Вторая молодость &quot

Зазнаев О.И.Вторая молодость «долгожителя»: концепт «политический институт»
в современной науке
3
Раздел 1. ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ
ПОЛИТОЛОГИИ
УДК 32.001
ВТОРАЯ МОЛОДОСТЬ «ДОЛГОЖИТЕЛЯ»:
КОНЦЕПТ «ПОЛИТИЧЕСКИЙ ИНСТИТУТ» В СОВРЕМЕННОЙ НАУКЕ
Зазнаев О.И.
Политический институт – категория, существующая с момента возникновения
политологии. По словам К. фон Байме, институционализм является “дедушкой
политической науки” (1). Отношение к политическим институтам как объектам
исследования менялось на протяжении развития политологии, хотя никто не отрицал их
наличия в политике. Как пишет Д.Норт, “институты невозможно увидеть, почувствовать,
пощупать и даже измерить. Институты – это конструкции, созданные человеческим
сознанием. Но даже самые убежденные представители неоклассической школы признают
их существование и обычно в качестве параметров включают, в явном или неявном виде,
в свои модели” (2).
С 1980-х годов прошлого века институты стали переживать период “ренессанса”
(3) или “нового открытия” (4). Дж.Марч и Й.Ольсен были первыми, кто выступил за
возрождение институционального подхода, опубликовав в 1984 г. статью под названием
“Новый институционализм: организационные факторы в политической жизни” (5). Вслед
за ними П.Эванс, Д.Руэшмейер и Т.Скокпол призвали к использованию в политологии
анализа, в центре которого находятся институты, опубликовав книгу с характерным
названием “Возвращение государства обратно” (6). Сегодняшнее состояние политической
науки можно смело обозначить термином “институциональный бум”: наблюдается
колоссальный
интерес
к
институту,
который
сопровождается
переосмыслением
Раздел 1. Теоретические проблемы политологии
4
содержания этой категории.
На важность проблематики институтов указывает
Б.Ротстайн: “...основной проблемой политической науки являются специфические
характеристики политических институтов в реальном мире во всем их многообразии,
определяемом временем и местом” (7).
Несмотря на большое число работ, институциональная теория, по мнению У. Р.
Скотта, находится на ранней стадии своего развития – в периоде “юношества”: “Юноши”
[теоретики институционализма] неуклюжи и прыщавы, но они заключают в себе энергию
и подают надежды. Им требуется как ободрение, так и критика, чтобы направить свою
энергию в продуктивном направлении и реализовать свои обещания” (8). Действительно,
многие аспекты институциональной теории вполне заслуживают признания со стороны
научного сообщества. Вместе с тем, немало спорных сторон и “белых пятен”
институционализма. Руководствуясь наставлением Скотта, в настоящей статье, с одной
стороны, выделим позитивные моменты в понимании политического института, а, с
другой стороны, покажем слабые места в концептуальной проработке этого понятия.
Термин “институт” происходит от латинского слова institutum – установление,
учреждение, обычай. Латинско-русский словарь О.Петрученко, изданный в 1914 г., дает
следующий перевод этого термина: 1) обычай, обыкновение, постановлением вызванное
устройство, порядок домашней или гражданской жизни; 2) предприятие, начинание, план;
3) наставление (9). В римском праве использовалось понятие institutio (institutiones) –
институции, что означало “учебник”. Наибольшую известность приобрели институции
Гая.
Институциями была названа одна из частей свода римского права императора
Юстиниана I. За прошедшие столетия понятие института изменилось и расширилось,
однако и сегодня в нем непременно сохраняются отголоски тех первоначальных значений,
которые придавались ему в латинском языке (10).
Современные словари русского языка выделяют несколько значений слова
“институт”. Так, “Толковый словарь иноязычных слов” Л.П.Крысина описывает это
понятие следующим образом: 1) название некоторых учебных заведений и научных
учреждений, например, медицинский институт; 2) в России до 1917 г. закрытое женское
среднее учебное заведение для детей дворян; 3) совокупность норм права в какой-нибудь
области общественных отношений, та или иная форма общественного устройства,
например, институт брака (11).
В английском языке этот термин также используется в нескольких значениях, о чем
говорит словарь А.С.Хорнби: 1) то, что создано, установлено или создается,
устанавливается; например, институт обычаев/правил; 2) установленный закон, обычай
Зазнаев О.И.Вторая молодость «долгожителя»: концепт «политический институт»
в современной науке
5
или практика, например, клуб или сообщество; 3) человек, который стал известен
каждому благодаря долгому служению делу; 4) (построение организации) организация с
благотворительными целями или для социальной защиты, например, приют для сирот,
дом для престарелых (12).
Оксфордский словарь английского языка дает два определения института: 1)
установленный закон, обычай, привычка, практика, организация или другой элемент в
политической или социальной жизни людей; регулятивный принцип или обычай,
служащие нуждам организованного сообщества или общим целям цивилизации; 2)
учреждение, организация или ассоциация, созданная для достижения некоторой цели.
В современных социальных науках наблюдается множественная картина в
определении понятия “институт”. Различия в трактовках зависят от области научного
знания. В правовой науке институты понимаются как сугубо юридические установления.
В политической науке долгое время институты (в том числе политические) трактовались
формально, и лишь два десятилетия назад началась концептуальная переработка этого
понятия. В социологию понятие “институт” вошло на рубеже XIX-XX вв. и стало
рассматриваться как определенный способ действий и суждений, существующих вне и
независимо от отдельно взятого индивидуума.
Сегодня социологи подчеркивают
значение института как организации системы ролей и статусов, образующих социальную
систему (13). Институциональная школа в экономических исследованиях зародилась в
1920-30-х гг., ее бурное развитие привело к формированию т.н. “институциональной
экономики”.
Институты как правила, моральные нормы, своды законов, регуляторы поведения,
организации – вот неполный перечень коннотаций понятия, встречающиеся в литературе
по институционализму.
Прежде всего, “институт” понимается, либо (1) как
установление, норма, принятое правило поведения, либо (2) как организация, учреждение,
орган, ассоциация, объединение людей, совокупность чиновников (служащих). В первом
случае можно говорить о нормативной (в смысле правил поведения), во втором случае –
бихевиоральной (организационной) интерпретации института (14).
Трактовка института как нормы сегодня доминирует в политологической и
экономической литературе. Классическим стало определение Нобелевского лауреата
Д.Норта: “Институты – это “правила игры” в обществе, или, выражаясь более формально,
созданные человеком ограничительные рамки, которые организуют взаимоотношения
между людьми” (15).
Это определение перекликается с трактовкой Т.Парсонса:
Раздел 1. Теоретические проблемы политологии
6
институты – “всеобщие модели норм, которые очерчивают категории предписанного,
разрешенного и запрещенного поведения в социальных отношениях, для людей в их
взаимодействии с друг другом как членов общества и его различных подсистем и групп”
(16).
Казалось бы, такое толкование не вызывает нареканий. Однако здесь требуются
некоторые уточнения.
Само по себе правило поведения не образует социального института. Например,
принятие закона (законов) о частной собственности и приватизации автоматически не
создает института частной собственности: необходима реализация актов на практике
через целый комплекс действий потенциальных собственников и государственных
органов. Дж.Роулз высказывает мысль о том, что политические институты невозможно
понять, если их нормативные основы остаются пустыми, незаполненными; политические
институты
являются
эмпирической (17).
образованиями
двойственной
природы
–
нормативной
и
Э.Остром верно подмечает тот факт, что правила, образующие
институт, являются рабочими, работающими, действующими (working). Она предлагает
определять институт как “наборы действующих правил (выделено мною – О.З.), которые
используются для того, чтобы определить, кто может принимать решения на некой арене,
какие акторы разрешены или какие ограничены, какие правила агрегации будут
использоваться, каким процедурам необходимо следовать, какой информацией нужно или
не нужно снабжать (общество), что получат индивиды в ответ на свои поступки” (18).
Энциклопедия политических институтов издательства “Блэквелл” рассматривает институт
как “локус (место) упорядоченного или оформившегося принципа поведения или действия,
который регулирует решающую область социальной жизни и который длится в течение
некоторого времени” (19).
