«ДА ТУН ШУ» И «МАНИФЕСТ КОММУНИСТИЧЕСКОЙ ПАРТИИ

-1«ДА ТУН ШУ» И «МАНИФЕСТ КОММУНИСТИЧЕСКОЙ ПАРТИИ»
КАК УТОПИЧЕСКИЕ ПРОЕКТЫ:
СРАВНИТЕЛЬНОЕ СОПОСТАВЛЕНИЕ
Мартынов Д.Е.
Казанский государственный университет, Казань, Россия
Статья посвящена сравнительному анализу «Манифеста Коммунистической партии» и учения Кан Ю-вея (Да-тун), трактуемым как хрестоматийные тексты утопических проектов. Определенное внимание уделено воздействию на личность мыслителей, создавших проанализированные
социально-политические доктрины, цивилизационных архетипов. Сделан общий вывод о том, что
эти труды имеют общую природу, хотя и основаны на принципиально различном опыте и методах
анализа.
The paper is devoted to the comparison of “The Communist Manifesto” and One World philosophy
(Da tong) of Kang You-wei (1858 – 1927). Both of works are devoted to methods of achievement World
Communism. Both Marx and Kang You-wei did not consider themselves as utopians for they were based they
work on studying a course of history and tendencies of the present. Positions of authors reflect parallelism of
ways for the development of the West and the East. Da tong – the universal doctrine, and Marxism – especial
one though they both have universal aims.
Одной из актуальных тем современного китаеведения является проблема влияния западного утопизма на теорию Великого Единения (Да
тун) великого китайского мыслителя и реформатора – Кан Ю-вэя (1858–
1927). Его ученик и оппонент Лян Ци-чао (1873–1929), категорически заявил в «Жизнеописании», что Кан Ю-вэй не понимал западных языков и
письменности, следовательно, не имел никакого представления о западном утопизме [9, с. 73]. Этой же точки зрения придерживался переводчик
Кан Ю-вэя на английский язык Лоуренс Дж. Томпсон, писавший: «[эта
книга] может быть охарактеризована как работа оригинального гения…
безотносительно влияний Запада. Нет ни малейшего признака, что он когда-либо слышал о любых трудах западных утопистов или социальных
философов, кроме, возможно, Маркса и Сократа, только упомянутых в его
книге» [7, с. 55].
Позднее к этой теме обратились признанные знатоки общественной
мысли Китая конца XIX в., такие как М. Бернал и С.Л. Тихвинский, да и
сам Л. Дж. Томпсон в 1967 г. признал, что в списке упоминаемых Кан Ювэем западных мыслителей он пропустил Ш. Фурье. Проблема, однако, не
была снята фактографическими наблюдениями. Нет оснований не довеУправление общественными и экономическими системами 2007 № 1
-2-
рять «Автобиографии» Кан Ю-вэя [9] и суждениям Лян Ци-чао, единогласно утверждавшим, что основная концепция утопии Великого Единения уже была создана к 1883 или, самое позднее, 1884 г. [7, c. 26, 34,
прим. 4].
Настоящее исследование предполагает сопоставление концептуальных оснований учений Маркса и Кан Ю-вэя, так как в Китае понятия
«коммунизм» (гунчаньчжуи) и «Великое Единение» являются синонимами, и Мао Цзэ-дун в 1949 г. заявил, что Кан Ю-вэй написал книгу о мировом коммунизме. Таким образом, Кан Ю-вэй занимает своё место в плеяде
блестящих утопистов XIX в.
Для сопоставления избран «Манифест Коммунистической партии»,
по сути, – единственное в марксизме произведение, содержащее некоторые сведения о результате коммунистической революции. Они таковы:
1.
Уничтожение частной собственности [3, с. 42].
2.
Уничтожение буржуазной семьи, в которой женщина является
«орудием производства» [3, с. 43]. Филиппики Маркса относительно роли
семьи в период «бедного капитализма» не нуждаются в опровержении, но
при этом он практически ничего не говорит о семье в мире коммунизма, за
исключением следующего двусмысленного пассажа: «Коммунистам нет
надобности вводить общность жён, она существовала почти всегда» [3, с.
44].
3.
