«КАК МЕНЯ ПРОВОЖАЛИ В АРМИЮ

«КАК МЕНЯ ПРОВОЖАЛИ В АРМИЮ...»
(НОМИНАЦИЯ ПЬЕСА ДЛЯ БОЛЬШОЙ СЦЕНЫ)
Автор: Гончарова Аля
Действующие лица:
Григорий — детина с пудовыми кулачищами, перевязанный крест-накрест двумя белыми
полотенцами;
Мать Григория — гром-баба;
Отец Григория — жилистый мужик в кепке;
Алла — невеста Григория, разбитная девица с рыжей копной волос и выдающимися формами;
Семён — друг Григория, высокий парень с узким изможденным лицом;
Плакальщицы — древние бабки в платках, беспрестанно что-то жующие;
Соперники Григория — молодые парни в спортивных костюмах;
А ТЕПЕРЬ САМО ДЕЙСТВО
В богатом деревенском доме, за столом с едой, выпивкой и вазой с цветами собралась семья
Григория, невеста, друг и сам Григорий. Все сидят чинно, мирно, непотребства всякие себе не
позволяют.
Раздается звон упавшего в корыто жестяного ведра, и тут же несколько старушечьих
голосов заголосили заплакали громко, рождая песнь древнюю, душу русскую тревожащую.
С заунывного «На кого же ты нас бросил, на кого ж покинул» на мотив застольной песни
«Напилася я пьяна...» в избу входят бабки плакальщицы, кланяются хозяевам, шустро
рассаживаются по скамейкам и принимаются лузгать семечками, не забывая при этом
держать музыку.
С рюмкой решительно встает Мать Григория, вой обрывается.
МАТЬ. Как Григорий повестку в армию получил, под подолом материнской юбки не
запрятался, по чужим огородам не укрывался, а чин чинарем явился в военкомат как
приличным людям и полагается. Позвали в армию, так устраивай, мамка, проводы, корми, пои
всю деревню, чтобы хорошо служилось ему. Пить мне воду не напиться, проводить сына, да не
проститься.
Садится, бабки сочувственно ей голосят, но тутже встает Отец Григория, и они
почтительно смолкают.
ОТЕЦ. Раньше меня просто Шакуром звали, а теперь иначе как «Отец самого Григория» и не
говорят! А раз все его уважают — значит и нам надо всех уважить. Скупиться здесь не дело —
гостей напоим-накормим - мало не покажется!
Встает Григорий.
ГРИГОРИЙ. О чем лишь жалею, Семён, что не суждено служить нам вместе!
Обнимается с другом.
МАТЬ. А что так?
ГРИГОРИЙ. Отказали ему. Весу живого не добрал.
МАТЬ. Так кушать надо побольше, на, Семен, не стесняйся, свининки попробуй.
Щедро накладывает, Семен покорно жует.
Встает взволнованная Алла.
ГРИГОРИЙ (обнимая ее). Алла! Алла! Дождешься ли ты меня, подруга моя неверная?
АЛЛА (в исступлении) Дождусь! (долгий, страстный поцелуй).
ВСЕ (радостно кричат). Горько! Горько! Раз! Два!...
Гремит музыка, от которой душа нараспашку, а ноги в пляс сами бегут. Сидящие играют на
ложках, стучат по стаканам, веселятся без удержку.
Затем разгульная музыка обрывается, томительная пауза, и бабульки заводят своё: на кого
же ты нас бросил... Все рассаживаются по своим местам, решительно встает Мать,
певуньи замолкают.
МАТЬ. А через неделю Григория вернули, сказали, заберем, но попозже. Не пойдет поезд к
заставе с одним Григорием, надо бы других воинов отыскать. Зарыдала, увидев кровиночку
родную, а Отец сразу бросился к калькулятуру своему, считать скорей, сколько денег он на
ветер выкинул. И только власть нацеловала Григория, только он себе новую игрушку купил,
Камаз неба синего, как снова пишут, езжай служить. И не стал Григорий за материнской
юбкой прятаться, не укрылся в чужих огородах, а как приличным людям положено, на своем
Камазе прямо к воротам военкомата подъехал (с вызовом) и совсем чуток оградку там подмял!
Встает Отец.
ОТЕЦ (веско). Не корову продаем - сына в армию провожаем! Кепку съем, а сыну вот такие
проводы устрою! Позвали только друзей и родню и, как положено, полдеревни явилось. И
кормил уж, и поил! Уважил всех - еле из-за стола гости выползли! И все как один мне сына
нахваливают — даже области начальник руку мне пожал и в газету сфотографировал!
(задирает руку с газетой) Хоть две недели не мойся после этого!
Встает взволнованный Григорий.
ГРИГОРИЙ. Об одном жалею, что не с другом придется мне служить!
Обнимает Семена
МАТЬ. А что же его не берут, Семёна-то?
ГРИГОРИЙ. Говорят, массы не хватает.
МАТЬ. Так кушать побольше надо, не стесняйся, Семен, хватай вон того гуся жирного.
