Интернет и общественное достояние

Интернет и общественное достояние
Доклад
на
VII
Международной
конференции
«Право
и
Интернет»
-
http://www.ifap.ru/pi/07/
Ильин Виктор Николаевич, генеральный директор компании "Мир истории"
Виртуальное пространство, как нередко именуют Интернет, выглядит сегодня
неким
заповедником
свободного
обмена
информацией.
Российские
«либералы»
(ультраконсерваторы, по мировой классификации) требуют с этим покончить, дабы
отношения в информационной среде регулировались законами рынка.
Если сравнить «базар» Интернета (вспомним Эрика Рэймонда) с рынком СМИ,
бросается в глаза существенное различие: информация, которой наполнены газеты и
журналы, радио и телевидение, как правило, проплачена. Это общемировая тенденция,
которая приобрела силу закона. Британский исследователь Фрэнк Уэбстер с сожалением
констатирует, что «для общественного вещания и основных составляющих публичной
сферы дни существования сочтены». Это касается также библиотек и многих других
публичных институтов. Другой известный специалист Джеймс Бойл в связи с
наступлением на общественное достояние припоминает эпоху огораживаний XVI века.
Тревогу бьют нонконформисты вроде Наоми Кляйн и представители истэблишмента вроде
Лоренса Лессига. Ведь коммерциализация – это не только ограничение доступа к
информации, но и возможность манипуляций, искажения ее в частных интересах.
Еще в 80-е годы Даллас Смит вывел новую формулу успеха СМИ: «Аудитория как
товар». Издатель привлекает своей информацией внимание аудитории и продает его
рекламодателю. Иными словами, информация в экономическом обороте – не товар, а
упаковка. Ныне без соблюдения этой формулы не только успех, но и само существование
СМИ невозможно.
Один пример. Четыре года выходил журнал «Paradox» и его издатель терпел убытки
ввиду отсутствия рекламы. Причина оказалась банально проста: аудитория научнопопулярного издания, с точки зрения рекламодателя, – самая что ни на есть неблагодарная:
убедить высоколобого читателя в необходимости покупать ширпотреб невозможно.
Журнал закрыли.
Подобных примеров множество. Рынок издательских, полиграфических услуг и
торговли периодикой перестраивается в расчете на товаропроизводителя. Издатель вместо
2
получения дохода с продаж платит дистрибьютору за то, чтобы обеспечить своему
изданию место на прилавке. Аналогичным образом действуют электронные СМИ.
Усредненная, рассчитанная на массовое пользование продукция вытесняет с рынка
информационно насыщенную. Это, увы, закон. Информация вообще не может жить на
рынке. Обычное клише: информация стоит денег – выворачивается наизнанку, но при
этом обнажается и суть дела. Денег стоит не информация, а средства доведения ее до
потребителя. Заказчик или конечный потребитель платят деньги вовсе не за информацию,
а за ее носители. Так было всегда. Потому что сама мысль не имеет ни стоимости, ни
цены. Это продукт творческого труда, который по определению уникален, и потому не
помещается в товарный ряд, диктующий цену. Ни рыночная, ни какая другая экономика
оценить его не способна. Это, как выразился Вл. Иноземцев, «за пределами
экономического общества».
Каким же образом будет распространяться общественно значимая информация,
вытесненная из масс-медиа? Для нее, похоже, осталось единственное русло – Интернет.
Обходя законы авторского права и «интеллектуальной собственности», он действительно
предлагает альтернативу всеобщему усреднению. Не исключено, что благодаря своей
технической архитектуре, он окажется последним прибежищем Разума – как ни
высокопарно это звучит, и сколько бы навоза ни приходилось здесь на одну жемчужину.
Впрочем, поисковые системы позволяют не уподобляться животному из известной басни.
При всей своей универсальности, Интернет – самое индивидуализированное из
средств общения, именно поэтому он противостоит нивелирующему катку массовой
культуры и объективно подрывает ее основы. «Пиратство», особенно некоммерческое,
следовало бы не преследовать, а поощрять, дабы избавить общество от производителей
масскульта. Одновременно в Сети формируются и творческие сообщества, несущие
альтернативу духовному потребительству. Однако не грозит ли нам опасность, при отказе
от правового регулирования Сети, вместе с водой выплеснуть и ребенка – все здоровое,
что рождается в духовной жизни общества?
Такие опасения были бы уместны при иных законодательных нормах. Потому что
действующие, увы, не только не поощряют, но удушают все живое. Закон не защищает и
не способен защищать идеи, открытия, принципы, методы, то есть, все действительно
ценное (Статья 6.4 ФЗ об Авторском и смежном правах). Он стоит на страже интересов
инвестора. Ст. 4 уравнивает живое исполнение с демонстрацией записи. Ст. 13.2. передает
авторские права изготовителю аудиовизуального произведения. Ст. 37.2. запрещает
повторные записи исполнений или постановок и передачу их в эфир. Ст. 38.2.2 наделяет
производителя исключительным правом «переделывать или любым иным способом
3
перерабатывать фонограмму». На долю творческого работника остаются пустые
декларации.
