ОТЗЫВ на диссертацию Евгении Валерьевны Изотовой «Образ Франции в творческом сознании Н.В.Гоголя»

ОТЗЫВ
на диссертацию Евгении Валерьевны Изотовой
«Образ Франции в творческом сознании Н.В.Гоголя»
на соискание ученой степени кандидата филологических наук
по специальности 10.01.01 - русская литература. Саратов, 2008
Предпринятое Е.В.Изотовой изучение образа Франции в художественном творчестве Гоголя, а также в публицистике и в письмах писателя впервые становится предметом монографического исследования. Автор диссертации обосновывает свой интерес к теме проблемой культурного диалога,
ставшей исключительно актуальной в последние десятилетия (в дополнение
к библиографии назову публикации, оставшиеся вне поля зрения соискателя:
Мильчина В.А. Россия и Франция: дипломаты, литераторы, шпионы. СПб.,
2004; Она же. Русофилы, русофобы и «реалисты»: Россия в восприятии
французов // Отечественные записки. 2007. № 5; Россия и Франция XVIII-XX
в. М., 1998-2006. Вып. 1-7; Орехов В.В. Русская литература и национальный
имидж: Имагологический дискурс в русско-французском диалоге первой половины XIX в. Симферополь, 2006, см. рец.: Дмитриева Е.Е. Русскофранцузский литературный диалог (первая половина XIX века) // Русская литература. 2007. № 4).
Уже во Введении задается научный угол зрения на отобранный для анализа и интерпретации материал исследования и разъясняются принципы подхода к гоголевским текстам; здесь же выделяются и основные аспекты изучения: особенности мотивно-тематического комплекса Франции у Гоголя;
функции французского текста в его произведениях; пути создания писателем
соответствующего его концептуальным художественно-историософским
идеям многозначного образа Франции, несущего в себе вместе с тем специфически гоголевскую оценочную доминанту.
Путь к научному пониманию и осмыслению гоголевского образа Франции лежит в работе через внимательное рассмотрение в первой главе иссле-
2
дования тех произведений русской литературы XVIII – первой трети XIX вв.,
в которых формируются и оформляются важнейшие для русского культурного сознания приметы и черты во многом мифологизированного образа страны, репрезентировавшей самое Европу. Е.В.Изотова чутко улавливает взаимосвязь образа Франции и французского мифа в русской культуре XVIII в.,
ставшую существенной потом и для Гоголя и так или иначе отразившуюся в
его произведениях. В диссертации специальное внимание обращено на сатирические типы щеголей и щеголих как свидетельство поразившей русское
общество XVIII в. галломании, на роль записок и писем путешественников в
формировании образа Франции в русской литературе конца XVIII – начала
XIX вв., на особенности восприятия в России разразившихся во Франции революционных событий, а также фигуры и личности Наполеона, на влияние
войны 1812 года на отношение русских людей к Франции и французам.
Рассмотренный Е.В.Изотовой под углом зрения темы обширный историко-культурный материал подтверждает обоснованность как структуры работы, так и логики диссертационного исследования, в котором переход к Гоголю и к гоголевской главе выглядит подготовленным и мотивированным.
Гоголевская глава – главная в работе. Отдельные рассуждения о трактовке Гоголем образа Франции и разбор конкретных примеров такой трактовки встречаются уже в первой главе (стр. 38, 44, 57, 69); правда, уместность здесь таких «опережающих» микроэтюдов (равно как и убедительность «попутного» анализа гоголевских текстов – ср. сопоставление характеристики Руссо Фонвизиным и Собакевича Гоголем на стр. 44) вызывает
определенное сомнение, но они показательны для устремлений соискателя,
ни на минуту о «своем» авторе не забывающего. И если первая глава носит в
известной мере обзорно-реферативный характер, что предопределяется решаемыми здесь задачами, то вторая глава – сугубо аналитическая.
Отмечу наиболее важные, на мой взгляд, достижения диссертанта.
Е.В.Изотова оригинально и по-новому интерпретирует значение и функции «картин» в повести «Старосветские помещики», обнаруживая смысло-
3
вую связь портрета фаворитки Людовика XIV и странного поведения серенькой кошечки Пульхерии Ивановны (стр. 90-91). Верным кажется наблюдение
соискателя, что фигура французского инженера в «Тарасе Бульбе», выступающего на стороне поляков, приобретает у Гоголя «символический характер»
(стр. 95). Жаль только, что это наблюдение просто наблюдением и осталось;
можно было бы посмотреть, как французская тема связана в повести с польской темой - и как традиционно сложившиеся представления о европейских
нравах соотносятся у Гоголя с картинами нравов «азиатских».
Представляют несомненный интерес отмеченные Е.В.Изотовой смысловые переклички между описанными в «Повести о том, как поссорился Иван
Иванович с Иваном Никифоровичем» художественными событиями и событиями историческими (стр. 96-98), что позволяет учесть при анализе гоголевского произведения значимый временнòй контекст; ссора двух приятелей,
взятая в ее развитии, рассматривается диссертантом на фоне наполеоновских
войн и войны с Наполеоном, существенном, как выясняется, для гоголевского повествования.
