Мысли о русской истории. Опыт ее философского обобщения

1
С. А. Мицек
Мысли о русской истории
Опыт ее философского обобщения
Николая Михайловичу Карамзину,
Сергею Михайловичу Соловьеву,
Василию Осиповичу Ключевскому - посвящается
2
Вместо предисловия
Данный труд – не есть труд профессионального историка, перед которыми автор низко склоняет голову. Тем не менее, мы считаем, что любой
человек, изучающий историю, имеет право делать из нее выводы, которые
послужат уроком для того общества, в котором он живет. Так и русская история служит уроком для будущих поколений русских людей, и нам надо на
ней учиться, чтобы, двигаясь вперед, не повторять прежних ошибок.
Польза от подобных обобщений еще и в том, что автор, не являясь
профессиональным историком, пытается делать обобщения «со стороны», не
вдаваясь в ненужные и излишние в таком труде детали и подробности, концентрируясь именно на выводах. Труды профессиональных историков служат для него ценнейшим материалом.
Повод к написанию представленной книги состоял в том, что многие наши ошибки проистекают из незнания истории лицами, принимающими
решения, из-за неверного толкования истории, из-за догматического и мифологического ее понимания. В связи с этим автор и решил представить свои
обобщения, а насколько они адекватны и своевременны, судить теперь придется читателю.
Книга предназначена всем тем, кто размышляет о судьбе России, ее
прошлом, настоящем и будущем, кто хочет изменить жизнь в ней к лучшему.
3
ОЧЕРК I
В начале были декабристы
Многое, хорошее и плохое, из того, что мы видим в современной
России, таит свои корни в ее истории. А история ее последних 175 лет в значительной степени была предопределена декабристским восстанием.
Большинству участников восстания до того, как они его совершили,
хорошо жилось на белом свете. Они входили в привилегированное общество,
жизненные тяготы их не касались. Да и в целом эпоха милостивого царствования Александра I Благословенного была очень счастливой для русского
дворянства. У них были все привилегии, а от обязательной службы их освободили. Общественные нравы за 100 лет до восстания сильно смягчились:
пытки, казни ушли в прошлое, а репрессии (весьма ограниченные) батюшки
Благословенного Царя – Павла Петровича постепенно тоже забывались, благо многие из репрессированных вернулись из ссылки и заняли достойное место в обществе. Новый Царь правил милостиво, допускал вольности, разрешал свободно ездить за границу и впитывать там «передовые» идеи. Печатались книги, газеты и журналы, открывались вузы и лицеи, все, казалось бы,
шло хорошо.
А какие прекрасные балы давались в Петербурге, в Москве, даже в
провинции! Как блистали нарядами дамы, как кружились в вальсе роскошные пары! Оркестр играл мазурку, после бала было хорошее угощение и интересные разговоры с интересными людьми, сватовство и любовные романы.
А в домах и в усадьбах зимой весело трещала печка. Летом выезжали на природу в имение, развлекались охотой, ходили в лес за грибами и ягодами. Вся
семья собиралась за столом, слушали рассказы отца или деда о своих былых
походах, вечером читали вслух или слушали музыку.
Да, счастливым временем для русского дворянство были 1801-1825
годы. Наиболее просвещенные из них, читая зарубежных философов и, побывав за границей, начинали критически оценивать состояние русского общества. Многих ужасало положение крепостных, совершенно бесправных, не
имевших никакой защиты от эксплуатации и прямых издевательств своих хозяев, никаких жизненных перспектив. А еще их возмущало отсутствие свободы, невозможность открыто высказывать свои взгляды в печати и влиять
на политические решения, запрет на распространение некоторых книг, отсутствие в России парламента, других выборных органов власти.
Война 1812 года, огромный подъем душевных сил народа, который
увидели многие дворяне, усилил их стремление помочь крепостным, другим
не привилегированным слоям общества, осуществить для этого необходимые
изменения в стране. Они предполагали освободить крестьян от крепостной
зависимости, наделить их землей, хотя и с «отрезками» в пользу помещиков
за эту свободу. А также учредить демократические свободы и избрать парламент.
4
Некоторые из мер декабристов, однако, «дурно пахли» уже в зародыше. Например, Пестель предлагал изгнать из России всех евреев. В духе
теории Смита и других экономистов планировалось введение свободной торговли, что могло ущемить интересы русских купцов и промышленников в
конкуренции с более передовыми европейскими и американскими предпринимателями.
Эти особенности доктрины декабристов мало изучались, особенно в
советский период, дабы не испортить их светлый образ. Но именно они делали последствия декабристского восстания в случае его успеха весьма неоднозначными.
Декабристы собирались почти открыто, и власти прекрасно знали
об их активности, но император, который испытывал угрызения совести за то,
что не воспрепятствовал в свое время другим заговорщикам убить его отца,
отказывался их арестовать. «Не мне и судить», - говорил он агентам. Так декабристы и «дожили» до дня восстания, почти не тронутые арестами. А аресты, проведенные после 14 декабря, не предотвратили восстания Южного
общества, которое случилось через несколько месяцев. В этот краткий период между 14 декабря и восстанием Южного общества власти могли пресечь
любую попытку восстания, прояви они больше профессионализма.
Декабристы сразу отмели мирный, реформаторский путь осуществления своих идей. Они считали, что царь не пойдет ни на какие серьезные
реформы, и поведение Александра I, который после отставки Сперанского,
похоже, действительно утерял интерес к преобразованиям, укрепляло их в
этой уверенности. Кроме того, их вдохновлял пример Великой Французской
Революции, которая, как им казалось, дала огромный прогресс развитию и
Франции, и всего человечества, несмотря на все ее «издержки».
Надо все же признать, что и правительство не сделало шагов
навстречу этой «оппозиции». Привлеки оно их в правительство, в различные
комиссии, возможно, получив практический опыт государственного управления, многие из декабристов поняли бы сложность управления Россией,
наивность и порочность многих своих представлений. Но власть этого не
сделала, толкнув оппозицию на крайний путь. Могло бы что-то произойти
иначе, пойди власть на такое сотрудничество, сейчас уже вопрос праздный.
Итак, в результате своих умозаключений, декабристы встали на
путь восстания, на путь насилия. Планировался вооруженный захват Зимнего
Дворца и истребление царской фамилии, чтобы навсегда подавить сопротивление противной стороны. Впоследствии это успешно осуществили на практике большевики. В этом отношении тем более нелепым представляется их
поведение в день восстания. То, что они не провели достаточной пропаганды,
в результате чего многие солдаты, большинство из крепостных крестьян, не
понимали их действий, а некоторыми офицерами-декабристами были попросту обмануты, - еще как-то можно понять. Они опасались арестов, не было
времени, реакцию солдат на открытие правды они не могли предвидеть.
Но то, что эти взрослые мужчины, в большинстве своем боевые
офицеры, прошедшие войну, и не одну, просто вышли на Сенатскую пло-
5
щадь и там стояли, записав в программе истребление царской фамилии, - это
не поддается ни логическому объяснению, ни оправданию. Либо действуй
решительно, раз уж затеял восстание, да еще с такой программой, либо вообще не предпринимай его – казалось бы, это ясно любому разумному человеку. Через 100 лет г-н Ульянов-Ленин это прекрасно понимал. Или они
надеялись, что Николай I сдастся им на милость, что его войска не окажут
сопротивления и разбегутся и можно будет обойтись «без кровопролития»,
без братоубийственной войны? Или, что «в случае чего» их великодушно
простят, прочитав их программные документы? По-моему, такого не может
вообразить даже школьник.
А поведение г-на Трубецкого, назначенного диктатором, который
не явился на площадь, но бегал по соседним улицам и смотрел, что же там
происходит? Неужели такой поступок можно назвать иначе, чем малодушием, предательством своих друзей. Он сомневался в правильности их действий?
Тогда зачем же он, взрослый человек, офицер русской армии, вообще ввязался во всю эту историю?
А г-н Якубович, которому было поручено убить Николая I? А ведь
тот даже не скрывался, был все время «на виду», руководил поддерживающими его войсками. А г-н Якубович подъезжал к Николаю, и только раскланивался с ним. Что это, если не трусость и предательство? Или он тоже сомневался? Тогда зачем он, взрослый и здоровый человек, офицер, брал на себя такое обязательство перед своими товарищами?
А ведь шанс победить у декабристов вполне был, ибо власти первое
время проявляли растерянность, войска колебались, некоторые просто ничего не понимали и считали, что имеет место династический конфликт. Мужественно держался в первую очередь Николай I, который не покинул столицу,
не бросил верные ему войска, не удрал вместе с семьей в безопасное место,
как это делали многие правители до и после, и его твердое поведение во многом и определило поражение восстания.
А теперь представим, что было бы в случае победы декабристов.
Итак, Трубецкой явился на площадь, возглавил восставших, энергично руководил верными ему частями, которые заняли ключевые точки города. Одни
части удалось «распропагандировать», пообещав одним вольную, другим демократию, третьим привилегии, они поддержали восставших или остались
нейтральны. Другие, наиболее верные престолу, пришлось перебить, не считаясь с жертвами. Убили Милорадовича, убьем и других «с той стороны», в
том числе и ветеранов прошлой войны, а уж солдатушек совсем считать не
будем. И Якубович не расшаркивался, а с первого «захода» убил главу «противной партии», Николая I, чем обезглавил силы, поддерживающие существующий порядок.
Итак, императорские войска рассеяны, декабристы в Зимнем Дворце. Петербург контролируется верными им войсками. Николай Павлович
убит, его брат Михаил запуган (арестован, убит?), другой брат, Константин,
интернирован верными людьми в Варшаве. Революционное правительство
приступает к своим первым шагам. Вот оно издает декрет об отмене кре-
6
постного права – и эта весть как степной пожар распространяется по всей
России. Когда крестьяне понимают, что это все всерьез, что власть действительно их освободила, что они действительно свободные люди, как они реагируют? Правильно – «красным петухом», пугачевщиной. Горят дворянские
усадьбы, маленькие островки культуры в некультурной стране. Убиты в своих имениях представители класса «эксплуататоров» - Пушкин, Тютчев, Вяземский, Жуковский. Женщины, прекрасные русские дворянки - изнасилованы, многие убиты. Повешены и зарублены местные чиновники – в массе своей тоже дворяне.
Как реагирует революционная власть? Правильно – посылает войска усмирять взбунтовавшихся крестьян, благо у власти дворяне - революционеры. Им жалко Пушкина, своих жен и дочерей, родственников и родственниц. Происходит кровавое подавление крестьянских выступлений. Среди революционеров начинаются разногласия, они стремительно теряют социальную базу. Ужас от творящегося насилия охватывает страну, большинство
дворян ненавидит новую власть. Другие слои общества тоже не особенно ее
поддерживают: крестьяне – из-за подавления их выступлений против помещиков, купцы – против засилья иностранного капитала, который хлынул в
страну после открытия рынков и проведения либеральной экономической
политики. Далеко не все воинские гарнизоны и не вся провинция признает
новую власть, монархические убеждения еще очень сильны, пользы в парламенте и в свободе прессы видят очень немногие, зато насилие – у всех перед
глазами.
И вот тут появляется «сильный человек», боевой офицер прошлой
войны, популярный в армии, который возглавляет восстание армии уже против революционного правительства. Революционные комиссары, отправленные в провинцию и гарнизоны, повешены или перешли на сторону взбунтовавшейся армии. Большинство офицеров поддерживает нового диктатора, он
идет маршем на Петербург, где арестовывает революционеров и восстанавливает императорскую власть – чудом уцелевшего Михаила или жестко, почти насильно вызванного из Варшавы перепуганного Константина. Чтобы
придать ему уверенности, при нем образуется регентский совет во главе с
лидером контрреволюции.
Декабристы схвачены, большинство повешены. Не пять человек, а
сотни, тысячи. Им не могут простить развязанной бойни. Революция навсегда дискредитирована, а монархическая власть лишь укрепилась после перенесенных испытаний. Большинство образованных людей, напуганных ужасами декабризма, понимают, что монархия – наилучшая форма правления
для России при всех ее недостатках.
После нескольких лет наведения порядка и искоренения «крамолы»
власти приступают к настоящим реформам, поняв, наконец, что декабризм
родился не на пустом месте, что это не просто преступная шалость. В стране
проходят те же реформы, но без реформ политических, невостребованных
страной. Зато крепостное право, сначала временно введенное, затем отменяется навсегда, но в условиях жесткого контроля со стороны властей. Это
7
происходит в 1840-х гг., примерно на 15 лет раньше, чем имело место в реальности.
Декабризм дал нам несколько уроков, совершенно не усвоенных ни
тогдашней властью, ни последующими, и плохо понятых другими слоями
общества. Они состоят в следующем.
1. Россия не сможет навсегда изолироваться от идей из-за рубежа, в
первую очередь с Запада, который идейно ближе образованной части общества.
2. Чрезвычайно опасно, когда образованные. Думающие и граждански ответственные люди не имеют ни влияния на политические решения, ни
трибуны на ознакомления общества со своими идеями.
3. Идеи, приходящие с Запада могут быть неадекватны России или
непонятны большинству ее граждан, хотя эта неадекватность и непонятность
может оказаться временной. Проходит одно – два поколения, и они уже и
адекватны, и понятны.
4. Любой политический деятель, желающий осуществить кажущиеся ему необходимыми преобразованиями должен представлять, как они будут восприняты страной. И если у него нет уверенности в позитивном восприятии, то как же он убедит сограждан в своей правоте?
5. Сложные социальные вопросы не решаются кровопролитием.
6. Никакие материальные привилегии не смогут удержать людей от
«неудобных» вопросов и от гражданской активности.
7. Опасна не только классовая война, но и раскол в правящем классе,
часть которого может выступить в защиту других слоев общества.
8. Правящему классу крайне необходимо понять нужды и кровные
интересы других слоев общества, чтобы адаптировать их к своим, найти необходимые компромиссы. В противном случае решения этих вопросов станет
делом совсем других слоев общества, которые вряд ли будут способны к каким-либо компромиссам с правящим классом.
Уроки не были усвоены. Декабризм и судьба его участников в
огромной степени повлияли на дальнейшее развитие русского общества, породили раскол в правящем классе, который закончился в итоге катастрофой
1917 года.
Декабризм породил еще одно уникальное явление, свойственное
именно русской истории, а именно: явление, при котором привилегированный и образованный класс самоотверженно борется не за, а против собственных интересов в имя интересов нищего и обездоленного большинства.
Эта борьба на самоуничтожение была продолжена последователями декабристов, и привела в итоге к истреблению целого слоя русского общества, который веками был двигателем и основной опорой его развития.
8
ОЧЕРК II
Николай I
Вступивший на престол в 1825 г. император Николай I был совсем
не похож на тот образ, который рисовали впоследствии Герцен и другие революционеры. Он не был ни дураком, ни ретроградом. Он как раз обладал
проницательным умом, огромной работоспособностью, мужеством, был искренним и горячим патриотом своего Отечества. Похвальные слова, сказанные в его адрес Пушкиным, не так-то легко было заслужить.
Николай Павлович прекрасно понимал положение в стране, проблемы, перед ней стоящие. При нем работали многочисленные комитеты, готовившие реформы, и именно на их труды, на собранные ими громадные материалы смог впоследствии опереться его сын, Александр II, Царь – Освободитель. Великие реформы без подготовки не делаются.
Не был он и жестоким. Его биографы, в том числе те, кто писали в
21 веке, показывают нам фигуру симпатичного и доброжелательного человека. Многим в своей жизни он помог, включая и «либеральных» литераторов.
И при жизни, и последующие поколения осуждали его за казнь пятерых декабристов. Как ни отвратительна любая казнь, надо все же признать,
что на фоне массового истребления ни в чем не повинных людей, учиненного
в 20 веке большевиками, трудно осудить руководителя страны, казнившего
пятерых заговорщиков, выступивших с оружием в руках против тех основ
жизни, которые монарх обязан защищать по своему предназначению. Заговорщиков, решивших убить не только его самого, но и жену, и детей его, а
при необходимости – и многих других невинных людей. Такова логика любой революции. Много позже в демократической Франции президент Шарль
де Голль дал согласие казнить террориста, обстрелявшего его автомобиль, в
котором ехал не только он, но и его жена. До того он миловал террористов,
угрожавших только ему лично.
Поступок Николая I объясним тем более, если мы учтем время, в
которое он жил, и давление, оказанное на него ближайшим окружением. Сенат, как известно, предлагал казнить куда большее число заговорщиков, на
что Николай не согласился.
Тяжелая это дилемма - осуждать ли нам сегодня Николая Павловича за казнь пятерых декабристов. Нам, с сегодняшними знаниями о том, что
было потом с нашей страной. Но вспомним, как милостиво обошелся его
правнук, Николай II с большевиками. Их не казнили – отправляли только в
ссылку, откуда они легко убегали за границу. Наверное, он руководствовался
при этом своем «либерализме» чувством стыда за казнь декабристов своим
прадедом. Чем большевики отплатили Николаю II за его либерализм? Правильно – подвалом дома Ипатьева, убийством всей его семьи. Временное
Правительство в июле 1917 г. также очень «гуманно» поступило с большевиками, хотя легко могло перестрелять их на волне народного негодования. Что
после этого было – хорошо известно. А немецкое правительство, которое
определило Гитлеру весьма легкое наказание после провала «пивного» путча?
9
Что он потом успел натворить также всем известно. А Юлий Цезарь, который
простил своих бывших соперников, сторонников Помпея, которые затем его
убили? Вспомним обо всем этом, и не будем слишком сурово осуждать императора Николая I.
Ненавидели его и за то, что он держал декабристов в ссылке вплоть
до самой своей смерти, и разрешил им вернуться в Европейскую Россию
лишь его сын, когда они уже были глубокими стариками. Как известно, Цесаревич Александр предлагал отцу простить их еще в 1830-е годы. Возможно,
цесаревич был прав, и отцу его надо было все же простить декабристов.
Можно предположить, что возвращение декабристов из ссылки через пять
или десять лет после приговора оздоровило бы атмосферу в обществе, прекратило бы раскол среди его элиты. Возможно и так, но и при условии
непременной лояльности возвращенных декабристов новому государю и его
правительству. А ведь большинство их [пусть поправят меня историки] каяться совсем не желало ни во время судебного процесса, ни после него, и о
помиловании никто не просил. Ответ Александра Одоевского на гениальное
стихотворение – послание Пушкина хорошо известен, и никем из них оспорен не был. Где была гарантия, что они, тогда еще молодые и здоровые, и
при этом не раскаявшиеся, не начнут свое дело сначала?
Основная беда Николая I (если не считать его очевидных просчетов
во внешней политике) была в другом. Он, похоже, искренне полагал, что
страной можно управлять, опираясь исключительно на волю монарха и преданную ему бюрократию. Что просвещенный и деятельный монарх сам сможет решить проблемы общества, и что сотрудничество с этим самым обществом ему не нужно. Поразительные пример: когда в начале Крымской войны
ему доложили о патриотическом подъеме в обществе, он ответил, что это не
их (простых граждан) дело - судить о политике. Иными словами, что поддержка граждан монарху не нужна, им следует лишь исполнять приказы. Известно, как он противился введению института адвокатуры, искренне полагая,
что адвокаты бесполезны, поскольку граждане и так находятся под защитой
закона. Неприязнь его к адвокатам вызывалась тем, что среди лидеров французской революции было много адвокатов (Мирабо и другие).
Результатом подобной теории стало создание режима, при котором
мысль, интеллект, суждение о политике, обществе, его проблемах не поощрялись. Общества без независимых судов, без свободы мнений в прессе, без
обратной связи власти и общества. Критически мыслящих людей, интеллектуалов Николай считал болтунами, краснобаями, от которых нет никакого
толку. Претензии его можно понять на фоне последующей нашей истории, но,
доведенная им до крайности подобная позиция привела страну к кризису, а
отношения в обществе - к полному абсурду. Лучшие качества императора твердость, стабильность, разумный консерватизм при таких крайностях превратились в собственную противоположность, точно так же, как через 100
лет превратились в нелепость доведенные до абсурда принципы большевизма.
Какое-то время страна могла жить и развиваться в такой обстановке, реализуя накопленный им за прошлые столетия потенциал, – творения Пушкина и
10
гоголя тому свидетельство. Но рано или поздно система должна была дать
сбой.
Отсутствие обратной связи с обществом, которое было принуждено
молчать, привело к тому, что в какой-то момент император перестал получать объективную информацию, несмотря на неплохо организованную разведку и дипломатию, на разветвленный бюрократический аппарат и Третье
отделение. Кто-то делал это из-за собственной некомпетентности, кто-то из
страха, а кто-то из царедворческой лести, прекрасно зная, что император хочет, а что не хочет слышать. То, что казалось следованием принципам, оказались верным путем катастрофе, и привел к ней страну сам Николай Павлович.
Созданная им система породила не столько порядок, сколько колоссальный, порождаемый именно самим бюрократическим аппаратом. Этот последний оторвался от своего создателя и стал жить по собственным законам,
с которыми – парадокс! – даже воля монарха не могла справиться.
Чиновники не только брали взятки. Они интерпретировали российские законы и волю монарха, так, как считали правильным и нередко в свою
пользу. Усилиями аппарата император и его окружение получали искаженное
представление о происходящих в стране процессах. Были, конечно, люди, которые знали истинное положение дел, но доводить ее до монарха либо не
решались, либо это приводило к отставке «правдолюбцев» и отдалению их от
трона. Свободной прессы, которая могла бы рассказать властям правду, не
было. И эта система, с неуклонной решимостью проводимая в жизнь железной волей монарха на протяжении трех десятилетий, в итоге привела к тому,
что и должно было произойти: к полному отчуждению власти от народа, к
утере контроля над страной, хотя она создавалась изначально именно ради
контроля. И когда мы видим в русской общественной жизни такие малосимпатичные фигуры, как Чернышевский, Писарев, Добролюбов, и прочая, прочая, следует помнить, что это была болезненная реакция на отчуждение от
власти.
Решающую роль все эти системные пороки сыграли в начале Крымской войны, когда дипломаты и разведка дали императору неверную картину
того, как поступят правительства великих держав, каково истинное соотношение сил русской и иностранных армий в предстоящем конфликте. Даже
Паскевич, верный друг и опытный военачальник, не решился отговорить Николая от начала военных действий против антироссийской коалиции, хотя
ясно понимал их последствия. Николай I недооценил стремление Турции к
сопротивлению, решительность западных держав в противостоянии политике
России. Им совсем не надо было усиление России в Европе. Судьба балканских славян их мало заботила.
Николай счел Наполеона III слабаком, но тот оказался куда более
«крепким орешком», а Франция достаточно мощной военной державой. Потрясение от разгрома русской армией Наполеона I уже было преодолено
французским обществом, и им двигала жажда отмщения. Сам же Наполеоном III желал ответить Николаю за нанесенную тем обиду. Николай надеялся,
что дружеские и родственные связи с Британской монархией удержат Ан-
11
глию от участия в коалиции – не помогло. Он так и не понял, что в Англии
уже тогда монарх следовал не личным симпатиям, а интересам своей страны.
Надежды на хорошие отношения с королевой Викторией оказались иллюзией.
Россия начала войну под флагом освобождения славян от турецкого
гнета. Но стоили ли эти единоверцы военных усилий, тысяч русских жизней?
Вспомним, что Болгария, ради которой были принесены эти жертвы, затем в
двух мировых войнах воевала против России. Это называется благодарность?
Николай рассчитывал, что его поддержит Австрия (хотя бы дипломатическими мерами и хотя бы из чувства приличия), которую он только что буквально спас, раздавив венгерскую революцию. Но эта самая Австрия заняла
враждебную позицию, придвинув войска к русским границам, фактически
блокировав русскую армию. А Пруссия, которую еще Александр I столь великодушно спас от ига Наполеона? Помогла она России? И вообще - что получила Россия, потратив сотни тысяч жизней своих сыновей на освобождение Европы тридцатью годами ранее? Антироссийскую коалицию? Хороший
урок будущим российским политикам, стремящимся решать за другие народы, что тем следует делать.
Подводя итоги царствованию Николая I, признаем, что оно являет
собой суровый приговор тем политикам, которые, отвергая резкие социальные перемены, впадают в крайность противоположную – в нежелание ничего
менять. Нарастание нерешенных проблем, пороков общества, которые становятся видны все большему числу людей, но которые власть упрямо не желает
признавать, приводит к цинизму, утрате идеалов, к тяжелому кризису общества. «Я сдаю тебе команду не в порядке», - сказал Николай I перед смертью
своему сыну, будущему царю Александру II.
Время Николая I породило еще одно явление, которое до сих пор
отправляет гражданскую жизнь в России, а именно: ненависть к правительству со стороны наиболее думающей и активной части общества. Оно не раз
затем будет повторяться в ходе русской истории, препятствуя какому-либо
компромиссу между разными слоями общества, мешая взвешенной и осторожной политике. А поскольку общество не научилось извлекать уроков из
своей истории, трагический сценарий будет повторен вновь и вновь: сначала
долгий «застой», отвергающий какие-либо реформы, а затем крутая «ломка»,
сметающая на своем пути и хорошее, и плохое, что было в прошлом.
Система, созданная Николаем I как ответ на выступление декабристов, породила глубокий раскол в русском обществе. Казнь и ссылка декабристов вызвали ненависть, горечь, стремление к отмщению у их друзей, родственников, просто сочувствующих. Эти чувства передались затем потомкам.
Так был порожден конфликт, который разорвал в итоге Россию на части.
Будь обе стороны российской элиты гибче, русское общество пошло бы по
другому пути.
12
ОЧЕРК III
Александр II Освободитель и реформы
Александр II хорошо понимал многие из проблем, порожденных
предыдущим царствованием. Потому и реформы он начал немедленно, и
главное, объявил «гласность», дал стране высказаться. И тут же на страну
обрушился шквал мнений суждений, критики. Оказалось, что рабье молчание
и всеобщее «единое мнение» - это иллюзии, а страна расколота мнениями и
позициями, а потом – и различными партиями. Все это, оказывается, лишь
«дремало» под спудом цензуры, и немедленно вышло на поверхность, как
только это стало возможным. Горький урок для тех правителей, которые считают, что, запретив говорить, они создадут тем самым подлинное единство
мнений.
Выяснилось также, что по многим позициям мнение различных частей русского общества, от революционеров до консерваторов, было единым
(исключение составили лишь крайние мракобесы, но их оказалось меньшинство). Отмена крепостного права стала всеобщим требованием, не только по
нравственным, но и по экономическим соображениям. Большинству стало,
наконец, понятно, что крепостной не будет хорошо работать никогда, хотя в
течение ста лет перед этим вопрос сей был предметом серьезных дискуссий.
Ясно стало, что телесные наказания столь противоречат нравственному, христианскому чувству, что не могут быть терпимы, да и не может
быть сознательным гражданин, которого могут выпороть на законных основаниях. Большинству образованных людей стали очевидны и необходимость
публичного обсуждения общественных проблем, путей развития страны, хотя относительно пределов этих дебатов существовали серьезные разногласия.
Во многом было единство и относительно судебной реформы, так как старый
суд превратился в фарс, когда за взятку можно было получить любое решение при полном отсутствии прений сторон и объективного рассмотрения дел.
Необходимость военной реформы также была очевидна, так как
трагическая судьба рекрутов была у всех перед глазами. Тем более что рекрутский набор не был типичен для России – он существовал менее 150 лет.
Парадокс, что при всей суровости рекрутского набора большая часть населения не имела военного обучения, и громадная страна была способна выставить лишь относительно небольшую армию.
Под знаком осознания всех этих проблем и начался в России великий 1856 год. Год, когда все общество пришло в движение, когда самые заскорузлые его слои стали обсуждать назревшие проблемы, осознали необходимость перемен. Когда казалось, что достигнуто, наконец, долгожданное
единство русских людей: дворян и крестьян, интеллигентов и чиновников,
либералов и консерваторов. Думалось тогда многим, что если все понимают
необходимость перемен, то и бед на русской земле больше не будет, и скоро
наступит счастливая жизнь. И написал молодой Лев Николаевич Толстой,
что много потерял тот, кто не жил в России в 1856 году. Это был год, который повторился вновь ровно сто лет спустя.
13
А потом очень скоро стало ясно, что русские люди видят решение
своих проблем совсем по-разному, что нет между ними единства, и что
власть тоже многого не осознает. И ждали Русскую землю новые разочарования и потрясения. Все это потом не раз повторялось вновь: в 1905, в 1917, в
1956, в 1991. Делая шаг вперед, общество порождало новые проблемы и новое недовольство.
Но вернемся к императору Александру Николаевичу. Большинство
задач он и его сподвижники решили достаточно успешно, хотя и породили
новые противоречия. Самой проблемной оказалась, естественно, крестьянская реформа, затронувшая основную часть населения страны. Наиболее тяжелым, обидным и непонятным для крестьян были отрезки и выкупные платежи. Смириться с отдачей земель, которые веками принадлежали крестьянской общине, они не могли. Платить в течение последующих 50 лет выкупные платежи за полученную свободу было также тяжело, несправедливо,
обидно. Перед реформой крестьяне наивно полагали, что царь-батюшка просто даст им волю вместе с землей (и своей, и барской), а дворянам будет
«платить жалование». Никак они не могли предположить, что жалование
царь-батюшка будет платить дворянам за их же счет.
Отрезки и выкупные платежи заложили бомбу под российскую государственность, дали громадный козырь в руки революционерам. [Они,
правда, воспользовались этим козырем поначалу очень неумело, но об этом
потом]. Но что было делать Александру II? Просто ограбить правящее сословие России? - этого он не мог. Судьбу своего деда, Павла I, он помнил очень
хорошо. В комиссиях по реформе, в министерствах, ему противостояла сплоченная когорта лиц, не желавших расставаться со своими привилегиями, а
таких дальновидных людей, как Николай и Дмитрий Милютины, было мало.
Вот если бы декабристы были живы и не в ссылке! Если бы в комиссиях по
крестьянской реформе большинство составляли не реакционеры, а такие люди, как Никита Муравьев, Иван Пущин и близкие им по убеждениям! Это
вполне могло состояться, не будь 14 декабря 1825 года. Тогда и реформы были бы более продуманными. Опираясь на них, Александр II, возможно, добился бы варианта без отрезков, с меньшей суммой выкупных платежей, с
иными облегчениями для крестьян.
За эгоизм и нежелание поступиться привилегиями русское дворянство и монархия заплатило не страшную, а непоправимую цену. Выкупные
платежи пришлось отменить менее чем через 50 лет. Лишь тогда, когда на
дворе стоял не 1861-й, а 1905-й год, дворяне поняли, наконец, что надо чемто поступиться, чтобы сохранить главное. Но было уже поздно, ненависть,
разлившуюся за 50 пореформенных лет, было уже не остановить. И потеряли
русские дворяне не только отрезки, землю, и привилегии, но жизнь и Родину.
Распространению этой ненависти способствовал еще ряд причин.
Освобожденный от крепостной зависимости крестьянин формально мог
уехать, куда хочет, и делать, что хочет. Но налоги в России собирала община,
и при «выпадении» каких-то ее членов те же повинности распределялись на
меньшее число людей, за ушедших должны были платить другие, оставшиеся.
14
Иными словами, требовалась реформа налогообложения, что и было затем
сделано, но с большим опозданием. Кроме того, община выполняла функции
взаимопомощи, и потеря ее членов была ей невыгодна и по этой причине.
Таким образом, община естественным путем была помехой для свободы крестьянина. Кроме того, она, как хорошо известно, из-за чересполосицы и переделов участков мешала созданию эффективных фермерских хозяйств.
Иными словами, община, выполняя, с одной стороны, полезные функции,
мешала развитию производительных сил страны.
Другой проблемой стал быстрый рост сельского населения вследствие отмены крепостного права, частичной отмены телесных наказаний,
улучшения здравоохранения. Это привело к обезземеливанию крестьян Европейской России. В итоге в стране была заведена бомба, которая должна
была взорваться, и она взорвалась в 1905 году.
Власть могла бы предотвратить взрыв, если бы оперативно реагировала на возникающие проблемы. Но она не смогла этого сделать по ряду
причин.
Первая состояла в том, что под флагом «народолюбцев», «радетелей за народное благо» выступили революционеры, и власть опасалась (и небезосновательно, как показали дальнейшие события), что любая уступка революционерам есть шаг на пути к крушению российской государственности.
Другая была в том, что русские либералы, которые были куда более
умеренными, чем революционеры, требовали от царя реформ не только экономических и социальных, но и политических. Они требовали полной гласности, т.е. совершенной отмены цензуры, и созыва парламента на европейский манер, на что царь вплоть до 1905 года никак не мог решиться.
Великодушный и проницательный Александр II Освободитель не
был таким уж ярым противником парламента. Сказал же он, что завтра же
созвал бы парламент, если бы был уверен, что это не приведет к распаду России. Либералы ему не поверили, считали такую позицию слабостью или лукавством, а дальнейшие события (1917 г. и 1991 г.) показали, что император
был прав, что слишком рано введенная политическая свобода для всех привела-таки к распаду России, точнее, к отпадению ее национальных окраин.
Другой вопрос – так ли уж это плохо – на него ответит дальнейшая русская
история. Но относительно самого факта император оказался прав.
Но в одном он все же был не прав. Надо было собрать парламент,
но с ограниченными правами, совсем не теми, какие были тогда у европейских парламентов. Да, кого-то это бы не удовлетворило бы, недовольные все
равно бы остались. Но император смог бы опереться на благонамеренную
часть либералов, привлечь их на свою сторону, сохранив за собой основные
рычаги власти. Это можно было бы сделать путем:
 Права вето императора на законы, принимаемые парламентом;
 Сохранением контроля над силовыми министерствами;
 Введения не равного и не всеобщего избирательного права, с исключением из числа избирателей (или ограничением на их число) лиц из
низших слоев населения и национальных окраин.
15
Так было потом и сделано после 3 июня 1907 г., но сделано поздно,
что породило еще больше разочарований. Тогда сочли (вполне правомерно),
что данная уступка была вырвана у царя силой, что породило (также вполне
правомерное) убеждение, что добровольно режим на уступки не идет. В 1860х гг. это не было поздно, зато дало бы русским людям опыт парламентской
работы. Их требования стали бы более взвешенными, менее экстремистскими
и наивными, они бы познакомились с работой государственной машины,
оценили бы пределы возможного. Наличие пусть и «урезанного» парламента,
возможности высказаться, публично и законно отстаивать свои права, оттолкнуло бы большую часть либералов, благонамеренную часть русского
общества от революционеров. Те не смогли бы получить того сочувствия, которое имели в дальнейшем.
С другой стороны, русские либералы – искренние, честные, но
наивные в политическом плане, как-то не заметили, что в Англии – да-да, самой демократичной стране мира, всеобщее избирательное право вводилось
даже не десятилетиями, а столетиями, более 200 лет после Билля о правах
1689 г., если отсчитывать английскую демократию от этого события. Только
в веке двадцатом англичане получили всеобщее избирательное право. Но
слишком несправедливым казалось русским интеллигентам, которые жалели
народ, лишение кого-то избирательных прав! Никак не вписывалось это в их
представление о счастье и гармонии.
Беда реформ 1860-х гг. была в том, что все слои тогдашнего русского общества, осознав их необходимость, совсем по-разному понимали их цели, а к компромиссу оказались неспособны. Наибольшая вина за эту неспособность лежит на правящих классах – дворянстве и высшей бюрократии.
Подобная же ситуация повторилась вновь, в 1991 году, о чем речь пойдет в
соответствующих очерках.
Очерк IY
Народники и народовольцы
Как заметил выдающийся французский историк 19 века и специалист по России, Альфред Рамбо, «некоторые русские хотели слишком многого от реформ». Думается, это верное, но все же поверхностное объяснение
причин появления русских революционеров, вначале народников, а затем
народовольцев. Конечно, духовные факторы сыграли в этом огромную роль.
Повлияли и публицистика Герцена, к которому в начале реформ прислушивалась и императорская власть; и память о декабристах-мучениках; и идеи
мыслителей Добролюбова и Чернышевского, и мощная гражданская лирика
Некрасова. Многое из написанного этими людьми сегодня представляется
наивным, поверхностным, а роман Чернышевского «Что делать» вообще
производит впечатление тяжелого заблуждения, не говоря уже о крайне низких литературных и культурных характеристиках его автора. Но современникам многое из написанного упомянутыми лицами казалось откровением
после десятилетий запрета на общественную мысль.
16
Отметим здесь еще одну ошибку Николая I: запрет на любую мысль
порождает после отмены оного появления идей экзотического, иногда прямо
опасного характера. Это же наблюдалось потом вновь в период «перестройки» 1980-х – 1990-х гг.
И все же объяснять появление революционеров одними моральными факторами нельзя, они выросли из проблем общества. И проблемы эти,
как потом не раз говорили, вытекали из половинчатости реформ. Вроде бы
крепостное право отменили, но бремя, наложенное на крестьянина, стало не
намного легче из-за выкупных платежей, отрезков, ограничений на выход из
общины. Вроде бы провозглашено создание современного государства, но
сохраняется сословное неравенство. И неравенство это было закреплено законодательно неравным доступом к образованию после знаменитого указа «о
кухаркиных детях» от 1887 года. Думается, данное решение сыграло роль
бомбы под русской монархией не меньшую, чем аграрные проблемы.
Вроде бы была провозглашена гласность, а реальной свободы не
было, сохранялась цензура. Выборности власти тоже никто не обещал, а земство как представительный орган был быстро урезан в правах. Особую роль
сыграла и национальная политика властей, в первую очередь антисемитизм,
но об этом ниже будет отдельный разговор.
Тяжелое впечатление на многих граждан России производили постоянные неудачи либералов в диалоге с властями. Большинство попыток
либеральной части общества что-то улучшить в рамках существующего законодательства, наладить искренний и открытый диалог с властями без кардинального изменения системы, без нажима постоянно проваливались.
Власть, как правило, откровенно игнорировала даже робкие, сделанные в лояльных выражениях требования – нет, даже не требования, а прошения либералов о каких-либо изменениях. Наверное, какие-то из этих предложений
были наивными, преждевременными и плохо продуманными. Но власть не
шла даже на диалог с благонамеренной частью оппозиции, не разъясняла
причины своей неуступчивости.
Вот тогда-то и сложилось у той части общества, что состояла преимущественно из образованной молодежи, мнение, что царь и его чиновники
ни на какие уступки не пойдут. Мнение, которое сейчас, оглядываясь назад,
кажется поразительным в свете того, как много было сделано Александром II
и его сподвижниками. Трагический парадокс русской истории состоит в том,
что революционеры убили самого либерального царя России, того, кто более
других сделал русское общество более свободным и цивилизованным. «Со
всех сторон его клянут, и только труп его увидя, как много сделал он, поймут,
и как любил он, ненавидя». Эти некрасовские строчки, написанные в память
совсем о другом человеке, вполне можно отнести и к Царю – Освободителю.
Мог ли Александр II пойти на уступки революционерам? Нет. Как и
в случае с декабристами кардинальные уступки, вырванные силой, привели
бы к гражданской войне. Немедленно возникли бы новые, еще более радикальные требования, как это было потом, в 1917 году. Но Александр II мог
оторвать либеральную часть общества от революционеров, пойдя на опреде-
17
ленные уступки и, главное, на диалог с умеренными силами. Он и попытался
это сделать, но слишком поздно, в 1880 году, когда поставил во главе правительства Михаила Тариэловича Лорис – Меликова и подписал проект о созыве совещательного «предпарламента». Через несколько дней революционеры
его убили. Говоря о колебаниях императора надо, конечно, помнить, что на
него давили и с другой, с «правой» стороны, на которой были многие из тех,
на кого он опирался и кому доверял. В этом смысле ему не хватило гибкости,
но нам ли его судить? «Рвали меня на части, и разорвали, наконец», - «говорит» в вымышленном диалоге в одном из романов с революционером Мышкиным уже умерший Александр II. Так, по сути, и было.