В трактовке института как нормы необходимо внести корректировку: институт –
это реализованная в повседневной практике норма поведения, ставшая устойчивой и
типичной. Справедливо на этот счет пишет
Гамильтон:
институт означает
превалирующий и прочный способ мысли или действия, который внедрен (embedded) в
привычки какой-либо группы или традиции народа (20). Хотя автор трактует институт
как вербальный символ, ценно то, что он обращает внимание на такие черты института
как
превалирование,
прочность
и
внедренность
(врезанность,
встроенность,
включенность) в общественные отношения. На этот же аспект указывает М.Дюверже,
который определяет
институты как “модели человеческих отношений, с которых
копируются конкретные связи, приобретая, таким образом, характер стабильных,
устойчивых и крепких” (21) (выделено мною – О.З.). Х.Кеман отмечает, что институты –
Зазнаев О.И.Вторая молодость «долгожителя»: концепт «политический институт»
в современной науке
7
“наборы правил, которые существуют в социальной реальности в форме повторяющегося
поведения, которое подчиняется этим правилам” (22).
Итак, институт есть доминирующая норма (в рамках общественных отношений,
которые регулируются этим правилом), которая установлена, принята, стабильна,
постоянно повторяется в поведении людей. Здесь, на мой взгляд, проходит водораздел
между нормой и институтом: норма – это правило (требование), институт – это такая
норма, которая реализована на практике, стала типичной и постоянно повторяющейся.
Институционализированная норма – реализованная на практике, внедренная и ставшая
привычной. Таким образом, понятие “института” представляет собой абстракцию, в
которой отражается результат реализации нормы на практике.
Входят ли в содержание института только нормы или иные элементы
общественной практики? Здесь мнения варьируются.
Можно выделить, используя
терминологию Ж.-Э.Лэйн и С.Эрссон, “тонкую” и “толстую” интерпретацию института
(23).
“Тонкая” интерпретация проистекает из теории рационального выбора, в
соответствие с которой институты представляют собой правила, существующие в форме
норм, которые рассматриваются как варианты сознательного выбора акторов. Институты
в
таком
толковании
охватывают
большое
разнообразие
норм,
регулирующих
человеческую деятельность. Причем в это понятие не включаются иные факторы,
влияющие на поведение людей – интересы, предпочтения, информация и пр. Согласно
“тонкой” интерпретации, если институты меняются, поведение людей также может
измениться, хотя их интересы продолжают оставаться неизменными (24).
“Толстая” интерпретация института заключается в том, что институт состоит не
только из норм, в него могут включаться элементы практики. Даже отдельные люди в
таком
представлении
образуют
институт
(например,
Уинстон
Черчилль).
Эта
социологическая трактовка института нашла свое воплощение в трудах Дж.Марча и
Й.Ольсена, которые относят к институтам “установившуюся практику (рутину),
процедуры, обычаи, роли, стратегии, организационные формы, технологии, убеждения,
парадигмы, моральные нормы, культуру и знания” (25). При такой трактовке размывается
понятие института, и оно становится ненужным. Янг также сводит к практике понятие
института, который, по его мнению, есть “признанные практики, состоящие из четко
идентифицируемых ролей, соединенных с наборами норм или обычаев, регулирующих
отношения среди носителей этих ролей” (26). А.Лейпхарт также включает практику в
содержание института, определяя последний как “формальные и неформальные правила и
Раздел 1. Теоретические проблемы политологии
8
практики, которые используются для того, чтобы преобразовывать предпочтения граждан
в общественную политику” (27).
Различия между двумя подходами могут быть проиллюстрированы на примере
шахмат. В соответствие с “тонким” толкованием института, шахматы – это игра, которая
регулируется институтами в форме правил, а согласно “толстой” интерпретации, шахматы
и есть сам институт (кроме правил включающий еще и стратегию игры, интересы игроков
и пр.) (28). Как верно подмечает К.Оффе, “институты определяют правила игры, а также
цели, которые в этой игре могут быть достигнуты, но не ходы (выделено мною – О.З.),
которые игроки должны делать в течение игры, оставаясь при этом в рамках
институционально определенного пространства возможностей, выбора и стимулов” (29).
Однако не следует всю социальную практику включать в понятие института (30).
Слабость “толстого” (расширительного) подхода заключается в том, что содержание
института представлено разноуровневыми и разнопорядковыми компонентами (см.
определение Дж.Марча и Й.Ольсена). Более продуктивным представляется подход, при
котором выделяется какой-либо основной компонент или существенное свойство,
конституирующее некое явление как социальный институт. Это могут быть нормы и (или)
какая-то часть социальной практики. П.Холл определяет институты как “формальные
правила, согласительные процедуры и действующие на практике стандарты, которые
структурируют отношения между индивидами в различных элементах политической
системы и экономики” (31).
Й.Ольсен относит к институтам “рутину” (установившуюся
практику – routine) (32). С.Г.Кирдина так связывает понятия “институт” и “практика”:
институты – это “глубинные, исторически устойчивые формы социальной практики
(выделено мною – О.З.), обеспечивающие воспроизводство социальных связей и
отношений в разных типах общества” (33).
П.Бергер и Т.Лукман для объяснения
института вводят понятие “хабитулизация” (опривычивание), которое предусматривает
стабильную основу для протекания человеческой деятельности в течение долгого времени
и для процессов институционализации. Они определяют институт как “взаимную
типизацию опривыченных действий деятелями разного рода” (34). Таким образом, в
понятие института следует включать
только устойчивую, долговременную практику,
опирающуюся на нормы.
Одна из дискуссионных тем в институционализме – включать ли неформальные
правила (нормы, процедуры и т.п.) в понятие социального института. Дж.Цебелис на этот
счет пишет: “Я использую термин “институт”, чтобы указать на формальные правила
повторяющейся политической и социальной игры. Предполагается, что правила являются
Зазнаев О.И.Вторая молодость «долгожителя»: концепт «политический институт»
в современной науке
9
формальными, чтобы провести различия между институтами (и нормами) и обычаями”
(35).
Думается, что сужение объема понятия “институт” до формальных правил не
оправданно.
Если ограничить определение института лишь формальными нормами, то
появляется риск упустить из виду многочисленные, присущие любой политической
организации неформализованные, но “сами собой разумеющиеся” правила, которые
детерминируют политические поведение. При включении в содержание понятия
“институт” неформальных правил появляется возможность дать ответ на вопрос о том, что
означают “изменения в формальных политических институтах”, т.е. выявить специфику
собственно “политического” компонента организации политических институтов (36).
Д.Норт пишет: “Меня интересуют и формальные ограничения – такие, как правила,
придуманные людьми, и неформальные ограничения – такие как общепринятые
условности и кодексы поведения. Институты могут быть продуктом сознательного
человеческого замысла – как, например, Конституция США, или просто складываться в
процессе исторического развития, подобно обычному праву” (37).
Он справедливо
подчеркивает, что институты “состоят из формальных писаных правил и обычно
неписаных кодексов поведения, которые лежат глубже формальных правил и дополняют
их...” (38).
Недооценка неформальных институтов была характерна для традиционного
периода развития политической науки, когда
наблюдался перевес формальной и
юридической стороны политики над политической практикой, “официальной” трактовки
событий над “реальной”. Поэтому в политологии потребовалось расширение понятия
“политики” для того, чтобы охватить в этом понятии и менее формально организованные
структуры, и политические процессы, выходящие за рамки деятельности формальных
институтов и правительства (39).
Как справедливо отмечает Г.Алмонд, необходимо
принимать во внимание “внеправовые”, “околоправовые” и “социальные” институты,
столь важные для понимания политики в незападных странах (40).
Часто в неоинституциональной литературе институты понимаются как правила
поведения и способы поддержания этих правил (41), в частности, в качестве признака
института выделяют использование санкций. Однако с этим мнением нельзя согласиться.