Замена домашнего (классового) воспитания образованием общественным. Этот тезис прямо связан с предыдущим: «Коммунисты не
выдумывают влияния общества на воспитание; они лишь изменяют характер воспитания, вырывают его из-под влияния господствующего класса»
[3, с. 43].
4.
Уничтожение буржуазной личности: «Вы сознаётесь,.. что личностью вы не признаёте никого, кроме буржуа, т.е. буржуазного собственника. Такая личность должна быть уничтожена» [3, с. 42].
5.
Уничтожение национальных различий и антагонизмов. «В той
же мере, в какой будет уничтожена эксплуатация одного индивидуума
другим, уничтожена будет и эксплуатация одной нации другой» [3, с. 44].
6.
Огосударствление экономики. «Пролетариат использует своё
политическое господство для того, чтобы вырвать у буржуазии шаг за шагом весь капитал, централизовать все орудия производства в руках госуУправление общественными и экономическими системами 2007 № 1
-3-
дарства, т.е. пролетариата, организованного уже как господствующий
класс, и возможно более быстро увеличить сумму производительных сил»
[3, с. 46].
Адекватное воспроизведение теории Кан Ю-вэя заняло бы слишком
много места, но мы обязаны выразить её в немногих тезисах, ибо они
весьма показательны:
1.
Уничтожение частной собственности. Это обычный тезис любой утопической доктрины: «Чтобы достигнуть Великого Единения
быстро, следует отменить национальные государства. Это – самое
трудное в созидании [мира Да тун]. [При условии], что мы отменим
частную собственность, дело пойдёт легко. Тогда мы сможем отменить
семью» [7, с. 226].
2.
Уничтожение семьи, диктуется по Кан Ю-вэю не моральными,
а экономическими соображениями: «Когда нет больше семьи, некому будет завещать собственность: деньги и личное имущество можно отдать [ближнему], но земли, фабрики и товары вернутся в общественное
пользование» [Там же]. Есть и ещё один аспект: семейные отношения и
обязательства вызывают эгоизм и частные интересы, делающие примат
общественных интересов невозможным. Кан Ю-вэй скрупулёзно сравнивает парную европейскую семью с китайской полигамией и кланом, и
приходит к выводу, что в мире Да тун откажутся от обоих. Однако Кан
Ю-вэй предусматривает детальные проекты учреждений, которые будут
исполнять полезные функции семьи в новом обществе.
3.
Социализированная система образования. Образование является
интегрированной частью государства-семьи. Кан Ю-вэя не беспокоит влияние правящего класса на систему образования, он озабочен равными
возможностями при приёме на работу.
4.
Уравнение в правах мужчин и женщин.
5.
Отмена государственных, классовых и расовых различий. В отличие от Маркса, который предусматривает насильственное получение
пролетариатом статуса правящего класса, Кан Ю-вэй видит здесь процесс
эволюции, в результате которого к власти станут приходить компетентные
люди. Самой тяжёлой проблемой Кан Ю-вэй считает расовую.
6.
Централизация экономики. Экономическая централизация –
очевидно, неотъемлемая часть первой цели. Предложение Кана совершенУправление общественными и экономическими системами 2007 № 1
-4-
но иное: в первую очередь надобно отменить семью, возложив питание и
образования на плечи государства: «Внедряйте эти [меры] в течение шестидесяти лет, и народы всего мира откажутся от семьи. Больше не будет мужей и жён, родителей и детей… Оставшись без семьи, люди смогут легко преодолеть национальные различия и достигнуть Великого
Единения» [7, с. 226-227].
Для Маркса панацея – в централизации средств производства, для Кан
Ю-вэя – в уничтожении семьи, несущей в себе зловредные корни частного
своекорыстного, конкуренции. «Кан Ю-вэй сказал: Заблуждения порождают деления и различия (ван шэн фан бе)» [цит.: 1, с. 92]. Эти четыре
иероглифа сложны для перевода. С.Л. Тихвинский указывал, что «заблуждения» есть конкуренция [4, с. 174]. Иероглиф ван имеет великое множество значений: «беспорядок», «пустота», «бессмысленность», «абсурд»,
«ложь», «случайность» и т.д. Л.Н. Борох выдвинула гипотезу о переводе
ван санскритским термином митхья – «ложное знание» [1, с. 92]. Кан Ювэй подтверждает данную гипотезу толкованием того, что в основе всех
бед лежит тезис «это мое», воспитываемый семьёй.