Семен вздыхает, но молчит.
ГРИГОРИЙ. Алла! Алла! Дождешься ли ты меня? За то и зовут тебя Алла, девкой гулящей,
что в тебе вся любовь земная сопрятана!
АЛЛА. Дубина - Григорий, а скажет, как шило в грудь воткнет! Эх, речистый, уговорил! Так и
быть — дождусь!
Хватает Григория и крепко целует.
Причитание бабок «На кого ж ты нас...» обрывается. Самая старая из них вдруг заводит
песню старинную о женской доле-долюшке, где всю жизнь кручинишься, и только одной ночке
темной и радуешься.
Встает Мать во гневе, бьет Григория белым полотенцем по шее, парочка поспешно
рассаживается на свои места. Песня утихает.
МАТЬ. У всех в деревне дети как дети, как захапал военкомат, только их и видали, а тебя,
кровиночка моя, в третий раз провожаем, всё никак проводить не можем. За спиной уже
шушукаться начали, чуть пальцем в лицо не тыкают. Ладно ты у нас бабник-террорист каких
поискать, а то уже бы давно слух пошел за какую-такую любовь голубиную армия от него нос
воротит!
Встает такой же возмущенный отец, скручивает газету, бьет ею сына.
ОТЕЦ. Елы-палы, сколько же я денег на эти гулянки ухлопал! Да кабы знал, лучше взятку бы
сунул, а сыну своего в Сибирь - тайгу валить! Хоть на два года — и то польза! А тебе никакой
разницы, где дурью своей маяться!
Не выдержав обвинений, с глухим ревом встает Григорий, и со всего размаху бухает своими
пудовыми кулачищами по столу.
ГРИГОРИЙ (схватив себя за рубашку). Ох, нельзя мне здесь больше оставаться, чую, что
нельзя! Все деревни в округе подо мной прогнулись, ходят, в ноги мне кланяются, по имениотчеству кличут, в глаза преданно заглядывают. А всё из-за нее (кулаком по столу) силы моей
необъятной, да норова крутого!
Во время следующих слов Григория, Семен встает из-за стола, одевает на него золотой плащ,
ведет на стремянку, откуда Григорий и продолжит вещать.
Чую, через несколько лет целую область под себя подомну и никто мне не указ будет! В армию
мне надо, чтобы скрутили меня там в бараний рог, ребра пересчитали, с низко опущенной
головой научить ходили. Ибо сила во мне беспредельная, огроменная, как и вся наша Рассеяматушка. А куда мне ее деть, не пойму никак. Советчиков много, да все лживые, о своей
выгоде лишь заботяться, да громкими словами прикрываются.
Семен включает пылесос, направляя поток воздуха на плащ и волосы Григория.
А если душа великого требует? Возродить хозяйство загубленное иль погубить вражину
проклятую? Голыми руками могу любого жизни лишить! Но кто, он, враг? ( прикладывает к
глазам руки козырьком, пристально глядит в даль) Кто он, кровью России-матушки
упивающийся?
Так и задумывается, стоя на стремянке.
ОТЕЦ (матери). Не те, мать, ты ему на ночь книги почитывала!
МАТЬ. Какие нашла на чердаке дедовом, такие и калякала!
Шум с улицы, слышны оживленные голоса приближающихся парней.
ГОЛОСА ПАРНЕЙ. Алла! Алла! Ты там что ли?
АЛЛА. А то!
ГОЛОСА ПАРНЕЙ. Выходи к нам! Заждались мы тебя, поехали гулять!
АЛЛА. К ним только выдь - возьмут и правда увезут куда-нибудь. (громко) Нет, не могу, меня
Григорий не пускает. Грозный он, а я его, это, боюсь типа.
ГОЛОСА ПАРНЕЙ. Да ладно! Он же в армии! А если он не там, то мы его покалечим! Не
боимся мы больше! Не сожмет он нас больше в кулак! Мы теперь сила, а не он!
ГРИГОРИЙ (раздраженный шумом) Что за люди бестолковые, никак подумать мне не дадут!
(кричит) Эй потише там, пожалуйста! А то я никак не решу, кого я должен первым убить...
Сдавленные крики ужаса, народ разбегается.
...во спасение Родины.
Тишина.
ОТЕЦ (бабкам). А вы что, сюда бесплатно есть пришли?
Те послушно заводят новую песню, торжественную, но слишком сильно печальную.
Под этот аккомпанемент раздосадованный Григорий начинает спускаться со стремянки, и
споткнувшись, чуть не падает, но Семен его ловит на лету, и усаживает за стол.
ГРИГОРИЙ (обняв Семена). Дождешься ли ты меня, Семен? Не то.
Отпускает его.
Не то. Алла! Алла! Дождешься?..
АЛЛА. А, молчи! Ни недели, минуточки ни одной ждать не буду!... Как только выйдешь за
порог, я друга твоего лучшего, Семена, охмурю, залюблю его до смерти.