Например, семья как институт существует и воспроизводится не столько благодаря
санкциям (со стороны государства или супругов), сколько благодаря иным факторам –
любви, дружбе, привычке, традиции и пр. Трудно представить, чтобы для сохранения
Раздел 1. Теоретические проблемы политологии
10
семьи как института в условиях роста разводов государство использовало санкции
(исключение составляют те страны, где в соответствие с религиозными канонами
женщине
не
разрешается
расторгнуть
брак).
Стабильность
или
(возможная)
нестабильность института семьи связана отнюдь не с принуждением. Следовательно,
использование санкций не является признаком всех социальных институтов. Другое дело,
когда речь идет о политических институтах, особенно государственных.
Любопытную, но не бесспорную позицию высказывает Д.Хоманс: “Институты
существуют и сохраняются вовсе не потому, что они закреплены в нормах... Они
сохраняются потому, что они предполагают награды, в конечном счете, награды для
индивидов” (42). Здесь в качестве способа поддержания институтов содержится указание
на поощрения. В такой точке зрения есть разумное начало, поскольку всякий социальный
институт представляет собой ценностное явление, а значит “вознаграждает” своим
существованием общество, группы и индивидов. Вместе с тем, указанный Хомансом
признак института не распространяется на все институты (например, религию).
Использование
наград
не
является
доминирующим
средством
поддержания
институционального порядка (в авторитарных системах превалирует принуждение к
исполнению норм).
Трактовка института как организации. Политические органы наподобие
парламента,
политические
правительства,
институты,
конституционного
поскольку
суда
поведение
часто
людей
рассматриваются
в
них
как
высоко
институционализировано. В советской науке было принято рассматривать институт как
организацию или группу людей с их социальными статусами, ролями и нормами (43).
Д.Норт проводит четкие различия между институтами и организациями, хотя
между этими понятиями есть общее: подобно институтам, организации структурируют
взаимоотношения между людьми. Однако, как отмечает Нобелевский лауреат, “важно
четко отделить правила от игроков” (44). Он проводит аналогию с правилами игры в
командных спортивных играх, где правила определяют то, как ведется игра. Но цель
команды – выиграть игру, сочетая умение, стратегию и взаимодействие игроков,
пользуясь честными, а иногда – нечестными приемами. Далее Норт верно подмечает:
“Моделирование стратегий и навыков, складывающихся по мере развития команды – это
совсем другой процесс, нежели моделирование создания и развития правил и последствий
их применения” (45).
Организация, по Норту, – это “группа людей, объединенных
стремлением сообща достичь какой-либо цели” (46). Институты как ограничительные
рамки не могут состоять из людей.
Зазнаев О.И.Вторая молодость «долгожителя»: концепт «политический институт»
в современной науке
11
Взаимосвязь между институтами и организациями такова: организации создаются
для достижения определенных целей благодаря тому, что существующие институты
(ограничения) создают возможности для соответствующей деятельности; в процессе
движения к своим целям организации выступают агентами институциональных
изменений (47). Действительно, организации являются акторами, действующими лицами
экономического, политического и пр. процессов, в то время как институты, понимаемые
как правила, таковыми быть не могут. Различия между институтами и организациями
Д.Норт ставит во главу угла своей концепции институциональных изменений (48).
Любая организация не может существовать без норм, в то время как есть нормы,
которые не ведут к образованию организации. Скажем, правило «ведите автомобиль по
правой стороне дороги» не влечет создания организации. Понятие организации
охватывает своим содержанием поведение индивидов, их интересы, стратегии, систему
установок и пр. Лэйн и Эрссон считают, что понятие института как организации шире,
чем понятие института как нормы, поскольку первое включает в себя кроме норм еще и
элементы практики (49).
Полагаю, что соотношение между этими двумя понятиями не
могут быть определены по объему, поскольку, как верно отмечает Д.Норт, организация и
институт представляют собой разные явления, хотя и взаимосвязанные между собой.
К.Оффе проводит различия между организацией и институтом по трем позициям:
(1) правила организации касаются двух сторон [работодатель и работник], в то время как
институциональные правила – трех сторон, т.е. установлены и обеспечиваются
принуждением
“третьей
стороной”,
не
являющейся
частью
институционального
взаимодействия; (2) эти правила подчинены преследуемым организацией целям, но в
институтах они стоят на одной и той же логической плоскости; (3) правила организации
более ограничены по своему объему, кругу лиц и воздействию на людей, для которых они
предназначаются; они ограничены степенью свободы действий, которую институты
(такие как право собственности, брак, политические партии, предпринимательская фирма)
предоставляют организациям в области борьбы за свои цели (50).
Оффе так
иллюстрирует свои рассуждения. Университет как институт не разрешает вам
“состряпать” базу данных вашего исследования или заниматься плагиатом, но
университет как организация позволяет оценивать наше поведение исходя из моральных
соображений до тех пор, пока
не будут существовать институционализированные
статусные права, рутины, правила и “демаркационные линии” (51).
Раздел 1. Теоретические проблемы политологии
12
Ряд авторов предлагают разграничивать понятия «институт» и «организация»
исходя из уровня абстрагирования:
– институты (система правил) – макро-уровень;
– организации (группы индивидов, более или менее формально конституированные
и преследующие определенные коллективные цели) – мезо-уровень;
– акторы (индивиды, действующие с определенной целью) – микро-уровень (52).
Р.Алфорд и Р.Фридленд также рассматривают институт на макро-уровне. Понятие
«институт», по их мнению, относится к модели супра-организационных отношений –
политии, семье, экономике, религии, культуре (53).
Во многих дискуссиях, посвященных институтам, присутствует смысловая
двойственность понятия – институт как норма и институт как организация.
Так,
Ж.Блондель пишет: “нет несомненных различий между институтами и процедурами, так
как институты есть наборы процедур. Политическая партия – это институт: она также
представляет собой набор процедур, по которым выбираются лидеры, принимаются
решения, организуются избирательные кампании...” (54). Однако смешение двух разных
значений слова неправомерно.
Трактовка института как устойчивого типа поведения не выдерживает
критики, поскольку человеческое поведение само по себе не является ни правилом, ни
организацией. Очевидно, что понятия «институт» и «поведение» связаны между собой. Но
как? Удачный ответ, на мой взгляд, дает С.Хантингтон. Он отмечает: институты –
“стабильные, значимые и воспроизводящиеся модели поведения” (55).
Р.Гудин
повторяет это определение и указывает, что центральная черта институционализации –
стабильный, без конца повторяющийся, в форме образцов тип поведения, который
осуществляется внутри институтов и благодаря ним (56).
Институционализм – процесс,
благодаря которому организации и процедуры приобретают значимость и стабильность. В
институционализированной среде поведение более стабильно и предсказуемо (57).
Дж.Марч и Й.Ольсен отмечают, что институты – это «пути (способы – ways), по которым
политическое поведение глубоко внедряется (embedded) в институциональную структуру
правил, норм, ожиданий и традиций” (58).
Трактовка института как образца (модели, шаблона) поведения, сближает этот
взгляд с точкой зрения о том, что институт есть правило поведения. Правила поведения
информируют людей о том, как себя вести, от каких поступков необходимо
воздерживаться, что будет, если человек совершит нежелательные поступки и т.п. В этом
смысле
правила
представляют
собой
образец
для
копирования
приемлемого
Зазнаев О.И.Вторая молодость «долгожителя»: концепт «политический институт»
в современной науке
(правомерного;
соответствующего
общественному
мнению
и
пр.)
13
поведения.
Общественная жизнь включает в себя и правила, и поведение; эти явления смешивать
нельзя.
Следует выделить также понимание института как
убеждения, верования,
мнения, символа. Когнитивный подход восходит к Э.Дюркгейму. Он полагал, что
институты – это некие идеальные образования в форме обычаев и верований, которые, в
свою очередь, материализуются в практической деятельности социальных организаций
различных времен и народов (59).
Этот подход представлен в трактовке А.Вильдавски:
“Институты конституируют и легитимизируют политических акторов и предоставляют им
четкие поведенческие правила, понятия реальности, стандарты оценок, эмоциональные
связи, дарования (endowments), и, таким образом, дают им способность к целевой
деятельности” (60) (выделено мною – О.З.).
