Спирино

«Спирино… А помнишь, Катя, как хорошо
было в нашей деревне любимой…»
Каждый раз, когда я берусь рассказывать о наших Кологривских деревнях,
испытываю большую ответственность, понимая, что для тех кто их помнит и
любит, уже ушедших и ныне живущих, это большая часть их души, это особая
боль и любовь.
Вот и сейчас предо мной большое испытание, и, конечно, ответственность,
рассказать так о деревне, чтобы она предстала во всей красе человеческих лиц.
Стремление мое, в конечном счете, всегда сводится к одному -это желание
передать неповторимость каждой деревни. И сегодняшний мой рассказ я
посвящаю деревне Спирино. Очень давно было у меня желание написать
именно об этой деревне, очень хорошо помню и люблю ее с детства.
Мне дороги ее поля, раскинувшиеся во все четыре стороны от деревни. Как -то
по -особому звучат их названия: Матвеево поле, Новочисти, Чернять, Гречиха,
Пук. В 90 -е годы прошлого века уже не пахали, не сеяли, но там росли
отличные травы, на этих -то полях и были наши сенокосы.
Сама деревня расположилась на высокой горе, в которой приютились три
достаточно глубокие впадины, очень похожие на овраг, а внизу весело бежит по
камешкам мелким быстрая лесная речка Нижняя Варзенга.
Помню, я часто смотрела вдаль со Спиринской горы! И для меня открывался
особый мир. Вроде бы все те же леса, но даль словно бы другая, она ближе и
визуально и духовно, а еще.... поля, много полей.
Смотришь и видишь сказку, как едет на быстром своем коне через леса, через
поля Иван -крестьянский сын, и пропадает его след в молочном тумане, густо
поднимающимся к самой деревне от речки Варзенки в летний предрассветный
час.
Но ничто теперь не тревожит покой деревни, в 1981 году из нее уехал
последний житель, вернее, жительница - Мария Алексеевна Бородулина,
совсем одна жила она в Спирине последние полгода, не у каждого сердце
выдержит такое.
Но сердца «болели» и у тех кто уехал оттуда уже навсегда. Пусть не всегда
далеко, но возврата уже не было. И эта боль осталась на годы, до самой смерти.
И говорить о ней трудно, но и молчать нет силы.
«Все, что вижу, мне все дорогое:
И поля, и луга, и леса
Это наше богатство лесное,
Это наша лесная краса.
Посмотрю я на свою деревню. Она стала уж не та, уехали люди помаленьку
осталась одна пустота. Поверьте, в деревне Спирино нет ни одной живой души.
Каждый раз вспоминаю я деревню родную, вспоминаю я родные времена.
Вспоминаю я ушедших из деревни, хорошо их помню имена.»
Такие горькие и светлые слова памяти о деревне и земляках записала в своей
тетради Екатерина Захаровна Завьялова (в девичестве Ладыгина), бывшая
жительница д. Спирино.
Да, а ведь совсем скоро и след может затеряться. И не узнают праправнуки
Спиринцев о том как жили их потомки.
И хочется быть сопричастной к рассказу о людях этой деревни, которые так
трогательно пишут о ней:
«И родились мы в этой любимой деревне. А кругом — все поля, да луга, да
угодья лесные. И хлеба колосились у самой избы. И живут в моем сердце все те
же перезвоны ржаные, и луга, и стога. И задворки отцовской избы. А по свежим
снегам проносились веселые свадьбы, и пестрели на санках дерюжные наши
ковры.
До чего же давно прошумели все эти забавы. И теперь вспоминаем всё мы. А
помнишь, Катя, как хорошо было в нашей деревне любимой, но плохими
оказались все мы.
Помнишь, как в детстве оравой купаться ходили на мельницу в Трифон, в
Семенов бучаг (Катя, этот бучаг в честь твоего деда Семена, тут недалеко было
его гумно и овин на горе)», - это строки из письма к Екатерине Захаровне, к
сожалению, не известно от кого.
