь была взаимной и с первого взгляда: дневнику
своему 16-летняя Мария Николаевна поверила такие сокровенные слова: «...дивное создание,
счастлива будет та женщина, которую он полюбит. Дай-то, Господи, чтобы попал на достойную
его любви и, главное, умеющую любить».
После окончания университета он поступил в 1862 г. ординатором в Московскую детскую
«Бронную» больницу, которой отдал всю свою последующую жизнь.
С 1870 г. Е.А. Покровский — доктор медицины (докторская диссертация «Об источниках
новообразований соединительной ткани при зарастании просвета кровеносных сосудов »).
Активную общественную работу ведет Е.А. Покровский: члена Общества русских врачей
в Москве, гласного Городской думы (члена ее санитарной комиссии). И все это сочетает с
постоянным самообразованием: кроме педиатрии, он изучает электротерапию, неврологию,
гигиену, антропологию, этнографию. Очень много публикует статей и книг: «Уход за кожей
ребенка», «Первая пища русского ребенка», «Купание и крещение ребенка в холодной воде»,
«Кормление грудных детей» и др. Статьи его выходят в «Московской медицинской газете»,
«Русской медицине», «Медицинском обозрении». Сам
88
Покровский организует и редактирует новый фундаментальный психолого-педагогический
журнал «Вестник воспитания », высоко оцененный основоположником русской гигиены Ф.Ф.
Эрисманом1.
В 1872 г. Е.А. Покровский был командирован ведомством Императрицы Марии на 4
месяца за границу для изучения электротерапии «в применении к детским болезням» и для
знакомства с организацией детских клиник. Опыт организации клиник Берлина, Вены и Парижа
Е.А. Покровский позднее использовал в руководстве вверенной ему больницы. И еще от
пребывания в Вене у него осталась статья «Лекция русского профессора» от 13/4 июня 1872 г.,
опубликованная в «Русской газете», № 27 за 1872 г. Профессором этим был киевский морфолог
Владимир Алексеевич Бец (1834—1894), предложивший новые методы создания гистологических
препаратов головного мозга. В своей статье Покровский поделился горькими мыслями о судьбе
профессора Беца, который прочитал лекцию и представил на заседании Медицинского общества
Вены свою замечательную коллекцию гистологических препаратов головного мозга человека. У
профессора Венского университета гистолога Пьера Брока (Вгоса Р1егге Раи1, 1824—1880),
патолога Соломона Штриккера (8а1отоп 81пскег, 1834—1898) и других лекция вызвала
одобрение, «полнейший триумф», а коллекцию было предложено пере дать на Всемирную
выставку в Вене или же продать ее тут же за 1500 гульденов. «Тяжелой судьбы русского ученого
не избежал г. Бец, — пишет Покровский, — свой способ отвердения мозговых масс и некоторые
из своих препаратов он уже два года назад имел честь представить ученому миру нашей Северной
Пальмиры — читал там две лекции по этому предмету, напечатал их, желая вызвать по крайней
мере отзывы о своих работах в литературе. И что же? Работы Беца сразу пошли под красное сукно.
Теперь работы Беца оценены в Вене, о его работах громко говорят, собираются даже покупать
коллекцию его препаратов и, может быть, и русские ученые станут восхвалять своего
соплеменника, — надумают также скупить из чужих рук частичку его препаратов, как редкость,
но только, конечно, втридорога».
Е.А. Покровский посвятил себя всецело изучению гигиены и болезней детского возраста.
Ссылаясь на данные Медицинского Департамента, Е.А. Покровский с болью отмечает большое
количество ежегодно забраковываемых в России молодых людей для военной службы — более 20
%, «из коих в свою очередь около 70 % падают прямо на недуги, происшедшие от дурного ухода в
детстве. В России сегодня (1892) из 100 детей,
Эрисман Ф.Ф. Речь, сказанная при открытии заседания Московского гигиенического общества 7 ноября
1895 г. (Памяти Е.А. Покровского) // Вестник воспитания. — 1895. — № 7. — С. 6.
1
89
не достигших года, умирает около 30 и из 1000 детей, не достигших 5-летнего возраста, — 416»1.
Покровского беспокоила печальная статистика посещений больницы детьми только
центральных районов Москвы. «Статистика детской больницы показывает, — писал он, — что в
то время как в нее является за помощью из ближайших частей: Арбатской, Тверской и т.д. до 20—
25 и более человек на 100, из отдаленных частей, например, Серпуховской, Пятницкой,
Рогожской, Басманной, Яузской и т.п., является 1—2 человека или даже менее того.
Спрашивается, что мешает обывателям этих частей, и в добавок еще более населенных, чем
Тверская и Арбатская части, являться в специальную больницу? Ответ на этот вопрос дают сами
родители доставляемых в больницу детей. Больного ребенка, говорят они, как бы он мал ни был,
не протащишь на руках из такой дали. Извощик же, как бы ни был дешев, ни за один из
поименованных дальних концов не возьмет менее рубля. Для мастерового, фабричного, прислуги,
да вообще для всех обращающихся к даровой или дешевой помощи больничной, рубль — такая
серьезная трата, которая не только затрудняет возможность пользоваться специальным советом,
но даже весьма многим положительно не позволяет и думать о нем. Прибавьте к этому трату
времени, необходимую для совершения двух больших московских концов, — подумайте, наконец,
о тех мучениях, которые должен вынести маленький больной во время путешествия по
московским мостовым, и будет понятно, почему жители отдаленных от детской больницы мест
пользуются ее помощью так мало, и почему она до сих пор составляет для них нечто вроде
запрещенного плода»2.
Много труда и души вложил Е.А. Покровский в переустройство больницы и достиг того,
что первая в Москве детская больница заняла почетное место в ряду русских детских больниц.
Именно при Покровском начинает работать ординатором «Бронной» приват-доцент Нил
Федорович Филатов, глубоко уважавший главного доктора больницы, замечательного практика и
ученого, бескорыстного товарища. Позднее он применил в руководимой им университетской
детской клинике на Девичьем поле воспринятую от Е.А. Покровского практику систематических
воскресных демонстраций и обсуждений клинических случаев с врачами и студентами.
Е.А. Покровского отличала чрезвычайно многогранная деятельность и культура,
высочайшая работоспособность. Все время, остававшееся от руководства больницей и от частной
Покровски й Е.А. Педагогические музеи как необходимая помощь в деле воспитания. — М., 1892 (В
пользу голодающих детей). — С. 2.
2
Покровски й Е.А. Детские больницы и пожертвование г. ФонДервиза. - М., 1873.- С. 13-14.
1
90
практики, он посвящал разработке вопросов детского воспитания. Глубоко убежденный в том, что
воспитание в школе и дома должно быть основано на физиологических и гигиенических началах,
он глубоко изучает привычки и нравы детей, учит родителей. Он становится опытным психологом
и педагогом. А сведения по содержанию и воспитанию детей в России и за рубежом, собранные
Е.А. Покровским, уникальны. И знакомиться с ними было бы полезно современному врачу и
педагогу. «Любя детей и учащееся юношество, — писал журнал "Образование" в ноябре 1895 г.,
— он близко к сердцу принимал их интересы, прекрасно видел всю односторонность нашего
воспитания и обучения и много труда и энергии положил на борьбу с рутиной нашей школы и
семьи, в погоне за выучкой и умственной дрессировкой совершенно забывшей о другой весьма
важной стороне воспитания — физической, о здоровье детей. Как истинный врач и разумный
педагог, Егор Арсеньевич одним из первых выступил в защиту необходимости забот о физическом
развитии наших детей»1.
Подчеркивая образовательное и воспитательное значение физических упражнений, Е.А.
Покровский писал: «...на основании уже достаточно осязательных и убедительных данных мы
можем утверждать, что как игры, так и всякого рода физические упражнения способствуют не
только укреплению и развитию внешней телесной силы, но не менее того и образованию ума,
вследствие чего как те, так и другие имеют полное право войти в круг деятельности
общеобразовательной школы, смотря по периодам развития»2.
Интересно вспомнить слова нашего выдающегося педагога Константина Дмитриевича
Ушинского (1823—1870), создателя русской народной школы, мечтавшего о гигиене как
медицине будущего: «Нельзя требовать от медицины, чтоб не было случаев ранней смерти или
повальных болезней; нельзя требовать от воспитания, чтобы не было частных случаев
испорченной нравственности, пренебрежения к идее и истине или каких-нибудь общественных
недостатков, которые, как и эпидемия, имеют часто свои причины в обстоятельствах, не
зависящих от медика или воспитателя. Но если бы медицина не могла ни предостерегать, ни
предохранять от болезней, ни излечивать их, то к чему бы служили медицинские факультеты?»
На заседании Московского медицинского общества 9 ноября 1877 г. Е.А. Покровским
было сделано сообщение «Об устройстве оспопрививания в Москве». В 1882 г. он публику
Медицинская беседа. — 1895. — № 9. — С. 735.
Демет р Г. С. Доктор Е.А. Покровский — выдающийся деятель в области физического воспитания. —
Омск, 1965. — С. 22.
1
2
91
в «Русских ведомостях» статью «Эпидемия скарлатины и дифтерита в Москве за последнюю треть
1881 г.» В 1886 г. в двух номерах «Медицинского обозрения» пишет о строительстве Детской
больницы им. М.А. Хлудова в Москве и в 1891 г. о ней же как клинике детских болезней при
Московском университете.
В 1878 г. Е.А. Покровский был избран председателем Медицинской комиссии
Императорского Общества естествознания, археологии и этнографии. Ему поручается
курирование медико-антропологическим отделом общества и выработка его программы.
Любимым делом Покровского была организация выставок. В 1879 г. была организована
первая антропологическая выставка. Покровский дал определение цели выставки: наглядно
показать влияние первых приемов физического воспитания у разных народов на развитие и формы
«дитяти», а в некоторых случаях даже влияние их на особенности племени; составил описание
предметов медико-антропологического отдела выставки (бытовые панорамы, показывающие
воспитание русских крестьянских детей в зимнее время, колыбели, предметы для пеленания,
игрушки, способы ношения детей, манекены). Отдельным разделом выставки был показ
нормального развития ребенка с демонстрацией нормальных черепов новорожденных (их было 73,
«добытых в Московском Воспитательном Доме»), а также черепов микроцефалов, засушенных
утробных плодов, скелетов человеческих зародышей, 100 фотографий уродов из коллекции
патологоанатома И.Ф. Клейна, коллекции по медицинской антропологии (2 карлика, волосатые
люди, восковые препараты — 115 экз. из Дерпта), собрания образчиков волос — 100 экз. от
уроженцев Московской губернии и т.д.1.
Покровский писал, что организуемую весной 1879 г. в Москве Антропологическую
выставку обещали посетить заинтересовавшиеся ею первые европейские представители
антропологии: Брока, Катрфаж, Мартилье, Топинар, Вирхов, Лейкарт и др.2.
В предисловии к книге «Значение детских игр в отношении воспитания и здоровья» (1884)
Е.А. Покровский писал об открывшемся в конце минувшего года в Политехническом музее отдела
под названием «Физическое воспитание детей», о составленной им программе собирания
сведений, необходимых для полноценного воспитания ребенка, основанного на традициях
национальных, о детских игрушках, забавах, играх, развивающих физические и умственные
способности детей.
Покровский Е.А. Об участии врачей в Антропологической выставке 1879 года // Медицинское обозрение.
— 1879, август. — С. 1-7.
2
Там же.-С. 5.
1
92
К читателям автор обращался с покорнейшею просьбою распространить книгу от имени Музея, а
получаемые сведе ния и предметы направлять в адрес его отдела, находившегося в Музее. «Да не
пропадут же мои желания и указания бесследно!» — писал Е.А. Покровский1. Было собрано около
100 уникальных экспонатов и 69 рисунков для Музея Общества.
В 1888 г. он организует отдел детской гигиены Выставки Общества трудолюбия в Москве.
Придавая огромное значение физическому и эстетическому воспитанию ребенка, Покровский
настаивал на необходимости активного участия самих детей в работе педагогических музеев, в
устройстве для них разнообразных развлечений, игр, как это практиковалось в отделе детской
гигиены на этой выставке. При такого рода музеях он предлагал организовывать более или менее
обширные площадки для детских игр и движений на воздухе, а в небольших садиках при музеях с
разнообразными цветами и растениями приучать детей любить и интересоваться природой и
познавать ее. В этом садике предлагалось заводить несколько птичек и зверьков для оживления
картины сада. «В деле воспитания наших детей, — писал Е.А. Покровский, — кроется лучший
залог нашей силы и преуспеяния на поприще нашей общественной и мировой жизни. Пожелаем,
чтобы эту мысль возможно скорее сознало и еще более развило наше образованное общество, а
затем наши культурные деятели, заправляющие нравственными и материальными средствами
нашего общества, пусть не откажут своим сочувствием той мысли, которую мы здесь проводим, и
да расцветут и принесут свои плоды повсюду предлагаемые нами педагогические музеи!»2.
В 1889 г. за отдел о физическом воспитании детей на Всемирной выставке в Париже Е.А.
Покровский был удостоен ордена «Ойклег сГНоппеш». А музееведческие изыскания были
представлены в его книге «Педагогические музеи как необходимая помощь в деле воспитания».
С благодарностью приняла больница подарок от Московского городского Дворца
творчества детей и юношества на Воробьевых горах — репринтное издание книги Е.А.
Покровского «Детские игры, преимущественно русские (в связи с этнографией, историей,
педагогикой и гигиеной) д-ра Е.А. Покровского ». Издание второе, исправленное и дополненное.
М., Типо-литография В.Ф. Рихтер, Тверская, Мамоновский
Головков В. В. Егор Арсеньевич Покровский. — В кн.: Детские игры, преимущественно русские. — М.,
1895 (Изд. СПб.: Историческое наследие, 1994). — С. 369—381.
2
Покровский Е.А. Педагогические музеи как необходимая помощь в деле воспитания. — М., 1892 (В пользу
голодающих детей). — С. 20.
1
93
переулок, свой дом, 1894. Издание это осуществило в 1994 г. «Историческое наследие», СанктПетербург.
Подчеркивая важность внедрения национальных игр в системе физического воспитания,
Покровский исходил в отличие от зарубежных ученых Гроссе, Шиллера, Колоцца и др. из
необходимости учитывать общую культуру народа, национальные особенности и среду, в которой
живет и развивается ребенок, называл игру «продуктом глубоко укоренившегося национального
воспитания». В отличие от Петра Францевича Лесгавта (1837—1909) не отрицал
соревновательный метод, а считал его очень важным средством, способствующим разрешению
образовательных задач физического воспитания. Соревнование рассматривал как стимул, ведущий
к совершенствованию игровых качеств, к углубленной работе над освоением особенностей той
или иной игры. Пропагандируя, как и Лесгавт, различные виды спорта (греблю, плавание, катание
на коньках и лыжах), Покровский подчеркивал важность спортивного метода их организации,
видя в этом путь к развитию инициативы и самодеятельности занимающихся1.
На титульном листе первого издания этой книги 1887 г., хранящегося в музее Л.Н.
Толстого на Пречистенке, — надпись, сделанная неизвестным почерком: «...Книга доктора
Покровского "Детские игры" подтверждает теорию Толстого о необходимости детской свободы и
самостоятельности, естественного, здорового и нормального развития». А на обложке чернилами:
«Глубокоуважаемому графу Льву Николаевичу Толстому от автора»2.
Л.Н. Толстой внимательно следил за работами Покровского. «Превосходной книгой для
народа» назвал Л.Н. Толстой книгу Е.А. Покровского «Физическое воспитание детей у разных
народов, преимущественно в России. Материалы для медико-антропологического исследования».
М., 1884. Вообще Толстой внимательно следил за работами Покровского. По предложению
Толстого Покровский переработал для народного издания книгу «Первоначальное физическое
воспитание детей (популярное руководство для матерей) с 85 рисунками» в издании 1888 г. Книга
была напечатана в 1890 г. под названием «Об уходе за малыми детьми». Для этой брошюры
Толстой написал дополнение «О соске»3. История эта заслуживает отдельного рассказа.
В январе 1889 г. Л.Н. Толстой неоднократно встречался с Е.А. Покровским (об этом
говорят записи в его Дневнике от 8, 15—17, 19, 20, 24 и 28 января), причем либо Покровский
Деметр Г. С. Доктор Е.А. Покровский — выдающийся деятель в области физического воспитания. —
Омск, 1965. — С. 22.
2
Библиотека Л.Н. Толстого в Ясной Поляне. Библиографическое описание. Книги на русском языке. Часть
вторая. — № 2411. — С. ПО.
3
Толстой Л. Н. ПСС. - М., 1933.-Т. 27. - С. 265.
1
94
бывал у Толстого, либо Толстой приходил к Покровскому. Беседы, вероятно, касались и книги
Покровского, которую Толстой решил переделать. 3 февраля приступил к редактированию, о чем
говорит запись в дневнике: «Целое утро поправлял Покровского до пяти». Запись от 4 февраля:
«Встал очень рано. Много работал. И потом кончил Покровского, хорошо... Приятно скромно
безлично работать». 5 февраля Толстой записал в дневнике: «Я последние два дня усердно
поправлял статью Покровского и вписал там о соске, из которой надеюсь сделать отдельное»1. И
действительно, написанное им отдельно было включено в исправленную книгу автора.
В марте 1889 г. рукопись Е.А. Покровского, исправленная и дополненная Л.Н. Толстым,
была послана редактору издательства «Посредник» В.Г. Черткову, который писал Толстому 10
марта: «Я очень рад, что вы прислали мне книгу Покровского о физическом воспитании детей.
Такая книжка нам очень нужна в нашей серии книжек с полезными сведениями. Только слог
местами еще очень неловкий и неподходящий, и потому я решился его исправить, несмотря на то,
что это вызовет небольшую задержку. Кстати, переделка той большой его же книги о физическом
воспитании, которую вы мне дали, все продолжается понемногу, и в свое время составится
прекрасная и весьма интересная книжка, в которой будет все хорошее, что имеется в большой,
только изложено будет понятнее и короче».
12 марта Толстой отвечает Черткову: «Пожалуйста, просмотрите, поправьте поскорее
книжку Покровского. Он так мил, и мне бы хотелось поскорее напечатать ее». Толстой поправил и
название книги: вместо «Кратких наставлений простому народу. Об уходе за детьми доктора
Е.А.Покровского» Толстой озаглавил ее «Об уходе за малыми детьми». Правда, слово «доктор»
Покровский исправляет карандашом на «Главный доктор Московской детской больницы». Вверху
страницы — карандашная запись рукою автора: «Со всеми поправками я вполне согласен. Все
остальное предоставляю в полное распоряжение графа Л.Н. Толстого. Е.П.»2.
Поправок было очень много, сначала карандашных, затем — чернилами. Но ведь это
поправки Толстого! Только один пример: фразу автора «При кормлении мать должна соблюдать
полное душевное спокойствие» Толстой заменяет фразой: «Чтобы кормление пошло на пользу
ребенку, мать должна быть не измучена трудом и не огорчена». Вставку Толстого в брошюру
Покровского следовало бы прочесть и врачам, и матерям. А вывод, сделанный Толстым,
потрясает:
1
2
Толстой Л.Н. Поли. собр. соч. - М., 1933. - Т. 54. - С. 681.
Там же.
95
«Мудрость в том, чтобы из того, что делают люди, выбирать хорошее и следовать ему и
откидывать дурное и переставать его делать»1.
Главные доктора, как правило, жили в зданиях или на территории больницы. Вот и доктор
медицины, надворный советник Е.А. Покровский до того, как стал главным доктором Бронной
больницы, проживал на Большой Молчановке, в доме Горяинова (Арбатская часть, 1 кв.), с 1874 г.
при больнице, сначала при «Бронной»2, позднее — при Софийской больнице, в доме главного
доктора. Как практикующий врач, принимал больных детей дома. Одиннадцать лет ординатором и
22 года главным доктором нашей больницы проработал Е.А. Покровский. И все эти годы
ежедневно по 2 часа в день он принимал больных детей, а детей неимущих родителей —
бесплатно3.
В крестьянских семьях Подмосковья и близлежащих губерний ходили легенды о
чудесном и добром докторе. Посещал он и сиротские дома, и кадетские корпуса, и
Александровское военное училище, и Московский воспитательный дом, в ведение которого
входила больница. По его инициативе при больнице было учреждено благотворительное общество
для оказания всех видов помощи детям, как находящимся в больнице, так и приходящим. Причем,
«на составление капитала» этого общества Покровским было собрано от разных лиц 11 570 руб.4
Ко дню открытия больницы 12 (24) ноября 1897 г. сумма эта достигла 18 тыс. руб. Как гласный
Московской городской думы Е.А. Покровский участвовал в работе санитарной комиссии думы5.
Так вот, в дом главного доктора больницы, выходящий фасадом на Садовую-Кудринскую,
вероятно, и приходил Л.Н. Толстой. А кроме обсуждения книги Покровского, было о чем
поговорить... Район был Толстому хорошо известен: недалеко — Грузины с живущими там
цыганами, к которым ездил Федя Протасов...
Смерть каждого больного ребенка Е.А. Покровский переживал глубоко. «Добрый и
незлобивый по природе, постоянно имевший дело со страждущими детьми и горем их родителей,
часто, очень часто усложненным скудостью средств, он развил в себе чуткое отношение к
страданию ближнего и сознание обязанности помогать по мере сил всякому
Толстой Л.Н. Поли. собр. соч. - М., 1933. - Т. 27. - С. 265.
Адрес-календарь Москвы на 1884 год. — Ч. 1. — С. 179.
3
Адрес-календарь Москвы на 1894 год. — Ч. 1. — С. 217, 681.
4
Медицинский отчет Софийской детской больницы за 1897— 1905 гг. - М., 1907. - С. 59.
5
Рахманино в И, М. Памяти Е.А. Покровского // Медицинское обозрение. - 1895. -№ 20. - С. 783-784.
1
2
96
нуждающемуся», — писала Мария Егоровна, дочь Е.П. Покровского.
О смерти главного доктора Московской детской больницы Св. Софии и редактораиздателя журнала «Вестник воспитания » Егора Арсеньевича Покровского, скончавшегося после
продолжительной и тяжелой болезни, сообщили «Московские ведомости» 17 октября 1895 г.
После панихид в 1 ч и 7 ч вечера и отпевания в церкви Св. Спиридония на Спиридоновке
погребение состоялось 18 октября на Ваганьковском кладбище. Могила не обнаружена.
В некрологе читаем: «Боже, прими душу жившего по твоим заповедям честного и доброго
для всех человека, любимого мужа, отца, деда»1. В связи с этим можно предположить, что
потомки Егора Арсеньевича живы. В Адресной книге «Вся Москва» на 1917 г. упоминаются его
вдова Мария Николаевна (Девятинский пер., 14) и дочери Мария Егоровна (1-й СпасоНаливковский пер., 95) и Ольга Егоровна (Остоженка, 43)2.
Очень важно отметить, что редакция журнала «Вестник воспитания», создателем которого
был Е.А. Покровский (первый номер вышел 1.01. 1890 г.), с переездом его на СадовуюКудринскую, находилась «в доме редактора-издателя, д.с.с., главного доктора Софийской детской
больницы Е.А. Покровского », о чем сообщала «Вся Москва» на 1895 г., а адрес его проживания
так и указывался — «при редакции», и что секретарем редакции была Мария Егоровна
Покровская, дочь Егора Арсеньевича3. Покровский сплотил вокруг журнала крупнейших русских
гигиенистов, видных врачей, деятелей физического воспитания Ф.Ф. Эрисмана, Е.М. Дементьева,
Вирениуса, И.П. Скворцова. Этот научно-воспитательный журнал для родителей и воспитателей
был призван, как отмечалось в предисловии к первому номеру, «держаться преимущественно
естественно-исторических и медико-антропологических точек зрения. Специально педагогических
и специально медицинских журналов у нас много; но до сих пор у нас не было органа, служащего
связью между педагогами и врачами, из которого те и другие могли бы почерпнуть каждый для
себя полезные сведения, касающиеся воспитания детей. Мы желали бы, чтобы "Вестник
воспитания" восполнил этот весьма чувствительный пробел в нашей ученой литературе ».
Очень важна была ориентация журнала на воспитание именно российского ребенка:
«Говоря о направлении журнала, считаем не лишним заметить, что он имеет целью содействовать
Паевска я и др. Письмо в редакцию по поводу смерти Е.А. Покровского II Вестник воспитания. — 1895. —
№ 7. — С. 241, 381.
2
Адрес-календарь Москвы на 1917 год. — Ч. 1. — С. 877.
3
Адрес-календарь Москвы на 1895 год. — Ч. 1. — С. 644.
1
97
распространению разумных сведений о воспитании детей в России, отличающейся, как известно,
от других государств немалыми особенностями относительно воззрений, образа жизни и быта
своего народа, а также климата своей страны, поэтому при изложении и обсуждении каких бы то
ни было новых приемов воспитания, мы обязательно будем стараться везде излагать их
применительно к условиям именно русской жизни и русского народа. Стремление наше в этом
отношении не есть дело только одной праздной фразы, наоборот, оно само собой вытекает из того
всем, впрочем, русским людям понятного убеждения, что на севере нельзя воспитывать так, как на
юге Италии или даже в средней Германии; что всякий педагог и гигиенист составляют правила для
разумной жизни народа и воспитания детей применительно именно к условиям своего отечества,
а, следовательно, эти условия обязательно должны существовать в том или другом отделе
педагогики, насаждаемой на русской земле»1.
В первых номерах журнала была опубликована статья Е.А. Покровского «Краткие
понятия об анатомии и физиологии человека». Журнал выходил 8 раз в год с ценой доставки 6
руб., без доставки 5 руб. При жизни отца и после его смерти Мария Егоровна публиковалась в
журналах «Медицинское обозрение», «Русская мысль» и «Известия Московской городской
думы»: «Детская больница им. М.А. Хлудова в Москве» (о ней же она написала и издала две
отдельные брошюры), «Санитарное положение Москвы в 1889 г. на основании данных,
полученных из отчетов московских городских санитарных врачей и отчета Московской городской
управы по санитарной части», «Санитарные условия в Москве во второй половине XIX в.», «Меры
для улучшения санитарных условий и для борьбы с заразными болезнями в 1889 г. в Москве».
В Медицинском отчете больницы за 1897—1905 гг. есть интересная запись: «В последнее
время поступило пожертвование от вдовы покойного главного доктора, М.Н. Покровской —
весьма ценная, состоящая более чем из 700 названий, медицинская библиотека ея покойнаго
мужа»2. Мария Николаевна присутствовала и на торжественном открытии Софийской больницы
12 ноября 1897 г. А библиотека сохранилась.
Как обидно, что человек, сделавший так много для русской педиатрии, педагогики,
издательского и музейного дела Москвы и страны, не был удостоен чести быть упомянутым ни в
Большой советской, ни в Большой медицинской энциклопедиях, ни в юбилейной энциклопедии
«Москва» 1997 г.! Книги американского педагога и педиатра Бенджамина Спока
1
Вестник воспитания. Научно-популярный журнал для родителей и воспитателей. — М., 1890. — № 1. — С.
2
Медицинский отчет Софийской детской больницы за 1897— 1905 гг.- М., 1907.-С. 60.
13.
98
«Ребенок и уход за ним» и «Разговор с матерью» известны широкому кругу читателей, хорошо
разрекламированы. По словам переводчика и рецензента этих книг Д.Ю. Азарова, с именем Спока
связан «своеобразный переворот в семейном воспитании, обозначивший решительный переход от
авторитаризма в общении с детьми к гуманизму, к демократической педагогике». Как жаль, что в
приведенном им списке «всех больших педагогов» (Р. Оуэна, К.Д. Ушинского, Дистервега, И.С.
Макаренко, И.Г. Песталоцци, Я. Корчака) не нашлось места ни одному русскому детскому врачувоспитателю, и среди них первому — Егору Арсеньевичу Покровскому!
Широту и разносторонность интересов студентов тех лет характеризует М.А. Осоргин,
окончивший университет в 1902 г.: «Будучи юристом, я слушал лекции по естествознанию
Тимирязева и бродил с группой медиков по клиникам Девичьего поля... Мы слушали и "своих", и
"чужих" профессоров, и медики так же неизменно являлись на вступительную лекцию А. Чупрова
по политической экономии, как юрист не упускал случая послушать ботаника Тимирязева,
орнитолога Мезбира, венеролога Поспелова. Искали общих знаний, а не практической
тренировки»1.
Как ярко подтверждает эти слова жизнь Павла Владимировича Кислякова (1876—
1938), инженера, врача, москвоведа. Он родился в Москве в семье купца Владимира Михайловича
Кислякова и Александры Константиновны Котовой. В фонде Московского университета в ЦИАМ
хранится Аттестация № 2353 сверхштатного ординатора Императорского Московского
университета, бывшего штатного ординатора при заразных бараках клиники детских болезней,
титулярного советника П.В. Кислякова, 32 лет от рода; вероисповедания православного; с
жалованием в год 600 руб. вместе со столовыми 120 руб.; из купцов; «имения ни за ним, ни за
родителями его не значится». В аттестации читаем: «По окончании курса наук по ФизикоМатематическому факультету подвергался испытанию в Физико-Математической Испытательной
Комиссии при том же университете в 1899 г. и удостоен диплома I степени 22 мая 1899 г. В июле
1899 г. вновь принят в Университет и зачислен на медицинский факультет. По окончании курса
наук по сему факультету, подвергался испытанию в Медицинской Испытательной Комиссии при
том же Университете в 1902 г. и за оказанные успехи удостоен степени лекаря с отличием 15
октября 1902 г. Высочайшим приказом, по военному ведомству о чинах гражданских, за № 31,
определен в службу в 1-ю Артилерийскую бригаду младшим врачом 20 июля 1903 г. Обязан
пробыть на действительной службе
1
Осоргин МА . Сивцев вражек: Роман. Повести. Рассказы.— М., 1990.-С. 693.
99
один год, и срок сему обязательству на основании приказа по военному ведомству 1896 г. за №
137, считая с 1 сентября 1903 г. Прибыл в бригаду 18 августа 1903 г. Прикомандирован к
Московскому Окружному Военно-Медицинскому Управлению с 24 сентября 1903 г. Главным
Военно-Медицинским Инспектором перемещен младшим врачом 2-го Гренадерского Ростовского
полка 12 июля 1904 г. Награжден орденом Св. Станислава 3-й степени 23 апреля 1906 г. Уволен в
запас чинов военно-медицинского ведомства по Московскому уезду и исключен из списков полка
9 июля 1906 г.
Предложением Управляющего Московским учебным округом за № 26279 утвержден в
должности сверхштатного ординатора Московского университета при клинике детских болезней
15 ноября 1906 г. 16 мая 1907 г. перемещен на должность штатного ординатора при заразных
бараках той же клиники до окончания 3-летней его службы, т.е. до 15 ноября 1909 г. Высочайшим
приказом по гражданскому ведомству утвержден, по степени лекаря, в чине титулярного
советника со старшинством, с 20 июля 1903 г. В походах против неприятеля не был; наказаниям и
взысканиям не подвергался; в отпуске не был; в отставке был с 9 июля по 15 ноября 1906 г. Женат
первым браком на дочери купца, домашней учительнице Надежде Александровне Фалеевой, род.
28 июня 1880 г. В брак вступил 23 апреля 1903 г. Имеет дочь Любовь, род. 28 сентября 1904 г.;
жена и дочь вероисповедания православного. Предложением Попечителя Московского Учебного
Округа от 18 ноября 1909 г. за № 35432 уволен от должности ординатора при заразных бараках
клиники детских болезней за выслугою 3-летнего срока ординаторской службы с 15 но ября 1909
г. За все время службы при Университете случаям, лишающим его права на получение знака
отличия беспорочной службы, не подвергался. В деле прилагается Свидетельство о рождении П.В.
Кислякова (выписка из Метрической книги, № 23 за 1876 г. Московской Саввинской церкви) и
справка Канцелярии Дамского Попечительства о бедных в Москве Ведомства учреждений
Императрицы Марии от 4 мая 1913 г. (Покровка, 45, кв.28) о том, что бывший ординатор детской
клиники Университета, лекарь, титулярный советник Павел Кисляков подал прошение в Совет
Попечительства об определении его на должность штатного врача 2-го Серпуховского
Отделения»1. Приводим этот документ для того, чтобы современный читатель видел стиль
оформления служебных документов о назначениях и перемещениях врачей.
Жили Кисляковы на Девичьем поле, в собственном доме на углу Б. Царицынской и
Трубецкой (дом сохранился, но внутри перестроен). Как интересны фотографии интерьеров
1
ЦИАМ. Ф. 418. — Оп. 84.—Д. 473.—Л. 1—3, 28.
100
дома родителей и двух сыновей-близнецов, огромного сада (не сохранился). Не случайно В.П.
Филатов, вспоминая бившую ключом жизнь Филатовых, живших на Девичьем поле, упоминает
Паню (Павла) и Николая Кисляковых. Окончив, как и братья Филатовы, 5-ю «казенную»
классическую гимназию на углу Поварской и Б. Молчановки, П.В. Кисляков в 1895—1899 гг.
учится на физико-математическом факультете университета. А окончив его, он поступает на 3-й
курс медицинского факультета по кафедре педиатрии Н.Ф. Филатова. Тут, видимо, сказалось
влияние самого Филатова (семьи их подружились). В 1902 г. Павел Владимирович оканчивает
медицинский факультет с отличием и получает звание лекаря. Незадолго до его защиты умирает
Н.Ф. Филатов. Влияние учителя, блестящего врача и лектора, глубоко и разносторонне
образованного человека, было, безусловно, сильным. Но и Филатов, видимо, ценил способности и
характер Кислякова. Поэтому и подарил ему свой труд по детским болезням с дарственной
надписью, когда Кисляков был еще студентом.
Учился П.В. Кисляков педиатрии у учеников Филатова, профессора Н.С. Корсакова и
доцента В.И. Молчанова. Получив «филатовскую» школу практического врача, Кисляков
становится прекрасным диагностом и клиницистом. В 1914— 1918 гг. служит в армии, в
Московском Окружном военносанитарном управлении, в 1918—1936 гг. работает в Доме
младенца, руководимом Г.Н. Сперанским, врачом 2-й показательной детской поликлиники и
является членом Общества детских врачей. В семье Кисляковых и сейчас сохраняется
металлическая табличка с черными буквами на белом эмалевом фоне «Доктор Павел
Владимирович Кисляков. Детские болезни» (Якиманка, 10).
Широко образованный, прекрасно знающий и беззаветно любящий Москву, П.В.
Кисляков становится в 1923—1924 гг. внештатным сотрудником Исторического музея, много
работает в архивах, участвует в работе комиссии «Старая Москва». Рукописный труд П.В.
Кислякова «История Москвы по истории московских церквей и приходов» (49 тетрадей) и
биография П.В. Кислякова, составленная 16 октября 1986 г. его сыном Игорем Павловичем
Кисляковым,
ветераном
Отечественной
войны,
кандидатом
технических
наук,
инженеромхимиком, вместе с семейным архивом хранится в ОПИ ГИМ1.
За более чем 100 первых лет деятельности в больнице сменилось только восемь главных
докторов: Андрей Станиславович Кроненберг (1842—1862), Леонид Григорьевич Высотский
(1862—1870), Николай Алексеевич Тольский (1870—1874), Егор Арсеньевич Покровский (1874—
1895), Николай Викентьевич
1
ОПИ ГИМ.- Ф. 402 (П.В. Кисляков). - Д. 1027.
101
Яблоков (1896—1904), Дмитрий Егорович Горохов (1904—1921), Сергей Александрович Васильев
(1923—1929, 1933—1939), Анатолий Владимирович Чучкин (1940—1949).
Большую роль играли и почетные опекуны больницы. Как правило, такими опекунами
становились дворяне и купцы, внесшие значительный вклад в содержание больницы. Были и
почетные опекуны — члены Опекунского Совета Воспитательного дома. Опекунский Совет
находился под особым покровительством царской фамилии, ведал воспитательными домами,
сиротскими приютами, богадельнями, домами для слепых, глухонемых и т.п. Частично эти
учреждения содержались за счет пожертвований, частично — за счет предприятий самого Совета,
т.е. совершаемых им различных операций (в его ведении находились Сохранная и ссудная казна,
или ломбард).
Среди почетных опекунов больницы уже упоминался Н.А. Небольсин. Хочется вспомнить
и Михаила Александровича Урусова (1802—1883), входившего в состав почетных опекунов в
1863—1878 гг., сенатора, генерала от кавалерии, Нижегородского губернатора, управляющего
московской детской больницей. Почетным опекуном Воспитательного дома князь М.А. Урусов
был в течение 57 лет1. В фонде Урусовых в ОПИ ГИМ хранится немало документов о проверках
им больниц, богоугодных заведений и других учреждений ведомства Императрицы Марии и, в
частности, Московской детской больницы на Бронной.
А совсем недалеко от «Бронной» больницы находился дом Урусовых, которым владел
отец М.А. Урусова — князь Александр Михайлович Урусов (1767—1853), обер-камергер,
государственный контролер, член Государственного Совета, сенатор и знакомый А.С. Пушкина.
Супругой его была Екатерина Павловна Татищева (1775—1855). У них было 8 сыновей и 4
дочери. Их старинная усадьба в Ермолаевском переулке, 1. Главный, трехэтажный, корпус
сохранился, он располагается во дворе, торцом к улице. По данным С.К. Романюка, построен он,
возможно, в XVIII в.; его часто посещал А.С. Пушкин в 1827 г.2. Шесть Урусовых, московских
знакомых Пушкина, покоятся на Ваганьковском кладбище, среди них почетный опекун нашей
больницы князь М.А. Урусов. Потомком М.А. Урусова была актриса театра им. М.Н. Ермоловой
Евдокия (Эда) Юрьевна Урусова.
18 декабря 1878 г. М.А. Урусов подает прошение об увольнении его от должности
почетного опекуна больницы в связи
Нарбут А. Н. Родословные росписи (Урусовы), вып. 2; ОПИ ГИМ 1ИМ. — Ф. 170.—Д. 56.—Л. 60—66;
Петров П. Н. История родов Российского дворянства. — СПб., 1886. — С. 217.
2
Романю к С. К. Из истории московских переулков. — М.: Московский рабочий, 1988. — С. 208.
1
102
со сделанным главным врачом Е.А. Покровским «в бытность его в Петербурге ложного
голословного доноса и разглашения, будто бы хозяйственная часть этого заведения находится в
совершенном беспорядке». Ходатай ссылался на 57-летний стаж в ведомстве учреждений
Императрицы Марии и 15 лет управления детской больницей. «Принимая оказанное мне
недоверие, вследствие голословного доноса подчиненного, за явное оскорбление звания моего как
Почетного Опекуна, нарушающее в принципе всякое действие и распоряжение начальствующего
лица, я имею честь покорнейше просить Е.И.Величество об исходатайствовании
Всемилостивейшего Государя Императора соизволения на увольнение меня от службы по
ведомству учреждений Императрицы Марии. Декабря, 18 дня 1878 г.»1. Документ этот
характеризует, во-первых, высочайшее понятие Урусова о чести и достоинстве, а во-вторых,
свидетельствует о чрезвычайно напряженном положении «Бронной» больницы и нервном
состоянии ее главного доктора, сталкивавшегося с неимоверными трудностями в организации
всего лечебного процесса в больнице. Видимо, ходатайство удовлетворено не было, так как М.А.
Урусов неоднократно и после этого случая обращался в Воспитательный дом с просьбами о
предоставлении больнице городской субсидии. Последнее ходатайство было передано в
Опекунский Совет, поддержано им и передано в объединенную ко миссию (финансовую и
общественного здравия) Городской думы в 1883 г.
«Благодаря энергии и сочувствию к судьбе злосчастной больницы председателя комиссии
И.Н. Мамонтова, все дело, начиная с первого ходатайства, бывшего еще в 1879 г., было подробно
разобрано и по обсуждении был составлен от этой соединительной комиссии доклад для
обсуждения в думском заседании, назначенном на 1 июня 1885 года»2. Однако и этот доклад
заслушан не был из-за отсутствия кворума гласных. Таким образом, ходатайство больницы и на
этот раз не было удовлетворено. Комиссия, которую возглавлял кандидат права, председатель
финансовой комиссии при Московской городской думе Иван Николаевич Мамонтов (1846—1899),
двоюродный брат известного мецената Саввы Ивановича Мамонтова, носила название Комиссии о
пользах и нуждах общественных. Проект, выработанный Комиссией под руководством И.Н.
Мамонтова, предусматривал коренное переустройство существовавшей в Москве системы
благотворительности — заботу о «народном здравии» возложить не столько на государство,
сколько на местные органы самоуправления,
1
2
ОПИ ГИМ.-Ф. 170.-Д. 56.-Л. 64-65.
Исторический очерк Московской детской больницы. 1842-•1897. М., 1897.-С. 31.
103
контролирующие и распределение материальных средств. И.Н. Мамонтов считал, что
благотворительность должна быть основана не только на твердыне государства, но и «на
присущем духовной природе человека милосердии и любви к ближнему », на широком
привлечении частных капиталов. Проект Мамонтова был принят и осуществлен. В 1893 г. был
упразднен Комитет для разбора и призрения просящих милостыню, а его учреждения перешли в
ведение города. Москва была поделена на 28 участковых попечительств о бедных. Во главе
каждого попечительства стоял Совет, подчиненный Городской думе. Вот это упорядочение
системы попечительств и приветствовал князь А.А. Щербатов, принявший активное участие в
работе отдельных попечительств. В работе этой участвовали Л.Н. Толстой, профессора В.И. Герье
и А.И. Чупров, К.В. Рукавишников, И.И. Янжул, Н.И. Прохоров и др.1
Богдано в В. П. Иван Николаевич Мамонтов и его проект «Народного здравия» // Московский журнал. —
2001. — № 4. — С. 40—43.
1
104
II
МОСКОВСКАЯ
СОФИЙСКАЯ ДЕТСКАЯ БОЛЬНИЦА.
САДОВАЯ-КУДРИНСКАЯ УЛИЦА, 15
(1897-1922)
Благотворение —
благодеяние, добродейство,
делание добра.
В.И. Даль
30 апреля 1885 г. московский Опекунский Совет получает следующее предложение от
князя А.А. Щербатова: «Скончавшаяся 3-го февраля 1885 года мать моя, княгиня София
Степановна Щербатова, оставила духовное завещание, по которому дом свой, свободный от
всякого залога и запрещения, в Москве, на Садовой улице, Пресненской части 2-го участка, она
завещала со всеми при нем строениями и землею сыновьям своим князю Владимиру Алексеевичу
Щербатову, мне, князю Александру Алексеевичу Щербатову и внукам своим, сыновьям
покойного старшего брата нашего, князя Григория Алексеевича, князьям Алексею и Александру
Григорьевичам Щербатовым. Желая почтить и сохранить память матери нашей, мы, все
сонаследники в доме ее, пришли к соглашению об обращении его на дела общественной пользы и
благотворительности и, в силу сего соглашения, брат мой, князь Владимир Алексеевич и
племянники мои, князья Алексей и Александр Григорьевичи Щербатовы, снабдили меня
доверенностями, законным образом засвидетельствованными, на пожертвование онаго дома
учреждению или учреждениям с благотворительною целью, на условиях по моему усмотрению.
Имея в виду, что Московская детская больница ведомства Императрицы Марии, основание
которой положил родной дядя матери моей, князь Дмитрий Владимирович Голицын и супруга его,
княгиня Татьяна Васильевна Голицына, уже два года закрыта, что за неимением
соответствующего помещения и денежных средств возобновление ее может отложиться на весьма
продолжительное время, и имея в виду настоятельную надобность в этой больнице для г. Москвы,
я, с согласия на то других сонаследников, имею честь предложить ведомству Императрицы Марии
принять от нас в дар унаследованный нами от матери дом в Москве на следующих условиях:
1. Жертвуемый нами дом должен быть занят больницею непосредственно, причем
главный дом должен быть приспособлен исключительно под помещение больных и необходимой
для них прислуги, без устройства в нем квартир для врачей и других служащих.
2. Не допускается ни временного, ни постоянного извлечения какого-либо дохода из
домов или земли, при них состоящей, посредством отдачи их внаймы.
3. Не допускается никогда продажи домов или земли, при них состоящей, ни изменения
первоначального назначения — устройства детской больницы.
4. В память княгини Софии Степановны Щербатовой, детской больнице, помещаемой в ее
доме, присваивается наименование «Софийская».
5. Трем палатам, по моему указанию, присваивается навсегда именование: одной —
княгини Софии Степановны Щербатовой, другой — князя Алексея Григорьевича Щербатова
(нашего отца) и третьей — княгини Ольги Алексеевны Голицыной (нашей сестры, жившей и
умершей в этом доме).
6. Двенадцать коек в этих палатах (или других, как удобнее будет для управления
больницы) должны быть бесплатные, в распоряжении нашей семьи, первоначально моем, после
моей смерти — старшего в роде нашем или лица, нами указанного.
7. Если будет устроена при детской больнице церковь, то таковая должна быть во имя св.
Татианы, как была таковая при детской больнице, ныне закрытой, на Бронной, но, кроме того, и во
имя св. Софии.
Три раза в году: 3 февраля, 15 и 30 декабря, должны совершаться в ней заупокойные
105
литургии по покойным родителям и сестре нашей. Если церкви при Софийской детской больнице
устроено не будет, то в вышеуказанные дни должны совершаться в ней панихиды.
8. Ведомство Императрицы Марии должно обязаться, при получении дарственной от нас
на дом наш, внести немедленно в совет Дамского попечительства о бедных в Москве, которого
матушка наша была основательницей и 30 лет председательницею, шестьдесят тысяч рублей, для
употребления этого капитала или процентов с онаго на дела благотворения в память княгини
Софии Степановны Щербатовой, согласно моему указанию. На принятие нашего пожертвования
на вышеизложенных условиях и на совершение нами дарственной на родовой дом наш ведомству
Императрицы Марии под устройство в нем детской больницы имею честь покорнейше просить
исходатайствовать Высочайшее разрешение»1.
Учредители больницы понимали свой долг перед дарителями: «...Стены этой больницы,
бывшие свидетелями счастливой жизни и высоко-гуманной деятельности покойной княгини
Софии Степановны Щербатовой, отныне будут служить приютом для восстановления здоровья
детей той нищеты, ради которой так много потрудилась княгиня в своей жизни и ради которой
проявила так много чувства своего христианского милосердия»2.
И снова — немного из истории района, теперь уже Садовой-Кудринской. В своем
«Обозрении Москвы» А.Ф. Малиновский пишет о селе Кудрино Степана Ивановича Кучки,
захваченном Юрием Долгоруким в числе других подмосковных сел, — Воробьево, Симонове,
Высоцкое, Кулишки, Сухащево (Сущево), Кузнецкая слобода.
Кудрино было одним из старинных подмосковных сел. Названием своим обязано или
Кудрявым рощам, окружавшим село, или одному из владельцев его — Кудрину. В районе,
окружавшем интересующую нас усадьбу, в конце XVI в. возникли новые поселения московских
слобод — Тверская Ямская и Кудринская — вдоль дорог, которые протянулись из столицы на
Север и Северо-Запад. С XVI в. местность, расположенная к северо-западу от нынешнего
Садового кольца, была занята огородами и пахотными землями Тверской слободы. «Обширные
пруды,... а сколько садов! А сколько огородов, в которых разводились и дыни...», — писал об этой
местности XVII столетия И.К. Кондратьев в «Седой старине Москвы». Заселение Тверской
слободы и Кудрина началось с первой половины XVIII в. Уже в 1704 г. в Кудрине, возле
Пресненских прудов, построена была каменная церковь Покрова Пресвятой Богородицы3.
После переноса столицы из Москвы в Петербург в 1713 г. за Москвой осталась
административная и политическая роль второй столицы. К середине 30-х годов XVIII в.
насчитывалось более 40 центральных учреждений, постоянно находившихся в Москве. Здесь же
происходили мероприятия общегосударственного характера и наиболее значительные акты —
коронации, празднования побед русского оружия и т.п. По-прежнему Москва выступала и как
важнейший культурный и общественно-экономический центр страны. Именно в первой половине
XVIII в. в Москве появились большие загородные дворы знати с многочисленными жилыми и
служебными постройками. «Словом сказать, вся Москва была окружена загородными дворцами и
подгородными поместьями »,— вспоминала бабушка Янькова4.
В «Историческом и топографическом описании города Москвы» 1785 г. читаем:
«Земляной город окружается со всех сторон прекрасными предместьями, кои великолепным
строением, огромностию зданий и украшением архитектуры не уступают и самому городу, и сии
предместья, будучи окружены земляным валом и рвом, так называемым Камер-коллежским,
разделяются по силе Устава Благочиния на 11 частей... Третьянадесять часть по разделению оной
на кварталы состоит из 4, в коих улиц — 2: Тверская и Грузинская слобода, а переулков — 27,
Церквей каменных — 4, деревянная — 1,... дворянских домов каменных — 4, деревянных —
147,... Прудов казенных, называемых Пресненскими — 4, Мостов на речке Кабанке близ Тверской
заставы каменной — 1, Чрез Пресненские казенные пруды деревянной — 1, чрез оныеж пруды
плотин деревянных — 2, Мельница ведомства Дворцовой Канцелярии на Пресненских прудах
Медицинский отчет Софийской детской больницы за 1897— 1905 гг. - М, 1907. - С. 37.
Там же.
3
Кондратьев И. К. Седая старина Москвы. — М., 1893; М.: Военное издательство, 1996. — С. 386.
4
Благово Д. Д. Рассказы бабушки, записанные ее внуком Д.Д. Благово. - Л., 1989. - С. 163.
1
2
106
деревянная — I»1.
«Восемнадцатый век — это век господства дворянства, когда оно через гвардию делало
правительство. В Петербурге за гвардией очень ухаживали, а в гвардии служили дети, отцы
которых составляли основу московского общества»2.
П.А. Вяземский характеризовал Петербург, как сцену, а Москву — зрительницей,
оценивающей и судящей петербургские поступки. «Зрителями» в Москве были бывшие
первоклассные лицедеи государственной жизни: князья Голицыны, Дашковы, Шереметевы и др.
«Столицей в отставке» называл Москву граф Ф.В. Ростопчин3.
Многочисленные вельможи, потерпевшие крушение в частых сменах придворных
симпатий, обиженные, удаляются в Москву и щеголяют друг перед другом щедростью и
роскошью. Их величественные дворцы, картинные галереи, подмосковные, их великолепные
празднества вызывают подражание в среде богатого купечества. Для художественного творчества
наступает золотой век. «Лучшие архитекторы эпохи выбиваются из сил, пытаясь удовлетворить
обуявшей всех мании строительства. Иностранцев и вольных мастеров не хватает, отдаются в
учение крепостные ребята, и из них торопливо вырабатываются живописцы, резчики, мебельщики
и т.п.». Так характеризовал последние двадцать лет XVIII в. в Москве Ю.И. Шамурин4.
В «Прогулках по Москве» К.Н. Батюшков писал: «Пруды украшают город и делают
прелестное гуляние. Там собираются те, которые не имеют подмосковных, и гуляют до ночи.
Посмотри, как эти мосты и решетки красивы. Жаль, что берега, украшенные столь миловидными
домами и зеленым лугом, не довольно широки. Большое стечение экипажей со всех концов
обширного города, певчие и роговая музыка делают сие гульбище одним из приятнейших. Здесь
те же люди, что на бульваре, но с большею свободою...»5.
Дворы, входившие в состав территории интересующей нас усадьбы и окружавшие ее,
относились к приходам двух церквей: Покрова Пресвятой Богородицы в Кудрине и Св. мученика
Ермолая, что на Козьем болоте. Интересно, что среди исторических лиц, канонизированных
церковью как снискавших поклонение своим врачебным искусством, особенно любимых и
почитаемых (Пантелеймона, Сампсония Странноприимца, Лаврентия, Трифона, Кира, Киприана,
Космы и Дамиана), есть и имя Ермолая.
Перечислим эти дворы. В Переписных книгах г. Москвы 1737—1745 гг. в приходе церкви
Покрова Пресвятой Богородицы, что в Кудрине, значатся дворы: тайного советника, кавалера и
сенатора Александра Львовича Нарышкина; генералмайора Алексея Федоровича Шереметева;
капитана лейбгвардии Преображенского полка князя Ивана Петровича Дашкова [свекра Е.Р.
Дашковой, отца ее мужа, МихаилаКондратия Ивановича Дашкова (1736—1764)] между
Пресненскими прудами и Грузинской слободой6.
А «идучи от Кудринской до Старой Живодеркой подле Земляного валу по левой стороне в
том же приходе» — дворы Александра Юрьевича Нелединского-Мелецкого; капитана
Преображенского полка князя Федора Васильевича Мещерского; адмирала Федора Матвеевича
Апраксина; князя Юрия Федоровича Щербатова; генерал-лейтенанта и Воронежской губернии
губернатора князя Григория Алексеевича Урусова.7
Интересно отметить среди владельцев Александра Юрьевича Нелединского-Мелецкого,
отца Юрия Александровича Нелединского-Мелецкого (1752—1829), статс-секретаря Павла I,
сенатора, почетного опекуна Воспитательного дома, пользовавшегося расположением
Императрицы Марии Федоровны. Нелединские-Мелецкие жили открытым домом, в кругу
многочисленной родни и друзей, среди которых было много выдающихся литераторов. А нам
Москва в описаниях XVIII века/Под ред. С.С. Илизарова. РАН. — М.: Янус, 1997. - С. 186-190.
Князьков С. А. Быт дворянской Москвы конца XVIII начала — XIX веков // Москва в ее прошлом и
настоящем.— Вып. VIII. — 1912. С. 24
3
Там же. С. 30.
4
Шамури н Ю.И. Допожарная Москва // Москва в ее прошлом и настоящем. — Вып. IX. — 1912. — С. 6.
5
Москва в 1872 году. Путеводитель по Москве. Соч. Любоцкого.- М., 1872.-С. 27.
6
Переписные книги г. Москвы XVIII столетия. 1737—1745. 5 команда. Т. VII.-М., 1891.-№ 4.
7
Там же. — № 5.
1
2
107
приятно иногда вспомнить песню самого Юрия Александровича «Выйду я на реченьку». О
свадьбе дочери его, Софии Юрьевны, с полковником Федором Васильевичем Самариным, писал
П.А. Вяземскому дядя А.С. Пушкина Василий Львович 27 марта 1818 г. Нам интересно и то, что
Самарины с начала августа 1826 г. переехали в Москву и поселились в известном уже нам доме
Неклюдовой на Бронной (первый адрес больницы), где у них родился третий сын. В 1826—1829
гг. Ю.А. НелединскийМелецкий переехал в Калугу к своей старшей дочери Аграфе не Юрьевне
Оболенской, где и скончался1.
В приходе церкви Ермолая чудотворца, что на Козьем болоте, «идучи в Старую
Живодерную», были дворы: с.с. Ивана Васильевича Одоевского; вдовы морского флота унтерлейтенанта князя Александра Яковлевича Урусова княгини Анны Ивановны и сына ее, князя
Александра Александровича Урусова; вдовы стольника князя Степана Григорьевича Козловского
— княгини Настасьи Стефановны; вдовы д.с.с. Ивана Петровича Шереметева — Федосьи
Андреевны; корнета конной гвардии графа Петра Борисовича Шереметева; пустырь ближнего
стольника князя Михаила Юрьевича Одоевского; огородные земли отставного капитана Семена
Григорьевича Друцкого и князя Сергея Григорьевича Долгорукова, а позади них — Грузинская
слобода и Ямское поле2.
«Многие из этих бар жили хлебосольно и открытыми домами, доступными москвичам,
иногородним помещикам и молодым офицерам, празднующим в Москве время отпуска»3. Место
это в Москве было популярным. Пресненские пруды входили в число лучших городских садов,
наиболее посещаемых, наряду с Дворцовым за Москвой-рекой, Нескучным и Лефортовским, или
Слободским. «Аристократическая, дворянская Москва конца XVIII — начала XIX столетия
прогуливалась преимущественно по Тверскому бульвару и на Пресненских прудах, где, впрочем,
собиралось общество более смешанное»4.
Владельцами дома и усадьбы (Пресненская часть, 368) были:
1) Урусовы -с 1737 по 1752 (1763) г.
Александр Яковлевич Урусов, морского флота унтерлейтенант, князь; после его смерти
усадьбой владела его вдова, княгиня Анна Ивановна Урусова и сын их — Александр
Александрович Урусов. В Переписных книгах 1737—1745 гг. находим следующую запись: «5
команда. В прх. церкви Ермолая, что на Козьем болоте, идучи в Старую Живодерную: 14. Дв.
морск. флота лейт. князь Александра Яковлева с. Урусова жены его вдовы княгини Анны
Ивановой дч. и сына ея князь Александра Александровича, б.з., по 2 данным, а в меж.: идучи во
дв. по пр. ст. — огородная земля отст. капит. Семена Григорьева с. Друцкаго, а по л. ст. —
проезжий пер-к, что ездят в Грузинскую Слб.,а позади — поле, а по нын. м.: 95 саж (ск. 14)»5.
29 июля 1752 г. Урусов продает усадьбу д. с. с. Анне Ивановне Бредихиной (Купчая
совершена 12 февраля 1763 г.).
2) Бредихины -с 1752 (1763) по 1780 г.
Из Актовых книг XVIII в. за 1763 г. узнаем, что: «Генв. 17 д. кн. Александр с. Урусов
продал кап. Сергею Александровичу с. Бредихину двор, дост-ся после отца — кн. Александра
Яковлевича Урусова, за Зм. гор., в прх. ц. Ермолая чуд., что на Козьем болоте, на выг. з., поп-ку в
перед, к., что ездят близ Зм. гор. из Кудрина в Ямскую Твер. слб., 10 с., в длину в смежности с
двором кн. Ивана Васил. Одоевскаго 30 с., поп. 50 с., да с двором кн. Ивана кнж. Михайлова с.
Одоевскаго 45 с., в длине в смежности с дачею Ямской Тверск. слб. 73 с., в зад. поп-ке по улице,
что ездят от речки Меньшой Кабанихи к Ямскому Тверскому полю и с коленами 106 1/2 с., дл-ку в
смежности с двором полк. Василья Иванова с. Шатилова 120 с., за 500 р.»6
Согласно купчей от 12 февраля 1763 г. № 71, А.А. Урусов продал двор вдове д.с.с.
Комаровска я А. В. Отец и сын Самарины // Московский журнал.- 2001.-№ 2.-С. 7-12.
Переписные книги г. Москвы XVIII столетия. 1737—1745. 5 команда. Т. VII.-М., 1891.-№ 12-20.
3
Кондратье в И. К. Седая старина Москвы. — М., 1893.; М.: Военное издательство, 1996. — С. 58—59.
4
Там же.
5
Переписные книги г. Москвы XVIII столетия. 1737—1745. 5 команда. Т. VII.-М., 1891. -№ 14.
6
Москва. Актовые книги XVIII столетия. 1763 год. — С. 3, № 25.
1
2
108
Александра Федоровича Бредихина Анне Ивановне Бредихиной за 300 руб.1.
Сергей Александрович Бредихин (1744—1784), генералпоручик, камергер двора,
закладывает усадьбу в 1780 г. В закладной значится, что дом достался ему в 1769 г. от матери его
д.с.с., майорши Александра Федоровича Бредихина жены Анны Ивановны Бредихиной (1686—
1781). Закладную на дом С.А. Бредихина находим в Актовых книгах XVIII в. за 1780 г.
Соседями Бредихиных, согласно закладной и купчих, являлись: по правую сторону — капитанкнязь Алексей Иванович Кольцов-Мосальский, а по левую сторону — гв. поручик Алексей
Иванович Головин, а позади — двор действительной статс-дамы Катерины Романовны Дашковой,
урожденной Воронцовой (1743—1810). В «Описании градской выгонной земли за Земляным
валом в округе города Москвы» Ф.А. Охтенского (1780-е годы) под № 43 значится «двор генераланшефа и кавалера Николая Ивановича Леонтьева, что ныне действительной статс-дамы и ордена
святыя Екатерины ковалера Катерины Романовны Дашковой» размером 1 десятина 980 сажень2.
Более подробных данных о владении ею усадьбой (или землею) по этому адресу пока нет. Более
того, в своих «Записках» она вспоминает, как свои дома, Дом Пашковых и дом на Никитской. В
1795 г. она приезжает в Москву в связи с устройством своего дома на Никитской, который в
дальнейшем завещала М.С. Воронцову (ныне перестроено в здание Консерватории).
В «Записках» Е.Р. Дашковой есть очень интересное упоминание о соседе по владению —
С.А. Бредихине: «Я старалась утвердить в надлежащих принципах друзей своего мужа, капитанов
Преображенского полка Пассека и Бредихина (Бредихин приходился нам родственником по жене,
урожденной княжне Голицыной...)».
С.А. Бредихин, капитан-поручик лейб-гвардии Преображенского полка, был активным
участником дворцового переворота 1762 г. За отличие в русско-турецкой войне 1768— 1774 гг.
получил чин генерал-поручика, впоследствии — камергер. «Настоящими дельцами предприятия,
— читаем у В.О. Ключевского в его "Исторических портретах" о перевороте 28 июня 1762 г., —
была гвардейская молодежь, преображенцы Пассек и Бредихин, измайловцы Ласунский и братья
Рославлевы, конногвардейцы Хитрово и унтер-офицер Потемкин »3. Кстати, интересующий нас
С.А. Бредихин намного опережает в этом списке прославленного в последующем Г.А. Потемкина.
К организации переворота С.А. Бредихин был привлечен графом Орловым 26 июня 1762
г., за день до восшествия на престол Екатерины II. Вместе с П.Б. Пассеком он предупредил Е.Р.
Дашкову о требовании солдат и гренадеров идти походом на голштинцев в Ораниенбаум, а потом
вместе с Е.Р. Дашковой ободрял солдат и офицеров в гвардейских и армейских полках. Екатерина
знала об участии Бредихина в организации переворота и, вступив на престол, пожаловала ему 18
тыс. руб. Так и хочется предположить, что именно на пожалованные императрицей деньги
покупает Бредихин интересующую нас усадьбу, да еще по соседству с землей родственницы своей
по жене и своей благодетельницы — Е.Р. Дашковой.
Благодарность императрицы была немалой, учитывая, на пример, что в 1767 г. главному
надзирателю Воспитательного дома в Москве, коллежскому советнику и историографу Ге рарду
Фридриху Миллеру (1705—1783) императрица приказа ла выдать на покупку каменного дома в
Москве 6 тыс. руб. Дом каменный с двором и усадебным местом находился за Яузою «на большой
улице, едучи к Таганке, в приходе церкви Симеона Столпника, на урочище, называемом — что на
Вши вой горке, где прежде была аптека»4. А богатейшая коллекция документов, так называемые
«Портфели Миллера», была куп лена по именному указу Екатерины II за 20 тыс. руб. для Мо
сковского архива Коллегии иностранных дел и ныне хранится в РГАДА5.
Женат был Бредихин на княгине Анне Федоровне Голицы ной (1744—1781). Усадьбу
свою он продает Г.П. Гагарину. Интересная деталь: сестра владельца усадьбы Анна Александ
ровна Бредихина (1733—1808) была второй женой Николая Алексеевича Долгорукого (1713—
1790), деда по материнской линии Алексея Григорьевича Щербатова (1777—1848), супруга
Там же. 1763 год.- С. 108,№ 610; Там же. 1776 год.- С. 290, № 106.
Москва в описаниях XVIII века / Под ред. С.С. Илизарова. РАН. - М.: Янус, 1997. - С. 146.
3
Дашков а Е.Р. Литературные сочинения. — М., 1990. — С. 62, 325.
4
Москва в описаниях XVIII века / Под ред. С.С. Илизарова. РАН.— М.: Янус, 1997. — С. 52.
5
Ключевский В. О. Исторические портреты. Деятели исторической мысли. — М.: Правда, 1990. — С. 448.
1
2
109
последней владелицы усадьбы, Софии Степановны Щербато вой. С.А. Бредихин, его мать, сестра
и супруга похоронены на кладбище Донского монастыря1.
Нельзя не остановиться на одних интересных соседях Бредихиных. В купчей от 1763 г.
упоминается Иван Васильевич Одоевский (умер в 1764 г.) — а.с.с., сенатор, президент вотчинной
коллегии в 1741—1744 гг. Жена Одоевского Авдотья Михайловна, урожденная Волконская
(1713—1774), брат которой, Абрам Михайлович Волконский (1710—1760), князь, майор, был
отцом Натальи Абрамовны Пушкиной, урожденной Волконской (1746—1819). После смерти А.М.
Одоевской ее сын, подпоручик Михаил Абрамович Волконский, наследовал усадьбу по разделу с
братом и сестрами и по купчей с дядей своим, но уже 27 января 1776 г. продал за 1000 руб.
капитану князю Алексею Ивановичу Кольцову-Мосальскому «двор, белое место за Тверскими
воротами, за Земляным городом в приходе церкви Ермолая мученика, что на Козьем болоте... по
правой стороне — переулок проезжий, по левой стороне и позади — двор генерал-поручика
Сергея Александровича Бредихина»2.
Владение № 17, соседствующее с владением больницы и принадлежавшее поочередно
упомянутым выше Одоевским, Волконским и Кольцовым-Мосальским, совпадает с позднейшим
владением хозяина текстильной фабрики в Вязниках А.В. Демидова. Для него и построен был в
1912 г. архитектором К.С. Разумовым изящный особнячок, украшенный майоликой3, ныне
занимаемый посольством Пакистана.
3) Гагарины — Лопухины, — с 1780 по 1811 г.?
Князь Гавриил Петрович Гагарин (1745—1807), обер-прокурор и разных орденов
кавалер, действительный камергер Сената, приобретает «дом, стоящий за Земляным валом на
белой земле в 13 части под № 81 в приходе церкви Св. мученика Ермолая, что на Козьем болоте,
по купчей от покойного бригадира Сергея Александровича Бредихина 1780 сентября 15 дня».
Факт покупки упоминается в связи с прошением Г.П. Гагарина, поданным в Московскую Управу
благочиния 20 июня 1792 г. о дозволении ему сделать деревянную пристройку к главному дому.
Приложен план усадьбы и перечислены соседи: сиятельный князь Кольцов-Мосальский и гвардии
капитан Алексей Васильевич Головин. Упоминаемая купчая была составлена 24 августа 1782 г.,
но оформлена своевременно по каким-то причинам не была, в связи с чем Г.П. Гагарин в июне
1783 г. и просит в своей челобитной императрицу Екатерину Алексеевну «решение учинить ».
Купчая от 24 августа 1782 г. приведена полностью4.
В начале купчей указывается, что владение досталось Бредихину по наследству от
покойной матери, д.с.с. Анны Ивановны Бредихиной, а ей перешло по купчей от 29 июля 1752 г.
от лейб-гвардии Семеновского полка прапорщика князя Александра Александровича Урусова «со
всем имеющимся в нем каменным и деревянным строением, и в том саду с каменною аранжереею
и всякими ранжерейными и садовыми деревьями и прудами, и с некоторыми в том доме, по
условию, мебелями и с имеющеюся под тем двором отмежеванною ему, кн. Александру Урусову,
в 1756 г. по генеральному межеванию титулярным советником Иваном Нееловым землею».
В фонде И.П. Забелина в ОПИ ГИМ хранится «План переулочному порожнему месту,
состоящему в Москве за Земляным
Артамоно в М. Д. Московский некрополь. — М.: Столица, 1995. — С. 268; Москва в описаниях XVIII века
/ Под ред. С.С. Илизарова. РАН.-М.: Янус, 1997.-С. 52-54.
2
Москва. Актовые книги XVIII столетия. 1776 год. — № 36. — С. 6.
3
Федосю к Ю. А. Москва в кольце Садовых. Путеводитель. — М.: Московский рабочий, 1991. — С. 423.
4
ЦИАМ. Ф. 32 (Московский городовой магистрат). — Оп. 3. — Д. 223.-Л. 1-Зоб. 122 123.
1
110
городом в 13 части в квартале, в приходе Ермолая Чудотворца, что на Козьем болоте, с
прикосновенными обы вательскими дворовыми землями», составленный 26 августа 1784 г., по
данным Московской Управы Благочиния, в ответ на челобитную князя Гагарина. Помимо
размеров и плана владения самого Гагарина, в экспликации к рисунку усадьбы упомянуто: «Его ж
Сиятельства с ветхим строением земля ку плена Его Сиятельством Ея Императорского Величества
у Действительной Статс Дамы Академии Наук Директора и Ор дена Святыя Екатерины Кавалера
Княгини Екатерины Романовны Дашковой; Часть двора с строением и сада Лейб Гвар дии
подпоручика Алексея Головина жены Федосьи Васильев ны дочери; Часть сада господина
Действительного Камергера Александра Ивановича Рословлева;порожняя земля и чья не известна;
дворы разных обывателей»1.
Соседями А.А. Урусова, С.А. Бредихина и Г.П. Гагарина в купчей 1782 г. названы: семья
капитана Алексея Иванови ча Кольцова-Мосальского и жена лейб-гвардии подпоручика Алексея
Васильевича Головина — Федосья Васильевна. Раз мер усадьбы С.А. Бредихина — 3 десятины
1882 кв. сажени. Гагариным Бредихину было уплачено 20 тыс. руб.2
Владелицей усадьбы, расположенной слева от усадьбы Урусовых—Бредихиных—
Гагариных, с центральным ампирным одноэтажным особняком, выходящим и сегодня на Садовую
Кудринскую, была Федосья Васильевна Головина, урожден ная Шапилова (умерла в 1808 г.), жена
Алексея Васильевича Головина (1739—1805). А.В. Головин был сыном Василия Васильевича
Головина (1696—1781), сторонника Петра I, инженера и писателя, интересовавшегося морским
делом, камер юнкера при Екатерине II, арестованного Бироном и женатого вторым браком на
княгине Е.В. Кольцовой-Мосальской (сов падение с фамилией владельцев усадьбы справа от
усадьбы Гагариных, видимо, не случайно). Алексей Васильевич и Федосья Васильевна детей не
имели и оба были похоронены в Симоновом монастыре, усыпальнице Головиных.
У брата А.В. Головина, Василия Васильевича (1738—1809), был сын Павел (1770—1836),
майор, женатый на благочестивой княжне Анне Гавриловне (1782—1856), дочери Гавриила
Петровича Гагарина, владевшего усадьбой справа от головинской (см. выше). Анна Гавриловна
воспитывалась в Ивановском московском женском монастыре монахиней Досифеей (1746—1810
гг.) и, по преданию, именно княжне Анне Гавриловне рассказывала Досифея о похищении ее в
Италии и привозе ее в Россию (об истории дочери императрицы Елизаветы Петровны от тайного
брака с А.Г. Разумовским). У Павла Васильевича и Анны Гавриловны было десять детей. После
смерти мужа Анна Гавриловна вместе с сыном Гавриилом Павловичем создала в 1852 г. женскую
общину СпасоВлахернского монастыря в селе Новоспасском-Деденеве, Дмитровского уезда,
Московской губернии.
А еще интересно, что в 1802 г. В.Л. Боровиковский (1757—1825) рисовал портрет сестер
Гагариных — Анны Гавриловны и Варвары Гавриловны (холст, масло, 75 х 69,2), хранящийся в
ГТР. Бабушка Янькова вспоминала, что Анна Гавриловна была молода, хороша собой.
Супругой Г.П. Гагарина была княгиня Прасковья Федоровна Воейкова, а сыном — князь
Павел Гаврилович Гагарин (1777—1850), генерал-адъютант, поэт и переводчик, автор
сочинения «Тринадцать дней или Финляндия», М., 18053. Своим возвышением он был обязан
супруге своей Анне Петровне Лопухиной (1777—1805), фаворитке императора Павла I, почему
всегда называл ее своей «благодетельницей». П.Г. Гагарин служил в чине майора при армии А.В.
Суворова в Италии. Когда вся семья молодой Анны Лопухиной получила царские милости и была
перевезена в Петербург, Павел I произвел П.Г. Гагарина в генерал-адъютанты и дал согласие на
брак его с А.П. Лопухиной. В 1800 г. при дворе состоялась пышная свадьба. Но брак продлился
всего пять лет: А.П. Гагарина скончалась от чахотки после родов на 28-м году жизни в Италии, где
при дворе короля Сардинии служил ее супруг. Похоронена в Санкт-Петербурге, в Лазаревской
церкви Александро-Невской лавры.
Отец Анны Лопухиной — сенатор Петр Васильевич Лопухин (1753—1827), генералОПИ ГИМ. Ф. 440. - Д. 960. - Л. 64.
ЦИАМ. Ф. 105 (Московская управа благочинная). - Оп. 1.Д. 1332.-Л. 1-2об.
3
Венгеро в С.А. Источники словаря русских писателей. СПб., 1900.-Т. 1.-С. 681.
1
2
111
прокурор Сената с 1798 по 1799 г., министр юстиции с 1803 по 1810 г., ас 1816 г. — председатель
Государственного совета и Кабинета министров, председатель Верховного уголовного суда над
декабристами. Карьерой своей также обязан своей дочери от первого брака с Прасковьей
Ивановной Левшиной, как и его вторая жена, «действительная тайная советница и кавалер»
Екатерина Николаевна Лопухина, урожденная Шетнева (1763—1839). Дочь генералпоручика
Николая Лаврентьевича Шетнева была особой малообразованной, известной своим ханжеством и
суеверием, с крайне отрицательной репутацией в свете. В конце 1780-х годов она вышла замуж за
П.В. Лопухина, вдовца на 10 лет старше себя, с несколькими дочерьми от первого брака, среди
которых была и Анна. После свадьбы благодаря связям П.В. Лопухина ей удается вернуть себе
довольно значительное состояние своей матери, урожденной Матюшкиной, не доставшееся ей в
связи с тем, что она вышла замуж за Шетнева без согласия родителей.
В 1797 г. на коронационные торжества в Москву приехал Павел I. Придворная партия
воспользовалась этим, чтобы отдалить от императора его фаворитку камер-фрейлину Екатерину
Ивановну Нелидову (1758—1839). На московских балах государю представили 20-летнюю Анну
Лопухину, только начавшую выезжать в свет. Павел обратил на нее исключительное внимание.
Мачеха ее была пожалована в кавалерственные дамы, а вскоре и в статс-дамы. В 1898 г. Анна
Петровна была произведена в камер-фрейлины, а всему семейству Лопухиных, несмотря на
протесты императрицы Марии Федоровны, предложено было переехать в Петербург.
После смерти Павла I Лопухины вернулись в Москву. Таким образом, ГагариныЛопухины могли владеть усадьбой с 1780 г. по год приобретения усадьбы следующими
владельцами, Небольсиными, даже после смерти Анны Петровны и Павла Гавриловича
Гагариных. Мачеха Анны, Е.Н. Лопухина, пережившая свою падчерицу на 34 года и мужа своего
на 12 лет, могла оформить усадьбу на свое имя, тем более, что муж Анны — П.Г. Гагарин после
смерти жены оставался жить в Петербурге, вторично женился и умер в Петербурге в 1850 г.
Первый же из Гагариных, владевших усадьбой, Гавриил Петрович, скончался в 1808 г. В паспорте
усадьбы в УГК ОИП называется дата приобретения усадьбы Небольсиными — 1811 г. Но владела
ли Е.Н. Лопухина усадьбой в 1808— 1811 гг., требует уточнения. Поиск продолжается...