Действительно, как справедливо отмечено в литературе, в понятии социального
института кроме формального (институт есть некая организационная форма) и
функционального (институт обеспечивает реализацию долговременных общественно
значимых целей) аспектов выделяется когнитивный аспект: содержанием института
является совокупность принимаемых большинством членов общества представлений о
природе и назначении институционализируемой сферы социальной жизни, а также о
целесообразности данной формы ее институционализации (61).
Однако сводить все
содержание понятия “социальный институт” к когнитивной стороне было бы
несправедливо, поскольку институт есть объективно существующая часть социальной
реальности в форме норм или организаций, а не только некая совокупность
представлений.
Разное понимание природы институтов в старом и новом институционализме.
Старый институционализм (В.Вильсон, Дж.Брюс, Т.Коул, Г.Картер, К.Фридрих и др.)
просуществовал в политической науке до начала 1950-х гг., но только в начале 1980-х гг. с
возрождением интереса к институциональному подходу получил статус “старого” Он
характеризовался изучением формально-юридических характеристик институтов и их
внутренних элементов в рамках описательно-индуктивного подхода к формальной
структуре, правилам и процедурам, фасадным ценностям. Политические институты
рассматривались по аналогии с предприятием (62). К концу 1960-х гг. исследования в
рамках традиционного институционального подхода сходят на нет, уступая место
бихевиорализму, “расцвет” которого приходится на 1960-1970-е гг.
Это период, мне
Раздел 1. Теоретические проблемы политологии
14
представляется,
можно назвать периодом полного “забвения” институтов.
Институт
продолжает интерпретироваться как нормативно-правовая основа политических явлений и
процессов, в его содержание включают формальные положения, законы и производные от
них разделения полномочий, методы избрания (63). В начале 1980-х гг. возникает новый
институционализм как реакция на “бихевиоральную революцию” 1960-х гг. и растущее
доминирование теории рационального выбора (64).
Появление нового институционализма связано с целями:
– восстановить связь между теоретическими положениями и реальностью, которую
они претендуют представлять;
–
признать
решающую
посредническую
роль
институтов
в
оформлении
политического поведения и переводе политических “входов” в политические “выходы”
(результаты), поскольку рационализм и бихевиорализм концентрировали внимание
преимущественно на политических “входах”, объясняя политические результаты, и
игнорировали при этом посредническую роль политических институтов;
– признать сложность и непредвиденность политических систем (65).
В статье, написанной в 1984 г., Дж.Марч и Й.Ольсен выделяют ряд черт, присущих
теориям политики с начала 1950-х гг., т.е. в тот период времени, для которого характерно
“забвение институтов”:
(1) контекстуализм, склонный к рассмотрению политики как интегральной части
общества и менее склонный к отделению политии от остального общества. Постулат
контекстуализма может быть выражен так: политика есть зеркальное отражение
контекста, ее внешнего окружения (социально-классовой структуры, экономических
условий, географического положения стран, климата, этнической структуры, языка,
культуры, демографических характеристик, технологии, идеологии или религии); все эти
контекстуальные факторы влияют на политику, но при этом политика существенно на них
не влияет;
(2) редукционизм, склонный к рассмотрению политических феноменов в качестве
общих последствий индивидуального поведения и менее склонный приписывать
результаты политики организационным структурам и правилам соответствующего
поведения;
(3) утилитаризм, склонный к рассмотрению действия как продукта рассчитанного
собственного интереса и менее склонный к рассмотрению политических акторов в
качестве субъектов, отвечающих на обязанности и долг;
Зазнаев О.И.Вторая молодость «долгожителя»: концепт «политический институт»
в современной науке
15
(4) функционализм, склонный к рассмотрению истории в качестве эффективного
механизма
для
достижения
единственно
подходящего
равновесия
и
менее
заинтересованный вероятностью плохой адаптации и неоднозначностью в историческом
развитии;
(5) инструментализм, склонный к определению процесса принятия решений и
распределения ресурсов в качестве центральных проблем политической жизни и менее
внимательный к способам, посредством которых политическая жизнь организована вокруг
развития смысла через символы, ритуалы и церемонии (66).
Новый институционализм появился в противовес этим подходам. В политической
науке он может быть сведен к трем постулатам: 1) политические институты
рассматриваются как полноправные акторы политики в том смысле, что они имеют свои
собственные, особые интересы, и являются в силу этого частью “реальной” политики
(Т.Скокпол, Т.Миттчелл); 2) институты оказывают основное и определяющее воздействие
на индивидуальное поведение человека, устанавливая рамки индивидуального выбора
через формирование и выражение предпочтений (Дж.Марч и Й.Ольсен; К.Шепсл и
Б.Вейнгаст); 3) институты – основная детерминанта, определяющая результаты политики;
способность
акторов
осознавать
свои
цеди
хотя
бы
отчасти
определяется
институциональным контекстом, в котором они действуют (Ф.Шарпф; А.Лейпхарт) (67).
Новым словом в политологии стала идея о том, что институты – это не только
“правила игры”, они воздействуют на бытующие в обществе ценности, такие, как
справедливость, коллективная идентичность, принадлежность к сообществу, доверие и
солидарность (68).
Перу Дж.Роулза, которого Б.Ротстайн считает “пионером” нового
институционализма, принадлежит мысль о том, что именно справедливые политические
институты могут способствовать построению справедливого общества, а не наоборот,
справедливое общество создаст справедливые политические институты (69).
К
институтам следует относиться как к “самостоятельным, полномочным социальным
силам” (Р.Графстайн) (70).
Институты влияют на формирование интересов разных
социальных групп (71).
Основным принципом неоинституционализма является догмат “институты важны”
(72).
В марксизме, структурном функционализме, системном анализе, теории групп и
ряде других концепций основное кредо может быть выражено так: институты не важны.
Так, в марксизме институты рассматриваются лишь как арена политических битв между
группами людей, интересы которых предопределены экономическими отношениями. Вот
Раздел 1. Теоретические проблемы политологии
16
типичное марксистское определение: социальный институт – “своеобразная форма
опредмечивания и средство осуществления человеческой деятельности и общественных
отношений” (73) (выделено автором).
общественных
отношений:
Институты ставятся в зависимость от
конкретно-исторический
тип
социальных
институтов
обусловлен господствующими видами деятельности и общественных отношений, прежде
всего производственных (74). При таком подходе институты как некие формы, в которые
облекаются классовые интересы, не могли быть причиной, определяющей исход
политических баталий. Они не рассматриваются в качестве независимой переменной.
Считается, что они играют ничтожно малую роль в жизни общества.
Институты
важны,
функционирование
экономическим
считают
приводит
результатам,
к
современные
определенным
таким
как
политологи,
поскольку
их
политическим,
социальным
и
политическая
стабильность,
устойчивая
демократия, экономический рост, социальное равенство и пр. “Важность” институтов
означает
наличие
причинно-следственных
связей:
институты
воздействуют
на
политические и социально-экономические условия и определяют их результаты. Вопрос
заключается в том, какие институты и как воздействуют на социум. Для этого в
исследованиях в качестве переменных выбираются, с одной стороны, институты, а, с
другой
стороны,
экономические,
социальные
или
политические
факторы,
и
устанавливается характер связи между этими переменными.
Любопытную точку зрения на соотношение старого и нового институционализма
высказывает Д.И.Аптер. Из множества подходов к сравнительному исследованию он
выделяет три: институционализм, девелопментализм (политический и экономический) и
неоинституционализм. Аптер отмечает, что “первый подход обычно сосредоточен на
особых механизмах функционирования политической системы как таковой (выделено
мною – О.З.): президентской или парламентской системах власти, унитарном или
федеративном государственном устройстве, политических партиях и голосовании,
комиссиях и выборах. Второй подход объединяет большинство теорий социетального
измерения. Третий представляет собой сочетание первых двух” (75) (выделено мною –
О.З.).
Действительно, новый институционализм связывает между собой политические
институты
и
экономические,
социальные
и
политические
результаты
их
функционирования.