Маркс и Энгельс яростно открещивались от утопизма [3а, с. 34]. Концентрация на методе и действии отличает марксистов от утопистовсоциалистов – их предшественников [3, с. 24]. Кан Ю-вэй также основывался на изучении хода истории, делая это по-своему. Его исторический
метод основан на пророчествах древних классиков, описавших общество
Да тун. Прогресс в его понимании неотличим от регресса: надобно заставить общество пройти стадии деградации в обратном порядке и достигнуть Великого Единения. Кан Ю-вэй – конфуцианец, и, следовательно,
оптимистически настроен в отношении человеческой природы [7, 46 и далее].
Маркс и Энгельс, несомненно, признали бы Кан Ю-вэя критически
настроенным социалистом-утопистом, наподобие Фурье: «Изобретатели
этих систем, правда, видят противоположность классов, так же как и действие разрушительных элементов внутри самого господствующего общества. Но они не видят на стороне пролетариата никакой исторической самодеятельности, никакого свойственного ему политического движения» и
т.п. [3, с. 56; ср.: 7, с. 26-27]
Управление общественными и экономическими системами 2007 № 1
-5-
Позиции Маркса-Энгельса и Кан Ю-вэя превосходно отражают комплементарность путей развития Запада и Востока. Маркс вообще может
служить олицетворением западной логики, с его позицией научного реализма [3, с. 39]. Задача Маркса – кропотливый научный анализ существующей исторической ситуации и изложение программы, позволяющей эксплуатируемому классу изменить своё положение. Впрочем, неслучайно П.
Рикёр назвал Маркса «эмоциональным марксистом» (в отличие от «рационалистического марксиста» Энгельса). Весь «Манифест» пронизан
яростным негодованием, прорывающимся сквозь холодный учёный тон
рассуждений.
Кан Ю-вэй не скрывает эмоций: «Учитель Кан сказал: будучи человеком, я не могу не испытывать сострадания к окружающим, не разделять
их горестей и бедствий. Для этого я родился на земле. Тогда все люди 10
000 стран – мои братья. Будучи одного рода с ними, я могу знать их, и я
могу любить их» [7, с. 65]. Это – не любовь к угнетаемому классу, а вселенская любовь, буддийская по своему генезу [7, с. 68].
В этом контексте несколько настораживает мотив, характерный для
марксизма: слишком простая мотивация коммунистического движения,
вдобавок, обусловленная только членством в том или ином классе [3,
с. 42]. Маркс тем самым проигнорировал устойчивые приоритеты и антагонизмы, не имеющие отношения к экономике – расовые, языковые, религиозные и – национальное самосознание [3, с. 44].
Кан Ю-вэй со своей стороны предлагает детальный список приоритетов и антипатий, сведённых к учению о «Девяти границах». Это – национальные и государственные границы; границы касты и класса; границы
пола; семейственность; частная собственность в сельском хозяйстве, промышленности и торговле; общественное неравенство и несовершенство
законов; отчуждение человека от мира живой природы; неразрывность
круга страданий, порождающих другие страдания [7, с. 34-35].
Решение основных мировых проблем, согласно «Манифесту», сводится к радикальной реконструкции способа производства, включая централизацию транспорта, соединение земледелия с промышленностью и
устранение различия между городом и деревней [3, с. 46-47].
Ситуация, рассматриваемая Кан Ю-вэем, сложнее: многочисленны
фактора зла, множественны и механизмы их устранения. МежгосударУправление общественными и экономическими системами 2007 № 1
-6-
ственные войны будут ликвидированы за счёт постепенного разоружения
и учреждения политических ассоциаций; рабство будет ликвидировано
через развитие законодательства; касты будут устранены благодаря освоению новых профессий и смешанным бракам; дворянство и священство
исчезнут с развитием демократии; расы также будут устранены через
смешанные браки и диету (sic!) и т.д. [7, с. 79].
