prevrativshiysya_v_gorod_smerti_leningradx

Светлой памяти
моей прабабушки
Тухканен (Смирновой) Любови Александровны
посвящаю…
Да разве об этом расскажешь, В какие ты годы жила!
Какая огромная тяжесть
«Слушай, сын, расскажу про блокаду,
В какое время ты родился:
На женские плечи легла!
М. Исаковский
Враг прорвался тогда к Ленинграду,
Содрогалась от взрывов земля…»
Так в 1946 году начала свой рассказ о блокадном Ленинграде лейтенант медицинской
службы Люба Смирнова, обращаясь к своему маленькому сыну Володе.
Люба мечтала стать врачом. Лишь только окончив медицинское училище (акушерское
отделение), была призвана на финскую войну.
Вернулась Люба в родной Ленинград с орденом Красной Звезды.
И снова ее мечтам не суждено было сбыться. Началась Великая Отечественная
война… Ушел на фронт младший брат Леня – курсант артиллерийского училища. Не
знала Люба тогда, что больше никогда его не увидит – Леня пропал без вести. Родителей и
старшую сестру с маленькой дочкой отправили в эвакуацию на Урал. А ее призвали на
службу в эвакогоспиталь старшей операционной сестрой.
Подлинную историю Блокады Ленинграда, как и всей Великой Отечественной
войны, писали не маршалы, не генералы и даже не военные корреспонденты. Эта
страшная хроника вышла из-под пера тех, кто вел дневники, писал письма, несмотря на
холод, голод, обстрелы и бродившую по улицам города смерть.
«Затемнений нигде не снимали,
На фронтах по-геройски дрались,
Над домами снаряды летали:
Было слышно, как близко рвались.
Враг, как коршун прорвавшийся где-то,
В темноту удирал он и ввысь,
Ленинград освещал он ракетой,
С самолета бросаемой вниз.
Тишину оглушала сирена,
Извещая воздушный налет,
Небо щупал прожектор умело,
Освещая врага самолет.
Помню, рвались фугасные
бомбы,
С зажигательной были
они,
В чердаках
пострадавшего дома
Разгорались пожаров
огни.
Оглушительно били зенитки,
Загорался врага самолет,
Извещал в репродукторе диктор,
Что окончен воздушный налет…»
Когда радио не работало, в эфире звучал метроном: быстрый ритм означал
воздушную тревогу, медленный – отбой. Страшно вспоминать случаи, когда приходилось
укрываться в бомбоубежище: сыро, мрачно, ужасный запах, очень много людей, стоны,
плач детей…
(Из воспоминаний Любы)
«Мы военную форму носили
И работали дружной семьей,
Много раненых к нам привозили –
Это госпиталь был фронтовой…»
Госпиталь наш располагался в здании Географического общества.
Общее горе сплотило всех. Поддерживали друг друга, делились всем, чем могли.
Родился Володя. Нам дали комнату при госпитале, чтобы я могла его кормить. Бог помог
– молока у меня было много. Подруга моя, Аня Зотова, девочку родила. У Ани молока не
было. Вот и кормила я Володю и Анину Ирочку. Няньку взяли им одну на двоих. Ведь,
бывало, по несколько дней детей не видели. Молоко сцеживала и передавала детям. А
однажды застала няню за тем, что она выпила детское молоко. Обида? Какая обида?
Обидеться мог тот, кто не знает, что такое голод…
(Из воспоминаний Любы)
Справка:
С 13 ноября 1941 года норма выдачи хлеба населению была снижена. Теперь рабочие
и инженерно-технические работники получали по 300 граммов хлеба, все остальные
- по 150. 20 ноября и этот скудный паёк пришлось урезать. Население стало получать
самую низкую норму за всё время блокады - 250 граммов на рабочую карточку и 125
граммов - на все остальные. В Ленинграде начался голод.
Не шумите вокруг – он дышит,
Он живой ещё, он всё слышит…
Как из недр его вопли : « Хлеба!» До седьмого доходят неба…
Но безжалостна эта твердь.