Итак, революционеры увидели, что царь добровольно пойти на то,
что они считали правильным, не хочет. Более того, их ненависть к нему усилилась арестом Чернышевского и некоторых других радикалов. Можно ли
было избежать эти арестов? Сложно сейчас ответить на этот вопрос по прошествии 150 лет. С одной стороны, вроде бы у Чернышевского и его команды не было такой силы, чтобы развязать полномасштабную гражданскую
войну. Но при отсутствии противодействия он вполне смог бы это сделать
лет через десять. Можно было бы выдворить его за границу – это было бы
более гуманным шагом по сравнению с тюрьмой и ссылкой. Вспомним, однако, что так поступал через 50 лет Николай II (наверное, под впечатлением
рассказов о «трагической» судьбе революционеров), и теперь нам известно,
чем это в итоге кончилось, когда за границей сложились сильные революционные партии. Пусть сей частный вопрос рассудят историки – специалисты.
Нам же остается констатировать, что обе стороны – революционеры
и власть - делали шаги к дальнейшей войне. При этом либералы, со своей
стороны, конфликтовавшие с властью, не сделали – да и не могли ничего
сделать ради примирения двух крайностей. Революционеры же, в свою очередь, быстро убедившись, что своими силами революцию им не сделать, решили «пойти в народ». Карикатурность этого явления не раз описывалась в
литературе. Столкнувшись с реальным, а не с выдуманным в литературе и в
их искаженном воображении русским народом, революционеры быстро и с
ужасом убедились, что никакой революции он не хочет, несмотря на все свое
недовольство и очевидные пороки общества. Они столкнулись с поразительным консерватизмом огромного большинства «простых людей», которые,
прекрасно видя частные недостатки, совершенно не желали при этом никакой революции. Характерно, что социальный инстинкт у большинства этих
малограмотных крестьян и рабочих, которых народники пытались агитировать, был куда более здоровым, чем у самих революционеров. Большинство
их понимало (или чувствовало), что революция – это в первую очередь кровь,
ужас, убийства. Серьезный урок для будущих преобразователей русского
общества.
Надо отдать должное народникам: среди них нашлось много людей,
которые, увидев трагические последствия революционной деятельности, от
нее отошли. Более того, познакомившись с бытом реальных рабочих и крестьян «на практике», они увидели, что есть много куда более «простых» и,
18
главное, земных и практических задач, которые они, люди образованные, могут решить в рамках существующей системы, не прибегая к революции,
жертвам и насилию. Эти проблемы – здравоохранение и образование в
первую голову, и многие народники стали земскими врачами и учителями,
занялись другими «мирными» профессиями. Заметим, в царской России это
удавалось куда лучше, чем в рамках мертвящей системы централизованного
планирования и идейного засилья через 100 лет в России советской. Царская
Россия была гораздо более гибкой системой.
И эти, как их затем стали называть (в частности товарищ Ленин – с
нескрываемой ненавистью), «либеральные народники» в итоге принесли
огромную пользу России. Одна из ярких фигур этой плеяды - Сергей Силович Синегуб, о котором в 1980-е гг. был снят трогательный фильм «Нас венчали не в церкви» с Александром Галибиным в главной роли. Многие из этих
отошедших от революции народников или их дети стали затем участниками
либерального движения в России.
Итак, поняв, что царь не собирается выполнять их радикальные
требования, революционеры попытались взбунтовать Россию, подняв народ
против царя. У них ничего не вышло, рабочие и крестьяне революции не хотели, хотя и не были довольны своим положением. Наверное, революция –
это действительно уникальное общественное явление, когда, как точно заметил Владимир Ильич Ленин, «низы не хотят, а верхи не могут». Но это явление – отнюдь не закономерность, оно может произойти, а может и не произойти, и часто есть результат сочетания уникальных обстоятельств, а не
некая неизбежность, как считали революционеры. Большинство людей революции боятся не столько из-за репрессий властей, сколько из-за грядущего
хаоса, о чем выше уже говорилось. В этом через пятьдесят лет после излагаемых здесь событий с ужасом убедились троцкисты, когда попытались поднять уже советский народ на новую революцию, и у них ничего не вышло.
Как и в 1870-е гг., так и в 1930-е, народ с равнодушием смотрел на то, как
власти расправляются с очередными революционерами, которые вроде бы
выступают от его имени и в защите его интересов.
Для того чтобы народ поднялся на революцию, требуется уникальное старание существующей власти. Она должна вызвать к себе такую ненависть из-за бездарного управления, роста нищеты основной массы населения,
коррупции и безнравственности в правящих кругах, что народ поднимается
на свержение этой власти, отчетливо понимая при этом весь риск своих действий. Мы видим это в 1917 и 1991 годах в России, и в 2011 году в странах
арабского Востока.
Но вернемся в 1870-е годы в России. Не видя поддержки своим
планам со стороны большей части народа, неся потери из-за арестов, революционеры перешли к террору против отдельных представителей власти, т.е.
стали народовольцами. Если народническая агитация хоть и не была совсем
безобидной, но, во всяком случае, не представляла собой насилия над личностью, то террор народовольцев сразу же превратился в отвратительную кровавую вакханалию. Если посмотреть на список людей, убитых народоволь-
19
цами, и список этот возглавляет сам император Александр II Освободитель, и
сравнить этих людей по своим человеческим качествам с деятелями позднейших периодов, то возникает искренний вопрос: за что? Что было такого в
этих людях, что их надо было обрекать на смерть? Даже Вячеслав Константинович Плеве, который боролся с революционерами достаточно жесткими
методами, выглядит добрейшим человеком и крайним либералом по сравнению с Берией, Ягодой, Дзержинским, Ежовым, и проч., проч. Какие обвинения народовольцы им выдвигали? Что они слишком медлили с реформами?
Что они защищали ту власть, которую представляли?
Для принятия решения о лишении человека жизни эти обстоятельства слишком зыбкие. На каком основании революционеры решали, жить
или не жить тому или иному человеку? Они обвиняли их в насилии? Да,
власть отправляла на каторгу агитаторов. Нужно было давать им свободно
жить и работать? Что из этого вышло, хорошо показал потом 1917 год, когда
революционеров сначала выпустили на свободу, а затем дали возможность
свободно вести свою агитацию и создавать организации.
Поставим вопрос по-другому: должны ли мы сегодня оправдывать
революционеров, считая их наивными людьми, которые искренне хотели
счастья народу и не знали, к чему приведут их методы? Нет. Зная с высоты
нашего сегодняшнего дня, какое зло России принесли революционеры, их
нельзя оправдывать даже самыми искренними намерениями, с которыми они
действовали. Среди нацистов тоже было немало людей, искренне верующих
– но после Нюрнбергского процесса об этом как-то принято умалчивать.
Можно лишь жалеть тех из русских революционеров, на ком нет крови, кто,
искренне веруя в праведность своего дела, затем покаялись – или в советском
концлагере, или (немногие) – в эмиграции. Были ли такие среди этих грешных душ? Автор не может дать ответа на этот вопрос.
Самым веским доказательство того, что народовольцы не могут
претендовать на нравственное оправдание, заключается в следующем. Многие из них – Николай Александрович. Морозов, Вера Николаевна Фигнер1 и
другие дожили до Октябрьской революции, и прожили еще долго после нее
(Морозов до 1946 года, Фигнер до 1942 года). Они видели массовое истребление народа большевиками и молчали. Где же был их хваленый героизм,
самопожертвование? Ведь, наверное, к ним обращались родственники арестованных, отправленных в концлагеря с мольбой о помощи. Надеялись на
заступничество со стороны этих «героев». Автор не знает ни одного случая,
когда упомянутые им лица кому-то помогли, пусть здесь меня поправят историки – профессионалы.2
У террористки Фигнер брат был известным оперным певцом, но царским властям и в голову
не приходило наказывать его за преступления сестры. Какой контраст с тем, как коммунисты затем истребляли всю семью человека, который им чем-то не понравился.
2
Вроде бы есть какие-то смутные свидетельства о том, что Фигнер кому-то писала из советских
главарей, якобы просила за каких-то несчастных. Пусть историки подробно об этом напишут. Но то, что
преступный режим использовал ее «авторитет» с большим успехом для укрепления своего положения, не
подлежит сомнению.
1
20
С народовольцами связано, по крайней мере, два печальных наблюдения. Первое заключается в следующем. Революционеры с благородным
негодованием и апелляцией к гуманистическим чувствам выражали свой
протест против репрессий со стороны царского правительства. Но императорское правительство казнило только террористов, пойманных на месте
преступления. Оно сажало в тюрьму или отправляло на каторгу или в ссылку
(в весьма либеральные по сравнению с последующими временами условия)
лишь явных агитаторов за насильственное свержение существующего строя.
При этом эти же революционеры проявляли поразительное равнодушие к
своим жертвам, хотя это были такие же живые люди, и у них были семьи.
Потом, придя к власти, революционеры убивали людей безжалостно и миллионами и с тем же, что и ранее безразличием. Нравственная основа преступлений ленинско-сталинских палачей была заложена еще гг. Желябовым
и Перовской.
Второе состоит в том, что революционеры лишь тогда достигают
такого размаха, когда их противник – либерал и гуманист (Александр II, Керенский). Как только у власти встает жесткий руководитель, который руководствуется в борьбе с революционерами не сантиментами, а трезвым расчетом и государственным или личным интересом (Александр III, Сталин, Гитлер, Франко, Пиночет) революционеров и их организации быстро ликвидируют. Поэтому все их «геройство» приносит плоды лишь тогда, когда оппонент к ним недостаточно жесток или профессионален, не использует против
них их же методы.
Не поняли русские интеллигенты, включая и революционеров, что
самодержавие, при всех его очевидных минусах, было фактором, цементирующим русское общество. Как только его отменили, - сразу же началась
классовая война. Низшие классы, коих было подавляющее большинство,
быстро истребили высшие классы. А пока был царь, его авторитет в глазах
рабочих и крестьян мешал им это сделать.
Обратим внимание: почему во время народных восстаний – Разина,
Пугачева и проч. солдаты из крестьян жестоко подавляли восстания своих
братьев по классу? Классовая лженаука (она же марксизм-ленинизм) этого не
объясняет. Убогие перлы на эту темы советских горе – «ученых», что, дескать, все дело в несознательности, не могут вызвать ничего, кроме иронии,
так как противоречат самому марксизму с его упором на объективные факторы. А суть дела состоит в том, что именно авторитет царя, как основы стабильности общества, заставлял крестьян в шинелях бороться с повстанцами
из крестьян. Устранили фигуру царя – ничто не стало мешать рабочим и крестьянам расправиться с теми, кто жил лучше их и, главное, был умнее и образованнее их.
Убийство Александра II – прямой путь к большевицкой диктатуре
20 века. Но Софья Перовская еще не знала этого. Она вместе со товарищи
21
думала, что умирает за светлое будущее. Горькое стихотворение посвятил ей
через 100 лет поэт Александр Городницкий:3
«Бросьте браунинг ржавый,
было б знать до поры вам
Не разрушить державы
неожиданным взрывом.
Может снег этот сонный
лишь медленно таять.
Не спешите же, Соня,
метальщиков ставить.
Как пошло, так и вышло:
неустройства и войны,
пулеметные вышки
и крики конвойных,
Туча черная пыли
над колонной суровой
Ах, зачем вы убили
Александра Второго?
Очерк Y
Александр III Миротворец
Очевидно, еще до гибели отца наследник и будущий император
Александр III понял, что с революционерами нельзя церемониться, иначе
борьбу им проиграешь. И он не стал церемониться, создал эффективную полицию, которая быстро переловила всех революционеров, а оставшиеся на
свободе были вынуждены убежать за границу, и следующие почти 25 лет о
них ничего не было слышно. Прочный порядок и стабильность, созданные
императором, положили начало экономическому подъему, который начался в
1891 г. и продолжался вплоть до 1916 г. При этом следует подчеркнуть, что
экономические и интеллектуальные основы для подъема были созданы ранее,
еще при Александре II, при его сыне они лишь смогли, наконец, реализоваться.
Пример Александра III показывает, что твердый руководитель, который ясно понимает, чего он хочет, плюс рыночная экономика и интеллектуалы в правительстве – вот основа для успеха. Император выдвинул таких
людей, как И. Х, Бунге, И. А. Вышнеградский, С. Ю. Витте, которые заложили основу будущего российского процветания. Начало строительства Великой Транссибирской Магистрали – венец деятельности этого выдающегося
императора.
3
Цит. по: Александр Городницикй. На материк. М., 1999, с.152-54.
22
И все же именно во времени Александра III были засеяны семена
будущей русской революции. Во-первых, он совершил ту же ошибку, что и
его дед Николай I. Да революционеров надо было подавить, но зачем вместе
с ними давить и либералов, с которыми вполне можно было сотрудничать?
Власть, достигнув первых успехов, вновь возомнила, что можно и впредь
править с помощью одной только силы, и опять просчиталась. Загнанные в
угол либералы через 20 лет вышли на поверхность с требованиями, во многом отражающими требования всей страны. Ограничения печати, запрет или
ограничения на органы общественного самоуправления (введение института
«земских начальников», и проч.) вновь привели к конфликту власти и общества. Установив твердую власть, императору следовало бы начать диалог с
умеренными представителями оппозиции, но он этого не сделал, и завещал
такую же политику своему сыну, которая его в итоге погубила.
Вторая тягостная ошибка императора – это очередная активизация
антисемитской политики, смягченной его отцом. Смысл, цели такой политики Александра III и Николая II совершенно необъяснимы. Зачем надо было
поощрять шайки погромщиков, которые избивали, насиловали и убивали
мирных граждан? Как способствовал укреплению царской власти тот факт,
что в ряде городов шайки бандитов брали на несколько дней власть в свои
руки, чтобы грабить и убивать, и ни военная, ни гражданские власти при
этом не вмешивались? Как все это способствовало повышению авторитета
императора?
Зачем нужно было вводить процентную норму для поступающих в
вузы, выселять евреев из Москвы, мешать им заниматься некоторыми видами
деятельности? Защита граждан других национальностей, как предполагают
некоторые авторы? Но что же хорошего в том, чтобы не дать учиться в вузе
талантливому еврею только потому, что он еврей, и взять на это место куда
менее талантливого юношу другой национальности? Как такое решение способствует укреплению безопасности страны? Ее нравственных и экономических основ? Пусть гг. антисемиты попытаются разъяснить.
А вот то, что все эти безобразия толкнули евреев в революцию –
несомненно. Станешь поневоле революционером, когда тебя третируют на
каждом шагу. Некоторые представители больших наций почувствовали это
очень хорошо на своей судьбе, когда много позже попали во враждебную для
себя среду. И поэтому в том, что среди русских революционеров было много
этнических евреев надо винить, прежде всего, царское правительство.
И надо вот что еще помнить гг. антисемитам. Погромы, убийства и
избиение евреев, их третирование на государственном уровне вызывали
ненависть не только у самих евреев, но и у миллионов честных русских людей. И если очередной антисемит вновь хочет поднять свое мерзкое полотнище, ему следует помнить, что приличных людей среди русских гораздо
больше, чем таких как он. И он может за это крепко поплатиться, как уже это
было в русской истории в прошлом. Сначала это показало дело Бейлиса в
1913 г., а затем революция и Гражданская война, вся история России совет-
23
ского и постсоветского периода. Мы еще не раз в этой книге вернемся к данной проблеме.
Наконец, третья стратегическая ошибка императора – Миротворца.
Состояла она в том, что он еще более «закупорил» тромбы социальной циркуляции, которые постепенно устранялись при правлении его отца. Самым
главным препятствием был, как мы уже упоминали выше, закон о «кухаркиных детях», резко ограничивавший возможность получения образования для
детей недворянских сословий. Невозможность делать карьеру, пробиваться в
верхние слои общества для детей из «не привилегированных» сословий порождала ненависть среди наиболее талантливых их представителей, и заложила такую же бомбу под российскую монархию, как и две предыдущие
ошибки.
Очерк YI
Николай II и его время
В начале царствования последнего русского императора могло казаться, что ему повезло. Революция подавлена, все отъявленные революционеры либо прочно сидят в тюрьме, либо скрываются за границей. Умеренная
оппозиция – запугана. Экономика на подъеме, казалось бы – что еще надо. К
тому же в обществе есть силы, которые искренне и активно поддерживают
монархию. Как же случилось так, что страна дошла до революции и гражданской войны, а монарх и его семья получили такой ужасный конец?
Еще в самом начале царствования Николай II среди поздравительных адресов получил и адрес тверского дворянства, в котором в очень почтительных и умеренных выражениях содержался призыв к конституции, к
весьма умеренным демократическим преобразованиям. Что на это ответил
император? «Бессмысленные мечтания», - вот что он сказал. А ведь стоило,
наверное, задуматься императору: адрес был подан дворянством, а не низами
общества, и даже не вечно недовольной интеллигенцией. Свои подали, значит, проблема серьезна. Не задумался император: отец завещал ему сохранять самодержавие в неприкосновенности, что он и стремился сделать.
Зря, зря Николай Александрович не прислушались Вы к мнению
тверского дворянства. Может быть, удалось бы избежать худших последствий. А потом была Ходынка – мрачное начало царствия. И он, и императрица Алиса расценили его как мрачное предзнаменование. Ведь если даже
коронацию, праздничное событие не могут организовать как надо, а вместо
праздника делают страшное побоище – значит, в стране что-то не так! Не
опомнились, ничего при этом не сделали, даже бал не отменили. Убрать бы
после этого князя Сергея Александровича с поста московского градоначальника, он и так вызывал всеобщую неприязнь. Нет, предоставили это сделать
Ивану Каляеву.
А затем была война с Японией. Зачем, Николай Александрович, Вы
объявили войну этой стране по ничтожному поводу? Хотелось укрепиться
еще и в Корее? Других земель Вам было мало? Или мало проблем? Хотелось
24
победоносной войны, чтобы укрепить свое положение внутри страны? А чем
все кончилось? Постыдным поражением от противника, которого до этого
презирали. А ведь предупреждали Вас, в первую очередь мудрый Витте – не
послушались.
А потом была Первая Мировая. Зачем Николай Александрович, Вы
вступили в союз с Англией и Францией? Неужели они такие надежные союзники? Ведь бросали Россию на произвол судьбы, и до, и после! И так и бросили в 1918 г., хотя провидец Черчилль и умолял своих «коллег» придти на
помощь русским друзьям в истекающей кровью России. Не пришли, продали,
оставили один на один с большевиками и их спонсорами.
И стоило ли вообще воевать за Сербию? Разве не бросали нас в
прошлом другие «подопечные»? Греция, страны восточной Европы, Средняя
Азия, Кавказ: кого мы только не освобождали, жертвую на это тысячи русских жизней! И где они сейчас?
Особенно замечательна в этом отношении доблестная Болгария:
страшные жертвы понесли мы в войне с турками 1877-78 гг. за ее освобождение. И как потом она нас отблагодарила? Дважды выступила против нас в
мировых войнах! Как это объяснить в терминах человеческой порядочности?
Нельзя в политике руководствоваться чувствами рыцарского благородства и
сострадания, как это сделали сначала Александр I, затем племянник его,
Александр II, а затем Вы, Николай Александрович. Никто благодарности не
помнит. Зачем мы выступили в Первую Мировую против Германии, нашего
естественного союзника и главного партнера в Европе? Мы были страшно
наказаны, как и они.
А между Японской войной и Первой Мировой была еще революция
1905 года. Почему Николай Александрович, Вы не извлекли из нее уроки?
Ведь против Вас выступили тогда не только непримиримые революционеры.
Были и кадеты, с которыми вполне можно было договориться. Да и среди социалистов были умеренные, которых также можно было привлечь на свою
сторону, создать мощную коалицию, которая нанесла бы сокрушительный
удар революционерам. Россия стала бы в таком случае одной из самых быстро развивающихся стран мира, как показывают предвоенные данные (1909-16
годов), какими затем, через 50 лет, стали Япония, Сингапур, Тайвань и другие.
Нет, Вы предпочли сделать ставку на силу и на одну лишь послушную бюрократию, а в эпоху перемен это не помогает. Вы считали своих оппонентов заурядными болтунами и демагогами, но они же Вас в итоге и
свергли. Нужно было выбрать что-то одно: если давить оппозицию, то конца,
как до Вас это сделали Иван Грозный и Петр Великий, а после – Ленин и
Сталин. Но тут силенок не хватило, ибо это означало пролитие рек крови,
против чего выступило бы Ваше же образованное окружение. А тогда оставался лишь один путь: уступок наиболее благонамеренной части оппозиции,
приглашение ее во власть, честное сотрудничество с нею. Вы не пошли и на
это, и проиграли, когда в решающий момент против Вас выступила не только
оппозиция, как умеренная, так и непримиримая, но и руководство армии, и
25
даже члены Вашей собственной семьи. Тогда, в февральские дни 1917 года
Вам показалось, что Вас все предали, а ведь конфликт накапливался годами,
и проницательный человек должен был бы его заметить, и принять меры заблаговременно. Говорили ведь Вам и Витте, и Ключевский, и другие – не послушали Вы, и сдали в итоге страну большевикам.
Не любили Вы, Николай Александрович, интеллигенцию. Когда избрана была, наконец, и с большим опозданием, Государственная Дума, Вы
уклонялись от полемики с депутатами-интеллигентами, предпочитали разговаривать с депутатами-крестьянами. Так ведь это все равно, что играть в
шахматы или в теннис с заведомо более слабым партнером. А интеллектуально сильным соперником Вы спорить боялись. Да и не поняли Вы, Николай Александрович, так до самого Вашего конца, что, в отличие от прямодушного русского интеллигента хитрый крестьянин будет с Вами лукавить,
не скажет Вам никогда правды, поскольку сам в нее не верит. И Вы по наивности решили, что оппоненты Ваши – только интеллигенты, а «простой
народ» Вас искренне любит. И лишь в 1917-м Вы поняли, что это не так, когда уже было поздно.
Лишь потом, в годы большевицкого ужаса стало понятно, что интеллигенция и власть были естественными союзниками. Естественными союзниками против диких инстинктов, мести темных и озлобленных людей,
против тех элементов общества, для которых кумирами являются Иван Грозный и Сталин. Нужно было искать компромисса обеим сторонам, но ни
власть, ни интеллигенция, не осознали этого, а, напротив, искали себе союзников среди естественных врагов своих. И, как говорится, доискались, и
представители власти, и интеллигенция. Нужен был умеренный парламент,
большинство в котором занимали представители образованных слоев общества, постоянный диалог власти с этими людьми. Интеллигенции же, со своей стороны, стоило осознать, что, свергнув царскую власть, ей придется
столкнуться лицом к лицу с озверелой толпой, жаждущей только мести и передела собственности. Михаил Осипович Гершензон понял это раньше (и
написал в «Вехах»), но мало, кто его тогда послушал. И за то, что компромисс так и не был достигнут, Россия заплатила страшную цену. Осознает ли
она этот горький урок?
И еще одно, Николай Александрович. Ну зачем Вы создали себе
среди всего множества проблем еще одну: евреев. Чем они Вам так уж мешали? Мешали они не Вам, а предпринимателям из «титульных» национальностей, которые не умели с ними честно конкурировать. Мешали незадачливым
профессорам, которым претило то, что еврей умнее и образованнее его. Им
они мешали, а не Вам. Ну да, были среди них те, кто едко Вас критиковал,
так ведь это не весь народ, были среди евреев и весьма благонамеренные. Зачем же надо было мешать им поступать в школы и вузы? Выселять из домов?
Мешать селиться в других частях империи, кроме черты оседлости? И ведь
только одним евреям, другие национальности Вы не притесняли. Даже в
предреволюционном 1916 году Вы решили добавить свои притеснительные
меры: раньше была процентная норма для евреев при поступлении только в
26
государственные вузы. Так Вам этого показалось мало, Вы ограничили им
доступ и в вузы частные, где люди сами оплачивали свое обучение.
И, самое тягостное, – погромы. Как Вы могли допустить их, Николай Александрович? В России, которую Вы так любили, которую, как Хозяин
Земли Русской обязаны были защищать? Как Вы допустили, чтобы толпы
бесчинствующих негодяев в мирное время и среди белого дня, ни от кого не
таясь и никого не боясь, убивали, избивали, насиловали ни в чем не повинных граждан? И все это в нашей с вами России. Неужели не было Вам тягостно слышать, что эти мерзавцы размахивали Вашим именем и кричали,
что Вы на их стороне. Как Вы, взрослый мужчина, государственный деятель
и самодержец всероссийский, могли заявлять, что в погромах виноваты сами
евреи из-за их поведения? Да, наверное, были среди них не самые лучшие
люди, но ведь не большинство, как и в любом народе. Как Вы, руководитель
великой страны, могли публично порицать суды за якобы «слишком строгие»
приговоры садистам и убийцам? Неужели Вы не видели, что тем самым провоцируете погромщиков? Женщин, стариков и детей Вам не жалко? Загубленные жизни Вам не снились по ночам, как Ивану Грозному? Как Вы, муж и
отец, не могли понять, что испытывал маленький еврейский мальчик, когда,
избив для начала его самого, погромщики принимались насиловать его мать
и сестру? Когда он находил на улице своего отца с отрезанной головой? Вам
не понятно, почему такие мальчики становились потом ударной силой русской революции, обладаю при этом талантами агитаторов, организаторов?
Неужели Вы не испытывали стыда, когда полиция и Русская Армия
– да, да, та самая Армия, которая победила Наполеона, а через полвека Гитлера – не могла вмешаться и остановить побоище, ибо не было на то Вашего
приказа? Не могу я вас здесь ни простить, ни оправдать.
Ну не нравились Вам евреи, не только Вам они не нравились. Но
как государственный человек Вы не обязаны были их любить, а лишь строго
исполнять законы своей страны. История показала, как много было сделано
русскими евреями для блага России – в науке, культуре, в производстве, даже
в армии, куда их особо старались не пускать. Надо ли приводить здесь сотни
славных имен? Откроем любой справочник, энциклопедию – и увидим их
там. Да, многие евреи приняли активное участие в революции, но Вы были
главным из тех, кто их в нее толкнул, хотя большинство евреев, как и все
нормальные люди, ее не хотели.
Очерк YII
Февраль 1917 года
Итак, Николай II ввязал Россию в Первую Мировую войну. Войну,
противоестественную для русского народа, в которой он должен был защищать чуждые ему интересы Англии и Франции и бороться со своим естественным союзником в Европе – Германией. Германией, которая в силу своего развития оказалась гораздо лучше подготовленной к войне, чем Россия. А
народу было сказано, что мы защищаем Сербию. Но зачем было ее защищать?
27
Как уже говорилось выше, защищали мы раньше и болгар, и греков, и австрийцев, а отплатили они нам черной неблагодарностью за пожертвованные
во имя их свободы сотни тысяч русских жизней. Для русского народа защита
Сербии была слабым оправданием его неслыханных доселе жертв в той
войне.
И признайтесь, Николай Александрович: было ведь у Вас и тайное
желание, о котором Вы не хотели говорить. Вот победим в войне, и укрепим
тем самым трон. И замолкнут ненавистные либералы, желающие ограничить
самодержавие. Ведь в годы русско-японской войне они оказались (к Вашему
удивлению!) патриотами, и на время военных действий приостановили требования Конституции. Так, может быть, и сейчас затихнут?
И ведь действительно затихли на первое время, видя взрыв народного патриотизма в начале войны и всплеск популярности монарха. Правда, у
либералов был свой расчет: победа в войне в союзе с западными демократиями, как считали они, подтолкнет демократические преобразования и в самой
России, а сам союз с Англией и Францией введет Россию в семью великих
держав, даст внушительные инвестиции стране, приведет к росту ее благосостояния. Расчет не такой уж нереальный.
Только уж больно сильны оказались германцы, а западные союзнички не слишком-то стремились помочь России. Русской кровушки все время требовали, а помогать не стремились. А как ослабла Россия, и не стало на
восточном фронте многомиллионных русских дивизий – и вовсе бросили ее в
беде, на произвол судьбы. И напрасно потом, после войны поочередно Керенский, Деникин и Врангель умоляли их помочь гибнущей России. Ничего
не сделали гг. Клемансо и Ллойд Джордж, хотя отлично понимали, что их
победа над германским кайзером оплачена миллионами русских жизней. Понимали, да не хотели признавать вслух, и, главное, платить России за вклад в
великую победу, ибо признавали только силу. Вот и получили потом силу в
Европе, которой командовали тт. Ленин, Сталин и их ученики. Напрасно великий провидец Уинстон Черчилль доказывал им, что в России в 1918-21 гг.
решается не только ее судьба, но и судьба Европы. Не стали его слушать, сочли (как и впоследствии) просто грубияном. Именно этот мудрец – редкий
среди европейцев - сказал, что Россия больше всех других пострадал от мировой войны. Англичанин – а понял это, потому и был великим человеком.
Да и Вы, Николай Александрович, сплоховали. Предупреждали
ведь Вас перед 1914 годм – и Деникин, тогда еще малоизвестный, и друг семьи Распутин, и другие – не ввязываться в чуждую нам бойню, что не готовы
мы к этому, ни технически, ни морально. Не послушали Вы их, и заплатили
страшную цену. Какая муха Вас укусила, Николай Александрович, чтобы
проливать русскую кровь за возвращение Франции Эльзаса и Лотарингии и
защищать от германцев английские колонии?
И признайте, что после 1914 года большинство министров Ваших –
сплошная бездарь, если не сказать хуже. Вот и довела такая команда страну
до трагедии, но ведь Вы сами прогнали хороших и честных. И с оппозицией
из умеренных можно было договориться, там было немало дельных и лояль-
28
ных людей. Признайте, что военно-промышленные комитеты очень помогли
и фронту, и тылу, и с вооружением, и с обмундированием. И входили в них
не только дворяне, но и инженеры, и капиталисты, и даже рабочие – вспомните Кузьму Гвоздева. А Вы не доверяли им, и кончили арестом рабочей
секции военно-промышленных комитетов, что подтолкнуло события февраля
1917 г.
Вы так и не поняли, Николай Александрович, что, подавляя любую
оппозицию, отказывая народу в создании органов самоуправления, в независимом парламенте и ответственном правительстве, Вы берете тем самым всю
ответственность за ход войны на себя. А будь эти учреждения у народа, он
часть вины снял бы с Вас, перенес на парламент, на министров. А так он сделал (и по праву) Вас за все ответственным, хотя Вы, как человек, и не могли
за все ответить.
И когда в 1917-м Вы ужаснулись, что Вас все предали, Вы все это
сами подготовили. Подбирали кадры исключительно по принципу преданности, не терпели тех, кто говорил Вам неприятную правду, и сами проиграли,
и страну сгубили. Никого не осталось рядом с Вами в тот решающий момент,
кроме вашей семьи, которую ждала такая страшная кончина. Не чувствовали
Вы, что в стране назревает взрыв, никто не донес Вам правды, как и прадеду
Вашему за 60 лет до этого. А ведь победа была так близка, Германия была
сама накануне краха. «Русский корабль затонул у входа в бухту», - так потом
скажет об этом Черчилль. Не хватило вокруг Вас мужественных людей в тот
решающий час, и неправая война закончилась так ужасно. Не помог генерал
Николай Иванов с приданными ему пулеметными ротами, войска и казаки
перешли на сторону восставшего народа. И отрешение Ваше было встречено
ликованием и на фронте, и в тылу, хотя кто-то сегодня пытается доказать обратное.
Очерк YIII.
Временные правительства и их беды
Новое правительство было поначалу встречено ликованием, его
называли народным. Действительно, сколько прекрасных людей вошло в него: образованных честных, дельных. Никогда еще у России не было такого
народного правительства. Но уже с первых дней начались его беды. Искренние и честные, настоящие интеллигенты, министры новой власти совершенно
искренне не поняли основополагающие принципы любого правительства. И
первейший из них заключается в том, что правительство, если оно хочет чтото сделать, должно обладать реальной властью. В противном случае от него
будут чего-то ждать, требовать ответственности, но, не имея реальной власти,
оно окажется совершенно бессильным. И хотя члены Временных правительств были куда более компетентны, чем правившие до них царские бюрократы
и пришедшие им на смену большевики [не говоря уж о моральных качествах
последних], они очень скоро стали объектом ненависти и презрения именно
29
из-за бессилия. Это верно для любой страны, но для России, не привыкшей
ни к демократии, ни к порядку без строгостей, это верно вдвойне и втройне.
Да, наверное, надо было на первых порах договариваться с Советом
рабочих и солдатских депутатов. Там было много людей, искренне поддерживающих правительство и демократию. Но когда стало ясно, что Совет
блокирует все усилия по наведению порядка, что там берут верх демагоги
(большевики в первую голову), ведущие к разрушению страны, его следовало
немедленно распустить, а лидеров арестовать. Предлагали генералы князю
Львову это сделать, а он не решился, понимая, что не все члены правительства его поддержат. Не на высоте Вы оказались, Георгий Евгеньевич.
Далее, следовало, конечно, как можно скорее провести выборы в
Учредительное Собрание. Страна тогда еще не поддалась большевицкой
пропаганде, это показал и результат выборов декабря 1917 г., когда большевики вовсю уже чинили насилие над народом. Даже тогда страна не проголосовала за них. А уж весной 1917 – не проголосовала бы и подавно. Выборы
помогли бы сформировать правительство, опирающееся на большинство
(скорее всего, это было бы правительство эсеров во главе с Виктором Михайловичем Черновым). Оно правило бы уже на законных основаниях, основания же Временных правительств были более зыбкими, так как опирались
на решение Думы, избранной по цензовому принципу и юридический принцип преемственности власти не был соблюден.
Разумеется, надо было покончить с большевиками уже в первые
дни 1917 года. Нельзя было пускать Троцкого в страну: печальный парадокс
русской истории в том, что Временное правительство само помогло ему попасть в Россию, когда британские власти попытались арестовать его в Галифаксе как опасного радикала. Что Вами двигало, Павел Николаевич, когда
Вы допускали это? Стремление к справедливости? А ведь Лев Давидович не
оценил Вашу добрую волю.
Также надо было задержать пломбированный вагон, в котором ехал
товарищ Ленин со своей командой с деньгами от своих немецких друзей. Их
нужно было немедленно арестовать по прибытии и выслать из страны. А потом, когда это не было сделано, с большевиками еще не поздно было расправиться вооруженным путем, а в качестве обоснования такого шага опубликовать связь товарища Ленина с германским генштабом. Материалы для этого
были. Не решились, кто-то играл в свои игры (Чернов?), кто-то исходил из
интеллигентского принципа дать возможность всем высказаться свободно.
Потом большевики показали этим интеллигентам свободу.
Но главная беда Временных правительств была в том, что они поссорились с армией. Поссорились с первых дней, нелепо, наивно. Через год в
Германии, господа интеллигенты – демократы, выдающийся политический
деятель этой страны Густав Носке не повторил вашей ошибки, оказался выше
вас на голову как политик. Увидев, к чему стремится общество «Спартак» прообраз будущей коммунистической партии Германии – он сумел договориться с «реакционными» генералами, и майор Вальдемар Пабст довершил
свое дело, оставив коммунистов «без головы».
30
Интеллигенты, вошедшие во Временные правительства России,
считали военных сплошными реакционерами (что было не так), требовали от
армии немедленных реформ, частично невозможных, частично возможных,
но нереальных в обстановке войны и хаоса. Армия была психологически не
готова к реформам, а «революционные массы» требовали от нее невозможного. При большевиках она быстро вернулась и к дисциплине, и к воинским
званиям, и ко многим непривлекательным чертам, за которые ее справедливо
упрекали интеллигенты. А Временные правительства, не поддержав армию,
позволили ей разлагаться под влиянием большевицкой пропаганды, заигрывали с радикально настроенными демагогами, в итоге сами оказались без силы перед большевиками, и проиграли и себя, и страну.
Боялись, что армия свергнет их? Правильно боялись. Но в итоге их
свергли большевики, что оказалось для России катастрофой. Нужно было договориться с армией, и такая возможность была, там были разные офицеры и
не одни реакционеры. Но попытка опереться на Совет рабочих и солдатских
депутатов привела к разрыву с армией, что в итоге кончилось трагедией.
Справедливости ради скажем, что нельзя винить в этой трагедии
одно лишь Временное правительство. И армия не смогла понять настроений
страны – это показало Корниловское выступление, а затем Гражданская война. Лавр Георгиевич был истинным патриотом и мужественным человеком,
но выступление свое он подготовил из рук вон плохо. Не понял он и недооценил силу противника, считал, что сможет опереться только на свои полки.
А их распропагандировали, разоружили, и железнодорожники не дали его
эшелонам дойти до Петрограда. Все это нужно было продумать заранее,
иметь своих пропагандистов, договориться с рабочими, самому идти впереди
наступающей колонны. А главное – договориться с Временным правительством, с Керенским, его председателем. Нет, не смогли Вы, Лавр Георгиевич,
потому что Керенского презирали, силу пропаганды недооценили, считали,
что сможете победить только военной силой. И проиграли, не смогли остановить российскую катастрофу.
В сложившейся ситуации у Временных правительств было несколько выходов. Первый – немедленно удовлетворить самые радикальные требования «масс», а именно: отобрать землю у помещиков, поделить ее по едокам
между крестьянами; немедленно заключить мир с Германией и ее союзниками любой ценой; частично национализировать крупные предприятия и банки,
отобрать или обложить налогами крупную собственность; ввести рабочий
контроль на производстве. Этого Временные правительства сделать не решились, поскольку понимали, что подобные меры – верный путь Гражданской
войне, как потом и вышло.
Второй путь – установить жесткую, кровавую диктатуру. Без крови
не обошлось бы, так как радикализм рабочих, крестьян и солдат все время
усиливался, подогреваемый лозунгами большевиков и других радикалов. К
тому же они были вооружены, и справиться с ними без кровавой бойни было
невозможно. На это интеллигенты, входившие во Временные правительства,
31
также не решились, не смогли они стрелять в свой народ. Георгий Евгеньевич Львов прямо об этом сказал.
Наконец, третий путь – уйти, что члены Временных правительств и
сделали. Ушли, оставшись в русской истории наивными идеалистами, которые искренне хотели счастья своей Родине, не обагрили свои руки кровью, не
опозорили себя ни воровством, ни насилием, но сдали Россию большевикам.
И в этом их великий грех.
Простим министрам Временных правительств их – они столкнулись
с исключительно сложной и, главное, неожиданной ситуацией. Никогда еще
ни в мировой, ни в русской истории не было подобного кризиса. Первая его
черта – это неслыханная ранее в истории война, чудовищная по своей жестокости и жертвам. Для ее завершения требовалась жесточайшая мобилизация
народа, методы, которые потом применял Сталин: заградительные отряды на
фронте, суровые репрессии против любого недовольства, «крамольных» разговоров, и т.д. На это интеллигенты-демократы не могли пойти по своей сути.
Вторая, абсолютно новая черта кризиса, с которой Россия столкнулась в 1917 году, это неизвестная доселе мощь «левых» движений. До сих
пор в человеческой истории «левые» были неизменно побеждаемы силами
«порядка». Этими «левыми» были левеллеры и диггеры в Англии 17 века,
«бешеные» в период Великой французской революции, Разин и Пугачев в
России. А поскольку история не знала правления левых, то и русские демократы недооценили их, не знали, как с ними надо бороться, какую опасность
они представляют.
И, наконец, третья черта, которая тесно связана со второй, – невиданный ранее в России радикализм народа, и об этом стоит сказать отдельно.
В предшествующие периоды своей истории Россия отличалась консерватизмом народа, в первую очередь его низших слоев. Это отмечали большинство
русских историков (включая Милюкова – деятеля русской революции). Потому политики-демократы, пришедшие к власти в 1917 г., ожидали (и боялись) как раз такого консерватизма и совершенно растерялись, столкнувшись
с быстро нарастающим радикализмом, внезапным «полевением», как говорили позднее. Но радикализм этот имеет глубокие корни в русском народе.
Да, пока не в силах что-то изменить, сталкиваясь с жесткой и сильной властью, он терпит многие непривлекательные черты русской жизни,
пытается оправдать и смириться с ними. Корень такого поведения – глубоко
заложенное в человеке стремление к гармонии, к справедливости. И если он
не в силах повлиять на власть и исправить окружающую жизнь, то, вместо
того, чтобы бороться с несправедливостью, начинает ее оправдывать. Для
поверхностного наблюдателя кажется, что народ действительно согласен с
окружающей его действительностью. На самом деле, это далеко не так. В нем
зреет злоба, которая выплескивается на поверхность сначала во внешне «беспричинных» актах агрессии, а потом, как только у людей появляется возможность изменить свою жизнь, - в политическом радикализме.