А еще в конце XVIII в. Гагариным-Лопухиным принадлежало Введенское-Першино в 3 км
от Звенигорода, которое, по преданию, также было подарено Анне Лопухиной Павлом I и которое
считалось одним из красивейших в Подмосковье. Оно создавалось по проекту Николая
Александровича Львова (1751—1803), художника, баснописца, переводчика и либреттиста,
архитектора и археолога, основоположника пейзажного стиля в русском садово-парковом
искусстве. Современники называли Введенское «зеркалом души века, быта русского»1.
4) Небольсины — с 1811 по 1848 г.
Николай Андреевич Небольсин (1785—1846), тайный советник, участник
Отечественной войны 1812 г., гражданский губернатор Москвы, почетный опекун Московской
детской больницы на Бронной с 1842 по 1846 г.
В Адресной книге Москвы на 1826 г. В. Соколова среди домовладельцев 1 кв.
Пресненской части на Земляном валу указан Небольсин Николай, полковник (дома № 92 и 96). В
Адрес-календаре Москвы на 1842 г. К. Нистрема за ним значатся те же владения, но под
обновленными номерами. Остается уточнить дату приобретения Н.А. Небольсиным усадьбы.
Здание главного дома Небольсиных ориентировано на юг. В XVIII в. дом был меньших
размеров (короче по продольной оси) и с иной трактовкой фасадов. Вместе с боковыми
флигелями, расположенными симметрично по сторонам дома, и обширным парком, окружавшим
эту группу зданий, ансамбль представлял собой богатую городскую усадьбу, известную с 1880-х
годов. Центральная часть главного, южного фасада выделена нарядным портиком с 8 колоннами
ионического ордера, широкой лентой тонко орнаментированного фриза и спокойным глухим
фронтоном. Дом является образцом каменного дома городской усадьбы 2-й половины XVIII
столетия, сохранившего репрезентативный главный фасад в стиле ампир и внутреннюю
Знаменитые россияне XVIII—XIX веков. Биографии и портреты. По изданию кн. Николая Михайловича
«Русские портреты XVIII— XIX столетий». - СПб.: Лениздат, 1995. - С. 322-323.
1
112
планировку с элементами отделки интерьеров1.
В 1848 г. усадьбу у Небольсиных приобретает А.Ф. Ростопчин.
5) Ростопчин — с 1848 по 1852 г.
Граф Андрей Федорович Ростопчин (1813—1892), штабротмистр, значится в
Алфавитных указателях к Планам столичного города Москвы 1850 г., составленного А. Хотевым,
и 1851 г. К. Нистрема как владелец усадьбы № 368 в Пресненской части, по Садовой-Кудринской.
Соседями значатся А.В. Александров и Е.Ф. Спечинская (№ 367) — о них речь впереди. Однако в
Квартирных книгах 1840 г. во владении № 367 обнаружен генерал от инфантерии князь Алексей
Григорьевич Щербатов, которому принадлежали 3 3/4 покоя, освобожденных от постойной
повинности, и «отношением из Комиссии для строений 17 сентября 1834 года за № 8241-м знать
дано, что деньги приняты»2. Нужно пояснить, что слово «покой» означало единицу
налогообложения взамен постойной повинности. Владели ли Щербатовы этими «покоями»,
предстоит выяснить.
А.Ф. Ростопчин продает усадьбу княгине С.С. Щербатовой. 12 марта 1849 г. штабротмистру графу А.Ф. Ростопчину «согласно прошения вдовы генерала от инфантерии кн. Софьи
Степановны Щербатовой выдается копия с плана дома, покупка которого была совершена в
Московской палате гражданского суда 1852 Майя 27 дня № 57, писанной от А.Ф. Ростопчина
1852, августа 21 дня». Общее количество «покоев » -35,53.
Уже в августе 1852 г. во
вновь купленной усадьбе новая владелица строит двухэтажный жилой корпус («низ каменный, а
верх деревянный, для помещения прислуги») с каменным одноэтажным переходом, соединяющим
его сенями с основным двухэтажным домом4.
6) Щербатова — с 1852 по 1885 г.
Княгиня София Степановна Щербатова, урожденная Апраксина (1798—1885)
владела усадьбой 33 года. О ней следует рассказать подробнее. Здесь же отметим лишь, что после
ее смерти, последовавшей 3 февраля 1885 г., 3 июля того же года состоялось Высочайшее
повеление о принятии пожертвования ее наследников (дарственная от 3 июня) и об устройстве во
владении их по Садовой-Кудринской, № 368/417, детской больницы.
7) Московская Софийская детская больница — 1890— 1922 гг.
13 сентября 1890 г. была составлена купчая на владение Щербатовых размером 7373 кв.
сажени и владение наследни ков почетной дворянки О.Н. Коншиной (№ 367/416) разме ром 3517
кв. сажени от Садовой-Кудринской до Медынской улицы (ныне Зоологической). Общий размер
владения боль ницы стал составлять 10 892 кв. сажени5.
7 мая 1898 г. Московская городская управа оформила оба участка Пресненской части (№
368/418 и 367/417) как принадлежащие Софийской детской больнице6. «Вся Москва» уже на 1896
г. указывает адрес Софийской детской больницы ведомства Императрицы Марии: СадоваяКудринская, соб. дом7.
К сожалению, не избежали ошибок и путаницы в домах и усадьбах и авторы юбилейной
энциклопедии, посвященной 850-летию Москвы. Особняк по Садовой-Кудринской, 15,
«известный как дом М.Я. Протковой», якобы «вначале принадлежал сыну московского
главнокомандующего А.Ф. Ростопчину..., затем генерал-губернатору Москвы кн. А. Г. Щербатову,
в 1896 г. в доме отрылась Софийская (ныне Филатовская) больница». Ну и путаница!
Жена коллежского асессора Марфа Яковлевна Проткова владела домом всего один год
(1809—1810). Личность ее нам еще предстоит выяснить. Андрей же Федорович Ростопчин владел
не этим домом, выходящим фасадом на СадовуюКудринскую, а домом в глубине двора, притом с
1848 по 1852 г. и продал и его, и усадьбу, как указано выше, вдове князя А.Г. Щербатова, княгине
УГК ОИП. № 427; ЦАНТДМ. Ф. 1 (Пресненская часть), № 368.
ЦИАМ. Ф. 14. - Оп. 6. - Д. 597. - Ч. 2. - Л. 148об.
3
ЦАНТДМ. Ф. ] (Московская городская управа). — Оп. 8, № 417/368.
4
ЦАНТДМ. Ф. 1. - Оп. 8, № 417/368.
5
ЦИАМ. Ф. 179 (Московская городская дума). — Оп. 62. — Д. 7433. - Л. 1.
6
ЦАНТДМ. Ф. 1, № 367.
7
Адрес-календарь Москвы на 1896 год. — Ч. 1. —С. 684.
1
2
113
С.С. Щербатовой в 1852 г.
Дом Протковой. В квартирной книге 1810 г. во всех
постройках владения Протковой отмечено 1) покоев. В 1810 г. владение было продано девице
Ольге Александровне Шуваловой, а в 1815 г. двор купил лейтенант Иван Николаевич
Александров. Владение, центром которого был этот дом, условно названный в паспорте «Домом
Протковой», было прикуплено больницей в 1890 г. под № 367/417. Вообще нумерация дома
претерпела изменения: в XVIII в. дом имел № 80, в начале XIX в. — № 69, после 1812 г. — № 91, а
с 1820-х годов — № 367 и 417. Составленный в 2000 г. Паспорт Дома Протковой датирует его
постройку концом XVII I — началом XIX в.
Несколько слов о самом доме. Проходя ежедневно мимо него в больницу, так и хочется
вспомнить, как характеризовали подобные дома современники. «Отгороженные от улицы
решеткой или большим двором, стояли эти дома, любуясь из небольшого портика. Строгие
орнаменты греко-римского характера, тонкие и с большим относом карнизы, красиво
расположенные окна без наличников, с одним лишь сандриком над окном или замком из камней, и
в центре — львиная маска; барельефы за колоннами, и на фоне плоскостей барельефы тонкой
лепки; на фронтоне— венки с ритмичными изгибами лент — символ сочетаемости, дружбы,
славы; в завитках — светильники в простенках и факелы — символы знания; эмблемы присущи и
неотъемлемы от типичных особняков стиля ампир. Внутри большие чистые высокие комнаты, с
лепкой фризов или, большею частью, расписанными плафонами, с белыми полукруглыми
кафельными печами, блестящими, из искусственного мрамора. Сбоку гостиной или зала —
столовая и неизбежная диванная, а там — спальни, девичьи и кладовые, лакейские, низкий
мезонин для гувернера или для дворовых девушек. Мало цветов — белый, лазоревозеленоватый,
светло-голубой или светло-палевый, а на фоне нередко — белая лепка. Даже простому
деревянному домику, оштукатуренному гладко, давали симметричный план и фасад с неизбежным
уступчатым фронтоном», — читаем о таких домах XVIII в. в чудесно иллюстрированных
сборниках «Москва в ее прошлом и настоящем»1.
Константин Николаевич Батюшков (1787—1855) в «Прогулке по Москве» так рисует
культурный уголок Москвы: «Вот маленький деревянный дом с палисадником, с чистым двором,
обсаженным сиренями, акациями и цветами. У дверей нас встречает учтивый слуга не в богатой
ливрее, но в простом опрятном фраке. Мы спрашиваем хозяина: войдите! Комнаты чистые, стены
расписаны искусной кистью, под ногами богатые ковры и пол лакированный. Зеркала,
светильники, кресла — все прелестно и, кажется, отделано самим богом вкуса. Здесь обитает
приветливость, пристойность, людскость. Хозяйка зовет нас к столу, мы сядем, где хотим»2.
Изумительная книга талантливого историка русского искусства Е.В. Николаева
«Классическая Москва» уделяет серьезное внимание вот таким домам, истории их создания, их
интерьерам, совершенно справедливо определяя классицизм конца XVIII в. не «модой» и не
«формой», а «системой мышления». Николаев определяет такие дома, как дом рядовой, но
чрезвычайно типичный именно для Москвы, с его уютом, рациональностью, приводит план
жилого дома, точь-в-точь повторяющий план дома М.Я. Протковой. Остается только пожалеть,
что такой серьезный исследователь не остановился на нем, описывая планировку и размещение
комнат, их потолки, двери, коридоры, антресоли, печи, колонки, окраску стен.
Паспорт дома в УГК ОИП указывает следующих владельцев дома и усадьбы: подпоручик
Алексей Васильевич Головин (1793), Матрена Яковлевна Проткова (1809—1810), Ольга
Александровна Шувалова (1810—1815), Иван Николаевич Александров (1815—1840), майорша
Елизавета Ивановна Спичинская (1840—1867), Анна Петровна Высоцкая (1867—1882). Причем
владение неоднократно делилось с продажей и наследованием разными людьми отдельных
участков земли и построек. Точные хронологические рамки и фамилии владельцев продолжают
уточняться по данным архивов. Кое-что уже выяснено.
Так, время владения усадьбой отдельными домовладельцами следует изменить: в купчих,
оформивших покупки усадьбы № 368 Бредихиным и Гагариным в 1756 и в 1780 гг., соседями
1
2
Князько в С. А. Цит. соч.- С. 83. 9-3017
Князьков С. А. Цит. соч. — С. 54.
114
указаны жена лейб-гвардии подпоручика Алексея Васильевича Головина — Федосья Васильевна и
сам гвардии капитан Алексей Васильевич Головин. В этом доме после 1812 г. жил член одной из
московских управ «Союза благоденствия» Михаил Аполлонович Волков. Быть может,
способствовало этому то, что дом по соседству принадлежал отцу декабриста С.Н. Кашкина, члена
московской управы Северного общества, а с 1825 г. — ему самому1.
Одноэтажный каменный жилой дом № 367 и часть двора отставной лейтенант флота Иван
Николаевич Александров продает майорше Елизавете Ивановне Спичинской. В Книгах
квартирных Пресненской части 1840 г. обнаруживаем важную для нас запись: «№ 367, владение
Александрова, лейтенанта, Ивана — 4 покоя, застроенной земли 389 кв. саж., не застроенной 399.
По отношению магистрата 2 декабря 1841 года зачислен дом сей за Майоршей Елисаветою
Ивановною дочерью Спечинскою — 10 покоев. На запрос квартирной экспедиции Комиссии для
строений из землемерного отделения 22 декабря 1841 года за № 1900 знать дано, что в доме г.
Александрова Четыре, а в проданном от онаго г. Спечинской Десять с четвертью покоев.
Отношением из сей части 3 февраля 1842 г. за № 337-м знать дано, что в доме Г-жи Спечинской
была поправка в жилом строении, которая окончена 16-го сентября 1841 года»2.
В фондах ЦАНТДМ хранится изумительный план и фасад «Дома Протковой», выданный
19 июня 1841 г. Комиссией для строений в г. Москве майорше Елизавете Ивановне Спичинской,
Пресненская часть, 4 кв. под № 367 по проезду от улицы Кудринской до Триумфальных ворот.
Пока этот план — первое известное графическое изображение знаменитого особняка, главного
дома усадьбы.
Над рисунком фасада «Дома Протковой» написано: «План домам, состоящим за
Земляным городом Пресненской части 4 квартала под № 367а (Думским 91-м, а Комитетским 80м), владения отставного Флота лейтенанта Ивана Николаева сына Александрова, проданного от
него под № 367-6 Майорше Елизавете Ивановой Спечинской, по измерению в натуре сочинена, по
поданному от нея прошению 10 марта 1842 года за № 546-м об освобождении от постойной
повинности Комиссии для строений в Москве в Землемерном отделении марта дня того же года».
Соседями слева перечислены: князья Цициановы (дом на месте современного Министерства РФ
по антимонопольной политике), позади усадеб Александровых и Спечинских — пруд Кабаниха
ведомства дворцовой конторы; справа — Небольсин. Приписано: «Измерения Дому Маему
утверждаю. Майорша Елизавета Спечинская». Экспликация перечисляет строения: 1) в части г-на
Александрова (367-а): двухэтажный жилой деревянный, одноэтажный жилой, неотделанный
каменный одноэтажный, каменный нежилой одноэтажный, деревянный нежилой одноэтажный, —
за которыми тянется сад до современной Зоологической улицы. Указана общая площадь застройки
— 137, площадь сада—1798 кв. саж., 2) в части Г-жи Спечинской (367-6): одноэтажный жилой
деревянный площадью 141 (так называемый «Дом Протковой »), двухэтажный жилой деревянный,
одноэтажный нежилой каменный, одноэтажный нежилой деревянный, за ними — сад. Перед
усадьбами Александрова и Спечинской — палисады. К дому Спечинской пририсовано крыльцо.
Размер ее владения указан: застройки — 211 1/4 и незастроенной площади — 2869, итого — 3080
кв. саженей. И приписка: «А жилых указано десять с четвертью покоев»3.
Кстати, о Спичинских (Спечинских). Удалось обнаружить 10 членов семьи, среди
которых нас заинтересовала владелица усадьбы по Садовой-Кудринской майорша Елизавета
..Ивановна_ 11768—1847), указанная в купчей, вдова премьер-майора Федора Никитича
Спичинского (1762—1841). Из четырех детей с матерью могли жить двое: дочь Елизавета
Федоровна (1801 — 1857), девица, и сын Александр Федорович (1805— 1875). По купчей 1852 г.
соседкой С.С. Щербатовой уже значится Елизавета.Федоррвна_Спичинс_кая. Все Спичинские
похоронены на кладбище Донского монастыря, причем дочери Елизавета и Прасковья — в одной
могиле с матерью4.
Интересно, что брат Федора Никитича Николай Спечинский был женат на Анне
Пушкинская Москва. Путеводитель / Под ред. М.А. Цявловского.- М., 1937.-С. 61.
ЦИАМ. Ф. 14. - Оп. 6. - Д. 597. - Л. 200об.
3
ЦАНТДМ. Ф. 1.-№ 367.
4
Русский биографический словарь. — СПб. — Т. 3. — С. 150.
1
2
115
Николаевне (умерла в 1815 г.), дочери Николая Алексеевича Долгорукого (1713—1790) от его
второго брака с Анной Александровной, урожденной Бредихиной (1733—1808), сестрой С.А.
Бредихина. Николай был адъютантом Г.А. Потемкина, а сын его Владимир (умер в 1843 г.),
поручик лейб-гвардии Уланского полка, позднее — штаб-ротмистр Изюмского гусарского полка, с
1831 г. — подполковник1.
21 февраля 1864 г. дом № 367 значится за вдовой лейтенанта флота И.Н. Александрова —
Авдотьей[Варфоломеевной, с землей 1930 кв. саженей и жилыми 5,5 покоями. После смерти И.Н.
Александрова владельцами части усадьбы становятся его сыновья — д.с.с. Владимир^ Иванович и
отставной гвардии-полковник Николай_ Иванович Александровы. Их совместное владение
составило, по свидетельству, выданному Московской городской управой в 1882 г., 1900 кв.
саженей2.
Адрес-календарь Москвы на 1873 г. перечисляет домовладельцев интересующей нас
усадьбы, вернее, ее части под тем же № 367: Александрову Авдотью, жену флота лейтенанта (№
367/416) и Высоцкую__Анну.„Петровну, вдову чиновника 11 класса (№ 367/417). Они же
перечислены в адрес-календаре на следующий год3.
В 1877 г. действительный статский советник Владимир Иванович Александров просит
городскую управу разрешить ему ремонт одноэтажного жилого строения с мезонином во владении
№ 367/416, а в 1888 г. — перекрыть крышу4.
В Адрес-календаре Москвы на 1884 г. владельцами попрежнему являются братья
Александровы. А в 1897 г. Управа получает прошение от потомственного дворянина Владимира
Владимировича Александрова, внука И.Н. Александрова, о замене деревянных столбов и решетки
со стороны Садовой-Кудринской улицы на таковые же каменные столбы и железную решетку.
Разрешение получено. К прошению приложен план столбов и решетки за подписью архитектора
Михайлова, утвержденный межевым инженером Трофимовым5.
Адресная книга «Вся Москва» на 1902 г. числит под № 143 Александрова Владимира и
под № 145 Софийскую детскую больницу6. Значит, владение Александровых было той частью
усадьбы № 367, которая не была куплена в 1890 г. больницей как земля наследников О.Н.
Коншиной.
Нельзя не остановиться на некоторых владельцах указанными усадьбами подробнее.
Небольсины
Дворянский род Небольсиных (Неболсиных) восходит к концу XV в. Московский
гражданский губернатор Николай Андреевич Небольсин родился 10 декабря 1785 г. Получив
домашнее образование, поступил на военную службу в Навагинский Мушкетерский полк, откуда в
1806 г. перешел в лейб-гвардии гусарский полк. В 1811 г., в чине полковника, вышел в отставку.
Во время Отечественной войны 1812 г. снова вступил в ряды армии, командовал конным
полком Костромского ополчения и вместе с ним участвовал в заграничном походе. Награжден
орденом Георгия 4-й степени. По возвращении в Россию вышел в отставку лишь в 1825 г. и
определился на службу чиновником особых поручений к московскому военному генералгубернатору князю Д.В. Голицыну с переименованием в камергеры Высочайшего двора.
6 мая 1826 г. Н.А. Небольсин назначается управляющим Комиссией для взыскания долгов
по Московской ссуде, в 1828 г. — московским вице-губернатором, а с 30 января 1829 г. он —
московский гражданский губернатор. Скончался Н.А. Небольсин 8 сентября 1846 г. в звании
сенатора и в чине действительного статского советника.
Со дня основания «Бронной» больницы и до своей смерти Н.А. Небольсин был почетным
Черейский Л. А. Пушкин и его окружение. — М., 1989.— С. 395.
ЦАНТДМ. Ф. 1.-№ 367.
3
Адрес-календарь Москвы на 1872 год. — Ч. 1. —С. 67, 70.
4
ЦАНТДМ. Ф. 1.-№ 367.
5
ЦАНТДМ. Ф. 1.-Оп. 8.-№ 417/368.-Д. 13.-Л.-7.
6
Адрес-календарь Москвы на 1902 год. — Ч. 1. —С. 376.
1
2
116
ее опекуном и заведующим. В Адрес-календаре Москвы на 1842 г. в составе членов
Попечительного Совета заведений общественного призрения в Москве упомянут Небольсин
Николай Андреевич, титулярный советник, Сенатор, проживающий в Пресненской части, в
приходе Ермолая, в собственном доме1.
В «Московских ведомостях» за 9 декабря 1842 г. № 98 находим интересную заметку: «В
воскресенье, 13 декабря, в первом часу пополудни, в доме Его Превосходительства Николая
Андреевича Небольсина итальянский импровизатор Г-н Джустиниани будет импровизировать на
итальянском и латинском языках, под музыку нараспев, а также без музыки, на рифмы
итальянские вольные и заданные слушателями. Цена билету 10 руб. асе.» (Ну, просто «Египетские
ночи А.С. Пушкина!).
Женат был Н.А. Небольсин на Авдотье (Евдокии) Дмитриевне Львовой (1796—1825),
происходившей из Ярославских князей. Миниатюра ее хранится в Государственном музее А.С.
Пушкина на Пречистенке. Женат был, видимо, и второй раз, так как была у него дочь Александра
(1845—1847), похороненная вместе с отцом на кладбище Донского монастыря2. К тому же, не
могла его первая жена остаться вдовой в 1825 г. и продать усадьбу Ростопчиным в 1848 г.
В.А. Никольский писал о том, что «в уютный барский особнячок А.С. Небольсиной на
Садовой-Кудринской, 15 "убежал" от холеры 1830 г. московский главнокомандующий кн. Д.В.
Голицын»3. Так кто же была эта А.С. Небольсина? И ведь не назовешь двухэтажный каменный
дом Небольсиных в глубине обширного сада «уютным особнячком»! В путеводителе Москвы 1913
г. под редакцией И.П. Машкова повторяется та же ошибка. Автор статьи И.Е. Бондаренко пишет:
«Домик бывший А. Небольсиной теперь принадлежит Софийской детской больнице (СадоваяКудринская). Небольшой, красиво расположенный уютный домик»4. Ясно, что тут довольно часто
встречающаяся путаница.
Небольсин владел усадьбой с 1826 г., что подтверждено «Адресной книгой Москвы» В.
Соколова5, а возможно, и с 1811 г., что требует уточнения. Что-то Небольсины, конечно, с учетом
вкусов начала XIX в., и перестроили, но о XVIII в. красноречиво говорят и окна в сад, и сводчатые
подклеты в главном доме, и классические сени с двухмаршевой мраморной лестницей и
колоннами (ну, просто, декорации к «Горю от ума» или «Евгению Онегину»!). А планировка сада,
окружавшего этот дом, известна всей Москве! Не случайно, думается, он был внесен в список
памятников истории Москвы в 1977 г.
Поиск должен привести к свидетельствам того, что усадьбу посещал А.С. Пушкин. Ведь
именно в 1826—1831 гг. он часто бывал в Москве, был знаком с Д.В. Голицыным и, конечно, с
Н.А. Небольсиным. Близки отсюда и Никитские, и Воротники, и Подновинское, и Кудрине, и
Грузины, и Поварская, и Собачья площадка — близкие и родные ему места с живущими на них
друзьями.
С 1811 по 1825 г. совсем недалеко, в Грузинах, жили Вяземские. Петр Андреевич женился
здесь в 1811 г. на Вере Федоровне, старшей дочери Федора Сергеевича Гагарина и Прасковьи
Юрьевны, урожденной Трубецкой, во втором браке Кологривовой. Кстати, сестра П.А.
Вяземского, Екатерина Андреевна, вышла замуж за князя Алексея Григорьевича Щербатова,
который после ее смерти в 1809 г. женился второй раз на Софии Степановне Апраксиной, о
которой речь впереди...
По словам П.И. Бартенева, Кологривовы и Гагарины жили в так называемой Тишине, где
Петру Александровичу Кологривову (отчиму Веры Федоровны Вяземской) принадлежала целая
усадьба с обширным садом и прудом, ставшая позднее Народным домом на Большой Грузинской
площади. Кологривовы жили открытым домом, давали балы, посещаемые членами царской семьи.
Из этого дома Прасковья Юрьевна выдала замуж своих дочерей от первого брака с Ф.С.
Гагариным.
Адрес-календарь Москвы на 1842 год. — Ч. 2. — С. 267.
Сайтов В. И., Модзалевский Б.Л. Московский некрополь. - СПб., Т. 1-3, 1907-1908. - С. 312.
3
Московский летописец. — М., 1988. — Ч. I. — С.229.
4
Путеводитель по Москве / Под ред. И.П. Машкова. — М., 1913. — С. 39.
5
Соколов В. Указатель жилищ и зданий в Москве. — М., 1826. — Ч. 1. - С. 282.
1
2
117
Именно здесь в свой первый приезд в Москву А.С. Пушкин посещал Вяземских.
«Сельскохозяйственным подворьем» называлось огромное владение П.А. Кологривова по
Большой Садовой, 1—9, окруженное цыганским предместьем. Цыганским пением славился и
трактир во владении жены стряпчего В.М. Глазова, простиравшемся вдоль всей Тишинской
площади, начиная от дома № 27 по Живодерне, после продажи участка Кологривовым.
Известный мемуарист Филипп Филиппович Вигель писал: «Сему месту, между Грузинами
и Тверскими воротами, кемто дано было приятное название Тишина, ныне называется оно
прежним подлым именем Живодерки. Тут находился длинный, деревянный, одноэтажный
несгоревший дом, принадлежавший г. Кологривову, отчиму княгини, со множеством служб, с
обширным садом, огородами и прочим, одним словом — господская усадьба среди столичного
города»1.
Александра Осиповна Смирнова, урожденная Россет (1809—1882), по матери
происходила от князей Цициановых. А они были соседями слева владения по СадовойКудринской, сохранившего нам ампирное чудо допожарной Москвы. Князь Дмитрий Евсеевич
Цицианов (1747—1835), родственник А.О. Смирновой-Россет, знакомый А.С. Пушкина, и его дочь
Елизавета Дмитриевна (1800—1885), знакомая поэта, жившие в этом владении, похоронены на
Пятницком кладбище Москвы. Деятельность Д.Е. Цицианова, возглавлявшего Комиссию для
строений, была высоко оценена современниками. В Адрес-календаре для жителей Москвы К.
Нистрема 1842 г. отмечалось: «Правительство, способствуя обстройке столицы после 1812 г.,
роздало под залоги домов 6302,00 руб. асе., и просвещенный начальник Комиссии для строений
князь Цицианов деятельно занимался сооружением новых зданий, которые так усилились, что
иногда в день поступало до 100 просьб о постройках — ибо принято было за правило возможно
исправить кривизну улиц...»2.
Книга Б.Б. Андроникашвили «Надежд питомцы золотых... » освещает историю русскогрузинских отношений с середины XVII в. до 1801 г. В книге много интересных подробностей о
жизни района «Грузино» близ Пресненских прудов. В частности, упоминается владение князей
Цициановых и Цициановская церковь вблизи Кабанихи (ныне Зоологическая улица), о судьбе
графа Александра Петровича Толстого и его супруги Анны Георгиевны Грузинской, известных
благотворителей, друзьях Н.В. Гоголя. Для нас важно упоминание в книге обширного владения
Толстых на Садовой-Кудринской, где поселилась А.Г. Толстая после смерти супруга в 1873 г.
Автор пишет, что свой дом с церковью, флигелями и садом стоимостью более 100 тыс. руб. она
отказала в пользу московского духовенства. В доме, согласно ее воле, был устроен приют для 40
престарелых священнослужителей, названный «Александровским» в честь графа Александра
Петровича.
Действительно, приют этот существовал, о нем писал художник Ф.Д. Поленов и
вспоминала дочь Дмитрия Николаевича Ушакова, хорошо всем нам знакомого по «Толковому
словарю русского языка», Наталия Дмитриевна Архангельская- Ушакова. В этом приюте жили
мать и сестра Д.Н. Ушакова, Мария Николаевна, преподававшая в приютской школе. Это дом № 7
по Садовой-Кудринской. Учитывая все это, а также то, что А.Г. Толстая скончалась в 1889 г.,
нельзя согласиться с утверждением автора о том, что «главный дом, флигель и церковь входят
ныне в комплекс зданий Филатовской детской больницы на Садово-Кудринской улице»3. Дело
том, что уже с 1885 г. усадьба была подарена для размещения больницы потомками других
замечательных благотворителей, князей Щербатовых, а церковь на территории больницы была
построена в 1897 г., и номер дома — Садовая-Кудринская, 15.
В Книгах квартирных Пресненской части 1840 г. находим дом № 368 размером 31 '/2
покоя с застроенной землей 772 саж.и незастроенной 19 195 саж., стоимостью владения 963 руб.
Его владельцем указан Небольсин Николай, действительный статский советник4. За ним же
числится владение № 372 с 14 покоями, застроенною землею 162 саж. и незастроенною 1184
Русские мемуары. Избранные страницы. 1800—1825. — М.: Правда, 1989.-С. 490.
Адрес-календарь Москвы на 1842 год (Путеводитель К. Нистрема). - М., 1842.-С. ХХ111-ХХ1У.
3
Андроникашвили Б. Б. Надежд питомцы золотых... — М.: Мысль, 1992.-С. 147.
4
ЦИАМ. Ф. 14.-Оп. 6.-Д. 597.-Л. 201об.
1
2
118
саженей, стоимостью 174 руб. И приписано: «По решению Комиссии 16 ноября 1817 г. за № 811м»1.
В рассказах бабушки Яньковой есть интересное уточнение сказанного выше. Она
вспоминает: «Во время первой холеры, когда все ужасно трусили от этой новой и неизвестной
болезни, князь и княгиня (Голицыны) выехали из своего казенного дома, что на Тверской, и на
время переехали на житье в дом губернатора Небольсина, находившийся на Садовой. Там жила
старушка очень почтенная — тетка Небольсина, Авдотья Сильвестровна, которую Голицыны
почему-то особенно любили и уважали и во время всей холеры там и прожили, потому, вероятно,
что дом не выходит на улицу, а стоит на конце большого двора, и с одной стороны есть сад, стало
быть, и шум от фур (в которые клали холерных) там был не так слышен, и не видно было из окон
беспрестанных похорон, как на Тверской... Кто была эта А.С. сама по себе и почему так уважали
ее Голицыны, я порядком припомнить не могу, но знаю, что она имела на них большое влияние, и
когда кому было чего нужно добиться от Голицыных, вернее всего было просить не их самих, а
Авдотью Сильвестровну, и по этой причине она имела в Москве немалый вес и большое значение
в обществе. Ее называли Ьа у!е11е Гее, старая фея,а недовольные ее величали Ьа у!е11е когаёге,
старая колдунья»2.
Из примечания к этому рассказу узнаем, что не тетка, а вдова московского гражданского
губернатора, сенатора Н.А. Небольсина, Авдотья Сильвестровна Небольсина, урожденная
Муромцева, продала владение в 1848 г. графу А.Ф. Ростопчину. Поиск продолжается...
Потомком Небольсиных был Василий Васильевич Небольсин (1898-1959), народный
артист РСФСР, с 1920 г. - хормейстер, а с 1922 г. —дирижер Большого театра (он вел русский
оперный репертуар, дирижировал и балетными спектаклями). С 1928 г. он — дирижер и
симфонического оркестра Московской филармонии, в 1940—1945 гг. профессор класса оперной
подготовки в Московской консерватории. В.В. Небольсин — автор двух балетов, двух симфоний,
инструментальных ансамблей и пьес. В 1950 г. он был удостоен Государственной премии СССР.
Похоронен на кладбище «Введенские горы», участок 10. Вместе с ним покоится и Мария
Ивановна, его мать, которой в 1924 г. композитор Б. И. Фомин (1900—1948) посвятил знаменитый
романс «Только раз бывает в жизни встреча».
Сын В.В. Небольсина, тоже Василий Васильевич Небольсин — дирижер симфонического
оркестра Гостелерадио РФ и Большого театра. Семья у него очень музыкальная: супруга Вера
Николаевна — солистка Московской филармонии, заслуженная артистка России и Республики
Коми, лауреат Российских и международных конкурсов; сын Павел — студент Российской
академии музыки им. Гнесиных по классу фортепиано, выступает вместе с родителями в качестве
аккомпаниатора и солиста; он уже лауреат международных конкурсов и стипендиат Фонда
Владимира Спивакова.
Из петербургской ветви Небольсиных часто бывает в Москве и Петербурге живущий в
США Аркадий Ростиславович Небольсин, культуролог, внук царского контр-адмирала Аркадия
Константиновича Небольсина (1860—1917) и сын праправнучки Ивана Ивановича Пущина. В
университетах разных стран профессор А. Р. Небольсин читает лекции о сохранении природного
ландшафта и старинных зданий. Как член Американского общества по охране памятников
культуры, в России он оказывает помощь в восстановлении церквей в любимых им Старице,
Торжке, Калязине. Любит рассказывать о другом своем предке, которого пресса окрестила «отцом
российского профтехобразования», — А. Г. Не болсине.
Александр Григорьевич Неболсин (1842—1917) был в течение 30 лет, с 1887 по 1917г.,
председателем комиссии по техническому образованию Российского Технического Общества.
Педагог и меценат, он основал в Петербурге 56 школ для рабочих. В Санкт-Петербургском музее
истории профессионального образования восстановлена экспозиция, посвященная жизни А.Г.
Неболсина, учрежден фонд его имени, возрождающий русские традиции участия общественных
деятелей и меценатов в профобразовании молодежи. Ежегодно 12 мая самые лучшие технические
1
2
Там же. -Л. 203об.
Благово Д. Д. Цит. соч.— С.183.
119
учебные заведения удостаиваются переходящего кубка памяти А.Г. Неболсина. В 1996 г.
выпущена очень полезная книга «Страницы истории профессионального и технического
образования России». Современных реформаторов хотелось бы познакомить с замечательными
словами А.Г. Неболсина: «Кто желает нашей Родине света, должен желать и учения. Больше света,
больше любви к людям, больше просвещения!»1.
По данным В.В. Сорокина, Небольсины владели неподале ку от усадьбы на СадовойКудринской еще одним домом, в Спиридоньевском переулке, № 10, в котором в 1820 г. жил отец
М.Ю. Лермонтова2.
Ростопчины
Граф Андрей Федорович Ростопчин (1813—1892), владевший усадьбой с 1848 по 1852
г., был младшим сыном графа Федора Васильевича Ростопчина (1763—1826), генерала от
инфантерии, государственного деятеля и дипломата, в 1798—1801 гг. фактически возглавлявшего
Коллегию иностранных дел, члена Военной коллегии, в 1812—1814 г. главнокомандующего
(генерал-губернатора) Москвы, с 1814 по 1823 г. члена Государственного Совета.
Андрей Федорович Ростопчин был женат на Евдокии Петровне, урожденной Сушковой
(1811—1858), известной поэтессе, которую часто путают, в связи с одинаковыми инициалами, с ее
свекровью, матерью Андрея Федоровича — Екатериной Петровной Ростопчиной, урожденной
Протасовой (племянницей любимой фрейлины Екатерины II графини Анны Степановны
Протасовой).
«Евдокия Петровна не была красавицей в общепринятом значении этого выражения, —
вспоминал ее брат С.П. Сушков, — она имела черты правильные и тонкие, смугловатый цвет лица,
прекрасные и выразительные карие глаза, волосы черные, выражение лица чрезвычайно
оживленное, подвижное и приветливое, часто поэтически вдохновенное; рост ее был средний, стан
не отличался стройностью форм. Она никогда не поражала своею красотою, но была
привлекательна, симпатична и нравилась не столько своею наружностью, сколько приятностью
умственных качеств... Она нравилась всем людям интеллигентным»3.
В начале 1800-х годов «в продолжение зимы каждый день бывало 40—50 балов в
дворянских домах. Менее 4000 человек на вторниках в Дворянском собрании не бывало»4.
На Новогоднем балу 1829 г. у князя Д.В. Голицына, в первую зиму ее выезда в свет, 18летняя Додо Сушкова, будущая поэтесса Е.П. Ростопчина, впервые встречается с А.С. Пуш киным
(до этого она видела его только издали, на Подно винском гулянии). В тот вечер Пушкин так
заинтересовался пылкими и восторженными излияниями юной собеседницы, что провел с ней
большую часть вечера и после этого позна комился с ее семьей. И с этого же вечера Пушкин
навсегда становится в ее жизни божеством (стихотворение «Две встре чи»). Для Ростопчиной
память об А.С. Пушкине была свя щенна.
1 марта 1831 г. молодые Пушкины приняли участие в масленичном гулянии и катании на
санях по Москве. Была приглашена и Додо Сушкова. Она сидела во вторых санях, с Пушкиными
(всего было трое саней, причем среди 15 человек, сидевших в первых санях, была княжна
Е.Д.Цицианова, дочь Д.Е. Цицианова, о которых говорилось выше). После этого Наталья
Николаевна и Додо подружились. А в мае 1831 г. молодой поэтессой было написано
стихотворение «К страдальцам-изгнанникам»(декабристам), которое она подарила после их
возвращения из ссылки С.Г. Волконскому и З.Г. Чернышеву5.
1
Цимринг С. Я., Кузнецов Ю. С. Страницы истории профессионального и технического образования
России. — СПб., 1996. — Ч. 1.-С. 86.
2
Сороки н В. В. Памятные места Бронной слободы // Наука и жизнь. — 1973. - № 9. - С. 118.
3
Афанасье в В. В. Е.П.Ростопчина. Талисман. Избранная лирика. Драма. Документы, письма,
воспоминания. — М., 1987.— С. 270.
4
Долгоруки й И. М. Капище моего сердца или словарь всех тех лиц, с коими я был в разных отношениях в
течение моей жизни. Изд. 2-е. Приложение к «Русской старине». — М.: МУ, 1890.— С. 30.
5
Сапожникова С. Т. Пушкин в Москве. — М., 1985. —С.161.
120
25 января 1837 г. (в день, когда был отослан вызов!) А.С. Пушкин обедал у Ростопчиных в
их петербургском доме на Дворцовой набережной. П.И. Бартенев оставил об этом следующую
запись: «Пушкин за день до своего смертельного поединка обедал у графини, как рассказал нам ее
муж граф А.Ф. Ростопчин, неоднократно убегал из гостиной мочить себе голову, до того она у
него горела»1.
В своем дневнике Александра Андреевна Толстая (1817— 1904), двоюродная тетка Л.Н.
Толстого, более полувекапрослужившая при императорском дворе в качестве фрейлины,
вспоминала, что на Новый 1832г. в Московском благородном собрании шел традиционный бал.
17-летний М.Ю.Лермонтов появился на нем, по воспоминаниям его родственника А.П. ШанГирея, в костюме астролога с огромной книгой в руках, и стал оглашать мадригалы и эпиграммы
на московских красавиц: А.В. Алябьеву, А.А.Щербатову и Е.П. Сушкову (впоследствии
Ростопчину) и др.2
Учась вместе с братом Додо, Сергеем Сушковым, в университетском пансионе,
Лермонтов через кузину Екатерину Сушкову знакомится с Додо. Виделись они и в Москве, и в
подмосковном Середникове. В 1830 г. он посвятил Додо «Крест на скале» и в 1834 г. «Додо». Но
только весной 1841 г. возникла между ними взаимная близость. 27 марта 1841г. перед самой
разлукой Лермонтов подарил Евдокии Петровне, в ответ на ее стихотворение «На дорогу!»,
альбом состихами «Я верю: под одной звездою мы с Вами были рождены... »
В мае 1833 г. Додо выходит замуж за графа Андрея Ростопчина — богатого и знатного, но
не любимого ею наследника легендарного Ф.В. Ростопчина (по слухам, любила благородного, но
обедневшего князя Александра Голицына). По этому поводу опекун князя Андрея А.Я.Булгаков
писал 18 апреля 1833 г. брату: «...Сию минуту была помолвка Андрея Ростопчина с Сушковою.
Теперь отдаст мне справедливость сшт А1ехапс!ге СаН1гте. Скоро же забыла его любезная!
Ежели бы Ростопчину было года три более, то хорошо бы, но он еще не вышел из опеки (родился
он 13 октября 1813г.). Дай Бог, чтобы были счастливы! От нея зависитъ, надобно держать его в
руках. Она умна, будет уметь ладить и с ним, и с графинею полоумною. Андрюшу люблю по отце,
но верно бы никогда не отдал Катю свою за него»3.
Александр Яковлевич Булгаков (1781 — 1863), сенатор, с 1832 г. московский почтдиректор, был чиновником особых поручений у графа Ф.В.Ростопчина, пользовался его доверием
и глубоко почитал графа Федора. Дочь же свою, Екатерину, выдал за генерал-майора Павла
Дмитриевича Соломирского4.
Дочь Лидия Андреевна Ростопчина вспоминала: «Свадьба состоялась в церкви Божьей
Матери, что на Лубянке, в мае месяце 1833г. Поселившись в прекрасном, заново отделанном доме,
молодая чета зажила открыто и давала великолепные балы»5. Дом этот достался молодому графу
после смерти отца, который жил в 1812 г. и скончался в нем 18 января 1826 г.
Мать Андрея графиня Екатерина перешла в католичество без ведома супруга. Для
фанатичной души ее он превратился в «проклятого еретика». Поражаешься гениальности О.
Кипренского, так психологическитонко выразившего характеры супругов Ростопчиных в 1809г...
«Прямой до беспредельной смелости, впечатлительныйдо крайности, искренний безвсякой
затаенной мысли, он вдруг обнаружил, что хитрость и ложь свили гнездо у его очага. Раскрытие
тайны, так тщательно скрываемой, было таким ужасным ударом для графа Федора, что он не
нарушал молчания до самой смерти, но чувство глубокой горести не покидало его никогда. В
июле 1819 г. его две старшие дочери одновременно вышли замуж: старшая, любимица, умная и
серьезная Наталья (1797—1866) — за Дмитрия Нарышкина, племянника графа Воронцова, а
младшая, Софья — за графа Евгения де-Сегюр, внука посланника, сына пэра Франции.
Перешедшая в католичество под влиянием матери, графиня могла выйти замуж только за католика
Афанасьев В. В. Цит. соч. — С. 270; Галушко Т. К. Раевские мои... -Л.: Лениздат, 1991.-С. 130.
Полосина А. Одна из Толстых // Московский журнал.— 1991, № 2/3.-С. 10.
3
Русский архив, - 1902, кН. 1. – С. 520.
4
Знаменитые россияне ХУШ-Х1Х веков. -СПб., 1995.-С. 883.
5
Ростопчин а Е. П. Счастливая женщина. Литературные сочине ния (сост. А.М. Ранчин).-М., 1991.-С. 404.
1
2
121
», — вспоминала Лидия Ростопчина1. София Федоровна Сегюр, урожденная Ростопчина (1799—
1874), имела семерых детей, стала известной детской писательницей, произведениями которой
зачитывались несколько поколений и русских детей.
Преждевременная смерть третьей дочери, Лизы, 1 марта 1824 г., свела в могилу Ф.В.
Ростопчина. Мать заставляла ее принять католичество. Накануне трагедии графиня обманом
отправила Федора Васильевича спать, уверив его, что дочери лучше. Утром она разбудила его и
сообщила, что Лиза умерла, приняв католичество. А граф прощался накануне с Лизой, она была
православной. Ростопчин послал за приходским священником, графиня — за аббатом. Оба
священника встретились у тела усопшей и разошлись, не сотворив установленных молитв. Тогда
Ф.В. Ростопчин обратился к митрополиту, и тот приказал схоронить скончавшуюся по обряду
православной церкви. Мать не присутствовала на погребении, как и впоследствии — на
панихидах, выносе и похоронах мужа2.
Очевидец смерти Ф.В. Ростопчина передавал слова графа исповедовавшему его
священнику: «Батюшка, совершайте погребение один, пусть гроб будет простой и пусть меня
похоронят рядом с дочерью Лизой, под простой плитой с надписью: "Здесь покоится Федор
Васильевич Ростопчин" без вся кого другого титула»3.
Вот в такую тяжелую атмосферу попадает Евдокия Петровна. Понятна поэтому запись
П.А. Плетнева о том, что «Ростопчина жалуется, что жизнью лишена первого счастья —
домашней теплоты..., что сердце ее совсем не создано к той жизни, какую принуждена вести
теперь»4.
В юности она стремилась к независимости, но, не найдя тепла и любви в браке, она живет
открытым домом и поэзией. А.О. Смирнова-Россет называла ее «женщиной замечательной и иначе
созданной, чем мы, заурядная жизнь которых начинается на балу, а кончается за ломберным
столом»5.
Иван Киреевский в 1834 г. в статье «О русских писательницах » называл Е.П. Ростопчину
«одним из самых блестящих украшений нашего общества»6.
Е.П. Ростопчина была человеком очень сердобольным. В.Г. Белинский писал в 1839 г. в
журнале «Современник»: «Открытие первого младенческого в Петербурге приюта произвело уже
самое благотворное действие. Оно возбудило прекрасное соревнование во всех классах граждан к
устройству подобных заведений... Седьмой приют, на Выборгской стороне, состоит в заведовании
почетного члена графини Евдокии Петровны Ростопчиной»7.
Князь Александр Васильевич Мещерский, встречавший Ростопчину в 1841 г. в
Гельсингфорсе и Ревеле, отмечал: «Блеск ее ума мог поспорить с блеском ее глаз, с задумчивым и
глубоким взором, который оживлялся внезапно, когда она желала нравиться... Одаренная
поразительной памятью, она знала иностранную литературу, как свою собствен ную...»8.
Ростопчины жили в подмосковном Воронове, в селе Анна (Воронежской губернии), за
границей, в Петербурге. А зимой 1847 г. они приезжают из-за границы в Москву, не заезжая в
Петербург, после того как поэтесса была отлучена от двора Николаем I за опубликованное в
декабре 1846 г. в «Северной пчеле» стихотворение «Насильный брак», содержавшее сочувствие к
Польше. Ее вычеркнули из списка лиц, допущенных ко двору, хотя ее всегда приглашали на
придворные балы в Аничков дворец: она была принята в дружеском кружке императрицы9.
Приехав в Москву и поселившись вначале в доме свекрови своей на Старой Басманной,
Е.П. Ростопчина испытала тягостную атмосферу в доме, где стала постоянным объектом
Ростопчина Лидия. Семейная хроника (1812 год). Перевод А.Ф. Гретман. - М.: Звезда, 1908.— С. 181.
Там же.-С. 62.
3
Там же.-С. 433.
4
Галушко Т.К. Раевские мои...—Л.: Лениздат, 1991. —С. 129.
5
Там же.-С. 131.
6
Афанасье в В. В. Е.П. Ростопчина... - М., 1987.-С. 6.
7
Там же. — С. 273.
8
Галушко Т.К. Раевские мои...—Л.: Лениздат, 1991. —С. 144.
9
Ростопчина Лидия. Семейная хроника. — М., 1908. — С. 177.
1
2
122
шпионства за ней слуг графини («Меня упрекают в том, что я люблю выезды и стараюсь не
оставаться дома. Пусть бы мои обвинители попробовали, какова моя домашняя жизнь»)1.
Невыносимым оскорблением явилось и ее позорное изгнание с придворного приема в Москве
императора Николая I и императрицы Александры Федоровны. Дочь Лидия вспоминала
прелестное платье, муаровое, соломенного цвета, покрытое испанскими кружевами, с гирляндой
фиалок на подоле, прическу матери с кокошником, украшенным алмазами и опалами. Такой она
приехала на прием. Несмотря на дальнее расстояние от Басманной до Кремля, мать вернулась
довольно скоро... Ее изгнали с приема, что было воспринято московскими дамами как общее
оскорбление. Большинство их решило удалиться в доказательство их недовольства. С трудом
порядок на царском приеме был восстановлен2.
Лидия Ростопчина вспоминала также, что долго сохраняла ответ статс-дамы императрицы
Марии Александровны на просьбу матери записать ее дочерей, Лидию и Ольгу, в число лиц,
желавших представиться их величествам при коронации императора Александра II. В ответе
содержалось сожаление о том, что государыня не может принять дочерей особы, «заслужившей
неудовольствие покойного государя»3.
Таким образом, причин покупки дома и усадьбы Небольсиных было, пожалуй, две. Вопервых, стремление графа Андрея Федоровича разместить свою богатейшую коллекцию картин,
гравюр, скульптуры, книг по тематическому принципу и доступно для исследования. Во-вторых,
освободиться от навязчивой опеки и шпионства со стороны графини Екатерины, ставших
невыносимыми для супруги Андрея Федоровича в доме на Старой Басманной. А может быть, и
постараться забыть немилость царскую...
Лидия Ростопчина вспоминала: «Отец уступил справедливости доводов (супруги) и решил
покинуть материнский кров. Он приобрел дом Небольсина, расположенный в глубине огромного
двора на Садовой, против церкви Св. Ермолая близ Спиридоновки, где мы жили впоследствии.
При доме находился прекрасный сад, доставлявший нам большое удовольствие »4.
«Ростопчины рассчитывали поселиться в Москве прочно, купили на Садовой, в приходе
Ермолая, известный всей Москве дом Небольсиных, лежавший глубоко во дворе, с примыкавшим
к нему довольно большим садом; дом обширный, поместительный, но всего в два этажа. Графиня
поселилась внизу, отделав по своему вкусу анфиладу из пяти-шести комнат, где расставлена была,
по ея же вкусу, старая петербургская ее мебель: изящные диваны, кушетки, кресла, стулья, козетки
разных величин и форм — по стенам, налево от входных дверей и посредине. Маленькие
шкапчики, столики, шифоньерки, полки и полочки, с дорогим старинным фарфором — направо у
окон. Комната с камином и будуар графини были отделаны с большим вниманием, чем прочие...
Весьма ценная рояль, на которой в Петербурге игрывали знаменитые виртуозы Европы,
помещалась в одной из комнат, ближайших к выходу. Разумеется, везде были постланы богатые
ковры, — вспоминал знакомый Ростопчиных переводчик Николай Васильевич Берг (1823—1884).
— Граф занял верхнюю половину дома, тоже отделав ее по своему вкусу, довольно просто, на
комфортабельно. В том же этаже помещалась наследственная картинная галерея и библиотека.
Там и обедали (муж, жена, трое их детей с гувернерами и гувернантками или с добавлением коекаких гостей)»5.
Воспоминания Л.А. Ростопчиной и Н.В. Берга настолько подробно описывают обстановку
и уклад дома на Садовой в годы владения усадьбой Ростопчиными, что могут оказать
практическую помощь историкам и реставраторам, когда появится возможность приступить к
реставрации исторической части дома. Ведь фундамент, стены, лестница, огромный зал — все это
сохранилось!
Лидия Ростопчина вспоминает, что дом был частью перестроен и «обращен в настоящий
дворец, где картинная галерея и библиотека занимали верхний этаж. Двойная мраморная лестница
Там же. -С. 185.
Ростопчина Лидия. Семейная хроника. - М.: Звезда, 1908. 185.
3
Там же.
4
Там же.-С. 189.
5
Ростопчина Е. П. Счастливая женщина. — М., 1991.—С. 393— 394.
1
2
123
освещалась окнами из небольшой залы, где стояла красивая статуя в натуральную величину
«Девушка, удящая рыбу» Сципиона Фадолини-младшего. Налево находилась библиотека,
громадная комната, занимавшая всю глубину дома, где тысячи томов наполняли шкафы,
настолько высокие, что вдоль верхних полок шел помост. На трех гигантских столах были
разложены стопками альбомы и коллекции гравюр... На камине белого мрамора — зеркало,
соответствовавшее по размерам величине комнаты, было окружено рамой удивительной резной
работы, чудесным произведением Брустолони в Венеции. На стенах висели портреты
фламандской школы, масляными красками, во весь рост изображающие Анну Австрийскую и
Марию Медичи; затем четыре полотна французской школы: М-ль де ля Вальер, Генриетта
Английская и две дамы, фигурирующие в балете, называемом «Времена года». Направо от зала с
нимфой находились две квадратные комнаты в два окна и громадная галерея с зелеными обоями и
семью окнами по фасаду, выходившими в сад. Здесь было пятнадцать очень больших картин. Эта
галерея предназначалась для пейзажей »1.
Еще из Парижа Ф.В. Ростопчин привез коллекцию картин, около 30, о чем вспоминал
А.Ф. Малиновский в своем «Обозрении Москвы», отмечая, что все желавшие могли посмотреть
эти картины. Коллекция картин Ф.В. Ростопчина была примером тематической коллекции (27
картин Робера, «Духовник » Рубенса, «Сельский вид» Вувермана и др.). Целая галерея
живописных изображений самого владельца, в том числе работы С. Тончи, О. Кипренского
дополнялись графическими работами. После гибели части художественной коллекции в 1812 г. в
Воронове (при приближении французов граф сам поджег главный дом, не желая оставлять его
врагу) и смерти Ф.В. Ростопчина коллекцию наследовал и значительно пополнил его сын граф
Андрей.
Литератор, меценат, коллекционер А.Ф. Ростопчин унаследовал от отца картинную
галерею, хранившуюся в доме на Лубянке и в усадьбе Вороново (более 280 картин 133
западноевропейских и русских мастеров, портреты русских и европейских деятелей XVIII—XIX
вв. и фамильные портреты), а также скульптуру, мозаику и богатейшую библиотеку. Андрей
Федорович, по воспоминаниям современников, был человеком веселым, живым, остроумным,
любителем светских развлечений. Благодаря своей жене он хорошо был знаком с Жуковским,
Пушкиным, А.И. Тургеневым, Вяземским, князем Одоевским и гр. Соллогубом. П.А. Плетнев
называл Андрея Федоровича «очень неглупым и оригинальным».
8 января 1850 г. Ростопчины открыли для москвичей публичную картинную галерею.
Достаточно было скромного объявления в «Московских ведомостях», чтобы «толпы хлынули,
несмотря на жестокий мороз, восьмого января в его новый, отлично устроенный дом на Садовой
улице (бывший Небольсина). Дворяне, купцы, духовные и даже двое крестьян ходили по
великолепным залам и любовались изящными произведениями искусств... Для художников
галерея открыта ежедневно, для публики — по воскресеньям от двенадцати до четырех часов.
Честь и слава владетелю сокровищ, предлагающему их с таким радушием для общественного
наслаждения, поучения и употребления», — писал в тот же день в журнале «Москвитянин» М.П.
Погодин об открытии музея А.Ф. Ростопчина2. Эта галерея была одной из первых московских
общедоступных художественных галерей.
«Здесь, в обширном и роскошном доме, — вспоминала Лидия Ростопчина, — куда по
воскресеньям был открыт доступ публике, началось воспитание трех маленьких дичков
Ростопчиных. Были приглашены учителя английского, немецкого и русского языков и, наконец,
наш порог переступил православный священник, принося с собой Свет и Веру. Мы были
спасены»3. Кто эти «маленькие дички»? Старшей была Ольга, родившаяся в 1837 г. в Петербурге,
средней— Лидия, родившаяся в 1838 г. в селе Анна Воронежской губернии, и младшим — Виктор
(1839—1879), родившийся в Сибири, в г. Кузнецке, впоследствии полковник генерального штаба в
Кузнецке, где и похоронен. У него было два сына — Борис
Ростопчин а Л. Семейная хроника. — М., 1908. — С. 189—190.
Малиновски й А.Ф. Обозрение Москвы. — М.: Молодая гвардия, 1992.-С. 164.
3
Ростопчина Лидия. Семейная хроника. — М., 1908. — С. 196.
1
2
124
(родился в 1874 г.) и Владимир (родился в 1877 г.). Граф Борис Викторович Ростопчин, камерюнкер, в 1905 г. проживал в Москве на Зубовском бульваре в доме Дворцового ведомства. А сын
его, Юрий, был крестником графини Лидии Андреевны1.
В 1850 г. в Москве была издана редчайшая брошюра на французском языке: «Каталог
портретов, картин, мраморов и предметов искусства галереи графа Ростопчина с описанием 282
картин, 26 мраморов и произведений декоративноприкладного искусства». Но уже с 1852 г.
галерея стала распродаваться: А.Ф. Ростопчин разорился, закрыл музей и в течение 1852—1868 гг.
с публичных торгов в Петербурге продал 256 произведений. Судьба этих картин и гравюр до сих
пор неизвестна2.
В 1860-е годы 2500 отборнейших книг Ростопчина, уложенных в 19 сундуков, были
перевезены в Петербург и распроданы. А ведь книги свои Андрей Федорович любил больше, чем
картины: он был увлеченным и эрудированным библиофилом. Еще в 1843 г. написал «Всемирную
историю» (для воспитания детей). В 1862 г. в Брюсселе на французском языке он отпечатал
собственноручно составленный каталог книжного собрания под заглавием «Людиана.
Анекдотический, библиографический, биографический и забавный каталог книг библиотеки графа
Андрея Ростопчина, сопровождаемый язвительными замечаниями, большей частью
неприличными, как для мертвых, так и для живых. Посвящаю моему учителю и библиографу С.С.
Брюссель, март 1862 г. С портретом автора, очень похожим»3.
Как член Императорской Публичной библиотеки, Ростопчин подарил ей редкие книги и
гравюры. Картины были в основном проданы в течение 1858—1868 гг. А мебель старинную из
черного дерева с позолотой, служившую украшением особняка на Лубянке, Ростопчин продал
княгине С.С. Щербатовой вместе с домом и усадьбой на Садовой. Мебель эту бережно хранил в
своем «дворце-музее» на Новинском, 11, как и фамильные портреты своих предков, князь Сергей
Александрович Щербатов, внук С.С. Щербатовой.
Поселившись на Садовой, Е.П. Ростопчина погружается в московскую жизнь, ездит в
театры, на прогулки в Петровский парк. В 1908 г. П.И. Бартенев вспоминал: «Графиня была еще в
цвете своеобразной красоты. Мы помним, как разъезжала она в карете, на спущенном окне
которой виднелись лапы ее собаки»4. А лето она проводит с семьей в подмосковном фамильном
Воронове. Ф.Й. Тютчев в письме брату ее, Н.В. Сушкову, 27 октября 1851 г. писал из Петербурга:
«...прошу при случае сказать графине Ростопчиной, что я все еще сетую о том, что не попал к ней
прошлым летом в Вороново — и против всякого чаяния чаю ее приезда в Петербург»5. Охотно
посещает Е.П. Ростопчина и литературный салон Екатерины Александровны Тимашовой,
урожденной Загряжской (умерла в 1881 г.) в ее подмосковном Акулове, близ Одинцова6.
Именно в доме на Садовой и в Воронове в 1849—1851 гг. частым гостем Ростопчиных
становится Дмитрий Дмитриевич Благово (1827—1897), внук Елизаветы Петровны Благово,
урожденной Римской-Корсаковой, рассказы которой благодаря его записям служат для нас
энциклопедией московской жизни XVIII—XIX вв. После окончания Московского университета он
служит эти 2 года в канцелярии московского гражданского губернатора А.А. Загряжского. Все
ожидали, что он посватается к Лидии Ростопчиной, девушке тонкой, умной, интересовавшейся
поэзией и привлекавшей внимание молодого Благово. Но, вопреки ожиданиям друзей, он женился
на другой7. В 1867—1880 гг. он был послушником НиколоУгрешского монастыря, позднее, в 1872
и 1881 гг., опубликовал два исторических очерка о монастыре. В 1882 г. постригся в монахи под
именем Пимена. Последние годы служил настоятелем церкви Русского посольства в Риме.
ОПИ ГИМ. Ф. 222 (Ростопчины).-Д. 2.-Л. 1-47.
Ростопчин а Л. Семейная хроника. - М., 1908.-С. 138-141.
3
Полунина Н. П., Фомин А. И. Коллекционеры старой Моск вы. Биографический словарь. — М.:
Независимая газета. — 1997. — С. 279.
4
Афанасье в В. В. Е.П. Ростопчина. Талисман.... — С. 288.
5
Там же.
6
Энциклопедия сел и деревень Подмосковья. Одинцовская зем ля. — М.: Энциклопедия русских деревень,
1994. — С. 73—80.
7
Благово Д. Д. Цит. соч. — С. 360.
1
2
125
А Лидия? Графиню Лидию Андреевну Ростопчину находим в Адресной книге «Вся
Москва» на 1917 г. (до этого года адреса ее не находим): она проживает на Большой Дмитровке,
81. В 1912 г. она писала Московскому городскому голове Н.И. Гучкову из Парижа («била челом
перед Москвой 1912 года и в воспоминание 1812 года просила у нея помощь в виде ежегодной
пенсии»).74-летняя графиня после того, как отец ее «растратил все состояние, принуждена была в
1879 году переселиться во Францию — климат и дешевизна». Лидия Андреевна собиралась
приехать в Москву к столетию Отечественной войны и «дать там лекцию о (1)812 годе и пожаре
московском, которые имеют большой успех здесь и в Швейцарии. Это будет мое прощание с
дорогою родиною! »2.
31 января 1850 г. Н.В. Берг пишет А.Н. Островскому: «Гр. Ростопчина давно ожидает Вас
к себе и жалеет, что Вы до сих пор не были. Приезжайте, пожалуйста; она женщина добрая и
милая и желает блага русским и России. В ней чрезвычайно много какой-то очаровательной
простоты и естественности; графиня она после всего, а прежде — она добрая русская ба рыня,
исполненная европейского изящества и ума»3.
В воспоминаниях о Н.В. Гоголе Николай Васильевич Берг писал, как происходило чтение
новой комедии А.Н. Островского «Свои люди сочтемся» («Банкрот») у М.В. Погодина, «тогда еще
новой, наделавшей значительного шуму во всех литературных кружках Москвы и Петербурга, а
потому слушающих собралось довольно: актеры, молодые и старые литераторы, между прочим,
графиня Ростопчина, только что появившаяся в Москве после долгого отсутствия и обращавшая
на себя немалое внимание...»4.
Фрейлина Высочайшего двора Мария Александровна Паткуль, урожденная де Траверсе
(1822—1900) в своих воспоминаниях писала о своем знакомстве в эти годы в Москве у графини
Любови Петровны Голицыной, урожденной Апраксиной, с графиней Е.П. Ростопчиной: «...она так
правильно и изящно говорила по-русски, что ее можно было заслушаться, и я никогда ни до нее,
ни после не встречала человека, который бы так владел русским языком»5.
В доме на Садовой Е.П. Ростопчиной были написаны: драма в 5 действиях «Нелюдимка»
и роман в стихах «Поэзия и проза жизни. Дневник девушки» (опубликованы в журнале
«Москвитянин» в 1850 г.), драма в 5 действиях в стихах «Семейная тайна» (опубликована в
«Библиотеке для Чтения» в 1851 г.), роман в прозе «Счастливая женщина» («Москвитянин », 1851)
и «Ода поэзии» (1852).
При помощи издателя «Москвитянина» Михаила Петровича Погодина (1800—1875)
Ростопчиной удается собрать довольно пышный салон, стоящий в стороне от современных ему
течений. Вспоминая обстановку тех лет в «Соображениях по поводу устройства в Москве театра,
не зависимого от Петербургской дирекции, и самостоятельного управления ими», А.Н.
Островский писал, что не было ни одного литературного вечера, в котором бы не участвовали
артисты. «У Вельтмана, Шевырева, Погодина, Грановского и других профессоров, Аксакова,
Кошелева, графини Ростопчиной (субботы), графини Сальяс и многих других постоянно шла речь
о театре, и артисты были постоянными гостями»6.
Адрес-календарь Москвы на 1917 год. — Т. 3. — С. 412.
Париж—Москва. Столетие сотрудничества. 1819—1925. Новые до кументы из архивов Москвы и Парижа.
Изд. Пари-Мюзе, 1999. — С. 26, 28.
3
Афанасьев В.В, Е.П. Ростопчина... — М., 1987. — С. 292.
4
Русская старина.- 1872. – Т. V/ - C. 121.
5
Тайны царского двора (из записок фрейлин). — М.: Знание, 1997. — С. 343.
6
Островский А.Н. ПСС.-М., 1978. -Т. 10.-С. 286.
1
2
126
На субботах Е.П. Ростопчиной бывали: А.Н. Островский, И.С. Тургенев, Д.В. Григорович,
Л.А. Мей, Ф.И. Тютчев, Я.П. Полонский, А.Г. Майков, А.Ф. Писемский, М.С. Щепкин, И.В.
Самарин, гастролеры Ф. Лист, Ф. Эльслер, П. Виардо и Рашель. Последняя была в доме на
Садовой «предметом исключительного обожания графини: место, где она сиживала, в гостиной,
закладывалось подушкой и никто не смел на него сесть», — вспоминал Н.В. Берг1.
Судя по воспоминаниям Берга, «... средства Ростопчиных в то время были еще в
надлежащем порядке. Можно было бросать деньги, — и граф бросал, — Бог видит куда и на что.
Ни балов, ни вечеров и многолюдных съездов граф не любил... Жили они относительно довольно
скромно. Граф проводил утро преимущественно у себя дома. Временами к нему заглядывали коекакие приятели и знакомые по Английскому Клубу, где он был членом, коннозаводчики,
любители троек, цыган, балета, добрых закусок...»2.
Некоторые авторы (например, М.Ш. Файнштейн в книге «Писатели пушкинской поры»)
утверждают, что в салоне Е.П. Ростопчиной познакомились Л.Н. Толстой и А.Н. Островский.
Очень бы хотелось, чтобы это было именно так, но, к сожалению, подтверждений этому нет. В
письме от 21 января 1856 г. (Ростопчины жили в это время уже не на Садовой, а на Басманной)
Евдокия Петровна писала А.Н. Островскому: «Душа моя, Александр Николаевич, с вами желает
познакомиться удивительно симпатичное существо, а именно граф Лев Толстой, знакомый всем
нам с "Детства"; он здесь на малое число дней, обедает завтра у меня... Граф без оговорок ждет
вас»3. Встреча писателей состоялась 14 февраля 1856 г., но не у Ростопчиной, так как в период с 10
по 29 января Толстой уезжал в Петербург, куда вскоре приехал и Островский4.
Лидия Ростопчина вспоминала, что «в нижнем этаже, отведенном для детей, не было
роскоши, не было ковров, но всюду паркет, мебель удобная, современная, обои светлые, веселые,
несколько картин украшало стены, а рояль часто привлекал сюда приятельниц матери. Здесь я
слышала Юлия Шульгофа, пианиста, соперника Шопена, Рубинштейнов... Г-жа Пильсудская пела
своим горячим, страстным голосом, сама Полина Виардо аккомпанировала свои испанские
мелодии, у матери было пианино, а не рояль...»5.
«Своим» на субботах Ростопчиной в феврале-июне 1850 г. становится Павел Андреевич
Федотов (1815—1852), приехавший «покорять» Москву. У Ростопчиной он устроил показ всех
привезенных из Петербурга работ. «Мои картины, — писал он, — производят фурор, и мы здесь
помышляем устроить маленькую выставку из моих эскизов и конченных работ. Новым
знакомствам и самым радостным, теплым беседам нет конца...»6. Москва признала Федотова.
Именно после этой выставки в доме Ростопчиных на Садовой было его участие отдельными
полотнами в выставке, организованной в Училище живописи, ваяния и зодчества.
Среди портретов Е.П. Ростопчиной есть портрет, писанный П.А. Федотовым в 1850 г. в ее
доме на Садовой. Он очень психологически тонко передает состояние портретируемой в этот,
далеко не радужный, период ее жизни. Взгляд ее беспокойный, напряженный. П.М. Третьяков был
очень доволен, когда после 1884 г. к нему попал «этот маленький прелестный портрет
Ростопчиной», — вспоминала А.П. Боткина7. Отношение Е.П. Ростопчиной к портрету —
непростое. В письме к А.Ф. Кони от 25.11.1853 г. она писала: «Теперь потолкуем о портрете.
Совершенно разделяю ваше мнение о работе даровитого Федотова. Оставимте всякое
поползновение выпустить меня в публику под этими павлиньими перьями, но вот беда: все мои
дагерротипы и фотографии вышли такими обезьянами и фуриями, что их гравировать не стоит
труда. Как быть? Разве посмотреть, каков выйдет портрет, писанный с меня зимою нашим
маститым художником, славным Тропининым»8.
Афанасьев В. В., Е.П. Ростопчина. - М., 1987. — С. 290.
Ростопчина Лидия. Семейная хроника. — М., 1908. — С. 236.
3
Неизданные письма к А.Н. Островскому. — М.—Л.: Академия, 1932.-С. 503.
4
Гусе в Н. Н. Лев Николаевич Толстой. Материалы к биографии с 1855 по 1869 год.- М., 1957.-С. 19.
5
Ростопчина Л. Семейная хроника. — М., 1908.— С. 19.
6
Кузнецов Э. Д. Павел Федотов // Искусство. — Л.О., 1990.— С. 230-237.
7
Боткин а А. П. П.М. Третьяков в жизни и искусстве. — М.: Московский рабочий, 1993.— С. 106.
8
Афанасьев В. В. Е.П. Ростопчина. Талисман. Избранная лирика. Драма. Документы, письма,
1
2
127
Василий Андреевич Тропинин (1776—1857) дважды рисовал Е.П. Ростопчину, в том
числе в доме на Садовой: один, овал 77,4x61,5, хранится в Государственном Русском музее,
другой, также маслом, 34 х 28,5, — в Тульском областном художественном музее.
По воспоминаниям Н.В. Берга, «среди гостей Е.П. Ростопчиной бывал массивный старик
Филипп Филиппович Вигель, почему-то нелюбимый москвичами... Вигель любил смертельно
читать свои записки — навязывался с ними к Ростопчиной. Записки эти были, может быть,
любопытнее всего, что читалось когда-либо у Ростопчиной и ею, и ее гостями. Но неприятная
личность автора и отчасти старые приемы чтения сообщали прекрасному материалу какую-то
бесцветность, отсутствие интереса. Никто не хотел скучать, а скучали. Великое дело — личность
автора и его реноме»1.
В 1851 г. из своего дома на Садовой Е.П. Ростопчина писала М.П. Погодину, что «жила в
короткости Пушкина, Крылова, Жуковского, А.И. Тургенева, Баратынского... Эти чистые славы
наши любили, хвалили, благословляли меня на путь по следам их, — и я отрешилась, можно
сказать, от всей эпохи, своих сверстников и современников»2. Видимо, это состояние было связано
с общим настроением Ростопчиной: кружок распался, чему способствовали и недоброжелатели,
особенно из среды разночинных писателей, а также ее серьезная болезнь (рак желудка), которой
она страдала последние три года жизни.
1852 год был для Ростопчиной годом несчастий: умерли былые друзья Жуковский и
Гоголь, отношения с литературой окончательно испортились. Время ушло... В 1854 г. она пишет
А.В. Дружинину: «Я хочу бросить писать и сломать свое перо; цель, для которой писалось,
мечталось, думалось и жилось, — эта цель больше не существует... Что свету до моих сочинений и
мне до его мнений и вкуса?... Суббот у меня уже нет; Берг уехал, другие молятся, иные пьют, и все
между собой в ссоре»3.
Именно в том году Евдокией Ростопчиной написано одно из ее сильных патриотических
стихотворений «Русскому народу », где есть такие строки:
Россия роздана в аренду обиралам...
Не любят нас за то, что мы преобладаем над сонмищем
врагов...
Проснись, мой край родной, изъеденный врагами,
Подавленный рабством,
Позорно скованный безумными властями,
Шпионством, ханжеством;
От сна, невежества, от бреда униженья,
От лени вековой...
Восстань, несчастная Россия,
Твой Бог зовет тебя!
Такие строки не могли не вызывать раздражения власть придержащих. Не могло не
отражаться на душевном состоянии Евдокии Петровны и беспокойство ее как матери о судьбах
дочерей, их положении в свете. А в свете говорили разное... Так, Н.И. Шатилов вспоминал о
событиях конца 50-х годов: «В это время приехали из Швейцарии две барышни,
воспоминания. — М., 1987. — С. 301.
1
Русские мемуары. Избранные страницы. 1800—1825. — М.: Правда, 1989. - С. 442.
2
Афанасье в В. В. Е.П. Ростопчина. Талисман. Избранная лирика. Драма. Документы, письма,
воспоминания. — М., 1987.— С. 292.
3
Там же.-С. 304.
128
сестры Андреевы, из которых старшая, Ольга Андреевна, была очень красивая девушка, большого
роста, прекрасного сложения, с прекрасным цветом лица, красивыми темнокарими глазами и
темными пышными волосами. Она была настоящим олицетворением русской красавицы. Обе они
до приезда в Москву воспитывались в семье тогдашнего женевского русского священника. Это
были внебрачные дочери графини Ростопчиной, известной писательницы и поэтессы, и Андрея
Николаевича Карамзина. Андрей, один из трех сыновей знаменитого историка (все трое, Андрей,
Владимир и Александр, красивые, пользовались большим успехом в петербургском свете), был
женат потом на богатой и красивой вдове Авроре Александровне Демидовой и погиб геройской
смертью во время Крымской кампании, заслужив от турок прозвище льва»1.
У Ростопчиной немало прекрасных патриотических стихотворений, но в одном из них
оплакиваются жертвы Крымской кампании и смерть Андрея Карамзина:
Мир вам, отечества сыны!...
Внемли, о Боже, их моленья,
Пусть эти жертвы примиренья
Нам будут свыше сочтены!
Пусть луч их славы неземной
Блестит зарей нам незакатной,
Пусть наши слезы благодатной
На Русь ниспошлются росой!...
А.О. Смирнова-Россет вспоминала, что сыновья Н.М. Карамзина подросли и служили в
конной артиллерии, близорукий Андрей и Александр, и что они ездили в Нижний, в Макателем,
имение его матери2. Там и поселился Александр Карамзин с супругой своей, Н.В. Оболенской. В
мемуарах Оболенской упоминаются «дочери близкого родственника Александра Николаевича,
отданные на воспитание нашему священнику в Женеве, О. Петрову... Когда они пришли в возраст,
неудобно было их оставлять в Швейцарии. Карамзины им предложили приехать жить с ними...
Девицы были очень умные, воспитанные и были совсем как родные дочери Карамзиных ». А
приезжали они в имение Карамзиных Макателем. Об этом написал внук сестры Н.В. Оболенской
Борис Александрович Ребиндер, эмигрировавший после 1917 г. за границу и скончавшийся в 1988
г. во Франции3.
Афанасьев В. В. Е.П. Ростопчина...- М., 1987.-С. 308.
Смирнова-Россет А. И. Воспоминания. Письма. — М.: Правда, 3 1990.-С. 362.
3
Ребиндер Б. А. Про Макателем — имение Карамзиных. Записки эмигранта // Памятники Отечества. —
1989. — № 2. — С. 98.
1
2
129
Графиня Ольга Андреевна Торниелли, урожденная Ростопчина, была супругой графа
Иосифа Торниелли ди Брузатти, посла Италии в Лондоне. В 1903 г. она вспоминала о деде своем,
Ф.В. Ростопчине, а Лидия Андреевна составила в 1910 г. «Родословие графов и дворян
Ростопчиных». В этом родословии Лидия Ростопчина перечисляет всех известных ей потомков
своего деда. Одна из фотографий, 1903 г., из Рима, была послана Лидией Ростопчиной
приятельнице Ольге Сергеевне Колодеевой: «Россия, Новоборисово, Минская губерния, на
Березине, в Колодеевском славном Патриотическом Музее (Россия) от потомственной
"зажигательницы" графини Л.А. Ростопчиной»1.