Дж.Марч и Й.Ольсен основное кредо нового институционализма определили так:
“...новый институционализм настаивает на существовании более автономной роли
политических институтов. Государство не только подвергается воздействию со стороны
Зазнаев О.И.Вторая молодость «долгожителя»: концепт «политический институт»
в современной науке
17
общества, но также само влияет на него. Политическая демократия зависит не только от
экономических и социальных условий, но также и от дизайна политических институтов.
Бюрократическое агентство, законодательный комитет и апелляционный суд являются
аренами для соперничества социальных сил, но они являются также совокупностью
стандартных рабочих процедур и структурами, которые определяют и защищают
интересы. Они являются политическими акторами по полному праву“ (76).
Новый институционализм играет большую роль в политологии, поскольку, как
отмечают П.Холл и Р.Тейлор, “существенно продвигает вперед наше понимание
политического
мира”
(77).
Однако,
несмотря
на
преимущества
нового
институционализма перед старым и другими подходами, он не свободен от слабых мест
(куда могут быть отнесены “белые пятна” и ограниченные возможности в объяснении
ряда феноменов). Хэй указывает на следующие недостатки. Во-первых, несмотря на свою
восприимчивость к истории, новый институционализм оказался неспособным объяснить
институциональные
изменения,
ограничиваясь
нетеоретическим
указанием
на
“экзогенный шок”. Во-вторых, он склонен скорее к структуралистской логике, в которой
акторы являются “узниками” институциональных обстоятельств и подвержены логике
соответствия. В-третьих, указывая на посредническую роль институтов и высокую
степень вариативности институциональных контекстов, институционализм склонен к
яркому (богатому – rich) изображению. В-четвертых, как следствие, он слишком сдержан
в создании смелых теорий и гипотез. В-пятых, то, что институционализм делает упор на
траекторию предшествующего развития и историческое наследие, больше годится для
объяснения стабильности, нежели изменений (78). Недостатки нового институционализма
(как впрочем, и достоинства) проявились в его разных школах.
Взгляды
на
институт
в
разных
направлениях
институционализма.
Современный институционализм как течение в социальных науках (экономике,
социологии, политологии) представляет собой мозаику разнообразных теорий, концептов,
точек зрения (79). Порой, кажется, что нет ничего общего между разными подходами в
рамках институционализма. Как образно выразился Б.Г.Питерс, можно увидеть, что
стакан наполовину полон или наполовину пуст.
Несмотря на различия, все же
существуют некоторые важные черты, общие для всех институциональных подходов (80).
Объединяющей разные модели нового институционализма идеей является мысль о том,
что институты имеют значение (81). Как отмечают П.Холл и Р.Тейлор, все
институциональные подходы стремятся пролить свет на ту роль, которую институты
Раздел 1. Теоретические проблемы политологии
18
играют в детерминации социальных и политических результатов. Однако в остальном они
рисуют совершенно разные картины политического мира (82).
Современные политологи согласны с тем, что существует три типа нового
институционализма – исторический, социологический и институционализм с позиции
теории рационального выбора (83).
Исторический институционализм (П.Холл, С.Стеинмо, К.Телен, Лонгстрет)
определяет институты как формальные и неформальные процедуры, рутины, нормы и
соглашения, глубоко внедренные в организационную структуру политической системы
или политической экономики (84).
Они могут варьироваться от правил
конституционного порядка или стандартных
рабочих процедур бюрократии до
соглашений, регулирующих поведение профсоюза, и отношений
между банком и
фирмой. Исторические институционалисты связывают институты с организациями и
правилами или соглашениями, промульгированными формальной организацией (85).
Основная
идея
исторического
институционализма:
первоначальный
выбор
оказывает глубокое воздействие на все последующие политические решения. Ключевым
понятием этого научного течения является понятие “траектория предшествующего
развития” (path dependency) институтов. Его суть такова. Институты становятся
важнейшими факторами, формирующими поведение акторов: когда актор оказывается в
ситуации выбора альтернатив поведения, он выбирает путем обращения к доступным
средствам и принятым представлениям о легитимном поведении (86).
“Траектория
предшествующего развития” институтов не означает, что акторы лишены свободы
маневра. Вполне возможно, что они сознательно откажутся от какого-то “пути”
(траектории), избранного ими или их предшественниками. Вместе с тем, следует
заключить, что исторические институционалисты переценивают роль институтов и
недооценивают
относительную
широту
выбора
альтернатив
поведения
акторов.
Положительным моментом этого типа институционализма является то, что он
подчеркивает важность институционального наследия прошлого для настоящего
контекста (87).
Институционализм с позиции теории рационального выбора (Калверт,
Э.Остром, К.Шепсл).
Теория
рационального выбора была напрямую заимствована
политологией из экономической науки. Политологи разработали собственную версию
этой теории (88).
Согласно этому подходу институты рассматриваются лишь как
формальные образования и сугубо инструментально, т.е. в качестве “орудия” акторов для
реализации своих целей (которые они сами определили для себя под воздействием какого-
Зазнаев О.И.Вторая молодость «долгожителя»: концепт «политический институт»
в современной науке
либо
внешнего
фактора).
Акторы
создают
новые
институты
19
или
используют
существующие. Конечно, могут существовать ограничения на выбор целей акторов со
стороны институтов, но акторы соглашаются на эти ограничения, поскольку в их условиях
они выигрывают больше, нежели в ситуации, когда они действовали бы в одностороннем
порядке. Институты существуют, если акторы полагают, что они дают больше выгод,
нежели потерь (89).
Социологический институционализм
берет свое начало от работ таких
социологов, как Ф.Селзник, Ш.Эйзенштадт, У.Ричард Скотт, хотя трактовка института
как культуры появилась задолго до этого. Так, Г.Лассвелл и А.Каплан в 1950 г. писали,
что
институт
–
это
“модель,
состоящая
из
особенностей
(trait)
культуры,
приспособленных к созданию и распределению какой-либо особой ценности (или системы
ценностей)” (90).
Институты в рамках социологического институционализма определяются широко:
кроме формальных правил, процедур или норм, они включают системы символов,
когнитивные сценарии (скрипты) и моральные шаблоны, которые предоставляют
“смысловые рамки” для того, чтобы направлять человеческие действия (91). Система
символов, ритуалов, верований и представлений о мире позволяет акторам понимать или
интерпретировать контекст, в котором они себя обнаружили. Институты, таким образом,
выступают в качестве эталонной рамы (каркаса), которая позволяет акторам найти смысл
в таком невразумительном мире. Они позволяют акторам решить, какие действия
являются лучшими или подходящими, и понимать поступки других людей. При таком
представлении институты выступают решающими посредниками между индивидами и
целым миром и между разными индивидами. Они позволяют людям понимать смысл,
того, что делают сами люди и другие. Этот подход позволяет получить полную картину
того, как институты формируют и поведение, и идентичность (92).
Вместе с тем,
определение института в социологическом институционализме устраняет концептуальное
различие между понятиями “институт” и “культура” (93) – и в этом слабость этой школы.
К социологическому институционализму ряд авторов
относят работы “отцов-
основателей” неоинституционализма Дж.Марча и Й.Ольсена, которые определяют
институты через ценности и “логику соответствия”. Б.Г.Питерс полагает, что их подход
следует считать нормативным, а не социологическим (94).
Он же наряду с
рассмотренными выше тремя подходами к институтам выделяет еще четыре подхода (95):
– нормативный институционализм;
Раздел 1. Теоретические проблемы политологии
20
–
эмпирический
институционализм, в котором предпринимается попытка
использовать различия в конфигурации формальных институтов (президентское vs
парламентское правление) для объяснения различий в результатах политики;
– международный институционализм (в теории международных отношений), в
частности, использует теорию режима, которую можно рассматривать как аналог
институциональным теориям во внутренней политике;
– подход, в котором институты рассматриваются как посредники (институты
посредничества – institutions of mediation) (96): группы интересов и политические партии
(а также партийные системы и политические сети – policy network), выступающие
связывающим
звеном
между
государством
и
обществом,
имеют
много
институциональных черт.