И вот тогда люди начинают требовать немедленного удовлетворения свои претензий, и в полном объеме. Полумеры, которые еще недавно ка-
32
зались чрезвычайно смелыми и потому совершенно недопустимыми, сегодня
уже вчерашний день и никого не устраивают. Доводы разума о том, что нельзя многое изменить быстро, не помогают. И приходится либо уступать, либо
кровавыми методами подавлять народную активность. Если власть слаба, ей
приходится выбирать первое. Подобное затем повторилось еще раз в русской
истории в 1991 году, и повторится не раз, если власть не поймет, что надо все
время слушать свой народ, чутко откликаться на его нужды, быстро отменять
те законы или решения, которые вызывают его сильнейшее недовольство,
пока ситуация еще не вышла из-под контроля. Осуществлять нужные реформы пока о них еще просят в почтительных выражениях, а не требуют осуществлять немедленно и под дулом автомата.
А думать о том, что раз люди молчат, значит, они всем довольны –
наивно, по крайней мере, в России. Когда им заткнули рот, когда они не могут свободно высказаться о своих обидах, поменять мирным и законным путем надоевшую власть, да, они будут молчать, но это вовсе не означает, что
они всем довольны. Пружина будет долго сжиматься, но затем внезапно
разожмется самым непредсказуемым образом. Помните об этом, господа руководители русского народа.
Можно представить себе, какой ужас испытали члены Временных
правительств, демократических партий, когда они увидели, к чему приводит
данная ими свобода. Та самая свобода, которую они лелеяли десятилетиями,
которая, как они мечтали, сделает русский народ счастливым. Казалось бы,
что проще идеи демократии: мы мирным путем, путем тайного голосования
избираем ту власть, которую хотим. Так вот, интеллигенты-демократы и
предложили народу этот путь. И они никак не могли понять, почему же этот
самый народ с такой злобой и ненавистью его отверг.
Здесь же надо сказать еще об одном ужасном открытии, которое
сделали для себя интеллигенты – демократы. До революции они искренне
считали, что, борясь с самодержавием, за демократию, они выражают интересы народа. Ужас оказался в том, что они совсем не знали того самого народа, интересы которого они якобы представляли. В чем были причины такого
заблуждения? Во-первых, в том, что с этим самым «народом» они почти не
общались, а лишь обсуждали его судьбу в кругу таких же, как они, интеллигентов. Да сам «народ» не очень-то хотел общаться с интеллигентами, инстинктивно не доверяя «образованным».
Другую неблагодарную роль в этом трагическом недоразумении
сыграла русская литература, великий писатель земли русской Лев Николаевич Толстой в первую очередь (не меньшая вина и поэта Некрасова, но его
влияние на умы было куда меньшим, чем у Толстого). Толстой довольно
много и нередко справедливо критиковал представителей «образованного»
общества, которое он хорошо знал. И при этом идеализировал т.н. «простой
народ», который он не знал совершенно. Повторим: за долгие годы угнетения
русский крестьянин привык лукавить, скрывать свои мысли и истинные мотивы, и потому интеллигенты, включая Толстого, его совершенно не понимали, а поступки лучших из представителей необразованного сословия прини-
33
мали за его всеобщие черты. А поскольку произведения Толстого оказывали
огромное влияние на умы современников, сложилось несколько поколений
интеллигентов, которые судили о «народе» именно по ним, а не по реальным
фактам. Поэтому можно представить себе тот ужас, который испытали незадачливые наши интеллигенты – демократы, когда тот самый народ, ради счастья которого (как они его представляли) они в свое время рисковали если не
жизнями, то карьерой, свободой, благами, повел себя совсем не так, как они
от него ожидали. Когда он свою злобу и ненависть направил именно против
этих интеллигентов – демократов. Ненависть, направляемую умелой рукой
большевиков, которым эти самые демократы мешали захватить неограниченную власть.
Позднее говорили, что русский народ оказался не готов к демократии, и это, конечно, верно. Но что значит: «не готов к демократии»? Как объяснить это явление с научной точки зрения? Что представляет собой теория
«неготовности к демократии»? И как сделать так, чтобы народ стал к ней готов? Надо всем этим следует серьезно подумать.
К повороту событий, имевшему место в России в 1917 году, демократы оказались не готовы. Увидев разгул злобы, ненависти, анархии, преступлений интеллигенты-демократы заговорили (и это естественно) о «сильной руке». Первыми это поняли кадеты, потом некоторые из социалистов. Во
время Гражданской войны большинство лидеров Белого движения призывало к диктатуре, поняв, наконец, что по-иному большевиков победить невозможно. Что навести элементарный порядок в тогдашней России также невозможно без диктатуры. Так за что же боролись с Николаем II? За демократию?
А, свергнув его, эту же демократию пришлось сразу сворачивать?
Наверное, России, победи тогда белые, пришлось бы пройти тот же
путь, что потом прошли многие страны. Тот путь, что прошли Испания, Португалия, Турция, Греция, азиатские «драконы». Сначала рыночная экономика
с диктатурой в политике, чтобы не допускать демагогии, на гребне которой к
власти приходят коммунисты и фашисты. А затем, когда окреп средний класс,
который научился отвечать за свои поступки, принимать самостоятельные
решения, готовый взять на себя управление страной – вот тогда можно переходить к демократии. Когда знаешь, что крикуны и демагоги не смогут
увлечь за собой основную часть народа красивыми, но не исполнимыми лозунгами, за крахом которых следует только установление тоталитарного режима.
Еще раз повторим уже сказанное ранее: не поняли русские демократы, что нельзя было сразу вводить в тогдашней России всеобщее избирательное право. Что темные люди очень восприимчивы к красивой демагогии,
и пойдут за этими демагогами по своей наивности и отсутствии политического опыта грабить и убивать этих самых демократов, в большинстве представителей привилегированных слоев старого общества. Этого-то и боялись
российские императоры, которые имели куда больше информации о реальном положении дел, обладали политической проницательностью. Они понимали, что введение демократии, основанной на всеобщем избирательном
34
праве, приведет к власти опасных демагогов, из-за разрушительных действий
которых эту же демократию придется отменять, понеся при этом колоссальные издержки. Они понимали, но демократы не поняли, а найти контакты
друг с другом власть и демократы не смогли.
В итоге получила Россия не демократию, а тоталитарный режим, с
последствиями которого приходится бороться нам сегодня. Да еще надо
помнить о кровушке миллионов, пролитой – во имя чего? А те, кто жил в
России после 1917 года, и те, кто был вышвырнут в эмиграцию, жизнь при
царе, наверное, как рай вспоминали? Включая тех, кто с царем боролся во
имя демократии? Признали ли они это?
Очерк IX
Владимир Ильич Ленин, часть первая: идейные предпосылки
Русское общество за свою многовековую и многострадальную историю пережило три страшные катастрофы. Катастрофы, приведшие к чудовищным жертвам, сформировавшие ее нынешний облик, породившие многие
беды России, которые она переживает и по сей день, которые оставили тяжелый след в душе и разуме русского народа.
Первая катастрофа – Батыево нашествие и монгольское иго, 12371327 годы, до тех пор, пока Россия не начала постепенно избавляться от него
под мудрым руководством Ивана Даниловича Калиты и его потомков, государей московских. Вторая – преступное правление Ивана Васильевича Грозного, начиная со времени опричнины, которое закончилось смутой и разорением, то есть 1565-1612 годы. И, наконец, третья катастрофа – две мировые
войны и большевизм в наиболее зверском его периоде, это 1914-1953 годы.
Эти катастрофы нанесли ужасающий вред России. Но и преодоление их, на
что ушли столетия, также сформировало характерные черты нашего народа.
Здесь мы будем говорить о последней катастрофе, и начнем с прямого ее виновника, Владимира Ильича Ленина.
Владимир Ильич Ленин по своим качествам политика и человека
мог бы стать величайшим деятелем русской истории. Мог бы, но не стал.
Скажем здесь о субъективных, личностных причинах того, почему Владимир
Ильич сыграл такую злую роль в истории своей страны. И причин этих две.
Первая – его фанатичная, догматическая приверженность марксизму, причем
именно тем его положениям, которые самого Владимира Ильича устраивали,
с отбрасыванием того, что не вписывалось в его собственное понимание
марксизма. В результате эта масштабная личность 4 столкнула Россию с ее
естественного пути развития, навязала ей систему, которая на целое столетие
отодвинуло нашу страну от дороги мировой цивилизации.
Автор полностью разделяет позицию Пушкина о том, что «гений и злодейство – две вещи
несовместные». И потому мы не можем называть Ленина, Сталина и прочих подобных деятелей великими:
это слово в русском языке имеет позитивный смысл. При этом масштаб этих личностей, их роль в истории
нельзя отрицать, потому мы здесь употребляем слово «масштабный». Злодейства, совершенные этими
людьми, действительно, имеют мало аналогов в истории.
4
35
Вторая слабость Ильича – это полнейшая нетерпимость к возражениям, к иному мнению, к тому, что оппонент готов отстаивать свои взгляды.
Нет, конечно, как европеец по духу он не требовал рабьего пресмыкательства
перед собой, как впоследствии его преемник, допускал споры и дискуссии.
Но итогом этих дискуссий мог быть только один – полная победа точки зрения товарища Ленина и стопроцентный нокаут оппонентов, с публичным
признанием собственного поражения и покаянием. Если же последние не желали с этим мириться или настаивали на своей правоте – они изгонялись из
ближнего окружения или совсем из партии большевиков.
Именно такой подход и оттолкнул от Ленина наиболее честных и
мыслящих из прежних соратников (Мартова, Плеханова, Потресова и других)
и, напротив, выдвинул Сталина, который, в отличие от других крупных деятелей партии большевиков никогда не имел серьезных разногласий с Лениным.5 Когда «старые» большевики в концлагерях или перед расстрелом с горечью думали о причинах возвышения Сталина, то первая из них состояла
именно в его интеллектуальном рабстве у Ленина.
Прежде, чем говорить о товарище Ленине, надо сказать несколько
слов о его доктрине – марксизме, а также о его ленинском понимании. Рациональное зерно марксистской теории нельзя отрицать. Действительно, история во многом движется интересами, в том числе классовыми, хотя и не
только ими. Действительно, в обществе периодически возникает конфликт
между производительными силами и производственными отношениями,
между базисом и надстройкой, которые требуют разрешения. Действительно,
капитализм порождает серьезное противоречие между буржуазией и пролетариатом, которое угрожает самому существованию этой общественной системы. Естественное стремление предпринимателей понижать заработную
плату своих работников там, где объективные условия это позволяют,6 приводят не только к имущественному неравенству, но и к недостатку совокупного спроса, порождающему экономические кризисы.
Тем не менее, в теории Маркса есть ряд серьезных изъянов.
Первый – это тезис о «прогрессивности» рабочего класса. Маркс
выдвинул этот тезис как догму, научного обоснования он ему не дал. Да, рабочий класс лишен собственности, плюс организован на крупных предприятиях, и потому может стать движущей силой революции. Да, вследствие этих
причин он более революционен, чем крестьяне, ремесленники, чиновники,
интеллигенции, не говоря уже о буржуазии, у которых есть собственность и
которым есть, что терять. Но революционный – еще не значит прогрессивный. Самое забавное (хотя эта «забава» дорого обошлась человечеству), что
Маркс, выдвинувший классовую теорию, нигде не дает определение класса и
Единственный случай разногласий этих людей - спор об «автономизации». Но товарищ Сталин быстро признал поражение и перешел на точку зрения Ленина.
6
Те, кто знаком с экономической теорией, знают, что в условиях совершенной конкуренции заработная плата равна предельному доходу от труда, т.е. тому количеству денег, которое приносит фирме
один дополнительный работник. Проблема в том, что в реальности экономические условия часто отличаются от модели совершенной конкуренции, и позиции работников на рынке труда оказываются слабее позиций
работодателей.
5
36
того, что такое «прогрессивный» класс. Отсутствие четких определений вводимых категорий - родовая и весьма уязвимая черта марксисткой теории, на
нее наталкиваешься буквально на каждом шагу.
Многие положения теории Маркса написаны столь туманным языком, что позволяют давать им совершенно разные толкования. Подобная
«туманность» давала Марксу прекрасную возможность уходить от ответственности за свои идеи, когда они терпели поражение на практике, уже при
жизни самого «пророка». Парадокс, но именно Маркс не смог соответствовать тому критерию, который часто использовал Ленин – «кто ясно мыслит,
тот ясно излагает».7 Неясно писал товарищ Маркс – значит, и в идеях у него
была путаница. Но товарищ Ленин сумел воспользоваться этой путаницей
для того, чтобы трактовать постулаты Маркса в своем ключе, претворяя их в
жизнь таким образом, с каким, возможно, сам основоположник марксизма
никогда не согласился бы.
Объективности ради признаем, что двусмысленностями в марксизме пользовались не только большевики, но и меньшевики, социал-демократы,
китайские реформаторы, последователи Дэн Сяопина, и другие. Именно поэтому, когда умеренные марксисты – Мартов, Каутский и другие указывали
большевикам на грубейшие нарушения теми теории Маркса на практике, у
тех всегда находились нужные цитаты из того же Маркса, которыми они
оправдывали любые свои нелепости и зверства.
Попробуем дать самостоятельно определение «прогрессивного
класса», частично опираясь уже на теорию Ленина, который пытался творчески развивать марксизм. Общественный класс – это большая группа людей,
весомая часть общества, которая отличается определенным родом занятий,
сходным способом получения дохода. Это сходство занятий и источников
дохода порождает сходство идей, хотя вовсе не означает абсолютную их
идентичность, как пытались затем утверждать большевицкие пропагандисты.
Прогрессивный класс – это класс, представители которого в наибольшей степени способны выдвинуть идеи, следуя которым общество движется по пути
прогресса. Идеи, воплощение которых в жизнь способно повысить и материальный, и духовный уровень народа, сделать его жизнь богаче и счастливее.
Подчеркнем также, что «прогрессивный класс» - эта та социальная группа,
лучшие и наиболее активные представители которой способны не только выдвинуть эти идеи, но и воплотить их в жизнь. Последнее не означает, что
данный класс будет воплощать эти идеи в одиночку – он может пользоваться
поддержкой других классов. Но представители данного класса наиболее активны в выдвижении и реализации этих идей.
А теперь поставим вопрос: подпадает ли рабочий класс под такое
определение прогрессивного класса? Ответ однозначный: нет. Откуда малообразованные люди могут выдвинуть передовые идеи, а тем более реализовывать их? Как им это сделать, если они все время заняты физическим труЛенин, наверное, взял ее у Шопенгауэра. Сам Ленин, отдадим ему должное, имел мужество и
ясность ума ей следовать, чего не скажешь о тех марксистах – ленинцах, кто правил Россией после него.
7
37
дом? Среди рабочих, конечно, были и будут нестандартные, думающие, образованные люди, но их всегда было ничтожное меньшинство. Представители этого меньшинства потом нередко переходили либо в класс интеллигенции, либо буржуазии. Поэтому среди марксистских правительств, приходивших к власти на смену «не марксистам», рабочих было очень мало. В ленинском правительстве был один лишь Шляпников рабочим.8
Нигде и никогда, ни до Маркса, ни после, рабочие не были в авангарде прогрессивных изменений. В лучшем случае они могли поддержать
подлинно прогрессивные классы – интеллигенцию, либеральную буржуазию,
либеральное чиновничество. В худшем же варианте рабочий класс становился оплотом тоталитарного режима – большевицкого и нацистского. Без руководства подлинно прогрессивных классов, как это произошло в России в результате Гражданской войны 1918-21 гг. рабочий класс смог самостоятельно
сконструировать только тоталитарный режим, ибо сложной организации современного общества малообразованный и занятый физическим трудом человек осознавать не может. Максимум, на что он способен, – это пойти за теми, кто выдвигает лозунги, близкие его сердцу, и которые, увы, как показал
горький опыт 20 века, часто могут быть обманчивыми.
Так и случилось в России, где рабочие поддержали кажущиеся такими простыми и привлекательными, но оказавшимися пустой демагогией
лозунги большевиков, и собственными руками помогли большевикам уничтожить их политических соперников – либеральную интеллигенцию.
Но вернемся к теоретическим положениям марксизма. Второй его
существенный изъян – это игнорирование сложной структуры общества.
Буржуазия и пролетариат – и все. Кто не один – тот другой, как популярно
разъяснял пролетарий интеллигентам в 1917 году (и обосновывал этой «теорией» истребление интеллигенции). Интеллигенцию, чиновников, офицеров,
священников, крестьян, ремесленников марксистская теория игнорирует, и
потому их социальную роль объяснить не может. По Марксу это «мелкая
буржуазия», которая иногда поддерживает пролетариат, но чаще его предает,
а потому она априори подозрительна, и ее следует «давить». Что блестяще
воплотили в жизнь большевики, придя к власти, когда вселяли рабочие семьи
в квартиры к интеллигентам. То, что эти общественные слои - вовсе не трусливое «охвостье», а лица, способные играть самостоятельную, а часто – решающую роль, Маркс так и не понял, и это дорого обошлось и будущим сторонникам его идей, нередко целым народам, пошедшим за марксистскими
лозунгами.
Еще один тяжелый порок марксизма состоит в том, что никакой позитивной теории социализма он не создал. Поразительное дело – Маркса и
Энгельса считают основателями «научного социализма», а как раз теории
этого самого «научного социализма» вы у них не найдете. Максимум, что
можно почерпнуть из трудов этих мыслителей – это невнятное бормотание о
8
Автор не берет здесь советскую номенклатурную системы, где выдвиженец на руководящий
пост обязательно должен был хотя бы недолго пробыть в рядах рабочего класса. Там это делалось искусственно.
38
том, что при социализме «общество возьмет в свои руки средства производства» путем «экспроприации экспроприаторов». Как конкретно будет организовано социалистическое общество – его экономическая, политическая,
социальная составляющие - об этом основатели марксизма ничего не сказали.
И в этом их разительное отличие от т.н. «социалистов-утопистов»,
которые свое видение социализма подробно описывали. Оно обычно было
смешным, нелепым, за что Маркс и Энгельс их едко высмеивали (фаланстеры, коммуны и проч.). Но сами-то вы, господа «научные социалисты», что
предложили? Не дают ответа тт. Маркс и Энгельс.
И в этом вновь проявилась интеллектуальная нечистоплотность,
моральная непорядочность товарища карла Маркса. Когда человек подробно
описывает свою доктрину, как это делали утописты, его есть за что «бить». А
у Маркса-Энгельса, все неясно и туманно, трактуй каждый, как хочет, и их
адепты всегда могли увернуться от критики, сказав, что их не так поняли.
Потому-то и толковали по-своему теорию Маркса разные группы «строителей социализма». И потому так растерялись большевики, взяв власть, ибо никакой позитивной теории строительства социализма им не дали. И потому
единственное, что смогли придумать, это сделать все государственным.
Иными словами, передать средства производства и управление экономической системой неповоротливой, неэффективной, коррумпированной русской
государственной машине. Неудивительно, что эксперимент кончился крахом.
Маркс не понял, ни силу рыночной экономики, ни фундаментальное значение частной собственности. Лишь потом стало понятно, после чудовищных издержек марксистского «эксперимента» в России и других странах, что только рыночная экономика способна эффективно использовать редкие ресурсы, только частная собственность стимулирует эффективный труд,
нововведение и изобретения, хозяйскую сметку. Коллективная собственность
может существовать лишь на периферии рыночной экономики, стать основной она не сможет в обозримом будущем. Это же было доказано затем и другими, не марксистскими научными теориями.
Еще одна беда марксизма состоит в том, что он ничего не сказал о
демократии. Вроде бы признавал товарищ Карл Маркс, что демократические
свободы в буржуазном обществе – это хорошо, и что пролетариат должен их
использовать. И в то же время не раз оговорился, что при буржуазном строе
демократия «не полная», а «полная» будет лишь при социализме, пролетарская демократия. Какая она будет в деталях, чем «пролетарская» демократия
должна отличаться от «буржуазной» – молчание. Будет ли при социализме
свобода слова, т.е. возможность выражать открыто, в СМИ свою точку зрения, отличную от правительственной, не боясь при этом репрессий со стороны «пролетарских» властей? Как будет организован суд? Будет ли оппозиция,
разные партии, отстаивающие разные доктрины, предлагающие разные программы? Будут ли при социализме свободные выборы из кандидатов разных
партий, разных кандидатов на ответственные посты в стране? Иными словами, сохранятся ли достижения «буржуазной» демократии? Молчат об этом
товарищи Маркс и Энгельс. Вот и появилась «другая» демократия больше-
39
вицкого и национал – социалистического образца, когда открыто выражать
свое мнение стало невозможно, а править стала только одна партия, и у народа отняли право сменить ее власть на власть другой партии.
Из родовых бед марксизма отметим еще пару. Во-первых, исписав
не одну сотню страниц о том, что необходимо ниспровергнуть «эксплуатацию человека человеком», товарищ Маркс не поставил простой вопрос: а почему же в современном демократичном обществе рабочему самому не стать
капиталистом? Конечно, когда он либо крепостной, либо заранее поставлен в
худшие условия, например, лишен права на образование или ему запрещают
выбирать какие-то профессии, такая невозможность как-то объяснима. Хотя
известно, что и некоторые крепостные в России, и евреи, лишенные прав во
многих странах Европы до 19 века, становились успешными предпринимателями. Но когда эти запреты устранены? Не хочешь подвергаться эксплуатации – становись сам капиталистом! В Америке это изначально было национальным лозунгом. Не подумали ли Вы, товарищ Карл Маркс, о том , «эксплуатации» подвергаются те, кто не способен стать капиталистом? Из-за недостатка интеллекта, предприимчивости, банальной лени, наконец? Современные психологические исследования показывают, что предпринимательские способности имеются менее чем у 10 % людей.
Тогда вся «теория» Маркса об «эксплуатации» и неизбежности построения социализма оказывается несостоятельной, с чем сей «мыслитель»
смириться никак не мог. И вот тут-то он и придумал «теорию первоначального накопления». Что, дескать, первоначальное накопление достигается исключительно грабежом, и потому капиталистами становятся исключительно
грабители (как и Прудона).
Нет слов, многие первоначальные состояния действительно формировались путем торговли неграми, отъемом имущества церкви или побежденных народов. Можно здесь вспомнить и российскую приватизацию 199293 гг. с ее издержками. Но так же верно, что многие состояния делались благодаря трудолюбию, упорству, изобретательности, бережливости и прочих
положительных качеств, достаточно изучить историю русских купеческих
фамилий.9 Подобные примеры были и до товарища Маркса, и после его. И то,
что он их проигнорировал в угоду «цельности» своей «теории» еще раз говорит о его непорядочности как ученого. Поэтому-то его идеи получили столь
слабое распространение в США: не хочешь быть рабочим – становись сам
предпринимателем, если чувствуешь к этому способности. Это понимали
многие американцы, но только не товарищ Маркс.
Еще одна проблема, которую марксизм проигнорировал, но о которой стоит задуматься. По Марксу развитие человеческого общества движется
от отсталых ко все более «передовым» формам. Смена общественных формаций в марксизме хорошо известная – первобытное общество, затем рабовладельческое, затем феодализм, капитализм, социализм и, наконец, коммунизм. При движении от рабовладения к капитализму общество становится
9
Книга Павла Бурышкина «Москва купеческая» - прекрасное тому свидетельство.
40
все более «прогрессивным» в смысле смягчения форм эксплуатации человека
человеком. Затем при социализме эксплуатация уничтожается совсем. Но что
же с первобытнообщинным обществом, самым «отсталым» в этой «гармоничной» траектории?
И тут мы сталкиваемся с любопытным явлением в марксизме – идеализацией этого самого первобытного общества. Маркс и Энгельс понимали,
что смена общественной формации происходит тогда, когда противоречия
старого общества невозможно решить в его рамках. Но какие противоречия
были в первобытном обществе? И как это вяжется с марксисткой теорией
классовой борьбы? Ведь там классов, по их мнению, не было. В чем была
«отсталость» первобытного общества?
И вот тут-то у марксизма полная сумятица. Сначала говорится о
низком уровне производительных сил. Но смена общественной формации,
согласно марксизму, происходит из-за противоречий в производственных отношениях, которые мешают развитию производительных сил. Так где же эти
противоречия? Тогда на сцену марксистской философии появляется невнятная концепция о каких-то «излишках», при которых семьи могли прокормить
себя самостоятельно, вследствие чего стали появляться зажиточные слои, которые сформировали класс эксплуататоров. Почему – совершенно неясно.
Опять делается смутный намек, что эксплуататорами бывшие члены первобытного общества стали путем грабежа и насилия. Налицо сочетание логического противоречия, когда телега ставится впереди лошади (из идиллического общества без противоречий появляется общество с противоречиями - рабовладение), и чистого идеализма, когда происхождение этих самых противоречий объясняется грабежом.
Марксистские горе - мыслители просмотрели очевидный факт, который пышным цветом расцвел затем в Советском Союзе, где попытались
построить «социализм» (а построили на самом деле первобытное общество,
которое затем «махом» проскочило через стадии рабовладения, феодализма и
перешло к капитализму, где мы сейчас находимся). Да, когда Вы боретесь с
суровой природой, и Вам постоянно грозит голодная смерть, приходится работать сообща, чтобы банально выжить. В таком случае механизмы принуждения к труду весьма далеки от демократии и экономических стимулов. Так
было на протяжении почти всей истории России, когда русскому мужику
приходилось осваивать все новые пространства.
Но когда угроза голодной смерти отпадает и производительность
повышается сверх сурового минимума, возникает хорошо известная моим
современникам проблема: кто-то хорошо трудится, а кто-то лентяй. И непонятно, почему первый должен делиться со вторым. Вот отсюда-то и пошло
расслоение, индивидуализм, классовые различия и прочие черты современного общества. И когда большевики решили их отменить, тут же возникла
указанная здесь проблема, из-за которой погибло первобытное общество:
уравниловка, убивающая стимулы к труду. Большевики попытались ее решить путем суровых репрессий, что и явилось одной из причин массового
истребления людей в коммунистических странах, заставить людей трудиться
41
либо из-за страха наказания, либо зверскими методами в концлагерях (что и
порождало постоянные запросы многих советских министерств к НКВД на
дополнительные контингенты заключенных). Но, увы, палочная система не
способствует ни эффективному труду, ни творчеству, соль важному в современном мире, Потому большевицкий строй и погиб столь быстро и столь
бесславно.
Наконец, еще одна беда марксизма в том, что он, претендуя на философскую универсальность, совершенно исключил из своих конструкций
такие фундаментальные человеческие понятия, как гуманность, доброту, любовь, скромность. Попытайтесь полистать увесистые труды сих философов, и
вы нигде не найдете там гуманизма, есть одни лишь классовые интересы. Вот
и убивали марксисты своих противников, опираясь классовую теорию своего
учителя, он ведь отменил все эти химеры. Зато когда их самих отправляли в
концлагеря или расстреливали, они почему-то вдруг начинали оперировать
именно этими гуманистическими понятиями, а не марксистской теорией,
умоляли сохранить им жизнь, пожалеть жен и детей, хотя ранее упрямо отказывали в таком праве своим противникам. Именно эта антигуманность и не
дает марксизму права находиться в числе великих доктрин человеческой
мысли – учений Христа и Моисея, пророка Мухаммеда, Будды. Все великие
учения учили в первую очередь доброте и милосердии, в марксизме вы не
найдете этих понятий. И потому он и был сокрушен.
Владимир Ильич Ленин, часть вторая: взятие власти
А теперь поставим вопрос: как же получилось так, что марксизм в
России, в его ленинском варианте победил и оставался господствующей доктриной почти 70 лет? Как эта доктрина, противоестественность которой была
показана выше, смогла столь долго господствовать над такой большой страной, как Россия, а затем (пусть ненадолго) захватить еще полмира?
В победе марксистской партии в России и проявился гений Ленина,
злой гений. Этот незаурядный человек привел свою партию к победе, но эта
победа стала трагедией России. Свои несомненные таланты Владимир Ильич
Ленин использовал на беду своей стране, а мог бы использовать во благо.
Действительно, огладываясь назад, победа большевиков в Гражданской войне может показаться невероятной. Партия, которую Россия практически не знала; которая к февралю 1917 г. насчитывала от силы 25 тыс. человек – и вдруг за полгода триумфально взяла власть в огромной России, а потом ее 70 лет удерживала. И это партия, в руководстве которой было столько
евреев, столь мало любимых (мягко говоря) в царской России?10 Ведь кадетов и эсеров знали куда лучше – они были представлены в Думе, в других организациях, вели легальную печать, и т.д., но они не победили.
Что же случилось? Как это случилось?
Справедливости ради заметим, что евреев было много и в руководстве других социалистических партий России.
10
42
Первый и главный фактор, приведший большевиков к власти, – это
вопрос о войне. Ленин немедленно нащупал слабое место своих оппонентов:
никто из них не хотел прекращать войну немедленно и безоговорочно, как это
сразу сделали большевики. Кадеты в массе своей выступали за продолжение
войны. Они видели, что победа близка, и эта победа даст громадные преимущества России, значительно укрепит ее международное положение и
престиж.
Социалисты – меньшевики и эсеры – раскололись по этому вопросу.
Но даже те из них, кто выступал за мир, пытались делать это по договоренности с английскими и французскими социалистами. А те ультимативно требовали от истерзанной России продолжения войны. Большевики же, не связанные ни политическими, ни моральными обязательствами перед союзниками, имели в этом вопросе свободу рук, и быстро завоевали популярность у
народа, который в массе своей войны не понимал и не хотел. Так большевикам повезло первый раз.
Коммунисты затем превозносили Ленина за такую прозорливость,
но здесь следует сделать ряд оговорок. Что, Милюков и прочие сторонники
войны до победного конца были такие дурачки? Отнюдь, нет. И в их пользу
можно привести ряд аргументов.
Во-первых, к 1917 году Германия и ее союзники были близки к поражению. Об этом говорит не только холодный анализ соотношения сил, но,
главное, дальнейшая история событий Первой мировой. Тем более что уже
была договоренность о вступлении в войну Америки на стороне Антанты
(после гибели Лузитании это было неизбежно). К началу 1917 г. был разработан великолепный план совместного наступления России и ее союзников, который сокрушил бы Германию, который, не будь большевиков, быстро привел бы Россию к победе, и никакого большевицкого кошмара Россия никогда
не узнала бы.
Во-вторых, и Милюков, и его сторонники отлично понимали, что
сепаратный мир с Германией надолго вычеркнет Россию не только из числа
великих держав, но и просто из списка тех, с кем считаются. Так в итоге и
вышло, и сепаратный мир привел к долгой изоляции России, превращению ее
во второсортную державу, и лишь победа во Второй мировой войне, щедро
оплаченная миллионами русских жизней, вновь заставила мир считаться с
нашей страной. Поэтому кто хоть немного любил свою Родину, не мог желать ей поражения в Первой Мировой войне.
Не то коммунисты. Им все было гораздо проще. Никакими соглашениями с западными союзниками они связаны не были. Об изоляции страны тоже не думали, так как считали (и убедили в этом миллионы), что сразу
после революции в России произойдет мировая революция и наступит всеобщее братство трудящихся. Поэтому они могли спокойно и беззастенчиво
вести антивоенную пропаганду, не испытывая при этом никаких ограничений,
чем сразу же получили преимущество перед своими оппонентами.
Отвлечемся здесь на минутку от общей канвы изложения и задумаемся вот над чем: а что, если бы в России 1941-42 гг. степень демократии
43
(или, если угодно, либерализма и гуманизма) был бы таким же, как в 1917?
Если бы можно было спокойно, не боясь ареста и убийства, критиковать правительство, призывать к немедленному миру, даже путем колоссальных
уступок? Продолжал бы русский народ участвовать в той войне? Да никогда!
Когда немец осенью 1942 г. стоял у ворот Сталинграда, если бы в
России тогда была внутренняя ситуация, похожая на 1917 (повторим – в
смысле либерализма и гуманизма), немедленно нашлись бы люди, которые
потребовали бы заключения мира, и быстро на этой волне взяли бы власть.
Ибо положение в 1942 (голод, в первую очередь, а также потери обширных
территорий), было куда хуже, чем в 1917-м. Быстро был бы заключен унизительный мир, с отдачей всей Прибалтики, значительной части Украины, Белоруссии, пришлось бы выплатить контрибуцию золотом и товарами, ограничить армию и флот, вступить бы в союз с Гитлером. И пошли бы на это изза трагической ситуации.
Будем все же справедливы: Сталин, сейчас это известно, пытался в
этот трагический момент искать мира с Гитлером. И не будь фюрер таким
фанатиком (да и, простите, банальным идиотом, зацикленным на своих бреднях), он заключил бы такой мир, и ход мировой истории пошел бы подругому. И наплевал бы товарищ Сталин на наших союзников, которые нас
не раз ранее предавали. К счастью (для них) этого не произошло из-за гитлеровского фанатизма, а Россия потеряла еще миллионы жизней.
Так что не будем осуждать Милюкова со товарищи за недальновидность, время тогда сыграло против них.
Но вернемся в 1917-й. Еще одним фактором, который помог большевикам, было то, что народ не считал Временные правительства легитимной властью. Русским народом примерно 600 лет до этого управляла самодержавная власть, другой он не знал. Новая власть не была столь легитимной,
и потому после того, как прошла первая эйфория, начались первые ошибки,
эту власть тут же начали сначала ругать, а потом откровенно презирать. Поэтому Временным правительствам нужно было (и это урок следующим поколениям российских политиков) быстро добиться себе легитимации. Это можно было сделать двумя путями: либо установив жесткую диктатуру (как потом сделали большевики), либо быстро провести выборы и сдать власть новому законному правительству. А поскольку и большевиков не перебили вовремя, и полноценной диктатуры не установили, а выборы затянули, это дало
возможность большевикам кричать о незаконности власти и требовать созыва Учредительного Собрания, которое сами они потом разогнали, самым
подлым образом нарушив свои же обещания, обманув народ.
Третьим преимуществом большевиков (и это тоже урок будущим
политикам) стало то, что они требовали (а затем реализовали) немедленного
осуществления давно назревших преобразований, в первую очередь отъема
земли у помещиков и передачи ее крестьянам, а также уравнения в правах
всех граждан.
Сейчас хорошо известно, что землю-то большевики дали, но продукт ее тут же отобрали путем продразверстки. Но кто же тогда, в октябре
44
1917-го это мог предвидеть? Да и прибавка крестьянской земли была небольшой – всего 16 %, как потом подсчитали (а прибавка доходов еще меньше, так как крестьяне зарабатывали на арендованных землях). Также понятно,
что такая мера, как отъем чужого имущества без всякого вознаграждения
привел к Гражданской войне, а землю потом много раз переделили. Все это
прекрасно понимали и кадеты, и социалисты, и потому требовали, чтобы все
эти преобразования осуществлялись постепенно, руками законной власти,
без издержек, которые сопровождают быстрые и насильственные меры. Такой законный переход земли в руки крестьян мог позволить избежать Гражданской войны.
И все же в этой позиции была, наверное, ошибка оппонентов большевиков. Когда некоторые меры назрели и перезрели уже десятилетия назад;
когда они у всех на устах и их требуют миллионы; когда народ устал ждать
их осуществления, а ситуация качается и почва уходит у тебя из под ног –
надо действовать быстро и решительно. Даже если ты сам внутренне против
таких скороспелых решений. Так поступили в 1967 г. в Боливии – и выбили
козыри из рук повстанцев Че Гевары, который в итоге дурно кончил.
Временные же правительства медлили – и тем самым дали в руки
большевиков отличные козыри, которые стали утверждать, что те действую в
интересах «эксплуататоров», а не «трудового народа». Напрасно Федор Ильич Дан отчаянно призывал Керенского сделать то, что осуществили затем
большевики, и выбить тем самым козыри из рук последних. Слеп оказался
Александр Федорович, и в итоге проиграл все.
Еще один фактор в пользу большевиков – это политическая наивность русских интеллигентов-демократов. Они многого не понимали тогда, в
1917, из политических реалий, хотя, отдадим им должное, поняли потом, к
концу Гражданской войны. Подвела их также и история.
Действительно, до 1917 не было случаев, когда революцию, демократические преобразования губили левые. Их всегда губили правые. Примером служили разгром Парижской коммуны и проч. Поэтому левой опасности
Керенский со товарищи не понимали, боялись правых, и потому не смогли
договориться с Корниловым им другими патриотами. И потому остались без
поддержки и все потеряли.
Разительный контраст с поведением русских социалистов являются
действия (повторим уже сказанное ранее) германских социал-демократов в
схожей ситуации революции в Германии 1918 г. Им, правда, помогло несколько причин. Во-первых, у немецких социалистов было куда больше политического опыта, чем у русских, у них за плечами было 50 лет политической борьбы в Рейхстаге. Во-вторых, у них уже был перед глазами печальный опыт расправы большевиков с русскими социалистами, и потому природу большевизма они понимали гораздо лучше, чем русские меньшевики и
эсеры образца 1917 года. Наверное, большую роль сыграл пафос Юлия Осиповича Мартова, который выступил в 1920 году (уже после эмиграции) раскрыл глаза немецким товарищам на суть большевизма. И третье – немецкая
армия не была разложена, как русская в 1917. Немецким большевикам не
45
удалось разложить ее так, как русским, и во многом из-за того, что немецкие
социалисты не принимали в этом участие, в отличие от русских, за что последние и поплатились в итоге.
И потому-то в 1918-19 Шейдеман и Носке, в первую очередь последний – Густав Носке, действовали куда более грамотно и решительно, чем
за год до того их русские «коллеги». Они договорились с армией и ликвидировали отряды большевиков. И – заметим – немецкая армия тоже пошла на
союз с социалистами, хоть и не любила их. Пошла, во имя Германии, поняв
(опять-таки, в отличие русских офицеров царской армии), что они в одиночку,
без социалистов, тоже не смогут разгромить большевиков. Потому-то и
нашелся среди немцев майор Вальдемар Пабст, который уничтожил лидеров
большевиков.
А русские социалисты (именно они, кадеты все прекрасно поняли
уже к лету 1917), к несчастью для России, не сразу сообразили, что такое
большевики, на какие зверства, на какое коварство, на какое отрицание самой
сути человека они способны. И потому проиграли. А ведь сами способствовали (и Милюков, и Керенский) тому, чтобы эмигрантов-революционеров
пропускали из-за границы в Россию в самый разгар 1917 года. Напрашивается аналогия, как в экологический заповедник занесли хищника, к которому
флора и фауна оного не приспособлена (так европейцы заносили хищников в
уникальный мир Австралии и других континентов, и тем коренными образом
меняли всю местную флору и фауну).
Итак, товарищу Ленину помогли многие факторы, хотя нельзя отрицать и его талантов – воли, политической интуиции, огромного упорства,
трудолюбия, организаторских способностей. Жаль, что они были использованы во благо России.
Но поставим следующий вопрос: да большевики смогли захватить
власть благодаря всем этим обстоятельствам. Но как им удалось ее удержать? Ведь на изломе Мировой войны подобным радикальным движениям
удавалось захватить власть в ряде стран – Венгрии, Баварии, Словакии, но
нигде им ее не удалось удержать. Почему же удалось удержать ее в России?
Многие указывают на зверства большевиков, на чудовищный, неслыханный террор, развязанный ими. Что ж, действительно, ничего подобного по уровню человеконенавистничества история до сих пор не знала, по
сравнению с ними Варфоломеевская ночь кажется просто детской «шалостью». Чтобы не быть голословным, вспомним, что за всю многовековую историю испанской инквизиции ею было убито 35 тысяч человек, а большевиками – миллионы за несколько лет.
Но одним террором все объяснить нельзя. Во-первых, противники
большевиков, когда отделались от иллюзий, стали осуществлять такие же
жестокости. Во-вторых, сам по себе террор не позволяет удержать власть
столь надолго. «На штыках трудно сидеть», - об этом еще Наполеон говорил.
В-третьих, поставим вопрос: а как Ленину к концу Гражданской войны удалось собрать 5-миллионную армию? Только запугиванием? Так ведь если
людей гонят в армию из-под палки, они сдаются в плен после первого сопри-
46
косновения с противником, и никакие репрессии против них и членов семьи
не удерживают, как показывает исторический опыт. Плохо воюют солдаты,
пригнанные в армию из-под палки, а Красная Армия воевала хорошо.
В чем же дело? Объяснение требует анализа Гражданской войны в
России.