К числу ошибочных нельзя не отнести утверждение С.С. Тхоржевского в его книге
«Портреты пером» о том, что летом 1854 г. поэт Яков Петрович Полонский, в то время домашний
учитель в доме генерал-майора Павла Матвеевича Толстого, «вместе с графом ездил в
подмосковное имение поэтессы Ростопчиной Вороново. Ростопчина к тому времени разорилась, и
Толстой покупал ее имение»2. Дело в том, что все наследство графа Ф.В. Ростопчина перешло его
младшему сыну Андрею, женившемуся на поэтессе Евдокии Петровне. Ее свекровь, Екатерина
Петровна, супруга графа Ф.В. Ростопчина, урожденная Протасова, фанатичная католичка, успела
привести Вороново в разорение: продала за бесценок лес и стадо еще до вступления во владение
Вороновым сына своего графа Андрея. В 1854 г. Вороновым владел именно он. Но он и обеднел:
продал уже княгине С.С. Щербатовой усадьбу на Садовой-Кудринской и жил с семьей на
Спиридоновке, в доме Рахманова, уже подготовил к отправке в Париж на аукцион фамильную
коллекцию картин (незастрахованная, она почти полностью погибла при транспортировке в
Балтийском море). Но и усадьба на Садовой, и Вороново Евдокии Петровне не принадлежали.
Более того, зная расточительную благотворительность супруги, помогавшей и родственникам, и
молодым бедствующим поэтам, Андрей Федорович, не желая платить по счетам, подарил ей 500
тыс. асе. в полное распоряжение. Правда, после ее смерти он обнаружил все футляры пустыми. Об
этом вспоминала их дочь Лидия. Ее «Семейная хроника» является чрезвычайно интересным
источником для понимания судьбы и характера самой Е.П. Ростопчиной и ее взаимоотношений с
мужем и свекровью. Граф определился на службу в Иркутск, служил там довольно долго,
смертельно скучал...
Родственница Андрея Федоровича, Е.А. Нарышкина, урожденная Куракина, вспоминала,
что А.Ф. Ростопчин «ухитрился
1
2
ОПИ ГИМ. Ф. 222. –Д. 1.-Л. 1-47, 62, 66.
Тхоржевски й С.С. Портреты пером (Писатели о писателях). - М.: Книга, 1986. - С. 254.
130
в продолжение 30 лет промотать огромное состояние, оставленное ему отцом. Дома в Москве,
великолепные имения в лучших губерниях, картинная галерея, библиотека, знаменитый
ростопчинский конский завод — все исчезло, как дым. Катастрофа завершилась в 68-м году»1.
В 1855 г. Ростопчина приняла предложение Смирдина-сына о полном издании ее
сочинений. В издании А.Ф. Смирдина вышли первые два тома второго издания ее стихотворений.
Доход от этого издания она отдала князю Владимиру Федоровичу Одоевскому для
благотворительного общества, основанного им в Петербурге2. В рецензии на это издание
(«Стихотворения графини Е.Ростопчиной». СПб., 1856) А.В. Дружинин писал: «Имя Ростопчиной
перейдет к потомству как одно из светлых явлений нашего времени... В настоящую минуту она
принадлежит к числу даровитейших наших поэтов»3. Два остальных тома вышли уже после ее
смерти, в 1860 г.
Еще при жизни поэтессы Н.Г. Чернышевский так писал о ней в журнале «Современник»:
«Высок подвиг поэта, решающегося избрать пафосом своих стихотворений изобличение
ничтожества и порока, на благое предостережение людям, высок его талант, если он достойным
образом совершит свой благородный, но тяжелый подвиг!
Этим, без сомнения, надобно объяснить то уважение, которым почтили талант и
произведения графини Ростопчиной три величайших поэта трех поколений: Жуковский, Пушкин,
и Лермонтов... Жуковский послал ей тетрадь, которую Пушкин приготовил для записывания своих
стихотворений, которая найдена была еще белою, девственною после его смерти. Видно, патриарх
наших поэтов думал, что графиня Ростопчина достойна быть приемницею Пушкина в нашей
поэзии... Наконец, кому из нас не памятно дивное стихотворение Лермонтова "Графине
Ростопчиной":
Я верю: под одной звездою
Мы с вами были рождены:
Мы шли дорогою одною
Нас обманули те же сны...
Во всем мы можем обманываться, но не обманет нас одно: имя графини Ростопчиной
будет увековечено этим прекрасным стихотворением»4.
Русский биографический словарь. — СПб., Романова-Рясовский. — М., 1918.-С. 236.
Ростопчина Лидия. Семейная хроника (1812 год). Перевод А.Ф. Гретман. - М.: Звезда, 1908. - С. 146.
3
Афанасьев В. В. Е.П. Ростопчина. Талисман. Избранная лирика. Драма. Документы, письма,
воспоминания. — М., 1987. — С. 307.
4
Чернышевски й Н.Г. Стихотворения графини Ростопчиной. Из № 3 «Современника». СПб., 1856. - М.:
ОГИЗ, 1947.-Т. III.С. 465-466.
1
2
131
В апреле 1858 г. Ф.И. Тютчев навестил Е.П. Ростопчину и нашел ее слабеющей и
угасающей. Тяжело больная Ростопчина приезжает специально из Воронова повидаться в доме на
Басманной с Александром Дюма-отцом, о чем он напишет в своих путевых впечатлениях на
Кавказе. Поэтесса, по его словам, понимала, что больна смертельно. После двухчасовой беседы
она взяла его записную книжку и на первой странице написала: «Никогда не забывайте ваших
русских друзей и между ними Евдокию Ростопчину. Москва, 14/26 августа 1858 года». А 18/30
августа она посылает А. Дюма прозаический перевод на французский язык Пушкинского «Во
глубине сибирских руд», «которое не было и никогда не сможет быть напечатано на русском
языке: прийдя в дом друга, он (Пушкин) узнал, что там пишется письмо к изгнанникам в Сибирь, к
тем, кого мы называем декабристами; он взял перо и экспромтом написал следующие стихи: «К
изгнанникам»1.
Всю жизнь она вспоминала великих гениев — Пушкина и Лермонтова.
Не просто, не в тиши, не мирною кончиной, —
Но преждевременно, противника рукой
Поэты русские свершают жребий свой...,
Не кончив песни лебединой!
К ним обращены эти пронзительные, потрясающие стихи Е.П. Ростопчиной.
Скончалась Е.П. Ростопчина 3 декабря 1858 г. после долгой, мучительной болезни на 47-м
году жизни. Дочь Лидия вспоминала, что болезнь подтачивала силы уже в течение двух лет.
Домашний доктор Летунов, которому мать доверяла безгранично, был разбит параличом, а к
другим докторам Евдокия Петровна обращаться не хотела. Весь 1857 год она страдала, не
прекращая, однако, выездов и приемов у себя. Граф Андрей уговорил супругу посоветоваться с
двумя светилами — Иноземцевым и Овером. Овер предупредил графа о грозящей опасности.
Вместе с ассистентом Николаевым он стал давать графине болеутоляющие и наркотические
средства. Овера сменил Федор Иванович Иноземцев (1802—1869), замечательный хирург, первый
директор хирургической клиники медицинского факультета Московского университета. По
словам Лидии Ростопчиной, «великий хирург был бессердечным, не считался со страданиями
больного. «Мучить, чтобы исцелять» — было его девизом. Он сказал отцу, что на Рождество гр.
Евдокия сможет выезжать. Овер сказал: «Я не спорю, на Рождество графиня выедет... ногами
вперед!» Но
Афанасье в В. В. Е.П.Ростопчина. Талисман. Избранная лирика. Драма. Документы, письма,
воспоминания. — М., 1987.— С. 309.
1
132
она не дожила до Рождества. Была консультация всех медицинских знаменитостей Москвы. Толпа
родных у знакомых ожидала результатов совещания. Когда она уже не поднималась с кровати,
добрейший Летунов приказал себя принести к ней («Два года было потеряно», — пишет Лидия).
Кроме опиума у врачей не было успокаивающих. Страдания были невыносимыми, больная
кричала. Отец поехал в Петербург к спириту Юму, но тот отказался ехать в Москву, считая это
бесполезным. Николаев вновь заменил Иноземцева и прописал компрессы из цикуты. Она больше
не кричала, но говорила не умолкая, слов понять было невозможно, она говорила на всех языках,
бредила. Утром 3 декабря она поехала на Николаевский вокзал встретить брата Дмитрия,
прибывшего из Парижа. «Это была ее последняя радость на земле, — пишет Лидия Ростопчина. —
Вскоре она впала в беспамятство. В 9 часов вечера отец заплакал... В субботу, 6 декабря, был
Николин день, погребение могло быть только в воскресение».
Утром 7 декабря 1858 г. депутация студентов на руках перенесла гроб в приход церкви.
«...На Басманной улице, у церкви святых Петра и Павла толпился народ. Совершался обряд
отпевания усопшей графини Е.П. Ростопчиной... Тело ее предали земле за Троицкой заставой на
Пятницком кладбище, возле праха свекра ее, знаменитого градоначальника Москвы в 1812 году»,
— так в тот же день писал добрый приятель Ростопчиной литератор Н.В. Путята1.
Интересно отметить, что по соседству с домом и обширным садом на Басманной было
владение Левашовых, во флигеле которого (сохранился) с 1827 по 1856 г. жил П.Я. Чаадаев. У
него бывали А.С. Пушкин, Н.В. Гоголь, В.Г. Белинский, А.В. Кольцов, Е.А. Баратынский, А.И.
Тургенев, декабристы М.Ф. Орлов и А.Н. Раевский, а также Ф. Лист и П. Мериме. Встречался
Чаадаев и с Е.П. Ростопчиной. (Владение Е.П. Ростопчиной-свекрови № 398, Басманная часть, 3
участок)2. Чаадаев симпатизировал Ростопчиной,'говорил о ее улыбке: «...Улыбка прекрасной
женщины, гениальной женщины ».
Усыпальница Ростопчиных до последнего времени являла собой зрелище печальное, и не
только потому, что это — кладбище, но потому еще, что была результатом небрежения, забвения
нашего к памяти тех, кто вошел в историю нашего народа, нашей Родины. А ведь последнее
захоронение сделано в 1962 г.: похоронена Надежда Владимировна Ростопчина (1889—1962).
Хоронила ее одинокая 76-летняя женщина Ирина Владимировна Райская, проживавшая по адресу
Сивцев
Афанасьев В. В. Е.П.Ростопчина. Талисман. Избранная лирика. Драма. Документы, письма, воспоминания.
— М., 1987.— С.310.
2
Саакова Л. Басманное сокровище // Московский журнал.— 1993. — № 1. —С. 33-34.
1
133
Вражек, 14, кв. 72. Сама она умерла в 1980 г. и похороне на на том же кладбище. А была она
художницей РОСГИЗме стпрома, пережила на 30 лет своего мужа, инженера-майора ВМФ
Константина Ивановича Райского1. К счастью, в конце 1997 г. усыпальница включена в список
памятников истории и культуры Москвы, находящихся под охраной государства. Правда, могилы
Н.В. Ростопчиной не оставили. Почему? Ведь она могла быть дочерью Владимира Викторовича
Рос топчина (родился в 1877 г.), внучкой Виктора Андреевича Ростопчина и правнучкой Федора
Васильевича Ростопчина!
Граф А.Ф. Ростопчин вторично женился в 1881 г. на Анне Владимировне Скоробогач,
разведенной жене разжалованного в солдаты Мерецкого. Признал своей добрачную дочь Анны,
которая получила имя графини Ростопчиной и вышла замуж за доктора Ковалева2. Скончался
Ростопчин 24 декабря 1892 г. после полученной в сентябре травмы, о чем писала дочь Лидия в
парижской газете3.
Владислав Ходасевич, критикуя Е.П. Ростопчину в последние годы ее творчества,
заканчивает свои воспоминания теплыми и, думается, назидательными словами: «В наши дни,
напряженные, нарочито сложные, духовно живущие не по средствам, есть особая радость в том,
чтобы заглянуть в такую душу, полюбить ее чувства, простые и древние, как земля, которой
вращение, очарование и власть вечно священны и — вечно банальны. Ах, как стары и дряхлы те,
кому кажутся устарелыми зеленые весны, щелк соловья и лунная ночь»4. Давайте прислушаемся к
этим словам! И поймем тогда, что стихи Е.П. Ростопчиной не устарели.
И остались романсы на 49 текстов Ростопчиной, в том числе: М. Глинки «Свадебная
песня» («Чудный терем стоит») и «Зацветет черемуха»; А. Даргомыжского «Дайте крылья мне»
(из цикла «Простонародные песни») и «Я сказала, зачем » (по воспоминаниям П.А. Плетнева,
Даргомыжский пел сам свои романсы на вечерах у Ростопчиной); П.И. Чайковского «И больно, и
сладко...» («Слова для музыки»).
Щербатовы
Княгиня София Степановна Щербатова, урожденная Апраксина (1798—1885),
владела усадьбой с 1852 по 1885 г. Супругом ее был князь Алексей Григорьевич Щербатов
Домовые книги ГРЭП-3 Киевского района ЦАО г. Москвы за 1939-1950 гг.
ОПИ РИМ. Ф. 222.- Д. 1.-Л. 3.
3
Там же.-Д. 2.—Л. 47.
4
Афанасье в В. В. Е.П. Ростопчина. Талисман. Избранная лирика. Драма. Документы, письма,
воспоминания. — М., 1987. — С. 429— 430.
1
2
134
(1776—1848), генерал от инфантерии, участник Отечественной войны 1812 г., московский
военный генерал-губернатор с 1844 по 1848 г.
Достойной жизни воина, военного генерал-губернатора Москвы, отца и мужа — князя
Щербатова в журнале «Москвитянин », № 1 за 1849 г. посвятил целую страницу профессор
Московского университета Степан Петрович Шевырев (1806—1864), критик, поэт, историк
литературы, хороший знакомый А.С. Пушкина.
Добрую память о встречах с князем А.Г. Щербатовым хранил знаменитый партизан, герой
Отечественной войны 1812 г., поэт Денис Васильевич Давыдов (1784—1839). В феврале 1807 г.
под Гутштадтом на небольшой отряд 18-й пехотной дивизии под командованием молодого, 30летнего генерала князя Щербатова напали численно превосходившие французы маршала Нея.
Мужественный и неустрашимый генерал повел бой. И тут ему помог штаб-ротмистр Давыдов,
узнавший от атамана Матвея Ивановича Платова о предстоящем сражении. Как отмечал Щербатов
в благодарственном аттестате Давыдову, «через это неприятелю нанесен был великий вред». А в
1819 г. уже прославленный генерал Давыдов благодарил князя А.Г. Щербатова за содействие в
сватовстве к Софье Николаевне Чириковой, властная и строгая мать которой, Елизавета Петровна,
урожденная Татищева, противилась браку. Благодаря заступничеству князя свадьба Давыдова
состоялась1.
Заменив на посту военного генерал-губернатора князя Д.В. Голицына, князь А.Г.
Щербатов воспринял от него и заботы о лечебных и богоугодных заведениях. По его просьбе в
1844 г. Ф.П. Гааз становится главным доктором СтароЕкатерининской больницы. Именно А.Г.
Щербатова просит Гааз вернуть ему 1500 руб., израсходованные на ремонт и переустройство
больницы («На это дело я употребил все свои средства, и мне трудно заимствоваться у других»).
По настоянию Гааза и ходатайству А.Г. Щербатова временная больница для арестантов в
Малом Казенном переулке, 5, на Покровке была оставлена под именем Полицейской больницы
для приема бездомных больных, подобранных полицией на улице. Больница была открыта 2 мая
1845 г. и ее главным доктором был назначен Ф.П. Гааз. В ней он жил и умер в 1853 г. По поводу
открытия больницы Гааз писал: «Когда в 1844 г. родилась нужда перевести из Екатерининской
больницы оставшихся там беспризорных и найти прибежище на будущее время такого рода
нуждающимся больным, то оказалось чрезвычайно счастливо и как особенное Провидение
1
Серебряко в Г. Денис Давыдов. ЖЗЛ. — М.: Молодая гвардия, 1985.-С. 97-98, 322-323.
135
Божие приготовило сей случай, что сей дом находился у начальника города и мог быть назначен
на сей предмет».
А.Г. Щербатову мы обязаны и тем, что до нас дошел единственный портрет Ф.П. Гааза,
сделанный художником К. Кунилакисом. Дело в том, что Гааз ни за что не дозволял рисовать себя,
несмотря на настоятельные просьбы друзей и знакомых, на письменное обращение лондонского
библейского общества. Князь Щербатов усадил Гааза перед собой «на долгую беседу», а
художника спрятал за ширмой. Этот портрет (литография) «святого доктора» подписан самим
Гаазом («Федор Петров Гаазъ»)1.
Отец Софии Степановны, граф Степан Степанович Апраксин (1757—1827), крестник
Екатерины II, генерал от инфантерии, владел одним из известнейших и богатейших домов в
Москве в начале XIX в. — на Знаменке, 19, архитектора Франческо (Франца Ивановича)
Кампорези (1747—1831) с прекрасным театром и прославленной труппой, в которой играли
любители-аристократы, крепостные актеры и приезжие иностранцы. А.И. Герцен в «Былом и
думах» рассказывал о том, что изредка отец отпускал его во французский театр у Арбатских
ворот, в доме Апраксиных (что было очень близко от дома, так как Герцены жили в Старой
Конюшенной) и что «это было для меня высшее наслаждение»2.
Фрейлина императрицы Марии Федоровны Маргарита Аполлоновна Волкова (1786—
1859) писала из Москвы 12 января 1814 г.: «Вчера нам прислали билеты на нынешний вечер, и мы,
конечно, отправимся, чтобы ответить на любезность актеров и сделать удовольствие Апраксину:
играть будут в его доме»3.
«Холост, молод, пригож, любезен, он все привлекал к себе. В Москве дом Апраксина был
храм всех чувственных наслаждений... Беспрестанные балы, ежедневные съезды лучших людей...
Я управлял этим зрелищем, как староста всей труппы », — вспоминал И.М. Долгорукий4.
В этом театре в 1827 г. А.С. Пушкин слушал «Сорокуворовку » Д. Россини. С семьей
Апраксиных А.С. Пушкин был знаком: у жены С.С. Апраксина Екатерины Владимировны
Апраксиной, урожденной Голицыной, сестры Д.В. Голицына,
Пучко в С. В. К характеристике доктора Ф.П. Гааза. — М., 1910.-С. 10-12, 25; Рахманино в И.М. Ф.П. Гааз.
- М., 1897.С. 8-9.
2
Герце н А. И. Былое и думы. Т. 1. — М.: Художественная литература, 1969.- С. 58.
3
Московский летописец. — М., 1988. — Ч. I. — С. 71.
4
Долгоруки й И.М. Капише моего сердца или словарь всех тех лиц, с коими я был в разных отношениях в
течение моей жизни. Изд. 2-е. Приложение к «Русской старине». — М.: МУ, 1890.— С. 16-17.
1
136
воспитывалась дальняя родственница Пушкина Софья Федо ровна Пушкина (1806—1862),
которой поэт посвятил стихотво рение «Нет, не черкешенка она». По данным Л.А. Черейского,
Пушкин мог встречаться с Щербатовыми у Карамзиных и у Вяземских в 1830 г.1.
Апраксиным принадлежала также и загородная усадьба ме жду Саввинской набережной и
Саввинским переулком, глав ный дом которой, выстроенный в начале XIX в., сохранился2. Для
Апраксина Кампорези строил и роскошный дворец в Ольгове Дмитровского уезда, основанный
еще петровским вельможей Федором Апраксиным, ставший при С.С. Апрак сине самой
знаменитой усадьбой уезда, а также Карусель на Большой Калужской в Москве в 1811 г. для
рыцарских испы таний (конной игры) с галереями и ложами на 7000 зрителей. Кстати,
учредителями Карусели были сам Апраксин и его супруга, а судьями — С.С. Апраксин и Ф.В.
Ростопчин3.
Е.В. Апраксина (1770—1854) была фрейлиной при импе ратрице Екатерине II, с 1804 г. —
кавалерственной, с 1827 г. — статс-дамой, в 1841 г. — гофмейстершей В. княгини Елены
Павловны. Любимое место жительства Апраксиных, Ольгово, при Екатерине Владимировне было
превращено в майоратство4.
В своем доме и в поместье богач-меценат С.С. Апраксин постоянно давал роскошные
пиры для званых, а в отдельные дни и для всех. Его гостеприимство и хлебосольство были
легендарны даже для гостеприимной и хлебосольной Москвы. Балы и вечера в Москве сменялись
празднествами в Ольгове, где сельские увеселения — крепостной театр, оркестр, хоры, охоты —
привлекали все те же толпы из столицы и окрестных усадеб. Блестящая пора Ольгова кончилась
со смертью С.С. Апраксина. Обремененный долгами расточительного отца, Владимир Степанович
Апраксин (1796—1833), брат Наталии и Софии, вынужден был после смерти отца продать и
знаменитый дом на Знаменке, и Ольгово.
Интересный документ обнаружен в фонде Московского генерал-губернатора: 18 июня
1845 г. статс-и кавалерственная дама Екатерина Владимировна Апраксина, дочь Владимира
Степановича, обратилась в Медицинскую контору Управления генерал-губернатора с просьбой —
«за безвозмездные
Черейский Л. А. Пушкин и его окружение. — М., 1989.— С. 18
Памятники архитектуры Москвы. Территория между Садовым кольцом и границами города XVIII века. —
М.: Искусство, 1998. — № 443-444. - С. 88.
3
Галуни ч А. Московская карусель // Куранты. — М., 1989.— Вып. III.-С. 373-377.
4
Щербатов а М. Н. Материалы для справочной книги по русским портретам. Вып. 1. (А—М), 1910. — С. 6.
11 -3017
1
2
137
многолетние труды» в ее имении Ольгово Дмитровского уезда, лечение крестьян и дворовых
людей, зубного врача Федора Артемьева Калиновского, «исходатайствовать ему классный чин». В
письме это обосновывается тем, что в 1840 и 1843 гг. в ее имении «свирепствовала повальная
тифозная горячка, угрожавшая по быстрому своему развитию совершенною заразою, но
предохранительные меры, взятые Калиновским, и успешное лечение одержимых уже горячкою
предупредили дальнейшее ее развитие и что действия его в это время засвидетельствованы лично
г. Дмитровским городовым врачом Теряевым. В обоснование этого приводится также рапорт
Дмитровского врача штаб-лекаря Архангельского в связи с предписанием Медицинской конторы
от 12 августа 1845 г., в котором отмечено, что «в селе Ольгово с давнего времени существует
Больница в хорошем устройстве, расположенная постоянно на 16 коек и, в случае увеличения
больных, более помещающая их..., что Калиновский занимается лечением больных людей
рачительно и с должным успехом, что он имеет нравственность похвальную, но что в трудных
обстоятельствах, где он не мог сам по себе лечить больных людей, приглашается особый врач». На
основании этих рапортов контора «положила»: Донести генерал-губернатору, что «Больница
оказалась хорошо устроенною; что же касается до зубного врача Калиновского, то конторе
известно, что он хорошей нравственности и занимается своим делом с усердием и заслуживает
поощрения»1.
В музее-заповеднике «Дмитровский кремль», в фонде Апраксиных хранится Маршрутная
книга путешествий Апраксиных по городам России, Германии, Франции, Италии 1828—1829 гг. с
чрезвычайно скрупулезным перечислением всех пунктов следования, указанием расстояний
между городами, остановок на ночлег, обедов. Все это сделано шталмейстером Спичинским2.
Простое ли это совпадение с фамилией владельца усадьбы № 367-6 по Садовой-Кудринской, по
соседству с которой поселяется в 1852 г. вдова княгиня С.С. Щербатова, или (что не исключено)
верный Апраксиным шталмейстер, семья которого с 1842 г. владела данной усадьбой, подсказал
Щербатовой возможность купить прекрасную усадьбу с огромным вековым садом, продаваемую
графом А.Ф. Ростопчиным? Поиск продолжается...
Волею судеб, вплоть до 1926 г. усадьба Ольгово, никогда не переходившая в чужие руки,
сохранялась неприкосновенной сначала в силу семейных традиций, позднее же, после 1917 г., как
единственный в своем роде музей быта.
1
2
ЦИАМ. Ф. 1.-Оп. 1.-Д. 5618.-Л. 1, 4-6.
Архив Музея-заповедника «Дмитровский кремль». Ф. 12/5162 (Апраксины). — Оп. 1. — Д. 25.
138
Описывая Ольгово, А.Н. Греч отмечал такую деталь: в Ольгове звучали гречаниновские
романсы в авторском испол нении. Александр Тихонович Гречанинов (1864—1956), автор опер,
симфоний, многочисленных романсов и хоров, знако мый каждому ребенку, постигающему азы
фортепианной му зыки, в 1925 г. эмигрировал в США, где и умер в Нью Йорке1.
Последними владельцами Ольгова были старички из рода Барятинских, умершие в 1915 г.
и не оставившие детей. Стар шим родственником мужского пола, кому могло перейти име ние,
был граф А.А. Игнатьев, который мог бы вступить в пра ва наследования, но сделать этого ему не
удалось, так как была война, а он находился при штабе верховного главноко мандования во
Франции. А в 1931 г., когда ему пришлось принимать французскую делегацию и показывать
Подмоско вье, он сам посетил санаторий «Ольгово» и вспоминал рос кошный сад, пруды,
интерьеры замка...2.
В 1899 г. граф Матвей Апраксин составил «Родословное дерево дворян и графов
Апраксиных» (хранится в ОПИ ГИМ).
В условиях благополучия, доброты и благотворения росли и воспитывались сестры
Апраксины, Наталья и Софья. Отсюда и их образованность, культура и стремление к
благотворительности.
По данным Московского столичного и губернского статистического комитета, в 1913 г.
село Ольгово, Дмитровского уезда (станция Яхрома), насчитывало 32 двора; в нем было волостное
правление, церковно-приходская школа, имение Апраксиной, казенная винная лавка3.
В каких только ведомствах не побывала усадьба Ольгово! Главмузей и Московский
Губисполком, Мособлзем, МОНО, Товарищество «Дом Отдыха»... Стоит привести только
небольшую выдержку из постановления Коллегии МРКИ (Московской Рабоче-Крестьянской
Инспекции) от 29 декабря 1926 г. Отмечалось, что «ценного в художественном отношении в
усадьбе почти ничего не осталось», однако было выявлено 1388 экспонатов, музей занимал 28
комнат площадью 417 кв. саж. («залов»), 60—70 свободных помещений. В постановлении
говорилось: «Имея в виду: а) малоценность экспонатов Ольговского музея, б) отдаленность его от
ж. д., в) незначительную посещаемость музея, г) слабость культурно
Греч А.Н. Венок усадьбам // Памятник Отечества. — 1995, № 32. - С. 93-95.
Финк В. Г. Литературные воспоминания. — М., 1963. — С. 314— •313.
3
Населенные местности Московской губернии. Издание Московского столичного и губернского комитета /
Под ред. Б.Н. Пенкина. — М., 1913.-С. 211.
1
2
139
просветительной работы в нем и, наконец, д) дороговизну ремонта помещений музея, Музей в
Ольгове свернуть, оставив в нем только музейный уголок — филиал Дмитровского
краеведческого музея и сосредоточить в нем весь действительно ценный музейный материал...»1.
Будем надеяться, что Ольгово, которое сегодня являет собой отчаянно-грустное зрелище,
возродится когда-нибудь — оно, право же, этого достойно!
После своей свадьбы, которая состоялась в доме отца на Знаменке, Щербатовы
поселились в доме № 587 по проезду Тверского бульвара, в приходе Иоанна Богослова,
принадлежавшем т.е. Н.В. Голохвастовой. Интересно, что Надежда Владимировна Голохвастова,
урожденная Новосильцева, была супругой т.е., попечителя Московского университета Дмитрия
Павловича Голохвастова (1796—1849), двоюродного брата А.И. Герцена. А дом и усадьбу по
Садовой-Кудринской С.С. Щербатова покупает, уже будучи вдовой. Досадная неточность
встречается у С.А. Князькова, описывавшего быт дворянской Москвы конца XVIII и начала XIX
в.: якобы на Садовой князья Щербатовы выстроили себе большой дом, от которого остался
уличный флигель, дом Софийской больницы. Эта же ошибка повторяется и в замечательном
издании в. кн. Николая Михайловича «Великие русские XVIII—XIX столетий », будто «после
свадьбы молодые (Щербатовы) поселились в чудном, купленном у графа Ростопчина доме на
Садовой, где и умерла Софья Степановна (теперь Софийская детская больница)». Полное
смешение и двух домов, и двух усадеб, и основных событий в жизни Щербатовых! Правда,
остается загадкой упоминание князя А.Г. Щербатова в квартирных книгах 3 кв. Пресненской
части на 1840 г. как владельца 3 3/4 покоев владения № 367, а также то, что в Московском адрескалендаре К. Нистрема на 1842 г. князь Алексей Щербатов указан владельцем усадьбы № 268
стоимостью 857 руб. сер. на Средне-Пресненской улице2.
Но вот с чем можно полностью согласиться, так это с тем, что «все эти годы, более 32 лет,
дом этот долго являлся центром всей Москвы, родовитой светской и благотворительной; в нем
сохранялись долго все старые московские традиции, описанные Толстым в "Войне и мире", и
патриархальный быт допожарной Москвы. Княгиня Щербатова, очень умная и образованная, была
олицетворением "grande dame", говорила правду в глаза государю и простому смертному;
воспитанная в роскоши и богатстве, она отличалась простотою в жизни, любила рано вставать,
сидеть поджавши ноги, говоря, что она
1
2
ЦГАМО. Ф. 66 (Моссовет). - Оп. 11.-Д. 4920. - Л. 29.
Московский адрес-календарь для жителей Москвы К.Нистрема. Путеводитель. — М., 1842. — Ч. 4. — С.
213.
140
"татарка", намекая на татарское происхождение Апраксиных. Обладая большими
административными способностями, она много труда и забот положила на дело помощи бедным и
ста ла во главе благотворительности в Москве, сделавшись учре дительницей Дамского
попечительства о бедных; она же ос новала Комиссаровское техническое училище, участвовала в
деятельности тюремных комитетов»1.
Плодотворная и бескорыстная деятельность С.С. Щербато вой, женщины замечательного,
выдающегося ума, памятной в Москве благотворительницы, была известна и всей России. В 1844
г. она основала Дамское попечительство о бедных в Москве, председательницей которого была до
1876 г. (кстати, канцелярия попечительства была расположена недалеко от ее будущей усадьбы —
на Средней Пресне, в Доме Кочергина, «где можно узнать адресы всех подведомственных попечи
тельству заведений»2. Дамское попечительство о бедных в Москве имело очень разветвленную
сеть по всему городу. Так, VII отделение (Пресненско- Рогожское) на Большой Предтеченской, 10,
имело при себе приют для престарелых женщин имени С.С. Щербатовой и приют Св. Софии для
неизлечимо больных; XIV отделение (Сущевское 2-е) на Долгоруковской улице, собственный дом,
имело Учреждение Св. Марии Магдалины. Среди главных жертвователей (недвижимым
имуществом) в пользу
Дамского попечительства о бедных в Москве в течение 50 лет его деятельности были:
сама Софья Степановна, ее дочь Ольга и сын Александр. С 1854 г. Попечительство было
причислено к Ведомству учреждений Императрицы Марии.
В 1847 г. в Москве были основаны Учреждения имени княгини С.С. Щербатовой,
преобразованные в 1885 г.3.
«В Российском народе, — писал "святой доктор" Ф.П. Гааз, — есть перед всеми другими
качествами блистательная добродетель милосердия, готовность и привычка с радостью помогать в
изобилии ближнему во всем, в чем он нуждается ». Именно с Гаазом в 1848 г., во время эпидемии
холеры в Москве, С.С. Щербатова основала Никольскую общину сестер милосердия.
Располагалась она сначала на Долгоруковской, близ Бутырской тюрьмы, а с 1851 г. близ
Новоспасского монастыря, в доме Е.В. Новосильцевой, урожденной Орловой. Дочь младшего из
Екатерининских «Орлов», Владимира Григорьевича (1742—1831), Екатерина Владимировна
Знаменитые россияне XVIII—XIX веков. Биографии и портреты. По изданию В. кн. Николая Михайловича
«Русские портреты XVIII— XIX столетий». — СПб.: Лениздат, 1995. — С. 728.
2
Москва в 1872 году. Путеводитель по Москве. Соч. Любоцкого. — М., 1872.-С. 41.
3
Пятидесятилетие Дамского попечительства о бедных в Москве Ведомства учреждений Императрицы
Марии. — М., 1895. — С. 149.
1
141
(1770—1849) была известна своим богатством, красотой, образованностью, воспитанностью и
добротой. Не без основания считая себя причиной смерти единственного и горячо любимого сына
Владимира, погибшего в 1825 г. на дуэли в Петербурге, Новосильцева до самой смерти занималась
делами милосердия, строила благотворительные заведения в Петербурге и Москве. Владения,
наследованные ее племянником Владимиром Петровичем Орловым-Давыдовым в районе
Новоспасского монастыря, были завещаны на дела благотворительные1.
В усадьбе наследников Новосильцевой на площади в целый квартал, ограниченный
улицами Воронцовской и Б. Каменщиками и переулками Воронцовским и Глотовым (совр. ул.
Гвоздева), на средства, пожертвованные князьями Щербатовыми и другими благотворителями,
здесь были выстроены детский приют со школой, лечебница и богадельня для престарелых
женщин. Комплекс носил название «Учреждения имени княгини Софии Степановны
Щербатовой».
На плане Москвы изд-ва «Новое время» А.С. Суворина на указанном участке читаем:
«Никольская община. Софийская лечебница». В Адресной книге «Вся Москва» на 1917 г. по тому
же адресу, в перечне богаделен Дамского попечительства о бедных находим Сущевское отделение
имени княгини С.С. Щербатовой для престарелых женщин — Воронцовская ул., с.д.2. В указанном
ранее квадрате схематически нарисовано восемь домов, значащихся за Дамским попечительством
о бедных в Москве3. В богадельню принимались бесплатно или за плату 5 руб. лица всех
сословий, причем «лица привилегированные помещаются отдельно от остальных; различия в
содержании тех и других не делается; более слабым и бедным выдаются, кроме того, деньги на
чай». На 1.01.1901 г. в богадельне призревалось 50 женщин, в том числе 5 платили за себя4. Здесь
же была и Софийская школа для девочек от 8 до 10 лет, живущих и приходящих, обучавшихся
бесплатно и за плату по программе городских начальных училищ, а кроме того, белошвейному и
портновскому ремеслу; в 1900 г. школа выпустила 32 девочек, в том числе 5 за плату и 10
стипендиатов Московской городской думы5.
Сейчас участок застроен жилыми домами. В центре — огромное здание, занимаемое АО
Московский институт
Кабанов В. В. Орловы (Историческая хроника). — М.: Плюс, 1997.-С. 86, 96.
Адрес-календарь Москвы на 1917 год. — Т. 1. — С. 1026.
3
Там же.— Т. 4. — С. 104.
4
Сборник справочных сведений о благотворительности в Москве. - М., 1901.-С. 24.
5
Там же. — С. 20.
1
2
142
бизнеса, информатики и телекоммуникаций, в кладке стен и конфигурации окон первого этажа
которого прочитывается строительное искусство прошлого... А красивый фасад музыкальной
школы № 70, выходящий на Воронцовскую улицу под № ЗОа, невольно приглашает заглянуть
внутрь здания и по планировке классов и залов, по старинной чугунной лестнице определить
принадлежность его к Общине...
Есть еще одно интересное упоминание об этой общине. В «Венке усадьбам» А.Н. Греч
писал, что когда-то был в Перове прелестный одноэтажный павильон во вкусе рококо (архитектор
Растрелли), принадлежавший графу Разумовскому. В 1915—1916 гг. здесь обосновалась
Никольская община сестер милосердия. А маленькая барочная церковь в Перове 1-й половины
XVIII в. венчала, по преданию, в 1742 г. Елизавету Петровну и графа, генерал-фельдмаршала
Алексея Григорьевича Разумовского1.
Орловых-Давыдовых можно вспомнить добрым словом еще и в связи с основанием
детской Ольгинской больницы на 1-й Мещанской улице. Она была построена в 1887 г.
Человеколюбивым обществом на пожертвования графа Сергея Владимировича Орлова-Давыдова
архитектором Константином Михайловичем Быковским. Правда, нельзя не вспомнить о
критической оценке, которую дал А.П. Чехов графу ОрловуДавыдову в письме А.С. Суворину в
1897 г.: «...В Биарице живет мой сосед, владелец знаменитой Отрады, граф ОрловДавыдов,
бежавший от холеры. Он выдал своему доктору на борьбу с холерой только 500 руб. Его сестра,
графиня, живущая в моем участке, когда я приехал к ней, чтобы поговорить о бараке для ее
рабочих, держала себя со мной так, как будто я пришел к ней наниматься. Мне стало больно, и я
солгал ей, что я богатый человек... Перед отъездом графа ОрловаДавыдова я виделся с его женой.
Громадные бриллианты в ушах, турнюр и неумение держать себя. Миллионерша. С такими
особами испытываешь глупое семинарское чувство, когда хочется сгрубить зря...»2. Кристально
чистый и бескорыстный врач не мог примириться с двойными стандартами...
7 сентября 1856 г. С.С. Щербатова получила рескрипт Императрицы Александры
Федоровны о награждении сестер милосердия Никольской общины, принимавших участие в
обороне Севастополя. На конверте читаем: «При сем Особый пакет с серебряными медалями»3.
Греч А. Н. Венок усадьбам // Памятники Отечества. — 1995.— № 32.-С. 151-152.
Щербатов С. А. Одна жизнь с искусством // Памятники Отечества. - 1994. -№ 1-2. - С. 177.
3
РГАДА. Ф. 1289 (Личные фонды. Кн. Щербатовы). — Оп. 3. — Д. 66.-Л. 180-181.
1
2
143
Факт, заслуживающий пояснения. Дело в том, что Николай Иванович Пирогов (1810—
1881), основоположник отечественной военно-полевой хирургии, впервые в мире привлек женщин
к уходу за ранеными на театре военных действий. В 1854 г., как только началась Крымская война,
он был приглашен к великой княгине Елене Павловне (1806—1873). Дочь принца Павла Карла
Фридриха Вюртембергского от брака с принцессой Шарлоттой Саксен-Альтенбургской была от
природы любознательной и даровитой и была избрана императрицей Марией Федоровной в
невесты для своего младшего сына Михаила Павловича. Ревностно принялась Елена Павловна за
ознакомление со своей новой родиной, приняла христианство и без учителей, при помощи словаря
и грамматики изучила русский язык. Всю жизнь она посвятила России. До конца жизни
интересуясь всеми новинками науки и искусства, она оказывала и материальную поддержку
русским и иностранным ученым. Под влиянием организуемых ею вечеров зародилась мысль об
учреждении Русского музыкального общества и консерватории, для осуществления которой она
не остановилась перед большими материальными затратами. Она же положила основание научноучебному и лечебноблаготоврительному Клиническому институту (Еленинскому) с отделениями
терапевтическим, хирургическим, гинекологическим и глазным, открытому в Петербурге уже
после ее смерти, в 1885 г.
Глубоким убеждением Елены Павловны было, что «высшее и лучшее призвание женщины
— иногда исцелять, часто помогать и всегда облегчать». Великая княгиня «взяла на себя решить
его просьбу» (Н.И. Пирогова) об использовании женщин на поле боя. Она обратилась к
патриотическим чувствам русских женщин и для желающих «принять на себя высокие и трудные
обязанности сестер милосердия» основала на свои средства Крестовоздвиженскую общину сестер
попечения о раненых и больных воинах (именно по образцу этого первого опыта швейцарский
общественный деятель Анри Дюнан в 1863 г. основал международную организацию «Красный
Крест»). 6 ноября 1854 г. Елена Павловна лично проводила на фронт первых 35 сестер общины.
Руководство их деятельностью было поручено академику Н.И. Пирогову. «Они день и ночь
попеременно бывают и при операциях, раздают больным чай и вино, наблюдают за служителями и
за смотрителями, и даже за врачами. Присутствие женщины, опрятно одетой и с участием
помогающей, оживляет плачевную долю страданий и бедствий », — писал жене в ноябре 1854 г.
Н.И. Пирогов1.
1
Сорокин а Т.С. История медицины. Учебник. — М., 1994.— С. 300-303.
144
Интересно, что великий русский хирург был озабочен и проблемой здоровья детей. В
«Дневнике старого врача»: «Цифра смертности малолетних кошек разве немногим чем ниже
смертности крестьянских детей, даже в те периоды вре мени, когда они свободны от дифтерита»1.
Помощница княгини С.С. Щербатовой по Попечительству о бедных Екатерина
Михайловна Бакунина (1812—1894) в своих воспоминаниях писала об открытии
Крестовоздвиженской общины в Петербурге и Никольской — в Москве: «В 1854 году мы с
сестрой вернулись в Москву из деревни во Владимирской губернии и поехали к кн. Софии
Степановне Щербатовой узнать, неужели ничего у нас не будет. Она сказала: "Говорят, что в
Петербурге что-то готовится" и советовала подождать кн. Анну Матвеевну Голицыну, которая
была в это время в Петербурге. Я всякий день посылала узнать, приехала ли Аннетт, но дни
проходили, а ее все не было. Вдруг я получаю записку от Софии Степановны (я и теперь ее
помню). Она звала приехать к ней и писала: "1,а1 се ди,11 УОШ Гаи1". Когда мы к ней приехали,
она рассказала, что великая княгиня Елена Павловна устроила Крестовоздвиженскую общину, что
первый отряд собрался, что они на днях поедут через Москву и что будут посылать еще. Первый
отряд состоял из 30 сестер». Сестра милосердия во время Крымской войны, сестра-настоятельница
Крестовоздвиженской общины Е.М. Бакунина в конце 70-х годов в возрасте 65 лет возглавила
отряды Красного Креста на Кавказе, а потом до самой смерти работала в сельской больнице,
созданной и руководимой ею.
Княгиня Щербатова была и среди учредителей Московского управления Общества
попечения о раненых и больных воинах, созданного в 1867 г. (в конце XIX в. переименовано в
Московское общество Красного Креста) для организации госпиталей для раненых во время
военных действий, оказания помощи пострадавшим от стихийных бедствий, беженцам, для
подготовки сестер милосердия.
Под покровительством Императрицы Марии Александровны было учреждено Общество
попечения о раненых и больных воинах. Россия присоединилась к Женевской конвенции, и
появились губернские частные общества подобного рода. На заседании Общества киевских врачей
27 октября 1868 г. профессором Х.Я. фон-Гюббенетом было сделано сообщение «Слово об
участии народов в попечении о раненых воинах и несколько воспоминаний из Крымской
кампании». Вспоминая войну, докладчик сказал: «Когда П. Нахимова позвали
Пирого в Н.И. Дневник старого врача, писанный исключительно для самого себя, но не без задней мысли,
что может быть когданибудь прочтет и кто другой. — Киев, 1887.—Т. 1. — С. 91.
1
145
обедать после Инкерманского сражения, он отказался словами: "Пока наши раненые лежат на
голой земле, не перевязанные и голодные, Русский человек и куска хлеба проглотить не в
состоянии"»1. Такие слова воина-патриота не могли оставить равнодушными сердца русских.
Слова эти и сегодня актуальны, как никогда!
С.С. Щербатова была внимательным, умелым и строгим организатором. Перед ней
регулярно отчитывались участковые отделения попечительства и приходские попечительства при
церквах. Так, в архиве Щербатовых в РГАДА хранится отчет о работе приходского
попечительства московской Ермолаевской церкви на Садовой за 1881 г. Попечительство это, судя
по отчету, утверждено было Епархиальным начальством и «поставляло себе целью оказывать
помощь бедным, живущим в приходе»2. Кроме того, годовой отчет о приходе, расходе и остатке
денежных сумм за 1882 г. прислали С.С. Щербатовой по 1-му Сущевскому отделению Дамского
попечительства о бедных врач отделения Александр Федорович Яхонтов, священник с. Литвинова
Верейского округа Сергей Любимов, а также Нарекая экономическая контора о работе больницы3.
Даже после увольнения с 18 марта 1876 г. от должности Председательницы Совета
Дамского попечительста о бедных в Москве София Степановна оставалась почетным членом
Совета, а при некоторых отделениях Попечительства брала на себя звание помощницы
попечительницы. К 25-летнему юбилею Попечительства, 14 декабря 1869 г., она была пожалована
в статс-дамы4.
Сердоболие в самом прямом и высоконравственном значении этого слова было
чрезвычайно характерно для всей семьи Щербатовых. Вскоре после смерти супруга своего С.С.
Щербатова сообщает Императору Николаю I о намерении передать денежные пособия,
пожалованные ей за заслуги умершего мужа, в пользу Дамского попечительства о бедных5.
Какой изысканно красивой и в то же время милой и нежной смотрит на нас Софья
Степановна с портрета, писанного Орестом Кипренским в 1819 г. в Италии во время свадебного
путешествия молодых Щербатовых! На портрете ей 21 год.
1
Гюббенет-фон. Слово об участии народов в попечении о раненых воинах и несколько воспоминаний из
Крымской кампании. — Киев, 1968.— С. 20.
2
РГАДА. Ф. 1289. - Оп. 3.-Д. 99. - Л. 180-181.
3
Там же.-Д. 100.-Л. 116-120, 132.
4
Пятидесятилетие Дамского Попечительства о бедных в Москве Ведомства учреждений Императрицы
Марии. — М., 1895. — С. 20, 26,
5
Там же.— С. 67.
146
Рисунок — исключительно элегантный, а Софья Степановна полна душевного очарования и
грации. Портрет хранится в Государственном Русском музее. Кроме того, был известен ее портрет
кисти В.А. Тропинина, хранившийся в подмосковном Рождествене дяди ее — светлейшего князя
Д.В. Голицына1.
А вот фотография, запечатлевшая С.С. Щербатову преклонных лет, в книге, посвященной
празднованию пятидесятилетия Дамского попечительства о бедных в Москве. Перед нами —
очень пожилая женщина, с больными руками, но какая мудрость и благородство во взгляде, какая
поза, полная достоинства и сознания, что жизнь прожита не зря! И в самом деле: пережив на 37
лет любимого мужа, на 6 лет дочь Ольгу и на 4 года — сына Григория (как не вспомнить слова
Н.М. Карамзина: «Жить долго есть терять милых»!), Софья Степановна продолжала жить очень
деятельной жизнью на благо общества, сохраняла полное здравомыслие. С 1824 г. до конца жизни
она вела свои дневники «Journal et note de mes lectures», — их десять, больших книг в кожаных
переплетах. Одни оглавления к каждому тому являют собой свидетельства незаурядных
интеллектуальных запросов и уровня автора («О счастье», «О здравии», «О наиболее важных
достоинствах человека», «О дружбе», «О гневе», «Об экономике» и др.).
По воспоминаниям внучатого племянника Софии Степановны, «ее салон посещали все
знаменитости того времени, а с юным Императором Александром II она играла в шахматы »2.
В альбоме Софии Степановны были собраны автографы (стихи, ноты, рисунки) ее
современников: А.С. Пушкина, В.А. Жуковского, Н.В. Гоголя, П.А. Вяземского, Е.А.
Баратынского, Ф.И. Тютчева, И.С. Тургенева, А. Мицкевича, Полины Виардо, Ференца Листа,
Джоаккино Россини, рисунки К.П. Брюллова, О.А. Кипренского. Этот альбом в числе других
уникальных предметов Сергей Александрович хранил в своем доме на Новинском бульваре в
Москве3.
Много времени С.С. Щербатова уделяла воспитанию детей: Григория, Ольги, Владимира,
Александра и Екатерины, привлекала лучших педагогов для их обучения. Свои известные
бриллианты она продала, на эти деньги купила несколько имений и раздала их поровну всем
детям.
Бочаров И. П., Глушакова Ю. П. Кипренский. — М.: Московский рабочий, 1989. — С. 199.
Щербатов С. А. Художник в ушедшей России. — Изд. «Согласие ». - 2000. - С. 647.
3
Полунина Н. М., Фролов А. И. Коллекционеры старой Москвы. Биографический словарь. — М.:
Независимая газета. — 1997. — С. 426.
1
2
147
Сын Григорий (1819—1881) окончил юридический факуль тет Петербургского
университета, возглавлял Цензурный ко митет, являлся куратором университета, председателем
Агро номического общества, попечителем петербургского учебного округа, с 1861 по 1864 г. —
петербургским губернским предво дителем дворянства. В 1854—1955 гг. участвовал в обороне
Севастополя в составе ополчения. Супруга его, Софья Алек сандровна Панина, владела селом
Васильевское под Москвой, до сих пор сохранившим память о Щербатовых. Последним
владельцем села был сын Г.А. Щербатова и внук Софии Сте пановны Александр Григорьевич
Щербатов (1850—1915). Он, как и отец, окончил Петербургский университет. Во время Русскотурецкой войны 1877—1878 гг. являлся уполномочен ным Красного Креста при Рущукском отряде
на Балканах, был награжден орденом Св. Владимира 4-й степени с мечами, дававшимся за
военные подвиги.
Вместе с супругой своей, Ольгой Александровной Строгановой (1857—1944), внучкой
упоминавшегося уже попечителя Московского учебного округа гр. С.Г. Строганова, и ее братом,
гр. Сергеем Александровичем Строгановым, Александр Григорьевич совершил ряд путешествий
по Азии и Европе, привез из Сирии 17 жеребцов и 20 кобыл чистопородных арабских лошадей для
улучшения верхового коневодства России, о чем О.А. Щербатова написала книгу1. Терский
(бывший строгановский) конезавод близ Минеральных Вод существует и поныне, арабские
скакуны пополнили и государственные конезаводы, щербатовский же конезавод, по данным
Музея коневодства, продолжения не имел.
В 1881 г. (еще при жизни бабушки Софии Степановны!) построил Григорий Алексеевич в
Васильевском, на правом берегу Москвы-реки, на Марьиной горе, замок, существующий и ныне.
В оранжереях росли привезенные из Индии, Сирии, Явы цветы и деревья. Усадебный парк был
полон необыкновенными растениями, ручными косулями и сернами. В 1891 г. А. Г. Щербатов был
назначен уполномоченным по общественным работам Самарской губернии в помощь
голодающим. В 1892—1906 гг. являлся президентом Императорского общества сельского
хозяйства. Во время русскояпонской войны 1904 г. исполнял обязанности главноуправляющего
Красного Креста. Щербатов оставил интересные и полезные книги «Обновленная Россия» и
«Государственнонародное хозяйство России». Как экономист, Щербатов выступал за обновление
самодержавного строя с помощью буржуазных реформ, за интенсивное и самостоятельное, без
Щербатов а О. А. Верхом на родине бедуинов в поисках за кровными арабскими лошадьми. 2600 верст по
Аравийским пустыням в 1888 и 1900 гг. - СПб., 1903.
1
148
вмешательства иностранного капитала, развитие России по пути капитализма. Веря в русские
народные способности, аграрную проблему он решал путем сохранения крестьянской общины как
основы быта русского крестьянства, выражавшей православное понимание жизни по совести. По
поводу реформы П.А. Столыпина писал: «Улучшение сельского хозяйства должно быть решено не
кулаком, а головой».
Щербатовы всю жизнь занимались благотворительностью. В начале Первой мировой
войны иждивением князей Щербатовых был создан санитарный поезд № 67, перевезший за
первые 9 мес 30 тыс. раненых; устроена больница для раненых; организованы приюты для детейсирот защитников Родины, которые просуществовали до 1917 г.; создан реабилитационный центр,
где солдаты, получившие увечье, приобретали специальность, позволявшую зарабатывать на
жизнь. Похоронен Г.А. Щербатов с сыном Александром в усадьбе Васильевское, близ Марьиной
горы, где построен был храм во имя Св. мученика и целителя Пантелеймона (храм освящен в 1992
г.). Сведения эти почерпнуты из Православного историко-краеведческого альманаха «Марьино»
(вып. 1, 1996) с очень содержательными статьями Е.А. Абросовой и А. Федорова об истории села
Васильевского и владельцах села князьях Щербатовых.
Сыну своему Александру София Степановна подарила Нару Фоминскую Верейского
уезда. Усадьба Наро-Фоминское располагалась на левом берегу р. Нары в 70 км от Москвы. Здесь,
в Наре, в 1874 г. родился ее внук Сергей, в будущем художник, меценат, построивший на
Новинском бульваре в Москве в 1911—1913 гг. особняк, где разместил собрание картин,
скульптур, портретов и задумал создать и подарить Москве Городской музей частных собраний. В
любимой своей Наре Щербатов женился на крестьянке родового поместья П.И. Розановой (умерла
в 1964 г.), где та работала в сельской больнице. В 1920 г. Щербатовы покинули родину. Уже в
Нью-Йорке в 1955 г. он написал книгу «Художник в ушедшей России».
«Воспоминания моей бабушки, ее чудного особняка на Садовой, пережившего
московский пожар 1812 года,... и мебель, и канделябры, как и часть мебели гостиной,
ростопчинские... ». И ниже: «Вся мебель была из уцелевшего от московского пожара дома
Ростопчина, приобретенного моей бабкой. Она была из черного дерева с позолотой. Особенно я
любовался ножками столов, украшенных позолоченными аппликациями с мотивами из басен
Лафонтена»1. Описывая по памяти свой особняк на Новинском бульваре, С.А. Щербатов
1
Щербатов С. А. Художник в ушедшей России. — Изд. «Согласие ». - 2000. - С. 326, 331-332.
149
перечисляет самое дорогое: «...По стенам — дорогие моему сердцу образы. Портрет бабушки
Софии Степановны Щербатовой (внучки фельдмаршала Апраксина), молодой и очень красивой.
Тонкое, умное лицо, тонкие руки, белые на фоне мантильи из бархата и шиншиллы. На голове
тюрбан, белый с золотом, золотой бахромой, падающей на обнаженные плечи. Дед мой, князь
Алексей Григорьевич, генерал-губернатор Москвы, герой 1812 года, смотрит на меня с большого
портрета своими прекрасными темными глазами; седые волосы — прическа александровских
времен, военная шинель; он написан на фоне пожара Москвы в 1812 году в Париже известным
мастером Лакуром». Портреты эти Жозеф Дезире Кур (1797—1865), французский исторический
живописец и портретист, писал в бытность Щербатовых в Париже, «куда они в дормезе приехали
из Московской губернии, проехав всю Германию, Австрию, Италию, и так же проследовали
дальше в Англию и Италию — свадебное путешествие на лошадях »1
В 1852 г. вдова Щербатова покупает усадьбу по СадовойКудринской у графа А.Ф.
Ростопчина, частично перестраивает ее внутри и превращает во владение, известное всей Москве.
«Общий план владений вдовы Генерала от инфантерии княгини Софии Степановны Щербатовой,
Пресненской части 4-го квартала под № 368/17 по Садовой улице от 8 июня 1881 года»
перечисляет следующие существующие строения (всего 12): «двухэтажное каменное жилое,
двухэтажные жилые пристройки, у коих низ каменный, а верх деревянный частью с нежилыми
подвалами, двухэтажный жилой, низ каменный, верх деревянный, деревянные крыльца,
одноэтажная нежилая пристройка на каменном нежилом подвале, сходы в подвал каменные,
каменный одноэтажный переход, каменное одноэтажное нежилое, деревянная одноэтажная
беседка, деревянная одноэтажная сторожка, помойница, колодезь». План подготовлен
архитектором В.П. Десятовым, которому Щербатова доверила в своем заявлении строительные и
ремонтные работы. Московская городская управа 10 июня 1881 г. «дозволяла» замену потолочных
балок в главном доме, частично — нижних и верхних венцов и, согласно утвержденным чертежам,
— постройку деревянного 1-этажного нежилого дома2.
Внучатый племянник С.С. Щербатовой Георгий Илларионович Васильчиков в своей
«Книге воспоминаний» писал: «В Москве, где она по праву считалась первой дамой города, она
создала ряд благотворительных учреждений и больниц. Скончалась она в своем дворце, ставшем
Софийской больницей
1
2
Щербатов С. А. Художник в ушедшей России. — Изд. «Согласие ». - 2000. - С. 89, 328-329.
ЦАНТДМ. Ф. 1.-Оп. 8.-417/368.-Д. 8. - Л. 6-7.
150
на Садовой-Кудринской, которую ее сын позже завещал городу»1.
Остановимся подробнее на двух детях С.С.Щербатовой — Ольге и Александре.
Княгиня Ольга Алексеевна Голицына (1824—1879) была постоянной помощницей
матери в деле благотворительном. О.А. Голицына была женой Сергея Федоровича Голицына,
племянника Сергея Сергеевича Голицына (1783—1833), женатого на старшей сестре Софьи
Степановны. Интересно, что свадьба Натальи Степановны Апраксиной (1796—1890) была
отпразднована в Ольгове, где проходили детские годы Натальи и Софьи Апраксиных. А в качестве
приданого отец купил Наталье в том же Дмитровском уезде имение Сокольники. Потом Наталья с
мужем жила в Петербурге. Она была красивой, веселой и образованной женщиной, владела
громадной библиотекой. В своем салоне на Миллионной улице она принимала А.С. Пушкина,
И.А. Крылова, гр. В.А. Соллогуба. Дом ее позднее был куплен под дворец великого князя
Михаила Николаевича. Скончалась Н.С. Голицына от воспаления легких и похоронена в семейном
склепе в с. Зубриловке Саратовской губернии2.
Детей у Н.С.и С.С. Голицыных не было. Племянника мужа и его наследника, Сергея
Федоровича, Н.С. Голицына любила, как родного сына. В 1849 г. он случайно застрелился на
охоте. И вот Ольга Алексеевна, оставшись в 25 лет от роду вдовой, становится самоотверженной
помощницей матери в ее благотворительной деятельности, она стала председательницей
Сущевского отделения Дамского попечительства о бедных в Москве. В 1866 г. она основывает
приют Св. Марии Магдалины, «имевший целью давать приют впавшим в разврат девушкам,
желающим вернуться к честной трудовой жизни» (Долгоруковская, 24, где первоначально была
организована в 1848 г. Никольская община сестер милосердия). В приюте было организовано
полное бесплатное содержание, обучение грамоте, шитью белья, работе на чул очно-вязальной
машине и прачечному мастерству. Существование приюта (убежища) Ольга Алексеевна упрочила
значительным капиталом. Срок пребывания в приюте равнялся трем годам. При выходе из
убежища наиболее достойные получали денежное пособие от 10 до 25 руб. На 1 января 1901 г.
приют выпустил 37 девушек в возрасте от 13 до 25 лет, 17 девушек выбыло: 4 устроились на
работу («поступили на место»), 7 были взяты родителями, 6 «вернулись к
Щербатов С. А. Художник в ушедшей России. — Изд. «Согласие », 2000.-С. 647.
Знаменитые россияне XVIII—XIX веков. Биографии и портреты. По изданию В. кн. Николая Михайловича
«Русские портреты XVIII— XIX столетий». - СПб.: Лениздат, 1995. - С. 236-238.
1
2
151
прежней жизни»1. Конечно, не все в организации приютов было безупречно. Не случайно поэтому
Словарь Брокгауза и Ефрона определял устройство убежищ Св. Магдалины как малоудачную
попытку общественной борьбы с проституцией в России.
Князь Александр Алексеевич Щербатов (1829—1902) также был активным
продолжателем благотворительной деятельности матери. В 16 лет он поступает в Московский
университет. Во время Крымской войны 1854—1855 гг. был адъютантом князя П.Д. Горчакова,
позднее — И.Ф. Паскевича в Польше. В Варшаве женился на Марии Павловне Мухановой (1836—
1892), дочери Павла Александровича Муханова (1797—1871), д.т.с., члена Государственного
Совета, председателя Археологической комиссии, кавалера многих российских орденов, издателя
интереснейших исторических сборников, в том числе «Сборника Муханова». В Польше Муханов
служит после окончания польской кампании 1831 г. Здесь-то и знакомится А.А. Щербатов с его
дочерью от первого брака с баронессой Моренгейм, урожденной Мостовской. Об активной
деятельности П.А. Муханова в московских и петербургских обществах (исторических,
археографических, сельского хозяйства, вольном экономическом, испытателей природы и др.), его
способности прекрасно рассказывать, необыкновенной памяти, веселом характере, приветливости,
остроумии написал в некрологе о его смерти историк М.П. Погодин в «Русской старине» за 1872
год (Т. V). А еще нельзя не вспомнить, что П.А. Муханов был приятелем А.С. Пушкина, который
вместе с С.А. Соболевским и А.В. Шереметевым 15 апреля 1827 г. предотвратил дуэль поэта с
В.Д. Соломирским2.
В 1858 г. А.А. Щербатов приезжает в Москву и покупает себе дом на углу Большой
Никитской улицы и Скарятинского переулка. Здесь он прожил всю оставшуюся жизнь. А лето
проводил в своем подмосковном имении Наре-Фоминской, Верейского уезда. У Щербатовых было
пять детей: четыре дочери (София, супруга Тамбовского уездного предводителя дворянства и
члена Государственной думы В.М. ПетровоСоловово; Ольга, супруга директора Румянцевского
музея М.А. Веневитинова; Мария, супруга члена Императорского русского технического общества
Ю.А. Новосильцева и Вера, супруга философа и общественного деятеля Е.Н. Трубецкого).
Младшим был сын Сергей (1875—1962).
Вообще Щербатовым принадлежал ряд имений в Верейском уезде М
Знаменитые россияне XVIII—XIX веков. Биографии и портреты. По изданию В. кн. Николая Михайловича
«Русские портреты XVIII— XIX столетий». — СПб.: Лениздат, 1995. — С. 9.; Сборник справочных сведений о
благотворительности в Москве. — М., 1901. — С. 24.
2
Пушкинская Москва. Путеводитель / Под ред. М.А. Цявловского. — М., 1937. — С. 276; Черейский Л. А.
Пушкин и его окружение. - М., 1989.-С. 262.
1
152
Еще в духовной грамоте Ивана Калиты (осень 1327 г.) упоминаются раздельно села
Фоминьское, даруемое сыну Ивану, и Нарьское, даруемое сыну Андрею1.
осковской губернии (память о них хранят названия современных селений Алешково, Григоровка,
Литвиново, Маурино, Настасьинское, Новинское, Плесненское, Чешково). Особенно любимым
было Литвиново, земли вокруг которого еще в XVI в. принадлежали князю Массальскому по
прозвищу Литвин (отсюда и «Литвинове»). Именно в Литвиново посылали княгине С.С.
Щербатовой письма и телеграммы ее дети и внуки, знакомые и члены царской семьи (адрес так и
указывали: «Станция Кубинка, Смоленской ж.д., Верейского уезда, село Литвиново». Видимо,
привязанность Софии Степановны к этому родовому гнезду Щербатовых определялась
счастливыми годами, проведенными здесь с мужем, рождением детей и внуков.
После смерти мужа С.С. Щербатова расширила владения: только в соседней, Кубинской
волости Щербатовой стало принадлежать около 400 десятин земли, причем более половины —
под пашней. Кроме того, княгиня вошла в долевое участие с помещиками Скуратовым, Лукиным и
Васильчиковым по строительству бумагопрядильной фабрики в деревне Малая Нара. Фабрика,
построенная в 1840 г., располагалась на правом берегу р. Нары, напротив усадьбы Щербатовых. В
1864 г. новый хозяин фабрики, московский купец В.И. Якунчиков (отец художницы М.В.
Якунчиковой), основал «Товарищество Воскресенской мануфактуры», расширил производство и
построил сохранившиеся до наших дней фабричные корпуса.
В 1907 г. мануфактура была продана компании «Э. Циндель и Ко» и стала одним из
крупнейших фабричнозаводских центров Московской губернии. По воспоминаниям С.А.
Щербатова, «Цинделевская мануфактура располагала большими помещениями для лазаретов и
отлично организованной медицинской помощью... Жена и я вложили всю душу в организацию и
своих личных лазаретов, предоставив для раненых два дома в усадьбе и один в лесу, где спешно
был выстроен мной поместительный барак для отравленных газами, могущих пользоваться
целебным лесным воздухом... »2.
Усадьба Щербатовых была описана в 1910 г. Игорем Эммануиловичем Грабарем,
дававшим уроки живописи внуку Софии Степановны, Сергею, родившемуся здесь: «Нара
оказалась
1
2
Сергеев И. Н. Царицыно (Люди. События. Факты). — М.: Голос, 1995.-С. 276.
Щербатов С.А. Художник в ушедшей России. — Изд. «Согласие », 2000. - С. 369.
153
старой дворянской усадьбой с очаровательными постройками первой половины XIX в.:
двухэтажным барским домом, вторым домом павильонного типа с бельведером, прелестным
павильоном возле главного дома, обращенным в летнюю кухню. Все это находилось в огромном
столетнем парке, с дивными липовыми аллеями, из которых одна носила название "готической",
по сходству с внутренностью готического собора»1. Эти липовые аллеи, оранжереи с
экзотическими растениями, «блаженство среди бездны персиков, слив, клубники, гроздей спелых
чудных вишен...», весь этот «рай земной » вспоминал в эмиграции последний владелец Нары
Сергей Александрович Щербатов: «...Я слишком любил свою деревню и не мог оторваться от
своего детища...».
Именно это имение стало по решению Мосгубисполкома от 2.01.1920 г. центром НароФоминского уезда и города Наро-Фоминска. Сохранилась церковь (в ней был краеведческий
музей; в настоящее время церковь действует, а музей получил новое помещение). Теперь
территория усадьбы Щербатовых входит в центральную часть г. Наро-Фоминска, сложившуюся
вокруг бывшей Цинделевской мануфактуры. На месте старого сада усадьбы располагается
городской парк, в котором еще сохранились старые аллеи. Литвиново было конфисковано, как и
остальные владения, правда, ему повезло больше в связи с тем, что с 20-х годов оно фактически
становится здравницей. Сейчас в нем санаторий.
В 1863 г. А.А. Щербатов был избран на должность московского городского головы. Этому
способствовала его блестящая речь о государственном значении дворянства в преддверии
крестьянской реформы 1861 г., в которой он искренне выразил свою точку зрения, воспринятую от
матери, «об обязанностях перед страной, которые налагает образованность на привилегированные
классы и проистекающее от этого понимание общей пользы»2.
Публицист и общественный деятель Б.Н. Чичерин писал о князе А.А. Щербатове как о
человеке, «которого высокое благородство и практический смысл впоследствии оценила Москва,
выбрав его первым своим городским головою при введении всесословного городского управления.
Недаром она на нем остановилась; она нашла в нем именно такого человека, который способен
был соединить вокруг себя все сословия, русского барина в самом лучшем смысле, без
аристократических предрассудков, с либеральным взглядом, с высокими понятиями о чести,
неуклонного прямодушия, способного понять и направить практическое дело, обходительного и
ласкового
1
2
Щербато в С. А. Художник в ушедшей России. — С. 516.
Е. К-ая. Князь А.А. Щербатов. Известия Московской городской думы.-М., 1913.-С. 34.
154
со всеми, но тонко понимающего людей и умеющего с ними обращаться. Знающие его близко
могут оценить и удивительную горячность его сердца, в особенности редкую участливость ко
всему, что касается его близких и друзей. Его дружба — твердыня, на которую можно опереться.
Когда мне в жизни приходилось решать какой-нибудь практический вопрос, особенно требующий
нравственной оценки, я ни к кому не обращался за советом с таким доверием, как к Щербатову »1.
Дума размещалась в те годы на Воздвиженке, в доме К.Г. Разумовского. Что застал в
Москве 1863 г. новый, впервые всесословно избранный городской голова А.А. Щербатов?
Общественное управление, введенное в 1785 г. жалованной грамотой Екатерины II, отмененное
затем Павлом I и восстановленное Александром I, выродилось и существовало только на бумаге.
Общая Дума на практике давно исчезла, 6-гласная Дума превратилась в канцелярию,
беспрекословно выполняющую приказания местной администрации, нисколько не заботясь о
местных интересах. В результате — полное расстройство городского бюджета и упадок
городского хозяйства. Московское дворянство ходатайствовало перед правительством о
распространении на Москву в 1846 г. Городового Положения для Петербурга. Положение было
издано в 1862 г. В соответствии с ним «взамен архаической Шестигласной думы было введено
городское общественное управление, первоначально имевшее характер исключительно
сословный. Городская дума, или, как она тогда называлась, Общая дума, состояла из 150 гласных,
по 30 от каждого из пяти городских сословий: потомственных дворян, дворян личных с
включением духовенства, купцов, мещан и цеховых. Распорядительная дума, соответствовавшая
городской управе, состояла из десяти членов, по два от каждого сословия. Председателем той и
другой был городской голова....
«А.А. Щербатов успешно справился с выпавшим на его долю заданием — преобразовать
на новых началах прежнее допотопное устройство», — вспоминал В.М. Голицын события 50-х
годов XIX в. в Москве2. Действительно, благодаря энергии Щербатова в Москве удалось сделать
немало.
Во-первых, было восстановлено равновесие между городскими расходами и доходами.
Выявленные финансовой комиссией недостатки городской голова представил на рассмотрение
правительства. С города было снято до 100 тыс. руб. ежегодных расходов, неправильно
начислявшихся в прежние годы. Проведено нормирование лежавших на городе расходов
1
2
Щербато в С. А. Художник в ушедшей России. — Изд. «Согласие », 2000. — С. 458.
Голицы н В. М. Москва и ее жители 50-х годов XIX столетия // Московский журнал. — 1991. — № 10. —
С. 21.
155
на негородские надобности: к 1863 г. на городе лежал долг в 800 тыс. руб. по начтенным на город
займам на постройку арсенала, театра, триумфальных ворот, казарм и др. по ведомствам
военному, путей сообщения и другим (город только отпускал деньги в полное и бесконтрольное
распоряжение этих ведомств). С 1867 г. Москва получила разрешение вносить в погашение
начтенных на нее долгов не наличные деньги, а процентные бумаги по номинальной цене.
Благодаря упорядочению долгов в течение 10 лет Москва смогла погасить более половины
лежавших на ней в 1863 г. долгов.
В 1867 г. было упорядочено составление городских смет, установлена первая
обоснованная классификация сметных статей. С 1868 г. Дума стала публиковать свои ежегодные
отчеты. О деятельности ее за годы руководства в ней А.А. Щербатова был опубликован «Отчет
Московского городского головы князя А.А. Щербатова о деятельности Московской Городской
Думы за шестилетие с 1863 по 1869 г.».
Во-вторых, благодаря упорядочению городских сборов был восстановлен нарушенный
городской бюджет. В 1864 г. окончена оценка московского недвижимого имущества, что привело
к значительному увеличению установленного в 1823 г. оценочного («процентного») сбора с
недвижимого имущества, что дало возможность снизить процентную норму этого сбора. Был
упразднен сбор с пустопорожних мест. В 1866 г. уничтожен так называемый квартирный сбор с
домовладельцев за освобождение их от воинского постоя, установленный еще в конце XVIII в. и
после устройства воинских казарм утративший всякое значение. Были введены новые налоги,
соответствовавшие новым условиям: организована особая комиссия для пересмотра системы
городских акцизов; страховые общества обложены особым сбором в пользу города со страхуемых
в Москве движимых и недвижимых имуществ.
В-третьих, в руки городского управления было передано самостоятельное заведование
городским имуществом, находившимся ранее в управлении других ведомств: здания воинских
казарм в 1867 г. перешли к городу из особой комиссии при московском военном генералгубернаторе, городские здания и сооружения — из правления путей сообщения; к городу перешли
бульвары и вся строительная часть; для заведования строительной частью при Распорядительной
думе было организовано особое Строительное отделение. В 1868 г. в Думу были переданы
московские водопроводы.
Из построек и сооружений, самостоятельно предпринятых городом в бытность А.А.
Щербатова городским головой, необходимо отметить строительство и открытие в 1868 г. для
движения Бородинского моста, переустройство перешедших к городу Хамовнических и Титовских
казарм. Предприняты крупные работы по сооружению городских боен и дополнительного
156
водопровода у Ходынских ключей. В 1867 г. начаты работы по составлению нового плана Москвы
(завершен в 1870 г.). Упорядочено уличное освещение; на 30 лет заключен контракт с частной
компанией на освещение части городских улиц газом1.
Среди многих добрых дел князя А.А. Щербатова нельзя не вспомнить его активного
участия в основании училища для глухонемых детей. Когда к нему обратился нуждавшийся в
помощи чиновник Иван Карлович Арнольд (1805— 1891), купивший после смерти отца своего на
все оставшиеся у него сбережения две дачки в Химках для 12 учеников, страдавших, как и он сам,
глухотой, Щербатов помог ему: он свел его с П.М. Третьяковым и Д.П. Боткиным. Те, в свою
очередь, привлекли несколько коммерсантов, основали в 1863 г. попечительный комитет и создали
училище. После смерти П.М. Третьякова в 1898 г. училище стало называться АрнольдоТретьяковским2.
Особенно заботила А.А. Щербатова постановка в Москве врачебной помощи. В 1866 г.
было положено начало самостоятельной деятельности Думы по больничному хозяйству. Еще
ранее Дума ходатайствовала о передаче городу Первой городской больницы, подготовила ее устав,
утвердила его и через московского генерал-губернатора направила на утверждение правительства.
Но дело затормозилось. Больница была передана городу лишь в 1886 г. вместе с другими
учреждениями Попечительского Совета. В 1866 г., в связи с эпидемией тифа, городу пришлось
устроить временную больницу, превращенную позднее в постоянную — Вторую городскую
больницу, названную Щербатовской, главное попечительство над которой Дума вверила
городскому голове. В 1867 г. было открыто пять собственных городских училищ для девочек.
Город впервые стал финансировать учрежденные в Москве женские гимназии и учреждать
стипендии в женских и мужских гимназиях и Московском университете.
В 1867 г. А.А. Щербатов был вновь избран городским головой на второй срок (4 года),
однако уже через два года он предупредил Думу о том, что не сможет более работать по семейным
обстоятельствам. В своей прощальной речи 18 февраля 1869 г. в Думе он сказал: «На мою долю
выпало счастье быть первым Городским Головою со времени преобразования в Москве
городского управления. Я глубоко сочувствовал возрождению нашей общественной жизни,...
старался трудом и любовью к делу восполнить в себе недостаток опыта и умения
1
2
Е. К-ая. Князь А.А. Щербатов. Известия Московской городской думы. - М., 1913. - С. 36-39.
Боткина А. П. П.М. Третьяков в жизни и искусстве. — М.: Московский рабочий, 1993. — С. 259—260.
157
Успех в нашем общественном начинании требовал, прежде всего, чтобы разрозненные элементы
городского общества действительно сплотились в одно целое для совокупного служения общему
делу»1.
А.А. Щербатов был первым почетным гражданином Москвы. В 1866 г. звание это стало
присваиваться за особые заслуги перед городом. Министр внутренних дел, по представлению
генерал-губернатора, на основании специального уведомления городской думы выносил вопрос на
рассмотрение Императора. Щербатову это звание было присвоено «за его существенно полезную
для столицы деятельность в должности московского городского головы».
Много труда и души вложил А.А. Щербатов в сооружение детской больницы Св.
Владимира на Рубцовско-Дворцовой улице, которая открылась в 1876 г. и была устроена на
средства действительного статского советника Павла Григорьевича фон Дервиза (1826—1881) по
образцовой, павильонной системе. До самой смерти А.А. Щербатов оставался ее попечителем.
Кстати, П.Г. фон Дервиз, скончавшийся в Бонне при известии о смерти дочери Варвары,
похоронен был вместе с нею в склепе Троицкой церкви при Больнице Св. Владимира.