И все же из воспоминаний хочется вернуться, нет не в реальность, конечно, а в
те годы, куда еще может довести нас тонкая нить соединяющая нас с прошлым.
Итак, в деревне 70 -х годов насчитывалось более 80-ти домов, и проживало там
где -то около пятиста человек, но война внесла свои коррективы. С фронта не
вернулись 38 человек. В более половины деревни постучалось это горе.
Как вспоминает бывший житель д. Спирино Бородулин Александр Федорович
(1932 г.р., ныне проживающий в Москве): «Горе о погибших принимали все
жители деревни, собирались в том дому и оплакивали. Это была хорошая
традиция. Так же и на фронт провожали всей деревней до оврага шли. Там
росстань была».
Но помните в воспоминаниях прозвучало такое - время родное. Трудное,
горькое время войны — стало временем их детства и юности.
Трудное, но родное время -вот так бывает ведь время родиться, как и Родину не
выбирают.
И вот они совсем еще юные в одночасье становятся полноправными
«работниками колхоза «Красный партизан» многие из них, кто постарше,
бывали, конечно, на заседаниях правления колхоза и наравне со взрослыми
тянули тяжелую ношу войны.
Читая протоколы заседаний правления спиринского колхоза «Красный
партизан», не устаешь удивляться внутренней силе русского человека, готового
жертвовать собой во имя высокой цели. Такой целью была победа. Вот протокол
заседания от 2/IV — 1942 года: Слушали телеграмму тов. Сталина о проведении
весеннего сева в 1942 году. Выступление тов. Воронова, который в своем
выступлении говорит, что необходимо организовать звенья для заготовки
удобрений, создать комиссию.
Постановили.
Внутренний распорядок решили принять такой: подъем с 5 часов, выход на
работу с 6 часов утра до 11 часов. С 11 часов до 2 часов обед, с 2-5 час работать,
с 5 ч до 6 ч. подкормка лошадей, работа с 6 часов до 10 часов вечера.
Зная, какой неимоверно тяжелый труд крестьянина, я с трудом могу себе
представить, как они это все выдерживали, еще при скудном питании,
практически без лошадей: пахали и сеяли на себе и на быках.
А собрание колхоза «Красный партизан» продолжается:
«Слушали:
Выделить севцов на весенний период.
Постановили:
Выделить севцов Бородулина Ф из 2-ой бригады, Думцева В. Из 1-ой бригады.
Слушали:
Об организации звеньев.
Постановили:
Организовать звенья, разбить рабочую силу, звеньевых оставить старых,
закрепить за ними участки».
Перелистывая страницу за страницей тетрадь, где коротко, но точно, словно
вехи, проходит один из самых страшных годов 20 века -1942.
Где за каждой строкой «слушали», «постановили» решается судьба целой
деревни или одного человека.
Вот протокол заседания правления №14 от 9 июня колхоза «Красный партизан»
Бурдовского сельсовета, председатель Голубев П.Е., секретарь Лебедева К.К.
Слушали:
О выделении в ремесленное училище Ладыгина Владимира Захаровича
согласно поданного им ранне заявления.
И вот 16 летний подросток в 1942 году уехал учиться в Р.У. г. Горький. В 1943,
возвращаясь домой, срывает стоп — кран в поезде, т. к. он в Мантурове почему
-то не остановился, получает реальный срок, но в 1944 году по его просьбе
отправляется на фронт, в штраф — батальон, получает легкое ранение после
которого воюет в 62 армии, участвует во взятии Берлина, а в 1951 году
заканчивает офицерское училище.
Судьбы человеческие из скольких невероятно сплетенных нитей вы сотканы,
иногда такой узор получается в итоге, что просто ахнешь. Как важно все -таки
заложить в человеке, с самого его рождения, внутренний стержень, который
поможет ему не согнуться, выстоять, и, расправив плечи победителем пройти
по жизни.
И, глядя на судьбы многих крестьянских ребятишек из этой деревни и из других
наших деревень, понимаешь, что этот стержень у них был.