Очерк X
Гражданская война
Виновными в развязывании кровавой Гражданской войны в России
были, конечно, большевики. Впрочем, товарищ Ленин и не скрывал этого,
понимая, что без ее диктатуру пролетариата не установить. Уже с первых
дней после захвата власти большевики начали убивать. Сначала были убиты
Шингарев и Кокошкин (убиты подло, в больнице), потом другие политические противники, под «горячую руку» попадались просто случайные лица.
Мужественным борцом против большевицкого террора уже с первых его
дней был лидер русских меньшевиков Юлий Осипович Мартов. Его статья
«Долой смертную казнь!» - поступок такого же масштаба, только еще большего мужества и благородства, чем знаменитая статья Эмиля Золя «Я обвиняю!» во время дела Дрейфуса.
Да и как можно было избежать Гражданской войны? Ведь большевики разогнали избранное народом Учредительное Собрание. Кто им дал такое право? Откуда они взялись? Вооруженная группа разогнала законодательный орган и захватила власть путем насилия – как же после этого не случиться Гражданской войне? Что, избранные законным образом депутаты в
ответ на большевицкое насилие должны были тихо разойтись по домам? Или
безропотно исполнять повеления насильников-большевиков?
А то, что большевики с первых же дней прихода к власти стали отбирать собственность? Силой заселять «бедноту» в квартиры более зажиточных людей? Задумайтесь только, граждане современной России, что к вам в
квартиру вселяют семью какого-то хама, который грубо занимает часть вашей законной жилплощади, начинает командовать на кухне, забирает мебель,
гадит в туалете, оскорбляет Вас и членов Вашей семьи, и проч., проч.? Будете ли вы после этого защищать советский строй? Вы, взрослый, солидный
мужчина, смиритесь со всем этим? А если нет, то не надо удивляться, почему
случилась Гражданская война, и не искать мучительно ее причины. Они на
поверхности. И когда впоследствии большевицкие писаки пытались свалить
вину за развязывание Гражданской войны с себя и своей партии, они очередной раз показали миру свою моральную нечистоплотность.
Большевики, а затем дальнейшие историки-подхалимы пытались
«узаконить» свои действия тем, что, дескать, выборы проводились еще до того, как партия эсеров раскололась на левых и правых. Но это не отменяет того факта, что большевики набрали лишь 25 % голосов (по другим данным –
17 %), а эсеры – 59 %. И левых эсеров среди этих 59 % было около 1/10. Поэтому никаких оснований для нахождения во власти с января 1918 года не у
47
большевиков было, они должны были сдать ее эсерам, а товарищ Ленин свой
пост председателя совнаркома – председателю партии эсеров Виктору Михайловичу Чернову. А поскольку не сдал, то эсеры - партия большинства
имела полное законное право начать борьбу с узурпаторами за отстранение
их от власти.
Трагедией русской Гражданской войны, обеспечившей в итоге победу большевикам, стал фундаментальный раскол между двумя основными
противо - большевицкими силами – социалистами и белогвардейцами. И значительная часть вины в этом лежит на последних. Конечно, социалисты –
меньшевики и эсеры – не могли в одиночку победить большевиков, как показали исторические события. Им нужна была поддержка кадровых военных.
Но последние сделали свой выбор: пошли либо к белым, либо к большевикам.
Хотя причины поражения эсеровской «народной армии» Комуча еще следует
выяснить.
Но белогвардейцы решили, что войну с большевиками смогут выиграть без социалистов, и просчитались. Они проиграли войну еще до того,
как начали. Как и большевики, они не оценили тот факт, что на единственных свободных выборов Россия проголосовала за эсеров, и не поняли, почему это произошло, просто проигнорировав данный факт. Они так и не осознали, что меньшевики и эсеры имеют опору в обществе, что они, как и
большевики, имеют большой опыт пропаганды в массах, чего царские офицеры, храбрые и честные, но политически наивные, так и не поняли. А вот
немецкие офицеры кайзеровской армии образца 1918 года поняли, и потому
пошли на союз с нелюбимыми социалистами, и в итоге спасли и себя, и страну, и этих самых социалистов.
А царские генералы, не оценив ситуацию, стали убивать членов
Учредительного Собрания, активистов социалистических партий, расправились с министрами уфимской директории, и тем самым открыли второй
фронт против себя – фронт меньшевиков и эсеров. Социалисты провозгласили, что Колчак еще хуже большевиков (когда тот убил министров уфимской
директории), меньшевики и бундовцы объявили набор в Красную армию, и
сражались плечом к плечу с большевиками против Деникина. В Сибири эсеры организовывали партизанские отряды, которые вместе с большевиками
сражались против Колчака и других противников большевиков. Подобная
тактика оказалась убийственной и для белых, и для социалистов.
Конечно, то, что белые поссорились с социалистами, было не единственной причиной их поражения. В самом факте февральской революции, в
том, что народ на выборах проголосовал за социалистов, они так и не увидели того очевидного факта, что тот хочет перемен. Что он совсем не желает
возвращаться к дофевральскому режиму. Своей политикой белые в своем
безумном ослеплении вновь и вновь демонстрировали народу, что хотят
именно возврата самодержавной монархии и помещичьего землевладения, а
отнюдь не учредительного собрания и не крестьянского землепользования.
Что они вновь вернут отмененную революцией систему титулов, сословий,
привилегий. Что они отнимут «дарованную» большевицкими декретами зем-
48
лю и вернут в деревню помещика. И народ в массе своей отвернулся от белогвардейцев. Кто-то сражался против них в Красной Армии под руководством
большевиков и вместе с меньшевиками, кто-то был в эсеровских отрядах, но
большая часть была просто равнодушна и к тем, и к другим, и не поддержала
белогвардейцев. И это решило все дело.
Поэтому когда Ричард Пайпс пишет о том, что красные победили
исключительно благодаря колоссальному численному превосходству, он, конечно, прав, но не ставит следующий очевидный вопрос: а почему у красных
было такое численное превосходство? Да потому, что белые оттолкнули от
себя рабочих и крестьян, а также часть интеллигенции своей политикой возврата земель помещикам и привилегий дворянству. Нередко они просто занимались грабежом. Красные, конечно, тоже грабили и убивали, но народ
счел, что это временное явление, вызванное чрезвычайными обстоятельствами, и что после окончательного изгнания дворян большевики смягчатся. А
вот полученную землю крестьяне никому не хотели возвращать, и потому
классовый инстинкт подсказал им не поддерживать белых. И тем самым белые лишились того преимущества, которое они могли использовать вследствие ошибок большевиков и зверств их политики.
Белые сделали еще несколько поразительных ошибок. В отличие от
Ленина они так не поняли размаха национальных движений внутри России и
по ее окраинам, действовали исходя из лозунга «Россия единая и неделимая».
И потому, когда барон Маннергейм, у которого под ружьем была боеспособная армия, предложил им очистить Петроград от большевиков в обмен на независимость Финляндии, белые совершили страшную глупость и отказали
ему. Тогда Ленин быстро договорился с Маннергеймом и обеспечил тем самым нейтралитет финнов. Договорился Ленин и с поляками, и с прибалтами,
и с многочисленными другими народами Российской империи. Одним он дал
независимость, другим – автономию, проявив тем самым и прозорливость, и
политическую ловкость. Белые же прочно стояли на принципах «единой и
неделимой» и проиграли, оказавшись никудышными политиками, политическими «лузерами» по сравнению с Лениным. Все эти национальные движения в результате их политики либо были к ним нейтральны, либо просто
стреляли в спину, помогая тем самым большевикам.
Еще одна причина поражения белых – антисемитизм Белого движения. Вряд ли его вожди были откровенными антисемитами, хотя и в любви к
евреям их не заподозришь. Были и в Белом движении евреи – Винавер, Слиозберг, и другие менее известные, а по некоторым свидетельствам – даже отдельные еврейские части.11 Но все это не отменяет (к несчастью для России)
того факта, что белые армии несли за собой погромы и массовое убийство
евреев, чем восстановили против себя не только последних, но и честных
людей среди русских, а также международное общественное мнение.
Напрасно деникинские дипломаты умоляли своего лидера остановить рас11
В замечательном учебнике по истории России от 1894 года до современности под редакцией
А. Б. Зубова приводятся многочисленные примеры подвигов евреев – добровольцев в рядах Белой Армии, а
также помощи Белому Делу со стороны евреев – гражданских лиц.
49
правы с евреями, так как это становилось известно за рубежом и крайне отрицательно сказывалось на организации международной помощи Белому
движению. Ничего не помогало, не смог и сам Антон Иванович остановить
своих бойцов. В результате и помощь была свернута, а многие евреи (большевики, меньшевики, бундовцы, сионисты, беспартийные) пошли в Красную
Армию, даже тогда, когда совсем не сочувствовали идеалам коммунизма.
Для многих из них это был просто выбор между жизнью и смертью, и неудивительно, что они выбрали жизнь (как ярко это описал историк Олег Будницкий в книге «Российские евреи между красными и белыми»).
Еще одна беда белых была в том, что они не смогли развернуть такую же эффективную пропаганду, как большевики. Напрасно Виктор Михайлович Чернов убеждал их, что надо проникать в части противника и перехватывать лозунги большевиков, бороться с теми их же оружием. Ничего не
помогло, белые (не видя разницы между ним и большевиками) его арестовали, чуть не убили, он чудом спасся. А потом белые проявили полную бездарность в своей агитации, здесь Ленин с Троцким разгромили их наголову.
Помимо прочих неудач пропаганды белых одну из них стоит отметить особо – нелепую позицию «не предрешения». Большевики сразу встали
на позицию именно «решения» – декреты о земле, о мире, об отмене сословий и проч. [Заметим здесь: какой разительный контраст с наследниками после 1953 года, боявшимися сделать малейшие изменения в общественной
жизни, что потом было названо «застоем»]. Тем самым они завоевали популярность на первых порах. Белые же (по крайней мере, сделали все, чтобы
народ так считал) заняли позицию: вот сначала уничтожим большевиков, соберем Учредительное Собрание, вот оно пусть и решит, как нам обустроить
Россию. А народ (необразованная его часть, составлявшая тогда громадное
большинство) боялся, что в этом самом учредительном собрании дворяне и
прочие образованные люди его опять надуют, отберут полученную землю
назад, устроят проволочки «со штемпелями» и бумажками. И потому позиция белых казалось им невнятной, очередным лукавством.
Наконец, еще одной причиной поражения белых была позиция Русской церкви. Если во время гражданской войны в Испании католическая церковь однозначно встала на позицию националистов, возглавляемых генералами Мола и Франко, то в России, как ни умоляли белогвардейцы, чтобы
патриарх проклял большевиков, тот этого не сделал.12 Невнятность позиции
церкви не помогла белым, да и популярность ее перед революцией сильно
упала, в отличие от католиков в Испании.
Можно провести еще ряд сравнений двух Гражданский войн - испанской и русской. Они кончились с прямо противоположными результатами.
Рассмотрим – почему.
В Испании, как уже было сказано, церковь, безусловно, поддержала
националистов, а в России – нет.
Надо полагать, дело было не только и не столько в страхе Преподобного Тихона (Белавина)
перед большевиками, а в каких-то более сложных соображениях. Каких – пусть нам скажут историки церкви.
12
50
У националистов Испании под рукой была не разложившаяся армия,
а русским белогвардейцам пришлось собирать отряды по крупицам.
Испанские левые ссорились между собой и никак не могли договориться о единстве: коммунисты, социалисты, анархисты, троцкисты, баски. В
России левые были сплочены могучей волей Ленина и железной дисциплиной партии большевиков. Да и не нашлось у испанских левых таких талантливых лидеров, как Ленин и Троцкий.
Испанским националистам существенную поддержку оказали
немецкие нацисты и итальянские фашисты. Русские же антикоммунистические силы были подло преданы союзничками из Антанты. Напрасно проницательный Уинстон Черчилль пытался вразумить своих недальновидных
коллег, что на полях России сейчас решается не только ее судьба, но и судьба
Запада. Не вняли, и получили в итоге себе в партнеры не дружественное русское правительство, а большевиков, а потом товарища Сталина. И пришлось
потом доблестным западным демократам тратить миллиарды долларов на
ядерное оружие и организацию обороны.13
В целом генерал Франко, как политик, оказался на голову выше
русских белогвардейцев. Он, по крайней мере, понял, что не стоит отнимать
назад все, что было завоевано народом при власти левых. Русские белогвардейцы этого не поняли, и в итоге внушили всем, что хотят только возврата к
старому. Врангель в Крыму понял, какую страшную ошибку совершили
предыдущие белые правительства, что надо вести иную политику, но было
уже поздно.
Очерк XI
Владимир Ильич Ленин: последние годы
Итак, Владимир Ильич Ленин как политик оказался наголову сильнее своих противников. Он точно понял (наверное, единственный из тогдашних лидеров), что из империалистической войны надо выходить немедленно,
если хочешь взять власть. Это требование немедленного окончания войны
сразу дало большевикам популярность в народе. Они заявили о немедленном
исполнении давно назревших требований общества, в то время как другие
партии, отлично понимавшие колоссальные сложности земельной и прочих
реформ, собирались выполнять их постепенно и с оговорками. Также Ленин
понял, что надо немедленно дать свободу отделения одним нациям, населявшим Россию, автономию другим, чтобы завоевать их симпатии и удержаться
у власти.
Ленин создал могучую и сплоченную железной дисциплиной организацию – коммунистическую партию, где он был несомненным лидером до
самой своей смерти. Он собрал под ее знамена талантливых и решительных
людей, которые оказались способны выиграть Гражданскую войну и сохранить ей – партии - власть в непростой обстановке – Троцкого, Сталина, Ка13
Такую же недальновидность проявляют сейчас западные либералы в борьбе с терроризмом.
51
менева, Зиновьева, Бухарина, Рыкова, Кирова, Фрунзе и многих других. Вместе с ними он смог воодушевить миллионы людей на бесстрашие, на бескомпромиссную войну за реализацию своих идей. Все это делает Ленина фигурой мирового масштаба, а его соратников – творцами мировой истории.
И при всех этих несомненных преимуществах результатом его деятельности стала катастрофа России.
Судя по работам Ленина (возможно, что-то еще скрыто от нас) он
уже с первых месяцев после захвата власти начал испытывать сомнения в
правильности выбранной линии. Видел и плохую работу советов – новых органов власти, и нечестность и нечистоплотность многих деятелей новой власти. Наверное, в глубине души он понимал, что голод, разруха, страшные
лишения, которые выпали на долю народа, - не есть только лишь следствия
Гражданской войны, что что-то неправильное заложено в самой созданной
им системе. Понимал, но от догм своих не смог отказаться, хотя и был вынужден ввести НЭП под конец жизни. С интеллектуальной точки зрения Ленин оказался таким же трусом, как и Маркс, в том смысле, что так и не решился признать ошибки в некоторых из своих принципиальных положений
(по мелочам он ошибки как раз умел признать). И это упрямое нежелание отказаться от воззрений, ошибочность которых доказана была самой жизнью,
терзала коммунистическую партию вплоть до 1992 года, преследует ее и сейчас.
А ведь вначале цеплялись за призрачные успехи. Статьи Ваши,
Владимир Ильич, о субботниках помнят многие поколения «советских людей». Но неужели Вы не поняли, что успех одного дня не может быть положен в основу всего общественного устройства? Что общество – это более
сложный организм, чем цех по ремонту паровозов? А ведь уже к 198 году
стало ясно, что не будет работать человек энергично за голую идею, что во
все времена ему нужен материальный стимул.
Нет, конечно, в какой-то короткий период люди могут пламенно
сражаться за идею, но именно в короткий. Как заметил потом Лев Николаевич Гумилев, пассионарность может иметь место, но временно, затем она
проходит. А для долгосрочной устойчивости нужен производительный труд
постоянно, а не в какой-то короткий период.
Понимал ли Ленин, что, отказ в 1921 году от военного коммунизма
и введение НЭПа означает крах всех его идей, крах марксизма? Думается,
что нет. Многочисленные письменные свидетельства показывают, что Ленин
считал НЭП лишь временным отступлением, после которого можно начать
вновь решительное наступление на «буржуев» и строительство социализма,
что затем последовательно воплотил в жизнь его верный ученик Сталин.
А ведь в критиках новой системы не было недостатка. Критиковали
в первую очередь, как всегда, интеллигенты. Казалось бы, стоило Вам, Владимир Ильич, прислушаться к мнению наиболее образованной части общества. И ведь понимали Вы прекрасно, что критикует Вас никакая не буржуазия, а интеллигенция, люди думающие и образованные, и не преследующие
материальных выгод в этой критике. Понимали, но отвечали на критику вме-
52
сто спокойных и взвешенных аргументов злобой, ругательствами, оскорблениями, а потом просто арестами, расстрелами, высылкой этих людей из страны. Почему же Вы не задумались, что подавляющая часть интеллигенции
выступила против Вас? Почему не усомнились в проводимой политике?
Была и критика Ваших бывших соратников – социал-демократов.
Ваш учитель – Плеханов – уже в 1918 году написал страшное пророчество о
перспективах созданной Вами системы, оно во многом сбылось. Не зародились ли у Вас сомнения? А Ваш бывший друг, Мартов? Вы же знали, что он –
искренний и чистый человек, умный и проницательный. Его статьи, речи после октября 1917 – пронзительное обличение той политики, что Вы вели,
Владимир Ильич. Почему же Вы не прислушались к его словам? Почему с
упрямством, достойным лучшего применения, продолжали ту же линию?
Почему не дали Мартову возможность заниматься политической деятельностью, а его партии – меньшевикам – свободно избираться в советы? А ведь
меньшевики были Вашими союзниками в Гражданской войне, вместе с
большевиками боролись с белогвардейцами, сражались в рядах Красной Армии. Признайте, Владимир Ильич, что тогда, когда власть Ваша шаталась
под напором белых армий, ох как помогла Вам поддержка меньшевиков и
бундовцев, а также борьба с белыми эсеров и анархистов. А Вы с ними потом
расправились. И не стыдно ли Вам за то, что когда Мартова, вопреки Вашему
противодействию, все же выбрали в Моссовет, требовать, чтобы его направили на уборку туалетов. Некрасиво, ей-богу, Владимир Ильич. Не поступают так даже с противниками.
И вот, не найдя должных аргументов, Вы вышвырнули из страны
человека, с которым когда-то дружили и начинали политическую деятельность. Вышвырнули, потому что боялись его, а вести с ним достойную полемику не смогли, проиграли ему интеллектуальный и моральный спор.
А ведь Мартов был не единственный социалист, который решительно выступал против Вас, за демократизацию советского общества. О том
же говорили и Карл Каутский, и другие деятели Второго Интернационала. На
их критику Вы отвечали злобной бранью (не было возможности их убить?),
которую сейчас стыдно читать. А ведь бранились, признайте, потому, что
чувствовали их правоту, что били они Вас с марксистских позиций.
Отвлечемся сейчас на время от диалога с Владимиром Ильичом и
рассмотрим этот в высшей степени интересный и мало изученный вопрос:
критика большевиков с марксистских позиций. Какие претензии имели марксисты – социал-демократы к большевикам, и в чем слабость их критики?
С точки зрения марксизма попытка большевиков построить социализм в тогдашней России – грубейшее нарушение теории Маркса. Действительно, согласно последней, новый строй наступает тогда, когда строй предшествующий созрел для таких изменений, когда в нем налицо все предпосылки для перехода к новому строю. Созрела ли тогдашняя Россия для перехода к социализму? Нет, и это понимали многие большевики. В ней капитализм-то порядком еще не начался. А «прыжок» через голову общественной
формации (как потом умильно писали коммунистические горе - «теоретики»)
53
– это грубейшее нарушение марксистской теории, Маркс никогда бы ничего
подобного не признал.
В то же время подобная полемика (в первую очередь Каутского) отдает схоластикой, потому что, как говорилось выше, сам основатель марксизма четко не сформулировал что такое социализм, как должно быть организовано будущее общество, кроме смутных заявлений об общественной
собственности и «экспроприации экспроприаторов». Что и дало в итоге повод для вольных импровизаций.
Более того, Маркс не разработал теорию «не готовых к социализму»
наций. Что такое «не готов к социализму»? Что делать, если народ не готов к
социализму? Строить пока капитализм? Меньшевики и социал-демократы
призывали именно к этому. Но как же своими руками заниматься построением «преступного» строя, как трактовали капитализм сами марксисты? Как
наступать на горло собственной песне? Как говорится, «за что боролись»?
Можно, конечно, было признать, что следует строить капитализм
под руководством коммунистической партии, как сейчас это делается в Китае,
чтобы сделать его более дружественным для рабочих и крестьян. Возможно,
Ленин под конец жизни и думал об этом. Но свидетельств этому нет, и реализовывать подобную политику его соратники не стали.
В итоге всех пролитых рек крови в России был построен, конечно,
никакой не социализм, а общество, которое можно рассматривать как болезненную реакцию общества традиционного на появление капитализма. Такая
реакция была и в Англии (17-18 века), и в других странах Европы. Но лишь в
России силам, протестующим против наступления капитализма, удалось
взять власть под руководством марксистко-ленинской партии, и на 70 лет отсрочить неизбежное его утверждение. Очевидно, коммунистические и фашистские режимы, столь обильно «украсившие» 20 век, и были реакцией тех
слоев общества, которые не желали капитализма, не могли к нему приспособиться. Поэтому и «отличились» эти режимы таким лютым террором – то
была отчаянная попытка не допустить того, что должно было наступить рано
или поздно. Отчаянная попытка сохранить ценности традиционного общества, которые новый строй грозил уничтожить (тяга к «коллективизму» - одна из таких ценностей).
Еще более точно и жестко социал-демократы били Ленина за разгром демократии, за запрет оппозиционных партий, включая социалистические, за закрытие их газет, за отмену свободы печати и установление произвола, нередко граничившего с уголовщиной. Каутский и Мартов указывали,
что Маркс был сторонником демократии, и приводили в пример Парижскую
Коммуну, опыт которой, как они считали, высоко ценился Марксом именно
за то, что в руководстве коммуны были представлены разные течения социалистов.
Тем не менее, эта критика также была уязвимой. Маркс нигде не
оставил свидетельств того, считает ли он, что при социализме должна быть
многопартийная система (и что интересы пролетариата могут представлять
несколько конкурирующих друг с другом партий), свобода печати, суд при-
54
сяжных, парламент, избираемый при свободной конкуренции партий. Нет
этого нигде у Маркса, а вот злобных нападок на «буржуазную» демократию –
хоть отбавляй. Сколько желчи вылил он со товарищи на все эти атрибуты
демократии – парламент, суд, печать. И это он призывал к насилию, к Гражданской войне, диктатуре. И поэтому большевикам было на что опереться,
когда они крушили демократию и устанавливали свою диктатуру – на идеи
товарища Маркса.
Поэтому когда социал-демократы пытались опереться на Маркса в
своей критике большевиков, те отвечали им другими цитатами из «творений»
того же «отца и учителя», подтверждающими их, большевиков, точку зрения.
И потому не дал товарищ Ленин меньшевикам возможность свободной политической деятельности. А ведь Гражданская война к тому времени кончилась,
и ссылаться на законы военного времени он не мог. Было одно желание у Вас,
Владимир Ильич, - остаться у власти. А меньшевики с их критикой - точной,
умной, бьющей не в бровь, а в глаз были Вам очень опасны. Дай им свободу
политической деятельности – и они быстро смогли бы убедить народ, включая поддерживающий вас пролетариат, что Вы ведете страну к катастрофе.
Тем более что опыта социалистической пропаганды им было не занимать –
школа-то у них с Вами была общая. И пришлось бы Вам отдать власть, и пяти лет не продержались бы. А вот этого Вы и боялись больше всего.
А вспомните, Владимир Ильич, постыдный «суд» над эсерами? Теми самыми эсерами, которые внесли куда больший, чем Вы вклад в уничтожение монархии, что проложило Вам путь к власти (самим же эсерам гна горе, как в итоге оказалось). Когда Вы не пустили к ним защитников, Эмиля
Вандервельде и Теодора Либкнехта? Вы же видели, что расправа над эсерами
вызывает бурю возмущения в мире, включая социалистов? Неужели Вы так
игнорировали мировое общественное мнение? И что же тогда будет с Россией, если отношение в мире к ней будет плохое? Неужели Вы считали, что социал-демократы быстро потеряют доверие в своих странах? Они до сих пор
там правящие партии, в отличие от коммунистов.
И знали Вы отлично, что значительная часть выдвинутых против
эсеров обвинений – банальное вранье, клевета. Знали, но не оправдали, отправили этих людей на муки и на смерть.
И вот осталась Россия к 1922 г., благодаря Вашей деятельности, с
однопартийной системой. Когда никакая критика стала невозможной, когда
править могла только одна несменяемая партия. Неужели Вы не понимали,
что в условиях России, с ее традициями, это ведет и страну, и правящую партию, к разложению и гибели? А ведь Вы, человек с европейским образованием, знали европейские политические традиции.
Или Вам казалось, что достаточно свободных дискуссий в рамках
одной партии. Да, надо отдать Вам должное, при Вас в партии большевиков
дискуссии были свободными, делегаты могли говорить без боязни. Но после
Вас Ваш верный ученик, товарищ Сталин, очень быстро покончил и с внутрипартийной демократией, когда члены созданной Вами партии стали бояться высказывать мнение, критиковать, обмениваться идеями. А произошло это
55
потому, Владимир Ильич, что именно Вы разрушили основные инструменты
демократии – выборы на многопартийной основе, свободную печать, независимый суд. И винить в том, что произошло потом с созданной Вами партией,
Вы должны в первую очередь себя.
И еще несколько слов о так называемом Вашем «завещании». Многие люди после начала критики сталинизма писали и говорили, что Вы в нем
хотели отстранить Сталина от власти. Но признайте честно: нет там четкого
заявления об этом. Есть лишь «товарищеская» критика, а требования отстранить от власти – нет. Нет и твердого указания на то, кого Вы хотели бы видеть своим преемником. Хитрите Вы в своем завещании, и все не можете
смириться с тем фактом, что скоро умрете, или, как минимум, отойдете от
дел. Вы пишете всего лишь о том, что у наиболее выдающихся деятелей партии есть свои плюсы и минусы. Но это ни к чему не обязывающие рассуждения, а вот четкого заявления о том, кто должен стать во главе ее после Вас – в
«завещании» нет. Это во многом и позволило Сталину захватить власть.
Вот и привели, Владимир Ильич, Ваши ошибки и преступления к
тому, что почти вся созданная Вами партия большевиков была уничтожена в
конце концов Сталиным. Взять бы историкам списки членов РКП на 1923 год.
Или на 1921, на конец гражданской войны, и проследить за их судьбами.
Кропотливая нужна работа, но она дала бы картину того, как менялась партия большевиков от 1921 к 1939 году. Известно, например, из 71 избранного
на 17 съезде ВКП/б/ члена ее ЦК 49 были затем репрессированы, погибли до
1940 года. И это не считая Берию, а также умерших при странных обстоятельствах Кирова, Жданова, Орджоникидзе и Куйбышева. И это не включая
членов группировок Троцкого, Каменева-Зиновьева, Рыкова-Бухарина, Сырцова-Шацкина, которых тогда в ЦК уже не было.
Академик Сахаров, насколько известно автору, высказывал гипотезу, что погибли 90 % большевиков – членов партии, какой она была при жизни Ленина. Это утверждение нуждается в строгом научном доказательстве,
но интуиция подсказывает, что масштаб цифры был близким к сахаровской
гипотезе. Не страшно ли Вам, Владимир Ильич, от этой цифры? Не означает
ли она крах всей Вашей жизни?
И еще: вспомните, Владимир Ильич, Ваши страстные речи против
антисемитизма. Слушаешь их сегодня – плакать хочется, как сильно Вы говорите. И другие Ваши речи тоже находили глубокий отклик в душах миллионов людей. И как Вы смотрите на то, что люди, которые потрясают Вашим
именем, как знаменем, проповедуют тот же мерзкий антисемитизм, против
которого Вы так страстно и искренне боролись?
Очерк XII
Товарищ Сталин
Итак, к 1922 году партия большевиков под руководством Владимира Ильича Ленина победила своих врагов. Победила в страшной, кровавой
Гражданской войне, собрав под свои знамена миллионы людей, которые ис-
56
кренне уверовали, что строят новую жизнь. Что те, с кем они борются, хотят
вернуть монархию, помещика, старые несправедливости и эксплуатацию.
Потому и победили большевики, что смогли убедить народ? Нет, не весь
народ, конечно, и, надо полагать даже не большинство его. Но убедили внушительную и очень активную часть его в правоте своего дела и в неправоте
своих противников. А те им хорошо помогли в этом.
Когда Гражданская война закончилась, кто-то из сподвижников
(Мясников?) предлагал Ильичу вернуть свободу печати. «Мы не самоубийцы», - ответил он. Понимал, что, дай оппонентам свободу критики, они за короткий срок лишат власти партию большевиков. Так и случилось потом, в
1989-91 гг. А отдавать завоеванную с таким трудом и жертвами власть товарищ Ленин не хотел.
С чем же товарищ Ленин оставил страну? Быстро развивался НЭП,
который еще раз показал силу рыночной экономики и безжизненность экономики плановой. Казалось бы: какие еще нужны доказательства? После голода 1918-1920 годов за год – два с помощью НЭПа удалось накормить страну. И еще он показал силу русского народа, который умеет хорошо трудиться,
проявлять инициативу и смекалку, когда ему в этом не мешают.
Но НЭП показал также, что многое, за что боролся Ленин и его
большевики, оказалось неверным. Неверным в принципе, а не на какой-то короткий период. Неверной оказалась сама доктрина коммунизма. Но признать
это ни Ленин, ни его соратники не смогли, не хватило у них на это интеллектуального мужества. Судя по последним публикациям, Ленин перед смертью
чувствовал, как в свое время Николай I, что «сдает команду не в порядке».
Несмотря на экономический подъем, в партии намечался раскол, советы не
стали органами власти трудящихся, стремительно росла бюрократия. Но решить эти проблемы Ленин уже не успел, да и вряд ли смог бы. Для этого ему
пришлось бы отбросить доктрину марксистского социализма.
Был ли шанс у партии большевиков остаться у власти? Мы не раз
еще будем возвращаться к этому вопросу, и автор каждый раз будет отвечать
на него положительно. Да, был, и не один. В истории масса тому примеров,
когда общество успешно развивалось и при однопартийной системе. Но это
происходило лишь тогда, когда правящая партия могла добиться внушительного роста народного благосостояния. А это оказалось возможным лишь в
условиях рыночной экономики. Успешные примеры Республики Корея, Китайской Республики (на Тайване), Сингапура, Таиланда, Малайзии, Турции
подтверждают это. В пользу такой точки зрения свидетельствуют и экономические успехи бывших «социалистических» стран, вставших в последние
двадцать - тридцать лет на путь рыночной экономики при сохранении однопартийной системы. Это в первую очередь касается Китайской Народной
Республики и Социалистической Республики Вьетнам. Коммунистическая
партия Советского Союза, в отличие от них, так и не решилась на переход от
плановой экономики к рыночной, и потому потеряла власть.
Смог бы Ленин, будь он жив, продолжать политику НЭПа до его
логического завершения, до построения в России современной рыночной
57
экономики? Автор отвечает на этот вопрос отрицательно. Он был фанатиком
марксистской догмы, и перечеркнуть свою жизнь, начав принципиально
иную политику, не смог бы. Для этого ему пришлось бы признать, что представители класса буржуазии – это не «враги народа», а весьма полезные члены общества. Их пришлось бы не только «признать» и терпеть, но и договариваться с ними о комфортных условиях бизнеса в России. Ибо без гарантий
безопасности и условий благоприятствования бизнес в бедной стране развиваться не будет. Так и случилось в итоге с НЭПом еще до его официальной
отмены.
Могут спросить (и мы еще вернемся к этому вопросу): но ведь
смогли же сделать такой поворот в 1978 г. китайские коммунисты? Почему
же Ленин и его последователи не смогли сделать этого, а Дэн Сяопин (и его
команда) смогли? Это интересный вопрос, и потому остановимся на нем подробнее. Повороту, который смог совершить великий китайский реформатор
Дэн Сяопин способствовал ряд условий китайского коммунизма образца
1949-1976 годов, которых не было в советской России.
Как ни покажется это парадоксальным, но, несмотря на все ужасы
китайского коммунизма, Китайская коммунистическая партия была куда либеральнее своего русского «аналога». Обратите, во-первых, внимание на
флаг и герб Китайской народной республики: видите на нем пять звезд? Это
все слои китайского общества: рабочие, крестьяне, интеллигенция, чиновничество и …., кто бы вы думали? Да, национальная буржуазия! Несмотря на
всю враждебную риторику, ее никогда даже коммунисты не вычеркивали
навсегда из общества. Вплоть до середины 1960-х годов в Китайской народной республике оставались частные предприятия, а потом, после национализации им еще выплачивали жалование или проценты на национализированный капитал. В Советской России, напомним, капитал был просто грубо отобран безо всякой компенсации, в стране насаждалась идеология ненависти к
буржуазии.
Поэтому, когда в конце 1970-х гг. в Китае начались реформы, их
проводить было гораздо легче в психологическом плане, между «торжеством
коммунизма» и началом реформ по возврату к рыночной экономике прошло
менее 20 лет, а не 60 с лишним, как в России.
Далее, несмотря на все репрессии, Мао Цзэдун не извел под корень
всю партию, многие из репрессированных руководителей коммунистической
партии Китая остались живы. Неизвестно, умер ли Лю Шаоци в тюрьме, или
просто от горя, не перенеся позора и оскорблений, изоляции. Дэн Сяопина
дважды отправляли «на перевоспитание», но не убили. Он мыл полы и выносил навоз, но не был ни расстрелян, ни умер от голода и холода и побоев в
ГУЛАГе. Потом, вернувшись в политику, он вместе с единомышленниками
смог потом начать новый курс. В Китайской коммунистической партии позиции тех, кто стоял за материальное стимулирование и сохранение элементов рынка, всегда были сильны, потому Мао Цзэдун и начал «культурную
революцию» в 1966 г., чтобы сокрушить позиции этих людей. Для этого ему
пришлось опираться на радикальных учащихся. И потому после его смерти
58
она была быстро свернута, в сочетании с арестом наиболее радикальных ее
адептов («банда четырех»).
В России же Сталин со товарищи извели под корень почти всех, кто
вместе с Лениным делал революцию и победил в Гражданской войне. После
его смерти к власти могли придти только его верные последователи, которые
не были способны к реформам.
В Китае – по крайней мере, формально – не были запрещены демократические партии, хотя им и пришлось признать руководящую роль КПК.
Сейчас, во втором десятилетии 21 века Китай начинает постепенно переходить к многопартийной системе. В СССР же все партии, кроме коммунистической были запрещены, а их члены – убиты или, в лучшем случае, изгнаны
за границу. Наконец, не забудем и то, что последний император Китая не был
убит, равно как и его многочисленные родственники. Они остались в стране
и смогли встроиться в новое общество. По сравнению с трагической судьбой
царской династии в России подобный исход способствовал более гуманному
развитию общества.
Но отойдем от Китая и вернемся к России, и поставим теперь следующий вопрос: как во главе российской коммунистической партии оказался
Сталин, когда рядом с ним было немало ярких и куда менее кровожадных
фигур? Тому есть несколько причин, и сейчас они хорошо видны, хотя современникам, возможно, это и было непонятно.
Во-первых, товарищ Сталин бы единственным из руководства РКП,
у кого никогда не было серьезных разногласий с Лениным. А вождь, как мы
писали выше, возражений (с упорным отстаиванием своей позиции) не любил, и в этом была его главная слабость. Поэтому он не говорил ничего уничижительного в отношении товарища Сталина, не ронял его авторитет в глазах товарищей, и в итоге выдвинул на руководящий пост. Подобного преимущества не было ни у Троцкого, который был слишком яркой личностью,
чтобы полностью подчиниться авторитету вождя. Немало едкой критики
вождь выскакал в свое время и в адрес Каменева - Зиновьева, которые в решающий момент выступили против восстания, и в адрес Бухарина (за его выступление против Брестского мира). Краткий период разногласий со Сталиным по «автономизации» был быстро забыт, так как товарищ Сталин, быстро
осознав, что теряет доверие вождя, своевременно перед ним капитулировал.
Все эти резкие слова, которые вождь считал просто эпизодом в полемике соратников, Сталин затем использовал для убийства своих конкурентов, тогда как против него трудно было найти аналогичные «цитаты»,
Далее, все эти интеллигенты, стоявшие в 1924 году вместе со Сталиным у руля коммунистической партии, не сразу осознали ни его целей, ни
тактики. А она была очень проста: они сами ему доверили пост генсека, где
приходилось заниматься «рутинной» на первый взгляд работой, которую эти
«творческие» люди делать не хотели. А товарищ Сталин использовал этот
пост как раз весьма творчески в борьбе за власть. На нем он смог подбирать
руководителей местных отделений РКП, а те, под его же нажимом, выдвигали делегатов на очередной съезд партии. И все эти несчастные «старые
59
большевики» и глазом не успели моргнуть, как оказались на съездах в меньшинстве. В итоге товарищ Сталин, умело натравив одних на других, перессорив их друг с другом (Каменева-Зиновьева с Троцким, этих двоих с Бухариным и Рыковым), получил большинство на съезде, которое он смог убедить в
том, что «старые большевики» - предатели, и их надо отстранить от власти.
Сделать последнее ему было совсем несложно (хотя признаем
несомненные таланты товарища Кобы в области интриг, борьбы за власть,
его огромную силу воли, выдержку и проч.). Левые – Троцкий, КаменевЗиновьев заняли самоубийственную позицию, призывая страну к дальнейшему разжиганию мировой революции, когда она от своей-то еле выжила. Бухарин и Рыков, напротив, предлагали путь, который мог бы, при последовательном осуществлении, привести к тому, что в итоге сделал Китай: упору на
рыночные принципы, постепенное допущение буржуазии в экономику. Но
такого развития событий боялась уже правящая партия, справедливо полагая,
что может столкнуться с местью возрожденной буржуазии, которая отстранит ее от власти. Тонкости политической линии китайской компартии образца 1980-90-х гг. русским товарищам 1930-х явно не хватило. Да и время было
другое на дворе: Дэн Сяопину в конце 1970-х преимущества рыночной экономики были видны на примере других стран. Но для русских большевиков в
1930-е это не было очевидно.
Кроме того, большевики «ленинского (или лучше сказать сталинского?) призыва», т.е. пришедшие в РКП с 1924 года и позже, сами были молодыми и амбициозными людьми, и им очень хотелось занять место Бухариных и Рыковых, тем более вождь дал этому «зеленый свет», они видели его
поддержку.
Наконец, глядя на поведение «старых большевиков», которые, как
это кажется с высот сегодняшнего дня, просто шли на съедение Сталину как
в пасть к удаву, кажется, что эти люди, до самого своего конца, так и не поняли, что их ждет, что Сталин хочет их просто убить. Похоже, что они до самого последнего момента считали, что происходит какая-то чудовищная
ошибка. Надеялись, что разберутся и выпустят. Не выпустили и не простили,
а убили хладнокровно, но страшная гибель «старых большевиков» - это
месть ими же созданной системы своим создателям. Поэтому и подходить к
ним с общечеловеческой меркой нельзя.
Когда расстреливали Каменева и Зиновьева, Бухарина и Рыкова, и
многих других, кто вместе с Лениным создавал этот страшный режим, не
вспоминался ли им молодой и талантливый адвокат, Керенский Александр
Федорович его звали, который блестящей защитой в суде спасал большевиков от наказания в годы «царского режима»? Суд присяжных при «проклятом царизме», который их оправдывал, если улик не хватало, не приходил на
память? А сейчас, в 1930-е и в сороковые, не было уже ни адвоката Керенского, ни гуманных присяжных, и лишь палачи из НКВД и «тройки», выносившие смертные приговоры за 15 минут. Вам выносившие, дорогие ленинские соратники, и вы сами все это создали.
60
Были, конечно, среди большевиков и те, которые осознали опасность захвата Сталиным власти в партии, чувствовали, что это приведет к
трагедии. Одним из первых (еще в 1926 году) это понял Григорий Сокольников. Затем были Сапронов, Шацкин, Лашевич, Рютин. Но их было очень мало, хотя историкам следовало бы подробнее исследовать вопрос о сопротивлении Сталину внутри коммунистической партии. Возможно, они найдут не
один пример мужества, осознания истины, раскаяния, которые послужат
уроками следующим поколениям русских людей, как служат нам ныне примерами Василий Шибанов, Михаил Репнин, Иван Висковатый, Михаил Воротынский, Филипп Колычев, Юрий Токмаков и другие.