В 1883 г. А.А. Щербатов вышел из состава гласных Думы, но продолжал работать,
всецело отдавшись благотворительности. На протяжении жизни А.А. Щербатов израсходовал
около 2 млн руб.
3 февраля 1885 г. умирает С.С. Щербатова, горячо любимая всей семьей. 6 февраля А.А.
Щербатов получает телеграмму императрицы Марии Федоровны: «Известясь о кончине матушки
вашей, не могу не выразить глубокой скорби Моей об утрате, столь чувствительной для семьи
покойной и для Москвы, которая лишилась в ней всеми чтимой и уважаемой
благотворительницы»2.
А.А. Щербатов начинает приводить в исполнение мечту матери об учреждении приюта
для неизлечимо больных детей. Дом на Садовой, в котором более 32 лет жила и умерла С.С.
Щербатова, жертвуется для устройства в нем детской больницы. В соответствии с условиями
дарителей Ведомство учреждений императрицы Марии внесло в Совет Дамского попечительства о
бедных в Москве 60 тыс. руб. как неприкосновенный фонд для обеспечения содержания приюта
Св. Софии для неизлечимо больных детей. Приют этот, выстроенный на средства попечительства
и пожертвования отдельных лиц и открытый 12 ноября 1887 г., помещался на Воронцовской
Е. К-ая. Князь А.А. Щербатов. Известия Московской городской думы. - М., 1913. - С. 40.
Пятидесятилетие Дамского попечительства о бедных в Москве Ведомства Императрицы Марии. — М.,
1895. — С. 33.
1
2
158
улице, близ Новоспасского монастыря и входил в группу благотворительных заведений, которым
было присвоено название «Учреждения имени Софии Щербатовой». В приют этот принимались
неизлечимо больные дети и дети, продолжительность лечения которых в больницах Софийской и
Св. Владимира не допускалась. Направлялись они в приют главными докторами этих двух
больниц. Таким образом, приют был продолжением больниц, который обеспечивал врачебную
помощь и приют. Число призреваемых в приюте равнялось 44 (мальчики от 2 до 12 лет, девочки
— до 14 лет). В случае отсутствия родителей или родственников попечительство приюта
принимало на себя заботы и о дальнейшей судьбе таких детей.
В 1894 г. благодаря деятельности А.А. Щербатова участковые попечительства о бедных в
Москве заменили бессистемное благотворение, о чем мечтала С.С. Щербатова. В 23 отделениях
попечительства в 1899 г. состояло 33 благотворительных заведения.
12 февраля 1912 г. при Лефортовском отделении Дамского попечительства о бедных в
Москве была открыта, в виде опыта, больница для малосодержательного населения г. Москвы.
Мысль об учреждении больницы, доступной по цене для среднего малоимущего населения города,
возникла в июне 1911 г. Тогда же среди практикующих врачей была распространена анкета,
причем из 3 тыс. объявленных вопросов только 200 остались без ответа. Остальные поддержали
идею, обосновывая ее крайней нуждой именно в таком дешевом больничном учреждении для
среднего населения, так как «в Москве существуют только городские больницы для вполне
неимущих и частные лечебницы для людей с хорошими средствами ». Открывая больницу, уже
упоминавшийся Л.С. Минор, доктор медицины, доктор больницы для чернорабочих, Басманной
городской больницы, приват-доцент Московского университета, профессор Высших женских
курсов, сказал, что «наше маленькое скромное культурное дело является первым камнем в России,
положенным на помощь среднего населения, которое крайне нуждается не только у нас, но и во
всех европейских государствах... и что в Германии как раз в 1912 г. созывается съезд для
проведения в жизнь подобных общедоступных лечебниц». Открытие больницы оправдало себя,
так как «не только не ложилось бременем на средства Лефортовского отделения, но доставляло
ему даже известный доход, давая возможность выгодно эксплоатировать часть помещения в доме
означенного отделения. Кроме того, гуманные задачи этого учреждения привлекли значительные
пожертвования на его оборудование (от одного неизвестного поступило 3000 р.), а интерес к
больнице со стороны выдающихся представителей медицинского мира обеспечил ее популярность
159
среди московского населения». Проект устава больницы был составлен «применительно» к Уставу
лечебницы Св. Софии при Рогожском отделении Дамского попечительства. «Больница
учреждалась на 50 кроватей, из коих 20 было бесплатных для лиц неимущих и 30 — за
ограниченную плату для малосостоятельного населения г. Москвы без различия национальности и
вероисповедания, а равно для клинического преподавания врачам, сестрам милосердия,
фельдшерицам и акушеркам»1.
Интересно узнавать судьбы отдельных врачей. Так, в «Трудах акушерскогинекологического Общества» за 1906 г. находим Сигпсишт упае врача Александра Иосифовича
Кузнецова, в котором он пишет: «Воспитывался я в Московской 4-й гимназии, где и окончил курс
в 1899 году. В том же году поступил в Императорский Московский Университет на медицинский
факультет. Окончил курс университета и удостоен степени лекаря 30 мая 1904 г. В июле 1904 г.
поступил врачом-сотрудником в Софийскую лечебницу Рогожского отделения Дамского
Попечительства о бедных Ведомства Учреждений Императрицы Марии. В сентябре того же года
поступил экстерном в Акушерскую клинику Императорского Московского Университета. 31
марта 1905 г., как состоящий в запасе армии, был призван из запаса в распоряжение корпусного
врача обороны Приморской области. 28 мая прибыл в г. Хабаровск, где был прикомандирован к
хабаровскому сводному № 4 госпиталю. 19 июня был назначен младшим ординатором полевого
подвижного № 4 госпиталя. Ноября 13, вследствие расформирования госпиталя, был
прикомандирован к кадру кавалерийского запаса Приморского драгунского полка. 16 марта 1906
г. был командирован в г. Владивосток в распоряжение заведующего эвакуацией войск морским
путем для сопровождения эшелона до г. Одессы. 20 мая снова зачислен в запас армии. В мае 1905
г. утвержден сверхштатным ординатором Акушерской клиники. 2 декабря 1906 г., по надлежащем
испытании в медицинском факультете, утвержден в звании акушера. В настоящее время
продолжаю службу в Акушерской клинике и в Софийской лечебнице»2. За несколькими строками
биографии (послужного списка) — судьба человека, потомки которого, быть может, живы...
В ведении Попечительства в 1917 г. находились: Мариинское для девиц училище, 5 школ
для детей обоего пола, 9 богаделен, 5 приютов, учреждение во имя Св. Марии Магдалины, 2
убежища (одно для неизлечимо больных, другое для
ЦИАМ. Ф. 130 (Московская экспедиция С.е.и.в.к. по учреждениям императрицы Марии). — Оп. 1. — Д.
59. — Л. 3—8; Адрес-календарь Москвы на 1911 год. — Ч. 4. — С. 370.
2
Труды Акушерско-гинекологического Общества, 1906. — Т. XX. — М., 1907.-С. 142.
1
160
слепых детей), 3 лечебницы для приходящих больных, приют Св. Софии для неизлечимо больных
детей, Александровский дом и ясли для малолетних детей. Пресненско-Рогожское им. кн. М.П.
Щербатовой отделение находилось в Б. Предтеченском пер., 10, в его ведении были: приют для
престарелых женщин, лечебница для приходящих больных, ясли для грудных детей1.
А.А. Щербатов горячо отдался зарождающейся организации, активно участвовал в
выработке для нее временных правил и стал попечителем 1-го Пресненского участка в память
скончавшейся в 1892 г. супруги своей, работавшей в Пресненском отделении Дамского
попечительства о бедных в Москве, названном после смерти ее именем (Предтеченский переулок,
Дом попечительства). Под руководством Щербатова Попечительство устроило богадельню, ясли,
коечную квартиру. До самой своей смерти он оставался ее попечителем, завещав Попечительству
значительный капитал.
А.А. Щербатов тяжело переживал смерть супруги. С.А. Толстая писала мужу 1 ноября
1892 г.: «Тут в Москве все мрут, сегодня узнала, что Марья Павловна Щербатова умирает. Завтра,
верно, ее уж не будет. Воспаление почек и заражение крови...»2. Щербатова скончалась 11
декабря. 15 декабря Городская дума единогласно постановила «выразить кн. А.А. Щербатову
сердечное соболезнование по поводу понесенной им тяжелой утраты». 18 декабря А.А. Щербатов
поблагодарил Николая Алексеевича Алексеева за возложение венка от города на гроб супруги и за
почет, оказанный усопшей от лица думы: «В нем я вижу и выражение теплого сочувствия ко мне и
к моей скорби, сочувствие, которое я высоко ценю»3.
И опять наталкиваешься на досадную ошибку в энциклопедии «Москва» 1997 г., где
название Софийской больницы связано с «Софьей Ивановной, женой городского головы, князя
Щербатова, подарившего городу здание больницы». Во-первых, название Софийской больницы
следует связывать с Софией Степановной, матерью городского головы князя А.А. Щербатова, вовторых, супругу его звали Мария Павловна, в-третьих, А.А. Щербатов подарил городу не здание
больницы, а от имени всех сонаследников С.С. Щербатовой просил Мариинское ведомство и
городскую управу принять в дар города владение и дом для обустройства детской больницы,
закрытой в 1883 г. Думается, разница существенная!
Адрес-календарь Москвы на 1917 год. — Т. 1. — С. 877.
Толстая С.А. Письма к Л.Н.Толстому. — Академия. — 1936. С. 275.
3
ЦИАМ. Ф. 179. - Оп. 21. - Д. 1290. - Л. 1-2.
1
2
161
Скончался А.А. Щербатов 5 января 1902 г. в своем доме на Никитской (дом сохранился, в
нем — банк). Похоронен с супругой на кладбище Донского монастыря. Имя А.А. Щер батова
было присвоено 2-й Городской больнице, Детской больнице Св. Владимира, трем женским
училищам (Преснен скому, Рогожскому и Лефортовскому). В память об А.А. Щер батове собрание
городского Попечительства о бедных решило осуществить заветную мечту его об устройстве в
Москве дома дешевых квартир для бедных. Это была первая попытка го родского управления
решить жилищную проблему. Дума ас сигновала на это 50 тыс. руб. для строительства дома в Пре
сненской части, как районе ближайшей благотворительной деятельности покойной матери А.А.
Щербатова, с передачей сооружения и содержания этого дома 1-му Пресненскому по печительству
о бедных. Постройка затянулась, он был осве щен 24 марта 1913 г.
«Отдавая дань уважения и глубокой благодарности памяти почившего князя А.А.
Щербатова и желая увековечить имя его в стенах больницы», 15 марта 1902 г. попечитель
больницы представил в Мариинское ведомство ходатайство больницы об ассигновании 400 руб.
для изготовления портрета покойного князя А.А. Щербатова масляными красками, рамы для него
и мраморной доски, о разрешении одну палату назвать его именем и поместить в ней портрет, в
день кончины князя (5 января) проводить заупокойную литургию — в связи с тем, что «Такое
щедрое пожертвование дало возможность Ведомству Императрицы Марии превратить эту
больницу в одно из выдающихся учреждений Ведомства». О принятом Ведомством решении нам
не известно, но Справка Ведомства была следующей: «Имеющиеся в Софийской детской
больнице портреты Их Императорских Величеств и Государыни Императрицы Марии Федоровны
приобретены в 1896 году за 455 руб. по 151 р. 67 коп. каждый»1. Больница, видимо, должна была
понять завышенность своих претензий.
Гласный Думы М.П. Погодин отмечал «нравственное влияние добра, спокойное,
беспристрастное, благонамеренное, миротворное ведение дела А.А. Щербатовым, за что мы
должны засвидетельствовать ему глубочайшую признательность »2. Думается, что это достойная
оценка плодотворной и бескорыстной деятельности и облика А.А. Щербатова.
«Популярность и личное обаяние моего отца, коренного москвича и в свое время первого
избранного Москвой всесословного городского головы, были так велики, что он и в
1
2
ЦИАМ. Ф. 129.-Оп. 1.-Т. 1.-Д. 792. -Л. 301.
Е. К-ая. Князь А.А. Щербатов. Известия Московской городской думы.-М., 1913.-С. 46.
162
купеческой среде был всегда желанным гостем. У моего отца до старости сохранилось почти
юношеское любопытство к новым и интересным явлениям жизни, он любил посмотреть, что
кругом делается, заглянуть в чужую жизнь...», — вспоминал сын А.А. Щербатова Сергей
Александрович1.
В журнале Опекунского Совета учреждений Императрицы Марии по СанктПетербургскому присутствию от 24 мая 1885 г. имеется запись обсуждения Выписки из журнала
Московского присутствия Опекунского Совета от 10 мая 1885 г. за № 564 «О принятии от
наследников вдовы Генерала от инфантерии, статс-дамы княгини С.С. Щербатовой, доставшегося
им по наследству и предложенного ими в дар ведомству учреждений Императрицы Марии дома в
Москве с землею 7375 кв. саж. для устройства в оном детской больницы. Положили: 1)
Предлагаемый наследниками умершей княгини С.С. Щербатовой в дар ведомству Императрицы
Марии родовой дом их в Москве с землею 7375 кв. саж. для устройства в оном детской больницы
— принять на выраженных жертвователями условиях и 2) Расход в сумме 60 тыс. руб. на уплату
Совету Попечительства о бедных в Москве, а равно нотариальные и прочие расходы при
совершении дарственной записи на означенное имущество отнести: на накопившиеся проценты с
неприкосновенного капитала Московской детской больницы, а то, что не достанет, — на запасный
фонд, назначенный по проекту сметы 1885 года в распоряжение Опекунского Совета на
сверхсметные ассигнования»2.
18 июня 1885 г. Московское Присутствие было извещено о «монаршей воле», о том, что 8
июня «Государь Император Высочайше соизволил на принятие ведомством учреждений
Императрицы Марии пожертвованного наследниками княгини С.С. Щербатовой на предложенных
жертвователями условиях ». Перечислялись ранее упомянутые 8 условий3.
Владение составило 7375 кв. саженей земли, большой смешанной постройки дом с
флигелем и обширный сад с прудом. Оценочной комиссией Городской Думы оно было оценено в
1875 г. в 350 тыс. руб. Условия, в которых предстояло разместить больницу, были исключительно
благоприятны: «центральная местность и притом на Садовой улице, само название которой
указывает на ее преимущество перед другими улицами; дом помещен, к тому же, в глуби двора,
окнами в прелестный сад; кругом владение окружено садами; ни при каких условиях больнице не
удалось бы приобрести сколько
Щербатов С. А. Художник в ушедшей России. — Изд. «Согласие », 2000. — С. 12.
ЦИАМ. Ф. 129.-Оп. 1.-Д. 792. - Л. 65-65об.
3
Там же.—Л. 66—67.
1
2
163
нибудь похожее место»1. Территорию будущей больницы врачи характеризовали как «роскошное,
с вековым садом владение, расположенное в гигиенической местности и по одной из лучших улиц
Москвы с палисадами»2.
Продажа недвижимого имущества «Бронной» больницы, приобретение смежного с
пожертвованным владения наследников О.Н. Коншиной (большой деревянный с мезонином
жилой дом, один флигель и службы), заготовка хозяйственным способом необходимого для новой
больницы инвентаря, постройка тем же способом здания амбулатории — все это было поручено
почетному опекуну больницы с 1885 г. инженеру-генералу Вениамину Ивановичу Ахшарумову.
Он проживал в доме Межевой канцелярии в Хохловском переулке3.
Ко времени заключения купчей по продаже «Бронной» больницы и приобретения участка
Коншиных была уже окончена трехэтажная пристройка к пожертвованному дому. На деньги,
вырученные от продажи «Бронной» больницы, можно было приступить к строительству
амбулаторного корпуса и отделения для сомнительных больных. Проект устройства бараков для
заразных больных был отклонен московским генерал-губернатором в связи с «нежелательностью
в центре города такого опасного для соседних владений учреждения »4.
Владение больницы на Малой Бронной было назначено в продажу Ведомством
учреждений Императрицы Марии по пяти участкам 29 сентября 1884г.5
Экстренное заседание Опекунского Совета от 3 июля 1887 г. слушало Отношение Г-на
Главноуправляющего С.Е.И.В. Канцелярии учреждений Императрицы Марии Статс-секретаря
Дурново от 20 июня 1887 г. о том, что «Государь Император, согласно положению Опекунского
Совета, в 18 день того же июня Высочайше повелеть изволил: Привести ныне же в исполнение
представленный Почетным Опекуном, управляющим Московской детской больницы проект на
приспособление пожертвованного ведомству наследниками Статс-Дамы княгини Щербатовой
дома в Москве под Детскую больницу, по одобренным строительным Комитетом ведомства
планам, с предоставлением начальству больницы расходовать, по мере надобности, на исполнение
строительных работ, исчисленных
Медицинский отчет Софийской детской больницы за 1897— 1905 гг. - М., 1907. - С. 34.
Горохов Д. Е, Софийская детская больница в прошлом и настоящем. — М., 1918. — С. 81.
3
Адрес-календарь Москвы на 1896 год. — Ч. 1. — С. 684.
4
Медицинский отчет Софийской детской больницы за 18971905 гг. - С. 35.
5
ЦАНТДМ. Ф. 1.-Оп. 8.-№ 364/477.
1
2
164
в 89 894 руб., имеющиеся в распоряжении его проценты с неприкосновенного капитала больницы
— около 66 тыс. руб., и с тем, чтобы, по окончании работ, вместе с денежною о них отчетностью,
представлена была, установленным порядком, исполнительная техническая смета»1.
13 апреля 1890 г. Опекунский Совет дал согласие на продажу недвижимого имущества
больницы дворянину Виктору Николаевичу Гиршу. В описи владения под № 417/418 (нов.) и
367/368 (стар.) Софийской детской больницы, составленной 5 июня 1900 г., упомянуты
дарственный акт от 3 июня 1885 г. и купчая от 13 сентября 1890г.2 Купчая от 10 июля 1891 г. № 57
совершена в конторе городского участка на Варварке, дом № 102. Владение на Бронной продано
за 140 тыс. руб. От лица больницы купчая подписана почетным опекуном Опекунского Совета
учреждений Императрицы Марии, управляющим больницей инженер-генералом В.И.
Ахшарумовым3.
Уже 22 апреля 1892 г. В.Н. Гирш согласовывает со строительным отделением городской
управы план постройки на купленном им участке двух каменных 3-этажных строений, пяти
корпусов, дворницкой, конюшни, с приглашением архитектора В.И. Дурнова, и перестройки
главного дома бывшей больницы под наблюдением архитектора Н.Д. Струкова 4. Так начинается
строительство дешевых домов Гирша в районе, известном еще с 50-х годов как «Латинский
квартал» Москвы. В.М. Голицын, вспоминая о Москве тех лет, писал, что «Тверской бульвар был
обычным гульбищем студентов, обитавших в соседних Бронных и прилегающих к ним переулках,
почему вся эта часть города уподоблялась парижскому Латинскому кварталу»5. В.Н. Гирш строил
на Малой Бронной вплоть до 1897 г., строить продолжали и его наследники. А еще Гиршу
принадлежал кирпичный завод, один из заводов вблизи станции Одинцово, возникших в конце 70х годов для начавшей строиться Московско-Смоленской железной дороги, резко поменявшей
облик всей окрути6.
10 июня 1896 г. был утвержден новый, третий по счету, Устав Софийской детской
больницы. («На подлинном собственно Его Императорского Величества рукою начертано: «Быть
посему». В Ильинском, 10 июня 1896 года. Управляющий делами Н. Воеводский»). Устав был
опубликован в Собрании
ЦИАМ. Ф. 129.-Оп. 1.-Д. 792. - Л. 76-76об.
Там же. Ф. 127.-Оп. 2. - Д. 7433. - Л. 5.
3
ЦАНТДМ. Ф. 1.-Д. 381.-Л. 3-4.
4
Там же.-Д. 961, 1576.
5
Голицы н В. М. Москва и ее жители 50-х годов XIX столетия // Московский журнал. — 1991. — № 9. — С.
1
2
25.
Энциклопедия сел и деревень Подмосковья-. Одинцовская земля. — М.: Энциклопедия русских деревень,
1994. — С. 61—62.
6
165
узаконений и распоряжений правительства 22 ноября 1896 г. № 131 под № 1457.
В уставе больница названа «Московская детская больница ведомства учреждений
Императрицы Марии, именуемая Софийскою, в память вдовы генерала от инфантерии, статсдамы
княгини Софии Степановны Щербатовой» (§ 1 Устава). В примечании к § 1 Устава читаем:
«Пожертвованный в пользу Софийской больницы наследниками княгини Софии Щербатовой дом
в Москве, на Садовой улице, равно как и прочее, пожертвованное больнице наследниками княгини
Щербатовой недвижимое имущество, не могут быть ни отчуждаемы, ни сдаваемы в аренду или
наем и предназначаются исключительно для надобностей детской больницы».
В § 1 также оговорено: «Трем палатам в больнице, по указанию князя Александра
Алексеевича Щербатова, присваиваются навсегда наименования: одной — княгини Софии
Степановны Щербатовой, другой — князя Алексея Григорьевича Щербатова, и третьей —
княгини Ольги Алексеевны Голицыной ».
Устав отмечает наличие при больнице церкви во имя Св. Софии и Татианы, «сооруженной
на средства, пожертвованные неизвестным». Из примечания к Уставу: «Три раза в год: 3 февраля,
15 и 30 декабря, в церкви больницы совершаются заупокойные литургии по князе Алексее
Григорьевиче Щербатове и княгиням Софии Степановне Щербатовой и Ольге Алексеевне
Голицыной»1.
Вслед за вводом больницы во владение был составлен проект приспособления дома и
территории к нуждам больницы. Проектирование было осуществлено известным архитектором,
действительным статским советником Александром Степановичем Каминским (1829—1897),
знатоком древней русской архитектуры, что отразилось и в архитектурном решении больничной
церкви.
А.С. Каминский происходил из дворян Киевской губернии. Отец и старший брат его
также были архитекторами, причем брат Иосиф Степанович Каминский (1822—1901) был
старшим строителем при постройке храма Христа Спасителя в Москве. А.С. Каминский был зятем
П.М. Третьякова, женат на сестре его Софье Михайловне. У них было трое детей2.
А.С. Каминский с 1867 г. состоял архитектором Купеческого Общества, с 1879 по 1884 г.
состоял на службе по Министерству Юстиции в чине коллежского регистратора. В 1881 г. стал
старшим преподавателем Московского училища
1
2
Медицинский отчет Софийской детской больницы за 1897-1905 гг. - М., 1907. С. 31-36.
Боткина А. П. П.М. Третьяков в жизни и искусстве. — М.: Московский рабочий, 1989. — С. 35—38,
166
живописи, ваяния и зодчества, в 1885—1889 гг. — архитектором Московского технического
училища.
В Москве А.С. Каминский строил много. Среди наиболее известных его сооружений:
Купеческая биржа на Ильинке, Третьяковский проезд (1870—1871), Дом С.М. Третьякова на
Пречистенском бульваре (1870), основные здания Третьяковской галереи (1872—1892),
проектирование зала с великолепными лепными украшениями на стенах в Константиновском
Межевом институте, построенном великим Казаковым (1886), особняки Глебовых-Стрешневых на
Большой Никитской, 19 и А.И. Носенкова на Поварской, 21 (1887), Лаврова на Спиридоновке, 17
(1878), перестройка дома А.П. Ермолова на Пречистенке, ныне дом УПДК (1873), подворье
Иосифо-Волоколамского монастыря на Ильинке, 7 (1891) и др.
Окончанием творческой деятельности Каминского считается 1888—1889 гг. в связи с
неудачным проектированием Дома Московского купеческого общества на Кузнецком мосту: И
октября 1888 г. обрушилась часть здания, вызвав многочисленные жертвы. Каминский был
приговорен к трем месяцам тюремного заключения и церковному покаянию, уволен с должности
архитектора Купеческого Общества1.
И вот А.С. Каминский, классный художник санктпетербургской Академии художеств,
прекрасный рисовальщик (еще в 1860 г. в Италии П.М. Третьяков купил у него рисунок «Улица в
Витербо» и акварель «Церковь Св. Марии Магдалины в Риме»), профессор Московского училища
живописи, ваяния и зодчества (1881—1898) и архитектор Московского технического училища
(1885), губернский секретарь (1882— 1886), коллежский секретарь (1895), кавалер ордена Св.
Станислава 3-й степени (1896), подает прошение об отставке и получает ее в 1892 г.2
Каким же образом он получает свой последний заказ — проектирование детской
больницы в бывшем владении Щербатовых на Садовой? Скорее всего, его нашел генералинженер
В.И. Ахшарумов, которому были поручены оформление владения Щербатовых, продажа
«Бронной» больницы и покупка владения наследников О.Н. Коншиной. А помочь ему в поисках
архитектора мог и А.А. Щербатов, который в бытность свою городским головой имел обширные
связи и понимал, что опытный и вынужденно свободный от заказов архитектор может быстро
выполнить задание по приспособлению главного дома усадьбы к нуждам больницы, по
проектированию амбулатории, церкви, проведению водопровода.
1
2
Кириченк о Е. В. Михаил Быковский. — М.: Стройиздат, 1988.-С. 142-143.
Там же.-С. 82, 300.
167
Учтено было и то, что Каминский уже занимался проектированием больниц и церквей:
строил Спасо-Преображенский собор в Николо-Угрешском монастыре в Москве, после смерти
рязанского архитектора Н.Н. Вейса достраивал церковь Благоверного Князя Александра Невского
в Егорьевске (освящена 1 октября 1897 г.).
В 1873 г. Комиссия Московского купеческого общества по постройке Александровской
больницы Общества предложила главному доктору временной Городской больницы П.И.
Покровскому вместе с архитектором А.С. Каминским «съездить за границу для осмотра
больничных заведений и обозрения введенной в заграничных госпиталях барачной системы для
больных, облегчающей возможность усиливать прием последних ». Подготовленный
архитектором проект, чертежи и брошюры, советы докторов были направлены на реализацию
следующих принципов: устройство палат с достаточным количеством света и диффузий,
распределение больных по этажам с изоляцией гнойных и зловонных, отсутствие столовых в
отделениях для лежачих больных, наличие просторных залов для прогулок ходячих больных и пр.
В проекте Софийской больницы эти принципы были реализованы1. В помощь А.С. Каминскому
приглашался Сергей Константинович Сербанович — «для разрешения технических вопросов,
связанных с отоплением зданий, с предоставлением комнаты в новом здании на Садовой».
Решение по этому вопросу принимало Ведомство 12 марта 1891 г.2
Адресная книга «Вся Москва» на 1896 г. уже упоминает «Церковь Св. Софии при
Софийской детской больнице, Садовая-Кудринская, священник Уаров Иоанн Семенович,
живущий при больнице»3. Кстати, этот священник прослужил в больнице 27 лет (с 1870 г.) и
уволился 30 ноября 1897 г. По ходатайству попечителя больницы Мариинское ведомство
разрешило выдавать бывшему священнику больницы Иоанну Уарову ежегодное пособие в
размере 200 руб.4
Ведомство рассматривало в 1897 г. вопрос об ассигновании больнице кредита на расходы
по открытию больницы: «В виду последовавшего соизволения Государыни Императрицы Марии
Федоровны на открытие 12 ноября с.г. Московской Софийской детской больницы, Опекунский
Совет, признавая необходимым совершить акт сего открытия при подобающей торжественной
обстановке, положил: ассигновать в распоряжение начальства Софийской больницы, на
вышеуказанный
Труды Общества детских врачей, 1892. — С. 115—117.
ЦИАМ. Ф. 129.-Оп. 1.-Т. 1.-Д. 792.-Л. 94.
3
Адрес-календарь Москвы на 1896 год. — Ч. 1. —С. 496.
4
ЦИАМ. Ф. 129.-Оп. 1. — Т. 1.-Д. 792.-Л. 244.
1
2
168
предмет, семьсот пятьдесят (750) рублей, за счет пара графа 27 сметы Ведомства»1.
12 ноября 1897 г. больница приняла первых пациентов (через месяц, 17 декабря, А.С.
Каминский умирает). Все сооружения и пристройки к главному дому, спроектированные ар
хитектором, используются больницей и по сей день.
Жил Каминский в Москве сначала в доме своего брата, на Знаменке (в церкви Знамения
венчались А.С. Каминский и С.М. Третьякова в 1862 г.), а после развода, в 90-е годы, в доме
архитектора А.И. Вебера, в Сущевской части, 1-й уча сток, № 2; с 1894 г. — в Сретенской части, 1й участок, в доме И.В. Малютина на Садовой-Сухаревской № 303/2772.
Похоронен А.С. Каминский был на кладбище Алексеев ского монастыря в Красном Селе
(кладбище снесено в 1930 г.). Брат же его, Иосиф Каминский, похоронен в селе Федоскино, при
церкви, построенной архитектором Алексан дром Никаноровичем Померанцевым (1848—1918).3
Могила обнаружена автором и, право, достойна быть взятой под охра ну государства.
25 ноября 1889 г. Контроль Мариинского ведомства дал справку о том, что «Государь
Император, согласно положению Опекунского Совета, в 19 день сего ноября Высочайше
соизволил разрешить: 1)приобрести смежный с Софийской детской больницей в Москве
земельный участок для устройства амбулатории, необходимых служб и квартир для должностных
лиц означенной больницы и 2) условленную за приобретаемый участок сумму 60 тыс. рублей
отпустить заимообразно из наличных средств Ведомства, с тем чтобы после продажи старых
зданий детской больницы на Малой Бронной заем этот был погашен полностью, с начислением за
все время по день уплаты пяти процентов годовых»4.
13 апреля 1890 г. общее собрание обоих Присутствий слушало доклад почетного
попечителя Софийской детской больницы Ахшарумова о продаже зданий Бронной больницы
дворянину Гиршу за 140 тыс. руб. и о постройке здания для амбулатории Софийской больницы, а
также об обзаведении сей больницы необходимой мебелью и утварью5.
Таким образом, для новой больницы, с учетом предстоящей постройки амбулаторного
корпуса и других служб и в целях сохранения векового парка, была приобретена за 60 тыс.
ЦИАМ. Ф. 129.-Оп. 1.-Т. 1.-Д. 792. - Л. 215.
Боткина А. П. П.М. Третьяков в жизни и искусстве. — М.: Московский рабочий, 1993. — С. 38; Адрескалендарь Москвы на 1895 год.-Ч. 1.-С. 264; Ч. 2. - С. 78.
3
ОПИ ГИМ. Ф. 526. - Д. 93. - «К».
4
ЦИАМ. Ф. 129.-Оп. 1.-Т. 1.-Д. 792. - Л. 86.
5
Там же.-Л. 85-86.
1
2
169
руб. соседняя с пожертвованным владением часть усадьбы № 367, принадлежавшая наследникам
потомственной дворянки О.Н. Коншиной.
Ольга Николаевна Коншина (1841—1888), урожденная Добрынина, дочь крупного
тульского купца 1-й гильдии, была второй женой Николая Николаевича Коншина (1833—1918),
купца 1-й гильдии, почетного гражданина и потомственного дворянина, члена Совета
Московского купеческого собрания, действительного статского советника, учредителя и главы
«Товарищества Мануфактур Н.Н. Коншина в Серпухове», известного фабриканта, владевшего
крупнейшим в России хлопчатобумажным текстильным комбинатом1.
Потомки Коншиных, профессор МГУ Алексей Алексеевич Бармин и инженер Александр
Дмитриевич Коншин, показывают семейные фотографии предков и номера серпуховской газеты
«Совет», рассказывающей о славных делах фамилии. Смотришь на красивые, умные лица
Коншиных и вспоминаешь прочитанное у Ю. Федосюка о происхождении фамилии Коншин
(Конкин, Коннов, Конов, Кононов, Коняев, Коншин): все они произошли от очень
распространенного в старину имени Конон, что по-гречески означает «трудящийся»2. Что же,
жизнь Н.Н. Коншина подтверждает правильность веками сложившегося народного умения
нарекать людей именами и фамилиями, и способность наиболее талантливых оправдывать их.
Коншины достойны отдельного рассказа. Так, известно их активное участие в проведении
«Дней белого цветка» или «Дней белой ромашки» в пользу движения борьбы с туберкулезом в
1909—1912 гг., что позволило собрать около 1 млн руб. и создать по всей территории России 43
амбулатории попечительства Лиги борьбы с туберкулезом и 18 санаторных учреждений на 308
коек3, а также строительство домов призрения для увечных воинов (в годы Первой мировой войны
так называемыми «кружечными сборами» в пользу Общества борьбы с детской смертностью,
«Белой ромашки» и «Красного цветка» занимались дети упоминаемого уже доктора П.В.
Кислякова: дети шли с кем-то из взрослых, на шее у них висели на ленте кружки-копилки, в
которые прохожие опускали деньги). Потомки Коншиных регулярно собираются в Москве и
Серпухове, с гордостью вспоминают своих предков (8.01.2002 г. в Центре славянской культуры в
Москве состоялась встреча представителей Коншинского рода, одного из
1
«Совет» Общественно-политическая газета (Серпухов—Протвино— Пущино). - 1996. -№ 119/847. -
12.10.96.
Наука и жизнь. - 1971. -№ 6. - С. 118.
Страшун И. Д. Русская общественная медицина в период между двумя революциями (1907—1917). — М.:
Медицина, 1964. — С. 158.
2
3
170
самых многочисленных на сегодня из всех купеческих родов). Но ограничимся упоминанием того,
что связывает славную семью Коншиных с интересующей нас усадьбой.
Н.Н. Коншин окончательно перебрался в Москву из Сер пухова в 1880 г., приобрел дом в
Калашном переулке № 2 (ныне здание посольства Японии в России). Здесь же перво начально
размещалось и правление фабрики. В этот дом при водили внуков, живших с родителями по
разным адресам Москвы, о чем вспоминала и Наталья Сергеевна Шепелева, урожденная
Мезенцова, правнучка А.С. Пушкина, матерью мужа которой была дочь от первого брака Н.Н.
Коншина, Капитолина Николаевна Шепелева, урожденная Коншина! Никто не смел опаздывать:
дед любил порядок и требовал даже отпрашиваться, если кто-то собирался ехать в театр.
У Н.Н. Коншина от первого брака с Александрой Яковлевной Карачаевой было двое
детей: сын Николай (1854—1883) и дочь Капитолина (1856—1912). Мать умерла при родах
Капитолины. От второго брака с Ольгой Николаевной Добрыниной у Н.Н. Коншина было семеро
детей: четыре сына и три дочери.
Еще до окончательного переезда в Москву всей семьи О.Н. Коншина в 1874 г. значится в
списках домовладельцев Тверской части, 2 участка, № 457/1241. А в 1884—1889 гг. за О.Н.
Коншиной как домовладелицей записаны уже два дома: в Тверской части, Б. Кисловский пер., №
1/124, и в Пресненской части, № 2/417 по Садовой-Кудринской2.
Интересно, что в архиве удалось обнаружить О.Н. Коншину как владелицу усадьбы по
Кудринской-Садовой еще раньше. 27 апреля 1882г. Владимир Александрович Александров
обратился в Московскую городскую управу с прошением «командировать участкового землемера
для измерения земли владения нашего, состоящего Пресненской части 2 участка под № 416/367 и
выдать свидетельство для представления Г-ну Старшему нотариусу». Указание управой было
отдано землемеру Попову «для надлежащего исполнения и донесения о последующем к 30 сего
апреля 1882 г.» 30 апреля было доложено, что в указанном владении Александровых земли по
измерении в натуре всего 1900 кв. саж.: в длину по правую сторону 131,0 саж., владение Коншина,
слева владение графа Келлера 138,6 саж., спереди улица Садовая и сзади владение Медынцевых;
план в карандаше приложен3.
3 марта 1884 г. О.Н. Коншина подала в строительное отделение Московской городской
управы прошение о постройке
Адрес-календарь Москвы на 1874 год.—Ч. 1, —С. 101.
Адрес-календарь Москвы на 1884 год. — Ч. 3. — С. 405; на 1889 год.-Ч. 1.-С. 846.\
3
ЦАНТДМ. Ф. 1.-Оп. 8.-№ 417/368.-Д. 10.
1
2
171
во владении своем под № 417/367 по Садовой-Кудринской 2-этажного деревянного жилого
помещения с приложением чертежей. Причем заявление заканчивается словами: «Жительство
имею в Москве Пречистинской части 1 участка в доме Мартынова». Приложено и заявление
архитектора Мемнонова, которому О.Н. Коншина доверила проектирование и постройку дома.
Приложен проект дома (красивый, в русском стиле, в конце усадьбы). Архитектор интересно
объясняет границы владения Коншиной на участке предполагаемого строительства дома:
«...никакой улицы здесь не существует, а есть земля Г-на Медынцева, которую эксплуатируют,
добывая песок и глину, а также свозят на оную, как пустырь, различный мусор, а потому езда по
пустырю означенного владения едва ли может превратить его в улицу, а Г-н землемер, писавший
со слов дворника соседей, узнал о том, что здесь предположено, я слышал, устроить улицу, а
потому и написал на плане "проектируемая" улица, т.е. не проектированная улица, а
проектируемая, но когда это будет и правда ли это, пока неизвестно. Впрочем, Строительному
Отделению это должно быть более известно по имеющимся планам и данным города Москвы». В
заявлении Мемнонова упоминается, что владелица Г-жа Коншина в мае 1884 г. отсутствовала
«даже в России »1.
О.Н. Коншину отличали природная доброта и мудрость. Она принимала живое участие в
решении социальных вопросов на фабрике в Серпухове (устройстве бесплатных яслей, больницы,
общества трезвости, приюта для девочек и была первой попечительницей последнего). В летописи
благотворительного общества за 1864—1876 гг. о ней написано много благодарных слов, в
частности: «Кроме значительных материальных пожертвований, Ольга Николаевна положила на
дело это столько сердечной теплоты, столько разумной практичности, что Приют как в
нравственном, так и в материальном отношении поставлен весьма хорошо. Г-жа Коншина
прилагала на занятия свои по Приюту истинно материнскую заботливость и участие ее к
ученикам»2.
В 1888 г. О.Н. Коншина умерла, однако в Адрес-календаре Москвы на 1889 г. она еще
значится домовладелицей по обоим адресам. Так кто же из наследников О.Н. Коншиной продает
больнице, по купчей от 10 июля 1891 г., усадьбу размером 3517 кв. саженей за 60 тыс. руб.? Поиск
облегчается тем, что недвижимость Ольга Николаевна завещала (по заверениям ныне живущих
потомков) только сыновьям. В 1892 г. дом в Кисловском переулке уже значится за ее сыновьями.
1
2
ЦАНТДМ. Ф. 1.-Оп. 8.-№ 417/368.-Д. 10.
«Совет». Общественно-политическая газета (Серпухов—Протвино— Пущино). -№ 119/847. - 12.10.96.
172
Николаем (1861—1916), Сергеем (1863—1911) и Александром (1867— ?), дом в Калашном в 1910
— за Александром как Московское Общество попечительства беспризорных и освобожденных из
мест заключения несовершеннолетних и Правление «Товарищества мануфактур Н.Н. Коншина в г.
Серпухове ». А проживал А.Н. Коншин в том году на КудринскойСадовой, 7. Сын Иван родился в
1882 г., а дочь Евгения (1868—1942) до замужества в 1899 г. жила вместе с отцом в Обуховском
переулке на Пречистенке, в доме Баклановой. Ее мужем был хирург С.П. Федоров. Она была
попечительницей Локаловского дома призрения братолюбивого общества в Протопоповском
переулке и помощницей попечительницы Арбатского отделения Дамского попечительства о
бедных. Евгения Николаевна Коншина, красивая, образованная, увлекалась живописью и владела
салоном живописи в Париже.
После замужества с С.П. Федоровым Евгения Николаевна жила, видимо, и в Петербурге
как супруга лейбмедика Императора Николая 11 и начальника Петербургской Военномедицинской академии. Сергей Петрович Федоров (1869—1936), сын доктора медицины, хирурга
Петра Никитича Федорова, главного доктора Басманной больницы в Москве, был учеником
выдающегося ученого и практика, профессора Московского университета Александра
Алексеевича Боброва (1850—1904), главного доктора больницы «Утоли моя печали» на
Госпитальной площади в Москве. Основоположник русской урологии С.П. Федоров заслуживает
отдельного рассказа, но упомянуть о нем стоит и здесь, так как имя его связано с семьей
Коншиных, а следовательно, и с Софийской больницей. Не исключено, что в доме Коншиных на
Садовой-Кудринской он бывал в период знакомства с будущей женой1. Был у Федоровых сын
Кирилл. С женой и сыном С.П. Федоров приезжал в свое любимое «Воробьево» в 1918 и 1933
годах, и оба раза отказывался от владения им. Сама Евгения Николаевна умерла в блокадном
Ленинграде. Много труда и души в создание в 1989 г. Музея С.П. Федорова в санатории
«Воробьево» Калужской области отдала врач санатория, увлеченный краевед Нэлли Николаевна
Колосова. Ею написаны две книжки о судьбе «Воробьева».
Думается, что, скорее всего, Александр Николаевич Коншин продал больнице владение,
наследованное от матери.
По Уставу больницы 1896 г. она предназначалась для пользования детей в возрасте от
рождения до 12 лет, преимущественно
Адрес-календари Москвы на 1892 год. — Ч. 1. — С. 96; на 1896 год— С. 93; Иванов а А. Т. Сергей
Петрович Федоров (1869— 1936). Научная биография. — М.: Медицина, 1972. — С. 203.
1
173
бедных родителей. Штатных кроватей определено 100. Из 100 штатных кроватей больницы 85
было бесплатными. Десять коек отводилось грудным детям. Грудные принимались в больницу не
иначе, как с матерями или кормилицами, которые во все время пребывания при ребенке
пользовались пищей и, в случае надобности, одеждой от больницы1.
Плата за лечение ежегодно подтверждалась или изменялась с разрешения Мариинского
ведомства. Так, совместное заседание обоих Присутствий (Петербургского и Московского) 17
января 1908 г. обсуждало размер платы за пользование больных в Московской Софийской детской
больнице. Было отмечено, что плата ниже, чем в других больницах, в частности, Принца Петра
Ольденбургского и «настолько незначительна, что едва ли может умалить благотворительный
характер Софийской детской больницы, по уставу коей бесплатное лечение допускается в самых
широких размерах (85 % стационарных и амбулаторных) без ограничения нормою». Ведомство
оставило установленный Опекунским Советом размер: 8 руб.в месяц со стационарных больных и
15 коп. — с амбулаторных больных за совет и лекарство2.
Дети бедных родителей принимались в стационар и амбулаторию бесплатно. В
Медицинском отчете по ведомству учреждений Императрицы Марии за 1898—1899 гг.
содержится выдержка из отчета главного доктора Московской детской больницы Н.В. Яблокова. В
ней, в частности, приводятся данные о содержании одного больного в 1898 г. — 82 руб. 15 коп.
при стоимости одной кровати в больнице 509 руб. 43 коп. Всего на содержание больницы было
израсходовано 55 641 руб. 17 коп. Смертность составила 11,3 % (из 621 больного умер 71).
Учитывая, что больница была предназначена для пользования больных детей, кроме заразных, в
возрасте от рождения до 12 лет, преимущественно бедных, интересен социальный состав
пациентов: из 359 больных детей крестьян было 208 (58 %), детей мещан — 77 (21,5 %),
купечества -2 (0,5 %)3.
Амбулаторный прием производился ежедневно с 9 до 12 часов дня. Прием в больницу —
в те же часы, а в экстренных случаях — круглосуточно. Содержание больницы осуществлялось за
счет: 1) процентов с неприкосновенного капитала самой больницы и 2) из общих средств
ведомства Императрицы Марии (все расходы контролировались очень тщательно ведомством).
Городские учреждения Москвы, основанные на пожертвования, и капиталы, пожертвованные
Московскому городскому управлению в течение 1863-1904 гг. - М., 1906. - С. 80.
2
ЦИАМ. Ф. 129.-Оп. 1.-Т. 1.-Д. 792.-Л. 430.
3
Медицинский отчет Софийской детской больницы за 1897-1905 гг. - М., 1907. - С. 332-334.
1
174
Больница по-прежнему испытывала нехватку денежных средств, в связи с чем
вспомоществования благотворителей ей были необходимы. Приведем только один пример: 14
сентября 1893 г. было получено соизволение императора «на принятие представленных в пользу
Софийской больницы душеприказчицею умершего с. сов. Дмитрия Лепешкина, вдовою
Агрипиною Лепешкиной 6000 руб. 4 %-ми облигациями Московско-Казанской железной дороги с
причислением оных к неприкосновенным капиталам больницы и на присвоение, по открытии
больницы, двум кроватям имени Дмитрия Лепешкина, а также о поминовении благотворителя на
всех Божественных литургиях и ежегодных, 29 июня, 25 июля и 21 сентября панихидах по нем
же»1.
Врачебный персонал больницы состоял из директора (он же главный доктор), двух
врачей, двух ассистентов (они же дежурные врачи); в амбулаторном отделении — двух штатных и
четырех внештатных врачей и четырех консультантов специалистов; прозектора — зав.
патологоанатомическим кабинетом; старшего фельдшера и шести фельдшериц; аптекаря и его
помощника при аптеке.
Из 100 кроватей бесплатных было 85, в связи с чем главный доктор больницы в Отчете о
деятельности больницы за 1897—1905 гг. писал: «Нередко бывает так, что при недостатке 15 %
платных больных бесплатным нуждающимся больным, даже при имеющихся свободных кроватях,
приходится отказывать в приеме их в больницу... Желательно было бы совсем не иметь платных
кроватей в больнице; Софийская детская больница предназначена для детей преимущественно
бедных родителей (§ 2 Устава больницы), плата же, ежегодно взимаемая с платных, госпитально
пользуемых детей, не велика, так что на бюджете больницы отмена платы заметным образом
сказаться не может»2.
Постановлением московской городской управы от 7 мая 1898 г. за № 9016 было
оформлено объединение двух владений Пресненской части — 2 участка под № 417/367 и 418/368
как принадлежащих Софийской детской больнице ведомства учреждений Императрицы Марии в
одно владение. В 1910 г. по решению Мариинского ведомства территория больницы была
расширена за счет части владения Медынских и Щукиных.
Возрождение первой детской больницы имело чрезвычайно большое значение. В издании
городского общественного управления 1906 г. отмечалось, что по опыту других городов и
статистическим данным детских амбулаторий самой Москвы,
1
2
ЦИАМ. Ф. 129.-Оп. 1.-Т. 1.-Д. 792. - Л. 102-103.
Медицинский отчет Софийской детской больницы за 1897— 1905 гг.-М., 1907.-С. 232,
175
при миллионом населении Москве необходимо было иметь (на 1898 г.) 1000 кроватей для больных
детей из расчета 10 кроватей на 10 000 населения, причем каждая кровать занималась в течение
года 7 детьми, тогда как город располагал только 466 кроватями в больницах Софийской,
Хлудовской, Св. Владимира, Св. Ольги и Клинических заразных бараках на Девичьем поле1.
В газете «Московские ведомости» № 313 от 13 ноября 1897 г. в разделе «Московская
жизнь» помещена заметка «Открытие Софийской детской больницы» с подробным изложением
торжественного открытия больницы 12 (24) ноября 1897 г.:
«По этому поводу в главном больничном корпусе было совершено архимандритом
Товиею благодарственное молебствие пред особо чтимыми чудотворными иконами Спаса
Нерукотворнаго и Иверския Богоматери. Пел хор певчих. Молебствие закончилось
провозглашением многолетия, причем была возглашена вечная память княгине Софии Степановне
Щербатовой, княгине Татиане Васильевне Голицыной и другим умершим жертвователям из семьи
Щербатовых и Голицыных. После молебствия хором певчих был исполнен народный гимн». На
молебствии и следовавшем затем торжественном заседании присутствовали от Мариинского
ведомства генерал-адъютант граф Н.А. Протасов-Бахметев, зачитавший телеграмму Высочайшей
покровительницы учреждений императрицы Марии государыни императрицы Марии Федоровны
и генерал-губернатора Москвы ЕИВ в. кн. Сергея Александровича; наследники С.С. Щербатовой,
врачи больницы Мариинского ведомства и главные врачи московских больниц, профессора
университета Н.Ф. Филатов и В.Д. Шервинский, весь врачебный персонал Софийской больницы
во главе с директором и главным доктором Н.В. Яблоковым и многие приглашенные от Дамского
попечительства о бедных в Москве во главе с М.А. Нейгардт, заменившей на посту
председательницы княгиню С.С. Щербатову; много дам из высшего столичного общества.
Присутствовали также несколько неизлечимых детей из приюта Св. Софии Дамского
попечительства о бедных в Москве. В своей речи Н.В. Яблоков назвал день 12 ноября
«счастливым днем для Софийской детской больницы, в который больница возрождается к новой
деятельности при новых, крайне благоприятных условиях», изложил в общих чертах историю
больницы с момента ее возникновения и отметил наиболее характерные особенности ее
устройства. Информировал о передаче Мариинским ведомством
Городские учреждения Москвы, основанные на пожертвования, и капиталы, пожертвованные
Московскому городскому управлению в течение 1863-1904 гг. М., 1906.-С. 190.
1
176
60 тыс. руб. Дамскому попечительству о бедных в Москве на приют Св. Софии для неизлечимых
больных, который «является как бы продолжением Софийской больницы», в котором
призреваются более 40 детей по направлениям главных докторов Софийской и Владимирской
больниц.
Присутствующие стоя выслушали телеграмму государыни императрицы Марии
Федоровны: «В день открытия Софийской детской больницы Мне отрадно вспомнить о щедром
пожертвовании князей Щербатовых, давшем возможность создать это крайне необходимое для
Москвы учреждение. Благодарю вас сердечно и шлю пожелания широкого развития больницы на
пользу страждущих детей. Мария».
В телеграмме на имя князя А.А. Щербатова В. кн. Сергей Александрович писал:
«Сердечно сожалею, что не мог быть на открытии Софийской детской больницы, столь близкой
нашему сердцу. От души поздравляю с осуществлением вашей заветной мысли. Сергей». Память
княгини С.С. Щербатовой собравшиеся почтили вставанием.
По Высочайшему повелению гр. Протасов-Бахметев объявил Софийскую детскую
больницу открытой, что было встречено кликами «ура». Затем выступил князь А.А. Щербатов: «С
глубоким волнением и, вместе с тем, с отрадным чувством нравственного удовлетворения
принимаю я участие в сегодняшнем торжестве. Софийская детская больница открывается 12
ноября, в самый день рождения моей матери, княгини Софии Степановны Щербатовой. Выбор
именно этого дня меня глубоко трогает. Сегодня дом, в котором так долго жила и скончалась моя
мать, получает то назначение, которое мы, сыновья, получившие его по ея завещанию, желали ему
придать — одухотворенного памятника покойной. Отныне тысячи и тысячи детей получат в этом
доме излечение или облегчение своих страданий. Неизлечимые в исключительных случаях
получат приют в учреждении, носящем тоже дорогое имя княгини С.С. Щербатовой. Приют этот,
приуроченный к Владимирской и Софийской больницам, устроен нами тому десять лет, при
горячем участии и содействии Совета Дамского попечительства о бедных в Москве и, в частности,
ее председательницы М.А. Нейгардт. Мне как сыну не подобает описывать высокую личность
княгини С.С. Щербатовой. Думаю, что память о ней не изгладилась еще в среде москвичей.
Уверен, что для многих, вошедших в этот дом, воскреснет ея облик, вспомнится ее умная речь и
горячая до смертного одра отзывчивость к нуждам и потребностям окружавшей ее среды. Мы, ее
дети, пожертвовав ее дом Ведомству Императрицы Марии, передали ему нашу семейную святыню
в уверенности, что передали ее в крепкие и надежные руки.
Воздвигнутые на этой земле здания свидетельствуют о желании соорудить больницу
вполне образцовую и сами за себя
177
достойно говорят. Не позволяю себе входить в оценку заслуг строителя больницы почетного
опекуна В.И. Ахшарумова, но не могу не выразить ему моей глубокой признательности за то, как
бережно он отнесся ко всему, что касается памяти моей матери. Он, ничего не разрушая, только
приспособил здание к новому его назначению.
Для святости здешнего места, посвященного делам любви к ближнему, не доставало
только церкви. И церковь соору жена усердием не известного мне жертвователя. Не нужна ему
моя благодарность, но да вознаградит его господь за доброе, причем столь христиански-смиренно
совершенное им дело.
Да благословит же Господь Бог эту больницу на пользу всем нам дорогой Москвы, столь в
ней нуждающейся». При сутствующие осмотрели больницу и амбулаторию. «Помеще ния,
обстановка, обилие воздуха и света в палатах и амбула тории производили на всех наилучшее
впечатление». Прием больных детей открывался 14 ноября.
В деле «Сборник правил, уставов, инструкций и других документов Московской
Софийской детской больницы. 1847— 1917» — интереснейший документ от И ноября 1897 г.—
согласие Мариинского ведомства на постройку, за счет средств, предназначенных на возведение
новых зданий больницы, 3-этажного здания для квартир служащих на сумму 51 659 руб. 91 коп.
Было решено «предложить начальству больницы — для всех, без исключения, лиц, имеющих
право на казенные квартиры при больнице, если им таковые еще не отведены в других
помещениях»1.
Как выглядела больница? Судя по описанию ее в Отчете за 1897—1905 гг., «больница
занимала усадьбу площадью 4 десятины 1292 сажени, расположенную между улицей КудринскойСадовой, с одной стороны, и Медынским переулком, с другой, окруженную частными владениями
и садами. На этой площади под больничными и служебными зданиями занято 1202,17 кв. саженей
и остальные 4 десятины 89,83 кв. сажени — под садом, сквером и проездами... Проезды на
обширном дворе асфальтированы, а пешеходные дорожки шоссированы ».
Больничный корпус составлял: двухэтажный дом, пожертвованный вместе с владением
князей Щербатовых, и пристроенное к нему трехэтажное каменное здание. Во втором этаже
Щербатовского здания — терапевтическое отделение с четырьмя палатами: две большие (82,99 и
71,16 куб. саж.) и две небольшие (23,78 и 20,52 куб. саж.); из них трем присвоены имена членов
семьи Щербатовых. Во всех этих палатах 50 кроватей. В этом же этаже — зал для детей (44,85
куб.
1
ЦИАМ. Ф. 129.-Оп. 1.-Д. 792. - Л. 217.
178
саж.), где выздоравливающие дети обедали и в зимнее время играли; приемная для посетителей;
кабинет директора; электро-терапевтический кабинет; зал врачебных конференций с библиотекой
и небольшой зимний сад.
Хирургическое отделение располагалось в двух этажах пристроенного справа к
Щербатовскому дому трехэтажного каменного корпуса. Центральный светлый коридор разделял
две большие палаты (69,98 и 72,58 куб. сажени) второго этажа для мальчиков и девочек. В нижнем
этаже центральный коридор разделял операционное отделение и три мелкие палаты для
хирургических больных. Отдельная палата, выходящая во второй центральный коридор на первом
этаже, имени княгини Ольги Алексеевны Голицыной.
В операционное отделение входили: операционная, перевязочная и стерилизационная
(вентиляция — форточки, отопление смешанное — голландские печи и духовое). В третьем этаже
пристройки, как и в нижнем, были расположены палаты (5 палат).
Амбулатория, расположенная в отдельном здании, была построена на территории
бывшего владения Коншиных, фасадом к больничному корпусу. В амбулатории был просторный
зал ожидания (91,09 куб. сажени), вокруг которого располагалось 8 докторских кабинетов. В
течение дня 7 врачей принимали до 325 детей. В здании амбулатории были также аптека, при
которой — кокторий, материальная и подвал для хранения медикаментов. Так называемое
сомнительное отделение находилось во втором этаже амбулаторного корпуса, с особым входом и
не соединенное с амбулаторией. В это отделение изолировались дети, заболевающие корью,
рожистым воспалением, коклюшем и с подозрением на другие инфекционные заболевания. На
одну кровать приходилось 5,57 куб. сажени площади.
Благодаря разрешению беспошлинного получения медикаментов из-за границы Аптека
имела возможность выписывать непосредственно из Берлина, от фирмы Вгаскпег Ьатре е Со,
многие из медикаментов, равно как и гигроскопическую вату из Богемии от Ап1х>т ШсЫег с Со.
Получаемая экономия сравнительно с прейскурантами местных дрогистов равнялась 35 %, а на
вате — до 70 %. Редко, когда отпуск лекарств затягивался долее 1 часа дня, хотя в течение дня
отпускалось до 400 рецептов, в том числе до 2 тыс. порошков.
Освещение больницы — электрическое; для этой цели при механической прачечной
поставлена динамо-машина; кроме этого, в особой пристройке была установлена батарея
аккумуляторов системы Тюдор, заряжавшаяся от динамо-машин в течение дневной работы
паровых машин прачечной, а с прекращением работы в прачечной электрические лампочки
питались от аккумуляторов. Устройство паровой прачечной
179
было исполнено фирмой Сан-Галли (Торговая фирма Сан Галли размещалась на Кузнецком мосту,
д. 11, на месте со временного Выставочного зала). С 1904 г. в связи с неис правностью
аккумуляторов электроэнергия стала поступать от городской станции, количество лампочек
выросло с 220 до 274.
Водоснабжение больницы осуществлялось от сети городского водопровода. На случай
неисправности имелось два запасных бака (на третьем этаже основного корпуса и в сомни тельном
отделении). Ванны были снабжены теплой водой от особого водотрубного котла в подвальном
этаже, подававшего горячую воду во все этажи больницы. Общий водопровод снабжал все
умывальники в палатах и коридорах и в докторских кабинетах амбулатории.
Канализация больницы была присоединена к системе городской канализации с 1901 г.
При проведении канализационных труб учитывалась топография местности, особенно помещений,
расположенных в глубине двора. Для прокладки трубы к магистрали, проходящей по Садовой
улице, требовался уклон, и пришлось отложить прокладку этих труб до устройства второй
городской сети, которая могла затянуться лет на пятнадцать. Для обеспечения канализации
прачечной пришлось устроить перекачку автоматическую, герметически закрытую, по системе
Шона: глубоко в земле был устроен сборный колодец для всех нечистот, притекающих из
помещений, расположенных ниже уровня нормальной канализационной сети. В этом колодце,
герметически закрытом, был устроен инжектор, который напором сжатого воздуха выкидывал
нечистоты в выше расположенную сеть канализационных труб. Сжатый воздух поступал из
особых компрессоров, приводимых в действие от паровиков прачечной; для запаса сжатого
воздуха поставлены были два больших железных цилиндра. Вся перекачка производилась
автоматически и устройство ее было настолько прочно, что в течение 4 лет, вплоть до 1905 г., не
потребовалось ни одного ремонта, расход же пара на выработку сжатого воздуха был ничтожным.
В набор больничной мебели входило: три размера кроваток, железных, окрашенных в
белый цвет; небольшой треугольный столик и стул при каждой кроватке; детское судно и
подкладной материал. На каждой кроватке — «соломенники» (матрасы из соломы), которые
сменялись после каждого больного и по мере надобности, а «для маленьких и неопрятных детей
под простынкой — гуттаперчевый материал».
Одежда ходячих и выздоравливающих детей состояла для мальчиков из панталон фасона
«матроска» и из рубашки; для девочек — из обыкновенного платья с высоким фартуком. Белья к
открытию больницы имелся запас: простыней и рубашек
180
26 смен на 100 мест, а белья для детей «на ногах» 5—8 смен. Постельное и исподнее белье —
полотняное и бумажное, одеяла зимние — байковые, летние — тканевые.
Все заразное белье проходило предварительно через дезинфекционную камеру системы
доктора Крупина, где оно отмокало в течение суток в растворе соды. Стирка производилась в
стиральной машине (барабан с медными кулаками). За сутки силами механика, кочегара, пяти
прачек и двух нянь выстирывалось 30—35 пудов белья. Стирали обыкновенным ядровым мылом и
содой.
Интересный факт содержится в Отчете о деятельности Московской городской управы за
август 1901 г. по Санитарной станции: «В отчетном месяце послана детская холщевая рубашечка,
присланная из Московского Воспитательного дома для обследования, почему оне делаются после
стирки жесткими и совершенно негодными к употреблению»1. Это свидетельствует о внимании к
больничной одежде для детей. Видимо, такому контролю подвергалась и одежда Софийской
больницы.
Пища больным детям назначалась врачами по «трактирной системе», позволяющей
назначать больному требуемое количество блюд и избавляющей от неизбежных при порционной
системе несъедаемых остатков. Назначаемые врачами блюда заносились в требовательные
ведомости попалатно, из них фельдшером делался подсчет общему количеству требований,
которые передавались смотрителю, прибавляющему к этим требованиям пищу для прислуги; по
общей сумме совместно с экономкой делался подсчет потребным для изготовления сырым
материалам, из которых под наблюдением экономки готовились назначаемые кушанья, ежедневно
ревизуемые, после чего они подавались в столовую, в которой столовались группами няньки,
находящиеся «на казенном столе», и служители, пользовавшиеся за плату тем же казенным столом
(по расчету 15 коп. в день). Для мяса, молока и хлеба существовали годовые поставщики, для
остальных продуктов практиковался хозяйственный способ заготовки и покупки. На каждого
больного ребенка полагалось в день 22 коп. (с молоком). При кухне состояли также, кроме
экономки и повара, кухонный мужик, судомойка и мальчик.
Кухня была расположена в нижнем этаже 4-этажного служебного корпуса, пристроенного
с западной стороны Щербатовского дома в 1889 г. Она имела один вход из коридора больничного
корпуса и два окна (одно — для выдачи блюд, другое, из судомойки, —для получения грязной
посуды). Посредине просторной кухни размещалась открытая плита, по стенам — буфетный шкаф
и прилавок для приготовления
1
Московские ведомости, август 1901. — С. 33.
181
блюд и разделения порций. Кухонная посуда, медная и эмалированная, постепенно вытеснялась
никелевой как более прочной и гигиеничной1.
В число служебных построек больницы входили:
Трехэтажный больничный корпус (1108,62 куб. сажени), примыкающий с восточной
стороны к Щербатовскому дому; выстроен в 1888 г.; описан выше.
Четырехэтажный служебный корпус (812,71 куб. сажени), примыкающий с западной
стороны к Щербатовскому дому и имеющий с ним единственное сообщение в нижнем этаже;
выстроен в 1889 г. В нем размещались: кухня, судомойки, хозяйственное помещение для хранения
кухонных продуктов, помещение повара, людская, столовая и квартира швейцаров. Во втором
этаже были помещения четырех фельдшериц, квартира письмоводителя и экономки. На третьем
этаже — помещение для 22 нянь, квартира священника и аптекарских учеников. На четвертом
этаже — квартира аптекаря, его помощника, машиниста, слесаря и диакона. Это из Медицинского
отчета больницы за 1897—1905 гг. Интересная выписка в журнале Опекунского Совета от 13 июля
1899 г. о строительстве 4-этажного (вместо ранее планировавшегося 3-этажного) здания для
квартир служащих на ту же сумму 51 659 руб.2
Мариинское ведомство строго относилось к страхованию всех объектов больницы. 22
декабря 1912 г. ведомство обсуждало вопрос «О разрешении застрахования главного корпуса
Софийской детской больницы (представление Попечителя больницы)»: «Главный корпус состоит
из 2-этажного дома Щербатовых, с примыкающими к нему с правой стороны 3-этажным
каменным и с левой — 4-этажным корпусами, выстроенными в 1888 и 1889 гг. Общая стоимость
корпуса — 155 297 руб. Дом Щербатовых состоит из: каменного подвала, каменного 1-этажного и
деревянного 2-этажного. Этот этаж в пожарном отношении небезопасный. Все деревянные
строения Московской Софийской детской больницы (Директорский дом и др.) застрахованы в
Страховом Обществе "Якорь" в сумме 23 000 руб. Деревянная часть до ма Щербатовых оценена
Страховым Обществом "Якорь" в 70 000 руб.». Мариинское ведомство разрешило застраховать
испрашиваемые объекты больницы с 1914 г3.
Амбулаторный корпус (1245,41 куб. сажени); пристройка к нему для приходящих с
заразными больными детьми (64,16 куб. сажени).
Медицинский отчет Софийской детской больницы за 1897-1905 гг. - М., 1907. - С. 231.
ЦИАМ. Ф. 129.-Оп. 1.-Т. 1.-Д. 792.- Л. 245.
3
Там же.-Л. 508.
1
2
182
Деревянный 2-этажный людской флигель в глубине двора, приобретенный вместе с
покупкою соседнего с Щербатовским владения Коншиных; после его ремонта здесь были
размещены рабочие и прачки (73,10 куб. сажени).
Смотрительский дом (97,73 куб. сажени) — одноэтажное деревянное здание, выстроенное
в 1892 г. по соседству с людским флигелем; небольшая часть этого дома была отведена под
квартиру старшего дворника.
Директорский дом — старый барский деревянный дом, выходящий фасадом на Садовую
улицу, который был приобретен при покупке владения Коншиных (381,80 куб. сажени); оставлен
без переделки и постепенно ремонтировался (печи, окна, полы; ремонт полов закончен был в 1905
г). Часть дома отведена под квартиру старшего фельдшера. Интересно, что квартира главного
доктора и директора больницы составляла в нем 92 кв. сажени, и когда больница просила
Ведомство об ассигновании по смете 1904 г. кредита на капитальный ремонт полов в этой
квартире (ходатайство попечителя больницы от 29 апреля 1903 г.) 3490 руб. 52 коп., Ведомство
ходатайство отклонило, приводя в обоснование размеры квартир, занимаемых директором
Воспитательного дома (103 кв. сажени), генералов и других военных чинов (80), а также
служащих самой больницы: бухгалтера (22,18), смотрителя (19,89), врачей-ассистентов (13,30 и
10,70), фельдшера (13,ЗО)1.
Церковь (352,27 куб. сажени).
Каменные сараи (два); из рядом расположенных кучерских в 1899 г. сделана людская
прачечная (217,44 куб. сажени); конюшня (138,13).
Каменные погреба — наружные, со сводами и с насыпной на них землей,
предназначенные для хранения казенной провизии, медикаментов и частью для использования
служащими (67,32 куб. сажени).
Беседка (15,24 куб. сажени).
Каменная сторожка у ворот, выходящих на Садовую (1,10 куб. сажени).
Общий объем зданий составил 5596,93 куб. сажени.
Вся территория больницы была обнесена новым забо ром. Пруд в саду засыпан, двор
нивелирован и в нем разбит сквер.
«В глубине больничного двора грандиозно высится церковь во имя Св. Софии и Татианы.
Средства на постройку этого храма были пожертвованы через священника Успенского
неизвестным: 20 тысяч, кроме добавочных натурой — колокола, утвари и некоторого облачения.
Храм вместимостью на 100 молящихся, построен по проекту архитектора Каминского
1
ЦИАМ. Ф. 129.-Оп. 1.-Т. 1.-Д. 792. - Л. 326-327.
183
в стиле ново-византийском, с резным деревянным иконостасом и стенами, расписанными по
трафарету. Пол в храме из метлахской плитки, отопление духовое. Благодаря вниманию,
последние два года прилагаемому церковным старостой С.Н. Шустовым, храм поддерживается в
лучшем виде. Каждый праздник в нем за всенощной и обедней поет прекрасный хор (соединенный
мужской и женский) из служащих на заводе у г. Шустова. При храме причт, состоящий из
священника и псаломщика (диакона). В праздничные дни за обедней присутствуют дети, которым
разрешается врачами выход наружу. На священнике и причте лежат обязанности исполнения
духовных треб для больных детей и отпевание умерших». Интересно, что престол св. Татианы был
сохранен от церкви Бронной больницы.
В ГИМ (Отдел ИЗО), в Альбомах А.С. Каминского хранится его изумительный рисунок,
коричневой тушью, иконостаса церкви Св. Софии при больнице. Над Царскими вратами — «Сие
творите в мое воспоминание».
Известная благотворительница Екатерина Викуловна Горбунова, урожденная Морозова
(1866—1937), построила на Большой Грузинской в 1910 г. дом имени Н.Л. Шустова, который
включал богадельню, детский приют, ясли, столовую и сапожную учебную мастерскую. Дом
входил в систему Попечительства о бедных Пресненской части1.
Упоминаемый заводчик был Николай Леонтьевич Шустов, состоявший в купечестве с
1867 г., глава знаменитого Товарищества коньячных и водочных заводов и складов русских и
виноградных вин «Шустов Н.Л. с С-ми». Жил он в собственном доме Пресненской части, 2
участка, в приходе церкви Ермолая, что на Козьем болоте, № 608/734. В 1917 г. справочник «Вся
Москва» указывает его дом под номером 11 по Большой Садовой2. У Шустова было четыре сына3.
Один из сыновей, Сергей Николаевич Шустов, почетный гражданин, директор товарищества
«Н.Л. Шустов с С-ми», был старостой церкви Св. Софии и Татианы при Софийской детской
больнице, выборным Московского купеческого сословия и Особого Городского присутствия по
разбору и призрению нищих4.
В числе вспомогательных учреждений больницы в Отчете за 1897—1905 гг.
перечисляются: операционная (в первом этаже больничного корпуса), перевязочная,
стерилизационная, лаборатория, секционная (примыкающая к покойницкой,
1
Ульянов а Г. Н. Благотворительность московских предпринимателей. 1860-1914. - М.: Мосгорархив, 1999. -
С. 207.
Адрес-календарь Москвы на 1917 год. — Т. 2. — С. 105.
Адрес-календарь Москвы на 1892 год. — Т. 1. —С. 237.
4
Адрес-календарь Москвы на 1917 год. — Т. 3. — С. 557.
2
3
184
расположена под церковью), при секционной — комната для патологоанатомического музея;
электрический кабинет с рентгеновским аппаратом (в одной из комнат второго этажа
Щербатовского дома); библиотека, основу которой составили книги главного доктора больницы
Е.А. Покровского (714 названий в 840 томах, среди которых немало редких изданий). Ежегодно
библиотека пополнялась выпиской периодических изданий по педиатрии, а также приобретением
и пожертвованием отдельных книг по этой специальности.
В конце 1900 г. главное здание больницы было закрыто с целью дезинфекции и
проветривания. Почему? Дело в том, что заболевавшие корью, рожей и краснухой изолировались в
особое здание больницы — «сомнительное», больные с ветряной оспой, коклюшем, дизентерией,
брюшным тифом обособлялись в отдельные палаты главного здания больницы. Заболевшие
дизентерией, скарлатиной и натуральной оспой немедленно (по возможности) переправлялись в
другие больницы, где «по телефонным справкам оказывались на это время свободные кровати».
Когда таких свободных мест не находилось, то оставление таких больных даже на время
сказывалось вредно на санитарном состоянии больницы. Понятна поэтому была
заинтересованность больницы в постройке особого инфекционного барака для заболевших
дифтерией и скарлатиной. Однако, как писал Д.Е. Горохов в отчете за 1897—1902 гг., «надежды
на скорое устройство инфекционного барака в настоящее время нет»1.
За 1903—1905 гг. в больнице было проведено 19 научных конференций с обсуждением
отчетов о деятельности больницы и амбулатории, результатов вскрытий и лабораторных
исследований, демонстрацией больных и патологоанатомических препаратов, а также различных
нужд больницы. «...Кроме неудовлетворенности в положении дела о платных и бесплатных
кроватях, к ряду нужд по больнице, подлежащих неотложному удовлетворению, следует отнести
устройство здания для помещения больничной прислуги (существующее помещение не
удовлетворяет самым скромным санитарным требованиям). Выработанный план на новое здание
препровожден уже Г. Попечителем больницы с ходатайством об ассигновании. Вопрос о лучшем
обеспечении всех служащих в больнице становится в настоящее время очередным. Постановка
этого вопроса желательна общая по всем больницам ведомства », — писал Д.Е. Горохов, знавший
положение в больницах всего города2.
Горохов Д.Е. Московская Софийская детская больница. Из отчета по хирургическому отделению за 1897—
1902 гг. — М.: Тип. Тов-ва А.И. Мамонтова, 1907. — С. 8.
2
Там же. -С. 14.
1
185
Примером заботы больницы и благотворительного общества при ней, организованного
Е.А. Покровским, может служить то, что в 1903 г. благотворительное общество на средства,
предложенные Н.А. Хомяковым, отправило в летне-осенний сезон на его дачи в Кисловодске 12
детей, нуждавшихся в лечении туберкулеза, остеомиелита и спондилеза1. Дачи были
приспособлены под санаторий заботами дочери хозяина, Е.Н. Хомяковой2.
В Сборнике справочных сведений о благотворительности в Москве (1901) большое место
отводится Софийской детской больнице. В частности, рассказывается о благотворительном
обществе при больнице, оказывающем помощь нуждающимся детям, как выходящим из
больницы, так и посещающим амбулаторное отделение: «нанимает для них нянек и кормилиц,
снабжает ортопедическими снарядами и т.п., оказывает помощь детям и семьям их, по выходе
первых из больницы»3.
Больница, находясь в самом центре Москвы, была свидетельницей революционных
событий 1905 г. В декабрьские дни район Софийской детской больницы и ее территория
подверглись сильнейшему орудийному и ружейному обстрелу: ближайшие к больнице здания по
Кудринской-Садовой орудийным огнем были полуразрушены; наружная и внутренняя стены дома
главного врача (директора) больницы были пробиты шрапнельным снарядом, бреши в стенах
были более У4 аршина в диаметре; снаряд разорвался над накатом, сделав более 40 отверстий в
железной крыше флигеля, а в палисаднике этого дома, у ворот больницы был найден и второй
разорвавшийся шрапнельный снаряд, повредивший кирпичную стену больничной ограды. Стена
этого флигеля, главного корпуса больницы и амбулатории подверглись также ружейному
обстрелу. При оказании помощи раненым и больным персонал нередко вынужден был переходить
из здания в здание под ружейными выстрелами. Четыре орудия были поставлены у ворот
больницы для расстрела баррикад и прилегающих к ним домов, расположенных близко к
больничным зданиям. От оглушительных выстрелов сотрясались капитальные стены зданий
больницы, дребезжали стекла, дрожали полы. «Дети в палатах — все до тяжелобольных в страхе
вскакивали со своих кроваток, сбивались в кучу к стене, и большинство, сидя на полу, поднимали
поголовный плач; успокоить их было невозможно... А ведь в больнице
Медицинский отчет Софийской детской больницы за 1897— 1905 гг. - М., 1907. - С. 233.
Горохов Д. Е. Московская Софийская детская больница. Отчет за 1903-1905 гг. - М.: Тип. Тов-ва А.И.
Мамонтова, 1907.- С. 6.
3
Сборник справочных сведений о благотворительности в Москве. — М., 1901. —С. 9—10.
1
2
186
много нервно-больных детей, до Виттовой пляски включи тельно...», — так описаны события в
отчете больницы за 1897-1905 гг.
Обстрелы улиц, прилегающих к больнице, а также двора и парка больницы длились, с
небольшими промежутками, более недели. Кратко, но очень ярко описал эти события В.Д.
Поленов в страницах «Вооруженное восстание 1905 года, декабрь » — со стрельбой, баррикадами,
ранеными учениками реального училища, сжиганием деревянных домов и угрозой Найденовскому
дому. Особенно сильна была орудийная канонада по Кудринской-Садовой, куда фасадом выходил
дом главного доктора, 11 — 13 и 16—17 декабря. По подсчетам обывателей Пресни, только 17
декабря в этом районе было сделано более 600 артиллерийских выстрелов. Канонада завершилась
пожарами в ночь с!7на!8и1 9 декабря; от огня и зарева этих пожаров эти ночи на дворе больницы
были светлы, как день. Оказавшись в сфере огнестрельного огня, больница быстро приняла на
себя функцию «полевого госпиталя ». Всего с 10 по 19 декабря в больницу было доставлено 29
человек раненых и убитых (19 мужчин и 10 женщин), 25 из них оказана помощь в больнице1.