Отмечу ряд содержательных наблюдений над ролью французской темы
и французского мифа в гоголевских «Петербургских повестях», особенно в
«Записках сумасшедшего», где образ Франции демонизируется в больном сознании Поприщина.
Интересны и замечания Е.В.Изотовой относительно
функции французских пословиц в повестях «петербургского» цикла, прежде
всего в повести «Нос» (стр. 121-123), а также рассуждения о вариантах финала «Записок сумасшедшего», где актуализируется французская тема и возникает образ «французского короля» (стр. 126-128).
Подробно разбирает Е.В.Изотова функционирование французских мотивов в поэме Гоголя «Мертвые души». Анализу повергаются как авторские
представления о Франции и французском национальном характере, так и манера речи, высказывания и поступки персонажей (стр. 143, 144, 149). Специально рассматривается соискателем наполеоновская тема и ее значение для
изображенных
в
поэме
событий.
Заслуживает
поддержки
попытка
4
Е.В.Изотовой проследить развитие французских мотивов во втором томе
«Мертвых душ» в сравнении с первым томом и с гоголевской публицистикой
(стр. 167-168, 171).
Вынужден, однако, сказать, что анализ «Мертвых душ» отличает и некоторая небрежность. В гоголевской поэме, что, очевидно, не вполне соответствует ее жанровой природе, возникают вдруг «внесценические персонажи»
(стр. 143). Неточной и явно отрывающейся от текста поэмы кажется характеристика Ноздрева: никаких «военных подвигов» он и не должен был совершать, как не должен был показывать и «удаль в бою» (стр. 144); в его случае
звучание французской темы носит пародийный и сниженный характер. Идиоматическое выражение (в речи Ноздрева) «попользоваться насчет клубнички» (а далее герой говорит о рыбах и балыках) понимается в работе так, будто Ноздрев склонен к «гастрономическому изыску» и смешивает с рыбами и
балыками «клубнику» (стр. 148). Чичикову, ругающему балы, приписана
несвойственная ему роль «славянофила» (стр. 150). Собакевич, предпочитающий блюда национальной кухни и не любящий устриц, назван «уверенным
противником французского влияния» (стр. 150, 155); более того, он «как в
жизни, так и в еде оказывается несклонным к полигамии» (стр. 152). Занятно,
что при таких похвальных качествах ему все же, как всерьез пишет соискатель, «не удастся стать на путь духовного просветления» (стр. 160).
К сожалению, следы такого (и иного) рода небрежности встречаются и в
других местах работы. Это и цитирование Пушкина по статье Ф.Я.Приймы
(стр. 71) и по статье Ю.М.Лотмана (стр. 72), а Ю.В.Манна – по книге
И.А.Есаулова (изданной, кстати, не в Кемерове, а в Москве), названного почему И.А.Карауловым (стр. 90). И невнятное рассуждение о том, что «малороссу» Гоголю (будто бы) «необходимо было стать русским, перейти на новый этап ощущения собственной национальной идентичности» в поисках ответа на вопрос, «кто есть русский человек» (стр. 75). И ссылка на «учения
Григория Сковороды» (какие именно «учения»?), на которые будто бы опирался Гоголь (а есть ли данные, что Гоголь вообще знаком был с сочинения-
5
ми философа?) в своих представлениях об «исторической миссии Малороссии» (стр. 84). Следы небрежности заметны и в стиле работы («Единовременная смерть как награда за праведную жизнь…» - стр. 89; «Высказав свое
удручение…» - стр. 100), и в списке литературы, где, например, статьи
А.Х.Гольденберга приписаны А.Х.Гольдбергу (стр. 183).
Примеры странной небрежности я привел не для того, конечно, чтобы
поставить под сомнение значимость проделанной Е.В.Изотовой работы; серьезность исследования сомнений не вызывает, но к тексту собственного сочинения соискателю следовало бы отнестись более требовательно. В целом
же исследование Е.В.Изотовой представляется актуальным в научном отношении и основательным с точки зрения привлеченного для рассмотрения материала, хотя лично мне недостает в работе анализа гоголевской поэтики;
культурно-идеологические декларации занимают куда больше места.
Итак, представленная к защите диссертация Е.В.Изотовой является самостоятельным завершенным исследованием, обладающим научной новизной, теоретической и практической значимостью (результаты исследования
могут быть использованы как в общих, так и в специальных историколитературных курсах), и соответствует требованиям, предъявляемым к кандидатским диссертациям. Основные результаты работы опубликованы и с
достаточной полнотой отражают содержание диссертации. Автореферат соответствует основным идеям и выводам диссертации. Евгения Валерьевна
Изотова заслуживает присуждения ей ученой степени кандидата филологических наук по специальности 10.01.01 – русская литературы.
В.Ш.Кривонос,
доктор филологических наук,
профессор кафедры русской, зарубежной литературы
и методики преподавания литературы СГПУ
02.10.2008
Подпись проф. В.Ш.Кривоноса заверяю
Проректор по НИР проф. О.М.Буранок