Политическая институционализация.
Как пишет С.Хантингтон в своей блестящей
работе
в
“Политический
порядок
меняющихся
обществах”
“политические
институты складываются не за один день”, и “политическое развитие есть в этом
смысле медленный процесс, особенно по сравнению с намного более динамичным
процессом экономического развития” (97). Создание политических институтов, их
укрепление, стабилизация и укоренение в обществе представляют собой некоторую
совокупность
событий,
которые
принято
именовать
политической
институционализацией. Этот термин сегодня широко используется в науке: говорят
об институционализации норм, процедур, организаций, политических партий и
партийных
систем
политологии),
(эта
оппозиции,
проблема
обстоятельно
государства,
отдельных
разработана
в
государственных
западной
органов
(парламента, президента и др.), политического режима, демократии, поведения,
политических практик, политической системы в целом.
Хантингтону, которого в западной литературе называют “отцом” понятия
институционализации
(98),
принадлежит
классическое
определение:
“Институционализация – это процесс, посредством которого организации и процедуры
приобретают ценность и устойчивость” (99). При этом американский автор понимает под
институтами устойчивые, значимые и воспроизводящиеся формы поведения (100).
Термин “институционализация” рассматривается в литературе двояко: во-первых,
как учреждение, создание, формирование
новых институтов (например, создание
множества партий и появление многопартийной системы); во-вторых, как закрепление,
укоренение и стабилизация уже существующих институтов (например, многопартийная
система становится необходимым элементом политической системы, и партийная
Зазнаев О.И.Вторая молодость «долгожителя»: концепт «политический институт»
в современной науке
конкуренция рассматривается обществом как благо).
21
Часто институционализация
трактуется авторами одновременно и как учреждение, и как укоренение институтов.
Результатом институционализации как процесса является появление института как
социальной реальности. Институционализация есть “превращение” норм, организаций,
отношений
и
пр.
в
институт.
“Правило,
которое
институционализировано,
отождествляется с институтом” (101), – пишут Ж.-Э.Лэйн и С.Эрссон. Применительно к
партиям, В.Рандэлл и Л.Свазанд дают такую дефиницию: институционализация – это
“процесс, через который партия становится институтом” (102), но этот процесс не
тождественен
“развитию
партии
с
точки
зрения
чистой
организации”,
“институционализация должна пониматься как процесс, посредством которого партии
становятся упроченными с точки зрения как интегрированных образцов поведения, так и
установок или культуры” (103).
Таким образом, благодаря институциализации
организации и процедуры приобретают новые качества, которые позволяют считать их
институтами.
В институционализированной среде, отмечает М.Х.Фарукшин, поведение является
более устойчивым и стабильным, поскольку “центральным определяющим признаком
институционализации является устойчивая, повторяющаяся и становящаяся обычной
(образцовой) норма поведения, которая имеет место внутри институтов и благодаря
институтам” (104).
Неслучайно, Н.Бранссон
определяет институционализацию как
процесс стандартизации процедур и рутинизации практик внутри организаций (105).
Большим прорывом в понимании институтов и их развития стал тезис Хантингтона
о разных уровнях институционализации организаций и процедур. Д.Джадж пишет, что,
несомненно, есть одно преимущество в теории институционализации: она отходит от
описания дихотомической переменной (существует институт или не существует) и
приходит к постоянной переменной – каким образом институт может быть более или
менее институционализированным (106). Хантингтон приводит следующий пример: и
Гарвардский университет, и недавно открытая сельская школа являются организациями,
но в Гарвардском университете мы наблюдаем много больше признаков института,
нежели в средней школе (107). Можно сравнивать политические системы по уровню их
институционализации,
а
также
оценивать
возрастание
и
снижение
уровня
институционализации отдельных организаций и процедур в составе политической
системы (108).
Раздел 1. Теоретические проблемы политологии
22
Хантингтон выделяет четыре критерия институционализации (109):
(1)
адаптивность: чем более адаптивна организация или процедура, тем выше уровень ее
институционализации; чем она менее адаптивна и более ригидна, тем ниже уровень ее
институционализации (110); (2) сложность: чем сложнее организация, тем выше уровень
ее институционализации; сложность может выражаться в умножении организационных
структур (иерархическом и функциональном) и дифференциации отдельных типов
организационных подразделений; кроме того, организация, преследующая много целей, в
большей мере способна адаптироваться к утрате какой-либо одной из целей, чем
организация, преследующая одну цель (111); (3) автономия, которая “означает такое
развитие политических организаций и процедур, при котором они не являются простыми
выразителями интересов конкретных общественных групп. Политическая организация,
являющаяся инструментом некоторой общественной группы – семьи, клана, класса, – не
автономна и находится на невысоком уровне институционализации” (112); (4)
сплоченность:
чем
более
институционализации;
чем
сплочена
больше
организация,
она
тем
раздроблена,
тем
выше
ниже
уровень
этот
ее
уровень:
“Правительства так же нуждаются в сплоченности, моральном духе, как и войска” (113).
Этот набор критериев Хантингтона с завидным постоянством воспроизводится в тех или
иных вариациях (полностью или частично) в западной литературе (114).
Политическая институционализации организаций, норм, процедур, политической
системы имеет для общества большое значение. Хантингтон пишет о том, что сила и
прочность политической общности зависит, во-первых, от того, насколько широкую
поддержку
имеют
организации
и
процедуры,
и,
во-вторых,
от
уровня
их
институционализации (115). Следовательно, политическая институционализация наряду с
легитимацией власти выступает существенным фактором устойчивости политической
системы.
Функции и значение политического института. В литературе выделяют ряд
функций
социальных
институтов:
удовлетворение
различных
потребностей;
регулирование действий индивидов в рамках социальных отношений; обеспечение
непрерывности
предотвращение
общественной
жизни;
противообщественных
содействие
акций
социальной
(116);
сплоченности
социализация
и
личности;
поддержание порядка; контроль; интеграция и др.
По Т.Парсонсу институты – решающий фактор интеграции и стабилизации
общества.
По Г.Спенсеру главная функция институтов – регулирование социальных
процессов и явлений с целью сохранения их стабильности и поддержания равновесия
Зазнаев О.И.Вторая молодость «долгожителя»: концепт «политический институт»
в современной науке
23
между ними. Д.Норт пишет: “Институты уменьшают неопределенность, структурируя
повседневную жизнь. Они организуют взаимоотношения между людьми...” Институты
определяют и ограничивают набор альтернатив, которые имеются у каждого человека
(117).
Предназначение институтов заключается отнюдь не в том, чтобы обеспечить
эффективность. Как справедливо замечает Д.Норт, институты не всегда создаются для
того, чтобы быть социально эффективными; они скорее создаются для того, чтобы
служить интересам тех, кто занимает позиции, позволяющие влиять на формирование
новых правил (118).
Институты воздействуют на поведение индивидуальных и социальных акторов
прямо или косвенно.
Как отмечал Вильдавски, они
формируют способность к
целенаправленному действию акторов (119). Они воздействуют на выбор акторами
стратегии своего поведения и способа достижения ими своей цели. “Институты дают
основания для определения того, кто является законным актором, регулируют количество
акторов и порядок действия и в значительной степени устанавливают, какой информацией
о намерениях других сторон могут располагать акторы” (120).
Если исходить из подхода Джеймса Мэдисона о том, что люди организуются в
группы, чтобы защитить имеющиеся интересы, то политические институты можно
интерпретировать как средства (механизмы, способы, устройства – devices) для
сдерживания отклоняющегося поведения среди политических элит. Политические группы
преследуют
определенные
интересы
в
рамках
взаимодействия,
установленного
политическими институтами. Институты ограничивают индивидуальное поведение – вот
основная идея (121).
А.Лейхарт видит значение институтов в том, что они переводят предпочтения
граждан в направления публичной политики (122). В политологии есть два взгляда в
вопросе о том, экзогенный или эндогенный характер имеют предпочтения акторов по
отношению к институту. Согласно экономическому подходу, институты определяют
обмен, но не оказывают никакого влияния на имеющиеся предпочтения, которые акторы
сами определяют, стремясь получить максимально возможную выгоду (123).