Перед нами сметы доходов и расходов больницы за 1903—1905 гг. Доходы составляли:
проценты с капиталов на содержание больницы (около 23,5 т.р. в год), пособия от Мариинского
ведомства (до 43,5 т.р.), доходы с капиталов, хранящихся в кассе С.Е.И.В.Канцелярии (24,5 т.р.),
плата за лечение (до 4 т.р.), плата за пищу, отпускаемую за деньги (до 2,2 т.р.). Основными
статьями расходов были: содержание личного состава (до 17,8 т.р.), медикаменты (5,5 т.р.), пища
больных и служащих (до 9,3 т.р.), ремонт зданий и строительные расходы (св. 8 т.р.), отопление
(св. 10 т.р.), снабжение водой (св. 1,2 т.р.), канцелярские расходы (св. 1 т.р.), одежда, обувь, белье
и постели (св. 1 т.р.), содержание церкви, равное по доходам и расходам, составляло 560 руб.
Итого доходы больницы составили в 1903 г. 75086 руб., в 1904 г.69 427 руб. и в 1905 г. - 67 670
руб.2
В больнице хранится замечательная реликвия — планшет, изготовленный к открытию
больницы 12 ноября 1897 г., обрамленный очень красивой деревянной рамой. На акварельном
фоне — фотографии «Бронной» больницы, Софийской больницы и амбулатории. И еще —
фотографии врачей, их 20, и возглавляет список, конечно, Н.Ф. Филатов. Перечислим всех: В.И.
Шамшин, К.Ф. Клейн, А.А. Корнилов, Н.В. Зак, И.М. Рахманинов, В.Ф. Томас, В.И. Ахшарумов,
Н.В. Яблоков,
Медицинский отчет Софийской детской больницы за 1897— 1905 гг. - М., 1907.- С. 65.
Горохов Д. Е. Московская Софийская больница. Отчет за 1903—1905 гг. - М.: Тип. Тов-ва А.И.
Мамонтова, 1907. — С. 14.
1
2
187
А.А. Головачев, И.М. Чупров, Д.А. Иберсон, Д.П. Левицкий, А.В. Попов, С.И. Веревкин, А.П.
Бобков, С.Н. Калмыков, М.М. Паутынский, С.В. Малиновский, Е.В. Раевский. Как мало мы знаем
о них, об их жизненном пути! Вглядываемся в их лица. Начинаем интересоваться этими
докторами.
Более десяти лет прозектором Софийской детской больницы работал Владимир
Иванович Шамшин. В фонде Московского Врачебного Управления в ЦИАМ хранится
формулярный список В.И. Шамшина. Родился он 28 февраля 1868 г., вероисповедания
православного, имений не имел, женат на дочери купца, девице Анне Николаевне Соколовой.
Имел дочерей Александру, Любовь, Елену и Веру (последняя родилась в 1906 г.). По окончании
медицинского факультета Московского университета был удостоен в 1891 г. «за оказанные успехи
» степенью лекаря с отличием. В том же году призван на действительную службу в 1-й пехотной
дивизии на должность младшего ординатора полевого госпиталя, приданного дивизии.
Предложением попечителя Московского Учебного округа в 1892 г. утвержден сверхштатным
лаборантом при патологоанатомическом институте Московского университета. Высочайшим
приказом по Министерству Народного просвещения командирован за границу в 1893 г. на год «с
зачетом в командировку разрешенного ему заграничного отпуска на два месяца», но с началом
русско-японской войны вместе с госпиталем «через станцию Манчжурия проследовал на театр
военных действий». Вернулся уже в Смоленск в октябре 1905 г. и 29 ноября 1905 г. уволен в запас.
В столь подробных записях тогдашних кадровиков нам особенно интересна запись:
«Приказом по С.Е.И.В.К. по учреждениям Императрицы Марии от 17 марта 1898 г. за № 8,
напечатанном в Сенатских ведомостях 17 апреля 1898 г. за №31 , назначен исправляющим
должность прозектора Московской Софийской детской больницы с содержанием: жалования —
500 р. и содержанием — 300 р., всего 800 р. в год и с оставлением в занимаемой должности — 12
ноября 1897 г.»1 За годы работы в Софийской больнице В.И. Шамшин был награжден орденами
Св. Станислава 3 ст. и Св. Анны 3 ст. и произведен в чин коллежского советника.
Определением Городской управы от 7 июня 1908 г. Шамшин был назначен на должность
прозектора Басманной больницы. Причиной перехода, видимо, было более высокое содержание,
упоминаемое в деле (1800 руб. в год). Ведомство Императрицы Марии приказом от 19 июля 1908
г. уволило Шамшина, «согласно прошению», от должности прозектора Софийской детской
больницы с 1 июля 1908 г.2
1
2
ЦИАМ. Ф. 1. — Оп. 4.—Д. 655.—Л. Поб.
Там же.—Л. 13об.
188
Сергей Иванович Веревкин родился в 1857 г., в 1880 г. окончил медицинский факультет
Московского университета со званием лекаря и начал работать врачом-педиатром в больнице Св.
Владимира. Как практикующий врач он упомянут в Адресной книге Москвы на 1884 г. и живет в
здании больницы, а с 1889 г. — в доме Кошелева в Скатертном переулке на Никитской; в 1894 г.
— в доме Федоровых на Малой Никитской1.
В Отчёте больницы за 1897—1905 гг. статский советник, лекарь С.И. Веревкин значится в
составе сверхштатных врачей с 12 ноября 1897 г. (со дня открытия больницы) по 20 октября 1902
г., а с 20 октября 1902 г. он врач для приходящих больных (т.е. поликлиники). Заменил он
перешедшего на заведование терапевтическим отделением доктора медицины Ивана Михайловича
Рахманинова.
В отчете по Амбулатории, вошедшем в общий Медицинский отчет Софийской больницы
за 1905—1907 гг., Сергей Иванович высоко оценивает амбулаторный корпус больницы
(обширную приемную и врачебные кабинеты), однако настаивает на изолировании заразного
отделения и устройстве нескольких приемных ожидален для основных инфекционных болезней —
кори, скарлатины, дифтерита и коклюша. Веревкин не просто приводит статистические цифры, а
анализирует их. Так, резкое снижение числа посещений в 1902 г. он объясняет повышением платы
за совет и лекарство с 10 до 15 коп., а также открытием Морозовской детской больницы и
городской амбулатории на Большой Пресне («Обе амбулатории с бесплатной выдачей лекарств;
открытие этих амбулаторий отвлекло от Софийской больницы громадный район, находящийся
вблизи этих амбулаторий»). Сравнивая постановку работы амбулаторий в разных больницах
Москвы, Веревкин советует последовать примеру Детской больницы Св. Ольги, увеличивавшей
штат врачей в трудные, летние, месяцы.
В Российском медицинском списке на 1905 г. упоминается надворный советник С.И.
Веревкин как почетный член детских приютов и врач для бедных2. В Адресной книге «Вся
Москва» на 1917 г. встречаем С.И. Веревкина, с.с., врача Пресненского попечительства о бедных,
проживающего в доме № 18 по Дурновскому переулку3, в 1926 г. ординатора больницы. Среди
написанных им работ: «Каменная болезнь и
Адрес-календарь Москвы на 1884 год. — Ч. 1. —С. 264; на 1894 год. - Ч. 1. - С. 670.
Российский медицинский список на 1905 год. — СПб.: Изд. МВД.-С. 58.
3
Адрес-календарь Москвы на 1917 год. — Т. 3. — С. 81.
1
2
189
камнесечение у детей», «Отчет больницы Св. Владимира в Москве» и др.1
Дочь С.И. Веревкина Марианна Сергеевна Рачинская в своих воспоминаниях пишет, что
одним своим посещением он мог успокоить мать смертельно больного ребенка, внушить ей
надежду на спасение. Из тех же воспоминаний узнаем о древнем дворянском роде Веревкиных,
известном с первой половины XVII в.: один из предков, Иван Иванович Веревкин, упомянут
становщиком в шведском походе 1549 г.; Андрей Иванович Веревкин в 1576 г. взял приступом
крепость Ислам-Кермень; Игнатий Никитич Веревкин участвовал в осаде Смоленска в 1634 г.;
Михаил Иванович Веревкин (1732— 1795) был писателем; Николай Никитич Веревкин (1766—
1830), генерал-лейтенант, был петербургским комендантом2.
Так что же нас связывает с С.И. Веревкиным? А то, что в 1920 г. он лечил и вылечил от
тяжелейшей скарлатины 16-летнюю правнучку А.С. Пушкина, которая в четыре года потеряла от
молниеносной скарлатины свою маму. Навестив по вызову девочку, семья которой жила в те годы
в Трубниковском переулке, Сергей Иванович сделал ей, как тогда говорили, кровопускание, и
девочка ожила. А потом часто навещал ее, до полного выздоровления. Об этом, с самыми теплыми
словами благодарности в адрес больницы и чудесного целителя рассказала сама Наталья
Сергеевна Шепелева, замечательная, мудрая женщина, о которой знают все интересующиеся
Пушкиным. Как врач Софийской детской больницы С.И. Веревкин в 1926 г. проживал в
Дурновском переулке, 18, кв. 23. К этому времени он был врачом с огромным, более чем 35летним стажем. А как мало мы о нем знаем! Поиск привел нас к интересным результатам...
На Ваганьковском кладбище есть захоронение семьи Веревкиных — самого Сергея
Ивановича (умер 27.01.1927 г.), его супруги Марии Васильевны, урожденной Калакутской (умерла
в 1942 г.), двух его дочерей, Натальи (1887-1979) и Марианны (1896—1980) и сына «Младенца
Жени Веревкина» (1891—1898). Удалось разыскать внука Сергея Ивановича, сына Марианны
Сергеевны, Сергея Владимировича Рачинского, профессора Института педиатрии АМН РФ. Внук
унаследовал профессию деда.
У Веревкиных были еще два сына: Иван (1889—1919), талантливый ученик философаидеалиста Л.М. Лопатина,
Змеев Л. Ф. Словарь врачей, получивших степень Доктора Медицины (ДМ) и хирургов в ИМУ до 1863
года. Краткие биографии и перечисление трудов и повременный список. — СПб., 1881, —Т. 1. — С. 56.
2
Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона. СПб. - Берлин. - 1907. - Т. VI.- С. 21.
3
Адрес-календарь Москвы на 1926 год. — С. 394.
1
190
несмотря на запреты врачей (туберкулез легких), движимый чувством патриотизма, ушел на
фронт, где окончательно подорвал здоровье и скончался от туберкулеза (похоронен он в
Сергиевом Посаде) и Сергей (родился в 1895 г.), военный, был репрессирован и погиб в лагерях...
Дочь Наталья, по первому мужу Мануйлова, была разносторонне образованной и обаятельной,
талантливой музыкантшей, знала несколько языков, прекрасно вышивала. Как и ее братья и
сестра, ушла добровольно на фронт Первой мировой войны. Вторым ее мужем был военный
министр Временного правительства Александр Иванович Верховский, расстрелянный в 30-е годы.
Сама Наталья Сергеевна была репрессирована, отбывала заключение и поселение в Казахстане, но
выжила и продолжила свою научную деятельность, до старости сохранив остроту ума и
увлеченность наукой и искусством. Младшая дочь, Марианна (1896—1980), училась на Высших
медицинских курсах в Москве. По зову сердца в 1916 г. ушла на фронт сестрой милосердия.
Выхаживая тифозных больных, сама заразилась тифом, но чудом выжила. В 1918 г. вышла замуж
за Владимира Николаевича Рачинского (репрессирован в 30-е годы и погиб в ГУЛАГе). У
Рачинских было два сына: Андрей (1919—1986), кандидат технических наук, преподаватель
МАДИ, и Сергей, профессор-пульмонолог, так много рассказавший нам про деда.
Сергей Иванович Веревкин был врачом с обширной практикой, имел выезд, а кроме того,
был высококультурным человеком, старавшимся дать и детям своим хорошее образование,
передать замечательную библиотеку. Любил музыку, имел абонемент в оперу. Был членом
Общества детских врачей в Москве. Умел и замечательно фотографировал.
Сергей Иванович любил вспоминать посещение им Ясной Поляны, куда он приезжал как
врач к одному из внуков великого писателя. Вспоминал обаяние Льва Николаевича и беседы с
ним.
Сергей Иванович скончался 27 января 1927 г. Церковь на Новинском бульваре, где
отпевали скончавшегося любимого доктора, двор и улица возле нее были полны народа, бывшими
пациентами и людьми, благодарными ему за исцеление детей.
На том же кладбище обнаружена могила Ивана Михайловича Чупрова (1864—1943),
доктора, входившего в когорту первых врачей Софийской больницы, лекаря для приходящих
больных.
Жаль, что эти два замечательных доктора не упомянуты М.Д. Артамоновым в его
выпусках «Московского некрополя». «Московский лекарь, имеющий большую практику,
обыкновенно ездит в фаэтоне, запряженном парою лошадей или в маленькой каретке и, сидя в
экипаже, почти всегда читает
191
какую-нибудь книгу; лекарь без практики обыкновенно путешествует по городу в плохом
извозчике или по образу пешего хождения... Московские врачи всегда отличаются состраданием к
ближнему... Не было случая, чтобы в Москве врач отказался навестить бесприютного сиротугоремыку, прибегнувшего к его помощи», — читаем в «Очерках московской жизни »
Вистенгофена1.
С 12 ноября 1897 г. директором и главным доктором Софийской больницы был
действительный статский советник, доктор медицины Николай Викентьевич Яблоков, друг
Н.Ф. Филатова, о котором упоминалось ранее. Яблоков был одним из учредителей Общества
детских врачей в Москве, членом нескольких комиссий при Обществе, в частности по борьбе с
дифтерией, по подготовке предложений об организации приютов для подкинутых детей, по
искусственному вскармливанию детей, ревизионной комиссии. На заседаниях Общества Н.В.
Яблоков сделал немало интересных сообщений: «Случай эктопии мочевого пузыря», «Два случая
легочной хирургии в детской практике», «Оценка предохранительных мер, практикуемых при
борьбе с дифтерией», «Случай сведения туловища у ребенка 8 месяцев», «Исторический очерк
оспопрививания в России», а также на заседании, посвященном памяти Н.Ф. Филатова в год его
смерти, — «Н.Ф. Филатов в его молодые годы по воспоминаниям его сверстника».
На очередном заседании Общества детских врачей в Москве председатель Л.П.
Александров сообщил, что в ночь на 26 ноября 1904 г. скончался главный доктор Софийской
детской больницы Н.В. Яблоков, товарищ председателя Общества, в которое он вступил в 1893 г.,
хороший товарищ и активный член Общества2. Брат Николая Викентьевича, Алексей, 1855 года
рождения, окончил медицинский факультет Московского университета в 1879 г. в звании лекаря и
был младшим окружным надзирателем Воспитательного дома в Кашире, Тульской губернии3.
После смерти Н.В. Яблокова 26 ноября 1904 г. его на этом посту заменил статский советник,
доктор медицины Дмитрий Егорович Горохов (1863-1924).
Что мы знаем о Д.Е. Горохове? Перед нами Формулярный список о службе земского врача
Богородского уезда, Московской губернии, коллежского советника Дмитрия Горохова,
составленный 20 января 1894 г. Родился он 2 февраля 1863 г.
Вистенгофен П. Ф. Очерки московской жизни. 1842 // Москва в ее прошлом и настоящем. Вып. X. — С. 75.
Труды Общества детских врачей. 1904—1905. — М., 1905. — С. 70, 781.
3
Российский медицинский список на 1905 год. — СПб.: Изд. МВД.-С. 422.
1
2
192
в семье священника Сычевского уезда, Смоленской губернии, где было и родовое имение
размером 325 дес. Женат был Горохов на дочери тайного советника, девице Лидии Сергеевне
Ивановой, от которой имел детей: сына Дмитрия (родился 1.1.1891) и дочерей: Надежду
(30.09.1892) и Екатерину (6.02.1894). Жена и дети — вероисповедания православного. Эти данные
противоречат сказанному в статье Л.Л. Гользанда в журнале «Хирургия», № 7 за 1965 г. о том, что
Д.Е. Горохов родился в Елецком уезде, Орловской губернии, хотя данные эти взяты из некролога
Д.Н. Горохова.
В 1881 г. Горохов успешно окончил гимназию и поступил на медицинский факультет
Московского университета. Алфавитный список студентов Московского университета упоминает
Горохова как студента университета 1881/82 учебного года (вместе с А.П. Чеховым и доктором
нашей больницы И.М. Чупровым). По окончании курса наук в степени и звании уездного врача
(аттестат и свидетельство от 11.06.1886 за № 2315 и 1336) он обязан был отслужить по
назначению Правительства 3 года за полученную в университете казенную стипендию.
30.11.1886 г. Горохов был зачислен в запас чиновником военно-медицинского ведомства и
приказом по министерству внутренних дел от 1.09.1888 г. за № 127 определен земским врачом
Сычевского уезда, на основании статьи 92 XIII тома Свода Законов Врачебного. Около года он
заведовал частной лечебницей в селе Нетрубеж, Малоархангельского уезда, в 1888—1889 гг. —
Тесовской сельской земской участковой больницей в Сычевском уезде, Смоленской губернии.
Приказом от 23.02.1890 г. за № 7, по прошению, уволен со службы. Таковым же приказом
от 6.10.1890 за № 34 определен врачом Дмитровской, Московской губернии, городской земской
больницы. В течение 7 лет он заведовал Дмитровской земской городской участковой больницей.
За все время службы в Дмитровском уезде Дмитрий Егорович был секретарем уездного земского
Санитарного Совета, а в последнее время и членом губернского земского Санитарного Совета при
Московской земской управе. По ходатайству Санитарного Совета Дмитровское земское собрание
в 1896 г. «за заслуги Д.Е. Горохова перед населением уезда и перед Дмитровским земством»
поместило портрет его в Дмитровской земской больнице.
В 1896—1897 гг. Д.Е. Горохов возвратился в Смоленскую губернию и работал старшим
врачом и заведующим Смоленской губернской земской больницей. Больница имела 170 коек для
соматических больных (терапия) и 50 — для подкидышей.
В 1897—1900 гг. Горохов вновь в Московской губернии: он — старший врач Богородской
земской участковой больницы
193
и эту свою деятельность сочетает с работой ясельного врача в Елисаветинском благотворительном
обществе г. Богородска, где впервые знакомится с заболеваниями раннего детского возраста.
Общим собранием членов Общества от 21 февраля 1899 г. Д.Е. Горохову была выражена
благодарность «за заведывание этими яслями в медицинском отношении ». Интересно, что
Елисаветинское благотворительное общество в Москве и Московской губернии было учреждено в
1892 г. августейшим попечительством В. кн. Елизаветы Феодоровны; канцелярия попечительства
находилась на М. Дмитровке, в Успенском переулке, в доме Общества. Целями Общества было: 1)
первоначальное призрение грудных обоего пола законнорожденных детей неимущих родителей
всех сословий православного вероисповедания; 2) дальнейшее попечение о таких детях, их
первоначальное образование и приготовление к самостоятельному труду. Общество содержало
ясли для дневного пребывания детей1.
В 1898 г. «по выдержании в Санкт-Петербургской Военно- медицинской Академии
установленного испытания и по защите представленного им разсуждения под заглавием:
"Материалы к вопросу об истерпации матки и придатков рег уа§шат при применении пинцетов а
йетеиге" удостоен степени Доктора Медицины, в чем и выдан ему из Конференции Академии
25.04.1898 диплом за 1241/2366»2. На титульном листе диссертации читаем: «Земству Московской
губернии посвящает автор труд свой с чувством глубокого уважения». И далее, в предисловии:
«Большую часть своей земско-общественной службы, на которой состою 12 лет, я провел в
Московской губернии, в Дмитровском земстве; хорошо ознакомившись с деятельностью
Московского земства, я решился свой скромный труд посвятить земству Московской губернии,
чтобы хоть слабыми штрихами, одним лишь посвящением своего скромного труда, отметить свои
чувства глубокого уважения к культурному, благородному влиянию Московского земства чрез его
коллегиальные учреждения — санитарные советы — на развитие врачебной помощи населению
нашего отечества. Московское земство, в ряду передовых земств, быстро справилось, в пределах
территории губернии, с задачами образцовой своей санитарноврачебной организации; создана
правильная сеть участковых лечебниц с койками; почти всегда предоставляется полная
возможность устроить лечебницу сообразно с современными научными требованиями
(инфекционные бараки, особые сифилитические и родильные отделения, операционные,
1
2
Сборник справочных сведений о благотворительности в Москве. - М., 1901.-С. 26.
ЦИАМ. Ф. 1.-Оп. 4.-Д. 134.
194
перевязочные комнаты, снабжение больниц стерилизационными аппаратами и пр.). Земству, уже в
достаточной мере организовавшему у себя в губернии и хирургическую и родовспомогательную
помощь, я и позволю себе посвятить работу из оперативной гинекологии. Судьба не судила мне
окончить для диссертации работу по земскому материалу, начатую разработку данных по
посемейной записи в Дмитровском уезде Московской губернии; вследствие оставления службы в
Дмитровском земстве продолжать разработку в другом месте оказалось невозможным; кроме того,
материал о посемейной заболеваемости (собранный мной за 6 с лишним лет) нельзя было изъять
целиком из повседневной жизни Дмитровской больницы». Последовательный во всем, Горохов
сделал по собранному им материалу доклад «По вопросу о сифилисе с сопоставлением данных по
посемейной записи» в секции земской и общественной медицины на VI съезда врачей в память
Н.И. Пирогова в Киеве1.
Формулярный список скрупулезно перечисляет награды и звания Д.Е. Горохова:
титулярного советника по степени лекаря со старшинством, коллежского советника, надворного
советника, серебряную медаль в память царствования Императора Александра III для ношения на
груди на Александровской ленте.
В Богородском земстве Горохов оставался до 15.10.1900 г. В этом же году он был избран
действительным членом Акушерско-гинекологического общества в Москве и Общества русских
хирургов.
В октябре 1900 г. Горохов был назначен старшим врачом хирургического отделения
Софийской детской больницы в Москве, с которой связан самый плодотворный период его
деятельности и 21 год его жизни. Ежегодно через отделение больницы в 50 кроватей проходило до
450 больных, проводилось до 300 разнообразных операций, что позволяло накопить огромный
клинический и статистический материал. И вот врач со зрелым опытом хирурга и гинеколога
становится не только лечебником, но и анализирует работу отделения. Став директором и главным
доктором больницы после скоропостижно скончавшегося 26 ноября 1904 г. В.И. Яблокова, он
начинает издавать медицинские отчеты о деятельности Софийской больницы. Всего выпущено
было четыре отчета: за 1897—1905, 1906—1908, 1909—1911 и 1911—1914 гг. Возглавил он и
Благотворительное общество при больнице (оно, правда, было закрыто в 1908 г. в связи с ревизией
Ведомства Императрицы Марии в 1905 г., вскрывшей отсутствие в кассе
Серия докторских диссертаций, допущенных к защите в Императорской Академии в 1897—1898 учебном
году. — СПб., 1898. — С. 9, 131.
1
195
Общества процентных бумаг и наличности на сумму 25 711 руб. 05 коп.1
Д.Е. Горохов состоял членом девяти медицинских обществ (хирургического, акушерскогинекологического, русских врачей, детских врачей, гигиенического и др.), был одним из
учредителей Физиотерапевтического общества, а также членом 20 комиссий, функционировавших
при разных обществах.
Наиболее плодотворной была деятельность Горохова на посту председателя Комиссии по
борьбе с детской смертностью при Обществе русских врачей в Москве. Общество это было
организовано в Москве в 1909 г. Теме борьбы с детской смертностью им было посвящено 10
статей. Вообще научное наследие Горохова насчитывает более 200 работ.
В 1901 г. Д.Е. Горохов был избран приват-доцентом Московского университета по
кафедре акушерства и женских болезней, а в конце 1902 г. и по кафедре клинической хирургии.
На VIII съезде Общества русских врачей в память Н.И. Пирогова (Москва, 1902)
состоялись прения в секции земской и городской медицины по докладам Д.Е. Горохова и А.Н.
Меркулова о реорганизации губернских больниц. Первый докладчик предложил ходатайствовать
перед правительством о передаче губернских больниц местным уездным земствам. В прениях
выступило 19 человек, которые отклонили это предложение. Интересен ответ Д.Е. Горохова:
«...Для Пироговского съезда было бы осторожнее слова "возбудить ходатайство перед
правительством" моего доклада заменить словами "выразить пожелание". Я рассматривал вопрос о
всех губернских земских больницах с точки зрения не одного отдельного уезда одной губернии и
не одного хирурга, и вообще привык рассматривать вопросы с общеземской точки зрения; за это
говорит и мой доклад, а также и мое прошлое, которое небезызвестно многим. Нерешительность
секции Пироговского съезда оставит на нас дух приказа общественного призрения, которым мы
уже отвыкаем дышать при современных земских организациях в уездах... Лица, отвергающие мои
положения, отвергают тем самым идеалы и текущую действительность участковой земской
медицины, они отвергают самих себя!»2
Как Товарищ Секретаря Общества русских врачей в Москве Д.Е. Горохов делал обзор
деятельности Общества за 1902 г. на годичном заседании 24.01.1903 г. В докладе он привел
пример из практики Софийской детской больницы, когда действительный член Общества П.И.
Постников демонстрировал
1
2
ЦИАМ. Ф. 130.-Оп. 1.-Д. 52. - Л. 7-9.
VIII съезд Общества русских врачей в память Н.И. Пирогова. — М., 1902.-С. 15.
196
мальчика с травматической аневризмой величиной с детскую голову, развившейся после пареза;
одновременно был предъявлен и аналогичный препарат успешно удаленной в 1902 г. аневризмы.
«В следующем заседании П.И. Постников предъявил того же мальчика уже после операции
иссечения опухоли, и все мы могли убедиться в прекрасном успехе операции»1.
Вкладом в развитие отечественной хирургии детского возраста явилось предпринятое
Гороховым издание книги «Детская хирургия. Избранные главы» (1910, 1913, 1916). Медицинская
пресса оценила выход в свет этой книги как прогрессивное явление, способствовавшее развитию
хирургии детского возраста как самостоятельной дисциплины. Подавляющая часть материалов в
ней — из практики нашей больницы.
В 1904 г. IX Пироговский съезд впервые назвал причины огромной детской смертности
(до 40 из 100 родившихся) — «материальная необеспеченность и недостаточное умственное
развитие населения». О смертности детей в Москве 1905 г. Горохов писал, что детей до 1 года
умерло 40,9 % от всех умерших (31 663), всех умерших до 1 года было 12 963, а от 0 до 15 лет —
18 046 (57,0 %), процент умерших превышает процент в отношении состава населения ровно в 1,5
раза. «По Москве детская смертность представляется поразительно мало изученной, — писал
автор и делал следующие выводы: 1) По смертности вообще европейская Россия в ряду других
стран стоит на 1-м месте (коэффициент смертности — 32,1), по смертности детей до 1-го года —
также на 1-м месте (11). Вопрос об изучении детской смертности в Москве в возрасте от 0 до 15
лет и о способах борьбы с нею составляет одну из ближайших задач московских врачей»2.
Комиссия по борьбе с детской смертностью при Пироговском обществе организовала впервые
секцию борьбы с детской смертностью на X съезде в 1907 г.
Из работ Д.Е. Горохова, написанных по материалам больницы и города, отметим: «По
вопросу о пищевом довольствии детей в больницах» (1904) и «К повреждениям у детей по данным
Московской Софийской детской больницы» (1909).
О добросовестности Горохова говорит такой факт. Общество Русских врачей в Москве
готовилось к своему 50-летнему юбилею 15 апреля 1911 г. Готовилось четыре года. Обзор
научной работы по специальностям был поручен членам общества «соответственно их научной
компетенции». Однако «из этих частных обзоров только один был полностью разработан,
1
2
VIII съезд Общества русских врачей в память Н.И. Пирогова. — М., 1902.-С. 15.
Горохов Д. Е. Общественное значение изучения детской смертности и борьба с нею. — СПб., 1908. — С.
29.
197
отдел детских болезней, детской хирургии и детской смертности (составил Д.Е. Горохов)»1.
30 мая 1911 г. Софийская больница отмечала 25-летний юбилей врачебной и
общественной деятельности Д.Е. Горохо ва, сочетавшего должность директора и главного доктора
больницы с обязанностями председателя учрежденного им Общества борьбы с детской
смертностью2. Находилось Общество возле Храма Христа Спасителя, в Обыденском переулке, №
1, кв.17. Общество объединяло 400 членов, заботилось об оказании врачебных консультаций для
грудных детей, открытии станций для раздачи доброкачественного молока при амбулаториях и
родильных приютах и школах; устройстве при ютов, яслей, летних колоний, санаториев,
воспитательных учреждений для беспризорных детей. Только в октябре—ноябре 1909 г. врачами
Общества было прочитано 16 публичных лекций, которые посетило 1514 человек. Лекторами
были Д.Е. Горохов, Г.Г. Грауэрман, Л.А. Тарасевич и другие врачи3.
Особенно громадных размеров в Москве достигла заболеваемость туберкулезом (Москва
была на первом месте в России по этому заболеванию, оно составляло 42,5% общего числа
больных детей; дифтерия составляла 6,9 %, скарлатина — 5,2%, корь —3,5%). Судя по отчетным
материалам Д.Е. Горохова, в 1912—1914 гг. платные больные в Софийской больнице составляли
15 % (отсюда многочисленные отказы от госпитализации и высокая смертность больных «на
квартирах»: больных не госпитализировали даже в тяжелых случаях). Амбулатория приняла за эти
годы 127 тыс. детей, число койко-дней в стационаре составило 96 000, лекарств по рецептам
отпущено 180 ООО4.
Врач Софийской больницы А.В. Попов писал о больничной эпидемии кори в больнице за
4-летний период после ее открытия (с 14 ноября 1897 г. по 1902 г.: уже в декабре 1897 г. началась
1-я эпидемия кори, длившаяся до июня 1898 г.; 2-я — с января по февраль 1899 г.; 3-я вспышка —
в декабре 1899 г., державшаяся 3 мес; 4-я вспышка в октябре 1900 г. с высокой точкой в январе и
держится до марта 1901 г.; 5-я — с июля по ноябрь 1901 г. «Дело, — пишет он, — в усилении
болезни в городе. За четыре года на общее количество 2634 больных — 192 случая заболеваний
корью в Софийской больнице, т.е. 7,2 процента всего количества больных»5.
Медицинское обозрение. — 1911. — С. 813.
Там же.— С. 1104.
3
ЦМАМ. Ф. Р-134 (ДГКБ им. Н.Ф. Филатова).-Д. 14. - Л. 8.
4
Там же.-Л. 6.
5
Детская медицина. Журнал, посвященный внутренним болезням, хирургии, ортопедии и гигиене детского
возраста / Под ред. Л. П. Александрова, гл. врача и директора Детской больницы Св. Ольги в Москве. - М., 1902.-С.
131.
1
2
198
Активными были участие Горохова в издании журнала «Педиатрия» и его педагогическая
деятельность. В течение 1902—1911 гг. Дмитрий Егорович систематически читал курс лекций
«Избранные отделы детской хирургии» (остеомиелит, водянка яичка, астродез при детском
параличе и др.). Лекции опубликованы и сохранились.
Одним из первых Горохов стал настаивать на учреждении кафедры детской хирургии.
Декану медицинского факультета им была даже подана подробная программа курса детской
хирургии и смета на содержание кафедры. К сожалению, первая кафедра хирургии детского
возраста была открыта только в 1922 г. в Петрограде, в Советском институте для
усовершенствования врачей, не без учета предложений Д.Е. Горохова в Обществе детских врачей
в Москве в 1919 г.1
В Адресных книгах Москвы на 1905 г. находим Д.Е. Горохова с адресом проживания
Садовая-Триумфальная, дом Карчагиной, кв. 12. А позднее (с 1906 по 1917 г.) он проживает уже
при больнице; и перечисляются его звания (д.с.с., дкт. мед., прив.-доц. Имп. Моск.ун-та) и
должности: Директор и главный врач Софийской детской больницы, член Врачебного Совета при
Московской Городской Управе, член Совета Арбатских Высших начальных училищ, член Союза
районных Обществ Попечительства об учащихся детях г. Москвы, Сретенское 1-е им. А.С.
Пушкина Городское училище, Лечебное общество Русских врачей, журнал «Медицинское
обозрение» и др.
Скончался Д.Е. Горохов 29 декабря 1924 г. Н.А. Мусатов в некрологе писал, что еще за
неделю до смерти Дмитрий Егорович работал, перемогая себя, и что похоронен он был на
Ваганьковском кладбище «так же скромно, как жил»2. Могила его, к сожалению, не найдена.
Упоминавший выше однокурсник Горохова Иван Михайлович Чупров родился в 1864 г., в
1890 г. окончил медицинский факультет Московского университета со званием лекаря. В
Российском медицинском списке на 1905 г. упоминается как надворный советник и врач для
приходящих Софийской больницы3.
Иван Михайлович Рахманинов (родился в 1854 г., окончил медицинский факультет
Московского университета в 1876 г. со званием доктора). Работал прозектором Мариинской
больницы. В Российском медицинском списке на 1905 г. значится с.с., прозектором и
преподавателем фельдшерского училища
Гользанд Л, Л. Д.Е. Горохов // Хирургия. — 1965. — № 7.С. 152-154.
Мусатов Н.А. Д.Е. Горохов (1863—1924). Некролог. Труды акушерско-гинекологического общества. — М.,
1924. — № 29. — С. 29.
3
Российский медицинский список на 1905 год. — СПб.: Изд. МВД.-С. 397.
1
2
199
Мариинской больницы и старшим врачом Софийской больницы. А еще являлся членом
редколлегии ежемесячного журнала «Медицинское обозрение», издававшегося с 1873 г. (редакция
располагалась в одном из переулков Арбата). Редактором-издателем был Василий Феликсович
Спримон (1839—1911), заслуживающий отдельного рассказа. Отметим здесь лишь то, что журнал
чрезвычайно интересно читать и сегодня, так как он знакомил практических врачей с содержанием
и результатами важнейших работ, наблюдений и исследований в области научной и практической
медицины в русской и иностранной литературе, печатал отчеты о деятельности городских и
земских медицинских учреждений, доклады врачей отдельных больниц и т.д. Рахманинов
регулярно печатался в журналах, особенно в «Медицинском обозрении» В.Ф. Спримона, которое
позднее так и называли — Спримона и Рахманинова. Он написал книгу о Ф.П. Гаазе, интересную
тем, что о враче написано именно врачом, да еще Софийской больницы!
В 1903 г. Иван Михайлович редактирует 5-е издание ставших уже знаменитыми «Лекций
об острых инфекционных болезнях у детей» Н.Ф. Филатова. Каким уважением к памяти учителя и
человеческой порядочностью полны слова его предисловия к этим лекциям: «Принявши на себя,
согласно желанию семьи покойного профессора Нила Федоровича Филатова, наблюдение за
выпуском в свет нового, 5-го издания его «Лекций об острых инфекционных болезнях у детей», я
решил сохранить текст предыдущего издания (1899) без всяких изменений. Вместе с тем, следуя
примеру самого автора, который каждое новое издание своих сочинений печатал более или менее
переработанными и дополненными, я счел себя обязанным снабдить предлагаемое ныне издание
своими дополнениями, касающимися разработки различных вопросов из области учения об
острых инфекционных болезнях за последнее время. Все эти дополнения я поместил в низу
страниц, в виде подстрочных примечаний, с тою целью, чтобы повсюду сохранялась ясная
граница между ними и тем, что принадлежит собственно перу незабвенного автора»1.
Действительный статский советник, доктор медицины, работавший в Московской
Мариинской больнице и в Училище для фельдшериц этой больницы, старший доктор Софийской
детской больницы И.М. Рахманинов проживал в 1917 г. по адресу: Цветной бульвар,30.2
Лекции об острых инфекционных заболеваниях у детей Н.Ф. Филатова, покойного ординарного
профессора детских болезней в Императорском Московском университете и директора Хлудовской детской
больницы. 5-е издание с дополнениями И. Рахманинова, ст. врача Московской детской больницы. — М., 1903. — С. 1.
2
Адрес-календарь Москвы на 1917 год. — Т. 3. — С. 412.
1
200
В 1918 г. Рахманинова приветствовал Главный доктор Софийской больницы Д.Е. Горохов
такими словами: «С нами работает заслуженный врач, ныне старший врач, перешедший с
"Бронной" больницы, Иван Михайлович Рахманинов »1.
Интересно, что за плодотворную деятельность В.Ф. Спримона и в связи с 25-летием
журнала в 1898 г. медицинский факультет и Совет Московского университета, по предложению
врачей С.С. Корсакова, В.К. Рота, А.Б. Фохта и Н.Ф. Филатова, присудили Спримону степень
доктора медицины, а 10 медицинских обществ избрали его своим почетным членом. Ко дню
празднования юбилея (10 января 1899 г.) был издан специальный номер журнала, состоявший
исключительно из оригинальных статей московских и иногородних сотрудников под редакцией
профессора Н.Ф. Филатова2.
Перелистывая страницы журнала, узнаешь, что опыт Софийской детской больницы был
полезен всему врачебному миру. Так, на заседании Общества Детских врачей в Москве 16 декабря
1909 г. доктор Виктор Викентьевич Розанов из хирургического отделения Московской
Софийской больницы выступил с докладом «Рак яичника у 5-летней девочки», а 16 декабря 1911
г. — с докладом «Случай эхинококка печени у ребенка, девочки 11 лет (хирурги Д.Е. Горохов и
П.И. Постников) »3.
С 1853 по 1880 г. проработал в Бронной больнице ординатор- хирург Иродион
Степанович Краснопевцев (1826— 1891). Он окончил Московский университет в 1851 г. и 2 года
работал ординатором в хирургической клинике Ново-Екатерининской больницы. Опытным
хирургом пришел он в нашу больницу (провел около 1000 операций), но был еще и терапевтом и
педиатром. Иродиона Степановича очень уважал Н.Ф. Филатов, который присутствовал на
похоронах Краснопевцева на Ваганьковой кладбище4.
Как интересно изучать адресные книги Москвы! Вот одна из них — на 1917 г. Смирнов
Алексей Алексеевич, Б. Патриарший переулок, 4, Софийская Детская больница, Городская
бесплатная лечебница, Врач5. Вроде, дела давно минувших дней? Добрым словом вспоминала
этого опытнейшего врача упоминавшаяся уже Наталья Дмитриевна Архангельская
Горохов Д.Е. Московская Софийская детская больница в прошлом и настоящем. — М., 1918.— С. 85.
Медицинское обозрение. —- 1899. — № 3. — С. V.
3
Там же.-Т. ХХу. - С. 667. 813.
4
Коростелев Н. Б. Некрополь медицинского факультета Московского университета. — М., 1998.
5
Адрес-календарь Москвы на 1917 год. — Т. 3. — С. 453.
1
2
201
Ушакова, сестер и брата которой лечил этот педиатр. А проживали Ушаковы в Ермолаевском
переулке...
Штат больницы в 1915 г. состоял из главного доктора, двух старших врачей, четырех
консультантов, одного прозектора, двух врачей амбулатории, четырех сверхштатных врачей, двух
врачей-ассистентов, одного врача-лаборанта — итого 17, из которых 9 врачей работали за плату и
8 — бесплатно.
Говоря об обслуживании больницей школ Москвы, нужно вспомнить школы, входившие в
сеть учреждений императрицы Марии, в частности, Общества 1837 года, основанного, как
упоминалось выше, княгиней Татьяной Васильевной Голицыной. Так вот, это Общество «для
призрения, воспитания и первоначального образования детей беднейших классов московского
населения», являвшееся старейшим не только в Москве, но и в России, в 1912 г. объединяло 16
школ, в которых обучалось 1206 детей, из которых 350 — бесплатно. И вот этих детей
консультировали и лечили также врачи Софийской детской больницы1.
В архиве больницы встречается много книг со штампом «Из библиотеки С.А. Васильева».
А ведь эта был главный врач больницы с 1923 по 1933 и с 1936 по 1939 г. Огромной
популярностью пользовались лекции Н.Ф. Филатова, «записанные и составленные» его учениками
С. Васильевым, Г. Сперанским и В. Григорьевым. Кто же были эти ученики Филатова, так
позаботившиеся о будущих поколениях педиатров'.' Они трудились целый год, записывая, с
разрешения профессора, его лекции, а летом 1900 г. отредактированные автором «Клинические
лекции» вышли в свет, пользовались небывалым спросом, разошлись моментально, были
переведены на немецкий язык и изданы в Вене. В предисловии к первому изданию Филатов писал:
«Согласившись на просьбу товарищей издать мои лекции, которые касаются по преимуществу
самых обыкновенных, наичаше встречающихся врачу болезненных форм и потому представляют
мало оригинальных или новых воззрений, я тем не менее имел в виду, что они могут оказать
некоторую пользу врачам, не занимающимся специально детской практикой, но вынужденным
подчас лечить детей»2.
Случай привел в больницу архитектора Михаила Михайловича Лютова, земляка С.А.
Васильева, одного из этих трех. Он рассказал о больнице в Вязьме, в которой работал С.А.
Васильев. Его воспоминания хранятся теперь в архиве больницы и дополняют все, что удалось
узнать из архивных документов о прекрасном клиницисте с широкими знаниями по детской
хирургии, травматологии, отоларингологии и
1
2
ЦИАМ. Ф. 32.-Он. 3.-Д. 33.-Л. 1. 67.
Миреки и М. Б. Н.Ф. Филатов. — М: Медицина, 1967. — С. 44.
202
инфекционным болезням, умело сочетавшем работу лечащего врача и руководителя всей лечебной
деятельностью больницы.
Сергей Александрович Васильев родился в 1874 г. Окончил в 1898 г. медицинский
факультет Московского университета со званием детского врача. Российский медицинский список
на 1905 г. упоминает его как сверхштатного ординатора университетской детской клиники. В
течение 20 лет Сергей Александрович руководил всей хирургической и отоларингологической
помощью, 13 лет был главным врачом больницы. Он автор работ по организации работ детских
больниц: «Организация больничной помощи детям», «Режим детской больницы », «Проект
типового устройства детской больницы» и др.1
М.М. Л ютов рассказывает, что С.А. Васильев был мастером на все руки, лечил всех и от
всего: принимал роды, ампутировал конечности и делал пластические операции. Мать Михаила
Михайловича, будучи маленькой девочкой лет двухтрех, в 1894—1895 гг. по рекомендации Н.Ф.
Филатова была привезена из Вязьмы в Москву и оперирована в возглавляемой им больнице
медицинского факультета Московского университета (бывшей Хлудовской) на Девичьем поле.
Молодому хирургу П.И. Постникову ассистировал студент медицинского факультета С.А.
Васильев, проходивший практику в этой больнице. «Надя с одной гландой» звали девочку в
больнице, так как она убежала после удаления одной миндалины. А позднее, уже в Вязьме, Сергей
Александрович принимал ролы у этой Нади, Надежды Ивановны Лютовой, в ноябре 1914 г., когда
уже началась Первая мировая война. Роды прошли успешно, у М.М. Лютова появилась сестра
Ирина.
В 1914 г. он заведовал «Лютовской» больницей в Вязьме. Больница была построена в
начале XX в. торговым домом «Михаила Лютова сыновья», основателем которого был вяземский
купец Михаил Иванович Лютов, прадед Михаила Михайловича. Торговый дом Л ютовых передал
больницу земству, но содержал ее на свой счет (до ее постройки на весь Вяземский уезд была одна
больничка в Вязьме на 20 коек, 100 тыс. жителей уезда обслуживались 2 врачами, 6 фельдшерами
и 3 повивальными бабками). Лютовская больница на 103 койки значительно улучшила
медицинское обслуживание вязьмичей. Н.В. Волков-Муромцев, сын бывшего предводителя
дворянства Вязьмы, в своей книге «Юность», изданной в Париже и переизданной в серии «Наше
недавнее» в издательстве А.И. Солженицына в 1997 г., вспоминает о том, как строилась
Лютовская больница в Вязьме, ставшая одной из лучших в России. Лютовы привлекли к
строительству мастеров из Италии, выписывали новейшее медицинское оборудование из
Швейцарии, квалифицированных врачей и
1
ЦМАМ. Ф. Р-134. - Он, Д. 14. -Л. 6.
203
медицинских сестер из других городов России и, конечно, из Москвы. Больница на 103 койки,
хорошо оснащенная и укомплектованная кадрами, значительно улучшила медицинское
обслуживание вязьмичей. Ее называли больницей для чернорабочих. Сегодня она расширилась до
600 коек, стала городской, но ее по-прежнему зовут «лютовской». М.М. Лютов передает просьбу
вязьмичей, врачей сегодняшней «лютовской » больницы побольше узнать и рассказать им о жизни
и работе их земляка, замечательного врача С.А. Васильева.
После окончания медицинского факультета Московского университета г. С.А. Васильев
становится практикующим врачом, ординатором Детской клиники Императорского Московского
университета, главным доктором которой был его учитель Н.Ф. Филатов. Проживает на 4-й
Мещанской улице, в доме Шевлягина, кв. 12, а позднее на Троицкой улице в доме № 19 Людмилы
Степановны Потехиной. С 1915 г. Васильев проживает на Спиридоновке, 16, кв. 251.
С началом Первой мировой войны организуются госпитали Всероссийского Земского
Союза и Красного Креста. В Вязьме, как ближайшем к Москве тыловом эвакопункте,
разворачиваются эвакогоспитали на 600 коек, и С.А. Васильев назначается старшим хирургом 2-го
вяземского госпиталя, размещенного в одном из корпусов Лютовской больницы. Условия работы
были тяжелейшими, но даже в этих условиях Васильев делал, казалось бы, невозможное. Так,
одного тяжелораненого с множественными осколочными ранениями, раздробленными голенью,
кистями рук и лицом, с начавшейся гангреной остатков ног Васильев, что называется, «собрал»:
ампутировал ноги и кисти рук, «слепил» новое лицо (зрение, конечно, вернуть не удалось), вместо
рук сделал клешни. Пациент выжил, научился плести из лозы корзины и прислал своему
спасителю свою фотографию с благодарностью.
В РГБ хранится один экземпляр изданного в Вязьме в 1915 г. Земским союзом
«Полугодового отчета вяземских городских госпиталей Всероссийского Земского Союза и
Лютовского лазарета местного комитета Красного Креста с 10 августа 1914 г. по 10 февраля 1915
г». Основную его часть — «Медицинский отчет о деятельности госпиталей в Вязьме» составил
старший врач С.А. Васильев.
Интересно, что после окончания в 1916 г. медицинского факультета Киевского
университета Михаил Афанасьевич Булгаков становится врачом Вяземского уезда, а затем
получает место земского врача в этой больнице, заменив ушедшего на фронт врача в детском
отделении. Булгаков высоко оценил состояние больницы, сравнив ее с «величественной
Адрес-календарь Москвы на 1902 год. — Ч. 1. —С. 459; Ч. 2.— С. 863; на 1908 год. - Ч. 3.- С. 63; на 1915
год. - Ч. 3.- С. 63, 70.
1
204
машиной на налаженном, точно смазанном ходу». Об этом вспоминает он в «Записках врача», в
рассказе «Морфий». Вот такой оставил больницу, уходя на фронт в числе многих земских врачей,
С.А. Васильев.
С 1922 г. Лютовы живут в Москве, на Большой Садовой, напротив церкви Св. Ермолая
мученика, а С.А. Васильев работает в бывшей Софийской, а теперь Филатовской, больнице.
Встретились как-то на трамвайной остановке (ходили тогда по Кудринской-Садовой и по Большой
Садовой трамваи 5 и Б и автобус 9) отец М.М. Лютова и С.А. Васильев. И снова Васильев стал
семейным врачом Лютовых, лечившим всех членов семьи (бабушку от холецистита, маму — от
вегетативного невроза сердца, сестренку — от скарлатины, а Мишу — от дифтерии, особенно
опасной в те годы, с применением противодифтерийной сыворотки по методу Филатова, перед
которым преклонялся всю жизнь). Настольной была у него книга Н.Ф. Филатова «Первая сотня
случаев дифтерии, леченных сывороткой в Московской детской клинике».
М.М. Лютов вспоминает, как Васильев критиковал врачей нового поколения за то, что они
начинают лечить пациента с направления его на анализы и на рентген. Он говорил, что земский
врач был лишен таких возможностей, ему были доступны лишь собственные глаза, уши и руки, но
пользоваться ими он умел. Как-то рассказал Лютовым, что только что сделал операцию по
ликвидации «заячьей» губы у новорожденной девочки: «Такая хорошенькая девчушка, а вот мама
чтото у нее не доделала. Мне и пришлось исправить этот дефект. Теперь личико будет выглядеть
совершенно нормально».
В 1910—1911 гг. в больнице был построен жилой корпус для младших служащих,
операционная и перевязочная в главном здании больницы. Там же, при хирургическом отделении,
устроена железная остекленная веранда «для лечения больных солнцем» (современный солярий), а
при амбулаторном отделении оборудована операционная для ЛОР-больных1.
С августа 1914 г. по январь 1918 г. в Софийской детской функционировал, без
уменьшения штатного числа коек больницы, лазарет на 44 кровати для тяжелораненых солдат.
Д.Е. Горохов писал: «Как только началась война с Германией и Австрией, попечитель
больницы почетный опекун П.А. Базилевский на свои личные средства дал поручение
оборудовать госпиталь для раненых воинов при Софийской детской больнице, который в виде
лазарета 1-го разряда и был открыт 26-го августа 1914 г. — сначала на 40 кроватей, а вскоре, с 1
декабря, увеличилось до 44 кроватей. Штатное количество кроватей для детей в больнице
осталось то же (100).
1
Горохов Д. Е. Московская Софийская детская больница в прошлом и настоящем. — М., 1918. — С. 83.
205
Госпиталь для раненых был размешен на 3-м этаже больницы, там, где в обыкновенное время
размешаются матери при детях хирургического отделения, если последние принимаются в
больницу с матерями, а другая половина 3-го этажа служила для перевода детей из других палат,
если палаты проветриваются, дезинфицируются. Содержание лазарета приняло на себя Ведомство
учреждений Императрицы Марии. Первые группы раненых доставлялись прямо с вокзалов, а
затем, после того, как в Москве сорганизовались распределительные госпитали, по мере
освобождения мест в лазарете больницы раненые доставлялись уже из распределительных
пунктов, или же они переводились для операций и для специального хирургического лечения из
московских лазаретов 2-го разряда. Операции раненых производились в операционных
помещениях больницы... Лазарет располагал всеми средствами специальной хирургической
помощи (хорошо оборудованной операционной, рентгеновским кабинетом и пр.), был зачислен в
число госпиталей 1-го разряда, в каковые должны были направляться по преимуществу
тяжелораненые, вследствие чего в лазарет при Софийской детской больнице поступало
значительное число раненых с обширными повреждениями, в особенности нижних конечностей...
В административном и хирургическом отношениях он находился в бесплатном заведовании
директора и главного доктора больницы»1.
Распоряжением Главноуправляющего VII Экспедиции Мариинского ведомства от
10.01.1916 г. было разрешено «отпускать ежегодно, начиная с 1915 года, в распоряжение
Попечителя Московской Софийской больницы 346 руб. за счет особого фонда в 1 млн рублей для
выдачи наградных денег персоналу и прислуге открытого при означенной больнице госпиталя для
раненых воинских нижних чинов, содержание коего принято на средства Ведомства учреждений
Императрицы Марии». По заключению Контроля Мариинского ведомства от 23 марта 1916 г.,
ежемесячный отпуск на содержание госпиталя был увеличен на 145 руб. 25 коп.2
За время существования лазарета госпитальная медицинская помощь была оказана 443
раненым (99 — в 1914, 117 — в 1915, 168 — в 1916 и 59 — в 1917 гг.). Средняя
продолжительность пребывания раненого составила 68,5 дня, средняя стоимость кровати раненого
— от 74 р. 73 к. до 82 р. 53 к., средняя стоимость содержания раненого — от 27 р. 6 к. до 367 р. 61
к., а в 1917 г. — до 478 р. 95 к. "ввиду повышающейся дороговизны жизни".3
Медицинский отчет Московской детской больницы за 1912, 1913 и 1914 гг. - М., 1916. -С. 196.
ЦИАМ. Ф. 130.-Он. 1.-Д. — Л. 585, 590.
3
Горохов Д. Е. Московская Софийская детская больница в прошлом и настоящем. — М., 1918.— С. 81.
1
2
206
III
ДЕТСКАЯ ГОРОДСКАЯ КЛИНИЧЕСКАЯ
БОЛЬНИЦА им. Н.Ф. ФИЛАТОВА
(1922-2003)
Желание служить общему благу
должно непременно быть потребностью
души, условием личного счастья.
А.П. Чехов
Невозможно провести черту между периодами истории больницы Софийской и
Филатовской: и до, и после 1917 г. врачи и весь медицинский персонал верно служили Ребенку,
его выхаживанию и лечению.
6(19) ноября 1917 г. больница отметила 75-летие своей деятельности. По этому поводу
главный доктор-директор больницы Д.Е. Горохов писал: «75-летний юбилей больницы, ввиду
политических событий переживаемого времени, прошел почти не отмеченным, если не считать
скромного общего собрания всех служащих больницы в этот день, заслушавшего в сводном виде
исторический обзор больницы». В своем докладе Горохов привел цифры пролеченных за эти годы
детей: за 75 лет,с 1842 г. по 25 ноября 1917 г. больница приняла на свои кровати 54 760 детей,
подала амбулаторную помощь 756 518 детям, которые сделали 1 679 004 посещения1.
Московская педиатрическая школа, поднятая на необычайную высоту корифеями
позапрошлого века, была продолжена в прошлом столетии учениками и последователями Н.Ф.
Филатова и Г.Н. Сперанского. Детские консультации, обучение медицинских сестер, практика
студентов — все это проводилось на базе больницы, ставшей уже с 1931 г. базой 2-го МОЛГМИ, а
перед Великой Отечественной войной полноценным Комбинатом со всеми присущими ему
клиниками, поликлиникой, консультационными центрами.
В 1917 г. больница пережила три забастовки младших служащих: за повышение ставок
жалования, из солидарности с
1
Горохов Д.Е. Московская Софийская детская больница в прошлом и настоящем. — М., 1918. — С.77.
207
другими лечебными учреждениями, «по тем же основаниям» и главным образом на политической
почве. Последняя забастовка продолжалась целый месяц, с 3 октября, и охватила свыше 60
учреждений Москвы, принадлежавших Министерству Государственного Призрения, в которое из
Мариинского ведомства перешла и Софийская детская больница, пробыв несколько недель в
подчинении Министерства Народного Просвещения (клиники Московского университета,
больницы, институты). Последняя неделя этой забастовки совпала с обстрелами Кремля и других
мест Москвы, продолжавшимися с 27 октября целую неделю. Эти тяжелые дни больница с
лежачими больными детьми и ранеными солдатами благополучно пережила, несмотря на то, что
соседние Никитская и Поварская улицы и Арбатская площадь обстреливались орудиями,
расположенными на Кудринской площади. Самые большие пожары в ночь на 1 ноября были
вблизи от больницы у Никитских ворот. К счастью, в стены больницы, амбулатории и лазарета для
солдат попадали только ружейные пули. Убитых и раненых на территории больницы не было.
Ряд крупных изменений произошел в управлении больницами. Постановлением
Временного правительства от 16 июля 1917 г. была упразднена должность Почетного ОпекунаПопечителя больниц, как и само Мариинское ведомство. Права и обязанности Почетных Опекунов
были переданы в больницах главным докторам. На местах собраниями врачей бывшего
Мариинского ведомства вырабатывались формы коллегиального управления больницами. 27
сентября 1917 г. Управлением Министерства Государственного Призрения были утверждены
коллегиальные органы управления в больницах в виде Больничных комитетов и Медицинских
конференций (права последних расширены по сравнению с прежним, так называемым
Больничным совещанием, вплоть до выбора кандидатов на все врачебные должности для
представления их к утверждению в делегатский Врачебно-Санитарный Совет московских
учреждений Министерства Государственного Призрения). В отличие от Медицинских
конференций Больничный комитет ведал только хозяйственными вопросами.
В ноябре 1917 г. был образован Наркомат государственного призрения, в составе которого
с 1.01.1918 г. начал функционировать Отдел охраны материнства и младенчества (ОММ),
возглавленный врачом Н.Д. Королевым. В середине декабря 1917 г. в Софийской больнице
организовался Больничный комитет из 12 членов (в том числе 8 от младших служащих, 4 — от
старших, хотя во всех других медицинских учреждениях число их было равным).
31 января 1918 г. было опубликовано постановление Наркомата государственного
призрения РСФСР «Об охране
208
младенчества в стране», согласно которому «все обслуживающие ребенка большие и малые
учреждения Комиссариата государ ственного призрения — от воспитательных домов в столицах
до скромных деревенских яслей, — все они со дня опублико вания данного декрета сливались в
одну государственную ор ганизацию и передавались в ведение Отдела ОММ в целях создания
неразрывной цепи с учреждениями, обслуживающи ми женщину в период беременности и
кормления ребенка грудью»1.
С переездом правительства из Петрограда в Москву 15 ап реля 1918 г. Отдел ОММ вошел
в Наркомат социального обеспечения (возглавляла его Вера Павловна Лебедева). И Софийская
детская больница из ведомства Государственно го Призрения с 1.08.1918 г. была переведена в
подчинение Московского Совета Рабочих Депутатов2. Охрана здоровья де тей старшего возраста и
подростков сосредоточилась в Нар компросе, где в декабре 1917 г. был создан Школьный отдел во
главе с врачом В.М. Бонч-Бруевич (Величкиной).
11 июня 1918 г. СНК принял декрет «Об учреждении Наркомздрава » во главе с НА.
Семашко. В специально принятом «Положении о Наркомздраве РСФСР» было указано, что на
Комиссариат возложены: руководство делом охраны материнства и младенчества, организация
охраны здоровья детей и подростков, а также руководство проведением мероприятий по
физической культуре подрастающего поколения. В НКЗ перешел Отдел ОММ во главе с В. П.
Лебедевой и Школьногигиенический отдел Наркомпроса, переименованный в Отдел охраны
здоровья детей и подростков (ОЗДиП) во главе с Е.П. Радиным.
21 августа 1918 г. Городская комиссия по штатам больниц и Комиссия по приему больниц
на совместном заседании вынесла решение о приеме «на ходу» Софийской детской больницы, об
увеличении числа штатных кроватей до 200, о введении в штат изоляционного (сомнительного)
отделения и об использовании большого общего зала в главном здании больницы под палату.
Хирургические и терапевтические больные занимали по 100 коек, в их число входило 25
сомнительных коек. Амбулатория была рассчитана на прием 150 детей в день. Штат врачебного
персонала составляли: главный доктор— 1, старших врачей — 2 (терапевт и хирург), ассистентов
— 4, по два в хирургическом и терапевтическом отделениях, амбулаторных ординаторов — 4, по
два в хирургическом и терапевтическом отделениях3.
Гольдфельд А. Я. Очерки истории педиатрии в СССР. — М.: Медицина, 1970. - С. 9.
Горохов Д. Е. Московская Софийская детская больница в прошлом и настоящем. — М., 1918. — С. 84.
3
Там же.— С. 84—85.
1
2
209
29 декабря 1924 г. скончался Дмитрий Егорович Горохов, отдавший работе в больнице
более 20 лет жизни. Еще за не делю до смерти он через силу работал. Похоронен он был на
Ваганьковском кладбище1. Могила пока не найдена.
Постановлением Коллегии Мосздравотдела от 30.03.1922 г. было принято решение о
переименовании Софийской дет ской больницы в больницу имени проф. Н.Ф. Филатова, в числе
других пяти московских больниц: Пречистинской пси хиатрической больницы — в Институт
судебной психиатриче ской экспертизы имени профессора В.Н. Сербского, Детской больницы Св.
Владимира — в Детскую больницу имени д-ра Раухфуса, детской больницы Св. Ольги — в 1-ю
Детскую ту беркулезную больницу, бывшего коронационного убежи ща — в больницу для
неизлечимых больных (пункт 3 поста новления «О переименовании больниц», докладчик Л.С. Бо
голепова). Коллегия выразила благодарность Комиссии «за произведенные работы». Вопрос о
переименовании Алексеев ской психиатрической и Преображенской психиатрической больниц
предложено было Комиссии пересмотреть. Поста новление это было зарегистрировано
горздравотделом Моссо вета 1.04.1922 г. за № 5799, направлено в Рабоче-крестьян скую
инспекцию2. 12 апреля информация о постановлении была опубликована в газете «Рабочая
Москва».
13 июня 1923 г. главным доктором больницы был назначен С.А. Васильев. В фонде
Московского отдела здравоохранения в ЦГАМО хранится отчет о деятельности Больницы им.
Филатова в г. Москве за 1924 г. В нем читаем: «Больница для лечения и предупреждения болезней
детей трудящегося населения: стационар на 160 коек (60 хирургических, 60 терапевтических, 20
грудных, 20 гонорейных), амбулатория, лаборатория, Рентгеновский кабинет, консультация для
грудных детей, молочная кухня и механическая прачечная. Главный врач — С.А. Васильев. Всего
персонала 203 чел: 33 — х/о, 21—т/о, 20 — грудное отделение, 16 — гонорейное отделение, 3 —
лаборатория, 2 — рентген, 5 — сомнительное отделение, 4 — приемный покой, 7 — кухня, 12 —
механическая прачечная, 8 — аптека, 6 — контора, 35 — хоз. персонал, 16 — амбулатория, 10 —
консультация, 5 — молочная кухня3.
Статистика в те годы была удручающей: в 1924—1926 гг. в стране уровень младенческой
смертности составлял 195— 230 случаев на 1000 родившихся живыми, а материнской — 200—210
случаев на 100 тыс. родившихся живыми.
Мусатов Н. А. Д.Е. Горохов (1863—1924). Некролог. Труды акушерско- гинекологического общества. —
М., 1924. — № 29. — С. 28—29.
2
ЦГАМО. Ф. 2129 (Отдел здравоохранения Моссовета). — Оп. 1. — Д. 23а.-Л. 30-31.
3
Там же.-Д. 195.-Л. 88.
1
210
Иными словами, каждый четвертый-пятый ребенок умирал, не прожив первого года жизни,
каждая четвертая-пятая женщина погибала во время беременности и родов. И больница наблюдала
ту же статистику и испытывала те же трудности с лечением больных детей. В 1926 г. С.А.
Васильев как главврач больницы принимал участие и в обследовании помещений больницы «на
предмет выяснения о появлении домового грибка» вместе с завхозом Афиногеновым и районным
инженером П.Г. Сергуновым. В акте от 13.02.1926 г., представленном губернскому инженеру
Мейснеру, отмечалось, со слов главврача, «что никаких обследований с описью мест
расследования по зданиям, в которых найдены зарождения грибком, не имеется и ему лично ни о
каких обследованиях ничего не известно, кроме каких-то ходячих преданий». При осмотре
Амбулатории больницы и Аптеки, находящихся в каменном одноэтажном здании, были
обнаружены трещины и промочки на потолках, загнивание наката, трещины в кирпичных кладках
стен, во многих комнатах деревянные полы дали «некоторую зыбь и осели».
Сохранился «Генплан Московской детской больницы им. проф. Филатова по СадовойКудринской ул., дом 15 с обозначением перспективного строительства и благоустройства
территории больницы» с перерегистрационными штампами 1938 и 1939 гг. В соответствии с
генпланом определялись: пристройка аудитории и реконструкция 4-го этажа главного корпуса
(надстройка в 1937 г. двух этажей над существующими двумя этажами); реконструкция правого
крыла и пристройка веранды; постройка 2-этажных зданий лаборатории, амбулатории и
инфекционного корпуса; перестройка существующего 2-этажного здания под молочную и детскую
кухни; постройка одноэтажного анатомического отделения; установка статуи В.И. Ленина и бюста
проф. Н.Ф. Филатова1.
Паспорт дома Протковой, составленный УГК ОИП в 2000 г., отмечает, что в советское
время под домом был вырыт подвал, устроено центральное отопление, разобрано несколько печей,
утрачены некоторые двери. К середине XX в. фасады пришли в ветхое состояние, нижние венцы
сруба подгнили, лепнина в интерьерах имела утраты.
С.А. Васильев проживал по-прежнему на Спиридоновке, 16, кв.15. Работал, помимо
нашей больницы, в амбулатории Трехгорной мануфактуры2.
Фотографии С.А. Васильева в форме военного врача русской армии 1914 г., мирных
предвоенных лет и Великой Отечественной войны подарила больнице его соседка по
Спиридоновке Татьяна Анисимовна Чижикова. Добрым словом она
1
2
ЦАНТДМ. Ф. 1.-Д. 8256.
Адрес-календарь Москвы на 1929 год. — С. 257.
211
поминает мудрого человека, заставившего ее, молодую девушку, пойти учиться в институт, а во
время войны подработать в эвакогоспитале, развернутом на базе больницы, в качестве вахтера
хирургического отделения.
В Адресной и справочной книге Москвы на 1926 г., в разделе «Врачи по специальностям»
и в разделе «Детские врачи» находим Детскую больницу им. проф. Филатова (бывшую
Софийскую), Садовая-Кудринская, 15. Больница на 180 коек для детей до 12 лет. Главный врач
Васильев Сергей Александрович; хирургическое отделение — ст. врач Розанов Виктор
Викентьевич; терапевтическое отделение — ст. врач Рахманинов Иван Михайлович; ординатор
Веревкин Сергей Иванович; грудное отделение — ст. врач Дулицкий Семен Иосифович;
амбулатория (прием ежедневно, кроме праздников, 10— 1 час.) — зав. Васильев Сергей
Александрович1.
В 1939 г. Васильев перешел на работу консультанта хирургического отделения больницы.
11 декабря 1939 г. в больнице состоялось чествование консультанта больницы хирурга доктора
С.А. Васильева. Выступающие отмечали, что под руководством главврача Васильева больница
превратилась в большой медицинский комплекс с поликлиникой, школьной амбулаторией, физиоортопедическим отделением, консультацией, яслями и молочной кухней; что исключительного
мастерства и опыта достиг С.А. Васильев в бронхоскопии (им было извлечено 272 инородных тела
из пищевода и произведено 326 верхних бронхоскопий у детей «с исключительно прекрасным
результатом»); что под его руководством разработаны методика лечения ангиом в детском
возрасте. Вспоминались подготовленные им доктора Хазан, Венгеровский, Китлер, Цинцинатор2.
В 1942 г. на С.А. Васильева, 67 лет, врача-консультанта с окладом 810 руб. и с нагрузкой
60 ч в месяц ведется личный счет по зарплате3. Скончался Сергей Александрович 22 октября 1944
г.
Из письма на фронт матери М.М. Лютов, упоминавшийся уже нами, узнал, что в Москве
скончался С.А. Васильев. Письмо датировано началом апреля 1945 г.
Одним из первых учеников Н.Ф. Филатова был Роман Осипович Лунц (1871—1947). По
семейному преданию, Лунцы были из прибалтийских немцев и даже имели в Прибалтике
владения. Отец Романа, Осип Лазаревич Лунц, родился в
Адрес-календарь Москвы на 1929 год. — Ч. 1. —С. 600.
Сорок лет врачебной, педагогической и общественной деятельности доктора С.А. Васильева // Педиатрия.
— 1940. — № 5. — С. 104.
3
Центральный объединенный архив департамента зравоохранения г. Москвы (Архив ДЗ г. Москвы). Ф. 446
(Детская Филатовская больница). — Оп. 2.—Д. 76.— Т. 1.—Л. 86.
1
2
212
1842 г. Окончил Щавельскую гимназию, Ковенской губернии. В 1866 г. окончил медицинский
факультет Московского университета, получив степень лекаря с отличием, и поступил на военномедицинскую службу младшим ординатором Минского военного госпиталя. В 1869 г. защитил
диссертацию в Московском университете на степень доктора медицины «О жировом
перерождении нейроглии головного мозга у детей». На основании 300 микроскопических
исследований он доказывал физиологический характер этого процесса, вопреки мнению Р.
Вирхова, описавшего его как явление патологическое. В 1878 г. он назначается старшим
ординатором госпиталя, почти одновременно, с 1880 г., являясь врачом при Минском реальном
училище. В 1883 г. он оставляет госпиталь и продолжает работать в училище до 1912 г.
За свою 45-летнюю службу был награжден орденом Св. Владимира, а определением
Правительствующего Сената от 21 мая 1897 г. возведен, вместе с детьми, в потомственное
российское дворянство. С самого основания Общества минских врачей в 1867 г. О.Л. Лунц был
его активным членом, выступая ежегодно с докладами (против распространения коклюша,
дифтерита и других заразных болезней, о врожденных аномалиях кровообращения, о глазных
болезнях). Им был разработан проект обязательных постановлений Минской городской думы по
надзору за проституцией, с небольшими изменениями утвержденный Министерством внутренних
дел и функционировавший в Минске. О.Л. Лунц принимал участие в работе XVI Международного
конгресса в Будапеште, на I съезде русских врачей (1908) он делал доклад о фибролизине, на II
съезде (1911) — о мерах борьбы с распространением туберкулеза. В 1879—1883 гг. был
председателем Общества минских врачей. Огромен был его авторитет среди пациентов, особенно
еврейского населения. «Ни один уважающий себя еврей, — говорили в Минске, — не
отправляется в царство небесное без проходного свидетельства д-ра Лунца»1. О нем написана
книга «Мой доктор Лунц».
Роман Осипович родился в 1870 г., учился в московской гимназии. В 1894 г. окончил
медицинский факультет Московского университета со званием лекаря и со следующего года начал
работу как вольнопрактикующий врач. В фонде Московского университета в ЦИАМ удалось
обнаружить этот диплом: «Предъявитель сего, Роман Осипович Лунц, сын коллежского советника,
вероисповедания иудейского, по удовлетворительном выдержании в Московском университете, в
1891 г., полукурсового испытания и по зачете определенного уставом числа полугодий на
Медицинском факультете МУ,
1
Минский врачебный листок. — 1912. — Л. 11—13.
213
подвергался испытанию в Испытательной Комиссии при ИМУ, в сентябре и октябре месяцах 1894
г., причем оказал следующие успехи: по описательной анатомии удовлетворительно, по
патологической анатомии удовлетворительно, по гистологии удовлетворительно, по общей
патологии удовлетворительно, по оперативной хирургии с хирургической анатомией и учению о
повязках, переломах и вывихах удовлетворительно, по физиологии весьма удовлетворительно, по
физиологии весьма удовлетворительно, по медицинской химии весьма удовлетворительно, по
фармакологии весьма удовлетворительно, по медицинской химии весьма удовлетворительно,
фармакологии с рецептурой и учением о минеральных водах удовлетворительно, по фармации с
фармакогнозией удовлетворительно, по частной патологии и терапии удовлетворительно, по
судебной медицине с токсикологией удовлетворительно, по зоотомии с ветеринарной полицией
удовлетворительно, по теоретической хирургии удовлетворительно, по офтальмологии
удовлетворительно, по акушерству с операциями на фантоме и женским болезням
удовлетворительно, по терапевтической клинике весьма удовлетворительно, по хирургической
клинике удовлетворительно, по клинике нервных болезней удовлетворительно, по клинике
женских болезней удовлетворительно. По сему и на основании Высочайше утвержденного мнения
Государственного Совета 5 ноября 1894 г. удостоен степени лекаря, со всеми правами и
преимуществами, поименованными как в означенном Высочайше утвержденном мнении
Государственного Совета, так и в ст. 92 устава университета 1884 г. В удостоверение сего и дан
сей диплом г. Лунцу, за надлежащей подписью и с приложением печати Управления Московского
Учебного Округа. Город Москва»1.
На оборотной стороне диплома (как во всех дипломах) — Факультетское обещание:
«Принимая с глубокою признательностью даруемые мне наукою права врача и постигая
всю важность обязанностей, возложенных на меня сим званием, я даю обещание в течение всей
своей жизни ничем не помрачить чести сословия, в ко торое ныне вступаю. Обещаю во все
времена помогать по лучшему моему разумению прибегающим к моему пособию страждущим
свято хранить вверяемые мне семейные тайны и не употреблять во зло оказываемого мне доверия.
Обещаю продолжать изучать врачебную науку и способствовать всеми своими силами ее
процветанию, сообщая ученому свету все, что открою. Обещаю не заниматься приготовлением и
прода жею тайных средств. Обещаю быть справедливым к своим сотоварищам-врачам и не
оскорблять их личности; однако
1
ЦИАМ. Ф. 418.-Оп. 80.-Д. 149.-Л. 87.
214
же, если бы того потребовала польза больного, говорить правду прямо и без лицеприятия. В
важных случаях обещаю прибегать к советам врачей, более меня сведущих и опытных; когда же
сам буду призван на совещание, буду по совести отдавать справедливости их заслугам и
стараниям».
После получения диплома лекаря Р.О. Лунц в течение 4 лет работает в Борисоглебской
земской больнице в Тамбовской губернии, постоянно руководит врачебными конференциями.
Затем возвращается в Минск и работает в семиклассном коммерческом училище. В архиве
больницы хранятся два адреса, полученные Р.О. Лунцем в связи с оставлением им должности
училищного врача. На своем заседании 23 октября 1902 г. Попечительный комитет училища
выразил Р.О. Лунцу благодарность «за образцовое ведение дела», а Педагогический комитет
училища 28 октября постановил «выразить Роману Осиповичу Лунцу чувство своего глубокого
сожаления о том, что лишается в лице его доброго товарища, образцового сослуживца и
гуманного врача, всегда с готовностью и бескорыстно оказывавшего помощь ученикам училища и
всем служащим в нем». Адрес подписали директор, три законоучителя и четырнадцать
преподавателей училища.
После увольнения Лунц переезжает в Москву и начинает работать в Софийской детской
больнице. Занимается и частной практикой. Его фамилия упоминается в статье «Медицина в
московской дворянской семье» в «Московском журнале », № 5 за 1999 г. Семья члена
Государственного Совета по тюремным делам Марка Николаевича Любощинского была большой
(только детей было девять). О здоровье прислуги также заботиться приходилось. Так вот,
постоянным домашним врачом Любощинских, проживавших на Зубовском бульваре, был очень
квалифицированный доктор Лунц. К сожалению, супруга главы семейства, Анна Егоровна,
скрупулезно фиксировавшая все визиты доктора, его рецепты, направления на анализы,
несложные операции, проводившиеся им на дому, гонорары доктору, имени и отчества его не
записывала1. Но это был именно Роман Осипович Лунц.
Мечтал Р.О. Лунц и о своей больнице. В 1908 г. он подал прошение в Канцелярию
Московского врачебного управления об организации на собственные средства лечебницы для
больных, «страдающих внутренними и детскими болезнями и требующих хирургического
пособия». К прошению Лунц прилагал копии формулярного списка, свидетельства медицинского
факультета Московского университета «о выдержании
1
Предеин Е.В. Медицина в московской дворянской семье // Московский журнал. — 1999. — № 5. — С. 32.