Но не будем преувеличивать политических талантов товарища Сталина. Одних личностных причин для его победы было бы недостаточно. У
него была социальная база, а вот из кого она состояла – давайте предоставим
решить этот вопрос профессиональным историкам, социологам, психологам.
Он требует весьма скрупулезного исследования. Но мы, в рамках нашего
ограниченного сочинения, попробуем нарисовать портрет «типичного сталиниста», воздержавшись, насколько возможно, от моральных оценок.
Это человек, нередко (хотя и не всегда) волевой и энергичный,
ставящий перед собой цель повысить благосостояние общества (заодно сделав и личную карьеру, удовлетворить собственные амбиции), теми путями,
которые представляются ему правильными (что естественно). Он отвергает
рыночную экономику, демократию и права человека, и потому опирается
только на методы принуждения. Поставленная им задача должна быть выполнена подчиненными любой ценой, независимо от того, выгодно это им
или нет, имеют ли они стимулы для ее эффективного решения, насколько законны и сама цель, и методы ее достижения. Они должны действовать исключительно для выполнения приказа. Невыполнение должно наказываться –
вплоть до высшей меры (в более «мягкие» времена дело ограничивалось исключением «провинившихся» из партии или тюрьмой).
Отклонение от поставленной задачи есть результат исключительно
нерадивости исполнителей (а не ошибок самого руководителя), и потому
должно сурово караться. Дискуссии при принятии решений допускаются в
минимальной степени, воля руководителя, его приказ не обсуждаются.
Нужды подчиненных его интересуют, но в очень малой степени.
Материальное поощрение он использует лишь тогда, когда надо привлечь
нужных людей для быстрого выполнения очень важной задачи (создания
атомной бомбы, к примеру). Разумеется, ему не нужна никакая демократия –
она в лучшем случае никчемная трескотня, в худшем – враждебная пропаганда, и должна безжалостно искореняться.
Он ценит дружбу, товарищество, сам может быть прекрасным другом, но если руководящая инстанция признает друга врагом (или он сам его в
этом заподозрит), он без колебаний отказывается от дружеских отношений,
гибель или страдания бывшего товарища и его семьи его не волнуют.
Он может быть лично храбрым, но если «сверху» ему прикажут отправить на смерть (в более либеральные времена – поломать карьеру) своих
61
товарищей или подчиненных, он сочтет за благо это сделать, и не будет долго мучаться, оправдывая свое поведение мудростью партии и ее вождя.
Он может быть прекрасным специалистом, компетентным в своей
области человеком, но его эрудиция чрезвычайно зашорена раз и навсегда
выбранными представлениями, которые он не хочет (или не может) поменять,
даже тогда, когда налицо факты, опровергающие эти представления.
Эти люди (несмотря на отрицательное отношение к ним автора) в
жизни могут казаться вполне симпатичными людьми, и один из самых симпатичных сталинистов – Глеб Жеглов из известного кинофильма. Но чем
симпатичнее сталинист, тем он опаснее, и именно потому, что люди недалекие не могут разглядеть их страшную суть за внешней искренностью и симпатичным имиджем. Суть эту прекрасно выразил Иван Сергеевич Груздев из
того же фильма: «для него (Жеглова) люди – мусор». Но добрый, честный и
храбрый Шарапов, равно как и его товарищи, другие симпатичные герои
фильма, не в состоянии это понять.
Итак, Сталину удалось разгромить своих соперников внутри РКП,
исключить их из партии, дискредитировать, унизить, лишить авторитета. Зачем же ему надо было их убивать? Неужели у него было мало власти (к 1935
году), что потребовалось устраивать такую бойню?
Думается, ему не давала покоя судьба Ивана Грозного. «Не дожал»,
«не извел весь боярский корень», - вот, что, наверное, думал Сталин. Да и
понимал или чувствовал, что если не убить, то поймут, осознают что-то «старые большевики», среди которых было немало умных и мужественных людей. И тогда власти Сталина придет конец. И он убивал, и не только их самих,
но и семьи, а заодно и миллионы совсем непричастных, чтобы навести такой
ужас, чтобы никому не повадно было.
Очерк XIII
Советский режим
Итак, товарищу Сталину к началу 1930-х гг. удалось создать в России режим, который почти без изменений просуществовал вплоть до начала
1990-х гг. В чем его суть, и почему он продержался столь долго (почти три
поколения по меркам демографов), несмотря на внешнюю абсурдность? В
этом важно разобраться, чтобы понять дальнейший ход русской истории и ее
будущее.
Корень советского режима (и поддержим здесь марксистов) – в
плановой экономике. Впервые в истории человечества общество попыталось
построить свою экономику, основанную не на частном интересе, а на плане,
на предписании сверху. Суть плановой экономики в том, что ее основной
движущий механизм не личный интерес, как в рыночной экономике, а насилие. Сначала, правда, советский режим попытался строить ее на добровольности и энтузиазме, но очень быстро убедился, что эти качества дают эффект
только в очень короткий «героический» период, а для длительного времени
требуется что-то более фундаментальное. А поскольку частная инициатива и
62
принцип материальной заинтересованности был уничтожен, то на смену ему
пришло исключительно насилие. Других стимулов, кроме этих трех (энтузиазм, материальный интерес и насилие) человечество не знает.
Суть советской экономики состояла именно в том, что предприятие
не заинтересовано производить то, что требуется обществу, но его заставляют. При Сталине заставляли страхом ареста и расстрела, в более «либеральные» времена – отъемом партбилета и концом карьеры. При этом режим посвоему заботился о людях – стремился обеспечить их наиболее важными
благами – питанием, одеждой, жильем, образованием и медициной, развлечениями. И, надо признать, что какой-то период времени эти цели были частично достигнуты. Это был период, который закончился с 1960-ми годами,
когда разнообразие в экономике еще не было столь большим, что плановая
система не могла с ним справиться. Когда потребности населения были очень
низкими – вследствие его бегства из совсем нищей деревни и недавно закончившейся войны. Но уже с первых своих дней плановая экономика начинала
изживать сама себя.
Люди постепенно начинали замечать, что им приходится производить продукцию, потребность в которой не очевидна. Что главное – не качество, а выполнение плана по количеству к какой-то дате. Что один завод
напрягается изо всех сил, чтобы произвести требуемое количество, а другой
«прохлаждается», а получают и там, и там – одинаково. Да дело не только в
материальном вознаграждении: нередко и моральное вознаграждение доставалось не по адресу. Хотя стоит признать: определенные достижения в области морального поощрения у режима были, и они не стоит забывать.
При этом не стоит преувеличивать достижения плановой экономики. Очень многое было достигнуто: а) за счет хищнической эксплуатации гигантских природных ресурсов, которыми Бог наградил Россию и б) столь же
жестокой эксплуатацией труда и талантов ее народа, в том числе миллионов
заключенных. Оценка этих факторов еще ждет своих исследователей.
В политическом отношении жизнь советских людей была еще более
ужасной. Никаких свобод, никаких прав, ни элементарных гарантий выживания. Одно неосторожное слово – и тюрьма или расстрел. В каждом коллективе – доносчик, «сексот». Никакой критики ни властей, ни системы. Постоянный страх перед арестом, судебной защиты - никакой. Если ты «провинился»
по политической статье, никакие законы, никакие адвокаты тебя не спасут. В
газетах, по радио, затем по телевидению – только точка зрения властей, никакой дискуссии, никаких разных мнений, однообразная словесная жвачка.
Но, как трава, пробивавшаяся через асфальт в известном романе Толстого,
люди, несмотря на запугивание, постепенно учились видеть отличия официальной пропаганды от реальности. И колоссальный разрыв между первым и
вторым порождал двоедушие и двоемыслие, когда советский человек говорил одно, думал другое, а делал третье. Все это не могло не вести к моральной и интеллектуальной деградации общества.
Поразительно здесь вот что. Ведь еще совсем недавно, в 1917 г. люди имели полную свободу, это признавал даже Ленин. Свободу слова, собра-
63
ний, участия в политических партиях и организациях, забастовок, демонстрациях, занятий бизнесом. И как быстро они все это отдали! Во имя чего?
В имя мечты о равенстве, о справедливости (в их, конечно, понимании)? Люди, которые в 1917 г. свергали «тиранию» (как им казалось), очень быстро
стали пресмыкаться самым низменным образом перед куда более страшным
тираном! [Если вообще можно считать «тираном» несчастного Николая II,
доброго, по сути своей, человека]. Перед тираном низменным по своим моральным качествам, целям, средствам!
Поразительно и другое. Большевики, захватывая власть, утверждали, что создают «народный строй», где все будет для блага простого человека
(в отличие от капитализма, где власть обслуживает лишь интересы элиты).
Этот лозунг дал им поддержку миллионов, которые, услышав, что они есть
главная ценность жизни, усмотрели в этих лозунгах что-то близкое к заповедям Спасителя. И как быстро большевицкие правители отгородились от собственного народа, с каким презрением и цинизмом стали относиться к этим
самым «простым людям». Подобное отношение «власть предержащих» к
собственному народу мы видим и поныне.
И еще одна удивительная черта: общество, которое ниспровергало
основы, крушило те принципы, по которым жило веками, пыталось переделать весь мир на основах справедливости, – и это общество стало удивительно консервативным, неподвижным на протяжении одного лишь поколения.
Те же люди, которые сначала делали мировую революцию, потом боялись
изменить мелкие инструкции!
Советское общество в своем становлении, развитии и гибели пережило два основных этапа. Первый – самый страшный и кровавый – это время
правления Ленина и Сталина. «Ленинский» период – это время массового
террора, значительная часть которого принималось решениями «снизу», «на
местах». Это, разумеется, не означает отсутствия террора «сверху» и не снимает вины с его организаторов - Ленина, Троцкого, Сталина и других. Тогда
многое делалось «под горячую руку», о чем «авторы» в кремле, возможно,
потом тайно жалели. Сталинский период – время холодного, расчетливого
террора, направляемого с самого «верха» на уничтожение политических противников и запугивание общества.
Второй период, назовем его «либеральным», - время Хрущева и
Брежнева, когда уже не было массовых арестов, которые, как власть, наконец,
поняла, стали угрожать ей самой. Когда сами руководители общества осознали, что в любой момент из уютных квартир и кабинетов могут переместиться
в концлагерь или вовсе лишиться жизни. И, создавая безопасность для себя,
им пришлось частично поделиться ею с остальным обществом. Страха стало
меньше, власть стала больше думать о повышении благосостояния народа, а
не только о грандиозных свершениях. Но суть режима осталась прежней, и
оставалась таковой вплоть до его ликвидации в 1991 году.
Задумывались ли люди (наиболее проницательные и образованные,
конечно) о том, что происходит вокруг них? До массового побоища в 1935-39
гг. еще были «старые большевики», которые вместе с Лениным делали рево-
64
люцию. Среди них было немало умных и мужественных людей. Понимали ли,
или догадывались о том, что происходит? Наверное, да, потому что были
Троцкий и его сподвижники, были Сапронов, Смирнов и Осинский, Рютин,
Сырцов и Шацкин и другие, которые пытались выступить против Сталина.
Мы очень мало и плохо знаем о них, об их взглядах (за исключением Троцкого, кому удалось это сделать за границей). Были рабочие, которые помнили
опыт стачечной борьбы, крестьяне, которые когда-то при царе вели успешное
хозяйство. Наверное, они понимали, куда идет общество, и это понимание,
вероятно, и послужило причиной такого чудовищного террора второй половины тридцатых, направленных уже не против антибольшевицкой оппозиции,
как ранее, а против тех, кто ранее поддерживал большевиков. Именно эту
оппозицию, надо полагать, Сталин хотел искоренить в первую очередь, она
была наиболее ему опасной, так как могла получить широкую поддержку
внутри страны, какую в свое время получила партия большевиков. Эта оппозиция была страшна именно тем, что жила в самой «гуще народа», и могла
точно отразить его претензии.
После 1930-х думать, а тем более протестовать, было уже некому.
Люди боялись обсуждать общественные и политические проблемы даже со
своими близкими. Понадобилось новое поколение, которое уже не было так
запугано, и именно оно добилось перемен.
Что привело общество к такому состоянию? Только злая воля руководителей партии большевиков? Да, их вина огромна. Случись какой-либо
катаклизм, избавивший страну от этих лиц, скорее всего, судьба ее была бы
иной. Но дело не только в руководителях, советский режим имел поддержку
внутри страны, и об этом стоит поговорить.
Какие были сильные стороны советского режима, кто его поддерживал? В первую очередь это, конечно, партийные функционеры, коммунисты и комсомольцы, которые выдвинулись на руководящие посты, сделали
карьеру, получили власть. Они выиграли больше всех, хотя уровень их богатства и был несопоставим с по-настоящему богатыми людьми в развитых
странах. Далее, была «пригретая» режимом интеллигенция [или псевдо - интеллигенция?]. Это ученые, деятели культуры, технические специалисты, получавшие хорошие квартиры и дачи, оклады и пайки. Кое-кто из них задумывался о преступной сути системы, но подавляющее большинство шло на
сделку с совестью, и выступить открыто против режима не решалось (в этом
состоит громадное отличие «советской» интеллигенции от интеллигентов
старой России). Сахаров – один из немногих, кто на это решился.
Наконец, третья группа – это люди из низов, рабочие и крестьяне.
Не все они, конечно, были столпами режима. Но многие из них имели от него
явную для них выгоду. Выходец из бедной рабочей и крестьянской семьи
сейчас, в отличие от прошлых периодов, имел больше шансов получить образование. Далеко не всегда качественное, но раньше у него не было и этого.
То же со здравоохранением – оно было низкокачественным, но раньше у них
не было и этого. Получили эти люди и возможность повышать свой культурный уровень – библиотеки, кино и театры, санатории и спортивные клубы, -
65
все это было сделано режимом. Громадное по масштабам жилищное строительство, начатое в 1957 г. и достигшее своего пика в 1985 г., – тоже заслуга
советского режима.
Можно сказать, что при демократии и рыночной экономике это достигнуто было бы быстрее и с меньшими издержками и, главное, без всех
ужасов советского режима. Но будем справедливы и мы – у советского режима были сильные стороны. Беда его была не в отсутствии плюсов, они у
него были, а в другом – в том, что он не мог лечить свои минусы, и потому и
погиб.
Итак, опора советского режима – это сделавшие в нем карьеру партийные и комсомольские выдвиженцы, «прикормленная» интеллигенция и
выходцы из низов общества, впервые приобщившиеся к благам цивилизации,
пусть и в сильно урезанном виде. Задумывался ли кто-то из них о проблемах
режима? Возможно, да, но вряд ли мы это узнаем, эти люди в большинстве
своем не оставляли записок. Но если и задумывались, то, наверное, гнали от
себя «черные» мысли, или списывали увиденные ими проблемы не на фундаментальные пороки режима, а на «отдельные недостатки», которые можно
устранить решительностью, «наведением порядка», наказание преступников
и прочими карательными мерами.
Кто же был противником режима? Их можно поделить на две группы. Первая – это те, кто непосредственно проиграл от его установления: дворяне, буржуазия, старая интеллигенция (включая большую часть старого
офицерства), зажиточные крестьяне (включая большую часть казачества),
высококвалифицированные и хорошо оплачиваемые рабочие. Подавляющее
большинство этих людей погибло еще до Великой Отечественной войны или
эмигрировало. Некоторые (часть крестьян и рабочих) перешло в иной статус,
став колхозниками или рабочими и служащими советских организаций. Они
не представляли для режима угрозу в виду своей малочисленности.
Вторая категория – это пострадавшие от репрессий и вышедшие на
свободу. Таких людей было гораздо больше (историкам предстоит подсчитать, но думаю, это миллионы), но они были в большинстве своем морально
сломлены и также не представляли угрозы режиму в виду этого.
И, наконец, третья категория, весьма любопытная. Любопытна она
тем, что, как и друзья режима из упомянутых выше трех категорий была его
порождением, «плоть от плоти» советского народа. Кто же эти люди?
В первую очередь, это «советская» интеллигенция, но не из разряда
«прикормленной». И вот тут проявляется первая любопытная черта режима.
Почему он породил этого своего могильщика? Очевидно, режим ощущал
необходимость своей модернизации уже с 1960-х гг., видя успехи враждебного, «капиталистического» мира. И он пытался развивать технику, науку и
культуру, но «прикормить» эту часть интеллигенции не смог. Почему?
Тому есть несколько причин. Можно сказать, банально не хватило
ресурсов. Это верно, но лишь отчасти. Дело в том, что режим искренне считал своей основной опорой рабочих, а затем (со времен Брежнева) и крестьян.
И старался подкармливать именно их в первую очередь. В конце брежнев-
66
ского периода реальные доходы рабочих даже официальные, а тем более, если учесть пайки на заводах и возможность оттуда что-то украсть, уже были
выше, чем у интеллигенции. Возможно, и у части крестьян также реальные
доходы были выше, чем у интеллигентов в 1980-е гг. из-за наличия подсобного хозяйства и также возможности присвоить что-то из колхозного (совхозного) имущества. Режим, с одной стороны, порождал интеллигенцию, а с
другой боялся и презирал ее, понимая, что ей многое не нравится в стране. И
тут он сделал решающую ошибку – сделал интеллигенцию нищей, желая
унизить, лишить уверенности и престижа. Отчасти ему это удалось, но в критический момент именно интеллигенция потребовала смены режима, а его
предполагаемая опора – рабочие и крестьяне – не поддержали его.
Почему режим сделал такую ошибку? Потому, во-первых, что он
был уверен, что всегда сможет подавить силой недовольство интеллигенции.
Будучи оторванными цензурой и марксистской догмой от мировой социологической мысли правящие круги Советского Союза не поняли, что те, кого в
России называют интеллигентами, постепенно становятся большинством, в
отличие от т.н. «индустриального» общества, а удельный вес рабочих и крестьян снижается. Если же учесть политическую и социальную активность, то
здесь интеллигенция не знает себе равных. Режим же исходил из краткого
опыта Гражданской войны и Большого террора, когда интеллигенцию удалось временно запугать, но в «обычной» жизни именно интеллигенты являются наиболее динамичным слоем общества.
Итак, советский режим породил постоянно увеличивающуюся численно, но озлобленную нищетой и неравенством и потому активную интеллигенцию. Кроме того, он сам ослабил себя, попытавшись улучшиться, для
чего эта самая интеллигенция ему и потребовалась. Но, увидев неспособность режима к кардинальным улучшениям, интеллигенция его свергла.
Другая ошибка советского режима состояла в догматичной опоре на
марксистко-ленинский тезис о прогрессивности рабочего класса. Но в решающий момент рабочий класс не поддержал коммунистическую партию, потому что она, третируя интеллигенцию, привела страну к колоссальному отставанию от других стран, а порочная экономическая система довершила дело.
Заметим, мимоходом, что Сталин в свое время проявил большую,
чем его преемники дальновидность, попытавшись купить интеллигенцию
(параллельно с запугиванием, конечно). Это также предстоит проверить цифрами, но весьма вероятно, что к 1953 г. средний интеллигент имел более высокий доход, чем у среднего рабочего и крестьянина. К 1989 г. картина была
прямо противоположной.
Еще один враг режима – это советские «предприниматели», менеджеры советских организаций и часть партийного аппарата. Они очень хорошо видели, как могли бы заработать при иной системе, и как существующая система им это не дает. И они стали еще одним могильщиком режима.
Наконец, основная масса рабочих и крестьян, которых нельзя отнести к партийным выдвиженцам, постепенно меняла свое отношение к режи-
67
му с позитивного на негативное. Да, наверное, в первые годы советского режима часть этих людей могла улучшить свой жизненный уровень и социальный статус, но далеко не все и не всегда. Крестьян очень скоро загнали в
колхозы, где они вели жизнь крепостных: им платили ничтожно (или совсем
не платили), а собственное их хозяйство облагалось тяжелыми налогами,
убежать было нельзя, так как паспортов не давали. Очень тяжело пострадали
казаки и сибиряки, которые до революции были гораздо более зажиточными,
чем среднерусские крестьяне. Когда крестьяне грабили помещичьи усадьбы,
они еще не знали, что очень скоро (в 1932 г.) они получат Указ о трех колосках, который сделает их нищими и потенциальными лагерными страдальцами.
И только в правление Брежнева, когда крестьян постепенно уравняли в правах с горожанами, стали в массовом порядке поставлять колхозам и
совхозам технику и удобрения, больше платить за продукцию крестьяне стали жить лучше. Но свободы у них не было, развивать собственное хозяйство
и повышать за счет этого свой жизненный уровень, быть полноправным хозяином они не могли, и потому их недовольство Советском режимом постепенно усиливалось.
Рабочие – если говорить о них - как и другие слои советского общества, были лишены главного – свободы. Бастовать они не могли, организовывать независимые от власти профсоюзы – тоже не могли. Иными словами,
все блага они могли лишь получать из рук власти, а не своими собственными
усилиями. И в этом смысле советская власть породила иждивенцев, людей,
которые никак не могли рассчитывать на собственную инициативу, а только
полагаться на милость властей.14 И потому по мере нарастания экономического кризиса со второй половины 1970-х годов жизненный уровень рабочих
и их социальный статус в Советском Союзе пошатнулся, они перестали быть
опорой режима.
Парадоксально, но факт: советская власть совершила ту же ошибку,
что в свое время Николай II. Отгородившись цензурой от правдивого слова,
она искренне считала, что рабочие и крестьяне всегда поддержат ее против
интеллигентов – смутьянов (как это было при Ленине). Но, не имея ни точной информации, ни грамотных экспертов, она породила собственную иллюзию, которая ее в итоге и сгубила.
14
В этом смысле советский режим породил ужасную вещь – массовое попрошайничество приличных в социальном плане людей, так как большинство благ (квартиры, домашние телефоны, прочие дефицитные товары) они могли получить только из милости властей, а не приобрести самостоятельно на рынке. И когда власть сегодня сокрушается о том, что она не может породить у людей инициативу и предпринимательство, она должны понимать, откуда «растут ноги».
68
Очерк XIY
Война
Советский режим по своей сути противоречил природе человека.
Противоречил тем, что не давал возможности улучшить свой жизненный
уровень честным путем, ни с помощью занятия бизнесом, ни просто честным
заработком сверх предписанной государством тарифной сетки. Более того,
даже заработав большевицкие «фантики», по недоразумению называемыми
деньгами, рублями, он не мог на них ничего купить.
Другой его бедой было отсутствие свободы, которая, вопреки распространенному убеждению, нужна большинству людей. Да, далеко не все
ценят свободу печати и многопартийную систему, выборность и сменяемость
властей. Но каждому человеку, даже злостному врагу парламентской демократии, очень хочется самостоятельно выбирать место жительства, работу,
иметь возможность повысить свое благосостояние. Поразительно, но даже те,
кто агрессивно ненавидят демократию, почему-то очень хотят высказывать
собственное мнение и рассчитывают на честный суд, то, что дает именно эта
самая демократия, которую они хулят. Но именно во всех этих естественных
свободах советский режим отказывал своим гражданам. И он [вопреки декларируемой к нему любви миллионов] был бы сметен гораздо раньше, чем
это случилось фактически, где-нибудь на рубеже 1950-60-х гг., если бы не
война. Война пролила ему жизнь примерно на 25 лет.
Великая Отечественная – Вторая мировая - война сыграла огромную, если не сказать – решающую роль в истории нашей страны. Она явилась,
возможно, центральным событием в истории всего человечества. И потому о
ней стоит сказать отдельно, развеяв заодно некоторые мифы. Это не всегда
легко сделать, пока «под замком» некоторые «секретные» документы о периоде войны. Но кое-какие выводы можно сделать уже сегодня.
Отдадим должное Сталину: он пытался не повторить ошибки Николая II и изо всех сил старался оттянуть участие России в войне. Не будем
навешивать на этого убийцу еще одно преступление, которого он не совершал. Но то, что он спровоцировал Гитлера и его банду милитаристов, не подлежит сомнению. Во-первых, тем, что ослабил Русскую Армию репрессиями
– истреблением тысяч ее офицеров. Не будем идеализировать Тухачевского и
Уборевича, но убийство тысяч опытных и талантливых офицеров не могло не
привести к деморализации армии. Руководство вермахта на основе неудачной для СССР войны с Финляндией 1939-40 гг. сделало вывод о том, что
вследствие репрессий русская армия ослаблена настолько, что ее можно
больше не бояться, и что победа в войне с Россией будет легкой.
Далее, историкам надлежит разобраться, в какой степени действия
Сталина и его «правительства» вели к укреплению, а в какой - к ослаблению
индустриальной и военной мощи страны накануне войны. Некоторые из них
утверждают, что к июню 1941 СССР имел больше вооружений, чем Германия. Кто-то, напротив, указывает на ошибки и просчеты при подготовке к
войне.
69
В-третьих, товарищ Сталин [на основании заключенных с Гитлером
соглашений] весьма помог нацистскому диктатору укрепиться в Европе поставками в Германию в 1939-41 гг. дефицитных материалов – зерна, нефти,
металлов. В результате к июню 1941 г. вермахт и вся нацистская экономика
была гораздо более мощной, чем в сентябре 1939 года.
В четвертых, Сталин напугал своего нацистского «партнера» такими шагами, как оккупация Литвы и Молдавии (Бесарабии). В последнем Гитлер увидел угрозу нефтепромыслам в Плоешти, которые были жизненно
важны для продолжения им войны.
Была ли возможность военного или политического союза СССР с
западными демократиями для совместного отпора агрессору еще до начала
мировой войны в сентябре 1939 года? Этот вопрос также еще следует изучать.
Но то, что пактом 1939 г. и тем, что позволил разгромить Францию в 1940
году, Сталин развязал Гитлеру руки – несомненно. Подобными действиями
он разрушил тот самый второй фронт, открытия которого потом годами добивался. Поразительным цинизмом (или наивностью?) выглядит его позиция
на переговорах с Черчиллем уже после начала войны, от которого он постоянно требовал открытия второго фронта именно во Франции, колоссальных
поставок военных материалов, нужных самой Англии. И это притом, что еще
за несколько месяцев до этого совершенно спокойно взирал на бомбежки Англии гитлеровской авиацией; более того – помогал агрессору, поставками
нужных ему ресурсов.
И все же, надо полагать, война с Гитлером была неизбежна, из-за
ясно провозглашенного тем лозунга «жизненного пространства» на Востоке,
его стремления покончить с русским народом как с «недочеловеками», мешающими его планам. В противном случае он уже во время войны с нами, в
1941 или 1942 годах (до поражения под Сталинградом), заключил бы со Сталиным мир на крайне выгодных для себя условиях. И Сталин пошел бы на
унизительный мир, он осенью 1941 года зондировал почву по этому поводу,
оправдывая себя аналогичным поступком Ленина с его Брест - Литовском.
Даже осенью 1942 года Сталин заключил бы мир, забыв о всех договоренностях с англичанами и американцами, пойди Гитлер на это. Но Гитлеру помешало его фанатичное стремление покончить со славянами, и он решил их добить, и проиграл, повторив роковую ошибку Наполеона.
Поражения Русской Армии в 1941-42 гг., наверное, объясняются
многими причинами. И плохой подготовкой офицеров, пришедших на смену
убитым командирам, и неверной стратегией войны в первые месяцы, ошибочным лозунгом «малой кровью, на чужой территории», когда вопреки реалиям наша армия пыталась вести наступление и попадала в «котлы». Надо
признать и мастерство вермахта, его солдат и офицеров.
Советские офицеры той поры под давлением Сталина и его окружения ну учли, забыли опыт Кутузова, который, наверное, был не менее талантливым полководцем, чем полководцы Второй мировой. Но Кутузов летом и осенью 1812 года понял, что Наполеон (пока) – сильнее, и принял
единственно верную стратегию и тактику, вывел армию из-под удара. Совет-
70
ские стратеги, лишенные инициативы и находящиеся в плену навязанных им
догм, этого не сделали, и загубили бездарно миллионы жизней. Гнали их на
убой столь бездарно и жестоко, что немцы, косившие из пулеметов русские
колонны на открытой местности, бывало, сходили с ума от горы трупов. Но
их в Россию никто не звал.
Есть и точка зрения, состоящая в том, что русский народ настолько
страдал от коммунистического режима, что не хотел воевать против германцев, надеясь, что они свергнут большевиков и помогут русским поставить у
власти национальное правительство. Но Гитлер не смог подняться на такую
высоту стратегического предвидения, и от своих расовых воззрений отказываться не собирался даже тогда, когда они противоречили элементарной логике событий. Своего союзника - армию Власова нацисты вооружили лишь к
концу 1944 г., когда война ими была уже проиграна.
Русский народ так и не увидел стремление Гитлера к созданию
дружественной ему России во главе с ее национальным правительством. Зато
он увидел многое другое. Во-первых, зверства германцев на оккупированной
территории – безжалостный отъем продовольствия и других ценных ресурсов,
расправы с теми, кого подозревали в помощи партизанам, высокомерие и
презрение со стороны немцев. Видели или слышали русские люди и об отвратительном обращении с русскими военнопленными. Отчасти в этом виноват товарищ Сталин, который не подписал Женевскую конвенцию от 1925 г.
о военнопленных, и тем самым оставил солдат Русской Армии, попавшей в
плен, на произвол судьбы.
В-третьих, русский народ видел истребление немцами евреев.
Напрасно Гитлер думал, что русские, белорусы и украинцы – сплошные антисемиты, и что истребление евреев будет воспринято ими с радостью (так
как многие евреи поддерживали советскую власть, уравнявшую их в правах)
или, по крайней мере, равнодушно. Да, в любом народе есть отморозки. Да,
наверное, большинству жителей оккупированных территорий судьба евреев
была мало интересна. Но Гитлер не подумал о том, что зрелища массовых
расстрелов (о газовых камерах тогда не знали) женщин, детей и стариков всегда будет вызывать отвращение и ненависть к немецко-фашистским оккупантам. Сострадание свойственно любому народу, русскому – в особенности. И
совсем не мог предвидеть Гитлер, что среди славян, балтийцев и других
народов найдутся праведники, которые, рискуя собственной жизнью, станут
спасать евреев. Эти люди - Николай Яковлевич Киселев, Ирена Сендлер, Ян
Карский, Ярослав Бартошевский и многие другие, менее известные: 164 человека в России, 2272 на Украине, 608 в Белоруссии, 6195 в Польше. Это
только те, кто официально получил статус «Праведники мира».
Война проложила глубокую, почти мистическую связь между русским и еврейским народами. Так уж случилось, что именно русский народ
спас еврейский народ от полного уничтожения. Вспомним и то, что евреи
вместе с русскими сражались в рядах Красной Армии против гитлеровцев,
71
дав ей множество храбрых солдат и талантливых офицеров. 15 Вспомним о
том, что именно русский народ в наибольшей степени способствовал созданию еврейского государства в 1947 году.
Будем помнить обо всем этом, и потому посмеем утверждать, что
именно евреи (наряду с армянами, по понятным причинам) – сегодня самый
надежный и искренний союзник русского народа в мире. Думается, что в
знак искренней признательности за свое спасение, евреи (причем не только
живущие в России) будут помогать русскому народу в решении его проблем
- реформе экономике, развитии науки, здравоохранения и т.д.
Воевать, рисковать жизнью и здоровьем, конечно, никто не хочет.
Но, увидев зверства германцев на своей земле, русский человек многовековым инстинктом почувствовал, что для своего дальнейшего выживания он
должен, несмотря ни какие жертвы, сломить германскую военную машину и
выгнать врага с родной территории. Именно эти, лучшие качества, а не Сталин с его заградительными отрядами и палачами из НКВД вели в бой русских людей в то время.
В 1941-м, были, конечно, и паническое бегство и массовая сдача в
плен. Но это была трагедия окружения из-за бездарного командования, которое, не считаясь с реальностью, требовало от войск постоянного наступления.
Приведем в качестве доказательства свидетельства противника, которого не
заподозришь в симпатиях к нашим солдатам и офицерам. Генерал Гальдер –
начальник гитлеровского генштаба пишет, что упорное сопротивление оккупантам началось уже с первых дней войны. Ему – Гальдеру – с первых дней
стало ясно, что здесь – не Франция, и сопротивление будет долгим и упорным. Такую же оценку дает и немецкий историк Пауль Карель, другие
немецкие историки и свидетели.
Война привела к огромному духовному подъему русского народа.
Книги, стихи, фильмы, созданные в те годы – огромный вклад в русскую цивилизацию. Но этот же подъем народного духа сыграл и отрицательную роль,
так как долгие годы эти талантливые произведения служили, казалось бы,
оправданием коммунистического режима, его жестокостей.
Война показала также полный крах марксистко-ленинской теории.
В голове рядового марксиста никак не мог уложиться тот факт, почему
немецкая армия, подавляющую часть которой составляли рабочие и крестьяне, борется против своих классовых братьев, русских рабочих и крестьян.
Согласно марксистским бредням против пролетариата должна воевать буржуазия, а тут такая вот незадача. Нельзя же всерьез было утверждать, что
немецких «буржуев» суть миллионы, да еще в чине рядовых. Значит, немецких рабочих и крестьян или оболванили, или гонят силой. Но когда гонят силой, так хорошо не сражаются, а воевали немцы, согласимся, весьма профессионально.
Специально для гг. антисемитов рекомендую почитать книги «Знаменитые евреи» и «В решающей войне» А. Абрамовича о евреях, сражавшихся в рядах Красной Армии в годы войны.
15
72
Тогда оставалось оболванивание. Значит, надо переубедить немецких рабочих и крестьян в шинелях вермахта, распропагандировать, объяснить им, что их гонят обманом на империалистическую бойню. И пропагандировали, ходили с мегафонами перед траншеями, разбрасывали листовки с
самолетов. Эффект был мизерным, это хорошо описал Илья Эренбург в своих воспоминаниях. Ни могли объяснить данный факт большевицкие пропагандисты, так и бросили его. Так и не смогли признать, что «теория» Маркса
– Энгельса - Ленина оказалась бессильной, а победили великие национальные ценности русского народа.
И еще над одной проблемой стоит подумать. Представим себе, что
во время Великой Отечественной уровень либерализма и демократии был бы
такой же, как в Первую Мировую. Что можно было бы критиковать в газетах
правительство, устраивать забастовки, распускать слухи о поведении и образе жизни правящих кругов. Что не было соглядатаев, которые доносили о малейшем недовольстве, за чем следовала безжалостная расправа. Что не было
карательных органов, которые предельно жестоко подавили бы любую оппозицию. Бедствия и лишения народа в 1941-45 были куда страшнее, чем те,
что в 1914-17 гг. привели к свержению династии Романовых. Горький урок,
который нам надо усвоить, чтобы стать реалистами.
И еще одно заметим. Большевики всегда хвастались тем, что им за
короткое время удалось перевести русскую экономику на военные рельсы.
Да, это было ими сделано, хотя об издержках они предпочитают умалчивать,
как вообще о своих провалах. Однако в годы Первой Мировой России также
удалось быстро перевести свою экономику на военные рельсы, только с куда
меньшими жертвами и гораздо эффективнее. Это прекрасно описано, например, в книге С. С. Ольденбурга «Царствование императора Николая II».16 Организованные тогда военно-промышленные комитеты быстро наладили производство вооружений, нужных армии материалов и продовольствиях, и при
этом не было ни голода, ни репрессий, как при большевиках. Добрый совет
коммунистам - лучше меньше хвастаться, а больше учиться работать у наших
предков.
Очерк XY
После войны
Итак, мы победили. Ценой колоссальных жертв, беспримерного
мужества и стойкости русского человека, его неслыханных бедствий. Страдания, которые вынес русский народ в те годы, пришлось компенсировать
двум последующим поколения, они и сейчас до сих пор не изжиты. Своей
победой русский человек сломал хребет нацистскому зверю, спас многие
народы (евреев – в первую очередь) от полного уничтожения. Спас мировую
Издание Общества распространения русской национальной и патриотической литературы.
Белград, 1939; репринт, Мюнхен, 1949; репринт М., «Феникс», 1992, с.203-205.
16
73
цивилизацию от превращения во всемирный Освенцим. Сломал – и, похоже,
навсегда, немецкую военную машину.
В этой победе надо помнить и о вкладе наших союзников. Ничего,
кроме чувства стыда не могут вызвать тонны большевицкой послевоенной
пропаганды, пытавшейся приуменьшить, искать участие в войне наших союзников. Великий Черчилль с горечью пишет об этом в своем фундаментальном труде, посвященном войне. Очень редко он слышал от своих советских партнеров слова благодарности, чаще всего упреки, а иногда – прямую
грубость с полным нарушением дипломатического этикета. А ведь Советский Союз проявлял полное равнодушие к судьбе Англии, когда с лета 1940
по май 1941 года она сражалась с нацистами один на один. Не думал ни Сталин, ни рядовые наши граждане о том, что, требуя с англичан помощи летом
и осенью 1941, они заставляют их тем самым ослаблять собственную оборону. Нашим людям, привыкшим видеть у себя многомиллионную армию массового призыва, непонятно, что в 1939 году армия США составляла всего 160
тысяч человек, меньше, чем у Румынии. До Перл – Харбора американцы не
вели массовых войн, не хотели служить в армии, содержать массовую армию,
там не было обязательного призыва.
Наши люди – с подачи пропагандистов – иногда обижаются, что
американцы и европейцы мало знают о подвиге русского народа в годы войны. Конечно, такое невежество не вызывает уважения. Но многие ли наши
граждане знают о войне на Тихом Океане, в Юго-Восточной Азии, в Африке?
О том, что победа под Эль-Аламейном была раньше Сталинграда. О том, что
в рядах наших союзников воевали не только англичане и американцы, но и
австралийцы, новозеландцы, канадцы, индийцы, граждане ЮжноАфриканского Союза, войска Свободной Польши и Свободной Франции? О
том, что второй фронт был открыт не в 1944-м, а в 1943-м, высадкой союзных армий в Италии.17
Большевицкие пропагандисты долго обвиняли наших союзников в
цинизме, если не в трусости, что они высадились во Франции лишь в июне
1944 года. Напрасно Черчилль и Рузвельт убеждали Сталина, что немцы хорошо укрепились на французском побережье, что у союзников нет достаточного количества десантных судов, - все было напрасно, Сталин напирал. И
вот, под его давлением, они в 1942-м году сделали попытку десанта в Дьеппе,
- дело закончилось трагедией, весь десант был уничтожен. И высадку пришлось отложить до 1944 года, чтобы хорошо ее подготовить. Вспомним, что
Черчилль и Рузвельт были лидерами демократических стран, и губить
напрасно жизни своих солдат они не хотели.
В своей книге Черчилль приводит таблицы, сравнивающие численность армий Великобритании и США и их вооружение. Но, как приличный
человек, сразу оговаривается, что заниматься выяснением того, кто внес
больший вклад в победу – неэтично. Вместе воевали, вместе победили. Но
В этом десанте, отметим, принимал участие будущий лауреат Нобелевской премии по экономике Роберт Солоу, которому тогда было 18 лет. Еврей, гг. антисемиты.
17
74
большевицким пропагандистам подобная деликатность никогда не была
свойственна.
Американская тушенка, грузовики, сапоги, танки и самолеты, металлы и каучук из Англии – все это облегчало победу русскому солдату,
миллионам Алеш Скворцовых в их нелегком труде на дорогах войны. Нам
бы стоило помнить об этом, а не заниматься постыдными подсчетами.
Но величие этого высокого подвига русского человека омрачается
двумя обстоятельствами. Правящая в то время Россией большевицкая клика
использовала великую победу в своих преступных целях. Во-первых, чтобы
навязать народам Восточной Европы чуждую им систему – политическую,
экономическую, нравственную. Да, русский солдат спас их от ужасов нацизма. Да, Россия, как главный победитель во Второй мировой войне имела полное право на безопасные границы и на распространение влияния на сферы
своих естественных интересов. Но все это можно было сделать куда гибче,
чес на практике осуществил Сталин и его клика.
