Не спрашивай, Юленька!

Даниель Калль
Не спрашивай, Юленька!
Сцена 1: Юля, мама, папа
Юля:
Что значит – небытие?
Папа:
Небытие означает смерть. Это сон без сновидений.
Юля:
А долго длится смерть?
Папа:
Смерть длится вечно.
Мама:
Нельзя ли потише?
(пауза)
Юля:
Если небытие – это сон, когда же просыпаются из небытия?
Папа:
Никогда. Небытие длится вечно.
Юля:
Я не понимаю.
Папа:
Все имеет свое начало и свой край. И жизнь тоже. Так же как день или ночь.
Юля:
Тогда у смерти тоже есть край!
Папа:
Смерть – это край.
Мама:
Ну хватит уже, прошу! У меня голова трещит!
(пауза)
Юля:
Я не понимаю.
Папа:
Смерть это как... когда ты до конца прочитаешь книгу. Она заканчивается, ты
закрываешь ее и откладываешь в сторону.
Юля:
Тогда я могу еще раз взять ее и еще раз посмотреть. Открыть и еще раз посмотреть.
И еще раз и еще раз и еще! У книги нет конца!
Папа:
Это был глупый пример. Но представь- ка себе... колбасу. Когда ты ее съедаешь...
Юля:
У колбасы два конца!
Папа:
Или вот картофелина...
Юля:
Смерть – это как картофель?
Мама:
Перестань наконец, Юля!
Юля:
Жареный картофель? Картофельный салат?? Картофельная каша???
Папа:
Псст. Тихонько. Успокойся. Маме нехорошо. Она беспокоится. От волнений у нее
болит голова. Мы поговорим когда-нибудь в другой раз об этом, ладно?
(пауза)
Юля:
Всегда все в другой раз.
Сцена 9: Юля, папа.
Папа:
Маме сейчас трудно, Юля. Ты должна это понять. Она не хочет говорить об этом.
Юля:
Про дедушку?
Папа:
Про дедушку. Про бабушку. Про все. Когда мы становимся старше, мы теряем все
больше и больше близких людей. Нам неприятно говорить об этом. Разлука – не тема
для разговора. Это причиняет нам боль. Ты ведь и сама любишь веселые истории
больше, чем грустные.
Юля:
Ты тоже умрешь?
Папа:
Когда нибудь, когда я стану старым, да.
Юля:
И мама?
Папа:
И мама.
Юля:
И я?
Папа:
Все умирают когда-нибудь. Но до тех пор пройдет еще много-много времени.
Юля:
И тогда я стану ангелом, да?
Папа:
Так думают некоторые люди, да. Другие же полагают, что можно вернуться снова. Что
умершие приходят опять – как животные или растения.
Юля:
Как конь?
Папа:
К примеру.
Юля:
Или как кошка?
Папа:
Может быть.
Юля:
Я думаю, я вернусь как картошка.
Папа:
Опять ты со своей картошкой...
Юля:
Ты веришь в ангелов, или в картошку?
Папа:
Трудно сказать... Я думаю... мне кажется... Смотри: когда тебя похоронят, то со
временем ты становишься землей. Когда ты – земля, ты – часть воды, часть корней
деревьев и цветов. Тогда ты часть листьев, травы и воздуха. Ты – часть всего, что
дышит.
Юля:
И ветра?
Папа:
И ветра.
Юля:
Значит, смерть – это как ветер?
Папа:
Наверно.
Юля:
Наверно или точно?
Папа:
Не знаю. Наверно. Точно.
Юля:
Всегда все у тебя наверно точно.
Сцена 10: Юля.
Я – картофелина.
У меня есть кожура.
У меня есть глаза.
Я сижу в земле.
Мои глаза всегда открыты.
Я вижу сны, даже когда не сплю.
Когда меня высаживают из земли, я умираю.
Мне выковыривают глаза, когда меня чистят.
Я – ребенок.
Я расту из воздуха.
Я дышу моим дедушкой.
И дедушкой моего дедушки.
И вообще всеми бабушками и дедушками.
Кто умирает – поет вместе с ветром.
Кто умирает – цветет в цветах.
Я вырасту и стану взрослой.
Тогда я тоже когда-нибудь умру.
Тогда я буду разглядывать картошку снизу.
Или я просто вернусь как картошка.
Вот так.
Наверно точно.
Точно наверно.
Сцена 21: Юля, Пауль.
Юля:
Юля сидит у колодца. Она невнимательна и вдруг – плюх! – она упала в воду.
Пауль:
Пауль приходит и приносит канат. Привет, Юля! Где ты?
Юля:
В темноте! В воде!
Пауль:
Я брошу тебе вниз канат. Просто держись за него.
Юля:
Канат слишком короткий, Пауль! Я не могу дотянуться!
Пауль:
Тогда я возьму веревочную лестницу!
Юля:
Здесь слишком темно, Пауль! Я ничего не вижу!
Пауль:
Тогда я просто прыгну вниз, к тебе!