215
экзамена на звание доктора медицины», свидетельства на звание уездного врача, удостоверения о
службе в Минском коммерческом училище, о службе в Борисоглебской, Тамбовской губернии,
уездной земской управе и Устав предполагаемой лечебницы. 29 апреля 1908 г. ходатайство Лунца
было московским градоначальником отклонено без всякой аргументации1.
В архиве больницы сохранились фотографии Р.О. Лунца: во время обхода и консультаций
с хирургом А.К. Сироткиным, на занятиях с медицинскими сестрами, во дворе больницы. Кстати,
о Сироткине: на титульном листе Нового Хирургического архива, 1926 г. издания под редакцией
С.П. Федорова — рукой П.А. Сироткина карандашом: «Прочитано в деревне Калентево.
Кинешемский уезд. Ивано-Вознесенская губерния. 16—24.УП.25» (экземпляр хранится в архиве
больницы). Прочитан, видимо, во время отпуска, да еще очень быстро журнал в более чем 300
страниц. Как нужно сделать все эти альбомы и книги живым источником знаний и интересов для
сегодняшнего врача, его сопереживания болезням малышей, его любви к клинике, в которой он
готовится провести жизнь!
В 20-е годы XX в. в нашей стране возникает острая необходимость подготовки врачей,
профессионально и квалифицированно разбирающихся в проблемах педиатрии — науке о
здоровом и больном ребенке, в детских болезнях, их диагностике, лечении и профилактике. Все
это продиктовало появление факультета Охраны Материнства, Младенчества и Детства (ОММиД)
при 2-м ММИ. Факультет стал первым в нашей стране и в мире педиатрическим факультетом.
Стали проводиться конкурсы, пропагандировавшие грудное вскармливание новорожденных: в
женских консультациях вывешивались плакаты, матерей награждали, о них писали в газетах,
публиковали их фотографии. Всегда активный проводник идей Нила Федоровича Филатова, его
ученик Р.О. Лунц уже в 1923 г. на II съезде врачей в Москве выступил с докладом о дифтерии. В
1924 г. при больнице открылась детская консуль тация, через год организована молочная кухня.
На Петровке (сейчас на этом месте на углу Петровки и ул. Москвина — больница) Роман
Осипович проводил консультации, осматривал доставляемых с улицы детей-беспризорников (бося
ков), давал рекомендации по их содержанию и лечению. По семейному преданию, родные
опасались, как бы не принес он в дом какую-нибудь заразу (жили Лунцы на Спиридоновке, 16). В
1926 г. на Спиридоновке, 27, открылись хирургическое отделение больницы и школьная
амбулатория, на следующий год начала работу площадка для грудных детей, женская
1
ЦИАМ. Ф. 1.-Оп. 3.-Д. 251.-Л. 1-8.
216
консультация и школа медицинских сестер. Ею-то в течение многих лет и руководил Р.О. Лунц.
11.02.1938 г. НКЗ СССР утвердил Положение о курсах по подготовке младшего
медицинского персонала, в соответствии с которым при больницах создавались специальные кур
сы для младшего медперсонала в возрасте до 50 лет и имею щего стаж практической работы в
лечебных учреждениях не менее 1 года и общеобразовательную подготовку в объеме 4-х классов
средней школы. Срок обучения равнялся 6 месяцам. Курсы содержались за счет бюджета НКЗ
республик. Окон чившие получали свидетельства1.
1.10.1931 г., в соответствии с приказом НКЗ СССР от 9 августа 1930 г. № 406, во 2-м
ММИ был произведен набор студентов на 1-й курс факультета охраны материнства, младенчества
и детства (ОММиД). Одновременно за счет привлечения студентов лечебного факультета было
организовано обучение на других курсах, что позволило уже 15 июня 1932 г. осуществить первый
выпуск врачей (121 чел.) факультета ОММиД.
С момента организации педфака кафедру пропедевтики 2-го ММИ возглавил Р.О. Лунц.
Со своими помощниками он приступил уже с 13 марта 1931 г. к организации кафедры и клиники.
Лунц был широко образованным педиатром, талантливым педагогом, блестящим лектором и
активным организатором первых в стране педиатрических факультетов. Первая учебная
программа курса пропедевтики была разработана Р.О. Лунцем и А.А. Колтыпиным и включала в
себя особенности морфологии и физиологии ребенка, диететику и методику исследования
здоровых и больных детей. Базой кафедры являлись клинические отделения старейших
московских больниц — Филатовской и Морозовской, и физиологическое отделение Дома
младенца № 10 (с 1933 г. — Дома младенца № 6). Под руководством Р.О. Лунца коллективу
кафедры удалось быстро наладить преподавание, создать учебно-методический материал,
коллекцию таблиц и наглядных пособий, которые не потеряли актуальности до наших дней. Р.О.
Лунцем опубликовано 30 работ, а его учебник «Физиология и диететика ребенка » переиздавался
многократно.
Не без активного участия таких врачей, как Р.О. Лунц, была усилена медицинская помощь
детям. Приказом по Мосгорздравотделу от 15.04.1937 г. № 263 «О содействии в изучении
развития детей на первом году жизни» МосгорЦНХУ (Центральному научно-хозяйственному
управлению) поручалось проводить «изучение физического развития детей на первом году жизни»
по материалам роддомов и родильных
1
ЦМАМ. Ф. Р-552 (Главное управление здравоохранения Мосгорисполкома). — Оп. 1. — Д. 20. — Л. 96об.
217
отделений больниц путем выкопировки необходимых данных на фишку, и по материалам
консультаций (детских, объединенных и смешанных — тем же путем)»1.
Приказом по Мосгорздраву от 25.01.1938 г. № 59 «О неотложной помощи детям» на
дежурных пунктах неотложной помощи были введены «в целях повышения качества неотложной
помощи детям, с 19 до 24 часов, дежурства педиатров, для чего в районах с большой
протяженностью (в т.ч. Краснопресненском) устанавливались дополнительные штаты 1 'Д
единицы врача-педиатра. С 24 до 9 часов неотложная помощь детям оказывалась дежурными
терапевтами пунктов неотложной помощи. Для консультаций во всех затруднительных случаях
вводились дежурства двух педиатров-консультантов, поэтому штат «Скорой помощи»
увеличивался на 6 врачебных единиц»2.
Приказ по Мосгорздраву от 16.05. 1938 г. № 360 запрещал педиатрам, работавшим в
больницах и отделениях для грудного возраста, «в интересах рациональной борьбы с детскими
летними поносами», уходить в отпуск в течение июняиюля— августа3.
Роман Осипович продолжал работать и во время войны в больнице-госпитале. Приказом
№ 225 от 31.08.1942 г. по эвакогоспиталю профессор Р.О. Лунц зачислялся с 1 сентября 1942 г. на
должность консультанта больницы с почасовым окладом из расчета 50 руб.в час4.
Находим мы Р.О. Лунца и в послевоенных приказах по больнице, в частности в приказе к
1 мая 1946 г. с объявлением благодарности с занесением в трудовую книжку. На основании
приказа № 287 по Мосгорздравотделу в больнице вво дится (приказом от 1.06.1946 г. № 105)
широкое обсуждение всех летальных случаев на еженедельных по вторникам клиникопатологических конференциях под председательст вом профессора Р.О. Лунца5.
А что за семья была у Романа Осиповича? Его супругой была пианистка, ученица А.Н.
Скрябина, профессор и зав. кафедрой концертмейстерского мастерства Московской кон
серватории, заслуженный деятель искусств РСФСР Мария Соломоновна Неменова-Лунц (1878—
1954). Ее имя — на Золотой доске Малого зала Консерватории, фонд ее после смер ти супруги
Даниил Романович Лунц передал музею А.Н. Скрябина, а изумительный акварельный портрет
бережно
ЦМАМ. Ф. Р-552.-Оп. 1.-Д. 8.- Л. 93об.
Там же.-Д. 20.-Л. 38об - 39.
3
ЦМАМ. Ф. Р-552.-Оп. 1.-Д. 20.-Л. 72об.
4
Архив ДЗ г. Москвы. Ф. 446 (Детская Филатовская больница). — Оп. 2.-Д. 75.- Л. 55.
5
Там же. —Л. 15.
1
2
218
хранит ее невестка Светлана Леоновна Топтапова. Сыном его был Даниил Романович Лунц
(1912—1977), один из ведущих советских психиатров, доктор медицинских наук, профессор,
руководитель клинического отделения ЦНИИ судебной психиатрии им. проф. Сербского. В 1934
г. он окончил 1-й ММИ, был участником Великой Отечественной войны. Некролог о нем
напечатал в 1977 г. «Журнал невропатологии и психиатрии им. С.С. Корсакова». А старейшие
профессора Института судебной психиатрии им. Сербского Борис Владимирович Шостакович и
Яков Лазаревич Ландау познакомили с С.Л. Топтаповой, которая предоставила массу
интереснейшего материала из семейного архива и для настоящей книги, и для будущего музея
больницы.
Отец и сын, Р.О. Лунц и Д.Р. Лунц, М.С. Неменова-Лунц похоронены на Новодевичьем
кладбище. А сегодня готовится стать врачом студент РГМУ Диниил Неменов, внучатый
племянник Марии Соломоновны.
Несколько слов о детской площадке во дворе больницы. На фотографиях начала столетия
видим детские площадки, где больные дети обедают, играют на помостах; здесь же —
гимнастические снаряды, качели. А вот интересный материал найден в архиве. 4 декабря 1925 г. из
Управления Московского губернского инженера по производству строительных работ Детской
больнице им. Филатова (бывшей Софийской) выдан план владения больницы, а к плану
приложены рисунки и чертежи беседок и веранд для выздоравливающих детей. Дата утверждения
— 30 декабря 1925 г. и подписьИ. Машков1. Да ведь это Иван Павлович Машков (1867— 1945),
автор двух интереснейших путеводителей по Москве 1895 и 1913 гг., архитектор Московской
городской управы (1895—1917), управления губернского инженера, губернского архитектора,
отдела проектирования Моссовета, а по существу главный архитектор города в 1918—1941 гг.!
Интересно, что И.П. Машков в 1886 г. окончил Московское училище живописи, ваяния и
зодчества по классу А.С. Каминского, получил звание классного художника архитектуры с правом
производства работ; участвовал в проектировании клинического городка на Девичьем поле под
руководством видных архитекторов А.И. Вебера и К.М. Быковского. Старожилы больницы
помнят эти беседки. Значит, пережили они даже войну, хотя двор и сад были основательно
перерыты; в больнице располагался эвакогоспиталь, и раненые бойцы, судя по фотографиям,
отдыхали в этих беседках и верандах. Как было бы полезно и красиво восстановить беседки и
именно по «машковским » чертежам!
1
ЦАНТДМ. Ф. !.-№ 368.
219
Замечательному архитектору, реставратору и москвоведу И.П. Машкову принадлежат
слова: «Мы не чем иным не воздадим так полно уважения к памяти предков, как правдивым
изучением их жизни на основании вещественных и письменных памятников. Изучая старую
Москву, мы тем самым изучаем быт наших дедов и отцов, сделавши свое дело, мы оставим
продолжение его в наследие следующим поколениям»1.
В соответствии с генпланом, разработанным в 1935— 1936 гг. под руководством С.А.
Васильева, больница должна была выполнять возросшие задачи. Ведь она с 1931 г. стала, вместе с
поликлиникой и детской консультацией — клиникой и базой педиатрического факультета 2-го
Московского медицинского института. Количество врачей достигло 200 человек, средний
медперсонал составил 400 человек, а всего в клинике работало более 900 сотрудников.
«Центральное расположение обязывает переход больницы, особенно хирургической клиники, на
обслуживание всей скорой и неотложной помощи детям раннего возраста». Больница имела уже
428 коек, поликлиника № 9 — до 257 000 посещений в год, помощь на дому — до 75 000
посещений, консультация № 27 обслужива ла 5000 детей2.
В Приказе № 272 по Мосгорздравотделу от 27.04.1935 г. отмечалось: «Детская больница
им. Филатова по итогам похо да имени ХУ1-го съезда Советов за последний период доби лась
значительных улучшений в своей работе. Больница хоро шо организована, дисциплинирована. В
больнице чисто, уют но, отмечается любовное отношение к детям. В больнице прекрасно
поставлено специальное отделение для лечения тя желых ожогов. В больнице хорошее питание, а
также постав лено индивидуальное питание. Больница добилась прекрас ных результатов в
отношении борьбы с внутрибольничными инфекциями (за 1934 — 0,7 %). Все эти успехи
являются ре зультатом напряженной и дружной работы всего коллектива больницы под умелым
руководством гл. врача больницы тов. Крестинской В.М. Отмечая все вышеизложенное, Мосгор
здравотдел присваивает детской больнице им. Филатова зва ние Образцовой больницы г.
Москвы»3.
В эти годы С.А. Васильев назначается ВРИО главного вра ча, заменяя часто В.М.
Крестинскую, пишет приказы по больнице (приказы эти писаны от руки в телефонной книге,
Бранденбург Б. Ю., Татаржанская Я. В. «Душа» комиссии по сохранению древних памятников
Московского археологического Об щества Машков Иван Павлович (1867—1945) // Краеведы Москвы. — Ч. 2. -М.,
1997.-С. 120-138.
2
ЦМАМ. Ф. Р-134. -Оп. 1.-Д. 6.-Л. 4.
3
Архив ДЗ г. Москвы. Ф. 446 (Детская Филатовская больница). — Оп. 2.-Д. 1.-Л. 24.
1
220
и только с 1934 г. приказы печатаются). Так, приказ № 85 по больнице от 6.11.1933 г. за подписью
С. Васильева гласил: «5 ноября во время утреннего чая ребенок опрокинул на себя горячий чай.
Давшая чай няня Иванова и дежурная сестра Кудинова не вызвали дежурного врача, а сами
смазали обожженное место вазелином. Ни палатному врачу, ни при сдаче дежурства они также
ничего не сказали, и только случайно ночная смена обнаружила ожоги 2—1 степени. За подачу
горячего чая, которым ребенок может обжечься, за недостаточный надзор за детьми, за попытку
скрыть несчастный случай и за применение лечения собственными средствами няня Иванова и
сестра Кудинова отстраняются от работы и дело о них передается на общественный суд»1.
Интересно читать приказы по больнице, отражающие верное следование
основоположникам отечественной педиатрии о проведении консультаций у постели больного
ребенка. Перед нами Приказ от 4 декабря 1936 г. № 250: «При просмотре историй болезни мною
обнаружены в некоторых из них записи лечащих врачей по отделениям: "Вызвать терапевта",
"Вызвать хирурга" и т.п. Очевидно, консультация с другими специалистами не проводится, как это
следует делать лечащими врачами, и на половину теряет свой смысл, так как приглашенный
консультант не получает никаких сведений от лечащего врача. В результате получается не
консультация, а несогласованный осмотр больного разными врачами к явному ущербу для
лечения. Категорически запрещаю такой способ консультации и предлагаю всегда осматривать
больных совместно палатному врачу с приглашенным специалистом, причем ответственность за
запись в истории болезни и назначения врача несет палатный врач. Гл. врач Крестинская»2.
Строгость приказа понимаешь, так как в целом по РСФСР был выпущен приказ НКЗ от
2.12.1936 г. № 1216 «Об учете эффективности лечения в хирургических отделениях», обязавший
всех главных врачей, директоров клиник и заведующих хирургическими отделениями ввести с 1
января 1937 г. учет эффективности лечения по следующим показателям: Нагноения после
грыжесечения при неущемленных и нерецидивных грыжах; Отдаленные результаты после
грыжесечения (поздние нагноения и рецидивы; учитываются до 3 лет); Смертность после
операций по поводу острого аппендицита и ущемленной грыжи; Отдаленные результаты резекции
желудка (отдельно операции вследствие злокачественной опухоли и отдельно по операциям,
произведенным вследствие язв или других причин; учет результатов — до 3 лет;
1
2
Архив ДЗ. г. Москвы. Ф. 446.— Оп. 2. — Д. 1. Л. 17.
Там же.
221
Не совпадение диагноза: до операции и во время операции; Нагноение после первичной обработки
ран; Восстановление функций конечностей после переломов шейки и диафиза бедра и плеча,
лодыжек, луча в типичном месте и сроки лечения этих повреждений до полного восстановления
трудоспособности (отдельно по открытым и закрытым переломам); Несовпадение клинического и
патолого-анатомического диагнозов (включая как оперированных, так и неоперированных
больных).
Учет по установленным показателям ведется заведующими отделениями или директорами
клиник повседневно с занесением результатов его в квартальные и годовые отчеты больниц. Учет
отдельных результатов лечения производится самими заведующими отделениями только путем
личного осмотра больных, с занесением полученных данных в особый раздел отчета
хирургического отделения1.
11 июня 1935 г. ВРИО главного врача С.А. Васильев назначает приказом № 192 на время
своего отпуска исполнение обязанностей главного врача заведующего хирургическим отделением
д-ра Сироткина впредь до возвращения главного врача В.М. Крестинской2, 14 января 1937 г.
приказом № 3 объявляет наличный состав сотрудников больницы на 1 января 1937 г.3
Недостатками оставалось отсутствие канализации и водоснабжения в средней части
старого корпуса, голландское отопление, отсутствие должной вентиляции, темные коридоры, 4
палаты по 25 больных, отсутствие настоящих боксов и изоляторов. Неудобство составляло и то,
что чисто хирургическое отделение было на Спиридоновке, в отрыве от всех остальных
хирургических отделений.
Во исполнение предписаний строительных и контрольных органов и в соответствии с
генпланом, строительными чертежами, в 1936—1939 гг. было осуществлено: реконструирование
четвертого этажа существующего 4-этажного корпуса (главного); надстроено два этажа над
существующими двумя этажами; реконструировано правое крыло и пристроена веранда;
построены: 2-этажное здание лаборатории, 2-этажный инфекционный корпус, 1-этажное
анатомическое отделение, установлен бюст Н.Ф. Филатова. Стоимость работ по реконструкции
главного корпуса составила 1 451 096 руб. 25 коп. Приемку корпусов осуществил
Мосгорздравотдел в 1939 г.; акт приемки дезкамеры — от 14 апреля 1942 г.4
ЦМАМ. Ф. Р-552.-Оп. 1.-Д. 8.- Л. боб, 7.
Там же. -Л. 30.
3
Там же.
4
ЦМАМ. Ф. Р-134.-Оп. 1.-Д. 6.-Л. 3; Д. 14. - Л. 20-22.
1
2
222
В 1940 г. в клинике лечилось 34,6 % детей грудного воз раста и 70 % больных детей
составляли дети в возрасте до 3 лет.
Благодаря проделанной реконструкции и строительству в 1940 г. было аннулировано
размещение в одних зданиях несо вместимых отделений: морга и молочной кухни (в бывшей
церкви); баклаборатории и детской кухни (лаборатория пере ведена в отремонтированное
помещение поликлиники; гли стогонного пункта и стоматологического отделения (пункт
переведен в среднюю часть главного корпуса).
Перед войной в больнице имелось: 5 терапевтических от делений, 3 хирургических, ушное
и изоляторы. Для кормящих матерей —две палаты (в нижнем этаже главного корпуса): одна
палата — для 10 живущих с больными детьми и вторая палата — для приходящих на день. Одна
палата — для корми лиц (5 человек).
О деятельности больницы в первый год Великой Отечественной войны узнаем из
медицинского отчета за 1941 г. В конце июня 1941 г. началась плановая эвакуация из Москвы
детских учреждений в далекий тыл на Восток (дома ребенка, детские больницы, школы,
интернаты) — всех детей до 14 лет. Многие врачи больницы были призваны в армию, другие
сопровождали детей в тыл. Количество коек сократилось до 250. Одновременно было открыто
отделение для приема пострадавших от воздушных налетов. Газета «Медицинский работник»
опубликовала 9 июля 1941 г. инструкцию «О медико-санитарном обслуживании детей при
эвакуации» (Г.Н. Сперанский, А.Я. Доброхотова, И.В. Цимблер, Р.А. Фридман).
3.09.1941 г. НКЗ СССР издал приказ об улучшении организации первой медицинской
помощи населению и о поддержании надлежащего санитарного состояния в Московском
метрополитене, используемом в качестве бомбоубежищ при налетах1. С начала войны врачи
больницы дежурили на прикрепленной к больнице станции метро «Маяковская»: осуществляли
помощь больным, сортировали и грузили в вагоны для направления их в различные больницы.
Персонал больницы участвовал в строительстве оборонительных сооружений на подступах к
Москве (на участке «Тушино»).
С 7 часов вечера до 5 часов утра остававшиеся в больнице дети переводились в
бомбоубежище. В ночь с 22 на 23 июля 1941 г. на больницу были сброшены две фугасные бомбы.
Одна попала в поликлинику, где в верхнем этаже был изолятор на 12 коек. Бомба весом 250 кг
разорвалась и отбила большой угол здания до самого фундамента. Вторая «фугаска»
1
Здравоохранение в годы Великой Отечественной войны. Сборник документов. — М., 1977. — С. 43.
223
разорвалась и убила шофера санитарной машины эвакогоспиталя и поранила нескольких
сотрудников больницы, причем одного — довольно тяжело. На больницу было сброшено много
зажигательных бомб. Все они бьши погашены, однако причинили немало вреда: были выбиты
почти все стекла и рамы, повреждена электросеть, внутренняя телефонная связь; в аптеке все
медикаменты сброшены на пол, а многие уничтожены.
На следующую ночь нападение было повторено. От зажигательной бомбы загорелся
соседний деревянный дом № 13. Персонал больницы быстро освоил науку борьбы с «зажигалками
». Так, электромонтер В. Блинов спас от пожара кухню. Приказом от 30.07.1941 г. № 106 Наркома
здравоохранения работники больницы были отмечены благодарностями.
Последний налет на Москву был 3—4 января 1942 г. Около больницы упало 8 бомб.
Пострадало ЛОР-отделение на Спиридоновке, 27 — от пожара в соседнем доме.
В соответствии с приказом Мосгорздрава от 18.08.1941 г. больнице было придано здание
по Б.Грузинской, 9, где уже с 21 января 1942 г. было развернуто коревое детское отделение на 100
коек (заболевших корью детей в Москве тогда было много, особенно среди тех, кто пользовался
метрополитеном как средством защиты от вражеских бомбежек). Госпитализировались коревые
больные дети не только с осложненной формой, но все. С 25 октября 1941 г. больные дети бьши
переведены в другие больницы. В Москве объявлено осадное положение. 2-й мединститут
эвакуирован (его клиники возобновили свою работу в 1943 г.).
Учитывая требования военного времени, было сдано все ценное оборудование: 5
микроскопов, рентген, спрятано все ценное имущество, уничтожена лишняя переписка; в армию
сданы 2 легковые и 4 грузовые машины; бомбоубежище переоборудовано в газоубежище. В парке
больницы население окружающих домов вырыло большое количество щелей. Все посадки
уничтожены: в парк въезжало до 150 автомашин. Позднее на территории больницы расположилась
мотоартиллерийская часть и установлены аэростаты. Все заборы со стороны парка были сняты.
Больница превратилась в военный лагерь. Сотрудники больницы, имевшие детей, были
эвакуированы. Число работников сократилось до 200 человек.
6 декабря 1941 г. началось контрнаступление Красной Армии под Москвой, а 13 декабря
1941 г. больница получила приказ развернуть госпиталь для приема раненых бойцов. Вообще в
1941 г. в Москве и области действовало свыше 200 военных госпиталей, одним из них был
эвакогоспиталь № 5006, развернутый на базе нашей больницы. Вместо 150 ранее намеченных коек
госпиталь был развернут на 400 коек, а 1 января 1942 г. в госпитале было уже свыше 600
раненых.=
224
Приказ № 33 по больнице от 3.02.1942 г., подписанный главным врачом А.В. Чучкиным,
объявлял: «С 16 января 1941 г. считать переведенными на работу в эвакогоспиталь ]Ч° 5006 144
сотрудника больницы1. Начальником эвакогоспи таля был назначен главный врач больницы с 1940
г. А.В. Чучкин.
Анатолий Владимирович Чучкин родился в Москве в 1889 г. в семье военного врача.
Чучкин Владимир Алексеевич упоминается в Адресной книге «Вся Москва на 1902 год» в разделе
«Врачи» как дворянин и владелец собственного дома в Петровском парке2, а в Российском
медицинском списке на 1905 год коллежский советник В.А. Чучкин, 1857 г.р., окончивший в 1882
г. медицинский факультет ИМУ (хирург), значится ст. врачом 6-го гренадерского полка в Москве3.
Окончив 7-ю московскую гимназию, Анатолий в 1908 г. поступает на естественный факультет
Московского университета. В 1909 г. он переходит на медицинский факультет, который
оканчивает в 1914 г. терапевтом. В этом же году у него родился сын Владимир. А сам Чучкин
ушел на фронт и до 1917 г. работал в военных госпиталях. В мае 1917 г. был старшим врачом
артиллерийского склада Московского арсенала. До 1920 г. он — на фронтах гражданской войны, в
1921 г. — врач Главного управления командного состава Красной Армии, с 1925 по 1927 г. —
главный врач Инженерной команды Красной Армии.
1935—1938 гг. Чучкин работал заместителем главного врача Остроумовской, главным
врачом 1-й детской инфекционной больницы, главным врачом 4-й детской больницы в Москве.
С нашей больницей А.В. Чучкина связывают 1940— 1949 гг.: здесь он работает главным
врачом, а в годы Великой Отечественной войны совмещает руководство больницей с должностью
начальника эвакогоспиталя. На многих фотографиях 1942 г. мы видим А.В. Чучкина
принимающим деятельное участие в разгрузке раненых, в окружении младшего медицинского
персонала, на конференциях. Не без его участия организовывались и походы раненых и
лечившихся в больнице детей на концерты в Концертный зал им. П.И. Чайковского. Награжден
Орденом Отечественной войны, медалями «За боевые заслуги» и «За оборону Москвы».
17 апреля 1942 г. в помещении одного из эвакогоспиталей Москвы принимали военную
присягу военврачи 1-гои 2-го
Архив ДЗ г. Москвы. Ф. 446 (Детская Филатовская больница). — Оп. 2.-Д. 74.-Л. 41-42.
Адрес-календарь Москвы на 1902 год. — Ч. 1. —С. 902.
3
Российский медицинский список на 1905 год. — СПб.: Изд. МВД.-С. 397.
1
2
225
ранга, назначенные начальниками и военными комиссарами госпиталей Горздрава. Среди
принимавших присягу находим и А.В. Чучкина1.
С 1946 г. Чучкин являлся заведующим детским отделени ем медсанчасти Лечсанупра
Кремля при больнице (отделе ние проработало до 1959 г.), главным врачом инфекцион ного
корпуса при ЦКБ, главным врачом инфекционной больницы 4-го Главного управления на базе
Русаковской больницы.
С 1963 г. А.В. Чучкин — на пенсии. Проживал он по адре су ул. Бурденко, 17, кв.2. За все
эти сведения о нашем глав ном докторе нельзя не выразить благодарности Валентину
Михайловичу Цветкову, заведующему Центральным медицин ским архивом Медицинского
центра Управления делами Пре зидента РФ.
За 1942—1945 гг. в госпиталь поступило 11405 раненых, пролечено в госпитале 12 867
человек, проведена 5091 операция2. Нельзя без боли смотреть на фотографии в альбоме 1942 года,
сделанном больницей и госпиталем: молодые солдаты, почти мальчики, после тяжелейших
полостных операций! Ведь им вскоре снова уходить на фронт...
Учитывая центральное положение госпиталя в городе, в конференц-зале законченного
строительством в 1938 г. хирургического корпуса проводились московские и Всесоюзные
совещания и конференции по вопросам работы эвакогоспиталей, оперативной и полевой
хирургии, организаторами которых выступали Главное военно-медицинское управление
(располагалось поблизости — на ул. Горького, где позднее был СЕВМОРПУТЬ) и Главное
управление эвакогоспиталей Наркомздрава СССР. В этих конференциях участвовали крупнейшие
наши хирурги: Н.Н. Бурденко, С.С. Юдин, Е.И. Смирнов и др. Все это мы видим на фотографиях в
альбоме, хранящемся в больнице.
В 1942 г. на имя начальника госпиталя Чучкина и секретаря п/о Солошенко поступила
телеграмма И. Сталина: «Прошу передать медицинским работникам Московской Детской
больницы имени профессора Филатова, собравшим 30 000 рублей на постройку эскадрильи
истребителей «Московский медик», мой братский привет и благодарность Красной Армии».
Нельзя не сказать об одном интересном напоминании о доблестных днях Великой
Отечественной: в фойе бывшего Вдовьего дома (позднее ЦИУ врачей) на Кудринской площади
установлена памятная доска с текстом: «В этом здании в
1
Сборник приказов и распоряжений Московского городского Отдела Здравоохранения. — 1942. — № 4. —
2
ЦМАМ. Ф. Р-134.-Оп. 1.-Д. 14. - Л. 22.
С. 11.
226
годы Великой Отечественной войны 1941—1945 гг. был резерв Главного военно-медицинского
управления. Отсюда уходили на фронт военные врачи».
Еще не окончилась война, а возобновилась активная деятельность Московского Общества
детских врачей под председательством В.И. Молчанова. На февральском заседании общества
выступили врачи нашей больницы Р.О. Лунц — по проблемам инфекций и С.О. Дулицкий — по
патологии военного времени.
Окончилась война. Уже в 1945 г. больница работала в своем помещении на полную
мощность: развернуто было 435 хирургических, педиатрических и ЛОР-коек. Столетие со дня
рождения Н.Ф. Филатова было отмечено в Постановлении Совета Министров СССР от 28.07.47 №
2706 «Об увековечении памяти профессора-педиатра Н.Ф. Филатова», которое, в частности,
предусмотрело благоустройство больницы и ее территории, установление на территории
больницы бюста великого ученого, а также проведение центрального отопления и газификации,
строительство боксированного приемного покоя, лаборатории, кухни и прачечной.
В отчетах больницы всегда отмечались врачи, медсестры, санитарки, долго и плодотворно
проработавшие в больнице, чей вклад в деятельность больницы должен быть всегда в нашей
памяти.
С 1917 г. работала в больнице хирург Елизавета Алексеевна Шевченко. Родилась она в
1881 г. в селе Лацкое, Ивановской области, беспартийная. В 1916 г. окончила ММИ, хирург с 1916
г. С 1936 г. она — заведующая хирургическим отделением. Проживала на ул. Чайковского, 7/1, кв.
61. Имела взрослых детей. Она провела с успехом несколько тысяч операций, подготовила
большое количество врачей и медсестер. О ней рассказывал главный врач А.В. Чучкин в докладе,
посвященном 100-летнему юбилею больницы 18 декабря 1942 г. Награждена медалями «За
оборону Москвы» и «За доблестный труд»1.
Хирург-травматолог Мария Алексеевна Введенская работала в больнице с 1922 г.
Родилась она в 1894 г. в Москве, член ВКП(б) с 1943 г. В 1919 г. окончила 2-й МГУ (хирург).
Заслуженный врач РСФСР с мая 1945 г. С 1946 г. — заведующая хирургическим отделением.
Благодаря ее работе летальность от ожогов была понижена до 7 %. Имелись случаи излечения при
поражении кожной поверхности на 35—40 % и один случай — при поражении 45—50 %. Во время
войны ее опыт пригодился: она продолжала работать в госпитале. Награждена
1
Архив ДЗ г. Москвы. Ф. 446 (Детская Филатовская больница). — Оп. 2.-Д. 94.
227
медалями «За оборону Москвы» и «За победу над Германией». Проживала в Ермолаевском
переулке, 11, кв. 4 со взрослыми детьми.
Семен Осипович Дулицкий (1883—1955) окончил Новороссийский университет.
Работал в местной детской больнице у профессора В.Ф. Якубовича. С 1912 г. Дулицкий переехал в
Москву и стал работать в детских учреждениях. Он заведует подотделом ОММ Мосгоротдела
собеса, а затем заместителем заведующего подотдела ОММ Мосздравотдела, возглавляемого О.П.
Ногиной. По его инициативе и при его активном участии была создана система подготовки работы
детских и женских учреждений, которые предстояло организовать на местах по всей России (в
комиссию входили Г.Н. Сперанский, А.А. Кисель, А.А. Колтыпин, В.И. Молчанов, Г.Г. Грауэрман
и др.) Результатом этой работы стало принятие 15.09.1921 г. СНК РСФСР «Положения об охране
здоровья детей и подростков РСФСР». В ЦГАМО хранится ходатайство зам. Мосздравотдела
Маслова и зав. подотделом Охраны материнства и младенчества Дулицкого в Президиум
Моссовета от 19.10.1922 г. за № 4493 о выделении подотделу добавочных кредитов на содержание
459 коек в 8 яслях1.
4.10.1922 г. к управляющему делами Президиума Моссовета Желтову обратилась Н.
Рыкова с просьбой следующего содержания: «Дорогой тов. Желтов, О.П. Ногина вручила мне
защиту своих дел перед отъездом. Сейчас потребовалась защита ее заместителя д-ра Дулицкого,
которого уплотняют. Если можете, помогите. Его очень ценят. Он работает с нами почти с
октября. Считаю, что ему надо помочь. Жму руку»2. В те годы очень острой была проблема
нехватки жилой площади. Врачам разрешалось оставлять занимаемую в общей квартире комнату.
Помогло ли ходатайство С.О. Дулицкому в соответствии с распоряжением РиКП от 25.02.1922 г.
за № 6, п.73 «О мерах к улучшению жилищных условий научных работников»3, не известно, но
врач продолжал работать и в годы Отечественной войны. Сохранились фотографии с больными
детьми, его консультации в отделениях и книги из библиотеки больницы со штампом «Из
библиотеки С.О. Дулицкого». С 1923 г. С.О. Дулицкий работал в Филатовской больнице.
Одновременно продолжается общественная работа Дулицкого по организации Дома
младенца, Центральной молочной кухни, детской консультации, которыми он и заведовал. В 1931
г. во 2-м МГМИ была создана кафедра раннего детского возраста, что было обусловлено высокой
детской смертностью
ЦГАМО. Ф. 2129.-Оп. 1.-Д. 663.-Л. 47.
Там же.—Л. 51.
3
Собрание узаконений и распоряжений РиКП 1922 г. — М., 1950.
1
2
228
и заболеваемостью детей раннего возраста в 30-е годы. Основной целью кафедры стала
подготовка детских врачей, способных решать задачи снижения заболеваемости и смертности
именно в раннем возрасте. Первым заведующим этой кафедры вплоть до 1950 г. был Семен
Осипович Дулицкий (позднее кафедра была переименована в кафедру госпитальной педиатрии 2го МГМИ). Важнейшими проблемами того времени были желудочно-кишечные заболевания детей
раннего возраста, рахит и особенности его течения в военное время, сепсис у новорожденных и
детей первого года жизни. Научная деятельность Дулицкого и была посвящена детским
инфекционным болезням, рахиту, вопросам организации детского здравоохранения, санитарному
просвещению. Кафедрой под его руководством проводились также исследования по пневмонии у
детей раннего возраста, гепатиту, ревматизму, эпидемическому и туберкулезному менингиту.
В 1936 г. Дулицкий защитил докторскую диссертацию «Пиурии в раннем детском
возрасте». В 1938 г. он опубликовал монографию «Профилактика и лечение летних детских
поносов», а в 1940 г. под его редакцией издан сборник трудов кафедры «Острые желудочнокишечные заболевания в детском возрасте».
В клиниках кафедры были апробированы новые методы лечения: в 1931 г. впервые было
применено переливание крови в лечении детей раннего возраста, сыворотки плацентарной крови с
целью профилактики кори, а с 1945 г. — сульфаниламидные препараты и пенициллин в лечении
пневмонии и сепсиса, стрептомицин в лечении туберкулезного менингита. Результатами работы
кафедры за двадцатилетие были монографии Дулицкого «Лечение и профилактика болезней
раннего детского возраста», дважды издававшаяся — в 1942 и 1949 гг., и «Болезни раннего
детского возраста» (1950). Всего за этот период опубликованы 4 монографии, один сборник
научных трудов, 130 статей, защищены 2 докторские и 3 кандидатские диссертации.
Классификация рахита, предложенная Дулицким, была принята VI Всесоюзным съездом
педиатров (1947) и ею пользуются педиатры до настоящего времени. С.О. Дулицкий был
председателем секции по раннему возрасту, членом правления и заместителем председателя
Всесоюзного Общества детских врачей, членом Ученого совета Мосгорздравотдела.
А вот Приказ по больнице от 2.03.1946 г. № 39 с объявлением выписки из решения
Исполкома райсовета депутатов трудящихся от 16.02.1946 г. № 6/53: «Отмечая плодотворную и
безупречную 35-летнюю деятельность профессора Дулицкого Семена Осиповича в деле
организации лечебной помощи детям и подготовки врачебных кадров, Исполком постановляет: 1)
Объявить проф. Дулицкому С.О. благодарность и
229
выдать денежную премию в размере 2000 рублей; 2) Просить Наркомздрав СССР т. Митирева о
представлении проф. Ду лицкого к правительственной награде1.
В 1963 г. кафедру возглавил академик РАМН, профессор В.А. Таболин, под руководством
которого сотрудники кафедры продолжили работу с учетом современных задач и начали
разрабатывать проблему физиологии и патологии новорожденных (об этом будет рассказано
позднее).
В 1914 г. окончил 1-й МГУ провизор Петр Васильевич Текунтиков. С того же года он
заведует аптекой нашей больницы и всю войну проработал в ней, награжден был медалями «За
оборону Москвы» и «За победу над Германией». Имел двух детей. Проживал на Большевистской
улице, 14, кв. I2. Петр Васильевич преподавал в медицинском институте фармакологию. Его
отличала грамотность в работе и чисто человеческая порядочность. Больница его уважала и
чествовала. Его фотография — в альбоме больницы-госпиталя 1942 г. Именно в том военном году
стала работать в больницегоспитале и провизор аптеки Анна Михайловна Кленина, уволившаяся
из больницы в 2000 г. Она помнит его. А вот какова его дальнейшая судьба? Известно лишь, что
скончался П.В. Текунтиков в 1953 г. и похоронен на Ваганьковском кладбище.
Старшую медицинскую сестру больницы Матрену Арсентьевну Кашицыну, которая
пришла в больницу в 1923 г., помнят и сегодня старожилы больницы. Помимо своей основной
работы, которую она выполняла образцово, она еще прекрасно знала историю больницы и много
памятных историй о Н.Ф. Филатове поведала автору очерка «Филатовская фамилия» И.
Воронину3. Да и проживала она рядом с больнице, в доме № 19 по Садовой-Кудринской, и все
свободное время проводила в родной больнице, вечерами просто сидела на скамейке возле
памятника Н.Ф.Филатову. Для нее больница была жизнью, родным домом, которому она отдала
все свои силы и любовь.
Славой и гордостью больницы является К.Д. Есипов. Константин Дмитриевич Есипов
родился в Москве. В 1899 г. окончил естественное отделение физико-математического факультета
Московского университета по специальности органическая химия. По окончании университета
оставлен при университете на кафедре физиологии. В 1903 г. Есипов окончил медицинский
факультет, получил звание врача и с 1903
Архив ДЗ г. Москвы. Ф. 446 (Детская Филатовская больница). — Оп. 2.-Д. 93.-Л. 192.
Там же.—Д. 94.
3
Воронин И. Филатовская фамилия // Московский журнал. — 1994. -№ 4. - С. 55-57.
1
2
230
по 1911 г. работал ординатором факультетской хирургической клиники у проф. А.А. Боброва и
ассистентом госпитальной хирургической клиники у проф. И.П. Алексинского.
В 1911 г. академическая работа Есипова была прервана в связи с разгромом Московского
университета министром Л.А. Кассо и уходом Константина Дмитриевича из университета вместе с
другими профессорами и преподавателями. Начинается его самостоятельная работа. В 1911—1918
гг. К.Д- Есипов — старший ординатор хирургической клиники Иверской общины Красного
Креста, где главным врачом был замечательный хирург Иван Павлович Алексинский. В клинике
этой работал и сын К.Д. Есипова.
После Октябрьской революции Константин Дмитриевич возвратился в Университет. Он
был. одним из основателей первого советского Института туберкулеза, организовав в 1918 г.
хирургическое отделение этого института, и до 1935 г. был его бессменным руководителем. В
1920 г. защитил диссертацию на тему «Влияние грязелечения на туберкулез костей и суставов»,
которая произвела полный переворот во взглядах на лечение костно-суставного туберкулеза
грязями. В 1920—1922 гг. Есипов — приват-доцент кафедры пропедевтики хирургической
клиники 1-го МГУ, а с 1922 г. — профессор 2-го МГМИ (руководил кафедрой оперативной
хирургии и топографической анатомии). В 1925 г. К.Д. Есипов опубликовал свою монографию
«Лимфатическая система».
В 1931 г. кафедра топографической анатомии была ликвидирована. Была организована
первая в Советском Союзе кафедра детской хирургии во 2-м МГМИ. Первым заведующим
кафедрой (1931—1935) становится известный топографоанатом и специалист по костносуставному туберкулезу, проф. К.Д. Есипов. С самого возникновения кафедры наша больница
была ее базой.
Большая роль принадлежит К.Д. Есипову во введении всеобщей вакцинации против
туберкулеза новорожденных. В РСФСР вакцинация новорожденных по Кальметту началась в 1926
г. Вначале проведение таких прививок носило характер научного опыта. В 1934 г. на Одесском
туберкулезном съезде были детально обсуждены результаты вакцинации (снижение
заболеваемости после прививок в 4 раза). 17.03.1938 г. НКЗ РСФСР выпустил инструкцию «О
проведении прививок против туберкулеза новорожденным», с чего началось более широкое
применение вакцинации1.
На кафедре не было пособий для преподавателя, и К.Д. Есипов занялся собиранием
коллекции анатомических препаратов, скульптур, слепков и рисунков, львиную долю которых
изготовил сам. Дело в том, что Константин
1
ЦМАМ. Ф. Р-552. -Оп. 1. — Д. 20. - Л. 10-14.
231
Дмитриевич прекрасно владел рисунком и лепкой из глины: более 400 анатомических рисунков в
красках (акварель, тушь), атлас лимфатической системы шеи, — все было сделано его рукам. Но
шедевром из числа всех этих работ была изготовленная им модель младенца-новорожденного из
папье-маше, разбиравшаяся по органам (каждый отдел кишечника, например, на свои составные
части, соответствующие анатомическому делению). Слушатели рассказывали, что жаль было
стирать с доски, на которой К.Д. Есипов рисовал цветными мелками отдельные области
человеческого тела, кости, мышцы, сосуды, нервы). Работы замечательного ученого были по
достоинству оценены не только в нашей стране, но и за границей. Не случайно, видимо,
Константин Дмитриевич возглавил иллюстративный отдел 1 -го издания Большой медицинской
энцик лопедии.
К.Д. Есипов первым в Москве начал оперативное лечение туберкулеза легких
(торакопластика).
Кафедра детской хирургии с клиникой опиралась на свою базу при Детской клинической
больнице им. Н.Ф. Филатова. Эту кафедру он занимал до конца своих дней. И тут, в столь далекой,
казалось бы, для него специальности К.Д Есипов проявил свои выдающиеся организаторские
способности, что обеспечило успешную работу коллектива с первого же года основания кафедры.
Подойдя вплотную к вопросам детской хирургии, ученый отмечал исключительную по своим
размерам пагубность уличного и бытового детского травматизма, изучению которого он посвятил
много времени.
Судьба созданного им музея муляжей из папье-маше, отражающих топографию многих
областей тела, печальна. Часть этой коллекции была подарена его дочерью в Музей истории
медицины им. П.Я, Страдыня в Риге, часть погибла при эвакуации во время Великой
Отечественной войны. Об этом вспоминала дочь, Ирина Константиновна Есипова, профессор,
возглавлявшая работу педиатрического филиала кафедры патологической анатомии
педиатрического факуль тета.
К.Д. Есипова отличала необычайно разносторонняя и ак тивная деятельность. Автор более
60 научных работ, заведую щий кафедрой, член редколлегии хирургических журналов, декан
лечебного факультета 2-го ММИ, председатель хирур гической комиссии здравотдела, член бюро
секции научных работников, секретарь Русского хирургического общества в Москве — все это
один человек — Константин Дмитриевич Есипов. И еще он очень любил преподавание,
внимательно прислушивался к пожеланиям студентов и преподавателей, был прекрасным и
чутким товарищем. Таким представляется нам и сегодня замечательный врач-ученый. На
ленинградской конференции 1935 г. К.Д. Есипов выступал с программным
232
докладом о консервативном лечении туберкулеза, спондилитов, подводящим итоги коллективной
работы московских учреждений и отражающим огромный собственный опыт. Скончался он 27
марта 1935 г. от брюшного тифа1.
Общая хирургия, хирургия детского возраста, топографическая анатомия, легочная
хирургия и костно-суставной туберкулез — вот те области, в которых К.Д. Есипов оставил
глубокий след. Исключительно одаренный, разносторонне образованный и обаятельный человек,
талантливый преподаватель, многогранный хирург и художник-анатом, крупный клиницист и
замечательный организатор — так характеризовали его коллеги.
Заменил его на кафедре и возглавлял ее с 1935 по 1941 г. один из пионеров резекции
желудка, доктор медицинских наук, проф. Владимир Петрович Вознесенский. Он автор свыше
80 научных работ, в том числе учебника по оперативной хирургии, монографии «Неотложная
хирургия детского возраста («Острый живот»). Под его руководством в практику были внедрены
новые методы исследования и оригинальные операции. С его именем связано введение в
клинических больницах института интернов. Положение об интернах в клинических больницах
было утверждено Приказом по Наркомздраву РСФСР от 31.12.1937 г. № 1436. В соответствие с
ним интернатура вводилась в клиниках медицинских и стоматологических институтов, институтах
усовершенствования врачей и научных институтах, а также в крупных больницах и ставила своей
целью «подготовить из лиц, имеющих высшее медицинское образование, квалифицированных
врачей специалистов, могущих быть использованными по окончании ими интернатуры для
врачебно-практической деятельности по специальности». В интерны зачислялись врачи, как
правило, не старше 35 лет, имеющие не менее трех лет врачебнопрактического стажа, по
преимуществу участковые. Могли приниматься в интерны и выпускники медвузов, получившие
диплом 1-й степени, в пределах утвержденной НКЗ разверстки, из числа работавших в клинике,
активно участвующих в научно-студенческих кружках, по рекомендации кафедры и дирекции
института. Срок интернатуры — 3 года; он мог быть сокращен до 2 лет, по представлению
директора института. Интерны работали в клиниках в качестве лечащих врачей под руководством
ассистентов кафедры, проводили все клинические обследования больных, вели истории болезни,
несли врачебные дежурства и участвовали в научных конференциях
Есипова И. К. Константин Дмитриевич Есипов (к столетию со дня рождения) // Хирургия. — 1975, № 3. —
С. 140—141; Сироткин А. К. Профессор К.Д. Есипов // Советская хирургия. — 1935, № 5.-С. 186-188; Корнев П. К.Д.
Есипов (1874-1935). Некролог // Вестн. хирургии им. И.И. Грекова. — 1936. — № 43. — С. 310.
1
233
кафедры и клиники. Работали интерны по годовому плану, контролируемому заведующим
отделением больницы. Интерну предоставлялся месячный отпуск с сохранением стипендии. За
получаемую государственную стипендию интерн обязан был отслужить по назначению НКЗ в
течение срока пребывания на стипендии1.
С 1942 по 1963 г. в нашей больнице работал Сергей Дмитриевич Терновский. Он
родился в 8 сентября 1896 г. в селе Зюздино, Глазовского уезда, Вятской губернии. Когда Сергею
было 11 лет, умерла его мать, оставив двоих маленьких мальчиков и девочку. Через 2 года умер
отец, и 14-летний Сергей остается старшим в семье. Вскоре он с братьями и сестрой переехал в
Москву и поступил в московскую гимназию, которую окончил с золотой медалью.
Начинается Первая мировая война. Сергей — студент медицинского факультета
Московского университета. Приходилось давать уроки и не отказываться от «случайных
медицинских заработков» (массаж, инъекции, банки и др.). Честность и отзывчивость, трудолюбие
и чуткое отношение к чужой беде, целеустремленность и верность студенческой дружбе ценили в
нем товарищи. В 1919 г. сданы государственные экзамены и 31 мая получен диплом, дававший
право врачебной практики на всей территории РСФСР. За месяц до окончания университета С.Д.
Терновский был призван в ряды Красной Армии. Вначале был врачом для поручений,
заместителем председателя Красного Креста при X Красной Армии, заведующим
делопроизводством и секретарем Кодификационной комиссии. Участвовал в боях на Южном
фронте, в Донбассе, под Царицыном, на Курском направлении — с войсками Деникина. В феврале
1924 г. демобилизован и становится ординатором Госпитальной хирургической клиники МГУ,
руководимой проф. А.В. Мартыновым, од ним из организаторов Московского общества хирургов.
В клинике этой Сергей Дмитриевич приобрел необходимые знания и практические навыки,
сформировался как врач клиницист.
В этом же году появилась первая научная работа С.Д. Терновского «Случай врожденного
покрытого волосами глоточного полипа» в журнале «Русская отоларингология», № 3, затем, в
1926 г. — статья «Болезни кишок», явившаяся обзором опыта клиники А.В. Мартынова за 15 лет.
Терновский сотрудничает в журнале «Новый хирургический архив», где подбирает публикации по
хирургии в рубрику «Русская хирургическая печать». В 1925 г. С.Д. Терновский завершает
специализацию по хирургии и задумывает создание педиатрической хирургии. По настоятельной
просьбе дирекции Института
1
ЦМАМ. Ф. Р-552.-Оп. 1.-Д. 20. - Л. ЗЗ-ЗЗоб.
234
охраны материнства и младенчества НКЗ СССР и поручению НКЗ страны он трудится над
созданием отделения детской хирургии Института, которое затем возглавляет. Чувствует не
обходимость более глубокого изучения физиологии, патоло гии, диететики детского возраста,
клиники детских болезней и смежных с педиатрией дисциплин.
15 мая 1926 г. С.Д. Терновского избирают ассистентом ка федры патологии раннего
детского возраста, возглавляемой Г.Н. Сперанским, руководителем НИИ охраны материнства и
младенчества НКЗ СССР (позднее — Институт педиатрии АМН СССР). Кроме этого, Терновский
мечтает работать в центре детской хирургии того времени — в хирургическом от делении 1-й
Образцовой детской клинической больницы (Морозовской), которым руководит профессор Т.П.
Красно баев. В 1927 г. по конкурсу Терновского избрали на долж ность ординатора отделения. В
ней он проработал с 1927 по 1943 г., приобрел огромный опыт в области детской хирургии,
ортопедии, лечения костно-суставного туберкулеза у детей. Уже в первый год работы
ординатором он делает, впервые в СССР, операцию при эктопии мочевого пузыря. Таким об
разом, Сергей Дмитриевич был воспитанником трех прекрас ных школ русских врачей: одного из
наиболее известных хирургов А.В. Мартынова, крупнейшего педиатра нашей страны Г.Н.
Сперанского и выдающегося детского хирурга Т.П. Краснобаева.
Как-то, выступая перед врачами-курсантами ЦИУ, Сергей Дмитриевич сказал: «С 1925
года я занимаюсь детской хирургией и ни за что не брошу ее. Я, так сказать, закоренелый
представитель хирургии детского возраста». За годы работы в Морозовской больнице Терновским
было написано 25 научных работ, в том числе в 1934 г. для «Учебника болезней раннего детского
возраста» под редакцией Г.Н. Сперанского — глава «Хирургия в раннем детском возрасте».
23 октября 1938 г. С.Д. Терновский блестяще защитил докторскую диссертацию
«Гнойный плеврит у детей и его лечение ». В.И. Молчанов оценил работу как «исчерпывающую
клиническую монографию по вопросу, всегда волнующему как педиатра, так и детского хирурга».
28 октября 1942 г. решением ВАК при СНК СССР С.Д. Терновскому было присвоено звание
профессора по специальности «детская хирургия », с учетом высокой научной значимости
исследовательской работы ученого.
В 1943—1960 гг. С.Д. Терновский заведовал кафедрой детской хирургии 2-го МГМИ. В
сентябре 1943 г. был произведен набор студентов на педиатрический факультет института,
открывшийся после 3-летнего перерыва, связанного с войной. На базе хирургического отделения
Морозовской больницы организована кафедра хирургии и ортопедии детского возраста.
235
Заведующим кафедры был избран и утвержден С.Д. Терновский (до 1960 г.).
В 1943 г. была издана монография С.Д. Терновского «Диагностика хирургических
заболеваний детского возраста», в которой были обобщены многолетние наблюдения
практического врача-клинициста, детского хирурга. Высоко оценил книгу Г.Н. Сперанский:
«Чтение книги доставляет большое удовольствие... Приятно чувствовать, что имеешь дело не
только с опытным хирургом, но и с хирургом-педиатром, знающим ребенка, особенности его
организма и ухода за ним».
На фронте погибли братья Сергея Дмитриевича, Владимир и Дмитрий.
В 1946 г. кафедра хирургии и ортопедии детского возраста была переведена на базу ДКБ
им. Н.Ф. Филатова, где располагалась в течение первых 10 предвоенных лет. 25 сентября 1947 г.
Терновского назначают деканом педиатрического факультета 2-го ММИ. Прекрасный лектор и
педагог,
С.Д. Терновский пользовался огромной любовью студентов. Хирурги нашей больницы
защищали диссертации под его руководством: С.Я. Долецкий («Ущемленная паховая грыжа у
детей »), Е.Г. Дубейковская («Предгрудинный искусственный пищевод»). Статьи практических
врачей нашей больницы О.В. Благовещенской и С.И. Воздвиженского «Лечение химических
ожогов пищевода у детей» в журнале «Хирургия» также были инициированы и одобрены
С.Д. Терновским. С.Д. Терновский писал: «Каждый детский врач должен уметь если не
произвести операцию, то по крайней мере своевременно установить необходимость ее, т.е. он
должен ставить показания к хирургическому вмешательству у ребенка».
На много лет вперед Терновский предвидел развитие детской хирургии и педиатрии в
целом. Он писал: «Не следует оставлять без внимания вопросы возрастной реактивности, изучение
обменных процессов и биохимических сдвигов, связанных с оперативным вмешательством у
детей. Здесь детским хирургам следует работать совместно с педиатрами, физиологами,
патофизиологами и биохимиками».
Огромно научное и практическое значение работ С.Д. Терновского, более 17 лет
руководившего клиникой, его 144 научных исследования, посвященных различным разделам
детской хирургии. Он автор самого популярного в стране учебника по детской хирургии, дважды
переизданного и переведенного на ряд языков других стран. Наибольший вклад в отечественное
здравоохранение С.Д. Терновский внес как организатор детской хирургии и ортопедической
помощи, заботившийся о выделении ее в самостоятельную дисциплину, в отличие от хирургии и
ортопедии взрослых.
236
Особое внимание Терновский уделял изучению врожден ных пороков развития,
пластической хирургии, детской трав матологии и обезболиванию. Им предложен ряд оригиналь
ных методик и модификаций операций по поводу незараще ния верхней губы и неба, черепномозговой грыжи, в лечении врожденного вывиха бедра, ожогов пищевода. Многие разде лы
детской хирургии, получившие в настоящее время само стоятельное развитие, своим
становлением обязаны деятель ности С.Д. Терновского (хирургия новорожденных). По его
инициативе начал функционировать хирургический центр но ворожденных. Он был и
организатором секции детских хи рургов в 1957 г. Сергей Дмитриевич по праву считается ос
новоположником отечественной школы детских хирургов. Среди его учеников — академики И.К.
Мурашов, М.В. Волков, Ю.Ф. Исаков, С.Я. Долецкий, Э.А. Степанов, М.В. Громов, Е.Т.
Дубейковская и др.
20 лет совместной работы в Морозовской больнице связывали Терновского и Тимофея
Петровича Краснобаева (1865— 1952), под руководством которого проблемы патологии опорнодвигательного аппарата стали делом жизни Сергея Дмитриевича. Это о своем учителе он говорил:
«Тимофей Петрович ни к чему не умел относиться прохладно, он относился или горячо, или
холодно»1.
Огромная эрудиция, опыт, полученный в 1903 г. в клиниках Франции, Германии и
Швейцарии у ортопедов и хирургов Европы Гоффа, Лоренца, Ланге, Кало и Менара, а также в
клиниках Москвы; активное участие в работе Московского медицинского общества с
демонстрацией оперированных им больных детей позволили Т.П. Краснобаеву первым заложить
основы лечения врожденной косолапости, мышечной кривошеи, врожденного вывиха бедра,
пересадки мышц при полиомиелите и первым в стране начать ортопедическое лечение детей с
костно-суставным туберкулезом.
Окончив в 1888 г. Московский университет, Тимофей Петрович работал в московских
детских больницах — Владимирской, Ольгинской и Морозовской. В 1919—1952 гг. являлся
консультантом Центрального института туберкулеза и с 1939 г. до своей смерти руководил
хирургическим отделением 1-й Московской детской клинической больницы (Морозовской). Имя
Краснобаева присвоено клинике костного туберкулеза ЦНИИ туберкулеза (1928). В 1945 г.
Тимофей Петрович становится академиком АМН СССР, в 1949 г. ему была присуждена
Государственная премия СССР. На территории 1-й ДГКБ в 1965 г. установлен бюст Т.П.
Краснобаева.
Волков М. В. Роль Т.П. Краснобаева и С.Д. Терновского в развитии детской ортопедии в СССР. Труды
юбилейной сессии, посвященной 50-летию советской травматологии и ортопедии. 18—20 апреля 1967 г. - М.: ЦИТО,
1968. - С. 355.
1
237
Большая дружба связывала Краснобаева с врачами нашей больницы. В архиве больницы
хранится фотография с автографом: «Дорогому Сергею Дмитриевичу Терновскому. Краснобаев.
1922/У.28».
После смерти С.Д. Терновского с 1961 по 1966 г. кафедрой заведовал Иван
Константинович Мурашов. При нем продолжали развиваться вопросы торакальной и
абдоминальной хирургии, урологии, острой хирургической инфекции. Его кандидатская и
докторская диссертации были посвящены переднемозговым грыжам у детей и патологии
аноректальной области.
С 1966 г. кафедру возглавляет академик РАМН Юрий Федорович Исаков. Под его
руководством дальнейшее развитие получили научные исследования в области новых методов
диагностики и лечения хирургических заболеваний у детей, анестезиологии и реаниматологии,
использования в детской хи рургии достижений научно-технического прогресса. В 1973 г. на базе
кафедры был организован Всесоюзный центр детской хирургии, анестезиологии и реаниматологии
Минздрава СССР, который возглавил Ю.Ф. Исаков. В состав центра вошли, кроме кафедры,
Проблемная научно-исследовательская лаборатория хирургии, анестезиологии и реаниматологии
детского возраста и Академическая группа. Центр представляет собой большой коллектив
преподавателей и научных сотрудников, семь из которых — лауреаты Государственной премии:
Ю.Ф. Исаков, Э.А. Степанов, В.А. Михельсон, А.П. Ерохин, И.В. Бурков, В.И. Гераськин, С.С.
Мостовая.
С 1988 г. при кафедре функционирует курс усовершенствования врачей по
анестезиологии и реаниматологии. Научно исследовательская деятельность кафедры
осуществляется на двух крупных базах — ДГКБ № 13 им. Н.Ф. Филатова и Республиканской
детской клинической больницы (РДКБ), и состоит из 18 отделений (680 коек). В нашей больнице
— 7 хирургических отделений. Сотрудники кафедры являются членами Международной
Ассоциации хирургов, Всемирной Ассоциации анестезиологов, Всемирной Ассоциации
гнотобиологов. Они неоднократно представляли отечественную науку за рубежом, выступая с
докладами на международных и национальных съездах и кон грессах хирургов, детских хирургов
и анестезиологов в Авст рии, Англии, Австралии, Болгарии, Венгрии, Голландии, Германии,
Индии, Испании, Италии, Мексике, Польше, Китае, США, Франции, Швеции, Чехии, Югославии,
Японии. Кафедра является одним из инициаторов и участников телеме дицинской
консультативной программы в России.
Юрий Федорович Исаков родился в 28 июня 1923 г. в г. Коврове Владимирской области.
Совсем юным, после окончания средней школы, он добровольцем ушел на фронт, участвовал
238
в прорыве блокады Ленинграда, в освобождении Эстонии и островов Балтийского моря. После
окончания Великой Отечественной войны он поступил во 2-й МГМИ и в 1951 г. с отличием
окончил лечебный факультет. Научный студенческий кружок, субординатура, ординатура на
кафедре детской хирургии, предложенная самим С.Д. Терновским, формировали будущего
академика. Терновский своим личным примером прекрасного хирурга, ученого, педагога и просто
обаятельного человека сыграл большую роль в становлении Ю.Ф. Исакова.
Успешно окончив ординатуру, а затем и аспирантуру, Ю.Ф. Исаков в 1955 г. защитил
кандидатскую диссертацию на тему «Внутривенная и внутрикостная анестезия у детей», а в 1963
г. — докторскую, посвященную болезни Гиршпрунга, в которой впервые в нашей стране научно
обосновал необходимость удаления суженной зоны толстой кишки. Присуждение в 1964 г. звания
профессора, избрание в 1966 г. заведующим кафедрой детской хирургии 2-го МОЛГМИ им. Н.И.
Пирогова свидетельствуют о возросшем авторитете Ю.Ф. Исакова как талантливого ученого,
клинициста и высококвалифицированного детского хирурга. Ю.Ф. Исакова назначают главным
детским хирургом Министерства здравоохранения, а на базе клиники в ДГКБ им. Н.Ф. Филатова
по его инициативе создается Всесоюзный детский хирургический центр. Это знаменовало собой
новый этап в развитии детской хирургии, создание школы детских хирургов России.
Поражает умение Исакова все видеть и во всем успевать. Все это выработано временем,
опытом и, главное, умением и желанием всемерно помогать ребенку. Ведь когда из родильного
дома в операционную привозят крошечного человека с ничтожным запасом сил, и только что
начавшаяся жизнь может угаснуть, когда «пациент» не может пожаловаться, а только кричит —
каждая минута важна. И вот тут Юрия Федоровича спасают и огромные знания, и колоссальный
опыт практического хирурга, и тончайшая интуиция. Видимо, поэтому в любом разделе детской
хирургии можно найти результаты научной, педагогической, организаторской и клинической
деятельности Ю.Ф. Исакова. Блестящий хирург и ученый, Ю.Ф. Исаков проявил себя и
талантливым педагогом-организатором. В 1966 г. по инициативе академика Бориса Васильевича
Петровского Ю.Ф. Исаков становится руководителем Главного управления учебных заведений
Минздрава СССР. Значительно улучшаются педагогический процесс, подготовка врачей в
субординатуре и интернатуре по общим врачебным специальностям, вводится двухгодичная
специализация, изменяются учебные планы — все это позволяет в дальнейшем успешно решить
проблему эквивалентности советских и зарубежных дипломов врача.
239
Постоянное чувство нового и огромная энергия — характерные черты творческой
деятельности Ю.Ф. Исакова. Продолжено начатое в клинике С.Д. Терновским развитие хирургии
новорожденных как самостоятельного раздела детской хирургии. Улучшены результаты лечения
новорожденных, значительно снижена летальность. Внедрены в практику наиболее прогрессивные
методы диагностики и лечения, оценка исходного состояния новорожденного, требующего
неотложного хирургического вмешательства и степени риска операции, результаты исследования
роли инфекционного фактора в период послеоперационный, современные методы диагностики,
ранняя коррекция пороков развития и др. — все это результат работы учеников Ю.Ф. Исакова,
тружеников отделения хирургии новорожденных — Татьяны Васильевны Красовской, Тамары
Николаевны Кобзевой, Надежды Владимировны Голоденко (зав. отделением). Малыши поступают
часто прямо из родильных домов, еще не имеют имени, или из неонатального центра нашей
больницы, если необходима операция. Поражаешься искусству хирургов, делающих сложнейшие,
просто ювелирные операции!
Начиналось все в 1959 г., когда в «чисто хирургическом» отделении была выделена палата
для оказания хирургической помощи новорожденным на 4, затем на 12 коек. Но в связи с
развитием детской хирургии, в частности хирургии пороков развития, становится очевидным, что
лечение новорожденных — особая область хирургии, и в 1964 г. создается отделение хирургии
новорожденных и недоношенных детей на 25 коек, а с 1979 г. — на 30 коек. Впервые в
хирургическую практику были внедрены исследования физиологии и патологии периода
адаптации. Особое внимание стало уделяться изучению патологии беременности и родов:
составлена карта степени риска оперативного вмешательства по 23 факторам, характеризующим
состояние больного. Все это позволило отказаться от экстренных оперативных вмешательств у
новорожденных в первые сутки жизни с целью коррекции указанных нарушений (Т.В. Красовская,
Ю.И. Кучеров, Л.А. Романова). Внедрены эндоскопические методы диагностики у
новорожденных. На новом уровне стали изучаться заболевания верхних отделов
пищеварительного тракта, в частности пищевода. Использование УЗИ позволило установить так
называемый синдром пальпируемой опухоли, дифференцировать вызывающие его заболевания и
определить, что на 70 % он вызван пороками развития почек.
Ведущим направлением в работе Ю.Ф. Исакова как руководителя кафедры всегда было
развитие торакальной хирургии. Практически всем ее разделам посвящены его научные
исследования. Накоплен большой опыт в лечении детей с заболеваниями и пороками развития
шеи,
240
грудной клетки и грудной полости, легких, средостения, пищевода, желудка и печени. При
непосредственном участии проф. Э.А. Степанова разрабатывались наиболее щадящие
оперативные вмешательства при бронхоэктазах. Им предложена оригинальная операция
экстирпации и резекции бронхов у детей. В период так называемой стафилококковой чумы, с
поражением легких, предложена оригинальная методика временного пломбирования бронха,
несущего свищ (В.И. Гераськин).
Совершенствуются методы лечения больных с химическими ожогами и Рубцовыми
сужениями пищевода. Эндоскопические критерии, разработанные в клинике, позволяют
определить в остром периоде группу больных с ожогами III и II степеней и в связи с этим
использовать дифференцированный подход к лечению. Применяются новые способы бужирования
пищевода. Накоплен большой опыт: выполнено более 400 так называемых колоэзофагопластик и
доказаны преимущества данной операции перед другими методами пластики пищевода (Э.А.
Степанов, А.Ю. Разумовский, А.В. Романов).
В последние годы кафедра уделяет большое внимание лечению стенозов трахеи и глотки
различного происхождения. Впервые выполнены уникальные операции пластики трахеи, пластика
стенозов ротоглотки и шейного отдела пищевода. Успешно ведутся научные исследования,
посвященные портальной гипертензии, разрабатывается тактика ведения больных и хирургическая
коррекция данного заболевания. Оперировано уже более 300 детей с таким заболеванием (А.Ю.
Разумовский).
Основной новатор практически во всех разделах детской хирургии, Ю.Ф. Исаков решает
сегодня проблему кардиохирургии, особенно у детей раннего возраста.
Много научно-исследовательских работ кафедры посвящено усовершенствованию
методов диагностики и лечения хирургических заболеваний органов брюшной полости. В
экстренной хирургии широко используются такие объективные методы, как УЗИ, ангиография,
радионуклидная диагностика. Разработана пункционная мини-лапароскопия, которая позволяет
практически в 100 % наблюдений диагностировать причину «острого живота» у детей всех
возрастных групп, включая новорожденных. Накоплен большой опыт лечения больных со
спаечной кишечной непроходимостью. Определены схемы консервативного и хирургического
лечения больных с кишечными свищами (Н.Д. Шумов, А.Ф. Дронов). Продолжается изучение
парезов и параличей кишечника у детей (Н.Д. Шумов).
На протяжении многих лет под руководством Ю.Ф. Исакова ведутся интенсивные работы
в области гастроэнтерологии и проктологии, которые являются основополагающими при
241
лечении таких заболеваний, как болезнь Гиршпрунга, аноректальные пороки развития,
недержание кала, пороки развития желчных протоков и тонкой кишки, повреждения органов
брюшной полости. Широкое внедрение проктопластики при лечении аноректальных аномалий
значительно снизило число брюшно-промежностных вмешательств (Г.А. Костомарова, А.Н.
Смирнов — зав. отделением, профессор).
В клинике разработан способ органосохраняющих опера ций при травматических
повреждениях и доброкачественных новообразованиях селезенки с использованием гетерогенных
материалов.
Ю.Ф. Исаковым внесен неоценимый вклад в развитие эндохирургии у детей. Клиника,
руководимая им, стала одной из первых в стране, где была создана специализированная
эндохирургическая служба. И теперь диагностическая и лечебная лапароскопия широко
используется в современной детской хирургии. Больница достигла большого прогресса в
лапароскопической хирургии: произведено более 1800 лапароскопических операций детям от 1
сут до 15 лет (А.Ф. Дронов, И.В. Поддубный). Аппендэктомия при осложненных и
неосложненных формах аппендицита, разделение спаек при спаечной непроходимости, операции
при инвагинации кишечника, гинекологической патологии, закрытых повреждениях органов
брюшной полости, лапароскопические операции при урологических заболеваниях, хроническом
калькулезном холецистите, заболеваниях селезенки, кистах и доброкачественных образованиях
брюшной полости — все это ежедневная практика клиники и больницы.
Отделение урологии и плановой хирургии (зав. — канд. мед, наук Ирина Николаевна
Корзникова, доценты Семен Львович Коварский и Людмила Борисовна Меновщикова, ассистент
Сергей Гранитович Врублевский) прошло длительный путь в своем становлении и развитии.
Впервые отделение чистой (плановой) хирургии было организовано в 1926 г. на Большой
Спиридоньевской, 27. В 60-е годы отделение имело 60 коек, 8 из которых предназначались для
новорожденных (к 70-м годам их стало 12). В отделении проводилось лечение больных с
пороками челюстно-лицевого скелета (незаращение верхней губы и неба, колобомы и др.).
Операции проводились при непосредственном участии С.Д. Терновского. Выполнялись и
плановые хирургические операции при паховых и пупочных грыжах, водянке оболочек яичка,
крипторхизме и др. Серьезное внимание отделение уделяло порокам развития наружных половых
органов и мочевого пузыря. Лечение основывалось на многочисленных исследованиях самого
Сергея Дмитриевича. В отделении работали его ученики и последователи: С.Я. Долецкий, В.М.
Державин, Л.А. Ворохобов.
242
С 1965 по 1990 г. отделением бессменно заведовала О.В. Благовещенская.
С середины 1960-х годов в отделении все большее внимание стало уделяться лечению
урологической патологии у детей. В 1974 г. впервые было выделено 40 коек для лечения больных
с урологической патологией (в 1978 г. увеличено до 60). Практическая работа базировалась на
серьезных научных исследованиях, результаты которых были реализованы в диссертациях И.В.
Казанской, М.А. Бачевской, В.Д. Казюкова. Окончательное становление отделения урологии и
плановой хирургии произошло в начале 70-х годов. Большой вклад в это внес профессор кафедры
детской хирургии Анатолий Павлович Ерохин. За период с 1966 г. детская нефрология достигла
огромных успехов в диагностике и лечении патологии мочевыводящей системы. Начато широкое
применение инструментальных методов диагностики и лечения заболеваний нижних мочевых
путей с помощью эндоскопической техники (А.П. Ерохин, Л.Б. Меновщикова, С.Л. Коварский,
И.Н. Корзникова).
В 1975 г. в нашей больнице впервые в нашей стране был создан городской амбулаторный
нефроурологический центр. Так в больнице возникло объединение, включившее в себя отделения
нефрологии, урологии, плановой хирургии и амбулаторный нефроурологический центр. Эта
форма организации позволила резко изменить рутинный подход к лечению больных. Появилась
возможность, в подавляющем большинстве случаев, обследовать детей амбулаторно и не занимать
больничные койки, что привело к сокращению дооперационного койко-дня. После стационарного
лечения все больные наблюдаются, обследуются и при необходимости получают лечение в
нефроурологическом центре. Ежегодно диагностическую и лечебную помощь, в том числе
хирургическую, получают более 16 тыс. детей. На базе центра выполняются практически все виды
урологических исследований у детей. Причем объем диагностических исследований значительно
расширился и включает сегодня радионуклидные, эндоскопические, ультразвуковые,
электрофизиологические, иммунологические и бактериологические.
В отделении проводится большая научная работа: за последние 20 лет на его базе
защищено 2 докторские и 18 кандидатских диссертаций, предметом исследований которых
является изучение пороков развития и способы хирургической коррекции пороков верхних и
нижних мочевых путей с применением микрохирургической техники. Разработаны и применяются
способы дренирования верхних мочевых путей с помощью катетера-стента, используются
оригинальные методики отведения мочи в изолированный сегмент кишки с антирефлюксной
защитой, пластики мочевого пузыря местными
243
тканями. Совместно с отделением травматологии и ортопедии, одномоментно с пластическими
операциями на нижних мочевых путях, при необходимости выполняются корригирующая
остеотомия костей таза и сведение костей лона. Благодаря внедрению эндоскопических
технологий появилась возможность нового подхода к лечению абдоминальных форм
крипторхизма — двухэтапное эндоскопическое низведение яичка. Отделением достигнут
значительный прогресс в хирургическом лечении гипоспадии: внедрены методики одноэтапной
коррекции порока, в том числе и при тяжелых его формах. Проведены исследования и внедрены
методики, позволившие значительно снизить число послеоперационных осложнений.
При лечении больных с различными заболеваниями мочевыделительной системы в
послеоперационным периоде широко используется методика гипербарической оксигенации для
улучшения тканевого метаболизма, а также по применению новых лекарственных препаратов.
Совместно с лабораторией, возглавляемой профессором кафедры детской хирургии
микробиологом
Натальей
Владимировной
Белобородовой,
разрабатываются
схемы
антибиотикотерапии.
С начала 1980-х годов бурно развиваются функциональные методы исследования нижних
мочевых путей. Сегодня появились новые направления в детской урологии: аутотрансплантация
почки, применение реконструктивных микрохирургических вмешательств на спинном мозге и
проводящих путях в комплексе лечения детей с тотальным недержанием мочи, детальное
изучение микробного пейзажа при воспалительных осложнениях почек и мочевых путей.
Продолжено дальнейшее совершенствование травматологии и ортопедии. Помимо 2-го
хирургического (травматологического) отделения больницы, при поликлинике открыты
травматологический и ортопедический пункты, межрайонный консультационный кабинет и
кабинет долечивания больных. Под руководством Ю.Ф. Исакова ведутся научные исследования по
проблемам сочетанной травмы опорно-двигательного аппарата, хирургической тактики при
открытых переломах костей конечностей. Широко используется диагностическая и оперативная
артроскопия у детей всех возрастов (В.П. Немсадзе, Д.Ю. Выборное, В.М. Крестьяшин, С.М.
Кузнецов). Традиционно ведутся работы по лечению врожденного вывиха бедра,
реконструктивным операциям на тазобедренном суставе, коррекции при пороках развития пальцев
и кисти, электромагнитной стимуляции и др. (Е.П. Кузнечихин, В.П. Немсадзе).
Большим вкладом в медицинскую науку и практическое здравоохранение явилась
организация в клинике и в больнице в целом службы анестезиологии, реанимации и интенсивцой
244
терапии. Вообще развитие анестезиологии в педиатрической практике, хотя и с некоторым
отставанием, шло параллельно с применением общей анестезии у взрослых больных. Эфирный
наркоз был впервые применен в 1846 г. в стоматологии Уильямом Т. Мортоном в Англии, что
явилось первой «победой над болью». В России первые операции под эфирным наркозом
произведены В.И. Иноземцевым в Москве и Н.И. Пироговым в Петербурге. В 1960-е годы в
хирургических клиниках крупных педиатрических стационаров нашей страны появились первые
самостоятельные службы детской анестезиологии и интенсивной терапии.