Возьмем пример Китая. Под руководством мудрого и мужественного Дэн Сяопина ему удалось вернуть отторгнутые у него территории – Сянган (Гонконг) и Аомынь (Макао). Возвращение Тайваня – лишь вопрос времени. Но Дэн Сяопин – и в этом его величие, в отличие от Сталина и его приспешников, – сразу провозгласил, что не будет менять ни политическую, ни
экономическую систему этих территорий. Он сделал это с тем, чтобы не создавать трагедий, гражданской войны, противостояния. Не стал навязывать
жителям Аомыни и Сянгана ценности, чуждые этим людям, отнесся с априорным уважением к их стилю жизни, привычкам. И, сохранив нетронутым
жизненный уклад присоединенных территорий, Китай добился поставленных
геополитических и стратегических целей с минимальными издержками.
Не то Сталин. Распространение (вполне оправданное для победителя) своего влияния на страны Восточной Европы для него означало только
одно: грубое навязывание советской политической и экономической системы
народам Восточной Европы, глубоко им чуждой. Наиболее трагично это было в отношении Польши, которая сама была способна освободить себя от
нацизма, имела Армию Крайову (АК), любимую и поддержанную народом, и
народное правительство в изгнании, лондонское правительство. Сталин же
насадил в Польше ненавидимых большинством страны коммунистов, убил
значительную часть бойцов АК, чьи заслуги в разгроме фашизма несомненны, той самой АК, которую поддерживали миллионы бойцов польского Сопротивления, рядовых поляков. В 1944 г. он подло предал на уничтожение
героев Варшавского восстания. А потом, после войны, устроил заодно еще и
бойню польских коммунистов. Нахождение в советской орбите стало трагедией Польши, что в очередной раз породило тяжелый конфликт польского и
русского народов. Следующим поколениям его долгие годы еще придется
лечить.18
18
В годы войны, когда СССР, США и Англия были союзниками по антигитлеровской коалиции, самым последовательным другом СССР в американском правительстве был помощник президента
Франклина Рузвельта Гарри Гопкинс. Сталин доверял Гопкинсу, так как видел его честность и искреннюю
75
Другим народам было не легче. В 1953 против навязанного им коммунистического режима восстали восточные немцы, жители ГДР: но после
войны с ними никто не хотел считаться, и восстание было жестоко подавлено.
В 1956 восстали венгры, их также подавили, но эти события вызвали уже более широкий «резонанс». Хотя венгры и были союзниками Гитлера, но все
же – не немцы. У них было много друзей и сочувствующих в Англии, США и
других демократических странах. События 1956 глубоко врезались в память
венгерского народа, имена этих людей сейчас чтят как героев, а политические фигуры, инициаторы советского вторжения называют предателями собственного народа.
И, наконец, события в Чехословакии 1968 года, выходящие уже за
всякие рамки. С немцами, как уже сказано, вскоре после войны никто не хотел считаться. Подавление восстания венгров оправдывали (и то с натяжкой)
их участием в войне на стороне Гитлера и тем, что они во время событий
1956 года убивали своих коммунистов, хотели выйти из Варшавского договора и вступить в НАТО. Но подавление выступления чехов оправдать было
уже ничем нельзя. Чехи и словаки пострадали от нацизма наравне с другими
народами. Во время «Пражской весны» 1968 года они неоднократно подчеркивали, что не собираются отказываться от социализма, порывать с Советским Союзом и вступать в НАТО. Они хотели лишь обновления социализма,
создания в рамках социалистической системы более эффективной экономики
и свободного общества, и изменения там проводились под руководством
Коммунистической партии Чехословакии. И то, что даже такое, вполне лояльное Советскому Союзу движение, было подавлено советскими танками.
Что чешскому и словацкому народам грубо указали место и путь, которым
они должны следовать по указке КПСС – все это нанесло им такую глубокую
травму, вызвало такое возмущение во всем мире, что мировой «социализм» в
его коммунистическом варианте с этого момента был обречен.
События 1968 в Чехословакии оттолкнули от СССР последних из
его искренних друзей, остались одни корыстные попутчики. Либеральная и
демократическая интеллигенция западных стран, ранее поддерживающая
СССР, окончательно от него отвернулась. Она (с большим опозданием) поняла, что многое из того, что говорилось об СССР его противниками – правда.
Книга Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ» еще более усилила этот эффект
отторжения. Все вместе это усилило изоляцию СССР в мире, ускорило падение его престижа, нравственных основ, привело его к гибели.
Второе трагичное последствие войны – это усиление репрессий
внутри самой России. Историю декабристов товарищ Сталин усвоил очень
симпатию к нашей стране, имел с ним откровенные многочасовые беседы. Гопкинс сделал очень много для
организации помощи СССР со стороны США во время войны. В июле 1945 года по заданию уже президента
Трумэна Гопкинс имел еще один раунд переговоров со Сталиным в Москве, во время которых он откровенно заявил последнему, что Советский Союз стремительно теряет свой авторитет среди тех американцев, которые поддерживали его во время войны. И происходило это потому, что СССР навязывал Польше коммунистическое правительство, чуждое польскому народу. Гопкинс буквально умолял Сталина, чтобы тот отказался от насилия над Польшей, так как это вызывает отторжение не среди каких-нибудь реакционеров, а
людей, искренне симпатизирующих Советскому Союзу. Но Сталин не прислушался к этим словам.
76
хорошо, и совсем не хотел ее повторения. Второй раз на протяжении своей
истории русские солдаты и офицеры в массовом порядке прошли по Европе и
наглядно убедились в нашей отсталости, сравнив жизнь в родной стране с
Европой. И «мудрый» вождь, который упорно занимался самообразованием и
прочел много книг, прекрасно понимал, что народ-победитель скоро начинает просыпаться и осознавать некоторые истины, скрытые дотоле от него «железным занавесом». Что влияние массовой и примитивной пропаганды
начнет слабеть. И потому, чтобы народ не восстал за свои права а за лучшую
жизнь, надо лишить его лидеров, которыми могли стать бесстрашные воиныпобедители. И потому Сталин снова обрушил репрессии на голову русского
народа, были убиты многие военачальники, талантливые администраторы (Н.
А. Вознесенского можно считать одна из самых ярких фигур среди этих
жертв)19, миллионы простых людей. А заодно с русскими репрессиям подверглись целые народы, которых товарищ Сталин обвинил в сотрудничестве
с нацистами. И их тысячами выселяли из родных мест и отправляли в Сибирь
и Казахстан, для большинства которых (особенно для детей) это означало
верную гибель. Стоит ли удивляться после этого ненависти к России со стороны народов Прибалтики, крымских татар, некоторых народов Кавказа. Думается, нам надо признать вину перед ними и извиниться на государственном
уровне.
Очерк XYI
«Застой»
Итак, товарищ Сталин умер в 1953 г. Им восхищались не только
многочисленные сторонники, но даже противники. Черчилль сказал, что «он
принял страну с сохой, а сдал – с атомной бомбой», а на одном из банкетов в
присутствии Рузвельта предложил назвать его «Сталин Великий». Перефразируем великого англичанина: сдал страну «с сохой и с атомной бомбой», а
велик был не только в деяниях, но и в преступлениях. Ибо создание мощной
ядерной державы осуществлялось в нищей стране ценой немыслимых жертв
и лишений. Уровень жизни в России середины 1950-х годов был ненамного
выше, чем за 40 лет до этого (а может быть, и ниже – это предстоит сделать
статистикам), нравственное состояние общества – ужасным, политические и
общественные институты – на уровне Средневековья. Человек жил в постоянном ожидании чего-то страшного для себя, для своей семьи.
Был ли Сталин убит своими «соратниками»? Вполне вероятно, но
сейчас это уже вряд ли можно выяснить. Основанием для подобных гипотез
служит, во-первых, то, что он, по ряду признаков затевал очередную «чистку», в ходе которой должны были погибнуть некоторые из членов правящей
верхушки, Берия в первую голову. Возможно, убийством «хозяина» он пре19
К сожалению, о «деле» Н. А. Вознесенского ныне говорится незаслуженно мало, большинство народа почти ничего не знает об этом талантливом человеке. Вполне возможно, что со временем имя
Николая Алексеевича войдет в пантеон мучеников русской истории из числа администраторов вместе с
Иваном Михайловичем Висковатым.
77
дупредил собственную гибель, хоть и ненадолго. Другим признаком насильственной смерти вследствие заговора служит то, что Сталин пролежал в тяжелом состоянии несколько часов без медицинской помощи.
Как бы то ни было, после его смерти правящая верхушка поняла,
что дальше «так жить нельзя». И не из любви к народу – из любви к себе, родимым. Ждать, когда ты в любой момент можешь из уважаемого и обеспеченного человека превратиться в лагерную пыль, - никому не хочется. Кроме
того, хотелось навсегда закрепить за собой те привилегии, которыми партийная верхушка могла пользоваться. Успокаивало коммунистическую верхушку и то, что оппозиция внутри страны была уничтожена, а за рубежом - вымерла. Реставрации «капитализма» можно было не опасаться, так как те социальные слои, из которых он мог вырасти были либо полностью уничтожены (предприниматели – нэпманы, независимое крестьянство), либо (как интеллигенция) были запуганы так, что сопротивления с их стороны ждать не
приходилось. И потому власть пошла на существенную либерализацию жизни страны.
Но, как бывало не раз в истории, оздоровление «верхов» немедленно отразилось и на народе. «Оттепель», которая по нашим оценкам продолжалась 15 лет, с 1953 по 1968 год, дала взрыв культуры, нравственный и психологический подъем русского общества, улучшило благосостояние страны.
Была ли в этом заслуга правящей коммунистической партии? Да,
была. Будем объективными, и не станем отрицать достижения оппонента там,
где они есть. В 1957 году было развернуто массовое жилищное строительство. Качество строящегося жилья было плохим, срок его годности составлял
лишь 25 лет, что сейчас особенно болезненно сказывается на его обладателях.
Но для тех, кто тогда жил в землянках, общежитиях, коммуналках и развалинах, отдельная квартира с ванной и туалетом была неслыханным благом.
Строились санатории, школы, кинотеатры. Было облегчено положение крестьян – повышены закупочные цены, жители села были (хотя и не сразу)
уравнены в правах с горожанами. На село стали поставлять гораздо больше
техники, семян и удобрений. В итоге они перестали быть бесправными крепостными, как это было при Сталине. Страна стала более открытой – ученые,
музыканты и спортсмены стали выезжать за границу, стали и иностранцы
приезжать в Россию. Люди стали постепенно узнавать, как живет окружающий мир.
Много было сделано хорошего, и к 1975 году, который мы считаем
пиком Советского Союза, жизненный уровень русского народа был значительно выше, чем в 1953. Согласимся с рядом ученых, что в этот период была
проведена вторая индустриализация, и в этом есть заслуга не только самого
народа, но и правящей партии. Поэтому повторим то, что уже говорили выше:
беда советской системы была не в том, что у нее не было плюсов. Они у нее
были, и в этом можно согласиться с ее адептами. Беда Советского Союза и
причина его гибели состояла в том, что он не мог лечить свои минусы. Коммунисты создали абсолютно негибкую систему, которая не смогла адаптироваться к меняющимся реалиям, ответить на вызовы времени, отбросить не-
78
нужное и отжившие, впитать новые идеи. Жившие в Советском Союзе люди,
которые хотели честно и эффективно работать, что-то менять к лучшему в
своей стране, на каждом шагу натыкались на нелепые запреты, идиотские
инструкции и законы, буквально вязавшие по рукам и ногам, душившие любую инициативу. Это был сумасшедший дом, пытавшийся представить себя
счастливым и передовым обществом, где «нет эксплуатации человека человеком». И он должен был дойти до своего логического конца или погибнуть.
К счастью, произошло второе.
Но вернемся к 1953-75 годам, этому самому «счастливому» периоду
для Советского Союза. Либерализация (пусть неполная и частичная), улучшение условий жизни, большая открытость страны дали неслыханный подъем культуры, искусства, науки – всего того, что можно назвать подъемом
народного духа. Но одновременно и больше людей стало задумываться над
историей родной страны, над сложившейся в ней экономической, социальной
и политической системой. Началось все с произведений Ильи Эренбурга и
Валентина Овечкина, но очень быстро затем появились и Солженицын, и
Варлам Шаламов, и Юрий Трифонов, многие другие глубокие авторы, писавшие на социальные темы, и это очень сильно напугало власти.
Но тогда, в 1950-60-е годы народ, казалось, еще был вместе с властью. Тогда даже традиционно оппозиционная интеллигенция еще считала,
что Советская власть – это ее власть, есть лишь «отдельные недостатки», которые надо и можно исправлять вместе с властью и в рамках системы. Первый тяжелый удар по такому единству был нанесен в 1968 году, уже упоминавшимся вторжением в Чехословакию.20 Оккупация дружественной страны,
насильственное устранение ее законного правительства, наведение там своих
«порядков» - и все это только за то, что ее народ хотел искать свой путь социализма. Именно это и подчеркивали чехи и словаки – не «возврат к капитализму», не выход из Варшавского договора, не отстранение от власти коммунистической партии – а лишь собственный вариант социализма, при постоянно подчеркиваемой ими дружбе к Советскому Союзу.
И когда при всех этих обстоятельствах с чехами и словаками все
равно расправились, это вызвало шок среди мыслящих людей России. Когда
расправились с венграми (в 1956) и немцами (в 1953) это как-то оправдывалось тем, что они были врагами в страшной войне. Но чехи и словаки - друзья и союзники! Этому никак не могли найти объяснение, и с этого момента,
как уже не раз бывало в русской истории, начался трагический разрыв между
властью и интеллигенцией, который, как и в 1917-м, закончился ломкой системы.
Роковая ошибка коммунистической партии состояла в том, что она
не оценила силу интеллигенции. Со времен Ленина со стороны коммунистов
было принято ее третировать, оскорблять, унижать, задвигать на обочину
До этого были, конечно, и травля Пастернака, и процесс Синявского и Даниэля, но они, по
нашему впечатлению, не произвели такого шока, как вторжение в Чехословакию.
20
79
общества мизерной зарплатой,21 продвижением в органы власти людей «из
рабочих и крестьян». Официальная пропаганда и массовое искусство (в том
числе произведения весьма талантливых авторов) постоянно навязывали
нравственное превосходство выходцев из «простого народа» над интеллигентами. Коммунисты считали, что, победив интеллигенцию в Гражданской
войне, они легко победят ее и теперь. Что вездесущее НКВД – МГБ – КГБ
всех запугает и подавит. Что интеллигенты – это оторванные от народа растяпы, и повести за собой народ они никогда не смогут, так как они не знают
его, как знают они, коммунисты, выходцы из народа (и как это трагически
произошло в годы Гражданской войны). Но коммунисты просчитались, интеллигентская критика стала восприниматься всерьез большей частью народа.
И помогли тому два обстоятельства: во-первых, невероятная косность советских коммунистов, их упрямое нежелание осуществлять уже давно назревшие реформы. А, во вторых, то, что они сами и породили: повышение культуры и уровня образованности народа, чему так способствовали коммунисты,
привело не к торжеству коммунистических идей, а к тому, что народ стал
требовать большей свободы и благосостояния, чего коммунистическая система дать не могла.
А тогда, в 1950-60-е годы для реформ было самое время. Тогда
народ еще не разочаровался в советской системе, ему хорошо видны были ее
плюсы и не так сильно заметны минусы. Подъем вследствие победы в войне
был в полной силе, а потом народ вздохнул после начала «оттепели». И вот в
этой-то атмосфере доверия правящей элите можно было смело начинать кардинальные реформы; цинизм, недоверие к власти, уклонение от закона и от
норм морали, столь пышно расцветшие к началу 1980-х годов, тогда были
еще неведомы. Народ еще не разучился так работать, не было такого повального пьянства. А даже небольшое улучшение положение с продовольствием
и повышение качества услуг вызвало бы огромный энтузиазм, что сохранило
бы власть коммунистической партии до наших дней. Но она упустила момент, упустила народное доверие и поддержку, которые были в тот период.
Проведенные в то время и в той обстановке реформы прошли бы куда менее
болезненно, чем это было в 1990-е годы, и, возможно, многие плюсы советской системы не были бы утрачены, как сейчас. Не было бы и такого падения
общественной морали, которое мы наблюдаем сегодня.
Почему же Коммунистическая партия Советского Союза не решилась на реформы? Почему среди советских коммунистов не появился русский
Дэн Сяопин? Тому есть много причин.
Во-первых, как уже говорилось выше, Мао Цзэдун не убил, в отличие от Сталина, всех своих сторонников. Появление в 1976 году в Пекине
Дэн Сяопина было равносильно тому, что Николай Иванович Бухарин и
Сделаем здесь оговорку, что Сталин, как уже отмечалось выше, предпочел купить интеллигенцию, вместо того, чтобы третировать ее. При нем интеллигент в среднем имел доход много выше, чем
средний рабочий или крестьянин. И в этом он был куда более дальновидным, чем его последователи, вновь
начавшие по-ленински заигрывать с рабочим классом и принижать интеллигенцию. Все это, конечно, не
отрицает вину Сталина за истребление большей части русской интеллигенции.
21
80
Алексей Иванович Рыков не были бы убиты, а отсидели в ссылке и в 1953
году появились в Москве, и были восстановлены на своих постах. Зная их
воззрения в 1930-м, можно не сомневаться, что, испытав все страдания и
многое передумав за годы заключения и ссылки, они провели бы в России
настоящие реформы, близкие к тем, что провел Дэн, возможно, еще более радикальные, которые затронули бы и политическую систему. Россия – не Китай, мы ближе к Европе. Но русский народ в свое время не защитил их, и к
1960-м годам остался без подлинных лидеров.
Во-вторых, колоссальный авторитет, который завоевал Советский
Союз, русский народ своей победой над нацизмом привел значительную
часть общества и правящую партию к ложному выводу, что победил не русский патриотизм и доблесть русского человека (или не только они), а в
первую очередь советский экономический и политический строй. Имел место
тот же эффект, когда в 1815 году после победы над Наполеоном Александр I
Благословенный отказался от дальнейших реформ общества. Вновь здесь отрицательную сторону сыграли такие психологические черты русского народа,
как самодовольство, чванство, безмятежность в благополучной ситуации.
Как говорил В. О. Ключевский, русский народ постоянно «спотыкается о
собственные успехи».
Сыграла, конечно, дурную роль и полная оторванность России от
гуманитарных наук, развивавшихся тогда в мире. Идеологические послабление 1960-х годов почти не коснулись экономики, социологии, истории, и советский человек видел общественные процессы только через призму навязанных ему марксистко-ленинских догм, любое отклонение от них строжайше преследовалось. Никакая иная система кроме той, какой она была в СССР,
большинству людей и не мыслилась.
Сыграло роль и то, что великий Дэн Сяопин начинал свои реформы
в 1978, когда кризис коммунистической системы (наряжу с успехами капитализма) в мире уже был очевиден. В 1950-60-е он был отнюдь не очевиден
даже многим западным интеллектуалам. Многие из них продолжали, как в
1930-е. восхищаться советским строем, так как его темные стороны от них
тщательно скрывались.
Были и другие причины того, почему правящая партия не шла на
очевидные, казалось бы, реформы. В отказе от централизованного планирования она панически видела потерю власти. Представить себе картину, когда
он не имеет права давать указания директору завода, партийный аппаратчик
не мог. Хуже – он искренне не представлял, что такое вообще может случиться.
Была и другая причина – чрезвычайно жесткая идеологическая обработка общества, от которой несвободны оказались и верхи общества. Реки
пролитой крови во имя «социализма»; прекрасные кинофильмы, книги, песни,
другие произведения искусства, наконец, дорогая народному сердцу победа в
Войне, - все это заставляло и народ, и руководство страны думать, что основы системы правильны. Есть лишь «отдельные недостатки», некоторые плохие люди, которые надо чуть-чуть поправить, не затрагивая сути системы,
81
кого-то отстранить от должности, и все будет хорошо. У народов Восточной
Европы этих мифов не было, и они быстро сбросили с себя коммунистическую систему, как только им это позволили.
Наконец, первые лица страны также оказались не на высоте. И Н. С.
Хрущев, и Л. И. Брежнев, будучи отнюдь не столь наивными и ограниченными, как их изображали в анекдотах, имели слишком низкий уровень образования, чрезвычайно узкий кругозор, чтобы понять, что страна нуждается в
кардинальных реформах. Подобранные же ими помощники не могли или не
хотели говорить им правды, в чем, конечно, виноваты сами руководители, их
кадровая политика.
В итоге правящая клика Советского Союза упорно сопротивлялась
всяческим реформам. А ведь были предложения о либерализации советской
экономики, - в рамках советской политической системы – в целях сделать ее
ориентированной на рынок. Говорили об этом Либерман, Немчинов, Новожилов и другие реформаторы – экономисты, хотя и с ограничениями, накладываемыми советской цензурой и идеологическими догмами. Но и в том,
весьма ограниченном варианте реформ, который они предлагали – уменьшить долю планируемой продукции, разрешать советским государственным
предприятиям производить часть продукции самостоятельно, исходя из потребностей рынка, и продавать по рыночным ценам, оставлять у себя часть
прибыли, был бы громадный подъем благосостояния народа. Наверное, при
этом пришлось бы «поломать голову» над тем, какую часть продукции оставить под жестким государственным планом (военная, к примеру), где планирование пришлось бы частично сохранить (например, товары первой необходимости), а где ввести полностью рыночные механизмы. Разумеется, эти реформы пришлось бы дополнить частичным, пусть и ограниченным доступом
частного бизнеса – в сфере услуг, в мелком производстве, торговле и сельском хозяйстве, там, где государственная собственность особо плохо справлялась.
Конечно, реформы, предлагаемые либеральными советскими экономистами, привели бы к противоречивому строю. Пришлось бы, сказав «А»,
неизбежно сказать и «Б», и строить нормальную рыночную экономику. Но
такая промежуточная система, которую в странах Восточной Европы назвали
«рыночный социализм», подготовила бы русский народ к настоящему рынку.
В этом рыночном социализме не было бы такого трагического дефицита, откровенного хамства в сфере быта и, главное, улучшилась бы народная нравственность, потому что главная причина разложения нравов в СССР 1970-80х гг. – трагический разрыв между громогласно провозглашаемыми догмами и
реальностью, порождавший у людей ощущение бессмысленности своей деятельности. Когда человек видел, как предприятие, где он работает, вынуждено производить ненужную продукцию и, напротив, не делать нужную, снижать качество ради выполнения плана, идущих «сверху» дурацких директив,
он становился циником, терял веру в нравственные основы жизни. К началу
«перестройки» советский человек переставал верить призывам к достижению
благих целей, даже когда они были оправданы и шли от хороших людей. Ры-
82
ночный социализм приучил бы людей мыслить и принимать решения самостоятельно, избавил бы от социальной инфантильности, которая сыграла с
нашим народом злую шутку в 1990-е годы.
И вот это постыдное цепляние за власть, отсутствие ярких и образованных лидеров, самодовольство и нежелание впитывать новые идеи привело к тому, что к началу 1990-х гг. страна оказалась совершенно не готова к
реформам. Не готово в моральном, психологическом, интеллектуальном аспектах. А эта неготовность, в свою очередь, породила иллюзии, непонимание
смысла реформ, начавшихся уже в 1900-е годы, неприятие их.
Очерк XYI
Перестройка
Михаил Сергеевич Горбачев, начав попытки перемен, названные им
«перестройкой», производил впечатление человека, который искренне озабочен исправлением недостатков, которые видит, но совершенно не понимает
их корни, фундаментальные причины. Сам он по каким-то причинам дойти
до этого не мог, а людей, которые откровенно и честно разъяснили бы ему
истинное положение дел и пути выхода из кризиса, рядом с ним не оказалось.
Возможно, он, как многие тогда в России, рассуждал примерно так. Неужели
все (Ленин, революция, Гражданская война, борьба с врагами Советской власти, победа над которыми была так талантливо воспета прекрасными киносценаристами, писателями, поэтами и художниками) было напрасно?
Нет, отвечал он сам себе, не может быть все это напрасным, а есть
лишь отдельные недостатки, которые надо исправить. Вот увеличим ассигнования на машиностроение, и начнется ускорение технического прогресса.
Вот уберем недостойных людей от руководства, и прекратятся бюрократизм,
и некомпетентность. Беда была в том, что 90 % населения страны разделяли
эти же заблуждения за одним важным отличием: среди этих 90 % было немало тех, кто считал, что все эти косметические перемены надо дополнить суровыми репрессиями против правящей верхушки.
Весьма интересный вопрос: почему правящий режим не пошел тогда навстречу чаяниям этой части народа, не начал завинчивать гайки, сажать
в тюрьмы, расстреливать, искать новых «врагов народа»? Почему он не стал
делать эти шаги, которые явно встретили бы одобрение? Есть, наверное, тому
несколько причин. Во-первых, личность самого Горбачева, которого можно
считать гуманистом, и ему претили бы все эти меры. Во-вторых, и, надо полагать, главное, в отличие от большей части народа правящий класс понимал,
что репрессиями беды не исправишь, что они приведут к восстановлению
сталинского режима в худшем его варианте, без «романтического ореола»,
так как времена уже были иные, народ хотел лучшей жизни, а не производственного героизма. Понимал правящий класс и то, что репрессии обрушатся
в первую очередь на него, что все другие «враги народа» давно уже истреблены, не на кого будет валить все беды. Нет уже ни помещиков с капиталистами, ни меньшевиков с эсерами, ни «кулаков» с «вредителями». Остава-
83
лись, конечно, как и всегда, еще евреи, и обвинение их во всех бедах могло
бы породить энтузиазм части общества. Но после Холокоста это могло вызвать, мягко говоря, недоумение во всем мире.
Поэтому на репрессии правящий режим не пошел,22 и Горбачев оказался в весьма сложном положении. В начале своего правления он сделал
широкие заявление на тему, что «так жить нельзя», чем породил на первых
порах огромную популярность и серьезные надежды общества на улучшение
жизни. Но, так как истинных причин бедственного положения страны он не
понимал, не понимал того, что порочна сама система, а не отдельные люди и
не отдельные недостатки, то на настоящие реформы не решился, и очень скоро его стали воспринимать как откровенного болтуна. Беда, повторим, была
не только в самом лидере, но и в обществе, совершенно не готовом к реформам, и потому не способном ни подтолкнуть лидера в нужном направлении,
ни выдвинуть из своей среды новых лидеров. Были, конечно, интеллигенты и
эксперты, которые правильно представляли пути выхода из кризиса, но ни
Горбачев, ни большая часть народа оказался совершенно не готовы к их идеям.
Более того, своими действиями Горбачев существенно усугубил положение в стране. Дело в том, что, как уже нами говорилось выше, жизнь в
Советском Союзе держалась на партийной палке. Суть общественных отношений состояла в том, что предприятию невыгодно делать нужный обществу
товар, но бдительный партийный руководитель угрозой отнятия партбилета
заставлял директора завода все же делать этот невыгодный заводу, но нужный обществу товар. При обилии российских природных ресурсов подобная
нелепая система смогла продержаться несколько десятилетий. А своими мерами по либерализации общества Горбачев эту партийную палку отменил, и
советская система начала быстро разваливаться. А разрешение свободы критики сделало этот распад буквально молниеносным.
И все же отдадим должное Горбачеву, перечислим его заслуги. Так,
улучшив отношения России с ведущими странами, он отодвинул угрозу
ядерной войны. Правда, и в этой сфере, которой он заслуженно гордится, не
обошлось без очевидных провалов. Вывод войск из Восточной Европы росчерком пера аннулировал внешнеполитические достижения России, оплаченные миллионами жизней. Перед выводом войск следовало хотя бы договориться о списании долгов и об обеспечении офицеров квартирами за счет
«освобождаемых» народов. Горбачев почему-то поверил на слово своим западным партнерам, а они потом, когда войска благополучно ушли, не дали
средств в объеме, достаточном для обеспечения хотя бы жильем переведенных в Россию офицеров, не списали ни копейки русских долгов. А затем стали принимать в НАТО бывшие страны Варшавского договора и союзные
республики, несмотря на данное ранее (устное!) обещание этого не делать.
Неужели во внешней политике кому-то можно верить на слово?
Эти соображения, надо полагать, остановили рвение доблестного ГКЧП в 1991 году, не решившегося в итоге на кровопролитие.
22
84
Другой политический провал – это распад СССР. А ведь все могло
быть иначе. Если бы были проведены решительные реформы по переходу к
рынку, если бы союзным республикам дали больше прав автономии, они
могли бы остаться, так как нахождение внутри Союза имело свои выгоды.
Образцом таких отношений является отношение КНР к Аомыни и Сянгану, а
в прошлом – автономия Финляндии в пределах императорской России. Но к
1991 г. никто не хотел оставаться в обнищавшем Союзе, который союзным
республикам казался тогда источникам всех их зол. И националистические
тенденции, и старые обиды оказались сильнее выгод Союза. Точно также
царское правительство обещало широкую автономию Польше после окончания I Мировой войны, да не успело выполнить, а потом пришлось в условиях
распада дать полную независимость.
И все же, оздоровление международной обстановки – это большая
заслуга Горбачева. Другая его заслуга в том, что он дал возможность свободно говорить, писать правду об истории, об общественных проблемах, созвал
Съезд народных депутатов, где депутаты без прежней боязни могли говорить
о проблемах общества. Благодаря Горбачеву общество избавилось от страха,
стало мыслить, вновь заговорили образованные и интересные люди, и эта
свобода дала новый толчок литературе, искусству, журналистике, общественным наукам.
Но общество требовало более решительных перемен, в первую очередь – в сфере экономики. И в ответ на эти запросы появился Ельцин. Сила
Ельцина была в решительности, мужестве, и в каком-то могучем, чисто мужицком стремлении к правде. Встречается такое среди русских мужиков –
страстное, неудержимое стремление к правде, которое не могут уничтожить
никакие догмы и условности. Выходец из среды сельских пролетариев23 – он,
казалось бы, согласно большевицкой догме, должен был стать опорой советской власти; власть коммунистов провозглашалась властью именно для таких
людей. И она дала ему высшее образование, членство в правящей партии,
высокий пост. Но стремление к правде не давало закрывать ему глаза на
наиболее мерзостные черты этой власти: на тотальное вранье, невозможность
говорить правду, преследование тех, кто не согласен с официальной политикой, хвастливую пропаганду «самого передового строя на земле» в сочетании
с пустыми полками магазинов, несправедливостью при распределении жилья
и многое другое. И он еще в молодые годы стал задумываться над причинами
всех этих явлений, и сначала пытался искать решения в рамках большевицкого строя.
Он стал ездить в общественном транспорте «вместе с народом», заходить в магазины и смотреть, что там продается для «простых людей»; стал
встречаться с ними, пытался их слушать и сам говорить с ними откровенно.
Автор был на одной из таких встреч – 19 мая 1981 года, где Ельцин встречался с молодежью. Он поразил нас тогда не типичным для коммунистов откровенным обсуждением проблем вплоть до возможности многопартийной си23
Уже после 1992 года стали писать, что дед Ельцина был раскулачен, а отец репрессирован.
85
стемы в России. Надо отдать должное мужеству оратора – он не отрицал такую возможность. И вот такие попытки найти правду и разобраться в причинах существующих бед в сочетании с высоким постом и политическим опытом дали Ельцину огромную популярность в народе.
А потом было его выступление на пленуме ЦК КПСС перед ноябрьскими праздниками 1987 года, где, по рассказам, он критиковал Горбачева. Власти сделали самую большую глупость, которую только можно было
сделать в этой ситуации – скрыли речь и стали шельмовать Ельцина. Они
сделали так, как это было всегда при их власти, рассчитывали сломать и уничтожить человека или выбросить его на обочину общества. Но они просчитались, времена, когда можно было шельмовать Пастернака или Солженицына,
или русских правозащитников при молчании или одобрении народа, прошли.
Власти так и не поняли, что за годы власти большевиков у людей накопилось
к ним масса претензий, которые они не могли открыто высказать в условиях
цензуры, подавления свободной мысли. И это еще мягко сказано – многие
граждане СССР открыто презирали и ненавидели существующую власть. И
власть сама была в этом виновата, так как, отказав народу в 1918 г. в построении демократического строя, отгородившись от него цензурой и карательными органами, она не могла знать его настроений, и в итоге просчиталась,
утратила инстинкты самосохранения. Да и сам Горбачев своим лозунгом перестройки только усилил критические настроения в обществе: провозглашая
свободу дискуссии и «гласность» он не мог одновременно подавлять критику.
Кроме того, Ельцин был не Солженицын и не Сахаров, он был член правящей партии, бывший первый секретарь Свердловского обкома и кандидат в
члены политбюро ЦК КПСС, что придавало ему большой вес в глазах той части народа, которая была далека от интеллигенции и демократических кругов.
Но главное, повторим, было, все же, во времени, которое изменило
народ, его настроение, отношение к власти коммунистов. Открытое недовольство ею было жестоко подавлено в 1920-е и 1930-е годы, а затем во время войны. Но оно потом зрело подспудно, не могучи прорваться наружу в
условиях беспощадной диктатуры. А Горбачев своими призывами к гласности и открытости сам избавил народ от страха в проявлении этого недовольства. В итоге шельмование Ельцина обернулись против самой власти – народ
стал считать его мучеником, несправедливо гонимым, а никто в России не
приобретает такой популярности, как страдальцы за правду. Приобрел ее и
Ельцин.
Главной слабостью Ельцина был недостаток образования, узость
кругозора, и он, очевидно, понимал это, стремясь окружить себя образованными людьми, что также громадным образом увеличило его силу. Сочетания
всех этих факторов и привели его к руководству страной летом 1991 года.
Но до этого был еще первый Съезд народных депутатов в мае 1989
года, который стал началом конца большевицкой власти в России. Понимал
ли Горбачев, что так будет? Думается, что нет. Наверное, он искренне надеялся на поддержку депутатов, на то, что они помогут ему преодолеть сопротивление оппозиционных ему кругов в КПСС тем переменам, которые он за-
86
думал. Но он (опять-таки, заслоненный от народа цензурой) не осознал, что
людям давно надоела его трескотня, за которой не следует реальных перемен.
И то, что в этот переломный момент «центристом» ему стать не получится,
что происходит резкая поляризация общества, и что ему неизбежно придется
присоединиться к тому или иному «лагерю».
Тот памятный – майский 1989 года первый Съезд произвел ошеломляющее впечатление на граждан Советского Союза, которые долгие десятилетия отвыкали от возможности услышать правду о политических реалиях
с телеэкрана и в газетах, от публичных споров, дискуссий. Как горько сказал
о советском обществе великий поэт, «долго жить впотьмах привыкали мы».
Поэтому открытые дискуссии о политике, о будущем страны, вид того, что
депутаты говорят без боязни, что идет какая-то борьба, - все это приковало
миллионы зрителей к телеэкранам на время Съезда, повергло в шок многих,
произвело сенсацию. Последующие съезды уже ни имели такого эффекта –
люди привыкли к дискуссиям, да и надоело им то, что за этими дискуссиями
не происходит реальных изменений. Но тот первый Съезд запомнился надолго гражданам страны.
На нем, в условиях реальной гласности и дискуссий, немедленно
обнаружились все традиционные «разломы» русского общества, с которыми,
как и ранее хвастливо заявляли коммунисты, будто бы покончено. Это а) демократическое движение, которое двигало страну вперед; б) реакционеры,
которые стремились законсервировать существующий строй, прикрываясь
патриотическими лозунгами; в) лица, отстаивающие «советские ценности» и
г) национальные движения. 24 Для огромного большинства граждан страны
шоком явилось то, сколько претензий, оказывается, есть у народов страны,
друг к другу. Страны, официальной идеологией которой была «дружба народов». Шоком явилось и то, что многие представители союзных республик,
Прибалтики в первую голову, стали говорить об отделении от Союза, который ранее провозглашался «нерушимым».
А для нас, демократов и интеллигентов, шоком явилось то, с какой
злобой представители КПСС, которую официальная пропаганда призывала
любить, выливали грязь на голову демократических депутатов. Как быстро
достали они, казалось бы, давно отмершие аргументы из черной сотни и прочих «героев» дореволюционных Дум. Как быстро появились и получили популярность в определенных кругах антисемитские организации. Как быстро
(как это и было в 1905-17 гг.) людей с демократическими убеждениями стали
записывать в евреи вне зависимости от их настоящего этнического происхождения.25 Ничему людей не учат уроки истории.
Очерк XYII
24
Попытку теоретического осмысления этих «разломов» см. в теоретическом приложении «Три
России и их общая судьба».
25
Анекдот, но в евреи записывали и уроженца села Бутка Талицкого района Бориса Николаевича Ельцина. Казалось бы, достаточно только взглянуть на его лицо…
87
Эпоха реформ
Правление Горбачева и съезды народных депутатов привели к тяжелейшему кризису советского общества. Точнее, они были индикаторами
этого кризисами, который был заложен всем предыдущим его развитием, а
точнее – при самом его рождении. А именно, незаконным захватом власти
партией большевиков в 1917 году и созданием ими общественной системы,
противоречащей самой сути человека.
В годы «перестройки» сам Горбачев, депутаты съездов, писатели и
мыслители стали говорить о проблемах общества, но то, как его менять, решались сказать немногие. Еще меньшее число людей готовы были участвовать в этих изменениях. Весь трагизм ситуации заключался в том, что перейти от «капитализма» к «социализму» (в их марксистском понимании, конечно) очень легко. Все сводится к формуле Шарикова «отнять и поделить». Лозунги коммунистов просты и понятны, к ним тянутся миллионы.
Перейти же от «социализма» к «капитализму» невероятно сложно.
Огромному большинству людей практически невозможно объяснить, что
сейчас цены не будут фиксированы на десятилетия, а будут меняться, и чаще
всего не в сторону понижения; и весьма вероятно, что в переходный период,
да и не только, твоя зарплата не будет поспевать за их ростом. Что ты можешь потерять работу, и не только потому, что ты пьяница и лодырь. Ты можешь быть прекрасным специалистом, но на продукцию твоего завода нет
спроса, и потому ты потерял работу и зарплату. Что зарплату не будут платить просто за то, что ты явился на работу; надо еще вкалывать, приносить
прибыль. Что ты можешь быть прекрасным и честным, но тебя уволят, потому что есть более молодой, образованный и перспективный. Что, возможно,
тебе придется сменить работу, уехать из города или поселка, где ты жил и
работал всю свою взрослую жизнь.
Что и говорить – малоприятные перспективы. Они были многократно усилены уродливой советской экономикой, которая складывалась 70
лет. Все эти тяжелые истины оказались шоком для миллионов людей, и если
бы Ельцин со товарищи тогда, в начале 1990-х их осознавали, да еще честно
предупредили бы о них своих сограждан, то у нас никогда не было бы такого
президента. Возможно, и сами реформы были бы отодвинуты на неопределенный срок, и что тогда стало бы с Россией, не хочется и думать.
К счастью, ни сами реформаторы, ни огромное большинство народа
и в страшном сне не представляло последствий происходивших тогда событий. В итоге это привело к тому, что 90 % русских людей не хотели никакого
рынка, не представляли себе проблем и минусов рыночной экономики, не
были готовы к жизни при капитализме. Они хотели какого-то «хорошего»
социализма, где все оставалось бы по-прежнему: низкие и стабильные цены,
бесплатное жилье, медицина и образование, равенство людей в имуществе и
возможностях. Но чтобы при всех этих «достижениях социализма» продукты
были бы в магазинах, бесплатную квартиру пришлось бы ждать не 30 лет, а
88
меньше, и в бесплатных больницах лечили бы качественно, и чтобы в сфере
обслуживания не хамили.
Поэтому с позиций сегодняшнего дня представляется очевидным,
что реформаторы были обречены на народную неблагодарность, да они и не
особо на нее рассчитывали, действовали исходя из своих представлений о
должном. Поэтому и проявила себя эта неблагодарность в полную силу, когда стало понятно, что вместо иллюзий наступила суровая реальность, в которой выживать большинству граждан с их мечтой о «хорошем социализме«,
с их наивностью и полной неготовностью к рыночным отношениям было
очень непросто. Произошло примерно то, что происходит с человеком, которого упорно отвращают от воды, вдруг внезапно бросают в нее и с ухмылкой
говорят: «плыви»! Можно подумать, что он скажет, когда выплывет, тем, кто
его бросил
Все это предвидели наиболее «дальновидные» (в циничном смысле)
политики, и потому тогда, в 1992 году, решили временно уйти в тень. Потом
правительство реформаторов долго обвиняли в неопытности, в том, что взяли
себе мундир не по ранжиру. А где, позвольте спросить всех этих критиков,
вы были в начале 1990-х гг.? Где были ваши «опытные» политики, «крепкие
хозяйственники»? Почему куда-то попрятались, не взяли на себя ответственность на непопулярные шаги? Понимали, что за переход к рынку по головке
не погладят? Почему на проведение реформ в жизнь решился один Гайдар со
своей командой?