И глядит из всех окон – смерть.
А. Ахматова
Тяжело было, но мы не разучились радоваться мелочам. К 8 Марта начальник
госпиталя сделал всем женщинам подарки. Мне подарил кусок бархатной шторы из
конференц-зала. Я из него позже Володе костюмчик сшила.
(Из воспоминаний Любы)
«Попадали шальные снаряды
В этот госпиталь несколько раз,
Но работники стойко стояли,
Были жертвы тогда среди нас…»
Редкие часы отдыха проводила с Володей. Так и в тот раз… Взяла его, вышли на
улицу погулять… Началась бомбежка… Возвратились в свою комнату, а там… Бомба
упала прямо на нашу кровать… А одна из наших медсестер так погибла на своей кровати
во время бомбежки.
(Из воспоминаний Любы)
«Между коек не видно прохода,
Много было тяжелых больных.
Презирая усталость и голод,
Отдавали все силы для них…»
Что
такое фронтовой госпиталь?
Крики,
стоны,
тысячи
израненных,
изуродованных солдат.
Тяжелые – не
поднять, а таскали мы, сестры… И… кровь,
кровь, кругом кровь. Все в крови. Закроешь
глаза, и опять – кровь.
Ели мало. От усталости еле ноги
переставляли, а раненых везли и везли… Казалось, этому нет конца. Но брали себя в
руки, понимали, что раненым еще тяжелей, им больно, их нужно спасать. Сдавали для них
свою кровь.
(Из воспоминаний Любы)
«Воду в госпиталь брали из речки –
В водопроводе замерзла вода.
Приходилось работать со свечкой –
Были порваны все провода…»
Справка:
С наступлением зимы в городе практически кончились запасы топлива: выработка
электроэнергии составляла всего 15% от довоенного уровня. Прекратилось
централизованное отопление домов, замёрзли или были отключены водопровод и
канализация. Остановилась работа практически на всех фабриках и заводах (кроме
оборонных). Часто пришедшие на рабочее место горожане не могли выполнить свою
работу из-за отсутствия подачи воды, тепла и энергии.
«Холод был каким-то внутренним. Он
пронизывал
всего
насквозь.
Тело
вырабатывало
слишком
мало
тепла.
Человеческий ум умирал в последнюю
очередь. Если руки и ноги уже отказались
тебе служить, если пальцы уже больше не
могли застегнуть пуговицы пальто, если
человек больше не имел никаких сил
закрыть шарфом рот, если кожа вокруг рта
стала темной, если лицо стало похоже на
череп мертвеца с оскаленными передними
зубами - мозг продолжал работу. Люди
писали дневники и верили, что им удастся
прожить и еще один день».
(Из «Книги Памяти» Д.Лихачева)
«В нашем городе встали трамваи,
Всюду люди ходили пешком,
Но надежд никогда не теряли
На победу над злейшим врагом…»
«Смерть хозяйничает в городе. Люди умирают и умирают. Сегодня, когда я проходила по
улице, передо мной шёл человек. Он еле передвигал ноги. Обгоняя его, я невольно
обратила внимание на жуткое синее лицо. Подумала про себя: наверное, скоро умрёт. Тут
действительно можно было сказать, что на лице человека лежала печать смерти. Через
несколько шагов я обернулась, остановилась, следила за ним. Он опустился на тумбу,
глаза закатились, потом он медленно стал сползать на землю. Когда я подошла к нему, он
был уже мёртв. Люди от голода настолько ослабели, что не сопротивляются смерти.
Умирают так, как будто засыпают. А окружающие полуживые люди не обращают на них
никакого внимания. Смерть стала явлением, наблюдаемым на каждом шагу. К ней
привыкли, появилось полное равнодушие: ведь не сегодня – завтра такая участь ожидает
каждого. Когда утром выходишь из дому, натыкаешься на трупы, лежащие в подворотне,
на улице. Трупы долго лежат, так как некому их убирать».