Как рассказывает зав. отделением реанимации и интенсивной терапии Ирина
Дмитриевна Беляева, реанимационное отделение в нашей больнице было организовано в 1964 г.
приказом главного врача Л.А. Ворохобова. Первым зав. отделением был Борис Николаевич
Архангельский (до этого он был зав. оперблоком, позднее перешел в больницу № 3). В
реанимации дежурили С.П. Орловский (зав. отделением торакальной хирургии), Старосельский
(зав. отделением травматологии) и аспирант Николай Джантемиров. Анестезиологами были В.П.
Веневцев, Е.Е. Чиркова и В.И. Антонов. Работа была чрезвычайно трудной. Видимо, поэтому
заведующие менялись часто: в 1965 г. отделением заведовала Д.А. Найденова, в 1966 г. — Я.М.
Луцкий, в 1967 г. — Ю.О. Радилов (он начинал в 1966 г., а в 1968 г. ушел в Институт им. Н.В.
Склифосовского).
В 1968 г. на кафедре детской хирургии 2-го МОЛГМИ, которой заведует академик Ю.Ф.
Исаков, была организована первая в нашей стране научно-исследовательская лаборатория детской
анестезиологии и реаниматологии. Заведует лабораторией (НИЛ) проф. В.А. Михельсон. Многие
ученики кафедры и врачи защитили диссертации и возглавили кафедры и крупные научные
подразделения в России и странах СНГ.
Отделения детской анестезиологии и реаниматологии имеются в 62 областных,
республиканских и краевых детских стационарах, в 322 городских больницах, в которых проходят
лечение в течение года от 100 до 1000 пациентов. Летальность за эти годы значительно снизилась
— с 15—20 до 3—4% и 9—12 % даже в отделениях новорожденных и недоношенных детей.
Детской анестезиологией и интенсивной терапией занимаются в стране около 3000 врачей. В
стране ежегодно проводится 850—900 тыс. оперативных вмешательств у детей. Под наркозом
проводится 92 % операций1.
Михельсон В.А. Состояние и проблемы службы детской анестезиологии и реаниматологии // Детская
больница. — 2002. — № 1(7).— С. 3-4.
1
245
В нашей больнице был создан коллектив, состоящий из врачей больницы и научных
сотрудников кафедры (всего 19 человек). С этого же года в больнице начинает функционировать
двухгодичная ординатура и интернатура по анестезиологии и реанимации, которую в разные годы
закончили все эти сотрудники. Заведовать отделением стал Павел Николаевич Смирнов, старшая
медсестра Таня Макушечева.
1.12.1978 г. произошло разделение анестезиолого-реанимационного отделения на
анестезиологическое (зав. Г.И. Лукин) и отделение реанимации и интенсивной терапии (зав. И.Д.
Беляева).
В 1978—1980 гг. к имеющемуся оборудованию дыхательными аппаратами «Вита», «РО5», «Энгстрем» была смонтирована мониторная система непрерывного слежения за состоянием
больных на 6 точек «Sirecust-300а» фирмы «Simens» и установка для проведения реанимационных
мероприятия той же фирмы. Впервые стал использоваться насос для дозированного введения
жидкости (США). Для выхаживания новорожденных получен кувез-7500 фирмы «Дрегер».
Все виды современной анестезиологии разработаны и внедрены в практику нашей
больницы (В.А. Михельсон, Л.Е. Цыпин, С.М. Степаненко, И.Д. Беляева). Особое место заняла
проблема обезболивания у новорожденных. Разработка в клинике общей анестезии,
сбалансированной с региональным местным обезболиванием, явилась существенным вкладом в
развитие анестезиологии. Для послеоперационного лечения новорожденных и детей раннего
возраста при ряде заболеваний разработаны алгоритмы интенсивной терапии, некоторые
исследования были посвящены изучению оценки боли, предотвращению и лечению болевого
синдрома.
Присутствуя на лекции проф. Виктора Аркадьевича Михельсона для студентов 5-го
курса, посвященной особенностям детской анестезиологии и реанимации, понимаешь значение
этой службы и успехи кафедры детской хирургии и нашей больницы. Узнаешь о родоначальнике
анестезиологии Уильяме Т. Мортоне, английском докторе и стоматологе, который первым
применил наркоз 16 октября 1846 г. Узнаешь о том, что по уровню подготовки студентов наш
РГМУ занял третье место в мире после Лос-Анджелесского университета и Сорбонны (был такой
конкурс лет 8 назад), что на подготовку опытного анестезиолога-реаниматора уходит не менее 5
лет работы в клинике. И такие анестезиологи в нашей клинике есть, а наши выпускники работают
во многих больницах и России, и зарубежья.
Медициной
критического
состояния
назвал
профессор
анестезиологию
и
реаниматологию. Действительно, все пациенты, попавшие в отделение реанимации, находятся в
критическом состоянии (физический и психический стресс всегда
246
отражается на состоянии больного, находящегося в терминальном периоде жизни), а задача врачаспециалиста — защи тить больного от хирургической травмы и подготовить усло вия для
успешной работы хирурга, успеть сохранить жизне деятельность сердечно-сосудистой и
дыхательной систем, биологическую активность мозга. Профессор рассказал об ос новных
компонентах анестезии, о необходимости их сочета ния (обезболивание, подавление страха,
мышечная релакса ция, коррекция поддержания газообмена, кровообращения, основных видов
обмена и др.), об отличиях комбинированно го и мононаркоза.
Несколько слов о самом В.А. Михельсоне. Он родился в 1930 г. в Минске, но с трех лет
живет в Москве. Интересно, что дед профессора заведовал кафедрой урологии в Минском
медицинском институте. Отец был экономистом, мама — санитарным врачом. В 1953 г. Виктор
Аркадьевич окончил 1-й ММИ, с 1953 по 1956 г. работал в поселке Горогорск под Грозным. Затем
учился в ординатуре на кафедре детской хирургии, в 1958—1967 гг. был младшим научным
сотрудником, в 1968 г. защитил докторскую диссертацию и на кафедре заведовал научноисследовательской лабораторией детской анестезиологии и реанимации.
Профессор гордится тем, что лаборатория внесла весомый вклад в развитие детской
анестезии и реаниматологии: защищено 20 докторских диссертаций, в том числе С.А. Байдиным,
Я.М. Луцким, Л.Е. Ципиным; больше половины заведующих кафедрами детской анестезиологии и
реаниматологии — «выученики» нашей кафедры. Выпущено 30 монографий, а первое издание
книги «Детская анестезия и реаниматология» (1985) В.А. Михельсона и В.А. Гребенникова
переведено на английский язык.
Лауреат Государственной премии проф. В.И. Михельсон — прекрасный лектор,
эрудированный и интересный человек: его супруга — офтальмолог, сейчас на пенсии; сын,
оставив учебу в мединституте, перешел в МВТУ им. Н.Э. Баумана и окончил его (в настоящее
время возглавляет отдел), дочь — врач-офтальмолог, работает в НИИ глазных болезней РАМН.
Нельзя не сказать и о роли кафедры детской хирургии и Ю.Ф. Исакова в развитии
сосудистой хирургии. Впервые в стране в 1972 г. на базе нашей больницы были внедрены
уникальные модификации техники пункции и катетеризации сосудов, позволяющие проводить
любые ангиографические исследования у новорожденных и ангиографическую диагностику в
детской хирургии (Ю.А. Водолазов, Ю.А. Поляев). Освоены и применены на практике все виды
ангиографических исследований, разработаны уникальные способы проведения любых
ангиографических исследований у новорожденных
247
и детей младшего возраста с минимальным риском. Благодаря ангиографии стало возможным на
новом уровне изучать гемодинамику малого круга кровообращения при острых и хронических
заболеваниях легких, по-новому оценивать пороки развития почек и мочевых путей, изучать
патологию мозгового кровообращения при ангиомах. Вслед за микрохирургией получила развитие
рентгенохирургия.
Ряд научных изысканий, возглавляемых Ю.Ф. Исаковым, являются новшеством не только
для детской хирургии, но и для общей хирургии и клинической медицины в целом. Среди таких
проблем необходимо назвать применение гнотобиологической изоляции в детской хирургии и
интенсивной терапии (Г.А. Гинодман), использование в хирургии магнитов различных типов. С
1974 г. проводятся успешные операции с использованием магнитных пластин при
воронкообразной деформации грудной клетки (В.И. Гераськин, С.С. Рудаков).
В 1978 г. в нашей больнице было открыто первое в стране уникальное
специализированное педиатрическое отделение гипербарической оксигенации (ГБО), накопившее
наибольший в мире опыт лечения детей в барокамерах под повышенным давлением кислорода.
Открытию отделения предшествовала почти десятилетняя работа инициативной группы (академик
РАМН Ю.Ф. Исаков, проф. В.А. Михельсон, старший научный сотрудник канд. мед. наук М.И.
Анохин, аспирант И.Ф. Острейков, ординатор Д.Д. Казанский и субординатор С.А. Байдин) на
кафедре детской хирургии 2-го МОЛГМИ им. Н.И. Пирогова (РГМУ). Группа доказала
эффективность применения кислорода под повышенным давлением в практике детской хирургии
и интенсивной терапии.
К концу 1960-х годов клинические возможности ГБО, продемонстрированные
отечественными и зарубежными учеными, показали целесообразность более широкого внедрения
метода в клиническую практику. Первые клинические эксперименты по применению
гипербарической оксигенации в клинической практике у детей в нашей клинике относятся к 1969
г., когда после опубликования зарубежными учеными потрясающих результатов применения
гипербарической оксигенации при асфиксии новорожденных на кафедре детской хирургии 2-го
МОЛГМИ было принято решение об изучении клинических возможностей ГБО в клинической
практике. Вскоре в клинике появилась детская одноместная барокамера, выполненная по заказу
нашей кафедры на московском заводе «Знамя труда» (конструктор Ю.В. Белаго). Барокамера была
выполнена из авиационного кислородного баллона объемом 60 л. Камера эта, конечно,
существенно отличалась от современных отсутствием систем пневмоавтоматики, значительно
облегчающих работу с современными гипербарическими
248
системами, но добрую услугу ученым и врачам она оказала.
Основная сложность в исследованиях на том этапе заклю чалась в том, что практически
отсутствовал опыт в отечест венной и мировой практике по применению этого метода в широкой
педиатрической практике; не было известно дейст вие высокого давления кислорода на организм
пациентов различного возраста; не были разработаны показания к при менению ГБО у детей и
оптимальные режимы давлений при различных заболеваниях и состояниях. К 1978 г. эти исследо
вания были практически завершены, доказана эффективность ГБО в детской хирургии и
целесообразность широкого кли нического использования этого метода. Были опубликованы
основные работы по применению методики ГБО в детской хирургии и интенсивной терапии, в
диагностике и профилак тике возможного токсического действия кислорода на легкие у пациентов
различного возраста. С участием врачей больни цы и сотрудников кафедры были разработаны
образцы отече ственных барокамер для детей и взрослых. Все это позволило открыть
самостоятельное отделение для широкого использо вания метода ГБО в клинической практике у
детей.
В настоящее время в клинике и больнице накоплен опыт проведения около 30 тыс.
сеансов ГБО у 4500 пациентов с пе риода новорожденности и до 15 лет, страдающих различной
хирургической и соматической патологией. Накоплен сущест венный опыт применения метода у
взрослых групп пациен тов, получавших амбулаторное лечение методом ГБО в нашей клинике.
Ежегодно в отделении проводится около 2,5 тыс. се ансов ГБО.
Сегодня отделение ГБО больницы — это Российский детский центр. В 1988 г. Центром
открыто отделение ГБО на второй базе кафедры — в Республиканской детской больнице, в
которой также проводится около 2,5 тыс. сеансов.
Руководителем Центра является заместитель главного врача больницы, профессор, доктор
мед. наук Сергей Аркадьевич Байдин.
Метод ГБО в настоящее время показал высокую эффективность при лечении многих
групп пациентов клинической педиатрии, в частности гастроэнтерологии, нефрологии,
оториноларингологии, неврологии, неонатологии и др.
Работая круглосуточно, отделение ГБО принимает участие в лечении как экстренных
больных (с отравлением СО, постгипоксической энцефалопатией, постгеморрагической анемией,
разлитыми перитонитами и др.), так и в плановом лечении пациентов хирургического,
терапевтического, оториноларингологического профиля. Многолетнее использование ГБО в
комплексном лечении детей в условиях нашего многопрофильного стационара доказало
эффективность метода при
249
ряде заболеваний и состояний, так как насыщение кислородом сосудов больного или раненого
ребенка способствует нормализации функций сердечно-сосудистой системы, активизации
защитных сил организма. Поэтому на ГБО направляют больных практически из всех отделений
больницы с травмами, ранами, кожной пластикой, нарушениями микроциркуляции,
хирургическими заболеваниями (в том числе торакальными), пластикой передней брюшной
стенки, урологическими, гнойно-септическими, гастроэнтерологическими и нефрологическими
заболеваниями, склеродермией.
Заведующая отделением ГБО Елена Аркадьевна Лодыгина знакомит с устройством
специальных барокамер, в которых лежат больные дети, и рассказывает о том, насколько
улучшается общее состояние больного: нормализуется температура тела, ускоряется прибавка в
весе, восстанавливается аппетит, ускоряется восстановление функций пораженных конечностей,
как при экстренном применении ГБО у детей с отравлениями СО достаточно одного сеанса в
первые часы после операции для выведения пациента из острого состояния гипоксии.
Значительное место в исследованиях кафедры и больницы занимает изучение активных
методов детоксикации (гемо сорбция, гемодиализ, заменное переливание крови и др.), успешно
применяемых в отделении токсикологии и искусствен ной почки больницы (Я.М. Луцкий, Г.К.
Назаров).
Ян Михайлович Луцкий впервые появился в нашей больнице еще студентом второго
курса 2-го МОЛГМИ им. Н.И. Пи рогова для прохождения практики в июле 1962 г. С октября
1964 г. стал работать медбратом во впервые созданном тогда отделении реанимации и
токсикологии, продолжая учебу на 4-м курсе института. А после окончания института получил
направление в ставшую уже родной больницу врачом ординатором в отделение реанимации и
токсикологии. Отделение тогда занимало всего одну палату в административном корпусе
больницы. В 1984 г. Я.М. Луцкий перешел на работу младшим научным сотрудником на кафедру
детской хирургии, руководимую Ю.Ф. Исаковым. В следующем году он становится ассистентом.
В 1970 г. защитил кандидатскую, в 1980 — докторскую диссертацию, посвященную управляемому
автоматическому наркозу с помощью биопотенциалов мозга. С 1982 г. Ян Михайлович — доцент,
с 1987 г. — профессор, с 1993 г. —действительный член Международной академии ин
форматизации.
Был Я.М. Луцкий и главным врачом нашей больницы — с 1982 по 1987 г. При нем
началось строительство 9-этажного больничного корпуса, первый камень которого был заложен в
декабре 1982 г., как бы в ознаменование 140-летия со дня основания Бронной больницы. Кроме
того, тайной, как сам он
250
говорит, гордостью Яна Михайловича является сохранение списанной и предназначенной к сносу
больничной церкви архитектора А.С. Каминского. Поддержал главного врача и не побоялся взять
на себя ответственность и начальник строительного отдела районной управы Л.М. Матов.
С 1987 г. Я.М. Луцкий является заместителем начальника главного управления
здравоохранения г. Москвы. Он постоянно занимается педагогической деятельностью. В
настоящее время заведует курсом детской токсикологии Российской медицинской академии
последипломного образования и является членом большого ученого совета Академии. Он — член
докторского совета Института судебной медицины, член правления Общества педиатров Москвы.
Активна и общественная деятельность Я.М. Луцкого: он избирался депутатом райсовета Красной
Пресни и городского совета депутатов трудящихся, председателем постоянной депутатской
комиссии, членом исполкома райсовета. Награжден орденами и'медалями СССР, России и
Чехословакии. В работе и поведении Яна Михайловича всегда поражает эрудиция и
пунктуальность в выполнении обещанного.
Коллектив отделения токсикологии (зав. отделением С. Страхов, Н. Орлюк, Л. Скрылева,
А. Грик, С. Юшков и М. Кучумов) во главе с проф. Я.М. Луцким был награжден премией 2002
года «Призвание» в номинации «За создание нового направления в медицине». В 1976 г. был
издан приказ Минздрава РСФСР о создании и развитии токсикологической службы в республике
— создана детская токсикология как самостоятельное направление. Эту детскую токсикологию и
создавал коллектив реанимационного отделения нашей больницы. Отрабатывались уже известные
методики детоксикационной терапии (применительно к детскому организму и возрасту),
создавались совершенно новые методики диагностики и лечения, единая структурная служба в
медицине.
Первая статья по детской токсикологии Э.А. Степанова и Я.М. Луцкого вышла в 1968 г.
Затем написаны диссертации, посвященные отравлениям детей различными веществами,
состоянию печени, почек, ЦНС, сердечной мышцы при отравлениях. Защищено 20 кандидатских
диссертаций. Докторская диссертация Я.М. Луцкого в 1980 г. явилась обобщающей по проблемам
детских отравлений. Научным наставником диссертанта был, конечно, Ю.Ф. Исаков.
Отделение располагает уникальными кадрами, способными использовать при лечении
детей с отравлениями около 20 различных методов удаления ядов (искусственная почка,
гемосорбция, микрофильтрация, желудочная детоксикация), — огромный набор методов спасения
от случайных и преднамеренных отравлений. Все получившие премию врачи
251
проработали в отделении по 15—20 лет, прошли одну школу, обрели здесь опыт. Контингент
больных — от первых часов жизни до 14 лет включительно. Больные поступают, как правило, со
«скорой» как с острыми отравлениями, так и с подозрениями на них. В отделении имеются палаты
реанимационные и палаты активного наблюдения, 6 реанимационных коек со следящей
аппаратурой над каждой и операционная с аппаратами искусственной вентиляции легких. В
терапевтических палатах (30 коек) дети активно наблюдаются и долечиваются после выхода из
тяжелого состояния. Отделение является республиканским центром, проводит консультационную
работу, помогает в подготовке кадров, принимает детей в тяжелом состоянии, которым не удается
оказать помощь на месте. В Центре — свои химико-аналитическая и экспресслаборатория.
Коллектив работает очень слаженно и, несмотря на тяжелую работу, текучесть кадров низкая. В
течение более полутора лет в отделении не было летальных исходов. Это для данной области
медицины показатель очень хороший. Накоплен огромный статистический материал по видам,
количеству и динамике детских отравлений за все годы деятельности отделения (Центра). Налицо
— угрожающий рост всех видов преднамеренных отравлений у подростков. Проблема выходит за
рамки педиатрии и становится социально значимой, требует заинтересованности социологов,
анализа наших данных. Все это поможет выработать прогнозы.
С именем Ю.Ф. Исакова связано создание первой в нашей стране детской
микрохирургической службы: в Центре детской хирургии, анестезиологии и реанимации с 1981 г.
функционирует детская микрохирургическая службы, а в нашей больнице в 1987 г. было создано
отделение микрохирургии на 40 коек (зав. — Н.С. Назаров). Благодаря круглосуточным
дежурствам в отделении обеспечена возможность оказания экстренной помощи детям с отрывами
пальцев кисти и крупных сегментов конечностей из различных регионов страны. Успехи
отделения — безусловные: приживляемость реплантированных пальцев составила 87 %, крупных
сегментов — 90 %.
В отделении решаются проблемы реконструктивной и пластической хирургии с
использованием микрохирургической техники у детей с посттравматическими дефектами и
деформацией конечностей, с родовыми повреждениями плечевого сплетения и других нервов;
реконструктивная хирургия при врожденных и приобретенных заболеваниях кровеносных сосудов
конечностей; микрохирургическая свободная пересадка костных трансплантатов, аутовенозное
шунтирование с микрохирургической техникой наложения сосудистых анастомозов — весь опыт
сотрудников отделения и научных сотрудников кафедры обобщен в печатных работах,
рационализаторских предложениях и авторских свидетельствах.
252
В больнице с 1978 г. функционирует и самостоятельное операционноанестезиологическое отделение, обеспечивающее круглосуточную помощь детям в возрасте от
нескольких часов жизни до 15 лет (зав.— Эрик Гарникович Агавелян, старшие медсестры —
Валентина Сергеевна Серова и Светлана Станиславовна Харитонова). В этом отделении хирурги
всех хирургических отделений проводят операции, после чего оперированный ребенок поступает
либо в отделение реанимации, либо возвращается в направившее его отделение.
В 1980 г. в больнице создано первое в Москве отделение реанимации новорожденных.
Огромную работу по организации и оснащению отделения и выездной реанимационной бригады
осуществили первый заведующий отделением А.П. Макаров, ассистенты кафедры В.А.
Гребенников, с.н.с. М.К. Штатное, врач А.Г. Кудрявцева, ст. медсестра А.П. Сорокина. Отделение
стало принимать новорожденных, находящихся в критическом состоянии практически из всех
родильных домов Москвы. Началась и интенсивная научная работа. Если в первый год работы
отделения летальность составляла 38 %, то уже через несколько лет она снизилась в 3 раза. С
помощью кафедры и Комитета здравоохранения Москвы отделение оснащено современной
лечебной, диагностической и стерилизационной аппаратурой. Ежегодно в отделении проходят
лечение до 600 новорожденных. Причем работа Неонатального центра (ННЦ) проводится
совместно с сотрудниками выездной бригады реанимации, так как с 1990 г. ННЦ стал осваивать
лечение критических состояний у недоношенных детей, включая детей с маленьким весом.
Работой отделения руководят сотрудники кафедры реанимации и интенсивной терапии детского
возраста и кафедры неонатологии РГМУ —проф. В.А. Михельсон, академик РАМН В.А. Таболин,
ассистент Т.А. Пак и зав. отделением Т.Н. Эверстова.
Ю.Ф. Исаков — автор более 300 научных работ, в том числе 17 монографий, 4 учебников
и учебных пособий. Среди них такие фундаментальные работы, как руководство по детской
хирургии для врачей в 2 томах, руководство по торакальной и абдоминальной хирургии у детей,
учебник детской хирургии для студентов, выдержавший 3 издания, учебник по оперативной
хирургии и топографической анатомии детского возраста. На кафедре защищено 320 диссертаций,
из них 57 докторских, опубликовано 11 сборников научных трудов.
Огромной заслугой ученого является поддержка всего нового, передового в медицинской
технике: практически сложилось оригинальное и перспективное направление — применение
новых технических средств в детской хирургии. А неформальный союз врачей и инженеров
позволил добиться результатов поистине мирового уровня.
253
Клиника детской хирургии является гигантским научным и учебным центром. С 1971 г.
она осуществляет функцию головной кафедры страны, где созданы самые благоприятные условия
для работы и творческого роста всех сотрудников, где царит моральный климат взаимного
уважения. Большое значение придается студенческому движению.
В 1971 г. Ю.Ф. Исаков был избран членом-корреспондентом, а в 1975 г. —
действительным членом АМН СССР. В 1973 г. ему присвоено почетное звание заслуженного
деятеля науки РСФСР. Фундаментальные исследования Ю.Ф. Исакова по детской хирургии с 1979
по 1985 г. отмечены Государственными премиями СССР, а в 1996 г. — премией Правительства
РФ. Академической премией им. С.И. Спасокукоцкого Юрий Федорович награжден за цикл работ
по диагностике и лечению стафилококковых заболеваний легких у детей (1977) и премией С.Д.
Терновского (1996).
Проводя активную лечебную, научную и педагогическую работу на протяжении многих
лет, Ю.Ф. Исаков является в то же время крупным руководителем и организатором
здравоохранения страны: с 1981 по 1987 г. был заместителем министра здравоохранения СССР, в
1989 г. был избран и переизбран вице-президентом РАМН. Он награжден орденами и медалями,
среди которых орден Трудового Красного Знамени, Отечественной войны 1-й степени,
Октябрьской Революции, орден Дружбы народов, «Знак Почета» и др.
По инициативе академика Ю.Ф. Исакова в 1997 г. впервые в России вышел в свет журнал
«Детская хирургия». Многократно переиздавались учебники под редакцией Ю.Ф. Исакова
«Детская хирургия», «Хирургические болезни у детей», «Оперативная хирургия с
топографической анатомией детского возраста». Впервые в РГМУ вышел в свет электронный
учебник «Хирургические болезни у детей», а также серия учебных видеофильмов, широко
используемых на лекциях и практических занятиях со студентами.
Когда наблюдаешь работу врачей, трудно разделить сотрудников больницы и кафедры,
ассистентов и ординаторов, профессоров и студентов-кружковцев: годами сложилась совместная
борьба за жизнь ребенка. Проблема «отцов и детей» в нашей больнице, на нашей кафедре
отсутствует.
Одним из учеников С.Д. Терновского и Ю.Ф. Исакова является профессор В.П. Немсадзе.
Встречаться с ним всегда интересно и ребенку, и взрослому.
Вахтанг Панкратьевич Немсадзе родился в Тбилиси в 1926 г. Его родители Екатерина
Александровна Андреашвили и Панкрат Николаевич Немсадзе встретились в 1924 г., поступив в
Тбилисский мединститут. Отец его окончил, стал фтизиатром, хорошим специалистом,
опубликовал немало работ, посвященных борьбе с туберкулезом. А мама, решив дать ему
254
возможность доучиться, бросила институт и пошла работать бухгалтером. Почти сразу после
рождения Вахтанг был крещен няней, бывшей монашенкой недавно перед тем закрытого
Воронежского монастыря и нашедшей в Тбилиси прибежище. Многонациональным был город, и
школы были немецкие, грузинские и русские. Так вот, Вахтанг учился сначала в немецкой,
позднее в грузинской и, наконец, с 5-го класса перешел в 9-ю общеобразовательную русскую
школу, которую и окончил. Вспоминает ее с любовью и благодарностью, до сих пор сохраняет
связи со многими своими одноклассниками. В 1936—1937 гг. мальчик перенес тяжелую травму:
по подозрению на туберкулез почти год нога находилась в гипсе. Наверное, отсюда его
сочувственное отношение к любой травме ребенка.
В 1947 г. приехал в Москву поступать в институт. Выбрал 2-й МОЛГМИ им. Н.И.
Пирогова, так как только в нем из трех медвузов было общежитие (смешно сказать, ведь это могло
по-другому повернуть судьбу!). Начал сдавать на лечебный факультет, но не добрал баллов. И
вдруг — педиатрический факультет, и на всю жизнь!
По окончании института стал субординатором. В учебном зале кафедры в отделении
травматологии нашей больницы висит фотография — встреча Нового, 1953 года. Руководитель
кафедры детской хирургии К.Д. Терновский сидит в окружении своих ассистентов Михаила
Васильевича Громова, Мстислава Васильевича Волкова, Алексея Евгеньевича Звягинцева, Елены
Гавриловны Дубейковской, Станислава Яковлевича Долецкого и, конечно, Юрия Федоровича
Исакова, а также всех субординаторов, в том числе и В.П. Немсадзе. Все такие молодые и
веселые...
Когда В.П. Немсадзе рассказывает о студенческих годах, глаза горят лукаво и задорно:
вспоминаются веселые походы в кино и театры, студенческие вечера и «капустники». Поэтому,
конечно, и провалил на 1-м курсе физику, дважды пересдавал ее и благодаря С.Д. Терновскому
пересдал-таки (Терновский был тогда деканом факультета). После этого начал относиться
серьезно к каждому предмету. На 6-м курсе стал субординатором у С.Д. Терновского.
Институт окончен, получено распределение. Куда и с кем? Конечно, с Марианной
Николаевной Алмазовой, с которой навсегда, с 1-го курса, связана жизнь. Поженились в 1953 г. и
получили распределение в Орехово-Зуево. Из 250 окончивших педфак почти все разъехались по
провинциальным городам. Работая хирургом в 1-й, 2-й и 3-й городских больницах (нагрузка была
огромная — до 12 дежурств в месяц), Немсадзе получил большой опыт, сочетая работу в
стационаре и поликлинике; оперируя и взрослых, и детей, заслужил уважение пациентов и
известность в городе. К тому же обстановка в
255
городе была непростой: год-то был 1953-й, год «холодного лета» с амнистией после смерти И.В.
Сталина, поэтому контингент пациентов травмпункта поликлиники и больницы был
специфичным. Но это были и годы приобретения огромного опыта практической работы. А
Марианна Николаевна работала педиатром.
Вернувшись в Москву, В.П. Немсадзе поступил на работу в детскую травматологическую
больницу № 20 им. К.А. Тимирязева на Полянке. Его и сегодня вспоминает с любовью и
благодарностью главный врач больницы Мая Константиновна Бухрашвили, более 30 лет
возглавляющая больницу. В больнице этой Немсадзе проработал до 1961 г. Учителем своим в
больнице называет Николая Григорьевича Дамье, автора книги «Основы травматологии детского
возраста». Как ординатор Вахтанг Панкратьевич помогал ему в подготовке 2-го издания книги,
получил благодарность автора, чем очень гордится. В 1961 г. аспирант В.П. Немсадзе поступил в
нашу больницу, через 4 года защитил кандидатскую диссертацию «Показания к оперативному
лечению длинных трубчатых костей конечностей у детей». Руководителем его был Иван
Константинович Мурашов, заменивший в руководстве кафедрой скончавшегося К.Д. Терновского.
Диссертация основывалась на огромном фактическом материале (350 прооперированных больных
детей с различными переломами). Дело осложнялось тем, что цифры послеоперационных
осложнений (11 %) совпадали с мировыми, но не отвечали общегосударственным статистическим
нормативам (0,01). Диссертанта поддержал Юрий Федорович Исаков: «Что получил, то и пиши».
Диссертация имела успех.
С 1957 г. кафедра систематически проводит конференции студенческих кружков при
кафедрах детской хирургии. Организованы они были еще С.Д. Терновским. С 1966 г. руководить
кружком детской хирургии при кафедре начинает В.П. Немсадзе. И надо видеть, с каким молодым
задором он организует дискуссию, сам активно задает вопросы и заражает всех своим
энтузиазмом. Мне пришлось на одном из заседаний кружка рассказывать об истории нашей
больницы, и самым активным был руководитель: ему все было интересно, хотя многое он знает
сам из прочитанного, снял фильм о больнице. Поэтому и кружковцы, которыми он очень
гордится,, также активные и думающие ребята. А спросишь у Вахтанга Панкратьевича о комнибудь из товарищей по больнице (заведующем отделения, профессоре или доценте), он с
гордостью отвечает: «Так ведь это же кружковец!». Где только ни побывали кружковцы со'своими
конференциями,—в Риге и Баку, Тбилиси и Ереване, Одессе и Душанбе, Ташкенте и Ленинграде.
А недавно вернулись из Самары с 41-й (по счету Всесоюзной) и 8-й Всероссийской конференции.
256
С 1969 г. В.П. Немсадзе бессменный главный детский хирург Комитета здравоохранения
г. Москвы. Он профессор, академик Российской академии медико-технических наук (совместно с
МВТУ им. Н.Э. Баумана), дважды отличник здравоохранения, консультант ЦКБ. В.П. Немсадзе —
автор и соавтор монографий «Детский травматизм», «Множественные и сочетанные повреждения
костей скелета у детей», «Раны и раневая инфекция», «Гнотобиологическая изоляция у детей»,
«Детская амбулаторная поликлиническая хирургия», «Хирургические болезни детского возраста»
(электронная версия учебника). Созданы 4 учебных видеофильма — всего 160 работ, которые
пользуются заслуженной популярностью врачей и студентов, причем В.П. Немсадзе всегда
выделяет работы, созданные им в соавторстве с коллегами, и гордится этим. Вообще во 2-м
хирургическом отделении больницы сложилась замечательная команда хирургов, каждый из
которых заслуживает особого рассказа. Это и зав. отделением Сергей Михайлович Кузнецов, и
академик РАМН, профессор кафедры Эдуард Александрович Степанов, и профессор Евгений
Петрович Кузнечихин, и доцент кафедры, доктор мед. наук Владимир Михайлович Крестьяшин, и
доцент кафедры, канд. мед. наук Дмитрий Юрьевич Выборное. К таким кудесникам попадают
больные дети с очень сложными переломами, и почти все они уходят из больницы практически
здоровыми.
Семья у Вахтанга Панкратьевича замечательная. Марианна Николаевна много лет
проработала в Институте туберкулеза, сейчас на пенсии. Дочь и зять — медики, учились в одной
группе на педиатрическом факультете 2-го МГМУ. Две внучки: одна заканчивает 5-й курс
педагогического института, младшая учится в 9-м классе. Как много должен знать будущий
детский хирург-ортопед!
Как много дают ему лекции опытных преподавателей! На лекции для студентов 5-го курса
«Особенности травматизма детского возраста» В.П. Немсадзе рассказывает о самых типичных
случаях травматизма у ребятишек 2—4 лет, причиной которого становятся мамы, их привычка
тянуть дорогое чадо за руку, да еще вверх по ступеням лестницы. Именно это вытягивание
провоцирует подвывих лучевой кости предплечья. Профессор давал практические советы по
ротации вывихнутого сустава, сопровождал их показом слайдов и предупреждал о
недопустимости подвергать сустав рентгенографии, так как в возрасте до 10 лет у ребенка еще нет
окостенения суставов и они нерентгеноконтрастны.
Рассказал лектор об одном случае, когда правильные действия хирурга не привели к
положительному результату в связи с тем, что врач не предусмотрел последствий травмы и
психического состояния ребенка, своевременно не госпитализировал его, а в условиях
амбулаторных и домашних не все
257
можно предусмотреть. Во время первомайского праздника на Старом Арбате выступала рокгруппа «На-На». На фоне общего оживления несколько человек подверглись ушибам цементных
плит. Одна из плит упала на ногу девочке. В травмпункте она получила необходимую помощь, на
ногу наложили гипс и отпустили домой. Но длительная компрессия и синдром сдавления вызвали
ишемию, множественные гематомы, и в конечном итоге уже в нашей больнице ногу девочке
пришлось ампутировать. Слушая такие лекции, думаешь о необходимости пропагандировать
правильные приемы поведения родителей и в поликлиниках, и по радио и телевидению.
Как много можно было бы почерпнуть и из беседы проф. Евгения Петровича
Кузнечихина. В своей лекции для студентов 5-го курса в связи с началом нового учебного года он
обратился с призывом изучать историю отечественной медицины, вспомнил замечательного
русского врача А.А. Смородинцева, вакцина которого против полиомиелита предопределила пути
борьбы с этим страшным заболеванием во всем мире, рассказал о выдающемся враче и
организаторе здравоохранения Б.В. Покровском, о великих русских педиатрах. А натолкнула его
на эти мысли очередная пропаганда по радио методов заморского педиатра Б. Спока.
Много внимания уделил Евгений Петрович распознаванию и лечению абдоминальных
(внутренних) травм у детей, важности познавания возрастных колебаний всех показателей
(анализа крови, АД, частоты пульса, анатомо-физиологических особенностей) для правильной
выработки стратегии лечения травмированного ребенка. Летальность при абдоминальных травмах
остается и сегодня самой высокой — до 14%. Механизм травм — самый различный, но в
основном это падение с высоты, удар по животу, сдавление. И с грустью приходится
констатировать, что этим летом отделение травматологии было переполнено, хотя, как правило, в
летние месяцы отделение загружено на 10 %: дети во многом предоставлены сами себе, не
организованы.
Е.П. Кузнечихин рассказал о классификации травм, отметив огромную заслугу советских
хирургов 1970—80-х годов, составивших классификацию травм: 1) изолированные, или
локальные, травмы (живот, нога, рука и т.д.); 2) множественные травмы (3 или 3 органа одной
области: плечо и бедро, печень и поджелудочная железа и др.); 3) сочетанные травмы (кости таза и
мочевыводящая система), полученные, как правило, в автокатастрофах. Диагностировать такие
травмы сложно, так как необходимо различать симптоматику травм каждого пострадавшего
органа. Летальность при таком виде травм наивысшая, до 15 %, в то время как при других видах
травм —до 2—3 %; 4) политравмы — множественные и сочетанные
258
травмы одновременно; 5) комбинированные травмы, полученные в результате воздействия
нескольких механических факторов, что осложняет диагностирование и лечение (ожог и падение с
высоты во время взрыва или пожара дома, землетрясения и т.д.). Комбинированные травмы — это
все вместе предыдущие виды травм. Большой и грустный опыт в лечении подобных травм
получен врачами МЧС во время землетрясений в Армении и на Сахалине, где клинический хирург
чувствовал свою беспомощность в отсутствие «родных » клинических условий.
Приведем только один пример. Почти два месяца пролечился в отделении травматологии
мальчик И., 14 лет. Находясь на отдыхе в Костромской области, попал в автокатастрофу и получил
сочетанную травму: сотрясение головного мозга, закрытую травму живота (разрыв селезенки),
повреждение левого предплечья, закрытый перелом правой плечевой кости, открытый
оскольчатый перелом левой голени. В поселковой больнице была сделана спленэктомия и мальчик
переведен в костромскую больницу, где проводилась антибактериальная, инфузионная терапия,
произведена операция (остеосинтез) левой голени аппаратом Илизарова. Переведенный в нашу
больницу, мальчик попал к травматологу Николаю Ивановичу Тарасову, который произвел 3
операции: открытую репозицию повреждения левого предплечья, открытую репозицию перелома
плечевой кости и остеотомию большой берцовой кости (реконструкцию аппарата Илизарова).
Интенсивное проведение инфузионной, антибактериальной и физиотерапии, ЛФК — для
разработки контрактуры правого и левого локтевых суставов, сосудистой и стимулирующей
терапии способствовали тому, что мальчик был выписан в удовлетворительном состоянии с
рекомендацией повторной госпитализации.
Разговаривать с Евгением Петровичем очень интересно: у него всегда на все свой взгляд.
Это и понятно, так как он прошел большую школу практического врача. Родился он в Серпухове в
1936 г. Знает и любит свой родной город, в котором проживал до 1954 г., когда поступил на
педиатрический факультет 2-го МОЛГМИ им. Н.И. Пирогова. Еще будучи студентом, женился.
После окончания института был направлен на Алтай, куда поехал с молодой женой и дочкой.
Работал и жил в райцентре Горного Алтая Солонешенске. Больница, в которой он работал
педиатром, хирургом, а затем детским хирургом, была на 100 коек. Приходилось ведь заниматься
многим и многими. Затем перевелся в Барнаул, в краевую детскую больницу, был инспектором
райздравотдела.
Когда при краевой больнице открыли отделение детской хирургии, молодого
инициативного врача стали уговаривать
259
переходить на детскую хирургию: пришли втроем хирурги будущего отделения и в случае его
согласия обещали помочь. И действительно помогли: еженедельно принимали у Кузнечихина
экзамены по различным разделам хирургии. В результате через полгода он уже летал по вызовам
по всему краю. Опыт приобрел огромный. А в 1963 г. поступил на курсы усовершенствования
хирургов при ЦИУ в Ленинграде. Многих с благодарностью вспоминает Евгений Петрович: без их
помощи он бы не состоялся. Это и секретарь райкома КПСС Иван Иванович Крыжка, и главный
хирург Алтайского края Юрий Иванович Елисеев, давший путевку на курсы в Ленинграде.
Вернувшись в Барнаул, Е.П. Кузнечихин через 2 года стал ординатором в отделении
детской хирургии, а позднее — заведующим отделением общей, или абдоминальной, хирургии. И
стал готовиться к поступлению в аспирантуру при 2-м ММ И. Для подготовки использовал свой
летний отпуск, готовился упорно, до 12 ночи «долбил» английский и поступил. Опять благодарно
вспоминает добрых светлых помощников своих: председателя приемной комиссии Дмитрия
Васильевича Усова и ректора Юрия Николаевича Крюкова.
В 1967 г. Кузнечихин поступил в аспирантуру на кафедру детской хирургии 2-го
МОЛГМИ, руководимой Ю.Ф. Исаковым. В 1970 г. защитил кандидатскую диссертацию
«Надвертлужная остеотомия подвздошной кости при вывихе и подвывихе бедра у детей» и был
приглашен проф. Николаем Ивановичем Кондрашиным на должность хирурга. За 2 года
прооперировал 60 больных детей. Если говорить о настроениях, то вновь хотелось вернуться на
Алтай: уж очень хорошие коллеги окружали его (анестезиолог, главный детский хирург
Алтайского края Вениамин Васильевич Орлов и его супруга хирург Ирина Николаевна
Александрова; ортопед Юрий Петрович Гасан; сподвижник С.Д. Терновского, очень крупный
хирург из Свердловска Алексей Федорович Зверев). Но в Москве были уже пущены крепкие
корни, было двое детей, все родственники, вот и остался в Москве. Стал ассистентом кафедры, а с
1986 г. —доцентом кафедры. В 1991 г. после защиты докторской диссертации «Множественные и
сочетанные травмы опорно-двигательного аппарата у детей» Е.П. Кузнечихин становится
профессором кафедры.
С 1989 по 1995 г. Е.П. Кузнечихин возглавлял деканат педиатрического факультета
института. Им опубликовано 140 научных работ по детской хирургии. Он является соавтором
монографии «Лечение ран у детей», учебников «Хирургические болезни у детей» и «Оперативная
хирургия с топографической анатомией детского возраста» и др. Евгений Петрович — «Отличник
здравоохранения», награжден Почетными грамотами
260
Минздрава РФ и академической премией им. С.Д. Терновского.
Блок хирургических отделений (хирургическая реанимация, хирургия новорожденных,
урология, травматология, гнойная хирургия, торакальная хирургия и микрохирургия) возглавляет
ученик Ю.Ф. Исакова, зам. главного врача по хирургии Александр Владимирович Романов
(1946—2003). Родом он из Иркутска. Родители: мама — учитель физики, папа был редактором в
«Учпедгизе», затем зам. главного редактора в издательстве «Просвещение». Школу Александр
заканчивал в Москве, и тут же поступил во 2-й ММИ. После окончания института в 1970 г. начал
работать в Филатовской больнице. Работал ординатором и 5 лет — в выездной бригаде скорой
помощи. Научным руководителем его был проф. В.И. Гераськин.
С 1974 по 1995 г. А.В. Романов заведовал отделением торакальной хирургии, с 1995 г. —
заместитель главного врача. Знает каждое отделение досконально, обо всех врачах и медицинских
сестрах отзывается как о подвижниках, понимая их трудности. Высоко оценивает работу всех
бывших до него заведующих отделением: первого торакального хирурга (когда в больнице
появились лишь койки такого профиля), доцента Елену Гавриловну Дубейковскую, Эдуарда
Александровича Степанова, который открывал отделение, Света Петровича Орловского, Людмилу
Васильевну Михайлову, Валерия Васильевича Васильева.
Александр Владимирович продолжает оперировать, но, к сожалению, не так часто, как
хотелось бы (мешают административные обязанности). Романов останавливается на новых
направлениях в деятельности отделения — операциях на крупных сосудах (перевязка открытого
артериального протока, пластика аорты при врожденных сужениях аорты). Отделение готово к
операциям на открытом сердце: созданы необходимые технические условия и для операций, и для
проведения реанимации кардиологических больных; подготовлены кадры: заведующий
отделением А.Ю. Разумовский прошел стажировку в Институте сердечно-сосудистой хирургии
им. А.Н. Бакулева и в Англии.
А. В. Романов дает высокую оценку работе отделения гнойной хирургии (зав. — проф.
Алексей Николаевич Смирнов): это не только аппендициты, это — остеомиелиты,
лимфатические узлы, подкожная клетчатка, детская проктология, болезнь Гиршпрунга, кишечная
непроходимость и многое, многое другое. Очень важное место в работе отделения и кафедры
занимает лапароскопия, исключающая необходимость оперативного вмешательства. Серьезно
расширен диапазон болезней, подвластных лапароскопии: желчнокаменная болезнь, удаление
камней в селезенке, анемия и др.
261
В традиционных операциях (аппендэктомия) лапароскопия делает чудеса. «Скорая
помощь» доставила в больницу 12-летнего мальчика Д. с жалобами на боли в животе, озноб и
рвоту. После осмотра в приемном отделении профессор диагностировал флегмонозный
аппендицит-и произвел лапароскопическую аппендэктомию. Через 7 дней ребенок был выписан
домой. С подобными жалобами была доставлена в больницу «скорой помощью» 11-летняя
девочка Б. Диагностическая лапароскопия выявила флегмонозно измененный червеобразный
отросток. В тот же день была выполнена открытая аппендэктомия. Девочка через неделю
выписана домой в удовлетворительном состоянии. Эти примеры подтверждают не только
правильность лапароскопической диагностики, но и позволяют значительно сократить время
пребывания больного ребенка в стационаре.
Особенно интересно узнать, в чем же наша больница занимает первое место в
современной детской хирургии. А.В. Романов рассказывает о следующих направлениях:
1) портальная гипертензия. Хирургическое вмешательство при заблокировании ворот в
печень, что может привести к кровотечению при малейших травмах, в таких случаях необходимо.
В этого рода операциях наша больница имеет самый богатый опыт в мире. Начали мы эту работу в
1986—1987 гг.; первопроходцем была Русаковская больница (ныне Св. Владимира), но у нас
количество оперированных пациентов гораздо больше;
2) оперативное лечение болезней пищевода, вызванных различного рода ожогами, чаще
всего химическими. Большое количество прооперированных пациентов и положительные
результаты операций неоднократно докладывались на всесоюзных, российских, международных
конференциях и симпозиумах, опубликованы в отечественной и зарубежной медицинской
литературе;
3) в отделении травматологии нашей больницы в 1983—1984 гг. выполнена первая
операция артроскопии с подключением необходимой видеотехники и аппаратуры. Сейчас этот
опыт получил распространение и в ЦИТО, и в Измайловской детской больнице № 3, и в больнице
Св. Владимира, и в Тушинской детской больнице, но первопроходцами были мы.
Большие успехи достигнуты в отделении хирургия новорожденных (зав. — канд. мед.
наук Надежда Владимировна Голоденко). Знакомясь с историями болезни пролеченных в
отделении больных, поражаешься искусству врачей отделения и кафедры хирургии. Хочется
привести только один пример лечения очень опасного заболевания — гемангиомы. Что такое
вообще гемангиомы? Это доброкачественные опухоли, исходяшие
262
из сосудистых тканей. Встречаются у одного из 1500 детей. Впервые описаны в литературе в 1940
г. французскими врачами Казабахом и К. Мерриттом. За прошедшие с тех пор годы описано более
100 случаев этого заболевания, получившего название синдрома Казабаха— Мерритта. Синдром
этот сопровождается быстро растущей, даже гигантской, гемангиомой и высокой летальностью
(до 37 %). Главной причиной смерти является обильное кровотечение. Успешное излечение
ребенка с таким синдромом является предметом гордости отделения и кафедры, случай этот
описан в журнале «Детская хирургия», № 1 за 2002 г. Ю.И. Кучеровым, Т.В. Красовской, В.В.
Шафрановым, Н.В. Голоденко и Л.А. Романовой.
У девочки Н. после рождения было определено опухолевидное образование темнокрасного цвета по передней поверхности левого плеча размером 0,5 х 0,5 см. Диагноз поставлен в
родильном доме: гемангиома левого плеча. Рекомендовано обратиться к хирургу по месту
жительства, когда ребенку исполнится 1 мес. В течение этого месяца родители в поликлинику не
обращались, а опухоль росла бурно. В возрасте 1 мес ребенка консультировала в нашей больнице
проф. Т.Н. Красовская. Она диагностировала синдром Казабаха— Мерритта и рекомендовала
срочную госпитализацию. Общее состояние ребенка было тяжелым, движения руки ограничены.
Опухоль темно-багрового цвета достигала размеров 23х 9см. Она охватывала левое плечо и
распространялась на плечевой сустав и переднюю поверхность грудной клетки слева. Учитывая
ухудшение анализов крови, особенно резкое увеличение времени кровотечения, была выполнена
катетеризация подключичной вены, проведены гемостатическая и гормонотерапия, переливание
эритроцитной и тромбоцитной массы, свежезамороженной плазмы, введены препараты кальция,
викасол, этамзилат. В течение двух недель состояние ребенка оставалось стабильным, но размеры
гемангиомы увеличились до 26х 13см. Учитывая это, были увеличены дозы гормонотерапии и
начат курс близкофокусной лучевой терапии. После первого курса лучевой терапии было
отмечено однократное обильное кровотечение из желудочно-кишечного тракта с падением
гемоглобина и снижением числа тромбоцитов, что вынудило перевести ребенка в отделение
реанимации на 1 сут. После этого лечение было продолжено. Всего было проведено 4 сеанса
лучевой терапии на плечо и грудную клетку. После второго сеанса (через 3 нед от начала лечения)
замечен регресс роста опухоли. Через 3 мес после выписки из стационара ребенок был осмотрен:
гемангиома сократилась до 14х 6см, показатели периферической крови нормализова лись, число
тромбоцитов увеличилось. Девочка осмотрена в возрасте 2 лет, движения верхней левой
конечности сохранены
263
в полном объеме, гемангиома исчезла, на месте опухоли небольшие гипертрофические рубцы.
Хочется задать вопрос — а если бы не консультация Т.В. Красовской и не госпитализация в
отделение хирургии новорожденных?
Беседуем со старейшиной отделения проф. Татьяной Васильевной Красовской. Она
пришла в больницу не сразу: вначале, после окончания 2-го ММИ в 1960 г., работала в яслях. А в
1962 г. пришла в больницу и сама попросилась в хирургическое отделение. Принимал ее бывший
главным врачом Л.А. Ворохобов, которого и сегодня она вспоминает с благодарностью.
Отделение было вначале просто хирургическим урологическим, в котором выделили одну палату
для экстренно поступавших из роддомов и с гнойной патологией, и с различными пороками
развития (так называемые чисто хирургические). В Москве тогда были такие палаты только в
Русаковской больнице, куда пришел от нас С.А. Долецкий, и в нашей больнице, а опередил
Москву проф. Баиров в Ленинграде. Конечно, одной палаты было слишком мало, и стали мы
«бороться» с Минздравом за вторую палату, чтобы разделить «чистых» больных и гнойных.
Приходилось принимать всех поступавших ребятишек. Анестезиологии как таковой еще не было,
и приходилось все делать самим. Но результаты уже появились, хотя летальность была огромной
— до 80 %. А потом стали мечтать и добились открытия целого отделения, и помог нам в этом
Ю.Ф. Исаков.
В 1973 г. отделение хирургии новорожденных открылось со своим анестезиологом, своей
операционной (в составе общего операционного блока), своей палатой в отделении реанимации.
Все это способствовало не только разделению больных по показаниям, но и помогло организовать
выхаживание оперированных больных, что является наиболее трудным. Были разработаны
методики выхаживания в послеоперационном периоде. Организовалась и бактериологическая
лаборатория. Все это помогло изучению и нормальной физиологии, и врожденной патологии.
Татьяна Васильевна вспоминает с благодарностью Татьяну Николаевну Кобзеву, с которой
прошла первые годы становления отделения. Результаты говорят сами за себя — ныне
летальность составляет 2,9 %. Отделение обслуживает 30 родильных домов и 6 больниц,
прикрепленных к больнице. Сегодня наблюдается перераспределение самого профиля больных:
раньше на 2/з отделение было заполнено гнойно-воспалительными инфекциями, сейчас в
основном хирургическими пороками развития. Операции эти этапные, повторные — от
новорожденное™ до 1 года (атрезия пищевода, ануса и др., очень много врожденной
урологической патологии). Объем, конечно, большой, но отделение гордится тем, что методики
операций и выхаживания оперированных новорожденных разработаны в основном нашей
кафедрой, нашим
264
отделением, причем диагностические программы включают все новейшие методы, для каждой
формы заболевания подготавливаются алгоритмы. Прооперированных больных отделение
продолжает наблюдать до 2-летнего возраста после передачи их под наблюдение кабинета
катамнеза при Клиникодиагностическом центре больницы.
От Татьяны Васильевны не уйдешь: она все рассказывает об отделении, но хочется узнать
и о ней самой, о ее родителях. Отец ее, Василий Николаевич Курушин, из тверских крестьян,
работал каменщиком, затем окончил рабфак и 1-й ММИ. В Калинине работал хирургом в
городской больнице и учился на практике у замечательного хирурга «от бога» Василия
Васильевича Успенского, ставшего прототипом хирурга, лечившего Алексея Маресьева в
«Повести о настоящем человеке » Б. Полевого. Дружную компанию, в которую входили отец,
мама, работавшая операционной сестрой в той же больнице, главный хирург московской детской
больницы № 20 им. К.А. Тимирязева с 1934 по 1971 г. Николай Григорьевич Дамье (было принято
работать летом в близких от Москвы городах), и В.В. Успенского Татьяна Васильевна помнит
очень хорошо. У Татьяны Васильевны — двое детей: дочь — хирург приемного отделения нашей
больницы, мать двух детей, и сын, тоже медик, работает не в Москве.
Уникальным является в нашей больнице Неонатальиый центр (зав. — Татьяна
Николаевна Эверстова). Назначение этого отделения — восстановление нарушенной функции
органов дыхания с помощью искусственной вентиляции. В роддомах такие службы заведены, но
не такого объема и мощности. В это отделение привозят детей из родильных домов, где нет «под
рукой» отделения хирургии новорожденных, как в нашей больнице. Такие ребятки в кувезах с
искусственным дыханием привозятся бригадами «скорой помощи» и при необходимости из ННЦ
(неонатального центра) переводятся в отделение хирургии новорожденных. Подобная служба есть
еще в корпусе для недоношенных детей в 13-й взрослой больнице на Велозаводской.
А.В. Романов, так же как и В.А. Таболин, отстаивал необходимость возрождения так
называемых грудничковых отделений (лет 25 назад их не стало), в которых бы от родов до 1 года
решались проблемы вскармливания новорожденных (на сегодня только одна, 3-я детская больница
в Измайлове, занимается этой проблемой). Слава Богу, есть кабинет катамнеза в рамках Клиникодиагностического центра нашей больницы, очень полезный, необходимый, но ведь это помощь
консультативная, поликлиническая, а нужна помощь стационарная.
Отделение торакальной хирургии было организовано в 1959 г. Первым заведующим был
Эдуард Александрович Стенов,
265
много сил и энергии в организацию отделения вложили Е.Г. Дубейковская, А.В. Романов, С.М.
Криворак. Отделение является клинической базой кафедры детской хирургии РГМУ. Работы
профессоров Э.А. Степанова и В.И. Гераськина удостоены Государственной премии. Без
преувеличения можно сказать, что накоплен самый большой в мировой практике опыт лечения
химических ожогов и рубцовых стенозов пищевода.
Премии С.И. Спасокукоцкого удостоены работы В.И. Гераськина и О.Х. Штыхно, А.Ю.
Исакова и П.Р. Гветадзе, посвященные лечению острых заболеваний легких у детей раннего
возраста.
В отделении впервые выполнена хирургическая коррекция воронкообразной деформации
грудной клетки с применением магнитного шинирования. Опыт этой работы (более 200 операций)
обобщен в монографии и докторской диссертации С.С. Рудакова.
Основные направления деятельности отделения сегодня — это лечение пороков развития
и заболеваний пищевода, легких и трахеи, коррекция сосудистых аномалий органов грудной
клетки, печени и желчевыводящих путей. В последнее время внедряется в практику методика
эндоскопической торакальной хирургии у детей. Поражаешься прогрессу хирургии вообще и
детской хирургии в частности, а кроме того, талантливости наших врачей!
Более 40 лет связывают с больницей и клиникой детской хирургии научная и
практическая деятельность проф. Эдуарда Александровича Степанова (родился в 1929 г.). Он
вспомина ет: «В конце 50-х отделения торакальной хирургии еще не было, были только койки.
Отделение организовал я и три года руководил им. Став ассистентом кафедры детской хирур гии,
курировал уже отделение, которым заведовал Свет Пет рович Орловский, замечательный хирург
(он скончался в 1997 г.). Отделение было совершенно необходимо, так как поступало много
больных с заболеваниями легких, как остры ми воспалительными, так и хроническими
(бронхоэктазии)».
На базе торакального отделения по предложению Э.А. Степанова стали выполняться
совершенно новые опе рации — экстирпация (удаление) бронхов легкого с оставле нием его
паренхимы (дыхательной части). Одними из пер вых врачи торакального отделения нашей
больницы начали выполнять операции пластики пищевода (искусственный пищевод стал
проводиться в грудной полости), а также от дельных участков кишечника. Причем, и это очень
важно, операции проводились не в несколько этапов, как раньше, а одновременно.
Эдуард Александрович рассказывает, что постоянно получает письма от бывших
пациентов. Одной из них является
266
Светлана Перцовская, которую он оперировал по поводу ожога пищевода, когда ей было лет 13—
14, в самом начале функционирования отделения торакальной хирургии в 60-е годы. «Да,
повозились мы с этой девочкой много!», —добав ляет по этому случаю профессор. Сейчас она
счастливая мать семейства, проживает в Америке, имеет двоих детей. И таких пациентов много,
очень много...
Отделение начало оперировать детей и с опухолями груд ной полости. Наша и
Морозовская больницы были зачинате лями проведения онкологических операций (в нашей
больни це — грудная хирургия, в Морозовской — брюшная). Уже позднее под эгидой кафедры
детской хирургии был организо ван Онкоцентр при РГКБ, которым от кафедры руководит Герман
Сергеевич Васильев. А детским отделением при Он коцентре РФ стал руководить Лев Абрамович
Дурнов из Мо розовской больницы. Операции по поводу доброкачественных опухолей мы
продолжаем делать и сегодня.
Эдуард Александрович Степанов родился в Москве в 1929 г. Во время Великой
Отечественной войны с родителями (папа — инженер, мама — домохозяйка) был эвакуирован в
Ташкент. Там же поступил в медицинский институт. После войны перевелся в МММ им И.В.
Сталина, который окончил в 1953 г. Три года был в ординатуре, работал больничным врачом.
Вспоминает годы насыщенной практики в отделениях больницы, в частности в травмпункте
поликлиники: «Принимали всех подряд, и травму, и гнойных больных, и "животы" — все, что с
улицы идет. Работали до 10 часов вечера. Приемы были "плотные", а работать приходилось
вдвоем — мне и медсестре. Но школа была неплохая. Учились у всех — у Терновского,
Долецкого, Исакова, Ворохобова. От каждого берешь то, что он лучше всего знает. И еще
полезной школой были ежедневные врачебные конференции».
Всегда с благодарностью вспоминая опыт, приобретенный в травмпункте, Степанов
продолжал заботиться о нем и позднее. Как вспоминает заведующий отделением травматологии
Тушинской детской больницы Виктор Николаевич Шеин, проф. Э.А. Степанов в первую же
встречу 1 сентября 1976 г. с ординаторами-первогодками сказал: «На травмпункте нужны врачи»,
и это было приказом-напутствием. Энтузиазм и любовь к работе передались и молодежи. Она
стала осваивать новые методики, все шире проводила лечение больных, которых раньше
госпитализировали, смело осваивала технику репозиции, кожную пластику. По окончании
ординатуры В.Н. Шеин стал заведовать травмпунктом.
В 1960 г. Э.А. Степанов защитил кандидатскую диссертацию («Нейрогенные опухоли
средостения») и в 1971 г. —докторскую («Опухоли грудной полости»). На эту же тему
267
Ю.Ф. Исаковым и Э.А. Степановым написана монография, обобщившая большой опыт
диагностики и лечения опухолей и кист средостения.
В 1985 г. проф. Э.А. Степанову была присуждена Государственная премия СССР за
работу «Использование магнитов в детской хирургии». Он был научным руководителем
нынешнего заведующего отделением А.Ю. Разумовского. Супруга Э.А. Степанова тоже врач,
педиатр Раиса Дмитриевна Щеголева. Встретились они в нашей больнице.
С 1997 г. отделением торакальной хирургии (4-е хирургическое отделение) заведует
ученик Ю.Ф. Исакова проф. Александр Юрьевич Разумовский. Он родился 12 июня 1955 г. в
городе Клинцы Брянской области. В 1978 г. окончил педиатрический факультет 2-го МОЛГМИ
им. Н.И. Пирогова. В 1983—1986 гг. учился в очной аспирантуре родного института и в 1987 г.
защитил кандидатскую диссертацию «Антирефлюксная защита трансплантата при
колоэзофагопластике у детей». Избран по конкурсу ассистентом кафедры детской хирургии
института, проработал в этой должности с 1986 по 1992 г. В 1991 г. Разумовскому была присвоена
высшая квалификационная категория детского хирурга. В 1992 г. он получает ученое звание
доцента. В 1995 г. становится доктором медицинских наук после успешной защиты докторской
диссертации о хирургическом лечении портальной гипертензии у детей. В 1996 г. утвержден в
должности профессора кафедры детской хирургии педиатрического факультета РГМУ. В
отделении ежегодно лечится более 1000 детей из Москвы и всех регионов страны.
Только один пример. Ребенок Н., 10 лет, поступил с жалобами на кашель и стойкую
высокую температуру. За год до поступления был обследован в больнице г. Омска по поводу
бронхита, где была выявлена опухоль нижней доли левого легкого. В местной больнице была
выполнена операция — удаление нижней доли левого легкого. При гистологическом
исследовании диагноз подтвердился, но опухоль оказалась псевдоопухолью (редкая
доброкачественная опухоль, характеризующаяся активным инфильтративным ростом). Через
полгода отмечен рецидив опухоли и выполнена повторная операция — удаление верхней доли
левого легкого. Однако местным врачам не удалось удалить всю опухоль, так как опухоль была
тесно связана с аортой и пищеводом. В дальнейшем проводился курс лучевой и химиотерапии,
который не дал положительных результатов
При поступлении в нашу больницу состояние ребенка было тяжелым: его лихорадило, он
был истощен. Проведен ные обследования обнаружили опухоль размером 60x70 мм, связанную с
аортой и пищеводом. Была выполнена операция радикального удаления опухоли. При этом
хирургам пришлось
268
скрупулезно выделять аорту, которую охватывала опу холь. Поскольку опухоль прорастала в
пищевод, то пришлось пищевод удалить. Было также выявлено, что опухоль прорас тала в трахею.
Часть стенки трахеи была вырезана. Ребенку была наложена эзофагостома и гастростома для
кормления. Послеоперационный период протекал тяжело на фоне тяже лого гнойного бронхита
справа, фибринозного стенозирую щего ларингита и энцефалопатии. В связи с этим ребенок
провел 14 дней в отделении реанимации. Домой выписан че рез 1,5 мес. Через 3 мес после
операции была выполнена опе рация создания искусственного пищевода из толстой кишки. При
контрольном обследовании через 2 года состояние ре бенка удовлетворительное, жалоб нет,
данных за рецидив опухоли нет.
А.Ю. Разумовский постоянно совмещает научную и практическую работу, является
автором более 150 печатных работ, под его руководством защищены 3 докторские и 6
кандидатских диссертаций. Проф. А.Ю. Разумовский неоднократно представлял Филатовскую
больницу на различных научных конференциях и симпозиумах в России и за рубежом. Он член
Всемирной ассоциации хирургов, Российского общества хирургов, научный редактор журнала
«Детская хирургия» и член редколлегии журнала «Анналы хирургии». Пять раз подряд А.Ю.
Разумовский становился лауреатом ежегодной премии им. Н.И. Пирогова, присуждаемой РГМУ,
лауреатом премии им. С.Д. Терновского, присуждаемой РАМН в области детской хирургии. В
2000 г. вместе с группой сотрудников больницы А.Ю. Разумовский был удостоен премии
Правительства России за разработку новых направлений в хирургии пищевода у детей.
А еще, у него есть свой Бог. Это великий хирург Сергей Сергеевич Юдин, портрет
которого висит в кабинете.
Чрезвычайно полезной является деятельность хирурхи_чег ского стационара дневного
пребывания (ХСОД) кафедры детской хирургии. Стационар был создан на базе больницы в 1985 г.
для оказания плановой, консультативно-диагностической и лечебной помощи детям с врожденной
и приобретенной хирургической патологией. В течение года в стационаре проводится около 5 тыс.
консультаций — до и после лечения. На 10 койках при двух операционных столах проводится от
1200 до 1500 оперативных вмешательств в год по поводу плановой хирургической патологии
(паховые, пупочные грыжы, крипторхизм, водянка оболочек яичка и семенного канала,
варикоцеле, доброкачественные образования мягких тканей). Оперативные вмешательства
проводятся детям старше 1 года (при этом особое внимание уделяется сопутствующим
заболеваниям). Разработан алгоритм отбора пациентов для оперативного лечения в условиях
ХСОД.
269
С целью улучшения результатов и сокращения сроков оперативного лечения
адаптированы преднаркозная подготовка и ведение послеоперационного периода с максимально
эффективным
обезболиванием.
Количество
осложнений
незначительно
и
связано
преимущественно с качеством шовного материала (инфильтрат послеоперационной раны). В
перспективе — внедрение в практику ХСОД эндоскопической хирургии (артроскопия,
лапароскопия).
В.П. Немсадзе говорит: «Очень хорошая вещь — стационар одного дня. Зачем мы,
например, должны класть больного на удаление спицы, которой фиксирована ключица, когда
можно сделать небольшой разрез, взять зажим, выдернуть эту спицу и наложить один шов. В
ХСОД, конечно, должна быть организована анестезиологическая служба».
При проведении лечения особое место отводится психо эмоциональной сфере ребенка, на
что благоприятно влияет присутствие родителей на протяжении всего периода пребы вания
пациента в хирургическом стационаре. 15-летний опыт работы ХСОД, основанный на 18 тыс.
операциях, доказал основные преимущества его деятельности: значительно сниже ны риск
внутрибольничного инфицирования, малая травма тичность операций, уменьшены
психологические травмы па циента. Заведует стационаром проф. Алексей Вячеславович
Гераськин.
В октябре 1991 г. ХСОД вошел в состав Центра амбула торной детской хирургии,
созданного по инициативе адми нистрации больницы и объединившего специализирован ный
хирургический центр, хирургическую службу районной поликлиники и хирургический стационар
одного дня. Основными задачами центра являются обеспечение консульта ционнодиагностической помощи, обследование, а также консервативное и оперативное лечение детей.
Центр представлен опытными хирургами общего профиля и высококва лифицированными
специалистами по травматологии, орто педии, урологии, торакальной хирургии,
гастроэнтерологии, проктологии, микрохирургии и хирургии новорожденных. В распоряжении
специалистов — клиническая и биохимическая лаборатории, рентгенологический и
эндоскопический кабинеты, кабинеты радиоизотопной, ультразвуковой и функциональной
диагностики, а также синдромальной клинической генетики.
Медико-генетический центр вырос из организованной в 1978 г. медико-генетической
консультации на базе нашей больницы как детской клиники общего профиля в Москве (зав. —
канд. мед. наук Геннадий Григорьевич Гузеев). Врачи генетики ведут постоянный
поликлинический прием и консультации детей в отделениях педиатрического и хирургического
профиля. За эти годы центром реализованы многие
270
научно-практические программы современного здравоохранения:
1) с 1978 по 1985 г. проводился массовый генетический скрининг новорожденных на
выявление наследственного заболевания обмена аминокислот (фенилкетонурии);
2) в 1981 г. совместно с сотрудниками НИИ общей генетики РАН проведена массовая
программа на выявление врожденных пороков развития у новорожденных;
3) с 1993 г. реализуется селективная программа на диагностику хромосомных заболеваний
у новорожденных по родильным домам Москвы.
С 1995 по 1998 г. проведена (по рекомендации ВОЗ) программа генетического
мониторинга новорожденных на выявление «сторожевых фенотипов» — отдельных синдромов
множественных врожденных пороков развития в результате новых доминантных мутаций.
За прошедшие 25 лет работы центра около 16 тыс. семей проконсультировано на
поликлиническом приеме и около 2500 детей осмотрено в отделениях нашей больницы. У врачейгенетиков центра самые тесные профессиональные связи с кафедрами педиатрии и детской
хирургии РГМУ. Результатом этой работы явились специализированный курс лекций по генетике
и синдромологии хирургических болезней (Владимир Григорьевич Солониченко) и глава по
генетике в учебнике «Хирургические болезни у детей» (М., 1998) под редакцией академика РАМН
Ю.Ф. Исакова. Врачамигенетиками за 25 лет выпущено около 150 научных публикаций.
На основании поликлинической работы врачами центра создана компьютерная база
данных в виде регистра наследственных заболеваний. В работе центра используются самые
современные технологии с привлечением сотрудников Центра детской телемедицины и новых
информационных технологий (директор — канд. техн. наук Игорь Петрович Шилкин).
В состав Центра амбулаторной хирургии входит также криохирургическая служба
(«Крио-каре»). Руководитель центра проф. Владимир Васильевич Шафранов рассказывает об
истории создания центра и о самом методе лечения, очень привлекательном именно для детской
хирургии, об особенностях таких свойств низких температур, как безболезненность, отсутствие
кровотечения и заметной общей реакции, четкой демаркации очага локального охлаждения.
Еще Гомер в 2500 г. до н.э. знал о благотворном действии холода при лечении ран груди.
Гиппократ советовал пользоваться холодом для остановки кровотечения и уменьшения отеков.
Местная анестезия путем охлаждения была известна итальянским врачам XVI и XVII вв. Личный
врач Наполеона
271
Жан Доменик Ларрей в 1807 г. заметил, что ампутация ног у солдат, пролежавших некоторое
время в снегу, может быть абсолютно безболезненной. Основоположником охлаждающей
анестезии является Джеймс Арнотт, впервые в 1845 г. применивший замораживание для лечения
рака. За экспонат «Способ применения холода в качестве лечебного средства» он был награжден
почетной медалью на Большой выставке в 1851 г. В качестве носителя холода использовался лед с
соленым раствором, который снижал местную температуру до -12° по Фаренгейту.
Значительный интерес представляют работы Темпла Фея, который с 1936 по 1940 г.
применял местное и общее охлаждение при лечении больных с далеко зашедшим раком,
гипобластомой и лимфогранулематозом. Из 124 больных 95,7 % избавились от болей, 8 больных с
метастатическим раком прожили более 5 лет, а один прожил еще 20 лет. В 1939 г. Т. Фей направил
свои материалы в Бельгию. Нацисты, вероятно, захватили их, познакомились с его работами и
ставили преступные эксперименты на заключенных в концлагерях.
Настоящий этап криогенной хирургии и термин «криохирургия » связаны с именем
американского нейрохирурга Ирвинга Купера, который в 1961 г. создал автоматическую
криогенную систему, положившую начало целой серии медицинских криогенных аппаратов, где в
качестве хладагента применяется жидкий азот с температурой —196 "С. И. Купер применил этот
прибор для лечения внутричерепных опухолей, рака прямой кишки, глазных болезней, а также при
реакциях паренхиматозных органов.
В нашей стране возможности криохирургии впервые исследовал Э.И. Кандель в 1962 г.,
успешно применив метод в нейрохирургии. За ним последовали урологи (Л.М. Дунаевский, 1969;
НА Зкжин, 1970; Б.В. Ключарев, 1980; А.М. Романенко, 1982); гинекологи (В.Н. Запорожан, 1981);
отоларингологи (И.И. Потапов, 1975, и В.В.Гапанович, 1980) и онкологи (А.И. Пачес, 1978). В
детской хирургии Н.И. Кондрашин в 1963—1965 гг. и Г.А. Баиров в 1968 г. с успехом
использовали в качестве хладагента снег угольной кислоты (—79 °С) для лечения простых
гемангиом.
Об успешном применении аппаратной криогенной деструкции в детской хирургии
(хладагент жидкий азот -196 °С) сообщили в 1974 г. А.С. Долецкий и в 1979 г. Н.Б. Ситковский.
Клиника детской хирургии 2-го МОЛГМИ им. Н.И. Пирогова располагает значительным опытом
криогенного лечения ряда хирургических заболеваний у детей. Совместно с инженерами был
разработан криогенный аппарат автономного типа для криодеструкции поверхностных
патологических образований, проведены экспериментальные исследования,
272
предложена методика лечения поверхностных кожных ново образований, эффективность которой
достигает 98 %. Приме нение автоматической криогенной системы АК-1, модифици рованной для
детской хирургии, а также изготовление аппа рата «криорезистомер» для определения
жизнеспособности тканей расширили возможности криогенного метода при ле чении некоторых
комбинированных гемангиом с использованием поднаркозной и интраоперационной
криодеструкции (Л.Б. Меновщикова, 1981).
В клинике детской хирургии метод криодеструкции и его модификации используются при
лечении наиболее сложных больных, где традиционный хирургический метод оказывался
малоэффективным или трудновыполнимым, а оперативное вмешательство весьма тяжелым для
ребенка. Среди этих групп больных наибольшую часть составляют дети с кавернозными и
комбинированными гемангиомами верхней половины тела, головы и шеи; дети с
быстрорастущими обширными гемангиомами сложной анатомической локализации в основном
околоушной области. Чисто хирургическое лечение таких больных сопряжено с частными
осложнения ми — кровотечением и повреждением ветвей лицевого нерва, причем результаты
могут не соответствовать затратам.
Дальнейшее совершенствование и развитие технических средств (появление
усовершенствованных аппаратов АК-2 и АК-3 с повторными циклами замораживания) способству
ет становлению эндоскопической криохирургии, локальной криодеструкции при лечении ряда
патологических образова ний верхних дыхательных путей, трахеобронхиального дерева и
пищевода, заменяя сложные и тяжелые операции.
Получено 7 авторских свидетельств и 3 рационализаторских предложения по способу
разрушения гемангиом, опухолевидных образований, пороков развития сосудов, способа
воздействия, способа лечения Рубцовых стенозов пищевода и др. Результаты исследований и
методики широко используются в хирургических и ЛОР отделениях нашей больницы, в ДКБ № 1
Москвы, в ДРДБ МЗ РФ, в детских больницах Киева, Тбилиси, Риги, Краевом онкологическом
диспансере Алтайского крайздравотдела, Ошской областной детской больнице Киргизии.
В беседе о достижениях сегодняшних профессор Шафранов вновь возвращается к истокам
криохирургии. Еще в 1944 г. по инициативе С.Д. Терновского был разработан и внедрен в
клиническую практику метод криотерапии гемангиом снегом угольной кислоты (—79 °С). При
поликлинике был создан специальный кабинет, который возглавил Николай Иванович
Кондрашин. Был он поначалу ординатором, затем ассистентом кафедры детской хирургии,
защитил диссертацию на тему «Лечение ангиом методом криотерапии», а в
273
1961 г. выпустил книгу под тем же названием. Владимир Васильевич является его приемником.
По инициативе проф. Вячеслава Ивановича Гераськина в 1974 г. было начато лечение
ангиом у детей с использованием в качестве хладагента жидкого азота (—196 °С). Метод
криодеструкции является наиболее прогрессивным и безболезненным и не провоцирует
возникновения злокачественных опухолевых образований. Не случайно в центре «Крио-каре»
нашей больницы в год проходят лечение до 12 тыс. детей.
В 1976 г. В.В. Шафранов совместно с группой инженеров разработал специальный
аппарат наливного типа с жидким азотом, который с успехом применяется сегодня и в других
больницах, и в ОНКО-центре, но наша больница была первопроходцем. Консультативную и
лечебную помощь в Кабинете криохирургии оказывают врачи Болеслав Васильевич Жаров и
Наталья Борисовна Малышева.