Много грязи вылили потом на голову Егора Тимуровича и его команды. В каких только грехах не обвиняли, какими словами не поносили! И
«мальчики в розовых штанишках», и «завлабы», и все, конечно, евреи. Но
первое и главное, о чем хочется спросить всех этих «критиков» (лучше сказать – хулителей): а как надо было поступить в то время? Какую программу
вы предложили бы тогда, для выхода из кризиса? Молчат «критики», нечего
им предложить. Им легче испускать негативные эмоции, чем предложить
что-то путное. После прихода к власти в 2000 году В. В. Путин очень быстро
завоевал популярность, во многом объяснимую начавшимся тогда экономическим подъемом вследствие роста цен на российские экспортные товары. И
многие «критики» реформаторов попытались противопоставить им Путина.
У тех, кто занимается подобным противопоставлением, хотелось бы
спросить: почему Путин же не заявил, что реформы 1990-х гг. были неправильными? Не отменил их? Не отменил приватизацию? Не провел национализацию? Не зафиксировал цены? Не запретил частный бизнес? Да потому,
что, как разумный человек, знающий историю 20 века, он прекрасно понимал,
что все хорошее, что удалось сделать ему и его команде, было бы невозможно без реформ 1990-х годов. И еще одну вещь хотелось бы заметить в адрес
гг. антидемократов: сами они прекрасно научились пользоваться этой самой
демократией, которую они пытаются дискредитировать. Поскольку демократия предполагает такие права граждан, как право на судебную защиту, на выражение собственного мнения, на голосование за приемлемого кандидата на
выборах. И эти права нужны всем, в том числе и ненавистникам демократии.
89
Так что не плюйте в колодец, гг. враги демократии: ей-богу, и вам пригодится из него напиться.
Впоследствии команду Гайдара обвиняли в том, что они плохо объясняли народу последствия перехода к рынку. Наверное, в этом есть доля
правды. Но вспомним условия, в которых этим людям пришлось действовать.
Во-первых, у них банально не было времени. Надо было спасать страну из
отчаянной ситуации, и было не до разговоров. Во-вторых (о чем «критики»
предпочитают помалкивать) у самого Гайдара не было реальной власти. Он
не был полноценным премьером, он был «и.о.». Любой мало-мальски опытный бюрократ быстро объяснит эту разницу. Не доверял товарищ Ельцин
Гайдару, внутренне противился реформам, потому что, как было сказано
выше, ему не хватало образования, и он сам не был готов к реформам, и также внутренне надеялся, что можно обойтись полумерами, каким-то «хорошим социализмом». И потому не дал Гайдару полноту власти премьера. Так
ему казалось возможным отвести от себя гнев народа за непопулярные меры.
Поэтому Гайдар не мог так же, как в свое время Рузвельт и Черчилль, говорить с народом как полновластный руководитель. У него не было
для этого полномочий. Это должен был сделать Ельцин или его доверенное
лицо. Но он этого тоже не сделал. Наверное, потому, что не знал, что сказать,
как объяснить народу причины его тягот.
Но вернемся в 1992 год. Та злоба и ненависть, которая обрушилась
тогда на Гайдара и его правительство имела два корня. Первый – это уже
упомянутая неготовность народа к реформам, второй - его неготовность к
демократии. Демократия – это вовсе не право выкрикнуть что-то «с места»,
не неся за это никакой ответственности. Демократия – это ответственность
граждан за свои поступки. Если народ не готов нести такую ответственность,
он разрушает демократию. Переход к рынку вызвал серьезные трудности,
порожденные и объективной ситуацией, и неготовностью народа к рыночным отношениям, и ошибками самих реформаторов. И в условиях внезапно
нахлынувшей на него свободы высказывал народ свободно свое недовольство, подогреваемое некоторыми СМИ. Стало ли в стране лучше вследствие
такой безудержной критики о вопрос открытый.
Была ли альтернатива реформам 1992-93 гг. – сегодня такой вопрос
уже больше являет собой софистику. Зато в те годы, вследствие переживаемых трудностей очень быстро пошли в гору те «опытные» политики, которые
сами трудных и непопулярных реформ не проводили, отмежевались от них,
зато сделали себе карьеру на их критике. Легко кричать о «преступной приватизации», используя при этом эту самую приватизацию для собственного
обогащения. Очень приятно и удобно обвинять других в «страданиях народа», имея одновременно миллиардные доходы от бизнеса.
А теперь несколько слов об ошибках демократов: они, конечно, были. Но, во-первых, не ошибается тот, кто ничего не делает. Ошибкой было,
очевидно, введение в апреле 1992 года сложной и современной налоговой системы, близкой по своей структуре к налоговой системе Европейского Союза.
Ноша эта оказалась тяжелой для русского бизнеса, а юридическая система -
90
запутанной. Поэтому бизнес был вынужден обходить налоговые законы, что
не только разоряло казну, но и разложило моральные устои общества; популярным стало мнение, что уплата налогов – это удел дураков и трусов. Заметим здесь, что многие из этих неплательщиков налогов и тех, кто этому учит,
– большие «патриоты», требующие от государства российского большой армии и флота, активной внешней политики, высоких пенсий для стариков, и
бесплатного жилья, образования, здравоохранения и дорог для всех желающих.
Реформаторы могут возразить, что такие высокие налоги вызвались
большими социальными обязательствами, оборонным заказом и северным
завозом. Все это верно, но раз люди все равно их не платили, то нечего было
их вводить. Более разумным было тогда, скорее всего, сделать упор на косвенные налоги, как это имеет место в большинстве отсталых стран. Плюс их
в том, что их легче взимать, чем налоги на доходы или собственность. Но
введение такой налоговой системы требовало большой политической твердости, так как они ложатся в большей степени на неимущих граждан. Тогда на
это не решились.
Другая ошибка, которую следует предъявить политикам - демократам, - это полное их неумение разговаривать с народом. Высокомерие, чванство, непонимание и игнорирование интересов граждан, живущих в провинции, неумение вести с ними равный и уважительный диалог – все это весьма
часто встречается среди политиков, именующих себя демократами и кого
можно отнести к московским интеллектуалам. Впрочем, этим же грешат и
большинство ныне действующих политических партий России. Но здесь следует заметить, что если правящая партия сильна (в России) поддержкой административных структур; если партии, которые нельзя считать демократическими, апеллируют к низменным инстинктам и мифам, то демократы могут
быть сильны лишь силой народного мнения. Но для этого мнение народа
надо знать, и не только по газетам или социологическим опросам. Надо разговаривать с людьми, не боясь при этом резкостей в свой адрес, и не жалеть
на это времени.
Следует также с горечью признать, что тяжелым обстоятельством,
осложнившим весь ход реформ, были и личные качества главного реформатора – президента Ельцина. У него были значительные плюсы – огромное
мужество, упорство, сила воли, хорошая интуиция, политическая смекалка и
способность к маневру. Но ему мешали два серьезных недостатка: дремучее
невежество и неумение подбирать кадры. Вся эпоха правления Ельцина – это
возврат во власть бывших коммунистов и комсомольцев, большинство из которых не о благе страны думали, а стремились лишь к власти и личному обогащению, в чем тот же Ельцин неоднократно убеждался. И тот факт, что реформы оказались незавершенными, что многое сегодня в русской жизни не
соответствует тем идеалам, за которые боролись русские демократы на рубеже 1980-90-х, есть результат именно такого подбора кадров. Не смог Ельцин
протянуть руку России, найти в ней людей деятельных и талантливых, которых было и есть немало. Не смог, да и не хотел он подбирать себе сотрудни-
91
ков вне когорты бывших коммунистов, и тем самым дискредитировал все дело реформ, задержал развитие России на многие десятилетия.
Одним из многих поступков Ельцина на посту президента, которые
не вызывают уважения, то, что он так и не решился открыть архивы для историков, чтобы они могли сказать правду о событиях в России в 20 веке. В
результате многое в нашей истории по-прежнему остается неясным, вследствие чего ученые не могут рассказать людям правду, и они остаются в плену
большевицкой мистификации. В этом сохранении лжи о нашем прошлом
Ельцин оказался солидарен со своими бывшими товарищами по коммунистической партии.
Очерк XYIII
Заключение. Будущее России
От чего нам надо отказаться?
Несмотря на все лишения, которые Россия претерпела за тысячу с
лишним лет своей трагической истории, несмотря на все ужасы русского
двадцатого века, ее ждет великое будущее. В этом состоит глубокое убеждение автора, без которого и писать эту книгу не имело бы смысла. И не было
бы смысла вообще жить в России.
В чем сила России и ее народа? У русского народа есть ряд черт,
которые позволили ему выстоять при всех ужасных обстоятельствах истории,
и которые обеспечат ему великое будущее. Заметим здесь, что к русским автор относит всех граждан России, говорящих по-русски и разделяющих духовные ценности русского общества. Выяснять же принадлежность к народу
исключительно по предкам, то есть по крови – это нацистский подход.
Так вот русский народ обладает талантом, сильным умом, мужеством, упорством, храбростью. Это позволило ему освоить огромные пространства Евразии, победить врагов, пытавшихся захватить страну, которая
не защищена, в отличие от других, с разных сторон естественными преградами. Без России человеческая цивилизация не смогла бы выжить, как показали события и века 13-го, и века 19-го. Эти сильные качества создали великую русскую культуру и цивилизацию, огромное число деятелей культуры,
ученых, полководцев. Вклад России в мировую культуру несомненен, и тем
постыднее ее отсталость, бедность, слабость политического устройства на
фоне других наций.
Все эти негативные черты есть порождение как объективных фактов нашей истории, так и субъективных черт русского народа. Пытаться
оправдать свои недостатки какими-то внешними условиями непродуктивно.
Поэтому поговорим теперь об этих самых отягчающих чертах. Первые среди
них – леность мысли, равнодушие. Огромное большинство граждан попрежнему мало, чем интересуются, помимо своего узкого мирка. История и
состояние родной страны, общественные проблемы волнуют очень узкий
круг людей. Еще одна беда - отсутствие склонности к систематическому и
92
упорному труду, что отличает в первую очередь русских мужчин. Русский
человек более способен сделать что-то героическое в короткий период, что
поразит весь мир, но плохо способен долгое время аккуратно выполнять одни
и те же обязанности.
Еще одна скверная черта – это неуважение к закону, которое часто
выражается в банальном пренебрежении правами других людей. Во многом
это порождается тем, что само государство нередко нарушает закон, и люди
оправдывают свое неуважение к закону именно этим прискорбным фактом.
Но это слабое оправдание, так как неуважение к закону и правам других лиц,
вошедшее в национальную привычку, неизбежно ведет к распаду общества.
В годы революции и гражданской войны это приводило к самым трагичным
последствиям, хотя и оправдывалось чрезвычайными обстоятельствами. В
мирные времена игнорирование закона не имеет оправданий. Дерзкое неуважение к закону со стороны отдельных граждан вынуждает государство усиливать репрессивный аппарат, принимать все более жесткие законы, и результатом является тот самый русский «деспотизм», против которого вот уже
200 лет борются лучшие представители русского народа.
Следствием такого взаимного неуважения является недоверие людей друг к другу, фрагментарность общества. Она в огромной степени была
усилена большевицким периодом российской истории, когда люди вынуждены были предавать близких, отказываться от друзей и родственников, доносить друг на друга и делать в массовом порядке другие подлости. Недоверие
друг другу порождает порочный принцип принятия решений, на котором
строится вся жизнь в России. Он исходит из того, что лицо, принимающее
решение, считает заведомыми жуликами всех, в отношении кого данное решение принимается. И в этом принципе состоит корень нашего бюрократизма, громоздких, нелепых утомительных процедур, которыми опутана любая
активность в нашей стране. Любая попытка уменьшить число бумаг и процедур наталкивается на «весомое» возражение, что «свободой» воспользуются
жулики, и этот аргумент является обычно неотразимым в среде вроде бы умных и порядочных людей. Страх перед жуликами перевешивает обычно все
доводы разума.
Подобная «бдительность» обычно приводит к страданиям от бюрократизма как раз людей деятельных и честных, жулики же всегда находят
путь, как обойти бюрократические преграды. Впрочем, путь этот хорошо известен. Результат – низкая производительность экономики, отсталость нашей
науки и культуры.
Еще одна тяжелая черта, это слабое распространение в нашем обществе такой ценности, как умение держать свое слово. Широко распространенная традиция к обману, к тому, что человек легко отказывается от данного слова, предает, и это не считается плохим, также усиливает бюрократизм
громадным образом. Вместо того чтобы заключить устный договор и положиться на слово, как это делали в старину русские купцы, приходится заполнять длинные и нудные договоры, плодить бумаги с подписями ответственных лиц, дабы они не могли уклониться от когда-то данного обещания. Но
93
куда худшее последствие, чем убогий бюрократизм есть нравственное растление общества, которое неспособно осудить обман и предательство.
Еще одна трудно преодолимая черта – это неуместная мечтательность, отсутствие чувства реальности. На практике она выражается в непомерных требованиях, которые люди предъявляют к государству, реже – к организации и родственникам. Огромное большинство граждан России искренне не понимают, что государство, во-первых, не бездонная бочка, а, вовторых, любое увеличение его расходов ударит по ним же в виде увеличения
налогов или удорожания государственных услуг, или сокращении каких-либо
других его услуг. Горький опыт строительства коммунизма, похоже, ничему
не научил в этом отношении наших людей. Они также искренне не понимают,
что начальник не может дать им зарплату, какую им хочется, что их аппетиты будут расти при любой зарплате. Не понимают искренне и то, что у других людей есть свои интересы, и они вовсе не обязаны делиться своим временем и имуществом ради кого-то постороннего. Примеры искренней благотворительности – это плод свободной воли самих жертвователей, а не обязанность их.
Что нам надо сделать?
Так что же нам делать для того, чтобы продвигаться вперед к построению Великой России, богатой, свободной и счастливой страны?
Первое, что предстоит, и что очень трудно – это искоренить последствия большевицкого режима. И делать это в первую очередь должно не
правительство, а каждый человек перед самим собой, перед собственной совестью, перед Богом. Что это означает на практике?
Первое – это перестать лгать и бояться. Научиться быть искренним,
уметь держать свое слово, обладать чувством собственного достоинства.
Уметь отстаивать свои права законным путем, не подличать и не предавать
ради пресмыкательства перед сильными и власть имеющими.
Второе – трудиться с полной отдачей, не висеть на шее у государства, не воровать.
Третье – уважать другие народы, видеть в них то лучшее, что они
достигли, учиться применять чуждой опыт для совершенствования жизни в
нашей стране, жизни родных и близких.
Четвертое – не предавать и не мошенничать. Беречь платье снову, а
честь с молоду.
Пятое – любить свою Родину, ее историю, и при этом иметь мужество осудить то скверное, что в ней было и есть, чтобы стараться это исправить.
Шестое - не быть равнодушным ни к страданиям других людей, к
чужой беде, ни к общественным порокам.
Но, помимо нравственного движения каждого отдельного человека,
очень многое должно быть сделано российской властью. Сегодня, когда мы
имеем достаточный материал о преступлениях коммунистов, недопустимо
94
сохранять названия улиц и памятники палачам в наших городах. Власть не
имеет морального права требовать нравственности и законопослушания от
граждан, от молодежи в первую голову, когда она (они) могут прочесть о
преступлениях Ленина и его «команды», а затем видят в каждом городе улицы и памятники в его (их) честь? Не здесь ли рождается двоемыслие и лукавство?
Безусловно, должна быть публично осуждена и запрещена законодательно сама идея коммунизма, причинившая России столько страданий.
Немцы после войны нашли в себе силы запретить нацизм, как идею: за одобрение нацизма и его деятелей там следует уголовное наказание. То же предстоит сделать и России, как бы болезненно это ни было. Без этого тяжелого,
но неизбежного шага никакого покаяния на нашей земле не будет; многие
нынешние беды – именно оттого, что мы не осудили коммунизм до конца,
либеральничаем с этим преступным учением.
Власти российской еще многому придется научиться. В первую голову – исполнять свои же законы. Как же требовать от граждан их исполнения, когда сама власть неоднократно их нарушает? Власти следует отказаться
от популизма, не давать неисполнимых обещаний, чтобы потом не врать и
нарушать свои же законы. Надо научиться говорить гражданам правду, как
бы горька она ни была, не обманывать их ложными надеждами, не принимать решений, за которые расплачиваться будут следующие поколения политиков, не потворствовать иждивенческим настроениям, которые 70 лет воспитывали коммунисты. Власть в России, от которой, согласно нашим традициям, зависит очень многое, должна быть для граждан образцом законопослушания и твердого выполнения обещанного. Только тогда она может требовать того же от граждан.
Нашему обществу надо искренне принять идею конкуренции. В политике – не бояться конкурировать в честной и открытой борьбе с оппозицией. Конечно, до выборов следует допускать лишь те оппозиционные группировки, которые признают демократическую конституцию России и не представляют угрозы ее слома в случае прихода к власти. Иными словами, те, кто
желает установить режим типа того, что был у Ленина или Гитлера, а также
террористы не могут быть допущены к выборам.
России еще предстоит определить свою форму управления – это
должно сделать Учредительное Собрание. Возможно, это будет монархия,
возможно, народ предпочтет сохранить существующую ныне президентскую
республику. У каждой из форм есть и плюсы, и минусы. В традициях России
иметь сильную и централизованную исполнительную власть с широкими
прерогативами. Это определяется и историей нашей страны, и ее традициями
и размерами, внешними угрозами. Но, признавая этот тезис, надо четко оговорить права и сферу действия трех других ветвей власти – законодательной,
судебной и СМИ. Давление на них, запугивание, а уж тем более фальсификация выборов – не могут быть оправданы никакими соображениями.
Такой же последовательной должна быть и политика отстаивания
конкуренции в экономике. В этом направлении многое сделано уже в по-
95
следние годы, еще больше предстоит сделать. Основное, с чем надо покончить, так это с ситуацией, когда бизнесу чинят препятствия вследствие того,
что он конкурент лицам, связанным с властью. Преследование, а то и прямое
уничтожения независимого от власти бизнеса – смертельно опасно для будущего страны, прямо угрожает ее выживанию. А потому подобные действия
должны пресекаться правоохранительными органами самым жестким образом. Тем более опасно, когда представители самих правоохранительных органов занимаются вымогательством у бизнеса.
Как бороться с нарушениями закона со стороны представителей
власти? Как пресекать коррупцию и другие противозаконные действия? Для
этого, во-первых, следует изучить опыт других стран, которые успешно
справились с этими бедами. Россия – не первая страна, которые пытается избавиться от коррупции, так почему же у нас столь мало изучают чужой опыт?
Почему не переводятся книги, где сказано об опыте других стран в этом вопросе?
Во-вторых, для того, чтобы потеснить коррупцию (не ставим пока
утопическую задачу ее полного искоренения), есть ряд очевидных мер. Первая из них – это достойная зарплата представителей власти, чтобы они не
могли оправдывать свои противозаконные действия (или бездействие) низким уровнем жизни. Во-вторых, надо создать мощную службу контроля над
чиновниками. Эта служба должна подчиняться непосредственно президенту
страны (монарху?), чтобы никто не мог препятствовать расследованию действий чиновников. У нее должно быть достаточно полномочий для сбора информации, чтобы руководство страны знало о том, каково реальное положение дел. Много ошибок происходит именно из-за этого незнания. Третья мера состоит в том, никто не должен быть защищен от преследования в случае
нарушения Закона, никакие родственные и дружеские связи не должны быть
препятствием для законных действий в отношении лиц, преступивших Закон.
Здесь не обязательно заключать провинившегося чиновника в тюрьму.
Тюрьма – это страдание, пользы от нее мало. А вот запретить навсегда занимать государственные должности чиновнику, хоть раз нарушившему закон –
необходимо. В данном отношении следует отказаться от презумпции невиновности: неспособность чиновника доказать законность происхождения
своего благосостояния или своих ближайших родственников должно быть
основанием от отстранения от государственной службы навечно.
И, наконец, последнее: следует сузить то количество сфер, где чиновник имеет возможность решать, жить данному бизнесу или данному лицу,
или нет. Когда государство стремится контролировать все и вся, никакое информационное бюро с самыми широкими полномочиями не в состоянии будет контролировать чиновников. Надо не бояться передавать часть контрольных функций частным организациям, профессиональным организациям, а
некоторые функции отменять совсем как устаревшие. Удачный пример: когда разрешили частных нотариусов очереди в нотариальных контрах исчезли,
получить нотариальное заключение законопослушным гражданам стало
намного легче, чем это было 20 лет назад.
96
Еще один пример. Хорошо известно, что справки от СЭС и пожарников повсеместно получаются за взятки, это стало постыдной нормой. Еще
20 лет назад выдвигалась идея, чтобы не государственный чиновник выдавал
эти справки, а требовать от организаций, чтобы те застраховались от пожара
и от нарушения санитарных норм. Частная страховая компания будет заинтересована в подлинном, а не липовом соблюдении пожарной безопасности,
иначе ей придется платить за страховой случай из собственных средств.
Предложение это до сих пор не реализовано, надо полагать потому, что лишит кормушки многих чиновников.
Властям пора научиться прислушиваться к мнению науки. Если в
области оборонных наук это давно сделано, если к экономистам начинает
прислушиваться хотя бы центральная власть, то к историкам, социологам,
психологам власть еще не научилась обращаться. Многих глупостей (если не
сказать больше) тогда удалось бы избежать.
К сожалению, значительная часть чиновников и сросшаяся с нею
бизнес-элита постепенно превращается в замкнутую касту, которая не подпускает к себе талантливых и достойных их других слоев общества. Это
очень опасная ситуация. Отсутствие социальной мобильности не раз приводила к революции различные сообщества, в результате которых несли потери
и элита, и средние слои. Опасность повторения подобных событий есть и в
сегодняшней России. Ситуация, когда есть две России: одна, живущая на
широкую ногу, потребляющая и развлекающаяся, демонстрирующая себя и
свои богатства по телевидению. И другая Россия – та, что тяжко работает,
трудно живет, терпит на своем хребте пороки современной системы. И если
первая не протянет руку второй – нас ожидают тяжелые потрясения.
Элите следует «тащить» к себе наиболее талантливых и образованных, и работящих и достойных представителей этой второй России. Организовывать конкурсы на государственную службу, приглашать выступать на
престижных форумах, печататься в престижных журналах, выступать на эстраде, по телевидению. Словом, культивировать средний класс, который может стать амортизатором между нею и наиболее нищей и обездоленной частью общества. Пока этого нет, и это угрожает сильнейшими социальными
потрясениями в ближайшем будущем, поскольку своим узким эгоизмом и
недальновидностью нынешняя элита толкает средний класс к союзу с низшими классами общества. К чему это привело 100 лет назад хорошо известно,
и первые их признаки возможного повторения подобных событий уже налицо.
И власти российской, и российскому бизнесу следует в корне менять кадровую политику. Ни первая, ни второй не занимается поиском кадров. Очень часто человек попадает на должность благодаря родству или дружеским связям. Поэтому часто должности и во власти и в бизнесе занимают
случайные люди, и много бед происходит именно из-за этого. Нашей власти
следовало бы поучиться у США, где регулярно объявляется конкурс на прохождение стажировки в Вашингтоне, в Белом Доме. Именно так, например,
попал во власть государственный секретарь США Колин Пауэлл, «вытащи-
97
ли» из университета Генри Киссинджера. Сегодня ни власть, ни бизнес в
России не умеют привлекать талантливых, работящих, компетентных людей,
многие из них остаются «за бортом» и власти и бизнеса. Страдают от этого
все стороны, а в итоге - вся наша страна.
Бизнесу российскому тоже стоит многое менять. В первую голову
ему надо научиться социальной и гражданской ответственности, отказаться
от принципа «деньги как можно быстрее и любой ценой». Надо думать о будущем, о своей репутации, о доверии клиентов, а не о легких деньгах путем
обмана, грабежа конкурента. Ему стоит научиться общаться с интеллигенцией, не бояться показать свое незнание, отсутствие эрудиции в каких-то сферах. Умение учиться у других – признак мудрого и сильного человека. Многие свои проблемы наш бизнес смог бы решить именно в таком союзе с интеллигенцией, их интересы в значительной степени совпадают.
К чему мы должны стремиться?
Построение той России, в которой всем нам хотелось бы жить –
тяжкая задача после страшных событий 20 века, после разорения русской
земли в течении 70 годов большевизма. Но построить ее можно и должно, и в
этом тяжком труде нам поможет наша великая история, наша культура, подвиги наших предков. Нам есть на что опереться, и в этой новой России всем
ее традиционным представителям найдется достойное место. Но для этого
они должны его найти.
Чиновникам, людям власти можно опереться на лучших представителей российского чиновничества прошлого. Вспомним их добрым словом,
нарочно вспоминая лишь гражданских лиц, ибо великих воинов у нас много,
их знают и так. А вот гражданских чиновников упомянем специально. Это
Иван Михайлович Висковатый, дьяк Никита Фуников, Алексей Федорович
Адашев, Андрей и Василий Щелкаловы, Артамон Сергеевич Матвеев, Петр
Павлович Шафиров, Григорий Александрович Потемкин, Никита Иванович
Панин. Это «старые времена». А в 19 и 20 веках это Михаил Михайлович
Сперанский, Александр Сергеевич Грибоедов, Павел Дмитриевич Киселев,
Николай и Дмитрий Алексеевич Милютины, Федор Иванович Тютчев, Николай Христианович Бунге, Иван Алексеевич Вышнеградский, Сергей Юльевич
Витте, Петр Аркадьевич Столыпин, Владимир Николаевич Коковцов. И это
совсем неполный список, можно вспомнить еще многих и многих.
Что присуще всем этим людям? Честность, высокая образованность,
трудолюбие, горячая любовь к отечеству, высокий профессионализм. Да,
есть на кого опереться российскому чиновнику.
Могут, конечно, сказать: да, этим людям легко было быть честным
и высоким профессионалам. У большинства были имения, деньги, наследства.
Все так. Будем требовать от русского общества, чтобы оно дало такое обеспечение своим чиновникам, чтобы те могли вести достойную жизнь честной
службой. И это надо сделать прежде, чем взыскивать с них строго. Надо добиться таких законов, чтобы честно исполняющий свой долг чиновник чув-
98
ствовал себя в безопасности и мог вести достойный образ жизни. А когда это
будет достигнуто, быть достойным великих предков станет нравственным
уделом каждого.
Да, тяжелая это наша наследственная болезнь коррупция. Но ее
можно победить, как победили ее во многих странах, это всеобщая беда, и не
мы одни ею страдаем. Повторим еще раз четыре важных элемента, необходимых для ее преодоления коррупции: а) достойное вознаграждение чиновничества; б) неотвратимое и суровое наказание за коррупцию; в) точная информация о поведении чиновников; г) радикальное снижение числа тех сфер
и вопросов, решение которых зависит от последних.
Сказанное выше напрямую относится и к сотрудникам полиции.
Мы упрекаем их за взятки, за грубость, за нарушение прав граждан – нередко
это, к сожалению, правда. Но пресечения этих зол требуется как обязательное, необходимое, хоть и далеко недостаточное условие: дать полицейскому
адекватное материальное обеспечение, чтобы он мог достойно жить только
на зарплату, чтобы он имел хорошие выплаты за выслугу лет, пенсию, материальное обеспечение на службе. И потом уже требовать от него безусловного выполнения долга, сурово наказывая тех, кто нарушает закон, неся форму
полицейского, призванного защищать этот закон и граждан. Повторим, это
не достаточное условие, но совершенно необходимое. И только тогда, когда
мы его выполним, можно приступать к полноценной и профессиональной
реформе полицейской службы.
Еще одним важным принципом оздоровления наших государственных служащих является изменение принципа подбора кадров. Сейчас государственную службу осаждают толпы, жаждущих попасть на свободные вакансии, и власть делает из этого наивный вывод о том, что у нее нет дефицита кадров. Делает вид, что не понимает, что многие из этих толп жаждут не
служению Отечеству, не выполнения долга, а взяток и власти.
Люди, стоящие у власти не могут или не хотят понять того, что
первыми в этих рядах рвущихся на государственную службу, стоят те, кто
расталкивает локтями честных и хороших идет во власть именно ради власти
или ради обогащения. Именно они оттирают от государственной службы тех,
кто мог бы на нее попасть и кто хотел бы туда попасть ради служения Отечеству. И поэтому государственным структурам, от федеральной власти до
сельских поселений следует искать таких людей. Задача эта не из легких,
учитывая наши дурные традиции в этом вопросе, но власть пока и не приступала к ней, она просто ничего не делает в этом направлении вследствие отмеченных выше причин. Можно, как минимум: а) присматриваться к тем, кто
пока учится, и убеждать их поступить на государственную службу; б) объявлять периодически стажировки в органах власти с отбором желающих. Так
можно привлечь неизвестные пока таланты. И перестать, наконец, тащить на
государственную службу только своих родственников и друзей.
Еще один ключевой слой русского общества - это воины. Нет нужды перечислять всех, кто может служить здесь примерам, ибо несть числа
храброму русскому воинству, и нет, наверное, ни одного народа, у которого
99
было бы толь много героев, как у русского народа. Тысячи раз спасали они
свое отечество от погибели. Так нам ли быть в растерянности и печали? Что
отличало русского офицера, от воинов Александра Невского до героев Афганской войны? Не только беззаветная храбрость и любовь к Родине, но и
профессионализм в ратном деле, интеллигентность, широкий кругозор, широта мысли и интересов, и, самое главное, понимание необходимости беречь
солдата. Тем и был велик Кутузов, в отличие от некоторых генералов большевицкого периода, что думал в первую очередь о спасении армии, а не территории. И потому и прогнал врага с родной земли меньше, чем за год.
Выскажем парадоксальную, на первый взгляд, мысль: воин, как и
полицейский – это самый незащищенный слой нашего общества. Почему? Да
потому, что, в отличие от других граждан, он в принципе не может «подрабатывать» сверх работы. И потому общество обязано содержать воина так, чтобы он мог вести достойный образ жизни и выполнять свои прямые обязанности.
И здесь надо сказать о материальном обеспечении наших воинов.
Русский офицер вновь должен стать элитой общества, иметь достойную зарплату и пенсию за выслугу лет, достойное обеспечение при ранениях и увечьях; общество должно дать и достойное обеспечение семье погибшего или
искалеченного воина. Так было в царской России, так есть сегодня в передовых странах. Материальное обеспечение армии и флота также должно быть
на самом высоком уровне – люди должны идти в бой, обладая самым современным оружием. Здесь мы не будем впадать в безумие брежневского времени – оружия должно быть в достатке, но в соответствии с ресурсами страны и банальным здравым смыслом. Противника надо уничтожить один раз, а
не десять.
Разумеется, обеспечив офицера, мы всегда должны помнить и о
солдате. Думается, мы постепенно перейдем к добровольческой армии –
опыт США и Англии показал их эффективность. Сегодня и так служат в армии лишь 10 % молодых людей призывного возраста – так зачем продлевать
систему обязательного призыва, ставшую столь неэффективной? Служить в
современной армии должны зрелые люди, которые сделали этот выбор сознательно. И у такого солдата должна быть хороша по солдатским меркам
зарплата (ее, в отличие от офицера, определит рынок) и достойное материальное обеспечение, одежда и продовольствие в первую голову.
Все это отнюдь не мечты. При огромных российских ресурсах все
это вполне реально. Надо лишь отказаться от ненужных трат в бюджете, от
разных безумных проектов, от отживших догм. И когда мы обеспечим материально своих воинов, их нравственным долгом станет быть достойным
наших великих предков.
Следующий слой нашего общества – интеллигенция. Нет нужды
приводить здесь примеры из прошлого – их также множество, и ни одной
книги не хватило бы для их простого перечисления. Для этого создаются энциклопедии. Наша интеллигенция могла в прошлом удивлять мир вершинами своего творчества в литературе, живописи, музыке, научными открытия-
100
ми. Ее место в истории мировой цивилизации очень велико. Но она понесла
очень тяжелые потери в двух мировых войнах, в гражданской войне, в результате большевицкого террора, вследствие эмиграции, нищеты советского
и после советского периода. Неудивительно, что в ее среде царят пессимизм,
растерянность, неверие в свои силы. Но она способна восстановиться. Что же
ей для этого сделать?
Первое – перестать хныкать, помня, что уныние – смертный грех.
Второе – активно искать приложения своих сил. Даже сейчас, несмотря на
все проблемы, у интеллигента есть способы заработать и вести достойный
образ жизни. Надо бы перестать цепляться за государственные конторы с
низкой оплатой, не бояться идти работать в частный бизнес, который платит
больше. При этом придется его уважать, перестать презирать тех, кто, может
быть, говорит и смотрит на жизнь по-иному, если эти смотрящие и говорящие по-иному – честные и дельные люди. Полностью признавая за интеллигенцией, как и за любым слоем нашего общества, право на свободу слова и
иные признанные всем мировым сообществом свободы, ей все же стоит попытаться определить пределы своей критики властей и общественных отношений. При всей справедливости такой критики стоит помнить о том, к чему
она привела в прошлом веке. Свергнув далеко не безупречного Николая II,
стало ли нам лучше?
Иными словами, справедливо критикуя несовершенства нашей
жизни – их действительно много, интеллигент должен помнить и о своей ответственности. О том, что многое в одночасье не исправишь; что твои слова
кто-то может интерпретировать совсем не так, как тебе хочется, а совсем подругому, в соответствии со своим культурным, интеллектуальным и нравственным уровнем. И тогда внешне правильные идеи могут превратиться в
свою противоположность и привести к несчастью, стать разрушительными,
какими стали 100 лет назад правильные лозунги свободы, равенства и братства.
Внимательно изучая и впитывая то лучшее, что есть в мировой
культуре, интеллигент должен использовать полученные знания на благо
своему Отечеству, уважая то, что в нем сложилось за века его истории, то
лучшее, что в нем было и есть, борясь при этом со скверным и неправильным.
Ни в коем случае не отгораживаться от остальных людей, не замыкаться в
узкую корпорацию, разговаривать с ними, пытаться понять их взгляды, сохраняя при этом свои принципы и нравственные ценности.
Русская интеллигенция способна внести огромный вклад в оздоровление нашей страны, в ее успешном продвижении вперед, ибо только интеллигенция способна сформировать новые идеи, влияя в огромной степени и на
нравственный климат в обществе. В этом ее огромная сила, и власть, и все
остальные слои общества должны с этой силой считаться. Конфликт с интеллигенцией дорого обошелся России в прошлом – дважды, и царской, и советской России, привел к крушению правящих тогда режимов. Не хотелось бы,
чтобы это повторилось в третий раз. Сознавая эту силу интеллигенции, мы и
обращаем к ней свой призыв.
101
Наконец, еще одна важная составляющая русского общества – это
бизнес, деловые люди России. События последних 20 лет убедительно показали, что все разговоры о якобы неспособности русских людей к ведению
бизнеса на современном уровне – не более чем домыслы. Как раз русский человек показал удивительную способность к предпринимательству в весьма
трудных условиях. Русским деловым людям также есть, на что опереться в
прошлом. Алексеевы, Морозовы, Рябушинские и многие другие составили в
свое время славу России, создали ее экономику. И среди менеджеров советского периода немало можно найти славных имен. Так что нам есть, чем гордиться. Так же как чиновничество есть хребет государственной машины, так
и бизнес всегда был есть и будет опорой экономики, как бы кому-то не хотелось это изменить.
Но в то же время русским деловым людям надо преодолеть ряд
трудных барьеров, усвоить несколько важных идей. Первая – то, что работать
честно – выгодно. Да, бывает, надо схитрить, когда сталкиваешься с прямым
насилием со стороны государства или более сильного «партнера», схитрить,
чтобы выжить. Но в долгосрочном плане честным быть выгодно, хорошая
репутация гораздо важнее сиюминутных денег. Деньги еще можно восстановить, репутацию – очень трудно. Хорошо бы вернуться к старым временам,
когда русские купцы заключали многомиллионные контракты в трактире за
чашкой чая. Именно чая, заметим, а какого-либо другого напитка. А потом
выполняли контракт, который скреплялся простым рукопожатием, без нынешних занудных и многостраничных юридических текстов. И попробуй,
нарушь такой договор! Тебя все уважать перестанут, не будут с тобой иметь
дело. И это пострашнее было любого суда.
Еще одна важная идея, которую русский бизнес должен воспринять,
это принципы подбора кадров. Нельзя брать на работу только родственников
и друзей. Нельзя, чтобы основным принципом при подборе кадров была исключительно лояльность. Лояльные люди не всегда бывают думающими и
инициативными, нередко показная лояльность – первый шаг к предательству.
Это еще 150 лет назад А. Н. Островский ярко показал в своих пьесах.
Наш бизнес почему-то уверовал в то, что ценные кадры сами к нему
прибегут и будут слезно умолять его на работу. Такая позиция совершенно
не соответствует современным реалиям. Предпринимательские круги в развитых странах давно усвоили две очень важные истины: а) «кадры решают
все» - иными словами, все беды от плохого подбора кадров, и напротив, достижения фирмы в основном связаны с кадрами; б) фирма должна гоняться
за ценными кадрами, а не наоборот.
Лучшие американские компании давно применяют то, что они
назвали «зеленая жатва». Это значит, что они курируют талантливых студентов еще на стадии учебы, нередко помогают им материально с тем, чтобы по
окончании вуза они пришли работать в эту фирму – куратор. Только так
можно получить ценные кадры, только так создаются великие компании. А
те, кто сейчас богаты только своим монопольным положением, теряют бой-
102
цовские качества, нередко погибают, поскольку не приспособлены выживать
на рынке, а монопольное положение – не вечно.
И, наконец, еще одна идея, которую русскому бизнесу стоит усвоить – это необходимость сотрудничества с интеллигенцией. Сегодня, к сожалению, за исключением узких сфер (оборона, космос) бизнес относится к интеллигенции в лучшем случае с иронией, а нередко – с презрением и враждебностью. Бизнесмены поголовно считают интеллигентов в лучшем случае
мечтателями – идеалистами, в худшем – бесплодными болтунами, напрасно
поедающими государственные средства, или просто попрошайками, выпрашивающими спонсорские деньги, отдача от которых будет нулевой.
Одно из скверных последствий такого явления – нежелание многих
наших бизнесменов, равно как и чиновников, узнавать что-то новое, расширять свой кругозор. Живут по принципу известного героя Фонвизина: «все то
вздор, чего не знает Митрофанушка». Живут, не замечая своего сходства с
этим персонажем.
Такая позиция имеет, по крайней мере, два изъяна. Но сначала замечу насчет средств: в России доля ассигнований на науку в несколько раз
меньше, чем в развитых странах, не только в абсолютном выражении – это
было бы понятно, учитывая нашу бедность. Мы и долю нашего валового
внутреннего продукта на науку, образование и медицину отпускаем в несколько раз меньшую, чем развитые страны. А это говорит уже не о бедности,
а о нелепой скаредности, о пренебрежении этими сферами, брезгливости по
отношению к интеллигенции.
Так вот, первый изъян брезгливого отношения бизнеса к интеллигенции состоит в том, что интеллигенция, видя подобное отношение, отвечает бизнесу таким же отсутствием взаимности. Это порождает тягостную дезинтеграцию русского общества, когда вместо дружной работы на благо страны ведущие слои общества относятся друг к другу со взаимным недоверием.
Выше уже было отмечена ведущая роль интеллигенции в формировании интеллектуального и нравственного состояния общества. И ситуация, когда интеллигенция настроена по отношению к бизнесу, как минимум, с недоверием,
порождает в итоге те самые плохие законы, от которых бизнес так страдает.
Второй изъян состоит в том, что именно интеллигенция способна
формировать новые идеи. Поразительная самонадеянность нашего бизнеса,
принимающая нередко карикатурные формы, убогая философия, состоящая в
том, что если я богаче тебя, значит, ты меня ничему научить не можешь, приводит не невероятной косности нашего бизнеса, его неспособности воспринимать новые идеи. Подобная позиция неизбежно приведет к национальному
банкротству, так как наш бизнес в итоге потеряет конкурентоспособность,
или нам придется закрывать страну, что уже невозможно, а на одних природных ресурсах вечно не проживешь.
