В Болгарии русский солдат

Скурлатов
Алексей Иванович
В Болгарии русский солдат...
Алексей Иванович родился 18
июня 1925 года. В армию призвали в
августе 1941 года.
– От роду было 19 лет. Попал в
знаменитый
лыжный
батальон
сибиряков. Лыжная разведка. Уже 5
декабря зашли в деревню Крюково.
Многие погибли. Больше половины
батальона полегло здесь. Страшная
была битва.
Не доходя пяти километров до
Калинина, наткнулись на аэродром.
Начали стрельбу. Немцы выскочили,
кто в чем спал. И в самолеты! Два
самолета завели, но подняться им не
дали. Бежали в Калинин, в чем спали.
...Вспоминает Ржев. Окружение.
Лыжная разведка сумела прорваться. Их называли наземными десантниками.
Потом шли на Волочок. Здесь ранили. Мать получила похоронку.
Была еще одна похоронка. При освобождении села Веревкино получил
сильную контузию. Мать получила вторую похоронку. Все похоронки
находятся в музее Северо-Западного фронта.
– А у меня и два дня рождения. Паспортов у нас, у деревенских, не
было. Мать говорила, что родился я 30 марта. Надо было получать
удостоверение, вот мне и говорят: иди к врачу. Он определит тебе день
рождения. Пришел, да забыл сказать, когда родился. Отчего-то он просил
показать ему зубы. Вроде в зубы-то коню смотрят, а не человеку. Ну, врач и
говорит: запомни – твой день рождения 9 августа.
Учился Алексей Иванович на тракториста-механизатора. Сначала был
на колесном тракторе.
Когда вспоминал бои, чаще всего говорил о павших. На каждом метре
был убитый наш солдат. Такие потери. Сражался на Орловско-Курской дуге.
Потом Украина. А 9 сентября 1944 года вошли в Болгарию. Вот здесь он и
превратился в памятник.
В Пловдиве надо было связь кабельную тянуть. Основная задача:
копать да столбы ставить. Связь вели к Софии и далее до самого Черного
моря. В Пловдиве встречались с болгарскими связистами.
– Мы к ним придем – они нас угощают. А наше солдатское житьё
известно какое – мы не могли к себе приглашать. Унизительно это было. Но
все равно с болгарами подружились. Особенно запомнился связист Методи
Витанов.
Так вот: Алексей Иванович богатырь был сибирский. Ещё до войны
полтора центнера на себе носил (три мешка). По мешку на плечи и сзади
мешок.
Вечерами болгары любили хороводы водить. Хоро – танец такой.
Русский солдат брал под мышки двух болгар и уносился в танец.
Когда пришло время уезжать, строительство памятника русскому
солдату только начиналось. На ту гору, где собрались ставить памятник,
пришел однажды Методи. На одном камне написал: «Алеша».
Шло время. Алексей Иванович трудился на Алтае, а Методи упорно
искал своего друга Алешу. Писал в журнале «Огонёк», на радио выступал.
Иногда, слыша о поисках, Алексей Иванович улыбался: «Смотри,
точно как у нас было в Пловдиве!» Уже вовсю звучала песня про Алешу. Да
мало ли Алеш-то было на фронте.
Уральский учитель со своими учениками-следопытами отыскал
Скурлатова. Пришло письмо от Методи: «О! Друг, я тебя искал».
Дальше была поездка в Пловдив. Аэропорт. Методи взялся сам
определить, тот ли это Алеша прилетел. Определил. Тот самый. Сделался
Скурлатов почетным гражданином Пловдива. Вручили серебряную медаль,
шкатулку. Сейчас она почернела.
Однажды ездил с женой на курорт в Варну. Чаще вспоминает встречи с
фронтовыми друзьями по Белоруссии, Украине. Теперь не ездит. На что
поедет наш герой? Когда спросили Алексея Ивановича, переживал ли он,
когда рушили памятник Алеше, он ответил:
– Нет, меня это не касаемо. Никогда не волновало. Сами поставили,
сами и снять могут. И тут самое главное – из Скурлатова не вышло сделать
ни Алексея Стаханова, ни Валентину Гаганову. Не стал памятником. Он попрежнему много работал на тракторах и комбайнах. В 1972 году ушел
строить моторемонтный завод и крайне удивлялся, когда его, допустим,
дважды приглашали в новосибирскую партийную школу. Всегда в таких
случаях говорил: что-то здесь не так. Часто приглашать стали. Писем много
получал. Бывало, в один месяц до 200 писем доходило. В день по пять-шесть
писем получал.
Так и живет в Налобихе Алексей Иванович, не захотевший стать
памятником.