Есть у наших криохирургов трудности: как ни странно, но нет сегодня такой
специальности «криохирург» и официального статуса этой службы, так необходимой в детской
хирургии, а есть только метод. А проф. В.В. Шафранов является еще и оперирующим хирургом в
отделении микрохирургии. На лекции студентам он демонстрировал слайды, подтверждающие
огромные успехи криотерапии при лечении кавернозных гемангиом у детей до и после операций.
До сих пор многих из них родители приводят показать или переписываются с профессором: все
они стали полноценными подростками или вполне взрослыми молодыми людьми и с
благодарностью вспоминают больницу.
Достижения кафедры детской хирургии за последнюю четверть века подтверждены
патентами и авторскими свидетельствами (86) и рационализаторскими предложениями (135),
выданными как за индивидуальные, так и за коллективные изобретения отраслевого значения. А
заведующий кафедрой Ю.Ф. Исаков удостоен звания почетного изобретателя СССР.
«Представим на минуту, что в мире нет детей. Пока еще плывут корабли. Летают
самолеты, дымят фабрики, развивается бизнес... И нет детей. А значит, все, что происходит в этом
лишенном детей мире, — бессмысленно, потому что все, что делаем мы, взрослые, — для
будущего, а будущее — это дети...», — так говорит ведущий педиатр России Вячеслав
Александрович Таболин, действительный член РАМН, профессор, с 1963 г. возглавляющий
кафедру госпитальной педиатрии раннего возраста (в настоящее время это кафедра детских
болезней № 2 РГМУ).
Под его руководством сотрудники кафедры изучают проблемы пульмонологии,
желудочно-кишечных заболеваний, патологии новорожденных, причем с учетом происшедших
изменений в структуре заболеваний. Значительно расширены
274
исследования по физиологии и патологии новорожденных. Начаты и успешно проводятся
исследования по адаптации и патологии недоношенных детей.
В 1962 г. на базе нашей больницы с участием сотрудников кафедры было создано первое в
стране специализированное отделение патологии новорожденных. Профессорами В.А. Таболиным
и М.Ф. Дещекиной, заведующей отделением К.Г. Карасевой было разработано «Положение о
структуре и особенностях работы отделения новорожденных», утвержденное Минздравом СССР и
явившееся основанием для создания подобных отделений в других регионах страны. Изучение
проблемы неонатологии проводится на базе отделения патологии новорожденных нашей
больницы, а также уникального комплекса «роддом — больница для недоношенных детей —
больница для третьего этапа выхаживания недоношенных с неврологической патологией» и
роддома для женщин с пороками сердца при ГКБ № 67.
Кафедра явилась инициатором создания секции детской гастроэнтерологии при
Российской гастроэнтерологической ассоциации (1998). Значительно расширены исследования по
проблеме нефрологии. В 1969 г. кафедра первой в стране начала изучение суточного ритма
функционирования коры надпочечников и других систем.
Основные направления работы кафедры в настоящее время — это перинатальная
патология (кардиология, нефрология, гастроэнтерология) и ее влияние на дальнейшее развитие
ребенка; язвенная болезнь; заболевания кишечника и др.
С 1932 г. на кафедре существует научно-студенческий кружок. В.А. Таболин постоянно
окружен студентами. Им воспитаны тысячи замечательных детских врачей, целое поколение
педиатров-неонатологов. С 1968 г. кафедра Таболина является ответственной за подготовку
интернов-педиатров в Москве и Тамбовской области. С 1990 г. на кафедре проходят подготовку
клинические интерны.
В 1931 г. кафедра располагалась на базе Филатовской больницы. В последующем базами
кафедры были и роддома, и другие больницы. В настоящее время это: ДГКБ № 13 им. Н.Ф.
Филатова, РДКБ, ДКБ № 8 для недоношенных детей, роддом и детское отделение ГКБ № 67 и
роддом № 25.
У Георгиевского кавалера Александра Федоровича Таболина (1882-1967) и Любови
Васильевны (1894-1969) было шестеро детей. Простые и мудрые родители сумели вырастить и
воспитать всех шестерых дружными и самостоятельными. И гордились ими. Детство прошло в
селе Сеславском на Владимирщине. Там родителей и схоронили. Туда братья приезжают ежегодно
поклониться их памяти...
В.А. Таболин родился в 1926 г. С отличием окончив владимирскую школу № 2 в 1944 г.,
Слава поступает в МВТУ
275
им. Н.Э. Баумана на механико-технологический факультет. Учится успешно три года, а в 1947 г.
оставляет институт. Почему? Дело в том, что во время войны он работал санитаром и медбратом в
эвакогоспитале № 1078 г. Владимира. Впечатления от самоотверженной работы военных врачей,
сестер и санитарок были настолько сильными, воспоминания неизгладимыми, что все 3 года
учебы в МВТУ Вячеслав не переставал думать о медицине. Приезжая во Владимир, каждый раз
встречался с бывшим начальником госпиталя Сергеем Петровичем Беловым. Год Таболин учился
в обоих вузах, а с 1948 г. полностью отдался медицине. Интересно, что первой благословила на
эту перемену мама: «Знаю, давно ждала, вижу, не по призванию пошел».
Сталинский стипендиат В.А. Таболин был активным членом кружков на кафедрах
анатомии, фармакологии, терапии, педиатрии, успевал сочетать учебу с работой в правлении
научно-студенческого общества, с выборной должностью председателя профкома института, с
работой врача и пионервожатого в период летней практики — и все это в трудные послевоенные
годы. А тут еще веселые встречи, походы в театры, музеи, на вечера поэзии (студенты 1950-х
годов помнят это хорошо!). И встреча, изменившая всю жизнь, со Светланой Ждановой, ставшей
его другом и женой, известным в дальнейшем судебным медиком. Казалось бы, такие разные
направления — судебная медицина и педиатрия! Но увлеченность каждого своей профессией
выявила и общие совместные направления в научной работе.
Успешно окончив институт в 1953 г., В.А. Таболин получил распределение в
клиническую ординатуру, затем в аспирантуру кафедры детских болезней лечебного факультета к
профессору Николаю Ивановичу Осиновскому. По совету руководителя студенческого кружка
доцента Елены Ивановны Семеновой, одного из наших первых генетиков, Таболин начинает
заниматься проблемой резус-несовместимости. Еще студентом публикует первую печатную
статью о последствиях болезней новорожденных, связанных с резус-несовместимостью. Этому же
посвятил он и кандидатскую диссертацию, которую защитил в 1957 г. «Гемолитическая болезнь
новорожденных и ее отдаленные последствия». При активном участии молодого ученого в 1962 г.
в Москве было создано отделение патологии новорожденных, послужившее началом целой сети
таких отделений в других городах страны, что способствовало снижению детской смертности.
В 1963 г. В.А. Таболин был избран заведующим кафедрой госпитальной педиатрии 2-го
МГМИ (ныне это кафедра детских болезней № 2 РГМУ).
Многолетние исследования В.А. Таболина были обобщены им в докторской диссертации
«Гемолитическая болезнь
276
новорожденных: патогенез, клиника, дифференциальная диагностика, лечение» (1964). Его
научный руководитель Георгий Несторович Сперанский писал в характеристике диссертанта 18
апреля 1964 г.: «Целеустремленность В.А. Таболина, его, я бы сказал, жадность к приобретению
новых знаний, к теоретическим вопросам, к чтению литературы, к эксперименту, и, наряду с этим,
несомненная наклонность и способность к педагогической работе, а также к организаторской
деятельности, твердо и правильно намечают ему дорогу к преподаванию в высшей школе».
Думается, многие позавидовали бы такой характеристике знаменитого педиатра, первого ученика
Н.Ф. Филатова! Он пригласил досрочно окончившего аспирантуру В.А. Таболина на должность
ассистента кафедры педиатрии ЦИУ врачей в отделение грудного возраста. Отделение
возглавляла известный педиатр, проф. Софья Георгиевна Звягинцева. В клинике Сперанского
работали известные всей стране опытные профессора Анна Сергеевна Розенталь, Мария Ефимовна
Сухарева, Раиса Львовна Гамбург, Валентина Фоминична Бакланова. Всех их с благодарностью
вспоминает Вячеслав Александрович. Опыт, полученный им в этой клинике, помог стать
грамотным клиницистом и популярнейшим преподавателем, близким по духу его ученикам.
В 1964 г. кафедрой начала осуществляться программа биохимических исследований, без
которых невозможно было исследовать функциональные особенности надпочечников и обмен
веществ в целом. На втором этаже больничной церкви было выделено помещение для этой
лаборатории для трех кафедр: педиатрии, детской хирургии и детской отоларингологии (ЦНИЛ).
В 1967 г. вышла в свет монография В.А. Таболина «Билирубиновый обмен и желтухи
новорожденных» — первая и пока единственная на эту животрепещущую тему. Она остается и
сегодня настольной книгой врачей-педиатров. Изучение билирубинового обмена у
новорожденных легло в основу нового направления — перинатальной гепатологии. Кафедра
значительно расширила изучение детской нефрологии, начатое первым руководителем кафедры
С.О. Дулицким: с 1963 г. исследования по детской нефрологии направлены на расширение
проблем ранней диагностики, патогенеза и лечение гломерулонефрита, пиелонефрита, патологии
почек у детей раннего возраста, диагностики пороков развития почек и мочевыводящих путей,
наследственной нефроурологической патологии. Материалы исследований по детской нефрологии
обобщены в двух докторских (Ю.Е. Вельтищев и О .Л. Чугунова) и в 16 кандидатских
диссертациях, в научных сборниках и в монографии Ю.Е. Вельтищева «Водно-солевой обмен у
детей».
277
На основании исследований состояния сердечно-сосудистой системы при пневмонии у
детей раннего возраста выработаны рекомендации по интенсивной терапии острой сердечнососудистой недостаточности у этих детей (Е.В. Неудахин). На кафедре впервые в стране
проведено изучение состояния бронхолегочной системы при различных заболеваниях и создана
многоэтапная система выявления и диспансерного наблюдения за больными с поражением легких
при наследственных заболеваниях, разработаны критерии дифференциальной диагностики
наследственно обусловленных и приобретенных хронических заболеваний бронхолегочной
системы (докторская диссертация М.А. Фадеевой, 1977). По проблемам пульмонологии защищены
две докторские и 11 кандидатских диссертаций.
С 1968 г. на кафедре впервые в нашей стране начато изучение проблемы мальабсорбции:
разработана и внедрена в практику система клинико-биохимической диагностики синдромов
нарушенного кишечного всасывания, создан и внедрен алгоритм обследования, позволяющий
качественно и быстро провести дифференциальную диагностику более 60 заболеваний с
нарушением кишечного всасывания.
Кафедрой изданы учебно-методические пособия (12), слайды по пульмонологии, созданы
учебные фильмы «Недоношенные дети» и «Синдром нарушенного кишечного всасывания у
детей». Кафедра подготовила программу обучения интернов-педиатров — общую (1976) и
специальную для подготовки участкового врача (1978), утвержденные Минздравом СССР.
Программа обучения ординаторов-педиатров, разработанная кафедрой, существенно пересмотрена
в 2000 г. с учетом новых требований. Кафедра является базой ФПК для преподавателей кафедр
педиатрии других медицинских вузов России. Здесь прошли повышение квалификации более 70
профессоров, ПО доцентов, 400 ассистентов. Клиническими базами кафедры являются наша
больница, РДКБ, ДКБ № 8 для недоношенных детей, роддом и детское отделение ГКБ № 67,
роддом № 25, детские больницы № 6 и 12, НИИ педиатрии и детской хирургии МЗ РФ.
Как зеницу ока хранит В.А. Таболин последнее напутствие Учителя, поздравление с
Новым, 1970 годом, присланное Г.Н. Сперанским за десять дней до смерти: «Дорогой Вячеслав
Александрович, поздравляю Вас с Новым годом и желаю Вам всего самого хорошего. Лучшего
заменителя по нашей работе я не могу себе представить. Вы в самом начале расцвета
деятельности. Все еще впереди, будьте только здоровы. Крепко обнимаю Вас. Ваш Г.
Сперанский».
В 1971 г. Л.О. Бадалян, В.А. Таболин и Ю.Е. Вельтищев опубликовали первую в стране
монографию «Наследственные болезни у детей», которая была отмечена премией
278
им. Н.Ф. Филатова. Книга сыграла заметную роль в восста новлении роли генетики в педиатрии.
Но работа по изучению наследственности была начата гораздо раньше. В годы, когда генетика,
осужденная сессией ВАСХНИЛ 1949 г., еще вызывала недоброжелательность даже среди коллег,
В.А. Та болин в содружестве с единомышленниками Левоном Огане совичем Бадаляном и Юрием
Евгеньевичем Вельтищевым начали интенсивные исследования наследственной патоло гии
обмена веществ у детей. Было создано отделение обмен ной, наследственно обусловленной
патологии, что способствовало внедрению в практику ранней диагностики и лечения этих
состояний. И опыт ученых был обобщен в их совместной монографии.
В.А. Таболина интересуют многие проблемы. Среди них — одна из самых острых сегодня
— резкий рост случаев отравлений у детей как случайных, так и неслучайных, с которыми
столкнулись медики. В нашей детской больнице был создан Токсикологический центр.
Совместная работа двух ученых — В.А. Таболина и С.А. Ждановой помогла обобщить
статистический и клинический материал и издать в 1982 г. методическое пособие «Судебномедицинская экспертиза некоторых острых отравлений».
Крайне необходимым стало изучение влияния алкоголя на организм женщины, плода и
ребенка. Первые сообщения о фетальном алкогольном синдроме (ФАС) появились во Франции в
1968 г., в США в 1973 г. Алкогольным синдромом плода был назван особый тип патологии,
включающей своеобразное сочетание специфических уродств и умственной отсталости у детей.
Учитывая актуальность проблемы для нашей страны, ученые стали наблюдать особенности
проявления алкогольного синдрома плода (В.А. Таболин) и действие на подростков, различные
органы и системы не только больших доз алкоголя, но и жидкостей, содержащих технический
спирт (С.А. Жданова). И вот в 1988 г. издательство «Высшая школа» выпустила монографию
«Алкоголь и потомство» В.А. Таболина, С.А. Ждановой, И.Н. Пятницкой и Г.А. Урывчикова.
А еще В.А. Таболин мечтает создать фильм «Репортаж из утробы матери», в котором
следует рассказать о губительных последствиях для зарождающегося плода, будущего ребенка,
которому предназначалось быть здоровым, влияние нездоровой экологии или, что еще страшнее,
вредных привычек матери к курению, спиртному и наркотикам. А если будущая мать вынужденно
продолжает работу маляра или химика?! К тому же все болезни города и цивилизации (диабет,
астма и др.) «утяжелились», иммунитет снизился.
Большое научное значение имеет изучение обмена веществ у новорожденных с учетом
метаболических процессов («мать
279
плацента-плод»), а также адаптации новорожденных в раннем году жизни в зависимости от их
состояния при рождении. Впервые под редакцией В.А. Таболина и Н.П. Шабалова был издан в
1984 г. «Справочник неонатолога».
Трудно перечислить все области педиатрии, которыми продолжает заниматься В.А.
Таболин: проблема недоношенных детей с экстремально низкой массой тела (на их учет Россия
перешла с 1993 г.), борьба с патологией тонкого кишечника у детей, внутриутробные вирусы,
сохранение интеллекта у детей, сокращение детской инвалидизации и многие другие.
Полученные ученым научные разработки и программы широко и бескорыстно передаются
соратникам и ученикам: так, в 1985 г. была создана кафедра детской фармакологии, в 1987 г. —
кафедра поликлинической педиатрии; в 1988 г. курс неонатологии факультета
усовершенствования врачей при кафедре был выделен в самостоятельную кафедру неонатологии,
и ученик Таболина Николай Николаевич Володин возглавил ее; в 1989 г. курс детской
эндокринологии передан на кафедру детских болезней № 3; в 1994 г. курс физиотерапии —
кафедре реабилитации. И это не просто высвобождение кафедры от излишней загруженности или
от несвойственных ей проблем, это помощь достигнутыми результатами. Ведь что отдал — твое, и
это очень характерная черта ученого, унаследовавшего лучшие заветы русской педиатрии.
На кафедре В.А. Таболина защищено 165 диссертаций (в том числе 38 докторских и 127
кандидатских), издано 6 монографий, 12 научных сборников, 8 выпусков научнопрактических
конференций, опубликовано 1500 статей. Таболин — автор 5 монографий, более 350 научных
работ. Неразделимы научная, педагогическая и общественная деятельность В.А. Таболина. Он —
заместитель академика-секретаря клинического отделения РАМН, председатель ученого совета по
присуждению степеней доктора медицинских наук по педиатрии и детской хирургии, член
ученого совета РГМУ, член правления Всероссийской ассоциации педиатров, действительный
член АМН РФ, консультант Медицинского центра Управления делами Президента РФ.
В.А. Таболин награжден орденом Трудового Красного знамени, Орденом Почета, отмечен
знаком «Отличнику здравоохранения ». Международная ассоциация детских фондов наградила
В.А. Таболина почетной золотой медалью имени Л. Толстого за большой вклад в охрану здоровья
ребенка. За дела милосердия награжден Православной церковью орденом «Благоверного царевича
Димитрия». Он — почетный член общества педиатров Боливии и Чехии. Свой огромный опыт он
передает врачебным центрам и больницам бывших республик
280
Советского Союза, выступает с лекциями в клиниках и на симпозиумах медиков во многих
странам мира.
Не все зависит от врача, который может поставить диагноз. Для выхаживания нужны еще
препараты, оборудование, добавки. Динамика же показателей рождаемости и смертности в нашей
стране приобрела угрожающий характер: естественная убыль населения приблизилась к 1 млн
человек в год; общие потери новорожденных в связи с сокращением рождаемости за последние 5
лет составили около 4 млн человек. Сегодня менее половины родов можно считать нормальными.
С болью говорит В.А. Таболин о развале в 1960-е годы системы консультаций для раннего
детского возраста (с рождения до 3 лет), отстаивает необходимость выделения в детских
поликлиниках специальных служб для новорожденных (перинатальных центров), в которых бы
наблюдались новорожденные, которым угрожает патология: если своевременно диагностировать
патологию и начать лечение, можно добиться очень хороших результатов.
В.А. Таболин на своих занятиях приводит слова Н.Ф. Филатова о том, что надо не только
лечить больных, но и выращивать здоровых детей, и делать это с самого рождения. И еще он часто
говорит о необходимости руководствоваться в педиатрии принципами, завешанными нам М.В.
Ломоносовым. Поражаешься, как много замечательных врачей воспитано кафедрой педиатрии
РГМУ! Недавно ушел из жизни Валерий Петрович Лебедев, выпускник 2-го МГМИ им. Н.И.
Пирогова, районный педиатр в г. Боровске Калужской области (1962—1964), аспирант кафедры
госпитальной педиатрии 2-го МОЛГМИ, успешно защитивший в 1967 г. на материале нашей
больницы диссертацию «Функциональное состояние коры надпочечников и обоснование
кортикостероидной терапии при нефритах у детей», внесший большой вклад в развитие учения о
поражении почек при различных метаболических нарушениях с учетом их суточных изменений.
В.П. Лебедев был ученым секретарем раздела педиатрии 3-го издания БМЭ, главным детским
нефрологом Москвы, активно участвовал в создании детской нефрологической службы не только
в Москве, но и в Тамбове, Владимире, Калинине, Тюмени, Самарканде и других городах.
Ученицей В.А. Таболина считает себя и Клара Георгиевна Карасева, первая заведующая
отделением патологии новорожденных. Она рассказывает, что создание специализированного
отделения в условиях детского стационара явилось новой формой обслуживания новорожденных,
инициатором которой были педиатры Москвы. В нашей больнице в 1963 г. было открыто первое
такое отделение в городе на 40 коек. Заслугой этого были главные врачи Л.А. Ворохобов и Л.Н.
Пирятинская. В литературе не было еще исчерпывающих сведений и
281
рекомендаций по опыту организации подобных отделений. Обучались «в бою». Кроме того,
столкнулись с необходимостью реконструкции бывшего грудного отделения, которое следовало
приспособить к новым требованиям. Использовался опыт обслуживания новорожденных в
роддомах и режим работы детских инфекционных отделений. Большое внимание было уделено
организации рабочего места медицинских сестер для максимального использования рабочего
времени по уходу за ребенком и его лечению.
С первого дня отделение патологии новорожденных стало базой кафедры госпитальной
педиатрии 2-го МОЛГМИ, которой заведовал В.А. Таболин. От повседневного сотрудничества и
содружества кафедры и отделения зависело продуктивное решение всех вопросов диагностики и
лечения. В практику был внедрен целый ряд биохимических исследований, проводившихся в
лаборатории клинической биохимии. Широкая госпитализация новорожденных в отделение
позволила организовать наблюдение редких и малоизученных заболеваний: адреногенитальный
синдром (надпочечниковая недостаточность), фетальный гепатит (гепатит с внутриутробным
заражением), врожденный эпидермолиз (генетически обусловленное поражение кожи) и др.
В результате проводимой работы было выявлено решающее значение перинатальных
факторов в заболеваемости и структуре летальности новорожденных, особенно первой недели
жизни. Тщательные клинические наблюдения позволили выявить своеобразное проявление
пневмонии у детей первых дней жизни, своеобразное течение перитонитов, плевритов,
определяющее стертую клиническую картину. Своевременная диагностика и терапия принесли
хорошие результаты при гнойном менингите, эксфолиативном дерматите Риттера (тяжелая
степень бактериального поражения кожи) — заболеваниях, дававших ранее почти 100 %
летальность. Удалось выявить роль условно-патогенных бактерий в возникновении кишечных
заболеваний у новорожденных и характер их распространения в условиях стационара.
В первые 3 года деятельности отделения летальность по сравнению с обслуживанием
новорожденных в палатах грудного отделения снизилась в 2 раза. Большое значение в снижении
летальности имел выработанный отделением посиндромный принцип неотложной терапии,
который получил всеобщее признание и внедрялся в практику лечебных учреждений. С работой
отделения знакомились практические врачи, организаторы здравоохранения, научные работники
Ленинграда, Москвы, Саратова, Хабаровска, Орла, Тамбова. Подобные'отделения стали
создаваться в других городах.
Буквально ежедневную консультационную помощь отделению оказывали В.А. Таболин,
М.Ф. Дещекина и М.А. Фадеева.
282
В отделении работали квалифицированные, преданные своему делу врачи З.Е. Вишневская, Л.Н.
Романова, старшая медсестра М.Ф. Ефимова, медсестры А.О. Тарик, И.Д. Попова, В.Ю. Чтецова,
Л.И. Афиногенова, Н.И. Викентьева, Л.С. Цимбаева, О.М. Бондарь, Н.В. Сокрушаева, В.В.
Давыдкина. Все медсестры, пришедшие во вновь организованное отделение после окончания
училища, проработали многие многие годы, вплоть до сегодняшнего дня, что для лечебного
учреждения — явление уникальное, учитывая небольшую зарплату и высокие требования. Придя
в отделение 17—18 летними девушками, они посвятили себя очень трудной, подчас не всегда
благодарной работе.
В статье «Почти волшебники», опубликованной 25.09. 1969 г. в газете «Известия»,
корреспондент Л. Очаковская рассказывала о самоотверженности врачей и медсестер отде ления
патологии новорожденных Филатовской больницы, о том, что никто из них так и не привык к
боли и страданиям ребенка, об умении выхаживать только что прооперирован ных детей. А каков
сегодняшний день отделения? При входе в отделение сразу поражает чистота, царящая в
коридорах и палатах. А в палатах — «крошки» в кувезах (кто на ИВЛ, кто, уже выхоженный,
просто запеленутый, дышит самостоятель но). И над каждым — неослабный контроль и уход
врача и медсестры.
Вот Анна Осиповна Тарик, работающая в отделении с 1951 г. (полвека!). Как же она
относится к детям! Родилась в 1930 г. в Смоленске. С началом войны, как все смоляне, рыла
окопы (участник трудового фронта). В Москве устроилась на работу в нашу больницу, сначала
санитаркой, прачкой, а после окончания медучилища медсестрой, и до сегодняшнего дня работает
в нем. Ведь из 36 сестер, работавших при К.Г. Карасевой, осталось только 6. Трудно осуждать
ушедших: базовая зарплата — 600 руб. Но эти люди уйти уже просто не могут, они относятся к
несчастным малышам, как к своим детям. Анна Осиповна так и говорит: «А если бы моего
ребенка так не выхаживали и не лечили?». У самой А.О. Тарик — двое взрослых детей, она ими
довольна, но живет только проблемами отделения. Рассказывают, что врачи считают дни, когда
Анна Осиповна вернется из отпуска, так как спокойны за любого ребенка. Много доброго она
рассказала и о Кларе Георгиевне, которая и выучила весь персонал и прежде всего сестер
(устраивала им выволочку, если было нужно, но и заботилась по-матерински о каждой).
Вот Ирина Дмитриевна Попова, работающая в отделении более 30 лет сначала
медсестрой, затем врачом, рассказывает о неповторимой атмосфере отделения с самого его
основания: «Ведь это было, по существу, первое в стране отделение интенсивной терапии. И когда
в 1980 г. был открыт Неонатальный
283
центр, весь персонал центра проходил обучение в нашем отделении у К.Г. Карасевой. До сих пор
мы говорим: "Так нас учила Клара Георгиевна". Ее диссертация — это отражение работы всего
отделения. Михаил Владимирович Кыштымов, возглавляющий отделение, начинал работать
при Карасевой и учился у нее». Будучи прооперированы в отделении хирургии новорожденных у
Татьяны Васильевны Красовской и Надежды Владимировны Голоденко, детки поступают в
отделение патологии новорожденных для выхаживания и дальнейшего лечения.
От встречи с К.Г. Карасевой остается впечатление, что знаешь ее очень давно. Ранее
упомянутая корреспонденция 1969 г. завершалась словами: «Что бы ни случилось у меня, как бы
ни было трудно, стоит мне войти в палату и закрыть за собой дверь — и ничего как не бывало.
Есть только я и мои дети».
Клара Георгиевна проработала в отделении патологии новорожденных с января 1963 г. по
ноябрь 1979 г., когда ушла на пенсию. В 1971 г. она защитила кандидатскую диссертацию
«Особенности лечебной помощи новорожденным детям в условиях специализированного
отделения детской больницы ». Сама она родилась в 1924 г. в селе Туголуково, Жердевского
района, Воронежской области. Отец ее, Рудин, был советским служащим и партийным
работником, мама — сельской учительницей. Оба были коммунистами. Из-за отца часто
переезжали с места на место. Клара окончила среднюю школу в селе Печаево, Тамбовской
области перед самой войной, в 1941 г. Это помешало поступить в институт (мечтала по следам
мамы стать педагогом). Начала работать в райсобесе, а в 1942 г. поступила в Харьковский
медицинский институт (он тогда был эвакуирован в г. Чкалов). Оканчивала его в 1947 г. уже в
Харькове. В 1946 г. вышла замуж за лейтенанта Карасева, вернувшегося с фронта. Он был сапером
и уже после войны получил два боевых ордена за обезвреживание полей боя на Курской дуге
(«Эхо войны»). В 1947 г. мужа перевели в Москву. В этом же году родился сын (он окончил МАИ,
работает инженером в НИИ в системе ОМС). У Карасевых — два внука, мальчик и девочка, и
правнучка.
С 1949 г. Клара Георгиевна работала участковым врачом поликлиники при больнице № 8
Коминтерновского района Москвы, объединенной с детской консультацией. В 1953 г. она
поступает в городскую ординатуру Филатовской больницы, которую окончила через три года.
Работала в инфекционной детской больнице № 40 Москвы. В 1958 г. заведовала грудным
отделением в Щемиловской больнице на Каляевской. С 1960 г. — в Филатовской больнице в
грудном отделении ординатор, а с 1962 по 1979 г. заведовала отделением патологии
новорожденных.
284
Аспиранты кафедры проводят свою научную работу на базе кабинета катамнеза.
созданного впервые в Москве в на шей больнице по инициативе и заданию Комитета здраво
охранения города в 1995 г. Заведует кабинетом Любовь Ипполитовна Лукина, ученица В.А.
Таболина, врач высшей квали фикации с более чем 30-летним стажем, канд. мед. наук, доцент,
автор более 100 научных работ, соавтор нескольких монографий.
Динамическое наблюдение детей, имевших нефропатию в неонатальном периоде за
последние
10
лет,
было
вызвано
ростом
удельного
веса
врожденных
и
наследственнообусловленных форм, ухудшением экологического фона, увеличением
заболеваемости матерей, расширением реанимационной помощи новорожденным исследованием
данной проблемы. В 1992—1998 гг. более 2 тыс. новорожденных было обследовано в отделении
реанимации, переводившихся затем в отделение патологии новорожденных нашей больницы. Из
них выделено 813 новорожденных, страдающих патологией органов мочевой системы. За 70
детьми, перенесшими нефропатию в неонатальном периоде, проводилось катамнестическое
наблюдение на базе нефро-урологического центра ДГКБ № 13 на протяжении 6 лет (за
остальными— о т 1 года до 5 лет), включая клинико-лабораторное обследование и
реабилитационные мероприятия. Полное выздоровление отмечалось лишь у 15 % детей.
Результаты катамнеза свидетельствуют о необходимости обязательного диспансерного
наблюдения детей, перенесших нефропатию в периоде новорожденное™, с проведением
углубленного нефрологического обследования. Кабинет из года в год завоевывает авторитет и
популярность среди больниц и, главное, родителей маленьких ребятишек. Он приобрел
общегородские функции, принимая детей, выписанных не только из отделения патологии
новорожденных нашей больницы, но и из родильных домов и других больниц города и
Подмосковья. Из года в год растет объем принятых детей: в 2000 г. их было около 2,5 тыс., а
общее число наблюдаемых детей приблизительно 11 тыс., причем 70%—дети 1-го года жизни.
Дети эти, как правило, наблюдаются до 3 лет и более.
Что такое катамнез и каковы его задачи? Катамнез — это наблюдение, надзор за
новорожденным, как здоровым, так и больным, нуждающимся во врачебном совете или лечении.
Ведь практически все дети с рождения до приблизительно 3 лет нуждаются в этом: кто не вобрал,
а кто вобрал в себя наследственную патологию от больных матерей или матерей, тяжело
переносивших беременность (анемию, нефропатию и др.). Все они подвержены гипоксии
(недостаток кислорода), испытывали еще в утробе матери нарушения в питании или
285
страдали от вынужденного поглощения никотина от курящей матери. Все это вызывает
повышенный риск различных заболеваний. Каких именно? Особенно вредно отражаются тяжело
перенесенные беременность и роды на ЦНС новорожденного — возможно отставание в развитии
как физическом, так и умственном. Изменениям подвергаются также сердечно- сосудистая
система, вплоть до развития сердечной патологии. У детей, перенесших гипоксию, страдают
почки: развиваются различной степени поражения, в том числе и нефропатия. Страдает кишечник
новорожденного: нарушается пищеварение, пассаж пиши по кишечнику, появляются понос,
несварение. Страдают легкие: гипоксия приводит к недоразвитию легочной ткани, к хронической
легочной недостаточности. Страдает зрение: патология от легких изменений (близорукости,
астигматизма, дальнозоркости) до тяжелых (слепоты и отслоения сетчатки). Страдает иммунная
система, отчего дети болеют чаше, переносят тяжелее обычные заболевания, у многих развивается
аллергия к различным продуктам и окружающей среде, формируется бронхиальная астма, экзема
и т.д.
Трудно выделить органы, которые страдают сильнее остальных, так как поражению
подвержены множественные органы, что делает несчастным и ребенка, и всю семью. Самое
страшное, что все перечисленные патологические изменения возникают не сразу после рождения
ребенка, а проявляются исподволь, через некоторое время, и отголоски их могут проявляться в
течение всей жизни. Вот почему так важно наблюдать за ребенком с самого его рождения.
Особенно же нуждаются в наблюдении врачами-неонатологами дети, перенесшие реанимацию в
первые дни жизни в связи с тяжелыми родами или операциями по поводу врожденной патологии
(заворот кишечника, пороки развития пищевода и других органов). У них наблюдается тяжелый
период адаптации, они нуждаются в систематическом наблюдении. Отсюда особая задача врачейнеонатологов — помочь ребенку адаптироваться, приобрести заново здоровье, счастье и покой, а
стране — здоровое поколение граждан. Вслед за организацией Кабинета катамнеза в нашей
больнице последовали и другие детские клинические больницы (№ 7,8,13, а также Центр
планирования семьи), что говорит о положительном опыте нашей больницы.
Нельзя не перечислить врачей, начавших работу в кабинете: это Дмитрий Николаевич
Дегтярев, Зарета Хасановна Шунгарова, Марина Бичербеевна Албегова. Приходить в Кабинет
всегда приятно. Врачи-неонатологи ведь стоят у истоков трагически начавшейся жизни и
смягчают удары судьбы больному ребенку и родителям, и от их терпеливого участия и
квалифицированной помощи (у врачей четкая специализация,
286
возможность проведения консультаций со специалистами кафедры и отделений больницы)
зависит дальнейшая судьба ребенка.
Чтобы понять, хотя бы отчасти, трудности, с которыми приходится сталкиваться врачу в
борьбе за жизнь ребенка, приведем только один пример. Выездной бригадой реанимации, минуя
приемное отделение, из родильного дома в больницу была доставлена девочка с диагнозом:
гипоксия мозга, гастрошизис (вес ребенка 2800 г, рост 43 см). Состояние крайне тяжелое,
обусловленное пороком развития ЖКТ — перитонитом, различного рода нарушениями, в связи с
чем с первого часа жизни девочка была на искусственной вентиляции легких. Была сделана
операция — пластика передней брюшной стенки. В результате полуторамесячного лечения,
проведенного в отделении реанимации, неонатальном центре и отделении патологии
новорожденных, в истории болезни появилась запись: «Состояние удовлетворительное, на
осмотре реагирует адекватно, сосет хорошо, в весе прибавление. Кожные покровы чистые,
розовые. Тоны сердца ритмичны. В легких хрипов нет. Живот мягкий. Стул желтый, гомогенный
». Читая такие истории болезни, поражаешься искусству врачей. По телефону мама девочки
сказала, что девочке лучше, она продолжает наблюдаться в кабинете катамнеза при больнице.
Рассказывает Мария Григорьевна Дегтярева, невропатолог, ассистент кафедры
неонатологии ФУК (факультета усовершенствования врачей РГМУ), работающая в отделении
патологии новорожденных: «В 1999 г. в больницу из родильного дома был переведен в первые
сутки жизни в состоянии крайней тяжести мальчик И., рожденный на 32-й неделе беременности.
Было диагностировано перинатальное ишемическигеморрагическое поражение ЦНС —
внутрижелудочковое кровоизлияние И—III степени (ВЖК), развитие гнойного менингита,
двусторонняя пневмония, энтероколит. В течение 20 дней сохранялась необходимость в
проведении искусственной вентиляции легких (ИВЛ). 48 дней ребенок находился в стационаре —
в неонатальном центре (ННЦ, зав. отделением — Татьяна Николаевна Эверстова). В результате
проведенного лечения состояние ребенка значительно улучшилось и ребенок был выписан домой.
Его психомоторное развитие соответствует возрасту. В настоящее время он наблюдается в
кабинете катамнеза».
В том же 1999 г. в течение 2 мес на лечении и выхаживании в больнице находился
мальчик С. Родился он на 34-й неделе беременности с тяжелой задержкой внутриутробного
развития (ЗВУР). Его масса при рождении составляла всего 1300 г, рост — 38 см. С диагнозом
«асфиксия в родах, внутриутробная инфекция, пневмония, постгипоксический энтероколит,
287
стволовая форма гипоксии, недоношенность» на 2-е сутки жизни ребенок поступил в ННЦ. За
время лечения в течение 16 сут проводилась ИВЛ, проведены экстренное оперативное
вмешательство на органах брюшной полости и необходимая комплексная терапия. В настоящее
время ребенок развивается нормально и наблюдается в кабинете катамнеза.
В 2000 г. в отделениях ННЦ и патологии новорожденных (ОПН, зав. отделением — М.В.
Кыштымов) находилась девочка А. с диагнозом «перинатальное гипоксически-геморрагическое
поражение ЦНС, внутрижелудочковое кровоизлияние (ВЖК) II ст., постинтубационный синдром
(ИВЛ 14 суток), острый холецистохолангит, недоношенность 30 нед». В результате проведенного
лечения состояние улучшилось и девочка была выписана домой. Сейчас растет и развивается по
возрасту. Наблюдается в кабинете катамнеза.
Мальчик К. тоже поступил в больницу в 2000 г. впервые часы жизни. У недоношенного
ребенка на фоне ВЖК III ст. отмечалось развитие вторичного гнойного менингита и
прогрессирующей гидроцефалии. В течение 15 сут проводилась ИВЛ. Проведенной
антибактериальной и другой необходимой терапией ребенок был подготовлен к шунтирующей
операции, которая была успешно произведена в нейрохирургическом отделении РДКБ. В
настоящее время ребенок также наблюдается в кабинете катамнеза. Его психомоторное развитие
соответствует возрасту.
Все эти примеры похожи на чудеса, но наши доктора считают это нормальной работой.
Однако каждый такой успешный результат вызывает искреннюю радость, вселяет веру в свои
силы и стремление к новым знаниям. Истории болезни таких ребят — пухлые от исследований,
записей обходов врача с заведующими отделениями, профессорами и консультантами,
показывающими титаническую работу по спасению и выхаживанию, казалось бы, безнадежно
больных детей.
К сожалению, при всех достижениях современной медицины и самоотверженности
врачей, случаи смерти тяжелобольных детей неизбежны. Огромную работу, и прозекторскую, и
аналитическую, проводит пж больницы: это и бактериологические и гистологические
исследования секционного материала, и клинико-анатомические конференции. Консультантом и
научным руководителем отделения, когда оно было базой кафедры патологической анатомии 2-го
МОЛМИ, был академик Михаил Александрович Скворцов, основоположник детской
патологической анатомии, проводивший в прозектуре показательные вскрытия. В отделении
проводится углубленный анализ патологоанатомических исследований, расширился объем
гистологических
288
и цитологических исследований для всех отделений больницы. В архиве больницы сохранилась
фотография чествования М.А. Скворцова коллективом больницы, от лица которого выступали
Р.О. Лунц и С.О. Дулицкий. Многие годы возглавляет отделение Александра Сергеевна
Еремеева, пришедшая работать в больницу сразу после Великой Отечественной войны.
Александра Сергеевна — высококвалифицированный работник и замечательный человек, всегда
внимательный к лю бому запросу родителей, у которых нередко возникают вопро сы о причинах
смерти ребенка.
В 1978 г. в рамках больницы создано Консультационнодиатостическое отделение (КДО),
которое в 1990 г. вошло в состав Детского _городского консудьтационно-диагностического центра
ХКДШ, открытого на базе больницы. Целью КДЦ является оказание специализированной
консультативной и лечебной помощи; догоспитальное обследование детей, высвобождающее
коечный фонд для тяжелобольных детей; организационно-методическая помощь специалистам
Москвы; разработка компьютерных медицинских программ; научно-практическая и
исследовательская работа в кооперации с Минздравом РФ, НИИ и кафедрами медицинских вузов
Москвы на основе научно-технических договоров; публикация научно-исследовательских работ
прикладного значения; разработка мероприятий по научной организации труда и внедрение их в
КДЦ и больнице в целом; повышение уровня лечебно-диагностической работы за счет внедрения
новой аппаратуры и методик; помощь в создании специализированных служб здравоохранения в
Москве.
В связи с поставленными задачами КДЦ включает консультационно-диагностическое
отделение (городской медико-генетический центр, детский аллергопульмонологический центр,
городской детский нефроурологический центр, педиатрический центр, центр охраны зрения);
отделение функциональной диагностики; отделение лучевой диагностики; анестезиологореанимационное отделение; отделение ультразвуковой диагностики; отделение эндоскопии;
отделение радионуклидной диагностики; кабинет катамнестического наблюдению за детьми с
тяжелой перинатальной патологией; кабинет рациональной антибиотикотерапии; отделение
организации диагностических исследований. Руководит КДЦ заместитель главного врача
больницы по КДЦ доктор мед. наук проф. Сергей Аркадьевич Байдин.
Отделение радионуклидной диагностики КДЦ, организованное в 1978 г., возглавляет
канд. мед. наук Александр Владимирович Фадеев. За это время исследования завоевали
прочную репутацию современных методов диагностики в педиатрии и детской хирургии.
Благодаря тому, что результаты этих исследований поддаются точной компьютерной обработке,
289
внедрение их в клиническую практику позволило получать качественно новые данные о
функциональном состоянии органов при различных заболеваниях у детей. А низкая лучевая
нагрузка и отсутствие противопоказаний позволяют проводить исследования у детей без
возрастных ограничений. За прошедшие годы клиникой и больницей было обследовано более 30
тыс. детей с заболеваниями легких, печени, почек, костной системы, щитовидной железы и других
органов.
Особенно информативными являются радионуклидные методы при определении
функционального состояния паренхимы почек. Специально разработанные для этой цели
оригинальные математические программы позволяют с высокой достоверностью судить о
кровотоке, изменениях клубочковой фильтрации и экскреторной (выделительной) функции почек.
Компьютерная обработка позволяет получать на цветном дисплее в наглядном графическом
изображении различные изменения функционального состояния почечной паренхимы.
Использование различных радиофармпрепаратов, меченных короткоживушим изотопом
технеция-99м, дают возможность изучить желчевыделительную функцию печени, нарушения
портальной гемодинамики, изменения в паренхиме, связанные с наличием объемных образований.
Методика радиоизотопной спленопортографии, разработанная в клинике, дополняет
классические ангиографические исследования и позволяет с высокой точностью оценить уровень
шунтирования при портальной гипертензии, достоверно оценить функцию сосудистых
анастомозов.
В отделении разработаны также методы компьютерного анализа гаммасцинтиграмм,
позволяющие проводить дифференциальную диагностику остеомиелита, опухолей и кистозных
образований костной ткани, уточнять диагноз компрессионного перелома тел позвонков у детей.
Выполненные радионуклидные исследования нарушений церебральной гемодинамики
при черепно-мозговой травме у детей показывают, что информативность их вполне сопоставима с
данными компьютерной томографии.
Все исследования в отделении проводятся на радиодиагностическом оборудовании фирмы
«Нуклеар Чикаго» («Симмене ») и «Елстинт» (Израиль), а также на гамма-счетчике фирмы
«Паккард».
Спонсором, обеспечившим отделение новейшим оборудованием, был «ДИАЛОГ-БАНК»,
что подтверждено на каждом результате проведенной радиоизотопной диагностики. Новые
времена предъявляют более высокие требования к диагностике. И конечно, вынуждают искать
новых спонсоров...
В связи с более углубленной специализацией отделений больница продолжает
расширение коечного состава (по плану
290
в больнице — около 700 коек), а также улучшение комфортности и технического оснащения
служб. Заложенный в 1982 г. новый педиатрический корпус вступил в строй уже в 1993 г. и
вместил семь отделений: неонатологии, патологии новорожденных, нефрологии, педиатрии,
гемодиализа, оториноларингологии и токсикологии. Капитально отремонтирован и в 1998 г.
освоен корпус Клинико-диагностического центра. Оборудованы новым современным
оборудованием операционные торакального отделения.
Продолжается работа по сохранению памятников архитектуры, владельцами которых
является больница. В 2000 г. завершена длительная и трудная работа по реставрации памятника
истории и архитектуры XVIII в. — «Дома М.Я. Протковой ». Работы, проведенные
реставрационными мастерскими Мое проекта-2, получили высокую оценку Управления по охране
памятников истории и архитектуры. Составлены новые паспорта памятников истории и
архитектуры. Планируется начать реставрационные работы в главном доме усадьбы
Небольсиных— Ростопичных—Щербатовых.
Следует рассказать и о главных докторах больницы. Остановились мы на личности А.В.
Чучкина, бывшего главным доктором в 1940—1949 гг. Нельзя не рассказать и о Л.А. Ворохобове,
главном докторе больницы с 1959 по 1965 г.
Леонид Андреевич Ворохобов родился 18 февраля 1920 г. в г. Лепель в Белоруссии. Отец
его, Андрей Семенович Ворохобов, происходил из крестьянской семьи. Он ушел в город и
поступил в реальное училище, по окончании которого работал делопроизводителем и
бухгалтером. Мать, Параскева Евгеньевна, была учительницей в младших классах, но работу
затрудняло ее незнание белорусского языка. Вскоре после рождения Леонида повальный голод и
оккупация города немцами и поляками вынудили семью переехать с детьми в г. Городок,
Витебской губернии. Здесь Леня начал учебу в школе. Вскоре, однако, переехали в Россию, г.
Невель, Псковской области. Здесь мама смогла продолжить работу учительницей. В целом она
проработала более 40 лет в школе, за что была награждена в 1955 г. орденом Ленина.
Частые переезды, недоедание сказались на здоровье мальчика: в год окончания школы он
простудился и серьезно заболел воспалением легких и туберкулезом (в течение 10 лет, вплоть до
рождения дочери, у него был пневмоторакс), что позднее явилось причиной отвода от армии. По
своему характеру мальчик был общительным и любознательным. Он интересовался и
электроникой, и литературой, любимыми занятиями были книги и футбол. Своей активностью и
непредсказуемостью немало хлопот доставлял он родителям. Очень рано в комсомольской работе
проявились его организаторские способности.
291
Поступил он в 3-й ММ И в 1937 г. Учиться было чрезвычайно трудно, приходилось
подрабатывать в морге 1-го МММ. Всю войну Леонид не покидал Москвы, был даже на пятом
курсе директором 3-го ММИ (стоматологического). Во время трудных дней под Москвой был в
народном ополчении, дежурил ночами (позднее получил медаль «За оборону Москвы»), в 1941 г.
вступил в ряды компартии (был делегатом всех съездов КПСС). Выполнял и многочисленные
общественные поручения.
Уже на первых курсах института Леонид увлекся анатомией. Видимо, это увлечение и
познакомило его с Е.А. Воробьевой, приемной дочерью Сергея Дмитриевича Терновского от его
второй жены, Екатерины Михайловны Воробьевой. Падчерице было семь лет, когда Терновский
стал ей фактически отцом, любил ее как родную, хотя она носила фамилию родного отца,
Воробьева (он был инженером, много работал за границей, в частности в Югославии). Окончив
медицинский институт, Елизавета Александровна работала на кафедре нормальной анатомии 1-го
ММИ. Вскоре она стала его женой, а в 1943 г. у Ворохобовых родилась единственная дочь
Екатерина. Она-то и рассказывает о дружной семье ТерновскихВорохобовых, о том, как дед очень
любил семью, воспитывал и дочь, и ее детей, обожал внука Петра. Жили все дружно, единой
семьей в огромной коммунальной квартире на 17 семей в Брюсовском переулке, где раньше
размешалось общежитие соседней гимназии, которой заведовала тетка Сергея Дмитриевича. Здесь
осталась семья Л.А. Ворохобова после того, как С.Д. Терновский получил новую квартиру на
Комсомольском проспекте. Он очень тяжело пережил вынужденный переезд на новую квартиру 2го ММИ на Комсомольском проспекте. Это было в июне-июле, а 19 ноября 1961 г. он скончался.
В 1945 г. Л.А. Ворохобов закончил лечебный факультет I ММИ, и с 1 сентября 1947 г. он
— хирург-ординатор Филатовской больницы. В те годы в больнице трудилась блестящая плеяда
врачей, ставших впоследствии профессорами, академиками. А тогда это были молодые хирурги,
только что закончившие институт, ученики деда: Ю.Ф. Исаков, С.Я. Долецкий, М.В. Волков и
многие другие. Их учителем и наставником был С.Д. Терновский, гостеприимный дом которого
стал «альма-матер» для отечественной школы детских хирургов. В такой обстановке проходило
становление Леонида Андреевича как врача. В то время не существовало системы жесткого
деления хирургических подразделений по профилю, так как еще незадолго до этого хирургическое
отделение было единственным в больнице. Все врачи-хирурги периодически меняли профиль
своей деятельности. Леонид Андреевич оперировал
292
очень много и во всех областях. Он принадлежал к категории избранных, «привилегией» которых
было приезжать в больницу среди ночи для экстренных консультаций и операций. В Филатовской
больнице он очень много брал дежурств.
В 1950 г., по всей видимости, отрабатывались организационные формы его деятельности в
больнице, был создан тщвг матологический .пункт. В 1951 г. отделение начало регулярный прием
больных. Первыми «дежурантами» травмпункта стали С.Я. Долецкий и О.В. Благовещенская. В
течение всей своей врачебной деятельности Л.А. Ворохобов был практиком, которому «некогда»
было оформлять свои мысли в статьи, диссертации и монографии. Тем не менее уже первая его
научная работа становится классической. С этого момента во многих руководствах по
травматологии излагается методика консервативного и оперативного лечения переломов шейки
лучевой кости «по Ворохобову».
Травмпункт больницы отметил свое пятидесятилетие, выпустил брошюру, в которой
рассказано не только об истории его создания, но и опубликована статья Л.А. Ворохобова,
впервые появившаяся в 1956 г. в журнале «Ортопедия, травматология и протезирование», № 2 с
пометкой: «Доложено на VI научной сессии Института им. Г.И. Турнера в Ленинграде 27.XI. 1954
г.». В этой статье, явившейся первой публикацией в отечественной литературе, посвященной
организации амбулаторной травматологической помощи детям, он настаивал на организации в
детских больницах, где имеются травматологические отделения, специальных кабинетов
неотложной хирургической и травматологической помощи детям (хирургические кабинеты во
многих поликлиниках работали только 2—3 раза в неделю; при лечении травматологических
больных детей в учреждениях для взрослых обычно не учитывались особенности детского
возраста). Ворохобов ссылался на опыт травмпункта Филатовской больницы, перегруженной
амбулаторными больными, требующими неотложной хирургической помощи, доходя в летние
месяцы до 70—90 человек в сутки, что нарушало нормальную работу приемного покоя.
Организация специального кабинета неотложной хирургической помощи в поликлинике,
расположенной на территории больницы, разгрузила приемный покой, в который стали поступать
только больные с направлением на госпитализацию из травмпункта или доставленные машиной
«скорой помощи». Это позволило упорядочить работу приемного покоя, сузить без ущерба для
больных показания к госпитализации и тем освободить значительное количество дефицитных коек
(из 851 больного, обратившегося по поводу перелома ключицы, направлено в стационар только 9,
из 1031 больного с переломами
293
плеча — 208, из 2710 с переломами предплечья — 125 и из 338 с переломами голени — 41
больной; все остальные получили необходимое лечение в кабинете неотложной хирургической
помощи).
Правильность намеченной и осуществленной Л.А. Ворохобовым организации
травмпункта доказывает вся история работы травмпункта, деятельность канд. мед. наук Николая
Петровича Шастина.
С 1952 по 1972 г. Л.А. Ворохобовым было опубликовано свыше 30 научных работ,
большая часть которых — без соавторов. Сфера его научных интересов очень широка. Работы
посвящены организации здравоохранения, лечению пневмоний, проктологии, токсикологии,
лечению острого аппендицита, перитонита, реанимации, абдоминальной хирургии. Однако, когда
Леониду Андреевичу, уже после его перехода на работу по руководству здравоохранения Москвы,
было предложено защитить кандидатскую диссертацию по совокупности работ, он отказался.
В 1959 г. Л.А. Ворохобов становится главным врачом больницы. Его работа в этой
должности имела результатом развертывание новых отделений, строительство новых корпусов. В
коллективе он пользовался огромным уважением. Его отличало умение в частном вопросе видеть
общие проблемы и тенденции. Проработал Леонид Андреевич в больнице до 1965 г., когда был
назначен руководителем Главного управления здравоохранением Москвы (ГУЗМ). Система
учреждений здравоохранения и их структура, существующая в наши дни, в значительной степени
была сформирована Леонидом Андреевичем за те годы, что он проработал в этой должности, и за
последнее десятилетие не претерпела коренных изменений. Ни один из руководителей ГУЗМ ни
до, ни после него не проработал так долго (свыше 20 лет!). Трудился он самозабвенно. Дочь
Леонида Андреевича, Екатерина Леонидовна Ворохобова (Королькова), рассказывает, что из дома
он уезжал, как правило, в 8 утра, а возвращался с работы в 9—10 вечера, а нередко уезжал и ночью
по каким-то ЧП. О своей работе дома никогда ничего не рассказывал, и если бывал занят на
работе, то секретарь могла к нему не пропустить, и приходилось ждать, пока он освободится.
Когда дочь заканчивала учебу в институте, ни о каких протекциях речи быть не могло, да и
фамилия была у нее Воробьева, как у мамы. На пятом курсе 1-го ММИ у Екатерины Леонидовны в
1967 г. родился сын Петр, врач. С 1968 г. она работает вирусологом в лаборатории Института
педиатрии, возглавляемого М.И. Студеникиным.
Академик РАМН Э.А. Степанов вспоминает: «С Ворохобовым я был в достаточно
близких отношениях. С людьми он
294
был строгим. От ординаторов требовал четкого выполнения работы, хотя одновременно мог и
пошутить, и сказать доброе слово. Хирург он был от бога: оперировал во всех областях и учил
молодежь. Будучи главным врачом, продолжал оперировать, все время увлекаясь новыми темами.
Общались мы не только по работе. Он был прекрасным собеседником, очень любил анекдоты.
Затрагивала его и политическая жизнь страны, причем он не боялся высказываться откровенно.
Уже работая в ГУЗМ, он продолжал интересоваться жизнью клиники, нашими успехами в
операциях на легких и пищеводе. Был принципиальным, честным человеком. Хорошо
ориентировался в организации здравоохранения. Власть его не испортила. Он чувствовал себя
хозяином, ответственным за все то, что происходит в здравоохранении города. В ГУЗМе все
относились к нему очень хорошо, о чем мне рассказывала много лет возглавлявшая работу по
детству Зоя Алексеевна Башляева. Недостатки, якобы выявленные во время проверки ГУЗМ по
указанию Ельцина как секретаря МГК КПСС, были в большой степени подтасованы и
сфабрикованы, но Леонид Андреевич вынужден был уйти на пенсию, а через пару лет у него был
инсульт...».
В.П. Немсадзе вспоминает: «Если можно представить себе идеального главного врача, то
это — Леонид Андреевич Ворохобов. На одном из собраний он сказал: «Я всю свою жизнь
занимал посты, на которые никто не претендовал, потому что на этих должностях всегда
достаются синяки и шишки». Как главный врач он делал обходы, если не ошибаюсь, каждую
неделю. И всегда его сопровождали заместитель по хозяйственной части и главная медсестра. Это
был торжественный ритуал. Белоснежным платком Леонид Андреевич любил провести где-нибудь
в укромном месте и посмотреть, нет ли там пыли. Меня как врача он всегда удивлял умением в
частном вопросе видеть общие тенденции, смотреть в корень, стремясь всю систему изменить к
лучшему. Однажды он пригласил меня к себе и отдал мне весь архив по переломам в области
головки и шейки лучевой кости. У него был собран огромный материал, не только его статьи, но и
истории болезни, диапозитивы 6x6 см, которые ему делал постоянно работавший с ним
фотокорреспондент Костя Вальдман. При этом сказал мне, что больше этой проблемой он
заниматься не будет. Весь этот богатый материал я использовал в своей работе о показаниях к
оперативному вмешательству.
В период его работы в ГУЗМ мне приходилось присутствовать на коллегиях. Не дай бог,
если кто-то из выступавших начинал «вешать лапшу на уши». Он моментально останавливал его и
направлял обсуждение в нужное русло. Состав
295
согрудников был им подобран прекрасный. При нем было открыто в Москве много новых
лечебных учреждений».
И вот как гром среди ясного неба разразилась беда: Б.Н. Ельцин, в то время первый
секретарь МГК КПСС, на каком-то совещании бросил фразу: «Таких, как Ворохобов, давно пора
гнать!» И буквально в 24 часа его выгнали из ГУЗМ, а на его место пришел Мудрак. После
светлой головы Леонида Андреевича вдруг... какой-то кошмар». Это было в 1987 г. ГУЗМ
подвергся проверкам, поискам «компромата». Однако все попытки очернить Леонида Андреевича
успеха не принесли. За годы своего руководства столичным здравоохранением Л.А. Ворохобов
«палат каменных» себе не построил, ни дачи своей, ни личной машины, ни квартиры не приобрел.
Даже на дачу, принадлежавшую С.Д. Терновскому, он ездил на «Волге», также доставшейся от
тестя, причем водил ее не здорово, но сам (недавно ее продали).
Последние годы жизни были омрачены болезнями. Вскоре после ухода на пенсию, в 1987
г., его поразил первый микроинсульт, за ним последовал второй, который его парализовал. Он
много читал, собирал книги, встречал многочисленных коллег и друзей по больнице и Главку, но
его удручала невозможность реализовать себя в кипучей организаторской деятельности, к которой
так привык! Когда он заболел, родственники оказались совершенно беспомощными, так как все
проблемы, в том числе и домашние, он всегда решал сам. 8 октября 1999 г. Леонида Андреевича
Ворохобова не стало. Похоронен он на Пятницком кладбище.
Соратники Леонида Андреевича по больнице и Управлению долго-долго не теряли с ним
связи. Приглашали его на различные конференции. Леонид Андреевич благодарил, но никогда не
приходил. Навещали его семью и после его смерти— в дни рождения и в годовщины смерти...
Л.А. Ворохобов был исключительно многогранным человеком: любил коллекционировать
красивую мебель, картины (пополняя коллекцию С.Д. Терновского), читал массу книг, любил
театр, но и не признавал нарушения порядка: если видел криво висящую штору, тут же мог
забраться на стул и поправить ее. Об этом рассказывала и зам. главного врача больницы Вера
Михайловна Смирнова. Как-то, уже работая в Главке, Леонид Андреевич посетил больницу.
Заметил скрипящую дверь в отделении и тут же дал шутливый, но конкретный совет: отрезать от
калоши кусок резинки и прибить его к двери. Вообще дела больницы принимал близко к сердцу.
Однажды на совещании с главными врачами больниц города поправил выступающую В.М.
Смирнову словами: «Не обижайтесь, ведь это я за свою родную больницу переживаю».
296
После перехода Л.А. Ворохобова в Главк, с 1965 по 1972 г. главным врачом больницы
была Лариса Николаевна Пирятин ская. Удалось встретиться с этой по-прежнему красивой и
очень живой женщиной. Как много она рассказала о себе, службе в армии и, конечно, о
Филатовской больнице! Родилась она в Рыбинске, родном городе ее мамы, Варвары Михайловны
Яковлевой.
Отец,
Николай
Николаевич
Тугаринов,
дворянского
происхождения,
профессиональный революционер, провел еще до революции 13 лет на каторге. Благодаря
самообразованию был даже министром финансов в Дальневосточном правительстве. После 1917 г.
работал в финансовых органах, в том числе и в Наркомфине. В 1938 г. был репрессирован, позднее
был на поселении в Б. Мурте, в Сибири. Во время Великой Отечественной войны ему, как отцу
фронтовички, позволили жить на 101-м километре от Москвы, в Кимрах, а в 1953 г. полностью
реабилитировали. Прожил он 89 лет.
С мужем своим, Брониславом Иосифовичем, Лариса Николаевна познакомилась еще в
школе. В 1939 г. они поженились и вот уже 62 года вместе. Он окончил юридический, а Лариса —
1-й медицинский в военном 42 году. Вырастили прекрасного сына Юрия, преподавателя русского
языка в Гимназии, который своих учеников возит по городам и весям страны, каждый отпуск
посвящает любимым Озерам, где собирает грибы, возит туда и своих учеников. Хороший,
заботливый сын.
После окончания института Лариса Николаевна год работала по распределению
заведующей детской консультацией в Алексеевском студенческом городке. Приходилось ходить
много километров по домам, навещая больных ребят. Домики в том районе, который сейчас
изменился неузнаваемо, были деревянные. Люди вынуждены были разводить огороды, так как
было довольно голодно (садили картошку глазками). Ей, как врачу, выделили какие-то грядки, и
как же ее удивило отношение родителей ее пациентов, когда она получила выращенную ими
картошку вместо посаженных ею глазков! Благодарные за заботу о детях люди позаботились о
ней. Но, к сожалению, воспользоваться урожаем не пришлось: Пирятинский был направлен на
фронт юристом армии, а он упросил командование послать на фронт и его молодую супругу.
Начальник Главвоенсаупра (ГВСУ) Ефим Иванович Смирнов по этому поводу удивился, но
направил Ларису Николаевну в военный госпиталь 49-й армии Западного фронта. Так она с этой
армией (позднее она была в составе 2-го Белорусского фронта) в звании старшего лейтенанта
медицинской службы и закончила войну в Кенигсберге.
Разбросала война прежних институтских подружек Ларису Николаевну Пирятинскую,
Ирину Леонидовну Кручинину и
297
Тамару Василвевну Тулину, учившихся в одной группе. Все прошли фронт, а в 1951 г.
встретились в Филатовской детской больнице. Пирятинская проработала 2 года участковым
врачом поликлиники (участок охватывал дома № 15 и 17 по улице Горького и Б. Гнездниковскому
переулку), потом перешла в 1-е терапевтическое отделение ординатором, потом стала заведующей
этим отделением, а потом заместителем главного врача по лечебной части и главным врачом.
Лариса Николаевна вспоминает отдельных врачей, передавших ей свой опыт. Станислав
Яковлевич Долецкий (для нее он по-прежнему Стасик, так как Лариса Николаевна училась с ним
еще в школе). А во время войны она встретила его, главного хирурга Польской Армии, и его
супругу Иру, начальника госпиталя, на вокзале в Варшаве. После войны С.Я. Долецкий работал в
Филатовской больнице, был ассистентом кафедры детской хирургии у С.Д. Терновского, ведущим
хирургом, «умницей», как говорит Лариса Николаевна.
Добрым словом вспоминает Лариса Николаевна заведующую отделением травматологии,
затем заместителя главного врача Фаину Ивановну Железнякову. В первые дни войны она ушла на
фронт. Фронт она оставила только в связи с предстоящими родами (муж ее был фронтовым
патологоанатомом, они и познакомились на фронте). Уже будучи на пен сии, она получила
тяжелейшую травму (так бывает, говорят, только у врача!), ее выходил сын.
Вспоминает Ивана Константиновича Мурашова, сменившего на кафедре детской
хирургии С.Д. Терновского. Во фронтовом госпитале Мурашов был хирургом-«черепником» в
группе армейского усиления (АРМУ). У него училась Лариса Николаевна удалять осколки и пули
при ранениях в голову. Уже позднее С.Я. Долецкий в больнице уговаривал Пирятинскую перейти
на хирургию, но она не согласилась, так как на фронте хирургические вмешательства были
вынужденными, а она была врожденным педиатром.
Вообще память о войне для Ларисы Николаевны священна. С 1946 г. военные врачифронтовики собирались каждый год. «Теперь осталась одна Ирка (Ирина Леонидовна Кручи
нина), приходят сестра с мужем, племянник с женой...».
В терапевтическое отделение Ларису Николаевну пригласила работать Любовь Моисеевна
Срибнер. «Она была из земских врачей. Врач "до мозга костей". Для нее существовал только
больной. Жила она на Патриарших прудах. После смерти сына осталась одна». После того как
Срибнер ушла на пенсию, заведовать отделением стала Пирятинская. А 2-м те рапевтическим
отделением заведовала Вера Константиновна Столярова, подруга Ларисы Николаевны.
298
Вспоминает Лариса Николаевна и заведующую боксиро ванным отделением (раньше
называли «сомнительное» или инфекционное) Людмилу Константиновну, фамилии которой не
помнит, но стиль работы и поведения которой заслуживает подражания: она была всегда
подтянута, уважительна и интеллигентна.
Заведовала грудным отделением Мария Александровна Валковая, которая прошла всю
войну врачом дивизиона противотанковой артиллерии.
Сколько доброго высказала Лариса Николаевна в адрес Матрены Арсентьевны
Кашицыной, главной медицинской сестры больницы в течение многих лет! «Другой жизни для
нее просто не было, больница была ее родным домом. Она была одинокой, некрасивой, но
исключительно обаятельной. Она знала абсолютно все про каждое отделение. Прекрасно знала
аптеку. В конференц-зале проводились городские больничные конференции, и готовила их
Матрена Арсентьевна, которая всегда все предусматривала, поэтому никаких сбоев в
конференциях никогда не было. Не было медсестры или няни, которая бы ослушалась главную
сестру или отказала бы ей в чем-либо. Очень уважали ее все врачи, хотя она никогда не позволяла
себе перейти ту черту, которая бы нарушила субординацию. Это был золотой человек».
Очень любит вспоминать из недавно ушедших на пенсию Галину Александровну
Костомарову, бывшую заведующую гнойным хирургическим отделением: «У нее — золотые руки.
Умная и замечательный товарищ: никогда никому не отказала в беде. Умела распекать своих в пух
и прах, была строгая, но все прощали ей за высочайшую квалифицированность. Оперировать сына
я доверила только ей».
Из жизни коллектива больницы в годы 60-е Лариса Николаевна вспоминает борьбу за
расселение общежития для медперсонала (оно располагалось за поликлиникой, в дальнейшем
снесено в пользу СУДОПРОМа). «Отвоевывать пришлось настойчиво, всему "треугольнику",
благо парторгом была зав. поликлиникой Драгунская, выпускница ВМА в Ленинграде, женщина
боевая. Выступили мы перед членами Моссовета и доказали, что без медсестры, которая должна
после многочасовой операции отдыхать в нормальных условиях, больнице не обойтись.
Общежитие было расселено за счет этажа в жилом доме на Садовой-Кудринской напротив
больницы ».
Приятно, что, проработав много лет в больнице, Лариса Николаевна по-доброму
вспоминает все отделения, всех заведующих и персонал больницы, хотя на пенсию она уходила
уже из другого учреждения — 4-го Главного управления РСФСР.
299
На прощание Лариса Николаевна дает для настоящего издания дорогую ей фотографию: в
кабинете главного врача — Л.Н. Пирятинская, зав. отделением гнойной хирургии Анна Яковлевна
Бубнова, всю войну проработавшая в медсанбате, а после войны пришедшая в Филатовскую
больницу, и зав. ЛОР-отделением канд. мед. наук Никулина.
Не могла не вспомнить Лариса Николаевна и прощание с больницей, необычайно теплое
и торжественное, в ресторане «Пекин», проведенное без согласования с ней, но от души
подготовленное и проведенное всеми врачами.
О медицинских сестрах стоило бы написать отдельную книгу. Нельзя не вспомнить Ольгу
Михайловну Баклыкову, отдавшую больнице 50 лет труда и жизни. Родилась во Владимире в
1920 г., там закончила фельдшерско-акушерскую школу со званием фельдшера и с 1 сентября 1946
г. работала в нашей больнице. Первые 10 лет Ольга Михайловна была медсестрой 2-го
терапевтического отделения (ее очень хорошо вспоминала Лариса Николаевна Пирятинская),
затем в течение 30 лет медсестрой и старшей медсестрой отделения торакальной хирургии (и об
этом периоде рассказывал Александр Владимирович Романов). А последние 10 лет Баклыкова
работала медстатистиком в Кабинете статистики больницы. И кто бы ни спросил о чем-либо
Ольгу Михайловну, какую бы сложную таблицу по больнице не нужно было составить, всегда
обращались к ней, и в первую очередь заместитель главного врача Вера Михайловна Смирнова. О
ее всегда четкой работе говорит такой пример. Для оформления инвалидности понадобилось както отыскать запись в операционном журнале 1958 г. об операции ребенка, теперь уже пожилого
человека. Запись нашлась, да такая аккуратная (не в пример обычным выпискам из историй
болезни), да еще красивым ровным почерком. И как приятно было видеть подпись оформившей
эту запись медсестры — «О. Баклыкова». «Да я всегда так работала», — просто отреагировала она
на наши восхищенные возгласы.
Нельзя не сказать о новом строительстве на территории больницы и о реконструкции
старых помещений. В 1954— 1957 гг. была произведена частичная реставрация Дома Про тковой:
заменены подгнившие бревна, между срубом и тесовой обшивкой проложен слой рубероида (что
вызвало более интен сивное гниение бревен). В 1885 г. дом пришел в аварийное со стояние. Еще
бы! Что только в нем ни размещалось: и санатор ное отделение для выздоравливающих детей, и
поликлиника, и библиотека больницы с кабинетом медстатистики, и санэпид станция. Был
составлен проект полной реставрации здания, пе реработанный в 1990 г. (архитекторы Моспроект2, мастерская 13, Г.И. Солодкая, Л.В. Лазарева и О.А. Архипова).
300
Начатая в 1985 г. реставрация в 2000 г. была завершена юностью разобран сруб, снята
лепнина фасадов и интерье ров. Внутренние стены сохранены. Лепной декор восстановлен,
отреставрирован, докомпонован. Поставлены утраченные печи. По образцу сохранившегося
паркета сделан паркет во всем доме, по образцу сохранившихся дверей выполнены утраченные
двери. Восстановлена облицовка колонн искусственным мрамором. В помещениях с полностью
сохранившейся анфиладной планировкой сохранены первоначальная окраска стен и
неповторимые роскошные карнизы с сочной лепниной и позолотой. Реставрация дома явилась
примером реставрации с заменой внешних стен при сохранении декора фасадов, планировки и
внутреннего устройства.
Казалось бы, мы отдалились от темы чисто медицинской. Но это не так. Душой
возрождения старинного особнячка и написания истории больницы стала Вера Михайловна
Смирнова, заместитель главного врача по лечебной части, одна из старейших работников
«Филатовки». Более 36 лет она трудится в больнице, как никто другой знает каждое отделение,
каждого работника. Не случайно на вопросы о времени со здания того или иного отделения, давно
работавших со трудниках каждый отвечает: «Об этом лучше спросить Веру Михайловну».
После окончания в 1961 г. 2-го ММИ Вера Смирнова мечтала поступить в ординатуру в
Ленинграде. Однако она по распределению попала на Сахалин, где проработала 4 года, занимаясь
ревматизмом. Потом вернулась в Москву. «27 сентября 1965 г. начались мои занятия в ординатуре
молодого профессора В.А. Таболина. Главным врачом вместо перешедшего на руководство
Горздравом Москвы Л.А.Ворохобова была назначена Лариса Николаевна Пирятинская, ее
заместителем была Фаина Ивановна Железнякова. Я была определена в отделение патологии
новорожденных, которым заведовала Клара Георгиевна Карасева, очень грамотный специалист ».
Вспоминает Вера Михайловна и ассистента В.А. Таболина Екатерину Ивановну Щербатову, брат
которой, Иван Иванович Щербатов, заведовал ЛОР-отделением. Блок та называемых «ушных»
отделений тех лет Смирнова характеризует как сильнейший и по количеству коек (120), и по
составу врачей.
Был период, когда В.М. Смирнова проходила стажировку в Русаковской детской больнице
(Св. Владимира). Добрым словом вспоминает она главного врача этой больницы Марину
Осиповну Малявину, до сих пор встречается с ней, а также Раису Яковлевну Шапиро. В нашей
больнице Вера Михайловна хорошо помнит Р.М. Цинцинатор, работавшую с 1921 г. и
возглавлявшую грудничковое отделение, Р.И. Масленникову,
301
бывшую «блокадницу», организовавшую в приемном отделении 3 бокса (хирургии, терапии и
ЛОР). Именно работа в приемном отделении под руководством Риммы Ивановны явилась
хорошей школой практического врача, так как нагрузка была чрезвычайно тяжелой: приходилось
заменять сразу трех специалистов. В Русаковской больнице тоже оценили по достоинству
инициативного молодого специалиста и пригласили из ординатуры на заведование
реанимационным отделением. Решила, вроде, и сама Вера Михайловна перейти к М.О.
Малявиной, но не вышло... Вызвали ее «на беседу» к Л.И. Пирятинской. И вот ей, еще не
окончившей ординатуру, было предложено место врача-педиатра в торакальном отделении.
Отвергла она и предложение о заведовании терапевтическим отределением в системе
медучреждений Совмина РСФСР. Но опять В.А. Таболин и Л.И. Пирятинская уговорили остаться
и, получив согласие Л.А. Ворохобова в Горздраве, включили Веру Михайловну после окончания
ординатуры в штат 1-го терапевтического отделения. Отделением тогда заведовала Нина
Тимофеевна Коршунова, очень грамотный специалист. И вот по сегодняшний день Вера
Михайловна не мыслит себя без родной больницы.
Вспоминает Вера Михайловна и вылеты с санавиацией по Подмосковью (Калуга,
Подольск), и работу по субботам, заменяя зав.отделением. При этом строгая Л.И. Пирятинская,
систематически проверявшая по выходным дням все подразделения больницы, говорила:
«Хозяйка на месте, значит, все в порядке».
Веру Михайловну всегда отличала активность не только в лечебной работе, но и в
общественной жизни коллектива: была она и членом профкома, и организатором многих
интересных встреч с артистами «Современника» (располагался он в то время совсем близко от
больницы), и с И.Д. Кобзоном. Такие встречи остались в памяти ветеранов больницы. Увлеченная
краеведением, Вера Михайловна очень хорошо знает наш район, так как долго жила на
Спиридоновке. Родина ее — Пензенский край, отсюда ее особая любовь к М.Ю. Лермонтову и
самое активное участие в возрождении дома поэта на Б. Молчановке. Все вновь найденное в
архивах, музеях, библиотеках ее живо интересует, делиться с ней интересно. Поэтому она
постоянно интересовалась ходом реставрационных работ в бывшем Доме главного доктора, а
после завершения реставрации — подготовкой экспозиции будущего музея (описанием книг из
библиотеки Е.А. Покровского, реставрацией старых альбомов, фотографированием больницы и
персонала).
20 декабря 2002 г. состоялось Торжественное заседание, посвященное 160-летию
больницы. Были приветствия от детских
302
больниц Москвы и других городов страны, наших академиков Юрия Федоровича Исакова и
Вячеслава Александровича Таболина. Студенты РГМУ организовали «капустник».
Демонстрировался документальный фильм об истории создания первой в Москве детской
больницы, в котором как заклинание прозвучало стихотворение Кайсына Кулиева в исполнении
В.А.Таболина «Пусть никогда не умирают дети»: «Все повидавши на своем веку. Изведавши все
горести на свете, Из благ земных молю я об одном: Пусть никогда не умирают дети! Не
распуститься дереву опять, Которому зимой весна не снится. О невозможном если не мечтать, То
и возможному навряд ли совершиться. Я понимаю, этому не быть: Смерть без разбора расставляет
сети. И все ж я не устану говорить: Пусть никогда не умирают дети!»
«Все повидавши насвоем веку,
Изведавши всегорести на свете,
Из благ земных молю я об одном:
Пусть ни когда не умирают дети!
Не распуститься дереву опять,
Которому зимой весна не снитиься,
О невозможном если не мечтать,
То и возможному навряд ли свергшиться,
Я понимаю, этому не быть:
Смерть без разбора расставляет сети.
И все же я не устану говорить:
Пусть никогда не умирают дети!»
Конечно, далеко не все и не обо всех заслуживающих внимания и благодарности удалось
вспомнить в книге. Поступают новые материалы, воспоминания. Пополняется экспозиция
будущего музея больницы. Продолжается поиск в архивах, библиотеках, музеях. Надо обязательно
продолжить работу по воссозданию полной картины сегодняшнего дня нашей замечательной
больницы и зажечь молодых работников желанием любить и знать ее историю!
303