Парадоксальная теория изменений

Arnold R. Beisser
Парадоксальная теория изменений
На протяжении около полувека - основную часть своей
профессиональной жизни - Фредерик Перлз конфликтовал с психиатрическим и
психологическим истеблишментом. Он бескомпромиссно работал в своем
собственном направлении, споря с приверженцами более традиционных
воззрений. Однако в последние несколько лет жизни Перлз и его Гештальттерапия пришли к гармонии с большой частью теории и практики в области
психического здоровья. Это изменение произошло не из-за того, что Перлз
изменил свои взгляды, хотя его работа и претерпела некоторые изменения, а
потому, что направление и концепции теории поля стали ближе к нему и его
работе.
Собственный конфликт Перлза с существующим порядком вещей
содержал зерна его теории изменений. Он точно не определял эту теорию
изменений, но она лежит в основе большей части его работы и подразумевалась
в техниках Гештальт-терапии. Далее я буду называть ее парадоксальной
теорией изменений по причинам, которые будут ясны позже. Короче говоря,
она заключается в следующем: изменение происходит тогда, когда человек
становится тем, кто он есть на самом деле, а не тогда, когда он пытается
стать тем, кем он не является. Изменение не происходит через
намеренную попытку изменить себя самого или кого-либо, но происходит
тогда, когда человек старается быть тем, кто он есть на самом деле –
быть полностью вовлеченным в настоящее. Отвергая роль агента по
изменениям, мы делаем так, что значимое изменение может произойти.
Гештальт-терапевт отказывается от роли этакого «специалиста по
изменениям», так как его стратегия – поощрять или даже настаивать на том,
чтобы пациент был тем, кто он есть на самом деле. Он верит, что изменения
не происходят с помощью намеренных попыток, принуждения или убеждения,
или путем инсайта, интерпретаций, или чего-либо подобного по смыслу.
Скорее, изменение может произойти, когда пациент отказывается, хотя бы на
некоторое время, от попыток стать тем, кем он хочет стать, и пытается быть
тем, кто он есть на самом деле. Посылка состоит в том, что человек должен
остановиться на одном месте, чтобы иметь некоторую (небольшую) опору для
движения, и ему тяжело или невозможно двигаться без такой опоры.
Личность, ищущая изменений, приходя на терапию, находится в
конфликте, как минимум, с двумя воюющими интрапсихическими фракциями
(частями). Клиент постоянно движется между тем, чем он «должен быть» и
своими представлениями о себе, никогда полностью не идентифицируясь ни с
одной из частей. Гештальт-терапевт предлагает личности исследовать себя
полностью в своих ролях. С какой бы роли он ни начал, пациент вскоре
переключится на другую. Гештальт-терапевт просто просит быть
человека тем, кто он есть в данный момент.
Пациент приходит к терапевту, потому что он хочет, чтобы его
изменили. Многие терапевты принимают это как подходящую цель для терапии
и теряются в различных средствах, пытаясь изменить пациента, порождая то,
что Перлз называл «собакой сверху» и «собакой снизу». Терапевт, который
пытается помочь пациенту таким образом, теряет позицию равенства и
становится всезнающим экспертом, а пациент играет роль беспомощного, хотя
цель состоит в том, чтобы терапевт и пациент стояли в равных позициях.
Гештальт-терапевт верит, что дихотомия «собаки сверху и собаки снизу» уже
существует у пациента в виде одной части, которая пытается изменить другую,
и терапевт должен избегать замыкания на одной из этих двух ролей. Терапевт
пытается избежать этой ловушки путем поощрения одновременного принятия
пациентом обеих существующих в нем ролей.
В противоположность, аналитик использует такие средства, как работа со
сновидениями, свободные ассоциации, перенос, и интерпретацию для
достижения инсайта, что, в свою очередь, может привести к изменениям.
Поведенческий терапевт работает с помощью наказания и поощрения
поведения, чтобы изменить его. Гештальт-терапевт верит в поощрение пациента
быть тем, кем он является, кем бы он ни был в настоящий момент. Он верит,
согласно Прусту, что «для того, чтобы излечить страдание, необходимо
пережить его полностью».
Гештальт-терапевт также верит, что естественное состояние человека –
это быть единым, целостным существом – не фрагментированным на две или
более противостоящие части. В естественном состоянии происходит постоянное
изменение, основанное на динамическом взаимодействии между личностью и
окружающей средой.
Kardiner обнаружил, что разрабатывая свою структурную теорию
защитных механизмов, Фрейд заменил процессы на структуры (например,
процесс отрицания (denying) на отрицание (denial)). Гештальт-терапевт
рассматривает изменение возможным, когда происходит обратное, то есть
когда структуры преобразуются в процесс. Когда это происходит, человек
открыт к взаимодействию с окружающей его средой.
Если отчужденные, фрагментированные части «Я» в человеке занимают
отдельные, изолированные роли, гештальт-терапевт поощряет коммуникацию
между ними, - он может попросить их поговорить между собой. Если пациенту
это не нравится или он противится этому, терапевт просто просит его
исследовать себя в этом протесте или затруднении. Опыт показывает, что когда
пациент идентифицируется с отчужденными фрагментами «Я», наступает
интеграция. Таким образом, если быть тем, кто ты есть полностью, можно стать
чем-то другим.