Тем самым оказывается, что, учение Да тун – универсально, марксизм – партикулярен, так как Кан Ю-вэя в последнюю очередь интересует
Китай (и неважно, что наследие культуры всецело определяет этот взгляд
на мир), а К. Маркс видит перед собой только современный ему Запад, а
особенно – Великобританию. Экономические условия, подготовившие
почву для революционной борьбы пролетариата, существуют только в Западной Европе. Таким образом, коммунизм (по крайней мере, в версии
1848 г.) будет сформирован только в Западной Европе, через ниспровержение буржуазии и захвата власти пролетариатом, достигая кульминации
в ликвидации социальных различий и политической власти. Маркс – учитель индустриальной Европы, и только [3, с. 24; 28–29]. По этой причине
без ответа остаётся важный вопрос: отношений между коммунизированной индустриальной Европой и остальным миром. Возникшая пролетарская нация-ассоциация будет занимать меньшую часть земного шара, и то
же самое будет относиться к её экономическим возможностям. Кажется,
что Маркс (по крайней мере в 1848 г.) – менее реалистичен, чем «утопист»
Кан Ю-вэй относительно природы социального действия. «Политическая
власть в собственном смысле слова – это организованное насилие одного
класса для подавления другого» [3, с. 47]. Тем самым поднимается вопрос
о механизме смены диктатуры одного класса (буржуазия сменяется пролетариатом) бесклассовой ассоциацией. Кан Ю-вэй здесь очень похож на
Маркса: он точно так же писал, что не изобретал теории, но описывал реально существующее положение дел: «Продвижение от разъединённости
к Великому Союзу людей… является следствием [действия] Небесного
Дао и человеческого действия» [7, с. 79]. «Рассматривая существующие
условия, [мы видим, что] национализм не может быть ликвидирован немедленно… Однако, это тенденция общего состояния мировых дел. Точно
так же Великое Единение неизбежно будет достигнуто» [7, с. 84]. Таким
образом, картина будущего мира, изображаемая Кан Ю-вэем – до некотоУправление общественными и экономическими системами 2007 № 1
-7-
рой степени предсказание, выводимое из эволюционного движения истории, которое он обнаруживал в прошлом и своей современности. Таким
образом, труды Маркса и Кан Ю-вэя имеют общую природу, хотя основаны на принципиально различном опыте и методах анализа. Однако там,
где Маркс предусматривает разрыв непрерывности – революцию, там Кан
Ю-вэй призывает не вмешиваться в естественный ход Небесного Дао, что,
впрочем, не предполагает пассивности.
__________________________
1. Борох Л.Н. Общественная мысль Китая и социализм: (Начало ХХ в.). М.: Наука. Гл. ред.
вост. лит., 1984.
2. Манхейм К. Идеология и утопия. Пер. М.И. Левиной // К. Манхейм. Диагноз нашего
времени. М.: Юрист, 1994. С. 3–246.
3. К. Маркс, Ф. Энгельс. Манифест Коммунистической партии. М.: Политиздат, 1989.
3а. К. Маркс, Ф. Энгельс. Немецкая идеология // Собр. соч. 2-е изд. Т. 3.
4. Тихвинский С.Л. Движение за реформы в Китае в конце XIX в. М.: Наука. Гл. ред. вост.
лит., 1980.
5. Bernal M. Chinese Socialism to 1907. Ithaka, L., 1976.
6. Fung Yu-lan. A History of Chinese Philosophy. Tr. by D. Bodde. Vol. II. Princeton, 1953.
7. K’ang Yu-wei. Ta T’ung Shu. The One World Philosophy of K’ang Yu-wei. Tr. by L.G.
Thompson. L.: Allen & Unwin, 1958.
8. Liang Ch’i-Ch’ao. Intellectual Trends in the Ch’ing Period. Tr. by E.C.Y. Hsu. Cambridge
(Mass.): Harvard Univ. Press, 1959.
9. Лян Ци-чао. Наньхай Кан-сяньшэн чжуань (Жизнеописание Учителя Кан [Ю-вэя из уезда] Наньхай). Кан Ю-вэй. Кан Наньхай цзыдин нянь пу (Автобиография): Т.2. Вып. 11–20.
Тайбэй: Цзиньдай Чжунго шиляо цзунькань, 1973. 77 с.
Управление общественными и экономическими системами 2007 № 1