(Из «Книги Памяти» Д. Лихачева)
Скрипят полозья в городе,
скрипят…
Как многих
недосчитаться!
нам
уже
Но мы не плачем: правду
говорят,
Что слезы вымерзли
ленинградцев.
О. Берггольц
у
«Клятву верности мы себе дали:
Не допустим врага в Ленинград,
И у стен его насмерть стояли –
Отстояли родной Ленинград…»
Превратившийся в город смерти, Ленинград, где люди умирали в буквальном
смысле слова на ходу, где трупы лежали повсюду: во дворах и на улицах, где умереть
было легче, чем продолжать жить, все-таки выжил…
И победил!
И в ночи январской беззвездной,
Сам, дивясь небывалой судьбе,
Возвращенный из смертной бездны,
Ленинград салютует себе.
А. Ахматова
27.01.1944 г.
И как будто, обращаясь к нам, своим внукам и правнукам, Люба позже дописала
последние строки своих воспоминаний:
«А теперь Ленинград восстановлен:
Не увидишь в нем ран и боев,
По-геройски здесь трудятся люди
Не военных, а мирных фронтов».
Моя прабабушка Тухканен (Смирнова) Любовь Александровна умерла, когда я был
еще совсем маленький, но я знаю о ней многое, потому что мой дедушка Володя (сын
Любы) бережно хранит память о ней: ее стихи, которые печатали в газетах,
воспоминания, боевые награды, фотографии, документы.
Моя мама (внучка Любы) тоже часто рассказывает о своей бабушке: «Ее часто
приглашали на различные встречи, чтоб она рассказала о войне, о своей юности. Она
всегда волновалась, говорила, что не совершала никакого подвига, а просто выполняла
свой долг перед Родиной, перед любимым Ленинградом, и заканчивала свои рассказы
словами какого-то поэта:
«В воспоминаниях грустить не будем,
Печаль не затуманит ясность дней.
Свой трудный век мы прожили, как люди, и – для людей».
Любовь Александровна Тухканен (Смирнова) награждена Орденом мужества,
Орденом Отечественной войны 2 степени, медалями: За оборону Ленинграда, За победу
над Германией и многими другими.
9 Мая и 27 Января в нашей семье – праздники «со слезами на глазах».
Справка:
Блокада Ленинграда, начавшаяся 8 сентября 1941 года, длилась 900
дней и ночей. Единственный путь - Дорога жизни, по которому
доставлялось в город продовольствие, был проложен по льду Ладожского
озера. 560 тысяч ленинградцев продолжали жить в осажденном городе
до конца блокады. Каждый четвертый ленинградец, отправленный на
Большую землю, погиб в пути от бомбежек или умер от истощения. С
начала блокады в городе были введены продовольственные карточки,
хлебная пайка понижалась несколько раз. Самая маленькая пайка - 125
граммов - была введена при последнем снижении 20 ноября 1941 года.
Больше месяца - 35 дней - прожили ленинградцы по этой норме. Всего за
блокаду от голода, болезней и бомбежек умерли более 800 тысяч
человек. Блокада была прорвана 18 января 1943 года, однако до ее полного
снятия 27 января 1944 года ленинградцам пришлось ждать еще целый
год. В ходе битвы за Ленинград 240 воинов удостоены звания Герой
Советского Союза, 350 тысяч офицеров и солдат награждены орденами и
медалями. 22 декабря 1942 года была учреждена государственная награда
- медаль «За оборону Ленинграда». Ею награждены 1,47 млн. человек. В
1945 году городу Ленинграду было присвоено почетное звание город-герой.
Мы помним…
Мы будем помнить…
Мы будем достойны памяти…
Мы жили,
Мы дрались,
Мы плакали, скорбя,
Мы голодали, нам бывало страшно.
Нам никогда не позабыть себя,
Не бронзовых - живых, простых, вчерашних....
Ольга Берггольц