Сложнейшие взаимодействия в современном творческом процессе порождают
хаотическое
нагромождение
взаимоисключающих
«исключительных»
прав,
унаследованных от феодальной системы и не имеющих ничего общего с рынком. Они
изначально представляли собою монополии, даруемые короной, и оттого, что «система
привилегий, выдаваемых милостью властей, сменилась законами»1, суть их не изменилась.
Иерархия, на вершине которой поставлен производитель, а далее, по нисходящей, —
исполнители и авторы, — обречена на крушение. Однако вся эта шаткая пирамида
законодательно поддерживает экспансию массовой культуры. Зато библиотека, которая по
предназначению своему – обеспечить безусловный доступ к знаниям и культуре – стоит в
одном ряду с Интернетом, законодательно лишается всяких перспектив развития в
цифровую эпоху.
Статья 19.2 в новой редакции Закона гласит, что «экземпляры произведений,
выраженных в цифровой форме… могут предоставляться во временное безвозмездное
пользование только в помещениях библиотек при условии исключения возможности
создать копии этих произведений в цифровой форме».
Что это значит? Оцифровка библиотечных фондов превращается не только в
бесперспективное, но и потенциально противозаконное действие. Использование
современных технических средств работы в библиотеках практически исключается. Под
запрет попадают электронные библиотеки вузов, предоставляющие удаленный доступ
студентам. Их серверы (как и
средства
незаконного
сами домашние компьютеры) должны изыматься как
тиражирования
информации.
Общедоступная
электронная
библиотека, не имеющая ни «помещений», ни возможности диктовать условия
использования ресурсов, поставлена вне закона.
Один из уважаемых мною сайтов после принятия поправок поместил уведомление,
что является виртуальным помещением библиотеки. Виртуальные законы и их
виртуальное исполнение – этим Россию не удивишь.
Впрочем, совершенно ни к чему мистифицировать Интернет как некое особое
«виртуальное» пространство. Напротив, он снимает множество опосредующих звеньев в
человеческом общении. Доступ к информации обусловлен здесь только наличием связи,
оборудования и провайдера. И оплачивается здесь не информация, а технические средства
ее доставки – как в любой другой среде.
А.П. Сергеев. Право интеллектуальной собственности в Российской Федерации:
Учебник. – 2-е изд. М.: ТК Велби, Изд-во Проспект, 2004. С. 11.
1
4
Стоимость хранения и донесения информации экспоненциально стремится к нулю,
а потому традиционное право собственности, включающее владение, распоряжение и
пользование
вещью,
в
сфере
информационного
обмена
закономерно
отмирает.
Пользование аудио- и видеокассетами осложнено лицензионными ограничениями, а
программное обеспечение вовсе не передается в собственность покупателю, но уступается
в лимитированное пользование. Иными словами, товаром становится не вещь, а некий
набор прав – как в эпоху позднего феодализма. Процесс развивается не только в сфере
авторского и патентного права, но и в сфере производства и услуг (наглядный пример –
система франчайзинга).
Неудивительно, что возникает искушение (достаточно высокооплачиваемое)
перевернуть классические нормы права собственности для применения к нематериальным
объектам.2 Отсюда – химера «интеллектуальной», или умственной собственности. Что
может быть ее предметом? Если это право, то налицо явный нонсенс: субъект права
превращается в его собственника. Если это сама информация – тоже полный абсурд.
Информация – это образ мира, всякий раз заново воспроизводимый в действии субъекта.
От человека к человеку передается не сама информация, а определенные ее носители,
знаки и символы. С точки зрения материальных воплощений, она совершенно эфемерна,
неуловима, а потому не может быть объектом регулирования.
Спор
между
сторонниками
и
противниками
термина
«интеллектуальная
собственность» длится уже давно, однако дело не в терминологии, а в законодательных
интенциях. США, ушедшие далеко вперед в борьбе со свободным обменом информацией,
уже ощутили эффект бумеранга. Электронное издание «Алисы в стране чудес»
запрещалось читать вслух, пересказывать и показывать другим. Недавно появились
«оберточные лицензии» на обычные книги, рассылавшиеся по библиотекам. Вскрытие
целлофановой упаковки равнозначно обязательству приобрести книгу. Так «особые»
нормы права, изобретенные для цифровых носителей, возвращаются в мир традиционных.
К счастью, имеется альтернативная модель взаимодействия, родившаяся, кстати, в
сфере информационных технологий. Это, прежде всего, движение Свободного ПО
Ричарда Столлмена. Его поддержка со стороны ЮНЕСКО – значимый шаг от деклараций
к реализации права на информацию. Свободный контент на свободном ПО – гарантия
этого права, а движения в защиту свободы информации – его социальная основа. Их
«Право собственности в его "классическом" понимании» оказалось принципиально неприменимо к
нематериальным объектам, а «традиционные правовые инструменты, в частности договоры купли-продажи,
абсолютно бессильны». - Дозорцев В.А. В сб.: Права на результаты интеллектуальной деятельности. М.,
1994, с. 18.
2
5
развитие
способно
тенденции и в России.
переломить
неблагоприятные
политические,
законодательные