Сам терапевт – это тоже тот, кто не ищет изменений, но старается быть
тем, кто он есть на самом деле. Попытки пациента подогнать терапевта под
один из его стереотипов, таких, как «помощник» или «собака сверху» создает
конфликт между ними. Решение же достигается тогда, когда каждый может
быть самим собой и в то же время остается в тесном контакте с другим
человеком. Терапевт также изменяется, когда остается самим собой с другим
человеком. Этот вид интимного взаимодействия приводит к тому, что терапевт
может быть наиболее эффективным, когда он сам во многом меняется. Когда
терапевт открыт к изменениям, он скорее всего произведет наибольшее
воздействие на своего пациента.
Что же произошло в последние пятьдесят лет для того, чтобы эта теория
изменений, имевшаяся в работе Перлза, стала приемлемой, современной и
ценной? Утверждения Перлза не изменились, но изменилось общество. Впервые
за всю историю человечества человек нашел себя в том положении, где вместо
необходимости адаптации к существующему порядку вещей он должен был
быть способным адаптировать себя к серии изменяющихся порядков. Впервые в
истории человечества продолжительность жизни человека превысила
промежуток времени, необходимый для того, чтобы произошли большие
социальные и культурные изменения. Более того, скорость этих изменений
возрастает.
Те терапевты, которые обращаются к прошлому и к истории
индивидуума, делают это из предположения, что если однажды индивидуум
разрешит вопросы относительно личного травматического события (обычно в
младенчестве или в детстве), он все время будет готов ко встрече с миром, так
как мир рассматривается в качестве стабильного образования. Сегодня, однако,
есть проблема, связанная с тем, что человек находится в постоянно
меняющемся обществе. Сталкиваясь с плюралистической, многоликой,
изменяющейся системой, индивидуум вынужден уповать лишь на свои
собственные силы, для того чтобы найти стабильность. Он должен делать это,
двигаясь динамично и гибко, и временами руководствоваться внутренним
гироскопом. Человек не может дальше жить с идеологиями, которые становятся
абсолютными, но вынужден действовать, явно или неявно применяя теорию
изменений. Цель терапии состоит не в том, чтобы выработать хороший
фиксированный характер, а в том, чтобы помочь пациенту стать
способным к изменению, при этом сохраняя некоторую индивидуальную
стабильность.
В дополнении к социальным изменениям, которые привели современные
взгляды в соответствие с теорией изменений, упрямость Перлза и его нежелание
быть тем, кем он не являлся, позволили ему быть готовым для общества, когда
оно наконец было готово воспринять его теорию. Перлз должен был быть тем,
кем он был, несмотря на, или даже, может, благодаря оппозиции общества.
Однако в своей жизни он был интегрирован со многими профессиональными
силами в своей области, подобно тому, как индивидуум может стать
интегрированным с отчуждавшимися частями, пройдя эффективную терапию.
Поле деятельности психиатрии сейчас расширяется за рамки
индивидуума, так как стало ясно, что ключевой вопрос перед нами – это
развитие общества, которое поддерживает индивидуума в его собственной
индивидуальности. Я верю, что подобная теория изменений также применима к
социальным системам, что правильные изменения в социальных системах
происходят в направлении интеграции и холизма. Далее, я верю, что факторы,
изменяющие социум, делают это наиболее эффективно, действуя таким
образом, чтобы изменение протекало поэтапно – в соответствии с
динамическим равновесием факторов как внутри, так и снаружи организации.
Это требует, чтобы система была чувствительной к собственным, временно
отчужденным, фрагментам, таким образом, чтобы возникала возможность
включить их в функциональную активность, подобно процессу идентификации
у индивидуума. Во-первых, внутри системы существует сознавание того, что
отчужденный фрагмент существует. Во-вторых, этот фрагмент принимается
как закономерный продукт развития функциональной потребности, которая
становится явной и затем получает энергию, для того, чтобы действовать как
явная сила. Это, в свою очередь, приводит к коммуникации с другими
подсистемами и способствует интегрированному гармоничному развитию всей
системы.
Вследствие экспоненциального роста социальных изменений для
выживания человечества ключевым является вопрос определения точного
метода социальных изменений. Предложенная здесь парадоксальная теория
изменений вышла из психотерапии. Она была разработана на основе диадных
терапевтических отношений. Однако предполагается, что эти же принципы
подходят и к социальным изменениям, что процесс изменения индивидуума
всего лишь микрокосм процесса социальных изменений. Абсолютно разные
дезинтегрированные воюющие элементы представляют серьезную угрозу
обществу, так же, как и в случае с индивидуумом. Разделение пожилых и
молодых, богатых и бедных, белых и черных, умных и глупых и т. д., отделение
людей друг от друга по возрастным, географическим и социальным признакам
представляет собой серьезную угрозу для выживания человечества. Мы должны
найти пути для соединения этих разделенных фрагментов в виде уровней
интегрированной и взаимосвязанной системы систем.
Предложенная здесь парадоксальная теория социальных изменений
основана на стратегиях, предложенных Перлзом в его Гештальт-терапии. По
предположению автора они применимы к организации общества,
общественному развитию и другим процессам изменения, соответствующим
демократическому принципу организации общества.