Придется нашему бизнесу и хорошо оплачивать интеллигенцию, и
спонсором придется быть научных и учебных заведений. Лучше понять это
раньше, чем позже. Дореволюционный русский бизнес, заметим, это хорошо
понимал, а зарубежный делает лучше нас. Он давно и весьма щедро финан-
103
сирует науку, поскольку умеет считать на несколько шагов вперед, видя, как
идеи приносят прибыль. Повторим, идеи, а не только сырье. А наиболее мудрые представители предпринимательских кругов и делают это не только ради
прибыли, но и ради духовного и интеллектуального прогресса общества,
осуществить который способна только интеллигенция. Но ей для этого нужна помощь общества, и бизнес может и должен внести здесь достойный вклад.
Выше мы апеллировали к тем слоям русского общества, которые
способны оказать наиболее существенное влияние на его будущее развитие:
чиновничество, бизнес, интеллигенция, сотрудники силовых структур. Роль
остальных слоев нашего общества в жизни страны также огромна, их труд –
опора нашей страны, ее процветания. Но у нас нет оснований требовать многого от скромных людей: быть честным, добрым, воспитанным, хорошо выполнять свои обязанности, и быть счастливым, - это уже подвиг, каждодневный и ежечасный.
Итак, с Божьей помощью, опираясь на заветы предков, с уважением
относясь к тому, что было ими сделано за многовековую нашу историю, с верой в свое великое предназначение Россия, ее народ могут уверенно идти
вперед. Да, у нас было много неудач, несчастий, бед, из-за них страна потеряла миллионы своих сынов и дочерей, и веру в себя. Но обратим свой взгляд
в прошлое: каждый раз падая, Россия всегда умела оправиться от своих несчастий. Так почему же нам – нынешним и будущим поколениям не дано
этого? Условия сейчас куда более благоприятные. Народ-победитель, достойный великого будущего, не должен бояться трудностей, равно как и не
должен считать себя неизбывным неудачником. Это свойство к русскому
народу не приклеишь, оно относится к тем, кто давно сошел с лица Земли. А
русский народ с полным правом занимает достойное место среди других великих наций мира, и его вклад в будущее нашей Земли, в спокойное и уверенное движение своей Родины к счастливой жизни, не подлежит сомнению.
На сем закончим.
ПРИЛОЖЕНИЕ 1
104
Три России и их общая судьба
Определение
Говоря об убеждениях, следует признать, что с этой точки зрения в
нашем Отечестве сосуществуют три разные России. Первая - Россия национальная; вторая Россия - либеральная и демократическая. Третью назовем с
некоторой долей условности Россией советской.
Россия национальная – это граждане, основными убеждениями которых являются традиционные духовные ценности русского народа и величие страны как державы. Для России либеральной и демократической – это
права и свободы человека, власть закона и рыночная экономика. Для России
советской – это защита обездоленных и неудачливых членов общества. Сказанное вовсе не значит, что одна Россия не может усваивать ценности другой.
Например, многие либералы националисты вполне осознают необходимость
полноценной социальной политики. Мы здесь имеем в виду тот набор ценностей, который доминирует в сознании того или иного человека. Хотя есть и
«чистые» типы, совершенно не признающие убеждений людей противоположного склада.
Исторические тренды
Россия национальная появилась примерно в 14 веке, когда стали
складываться современное русское государство и русский национальный характер. Россия либеральная и демократическая – на рубеже 18 и 19 веков, в
лице декабристов и их предшественников. Россия советская – в 60-е гг. 19
века, когда возникли организации народников.
До 1917 года Россией управляла Россия национальная, угнетавшая
и не дававшая развиваться двум другим Россиям, причем в наибольшей степени была подавлена Россия советская. Защиты слабых и обездоленных тогда почти не было, а возможность попадания людей из этих слоев в верхние
эшелоны общества была крайне ограниченной. Права и свободы граждан
также были защищены в весьма малой степени.
Подобная политика завела страну в тупик к 1917 году. Революция
1917 года – это бунт России либеральной и демократической и России советской против России национальной. В феврале 1917 года к власти временно
пришла либеральная и демократическая Россия, но была быстро отстранена,
так как не смогла выстроить отношения и учесть интересы двух других Россий, которые оказались гораздо многочисленнее и сильнее.
Трагедия Гражданской войны 1917-22 годов – этой война трех Россий друг против друга, причем наиболее сильным оказалось противостояние
России национальной, ведомой царскими офицерами, и России советской,
ведомой большевиками. Это отразил один из героев Булгакова, говоря, что в
России только две серьезные силы – большевики и мы. Победила Россия со-
105
ветская, и во многом потому, что Ленину и Троцкому удалось привлечь на
свою сторону часть России либеральной и демократической (часть интеллигенции) и России национальной (часть бывших царских офицеров). Двум
другим Россиям, и в первую очередь России национальной создать такую коалицию не удалось, и потому они проиграли. Врангель в Крыму попытался
учесть ошибки предшественников, но было поздно.
Режим, утвердившийся в 1922 году, был властью России советской.
Две другие России были подавлены этой первой, хотя искоренить их полностью не удалось, и они выжили, хотя были оттеснены на периферию общества. Россия советская пыталась не дать им возможности развиться, третировала их морально. В наиболее вульгарной форме подобное третирование
проявилось в произведениях Ильфа и Петрова, в меньшей степени – Маяковского (другие, менее талантливые авторы – не в счет).
К 1941 году, к началу войны Россия советская изрядно себя дискредитировала, и Сталину и его сподвижникам, для того чтобы выжить и победить пришлось призвать на помощь две другие России, придавленные, но не
до конца уничтоженные. Понадобилось: и восстановить героев прошлого, и
традиционные ценности русского народа, и заключить на время союз с небольшевистской интеллигенцией и с церковью. Это единство трех Россий
привело страну к победе в войне.
После войны снова загнать в угол Россию национальную не удалось,
да и особо не пытались, хотя был краткий период нападок Хрущева на церковь и крестьян. Дискредитировать опять русскую историю, героев прошлого
и их ценности уже не решились. Послевоенная Россия была неким союзом
России советской и России национальной, где второй отводилось роль
«младшего партнера». Но старший партнер, Россия советская, постепенно
слабел на фоне нарастания экономического, политического и нравственного
кризиса общества, а младший - неуклонно усиливался. Россия либеральная и
демократическая в послевоенный период и до 1985 года жила в подавленном
состоянии, но тоже постепенно крепла по мере увеличения численности и
влияния интеллигенции и других групп советского среднего класса.
Кризис власти советской России к середине 1980-х годов привел к
поиску альтернативных путей развития, и, следовательно, к резкому усилению России либеральной и демократической сначала в сфере духовной
(1985-1991 года), а затем и политической. На сей раз период власти этой России был дольше, чем в 1917 году, но она вновь, как и тогда ее потеряла. И
произошло это потому, что представители двух других Россий были более
многочисленными, а Россия демократическая опять, как и тогда не смогла в
достаточном объеме учесть их интересы.
Период после 1991 года – это постепенное усиление России национальной и подавление России советской, чьи интересы постоянно нарушаются, а ценности дискредитированы. Также после 1995 года мы видим постепенное ослабление позиций России демократической и либеральной.
106
Сила и слабость каждой из трех Россий
Каждая из трех Россий имеет свои сильные и слабые стороны. Россия советская сильна своим отстаиванием интересов тех, кто по каким-либо
обстоятельствам не смог пробиться в верхние слои общества. А поскольку
таких людей в любом обществе более 90 %, то политические деятели и организации, представляющие интересы этих людей, всегда будут иметь массовую поддержку. Это имеет место в странах Европы, где сильны социалистические партии, так есть и в России.
Но у России советской есть свои слабости. Ее слабости – это неприятие рыночной экономики, которая одна может обеспечить процветающую
экономику, стремление к уравниловке, к тому, чтобы заставить наиболее талантливых и предприимчивых «не выделяться» и «жить, как все». Тем самым
ее позиция есть препятствие прогрессу, что и привело в свое время к краху
Советского Союза. Кроме того, большинство представителей России советской равнодушны к тому, что дорого представителям России национальной.
Это определило поражение национальной России в Гражданскую войну, но
привело затем к нравственному кризису победителя – Россию советскую.
Сила России национальной – в опоре на многовековую историю
России, ее великие достижения, веками выстраданные ценности русского
народа, на могучую русскую культуру. На ее стороне также геополитическое
положение России, которая, в отличие от маленьких стран не может ни затаиться, ни положиться на защиту более сильного партнера. Россия национальная всегда была и будет сильна отстаиванием геополитических интересов
России, ее достойного положения в мире.
Но и у нее есть свои слабости, и выражаются они в игнорировании
интересов двух других Россий. Защищая национальное величие России, Россия национальная нередко игнорирует интересы «маленького человека», его
нужды, не думает о его социальном комфорте, т.е. о том, как он чувствует
себя в обществе. А это ведет к конфликту с Россией советской. Для России
национальной обычно свойственно игнорирование ценностей и России либеральной и демократической, хотя возможность свободно высказывать и публиковать свои мысли, отстаивать интересы в беспристрастном суде, защищать свое достоинство и собственность также нужно представителям и этой
России, и советской России. Тем самым Россия национальная наступает на
грабли.
Еще одна слабость России национальной – игнорирование интересов других народов. Мы не одни не белом свете, и отстаивая свои интересы,
должны считаться с интересами других. В противном случае против нас
складывается враждебная коалиция, как это было в период Крымской войны
1853-55 гг. и последней Афганской войны, что наносило нам серьезный
ущерб, подрывало наши позиции в мире. Точно так же должны учитываться
интересы и национальных меньшинств в самой России, ибо без межнационального мира страна развиваться не сможет.
107
Есть проблемы и у России либеральной и демократической. Ее
сила – в отстаивании тех ценностей, которые дороги всему человечеству:
права и свободы, выборность и сменяемость власти, честный суд, защита
собственности и достоинства человека. Эти политические и общественные
институты нужны и представителям двух других Россий. Они тоже хотят
свободно высказывать свои мысли, иметь власть, которой они доверяют и которую уважают. Как правило, им совсем не хочется в тюрьму или лишиться
своей собственности.
Но слабость либеральной и демократической России в том, что она,
отстаивая принципы рыночной экономики, нередко забывает о том, что они
неизбежно ведут к расслоению общества. Что даже при общем росте богатства в условиях рынка громадное большинство становится аутсайдерами и
завидует тем, кто оказался талантливее и успешнее. Что демократия требует
власти большинства, но это самое большинство должно разделять ценности
России демократической и либеральной, а это непросто, если большинство
участников рыночной экономики чувствуют себя неудачниками. Поэтому в
любом обществе всегда есть почва для демагогии и популизму, а в обществе
незрелом, со слабыми демократическими традициями - к диктатуре.
Еще одна слабость России либеральной и демократической – в игнорировании и третировании вековых ценностей русского общества. Она нередко забывает о них, пытаясь идти в ногу с остальным человечеством. Но
сохранение русской культуры и сильных позиции России в мире требует отстаивания тех ценностей, которые несет за собой Россия национальная.
Что приведет нас к краху, что приведет нас к победе?
Если три России продолжат конфликтовать друг с другом, как это
было в 1917-22 годах, и как это, к сожалению, имеет место сегодня, Россия
погибнет. Захват власти одной из Россий путем подавления других всегда
доводило принципы, отстаиваемые победителем, до абсурда.
Период власти России национальной, как это было при Николае I,
Александре III и Николае II, при белых правительствах в Гражданскую войну,
характеризовался, как уже сказано, игнорированием интересов низших слоев
общества и конфликтом с либеральной частью общества. Претворение части
ее принципов в послевоенный советский период (на позициях «младшего
партнера») во внешней политике вели к гонке вооружений, которую Россия в
итоге проиграла, надорвав свою экономику. В области внутренней политики
доминирование России национальной вело игнорированию интересов национальных меньшинств, антисемитизму, обострению межнациональных проблем.
Власть России советской создала абсурдную систему плановой экономики, доведшую хозяйство страны до развала, подавляла инициативу талантливых и предприимчивых людей, игнорировала естественные права и
свободы человека, духовные ценности Великой России. В результате она до-
108
вела страну до нищеты, научного и технического отставания, к нравственному кризису общества.
Краткие периоды власти России либеральной и демократической
вели к забвению интересов маленьких людей, резкому усилению расслоения
в обществе, к засилью чуждых ценностей, к ослаблению позиций России в
мире.
Парадокс, однако, в том, что нашей Родине, большой и единой России, нужны все эти три России. Более того, они нужны друг другу. Поэтому
путь к победе заключается в союзе, синтезе, симбиозе – подберите любое
другое слово - этих трех Россий. И это вполне возможно, поскольку среди
представителей каждой из трех есть те, кто разделяет ценности двух других
Россий. Но и им, и тем, кто лишен этого, следует научиться слушать и учитывать интересы этих двух отличных от себя Россий.
Почему три России нужны друг другу – ясно из предыдущего изложения, но повторим аргументацию. Россия демократическая и либеральная
нужна двум другим, потому что ее представители – это творческая и научная
интеллигенция, предприниматели, те, кто обеспечивает движение страны
вперед, кто выдвигает новые идеи. С Россией советской надо считаться, так
как ее ценности разделяет громадное большинство граждан. Россия национальная нужна двум другим как решительный защитник национальных и
стратегических интересов страны, хранитель ее духовных ценностей.
Значит ли это, что представители каждой России должны отказываться от своих убеждений? Нет. Но рядовой гражданин и рядовой политик
должны хотя бы пытаться понять и с уважением относиться к представителям двух других Россий. Политик средней руки, а желательно и любой мыслящий гражданин должны идти дальше, учитывать интересы тех, кто является представителем другой России. Тот же политик, та общественная сила
общенационального масштаба, которая научится воплощать интересы всех
трех Россий, станет непобедимой.
109
ПРИЛОЖЕНИЕ 2
Самый передовой строй? Эссе о причинах живучести коммунизма
Что случилось в России в 20 веке?
Крах коммунизма как государственной системы в России наступил
в 1991 году. Но, несмотря на это, еще многие из его принципов являются
фактами нашей общественной жизни, убеждениями миллионов людей. И эта
живучесть коммунизма не только как государственной системы, но и как системы мировоззрения, убеждений миллионов людей представляет несомненный интерес, хотя за проблемами сегодняшней жизни вопросам этим уделяется недопустимо мало внимания.
Что же такое коммунизм в том виде, в каком он 70 лет существовал
в России, 40 лет в странах Восточной Европы и Азии?
То, что эта система не была никаким ни социализмом, стало понятно к концу его существования. По крайней мере, не тем социализмом, который смутно и невнятно пытался обосновать Маркс, и о котором мечтали
миллионы его последователей. Не был он и «тупиковой ветвью развития человечества», как его иногда величали сторонники реформ в период 1980-90-х
годов, хотя эта точка зрения и не лишена основания. Советский коммунизм
(будем рассматривать именно его, так как он жил дольше других, а европейцам в значительной степени был навязан извне) – это болезненная реакция
крестьянской общины на наступление капитализма, которой удалось на время захватить государственную власть. Это попытка насильственно задержать
развитие общества, загнать его назад, в более примитивную форму, организовав ее в масштабе всего общества. Это не строительство нового, прогрессивного строя, а стремление сохранить общество, построенное на докапиталистических принципах. Это движение не вперед, и не вбок, а назад.
Неприязнь капитализма, болезненная, агрессивная реакция на него
имела место во всех странах, где ранее была крестьянская община. Например,
в Англии 17-18 веков разрушение общины вследствие наступления капитализма также имело весьма болезненный характер – достаточно почитать литературу этого и позднейших периодов. Этих процессов не было в США –
там капитализм развивался в обществе, где до него общины не было. Но в
европейских странах общинникам, униженным и разоряемым набирающими
силу капиталистами, взять государственную власть не удалось, а в России
удалось. Почему?
Возьмем ту же Англию. До избирательной реформы 1832 года права голоса там имели примерно 2.5 % населения, наиболее состоятельные и
образованные граждане (тогда первое и второе почти совпадало). Низшие
слои общества прав голоса не имели, и потому влиять на государственную
власть почти не могли. Они, конечно, периодически поднимали бунты, но эти
110
взрывы насилия не помогли их участникам захватить власть. Высшие слои
британского и других европейских сообществ оказали энергичное сопротивление и идти «под нож» не согласились.26
Не то в России. У нас на протяжении более 60 лет до 1917 года интеллигенция, в первую очередь такие великие писатели земли русской, как
Лев Николаевич Толстой и Иван Сергеевич Тургенев, а также великий поэтдемократ Николай Алексеевич Некрасов тратили большую часть своего таланта на описание страданий «простых людей». В их бедах они обвиняли
преимущественно представителей «высших классов», а также государство.
Благодаря огромному литературному таланту и духовному пафосу
упомянутых авторов, а также многих других представителей русской литературы (писатели консервативного направления – Достоевский, Лесков и другие здесь исключение; к этому направления мы относим и Пушкина позднего
периода), подобная точка зрения стала убеждением весьма значительной части образованного общества. Оно усиливалось за счет многочисленных фактов неразумного, эгоистичного, циничного поведения высших классов и бюрократического аппарата по отношению к другим слоям русского общества.
Решение проблем низших слоев общества представители «прогрессивной» части русской интеллигенции видели в скорейшем предоставлении
первым политических прав. Их не смущало то, что даже в самых развитых
странах того времени предоставление избирательных прав шло очень медленно, веками. В самой демократичной стране – Англии – всеобщее избирательное право было введено лишь в начале 20 века. Не смущало тогдашних
«передовых» мыслителей и отсутствие опыта функционирования сообществ
со всеобщим избирательным правом. Что произойдет при таком резком и
широком распространении политических прав, никто толком не знал, как в
итоге оказалось.
Не задумываясь всерьез о подобных препятствиях, русская интеллигенция, вдохновленная гуманистическими идеями и успехами развития передовых стран, стала требовать всеобщего избирательного права и, вдобавок,
активно подрывать авторитет, как государственной власти, так и правящих
классов. Во многих произведениях великих писателей земли русской представители дворянства, буржуазии и интеллигенции, а также чиновники изображены как минимум критично, в худшем варианте – с гротеском и неприязнью,27 тогда как рабочие и крестьяне – в умилительном и идиллическом ключе. Причины подобной саморазрушительной деятельности трудно объяснимы
иностранному наблюдателю, зато хорошо понятны живущим в России. Это
та самая «совесть», к которой столь долго взывали лучшие представители
российского правящего класса, сочетающаяся с полным непониманием психологии этих самых рабочих и крестьян, их социальных инстинктов.
Наиболее поучительный пример сопротивления образованной части общества попытке низших слоев захватить власть и истребить интеллигенцию и буржуазию являет собой Германия, где в 1918
году нашлись такие мужественные и решительные люди, как Густав Носке и Вольдемар Пабст, которые не
допустили там повторения большевицкой вакханалии.
27
Здесь, заметим, Александр Николаевич Островский оказался исключением, большим реалистом, чем многие его собратья по перу.
26
111
В результате к 1917 году в интеллектуальной жизни России накопился мощнейший заряд ненависти и к образованной части общества, и к
представителям государства. В этом ключе неудивительно, что сбой государственной машины вследствие военных тягот привел в итоге к разрушению
основ государства и истреблению старого чиновничества, дворянства и капиталистов. И той самой интеллигенции, которая столь упорно и блистательно
способствовало распространению ненависти к этим слоям общества (а в результате, как оказалось – к себе самой!) среди необразованных сословий.
Сказанное выше объясняет успех партии большевиков при взятии и
удержании на долгий срок власти в России. Ленинский «социализм» весьма
точно лег на инстинкты и мировоззрение огромной части населения России.
Сути сложной и путаной теории Маркса эти люди не понимали, да и вряд ли
могли понять, и не особо стремились к этому. А вот то близкое и родное, что
было в этой теории, они усвоили очень крепко. Это – ненависть к капитализму и капиталистам, и близость «социализма» в его ленинской интерпретации
к крестьянской общине, в которой они жили или только что вышли. Потому
эти слои общества и поддержали большевиков, и столь долго не давали отстранить их от власти.
Сила и слабость крестьянской общины, и ее политические инстинкты
А теперь давайте рассмотрим следующие вопросы: в чем сила и в
чем слабость крестьянской общины, и почему ее члены столь жестко сопротивляются развитию капитализма.
К общинному мировоззрению можно относиться с иронией, как это
произошло после краха Советского Союза. Эта неприязнь к общинной психологии со стороны членов нового общества вполне объяснима в свете
насильственного удерживания развития общества советской системой. Тем
не менее, нельзя недооценивать силы этого явления, которое веками помогало выживать миллионам людей.28 Так, члены русской общины помогали друг
другу в периоды неурожаев и других бедствий, осваивать новые земли.
Наверное, такие качества были и есть у других народов. Но у русских людей,
живших на бескрайних просторах, подвергавшихся бесчисленным нападениям, они особенно востребованы, и потому помогли выработать такие черты
национального характера, как дружбу, товарищество, умение придти на помощь.
Еще одна сильная черта общины – помощь бедным и слабым.
Увечные и больные, сироты, старики и вдовы получали от нее помощь, без
которой они просто умерли бы. Так за века выработалась еще одна сильная
черта нашего народа – сострадание, забота о несчастных, об униженных и
оскорбленных. Когда мы видим поразительные примеры жертвенности, со28
Жесткое неприятие у каждого порядочного человека должно вызывать лишь всеобъемлющая
ложь, невозможность говорить правду и насилие над людьми, пытавшимися говорить правду об общественных явлениях в Советском Союзе.
112
чувствия к чужой беде, спасение тех, кому грозит гибель, - то, что проявляли
миллионы русских мужчин и женщин в годы войн и несчастий, можно с уверенностью говорить: России есть, чем гордиться.
Итак, за века существования община выработала такие сильные качества, как товарищество, взаимовыручку, помощь слабым и обездоленным.
И люди с общинной психологией так яростно протестовали против наступления капитализма отчасти (но, подчеркнем, лишь отчасти!) именно потому,
что капитализм нес в себе разрушение этих нравственных ценностей. И
именно поэтому недооценка общинной психологии дорого обходится тем,
кто пытается строить новое, демократическое общество основанное на рыночной экономике.
Но, создав сильные защитные механизмы, веками помогавшие ей
выжить, община выработала и механизм собственного разрушения, суть которого выражается в препятствии сильным, талантливым и работящим повысить свой уровень благосостояния и социальный статус. Члены сельской общины совместно пахали и сеяли, вместе убирали. Если кто-то начинал богатеть, землю у него отбирали и отдавали тем, кто беднел. Иногда бедняками
становились вследствие объективных обстоятельств (больные, вдовы и проч.),
но очень часто – пьяницы и бездельники, нарожавшие при этом много детей.
И тогда работящим и трезвым приходилось не только материально поддерживать бедняков и платить за них налоги; у них еще отбирали землю в пользу бедных семей. В результате работать производительно, заниматься долгосрочным улучшением земли и хозяйства члену общины становилось бессмысленно: результаты его труда доставались ленивым и менее изобретательным членам общины. Рано или поздно такой системе должен был придти
конец, но сопротивлялась община очень долго.
Обратим внимание: община долгие века сосуществовала с т.н. «феодалами», коими в России были бояре и помещики. «Феодалы» отбирали у
общины часть созданного ею продукта, но она мирилась с их существованием. Почему? Дело в том, что в России (возможно, и в других странах) нравственным обоснованием помещичьего землевладения было то, что помещик
находился на «государевой службе».29 Поэтому до 1762 года (т.е. до Указа «О
вольности дворянства» и последующих царских грамот) в русском обществе
была известная гармония: крестьянская община обеспечивала помещика частью своего продукта, а тот нес государеву службу. И лишь после того, как
дворяне были освобождены от обязательной службы и в массовом порядке
стали запираться в собственных имениях (или в столицах) и проводить там
жизнь в праздности,30 у членов общин зародились сомнения в справедливости существующих порядков и в своих обязательствах по содержанию поме-
29
Не будем вдаваться здесь в тонкости отличий поместья и боярской вотчины. Формально это
были разные вещи, но моральное обоснование их владения землей было тем же.
30
Или создавать там шедевры русской литературы и поэзии, живописи и музыки, что в глазах
содержащих их крестьян было той же праздностью.
113
щика.31 Это сомнение и стало благодатной почвой для революционной пропаганды.
Аналогично в Советском Союзе члены большой – советской - общины оправдывали какое-то время наличие в обществе большевицкой номенклатуры тем, что она несла службу «на благо советского общества». И
лишь тогда, когда налицо стало разложение этой номенклатуры, ее антиобщественное поведение, у советских людей стали зарождаться сомнения в
справедливости советского строя.
Почему члены крестьянской общины с такой ненавистью относятся
представителям нового, капиталистического общества, к носителям его идеологии? Вспомним романы Владимира Дудинцева: с какой злобой в этих произведениях бездари и лентяи борются с инженерами и учеными, изобретения
которых могут принести благо обществу. Дело не только в ведомственных
интересах, а гораздо глубже, в столкновении разных социальных ценностей.
Дело в том, что носители идей нового, капиталистического общества несут гибель общине, понижение социального статуса его членов, деградацию ее нравственных ценностей. Рано или поздно энергичным, предприимчивым, талантливым, работящим членам общины надоедает кормить
ленивых, пьющих и просто несчастных своих собратьев. Они начинают добиваться того, чтобы работать только на себя, платить налоги лишь за себя.
Они требуют выделения своих земель из общины и закрепления их себе в
собственность (хутора и отруба в России, проект которых Столыпину не удалось завершить). Успешные хуторяне богатеют, а незадачливые общинники
беднеют. Нередко данный процесс усугубляется прямым ограблением
несчастных общинников – либо путем вымогания у них денег за кредиты под
высокие проценты, либо отъемом собственности при подписании невыгодного договора «под пьяную руку». Точно такие же тягостные процессы шли после разрушения «Большой Общины» - Советского Союза в результате приватизации предприятий, захвата прочей, ранее общенародной собственности,
отъема квартир у незадачливых граждан.
Разрушение общины ведет к тому, что бывший общинник, ранее
работавший на себя, начинает работать «на дядю». Из деревни он переселяется в городские трущобы. Вместо взаимной помощи и заботы о слабых центральным звеном социальных взаимосвязей становится эгоистичный принцип «каждый за себя». Это не означает обязательно падение материального
уровня жизни: в конце концов капитализм несет за собой повышение производительности труда, и наемные работники постепенно начинают жить лучше своих предков-общинников (если брать во внимание только материальные аспекты жизни). Но для первых поколений, живущих в эпоху перехода к
капитализму, тягостно не столько падение материального уровня жизни,
Не будем уподобляться революционерам и вспомним о том, что многие русские помещики
активно занимались развитием собственного хозяйства. Нередко это косвенно содействовало развитию и
крестьянских хозяйств. Отчасти поэтому Ленин к концу своей жизни, начав сомневаться в некоторых из
своих догм, стал подумывать о том, что эффективное помещичье хозяйство могло бы стать «совхозом», т.е.
проводником нововведений в деревне в его понимании. Только было уж слишком поздно.
31
114
сколько социального статуса. Если раньше они были бедными, но вольными
общинниками, то сейчас они стали наемными работниками более успешных
и образованных. Вот эти-то процессы общинники и воспринимают с такой
ненавистью и изо всех сил стараются им воспрепятствовать, мешая продвижению наиболее талантливых и трудолюбивых из своей среды. Подчеркнем
– из своей среды, к более высокому статусу «феодалов» они относятся
нейтрально, как к неизбежному злу.
Почему Советский Союз – это крестьянская община, взявшая
власть?
Мы уже сказали о том, что психология крестьянской общины помогла Ленину с его лозунгом «социализма» завоевать власть. Потом она позволяла не только эту власть удерживать, но и проводить политику, которая
кажется абсурдной современному человеку.
Была введена государственная собственность и централизованное
планирование – совсем как в общине. Там земля была общей, и работали на
ней сообща. В СССР все средства производства были общими, и все работали
на них по единому плану. В общине не давали никому выбиться вперед, то
же было и в Советском Союзе: начинаешь работать лучше – тебе навесят дополнительный план, и ты за те же деньги будешь «вкалывать», а твой сосед –
прохлаждаться. И в общине, и в Советском Союзе система препятствовала
техническому прогрессу: зачем стараться, если плоды твоих идей и труда
разделят на всех? И здесь и там от системы страдали наиболее талантливые и
трудолюбивые, которые не видели перспектив, не хотели делиться плодами
своего труда с бездарными и ленивыми соседями.
Этим объясняется и тот факт, почему в СССР образованный специалист нередко получал в 3-4 раза меньше рабочего.32 И это лишь официально
установленный разрыв – с учетом возможности украсть на заводе он был еще
больше в пользу рабочего. Подобная политика отражала ту же борьбу общины, захватившей государственную власть, с попытками кого-то из ее членов
добиться более высокого благосостояния личными усилиями. Хочешь быть
умным, образованным, успешным? Ну, что ж, образование бесплатное мы
тебе дадим, но после этого ты всю жизнь будешь жить хуже своих соплеменников, чтобы все им отдать и не шибко задаваться.
Именно эти нравственные и социальные принципы общины и объясняют многие явления, которые кажутся абсурдными стороннему наблюдателю. Почему граждане Советского Союза упорно сопротивлялись введению
частной собственности, несмотря на явные демонстрации неэффективности
государственных предприятий, особенно в сфере услуг и мелкого производства? Почему многие из них и сегодня испытывают ностальгию по жизни в
Советском Союзе, несмотря на очевидный крах его экономики и морали?
32
Правда, подчеркнем, только в его послесталинский период. Отдадим должное диктатору: в
отличие от своего предшественника и незадачливых последователей он понимал необходимость материальной поддержки интеллигенции. Но лишь той, что при его режиме удавалось физически выжить.
115
Почему они упрямо не желают видеть достижений капитализма, как в России,
так и за рубежом? Потому, что капитализм, даже со всем тем позитивным,
что он несет, противоречит их нравственным ценностям и политическим и
социальным инстинктам.
Заметим, что во многом такой же болезненной реакцией на наступление капитализма была гитлеровская Германия, где нацисты культивировали общинный дух общими обедами, митингами, массовым спортом и трудовыми лагерями. Они ограничивали деятельность частного капитала и преследовали евреев, большинство из которых олицетворяло собой успехи капитализма. Гитлер, в отличие от Ленина не уничтожил на корню частное предпринимательство (и в этом смысле был дальновиднее последнего). Но он
быстро сгубил себя расовой ненавистью (приведшей к массовому истреблению евреев) и борьбой за жизненное пространство (что толкнуло его на войну с Россией ради порабощения славян). А презрение к демократическим
обществам привело его к столь же гибельной войне с Англией и США. Все
эти бредовые идеи он воплощал с маниакальным упрямством, не считаясь с
реальностями. И в этом смысле коммунисты оказались гибче, потому и продержались дольше.33
Отчаянная попытка крестьянской общины сдержать наступление
капитализма путем захвата власти объясняет и такие массовые, чудовищные
убийства людей в Советском Союзе в его ленинский и сталинский периоды.
Капитализм неизбежно рос, как трава сквозь асфальт в романе Толстого, и
большевики это видели, и смертельно боялись этого прорастающего капитализма, и потому и пытались сдержать его таким чудовищным насилием. И
только потом, в середине 1950-х годов, когда капитализм показался большевикам преодоленным, они сочли возможным проводить более мягкую политику. Но большевики жестоко просчитались: несмотря на все репрессии капитализм как был, так и остался естественным путем развития общества. И
их просчет обошелся России очень дорого.
Что ведет общину к гибели?
Одна из причин гибели общины, как уже говорилось выше, – это
нежелание талантливых, предприимчивых и трудолюбивых членов общины
содержать своих ленивых и пьющих соплеменников. Но она далеко не единственная: в противном случае община погибла бы гораздо раньше. Другая
причина – это обмен. Пока члены общины жили натуральным хозяйством,
почвы для возникновения неравенства было немного: разве что питаться и
одеваться трудолюбивые семьи могли лучше своих собратьев, да и то в весьма узких рамках того, что давала крестьянская экономика. Но вот тогда, когда эти самые трудолюбивые и талантливые смогли продавать свою продукцию горожанам, неравенство общинников начало становиться все более нетерпимым.
33
Огромные ресурсы России им в этом также помогли.
116
Процессы обмена разрушали и советскую общину. Принципы общины, как не раз говорилось выше, препятствуют повышению качества продукции, ее технического уровня, - в противном случае пришлось бы поощрять образованных и трудолюбивых, кто оное качество мог бы улучшить.
Экономика СССР была куда более сложной, чем примитивная экономика
крестьянской общины, предприятия там должны были поставлять продукцию
друг другу. И вот тут-то потребитель испытывал на себе все прелести советских «производственных отношений»: никакими силами в рамках общинной
системы он не мог добиться повышения качества поставляемой ему продукции. Для преодоления этого порока в рамках системы употребляли разные
меры: для военного, наиболее приоритетного производства создавали отдельные системы контроля качества. На низкое качество продукции, поставляемого населению в розничную продажу, откровенно закрывали глаза. Использовали и нажим по партийной линии – ничего не помогало.
Поэтому-то и была огромная тяга в Советском Союзе к созданию
натурального хозяйства, прямо как в общине. Например, машиностроительные заводы создавали при себе свинофермы, чтобы хоть как-то прокормить
своих работников; производство запчастей, которые в условиях рыночной
экономики выгоднее было бы производить на независимых фирмах; содержали собственную социальную инфраструктуру, и т.д. Но на пороге стоял
уже 21 век, и подобная архаика находилась уже в кардинальном противоречии с развитием современного производства. Налицо был конфликт производительных сил и производственных отношений, совсем в духе «великого
учения» Карла Маркса.
Третья причина гибели общины – конкуренция. Члены натурального
крестьянского хозяйства испытывают ее в минимальной степени: они потребляют то, что сами производят. Конкуренция становится осязаемой лишь
тогда, когда общинники пытаются улучшить свой жизненный уровень за счет
обмена продукцией с горожанами. Вот тогда-то им приходится туго, если
они поставляют продукцию низкого качества, требуют высоких цен или не
умеют организовать ее сбыт.
Для Большой Общины – Советского Союза – конкуренция не представляла бы особой проблемы (как не представляет она для Северной Кореи),
если бы он так и оставался замкнутым сообществом. Но ему это не удалось
по нескольким причинам. Первая – это разложение большевицкой верхушки,
которой очень хотелось ездить на Запад. Как она ни стремилась при этом отгородиться от остальной страны закрытыми магазинами, клубами, спорткомплексами и т.д., полностью ей этого сделать не удалось. И в результате
остальные, нормальные граждане постепенно узнавали правду о жизни на
Западе, когда члены номенклатурных семей иллюстрировали им привезенные из-за рубежа товары.
Вторая причина все большего давления на Советский Союз состояла в том, что он позволил (в очень ограниченных дозах) посещать развитые
капиталистические страны ученым, артистам, спортсменам, переводить иностранную литературу и показывать зарубежные фильмы. Зачем это было сде-
117
лано – не совсем понятно (Северная Корея до сих пор успешно обходится без
этого). Может быть, большевицкая верхушка думала выиграть тем самым
мировое соревнование с капитализмом. Если да, то это был крупный ее просчет – эффект оказался прямо противоположным.
Наконец, главная причина усиления конкурентного давления на Советский Союз заключалась в начавшемся отставании в военной области, которое требовало развитие науки и современного производства. Несмотря на
привилегированное положение военно-промышленного комплекса, растущая
и все усложняющаяся военная экономика требовала модернизации всей
остальной промышленности, поставлявшей ей ресурсы. А вот этому-то препятствовали общинные производственные отношения.
Все эти факторы привели к разложению советской общины. Уже в
70-е годы двадцатого века ее лучшие черты – взаимопомощь и забота о бедных стали деградировать, широко распространялись эгоизм и цинизм. В итоге, чтобы не проиграть мировое соревнование и не деградировать окончательно, пришлось переходить к системе, поощряющей талантливых, трудолюбивых, предприимчивых, которым мешала выдвигаться общинная система.
Иными словами переходит к системе, именуемой капитализмом.
Что капитализм должен заимствовать у общины?
Мы подчеркивали выше, что у общины есть сильные черты, которые помогали ей выживать веками. Наиболее важные из них – товарищество
и взаимопомощь, а также забота о слабых. И поэтому не стоит относиться к
ее установкам с априорной иронией. В то же время и у капитализма есть хорошо известные слабости, подробно описанные марксистами и гуманистами.
Вспомним их: социальное и имущественное неравенство; отчужденность работника от средств производства (работа «на дядю»); заброшенность и одиночество человека во враждебной ему социальной среде. Можно, конечно,
сказать, что удел униженных и оскорбленных при капитализме – это их собственная вина, их лень, пьянство, отсутствие сообразительности и целеустремленности. Да только такие нравоучения будут лишь сотрясанием воздуха, а не решением проблемы. Неравенство всегда будет вызвать зависть, в
крайнем случае – преступления против собственности и личности.
Зависть к богатым будет всегда, даже тогда, когда человек добился
богатства исключительно своим трудом и талантами. Вспомните: наиболее
ненавидимым в США человеком долгие годы был Билл Гейтс. Если же принять во внимание то, каким путем добивались богатства многие из нынешних
богачей, не надо тогда удивляться зависти и болезненной реакции остальных
членов общества. Тем более что господа капиталисты нередко усугубляют
эту зависть демонстрацией своего потребления и презрением к менее удачливым членам общества.
Поэтому, чтобы не только выжить, но и успешно развиваться, капитализм должен использовать сильные стороны общины, но так, чтобы это не
подрывало его собственные плюсы: высокую производительность труда, но-
118
вовведения, развитие деловой порядочности и аккуратности, науки и образования. И лишь в таком случае он рано или поздно трансформируется в более
совершенную общественную формацию, но произойдет это совсем не так,
как думали Маркс и Ленин. Согласно идеям таких мыслителей, как Михаил
Иванович Туган-Барановский, Джозеф Шумпетер, Петр Бернгардович Струве
новое общество будет давать доступ к собственности, к участию в доходах от
производства и в политической жизни, к образованию, продвижению по социальной лестнице более широким слоям общества, чем дает сегодня капитализм даже в самых развитых странах. Но переход к новому, более гуманному и потому более устойчивому обществу будет требовать сохранения не
только того позитивного, что несет за собой капитализм, но и тех сильных
черт, что были и есть у докапиталистических обществ, в том числе у общины.
Никто не отменял и при капитализме дружбы и товарищества, взаимной помощи, заботы о слабых и несчастных. И передовые капиталистические страны еще в веке 19-м начали работу по смягчению минусов капитализма под влиянием идей Диккенса и других великих гуманистов. В веке 20м этому способствовали Великая Депрессия 1929-33 годов и угроза, исходящая со стороны Советского Союза. Были созданы благотворительные общества, государственная забота о бедных, о детях, об инвалидах и безработных.
Возникли кооперативы для взаимной поддержки и совместной деятельности
крестьян и потребителей, а также заемщиков. В свою очередь производственные кооперативы – это попытка преодолеть отчужденность работников
от средств производства и заинтересовать их, наряду с капиталистами, в конечном результате деятельности компании. Есть примеры того, как конкурирующие компании начинают совместную деятельность – научные разработки
или охрану окружающей среды, борьбу за качество своей продукции. Последнее особенно развито среди японских компаний, когда покупатель вместе с поставщиком старается улучшать качество продукции, вместо того,
чтобы просто сбивать цены.
Есть примеры и в социальной жизни, когда жители городов и деревень организовывают совместные праздники и другие социальные мероприятия, чтобы стать ближе друг другу, проявлять дружелюбие, заботу и внимание. В этом направлении есть и успехи, и неудачи, и многое еще предстоит
сделать. В любом случае движение вперед будет означать не ломку всего
старого, а лишь отказ от отживших черт предыдущих обществ, сохраняя и
возводя на новый уровень то лучшее и сильное, что в них было. И именно в
этом смысле нам стоит усвоить мысль, высказанную Пушкиным, что уважения заслуживает лишь тот народ, кто уважает историю своих предков.
Сергей Александрович Мицек,
Доктор экономических наук,
Декан факультета бизнеса и управления
Гуманитарного университета, Екатеринбург