Иной
подход – социологический (или культурологический) – сводится к тому, что институты
диктуют акторам, каким предпочтениям следовать в той ситуации, в которой они
оказались.
Институты, отмечают Марч и Ольсен, имеют свою собственную логику,
отличную от логики экономической и социальной жизни, т.н. “логику соответствия” (logic
of appropriateness) (124):
в условиях существования готовых институтов, которые
Раздел 1. Теоретические проблемы политологии
24
предлагают людям шаблоны поведения, человек не рассчитывает, какое именно действие
в большей степени соответствует его интересам. Вместо этого он задает себе вопрос “Кто
я такой?” (судья, биржевой маклер, медсестра, заключенный, ученый) и думает о тех
действиях, которые соответствуют его положению в сложившейся ситуации (защита
справедливости, увеличение богатства, уход за больными, стремление избежать
правосудия, поиск истины) (125). Итак, согласно рассматриваемому взгляду, институты не
только воздействуют на предпочтения акторов, но и некоторым образом создают их. Оба
подхода страдают изъянами: “если для экономического подхода характерна недооценка
социального
фактора
в
становлении
предпочтений
действующих
лиц,
то
для
культурологического – его переоценка” (126).
Интересно, что разные авторы обращают внимание на разные стороны социальной
роли института: ограничивает ли институт поведение актора или,
напротив, создает
возможности для совершения тех или иных действий. Трактовка института как
ограничителя человеческого поведения присутствует в работах Д.Норта и Дж.Цебелиса
(их определения я приводил выше), а понимание института как возможности действий мы
находим у П.Холла и А.Вильдавски (их определения также были воспроизведены выше).
Следует, очевидно, согласиться с мнением А.Херитьера о том, что “институты имеют два
лица. Они ограничивают альтернативы поведения, но, делая это, они делают политическое
действие простирающимся до определенной степени и открывают возможности для
совершения определенных действий” (127). Первое “лицо” институтов – авторитарное –
использование принуждения (силы) для подчинения правилам. Второе “лицо” –
институты создают общие ориентации поведения, открывают “коридор” возможностей
для принятия акторами стратегических решений в своих интересах. В этом отношении
институты не формируют поведения акторов полностью: многое зависит от ситуации, в
которой действуют правила (128).
***
Проблематика институтов обстоятельно разработана в политической науке, что
позволяет делать оценки научных изысканий. Иногда такие оценки являются резкими. В
одной монографии позднесоветского периода авторы пишут о том, что “при очень
широком использовании понятия “социальный институт”, особенно в общественных
науках, оно еще не приобрело категориального статуса” (129). Критично настроен
западный коллега О.Педерсен, который полагает, что институциональные теории
Зазнаев О.И.Вторая молодость «долгожителя»: концепт «политический институт»
в современной науке
25
неспособны дать четкое определение института (130). Другой западный исследователь
Х.Кеман настаивает на том, что не существует систематизированной или всеобщей теории
институтов:
“Институционализму как академическому подходу в сущности угрожает
объяснительный эклектизм: слишком много разных определений, слишком много
разнообразных характеристик,
и слишком много смутных концепций, которые часто
создаются искусственно (ad hoc)” (131). В одной из недавних работ говорится о том, что
«...новый
институционализм
институциональных
не
изменений
в
и
состоянии
адекватно
институционализации»
объяснить
(132).
процессы
Следовательно,
продолжает оставаться широкое поле для новых научных поисков ответа на вопрос: что
такое политический институт?
Примечания:
1. Beyme K. von. Institutional engineering and transition to democracy // Zielonka J. (ed.)
Democratic consolidation in Eastern Europe. Vol 1. Institutional engineering. – Oxford
and N.Y.: Oxford University Press, 2001. – P.3.
2. Норт Д. Институты, институциональные изменения и функционирование экономики. –
М.: Фонд экономической книги “Начала”, 1997. – С.137.
3. Beyme K. von. Op. cit. – P.3.
4. Ротстайн Б. Политические институты: общие проблемы // Политическая наука: новые
направления. Научный редактор Е.Б.Шестопал. – М.: Вече, 1999. – С.155.
5. См.: March J.G., Olsen J.P. The new institutionalism: Organizational factors in political life //
American Political Science Review. – 1984. – Vol. 78. – P.734-749.
6. См.: Evans P.B., Rueschemeyer D., Skocpol T. (eds.) Bringing the state back in. –
Cambridge: Cambridge University Press, 1985.
7. Ротстайн Б. Указ. соч. – С.151.
8. Scott R.W. The adolescence of institutional theory // Administrative Science Quarterly. –
1987. – Vol. 32. – P.510.
9. См.: Категории политической науки. – М.: МГИМО, 2002. – С.261.
10. См.: Быченков В.М. Институты. Сверхколлективные образования и безличные формы
социальной субъектности. – М., 1996. – С.8-9.
11. См.: Крысин Л.П. Толковый словарь иноязычных слов. 5-е изд. – М.: Рус.яз., 2003. –
С.276.
12. См.: Хорнби А.С. Учебный словарь современного английского языка. – М.:
Просвещение, 1984. – С.323.
13. См.: Кирдина С.Г. Институциональные матрицы и развитие России. – М.: ТЕИС, 2000.
– С.12-13.
14. См.: Lane J-E., Ersson S. The new institutional politics: Performance and outcomes. –
London and N.Y.: Routledge, 2000. – P.24.
15. Норт Д. Указ. соч. – С.17.
16. Parsons T. Structure and process in modern societies. – Glencoe, Ill., 1960. – P.177.
17. См.: Политическая наука: новые направления. – С.155.
26
Раздел 1. Теоретические проблемы политологии
18. Ostrom E. Governing the Commons. – Cambridge: Cambridge University Press, 1990. –
P.51.
19. Bogdanor V. (ed.) The Blackwell encyclopaedia of political institutions. – Oxford and N.Y.:
Basil Blackwell, 1987. – P.290.
20. См.: Lane, Ersson. Op. cit. – P.24.
21. Цит. по: Категории политической науки. – С.267.
22. Keman H. Political institutions and public governance // Czada R., Héritier A., Keman H.
(eds.) Institutions and political choice. On the limits of rationality. – Amsterdam: VU
University Press, 1998. – P.111.
23. См.: Lane, Ersson. Op. cit. – P.4.
24. См.: ibid.
25. March J.G., Olsen J.P. Rediscovering institutions: The organizational basis of politics. –
N.Y.: The Free Press, 1989. – P.22.
26. Цит по: Powell W.W., DiMaggio P.J. (eds.) The new institutionalism in organazational
analysis. – Chicago and London: The University of Chicago Press, 1991. – P. 8.
27. Lijphart A. Democracies: Patterns of majoritarian and consensus government in twenty-one
countries. – New Haven, Conn.: Yale University Press, 1984. – P.3.
28. См.: Lane, Erssson. Op. cit. – P.6.
29. Оффе К. Политэкономия: социологические аспекты // Политическая наука: новые
направления. – С.667.
30. См. об этом подходе к понятию института: Lane, Ersson. Op. cit. – P.25.
31. Hall P. Governing the economy. – N.Y.: Oxford University Press, 1986. – P.19.
32. Цит. по: Czada, Héritier, Keman. Op. cit. P.112.
33. Кирдина С.Г. Указ. соч. – С.17.
34. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. Трактат по социологии
знания. – М.: МЕДИУМ, 1995. – С.92.
35. Tsebelis G. Nested games: Rational choice in a comparative perspective. – Berkeley:
University of California Press, 1990. – P.94.
36. См.: Ротстайн Б. Указ. соч. – С.161.
37. Норт Д. Указ. соч. – С.18.
38. Там же. – С.19.
39. См.: Мэр П. Сравнительная политология: общие проблемы // Политическая наука:
новые направления. – С.312.
40. См.: там же. – С.313.
41. См.: Радаев В.В. Новый институциональный подход: построение исследовательской
схемы // Журнал социологии и социальной антропологии. – 2001. – Том IV. – №3. –
С.113.