Танец Аллы и Семена, где жар-девица преследует невинну голубицу, а та ускользает, в руки
даться не желает. Танец продолжается, пока Аллу не ловит Григорий и снова не усаживает
возле себя.
ГРИГОРИЙ. Не трогай его, Алла, Семен - чистый человек, он друг мой единственный. Я и не
знал, что ты меня не любишь.
АЛЛА. Люблю, только ждать не люблю.
Отворачиваются друг от друга.
Не успевают бабки припомнить песню, чтоб жалостливее нее ничего бы не было на свете,
как снова слышен шум на улице, голоса парней.
ГОЛОСА ПАРНЕЙ. Нас теперь больше — мы теперь сила! Дом твой окружили, выходи,
Григорий, не боимся мы!
Григорий разворачивает Аллу, целует ее.
ГРИГОРИЙ. И не жди тогда!
Знаком показывает привставшему Семену, мол, сам справлюсь, он с угрожающем рыком
бежит на улицу.
Крики, шум драки всё сильнее и яростней слышится. Через окно залетает колесо, затем
также в дом зашвыривают парня в спортивном костюме. Вскочив, тот с победным криком
хватает колесо, бежит к окну, смотрит в него, перекидывает ногу, но оценив ситуацию,
убегает в дверь.
АЛЛА (вскочив). Григорий! Что же я, как не я, сижу!
Хватает вазу с цветами со стола и бежит за парнем.
МАТЬ (Семену). А тебя чего, Семен, всё в армию не берут?
СЕМЕН (обреченно). Веса у меня не хватает.
МАТЬ. Так кушать надо больше.
СЕМЕН. Куда уж больше! Я утром ем, днем ем, на полдник соберемся — снова ем-ем-ем, а уж
вечером — как обязаловка. А ночью, ночью...
Его слова обрывает страшный грохот с улицы.
ОДНА ИЗ БАБОК. Пропал, Григорий, лихой человек.
ВТОРАЯ. А до армии так и не дошел.
ТРЕТЬЯ. На кого же ты нас...
СЕМЕН (резко вскакивает). Молчать! Всем молчать! Как вы только смели! Я вам не Григорий,
у меня не забалуешь! Быстро сделали, как всё было!
Достает лист бумаги, размашисто расписывается.
Утверждаю.
Стучит по документу огромной печатью с такой силой, что проламывает стол.
БАБКА (крестясь). Вот она где сила сокровенная!
Хлопают в ладоши.
Та-ти-та-ти-ра-та!..
ГОЛОСА ПАРНЕЙ (боязливо). А-а-а-а!!!
Вбегают парни, таща на себе Григория, из спины которого торчит рукоятка ножа, Аллу,
которую никак не могут отцепить от уха одного из парней, и начинают приводить комнату
в порядок.
Во время уборки Григория пытаются усадить за стол, но задом наперед, замечают нож.
Парень, у которого на голове остатки цветов из вазы, вытаскивает нож, мается не знает,
куда спрятать, потом, оглянувшись, кидает под стол.
Все шикают на него, он лезет тоже под стол, подпирает собой проломанное место и так
застывает.
Наконец, все рассаживаются за столом, берут в руки стаканы, только отец Григория
держит перед собой развернутую газету.
ОТЕЦ. Хорошо посидели — как приличным людям и полагается.
СЕМЕН (поднимает бокал). Григорий, я дождусь тебя! И они!
Грозно смотрит на всех.
ВСЕ. И мы!
АЛЛА (тоже поднимая бокал). А я не буду ждать, я за ним пойду!
ОТЕЦ. Мы тогда с матерью на хозяйстве останемся! Россия она — для трудов праведных!
ПАРНИ (одновременно поднимая бокалы) Ввинтим лампочки на всех улицах!
БАБУЛЬКИ (вслед за ними). Перестанем жуков колорадских к соседям подбрасывать!
Начинают шуметь, выкрикивать лозунги, один нелепее другого. Всех перекрывает голос
Матери Григория.
МАТЬ. Хватит спорить! Ну-ка все дружно взяли друг друга за руки! Все, все беремся! В
хоровод! Все встаем в хоровод!
Все, кроме Григория, бегут вокруг стола, подвизгивая и покрикивая от братства такого
милого. Музыка подбадривает. Музыка зовет, бежать всё быстрее и быстрее.
Тяжело встает Григорий с бокалом. Все разом застывают.
ГРИГОРИЙ. Все-таки в третий раз Григория забрали в армию по-настоящему. На морфлот.
Там он по окончанию срока и остался служить. А всё потому, что там было море, а за ним
Великий океан, (машет руками, иллюстрируя свои слова) могучий и мятежный, бескрайний и
беспокойный, как сам Григорий. Только... дождется ли он меня?..
Хоровод вновь оживает, кружится быстрее и быстрее. Григорий яжело садиться обратно
на скамейку и опрокидывается назад. Остальные веселятся, радуются. Раз есть кому
защищать землю Русскую, значит можно еще петь и плясать, жизни радоваться!
ОКОНЧАНИЕ ДЕЙСТВА.
alexa2182@mail.ru