Из воспоминаний Александра Федоровича Бородулина: « Работали в колхозе
очень здорово. Ребята -подростки заменили мужиков.
Цветков Василий 1926 г.р., Думцев Сергей 1924 г.р, Коммисаров Владимир 1929
г.р., Голубев Алексей 1931 г.р, Ершов Юрий -1933 г.р. и другие. Из девчонок Бородулина Мария, Цветкова Тамара -1926 г.р., Думцева Александра -1926 г.р.,
Чистякова Нина -1926 г.р., Ладыгина Екатерина- 1928 г.р., сестры Подобины и
другие».
Я не случайно пишу вроде бы не знакомые многим имена и фамилии тех
подростков из д. Спирино, которые уже стали частью истории огрормной нашей
страны. Им и было -то тогда 12 -16 лет, а они смогли, они сделали это. Да, и
потом два страшных голодных послевоенных года не сломали их, как у
Маяковского, помните: «Гвозди бы делать из этих людей....»
Вспоминают Спиринские такой случай, как-то пришел в поле уполномоченный
из Кологрива, а там женщины на себе за веревку борону таскали, и решил им
помочь, взялся за веревку (женщины перемигнулись и немного ослабили), он
поупирался и говорит: «Да, женщины, тяжело.»
А так, работа работой, но и для озорства времени хватало. И в войну было
веселье, шутки, балавство.
И вся спиринская детвора: Шурик Грунин (т. к. мать была Аграфена), и Шурик
Нюрин, и Катька Захарова, и все Кузенковы (Как вспоминает Александр
Федорович Бородулин: «Еще моего прадеда звали Кузьмой. Вот и пошло : дед
мой -прозвище Кузенок и все его дети звались Кузятами), и Манька Власова
(так звали отца), да и многие другие, Рыжий Волк; например (тот самый
Владимир Ладыгин) — все они тогда были молоды.
Как -то вся эта бригада отправилась на сенокос в Лаптиху (это в 4-х километрах
от деревни), рядом паслись Хаповские коровки, так они не долго думая, решили
тайно от пастуха подоить коров и подкрепиться, что они и сделали.
А между тем на очередном заседании правления Спиринского колхоза слушали
письмо колхозников с/артели имени Сталина, Борского района о выделении
подарков героическому населению Ленинграда и постановили:
«Выделить из колхоза 2 головы крупного рогатого скота весом 1,5 ц, и 2 кг меда
и отправить в Мантурово не позднее 12 марта 1942 года».
Да разве можно рассказать обо всех и обо всем! Нет, просто невозможно
вместить в небольшую статью историю даже одного поколения. И все же хотя
бы чуть прикоснуться нужно. Очень нужно понять, почувствовать и
сопереживать, а еще гордиться.
А деревня и сейчас стоит на горе, смотрит своими полуразвалившимися домами
на заросшие поля, на высокие такие сказочные леса, слушает по ночам
журчание речки Варзенги. Она разделила участь других Кологривских
деревень. А они, ее дети, о ней помнили и чувствовали вину перед ней и
плакали о ней, но ничего уже не могли вернуть: «Мы приехали в родную
деревню, но не встретили нас наши милые мамы. Видно им стало все равно.
Пусть земля им будет пухом, не обижайтесь на нас. Обошли мы всю деревню
родную свою. Горько плакали, как жалко нам ее было. Не было дорожек,
тропинок и все заросло кругом, но по деревне мы с песнями прошли и пели
частушки, как раньше в праздники бывало. Любимая деревня и развалёные
наши дома - сжимало сердце у всех, но уходить нам из Спирина не хотелось.
Ведь кругом такая благодать родная.»
Слова написанные жительницей д. Спирино Екатериной Ладыгиной, сказаны от
самого сердца. И что можно тут добавить.
Деревня Спирино, уходя они верили в твое воскрешение, но и остаться они не
могли, видимо, так было нужно.