Юля:
Этот колодец глубокий!
Пауль:
Конечно, это же не фонтан! Мы были как-то с папой в одном замке, там был колодец,
он был наверное тысячу километров глубиной! Они просверлили его в скале.
Юля:
Мы сидим сейчас там. Далеко внизу, как картофелины в земле.
Пауль:
Мы сидим во мраке. В воде.
Юля:
Когда открываешь глаза в темноте, видишь тысячи картин. И красок. Когда я ночью
лежу в кровати и не могу заснуть, я часто вижу цвета. Так много красок, что мне
страшно. Тогда я быстро включаю свет.
Пауль:
Здесь, внизу, нет никакого света. Мы плаваем в воде тысячу километров под землей.
Как дети в животе у мамы.
Юля:
Не может быть! Ребенок у мамы в животе ведь не рыба!
Пауль:
Нет, это так! Мой папа говорит, что все, что живет, происходит из воды. И что
младенцы в животе у мам булькают, перед тем как родиться. И если у человека
недостаточно воды, он умрет гораздо скорее, чем если бы у него не было еды.
Юля:
Люди умирают, когда становятся старыми.
Пауль:
И если им нечего пить.
Юля:
Но ведь мы же в колодце. На тысячу километров под землей. Здесь есть что пить.
Здесь смерть очень, очень далеко.
Сцена 22: Юля.
Когда человек стареет, у него появляются морщины.
И пятна на коже.
Когда дедушка был молодым, у него еще были волосы.
Настоящие локоны.
Когда он стал старым, все волосы у него выпали.
Остались совсем немного, как венок.
И его лысина блестела как зеркало.
У Пауля тоже выпадают волосы.
Хотя Пауль еще только ребенок.
Это получается из-за таблеток.
И из-за излучений, говорит мама.
Не от солнца.
Они кладут Пауля в трубу, это создает излучения.
Потом ему делают укол в плечо и дают капли.
И все это от червяка в голове.
Червяк называется – рак.
Больше всего я хочу сейчас быть с Паулем в колодце.
Не в фонтане.
В колодце, как в сказке.
Где достают воду ведром.
Там мы будем плавать как рыбы.
Там мы будем плавать, как ребенок у мамы в животе.
Там мы будем сидеть в темноте, как картошки.
В темноте можно видеть цвета.
И вдвоем совсем не страшно.
Сцена 30: Юля.
Пауль умер.
Смерть – это сон без сновидений.
Смерть – это конец.
В конце заключается начало.
Пауль стал теперь ангелом на небе.
Или растением в земле.
Или животным.
Или ветром.
Пауля сожгли.
Так делают иногда.
Обычно умерших закапывают в землю.
Это называется похороны.
Или отпускают умерших в воду.
Это называют морским погребением, или как то еще.
А иногда умерших сжигают.
В крематории.
Слово можно понять, если подумать о мамином креме.
(Это так, для облегчения).
Прах складывают в банку.
Эта банка называется урна.
И потом эту урну тоже хоронят, как гроб.
Только маленький.
Пауль поднялся в небо как дым. Как облако.
Его прах может сейчас наблюдать картофелины снизу.
Прах – это все, что осталось.
Прах – и все хорошее.
Все очень плакали.
Но все были еще и немного рады, потому что Пауль был очень болен.
Теперь он уже не страдает, сказал папа Пауля.
Он плакал больше всех.
Он уже не хотел быть сильным.
У нас был прекрасный праздник.
Прощальный праздник.
Все были там.
Все друзья.
Вся семья.
Была музыка и пирог.
Как на настоящем дне рождения.
Все говорили приятные слова про Пауля.
Дети и взрослые сидели за одним столом.
Все смеялись и общались.
И все могли обо всем спрашивать.
Это понравилось бы Паулю.
Но я все-равно плакала.
Потому что я скучаю.
Я очень скучаю по Паулю.
Сцена 31: Юля, мама, папа.
Юля:
Скоро появится ребенок из твоего живота, правда?
Мама:
Да.
Юля:
И если это будет мальчик?
Мама:
Тогда его будут звать Пауль.
Юля:
А если девочка?
Мама:
Тогда Паула.
Юля:
И тогда этот новый ребенок станет большим и старым и однажды умрет. Или будет
болен и умрет раньше.
Мама:
Это невозможно знать заранее.
Папа:
Но мы постараемся защитить его, как только мы сможем. Мы будем заботиться о нем
так, как мы заботимся о тебе.
Мама:
И мы будем его любить так, как мы любим тебя.
Юля:
Любить – значит защищать и заботиться?
Папа:
Да.
Юля:
Я зажгу сейчас Паулю свечку. Я пошлю ему привет, туда, где он сейчас. В воду или в
землю? В огонь или в воздух?
Мама:
Я не знаю, Юленька.
Папа:
Никто не знает точно, где заканчивается путь, когда человек умирает.
Юля:
Тогда я больше не буду спрашивать.
Мама:
Напротив. Спрашивай, Юленька, спрашивай.