42. Цит. по: Андреев Ю.П., Коржевская Н.М., Костина Н.Б. Социальные институты:
содержание, функции, структура. – Свердловск: Изд-во Урал. ун-та, 1989. – С.28.
43. См., например: Андреев Ю.П. и др. Указ. соч. – С.18.
44. Норт Д. Указ. соч. – С.19.
45. Там же.
46. Там же. – С.20.
47. См.: там же.
48. См.: там же. – С.23.
49. См.: Lane, Ersson. Op. cit. – P.26.
50. См.: Offe C. Designing institutions in East European transitions // Goodin R.E. (ed.) The
theory of institutional design. – Cambridge: Cambridge University Press, 1996. – P.203.
51. См.: там же.
Зазнаев О.И.Вторая молодость «долгожителя»: концепт «политический институт»
в современной науке
27
52. См.: Sweet A.S., Sandholtz W., Fligstein N. The institutionalization of Europe. – Oxford and
N.Y.: Oxford University Press, 2001. – P.6.
53. См.: Alford R.R., Friedland R. Powers of theory: capitalism, the state, and democracy. –
Cambridge: Cambridge University Press, 1985. – P.16.
54. Цит по: Bogdanor. Op. cit. – P.291.
55. Huntington S. Political order in changing societies. – New Haven and London: Yale
University Press, 1968. – P.12.
56. См.: Goodin R. Institutions and their design // Goodin. Op. cit. – P. 21, 22.
57. См.: там же.
58. March, Olsen. Rediscovering institutions. – P. 5.
59. См.: Дюркгейм Э. О разделении общественного труда. Метод социологии. – М., 1991.
– С.283-284.
60. Цит. по: Czada, Héritier, Keman. Op. cit. – P.112.
61. См.: Паршин П.Б. Семиотика социальных институтов и споры об “интеллектуальной
собственности” // Полис. – 2004. – №2. – С.106.
62. См.: Патрушев С.В. Институционализм в политической науке: Этапы, течения, идеи,
проблемы // Зарубежная политология в XX столетии: Сб. науч. тр./ РАН ИНИОН.
Отв. ред. вып. Ильин М.В. – М., 2001. – С.150. (Полит. наука. – 2001. – №2.)
63. См.: там же. – С.151.
64. См.: Hay C. Political analysis. – Hampshire and N.Y.: Palgrave, 2002. – P.10.
65. См.: ibid. – P.14.
66. См.: March, Olsen. The new institutionalism. – P.735.
67. См.: Мэр П. Указ. соч. – С.314.
68. См.: Ротстайн Б. Указ. соч. – С.154.
69. См.: там же.
70. Цит по: там же. – С.157.
71. См.: там же. – С.158.
72. Lane, Ersson. Op. cit. – P.9.
73. Андреев Ю.П. и др. Указ. соч. – С.13.
74. См.: там же.
75. См.: Аптер Д.И. Сравнительная политология: вчера и сегодня // Политическая наука:
новые направления. – С.363.
76. March, Olsen. The new institutionalism. – P.738.
77. Hall P.A., Taylor R.C.R. Political science and the three new institutionalisms // Political
Studies. – 1996. – Vol. XLIV. – P.950.
78. См.: Hay. Op. cit. – P.15.
79. Подробный обзор на рус. яз. основных направлений институционализма см.: Патрушев
С.В. Указ. соч.
80. См.: Peters B.G. Institutional theory: Problems and prospects. – Vienna: Institute for
Advanced Studies, 2000. – P.6.
81. См.: Lane, Ersson. Op. cit. – P.2.
82. См.: Hall, Taylor. Op. cit. – P.936.
83. См.: Hall, Taylor. Op. cit.; Gorges M. New institutionalist explanations for institutional
change: A note of caution // Politics. 2001. Vol. 21 (2). P.143.
84. См.: Hall, Taylor. Op. cit. – P.938.
85. См.: ibid.
86. См.: Warleigh. Op. cit. – P.7.
87. См.: ibid. – P.7.
88. См.: Питерс Б.Г. Политические институты: вчера и сегодня // Политическая наука:
новые направления. – С.222.
28
Раздел 1. Теоретические проблемы политологии
89. См.: Warleigh. Op. cit. – P.8-9.
90. Lasswell H.D., Kaplan A. Power and society: A framework for political inquiry. – New
Haven, Conn.: Yale University Press, 1950. – P.47.
91. См.: Hall, Taylor. Op. cit. – P.947.
92. См.: Warleigh. Op. cit. – P.9.
93. См.: Hall, Taylor. Op. cit. – P.947.
94. См.: Peters B.G. Institutional theory and administrative reform // Egeberg M., Lægreid (eds.)
Organizing political institutions. Essays for Johan P. Olsen. – Oslo: Scandinavian
University Press, 1999. – P.333.
95. См.: там же.
96. Патрушев называет эту ветвь институционализма “институты как медиация
интересов”. См.: Патрушев С.В. Указ. соч. – С.183.
97. Хантингтон С. Политический порядок в меняющихся обществах. – М.: ПрогрессТрадиция, 2004. –С.33.
98. См.: Randall V., Svåsand L. Party institutionalization in new democracies // Party Politics. –
2002. – Vol.8. – No.1. – P.10.
99. Хантингтон. Указ. соч. – С.32.
100. См.: там же.
101. Lane, Ersson. Op. cit. – P.3.
102. Randall V., Svåsand L. Op. cit. – P.14.
103. Ibid. – P.12.
104. Фарукшин М.Х. Политические институты демократического общества //
Перспективы развития современного общества: Материалы Всероссийской научной
конференции (13-14 декабря 2002 г.). Часть I. – Казань: Изд-во Казан. гос. техн. унта, 2003. – С. 132.
105. Цит. по.: Peters B.G. Institutional theory: Problems and prospects. – Vienna: Institute for
Advanced Studies, 2000. – P.9.
106. См.: Judge D. Legislative Institutionalization: A Bent Analytical Arrow? // Government
and Opposition. – 2003. – Vol. 38 – No. 4 – P.497.
107. См.: Хантингтон. Указ. соч. – С.32.
108. См.: там же.
109. См.: там же. – С.32-42.
110. См.: там же. – С.32.
111. См.: там же. – С.37-38.
112. Там же. – С.39.
113. Там же. – С.41.
114. См., например, такие работы: Polsby N. The institutionalization of the U.S. House of
Representatives // American Political Science Review. 1968. Vol. 62. P.144-168; Ragsdale
L., J.J.Theis III. The institutionalization of the American Presidency 1924-92 // American
Journal of Political Science. 1997. Vol. 41. P.1280-1318; Peters B.G. Institutional theory:
Problems and prospects. – Vienna: Institute for Advanced Studies, 2000.
115. См.: Хантингтон. Указ. соч. – С.32.
116. См.: Асп Э.К. Введение в социологию. – СПб: Алетейя, 1998. – С.117-118.
117. См.: Норт Д. Указ. соч. – С.18.
118. См.: там же. – С.33.
119. Цит. по: Czada, Héritier, Keman. Op. cit. – P.112.
120. Ротстайн Б. Указ. соч. – С.162.
121. Lane, Ersson. Op. cit. – P.56.
122. Lijphart. Op. cit. – P.3.
123. См.: Ротстайн Б. Указ. соч. – С.162-163.
Зазнаев О.И.Вторая молодость «долгожителя»: концепт «политический институт»
в современной науке
29
124. См.: March J., Olsen J. Institutional perspectives // Brown B.E. Comparative politics:
Notes and readings. – 9th ed. – Fort Worth: Harcourt College Publishers, 2000. – P.333.
125. См.: Ротстайн Б. Указ. соч. – С.163.
126. См.: там же. – С.164.
127. Czada, Héritier, Keman. Op. cit. – P.37.
128. См.: ibid. – P. 37-38.
129. Андреев Ю.П. и др. Указ. соч. – С.8.
130. Цит по: Политическая наука: новые направления. – С.227.
131. См.: Keman. Op. cit. – P.129.
132. Gorges M. Op. cit. – P.137.